Когда в дверь настойчиво стучат, Северус Снейп читает «Ежедневный Пророк». В «Пророке» пишут про возвращение директора Альбуса Дамблдора в Хогвартс, и про то, что слухи о появлении Того-Кого-Нельзя-Называть оправданы.
Это Северус знает и без «Пророка», а бесполезная газетенка только раздражает. Как и рассуждения, скорректированные и потерявшие хоть малую толику здравого смысла, который там возможно и был. Но про Дамблдора Снейп прочитал с любопытством. Старик мастерски отбивался от назойливой Скитер, и Северус даже чуть улыбается, жалея, что ему не довелось наблюдать интервью вживую.
Именно в этот момент его застает стук в дверь. Настойчивый, будто посетитель уже с порога заявляет о значимости своей персоны и требует к себе особого расположения. Северус мог только хмыкнуть. У него были свои представления о значимости некоторых персон.
Хвост откроет дверь, и возможно даже возьмет на себя переговоры. Тогда его оставят в покое. Снейп очень хотел, чтобы его оставили в покое, но если нахал решится войти сюда…
Нахал решается. Точнее две нахалки. Нарцисса Малфой кокетливо сминает белоснежный платок изящными пальчиками, а ее полубезумная сестра вращает черными глазищами, по-хозяйски осматривая его маленькую комнату.
Северусу ничего не стоит вернуть себе самообладание — в этом ему как и прежде нет равных.
— Лорд… Драко… мой мальчик… — лепечет Нарцисса, и утирает слезы кружевным краем платка. Северусу ее жаль. Вообще все его беды начинались именно с жалости. Когда-то давно он пожалел плачущую Лили Эванс и даже отдал ей собственный платок, потом он пожалел ее семью и стал Пожирателем, в обмен на то, чтобы Дамблдор спас Лили. В общем, Северус знет, что жалость не приводит ни к чему хорошему. Но Драко… Для крестника это и правда будет невыполнимой задачей. Волдеморт просто избавляется от помех. От излишне тщеславных помех. Очевидно, что Драко Малфой пойдет по стопам отца. Но Люциус в Азкабане, а значит, Драко должен выполнить задание.
Нарцисса еще раз подносит платочек к лицу и промокает глаза, наградив Северуса умоляющим взглядом. Снейп только вздыхает и кивает. Дамблдор предвидел это. Проклятый старик предвидит все!
— Обет, Северус, — шипит Беллатрисса и видится Снейпу большой черной кошкой, которые ошивается в трущобных районах магловских кварталов. Такая же наглая и облезлая.
Снейп морщится. Чего уж проще. Непреложный обет. Он убьет Альбуса Дамблдора за Драко Малфоя. Все будут счастливы, кроме него. Ну что ж. Ему не привыкать. А то, как он это сделает, как будет смотреть в выцветшие глаза директора никого не касается. Слишком личное, как и все остальное, впрочем.
— Обещаешь ли ты, Северус Снейп сделать все, чтобы выполнить задание за Драко Малфоя?
— Да, — по запястью тянется бледно зеленая нить, приковывает его руку к руке Нарциссы. Пути назад нет.
— Обещаешь ли ты оберегать Драко?
— Да.
— Обещаешь ли ты заботиться о нем, помогать ему?
Слишком много обещаний, слишком… Глаза Нарциссы широко распахнуты, заглядывают прямо в душу. Ха, миссис Малфой, не ищите души у Северуса Снейпа. Он ее продал и добру и злу одновременно. После такой сделки у него определенно нет уже ни сердца, ни души.
— Да.
Последнее слово сказано. Магическая связь прерывается, Северус опускает руку, отмечая, что она совсем закоченела.
— Пожалуйста, — цедит Северус и, наконец, выпроводил непрошенных гостей.
* * *
Драко приходит часто. Достаточно часто, чтобы Северус Снейп чувствовал раздражение. Но он не выгоняет мальчишку, потому что сам дал ему доступ в кабинет, и на то были веские причины. Правда, Снейпу они уже не казались настолько вескими, но не пускать Драко он не мог.
