Проходная пешка

Ощутимое позиционное преимущество в пешечном эндшпиле получает та сторона, которой удается образовать защищенную проходную пешку. Такая пешка, как правило, не требует особых забот. В то же время она не только приковывает внимание неприятельского короля к своей персоне, но как бы привязывает его к себе, ограничивая одновременно активные действия монарха своим квадратом.

Молодой человек, стоявший посреди захламленной спальни, уже минут двадцать не мог оторваться от зеркала, вцепившись в простую деревянную раму. Его ярко-зеленые глаза лихорадочно блестели, черные волосы растрепались от безумного кружения по комнате, а лицо, наверняка очень красивое в обычном состоянии, сейчас было перекошено от ужаса. Единственным живым существом, внимательно и несколько настороженно наблюдавшим за этим человеком, была красивая белая сова, запертая в клетке на столе. «Кто я? Что, черт возьми, происходит?!» — прошептал он своему отражению, и предсказуемо не получив ответ, наконец отвернулся от него. Взгляд тут же упал на стопку газет, которую он недавно перерыл в надежде найти хоть какую-то зацепку. Ничего, только незнакомые имена: Скримджер, Фадж, Лонгботтом, Поттер… Министерство магии, Пожиратели смерти, Оборотное зелье, Империус — все это кажется глупой шуткой. Слова, складываясь в газетные статьи, не говорили ему ни о чем, кроме того, что он в полной…

Дзиииинь!!!

— Кой черт тут трезвонит на ночь глядя? — раздался мужской бас, явно недовольный поздним визитером, после чего снизу послышались грузные шаги.

Молодой человек замер. Мысли, и без того обрывочные, беспорядочно закружились в его голове. Кто-то пришел. Это за ним? Тогда почему люди в гостиной сами не поднялись в эту комнату? Может быть, они еще не знают о нем?

— Добрый вечер. Вы, вероятно, мистер Дурсль. Полагаю, Гарри предупредил вас, что я приду за ним? — Теперь голос был глубокий и звучный, принадлежащий, скорее всего, очень старому, но весьма энергичному человеку.

Гарри! Он и есть Гарри? Но эта комната вряд ли его: на тумбочке лежат очки, в которых он совершенно точно не нуждается, а одежда в шкафу слишком велика и подойдет разве что упитанной свиноматке. Правда, ему все равно пришлось выбрать из этого арсенала джинсы и футболку поприличнее. Не ходить же как очнулся — в трусах и с перстнем на пальце! А вот на фотографиях, обнаруженных в пухлом альбоме, в этих тряпках красуется худенький подросток — тот самый, о котором писали в одной из газет… Гарри Поттер, точно! Так это он здесь живет?

— Судя по вашему потрясенному виду, Гарри не предупредил вас о моем приходе, — донесся все тот же учтивый голос. — Тем не менее давайте будем считать, что вы гостеприимно пригласили меня войти в дом. В эти трудные времена неразумно слишком долго задерживаться на пороге.

Дверь закрыли. Сейчас все толпятся внизу, мимо не пройдешь. Ждать здесь? Нет уж, он каким-то образом оказался в чужом доме и не может этого объяснить. Судя по газетным вырезкам, долго с таким гостем церемониться не будут. Остается только один выход.

— Да что за!.. — невольно воскликнул беглец, отпрянув от большой птицы, мгновенно залетевшей в комнату, стоило ему открыть окно. Будто только этого и ждала!

— Давненько я здесь не был, — продолжал голос снизу. — Смотрите-ка, ваши африканские лилии отлично цветут.

— Кыш! Ты очень не вовремя, приятель, а ну улетай! — Возмущенным шепотом парень попытался прогнать черного ворона, вольготно устроившегося на подоконнике, но добился от того лишь колючего черного взгляда, заставившего невольно поежиться.

— Эй! Ты слышал меня? Убирайся! — предпринял он еще одну попытку, впрочем, такую же безуспешную. Взмах рукой — но птица даже не пошевелилась; только из пальца, случайно задевшего черное перо наглой твари, неожиданно пошла кровь. — Ох! Они что у тебя, железные?

— Пора бы отправиться в «Дырявый котел», мой мальчик, — вдруг ответила ему птица голосом старика, который пришел за Гарри.

— Что? Как это…

— Там замечательные шоколадные кексы, — добавил ворон, — хотя я предпочитаю ванильные.

— Подожди, что это значит?! — наплевав на скрытность, закричал молодой человек, но птица взмахнула железными крыльями, и через секунду ее уже невозможно было разглядеть в сгущающихся сумерках.

— Может, мы все же поднимемся к вашему племяннику? Видите ли, у меня не так много времени. — На этот раз голос старика опять раздавался снизу, и по скрипу ступенек стало понятно, что он не собирается откладывать свое предложение в долгий ящик.

Дырявый котел. Это что, фигура речи такая? Отправиться в дырявый котел. Нет, не то. Шоколадные кексы… Это кафе?

— Не хочу показаться невежливым… — снова дал о себе знать мужчина, которого гость назвал мистером Дурслем.

Кафе, ресторан, паб… Что же это?

— Однако, увы, отступления от вежливости случаются настолько часто, что это уже внушает тревогу, — серьезно закончил его фразу старик. — Лучше уж ничего не говорите, мой милый. Ага, это, должно быть, Петунья.

От напряжения молодой человек закрыл глаза и обхватил голову руками. Паб… Дырявый котел… Перед глазами всплыла неясная картинка неприглядной вывески. Дырявый котел. Мимо идут люди, которые даже не замечают заведение со столь странным названием. Бар... Картинка становится все четче…

— Альбус Дамблдор. Мы с вами, конечно, переписывались. А это…

Странное ощущение напряжения, как будто воздух вокруг сжался и ты протискиваешься сквозь узкий шланг. Хлопок! Не боль, но чудовищно неприятное чувство, которое стоило терпеть только ради того, чтобы, открыв глаза, увидеть не комнату некого Гарри Поттера, а неприметную дверь в бар, в котором, по слухам, подают замечательные шоколадные кексы.

* * *

— Дамблдор, вы с ума сошли! Что значит «нет возможности»? Вы осознаете, кому это говорите?! — В таком состоянии Руфус Скримджер больше всего напоминал разъяренного льва, мечущегося в своей клетке.

— Я предполагал, что беседую с министром магии, — невозмутимо ответил Альбус Дамблдор, поглаживая длинную бороду. — Не думаю, что Волдеморт смог бы незаметно подменить вас на одного из своих слуг.

— Дамблдор, ради Мерлина бросьте свои шуточки! — Министр сделал глубокий вдох и продолжил уже спокойнее: — Вы же понимаете, Поттер нужен Министерству, он нужен всей Англии…

— Гарри нужен своим друзьям, — серьезно произнес директор Хогвартса. — А вот вам, Руфус, нужен не Гарри, а его избранность. Не стоит играть на чувствах мальчика.

— А чем вы сами все время занимаетесь? — Теперь голос Скримджера был не гневным, а вкрадчивым, но полным иронии. — Поттер считает себя человеком Дамблдора, не вы ли тому причина, а? Кто уже шесть лет пудрит ему мозги?

— Довольно, министр. К сожалению, встретиться с Гарри Поттером не представляется возможным. Сейчас он находится под родовой защитой своей матери, и лишить его этой защиты будет величайшей опасностью для Гарри и величайшей глупостью для нас.

— Что ж, жаль, что мы должны потратить столько времени на ожидание. Но вы ведь не сможете вечно скрывать своего Золотого мальчика. В сентябре он все равно должен будет вернуться в Хогвартс, — произнес Скримджер, многозначительно посмотрев на своего собеседника.

— Не сомневайтесь в этом.

* * *

— Эй, парень, чего тебе? Небось сливочного пива? — грубовато, но вполне доброжелательно обратился к молодому посетителю лысый старик за стойкой. Тот вскинул голову и непонимающе посмотрел на бармена, как, бывает, смотрят люди, которые глубоко о чем-то задумались и, вынырнув из собственных мыслей, не могут понять, что от них хотят.

— Простите, что?

— Пива? — еще раз спросил старик и беззубо улыбнулся.

— Эээ, нет, спасибо, — покачал головой и снова ушел в себя.

— Ждешь кого?

— Что?

— Че-то ты рассеянный какой-то или со слухом чего, — хмыкнул бармен. — Так молодой, вроде, еще в Хогвартсе, наверное, учишься.

— Ммм…

— Сидишь здесь уже полчаса и ничего не заказываешь. Времена нынче неспокойные, люди уже косятся, а ты и не замечаешь. Шел бы ты отсюда, паренек, неча народ лишний раз пугать.

— Ох, да я просто… Я жду свою девушку, а она опаздывает. Вот и переживаю: то ли, как всегда, платье выбирает, то ли случилось чего, — вымученно улыбнулся непутевый посетитель и неожиданно для себя добавил: — Мы хотели здесь шоколадных кексов поесть, друзья посоветовали.

— Друзья, говоришь? Да я в жисть здесь шоколадных кексов не делал, это ты с Косой аллеей перепутал. Наверняка твоя девушка там в каком-нибудь кафе сидит и ждет, места себе не находит. Чего сидишь, беги давай, ищи свою принцессу, — засмеялся словоохотливый бармен, кивнув почему-то не в сторону выхода, а в противоположную дверь. — Ишь ты, шоколадные кексы… Надо будет попробовать…

Иногда при защищенной проходной на 4-й горизонтали обороняющейся стороне удается получить ничейный контршанс. Подобный прием проходит только при слоновой пешке у слабейшей стороны.

«Вот ведь! Всего пару минут подождал — и сразу отыскались добрые люди, которые постучали по нужному кирпичику и открыли проход. А самое главное — даже не заметили, как за ними прошел подозрительный субъект, до этого прятавшийся за мусорным баком. Вопрос в другом: что теперь?» — думал молодой человек, прогуливаясь по той самой Косой аллее. Однако настоящей прогулкой это трудно было назвать: шум и гам улицы отвлекал от размышлений, а снующие везде люди в мантиях постоянно толкались и наступали на ноги. Поморщившись, когда очередная дородная дама заехала ему в бок астролябией, молодой человек не выдержал и свернул в ближайший переулок, который хоть и казался мрачным, был заметно тише и спокойнее товарной улочки.

Как узнать, кто он такой? В комнате, где он очнулся, не было никаких намеков на эту информацию. Разве только сам факт, что он очнулся в доме Гарри Поттера. Почему? Чей-то замысел? Возможно... Но только чей и с какой целью? Подставить? Не исключено. Гарри Поттера там не было, но за мальчиком, которого все называют Избранным, пришел Альбус Дамблдор. Об этом человеке он тоже читал в газете: там говорилось, что директор школы Хогвартс недавно восстановлен на посту Верховного чародея Визенгамота. Он пришел за Поттером как директор или как Верховный чародей? И то и другое возможно, ведь мальчиком-героем наверняка интересуются многие. Вот только как это может помочь ответить на его вопросы? Может, он вообще никак не связан с Гарри Поттером? Ну да, как же! Он совершенно случайно оказался в комнате подростка, о котором пишут в газетах! А еще эта странная птица…

— Смотри, куда прешь, придурок!

Дьявол! Он так задумался, что совсем не смотрел на дорогу.

— Ох, прости, давай помогу, — искренне извинился парень, протянув руку распластавшемуся перед ним блондину, на вид — его ровеснику.

— Иди к Мордреду со своей помощью! — возмутился сбитый с ног блондинчик и встал, проигнорировав руку сверстника. — Мерлин, это была совсем новая мантия! Тебе на такую всю жизнь работать, судя по твоим обноскам.

Неясные фигуры редких прохожих стали оборачиваться, привлеченные разгорающимся скандалом. Большинство из них были укутаны в темные плащи, и почему-то их внимание казалось очень неприятным и… опасным.

— Ну извини, — развел руками «обидчик» и присел, чтобы помочь поднять выпавшие свертки. — Хотя, сказать по правде, ты сам налетел на меня, выбегая из того магазина. Это ты там купил?

— Не твое дело, — буркнул ему в ответ хозяин вещей и так резко выдернул узкую коробку из рук непрошеного помощника, что крышка с нее слетела, выставляя на обозрение довольно мерзкую высушенную руку.

— У тебя… хм… специфический вкус.

— Да иди ты! — в очередной раз не пошел на перемирие собеседник. Он быстро подобрал оставшиеся покупки и, прежде чем уйти, бросил через плечо: — Магглродье!

— Сказал, как плюнул, — пробормотал себе под нос молодой человек, глядя на удаляющегося подростка.

Темных фигур стало больше; они словно выныривали из тени, незаметно подбираясь все ближе. Только этих проблем здесь не хватало.

Он обернулся. «Горбин и Бэрк» — из этой лавки вышел неприветливый блондин. Товары на витрине: скалящиеся черепа, зловеще поблескивающие ожерелья, ритуальные ножи — не внушали доверия. По-видимому, в этом магазине единственная невинная вещь — колокольчик, висящий на двери, и то не факт, что он не проклят. Но оставаться снаружи еще опаснее, так что стоит заглянуть в это мрачное местечко.

Дзинь-дзинь-дзинь. Звенит как обычный колокольчик. Может, и не заколдован.

— Что-то желаете, мистер?..

— Да, — уверенно ответил тот, обернувшись к сутулому человечку с маслянистыми волосами. Посетитель — совсем юнец, не старше младшего Малфоя, который только что вышел отсюда. Свое имя он так и не назвал, проигнорировав немой вопрос продавца. — Я хотел бы узнать, что у вас есть для восстановления памяти.

— Артефакты? Зелья? Книги?

— Все, что возможно.

— Сожалею, но здесь нужна конкретика. Артефакт может помочь только при определенном проклятии, причем в том случае, если оно еще не наложено, это своего рода отражатель, который…

— Не то. — Какой раздраженный тон! Этот мальчик действительно так уверен в себе или лишь хочет таким казаться? — Я же сказал, меня интересует восстановление, а не защита.

— В таком случае ничем не могу вам помочь, — вежливо, но не без ехидства ответил продавец. Горбин или Бэрк, надо полагать.

— Но вы сами упомянули зелья и книги!

— Видите ли, мистер, имя которого не могу знать, — протянул лавочник, — тут, как я уже сказал, все зависит от конкретного случая. Память — такая тонкая материя… Разрушить ее ничего не стоит, изменить умелым мастерам тоже не составит труда, а вот вернуть… Вернуть ее может только опытный зельевар или легилимент, а зачастую им и вовсе приходится действовать сообща для достижения хотя бы минимального результата. И это только в том случае, если проклятье обратимо, как при Обливиэйте, а ведь это бывает далеко не всегда.

— Но бывает, — то ли спрашивая, то ли утверждая, прошептал юноша.

— Разумеется. Для этого и существуют зелья и книги. Но все они, так сказать, индивидуальны, и мальчик вроде вас, уж простите мою дерзость, вряд ли сможет создать нужный рецепт или заклятье. Тут велик риск непоправимого ущерба или даже летального исхода. — Потрескавшиеся губы продавца растянулись в улыбке. — Впрочем, если у вас есть лишняя тысяча галлеонов, я могу принести пару флаконов.

— Нет, благодарю, — быстро ответил молодой человек, повернувшись к двери. Темных фигур не было видно, пора уходить.

— Или фолиант Мемории Этерн «Лабиринт разума» в обмен на ваше чудное колечко.

— Что?

— Кольцо, — улыбнулся старьевщик и словно еще больше ссутулился. — Я, видите ли, люблю древние вещи, оно мне показалось любопытным.

— Вы его видели раньше? — заволновался несостоявшийся покупатель. — Знали его хозяина?

— О, нет-нет, не имел такой чести, — зачастил торгаш. — Да и не думаю, что оно особенное, просто приглянулось. Но, так и быть, я дам вам за него книгу и еще триста галлеонов сверху. Это, можете считать, каприз коллекционера. Ну, что скажете?

— Благодарю, но нет. Эту вещь я не продаю, она слишком много для меня значит.

— Понимаю-понимаю, фамильная ценность как-никак, — не особенно расстроился хозяин магазинчика, видимо предвидя отказ. — Ну что ж, заходите, если передумаете, всегда буду рад видеть наследника столь древнего рода.

В ответ на это юноша лишь кивнул и вышел из странного места под звяканье колокольчика.

Наследник древнего рода? С чего он взял? Ах да, продавец назвал кольцо фамильной ценностью. Значит, оно и указало ему на род. Но как? Видимо, кольцо не такое уж обычное, как это хотел показать ушлый лавочник. Молодой человек поднял руку, рассматривая перстень: простой черный камень в серебряной оправе, на котором высечен круг с вертикальной чертой внутри треугольника. На герб не очень похоже, скорее напоминает тайный знак. Пожалуй, это единственная…

— Заблудился, малыш? — раздался скрипучий голос так близко, что юноша подпрыгнул от неожиданности. — Хочешь, мы проводим тебя? Какой сладкий мальчик!

Рядом стояла грязная ведьма в лохмотьях, протягивая к нему свои руки с ногтями, больше похожими на когти. Он брезгливо отшатнулся от старухи.

— Видишь, Матильда, ты не понравилась пареньку, — хохотнул кто-то сзади.

Чтоб тебя! Он и не заметил, как его окружили эти бродяги! Надо бросать привычку задумываться в общественных местах, сегодня он и так ей злоупотребил. Так, главное, чтобы еще раз пронесло.

— Послушайте, у меня нет с собой ни денег, ни ценностей, — сказал юноша, стараясь не выдать свое волнение и страх. — Так что давайте не будем тратить время друг друга и разойдемся прямо сейчас.

— Нет денег, дорогуша? — пропищала некрасивая женщина слева. — Это ничего. У тебя есть волосы, глаза и кожа — чудесные ингредиенты, которые стоят немало галлеонов.

— А спрос на Оборотное нынче вырос, — добавил мужчина с золотым зубом и бельмом на глазу. — Так что твои ногти тоже пригодятся, красавчик.

С этими словами он достал из-за пазухи палочку, и остальные последовали его примеру. Круг начал смыкаться.

— Эй! Постойте! Мы можем договориться!

Его возглас утонул в глумливом смехе.

— Договориться?

— Аххахаха!

— За кого он себя принимает?

— Спроси лучше, за кого он нас принимает, Энджи.

— Не бойся, малыш, все будет быстро, мы не Пожиратели, нам ни к чему тебя пытать.

— Авада…

Что именно хотел сказать бродяга с бельмом на глазу, юноша так и не узнал. На полуслове тот схватился за горло, из которого рваными толчками брызгала кровь, и мешком повалился на землю. Птица, долю секунды назад черной стрелой упавшая с неба, еще раз взмахнула крылом — и палочка старухи, засиявшая зеленоватым светом, была разрублена пополам.

— Кутх… — прошептал побелевшими губами рыжий здоровяк.

— Моя палочка!

— К Мордреду палочку, бежим!!!

— Ааааа!!!

Вжиг — еще одному смельчаку, попытавшемуся заколдовать железную птицу, рассекло плечо. Палочка выпала из ослабевших пальцев.

— Идиот, на него не действуют заклятья!

— Я прокляну этого Горбина!

Через минуту улица будто вымерла. Только шокированный подросток стоял посреди переулка, явно не понимая, что происходит. У его ног лежал грузный мужчина в луже крови — не помочь, он уже перестал дышать. А выше, на облупленном карнизе, примостился ворон, спасший юноше жизнь.

— Ты знаешь, когда надо появиться, да? — обратился он к птице осипшим от волнения голосом.

Ответом ему послужил лишь сверлящий насквозь взгляд. Кутх… Что это за птица такая? Никогда о такой не слышал. Хотя он тут много о чем не знал прежде… Или не помнил, что знал.

— Спасибо, приятель. Угощенья у меня нет, не обессудь, а гладить тебя как-то не очень хочется, если честно.

Кутх слегка раскрыл железные крылья, заставив молодого человека напрячься от этого движения, а затем объявил громогласным баском:

— Ненавижу я эти тележки в «Гринготтсе»… мутит меня после них.

Секунда — и кутх взмыл вверх, сливаясь с ночным небом. Значит, «Гринготтс».

* * *

— То есть как пропал?

— Как? Ммм… Я бы сказал мгновенно. За пару часов до моего прихода поднялся в свою комнату, и никто не видел, чтобы он выходил из дома. В спальне мальчика остались все вещи, даже волшебная палочка и очки. Было открыто окно и обнаружены остаточные следы недавней аппарации.

— Аппарации? Поттер не мог аппарировать! Его мозг от природы не приспособлен для преждевременного усвоения школьной программы! Я скорее поверю в то, что он выпрыгнул из окна как последний маггл!

— Северус, ты как всегда слишком строг к мальчику, — укоряюще посмотрел на сердитого мужчину Дамблдор. — Гарри, безусловно, не лишен талантов, но в одном ты прав: он действительно не мог аппарировать. Однако кто сказал, что он это сделал самостоятельно и по своей воле?

— Альбус, Пожиратели не похищали Поттера, иначе Темный Лорд не преминул бы сообщить об этом всем и каждому, — обреченно вздохнул зельевар, пытаясь понять, как проклятому мальчишке удается создавать проблемы даже там, где его нет.

— И все-таки, Северус, и все-таки…

— Хорошо, я понял. Мне следует знать еще о чем-то?

— Гарри обязательно должен вернуться в школу. Это все, мой мальчик.

Сторона, имеющая защищенную проходную пешку, должна опасаться подрыва своей пешечной цепи с разменом базовой пешки, которая поддерживает проходную.

«Гринготтс» оказался банком. Белоснежным и неприступным снаружи, утопающим в роскоши и кричащим о своей стабильности внутри. Даже его уродливые серокожие служащие смотрелись величественно на этом фоне, как маленькие короли в своем царстве. От этого юноша, вынужденный спать на улице до открытия банка, да еще так, чтобы его никто не заметил, чувствовал себя особенно неуютно.

Что ж, раз милая птичка послала его сюда — ему еще предстоит выяснить, с чьей подачи, — то здесь его должны знать. С этими мыслями молодой человек подошел к одной из конторок, за которой сидел гоблин, старательно изучавший кипу каких-то бумаг. Юноша встал рядом и приготовился терпеливо ждать, когда на него обратят внимание. Наконец банкир не спеша дочитал очередной документ и, с размаха шлепнув на него печать, поднял глаза на нового клиента.

— Чем могу быть полезен… — скрипуче спросил гоблин и после небольшой паузы добавил: — …лорд Певерелл?

Есть! Ему даже ничего говорить не пришлось! Лорд-бродяжка, оригинально, ничего не скажешь.

— Я хотел бы проверить счет, — как можно спокойнее произнес новоиспеченный лорд, хотя его сердце готово было выскочить из груди. Если его знает работник банка, то у него, скорее всего, открыт здесь счет, ведь так?

— Одну минуту.

Гоблин невозмутимо спрыгнул с высокого табурета и просеменил к высокой позолоченной двери с изображением двух сражающихся драконов, где и скрылся. Этому народцу явно нельзя было отказать в хорошем вкусе: архитектура несколько напыщенна, но для банка вполне уместна.

— Пройдемте за мной, — вернувшись через минуту, пригласил его тот же гоблин. — Директор банка готов вас принять.

Знать бы еще хорошо это или плохо. Но пока ему остается только согласно кивнуть и последовать за внимательным банкиром к той же двери с драконами. По крайней мере, без присмотра здесь никого не оставляют, это точно.

— Присаживайтесь, лорд Певерелл, — вежливо, но без тени улыбки промолвил директор Гринготтса, как только за посетителем закрылась дверь. Его сопровождающий остался снаружи. — Мое имя Урглот.

— Да прибудет золото в ваши сокровищницы! — произнес ритуальное приветствие молодой человек и, кажется, сам удивился тому, что сказал.

— Да умножится оно у вас! — одобрительно ответил Урглот, сделав вид, что не заметил смятения юноши. — Вертоух сообщил мне, что вы хотели бы прояснить вопрос о своем наследстве.

А вот это уже интересно!

— Если это возможно. — Речь должна быть неторопливой и спокойной, как у самого директора банка. Все-таки лорд говорит… как выяснилось.

— Боюсь вас разочаровать…

Начинается…

— …но тут есть большие проблемы.

Куда ж без них! Они вообще имеют свойство концентрироваться на одном человеке. На одном, вполне определенном человеке.

— Проблемы какого рода?

— В первую очередь, идентификации. — Пожилой гоблин раскрыл лежащую перед ним книгу на загнутой странице. — Как вам известно, когда сэр Артемиус предпочел скрыть магический след своей семьи во избежание преследований со стороны сэра Ричарда, — директор банка ткнул узловатым пальцем в две точки, подписанные названными именами, — род Певереллов пресекся по мужской линии. По крайней мере, это официальная точка зрения издания «Природная знать. Родословная волшебников», скрепленного печатью Визенгамота и «Гринготтса», поскольку за триста лет ни один прямой потомок Певереллов так и не объявился, чтобы оспорить этот факт.

