Усыновите меня, профессор!

Отчаянный стук потряс свежеокрашенную дверь моего дома на Спиннерс Энд в половине двенадцатого ночи. Я, как раз собиравшийся мирно отойти в объятия Морфея, чертыхнулся сквозь зубы, накинул домашнюю мантию и пошел открывать. Не то чтобы мне так уж сильно хотелось спать, но после выписки из Святого Мунго прошло только три дня, и вот так сразу начинать нарушать режим я счел нецелесообразным.

За окном третий час лило кошками и собаками. Нет, пожалуй, целыми тиграми вперемешку с собаками Баскервилей — ну кому могло в голову прийти наносить визиты в такую погоду? Вопрос оказался риторическим. На пороге, безуспешно пытаясь поместиться под узеньким козырьком, жался мокрый и взъерошенный Спаситель Отечества.

Я открыл было рот, чтобы осведомиться, каким проклятием из умной поттеровской головы вышибло информацию о наличии в волшебном мире каминной связи, но первая же его фраза временно лишила меня дара речи.

— Усыновите меня, профессор, пожалуйста... сэр! — добавил мальчишка после короткой паузы, решив видимо, что в таком деле излишняя вежливость не помешает.

Первым моим порывом было захлопнуть дверь, запечатать намертво камин, да и окна забить, хоть магией, хоть, если понадобится, досками крест-накрест, Мерлин побери всех гриффиндорцев! Забиться в свою нору и до сентября забыть вообще о существовании этого безумного факультета... Да, это было бы прекрасно, но почти двадцать лет преподавания даром не проходят. Оставлять студента под совершенно неиюльским ледяным ливнем — весьма непедагогичный поступок. Дурной характер секунд двадцать грызся с профессиональной честью, честь победила, и я отступил чуть в сторону, делая приглашающий жест:

— Проходите, Поттер. Если вы подхватите пневмонию, шатаясь под дождем вокруг моего дома, меня непременно обвинят в попытке убийства Героя.

Нежданный гость шагнул внутрь и робко остановился на придверном коврике. Правильно сделал — капельки воды на его волосах и одежде, повинуясь закону всемирного тяготения, стремились вниз, сливались и достигали пола уже в виде приличных ручейков. Я окинул взглядом это сильно отсыревшее недоразумение. Да, с очередной придурью мистера Поттера придется разбираться несколько позже...

— И как давно вы стоите под моей дверью?

— Час, наверное,.. сэр, — смущенно пробормотал тот. Ковер под его ногами стремительно темнел, напитываясь водой. — Или два. Я не стоял, я ходил. Сэр.

М-да.

— Куртку снять, оставить на полу. Ботинки тоже. Носки в ботинки. Ванная — вторая дверь направо, душ, такой горячий, какой сможете выдержать. Десять минут. Остальную одежду бросьте там, я дам сухую. Все ясно? С трансфигурацией по росту справитесь?

— Конечно! — возмущенно вскинулся Поттер.

Обидеться решил. Очень вовремя. Подавив усмешку, я уточнил:

— Тогда почему вы все еще продолжаете обтекать на любимый коврик моей бабушки, позвольте узнать?

Мальчишка буркнул что-то неразборчивое, проворно скинул насквозь промокшие куртку и обувку, стыдливо утолкал под шнурки смятые в жалкий комочек носки и исчез в указанном направлении. Дождавшись, когда в ванной зашумит вода, я брезгливо поднял куртку. Воевать дети научились, а наложить на себя простейшие водооталкивающие и согревающие ума не хватает. Лучше потом носом хлюпать и пар из ушей пускать, ну да.

Я наградил несчастный предмет гардероба высушивающим и разглаживающим и не глядя бросил в сторону вешалки. Куртка послушно наделась на крючок. Не потерял сноровки, однако. Высушенные и вычищенные, вероятно, во второй раз в своей жизни — первый явно был при продаже, — ботинки нырнули в галошницу, не забыв плюнуть носками в корзинку для бумаг. К счастью, корзинка свое дело знала туго, и поттеровские грязные носки по плавной траектории быстренько отправились в мусорное ведро.

Я удовлетворенно осмотрел поле боя, привел в порядок бабушкин коврик и легким движением палочки переправил чистую смену одежды из шкафа наверху прямо в закрытую ванную. После двух с лишним месяцев практически полной беспомощности на больничной койке даже простейшая бытовая магия в духе Молли доставляла неизъяснимое удовольствие. Дверь входную вон выкрасил. В порядке отдыха.

Хлопая дверцами кухонных шкафчиков, я размышлял, чем бы таким напоить Поттера, чтобы он все-таки не простудился. Зелий в доме нет, кроме тех, что дали в Мунго "на дорожку". Доблестные сыны аврората прошлись по дому могучим ураганом, унося все, что не приколочено, кроме, почему-то, книг. Впрочем, зачем аврорам книги, у них все равно читать умеет только начальство и то только приказы сверху. Шутка. На самом деле, по гроб жизни обязан тому неведомому мракоборцу, который приказал не трогать мою библиотеку до конца разбирательства. Знал бы кого, поблагодарил бы, хоть это для меня обычно и нехарактерно.

Что-то я отвлекся. Поттер, Поттер, Гарольд Джеймс Поттер, ваше наимокрейшее высочество, чем же тебя, Мерлин побери, угостить?! Из-за пакета с мукой блеснула зеленым боком пузатая бутылка — ого! — неужто пропустили? Нет, скорее сочли не представляющей ценности — грубого литья сосуд с неприятно мутным содержимым, не зелье, не компот, а так, не пойми что, может, уксус протухший. Нет, ребята, не уксус. Этот бесценный настой в вечносохраняющей бутыли во времена оны прислал мне сам монсеньор Анри Фурнье, мой наставник в Академии. Штука чудодейственная, в соединении с любой жидкостью, содержащей этиловый спирт — лучше любого перечного. Вот только спиртосодержащих жидкостей авроры в доме точно не забыли... А Минервины эльфы, за день до моей выписки набившие в шкафы месячный запас провианта, конечно же не догадались оставить бедному выздоравливающему бутылочку огневиски. Если только...

Я подошел к окну и легонько постучал костяшками пальцев по облупленному подоконнику. Есть! Полукровность имеет свои преимущества. Авроры, честные ребята и великие маги, куда вам до мелких хитростей, известных любому маггловскому полицейскому! Неприметная досочка под подоконником легко поддалась условной системе нажатий, открыв простенький тайничок. Магией его не обнаружишь, ничего магического там нет, а вот нераспечатанная бутылка восемнадцатилетнего Chivas Regal сохранилась прекрасно.

За спиной скрипнула дверь... Гоблиновы военные привычки! Спустя долю секунды я уже развернулся в великолепную боевую стойку с палочкой наперевес, но бутылка, драгоценная бутылка прекраснейшего виски, естественно, полетела на пол. Взял-то я ее в правую руку, как всякий нормальный правша, а потом так же автоматически сменил на оружие. Нет бы в левую перекинуть, старый дурак!

От двери на меня ринулось что-то темное и невероятно быстрое, инстинктивно я на подлете долбанул агрессора Ступефаем. Остолбеневшее на лету тело по инерции двинуло меня аккурат поддых, чувствительно приложив пятой точкой об пол. Из глаз посыпались искры, а полузажившие швы на шее, казалось, разошлись все одновременно. Стиснув зубы, чтобы не заорать во всю глотку, я спихнул с себя тяжеленное нечто, рассмотрел, наконец мизансцену и таки заорал, презрев протест горящих огнем связок:

— Поттер, твою мать!.. — На этом прочувствованный монолог оборвался, — я элементарно захлебнулся собственной кровью: где-то что-то все-таки порвалось.

Отплевавшись и откашлявшись, я вернул подвижность своему пожизненному наказанию. Все это время незадачливый помощничек пролежал у моих ног с выпученными от ужаса глазами, мертвой хваткой вцепившись в мою же замечательную восемнадцатилетнюю бутылку. Ровесники, блин.

Поттер осторожно поднялся, с опаской кося на меня выпуклым зеленым глазом, с преувеличенной аккуратностью поставил виски на стол и отошел в сторонку. На всякий случай. Боится. Пустячок, а приятно. Ну, не такой уж я зверь, мистер Поттер. К тому же, по слухам, вы весьма самоотверженно защищали меня на заочном слушании в Визенгамоте и даже один раз сподобились притащиться в больницу с кульком апельсинов, и смех, и грех! А добро я помню не хуже, чем зло, только почему-то никто, кроме Малфоев, в это не верит.

— Неплохие рефлексы, мистер Поттер, — прохрипел я, указывая палочкой на злосчастную бутылку.

Поттер сильно удивился, но ответил:

— У вас тоже, сэр, — и демонстративно потер наливающуюся на лбу здоровенную шишку.

Увидел бы кто, как мы с Поттером дружно хохочем на моей маленькой кухне, ни за что бы не поверил свои глазам, зуб даю! Поттер, похоже, сам себе не особенно поверил.

Кухонька у меня маленькая и убогая, а вот гостиная весьма уютная. Немного облезлая, правда, но с моей новообретенной страстью к бытовым заклинаниям это поправимо в самые сжатые сроки. Через полчаса, за которые я успел остановить кровотечение, наглотаться по самые уши той дряни, которой меня снабдили в Мунго (руки надо оборвать их штатному зельевару) и переодеться, а Поттер — привести в порядок загаженную моей кровью кухню, мы мирно сидели у камина, прихлебывая, что бы вы думали? Чай, естественно! Я — с молоком, оно для связок полезно, а мой неугомонный студент — с тридцатью каплями виски, сдобренного настоем старика Фурнье. Каждому свое. Я терпеливо ждал, когда же он, наконец, решится пролить свет на причины своего эффектного появления в моем доме, но Поттер продолжал молчать, неотрывно глядя на языки пламени. Ну ничего, пусть любуется моим старым камином, а я пока погляжу на него, вдруг чего и увижу. Не в упор, конечно, но приличному шпиону не обойтись без отличного бокового зрения, не так ли?

За те восемь или десять недель, что я его не видел — встречу в больнице считать не будем, я тогда от шока и боли вообще мало что видел, — Поттер изменился, и к лучшему, на мой взгляд. Лицо повзрослело, стало спокойнее, из глаз ушли вечно раздражавшая меня боязнь не оправдать Больших Ожиданий магического мира и странно сочетающаяся с ней уверенность в собственной непогрешимости и вседозволенности. Их место заняла горечь, но это понятно — мальчик потерял многих и, наверняка, винит себя в их гибели. Нормальный юношеский максимализм. Надо сказать, избавленный от своих вечных бесформенных джинсов и футболок, в строгой черной сорочке и классических брюках из моего гардероба Поттер выглядел как настоящий юный наследник древнего магического рода. Впечатление не портили даже стоптанные тапки — мне не жалко пары туфель, да только обувь так легко под размер не подгонишь, — и встрепанная шевелюра.

А разговор начинать боится — вон какая спина напряженная. И чашку сжимает так, что пальцы побелели. Что же такого случилось у тебя, герой, что ты примчался к злобному профессору и два часа мок под дождем, не решаясь постучать? Похоже, если я не начну разговор первым, то будем мы так сидеть до третьего пришествия Темного лорда, тьфу на него, не дай Мерлин! А если я давеча не ослышался, то беседа нас ждет серьезная. Ну ладно, я старший, мне к беседам не привыкать, поехали.

— Итак, мистер Поттер, может быть вы соизволите наконец членораздельно объяснить, чему я обязан вашим столь драматичным появлением?

Вздрогнул, будто его каленым железом приложили. А я ведь даже не нахамил. Все интереснее и интереснее.

— Профессор Снейп, я прошу вас меня усыновить, — решительно заявил юный Поттер, как в омут бросился. По-моему, он с трудом удержался от того, чтобы не зажмуриться к концу фразы.

Не ослышался я, значит. А жаль.

— Насколько мне известно, вы уже почти год как совершеннолетний маг, что за причуды?

Поттер помялся, повертел в руках чашку, отпил из нее глоток и вздохнул. Я терпеливо ждал. Он залпом допил свой чай и заговорил:

— Профессор, я понимаю, я вам всю жизнь надоедаю, и я не должен... Не должен взваливать на вас свои проблемы опять, но, — мальчишка вскинул на меня несчастные глаза, — мне больше не к кому обратиться.

Многообещающее вступление. Я постарался придать своему лицу самое благожелательное выражение из всех, имеющихся в арсенале большого актера второго плана. Не дождавшись ответа, Поттер продолжил:

— Вы, наверняка знаете, в семнадцать лет — это магическое совершеннолетие, то есть я могу колдовать без ограничений и все такое. Жениться даже. А юридическое, ну чтобы вступать в права наследства и деньгами полностью распоряжаться, оно только в двадцать один год, как у магглов. А пока у меня нет ни родителей, ни опекуна, оно все вроде как ничье. У вас тоже, наверное, так было.

Я напряг память. Да, что-то такое проскальзывало: после выдачи диплома школа слагает с себя опекунские обязанности над сиротами, а дальше... Не помню, что дальше. Жил я на то, что зарабатывал, убогая собственность моих родителей никого не интересовала. Ночевал кажется здесь или нет, я же в Академии жил, в общежитии, изредка у Люциуса в Малфой-мэноре, а потом в Хогвартсе... Нет, не помню.

— Ну, в общем, месяц назад Кингсли пришел ко мне на Гриммо и сказал, что лучше бы до моего дня рождения кто-нибудь из взрослых заявил права на мое имущество, или всем станет распоряжаться Министерство по праву опекунства. Я толком не понял, зачем мне искать опекуна, но он настаивал...

— А почему вы не попросили самого Шеклболта взять на себя данную почетную обязанность, если уж это так важно?

Поттер поставил чашку на стол и повернулся ко мне всем телом. Теперь на его лице ясно читалась обида.

— Я просил. Он сказал, что Министру неудобно и бла-бла-бла.

Не захотел связываться, понятно. Ну и лексикон у тебя, парень, все-таки в папу сынок пошел, однозначно!

— А... — я открыл рот, но меня бесцеремонно перебили. Эх, влепить бы ему сейчас между глаз, чтоб вспомнил, как это — перебивать профессора, да нельзя. Обидится или испугается, один черт, сбежит. А вокруг него опять что-то очень нехорошее затевается, чую ж... Ну чую, без уточнений. Чутье у меня, как у сеттера, не глядите, что нос три раза ломаный. Ладно, пропущу мимо ушей на этот раз.

— А позавчера он пришел опять и сказал, что меня обязательно должны усыновить и как можно быстрее, иначе я потеряю все, что мне оставили мама с папой и Сириус. Как будто я при усыновлении не потеряю, бред какой-то. — Он пожал плечами. — И что лучше всего будет, если я обращусь к вам. Да он просто умолял, знаете. Мне показалось, он за меня боится. Я посмотрел в библиотеке...

Я поднял бровь. Мальчишка смутился.

— Гермиона посмотрела... В трактате "О наследовании" написано, что опекунство легко можно оспорить, а проведенное по всем правилам усыновление — это навсегда. Хотел с ним встретиться, еще раз поговорить, но он только повторяет одно и то же и посылает меня к вам. Вот я и пришел.

Да, в моем случае опекунство явно оспаривается на раз. Со скрипом оправданный Пожиратель Смерти с полугодовым ограничением магии до бытовых и рабочих заклинаний... Ступефай? Конечно, рабочее! А чем же я, позвольте спросить, буду оглушать несчастных лягушек, прежде чем нарезать их прозрачными ломтиками? Но зачем мне это опекунство или, тем паче, усыновление, вот в чем вопрос. Только хотел отдохнуть, расслабиться, на море съездить, с шести лет не был...

— Я думаю, Артур Уизли с удовольствием принял бы в свою семью еще одного сына. Или вы боитесь, что все ваши капиталы уйдут на содержание стаи новоиспеченных родственников?

На этот раз ответ подзадержался. Поттер повозился в кресле, посопел.

— Мистер и миссис Уизли меня каждый день уговаривают, и Рон тоже... — он запнулся, но, заливаясь до ушей нежным девичьим румянцем, все же продолжил: — Если мистер Уизли станет моим папой, мы с Джинни не сможем пожениться.

Ах да, я и забыл, лямур-тужур. Магическое усыновление — это вам не шутка. Полноценная кровная связь и вхождение в род усыновителя, ни больше, ни меньше. Браки между родными братьями и сестрами не поощряются, это точно. Ну и что мне делать? Умолк, лапки сложил, пялится с надеждой, горе очкастое. Никакой легилименции не надо, все на лице написано.

Знал бы я, как все сложится, уговорил бы маму отправить меня учиться в Дурмштранг, в Бобатон, да к черту на рога! Конечно, если все действительно так серьезно, я тебя не брошу, Лили мне этого не простит, да и абсурдно это — полжизни пас, как теленка, а теперь умыть руки. А я, как известно, закоренелый логик. Но помурыжу обязательно, надо же хоть какое-то удовольствие получить! Да и поразмыслить не мешает, я же не Поттер, чтобы так сразу соглашаться неизвестно на что.

— Итак, мистер Поттер, подведем итог нашей беседы. Поправьте меня, если я в чем-то ошибусь. Вы просите меня стать вашим приемным отцом и тем самым помочь вам в борьбе за ваши права с некими лицами, которые, по словам Шеклболта, хотят завладеть вашим имуществом. Все верно?

— Да, сэр.

— Вы осознаете, что в результате обряда усыновления вы перейдете из рода Поттеров в род Принцев, что повлечет за собой смену фамилии и полное безвозвратное прекращение магического рода Поттеров.

— Д-да, сэр.

Похоже, об этом аспекте он не задумывался.

— Сэр, а можно вопрос?

— Слушаю вас.

— А какую фамилию я должен буду взять?

Я сдержал улыбку. Ну надо же, не зря потратил силы на приобретение и поддержание репутации Ужаса Подземельного. Дрожат коленки у нашего героя при мысли, что ему придется называться Снейпом, дрожат.

— Любую из двух: Принц или Снейп.

— Тогда я предпочел бы вашу, — быстро проговорил Поттер.

Десять баллов со Слизерина. Позор тебе, Северус, великий детский психолог. Любопытно, хочет польстить или правда мечтает стать Снейпом-младшим? Ладно, разберемся, время будет.

— Как вам будет угодно. Только учтите, что в этом случае ваши дети будут носить фамилию Уизли.

Поттер удивленно захлопал глазами.

— Почему?

— Спросите у Уизли. Или у Грейнджер. Продолжим. Последнее: с момента усыновления и до своего полного совершеннолетия вы обязаны будете отчитываться мне в своих расходах и выполнять любые мои распоряжения. Собственно, вы до конца жизни будете нести обязательства, которые несли бы по отношению к истинному отцу. И взаимно, разумеется. Это понятно?

— Да, сэр. Так вы согласны, сэр? — напрягся Поттер.

Вот сейчас мы и проверим, научился ли Мальчик-которому-все-можно держать себя в руках. Чтобы не перебивал старших. Выдержав приличествующую ситуации паузу, я ответил, манерно цедя слова сквозь зубы:

— Разве я говорил что-то подобное, мистер Поттер?

Бинго! Мальчишка подскочил, словно на сиденье его кресла волшебным образом появилась канцелярская кнопка размером с крышку от трехлитрового котла и, сжав кулаки, прыгнул в мою сторону. Я на всякий случай поставил легенький невербальный щит — мало ли что, физическая форма у меня еще далека от идеальной, — и со всеми удобствами продолжил любоваться представлением.

— Вы... вы... — пытался выудить достойные слова из своего небогатого словарного запаса мой потенциальный сынок, — я думал, вы теперь... а ты... все у меня выудил, проклятый предатель, ублюдок... Чай.. Лучше бы сразу послал, старый козел!..

Да, над словарным запасом будем работать. Пока Поттер, чуть не плача, пытался поточнее охарактеризовать гнусную природу моего организма, я с удовольствием откинулся на спинку кресла и мягко произнес:

— Оскорблять человека, к которому вы пришли с просьбой — не самый лучший способ добиться положительного ответа, не так ли, мистер Поттер? Я ведь еще вам не отказал.

Парень сдулся, как проколотый шарик, мгновенно. Старенькое кресло протестующе скрипнуло, принимая в себя бессильно упавшее костлявое гриффиндорское тело.

— Простите, сэр... Я подумал...

— Ладно, Поттер, — устало произнес я, поднимаясь. — Цирк окончен, клоуны разбежались. Подумать нужно мне, я хотя бы умею это делать, а вы отправляйтесь домой, камин я сейчас открою. Одежду можете оставить себе, ваше барахло завтра доставит эльф.

Видимо, вышло более устало, чем я надеялся, потому что Поттер посмотрел на меня с плохо скрытым беспокойством:

— С вами все хорошо, сэр?

— Со мной все прекрасно, — огрызнулся я. — Если не считать того, что уже третий час ночи, а я развлекаюсь бестолковыми беседами в малоприятном обществе вместо того, чтобы спокойно спать в теплой постели. Спокойной ночи, мистер Поттер! И прошу вас не беспокоить меня своими визитами раньше завтрашнего дня.

— Спокойной ночи, профессор, — покорно отозвался потенциальный сын, беря из расписного глиняного горшочка пригоршню летучего пороха. — Гриммо, 12!

Ну что тут скажешь? Я вздохнул и медленно пополз по лестнице в спальню. Режим, конечно, пошел к гоблинам, но поспать все равно надо. Подумаю обо всем этом утром.

Утро, как известно, добрым не бывает. Изобретательно проклиная всю поттеровскую родню до семнадцатого колена — Поттер большинства слов и не слышал никогда, — я стащил себя с постели в десятом часу. Горло жгло адски, словно скипидару напился, ей-Мерлин. Полчаса ушло на утренний туалет и сеанс убеждения себя в том, что мунговская муть прекрасно снимает болевые ощущения. Из зеркала на меня мрачно пялился вампирообразный мужик с грандиозными мешками под глазами. Зенки черные, склеры красные и все это на изжелта-бледном фоне — радуга отдыхает. Хорошо еще, что зеркало маггловское, а то бы ляпнуло чего-нибудь непременно.