Драко приходит под вечер. Берет профессорские колбы из его же шкафчика и готовит кофе. Такое приготовление вряд ли можно назвать правильным и уж точно нельзя — безопасным. Но Драко нет до этого дела. Он нагревает колбу магией, и когда кофе готов, — сосредоточенно переливает его в синюю чашку, чуть прикусив бледную губу. Он вообще очень бледный в этом году, отмечает про себя Северус. В лице — ни кровинки. Белые волосы, белесые ресницы, тени под глазами, некогда ясно-серыми, искристыми, а теперь потухшими, цвета свинцового неба перед грозой.
Потом Драко садится в кресло у камина, вытянув длинные нескладные ноги, обхватив чашку двумя руками.
— Холодно, — жалуется он и смотрит в камин. Северус, вздохнув, откладывает перо в сторону и думает, что Малфой-младший совсем обнаглел. Сидит в его кресле, пьет его кофе. Снейп хочет сказать что-то резкое, но слова застревают в горле. Он просто смотрит на напряженно сведенные плечи и ловит себя на желании подойти и провести ладонью по худой спине так, чтобы почувствовать под пальцами позвонки, выпирающие даже через темно-зеленую мантию.
Снейп уже почти ощущает эту хрупкость малфоевской спины под своей рукой, но тут же одергивает себя и чуть расслабляет ворот мантии.
— Холодно, — повторяет Драко, не отнимая рук от чашки. Северус знает, что Драко все время мерзнет в подземельях. Он часто болел в детстве, и Снейп влил в его горло не одну порцию бодроперцового зелья. Ничего, не маленький. Северус тоже поначалу мерз. Потом привык. Видимо, совсем вымерз.
Пальцы на ярко синей поверхности чашки смотрятся нереально белыми, словно пальцы куклы, манекена. И взгляд такой же застывший.
— Драко… — снова начинает Северус.
— Нет, — твердо произносит Малфой сквозь сжатые зубы.
Эти вечера очень однообразны. Малфой — кофе в колбе — пальцы на синей чашке — холод — твердое «нет».
Когда Северус приволок Драко за шкирку с вечеринки Слагхорна, ему казалось, что он сможет его уговорить. Когда он, разозленный донельзя, впечатал Драко в стену в коридоре — он все еще думал так. А теперь спрашивает по инерции. Это игра. Сейчас мальчишка встанет, поставит на пол чашку с недопитым кофе — всегда чуть меньше половины — и уйдет.
Но Драко не уходит. Он сидит дольше обычного и бросает на Снейпа затравленные взгляды.
— Мистер Малфой, — произносит Снейп, — если вы хотите что-то сказать…
Драко молчит. Он медленно подходит к столу, за которым сидит Северус, и эта медлительность тоже неимоверно раздражает. Потом садится на корточки и прижимается горячим лбом к ладони профессора.
Снейп вздрагивает и говорит сухо и спокойно:
— Если ты хочешь, чтобы я тебе помог — я помогу. Но я не пойму, чего ты хочешь, Драко.
— Нет, — говорит Малфой третий раз за вечер и уходит. На пороге оборачивается, усмехнувшись, и уничтожает остатки кофе в чашке, отправляя ее на полку резким взмахом палочки.
* * *
Одно дело присматривать за одним нахальным мальчишкой, который притягивает к себе все неприятности разом, другое — за двумя. Причем главная проблема не столько во внешней угрозе для них, сколько — взаимная пепелящая ненависть. Поттер ненавидит Драко и несет это в себе так же гордо, как и любовь к приключениям в самый неподходящий момент. Драко отвечает взаимностью и никогда не упустит момента поддеть всеобщего любимца и героя.
В этом году Драко ведет себя тише. Он не вступает в открытые стычки с Поттером, он просто затаился в углу и иногда показывает зубы, огрызаясь, как загнанный в ловушку зверек.
