Дом Марлин Маккиннон уютно кутался в сугробы, поглядывая на округу сквозь снегопад. Сириус остановил мотоцикл рядом с калиткой и заглушил мотор. Снег валил так густо, что из-за него было плохо видно, и для того, чтобы всмотреться в коттедж, Сириусу пришлось закрыть глаза ладонями словно козырьком.
Точно, это её дом. Старинный викторианский особняк в два этажа с острой башенкой и фигурными окнами, сейчас перевитыми гирляндой огоньков и остролиста.
Близилось Рождество. Сама природа вокруг маленького дома дышала тихой святостью.
Миновав вечнозеленые насаждения туи под шапками из снега, Сириус взбежал на крыльцо и дернул за веревочку колокольчика.
Дверь открылась почти сразу же и на него взглянули знакомые голубые глаза.
— Здравствуйте, миссис Маккиннон. Могу я поговорить с Марлин?
Он поднялся по знакомым ступенькам. Вот и дверь. Сириус вздохнул, взялся за круглую ручку, которую представлял себе всю дорогу и повернул...
...они с хохотом ввалились в её комнату, цепляясь друг за друга. Марлин за руку тянула его за собой. Глаза её на загорелом личике мерцали влажно, прямо как камушки. Белокурые волосы потемнели из-за воды и выпрямились, распространяя сильный аромат скошенной травы, в которой они вдвоем целовались полчаса назад. Тонкое шифоновое платье насквозь промокло и прилипало к груди и между ног — Сириус не мог отвести взгляд...
— Ты уверена, что они не придут? — пьяно прошептал он, нетерпеливо пожимая пальцами тонкую талию и выпирающие костяшки на бедрах.
Летняя теплая гроза бушевала снаружи, на темной как ночью улице, а в комнате Марлин было сухо и тепло.
— Не придут, — она спешно стащила с него мокрую, холодную футболку, случайно оцарапав ему бок. — Отец целыми днями пропадает в Министерстве, а мама гостит у сестры...
Она выскользнула из платья и предстала перед Сириусом в своей чистой, полудетской наготе. Маленькая грудь с заострившимися сосками возбужденно вздымалась, на щеках выступил горячий румянец. Зачаровано глядя на неё, Сириус коснулся её горячего лица руками, а потом приблизился и поцеловал, по-взрослому запуская в рот девушки язык— он пока не умел этого делать как надо, да и Марлин не умела...
Но оба они пьянели от факта, что это происходит на самом деле... Она неуверенно обняла его руками за плечи. Сириус подхватил её и Марлин крепко обхватила его твердыми, холодными и мокрыми ногами. Он сделал несколько шагов в сторону, но не выдержал веса и они вдвоем повалились на широкую, застланную пухлым белым покрывалом кровать...
... Её комната почти не изменилась с тех пор, как он был здесь в последний раз. Нежные тона. Большая, выпуклая кровать, на которой они, тогда ещё совсем маленькие и глупые, впервые жадно попробовали любовь. Книжная полка на стене, с которой свисали на ниточках ракушки и разноцветные стеклышки — Сириус до сих пор помнил, как они вертелись над ним в тот день. Большое окно с мягким подоконником и занавески, в которых он запутался, убегая от звука шагов мистера Маккиннон на лестнице.
Только теперь за стеклом не восторженный летний дождь шумит, а стелится тихая зимняя сказка. Казалось, что снег, облепивший окно источает яркий белый свет, и это из-за него в комнате так светло.
Марлин лежала на боку. спиной к двери в гнезде из красивых белых подушек. Кудрявые волосы жидким золотом стекали по худеньким белым плечам и укладывались красивыми завитками. Она выглядела такой уютной и нежной в непривычной домашней одежде — футболке и серых плюшевых штанах, заправленных в разноцветные, вязаные ботики. Ворот футболки как всегда съехал набок, беззаботно выставляя напоказ круглое плечо.
Сириус закрыл за собой дверь...
—...как ты сюда попал? — Марлин сидела на всклокоченной постели и читала какую-то книгу. Ворот слишком большой для неё футболки, в которой раньше часто ходил Сириус, съехал с плеча и свет лампы, золотой в густом бархате полумрака, соблазнительно горел на матовой коже.
