Не было бы счастья

— Невилл, что ты сделал?! – Малфой в немом ужасе смотрел на деяние рук талантливого гриффиндорского зельепортца. Шок был настолько силен, что Драко назвал Лонгботтома по имени, даже не обратив на это внимания

— Да если б я знал, Драко, – главный подрывник всея Хогвартса был не в силах поверить в то, что видели его глаза. Он так же пребывал в состоянии сильнейшего душевного потрясения, вызванного очередным устроенным им же взрывом. Нельзя сказать, что печальная судьба того адского варева, которое Невилл по недоразумению пытался выдать за зелье, была для него чем-то новым. Впрочем, и для окружающих локальный конец света в котле этого непревзойденного взрывотехника тоже не явился чем-то новым или неожиданным. А вот последствия его очередного громкого провала на ниве тонкого искусства по запечатыванию смерти были весьма печальны.

Восьмой курс дружной толпой окружил эти последствия и немо взирал на них. Что теперь с последствиями делать не знал никто. Точнее несколько идей, конечно, было. Но если их воплотить сейчас, то, когда последствие очнется, а уж в этом-то никто не сомневался, был риск, что воплотитель идеи будет развоплощен без суда и следствия. Да, в этот раз Невилл явно был в ударе при создании очередного шедевра, и заваривание славы плавно перетекло в обугливание Севы. Профессор Снейп, поверженный взрывной волной, лежал на полу, раскинув руки-ноги звездой. Исторический нос зельевара возвышался на бледном лице, которое и до этого не блистало яркостью красок, а теперь вовсе приобрело нежный зеленоватый оттенок. Памятная всем ученикам, аспидно-черная шевелюра раскинулась ровным веером, образуя угольный нимб и делая Снейпа похожим на мрачного ангела смерти. Сурового и беспощадного персонального ангела смерти для Лонгботтома и в этом также никто не сомневался, в том числе и сам Невилл.

— И что теперь с ним делать? – Гермиона как всегда зрила в корень проблемы.

— Профессор, вы живы? – Гарри, подумав, что после победы над Волдемортом можно рискнуть героической шкуркой еще раз, робко потыкал пальцем в живот Снейпа. Живот не реагировал, Снейп тоже. Поттер, решив, что доза геройства на сегодня исчерпана, передал эстафету Малфою. Авось профессор крестника не тронет, когда очнется. Крестник, однако, в этом не был так уверен и ограничился поднесением зеркальца к возвышавшемуся носу. Зеркальце запотело.

— Жив, — Малфой озвучил приговор для Лонгботтома.

— Кто применит к профессору Энервейт? – Гермиона снова зрила в корень, но почему-то выдернуть этот корень сама не рисковала. Видимо, за корнем она предвидела что-то еще.

— Нас и так немного осталось, не будем сокращать поголовье, — глубокомысленно выдала Панси.

— Надо сообщить профессору Макгонагал и позвать мадам Помфри. – Грейнджер мудро рассудила, что если выдергиванием корня проблемы займется кто-то другой, то сократится поголовье этих других, а не доблестных восьмикурсников.

Героические победители Темного Лорда были с ней категорически согласны. Идея сокращаться почему-то совершенно не была близка никому из них.

Заместитель директора и школьный колдомедик прибыли на зов одновременно и пару минут затравленно смотрели на распростертую фигуру Директора школы магии и по совместительству Главного Ужаса этой же магической организации. Но вскоре боевое прошлое взяло верх. Поппи склонилась над Снейпом, а Минерва как опытный эксперт-криминалист взялась за сохранение улик.

— Невилл слей воспоминания о том, что ты сварил и отдай Гермионе. Драко и Гермиона, соберите и запишите показания очевидцев и опросите друг друга. Поппи, отчет о состоянии профессора после обследования мне на стол, — Минерва с чувством выполненного долга удалилась из кабинета зельеварения.

— Тело пострадавшего имеет выраженное окоченение в звездообразной форме. Кожные покровы бледные. Пульс ровный. Дыхание поверхностное, но самостоятельное, — Поппи деловито осматривала профессора. Рядом возник эльф, не менее деловито записывавший каждое слово.

И без того удивленные поведением профессора Макгонагал студенты, глядя на действия медиведьмы, утратили последние остатки дара разумной речи. Никто же не знал, что Минерва и Поппи коротали тихие послевоенные вечера за просмотром криминалистических сериалов по колдовизору, который им настроил Артур Уизли.

Пока медиведьма проводила осмотр места происшествия и тела на этом месте, виновник торжества собрался с духом и нацедил в пузырек все, что помнил о произошедших событиях. Спустя пару минут Невилл дрожащей рукой уже протягивал Грейнджер пузырек с воспоминанием о создании сегодняшнего взрывного шедевра и колбу с перламутрово-розовым варевом.

— Что это? – принимать что-то незнакомое из рук Невилла умница Гермиона не рисковала.

— Это мое з-з-з-зелье. Я перелил в колбу, когда оно доварилось, то есть вроде доварилось, – Лонгботтом настойчиво пытался впихнуть оба сосуда в руки Гермионы.

— Эээ, если это твое зелье, что тогда рвануло? – оказывается, Драко тоже научился смотреть в корень вопроса.

— Последняя ка-ка-капля, — надрывно просипел Невилл и свалился в спасительный обморок, таки успев перед этим всучить Гермионе оба пузырька.

— Египетская сила, — восторженно выдохнул Гарри. — Если оно от одной капли так бабахнуло...

— Подштанники Мерлина, — Рон уставился на пузырек в руках Грейнджер, мысленно просчитывая, сколько там капель, и обдумывая, что он с ними сделает.

— Это надо обезопасить, — Грейнджер трансфигурировала парту в свинцовый саркофаг, похоронив в нём и зелье Лонгботтома, и надежды Рона. Малфой, аристократическим седалищным нервом предчувствуя, что в этих надеждах он играл не последнюю роль, и смутно догадываясь, что эта роль ему совершенно не понравится, припечатал поверх саркофага фамильными чарами с паролем из двадцати символов, включая руны и знаки препинания.

— Магию к профессору не применять, пока не будет расшифрован химический и магический состав субстанции, созданной студентом Лонгботтомом. Осмотр тела прерван в 14:57. Обследование будет продолжено в лабораторных условиях больничного крыла. Гриссом, перенеси профессора в больничное отделение, — эльф закончил запись и, важно кивнув, исчез вместе с телом Снейпа. Следом удалилась и сама медиведьма, предварительно окинув созданное хранилище для опасного зелья одобрительным взглядом. Анализом этого вещества она займется позднее, сначала надо обследовать директора. Так что пусть пока эта опасная субстанция полежит в надежном саркофаге.

— Итак, — Гермиона покосилась на закопченный круг со светлым силуэтом от тела профессора, потом перевела глаза на Лонгботтома старательно прикидывающегося ветошью в обмороке, — я думаю, что стоит начать опрос очевидцев. Малфой, у тебя такой красивый почерк с завитушками, давай ты будешь записывать, а я опрашивать?

Драко задумчиво покивал головой. Он чувствовал, что его где-то нагриффиндорили или обслизеринили, однако, прогиб по поводу почерка был засчитан, и юный аристократ приготовился записывать свидетельские показания. Через два часа юноша понял, что, назвав свидетельскими показаниями, тот бред, который несли его сокурсники, он сильно погорячился.

Сводный отчет по итогам опроса выявил следующую последовательность событий, приведшую к уже известному прискорбному результату. Студент Лонгботтом, пущенный в самостоятельное плавание по волнам зельетварения, сварил очередной неопознанный состав и перелил его в колбу. Когда профессор Снейп подошел к котлу Невилла, там осталась последняя капля зелья. Бывший двойной шпион неосторожно принюхался к перламутрово-розовому нечто и, влекомый непреодолимой тягой, сунул в котел свой нос. Была версия, что пока Снейп находился головой в котле, Невилл, решивший отомстить за все годы школьных терзаний, со всей дури вдарил по котлу половником, от чего зелье детонировало, а профессор впал в каталепсию. Хотя эта идея и была весьма привлекательна с точки зрения всех студентов, кроме краснознаменного пиротехника-недоучки, но свидетельскими показаниями эта теория пока не подтверждалась. С момента попадания профессора в котел эти самые свидетельские показания кардинально расходились. Поттер и сорок семь процентов опрошенных утверждали, что учитель чихнул в котел. Грейнджер и еще двадцать шесть процентов уверяли, что он в него кашлянул. Семь процентов слышали, как зельевара от отвращения стошнило в котел Лонгботтома. А тридцать процентов сокурсников (и в их числе сам Драко) были абсолютно уверены, что Снейп выругался в котле на парселтанге, обвинив Темного лорда в том, что тот сдох раньше, чем убил Лонгботтома, причинив тем самым почетному члену международной гильдии зельеваров непоправимые моральные травмы и душевные страдания. Однако, все сходились в том, что какое бы действие мужчина ни сделал, находясь в котле, именно после этого прогремел взрыв, последствие которого мадам Помфри сейчас тщательно изучала в смотровой.

— Все опрошенные могут быть свободны, — авторитетно заявила пышноволосая отличница, гриффиндорка и просто красавица. Студенты радостно разбежались по своим делам, надеясь забыть события сегодняшнего урока как страшный сон. Рон тоскливо покосился на саркофаг с таинственным варевом, но непреклонный взгляд Гермионы четко сказал рыжему, что ловить здесь нечего, и он удалился, влекомый новыми мыслями о прелестях мисс Браун, квиддиче и приближающемся ужине. Как ему думалось обо всем этом одновременно, наука (а, следовательно, и Гермиона) не знала, но об этом Гермиона (а, следовательно, и наука) не будет думать даже завтра.

Тщательно зафиксировав все показания очевидцев, Малфой и Грейнджер покатили запечатанный саркофаг с зельем имени Невилла в кабинет заместителя директора. Точнее Грейнджер несла воспоминания Лонгботтома и протоколы опроса сокурсников, а Малфой катил на тележке саркофаг. Юноша сам четко не понимал, что подвигло его на этот трудовой подвиг, возможно, что заставить даму катить тяжелый квадратный груз ему не позволило врожденное джентльменство, а возможно, что в этом было что-то еще, но он решил подумать об этом завтра. Следом за ними Поттер левитировал тушку главного виновника всех сегодняшних событий. Тушка категорически отказывалась признавать, что давно вышла из обморока и пришла в себя, но держала один глаз приоткрытым для обозрения окружающей действительности и во избежание столкновения с твердыми поверхностями и острыми углами. У двери кабинета Макгонагал торжественная процессия столкнулась с мадам Помфри, которая закончила предварительный осмотр пациента Северуса Снейпа и была готова огласить его результаты.

— Входите, — прозвучало из кабинета в ответ на стук в дверь. Макгонагал обвела взглядом компанию, вошедшую в кабинет, что-то мысленно просчитала, кивнула собственным мыслям и взмахом палочки захлопнула дверь, запечатав её чарами от подслушивания, подглядывания и вынюхивания. Война конечно кончилась, но никто не отменял постоянную бдительность в школе полной Криви с фотоаппаратом, Уизли с удлинителями ушей и прочих сорванцов с Мерлин знает чем еще.

— Присаживайтесь. — Минерва посмотрела на парящее тело своего студента, которому не давала покоя слава Альфреда Нобеля. — Или прикладывайтесь. Дамы и господа, следствие по делу о подрыве директора Снейпа считаю открытым.

Эльф Гриссом уложил директора Снейпа на стол в смотровой и отступил, приготовившись записывать замечания мадам Помфри по ходу осмотра. Медиведьма навела чары легкого подогрева на стол для обследования, справедливо рассудив, что пусть Северус и привык к лишениям за время двойного шпионажа, но лежание на холодном столе может повредить ему, да и не только ему. Поппи подозревала, что анабиоз Летучего Мыша всея Слизерина может быть односторонним, и сейчас запертый в собственном теле директор может быть весьма зол, а на память он никогда не жаловался. Подвергаться обстрелу ядовитыми колкостями и саркастичными замечаниями, когда Северус от каталитической пассивности перейдет к карательной активности, как-то совершенно не хотелось.

— Осмотр возобновлен в 15:07. Визуальный осмотр не выявил на теле внешних повреждений. Волосы обследуемого объекта находятся во вздыбленном состоянии. Руки и ноги сохраняют ранее отмеченное окоченение и складыванию пока не поддаются. Глаза закрыты. На видимой части одежды не обнаружено посторонних веществ и волокон. Повреждений на одежде также нет, — мадам Помфри вздохнула и продолжила. – Начинаю разоблачение тела директора Снейпа от одежды для полного осмотра. Мантия черного цвета с огнеупорными, пятнооталкивающими чарами застегнута на сто пятьдесят четыре пуговицы, нашитые в два ряда. Все пуговицы на месте. Они пришиты 8 стежками в виде буквы Г.

На пятьдесят восьмой пуговице Поппи была готова срезать все оставшиеся, на девяносто девятой она была готова срезать с профессора всю мантию. Расстегнув последнюю застежку, медиведьма устало выдохнула:

— Северус, что ж ты так упаковался-то? Никто же не пристает вроде, — Помфри откинула со лба выбившуюся прядку, отерла вспотевший лоб и с ненавистью уставилась на сюртук со следующими двумя рядами черных пуговиц. – Черный сюртук пошит из тонкой шерсти эльфийской выделки. Модель классическая. Без внешних карманов. Имеется ... Ох, Мерлин и Моргана!... Имеется восемьдесят две пуговицы, нашитые в два ряда. Все пуговицы пришиты двеннадцатью стежками в виде буквы П.

— Фух, — закончив расстегивать, Поппи сдула со лба вновь выбившуюся прядку. – Очешуеть, Северус, я боюсь думать, какие фамильные сокровища ты там прячешь, если ТАК баррикадируешься на дальних подступах к телу.

Раскрыв полы сюртука, колдоведьма узрела жилет того же радостного оттенка черного, как и вся остальная верхняя одежда. Приготовившись к очередному испытанию, Поппи продолжила осмотр:

— Жилет черный, пошитый из тонкой шерсти эльфийской выделки. На жилете нашито тридцать восемь пуговиц, в один ряд, — она начала процесс расстегивания. После тренировки на мантии и сюртуке “обезвреживание” жилета прошло почти безболезненно. – Северус, если ты не спишь в полном обмундировании, то я понимаю, почему ты не высыпаешься.

Под жилетом обнаружилась обычная белая (слава Мерлину не черная) рубашка из хлопковой ткани тонкого плетения особой прочности.

— Рубашка белая, снабжена пуговичками в количестве девяноста штук, нашитыми в один ряд, — Помфри вытащила рубашку из брюк и начала расстегивать. – Святой ёжик, загадку о капусте ты, Северус, явно прочитал неправильно, там же ясно было сказано БЕЗ ЗАСТЁЖЕК.

Когда новоявленный криминалист от магии распахнула рубашку, она на минутку закрыла глаза и продолжила осмотр:

— Торс внешних повреждений не имеет, есть несколько заживших шрамов от ... Так, а это что такое? – Поппи потянула тонкую золотую цепочку гоблинской работы и вытащила небольшой овальный медальон, свесившийся за плечо Северуса. – Медальон овальный, золотой. На крышке монограмма СТС. На боку медальона замочек, позволяющий предположить, что внутри медальон может быть полым.

Медиведьма осторожно нажала на замочек, и крышка медальона открылась с легким щелчком. Внутри была прядка волос и магловская фотография.

— Ох, так вот оно что... Моргана сладчайшая..., — шокировано выдохнула женщина, закрыв медальон. Это не её тайна. – Да поможет тебе Мерлин, Северус... А любая помощь тебе ой как понадобится.

Поппи перевела взгляд на лицо Северуса и наткнулась на агатовый взгляд. На бескровном лице открытые глаза внушали даже больший ужас, чем обычно. Помфри охватила руками лицо Северуса и уставилась ему в глаза:

— Северус, если ты меня слышишь, покажи мне, что случилось. Помоги мне понять, как ..., — не успев договорить, Поппи буквально провалилась в сознание директора. Северус вытолкнул за свои ментальные щиты воспоминания о злосчастном уроке.

Урок проходил как обычно. Грейнджер сосредоточенно стругала и варила, Малфой не менее сосредоточенно нарезал и творил, Уизли творчески готовил иллюстрацию к картине “Профессор, это зелье я испек сам”. Северус сидел за своим столом и сквозь опущенные ресницы наблюдал за классом. Взгляд постоянно возвращался к одному из студентов, но не задерживался на нем. “Подштанники Мерлина, Северус держи себя в руках, ты же палишься, как последний Штирлиц”, – мысль мелькнула и погасла, загнанная за ментальный щит.