Северус наблюдает за Драко: он не должен пропустить момент, когда Малфой-младший решится осуществить задуманное. Когда шестнадцатилетний мальчишка решится на убийство.
Когда-то манерный и немного истеричный, язвительный и трусливый, Драко становится все более замкнутым, и Северус понимает, что скоро произойдет взрыв. Нельзя так долго копить в себе всю ту грязь, что выпала на долю Малфоя-младшего.
И взрыв действительно происходит. Кэти Беллс проклинает неизвестный, зачаровав ожерелье. Предназначенное Дамблдору. Дамблдор довольно потирает руки — несчастья не произошло, Кэти жива и невредима, но теперь понятно, что его расчёты верны — Волдеморт и правда поручил Драко убийство. Времени остается все меньше — проклятье в руке директора прогрессирует, а Снейп думает о том, как Драко переживет все то, что случилось.
Он давно уже привык о нем думать. Еще когда Драко был ребенком, маленьким и ужасно противным, Снейп думал о нем, защищая от излишней строгости и даже жестокости Люциуса. Люциус приучал Драко к послушанию, тщеславию и гордости за принадлежность к чистокровным. И Драко вырос послушным и тщеславным. Именно эти качества не давали отступить, сделать шаг назад.
Когда Драко подрос, Снейп тоже думал о нем, работая в Хогвартсе. Надо было присматривать за крестником, болезненным и неуравновешенным.
Поттер, стоящий перед профессором Снейпом и Макгонагалл, вызывал желание дать ему пощечину. Да, пощечину. Хлесткую, унизительную. Чтобы понял. Чтобы дошло до тупой гриффиндорской башки.
— Это Малфой, — глухо говорит Поттер и изучает мраморный пол под ногами. Мальчишка вырос. Многое понимает. Многое видит. Северусу несложно надеть привычную маску непроницаемости.
— Это очень серьезное заявление, мистер Поттер, — вкрадчиво произносит он. Тем самым голосом, от которого Поттера передергивает. Северус хорошо изучил его за это время, он старается делать все, чтобы мальчишка дошел до Волдеморта, оберегает его как может. Но когда на него смотрят вот эти зеленые глаза за стеклами круглых очков, таких же, как и у Джеймса в свое время, нахально и с вызовом, он просто не в силах сдерживаться.
Драко приходит к нему вечером. Колба. Кофе. Пальцы нервно подрагивают, левая щека чуть дергается. Кофе разливается по лабораторному столу, брызги попадают на белоснежную рубашку Драко, но тот словно не замечает. Глаза, болезненно воспаленные после бесонной ночи, испуганно бегают.
Малфой нервно рвет галстук, оттягивая его от шеи, выдирая пуговицу с воротника. Она катится по полу, белая маленькая, чуть подпрыгивая, и Северус смотрит на нее, словно эта пуговица — единственное, на что можно сейчас смотреть. Он видит, как Драко ломает изнутри, выкручивает непосильное задание, но ничего не может сделать.
Кофе не получается приготовить даже с третьего раза, и Драко бессильно опускает руки, садится в кресло, откинув голову и закрыв глаза. Северус смотрит на белую хрупкую, нереально хрупкую шею, на острый нервный кадык и встает со своего места. Первый раз за все время он встает с места во время вечернего визита Драко.
Снейп подходит к столу и быстро очищает его. Потом делает кофе и наливает в ярко синюю чашку, которую давно думает выкинуть — слишком резкий неуместный цвет в лаборатории. Проклятый обет, который вынуждает его заботиться о Малфое…
Северус подходит к креслу и садится на подлокотник. Он не сидел так очень давно, еще со времен слизеринский гостиной, где ему было отведено место только на подлокотнике. Драко вздрагивает, чувствуя его присутствие, но не открывает глаз. Северус осторожно кладет руку на светлый затылок и приподнимает его голову.
