Шел матч Гриффиндор — Слизерин. Слизерин лидировал со счетом 50:10. Ловец этого факультета — Драко Малфой — постоянно преследовал ловца соперников — Гарри Поттера — в надежде, что тот увидит снитч, полетит к нему, а Малфой сможет его обогнать и поймать мячик первым.
Гарри летал над другими игроками, лихорадочно выискивая глазами золотой мяч, в то же время поглядывая на своих товарищей по команде. Волнение и игроков, и болельщиков росло с каждым забитым квоффлом. Особенно оно отражалось на состоянии духа Рона Уизли — вратаря гриффиндорской команды — который пропустил уже пять голов. Среди остального шума гремел усиленный магией голос комментатора.
Где-то вдалеке мелькнуло что-то золотое и блестящее. Драко, подумав, что это снитч, рванул на высокой скорости к этому предмету. Подлетев поближе, он понял, что это всего лишь чей-то гриффиндорский значок, который сверкал на солнце. Тихо выругавшись, Драко нашел глазами Поттера и последовал за ним.
Гарри недовольно поглядывал на висящего у него на хвосте ловца вражеской команды, который, как всегда, выбрал свою любимую тактику. Хотя прошло уже довольно много времени с начала игры, заветный мячик еще ни разу не попался им на глаза.
"Сколько можно уже летать без дела? Надоело уже! Когда этот слепошарый наконец увидит чертов снитч?!" — пронеслось в голове у Малфоя. Уизли пропустил еще один мяч, это заставило трибуны снова заулюлюкать.
После шестого пропущенного Роном мяча со слизеринских трибун донеслись слова песенки "Уизли — наш король", которую представители змеиного факультета, без сомнения, считали очень смешной. Но Гарри так не думал, поэтому он неожиданно для всех спланировал вниз и пролетел прямо над головами взвизгнувших от страха и неожиданности слизеринцев. Малфой, подумавший, что соперник заметил снитч, сначала дернулся вслед за ним, но, разгадав маневр, остановился.
Догнав после этого Поттера, Драко закричал ему:
— Ты нормальный, нет? Хватит выпендриваться уже!
Не обратив сразу внимания, Гарри вернулся назад в центр квиддичного поля, увлекая за собой неизменного Драко Малфоя. Уже здесь, не переставая вертеть головой по сторонам, он прокричал Малфою ответ сквозь ревущий ветер и шум голосов болельщиков:
— Я-то не выпендриваюсь! В отличие от ваших, орущих свою дурацкую песенку!
Драко хотел что-то ответить, но что-то сильно сверкнуло ему в глаза, и он забыл слова. Он зажмурился, остановился. Оглядев поле, он заметил крохотный золотой мячик в нескольких футах от земли. Прекрасно зная Поттера, он понимал, что гриффиндорец сразу полетит за ним. Драко решил прикинуться, что у него какие-то неполадки с метлой, и спланировал вниз.
А Гарри даже не заметил задуманного Малфоем обмана, потому что тоже заметил золотое сияния крохотного мячика. Он ринулся вслед за соперником, и за какие-то доли секунд их метла поравнялись. Из головы вылетели все мысли за исключением одной. Полы квиддичной мантии Малфоя больно захлестали ему по бокам, а ветер заставил его задыхаться. До мячика оставалось совсем немного. Ловцы не могли заметить этого, но игроки обеих команд замерли высоко в воздухе, забыв обо всем. Руки ловцов уже тянулись к своей цели параллельно друг другу, когда один из загонщиков Слизерина опомнился, молнией подлетел к квоффлу, со всех сил ударив по нему. Огромный мяч мгновенно приблизился к ловцам, но попал немного не туда, куда ему бы следовало, а именно — в Малфоя. Тот резко завалился на метле вбок и потерял равновесие, начав падать с метлы. С ужасом он в последний момент ухватился за метлу Гарри, потянув ее отвесно вниз. Земля приближалась все быстрее для них обоих.
Драко летел к земле, держа в одной руке свою метлу, а в другой — метлу своего соперника. Земля слишком быстро приблизилась, и они даже ничего не успели сделать. Драко упал на спину, почувствовал невыносимую боль, такую, что в глазах потемнело. Крикнуть от боли он не мог: дыхание перехватило. Гарри упал рядом с распластавшимся на земле Малфоем на бок.
Бок Гарри ломило от сильной боли, голова шла кругом так, что мир вокруг казался каким-то круговоротом мелькающих разноцветных пятен. Он уже не мог терпеть и перевалился на целый бок, при этом натолкнувшись на лежащего рядом Малфоя.
От сильного ушиба в ушах Драко все звенело. Темные точки перед глазами не пропадали, а только разрастались. Дышать было невозможно, и Драко фактически задыхался. От сильной боли он закрыл слезящиеся глаза. Ни рукой, ни ногой он пошевелить не мог. Конечности будто перестали его слушаться. Что-то ударило его с правой стороны, но он не понимал, что это было. Наконец Драко смог нормально вдохнуть.
Гарри сквозь какую-то мутную пелену перед глазами заметил, что вокруг них уже собралась целая толпа. Прямо над собой он заметил растрепанную Гермиону, кричащую что-то не доходящее до его сознания, и какое-то рыжее пятно за ее плечом. Потом Гермиона почему-то превратилась в профессора МакГонагалл. Спустя секунду он понял, что теряет сознание.