С отвращением запихнув в себя десять ложек жидкой овсянки, еще не хватало грохнуться в голодный обморок при большом скоплении народа, я отправил сову с просьбой о встрече Малфоям и вторую — Министру Шеклболту. Удобно иметь к своим услугам школьную совятню, сильно время экономит.

Записка от Люциуса пришла уже через полчаса: меня ждали в мэноре к трем. Отлично, успею заскочить в Хогвартс, намешать себе чего-нибудь удобоваримого, а главное — действующего. Лаборатория вроде цела, Минерва говорила. Министр, ясное дело, с ответом не торопился, ну да и ладно, сова меня везде найдет, это вам не Королевская почта Великобритании.

Хогвартс выглядел жутковато. Автоматически аппарировав по привычным координатам, я вначале подумал, что промахнулся и минут пять стоял у антиаппарационного барьера, тупо таращась на изуродованный абрис родного замка. Гриффиндорская и Северная башни торчали острыми обломками гнилых зубов в старческой челюсти. Большой зал практически полностью лишился одной из стен, великолепной, летящей над пропастью галереи не было вообще, короткий чумазый огрызок. Как же мы начинать учебный год-то будем?!

Смаргивая с ресниц слезы — да, можете сколько угодно дразнить меня Нюнчиком, а вы когда-нибудь видели безжалостно изнасилованным родной дом? — я медленно пошел к главному входу. Под ногами хрустела каменная труха, замок смотрел на меня слепыми выгоревшими окнами. Мерлинова борода, как больно-то! Все, быстро разбираюсь с поттеровскими бедами и сюда. Готов быть ему папой, мамой, дедушкой и бабушкой одновременно, грудью кормить, только б отвязался поскорее. Я не я буду, если к сентябрю не восстановим Хогвартс.

Чудом сохранившаяся сова на директорской кафедре со скрипом распахнула крылья мне навстречу, обдав теплой волной привычной магии. Перед глазами развернулась подробная трехмерная цветная карта замка с выделением наиболее пострадавших мест, с уровнями сохранности магических барьеров по секторам, с точками, обозначающими копошащихся в развалинах людей... Я опешил. Полный доступ?! Как?! Я же... Ну тогда...

Я потряс кистями, расслабляя пальцы, закрыл глаза, сосредотачиваясь, ловя волну, и резко вскинул руки вверх, к зияющему провалу в крыше. Магия зазвенела, запела фениксом, Хогвартс вздохнул всем своим израненным телом, и меня пронзил горячий, мощный поток. Вы знаете, как чувствует себя электрический провод? А каково быть параболической антенной? Я теперь знаю. Прошла вечность, а может, две или три, и я почувствовал, что поток ослабевает — вовремя, иначе упал бы, как пить дать. Опустил руки, открыл глаза и мгновенно ослеп от бьющих с потолка лучей летнего солнца. Заботливое облачко тут же прикрыло меня лужицей тени, а я стоял и глупо улыбался, глядя на клубящееся над моей головой волшебное небо. Насмотревшись на главное чудо Хогвартса и придя в благостное расположение духа, я направился в библиотеку.

Сокровищница знаний встретила меня висящей на одной петле дверью и невообразимым количеством пыли. Похоже, после Битвы я здесь первый посетитель. Ну, не сгорела, и то счастье. Вдоволь набродившись меж перекошенных стеллажей и выманив из темных углов несколько перепуганных гримуаров, я разгреб себе местечко за стойкой мисс Пинс и погрузился в зубодробительные юридические термины. Так, опекун распоряжается имуществом, кроме родовых артефактов, в интересах опекаемого до достижения оным двадцати одного года. Это понятно. Если никто не заинтересовался судьбой сироты до его восемнадцати лет, опеку принимает на себя Министерство, а на время оформления опеки счета и имущество полностью блокируются. Ничего себе! А если парень или девчонка за время бюрократической волокиты с голоду помрет? Существующее опекунство может быть оспорено лицом, желающим усыновить опекаемого. Для оформления опеки или усыновления физическим лицом небходимо согласие субъекта. Ну и где подвох? Я раздраженно отбросил свиток и перешел к следующему плоду творчества чиновничьего племени.

Спустя два часа я не торопясь шел знакомыми коридорами в сторону подземелий. Голова распухла от статей Семейного кодекса магов, Правил установления взаимоотношений между объединяющимися родами и тому подобной чепухи. Сейчас я бы мог с легкостью разобрать любую семейную ссору или грызню между наследниками и вынести строго обоснованное законом решение, никакой Визенгамот не подкопается. Однако то, что меня интересовало, я так и не нашел. Почему Кингсли так хочет, чтобы Поттера именно усыновили, желательно я, да еще как можно быстрее? Ладно, придется спросить у него самого.

Минерва нашла меня в лаборатории. Ой, ну ни разу в жизни не видел у чопорной старой кошки таких сияющих глаз! Ради такого зрелища и помереть разок не жалко.

— Северус, ты видел потолок?! — она подскочила ко мне и начала тормошить, как третьекурсница своего кавалера в "Сладком Королевстве".

— Да видел, видел, — вяло отбивался я, вместо вполне логичной гордости ощущая стыд: выложился, как мальчишка, на ерунду, теперь руки-ноги еле шевелятся, а ведь у меня дел еще куча мала. Ну вот хотя бы Минерву порадовал, одно утешение. Разом сбросившая пару десятков лет гриффиндорка уселась на краешек широкого лабораторного стола и, легкомысленно болтая ногой, защебетала:

— А ты знаешь, что это значит, Северус? Значит, нам прислали нового директора, и директор этот не только сильнейший маг, но и учился в Хогвартсе. Никто другой не смог бы восстановить волшебство Большого зала, я точно знаю. Я сама пробовала, но полномочий не хватило, нужен полный доступ. А я так боялась, что будет какой-нибудь министерский индюк, которому наплевать на наши традиции! Наверняка он с Гриффиндора, не кривись, Северус, я чувствую.

Да я и не кривлюсь, я улыбаюсь. Знала бы ты, Минерва, как ты сейчас похожа на свою любимую Грейнджер! Та тоже на отработках садилась на этот самый уголок стола и горячо отчитывала своих малоумных друзей за очередные провинности. Так же горячо, и так же болтая ногой. Ясное дело, когда меня в кабинете не было. Откуда знаю? У каждого преподавателя есть свои маленькие секреты.

— Северус, ты меня слушаешь? Я так рада, что ты живой, Северус! А знаешь, странно, что из Министерства совы не было о новом назначении. Ты не знаешь, кого прислали?

— Я сам пришел, не присылал меня никто.

Минерва так и застыла с открытым ртом. Вот интересно, заавадит или поздравлять будет, нырять уже под стол или вставать в позу Наполеона? Оказалось, ни то, ни другое. Плохо я женщин знаю, лопух я в этом. Да и откуда мне, если весь круг общения — студентки да учительши неопределенного возраста, да еще специалистки для определенных потребностей. А, Беллу забыл. Тот еще круг, в общем. В последние два года, правда... Нет, это не из той классификации.

Минерва завизжала, как девчонка, и с разбега бросилась мне на шею. Повезло, что за спиной оказался дубовый книжный шкаф, а то лежать бы нам обоим на полу в интересной позиции. Позвоночнику слегка досталось, но это мелочи. Обхватив декана Гриффиндора за талию — талия у нее точно девичья, факт, — я вполуха слушал ее восторженные излияния и раздумывал: остаться пока пушистым или войти в образ и напомнить, как чуть больше двух месяцев назад она с той же страстностью пыталась сделать меня совсем-совсем неживым, совсем-совсем холодным. Решил оставаться пушистым, мне ведь нужен маг для проведения обряда, правда? Значит, успею еще посволочиться, вся жизнь впереди.

А потом мы пили чай за тем же лабораторным столом. Минерва успокоилась и, конечно, сразу же начала нагружать меня сметами, учебными планами и прочей школьной мутью. С трудом выбравшись из-под завалов финской магоштукатурки и отечественных колдокирпичей, я взмолился:

— Помилуй, Минерва, я зельевар, а не прораб. Из всего, что ты сказала, я понял только, что денег нет и взять негде. Скажи лучше, ты Поттера давно видела?

Она помолчала, переключаясь с ремонта на своего золотого мальчика, посмотрела тревожно:

— Да, он ко мне с весны не заходил. Что-то случилось?

— Похоже, кто-то имеет виды на его наследство. Шеклболт переполошился.

Я вкратце пересказал вчерашнюю, точнее, сегодняшнюю ночную беседу, в конце ясно выразив надежду, что все сказанное останется между нами.Минерва кивнула.

— Да, я понимаю. Но почему же он не пришел ко мне?

Обиделась. Я бы тоже обиделся, если бы Драко пошел со своей бедой к декану враждебного факультета.

— Постеснялся, наверное. Личное дело, все-таки.

— А тебя не постеснялся, — ревниво сверкнула она глазами. А вот не скажу, что его Министр ко мне послал, из вредности не скажу.

— Он мои воспоминания видел, а это тоже личное. В конце концов, я мужчина.

— А это-то к чему?

Феминистка старая.

— Мальчику всегда легче обратиться за помощью к мужчине. Будь на его месте Грейнджер — побежала бы к тебе, сверкая пятками.

МакГонагалл пожала плечами.

— Тебе виднее, какие у вас, мальчиков, тараканы в голове.

— Огромные, Минерва, огромные, не мельче, чем у вас, девочек. Ты мне лучше скажи, проведешь обряд усыновления?

— Так ты решил?

— Если это действительно необходимо, то куда я денусь? Сожрут ведь нашего Героя, и тапочек не останется, побираться будет на паперти, а меня потом совесть замучает.

Я быстренько смастерил в голове картинку — Поттер с протянутой рукой на ступенях собора Святого Павла: "Подайте на хлебушек победителю Волдеморта!", а вокруг — недоуменно оглядывающиеся и крутящие пальцем у виска магглы, — и кинул собеседнице. Она хихикнула.

— Язва ты, Северус!

— На том стоим. Может, стакан воды все-таки поднесет, чем черт не шутит? А если серьезно, Шеклболт просто так беспокоиться не станет. Но темнит, предупредил парня весьма туманно, сам влезать побоялся... Дурно пахнет все это, в лучшем случае, керосином пахнет, а в худшем — так и вовсе дерьмом. А кто у нас в Хогвартсе главный слоноподтирщик? Правильно, Северус Снейп. Поттеру только не говори, что я уже практически согласился, пусть помучается.

— Се-е-верус, — укоризненно протянула Минерва, но тут же перешла к делу. — Когда?

— За неделю успеешь? День рождения у него через десять дней, насколько я помню.

— Успею, если ты все сваришь.

Я кивнул.

— Только чтобы никто не знал, особенно министерские. Постфактум зарегистрируют, по Книге крови.

— Так серьезно?

— В любом случае, лучше пере-, чем недо— — правило старого параноика не подводит никогда. Значит, в пятницу, здесь?

— Договорились.

— Спасибо, Минерва.

А чай хогвартские эльфы заваривают по-прежнему великолепно.

Закончив распихивать по карманам пузырьки с лекарствами для себя любимого, я огляделся по сторонам. Вроде ничего не забыл. Ах, да, Люциус же просил антипохмельного! И куда ему столько, до сих пор победу отмечает, что ли? Прихватив поллитровый фиал с мечтой аристократа, я решил посмотреться в зеркало — все-таки в Малфой-мэнор собираюсь, не на сдвоенную пару Слизерин-Гриффиндор. Слава Мерлину, что посмотрелся. Отяжелевшая от хомячьих запасов мантия напрочь потеряла свои летучемышиные свойства и легла ровными, королевскими прямо, складками. Красота. А вот над мантией... И Минерва это целовала?! Орден Мерлина ей, не меньше. Немытая голова — это нормально, ну не люблю я голову мыть, похож потом на одуванчик в трауре. Но чего я утром на себя полчаса глазел, если даже не заметил, что побриться забыл? А, аутотренингом занимался. Ладно, сейчас исправим.

Споро помахав палочкой и найдя результат вполне удовлетворительным, я, наконец, отправился к антиаппарационному барьеру. Пройдя полдороги, обозвал себя дураком и аппарировал оттуда, где остановился — директору ж плевать на все барьеры с Астрономической башни! Удобно, однако.

Малфой-мэнор сиял. Белоснежные переплеты сверкающих на солнце окон, первозданная юношеская стройность свежевыбеленных дорических колонн... Около фонтана копошились двое домовиков в чистеньких наволочках. У белобрысого прохвоста явно нет проблем со средствами на ремонт. Хотя, дорожки по линейке и клумбы по циркулю — это скучно. То ли дело у нас: где студент пробежал — там тропинка, где Хагрид — там дорога.

Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, сияла не хуже фасада родового поместья. Надо же, что делает с женщиной благополучие в семье и уверенность в завтрашнем дне.

— Север, дорогой, я так беспокоилась! — она вспорхнула с невысокой оттоманки, и мне пришлось второй раз за день раскрыть объятия даме. Кажется, я становлюсь донжуаном.

— Нарси, при живом-то муже! — укоризненно покачал головой Люциус. Хозяин поместья вальяжно развалился в кресле, крутя в руке пузатый бокал с коньяком.

— Выпьешь, Северус? Для ощущения полноты жизни?

— Нет, пожалуй. Много дел. Лучше я еще немного жену твою потискаю — в кои-то веки попалась в руки красивая женщина! — ухмыльнулся я в лучших традициях киношных злодеев.

Прости, Минерва.

— Раз уж я тоже живой, так буду получать от жизни удовольствие. А ты, похоже, с удовольствиями перебарщиваешь, друг мой, — я вытащил бутыль с зельем и поставил на чиппендейловский столик.

Нарцисса рассмеялась, а Люциус церемонно склонил голову. Помню я Долг Жизни, помню. Любопытно было бы узнать, что стало причиной его благородного поступка — дружеские чувства или житейская хватка. Не исключаю, что хитрый Люци, услышав во время сражения излияния Поттера по поводу моих заслуг в борьбе со Злом, быстро смекнул, что за спасителя скоропостижно возведенного в ранг святых Снейпа спаситель Отечества, не задумываясь, перегрызет глотку всему Визенгамоту. Впрочем, он вообще редко дает себе труд задуматься. Поттер, а не Малфой.

На этой радостной ноте мы переместились в столовую. Расправляясь с великолепно приготовленным карпом — ни одной косточки, просто чудо! — я между делом поинтересовался:

— Нарси, а где хранится главное родословное древо Блэков?

Нарцисса задумалась.

— Когда мы были детьми, гобелен висел в спальне дяди Ориона и тети Вальбурги, но когда Сириус начал вытворять невесть что, дядя тайком перенес его куда-то, чтобы спасти от тетиных экспериментов. На Гриммо осталась точная копия.

— Жизнь показала, что мистер Блэк оказался прав, — сказал Люциус.

— Может быть, он у Лестрейнджей? — предположила Нарцисса. Люциус задумался.

— Вряд ли. Белла же еще не была замужем, когда Сириус подался в гриффиндорцы. А зачем тебе?

— Да так, — равнодушно отозвался я, — в гобелен на Гриммо попало какое-то заклинание, одни ошметки остались. Поттер хочет восстановить, спрашивал.

— А, — мой встрепенувшийся было друг быстро потерял интерес к вопросу. — Я думал, какие-нибудь родственнички объявились.

— А что, есть еще кому объявляться?

— Да нет, не думаю. Если только блохастый кобель нажил детей на стороне. Но это вряд ли. Блэки вымерли. И, между прочим, если ты наконец не вылезешь из своих котелков, Принцы тоже вымрут.

Разговор перешел на обсуждение кандидатур на гордое звание миссис Снейп, чего я обычно не переношу, но на этот раз был только рад. Значит, у Поттера только копия родового гобелена, а копия не отражает незаконнорожденных и сквибов. Кому же старый стервятник мог передать настоящую реликвию?

В широко открытое по случаю жары окно влетела крупная серая сова и, приземлившись у моего прибора, протянула лапу с письмом. Я отвязал свиток, угостил птицу жареной перепелкой и развернул пергамент.

— Это от Шеклболта. По личному вопросу, — пояснил я в ответ на вопросительные взгляды друзей. — Ждет меня через час.

— Может, решил расщедриться на орден? — усмехнулся Люциус.

— Это вряд ли. Сняли бы хотя бы ограничение в боевой магии. А то хорош я буду, если кто-нибудь из старой компании решит подкараулить меня в темном переулке.

— А ты бей сразу в физиономию без всякой палочки. Помнишь наши бои без правил?

— Еще бы, — я выразительно пощупал переносицу.

— Не прибедняйся, Север, вы с Рабби были лучшими драчунами. Мы с девчонками ночами не спали перед финальным боем, все обсуждали, кто победит, — мечтательно проговорила Нарцисса.

— Ну уж, прямо ночами, — я сделал вид, что смущен. Эти ведьмы не только обсуждали, они еще и ставки делали, точно знаю. — Молодые были, силу некуда девать.

За воспоминаниями мы прикончили десерт и перешли в Розовую гостиную, небольшую уютную комнату, прекрасно подходящую для дружеских посиделок. Я искренне похвалил обновленный интерьер и был вознагражден подробнейшей лекцией хозяина на тему "Как восстановить родовой особняк после длительного проживания в нем толпы неотесанных уродов с палочками". Лихо он штаб Лорда охарактеризовал. Лекция отличалась от сметы Минервы только количеством нулей в итоговых суммах. В большую сторону, естественно.

— Я сегодня был в Хогвартсе, — сообщил я в пространство, внимательно выслушав излияния своего друга. Люциус насторожился. Я выдержал небольшую паузу и продолжил:

— Так вот, выяснилось, что я — все еще директор этого славного заведения.

— О, поздравляю! Драко так обрадуется! Он собирается в сентябре экстерном сдать экзамены за седьмой курс, — живо отреагировала Нарцисса. Люциус, наоборот, погрустнел.

— Буду очень рад собственноручно выдать диплом своему крестнику. Вот только не знаю, успеем ли мы с ремонтом к началу учебного года. А в Дурмштранге неоконченный учебный год не зачитывают вообще, приходится изучать весь материал заново, — с оттенком огорчения ответил я. — Два семестра.

— Я думаю, Гринготтс охотно предоставит кредит единственной школе Волшебства и Чародейства в Великобритании, — сделал последнюю попытку мой друг.

— О, эти банкиры! — я безнадежно махнул рукой. — После войны очень многие обращаются за кредитами на восстановление имущества, и гоблины так взвинтили проценты! Совсем потеряли совесть. О том, какую прибыль банк получает, прикарманивая счета всех, кто имел малейшее отношение к делам Лорда, они стыдливо умалчивают. Надеюсь, тебя не коснулась эта напасть? А то я мог бы замолвить Кингсли словечко. Он меня сейчас любит.

— Нет-нет, у нас все в полном порядке, — ответил Люциус. — Несомненно, мне небезразлична судьба нашей общей альма-матер. Я бы мог принять участие, перевести на твой счет определенную сумму...

— Лучше на счет Хогвартса. Я всегда знал, что ты любишь нашу старую школу, Люци. Минерва завтра пришлет сову со сметой, договорились?

Малфой обреченно кивнул. Еще раз окинув взглядом великолепные драпировки из дорогущего китайского шелка, я обратил внимание собеседников, что стрелки, инкрустированных рубинами, каминных часов уже подходят к шести и поспешил откланяться — нехорошо заставлять Министра ждать.

Шеклболт принял меня в своем кабинете, какой официоз, соплохвоста ему в кресло! Отделка осталась от старого хозяина: стены, скрытые почти черными панелями мореного дуба, мебель в тон, тяжелые гардины, темный паркет и приглушенное освещение. Новый Министр в таком интерьере смотрелся, как черная кошка в темной комнате — попробуй отыщи. С соплохвостом было бы легче, точно.

— Значит, Гарри все-таки обратился к тебе? — с места в карьер начал Кингсли, опустив такую незначительную часть, как приветствие.

— А куда ему деваться, если официальные лица торжественно выдали ему диплом об окончании Хогвартса и дружно умыли руки? — демонстративно скривился я. Со мной не здороваются — и я не буду, я вообще вежливостью не отличаюсь. — Только к старому профессору с подмоченной репутацией. Кстати, как профессор и директор вышеозначенной школы хочу заметить, что экзамены за седьмой курс он так и не сдал.

— Северус... — начал Шеклболт.

— Да, конечно, — перебил я, — мальчишка выполнил свою миссию, кому теперь интересны его проблемы. Пусть сам колупается, как может. А он никак не может, потому что вырос у магглов и в наших законах ни черта не понимает.

 — Северус! Послушай меня! — заорал Кигнсли, вскакивая с кресла. — Ты представь, какой вой поднимется, если я захочу стать его опекуном или того больше, усыновить! Личная выгода, укрепление политической репутации... Я поговорил с ним, надеясь, что он послушает меня и придет к тебе. Тебе я верю.

— Именно поэтому Визенгамот на полгода испортил мою палочку, лишив меня возможности даже защитить себя в случае чего. Причем, по счастливой случайности, как раз тогда, когда не меньше десятка старых друзей искренне мечтает о приватной встрече. Желательно в закрытом помещении со звуконепроницаемыми стенами и легко отмывающимися полами, — пробурчал я.

Кингсли опустился на место. — Я не всесилен, Северус. Закон есть закон.

Я выразительно фыркнул.

— Вспомним дело Блэка?