Серые глаза открываются, и Малфой смотри на своего профессора чуть сощурившись с какой-то отчаянной тоской, словно пытаясь что-то сказать одним только взглядом.
— Пей, — говорит Снейп, протягивая ему чашку, — ты же за этим сюда приходишь.
— Спасибо, — бурчит Драко и сжимает чашку, грея об нее подрагивающие пальцы.
— Тебе нужна помощь, — говорит Снейп равнодушно, даже слишком равнодушно и возвращается к своему столу.
— Нет, — привычно отвечает Драко, — это мой шанс.
Северус молчит. Шанс на что, глупый мальчишка? На покалеченную душу? На вечное одиночество? На всеобщую ненависть? Ты захлебнешься ею прежде чем сделаешь шаг после убийства величайшего волшебника всех времен.
Но Северус должен молчать, и он молчит.
— Вы выпили свой кофе, мистер Малфой? — язвительно спрашивает он, изучая стопку пергаментов на столе.
Драко дергается, как от удара током и вскакивает резко, опрокидывая чашку. Теперь достается брюкам и креслу.
— Ты уже испачкал мне все, что только можно, — грустно констатирует Снейп, — если ты на все мои вопросы будешь отвечать «нет» — можешь сюда больше не приходить.
— Хорошо, профессор, — выплевывает Драко, смотря на него чуть ли не с ненавистью.
* * *
Малфой не приходит целую неделю, а затем в лазарет привозят отравленного Уизли. Поттер и умница Грейнджер стоят тут же со скорбными лицами. Выясняется, что Поттер все сделал правильно и дал Рону безоар. Снейп готов похвалить мальчишку, но вовремя себя одергивает. Не нужно. Ни к чему.
Отравленное вино. Грубо. Очень грубо, Драко. Северус принюхивается к бутылке и морщится, мимоходом отмечая, что концентрация яда маловата, а запах слишком силен. И Драко не мог здесь ошибиться. Северус столько учил его, он знал, на что способен Малфой в зельях. И здесь ошибка сделана преднамеренно. Драко боялся причинить серьезный вред. Новая истерика гарантирована. Еще пара неудач, и Драко можно будет отправлять в Мунго, в отделение для психически больных…
Снейп ждет, что Драко придет к нему. Он садится проверять работы первокурсников, как обычно, по вечерам, но перед глазами вовсе не старательные каракули маленьких волшебников. Перед глазами острое мальчишечье горло, светлые волосы на черной обивке кресла и тонкие нервные пальцы на синей нелепой чашке с отколотой ручкой.
Драко приходит. Робко стучится, а после долго мнется на пороге, прежде чем зайти. Северус старательно выводит «ниже ожидаемого» на каждом пергаменте и делает вид, что полностью поглощен этим занятием.
— Профессор… — тихо говорит Драко и получается хрипло, как будто он давно молчал. А, может, и правда, молчал.
— Ты хочешь мне что-то рассказать? — спрашивает Северус, перебирая ворсинке на пере, которое держит в руках.
— Н…нет, — запинаясь говорит Драко и проходит в комнату.
— Кофе? — холодно спрашивает Снейп, призывая синее безобразие с полки на стол.
— Да, спасибо, — Драко поджимает губы и снова замыкается. Снейп проклинает свою излишнюю сдержанность. Драко был готов довериться ему, пока стоял на пороге с широко распахнутыми глазами. Он был на грани истерики, он был готов кинуться к нему и все рассказать. Но теперь момент упущен.
Северусу важно знать, когда и каким образом Драко решится на преступление, чтобы успеть первым.
Драко садится в кресло и прячет лицо в ладонях. Плечи чуть подрагивают, и Снейп с удивлением понимает, что Драко плачет. Тихо, чуть заметно всхлипывая.
— Мистер Малфой? — спрашивает Северус и замолкает, когда Драко начинает хохотать.
— У тебя нет других слов, да? — он соскакивает с места и подходит вплотную к столу.
