У сестрицы, давным-давно, когда она в коммуналке жила, был сосед.
Горький пьяница, но не дебошир. Хороший тихий мужик, электрик. Очень приветливый и безотказный. Но пьяница. А в коммуналке бабки же в основном. Он им всё, и помочь, и починить, и принести, любо дорого, всегда. Но бухарик. Но очень тихий и незаметный.
А баба у него (а у него баба ещё как раз была) мегера. Так всегда. Уж она его и в хвост и в гриву. А все его жалели. Да. Так бывает.
Однажды шел он зимой домой, и ткнул в сугроб у подъезда бутылку водки.
Чтоб врагу не досталась. Ткнул и потерял. Не может найти наутро. Уж так он убивался, так убивался. Выйдет, поищет, а нету! Ему говорят – может ты не помнишь? Может не было бутылки-то? Или сугроб не тот? А он только плечами печально пожмёт, и опять выскочит сугроб-то ковырнёт. Уверен, значит. Поковыряет-поковыряет, придёт ещё печальней прежнего. И вздыхает. А как не вздыхать? У нас сугробы знаете какие? К февралю ого-го! Не бутылку, гастроном можно потерять.
Ну и у сестрицы сердце не выдержало. Пошла она, купила бутылку (или была у неё, не помню) и воткнула тихонько незаметно в сугроб с краю прямо, поближе. Ещё чтоб горлышко даже чуть торчало. И – о, чудо! Мужик-то её сразу нашёл! Пришел счастлиииивыыыыый! Радости за него у коммунальщиков не было предела. Сразу у всех отлегло. А то ведь не знали прям, что и делать.
Весной из сугроба оттаяло ещё шесть бутылок. А может и больше. Шесть – это только официально зарегистрированные, так сказать.
Vova