Картинка резко сменилась. Занятие уже шло к концу, когда профессор подошел к парте Лонгботтома. То, что эта ходячая неудача педагогического таланта Северуса смогла обойтись без традиционного бульк-пщщщщ-бдыдыщь, не могло не радовать, если бы не одно большое НО. По заданию студенты варили фиолетовую мазь, а профессор увидел, как провизор-недоучка переливает в колбу состав перламутрово-розового цвета. Снейп потянул носом, чтобы по запаху сориентироваться, что за состав изготовило гриффиндорское недоразумение. Манящий незнакомый запах подавил волю и заставил его буквально нырнуть носом в котел. Находясь в котле, Северус втянул носом последнюю каплю адского варева, чихнул от неожиданности и дальше темнота.

Помфри резко вытолкнуло из сознания директора. “Я очнулся, когда ты начала расстегивать жилет. Про капусту я все слышал! – зазвучал голос Снейпа в голове медиведьмы. – Заканчивай осмотр, но штаны не трогай. Уво ... Отравлю... ”, — голос затих. Глаза Северуса устало закрылись, и он снова провалился в темноту.

— Гриссом, переодень профессора в пижаму и перенеси его на дальнюю кровать в больничном крыле, — Помфри решила больше не рисковать здоровьем. – Одежду оставь здесь, для дальнейшего изучения. Осмотр завершен. Сама не трону, а про эльфа ты, Северус, ничего и не говорил.

Эльф справился с пуговицами на брюках и прочей одеждой за считанные секунды и исчез вместе с директором. “Хм, Северус, если ты не спишь одетым, то утром с пуговицами тебе точно помогают эльфы, — задорно подумала Поппи, но вслух она этого озвучивать не стала. – И я знаю, чью помощь ты был бы рад принять вечерами. Но об этом даже думать опасно”

Колдомедик вышла из смотровой. Кровать Северуса была огорожена ширмой от остального отделения. Снейп лежал на кровати, упакованный в зеленую шелковую пижамку с серебристой оторочкой и такими же змейками.

“Мерлин мой, гламур косит наши ряды. Черного цвета в мире становится меньше”, — подумала медиведьма, но в слух опять ничего не сказала. Эльф не только перенес профессора на кровать, но и смог уложить его конечности в нормальное состояние. Северус лежал вытянувшись под одеялом по стойке смирно, а его руки были благообразно сложены на груди. Только волосы, заботливо разложенные на подушке, по-прежнему поражали непривычной пышностью прически. Гриссом стоял возле койки директора и что-то ворожил, водя над телом сухонькими лапками. Неожиданно над телом Северуса засветился магический кокон.

— Помфри нет лечить директор. Хогватс лечить директор, — эльф серьезно посмотрел на мадам Помфри. - Сам очнется.

Поппи оставалось только кивнуть в ответ на это безапелляционное заявление:

— Спи спокойно, дорогой товарищ, — хмыкнула колдоведьма, глядя на кокон со Снейпом. – А я тут пока за Мерлина поработаю. Гриссом, собери мне, пожалуйста, все пергаменты с записями.

Вооруженная отчетом о предварительном осмотре тела директора Снейпа, мадам Помфри отправилась в кабинет Макгонагал, чтобы огласить результаты обследования, совместно выработать версию произошедшего и разработать план дальнейших следственных мероприятий. Ей уже почти все было ясно, но лишать себя удовольствия порасследовать она не собиралась. Да и состав, испортивший Северуса, нуждался в исследовании.

На подходе к кабинету она увидела Грейнджер со свитками, несущую воспоминания Лонгботтома, Малфоя, катящего на тележке свинцовое нечто с зельем Лонгботтома, и Поттера со знаменем из тела опять же Лонгботтома. “Душераздирающее зрелище”, – подумала мадам Помфри и решительно постучала в дверь кабинета Минервы.

— Входите, — прозвучало из кабинета в ответ на стук в дверь. Заместитель директора обвела взглядом компанию, вошедшую в кабинет, что-то мысленно просчитала и кивнула собственным мыслям. Мадам Помфри также мысленно была с ней абсолютно согласна. Подобралась идеальная команда для расследования. Минерва – руководитель следствия, сама медиведьма – эксперт-химик, медик, патологоанатом (не дай Мерлин, конечно, но лишним не будет), Гермиона и Драко – начинающие эксперты-оперативники и Поттер для массовости, интриги и куда же без него.

Макгонагал взмахом палочки захлопнула дверь, запечатав её чарами от подслушивания, подглядывания и вынюхивания, чем опять вызвала одобрение школьного колдомедика. Тайна следствия — это наше все!

— Присаживайтесь, – заместитель директора посмотрела на парящее тело Лонгботтома, к которому термин присаживайтесь как-то не очень подходил. – Или прикладывайтесь. Дамы и господа, следствие по делу о подрыве директора Снейпа считаю открытым.

— Дамы и господа, следствие по делу о подрыве директора Снейпа считаю открытым, — Профессор Макгонагал откинулась на спинку кресла и многозначительно соединила перед собой пальцы рук. – Предлагаю изучить все собранные улики и показания очевидцев для выработки рабочей версии. Мадам Помфри, огласите, пожалуйста, результаты обследования пострадавшего.

Медиведьма бодро принялась излагать результаты осмотра. Отдельно был описан краткосрочный сеанс ментальной связи с директором. Естественно, далеко не все животрепещущие подробности были представлены на суд почтенной публики. Медальон и его содержимое были личной тайной директора и должны были оставаться таковой, пока Северус сам не решит раскрыть этот секрет.

— В настоящий момент директор Снейп находится в магическом восстановительном сне, который не может быть прерван извне средствами современной колдомедицины, — резюмировала своё выступление медиведьма. – Думаю, что исследование субстанции, сваренной студентом Лонгботтомом, позволит более полно оценить ущерб, причиненный потерпевшему, и спрогнозировать срок его пробуждения.

— Мадам Помфри, в какие сроки может быть осуществлен анализ сваренного состава? — Макгонагал, сосредоточенно слушавшая доклад эксперта-колдомедика, теперь была готова озадачить эксперта-колдохимика.

— Один день, — Поппи сделала честные глаза, не менее честно скрестив пальцы в складках юбки.

Её познания в зельях сосредотачивались в области применения различных лекарственных средств, а вот технология их создания всегда была прерогативой Северуса. Медиведьма прекрасно понимала, что полноценно проанализировать самостоятельно, то адское варево, которое столь творчески и самозабвенно создал Лонгботтом, она не сможет. На подобный подвиг был бы способен только небезызвестный зельевар, но он в данный момент был немного не в кондиции.

– Да, думаю, завтра к вечеру анализ будет готов. И если сегодня мы закончим со всеми остальными уликами, то я завтра с утра я займусь анализом этого состава, — на голубом глазу вещала Поппи. – Пусть пока склянка с неопознанным составом полежит в саркофаге. Гриссом заберет его в больничное крыло. Вот только... Мистер Малфой, пожалуйста, снимите парольные чары на открытие. Криптографические упражнения пока не входят в мои ближайшие планы.

Драко нехотя занялся распароливанием. В порыве беспокойства за свою сохранность он очень качественно припечатал хранилище творения Лонгботтома. Теперь предстояло распутать наложенные чары. И для начала было бы не плохо вспомнить пароль, иначе криптографией предстояло заняться ему самому.

Макгонагал одобрительно кивнула, соглашаясь со словами колдомедика. Её не очень устраивал вариант ждать до завтра, но торопить мадам Помфри она не собиралась. Спешить с анализом столь опасного состава не стоило, ибо Хогвартс был еще немного дорог как память.

— Думаю, что все мы не будем просматривать воспоминание Невилла об уроке зельеварения, — авторитетно заявила Минерва. – Мадам Помфри возьмите у мисс Грейнджер ёмкость. Я думаю, что изучение последовательности смешения ингредиентов может вам помочь понять свойства вещества, созданного мистером Лонгботтомом.

На последних словах профессор Макгонагал заметно повысила голос и взглянула в тот угол, где Гарри складировал своего нерадивого сокурсника. Невилл, до сих пор покладисто лежавший, где положили, и не отсвечивавший, прикрыл глаза, превратившись в одно большое ухо. В этом были бы свои плюсы, если бы не Малфой, который колдовал над саркофагом в том же углу и портил всю слышимость своим брюзжанием.

Работа по разблокировке явно не ладилась. Драко бурчал себе под нос, проходясь по всем причастным. Досталось и самому Невиллу, которого вообще нельзя подпускать к котлу, потому что кривыми должны быть извилины, а не руки. По мнению Малфоя в случае Невилла все было как раз наоборот. Тихим незлым словом был помянут и Уизли, у которого была слишком рыжая шевелюра и добрые глаза, что бы хоть один порядочный Малфой мог чувствовать себя в безопасности, находясь рядом. Короче Драко забыл пароль, а провести ночь за подбором кодовой фразы ему совершенно не улыбалось. Наконец, решившись на крайние меры, он трансфигурировал из носового платка иголку и уколол палец, на котором тут же набухла багровая бусинка крови. “Сезам, откройся”, — подумал юноша и прижал окровавленный палец к свинцу. Фамильные чары приняли кровь наложившего их мага и спали без применения пароля. Драко облегченно вздохнул про себя: “Сработало!” Невилл тоже облегченно вздохнул, так как Малфой больше не шипел у него над ухом.

— Я все закончил, можно забирать, — торжественно возвестил юный аристократ, возвращаясь на свое место рядом с Гермионой. Поппи вызвала эльфа, который унёс обезвреженный саркофаг в больничное крыло.

— Отлично, — Минерва перевела взгляд на свою лучшую ученицу. — Мисс Грейнджер передайте мне, пожалуйста, показания очевидцев.

Гермиона протянула своему декану пергаменты с опросами свидетелей и свод с описанием общей картины произошедшего. Заместитель директора долго крутила переданный документ, поправляла очки, прищуривалась, но в итоге оставила все попытки прочитать написанное:

— Кто это писал? Ничего не возможно разобрать. Одни завитушки и почерк такой мелкий, как будто в стране острая нехватка пергамента.

— Почерк красивый, с завитушками? Да, Грейнджер? – тихо прошипел Малфой. Не-е-ет, его не обслизеринили и даже не нагриффиндорили. Он страшно заблуждался. Его ухаффлпаффили по самое некуда. И кто? Львица, которой полагается быть кристально честной. Но об этом сейчас даже думать обидно.

Поттер тихо хихикал, сидя на диванчике. Громко ржать не позволяла природная интеллигентность и инстинкт самосохранения. Пусть они с Драко больше не враги, но открыто ржать над бывшим хорьком могло быть черевато. Отравить до смерти не отравит, но подмешать чего-нибудь мало приятного может. “Хорош хихикать. Вон Малфой уже недобро косит “лиловым” взглядом. Вдруг и правда подмешает чего. Будут меня потом искать по горячим следам по всему замку,” – подумал Гарри.

— Там же все понятно. Почерк, как почерк. Ровненький и кругленький. С завитушечками, — разрумянившаяся Гермиона, выхватила пергамент у Макгонагал и начала с ходу читать вслух свод свидетельских показаний.

“Это вот что сейчас такое было?” – ошарашено подумал Гарри.

Малфой, задумчиво смотрел на Грейнджер, продолжавшую доклад. “Значит ровненький и с завитушечками? Да, Гермиона?” – хитро улыбаясь про себя, почти промурлыкал Драко. — “А я еще и рисовать умею. С натуры”.

Тем временем, Грейнджер, не подозревая какой фурор вызвала своими действиями в умах своих сокурсников, завершила чтение и села на место.

Макгонагал почти потирала руки от радости. Нет, не от радости, что Северус наконец-то подорвался, пусть и не на своем зелье. Как можно было такое подумать?! Она радовалась некоторому разнообразию в размеренной послевоенной жизни. И хотя игрища пора уже было заканчивать, можно было еще немного развлечься.

– Итак, версия первая – терроризм, — Минерва мягко прокатила на языке звук “pppp”

Лонгботтом, вздрогнул в своем углу и покрылся мурашками. Кажется, его осудят еще до того как очнется главный инквизитор. И кто осудит-то? Свои же!

Поппи откровенно развлекалась спектаклем. Гермиона и Гарри обалдело воззрились на своего декана. Драко тоже бы воззрился, но пока еще пребывал в мыслях о рисунках с натуры и задумчиво глядел на макушку Грейнджер: “А твои завитушки тоже ничего”.

Минерва в ответ на недоуменные взгляды повела глазами в угол кабинета, где Невилл активно пытался слиться с интерьером. Веселые смешинки в глазах учителя показывали, что она давно догадалась о фальшивости обморока Лонгботтома. Несостоятельность юного подрывника-затейника на актерском поприще была столь же заметна, как и его полная бездарность в зельях.

— Да, терроризм интересная версия, но я думаю, что ожидать от Невилла столь широкого размаха не стоит. Террористический акт предполагает массовость жертв, а в результате инцидента пострадал только директор Снейп. Кроме того, странным для студента-террориста выглядит выбор жертвы. Террористический акт должен устрашать, а не освобождать других студентов от устрашителя, — задумчиво выдала Гермиона.

Невилл в своем углу немного расслабился, кажется, его сдали еще не все. “Рано радуешься, дорогой друг”, — проказливо подумала девушка и продолжила вслух:

— Я считаю, что это было неудавшееся покушение на предумышленное убийство на почве личных неприязненных отношений. В пользу этой версии говорит и наличие мотива у студента Лонгботтома, и узконаправленный способ устранения жертвы.

Лонгботтом перестал дышать. Его не просто сдавали, его закладывали по полной программе. Со всеми потрохами. Он скукожился и попытался просочиться под ковер.

— Да нет, Гермиона, о чем ты? Какое предумышленное убийство, — в разговор вступил Поттер. Невилл снова задышал, но попыток просочиться под ковер пока решил не оставлять. А Гарри тем временем продолжил и выдал такое, что удивился сам:

— Я читаю, что это было редкостное раздолбайство. А именно преступная халатность, выраженная в неоднократном и злостном несоблюдении технологии производства зелий, могущая повлечь тяжкий вред здоровью или смерть двух и более лиц, — на одном дыхании выпалил Поттер. – Статья двести девяносто третья, пункт три М.У.К. (п/а. Магический Уголовный Кодекс).

Лонгботтом под ковром уже утекал сквозь каменные плиты пола: “Тикать отсюда надо. У бабушки схоронюсь. А если поймают, то буду косить под невменяемость, (мама, папа, простите!) плохую наследственность и раннюю детскую травму”. Усекатель Нагайны был храбр и смел, но был ни разу не готов встретиться с директором Снейпом, когда тот очнется, и ему будут озвучены все эти “рабочие” версии. Невилл был абсолютно уверен, что досточтимый зельевар давно лелеет надежду избавиться от него с особым цинизмом и жестокостью. А тут такой повод!

Драко, поддерживая всеобщий спектакль, на цыпочках подкрался к Лонгботтому и громко сказал: “Буууу!”. Невилл из положения лежа подскочил на полтора метра вверх с криком: “Самосуд не пройдет. Живым не дамся”. Он стремглав вылетел из кабинета, наплевав на все наложенные чары разом. Вслед ему летел дружный хохот шутников.

— За сим считаю наше собрание законченным, — все еще посмеиваясь, сказала Минерва. — Поппи, завтра вечером я жду анализ субстанции Лонгботтома и оценку состояния Северуса. Если будут какие-либо изменения, прошу немедленно мне сообщить. Гарри, будьте столь любезны, поймать своего соплеменника и донести до его сознания, что самосуд отменяется, пока не проснется Северус. Ну-с, пора ужинать.

* * *

После ужина мадам Помфри вернулась в свое отделение. Саркофаг с неопознанным составом стоял в уголке смотровой, но она даже не думала к нему прикасаться. Поппи уже знала, что скажет завтра вечером заместителю директора. Это будет бессовестная ложь, но только на благо Северуса. Медиведьма тихо подошла к кровати, на которой в магическом коконе спал Снейп. Рядом беззвучно появился Гриссом.

— Хогвартс не сказал, когда директор очнется? – тихо спросила женщина.

— Кокон спадать завтра вечером. Потом еще ночь надо спать. Если директор не сбежать раньше, — эльф с надеждой посмотрел на медиведьму.