— Профессиональный секрет, — прошептал Сириус, закрывая дверь в спальню девочек и накладывая на замок заклинание.
— А если тебя увидят?
— Никто меня не увидит... — Сириус схватился за столбики в ногах кровати и склонился вперед, нависая над сияющей девушкой. — Только если вы не вытолкаете взашей, мисс...
Марлин вскочила на колени, схватила его за ворот рубашки и потянула на себя.
— Не дождешься.
— Ненавижу эти ваши «дни», — проворчал Сириус, торопливо освобождаясь от ремня. — Кто их выдумал? Марлин обвила его ногами за пояс, поскорее стаскивая рубашку.
Он натянул на них одеяло.
—Я тебя люблю, — шептала она через десять минут, блаженно прикрывая ресницы и выгибаясь под ним дугой. — Люблю, люблю, люблю...
Он слушал её сладкие стоны, целовал её тонкую шею и плечи и сходил с ума, снова и снова сливаясь с любимой под жарким пологом... Пока не раздался стук в дверь...
...Марлин вскинулась и обернулась. Глаза у неё припухли, кончик вздернутого, как у феи, носа покраснел, на щеках выступили розовые пятна. Увидев гостя, она подтянула к животу ноги и обхватила колени тонкими руками.
— Ты ещё не забыл, где в Англии находится моя комната? — поинтересовалась она низким, словно простуженным голосом и шмыгнула носом. — Надо же.
Сириус прошел в комнату.
На тумбочке под лампой стояла колдография в дорогой рамке. Всё хрупкое, зеленое,трескуче-золотое и они вдвоем. Такие влюбленные, что аж тошно. И грустно немного. Осень, наверное.
Марлин внимательно смотрела на него.
— Ты, наверное, замерз. Выпьешь чаю?
— Нет.
Девушка понимающе поджала круглые длинные губы.
— Торопишься к ней, да?
Сириус терпеливо вздохнул, уловив в её голосе знакомые, требовательные нотки.
— К кому, Марли?
—... а ты думал, я не узнаю?! Думал, я ничего не замечаю?
Марлин стремительно шагала по двору. Ветер сердито разметал опавшую листву под её ногами. Сириус догнал её и крепко обнял со спины, смыкая руки в замок на животе.
— Пусти! — она дернулась, но вырваться не попыталась и послушно замерла в его руках, как пойманный олененок.
— Нет!
Она снова дернулась.
— Марли, ну что за глупости? Кто тебе их наплел? Мы просто вместе занимались, — пробормотал он в её душистый, пахнущий тонкими осенними ароматами шарф.
— Да, в «Выручай комнате»?
— Да, в этом нет ничего та...
— Хватит мне врать! — она вдруг резко обернулась и сдавила шею Сириуса его же шарфом.
— Марли? Ты решила меня убить? — он засмеялся.
— Она хорошо целуется?
— Кто? — просипел Сириус, и, смеясь, чмокнул её в губы.
— Сколько их у тебя? — спросила она, едва их губы разомкнулись.
— Никого, только ты, —немедленно ответил Сириус.
— Отвечай, что у тебя с этой Венди Баттон? — требовательно спросила она, перебегая взглядом с одного его глаза на другой, словно пытаясь поймать в одном из них вранье. Видя, что он не торопится с ответом, Марлин крепче сжала шарф. Холодный осенний ветер трепал овсяные волосы и бросал на её дрожащие губы. — Я все равно узнаю! Говори правду!
— Да ничего, — миролюбиво ответил он и с улыбкой потянулся к её губам.
— Ты мне врешь, — простонала она.
— Не вру, — пробормотал он, пытаясь поймать, наконец, её губы, хотя Марлин все время уворачивалась. — Клянусь, у меня есть только ты... только ты...
...Марлин легонько пожала плечами.
— Я же не знаю, кто там у тебя сейчас? — она театрально наморщила лоб. — Карен, кажется, её зовут?
