Ты последнюю ставишь точку,
Выткав сказку при лунном свете.
Ты счастливо ее окончил,
Чтоб не плакали ночью дети.
Только кто-то свечу уронит
И десяток страниц забелит.
Есть такие, кто точно помнит,
Как все было на самом деле.
И перо возьмут чужие руки,
Записать себе присвоив право.
В хронику чужой тоски и муки,
Всыпать правды горькую отраву.
Приоткрыты двери преисподней,
Ангелы растоптаны конями.
И сюжет известный новогодний
Переписан серыми тенями.
Ты стоишь на каминной полке,
Глядя в пол, как в пустой колодец.
Отраженье в стекла осколке -
Безобразно смешной уродец.
Ты в тени от зеленой ели,
Ты - орудье людской потехи.
Служишь ты для простейшей цели,
Чтобы детям колоть орехи.
Ты когда-то был мечтой девичьей,
Был когда-то ты прекрасным принцем.
Безобразным нынешним обличьем,
Ты обязан серым злобным крысам.
Проклятый крысиной королевой,
Обречен игрушкой стать навеки.
Ты глядишь без боли и без гнева,
Сквозь полуразомкнутые веки.
Поздно ночью, заслышав шорох,
Замирают в испуге люди.
И зловещих предчувствий ворох,
Преподносит тебе на блюде.
Как служанка дурная, память,
Что сидит в закоулках мозга.
Чтобы вспомнить тебя заставить,
Как все будет. А будет просто.
От того-то бьют на башне полночь,
В новый год куранты так зловеще.
Некого тебе позвать на помощь,
Ведь игрушки - это просто вещи.
Ты не жди спасительного чуда,
Пусть в груди от боли станет тесно.
Помощи не будет ниоткуда -
Ночью умерла твоя принцесса.
Ты изгрызен и переломан,
Перемешан в кровавом меле.
Крысы помнят, о мастер Гоффман,
Как все было на самом деле...
Vova
