Побег: Недописанный рецепт

История началась со споров о синопсисе сценария. Повесть, на которую указывают титры, никто из моих знакомых не читал, и что там да как, неизвестно. Зато многие помнят художественный фильм «Беглец» Эндрю Дэйвиса. Тоже убийство, тоже побег, тоже возвращение и эдакий совсем не тарантиновский ревейндж. В наших реалиях это нейрохирург Евгений Ветров, тайга, комары. Продюсеры сначала вроде бы соглашались с таким сходством, потом стали уверять — вы посмотрите сперва кино, вы всё увидите, ничего общего между фильмами нет! Ну, ладно, ладно, римейки нынче в моде, можно формально постулировать уникальность сюжета, чтобы не связываться с западными адвокатами, но ведь сходство и правда бросается в глаза, зачем его так настойчиво отрицать? Перемудрили.

Далее, Евгений Миронов — великолепный актёр, один из сильнейших своего поколения. Но амплуа князя Мышкина ему идёт столь явно и прирастает так мгновенно, что участие Миронова в заявленном боевике — явление непонятное. Хотя интересное, есть желание взглянуть, что получится. Так сказать ход ва-банк, если вывезет кривая — споём осанну, а нет… Проблема в том, что из Миронова в фильме, благодаря сценарию в большей степени и режиссуре в меньшей, получился молодой и более хрупкий телом… Андрей Панин. Мимика, жесты, манера говорить в переудлинённой завязке фильма, слепая ярость в середине и конце. И только громадная, бесконечная интерлюдия в тайге снова возвращает нам Евгения Миронова. Ему там досталась роль почти без слов, одними взглядами. Почему — так? Не дал режиссёр ответа.

Остальные же отрезки двухчасового фильма вразнобой — то мелко, то крупно, то с солью, а то с перцем пошинкованы на погони, перестрелки, детективные вставки, арт-хаус и боевик. Художественный посыл фильма остался неясен абсолютно. Для триллера слишком много длиннот, сюжет начинает зависать и пробуксовывать с самого начала — и такие глубокомысленные, с уходом в чёрно-белое полотно, разговорные паузы, и бесконечная беготня с автоматами и бумерами наизготовку играет в одно и то же русло — они тормозят происходящее. Где так снимают бовики, я не знаю, это какое-то ноу-хау. И только свист стилизованных монтажных склеек работает на ускорение.

Детективная составляющая сюжета тоже странна. Складывается впечатление, что хотелось снять психологический детектив. Но психологический детектив слабо сочетается с беготнёй. Поэтому рассуждения в стиле «где бы я спрятался, если б я был шоколадным зайцем, ласковым мерзавцем» приходится прерывать тривиальными смертоубийствам и прыжками с вертолётов в ночь. Ветров жив, я чувствую, говорит сам себе Пахомов, чтобы в следующий момент дать очередному ценителю грубой физической силы в рыло. Эта же непонятность продолжается и у остальных героев. Тщательно прорисованная героиня становится призраком, тщательно прорисованный колоритный старик — тоже недалеко ушёл. Отличные, выпуклые кочегары-плотники остаются куковать в милиции, и даже местный любитель водки и нелюбитель болот, замечательный, огнедышащий персонаж оказывается вдруг вне поля зрения камеры. Позже выяснится, что навсегда.

Такое впечатление, что борьба между боевиком и арт-хаусом (всё вышеперечисленное, включая такой мордобой, вполне в его струе) пролегла через сердца продюсера и режиссёра. Хотелось доснять фильм, но хотелось ещё и заработать. Похвальные желания, но нужно уже или туда, или сюда, а не топтаться на пороге.

Кстати, что касается арт-хауса, в отечественном кинематографе есть пример вечного сияния чистого эстетизма с похожей камерой и уж точно похожими подходами к зависаниям и проходным персонажам. Крупновская «Научная секция пилотов» была снята тогда, когда ещё не появилась даже современная школа клипа, не говоря уж о народившихся от неё сериалах и более поздних отечественных блокбастерах. В ней было всё вышеперечисленное — детектив, убийства, мистические просторы метрополитена как такая виртуальная Сибирь, рывки и остановки камеры, даже актёрская игра похожая. Не было в том фильме только одного — подписи под заголовком: «боевик». Сценаристы и режиссёр в один голос говорят нам «не считайте зрителей идиотами». Согласен. Но в таком случае не считайте их идиотами и вы сами. Мы же тут все — зрители. Только некоторые — чуть хитрее.

Вся проблема в том, что это — не боевик, как, например, «Турецкий гамбит» — не эпик. Боевика не получилось, слишком мало катализатора в растворе. А для авторского кино в фильме не хватает неординарных эмоций и обыкновенных неожиданностей, всё идёт гладко, как и положено сценарию боевика, только слишком медленно. Так что глаз успевает каждый кадр обежать по три раза и заскучать. О, эти бесконечные погони… Ветров что, чемпион мира по бегу? Вы уверены, что не по прыжкам с трамплина? А расчувствовавшийся подонок в конце (две штуки), это из какой оперы? Из боевика? Он же хладнокровный убийца, нет? Ах, из арт-хауса? Тогда к чему тут сопли с сахаром и арматурой?

В «Бое с тенью» шекспировским страстям почему-то нашлось органичное место, а в «Побеге» ни человеческим эмоциям, ни запредельным «жэ нэ, жэ мэ» места не сыскалось.

В результате фильм оказался раздроблен на зарисовки (сама крупная и удачная — поход через тайгу, самая, пожалуй, неудачная — первый диалог в квартире Ветрова, слишком нарочитый, плохой звук), зарисовки разнородные, не всегда технически выверенные, хотя художественно часто отличные. Но о разном они, о разном. И в общую картину ни сюжетно (нестыковки можно перечислять годами), ни образно (слишком много экстремальных, рассчитанных на эффект, визуальных решений, после третьего подряд «эстрима» тянет зевать, как от чтения текста! изобилующего!!! знаками?! препинания…), ни даже звукорядом — композитор фильма создал картинке звуковой фон, но создать, что называется, музыкальную тему и тривиальный драйв — забыл.

Итого выходит на экраны фильм с сильными актёрами, часто хорошо, даже гениально играющими не совсем свои роли, со слабым даже для боевика сюжетом (что уж говорить о том, что «не надо держать зрителя за дурака»), с множеством хороших находок, не имеющих одна к другой никакого отношения, с мальчиком и призраком, а также нейрохирургом, который творит чудеса даже с переломанными руками и ногами, а также ловко водит «бумер» по встречке.

В финале — патетическая сцена, которая понравилась больше всего остального фильма, и аплодисменты там были Миронову, а, увы, не режиссёру. Будем надеяться, что я придираюсь, а кино замечательно пойдёт в народ и будет ценимо зрителем. Мне искренне этого хочется. Но вы уж определитесь, мастера культуры, с кем вы — с блокбастерами или малобюджетным авторским кинематографом. А то получается ни вашим, ни нашим. Любите кино.