— Выходит, я не существую? — спросил молодой человек, боясь услышать ответ.

— Официально — нет. Но, к счастью, это легко исправить с помощью родового перстня.

— Кольцо? Но каким образом…

— Фамильное кольцо, лорд Певерелл, фамильное! У нас достаточно острый глаз, чтобы разглядеть на нем печать Певереллов, и достаточно острое чутье, чтобы осознать его подлинность. Надеть такое кольцо может только истинный наследник. Давно оно у вас?

— Сколько себя помню. — И ведь не соврал.

Вот значит как. Выходит, гоблины не узнали его самого, они лишь определили его род по перстню, как и Горбин, подославший бродяг в надежде забрать себе реликвию.

— То есть кольца достаточно, чтобы меня признали наследником? — решил уточнить юноша.

— Ну что вы! — улыбнулся на такое предположение Урглот. Лучше бы он этого не делал: ряд острых треугольных зубов не прибавлял ему дружелюбия. — Нынче такая бюрократия, тут требуются неоспоримые факты.

Не вставая со своего места, директор Гринготтса, выдвинул инкрустированный рубинами ящик стола и аккуратно достал из него золотую чашу и несколько разноцветных склянок.

— Знаете, откуда происходит выражение «голубая кровь»? — поинтересовался он, совершенно беспорядочно смешивая в чаше извлеченные из стола зелья. — Сейчас вы увидите это собственными глазами… Прошу ваш палец.

Ничего не понимающий юноша протянул гоблину правую руку, и тот быстрым движением вонзил в нее серебряную иглу. Закусив губу, молодой лорд наблюдал, как капля крови, упавшая точно в центр чаши, растекается алой лужицей и медленно меняет цвет на голубой. Через какое-то время вся жидкость в сосуде приобрела нежный лазурный оттенок.

— Вот это послужит хорошим доказательством для Визенгамота, — довольно произнес Урглот. — От вас требуется только назвать свое имя, которое войдет в «Природную знать» и поставить печать Певереллов.

— Имя и печать? — нервно переспросил юноша.

— Да, этого будет достаточно, я лично позабочусь об остальном. Певереллы всегда были нашими лучшими клиентами, «Гринготтс» будет рад предоставить свои услуги их наследнику. Так как ваше имя?

— Раймонд, — быстро ответил молодой человек, взгляд которого упал на одно из имен в раскрытой книге с родословной волшебников. Ох, судя по датам жизни, этот Раймонд умер в младенчестве, это ведь не будет дурным знаком?

— Рай-монд… — повторил Урглот, выводя имя на листе наполовину исписанного пергамента. — И второе имя?

— Артемиус, — решил не ломать голову лорд и назвал того, на ком заканчивалась одна из ветвей генеалогического древа Певереллов.

— Ар-те-ми-ус, — тут же дописал старый гоблин. — Память о предках достойна уважения. Ознакомьтесь и поставьте вашу печать.

* * *

Рон и Гермиона сидели на диване в «Норе», пытаясь отойти от шока. Рядом пристроился худенький подросток в очках и со шрамом на лбу — знаменитый Гарри Поттер. Напротив троицы, в наколдованном кресле, расположился великий волшебник Альбус Дамблдор, который и сообщил, что вчера поздно вечером Избранный был похищен Пожирателями.

— К счастью, это было не запланированное Волдемортом похищение, — ободряющая улыбка в сторону вздрогнувших от произнесенного имени детей, — а личной инициативой некоторых его слуг, желающих угодить своему господину. Их было немного, поэтому Гарри, — кивок в сторону черноволосого подростка, — удалось вырваться и бежать.

— Проклятые Пожиратели! Наверняка Снейп знал…

— Профессор Снейп, Рон! И твоя личная антипатия не может служить достаточным обоснованием для обвинения человека!

— Благодарю, мисс Грейнджер. — Директор улыбнулся покрасневшей Гермионе. — В свою очередь могу сказать, мистер Уизли, что профессор Снейп ничего не знал об этой операции, поскольку, как я отметил, она не состояла в планах Волдеморта.

— Но он… — начал было Рон, однако был вовремя остановлен от всей души наступившей ему на ногу Гермионой. — Ай!

— Что ж, думаю, Гарри сам обо всем вам расскажет, — вопросительный взгляд в сторону черноволосого мальчика.

— Конечно, профессор! — тут же подтвердил тот, широко улыбнувшись.

— Но старайтесь не утомлять его своими расспросами, — строго добавил Дамблдор, и друзья согласно закивали. — Все-таки Гарри пережил еще одно большое испытание, такое не каждому захочется вспоминать.

* * *

— Теперь мы можем перейти к вопросу самого наследства, — заявил Урглот, осмотрев сургуч с печатью Певереллов, оставленной перстнем. — К сожалению, тут тоже не все так просто.

Кто бы сомневался!

— По причине того, что род Певереллов не оборвался полностью, а лишь потерял наследников-сыновей, все финансовые ресурсы были распределены между наследниками второй и третьей очереди, как и фамильные ценности, продолжившие свой путь по женской линии.

— Вы хотите сказать, что у меня ничего нет?

Кроме имени, имя-то он наполовину узнал, наполовину придумал.

— Я этого не говорил. У вас нет денег и артефактов. Большая часть недвижимого имущества тоже давно перешла к другим людям на законных основаниях. Зато у вас есть остров с огромной территорией. Правда, Министерство магии воздвигло на нем здание, но так как сама земля официально принадлежит прямому потомку Певереллов, они вынуждены будут снести замок и более того — выплатить штраф за пользование вашей собственностью в течение… дайте подумать… ах да, в течение двухсот шестидесяти трех лет.

— Это уже что-то, — пробормотал себе под нос юный лорд и добавил уже громче: — Вы уверены, что Министерство так и поступит?

— У него нет выбора, — довольно хмыкнул гоблин. — Бумаги «Гринготтса» невозможно оспорить. Министерство само связало себя по рукам и ногам магической клятвой, о которой уже и думать забыло.

— Я рад, что «Гринготтс» так яростно отстаивает интересы своих клиентов.

— «Гринготтс» лишь печется о своей репутации, лорд Певерелл. Вы можете вступить в наследство сразу после восстановления вашего имени в родословной, мы постараемся сделать это как можно быстрее и известим вас письмом.

— Благодарю, — сказал юноша, поняв, что разговор окончен, и нехотя поднялся с мягкого кресла. — Пока я еще не вступил в свои права, можно хотя бы узнать название этого острова?

— Разумеется, лорд Певерелл, — хищно улыбнулся директор банка. — Это Азкабан.

Защищенная проходная может быть использована в некоторых случаях как отвлекающий фактор (по типу отдаленной проходной).

«Азкабан — магическая тюрьма, учрежденная Министерством магии Великобритании в 1733 году. Расположена в Северном море на острове Азкабан, откуда и происходит ее название. До 1794 года служила местом заключения Темных существ третьей категории по реестру Амулия Кокста: дементоров, великанов, вампиров, оборотней, гоблинов и др. После реформы Закона о статусе Темных существ и ряда протестов со стороны Лейбористской партии волшебников была временно расформирована. Спустя пять лет Министерство магии приняло решение о возобновлении работы Азкабана, но уже в ином виде: теперь это была тюрьма для колдунов и ведьм, осужденных за особо тяжкие преступления. Примечательно, что дементоры, ранее бывшие узниками этого замка, стали его стражами, которые…» — вычитывал юный лорд Певерелл из новенькой энциклопедии «Магические места мира».

Хорошее наследство, ничего не скажешь. Остров с голыми скалами и крепостью, полной уголовников и высасывающих души тварей. Допустим, замок разрушат как незаконную постройку, преступников перевезут, а дементоры, судя по последним выпускам газет, и так постепенно перекочевывают в города, не особенно-то подчиняясь Министерству. Останутся голые камни посреди Северного моря. И что прикажете с ними делать? Продать что ли тому же Министерству? Хоть мантию себе купит, а то вон, его даже библиотекарша не горела желанием пускать в зал, приняв за какого-то бродягу. Хотя она недалека от истины, бродяга он и есть.

«…Сегодня Азкабан продолжает функционировать как тюрьма для волшебников. Поскольку большинство заключенных осуждены не менее чем на три года пребывания в Азкабане, многие из них сходят с ума, не сумев вынести пагубного влияния дементоров. Некоторые перестают принимать пищу, предпочитая умереть от голода, или кончают жизнь самоубийством с помощью беспалочковой магии. Однако известны и случаи удачных побегов, как, например, история Сириуса Блэка, сбежавшего из Азкабана в 1993 году и спустя три года убитого в Отделе тайн Министерства магии…»

Раймонд печально вздохнул, захлопнув проштудированный талмуд. Библиотеку он нашел довольно быстро, справедливо рассудив, что денег на книги у него нет, а брать информацию об окружающем его мире где-то надо. Так что, спросив дорогу у ближайшей торговки, юноша направился в хранилище знаний все с теми же вопросами: что происходит и почему, Мерлинова борода, это происходит именно с ним? Вопрос, кто он такой, тоже не потерял своей остроты: молодой лорд не привык еще ни к титулу, ни даже к имени. Поэтому первое, что он попросил у молоденькой библиотекарши, брезгливо поморщившей носик при его приближении, это родословную и жизнеописание Певереллов.

«Современные волшебники обязаны Певереллам многими изобретениями. Так, заклинание Сокрытия рода было придумано Артемиусом Певереллом — потомком небезызвестного Игнотуса Певерелла, ставшего прототипом младшего брата из сказки барда Бидля о Дарах Смерти. С помощью заклинания Сокрытия, работающему по принципу Фиделиуса, Артемиус запечатал магический след своей семьи, пытаясь избежать проклятья, наложенного на его потомков Ричардом Стейнфордом. Достоверно неизвестно, почему сэр Ричард преследовал семью Певереллов, но наиболее распространена версия о том, что причина кроется в дочери Стейнфорда, которая сбежала с сыном сэра Артемиуса, прихватив с собой часть фамильных ценностей…»

Тут Раймонда ждало еще одно маленькое открытие. Лишь бросив взгляд на страницу с изображением генеалогического древа Певереллов, он понял, что прекрасно запомнил все упомянутые там имена еще по книге Урглота, хотя видел их не дольше пяти минут. Что это? Проснувшиеся воспоминания или феноменальная память? Или его сознание откидывает тот же фортель, что и с директором «Гринготтса», когда юноша, сам того не ожидая, произнес ритуальное приветствие гоблинов? Ну-ка, что у нас здесь?

«…Шкура мантикоры отражает практически все известные заклятия, а яд, содержащийся в жале, убивает мгновенно…»

Следующие полчаса он посвятил изучению справочника «Фантастические звери и места их обитания» и с удивлением понял, что способен дословно повторить любую прочитанную статью. Авгур, выскакунчик, дириколь, ревун, сниджет, феникс — Раймонд с легкостью воспроизводил всю информацию об этих птицах, но так ничего и не нашел о железном кутхе, спасшем ему жизнь. Мда… Эйдетическая память — это, конечно, прекрасно, но он бы предпочел ей воспоминания о прошлом. Без них чувствуешь себя слепым котенком, не знающим, куда приткнуться и как себя повести. Он даже не в состоянии себя защитить, полагаясь в этом деле на таинственную птицу! А ведь, судя по газетам и случайно донесшимся до него репликам прохожих, времена нынче неспокойные.

«В настоящее время волшебному сообществу угрожает организация, называющая себя Пожирателями смерти. Соблюдение несложных правил безопасности поможет вам защитить себя, свой дом и свою семью», — гласила фиолетовая брошюра.

Он должен научиться себя защищать — без этого все его поиски правды грозят закончиться, толком не начавшись, скорее всего в какой-нибудь подворотне, вроде Темной аллеи. Стоп! Он ведь маг! Значит, у него должна быть волшебная палочка — такая же, как у напавших на него грабителей или вон того бородатого мужчины, левитирующего книгу на верхнюю полку. Утром по дороге в «Гринготтс» он заметил довольно обшарпанный, но явно пользующийся спросом магазин «Волшебные палочки от Олливандера». Правда, у него нет денег, но, в конце концов, он может устроиться на работу и купить палочку чуть позже. Хотелось бы думать, что она не стоит целое состояние.

«…При появлении Черной Метки над жилым домом или любым другим строением НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ВХОДИТЕ ВНУТРЬ и немедленно обратитесь в Управление авроров…»

Хлоп! Молодой человек, приятной наружности, но удивительно небрежно одетый в маггловские джинсы и мятую футболку, плюхнул высоченную стопку книг перед работницей библиотеки. Дождавшись, когда та проведет волшебной палочкой по корешкам, он вышел из зала, преследуемый ее неодобрительным взглядом.

* * *

В «Норе» было непривычно тихо. Трое подростков внимательно изучали только что переданные директором письма, а остальные замерли в ожидании.

— Ну, все не так плохо, — жизнерадостно прервал молчание Гарри, отложив свои оценки по СОВ. — У меня «превосходно» по защите от Темных искусств, круто!

— Брось, дружище, как будто ты этого не знал! — Рон ободряюще хлопнул Гарри по плечу, от чего тот чуть не слетел со стула. — Всем известно, что по защите ты лучший. Смотри, мам!

— Молодцы! — довольно похвалила детей Молли Уизли, взъерошив волосы младшему сыну. — По семь СОВ сдали, это больше, чем у Фреда и Джорджа вместе взятых!

— Гермиона, а что у тебя? — обеспокоенно спросила Джинни девочку, судорожно сжавшую пергамент с оценками.

— Н-неплохо… — ответила та слабым голосом.

— Неплохо? Да у тебя десять «превосходно» и одна «выше ожидаемого» по защите! — воскликнул Рон, бесцеремонно заглянувший подруге через плечо. — Ты, видать, расстроилась?

Гермиона покачала головой, а Гарри засмеялся.

— Как необычно, что профессор Дамблдор сам передал нам письма, — заметила девочка. — Вряд ли директор будет лично ездить к каждому ученику.

— Брось, Гермиона, — отмахнулся от подруги рыжий парень. — Дамблдор все равно приехал сюда вместе с Гарри. Нет ничего удивительного в том, что он захватил с собой и результаты по СОВ.

— Но, Рон…

— Как насчет квиддича? — поспешно предложил Гарри в попытке избежать разгорающегося спора. — Сыграем на две команды?

— Я только за! — обрадовался Рон.

— Гермиона, Джинни, поддержите?

— Конечно!

— Даже не знаю, Гарри… — замялась староста Гриффиндора. — Я на метле как-то не очень комфортно себя чувствую…

— Брось, Гермиона! Будет здорово, вот увидишь! Ты же не откажешь герою магической Британии? — с хитрым прищуром обратился к девочке Гарри.

— Эээмм… Нет…

— Вот и чудно! Погнали за метлами!

* * *

Лавка Олливандера была плохо освещенным помещением с кучей узких коробок, разбросанных в хаотичном беспорядке. Создавалось впечатление, что хозяин этого магазинчика каждый раз перемещал свой товар с места на место, не придерживаясь какой бы то ни было логики. Как можно было здесь вообще что-нибудь найти, Раймонд не понимал.

— Добрый день, мистер Певерелл, — прошелестел старик над самым ухом. Видимо, ему доставляло какое-то извращенное удовольствие заставать врасплох своих посетителей.

— Добрый день, мистер Олливандер, — ответил Раймонд, глядя в серебристые глаза изготовителя волшебных палочек. Их тусклое сияние пугало и наводило на мысль о чем-то потустороннем.

— Вы пришли за палочкой, — твердо сказал Олливандер. — Они тоже скоро придут.

— Кто они, сэр? — нахмурился юноша.

— Те люди, — не менее туманно ответил ему мастер. — Его люди.

— Сэр, я не понимаю, кого вы имеете в виду, — покачал головой Певерелл, — но я действительно пришел за волшебной палочкой и...

— У меня ее нет! — отрубил Олливандер уже совсем другим тоном. — Нет и никогда не было!

Его глаза бешено завращались, а дыхание сбилось. Раймонд изучающе посмотрел на старика и увидел на его лице печать ужаса.

— Что с вами? — тихо, будто успокаивая маленького ребенка, произнес юноша. — Я думал, вы изготовляете палочки для всех, разве нет? Чем я хуже остальных?

— Хуже? Нет-нет, не хуже! — Взгляд Олливандера словно впился в собеседника. — Но у меня нет вашей палочки.

— Моей палочки? Подождите, это какая-то ошибка! У меня вообще нет палочки! Я потому и пришел к вам, чтобы ее купить.

Старик сделал шаг в сторону, отчего тени от груды коробок зловеще расползлись по его лицу.

— Вы можете купить любую из сделанных мной палочек, но ни одна из них вам не подойдет.

— Но почему?

— Потому что они не могут победить Старшую палочку, — едва слышно прошептал мастер. — Но вы можете сделать свою.

— Вы предлагаете мне самому сделать волшебную палочку? Это что, так просто?

— Мой отец учил меня этому тридцать лет, передавая знания, накопленные веками, но я не могу сказать, что знаю все тайны этого мастерства, — честно ответил Олливандер.

— И вы всерьез полагаете, что ничего не смыслящий в этом парень вроде меня сделает себе палочку лучше, чем вы? — иронично уточнил Раймонд.

— Да.

— Отлично.

Молодой человек резко развернулся, собираясь покинуть магазин. Что же это за жизнь такая! Он думал, будет проблемой достать денег, чтобы купить палочку, а тут ее и вовсе отказываются продавать.

— Стойте! — окликнул юношу Олливандер, когда тот уже взялся за ручку двери. — Все это создавалось не для войны, не для таких ужасов, которые скоро нам предстоит увидеть.

Старый мастер стоял посреди комнаты, с невыразимой скорбью глядя на свои творения. Вся его фигура, худощавая и будто надломленная годами, выражала непонятную обреченность.

— Я создавал просто палочки. Они не светлые, не темные, не сильные и не слабые. Просто волшебные палочки, которые выбирают себе хозяев — магов разных стремлений и сил. Но та палочка — она проклятая. Она не может принести ничего кроме страданий и смерти. Пообещайте мне, что не будете ее искать. Поверьте, она не принесет вам счастья.

— Как я могу вам это пообещать, если даже не знаю, о какой палочке идет речь? — Раймонд сделал несколько шагов навстречу старому мастеру. — Что вы хотите от меня?

— Просто пообещайте не искать проклятую палочку, — так же тихо попросил хозяин магазина. Что-то такое было в его сияющих серебристым светом глазах, что заставило юношу отступить.

— Хорошо, мистер Олливандер, я не буду ее искать.

Тонкие губы мастера растянулись в улыбке.

— Я боюсь только одного, мистер Певерелл: что она сама вас найдет. Тогда постарайтесь не поддаться ее соблазнам.

Улыбка застыла на губах Олливандера неестественной маской и чудовищно контрастировала с его согбенной фигурой, замершей посреди комнаты.

— У меня нет сыновей, мистер Певерелл, и я так и не нашел достойного ученика. Скоро все это, — он распахнул руки, как бы желая обнять каждую из коробок, уложенных в кособокие пирамиды, — исчезнет.

— Мистер Олливандер, вы говорите так, будто уже нет никаких шансов что-то исправить.

— Никаких шансов… — повторил за Раймондом владелец лавки.

Тут старик встрепенулся, словно кто-то дернул его за невидимую ниточку, и засуетился вокруг заваленного инструментами стола. Со стороны казалось, что в его голове загорелась сумасшедшая идея, которую необходимо осуществить, пока он сам в полной мере не осознал ее безумие.

— Вы правы, вы тысячу раз правы! Где же она… Ах, вот…

Олливандер наконец перестал рыться в ящиках и выпрямился, держа в трясущихся руках простую черную тетрадь.

— Вот она… Держите, — протянул мастер находку Певереллу. — Но сначала поклянитесь своей магией, что никому, слышите — никому, не дадите ее прочитать! Она должна быть только у вас.

— Что это? — севшим голосом спросил Раймонд.

— Это моя жизнь.

Бууум!

Оглушающий взрыв, раздавшийся снаружи, сотряс стены магазина.

Бууум!

Второй удар сбил с ног, а с потолка посыпалась мелкая крошка. С улицы донеслись крики о помощи и вспышки творимых заклятий.

— Что происходит?! — выкрикнул Раймонд, стараясь перекрыть грохот продолжающихся взрывов.

Олливандер что-то сказал. Крики с Косой аллеи заглушили его слова, но Раймонд прочитал по губам ответ:

— Они пришли.

Даже при наличии защищенной проходной пешки у одной из сторон порой требуется очень тонкое маневрирование королей.

Дзииинь!

Окно разлетелось стеклянной крошкой, чудом никого не поранив. Крики с улицы, разбавленные детским плачем и чьим-то хохотом, моментально усилились. Раймонд, вовремя опустивший голову, когда осколки полетели в его сторону, осторожно подполз к зияющей дыре и с опаской выглянул наружу. Увиденное могло обрадовать разве что самоубийцу: две сплоченные группы магов в масках и черных мантиях с капюшонами целенаправленно продвигалась по Косой аллее навстречу друг другу, разрушая половину попадавшихся по пути магазинчиков. Из их палочек то и дело вылетали разноцветные лучи, заставляя людей в панике разбегаться, но теснота переулка не позволяла им далеко уйти. Вся эта картина ассоциировалась у юноши с кровавыми клещами, в которые попали мирные жители.

«В настоящее время волшебному сообществу угрожает организация, называющая себя Пожирателями смерти…» — невольно всплыли в голове у Раймонда слова из фиолетовой брошюрки.

— Морсмордре! — отчетливо произнес один из людей в масках, направив волшебную палочку вверх. Яркие полосы зеленоватой дымки вырвались из нее, уже в небе складываясь в огромный череп, изо рта которого выползала змея.

«…При появлении Черной Метки над жилым домом или любым другим строением…»

Раймонд отвернулся от окна. Олливандера нигде не было, только дверь, ведущая, по всей видимости, в его рабочий кабинет, была приоткрыта.

— Мама! Мама!!! — раздался отчаянный крик девочки совсем рядом от укрытия.

Малышка лет шести висела в воздухе, плача и беспомощно размахивая руками, что, несомненно, приносило огромное удовольствие Пожирателю, направившему на нее свою палочку.

— Линда! Нет! — под самым окном магазина закричала женщина с длинными русыми волосами. — Отпусти ее, мразь!

Но голубая вспышка, ударившая в спину женщине, заставила ее выронить палочку из ослабевших пальцев. Закатив глаза, она медленно осела на землю.

— Отпустить? — издевательски переспросил Пожиратель. — Как скажите, мэм…

С этими словами он взмахнул палочкой, заставив уже охрипшую от криков крошку подняться еще футов на двадцать, и резко прервал заклятье. В следующее мгновение Раймонд почувствовал, как по его телу прошла волна магии. В ушах стучало так, что не было слышно ни свистов заклинаний, ни воплей раненых; он лишь неотрывно смотрел на девочку, которая падала почему-то очень медленно, цепляясь за воздух своими хрупкими пальчиками. Он увидел, что чуть вздернутый носик малышки, покрытый веснушками, покраснел и распух от плача, и ему захотелось обнять ее и вытереть мокрые дорожки от слез. Сказать, что все хорошо, что ей просто приснился кошмар, а в жизни так не бывает. Не бывает плохих людей, которые делают больно; не бывает так, чтобы мама не смогла защитить.

Раймонд в каком-то трансе потянул руки в сторону падающей девочки.

Обнять и прижать к себе, шепча успокаивающие глупости…

По пальцам пробежала дрожь, словно тысячи иголочек прошлись по коже и внутри разлился колючий холодок.

Не бойся, все будет хорошо…

В трех футах над землей появилась пара серебристых искорок. Потом их стало десять, пятьдесят, все больше и больше, пока миллион сверкающих точек не образовал в воздухе две сложенные лодочкой гигантские ладони. Хоп! Малышка повисла на них, как в гамаке.

— Гиппогриф меня за ногу, что это? — остолбенел Пожиратель, ставший свидетелем чудесного спасения. Тройка магов, сражавшихся в двух шагах от него, замерла, удивленно взирая на то, как сверкающие руки бережно поставили девочку на землю и, напоследок погладив ее по волосам, постепенно, по искорке, растворились в воздухе.