Наклонившись к своему широченному столу и приминая грудью кучи пергаментов, Кингсли вперил в меня свои темные глаза. Я ответил не менее яростным взглядом — что, господин Министр, померяемся, у кого глазки чернее? Он отвернулся первым.

— Ты прав. Я не имею права заставлять тебя снова рисковать жизнью. Извини, что побеспокоил.

Крупные кулаки со светлыми мозолями на костяшках разжались. Шеклболт выпрямился, машинально разгладил смятые свитки и отложил их в сторону. Выдержав длинную паузу, я проговорил с хорошо рассчитанной дозой отвращения в голосе:

— Будем считать, заинтересовал. Рассказывай. О различиях магического и юридического совершеннолетия я уже в курсе. Кто претендует на деньги Поттера, и почему ты хочешь, чтобы я его обязательно усыновил, чем опека нехороша? Не говоря уж о том, почему именно я, а не, скажем, Минерва? Чтобы придурок Джеймс в гробу перевернулся?

Молчание затянулось. Я уж было подумал, что Министр, спасаясь от мук совести, сам на себя наложил Силенцио, как он тихо проговорил:

— Потому что я надеюсь, что ты достаточно опытен и силен, чтобы защитить мальчика.

Я хмыкнул.

— Комплимент от члена Ордена Феникса, надо же! Ради этого стоило полгода приучать организм к змеиному яду, ощущая себя жертвой маггловской химиотерапии, — я невольно содрогнулся, вспомнив регулярные судорожные объятия с сантехникой в самых различных уголках школы: время поджимало, приходилось на свой страх и риск превышать дозы. А что делать: хочешь жить — терпи, милый, и не жалуйся.

— Жертвой чего? — не понял Кингсли. 

Я состроил мину «кругом одни невежды» и пояснил:

— Насыщения организма лекарственными препаратами, убивающими злокачественные клетки и, заодно, приличную часть нормальных.

Министр поежился.

— Так ты знал?.. Я пожал плечами.

— Предполагал с большой долей вероятности. Вряд ли Лорд рискнул бы затеять дуэль с человеком, которого он считал хозяином Старшей палочки. Поручать кому-то — бессмысленно, выход один — Нагайна. Простая логика.

— А о Дарах Смерти откуда?

— А читать умеет только Грейнджер? С мантией-невидимкой Поттера я познакомился, когда трое бойскаутов еще не родились, так что времени для размышления было достаточно. И палочка Дамблдора достаточно часто мелькала у меня перед глазами, чтобы в результате сложить два и два. — Я начал раздражаться. — Перейдем уже к делу или далее требуется подробно описать, что ощущаешь, когда здоровенное ядовитое пресмыкающееся ломает тебе грудную клетку и пытается отгрызть голову?

— Извини, — смутился Кингсли. — Так вот: вокруг мальчика творится что-то странное. Началось со свистопляски с министерскими документами. В начале июня я поговорил с Гарри, объяснил ему все и предложил поискать себе опекуна или усыновителя, если он не хочет связываться с министерской опекой. Он сказал, что попросит кого-нибудь из Ордена. Я на всякий случай все же распорядился подготовить наши опекунские бумаги, мало ли что. Обычно на это уходит неделя, максимум две. Веришь ли, пакет до сих пор не готов. Все время что-то пропадает, то не хватает какой-нибудь справки, то очередная бумага оказывается оформленной неправильно и все начинается сначала.

Он вытащил из-под горы макулатуры мутный стакан, сполоснул его Агуаменти, вылил воду в хилый кактус на подоконнике. Налил свежей воды, отхлебнул.

— Я не придал этому значения, такая неразбериха после войны творится. Потом ко мне пришла Андромеда, мать нашей Тонкс, помнишь, и подала заявку на опекунство. Повторилось то же самое.

— Исполнители? — Всех проверял, всем можно доверять. Внутреннее расследование запустил — пусто. Всегда все выглядит, как непреднамеренная мелкая ошибка, пресловутый человеческий фактор. И каждый раз ошибаются разные люди!

Темная ладонь ударила по столу так, что разноцветные чернильницы протестующе задребезжали серебряными крышечками.

— Слушай дальше. Время-то бежит, мы решили плюнуть на опекунство и провести обряд усыновления. Для этого бумаг не нужно, только обоюдное согласие и маг, проводящий ритуал. Да что я тебе объясняю, сам знаешь. Гарри сначала колебался, а потом загорелся идеей самому потом усыновить Теда, чтобы была настоящая семья. Говорил, что будет справедливо, если малышу достанется наследство Сириуса и Тонкс.

Я с трудом удержал непроницаемое выражение лица. Мерлин мой, я тупица! Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, предательница крови! Ее, правда, выгнали из семьи так же, как и мою мать, когда она вышла замуж за маггла, но кто знает, что там у них дальше было. Блэки — темная компашка. Может быть, Орион спрятал гобелен у нее? Этого-то никто из родственничков не мог даже предположить. Нимфадора с согласия матери официально отказалась от наследства своего блохастого братца, а вдруг бабушка и передумала?

— Мы день уже назначили, — продолжал Шеклболт, — только Андромеда вдруг отказалась. Прислала сову с просьбой отменить церемонию, с Гарри встречаться не захотела. А через пару дней забрала Теда от Уизли и исчезла. Я пытался с ней связаться, ответа не получил.

Я хмыкнул.

— Неожиданный поворот.

— Дальше еще интереснее. Да, кстати, ты не голодный? Я прикажу сэндвичей...

Нашел время политесы разводить! Я нетерпеливо отмахнулся:

— Не трудись, я только что из-за стола. Андромеду с внуком ты нашел или нет?

— Да я и не искал, не до того было. Гарри переживал очень, но нужно было спешить, и он обратился к Аберфорту. Тот согласился и... умер.

Меня словно кипятком обдало и выбросило из кресла.

— Как умер? Аберфорт Дамблдор умер?!

— А вот так, взял и умер. В Мунго сказали, сердце. Лет ему было за полтораста, жил на отшибе, случился сердечный приступ, зелья под рукой не оказалось, а вокруг никого, козы одни.

Я медленно опустился на свое место. Ноги не держали, если честно. Шеклболт когда-то успел оказаться рядом, смотрел сочувственно, протягивая свой чумазый стакан. Я глотнул водички, продышался.

— Спасибо. На темномагические проверяли?

— Не успели. Только на обычные. По завещанию он требовал кремации до захода солнца и пепел развеять. Когда наш спец прибыл, уже и следов не осталось. Завещание проверили, истинное. Ты бледный какой-то, может, колдомедика?

— Да нет, нормально. И что ты по этому поводу думаешь?

Сделав пару кругов по кабинету, Шеклболт уселся обратно за стол, рассеянно переложил с места на место пару бумажек.

— Дело не в деньгах, Северус. Я почти на сто процентов уверен, что кто-то нацелился на один из темных артефактов Блэков или какой-нибудь фолиант из блэковской же библиотеки. У Поттеров ничего родового, интересного в этом плане, вроде бы нет. Хотя, кто знает. А доступ к магическим предметам, завязанным на кровь, можно получить, только приняв Гарри в род.

— То есть, кто-то хочет усыновить Гарри, но почему-то не может предложить ему это напрямую и поэтому выбивает из игры возможных конкурентов?

— Точно. И этот кто-то не остановился перед убийством. Уверен, Аберфорту помогли. Он сильный маг был и здоровый, как его козы, несмотря на возраст.

Я задумался.

— Усыновление возможно лишь по обоюдному согласию. Что, если Поттер не захочет обращаться к этому человеку? Или вообще ни к кому?

— А ты забыл, что я тебе говорил о документах? Уверен, что опекунство оформить не удастся. Если уж наш Отдел внутренней безопасности ничего не нашел... Усыновление — магический ритуал, здесь единственный путь — заставить усыновителя отказаться от своих намерений.

— Или убить.

— Или убить, — согласился Министр. — А с опекой... В 0.00 часов 1 августа все, абсолютно все, до последнего кирпича, сикля и пуговицы на рубашке, имущество Гарри Поттера будет заблокировано до момента, пока кто-нибудь не возьмет его под свое крыло. Все имущество, где бы оно не находилось. Магия не разбирает, почему, да как. Мальчик останется на улице, нищий. А наши бумаги будут теряться и теряться, месяц, два, год... От родни помощи ждать не приходится. Можно, конечно, обратиться к друзьям, но с друзьями начнут происходить странные вещи. И, когда нервы жертвы будут достаточно взвинчены, появится Он...

— Или Она.

— Или Она, — снова согласился Кингсли. — В белых одеждах, верхом на единороге и предложит выход. Какова вероятность, что Гарри согласится, как думаешь?

— Если спасителем будет не Беллатрикс или Фенрир, то процентов 90.

— Видимо, нашего мистера Икс такой расклад устраивает.

— Да, — и продолжил почти шепотом, — не имею права тебя просить, но прошу: помоги мальчику, не бросай. Я бы сам, но я... я не могу. Свадьба у меня через неделю, понимаешь.

О как. Несгибаемый Главный аврор признается в том, что наложил в штаны. Неохота помирать после победы, Кингсли? Понимаю. А мне как неохота, я-то знаю уже, как оно — помирать. Больно, страшно и обидно. Зато плакать по мне некому.

Старательно держа спину — словно меч Гриффиндора заглотил по самую гарду, — я поднялся.

— Я все понял. Ограничения с палочки сними.

Шеклболт уперся глазами в стол и посерел. Краснеют они так, что ли, чернокожие? Или бледнеют?

— Не могу, Северус. Прости, не могу. Хочешь, дам запасную, из резерва?

Ага, с жучком-следилкой. А потом — применение Непростительных и здравствуй, Азкабан, давно не виделись.

— Спасибо, обойдусь. Тогда хоть сову пошли, если зашевелится кто из моей старой компании, не сочти за труд.

— Да, конечно, — выражение лица (или морды?) побитой собаки у Шеклболта получается даже лучше, чем у покойного Люпина, ей-Мерлин!

Я развернулся — эх, тяжеловата мантия с набитыми карманами, не взовьется, как надо, — и пошел к двери.

— Удачи, — в спину, тихо.

Приберегите для себя, господин Министр!

Выйдя из Министерства, я решил пройтись по Диагон-аллее, прикупить кое-чего для дома и для лаборатории, может, удастся притупить ощущение, что мне в очередной раз предложили абсолютно добровольно и безвомездно залезть в бочку с дерьмом. Вниз головой. И ведь не откажешься: на Шеклболта плевать, да собственная совесть заест.

Жизнь послевоенная шла своим чередом. Некоторые магазины еще зияли разбитыми окнами, но в большинстве лавок вовсю шла торговля. За два месяца первоначальная эйфория от победы уже улеглась, но все равно, несмотря на обычный будний день, в толпе часто встречались празднично одетые люди. Словно разноцветьем мантий магическое сообщество вознаграждало себя за времена страха и лишений.

Через пару десятков шагов выяснилось, что привычная монохромность сослужила мне на этот раз плохую службу — взгляды окружающих цеплялись за черное пятно, а дальше уж кто как. Кто не узнает, кто пальцем показывает, а один чрезмерно впечатлительный гражданин так и вообще отскочил в сторону, безуспешно пытаясь спрятать тучные телеса за фонарным столбом. Да, да, это я тут вышел на лавочников поохотиться, что-то в продуктовом шкафу мясо заканчивается. Точнее, сало. Я еле сдержал себя от неуместного желания метнуться вправо и выдать: «Бу!» прямо в трясущиеся багровые щеки, но мелкое хулиганство — это уж совсем не в образе. Впрочем, образ и так не подвел: хватило фирменного взгляда, чтобы дурачина присел и сжался в дрожащий комок. Приостановившиеся было, любопытные волшебники стремительно поспешили по своим делам. А я прошествовал по своим. Невозмутимо и размеренно.

Зайдя в пару лавок, я заказал несколько редких ингредиентов, в букинистической так и вовсе повезло: откопал старое издание "Травяных сборов потребных для домашней волшбы творения". Заглянул в Лютный, выловил и озадачил пару старых информаторов. Настроение пошло вверх. В кои-то веки можно спокойно прогуляться, щурясь на солнышко и лениво разглядывая содержимое сверкающих свежевымытостью витрин. Мелькнуло что-то знакомое, я притормозил, вгляделся… Мерлиновы подштанники, за круглым столиком маленькой уютной забегаловки мирно пили кофе моя заместительница и Мальсибер. Нет, не Даллен, того прирезали еще до Битвы, а папаша его, Бедивир. Хитрый гад после возрождения Лорда исчез в неизвестном направлении, ходили слухи, что умер в Азкабане, ан нет! Сидит, живехонек, секретничает с Минервой МакГонагалл. Вот так номер…

Глубоко задумавшись, я зашел в ближайшую подворотню, чтобы аппарировать домой и попался. Глупо и бездарно. Сначала исчезли звуки. Я выхватил палочку и прижался лопатками к стене, прикидывая, с какой стороны полетит первое проклятье. И вдруг почувствовал, как в кадык уперлась чужая палочка. Все, Северус, приехали. Думать надо дома, а не в глухих подворотнях. А подворотни следует проверять.

— Испугались, профессор? — голос незнакомый, явно под изменяющим заклятием.

— Есть немного, — просипел я. — Палочку отодвинь, дышать трудно.

— Потерпите уж, — ответил невидимый собеседник. — Чуть-чуть.

Но палочку сдвинул. На полдюйма, не больше, но мне удалось уловить угол наклона. Невидимка, похоже, был примерно моего роста и стоял прямо напротив. Это если он или она правша. А если левша, значит, не повезло.

— Палочку бросьте, — приказал невидимка. Я разжал пальцы. Так даже удобнее. Где его рука, я примерно представляю, захват, разворот... А Люциус-то, оказывается, не зря получил "П" по прорицаниям!

Невидимка, казалось, прочитал мои мысли. Хотя это вряд ли, я бы почувствовал.

— Не дергайтесь, профессор, я не задержу вас надолго. Вы уже, наверное, все поняли... вы ведь умный человек. Одна простая просьба: если Гарри Поттер попросит вас его усыновить — откажитесь. Зачем вам эта обуза... тупой гриффиндорец? Спасибо за понимание, профессор.

Палочка исчезла. Через несколько секунд с улицы донесся обычный вечерний шум. Я откашлялся, подобрал свою палочку и присел, опершись спиной о грязные кирпичи, пытаясь восстановить дыхание. Боевой маг, двойной агент, позорище. И заклинания-то простые, пятикурсник освоит, сам использовал направо и налево. Не ожидал. Так быстро — не ожидал.

Отдышавшись и очистив мантию от последствий тесного контакта с заплесневелой стеной, я таки аппарировал к своему крыльцу. Надежды на одинокий вечер и спокойные, плодотворные размышления под мягким пледом у камина растаяли, как дым. На ступеньках, подперев рукой подбородок, сидел Гарри Поттер и бросался мелкими камушками в прыгающих по еще не просохшей после ночного ливня дорожке лягушат. Он настолько увлекся своим высокоинтеллектуальным занятием, что даже не услышал хлопка, сопровождавшего мое появление.

— Здравствуйте, мистер Поттер, — обозначил я свое присутствие.

Парень вскочил, неловко пытаясь незаметно отряхнуть брюки. Можно подумать, я не знаю, что у меня грязное крыльцо.

— Добрый вечер, сэр.

— Помнится, я просил вас не беспокоить меня до завтрашнего дня?

Удивленно хлопая глазами, Поттер ответил:

— Так сегодня уже вроде бы того... завтра, сэр.

Я вздохнул.

— Мы с вами расстались сегодня, в половине третьего ночи. Следовательно, я имел в виду завтрашний день, неужели не понятно?

Поттер погрустнел.

— Тогда я, наверное, пойду? Извините, профессор, сэр.

Я хотел выдать очередную гадость — надо же придать мальчишке соответствующее ускорение, — но вдруг подумал, что в свете недавних событий стоит сначала задать ему несколько вопросов.

— Ладно уж, заходите, раз пришли, — сказал я, открывая дверь ключом, по-маггловски, чтобы не светить перед возможным наблюдателем свои личные охранные заклинания. — Есть хотите? Микроволновой печью пользоваться умеете?

— Да, сэр, — отчеканил Поттер, — и... умею. А вы?

— Я — умею, но разогревать обед будете вы. Марш на кухню! — И добавил вслед исчезающей в дверном проеме тощей спине: — Холодильник не ищите, еда в шкафу, под охлаждающими чарами!

— Я понял, сэр! — донеслось из кухни.

Если он теперь всегда будет таким послушным и вежливым, пожалуй, в усыновлении открываются новые, приятные стороны, надо же! Я прошел в свою комнату и освободился от флаконов, оттягивающих карманы. После дегустации содержимого некоторых из них жизнь снова начала налаживаться. Пройдя в ванную, я поплескал водой в лицо, пригладил волосы и направился вниз. Спускаясь по лестнице, я поймал себя на том, что прикидываю, в какой комнате лучше поселить мальчишку после обряда, чтобы ему было удобно, но под ногами лишний раз не путался. Все-таки три месяца вместе жить для закрепления эффекта. Правда, два из них — в Хогвартсе… Будем гриффиндорскую башню поднимать, надо добавить комнату к директорским апартаментам. Как я быстро вживаюсь в роль заботливого папаши, чудеса прямо. Надо запросить из Мунго образцы яда Нагайны — мои теперь один Мордред знает где, — и провести пару опытов: не иначе как в качестве побочного действия развивается размягчение мозга.

На первом этаже уже витал манящий запах мясного рагу. Я вошел в кухню и обнаружил, что Поттер сноровисто накрывает на стол, невербально призывая из шкафов посуду и столовые приборы.

— Вынужден признать, что я приятно удивлен, — сказал я, усаживаясь на любимый стул у окна. — Где вы обучались искусству сервировки?

— Тетя Петунья очень сердилась, если я путал местами вилки для рыбы и салата.

Да, у Петуньи всегда был пунктик на всем "правильном". Я разлил по бокалам вино и жестом предложил сотрапезнику приступить к еде. Поттер поблагодарил кивком и взялся за вилку. За столом воцарилось молчание. Притворяясь полностью увлеченным содержимым своей тарелки, я краем глаза наблюдал за мальчишкой. Тот ел быстро, видимо, действительно был голоден, но аккуратно. Впрочем, он никогда не стремился целиком запихнуть в рот котлету или пирожок, как его дружок Уизли. Странно, но присутствие Поттера меня не раздражало, скорее вызывало некий исследовательский интерес. Вероятно, сказывалась неофициальная обстановка. Покончив с мясом, я откинулся на спинку стула, дождался, пока мальчик проглотит последний кусочек и тщательно соберет подливу кусочком хлеба, — вот и прорезались плебейские манеры, — и спросил:

— Мистер Поттер, вы говорили с кем-нибудь о нашем разговоре? Парень отодвинул тарелку, аккуратно промокнул рот салфеткой и, не задумываясь, ответил:

— С Гермионой. Рону мы решили пока не говорить, он очень огорчится, что я не поддался на уговоры его семьи. Я объяснял ему про нас с Джин, но он, по-моему, пропустил все мимо ушей. Миссис Уизли я, кажется, тоже больше устраиваю в качестве сына, чем зятя, так что... — Он махнул рукой. — Еще Джинни, но она папе с мамой ни словечка не скажет, вы же понимаете.

Да уж, понимаю. Породниться с Поттером в таком смысле явно противоречит мечтаниям юной мисс Уизли. Интересно, почему старшее поколение так заинтересовано в усыновлении? Деньги? Так они в любом случае никуда не денутся. Правда, с женой можно развестись, а сын — это навсегда, но о разводе речь пока не идет, еще и свадьбы-то не было. Магия? В артефактах Артур разбирается меньше, чем я в содержании младенцев. Утюги и электролампочки ему гораздо милее. То же и Молли, исключая лампочки. Нет, все-таки хотят попрочнее привязать денежный мешок к своему беспорточному семейству.

Поттер вежливо дожидался, пока я закончу размышлять. Нет, положительно, такой Поттер мне начинает нравиться и это не к добру. С другой стороны, это в моих интересах: если — нет, похоже, так вопрос уже не стоит, — когда я его усыновлю, надо же будет как-то с ним уживаться! Я разлитие желчи заработаю, если постоянно буду сталкиваться на собственной кухне с источником раздражения. Так что лучше искать в мальчишке положительные черты. И побольше.

— Мисс Грейнджер не болтлива, насколько я помню.

— Да, сэр, Гермиона точно не проговорится, — уверенно подтвердил Поттер. — Сэр, можно вопрос?

Долго же он продержался.

— Слушаю вас.

Мальчишка разом растерял все свои уверенность и спокойствие. Нервно кроша бессознательно прихваченный со стола кусочек хлеба, он тихо спросил:

— Сэр, вы решили насчет... Насчет усыновления?

— Да, мистер Поттер, я решил.

Ну как тут обойтись без театральной паузы. Зеленые глаза за стеклами очков распахнулись, обдавая меня таким потоком беспокойства, смешанного с надеждой, что я решил сжалиться над парнем и закончил:

— Я согласен. Профессор МакГонагалл любезно согласилась помочь в проведении обряда, так что готовьтесь: в пятницу вы станете полноправным членом древнего магического рода Принцев.

— Спасибо, сэр. Я вам очень благодарен, — он опустил лицо, безуспешно пытаясь скрыть эмоции.

— Лучшей благодарностью будет, если вы соизволите не дергать меня в течение этой недели. Подготовка ритуала слияния крови — это вам не за мячиками гонять.

Поттер вскочил.

— Тогда я вымою посуду и пойду, можно, сэр? Я не буду вам мешать.

— Идите, Поттер, идите, посудой займутся эльфы. Можете снова воспользоваться моим камином, — усмехаясь, ответил я.