Когда кислород стал нормально поступать в кровь, голова невероятно закружилась и заболела. Через несколько секунд Драко потерял сознание. Последнее, что он слышал, был какой-то до знакомый голос, но непонятный для Малфоя.
Чьи-то прохладные руки трогали Гарри за бок, причиняя при этом нестерпимую боль. Голова трещала, словно по ней два часа к ряду долбили чем-то железным. Даже просто рукой было больно пошевелить. Гарри потребовались некоторые усилия, чтобы раскрыть глаза.
Рядом с его кроватью стояла мадам Помфри — школьный колдомедик. В ее руках была большая банка с какой-то черной мазью, которую она втирала ему в бок, предварительно сняв с Гарри квиддичную форму. Увидев, что ее пациент проснулся, колдомедик заворчала:
— Лежите и не дергайтесь, несчастный вы мой. Что, так сложно прожить хотя бы год без травм, скажите, пожалуйста? – Вопрос был риторическим, и она понимала это.
Тут Гарри заметил стоящих у двери профессора Дамблдора с серым лицом и злого Снейпа.
— Представьте, как я испугалась, когда они, — медик кивнула в сторону двери, — принесли ко мне сразу двух студентов.
Прошло достаточно много времени перед тем, как мадам Помфри закончила свои манипуляции. Напоследок она дала Гарри какое-то бесцветное и безвкусное зелье, выпив которое, мальчик почувствовал наступающую сонливость. Он еще не успел заснуть, когда в дверь начали робко стучать и из-за нее послышались голоса Рона, Гермионы и Дина Томаса. Снейп приоткрыл дверь и велел обоим убираться отсюда, чтобы не тревожить раненого Малфоя. После того, как друзья ушли, в коридоре снова раздался шум, и в палату ворвался Люциус Малфой. Потом Гарри погрузился в лечебный сон.
Драко все еще был без сознания. Ну, или просто уже спал. Увидев Дамблдора, Люциус попросил его выйти из больничного крыла, дабы не будить раненого сына, и поговорить с ним по поводу этого происшествия. Естественно, Малфой-старший устроил директору погром. Чтобы его сын так пострадал?! Нет уж, ему это категорически не нравилось. Через пару минут Люциус вошел обратно. Найдя мадам Помфри, он в подробностях расспросил ее о своем сыне.
Услышав, что его сын пострадал достаточно серьезно и о том, что ему понадобится дорогой курс лечебных зелий для того, чтобы повреждения его спины окончательно прошли, Люциус разозлился еще больше и, задержав яростный взгляд на спящем Гарри, оглядел комнату в поисках еще кого-нибудь, на ком можно было бы сорвать злость. И он увидел Снейпа, на которого сначала не обратил внимания. Люциус немного успокоился и заговорил с другом своей семьи.
Люциус и Снейп разговорились. Профессор зельеварения считал, что виноват в этом так называемом "воздушно-транспортном происшествие" Поттер и никто кроме. Северус утверждал, что видел, как Гарри толкнул Драко, и они оба полетели вниз. Также зельевар обвинял во всем этом Дамблдора, списавшись на то, что директор обязан был предотвратить их падение на землю. На 3 курсе он уже останавливал падение ловца гриффиндорской команды. Так почему же он не помог игрокам в этот раз? Люциус на все согласно кивал головой и поддакивал, потому что был полностью солидарен.
В это время в палату бесшумно вернулся директор и, хмурясь, слушал обвинения в адрес Гарри и самого себя.
— Да, Гарри, конечно, виноват, — наконец заявил о своем присутствии Дамблдор, — но с кем не бывает?..
Малфой и Снейп остановились на полуслове и резко обернулись.
— С кем не бывает?! Ну, конечно! Вы опять защищаете своего любимчика. Всем известно, что вы к нему слишком снисходительны! — громко возмущался Люциус. Из соседней комнатки выбежала колдомедик и мигом отправила всех троих восвояси.
Драко слышал, как сквозь сон, чьи-то голоса, среди которых разобрал голос своего отца. Но тут шум резко прекратился. Парень с трудом открыл глаза. Голова страшно кружилась и болела, все плыло перед глазами, даже немного подташнивало. Еще бы! Свалиться с такой высоты. Малфой попробовал пошевелиться, но ничего не вышло, стало только больнее. Он попробовал вдохнуть поглубже, но это тут же отразилось нестерпимой болью в спине, от которой даже слезы навернулись на глаза.
Прошло двое суток после злополучного квиддичного матча. Учеба была в самом разгаре, подходил конец семестра, а двое пострадавших ловцов не приходили в себя. Однокурсники постоянно прибегали к двери в больничное крыло, но их даже не пускали внутрь. С Драко Малфоем было все понятно: падение дорого для него обошлось. Но когда с Гарри стало твориться что-то странное, мадам Помфри и директор Хогвартса перепугались от неожиданности: при падении он не сильно ударился. В первую ночь пребывания Гарри в больничном крыле колдомедика, которая ночевала в смежной с палатой комнате, разбудили странные звуки.Из комнаты, где лежали пострадавшие, послышался какой-то хрип. Мадам Помфри поднялась с кровати и, одев тапочки, пошла посмотреть, кому сделалось плохо. Сначала она подумала на Малфоя, поскольку ему сильно досталось от того жуткого падения. Но, подойдя к его кровати, она обнаружила, что он спокойно лежит, даже не сопит. Оглядев комнату, она заметила, что второй из больных ворочается.