— Он не сбежать, — в тон ответила мадам Помфри. – Я позабочусь.

Магический кокон тихо гудел. Старый замок баюкал своего директора. Северусу снились удивительные сны, сквозь которые просачивался мягкий голос:

— Спи, мой директор, усни,

В замке погасли огни.

Спят твои змейки внизу.

Тихо в Запретном лесу.

Львятник тихонько сопит,

И даже ворон не бдит.

Спит в своей норке барсук,

Верный и преданный друг.

Спи, моя мышка, усни,

Усни-и-и...

Старый замок баюкал и лечил своего директора. Нет, состав, сваренный Лонгботтомом, не смог настолько сильно повредить директору, так как это сделал сам директор. Долгая работа во вредных условиях лаборатории, пребывание в двух агрессивных средах одновременно, чуткие и заботливые руководители, а также толпы мелких паразитирующих элементов (в лице любимых учеников) и крупных вредителей (в лице обожаемых коллег по цеху) сделали свое черное и неблагодарное дело. Но недосып, нервное истощение и физическая усталость все это поддавалось лечению средствами современной колдомедицины, если бы покладистый пациент обратился за этими средствами или прописал себе их сам. Проблема была в том, что Снейп, давно загнавший все посторонние эмоции и чувства в дальний уголок души, туда же загонял и робкие намеки собственного организма, что пора остановиться, позаботиться о себе и немного отдохнуть. Сначала это делалось под эгидой борьбы с безносым звероящером, потом на первый план вышло восстановление Хогвартса.

Стены Хогвартса восстанавливали всем миром. Душу замка, израненную той бойней, что свершилась в его стенах, Северусу, как директору, пришлось врачевать самому. С Дамблдором замок больше не общался, всячески игнорировал, и если это слово применимо к замку, то дулся и вредничал. Хогвартс бесконечно обиделся, что Альбус так надолго бросил его, да еще разорвал ментальную связь, когда имитировал свою смерть на Астрономической башне. Каждый раз, когда бывший директор появлялся в замке, только для него неизвестно откуда тянул по ногам холодный ветерок, персональный сквозняк норовил продуть поясницу, порог при входе в комнату всегда был немного выше, чем поднятая нога, и лучше вообще не упоминать то, какие непотребства творили лестницы. Когда его заперло в кабинке кабинета задумчивости, Дамблдор предпочёл в замке больше не появляться. Все дальнейшие встречи проходили на нейтральной территории.

Повинуясь исцелявшейся душе Хогвартса, на седьмом этаже восстановилась Выручай-комната. Как доносят легенды, несколько человек видело в тот момент искреннюю улыбку Северуса. Хотя возможно это только слухи, так как даже Орден Мерлина первой степени Снейп получал с железобетонным покер-фейсом.

Честь и хвала Макгонагал, которая взяла на себя организацию восьмого курса в частности и учебного процесса в целом, избавив директора от необходимости заниматься кадровыми и административными делами. Но неугомонный шпион снова не прислушался к своему телу, вопившему о необходимости отдохнуть. Теперь его развевающуюся мантию все чаще можно было видеть в кабинетах Министерства. Министр Шеклбот считал, что у Северуса слишком длинный и любопытный флюгер, потому что зельевар успевал совать сие выдающееся украшение лица во слишком много чужих дел одновременно. Как бы там ни было, но директор Хогвартса гнул свою линию и спасал своих змеек. Кого мог и кого не мог. Шантажом, давлением, угрозами, подкупом, лестью, обещаниями, всеми правдами и неправдами он спасал детей, дорого заплативших за слепоту своих родителей. Ему уже удалось вытащить восьмерых из семнадцати оставшихся в живых учеников, попавших в мельничные жернова машины министерского правосудия. Драко и Грегори еще сидели в Азкабане. Панси и остальные в ИВС при Министерстве.

Поттер и Грейнджер встретили Снейпа в Министерстве в середине августа и ужаснулись его виду. Сын Горлума и Волдеморта, просидевший три года на хлебе и воде в темном подземелье, смотрелся бы писаным красавцем на фоне изможденного бюрократическими войнами зельевара. Гарри был, конечно, герой и все такое, но спрашивать Снейпа, почему он выглядит, мягко говоря, не айс, было равносильно попытке поцеловать Нагайну. Причем в засос. Попробовать можно, но только один раз в жизни.

Как любой нормальный герой, Гарри пошел в обход и вместе с Гермионой зажал в клещи Макгонагал. Не выдержав допроса с пристрастием, Минерва сдалась и выдала на-гора всю правду о деятельности бывшего двойного шпиона. Поттер даже не успел ничего сказать, как Гермиона, вставшая на путь борьбы за права униженных и угнетенных, разработала план действий. Нет, на этот раз они не стали вступать ни в какое Г.А.В.Н.Э. Под угрозой массовой раздачи одежды была организованна первая в истории магического мира забастовка домашних эльфов. Эльфы были готовы бастовать за чью угодно свободу, лишь бы не получить свою. Министерство долго будет помнить массовые демонстрации домовиков, ведомые Поттером и подгоняемые Грейнджер с ворохом одежды. Министр никогда не забудет, как боялся повернуться к подчиненным своим героическим тылом, так как прожег на единственной чистой мантии дыру, применяя гладильные чары. О том, что произошло с другими мантиями, после применения неправильного режима очищающих чар, история скромно умалчивает.

Министерство пало на седьмой день осады. Ибо кончились чистая одежда и посуда дома и новая одежда и посуда в магазинах. А те счастливчики, что были женаты, устали слышать жалобы на перманентную ежевечернюю головную боль своих жен. Змеек выпустили в двадцатых числах августа. Никто не видел, как Снейп плакал в своем кабинете, его война кончилась.

Учебный процесс захватил все дни, ночи же медленно, но верно пожирались бессонницей и одиночеством. Вечерами наедине с камином, пледом и бокалом огневиски накатывало бесконечное чувство безысходности и ненужности. И самое страшное, что ничего не хотелось. В детстве хотелось кушать и избавиться от ласки отца. В школе хотелось утереть нос Мародерам и быть с Лили. Во время войны бесконечно хотелось выжить и сплясать джигу на могиле чешуйчатого сифилитика. А еще очень хотелось придушить Поттера младшего, чтобы он не лез туда, откуда его постоянно приходилось вытаскивать. А самое главное он постоянно был чем-то занят. Учил и варил, бежал и прятался, лечил и лечился сам, убивал и защищал, изворачивался и выворачивался, подслушивал и подглядывал, докладывал и врал, беспардонно и нагло всем врал и словом, и делом. И вот теперь он мог бы заниматься исследованиями, читать книги, отложенные на потом, поехать куда-нибудь летом. Он мог делать то, что хочется. Но ничего не хотелось делать. Точнее ничего не хотелось делать одному. И отчаянно хотелось ЧУВСТВОВАТЬ. Долго подавляемые эмоции рвались наружу. Хотелось забыть могильный холод дыхания старухи с косой, столь долго стоявшей за плечом. Забыть её добрый и понимающий взгляд, словно говорящий: “Так ты еще живой. Я тогда попозже загляну, ты тут не скучай”.

“Вот и напророкал, старый ты ворон”, — холодным декабрьским вечером грустно думал Снейп, поняв, что привычка спасать Поттера и желание почувствовать себя живым сыграли с ним страшную шутку. “Хотел чувствовать, пожалуйста. Получи и распишись. На всю катушку. Жить захотелось? Кушай полной ложкой и не кашляй”, — раздраженно шипел Северус, ворочаясь на жарких сбитых простынях. “Да он же твой студент. Уймись и не отсвечивай. Разница возраста и профиля сделает тебя посмешищем”, — уговаривал себя зельевар, салютуя камину бокалом с огневиски. “Болван, ты Северус. Как есть болван. Ну что у вас общего? О чем говорить-то с ним до и после койки? У него в голове один ветер и квиддич. А ты даже матча последнего не видел. И предпоследнего, кстати, тоже”, — размышлял директор за завтраком, ковыряясь в тарелке с овсянкой. “Испортишь герою жизнь и сам намучаешься. Отведи глаза. Кому сказал, отведи глаза”. Но глаза почему-то не отводились, их приходилось закрывать усилием воли.

В бесконечных душевных терзаниях, он опять забывал о себе. Хогвартсу, не желавшему безвременно утратить любимого директора, пришлось воспользоваться подвернувшимся моментом, чтобы подлечить Снейпа. Залечить намечавшуюся язву желудка. И не говорите, что у язвы язвы не бывает. Подлатать нервную систему, которая, конечно еще заводилась с пол-оборота, но уже начинала сдавать. Ну и так еще кое-что по мелочи. Старые ранения, результаты нежных ласк Темного Лорда и последствия прощального поцелуя Нагайны – все это нуждалось в лечении. Пока директор был хорошо зафиксирован и, соответственно, не нуждался в наркозе, замок делал своё дело, споро восстанавливая здоровье и физические силы Северуса.

Через двадцать четыре часа после наложения магический кокон исчез. Снейп лежал в той же позе и продолжал сладко спать. Мадам Помфри, как и обещала, позаботилась о том, чтобы директор никуда не сбежал. Её сонные чары еще никогда не давали сбоя. Медиведьма сделала все, чтобы Северус не нарушил предписание замка и не поломал её планов причинить ему счастье. Удостоверившись, что зельевар продолжает спать, Поппи направилась с докладом к Макгонагал. Разговор с Минервой надо было провести до ужина, чтобы после ужина та успела поговорить с остальными участниками спектакля. План Поппи вступал в решающую стадию.

* * *

— Кокон спал, телесные повреждения исцелены, но директор до сих пор не проснулся, — докладывала медиведьма. – Как показал анализ субстанции сваренной студентом Лонгботтомом, это жалкое подобие зелья Авроры или в просторечии зелья спящей красавицы. Действие правильно сваренного состава снимается поцелуем истинной любви.

— И что нам делать? – Минерва была слегка ошарашена таким поворотом событий. Заставить половину Хогвартса перецеловать Снейпа в поисках его истинной любви выглядело как-то пугающе. Её линчуют еще до того, как эта любовь найдется. Если найдется. И даже думать было страшно о том, что с ней сделает сам зельевар, когда узнает про мавзолейные очереди лобызателей.

— В нашем же случае Невилл даже в ошибочном зелье сделал ошибки. Поэтому действие сваренной субстанции гораздо слабее, — не моргнув глазом, вещала Поппи. – Я предлагаю остановиться на трех вероятных кандидатах. Сам Лонгботтом, как автор сего творения. Зелье может откликнуться на его авторство. Мистер Малфой, как ближайший к Северусу родной человек. Магический крестник – теоретически это может сработать. И мистер Поттер. Директор же любил Лили Эванс.

— Хорошо. Начнем с этих трех. Я поговорю с ними после ужина, — решительно сказала Макгонагал. – Но это все должно остаться в тайне. Если Снейп узнает, что его целовал Лонгботтом ...

— Его мстя будет страшна и неотвратима, — поддакнула Поппи. Её план набирал обороты. Правы были мудрые люди. Если хочешь что-то спрятать, прячь на виду среди подобных же вещей.

Ужин в Большом зале проходил в теплой и дружеской атмосфере. Смеркалось. Ничто не предвещало беды. Но Невилл, отловленный накануне силами всего факультета и все еще вздрагивавший от громких звуков, всем своим существом чуял приближавшийся подвох. С легким хлопком около его тарелки материализовалась небольшая записка, сложенная треугольником и запечатанная штемпелем заместителя директора Макгонагал. “А вот и подвох. И как всегда подкрался незаметно”, — обречено подумал Лонгботтом, разворачивая записку. “В 20:00 в моем кабинете. Явка добровольная. P.S. Экзамены не за горами”, — гласило послание. Невилл спрятал записку в карман и вышел из-за стола. Аппетита больше не было. В общем гаме никто, кроме двух пар внимательных глаз, не заметил его ухода, равно как и ухода еще двух учеников.

Беседа в кабинете Минервы проходила в спокойном и конструктивном ключе.

— Выпустите меня отсюда. Я не буду никого целовать. Я свою миссию, роль и предназначение уже исполнил, — тихо орал Поттер. Гарри был герой, но не дурак, чтобы громко орать на Макгонагал.

— Потти, не ори, мозгошмыгов простудишь, — сострадательно посоветовал Малфой. – Они у тебя и так бракованные, а если еще и заболеют ...

— А я не ору, я возмущаюсь. Дай спокойно повозмущаться. Перед смертью. – Гарри понимал, что от очередного суицидального подвига никак не отмазаться. Никак. Хотя, если хорошо подумать... – А в какой последовательности целовать будем?

— Невилл, как виновник этой поцелуйной вечеринки, будет первым. Драко, как ближайший магический родственник, будет вторым, — Макгонагал выдохнула. Кажется, обошлось без стихийного выброса магии. Пока обошлось...

— Понятно, значит я, как особо везучий герой, буду третьим, — высказался Поттер. Его это устраивало. Был некоторый шанс, что при таком раскладе ему и целовать-то не придется. Если первый или второй лобызатели хорошо выполнят свою работу.

Невилл, тихо сидел на диванчике и затравленно смотрел в пол. Сказать ему было нечего. Виноват – целуй.

— На сколько намечена операция? – Драко предпочитал точно знать, что он еще успеет сделать до часа Х.

— Желательно сделать это до завтрашнего утра, — потрясающе добрая улыбка Минервы долго еще будет сниться остальным участникам беседы. В какой-то момент на её носу даже мелькнули очки-половинки. Но это только показалось. Видимо от искренней доброты улыбки. – Если вы не справитесь, то за завтраком я объявлю открытый конкурс.

— Вырвите мне язык, но я хочу это увидеть, — тихо шепнул Гарри на ухо Драко. Общая миссия, как оказалось, сильно сближала.

— Вырвите язык мне, но я хочу увидеть лицо крестного, когда ОН об этом узнает, — одними губами ответил Малфой.

— Утром мадам Помфри доложит мне об изменениях в состоянии директора Снейпа, если они будут. Господа, я полагаюсь на вашу честность и личное мужество. Прощайте, – Макгонагал окинула взглядом всех трех юных, но опытных камикадзе и кивком головы дала понять, что разговор окончен.

— Лонгботтом, будь столь любезен, закончить до десяти часов, и, пожалуйста, в порыве нежности крестного сильно не слюнявь. Я брезгую, – протянул Драко, выходя из кабинета. – Поттер, после одиннадцати крестный весь твой. Целуй хоть до рассвета.

Невилл кивнул и удалился в сторону ванны для старост. Он специально раздобыл пароль, так как собирался помыться и надеть чистое белье. Гибнуть надо с достоинством.

* * *

Сигнальные чары на двери сработали в девять часов вечера. “Первый пошел”, — подумала Поппи, наблюдая за происходящим в приоткрытую дверь смотровой.

Невилл, едва волоча ноги, медленно подходил к кровати Северуса. “Тоже мне крадущийся лев, затаившийся грифон,” – про себя хмыкнула Поппи. – “Под чарами он и не проснется пока что. Иди и целуй, а потом уступи очередь другому.”

— Я же не хотел. Я и тогда с зельем не хотел. И сейчас не хочу. Но буду. Надо. Должен, – бубнил Лонгботтом. – Я же не со зла. Оно как-то само получилось. Раз и вот. И все лежит.

Невилл примерился для поцелуя. Нагибаясь, он оперся рукой на подушку, и, естественно, попал рукой в волосы зельевара. И без того шаткий настрой был сбит. Лонгботтом вновь отпрянул.

— Собрался, я собрался, – обречено уговаривал себя студент, — Собрался и ... Разобрался.

Невилл замучено посмотрел на лежащего Снейпа. Директор морщился во сне, как будто ему снилось что-то неприятное. Не трудно догадаться, что нахмуренное лицо зельевара решимости не добавляло.

— А-а-а-а-а, — Невилл закрыл глаза, резко нагнулся и поцеловал зельевара. В нос.

Медиведьма почти застонала от разочарования. “Лонгботтом, целуй уже, ирод!” – Поппи была не готова провести всю ночь, наблюдая, как Невилл издевается над собой и зельеваром.

Отступая после неудачной попытки, сей страстный ухажер запнулся в собственной мантии и упал на Снейпа. Своим падением, он чуть не вышиб из директора весь дух, но (Слава тебе, Мерлин!) попал губами точно в губы. Осознав свою позу, Невилл замер, как мышь под метлой. Снейп продолжал спать. На этом первый из когорты смертников счел свою миссию выполненной и в ритме танго удалился из больничного крыла.

