Чем хороша анимагия

Северус Снейп, ужас подземелий и с недавних пор герой войны, наслаждался выходными. Студенты приехали всего пару недель назад, а заслуженный отдых уже был, несомненно, заслужен. Директор Хогвартса сидел в своём кабинете и пил чёрный кофе, читая очередной номер «Ежедневного Пророка», — идиллия.

На жёлтых страницах всё было как всегда: уже четыре месяца день ото дня ни одного нового слова, кроме имён Пожирателей, осуждённых на пожизненное заключение в Азкабане или прощальный поцелуй дементора. Или же имён оправданных, например, самого Снейпа и Малфоев. На проходившие суды было затрачено столько Веритасерума, что восхищён был даже такой опытный зельевар и вояка, как Северус. В осуждённых его вливали буквально литрами, вопреки всем инструкциям и заламываниям рук изготовителей. И в некоторых свидетелей (по их желанию, правда) тоже. Так что после их судов Северусу пришлось варить себе, Малфоям и Поттеру, спасителю чёртову, зелье для вывода токсинов из организма. А то как-то судьи забывают, почему Веритасерума положено только три капли: он жутко вреден в больших дозах, да объём и не имеет значения.

Разумеется, популярное убеждение, что Северус Снейп может сварить любое зелье по памяти, – лишь слух, не имеющий к реальности почти никакого отношения. За столь редким зельем новому директору пришлось лезть в свои записи. Найдя в одной из потрёпанных древних тетрадей нужный рецепт, он увидел, что к странице прикреплён маленький клочок пергамента, а на нём собственным снейповским почерком написано:

«За портретом Хмурого Монаха есть тайник. Когда Волдеморт будет окончательно побеждён, открой его»

А следующей строкой, видимо, пароль.

Северус пожал плечами: вряд ли там что-то очень уж серьёзное. Подождёт, пока сварится зелье, а то организм может и не справиться с такой дозой гадости самостоятельно. По крайней мере, старине Люциусу сейчас точно очень плохо.

А уж Поттеру…

Так и получилось, что про таинственную записку Северус забыл.

А в это погожее утро субботы, когда все старшекурсники впервые в этом году усвистали в Хогсмит, а младшекурсники мучали мётлы, шахматы и плюй-камни, она снова попалась директору на глаза. «Что ж, пойдём, посмотрим, что там скрывает старина Хмурый Монах». Собственно, Северуса очень напрягало, что он совершенно не помнил, когда это он писал себе такое послание. Так что он решил, что кто-то стёр ему память, а в том тайнике его собственные записки и воспоминания.

Он стремительно шагал по пустынным в такую чудесную погоду коридорам Хогвартса в один из самых отдалённых концов огромного средневекового замка. Здесь почти никогда никого не было, даже домовики не убирались. Разумеется, и Пожиратели сюда не дошли — эта часть Хогвартса осталась после битвы совершенно нетронутой. Северус остановился перед до боли знакомым гобеленом, на котором были не очень искусно вытканы то ли ежи, то ли каштаны.

Очень немногие знали, что этот гобелен был не просто украшением, но и скрывал небольшой тупичок. Северус с Лили частенько сидели здесь, неторопливо обсуждая книги, уроки, последние школьные события…

Отогнав пыльные от прошедших лет, но такие счастливые воспоминания, Северус скользнул в знакомый коридорчик. Тогда, больше двадцати лет назад, он казался несколько больше… В глубине, прямо напротив входа, освещённый всего одним факелом, висел портрет Хмурого Монаха.

Если быть точным, Северус с Лили не знали, чей это портрет, а сам он представляться отказывался. Но поскольку этот персонаж совершенно очевидно был монахом — стрижка под горшок, коричневая хламида, утянутая верёвкой и заканчивающийся каким-то завитком посох говорили об этом весьма красноречиво — они решили, что пусть называется так. Но поскольку монахов в Хогвартсе было множество, тогда ещё маленькие первокурсники называли его Хмурым. В общем-то, он таким и был. Остальные монахи не прочь были собраться шумной компанией, побуянить, выпить вина, спеть пару похабных песен, вспомнить как хороша была какая-нибудь монашка… Но этот явно был не таков. Он всегда был суров, никогда не улыбался и не шутил. Никогда не покидал своей рамы, а другие картины не ходили к нему, хотя скорей всего они просто не подозревали о его существовании. Он вечно пытался обратить то Северуса, то Лили, то обоих сразу в религию, велел становиться паломниками и идти в Иерусалим. Почему-то он так и не перестал их убеждать, хотя за несколько лет уж можно было увериться, что они паломничать не собираются. Но им нравилось болтать со строптивым портретом — он много знал и многое пережил, и очень от многого отказался, решив стать монахом.

Северус улыбнулся и подошёл к портрету. Хмурых Монах тут же перевёл на него взгляд, оторвавшись от Евангелия в своих руках.

— Здравствуй, Северус. Это ведь ты? Сильно изменился.

Северус приветственно кивнул.

— Здравствуй, Монах. Неужели так сильно, что даже сложно узнать?

Портрет покачал головой.

— Не настолько. Всё тот же сухой, измождённый мальчишка.

Фыркнув, Снейп возвёл очи горе.

— Помилуй, мне уж сорок, какой мальчишка?..

— Маль-чи-шка. Повзрослел бы — занялся отмаливанием грехов.

Не отмолить мне их, не отмолить…

— Стану старше — обязательно займусь. Я собственно к тайнику пришёл.

Монах кивнул.

— А как Лили?

— Она погибла.

— А Гарри?

— Гарри?..

Монах вдруг хлопнул себя по лбу.

— Ах, ну да, конечно… Говори пароль, шпион.

В тайнике были дневник, пузырёк с жемчужной жидкостью и несколько официальных бумаг.

Честно говоря, было страшновато. Кто его знает, что там такое произошло в прошлом, что Северус осознанно стёр себе память?..

Он решил не возвращаться в кабинет, а уселся прямо под портретом. Монах, будто совершенно потеряв к давнему знакомому интерес, опять уткнулся в свой талмуд (и чего он там не видел?), а Северус взялся за дневник. Ну как, дневник… Это был просто исписанный от корки до корки блокнот, ставший продолжением школьной традиции рассказывать в нескольких словах, что произошло за день. Эта привычка очень помогала сохранить объективность мысли и спасала от перегруза эмоций, от которого замкнутый с малых лет Северус очень страдал.

Он читал, читал, читал, читал… Останавливаясь, чуть ли не по буквам складывая смысл некоторых фраз и порой еле удерживаясь от того, чтобы обратиться к Монахом за переводом на английский — смысл этих самых фраз получался такой невероятный, что иногда ему казалось, что он читает иностранный текст.

Разумеется, это было от неожиданности и, мягко скажем, удивления.

Обнаружив совершенно внезапно, что вместо следующей записи идёт обложка, Северус попытался заполнить ошеломлённую пустоту, воцарившуюся в голове, хоть какими-то обрывками мыслей. Он даже начал подумывать, что лучше: пойти вернуть Волдеморта к жизни и просто, по-маггловски, как когда-то наглому соседскому мальчишке, набить морду или же просто стереть всё, о чём только что прочитал, из памяти. Снова. Потому что это слишком серьёзно.

Судя по этим записям…

Так, есть ещё официальные бумаги.

Уже примерно представляя, что там будет, Северус опасливо, будто они были крестражами незабвенного Лорда, взял их в руки. И не ошибся. Первой строкой на одном из пергаментов, явно избежавшем разрушения от времени лишь благодаря чарам, стояло заглавие: «Документ о передаче отцовства».

Дальше сухим канцелярски языком объяснялось, что в силу обстоятельств Северус Снейп, отец Гарри, вынужден на время передать отцовство Джеймсу Поттеру. И что когда придёт время, он вернёт себе сына.

И стояли четыре подписи – Лили, его самого, упомянутого рогатого гада и нотариуса, скреплённые магической печатью.

У Снейпа не было оснований не доверять своему собственному дневнику и документам. Не то чтобы его стиль никто не мог подделать… Но те дни, которые Северус помнил, причудливо сплетались с теми, которых он не мог воскресить в памяти, — их там просто не было. При всём при этом Снейп откуда-то знал, что это всё — правда. Наверное, он уже давно это понял. Ещё тогда, семь лет назад, в памятный Хэллоуин, ознаменованный театрально свалившимся в Большом Зале без чувств Лордом Волдемортом в теле Квирелла, ещё тогда он настолько перепугался за бестолкового мальчишку, отделавшегося в схватке с троллем парой царапин, что вечером пришлось успокаиваться алкоголем, что он делал последний раз в совсем другой Хэллоуин, десять лет назад. А алкоголь вообще-то плохо сочетается с Обезболивающим, которое надо было принимать из-за буйного… Пушка.

Вот же Поттер, проклятое маленькое отро…

Спокойно.

Как же так получилось, что ты, Северус Снейп, в силу одного лишь факта своего существования являющийся врагом всех Мародёров (интересно, они в словарь-то заглядывали, прежде чем так назваться?), добровольно отдал сына Джеймсу Поттеру?

Судя по записям в дневнике, в один прекрасный момент Волдеморт решил, что должен повидаться с наследниками всех своих Пожирателей (Северус прекрасно помнил, как перепуганный Драко тогда трясся. Да и Люциус тоже. А уж Нарцисса!..). Более того, он заявил, что на следующем собрании все, у кого, как считается, нет детей, будут подтверждать это под Веритасерумом. И тогда Северус понял, что дело — труба: дражайший Тёмный Лорд вконец свихнулся от страха за свою жалкую жизнь, когда накопал в снейповской голове часть пророчества (разумеется, тот никогда не сообщал его лысому лорду добровольно). Веритасеруму не солжёшь, а отдавать «в услужение» Волдеморту Гарри – дитя Северуса, шпиона в стане Пожирателей смерти, и Лили, одной из самых ярых членов Ордена Феникса, – в высшей степени неразумно.

Хотя, судя по записям в дневнике, как раз на политику и войну в тот момент Северусу было не то чтобы наплевать… он даже не думал о них. В голове пульсировала лишь одна мысль: «Мой сын им не достанется»

А в результате достался Дамблдору. Чтоб тебе, Снейп, лимонной долькой насмерть подавиться.

После того знаменательного собрания Северус пришёл домой с категорическим желанием напиться или повеситься.

Вообще в то время ему было очень горько. Каждый раз, когда он брал сына на руки, тот начинал плакать и никак не желал успокаиваться. Помфри говорила, что это из-за Метки, успокаивала, что после падения Волдеморта это пройдёт… но менее больно и обидно от этого не становилось, к тому же, Лорд падать пока не собирался. В душе у Северуса поднималась волна гнева, и он лишь тренировался в окклюменции, напоминая себе, что сын не виноват, что виноват ты сам, Снейп, только ты… В результате Северусу приходилось сидеть в отдалении от Гарри, и тогда мальчонка очень даже любил своего папу. Это действительно было видно — он сразу радовался, когда видел Снейпа, начинал что-то бодро агукать, смеялся, да Лили и сама признавалась, что папу сынок просто обожает. Даже явно грустит, когда его долго нет дома.

Вечером после того собрания Ордена Пожирателей они решили, что Северус выпьет Зелье забвения, и воспоминания заблокирует Дамблдор.

Северус сидел в этот вечер с отсутствующим видом. Почему-то ему было неважно, что с ним будет. Жаль было только того, что сын может по нему скучать. Хотя как можно скучать по отцу, который появляется-то раз в несколько дней, сидит в отдалении и смотрит щенячьими глазками на своего сына.

Оставив Дамблдора и остальных доверенных лиц (в их числе, прости, Господи, Поттера) обсуждать его судьбу, Северус пошёл в спальню, к кровати своего маленького сыночка. Тот спал, совершенно очаровательно уложив кулачки на подушке перед собой и приоткрыв рот…

Это был чуть ли не первый раз в жизни, когда Северус Снейп плакал от тоски. Не от страха, как во время скандалов родителей, не от тихой грусти, когда умерла его мать. А от тоски, как волк, глядящий на гибель своих волчат от рук браконьеров, исступлённо воющий, метущийся в клетке, тянущийся к убийцам, скребущийся, ломающий когти и зубы… он стоял и беззвучно рыдал. Он готов был отдать жизнь просто за то, чтобы один-единственный раз обнять своего Гарри.

Но через полчаса он снова вышел на кухню и никто ничего не сказал про его покрасневшие глаза и побледневшее лицо. Только Лили налила ему чаю покрепче.

Однако теперь Северус этого уже не помнил, потому что прошло семнадцать лет, и бесценные воспоминания уже никак не вернуть.

Снейп глубоко вздохнул. Монах скосил на него взгляд и снова спросил:

— Так как Гарри?

— Гарри в порядке. Успел уже умереть, воскреснуть и победить Волдеморта.

— Мм. — Монах перевернул страницу книги. — Это грех.

— Воскресать?

— Убивать.

Северус снова вздохнул.

— Да. Но он не убивал. Он победил. Ладно, Монах, пойду я. Спасибо, что сохранил для меня всё это… Бывай.

— Угу.

Когда Северус уже поднял гобелен, ему в спину донеслась тихая просьба:

— Познакомь меня как-нибудь с Гарри, пожалуйста.

Тихо хмыкнув, Снейп бросил через плечо:

— Обязательно.

Дойдя до своего кабинета, Снейп тут же вытащил из шкафа злополучный думосброс. Поболтав пузырёк с воспоминаниями перед глазами, он постарался приготовиться к смертельной дозе тоски и боли — что ещё могут принести воспоминания о мёртвой жене и отданном другому сыне?

Северус с обречённым вздохом вылил серебристое содержимое пузырька в чашу и, подавив желание скрестить пальцы на удачу, погрузился в воспоминания.

…тёмная комната, ночь. Уставший Снейп, только-только после особо выматывающего разговора с Лордом, стоит в дверях, опираясь на косяк, и смотрит на Лили и сына – они спят на одной половине кровати, оставив припозднившемуся отцу местечко…

Сердце сегодняшнего Северуса сжалось от нежности и грусти. «Что-то вы расклеиваетесь, господин директор, сэр» — внутренний ехидный голос подозрительно похож на люциевский.

…молодой папа сидит напротив кресла и магией подбрасывает игрушки сына, а тот смеётся, заражая своим весельем и уставшего, но невероятно счастливого Северуса. И вдруг малыш произносит: «папа». От неожиданности игрушки, уже не поддерживаемые магией, безжизненно падают на пол, а растроганный Снейп с трудом удерживается от того, чтобы обнять Гарри. Подумать только, первое слово его сына принадлежит ему, отцу, которого ребёнок и дома-то почти не видит…

… ну конечно, чёртову шавку сделали крёстным! Да если б псина знал, чей это ребёнок на самом деле, он бы к нему даже не прикоснулся! Это же не только неразумно, это просто опасно! «Послушай, Снейп, уймись. Бродяга не бросит ребёнка, даже если узнает про твоё отцовство. Я знаю его, поверь»…

…Северус фотографирует Лили, Гарри и проклятого Джеймса Поттера. Ему хочется сжать эту чёртову колдокамеру в пальцах, чтоб она хрустнула, чтоб плёнка вылезла, чтоб стёкла выдавились! Это не Поттера место, это семья его, Северуса, и хотя он сам виноват, что остаётся один, но в конце-то концов!.. Но тут Лили одними губами шепчет «Я люблю тебя», и злость исчезает. Она растворяется в безграничной, мягкой, бархатно сияющей нежности, как кристаллик сахара в горячем чае. Всё равно, с кем, лишь бы живы были. Мерлин, Один, Господь, Аллах, да кто угодно! Пусть только выживут…

Вынырнув из думосброса, Северус, не в силах устоять, сполз на пол. Через несколько секунд, когда лёгкие уже засаднило, он судорожно вдохнул и закашлялся — оказывается, не дышал.

Это же просто жестоко. Он целый год ничего не чувствовал, презрительно отпихнув всё, что когда-то творилось в его душе и оставив только слепую верность Лорду. Лишь в разуме, под семью замками, в самом подсознании, хранилось воспоминание о Лили, верности ей и долге Дамблдору.

А теперь, вдруг, после столь долгого эмоционального затишья, такой водопад эмоций...

Северус хрипло чертыхнулся.

«Надо срочно поговорить с Гарри»

А говорить с ним надо, предоставляя факты.

Поразмыслив, Северус черкнул просьбу прийти и отправил По… Гарри записку с маленьким совёнком, привычно спустившимся на зов с жёрдочки под потолком. А потом зашагал в лабораторию.

Я всегда мечтал о другой земле,

Где меня с радушием люди примут, любя!

Радость зазвучит, и услышу я;

Чей-то голос скажет:

«Здесь сынок, твоя земля»

«Геркулес», Я пройду свой путь

Через несколько часов Северус, уже вернувшись из лаборатории, сидел в своём кабинете и ждал Гарри.

Сына.

Он нервно перекладывал с места на место официальные бумаги, пытался их читать, не фиксируя в мозгу ни буквы, убирал в сторону, крутил в руках канцелярские мелочи, попадавшиеся под руку, игнорировал посмеивающиеся над его волнением портреты, вспоминал свою Лили… В общем и целом его действия отличались крайней непоследовательностью, но уж об этом-то он заботился меньше всего.

Сын уже прислал ответ на письмо, заверив, что придёт.

У Северуса ни на секунду не мелькнула мысль, что, мол, может, не надо рассказывать мальчику об этой новооткрывшейся правде. Ведь это уничтожит светлую память об обаятельном и харизматичном отце-гриффиндорце, заставит осмысливать свой мир снова, уже перевёрнутым с ног на голову… Но если уж Снейп сказал о своей любви к Лили, то надо и сказать, что из этого получилось, раз это что-то (верней, кто-то), как выясняется, всё-таки получилось. И надо обязательно рассказать, что дружба с Лили закончилась не закончилась на пятом курсе, а гораздо раньше выросла в искреннюю и глубокую любовь.

К тому же мальчишка имеет право знать о своём происхождении – слишком уж многое от него скрывали в течение жизни.

Да и чего таить – Северус надеялся, что это откровение не канет в молоко. Потому что до этой поры Гарри не против был общаться с угрюмым и замкнутым директором.

Судя по всему, Поттер очень трепетно воспринял снейповские чувства к Лили.

Разумеется, Северусу не хотелось тогда открываться перед всенародным героем настолько глубоко — вплоть до любви к его матери, он собирался только отдать признание Дамблдора о крестраже в мальчишке... Но воспоминания, поднявшиеся вслед за этим признанием, сходу отделить не удалось, и они тоже попали в злополучный пузырёк.

Больше всего Северус боялся увидеть потом в поттеровском взгляде жалость. Это проклятое, омерзительное чувство! Он ненавидел, когда глаза Лили наполнялись жалостью, — это значило, что в нём переставали видеть мужчину: сильного человека и надёжную опору. Но Гарри и не собирался жалеть нелюдимого профессора — словно понял его.

А может, и не «словно». Он же видел ту страшную ссору на пятом курсе, когда отношения с Лили чуть не разрушились как карточный домик всего лишь из-за того, что Снейп опять стал объектом её жалости. Не только из-за этого, если честно… но и это тоже.

Да, пожалуй, Гарри всё-таки понял. Ведь Люпин рассказывал, насколько правильно, хоть и жестоко, мальчик поступил, когда отказался от его помощи в прошлом году, в весьма резких выражениях объяснив причину. Ремус буквально на коленях потом благодарил своего почти-крестника за то, что наставил на путь истинный.

Конечно, когда Гарри узнал, что чета Люпинов, которых он видел лежащими среди павших в битве, оказалась живее всех живых — на них было наложено какое-то странное фамильное проклятье, спадающее со смертью наложившего чары, — он был перепуган до истерики. В конце концов, он-то видел Ремуса вместе с мёртвым Сириусом и уж совсем бесспорно мёртвыми родителями. Но Северус, к которому трясущийся от страха Гарри и пришёл за объяснениями (чем директор втайне гордился), напомнил, что камень не вызывает души умерших из загробного мира, они — лишь часть самого Гарри. А раз так, то почему бы вполне себе живому Ремусу не иметь в его сердце «запасной вариант». Гарри успокоился и пошёл к Люпином играть с крестником.

С тех пор, как Поттер безошибочно ткнул Ремуса (взрослого опытного человека!) в его собственное вонючее… поведение, Северус понял, что у этого мальчишки — его сына, на минуточку, — врождённое чувство справедливости и правильности.

Потрясающий ребёнок.

Северус, конечно, никогда и никому в этом не признается, но на самом деле он восхищался Поттером. Тот теперь частенько заглядывал к нему, спрашивал про заклинания, про какие-то древние обряды… В основном, правда, по курсу Защиты. Но это как раз удивительным не было, учитывая квалификацию нового преподавателя ЗОТИ (верней, уже обычное для Хогвартса её отсутствие). Северус просто не смог отыскать никого, кроме молодого, совсем неопытного аврора, который в некоторых аспектах был даже хуже Поттера. Поэтому Гарри приходилось идти к адекватному учителю — читай, директору. И Северус, к своему собственному изумлению, совсем не против был удовлетворять геройское любопытство и помогать мальчишке с его школьными уроками (высшая степень наглости, честное слово). Более того, паршивец порой задавал столь глубокие и интересные вопросы, что даже Северусу требовалось немалое время и стопка книг, чтобы ответить на них. Ожидание было не менее интригующим, каждый раз он нетерпеливо размышлял, что же Поттер спросит в следующий раз.

Однако даже учитывая сильно улучшившиеся отношения между ними двоими, Снейп всё равно не надеялся, что признание, которое он собирался сделать, будет воспринято спокойно. Поэтому в качестве меры безопасности под столом был спрятан артефакт, поглощающий стихийную магию. Мало ли, насколько разрушительно отреагирует Гарри.

Раздался стук в дверь. Северус, абсолютно не верующий (вопреки всем стараниям Хмурого Монаха) человек, мысленно перекрестился, бодро вздохнул и твёрдым голосом сказал:

— Войдите.

В дверь заглянул Гарри и, улыбнувшись, поприветствовал директора.

— Садитесь, мистер Поттер. — Когда тот плюхнулся в кресло напротив, Снейп задавил в себе последних червячков страха и бесстрастным тоном продолжил. — У меня к вам очень серьёзный разговор. Знаете ли вы, что это за зелье?

Гарри посмотрел на указанный фиал, заполненный металлического цвета жидкостью, и вдруг стал из легкомысленно-предвкушающим абсолютно, убийственно серьёзным.

— Разумеется, сэр. Это Зелье родства. — Неожиданно тяжёлый взгляд остановился на Северусе. — Связь родитель-ребёнок – тёмно-зелёный цвет. Для определения можно использовать любую частичку тела, но точнее всего покажет кровь. Хотя мне хватило и вашего волоса.

Гарри неторопливо вытянул палочку и, рассеянно пробормотав: «Диффиндо», сбросил в фиал ярко-алую каплю с пальца.

— Теперь вы, профессор.

Северус сделал то же самое, отрешённо вопрошая:

— И откуда же ты знаешь о нас? — И опять, так привычно и так опостыло нет никаких эмоций. Разуму-то хотелось сразу многого: и обидеться за молчание о родительстве, и сердито разораться из-за того же, и порадоваться спокойствию сына, и… но ничего из этого Снейп сделать не смог, лишь сидел и безразлично смотрел на фиал бесцветного стекла.

Зелье медленно набирало глубокий зелёный цвет.

— Нашёл однажды в сарае у Дурслей дневники мамы. Она там пишет о том, как ей жаль, что с ней рядом были не вы, а Джеймс. Если хотите, как-нибудь принесу почитать… Это дневники за те несколько месяцев, что она провела с Джеймсом перед переездом в Годрикову Впадину. Видимо, она чувствовала, что скоро погибнет, и переслала дневники сестре. А тётя Петунья испугалась, что если не спрячет посылку, как велено, то пострадает, и сунула её в тайник сарая. И очевидно забыла. А я нашёл.

— Когда?

— Перед четвёртым курсом.

— Так давно? И почему же молчал?

Вдруг Гарри понимающе улыбнулся.

— Ну это же просто. Вы ведь от меня отказались. Навязываться как-то неправильно, а у меня уже появился крёстный. Да и… мне было всего тринадцать лет. Согласитесь, рядом с Сириусом вы несколько проигрывали в глазах ребёнка.

Да, пожалуй. Зачем одинокому, выросшему в жестокости мальчику мерзкий Пожиратель смерти? Тем более, когда рядом есть такой со всех сторон выгодный для ребёнка вариант, как Блэк?

Нет, Северус правда понимал. Будь он на месте Гарри, поступил бы так же.

Но обидно всё-таки было.

Ну, ты хотя бы снова начал чувствовать, Снейп, обида — тоже эмоция, радуйся.

Гарри же перевёл взгляд на окно за спиной Северуса. Улыбка будто приклеилась к его лицу, и Снейпу почему-то хотелось сделать что угодно: наорать, яростно постучать рукой по столу, плоско пошутить или станцевать ламбаду — лишь бы только эта неживая, пустая улыбка сошла с лица его сына. А тот тем временем продолжал:

— Ещё до того, как Сириус погиб, где-то в начале пятого курса я, видимо, повзрослел. Когда отбросил предрассудки вместе с детством, осталось только то, что я вам не нужен. В принципе, мне стало понятно, почему вы так меня ненавидите — ведь вы оставили меня, чтобы больше никогда не видеть, а получилось совсем наоборот. Сейчас я понимаю, что я ещё и напоминаю вам Джеймса — не самое приятное чувство. Нет, конечно, мог быть такой вариант, что вам надо было из-за шпионской деятельности самому быть уверенным, что у вас нет детей. Но зачем нужна Обливиация, если вы мастер окклюменции? Ну и к тому же, вы сами понимаете, что мне нельзя было ещё сильней к вам привязываться, слишком многое от нас зависело. Вы – единственный шпион, один из ближайших людей Волдеморта и Дамблдора. Я – спаситель магического мира, который вообще-то должен был умереть, но непонятно, зачем опять выжил. Я решил наладить с вами отношения после того, как увидел ваши воспоминания. Ведь вы любили мою мать, и, быть может, однажды приняли бы меня как сына… Я уж не знаю, зачем вы сейчас рассказали о том, что вы — мой отец. Наверное, из чувства долга и чтобы попросить больше не утомлять, да? Не волнуйтесь, я ничего от вас не требую. И докучать вам не буду – у меня ведь это вполне получалось последние три года.