— Спасибо еще раз, сэр! — Мой почти уже состоявшийся сын вылетел из кухни, едва не споткнувшись в тесноте о мои ноги, и через секунду уже откуда-то из области гостиной донеслось: — До свидания, сэр!

— До свидания, — проворчал я, уже не скрывая улыбки. — И никому ни слова!

— Ладно!

Интеллектуально-эмоциональное развитие наших учеников за физическим явно не успевает, всегда был в этом уверен.

Дальнейшие главы пока не бечены 

Проснулся я рано, несмотря на то, что полночи провел в лаборатории. И проснулся с мыслью, что сова найдет Андромеду Тонкс гораздо быстрее, чем я. Летать я умею не хуже почтовой птицы, а вот определять местонахождение адресата по его имени не обучен. А жаль. Что ж, куем железо, пока горячо. Не вылезая из-под одеяла — что за лето такое, ночи холодные. как в октябре, — я призвал перо и пергамент и нацарапал короткую записку. После чего пришлось все-таки выбираться из теплой постели  — надо бы, что ли, научиться призывать сов силой мысли, — и тащиться на чердак. Пол за ночь теплее не стал, так что сынок мой будущий наверняка получил очередную порцию икоты. Нужен ковер, нужен.

Захлопнув за птицей перекошенное окошко, я убрал трещину на мутном стекле. Стекло неясным образом стало не только целым, но и сияюще-чистым — похоже, в домашнем колдовстве я скоро переплюну мамашу Уизли. Я полюбовался на дело рук своих, чуть-чуть собой, любимым, погордился и отправился вниз.

Ответ пришел на удивление быстро. На обороте моей собственной, изрядно измятой совой, записки обнаружилась россыпь кривобоких цифр — координаты для аппарации, — и одно-единственное слово: "Сейчас". Я с сожалением посмотрел на недожаренную яичницу и, поколебавшись секунды три, обжигаясь, смел ее со сковороды как есть. В конце концов, от полусырых яиц с беконом еще никто не умирал, а когда удастся поесть в следующий раз — одному Мерлину известно.

Уже ощущая знакомое чувство дезориентации, я с ужасом вспомнил, что вчера вечером собственноручно установил над домом антиаппарационный купол. Оставалось только надеяться, что магия не позволит хозяину и автору сего чуда размазаться по нему тонким сло... Ф-фу-у, обошлось. По адресу я прибыл в полном комплекте и даже одетым, однако ни Андромеды Тонкс, ни чего-либо, напоминающего жилище, поблизости не наблюдалось. Драные подштанники Мерлина, я же даже не вспомнил о том, что прежде чем аппарировать неизвестно куда, хорошо бы проверить личность отправителя! Нет, длительное пребывание в лапах колдомедиков резко снижает уровень интеллекта, однозначно.

Держа палочку наготове, я обошел полянку, ставшую местом моего прибытия, вглядываясь в окружающие кусты. Ничего. Вернулся на исходную позицию, осмотрелся и — вот ведь слепой идиот! — прямо у своих ног обнаружил гладкий, блестящий камушек, спокойно лежащий на чуть примятой траве. Уже не задумываясь — что уж теперь, либо сделай, либо испорть окончательно, — я цапнул находку и тут же ощутил рывок сработавшего портключа.

На сей раз мое путешествие окончилось в просторной гостиной, чьи окна были плотно занавешены, камин заблокирован, а дверь крепко-накрепко заперта. Зато за большим круглым столом сидела, подперев голову рукой, хозяйка дома.

— Чаю? — спокойно спросила Андромеда.

Я слегка опешил от такого приема, все же виделись мы в последний раз года три назад, да и близко знакомы никогда не были, но ответил:

— Не откажусь. С молоком и без сахара.

Что-то часто я в последнее время попадаю на чаепития, не к добру это. Того и гляди, кто-нибудь лимонную дольку предложит.

Андромеда кивнула, поднялась и направилась к двери. На пороге обернулась и попросила:

— Глупостей не делайте, профессор. Окна и камин зачарованы, сунетесь — костей не соберете. У меня ребенок, сами понимаете.

Я пожал плечами и нагло уселся в ближайшее кресло.

— И в мыслях не было.

Дверь закрылась.

В мыслях действительно не было. Блэки никогда не стеснялись применять темную магию, и эта комната была опутана столькими слоями защиты, что разбирать их мне пришлось бы часов шесть, не меньше. Что ж, если миссис Тонкс так не хочет, чтобы ее гость увидел хотя бы кроху заоконного пейзажа, так тому и быть, ее право. Вот только кто ее так напугал?

Хозяйка вернулась с большим подносом и принялась расставлять блюдца, чашки, розетки с вареньем и прочую чайную ерунду, чуть слышно напевая себе под нос.

Я терпеливо ждал.

— Я очень рада, что вы взялись за это дело, профессор, — сказала, наконец, Андромеда, наливая в чашки молоко. — Если бы не Тедди, я сама...

— Угрожали выкрасть ребенка?

Она побледнела. В точку.

— Расскажите, — попросил я.

Веселое настроение исчезло, как не бывало. Низко опустив голову, Андромеда поболтала серебряной ложечкой в чашке с чаем, затем резко встала и вышла из комнаты, даже не прикрыв за собой дверь. Заглядывать я не стал: любопытство сгубило кошку. Вернувшись, женщина бросила на стол увесистый пакет, из которого на скатерть веером высыпались колдографии.

— Сова принесла. Отправитель, естественно, не определяется, я проверяла.

Я взял несколько штук, глянул и с трудом удержал рвотный позыв. Видел я всякое, кое в чем и сам участие принимал, что скрывать, но проделать такое с годовалым ребенком! Даже наш эталон сумасшествия, Беллатрикс, вряд ли бы додумалась. Монтаж, конечно, талантливая подделка, но у малыша на колдографиях личико Тедди... Усилием воли сохраняя внешнюю невозмутимость, я внимательно просмотрел все, вглядываясь в детали, которые могли бы помочь определить место действия. Безуспешно. Андромеда тихо плакала напротив.

В самом низу лежала записка. На бумаге. Черные типографские буквы: "Откажитесь". Никакой зацепки. Бросив мерзкие картинки на стол, я залпом опрокинул свою чашку, пытаясь избавиться от горечи на языке. Не помогло. Такие вещи и огневиски плохо смывает.

— Миссис Тонкс, вам известно что-либо о мм... не признанных родственниками членах вашей семьи? — спросил я, несколько придя в себя.

Женщина подняла заплаканные глаза.

— Вы тоже думаете?..

— Скорее всего, злоумышленника или злоумышленников интересуют не деньги нашего Золотого мальчика, а некий старинный артефакт, может быть, гримуар, давно хранящийся в семье. Министр в этом уверен, я тоже склоняюсь к данной версии. Вряд ли такие страсти разгорелись из-за денег. Поттер богат, но до, скажем, Малфоев, ему как до Луны. А ваши родственники большую часть денег вложили в Первую Магическую. Результат известен.

Андромеда прикусила нижнюю губу и задумалась. Покачала головой:

— Нет, ничего не слышала. У Регулуса детей не было точно, Сириус... Тоже нет, я бы увидела. Белла и Нарси не в счет, они в родах мужей. Вроде бы прямых наследников нет, хотя на всякий случай было бы неплохо проверить. Вы смотрели Книги крови?

— Еще нет.

Что же это я спотыкаюсь на каждом шагу, а? Был же в Министерстве. Вернусь, пошлю сову Шеклболту, пусть пользу приносит. Надо запустить в архивы Грейнджер: эта найдет все, что записано и, в нагрузку, все, что записать забыли, головой клянусь.

— Книги просмотрим. А где находится родовой гобелен?

— На Гриммо, в подвале. Там за лабораторией и винным погребом есть потайная дверь, я вам сейчас запишу, — достав из изящного бюро перо и кусок пергамента, она изобразила длинную латинскую фразу. — Движение палочкой как при обычной Аллохоморе, а заклинание вот это. И еще...

Из ящика появилась пустая чернильница. Легким движением палочки Андромеда неглубоко рассекла запястье,  стряхнула в широкое горлышко несколько капель крови и, плотно завинтив крышку, протянула пузырек мне.

— Прежде чем разворачивать гобелен, вылейте на него. Иначе не подпустит. И вообще, осторожнее, он не любит нечистокровных.

Час от часу не легче. Честно говоря, я питал робкую  надежду, что не придется самому лезть к этому чудовищу. Читали, знаем. С другой стороны, просить Андромеду выходить из подполья, пусть даже ненадолго, слишком опасно. Мальчиком рисковать нельзя. Я опустил чернильницу в карман.

— Спасибо. Я возьму? — кивком указал на колдографии. — Незачем держать в доме всякую грязь. Не дай Мерлин, ребенок доберется.

— Забирайте, — поморщилась женщина.

Упаковывая пакет, я подумал, что будет нехорошо с моей стороны оставить гостеприимную хозяйку во власти мрачных мыслей и бросил выразительнейший из своих взглядов на пустую чашку. Андромеда встрепенулась, очистила чашки невербальным Эванеско, налила свежего чаю, горячего и душистого. Пододвинула розетку с янтарно-прозрачным вареньем:

— Попробуйте, профессор, японская айва из нашего сада, сама варила.

Ага, вот и лимонные дольки. Терпеть не могу сладкое. Однако назвался гостем — ешь варенье, не огорчай хозяйку. Растолстеть мне с моей комплекцией не грозит, не в коня корм, айва так айва, слизеринец я или где?!

— М-м-м, вкусно!

Чаепитие пошло своим чередом. Рассказывая о проделках внука, Андромеда постепенно снова развеселилась. Я смиренно слушал, улыбаясь и поддакивая в нужных местах, про себя многословно благодаря Мерлина за избавление от головной боли иметь мелких отпрысков. По-крайней мере, в настоящее время. Вот годам к шестидесяти обзаведусь благородной сединой и молодой женой — маленьких дурочек, падких на мужчин в интересном возрасте всегда хватает, — тогда можно и подумать. Может быть. Герой бабушкиной саги, к счастью, еще спокойно спал в своей кроватке.

Выслушав все, что положено, и чинно поблагодарив за угощение, я осведомился:

— Могу я аппарировать прямо отсюда?

— Конечно, только щит сниму, — Андромеда сделала сложное движение палочкой. — Вы мне сообщите?.. Не хочу, чтобы он умер быстро.

Хм-м. Блэки есть Блэки.

— Когда разберусь, обязательно.

Она неожиданно погладила меня по руке. Я почти дернулся, с трудом сдержавшись в последний момент: внезапные прикосновения — всегда опасность, это аксиома для моего организма. Войне конец, надо переучиваться, а то шарахаюсь от людей, как Лонгботтом от боггарта.

— Берегите себя. И Гарри.

Давненько обо мне никто не беспокоился. Я наклонил голову:

— Все будет хорошо, миссис Тонкс, — и аппарировал домой.

Материализовавшись на лужайке возле своего дома, я окинул взглядом пейзаж и застыл, не зная, не то смеяться начинать, не то орать. Пейзаж вполне предсказуемо оказался портретом. На моем, между прочим, тщательно вычищенном вчера, крылечке сидел неизменный Поттер. На этот раз он сразу засек мое появление и шустро вскочил.

— И по какому поводу вы сегодня протираете мое крыльцо своими невыносимыми джинсами? — сурово вопросил я.

— Я беспокоился, сэр, — ответил мальчишка.

О, еще один. Что-то в прошлом году никто так настойчиво о моей скромной персоне не тревожился. Да, я злой и память у меня профессиональная. Впрочем, парень в кои-то веки появился кстати. Я скорчил недовольную гримасу, отпер дверь и кивком предложил ему пройти. Вежливый Поттер тщательно вытер кроссовки о придверный коврик – интересно, а вчера что ему помешало сделать то же самое? – и прошел. Прямиком на кухню. Вот и славно, пусть приготовит чего-нибудь, а то утренняя яичница уже не оставила по себе даже воспоминаний.

На кухне немедленно загремело и залязгало — полку, что ли, уронил, горе ходячее, — надо пойти проверить, убьется ведь до смерти кухонной утварью, а я буду виноват. Я бесшумно пересек комнату и прислонился к дверному косяку. Поттер снова меня удивил — мебель абсолютно не пострадала, а сам он с видом заправского повара ловко отбивал мясо, одним глазом из-под растрепанной челки присматривая за чистящейся в раковине картошкой. Жизнь Героя явно была вне опасности, и я с чистой совестью спустился в лабораторию: зелья для обряда сами собой не сварятся.

Мясо оказалось выше всяких похвал. Поттер так светился от счастья, что я даже раздумал пенять ему за испорченную-таки разделочную доску и напрочь забитый картофельными очистками слив. В конце концов, досок у меня предостаточно, а засор убирается одним движением палочки.

— Весьма неплохо, — сообщил я, прожевав последний кусочек. — Зельевар из вас никакой, а вот кулинарные способности определенно имеются.

— Спасибо, сэр, — рассиялся еще пуще доморощенный шеф-повар.

— Скажите, — продолжил я, — вам известно о потайной комнате в подвале вашего особняка?

— Нет, — ответил Поттер и наморщил лоб, вспоминая. — Мы облазили весь дом, когда искали медальон, в том месяце еще генеральную уборку делали, но в подвале только старая лаборатория, винный погреб и кладовка, больше ничего.

Он снял очки и рассеянно огляделся вокруг. Я протянул ему салфетку. Поттер кивнул в знак благодарности и принялся сосредоточенно протирать заляпанные при готовке стекла.

— На чердаке остались две двери, которые мы не стали открывать: уж больно неприятные на них чары. Гермиона еще сказала, что надо будет попросить вас посмотреть. А в подвале ничего подобного нет.

Мальчишка водрузил очки обратно на переносицу и выжидающе уставился на меня.

— Собственно, если прежние хозяева всерьез намеревались что-то спрятать, глупо было ожидать, что их секреты откроются троим юным магам-недоучкам, — задумчиво проговорил я. — Вы позволите мне взглянуть?

— Конечно, сэр! — с непонятным воодушевлением ответил Поттер. — Аппарируем?

— Со двора, — поспешно сказал я, для разнообразия вовремя вспомнив о куполе. — И вызовите Грейнджер, она нам пригодится.

Мальчишка сорвался из-за стола — вот чего он все время бегает, будто за ним Грейбек гонится? — и выскочил на улицу. Я чуть задержался, вызывая домовика: терпеть не могу бардак на кухне.

Аппарировав на крыльцо поттеровского дома, я увидел распахнутую настежь дверь, а в полутемной прихожей — хозяина, стоящего на пыльном ковре в носках, с кроссовками в руке. Из правого носка застенчиво выглядывал розовый палец: ясное дело, о существовании Репаро мы не помним. Поттер усиленно косил глазами куда-то вправо и с умоляющим видом прикладывал палец к губам. Понятно, скандальная старая перечница еще здесь. Я кивнул, но остался стоять. Параноик Моуди отлучил меня от Фиделиуса, да еще ловушек понаставил, не хватало еще на очередной призрак нарваться.

— Руку дайте, — прошипел я на грани слышимости.

Поттер удивленно округлил глаза. Пришлось зацепить взгляд и показать Апокалипсис местного масштаба: воющие привидения, отряд боггартов за панелями, отсроченное Инсендио и Мерлин знает что еще мог придумать старый дурак. Не факт, что присутствие хозяина дома их инактивирует, но попытка — не пытка. Мальчишка моргнул и быстро-быстро закивал, понял, дескать. С опаской оглянулся на Вальбургу и, на цыпочках прокравшись к двери, протянул руку. Я взялся левой рукой за худое, совершенно мальчишечье, с выпирающими косточками, запястье, покрепче сжал в правой палочку и перешагнул порог. Не кормит его, что ли этот придурковатый домовик? Уши оборву отродью, ребенок растет, вон как вытянулся, ему питаться нужно. Подростка мужеска пола вообще желательно снабжать провиантом круглые сутки.

Ловушек не оказалось. Или не сработали, кто их знает, не забыть бы проверить. Проникновение в гостиную также прошло без приключений.

— А через камин не проще было бы? — спросил я, окидывая взглядом знакомый интерьер. Дом недовольно шуршал и поскрипывал древними костями, явно не одобряя вторжение еще одного нечистокровного. Я слегка отпустил свою магию, предупреждающим ветерком пройдясь по ветхим обоям — потерпишь, не обвалишься! Особняк затаился. Поттер посмотрел уважительно:

— Ловко вы его. А мне часто по ночам спать не дает, все скрипит, стучит, развалина.

— Дом должен был вас принять по завещанию Блэка, разве нет? — удивился я.

— Да он принял, слушается, только все время мелкие пакости делает. Когда здесь штаб-квартира была, он прилично себя вел, а после войны — вот. — Он обвел руками гостиную. — Особенно Гермиону не любит — то ступеньки ломаются, то шторы падают.

— Ясно. Так что у вас с камином?

Поттер смутился.

— Там грязно. Вам бы не понравилось.

Словно в потверждение его слов, на истертый ковер перед камином вывалилась отчаянно ругающаяся Грейнджер, в сопровождении изрядной тучи сажи и пепла:

— Гарри, ну когда же ты, наконец, почистишь это безобразие! Словно в свинарник каждый раз попадаешь, — она запустила серию очищающих заклинаний в свою одежду и волосы. Последним это не сильно помогло. — Ой, профессор, извините. Здравствуйте, сэр.

Я наклонил голову.

— Добрый день, мисс Грейнджер. В данном случае совершенно с вами согласен.

Неожиданно камин изверг еще одну порцию дыма вперемешку с пеплом, из недр которой доносилось отчаянное чихание.

— Невилл?! — изумленно воскликнул Поттер.

— Апчхи! — оглушительно ответил новоприбывший, отчаянно размахивая конечностями в попытках отряхнуться.

Мерлин, Лонгботтома на мою голову только и не хватало. Перепачканный сажей с головы до пят парень поднялся, наконец, на ноги и тут же чуть не шлепнулся обратно, узрев в полумраке гостиной мою зловещую фигуру.

— Д-добрый день, сэр, — тихо произнес он, покраснев под слоем грязи и явно пытаясь сделаться как можно более незаметным. Получалось не очень: в отличие от Поттера, гроза котлов за последний год вымахал с меня ростом, а шесть футов с дюймами в тесном помещении спрятать совсем непросто, уж я-то знаю. Да и в плечах уже, пожалуй, почти догнал, надо же... Как они растут быстро, наши дети, совсем недавно чуть выше пояса был пацаненок.

Сбоку донеслось сдавленное хихиканье. Поттер. Несносный мальчишка повалился на диван, зажимая ладонью рот и отчаянно стараясь не расхохотаться в голос. Я уже открыл рот, чтобы пристыдить паршивца, но меня опередила Грейнджер:

— Ничего смешного! Невилл согласился нам помочь, а ты развлекаешься. Лучше позови Кричера, пусть чаю принесет.

— Я сам, — хрюкнул Поттер, отлепился от дивана и потопал на кухню.

Снова чай. Ну хоть бы кто-нибудь кофе предложил или чего покрепче. Скоро раздуюсь и лопну. С треском.

Из кухни высунулась поттеровская голова:

— Сэр, хотите кофе? Я помню, вы все время кофе пили, я сварю, я умею.

Мерлин услышал мои молитвы, не иначе. Или я слишком громко думал?

— С удовольствием, мистер Поттер. Мистер Лонгботтом, отомрите. Насколько я помню, ванная на втором этаже, идите умойтесь.

Парень молча сорвался с места и загрохотал ботинками по облезлой лестнице. Надеюсь, ему дом не будет чинить препятствий. Уж Лонгботтом-то препятствия себе сам организует.

Кофе Поттер сварил отменный. Прямо домовый эльф, а не Спаситель мира. Отпивая по глоточку из полупрозрачной фарфоровой чашечки и едва не жмурясь от удовольствия, я начал разговор:

— Мисс Грейнджер, объясните, что привело в нашу компанию мистера Лонгботтома? Если я не ошибаюсь, мистер Поттер предупреждал вас о нежелательности огласки его обстоятельств?

Девчонка виновато пожала плечами.

— Невилл случайно услышал кое-что... — Она вскинула на меня умоляющие глаза и затараторила: — Профессор, не прогоняйте его, пожалуйста! Он в родовой магии неплохо разбирается, не только в растениях, его бабушка учила... Невилл никому не расскажет!

Я вздохнул.

— То, что мистер Лонгботтом неплохо умеет хранить секреты, мне известно. А вот о вас я был лучшего мнения.

Грейнджер попыталась что-то возразить, пришлось тряхнуть стариной. От моего тяжелого взгляда язык у нее мгновенно примерз к зубам. Жаль, ненадолго...

— Я думаю, вы успели ознакомиться со здешней библиотекой?

Девчонка немедленно затарахтела, как сорока в брачный период:

— Да, сэр, конечно. Тут есть такие редкие издания, представляете, я нашла хроники, датированные VII веком и...

Да что же это такое, почему на простой вопрос нужно отвечать целой проповедью, а? Нет, девочка, не представляю, я не просиживал ночи в библиотеке Ориона Блэка, когда тебя еще и в проекте не было! Хотя какая же она девочка? Девушка, и девушка вполне миловидная. Никогда бы не подумал, что из лохматой заучки вылупится этакое, хоть взрослеющих пигалиц перед моими глазами прошло много. А у нее глаза какие шикарные: яркие, с искорками. И ниже тоже ничего, для восемнадцати лет вполне приличные объемы, годам к двадцати трем-двадцати пяти созреет такая женщина — пальчики оближешь! А Поттер — дурак. Ему к четвертьвековому юбилею подадут дебелую матрону с тремя рыжими сопливчиками под юбкой и хроническую нехватку денег на содержание родного курятника. Отбить, что ли, у Уизли жену... Когда подрастет. Умненькая, опять же, а характерец пригладим, не впервой. Стоп. Что-то меня куда-то не туда... Грейнджер-то давно молчит уже.