Школьная целительница спешно осветила палочкой кровать Поттера и сдернула одеяло. Она обомлела: лицо ее пациента было белым как полотно, и сам он содрогался от боли, при этом не приходя в сознание. Она применила специальные чары, с помощью которых с ужасом в груди выяснила: мальчик отравлен каким-то ядом. Мадам Помфри кинулась к специальному стеклянному шкафу в углу палаты, сверху донизу заставленному волшебными лекарствами и зельями, — искать противоядие. Подобрать его оказалось сложно, а потом она поняла, что такого зелья у нее почему-то нет.
Она запаниковала. Раньше никогда не было такого, что у нее не находилось подходящего зелья. Она вернулась в палату, где лежал Гарри. Его все еще колотило, но теперь не так сильно. Мадам Помфри бросилась в кабинет Дамблдора и привела его через камин к Поттеру. Директор несколько секунд наблюдал за мальчиком, затем взмахнул палочкой, и ученику стало легче: его перестало трясти.
— Это не надолго, Поппи, — предупредил Дамблдор, хмуря густые белые брови. — Временный эффект, так сказать. — Теперь он сам еще раз применил распознающие чары. — Придется обращаться в Мунго.
— Вы не могли бы сказать, что с ним? Мне нужно убедиться в своем диагнозе. — Поппи обеспокоенно посмотрела на Поттера, который теперь лежал, тихо посапывая. Дамблдор на пару минут задумался, подбирая слова.
— Мне тоже надо убедиться в своем диагнозе. Поппи, какие ты давала ему зелья? — Поппи слабым голосом ответила. — Ты не выбросила бутылек от него? Принеси его мне, быстрее, пожалуйста. — Женщина кинулась к шкафу и принесла темную склянку. Дамблдор сначала принюхался к оставшимся на дне капелькам зелья, а потом помахал над ним палочкой.
— Что там?!
— Ничего не нашел... Скажи, а кто посторонний заходил сюда вчера? Хотя нет, все потом, сначала надо в Святое Мунго... — Дамблдор отвернулся от задумавшейся собеседницы и направился в комнатку колдомедика, где был камин, соединяющий больничное крыло с главной английской волшебной больницей. Старик не заметид на лице Поппи выражения внезапного озарения, быстро сменившегося злостью и болью в глазах. Потом она, ничего не сказав, проследовала за директором.
Подойдя к камину, директор достал из кармана мешочек с Летучим порохом, взял щепотку этого волшебного вещества и бросил его точно в огонь. Пламя ярко вспыхнуло, разросшись ярко-зелеными языками пламени, и озарило комнату зеленым светом.
— Поппи, останьтесь здесь, следите за Гарри, а я скоро вернусь, — Дамблдор успокаивающе посмотрел на колдомедика, шагнул в огонь, крутнулся на месте и исчез в камине, оставив после себя догорающие угольки.
Через пару минут камин вновь вспыхнул, и перед ним появились Дамблдор и знакомый Поппи больничный колдомедик, держащий в руках нужное зелье. Он подошел ко все еще спокойно спящему Гарри и напоил его противоядием.
— Наблюдайте эффект через десять минут... Кстати говоря, вы знаете, что это редкий яд и найти его очень сложно? — колдомедик подозрительно оглядел присутствующих. Не дождавшись ответной реплики, он, бросив взгляд на соседнюю койку, поинтересовался: — А с этим что? — Ответить ему не успели, потому что за дверью послышались встревоженные голоса и недовольные выкрики. В следующее мгновение в больничное крыло ворвались несколько девчонок-пятикурсниц с Гриффиндора, сопровождаемые разъяренной Амбридж.
Девочки гурьбой подлетели к мадам Помфри и начали что-то неразборчиво говорить, одна из них лепетала что-то сквозь слезы. Колдомедик прижала палец к губам, призывая всех к молчанию. Ее послушались. Тут подошла Амбридж и, кинув злобный взгляд на девушек, с усмешкой в голосе объяснила доктору причину их прихода сюда.
— Видите ли, мадам Помфри, эти девушки утверждают, что одной из гриффиндорских учениц стало плохо и они прибежали сюда за помощью. Выясните, что с ней такое, и дайте всем им, — она обвела взглядом обеспокоенных студентов, — успокоительное, пожалуйста. — Голосом выделив последнее слово, Амбридж довольно гадко улыбнулась, затем развернулась и незамедлительно удалилась из больничного крыла.
Впрочем, как догадались все, кроме незнакомого с Амбридж колдомедика из Мунго, она не ушла слишком далеко.
Принявшие успокоительное студентки окончательно пришли в себя и начали что-то объяснять. Но приход МакГонагалл, завалившейся в больничное крыло с задыхающейся и брыкающейся Гермионой Грейнджер, левитируемой заклинанием, все прояснил.
— Давайте ее сюда, — обеспокоенная Помфри подбежала к свободной кровати, неподалеку от которой спал Малфой. МакГонагалл левитировала Грейнджер прямо на эту койку. Гермиона извивалась всем телом и билась в конвульсиях. Колдомедик подбежала к своему шкафчику и схватила зелье, которое недавно принес доктор из Мунго. Декан Гриффиндора помогла напоить все еще брыкающуюся девушку. Через минуту-две гриффиндорка начала успокаиваться.
Когда мужчина-колдомедик скрылся в камине, а девочек выпроводили из больничного крыла, велев немедленно ложиться спать, Дамблдор объяснил декану Гриффиндора, что не только с Гермионой произошла беда. Потом, поглядев на уснувшую Гермиону, все оставшиеся удалились в соседнюю комнату для совещания. Вскоре туда подтянулись еще некоторые учителя.