— Фея Моргана… Никогда такого не видел…

Раймонд разглядывал трясущиеся руки. Его ладони были покрыты кровавыми точками, кожу нещадно щипало, по всему телу разлилась убийственная слабость. Он с трудом подошел к столу, хотя ноги подкашивались на каждом шагу, облокотился о его край, но тут в глазах потемнело и сознание окутала пустота.

* * *

— Это был красивый, но весьма глупый поступок.

Раймонд с трудом разлепил глаза. Белая дымка, окутавшая все вокруг, мешала разглядеть говорившего.

— Кто здесь? — спросил Раймонд, поднимаясь с пола. Удивительно, но никакой слабости и боли в руках он не чувствовал, только легкость, как после хорошего отдыха.

— Сначала ты должен определиться, что для тебя «здесь», — хмыкнули ему в ответ.

Дымка постепенно начала рассеиваться, открывая взгляду ряд грубых деревянных столов со стульями. Справа лестница уходила наверх, слева расположилась барная стойка.

— Мы в «Дырявом котле»? — удивился Раймонд.

— Тебе лучше знать, — ответил его собеседник, сидящий за одним из столиков.

Теперь белесый туман не прятал фигуру незнакомца в темном плаще. Но его лицо, скрытое глубоким капюшоном, утонуло в тени. В руках он держал какой-то сверток.

— У каждого свое междумирье, — пояснил мужчина. Судя по голосу, ему было около сорока. — Для тебя это бар, связывающий мир магглов и волшебников, а для кого-то мост или вокзал. В зависимости от того, что было важно для них при жизни.

— Я умер? — спросил Раймонд, садясь напротив.

Разве люди умирают вот так? Мило беседуя друг с другом?

— Еще нет, — невозмутимо ответил человек в плаще. — Но если будешь вести себя так же безрассудно, то это произойдет довольно быстро.

— Тогда почему я здесь?

Раймонд огляделся. «Междумирье», как его назвал неизвестный, было точной копией «Дырявого котла». Но в этом месте все будто вымерло: столики пустовали, в камине не горел огонь, а в воздухе повисла неестественная тишина, нарушаемая лишь двумя голосами.

— Магическое истощение, — коротко пояснил незнакомец. — Совершать без палочки такое мощное колдовство не самая лучшая идея.

— Олливандер сказал, что я сам должен сделать себе палочку, — поделился Раймонд.

— Тогда тебе лучше последовать его совету. И не затягивай с этим.

— Почему вы печетесь обо мне? Вы знали меня раньше? И вы так и не сказали, кто...

— Кто я? — закончил за него мужчина. — Я — часть тебя. И, конечно, учитывая этот факт, я не мог тебя не знать.

Кулек в руках мужчины зашевелился, и тот бережно прижал его к себе, не обращая внимания на ошарашенного юношу.

— Поэтому вы тоже здесь? Вы в междумирье, потому что вы часть меня, да?

— Не совсем, — покачал головой собеседник. — Я хочу тебя кое о чем попросить.

Раймонд молчал, выжидающе глядя на человека в плаще.

— Мне нужно найти несколько вещей. Там, снаружи. Они очень дороги для меня, и я хотел бы их вернуть.

— И что я получу взамен? — вскинул бровь юный лорд.

— Как насчет ответов на твои вопросы?

В баре повисло молчание. Было видно, что Раймонд всерьез задумался над сделанным ему предложением. Ему ужасно не хотелось связываться неизвестно с кем и выполнять для него какую-то работу, но другого способа пролить свет на свое прошлое молодой человек просто не видел.

— Какие гарантии?

— Никаких. Гарантии вообще бывают только в игре, Раймонд, в жизни их не существует.

— Тогда как я пойму, что вы мне не соврали?

— Ты можешь проверить это, когда вернешься. Что если я отвечу на один из твоих вопросов прямо сейчас? — неожиданно предложил мужчина. — Ты убедишься в том, что я обладаю необходимыми тебе знаниями и в знак благодарности выполнишь мою маленькую просьбу.

— Три.

— Что «три»?

— Я хочу услышать ответы на три моих вопроса.

Человек в плаще хмыкнул, и, даже не видя его скрытого тенью лица, было понятно, что он улыбается.

— Начинай.

— Кто я? — выпалил Раймонд, не раздумывая.

— Ты? Человек, маг, Раймонд Артемиус Певерелл, насколько мне известно, — прозвучало в ответ. — Что ты хочешь услышать от меня, если сам этого не знаешь?

Юноша досадливо поморщился. Он чувствовал, что незнакомец не захочет делиться своими секретами, то ли дразня Раймонда, то ли приберегая в рукаве пару-тройку козырей.

— Почему я ничего не помню о себе? — задал молодой человек второй вопрос.

На этот раз его собеседник ненадолго задумался.

— Видимо, из-за принятия родовой магии. Знания, пришедшие к тебе вместе с ней, так велики, что твой разум не выдержал подобной нагрузки. Ты ведь уже замечал в себе какие-то необычные способности и подсознательно делал то, о чем секунду назад даже не думал.

Последняя фраза была утверждением, а не вопросом, но Раймонд все равно кивнул.

— Это и есть отголоски родовой магии. Постепенно воспоминания вернутся к тебе, но, скорее всего, это будет не память о прошлом, а память рода, включающая знания и даже навыки твоих предков.

— А воспоминания о моей жизни? Что с ними? — Певерелл подался вперед в ожидании ответа.

— Этого я не знаю. Может быть, они тоже вернутся, а может, нет. Магию не всегда можно рассчитать, Раймонд, иногда она крайне непредсказуема. — Мужчина опустил голову и слегка погладил вновь зашевелившийся сверток. — Но лично я советовал бы тебе прокладывать дорогу вперед, а не искать путь в свое прошлое.

— Нет ничего проще, чем изрекать умные фразы, сидя напротив и даже не подозревая, что значит оказаться в моей шкуре! — огрызнулся молодой человек. — Вы хоть представляете, каково это?! Понимать, что ты оказался в совершенно незнакомом мире и у тебя нет ничего и никого, кто мог бы помочь, у тебя нет даже собственного имени, не говоря уже о доме! Как думаете, приятно чувствовать себя бродячим псом?

От последних слов незнакомец, внимательно слушавший Раймонда, вздрогнул и вскинул голову.

— Возможно, ты прав. Я не могу ничего требовать от тебя и учить жизни, как маленького ребенка. Я лишь прошу помочь, ты ведь уже получил ответы на свои вопросы.

Раймонд откинулся на спинку стула, тяжело дыша и все еще сердито глядя на мужчину со свертком.

— Обещаю, что буду отвечать на три твоих вопроса каждый раз, когда ты найдешь одну из моих вещей.

— Что это за вещи? — окончательно успокоившись, спросил Певерелл.

— Ты сам поймешь, когда встретишь их. А сейчас тебе пора возвращаться, — голос таинственного человека стал звучать глуше, будто доносясь издалека, его фигура снова подернулась белой дымкой. — И не забудь прочитать сказку на ночь, Бидль был очень мудрым волшебником.

* * *

Зал, освещенный неровной игрой горящих факелов, был огромен. Казалось, даже его каменная кладка пропитана магией — темной, жестокой, жаждущей смерти. От криков, раздававшихся здесь и эхом отскакивающих от стен, кровь стыла в жилах.

— Ты знаешь, что мне нужно, — шипяще произнес Волдеморт, отводя палочку от сжавшегося на полу старика. — Просто скажи, где она, и я избавлю тебя от боли.

— Я… Я не знаю! — прохрипел узник, сплевывая кровь. — Никто из Олливандеров не был владельцем Старшей палочки и…

— Круцио! — прервал старика Темный лорд. Его змееподобное лицо расплылось в довольной улыбке, когда зал вновь наполнился криками. — Где она?

— У меня ее нет!

— Круцио! — лениво взмахнул палочкой Волдеморт. — Нагайна, моя дорогая, как думаеш-шь, он долго протянет?

Последнюю фразу Лорд произнес на серпентарго огромной змее, обвившей его ноги. Та, приподняв голову, что-то прошипела ему в ответ.

— Стойте! Я скажу… Я скажу все, что знаю!

Олливандер тяжело дышал. Кожа на его пальцах, которыми он хватался за холодные камни, была ободрана, а в глазах лопнули сосуды.

— В последний раз палочка была у Грегоровича… — Старик вдруг зашелся в приступе кашля, а затем, с трудом выговаривая слова, продолжил: — Он сам говорил о том, что изучает ее, ставит какие-то опыты. Но это было давно, где она сейчас, я не знаю.

Волдеморт медленно кивнул, после чего снова поднял волшебную палочку.

— Подождите! Вы ведь обещали…

— Круцио!

Чтобы компенсировать наличие защищенной проходной у противника, иной раз приходится прибегать к весьма энергичным действиям (если, конечно, такая возможность имеется).

Раймонд очнулся с головной болью. Казалось, что слабость, лишившая его сознания, вернулась стократ; от легкости, подаренной ему междумирьем, не осталось и следа. Почему-то ломило кости и ужасно затекла правая рука. Раймонд через силу пошевелился и выкарабкался из-под груды коробок, видимо свалившихся на него во время падения. Мерлин, голова раскалывается…

Шатаясь, он встал. Лавка Олливандера не изменилась: все такие же пирамиды упакованных волшебных палочек, заваленный инструментами стол и приоткрытая дверь в мастерскую. Раймонд проковылял к выходу и дернул за ручку двери. Закрыто. Удивленный, он повернулся к разбитому окну и отшатнулся от неожиданности: на подоконнике неподвижной статуей сидел черный ворон и выжидающе, как показалось юноше, смотрел на него.

— Ну и напугал ты меня, приятель, — облегченно вздохнул Певерелл, подходя к птице. — Что ты скажешь мне на этот раз?

Кутх молчал. Он только вытянул вперед свою железную лапу, к которой было привязано письмо.

— Это мне? — подозрительно спросил Раймонд.

Ни одной другой птице он не стал бы задавать такой вопрос, но кутх воспринимался им как несравненно более мудрое существо. Ворон продолжал неотрывно смотреть на юношу и молчать, но лапу не опустил.

— Ну хорошо. — Раймонд воспринял подобное поведение кутха как утвердительный ответ. — Ты только крыльями не дергай, договорились?

С опаской он отвязал письмо, радуясь тому, что ворон застыл, как восковая фигура. Лишь когда Раймонд забрал послание, кутх позволил себе опустить лапу.

— Хорошая птичка… — пробормотал молодой человек, разворачивая желтоватый пергамент. — Что тут у нас интересного?

А интересное действительно было. Директор банка «Гринготтс», почтенный гоблин Урглот, сообщал благую весть о том, что прошение Раймонда о восстановлении его имени в родословной Певереллов было рассмотрено Визенгамотом, и в связи с предоставлением неоспоримых доказательств, свидетельствующих о принадлежности юноши к древнейшему волшебному роду, принято решение его просьбу удовлетворить. Для уточнения деталей вышеупомянутый Урглот приглашает к себе теперь уже законного лорда Певерелла в любое удобное ему время.

Раймонд на всякий случай перечитал письмо второй раз. Да уж, оперативно работают; только утром был в банке — и на тебе, все уже рассмотрено и одобрено. Юный лорд повернулся к кутху, который внимательно наблюдал за ним, не собираясь улетать.

— Выходит, ты принадлежишь «Гринготтсу», — обратился к ворону Раймонд. — Гоблины не доверяют свою почту совам, да?

Кутх по-прежнему молчал.

— Ммм… Пора уходить отсюда, приятель. Снаружи все, вроде бы, стихло.

С улицы действительно не доносилось ни криков, ни заклятий. Да и время, кажется, близилось к вечеру.

— Наверное, стоит попросить мистера Олливандера открыть дверь, — поделился с вороном своими мыслями Раймонд. — А ты лети к своим хозяевам в «Гринготтс», я скоро туда приду.

Ворон немного помедлил, словно раздумывая над предложением молодого человека, затем взмахнул крыльями и через секунду подоконник пустовал. Раймонд лишь покачал головой, поражаясь необычной птице, и направился к рабочему кабинету мастера палочек.

Дверь скрипнула, нехотя впуская посетителя. В комнате было темно, но даже плохое освещение не могло скрыть бардака, который царил в мастерской. Заготовки палочек валялись прямо на полу вперемешку с перьями и какими-то записями.

— Мистер Олливандер, вы здесь? — крикнул Раймонд, вглядываясь в темноту.

Ответа не последовало.

— Мистер Олливандер?

Юноша сделал пару шагов вглубь комнаты и почувствовал, как под правой ногой что-то хрустнуло. Ох… Может, это была бракованная палочка, иначе бы мастер не бросил ее на пол, верно? Раймонд присел, чтобы понять, насколько тяжкий ущерб он нанес деревянному изделию. Ну, если не приглядываться, то можно и не заметить этой трещины… А это еще что такое?

Несчастная палочка лежала не на полу, а на чем-то черном. Помедлив, Раймонд поднял тетрадь — точно такую же, как та, которую хотел ему отдать Олливандер. «Это моя жизнь», — так он сказал. Странно, что столь ценная для мастера вещь валяется в груде хлама, он ведь так боялся, что ее прочтет кто-нибудь, кроме Раймонда. И откуда столько доверия к первому встречному мальчишке?

Глаза Раймонда уже привыкли к темноте, и он полностью убедился, что Олливандера здесь нет. Как вскоре выяснилось, черный ход, ведущий из кабинета в Косую аллею, тоже закрыт, что окончательно сбило юношу с толку. Придется лезть в разбитое окно, ничего не поделаешь. А тетрадь… Тетрадь он возьмет с собой, не стоит ей здесь валяться. В конце концов, ее всегда можно вернуть, если Олливандер передумает и потребует свои записи обратно… С этими мыслями Раймонд вернулся в комнату с волшебными палочками и осторожно, стараясь, чтобы его никто не заметил, выбрался наружу.

Косая аллея встретила неожиданным молчанием. Шумная торговая улочка, какой она запомнилась Раймонду, опустела, и редкие прохожие, попадавшиеся по пути, все время с опаской оглядывались на подозрительного юношу. Часть магазинов была закрыта; от некоторых, как вон от того кафе-мороженого, и вовсе остались одни развалины. Казалось, каждый, кто вынужден был сюда прийти, ждал продолжения бойни, устроенной Пожирателями, и потому старался как можно быстрее покинуть разоренный переулок. Впрочем, был кое-кто, кому, по всей видимости, нет никакого дела до разборок волшебников. Гоблины. «Гринготтс» по-прежнему возвышался неприступной крепостью, и маленький деловой народец продолжал работать как ни в чем не бывало.

Раймонда встретил тот же гоблин, что и в прошлый раз. Вертоух, как назвал его директор банка, поприветствовал лорда и снова проводил его к золотым дверям с драконами, за которыми скрывался кабинет Урглота. Певерелл с нетерпением ждал предстоящего разговора. Слабость, свалившаяся на него после пробуждения, потихоньку отходила. Если сначала Раймонду казалось, что его голову используют как наковальню, то теперь дикая боль сменилась легким постукиванием в висках, с чем неохотно, но вполне можно было смириться.

— Да прибудет золото в ваши сокровищницы, гур Урглот! — намного увереннее, чем в прошлый раз, произнес Раймонд.

— Да умножится оно у вас! — невозмутимо ответил гоблин, но по серому лицу было заметно, что Урглот крайне доволен обращением, которое адресуют лишь самым уважаемым членам клана.

Черный ворон, восседавший на резной спинке кресла гоблина, молчаливо уставился на Раймонда. Стоило молодому лорду устроиться напротив Урглота, как птица распахнула свои крылья и через мгновение уже была за плечом юноши. Раймонд осторожно покосился на кутха: тот неподвижно застыл на спинке стула и, кажется, был настроен вполне миролюбиво.

— У вас очень умная птица, — похвалил ворона Урглот. — Она прилетела сразу же, как пришел ответ из Визенгамота.

— Что? Но…

«Но разве это не ваша птица?» — чуть было не вырвалось у Раймонда. Впрочем, он вовремя проглотил эти слова.

— …Но как вы узнали, что он принадлежит мне?

— Он сам мне об этом сказал.

Раймонд снова покосился на кутха с таким видом, будто говорил: «Мог бы и меня в известность поставить». Ворон его взгляд нагло проигнорировал.

— Меня радует, что вы не стали откладывать свой визит, лорд Певерелл, — перешел к делу гоблин.

— Я пришел, как только получил письмо, — кивнул Раймонд. — Еще больше моя радость от того, что Визенгамот так скоро принял решение. Признаться, я ожидал больших сроков.

— Так бы и случилось, если бы мы не оформили прошение должным образом. Но с кровью и печатью, которые вы смогли предоставить, четырех дней вполне достаточно.

— Четырех дней? — недоуменно переспросил Раймонд.

— Да, и три из них ушли на рассмотрение вопроса о незаконной постройке Азкабана.

Четыре дня... Мерлин, он был в отключке четыре дня, кто бы мог подумать!

— На моей памяти, это был самый шумный процесс за последние двадцать лет, — довольно скалясь, добавил гоблин. — Хотя Визенгамот предпочел не освещать его на всю страну, избегая волнений.

Урглот явно радовался проблеме, свалившейся на голову Министерства магии, и, судя по его улыбке, лично контролировал ход дела, чтобы эта самая проблема побольнее ударила по макушкам некоторых волшебников.

— Зато теперь, — продолжал гоблин, зарывшись в бумаги, — ваше имя включено в «Природную знать» и Министерство уже перечислило на ваш счет сумму, равную арендной плате за остров, начиная со дня постройки тюрьмы, плюс штраф в размере семисот тысяч галлеонов. — Директор «Гринготтса» недовольно цокнул языком, видимо считая, что Министерство зажало-таки половину полагающихся Раймонду золотых монет.

В висках все еще стучало. Юноша встряхнул головой, стараясь сосредоточиться.

— Кроме того, в качестве компенсации морального ущерба ответчик просит вас принять еще шестьсот тысяч с условием, что в ближайший год вы не будете сносить здание Азкабана и афишировать свою причастность к его закрытию. — Оторвавшись от пергамента, Урглот проницательно посмотрел на молодого человека. — Никакой магической клятвы не требуется, но вы должны понимать, лорд Певерелл, что враги в Министерстве весьма обременительны. Тем более, там и так не рады вашему внезапному появлению.

Не зная, как отреагировать на неожиданную заботу со стороны старого гоблина, Раймонд лишь тупо кивнул.

— Итого в вашей ячейке сейчас один миллион девятьсот тридцать одна тысяча двести галлеонов.

Почти два миллиона, звучит внушительно. Насколько это много, еще предстоит разузнать, но бродяжничать он теперь точно не будет.

— Я могу снять часть денег прямо сейчас? — спросил Раймонд своего поверенного.

— Разумеется, — важно кивнул гоблин. — Что же касается самого острова, нами создан многоразовый портал на Азкабан, но я крайне не рекомендовал бы вам перемещаться туда раньше, чем через две недели. Министерству требуется время, чтобы перевезти всех заключенных.

И оставшихся дементоров тоже пусть прихватят.

— Но сам портал вам лучше забрать прямо сейчас, — сказал Урглот, протянув Раймонду кулон изящной работы.

Юный лорд взял украшение и невольно залюбовался тонкой серебряной вязью, обрамляющей зеленый камень. То, как изумруд играл на свету, не оставляло сомнений в его подлинности.

— Это подарок «Гринготтса» вам, лорд Певерелл, — торжественно объявил Урглот. — Надеемся, что наше сотрудничество будет долгим и плодотворным.

— Благодарю вас, гур, — искренне произнес Раймонд, пряча кулон за пазуху. Интересно, в банке так внимательны ко всем клиентам или только к миллионерам? — Для меня честь носить вещь гоблинской работы.

— С помощью нее вы можете перенестись на Азкабан, для этого достаточно произнести «Актарум». И «Рэрум», чтобы вернуться обратно.

— А если я хочу в какое-нибудь другое место, не в то, из которого отправился на остров?

— Тогда просто добавьте к заклинанию его название. Например, Рэрум «Гринготтс». Тогда вы окажетесь в приемном зале банка.

— Полагаю, я еще не раз появлюсь в нем, — едва заметно улыбнулся Раймонд. — Даже не знаю, как отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали.

Урглот осклабился:

— Просто продолжайте в том же духе, лорд Певерелл. Вы даже не представляете, как занятно наблюдать за паникующим Министерством.

* * *

— Робардс, мне нужно знать все об этом Певерелле, — заявил Скримджер главе Управления авроров. — Откуда он только взялся? Тут и без него забот хватает, а еще этот скандал с Азкабаном…

— Мы можем на время замять эту историю, — предложил Гавейн Робардс.

— Да уж постарайтесь. Подключи столько авроров, сколько потребуется, от этого слишком многое зависит. Нельзя, чтобы люди узнали о нашей… — Министр пожевал губу, но так и не закончил фразу. — Ты все понял?

— Конечно, министр.

— Что с Косой аллеей? Невыразимцы что-нибудь выяснили о том заклинании?

— Ничего, сэр.

— Это плохо… — Скримджер ненадолго задумался. — Кто был на дежурстве в тот день?

— Андерсен, Сэвидж, Бруствер, Ллойд…

— Достаточно. Они это видели?

— Бруствер и Сэвидж аппарировали на аллею раньше других и сказали, что заметили две огромные руки в воздухе. По их словам, это напоминало Патронуса…

— …Но это был не Патронус, — продолжил за волшебника министр и тяжело вздохнул. — Позови их ко мне. И прикажи принести Омут памяти.

Чтобы успешно создать проходную пешку, начинать движение надо с пешки-кандидата, на линии которой нет оппонента. Здесь действует правило, продиктованное стратегической необходимостью: движение кандидата является основным, прочие пешки только поддерживают это движение.

Что бы вы сделали, если б судьба подарила вам два миллиона галлеонов? Наверняка, люди с деловой жилкой тут же откроют свой бизнес, модники пойдут обновлять гардероб, кто-то купит себе дом или даже особняк, а Гермиона Грейнджер оставит эти деньги в книжных магазинах Лондона. Раймонд Артемиус Певерелл поступил иначе. Возможно, вы решите, что его фантазия слишком бедна, а желания примитивны, но факт остается фактом: он пошел есть. Нет, ну вы сами подумайте, куда направится волшебник, который целый день — то есть, как выяснилось, четыре дня! — ничего не ел? Поверьте, если живот приклеивается к спине, ноги сами ведут в ресторан или бар. Именно здесь и сидел Раймонд, наслаждаясь печеным картофелем и бифштексом. Впервые после того, как юноша очнулся в лавке Олливандера, он почувствовал себя более-менее сносно.

— Том, ты не знаешь, где тут можно переночевать? — обратился Раймонд к бармену, расправившись с едой. — Есть поблизости какая-нибудь гостиница?

За ужином они успели познакомиться и даже неплохо поладили. Правда, Раймонд чуть не прокололся, когда старый бармен спросил о его девушке, но потом вспомнил свой первый визит в «Дырявый котел» и ответил, что так и не нашел ее.

— Что творится, что творится, — запричитал тогда Том. — Столько людей пропадает, скорее бы уж все кончилось.

Сейчас же на вопрос Раймонда старик только добродушно рассмеялся:

— Ну ты как с луны свалился, сынок! Это и есть гостиница, только номера на втором этаже.

— Да он же маггл! — брезгливо поморщилась сидящая рядом женщина. — Вы только посмотрите на его лохмотья! Пойдем, Кристина, не стоит находиться рядом с этим.

Женщина встала и покинула бар вместе с девочкой-подростком, напоследок поморщившей носик так же, как ее мама.

— Не обращай внимания, — нахмурился Том. — У каждого своя дурь в голове, а у большинства чистокровных этой дури в десять раз больше. Так на сколько дней ты хочешь снять номер?

Перекинувшись с барменом еще парой фраз, Раймонд оставил ему плату за месяц и решил еще раз пройтись по Косой аллее. Задумавшись над словами Тома, юноша и сам не заметил, как положил руку на один из кирпичей в стене, и очнулся, лишь когда почувствовал легкое покалывание в ладони. Проход незамедлительно открылся. «Наверное, это тоже беспалочковая магия, о которой говорил незнакомец в междумирье, — вяло подумал Раймонд, шагая по улице. — В таком случае с ней надо быть осторожнее, не очень хочется проваляться без сознания еще неделю».

Сверху на Раймонда спикировало что-то черное. Юноша охнул: судя по боли в плече, кутх, улетевший по своим делам сразу после разговора с Урглотом, решил использовать Раймонда в качестве жердочки.

— Эй! Ты совсем обалдел! — неаристократично возмутился молодой лорд поведением своего питомца. — Ты хоть представляешь, какие у тебя когти!

Ворон невозмутимо продолжал сидеть на его плече.