* * *

“А вот и второй пошел,” – заключила мадам Помфри, услышав как снова тихо тренькнули сигнальные чары.

Драко спокойно подошел к крестному и, нагнувшись, легко чмокнул в губы. Северус даже не шелохнулся.

— А я знал, что это не сработает, — сказал Малфой, присаживаясь на край кровати. – Если бы ты никого не любил, то это магическое родство могло бы сработать. Но я слишком давно тебя знаю, чтобы ничего не заметить.

Малфой, погладил крестного по руке.

— Это хорошо, что ты молчишь, — Драко радовался возможности выговориться. Северус не язвил и даже делал вид, что слушает. Хоть и с закрытыми глазами. — Грифы они не так плохи, как казалось. Зла не помнят. Душевным теплом делятся щедро. Чего еще надо порядочной змее? Я тебя понимаю. Сам почти вступил на тот же путь. Papa бы не одобрил, но кого это сейчас волнует.

По лицу Снейпа пробежала гримаса неизбывной горечи и страдания. Драко приподнялся, чмокнул крестного в лоб и встал, отходя от кровати.

— Спи, скоро он придет.

Малфой младший удалился из больничного крыла, не заметив мелькнувшей в коридоре пышной каштановой гривы волос с завитушками.

* * *

Заходя в больничное отделение, Гарри откинул с головы капюшон мантии-невидимки. Его голова плавно подплывала к койке директора.

“Пора удаляться”, — подумала Поппи, наблюдая процесс. – “Посмотреть хочется, но вуаеризм не мой конек”. Она значительно ослабила сонные чары, впрочем не снимая их полностью. Поттер, как и двое предыдущих визитеров, мог оказаться сильно разговорчивым. Если снять чары полностью, то Северус проснется раньше, чем надо.

— Профессор, я так рад, что мадам Помфри смогла Вас упаковать..., то есть сложить, то есть уложить. Ну в общем я рад, что Вы больше не торчите во все стороны, — Гарри покосился на волосы директора все еще разложенные веером, хотя и изрядно помятые предыдущим претендентом. — Ну хотя бы местами не торчите. А Вы похожи с такой прической на идола майя. Только Вас позолотить и в самый раз будет. Носастенький и волосики дыбом. Мерлин, что я несу? Хорошо, что Вы не слышите.

Поттер присел на кровать справа от Снейпа. Примерился. Поцелуйного настроения как-то не наблюдалось.

— А может меня кто-нибудь заменит? – рассуждал сам с собой герой-предназначенец. – Да кто же меня заменит-то? Эх. Как всегда, никто Поттера не заменит, Поттер незаменим.

Гарри встал, обошел кровать и пересел слева от Северуса. Примерился. И, закрыв глаза, ткнулся Снейпу в губы. Тот шевельнулся, но не проснулся.

— Это, типа, дело пошло? Продолжайте в том же духе? – удивился юный смертник. – Ну погибать, так с музыкой. Надеюсь, Ваш нос не помешает.

Юноша снова нагнулся к лицу зельевара и (на этот раз с открытыми глазами) накрыл рот мужчины поцелуем. Тонкие губы Снейпа, оказались очень даже целовальными. И ничей нос никому не мешал. Гарри, захватил нижнюю губу Северуса, нежно прошелся по ней языком и отпустил, переключив внимание на её верхнюю сестру. Запустить руку в волосы мужчины казалось настолько правильным, что Поттер не замедлил утопить свои пальцы в тяжелых прядях. Глаза третьего из героев вечера медленно закрылись, и он продолжил свое сладкое занятие. Слегка прикусив верхнюю губу Северуса, юноша никак не ожидал, что в ответ на это рот его невольного партнера приоткроется с легким вздохом. Язык Гарри робко скользнул в рот Снейпа, прошелся по кромке зубов и толкнулся в своего недвижимого собрата, приглашая в игру. Игра была принята. Язык зельевара (даром, что змеиный) обвил нежданного вторженца, вытолкал его со своей территории и отправился покорять неизведанные просторы. Пальцы директора ерошили непослушные волосы юноши, гладя затылок и заставляя студента мурлыкать и выгибаться под лаской, как кота. “Кто кого здесь спасает?” – возмутился Поттер, выталкивая язык Снейпа и водворяясь в уже завоеванный рот своего профессора. Меж сомкнутыми устами забился хоровой стон удовольствия.

Соленый поцелуй Чжоу. Детские обжимания с Джинни. Робкие эксперименты с Симусом в попытке понять и принять собственную ориентацию. Все это не шло ни в какое сравнение с происходящим. Жар поцелуя нарастал, дуэль языков продолжалась, заставляла мурашки удовольствия табунами бегать по всему телу.

“Да что же это?!” — Гарри запаниковал и отпрянул. Капюшон мантии упал на лицо, полностью скрывая его присутствие в больничном отделении. Северус распахнул глаза, но никого не увидел.

В дальнем конце больничного крыла глухо стукнула входная дверь.

Тишина больничного крыла нарушалась только легким посапыванием спящего директора Снейпа. Смеркалось. Ничто не предвещало беды. Но Северус, вымуштрованный годами тренировок, чувствовал приближающийся подвох издалека. Упомянутые тренировки, проходившие под чутким руководством контуженых на всю голову танкистов с оборотнем, змееносого носителя почетного ордена святого Ибукентия во весь фэйс и бородатого мерчендайзера из кондитерского отдела, были чрезвычайно эффективны. Подвох Снейп чуял везде и всюду просто на рекордном расстоянии. Поэтому, когда колыбельная замка затихла, и пейзаж волшебных видений сменился, зельевар даже во сне напрягся и подобрался. Подвох подкрадывался, и его следовало встретить во всеоружии.

Картинка волшебной грезы пошла рябью и сменилась на интерьеры Малфой-менора. Жарко натопленный камин накрывал душным теплом и вызывал стойкое желание расстегнуть мантию и оттянуть воротник рубашки в попытке вдохнуть немного воздуха. Находиться в натопленной комнате не было никаких сил. Открыв французское окно, Снейп вышел на террасу и спустился в парк. Агонизирующий осенний парк окрасился в многообразие красных и желтых оттенков. Ветер сиротливо гонял по пустынным аллеям павшие листья. Парк был удивительно пуст и тих.

— Кхе-кхе, — раздалось за спиной.

В вязкой тишине парка этот звук прозвучал громко, как выстрел. Северус резко развернулся, взмахнув мантией и взметнув волосы. Ветер, почуяв новую игрушку, раздул за спиной полы расстегнутой верхней одежды, как крылья сказочного ворона. Волосы, подстегнутые порывом воздуха, хлестнули по лицу. Нетерпеливым жестом отведя нахальную прядку, прилипшую к губам, директор встряхнул головой, призывая прическу к порядку.

— Кхе-кхе, — раздалось теперь уже перед ним. Звук шел немного снизу, и Снейп скосил глаза себе под ноги.

Перед ним переминался с ноги на ногу горделивый белый павлин. Увидев, что на него обратили внимание, птица, красуясь, развернула хвост и слегка распушила перья. Павлин был великолепен, но его облик не в полной мере соответствовал требованиям, предъявляемым к этому виду. Голова Малфоя старшего на тонкой птичьей шее смотрелась вызывающе и навевала нездоровые мысли о личном кабинете с мягкими стенами в Святом Мунго.

Павлин-Малфой встряхнул белоснежными волосами, наклонил голову и бочком подобрался к Снейпу. Это выглядело настолько абсурдно, что Северус впервые в жизни не знал, что сказать, и только молча взирал на чудо-птицу. “Пора завязывать с вредными испарениями в лаборатории. Здравствуй, моя белочка”, — подумалось не к месту.

Люциус (Прости Мерлин, как же тебя назвать-то еще) смерил зельевара высокомерным взглядом и, словно на что-то решившись, заговорил:

— Сева, — протянуло чудо зоологической мысли.

“Фламмель и Менделеев, оно еще и разговаривает”, — чуть не заорал зельевар, но сдержался и лишь только приподнял левую бровь. Давали себя знать годы педагогического опыта с учениками доказавшими, что даже колодезная вода может гореть и взрываться при должном усердии и таланте.

— Сева, — павлин выглядел так, как будто собирался доверить зельевару ключ от сейфа, где деньги лежат. – Тушкой или чучелом, но сваливать отсюда надо.

— Тьфу ты, — сплюнул в сердцах зельевар. – Как будто я сам этого не знаю. Тоже мне открыл тайны темнолордского двора.

Люциус обиделся. Он окинул Северуса холодным высокомерным взглядом и приосанился, вытянувшись во весь свой павлиний рост. Затем, нагадив под ноги двойного шпиона и высказав тем самым свое фи, чудо-Малфой удалился, царственно подпрыгивая и мерзко курлыкая.

* * *

Откуда в саду менора взялся вредоносный Лонгботтом, Снейп так и не понял. Невилл сидел на куче листвы в обнимку с Нагайной и томно гладил ее по голове. Гигантское пресмыкающееся свернулось кольцами вокруг листвяной кучи и также томно ерошило волосы юноши кончиком хвоста. В оцепенении, глядя на эту идиллию, Снейп не мог решить что предпринять. Или спасать своего студента, или спасаться самому. Второе выглядело предпочтительнее. Лонгботтом и Нагайна, слившиеся в экстазе, в альянсе вполне могли успешно завершить то, что никак не удавалось им поодиночке и таки отправить никак не убиваемого зельевара передавать привет Волдеморту. На это Северус пойти никак не мог.

Нагайна что-то настойчиво шипела юноше. Невилл прислушивался к ней, качал головой и почти плакал:

— Я же не хотел. Я и тогда с зельем не хотел.– Сладкая парочка посмотрела на замершего экс-шпиона. Змея повелительно указала хвостом на Снейпа и вновь что-то зашипела. “Советуются, сволочи”, — сделал верный вывод профессор. Невилл продолжал бубнить, его слова, приглушенные шепотом Нагайны, не очень четко долетали до зельевара:

— И сейчас не хочу. Но буду. Надо. Должен, – Лонгботтом перевел глаза на Нагайну и нежно погладил её по щеке. Его взгляд был полон раскаяния и извинения. – Я же не со зла. Оно как-то само получилось. Раз и вот. И все лежит.

“Дырявые кальсоны Мерлина, да он же за её убийство перед ней извиняется”, — градус бреда нарастал.

Нагайна что-то вопросительно прошипела. Лонгботтом вздрогнул, чмокнул змею в нос, словно прощаясь, и встал на ноги.

— Собрался, я собрался, – обречено уговаривал себя студент, делая шаг к зельевару, — Собрался и ... Разобрался.

Змея подталкивала юношу головой в спину и ползла за ним следом. “Бежать, линять, СВАЛИВАТЬ надо”, — кричал инстинкт самосохранения. Настоящие шпионы никогда не отступают. Снейп развернулся и стал наступать в направлении противоположном от странной парочки прирожденных убийц.

Что-то повалило его на землю и вышибло дыхание. “Не успел…” Перед глазами опять мелькнул белый недопавлин, и милосердная темнота накрыла сознание.

* * *

Вновь накатывала жаркая духота. Сознание медленно прояснялось. Северус полулежал в кресле у камина. Едва приоткрыв веки, он попытался осмотреть комнату сквозь ресницы. Увиденная картинка заставила его широко распахнуть глаза. Невилл расположился на кольцах уютно свернувшейся Нагайны. Люциус сидел на жердочке около второго кресла, на котором расположился Драко. Кошмарность картины была в том, что на коленях Малфоя младшего сидел Гарри в наряде восточной одалиски. Драко собственнически гладил Поттера по обнаженной спине, от чего брюнет блаженно щурился и выгибался, плотнее прижимаясь к блондину. Снейп попытался выпрямиться в кресле и не смог пошевелиться.

— А я знал, что это не сработает, — сказал Малфой младший, глядя в глаза крестного и кивая на Невилла с Нагайной.

Северус отвел глаза, чтобы не смотреть на парочку в кресле. Крестник просто издевался над ним, лапая Поттера за все места. Снейп попытался через крестные узы добраться до Драко. Но тот только смеялся:

– Если бы ты никого не любил, то это магическое родство могло бы сработать. Но я слишком давно тебя знаю, чтобы ничего не заметить.

Малфой столкнул Гарри с коленей и встал с кресла. Подойдя к Снейпу, Драко погладил крестного по руке.

— Это хорошо, что ты молчишь. Грифы они не так плохи, как казалось. Зла не помнят. Душевным теплом делятся щедро, — Драко покосился на Гарри, потом перевел на воркующую в углу пару Лонгботтома и Нагайны. — Чего еще надо порядочной змее?

По лицу Снейпа пробежала гримаса неизбывной горечи и страдания.

— Я тебя понимаю. Сам почти вступил на тот же путь. – Младший Малфой перевел взгляд на старшего родственника. — Papa бы не одобрил, но кого это сейчас волнует.

— Спи, скоро он придет, — Драко безнаказанно чмокнул крестного в лоб и отошел от кресла.

“Кто еще придет?” – вяло подумал Снейп и опять погрузился в темноту.

Дурацкие мысли кружили в голове. Сознание то прояснялось, то вновь уплывало в вязкий туман. Снейп балансировал где-то на грани дремы. Перед глазами носились обрывки предыдущего бреда, кружась в вальсе и причиняя душевную боль. Северус понимал, что еще спит, и даже пытался анализировать собственный сон. Сон анализу не поддавался, поднося новые видения и сводя с ума.

“Я хочу мою колыбельную”, — мелькнула шальная мысль

Калейдоскоп видений, наконец, перестал кружить перед глазами, зато в уши полился какой-то бред, произносимый голосом Поттера:

— … с такой прической на идола майя. Только Вас позолотить и в самый раз будет. Носастенький и волосики дыбом... – То, что несносный львенок опять несет бред, Северуса не удивляло, но причем здесь майя он не мог понять. “Не буду слушать слова, буду слушать голос”, — решил Северус и расслабился на кровати.

— А может меня кто-нибудь заменит? – голос Поттера доносился как сквозь вату

“Да кто же тебя может заменить?! Как ты мог такое подумать?!” – про себя возмутился влюбленный зельевар.

– Да кто же меня заменит-то? Эх. Как всегда, никто Поттера не заменит, Поттер незаменим, – прозвучало словно в ответ на мысли Северуса.

На губах почувствовался легкий поцелуй. Северус вздрогнул от неожиданности.

— ... Надеюсь, Ваш нос не помешает, — ответ утонул в головокружительных ощущениях.

Его рот накрыли горячие губы, которые захватили в плен сначала нижнюю губу, всячески обласкав её, а потом переключили внимание на её верхнюю сестру. Чуткие пальцы скользнули в волосы и утонули в тяжелых прядях. Северус силился открыть глаза, чтобы увидеть целующего. Неизвестный слегка прикусил верхнюю губу Северуса, и мужчина с легким вздохом сдался на его милость, приоткрыв рот. Язык-исследователь робко скользнул в разжавшиеся губы, прошелся по кромке зубов и толкнулся в своего недвижимого собрата, приглашая в игру. Игра была принята. Язык зельевара (даром, что змеиный) обвил нежданного вторженца, вытолкал его со своей территории и отправился покорять неизведанные просторы. Северус выпростал руки и прижал к себе голову нежданного “собеседника”. Пальцы директора ерошили непослушные волосы юноши, гладя затылок и заставляя студента мурлыкать и выгибаться под лаской, как кота. “Поттер. Это Поттер. Я знаю”, – твердил Снейп, пока язык Гарри сопротивлялся вторжению и вновь врывался в уже завоеванный рот своего профессора. Меж сомкнутыми устами забился хоровой стон удовольствия.

Весь его прежний опыт был забыт. Прошлое не шло ни в какое сравнение с происходящим. Жар поцелуя нарастал, дуэль языков продолжалась, заставляла тело желать много большего.

“Куда?!” – возопил Снейп, когда Гарри отпрянул. Северус распахнул глаза, но никого не увидел.

В дальнем конце больничного крыла глухо стукнула входная дверь.

Завтрак в Большом зале ознаменовался сразу несколькими удивительными и прекрасными событиями. Часть из них была больше удивительна, чем прекрасна, но это мало волновало как участников происходящего, так и невольных свидетелей.