Гарри поднялся на ноги.

— Извините, сэр, я, пожалуй, пойду.

Он долго смотрел на фиал с зельем и, будто с силой оторвав от него взгляд, резко развернулся и ушёл.

Взгляд, в котором была тоска, отчаяние и такое просто желание — быть любимым не за то, кто ты есть, а за то, что ты просто есть. Ведь родители так и любят своих детей и ведь именно этого ему не хватало в своей жизни (да и Северусу когда-то тоже). Даже Сириус любил Гарри отчасти за то, что он был сыном Сохатого, хотя на деле тот им не являлся.

Отчасти ли?

Онемевший от шока Северус малодушно размышлял, что будет лучше: покинуть сей бренный мир прямо сейчас, не вставая с кресла — уж слишком большой клубок проблем встал перед ним в связи с сыном, или всё-таки побежать за Гарри и объясниться.

Мальчишка так спокойно и привычно разложил по полочкам поведение и поступки отца, что стало страшно. Ясно, что он их повторял не раз и не два – и себе, и друзьям… и теперь вот самому отцу.

А папаша молодец, послал сына на смерть. Ты крестраж, сыночек, ты должен совершить обрядовое самоубийство, подставившись под палочку змеерожей твари! И да, я не сказал тебе про наше родство, но ты ведь и сам понимаешь, что так будет лучше для всех?

Ну, по крайней мере, именно так это выглядело с точки зрения Гарри. Честно говоря, логика его объяснений несколько подхрамывала, но основой для всей этой ереси стали юношеский максимализм и странное для гриффиндорца стремление во всём обвинять себя, а логике рядом с ними места не осталось…

Северусу показалось, что сердце утыкано иглами, и каждый вздох причиняет столько мучений, что непонятно, почему он ещё не умер от болевого шока. Почему-то в один короткий миг вспомнились все мерзости, что он наговорил сыну за семь прошедших лет, и боль стала даже правильной. Заслужил ты, всё заслужил.

Честолюбивый мальчишка? Ну да, живший в чулане, обычное дело. Жадный до славы и внимания герой? Именно, и внимания кузена ему, пожалуй, хватало с головой. Самовлюблённый юнец? Пожалуй. И пиком его самовлюблённости было безропотное приятия всего дерьма, что происходило с ним в доме Друслей. Любимец судьбы? Точно, которого загоняли собакой на дерево, а потом стояли и хохотали над испуганным мальчиком.

Над его сыном.

Оооо, Дурсли получат сполна. И за чулан, и за унижения… И вообще надо расспросить Гарри, мало ли, что там было ещё. А уж что ждёт тупого дурслевского отпрыска за Мародёрские замашки, ни в сказке сказать, ни пером описать!..

Северус с каменным выражением лицаотодвинулся от стола и глянул на поглощающий стихийную магию артефакт.

Тот треснул пополам.

Хладнокровная безэмоциональная отповедь? Как же!

Представив себе последствия бушующей магии с таким резервом, как у Гарри, Снейп вскочил.

Куда мог побежать этот мелкий придурок? Явно как можно дальше от людей. Стоп, только бы не…

Северус метнулся к окну и как раз успел заметить, как черноволосый мальчишка на безумной скорости влетает в Запретный лес. Ну почему именно туда!

Нет-нет-нет-нет! Он даже не представляет себе, кого может привлечь из глубин чащи его бушующая магия!

Не думая ни о чём, Снейп дёрнул на себя раму окна, взмывая на подоконник, и, привычно выпалив пожирательское (хоть что-то полезное) заклинание полёта, рванул чёрной тенью*за сыном.

В том полудементоровом состоянии, когда Северус мог летать, он чувствовал магов по волшебной силе, так что за Гарри следовал легко. Обычно маг (исключая анимагов в животной форме) оставлял за собой тонкую дымку магии — таким Северус в детстве видел полуистаявший след самолёта в высоте. Поттеровская же магия вилась клубами, как из паровоза прошлого века. Через минуту, в которую Снейп чуть не словил парочку инфарктов, принимая то одно, то другое бревно за изувеченное тело сына, он высмотрел Гарри на поляне. Тот лежал лицом на голой чёрной земле, уткнувшись лбом в согнутые локти — беззащитней позы не придумаешь. Снейп бы решил, что мальчик плачет, если бы не знал настоящую силу духа этого чуда природы. Нет, не природы. Их с Лили бесценного чуда.

Звучит-то как…

Вдруг Северус почувствовал, что из чащи стремительно движется какое-то очень тёмное, опасное и жестокое создание, которое пугает даже дементоровскую сущность в нём. Было сразу понятно, что если оно появится на этой полянке, то больше здесь уже никого не будет, Гарри и его нерадивого папашку просто выпьют до дна, до последней секундочки жизни. На земле останутся лежать только иссушенные оболочки.

Тогда Северус, снимая с себя чары, свалился почти на сына, отчего тот испуганно дёрнулся и начал брыкаться. Но Снейп уже призвал Акцио откинутую, видимо, в порыве чувств метлу и, прижав к острому локтю Гарри порт-ключ в свой кабинет, прошептал пароль.

Спустя несколько секунд протягивания через шланг мироздания, он облегчённо обнаружил, что они валяются на плитах его собственного кабинета. Тут же он резко сел и осмотрел мальчишку.

Всё в порядке. Слава Мерлину, всё в порядке! Только пугающая бледность обычно смуглого лица**, но это спишем на эмоциональные переживания.

Не в силах сдержаться, Северус грубо перевернул Гарри на спину и, сжимая тощие плечи до боли в костяшках, рявкнул:

— Вы хоть знаете, что только что вас чуть не сожрал обитатель леса? Со своей хлещущей магией вы были для всего населения чащи аппетитным ужином! — Он почти зарычал и встряхнул сына за плечи. — Хватит уже приключений. И вы меня даже не выслушали!

Гарри долго и непонимающе моргал яркими зелёными глазами, так похожими на материнские, а потом вдруг уткнулся лбом в плечо профессора.

— Странно. Вроде война закончилась, вы выполнили свою клятву, директору. Но всё равно меня спасаете.

Северусу чуть ли не рассмеяться захотелось. Вот же глупое дитя. Он что, решил, что его защищали только ради клятвы? Да как будто в этой школе не нашлось бы другой няньки, более старательной и опытной! В конце концов, мог же Дамблдор и нанять кого-нибудь толкового на роль учителя по ЗОТИ, вроде Кингсли. Произошло же это на третьем курсе, когда Гарри явно нужна была усиленная защита!

Хотя Люпин мог вполне выступать рупором историй об «отце» — Северус не знал о настоящих мотивах Альбуса.

— Глупый мальчишка, ты — мой сын.

Вздохнув, он встал на ноги, поднял одной рукой до неприличия лёгкого мальчишку и подтолкнул его к креслу. Гарри хлюпнул носом и примостился на краешек сиденья.

— Вы вроде хотели поговорить?

Северус достал из шкафа бутылку древнего, как борода Мерлина, судя по побещаниям дельца-продавца, скотча и плеснул себе. Потом глянул на уныло ссутулившегося сына и усмехнулся:

— Будешь?

Тот пожал плечами.

— Ну можно.

Подав Гарри стакан, сел в соседнее кресло, чтобы их не разделял стол. Потом, недолго подумав, как можно объяснить всё просто и доходчиво, просто раскопал на столе документ о передаче отцовства и сунул Поттеру в руки. По мере чтения зелёные глаза удивлённо раскрывались всё шире.

— Так значит… Вы выпили Зелье забвения! Но зачем?

Северус опять глубоко вздохнул и как-то отрешённо отметил, что навздыхался за сегодня на целый год вперёд.

— Лорд обещал проверить всех, у кого якобы нет детей, с Веритасерумом. Тут окклюменция не помощник, противоядия не существует, а у меня было слишком мало времени, чтобы его изобрести. Я совсем не хотел от тебя отказываться, тем более отдавать безответственным шалопаям вроде Поттера и Блэка. Но у меня не было выбора, прости. И я хотел бы…

Чувствуя себя героиней мелодрамы и недоумевая, когда это он научился таким сопливым и проникновенным речам, двойной шпион и герой войны малодушно наблюдал, как тают в скотче кубики льда, опасаясь поднять на сына взгляд. И вдруг услышал всхлип. Вскинув голову, он почти испуганно уставился на Гарри.

Ребёнок, который позволял себе такую слабость в последний раз, наверное, только в самом дальнем детстве, плакал. Он тщетно пытался вытереть бегущие по щекам слёзы рукавом, руки у него немилосердно тряслись, стакан чуть ли не лопался в судорожно сжатых пальцах, а голова было низко опущена.

Ну и что теперь делать?

Северус аккуратно забрал у Гарри скотч и поставил оба стакана на стол. Мальчишка тотчас прижал обе ладони к лицу, стыдясь своих слёз и стараясь унять их поскорей. Но это всё не удавалось и не удавалось…

Северус несколько опасливо подошёл к сыну, тронул за плечо. Мама дорогая, восемнадцать лет парню, вот же довёл родной папаша! Хотя не в первый раз уже. Нет, ну так сильно, конечно, в первый, но в общем и целом ситуация знакомая.

Сердце снова пронзила игла вины и жгучего стыда. Да. Больно. Правильно. Так и надо тебе, слизеринский ублюдок.

Снейп неловко приобнял мальчика за плечи. Не встретив сопротивления, прижал к себе и с удивлением почувствовал, что ребёнок – его ребёнок! – судорожно хватается за мантию, явно не собираясь отпускать.

Через десять минут такого вот идиллического воссоединения отца с сыном, десять минут рыданий в толстую ткань директорской мантии, мальчик-таки успокоился.

Гарри никогда не смел давать себе даже крошечную надежду на то, что отец его признает. Видит Бог, Снейп сам позаботился об этом, каждым жестом и словом выказывая своё истинное отношение и Мальчику-Который-Выжил. Хотя, конечно, Гарри морщился от одной мысли о том, что его настоящим отцом мог бы быть не Снейп а, например… Крэбб. Или, светел Мерлин, кто-то вроде Локхарта. Правда, после того, как в один прекрасный момент Гарри с полной ясность осознал, что дети в животах у мам берутся не из воздуха, круг пугающих личностей сузился, но не исчез.

В общем, на этом фоне Снейп выглядел действительно предпочтительней. Честно говоря, позже стал даже предпочтительней и Сириуса. Ну какой опекун, наставник и крёстный отец из того, кто так и не вырос из своих двадцати лет и остался безбашенным Мародёром? Да ещё тем, что видит в нём Джеймса, а не его сына.

В конце концов, думалось Гарри, во время уроков окклюменции Снейп иногда был даже почти нормальным. Тут Гарри обычно стыдился, вспоминал, как тот, хоть и через не-хочу, всё-таки отвечал на вопросы на первом занятии, и поправлялся: иногда был адекватным.

А в этом году пап… Ой, то есть Снейп вообще стал какой-то хороший. Он безропотно впускал Гарри в свой кабинет, отвечал на все глупые вопросы и даже несколько раз рассказывал о матери, хоть немного и с трудом. Он будто смягчился после падения Волдеморта, стал менее язвительным, менее… нервным, что ли?

А сейчас Гарри расплакался. В прошлый раз он плакал на могиле своей матери и Джеймса, от того, что потерял их, а теперь он плакал потому, что обрёл отца. Вот так.

Но он уж никак не ожидал, что Северус Снейп, хладнокровный шпион, вздумает его утешать. Конечно, это было очень радостно, но настолько странно и неожиданно, что к горлу подкатила новая волна слёз.

Всё-таки успокоившись, Гарри, не чувствуя ни малейшего стыда за этот срыв, отпустил мантию отца и посмотрел на него:

— Прости, пожалуйста. И за слёзы, и за мокрую мантию…

Снейп фыркнул, разомкнул объятия, с сожалением выпуская сына, и вытащил из очень большого ящика Успокоительное зелье его собственного изобретения. Самое популярное зелье среди учителей и потому изобилующее у Северуса. Гарри без вопросов опустошил протянутый флакон, хотя никак не мог знать, что это за варево: Снейп по достоинству оценил доверие сына и благодарно похлопал его по плечу.

— М, пап… Ой, то есть, профессор…

— Поскольку родственные термины «папа» и «отец» тебе не слишком привычны, можешь…

— Нет, если вы не против, я буду только рад!

Северус потёр лоб. Они как неуклюжие подростки лет тринадцати.

— Я не против… Гарри.

Тот радостно улыбнулся. А в следующий миг вскочил.

— Послушайте… Послушай, пап.(3*) Я пойду, ладно? Просто столько всего… за раз… я... надо переварить, ладно? Только не обижайся, да?

Северус усмехнулся. Тринадцать, не больше. Если ещё не меньше.

— Мне тоже надо обдумать всё это.

Гарри счастливо хихикнул. Он подскочил к Снейпу и, на секунду замерев, будто боясь, что его оттолкнут, быстро обнял новообретённого отца и тут же выбежал, явственно споткнувшись через порог и чуть не загремев по винтовой лестнице вниз головой.

Как ребёнок, честное слово. Хотя почему бы и нет, имеет право побыть им – детства ведь у него не было. Хорошо, что на восполнение пробелов у него есть этот школьный год.

Северус устало упал в кресло. Схватив со стола стакан со скотчем, он опрометчиво сделал большой глоток и предсказуемо закашлялся. Правда, огонь, жгучим шаром опаливший глотку, частично возвратил способность здраво размышлять.

Итак, Северус Снейп, у тебя появился сын. Поздравляю с пополнением семьи.

И о чём с этим сыном разговаривать? Кроме как о прошлом? Перемывать кости себе и другим – совершенно неблагодарное дело, а из тех времён, когда они были ещё одной семьёй, Снейп ничего не помнит (впрочем, Гарри тоже). Помогать Гарри с уроками? А это идея. В конце концов, Северус был более чем одарённым учеником не только в зельеварении. Он умел подсознательно ловить истинную природу магии, её потоки и таинства, потому и смог стать Мастером в раннем возрасте. Это интуиция.

Жаль, что Гарри отказался от Бузинной палочки — можно было бы хорошенько её исследовать, понять, почему она настолько мощная, в чём её секрет. А может, и не жаль… Нет, совсем не жаль. Ведь Гарри лучше знать — чувство правильности и всё такое. Так что раз уж он это сделал, значит, так надо было.

На Северуса неудержимой волной накатили воспоминания о страшном майском дне.

* Конечно, к канону эти летающие чёрными жутиками Пожиратели не имеют ни малейшего отношения. Это идея из фильма.

**Разумеется, Поттер вполне себе бледный англичанин, но для облегчения собственной жизни я позволила себе этот фанон, уж простите меня. Равно как и то, что Снейп — крёстный Драко.

(3*) Разумеется, в современном английском нет дифференциации второго лица на "ты" и "вы", но если наш великий и могучий имеет возможность поиграться с этим, то почему бы и нет? (Мне просто не хотелось оставлять это без комментария. Можно считать, что я просто выпендрился)

…Когда закончилась битва, Снейп встал и спокойно направился в кабинет директора, будучи уверенным, что и Поттер, и отданные воспоминания найдутся там.

Разумеется, мальчишку и его друзей он напугал чуть ли не до инфаркта. Ну конечно, они своими глазами видели, как у любимого профессора откусили от шеи приличный кусок — да так оно и было. Но кроветворное зелье и слёзы Фоукса, наплаканные Снейпу в бутылёчек в незапамятные времена, спасли его от смерти. К чести Поттера, он почти сразу сменил удивление и испуг на счастье – кажется, даже искреннее. И тут же, рванувшись к думосбросу, начал стремительно извлекать из него воспоминания. Через минуту он протянул профессору флакон с серебристой субстанцией. Тот только задумчиво посмотрел на когда-то содержимое его головы, а потом толкнул руку Поттера обратно, решив оставить эти воспоминания спасителю мира. В конце концов, там его мать…

«Да и отец», — подумалось сегодняшнему Северусу.

…Кажется, Мальчик-который-выжил-дважды еле сдержался, чтобы в следующий миг не упасть на колени и не начать благодарить злобного профессора за оказанную честь. Но он лишь расправил плечи и несколько церемонно заявил:

— Надеюсь, вы не собираетесь уходить с поста.

Снейп поднял брови, а Грейнджер и Уизли уронили челюсти. До этого они как-то находились в некоем состоянии ступора – из-за внезапной живучести чёртова предателя и странного поведения своего дружка. Теперь же они окончательно уверились в том, что у Гарри Поттера съехала крыша, и мгновенно вскинули палочки. Однако реакция спасителя мира оказалась не менее стремительной: он тут же заслонил Снейпа собой.

«Доверчивый грифиндорец», — раздражённо подумал тот, борясь с желанием стукнуть этого наивного придурка по затылку, просто чтоб не глупил. А вдруг он не Снейп, а Пожиратель под Оборотным?!

Поттер переводил взгляд с Грейнджер на Уизли. А потом слегка покачал головой.

Девчонка воскликнула:

— Гарри! Если он и… ну ты понимаешь, то это совсем не значит, что он на нашей стороне!

Тут же присоединился рыжий друг:

— Вот именно. Это ничего не значит. Нам, конечно, не понять, но Гарри, не позволяй своей привязанности к… да чтоб тебя.

Тут Грейнджер раздражённо махнула палочкой, а Снейп понял, что на него – директора Хогвартса и шпиона светлой стороны – наложили заглушающее!..

Нынешний директор вздохнул: «Ну конечно, теперь понятно, что они скрывали. Они считали, что Гарри собирается защищать меня до последнего вздоха лишь потому, что я его отец, хотя это тут было совсем не при чём»

…Пока Северус оправлялся от студенческой наглости, лохматая подружка Поттера уже взбесилась не на шутку. К удивлению зельевара, Уизли оставался почти спокойным – хотя это могло быть следствием шока. Ещё полминуты потребовалось, чтобы сконцентрироваться и невербально снять хамское заклинание.

— …веришь всем и всегда!

— И что в этом плохого, Гермиона?

— То, что последний год ты совсем другого мнения был о своём…

Тут Поттер махнул рукой, чтобы она замолчала. Девчонка удивлённо посмотрела на друга, а он обернулся к Снейпу.

— Профессор, как не стыдно подслушивать? От того, сколько членов Золотого Трио будут вам доверять, зависит ваша жизнь. Но у нас тоже есть свои, — на его лице мелькнула горькая усмешка, — секреты…

«Знаем мы ваши секреты, которые совсем не секреты. Теперь только знаем. А тогда эти намёки казались бредом сумасшедшего»

— …Хотя, думаю, как раз с секретами мы разобрались, Гермиона. Именно то, как я относился к профессору в этом году и даёт тебе основания понять, что уж наш-то секрет никак не повлияет на мою объективность. — Он сердито глянул на подругу, а та недовольно кивнула. — Отлично. В таком случае вспомни, что в этом году всех нарушителей, каких только мог успеть, профессор отправлял в Запретный Лес, к Трелони, к Бинсу, к Макгонагалл… но не на плаху Кэрроу. И, если я не ошибаюсь… профессор, вы же бывали в лагере повстанцев, правда?

— И зачем бы мне туда соваться, где бы он ни был? — фыркнул Снейп.

Гарри хитро усмехнулся:

— Ну как вам объяснить… Из Хогвартса ведёт недавно открытый потайной тоннель. Вот только как бы Выручай-комната не была великолепна, она тоже не всесильна, и дальше её самой магия всё-таки не распространяется. Но кто-то же должен было наложить Чары необнаружимости на этот проход. Поскольку никто из ребят, как и Аберфорт, на это не способен, значит, это был кто-то из преподавателей. Если бы кто-то из наших преподавателей, то они бы не стали скрываться, и ребята бы знали. Вывод: либо вы, либо Кэрроу. А поскольку у вас уже хватало добрых дел на веку, а Кэрроу не похожи на благотворителей, то выбрать нетрудно. А, ещё: там, в коридоре, где вы сражались с профессором МакГонагалл, вы прекрасно знали, что я стою рядом. Вы каким-то таинственным образом – по запаху, что ли – всегда знаете, где я, даже под мантией-невидимкой.

— Большой опыт со школьных чудесных лет, — премерзко ухмыльнулся Снейп, надеясь сбить с лица чёртова мальчишки это такое знакомое по общению с Альбусом несколько сочувственное выражение лица.

Взгляд Гарри заледенел.

— Об этом я не подумал. Простите, профессор.

Тут Снейп с удивлением отметил, что друзья Героя не понимают, к чему относилась последняя фраза. В следующий миг раздалось обиженное:

— Вы действительно думали, что я начну кричать об увиденном направо и налево? Хорошего же вы обо мне мнения… хотя кто бы сомневался. — Голос Поттера был полон такой горечи, что Северус почти устыдился. — Итак, Рон, Гермиона? Вы мне верите?

— Он убил Дамблдора.

Поттер глубоко вздохнул.

— Помните, у Дамблдора рука почерневшая была? Это проклятье кольца Гонтов. Директору оставалось жить совсем немного. Он умолял профессора убить его.

Грейнджер раздражённо взмахнула палочкой:

— Да с чего ты взял?!

В ответ мальчишка приподнял флакон с серебристой жидкостью.

— Воспоминания нельзя подделать, помнишь? А если и можно, то не за те пару секунд, что профессор видел нас в Воющей хижине. Для этого нужен думосброс даже такому мастеру как он. А Империо я умею сбрасывать.

Снейп начал подозревать, что зря он вообще сюда пришёл. Стоять и слушать, как тебя покрутили и нахвалили уже со всех сторон, — не самое приятное занятие. Хоть и лестное.

Тут голос подал Уизли:

— Я верю тебе, Гарри. Ну, и Снейпу тоже.

Судя по круглым от такого заявления глазам Грейнджер, такого поворота она ожидала меньше всего. Тогда рыжий спрятал палочку и объяснился:

— Уже бывало, что мы сомневались в Гарри. Например, когда он на шестом курсе подозревал Малфоя. Насколько я помню, ни разу его чутьё нас не подводило. Так что же теперь? Гермиона, хватит с нас убийств.

Тут даже Поттер ошарашенно посмотрел на друга. Видимо, таких речей от рыжего дружка спаситель мира точно не ожидал, как и лохматая всезнайка.

Тот пожал плечами.

— В конце концов, мы уже глупили. На первом курсе. На четвёртом и пятом. Если бы доверились Снейпу, может, всё было не так плохо. Так давайте попробуем для разнообразия?

Грейнджер улыбнулась и опустила палочку. Тогда Поттер отошёл в сторону и приглашающе махнул Снейпу рукой на директорское кресло.

А потом объяснился:

— На пятом курсе кабинет директора не пустил сюда Амбридж. А вас – пустил. Значит, вы достойны. Так что иного мнения быть не может, вы – директор. Да и… — Гарри лукаво обвёл взглядом все висящие по стенам портреты, — …я не прав, господа?

И со всех сторон раздался одобрительный гомон. Последним своё самое веское «Да» сказал Дамблдор.

Северус покачал головой:

— Поттер, вас загрызут.

Тот хулигански ухмыльнулся.

— У вас нет аллергии на Веритасерум, я надеюсь? Потому что без него обойтись не получится.

Аллергии-то нет, но вот рецепт антитоксинового зелья Северус пошёл искать сразу, а две трети Золотого трио, трогательно держась за ручки, отправились звать Кингсли и кого-нибудь ещё из авроров.

— Профессор, если что, ещё Малфоев надо вытащить.

Правую руку Волеморта и хозяина штаба Пожирателей, проведшего Пожирателей в школу мальчишку, сестру Беллы…

— Профессор, надо. Миссис Малфой спасла мне жизнь; мистер Малфой вообще не участвовал в сражении и пытался умолить Волдеморта прекратить битву – какими бы ни были мотивы, он это делал, и я могу предоставить воспоминания. А Драко не выдал меня, когда мы попали к ним в поместье. И в Выручай-комнате он останавливал своих дружков. И директора он не убил…

Да, тогда Северусу показалась странным это стремление спасти Малфоев, хотя Гарри, пожалуй, готов был свидетельствовать в пользу любого, у кого есть хоть мизерный шанс и кто раскаялся (поттеровкое чутьё на притворство обойти не удалось никому — прирождённый аврор). Но Малфои… За них и Северуса он бился до последнего, всеми силами, против всей магической Британии – и победил. А ещё директор с удивлением выслушал рассказ своего крестника Драко о том, как Поттер вытащил его из адского пламени, уронив какую-то жутко важную вещь (видимо, крестраж) и матерясь по этому поводу в три этажа. Зачем он это сделал? Сработал инстинкт спасти всех, кого можно? Да, пожалуй, что так.

Только вот интуиция почему-то стучалась в двери разума и, деликатно покашливая и полируя ногти, шептала, что мотивы были совсем другие.

Надо будет поговорить с сыном.

Гарри заглянул на следующий же день, прислав перед тем записку с какой-то забавной совой странного жёлтого цвета.

