Кабинет в теплых темных тонах. Кожаные кресла. Женщина мягко улыбается скрючившемуся напротив подростку. Посетитель ерошит растрепанные волосы, затем теребит дужки круглых очков, наконец, решается заговорить:
— Я прочел про психоанализ. Моя тетя Петуния выписывает дамские журналы... Вы ее не знаете.
— Вы говорите, а если мне что-то будет непонятно, я потом спрошу, — с энтузиазмом откликается женщина.
— Ну, я прочел случайно в газете про психоанализ. Я еще подумал, что Гермиона, наверное, о нем и раньше слышала, но я стеснялся ее спросить.
Подросток снова снимает очки, трет стекла пальцами.
— Понимаю. Но здесь Вы можете говорить абсолютно обо всем, что Вам приходит в голову. Я Вас пойму, мистер Поттер.
— Это как у врача, — подхватывает тот.
Еще несколько минут мистер Поттер вслух рассуждает, что он бы очень хотел поговорить с кем-то, но не с кем. Одиночество повисает в комнате душным облаком. Подросток совсем шепотом произносит:
— Мне приснился сон. Опять. Уже третий раз. И я случайно прочел в журнале тети Петунии, что есть специалисты по снам. Настоящие специалисты, безо всякой магии. А мне так плохо и стыдно думать о том... я даже засыпать немного боюсь, сначала кручусь.
Он ерзает по креслу.
— Я... убирался в комнате Дадли, черт бы его побрал. Ну и, когда пол мыл под кроватью, обнаружил у него всякие журналы. Ну, понимаете, какие.
Аналитик успокаивающе кивает.
— Ну... мне интересно стало. Я полез смотреть, все равно никого нет дома. А у Дадли оказался богатый выбор. Очень шикарный журнал, вроде по названию для мальчиков, но с претензиями, скорее, для взрослых, таких как Люциус Малфой. Это отец хорька, в смысле, извините, моего... одноклассника. Потом еще несколько журналов попроще. Я еще удивился, что там есть рыженькие. Я всегда думал, что они так себе.
Мальчик сводит вместе ладони.
— Это все было жутко любопытно. Там, где я учусь, правила строгие, подобного не увидишь, а мне и не покажут, даже если что-то такое и протащат в Хог.
Он криво улыбается.
— А еще у Дадли оказались журналы, где были не девушки, а парни. Вы знаете, я нормальный, у меня даже девушка была! Я просто решил посмотреть, что это такое. Я был в шоке... Понимаете, там были... пары. Ну, не очень одетые — я так и думал, но они вместе катались на мотоциклах, прыгали с парашютом, доски забивали...
Мистер Поттер мучительно краснеет.
— А дальше уже фотки пошли... более откровенные. Но мне уже стало... интересно. А потом я вдруг увидел целую историю в картинках... Блондин и брюнет. И типа весь из себя стильный блондин приезжает на крутой тачке, а брюнет типа ее должен отремонтировать. Ну и... один дразнит другого.
Мальчик молчит, прикрыв глаза. Затем продолжает совсем тихо, охрипшим низким голосом:
— И мне эта сцена снится, со мной в главной роли. Как будто я ремонтирую тачки, а ко мне приезжает Малфой... Он подначивает, я в ответ грублю, обзываю хорьком, мы начинаем драться... Я прижимаю его к грязному полу, а он моргает своими глазищами, а затем тянется к моему уху и слегка покусывает. Я шалею, теряюсь, отползаю, а он начинает меня раздевать... Его пальцы словно обжигают, и он трогает меня... там. И мне кажется, я понимаю, что это только сон, но я не могу проснуться. И... не хочу.
Мистер Поттер прячет лицо в ладонях. Повисает долгая пауза, наконец, подросток поправляет очки на переносице, вздыхает и искоса смотрит на аналитика. Она ободряюще улыбается.
— Я думал, все будет хуже, — признается подросток.
— Как видите, я не упала в обморок, — аналитик шутит, затем серьезнеет. — Это замечательно, что Вы так откровенны с нашего первого часа работы. Вы знаете, как много людей не могут рассказать о таких простых вещах, как впечатления от журналов, стесняются своих снов. Им страшно быть откровенными. Вы не боитесь делать вещи, которые Вас пугают, и это очень необычно.
Мистер Поттер украдкой трогает зигзагообразный шрам на лбу.
— Я... не ожидал, что Вы скажете такое. А что Вы думаете... про сами сны? Вы думаете, я и вправду... я и хорек, черт, Малфой?
— Сны — это королевская дорога к нашему бессознательному, но это еще не значит, что путь будет прямым. Продолжим нашу работу завтра, мистер Поттер. Всего хорошего!
* * *
Гарри возвращается домой. Он идет возиться в огороде с разросшимися усами клубники, насвистывая веселый мотив, отчего тетя Петуния пугается (что он задумал?) и в качестве примирительной акции предлагает племяннику посмотреть телевизор после ужина.
16 июня
— ...Мистер Поттер, я бы хотела вернуться к Вашему вчерашнему рассказу про сон.
Подросток вжимается в кресло.
— Я... вам не все сказал. Мне... приходится менять простыни.
Аналитик мягко улыбается.
— Понимаю. В вашем возрасте спонтанная разрядка во сне — естественное явление. Но давайте поговорим о Дадли.
— Дадли?!
— Я хочу обратить Ваше внимание, что Вы могли пойти купить журналы сами. Вы могли просто пройти мимо журналов, лежащих в пыли на полу в углу под кроватью. И мне кажется, Вас вряд ли обычно интересует Дадли и все, что с ним связано.
Подросток морщится.
— Дадли... я его терпеть не могу.
— А он Вас?
— Конечно, тоже! — сверкают зеленые глаза. — Он как может, выпендривается передо мною!
— Вы уверены?
Мистер Поттер пожимает плечами:
— Да какая разница?
— Если Вы хотите, мы можем сменить тему. Просто Вы, когда мы с Вами договаривались о работе, хотели разобраться в своем сне, а Дадли, очевидно, тесно с ним связан. Но, разумеется, решать Вам.
Подросток напряженно думает, потирая шрам.
— Да, все началось с журналов из комнаты Дадли. Гермиона бы сразу сказала, что тут есть связь. Хорошо, давайте я расскажу про Дадли.
Мистер Поттер почти полчаса рассказывает, бурно жестикулируя. Наконец, поток слов иссякает.
— Итак, Вы думаете, что Дадли вас терпеть не может...
— Ага. Он меня не выносит, бесится прямо.
— Немного теории. Есть такое понятие — контрперенос. Благодаря ему Вы можете понять, что чувствует другой человек. Например, Дадли.
— Да Вы что?! И так можно понять про кого угодно???
— Это сложно, но можно. Понять, что думает человек, к сожалению, невозможно. Но зато реально понять, что он чувствует, и мы будем этому учиться.
— Я вам скажу даже больше, мистер Поттер. Мне передается то, что ощущает Дадли к Вам, когда Вы говорите о нем.
Мистер Поттер нервно смеется:
— Если Дадли что-то чувствует, то это само по себе сюрприз.
— Я чувствую, что он доставил Вам много неприятных моментов. Я понимаю, что он был груб и жесток. Я думаю, он завидует Вам. У вас какая-то своя яркая и интересная жизнь, ему неизвестная и недоступная. Вы учитесь там, куда его не возьмут никогда. Мне кажется, он считает Вас взрослее себя, ведь он вынужден жить с родителями под их навязчивым контролем.
— Я — взрослее Дадли? — изумляется мистер Поттер.
— Как Вы чувствуете, к Дадли относятся как ко взрослому?
Подросток хмыкает.
— Да его тетя зовет исключительно «Дадличкой».
Я думал, в этой семье самый несчастный — это я. А ведь и правда, я уезжаю из дома, а Дадли остается... У меня есть другая жизнь, а у него она одна, и вся сплошь тоска.
Он растерянно молчит, покачивая головой.
— Мистер Поттер, на сегодня время вышло. Продолжим нашу работу завтра. Всего хорошего!
* * *
Гарри берется за баллон с краской — дядя Вернон хотел подновить гараж. Внезапно подросток останавливается и возвращается в дом:
— Дадли, хочешь со мной покрасить гараж?
Дадли, сидящий перед телевизором, роняет пакет с чипсами на пол.
— Чё?!
— Дадли, на улице солнечно, хочешь, пойдем вместе?
Дадли подбирает одну из упавших пластинок чипсов, тянет в рот, хмурится:
— Ты хочешь, чтобы я за тебя сделал грязную работу?
— Ну что ты, — успокаивающим тоном произносит Гарри. — Это взрослая и серьезная работа, ты можешь испачкаться, я не могу так рисковать. Я предлагал тебе просто посидеть со мной за компанию.
Дадли набычивается:
— Я могу покрасить гараж!
— А тетя Петуния?
— Я скажу маме, что это я захотел покрасить! Сам!
Следующий час Дадли усердно пыхтит, не очень ровно водя кистью под подбадривающие замечания Гарри. Затем Поттер аккуратно закрашивает пропущенные места. Вернувшиеся с покупками мистер и миссис Дурсли обнаруживают двух изрядно уставших, перемазанных и довольных мальчишек.
— Поттер! — пугается дядя Вернон, — что ты сделал с Дадли?
— Папа, я сам! — гордо перебивает отца Дадли. — Тебе нравится, как я покрасил гараж?
— Дадличка, какой ты умничка, — первой находится с ответом Петуния.
17 июня
— Я красил вместе с ним забор, наверное, целый час, — потрясенно говорит мистер Поттер. — Представляете, это первый раз в жизни, когда мы за столько времени ни разу не поругались. И, кстати, в свое время я начинал красить хуже, а у Дадли талант маляра!
Подросток смеется.
— Мне кажется... он стал чувствовать себя сильным. И нужным, — внезапно серьезнеет Гарри. — Как мало ему для этого надо! Что Вы вчера говорили про зависть? Мне кажется, я ему завидую. У него та жизнь, которой у меня не будет.
— Именно об этом я пыталась сказать, когда говорила, что Дадли связан с Вашим сном. В Вашем сне есть не только чувственный мотив. Есть в нем идея другой жизни, которая очень привлекательна. Он завидует Вашим перипетиям, а Вы — простоте его рутины. Впрочем, чужие проблемы всегда кажутся более простыми, чем собственные.
Мистер Поттер снимает очки и задумчиво их крутит в руках.
— О чем Вы думаете? Пожалуйста, говорите все, что только приходит Вам в голову.
— Я... подумал о тете Петунии. Я всегда считал ее курицей. Глупой наседкой, квохчущей над своим Дадличкой. А сейчас я думаю, а вдруг все не так, как кажется?
— Мистер Поттер, я рада, что Вы настолько легко готовы пересмотреть свое мнение.
Мистер Поттер прячет глаза.
— Вы знаете, я всегда мечтал о доме и думал, что этого со мной не случится никогда. А я бы все сделал, чтобы у меня был дом, а не пародия! И, если можно хоть что-то изменить...
— Мистер Поттер, никогда не поздно. Продолжим нашу работу завтра. Всего хорошего!
* * *
Гарри возвращается домой в задумчивом настроении. Соглашается на робкое предложение Дадли, чтобы тот составил ему компанию в походе за хлебом. И совершенно шокирует тетю Петунию, когда в ответ на ее раздраженную реплику за ужином: «Ах, как же у меня болит голова!» машинально предлагает ей аспирин.
18 июня
— Мне снова снился сон, тот самый сон, — испуганно говорит мистер Поттер, вцепившись в подлокотники кресла.
— Вас это пугает?
— Нет. Нет, конечно. Совсем нет.
Он трет рукой шрам на лбу.
— К черту все! Да!!! А Вы как думали?
— Что именно Вас пугает?
— Все стало ярче. Как будто добавили красок. Я и не думал, что ощущения... могут стать куда острее. Малфой... Когда он прошелся, покусывая, по уху, потом его дыхание обожгло шею, а затем он спустился к соску и прижался ко мне всем телом. Я почувствовал, как меня накрывает горячая волна и... проснулся, — отвечает охрипшим голосом брюнет.
Его пальцы легко поглаживают кожу кресла.
— И да, еще, если важно, действие немного сместилось. Раньше я какое-то время возился с какой-то тачкой, а сейчас сон сразу начался с визита хорь... Малфоя.
Психоаналитик смотрит подбадривающе, и подросток слегка расслабляется в кресле.
— Да, сон стал куда четче. Я даже запомнил единственную реплику: «Ты один здесь, Потти?».
— Как Вы думаете, о чем эта фраза?
Поттер долго молчит, докрасна расчесывая шрам на лбу.
— Мне кажется, фраза из Вашего сна и Ваш шрам для Вас как-то связаны, — осторожно высказывает предположение аналитик.
Мистер Поттер съеживается в кресле.
— Вы думаете — это про родителей?
— Я не знаю. А как чувствуете Вы? Как Вам кажется?
И тут подростка прорывает, он сбивчиво рассказывает о папе и маме, об их смерти.
— Я их никогда не увижу, — обреченным тоном заканчивает он.
— Мне так жаль, — мягко отвечает женщина.
Мистер Поттер смотрит в глаза своей слушательнице. Потом отводит взгляд:
— Я Вам верю.
— Благодарю. Мистер Поттер, на сегодня время вышло. Продолжим нашу работу завтра. Всего хорошего!
* * *
Поттер возвращается домой очень мрачным. Дадли, после получасовых колебаний, предлагает кузену аспирин. И надувается от обиды, услышав взрыв смеха Гарри.
— Дадли, брось, я просто… от неожиданности. Я бы понял, если бы ты змеиный яд предложил. Впрочем, это скорее, в стиле Снейпа.
— А кто это? — скучающим тоном спрашивает Дадли.
Гарри косится на кузена, обратившегося всего в слух, и отвечает:
— Да так, есть у нас преподаватель, ужасно строгий. А предмет, представь себе, цветочки всякие.
— Ботаника? У меня тоже есть, терпеть не могу, — подхватывает Дадли.
Гарри ошалело трясет головой, думая про себя: «А ведь пропасть между его миром и моим не так уж и велика».