— Мерлин, с этим надо что-то делать, — закатил глаза Раймонд, видя равнодушие кутха к его словам.

Тут взгляд молодого человека наткнулся на вывеску ближайшего магазина, что заставило его хитро улыбнуться.

— Кажется, я знаю, как нам быть, приятель, — сказал Раймонд и целеустремленно зашагал к стеклянной двери под вывеской «Магазин мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни».

Быстро объяснив, что ему требуется, проворно подбежавшей волшебнице, Раймонд вынужден был пережить полчаса примерок, подшивов и даже споров. Наконец он снова посмотрел на свое отражение в зеркале, и оно по-прежнему не всколыхнуло в нем никаких воспоминаний. Пожалуй, высокий лоб, довольно светлая кожа и в меру тонкие черты лица действительно говорили о его благородном происхождении. Но ни нос с небольшой горбинкой, ни подбородок, который особо романтичные барышни непременно назвали бы волевым, не вызывали у Раймонда даже намеков на узнавание. Разве что ярко-зеленые глаза… Было в них что-то необычное, притягивающее, даже волшебное, как бы странно это ни звучало для мага.

— Вот это совсем другое дело, — одобрила хозяйка магазина. — Вам нравится?

Юноша перевел взгляд на свою одежду. Черный костюм из драконьей кожи и впрямь очень ему шел.

— Да, мадам Малкин, он великолепен.

— А я что говорила! — Пожилая портниха явно была довольна своей работой. — Негоже такому видному юноше ходить в старой одежде. Там уже от ткани-то ничего не осталось, а вы просите кожаную заплатку на плечо пришить.

Волшебница осуждающе покачала головой, не понимая, как можно так халатно относиться к собственной внешности. Раймонд только мягко улыбнулся в ответ.

— Вот увидите, ничего лучше не найти во всей Англии! — смело заявила мадам Малкин, оглядывая Раймонда со всех сторон. — Кожа венгерской хвостороги — это вам не шутки. Ей износу нет!

— А ты что скажешь, приятель? — обратился Раймонд к ворону, пристроившемуся на одной из вешалок.

Тот не стал утруждать себя разговорами и моментально перелетел на плечо молодого лорда. Никакой боли в плече не было и в помине. Портниха права: кожа дракона — это не шутки.

— Похоже, ему нравится, — сделала вывод Малкин.

Еще бы, за такие-то деньги!

— И самое главное, это очень практично! Кожа не только чрезвычайно прочная, она еще и невосприимчива к магии. С таким костюмом хоть без волшебной палочки ходи: никакие проклятья не возьмут!

Хоть без волшебной палочки… Как в воду глядела.

— Думаю, вы правы: это то, что мне нужно, — согласился юноша, решив, что костюм — единственная возможность спасти его плечо от упрямого кутха.

— Не забудьте еще эти ботинки и мантию, — напомнила мадам.

— Даже не знаю…

— Помилуйте! Не будете же вы носить костюм из кожи венгерской хвостороги вместе с этими корсовками! — воскликнула Малкин, исковеркав маггловское слово. — А мантия, хоть и кажется тонкой, сделана из шелка арлийского огнекрыла. Ее невозможно порвать!

Раймонд вопросительно посмотрел на ворона, устроившегося на его плече. Тот важно кивнул.

— Хорошо, — обреченно вздохнул юноша, идя на поводу у птицы. — Посчитайте все вместе.

* * *

— Молли, твой яблочный пирог бесподобен! — похвалил волшебницу Дамблдор и бросил взгляд на фамильные часы Уизли. — Однако! К моему величайшему сожалению, вынужден вас покинуть.

— Так скоро? — всплеснула руками миссис Уизли. — Даже не дождетесь Артура? Он, кажется, хотел с вами что-то обсудить.

Женщина покосилась на сидящих за столом детей, и те сразу уткнулись в тарелки.

— Наверняка, по делам Ордена, — прошептал Рон на ухо Гарри, делая вид, что крайне увлечен поеданием шарлотки.

— Я все слышала, Рональд! — воскликнула мать семейства, отчего парень выронил ложку. — Вы еще недостаточно взрослые для того, чтобы лезть в дела Ордена! Даже не думайте об этом!

— Ну-ну, Молли, дорогая, — покачал головой Дамблдор, — не будь так строга к мальчикам, их любопытство вполне объяснимо. К тому же штаб-квартира Ордена располагается в доме Гарри. Кстати, — сказал директор, как если бы вспомнил нечто важное, — Гарри, ты не мог бы вызвать сюда Кричера?

— Домовика? — удивился мальчик.

— Да, в последнее время защитные заклинания на доме ведут себя несколько странно, и я хотел проверить, все ли в порядке.

— Конечно, директор, — согласился юный волшебник и с некоторой опаской произнес: — Кричер?

В комнате тут же раздался хлопок и перед магами предстал престарелый эльф, обмотанный в грязную простыню. Годы не шли ему на пользу: такую страшную физиономию с обвислой кожей и злобными глазами можно было представить разве что на стене Вальбурги Блэк с отрубленными головами домовиков.

— Осквернители рода… — пробубнил Кричер себе под нос, не особенно заботясь о том, чтобы его не услышали. — Грязное отребье! Как бы убивалась госпожа, если б узнала, что Кричер подчиняется грязнокровке…

— Замолчи, Кричер! — перебил сумасшедшего эльфа Гарри, и поток ругательств тут же прекратился. — Отправляйся на Гриммо и никому не говори о том, что ты там видишь. Это приказ!

Хлопок — и в гостиной остались только волшебники.

— Замечательно, — удовлетворенно произнес Дамблдор. — Что ж, раз все в порядке и дом по-прежнему признает Гарри своим хозяином, мне и правда пора бежать. Еще раз спасибо за обед, Молли.

— Круто ты его, Гарри! — одобрил друга Рон, пока миссис Уизли провожала директора. — Давно хотел поставить на место этого психованного эльфа.

— Он не психованный! — возмутилась молчавшая до этого Гермиона. — Он просто очень несчастный.

— Несчастный?! — выпучил глаза рыжий парень. — Гермиона, несчастный Кричер — это как несчастный Снейп: грустит только тогда, когда нет возможности полить кого-нибудь грязью.

— Профессор Снейп, Рон! — сказала девушка, не знавшая, чем еще можно возразить другу.

Характерная черта изолированной пешки — соединение статической слабости и динамической силы. Такая пешка требует постоянной защиты, но при умелой игре может быть использована как средство острой контратаки.

Следующие два дня Раймонд посвятил изучению записей Олливандера. Тетрадь, которую он нашел в кабинете странного старика, оказалась рабочим дневником, полным различных заметок, вычислений и схем. Как только Раймонд это понял, он задумался, стоит ли лезть в тайны, столетиями хранившиеся в роду изготовителя палочек. Но учитывая тот факт, что Олливандер пропал без вести, перед этим добровольно передав тетрадь Раймонду, юноша решил, что не просто имеет на это право, он обязан выполнить волю мастера. Так молодой лорд занялся нелегким делом расшифровки закорючек и завитушек исчезнувшего мастера.

Вскоре Раймонд узнал, что изготовление волшебных палочек — тонкое искусство, требующее знания астрологии, нумерологии, заклинаний и рунического письма. Не говоря уже о том, что мастер палочек должен прекрасно разбираться в магической флоре и фауне, а при необходимости и побегать за каким-нибудь несговорчивым зверьком, не желающим делиться шерсткой. Кроме того, трудность вычислений индивидуальной, наиболее оптимальной для волшебника палочки заключалась в том, что все ее характеристики неизменно влияли друг на друга, не позволяя определить только материал или только форму. «Ни один аспект структуры палочки не должен быть рассмотрен отдельно от других. И тип дерева, сердцевины, и гибкость могут либо служить противовесом, либо усилить характеристики длины палочки», — писал Олливандер в своем дневнике. Поэтому в первую очередь Раймонд занялся построением круга Корстена — самого простого способа выявить показатели палочки, если верить Олливандеру.

Впрочем, очень скоро Раймонд понял, что проторенной дорожкой ему не пройти. И не потому, что он не в курсе, как рассчитать число Судьбы, а по другой, намного более веской причине: Раймонд Певерелл не знал, когда он родился. То есть формально у него, конечно, была дата рождения, заботами Урглота занесенная в «Природную знать»: 14 июля 1980 года. Юноша придумал ее точно так же, как и свое имя, то есть сходу и не особо ломая голову, просто сказав, что вчера ему исполнилось шестнадцать. Вот только вряд ли это число, ставшее с легкой руки Раймонда днем его рождения, удовлетворит Венеру или Юпитера, не говоря уже о Сатурне, так что кругу Корстена можно помахать ручкой.

Пришлось набраться терпения и сэндвичей и сесть за тест Рашиля. Это была нетрудная, но монотонная работа, суть которой сводилась к выбору ответов на элементарные, а порой чудаковатые вопросы, вроде того, какой у вас размер обуви или сколько раз в неделю вы предпочитаете мыть голову. Осилив сто двадцать пунктов теста, Раймонд получил описание типажа подходящей ему палочки по двенадцати показателям, которые он свел в единую таблицу. Теперь наступил ключевой момент: все данные надо было наложить на перечисленные Олливандером материалы и способы изготовления палочки, вычеркнуть неподходящие и подобрать такие оставшиеся, чтобы они не противоречили друг другу, а наоборот, усиливали лучшие качества.

Спустя пять часов корпения над таблицей, Раймонд пришел к выводу, что ему подойдет палочка в четырнадцать дюймов при условии, что она будет сделана из довольно гибкого дерева, обладающего ярко выраженными волшебными свойствами. Если магический потенциал растения составит меньше двадцати каннетов по шкале Уфрида Смышленого, то палочка не сможет работать в полную силу; если же эта цифра будет выше, то оболочка заглушит любую сердцевину. Немного поломав голову над возникшей проблемой, новоиспеченный мастер палочек подошел к ее решению нестандартно: не будет работать сердцевина — ну и не надо! Он сделает палочку из цельного дерева без всяких волос, сухожилий и перьев! А в качестве проводника использует какую-нибудь жидкую составляющую, которой пропитает палочку, но опять-таки ее мощность должна перекрывать силу дерева. Согласно Олливандеру, таким требованиям отвечали только три вещи: слезы феникса, яд василиска и кровь единорога. Что именно из этого подойдет Раймонду, станет ясно, когда он окончательно определится с растением.

— Как тебе тентакула, приятель? — обратился Раймонд к ворону, который, похоже, сроднился с его плечом, разве что гнездо там не свил.

Кутх на вопрос хозяина пренебрежительно отвернулся.

— Вот и я боюсь, что не подойдет… — согласился юноша. — А жаль, она так чудно сочетается с ядом василиска. Тыкнул в противника — и он протянет ноги без всяких заклятий.

Ворон счел ниже своего достоинства комментировать эту фразу. Певерелл снова зарылся в тетрадные записи.

— А что ты скажешь об алихоции? Хотя нет, не подходит по Рашилю, — отверг собственное предложение Раймонд. — Может быть, волшебная рябина?

Ворон задумчиво наклонил голову набок.

— Серьезно? Думаешь, сработает? — Молодой лорд еще раз сверил свои вычисления. — Так, гибкость нормальная, мощность хоть отбавляй — шестьдесят три каннета, склонность к защитной магии, угу… «Прекрасно подходит сильным магам, обладающим яркой индивидуальностью и предпочитающим элегантные и изящные решения». Ну это прямо про меня… Ага, вот! «Недолюбливает заклинания разрушительной направленности». Я ведь не похож на разрушителя?

Кутх оценивающе покосился на Раймонда, но возражать не стал.

— В таком случае яд василиска исключаем, а то может бабахнуть. — Раймонд что-то дописал на пергаменте со своими исчислениями и снова задумался.

Остаются слезы феникса или кровь единорога, причем последняя причислена Министерством к товарам категории С и запрещена к свободной продаже. Обидно, палочка, вымоченная в слезах, больше подойдет целителю, тогда как магическая активность крови служила бы прекрасным дополнением к мягкой энергии рябины, делая палочку универсальной. Впрочем, на нет и суда нет.

— Олливандер пишет, что ветка, которая послужит материалом для изделия, должна быть сорвана собственноручно. И где искать это волшебное чудо?

— Королевский лес Дин, — нежным девичьим голосом ответил ему кутх, отчего Раймонд чуть не свалился со стула. — Мы сюда однажды ходили в поход с мамой и папой.

— Ага, понятно, — выдохнул юноша, пытаясь успокоить выскакивающее из груди сердце. — Ты только в следующий раз это как-нибудь помягче сообщай, а то до инфаркта доведешь.

Ворон снова гордо отвернулся, не проронив больше ни слова.

* * *

— Так что министр крайне заинтересован в поиске мага, который сотворил то заклятье, — закончил свой доклад темнокожий аврор с золотой серьгой в ухе — Кингсли Бруствер — и выжидающе посмотрел на собравшихся.

— Зачем ему это? — подал голос Элфиас Дож. — Тот маг спас девочку, он не на стороне Пожирателей, а значит, не представляет угрозы для Министерства.

Снейп, сидящий в стороне от остальных орденцев, только фыркнул на такое наивное предположение.

— Боюсь, все не так просто, — сказал Дамблдор, задумчиво соединяя кончики пальцев. — То, что неизвестный нам маг один раз выступил против Волдеморта, еще ни о чем не говорит. Филиус, что вы думаете об этом?

— Чары, сотворенные на Косой аллее, — тоненько проговорил преподаватель заклинаний, с трудом выглядывая из-за стола, — несомненно, относятся к высшей Светлой магии. Человек, способный на такое, является очень сильным волшебником и, скорее всего, интуитом.

— Не может быть! — пораженно воскликнул Дедалус Дингл, который был не выше самого Флитвика. — Интуиты рождаются раз в пятьсот лет, это чрезвычайно редкое явление! Нет, это категорически невозможно!

— И кого из интуитов, живших за последние пятьсот лет, вы можете назвать? — спросил со своего места Снейп, саркастически изогнув бровь.

Маленький волшебник открыл было рот, но так ничего и не произнес, вызвав кривую усмешку зельевара. Однако удивление Дедалуса можно было понять: маги, руководствующиеся в своем колдовстве родовой памятью и интуицией, а не точными формулами и выверенными движениями палочки, и вправду встречались крайне редко. Своего рода виртуозы, способные на невозможное и играючи нарушающие законы магии.

— Как бы то ни было, — снова взял слово Бруствер. — Скримджер боится этой темной лошадки.

— Люди всегда боятся силы, если не знают, куда она направлена, — прокомментировал поведение министра Дамблдор и обратился к Снейпу: — Северус, проявляется ли интерес к нашему таинственному заклинателю с другой стороны?

— Селвин и оба Кэрроу видели результат заклятья собственными глазами и уверяют, что это было нечто невероятное. — Рассказчик позволил себе еще одну усмешку. — Лорд происшествием заинтересовался, но занял выжидательную позицию. Сейчас он больше занят своими поисками.

— Спасибо, Северус, — поблагодарил зельевара глава Ордена Феникса. — Думаю, время действительно многое расставит по своим местам.

* * *

Королевский лес Дин встретил Раймонда молчанием вековых сосен и удивительной свежестью, резко контрастирующей с духотой Лондона. Вокруг не было ни души. Юноша сделал глубокий вдох, наслаждаясь чистым воздухом, быстро скинул рюкзак и зарылся в одном из его многочисленных карманов.

Утром решив, что поиски необходимого дерева могут отнять не один день, Раймонд без лишней спешки собрался в поход, закупив еды, полезных мелочей, вроде волшебного компаса, и напоследок заглянув в аптеку на Косой аллее. Только тогда, готовый к длительной прогулке, Раймонд вместе с кутхом аппарировал в лес Дин. Это странное слово — «аппарировать» — всплыло в памяти само собой, когда встал вопрос о том, как добраться до искомого места, и перед глазами Раймонда предстала большая поляна, усыпанная опавшей хвоей и шишками, куда с громким хлопком и переместился молодой человек. Почему-то казалось, что он был здесь раньше, но так давно, что осталось лишь смутное, едва уловимое ощущение припоминания, когда ответ ускользает сквозь пальцы, как ни старайся его поймать.

Наконец юноша, копавшийся в рюкзаке, достал оттуда миниатюрный предмет — круглое устройство с единственной стрелкой, которая, сделав пару оборотов, указала вглубь леса.

— Ну что, приятель, — улыбнулся Раймонд ворону, перелетевшему с его плеча на ближайшую ель, — готов к приключениям?

Юноша готов был поклясться, что кутх тяжело вздохнул, прежде чем покинуть облюбованную им ветку.

В самом факте блокирования пешек фигурами, как-никак жертвующими для этой цели частью своей силы, заключается признание их значения. В этом плане у пешек есть определенное преимущество.

— Жил-был в чернильнице колдун —

Кори Кора Корилл.

Он очень ловко колдовал

При помощи чернил.

Раймонд шел по тропинке, напевая простенький мотивчик. Он уже смирился с тем, что в его голове то и дело всплывают знания каких-то вещей — как, например, этой детской песенки, приклеившейся с самого утра, или магических растений, которые он собирает по дороге больше от скуки, чем по необходимости.

— Вот пишет кто-нибудь письмо —

Не ди, не да, не дышит, —

Как вдруг вмешается колдун

И все не так напишет.

По расчетам Раймонда, прошло уже десять дней с тех пор, как он переместился в лес Дин. Его поход затянулся, а зачарованный компас упрямо водил кругами, не желая указывать на то место, где растет волшебная рябина. Певерелл про себя уже тысячу раз помянул продавца, всучившего ему бракованную вещицу, уверяя, что это самая лучшая и надежная модель. Брехня! Работай компас как надо, стрелка бы указывала на конкретный предмет, который ты ищешь, а не скакала бы как ненормальная!

— Один раз написал король:

«На ми, на ма, на месте

За оскорбленье короля

Виновника повесьте!»

Не то чтобы его напрягала многодневная прогулка, но запасы провизии подходили к концу. Аппарировать же куда-то за едой, а потом возвращаться сюда и начинать поиски с самого начала ну очень не хотелось. Юношу обнадеживало лишь то, что стрелка убогого компаса постепенно приобретала красноватый оттенок, означающий, что цель уже совсем близко. Хотелось бы закончить с этим сегодня и сворачиваться.

— И вот читает весь народ

В буми, в бума, в бумаге:

«За оскорбленье короля

Дать премию бродяге».

По большому счету, весь лес можно обойти за два-три дня. Допустим, один день он просидел на дереве, встретив милую маму лесных кабанчиков, бросившуюся на защиту своих деток. Получается, он наворачивает круги почти неделю. Нет, это ж какая дурилка картонная заколдовывала компас, что он так сбоит?! Вот опять стрелка дрогнула и скосила направо. Хоть покраснела еще больше — наверное, от стыда за своего создателя. И на том спасибо.

— Тут захихикал тоненько

Кори Кора Корилл

И отхлебнул на радостях

Немножечко чернил.

Кутх спозаранку куда-то улетел — видимо, в поисках завтрака. Раймонд вообще ни разу не видел, чтобы ворон ел, поэтому у него были весьма смутные представления, чем питается железная птица. Но пока она сама достает себе пропитание, юношу мало интересовали ее кулинарные предпочтения.

— Ай! — воскликнул Раймонд, поскользнувшись на чем-то и больно ударившись о землю. — Мерлин, откуда здесь это?

Молодой человек внимательно осмотрел причину своего падения: это были серебристые пятна какой-то густой субстанции, которые начинались здесь, на тропинке, и прятались дальше в кустах боярышника. Почувствовав любопытство и непонятный душевный подъем, Раймонд приготовил нож, висящий за поясом, и начал продираться сквозь заросли. Пятен становилось все больше, их можно было разглядеть даже на колючих ветках. Серебристая, словно излучающая свет цепочка вела прямо на поляну, куда выбрался Раймонд. И сразу убрал нож — судя по открывшейся картинке, он ему не понадобится.

На влажной от росы траве лежал единорог. Прекрасное белоснежное существо вскинуло голову, почуяв приближение человека; единорог попытался встать, но снова завалился набок. Раймонд сделал несколько шагов навстречу, заставив животное пугливо дернуться, и увидел, что оно ранено: кровь сочилась из раны в боку, оставляя на поляне серебряные пятна.

— Тише, не бойся, — успокаивающе шептал Раймонд, все ближе подходя к единорогу, — я тебя не обижу. Смотри, какой ты у нас красавец!

Зверь сердито фыркнул и, не вставая с земли, попытался боднуть Раймонда своим рогом, но юноша вовремя уклонился.

— Понял, ты не красавец, ты красавица! — Раймонд поднял ладони в примирительном жесте.

Единорог вроде бы успокоился, но продолжал недоверчиво коситься на подозрительного человека.

— Эх, судьба у меня такая — женщин спасать! — решил юноша, потянувшись за своим рюкзаком.

Раненое животное снова забеспокоилось и предприняло неудачную попытку встать на ноги.

— Тише, тише, девочка! — зашептал Раймонд, гладя единорога по крупу. — Знаю, ты недолюбливаешь парней, но таким уж я уродился. Но я еще девственник, если тебя это успокоит. Хотя Мерлин его знает…

Молодой человек очень медленно снял рюкзак с плеч и, немного порывшись в нем, достал баночку с заживляющей мазью. Не зря он все-таки купил волшебную аптечку! Подумав, Раймонд выудил из рюкзака еще две бутылки: одну полную воды, другую пустую.

— Сейчас, красавица, мы тебя вылечим, — продолжал бормотать Раймонд, собирая выступившую кровь в бутылочку, а затем промывая рану. С каждым его прикосновением единорог вздрагивал то ли от испуга, то ли от боли. — Потерпи еще немного.

Смазав бок зверя волшебной мазью, Раймонд еще некоторое время гладил единорога, боясь, что он попытается встать. Тот, к счастью, лежал вполне смирно, будто затаившись, слишком испуганный, чтобы осознать свое чудесное выздоровление. Наконец, когда прошло достаточно времени, молодой человек тихонько отошел от животного, давая ему возможность подняться. Поняв, что боль прошла и бок вылечен, единорог вскочил на ноги и, ударив копытами о землю, быстро ускакал, словно чего-то испугавшись.

— Вот они женщины, — печально изрек Раймонд, глядя вслед единорогу. — Сначала к себе не подпускают, а потом даже спасибо не ска…

Обернувшись и встретив взглядом пару желтых кошачьих глаз, Раймонд понял, почему единорог так быстро скрылся.

— …жут.

Как там было в «Фантастических зверях»? «Шкура мантикоры отражает практически все известные заклятия, а яд, содержащийся в жале, убивает мгновенно»? Ой, что-то не хочется проверять!

— Хорошая киса… — заискивающе сказал Раймонд чудовищному льву с мордой, напоминающей человеческое лицо.

«Киса» прижалась к земле, утробно зарычав. Только хвост, усыпанный ядовитыми шипами, дернулся в нетерпеливом предвкушении добычи. Волшебник попятился. Бесконечно долгая секунда — и Темное существо сорвалась с места. Скорость, которую могла развить мантикора, была чрезвычайно большой, но Раймонду хотелось жить еще больше. Поэтому, даже не успев подумать о том, как избежать скоропостижной смерти, юноша обнаружил себя на самой вершине ближайшего дерева. Воистину страх творит чудеса — надо было умудриться так взлететь по почти гладкому стволу.

Мантикора не ожидала подобной прыти от потенциальной еды. Она издала возмущенный рык и попыталась забраться на дерево вслед за человеком, но тут произошло непредвиденное: как только когти чудовища впились в кору, рычание сменилось совершенно неприличным для такого монстра писком. Мантикора отдернула лапы, будто обжегшись, но потом, еще более озлобленная, снова начала штурмовать дерево. Судя по тому, как она отскочила назад, в этот раз боль была еще сильнее. Но чудовище не собиралось так просто сдаваться. Несколько раз обойдя дерево, на котором занял оборонительную позицию Раймонд, мантикора сменила тактику: она отошла от неприступного ствола и, от души разогнавшись, высоко прыгнула. Раймонд поджал ноги — только поэтому когтистая лапа его не достала. Потерпев неудачу, мантикора не спеша отошла и опять прыгнула, но на этот раз задела ветку, росшую чуть ниже, да так, что с нее посыпалась труха. Упав, как полагается, на четыре лапы, мантикора гневно зарычала и почему-то затрясла головой, как кошка, отряхивающаяся от воды после ненавистного купания. Но на этом странное поведение Темного существа не закончилось: оно повалилось на спину и стало кататься по траве, силясь согнать что-то со своей шерсти. Что это с ней?