Сириус вздохнул, стараясь не терять терпение.
— Марли, между мной и Карен ничего нет.
Она смотрела на него волком.
— Ты мне не веришь?
Казалось ей наплевать. Она смотрела на него так, словно он был не очень интересным рисунком на её обоях.
Он прошел вглубь комнаты и прислонился плечом к книжному стеллажу.
— Поговорить.
Марлин как-то судорожно, неслышно вдохнула — так, что вдруг резко обозначились мышцы на шее и глубоко провалились ключицы.
— Ладно, — прошептала она и вдруг резво вскочила с кровати. Торопливо перебирая ногами, она подбежала к шкафу. — Вот, держи, — она вытащила из него небольшую дорожную сумку. — Это твоё. Ты оставлял у меня кое-какие вещи, помнишь?..
Марлин поставила сумку на покрывало, избегая смотреть Сириусу в глаза.
— Тут всякие мелочи, одежда... ну ерунда. Так, что ещё, — она резко обернулась, прижимая к губам пальцы и прошлась по ковру — наверное специально старалась двигаться и не стоять на одном месте, чтобы Сириус не заметил, как она дрожит. Похоже, она его ждала...
— Да, твои магловские пластинки, — Марлин выдернула из комода ящик и вывернула из него на покрывало стопку затрепанных, заслушанных пластинок. — Хорошая, кстати музыка, спасибо, что дал послушать...
—...ты нашел их, нашел!
— Да, — Сириус поцеловал её в шею за ухом. Галстук Марлин был повязан вокруг его головы так, что длинные волосы торчали во все стороны. — «Всё, что тебе нужно — это любовь», детка.
— Обожаю! — Марлин сидела у него на коленях, в его рубашке, и разворачивала стопку пластинок, упакованную в красивую оберточную бумагу. От праздника в общей гостиной остался только сверкающий под потолком диско-шар, шорох бумаги в руках Марлин, да красно-золотой серпантин, превративший полукруглую комнату в странное подобие джунглей.
— Кого они мне напоминают, не знаешь? Спасибо, спасибо, спаси-ибо тебе... — она приникла к нему, обвивая рукой за шею, но когда попыталась отстраниться, Сириус только крепче сжал её, и полез под рубашку.
— Ай, Сириус, что ты делаешь? — засмеялась она.
— «Любовь, любовь, любовь...» — он пересадил её поудобнее и, удерживая на руках, поднялся с ней из кресла, двигаясь к лестнице. Марлин, улыбнувшись и закусив губу, обвила его ногами за талию. — «Любовь, любовь, любовь»... — мурчал он в её шею.
— Мерлин, камин! — пискнула девушка, дергая его в сторону. Сириус оступился, но вовремя успел уронить свою ценную ношу в мягкое кресло. Из кармана рубашки, в которой была Марлин, выпал листок.
— Что это? — смеясь, она подобрала бумажку.
— Не знаю, — Сириус схватил с каминной полки бутылку сливочного пива.
— Что там? — спросил он, увидев, как темнеет лицо Марлин, читающей записку. — Марли?
Губы её шевелились, он услышал торопливые слова:
«...люблю тебя больше всего на свете, приходи сегодня к шести часам в Холл, буду тебя ждать, твоя А.»
Она подняла на него перепуганные голубые глаза. Сирис боялся пошевелиться.
— Что это, Сириус?..
— Это подарок, — сквозь зубы произнес он, изо всех сил стараясь не злиться. — Я не...
— А! — она щелкнула пальцами и повернулась на каблуках, наконец взглядывая на Сириуса. Губы у неё дрожали, голубые глаза, казалось, вот-вот выльются на щеки, но она держалась из последних сил и не плакала.
— Ещё твоя футболка. Я совсем забыла, прости, — Марлин схватилась за края длинной черной футболки с логотипом «The Beatles», и резко сдернула с обнаженного тела, но в последний момент ткань зацепилась за большую заколку в волосах, и Марлин вырвала себе, наверное, целую прядь. Тоненько всхлипнув, она съежилась и схватилась под футболкой за голову.