Грейнджер действительно закончила свою скороговорку и смотрела на меня в ожидании следующего вопроса. Будет вам и вопрос.

— Вам встречались какие-либо упоминания об артефактах, заклинаниях или чем-то подобном, передающемся в семье Блэков из поколения в поколение?

Чуть подумав, девушка уверенно заявила:

— Нет, сэр, ничего подобного. В одном из склепов семьи хранились некие драгоценности, но около двухсот лет назал гробницу ограбили, там даже была локальная война по этому поводу. И драгоценности были не магические.

— Что ж, - сказал я. — Если вы все еще желаете помочь своему другу, у меня будет для вас два поручения.

Грейнджер выпрямилась, сложила руки на коленях и чуть наклонила голову к плечу — примерная ученица, да и только! Мечта фетишиста... Краем глаза я уловил движение возле лестницы — освежившийся Лонгботтом по стеночке прокрался за моей спиной к дивану, поближе к Поттеру, чтоб не так страшно. Я, знаете ли, и обидеться могу — получается, что я страшнее лордовой змеи?! Вот если обижусь — точно буду страшнее.

— Во-первых, нужно просмотреть все книги старше ста лет на предмет поиска магических предметов или обрядов, связанных с магией крови семьи. На это вам отводится два дня. Мистер Лонгботтом, вас это тоже касается.

— Да, сэр! — и:

— Но, сэр... — прозвучало одновременно.

— Слишком сложно? А вот мистер Лонгботтом не возражает. Если вы не в состоянии выполнить простейшие требования, я не буду настаивать на вашем участии. Думаю, мне не составит труда найти для мистера Поттера и мистера Лонгботтома другую помощницу. Мисс Уизли, к примеру, — заявил я, презрительно искривив бровь.

А вот краснеет она некрасиво, пятнами, словно кипятку в лицо плеснули. Жаль.

— Мы справимся, сэр, — заявила Грейнджер, стискивая кулаки и пригибая голову, словно упрямый бычок. — Второе задание?

— Попроще. Всего лишь отправиться в Министерство и скопировать из Книги Крови записи о последних поколениях Блэков. Живых. Законные наследники, бастарды, сквибы, изгнанные или перешедшие в другой род — все. Думаю, на это вы затратите не более часа вашего драгоценного времени. Шеклболта я предупрежу. Все понятно?

— Да, сэр.

— Дальний шкаф с орлом и змеей не трогайте, даже не подходите близко. С его содержимым я буду работать сам.

— Хорошо, сэр.

Что-то она подозрительно сговорчивая. Надо еще пару охранных навесить на шкафчик, а то отгрызут грязнокровке, пардон, маглорожденной, голову, что делать будем? Минерва обидится. И у Уизли уводить будет некого...

Я с сожалением поставил опустевшую чашку на блюдечко — хорош кофе, но рассиживаться некогда, — и поднялся. Молодежь вскочила следом.

— Показывайте, что там у вас на чердаке, Поттер.

Как ни странно, на чердаке ничего ужасного не оказалось. Совершенно непонятно, зачем нужно было запечатывать мощнейшими темномагическими заклятиями комнаты с полусгнившим барахлом. После того как я, отогнав на всякий случай подальше любопытную троицу, разобрал охранные сети, обе двери резко распахнулись, обдав присутствующих клубами пыли. Начихались все вдоволь, на год вперед.

— Тергео! Скоргифай! Эванеско! — вразнобой закричала моя недозрелая армия, вовсю размахивая палочками. На небольшую ветроэнергостанцию их телодвижений точно хватило бы. Я покачал головой — в таком возрасте подобные вещи пора бы выполнять невербально, — но устраивать представление вроде "профессор Снейп вытирает ноги о мозги тупых гриффиндорцев" было лень. Я быстро просканировал комнаты и их содержимое. Чисто. Какие-то магические штучки есть, что не удивительно, но не опасные либо давно деактивированные. Ну что ж, пусть развлекаются. Гриффиндорцы с криками набросились на обнаруженные "сокровища". Через пару минут Поттер, вынырнув из здоровенного дубового сундука, протянул мне деревянный цилиндрик, покрытый потрескавшимся черным лаком.

— Что это, сэр, вы не знаете?

Я взял из его пальцев безделушку, покрутил. Мальчишка жадно следил за моими манипуляциями. Поставив цилиндр на шаткий трехногий столик, я махнул палочкой в сторону окон, закрывая пыльные шторы и, коснувшись облупленного деревянного бока, произнес:

— Беллатрикс!

Поттер подпрыгнул, судорожно хватаясь за палочку. Полумрак заклубился молочной дымкой, в которой разгоралось бриллиантовое звездное сияние. За моей спиной раздался дружный восхищенный вздох.

— Это... Это так красиво... — прошептал кто-то. Лонгботтом, кажется.

— Созвездие Орион, — произнес я, обводя кончиком палочки группу сверкающих точек и прикоснулся к одной, бледно-желтой, на левом плече Охотника. — Звезда Беллатрикс, Воительница.

Поттер длинно выдохнул. И как он умудрился сдать СОВ по астрономии, интересно? Я повернулся к нему:

— Это игрушка. Просто семейная детская игрушка, мистер Поттер. Смотрите. Регулус!

Картинка сменилась. Перед нашими глазами засияла крупная голубая звезда.

— Созвездие Льва, — прокомментировал я.

— Сириус, — едва слышно прошептал Поттер и коснулся артефакта. Ярко-белое свечение залило комнату. Мальчик с опаской посмотрел на меня, явно ожидая язвительного комментария, но я сказал только:

— Большой Пес из созвездия Гончих псов.

— На астрономии так прекрасно не было, — прошелестела Грейнджер, словно отвечая на мой незаданный вопрос.

— Да-а, — зачарованно протянул Лонгботтом.

Все трое уселись на пол, и позабыв обо всем на свете, по очереди называли звезды, завороженно смотря на послушно сменяющийся небесный круговорот. Собственно, эта штука именно так и называется.

Детский сад, да и только. Салазарова печенка, и эту команду взрослые маги бестрепетно бросали в самое пекло… И я в том числе. К драному книззлу добро и любовь, оставляющие детей без детства! Во рту стало горько, и мучительно захотелось употребить чего-нибудь покрепче кофе или чая. Поразмыслив, я решил, что пара глотков алкоголя на данном этапе совершенно не повредит: запах уберем, чтобы не смущать молодежь, а на мои мыслительные процессы и скорость реакции такая доза точно не повлияет.

Я спустился вниз и, пошарив по кухне, отыскал початую бутылку коньяка. Глотнул из горла, опустился на скрипучий стул и прикрыл глаза. Пусть поиграют пока.

Через полчаса я практически за шкирку вытащил себя из теплого коньячного дурмана, а Поттера — с чердака.

— Мистер Поттер, ваши друзья могут продолжать наблюдать за движением галактик хоть до утра, а у нас с вами есть более важное дело.

Поттер поднял на меня ошалелые от впечатлений глаза и закивал. Его друзья, по-моему, даже не заметили нашего ухода.

Лабораторией за год, похоже, никто ни разу не воспользовался. Интересно, а откуда Орден Феникса добывал зелья, у Слагхорна воровали, что ли? С них станется. То-то защита возле подземелий временами вела себя странно: вроде прошел кто-то, не свой, но и не чужой. Изрядно полазив по темным нишам, выложенным отсыревшим кирпичом, я, наконец, обнаружил простенок с явно повышенным магическим фоном. Сверившись с записью Андромеды, я взмахнул палочкой. С минуту ничего не происходило, затем старые кирпичи начали нехотя, со скрежетом, перестраиваться, открывая узкий проход. Отодвинув Поттера к себе за спину, я осторожно вступил в короткий коридор.

Через пять шагов мы оказались в крохотной каморке. Мальчишка шумно сопел мне куда-то в район второго грудного позвонка и слегка подпрыгивал, пытаясь заглянуть через плечо. Смотреть было, в общем-то, не на что. На полу потайной комнаты образовался солидный слой пыли — значит, давно никто не заходил. У дальней стены, полускрытый пушистым пылевым покрывалом, лежал длинный продолговатый сверток. Я избавился от пыли невербальным беспалочковым Эванеско — еще не хватало и тут расчихаться, — и подошел ближе. Сверток вел себя спокойно и казался абсолютно безопасным.

— Это он, что ли? — Прежде чем я успел раскрыть рот, Поттер материализовался около мирно лежащего гобелена и пнул его носком кроссовки. — Гобелен Блэков?

— Поттер! — заорал я, отталкивая бестолкового мальчишку. — Это темномагический артефакт, а не мешок картошки!

— Ну и что? — Он пожал плечами. — В этом доме везде темномагические артефакты, в каждой комнате, я уже привык.

Я закатил глаза. Привык он, видите ли.

— Поттер, вы идиот!

— Ага, я знаю, — беззаботно согласился парень и снова пошевелил старую тряпку. — Разворачивать будем? Ой!

Растоптанная обувка вошла в гобелен почти наполовину, словно в кучу песка. Поттер дернул ногой и, качнувшись от резкого движения, с размаху сел на пол — кроссовка не сдвинулась ни на дюйм.

— Он не отпускает!

Я кратко, но весьма образно высказал все, что я думаю о поттеровском мыслительном аппарате, выхватил из кармана чернильницу и выплеснул кровь Андромеды на пакостную тряпку. Затем подхватил парня подмышки и потянул. Зверюга держала крепко.

— Помогайте, Поттер, соплохвост вас задери!

Мальчишка уперся в пол свободной ногой и рванулся что было сил. Капли крови впитались в ветхую поверхность, гобелен чавкнул и выпустил жертву. Мы с Поттером откатились к двери.

Расцепившись с гриффиндорским недоразумением, я поднялся и, указывая на выход, безапеляционно заявил:

— Вон отсюда!

Все еще сидящий на полу Поттер упрямо задрал подбородок:

— А если вам понадобится помощь?

Я зашипел, как раскаленное масло на сковородке — вот-вот кипящие брызги полетят во все стороны, — с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить придурка за шиворот и не выкинуть отсюда к чертовой матери:

— Я сказал, вон отсюда, Поттер! Экспеллиармусом разъяснить?

— Да ушел уже, — обиженно пробурчал герой, принимая вертикальное положение. — И незачем так орать. Я снаружи буду, зовите, если что.

Я фыркнул и повернулся к нему спиной. Тоже мне, спаситель нашелся...

Гобелен все это время удачно притворялся обычной дряхлой ветошью. Я осторожно левитировал его и потряс в воздухе, пытаясь развернуть. Не вышло. Через четверть часа, испробовав на упрямой тряпке все известные мне подходящие случаю заклинания, я понял, что придется все-таки руками. Руками очень не хотелось, я к ним как-то привык за почти четыре десятка лет совместной жизни, но по-другому, похоже, никак. Отчаянно надеясь, что кровь родственницы успокоила плотоядные наклонности артефакта, я убрал палочку в рукав и нежно взялся за кисточки, венчавшие углы гобелена. Ничего не произошло. Когда рулон был раскатан, я медленно выпрямился и обнаружил, что все это время, оказывается, не дышал.

Рисунок на гобелене полностью соответствовал тому, что имелся двумя этажами выше, только выжженные пятна отсутствовали. Никаких побочных ветвей и незнакомых имен. Пустышка. Ну что ж, зато теперь можно быть уверенным, что со стороны Блэков претендентов на наследство не предвидится.

Снаружи затопотали, загомонили. Через неровное отверстие было видно, как Грейнджер размахивает руками, сжимая в кулаке какую-то безделушку на цепочке или шнурке, что ли. Я шагнул к выходу, собираясь разогнать бестолковую команду и тут... Лонгботтом, бежавший по лестнице следом за подругой, споткнулся на выщербленной последней ступеньке и, пролетев по инерции несколько шагов, сбил с ног ничего не подозревавшую девушку. Грейнджер в результате столкновения с телом, превышающим ее по массе, как минимум, в полтора раза, мухой влетела в проем, образованный зачарованными кирпичами и впечаталась прямехонько в меня. Меня шатнуло назад, девчонку я подхватил прямо в в полете: если хотя бы волос с ее головы коснется гобелена — мы пропали. Отчаянно балансируя, чтобы удержать на весу худенькую, но довольно-таки тяжелую гриффиндорку, я крикнул ей прямо в ухо:

— Ноги подожми! Выше!

Грейнджер, умница, поняла сразу и поспешно вцепилась в мои плечи, подтягиваясь как можно выше, но, несмотря на наши совместные усилия, кончик ее туфельки на долю секунды все же встретился с проклятой тряпкой.

— Грязнокровка!!!

От мгновенно заполнившего каморку пронзительного визга заложило уши. Оказывается, милейшая Вальбурга разговаривает почти что шепотом. Я покрепче перехватил Грейнджер за что пришлось и рванул к выходу. Почти успел, но только почти. Кирпичи молниеносно складывались в стену, отрезая свет и отчаянные крики мальчишек. Сзади доносились шипение и шорохи, словно в комнатушке метался огромный клубок ядовитых змей. Змеи. Внутренности сжались в ледяной комок. Чувствуя, что сейчас потеряю сознание от ужаса, я отпустил девчонку – надеюсь, она успела сгруппироваться, — и со всей дури вцепился зубами в собственное запястье. Резкая боль и соленое на языке отрезвили, я развернулся лицом к опасности, одновременно накладывая на себя и Грейнджер чары ночного зрения.

Лучше б не накладывал, иногда не видеть — проще. В паре дюймов от носков моих туфель извивался в черно-белом тумане ковер, сплетенный из тел сотен змей, каждая из которых силилась дотянуться, укусить, уничтожить.

— Инсендио! Экспульсо!

Без эффекта. Змеи подобрались ближе. Я отступил, чувствуя спиной острые лопатки Грейнджер, без остановки выкрикивающей:

— Десцендо! Диссендио! Бомбардо!

Молодец, девчонка! Другая бы уже давно в обмороке валялась.

Шипящий гобелен начал подниматься на дыбы, пытаясь накрыть обоих.

— Сектумсемпра! — заорал я, собирая всю магию, до какой мог дотянуться и со свистом рассек кончиком палочки плотный, неподатливый воздух, второй рукой формируя заклинание в конус с максимальной широтой охвата. Выложусь на ноль, как пить дать, да и Салазар с ним, жизнь на кону. Точнее, две жизни. Припрет, пройдусь по Диагон, подпитаюсь от народа, я же темный маг, не так ли? Колышушаяся живая стена рванулась вперед, вцепилась в вытянутые руки, с одинаковой легкостью раздирая ткань мантии и живое мясо под ней, и в следующее мгновение разлетелась в клочья. Меня, с ног до головы измазанного змеиными ошметками, отбросило назад, на Грейнджер, девчонка сдавленно пискнула и завопила во всю силу легких:

— Бомбардо Максима!!!

— Бомбардо Максима!!! — эхом донесся срывающийся крик двух юношеских голосов и следом — сладчайший на свете звук: грохот осыпающейся кирпичной кладки.

Последним, что я запомнил, были сильные руки, хватающие меня подмышки и волокущие куда-то в сторону и пронзительный, с истерическими нотками голос Поттера, выразительно матерящегося непосредственно над моим ухом.

— Был неправ насчет ограниченности вашего лексикона, — прохрипел я и с облегчением отключился.

Сомнительное удовольствие получить хлопком экстренной аппарации по барабанным перепонкам досталось Поттеру и компании.

Еще не открыв глаза, я уже понял, где оказался. Знакомые запахи специй, закваски для сливочного пива и жарящегося на углях мяса складывались в один образ — уютную маленькую комнатку на втором этаже "Трех метел". Даже и не будь здесь никаких запахов, я прекрасно знал, куда моя стихийная магия уже два с половиной года безошибочно отправляет бездыханную тушку Северуса Снейпа. И из Визжащей хижины бы отправила, да только Люциус успел раньше. Со дня нашего  случайного знакомства с хозяйкой заведения — после очередного воплощения сомнений Темного Лорда в моей лояльности меня при аппарации вынесло вместо Хогвартса к ней на задний двор, — любое фатально неудачное для здоровья приключение неизменно заканчивалось на этой кровати.

По лестнице простучали каблучки — сигналка сработала оперативно, — зачарованная на невидимость для всех, кроме хозяйки, дверь распахнулась и в комнату ворвался рыжий вихрь.

— Северус, откуда ты взялся, ты же в больнице? Ты выписался? Давно? Почему сову не прислал? — Розмерта разглядела изодранную, перепачканную кровью мантию. — Что, опять?! Сколько можно латать твою вечно дырявую шкуру?! Я тебя когда-нибудь своими руками прикончу, чтоб не мучился, Северус!

Загремели ящики комода, звякнуло стекло, я не успел и глазом моргнуть, как обнаружил себя сидящим на стуле посреди комнаты и обнаженным до пояса. Ошметки того, что было моей мантией и рубашкой, валялись на полу жалкой кучкой. Сильные и ловкие женские руки втирали в следы зубов блэковской реликвии — весьма чувствительно втирали, надо сказать, аж слезы на глаза навернулись, — некую скользкую субстанцию. Меж моих собственных зубов был бесцеремонно втиснут безоар. Схрумкав безвкусный камешек, я потянул носом, классифицировал субстанцию как мгновенно заживляющий бальзам "made by Severus Snape" и расслабился.

Закончив обработку моих рук, Розмерта закинула банку с остатками бальзама обратно в комод, щелчком пальцев сотворила второй стул и, по-ковбойски его оседлав, уселась напротив.

— Ну и с кем ты сцепился на этот раз? — вопросила она.

— Не с кем, а с чем. С родовым гобеленом Блэков, — не стал я кривить душой.

— Сумасшедший маньяк, ты его руками трогал? Ты не знаешь, что такие штуки грязнокровок на обед жрут, а полукровками закусывают?! — взбеленилась трактирщица.

— Знал. Но мне нужно было его рассмотреть, а для этого — развернуть. Что я, должен был искать чистокровного мага? Или детей подпускать к этому чудовищу? — огрызнулся я. — Может, Лонгботтома? Собственно, не будь поблизости этих недорослей, ничего бы и не случилось. 

— Вечно ты лезешь неизвестно куда! А без рук бы остался, зельевар хренов?

Знаю доподлинно: лекция о моем поведении затянется, как минимум, на четверть часа, и любые попытки пресечения словесного потока повлекут за собой лишь увеличение указанного времени. Розмерта — единственный человек, на которого мои отточенные пассажи не производят ни малейшего впечатления. Даже Дамблдора удавалось пробить изредка, а здесь — без вариантов. Лучше уж молча полюбуюсь, целее буду, тем более, что зрелище весьма занимательное.

Разъяренная ведьма вскочила со стула и, отчаянно жестикулируя, закружила по комнате. Ни более чем достойная комплекция, ни трехдюймовые каблуки ничуть ей в этом не мешали. В свои сорок восемь — Рози старше меня ровно на десять лет и два месяца, — красотка тянула не больше, чем на тридцать пять. И это без всяких косметических ухищрений, только мощью внутренней магии. С чего такая сильная ведьма последние двадцать пять лет безвылазно торчит в хогсмидском трактире, не знает никто. Разве только чтобы собрать побольше мужских скальпов для своей коллекции. Любопытствовать не стоит — опасно для здоровья, тайны она хранить умеет, и свои, и чужие.

Пока я предавался размышлениям о ее достоинствах, Розмерта выдохлась.

— Есть будешь, окаянный? Стейки твои любимые, с кровью, — испуская последние искры с кончиков рыжих волос, поинтересовалась она.

Я потихоньку сглотнул слюну, но отказался:

— Времени нет. Там Поттер, наверное, пол-Лондона уже на уши поставил, меня прямо у него из рук унесло, хорошо не вместе с ним. Мантию дай, моя в клочья.

— Сову пошлю твоему Поттеру, подождет, — игриво подмигнула Розмерта, заходя со спины и, как будто невзначай, легонько проводя идеально наманикюренным коготком вдоль моего позвоночника. — Или ты теперь по мальчикам?

— Язык прикуси! — прошипел я, сбрасывая ее руку. — Стинки!

Передо мной возникла пожилая эльфийка, поклонилась почтительно.

— Стинки к услугам господина директора.

— Одежду!

Эльфийка исчезла и через мгновение появилась с чистой, идеально выглаженной сорочкой и мантией, почему-то парадной. Ладно, сойдет. Я протянул руку за рубашкой, но Розмерта перехватила у Стинки ее ношу и бросила на кресло.

— Не злись, — примиряюще сказала она, кладя руки мне на плечи. — Стинки сообщит на Гриммо, правда. Поттер ведь в особняке Блэков сейчас живет? Задержись. Полгода от тебя ни слуху, ни духу.

Я остыл. Свинья я, конечно, последняя, мог бы хоть записку черкнуть. Розмерта обошла стул и, присев на корточки, заглянула мне в глаза.

— Останешься, Северус?

Я, в общем-то, не имел ничего против, тем более, что с женщиной я не был как раз те самые полгода. Обстановка как-то не располагала, приходилось Лонгботтома и компанию по ночам вылавливать, чтобы, не дай Мерлин, не попались Кэрроу, а не об ублажении плоти думать. Да и плоть после участившихся Круциатусов озверевшего от безуспешных поисков Поттера Лорда и регулярного приема змеиного яда ничего такого не требовала, честно говоря.  Не до жиру. А сейчас...  Почему бы и нет? И для восстановления магического потенциала полезно. Лучший способ для волшебника: чем больше удовольствия доставишь ведьме, тем больше она тебе отдаст, добровольно и без  ущерба для себя. Производительнее в этом смысле только Круциатус, но там об удовольствии, понятное дело, речи не идет. По крайней мере, для донора. Только вот достаточно ли я уже здоров, чтобы?.. Впрочем, когда женская рука прошлась по груди, поигрывая волосами,  задела мгновенно напрягшийся сосок и спустилась ниже, к животу, стало понятно, что достаточно. Вполне. И к гоблинам, к гоблинам дурацкий режим...