— Здравствуй, пап.

Северус задумчиво поднял бровь, растерянно размышляя: «Как-то Гарри быстро привык к «папе». Больше похоже, что он просто уже давно так меня называл, только мысленно. Учитывая его сентиментальность, вполне мог. А тут просто спроецировал эти мысли на речевой аппарат»

— Здравствуй.

Гарри сел в предложенное кресло, а потом скомкано выпалил.

— Я просто хочу сразу тебе всё рассказать. Ээээ если вдруг это будет сильно плохо, и ты передумаешь, то ты скажи, пожалуйста…

— Не передумаю. Рассказывай.

Гарри подавленно кивнул. Видимо, ему всё равно казалось, что то, что он сейчас скажет, будет принято… не очень хорошо.

— Да в общем-то, ничего важного, просто… тебе очень нужна невестка?

Всё-таки. Значит, Северус был прав в своих подозрениях.

— Да, желательно вот прямо сейчас. Что ты думаешь насчёт мисс Буллстроуд? Очень усердная и заботливая девушка. — Удовлетворённо пронаблюдав искренний ужас, проступивший на лице сына, Северус покачал головой. — Давай без окружных разговоров. У тебя есть парень?

Гарри явственно напрягся. «Опять я рычу. Надо что-то делать с интонациями… Интересно, есть какая-нибудь книга, рассказывающая, как их контролировать?»

— Гарри, я ничего не имею против.

Тот облегчённо вздохнул и кивнул.

— Угу… Ну не то чтобы парень. Верней и парень тоже... — недоумение Северуса очевидно отразилось на его лице, потому что Гарри совсем смешался. — Так. Я очень давно влюблён в одного человека.

Зельевар поднял брови, в ожидании развёрнутой информации.

— В Малфоя. Ну, в Драко.

Да ясно, что не в Люциуса (упаси Мерлин)! Ну, зато теперь понятно такое острое стремление спасти белокурое семейство.

— И?

— Эээ, ну, я просто хотел, чтобы ты знал. Чтобы это не было потом сюрпризом. Вряд ли твой ответ заставил бы меня разлюбить его или отказаться от возможности завоевать… Но точно всё нормально?

Северус еле удержался от того, чтобы утомлённо закатить глаза.

Не то, чтобы он был прямо счастлив услышать, что его сын педик. Маггловское воспитание давало о себе знать, и Северус не воспринимал эти отношения как нечто нормальное. Но постоянное зависание в кругах высшего света магического мира научило его, что пол не важен. В смысле вот вообще не важен. Так что Северус не собирался как-то выказывать свои неудобства по этому поводу.

К тому же, это ведь Драко — как можно не одобрять влюблённость в него?

— Вполне. Если ты ожидал, что я сразу начну тебе читать нотации, то мне кажется, что с этим я запоздал годиков так на -дцать.

Гарри радостно, но саркастически усмехнулся.

— А как же последние семь лет?

Вот же маленький…

— Это были нотации, по твоему? Ты просто не слышал их в моём исполнении. Как-нибудь спроси у Драко. Он ведь мой крестник.

Северус тут же задумался над нынешними отношениями между его сыновьями — крёстным и кровным.

«К сожалению, Драко сейчас ненавидит Гарри... Верней, не так. Он его не понимает, и потому боится»

Северус помнил, как после суда над Драко, он пришёл к крестнику и услышал много нового о Поттере. Очень много нового.

Например, что чёртов очкарик ещё в Хогвартс-экспрессе отказал Драко в дружбе и не раструбил об этом позоре на всю школу, и Уизелу не дал. Конечно, Драко в то время даже не подошёл бы к соседу Уизела по купе, да ещё такому оборванному, если б тот не был великим Гарри Поттером и если бы отец не дал на его счёт чётких указаний — и Поттер явно это почувствовал. Но Драко всё равно его ненавидит, что бы там этот Герой не сделал для их семьи — по крайней мере, именно это Драко утверждал с весьма потерянным выражением лица.

Северус вынырнул из воспоминаний и сфокусировал взгляд на удивившемся сыне. Тот воскликнул:

— Так вот почему вы с ним так близки! И как, в детстве он был милым невинным ребёнком?

— Он всю жизнь был таким, каким его воспитывал Люциус, — усмехнулся Северус, не поясняя, что же именно это значит. — У тебя наверняка есть гениальная идея, как начать его завоевание? Теперь, когда война закончилась, вам ничего не будет мешать.

— Кроме его предрассудков и отца, — кисло возразил Гарри.

— Мало предрассудков выжило после школы жизни у Волдеморта, поверь. — «А про Люциуса я вообще лучше промолчу»

Гарри сжал губы, но ничего на это не сказал. Лишь вздохнул и перевёл тему:

— Знаешь, перед первым курсом я встретил Драко в Косом переулке. Он был первым маленьким волшебником, с которым я пообщался. Верней, он общался, а я в основном только коротко отвечал. Он был такой самодовольный, напыщенный, избалованный… моя полная противоположность. А потом, в Хогвартс-экспрессе…

— Ты не пожал ему руку, Драко рассказывал. Он, похоже, не помнит, что вы встречались раньше. Но не расстраивайся, дружба между гриффиндорцем и слизеринцем продержалась бы недолго.

— Шляпа предлагала мне Слизерин, — безжизненно бросил Гарри, глядя в окно. — Она всеми правдами и неправдами убеждала меня туда пойти. Но я отказался.

А ну да, Северус же видел это у Поттера в голове. Слизерин, да? Хотя это не удивительно… или удивительно? Ну не мог же крестраж «фонить» так, что даже шляпа учуяла? Или мог?

А какая разница!

— Оно и к лучшему. Ты говорил о плане вашего сближения.

Гарри встрепенулся:

— А, ну да. Просто Драко ужасно унизило то, что ему отказал похожий на побродяжку избалованный спаситель мира. Я подумал: а может, мне просто пережить то же? Ну, например, протянуть ему руку посреди Большого Зала – это утолит его жажду мщения?

Северус удивлённо смотрел на сына. Да, всё-таки в Слизерине он бы неплохо смотрелся. Скорей всего не он перенял бы аморальность факультета, а факультет почерпнул у него моральности, не потеряв своей хитрости и изворотливости. Жаль, что Гарри оказался под крылышком у Минервы.

— А после того, как он посоветует тебе убираться к фоморам, ты предложишь то же самое, поймав в каком-нибудь коридоре?

— Примерно так. Сработает?

— Должно, — кивнул Северус. А потом ухмыльнулся, — Гарри-Гарри, использовать обиды и слабости противника себе на пользу, как по-слизериски.

Поттер залихватски хохотнул:

— Всё-таки во мне есть змеиные черты характера. — И, помолчав, добавил. — А в тебе – гриффиндорские.

Ах ты маленький..!

Гарри же только махнул рукой.

— Да ладно возмущаться. Кто, забыв о выгоде для себя, улёгся на алтарь победы рядышком со мной? Кто злился на кретинов-студентов, не желающих сидеть тихо и так явно нарывающихся на пытки Кэрроу, что даже директор не мог ничего сделать? Кто знал, что после убийства Дамблдора ему дороги никуда, кроме как в Азкабан, не будет? Так что, пап, мы друг друга стоим.

Северус даже потерял дар речи от таких заявлений. Да с чего этот мальчишка взял, что понимает его?.. И сидит, улыбается так… дружелюбно…

Вот чёрт.

На горестный вздох отца Гарри рассмеялся, но не стал мучать его дальше:

— Так значит, такой план может сработать?

— Попробуй. Хуже не будет. — Северус неловко помолчал. Переставил с места на место чернильницу. — Ты до сих пор собираешься стать аврором?

— Ну да. Конечно, сдать пять Т.Р.И.Т.О.Н.ов не меньше, чем на Выше ожидаемого – задачка не из лёгких, но шесть С.О.В же так сдал.

— Шесть?

Весьма неплохо.

Гарри кивнул.

— Ну да. Аврорские и Уход. Астрономия – Удовлетворительно, Прорицания – Слабо, а История Магии – Отвратительно.

Северус хмыкнул.

— Ладно, с Астрономией понятно – помнится, как раз в этот день пытались арестовать Хагрида. «Слабо» по Прорицаниям – это достижение, я бы побоялся за твоё психическое здоровье, если бы ты сдал его на что-то выше. А с Историей Магии-то почему так плохо?

Гарри почесал в затылке.

— Ну, во-первых, История Магии — это История Магии, я никогда блистал в ней. К тому же, я всю ночь думал о Хагриде и МакГонагалл, попутно изобретая способы убийства Амбридж. Да ещё и Волдеморт решил, что История Магии мне совершенно ни к чему — в чём я с ним совершенно согласен — и вздумал вынести мне мозг именно на ней. Помнится, это была самая жестокая атака за весь пятый курс, и именно в тот раз я увидел Сириуса. Написать Историю Магии мне было не суждено.

— Зачем ты вообще понёсся в Министерство? Почему-то мне кажется, что Блэк тут ни при чём.

Гарри смущённо-хмуро потупился.

— Ну вообще-то да. То есть, и Сириус тоже, но на самом я просто пошёл бы к тебе, если бы дело было только в нём. – Юноша глубоко вздохнул и, взяв с директорского стола пузырёк из-под Успокоительного, стал крутить его в пальцах. — Весь пятый курс мы – и особенно я – разучивали боевые заклинания всех степеней сложности, даже тёмные. Вплоть до аппарации сердца прочь из тела. — Северус содрогнулся. — Ну, сам понимаешь, те, которые блокировать невозможно. Я надеялся, что придёт Волдеморт, и можно будет закончить всё прямо там и тогда. Но помимо Волдеморта пришёл Дамблдор, а использовать при нём настолько тёмные заклинания как-то опасно для собственного будущего. Потом выяснилось, что из-за комплекта крестражей у дражайшего Змеелорда, это и не помогло бы.

Северус очень долго смотрел на опустившего глаза долу сына.

— Ты ведь наверняка знал, как работает Сектумсемпра, не такое уж сложное слово. Зачем тогда использовал на Драко?

Гарри совсем помрачнел.

— Да этот кретин… Ты знаешь, что мы предлагали ему помощь? Мы писали ему, а он жёг письма на наших глазах, лишь увидев подпись автора. Мы действительно могли бы помочь, понимаешь? Действительно! Гермиона нашла на Гриммо-12 в каком-то древнем фолианте ритуал, разрывающий связь между сеньором и вассалом – ведь именно на этой магии основана метка! Мы бы спрятали всю его семью на Гриммо, я бы запечатал к чёртовой матери дом от Ордена, мне плевать было на него – мы могли это сделать! А этот идиот! — Гарри вскочил и заметался по кабинету. — Ему было проще сдохнуть, чем подумать о мире с Гарри Поттером, предателем крови Уизли и грязнокровкой! Придурок! — Вдруг юноша замер и, упав в кресло, закрыл лицо руками. — Прости. Я просто вспомнил, насколько испугался. У меня в тот миг так накопилась злость, что я даже не понимал, что творю. А когда он упал…

Снейп встал, подошёл к сыну и положил руку ему на голову, слегка поглаживая. Гарри прерывисто вздохнул.

— Я никогда не прощу… не прощу себе этого. Я думал, что это всё… что он… ты так вовремя тогда… я же просто лёг бы рядом и умер.

— Моя вина не меньше.

Гарри поднял лицо с абсолютно безумными от вспомнившегося отчаяния глазами.

— Что?

— Это ведь мною придуманное заклинание. Я буквально выковал пулю, которая чуть не убила одного из самых дорогих мне людей.

Сын долго-долго смотрел на него своими зелёными, так похожими на материнские глазами, а потом обхватил за пояс. Северус гладил его по тёмным – что уж делать, поттеровским — волосам. Хотя это, пожалуй, и к лучшему — Джеймс был, конечно, подонком, но подонком красивым, чем сам Северус похвастаться не мог. Жаль лишь, что от Лили Гарри достались только разрез и цвет глаз.

— Это ничего? Я вроде уже взрослый, а веду себя совсем как мальчишка.

Северус усмехнулся.

— Считай это реализацией неудачных лет с Дурслями.

Гарри шмыгнул носом.

— Хорошая идея.

— А насчёт Драко… Он потом сам удивлялся, с его это ему вздумалось кидаться Круциатусами. И он, как ни странно, винит скорей себя, чем тебя.

Гарри замер. Потом поднял голову и поражённо уставился на Снейпа.

— Да ладно?

— Он помнит, как ты потом бросился рядом с ним на колени и начал нести что-то вроде «как я мог, я не хотел, нет, не умирай, только не ты, ты нужен, только живи».

Парень удивлённо хлопал глазами.

— Я? Правда? Я не очень-то помню, что я там говорил… Как-то не до того было, — криво и жутко ухмыльнулся он. — Драко меня не винит… Я о таком и мечтать не смел. Кстати, спасибо за назначенные тогда отработки. В тот момент я так на тебя злился, что не пошёл кончать с жизнью, а дошёл до гостиной. А там уже Рон, Гермиона и Джинни надавали мне по морде.

— Всегда пожалуйста. А кстати, что тогда было с младшей Уизли?

— С Джинни-то? Она помогала с чарами – у неё к ним талант. Мы вроде как миловались, а на самом деле нежными голосками обсуждали Заклинание замораживания крови и прочие полезные штуки.

Северус еле сдержал испуганное ругательство. Почувствовавший это Гарри неловко отстранился.

— Прости. Не надо было этого говорить. Мои слова и знания не очень совпадают с моей репутацией светлого героя. И с твоими мыслями о сыне, наверняка, тоже.

Ответом ему было насмешливое фырканье.

— Ты это говоришь Пожирателю, на шестом курсе изобретшему убийственное тёмное заклинание. Ладно. — Северус сел в своё кресло и предложил. — Если хочешь помочь с бумагами, можешь остаться. Если нет, то лучше иди.

Гарри смерил испуганным взглядом несколько кип пергамента и, сглотнув, выдавил:

— Ты же не обидишься, если я откажусь?

— Не обижусь, не обижусь.

Гарри вскочил на ноги.

А возле двери обернулся и сказал:

— А, ещё я анимаг. Незарегистрированный, разумеется.

В ответ лишь привычно поднялась бровь.

— И какая у тебя форма?

— Альбатрос.

На лице директора появилась ностальгически-грустная усмешка.

— Ты знаешь, что родился ты в особняке на берегу моря? А ещё родовая стихия Принцев – вода. Так что твоя форма вписывается во всё, что только можно.

Гарри усмехнулся:

— Вот обязательно надо меня во что-то вписать… Ладно, ладно, ухожу! — засмеялся парень на суровое выражение отцовского лица. — Пока!

В ответ ему раздалось только «угу».

Гарри даже не представлял себе, что со Снейпом… с отцом будет так легко общаться. То есть да, конечно, львиная доля мерзости в прошлом снейповском противном характере была обусловлена влиянием Чёрной метки. Но чтоб вот прям так кардинально измениться – надо было очень сильно постараться. Хотя отец, видно, постарался. Похоже, он хочет наладить отношения с сыном – может, в нём проснулся какой-нибудь материнский инстинкт. Отцовский, то есть. Теперь захочет, чтобы сын пошёл по его стопам, сманит в зельеварение…

Гарри хихикнул, представляя, как снейповский голос в его голове зовёт его за собой. Потом встряхнул головой, отгоняя ненужные ассоциации. Уж больно много параллелей.

Взбежав на Астрономическую башню, Гарри как всегда слегка притормозил у парапета. Столько раз спрыгивал – а до сих пор боязно без заминки улетать… В следующий миг он сорвался с края стены и полетел навстречу тому клочку земли, что несколько лет назад впитал кровь Альбуса Дамблдора. Прямо напротив самого верхнего окна Гарри перевоплотился, мгновенно ловя ветер огромными крыльями.

«Не знаю, что там с Принцами и водной стихией, но мне ближе всего воздух»

Гарри подлетел к кабинету директора, примостился на водостоке и заглянул в окно. Отец читал какую-то бумажку с Министерским гербом.

«А я ещё думал, чем же занимаются директора. Конечно, надо же утряхивать кучу дел с Министерством, попечителями, родителями, учителями, детьми… Ужас»

Заложив из сидячего положения умопомрачительный вираж, молодой альбатрос направился к озеру. Всё-таки анимагическая форма Поттера очень любила нырять и летать над водной гладью, а он и не особо сопротивлялся.

Пролетая над особо крутым и высоким берегом, Гарри заметил на самом краю странное и очень ушастое животное. Удивлённо крякнув, он развернулся и полетел обратно, а в следующий миг маленький зверёк сорвался с песчаного откоса и полетел вниз, испуганно пища. Гарри стрелой бросился ему наперерез и успел придержать большими лапами и перехватить клювом у самой воды. Потом аккуратно поднялся, мягко маша крыльями и, отлетев подальше от кромки воды, опустил зверька на землю. Тот, видно, потерял сознание. Гарри приложился головой к рыжей грудке и с облегчением услышал, что сердечко бьётся. А то было бы обидно, если б малыш умер от какого-нибудь инфаркта.

Тут до Гарри начало постепенно доходить, что это животное ни при каком раскладе не может быть представителем английской фауны — даже магической. А раз так, то это либо чей-то фамилиар, либо анимаг, либо Хагридовский питомец. Против первого было то, что в крохе не чувствовалась магия, против третьего — явная безобидность существа. Так что вариант с анимагией выглядел наиболее вероятным.

Гарри тут же плюхнулся на песок, привычно подогнув ноги, и, отдавшись птичьим инстинктам, начал клювом ровнять жёсткие перья.

Через несколько минут тишины, Гарри решил, что надо попробовать разбудить анимага водой — а то кто его знает, когда он ещё в себя придёт. Он подковылял к берегу (ужасно неуклюжая на земле птица! «Прямо как я», — неизменно приходила в голову Гарри печальная мысль) и набрал в клюв воды. Потом вперевалочку подошёл к лисёнку (Гарри окрестил его про себя именно так. Потому что если бы не большущие, но очень милые плюшевые уши, этот зверёк был бы похож именно на мини-лису) и аккуратно, чтобы малыш не захлебнулся, полил мордочку. Это помогло. Лисёнок начал шевелиться, а Гарри, на заплетающимися лапами отковылял подальше, упал на песок, запутался в крыльях и шее, но быстро выпрямился и опять, теперь уже нервно начал дёргать перья клювом.

Лисёнок открыл глаза, некоторое время приходил в себя, лапой потирая мордочку. Недовольно фыркнул и… перевоплотился в Малфоя.

Гарри стоило очень больших усилий не начать изображать из себя паникующую курицу, бегая по берегу и вереща.

А собственно, почему нет? Он же птица. Птица, наверное, должна удивляться, когда маленький зверёк вдруг становится парнем… Очень симпатичным и очень давно желаемым парнем, но птице-то что?

Альбатрос вскрикнул и, хлопая крыльями, начал взлетать.

Драко сориентировался на удивление быстро и опять стал лисой. Гарри неуклюже хлопнулся на песок, приняв это за желание побыть со своим спасителем подольше.

Малфой неуверенно поднялся на лапки и, пошатываясь от пережитого шока, подбежал к птице. Альбатрос склонил голову, безмолвно спрашивая, что не так. Лисёнок тявкнул и плюхнулся на спину, подставляя огромной птице живот.

«Ну всё, труба. Интересно, если я сейчас стану Поттером и затискаю такого миленького Драко до смерти, меня посадят или поймут?»

Гарри подумал, что Азкабан – это не выход, и решил играть роль до конца. Вытянул ногу и покрутил маленького зверька направо-налево.

«Какой же он крошечный! Но таааааакой миииилый!» От переизбытка чувств Гарри тихо вскрикнул. Лисёнок испуганно вздрогнул, и альбатрос отдёрнул лапу. Тогда Драко снова перевоплотился и обхватил птицу обеими руками. Но не больно, а просто чтоб не улетела.

«Интересно, как ведут себя альбатросы, когда их обнимает человек, на которого они дрочат уже несколько лет?»

Мысль, что альбатросы не дрочат, пересеклась с мыслью, что надо изображать нормальную птицу, но только не сильно калечить Драко.

Гарри тут же забил крыльями, замотал головой и задёргал лапами. Драко же начал увещевать птицу:

— Ну не надо, стой, успокойся, я тебе не поврежу, правда! Пожалуйста, видишь – ой, ты, только не клювом! – я тебе не делаю больно. Давай подружимся? Да чтоб тебя, какой же ты сильный. Ну же, давай, видишь, я просто тебя не выпускаю, даже крылья не прижимаю, ну? Ай, ладно. Мордреда мать…

И Драко выпустил птицу. Альбатрос отлетел на десяток метров и опустился на песок.

«Что же делать, что же делать. Ладно, думаю, Малфой понимает в психологии животных столько же, сколько и я. В смысле, нисколько. Надеюсь»

Гарри начал якобы опасливо приближаться к сидящему на песке человеку. Тот внимательно наблюдал за передвижениями птицы. Потом нахмурился, будто что-то обдумывая и вытащил палочку.

Гарри еле удержался от того, что бы взлететь и спрятаться за каким-нибудь деревом. Мало ли, что параноику Малфою в голову пришло.

Но тот только выдохнул «Акцио, рыба», и из озера к нему прилетела большая рыбина, плеща хвостом. Он тут же оглушил её Петрификусом.

«Надеюсь, она не ядовитая. А ещё надеюсь, что меня не стошнит. Сырая рыба, буее… Чего не сделаешь ради любви!»

Драко кинул тушку рыбы Гарри.

«Стоп, чтоб я ещё знал, как её есть!», — запаниковал тот. Как избавляться от чешуи? Как отрывать голову??

Пожалуй, самый выгодный вариант – сделать вид, что он уже сыт.

Альбатрос подковылял к подарку и индифферентно потыкал его клювом.

— А, ты не голоден. Ну всё равно, раз ты так благодушно настроен…

Драко протянул руку к спине птицы. Гарри решил, что ладно, что уж там, даже если догадается, то пофиг, хоть воспоминания останутся, и не стал отстраняться. И пока его гладили по жёстким перьям, он только безразлично смотрел на противоположный берег озера.

— Такая большая птица. И такая красивая… Интересно, как понять, мальчик ты или девочка?

«Ща блин я тебе яйца высижу!»

Будь Гарри человеком, он бы покраснел, сам не понимая, отчего. Может, от двусмысленности.

Драко вздохнул.

— Надеюсь, ты тут живёшь. Жаль, что мне пора.

«А ты собираешься ещё раз прийти? О, я буду ждать! Круглыми сутками, честно-честно!»

Малфой поднялся и отряхнул брюки и рубашку от песка.

— И кстати, спасибо, что спасла. Я знаю, что ты меня не понимаешь, но… — Драко присел на корточки и заглянул птице в глаза. — Спасибо. Я твой должник. В следующий раз принесу морскую рыбку. Думаю, ты по ней скучаешь, потому что на пресноводную птицу ты никаким боком не похожа. Ну, я пошёл. Пока, малышка!

«Забавные у Драко понятия о размере. У него всё, что меньше гиппогрифа, — малышка?»

Тот ещё раз с видимым удовольствием провёл рукой по широкой белой спине рукой и ушёл.

Гарри тихо курлыкнул и, взлетев, унёсся на другой край озера. Там были отличные густые заросли, которые образовывали кольцо. Человеку сквозь них не пробраться, а вот для птицы это идеальное посадочное место. Хотя лисёнку-Малфою, наверное, тоже будет просто – он ведь такой маленький.

Гарри привычно плюхнулся на охапку сухих листьев, давно уже натасканных сюда для мягкой посадки, и перевоплотился в человека.

Судьба сделала ему подарок… нет, два подарка! Два гигантских, восхитительных, щедрых волшебных подарка – отца и Драко. Драко, конечно, друг только для альбатроса, но это уже не так уж плохо, верно?

К тому же, план должен сработать.

Наслаждаясь укутывающим чувством не-одиночества при одиночестве физическом, Гарри провалялся в своём убежище до самого ужина.

Когда же пришло время, он полетел к Хогвартсу. Решив пошалить, он опять приземлился на водосток директорского кабинета со стороны, где не было никаких других окон — вдруг заметят.

И, увидев отца, поднимающегося, чтобы пойти на ужин, постучал клювом в стекло.

Северус вздрогнул и резко обернулся. Брови взлетели вверх. А потом он, видимо, вспомнив, откуда в Хоге альбатрос, укоризненно покачал головой и пошёл открывать окно.

— Ты что, вообще не знаешь такого слова как «конспирация»?

Гарри, перевоплотившийся и сидящий на ковре, поднял удивлённые глаза:

— А зачем?

— Если кто-то пронюхает, что ты анимаг, у тебя будут крупные проблемы.

В ответ раздалось только насмешливое фырканье:

— Помилуй, ты забыл, что я Спаситель магического мира? Честно говоря, теперь пришло время быть мне тщеславным и пользоваться привилегиями.

Северус покачал головой.

— Ладно, ступай на ужин. Только как ты объяснишь, что появился вместе с директором?

Довольный Гарри достал мантию-невидимку и накинул на себя.

— А, ну да, конечно. Что ж, идём.

* * *

Драко Малфой в течение последних четырёх месяцев был, пожалуй, не в себе. С того самого случая в Выручай-комнате. Причиной этого состояния был, разумеется, Поттер — он вообще играл в жизни Драко непозволительно большую роль.

Первое. Поттер вдернул Малфоя из лап смерти, рискуя собственной шеей. Даже более того, успехом спасения мира, потому что эта диадема, которую он не поймал, очевидно, была Мордред подери, какой важной штукой. Драко же оставалось только цепляться за хренова Героя до онемения в пальцах и пытаться помогать ему в полёте.