Северус стремительно влетел в Большой зал на крыльях любви мантии и занял директорское кресло за учительским столом. Не известно, что так хорошо на него подействовало волшебный оздоровительный сон или не менее волшебный пробудительный поцелуй, но чувствовал он себя просто превосходно. Зельевар миролюбиво поморщился в сторону завтракавших коллег, окинул почти доброжелательным взглядом гомонящих учеников. Голодные грызуны гранита науки старательно сметали со столов все, что не было приколочено, запивая добытое тыквенным соком. В жующей массе выделялись трое студиозусов.

Лонгботтом поражал стремительностью смены цветов на физиономии. Его щекастое лицо, до появления директора претендовавшее на вполне здоровый вид, сейчас демонстрировало весь спектр зелено-голубой гаммы. В глазах проходила бегущая строка: “Прощайте други! В моей смерти прошу винить Севу С.” Несостоявшийся террорист уже приготовился стать смертником. Если его не пустят на ингредиенты за его вредоносное варево, то точно покромсают тупым ножом за произошедшее ночью в больничном крыле. Снейп окинул сжавшуюся тушку подрывника-затейника и взглядом выразил: “Живи пока, тело. После сочтемся”.

Поттер в противовес соплеменнику демонстрировал на своей физиономии нежные переливы багряно-бордовых оттенков. Фееричное появление Снейпа заставило его поперхнуться тыквенным соком, который теперь живописно вытекал из носа, дополняя общую картину. В глазах Поттера не читалось ничего только потому, что он эти самые глаза вперил в стол. “Взгляни на меня”, – увещевал антрацитовый взгляд, но очи цвета влюбленного Тревора* не отзывались.

Малфой улыбался. Не кривился в усмешке, не усмехался, а именно улыбался, практически цвел и пах. Довольная лыба во всю хоречью моську заставляла окружающих невольно поёживаться. Во-первых, было непонятно с чего это лицо исчадия аристократии, так перекосило радостью. Во-вторых, неясно было, кого он в порыве этой радости просто подвергнет ласке, а кому надумает причинить счастье. Не обращая внимания на ажиотаж, вызванный несвойственной ему мимической активностью, Драко радовался, глядя на крестного. Живого, здорового и язвительного.

— Мистер Малфой, на мне картины не нарисованы. Извольте избрать иной объект для обзервации, — глубокий баритон зельевара заставил Драко вздрогнуть и отвести глаза. Взгляд все еще улыбающегося Малфоя скользнул по залу, прошелся по столу грифов и утонул в шоколаде.

“Это точно был Поттер”, — уговаривал себя Снейп, уводя из под носа Минервы молочник со сливками. “А если не Поттер?”, — вновь сомневался директор, задумчиво отставляя кофейник подальше от Флитвика. “Понаблюдаю за ним до выпускного, а там посмотрим”, — решил Северус, выхватывая быстрее Синистры последнюю булочку с корицей.

“Оно вернулось”, — синхронно подумал преподавательский коллектив, провожая взглядом булочку и кофе со сливками. – “А счастье было так возможно”.

Ученики, доев то, что не было приколочено, бодро разбегались по урокам, отрывая и унося с собой то, что приколочено было. Занятия протекали в штатном режиме, что-то перезельеварилось, что-то недотрасфигурировалось, а что-то вполне себе магичилось. Невилл пришипился и не жужжал. Северус наблюдал и анализировал. “Он на меня даже не смотрит. Да и с чего бы ему меня целовать? Вот размечтался, старый ты ворон”, — Снейп сверлил взглядом Поттера, который старательно косил глазами куда угодно только не на объект терзаний. Зельевар отвернулся, мазнув взглядом по своей главной педагогической неудаче. – “А интересно, что же этот пупс сварил. Надо спросить у Минервы, где это варево”. Гарри анализировал и наблюдал. Годы списывания развили в нем способность так стрелять и косить глазами, что совершенно невозможно было догадаться, куда он смотрит. Глядя на губы Снейпа, Гарри мучился вопросом: “Что делать? И кто я, тварь дрожащая или право имею?” Ознобная дрожь при взгляде на зельевара выдавала первый вариант, но так хотелось иметь и право, и лево, и все-все. Драко напряженно думал: “Если Поттер сойдется с крестным, то отношения надо налаживать уже сейчас. Да и в моей безумной авантюре он мне поможет. Авантюры — это точно по части грифов, а безумные авантюры – это привычное амплуа Поттера. Так что займусь разведением дипломатии”. Плавно приближалось время обеда.

Обед. Обед в Большом зале почти всегда был главным событием между завтраком и ужином. Сегодня гвоздем программы был завтрак и появление директора, поэтому от обеда не ждали особых событий.

Малфой строевым шагом приблизился к столу грифов и замер за спиной у Поттера. Размышления о дипломатии не привели ни к чему, поэтому придется действовать по наитию, как бы это ни претило его склизкой натуре.

— Поттер, спасибо тебе сам знаешь за что.

Гарри обернулся и оторопело посмотрел на белобрысую немочь. Малфой закрыл глаза, глубоко вздохнул и, собравшись с силами, вновь посмотрел на Поттера.

— Привет. Меня зовут Драко. – Малфой протянул руку Поттеру. Зал замер не дыша. Рука Драко на миг зависла в воздухе, но была поймана горячей ладонью.

— Я Гарри. Приятно познакомиться. – Гарри дернул Драко к себе и обнял, похлопывая по спине. – Не за что, Драко.

Снейп хмурился. Конечно, Макгонагал и Помфри честно ответили, что понятия не имеют о том, что сварил Лонгботтом, и какие лечебные средства применялись. Лечил сам Хогвартс, а анализ шедевра имени Невилла Лонгботтома оставили до момента пробуждения самого директора. Все было слишком складно и наводило на нехорошие мысли. “Носом чую что-то тут не чисто”, — размышлял зельевар, тихой сапой проскальзывая в сознание своего зама.

Гром аплодисментов, грянувший под сводами Большого зала, был перекрыт голосом директора.

— Вы им сказали ЧТО? – разъяренный рев зельевара был слышен, казалось, далеко за пределами Соединенного Королевства. – Да как вам в голову могло прийти ТАКОЕ?

Перед глазами Снейпа обрывками мелькали события, складываясь в общую картину. Шок на лице Гарри, от осознания, что придется целовать старого Летучего Мыша... Багровеющий Поттер за завтраком... Гарри обнимающий Драко...

Северус вылетел из Большого зала, гонимый демонами ревности. Черным смерчем влетев в кабинет, он захлопнул дверь и плеснул огневиски в стакан. Гарри и Драко, шок на лице Поттера... Синее пламя взметнулось в камине от выплеснутого огневиски, стакан вдребезги разбился о кирпичную кладку. Драко и Гарри как в дурацком сне... Мужчина не стал искать другой стакан и хлебнул огневиски из горла. Белое и черное... “Мерлин, за что?! Чем же я так провинился-то?!” – вопрошал Снейп. Теперь он точно был уверен, что его целовал Поттер. Пусть и по велению долга, но это был Гарри, теперь уже окончательно недоступный для него. Молодость тянется к молодости...

Ужин прошел без директора, который, сидя в своем кабинете, методично готовился к приступу утренней мигрени, накачиваясь огневиски.

Утром Северус напугал зеркало в ванной, дыхнув перегаром и гаркнув, что другие не лучше, опрокинул в себя Антипохмельное зелье и приготовился жить дальше. Жил же он как-то до Гарри. О том, как именно он жил, лучше было сейчас не думать.

Март ломился в окна ярким и обманчиво теплым солнцем.

“Я спокоен и не ревную”, – уговаривал себя Снейп, глядя на Золотое трио, утратившее медь, но приобретшее серебро.

— Урок окончен. Мистер Малфой, закончились ВСЕ зелья для больничного крыла, мне потребуется ВАША помощь в лаборатории. Я ангажирую Вас на весь март с понедельника по пятницу после ужина и до пока я не скажу, что Вы можете идти. – Северус удалился, привычно взмахнув полами мантии. Серые глаза обиженно сверлили его удаляющуюся спину.

Апрель во всю звенел капелью и ручьями

— Гарри, я уже не знаю, что делать. С ней не проходит ничего из привычных способов. Единственное, на что она обратит внимание, это доступ в библиотеку Малфой-менора. Я с ума схожу и ревную к учебникам, с которыми она спит.

— Ты уже созрел и попробуем по-моему?

— Плешивая коленка Мордреда, я готов на все.

— Завтра встречаемся в библиотеке.

“Я совершенно спокоен и абсолютно не ревную”, – увещевал себя Снейп, глядя на черную и белую макушки, склоненные над библиотечным талмудом.

— Мистер Поттер, — невербальная беспалочковая подножка и Гарри растянулся на полу, раскидав книги, которые нес к стойке мадам Пинс. – Неделя отработки с Филчем, мистер Поттер, за ненадлежащее обращение с библиотечными материалами.

— Но сэр...

— Две недели, мистер Поттер, — Северус удалился, привычно взмахнув полами мантии. Вердепомовый (**) взгляд напряженно смотрел в его удаляющуюся спину.

Гарри каждую ночь снился тот поцелуй. Драко пропел ему все уши, что если бы Снейп его не любил, то сваренное Лонгботтомом бы не откликнулось. Однако, поведение зельевара как-то не способствовало вере в его неземную любовь. Спросить же в открытую было, мягко говоря, рискованно, да и пожить еще хотелось.

Май перемежался подготовкой к экзаменам, ночными свиданиями и вечерними отработками, которые Снейп, дежуривший каждую ночь, раздавал студентам с завидной регулярностью.

— Северус, будь порядочным магом, верни пульт от колдовизора. Два месяца достаточный срок. Или хотя бы отключи защиту от детей. Я больше не могу смотреть бразильское “мыло”, да еще и с рекламой. Я же деградирую. – Минерва настойчиво симулировала глаза кота в сапогах, Северус не менее настойчиво симулировал улыбку чеширского кота и уходил от ответа.

Начало июня прошло в угаре экзаменов. Из всех углов неслось бессмысленное бормотание. Осоловевшие от бессонной зубрежки студенты пугали своим видом призраков.

Экзамены завершились за неделю до выпускного. Выпускной был назначен на Литу.

За пять ночей до выпускного Северус получил странную записку: “Сегодня. Через час после отбоя. У комнаты старосты Грейнджер. Ждите за статуей косопузого гоблина”. Буквы, вырезанные из Пророка, не оставляли шанса для графологической экспертизы. В условленный час директор Снейп, укрытый дезилюминационными чарами, спрятался за обозначенным шедевром неизвестного гения.

_______________________________________________

* цвет влюбленной жабы реально существует R60G170B60. Нашла на Яндекс Цветах.

** это тоже оттенок зеленого R50G200B50. Нашла на Яндекс Цветах.

Идея Поттера по привлечению внимания гриффиндорской заучки была простой и дурацкой. Поэтому она могла сработать. Да, и других идей больше просто не было. Нет, доступ в фамильную библиотеку Малфоев определенно мог привлечь её интерес, но к книгам, а не к обладателю этой самой библиотеки. Итак, авантюра имени Поттера-Малфоя была готова и проработана в деталях. Зелье временного остолбенения сварено, доза тщательно отмерена. Пора было переходить от планирования к реализации.

Малфой крутился перед зеркалом, нанося последние штрихи на свой облик. Феерично, но показываться в таком виде всем в замке он не намерен. Накинув оставленную Поттером мантию невидимку и с трудом натянув на прическу капюшон, Драко тихо выбрался из своей спальни и пошагал в направлении комнаты Грейнджер.

Гарри, в этот послеотбойный час также пробиравшийся в направлении комнаты Гермионы, чувствовал себя голым без защиты мантии невидимки. Флакон с зельем остолбенения предательски жег карман и бился по ноге, норовя выпасть. Впереди показалась ниша с уродливой скульптурой. “О, вот и косопузый гоблин. Красавчег”. Поттер просачивался мимо ниши со статуей. “Я — тень, просто тень, скользящая в сумраке ночного замка”, — уговаривал себя Гарри, уже почти пройдя нишу. Внезапно его поймали за шиворот и втянули за статую. В голове зазвучал бархатистый голос, знакомый до боли: “Всем выйти из сумрака”.

Снейп развернул Поттера лицом к себе:

— Извольте объяснить, что вы делаете в коридоре посте отбоя, мистер Поттер? Может быть, у вас есть разрешение от вашего декана? – обманчиво доброжелательный тон сочился сарказмом. Богатый обертонами баритон ядом вливался в уши, лаская слух.

— Я.. эээ..., — дар разумной речи отказывал напрочь.

— Кратко и красноречиво, мистер Поттер, как всегда. К сожалению в Вашем случае краткость – это просто сестра, – голос Снейпа казалось ласкал все тело. Смысл говоримого ускользал от понимания, оставались только сухость во рту и тянущее чувство под ложечкой.

— Ну ... я шёл ..., — дар речи вернулся, осталось подождать, когда вернется разумная речь.

— То, что вы шли, я заметил. Вопрос в том, почему вы шли здесь после отбоя. Насколько я понимаю, разрешения у вас все-таки нет? – густое звучание голоса директора сводило с ума, заставляя колени непроизвольно подгибаться и дрожать.

— Ну, так я и говорю, я тут шел, а тут Вы..., Сне..., проф..., директор, — скомкано закончил Гарри.

— Так я вас и спрашиваю, какого художника вы здесь ходите? – Северус в сердцах схватил Гарри за плечи и резко встряхнул. Предательский пузырек с зельем таки вывалился из кармана и зазвенел по каменным плитам. – Это еще что?

Гарри попытался опередить зельевара и первым схватить проклятую ёмкость, но Снейп оказался проворнее. Ловко открыв плотно притертую пробку, профессор взмахнул ладонью над горлышком флакона, подгоняя воздух к носу и пытаясь по запаху опознать состав. Узнаваемый кисловатый запах с нотками горечи сказал ему все, что Мастер зелий хотел услышать. Вновь закупоренный флакон упокоился в кармане мантии. Разъяренный директор навис над студентом.

— Мистер Поттер, — шипел Снейп. – Вы вообще отдаете себе отчет, что делаете, разгуливая ночью с таким опасным составом в кармане? Или Ваши геройские мозги не способны мыслить столь масштабно?

“Ну вот, по умственным способностям прошелся, сейчас еще и папеньку припомнит”, — обречено размышлял Гарри. Снейп вновь схватил его за плечи и принялся трясти как куклу.

— Мальчишка, тебе приключений мало? Мало тебе было? Еще хочется? Вечно лезешь, куда сам не знаешь, а мне потом расхлебывать это геройство, — Северус вошел в раж и не заметил глаз, резко распахнувшихся от удивления.

“Это он типа волнуется так?!”, — шальная мысль мелькнула и тут же от тряски вылетела из головы. — “Хватит меня трясти. Из-за тебя я не сплю уже которую ночь. Пошло все к Мордреду!”

— Заткнись, — на парселтанге прошипел Поттер, схватил опешившего зельевара за голову, притянул его к себе и впился поцелуем в приоткрытые губы.

Такого поворота событий Северус явно предугадать не мог. Жаркие губы накрыли его рот, нахальный язык бился в зубы, просясь внутрь. Пальцы требовательно проходились по затылку, закапываясь в волосы, лаская кожу. Утробное урчание зарождалось глубоко в груди мужчины: “Катись все в Тартар!” Зельевар резко перехватил инициативу и прижал Гарри к стене. Язык Снейпа в рваном ритме врывался в рот Гарри, однозначно намекая на более интимный процесс. С силой проведя руками по спине юноши, Северус сжал ладонями ягодицы Поттера и приподнял его. Гарри страстно стонал, подчиняясь жалящим ударам языка и млея под ласками. Опершись спиной на стену, он развел ноги и оплел ими бедра Снейпа, скрестив лодыжки у того за спиной. Северус всем телом вдавил Гарри в стену, словно намереваясь оставить на юноше свой отпечаток. “Моё!”, — ладони Мастера жадно мяли округлую попку, рот пил саму жизнь со страстно отвечавших губ ошалевшего выпускника. Гарри оглаживал спину и бока любовника, царапая неподатливую ткань. Он всем телом тёрся об Снейпа, животом ощущая всю силу его желания. Жадные ладони юноши мяли мантию директора на груди и животе, обрывая пуговицы. Язык Гарри жалящей пчелкой ворвался в рот Северуса, толкаясь в небо и оглаживая зубы.