Помолчав, Дамблдор негромко начал:
— Бесспорно, в школе стало очень опасно. И надо как можно скорее поймать злоумышленника.
— Может быть, это... Последователи Того-Кого-Нельзя-Называть? — предположила МакГонагалл. — Пожиратели Смерти. Может, они как-то пробрались в нашу школу и устроили такой вот погром?
— Нет, им сюда невозможно пробраться, здесь много охраны. И помогать Пожирателям никто бы не стал, — заверил всех Дамблдор. Обойдя стол, он сел на стул и оглядел всех присутствующих, пришедших в пижамах и ночнушках.
— Кто бы это ни был, они не остановятся на двух отравлениях.
— Очень может быть, что это кто-то из учеников, — произнес Снейп, подойдя близко к Дамблдору.
— Северус, ты что-нибудь знаешь? Это кто-то из твоих учеников? — встрепенулась МакГонагалл.
— Не могу сказать, кто это именно. Но все же, скорее всего, это кто-то из постоянно находящихся в Хогвартсе. — Снейп даже не оглянулся на Минерву.
— Можно сказать одно, — медленно проговорил директор, поглядывая на дверь, ведущую в палату. — Гарри мог отравить тот, кто был вчера в больничном крыле…
— Но... Там были только некоторые преподаватели, Малфой и друзья Поттера. Не будут же его собственные друзья травить! — заволновалась МакГонагалл.
— Нет, конечно, это невозможно. И учителя не могли, — вздохнул Дамблдор. — Сложно, сложно будет узнать злоумышленника... Поппи, ты ничего вчера странного не заметила? — директор посмотрел на колдомедика.
Вместо мадам Помфри ответил Снейп.
— Разве что Люциус мог. Но в таком случае ему удалось сделать это предельно незаметно.
Кто-то ахнул.
— Да-да... — залепетала Помфри.
Все помолчали.
— Итак, друзья, я на вас надеюсь... — Дамблдор поспешил закончить разговор. — Будьте добры, все по очереди дежурить около спален факультетов и замечать посторонних. И сообщать обо всем мне. Все, можете идти и приступите, пожалуйста, прямо сейчас. Северус, Минерва, пойдемте со мной.
Вскоре больничное крыло опустело. Остались только больные и мадам Помфри, усевшаяся на стул в палате.
По-прежнему злая Амбридж шла широким шагом по темным коридорам в свою комнату. Будь ее воля, она бы сейчас заорала на весь коридор что-то наподобие этого:
— Как они посмели разбудить МЕНЯ посреди ночи?!
Мимо пролетел Пивз, напевая какую-то забавную песенку, звучащую ночью довольно громко. Свернув за очередной угол, Амбридж наткнулась на какого-то старшекурсника.
— Ученики ночью вне спальни? Что это такое? — завозмущалась она. Студент шагнул в сторону, и тускло-желтый свет старинного факела осветил его лицо. – О, Найл… Что-то случилось? Почему ты ходишь по Хогвартсу среди ночи?
— Профессор, — вежливо ответили ей низким голосом, замявшись, — дело в том, что… я, кажется, знаю, что задумали Поттер и его компания… — Шестикурсник замолчал, подбирая слова.
— Что? Что ты имеешь в виду? — Амбридж пыталась сдержать свои эмоции, но по ее глазам было видно, что в душе она торжествует. Обвинить гриффиндорцев, унизить или наказать их — это она любила. — Мальчик мой, расскажи-ка мне поподробней... — она хотела сказать это ласково, но у нее не очень-то получилось: голос дернулся от накативших вдруг интриги и интереса, которые веяли от Найла своеобразными волнами.
— Извините, что мне пришлось нарушить школьные правила… — мальчишка смотрел сквозь женщину. Игра теней в полутемном коридоре странным блеском отразилась в его глазах. Амбридж на доли секунд овладело ощущение неестественности ситуации.
— Ничего-ничего, ради нашего дела можно… — Она определенно дозволяла многое членам Инспекционной дружины.
— Дело было так: вчера я подслушал один разговор между… Дином Томасом и Роном Уизли. Но из этого разговора было мало что понятно. Поэтому мне пришлось чуть-чуть проследить… Но я не очень много узнал. Надеюсь, в ближайшие дни это изменится… — Губы хищно вздернулись вверх. – Обязательно сообщу вам по достижении результата…
Амбридж удовлетворенно улыбнулась. Затем она попросила Найла быть осторожнее и отпустила спать, пожелав удачи. Они разошлись по разным коридорам.
Парень секунд на десять остановился, оглядываясь назад. На лице расползлась белозубым оскалом усмешка, и губы едва заметно прошептали:
— Поверила…
До гостиной родного Когтеврана было рукой подать.
26.09.2012 Глава 2
Утро было чудесным. Солнце рано поднялось из-за горизонта и осветило все окрестности Хогвартса, даря свои лучи каждому живому существу и каждому предмету. Пробиваясь сквозь легкие нежно-голубые занавески на окнах больничного крыла, свет падал прямо на лицо худенькому парнишке со шрамом на лбу, который сладко спал. Через некоторое время стало слишком ярко, и Гарри нехотя открыл глаза, потому что спать было уже невозможно. Выбравшись из сна, он сел на кровати и потянулся: от неподвижного лежания мышцы затекли. Нащупав на тумбочке очки, Поттер нацепил их на себя и слез с кровати.