Некоторое время спустя я, привольно раскинувшись на широченной — специально под мой рост трансфигурирована, чтоб хоть вдоль, хоть поперек, — кровати, гипнотизировал расфокусированным взглядом обшарпанный потолок. Розмерта лежала рядом, примостив голову ко мне на плечо и, перебирая волосы на моей груди — далась ей эта растительность, — пересказывала последние хогсмидские сплетни. В голове слегка шумело: то ли яд до конца не расщепился, то ли остаточные алмазы с неба осыпались. Мысли текли лениво, не торопясь. Значит, Блэки ни при чем. Нету Блэков. А кто? Уизли? Сомнительно, чтобы многодетная пара могла так достоверно изобразить измывательства над годовалым ребенком. Да и на убийство ни Артур, ни Молли не способны. В бою — да. А хладнокровно все рассчитав... Вряд ли. Персиваль зубами держится за место в Министерстве и вряд ли будет рисковать им, затевая охоту на Поттера. Чарльз и Уильям за границей, Рональд — не похоже, младшенький из рыжих мальчишек прямой, как оглобля, на столь изощренную комбинацию его не хватит. Джордж, по слухам, в депрессии, из дома почти не выходит. Джиневре — невыгодно. Тупик, снова тупик. Но почему на фамилии Уизли словно какой-то червячок начинает царапаться в памяти?

Уголком сознания я выловил из мерного журчания Рози нечто новенькое. Повернулся, выдергивая из ее пальцев прилично отросшие пряди — уже и до головы добралась, того и гляди, косичек наплетет, — попросил:

— Повтори, что ты сейчас сказала?

— Ты меня не слушаешь вовсе, — обиделась Розмерта и двинула меня кулаком в бок. Я скривился:

— Больно, между прочим. Эта чешуйчатая гадина мне три ребра сломала.

— Ничего, на тебе как на собаке зарастает, мне ли не знать, — ехидно отозвалась рыжая. Я пропустил заявление мимо ушей. Тем более, что это — чистая правда.

— Так что ты там говорила про кладбища?

Розмерта уселась, поджав ноги и создав мне отличный вид на налитую, упругую грудь.

— Поговаривают, у нас завелся некромант. Инфери или зомбаков никто не встречал, но видели как кто-то бродит по кладбищам, и в Годриковой Лощине, и в паре других маггловских деревень поблизости. Вроде как разорили несколько могил, но это так, слухи.

Она хитро улыбнулась и сдернула с меня одеяло.

— Дались тебе мертвецы, как будто более интересных тем для разговора нет.

— Рози, ну я ж не мальчик — так сразу, — я попытался перевернуться, но шустрая трактирщица мгновенно оседлала мои бедра, накрепко прижимая их к матрасу всей своей шикарной массой.

— Да уж и не девочка, это точно, — плотоядно облизнулась она.

— Рози, подожди, это важно... Розмерта, перестань, я сказал!

Зловредная ведьма только рассмеялась и, тряхнув волосами, опустила голову. Мерлиновы подштанники, ну что делать со строптивой бабой, а? И с собственным телом заодно. Окклюменция, ау!

— Розмерта! — рявкнул я самым что ни на есть "директорским" рыком, от которого горгульи отпрыгивали на нижний этаж, а портреты, роняя части гардероба, разбегались по соседям.

Хоть бы хны. Розмерта зыркнула на меня веселым серым глазом и склонилась еще ниже. А и дьявол с ним, с Поттером, к Салазару, Мордреду и Дамблдору! Кто сказал, что я, здоровый молодой мужик, не имею права на личную...

Кончики рыжей гривы защекотали кожу. С первым прикосновением горячего розмертиного язычка Поттеры, Блэки, Уизли смешались в разноцветный комок и со свистом покинули мой мозг. Все остальные мысли, не задерживаясь, последовали в том же направлении.

На обещанные стейки я накинулся, как не кормленный неделю книззл. Или как Ronald Bilius Weasly insapiens vulgaris. Розмерта с материнской заботой подкладывала кусочки посочнее.

— Рози, расскажи поподробнее о некроманте, — в изнеможении отвалившись от стола, вернулся я к волнующей меня теме.

Розмерта пожала плечами.

— Так я уже все рассказала. Близко его никто не видел, так, темная фигура в мантии с капюшоном, непонятно даже, мужчина или женщина. Да и некромант ли вообще. Может, тихий помешанный родственников ищет, после войны появились такие.

Помешанный? Родственников? Головоломка защелкала, собираясь. Не хватало чуть-чуть, малюсенького кусочка. Омерзительное ощущение!

— Рост, комплекция, цвет волос? — Я почувствовал себя Блэком, взявшим след.

— Да не знаю я, — отмахнулась Розмерта. — Если тебе нужно, поболтаю с народом,  расскажут.

— Нет, пожалуй, я сам. Если это то, о чем я думаю, дело опасное. Не хочу тебя подставлять.

По губам Розмерты пробежала ехидная усмешка.

— А притон Пожирателей не опасно было содержать, да?

— Тогда была война. Рози, я прошу, — я подпустил в голос низких, бархатных обертонов.

Она улыбнулась.

— Замурлыкал, черный котяра. Ладно, не буду. Наелся?

— Сто лет так не ел, — искренне ответил я. — Кстати, о притонах. У тебя с тех времен палочки лишней не завалялось? Мою-то точно отберут, я эту штуку Сектумсемпрой нашинковал.

— Мерлин, каким местом ты думал?! — всплеснула руками ведьма.

— Я не Мерлин, — огрызнулся я. — Если б я еще и думал, ты сейчас прикидывала бы, что делать с моим свеженьким трупом.  И вообще, я испугался. Что я, испугаться не имею права?

— Да кто тебя знает, у тебя все время морда лопатой, — задумчиво ответствовала Розмерта, прикусывая белыми, удивительно ровными зубами веточку укропа. — Хорошо, еще, что не Адеско Файр — полквартала бы не было. Выложился-то ты досуха.

— Была мысль, — признался я. -  Да эта палочка все равно ущербная — с нормальным оружием я бы и Сектумсемпрой халупу по кирпичикам разнес с перепугу. В быту и так обойдусь, для зелий палка ни к чему, а сражаться ей — что тупым ножом флоббер-червей резать.

-  Значит, все-таки думал, — констатировала ведьма. — Палок у меня штук пять или шесть: от твоих остались. Тебе чистую надо?

Да, не повезло братьям по Метке. Рыжеволосую валькирию всерьез злить нельзя — по голове и концы в воду. В прямом смысле. И ни один обидчик еще не всплыл, насколько мне известно.

— Неважно, мне ненадолго. Лишь бы хорошая.

— Пришлю совой, они у меня в тайнике. Ладно, иди уже. Стинки замучилась меня в баре изображать. Да и Поттер твой дергается, наверное, он мальчонка нервный.

— Да уж, — согласился я.

Я поднялся из-за стола, тщательно застегнул мелкие пуговки мантии и поцеловал Розмерту.

— Иди вперед, я чуть позже спущусь, под маскирующим. Камин открыт?

— Для тебя — всегда, знаешь же.

— Уточнил просто. И еще одно...

Выслушав очередную просьбу, рыжая ведьма расхохоталась, ткнула меня в живот и, всхлипывая от смеха, покивала головой:

— Веселый ты парень, Северус, не соскучишься с тобой!

— Смотри на людях такое не ляпни, а то живо в соседки к Локхарту загремишь, — усмехнулся я. — Так сделаешь?

— Ага, — прохихикала она. — Маловато приключений на твою сухопарую задницу, — решил генератором энтропии обзавестись на всю оставшуюся жизнь, обалдеть!

Розмерта прыснула напоследок, хлопнула дверью и дробно застучала по лестнице острыми шпильками (страшное оружие на умелых ногах, между прочим). Через десять минут я спустился следом и незамеченным ушел через камин вместе с каким-то вусмерть пьяным обормотом.

Для того, чтобы парой заклинаний очистить и заново побелить потолок, десяти минут вполне достаточно.

Подняв очередное облако сажи — Поттер в кои-то веки оказался совершенно прав: мне не понравилось, — я вышел из камина на Гриммо. В гостиной никого не было, а вот из кухни доносились голоса и даже всхлипывания. Кажется, меня жалеют. Глубоко внутри шевельнулась совесть — пока я... развлекался, мои юные подельники всерьез переживали. Ужасы всякие представляли, наверное, кровь, яд и предсмертные судороги. Впрочем, судороги присутствовали, правда, отнюдь не предсмертные. Я задавил неуместное чувство в зародыше, пятью широкими шагами преодолел гостиную и коридор, и во всей красе парадной мантии воздвигся в проеме кухонной двери.

Картина маслом. У Поттера в одной руке наличествовали очки, в другой — тряпка, в далекой юности бывшая, вероятно, кухонным полотенцем. Похоже, мальчик обзавелся новой привычкой — успокивать нервы полировкой второй пары глаз. Что свидетельствует, как известно, о скрытом неврозе. Что ж, возьмем на заметку: это нужно лечить. Грейнджер уткнулась носом в плечо Лонгботтома, а тот обнимал ее нежно и на удивление привычно. Ага, жену, точнее, невесту у Уизли и без меня отбили. И почему я ничуть не удивлен?

— Позвольте узнать, молодые люди, по какой причине вместо того, чтобы, согласно моим указаниям, работать в библиотеке, вы пытаетесь изобразить Ниагарский водопад в отдельно взятой кухне?

На меня обратились три пары покрасневших глаз: одна — откровенно заплаканная и две — мужественно сдерживающие истечение потока физиологической жидкости. Молодежь повскакала с мест, при этом табуретка Лонгботтома, естественно, отлетела в сторону — точнехонько в старинный посудный ларь. На грохот внимания никто не обратил.

— Сэр, вы... — вербальные возможности Поттера истощились.

— Я, — подтвердил я. — Вне всяких сомнений.

Грейнджер дернулась, словно хотела броситься обниматься, но вовремя передумала.

— Со мной все в полном порядке, — сжалился я над троицей. — Разве Стинки не сообщила?

— Стинки сказала, что господин директор в "Трех метлах", им занимается лично мадам Розмерта. И еще, что вы останетесь в постели, — отрапортовал Поттер.

М-да. Ну и как они должны были это понять? Убью лопоухую. Пора менять тему.

— Понятно. Что внизу?

— Сдох он, — мрачно отозвался Лонгботтом. — И кирпичи закрылись.

— А второй рассыпался, — шмыгнув носом, добавила Грейнджер.

Я кивнул. Вот теперь Блэкам точно конец. Печально.

— Мистер Поттер!

Мальчишка пристроил очки на их законное место и точным броском отправил тряпку в пострадавший посудный ларь.

— Да, сэр?

— Продукты в доме имеются?

Поттер недоуменно моргнул.

— Да, сэр...

— Прекрасно. С помощью домовика или собственными силами — как хотите, но быстро, — готовите обед, едите сами и кормите своих друзей. Затем все трое поднимаетесь в библиотеку и приступаете к работе. Визит в Министерство отменяется.

— Хорошо, — ответил Поттер. — А вы не будете обедать, сэр?

— Нет, — сказал я. — Жду вас наверху.

— Но сэр, — робко прорезалась Грейнджер. — Вам необходимо поесть после... травмы.

— Я не голоден! — рявкнул я и, не дожидаясь ответа, с максимальной скоростью унесся на второй этаж. Еще не хватало объяснять, кто, где и почему меня кормил.

Как только я захлопнул за собой тяжелую дверь блэковской библиотеки, раздражение мгновенно улеглось. Или теперь уже поттеровской? Библиотека Поттера — шикарный оксюморон. Полутемный, всегда прохладный зал, несущий на себе чары расширения пространства, приветствовал посетителя запахом книжной пыли с легчайшим оттенком лаванды. Уходящие вдаль высоченные дубовые стеллажи приглашали любопытных следовать за ними. Ходили слухи, что неосторожный книгочей мог несколько дней бродить среди здешних богатств, не умея найти выхода, пока дом, наигравшись, не выпускал неудачника.

Я провел кончиками пальцев по корешкам, теснящимся на ближайшей полке. Книги, даже неволшебные, всегда чувствуют своего: темные переплеты слегка шевельнулись, подаваясь навстречу ласковой руке. Простите, умницы, но сегодня я не к вам. Пройдя библиотеку насквозь, я подошел к двухметровому застекленному шкафу, скромно притулившемуся в дальнем углу. Над помутневшими от старости дверцами раскинул крылья искусно вырезанный из дерева орел с двумя рубинами вместо глаз. Бронзовые ручки обвивало гибкое тело бронзовой же змеи со сложным рисунком из переплетенных рун на спине. Глазами гадине служили крупные изумруды.

Я расстегнул манжету, закатал рукав и подставил внутреннюю поверхность запястья под деревянный клюв. Орел с мерзким скрипом переступил с ноги на ногу, мигнул багровым глазом и клюнул точно в вену. Птицам недоступна мимика, но у этой "на лице было написано", что большей гадости ей давно не попадалось.

— Полукровка! — презрительно проклекотал орел. Змея ответила насмешливым шипением.

— По кровному обряду, проведенному Регулусом Арктурусом Блэком, подчиняйся мне, трухлявый кусок дерева! — с неменьшим презрением парировал я.

Орел сложил крылья, стряхивая многолетнюю труху и пыль, и сунул голову между ними, став похожим на спящую курицу. Взяв немного крови на пальцы, я тщательно измазал ею челюсти змеи. Пресмыкающееся, не удостоив меня беседой, освободило ручки и, скользнув в замочную скважину, исчезло в недрах шкафа. Дверцы медленно отворились.

Гримуары сегодня были непривычно спокойными: заскучали, наверное, рады теперь любому читателю. Я левитировал поближе к шкафу любимое кресло на львиных лапах. Широкое бархатное нутро так и манило выбрать самую интересную книгу, сбросить туфли и с ногами угнездиться в уютном раритете XVII века. Был бы я в доме один, так бы и сделал, но, боюсь, гриффиндорцы не скоро оправятся от культурного шока, если увидят своего профессора свернувшимся калачиком в старинном кресле. Создав на всякий случай защитный купол вокруг шкафа — мало ли что взбредет зубастой литературе, когда дети придут, — я вытащил первый фолиант и приступил к поискам.

Гриффиндорцы появились минут через сорок. Грейнджер профессионально создала поисковик, раздала ребятам по стопке отобранных книг, и все трое на удивление дисциплинированно углубились в работу. В школе бы такое прилежание — цены бы им не было.

Просмотрев две верхних полки, я почувствовал потребность размяться и, покинув свое антикварное чудо, спустился вниз. Турка и прекрасного качества кофейные зерна отыскались быстро. Я уже успел насладиться первыми глотками любимого напитка, когда раздался звон каминной связи и в зеленых языках пламени появилась вихрастая голова младшего Уизли.

— Гарри, ты тут? Ой! — мальчишка выпучил глаза и исчез. Связь, однако, не прервалась.

— Ну что, Гарри придет на ужин? — донесся из камина девичий голос. — Рон, ты оглох? Я тебя спрашиваю!

Перед глазами немедленно встала несколько уменьшенная копия Молли в любимой позе самовара: руки в боки, ноги на ширине плеч.

— Джин, там... Там Снейп!

— И что? Не мантикора же! Поздоровайся и попроси позвать Гарри.

Рональд возмущенно фыркнул.

— Вот если такая умная, сама и проси!

— Я не могу, ты же видишь, я вся в муке! Рональд Уизли, прекращай дурить и полезай обратно! — в голосе Джиневры прорезались стальные нотки, и я во второй раз за сегодняшний день пожалел Героя магического мира. Да, с такой женой не забалуешь.

— Джордж, скажи ему! — закричала юная мисс Уизли.

Откуда-то издалека донеслось:

— Крошка Ронни... боится высунуться! Ясное дело, Нагайна пропитала Снейпа своим ядом... теперь слизеринский гад тебя одним плевком замочит!

Младший Уизленок что-то обиженно заверещал, а в моей голове снова ожил противный червячок: что-то я упускаю, а не могу понять, что. Я вернулся на кухню и, не обращая более внимания на вопли, раздающиеся из камина, присел к столу, пытаясь сосредоточиться. Не удалось: на каминные призывы сверху наконец-то ссыпался Поттер, но тише не стало, наоборот, вся компания начала бурно ссориться. Через пару минут к какофонии присоединились голоса Грейнджер — возмущенная скороговорка, — и Лонгботтома — увещевающий ломкий басок. Еще через четверть часа в гостиной все стихло, зато в кухню ввалился красный и растрепанный Герой и с разбега присосался к чайнику. Верные друзья возникли было на пороге, но Поттер фыркнул на них, как рассерженный кот, и парочка без лишних слов ретировалась наверх. Вернее, неугомонная Грейнджер порывалась что-то сказать, да не успела: Лонгботтом мягко, но непреклонно увлек ее за собой. Мудрый мальчик.

Напившись, Поттер содрал с носа очки и начал яростно тереть их углом скатерти. Несчастный оптический прибор поскрипывал оправой, но не сдавался. Я обхватил чашку с остатками кофе и углубился в изучение собственных пальцев. Надо же, ноготь сломал и не заметил — надо бы обрезать, а то будет цепляться за все подряд...

— Ну да, поругался я с ними со всеми, и что? — выпалил Поттер, начистив очки до блеска. — А нечего на меня набрасываться! Я сам решу, что мне делать и с кем жить! Рон, оказывается, всю жизнь мечтал со мной породниться, а Джордж вообще спятил. Целыми днями сидит над своими игрушками, а потом таскает их на могилу Фреда. Там уже целый склад. Ну не хочу я больше жить в сумасшедшем доме, я и так почти всю жизнь в нем прожил! Гарри, ты должен то, Гарри, ты должен се. Да не пошли бы вы все к соплохвостам!

От Поттера расходились настолько осязаемые волны ярости, что я всерьез испугался. Только стихийного выброса нам и не хватало.

— Ваша невеста, кажется, на вас вовсе не набрасывалась, — мягко сказал я.

— Джин? Да нет. Она обиделась, что я от ужина отказался, пирог там... — Он сгорбился, положил голову на скрещенные руки и из этого импровизированного укрытия глухо донеслось: — Сэр, можно я у вас переночую? Герми с Невиллом, они вдвоем — вы поняли, наверное, — а я... Тут как в склепе. И снятся... все.

Вот тебе и на. Я-то думал, что Спаситель магической Британии, полный кавалер ордена Мерлина беззаботно наслаждается мирной жизнью, к свадьбе готовится, в конце концов, а тут... Очки, кошмары, наверняка, что-то еще есть. Похоже, расцветает махровым цветом посттравматический синдром. Наш невидимка отлично выбрал время, выходит... Что из этого выходит? Да ничего хорошего: он прекрасно осведомлен о неустойчивом поттеровском состоянии, значит, где-то рядом, совсем рядом. Думай, Снейп, мантикора тебя задери, думай, вот же оно, вертится, а в руки не дается. Нет, и правда надо домой, дома и стены помогают.

Я отодвинул чашку и встал.

— Хватит себя жалеть, Поттер, пойдемте. Я поднимусь за книгой, а вы можете отправляться на Спиннерс-Энд прямо сейчас. Чары вас пропустят. И не вздумайте аппарировать: из ваших расстроенных чувств может получиться расстройство какой-нибудь важной части тела.

На меня уставились недоверчивые зеленые глаза.

— Вы разрешите мне, сэр?

— Уже разрешил, повторяю, если до вас не доходит с первого раза! — рявкнул я. — И непременно передумаю, если через минуту вы еще будете здесь!

Поттер моргнул и прямо из положения сидя взял такой мощный старт, что чуть было заодно не вынес из кухни и меня. В камин он, похоже, нырнул ласточкой. Я покачал головой и направился к лестнице: запастись чтивом и запечатать магический шкаф. Да, и оповестить Грейнджер с Лонгботтомом, что им неслыханно повезло: на эту ночь дом остается в полном распоряжении парочки.

Надеюсь, что великовозрастный ребенок не протаранил своим авадоустойчивым лбом мой любимый журнальный столик.

Столик был цел, и Поттер тоже. Первый мирно стоял на своем месте, а второй с убитым видом сидел на диване и меланхолично тер свои несчастные очки. Надо что-то с этим делать, иначе скоро он сотрет линзы до дыр. Я прошел в кабинет, покопался в шкафчике, извлек Успокоительное и позвал:

— Мистер Поттер!

Мальчишка стек с дивана и предстал пред мои светлы — не то чтобы очень светлы, конечно, но это устойчивая идиома, что поделать, — очи. Я поднес к его носу пузырек:

— Выпьете вот это — и спать. Ясно?

— Ясно, — пробурчал Поттер, беря флакон.

Видать, совсем все плохо, если он даже не ерепенится. Взял, молча выпил и, все так же молча, пошел к лестнице. Некоторое время наверху слышались шаги и шевеления, потом все стихло — видно, и правда улегся.

В окно постучала небольшая пестрая сова с продолговатым свертком на лапе. Ай да Рози, оперативно! Я принял груз, вознаградил сову и развернул свое нелегальное приобретение.

Палочка была замечательная: легкая, послушная и явно мне по руке. Понятно, кому же знать размер моей руки и длину пальцев, как не Розмерте. Не удивлюсь, если у запасливой ведьмы найдутся мои отпечатки пальцев, скан магического следа и результаты анализа всех биологических жидкостей, от группы крови до кислотности желудочного сока: в юности она увлекалась маггловской медициной, криминалистикой и Мерлин знает, чем еще. По крайней мере, лаборатория в "Трех метлах" ни в чем не уступает моей.

