Ужин на двоих в кабинете декана

* * *

«Свойства листьев златоглазки и применение их в зельях».

Ну и почерк… Через него приходится продираться, как через кусты терновника. Но Северус даже рад этому – можно сосредоточиться над буреломом чернильных значков и попытаться не слышать, что происходит в другой части кабинета.

– …И, наконец, твоя необдуманная выходка с гиппогрифом! – чеканит Люциус бесстрастно. – Ты мог погибнуть. Ты понимаешь, что поставил под угрозу существование всего рода из-за глупой шалости?

Младший Малфой бормочет что-то неразборчивое.

– Громче, – требует Люциус.

И Драко отвечает почти так же чётко, как и отец:

– Да, папа.

Чёрт бы побрал их обоих. И сопляка, который лезет к диким животным, лишь бы покрасоваться перед публикой; и Люциуса, которому вздумалось выносить семейные скандалы напоказ. Говорил же ему, как человеку: я уйду на час, а ты тем временем можешь воспитывать своего отпрыска, как тебе угодно! Мальчишке тринадцать лет, он уже не маленький, позволь ему сохранить хотя бы видимость достоинства.

Нет, не позволил. Томным, бархатным голосом, в опасной близости от уха промурлыкал: «Но мы же не можем выгнать тебя из твоего собственного кабинета. Прошу тебя, Северус, останься…»

И он – безвольная тряпка – остался. Только, когда в кабинет пришёл Драко, развернул свой стул спинкой к той части комнаты, где происходил разговор отца с сыном.

«Главным свойством листьев златоглазки является их согревающий эффект, который возникает благодаря высокому содержанию…»

– Я считал, что ты уже достаточно взрослый для подобных поступков. Но если ты предпочитаешь вести себя, как ребёнок, то и наказание будет соответствующим.

От ледяного голоса Люциуса вполне можно ангину схватить. И, кажется, что-то подобное с Драко и происходит. Сиплым, умоляющим голосом он выдавливает:

– Отец…

Но отец непреклонен.

– Ты меня понял, сын. Сними мантию.

«…Поэтому листья златоглазки используются чаще всего в тех зельях, которые используются для лечения простуды: например, Бодроперцового».

Мантию Драко снимает дольше, чем можно было бы ожидать. Может быть, мешает перевязанная рука, а может, мальчишка просто пытается оттянуть неизбежное. Но надолго это действие всё равно не растянешь: мантия снята, и отец отдаёт следующее распоряжение.

– Брюки расстегни и спусти до колен. Трусы тоже.

Северусу кажется, будто он слышит тихий придушенный всхлип мальчишки. Это мероприятие и само по себе не обещает приятных ощущений, а уж в присутствии постороннего наблюдателя…

Он пытается сделать своё присутствие как можно менее заметным: не двигается, не издаёт никаких звуков, кроме чуть слышного шелеста пергамента. С радостью заткнул бы уши воском, чтобы ещё и не слышать ничего.

– Чего ты копаешься?.. – сурово спрашивает сына Люциус, и Снейп вздрагивает от этого внезапного окрика. Дёргает рукой, едва не опрокидывая чернильницу и смахивая рукавом на пол свою палочку. Проклятье…

Чтобы поднять её, приходится обернуться. И, не удержавшись от болезненного любопытства, Северус бросает быстрый взгляд на Малфоев.

Люциус протирает свою трость белоснежным платком, демонстративно поигрывая чёрным полированным деревом в холёных пальцах.

Лицо Драко едва ли не белее этого платка и воротника его рубашки. Он неловко дёргает и теребит пуговицы на брюках, но даже не пытается оправдаться больной рукой. Вероятно, не сомневается, что отца это только разозлит…

Сейчас Люциус не злится, он совершенно спокоен. Собран и деловит. Мороз по коже от его деловитости…

Снейп призывает свою палочку и отворачивается обратно.

«…отвар из листьев златоглазки помогает при лихорадке …»

– Нагнись, – командует старший Малфой. Видимо, младшему удалось наконец справиться с пуговицами. – Руками можешь опереться на стол. Будешь считать удары вслух. За каждый пропущенный получишь ещё один дополнительно. Если собьёшься – то же самое.