— Поттер, чтоб тебе всю жизнь икалось, где тебя пикси носят? – шепот Малфоя ворвался в жаркую темноту ниши за статуей. Любовники замерли, прижавшись телами. Ответить Драко не мог ни один из них, ибо сплетясь языками, говорить немного затруднительно.

— Не мешай, пожалуйста — Гарри рыбкой выскользнул из объятий Снейпа и вышел из ниши на встречу Драко. Снейп порывался выйти за ним, но не готов был предстать перед крестником в столь расхристанном виде, с опухшими губами, бедламом на голове и наполовину содранной мантией. Да и походка его сейчас не отличалась легкостью. Оставалось только наблюдать, благо что пятачок перед комнатой Грейнджер был виден как на ладони.

— Гарри, тебя что, правда, пикси насиловали? – Драко из-под мантии окинул Поттера любопытствующим взглядом. Видок у студента был еще тот.

— Мантию давай сюда и прими позу, о юноша бледный со взором горящим, — со смутно знакомой интонацией проворковал Гарри. – Кто бы говорил про видок!

Внешний вид Слизеринского Принца, и правда, заслуживал отдельного описания. Слегка обугленная мордочка, на которой сверкали авантюризмом серые глаза. Вздыбленной шевелюре было далеко до черного нимба зельевара, но вкупе с подкопченной физиономией смотрелось вполне живенько. Эдакий мальчик-одуванчик, чихнувший в камине.

— Грифоны, молчать, — на опережение сработал Драко, видя, что с губ Поттера готов сорваться крамольный комплимент. Малфой лег на пол перед спальней Гермионы и раскинул руки-ноги как Витрувианский человек. – Поттер, поджигай.

Гарри накинул на Драко защитные чары и начал обугливать камни под ним в форме ровного круга. Когда процесс был завершен, брюнет подошел к лежащему блондину:

— Готов?

— Давай, — Драко приготовился и открыл рот. Поттер достал из кармана флакон с зельем и начал отсчитывать ровно двадцать восемь капель.

Стоя в нише, Северус удивленно охлопывал себя по карманам, флакона не было. “Вот поганец”, — разочарование и понимание накрывало удушающей волной. — “Давай-давай, Северус, закатывай губки. Потискались и хватит”. Выходить из ниши не хотелось. Явить миру как его облапошили, он был не готов.

В это время поганец, еще не подозревая, что судьба снова повернула к нему свой филей, закончил счет капель. Он потыкал пальцем в Драко и убедился, что зелье сработало как надо и тело окостенело. Окинув взглядом общую картину и признав её удовлетворительной, Поттер взорвал под дверью Гермионы шутиху из ассортимента Умников Уизли, и, спрятавшись под мантией, отбежал за угол.

Заспанная Гермиона пышностью прически могла посоперничать с Драко. Некоторое время она непонимающе смотрела на тушку, распростертую у своих ног, и по совиному моргала, пытаясь понять, что случилось. Мда, сонная Гермиона явно сильно тормозила, эдак Драко очнется раньше, чем что-то случится.

— Малфой, соплохвоста тебе в печень, что ты натворил? – Гарри выбежал из за угла, на ходу скидывая мантию. – Говорил ему, не стоит с зельем Невилла играться, а он все утверждал, что другого выхода нет. Посмотри, что ты натворила!

— Я? Натворила? – Гермиона все еще вела себя так, как будто её поднять подняли, а разбудить забыли.

— Конечно ты! Он по тебе сох с весны. И никак не мог тебя привлечь. Вот и решился на зелье Авроры, — Поттер врал самозабвенно и потому очень достоверно.

— А ты откуда знаешь?

— Невилл... Директор... мы все трое..., — забормотал Гарри.

— Ага, — понимающе кивнула Грейнджер. – И что делать?

— Сама довела, сама и целуй.

Гермиона неловко присела около Драко и робко прикоснулась губами к его рту. Веки на перепачканном лице Малфоя дрогнули.

— Процесс пошел, продолжай. Может он очнется.

— Угу, — Гермиона встала на ноги и приготовилась левитировать страдальца в свою комнату. Целоваться на камнях коридора она не собиралась.

— Куда?

— Я? Спасать Малфоя, которого ты покусал. А ты идешь в спальню, пока тебя никто не поймал.

— Я Малфоя не кусал, — возмутился Гарри

— Да? А как еще объяснить ту дурость, на которую он решился. Подобное скорее в твоем стиле.

Гермиона осторожно транспортировала Малфоя в свою комнату. Дверь спальни захлопнулась. Последним, что увидел Гарри, был поднятый вверх большой палец Драко. Да, можно было быть на все сто процентов уверенным, что лечение пройдет успешно и продуктивно. Теперь пора было подумать и о своей личной жизни, которая ждала в нише. Скользнув за статую, Гарри обнаружил пустоту. Снейпа не было.

Flashback

— Лети, доставишь записку крестному после ужина, — Драко отпустил неприметную сову с посланием. – Крестный, это только ради тебя, но если ты мне испортишь игру, я скажу Макгонагал, где пульт.

Инсендио уничтожило изрезанный Пророк.

End of Flashback

Утром Снейп не подавал и вида, что ночью что-то случилось. Ни намека, ни слова, ни взгляда. “Да твою ж Моргану, что происходит-то?”, — Поттер пытался поймать взгляд Северуса за завтраком, но директор смотрел на всех и ни на кого конкретного. Отставив тарелку, Снейп встал из-за стола и пошел к выходу. “Я сделал шаг, следующий за тобой. Если ты так решил, значит так и будет”, — Гарри тоже закончил завтрак и поспешил к дверям. В пустом коридоре его догнал голос зельевара:

— Мистер Поттер, в следующий раз не стоит идти на столь страшные жертвы, чтобы вернуть что-то. Для начала попробуйте просто вежливо попросить, — холод интонации на лету замораживал слова, и они, звеня, осыпались льдинками на каменный пол замка.

Пока до Гарри доходил смысл сказанного, Северус резко развернулся и пошел прочь. Ночью Гарри сделал не один шаг, как он думал, а два. И этим вторым сам растоптал все достижения первого.

— Я же вытащил его, пока ты меня тряс, — невнятный голос Гарри шелестел вслед столь бездарно упущенной личной жизни.

— Мистер Поттер, избавьте меня от зачатков вашего красноречия ...

— Не было никакой жертвы. Я вытащил этот Мордредов пузырек, когда ты меня тряс, — отражаясь от каменных стен коридора, надрывный крик ударил в спину удаляющегося Снейпа.

— Это ничего не меняет, мистер Поттер, — Северус, не оборачиваясь, отрицательно покачал головой, стремительно уходя по коридору. – Это абсолютно ничего не меняет.

“До выпускного осталось всего четыре дня и у меня много важной работы”, — Директор не избегал студента, просто они не встречались, замок же не маленький.

Кабинет встретил директора пронзительной тишиной. Портреты удивленно наблюдали, как директор Снейп седьмой раз перекладывает пергаменты на столе. По дате поступления, по важности, по срочности, по авторам, в прямом и обратном алфавитном порядке, по оттенкам пергамента...

“До выпускного осталось всего три дня и у меня масса неотложных дел”, — Снейп не шарахался от Поттера, просто они не сталкивались, замок же большой.

Кладовая приветствовала профессора шеренгами полок и шкафчиков. Ингредиенты и зелья теперь были выставлены по цветам спектра, с одновременным соблюдением алфавитного порядка и грейда по Статуту об опасных веществах.

“До выпускного осталось всего два дня и у меня сложнейший эксперимент”, — Северус не скрывался от Гарри, просто они не виделись, замок же огромный.

Лаборатория приняла Мастера зелий в свои объятия как верная подруга. Старый заклятый друг Люциус хитро улыбался с портрета, глядя, как мечется по комнате Северус. И у аристократа, конечно, было, что сказать по поводу происходящего:

— Север, прекрати вышагивать как тигр в клетке, меня укачивает.

— Не нравится, не смотри, — огрызнулся Снейп.

— Фи, как грубо. Успокойся. И не вари ничего в таком состоянии. А то вновь откроешь счет взорванным котлам, закрытый в далекой юности, мальчик мой, – посмеиваясь, Люциус с удовольствием наблюдал, как темнеет лицо двойного шпиона.

— Засунь свои советы знаешь куда?

— Не знаю, — нахальный портрет явно нарывался.

— Принимай свои советы ректально, три раза в день после еды.

— Нет, я могу только перорально давать эти советы, – доведение Северуса было одной из радостей портретной жизни.

— Да иди ты ..., — Северус отвлекся от котла, чтобы указать другу дорогу и задать вектор перемещения.

— Котел!!! – заорал Люциус и спрятался за рамой

Зачарованная вытяжка втянула в себя выплеснувшееся из котла зелье, однако осколки шрапнелью разлетелись по лаборатории. Мантия с защитными чарами, отбила большую часть осколков, но два подлых кусочка впились в незащищенную кисть руки. Зазубренные края металла, застрявшего в правой руке, не оставляли шанса вытащить осколки самостоятельно.

— Из-за тебя придется теперь идти в больничное крыло.

— А что? Я ничего. Сижу тут, примус починяю.

— Вот именно, — прозвучало уже из коридора.

Больничное крыло пахло зельями и стерильностью. Поппи метнулась на встречу нежданному пациенту и захлопотала вокруг него, как наседка. Медиведьма усадила Северуса спиной к двери так, чтобы свет от окна падал на подбитую конечность.

— Как же ты так, Северус?

— Да как-то так. Давай не будем об этом, – обезболивающие чары уже начали действовать, и рука потихоньку немела, переставая болезненно подергивать.

— Мадам Помфри, мне бы Сна без сновидений, — скрип двери и раздавшийся голос, заставили Северуса ощутимо вздрогнуть.

— Да, конечно, Гарри. Ты знаешь, где взять, — Медиведьма заметила, как Северус дернулся, но списала это на боль от осколков. – Все еще больно? Я могу наложить дополнительные чары посильнее.

— Да нет, уже почти нормально,– Северус спиной ощущал, как Гарри сверит взглядом его спину. “Хогвартс – это удивительно маленький замок”. – Мистер Поттер, Вам еще что-то нужно? Если нет, то я бы предпочел быть избавленным от вашего ненавязчивого внимания.

Захлопнувшаяся дверь ознаменовала уход нежданного визитера. Поппи молча вытащила осколки из руки зельевара и наложила заживляющую мазь.

— Вечером нанесешь мазь еще раз и все. Ну, ты и сам это знаешь, — медиведьма закончила перевязку и отошла в сторону. Северус поднялся со стула, размял руку и направился к выходу.

— Зачем ты так с мальчиком? – Поппи помнила директора еще забитым школяром и иногда могла позволить себе некоторые вольности в общении.

— Так надо, — отрезал Снейп.

— Кому надо? – не унималась маленькая женщина в белой мантии. – Кому надо? Тебе? Или Гарри, который ест тебя глазами?

— Да, что же вы все лезете со своими советами? – устало протянул Северус.

— Тебе нужен близкий человек рядом. Мальчику нужна семья.

— Надо же, какие все умные. Все знают, что для меня нужно. А кто-нибудь подумал, что будет со мной, когда мальчик вырастет и поймет, что наигрался в семью со старым больным пожирателем?

— О да, такой старый и такой больной, что Гарри так и сохнет по тебе и глаз с тебя не сводит. Северус, мальчику Гарри нужна семья, но именно мужчина Поттер выбрал, с кем он хочет её создать. Кто ты такой, чтобы становиться на пути героя? Он Волдеморта победил, а тобой всего лишь Нагайна отравилась.

— Мадам Помфри, спасибо за высокую оценку моей деятельности. Надеюсь, что Ваша помощь еще не скоро мне понадобится, — с этим словами директор Снейп ретировался из Больничного крыла.

“Вроде пронесло”, — Поппи тяжко выдохнула и сняла с себя непробиваемый щит Красного креста.

— Советчики Мордредовы. Чтоб вам прожить долгую жизнь и сдохнуть от чистейшей скуки, — Северус ворвался в разоренную лабораторию.

— Эм, кто посмел покуситься на моё незыблемое право давать тебе советы?

— Люц, мой красочный друг, изыди.

— Нет. Ты будешь по мне скучать. Я не могу допустить, чтобы ты страдал.

— А ты знаешь, что твой наследник встречается с Грейнджер?

— Да, и я почти с этим смирился. – Люциус, не моргнув глазом, держал удар. — Героиня войны и все такое. Но сейчас речь не об этом.

— Фокус не удался, — проворчал себе под нос Северус.

— Я все слышу.

— Какая жаль!

— Расскажи все дяде Люцу. Ты же знаешь, я буду нем, как могила.

Северус укоризненно посмотрел на портрет.

— Прости, Север. Неудачный каламбур получился, — вмиг посерьезневший Люциус внимательно смотрел с холста. — Поговори со мной.

— ... И теперь я сделаю все, чтобы не испортить ему жизнь. Ему нужен кто-то молодой...

Часовой монолог Снейпа, был прерван неудержимым хохотом Малфоя-портретного:

— Поздравляю тебя, Север, ты влюбленный идиот, — выдавил Люциус, отсмеявшись.

— Давай-давай, глумись. Сильнее, чем я сам, ты меня не обзовешь.

— Обзываниями тут делу, конечно, не поможешь. Итак, слушай мой вердикт. Во-первых, ты потрясающе непоследователен в своей логике, точнее в полном её отсутствии. Тебе не нравится, что кто-то говорит, что нужно тебе, но при этом ты решаешь, что нужно Поттеру.

— Я старше и опытнее.

— О да, ты просто гуру в межличностном общении и понимании того, что нужно для счастья.

— Язва.

— От язвы слышу. Во-вторых, касательно того, что Поттеру нужен кто-то молодой. На твоем месте, я бы не был бы в этом так уверен, – задумчиво протянул Люциус. – Гарри скорее нужен кто-то старше и опытнее. Кто сможет защищать и заботиться о нем, уверенно направляя его по океану жизни.

Северус покачал головой:

— Спасибо за поддержку, Люц. Но я уже все решил, и не надо меня утешать.

— Да я как бы и не собирался тебя утешать, — сидящий Малфой на портрете подался вперед и оперся локтями о разведенные колени. – Просто трезво взгляни правде в глаза и беспристрастно оцени список его подвигов. К нему приставал Волдеморт, когда Гарри был еще в колыбели. В одиннадцать лет Поттер приласкал горного тролля, Пушок улыбнулся ему во все свои три пасти, и опять же вспомним Волдеморта в костюме из Квиррела. Затем на втором курсе он пережил метросексуала Локонса, истребил плотоядную зверушку из Красной книги и поручкался с розовой юностью Темного Лорда. Не буду напоминать тебе все его подвиги. Но ты подумай, это только то, о чем знает широкая общественность. А какая часть его подвигов осталась за кадром?

— Да, но как ты сам справедливо заметил, ко всему этому приложил свою длань герр Риддл.

— И что, ты думаешь, что теперь Поттеру не нужна заботливая крепкая рука? Да ты посмотри на список его недавних подвигов? За три месяца он напрочь испортил Драко и влюбился в язвительного темного мага, пользующегося дурной славой. Мерлин знает, в какие неприятности он еще впутается! Может быть, у тебя есть на примете такой кристально чистый и нравственно здоровый юноша, который способен справиться со столь сильным и самостоятельным национальным героем. Я лично таких не знаю.

Зельевар ошеломленно слушал Люциуса. Под таким углом Северус отношения с Поттером не рассматривал.

— А ты, пожалуй, прав... И мы знаем только часть его “подвигов”.

— О чем я тебе и говорю, — уверенно продолжил Люциус. – Подумай еще вот о чем. Юные национальные герои не так легко излечиваются от любви. А самое главное – те “юноши”, которые тебе представляются вполне заслуживающими внимания, почему-то их совершенно не привлекают. И поскольку сердечная рана будет болеть, Поттер начнет искать себе на сам-знаешь-что такое приключение, которое заглушит боль от утраты. Я слышал, что он собирается подавать документы в аврорат, в специальный отдел по борьбе с особо опасными темными силами. И как ты понимаешь с его героическим опытом, Поттера там примут без экзаменов. И тут же поставят на передовую. Так что ты подумай на досуге. Но не затягивай, ибо выпускной уже завтра...

Тихо посмеиваясь про себя, Люциус удалился, оставив друга в глубокой задумчивости.

— О, моя детская психика! Она разрушена, — Драко страдальчески закатил глаза, брезгливо приподнимая двумя пальцами парадную мантию Гарри. – Поттер, смилостивись, скажи, что ты выложил эту тряпку сюда, чтобы выкинуть. Ты серьезно собираешься пойти в этом на выпускной? Не делай этого, пощади моё чувство прекрасного.