Второе. Поттер чуть не сдох на всех этих допросах, вытаскивая Малфоев, Снейпа и других слизеринцев из задницы Визенгамота… из Азкабана, в смысле. Он выхлебал столько Веритасерума, что от смертельного отравления его спас только еле-еле успевший с Антитоксиновым зельем Северус.

Третье. Поттер дал ошеломляющее интервью, в котором говорил о слизеринце-Снейпе и том, что он сделал для победы. Спаситель мира отрыл где-то монографию о Салазаре, в которой перечислялись все великие дела основателя змеиного факультета. Мальчик-который-выжил убеждал всех, что Слизерин и Злые маги не взаимосвязаны. Он упомянул даже Петтигрю, который был, кстати сказать, гриффинорцем. Более того, он сказал то же самое о чистокровных, выдав совершенно обескураживающую информацию — что Том Реддл был сыном маггла.

Четвёртое. Поттер был до ужаса дружелюбен в Хогвартс-Экспрессе. Он сказал Драко только: «Здравствуй, Малфой. Рад, что с тобой всё в порядке» и даже улыбнулся. Драко выполз из шокового состояния только под конец праздничного ужина, пропустив и распределение, и речь крёстного.

Пятое. Поттер помог Северусу остаться директором.

Шестое. Он недавно защитил Драко от нападок тех, кто считал его Пожирателем, пообещав детскую колонию каждому, кто опять вздумает разжигать войну в Хогвартсе. И что самое странное, рядом с ним, закрывая Малфоя от недоброжелателей, встали его дружок-ласка и заучка. У него от удивления даже не было сил наехать на них за эту унизительную защиту.

Драко был не то чтобы в растерянности… он плавал в какой-то шокированной прострации уже четыре месяца.

Правда, вчера он, кажется, очнулся.

Чуть не составив русалкам в озере посмертную компанию – достойная цена.

Он настолько перепугался, что даже не смог превратиться обратно. Благо, попалась та удивительная огромная птица — альбатрос, он уже посмотрел в энциклопедии. Странно, что она спасла его. «Птица-Поттер», — мысленно фыркнул Драко, — «птица-всеобщий спаситель».

Вообще-то он не очень любил свою анимагическую форму, надеялся, что у него будет благородное и величественное животное, типа орла, горностая, рыси там, а получился… фенек. Маленький, дурацкий, плебейский лис с огромными клоунскими ушами (хотя спасибо, что не хорёк). Но вчера Драко благодарил всех волшебников древности по очереди за то, что он такой маленький. Будь он побольше – птица его бы не вытащила. Хотя такой птеродактиль, наверное, и гигантского кальмара утянул бы в небеса… Милая Моргана, у него размах крыльев был не меньше четырёх метров! Хотя судя по данным энциклопедии, это ему со страху так показалось: у них самое большое — три с половиной.

Интересно, а что, во имя Мерлина, альбатрос вообще здесь делает? Насколько Драко понял из книг, они живут на юге. Впору решить, что это анимаг, но птица вела себя, насколько Малфой мог определить, вполне по-птичьи. Значит, этого красавца сюда просто занесло.

Случайно. Почти на другой полюс планеты. Вдруг пролетел двадцать тысяч километров и не заметил?

Ладно, Драко, какая разница, как он тут оказался. Надо пойти попросить у Кричера морской рыбки. Благо, он молодого хозяина Малфоя просто обожает.

А эта птица такая тёплая…

Ну да, температура тридцать девять, не тупи, Малфой, конечно, тёплая.

Драко вздохнул и пошёл на кухню.

Через полчаса он уже лежал возле озера и надеялся, что альбатрос сегодня прилетит. Проведя прошлый вечер в библиотеке над книгами по зоологии, Драко понял, что определить пол птицы почти невозможно без каких-то там специальных опытов, уж очень было магам параллельно на братьев своих меньших. Тогда он задумался над аналогичной проблемой у людей. Когда могут понадобиться такие заклинания?..

Пришёл к выводу, что при беременности, и полез в книги по акушерству (какой же широкий в Хоге выбор литературы!). Благо, в первую неделю в библиотеке ещё никого не было – даже заучка Грейнджер против своего обыкновения тусовалась в компании рыжего оболтуса, а не мадам Пинс и бумажной пыли.

В медицинских книгах Драко нашёл то, что нужно. Оставалось надеяться, что на альбатроса сработает заклинание, рассчитанное на человеческий плод, и не повредит ему.

Из раздумий Малфоя вырвал птичий вскрик. На середине озера плескался та самая красавица-птица. Драко невольно залюбовался белоснежной силой тела и чёрными взмахами крыльев…

Тьфу ты, она ж сейчас улетит. Драко медленно сел и взял рыбу в руки. Потом подошёл поближе к берегу и крикнул, привлекая внимание и одновременно боясь спугнуть своего спасителя.

Спаситель не спугнулся.

Альбатрос всполошился, конечно, и быстро повернулся к источнику звука. Увидев, очевидно, что-то знакомое в фигуре человека и учуяв рыбу, он стал опасливо подплывать.

И не удержался от соблазна.

Пока альбатрос несколько неловко разрывал рыбу на части, Драко гладил его перья. Такие жёсткие, но мягкие, мокрые, но тёплые… «А ты, Малфой, дурацкая лиса-недоросток». Предки Драко пошли из французских колоний в Африке. Потому и анимагическая форма у него такая... пустынная. И талант к полётам в общем-то оттуда же — песчаные бури, ветрами образуемые дюны…

Драко перекинулся в фенька. Альбатрос даже не удивился. Оставив рыбу в покое, он повернулся к зверьку. И вдруг плюхнулся на живот и вытянул на песке шею.

Надеясь, что понял правильно, фенек полез птице на спину, но это как-то не очень удалось. Тогда альбатрос раскинул крылья и Драко, опасаясь, что может что-то повредить, опёрся лапой на основание одного из них, вскарабкался и улёгся поближе к шее.

«Мммм, как рядом с камином! Интересно, а он может полетать со мной вместе? Хотя за что я буду держаться?»

* * *

Ура, Малфой пришёл!

Гарри был вне себя от радости. Драко пришёл, пришёл! Я могу с ним поиграть, он меня погладит….

Постаравшись представить, как вела бы себя птица, Гарри устроил плеск на середине озера и после поздравил себя с хорошей идеей.

Настоящим испытанием стали попытки разобрать и съесть принесённую Драко рыбу. Хотя на вкус она оказалась вполне себе приятной, сам процесс потрошения был сложным. Но чего не стерпишь, пока малфоевская ладонь так трепетно гладит твои крылья! А когда Драко превратился, Гарри решил, что можно, наконец, забить на полурастерзанный труп.

Какой же фенечек очаровательный (да, Гарри тоже поинтересовался видовой принадлежностью анимагической формы Драко. Правда, у Гермионы, а не у книг)! Тискать бы и тискать, гладить, ерошить тёмно-рыжую шёрстку, целовать эту милую мордочку, оглаживать ушки…

«Кажется я становлюсь зоофилом, какая досада», — мелькнула мрачная мысль.

Вдруг Гарри, повинуясь какому-то порыву, пригласил Драко забраться к нему на спину. Поначалу испугался, что Малфой может сломать хрупкую кость крыла, но тот, видимо, и сам опасался того же, так что даже не стал на неё опираться. Когда Драко улёгся, Гарри аккуратно походил взад-вперёд, а потом раскинул крылья, решив полетать. Судя по тому, как Драко выпустил, а потом всё-таки втянул коготки, он считал это не самым безопасным занятием. Но не спрыгнул ведь.

Гарри очень, ОЧЕНЬ аккуратно взлетел. Он сделал круг вдоль озера, потом поднялся чуть выше, стараясь не шевелить крыльями, лишь ловя воздушные потоки. Почему-то летать с кем-то на спине оказалось не так уж и странно. «Может, для того моя форма и предназначена? Носить фенеков? Вернее, одного определённого фенека»

Когда Гарри снова опустился на землю, Драко буквально скатился с него и тут же перевоплотился. На лице у него было совершенно нечитаемое выражение. Он тихо шепнул в ответ на взволнованное кудахтанье альбатроса:

— Сейчас, погоди, очухаюсь немножко…

Когда же Малфой очухался, он тут же аккуратно обнял огромную птицу, восторженно причитая:

— Это было просто потрясающе! И совсем не страшно! Такое ощущение было, что мы стоим на месте, а вокруг нас только меняют картинки… иии, я с птицей разговариваю! Ну не важно, ты же понимаешь, да?

Ещё через несколько минут таких восторженных воспеваний, когда Гарри от смущения готов был тюкнуть захвалившего его Малфоя куда-нибудь в лоб, тот вдруг достал палочку. Гарри перепугался – кажется, Драко всё-таки понял, что он анимаг…

На Гарри направили палочку и он испуганно зажмурился.

Но ничего не случилось, только Драко хмыкнул:

— А, так ты мальчик. Забавно. Ты такой красивый, жаль, что я не альбатросиха.

«О, Малфой, солнце, это совершенно не проблема, поверь мне. По крайней мере для моего чле… либидо в последние несколько лет точно»

Что Гарри и попытался сказать, потёршись щекой о щёку Драко. А потом у Поттера появилась отличная идея, как извлечь для себя из этих встреч максимальную выгоду…

Драко приходил к озеру почти каждый день. Альбатрос его катал, потом Малфой раздевался, и они ныряли в озеро. Птица частенько ныряла и щипала Драко за живот, за ноги, иногда даже за задницу, а потом долго улепётывала… то есть, улепётывал от якобы пытающегося его придушить злобного слизеринца.

Единственная проблема была в том, что слизеринцы-однокурсники начали спрашивать Драко, где тот проводит столько времени и даже порывались следить. Но довольно быстро поняли, что связываться с Малфоем — себе дороже. Одному из интересующихся Драко припомнил купленные в маггловском магазинчике Косого Переулка какие-то маггловские книги, состоящие из одних картинок с подписями… Кажется, комиксы? И спросил милым голосом, знают ли об этом его аристократичные чистокровные родители, чем перепугал до икоты. Другого опустил сказанной в пространство фразой «Как-то раз я слышал из старого кабинета чар выкрикиваемое кем-то имя Финч-Флетчли вперемешку со странными стонами… Кажется, этот хаффл — грязнокровка? Что бы сказала невеста этого кого-то, если увидела бы, как и с кем он проводит свободное время…» Несчастный почти провалился под землю, Драко уже почувствовал дрожь каменных плит в коридоре.

Отбрив нескольких других «шпионов» тем же старым добрым шантажом (да здравствует легилименция), Драко понял, что за свою тайну может быть спокоен.

Поттер же вёл себя всё страньше и страньше. Он здоровался с Драко по утрам, пытался помочь ему на ЗОТИ, светло и абсолютно искренне улыбался каждый раз, как их взгляды встречались.

А однажды, когда Драко надо было уйти с середины обеда, чтобы зайти к крёстному, Поттер вскочил и догнал его с громким зовом:

— Дра… Малфой, постой!

«Дра»? Он хотел сказать Драко?!

Спокойно, Малфой. Он – грёбаный Спаситель магического мира, который уберёг всю твою семью от Азкабана. Тебе есть, за что его благодарить и уважать.

— Да, Поттер?

— Надо поговорить.

Драко поднял бровь.

— Здесь?

Герой резко кивнул.

— Малфой, я… был неправ. Очень неправ. Думаю, я уже доказал, что раскаялся… В общем… Будь моим другом?

И протянул ему руку.

Перед всем Хогвартсом.

«Вот он, сладкий миг отмщения… Жаль, что нельзя опустить сейчас Поттера ниже плинтуса!»

Драко нарочито медленно склонил голову и посмотрел на поданную ладонь. Потом снова поднял и, глядя прямо в зелёные глаза, покачал головой.

— Ну нет, Поттер. У меня уже есть друзья, и мне их хватает.

Вот так. Развернулся и, печатая шаг, вышел из Зала.

Ты опоздал, очкарик, ты не лучше их, ты мне не нужен, засунь своё сострадание и дебильное благородство себе в задницу!

И не важно, что нет у меня друзей, не было, нет и не будет!

Драко влетел к крёстному.

Тот с удивлением, выраженном в поднятых бровях, оглядел нервно хохочущего в кресле Малфоя.

— Это что за буйство эмоций, позволь спросить?

— Поттер… Этот… Кретин… Неудачник, кому он нужен!

Через несколько секунд Драко, уже чувствующему пекущие глаза слёзы, сунули в руку маленький пузырёк, и он, не задумываясь, выпил его содержимое…

Успокоительное. Прекрасно.

— Итак, милый крестник, что случилось?

— Это всё Поттер! Он посередь Большого Зала предложил мне дружить! Что за вожжа ему под хвост попала?!

Северус спокойно сел в своё кресло и удобно устроился, откинувшись на мягкую спинку. Видно, он был только рад, что его отвлекли от бумажек.

— Ну как тебе сказать. Может, он правда хочет с тобой дружить? По крайней мере, мне говорил именно так…

Драко истерично усмехнулся:

— Ага, конечно! Да нужен он м… Э. Что? Он говорил?

Северус спокойно смотрел на крестника. Очевидно, Драко не ослышался?.. Выдержав эффектную паузу, директор ответил.

— Именно. А теперь… Ну раз ты сейчас всё равно в шоковом состоянии, то я пожалею твои оставшиеся нервные клетки и тоже кое в чём признаюсь. На самом деле Гарри Поттер мой сын.

И, начав с записки и тайника, Северус поведал историю о счастливом воссоединении отца с сыном.

— Попробуй сойтись с ним. Как видишь, у меня есть и своя корыстная цель в том, чтобы вы перестали собачиться – не хотелось бы, чтобы два моих сына вечно ругались. К тому же Гарри тебя совсем не ненавидит. Совсем.

Северус оценил оцепенелое состояние крестника.

— Ладно, иди. Слишком много открытий для тебя сегодня. Как переваришь, заходи, обсудим.

* * *

Через несколько дней Драко наконец принял то, что узнал в кабинете крёстного.

Разумеется, было это не так уж просто, тем более после осознания, что ему точно придётся быть к Поттеру ближе, чем сейчас. В принципе, это не так уж сложно, учитывая, что Поттер сейчас одинок, как и Драко. Уизел и мохнатая зубрилка смотрят только друг на друга, Уизлетта внезапно охладела к Герою и вернулась к прошлому дружку, их сокурснику; Лонгботтом и Лавгуд не в счёт. Хотя есть Финниган, который постоянно ходит за Поттером хвостиком, но не похоже, чтобы тот так уж наслаждался этим общением. По крайней мере, на первый взгляд.

Драко раздумывал, отступит Поттер или нет, заранее сильно в этом сомневаясь. Как выяснилось, не зря. На завтрак в воскресенье маленький бойкий совёнок принёс записку от Поттера, и Драко даже накормил птицу печеньем, не вовремя вспомнив о своём друге-альбатросе.

Тот терпеливо выслушивал все метания и излияния Драко, вроде бы как утешающе пощипывая клювом его пальцы, потираясь щекой о его щёку… В общем, порой Драко поражался этой доверчивой и, кажется, понимающей птице.

Драко развернул записку:

«Если ты утолил свою жажду отмщения и если тебе всё-таки интересно, что у нас может получиться, приходи сегодня на квиддичное поле после обеда. P.S. Если соберёшься прийти, то захвати метлу»

Малфой подумал-подумал… и, поймав взгляд явно нервничающего Поттера, кивнул.

Тот засиял так, что Драко даже захотелось чуть прищуриться. Чему этот придурок так счастлив?

* * *

Отец сказал Гарри, что Драко был удивлён его признанию. Примерно понимая, что стоит за этим «удивлён», Гарри не стал расспрашивать подробней, а удовлетворился тем, что Драко всё-таки не начал возмущаться, мол, как ты можешь, Северус, это же Поттер… Просто принял как данность, что теперь придётся быть дружелюбным со шрамоголовым Потти.

И эта лёгкость принятия не могла не обнадёживать.

А когда Драко согласился прийти на встречу…

Гарри всерьёз опасался, что взлетит. В конце концов, бушующая стихийная магия – не шутки.

Но Джинни всё равно проворчала:

— Гарри, ты светишься. Глаза режет.

Он тут же постарался взять себя в руки. Судя по тому, что люди вокруг перестали щуриться, ему это удалось.

Гермиона ехидно хмыкнула:

— Что, Джульетта согласился спуститься под балкон?

Гарри хихикнул.

— Что-то вроде. Только Джульетта не совсем в курсе, что он Джульетта…

Рон одарил друзей недоумённым вопросом:

— Джульетта?

Дин махнул рукой.

— Забудь, тебе не понять. Маггловская счастливая сказка. — Гермиона фыркнула и тихо пропела: «Нет повести печальнее на свете». Дин поспешно исправился. — Ну, или не очень счастливая. Или не очень сказка?

Он задумался и получил хмурый взгляд и раздражённый выдох рыжика:

— Честно говоря, вы иногда бесите этими маггловскими шуточками.

Джинни, проглотив кусок кекса, из-за которого она не могла вступить в беседу, подтвердила:

— Согласна… И Невилл вон тоже согласен, да, Невилл?

Невилл перевёл на неё усталый взгляд.

— Возьми для ровного счёта Симуса, что ж меня-то трогать.

Симус пожал плечами:

— Я знаю, кто такая Джульетта, так что счёт всё равно неравный. Гарри, может, мы всё-таки вобьём Малфою немного здравого смысла?

И получил укоризненно-сердитый взгляд.

— Я сто раз говорил, что сам разберусь, ну? Не надо никого бить! Вот у нас с ним свидание сегодня…

Он расплылся в блаженной улыбке, но Джинни, опасаясь за зрение сидящих вокруг, одёрнула его:

— Интересно, а Малфой-то когда узнает, что это свидание?

Гарри тут же помрачнел.

— Вот надо тебе малину испортить… ладно. Ну вас. Пойду я… куда-нибудь.

Ребята дружно фыркнули.

— Гарри, до вечера ещё полно времени, — бросила Гермиона.

Рон зевнул:

— А волосы свои ты всё равно уложить не сможешь… смирись.

— Ну-ка ша! — воскликнул Герой. — Я вовсе не за этим… иду… — и смешался под ироничными взглядами друзей.

— Да ладно вам, — внезапно вступился Невилл. — Пусть идёт. Это вы вон… каждой твари по паре. Давай, Гарри. Не слушай их.

Гарри в который раз восхитился и умилился умению Невилла понять друга и спасти от бойких друзей.

— Спасибо, Невилл! Ладно, набивайте животы, а я пошёл.

И Гарри вылетел из Зала, сопровождаемый возмущённым восклицанием Джинни с Гермионой, недовольным бурчанием Симуса, смехом остальных друзей и внимательным взглядом Малфоя.

Что бы там не говорили ребята, но Гарри всё-таки пошёл к отцу и начал ныть, что вот мол волосы как гнездо, это же никуда не годится, надо же что-то с ними научиться делать…

Отец не повёлся. Подняв спокойный взгляд от бумаг, он пробормотал:

— Если ты будешь прихорашиваться, то Драко сразу поймёт, что за «дружбу» ты хочешь с ним завести, и сбежит. Не советую. Но причесаться тебе всё-таки надо, да…

Надувшийся Гарри ушёл в свою спальню. Туда уже вернулись остальные её обитатели с некоторыми вкраплениями в лицах Гермионы и Джинни.

И тут они все дружно начали выбирать, во что одеть Гарри. Нельзя выглядеть так, будто ты на свидании. Нельзя выглядеть слишком повседневно. Нельзя выглядеть замуровавшимся в латы рыцарем и надо выглядеть хоть чуточку соблазнительно…

— …а не как всегда! — решительно закончила Джинни и отбросила в сторону ворох мантий. — Так что да здравствует маггловская одежда!

Дин, Невилл и Рон приютились на самой дальней от Гарри кровати, испуганно вжавшись в стену. Девушки и Симус же колдовали над героем, прикладывая то те, то другие джинсы (из трёх возможных) и споря до хрипоты, лучше ли чёрные зауженные, чем просто узкие прямые.

Когда же решили, что для начала и узких прямых хватит, то начался ад с совершенно одинаковыми футболками, рубашками и прочими толстовками.

Гарри сто двадцать… нет, уже сто двадцать один раз пожалел, что вообще рассказал друзьям про эту встречу: они нашли себе развлечение. Даже не участвующие в одевании Спасителя парни начали хихикать и подкалывать его, отвечая на жалобные взгляды фразами вроде «Любовь стоит жертв».

К концу примерок Симус был изгнан из комиссии по одеванию на кровать к остальным друзьям в силу того, что «Симус, теперь нам всё ясно! Ты не хочешь помогать Гарри! Только больной на голову решит, что свитер от миссис Уизли – это походящая одежда для свидания, потому что, видите ли, Гарри его сексуально снимет! Брысь!»

Гарри же к тому моменту уже спал на ходу: у него помутнело в голове от криков и мельтешения, и он всерьёз боялся, что свалится с метлы… если вообще взлетит.

Расправившись с обедом одним из первых, Гарри принял от друзей пожелания удачи и ускакал в спальню. Там быстро влез в приготовленную девчонками одежду, схватил метлу, накинул мантию и побежал вниз.

Когда он, оседлав Молнию ещё перед главным входом в Хогвартс, наконец, влетел на квиддичное поле, Малфоя ещё не было.

Радостно ухмыляясь, Гарри стянул мантию и оставил на перилах гриффиндорской трибуны, прикрепив приклеивающим заклинанием, чтобы не унесло ветром.

Минут через пятнадцать на стадион неспешным шагом вплыл Малфой. Лениво наворачивающий вдоль трибун круги Гарри влюблённо вздохнул. И как этому сногсшибательному засранцу удаётся нести себя так, что Гарри, чёрт подери, почти готов кончить при одном взгляде на гордо вздёрнутый подбородок, изящную шею, сладкую линию спины, идеальную задницу и до умопомрачения стройные ноги?..

Ладно, это был риторический вопрос. К тому же не так уж и часто из-за проклятых мантий Гарри удавалось видеть эту задницу и эти ноги. Разве что во время квиддича.

Ах…

Сглотнув слюну и убрав с лица блаженную улыбку, Гарри подлетел к Драко.

— Привет!

Тот несколько опасливо глянул на довольного героя.

— Ну здравствуй. Предлагаешь полетать?

Гарри хихикнул.

— Как ты догадался? Именно это я и предлагаю. Снитча у нас, правда, нет, но ведь и так неплохо будет? Например, мне очень понравился то, как ты в матче с Райвенкло почти упал к самой земле за снитчем. Когда завис так и через спину нырнул, обманув Чжоу… покажи, как ты это сделал, а?

Несколько долгих секунд Драко в упор смотрел на Поттера, а потом обречённо вздохнул и выдал:

— А ты объяснишь, как у тебя получаются такие фантастические петли.

И хотя Гарри готов был стечь от похвалы поклоняющейся лужицей к ногам Драко, он просто кивнул.

Несколько часов спустя, все в песке и ссадинах (благодаря ловящим заклинаниям, повторёных в начале тренировки, обошлось хотя бы без переломов рук, ног или даже шеи) удовлетворённый встречей Малфой и внутренне сияющий от счастья Гарри направлялись к Хогвартсу, обсуждая, как ни странно, зелья.

Драко усиленно внушал:

— Веритасерум не готовится в школе! Неужели ты думаешь, что мы успеваем натренировать все зелья, которые есть в магическом мире?

— Нет, я так не думаю, — отпирался Гарри. — Но зачем-то же он есть в наших учебниках?

Драко закатил глаза:

— Ты, наверное, смотрел в словаре терминов в конце. Так вот Веритасерум только упоминается мельком, как воздействующее на сознание зелье. Хоть бы заглянул на указанную страницу…

— Ой-ой-ой. Ладно, понял. А где тогда готовят таких зельеваров, как па… Снейп? — Гарри поему-то было не очень уютно называть при Драко папу папой.

Драко же на оговорку только махнул рукой:

— Да ладно лицемерить. Я же знаю, что он твой отец… А молодых зельеваров готовят более опытные зельевары. Северус, например, практиковался у моего деда по матери. Именно тогда он и стал моим крёстным.

Гарри хмыкнул в том ключе, что всё с ним понятно.

— А ты тоже зельеваром собираешься стать?

Драко некоторое неуверенно помолчал. Видимо, раздумывал, стоит ли открывать вселенскую тайну.

В результате решил, что стоит.

— Пожалуй. Мне это нравится. Раньше отец был против, но теперь, после победы, ему уже побоку. Либо он пока не очухался от шока после чудесного спасения от Азкабана. И Поттер, — Драко угрожающе нахмурился. — Об этом мы говорить не будем.

Гарри поднял руки в шутливом жесте «сдаюсь-сдаюсь»:

— Хорошо, не будем. Да я и не собирался. Слушай… а ты не согласишься помочь мне с зельями?

Малфой резко остановился. Гарри обернулся и увидел, что тот подозрительно и мрачно разглядывает своего извечного врага.

— Скажи, Поттер, тебе друзей что ли не хватает?

Тот жизнерадостно, но серьёзно кивнул:

— Угу. Не хватает. Одного — тебя.

«Почти друга, да-да…»

Серо-голубые глаза на миг зажмурились, а потом снова хмуро уставились на Гарри.

— Ты меня пугаешь, Поттер. Чего тебе неймётся? Мы, конечно, должны поладить ради Северуса, но давай без…

Гарри сердито перебил его:

— Папа тут не при чём. Я хотел и хочу с тобой общаться! На шестом курсе, между прочим, об этом и писал. Мы действительно — действительно! — могли спрятать тебя от Волдеморта и его метки. А ты, твердолобый..! — тут он осёкся. — А, ладно, чего старое бередить. Суть в том, что я хочу быть твоим другом. Но пока просто согласись помочь мне с зельеварением, а?