Раймонд, сгорая от любопытства, очень осторожно открыл рюкзак и в первую очередь проверил, цело ли самое ценное в нем — бутылочка с кровью единорога. С ней все было в порядке. Воодушевившись, Раймонд полез за биноклем, для чего ему пришлось выложить пару мешочков с прикупленной в Косой аллее мелочевкой, которые он повесил на ближайший сук. Так, посмотрим, что происходит внизу.

Страшная человекоподобная морда, приближенная биноклем, смотрелась еще более пугающе. К счастью, сейчас ярость мантикоры была направлена не на Раймонда, а на тоненькие деревянные палочки, покрывшие ее тело. Юноша подкрутил колесико. Теперь можно было разглядеть, что палочки, принятые Раймондом за опавшую труху, на самом деле лукотрусы — маленькие хранители волшебных деревьев. Уже догадываясь, на какое растение он имел честь забраться, молодой человек внимательнее посмотрел на его ветки и хлопнул себя по лбу, когда увидел тяжелые красные грозди ягод. Волшебная рябина! Тогда понятно, почему мантикора не могла забраться на нее, — кора рябины защищает любого, кто ее коснулся, от Темных существ. И ясно, почему единорог пришел именно сюда, — сок этого дерева способен залечить самые тяжелые раны. Вот только раненому животному не хватило сил дойти до растения, и неудивительно: видимо, оно уже больше недели бегало от этой мантикоры и совсем обессилило. Кто бы мог подумать, что взбесившийся компас указывает вовсе не на дерево, а на кровоточащую рану единорога! Раймонд и не надеялся на такой подарок!

Двойной плюс в том, что единорог сам вышел к волшебной рябине, не придется тратить еще день на ее поиски. Раймонд как можно удобнее устроился на широкой ветке и, лакомясь рябиновыми ягодками, продолжил наблюдать за безуспешной борьбой мантикоры с лукотрусами. Стоп! Если здесь полно лукотрусов, то почему они не пытаются согнать его с дерева? Он на этот случай даже мокрицы с собой взял, чтобы ненадолго отвлечь хранителей растения. Где же они? Ведь был такой синенький мешочек… Ах да! Он выложил его, когда доставал бинокль! Раймонд повернулся к суку, где повесил любимое лакомство лукотрусов, и понял, что лесные создания нашли его намного раньше. Поэтому жители верхних веток и не обращали внимания на Раймонда, они увлеченно поедали маленькие мокрицы. Будем надеяться, они не закончатся, пока мантикора не покинет поляну.

Гигантский лев наконец понял, что избавиться от надоедливых паразитов-лукотрусов под их деревом невозможно, потому что сверху продолжают спаться другие их представители. Придя к такому выводу, мантикора ретировалась, поджав ядовитый хвост, что выглядело довольно комично для зрителя, находящегося на безопасном расстоянии от чудовища. Выждав немного, Раймонд слез с дерева, перед этим сорвав ветку, подходящую для изготовления волшебной палочки. Как раз вовремя — мокрицы уже подходили к концу, а оказаться на месте мантикоры Раймонду не хотелось.

С соседнего дерева совершенно бесшумно на его плечо перелетел черный ворон, скрывавшийся до этого в густой кроне. Птица с невозмутимым видом застыла железной статуэткой.

— Ты! — задохнулся от возмущения хозяин кутха. — Ты все время был здесь!

Кутх лениво скосил желтый глаз на возмущенного юношу.

— И даже не помог!

Ворон слегка дернул крыльями, будто пожал плечами.

— Ну ты и жулик! — сделал вывод Раймонд, но так и не заставил упрямую птицу раскаяться. Ее гордая, неподвижная фигура словно говорила об одном: «Люди иногда бывают такими глупыми».

* * *

Шестнадцатый день рождения Гарри Поттера выдался весьма мрачным. Ремус Люпин, выглядевший еще более изможденным, чем обычно, пришел с плохими вестями.

— Было еще два-три случая нападения дементоров, — сообщил он, пока миссис Уизли отрезала для него большой кусок именинного торта. — Игоря Каркарова нашли мертвым в какой-то хибарке далеко на севере. Над ней была оставлена Черная Метка.

— Это он еще долго продержался, — заметил Гарри, с грустью смотря на Ремуса.

В последнее время юноша стал более задумчивым и редко улыбался, особенно когда Люпин приходил в «Нору». Было очевидно, что Гарри больно смотреть на то, как оборотень выматывает себя делами Ордена.

— Да-да, — нахмурилась миссис Уизли, — может быть, лучше поговорим о чем-нибудь дру…

— Слыхал про Флориана Фортескью, Ремус? — спросил Билл, которому Флер усердно подливала вина. — Его так и не нашли после той заварушки на Косой аллее. Кафе-мороженое до сих пор стоит разрушенное.

— Кстати о Косой аллее, — добавил мистер Уизли. — Похоже, лавка Олливандера тоже того.

— Который делал волшебные палочки? — испуганно спросила Джинни.

— Он самый. Магазин закрыт. Никто его не видел после нападения Пожирателей. Даже не знают, сам он ушел или его похитили.

— Без волшебных палочек придется туго, — сказал Ремус. — Олливандер был лучшим в Англии, об этом все знают.

— Может быть, все-таки сменим тему? — рассердилась миссис Уизли, глядя на мрачные лица.

— Что вы думаль о новости из «П’го’гока»? — неожиданно пришла ей на помощь Флер, до неузнаваемости коверкая название магической газеты.

— Это об Азкабане? — спросил Билл, приобнимая свою невесту. Джинни незаметно для брата скорчила рожицу. — Если честно, не верится, что Министерство и впрямь прознало о нападении.

— Скримджер что-то крутит, — согласился мистер Уизли. — Полностью опустошить Азкабан, вместо того чтобы просто устроить засаду… Зачем?

— В «Пророке» пишут, что дата нападения и план освобождения Пожирателей были неизвестны, — вставила Гермиона, — поэтому Министерство решило подстраховаться, и не зря.

— Гермиона, ты сама-то в это веришь? — не выдержал Рон.

— Рон прав, Гермиона, здесь что-то нечисто, — согласился с другом Гарри.

— Видимо, Скримджер опять пытается поднять свой престиж ложными заслугами, — сделал предположение Ремус. — Обстановка в стране крайне нестабильная, он ходит по краю…

— Может быть, кто-то наконец вспомнит, что у Гарри день рождения?! — окончательно сорвалась миссис Уизли и уже совсем другим тоном добавила: — Гарри, дорогой, я приготовила твой любимый пирог с патокой, а ты его даже не попробовал! Положить тебе кусочек?

* * *

— До сих пор не могу тебя простить за лес Дин, — продолжал отчитывать кутха Раймонд, вернувшись в «Дырявый котел». — Как ты мог так поступить?

Ворон ворчание молодого лорда откровенно игнорировал. Не слезая с его плеча, кутх наблюдал, как юноша вырезает из ветки рябины длинную прямую палочку. В записях Олливандера говорилось, что для этого надо использовать нож, спасший жизнь магу, для которого делается артефакт. Ножа у Раймонда не было, но зато был кутх, защитивший от бродяг в Темной аллее. Так что сейчас Раймонд работал по дереву железным пером, которым ворон нехотя, но все-таки поделился.

— Я назову тебя Брут, — заявил Раймонд, не отрываясь от работы, чем добился возмущенного взгляда птицы. — Достойное имя для предателя.

Кутх открыл было клюв, чтобы выразить свое мнение по этому поводу, но затем передумал и молча перелетел с плеча Раймонда на стол, обиженно отвернувшись от хозяина.

— Что, не нравится? — изобразил удивление Раймонд. — То-то же!

Палочка выходила хорошая. Гладкая, без лишних украшений, только на рукояти небольшое утолщение — его он доделает позже.

— А имя тебе все-таки нужно, приятель, — обратился Раймонд к кутху, погружая заготовку в приготовленную емкость с кровью единорога. — Может, Феликс?

Железная птица, не оборачиваясь, недовольно взмахнула крыльями.

— Придира, — улыбнулся Раймонд. — Знаешь, ты всегда появляешься в нужный момент. Если, конечно, не считать той истории с мантикорой.

Ворон слегка повернул голову, прислушиваясь к юноше.

— Назову тебя Кайрос! — решился Раймонд, осторожно погладив птицу по железным перьям. — Ты ведь принесешь мне удачу?

Кутх задумался, наклонив голову набок, и занял свое прежнее место — на плече у Раймонда. Наверное, это стоит расценивать как одобрение выбранного имени. Кайрос… А что, неплохо!

Пешки с наибольшим успехом тормозят продвижение неприятеля, наилучшим образом защищают собственные фигуры и, самое главное, они наиболее экономичны в работе. Осуществление блокады или защиты нерационально для фигур, но не для пешек.

Волны бились о скалы с такой силой, будто хотели смыть мрачный остров с лица земли. После каждого удара они отступали, оставляя на берегу лишь белую пену, чтобы через секунду снова штурмовать черные камни. Именно таким — вобравшим в себя буйство Северного моря и безмолвие каменной крепости — и увидел Раймонд остров Азкабан.

Ощущения от портключа были немногим лучше аппарации. Словно невидимый крючок подхватил Раймонда в районе пупка и выбросил на этот берег как мелкую рыбешку. Зато пользоваться портключом было несложно: не надо ничего представлять и сосредотачиваться, просто скажи «Актарум» и попробуй удержаться на ногах, когда перенесешься.

— Добро пожаловать домой, Кайрос, — мрачно сказал Раймонд железному ворону, оглядывая совсем негостеприимный пейзаж. — Ты уверен, что хочешь здесь жить?

Ледяные брызги и резкие порывы ветра били в лицо, заставляя ежиться от холода. Раймонд уже пожалел, что решил посмотреть на свои владения, пока палочка настаивается в крови единорога. Тем более что его вылазка состоялась на ночь глядя.

— Ты как хочешь, а я в башню не пойду, — заявил Раймонд кутху, полетевшему было в сторону заброшенной тюрьмы — спартанской постройки, словно выросшей из скалы. — Мне не улыбается встретиться с дементором, ностальгирующим по прежним временам.

Черный ворон сделал круг почета над головой Певерелла и направился в сторону замка.

— Кайрос, слышишь?! Я с места не сдвинусь! — крикнул он птице и побежал вслед за ней, пока ворон не пропал из поля зрения.

Бежать по камням было неудобно, они все время выскальзывали из-под ног и скатывались с гор мелкой крошкой. Где-то поблизости шумела вода — вскоре Раймонд увидел огромный водопад, берущий начало в ущелье наверху; один его вид внушал опасение. Лучше бы кутх летел в тюрьму. Но упрямая птица совсем рядом со входом в крепость резко повернула направо и буквально врезалась в водопад. Когда ворон исчез за потоком воды, Раймонд остановился — лезть туда не хотелось абсолютно.

— Кайрос! — позвал Раймонд в тщетной попытке перекричать шум водопада. — Эй! Ты там?

«Мерлин, конечно же, он там, я сам видел, как он туда залетел, — одернул себя Певерелл. — Ну держись, Кайрос, я тебе все перья повыдергиваю за такие проделки». Немного потоптавшись в нерешительности на мокрых камнях, юноша задержал дыхание и, зажмурившись, вошел в водопад.

Странно, но он не почувствовал ни силы, ни холода струй, бьющих его по голове. Только легкое покалывание по всему телу, которое бывает, когда у тебя затекла рука или нога. Шум водопада куда-то исчез, было слышно только какую-то мелодию, похожую на легкое позвякивание колокольчика, — это капли воды, превратившись в разноцветные кристаллики, ударялись друг о друга. «Чары злого умысла, — неожиданно вспомнил Раймонд. — Человек с дурными намерениями дальше не пройдет». Он поднял руку: было очень приятно стоять в сияющем потоке и любоваться, как иллюзорные капли стекают по твоим пальцам. Потом он закрыл глаза и наслаждался уже тем, как чары струились по телу; мощная магия наполняла каждую клеточку, даруя новые силы и заставляя ликовать. И в конце концов, магии стало так много, что она просто вытолкнула Раймонда из своего потока и снова приняла вид обычного водопада, шум которого закладывал уши.

— Святая Хедвиг, где я? — вырвалось у Раймонда, как только волшебные капли перестали слепить глаза и он увидел открывшуюся перед ним картину.

Кутх, который поджидал Раймонда с этой, спрятанной ото всех стороны острова, словно в поддержку сел на плечо хозяина и, как обычно, неподвижно застыл. Но юноша птицу, кажется, даже не заметил. Он не мог поверить, что мрачный, неприветливый Азкабан скрывает в себе такие красоты. Пытался осознать, что истинное лицо острова — это не башня-тюрьма, стоящая на голых камнях, а белоснежный замок с ведущим к нему кружевным мостом. Даже горы здесь были другими — не черными склизкими пиками, а великанами, тонущими где-то в облаках, а где-то в зарослях лаванды. Все это великолепие было видно даже сейчас, когда только звезды освещали владения Певереллов. Каково же здесь днем?

— Ты знал об этом, Кайрос? Ты ведь все знал, да? — наконец прошептал Раймонд и, не дождавшись ответа, подошел к подвесному мосту, тянувшемуся к замку.

То, что мост волшебный, понял бы даже магл. Сотканный из прозрачных нитей, с причудливым узором на балюстраде, он напоминал невесомую паутину, парящую над обрывом. Человек, ничего не смыслящий в волшебстве, в жизни бы не ступил на такой мост, боясь, что его нога пройдет сквозь это изящное хитросплетение. И возможно, не без причины.

Раймонд носком одной ноги дотронулся до ненадежной на вид конструкции. Прозрачные нити под ним тут же сцепились, сплелись в тугой пучок и превратились в кусок мрамора. Раймонд приподнял ногу — и камень распался на прежнюю паутинку. Он снова опустил ступню — она уперлась в мраморное пятно, висящее на магических нитях. Собравшись с духом, юноша сделал шаг. Несмотря на опасения, мост даже не пошатнулся, а на месте, куда опустилась вторая нога, точно так же появилась твердая основа. Раймонд продолжил путь, делая шаги медленно и осторожно, но волшебный мост был, по-видимому, к нему благосклонен и каждый раз покрывался мраморными островками. Ради любопытства молодой человек даже дотронулся до перил — они тоже затвердевали, не давая упасть в пропасть. Это больше походило на чудо, чем на привычные для волшебников чары: юноша шел по воздуху как по земле, чувствуя себя хозяином мира. Под конец пути Раймонд так осмелел, что подходя к воротам замка, и думать забыл о ненадежности моста и стофутовом обрыве под ним. Его больше занимал замок, величественные башни которого врезались в небо.

Мост практически упирался в закрытые ворота. На двери красовалась медная голова льва — обычно такие львы служат ручкой и держат в пасти кольцо, за которое можно потянуть или постучать, дожидаясь неторопливого дворецкого. Но здесь никакого кольца не оказалось, и не похоже, что оно отвалилось от времени, скорее его тут никогда и не было. Раймонд поднес руку к оскалившейся морде зверя; она была гладкой и прохладной наощупь. Чтобы открыть дверь, надо было зацепиться за острые львиные клыки, и хотя юноше этого делать совсем не хотелось, его пальцы коснулись медной пасти. Зубы льва клацнули.

— Ай! — невольно вскрикнул Раймонд, отдернув прокушенную руку.

Морда животного, испачканная в крови Певерелла, довольно облизнулась и снова замерла.

— И это все? — искренне возмутился юноша, сжав кулаки, несмотря на боль в ладони. — А ты ничего не забыл, котенок?

Глаза льва налились кровью, и Раймонд готов был поклясться, что это его кровь. Теперь они сияли двумя рубинами, но сам страж так и остался неподвижным.

— Эй, брось притворяться! Я знаю, что ты должен открыть эту чертову дверь!

Лев не шелохнулся, но его глаза засверкали еще ярче.

— Знаешь, Кайрос, — обратился молодой лорд к своей птице, — если б ты не умел летать, я бы решил, что вы с этим котенком родные братья. Оба упрямые как ослы и любите изображать из себя статуи.

Кайрос на такое заявление никак не отреагировал, продолжая сидеть на плече железным монументом, а вот голова льва наконец повернулась к Певереллу.

— Я Акер, — голос медной головы был низким и зычным, с едва заметными рычащими нотками.

— Рад за тебя, — ответил Раймонд, — но это не повод не пускать меня внутрь.

— Ты хозяин, — так же немногословно продолжил лев.

— Это лишь доказывает мое предыдущее утверждение.

— Тебя долго не было, — промолвил страж замка, уставившись кровавыми глазами на юношу. — Я долго спал.

— И спросонья, видимо, плохо соображаешь, — безжалостно заключил Раймонд, все еще обиженный на льва за подлый укус. — Ты ведь признаешь меня своим хозяином?

— В тебе кровь Певереллов, значит ты хозяин, — согласился Акер.

— Тогда пропусти меня в замок, — велел юный лорд, вздернув подбородок.

— Как прикажет хозяин, — промолвил страж, и двустворчатые ворота, заскрипев, стали медленно открываться.

* * *

В одной из башен Хогвартса, в просторном круглом кабинете, расположенном за статуей каменной горгульи, сидел Альбус Дамблдор. Большинство портретов предыдущих директоров сейчас мирно спали, изображение Квентина Тримбла даже тихонько похрапывало и время от времени причмокивало губами во сне. Но Дамблдор не обращал на это никакого внимания, он размышлял.

Только месяц остался до начала учебного года, а дел было невпроворот. Все его планы пошли кувырком с момента пропажи мальчика. Хотя нет, даже раньше: с того дня, когда исчезло кольцо. Еще никогда Дамблдор так не ругал себя за проявленную слабость. Ну почему он сразу не уничтожил хоркрукс? Почему не сжег перстень в Адском пламени вместе с осколком души Тома? Искушение вернуть Ариану было слишком велико, но он должен был понимать, что никаким волшебством не сможет искупить свои грехи и вину перед погибшей сестрой. И расплатой за самонадеянность ему стало проклятье и крах филигранной схемы, созданной с таким трудом.

Дамблдор задумчиво посмотрел на свою почерневшую руку. Мысли о грядущей гибели не вызывали в нем ни страха, ни сожаления; когда человек живет больше века, смерть и вправду воспринимается им как еще одно приключение или возможность наконец отдохнуть от суеты этого мира. Если постараться, он даже сможет извлечь выгоду из своей кончины; хорошо продуманный план будет работать и без его участия, надо лишь заранее отработать все ходы и правильно расставить фигуры.

Придется создавать новую партию с учетом последних событий магического мира, которые заставляли директора Хогвартса теряться в догадках.

* * *

Холл был очень просторный и очень пыльный. Сразу видно, что домовые эльфы не заходили сюда минимум лет сто, а возможно, их тут и вовсе никогда не было. И тем не менее, зал, в котором оказался Раймонд, был не лишен намека на уют, благодаря огромным окнам, поднимающимся от самого пола, и мягким даже на вид креслам возле камина. Юноша подумал, что если помыть стекла, вынести вековую грязь и разжечь камин, с наступлением утра гостиная будет купаться в солнечном свете и ему, наверняка, не захочется вставать вон с того дивана у журнального столика на гнутых ножках.

Раймонд почувствовал, как стали покалывать кончики пальцев. Ощущение показалось знакомым: так было в Косой аллее, так волшебство готовилось вырваться наружу. Потом покалывание усилилось, и сдерживать поток магии стало уже невозможно. Раймонд поднял руки и выпустил переполнявшую его силу; золотым ветерком магия пронеслась по холлу. Лизнула окна — и Раймонд сначала подумал, будто она заставила стекла исчезнуть, такими прозрачными они стали. Маленьким вихрем протанцевала по ковру — и серый от грязи ворс приобрел первозданную чистоту и вспушился алым островком. Пощекотала камин — и тот засмеялся веселым огнем. Магия делала все — разглаживала шторы, взбивала подушки, смахивала паутину с углов. Она кружилась по залу, не истощая, а словно наполняя новой силой, пока полностью не растворилась в пространстве.

Раймонд улыбался. Беспалочковая стихийная магия, по словам незнакомца из междумирья, очень опасна, но сейчас Раймонд не чувствовал ни истощения, ни даже усталости. Похоже, здесь действительно его дом — только магия родного поместья могла придать столько сил для волшебства. Замок сам все сделал, он сам колдовал, а Раймонд лишь немного помог ему.

— Апчхи! — раздался оглушительный чих слева от юноши, заставив его резко развернуться.

Сбоку никого не оказалось; только большой портрет сухопарого старичка в очках висел на стене — это была единственная картина в комнате. Сейчас изображенный на ней человек яростно выкручивал себе нос носовым платком.

— Апчхи! Подумать только, здесь было так много пыли! Апчхи! — высморкавшись, пожаловался нарисованный старик. — Ненавижу пыль, у меня на нее аллергия.

— Не волнуйтесь, больше ее здесь не будет, — успокоил Раймонд чихающего мага на картине.

Само наличие в замке говорящего портрета ничуть не удивило юного лорда — то ли подсознательно он был готов к любым чудесам, то ли начал вспоминать некоторые особенности магического мира.

— О-о-о! — протянул старичок на портрете, убирая платок в нагрудный карман. — Давненько я никого здесь не видел. Какими судьбами вы на Азкабане, молодой человек?

— Я Раймонд Певерелл, — представился юноша, рассчитывая, что его имя само все объяснит, и не ошибся: портрет издал еще одно протяжное «о-о-о!».

— Не думал, что снова когда-нибудь буду разговаривать с Певереллом, — немного придя в себя, признался старик.

— А я даже не думал, что Певереллы живы, — прогудело за спиной у Раймонда.

Молодой человек обернулся: хозяином голоса оказался Акер, медная голова которого торчала теперь с этой стороны двери.

— Опять ты?! — воскликнул Раймонд, непроизвольно пряча руки за спину — как бы коварный лев еще раз не укусил. — Ты же был снаружи!

— Я и сейчас там, — кивнул страж замка, запутав юношу еще больше.

— У Акера две головы, — решил вмешаться живой портрет. — И обе спали последние лет тридцать.

— Никто не приходил в замок, было скучно, — пожаловался лев.

— И поэтому он уснул прямо посреди моего монолога о способах нарезки трилистника в поисковых зельях, а проснулся только сейчас. Но надеюсь, теперь Акер будет не единственным моим собеседником, — сказал старичок и, поправив очки, добавил едва слышным шепотом: — Он, знаете ли, немного тугодум, а мне порой не терпится поговорить со знающим человеком.

— Человеком Акера уж точно не назовешь, — не без ехидства заметил Раймонд. — Он всегда кусается, когда его будят?

— Что вы, что вы! — замахал руками портрет. — Акер удивительно добродушное существо. Кровь ему требуется только один раз, при вступлении в род, совершеннолетии или принятии наследия. Таковы законы магии.

Раймонд покосился на «добродушное существо»: тот зевнул, демонстрируя не широту своей души, а ряд острых медных клыков. Юношу от такого зрелища передернуло.

— Значит, наследие… — вернулся к разговору Раймонд. — Что вы о нем знаете?

— Немногое, — признался волшебник с холста, стряхивая со своего красного камзола невидимые пылинки. — Только то, что замок, как и любое родовое гнездо, находится в некоей связи с хозяином. Это может проявляться в защите от врагов, увеличении магической мощи или в том, что вы сейчас продемонстрировали. Здесь все зависит от потенциала мага, так что точнее сказать не могу.

— А память рода? — решил уточнить Раймонд. — Она передается вместе с наследием?

Реакция портрета на этот невинный вопрос поразила юношу — старик так рассмеялся, будто только что услышал свеженький анекдот.

— Хахаха! Память рода? Как вы себе это представляете? — давясь от смеха, спросил портрет. — По-вашему, все совершеннолетние маги обладают тысячелетними знаниями? Вот уж повеселили старика!

— Но как же… — растерялся Раймонд. — Разве памяти рода не существует?

— Вот что я вам скажу, Раймонд Певерелл, — отсмеявшись, обратился к молодому лорду портрет, поглаживая свою жиденькую седую бородку. — Я, Генрих Геллерт, был одним из самых образованных магов пятнадцатого столетия. Говорю это не из хвастовства, а для того чтобы вы поняли, насколько глубоко я изучал различные области волшебства. И хотя я прославился как выдающийся зельевар, моему авторству принадлежат открытия и в сфере Темных искусств, и в родовой магии. Я не занимался непосредственно вопросом памяти, в этом мне Меморию не переплюнуть, но могу сказать, что ни разу за свою жизнь я не сталкивался с человеком, который смог бы разбудить память рода. И хотя теоретики не перестают обмусоливать эту тему, без реализации она как пшик в воздухе. Пшик! — С этими словами старичок развел руками, демонстрируя, какой именно «пшик» он имел в виду.

