Кто еще кроме камней теперь будет слушать русалку?
Разве смогу я поведать кому-нибудь горе мое?
Мне бы в отеческом доме спокойно трудиться за прялкой,
Зелень ажурную ткать, знать свое ремесло...
Мне бы сестрицами вместе морские устраивать пляски,
А не сидеть на камнях, тосковать о былом.
Ветер пришел из-за туч, волны гнали корабль.
Скалы и острые рифы его ждали на берегу.
Жители водных глубин и даже мелкие крабы
Спрятались по домам, предвещая беду.
Я пела прощальную песнь, приветствуя мужество храбрых,
Тех, кто, по воле Богов, в этих местах утонул.
Он
Уже шел на дно,
Уже вечным сном
Засыпал навек.
Но
Шелк его волос
Лепестками роз
Заслонил мне свет.
Это, конечно, был принц. И я, конечно, влюбилась.
Тот, кто его не видал, вряд ли сумеет понять.
Стоило мне лишь взглянуть, и сердце остановилось,
Чтобы вдвойне сильней заново застучать.
И прежде, чем на берегу его очи открылись,
Я имя успела шепнуть и в губы поцеловать.
Он
Уже шел на дно,
Уже вечным сном
Засыпал навек.
Но
Шелк его волос
Лепестками роз
Заслонил мне свет.
Как без него мне жить, ведь время любовь не лечит?
Этот вопрос колдунье подводной я задала.
И словно в полусне слушала ее речи,
Не ведая что творю, что я ей отдала.
Хвост мой ногами стал, голос пропал навечно,
И по земле ступаю я будто по углям.
Он
Уже шел на дно,
Уже вечным сном
Засыпал навек.
Но
Шелк его волос
Лепестками роз
Заслонил мне свет.
Я ко двору пришлась, со мною он был так нежен.
Я была рядом с ним, стала ему мила.
Только любимый мой все не терял надежды
Встретить на берегу ту, кто его спасла.
И летним погожим днем в дом он привел невесту –
Ту, что ему моим именем назвалась.
А ведь он
Уже шел на дно,
Уже вечным сном
Засыпал навек.
Но
Шелк его волос
Лепестками роз
Заслонил мне свет.
Кто еще кроме камней теперь будет слушать русалку?
Разве смогу я поведать кому-нибудь горе мое?
Мне бы в отеческом доме спокойно трудиться за прялкой,
Зелень ажурную ткать, знать свое ремесло...
Мне бы сестрицами вместе морские устраивать пляски,
А не сидеть на камнях, тосковать о былом.
Море в рассветный час вспенилось, забурлило.
Сестры мои возникли и протянули нож:
Станешь морскою пеной, если не будешь сильной,
Снова домой вернешься, если ты их убьешь.
Но разве ж нужна мне жизнь, если не быть с любимым?
Только немного страшно – знать, что сейчас умрешь.
Мне
Умирать одной,
Пеною морской
Растворясь навек.
Ей
Шелк его волос
Лепестками роз
Застилает свет.
Vova