Драко долго-долго смотрел Гарри в глаза. Тот не сразу вспомнил, что Малфой вообще-то легилимент, но потом решил, что развратные мечты у него достаточно надёжно спрятаны, а всё остальное не жалко.

То ли Драко и в самом деле прочитал парочку честных добрых мыслей Гарри, то ли просто устал от вражды и поверил ему на слово, но он лишь снова тяжело вздохнул.

— Что ж, будем считать, что ты действительно такой святой, каким хочешь казаться. Ладно, помогу. Хотя у тебя отец-зельевар, зачем ещё и я… Когда встретимся?

В прошлой главе забыла добавить справочный материал и наглядные пособия.

http://ru.wikipedia.org/wiki/Южный_королевский_альбатрос

http://ru.wikipedia.org/wiki/Фенёк

http://ic.pics.livejournal.com/honiidbardo/19922350/3161/3161_original.jpg

http://udivitelno.com/animals/item/135-fenek

http://www.ptushki.org/files/pictures/alb.jpg

http://tepid.ru/images/albatross8.jpg

Драко зарёкся искать в действиях Поттера логику. Не то, чтобы он действительно очень уж сильно пытался, но никаких тайных планов в поттеровском стремлении подружиться не виделось ни с первого, ни со второго взгляда, ни даже после лёгкого мозгового штурма.

Да и в конце концов, полетали продуктивно и даже классно. Быть может, герою действительно метла под хвост попала и он действительно просто хочет сблизиться? Пусть так. Пока что единственный объективный минус, который в грядущей перспективе занятий с Поттером Драко для себя открыл, так это то, что теперь надо будет помогать нулю-зельевару.

Хотя пожалуй, это будет забавно.

Драко блаженно потянулся. Он отдыхал в ванной префектов, нежась в горячей воде и наслаждаясь расслабленностью натруженных мышц. Вдруг русалка на витраже обеспокоинно плеснула хвостом — значит, кто-то хотел войти. Но поскольку ванную занял Драко, это не удалось — вот за это Малфой особенно любил ванную старост.

Он кинул в сторону двери недавно разученное заклинание для узнавания пола. Парень, значит? Ну ладно. Всё равно наверняка сбежит, увидев Пожирателя Малфоя.

— Шафрановое мыло.

Разглядев визитёра, Драко мысленно фыркнул и возвёл глаза к потолку.

Разумеется, Поттер. Этот не сбежит.

Гарри тщательно закрыл дверь, и, оглянувшись, наткнулся взглядом на Драко, который выжидающе и с любопытством смотрел на него.

Тут Гарри как-то ненатурально и явно запоздало удивился:

— О, Малфой… Какая неожиданность.

Драко фыркнул:

— Если ты сейчас скажешь «Кто бы мог подумать, что я тебя здесь увижу?», то я должен буду давать тебе ещё и уроки художественного вымысла. Ты совершенно не умеешь врать. Нырнёшь?

Гарри шмыгнул носом.

— Нырну. А ты точно не против, что в одной ванной?..

Ему хмуро ответили:

— Нет, я против и предложил только чтобы ты отказался. Неужели не понятно?! — возмутился Драко. Но тут Поттер, решил, что мешает, неловко ойкнул и натянул обратно уже снимаемую футболку, заставив Драко страдальчески закатить глаза. — Мерлинова борода, Поттер, залезай уже сюда! Как ты с такой доверчивостью и неспособностью различить сарказм и серьёзность вообще умудрился кого-то победить? Давай, пока мышцы совсем не заныли.

Поттер недоумённо похлопал глазами, быстро разделся и скользнул на другую сторону ванной.

— Какой-то ты добрый.

— Я уставший. Когда я уставший, я всегда добрый. Лови момент, — Драко блаженно откинул голову на бортик ванной, наслаждаясь невесомостью своего тела в воде.

Гарри смутился и отвёл глаза.

— Обязательно поймаю. Так говоришь… девушки нет?

Зажмурившийся Драко покачал головой. А потом распахнул глаза и уставился на Поттера.

— Когда это я такое говорил?

Тот невинно похлопал ресницами:

— Вот сейчас сказал. А парень есть?

Драко закатил глаза.

— Манипулятор, Поттер, что за слизеринство, в самом деле. И мне жена нужна, зачем мне парень?

Гарри нахмурился.

— В чём проблема? Есть же свадебные обряды для однополых пар.

В ответ наследник благороднейшего семейства фыркнул:

— А описание их ты читал, какие сложные? Да и… Стоп. — Драко ошеломлённо уставился на удивляющего с каждой минутой всё больше Поттера. — Откуда ты знаешь про эти обряды?! Это наследие исключительно чистокровных!

Хитрая усмешка скользнула по лицу Гарри:

— А ты не забывай, что я чистокровный. Пусть и в первом поколении, но тётушка Вальбурга поделилась со мной знаниями, когда я ей про это напомнил. А то Вы настолько помешаны на родословной, что забываете элементарное.

Широко раскрытыми глазами Драко смотрел на собеседника так, будто он обратился в летающего соплохвоста: с безграничным ужасом.

— Погоди, Поттер... А нахрена тебе вообще понадобилось узнавать про гомосексуальные свадьбы?! Моя бабуля не столь приятный человек, чтобы ты просто из любопытства решил с ней поболтать…

Гарри вспыхнул так ярко, что сомнений быть не могло.

Драко со стоном уронил голову на бортик ванной.

— А я всё думал, почему вдруг Уизлетта выпустила тебя из своего бульдожьего захвата! Гарри Поттер — гей, подумать только!.. И со мной в одной ванной.

Поттер же, похоже, не мог себе места найти от смущения.

— Тебе не… ээ это не напрягает… не противно?

В ответ Драко тяжело вздохнул и обречённо покачал головой.

— Я просто удивился. Если уж у нас есть свадьбы однополых пар, то ясно, что к геям мы относимся абсолютно толерантно. Честно говоря, в этом нет ничего особенного.

Тут он замер, а потом резко выпрямился:

— Погоди-ка, Поттер, а может, ты би?

Гарри брезгливо поморщился.

— Ни за что.

— А почему ты так в этом уверен? Может, когда до дела дойдёт, окажется, что ты и не гей?

— Ээээ до секса, что ли? Гей я, гей, поверь.

Драко сглотнул:

— …Так ты не девственник?!

Гарри криво усмехнулся и покачал головой. Драко со стоном скользнул по дну ванны, почти нырнув в воду.

— Вот блин… И тут ты меня обошёл!

На ванну мешком ваты упала тишина: Драко понял, что Поттер почему-то… даже не дышит. Он опасливо глянул на героя. Тот сидел с совершенно ошалелым видом, и в глазах у него плескались какие-то абсолютно не читаемые эмоции. Вдруг Гарри судорожно втянул воздух и выпалил:

— Так ты ни с кем ещё? Ни с девчонкой, ни с парнем?

Малфою не очень-то хотелось говорить о таких вещах, но он решил, что с кем-то всё-таки хочется поделиться. А хренов очкарик вряд ли кому-то расскажет, спасибо гриффиндорскому благородству.

— Поттер, вытряхни пену из ушей. Мне казалось, именно это я только что и сказал. — Спаситель магического мира смотрел на Драко с восхищением, закусив губу и глубоко дыша. — И хватит пялиться на меня так, будто хочешь немедленно это исправить. А то отправлю тебя из ванной магическим пинком, ага?

Поттер сглотнул и с явным трудом оторвал взгляд от Драко и перевёл на витраж с русалкой.

— Не придумывай, Малфой.

Драко решил не возмущаться на грубый ответ. Он решил пропустить его мимо ушей — исключительно в качестве благодарности за то, что Поттер не стал ржать над его неопытностью.

— Ладно, я, пожалуй, пойду… — Драко поднялся и заметил, что собеседник вздрогнул, но не перевёл на Малфоя взгляд. — Бывай. Не утони тут.

Он обернул бёдра полотенцем и ушёл переодеваться.

Гарри всерьёз подумывал о том, чтобы наложить на себя невербальный Петрификус. Или Инкарцеро — оно надёжней, пожалуй.

Плохо, плохо, всё так плохо, просто ужасно!

Сначала Гарри благодарил всех богов, каких только смог вспомнить, что он уже привык видеть Драко практически голым, когда они купались в озере, и Гарри был альбатросом. Иначе он бы точно сделал что-нибудь очень нехорошее... Хотя нет, скорее что-нибудь очень-очень хорошее. Дальше выяснилось, что Гарри Поттер совершенно не приспособлен к флирту и заигрываниям. Не приложив ни малейших усилий, Малфой узнал о его ориентации просто потому, что Гарри совершенно бездарно проболтался.

Но гораздо хуже стало, когда Драко признался, что он девственник. Всё тело Поттера прошили электрические заряды возбуждения, член взмыл вертикально аки рука отличницы на уроках, а голову затопили эротические фантазии. В этот миг он благодарил создателей волшебной мыльной пены за то, что она не растворялась в воде, как маггловская (о последнем факте Гарри узнал во время двухмесячного загула перед восьмым годом в Хоге), а так и оставалась лежать на поверхности непроницаемой шапкой.

Драко девственник. Ещё ни одна девчонка не была под ним, ещё ни один парень не был в нём…

Гарри учился заново дышать. Это слишком для его почти отсутствующего самообладания. Малфой даже не представлял себе, насколько вовремя он сбежал, потому что ещё несколько минут и его девственность очень сильно пострадала бы. Вероятней всего, скончалась бы в сладостных муках.

Вместе с Гарри.

Как только Малфой, посоветовав Гарри выспаться ночью накануне контрольной по зельям, вышел в коридор, герой тут же несколькими движениями довёл себя до оргазма, вызвав у русалки на витраже очень игривую улыбку.

Чёртов Малфой. Арр! Что б его!.. Валить и трахать…

* * *

На следующий день у Гарри было очень плохое настроение. Улыбнулся он, только когда утром здоровался с Драко.

Они договорились встретиться в библиотеке во вторник вечером, чтобы Малфой помог нерадивому зельевару понять, наконец, злополучный закон Голпалотта, обойдённый Поттером на шестом курсе с ловкостью нетрезвого тролля. Через полчаса после начала занятия Гарри уже стонал и стучался головой об стол.

— Может, я просто буду всегда таскать с собой безоар, а? Это же совершенно нереально, как… ааа! – И столешница дрожала от новой череды лобовых атак.

Малфой посмеивался, глядя на отчаяние Гарри.

— Ты похож на провинившегося домовика, Поттер. А теперь давай, раскрой мне секрет, как ты умудрился отличиться в зельях на шестом курсе?

Гарри устало остался лежать на столе.

— Мне попался старый учебник папы. Там не было ни одного не исправленного зелья.

Драко замер.

— Учебник… Северуса… с его заметками…

Не зная, чего ожидать дальше, Гарри поднял голову и непонимающе уставился на парня. А потом решил сразу выложить карты, хотя это было и не очень приятно.

— И ещё было очень много заклинаниями. Сектумсемпра… — он поперхнулся воздухом, но продолжил, — то заклинание, которым я тебя тогда чуть не убил… его.

Поттер ожидал сейчас чего угодно: что Малфой врежет ему в глаз, что холодно распрощается и уйдёт, что презрительно растянет губы…

Но тот удивил. Драко только горько усмехнулся:

— Тогда вы оба наверняка себя вините. А я себя. Удачно.

До Гарри не сразу дошёл смысл малфоевских слов — слишком уж они были... не малфоевскими, скорее гриифндоскими или хаффлпаффскими. А когда-таки дошёл, Поттер готов был упасть перед Драко на колени, плакать и каяться.

А ещё признаваться в любви, рассказывать какой Драко красивый и потрясающий.

Но ему было не привыкать тушить такие желания, поэтому он только благодарно улыбнулся. Он уже решил не обращать внимания на странную доброту и душевность Малфоя, списывая изменения характера на войну, исчезновение метки и так далее.

А Драко быстро спросил:

— Я надеюсь, ты не спалил этот учебник в приступе слабоумия?

Гарри ухмыльнулся и понимающе вздохнул – года четыре назад он так и сделал бы. А так, когда он узнал, что это книга его отца, она стала только ещё ценней в его глазах, поэтому сразу после похорон Дамблдора он пошёл и забрал её из Выручай-комнаты. Времени на поиски, правда, угрохал ужасно много, но всё же они увенчались успехом.

— У меня. С тобой поделиться?

У Малфоя так потрясающе получились щенячьи умоляющие глазки, что Гарри еле удержался от того, чтобы не умилиться. Ему почему-то показалось, что слизеринский принц не оценит.

— Принесу, принесу! — засмеялся он. — Сегодня за ужином отдам, хорошо? Только заклинания, которые там… В общем, я их все уже опробовал, так что если интересно будет, лучше у меня спроси. Просто некоторые… очень… нехорошие.

Драко фыркнул.

— Малфой, пожалуйста. Я еле совладал с последствиями от парочки, они куда опасней, чем кажутся. Договорились? Пообещай.

Видимо, Малфой впечатлился заботой и тревогой в голосе героя, и-таки пообещал. Вполне искренне.

А потом холодно напомнил:

— А теперь мы вернёмся к закону Голпалотта…

Гарри застонал и всерьёз задумался о перспективе забаррикадироваться под столом и отказаться выходить.

Па Видимо, из-за анонимности фанфика, нет в шапке и строки "бета". Так что поприветствую здесь: айронмайденовский, большое спасибо за согласие работать над моей безграмотностью =)

Через неделю Драко Малфой перестал узнавать сам себя. Ему казалось, он превращается в хаффлпаффца, а это облезлое аморфное барсучьё даже хуже, чем гриффиндорцы…

Ему нравилось общаться с Поттером. Порой, правда, тот был слишком прямолинеен, но это лишь добавляло пикантную ноту в его наивную натуру.

Или всё-таки не наивную? Иногда у героического гриффиндорца были настолько слизеринские поступки и мысли, что Малфой подозревал подмену и еле сдерживался, чтобы не потребовать подтверждения личности героя. Порой он даже не мог объяснить слишком яркую и нестандартную реакцию Поттера на некоторые его слова и поступки, и оттого становилось только интересней, что же будет дальше. Половину всех саркастичных подколок Поттер тут же принимал за чистую монету, только потом понимая, что это была шутка. И сразу кисло кривился, раздражённый своей недогадливостью. Драко же усмехался, глядя на лохматый прикол, и продолжал над ним тонко измываться.

Ещё Драко проводил кучу времени с альбатросом, который всё больше доверял ему: уже вполне реально было спать с тёплой птицей в обнимку. Однажды альбатрос даже показал своё тайное убежище — жутко колючие и густые кусты, почему-то выросшие кольцом. Но лучше всего было то, что в виде фенека Драко смог найти дорогу внутрь. Так что ему было не обязательно прилетать вместе с альбатросом, он мог пользоваться этим убежищем и сам. Альбатрос, судя по всему, был не против. Когда он однажды прилетел и застал в своём тайном месте Драко-фенека, он только улёгся рядом, накрывая его крылом и прижимая к горячему боку.

Со временем Драко начал подозревать, что эта птица на самом деле — анимаг. Иначе что будет одинокий альбатрос делать так далеко от моря и тем более на севере. К тому же, а что же он ест? Если рыбу из пруда, то он должно быть поразительно юрким (а таковым он не был), иначе русалки его мгновенно поймали бы и сжевали на ужин сами. Или гигантский кальмар закусил бы им. К тому же альбатрос был ужасно неуклюж в воде — периодически его переклинивало то вбок, то вперёд, и он начинал беспорядочно махать крыльями, ловя равновесие. Морская птица, которая с трудом удерживается на волнах? Пфф…

Но Драко решил, что даже если это анимаг, то ничего страшного. В конце концов, за месяц, прошедший с их знакомства, Драко выдал про себя уже столько компромата, что хватило бы на сто общественных скандалов и кучу поцелуев от дементоров. Но нет, не было заходящихся в леденящем крике СМИ, как и не было жизнерадостно слетевшихся на поживку азкабанских стражей, так что Драко всё сильней доверял этому анимагу и продолжал словоизлияния, получая в ответ безмолвные понимание и поддержку.

Одним погожим деньком, в окно вместо первого занятия, Драко направлялся к пологому берегу озера, чтобы поплавать с альбатросом. Он медленно шагал, попутно обдумывая, что можно повторить сегодня с Поттером из зелий, как вдруг совсем рядом с его носом мелькнула красная вспышка Ступефая. Он тут же дёрнул палочку из рукава и резко повернулся туда, откуда прилетело заклинание.

Ну конечно. Сигрун, дочь Роули, Слизерин, четвёртый курс.

Она уже много раз обещала Драко медленную смерть. Ведь именно он запытал её отца почти до сумасшествия: Торфинн еле выкарабкался. Девчонку было жаль. Честно говоря, Драко было очень больно и стыдно смотреть на неё. А ещё он не был уверен, стоит ли вообще защищаться…

Какие гриффиндорские мысли у тебя, Малфой.

Видимо, пользуясь заминкой противника, Сигрун рвано шепнула какое-то заклинание и резко нарисовала палочкой в воздухе алый крест.

А в следующий миг Драко онемевшими от ужаса руками ловил бессознательно падающую большую белую птицу с кроваво-алым крестом поперёк хрупкой грудной клетки.

Альбатрос. Закрыл Драко собой.

Сигрун замерла и, не в силах отвести взгляд, смотрела на альбатроса, ужасаясь содеянному: алая кровь на белоснежных перьях выглядела абсолютно душераздирающе. Безвольно опавшие крылья и опущенная голова с длинным клювом напомнили Драко мёртвого Поттера, которого трепетно держал на руках Хагрид, стоя перед распахнутыми воротами школы в тот ужасный майский день…

Ощущая вакуумную пустоту в мыслях, Малфой отогнал жуткое воспоминание, вытащил висевший медальоном на цепочке порт-ключ и, шепнув пароль, перенёсся в кабинет крёстного.

Снейп стоял и смотрел в окно, о чём-то глубоко задумавшись, поэтому дёрнулся от неожиданности, когда услышал отчаянный хрип Драко:

— Северус… Помоги…

Когда крёстный увидел птицу на руках Драко, он страшно перепугался – Малфой совершенно не ожидал такой реакции. Быстро выхватив из ящика стола какой-то пузырёк, Снейп выпалил «Энервейт» и заставил птицу выпить его содержимое. А потом снова усыпил.

Тяжело выдохнув, пояснил:

— Останавливает кровь и обезболивает. — Директор аккуратно взял птицу из рук крестника. — Я скоро вернусь. Ты останешься здесь, хорошо? Я тебя запру, чтоб не удумал куда-то идти.

Драко потерянно шмыгнул носом.

— Северус, это… скорей всего, это анимаг.

Снейп устало обернулся и кивнул.

— Хорошо. Посиди здесь. И выпей Успокоительного. На всякий случай. Пожалуйста.

И вышел, шёпотом запароливая дверь.

Драко, подсознательно оценив полезность совета крёстного, вытащил нужный флакон из шкафа возле окна, с трудом выдернул пробку и, чуть ли не захлёбываясь, проглотил зелье.

Через полминуты стало легче. Уже перестало трясти, выровнялось дыхание и даже вернулась способность мыслить. Правда, последнее совершенно не радовало.

Альбатрос уже дважды спас ему жизнь. И один раз практически ценой своей собственной, просто инстинктивно осознавая, что от такого заклинания Драко будет не очень хорошо. Хотя вряд ли это были инстинкты, наверное, всё-таки это анимаг. Тогда тем более.

А какая, собственно, разница?

Дааа, Драко. У тебя долг жизни перед Поттером и перед альбатросом. Потрясающе…

А, какая разница.

Нахрена ему такая жизнь. Кому он нужен без отцовских власти и денег? Что он такое сам по себе?

Остаётся надеяться, что хоть Поттеру и альбатросу нужен. Мда, смешно… если бы не было так грустно.

А, нет, ещё Северусу и родителям. Это тоже важно.

Драко тяжело вздохнул, вспоминая гордо реющего на волнами альбатроса. А потом — лежащего у него на коленях с текущей по перьям, сгустками выталкиваемой бьющимся сердцем из кошмарной раны кровью…

Почему-то не было злости на Роули. В конце концов, её можно понять — Драко то же самое пытался сделать с Поттером в конце пятого курса, когда тот засадил Люциуса в Азкабан. Злость была только на себя: из-за тебя девчонка чуть не стала убийцей, из-за тебя почти погиб твой же друг альбатрос, из-за тебя погиб Крэбб…

Драко, стиснув зубы до боли, яростно смотрел в пол. Наследник благородного чистокровного семейства, тоже мне!.. Одни проблемы из-за тебя, юный Малфой.

Тут раздался звук открываемой двери.

Драко тут же взвился, с надеждой глядя на усталого крёстного. Северус устало рухнул в кресло за столом.

— Всё хорошо, он в порядке.

Парень облегчённо обмяк, чувствуя, как с плеч свалился Эверест.

— Кто это сделал?

— Не скажу, — покачал он головой.

— Драко! — рявкнул директор.

— Нет, Северус. Я сам виноват, тот человек совершенно не при чём. Я не хочу, чтобы чья-то жизнь разрушилась из-за мести. Я буду аккуратней в следующий раз, больше никто не пострадает.

— А ты?

Снейп пристально глядел на Драко, стараясь прочитать истинный ответ на лице или в глазах.

— Постараюсь.

Крёстный вздохнул и покачал головой.

— Хватит себя винить. Это не в твоём стиле. Всё, что случилось, должно было случиться, ты ничего не мог сделать. Верней, ты сделал всё так, как надо было. Значит, провиденью зачем-то надо было устроить этот кошмар. Например для того, чтобы дочь Роули больше не покушалась на твою жизнь, осознав весь ужас содеянного.

Драко вздохнул, согласно кивнув…

Потом дёрнулся:

— При чём тут дочь Роули?

Северус прикрыл глаза.

— Поздно, я уже всё понял. Не бойся, я никому не скажу. Думаю, она больше ничего тебе не сделает. Ни тебе, ни кому-то.

Он потёр руками лицо. Понимая, что такое взвинченное состояние никуда не годится, Снейп быстро опустошил флакон с Укрепляющим зельем. А потом улыбнулся крестнику и спросил:

— Ну что, как у тебя с Гарри?

Драко индифферентно пожал плечами. Северус выбрал крайне неудачное время для выяснения реального положения дел... или наоборот, удачное. Драко слишком не в себе сейчас, чтобы что-то придумывать или приукрашивать.

— Да неплохо. Сегодня вот опять зельями занимаемся… Верней, он — зельями, а я перехожу к созидательным защитным заклинаниям.

Северус подозрительно нахмурился:

— Что-то я не помню, чтобы они были в школьной программе. Старею?

Грустная, но всё же довольная усмешка появилась на губах Драко.

— Ты прав, их нет. Но если у меня в распоряжении тот, кто знает их лучше чем Акцио, то почему бы не воспользоваться случаем?

Снейп выглядел напряжённым и встревоженным.

— А во сколько у вас встреча?

— После ужина. М… что-то не так?

Крёстный опёрся локтями на стол и задумчиво произнёс:

— Я хотел попросить его помочь мне сегодня. Но раз уж вы договорились…

Драко покачал головой и отмахнулся:

— Ну уж нет, не буду красть у тебя сына. Мы с ним можем встретиться в любой другой день, а ты вечно занят как Мерлин знает кто. Так что забирай его на сегодня себе. Да и я немного не в настроении.

Северус улыбнулся:

— Спасибо, Драко. Ладно, извини, конечно, но аудиенция окончена.

Драко встал и чинно склонил голову:

— Благодарю за уделённое время.

— Всегда пожалуйста, — фыркнул в ответ Снейп. — Иди давай, актриса малого театра.

* * *

Гарри открыл глаза и увидел потолок больничного крыла.

— Опяяяять? — застонал он.

В поле зрения появился отец.

— Снова. Очнулся? Как ты?

— Номрл… нормально… Что я делаю на больничной койк… — Тут он вспомнил взбешённую девчонку, приопущенную палочку в руке Драко, летящий огненный крест... И подскочил, подаваясь к отцу. — Драко!! Что с ним?!

Северус усмехнулся.

— Всё в порядке. Только депрессия, но от неё он, думаю, найдёт, как избавиться. И не смотри на часы, Драко позволил мне взять тебя сегодня «в помощники», только попросил передать, что позанимаетесь в другое время.

Гарри облегчённо выдохнул и упал на подушки.

— Слава Богу… Я так перепугался…

— А он-то как, — фыркнул отец.

— Правда?

— Нет, это у меня чувство юмора такое. Правда, правда… Ты бы видел Драко, когда он появился у меня в кабинете, держа тебя как святыню… он был в ужасе.

Гарри печально улыбнулся:

— Если б он знал, что у него на руках Гарри Поттер, таким бы не был.

Северус скривил губы:

— А вот и нет. Драко, кстати, в курсе, что ты анимаг. Верней, он догадывается.

Гарри радостно улыбнулся.

— Вот это классно! Всё, я доволен. Эээ, пап… — Гарри посмотрел на свою перебинтованную грудь. — Я надеюсь, у меня шрамов не останется? А то он может меня узнать… — Брови Северуса поползли вверх. — Нууу просто мы иногда летаем, а потом вместе моемся в ванной префектов… — Грифиндорец густо покраснел. — И не надо так ехидно улыбаться. Почему бы и нет?

Северус внезапно рассмеялся, а Гарри удивлённо и немножко обиженно нахмурился.