Раймонд помолчал, обдумывая слова Генриха Геллерта. После чего задал единственный вопрос, за который можно было зацепиться:

— Кто такая Мемория?

* * *

Черноволосый юноша в одиночестве сидел в небольшой гостиной, с ногами забравшись в потрепанное годами кресло. Он обнял колени и так глубоко о чем-то задумался, что даже не услышал тихих шагов на скрипучей лестнице.

— Гарри, почему ты не спишь? — наконец спросила Гермиона, поняв, что одноклассник ее не заметил. — Тебе опять снятся кошмары?

Гарри резко вскинул голову, но, увидев подругу, тут же расслабился.

— Гермиона, это ты, — прошептал юноша без каких-либо эмоций в голосе. — Мне казалось, все уже спят.

— Разве под храп Рона можно заснуть? Его слышно даже в комнате Джинни, — слабо улыбнулась девушка, но почти сразу снова нахмурилась. — Гарри, ты не ответил на мой вопрос.

— Мне просто не спится, кошмары тут ни при чем, — ответил юноша и быстро добавил: — То есть они снятся, конечно, но дело не в них.

— Тогда в чем?

Гермиона села в соседнее кресло. Весь ее вид говорил о том, что она готова долго и внимательно слушать своего друга.

Гарри промолчал, просто пожав плечами.

— Гарри, — мягко, но решительно обратилась девушка к другу. — Неужели ты думаешь, что я ничего не замечаю? Ты сам не свой в последнее время. Возможно, Рон слишком невнимателен, а остальные знают тебя не так хорошо… Но мы дружим с первого курса, уж я-то вижу.

Юноша смотрел в глаза Гермионы, ловя каждое слово; его пальцы буквально впились в подлокотники кресла.

— Ты изменился после того нападения летом. Я знаю, Дамблдор не велел нам приставать с вопросами, да и не в моих правилах лезть в душу, но что именно там произошло?

— Гермиона, — напряженно произнес Гарри, по-прежнему пристально глядя на подругу, — мне надо кое-что тебе рассказать.

* * *

Высокие стеллажи с книгами заполняли все пространство библиотеки. Только массивный стол с зеленой лампой на нем выделялся в мире разноцветных фолиантов. Тишина, царившая здесь, и мягкий свет бра, прикрепленных к шкафам, придавали этому месту ощущение таинственности, отчего призрачная фигура женщины, плывущая между стройными рядами книг, смотрелась удивительно гармонично.

— Мемория? — тихо обратился Раймонд к привидению.

Полупрозрачный силуэт замер в узком проходе. Призрак, паривший в паре дюймов над полом, излучал легкое белое сияние.

— Сэр Геллерт сказал, что я найду вас в библиотеке, — продолжил Раймонд, так и не дождавшись ответа. — Меня зовут Раймонд Певерелл, я хотел с вами поговорить.

— О чем? — прошелестела Мемория так тихо, что ее слова больше напоминали дуновение ветра, чем речь человека. Все в ее образе: и длинные распущенные волосы, доходившие до середины бедра, и ночная сорочка, служившая единственным облачением, и взгляд, словно направленный сквозь собеседника, — все это наводило на мысль о безумии женщины еще до ее смерти.

— О родовой памяти. Вы ведь занимались исследованиями раньше, до того как… умерли.

— Я не хочу об этом говорить, — донеслось до юноши словно из другого мира, и призрак медленно поплыл в другой конец библиотеки.

— Постойте! — воскликнул юный лорд, испугавшись, что больше никогда не сможет поговорить с этим странным привидением. — Поверьте, это очень важно для меня! Сэр Геллерт сказал, что кроме вас никто не сможет ответить на мои вопросы. Пожалуйста, помогите!

— При жизни я любила говорить с портретом Генриха о своих опытах, он интересный собеседник, — потусторонним голосом заметила Мемория. — Но разум человека похож на лабиринт: чем больше путешествуешь по нему, тем труднее понять, где ты находишься.

В голове Раймонда щелкнуло. Перед глазами встала лавка Горбина и ушлый торгаш, предлагающий ценный фолиант в обмен на родовой перстень.

— Вы Мемория Этерн, — не спрашивая, а скорее, утверждая, сказал Раймонд. — Это вы написали «Лабиринт разума».

— Я сожгла эту книгу, — равнодушно прошептал призрак. — Я заблудилась.

— Заблудились в лабиринте, о котором писали? В лабиринте мыслей и воспоминаний?

— Да, — едва слышно выдохнула Мемория.

— Я тоже могу заблудиться, — сказал юноша, подходя ближе к прозрачной фигуре. — Помогите мне выбраться из него.

— Даже я не могу найти выход. — Тихие слова Мемории больше угадывались, чем слышались. — Это как бесконечное путешествие. Тебя преследует прошлое, зовет будущее, окружают образы. А потом ты теряешься. Нет уже ни прошлого, ни будущего, и ты не знаешь, в какой точке этого мира твое место. Ты перестаешь быть собой, потому что все когда-либо существовавшее становится твоей частью. Но останется ли корабль Тесея тем же, если заменить в нем все доски?

— Корабль Тесея? — недоуменно переспросил Раймонд, пытаясь понять в словах Мемории тайный смысл. — Но при чем здесь…

— Подумай над этим, — прошелестел призрак и направился к соседнему стеллажу.

На этот раз Раймонд не стал останавливать Меморию. Он и так знал, где следует искать ответы.

Пешечным окончаниям противопоказаны шаблон и предсказуемые ходы, поскольку прямолинейная игра не всегда может дать ожидаемый результат на образование отдаленной проходной.

Вооружившись пером Кайроса, Раймонд напряженно выводил на почерневшей палочке руну Одал, не переставая читать заклинание. Цепочка из других, уже вырезанных рун опоясывала рукоять и едва заметно светилась мягким серебристым сиянием. Кайрос сидел неподалеку, внимательно наблюдая за действиями своего хозяина. После посещения Азкабана кутх выглядел крайне довольным собой, даже более довольным, чем обычно. Впрочем, Раймонд прекрасно понимал ворона — ему самому остров пришелся по вкусу. А увидев свои владения в лучах утреннего солнца, юноша и вовсе влюбился в Азкабан. Однако на время остров все-таки пришлось покинуть, ведь в «Дырявом котле» его палочка уже настоялась в крови единорога и требовала последних действий своего изготовителя.

— Dhat kann ec it atjanda,

Er ec aeva kennic

Mey ne manns kono

Allt er betra

Er einn um kann

Dhat fylgir liodha locom,

Nema theirri einni,

Er mic armi verr

Edha min systir se, — закончил заклинание Раймонд, руководствуясь записями Олливандера.

Перо Кайроса сделало завершающий штрих, сияющие руны на мгновение вспыхнули еще ярче и погасли. Волна тепла прошла по палочке и достигла кончиков пальцев Раймонда, и волшебник ощутил необъяснимое единение со своим изделием. Юному лорду вдруг очень захотелось поделиться с палочкой своей магией: волна тепла пошла обратно, и из кончика палочки вырвались искры, подтверждающие, что артефакт идеально подходит магу. Раймонд удовлетворенно кивнул.

— Собирайся, Кайрос, — обратился к птице Певерелл. — Мне надо кое-кого навестить, а без тебя этот визит не имеет смысла.

* * *

— Ну вот, мы его потеряли, — тихо прошептал Гарри, чтобы не услышал Хагрид, что-то напевающий себе под нос. — Придется вернуться к остальным, пока они не заметили нашего исчезновения.

Вдруг Гермиона показала вперед:

— Вон он! Поворачивает за угол!

— Быстрее за ним! — воскликнул Рон, не слишком заботясь о конспирации.

Теперь уже вся тройка видела, как Малфой, оглядевшись по сторонам, юркнул в Темную аллею. С трудом помещавшиеся под мантией-невидимкой волшебники ускорили шаг.

— Ай, Гарри, ты опять наступил мне на ногу! — в который раз шикнула Гермиона на друга. — Нельзя же быть таким неуклюжим!

— Извини, — буркнул юноша в ответ. — Я сразу сказал, что прятаться втроем под одной мантией — плохая идея.

— Ой, у нас ноги видно, — забеспокоилась Гермиона.

— Скорей! Тот парень смотрит прямо на нас! — прошипел Гарри, сворачивая за угол вместе со своими друзьями. — Прячемся!

* * *

План Раймонда был прост как заклятие левитации. Ему нужно было знать, о чем Мемория Этерн писала в своем исследовании, и только один человек мог ему помочь в этом — Горбин. Хозяин магазина Темных искусств, пытавшийся обманом выкупить родовой перстень Певереллов и затем нанявший бродяг для убийства Раймонда, был единственным, кто знал что-то о книге Мемории. Возможно, он просто обманул непутевого юношу, но это в любом случае стоило проверить.

— Ты тоже это видел, Кайрос? — спросил Раймонд у сидящего на плече кутха, когда заметил торчащие прямо из воздуха ноги. — Чего только не случается на Косой аллее.

Раймонд пожал плечами и продолжил свой путь. По воле случая он совпадал с дорогой, выбранной скрывшимися за углом ногами. Впрочем, Раймонд не собирался торопиться; ему вовсе не хотелось лезть в чьи-то тайны — юноше хватало и своих.

* * *

— Никому ни слова, Горбин, в том числе и моей матери, ясно? — угрожающе сказал Малфой хозяину магазина.

— Разумеется, разумеется, — забормотал Горбин, низко кланяясь.

Громко звякнул дверной колокольчик, и Малфой вышел из лавки, очень довольный собой. Он прошел так близко от Гарри, Рона и Гермионы, что мантия затрепетала, хлопая их по коленям. В магазинчике Горбин словно застыл на месте, его льстивая улыбка испарилась, вид у него был встревоженный.

— И что все это значило? — шепотом спросил Рон, сматывая Удлинители ушей.

— Не знаю, — ответил Гарри, напряженно размышляя. — Он хочет что-то починить… И просил оставить для него какую-то вещь… Может, это и не имеет значения, но почему Горбин так его испугался?

— Малфой что-то показал ему, но за шкафом было не разглядеть.

— Стойте здесь, мальчики, — прошептала Гермиона.

— А ты куда?

Но Гермиона уже выскользнула из-под мантии. Она погляделась в стеклянную витрину, поправила волосы и под звяканье колокольчика вошла в лавку.

* * *

Раймонд пообещал самому себе, что в этот раз будет внимательнее, гуляя по Темной аллее. Но даже это обещание не избавило его от столкновения с белобрысым парнем, неожиданно вылетевшим из-за поворота, где и располагалась лавка Горбина. Раймонд уставился на молодого человека, с удивлением узнав в нем того самого юношу, которого сбил с ног в прошлый свой визит в это злачное место. На этот раз блондин не упал, но, судя по его возмущенному виду, все равно собирался высказать все, что думает о вставшем у него на пути человеке. Однако, окинув взглядом дорогую мантию незнакомца с выглядывающим из-под нее костюмом из драконьей кожи, Малфой счел за лучшее не связываться с неизвестным.

— Прошу прощения, — немного недовольно, но вполне вежливо сказал блондин, и, дождавшись кивка Раймонда, принявшего извинения, заспешил по своим делам.

— Люди такие странные, Кайрос, — поделился с птицей Раймонд. — Пару недель назад этот парень смешал меня с грязью только потому, что я был одет в обноски, а теперь он не только не узнал меня, но и попросил прощения.

— Меня всегда забавляло то, какими странными путями порой следуют человеческие мысли, — ответил кутх уже знакомым голосом старика — Альбуса Дамблдора.

Раймонд согласно улыбнулся.

* * *

Жизнерадостно напевая, Гермиона стала рассматривать выставленные в витринах предметы, стараясь не обращать внимания на подозрительный взгляд Горбина.

— Это ожерелье продается? — спросила она, остановившись у застекленного прилавка.

— Если у вас найдется полторы тысячи галлеонов, — холодно ответил Горбин.

— Ой, нет… Это для меня дороговато. — Гермиона пошла дальше. — А этот… м-м… очаровательный череп?

— Шестнадцать галлеонов.

— Значит, он продается? Вы его не… держите для кого-нибудь?

Горбин прищурился, внимательно глядя на нее. Девушка решила рискнуть и пойти напролом.

— Видите ли, м-м… тот мальчик, который только что здесь был, Драко Малфой, он мой друг, я хотела купить ему подарок ко дню рождения, но если он уже что-то здесь заказал, я, конечно, не хочу подарить ему такую же вещь… ну, и вот…

В ту же секунду Гермиона поняла, что оплошала. Горбин смотрел на нее не просто сердито, а разъяренно, явно готовый применить одно из самых мучительных проклятий из своего богатого арсенала. Девушка испуганно сжалась и разве что не зажмурилась от страха. О чем она думала? Ее вранье шито белыми нитками, а Горбин не такой уж безобидный старичок! Хорошо хоть мальчики остались снаружи, помогут, если будет совсем уж плохо.

Горбин собирался уже выкрикнуть в лицо девчонки нечто такое, чтобы она пожалела о своем существовании, как дверной колокольчик снова звякнул, заставив его повернуть голову и обратить внимание на нового посетителя, коими был так богат сегодняшний день. Им оказался высокий молодой человек с черным вороном на плече. Чистокровный, судя по манерам, и чертовски богатый, судя по мантии. Проницательный взгляд Горбина скользнул ниже в поисках родового перстня, и как только глаза остановились на простом черном камне в серебряной оправе, хозяин лавки смертельно побледнел.

Открывшаяся перед Раймондом картина сбивала с толку. Горбин угрожающе склонился над перепуганной девушкой с копной каштановых волос. Но, несмотря на суровый вид, продавец тоже чувствовал страх — не перед этой девушкой, а перед кем-то еще, намного более влиятельным и могущественным. Эмоции этих двоих — страх, ярость, ненависть и какая-то непонятная обреченность — переплелись в пространстве и хлестнули Раймонда по мозгам, как только он переступил порог.

— Добрый день, мистер Горбин, — вкрадчиво начал Раймонд, когда молчание, вызванное его неожиданным появлением, затянулось. — Вижу, вы меня узнали.

— М-мистер Певерелл, — заикаясь, произнес Горбин, не отрывая глаз от железного кутха. — Какая неожиданная встреча.

— И вправду неожиданная, — согласился Раймонд, не торопясь подходя к владельцу магазина. — Особенно если учесть, что по вашим планам, я давно должен валяться в какой-нибудь сточной канаве.

— Не п-понимаю, о чем вы.

Раймонд на это заявление лишь осклабился.

— Человек всю жизнь стремится что-то понять, — философски изрек Певерелл. — Я, например, хочу понять, как вы собирались продать мне книгу Этерн, рукопись которой была уничтожена.

Кутх на плече Раймонда пристально и как будто укоряюще посмотрел на Горбина, отчего на лбу хозяина магазина выступили капельки пота.

— Я… — начал Горбин, сглатывая слюну и неотрывно глядя на смертельно опасную птицу. — У меня ее дневники и письма, там есть отрывки из книги. Может, мы обсудим этот вопрос наедине? — уже смелее предложил Горбин, покосившись на Гермиону.

Гермиона, пытавшаяся все это время слиться со стеной, вскинула голову, посмотрев прямо в глаза Раймонда.

— Просто принесите мне книгу, мистер Горбин, — безапелляционно приказал молодой человек. — А девушку я провожу, не стоит юной особе выходить из вашего магазина в одиночку, это чревато.

Гермиона хотела было что-то возразить, однако Горбин ее опередил:

— Но как же…

— Просто принесите, — повторил Раймонд, поглаживая кутха. — Уверен, у вас достаточно копий этого бесценного труда, и вы не откажете мне в одной из них.

Горбин нервно кивнул и тут же скрылся в кладовке. Гермиона, оставшаяся наедине со странным молодым человеком, мялась в сторонке, не решаясь заговорить. Впрочем, юноша не обращал на нее внимания, и скоро неловкое молчание прервалось шаркающими шагами продавца.

— Вот она, — выдохнул Горбин, с неохотой отрывая от груди пыльный фолиант. — Думаю, нам стоит договориться о цене…

— Не понимаю, о чем вы, — повторил Раймонд слова Горбина, забирая книгу. — Но, как выяснилось, у меня вообще плохо с пониманием. Может быть, вы хотите мне что-то объяснить?

— Н-нет, — замотал головой Горбин, когда Кайрос угрожающе раскрыл крылья.

— Прекрасно, — хищно улыбнулся Раймонд, после чего повернулся к девушке: — Думаю, нам пора.

И под уже надоевшее Горбину звяканье колокольчика юноша вышел из магазина. Немного помедлив, Гермиона последовала за ним.

В некоторых случаях отдаленная проходная может компенсировать даже материальный урон.

— Кхе-кхе… — кашлянула Гермиона, привлекая к себе внимание попутчика.

— Иногда, если хочешь заговорить с человеком, совсем не обязательно придумывать подходящий предлог, — сказал Раймонд, как будто ни к кому не обращаясь, отчего девушка покраснела.

— Кто вы такой? Я понимаю, это не мое дело, но что это за книга? Я никогда не слышала про волшебников по фамилии Этерн, хотя читаю достаточно много. И зачем вы вызвались меня провожать, я и сама могу постоять за се…

— Если ты будешь с такой скоростью задавать вопросы, то я не успею на них отвечать, — осадил Гермиону молодой человек, снова вогнав ее в краску.

Некоторое время они шли молча, только звуки шагов гулко разносились по пустой улице.

— Меня зовут Раймонд Певерелл, — заговорил юноша, когда Гермиона уже и не надеялась на ответ. — Книга, которую отдал мне Горбин, называется «Лабиринт разума», она об исследованиях в области памяти, ничего интересного.

Судя по блеску в глазах Гермионы, она как раз считала это очень интересным, но промолчала. «Как будто ребенку пообещали сказку на ночь, — подумал Раймонд. — Дьявол! Сказка! Совсем об этом забыл…»

— Темная аллея не место для приятных прогулок, поэтому я и предложил составить компанию. И не зря, если принять во внимание тот факт, что за нами от самого магазина кто-то следит.

При этих словах Гермиона вздрогнула и обернулась. Мальчиков видно не было, но она все равно сделала незаметный знак, чтобы друзья отстали.

— И нет, я не Пожиратель смерти.

Гермиона вскинула на Раймонда испуганный взгляд.

— Я об этом не спрашивала, — напряженно сказала девушка.

— Но подумала, — заметил Раймонд. — Ты ведь все время, пока мы идем, пытаешься понять, почему Горбин меня испугался.

Гермиона нахмурилась. Ей не понравилось, что незнакомый парень так просто угадывает ход ее мыслей.

— Он испугался не меня, а Кайроса, — объяснил юноша, поглаживая железного кутха на своем плече. — Хотя, надо заметить, когда я пришел, Горбин уже был напуган.

— Малфой… — выдохнула Гермиона и, спохватившись, прикусила себе язык.

— Тот блондин, который до этого вышел из магазина?

Гермиона неохотно кивнула.

— Вряд ли. Скорее, кто-то, стоящий за ним.

Певерелл вдруг остановился посреди переулка, будто прислушиваясь.

— Кажется, все, теперь можем возвращаться на Косую аллею.

— Ты про слежку?

— Да, не люблю, когда мне наступают на пятки.

— Может, тебе показалось? — осторожно спросила Гермиона. — В смысле, я ничего такого не заметила.

— Может, — легко согласился Раймонд. — Хотя они топали как гиппогрифы, не удосужившись даже заклятье тишины наложить.

Гермиона на такое заявление нервно дернула плечом и постаралась перевести тему:

— Ты хорошо здесь ориентируешься, — заметила девушка, снова подозрительно посмотрев на спутника.

— Шел наобум, — отрезал тот, пресекая данную тему.

На самом деле Певерелл прекрасно понимал, куда направляется. Он сворачивал в проулки, зная, что там его ожидает, и без труда петлял, пытаясь запутать преследователей. Ноги сами вели — так объяснил это себе Раймонд.

Скоро они вышли на Косую аллею. И хотя в последнее время здесь было безлюдно, после опасных темных улиц эта показалась весьма оживленной.

— Гермиона! — крикнули в унисон двое парней, и девушка, следовавшая за Раймондом, повернулась на голоса.

— Гарри! Рон! Какая неожиданная встреча! — преувеличенно радостно воскликнула молодая волшебница и снова повернулась к Раймонду. — Ох, я совсем забыла представиться… Гермиона Грейнджер. А это мои друзья — Рон Уизли и Гарри Поттер.

— Раймонд Певерелл, — ответил молодой человек, и друзья Гермионы кивнули на приветствие юноши.

Некоторое время они молча изучали друг друга: Рон и Гарри сверлили взглядом Певерелла, а Раймонд разглядывал Поттера, размышляя о том, как тесен магический мир.

— Ну, нам пора! — все так же неестественно жизнерадостно сказала Гермиона. — А то взрослые, наверное, заждались. Спасибо, Раймонд, за то, что проводил!

— Всегда рад помочь, — рассеянно ответил юноша и направился к книжному магазину «Флориш и Блоттс».

Он вспомнил об одном важном деле.

* * *

— Говорю вам, мне этот парень не понравился, — стоял на своем Рон. — Что у него за делишки с Горбином? Он там явно не учебники в школу покупал!

— Раймонд сказал, что Горбин отдал ему книгу Этерн «Лабиринт разума», вроде как она посвящена вопросам памяти. Как только приедем в Хогвартс, я смогу проверить эту информацию в библиотеке.

— Я смотрю, вы с ним неплохо провели время, — попытался съехидничать Рон и наткнулся на ледяной взгляд Гермионы.

— Он лишь проводил меня до Косой аллеи, Рон, — отрубила девушка. — И если бы кое-кто поменьше шумел, то Раймонду не пришло бы в голову наворачивать круги.

— Что это ты его по имени называешь? О чем вообще можно было столько разговаривать, мы вас с Гарри заждались!

— Прекрати, Рон, — вступился за начавшую злиться девушку Гарри. — Что ты так взъелся на Певерелла? Допустим, купил он в Темной аллее запрещенную книгу, тебе-то что до этого? Не все преступники — Пожиратели, уж поверь.

Рон уже набрал воздуха для того, чтобы возразить, но затем, так и не найдя подходящих аргументов, шумно выдохнул. Впрочем, ничего не сказать он тоже не мог, это же Рон.

— Вот увидите, что я прав. Уже поздно, я пойду наверх. Гарри, ты как?

— Еще посижу немного.

— Я тоже, — добавила Гермиона, когда Рон уже поднимался по лестнице в свою комнату.

— Не обращай внимания, — посоветовал Гарри подруге. — Ты же его знаешь, может обидеться на пустом месте, и так же легко отходит.

— Да, я знаю, — кивнула девушка, — но это все равно не очень приятно.

Некоторое время они молчали, каждый погруженный в свои мысли.

— Гарри, ты не передумал?

— Нет, — быстро ответил юноша, как будто только и ждал этого вопроса.

— Ты же понимаешь, насколько это опасно?

— Каркаров больше не директор Дурмстранга, а саму школу не стоит считать колыбелью Темных искусств. Там не так-то много людей, поддерживающих Волдеморта. Не больше, чем в Хогвартсе, по крайней мере.

— Неужели нет другого пути? — обреченно спросила Гермиона, посмотрев на друга.

— Может, и есть, но это самый простой, — ответил Гарри и, заметив, что Гермиона собирается ему возразить, добавил: — Так считает Дамблдор, а я ему верю.

С этим Гермиона спорить не стала, и они еще немного посидели в молчании.

— Почему ты не скажешь Рону?

— Скажу, — кивнул Гарри. — Надо было сделать это сегодня, но как-то не получилось.

Гермиона укоряюще посмотрела на друга.

— Ты же знаешь, он не поймет, — вздохнул Гарри. — Наверное, поэтому я и откладываю этот разговор.

— Да, Рон захочет поехать с тобой, — заметила Гермиона.

— Захочет, — согласился юноша, — но вы нужны в Хогвартсе. Дамблдор сказал, что у него есть задание для вас, без помощников ему не справиться.

— Думаю, это утешит Рона.

— Да, я тоже…

Еще минута в тишине, и Гарри встал с мягкого кресла.

— Пойду спать. Рон, наверное, уже десятый сон видит, — сказал молодой человек, направляясь к лестнице.

— Гарри, — тихонько окликнула его Гермиона, и юноша оглянулся. — Ты тогда говорил мне, что многое не можешь вспомнить после заклятия Долохова. Хочешь я узнаю подробнее о той книге, которую Раймонд забрал у Горбина? Она ведь как раз посвящена исследованиям памяти. Вдруг там есть что-то об этом проклятье?