Сириус шагнул к ней и бережно выпутал зубцы из длинных, все так же пахнущих жасмином волос. Когда он справился, Марлин тут же стянула футболку и бросила на кровать.
За тот год, что они провели вместе во взрослых ласках, её тело красиво округлилось и она превратилась из хрупкой девочки, похожей на белую розу-перезвон в по-настоящему красивую девушку...
Какое-то время они просто смотрели друг другу в глаза.
Марлин — требовательно, вызывающе, моляще, а Сириус с досадой и жалостью. Потом Марлин очень медленно подняла руки, стыдливо закрылась и отвернулась — так тяжело и неповоротливо, словно каждое движение причиняло ей боль.
— Прости меня, Марли, — Сириус исподлобья смотрел, как она неторопливо натягивает футболку, и укладывается на то же место, с которого только вскочила.
— Уходи, — безжизненным тоном попросила Марлин. — Просто уходи и всё. Ты ведь пришел не поговорить, а просто сообщить мне о своем решении. Я его поняла. Уходи. Я тебя не держу.
—...я не уйду, пока ты не скажешь мне, что произошло! — крикнул он, пытаясь отцепить её руки от подушки. Никогда он не видел, чтобы Марлин плакала так. Нет, они, конечно, ссорились и раньше...но подобной истерики у Марлин не случалось. Казалось, с её слезными железами что-то случилось и теперь весь запас, который отводился на одно тщедушное стофунтовое тельце девушки, выходил за один раз. Марлин глотала воздух, как рыба, выброшенная на поверхность, захлебывалась и кусала подушку. Сириус даже испугался, что она тронулась.
— Марли, да в чем дело, наконец? — он силой поднял её и заставил сесть.
— Твоя мама! — прорычала она сквозь плотно сцепленные зубы.
— Что — моя мама? — не понял он.
— Она приехала утром и пришла в Крыло! — пожаловалась Марлин, икая. — Она п-пришла ко мне, п-понимаешь? Она сказала...ск...сказала, что ты по-помолвлен!
Это было уже слишком.
— Марли, ты спятила?
— Сказала, что она никогда не позволит тебе ж...жениться на «полукровной шлюшке» и что у тебя уже есть невеста, которую они одобрили!
— Да нет у меня никакой невесты, она врет! — крикнул Сириус, перекрывая её голос.
— И к ведьме в Косом переулке ты не ходил, да?! — заорала Марлин, вырываясь.
Сириус сглотнул.
— Сюрприз? Твоя мамочка любезно сообщила мне, что они покупают её услуги, чтобы их сыночек не спал с кем попало.
Сириус поморщился.
— Марли, я тебе сейчас всё...
Марлин размахнулась и дала ему пощечину...
... Сириус с силой потер лицо. Не так он себе это представлял. Марлин отвернулась от него и зарылась в подушки, сжимаясь так, словно хотела раздавить себя. Сириус присел на корточки у кровати, сочувственно скользя взглядом по вылезшему из ворота плечу, лебединой шее и бледно-золотым кудрям.
— Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, Марлин, — тихо молвил он, упираясь подбородком в лежащий на покрывале кулак. — Я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Счастлива, — повторила она. — После всего того, что ты сделал, ты ещё смеешь говорить о моем счастье, Сириус?
Во имя Мерлина. Лучше бы она кричала.
— Полтора года ты врал, и изменял мне со всеми подряд, и выставлял идиоткой перед знакомыми, а я тебя прощала, — голос её морщился от слез. — Ты возвращался ко мне от других, а я все равно тебя прощала. А теперь ты бросаешь меня и хочешь, чтобы я была счастлива?
— Я не врал, когда говорил, как отношусь к тебе.
Марлин заплакала.
— Но ведь ты не верила мне. Даже когда я говорил тебе, что люблю, ты не верила. Что бы я ни сказал, ты считала, что я тебя обманываю! Вся эта ревность, выяснения, ссоры. Отношения не могут строиться на недоверии, это неправильно, Марли! — она зажала уши ладонями и замотала головой. Сириус отвернулся и шагнул к окну, засунув руки в карманы. — И нам обоим надо просто принять, что эти отношения закончились... и идти дальше.