…Люциус, монумент бесчувственный, что ты делаешь со своим сыном?.. Если с неказистым и неумелым любовником можно особо не церемониться, выворачивать суставы его гордости и с размаху ломать её об колено – у тебя ведь никогда никого не было, правда, Северус?... не зажимайся, иначе будет больно… ты с ума сошёл? Нет, я не позволю тебе быть сверху… приду, когда будет время: ты же не думаешь, что у меня нет других дел, кроме тебя?.. – то сына тебе некем будет заменить. Сломаешь мальчишку, перебьёшь хребет подростковому гонору, – и на что потом будет годен медузоообразный студень?..

– Не буду… – чуть слышно шелестит голос Драко.

– Что?.. – недоверчиво переспрашивает отец.

– Не буду, – уже громче и увереннее повторяет мальчишка. – Можешь сразу удвоить количество.

Короткий свист трости. Сочный звук удара. Пронзительный визг…

– Ты всё ещё хочешь это удвоить? – вкрадчиво интересуется Люциус.

– Нет… – отвечает Драко хрипло.

Северус ниже склоняется над свитком…

– Но считать всё равно не буду, – упрямо добавляет младший Малфой.

Снейп просто видит перед своим мысленным взором, как Люциус пожимает плечами: что ж, ты сам выбрал…

«…Также они применяются в согревающих зельях…»

Визг. Оглушительные крики.

«…в мазях от артритов и радикулита…»

Сорванный голос. Стоны.

«…от воспалений и отёков…»

Всхлипывающее рыдание.

«…ушибов и других травм…»

Всхлип.

Всхлип.

Тишина…

Буквы. Мешанина букв в глазах. Какой отвратительный почерк!

– …И я надеюсь, что это будет достаточным уроком для тебя, так что нам не придётся его повторять, – с лёгким утомлением в голосе заканчивает Люциус финальную нотацию.

– Да, папа, – механически отзывается Драко.

Пауза становится сперва отчётливой, потом гнетущей, и наконец – вопиющей. Снейп с облегчением и злорадством понимает, что благодарности за порку Люциус от сына не дождётся.

…Тебе это нравится, Северус?.. Скажи мне… Нет, скажи это вслух, иначе я больше никогда этого не сделаю…

– Северус, – ледяное спокойствие в голосе старшего Малфоя чуть подтаяло и грозит треснуть. – Ты дашь Драко обезболивающее?..

– Если нужно, – отзывается Снейп, надеясь, что его голос звучит вполне равнодушно.

– После ужина, – подтверждает Люциус. – Не раньше.

Драко тихонько ахает, не успев удержаться.

До ужина ещё больше двух часов.

И кроме того – как юный Малфой отправится на ужин ковыляющей походкой? Как войдёт в Большой зал, полный народу, и опустит на скамью свой исполосованный тростью зад?..

Но если Драко не будет на ужине, то не будет и бесценного зелья после его завершения. Видимо, придётся мальчишке выбрать этот вариант – ждать, пока боль в заднице утихнет сама собой. Пойти в Больничное крыло за обезболивающим он не может: мадам Помфри не даст ему зелья без объяснения причины, а рассказать медсестре про порку Драко никогда не решится.

Мистер Малфой произносит традиционные слова прощания и выходит из кабинета, не дожидаясь ответа.

Снейп не особо этим огорчён. Всё равно при его сыне поцелуя можно было не ждать.

Мальчишка шипит сквозь зубы, видимо, натягивая брюки. Скорее всего, сейчас он должен ненавидеть своего декана. Рано или поздно он простит это унижение отцу – но не Снейпу.

«…Для использования в зельях лучше всего годятся листья, собранные в самом начале лунного цикла…»

Снейп чувствует, что у него уже зубы сводит от листьев златоглазки в любом виде. И от этих корявых букв, и от тихого болезненного шипения за спиной…

Снейп смотрит в начало свитка. Кто это писал? Кажется, гриффиндорец?.. Прекрасно. Тогда можно не дочитывать, а, не задумываясь, ставить «неудовлетворительно». Вряд ли он сильно ошибётся, а если и так, то кто посмеет спорить?..

Снейп оборачивается и натыкается на колючий взгляд мокрых глаз младшего Малфоя.

Тебе стыдно, мальчик?.. Знал бы ты, как мне сейчас стыдно. Я ведь ни разу не посмел сказать «нет» твоему отцу.

– Мистер Малфой. Как вы смотрите на то, чтобы поужинать прямо сейчас в моём кабинете?..

* * *