— А что ты любишь?
— Из школы? — Дадли пренебрежительно морщится, — в школе нет ничего интересного. А вот что я люблю — это техника. Особенно мотоциклы!
Гарри в шоке моргает. Дадли же, севший на любимого конька, начинает длинный спич о лучших моделях.
19 июня
— Кстати, совсем забыл. Я с Дадли иду на выставку мотоциклов.
Слушательница вопросительно наклоняет голову.
— И безо всякого скандала, — Дадли сам сказал тете Петунии, что хочет на выставку вместе со мной.
Мистер Поттер потрясенно качает головой.
— Понимаете, он же в моих глазах не поумнел ни на грамм! И характер у него — убиться можно. И я опять же не готов с ним откровенничать…
— Что Вы чувствуете?
Подросток прислушивается к себе.
— Тепло. Когда он говорит про «Харлей-Дэвидсон», то я вспоминаю... Сириуса. Он же так любил мотоциклы, скорость, дорогу…
— Вы больше не чувствуете себя настолько одиноким как раньше?
— Пожалуй, да.
* * *
На выставку подростков подбрасывает на машине дядя Вернон.
— Гарри, — окликает он нехотя.
— Да? — тот оборачивается.
— Если тебе надо будет куда в магазин: по своим делам… могу подбросить завтра.
Гарри растерянно улыбается.
— Спасибо.
— Не набедокурьте на выставке, — хмурится дядя Вернон.
20 июня
— Тетя Петуния и моя мама? Как они друг к другу относились?! Э, Вы как спросите… а Вы археологическими раскопками случайно не увлекаетесь?
— Мистер Поттер, мы можем не обсуждать тему их взаимоотношений и поговорить о чем-то другом. Просто мне кажется, что та фраза из Вашего сна говорит про одиночество. И я предлагаю разобраться, как же получается, что вы, живя вместе с тетей и дядей, в то же время ощущаете себя совсем чужим, брошенным, одиноким.
— Я думаю, все дело в другом, — откликается мистер Поттер. — Ну ладно, раз Вы спрашиваете…
Он рассказывает долго, скупо цедя слова.
— Ну, что Вы теперь думаете? — выдохшийся мистер Поттер заглядывает в глаза.
— Мне кажется, мы снова говорим о теме зависти и благодарности. О ней написала очень интересную работу Мелани Кляйн. Она говорила, что там, где есть зависть, очень трудно испытывать и выражать теплые чувства. Зависть губит любовь.
— А мне кажется, тетя Петуния маму побаивалась. И меня… боится.
— Страх тоже может отравить любовь.
— Да с чего Вы вообще взяли, что она меня любит???
— Вы — это все, что у нее осталось от ее сестры. Мистер Поттер, на сегодня время вышло. Продолжим нашу работу завтра. Всего хорошего!
* * *
Гарри моет посуду, когда на кухню заходит тетя Петуния:
— Я где-то оставила ножницы.
— Тетя Петуния, можно спросить…
Она достает ножницы из корзинки для рукоделия.
— Да?
— Я… правда похож на маму?
Тетя Петуния растерянно моргает, отворачиваясь.
— Есть немного.
Она уже в дверях, когда ее ловит второй вопрос племянника.
— Вам ее не хватает?
— Кого? — опирается на косяк женщина.
— Моей мамы. Лили, — поправляет очки подросток.
Тетя колеблется, потом подходит к племяннику:
— Гарри. Ее убили. И это связано с… магией. Это очень опасно.
— Я знаю.
Тетя поспешно отворачивается, и в спину ей летит:
— Все будет хорошо.
Она недоверчиво оборачивается. Гарри повторяет:
— Все будет хорошо. Правда, все будет в порядке.
21 июня
— Я увидел, что она боится. Знаете, такой застарелый, въевшийся в морщинки страх. Она привыкла бояться...
Мистер Поттер в задумчивости снимает очки.
— Я... всегда считал ее... неприятной. У меня к ней сочувствия не было ни на сикль. Я очень радовался, когда Хагрид их проучил. Ну, неприятная, в общем, история была. Мне тогда показалась все очень правильным, а теперь... Я не знаю.
— А что Вы чувствуете?
Мистер Поттер надевает очки.
— Мне... стыдно. Я просто подумал, что они же были беззащитны против Хагрида. А это... низко — издеваться над беззащитными.
— Издеваться над более слабыми действительно нехорошо. Люди не всегда так поступают намеренно. Чаще так бывает, когда человек хочет переиграть некую травму, отыграться за старое поражение, взять реванш.
— Правда... Хагрид ведь в их глазах хотел выглядеть волшебником.
— Вы хотите поговорить о Хагриде?
* * *
Дома Гарри ждет письмо от Гермионы.
Гарри, как ты? Я с родителями еду в Ниццу. Начинай делать домашнее задание, оно очень сложное.
Г.
Поттер фыркает и отправляет письмо в мусорный ящик. В его чулан заглядывает Дадли.
— Помнишь, у ма болела голова?
— Да. А что?
— Опять.
Гарри идет вслед за кузеном в кухню, где находит плачущую тетю Петунию.
— Что случилось?
— Мои прекрасные розы замерзли, — хлюпает носом женщина. — Еще несколько дней назад. Необычно сильные заморозки, а я их не накрыла, не уследила.
— Ну так давайте купим новые? — предлагает Дадли.
— Это не те, которые можно купить, — еще больше расстраивается тетя Петуния. — Мне подарила их подруга, которая заказывала их у самого Дэвида Остина. А теперь у меня нет ни «Шарлотты», ни «Джейн», ни «Фальстафа»... Такие не купишь с рук.
Гарри хмурится.
— Я... попробую что-нибудь узнать.
Здравствуйте, профессор Спраут!
Скажите, вы не знаете кого-нибудь, кто увлекается розами? Я бы хотел купить парочку кустов.
Поттер
Дорогой Гарри!
Очень рада твоему интересу к предмету. Высылаю каталог роз, которые разводит один мой коллега из Дурмштранга.
Проф. Спраут
22 июня
— Гермиона мне написала. Обычное письмо, она вообще часто так разговаривает. А я почему-то разозлился.
— Что вы почувствовали?
— Ну... она со мной как с ребенком. Есть у нее такой тон, как будто мы с Роном — дети малые. Меня эта манера злит. Настроение портится.
— Эрик Берн говорил, что в каждом из нас есть Родитель, Взрослый и Ребенок. Но если мы все время говорим и действуем от имени Родителя, то мы отбираем право голоса у Взрослого, угнетаем внутреннего Ребенка.
— О, да! Она и к себе относится очень строго. Вместо игры у нее всегда учеба.
— Если Гермиона говорит с Вами как Родитель, то тем самым она навязывает Вам общение с ней из позиции Ребенка. Но Вам выбирать, соглашаться ли на диалог с неравных позиций или нет.
Мистер Поттер хмурится.
— Это как-то сложно.
— Сначала — да. А потом Вы освоитесь.
— Тогда еще раз, пожалуйста, объясните?
* * *
Хедвиг уносит ответ:
Спасибо, что написала. Не беспокойся обо мне, я сам разберусь с домашним заданием. Счастливо отдохнуть.
Гарри
Гарри улыбается и забывает о письме через пять минут, потому что Дадли зовет его кататься на роликах.
23 июня
— Мне больше не снится сон, кстати. Странно, но я немного жалею. Хотя, разумеется, я не горю желанием увидеть хорька... Малфоя.
— Почему Вы его зовете хорьком?
— Да он похож. А повелось с того, когда нам было по четырнадцать, наш учитель его... наказал, в общем.
— Наказал?
— Ага. За дело, конечно. МакГонагал, конечно, вмешалась, когда Хмури его... ну... бил. Ну... Малфой очень напугался. Весь белый был.
— Его унизили. Ему причинили боль. Его напугали так, что он побелел от страха. Как вы думаете, что он чувствует, когда вы ему напоминаете о прошлом?
Мистер Поттер сдвигает брови.
— Черт. Я никогда не задумывался об этом. Но он сам дразнит Гермиону «грязнокровкой»! А еще...
Поттер взахлеб рассказывает о проделках Малфоя, его скверном характере и всех неприятностях, что он доставил.
— Обиды имеют свойство накапливаться, мистер Поттер. Они как старый хлам: будут расти и расти, пока их не выкинут. Мистер Поттер, на сегодня время вышло. Продолжим нашу работу завтра. Всего хорошего!
* * *
За ужином дядя Вернон откашливается:
— Мальчики, мы посовещались и решили — в выходной мы можем поехать на пикник.
Гарри неверяще переводит взгляд с дяди на тетю, затем снова поворачивается к Вернону:
— Я... я хотел бы!
— Отлично! Только веди себя прилично! — дядя Вернон говорит строго, но Гарри улыбается до ушей.
— Гарри, а тебе... можно? — обеспокоенно спрашивает тетя Петуния.
Гарри утвердительно кивает головой.
— Все будет в порядке.
24 июня
— Мистер Поттер, я обдумала Ваш рассказ. Я хочу обратить Ваше внимание на то, что Малфой дважды предлагал Вам свою дружбу.
— Ну и что, зачем ему такой друг как я?
— Простите меня за сравнение, совсем недавно Вы не могли провести в компании Дадли и пяти минут.
— Ну, он и сейчас меня утомляет. Хотя на роликах мы катались — это было здорово! Знаете, как будто летишь...
— Мистер Поттер, Вы уходите от темы.
Подросток снимает и надевает очки, затем отвечает:
— У меня нет друзей кроме Рона и Гермионы. Они, конечно, замечательные, но... все остальные смотрят на меня как на вруна и отшатываются, как от прокаженного. Вы не знаете, как это тяжело!
— Ваш аристократичный Малфой совершенно не знал, кто Вы, но захотел с Вами дружить. Во второй раз Малфой знал, кто Вы, и снова предложил дружбу. Мистер Поттер, Вы все еще настаиваете, что дружить с Вами никто не хочет?
Подросток фыркает.
— Ваша взяла. Но ведь он сразу сказал гадость про Рона и Гермиону.
— А что, в Вашей жизни есть человек, который бы вел себя безупречно всегда и во всем?
— А вот есть! Профессор Дамблдор, директор школы.
Слушательница хмурится.
— Мистер Поттер, на сегодня время вышло. Продолжим нашу работу завтра. Всего хорошего!
25 июня
Гарри смотрит на аналитика.
— Я думал о Малфое.
Слушательница заинтересованно наклоняет голову.
— В общем, наверное, что-то есть в Вашем замечании. Что я не замечал. Я вот взял и сравнил его с Роном и Гермионой... У него сильный характер, в отличие от Рона. И он не кичится своими знаниями, как Гермиона, хотя учится он очень неплохо. И еще... ему, в отличие от моих друзей, глубоко не все равно, в каком я настроении. Ему далеко не наплевать, чем я занимаюсь, что мне интересно. Он так жаждет выиграть... Я для него — вечный вызов, а не досадная помеха, как для Герми, не утешительная жилетка, как для Рона.
— Вы для него — вечный вызов, — соглашается Эмили.
Гарри откидывается, смотря в потолок.
— А я-то думал, что все наоборот, я для него какая-то помеха, а вот своим друзьям я интересен. А вот как припомню, с Герми мы все время про учебу да войну...
Мистер Поттер смущенно замолкает.
— Мне только кажется, что я все-таки намного хуже Малфоя. Я на его фоне вечно чувствую себя неуклюжим.
— Как в Вашем сне?
— Именно! Как будто я вспотевший, в грязных джинсах, перепачканный машинным маслом. А тут появляется он... и мне так хочется, чтобы между нами не было больше пропасти. Прижать к полу, заставить прекратить говорить гадости, заставить... мне кажется, что у него должна быть холодная кожа, но во сне от него разве что пар не идет.
— Вам так хочется сократить дистанцию?
Мистер Поттер ерзает на кресле.
— Мистер Поттер, Вы можете сделать шаг навстречу.
— А?
— Если вам так хочется, сделайте шаг.
— Вы предлагаете мне...? — багровеет подросток.
Слушательница отрицательно качает головой.
— Я предлагаю Вам сделать навстречу ровно один шаг. Как Вы сделали шаг навстречу Дадли. Как Вы сделали шаг навстречу тете Петунии. Один шаг навстречу.
Мистер Поттер поправляет очки.
— Я боюсь. Что... все вдруг станет намного лучше, чем я думал, а я не привык к такой жизни. Я знаю, как выживать одному против всех, забиваться в каморку. Я не знаю, что я бы делал, если бы вдруг мир решил распахнуть мне объятья, если бы у меня оказался дом наподобие Малфой-Мэнор, если бы вокруг меня были настоящие друзья. Я не верю, что меня можно принять таким, какой я есть. Я в гараже, перепачканный грязью и машинным маслом, а кто-то заходит и видит меня таким — это мой самый страшный кошмар.
Мистер Поттер прячет лицо в ладонях, затем хмыкает.
— Хотя, пожалуй, если я сделаю шаг навстречу Снейпу, и мы подружимся — это будет кошмар похлеще.
— Рада, что Вы шутите. Мистер Поттер, на сегодня время вышло. Продолжим нашу работу завтра.
Мистер Поттер замирает в дверях.
— Я вот что подумал. Насчет Ваших слов... Зовите меня Гарри.
Слушательница широко улыбается:
— Гарри. Можешь звать меня Эмили. Всего хорошего, Гарри!
* * *
Подросток берется за перо и пергамент. Растерянно замирает. Пишет пару фраз, а затем ожесточенно разрывает текст на клочки.
26 июня
В кабинете аналитика Гарри привычно съеживается в кресле.
— Я думаю, что нельзя шаг сделать навстречу любому.
— А кому навстречу ты хочешь сделать этот шаг?
Гарри снимает очки, крутит в руках за дужку оправы.
— Ну, просто. Я подумал. Ну, насчет Снейпа. Серьезно. Нехорошо все-таки получилось. Хотел извиниться перед этим сальноволосым ублюдком. Знаете... я один раз нечаянно залез в... его личные вещи. Увидел, как он прячет, ну и не удержался. Он меня поймал на месте, хм, преступления. Как же он был зол! Швырнул в меня банкой с тараканами...