Марлин вдруг резво подхватилась, подлетела к нему, обхватила за талию, так что Сириус невольно шагнул вперед и прижалась к его спине.
— Не говори так, я прошу тебя! Они не закончились, не закончились! Если тебе нужна свобода или время, я дам тебе их сколько захочешь, только не говори, что все закончилось, — она все глубже и глубже вонзала ногти ему в живот. — Ну пожалуйста, скажи, скажи, что не закончилось, что у нас ещё все впереди, что все наладится, Сириус, мы ведь уже сто раз расставались, это пройдет, это как всегда...
Сириус вздохнул, не пытаясь ни обнять её в ответ, ни высвободиться из цепких, некогда горячо любимых рук.
— Прости, Марли...
Она всхлипнула
— Я действительно много тебе врал. Больше не хочу.
Он понимал, что сейчас как раз наступил тот решающий момент, когда надо одним махом отрезать этот хвост и не мучить ни её, ни себя...
Но он не смог.
Когда летел сюда, думал, что сможет, что ему хватит решимости...
А теперь вдруг понял, что легче откусить себе палец, чем признаться заплаканной Марлин, что он просто больше её не любит.
— Когда ты меня разлюбил? — вдруг спросила она, прижимаясь щекой к его плечу. — Просто скажи мне. Я хочу знать, как это произошло.
Сириус дернул уголком губ и качнул головой вниз, высвобождаясь.
— Не знаю, я не помню этот момент. Всё было хорошо, но в какой-то момент ты стала допытываться о каждом моем шаге, выяснять, где я был, что делал, подсылала подружек с проверками, читала письма. Я не могу так жить, ты посадила меня на поводок!
— Значит это я во всем виновата? — жалобно спросила она, глядя как он ходит по комнате. — Это я все разрушила?
Сириус поморщился.
— Да какая разница, кто виноват, Марли? Просто...закончилась любовь.
Повисла тишина.
Марлин просто стояла и смотрела на него, опустив плечи и свесив руки вдоль тела. Лицо её было непроницаемо.
— Уходи, — вдруг сказала она. — Забирай свои вещи и иди отсюда, ты слышишь?
Марлин метнулась на постель и зарылась в подушки, закрывая голову одной из них. Плечи и спина девушки сильно вздрагивали, из подушки клочками вырывался сдавливаемый плач. Тяжко вздохнув, Сириус подошел к неё и попытался убрать подушку, но она не дала, всхлипывая и жалобно хныкая.
— Марли... — попытался было он воззвать к её рассудку. — Марли, расставание — не конец света, понимаешь? Ты ещё будешь очень-очень счастлива, обещаю.
— Уходи! — простонала она из-под подушки и засучила ногами.
Сириус опустил сумку на пол.
Бросить Марлин в таком состоянии было бы бесчеловечно.
Он присел возле кровати на корточки, так, чтобы их лица оказались на одном уровне.
— Марли.
Она не реагировала.
Сириус поднял упавшего с кровати плюшевого медведя и потер его нос о голое плечо девушки.
— Марли-и.
Она вскинула лохматую голову. Лицо её было розовым от напряжения, на виске вздулась венка.
— Я тебя...не слышу! — крикнула она и снова спряталась. Сириус наконец не выдержал и выдернул подушку из её пальцев. Тонкие руки безвольно шлепнулись на постель. Марли напоминала рыбку, выпавшую из аквариума на пол.
— Марли, нам совсем не обязательно теперь становиться врагами, — миролюбиво сказал он.
— Тебе не все равно? — прошептала она.
Сириус усмехнулся. Ему очень хотелось прикоснуться к ней. Потереть её холодные ладошки, прижать к себе на этой самой постели.
Просто потому что ему её безумно жалко и хотелось как-нибудь утешить.
Но...если он тронет её, если коснется хотя бы пальцем, для неё это будет означать, что шанс ещё есть, что между ними ещё не все...
Поэтому Сириус остался сидеть на полу — за своей надежной, непроницаемой и невидимой стеной.
