Надо было стучаться

— Как это понимать? – Скорпиусу хочется то ли обвиняющее упереть руки в боки, то ли, прячась, скрестить их на груди, но он не двигается, стоит прямо и ровно.

Только пальцы сами собой сжимаются в кулаки.

Роза прячет глаза, и Джеймс Сириус Поттер тоже прячет глаза, двое из четверых в этой комнате прячут глаза. Но отец не такой. Он стоит так же прямо и ровно, бледный, как смерть, ошарашенный и оглушённый.

— Как это понимать? – повторяет Скорпиус, и от стихийной магии, пытающейся прорваться наружу, колбы на полках начинают вибрировать. – Что он вообще здесь делает? Он же уже… — его голос срывается.

Отец выступает вперёд, закрывая собой Поттера, и, выставив руку, собирается что-то сказать.

— Скорпиус, — дрожащим голосом опережает его Роза. – Скорпиус…

Он только к вечеру находит, что ей ответить.

Они сидят в библиотеке – привычное место для подготовки к экзаменам и привычное место для того, чтобы сбежать от проблем.

Роза механически листает страницы, и Скорпиус обхватывает голову руками, чтобы хоть как-то спрятаться от этого звука.

— Ты знала?

Совсем недолго она молчит, а потом коротко отвечает:

— Догадывалась.

Глаза закрыты, но мир всё равно несколько раз переворачивается прямо перед лицом.

— Это неправильно.

Роза умная, Роза поймёт, Роза поможет. Она рассудит, объяснит, посоветует. Она обнимает и сделает так, чтобы через пару поцелуев всё стало Скорпиусу по плечу.

Это же Роза.

— Это твой отец, — и она замолкает.

Скорпиус растерян. Всё плывет и шатается, ему абсолютно не за что ухватиться.

— Вот именно, мой отец…

«Мой отец спит с твоим кузеном, а ты так спокойно говоришь, что догадывалась», — думает он. Роза понимает без слов.

— Он взрослый человек, — она осторожно пробует почву, словно боится, что он бросит в неё лавочкой или партой. – Он знает, что делает. Я уверена, он не стал бы просто так, из-за глупости ставить на кон свою работу или свою репутацию. Если бы ты его только выслушал…

— Я не могу. – Всё, на что Скорпиус надеется, это что ему удастся удержаться от обиженных слёз. – Как же мама?

Роза с неохотой напоминает:

— Они развелись полгода назад. А значит…

— Я знаю, что это значит. Я просто… Я не могу это принять, ты понимаешь?

Скорпиус чувствует внимательный взгляд Розы.

— Джеймс – мой двоюродный брат, если ты вдруг забыл.

Всё это абсолютно не смешно, но Скорпиуса вдруг пробивает на хохот.

— Что будет, если узнают ваши родители? – спрашивает он сквозь истерику. – Двойной сюрприз, от тебя и от Поттера. Будет круто, если Лили заведёт себе девушку, а Люпина поймают на торговле марихуаной!

— Он завязал! – возмущённо вскрикивает Роза и ойкает, и успокоившийся было Скорпиус снова начинает смеяться. Роза шепчет: — Малфой, это нифига не смешно.

Скорпиус остервенело трясёт головой.

— Да, конечно.

* * *

В четырёх стенах своего кабинета Драко чувствует себя зверем, запертым в клетке.

Или узником в Азкабане.

Он почти избавился от этого ощущения, надеялся, что забыл, но даже (всего лишь!) две ночи в самой страшной тюрьме магической Англии не проходят бесследно. Подумать только, его почти сразу же оправдали, но это время всё равно – слишком сложный вызов для того, чтобы пытаться не помнить.

Драко ходит из угла в угол и не знает, что делать.

Всё это не входило в его планы, хотя, если честно, никаких планов у него не было. Был только Джеймс Сириус Поттер – его внимательные глаза, его заляпанные чернилами пальцы, его шальная улыбка и выступающая линия позвоночника.

Он не сразу тогда понял, в чём дело. Думал сперва, что это поднимает голову, пытаясь вернуться, застарелая ненависть, но… Не отличить ненависть от чего-то другого в его возрасте было бы глупо.

Равно как и не заметить долгие взгляды, которые Поттер бросал на него во время уроков.

От этих взглядов по щекам растекалось давно забытое ощущение жара, и Драко оставалось только надеяться, что он не перепутает ингредиенты, не забудет текст лекции и не позволит всему этому зайти слишком уж далеко.

Он ничего не перепутал.

Он ничего не забыл.

Но он, конечно, позволил.

Мальчишка попросил о дополнительных занятиях, и отказать сыну Поттера не представлялось возможным. И не хотелось.

А на дополнительных Джеймс оказался ещё невероятнее, чем был на уроках. Он схватывал на лету, он легко запоминал рецепты, он безропотно отмывал колбы и с энтузиазмом чистил котлы (иногда – наоборот), и даже чужие контрольные проверял старательно, с толком.

У Драко кружилась голова от одного его запаха, но он честно пытался держать себя в руках.

Только разум, уже одурманенный этой неправильной близостью, подкидывал одно оправдание за другим – Джеймсу уже семнадцать, он совершеннолетний, а сам Драко уже развёлся с женой, и в этом нет ничего такого, они не будут делать ничего криминального, мальчишка сам очевидно не против, и вообще никто ничего не узнает, ведь так?