— И откуда в тебе берётся такая непосредственность? Через неделю почти исчезнут. Сомневаюсь, что Драко рассматривал тебя так же пристально, как и ты его, так что сможешь сказать, что они уже давно.

Гарри кивнул.

— Спасибо. И… — Он замялся. — Спасибо, что у него шрама нет.

Северус потрепал сына по голове.

— Не за что. Я пришлю к тебе кого-нибудь из твоей свиты, они занесут одежду и мантию-невидимку. — Он встал и хотел было уйти, но Гарри удержал его за край мантии. Северус обернулся и встретился с серьёзными глазами сына.

— Его ведь больше не тронет эта малявка? Кто это вообще?

— Сигрун Роули. Не тронет.

Гарри спал с лица.

— Дочь Торфинна Роули?.. Чёрт, надеюсь, Малфою не придёт в голову, что он заслуживает мести… а то он каким-то гриффиндорцем-максималистом стал после войны.

Северус ободряюще сжал руку сына.

— Она больше ничего ему не сделает, поверь мне. Обещаю, Гарри.

Тот улыбнулся.

— Ну, раз ты так говоришь, то я спокоен. Всё, иди к своим бумажкам. Завтра я тебе приду помогать.

Северус отпустил тёплую ладонь и фыркнул:

— Напугал. Давай, приходи в себя.

И стремительно вышел.

Гарри поудобней устроился на подушках и закрыл глаза…

Но тут же распахнул.

Потому что опять увидел, как крест проклятия летит прямо к Драко, вспомнил, что Малфой уже пережил подобное заклятие, и тоже на груди, а до конца такие травмы не залечиваются…

Но это, в общем-то, было неважно. Важно было только то, что Драко хотят сделать больно. В следующий миг Гарри с безумной сияющей радостью понял, что заклинание попало в него самого, а не в ненаглядного слизеринца, и выключился.

Поттер со счастливой улыбкой умер бы, если бы это спасло Драко. Но всё-таки приятно было остаться в живых, ведь тогда они будут рядом. А раз Малфой знает, что альбатрос — анимаг, то можно и честней себя вести, перестав ломать комедию.

И жрать сырую рыбу.

Гарри вздохнул. Хорошо, что друзья в курсе его влюблённости. И что они не против.

Например, Гермиона зауважала Драко в тот судьбоносный миг, когда исчезла дверь в Выручай-комнату, а они валялись на полу, пытаясь откашляться от дыма Адского пламени

Потому что первое, что сделал Малфой, когда смог говорить, ― это позвал Крэбба. Того самого Крэбба, который перестал его уважать и просто предал его доверие… А перед тем Драко, еле балансируя на горе мусора, держал в объятиях падающего, почти бессознательного, Гойла, не давая погибнуть.

Привычная роль скорлупа бездушного эгоистичного ублюдка, в которую Драко так усердно запихивали не знающие его люди, разрушилась в один миг.

В общем, Гермиона очень впечатлилась, хотя Рон — нет. Остальные же друзья просто доверяли Гарри. Когда тот сказал, что Драко совсем не такой, каким кажется, и рассказал, что он пожертвовал собой ради семьи, ребята сказали, что постараются быть толерантными.

Единственной проблемой был Симус. Он совершенно не желал становиться терпимей или добрее к Драко, и Гарри совершенно не мог понять, почему.

Но тем не менее, неприветливость Симуса к возлюбленному Поттера совершенно не мешала им двоим…

— Гарри!

А вот и Гермиона. Сейчас ему будут откручивать голову. Ауч…

* * *

Гарри оклемался к завтраку (после Роули, а не после Гермионы, конечно). Такие раны за ночь вообще-то не вылечиваются, но… в общем, Северус сосредоточенно накапал сыну на раны слёз Фоукса, бормоча, что тот вряд ли был бы против. Гарри вспомнил про сердцевину своей палочки, которую в своё время выдернули не откуда-нибудь, а из гузки (разве не из хвоста?) этого самого Фоукса, а заодно и про скорую помощь в его же лице (если можно клюв назвать лицом) после укуса василиска, и согласился, что, действительно, вряд ли.

В общем, поутру мадам Помфри к собственному удивлению и огорчению просто не нашла, к чему можно было бы придраться (кроме, разве что, перманентного шмыганья носом, но это сочли недостаточной причиной для госпитализации), и нехотя отпустила Гарри на завтрак.

Радостный Поттер поскакал в гостиную. Вчера у него побывала только Гермиона, и он предвидел ещё затрещины от Джинни, сердитые взоры Невилла, ошарашенно-облегчённое качание головой Рона и так далее. Нет, Гарри-то, конечно, не виноват, что попал в Больничное крыло, и все это понимают. Но вот то, что он заставил их поволноваться, будет ещё с месяц поводом для бесконечных укоров. После того, как он в самом прямом смысле слова умер от руки Волдеморта, над ним начали трястись так, будто он стеклянный.

Предчувствия его не обманули.

Уже растерявший всё своё воодушевление Гарри кисло выдавил пароль «Плюй-камни» и осторожно заглянул в гостиную. Джинни стояла в позе самовара, уткнув руки в боки. Ей не хватало только сковородки в руке и фартука. Гарри, вспомнив незабвенную миссис Уизли, чьи гены сейчас особенно ярко видны были в её дочери, поблагодарил небеса, что Джинни будет женой кого-нибудь другого. Того же Дина — уж он-то умеет успокаивать людей одним своим присутствием — аура у него такая, релаксирующая.

Хмурый Рон сидел в кресле у неё за спиной. Невилл вообще смотрел в камин, но был явно напряжён…

Герой вся Британии вздохнул, сказал себе: «Надо, Гарри, надо», — и храбро зашёл в гостиную.

П/а. Как точно подметил айронмайденовский, поголовно все анимаги =_-

На завтраке все были такие жизнерадостные, будто и не устраивали рано поутру скандал с выносом мебели — одной из табуреток на самом деле не повезло вынестись в окно. Ну вот такая у Джинни мощная стихийная магия, что поделаешь… А учитывая, что с некоторых пор она начала видеть в Гарри кого-то вроде сына и соответствующе опекать, то волновалась она за него больше всех.

И бесилась тоже больше всех.

Гарри вздохнул, потёр огромный синяк на плече, оставленный разбушевавшейся табуреткой, и допил последние глотки тыквенного сока. Как всегда из-за неудобных кубков пришлось запрокинуть голову…

И взгляд Гарри упал на потерянного, расстроенного, затюканного и просто убитого печалью Драко.

Ну то есть как. Вряд ли ещё кто-то заметил его состояние. Тот же Малфой, что и всегда: напыщенный, гордый и неприступный. Но помилуйте, уж кто-кто, а Гарри знал толк в эмоциях и настроениях Драко (уж за столько лет сумел натренироваться). На шестом курсе никто кроме него не замечал, каким больным тот выглядел. И сейчас Малфою тоже было очень плохо.

«Обязательно поговорю с ним после завтрака», — твёрдо решил спаситель мира.

Но, увлёкшись обсуждением завтрашнего отбора в квиддичную команду, чуть не пропустил момент, когда Малфой поднялся и направился к выходу.

Чуть не свалившись второпях с лавки и вызвав тем ехидное хихиканье друзей, Гарри сердито зыркнул на них и припустил за Драко.

Вылетев из дверей, Гарри уловил светлую вспышку волос в конце бокового коридора и крикнул:

— Драко, подожди, пожалуйста!

Малфой замер и обернулся, удивлённо глядя на неотвратимо несущегося на него Гарри. Он еле удержался от того, чтобы опасливо отойти с дороги Поттер-экспресса.

— Ты чего?

Пытающийся отдышаться Гарри усмехнулся.

— Доброе утро, говорю.

Тот ещё ошарашенней оглядел собеседника:

— Доброе ли? Чего хотел?

Гарри выпрямился и выдохнул, окончательно восстанавливая дыхание.

— Да собственно… Что с тобой? Ты очень грустный какой-то.

Драко вскинул брови.

— Да ладно? Видимо, тебе пора менять очки, Поттер, или пить зелье восстановления зрения. Кстати, почему ты не сделал этого раньше?

Гарри отмахнулся.

— Да имидж это. И не заговаривай мне зубы, Драко, я же вижу. Что случилось?

Поняв, что Поттер не отвяжется, пока не дознается, или того хуже — пойдёт к Северусу, Слизеринский принц устало опёрся спиной о стену.

— В следующий раз вытащи шило из задницы, ладно? Сегодня отвечу, больше не буду. Произошло кое-что… нехорошее. Призраки прошлого, если хочешь. Я чувствую себя виноватым перед кое-кем…

— За что? — резко спросил Гарри и тут же смутился тона своего голоса — будто он аврор на допросе.

Драко, видно, тоже это почувствовал и нахмурился:

— Попроще, Поттер. — Но, похоже, удовлетворившись смущённым и виноватым видом героя, продолжил. — Во время войны я же пытал. Ты не слышал этого?

Гарри еле удержался от того, чтобы сказать: «Даже видел». Почему-то ему казалось, что Драко не оценит таких подробностей. А тот как-то безразлично добавил:

— И дочь одного из тех, кого я пытал, здесь учится. Вчера случился неприятный инцидент, который разбередил слегка вроде бы подзабытую виноватость. Вот как-то так. Ты доволен, Поттер, моей искренностью? Как тебе такое проявление дружбы?

Нет, такой формулировкой Гарри был не доволен.

— Дружба — не торговля.

И встретил искренне удивлённый взгляд:

— А что?

Гарри почесал в затылке.

— Ну а зачем бы тогда Питер Петтигрю дружил с Мародёрами? Ты правда думаешь, что он им что-то давал кроме обожания? Им, конечно, это и надо было, но… ну Питер же. Дружба не бартер. Во-первых, дело в доверии. Друг — человек, которому доверяешь…

— Слизеринцы никогда никому не доверяют, Поттер, давай дальше. — Голос Драко хлестал плетью.

Гарри мотнул головой.

— Ты не понял. То, что ты мне сейчас рассказал о войне, — это доверие. Ты доверил мне что-то, в расчёте на то, что я не буду трубить об этом по школе. По крайней мере, мне кажется, ты этого не хочешь.

Драко хмуро разглядывал Гарри, а потом отвернулся, откинув голову на стену.

— Допустим. Что ещё?

Гарри сдержал победную улыбку. Рано ещё радоваться.

— Понимание. Ты сейчас понял, что мне это важно, и открылся мне. Поддержка. Это уже я собираюсь тебе продемонстрировать, но чуть позже. Ммм, совместное времяпрепровождение. Даже учитывая, что мы только учим уроки, мы всё равно делаем это вместе. Что ещё-то… Ну в общем, сложно мне разложить дружбу на кирпичики, но общая картина такова.

Драко вздохнул.

— При должном желании и твои слова можно вписать в теорию торговли, но я не буду спорить с гриффиндорцем. Я понял, о чём ты говоришь, и постараюсь понять это на нашем примере. А теперь я пойду, пожа…

— Подожди! — испуганно воскликнул Гарри и схватил его за рукав. — Постой, пожалуйста. Я вот что хотел сказать… Знаешь, Бузинная палочка — это не просто проводник магии. Она ещё и аккумулятор. Именно поэтому она смогла, например, починить мою старую палочку, тогда как другие не могли. И знаешь что… Я думаю, что с другой палочкой Круцио у тебя не получалось бы. Для этого надо хотеть видеть боль. Хотеть, чтобы эта тварь перед тобой извивалась и орала, наслаждаться её мучениями… — Гарри сглотнул, а Драко с некоторым ужасом во взгляде посмотрел на него. — Да, я прекрасно знаю, о чём говорю, но сейчас речь о тебе. Так вот если бы не Бузинная палочка, ты бы не смог использовать Круциатус, я почти уверен в этом. Просто она накопила столько энергии, в основном отрицательной, что способна, не обращая внимания на душу и ауру своего хозяина, просто подчиняться заклинанию. Как собака командам. Так что не вини себя слишком сильно. Если бы ты не исполнил приказ Влодеморта, его исполнил бы кто-нибудь другой, а ваша семья пострадала бы.

Драко отвернулся и с полминуты молчал. Потом резко выдернул рукав из пальцев Гарри и отошёл на несколько шагов.

— Знаешь что. Это называется не поддерживать. Это называется плевать в чужую душу.

И пошёл прочь.

А Гарри начал понимать, что всё испортил. Что и в самом деле полез в душу, когда ещё рано, когда дикий фенек ещё не привык к нему…

Но тут Малфой снова остановился, повернул голову и резко выплюнул:

— Сегодня в семь в библиотеке, на нашем месте. Не смей опаздывать.

И унёсся прочь.

Не веря своему счастью, Гарри с улыбкой от уха до уха стоял посреди коридора до тех пор, пока из Зала не начали выходить остальные ученики и к нему не подошли удивлённые его поведением Рон с Гермионой.

* * *

После обеда у Гарри было окно, и он заглянул к отцу.

— Привеееет…

Северус поднял голову, отрывая взгляд от какой-то очередной кипы бумаг.

— Здравствуй. Пришёл помочь?

Поттер кивнул.

— Угу. Что делать?

— Как всегда. — Снейп взмахнул палочкой и перед сыном приземлилась стопка писем. — Разбирай.

Гарри кивнул и взялся за верхнее.

— Знаешь, я сегодня полез к Драко с утешениями.

Не отрываясь от ровных строчек, Северус пробормотал:

— Вроде родители с мозгами, а у самого ни крошки нет... Куда тебя послали?

Гарри разъехался в широченной улыбке.

— В библиотеку к семи вечера.

Снейп так резко поднял голову, что даже тяжёлые жирные пряди взметнулись:

— Ты бредишь? Или тебе приснилось? А может, лекарства Поппи что-нибудь повредили в твоей голове? Хотя мы уже выяснили, что вредить там нечему…

Гарри только хихикнул и мотнул головой.

— Неа. Драко, конечно, сначала взбесился, но быстро успокоился и назначил занятие.

Северус покачал головой и снова уткнулся в бумаги.

— А я ещё удивлялся, как ты умудрился убраться живым от кентавров на первом курсе.

В ответ раздалось явственное фырканье.

— Ты сравниваешь Драко с кентавром?..

Поджав губы, Снейп покачал головой и обречённо вздохнул, а Гарри хохотнул.

— Ты помогать мне будешь или только мешать?..

Привычно потерев шрам, что было явным признаком неуверенности, Поттер взял в руки верхний конверт и растерянно покрутил в руках.

— Знаешь, я всё хотел спросить. Так какие у вас на самом деле были отношения с... с Джеймсом?

И тут же судорожно надорвал конверт, изображая бурную деятельность. Боялся отцовской реакции он не зря.

— А что, сильно хочется узнать, какие он изобретал шуточки?.. Да, фантазия у Мародёров была что надо!

Сглотнув и подавив намечающуюся дрожь в голосе, Гарри поднял взгляд на мгновенно разъярившегося отца.

— Мне показалось, что я уже говорил о своём отношении к этим шуточкам — они омерзительны. Я говорю о том, что было после школы. Ну и... Как ты вообще умудрился загреметь к Волдеморту в стадо?

Гарри знал, что начинать такие разговоры как минимум рискованно. Отец не из тех, кто будет травить байки о светлых годах своей юности (тем более, при полном отсутствии в них света), да и вообще такие вопросы может воспринять как попытку залезть, куда не следует, как и Драко.

Чем, в общем-то они и являются.

Судя по его выражению лица, это и произошло.

"Ну все," — подумал Гарри и опустил взгляд на письмо в руках, — "На этом отцовское терпение-таки кончилось. Какой же я дурак..."

— Знаешь, Мародёры тоже получали от меня приятные сюрпризы. — Гарри поднял полные надежды глаза на отца. У того был ехидно-ностальгические взгляд и понимающая ухмылка. Незадачливый сынок возблагодарил всех великих волшебников древности за такую добродушную реакцию отца. — За одним ужином, когда Поттер особенно яро заигрывал с Лили, я просто применил к его верхней одежде чары невидимости. Сам можешь представить, сколько было хохота. Или, например, однажды я наложил на всю их четвёрку одну иллюзию... Все кроме них видели и чувствовали отвратительную вонь от гнойников по всему телу… которых не было и в помине. Разумеется, звёздная четвёрка ещё долго не понимала, почему их фанаты разбегаются от них как пауки от василиска. А лечебное от подобной гадости зелье у здорового организма вызывает страшнейшее отравление, сопровождаемое всеми возможными симптомами.

Северус с видимыми иронией и наслаждением наблюдал за зеленеющим от отвращения Поттером, представившим себе эту картину в красках.

— И конечно же, их почти сразу погнали к мадам Помфри, которая и вручила им зелье. Это не помогло окружающим, да ещё и сделало хуже им самим... В общем, иллюзию догадался снять только Дамблдор.

Северус откинулся на спинку кресла.

— Мы не были ангелами. Ни Мародёры, включая Люпина и Петтигрю, ни, тем более, я.

Успокоивший рвотные позывы Гарри серьёзно кивнул. Отец потянулся и задумался.

— После окончания Хогвартса мы с Поттером решили просто забыть всё, что происходило в стенах школы. Так было проще. Можно сказать, мы начали заново.

Гарри задумчиво покивал:

— Понятно. А как ты...

— Как я стал Пожирателем: я помню, не подгоняй меня! — Рыкнул хмурый Северус и потёр переносицу. — Ты видел, как мы с Лили поссорились в конце пятого курса. Мы ссорились и раньше, чаще всего из-за меня. Я извинялся, мы мирились, и всё было хорошо. Но в тот раз, пока я висел вниз головой, мне показалось, что Лили почти улыбается, будто ей смешно... Когда ты залез в мой Омут памяти, ты, пожалуй, должен был обратить на это внимание так же, как это сделал я. Ведь это всё-таки мои воспоминания.

Гарри почесал в затылке. Да, что-то такое было.

«Еще одна яркая вспышка — и Снейп повис в воздухе вверх тормашками; мантия свалилась ему на голову, обнажив тощие, бледные ноги и серые от грязи подштанники. Многие в маленькой толпе разразились ликующими криками; Сириус, Джеймс и Хвост чуть не захлебнулись от хохота.

В уголках губ у Лили что-то дрогнуло, и Гарри на мгновение показалось, что выражение ярости на ее лице вот-вот сменится улыбкой»*

Гарри гадко содрогнулся от вновь всплывшей в памяти сцены.

Тем временем Северус мрачно продолжал:

— Я извинялся перед Лили за то, как назвал её. За это слово, мерзкое слово, которое так бездумно слетело с языка. Но в тот раз я был надуманно обижен, и не очень-то стремился вновь вернуть себе Лили. А на следующий день один из Пожирателей-слизеринцев предложил мне вступить в ряды воинов чистой крови, сказал, что мои таланты пригодятся. Я и вступил, — пожал он плечами. — Раз я мог быть нужен хоть кому-то, то я был только счастлив. Уже потом выяснилось, на что именно я подписался.

Гарри шмыгнул носом.

— Слушай, а что тогда насчёт той сцены, когда ты продаёшь себя в рабство профессору Дамблдору? И Пророчества?

Гарри прямо физически почувствовал на себе взор портрета прошлого директора и взметнул на него яростный взгляд. Он уважал директора, чтил его и любил. Но вот этой вербовки никогда не простит…

Тот смотрел на своего воспитанника с укором и грустью. Хоть Дамблдор и был недоволен таким отношением к себе, он всё-таки был согласен с Гарри.

Северус хмыкнул.

— Часть Пророчества я донёс Тому по указанию самого директора ещё даже до твоего зачатия. Мы понятия не имели, о ком оно, да и является ли правдой — тоже. Сцена, о которой ты говоришь, постановочная, судя по тому, что написано у меня в дневнике. Думаю, директор мог бы рассказать больше, но сомневаюсь, что он захочет. Когда Том уже свихнулся и решил, что ребёнок из пророчества — ты, я часто подходил к нему с просьбами, подползал с мольбами… Я терпел пытки за то, что надоел ему своими уговорами, но продолжал просить. В конце концов, Том настолько взбесился, что решил поручить мне совершенно смертельное и невыполнимое задание — втереться в доверие к Дамблдору и стать шпионом. И вот тут-то начинались проблемы. Если бы я так просто этого достиг, то без разбирательств получил бы Аваду в лоб. Кроме того шпионам всегда меньше доверия — кто их знает? Я мог начать приносить меньше информации в Орден. Но, как видишь… Том поверил.

И Северус тут же помрачнел.

Гарри перегнулся через стол и крепко сжал отцовскую костлявую кисть.

— Что случилось, то случилось. Не вини себя. Вини только Волдеморта.

Снейп хмуро кивнул, отдёрнул руку и продолжил читать документы.

Сын же решил перейти к сравнительно более безопасной теме.

— Знаешь, я всё равно считаю Джеймса безмозглым избалованным задирой. Просто ещё в поезде, когда вы ничего друг о друге не знали, он полез к тебе, ни с того, ни с сего.

Северус хмыкнул.

Гарри пробежал письмо глазами и отложил в одну из ячеек.

— Нет, правда. Конечно, если бы он был моим отцом, я бы, наверное, просто предпочёл бы отодвинуть это в сторону. А так — не могу. Нет, ну а какого…

Северус рыкнул:

— Поттер, прекращай уже размышлять и работай!

Гарри вздрогнул и схватил следующий конверт. Только вот от его взгляда не укрылись слегка приподнятые уголки отцовских губ — значит, папа понял, что именно имел в виду сын. Значит, ему приятно.

Даже не пытаясь скрыть счастливую широченную улыбку, всенародный герой вскрыл конверт и вытащил письмо.

Вдруг Северус задумчиво спросил:

— Когда ты вздумал учиться на анимага?

— Ммм... — Приятно удивлённый такой заинтересованность отца Гарри оторвался от какого-то благодарственного письма, на которое сочинял ответ, и возвёл глаза к потолку. — Курсе на пятом. Тогда же, когда взялся за углублённую защиту и Тёмную магию. Это показалось неплохой защитной мерой.

Северус фыркнул.

— Коей анимагия и является. А когда сумел полностью преобразоваться?

Гарри смущённо потупился.

— Ну, после пятого я забросил это дело. Научиться анимагии оказалось куда как сложней, чем мне думалось. Я видел это так же, как и Патронуса: пара дней и научился, а потом меня все хвалят, вот какой я способный. Но в реальности я закончил с ней только этим летом. В библиотеке Блэков попалась под руку весьма толковая книга, и я очень быстро уловил суть процесса. Думаю, Мародёры учились по ней же, уж больно потрёпанная она была... — Вдруг Гарри будто очнулся от воспоминаний. — Вспомнил, давно хотел спросить: а ты-то не анимаг?

Ехидная усмешка отца была для Гарри безмолвным ответом.

— Ты анимаг! Вау! Кто? Кто-кто-кто, скажи мне?

Северус хмыкнул.

— Как-нибудь покажу.

Гарри обиженно заскулил:

— Ну, пап, я же тебе сказал!

— Гарри, — предостерегающе одёрнул сына Снейп. — Не советую ныть.

Поттер тут же осознал, что Северус Снейп, летучая мышь подземелий, — не самая лучшая мишень для испытания своих нерводавящих способностей.

— Окей, — отступил он. — Договорились. При возможности покажешь. — Немного помолчав, он всё-таки не вытерпел. — А мама была анимагом?

Снейп сразу ощутимо напрягся. Отвечал он так, словно аккуратно подбирал каждое слово. Гарри вообще казалось, что отцу всё ещё нелегко говорить о Лили... А может, и не казалось.

— Была. Но об этом я не хочу сейчас говорить.

Гарри понял, что на сегодня дискуссия закончена и уткнулся в письмо.

— Итак, защитные созидательные заклинания. Одно из базовых — заклинание серебряного щита. Думаю, уже по названию можно понять, что защищает оно от оборотней. Вот, смотри…

Гарри встал рядом с Драко, поднял палочку и, сделав ею круг, закончил движение тремя кроткими резкими выпадами, сопровождая их формулой.

Но глянув на Драко, Гарри понял, что что-то не так. Малфой резко побледнел, у него задрожали руки, дыхание участилось, а глаза наполнились таким первобытным ужасом, как будто он увидел перед собой разъярённого волка.

Волка.

Тааак…

Вскоре достойный наследник Малфоев взял себя в руки: видимо, прогнал призраков прошлого и вернулся в старый класс, где они с Поттером занимались защитой.

Но поздно, Гарри уже понял, что что-то не так.

— Драко? У тебя свои счёты с оборотнями?

Малфой сглотнул. Румянец постепенно возвращался на его белые, бескровные от страха щёки.

— Да. Крупные. Особенно с Сивым.

Гарри ободряюще положил руку ему на плечо.

— Думаю, тебе будет приятно узнать, что во время битвы Невилл и Рон ему… пообломали зубы.

— Чтоб ему что-нибудь ещё кроме зубов пообломали, — зло выпалил Драко прежде, чем сообразил, что и кому говорит. Он, конечно, тут же спохватился и досадливо вздохнул, но было уже поздно.

Гарри показалось, что вся его магия мгновенно сжалась в одну маленькую точку, готовясь взорваться и разнести всё вокруг к чёртовой матери. Ах, этот хвостатый ублюдок…

Взгляд Поттера заледенел, а костяшки пальцев, сжимавших палочку, побелели. Он спокойным голосом произнёс:

— Этот… кобель… пытался тебя…

Гарри медитативно дышал, набирая полные лёгкие и медленно выпуская воздух. Он пытался подумать о прорицаниях, о квиддиче, о флобберчервях, о зельях в конце концов! Но перед глазами, сквозь красную пелену гнева вставала омерзительная морда Сивого.