Каждый уголок школьной больничной палаты наполнялся белым светом мартовского солнца. Вдоль стены тянулся ряд больничных коек, три из которых было занято...
«Три? Две — понятно, первая от входа — его, вторая — чертого Малфоя, готового ради пойманного снитча свалить с метлы и себя и остальных игроков, что не должно сойти ему с рук». Гарри скрипнул зубами.
«Но кто же на третьей койке?» Когда он первый и единственный раз приходил в себя, следующая за Малфоем койка была пуста. Сейчас она была загорожена белой ширмой, поэтому было очевидно, что за ней лежит девочка. Гарри решил не беспокоиться: все равно скоро узнает, кто это. Он очень надеялся, что это не Гермиона или Джинни. И не Чжоу!
Голова вдруг закружилась, и он ощутил, что, наверное, еще не до конца здоров.
Чжоу Чанг — красивая девчонка, которая понравилась ему еще на четвертом курсе, но которая поссорилась с ним при первом же походе в Хогсмид. Гарри сначала очень взбесило ее поведение в кафе Мадам Паддифут в День святого Валентина: разговоры о Седрике, когда парочки за соседним столиком не отрываются губами друг от друга, перед этим — ожидание, что он будет целовать ее при всех в этой всей розово-сопливой обстановке. А добила его ревность к Гермионе. Но Гарри уже осознавал, что поведение Чжоу можно объяснить и извинить. В конце концов, она девчонка и, к тому же, была привязана к Седрику. А к Гермиона она ревновала, потому что Гарри ей нравился.
Он остался сидеть на койке. Парень знал, что если встанет на ноги, тут же упадет: голова все еще кружилась. Несколько минут он сидел и думал о том, кто может находиться за таинственной ширмой. Но тут раздался скрип двери, отвлекший его от раздумий. Механически повернув голову в сторону источника неприятного звука, Гарри увидел мадам Помфри. Видимо, так скрипела дверь ее комнатки, из которой она только что вышла. Теперь она направлялась в сторону той самой загороженной кровати.
— О, Гарри, проснулся! Нет-нет, ложись обратно, тебе надо еще немного отлежаться и отдохнуть, — с улыбкой обратилась она к проснувшемуся пациенту и скрылась за ширмой третьей кровати, несильно отодвинув ее.
Гарри мигом вскочил на ноги и обогнул койку Малфоя.
Гермиона открыла глаза и посмотрела на Гарри, который практически нависал над ней, хотя мадам Помфри пыталась его отпихнуть от кровати девушки. Колдомедик вручила гриффиндорке какой-то сосуд с лекарством и подала стакан воды.
— Как давно она здесь? — Поттер был не на шутку обеспокоен, поэтому его голос чуть заметно дрожал.
— Ее принесли сегодня ночью. Говорят, что ее отравили. А теперь, Поттер, немедленно иди к своей кровати и не путайся под ногами! Сам еще до конца не выздоровел, тебе нельзя беспокоиться. — Она ласково погладила Гарри по плечу.
"Говорят, что ее отравили... Можно подумать, что она могла сама отравиться!"
— Отравили?! — если бы голос его слушался, то вопрос бы оказался слишком громким. Однако Гермионе и этого хватило: она поморщилась, отставила стакан воды на тумбочку и уткнулась в подушку, держась одной рукой за голову.
Мадам Помфри мягким движением вытолкнула Гарри за ширму. Тому ничего другого не оставалось, кроме как с виноватым видом вернуться на свою койку.
Он внимательно поглядел на бледное лицо Малфоя, укутанного в одеяло. На тумбочке рядом с ним стояло множество пузырьков и баночек с мазью, на которых были наклеены яркие, но непонятные надписи. Высшее зельеварение. Видно, Малфою сильно досталось. Хоть он и сам виноват. Если бы он не был в таком состоянии, то Гарри сразу подумал на него как на отравителя.
Вскоре колдоведьма удалилась из палаты, бросив усталый и предупреждающий взгляд в сторону Гарри.
Ближайшие полчаса он просто лежал и от скуки разглядывал замысловатые разноцветные плитки, которыми были выложены стены. Плитки ловили лучи света и излучали блики всех цветов радуги. Гарри немного успокоился, но тут его внимание привлек магический календарь, который специально повесили для того, чтобы пришедшие в себя больные не задавали каждый раз вопроса "А какой сегодня день?"
Как следует приглядевшись, Гарри разглядел цифры на календарике и чуть не свалился с кровати от увиденного: если он все правильно посчитал, то получается, что с того самого злополучного матча прошло уже... четыре дня! "Сколько же я был без сознания?" — пронеслось в голове у гриффиндорца. Но эта мысль так и не была закончена: с громким лязгом ширма отодвинулась в сторону — Гарри еще подумал, как Малфой не проснулся от этого жуткого звука. Теперь было видно кровать, на которой с улыбкой на лице сидела Гермиона.
— Привет, — Гарри улыбнулся однокурснице, махнув ей рукой в знак приветствия и встревоженно оглядывая ее. — Как ты?
— Доброе утро, Гарри, — засияла подруга. — Все в порядке, только вот голова немного кружится. Наверное, это после лекарства... — она невольно потянулась рукой к своей голове.