— Выразительный жест. Очень доходчивое объяснение, какого он о тебе мнения.
— Это точно. Я попробовал ему написать, да ничего не вышло. Дурацкая идея.
— А что это за личные вещи? Почему он был так зол?
— Ну, это касается моих родителей. Мой отец, оказывается, дразнил его.
— Ну, многие в школе дразнят друг друга. Это обычное дело.
— Но... здесь было... немножко хуже.
— Судя по реакции твоего учителя, все было совсем плохо. Это так?
Подросток неохотно кивает.
— Ну, мой отец вел себя... не очень.
— Гарри, а почему Снейп прятал эту информацию? Я не спрашиваю тебя, идет ли речь о пленке или фотографиях, или записях, это неважно — я вижу, как ты избегаешь уточнений. Нам важно понять другое — что ты чувствуешь. Снейп прячет от тебя нечто, касающееся его отношений с твоими родителями — твои чувства?
Подросток ерошит волосы.
— Не знаю. Я... растерян.
— Попробуем иначе. Ты бы хотел знать о своем отце то, что твой преподаватель хотел скрыть?
— Да!
Гарри замирает, сам удивившись своей реакции.
Эмили откидывается в кресле.
— Я хотел бы знать о нем как можно больше. Понимаете, со мной никто не говорит об отце. Все только вздыхают о нем, какой он хороший, и больше ничего. Я хотел бы знать, каким он был на самом деле. Пусть даже не только хорошее, я переживу. Я потому и залез в... вещи Снейпа, что думал, а вдруг там есть ответ, за что он меня ненавидит! Нельзя же так ненавидеть от всей души без причины!!!
Поттер продолжает более спокойным тоном.
— Эмили, вы спрашивали про чувства. Знаете, пусть сто раз некрасиво лезть в чужое, но я чертовски рад, что я увидел, каким был отец. Я чертовски рад, что я теперь начинаю понимать, почему Снейпа корежит от одной моей фамилии. Я ему даже признателен — он единственный не делал благостного лица «ах, бедный сиротка» с фигой за пазухой. Я себя чувствую... настоящим.
Гарри хлопает глазами.
— Я это сказал? Я сказал, что я ему благодарен?! Мерлиновы яйца! Извините, Эмили, не удержался.
— Я думаю о том, как ты назвал его «сальноволосым ублюдком». Это ведь необычно, чтобы учитель в частной хорошей школе так не следил за своим внешним видом. Гарри, судя по твоим рассказам, твой преподаватель делает все, чтобы у других не возникало желания высказать благодарность. Я не удивлюсь, если окажется, что многие могут его поблагодарить, да только либо не догадываются, либо их отталкивает его манера держаться.
Гарри прикусывает губу.
— Если бы вы только знали, как много людей должны ему «спасибо»...
* * *
— Гарри, что ты делаешь? — в каморку засовывается Дадли.
— Я хочу заняться домашним заданием.
— Что? Ты с ума сошел? — глаза родственника округляются.
— Да мне чертовски много задали, — вздыхает Гарри.
Дадли пропадает на минуту, затем радостно кричит:
— Гарри! Я поговорил с мамой, если хочешь, можешь позаниматься за моим столом!
— Эээ, ты серьезно?
— Ну да, — удивляется Дадли. — А потом поиграем на приставке!
— Коварный расчет! — широко улыбается Гарри.
27 июня
Гарри косится на книжный шкаф, где стоят строгие тома с золотыми буквами «З. Фрейд».
— Я уж боялся, а не приснится ли мне Снейп, мы же вчера о нем столько говорили, — облегченно выдыхает Гарри.
Подросток долго ерзает в кресле и вертит в руках дужки очков.
— Что с вами происходит?
— Я чувствую себя... идиотом. Я столько лет от души ненавидел Снейпа, а теперь... ничего такого. Я столько лет презирал Дадли. Я всегда злился на тетю Петунию. Почему я такой идиот?
— Ты не идиот, Гарри! Если хочешь знать, то я тобой восхищаюсь. Ты выказываешь огромное мужество в нашей работе. Знаешь, вообще-то работа в режиме семь дней в неделю — это редкое явление. И не только потому, что аналитик тоже должен отдыхать, но и потому, что такую глубину проработки сложно выдержать. А ты как на войне, один меч против неба.
Гарри выпрямляется.
— Да, для меня это война на выживание, в которой у меня ни единого шанса на победу. Я только не думал, что у меня может появиться оружие. Я и не мечтал, что мне будет что терять. Я искренне верил, что мне незачем жить.
— Но ты надеялся.
— Да. Я надеялся.
* * *
Малфой подходит близко, слышен запах кожи, фиалок, теплой земли. Поттер втягивает в себя воздух так, что кружится голова. Блондин кладет руки на плечи и притягивает к себе, отчего Гарри вздрагивает. «Тшшш», — успокаивает его Драко, легонько выдыхая в ухо. Поттер, осмелев, прикасается губами к шее, ловит биение пульса, тот учащается. Руки Гарри сами скользят по спине Малфоя. Поттеру начинает мешать шелковая рубашка аристократа, и брюнет вытаскивает ее из брюк, притрагиваясь к обнаженной коже. Блондин шумно выдыхает, отстраняется, расстегивает рукава, позволяя одежде упасть вниз. Гарри легко прикасается к обнаженной груди, Малфой с силой кладет свои руки поверх, прижимая к телу, и оседает на пол, увлекая за собой партнера...
28 июня
— Мне никогда раньше не снился запах. Запах Малфоя. А я был готов его слизать с кожи. Мужчина не может пахнуть так, чтобы его хотелось раздеть!
Поттер сцепляет ладони в замок, белеют суставы.
— Я не могу выкинуть из головы, как поймал зубами его пульс, а он шумно дышал мне в ухо. Я впервые подумал о том, что хотел бы взять в рот... черт, ну почему он мне снится!!! Почему я не могу даже во сне убежать от себя?
Эмили сочувственно молчит, пока Гарри крутит в руках дужки очков, чудом не ломая пластмассу.
— Ладно, — сдается подросток. — Ну и что мне хочет сказать сон?
— Это твой сон, Гарри, тебе решать. Можно задать вопрос?
— Да?
— Почему ты все время крутишь очки? Сессию за сессией они у тебя путешествуют с переносицы в руки и обратно. Для тебя они так важны?
— Я плохо вижу.
— Адлер говорил, что наши проблемы со здоровьем иногда могут быть связаны с нашими комплексами. А судя по тому, как беспомощен ты без очков, они для тебя нечто большее. Словно щит, которым ты закрываешься.
— Ну, я плохо вижу, но, например, спортом мне это заниматься не мешает, — протестует Гарри.
— А во сне у тебя есть очки?
Гарри пораженно замирает, затем нехотя поворачивает голову вправо и влево.
* * *
По дороге домой Гарри останавливается перед салоном «Джонсон и Джонсон».
29 июня
На улице жара, но в кабинете Эмили, как всегда, прохладно.
— Я... не знаю, как я себя чувствую в контактных линзах. Удобно. Дадли сказал, я перестал быть похожим на ботаника.
Поттер долго молчит, затем робко добавляет.
— Я себе таким больше нравлюсь. У меня и правда глаза ничего. Как у мамы. Кстати, а Дадли похудел! Вчера ему пришлось ремень в брюки продеть.
Подросток смеется, запрокинув голову.
— Он был в таком восторге. Я впервые подумал, что Дадли тоже хочет быть привлекательным, что ему не нравится быть таким оплывшим.
— Гарри, я думаю, он мог так отреагировать на изменение микроклимата в семье.
— Что?
— Ты стал лучше к нему относиться, твои отношения с его родителями улучшились, потому его аппетит стал меньше. Нет стольких причин заедать свои проблемы, понимаешь?
— Дядя Вернон перестал жаловаться, что давление поднимается, — добавляет Гарри. — Неужели это из-за меня?!
— Я думаю, ты действительно много для них значишь, — мягко отвечает Эмили.
* * *
Гарри возвращается с сессии, на середине пути его окликают.
— Поттер. Что вы делаете на улице?
Гарри удивленно оглядывает Снейпа, одетого в черную майку и джинсы.
— Профессор?
— Поттер, что за привычка отвечать вопросом на вопрос? Почему вы не дома? Мне пришлось использовать поисковые чары.
Поттер невольно улыбается.
— Что вы нашли смешного, Поттер? — сердится тот.
— Я рад вас видеть, сэр. Не думал, что вы так быстро отреагируете на мое письмо.
— На ваше письмо?! Поттер, вы сами хоть читали, что вы мне написали?
— Профессор, — серьезнеет Гарри, — давайте пройдем в кафе и поговорим.
— Здесь? — скептически хмыкает Северус Снейп.
— Мне кажется, в кафе будет лучше, чем у меня дома при родственниках или же в Хогвартсе.
Снейп колеблется, но затем согласно кивает. Гарри выбирает первую же симпатичную кофейню, благо, их в деловом квартале предостаточно.
— Профессор Снейп, хотите кофе? — предлагает Гарри.
Тот сжимает губы в тонкую линию.
— Я не думаю, что здесь может быть приличный кофе.
— А какой вы любите? — любопытствует Гарри.
Снейп на секунду теряется, затем ядовито переспрашивает:
— Поттер, вас интересует, какой я люблю кофе?
— Ну да, — кивает тот. — Просто интересно, на будущее.
Снейп сильно меняется в лице.
— Поттер, какое, к Мерлину, будущее!
— Такое, которое будет, если вы согласитесь меня обучать, — горячо парирует Гарри, поспешно прибавляя обращение. — Сэр.
— Я должен поговорить с Дамблдором, — Снейп нехотя открывает меню.
— Профессор, пожалуйста, не делайте этого.
Снейп вопросительно поднимает бровь.
— Я доверяю вам и только вам.
«Ты не доверяешь Дамблдору», — спрашивают черные глаза Снейпа.
«Я не доверяю Дамблдору», — отвечают зеленые.
— Я просто думаю, если у нас ничего не получится, зачем его разочаровывать.
— Действительно. Зачем разочаровывать директора? Пусть лучше будет приятный сюрприз, — со странной интонацией отвечает Снейп, почти касаясь носом картинки с чашкой латте.
— Как насчет завтра? Профессор?
— Кофе по-арабски, пожалуйста, — поворачивается Снейп к официантке. — А мальчик ничего не будет, он тут только на минутку.
Поттер возмущенно фыркает, затем радостно улыбается.
Снейп вздыхает.
— Завтра, в это же время, встречаемся у входа, я вас аппарирую в место для занятий. Опоздаете — ничего не будет.
— Спасибо вам!
Снейп потянулся к газете.
30 июня
Гарри взволнованно машет руками при рассказе.
— Представляете, я с ним поговорил! По нормальному, без дураков. У него забавная манера: может сказать одно, а иметь в виду другое. И знаете... был такой момент, когда мы общались без слов. Я вдруг понял, что я ему доверяю. Почему-то Снейпу я верю, а вот Дамблдору — нет.
Подросток задумчиво опирается на подлокотники кресла.
— В директоре есть что-то... фальшивое. Санта-Клаус и Мерлин в одном флаконе. И эта манера говорить «спрашивай о чем хочешь», но только один вопрос один раз в год. Тоже мне, сказочная фея.
— Гарри, что ты чувствуешь?
— Я... зол. Он, конечно, очень добрый, мудрый и все такое, но он меня оставил у тети и ни разу не заглянул узнать, как я там живу, хорошо ли мне. Он весь такой замечательный, да только Сириус отсидел в Азкабане, а директор и не подумал проверить, виновен ли мой крестный!
Гарри машинально попробовал поправить очки на переносице.
— Эмили, почему мне эта доброта поперек горла?
— Я не могу назвать добрым директора, у которого учитель может избить ученика и не иметь никаких служебных последствий.
Гарри хмурит брови.
— Ах, да. Вы про Малфоя. Кстати, мой сон тут как-то замешан? А с Малфоем это еще не все. Нас как-то послали ночью в лес вместе, я не рассказывал?
Эмили изумленно качает головой. Гарри уточняет.
— Опасный лес. С хищниками. А мы — ночью.
— Гарри, если бы моего ребенка в школе отпустили ночью в лес — я уж не говорю, что туда отправили — я бы... наверное, написала бы жалобу министру. И уж как следует объяснила, что я думаю о подобном отношении к детям.
Гарри нервно хихикает.
— Именно это отец Малфоя и сделал.
— Гарри, я не хочу тебя пугать, но так рисковать детьми жестоко и бесчеловечно. Я в ужасе от твоей истории.
Поттер растерянно молчит.
— Гарри, как ты думаешь, что он к тебе чувствует?
— Давайте сменим тему, — отказывается Гарри.
Уже уходя, он оборачивается:
— Мне кажется, что Дамблдор меня боится.
* * *
Просторная комната, пушистый ковер. «Хоть падать будет не больно», — думает Гарри.
— Сосредоточьтесь, Поттер, — Снейп стоит спиной к окну.
— Я...
— Легилименс!
Гарри с ужасом ощущает присутствие чужого разума в своей голове. Как будто холодные руки перебирают содержимое черепа. Вдруг все прекращается.
И снова холодные руки прямо внутри. За час Гарри устает так, что хотелось бросить всю затею.
— Поттер, вы можете отказаться, — холодно говорит Снейп.
Подросток ловит в голосе нотку беспокойства.
— Спасибо, со мной все в порядке, профессор.
Тот морщится и аппарирует, оставляя Гарри в трех кварталах от дома Дурслей..
— До свидания, профессор.
Глава 2. Июль.
1 июля
— Гарри, ты сегодня бледный. Может, ты заболел?
— Я в порядке. Просто... тяжелый день был. Эмили, скажите, а что бы вы делали, если бы кто-то смог залезть вам в голову?
Аналитик задумывается.
— М-м-м, я бы спросила его о том, о чем мне было бы неудобно задать вопрос вслух.
— Это как? — морщит лоб Гарри. — Он вас, скажем, расспрашивает о секретных планах, а вы его — почему он такой гад?
— Нет, я бы говорила о чувствах.