— Все, что ты можешь, это прятаться за бесконечными мистерами… мистер Поттер… — ненавистное имя Драко произносит, скривившись, словно глотнул неразбавленной настойки, — мистер Малфой… а я… я устал от притворства, я устал, слышишь?! — голос становится на несколько тонов выше, и Северус с тоской отмечает, что у Драко самая настоящая истерика.
— Вот! Видишь?! — он закатывает рукав рубашки, демонстрируя уродливое клеймо на белой, почти светящейся, коже.
Северус видит и даже помнит, как это было. Отчетливо слышит крики в гостиной менора, как наяву.
— Вижу, Драко, — спокойно говорит Снейп, аккуратно берет Малфоя за руку, тихонько проводит по метке и закатывает рукав обратно, плотно застегивая запонку.
Драко вздрагивает и прячет глаза. Но руки не выдергивает.
— Это не то что стоит демонстрировать, — тихо говорит Снейп, а Драко неожиданно обнимает его, вцепляется холодными пальцами в плечи так отчаянно, будто от этого зависит его жизнь.
Северус проводит ладонью по худой спине и чувствует выпирающие позвонки. Это внезапно вызывает сильное непонятно-щемящее ощущение в груди. Хрупкий, слишком хрупкий, мелькает в голове, так и хочется защитить. А это плохо. Он должен швырнуть мальчишку в самое пекло и присмотреть, чтобы с ним ничего не случилось. Потому что ему жить с этой меткой, и пусть он привыкнет к тому, что снисходительности не будет. Жалость губительна.
Драко неловко, почти невесомо прикасается губами к шее Снейпа, обжигая дыханием и замирает, испугавшись собственной смелости.
Снейп даже не вздрагивает: боится спугнуть внезапную доверчивость. Сломать тонкий, едва образовавшийся мостик. Он в смятении. Он предполагал, что Драко будет к нему привязан, в конце концов, это было только на руку профессору. Но предположить, что будет привязан именно так, Снейп не мог даже в самом кошмарном сне.
Потому что отказаться от этой хрупкости в своих руках, от обжигающего дыхания юности, которое словно глоток свежего воздуха в затхлых подземельях, от дурманящей неправильности, будет совсем непросто. Но внешне Снейп остается так же невозмутим. Он чуть отстраняется, чтобы посмотреть мальчишке в глаза. Прочитать, понять, что это было. Может, показалось…
Светло-серые глаза смотрят испуганно, и в них читается явное облегчение. Будто Драко сказал, что уже давно хотел сказать. Будто он перешагнул через что-то внутри себя и теперь ему необыкновенно легко. В глубине расширившихся зрачков Северус видит триумф. И усталость.
— Драко, тебе нужно идти, — говорит Снейп и ему кажется, что голос противно скрипит. По старчески. Древняя развалина, живой труп, разложившийся изнутри.
Драко усмехается и делает шаг, приближаясь вплотную. Снейп видит собственное отражение в его зрачках и кажется себе хищной птицей с острым изогнутым клювом. Он не отстраняется. Ему даже любопытно, что сделает мальчишка. Насколько сильна его эмоциональная неустойчивость. Драко резко подается вперед и касается его губ своими, но тут же отшатывается, изучая лицо Снейпа, пристально наблюдая за его реакцией.
— Ты совсем запутался, — холодно говорит Снейп, — но я все еще согласен тебе помочь.
— Нет, — выплевывает Драко, — не стоит, профессор.
И уходит, плотно прикрыв за собой дверь. Снейпу кажется, что Драко больше не вернется, но он знает — это не так. Все гораздо сложнее.
* * *
Подсознательно каждый день, каждую секунду профессор Снейп ждет беды. И она закономерно происходит. В этом мире все закономерно, и Северус это знает как никто другой.
Студенты в Большом зале многозначительно перешептывается. Малфой выскочил оттуда, как ошпаренный, увидев Кэти Белс, а Поттер пошел следом и вряд ли с добрыми намерениями.