Хмурый Драко уже понял, что буйный Поттер не успокоится, пока он обо всём не расскажет. И как ему удаётся вытягивать из Малфоя секрет за секретом, даже особо не напрягаясь?!

— Пытался. Отец вовремя пришёл. Но нервы у меня пострадали.

Вдруг у Драко за спиной лопнула стеклянная дверца. И хотя осколки долетели аж до двери, его они не тронули. Малфой дёрнулся от неожиданности, но Гарри закрыл глаза и тихо сказал:

— Только не двигайся, хорошо? У меня бывает, когда я сильно злюсь… Всё уже хорошо.

Распахнувшиеся зелёные глаза обещали скорую смерть.

Гарри почувствовал, что магия потихоньку успокаивается. Мадам Помфри говорила, что это вредно, что нельзя давить стихийные всплески, но если за себя Поттер не боялся — магия сама же его и защитит — то вот Драко под удар подставлять было боязно. Не лезть же с обнимашками только для того, чтобы разнести всё вокруг?

Малфой помахал у Гарри перед глазами рукой.

— Эй, Поттер, чего это ты вдруг… Если из-за Сивого, так ему и от отца досталось, и от меня. И даже от Лорда. Нехило досталось.

Безмятежная улыбка Гарри в ответ на эту реплику насторожила ещё сильней.

— Я понял. Ну, это же хорошо, что он получил по заслугам. Так вот, щит…

Спокойный внешне Гарри объяснял Драко сущность щита, сложности и особенности. А в душе Гарри, яростный, взбесившийся до потери крыши, рвал и метал. Организм просто лопался от разрушающей магии; казалось, она оплавляет внутренности, не имея выхода наружу – это было болезненно, но зато Драко был в безопасности.

Обнадёжив обеспокоенного своими неудачами Драко, Гарри попрощался и вышел из класса. И тут же завернул в соседний, мгновенно закрывая дверь Заглушкой.

И наконец дал стихии волю — она выплеснулась смерчем на парты, шкафы и стулья, поднимая их к самому потолку, смешивая, ломая друг об друга чуть ли не до мелких щепок; парочка деревяшек даже вспыхнула…

Как посмела эта псина шелудивая, да как ему вообще пришло меж его проклятых ушей? Ах, ему досталось? От Драко, Люциуса и Тома? Ха, когда Гарри доберётся до блохастой твари, Сивому придётся пересмотреть само понятие «жестокость»!

Сложив крылья, Гарри нырнул в разбитое собственной же магией окно, тут же набирая высоту и стрелой несясь к директорской башне.

Отец как раз открывал дверь в кабинет, когда альбатрос стукнул клювом окно, чуть не расколотив стекло.

Северус тут же рванул на себя рамы. Гарри ввалился бесформенным мешком под яростный вскрик отца:

— Какого Мерлина ты твор…

Но ему не дали договорить. Сын взметнулся на ноги, толкая его в кресло, и зарычал:

— Где Сивый?!

Северус, тут же надев ледяную маску, только поднял брови:

— Ты уверен, что альбатрос — подходящая форма? Это больше похоже на гориллу.

Разумеется, Драко сразу понял, что Поттер жаждет крови Сивого. Непонятно почему, но он хочет отомстить тому за Малфоя, вот только сам Малфой не собирался, во-первых, доверять это удовольствие кому-то кроме себя, во-вторых, не надо давать пищу поттеровскому желанию защищать его, аки красну девицу, а в-третьих, он всё-таки не хотел, чтобы Поттер стал убийцей.

А судя по эмоциям, плескавшимся в зелёных глазах, и по знакомому покалыванию заряженного по завязку магией воздуха, до этого было не далеко.

Влетев в кабинет крёстного, Драко понял, что опоздал.

Гарри нависал над отцом и рычал:

— Где мне найти Сивого? Если не скажешь, я пойду в Министерство, в Азкабан, в лаборатории и переверну всё. Я знаю, что проклятая псина ещё жива!

Драко опёрся спиной о дверь.

Гарри резко повернул голову на звук и увидел яростно прищурившегося Драко.

— Ээээ… Привет, Малфой…

— Поттер, какого чёрта? Зачем тебе Фенрир?

Гарри, очевидно преодолевая животные инстинкты, жутко улыбнулся:

— Обломать ему лишние конечности.

Ах ты гриффиндорец проклятый, не стесняется даже признаваться!

Драко медленно подошёл к Поттеру, покрепче взял его за грудки, поднял к своему лицу и от души встряхнул, так, что аж челюсти клацнули.

— Это не твоё дело, ты понял? Если у меня есть счёты к Сивому, то он отплатит по ним МНЕ. Не лезь, куда не просят, герррой… — он уронил, презрительно скривив губы, безвольно повисшего на его руках Поттера, виновато кивнул Северусу и вышел из кабинета.

Ещё неделю после того случая Драко просто игнорировал чёртова героя.

Да как он вообще посмел думать, что Драко нужно его заступничество! Тоже нашёлся, рыцарь для прекрасной дамы! Ну да, невинной девы…

Собственно, из-за Сивого Драко и остался девственником.

Во-первых, в семействе Малфоев (и не только) существовало правило — «восходить на ложе любви» в первый раз только после семнадцати. Драко как раз собирался исполнить эту заповедь на седьмом курсе, но…

В июле после шестого курса у Сивого поехала крыша. То ли это был брачный сезон, то ли просто спермотоксикоз, но он полез домогаться наследника Малфоев.

Благо, отец как раз проходил мимо покоев Драко и услышал не самые присущие наследнику испуганные крики и чьё-то яростное рычание. Ворвавшись и застав Сивого за разрыванием одежды на его сыне, Люциус чуть не отрезал неизменной Сектумсемпрой чёртовой псине кое-что лишнее, а потом наплёл Лорду, что Сивый уже утомил на протяжении двух месяцев распускать руки, домогаясь его жены и сына.

Каким бы Реддл ни был ублюдком, отказать чистокровному семейству во вполне резонной просьбе — отослать из поместья возмутителя спокойствия и рушителя традиций — он не мог. То есть мог, конечно, но не видел объективных причин. Так и оказался Фенрир, один из шахматных офицеров Тома, вместо центрального штаба Пожирателей в отряде егерей, отслеживающих оппозиционеров.

Но страх перед интимными прикосновениями проклятый оборотень Малфою подарить успел. Теперь Драко не знал, что делать со своей боязнью постели, женщин, мужчин и секса в принципе. Даже с по-собачьи верной и покорной Паркинсон ему не удавалось забыть о домогательствах чёртового монстра. Как теперь делать родителям внуков — не понятно, они же не знают про эту… проблемку. И Драко не собирается им рассказывать. Мать и так долго охала и всхлипывала над почти-изнасилованным сыном.

Так что оставалось надеться, что найдётся какая-нибудь чудесная девушка, которой Драко бояться не будет.

В общем, Малфой ждал чуда.

* * *

На исходе недели, в течение которой Драко игнорировал Поттера по всем фронтам, он стал свидетелем крайне любопытной сцены.

Малфою нужно было уединённое местечко вдали от людей, и он пришёл к тому самому никогда не используемому классу с кучей засушенных цветов в шкафах (видимо, раньше это был кабинет Гербологии), где они с Поттером занимались защитой. Но дверь в класс была приоткрыта. Верней, открыта почти наполовину. А из-за неё раздавались… стоны. Стоны, шепотки, вскрики и шлепки кожи о кожу.

Драко аж замер. Кто-то трахается в общедоступном классе и даже не удосужился закрыть за собой дверь?!

Оторопевший от такой наглости, Малфой решил, что никому от этого хуже не будет, сами виноваты, в конце концов, и остался слушать бесстыдные звуки, борясь с желанием посмотреть, кто же там развлекается.

В результате желание пересилило стыдливость, и Драко, имевший некие подозрения насчёт личностей за этой дверью, наложив на себя дезиллюминационные чары, всё-таки скользнул внутрь класса. Он, конечно, подтвердил некоторые свои догадки… но и был, мягко скажем, ошарашен представшей перед его глазами картиной.

Гарри Поттера грубо любил не кто иной, как он сам, Драко Малфой.

От высказывания в стиле бабушки Блэк Драко удержало только натренированное многими поколениями Малфоев хладнокровие.

Поттер не отрывал взгляда от партнёра, и у него было такое выражение лица, будто он видит врата в рай, но знает, что никогда до них не дотянется. На своего двойника Драко смотреть не желал категорически (слишком уж обидно было видеть то, на что сам ты пока не способен), поэтому наблюдал за Мальчиком-который-выжил-чтобы-его-имел-какой-то-бездарный-придурок. Ужасно бездарный: это Драко понял точно. В конце-то концов, то, что он был девственником, не отнимало у него теоритических знаний — ведь Малфой должен быть на высоте всегда.

Через несколько минут тихих прерывистых стонов и глубоких рваных вздохов двойник обмяк и плюхнулся на Поттера. Драко фыркнул. Уж он точно не кончил бы раньше партнёра, которым овладел. Что это за варвар разложил Поттера?

Тут неудачник грубо сжал член партнёра, и Гарри с жалким всхлипывающим писком тоже кончил, а лже-Малфой вышел из него и улёгся рядом. Следующие несколько минут, очевидно, дожидаясь окончания действия оборотного зелья, эти двое просто лежали и миловались.

Поразительно, Поттер что, не знает кого-нибудь поопытней, повнимательней? И вообще, неужели же не нашлось в Хогвартсе человека, который согласится на Оборотку и пассив с самим Спасителем магического мира? Почему именно…

И тут час истёк. Через полминуты перед Драко лежали Гарри Поттер и Симус Финниган.

А, ну конечно. Всё так просто.

Гарри отодвинул дуболома-ирландца. Тот попытался было покрепче вцепиться в партнёра руками и не отпустить, но почти сразу получил тычок под рёбра.

Вселенская печаль в зелёных глазах, глядящих на только-что-Малфоя-а-теперь-Финнигана, была такой ощутимой, что её можно было бы порезать ножом и разделить между всеми учениками Хогвартса.

— Гарри, не смотри на меня так.

Тот перевёл глаза на потолок.

— Не буду.

— Хм. То есть, смотри, конечно, я только за… но не с таким трагизмом.

Герой медленно моргнул.

— Дай мне пять минут, и я снова стану тем наивным гриффиндорцем, который тебе так нравится.

Финнниган устало взъерошил свои волосы.

— И чего ты себе душу травишь этим ублюдком, давно бы уже... Амортенция, Империо, зелье подчинения, афродизиак на крайняк!

Гарри раздражённо вздохнул:

— Симус, не начинай. Я тебе должен после каждого раза говорить, чтобы ты не лез не в своё дело? Не надо мне ничего, и так хорошо… — Ирландец хотел было утешающе обнять Гарри, но был остановлен движением руки. — Иди давай. Уговор, помнишь?

Финниган зло рыкнул, вскочил, почти мгновенно оделся и вылетел за дверь. А Поттер так и остался лежать на трансфигурированном из мантии матрасе и глядеть в потолок пустыми глазами.

Потом зажмурился и прошептал:

— Я жалок…

В принципе Драко был с ним согласен. Чисто по-слизерински.

Он выскользнул из класса и направился к озеру. В кольцо кустов. Подальше от людей.

Ему надо было подумать.

Во-первых, Малфою было почему-то обидно то, что Гарри Поттер лёг под Финнигана. Гарри Поттер, спаситель всего волшебного мира, чёртова скотина, ненавидящая сдаваться на полпути! (О, это слизеринскому принцу было известно не понаслышке. Поттер тоже умел играть нечестно, когда надо было, по крайней мере, в квиддич: уж как на него Харпер жаловался!..) Драко вообще было сложно представить Поттера в пассиве (до того, как ему посчастливилось увидеть это воочию), а тут — нате вам. Да ещё и не в первый раз любятся, уговор вон какой-то соблюдают… Зато теперь понятно, почему Финниган так самозабвенно ненавидит Драко — он просто ревнует. Очевидно, что ему нравится Гарри, а Гарри без Оборотки на него плевать хотел. Потому что Поттеру, видимо, нравится, когда его трахает Драко Малфой. Забавно.

Тут Драко похолодел.

А зачем Поттер вообще решил сдружиться с ним? Не за этим ли?!

Хотяя… А даже если и так, то почему бы и нет?

Судя по эмоционально опустошённому состоянию Гарри после секса, его интересует вовсе не идеальное аристократическое тело. Ему хочется, чтобы это был сам Малфой, настоящий.

Драко вздохнул.

Выглядит это всё так, будто Поттер уже сдался, и просто довольствуется тем, что остаётся, даже не надеясь на большее. Но при этом хотел оторвать Фенриру лишние части тела — среди них и голову, липнет к Драко как грюмошмель к крапиве…

Стоооп?

Пытался помочь на шестом курсе (и что-что он там причитал, пока дёргался над окровавленным Драко)? Спас из Выручай-комнаты, посеяв попутно крестраж? Вытащил из Азкабана вместе со всей семьёй?

Так, и когда же это всё началось?

Спросить, что ли? Ага, и получить Обливиейт, нет, спасибо.

Сплошные вопросы с этим Поттером.

Вдруг на лежащего в позе морской звезды Драко сверху спланировал альбатрос, приземлился рядышком и начал ходить вдоль вытянутой в сторону руки, весело кудахча.

Они с этим альбатросом уже всё выяснили. По крайней мере, если это не было малфоевской галлюцинацией, тот признался, что анимаг, и даже пообещал молчать обо всём, что узнаёт.

Драко погладил крепкую шею птицы.

— Привет, привет. Знаешь, я сегодня узнал, что меня хочет один парень.

Альбатрос вдруг застыл и склонил голову направо.

— Угу. Нет, имени я не скажу, обойдёшься. Но вот… а что, если попробовать? В конце концов, что я теряю кроме девственности?

Птица вдруг клюнула его в бок. Драко сердито ткнул его пальцем в мягкие перья на животе.

— Эй, это было больно, курица! Ну да, ну да, ты ревнуешь. — Он засмеялся, а альбатрос согласно курлыкнул и кивнул.

— Нет, родной, зоофилия — не мой конёк. — Птица запрыгнула ему на колени и надавила перепончатой лапой на самое ценное для любого мужчины.

— Эй, чёрт тебя дери, ты тяжёлый, страус повёрнутый! — Драко молниеносно скинул наглеца и улёгся на живот. — Вот как мне так повезло, а? Два новообретённых… эээ ну пусть друга, оба парни и оба геи. Это прикол такой?

Альбатрос издал странные звуки, которые Драко интерпретировал как смех.

— Иди ты. Радуйся, что Хомо ревелио пока не словил.

Птица тут же затихла и отодвинулась.

— Вот-вот, бойся меня и не нарывайся. Ммм помнишь, я рассказывал про Сивого пару дней назад?

Альбатрос сердито всплеснул крыльями.

— Вижу, помнишь. У меня из-за него теперь эротофобия.

У альбатроса были такие глаза, что Драко насмешливо фыркнул.

— Ты сейчас очень похож на Поттера, когда он чего-нибудь в зельеварении не понимает. Эротофобия — боязнь секса.

На этот раз альбатрос зашипел.

— Пф. Ну ты и гусь. Да, а что делать? Да и единственные люди, которые ко мне более-менее нормально относятся, это ты и Поттер. Кстати. Поттер. Он же гей, помнишь, я говорил? Может, он согласится… Хотя нет. Мне нравятся наши нынешние отношения. Честно говоря, я не хочу переводить их в горизонтальную плоскость. Что я, не найду с кем потрахаться?..

Альбатрос ласково ущипнул Драко за ухо.

— Ты тоже так думаешь? Ну, тогда я ещё потерплю. В конце концов, девственности лишиться я всегда успею. А пока… покатай меня?

Птица вытянула крыло и фенек бодро вскарабкался ей на спину.

* * *

Вечером Гарри не знал, что и думать. Во-первых, он чувствовал, что пора прекращать игры с Симусом, а то есть риск потерять его как друга. Во-вторых, Драко внезапно заговорил о сексе. Более того, о сексе с ним, Гарри. В-третьих, за ужином он подошёл мириться. Ну как, мириться… Мол, «Поттер, завтра в семь в Дендрарии» Это они так свой тайный класс называли, где тренировались обычно. «И не смей больше делать из меня бабу, ты понял?» Конечно, Гарри понял. Но всё-таки успокоился только тогда, когда узнал, что все оборотни-Пожиратели развлекаются в заповедниках для редких и опасных животных.

Причина тому была проста. Как говорилось в медицинском отчёте, эти оборотни позволили волчьей сущности захватить себя, в прямом смысле озверели. Поскольку иметь дело с такими лапочками не хотелось никому, им предоставили выбор — жить в заповеднике или гнить в Азкабане в компании антиликантропного зелья. Оборотни дружно выбрали заповедник. Вот только соседями были акромантулы, драконы, грифоны и очень, ОЧЕНЬ много квинтолапов, как известно, любящих человечинку. Гарри было совершенно плевать, как все эти монстры уживаются друг с другом. Ему было важно одно: оборотни с ними уживутся вряд ли.

За одно то, что Фенрир когда-то заразил Люпина, за то, что он чуть не убил Лаванду и за то, что он сотворил с Драко, он будет драться — недолго, скорее всего — за свою жизнь, чувствуя себя такой же жертвой, какой чувствовали себя они.

Завтра они с Драко начнут Патронуса.

Гарри поймал мрачный взгляд Симуса и понял, что надо заканчивать с их так называемыми отношениями уже сегодня. Мало ли, куда это всё приведёт…

Незадолго до сна Гарри позвал Финнигана прогуляться на Астрономическую башню.

Начал разговор Симус сам.

— Я так понимаю, ты хочешь разорвать наш договор.

Гарри улыбнулся и кивнул.

— Хватит игр, как ты думаешь?

— Игр? — Симус поднял брови. — Для меня это никогда не было игрой.

— Тогда точно надо прекращать всё это. Хватит с нас двоих и одной безответной любви.

— Одной? А я не считаюсь?

Гарри сел у стены.

— Не считаешься. Ты не любишь меня, ты меня хочешь. Есть разница, согласись? Тебе нравится моя покорность, мой влюблённый взгляд, моя наивность и гриффиндорскость. Но при этом тебя трясёт от ужаса, когда я говорю на парселтанге, а ведь он часть меня. Тебя бесит, когда я язвлю, но разве ты не знаешь, что шляпа чуть не отправила меня в Слизерин? Ты не любишь меня, Симус, говорю тебе ещё раз. Ты просто меня хочешь. Так что давай разойдёмся сейчас.

Симус зло зашипел:

— Ты выкидываешь меня как игрушку.

— Врёшь, — резко прервал его Гарри. — Мы договаривались, что наши отношения закончатся в тот миг, когда хотя бы один из нас захочет их прервать. Я не делаю ничего свыше оговоренного, Симус.

— Я расскажу об этом твоему драгоценному слизеринцу!

— Угу, обязательно. И умрёшь. Нерушимый обет — это не клятва на мизинцах, мииииилый. — Гарри приторно улыбнулся, а Симуса пробил озноб. — Пожалуйста, просто успокойся. Не накручивай себя. Да и вспомни, мы же с тобой пробовали как-то без Оборотки, ну и чем это закончилось? Так что ты же понимаешь, что так будет лучше всем.

Вдруг Финниган тяжело вздохнул.

— И тебе?

— И мне. А то совсем дрочить разучусь. — Гарри грустно усмехнулся. - Смотри, я уже совсем не тот, что был до победы. Кем бы ни был Волдеморт, я его убил. Я убил человека и не смогу этого забыть. Я рад, что ты меня понял.

Симус улыбнулся, сел рядом с Гарри на корточки и чмокнул его в щёку. Гарри засмеялся. А потом с широченной усмешкой на лице спросил:

— Скажи, а тебе не надоело притворяться влюблённым в меня?

Улыбка Симуса стала словно наклеенной и он неискренне возмутился:

— Когда это я…

— Не ври уж мне-то. — Гарри резко стал серьёзным. — Я ведь прекрасно знаю, что я — тоже замена.

Нахмуренные брови и поджатые губы сказали всё ясней слов.

— С чего это?

— Знаю и всё. — Гарри прижался затылком к стене и прикрыл глаза. — Давно уже знаю. Даже знаю, чья именно я замена.

Симус стиснул зубы так крепко, что это было видно даже в скупом освещении тонкого месяца.

— И что? Что с того?

— Симус… Ты же прекрасно знаешь, что ты нужен ему, а образование тебе на фиг сдалось, ты просто бежишь! Так какого чёрта…

— Я боюсь, Поттер, ясно тебе?!

Гарри окинул его нечитаемым взглядом и поднял одну бровь, совсем по-снейповски.

— Чего именно?

— Я… Ты… — Симус тяжело и рвано дышал, как после марафона. — Ты знаешь, что с ним. Ты знаешь, что он больше никогда… — Он резко и сердито стёр слезу со щеки. — Я боюсь сложностей, Гарри. Вот чего я боюсь.

— Но ты же прекрасно знаешь, что при должном старании его паралич излечим!

Симус ударил кулаком стену прямо рядом с лицом Гарри, тот испуганно отшатнулся в сторону.

— Не говори того, чего не понимаешь. Мы любим друг друга. Он рассчитывает на меня. Надеется. А я боюсь, я не уверен, я не смогу, он же сразу фальшь почувствует! Ты знаешь, что врач сказал? Что шансы малы! У меня нет сил на то, чтобы кормить его, одевать, ухаживать… я не смогу, я слабый, я… А что, если он навсегда останется таким? Такой вот одушевлённой куклой, что тогда?

— Лучше было бы, чтобы он умер?

— Ни за что! — И тут Симус замер. — Ни… ни за что? — как-то неуверенно добавил он.

Он смотрел перед собой, в никуда, и тихо шевелил губами. Симус будто снова переосмыслял всё, что произошло когда-то и всё, что было сказано сейчас… и особенно последнюю фразу.

А потом вдруг успокоенно улыбнулся.

— Ты прав. Чёрт, и как я раньше не понял? Всё лучше, чем если бы он погиб. Ведь он всё ещё со мной, правда? Ну и что, что он ничего не может. Зато я могу носить его на руках, как он любит. Хе, спасибо, Гарри. Ты как всегда сумел… спасибо.

Гарри с улыбкой провожал взглядом просветлевшего Симуса, который поднялся на ноги, и сказал в спину:

— Не забудь купить ему новый фотоаппарат. Полез, герой малолетний в битву: сам чуть не откинулся, камеру разбил… Он же без неё совсем завянет!

Симус оглянулся и ухмыльнулся.

— Он никогда не завянет, Гарри. Он слишком счастливый, даже сейчас. Он знает, что на мир надо смотреть как на бесконечную сказку — всегда есть что-то необычное и волшебное. Ты видел его фотографии? Он показывает нам всем: смотрите, сколько всего в этом мире прекрасного! Раньше на его снимках был ты, Гарри, когда был главным героем его сказки. Помнишь его первый курс? Как он бегал за тобой, просил автограф… Но теперь его принц — я. Прощай, Гарри. Спасибо. И удачи тебе с Драко.

Гарри кивнул.

— Передавай Колину привет. И обязательно подними его на ноги. Я как-нибудь приду к Вам погостить, не против?

Симус фыркнул и начал спускаться по лестнице:

— Когда ты к нам придёшь, он уже будет бегать по саду и фотографировать бабочек!

Гарри радостно ухмыльнулся. Ну наконец-то у Симуса мозги на место встали.

Симус спускался с Астрономической башни и мыслями был в прошлом — ему казалось, что он переживает последние месяцы заново. Он вспоминал, как узнал, что на Колина наложили какое-то парализующее проклятие, узнал, что он жив. Как врач сказал, что мышцы у глупого героя-мальчишки в порядке, просто нужно уделять их разрабатыванию больше времени, а лучше даже всё время. Как Симус перепугался, как пожалел себя, как не захотел запираться в четырёх стенах с инвалидом. Как Колин ободряюще улыбался, когда Симус говорил о важности последнего года в Хогвартсе, чувствуя себя свиньёй, убегая от своего Колина…

А Гарри с полпинка, оказывается, его раскусил. И как точно подобрал момент-то, мерзавец. Симус уже готов был свихнуться от вины, стыда, омерзения к самому себе — и тут Гарри открыл такую простую истину: Колин жив. Жив, жив, жив!

Симус не помнил часов страшнее, чем когда он думал, что его Колин мёртв. Такой маленький, хрупкий, умудрился ввязаться в битву… Симус сидел рядом с его изголовьем и не мог оторвать взгляда от непривычно серьёзного, злого лица, но ему не хотелось, чтобы Колина хоронили таким, ведь таким он никогда не был.

Когда Волдеморт пришёл к воротам хвастаться убийством Гарри, Симус вышел во двор, чтобы в новом витке битвы разить всех, до кого сможет дотянуться. Они с Ханной прорвались мимо Волдеморта в Большой зал.

Он сосредоточенно рассылал во все стороны проклятья, стараясь думать лишь о битве. Он вылавливал взглядом одну пожирательскую мантию, другую, кидал заклинания снова, и снова… Он просто хотел побыстрее вернуться к своему Колину, ведь тот ждёт.

Уже потом, когда Волдеморт упал замертво и все начали сходить с ума от счастья, Симус просто тихо сидел рядом с Колином, с каким-то детским любопытством водя пальцем по знакомым чертам лица… и вдруг он почувствовал еле заметное движение бровей, увидел, как дрогнули светлые редкие ресницы на детском лице Колина, как заблестел зрачок…

Симус вскочил и побежал искать какого-нибудь колдомедика, кого-нибудь, кого-нибудь! Колдомедика не нашёл, но наткнулся на Гарри, бредущего через холл к выходу, на поле битвы. Симус тут же ринулся к нему и начал трясти за плечи.