Когда обмен приветствиями был окончен, Гарри приступил к главному:
— Может, ты мне объяснишь, что случилось?.. И со мной и с тобой! — негромко воскликнул он, боясь разбудить Малфоя, который был бы здесь ни к делу в сознательном состоянии. — Почему ты здесь? Кто тебя отравил? Почему я проспал целых четыре дня? — Гарри не знал, какой вопрос задать первым.
— Четыре дня? — Гермиона приняла во внимание только последний вопрос. Она привстала на кровати, поморщившись и положив руку за живот. — Ну, да... — Она тоже увидела сегодняшнюю дату. — Странно.
— Ты разве не знаешь?.. — удивился Гарри. — Ладно, потом выясним. А с тобой-то что произошло? — он четко повторил последнюю фразу.
Гермиона невидяще смотрела на него тем взглядом, который был у нее, когда она что-то старательно обдумывала или вспоминала.
— Гарри... — она опустила взгляд, задумавшись на пару секунд. — Я сама ничего не знаю... Мы с Роном и Джинни гуляли по Хогвартсу, все было нормально. Ничего странного, обычный день... кроме матча, разумеется. Потом я пошла в нашу гостиную готовиться к зачету по астрономии. Долго еще сидела, голову ломала над одной штукой. — Гермиона улыбнулась. — Потом все пошли спать, ну и я пошла со всеми. Больше я ничего не помню. — Она посмотрела на собеседника виноватым взглядом. — И я правда не знаю, кто мог меня отравить. Кому это надо? Если вот только ему. — Грейнджер посмотрела на Малфоя, который все еще спал.
— Он, конечно, способен на такое, — Гарри мысленно усмехнулся тому, что Гермиона наконец начала это осознавать. Малфой поморщился во сне и слегка дернулся, словно сквозь сон почувствовал, что речь идет о нем. — Но он лежал здесь и не мог выйти из палаты... Кажется, он и теперь еще не выздоровел. — Гарри кивнул на многочисленные баночки у изголовья соседней кровати. — Но он мог кого-нибудь подговорить, — неожиданно пришло в голову Гарри. — Гермиона, вспомни, был ли кто-нибудь посторонний в гостиной в то время? — На своих думать не хотелось.
— Было уже очень поздно, — медленно проговорил она, кусая нижнюю губу. — Но все долго не расходились, до сих пор не могли закончить обсуждать матч... — Гермиона осеклась. — Больше половины учеников сидело в гостиной. Были ученики и с других факультетов. Не понимаю, как они пробрались к нам посреди ночи... Больше не помню.
— Кто был? Это важно! — требовательно спросил Гарри.
— Не очень хорошо помню... Кажется, Смит, Дэвис, Лиза Турпин... — с паузами ответила Гермиона. — И еще кто-то, больше не помню. И да, вспомнила, я пила гранатовый сок, он стоял возле меня, на столике.
— Может, это кто-нибудь из них? Надо будет сегодня об этом подумать...
Несколько последующих минут Гарри молчал и сидел неподвижно, как вдруг его осенила гениальная мысль.
— А если это Малфой-старший подговорил кого-нибудь из учеников отравить тебя? — он взглянул на девушку с таким выражением лица, будто его только что ударили молотком по голове. — Вспомни, он ведь всегда так заботился о своем сыночке, всегда презирал полукровок и рожденных от магглов. А тут такой шанс отомстить! И он вчера... вернее, в субботу заходил к нему, — Гарри кивнул на Малфоя. - Почему бы не воспользоваться таким случаем? — Может, Люциус даже думает, что это я спихнул с метлы его любимого сынка, специально.
Тут Гермиона смутилась и опять схватилась за прядку волос. Прокашлялась.
— Гарри, послушай, не пойми меня неправильно, но... — с запинками начала она, глядя пристально на друга. — Но я далеко сидела, а слизеринский загонщик загораживал вас, и я ничего не видела, пока вы не упали. В общем, среди учеников нет единого мнения... Гриффиндорцы и большая часть когтевранцев и пуффендуйцев считают виноватым Малфоя... но некоторые — Слизеринцы — обвиняют тебя. Распространяют слухи, что ты не адекватен, припоминают твои утверждения насчет возрождения Сам-Знаешь-Кого.
— Что-о?! Обвиняют МЕНЯ? Да чем они смотрели матч?! — праведно и громко возмутился Гарри. — Я никогда не хитрил в квиддиче, все это знают! Да и какая в этом хитрость: самому себе отбить бока! И это все из-за какого-то снитча! Как можно было не заметить летящего в нас бладжера?..
Заметив пробуждение Малфоя, Гарри прервался, глотнул побольше воздуха взамен ушедшего на эмоциональную фразу.
На крик примчалась мадам Помфри.
— Тишина! — воскликнула она и стала крутиться вокруг Малфоя. — Гарри, если ты почти выздоровел, это не значит, что другим не нужен покой. — Она откупорила небольшую баночку и поставила рядом с собой.
— Вот-вот! Слышишь, что медик говорит! — слабым голосом поддел Малфой откуда-то из-за Помфри. Надо же, откуда только силы взялись?
— Как вы себя чувствуете, мистер Малфой? — колдомедик довольно дружелюбно обратилась к слизеринцу, переставляя на его тумбочке какие-то скляночки.
— Все бы хорошо, только они мне мешаются, — все тем же слабым и немного хриплым от долгого молчания голосом проговорил Драко, после чего мадам Помфри с долей злости в глазах посмотрела на Гарри.