Гарри, замерший на одной из ступенек, вдруг широко улыбнулся.

— Спасибо, Гермиона. Будет здорово, если ты что-нибудь об этом найдешь, но мне неудобно просить тебя об этом.

— Для этого и существуют друзья, — улыбнулась девушка в ответ.

* * *

«Память — это способность, невидимая глазом, зримая умом, посеянная в телах Вышним, начало движения и покоя, всегда занимавшее умы человечества. Чародей, познающий сам себя и то, что он обладает данным ему природой могуществом, далеко отстоит от остальных. Его память возвышается над всеми зародышами. Она гораздо раньше, чем они, отделена от всех тел, и на собственном седалище сидит она выше всех природных и образующих начал, превыше даже самого Всеобщего…»

Раймонд устроился на облюбованном им диване напротив камина и принялся штудировать «Лабиринт разума», добытый в «Горбин и Бэрк». Как и сказал хозяин магазина, это не было полной копией книги Мемории, а лишь сохранившиеся черновики, дневниковые записи да письма, связанные с исследованиями Этерн. Зачитывая сэру Геллерту особенно пышные фразы, Раймонд в очередной раз порадовался, что отправился на Азкабан. Ему ужасно не хотелось снова перемещаться к заброшенной тюрьме, а потом переходить через водопад и мост. Поэтому, зайдя в книжный магазин, юный лорд приобрел не только «Сказки барда Бидля», но и небольшую брошюру, посвященную созданию порталов.

«Память присутствует в теле не из-за истечения от звезд, рождается не от природы, входит в тело не по телесным причинам, а нисходит свыше. Если же маг не познал сам себя и того, что он причастен высшему достоинству и поставлен свободным, то рабски служит телу и губит свою память. И ее великий глаз бывает затянут покровом природы и уже не светит…»

Поломав немного голову над магической формулой, Раймонд переместил пункт назначения так, чтобы оказаться сразу в гостиной замка, а заодно наложил на гоблинский кулон заклятье кровной защиты, которое приводилось в той же брошюре. Колдовать палочкой юноше понравилось: никакой тебе слабости и тем более истощения. Сверившись с тоненькой книжечкой, Раймонд убедился, что все сделал правильно, и только пожал плечами на фразу: «Данное заклятие относится к высшей магии и строго контролируется Министерством магии! Его использование запрещено без уведомления и письменного обращения к Визенгамоту!» Зачем тогда публикуют, если запрещено? Ну да ладно, зато теперь никто, кроме Раймонда, этим порталом воспользоваться не сможет. Даже если при активации его кто-то схватит за ногу, нежеланного гостя все равно вынесет на берег Северного моря, куда портал был изначально настроен гоблинами.

«Память — это не вещь, существующая сама по себе, не тело, видимое глазом, и не бестелесная сущность, подобная душе. Нет, память — это вещь, существующая только в нашем разуме. Разум, соединенный с Вышним, рождает память вечную и родовую, когда же он бывает отторгнут от вечности и лишен покоя ради рождения новых мыслей — суть память человеческая и преходящая. Итак, память — это не иное что, как движение и сохранение мыслей».

Так, пафосное вступление можно пропустить, тут все равно нет ничего полезного. Раймонд пробежал глазами первые тридцать страниц: рассуждения о ментальной магии, скупые сведения о легилименции и окклюменции, пара историй о неудачных попытках пробудить родовую память, закончившихся смертью магов… Ничего. Следующая сотня страниц ничем не отличалась, разве что подробно рассказывалось о заклятии Забвения и о предназначенных для сохранения воспоминаний артефактах — начиная от Омута памяти, как самой безобидной магической штучки, и заканчивая хоркруксами, о которых Мемория отзывалась несколько брезгливо. Кого может заинтересовать хоркрукс, считала Этерн, если он способен лишь сохранять память своего создателя? И при этом требовал проведения довольно-таки неприятного ритуала, связанного с магией души, что практически вычеркивало хоркруксы из приемлемых способов сохранения знаний. Нет, Мемория грезила о большем! Ее мечтой было пробуждение родовой памяти — улья, куда несли свои воспоминания миллионы пчелок.

«Мои исследования заходят в тупик. Если понимать память как некие образы и энергию мысли, то нерешенным вопросом остается переход ее в физическое тело. Одна мысль расширяется, другая изменяется, а иная мятется; для расширившейся мысли память — это увеличение, для мятущейся — смятение, для возникающей — рождение. Так что память — это не начало и не конец, но промежуток между ними…»

Ага, вот здесь черновики Мемории закончились и начались выдержки из дневников. Посмотрим-посмотрим…

«Я думаю, мне следует изменить подход в своих экспериментах. Так, когда строится дом, то строительство — это не начало его, ибо он еще не сдвинут, и не конец, ибо тогда строительство бывает уже прекращено, а то, что в промежутке между этим. Само строительство дома — это и есть память. Поэтому в следующем опыте я буду связывать память с движением. Она должна проявляться не сразу, но постепенно, возникая вместе с движением, словно давнее воспоминание…»

Вот-вот, у него как раз воспоминания возникают неожиданно и приходят постепенно. Что там дальше?.. Тут Этерн делится своими переживаниями, тут тоже ничего… Раймонд просмотрел чуть ли не половину фолианта, но не встретил ни одного заклинания, ни одного ритуала. Мордред и Моргана! То, что осталось от исследований Мемории, — жалкие крохи, по которым ничего не поймешь! Хм, а что у нас здесь?

«Я в смятении... Как великая Ровена Равенкло смогла это сделать? Не осталось никаких сомнений, что ее диадема — хранилище родовой памяти, способной перейти к обладателю этой вещи. Я непременно поняла бы суть сей магии, если бы могла исследовать диадему. Но где искать ее теперь, когда бесчестная Елена похитила творение своей великой матери? Ее призрак, по сей день обитающий в Хогвартсе, отказался раскрывать мне тайну украденной диадемы, и с тех пор я не могу найти себе покоя…»

Это уже что-то. Если у Мемории не получилось поговорить с призраком Елены, то это не значит, что Раймонду не стоит тоже попробовать побеседовать с покойной. Так, смотрим дальше… Хм, записи из дневника очень скоро закончились, и чем дальше Раймонд просматривал книгу, тем больше убеждался: Этерн сходила с ума. Ее записи становились все более сумасшедшими; в конце книги приводились неотправленные письма Мемории, которые она писала давно умершей Ровене Равенкло.

«Милая Ровена! Мой разум мечется в поисках правды, подобно раненому зверю. Только ты способна понять, каково это — быть преданной своей же идеей. Я часто слышу твой голос, шепчущий мне подсказки, указывающий истинный путь… Но сколько сил надо обрести, чтобы следовать ему! Меня окружают какие-то твари, они стремятся разорвать мою память, сожрать воспоминания… Спаси меня от них, Ровена, спаси!»

Писем Мемории, адресованных Равенкло, было много. Но почти сразу Раймонд понял, что читать их нет смысла: фразы несчастной сумасшедшей становились бессвязными, а мысли обрывочными. Просмотрев оставшиеся письма, занявшие без малого двести страниц, Раймонд наткнулся на последнюю запись: «Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!» — и захлопнул книгу. Мемория не знала секрета родовой памяти. Единственный человек, создавший артефакт для перехода памяти в физическое тело, — Ровена Равенкло, которой поклонялась Этерн. И единственная возможность узнать секрет Ровены — отправиться в Хогвартс.

Если перед ходом проходной пешки король противника находится в квадрате, построенном от поля, на котором стоит пешка, до крайней горизонтали, к которой она движется, то король догонит пешку.

Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в сумерках дальней дорогой, и пришли к реке. Была она глубокая — вброд не перейти, и такая быстрая, что вплавь не перебраться. Но братья были сведущи в магических искусствах. Взмахнули они волшебными палочками — и вырос над рекою мост. Братья были уже на середине моста, как вдруг смотрят — стоит посреди дороги кто-то, закутанный в плащ.

И Смерть заговорила с ними. Она очень рассердилась, что три жертвы ускользнули от нее, ведь обычно путники тонули в реке. Но Смерть была хитра. Она притворилась, будто восхищена мастерством братьев, и предложила каждому выбрать себе награду за то, что они ее перехитрили.

И вот старший брат, человек воинственный, попросил волшебную палочку, самую могущественную на свете, чтобы ее хозяин всегда побеждал в поединке. Такая волшебная палочка достойна человека, победившего саму Смерть! Тогда Смерть отломила ветку с куста бузины, что рос неподалеку, сделала из нее волшебную палочку и дала ее старшему брату.

Второй брат был гордец. Он захотел еще больше унизить Смерть и потребовал у нее силу вызывать умерших. Смерть подняла камешек, что лежал на берегу, и дала его среднему брату. Этот камень, сказала она, владеет силой возвращать мертвых.

Спросила смерть младшего брата, что он желает. Младший был самый скромный и самый мудрый из троих и не доверял он Смерти, а потому попросил дать ему такую вещь, чтобы он смог уйти оттуда и Смерть не догнала бы его. Недовольна была Смерть, но ничего не поделаешь — отдала ему свою мантию-невидимку.

Тогда отступила Смерть и пропустила троих братьев через мост. Пошли они дальше своей дорогой и всё толковали промеж собой об этом приключении да восхищались чудесными вещицами, что подарила Смерть.

Долго ли, коротко ли, разошлись братья каждый в свою сторону.

Первый брат странствовал неделю, а может, больше, и пришел в одну далекую деревню. Отыскал он там волшебника, с которым был в ссоре. Вышел у них поединок, и, ясное дело, победил старший брат — да и как могло быть иначе, когда у него в руках была бузинная палочка? Противник остался лежать мертвым на земле, а старший брат пошел на постоялый двор и там давай хвастаться, какую чудо-палочку он добыл у самой Смерти, — с нею никто не победит его в бою.

В ту же ночь один волшебник пробрался к старшему брату, когда тот лежал и храпел, пьяный вдрызг, на своей постели. Вор унес волшебную палочку, а заодно перерезал старшему брату горло.

Так Смерть забрала первого брата.

Тем временем средний брат вернулся к себе домой, а жил он один-одинешенек. Взял он камень, что мог вызывать мертвых, и три раза повернул в руке. Что за чудо — стоит перед ним девушка, на которой он мечтал жениться, да только умерла она ранней смертью.

Но была она печальна и холодна, словно какая-то занавесь отделяла ее от среднего брата. Хоть она и вернулась в подлунный мир, не было ей здесь места, и горько страдала она. В конце концов, средний брат сошел с ума от безнадежной тоски и убил себя, чтобы только быть вместе с любимой.

Так Смерть забрала и второго брата.

Третьего же брата искала Смерть много лет, да так и не нашла. А когда младший брат состарился, то сам снял мантию-невидимку и отдал ее своему сыну. Встретил он Смерть как давнего друга и своей охотой с нею пошел, и как равные ушли они из этого мира.

* * *

Кайрос, которого с трудом можно было разглядеть в темной комнате, смотрел прямо на Раймонда. На его лапе было кольцо Певереллов, символы на черном камне светились пугающим зеленоватым сиянием. Кайрос открыл клюв и произнес шелестящим голосом Олливандера: «Я боюсь только одного, мистер Певерелл: что палочка сама вас найдет». Потом кутх раскрыл железные крылья, которые почему-то стали прозрачными, и обернулся в них, словно в мантию. В тот же миг птица исчезла, но ее голос по-прежнему раздавался в темной комнате. «Меня окружают какие-то твари, они стремятся разорвать мою память, сожрать воспоминания», — заговорил он уже голосом Мемории. Из углов стали появляться черные псы со светящимися желтыми глазами; они, скалясь, подкрадывались к Раймонду. Голос Мемории эхом раздавался вокруг, комната наполнилась невнятными шепотками, которые было почти невозможно разобрать. «Спаси меня, Ровена, спаси!» — отчетливее донеслось с того места, где скрылся Кайрос, и символ Певереллов — треугольник с вертикальной чертой внутри круга — возник из пустоты, все расширяясь и расширяясь. Черные собаки заскулили и начали отступать от зеленоватого света. А символ становился больше, заполняя собой все пространство…

* * *

Раймонд проснулся в холодном поту. Солнце уже давно встало и освещало гостиную, где так и заснул Раймонд. Тело затекло в неудобной позе, и молодой человек широко зевнул и потянулся, разминая суставы. Ему в ноги уткнулась пушистая мордочка какой-то рыжей кошки.

— Раймонд, я же говорил вам идти в спальню, — недовольно заворчал портрет Генриха Геллерта. — Вместо этого вы читали до утра, и в результате вас мучили кошмары.

— Хозяин громко кричал, хозяин боялся, — пробасила голова Акера, торчащая из двери.

— И между прочим, разбудил меня, — продолжил брюзжать портрет.

— Бросьте, сэр Геллерт, вы уже не спали, — отмахнулся от картины Раймонд, и судя по недовольному лицу нарисованного мага, попал в точку. — Лучше скажите, откуда здесь взялась кошка?

— Кошка? — недоуменно переспросил портрет. — А-а-а, это Мираж. Она не кошка.

— А кто же? — удивился Раймонд, поглаживая пушистое создание, отчего то довольно заурчало. — По-моему, очень милая киса.

Генрих Геллерт на такое заявление только фыркнул.

— Милая? Ну-ну… — Ученый волшебник недоверчиво покачал головой. — Мираж полтергейст, уж сколько мы бед от нее натерпелись!

В следующую секунду кошка, ластившаяся к Раймонду, превратилась в комок света, молнией метнувшийся к портрету. Картина сэра Геллерта, словно карусель, закрутилась на одном гвозде с бешеной скоростью, отчего волшебник продемонстрировал довольно-таки неплохие вокальные данные. Отомстив портрету, молния устремилась к окну и замерла там белым шариком, наслаждаясь отдышкой Генриха.

— Мираж! — возопил пострадавший маг. — Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты так делаешь!

Шарик расширился и принял очертания точеной женской фигурки.

— А нечего было говорить обо мне гадости, — мелодично ответила возникшая из света девушка. — Может, я как раз захотела исправиться и собиралась понравиться молодому господину?

Судя по выражению лица Раймонда, Мираж ему очень понравилась. И ее полупрозрачное маленькое платьице тоже.

— Мираж!!! — еще громче воззвал к совести полтергейста портрет Геллерта, и та, без труда поняв причину возмущения мага, скромно потупилась и прибавила своему платью немного плотности и длины.

— Простите, я так давно не превращалась, что совсем забыла о некоторых тонкостях, — пролепетала девушка.

— Н-ничего, — чуть севшим голосом подбодрил ее Раймонд, — с каждым бывает.

— А с Мираж это бывает на удивление часто, — сердито сказал портрет, сложив руки на груди. — За время своего существования в этом замке она выжила отсюда трех молодых хозяек, довела до сердечного приступа четырех слуг, свела с ума одного гостя и заставила покончить с собой весьма уважаемого мага.

— Генрих, не будь брюзгой, — очаровательно поморщилась Мираж, — тот маг все равно никому не нравился: он был ужасно старым и от него все время пахло чесноком.

— Это не повод лишать человека жизни!

— Ему не надо было лезть ко мне целоваться, — встряхнула длинными волосами девушка. — И потом, что это за маг, который принимает полтергейста за прислугу?

— Тебя за прислугу точно не примешь! — заметил Раймонд, не отрывая глаз от Мираж, отчего сэр Геллерт громко хлопнул себя по лбу и что-то пробормотал на латыни.

— Молодой господин правда так думает? — довольно переспросила Мираж, и когда Раймонд кивнул, ласково предложила: — Хотите, я сделаю для вас завтрак? Я умею очень вкусно готовить.

— Конечно, — тут же согласился Певерелл, у которого громко урчало в животе.

— Я мигом, — радостно воскликнула Мираж и, снова обратившись белой молнией, унеслась в сторону кухни, куда вчера Раймонд сложил продукты с Косой аллеи.

— Мираж очень рада, — прогудел молчавший до этого Акер, — она давно не была такой доброй.

— Хм, вообще-то ты прав, — вынужден был согласиться со львом портрет. — Раймонд, вы ей явно понравились. Но не забывайте, что она полтергейст, а не девушка. Она может двигать предметы, разговаривать, принимать различные образы, но это все равно не сделает ее человеком.

— Я учту это, сэр Геллерт.

* * *

Перед Руфусом Скримджером, устало рухнувшим в кресло, лежала газета двухдневной давности. «Министерство магии предвидело нападение на Азкабан!» — кричал громкий заголовок. Текст под фотографией, где была изображена мрачная башня-тюрьма, гласил: «Аврорат сообщил об успешной операции, срывающей запланированный побег Пожирателей смерти!» Ниже приводилось интервью с Гавейном Робардсом, сообщающим, что из надежных источников Министерству стало известно о грядущем нападении. «Однако, — говорил глава аврората, — мы сделали все возможное для того, чтобы этого не произошло. В кратчайшие сроки заключенные были переведены в другие тюрьмы, точное местоположение которых не раскрывается в целях безопасности. Атака на Азкабан была отбита, никто из авроров не пострадал».

Робардс все сделал правильно, но в эти темные времена людей так просто не успокоишь. Скримджер задумчиво склонился над Омутом памяти. Ему не давало покоя воспоминание Сэвиджа о нападении на Косую аллею. Когда молодой аврор только переместился на место происшествия, в окне лавки Олливандера можно было заметить какую-то фигуру, протягивающую руки к пострадавшей девочке. Что это? Совпадение? Скримджер вновь и вновь пересматривал воспоминание, но так и не смог ни разглядеть лица волшебника, ни вообще понять, что за странное движение тот совершает. И хотя Министр не был уверен в причастности этого человека к непонятным событиям, интуиция бывалого аврора подсказывала: ничего не бывает просто так.

* * *

Приготовленные Мираж тосты и омлет были великолепны. Умяв все в мгновение ока, Раймонд привел себя в порядок и отправился на осмотр замка. Пора было посмотреть и другие комнаты, не все же время жить в холле, как бы хорошо там ни было. Мираж предложила «молодому господину» составить компанию, на что Генрих неодобрительно поджал губы, а Раймонд радостно согласился. Так что очаровательный полтергейст превратила рутинную работу в весьма увлекательную экскурсию, помогая при этом разгрести уже осмотренные помещения.

Очень скоро Раймонд выбрал себе спальню. Небольшая по сравнению с остальными комната находилась на втором этаже, примыкала к рабочему кабинету и имела отдельную ванную. Кроме кровати и тумбочки здесь был только письменный стол с резным стулом да платяной шкаф с волшебным зеркалом. Но, несмотря на это, скудной обстановку назвать было никак нельзя. Вся мебель была явно ручной работы; ее покрывала тонкая резьба, изображающая великие события магического мира или просто чудесные сюжеты. Так, на спинке кровати Раймонд разглядел сценки из волшебных сказок. На изголовье раскинулся волшебный сад и фонтан феи Фортуны, вокруг которого замерли маленькие фигурки улыбающейся Эйши, Альтеды, собирающей в передник лекарственные травы, и рыцаря, опустившегося на одно колено перед Аматой. Дивной работы мост соединял эту сказку с другой, так заинтересовавшей Раймонда ночью: три брата уходили от моста, где замерла высокая, завернутая в плащ фигура. Каждый из них нес свой Дар: непобедимую волшебную палочку, воскрешающий камень и мантию-невидимку. А чуть дальше скачет прыгучий горшок, от которого за пнем-зубоскалом пытается скрыться молодой колдун.

Пока Раймонд оценивающе осматривал стол, демонстрирующий один из саммитов четырнадцатого века, Мираж все той же белой молнией устремилась в сад и вернулась в спальню уже с букетом цветов. Их она бережно разместила в высокой вазе, прикрывающей вырезанных на выдвижных ящиках троллей и вурдалаков.

— Мираж, что ты знаешь о Дарах Смерти? — задумчиво спросил Раймонд, снова посмотрев на удивительную резьбу на кровати.

— То же, что и все, — пожала плечами девушка.

— Как думаешь, они действительно существовали?

— И существуют до сих пор, — сказала Мираж, поправляя белые георгины. — Вы же сами носите камень на пальце. Но остальные я бы не стала искать.

— Почему? — нахмурился Раймонд, разглядывая свой перстень.

— Есть вещи, которые несут в себе печать Смерти. Как бы могущественны они ни были, обладание ими не принесет ничего, кроме боли и страданий.

— А мантия? — возразил юноша. — Мантия тоже принесет боль?

— Я не знаю, — просто пожала плечами Мираж. — Я никогда не пыталась убежать от смерти, иначе не была бы тем, кем являюсь.

— Но как же камень? — выдохнул Раймонд. — Он ведь тоже несет в себе эту печать?

— Конечно, — согласилась девушка, — но одно дело чем-то владеть, и совсем другое — использовать. Этот перстень носили многие потомки Кадма Певерелла, но я даже не уверена, знали они или нет, что на самом деле держат в руках ключ в загробный мир.

— Это уж точно, — пробормотал Раймонд и уже громче добавил: — Думаю, на сегодня хватит. Этот замок и за месяц не осмотреть, продолжим в другой раз, хорошо?

— Как скажете, господин, — соблазнительно улыбнулась Мираж и, обернувшись белой молнией, вылетела из комнаты.

Оставшийся в одиночестве юноша снял перстень и в который раз начал его разглядывать. Треугольник с кругом и чертой-палочкой посередине. Дары Смерти. Вот оно как… Что ж, этим стоит воспользоваться. Раймонд трижды повернул камень в ладони и назвал имя той, которая могла ответить на многие его вопросы: «Ровена Равенкло». Прошла минута — ничего не произошло. Сердце, кажется, пропустило несколько ударов. Мираж ошиблась? Что если это вовсе не воскрешающий камень, что тогда?

Раймонд решительно повернул кольцо еще три раза. На этот раз он назвал имя человека, о смерти которого писали даже в газетах:

— Сириус Блэк.

Провести пешку до крайней горизонтали очень сложно, особенно когда на доске еще много фигур. Проще это сделать в эндшпиле, когда фигур остается мало и путь пешки к заветной цели меньше подвержен угрозам со стороны врага.

— Сириус Блэк.

Прошептав имя, вычитанное из статьи об Азкабане, Раймонд замер. Некоторое время ничего не происходило. Юноша уже подумал было, что слова Мираж о воскрешающем камне оказались одной из шуток полтергейста, как вдруг воздух будто сгустился, покрылся рябью и принял очертания молодого мужчины с черными волосами до плеч. Было видно, что перед ним не живой человек, но и не призрак, а скорее тень когда-то жившего волшебника — и от осознания этого у Раймонда мурашки побежали по коже.

— Ну здравствуй, крестник, — усмехнулась тень.

Раймонду показалось, что он чем-то похож на этого мужчину, как будто они были дальними родственниками.

— Здравствуй, — повторил за тенью Раймонд, не особенно задумываясь над ответом.

— Желать здоровья покойному — дурной тон, — хохотнул призванный.

— Так ты все-таки умер?

В ответ на это Сириус Блэк лишь насмешливо посмотрел на Раймонда. М-да, дурацкий вопрос.

— То есть… Я хотел сказать… Ты мой крестный? — окончательно смутился Раймонд, отчего внимательно следивший за ним мужчина расхохотался лающим смехом.

— Конечно, крестный! И даже смерть этого не изменит! — отсмеявшись, ответил Блэк. — Или ты думал, что я тебя не узнаю?

— Нет, не думал, — честно ответил Раймонд, — я вообще ничего такого даже не предполагал.

— Мы волшебники, Гарри, — уже серьезно сказала тень. — В нашем мире отношения с крестным отцом — это не простая формальность, а кровная связь, создаваемая древним обрядом. Плюс разные пряники, вроде упрощенной формы наследования. Кстати, ты уже получил мое наследство?

— Э-э-э…

— По лицу вижу, что нет, — сделал нехитрый вывод Сириус. — Я понимаю, дом моей сумасшедшей мамаши не самый лучший подарок, так что сам решай, надо ли оно тебе.

— Мне об этом в «Гринготтсе» ничего не сказали…

— «Гринготтс»? — удивился мертвый крестный. — Зачем тебе к гоблинам? Сразу перемещайся на площадь Гриммо, 12. Там же кровная защита, все и без документов принадлежит тебе. Ну и оставшимся Блэкам по женской линии, хотя они там могут находиться только на птичьих правах. Дом твой, Гарри.

— Почему ты называешь меня Гарри? — задал Раймонд вопрос, который сейчас волновал его больше всего.

— Называю тем, кем помню, — пожал плечами крестный. — Знаешь, имена не так уж и важны, кровь важнее. Я не имею в виду эти заморочки с чистокровностью, их я всегда на дух не переносил. Но род все же играет свою роль, тут уж ничего не попишешь.