Поттер выпрямляется в кресле:
— Это идея!
* * *
На урок легилименции Гарри прибывает с внутренней уверенностью.
— Начинайте, сэр!
Гарри ощущает, как Снейп потянулся к нему. «Кстати, я давно хотел сказать вам, профессор, что я вам благодарен. За вашу честность». Откуда-то извне доносится мысль: «Поздравляю, Северус. Поттер тебя оценил». Гарри задумывается над тем, как ответить, но ощущение чужого присутствия пропадает. Побледневший Снейп хватается за спинку стула.
— Поттер, что вы творите!
— А что?
— Поттер, вы должны защищаться. Поставить щит. Зеркало. Использовать что-то еще, а не вести светский разговор!
— А вы можете вести светский разговор и атаковать? — парирует Поттер.
Снейп меряет шагами комнату.
— Вы это сделали без палочки? Я даже не рассчитывал на такой успех. Мне надо подумать, Поттер. Давайте я вас верну домой, а через несколько дней продолжим, я сообщу, когда.
— Профессор... я действительно вам признателен, — говорит Гарри после аппарации.
— Можете не повторяться, — цедит сквозь зубы Снейп и исчезает.
2 июля
— Ну, сейчас вы скажете, что у Снейпа было трудное детство.
— Нет, я скорее скажу, что на него оказала травмирующее влияние первосцена.
Эмили улыбается, затем серьезнеет.
— У меня ощущение боли утраты. Как будто он потерял близких людей слишком рано, как будто те, кого он выбрал себе затем в близкие люди, обманули его доверие. И оттого ваш преподаватель пытается всеми силами избежать ситуации, при которой возможно будет сближение. И упорно настраивает людей, которые ему небезразличны, против себя. Вы ничего не знаете о его прошлом?
Гарри мотает головой.
— Это еще одна вещь, о которой я никогда не думал. Постойте, вы говорите, настраивать против себя тех, кто небезразличен? О да, ему это мастерски удается!
Поттер фыркает.
— Представляете, он никогда не спрашивает Гермиону. Она всегда готовится к его урокам, а он делает вид, что ее не существует. Она так бесится! А что, по-вашему, здесь может крыться нечто большее?
Эмили пожимает плечами.
— Я спрошу Герми.
— Я не думаю, Гарри, что заниматься сводничеством — хорошая затея. Знаешь, одна героиня Джейн Остин пробовала, получилась комедия.
— Я не читал.
* * *
Дадли недовольно сопит.
— Я видел комедии и посмешнее, чем «Эмма», Гарри.
— Уговор есть уговор: я иду на твой «Харлей Дэвидсон и ковбой Мальборо», а ты соглашаешься посмотреть фильм, который выбираю я. А «Эмма», вообще, классика.
Дадли надувается, замолкая.
3 июля
— Я, кажется, понял, о чем вы. В смысле, не надо пытаться думать о людях так, как тебе было бы удобно. То есть если у меня возникла идея насчет того, чтобы устроить отношения Герми и Снейпа, то это еще не значит, что те думают так же. Только знаете, Эмили... я все равно попробую.
Она разводит руками.
— Тебе так нравится эта идея?
Гарри трет шрам.
— Очень. Я устал жить как на войне, а что может быть более далеким от нее, чем любовь?
— А ты не думаешь, что это перенос твоей собственной потребности в любви?
— Нет, мне больше ведь не снится Малфой, — беспечно отвечает подросток.
* * *
Гарри идет по длинному коридору старинного замка. Стены отделаны потемневшим от времени дубом. Это мой замок, думает он, вот только где же моя комната? Подросток наугад открывает очередную дверь и видит огромную спальню. Он с облегчением заходит, но вдруг обнаруживает, что кровать занята спящим Драко. «Малфой, какого черта ты тут делаешь?». Блондин открывает глаза, откидывает одеяло и без слов тянется к Поттеру. Гарри ошарашено рассматривает обнаженного Драко, а тот расстегивает ремень джинсов, стягивает их на пол. Поттера кидает в жар. Драко проводит руками вверх по ногам Поттера, слегка царапая кожу. Гарри запускает пальцы в шелковистые волосы блондина, подтягивая его к своему паху. Малфой хмыкает и облизывает головку члена. Поттер запрокидывает голову и закусывает губу. Драко проводит ногтями по яичкам, отчего брюнет сдавленно стонет. Под давлением рук Гарри блондин опускается ниже...
4 июля
— Мерлиновы яйца! Я во сне кончил ему прямо в рот!
Гарри стукает кулаком по подлокотнику. После паузы уточняет.
— Я о Малфое.
Гарри ожесточенно трет шрам.
— Какого хрена! Я тут месяц хожу, чтобы в конце концов понять, что я все-таки педик и хочу Малфоя!
Гарри выдает весь арсенал выражений, подслушанных за месяц у Дадли. Заканчивает тираду уже совсем без энтузиазма:
— Я не вижу ничего хорошего в том, что происходит. Какой смысл в фантазиях?
Эмили сочувственно молчит.
— Зачем вообще люди должны чувствовать то, что их ранит?
Гарри хлюпает носом и сморкается.
— Я боюсь. Раньше я мечтал, когда мы с вами говорили про Малфоя, что, может, я с ним подружусь. А сейчас...
— Гарри, ты боишься испытывать страсть или же боишься, что твое чувство не взаимно?
Поттер ошарашен.
— Я всего боюсь.
— Не все наши чувства люди понимают и разделяют. Но это не повод отрицать свои желания, часть себя. Не стоит запирать страсть во сне, позволь ей проявиться наяву.
Поттер озадаченно моргает.
— Вы предлагаете... подрочить?
* * *
Северус Снейп взмахивает палочкой:
— Давайте пробовать снова. Легилименс!
«Что вы думаете о Гермионе?» — спрашивает гостя в своей голове Гарри. Перед ним появляется на долю секунды ее изображение. Она, упрямо задрав подбородок, протягивает готовое зелье.
— Поттер! Что вы себе позволяете?
— Защищаюсь, — хмурится подросток.
— Поттер, какая вам разница, что я думаю о вашей беспардонной Грейнджер?!
— Я просто подумал... — запинается Гарри.
Снейп скептически поднимает бровь.
— Вы ее должны очень понимать. Ну, она одна в этом мире.
— Поттер, у нее родители есть, если вы не в курсе.
— Да, но они не маги.
Снейп устало вздыхает.
— Поттер, что вы хотите? Чтобы я переписал в ее пользу завещание?
— Нет. Лучше... помогите ей стать зельеваром. Она об этом мечтает, своя лаборатория и всякое такое. Вы можете, я знаю. А с вашей репутацией у нее обязательно будет работа.
Снейп пожимает плечами.
— Хорошо. Если война закончится, я помогу ей.
— Когда, а не если. Когда война закончится. Я беру на себя Вол... понятно кого, а вы потом позаботитесь о Гермионе.
Снейп подавляет усмешку.
— Вы так верите в пророчество.
— Нет. Но я верю в себя. И в вас. Вы мне поможете.
Снейп отворачивается к окну.
— Итак, зеркало. Поттер, зеркало ставится очень просто...
* * *
Хедвиг, ухая, уносит письмо в Малфой-Мэнор.
Драко Малфою
Надо поговорить.
Поттер
5 июля
— Я сказал Снейпу, что я в него верю. Он отвернулся, но я уже не думал, что он не воспринимает мои слова всерьез.
— У меня ощущение, что твой преподаватель живет на два лагеря.
Поттер вздрагивает.
— Как вы догадались?
— Такая степень замкнутости должна быть у очень ригидного человека, тяжело воспринимающего перемены. А ты говоришь о чутком человеке, реагирующем быстро и четко. Если бы ты говорил не о растениях, то я бы предположила бывшего военного.
— Да, вы верно вычислили насчет военного. Знаете, это раздражает, но одновременно вызывает и симпатию. Жить на линии фронта — это сильно.
— А как насчет Рона? Мы говорим много о твоей семье, о школе, но ты почти не вспоминаешь своего лучшего друга.
Гарри трет лоб.
— Ну, я по нему не скучаю. Мы летом друг другу не пишем. Это Гермиона открытки присылает, вчера очередную получил, три абзаца, один про Снейпа и зелья, остальное — приветствие и подпись.
Гарри хмыкает.
— У Рона, конечно, замечательные родители. Только я не понимаю, почему же они... как кролики. Столько детей, и Рон все время ноет, что ему приходится донашивать одежду за братьями.
— Гарри, мне кажется, чета Уизли любит своих детей. Но когда у тебя много старших братьев, то ты можешь чувствовать себя обделенным и искать доказательства, что чего-то не хватает. Рону не хватает не новой одежды, ему не досталось ласки. Кстати, есть исследования об особенностях характера детей в зависимости от порядка рождения, я могу тебе дать с собой, если интересно.
Гарри проводит рукой по волосам.
— Я начинаю понимать, что именно нашу гриффиндорскую троицу держало всегда вместе. Нам всем троим чего-то не хватило, мы думали, что есть вещи, которых в нашей жизни просто нет и не будет.
* * *
— Поттер!
Гарри оборачивается и вздрагивает. На углу Прайвет-Драйв стоит Драко. Поттер щиплет себя за руку, но видение не пропадает, а наоборот, расслабленной походкой приближается. Гарри невольно пятится, отчего блондин хмурится.
— Поттер, ты мне писал?
— Да, — облегченно выдыхает тот. — Я не думал, что ты так быстро отзовешься. Как ты меня нашел?
Малфой отвечает, растягивая слова.
— А ты думаешь, что твой адрес — страшная тайна? Вот чего я не ожидал, так это что любимчик магического мира сам ходит за хлебом вместо того, чтобы не высовывать нос из своей конурки.
Гарри вздыхает.
— Пожалуйста, не говори никому.
Малфой изумленно поднимает брови.
— Думаешь, мне делать нечего, кроме как бегать да на тебя доносить? Мне кажется, ты меня с кем-то путаешь. Впрочем, один бесплатный совет: отсутствие очков — плохая маскировка. Ты... постригись что ли.
— Я тебе написал, Малфой. Спасибо, что откликнулся.
— Так что ты сказать хотел?
— Я просто хочу... Мерлинова борода. Малфой, я давно хотел...
— Поттер, кончай мямлить, я не собираюсь тут стоять весь день!
Гарри собирается с духом:
— В общем, я хочу извиниться.
— Что?!
— Мне очень жаль. Ну, я думаю, что я иногда вел себя как идиот.
Малфой делает шаг навстречу, встревожено всматриваясь в лицо Гарри.
— Ты перегрелся на солнышке?
Гарри вздыхает.
— Нет, я серьезно. Мне жаль, что мы не стали друзьями.
Драко зло щурит глаза.
— И что? Ты, золотой мальчик Гриффиндора, думаешь, что тебе достаточно это сказать, и я растаю и захочу все изменить? Вычеркну годы вражды просто потому, что ты извинился?!
Гарри опускает голову.
— Нет. Я просто хочу, чтобы ты знал. Я сожалею.
Поттер разворачивается и уходит, а озадаченный Малфой еще несколько минут смотрит вслед прежде, чем аппарирует.
6 июля
— Я извинился. Перед Малфоем... А потом весь вечер думал о нем. Точнее, два раза. Я все-таки педик. Это лечится?
— Гарри, я не думаю, что что-то надо лечить. Может, тебе просто стоит разобраться в своих чувствах. К себе, к Малфою. Но в самом гомосексуализме нет ничего неправильного или постыдного. Другое дело, что часть мужчин выбирает эту ориентацию потому, что их сексуальное развитие было нарушено, они не смогли разобраться в своих отношениях с матерью и оттого отрицают для себя весь женский род вообще. Таких людей можно узнать по общей высокой тревожности и инфантильности. Мне кажется, это не твой случай.
Гарри хмурит брови.
— Гомосексуалисты бывают разными?
— Да, Гарри, да.
Он озадаченно чешет в затылке.
— Все-таки понятно, почему у меня ничего не получилось с Чжоу. Да и с Джинни...
* * *
Хедвиг уносит очередное письмо.
Привет, Гермиона!
Снейп взялся подтянуть меня по своему предмету. Дает дополнительные занятия. Так что я каждый день вкалываю как на каторге занимаюсь. Он меняпочти доконалнаучил паре полезных заклинаний.
А ты как?
PS
Кстати, я с ним поговорил насчет тебя и зелий. Он обещал подумать. И не вздумай присылать вопиллер меня благодарить.
Гарри
7 июля
— Ну, вообще я просто устал быть не таким как все, понимаете? Все пялятся на мой шрам, все узнают и косятся: «ах, мальчик, который выжил». Мне ужасно хотелось бы быть нормальным. Обыкновенным.
— А Малфоя никак нельзя называть обыкновенным, — подхватывает Эмили.
— Вот, да.
Гарри задумчиво поглаживает кожаный подлокотник кресла.
— Он никогда не сдается. Отступает, но не опускает руки. И эта спесь… Как будто его род — это тот источник внутренней силы, которого у других нет и быть не может. Он словно отказывает и Рону, и Герми вправе быть равными.
— Я думаю, Малфой не допускает мысли, что любовь бывает разной, — отвечает Эмили.
Гарри фыркает.
— Все должно быть по правилам. А эти правила знает только он!
* * *
— На сегодня достаточно. Результаты… удовлетворительны.
Снейп говорит таким тоном, словно жует лимон. Гарри ухмыляется. Снейп косится на его улыбку, но не одергивает.
— А что дальше, сэр?
— Хоркруксы. Поттер, вы должны узнать о них все.
— Но как?
Снейп вздыхает.
— Я немного смогу рассказать. Куда больше информации, скажем, в библиотеке Малфоя.
Поттер хмурит брови. Снейп молча переносит их обоих на обычное место, в трех кварталах от дома Гарри.
— До свидания, профессор.
После секундного колебания Снейп кивает на прощание.
8 июля
— О чем я жалею в своей жизни, так это что я так мало знаю о родителях. Их как будто не было на свете совсем, понимаете? Как будто дыра, которую никак не закрыть.