Снейп выясняет, куда понесло две его большие и назойливые проблемы и кидается за мальчишками, понимая, что может и не успеть. Но он успевает.
Драко лежит, содрогаясь в огромной растекающейся луже, светлые волосы потемнели от воды и крови, он выгибается в судорогах, и шея кажется тонкой и беззащитной в вороте перепачканной рубашки. Поттер рядом, на коленях, в глазах — паника, он беззвучно открывает и закрывает рот. Северус говорил Дамблдору, что нельзя доверять книгу мальчишке, это слишком опасно. Но у директора всегда свои, далеко идущие планы.
— Вон, — шипит Поттеру Снейп, — придете ко мне позже, — бросает он и достает палочку.
— Волнаре Санентум… Волнаре Санентум… — контрзаклятье от Сектумсепры, известное только ему.
Раны затягиваются, Драко дышит ровнее, но все еще без сознания. Снейп скидывает мантию и аккуратно укрывает его, поднимая на руки. Драко дрожит, вода очень холодная, и он сильно замерз. Конечно, теперь простынет, проносится в голове.
Он переносит его к себе в комнату, не в больничное крыло, потому что доверяет только себе. И то не всегда.
Одним взмахом палочки Снейп избавляет Драко от мокрой рубашки. Белая кожа тут же покрывается мурашками, и Драко инстинктивно подтягивает колени к груди. Снейп хочет укрыть его одеялом, но медлит секунду и быстрым, вороватым жестом проводит по оголенному плечу, тонкой ключице, выпирающим ребрам. И снова нереальное, невозможное ощущение хрупкости охватывает с ног до головы, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев. Он быстро накидывает на мальчишку одеяло и выходит из комнаты. Надо приготовить бодроперцовое.
Поттер уже пришел и мнется на пороге.
— Садитесь, — цедит Снейп. На самом деле ему жалко Поттера. Он потерян, оглушен, раздавлен тем, что случилось. Он не мог знать, какую силу таят в себе заклятия Принца-Полукровки.
— Я…
— Ты, — припечатывает Снейп и хлопает ладонью по столу.
— он вывел меня из себя! — выкрикивает Поттер, — он проклял Кэти, он замышляет что-то! Я знаю, чувствую… он…
— Всего лишь уставший от всего мальчишка, как и ты. Что ты себе возомнил?! Он скован обязательствами, отношениями в семье… Да что ты можешь знать об этом?! Кто дал тебе право судить?! У тебя есть друзья, семья Уизли в конце концов! У Драко нет ничего. Понимаешь ты это или нет? Ничего нет. Его семья разрушена, многовековые устои летят к чертям, он задыхается в вашей ненависти, а ты только и думаешь о мерзком желании уличить, поймать... Он мог умереть, мистер Поттер. Он почти умер.
Поттер давится словами и смотрит на Снейпа затравленно, испуганно. Давить на гриффиндорские качества профессор умеет. Он не прав, конечно, Поттер верно подозревает Драко, тот и правда замыслил недоброе, но Снейпу важно, чтобы Гарри поверил в обратное.
— Я… не знал, — выдавливает Поттер, наконец.
— Верю. Идите, Поттер. Идите и думайте о том, что вам поручил Дамблдор, а не о запуганном мальчишке, который не может в себе разобраться. Поверьте, у вас есть более серьезные враги.
Поттер коротко кивает и выходит из комнаты, резко хлопнув дверью.
— Профессор?... — Драко зовет его и натягивает одеяло до подбородка, когда видит Снейпа в дверях спальни.
— Это был Поттер?
— Да.
— Спасибо, — выдавливает Драко и поворачивается к стене. Сквозь одеяло отчетливо проступают позвонки, и Снейп чувствует почти непреодолимое желание их пересчитать. Он садится рядом и протягивает Драко бодроперцовое зелье.
Драко пьет торопливо, обжигаясь, кадык нервно дергается и Снейп не может оторвать взгляда от этого тонкого белого горла.
