Восторг и позже приклонение...
Железные щупальца обвили эти лица...
Не будет отделение семя от плевел...
Примите это время... падите на колени...
Холодное очарование Берлина...
Невинные улицы из пластелина тянут спину,
Углубляя вниз... Берлин из принца
Стал покоями храма разбитых лиц...
Ницше и эти улицы неотделимы...
Отбеленые, блестят танцующие витрины...
И шлюхи столь чистые на фоне мужчин
Подзывающих других мужчин, выглядят столь мило...
Прежнего пуще... В ущерб власть-имущих,
Которых здесь нет... лишь нищие зовущие
Уже не столь всемогущих богов...
Из покон веков... Для вас я стану Садомы оковами...
Из окон вылетающие крики о беззаконье
И стекла, разбитые пулей... От спящей комы
До синей крови... Обвинение уставшее быть искомым,
Устлано сгоревшими иконами...
Плуг и павшую паству заменяют камни...
В боязни быть услышанными ставни
Дубовых дверей все тише дышат, себя сами
Задвигая в полутьме нервными рывками...
Обрывками фраз заполнен вокзал
Огрызками лиц, отрывками глаз, окурками сигар...
Опустошенный, в ожидании, он точен как всегда...
Ближайший поезд уйдет в никуда...
Конечно если он придет... как и эти люди -
Измученные вокзалы, ставшие подвалом к прелюдии...
Это давно пластмассовые манекены...
Суют деньги в кассы, находясь в бесшумной панике...
Старики шепчуться, ведь свобода совести
На заклании... Берлин лишь избранник этой повести...
Финал идилии, павшей в бессилии, стал пиком откровенности...
В упадок денежных и духовных ценностей...
Ведь нищета это уже неотделимая часть...
Это запустило себя в вас... пустая власть...
Люди ожесточенные как и мы сейчас...
Можно сказать... можно шептать и можно молчать...
Стоп... Эти описания Берлина власти Ницше
Лишь описания нашей общей столицы...
Vova