— Нельзя нарушать покой в больнице! Сколько раз можно повторять, мистер Поттер? — переведя взгляд на Гермиону, она ласковым голоском предупредила: — Я сейчас поставлю эту ширму на место, поэтому, мисс Грейнджер, вам лучше лечь на место.
Гермиона понимающе кивнула и легла на спину. Ширма отправилась на место.
Гарри тоже все стало понятно: Малфоя собрались раздевать. Он поморщился, повалился на подушку и уставился в пространство.
Мадам Помфри попросила своего пациента перелечь на живот. Тот очень осторожно перевернулся, побледнев и уткнувшись носом в подушку. Гарри смотрел в пространство, но при этом лежа лицом к Малфою, поэтому получалось, что смотрит он не в никуда. С ним часто такое случалось: уставиться на кого-то, даже не замечая этого.
Колдомедик стянула с больного верхнюю часть белой больничной пижамы и положила ее рядом с ним.
Малфой, видно, почувствовал на себе взгляд Гарри, потому что глухо произнес в подушку:
— Закройте его тоже ширмой! Я не хочу, чтобы он на меня пялился!
Гарри тихонько хмыкнул. «Какая стеснительность, подумаешь».
— Мистер Малфой, он не будет на вас смотреть, — успокаивающе сказала мадам Помфри. — Извините, но вам придется снять штаны. Мне нужно обработать вашу ногу, так как после падения мы обнаружили также перелом малой берцовой кости. — Малфой попытался подняться, чтобы исполнить своеобразный приказ колдомедика, но она тут же остановила его. — Позвольте, я вам помогу?
Коротко кивнув, Драко лег обратно на кровать и снова уткнулся лицом в подушку. Мадам Помфри стянула со слизеринца штаны и положила их рядом с его рубашкой. Затем она взяла с тумбочки при кровати какую-то желтоватую мазь и обработала ей ногу пациенту.
— Готово... Теперь спина...
Несмотря на заверения мадам Помфри, Гарри не отвернулся, а, расслабленно лежа на боку, продолжал рассеянно глядеть через Малфоя куда-то в сторону гермиониной ширмы, по которой скользили причудливые солнечные зайчики. Сквозь приоткрытое окно в комнату вплывал тревожащий весенний воздух, заполняя легкие, выветривая из головы все тяжелые мысли. Раздался приглушенный подушкой вкрик боли. Зевнув, Гарри перевел взгляд да полуголого Малфоя, оставшегося в одних плавках серого цвета. Сильные руки медсестры втирали в его спину прозрачное зелье, заставляя бледную мальчишескую кожу слизеринца липко поблескивать на солнце. Помфри легко водила ловкими ладонями от резинки плавок до шеи Малфоя, зачем-то периодически надавливая уже на малочисленные и практически исчезнувшие синяки, от чего тот болезненно вскрикивал, мелко водя телом из стороны в сторону, и дрыгал лопатками.
Гарри не хотел смотреть на все происходящее, но просто так взять и перевести взгляд на что-либо другое у него не получалось. Рассматривая Малфоя, он все уверенней приходил к выводу, что слизеринцу досталось намного больше после того падения, чем ему самому. Поттеру даже стало жалко своего противника, причем жалел он его осознанно. Он внимательно оглядывал побледневшие синяки, пытаясь представить, какими они были, когда еще не начали заживать. Заодно он воспользовался случаем, чтобы разглядеть получше Малфоя. Было до странности интересно узнать некоторые его секреты, обычно скрывающиеся под плотной школьной мантией, тянущейся почти до самого пола. К тому же, магический мир был немного старомоден, и даже его соседи по гриффиндорской спальне старались переодеваться быстро — магглорожденный Дин Томас и полукровка Симус Финниган – или вообще спрятавшись под пологом – выросшие в чистокровных семьях Рон и Невилл.
Мадам Помфри растянула процедуру надолго, и Гарри успел разглядеть спину, сейчас какую-то непривычно прямую, будто позвоночник его вообще не гнулся. Кожа... Она была настолько бледной, что казалось, будто она прозрачная. Должно быть, это из-за того, что слизеринцы живут в подземельях. Лопатки немного выпирали на спине — сказывалась худощавость. В то же время во всем зрелище, открывшемся Гарри, было что-то невыразимо… — Гарри глубоко вдохнул прохладный, но мягкий воздух, пробивающийся в палату. Солнце нагрело волосы, и у гриффиндорца внутри сознания затеплилось какое-то томительное, незримо надвигающееся предчувствие чего-то нового, что должно начаться с этих самых мгновений. – Во всем хрупком, но ловком теле Малфоя чувствовалась какая-то тягучая таинственная сила необъяснимого происхождения.
…Вот уже не мадам Помфри, а он липкими руками прикасался к спине, от которой тоже исходила эта нематериальная власть… Потом уже была другая сцена: Малфой очень близко, и к виску Гарри прикасается его громкое теплое дыхание, а вокруг них необъяснимым образом ничего нет. Но все-таки самое главное заключается не в дыхании Малфоя, не в его прищуренном взгляде, слепящем Гарри, а в цепкой руке слизеринца, властно держащей его локоть, и во взгляде его самого, внезапно опускающемся ниже по рубашке Малфоя и натыкающемся на неодетые стройные и прямые ноги и на серые плавки, наполовину скрытые белой рубашкой, которую Гарри никогда не видел на нем, которая возникла откуда-то из глубин его сознания. И ноги Гарри от этой близости вдруг слабеют, уже не держат, и он заваливается назад, на что-то твердое, Малфой следует за ним… точнее, НА него, при этом забирая в себя покинувшую Гарри силу – он чувствует это…
Гарри открыл глаза и зевнул, внутренне смеясь над своими мыслями. Хотя ничего страшного в этом не было: в минуты безделья в голову лезла и не такая бессмысленная ерунда.