Он встает, чтобы уйти, но Драко вцепляется в его ладонь и просто смотрит, почти не моргая.
— Не уходите, — мямлит он, — мне страшно.
И Снейп вздыхает и понимает, что не уйдет. Все закончится весьма дурно, это он прекрасно осознает, но не уйдет.
Драко вытаскивает руку из-под одеяла и аккуратно берет Снейпа за ладонь. Проводит пальцем по ее тыльной стороне, чуть задерживаясь на шероховатых мозолях и сгибах пальцев. Потом зажмуривается и подносит ладонь к губам, согревая дыханием, почти незаметно целуя.
— Драко, — мягко говорит Снейп, но руки не убирает.
— Северус, — у Драко получается хрипло и очень тихо. Можно сделать вид, что ничего не слышал, но Снейп этого не делает.
Он сидит не шелохнувшись и смотрит на стену напротив. И все так же не шевелится, когда Драко целует его и тут же прячет лицо в сгибе его шеи. Мальчишка весь горит — поднялась температура, отстраненно думает Снейп.
— Я… неправильный. Противен тебе, да? — Спрашивает Драко куда-то в район снейповой ключицы.
Снейп вздыхает и аккуратно заворачивает Драко в одеяло, но не уходит, а чуть перебирает светлые волосы, все так же отвернувшись.
— Нет, — выдыхает Снейп, — нет, не в этом дело. Спи.
И Драко послушно закрывает глаза. В полусне, на границе яви и дремоты он чувствует чужое дыхание на щеке, невесомые прикосновения к метке на предплечье, но ощущение теряется, тонет в вязком, почти обморочном сне.
* * *
Все происходит слишком быстро. Драко срывается в истерику, он показывает Дамблдору свою метку, он плачет, размазывая слезы по щекам, и Снейп делает то, что должен был сделать. Убивает Альбуса Дамблдора.
Они уходят быстро под безумный смех Беллатрикс, скабрезные шутки Фернира и истерические всхлипы Драко.
Возле хижины Хагрида Драко перестает всхлипывать и просто, кажется, замерзает внутри, он видится Снейпу оледеневшей статуей, ему кажется, что белесые ресницы покрыты инеем.
Снейп чуть задерживается, у него есть дела. А Драко отправлен прямиком в менор, прямо в руки обезумевшей от страха за сына Нарциссе.
Когда спустя три дня Снейп появляется на пороге особняка, то Нарцисса определяет его в дальнюю комнату замка. На всякий случай.
Драко приходит вечером, замученный, с темными кругами под глазами. Он долго всматривается в лицо Снейпа, словно пытаясь что-то понять.
И вдруг кидается к нему, утыкаясь головой в шею и что-то порывисто шепчет, но Снейп с трудом разбирает слова. Он гладит белобрысую макушку и думает, что сделает все, чтобы защитить, сохранить эту редкую хрупкость. Драко видится ему… хорьком. Да, именно. Белым пушистым, кусачим и юрким. С розовым мокрым носом.
— Профессор... — шепчет Драко, — Се… Северус… — имя профессора он произносит прерывисто, невнятно, но Снейп различает и вздрагивает, крепче прижимая Драко к себе, поглаживая выпирающие позвонки.
Он гладит нервно вздрагивающую спину и чувствует, как проваливается в пропасть. Или падает в небо? Разницы нет. Разве что в небо падать спокойней.
Возврата не будет.
* * *
Северус Снейп погиб в Битве за Хогвартс. Это напишут в учебниках по истории магии. Но вряд ли напишут, где он похоронен. И уж тем более не будет упомянут некто в черном пальто с высоким воротом, изредка появляющийся на могиле посмертно награжденного героя. Он стоит всегда прямо, не двигаясь. Всегда один.
У него есть дом, жена и сын. У него есть все, но он все равно приходит сюда.
У него есть все. И даже нелепая синяя чашка с отколотой ручкой, которая неимоверно раздражает его жену.
Vova