— Могу вообще не ходить, — набычился Гарри. Идти на выпускной итак не было никакого настроения, а тут еще на этого адепта высокой моды напал острый приступ критиканства.

— Но-но-но, попрошу без фанатизма. Сейчас мы технично выкинем это убожество с глаз долой и найдем что-то более приличное, чем можно прикрыть доблестное тело национального героя.

— Делай, что хочешь. Мне все равно.

— Ну, значит так и запишем. Сам напросился, — радостно потирая ладошки, выдал Малфой и утянул Гарри в направлении своей гардеробной.

Жертвами двухчасовой примерочной и подгоночной вакханалии стали три домовых эльфа, внепланово пришедшие к эльфопсихологу, и матерящийся Драко, стоящий перед зеркалом и тщетно пытаюшийся избавиться от волос цвета “звёзды в шоке”. Однако теперь национальный герой был обряжен в новую “фильдеперсовую” мантию. И это определенно можно было считать победой.

Драко наконец-то вернул своей шевелюре приличествующий цвет и отошел от зеркала, давая Гарри возможность тоже посмотреть на себя. А посмотреть было на что. Классическая черно-белая фрачная тройка плотно облегала юношеский стан, подчеркивая его стройность и гибкость. Бархатная темно-малахитовая накидка-мантия прекрасно оттеняла знаменитые глаза, в честь выпускного обряженные в колдолинзы.

— Жених хоть куда, — радостно возвестила Гермиона, призванная оценить новый имидж героя.

“Жених”, — грустно усмехнулся Гарри. — “Да только ему даже такой не нужен”.

Выпускной плавно перетекал из стадии организованного взрослого мероприятия в стадию дезорганизованного гуляния молодежи. Симус в третий раз пытался исполнить в честь Хагрида зажигательный танец с элементами полного стриптиза. Дин в третий раз пытался его остановить, за что уже поплатился снятой мантией и расстегнутой рубашкой и получил смачный засос на шее. Невилл наконец набрался храбрости и пригласил Луну на медленный танец. Мерно покачиваясь и перетаптываясь на месте, они танцевали уже третий раз, не обращая внимания на то, что последние два танца музыка была уже довольно быстрой и ритмичной.

Директор Снейп растворился в толпе почти сразу после произнесения напутственной речи для выпускников. Витиеватый смысл послания, написанного в соавторстве с Люциусом, сводился к простой мысли: “Как бы вы ни были рады окончить школу, ваша радость не сравнится с моей от мысли, что я вас больше не увижу в этих стенах”.

Обводя взглядом Большой зал и раз за разом не находя Северуса, Гарри сначала выпил яблочный сок с огневиски, потом огневиски с яблочным соком, а сейчас какой-то доброхот сунул ему в руки Кровавую Мери. “С пивом потянет”, — после первого глотка водки с кровью убитых помидоров вяло подумал Гарри и тут же получил неожиданный тычок в бок, заставивший его облиться коктейлем с ног до головы.

— Ой, Гарри прости. Я обо что-то споткнулся, — забубнил толкнувший Поттера Рон, доставая палочку. – Я сейчас все очищу.

— Уизел, ты с ума сошел, применять универсальные очищающие чары к японскому бархату, вытканному неко, и китайскому шелку, императорской выделки. Мозги себе прочисть этими чарами! – заорал возникший из-за спины Драко. – Поттер тебя ни на минуту нельзя оставить одного. Пяти минут не прошло, а ты уже напился до зеленых докси, весь изгваздался и опять сошелся с дурной компанией. Пойдем чиститься, мой недалекий друг.

— Чегой-то я недалекий, — обиженно бухтел, захмелевший герой.

— Недалекий, потому что близкий, — посмеиваясь, пояснил Драко, споро очищая одежду от пятен. Он распылил над Поттером какое-то зелье, от которого Гарри начал безудержно чихать. – Ну вот и все. Теперь пятен не останется, хоть плавай в чаше с пуншем. Пошли скорее обратно. Меня Гермиона ждет.

С этими словами Малфой вышел из комнаты и скрылся в коридоре. Гарри задержался завязать некстати развязавшийся шнурок. Когда герой появился в коридоре, там уже никого не было. Только эхо спешно доносило удаляющиеся шаги Малфоя.

— Драко, куда ты меня завел? – бухтел спешно трезвеющий Поттер, топая в том же направлении, в котором сбежал Малфой. Внезапно в стене за его спиной открылся проход, в который он был втянут сильной рукой. Проход сразу закрылся, отсекая свет из коридора и оставляя Гарри в полной темноте.

— Кто здесь? – только и успел крикнуть юноша, как его рот был ласково занят знакомыми губами.

* * *

— Север, а что конкретно ты хочешь им сказать? – Люциус откровенно забавлялся, глядя на творческие муки приятеля, занятого написанием выпускной речи. Муз к Северусу никак не приходил.

— Хочу пожелать попутного ветра в горбатые спины и донести, что если они приведут сюда своих детей, пока я еще буду директором, то их дети пожалеют, что родились на свет.

— Это ты как-то лихо загнул. Ну ладно, давай пиши, — в творческом порыве Люциус Абракасович начал вышагивать по портрету, периодически скрываясь за рамой. – Дамы и господа, …

— Это-то я уже написал.

— Не перебивай, — глухо прозвучало из-за рамы. — Дамы и господа, мне предоставлена высокая честь, сказать вам напутственное слово от лица всего педагогического состава школы Магии и Волшебства. По окончании Хогвартса перед вами открывается большая и светлая дорога жизни…

— … вот и идите по ней отсюда скорее, — в тон вдохновенно вещавшему Малфою продолжил Северус.

— Своего Муза напугал, так моего не трогай. …светлая дорога жизни, по которой вы теперь самостоятельно пойдете, вооруженные знаниями приобретенными здесь. Я искренне уверен, что вы не раз вспомните добрым словом годы школьные годы, проведенные в этих стенах …

— … а также помянете тихим незлым словом весь преподавательский состав…

— Север, ты знаешь, почему нельзя переспать с женщиной посреди Косой аллеи? От советчиков не отобьешься, – фыркнул Люциус. – Раз такой умный, писал бы сам.

— Ладно, Люц, извини. Давай диктуй. … проведенные в этих стенах…

— Я абсолютно уверен, что друзья, приобретенные в школе, пройдут с вами всю жизнь. Равно как и враги. Тьфу, ты. Теперь я сам себя сбиваю. Северус, сознавайся, ты ночью грыз мою раму, и теперь я стал таким же ядовитым, как и ты?

— Если б я грыз твою раму, то уже висел бы на соседней стене, отравившись ТВОИМ ядом.

— Сволочь.

— Да, и горжусь этим.

* * *

— Да, крестный, я понял. Напоить героя и бросить его тебе на растерзание. Чего же тут непонятного, — Драко споро удалился, прикрыв за собой дверь и оставив портрет отца выслушивать все, что крестный думает о нравах современной молодежи и способах её воспитания.

— Север, зачем столько трудностей. Почему ты просто не скажешь ему, что любишь его?

— Мы не ищем легких путей, — буркнул зардевшийся зельевар. – И что там говорил про Косую аллею?..

* * *

Оперативно толкнув витиеватую речь, продиктованную Люцем, Северус растворился в толпе, прикрытый отвлекающими чарами, и затаился в ожидании момента, когда Драко сунет в руки захмелевшему Поттеру стакан с Кровавой Мери.

Филигранная невербальная подножка для рыжего, и вот герой уже разукрашен по самое не могу и обтекает томатным соком.

“Не забыть сказать Люцу, что в его сыне гибнет актерский талант. Хотя почему же гибнет, вполне себе цветет для общей пользы”, — усмехнулся Снейп, глядя, как вдохновенно Драко нашел повод увести Поттера от так некстати решившего помочь Уизли.

Пустой коридор, бесшумно открывшийся проход в тайные покои, рывок и благословенная темнота скрывает все следы произошедшего.

— Кто здесь? – только и успел крикнуть юноша, как Северус ласково накрыл губами его рот.

* * *

Гарри не веря своему счастью, вцепился в плечи зельевара, притягивая его к себе. Снейп оторвался от сладких губ и стал покрывать поцелуями шею:

— Никакого аврората... Никакого спецотдела... Никому не отдам..., — приговаривал Северус, выцеловывая на шее Гарри страстные узоры и сминая ладонями столь желанную героико-приключенческую попу.

“Причем здесь аврорат? И чего он так на них взъелся?”, — мелькнула вялая мысль в голове млеющего под ласками Поттера:

— Но они делают хорошее и полезное дело..., — простонал юноша, обхватывая бедра мужчины ногами.

— Я тоже делаю хорошее и полезное дело, — отрезал Северус, посасывая мочку уха Гарри и в одно движение стаскивая с него мантию, фрак и жилетку. – Никакого аврората, ты только мой.

— Я твой? А ты чей? – захмелевший от ласки и храбрый от огневиски Поттер шел ва-банк.

— Я? А ты еще сомневаешься? – удивился Северус, унося Гарри на кровать. – Я весь твой.

— Пуговицы, пуговицы. Кругом одни пуговицы. Я их сейчас отгрызу, — Гарри сражался с шеренгами враждебных застежек на мантии Северуса. Но пока все попытки добраться до желанного тела, разбивались о козни вредоносных поборников морали, стоящих на защите нравственности зельевара.

— Подавишься, — Северус улыбнулся Гарри в шею и привстал. – Погоди, дай я сам расстегну.

— Я понимаю, почему ты так быстро справился с моей броней. Сказываются годы спартанских тренировок, — Гарри зачарованно наблюдал за приватным стриптизом. Казалось, что одежда повинуется мановению руки зельевара. Стоило ему расстегнуть одну пуговицу, как расстегнутыми оказывались все.

— Это все зелье, которым тебя обрызгал Драко.

— Какое зелье?

— Ты хочешь сейчас об этом поговорить? – хитро мурлыкнул Северус, стаскивая с Гарри брюки и щекоча языком пупок. – Или я могу продолжить?

— Пррр... Прод... Даааааа, — ноги Гарри сами разъезжались в стороны.

— Обожаю твоё красноречие, — усмехнулся Северус, выцеловывая влажную дорожку от пупка вниз, обходя самое интересное и спускаясь дальше на нежную кожу внутренней поверхности бедра. Разочарованный стон Гарри захлебнулся, когда горячие губы, столь долго его дразнившие, наконец накрыли “стрелку” геройского “компаса”, нашедшего для себя свой личный Cевер. Зельевар закинул ноги юноши на плечи и продолжил свое занятие, творческое и в меру увлекательное. Уж он-то постарается, чтобы герой никуда не отклонялся от нулевого азимута(*) и не терял надежды(**). А самое главное не искал больше приключений на свою многострадальную пятую точку, которую Северус сейчас столь заботливо придерживал руками, осторожно пробираясь длинными пальцами между упругих булочек.

* * *

— Север? Ты спишь? – тихий шепот, раздавшийся с картины, потревожил тишину спальни.

— Гарри разбудишь, морда ты белобрысая. И вообще, Люц, вот ты какой ответ хочешь услышать? Честный или вежливый? – прошелестел с кровати Северус.

— Огласите весь список, пожалуйста.

— Люц, сходи навести Нарциссу, она по тебе давно соскучилась.

— Не-а, она к маме ушла. А от тещиных криков у меня маникюр кракелюром (*.*) покрывается.

— Мистер Малфой, Драко просил Вашего совета, когда лучше огласить помолвку до окончания выпускного бала или на утреннем опохмелительном завтраке. Вы бы помогли наследнику. А то опростоволосится. И упустит из рода героиню войны, — подал голос Гарри.

— Наследничек. Ничего самостоятельно сделать не может, — прозвучал из-за рамы удаляющийся голос.

— Драко, прости друг, но это твой папаша. Сам с ним разбирайся.

— Интересный метод, мистер Поттер, но боюсь, он сработает только один раз.

Гарри гибко соскочил с кровати и, зябко переступая по холодному полу босыми ногами, засеменил к одежде, развешанной на плечиках. Схватив свою мантию, он голышом полез завешивать портрет.

— Мистер Поттер, это невежливо обманывать старого человека и заставлять его скакать ночью по чужим картинам, — уже доносилось из-за рамы, когда Гарри набросил на неё мантию. Из-под мантииглухо прозвучало:

— Злыдни.

— Люц, уж ты-то должен знать, что такое аристократическая деликатность, — тихий мужской смех, раздался из-под балдахина кровати.

— Я замерз, — пожаловался Поттер, ныряя под одеяло и прижимаясь к Северусу. – Согреешь меня?

— Куда я денусь, — выдохнул зельевар, накрывая Гарри своим телом. – Где замерз больше всего?

— Здесь, — юноша, смеясь, указал на кончик носа, которому немедленно достался поцелуй. – И здесь.

Теперь поцелуй пришелся в губы.

— А здесь не замерз? – нескромная рука Северуса накрыла пах Поттера, оглаживая поднимающийся “термометр”. – Температура вроде нормальная. Даже скорее повышенная.

— Дааа, — простонал Гарри. – Но профилактика еще никому не вредила. Хотя, теперь моя очередь.

Юноша резво опрокинул Снейпа на спину и скрылся под одеялом.

— Гаррииии, — так близко звезды Северус еще никогда не видел и тем более не наблюдал их с закрытыми глазами.

* * *

— Север, — выдохнул Гарри, задумчиво рисуя пальцами узоры на груди мужчины. – Мой Север.

— Мммм? – вопросительно протянул Снейп, не открывая глаз.

— Мне просто нравится, как звучит твоё имя, — застенчиво прошептал герой, зарываясь лицом в густые и шелковистые волосы любовника. – Я люблю тебя, Север

— А чего застеснялся-то? Значит, как спину мне царапать, да синяки ставить, пришпоривая пятками, так это нормально. И половину замка перебудить своими радостными воплями, это тоже ничего. А тут он чего-то застеснялся, — Северус ощутил, как наливается жаром лицо Гарри, уткнувшегося ему в шею. С нескрываемым удовольствием он наблюдал, как румянец заливает ухо, заставляя его светиться в утреннем сумраке. “Сейчас рванет”. – И выпив меня до капли, ты как-то тоже не смущался.

— Да ты, Северус, своими не менее радостными стонами, вторую половину замка перебудил. И, вообще, почему на твоей спальне нет заглушающих чар, несносный ты человек.

— Ну, вот и смущение прошло. А кто тебе сказал, что чар нет? — в черных глазах черти плясали Макарену.

— Ты... Ты..., — задохнулся Гарри.

— Да. Я. А ты ждал увидеть кого-то другого? – приподняв бровь, спросил Северус и получил удар. Гарри уселся на Снейпа верхом и начал мутузить его подушкой. Да, красноречие никогда не было сильной стороной героя. Но семь лет, проведенные в гриффиндорской спальне мальчиков, таки научили его массе интересного. Но эти годы все же не подготовили к слизеринской хитрости. Герой пал, сраженный щекоткой, и тут же был придавлен телом навалившегося Снейпа. Непонятно кто кого начал целовать первым, их губы встретились на половине пути.

* * *

— Север, а что за зелье? – Гарри наблюдал процесс утреннего облачения с не меньшим удовольствием. Казалось, что одежда и правда льнет к рукам зельевара.

— Какое именно зелье?

— Ну то. Одёжное.

— Какое именно одёжное? Их много. От моли, например, — Северус откровенно посмеивался над героем, но не подавал вида.

— Мерлин, то самое, чтоб я мог расстегивать все эти твои пуговицы, не подавая петицию о намерениях за двое суток до начала процесса, — взорвался Гарри. – То самое, с помощью которого ночью ты раздел меня в считанные секунды, пока я все твои застежки ковырял.

— Ах это, ну так бы сразу и сказал.

— Северрррр.

— Мне нравится, как ты рычишь.

— Север, не нервируй его. Национальные герои страшны своей импровизацией. Ты к этому можешь оказаться не готов, — высказался Люциус с раззанавешенной картины.

— Скажи мне, а что тебя побудило повесить здесь его портрет?

— Я уже и сам удивляюсь. Видимо какое-то временное помешательство, – задумчиво протянул Северус, глядя на картину. – Хотя это и не портрет вроде, просто картина, которую Люц облюбовал.

— Долой её.

— Давайте, глумитесь надо мной, — возмущался портрет, выдворенный из спальни.