— Не только у тебя эта дыра, Гарри. Ты потерял мать, а Петуния — сестру, а твой кузен — тетю. И рана не закрывается. Как ты думаешь, что испытывают твои родственники, когда ты уезжаешь почти на весь год, не пишешь и не звонишь?
— Мерлинова борода! Да уж. Сначала мама, теперь я. А что это за странный такой синдром потери? Магическое проклятье?
— Нет, Гарри, это трансгенерационные механизмы, они так жестоко и беспощадно работают, если их игнорировать. Анн Анселин писала о людях, которые в семье умирали в один и тот же день. О случаях, когда детей пугала в кошмарах шальная пуля, просвистевшая мимо их отца или деда.
— Я-то сначала решил, что тут магия, — улыбается Гарри и трет шрам.
— Проклятия в психологии тоже изучаются, это часть суггестивных техник.
* * *
Дадли расстроено ковыряется в своей тарелке. Тетя Петуния выглядит виноватой.
— Дадличка, мы не можем тебе купить такой мотоцикл даже и за год.
— А я другой не хочу! Я хочу хромированный «Сustom Vehicle Operations», двигатель 1800 кубов.
Дядя Вернон роняет вилку.
— Да такого двигателя хватит на два мотоцикла! Куда тебе на нем?!
Дадли уныло размазывает овсянку по тарелке.
Гарри не выдерживает.
— Слушай, ковбой, я могу тебе такой купить.
Три пары изумленных глаз.
— Мне оставили наследство, и я вполне могу тебе подарить мотоцикл на следующее лето, все равно тебе раньше права не дадут. Только один уговор — нормальные оценки за год, пойдет?
Дядя Вернон прерывает бурную радость сына осторожным вопросом.
— Гарри, ты уверен? Не стоит так баловать Дадли...
Гарри пожимает плечами.
— Мне просто так хочется.
Тетя Петуния встает за каплями для сердца.
9 июля
— Я чувствовал себя... странно. Знаете, я впервые понял ту интонацию Малфоя, с которой он говорит «мы». Что-то в ней есть такое, от чего кружится голова.
— А Дамблдор говорит о таком «мы»?
Гарри хмурится и трет шрам.
— А почему вы спрашиваете?
— Он директор школы, где ты учишься, вы все под его попечением. Чувствуешь ли ты эту общность, сопричастность?
— Нет. Он больше говорит «они». Основатели. Министерство. Мои родители. И все так... сложно и туманно, как будто я младенец какой-то. А еще «так нужно». Мне это уже поперек горла слышать его «надо».
— Что ты чувствуешь, Гарри?
Гарри роняет лицо в ладони.
— Я устал. Я чертовски устал. Я просто смертельно устал!
Гарри откидывается на спинку кресла и продолжает более спокойным тоном.
— Меня бесит атмосфера таинственности, за которой я ощущаю наплевательскость обыкновенную. Меня злит, что ко мне относятся как к пешке. Мне обидно, что меня держат за идиота. Я ведь так старался, а от меня все время хотят, чтобы я прыгнул выше планки и желательно сам, пока они чертовски заняты своими очень важными делами!
Гарри взволнованно наклоняется вперед.
— Я вам рассказывал про этот чертов бал? Когда меня заставили танцевать?! Я хотел провалиться сквозь землю! Мне было чертовски неловко, я путался в ногах, я... не вел, меня тащила Парвати. Это было унизительно. Мне кажется, Малфой бы никогда не попал в такое положение.
* * *
Гарри и Дадли возвращаются с футбольного матча. Перепачканные (недавно прошел дождь), но ужасно довольные — их команда выиграла у соседнего района со счетом 3:2.
— Поттер.
Гарри изумленно поворачивается на голос.
— Малфой?
Драко презрительно окидывает их взглядом с головы до ног.
— Вижу, с грязнокровками общался.
Поттер только улыбается в ответ на подколку.
— Да. В мяч играли.
— Это кто? — насупившись, спрашивает Дадли.
— А, познакомься. Это из моей школы. Его зовут Драко. Драко, а это мой кузен, я его зову Ковбоем.
— Драко? То есть дракон? Шикарная кличка! Сам придумал? — присвистывает Дадли.
— Нет, родители помогли, — с легким сарказмом отвечает Малфой.
Гарри вспоминает, как его учили говорить о чувствах.
— Я удивлен, Малфой, что вижу тебя здесь.
— Да я это и так вижу, у тебя на лице все написано, — пожимает плечами Драко.
Гарри смущенно улыбается.
— Поттер. Сам-Догадываешься-Кто будет в Лондоне послезавтра. И может проверить даже, сидишь ли ты дома или играешь в мячик в окрестных лужах.
— А ты откуда знаешь?
— А тебе какое дело? Знаю.
Малфой отворачивается, сочтя разговор законченным, но Гарри его останавливает.
— Малфой! Подожди.
— Что? — нехотя цедит блондин.
— Спасибо.
Малфой озадаченно моргает, затем отворачивается и пропадает. Дадли невольно вздрагивает.
— Все в порядке. Просто никому не говори, что ты это видел, — успокаивает кузена Гарри.
— Он... действительно пропал? — побледнев, спрашивает Дадли.
— Аппарировал. Скорее всего, домой вернулся. Так пропадать запрещено, думаю, он нашел способ обойти министерский запрет, — успокаивающе объясняет Гарри.
Дадли внезапно истерично хихикает.
— Ты чего? — пугается Гарри.
— Кот! Чеширский кот! Парень еще и белый, как сказочный кот! И, кажется, улыбку где-то оставил.
— Это точно! — присоединяется к смеху кузена Поттер.
10 июля
— Вчера мы с Дадли смотрели кино о войне. Мне как-то раньше не случалось смотреть фильмы про вторую мировую. А сейчас я задумался. Про Гитлера. Если бы я мог, я бы его обязательно спросил — чего он хотел? И почему он решил, что он вправе решать за других?
Гарри поправляет челку.
— Гитлер был больным человеком. Есть анализ Фромма «Адольф Гитлер — клинический случай некрофилии».
Гарри передергивает. Затем зеленые глаза вспыхивают догадкой.
— Послушайте... А что бы вы сказали про человека, который сумел расщепить свою душу на несколько частей? По-настоящему расщепить?
Эмили осторожно пожимает плечами.
— Я не готова ставить диагнозы заочно. Но вообще — такое явление диагностируется как шизофрения. Название болезни происходит от слова «схизо» — расщепление души. При мягкой форме шизофрении люди вполне могут жить и плодотворно работать. Жесткое «мозаичное» расщепление с потерей ориентиров в себе и социуме, когда от человека остается только его небольшая часть, бывает довольно редко.
Гарри задумчиво кивает.
— Понятно. А скажите, отчего так бывает?
— Гарри, пока нет окончательной ясности. Мне как аналитику близка концепция, что ключевую роль играет воспитание, когда ребенок постоянно сталкивается с противоречивыми утверждениями. Например, если на словах говорится «Никогда так не делай!», а невербально родители дают понять «Сделай это снова!».
— А... если человек сможет, эээ, собрать психику, то выздоровеет? Сам по себе?
— Иногда такие случаи бывали. «Необыкновенное путешествие в безумие и обратно» Барбары О’Брайен.
Гарри с силой ударяет по подлокотнику кресла.
— Вы мне очень помогли. Спасибо. Эмили... я несколько дней не смогу приходить.
Слушательница кивает.
— Как тебе будет удобно. Позвони, когда решишь продолжить работу.
11 июля
Пять дюймов домашнего задания на лето по гербологии.
Высажены в грунт Аптекарская роза, Темная Леди.
Просмотрена видеокассета с экранизацией Би-Би-Си «Мэнсфилд-парка».
12 июля
Пять дюймов домашнего задания на лето по истории магии.
Высажены в грунт сорта роз Анвик и Блайт.
Оставшееся время уходит на «Гордость и предубеждение».
13 июля
Поттер, завтра как обычно.
СС.
14 июля
— Гарри, а ты думал когда-нибудь о своем будущем? Чем бы ты хотел заниматься? — спрашивает Эмили.
Подросток растерянно моргает, постукивая пальцами по кожаному креслу.
— Не знаю. Нет. Аврором стать.
— Кем-кем?
— Ну, в смысле, бороться с врагами.
— А. Сленговое словечко. Тебе это правда, интересно?
— Я... не знаю.
* * *
Дома Поттеру Дадли молча подает письмо.
Дорогой Гарри!
Соберись, завтра тебя в Хогвартс заберет Хагрид.
А.Д.
— Спасибо, Ковбой.
— От Гермионы?
— Нет. От директора.
— А-а-а. Ваша богадельня, — фыркает Дадли, — Что он хочет?
— Спасти мир.
Глядя на вытягивающееся лицо кузена, Поттер хмыкает.
— Я пошутил. Просто хочет меня видеть. С вещами.
— Ну... ты прямо как в армии, — сопит Дадли.
Директор Дамблдор!
Спасибо, я пока не хочу.
Г.П.
Гарри!
Это очень важно!
Дамблдор
Хорошо. Если Хагрид меня убедит, я приеду.
Поттер
15 июля
Хагрид стучит в дверь.
— Привет, Хагрид!
— Гарри! Как ты загорел! — радуется тот.
Гарри застенчиво улыбается.
— Ну, каникулы же.
— Эта, Гарри, ты собрался?
— Зачем?
— Ну как, директор же тебе написал?
— Да, он просил меня приехать. Но мне здесь хорошо. Зачем мне ехать?
Хагрид удивленно смотрит на Поттера.
— Ну, Гарри, директору же виднее.
— Да, я понимаю. Должны быть причины. Я бы их хотел узнать прежде, чем поеду.
— Гарри, ты что? Директор же о тебе беспокоится!
Гарри кивает.
— Конечно, беспокоится. Так что случилось?
— Гарри, я не знаю. Он не говорил мне. Давай ты сам у него спросишь.
— Хорошо. Я ему напишу.
Хагрид озадаченно дергает себя за бороду.
— Гарри, мне сказали тебя привезти.
— Я понимаю, но я не хочу ехать, не зная, зачем. У меня каникулы.
Хагрид наклоняется к уху Гарри.
— Так война же, Гарри. Наверное, это из-за Сам-Знаешь-Кого...
Гарри морщится, уловив малоаппетитный запах, исходящий от Хагрида.
— Тем более я хотел бы знать о причине перед тем, как ехать. Здесь я под защитой, мне необходимо каждое лето проводить здесь. Должна быть очень веская причина, чтобы уехать.
Хагрид растерянно вздыхает.
— Директор может расстроиться.
— Я понимаю. Мне жаль его расстраивать.
Как только Хагрид перешагивает порог, из-за двери высовывается Дадли.
— Здорово ты его! — восхищается кузен.
Гарри огорченно проводит рукой по волосам.
— Не нравится мне все это.
16 июля
— Поттер.
Снейп, которого тетя Петуния поит чаем, поворачивается к спускающемуся по лестнице Гарри. Подросток от неожиданности спотыкается и скатывается кубарем вниз.
— Как это узнаваемо, — бросает профессор тете Петунии.
Гарри вспыхивает.
— Профессор?
Северус поворачивается к тете Петунии.
— У вас чудесный чай.
— Жаль, к чаю ничего сладкого, все кончилось, — огорчается женщина.
— Это даже хорошо, — с энтузиазмом заверяет ее Снейп.
— Тогда я вас оставлю, — подхватывается Петуния.
Она закрывает за собой дверь. Гарри присаживается за стол и наливает себе чаю.
— Я прочел книгу про хоркруксы, которую вы давали, профессор. Вам ее сейчас вернуть?
Снейп отрицательно качает головой.
— Нет, пусть у тебя побудет.
Гарри изумленно поворачивается к профессору. Кажется ли ему, что тот обратился к нему иначе?
— Простите, профессор, нет. Я не просчитывал всякие последствия и что будет, не догадываюсь даже. Я... просто устал. Я не могу иначе.
Снейп морщится.
— Скажете, что это очень по-детски? — с вызовом спрашивает Гарри.
«Нет», — отвечают черные глаза.
— Разумеется, — Снейп отставляет чашку.
— Гарри, нам придется тебя спасти, даже если ты не хочешь. Это очень важно. Поттер.
Гарри хмурится — Снейп буквально буравит его взглядом. Что он пытается сказать?
— Гарри, ты не можешь защищаться от легилименции. Что, если Сам-Знаешь-Кто проникнет в твой разум? — продолжал Снейп.
Мысли в голове Гарри летят вскачь. Я не умею противостоять легилименции? И что же так срочно может понадобиться Воландеморту? Что он хочет мне сказать этим? Чтобы я воспользовался легилименцией?
«Сэр?»
«Наконец-то догадался. Я не могу применить волшебную палочку, но ты-то умеешь и так. А мои зрительные вспоминания Дамблдор обязательно захочет увидеть, он встревожен твоим неподчинением».
«Он серьезно намерен заставить меня вернуться в Хогвартс против моего желания?»
«Конечно. Я дам тебе один совет — беги к Малфоям. Я говорил с Люциусом — он готов перейти на другую сторону и поддержать тебя, только хочет быть уверен, что примкнет к победителям. Твоя беспалочковая магия его убедит».
«Малфой. Драко Малфой», — думает Гарри. Перед глазами встает блондин из снов, дразняще снимающий рубашку.
На лице Снейпа загораются красные пятна.
«Простите, профессор», — Гарри бледнеет.
«Я так понимаю, Поттер, тебя не надо уговаривать довериться Малфоям», — у профессора дергается уголок рта.
«А как я к ним попаду?» — недоумевает Гарри.
«Я сейчас оставлю порт-ключ в виде кольца и положу под салфетку на столе. Не смотри в ту сторону».
— Поттер, я больше не знаю, как тебя уговаривать. Мне кажется, что ты меня не слушаешь, — с металлом в голосе заканчивает тираду Северус.
Поттер вдруг осознает, что все то время, пока шел мысленный диалог, профессор его уговаривал поехать с ним в Хогвартс. Он даже не запнулся, когда подросток подумал про Драко.
Снейп встает, морщится, глядя на натюрморт с яблоками над столом.