— Гарри, Гарри, Колин жив, слышишь, он жив! Он шевелится, он жив!

Сейчас Симус понимал, что на месте Гарри он бы посчитал себя психом. Но Поттер настолько остро воспринял смерть каждого, кто лежал теперь в Большом зале, что просто захотел поверить. И не зря.

Как потом оказалось, за ним под мантией-невидимкой следовал Северус Снейп, как известно, знаток тёмных заклятий и контр-заклятий. Когда они подбежали к Колину, Снейп тут же просканировал его и, как мог, снял проклятие.

Колин тут же восторженно завопил, во всю глотку благодаря Гарри за смерть проклятой змеерожи, отчего Поттер радостно улыбнулся.

* * *

Симус остановился, вытер слёзы рукавом и шмыгнул носом. Колин жив, и это главное. А ты мужик, Финниган, хватит реветь.

Он повернул на следующий виток лестницы… и, перепуганно выругавшись, отшатнулся. А потом воскликнул:

— Мерлин, Малфой, ты белый как призрак! — Симус обернулся и во всю мощь своих мощных лёгких заорал. — Гарри, к тебе тут гость!! — Опять обратившись к ошарашенному его поведением Драко, он сунул под аристократически тонкий нос мощный ирландский кулак. — Не дай Бог он из-за тебя загрустит, убью хорька. — И пошёл вниз, даже не задев плечом.

Драко еле удержался от того, чтобы покрутить пальцем у виска, удовлетворившись презрительным взглядом, посланным психованному гриффу вслед.

Гарри сидел у стены с закрытыми глазами и мурлыкал под нос маггловскую песенку. Как же он намучался, пытаясь заставить работать в доме на Гриммо кассетник или хотя бы радиоприёмник…

Над головой раздалось хмыканье.

«А, это, наверное, тот гость»

И открыл глаза.

— Только не ори! — опередил его недовольный Драко. — А то у Финнигана была какая-то неадекватная реакция.

Гарри подавил в себе плач баньши, успокоил сердце, убедив, что для инфаркта нет повода, и прыснул.

— Его можно понять! Ты специально надел на ночной обход светлую мантию? Я уж подумал, что ты успел умереть и передо мной твой призрак. Напугал.

Ещё как, блин…

Драко презрительно фыркнул и сел рядом с Поттером. Повозился немного и кинул на камни под собой обогревающее заклятие.

— Смотри, Поттер, отморозишь себе самую геройскую часть тела.

Гарри хихикнул.

— Ну почему же самую? Ты вот какую имеешь в виду?

Драко опять фыркнул и промолчал.

Они некоторое время сидели тихо, кто глядя на небо, а кто кося взглядом на светловолосого призрака, а потом Гарри спросил:

— Какое у тебя самое счастливое воспоминание? Не рассказывай, но всё-таки подумай над ним заранее. Завтра понадобится.

Драко кивнул. А потом тихо поинтересовался:

— А у тебя какое?

— Ну, сложно сказать. Патронуса я создаю с разными. Поначалу это было… Ты знаешь, что такое Зеркало Еиналеж?

Драко нахмурился:

— Мне читали про него в детстве сказку.

Гарри хмыкнул.

— Весёлые у волшебников сказки: про дары смерти, про зеркало несбыточных желаний… Так вот. Я в этом зеркале вижу свою семью. Когда я учился создавать Патронуса, я думал об Еиналеж, о письме из Хогвартса, о первом полёте на метле, о двухстах баллах в конце первого года… В принципе, всё это помогало, конечно. Но теперь я могу создавать Патронуса не из воспоминаний, а из воображаемых сцен. Например, на С.О.В. по Защите я представил, как увольняют Амбридж... Знаешь, Патронуса питает не столь счастье, сколь надежда. Сияющая маяком из будущего — или прошлого — надежда.

Драко всё смотрел в глаза звёзд на глубоко-синем небе.

— Да ты романтик. Сияющая маяком, понимаешь… А познакомь меня со своим Патронусом.

Гарри достал палочку и ностальгически улыбнулся.

— Кстати, я же несколько раз призывал Патронуса твоей палочкой. И в Хогсмите, и уже здесь, во время битвы… Да и вообще, твоя палочка мне столько раз жизнь спасала*. Ладно.

Он представил, как Драко держит его за руку и упорно тащит в спальню, заявляя, что ждал его с работы слишком долго, что у него уже постель расстелена, что Поттеру лучше самому одежду побыстрей снять, пока она не стала лоскутками… и шепнул: «Экспекто патронум». Красивое животное легко шагнуло с кончика палочки и тут же приблизилось к Драко. Малфой улыбнулся и протянул руку.

— Я помню, как на третьем курсе ты отправил его в нас с парнями. Это был который раз?

Патронус вскинул пластинчатые рога, а Гарри вздохнул.

— Вообще-то первый, и я даже не знал, кого создал. Ты же знаешь, что Сириус Блэк не виноват в смерти моих родителей? Раз уж ты встречался с Петтигрю. — Драко кивнул. — Ну так вот. На третьем курсе был момент на берегу озера, когда Сириус умирал у меня на руках, а вокруг валялись папа, Рон и Гермиона. А ещё к нашей весёлой вечеринке присоединились дементоры. В тот раз я впервые познакомился со своим Патронусом.

— Впервые, — повторил Драко и погладил красавца по тонкому носу. Тот медленно моргнул миндалевидными глазами. — Стоп. Ты разогнал дементоров… всех, что сторожили Хог?! — У Малфоя аж голос осип. Он откашлялся.

— Не знаю, всех ли, но может и так. Они на свежатинку дружно ломанулись, — пожал Гарри плечами. — Гермиона всё время твердит, что это величайшее волшебство, но я-то понимаю, что это было лишь влияние воды. Родовая стихия Принцев, сам понимаешь. Я просто подсознательно подкачал энергию из озера.

Драко потёр лоб и покачал головой.

— Поттер, ты… идиот. Чем больше силы, тем сложней ей управлять и не взрываться, знаешь ли. То, что ты «подкачал энергию из озера» и смог её направить, куда надо, только делает тебе честь… Ладно, плевать, ещё не хватало комплименты тебе отвешивать.

Гарри улыбнулся.

— А мне приятно. Ммм… А ты красивый. — Драко заинтересованно поднял бровь, а Поттер, совершенно не смутившись, и этим смутив Малфоя, пояснил. — Ответный комплимент. Могу ещё кучу сделать. Мне не жалко.

Драко закинул руки за голову, а Патронус подогнул ноги и положил подбородок на его колени.

— Поттер, неужели этот олень у тебя силы не качает?

— Качает, — кивнул Гарри. — Но пусть он побудет с нами. Вот только это не олень, хотя и похож. Точней, сначала это действительно был олень — анимагическая форма Джеймса Поттера. А курсе на пятом стал ланью, я даже сразу и не заметил разницу. Сейчас вот понимаю, почему он изменился — у мамы и папы Патронусы лани. И у меня лань. Только самец**.

— Пусть лань, — пожал Драко плечами. — Поттер, а, Поттер. У меня ты выспросил, а сам не рассказал. У тебя-то девуш… то есть парень есть?

— Неа.

— А что вы с Финниганом делали на Астрономической башне ночью? Звёзды считали? — поднял он бровь.

— А мы с тобой что делаем на Астрономической башне ночью? Тоже хочешь звёзды посчитать? Перед глазами, например… — Гарри чертыхнулся и мысленно постучал себе по голове, поймав несколько напряжённый взгляд Драко. — Забудь. Вообще-то мы с Симусом как раз только что расстались.

— Что так? Ты не удовлетворяешь требовательную ирландскую натуру?

Гарри фыркнул:

— Я тебя умоляю. Чтобы удовлетворить Симуса, достаточно уметь очаровательно улыбаться. Он любит трогательных и миленьких. И покорных.

Омерзительная двусмысленность. Прости меня, Колин.

— Хмммм, — протянул Драко. — Ты не похож на покорного, Пот… стоп, ты что, был снизу?!

«Да здравствуют мои актёрские таланты», — умилённо подумал Драко.

— Ну да, — как само собой разумеющееся подтвердил Гарри. — Неужели я прокатываю за вечно активного мачо?

— Как тебе сказать. Я бы не подумал, что ты раздвигаешь ноги перед всеми, кто тебе попадается.

— Раздвинул ноги я только перед Симусом. До того я был сверху.

Драко ехидно фыркнул.

— А что, у Финнигана такой золотой член?

Гарри рассмеялся, размышляя над философским вопросом, чей же на самом деле это был член. Оборотка ведь и всё такое.

— Просто он поклялся своей маме, что до двадцати одного он боттомом не будет. А поскольку я такой клятвы никому не давал…

— Какая глупость, — припечатал Драко. — Вот скажи, что ты будешь делать, если тот, кто тебе понравится, откажется с тобой спать, потому что ты не девственник?

Гарри замер и, с трудом скрывая ужас, спросил:

— Такое действительно возможно или ты опять меня подкалываешь?

Драко впечатлился искренним трагизмом в глазах Поттера и сжалился:

— Возможно, конечно, но скорее подкалываю. Это крайняя степень консерватизма, даже в кодексе Малфоев уже такого нет, а уж кто-кто последний оплот древних устоев, так это мы. — Драко не просто так упомянул свой кодекс: Гарри, разумеется, тут же успокоился. Как ребёнок, право слово. — Лучше скажи мне, Поттер, неужели же во всём Хоге нашёлся только один человек, который захотел с тобой переспать?

— Не знаю, опросов не проводил. А надо было? Ты вот что ответил бы? Ладно-ладно, молчу… Я Симусу предложил, он согласился. Да и какая уж тут разница, кто снизу… — «…Когда ты с Малфоем», — тоскливо додумал Гарри. — К тому же я уверен, что мало кто согласится на мои условия.

— Хмммм? — Драко постарался улыбнуться как можно развратней. — Плётки, наручники, резиновые… дубинки?

О, наконец-то святой гриффиндорец покраснел. А то Драко уже начал думать, что Волдеморт Золотому мальчику совсем стыд отшиб.

— Нет, просто Оборотка и секс без обязательств.

Драко уставился на героя. Он почему-то не думал, что Гарри возьмёт и вот так сходу признается про зелье.

— Оборотка? И чей же волос ты себе кидаешь? Неужели у тебя там, — он снисходительно глянул на поттеровскую ширинку, — всё так печально?

Определённо, Драко очень нравилось, когда Поттер алел из-за его похабных замечаний. Пусть Малфой и девственник, но пошлить он умеет на ура. Если это можно считать достойным талантом для наследника древнего аристократического рода…

— Вовсе не печально, поверь. Оборотку пьёт мой партнёр с вполне определённым волосом. А вот если без Оборотки, то действительно всё печально.

Тут Малфой применил это к тому, что видел раньше.

Мерлина мать во всех позах, это что же, у Поттера встаёт только на Драко Малфоя?!

— И с чьим же волосом Оборотка?

Ну вдруг прокатит. Наглость — второе счастье.

— Может, тебе ещё и пароль от гриффиндорской башни сказать, Малфой?

— Не откажусь.

Тут Патронус поднялся на ноги, лизнул Драко в нос и исчез.

Малфой перевёл взгляд на Поттера.

— Это что он сейчас сделал?

Гарри сидел с закрытыми глазами и тяжело дышал. Руки тряслись, а под глазами залегли тени.

— Взял у тебя немного энергии и передал мне. Спасибо, кстати.

Драко пожал плечами.

— Мне ни горячо, ни холодно. Зачем ты столько сил растратил?

Поттер улыбнулся.

— Сегодня много чего произошло. Если я не вымотаюсь, я просто ночью не усну. А теперь…

И вырубился.

Драко шокированно смотрел на чёртова очкарика.

— Поттер. Эй, Поттер! — Малфой потряс героя за плечо. Тот не отреагировал. — Просто супер! И что теперь делать? Не понесу же я тебя в твой львятник! Мать твою, проснись!!

Но Поттер, казалось, вообще сознание потерял.

Драко тяжело вздохнул. А потом вспомнил, что кабинет Северуса — вообще-то, отца этого недотёпы — буквально за углом. Лааадно, побудем благотворителями…

Малфой поднялся и бросил в Поттера уменьшающее вес заклинание. Нести этого лопуха по винтовой лестнице на Мобиликорпусе — не обойтись без нескольких переломов и сотрясений мозга — хотя что там ещё не ломано и что там ещё сотрясать?

Драко с надеждой оглядел площадку, но мантии-невидимки не увидел.

Что ж, придётся надеяться, что в коридорах никого кроме преподавателей не будет. А лучше, чтобы и преподавателей не было, дабы избежать неуютных расспросов. Куда это Пожиратель смерти тащит бессознательного героя света? Ах, к Снейпу, ещё одному Пожирателю, убийце Дамблдора?.. А он не будет против, если я пройдусь с ним, да ещё и пара авроров, чисто для компании, чтобы не скучно было?

Драко тряхнул головой и посадил Поттера на сгиб правой руки, приобнял левой и наклонил его так, чтобы бесчувственное тельце чуть свешивалось через его плечо, а потом накинул на черноволосую лохматую голову капюшон. Поттер очень даже удобно примостился, Драко даже понравилось. Конечно, если бы гриффиндорский свин весил нормально, всё было бы не так хорошо, но…

Через пять минут Драко уже стучался в кабинет к крёстному. Долбился он долго, да и немудрено — уже заполночь, Северус сто лет как спать пошёл…

Из-за двери донёсся раздражённый возглас:

— Войдите!

Драко заглянул и, заискивающе улыбнувшись сердито замотавшемуся в халат (чёрный, конечно, чёрный, не стоит беспокоиться) Северусу, распахнул дверь, чтобы было видно Поттера.

Северус кисло пробормотал:

— Что опять случилось?

Крестник покачал головой.

— Да в общем ничего особенного. У Поттера был очень насыщенный день, и он боялся, что не уснёт. В результате долго поддерживал Патронуса и вырубился прямо на Астрономической башне. Ты же понимаешь, что я не мог тащить его в Гриффиндорскую башню?

— Да уж пожалуй. Мерлин, откуда же в нём такая силища?

Северус задумчиво постучал пальцами по локтю и вздохнул.

— Ладно, родная кровь, что уж там… Пойдём.

Они уложили Гарри на половине широченной кровати Северуса, и хозяин её наколдовал посередине деревянную перегородочку. Раздев то ли спящего, то ли полудохлого Поттера, они выключили свет и ушли.

* * *

Гарри проснулся и понял, что он не в своей постели.

«А где тогда?», — всплыл закономерный вопрос.

Часы показывали полседьмого. Значит, полчаса ещё можно полежать… И заодно понять, где именно он лежит.

Для этого хватило просто оглядеться. На другой половине кровати, за перегородкой, явно выращенной вчера вечером для Гарри (верней, против Гарри), спал отец.

«Да. Восемнадцать лет — самый тот возраст чтобы радоваться, что спишь у родителей под боком. А я ещё и не под боком»

Гарри вздохнул. Ну да, а что, отец должен был ждать, пока сынок выпинает его с кровати?

Поттер потянулся и поднялся на ноги. Быстро нацарапав на подвернувшемся клочке пергамента записку, он бесшумно убежал в свою спальню.

Северус проснулся ровно в семь, как уже успел привыкнуть за последний недели. Гарри ушёл, оставив только записку:

«Спасибо за приют. Извини за беспокойство»

Ну конечно. Учитывая самооценку этого мелкого монстра, он, небось, решил, что Снейпа буквально вынудили обстоятельства оставить его у себя. Видимо, не следовало перегородку ставить. Явно не следовало.

Когда ещё теперь будет возможность порадоваться тому, что твой собственный ребёнок, ваша с Лили кровиночка, жив и довольно сопит рядом, пусть даже ребёнку уже восемнадцать лет?

Эх ты, слизеринская одинокая гадюка.

* * *

Гарри едва успел переодеться, и теперь бежал из Гриффиндорской башни на завтрак, как вдруг ему перегородил дорогу Блейз Забини.

— Эээ… Привет, — поражённо выдавил еле-еле не врезавшийся в него герой.

— Поттер, мне нужна твоя помощь. Надо захомутать Лонгботтома.

Если бы Забини не вцепился в руку Гарри и не зафиксировал его в вертикальном положении, тот бы осел на пол.

— Ч… что прости?..

— Что слышал, — рыкнул тот.

Гарри начал потихоньку очухиваться.

— Забини, ты с метлы навернулся? Какого…

— Или я пущу правдивый слушок, что ты спишь с Симусом Финниганом в облике Драко Малфоя.

Гарри пожал плечами. Ха-ха, а вот и неправда, уже не спит.

— Да пожалуйста. Я не собираюсь тебе помогать. Если тебя что-то интересует, подойди к Невиллу сам. Помнится, мы члены клуба Слизней?

Забини утомлённо потёр лоб.

— Чёрт. Придётся всё объяснять… У тебя сейчас что?

— Завтрак, — снова пожал Гарри плечами.

— А потом?

— Окно.

Забини бодро кивнул.

— Отлично, у меня Маггловедение. Без завтрака ты переживёшь. Пойдём найдём тихое местечко.

Следующий час был посвящён лекции об очень близких к человеку магических существах, которых нет в хогвартсовской программе.

— Итак, а теперь мы переходим к главному предмету нашего разговора. Я — полукровка, сын человека и демона. Демон должен рано или поздно найти избранника. Честно говоря, ищет он не разумом, за него это делают кровь и инстинкты. Поскольку во мне демона только половина, я почувствовал избранника только сегодня, накануне девятнадцатилетия — это у нас возраст зрелости. Мой избранник — Лонгботтом. Могу только посоветовать тебе художественную литературу по этому поводу, чтобы ты понял суть. Но только до завтра. Мой день рождения на следующей неделе, а если я не успею инициироваться…

— Ты действительно думаешь, что я поверю?

— Вообще-то да, — Блейз смерил его удивлённым взглядом. — А, и у меня сейчас вроде как брачный сезон, так что я очень нервный. Советую быть вежливей и осторожней. Я не угрожаю, а просто предупреждаю — могу взбеситься ни с того, ни с сего.

— Ладно. Допустим, я тебе поверил. — Гарри зажмурился и помотал головой. — Чего ты от меня-то хочешь?

— Чтобы ты помог мне с Лонгоботтомом сблизиться, сказал же! Я ему и женой хорошей буду, и детей рожу, и бабушку его уважать буду… Только чёрт подери, помоги его инициировать!!

Гарри задумчиво рассматривал нервно дёргающегося Забини. С одной стороны, тот выглядел действительно не совсем адекватным. С другой стороны, у него вполне мог быть от матери гениальный актёрский талант — сколько там у неё было мужей? Семь? Тринадцать? Двадцать? В общем-то всё, что больше трёх, запредельно много, так что не суть.

— А если ты просто проспорил? Нет, ну ты просто посмотри на это с моей стороны. Вряд ли ты был бы менее подозрителен. А Невилл он… ну… его защищать надо.

Забини сначала хотел практически завизжать в истерике, а потом вздохнул инахмурился. Видимо, и в самом деле поставил себя на место Гарри.

— Ладно. Хорошо. Пусть тебе Драко всё подтвердит. Он знает, что это правда.

— А с чего ты взял, что я ему поверю?

Забини посмотрел на него как на идиота. А потом догадливо хлопнул ладонью себе по лбу, будто что-то вспомнил.

— Поттер, когда я хочу, я чувствую людей как сгустки эмоций. Я знаю, что Финниган буквально вчера вечером наконец-то перестал быть… эээ двойным. Знаю, что Снейп — твой отец и что в данный момент ему почему-то грустно и стыдно перед тобой. И разумеется, я знаю, что ты без ума Драко и беззаветно доверяешь ему. Ещё вопросы?

Гарри склонил голову и задумчиво закусил губу.

— Я тебе верю. А теперь ещё раз: что мне делать?

Блейз ошеломлённо похлопал длинными ресницами, а потом лишь облегчённо вздохнул и заулыбался:

— Спасибо, Поттер. Слушай…

Ещё через полчаса был готов примерный план военных действий. Где, куда и когда Гарри должен пойти вместе с Лонгботтомом, а Блейз якобы случайно с ними пересечётся. Гарри поздоровается, Невилл тоже будет вынужден поздороваться… Потом в теплицах на гербологии Гарри вроде как надо будет отойти за чем-нибудь (а он работал в паре с Невиллом) и он попросит Блейза его подменить ненадолго. Потом…

В общем они напридумывали кучу всяких «случайностей», и когда уже выдохнули, истощив фантазию, вдруг услышали насмешливый голос:

— Ну-ну. Как бы Лонгботтом не сбежал от такого-то усердия. То вы друг друга в упор не видели, то вдруг столько встреч, прям судьба, ага. Скорей, преследование. Вы как бабы, честное слово… Блейз, у тебя всего неделя, а ваш грандиозный план рассчитан на полгода!

Тот испуганно смотрел на будто внезапно возникшего на стуле возле двери Драко.

— А ты что предлагаешь?

Гарри уставился на Малфоя не менее испуганно — мало ли, вдруг тот слышал, что Забини о нём говорил.

— Для начала, я предлагаю убедить Поттера в том, что ты не лжёшь.

Упомянутый убеждаемый спохватился:

— То есть, это всё-таки правда?

— Правда, правда, — закатил глаза Драко. — Блейз, иди сюда.

Гарри хотел было запротестовать, что он и так верит, но увидел, как Драко достаёт из кармана мантии пузырёк с жиденьким зельем цвета черничного йогурта.

Он нахмурился.

— Зелье Наследия?

Драко согласно промычал и вытащил пробку.

— Я бы поаплодировал тебе, Поттер, если б не были заняты руки. О, точно. — Он поставил флакон на соседний стол и, вытащив из кармана крохотную книжицу, вернул ей нормальный размер и раскрыл на закладке. — На, гениальный зельевар, сравнивай результаты.

Следующее, что сделал Малфой, показалось Гарри очень странным. Тот буквально «вырастил» из столешницы кубок и выплеснул в него около трети зелья. Потом схватил руку Забини и надрезал ему палец.

Когда капля алой крови скатилась в кубок, зелье немного попузырилось и вдруг начало словно размешиваться. В результате поверхность жидкости превратилась в бело-фиолетовую широкую спираль на два круга.

— Ммм… красиво, — промычал Гарри.

Драко рыкнул:

— Я, конечно, понимаю, что реакция и мозги у тебя включаются только на квиддиче и ЗОТИ, но загляни в книгу!!

Гарри спохватился и уставился на страницу. Нужные цвета он нашёл сразу: белый — кровь мага, фиолетовый — демона.

Вдруг его руку грубо дёрнули, а безымянный палец пронзила боль. Гарри ойкнул и робко глянул на своего разозлённого мучителя. Оказалось, Драко ловит каплю его крови в другой кубок с зельем, а на столе стоит прозрачный фиал, в котором реакция уже очевидно пошла. Через секунду жидкость в нём стала прямо-таки ослепительно-белой — хоть глаза зажмуривай, но зато с розовой узенькой спиралькой, не толще миллиметра.

Справочник сказал, что розовый цвет — это вейлы.

К тому моменту подоспела уже и порция с кровью Гарри. Белое с полусантиметровыми полосками серого, ничего удивительного: волшебная кровь и немного магглской.

— Зачем ты устроил эту демонстрацию? — недовольно спросил Гарри.

Драко вздохнул.

— Чтобы помочь Блейзу. Необходимы ОЧЕНЬ решительные действия, а для этого нужна твоя безоговорочная помощь.

Гарри удивлённо моргал.

— Да я и так уже верю. Невиллу-то ничего от этого плохого не будет?

Драко хмыкнул.

— Да как сказать. С одной стороны, Блейз мужчина. С другой — он носитель сильнейшей крови, слиянию с которой будет рад любой член любого рода. Даже Августа Лонгботтом.

Несколько секунд Гарри колебался. Конечно, он верит Драко без оглядки, но на кону… в этот раз, для разнообразия, на кону не его жизнь, а жизнь Невилла. Имеет ли он право решать за него?

— Всё, Поттер, давай думай. Я даже не собирался слушать сегодня твой ответ. Иди сейчас в библиотеку и поищи информацию по демонам. Это приказ. Завтра ты скажешь, что решил по этому поводу. Блейз, идём.

— Драко, стой! Мне нужен ответ…

— Забини. — Малфой окатил его ледяным взглядом. — Я понимаю, что тебе сейчас трудно думать мозгами, поэтому не спрашиваю, а говорю: идём. Потерпи до завтра.

Выталкивая Блейза из класса, Драко обернулся:

— Пожалуйста, Поттер, отнесись к этому серьёзно. Сходи в библиотеку.

Разве мог Гарри что-то сделать против просящего Драко?..

* Вы замечали, насколько часто Роулинг особо подчёркивала: Гарри взмахнул палочкой Драко, палочка Драко выпала из рук Гарри, Гарри быстро вытащил палочку Драко… не знаю, по-моему это крайне мило. Да ещё как упорно она это делала.

** Благородный олень.

http://clasno.com/gallery/deer/deer_002.jpg

Самец лани.

http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/f/f3/Fallow_deer_in_field.jpg/800px-Fallow_deer_in_field.jpg?uselang=ru

Пятнистый олень http://zoofayna.ru/wp-content/uploads/2011/06/pyatnisyiy_olen.jpg

А теперь добрая детская игра: найдите 10 отличий

Лань http://www.izhzoo.ru/uploads/posts/2012-09/1346758681_dama.jpg

Олень http://migranov.ru/india/delhi4/deer.jpg