Палочка была отличная, мощная и послушная, но... белая. С желтоватым отливом. Липа, наверное, или остролист. Да еще чуть-чуть изогнутая. Представив, как лихо я буду смотреться, я чуть не застонал. Темный Лорд number three, версия очередная, усовершенствованная, дополнительно оснащена буйной шевелюрой и выдающимся носом, прошу любить и жаловать. К тому же, любому идиоту сразу станет понятно, что палочка не моя. Решено — будем красить. Магию к волшебным инструментам применять нельзя, так мы по-простому — лаком. Лак намешать — раз плюнуть. Через час я уже держал в руках палочку вполне приемлемого темно-коричневого цвета. Так-то лучше. Я выудил из шкафа запасной чехол, скрытно крепящийся к голени, и экипировался, прикрыв новое оружие дезиллюминационными чарами. Придется малость пощеголять голыми ногами, но лучше уж пару дней без штанов, чем вечность — без головы.

Разобравшись с палочкой, я удобно устроился у камина с чашкой кофе и стопкой книг, и продолжил литературные изыскания. За полстакана крови удалось уговорить погостить у меня аж пять гримуаров, так что работы хватит до утра. На середине второго тома в камине вспыхнул зеленый огонь, и возникла голова Минервы. Заместительница выглядела смущенной.

— Ты один, Северус? — спросила она, пытаясь рассмотреть возможно больший кусок гостиной.

— Можно сказать, что да, — ответствовал я. — На втором этаже Поттер согревает мою постель, но это не в счет.

Минерва похлопала изумленными глазами, потом рассмеялась:

— Тьфу на тебя, скажешь тоже!

Я пожал плечами.

— Чистая правда. Гостевыми спальнями не обзавелся, так что пришлось уступить собственную. Впрочем, ложиться я сегодня так и так не собирался.

МакГонагалл вышла из камина и, обойдя кресло, одобрительно похлопала меня по руке:

— Правильно сделал, что забрал его оттуда. По-моему, это блэковское гнездо вгоняет мальчика в депрессию.

— По-моему, мальчику нужна помощь колдопсихолога, — ответил я в тон. — Присаживайся, иначе мне придется вставать, а неохота. День выдался насыщенный.

Левитировав к камину второе кресло, Минерва уселась. Лицо ее снова приобрело нехарактерное для выпускницы Гриффиндора смущенное выражение.

— Северус, я хотела тебя попросить кое о чем, — она опустила глаза и принялась теребить кончик шейного платка.

Минерва, которая стесняется о чем-то попросить — это невозможное зрелище. Уж не заболела ли наша домашняя хищница? Блохи замучили, что ли? Так кошачьи блохи на человеческой ипостаси должны быстренько передохнуть, насколько мне известно. Или нет? Не силен я в зоологии... Вдоволь насмущавшись и поняв, что помогать ей я не собираюсь, МакГонагалл тихо проговорила:

— Я видела тебя на Диагон-аллее и достаточно хорошо знаю твой образ мыслей, чтобы предположить... — Она запнулась на мгновение. — Все не так, Северус.Понимаешь, Бедивир, он все это время в моем замке жил, в горах. Мы же учились вместе, дружили, вот... А я... — Минерва оторвалась от платка и кинула на меня умоляющий взгляд. — Ну не мучай меня, Северус! Неужели бы ты не помог, если бы...

— Да я и не... — История бессмертной любви меня вовсе не интересовала, но я был настолько огорошен самим фактом, что изъясняться членораздельно пока не получалось. Это ж сколько он там просидел, семнадцать лет?! И она все это время ни словом, ни вздохом? И Дамблдор не дознался? Однако. Я резко зауважал Минерву: все мои шпионские заморочки — ничто перед изворотливостью любящей женщины.

— Я на каникулы ездила домой, иногда выходили вместе, под Оборотным...

Да, помню, периодически она просила меня сварить несколько доз Оборотного якобы для нужд Ордена или еще под каким предлогом, я и варил — что мне, жалко, из казенных ингредиентов-то? Вот так кошка шотландская, всех провела! А я-то уж подумал нехорошее, Розмерту подрядил для обряда на всякий случай...

— У Деви месяц назад умер двоюродный брат во Франции, они очень похожи.

Я, наконец, собрался с мыслями:

— Стоп, Минерва. Ты прекрасно знаешь: тебе помогу, даже если решишь ограбить Гринготтс. Легализуй своего Бедивира, знать не хочу каким образом. Я его не сдам, Люциус тоже промолчит, остальные — кто в Азкабане, кто в могиле, а кто сбежал дальше Сибири. Десятка полтора неуловимых мстителей болтается по Британии, но это молодняк, вряд ли они его вообще помнят. На свадьбу позовешь?

МакГонагалл зарделась, аки маков цвет. Массовое помешательство какое-то. Или закон природы? В первое десятилетие после войны всегда происходит ускоренное восстановление популяции, независимо от социальных условий. Эта пара, правда, вряд ли уже будет что-то восстанавливать, да ничего, за них Поттеры с Уизли отработают.

— Конечно. И еще...

Еще?! Если она сейчас скажет, что с Мальсибером живут пятеро их незаконнорожденных детей, я, кажется, уже не удивлюсь. По-прежнему не глядя мне в глаза, моя заместительница выдала скороговоркой:

— Северус, свари мне, пожалуйста, крем, который ты придумал для Септимы.

И все-таки я подавился кофе. Был лет десять назад короткий период, когда мы вместе с Вектор работали над одним проектом. Аккурат на середине исследования нашу оцифрованную даму угораздило влюбиться и, вместо того, чтобы рассчитывать константы скорости реакции при кинетике второго порядка, она часами торчала перед зеркалом, разглядывая реально существующие и свежеизобретенные недостатки своей внешности. Через неделю такого безобразия я потерял всякое терпение и наварил ведро омолаживающего крема с коллагеназой, молоком единорога и еще кое-чем из личных запасов. Вектор помолодела лет на десять, роман ее пошел своим чередом и проект, соответственно, тоже. Я мог бы ожидать подобной просьбы от Нарциссы, Молли — да от кого угодно, — но от МакГонагалл...

— На год вперед, Минерва, — пообещал я, откашлявшись. — Вот только с Поттером разберусь. Что в школе?

Минерва чмокнула меня в щеку:

— Спасибо, Северус, я в тебе не сомневалась. В Хогвартсе все прекрасно — уже добрались до теплиц. Малфой откуда-то пригнал толпу гномов: ни бум-бум по-английски, зато строят весьма быстро.

Она шагнула в камин, даже не попрощавшись. Я остался сидеть с озадаченной физиономией и полным сумбуром в мыслях, тупо разглядывая картинку на развороте гримуара.

Министерская сова влетела в окно, даже не снизив скорости, так, что стекло разлетелось мелкими брызгами, и сбросила мне на колени трясущийся от эмоций адресанта вопиллер. Тот немедленно взорвался и заорал звучным басом Шеклболта:

— Снейп, придурок, ты что творишь?! От авроров я тебя отмазал, но палку свою пришли мне с этой же совой! И не вздумай крутить, а то просидишь в предвариловке до морковкина заговенья!

Вопиллер взорвался и осыпался на мою мантию серыми хлопьями пепла. Я хмыкнул, выбрался из кресла, откопал в замусоренном бюро футляр и, аккуратно положив в него свою палочку, передал сове, присовокупив записку:

"Получи и подавись. Но если в процессе на ней появится хоть царапина, я выкопаю твой труп и сварю баланду для бродячих собак. За отмазку благодарю. Поттер в порядке, если, конечно, твоя истерика в два часа пополуночи его не разбудила. Спасибо, что спросил.

С.С."

Сова недовольно ухнула и вымелась в разбитое окно. Я погрел пальцы, повспоминал, как это оно делается и изобразил в воздухе заковыристую загогулину. Чуть кисть не вывихнул. Осколки дрогнули и поднялись с пола, неторопливо складываясь в исходную форму. Плохо. Надо связки растягивать, застоялись. Обычные заклинания без палочки почти бесполезны, а для этих нужна прецизионная точность движений. Ладно, что ни делается — все к лучшему: заодно потренируюсь.

Я вернулся к рисунку. Скромное кольцо из белого золота, образованное сплетенными телами двух змей, одна из которых пожирает другую. В аннотации значилось:н

"Амулет, носящий имя "Ловец душ", изготовлен Риммаусом Блэком предположительно в 1104-1115 гг. Назначение неясно. По непроверенным сведениям, призывает из мира мертвых души погибших близких родственников и невыясненным образом дает им возможность существования. В неактивном состоянии носят на груди, используя шнурок, сплетенный из волос погибшего". Где-то я подобное видел, причем совсем недавно.

Наверху заскрипело. Все-таки разбудили мальчишку. На лестнице показался сонный Поттер, по самые уши завернутый в плед слизеринских цветов — подарок от моих змеек на позапрошлое Рождество.

— Я слышал Кингсли, — проговорил он. — У вас отобрали палочку? Из-за гобелена?

— Не ваше дело, Поттер, — отмахнулся я. — Идите спать.

— Но как же вы...

Я протянул руку, из кухни прилетело большое яблоко и послушно легло в ладонь. Поттер изумленно округлил глаза. Ребячество, конечно, но пусть лучше уверится в моем всемогуществе, меньше дергаться будет. Не розмертину же палочку ему предъявлять.

— Можно, сэр? — Я протянул ему яблоко, и мальчик стал тщательно его рассматривать, словно подозревал, что хитрый я заранее привязал к черенку веревочку.

— А меня научите? — с надеждой вопросил Поттер, изучив яблоко со всех сторон.

— Научу. Потом. Если терпения хватит.

— Конечно, хватит, — заверил обрадованный гриффиндорец.

— У меня, — уточнил я. — А сейчас возвращайтесь в постель и не мешайте мне работать.

— А можно я здесь?

Не дожидаясь разрешения, он ловко трансфигурировал второе кресло в грубоватую, но вполне качественную кушетку, шустро устроился на ней и впился зубами в яблоко.

— Я тихонечко, сэр.

Я не ответил. Все равно ведь не уйдет — так какой смысл впустую сотрясать воздух.

"Тихонечко" продолжалось ровно до бесславной кончины экспериментального яблока. Прожевав последний кусок и аккуратно уничтожив огрызок, Поттер вытянул шею и принялся рассматривать рисунок.

— Что это за кольцо, сэр?

— Древний амулет Блэков.

— А для чего?

Я чуть было не рявкнул: "Почитайте сами, раз так интересно!", но сообразил, что манускрипт написан на типичном для того времени норманно-французском диалекте. Пришлось объяснять:

— По утверждению автора, амулет предназначен для того, чтобы призвать душу близкого родственника своего создателя из мира мертвых и вселить в тело кого-либо из живущих, вытесняя, соответственно, душу реципиента. В настоящее время он не активен, но...

— Я посмотрю? — мальчишка, не дослушав, потянулся к гримуару, — я шлепнул его по руке.

— Когда вы начнете думать головой, Поттер? Хотите остаться без пальцев?

Он недоуменно воззрился на меня.

— Такие книги требуют с читателя плату за просмотр. Кровью.

Поттер поспешно отдернул руку.

— Просто мне показалось, сэр... Перед тем, как все случилось, там, в подвале, Гермиона принесла мне показать похожую штуку — кольцо на веревочке. Они с Невиллом нашли его наверху. Очень красивое кольцо, Невилл придумал заказать ему пару, чтобы как обручальные, понимаете? Но это, наверное, опасно, как вы думаете? Надо предложить Гермионе подарить его Джорджу на день рождения: он теперь всякие такие штуки собирает. Представляете, вся комната у него завалена старым барахлом и книжками, а миссис Уизли говорит...

Поттер продолжал что-то бубнить, но я его уже не слышал. Заржавевшие шестеренки в моей голове со скрежетом провернулись раз, другой и, наконец-то, закрутились с положенной скоростью. Главное, чтобы не поздно. Я прервал увлекшегося рассказом мальчишку на полуслове:

— Поттер, сон отменяется. Немедленно отправляйтесь в Нору и любым способом доставьте сюда мисс Уизли. Нет, не любым, — поправился я, — только так, чтобы не разбудить остальных. Как хотите — наложите Силенцио или оглушите Петрификусом, — и тащите сюда. Жду вас обратно через пять минут. Если не уложитесь или спровоцируете драку, — я последую за вами и разнесу к троллям этот идиотский барак. Объяснять мамаше Уизли, почему ей больше негде жить, будете сами.

— А... — открыл рот Поттер.

— Стоп! — Я поднял руку. Нельзя отпускать его одного. — Отменяется. Сначала на Гриммо: я должен забрать кольцо, — еще не хватало, чтобы убийца заявился за ним к мисс Грейнджер, — и кое-что проверить. Следуйте за мной.

— Но я не...

— Время дорого, Поттер, — прорычал я и, пригнувшись, шагнул в камин. Мальчишка за моей спиной лихорадочно выпутывался из пледа.

В сопровождении очередной тучи пепла я вывалился прямо в библиотеку. Никого. Где же они, Мордред побери?! Я невербально призвал палочку — теплая рукоять мгновенно легла в руку:

— Инвенитур персона!

Ясно, третий этаж. Перескакивая через две ступеньки, я взлетел по лестнице и бесцеремонно распахнул дверь. Грейнджер пискнула, судорожно пытаясь прикрыть одеялом наиболее пикантные части организма. Чего я, спрашивается, там не видел?

— Где кольцо? — обратился я к Лонгботтому, который выглядел более вменяемым: по крайней мере, сразу схватился за палочку, а не за одеяло. А из парня мог бы выйти неплохой боец! Лонгботтом молча кивнул в сторону тумбочки. Я сгреб искомое, валявшееся на пыльной салфетке среди прочей грейнджеровской бижутерии и, не утруждая себя извинениями, покинул спальню, бросив напоследок: — Это близнец Уизли. Будьте осторожны.

Я покрутил головой, ища Поттера, и только сейчас сообразил, что мальчишка, кажется, и не подумал выполнить мой приказ.

— Поттер! Где вы застряли?! — Тишина. Нашел время проявлять характер, мантикора сожри всех гриффиндорцев! Я помчался вниз. Очухавшаяся Грейнджер, так и не выпустив одеяло, выскочила следом, но ее крик заглушила вспышка зеленого пламени.

Поттера не было. Кто бы сомневался! Я схватил со стола пакет с колдографиями, крутнулся на каблуке и нырнул обратно в камин с такой скоростью, что, вылетая в кухню Уизли, с трудом удержался на ногах. Мордредова мальчишки не было и здесь.

— Поттер! — заорал я во всю силу легких. Уверен, что мой, натренированный десятилетиями дрессировки мелких обалдуев, голос был слышен во всех уголках проклятой Норы. Однако Поттер не отозвался. Я замер, прислушался и, уловив какие-то звуки из коридора, ринулся туда. Поттер стоял на коленях рядом с телом кого-то из рыжеволосых и безостановочно твердил:

— Энервейт! Энервейт! Энервейт, Рон, пикси тебя закусай!

Рыжий шевельнулся и застонал. Я опустился рядом, быстро ощупал парня — по голове получил, и серьезно: лужа крови на полу. Поттер тормошил друга, как тряпичную игрушку:

— Рон, что случилось, Рон?! Кто тебя?

— Джинни... Джордж... Джинни... И маму...

Поттер поднял на меня непонимающие глаза:

— Он бредит?

— К сожалению, вряд ли, — ответил я, поднимаясь. — Мы опоздали.

В кухне раздался шум, и из дверей вывалились полуодетые Грейнджер и Лонгботтом.

— Вызовите колдомедиков, — обратился я к ним, — и оставайтесь с Рональдом в Мунго. Поттер, от меня — ни на шаг.

— Я останусь! — заявил мальчишка. Я притормозил и медленно сосчитал до десяти. На гоблинском. В обратном порядке.

— Поттер, не дурите, мне срочно нужно в библиотеку. Я должен узнать, каким образом Уизли собирается активировать артефакт.

— Я не брошу Рона! — уперся Поттер. Спорить было некогда.

— Мерлин с вами, оставайтесь, — махнул я рукой. — Надеюсь, вы трое не позволите захватить себя врасплох.

Снова ворвавшись в библиотеку, я пробежал мимо укоризненно шелестящих стеллажей, быстро напоил деревянных кровопийц и запустил в шкаф поисковик. Теперь я совершенно точно знал, что нужно искать. Пока магическая зверушка лазила меж страниц, я спрятал палочку и, пошатавшись, по узким проходам, не нашел для себя лучшего занятия, чем подпирать плечом стену возле шкафа, нервно крутя на шнурке проклятое кольцо.

— Пустышка, — донеслось справа.

Я повернулся на звук: в простенке за шкафом висела небольшая, почти черная от старости картина. Еле различимый под слоем потемневшего, изрезанного кракелюрами лака бородатый старец качал головой.

— Простите? — Я попытался разобрать заросшие патиной буквы на табличке под полотном.

— Кольцо — пустышка, — ответил старик. — Одноразовое. Мой отец, Риммаус Арктурус, пятый лорд Блэк, создал его, чтобы поселить душу своего брата-близнеца, Эриммауса, в тело одного из своих учеников. Эриммаус погиб на охоте, в наше время такое часто случалось, а его брат не хотел жить без своей второй половины.

Портрет замолк. Не дождавшись продолжения, я осторожно спросил:

— А почему пустышка? У него не получилось?

Старик пожевал губами.

— Получилось. Только когда оба умерли, кольцо стало бесполезным. Многие пытались, да без толку.

Вот почему я не почувствовал действующей магии. Амулет неживой. Только вот Джордж Уизли, похоже, уверен в обратном.

— А в чем состоял ритуал?

— Ничего сложного. На зарождающуюся Луну отец соединил кровь единорога, частичку праха умершего и свою собственную кровь… Кажется, все… Нет, еще было сердце младенца, не завершившего свой первый солнечный цикл. Для закрепления эффекта. И опустил в зелье кольцо. А в следующее новолуние надел его на палец ученика. Конечно, братья больше не были похожи, как горошины из одного стручка, но, насколько я мог судить, острый ум и несносный характер моего дядюшки остались при нём.

Действительно, просто. Я поблагодарил словоохотливого Блэка, пообещав ему непременно отдать портрет на реставрацию, закрыл шкаф и вернулся в Нору. Вовремя. Лонгботтом и Поттер склонились над исписанным мелким почерком пергаментом, рядом валялась полудохлая уизлевская сова. Младший Уизли был без сознания, но вроде бы, вне опасности: Грейнджер, сосредоточенно колдовавшая над его раной, выглядела спокойной и уверенной в себе. Отобрав у ребят письмо, я быстро прочел неровные строчки и покачал головой: похоже, парень совсем свихнулся.

— Что ж, мистер Поттер, кольцо у меня, значит мне и отправляться на судьбоносную встречу: если я правильно понял, молодой мистер Уизли взял в заложники вашу невесту и собственных родителей и требует амулет в обмен на их жизни. Полагаю, объяснять ему, что игрушка не работает, бессмысленно.

— Насколько я понял, Джордж хотел видеть не только амулет, но и меня, — вскинув голову, заявил мальчишка.

— Слишком опасно, — возразил я. — Поведение психически ненормального человека совершенно непредсказуемо.

— Хотите сказать, сэр, что Волдеморт был абсолютно нормален? — спросил Поттер, насмешливо кривя губы — качественно обезьянничает, поросенок, — Что-то я не припоминаю, чтобы вы отговаривали меня от встречи с ним.

Уел. Прав, ничего не скажешь. Хотя, моя бы воля — может быть, и отговаривал бы. Пророчество пророчеством, а лично я к прорицаниям всегда относился с изрядной долей скепсиса. Смешно, но какой-то частью сознания я до сих пор воспринимал Поттера как лохматого первокурсника, которого Альбус бестрепетной рукой отправил на встречу с Квиррелом, носящим на пустой голове воплощение Лорда. Я чуть не сгрыз свою палочку, пока детишки проходили полосу препятствий. И чуть позже тоже. Да, мы, двое взрослых магов, были рядом, и все же иногда достаточно досадной случайности... Теперь я буду один, но и ребенок вырос.

— Возьмитесь за мою мантию, — приказал я. Поттер вцепился в рукав, и я резким движением разорвал клочок пергамента. Знакомый тошнотворный рывок, и мир схлопнулся.

В нос ударил запах пыли, сена и, слабый, лошадей. Я огляделся. Портключ доставил нас в огромное помещение, пустое, перечеркнутое наискосок яркими полосами солнечных лучей, пробивающимися через щелястые стены. Заброшенный каретный сарай? Конюшня? Я отцепил Поттера от своего рукава и шагнул в сторону, выходя из-за толстого столба, поддерживавшего крышу и, попутно, закрывавшего мне обзор. Мерлин, да Уизли в самом деле окончательно спятил. Посередине просторного зала — половина квиддичного поля, не меньше, — обнаружилась высокая стальная клетка. Поттер задушенно захрипел и рванулся вперед, я еле успел перехватить его за плечо и грубо затолкать за спину, придавив к столбу всей массой своего тела. В узком пространстве, образованном блестящими прутьями — ни присесть, ни даже просто согнуть колени, — безуспешно пытаясь прикрыться тонкими белокожими ладошками, стояла абсолютно голая Джиневра Уизли. Над ее головой вращался светящийся, ярко-оранжевый шар. Справа, в углу, теснились подозрительно спокойные Артур и Молли. Странно, что они не пытаются помочь дочери. Империо? Все может быть...

— Выпустите меня! — Мальчишка дергался между мной и столбом, уже пару раз чувствительно приложив меня по почкам. — Я его убью!

— Успокойтесь, — прошипел я, — неужели вы думаете, что он не подготовился?