— Поттер, ну у тебя и вкус.
Уловивший в комментарии намек на мысленную картинку с Драко, Гарри густо краснеет.
— Вам не нравится? Думаете, это... плохо?
Снейп неожиданно мягко отвечает.
— Как ваш преподаватель, я этого одобрить не могу.
«Как человек — понимаю», — ответили черные глаза. Зеленые глаза распахиваются в изумлении, но профессор уже аппарирует.
Поттер осторожно поднял салфетку, лежащую рядом с чашкой, из которой пил чай Снейп. Под ней лежало кольцо с рубином. Гарри подцепляет вилкой кольцо и заворачивает в ту же салфетку.
— Тетя Петуния... мне надо уехать.
Она бледнеет.
— Что случилось?
Он успокаивающе улыбается.
— Все хорошо, просто здесь меня будут искать, поэтому я прямо сейчас отправлюсь к друзьям. Как смогу — позвоню.
Она прижимает руки ко рту. Гарри тем временем хватает волшебную палочку, поднимает клетку с Хедвиг.
— До свидания, тетя.
Она вдруг обнимает его.
— Гарри...
— Все будет хорошо, — через силу улыбается Гарри и нащупывает кольцо. Рывок, и вот Поттер стоит в просторном холле, а на него с ужасом смотрит домовой эльф.
— Где я? — спрашивает подросток.
— Малфой-Мэнор, сэр! — одергивает накрахмаленный передник эльф. — К вам сейчас подойдет молодой хозяин.
Действительно, уже слышны шаги спускающегося по лестнице Драко. Он ведет гостя по коридорам, отделанным светлым деревом, и Поттер невольно вспоминает свой сон. Гарри трясет головой, пытаясь отогнать непрошеные мысли. Драко с удивлением смотрит на смущенного и уставившегося в пол брюнета.
— Зайдем ко мне.
Поттер с волнением переступает через порог. Книжные шкафы, просторный стол, у окна мини-лаборатория.
— Красиво, — присвистывает Гарри.
Малфой пренебрежительно улыбается.
— Это все, что ты можешь сказать? Поттер, ты хоть понял, что здесь антикварная мебель? Смотри, какой стол! За ним, говорят, в свое время работал Кромвель.
Гарри оглядывает смущенно стол, косится на ближайший шкаф.
— Да, впечатляет. А где ты спишь? — недоуменно спрашивает Гарри, поняв, чего не хватает комнате.
Малфой закатывает глаза.
— На коврике у огня.
Гарри задумчиво смотрит на пушистый персидский ковер в метре от каминной решетки. Малфой шокировано заглядывает в лицо собеседнику.
— Поттер, ты чего? Ты что, решил, что я серьезно?!
Блондин краснеет от досады.
— У меня спальня отдельно от кабинета. Неправильно работать там же, где спишь, тебе не говорили разве?
Гарри моргает, впервые услышав подобное утверждение.
Малфой поднимает бровь.
— Поттер, на какой помойке ты рос? Иди сюда.
Гарри становится неловко, но Драко уже тянет за рукав вглубь комнаты. Между окном и шкафом обнаруживается дверь, в которую и вталкивает Поттера раздраженный блондин.
— Ну, теперь ты не думаешь, что Малфои спят на ковриках у камина?! — издевательским тоном спрашивает Драко.
Гарри заходит в спальню. Спальню Малфоя. Старинная широкая кровать с балдахином под самым потолком. Поттер осторожно притрагивается к резному столбику. Как бы он хотел увидеть, как здесь ночью спит обнаженный Драко. Поттер мечтательно и медленно проводит по нему рукой.
— Поттер, — севшим голосом окликает его блондин.
Гарри переводит взгляд на Драко. Тот, бледнея, отшатывается.
— Драко? — растерянно спрашивает Поттер. — Что такое?
Малфой неверяще качает головой из стороны в сторону.
— Поттер, уходи. Как же я не догадался... Уходи!
Гарри недоуменно пятится к двери. Блондин вдруг успокаивается, приняв решение.
— Ладно, это приемлемая цена.
— О чем ты, Малфой? — совершенно теряется в происходящем Гарри.
— Встретимся за ужином, — взяв себя в руки, отвечает тот.
* * *
Гарри неловко пытается управиться с рыбой, пока трое Малфоев ведут светскую беседу. Он ожидал, что его выслушают немедленно, а не предложат предварительно отужинать, да еще за столом, где по три ножа на одного человека. То есть четыре ножа, три справа и один сверху, над тарелкой. Четвертое лезвие вызывает неудержимое любопытство. Может, он особый? Ритуальный, для черной магии. И такими тупыми узкими короткими лезвиями в аристократической семье пытают неугодных гостей.
— Извините, а зачем этот нож? — не выдерживает Гарри.
Трое Малфоев шокировано замолкают, затем Нарцисса непринужденно поясняет.
— Это нож для фруктов, Гарри.
— Еще и фрукты будут?! — вырывается у Поттера.
Нарцисса снисходительно улыбается.
— Думаю, не сегодня. Джентльмены, я вас оставлю. Дорогой, я прикажу подать коньяк.
— Спокойной ночи, мама, — прощается Драко.
Гарри ошеломленно моргает, затем спохватывается.
— До свидания.
Нарцисса, тепло улыбнувшись Поттеру, уходит. Гарри смотрит вслед грациозно двигающейся женщине. Длинное розовое платье, обнаженные хрупкие плечи, словно она живет в другом мире, где ни одного дня не было войны.
— Поттер, — окликает его Драко.
Гарри собирается с духом, поворачивается к Люциусу.
— Сэр, вы хотели убедиться, что я могу быть реальной угрозой для Воландеморта.
Люциус морщится при упоминании имени и кивает.
«У вас красивый дом», — мысленно обращается к аристократу Гарри.
Люциус проливает несколько капель коньяка.
— Папа? — вскакивает Драко.
— Впечатляюще. Я никогда такого не видел, — любезно отвечает мужчина.
Драко настороженно смотрит на Поттера. Люциус отставляет бокал, берется за палочку и становится в защитную позицию.
— А ты можешь сказать что-то более существенное?
Гарри задумывается. Он чувствует, как Люциус выставляет щит, но обходит препятствие.
— 863417940. Одиннадцатая ячейка.
Люциус щурит глаза.
— Прекрасно. Спасибо, что не уточнил вслух, чей банк.
— Вы поможете мне? — спрашивает в лоб Гарри.
— Да, — без колебаний кивает старший Малфой.
— Но, papa, ты же не веришь в пророчество, — растерянно отвечает Драко.
— Не верю, — кивает Люциус, делая глоток «Хеннесси». — Зато я доверяю Снейпу. И я вижу, что Поттер владеет силой, которая может противостоять Лорду.
Драко сжимает губы так, что они превращаются в белую ниточку.
— Понятно. Я пойду провожу Гарри.
Бокал в руке Люциуса разлетается, брызжа осколками. Тот не обращает внимания.
— Ты не обязан, Драко.
— Я так хочу, — бесцветным голосом отвечает младший Малфой.
— Я сам найду дорогу, — неловко протестует Гарри, но Драко молча тащит его за рукав из комнаты.
— Малфой, мы же здесь уже были — это твоя комната! — восклицает Гарри, узнав кромвелевский стол.
— А за дверью — моя спальня, — криво улыбается Драко.
От тона, каким говорит блондин, Гарри бросает в жар.
— Малфой, ты что? — заикается Поттер.
— Я тебя не держу, — растягивая слова, отвечает блондин, снимая запонки.
— Подожди, — поспешно шагает навстречу Гарри.
Блондин поднимает голову, у него совершенно шальные глаза. Поттер неловко берет в свои ладони узкие кисти. Малфой секунду медлит, затем вырывает руки и толкает брюнета к стене, накрывая губы Гарри своими. Поттер, растерявшись, вцепляется в рубашку блондина, пока тот отчаянно исследует его рот.
— Малфой, подожди... — хрипло выдыхает Гарри, когда Драко на секунду отрывается от него, стаскивая рубашку вместе с майкой.
Руки блондина задерживаются на пряжке ремня Поттера.
— Ну? — Драко с трудом фокусирует глаза на лице Гарри.
— Ничего, — Поттер отрицательно мотает головой, в свою очередь, стаскивая измятую рубашку. Драко властно запечатывает рот Гарри, одновременно расстегивая молнию на джинсах. Поттер сдавленно вскрикивает, когда блондин крепко сжимает его член.
— Как хочешь? — серьезнея, спрашивает Малфой.
— Что? — теряется Гарри.
— Тогда минет, — решает Драко, сползая вниз.
— Ты о чем? Черт! Да! — взмокнув, сдавленно отвечает Поттер.
Драко, стоя на коленях, с закрытыми глазами сосредоточенно ласкает Гарри, пока у последнего не начинают подкашиваться ноги. Поттер сползает по стене вниз под недовольное мычание Драко.
Гарри фыркает, глядя на обиженную мину Драко. Тот густо краснеет, пытаясь отстраниться, но Гарри, смеясь, опрокидывает Малфоя на спину.
— Моя очередь, Малфой?
Тот отворачивается, подставляя Гарри ухо, которое Поттер незамедлительно кусает.
— Ай! Ты с ума сошел, придурок? — дергается Драко.
— Да ладно тебе, я же осторожно, — тихо выдыхает Гарри, еще более нежно захватывая зубами ушную раковину. Постепенно Малфой расслабляется, тогда Гарри начинает двигаться вниз.
— Ай, бля!
— Больно? — недоуменно отрывается Гарри от левого соска.
— Малфой, если повторить, то лучше не «ай», а «о, да», или там «ооо», — улыбается ему Гарри, наклоняясь к другому соску.
— Я тебе не порнозвезда, — огрызается Малфой. — Ай!
Гарри дует на головку, слизывает капельку с самого верха.
— Нормально на вкус.
— Бля, Поттер, это тебе что, мороженое? — обижается Драко.
Гарри смеется.
— Так не терпится?
— Ыыы! — сквозь зубы выдыхает Драко, когда брюнет заглатывает головку. Во рту у Поттера узко и жарко, Драко толкается бедрами, пока жар вдруг не разливается истомой по всему телу. Поттер и Малфой на время вытягиваются на ковре.
— Ты как? — голос Поттера звучит сдавленно.
Драко обеспокоенно открывает глаза.
— Что у тебя с голосом?
— Пустяки, пройдет, — лениво отмахивается брюнет.
— Бля, это из-за меня? — подскакивает Малфой. — Черт, надо какое-нибудь зелье найти.
— Я не думал, что ты столько материшься, — положив руки под голову, лениво отзывается Поттер.
— Только если теряю контроль, — сухо отвечает Малфой, отворачиваясь.
Поттер распахивает глаза.
— Малфой, ты серьезно?
— Нет, я так шутил, — огрызается блондин. — На, держи, это от ангины.
— Малфой, у меня не ангина, — хихикает Поттер.
— Поттер, с тобой с ума сойдешь, пошли, я хочу спать.
— Малфой... Я хочу сказать тебе... Я тебя... — Поттер сглатывает.
— Пошли спать, Поттер, — резко уходит в спальню блондин.
Поттер растерянно смотрит вслед.
17 июля
В кабинете старшего Малфоя Снейп расстилает самодельную карту, Люциус помогает закрепить углы. Драко наблюдает за всем, сидя на подоконнике. Поттер неловко ходит вокруг.
— Итак, Поттер. Нам надо обсудить план действий.
— Скажите, а за вашим столом тоже сидел Кромвель? — невпопад спрашивает Поттер.
— Нет, Людовик XVIII, — озадаченно отвечает тот. — А что, у тебя какие-то счеты к французским роялистам?
— Да просто, любопытно, — пожимает плечами Гарри.
— Поттер, вам не об этом думать надо, — холодно делает замечание Северус.
— Нет, профессор, об этом мне думать не надо. Вы ведете себя так, как будто имеете дело с гением. А он глубоко больной человек. У него шизофрения.
— И что? — хмурится Снейп.
— Да он же просто не может отвечать за то, что делает! Он не может планировать, в его хаотических действиях нет никакого смысла. А вы к нему подходите с мерками здорового человека!
— Лорд недееспособен, — зажигаются глаза Люциуса. — Здесь могут быть интересные последствия с юридической стороны…
— Люци, не спеши продавать шкуру неубитого медведя, — морщится Северус. — Пока он очень даже способен запустить хоть Круциатусом, хоть чем еще посерьезнее.
— Организуйте мне встречу с ним тет-а-тет, — напряженно говорит Гарри.
— Ты уверен? — бросает с окна Драко.
— Да. Главное — чтобы нам не помешали. А дальше я разберусь.
Мужчины скептически переглядываются. Гарри вздыхает.
— Не верите, что нас троих хватит? Ладно. Пожалуйста, попробуйте на меня напасть? Все вместе?
— Петрификус тоталус! — позвучало почти одновременно с трех концов комнаты.
Поттер, сделавший всего шаг вбок, демонстративно стряхнул пылинку с плеча.
— Я вижу, куда вы атакуете. Больше того, я могу передать, например, профессору, как атакуют Малфои, так что он успеет защититься. Будем пробовать?
— Обязательно, — кивнул Снейп. — Мы должны тренироваться.
18 июля
— Малфой, хочешь полетаем наперегонки? — робко предлагает Поттер.
Тот пожимает плечами, затем подзывает домовика и приказывает эльфу принести метлы.
— Я когда-нибудь тебя поймаю, — угрожает красный и взъерошенный Малфой, рухнув в траву. За час полета ему так и не удалось догнать Поттера.
— Да пожалуйста! — смеется Гарри, но все же приземляется рядом.
— Малфой...
— Да?
— А что ты собираешься делать в будущем?
— А что?
— Просто, хочу узнать, — пожимает плечами Гарри.
Малфой грызет травинку.
— Я хочу уехать в кругосветное путешествие. Увидеть мир. А дальше... не знаю.
Поттер проводит травинкой по руке Драко, тот откатывается.
— Нет, постой! — вскакивает Гарри. — Я не понимаю, что происходит! Я не понимаю, почему ты со мной держишься так, как будто между нами стоит стена?