Драко держался.

Сорвался только однажды – когда не отшатнулся, не отступил назад под скользнувшими по щеке холодными пальцами, когда позволил своему голосу предательски дрогнуть, а себе – назвать Поттера «Джейми».

Джейми, понимаете? Джейми.

Драко честно думал, что этот единственный прокол таковым и останется, но потом на все «нельзя», «он твой ученик» и так далее, стало поразительно наплевать.

Всё потому что Джейми (а с тех пор в мыслях он был исключительно Джейми) попался ему ночью, совершенно очевидно напрашиваясь на отработку.

О пошлятине в этот момент Драко честно пытался не думать.

Не получилось всё так, как получилось – короткий спор, вспышка ревности, спонтанное зельеварение, и Драко сам не понял, как оказался позади Джейми, обнимая его и зажимая между губ нежное ухо.

Всё, что ни делается, всё к лучшему.

Драко никогда бы не подумал, что мир может стать настолько прекрасным и ярким всего лишь от появления нужного человека.

И Драко никогда бы не подумал, что придётся объяснять это своему сыну.

Ещё чашка кофе – и он пойдёт в библиотеку, найдёт там Скорпиуса и попытается всё ему рассказать.

Хотя, может быть, сейчас пригодилось бы что-то покрепче.

* * *

— Роза, оставишь нас на минутку?

Я не спрашиваю у Скорпиуса, хочет ли он со мной разговаривать, потому что это неважно.

Нам НАДО поговорить, а всё остальное не имеет значения.

Кузина молча встаёт и уходит, чуть пожав мне ладонь на прощание. Малфой поднимает голову от столешницы.

— Поттер, — говорит он.

— Привет.

— Виделись уже.

Ну, он не лезет в драку и даже не пытается язвительно напоминать, где именно и при каких обстоятельствах мы уже виделись. Я предпочитаю считать это хорошим знаком.

Усаживаюсь напротив.

— Надо, наверное, было стучаться, — не самое лучшее начало разговора, но…

Но Малфой, кажется, в норме.

Скорпиус очень похож на Драко. И – что при таком сходстве действительно странно – меня к нему не тянет ни капли.

— А ты сам-то стучишься, когда к нему входишь?

— Нет, — отвечаю, глядя ему прямо в глаза.

Скорпиус пожимает плечами.

Я не очень-то понимаю, что делать. Я пытаюсь поставить себя на его место, и не могу. Что он хочет услышать? Что мне будет правильно сказать?

— Он же тебе в отцы годится, — со злобой говорит Скорпиус, пока я торможу.

И меня прорывает.

— Думаешь, я не знаю? – орать в библиотеке нельзя, так что приходится просто шипеть. – Думаешь, я об этом ни разу не думал? Думаешь, он об этом не думал?

На самом деле, я понятия не имею, думал Драко об этом или нет, но с фига ещё ему порой становиться таким молчаливым, отстранённым и глядящим на меня как на какое-нибудь произведение искусства или там темномагический артефакт, который ни при каких обстоятельствах нельзя трогать руками, а не то налетят авроры и упекут в Азкабан на три десятка пожизненных?

И я очень надеюсь, что то, как я смотрю на него, когда сам думаю о чём-то подобном, не выглядит так же.

Это же сразу понятно, что нам нельзя или хотя бы лучше не стоит. И что, несмотря на всё это, никуда друг от друга не убежишь, это тоже понятно.

Потому что убегать уже больше не хочется. Потому что я привык к этому боггартову кофе без сахара, потому что мне холодно, когда мы в разных концах замка, потому что Драко совершенно уносит, когда я заправляю ему волосы за ухо.

Наплевать, наплевать, наплевать на то, что будет потом.

— Тогда какого чёрта? – Скорпиус стискивает кулаки.

Я киваю на выход из библиотеки.

— А это – какого чёрта? Или мне сейчас включить заботливого старшего брата, вспомнить о том, что наши родители друг друга ненавидят…

— Наши родители, — он презрительно фыркает. – Ты спишь с моим отцом.

— Я люблю твоего отца, и это немного другое, — говорю я, и тут за моей спиной многозначительно кашляют.

Я чувствую запах кофе, и мне не надо даже оборачиваться, чтобы понять, что Драко всё слышал.

* * *

Роза болтает за десятерых, пытаясь разрядить обстановку. Джейми неловко ёрзает на стуле. Скорпиус угрюмо смотрит в свой чай.

Драко стоит, опираясь плечом о косяк, и чувствует себя… странно. Они все тут такие дети, но один из этих детей смотрит на него так, что колени слабеют и дыхание перехватывает. Драко предпочитает не думать, как такое возможно и куда это заведёт.

Особенно после того, что он услышал двадцать минут назад, в библиотеке.

— И профессор Бинс был сегодня особенно скучным, — продолжает Роза, — кое-кто заснул уже на пятой минуте, и я подумала…

Скорпиус неожиданно перебивает её:

— Надеюсь, ты не будешь изображать из себя мою мамочку? – спрашивает он, повернувшись к Джейми.

Тот поднимает руки, как будто сдаётся, и криво усмехается:

— Я тоже на это надеюсь. – А потом он ловит пристальный взгляд Драко, и одними губами добавляет: — Всё будет хорошо.

«Да, конечно», — думает Драко.

Как же иначе.

Fin~