Где бургундский год и бургундский день
Претворился в век.
С краской перемешивал свет и тень,
Мастер Ян ван Эйк.
Окуная в краску гибкую кисть,
Он ловил лисицы-времени след.
Отпуская душу на волю ввысь,
Он писал портрет.
Где сияло солнце на дне морей
И плескалась радость в водах зеленых.
Где печаль и смерть, преломив копье
Отступали прочь.
С неба, сквозь леса корабельных рей
Улыбалась кротко людям Мадонна.
Золотом сияли глаза ее,
Побеждая ночь.
Золотом сияли глаза ее,
Побеждая ночь...
Где соборов кружево сплетено
За щитами стен.
Ночью пьет вино и глядит в окно
Николя Роллен.
Он сплетает судьбы, точно паук
И уже, почти не помнит молитв.
Только в тишине, вдруг замкнулся круг -
Воплотился миф.
Отступила затхлость и умер тлен,
Заплясали искры в гранях оконных.
Дым от свеч застыл между райских роз
Золотым венцом.
В сумерки глядел Николя Роллен,
Преклонив колени перед Мадонной.
И струился свет от ее волос
На его лицо...
И струился свет от ее волос
На его лицо...
Праведным тебе уж давно не стать,
Только в этот раз.
Не смотри, не думай. Не убежать
От Мадонны глаз.
Скорлупа разбита, взломан замок,
Вылетай, душа, в цветное стекло.
Положи себе света лепесток,
На холодный лоб.
Звезды попадали в полночный плен,
А художник видел нечто спросонья.
Наблюдая чудо, сквозь щель во сне
И шепча: "Аминь"...
Плакал в полутьме Николя Роллен.
Отцветала осень средневековья.
И летели листья ее к земле -
В голубую стынь...
И летели листья ее к земле -
В голубую стынь...
Звезды попадали в полночный плен,
А художник видел нечто спросонья.
Наблюдая чудо, сквозь щель во сне
И шепча: "Аминь"...
Плакал в полутьме Николя Роллен.
Отцветала осень средневековья.
И летели листья ее к земле -
В голубую стынь...
И летели листья ее к земле -
В голубую стынь...
Vova