— Хорошо, — вдруг обмякает Малфой. — Хочешь, давай я повторю, хотя мне это ужасно неприятно признавать. Ты — единственный человек, который может остановить Сам-Знаешь-Кого. От тебя зависит, будет ли мой отец посажен в Азкабан или останется в Малфой-Мэноре. И у тебя чуть слюна не капает, когда ты смотришь на меня. Что, бля, тут еще непонятного?
— Малфой, — пораженно выдыхает Гарри. — Ты что, решил, что я потребую твою задницу ради того, чтобы твой папочка оставался на свободе?
— А, что, разве вчера ты состроил оскорбленную невинность и ушел?
— Малфой... — Гарри садится и обхватывает плечи руками.
— Я хочу... отношений, Драко. Не только... секса.
— Бля, какие у нас могут быть отношения? — хохочет Малфой. — Как я могу с тобой разговаривать? Тебе говоришь «антиквариат, Кромвель», а ты, походу, не знаешь, кто он такой. С тобой садишься за стол, а ты путаешь бокал с водой с миской для ополаскивания рук! Да и трахаешься, ты, уж извини, похуже контингента из парижских борделей.
Гарри закрывает лицо руками.
— Я... надеялся на другое. Но раз так... Можешь быть уверен, я сделаю все, чтобы у тебя или твоей семьи не было никаких проблем после того, как война закончится. А сейчас уйди.
Нерешительные шаги рядом.
— Поттер...
Брюнет никак не реагирует. Только когда звуки шагов перестают стихают, Гарри снова ложится на траву и до вечера смотрит на облака.
* * *
За ужином Нарцисса пробует вовлечь Гарри в общий разговор.
— Как тебе здесь отдыхается, Гарри?
Он смущенно одергивает уголок салфетки.
— Замечательно, спасибо. Мне очень нравится ваш сад.
— Да? — наклоняет голову блондинка.
— У вас есть «Фрэнсин Остин», я узнал эти белоснежные розы. Говорят, они цветут все лето?
— Да-да, — оживляется Нарцисса.
— А еще мне у вас нравятся роскошные розы пурпурно-лилового цвета, которого не бывает среди современных роз. Сорт «Принц», да? — застенчиво продолжает Гарри. — Из старых галльских сортов. Я как будто попал в Мэнсфилд-парк.
Драко удивленно переводит взгляд с матери и обратно.
— Поттер, ты тоже интересуешься розами?
— Моя тетя — большая любительница, — пожимает плечами Гарри.
19 июля
Тренировка идет целый час, все получается без единого сбоя, но Северус отказывается планировать решающие действия.
— Я думаю, еще рано, — хмурится Снейп.
— Вы просто боитесь рисковать, — обвиняющим тоном отвечает Поттер.
— Может быть, — пожимает плечами профессор.
— А что, если ему придет в голову завтра, например, идея очередной атаки? — возмущается Гарри.
Снейп молчит. Люциус закуривает сигару. Поттер всматривается в лица, затем выходит, хлопнув дверью.
* * *
Часы в Малфой-Мэнор бьют полночь.
— Поттер, — шепчет Драко. — Ты уже спишь?
— Что ты здесь делаешь? — отрывает голову от подушки Гарри.
— Я знаю, где и когда будет Лорд... — в самое ухо выдыхает Малфой.
— Ну?
— Послезавтра. Лондон, отель «Шератон». У них там что-то типа явочной квартиры, встреча назначена на полночь, можно раньше или позже заявиться.
— Раньше. Чем раньше, тем лучше.
— Я с тобой.
Поттер пытается в полумраке разглядеть лицо Драко.
— Почему?
— Я, может, всегда мечтал стать мальчиком, который выжил, — шутит тот.
— Малфой, я серьезно! — злится Гарри.
— Тебе не стоит идти без прикрытия, мало ли что.
— Это еще не повод идти тебе!
— Считай, что я так хочу. Пойдешь без меня — подниму шухер.
Поттер садится.
— Как меня достала твоя манера ничего толком не объяснять! Как хочешь, на пальцах, с матом, но скажи, зачем ты мне все это сказал и почему ты хочешь пойти?
— Поттер, ты случайно не избаловался легилименцией?
Малфой кладет голову на колени Гарри.
— Бля, все просто. Если у нас получится, Малфои не зависят от твоих слов. Если мы сумеем победить, но я там сдохну, опять же, Малфои в плюсе.
— Ты так мне не доверяешь?
— Извини, — сухо отвечает блондин.
— А варианта, где мы проигрываем, у тебя не предусмотрено?
— Я убью Лорда, если ты не сможешь его одолеть, — упрямо отвечает Драко.
Поттер кивает, затем, спохватившись, что его может быть не видно, шепчет вслух.
— Хорошо. Пусть будет так.
Драко долго молчит, Поттер уже успевает задремать, когда Малфой продолжает.
— Поттер... знаешь, я все думал... Я тебе зря наговорил. Ну, тогда. На самом деле мы не аристократы, а обыкновенные нувориши. Малфои — это мыльный пузырь.
Гарри пожимает плечами.
— Мне все равно, сколько ваших предков покоится в фамильной усыпальнице, да и есть ли она вообще. Но все же вы, Малфои, для меня аристократы, не потому, что у вас замок и серебро с монограммой, а просто в вас есть чувство клана, вы друг за друга горой. Это аристократия духа.
— Аристократия духа. Ты иногда двух слов не можешь связать, а тут так сказал... — качает головой Малфой. — Насчет секса... я тоже погорячился.
Гарри вздыхает.
— Дарую тебе отпущение грехов, сын мой. За сегодня, вчера и предыдущие семь лет. Дашь мне поспать?
Драко поднимается, чтобы откинуть одеяло и залезть на ноги Гарри.
— Если с исповедью покончено, то теперь очередь причастия.
— Малфой, ты решил взять от жизни все напоследок? — охает Гарри.
— Нет, Поттер, только тебя, — отвечает Драко.
Гарри расслабляется, когда Драко нарочито неторопливо гладит его по груди.
— У тебя впечатляющие мышцы, тебе об этом когда-нибудь говорили? — мурлыкает Драко.
— Не-а.
— Поттер, а ты случайно не девственник? — настораживается Малфой.
— Ну...
Малфой останавливается, затем скатывается на другую половину кровати.
— Вот я попал...
— А что, ты намерен мне прочитать лекцию о пользе вазелина? — хихикает Гарри.
— Вообще, да. И рассказать заодно про кучу других скучных, неприятных, но важных для твоей задницы вещей.
— Драко, не надо. Я тебе доверяю.
Малфой страдальчески стонет.
— Драко... Просто сделай это.
Поттер рывком переворачивает на себя Малфоя, затем стискивает его ягодицы.
— Ай!
— Давно мечтал это сделать, — продолжает ласкать Малфоя Гарри.
— Ну, Поттер... сам напросился, — угрожающе рычит Драко.
Малфой наклоняется к брюнету, лизнув в щеку, Гарри в ответ обнимает блондина за спину. Они целуются, пока не распухают губы. Тогда Драко на минуту отрывается от Поттера, скомандовав перевернуться на живот. Гарри послушно двигается, невольно сжимая ягодицы.
— Шшш, Поттер, все будет хорошо. Давай сюда. Так, это уже не пальцы. Поехали?
— Драко... — окликает Гарри.
— А?
— Ты после этого, наконец, начнешь звать меня Гарри?
Блондин останавливается.
— Поттер, бля, меня просили признаться в любви, жениться и даже сделать ребенка, но только тебе пришло в голову попросить о таком! Я тебя, Поттер, хоть зайчиком и плюшевым мишкой могу звать! Хоть прямо сейчас!
— Скажи?
Блондин наклоняется вперед.
— Тебе не больно, Гарри?
— Бля, нет, продолжай.
— Гарри...
— Что?
— Ничего. То есть хорошо. Гарри...
Гарри вздрагивает — рука Малфоя сжала его член. Поттер шумно выдыхает, что Драко понимает как сигнал к ускорению.
— Поттер. Гарри. Потерпи, ладно?
Поттер находит в себе силы в ответ толкнуться бедрами в Драко. Это вызывало волну неприятных ощущений, но того стоило — Драко матерится, еще более убыстряя темп.
— Нравится? — дразнящим тоном спрашивает Гарри. Интонация выходит не сильно достоверной, но Драко возбуждается еще сильнее. Он опирается обеими руками на спину Поттера.
— Гарри... я сейчас. Не шевелись, я постараюсь потише.
Поттер хмыкает и в ответ снова толкается бедрами, отчего Драко теряет контроль и, вцепившись в ягодицы, кончает, изо всей силы вбиваясь в тело под собой.
— Ты с ума сошел, — падает рядом Малфой. — Ты зачем?
— Мне так хотелось.
— Это моя реплика, — вздыхает Малфой и поднимается. — Лежи, я сейчас тобой займусь.
Гарри послушно расслабленно вытягивает ноги, пока Малфой возится вокруг. Затем брюнет вздрагивает, ощутив, как его член вбирают в рот.
— Драко? Слушай, может давай в другой раз?
Блондин приподнимается, качает головой, отчего его волосы скользят по груди Гарри.
— Другого раза... не хочу ждать.
20 июля
Малфой ловит уже третий снитч подряд. Вздыхая, опускается на поле.
— Поттер, это становится скучно.
Гарри пожимает плечами. Малфой нервно крутит в руках снитч.
— Поттер...
— Что?
— А кем ты хочешь быть? Когда все закончится.
Поттер прикусывает губу.
— Да такого, как я хочу, не бывает. Знаешь, я хотел бы стать мальчиком, который помогает выжить другим. Чтобы у нас не бросали сирот. Не забывали своих.
— Гарри Поттер — Робин Гуд и Ричард Львиное Сердце одновременно. Не мелочишься, — присвистывает Малфой.
У Гарри краснеют даже уши.
— Зачем тогда спрашиваешь?
— Да так, — пожимает плечами Малфой. — Чтобы знать, куда не ходить, чтобы с тобой не столкнуться случайно. Теперь понял, что буду тщательно фильтровать все приглашения от общественных организаций. Кстати, когда определишься с ориентацией, в смысле, политической, дай знать, я выберу противоположный лагерь.
— Уж можешь быть уверен, — оскорбляется Гарри. Его вдруг озаряет. — Погоди, ты хочешь сказать, что если я хочу податься в Робины Львиное Сердце, то мне надо... куда?
Малфой театрально закатывает глаза.
— Ты извини, я не могу тебя так послать. Мне подумать надо.
Гарри фыркает, расслышав подколку.
21 июля
За ужином Драко встает из-за стола, выразительно глядя на Гарри. Тот вспыхивает, роняет салфетку и смущенно желает всем приятно провести вечер.
— Поттер, ты мог бы и поспокойнее попрощаться. А то все, наверное, решили, что у нас на сегодня оргия запланирована, — вздыхает Малфой.
Гарри заливается краской.
— Ну и пусть, меньше шансов, что наше отсутствие они заметят.
— Ладно, — серьезнеет Драко. — Ты готов?
— Э, да.
Малфой удрученно качает головой.
— Поттер, ты же не на свидание идешь. Вот, выпей защитное зелье. Хорошо, теперь давай пристроим тебе этот артефакт.
Гарри крутит в руках медальон в виде змейки и засовывает его в задний карман брюк. Малфой, поморщившись, удерживается от комментариев и достает порт-ключ в виде миниатюрного Тауэра.
— Ну что ж, мы в Лондоне, «Шератон» за углом.
Они находят нужный номер, прислушиваются, использовав удлиненные уши братьев Уизли, но за дверью тишина.
— Алохомора, — шепчет Малфой.
В первой комнате стоят письменный стол, шкаф, возле — пара чемоданов. Драко выразительно кивает в сторону следующего помещения.
Спальня, догадывается Гарри и осторожно подходит к порогу. Опущены шторы, полумрак и сонная фигура на кровати. Малфой достает палочку, но Гарри останавливает его выразительным жестом. Драко пожимает плечами, опустив, но не убрав палочку.
Поттер пробует проникнуть внутрь разума Темного Лорда, оказаться внутри чужой головы, как это делал на тренировках со Снейпом. Гарри словно проваливается, ощутив себя гостем в чужом сне. Внутри пыльно и тесно. Поттер недоуменно оглядывается и видит плачущего годовалого ребенка.
— Кто ты? — изумляется Поттер.
— Том. А ты?
— Я Гарри.
Поттер осматривает комнату и видит дверь. Он подходит к ней, но малыш окликает.
— Не ходи туда! Там очень опасно!
Гарри оглядывается на дверь, за ней слышен странный шум, топот и безумный смех.
— Что там? — испуганно спрашивает Поттер.
— Там… грязно. И кровь, — ежится Том. — А где моя мама?
— Я не знаю.
Малыш вытирает мокрые щеки.
— Она так давно ушла. И он ушел.
— Кто? — садится рядом с Томом Гарри.
— Дамблдор, — удивленно отвечает ребенок. — Он нашел меня, а потом обманул и бросил. Он обещал мне, что у меня будет дом, и я буду настоящим магом, а потом забыл обо мне. Я остался один в том ужасном месте, куда он меня позвал.
«Он, должно быть, говорит про учебу в Хогвартсе», — догадывается Гарри.
— Я хочу к маме. Отведи меня к ней, — опять начинает плакать малыш.
Гарри теряется.
— Я не знаю, как. И можно ли.
Ребенок поднимает голову, и Гарри видит кроваво-красные белки глаз.
— Можешь, — вдруг взрослым голосом отвечает Том. — Один хоркрукс может освободить другой.
— Но ты погибнешь? — протестует Гарри.
— Или мы оба погибнем, — отвечает Том, глядя на дверь. В нее кто-то с другой стороны начинает требовательно стучать.
Гарри смотрит, как дверь потихоньку начинает выгибаться под ударами.
— Скорее! — торопит его малыш.
— Нам надо бежать, — решает Гарри и берет ребенка на руки.
— Спасибо, что сделал это. Уже не надо, — отвечает ребенок.
Гарри ощущает, как Том буквально тает в его руках, остается только серая слизь.