— Значит, по крови я Поттер? — высказал свою безумную догадку Раймонд.

— По крови ты мой крестник, — улыбнулся Сириус, — какое бы имя ни носил.

* * *

Документ доступа С-3 (особой важности).

«По результатам опроса очевидцев и исследования магического следа на месте происшествия 15 июля 1996 года, установлено, что неизвестным было использовано ранее не изученное заклинание, относящееся к группе А, имеющее характерный визуальный эффект (см. Приложение 1). Анализ восстановленной магической проекции показал, что данное заклятие является результатом стихийного или интуитивного колдовства (см. Приложение 2) и представляет собой оптимизированную форму ритуала «Рука Бога», примененного в 1594 году Зигфридом Сероглазым. На основе полученных сведений удалось рассчитать силу выброса магии, имевшей неконтролируемый, эксплозивный характер и составлявшей двадцать два каннета. Вероятность летального исхода заклинателя — 93 %, в связи с чем дальнейшее изучение заклинания признано непродуктивным».

* * *

Раймонд с закрытыми глазами сидел в кресле у потрескивающего камина. Рядом с ним лежал сборник сказок Бидля, исчерканный на полях заметками Раймонда. Только что юноша нарисовал там знак Даров Смерти, наконец поняв, что означает символ на кольце. Вертикальная черта — Старшая палочка, о ней предупреждал Олливандер. Вот почему мастер решил, что Раймонду нужна именно она; волшебник просто узнал в нем наследника Певереллов. Круг — воскрешающий камень, который однажды стал родовым перстнем и теперь принадлежит Раймонду. Треугольник — мантия-невидимка, о ее судьбе пока ничего неизвестно.

Сейчас Раймонд отложил книгу в сторону и на полную катушку использовал свою феноменальную память, вспоминая «Родословную волшебников». Так, Антиох Певерелл сыновей после себя не оставил, идем дальше. Средний брат… Здесь интереснее. Несмотря на то, что род Кадма Певерелла по мужской линии давно пресекся, у него даже есть прямой потомок — некий Том Марволо Реддл, единственный наследник не только Кадма Певерелла, но и, ко всему прочему, Салазара Слизерина. Однако с Поттерами ни одно из этих имен никак не пересекалось. А вот линия Игнотуса Певерелла заслуживает особого внимания. Тут его сын Адриан, которому, если верить сказке Бидля, была передана мантия-невидимка… Тут длинная цепочка потомков… Которая обрывается на имени Артемиуса, скрывшего магическую печать своей семьи заклятием собственного изобретения. Отследить судьбу его детей и внуков невозможно, но зато хорошо известна участь двух сестер Артемиуса — Анабелл и Клариссы. Первая вышла замуж за Дарена Принца, а вторая стала женой Джереми Поттера. Вот оно! Фамилия Поттер доходит до наших дней и останавливается на имени Гарри Поттера. Значит, этот Поттер такой же прямой потомок Игнотуса Певерелла, как он сам.

Раймонд обхватил голову руками, словно боясь, что она сейчас взорвется.

А существовал ли Раймонд Певерелл вообще?

* * *

— Зелье Поиска ничего не дало, — кратко доложил Снейп, мечтая лишь об одном — рухнуть в кровать после бессонной ночи, потраченной на приготовление сложнейшего зелья для идиота Поттера.

— Этого и следовало ожидать, — не удивился результату Дамблдор, отчего лицо Снейпа приняло зеленоватый оттенок. Если все очевидно, неужели было так необходимо нагрузить его работой на всю ночь?!

— Это ведь не значит… — осторожно начала Тонкс, но так и не договорила, боясь озвучить свое предположение.

— Поттер необязательно умер. Ему вообще характерна феноменальная живучесть, — ответил на невысказанный вопрос девушки зельевар. — Возможно, здесь играет роль кровная защита, но учитывая, что мальчишка сейчас находится вне дома своих родственников, более вероятно использование чар, наподобие Фиделиуса.

— И что же нам делать? — спросила розовощекая черноволосая волшебница — Гестия Джонс. — Я понимаю, что все озабочены судьбой Гарри, переживают за него, но должен же быть какой-то план действий. В конце концов, наша основная задача не в опеке над ним.

— Как вы можете так говорить! — возмутилась Тонкс. — Нельзя же просто закрыть глаза на пропажу человека!

— А вы не думали, что для мальчика, возможно, это лучший выход? — мягко возразила Гестия, и продолжила, заметив непонимающие взгляды: — Что если единственный шанс для него выжить в этой войне — исчезнуть, а не становиться козлом отпущения?

— Гарри никогда бы так не поступил, — тихо, но уверенно сказал Ремус Люпин. За последние дни он сильно похудел, лицо осунулось, и сам он больше напоминал призрака, чем оборотня.

— Я и не говорила этого, — удивленно вскинула брови Гестия. — Но, возможно, положение, в котором сейчас оказался мальчик, не так уж плохо. Нам же надо думать о войне, с Гарри или без.

— Гестия права, — согласился с женщиной Кингсли Бруствер. — В беде Гарри или нет, мы пока с этим ничего поделать не можем. Поиски будут продолжаться, но если наши действия будут ограничиваться только этим…

Кингсли замолчал, и в мрачном доме на площади Гриммо, где по-прежнему проходили собрания Ордена Феникса, повисло тягостное молчание.

— Что ж, — задумчиво произнес Дамблдор, и все присутствующие повернулись к главе Ордена, — пока мы не будем афишировать исчезновение Гарри. Мисс Тонкс отлично удалось скрыть этот факт даже от самых близких друзей…

У метаморфа от похвалы волосы немного покраснели, но девушка, опомнившись, быстро вернула им первоначальный цвет.

— В дальнейшем, — продолжил директор, — легенду о том, что Гарри отправился учиться в Дурмстранг необходимо поддерживать. Каждую неделю его друзья должны получать письма, этого будет вполне достаточно. Ремус, ты не мог бы взять это на себя?

— Хорошо, — кивнул нахмурившийся волшебник. — Но мне это не нравится. Я считаю, Рон и Гермиона имеют право знать правду.

— Несомненно, — согласился Дамблдор, — однако надолго ли эта правда останется только их секретом? Если они будут получать письма от своего лучшего друга и вести себя как обычно, ни у кого не возникнет лишних вопросов. Но стоит новости о пропаже Гарри просочиться в прессу, и магическое сообщество охватит паника.

— Это точно, — поддержал директора Бруствер. — По мнению большинства, Гарри Избранный, и без него война заведомо проиграна.

Ремус на это заявление нахмурился еще больше, но все-таки еще раз кивнул.

— Для убедительности организуем в этом году обмен студентами. Помнится, он был в свое время весьма популярен, — безмятежно продолжил Дамблдор. — Я напишу директорам нескольких школ, в том числе и Дурмстранга. Борислав мой давний знакомый и вряд ли откажет в небольшой услуге. А сейчас вам не кажется, что пора встретить гостей?

* * *

Холл дома на площади Гриммо был немного меньше гостиной на Азкабане и значительно мрачнее. Все здесь казалось заброшенным, давно лишенным хозяйской руки, отовсюду веяло затхлостью и запустением. Раймонд прищурился, вглядываясь в темноту. Дальше начинался узкий коридор, увешанный живыми портретами, которые сейчас спали. Справа, совсем близко от входа, пылились бархатные портьеры, проеденные молью. Раймонд подошел к ним, осторожно дотронулся до тяжелой ткани и потянул ее в сторону.

— Добрый день, миссис Блэк, — с учтивым поклоном произнес юный лорд Певерелл, пока открывшийся ему портрет старухи в черном чепце не успел опомниться.

* * *

После слов Дамблдора маги, заседавшие в кухне на площади Гриммо, буквально высыпали в коридор с волшебными палочками наизготовку. Там их глазам предстало по меньшей мере странное зрелище: молодой человек в черной мантии беседовал с портретом Вальбурги Блэк, которая не кричала с пеной у рта и не проклинала всех на чем свет стоит, а тихо отвечала незнакомцу. Когда же шесть обеспокоенных магов столпились в прихожей, глаза старухи снова зажглись сумасшедшим огнем.

— Вы все еще здесь! Отребье! Да как вы смеете…

— Миссис Блэк, успокойтесь, — спокойно прервал поток брани незваный гость. Теперь, когда он повернулся к свету, стало видно, что ему лет шестнадцать, не больше. — Вы воспринимаете все слишком близко к сердцу, оно того не стоит. Поверьте, я позабочусь о том, чтобы дом Блэков обрел прежнее величие.

— Ох, Раймонд, — уже совсем другим тоном обратилась Вальбурга к юноше. — Сделайте одолжение — очистите этот дом от грязи. И не забудьте про свое обещание.

— Ни в коем случае, — с легким поклоном ответил портрету молодой человек.

— Я так рада, что у Блэков появился достойный наследник, — с придыханием призналась Вальбурга. Затем ее колючий взгляд уперся в удивленных волшебников, молча слушавших этот разговор, и старуха резко добавила: — Завесьте шторы, Раймонд. Я не желаю видеть здесь эти отбросы. Надеюсь, вы скоро выкинете их на улицу.

— Я учту ваше пожелание, миссис Блэк, — вежливо ответил юноша, — но мне не хотелось бы принимать скоропостижных решений. Позвольте сначала разобраться в ситуации, дабы избежать недоразумений.

— Как вам будет угодно, — величественно кивнул портрет перед тем, как молодой волшебник завесил его портьерой.

— Может быть, вы уже опустите палочки? — негромко поинтересовался странный гость, вновь повернувшись к магам, столпившимся в коридоре. — Находиться под прицелом, знаете ли, не очень комфортно.

— Кто вы такой? — спросил Кингсли Бруствер, когда молчание опешивших от подобной наглости волшебников затянулось.

— Мое имя Раймонд Артемиус Певерелл, — послушно ответил юноша и, покосившись на волшебные палочки, которые по-прежнему были направлены на него, добавил: — И я бы предпочел, чтобы вы выполнили мою просьбу.

Члены Ордена Феникса недоуменно переглянулись и нехотя, по одному опустили оружие.

— И мы могли бы продолжить разговор в более уютном месте, — предложил после этого Раймонд. — Надеюсь, здесь есть комнаты в приличном состоянии?

— Может быть, в кухне… — начала Тонкс.

— Подождите, — перебил ее Ремус и обратился к Певереллу: — Сначала объясните, как вы смогли попасть в дом.

— Через дверь, — ответил юноша, удивленно вскинув бровь. — А вы знаете другие способы?

— Не стоит принимать нас за дураков, мистер Певерелл! — рассердился Люпин. — Как вы смогли попасть в дом, который скрыт Фиделиусом?

— Ах это! Пусть вас не удивляет мой приход, — слегка улыбнулся Раймонд. — Я не взламывал заклятье и не пробирался сюда обманом. Просто по законам магии заклинание Доверия не может распространяться на наследников, а этот дом принадлежит мне.

В шахматах все начинается с нападения на фигуры соперника, с выигрыша материала. При этом следует учитывать, что траекторий, по которым можно напасть на фигуры противника, превеликое множество.

— Мистер Певерелл, не могли бы вы рассказать нам, каким образом стали наследником рода Блэк? — попросил Дамблдор так непринужденно, будто обсуждал утренние новости за чашечкой кофе со старым знакомым.

— Если вам угодно, — пожал плечами Раймонд, устраиваясь на одном из деревянных стульев с высокой спинкой. — Наследство досталось мне от крестного отца.

— Это невозможно! — тут же воскликнул Ремус Люпин. — Крестником Сириуса Блэка был Гарри Поттер, а обряд, проведенный по всем правилам, допускает крестить только одного волшебника.

— Одного волшебника каждому представителю рода, — автоматически поправил Раймонд, цитируя предисловие к «Природной знати».

— То есть, — медленно произнесла Тонкс, — Сириус был крестным отцом Гарри, а Раймонд — крестник Регулуса? Но Рег умер таким молодым!

— Пропал без вести, — снова вклинился Раймонд, — но уже в то время ему исполнилось восемнадцать, а для ритуала достаточно совершеннолетия.

— Это ничего не меняет! — отрезал Люпин. — Гарри все равно остается наследником первого ряда, потому что Сириус был старшим братом.

— Спорный вопрос, — заметил Раймонд, задумчиво листая сборник сказок барда Бидля, который по рассеянности прихватил с собой. — Сириус Блэк был выжжен с родового гобелена и отрекся от семьи, в отличие от того же Регулуса. К тому же, если я правильно помню, Гарри Поттер родился 31 июля, то есть на семнадцать дней позже меня, да и исторически Поттеры лишь потомки Певереллов. Так что в таком непростом деле наследником окажется тот, кто первым войдет в род и примет титул лорда Блэка.

— А вы неплохо подготовились, мистер Певерелл, — произнес Кингсли Бруствер, не слишком доброжелательно глядя на молодого человека.

— Я всего лишь знаю законы магического мира, — парировал Раймонд, решив не добавлять вертевшееся на языке «откуда-то».

— Вы учитесь в Дурстранге? — вдруг спросил Северус Снейп, пристально смотря на книгу в руках юноши.

— С чего вы взяли? — удивился Раймонд и поднял глаза на зельевара.

— Знак на полях, — пояснил Снейп, указывая на нарисованный в «Сказках» символ Даров Смерти. — Раньше в Дурмстранге таким многие… баловались.

— Вы позволите? — заинтересовался Дамблдор до этого разглядывавший родовой перстень Певерелла, и Раймонд не слишком охотно протянул книжицу старику. Тот аккуратно взял ее и стал изучать текст с таким вниманием, словно читал сказку первый раз в жизни.

— Знак Геллерта Гриндевальда, — поморщился Бруствер, покосившись Дамблдору через плечо. — Этого и следовало ожидать.

— Вы чересчур категоричны, Кингсли, — сказал Дамблдор, отрываясь от книги. — Мистер Певерелл, вы приехали сюда за наследством, надо полагать?

— Да, сэр, — поколебавшись, ответил Раймонд. — И поскольку теперь я буду жить в Англии, мне хотелось бы поступить в Хогвартс.

— Вот как? — глаза Дамблдора сверкнули. — Что ж, вам очень повезло, в этом году мы как раз возобновляем традицию обмена студентами, и поступление в Хогвартс не станет проблемой. Шестой курс, не так ли?

Раймонд молча кивнул.

— Значит, у вас уже должны быть оценки за СОВ. Минимум пять СОВ — и вы можете подавать документы в Хогвартс.

Еще один кивок.

— Удивительная вещь — сказки! — воодушевленно воскликнул директор Хогвартса. — Все считают их выдумкой, а вместе с тем в них больше правды, чем во многих научных трактатах. Возможно, поэтому со сказками никогда не хочется расставаться.

— Можете оставить эту книгу себе, на память, — предложил Раймонд.

— О, если вам не жаль, с удовольствием! — тут же согласился старый волшебник и поднялся со стула. — Хм, думаю нам уже пора. Раз у дома появился еще один наследник, не стоит злоупотреблять терпением хозяина.

Раймонд на это заявление вежливо улыбнулся, но возражать не стал, и вскоре в кухне на площади Гриммо раздался скрип отодвигаемых стульев.

— Всего хорошего, мистер Певерелл, — попрощался за всех Дамблдор. — Думаю, мы еще увидимся в Хогвартсе.

— Непременно, — сказал юноша, но его ответ заглушили хлопки аппарации.

Оставшись один, Раймонд огляделся. В кухне было чисто, но уюта это не прибавляло. Казалось, отсюда выкинули все предметы, неугодные новым хозяевам, но заново обустроить комнаты никто не соизволил. Вот и стоял дом, пустующий и словно погибший вместе с последними Блэками.

— Кричер? — тихо позвал Раймонд, и в ту же секунду в кухне раздался хлопок. Перед молодым человеком предстал старый домовик с обвислой кожей и глазами навыкате, о котором успел рассказать портрет Вальбурги.

— Хозяин, — благоговейно произнес эльф, падая на колени перед волшебником. — Хозяйка все объяснила Кричеру, Кричер так рад, так рад! Кричер больше не будет слушаться эту грязнокровку Тонкс, хоть ее беспутная мать и из рода Блэков. Кричер будет слушаться только молодого хозяина.

— Ты хороший домовик, Кричер, — сказал Раймонд, отчего старый эльф расплакался и стал вытирать слезы грязной наволочкой, служившей ему одеждой. — Но скажи, почему в доме так пусто? Такое ощущение, будто отсюда выбросили половину вещей.

— Так и есть, хозяин! — отчаянно воскликнул Кричер и несколько минут не мог произнести ничего больше из-за рыданий. Наконец, немного успокоившись, он продолжил: — Эти уроды выкинули все ценности благороднейшего семейства Блэк! Но Кричер не дал им! Кричер украл все, что смог, он спрятал половину вещей в своей комнате. Кричеру так жаль, что он не спас все сокровища. Он должен был лучше прятать, Кричер плохой домовик!

С этими словами эльф ухватился за ножку стола и что было сил начал биться головой о столешницу.

— Кричер, перестань! — приказал Раймонд, и в ту же секунду домовик замер, прекратив самоистязание. — Если я сочту, что ты достоин наказания, то сам скажу тебе об этом. Без моего приказа наказывать себя нельзя, ты понял?

Старый эльф судорожно закивал, и его глаза снова наполнились слезами.

— Хозяин хочет увидеть семейные реликвии? — осторожно спросил Кричер.

— Да, — коротко ответил Раймонд, понимая, насколько важно это для домовика, посвятившего всю свою жизнь служению Блэкам.

В ту же секунду Кричер вскочил с места и помчался к кухонному чуланчику с такой прытью, будто обрел вторую молодость. Раймонд быстрым шагом последовал за ним.

— Вот, сокровища Кричера, — прошептал эльф. — Все, что удалось спасти.

Тесная каморка была переполнена разными вещами. Некоторые были просто памятными мелочами, вроде детских рисунков или женских перчаток. Какие-то представляли фамильную ценность: кубки с гербом рода и даже орден Мерлина первой степени. А от некоторых веяло мощной магией, в большинстве своем угрожающей, Темной, как решили бы большинство волшебников.

Раймонд вошел внутрь. Ему казалось, будто кто-то по ниточке тянет его к этим вещам. Старое издание «Родословной волшебников» — книга редкая, но он знает ее наизусть. Музыкальная шкатулка, наверняка с секретом, но это тоже не то. Раймонд осматривал вещи, спрятанные Кричером, и никак не мог понять, что за невнятный шепот слышится в его голове. Зов, это был зов, но чей? Взгляд юноши зацепился за большой золотой медальон с выгравированной буквой «С» посередине, и тяга взять его стала непреодолимой. Раймонд поднял украшение, шепот в его голове стал громче, он словно размножился на сотни голосов.

— Что ты хочешь мне сказать? — промолвил Раймонд, вглядываясь в медальон. В глазах помутилось, буква «С» на крышечке теперь напоминала извивающуюся змею. — Скажи мне…

Вдруг голоса в голове взорвались невыносимой болью, и Раймонд провалился в темноту.

* * *

— Неплохо сработано, но в следующий раз не стоит так легкомысленно относиться к моим советам.

Раймонд открыл глаза и увидел перед собой незнакомца в черном плаще, держащего младенца на руках. Юноша огляделся — ряд столов, барная стойка, погасший камин… Он снова был в «Дырявом котле» из междумирья. Сидел за тем же столом, что и тогда; только на шершавом дереве в этот раз покоился золотой медальон.

— Могли бы напрямую сказать о воскрешающем камне, — ответил Раймонд, опять повернувшись к темной фигуре.

— Мог, но зачем? Знаешь, чем прекрасны загадки?

— Тем, что они заставляют думать? — осторожно предположил молодой человек.

— Нет, — покачал головой мужчина в плаще. — Тем, что на них можно найти отгадки, о которых сам автор даже не подозревал.

— К чему вы клоните?

— Если бы я сказал тебе, как поступить, ты бы так и сделал, потому что уже знал бы правильный ответ, — объяснил таинственный собеседник. — Но если я даю только намек, в какой стороне искать, ты можешь найти сотню правильных дорог. Ты просто выбираешь ту, которая проще для тебя.

— А по-моему, вы играете со мной как кошка с мышкой, — нахмурился Раймонд.

— Играю? — Мужчина аккуратно взял медальон, лежащий на столе, и убрал к себе в карман. — В чем-то ты прав. Ты стал частью большой партии, и я хочу помочь тебе выйти в ферзи.

— Не слишком приятно быть слепой фигурой, которая даже не понимает, куда ее двигают, — заметил Раймонд. — В этот раз я не использовал магию и все равно оказался здесь.

— Это потому, что ты нашел нужную вещь.

— Медальон? — догадался юноша. — Он звал меня…

— Я же сказал, ты сам поймешь, что надо искать. Так и оказалось.

— Что это за медальон?

— Это твой первый вопрос? — уточнил мужчина, и когда Раймонд кивнул, продолжил: — Медальон Салазара Слизерина, одного из основателей Хогвартса.

— Я собираюсь поступить в Хогвартс, — поделился с собеседником Певерелл, — чтобы найти призрак Елены Равенкло и поговорить с ней…

— О диадеме Ровены, — закончил за него человек в плаще. — Это хорошее решение. Думаю, у тебя все получится.

— Для этого надо будет сдать СОВ, — задумчиво сказал Раймонд. — Наверное, лучше будет сделать это в Дурмстранге. Все подумали, что я учился там, из-за знака Даров Смерти, который увидели у меня в книге.

— Ты думаешь, что, сдав СОВ где-нибудь в Болгарии, обманешь Дамблдора, и глубоко заблуждаешься. Если директор заинтересуется тобой, а он заинтересуется, то наведет справки о твоей учебе в Дурмстранге и быстро выяснит, что никакого Раймонда Певерелла там не было.

— Ну и что? — сказал Раймонд, пытаясь разглядеть лицо собеседника. Тщетно, оно по-прежнему было скрыто тенью капюшона. — Я ведь даже не говорил, что учусь там, они сами пришли к такому выводу. Точно так же, как решили, что я крестник Регулуса Блэка.

— Люди больше всего верят тому, что придумали сами, — философски заметил мужчина. — Но зачем тебе лишние подозрения? Не утверждай, что учился в Дурмстранге, тебя быстро раскусят. Скажи, что находился на домашнем обучении. Учитывая твою родословную, это звучит убедительно. А вот профессора у тебя были из Дурмстранга — для этого внимательно изучи преподавательский состав школы. И будь осторожен. Обманывать Дамблдора — это как ходить по краю обрыва.

Странный человек поудобнее перехватил младенца на руках, и Раймонд заметил, как на пальце мужчины сверкнуло кольцо — золотое, с черным камнем посередине.

— Впрочем, мы отвлеклись, — опомнился неизвестный. — Ты задал только один вопрос, а времени осталось не так много. Что ты еще хочешь узнать?

— Я Гарри Поттер? — решился Раймонд после недолгого раздумья.

— О, догадался, — довольно кивнул мужчина. — В некоторой степени это действительно так.

— То есть как — в некоторой степени?

— Это твой третий вопрос?

Раймонд замер и затем неуверенно кивнул.

— Ты был когда-то Гарри Поттером, но после принятия родовой магии кровь предков настолько сильно изменила тебя, что, по сути, сделала другим человеком. Кровь рода отразилось на твоей внешности, на магии, на памяти, в конце концов. И хотя, с одной стороны, ты не перестал быть Поттером, с другой — ты имеешь полное право называться Раймондом Певереллом.

— И не только им, верно?

— А это уже четвертый вопрос, — усмехнулся человек в плаще, и его темную фигуру окутал густой туман.

* * *

— Хозяин очнулся! Кричер очень переживал за хозяина, Кричер два дня ухаживал за ним и очень рад, что хозяин пришел в себя! — запричитал домовик над Раймондом, стоило тому открыть глаза.

Голова раскалывалась, и бормотание эльфа отдавалось в висках ударами маленьких молоточков. Тем не менее, до плохо работающего мозга Раймонда дошла важная информация — он был без сознания два дня. Что ж, уже намного лучше четырех, но он все равно чувствует себя отвратительно.

— Кричер перенес хозяина Раймонда в старую комнату хозяина Регулуса, — продолжал домовик. — Кричер подумал…

— Кричер, замолчи, — поморщился молодой волшебник и, наслаждаясь тишиной, продолжил: — Принеси мне еды, лучше всего мяса. И пока я буду есть, расскажешь о том медальоне.

— Кричер все сделает, хозяин!

Домовик низко поклонился и исчез с громким хлопком, заставившим Раймонда снова схватиться за голову.