— Совершенно верно, профессор, — из-за соседнего столба, футах в сорока от нас, вышла высокая, гибкая фигура. Джордж тряхнул длинной рыжей гривой и улыбнулся. — Агрессия — не способ... решать проблемы, не так ли, сэр? И да, Гарри, видишь этот шарик? Моя новая игрушка... гораздо эффективнее навозных бомбочек. Дернешься — сестричка получит добрую порцию... старого доброго напалма. Ты когда-нибудь видел, как горит напалм?

Поттер замер. Вряд ли он сталкивался с этим садистским изобретением человечества, но смысл явно понял. Не иначе, кино смотрел.

— Полезно... иметь отца-магглолюба, — усмехнулся Джордж.

В эту секунду я, наконец, понял, что за червяк двое суток точил мои мозги. Короткие, почти незаметные паузы посередине фразы — как будто говорящий ожидал, что его мысль подхватят и продолжат. Так же, слегка запинаясь, говорил мой невидимка. Так же, неизменно дополняя друг друга, говорили близнецы Уизли, я же слышал это шесть лет подряд! Дурак...

Джордж, склонив голову набок, ждал ответа.

— Согласен с вами, мистер Уизли, — сказал я. — Агрессия — не выход. Наилучшим выходом для вас было бы отпустить восвояси своих родственников и добровольно сдаться в Мунго.

Джордж коротко рассмеялся.

— С этим подождем, я думаю. Ваши палочки, господа.

Я поднял руки, демонстрируя пустые ладони. Поттер выбрался из-за моей спины и встал рядом, но с палочкой расставаться не спешил.

— Я смотрю, тебя не так уж и волнует судьба твоей будущей сестры, Гарри, — Джордж небрежно махнул палочкой в сторону клетки. Поперек груди Джиневры вспух красный рубец. Девчонка дернулась, но не издала ни звука, неотрывно глядя на нас широко открытыми, блестящими глазами. Шок. Или Силенцио, но вряд ли. Поттер грязно выругался и швырнул свою палочку под ноги Уизли. Тот спокойно призвал добычу и обратился ко мне:

— Профессор?

— У него Шеклболт отобрал, — проговорил Поттер высоким от ярости голосом.

— Вы пришли безоружным? — Джордж качнул головой. — Смело, профессор. Но глупо. Вы всегда были сволочью... но не идиотом.

Я опустил руки и пожал плечами.

— Обыщите.

— Не стоит. То, что спрятали вы, я вряд ли сумею найти. Мы поступим иначе. — Он бросил мне в лицо что-то звенящее, я рефлекторно поймал. Мерлин мой, да наш противник большая умница, хоть и больной на всю голову: в моей руке позвякивали маггловские наручники. И в глаза не смотрит, паразит, не зацепишь.

— Гарри, — Джордж качнул палочкой, — пожалуйста, зафиксируй профессора на время нашего разговора. Наш мастер зелий — большой проказник... боюсь, он и без палочки сможет договориться с магическими путами, когда я перестану уделять ему максимум внимания. Обычная маггловская сталь надежнее.

— Ты с ума сошел! — крикнул Поттер. — Отпусти Джинни!

Уизли зашипел не хуже Нагайны, в глазах его полыхнуло безумие. Клянусь подштанниками Мерлина, если бы не бесследно исчезнувшая после Битвы метка, я поклялся бы, что мы пропустили еще один хоркрукс. Я тронул Поттера за рукав и кивнул, протягивая ему наручники: с сумасшедшими спорить себе дороже.

— К столбу, — скомандовал Уизли. — Пусть пока постоит спокойно.

Гоблиновы яйца, я все-таки надеялся, что он захочет просто сковать мне руки — спереди, сзади, — неважно, но не полностью лишить свободы маневра. Ладно, все равно лучше, чем Петрификус, с ним бы я провозился дольше. Поттер, виновато пряча глаза, нерешительно взял у меня вороненые железки. Я прижался спиной к столбу и завел руки назад. Повозившись немного, мальчик защелкнул наручники на моих запястьях, и отошел на прежнее место, по-прежнему избегая моего взгляда. Я поерзал, устраиваясь поудобнее: длины рук хватало едва-едва, острые края металлических колец немилосердно впивались в кожу — придется пошевеливаться, пока кисти не начали отекать. Слава Мерлину, Поттер догадался защелкнуть замки на самые последние зубчики, оставляя просвет максимально широким.

Джордж обошел вокруг живописной композиции "Северус Снейп & Столб", дернул цепочку, проверяя замки и удовлетворенно кивнул:

— Молодец, Гарри! Сразу видно, что ты давно мечтал увидеть профессора Снейпа... в таком почти безопасном состоянии. Еще бы рот заткнуть... Но это будет жестоко, а я не люблю бессмысленную жестокость. Вам удобно, профессор?

— Вполне, — процедил я сквозь зубы.

— Тогда перейдем к делу. Надеюсь, вы захватили с собой кольцо? — обратился он к Поттеру.

Мальчик вопросительно посмотрел на меня.

— В кармане.

Переложив палочку в левую руку, Джордж одним скользящим движением оказался рядом со мной.

— В левом.

Он усмехнулся и, неожиданно ловко расстегнув верхние пуговицы моей мантии, просунул руку внутрь и положил ладонь на грудь, напротив сердца. Я подавил дрожь отвращения: мало ли как отреагирует этот псих.

— Теплый. А на первом курсе мы всерьез верили, что вы — вампир и спите в гробу, профессор.

Он фыркнул, вытащил руку, достал из моего кармана амулет, покрутил на пальце:

— Отлично.

Краем глаза я заметил, что Поттер медленно перемещается влево, так, чтобы оказаться за спиной у рыжего маньяка. Придется отвлекать.

— Оно не сработает, мистер Уизли, — сказал я. — Это артефакт одноразового действия.

Джордж дернулся.

— Сработает! Фред сказал мне, он знает. Он всегда все знает, мой братец Фред, — безумец расхохотался и тут же внезапно замолк и погрустнел.

— Я не могу делать игрушки, — пожаловался он. — Ерунда какая-то получается. Но я отношу их Фреду, и он их чинит. Неудобно, ходить далеко, да и холодно там.

Речь Джорджа лилась теперь непривычно гладко, без пауз.

— Вот надену колечко Поттеру на палец, и Фред вернется домой.

Упомянутый Поттер уже почти завершил обход по широкой дуге и осторожно тянул из кармана что-то продолговатое, тускло поблескивающее.

— Не думаю, что у вас получится, мистер Уизли. Неоконченное среднее образование вряд ли позволяет вам судить о свойствах столь древних и сложных артефактов. Советую получше изучить соответствующую литературу. И кстати, как вам удалось задержать прохождение бумаг об опеке?

— Персик, милый Персик, — Джордж мечтательно закатил глаза. — Первая порция — под Империо, а дальше — проще. Стоило намекнуть ему, что о его "ошибках" узнает Шеклболт, — и братик становился шелковым. Потерять место начальника министерского секретариата — что может быть ужаснее?

— Только наличие в семье буйного сумасшедшего, я думаю.

— У вас слишком длинный язык, профессор, — оскалился Джордж. — И полностью отсутствует чувство самосохранения, как я посмотрю. А если так?

Он сунул кольцо в карман и, перекинув палочку в правую руку, хлестко разрезал кончиком воздух. Левую щеку обожгло, по шее побежала горячая струйка.

— Подобными аргументами в споре обычно пользуются люди, не обладающие достаточным уровнем интеллекта, чтобы отстоять свою позицию вербальными методами, — возразил я, стараясь не морщиться.

В руке у Поттера оказалась бутылка сливочного пива. Интересно, он всегда таскает с собой выпивку или только сегодня прихватил? В любом случае, удачно.

— Нарываетесь, профессор, — Джордж рассеянно помахал палочкой в воздухе. — А если Круцио?

— Не оригинально, — скривился я, на всякий случай внутренне собираясь. Руки зафиксированы — плохо, можно повредить связки. Значит, надо как можно дольше продержаться на ногах. Ну чего же мордредов Поттер-то копается?! Круциатус, конечно, идеальный способ отвлечь внимание, поскольку требует пусть короткого, но полного сосредоточения мага на объекте приложения заклинания, но... не хочется. Очень не хочется.

— А может, не надо? — задумчиво поинтересовался Джордж.

— Не надо, — быстро согласился я.

— Надо, профессор, надо, — с сожалением в голосе сказал Уизли и поднял палочку.

Дальнейшее как-то смазалось. Девчонка Уизли завизжала в ультразвуковом диапазоне, Поттер, размахиваясь своей бутылкой, бросился вперед, Джордж резко развернулся... Круциатус полетел правее и пришелся по касательной, слегка: меня разок выгнуло, приложило затылком об столб, плечевые суставы дружно хрустнули, но выдержали. Зато наручники разодрали кожу на запястьях, обеспечив неплохую смазку. Пока я тряс головой, разгоняя разноцветные круги перед глазами и лихорадочно выкручивая кисть из застрявшей на суставе проклятой железки, диспозиция изменилась, но, к сожалению, опять не в нашу пользу. Проморгавшись, я обнаружил, что оглушенный Поттер тряпочкой валяется в паре футов от клетки со своей трясущейся мелкой дрожью невестой, а разъяренный Уизли, вопя что-то нечленораздельное, снова направляет палочку в мою сторону. Ой, сейчас кто-то получит... Я выдохнул.

На этот раз мне досталось по полной, спасибо Джиневре Уизли, век помнить буду: это ж надо так не вовремя заорать! Связки выдержали, а вот недавно залеченная мунговскими умельцами левая ключица хрустнула пополам. На общем фоне непростительного я сразу не заметил ущерба, зато потом, когда попытался выпрямиться, ослабляя давление на руки, чуть не взвыл: в плечо словно вкрутили раскаленный штырь. Ей-Мерлин, взвыл бы, да несолидно как-то перед студентами: Великий Ужас Подземелий верещит, как девчонка, от пустяковой, в общем-то, царапины — не комильфо. Вот доберусь до Поппи — можно будет и постонать, и глазки позакатывать, а пока придется ограничиться невнятным шипением и незлым тихим словом. Я огляделся: Поттер уже приподнялся, опираясь на локоть, и непонимающе крутил головой.

— Достойная попытка, — изрек Джордж, брезгливо пытаясь отряхнуть одежду, залитую сливочным пивом. Поттеру все-таки удалось его достать: на волосах выступила кровь, сливающаяся с рыжей шевелюрой. Маньяк бросил взгляд в мою сторону. Я повесил голову и постарался всем своим видом показать, что еще не пришел в себя. В целом, это было не так уж далеко от истины. — Но повеселились, и хватит. Составим план дальнейших действий. Думаю, сейчас мы всей компанией проведем обряд принятия в род, а потом я оставлю вас на некоторое время: нужно зарядить артефакт.

— Где ты найдешь дурака нелегально обряд проводить, — прошипел Поттер, садясь.

Уизли махнул рукой в мою сторону.

— Да вот профессор и проведет. У него наверняка все готово. Он у нас, правда, малость упрямый, но Империо — оно и в Африке Империо. Потом, правда, придется попросить его взорваться вместе с каким-нибудь особо строптивым котлом, но что делать. А вот от тебя, Гарри, мне нужно осознанное добровольное согласие.

Ага. Испугал легилимента Империо. Не таким уж и умным оказался наш недоучка, теперь бы только Поттер все не испортил своим гриффиндорским героизмом. Сквозь упавшие на глаза волосы я старательно сверкал глазами на мальчишку — ну сообрази, ты же сам умеешь преодолевать Империо! — но он, как назло, смотрел только на Уизли.

— Так что? — спросил тот.

Герой волшебного мира поднялся, встал в позу партизана на допросе и гордо ответил:

— Да пошел ты!

Я с трудом удержался от стона разочарования. И продолжил, сдирая кожу, судя по ощущениям, вместе с подлежащими тканями, вытягивать правую руку из кольца. Медленно, но получалось, благослови Мерлин мою тонкую кость и гибкую кисть профессионального зельевара. Обстановка, тем временем, снова начала накаляться.

— Нет? — Джордж сузил глаза. — А теперь?

Я чуть не оглох от визга: очередное Круцио полетело в Джиневру. Девчонка извивалась, билась о прутья клетки, оставлявшие на белой коже грубые кровоточащие рубцы и орала так, что казалось, мои барабанные перепонки вот-вот лопнут. Поттер бросился на Уизли, тот на мгновение отвлекся, приложив его об стену Экспеллиармусом, и продолжил пытку. Мальчишка скорчился на полу, пытаясь восстановить дыхание.

Ну, все, хватит. В недрах подсознания с интересом приподнял голову до сих пор мирно спавший Пожиратель Смерти. Я загнал боль под блок, чтобы не влететь не ко времени в шоковое состояние и рванулся, окончательно выдирая руку из металлического кольца и одновременно призывая из ножен розмертину палочку. Левая рука повисла, пальцев на правой я тоже не чувствовал, но палочку они держали крепко, а больше ничего и не надо. Я кинул Глациус и вслед — любимую Сектумсемпру в пылающий шарик над клеткой. Тот зашипел и разлетелся яркими ледяными осколками. Уизли среагировал мгновенно, оглушив Поттера и, через долю секунды — я еле успел поставить щит, — уже бросая режущее в мою сторону. Бойцом братец Джордж оказался прекрасным — в какой-то момент ему даже почти удалось загнать меня в угол, где по-прежнему бестолково топтались его родители, — но молодость молодостью, а с опытом не поспоришь. В свою очередь, загоняя противника в узкое пространство между стеной и очередным столбом, я даже умудрился походя бросить в чету Уизли Фините Инкантатем, — так, на всякий случай, и, как выяснилось, не зря. Через пару минут я почувствовал, что сражаются уже трое. Всей душой умоляя Мерлина и всех Основателей, чтобы третий оказался на моей стороне, я, выбрав момент, скосил глаза и с облегчением увидел Артура, с каменным лицом бросающего в сына заклинания. Вдвоем мы справились быстро. Оставив обезоруженную сволочь на мое попечение, Артур кинулся освобождать дочь.

Мягко ступая, я обошел Уизли кругом. Как ни странно, злости не было, наверное, вся выплеснулась за время схватки. Он неподвижно сидел на грязном бетонном полу, только глаза неотрывно следили за моими передвижениями.

— Доигрались, Уизли? — прошипел я, — И сколько еще жизней вы были готовы принести в жертву своему безумию? Старый козловод вам помешал? Ну что ж, инфаркт — не самый худший способ покинуть этот мир. А как звали того маленького мальчика? — Я бросил на пол измятый, заляпанный моей кровью пакет.

— Понятия не имею, — развязно заявил мерзавец. — Даже если он и пытался представиться, я ничего не понял из его воплей. Меня интересовало его сердце, а не имя.

— Надеюсь, его душе придутся по вкусу ваши вопли.

Джордж усмехнулся.

— Ну, попробуй заставить меня кричать, сальноволосый урод.

Я остановился прямо напротив него.

— Даже не запыхаюсь, Уизли. Думаете, в Ближнем Круге держали белоручек и неумех?

Из угла, где Молли, Артур и прочухавшийся Поттер пытались привести в себя Джиневру, донесся неясный звук. Старшее поколение явно хорошо представляло себе возможности не ограниченной условностями фантазии мага из Ближнего Круга Волдеморта.

— Круциатус? — он все еще хорохорился. — Пошло, Снейп.

— Пошло, — согласился я. — И скучно. Как насчет "скандинавского орла"? Эйвери, знаете ли, в свое время внес в это интереснейшее действо некоторые магические усовершенствования. И аналогия, опять же. Хотя, где уж вам знать, что это за птица...

Он знал. Я прочел это в его глазах.

— Ты не посмеешь! Поцелуй дементора...

— Адское пламя уничтожит следы. А Обливиэйт, — я слегка повел палочкой, — поможет свидетелям не кричать по ночам до конца жизни. Парочка-другая ложных воспоминаний — мелочь для опытного легилимента. Так как? Или предпочтете пройтись вокруг этого замечательно удобного столба, наматывая на него свои вонючие кишки? У меня в запасе множество заманчивых предложений.

До Уизли, кажется, наконец, дошло, на кого он нарвался: подонок начал молча отползать назад, пока не уперся лопатками в прутья клетки, в которой недавно пытал сестру. Я взмахнул палочкой, и его одежда исчезла. Обнаженное тело распялилось на решетке, как цыпленок, приготовленный для барбекю. Еще взмах, хруст — первое ребро отделилось от позвоночника. Джордж завыл.

За спиной тоже вскрикнули. Я обернулся и ласково улыбнулся Поттеру и его невесте. Оба вздрогнули.

— Не хотите смотреть?

— Хочу, — неожиданно сказал Поттер. — Я видел колдографии. А вот Джинни не стоит.

— Ну так усыпите ее, Поттер. Или я все должен делать сам?

Когда только он успел сунуть свой любопытный нос в мерзкие картинки? Что ж, посмотрим, как далеко сможет зайти наш Герой в своей кровожадности. Поттер направил палочку на онемевшую от ужаса мисс Уизли и прошептал заклинание. Глаза девушки закрылись. Мальчик подошел ко мне.

Взмах, хруст. Я шевельнул палочкой, чуть выворачивая кончик. Вой перешел на ультразвуковые частоты. Поттер вздрогнул, стиснул зубы, но продолжал смотреть. До зубовного скрежета хотелось продолжить развлечение, однако я усилием воли затолкал alter ego обратно в его уютный уголок и сказал:

— А теперь ненадолго прервемся и пригласим еще одного участника... — Я выпустил Патронуса и продиктовал: — Андромеде Тонкс от Северуса Снейпа. 1826X15; 3472Y23; 890Z.

Серебристая лань выпрыгнула в окно. Поттер проводил ее долгим взглядом, но промолчал. Умнеет на глазах, а все же участвовать во взрослых вечеринках — нос не дорос. Приобщился — и хватит. За свою короткую жизнь крови он видел больше чем достаточно. Хотя орать потом будет... Ну, да мне не привыкать.

— Думаю, родителям тоже не стоит на это смотреть, — проговорил я. — Мистер Поттер?

Мальчишка кивнул и направился обратно в угол, к чете Уизли, неосмотрительно повернувшись ко мне спиной. Через секунду он мягко опустился на пол. Молли бросилась ко мне:

— Северус, ты же не можешь на самом деле... — и остановилась, как вкопанная, наткнувшись на рассыпавшиеся по полу колдографии. Присела, подобрала одну, другую, третью, поднесла к глазам...

— Мама! — закричал Джордж, — мама!

— У меня четверо сыновей, — медленно, как во сне, проговорила Молли, судорожно сминая в пальцах изображение залитого кровью тельца. — И никого из них сейчас здесь нет.

Артур молча обнял жену за плечи. Я кое-как зачаровал первую попавшуюся щепку и сунул ему в руку:

— Порт-ключ в Нору, пароль "Домой". И забери детей, им нужна помощь колдомедиков.

— Спасибо. Ты серьезно... насчет "орла"?

Я пожал плечами: вышло криво — левая половина почти совсем не слушалась.

— Я бы просто уничтожил его, как бешеного пса, но решать Андромеде. Сумеет мерзавец вымолить милость — отделается Авадой или даже выборочным Обливиэйтом и азкабанским лазаретом. В последнем сомневаюсь — он угрожал ее внуку, а Блэки такого не прощают. А нет... У них в роду все женщины славятся буйной фантазией. Что скажет, то и сделаю. Зачем ей палочку марать, у меня-то все равно чужая.

— Ты страшный человек, Северус, — вздохнул Артур.

— Страшный, — легко согласился я. — Ты покойного Моуди вспомни. В восемьдесят первом после общения с этим великим праведником Альбус мне коленные суставы по кусочкам собирал. Как археолог амфору. Но я не в претензии: какая жизнь, такие и люди. Если бы не эта бесконечная война, тот же Моуди мог стать обычным добропорядочным мещанином.

— А ты — просто школьным учителем.

— Скорее, университетским. Но — да.

Артур вздохнул. Помедлив, он подошел ближе к захлебывающемуся соплями и слюной Джорджу и тихо произнес:

— Прощай, сын. И... прости.

В ответ раздались нечленораздельные мольбы. Артур сгорбился и поднял руку, пытаясь спрятать лицо. Я отвернулся.

Бросив в судорожно дергающееся на решетке тело Силенцио — всего-навсего пару костей сломал, а шуму-то, шуму, — я присел на ящик и прислонился к столбу. Грудь жгло, несмотря на анестезирующее заклинание — чувствую, ближайшие несколько недель определенно пройдут весьма весело. Ключица — ерунда, завтра будет как новая, вот только гаденыш успел пару раз приложить меня огненным кнутом, а следы от него всегда заживают медленно и болезненно. Я в долгу не остался, но ему-то, покойнику, уже все равно. А мне нет: Розмерта разозлится. Да и неприятно, я же не мазохист. Артур подтащил спящих детей к ногам Молли, которая теперь сидела на полу и мерно раскачивалась, отрешенно глядя на колдографии.

— Обливиэйтить будешь?

— Тебя — нет. И Поттера не буду, ему полезно. Все равно вы никогда никому ничего не расскажете. А Джиневру я уже слегка подправил, пока ты народ в кучу собирал. Молли напои успокоительным и уложи, я с ней попозже поработаю, там возиться часа два, не меньше. Не исключаю, что все же придется передать ее профессиональному колдопсихиатру — после подчистки определенных участков памяти, разумеется. За короткое время потерять двоих сыновей, да еще в такой... тяжелой ситуации: какая психика это выдержит...

— Хорошо, — Артур неловко замялся.

— Что-то еще? — я повернул голову. — Ты все-таки хочешь?..

— Нет. Ты с Джорджем постарайся... побыстрее. Пожалуйста.

— Не сомневайся.

Он кивнул и, каким-то образом умудрившись прихватить всех одновременно, активировал портключ.