— Поттер! Гарри! Бля! Гарри! — Драко трясет его за плечи.
Брюнет ошарашено трясет головой под напором Малфоя. Ему кажется, что руки все еще мокрые, наверное, он еще там, а не здесь. Оглянувшись, Гарри видит, что серой слизью покрыта вся комната, как будто в комнате взорвалась одна из самых неудачных поделок близнецов Уизли.
— Что это было?
— Так может выглядеть освобождение хоркрукса другим хоркруксом, если оно добровольное — мысленное соприкосновение, когда два носителя находятся на очень близком расстоянии друг от друга. Читать книжки надо, об этом еще Агриппа Неттесгеймский упоминает в своей энциклопедии «De occulta philosophia», — успокаивается Малфой.
Гарри внезапно ощущает, что где-то в нем есть тоже комната с Томом.
— Я подумаю об этом позже, — решает он.
Малфой брезгливо очищает мантию.
— Поттер, ты все еще хочешь в политику? Грязное это дело…
— А что?
— Да так. Думаю насчет образования. Согласись, Хогвартса мало будет. Впрочем, ты как хочешь, это я предпочитаю владеть теорией, а ты просто рвешься напролом.
Гарри недоуменно спрашивает.
— А куда это надо?
— Поттер, — закатывает глаза Малфой. — Пока нам надо только домой. Доставай портключ.
Их встречают Снейп с закатанным рукавом — на руке больше не видно зловещего клейма — и взбешенный Люциус.
— Вы, вы, два petit bastard... — шипит Люциус.
— Тише, Люци, они живы, все же хорошо кончилось, — сует ему в руки зелье Снейп.
Тот выпивает залпом, морщится, уже более ровно продолжает говорить.
— Поттер, ты сделал это. Ты спас моего сына. Всех нас. Спасибо тебе за это.
Люциус подходит к Гарри и подает руку.
Гарри неловко отвечает на пожатие. Старший Малфой сердито хмурится, глядя на сына. Драко виновато улыбается.
— Надеюсь, мне зачтут ЗОТС автоматом.
— Зачем тебе ЗОТС? А вот Поттеру прямая дорога в авроры, его там на руках носить будут, — едко отвечает Снейп.
— Я... не хочу в авроры. Сэр.
— Вот как? — удивленно поднимает бровь Снейп.
— Мне, наверное, интересна политика. Я, правда, в ней ничего не понимаю и никогда не стану настоящим политиком. Но я не хочу быть в стороне, я не хочу, чтобы решали за меня.
Люциус выразительно подмигивает Драко, тот морщится.
Снейп охая, падает в кресло.
— Великий Мерлин! Куда катится мир? Поттер, как только вас выберут министром, я эмигрирую куда-нибудь к русским медведям, чтобы не видеть, что вы делаете с великой Британией.
Поттер потерянно смотрит на профессора.
— Гарри, он шутит. Он обещает бросить все и уехать в Сибирь в начале каждого нового учебного года, — подбадривает Люциус, не обращая внимания на профессора, скорчившего страшную мину. — А ты не волнуйся, у тебя неплохие задатки.
22 июля
Фоукс издает приветственный возглас, а директор встает из-за стола.
— Мой дорогой мальчик! Ты победил! Я так в тебя верил! Ну же, присаживайтесь, выпейте чаю.
— Спасибо, сэр, — отвечает Гарри. — Только мы по делу.
Дамблдор с удивлением смотрит поверх очков. Гарри, собравшись с духом, продолжает.
— Я хочу попросить вас покинуть пост директора Хогвартса.
Дамблдор откладывает лимонную дольку.
— Гарри?
— Я… думаю, вам не место на этом посту. Вы… слишком нечестны. Я не хочу, чтобы вырос еще один Лорд, а потом вы растили еще одного спасителя, как это делали со мной.
— Гарри хочет сказать, сэр, что он не хотел бы видеть вас на посту директора школы. Вы можете уйти сами, так сказать, на покой. Или же мы добьемся, чтобы это было сделано.
— Это так неожиданно. Мне надо подумать, — напряженно говорит Дамблдор.
— Разумеется, сэр. Только учтите, что думосброс Гарри с теми сценами, которые могут заинтересовать попечительский совет, хранятся не в Малфой-мэнор, а одной уважаемой адвокатской конторе. Вместе с моими воспоминаниями, например, о ночной прогулке в лесу. А еще у нас есть заключение независимых экспертов, что на психику Сами-Знаете-Кого повлиял и ваш педагогический подход. Кстати, если с Гарри или со мной что-то случится, бумаги будут незамедлительно переданы в министерство, «Пророк», а копии также разосланы родителям всех школьников.
Дамблдор тихо снимает шляпу.
— Узнаю почерк Малфоев. Люциус подсказал? Жаль, мне в голову не пришло, что Поттер может когда-то выступить против меня.
Поттер вздрагивает.
— Сэр…
— Я люблю тебя, мой мальчик. Я просто хотел, чтобы было как можно лучше для всех.
— Сэр… вы просто больше не решайте за других, ладно? — устало прощается Гарри.
23 июля
Гарри просыпается от того, что Малфой сопит ему в плечо. Он осторожно отдвигается, но Драко протестующе стонет и кладет на Поттера руку. Гарри вздыхает и улыбается. Поттер начинает осторожно гладить Малфоя по платиновым волосам.
— Гарри? — просыпается Малфой. — Хочу кофе.
Поттер вздыхает и идет искать в коридоре домовика. Тот притаскивает в ответ поднос с кофейником и воздушными круассанами.
— Как любит молодой хозяин, — пищит эльф.
Гарри улыбается — о том, как любит сам Поттер, его не спросили, хотя вторую чашку рядом поставили.
— Какие планы на сегодня? — пробует круассан Малфой
— Найти чашку нормального чая вместо твоей бурды. И уехать домой.
Малфой долго жует.
— Поттер, у нас столько дел, которые стоит успеть еще до школы. Тебе нельзя уезжать.
— Это не причина, Малфой, — отвечает Гарри.
Драко не находится с ответом. Он молча наблюдает, как Гарри неловко одевается.
— Ну… пока? — останавливается Поттер, когда напряжение становится совершенно невыносимым.
Драко бесстрастно кивает. Гарри с тяжелым сердцем выходит из спальни.
24 июля
— Я уже даже немного отвык от этих кресел и наших разговоров, — задумчиво говорит Гарри.
— Я волновалась, ты так внезапно отменил все встречи, — откликается Эмили.
— Все хорошо, — вздыхает Гарри.
— Тогда почему у тебя такой подавленный голос?
— Я ушел от него, а он меня не остановил. Мне кажется, это для него не просто трах был, мы ведь строили планы… Я его люблю. Я понимаю, что в моем возрасте никто не воспринимает такие чувства всерьез, но для меня все, правда, очень и очень. Но я не хочу оставаться с человеком без взаимности. Я что, слишком много хочу?! — потерянно отвечает Поттер.
— Ромео и Джульетта были еще младше. А что касается стены между вами... Драко привык жить с закрытым забралом. Ему очень трудно говорить о чувствах. Он дистанцируется, даже его привычка обращаться по фамилии — попытка поставить барьер.
— Я все время наталкиваюсь на эту страшную стену, как будто между нами серые камни Малфой-Мэнора, а я чужак, пришлый бродяга. Как вы думаете, между нами все кончилось?
— Я не знаю, Гарри. Как ты себя чувствуешь?
— Паршиво. Хочется дождя, чтобы сидеть у окна и смотреть, как вода заливает розы. Хочется жалеть себя и винить, что я что-то ему не сказал, потому что ну не читал я словарей и энциклопедий, сидя за столом, который принадлежал еще Кромвелю. Может, правда, чувства — это слишком мало…
— Люди могут считать, что они пропали из нашей жизни, но это не так. Если тебя это утешит, мы никогда не забываем о близких, которых теряем. Знаешь, Гарри, у меня был кузен, точнее, более далекий родственник, он бесследно исчез много лет назад, но я все еще иногда о нем вспоминаю, скучая. Я надеюсь, что он жив, но шансов, конечно, на это слишком мало.
— О да, Малфой меня никогда не забудет, — уверенно отвечает Гарри.
— Гарри, я с августа меняю офис. Возьми визитку, здесь новый адрес.
Поттер берет кусочек картона и читает первую строчку: «Психоаналитик, член ассоциации британских психоаналитиков, Эмили Принц».
— Эмили, а как звали вашего кузена? — невольно спрашивает Гарри.
— Северус.
— Я думаю, что он жив. Человек с таким именем не должен пропасть, — уверенно отвечает Гарри.
31 июля
Скромное чаепитие Дурсли и Гарри рядом с цветущими розами на свежем воздухе прерывает скрип калитки. Гарри удивленно смотрит на появившегося во дворе Малфоя.
— С днем рождения, — вежливо здоровается Драко. — Я зашел только поздравить.
— Спасибо, — неловко улыбается Гарри.
— Мы можем пройти на минуту к тебе в дом? — поднимает бровь Малфой.
Гарри подскакивает.
— Да, конечно!
Они входят в дом.
— Поттер. Гарри, — поправляется Малфой. — Это тебе.
Драко протягивает маленький футляр серого бархата. Гарри замирает, пытаясь по лицу Малфоя понять, что внутри.
— Что это?
— Подарок. Ну же, он не кусается.
Гарри осторожно открывает коробочку, внутри лежит кольцо с гербом Малфоев. Он с изумлением вынимает его, внутри замечает надпись «I love you D.M.».
— Драко… — потрясенно смотрит Поттер.
Малфой слегка бледнеет.
— Если ты считаешь, что я был несколько неприличен, то я, разумеется, не настаиваю, чтобы ты принял подарок… — отвечает Драко, глядя в пол.
— Я люблю тебя! — бросается ему на шею Гарри, отчего Драко едва не падает.
— Гарри! Когда ты ушел, то я думал, что я все разрушил, — робко признается Драко. — Можно я?
Гарри протягивает коробку с кольцом, Малфой осторожно берет ее и надевает кольцо на безымянный палец.
— Это не только мое признание, теперь ты принят в нашу семью. Papa дал разрешение.
— Он знает о наших отношениях? — густо краснеет Гарри.
— С первого же дня. Я обсуждал с ним это, — удивленно отвечает Драко. — Он был сначала против, считал, что я ошибался, когда пытался все свести к сексу.
Гарри с трудом втягивает воздух, потрясенно качая головой.
— Кажется, я ему задолжал «спасибо».
— Я хочу, чтобы ты завтра приехал к нам, и мы отметим твой день рождения уже у нас?
— Может, останься ты у нас? Тетя испекла торт, — спрашивает Гарри.
— Нет уж, твой торт я оставлю Ковбою. Уж лучше maman закажет выпечку из Парижа, она всегда так делает на праздники.
Малфой разворачивается к двери.
— Драко, — останавливает его Гарри.
— Да?
— Как насчет поцелуя?
— А твои родственники это переживут? — усмехается Драко, но шагает навстречу Гарри, чтобы жадно ответить на его поцелуй.
Глава 3. Через год, 31 августа.
Двое завтракают на задней террасе Малфой-Мэнор, с видом на лужайку с павлинами и клумбы с белыми розами.
— Подумать только, мы не идем завтра в школу…
— Поттер, если тебе не хватает массовки прямо сейчас, мы можем сходить на квиддич.
Гарри фыркает в ответ на подколку. А Малфой протягивает письма.
— Надеюсь, утренняя почта тебя отвлечет от ностальгии.
Привет, Гарри!
Я намотал пока всего 300 километров. Мотоцикл — зверь! На работе ребята шутят, что за то, что я ставлю Харлей возле мастерской, мне должны приплачивать.
Мама просила передать, что те два куста «Аптекарской» розы прижились.
Приезжай!
Ковбой
Гарри, я начала работать у Снейпа! Ассистирую в его лаборатории, у него что-то вроде частной фармацевтической компании. Правда, когда он предлагал мне место, у него было при этом такое странное лицо. Я спросила, что его расстраивает, он пробормотал, что-то вроде «чертов Поттер» и «это сводничество плохо кончится», а потом сослался на головную боль. Надеюсь, вы не поссорились?
Гермиона.
Гарри, мне предложили место лесничего при национальном парке. Сказали, меня очень рекомендуют. Я не понял, кто меня им советовал, ведь Дамблдор в Новой Гвинее. Я поехал, думал извиниться и отказаться, я же даже Хогвартс не закончил, но там, оказывается, очень милые зверюшки. Правда, чужаков они малость кусают, ты уж пиши заранее, если соберешься меня навестить.
Хагрид
— Ты доволен, Гарри? Между прочим, papa еще взятку получил за то, что нашел желающего работать со скунсозаврами!
— Да, — Поттер откидывается на спинку кресла, положив руки под голову. — Я счастлив. А ты, ты не устал? Ведь нас многие не понимают, Рон так до сих пор не разговаривает. А уж сколько недовольных, оставшихся без Воландеморта и Дамблдора…
Малфой закатывает глаза.
— Можем ли мы ослабить бдительность, в то время как растут налоги, аристократию угнетают идиоты-чиновники, а один фальшивый Санта-Клаус явно что-то замышляет, шныряя меж кенгуру?
— Малфой, я серьезно.
— Бля, как я иногда устаю от твоих вопросов. Я вообще не думал, что война кончится. Я и представить себе не мог, что я выйду из нее, не мотаясь от убежища к убежищу, а победителем на белом коне. Я и представить себе не мог, что я буду с тобой. Но знаешь... я очень хотел. Я поверил, что смогу, и вот, получилось, а все остальное неважно. Мне плевать, сколько магов недовольно нашим союзом и нашими инициативами, "нравиться многим — зло", знаешь ли.
Я всегда хотел быть с тобой, ты с такой страстью рвешься к звездам. Я поддержу любую твою идею, если она хоть сколько-нибудь реализуема. Рядом с тобой я добьюсь, чтобы имя Малфоя упоминали вместе с Оливером Кромвелем и адмиралом Нельсоном. А все желающие подразнить спящего дракона могут проверить правдивость старой пословицы на себе, — с металлом в голосе заканчивает Малфой.
Vova