Мадам Помфри уже скрылась у себя в комнате, оставив спину Малфоя впитывать в себя мазь.
Проводив взглядом колдомедика, Гарри снова уставился на лежащего на соседней кровати Малфоя. Гриффиндорцу почему-то очень нравилось вот так просто лежать и смотреть на своего беззащитного в данный момент врага, который даже не подозревал, что на него кто-то таращится. Водопад мыслей прервал чей-то холодный и знакомый голос, доносящийся словно издалека до ушей студента. Тряхнув головой, Гарри переспросил.
— Что?
— Что за ерунду вы там наговорили про моего отца? — Драко уже успел озлобиться. Он терпеть не мог, когда его не слушают или перебивают.
— А ты разве не согласишься со мной, что твой папаша настолько ненавидит магглорожденных, что вполне мог отравить Гермиону? – справедливо, как ему самому показалось, заметил Гарри.
— Ты думаешь, это он пытался отравить грязнокровку? — Малфою, оказывается, был известен этот факт, что насторожило Гарри еще сильнее. На слове «грязнокровка» он резко поднялся на локти. От неловкого движения в боку больно кольнуло. – Ха, да он не опустится до такого. – Гарри не успел ничего предпринять, когда ширма со страшным лязгом отъехала в сторону и за ней открылась Гермиона, злобно, но в бессилии сжимающая кулаки.
На шум, как рыба на приманку, появилась Помфри.
— О, грязнокровка вылезла из своей берлоги, — Малфой гадко усмехнулся и уткнулся лицом в подушку, чтобы только не видеть Гермиону. Та в свою очередь злобно посмотрела на него, потом перевела взгляд на Гарри. Если бы ей можно было вставать с кровати, она бы уже давно оторвала голову соседу по койкам.
— И вообще, отвернись и скройся обратно за ширмой, Грейнджер! Не видишь, что мне плохо? — Не поднимая головы с подушки, крикнул Драко. — А то при виде тебя еще хуже становится.
— Так! А ну-ка не сметь в моем отделении употреблять такие грязные слова, мистер Малфой! То, что вы еще не выздоровели, не дает вам привилегий плохо относиться к остальным учащимся в не зависимости от их статуса и родителей! — Помфри подошла к Гарри и втиснула ему какую-то таблетку и стакан воды. — Выпейте это, мистер Поттер. Еще пару дней, и мы вас, пожалуй, выпишем.
— И это вот лучше всего! – не унимался Малфой, нагло растянув улыбку по ехидному лицу. – А меня вы когда собираетесь выписывать? – обратился он к мадам Помфри, по-прежнему строго сжимающей тонкие губы.
— Пролежите с неделю, не меньше, вам не следует спешить.
— Еще лучше! – сверкнул глазами Драко. – Этот идиот, чуть не угробивший меня, еще и меньше пострадал.
Гарри не ожидал такого подвоха даже от Малфоя. От изумления он захлебнулся словами.
— Слууушайте! – с наигранным энтузиастом обратился он к медсестре, бесцеремонно схватив ее за полу больничного халата. – Вылечите ему его слепые глаза, а то я точно такими темпами не доживу до совершеннолетия! – Несмотря на болезнь, Малфой нервно вертелся к кровати и эмоционально восклицал. Видно было, что его несет. Гермиона сидела, раскрыв рот.
Медсестра оторвала наглую руку от своей одежды и оценивающе посмотрела сначала на него самого, потом на лицо Гарри.
— А что, отличная идея! – воодушевилась мадам Помфри и направилась в свою комнату.
Гарри хотел что-то крикнуть ей в ответ, но Малфой снова зачастил в непривычном темпе:
— Ты еще за это ответишь! О-очень хорошо ответишь! Ты еще пожалеешь, что учишься со мной на одном курсе и запросишься обратно к своим магглам! – говорил он так, чтобы могла слышать удалившаяся колдомедик. Гарри в ярости, желая лишь одного – чтобы Малфой заткнулся, швыранул в него первым попавшимся под руку предметом – подушкой. Лицо наглеца поздоровалось с ней, и он скинул ее на пол.
— Малфой, у тебя с головой все в порядке? Что за приступ истерии? Или это на тебя так падение повлияло, в котором ты, кстати, сам и виноват! И ты скажешь это всем! – по-змеиному зашипел Поттер, которому это все порядком надоело.
Малфой повернулся на правый бок, лицом к нему.
— Поттер, слушай: никому ничего я не скажу, — раздельно проговорил он. – Хотя… благодарю тебя, Поттер! Спасибо за время без учебы!
— Да пожалуйста! — Гарри невероятно взбесило такое поведение Малфоя. Как всегда. — Причем тут я? Это ты меня с метлы скинул!
— Если бы не бладжер, запущенный в тебя, ничего этого бы не было! А теперь отвали от меня, а не то я сейчас позову мадам Помфри и скажу, что ты на меня кидаешься! Никто тебе не поверит! Ты просто доказать не сможешь, что это я тебя с метлы сбросил!
— Это мы еще проверим... — Гарри сверкнул глазами в сторону Малфоя и, резко развернувшись к нему спиной, лег на бок так, чтобы не видеть лица своего давнего врага.
Vova
