[интро]
Молодого поэта отправлили в сердце
Военных действий, района, где битвы
Столетия шли без учета победителей, туда где молитвы
Гравируются на пуле и отсылаются в головы.
Ночные крики и тут же все разбегаются в стороны
Из траншеи, но уже поздно... раны новые.
Окрашивают лучи рассвета землю, в цвета багровые...
[1 куплет]
Мы идем дальше, идем долго. Остановки ждем,
Сжимая винтовки ледяной ствол
Пальцами голыми, знаю, не скоро...
И пустые разговоры также бесконечно долго
В ритме шага будут проверять на прочность
Наши ноги, пока ночь, на пороге, в каком-нибудь бараке,
Не скажет "Стоп. Хватит. Отдых."
Какой-нибудь, давно безлюдный,
Завод, по производ-ству посуды
Станет на ночь домом, в котором замкнуты-е наши
Мысли превратятся в сны,
Где по-прежнему есть радость, МиР.
Где по-прежнему есть Мы.
Но также мне (нам) приходилось часто
Спать просто на земле. Вначале нужно выкопать
Свой новый дом. Вот тебе лопата.
Вот поле. Копай солдат. Убережет это? Вряд ли.
Вот и со мной... где-то в метре просвистел ветер...
Как слетел с петель. Метель летом?
Нет, просто самолеты окутали горизонты эти
Светом огня и к сожалению на их пересечении был я...
Но это позже...
Ну а пока лежал смотря на горизонт,
Рядом друзья, вдали чуть слышно шумел фронт
Также, как и он, беседа негромкая
Задавала традиционно вечера бездумный тон.
О том что было с нами Дома
Воспоминания колют режут, но мы все-равно их помним.
Вспоминая вслух дурацкие рассказы
И еще думы о сейчас, о солдатском Нашем.
Я еще поэт? Сколько слов написано мною
За это время, сколько стихов? Ответ: ноль.
В чем дело? Не знаю. Не ною, скулы сжимаю.
Пропитан виною за всех падших в очередном тупом бою,
По обе стороны, а сам боюсь.
И мысли как пауки, внутри голос кричит "беги",
Но я не хочу быть трусом, не хочу быть им.
Просто неплохой поэт, мой мир - искусство.
В устной форме проявляю чувства. Выстрел?
Не смогу подять руку, тем более быстро.
Не убийца, но почему-то все-равно в муках...
"Дерьмо, дерьмо..."- откуда-то крик.
"Ничего..."- тут же говорит первому тот, кто уже привык.
Фронтовой истерии пик здесь. Ты особенно к этому близок
Когда из дома не приходят письма.
Так все и есть. Жизнь после,
если это "после" будет, избита весьма.
[2 куплет]
Вокруг меня расстилался цветущий луг.
Я не заметил бы это не будь я ранен... в грудь?
Этой ночью, взрывной волной откинутый в сторону,
Присыпаный земли клочьями, лежал с болью
Очень сильной, но уже давно проглоченной:
Казалось, все... это конец... и не было больше мочи...
Лежать дольше не мог, но лежал неподвижно
Разум погружал тело в океан волн, все ниже и ниже...
Отнють не соли был полон этот океан, а огня.
Я одно понял: нет движения - нет боли.
Итак, я не тонул, словно кто-то спасательный круг кинул
И тут я подумал про этот луг:
Столь пышный и красивый, вне всяких мук,
Среди войны и моря трупов лишь он один не чувствовал испуг
И страх ему был не знаком... и тут мне захотелось
Взять блокнот и записать все это, но не мог
Я даже дотянуться до кармана,
Но эти мысли вдруг остановились, отключился разум...
...спустя сутки, по-прежнему раненый,
Но меня уже подобрала наша армия, мои друзья.
И оказа-лось, что целый день лежал я потеряв сознание,
А все подумали, что мертв. И вот случайно
Лишь забрали. И вот смотрю в глаза глазами,
Товарищу, нет, другу, больше - Брату.
Рядом столпились и другие ребята.
В кругу исполненном добра, столь сильного,
Но вам наверно непонятного.
И вот, в карман, мой, он опускает руку свою
И достает блокнот и карандаш, привстает
И пишет то, что я ему говорю.
Потом сигарету берет и дает затянуться мне...
Это пристрастие власти к войне,
Врожденное и прекрасное? Но Мы горим в огне,
Пока небо (из кроваво-красного) не станет ясным...
[аутро]
Железными щупальцами, обвиты кольцами
Тела павших в боях на полях славы,
На фронтовых краях. Эти души в плену.
Дело в том, что Поэта отправили на безгрешную войну.
Пока он лежа на сырой земле сигаретный дым тянет
Нация вянет вместе с его смертью и уже не встанет
С колен, некому рисовать словами,
Славить народ речами. Эти лопаты давно стали мечами.
А Новый Поэт только в начале жизненного пути
И не успеет вырасти пока длится минута молчания.
Копайте траншеи - копайте могилы,
Копайте дома мобильные, новые, но гнилые.
Окоп - это финал традиционно английский,
А по-идее это лишь начало, старт низкий,
Но нет, это обелиск безликий.
Это пристрастие к войне, врожденное и прекрасное.
Пока души не станут удобрениями.
Это пристрастие к войне.
И я прошу: "Не дайте ему умереть".
Vova