— Мы всегда будем вместе, Марли, я обещаю. Мы же друзья. Помнишь как на пятом курсе в Хогсмиде залили огромный каток и мы все пошли туда кататься?
Марлин сдавленно промычала что-то в ответ. Сириуса это вдохновило.
— Знаешь, меня ужасно злило, что ты катаешься с Фабианом Пруэттом, а не со мной.
— Да, поэтому ты сбил меня с ног и я подвернула ступню, — проворчала Марлин, сворачиваясь в клубочек.
— Иначе ты бы меня не заметила.
Они взглянули друг на друга. Сириус усмехнулся, даже опухшие губы Марлин растянула слабая улыбка.
— А потом ты отнес меня на спине в «Три метлы» и мы отогревались грогом, — Марлин вытерла нос. — Я тогда впервые его попробовала.
— Да, я тоже, — добродушно улыбнулся Сириус, вспомнив тот теплый, по-настоящему предрождественский вечер.
— А помнишь как мы объелись бесконечного мороженого в «Сладком королевстве», и я неделю пролежала в Крыле?
— Но это того стоило, — весело заметил Сириус, вспомнив, как каждую ночь пробирался в Крыло под мантией Джеймса, и они с Марлин коротали время на больничной кушетке. — Марлин, я всегда буду рядом. То, что мы расстаемся не сделает нас врагами, правда? Я все равно бы ушел — не сейчас так потом, и было бы только больнее. Мне тяжело чувствовать себя...связанным. Я хочу знать, что предоставлен сам себе. Мне нужна свобода.
— А я? — слабым голосом спросила она. — Почему ты не спросишь, что нужно мне?
— А тебе нужна семья. Нужен человек, который будет с тобой честен.
Марлин, растрепанная и зареванная, подползла к нему на коленях и обняла его, прижимаясь губами к шее.
— Нет, мне ты нужен. Ты, ты, ты...
— Марли, я не сделаю тебя счастливой, — терпеливо произнес он, замирая как изваяние. — Я всегда буду тебя мучать, — Сириус вдруг почувствовал, что если сейчас не уйдет, то не уйдет уже никогда — ростки слов Марлин, сплетаясь с теплыми воспоминаниями, уже кололи его кожу, целясь в сердце.
Он поспешно встал и Марлин уронила руки.
— Я уйду и со временем ты меня забудешь.
Марлин затрясла головой, закрывая глаза.
— Правда, забудешь, Марли. И будешь смеяться, вспоминая об этом разговоре, — Сириус подхватил с пола сумку со своими вещами и забросил на плечо. — Мне пора, — он шагнул к двери.
— Сириус! — вдруг позвала она.
Сириус обернулся. В этот момент на плечо ему dlheu упала маленькая белая ягодка.
Над их головами распускалась волшебная омела. Согласно поверью, в Рождество она цветет только над головами тех, кто любит искренне и чисто.
Но Сириус смотрел не на неё.
Марлин сидела на постели. Она все ещё выглядела очень и очень плохо, но уже не плакала.
Более того.
Поймав взгляд Сириуса, она предприняла отчаянную попытку улыбнуться и, несмотря на то, что улыбка её вышла похожей на гримасу, Сириус помнил её потом всю свою жизнь.
— Веселого Рождества, — прошептала она.
Сириус улыбнулся. Он хотел было ответить и дать ей какое-то тепло взамен, но вместо этого только приподнял уголок губ, махнул на прощание и вышел за дверь.
На улице по-прежнему густо валил снег.
Повсюду расстилалась такая благословенная и глубокая тишина, что при желании можно было услышать, как снежные перья соприкасаются с укутанной в белое одеяло землей. Счистив снег с мотоцикла, Сириус привязал сумку с вещами к сидению. На душе, несмотря на тяжелый разговор, был легко, словно в ней тоже шел такой вот светлый и грустный снег.
Наконец-то он был свободен.
Сириус в последний раз взглянул на заветные окна, запрокинул голову, и, прикрыв глаза, освобожденно вздохнул.
— Веселого Рождества... — пробормотал он, ловя губами летящий снег и завел мотор.
Vova