— Так что там с одёжным зельем, — Гарри вернулся к интересующей его теме. – И если ты спросишь, какое именно зелье, то я тебя укушу. За нос.

— А я тебе, Север, говорил про импровизацию, — донесся из гостиной голос Малфоя-старшего.

— Зелье, в которое надо добавить каплю твоей крови и распылить над одеждой. После этого, как только ты расстегнешь первую пуговицу, расстегнутся все, и также с застёгиванием. Да и сама одежда становится гораздо послушнее, не сползает и не топорщится.

— И мои мантии будут развеваться как у тебя?

Северус только засмеялся в ответ на это наивное восхищение.

* * *

— Мистер Поттер, если вы обидите Северуса, я сойду с портрета и уничтожу Вас.

— Я Вас понял, мистер Малфой.

— Вот и отлично, Гарри.

Северус, вошедший в гостиную, застал Гарри и Малфоя-старшего за мирной беседой.

* * *

— Ну, я пойду, — смущенно потупившись, прошептал Гарри, перетаптываясь в дверях.

— Да, иди, — Северус склонился над столом с бумагами, и не увидел, как вздрогнул при этих словах Гарри. – Иди, завтракай, я через минуту догоню тебя.

— Хорошо. После завтрака я пойду к себе. Соберусь в дорогу, — ноющее ощущение в груди нарастало и ширилось.

— Как к себе? В какую дорогу? – Северус резко развернулся и удивленно воззрился на Поттера.

— Ну, я вчера как бы выпустился. Надо вещи собрать, сегодня в шесть отправляется экспресс...

— И каким боком это касается тебя? – Непонимание происходящего вселяло смутную тревогу.

— Ну, я наверное буду к тебе приезжать, иногда..., — “Не стоило заводить этот, разговор. Надо было тихо исчезнуть, оставить записку и ждать, когда он позовет в следующий раз”.

— Мистер Поттер, я правильно вас понял, вы отводите мне роль постельной игрушки при юном герое? – Лицо Снейпа наливалось чернотой. – Я дал повод думать, что согласен на такую роль?

Гарри сморщился, сдерживая слезы, и отрицательно замотал головой:

— Я буду приезжать, когда ты позовешь... Если еще раз позовешь..., — слезы все-таки потекли.

Северус смотрел на ревущего героя в полном оцепенении. Все так хорошо начиналось, и вот тебе, пожалуйста, слезы, слюни, сопли и все по стенам.

— А зачем мне звать, а тебе приезжать? – недоуменно выдал зельевар, по лицу Гарри смутно догадываясь, что сказал что-то явно не то. – Это тебе ближе роль мальчика по вызову? Охота мчаться по свистку?

— Ну, раз не зачем звать, то я пойду...

— Что ты заладил, пойду-поеду-приеду, – В сердцах зарычал Северус. Он никак не мог понять, как все так обернулось за пять минут, что он снова держит в руках одни осколки. — Как “пойду”, куда “поеду”, зачем “приеду”, если ты можешь просто жить со мной? Почему ты не хочешь?

— А что, можно? – с надеждой спросил, зареванный Поттер. – Я подумал, что поеду ... а ты потом позовешь, когда захочешь снова увидеться...

— Мерлин, Гарри, ты, когда в следующий раз соберешься думать, предупреди меня, я заранее спрячусь, — Северус облегченно выдохнул, и притянул Гарри к себе в объятия. – С чего ты решил, что будет как-то иначе, чем жить вместе?

— Тыниразунесказалчтолюбишьменя, — скороговоркой пробухтел юноша, уткнувшись в сюртук Снейпа и слушая, как часто бьется его сердце.

— Что?

“Люц, мой старый и опытный павлин, как же ты был прав”, — думал Северус, слушая, как под ладонью оголтелой птахой колотится сердце Гарри.

— Тыдажемненеответилкогдаясказал, — Поттер продолжал разговаривать с сюртуком зельевара все той же неразборчивой скороговоркой.

Северус взял Гарри за подбородок и приподнял лицо, чтобы посмотреть в заплаканные глаза:

— Слушай и запоминай, говорю один раз, так как не в моем стиле повторять очевидные истины. Я хочу, чтобы ты жил здесь со мной. Я люблю тебя. И если ты еще раз скажешь пойду-поеду, я тебя выпорю.

— Обещаешь? – проказливо улыбнулся юный чертенок, все еще хлюпая носом. – Я тебя тоже люблю.

Мужчина крепко прижимал к груди свое неразумное, иррациональное гриффиндорское счастье, которое чуть не упорхнуло из-за дурацких сказанных и главных не сказанных слов.

— А я ведь тебя предупреждал про героическую импровизацию, но ты Север, все равно оказался не готов, — раздавшийся с картины голос Люца, окончательно разрядил атмосферу в гостиной. – Ни на минуту вас оставлять нельзя. Куда пошли?! Немедленно верните картину в спальню, я должен руководить процессом!

______________________________________________________________________________________

(*) А́зимут - в геодезии угол между направлением на север и направлением на какой-либо удалённый предмет. Нулевой азимут указывает на север. (Найдено на просторах Википедии.)

(**) В древнееврейском языке омоним русского слова «север» - שבר [север] означает «надежда, упование». (Найдено на просторах Википедии.)

(*.*) Кракелю́р (фр. craquelure) — трещина красочного слоя или лака в произведении живописи. (Найдено на просторах Википедии.)

За два месяца до начала событий.

— Невилл, ты должен как-то преодолеть свое стеснение. Этот бал ты уже пропустил. Но еще есть шанс пригласить Луну на выпускной бал, — Гарри увещевал приятеля, подпиравшего стену Большого зала во время празднования Йоля. – Не будешь же ты ждать, когда она сама догадается о твоих чувствах?

— Не буду, — согласился Лонгботтом. – Не буду, потому что не дождусь.

— Вот именно. Ты подумай, как её пригласить. Если я чем смогу помочь, свисти.

— Чем ты мне поможешь?

— Дам “волшебный пендель” для храбрости, — засмеялся Гарри, похлопывая приятеля по плечу, и пошел в толпу танцующих студентов. Невилл грустно посмотрел ему в спину и вышел из зала.

Выручай-комната встретила ученика тихим треском камина и уютным креслом. Сев в кресло, Невилл грустно уставился на огонь:

— Как бы я хотел не стесняться так сильно, разговаривая с Луной, — выдохнул свое самое заветное желание Лонгботтом.

Словно в ответ на просьбу ему на колени упал старый пергамент.

— Львиный рев. Зелье храбрости. Помогает преодолеть излишнюю стеснительность. Эффект держится два с половиной часа. Принимать должен сам сваривший, — прочитал Невилл. – Эх, это мне не подойдет. В лучшем случае я просто взорву котел при варке.

Возникший из воздуха учебник по зельеварению для 4 курса больно ударил страдальца по макушке. Талмуд свалился Невиллу в руки и раскрылся на странице с детальной инструкцией по варке Львиного рева.

— Не, ну раз Вы настаиваете...

Невилл изучил рецепт. Большинство ингредиентов не представляло трудности, кроме одного. Нужен был волос смелого человека, добровольно данный.

“Если я чем смогу помочь, свисти”, – зазвучал в голове Лонгботтома голос Гарри.

— Да, Гарри, пожалуй, именно ты и можешь мне помочь.

* * *

— Тебе нужно ЧТО?

— Твой волосок, Гарри.

— Но зачем?

— Чтобы пригласить Луну на выпускной.

— Ты решил выпить оборотное зелье и пригласить её от моего лица?! Приятель, это как-то перебор. Гарри Поттер против.

— Да нет. Я нашел зелье против стеснительности. Львиный рев. Но нужен волос смелого человека. И еще..., — Невилл понизил голос, сообщая страшную новость. – Я должен сварить его САМ.

— Ты? Сварить зелье? Сам? – Гарри пытался загнать внутрь гомерический хохот. Лонгботтом был абсолютно серьезен, и смеяться сейчас над ним не стоило. – Невилл, я понимаю, что ты расстроен своей стеснительностью. Но суицид это не выход. И тем более не стоит кончать с собой общественно опасным способом. Ты же знаешь, что при виде тебя взрывается даже пустой котел.

— Это зелье я сварю, — уперся Лонгботтом. – Так ты дашь волос?

— Бери, — Гарри запустил руку в волосы и выдернул пару волосков. – Я буду хранить о тебе долгую и светлую память. Прощай, смертник.

* * *

“Сегодняшняя мазь совпадает по набору ингредиентов с Львиным ревом. Я сварю его сегодня”.

— Нарезать корень ровными кубиками, — Невилл ссыпал неровные ромбики в котел.

— Нарезать листья тонкими полосками, — листья, растерзанные в кашу, отправились за ромбиками.

— Бросить один волос, — оба волоска Гарри спланировали в емкость с варевом.

— Сделать два с половиной оборота, против часовой стрелки, — на третьем витке зелье слегка загустело и приобрело нежный перламутрово-розовый оттенок.

“А должно быть ярко алым с золотистыми всполохами. Пусть оно и не рвануло, но это я пить не буду. Попрошу у Гарри еще волос. Побольше. На всякий аврорский случай”. Невилл перелил полученную субстанцию в фиал. На дне котла переливалась последняя капля.

— Лонгботтом, это что? – голос личной Немезиды юного провизора-экспериментатора раздался над головой.

— Где? – Невилл неудачно разыгрывал святую невинность.

— В вашем котле, мистер Лонгботтом? Ноль за урок. Десять баллов с Гриффиндора, — Профессор Снейп чутко повел носом, прислушиваясь к запаху, доносившемуся из котла. Влекомый восхитительным ароматом, зельевар скрылся в котле, спустя пару секунд прогремел чудовищный взрыв.

* * *

Настоящее время. Неделю спустя после выпускного.

-Северус, мой счастливый друг, поведай мне, выяснил ли ты, что сварил господин Лонгботтом и чем он так тебя потряс до глубины души? – Люциус теперь принципиально появлялся только на портрете в лаборатории. Картину из спальни, перенесенную в гостиную, он обиженно игнорировал.

— Хм, как-то замотался и забыл.

— Замотался? Хм, интересный эвфемизм, — было видно, что Малфою есть что сказать, и он явно жаждет наводящего вопроса.

— Эвфемизм? – Подставился Северус. — Что ты хочешь этим сказать?

— По моему скромному мнению ты не замотался. Ты сначала застрадался, потом заинтриговался, а затем затра...

— Силенцио.

— Оно на портреты не действует.

— Знаю, но попробовать-то стоило. Надежду убивают последней.

— Так что там с творением твоей самой лучшей педагогической неудачи?

— Где-то здесь был фиал с его чудо-зельем, — Северус почти выплюнул последнее слово. – И его воспоминания.

Зельевар вылил воспоминания в думосброс и погрузился в просмотр минувших событий. Люциус сидел в кресле и, нетерпеливо постукивая тростью по ботфорту, ожидал всплытия Снейпа.

— Ничего не понимаю, — зельевар просмотрел воспоминание Невилла и теперь пытался проанализировать увиденное. – Он взял ингредиенты для одного зелья, применил к ним обработку для другого зелья и в конце варки бросил в котел чьи-то волосы. При этом по рецепту он диктовал манипуляции для третьего состава.

— А чьи волосы он бросил в котел?

— Какие волосы? – Гарри переминался на пороге лаборатории. Он полностью освоился в комнатах Северуса (особенно в спальне), но входить в лабораторию без приглашения пока не решался.

— Присоединяйся, — мужчина приглашающе указал на высокий табурет у лабораторного стола. – Люц напомнил мне про причину всех событий и его варево. Судя по воспоминаниям, он бросил в котел чьи-то волосы.

— Эм, — потупился Поттер.

— Гарри? – профессиональный нюх еще никогда не подводил Снейпа.

— Есть некоторая вероятность, чтооо..., — Гарри ссутулился на табурете и зажал ладони между колен.

— Мистер Поттер, не томите. Вы так третьего пришествия Тома дождетесь.

— Сплюнь.

— Аристократические портреты не плюются.

— Зато хорошо горят.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — Люциус постучал по раме.

— Есть некоторая вероятность, что это мои волосы, — Гарри ждал неминуемого взрыва, но продолжил рассказ. – Невилл собирался сварить Львиный рев, чтобы пригласить Луну на бал.

— Мистер Поттер, то есть Вы хотите сказать, что знали о террористической угрозе? – зельевар медленно подбирался к сжавшемуся Гарри. – Вы знали о готовящемся саботаже моего урока? И Вы не только не предотвратили это, но еще и поспособствовали, обеспечив преступника недостающим ингредиентом?

— Знал. Но я же тогда тебя не знал. Ну, то есть знал, но не знал, что узнаю, как знаю сейчас, – забормотал Поттер.

— Север, прекращай эти ролевые игрища в строгого учителя. Мне завидно. – Люциус прикрыл лицо ладонью, но одним глазом подглядывал между раздвинутых пальцев.

— Мы об этом потом поговорим, — многообещающе протянул Северус. Гарри предвкушающе поежился.

— Итак. Он варил Львиный рев. Мы знаем список ингредиентов и знаем, что он с ними сделал. Осталось понять свойства этого зелья. С этими словами Снейп накинул на себя и Гарри чары головного пузыря. Он помнил коварство аромата этого состава. И начал проведение анализа.

Через час последовали первые выводы:

— Это какой-то аналог любовного зелья. Но не дурманящий сознание, а скорее поисковый. Судя по его свойствам, тот, чьи волосы были использованы при приготовлении, должен наносить это зелье на кожу. Лучше на места, где сильнее бьется пульс.

— Мммм. Волос... Наносить на кожу... Непреодолимо влекущий аромат... Что-то такое было в библиотеке, — Люциус задумался, пытаясь вспомнить. – Я сейчас вернусь.

— Северус, а почему оно ничем не пахнет? – Гарри, пользуясь минутной паузой, открыл пузырек с чудо-варевом и сделал глубокий вдох.

— Гарри, пожалуйста, закрой фиал и медленно поставь его на стол, — зельевар дождался, пока юноша выполнит указанные действия, и заорал. – Тысяча баллов с Гриффиндора. Никогда, ты меня слышишь, НИКОГДА НЕ НЮХАЙ НЕЗНАКОМОЕ ЗЕЛЬЕ.

— Я больше так не буду, — произнес привычное заклинание Поттер, обнимая разъяренного Северуса и ластясь к нему. – Простишь меня?

— Я нашел! – возвестил вернувшийся Малфой. Вместе с ним в лаборатории появился домовик в белой наволочке с гербом. Эльф держал в лапках старинный манускрипт, который он тут же передал Снейпу и исчез. – Опять обнимаются, ну сколько можно.

— Сколько нужно, — отрезал Северус. – Что ты нашел?

— Валентиново зелье для поиска истинного партнера, — гордый своей находкой Люциус выпятил грудь и приосанился.

— Так. Наносить на кожу... привлекательный для партнера аромат... корни ромбиками... кашица... два волоса... мешать три раза..., — забормотал Снейп, изучая манускрипт. – Да, это определенно оно. Поиск истинного партнера. Хм, этого следовало ожидать.

Северус внимательно посмотрел на Гарри. Все встало на свои места. Теперь было понятно, почему для Гарри зелье не пахло вообще, а для Северуса пахло столь дурманяще.

— Ученик сварил Валентиново зелье вместо Львиного рева? Северус, я всегда подозревал в тебе бездну педагогического таланта, но не мог оценить полного масштаба трагедии.

— Ехидна.

— На себя посмотри.

— Истинный партнер, да? – протянул Гарри. Зелье Невилла стало последним доказательством того, что Север именно для него, для Гарри и никто другой ему не нужен. Поттер стал медленно расстегивать рубашку. В лаборатории они еще не пробовали. Может после этого святая святых Северуса перестанет пугать Гарри.

— Люц, сгинь, — из последних сил простонал зельевар.

— Ни-за-что! Тебе будет нужен мой бесценный совет.

— Нокс, — кардинально решил проблему подсматривания герой.

— Ну почему вы такие злюки? – протянул удаляющийся Малфой.

* * *

— Северус, верни картину в спальню? – В виде исключения тем же вечером Люциус появился на картине в гостиной. Северус расслабленно сидел перед камином.

— Ни-за-что, — Снейп тщательно скопировал недавнюю интонацию Малфоя

— Верни, злыдень.

— Картин в спальне не будет. Мне Гарри не разрешает. Но там есть зеркало.

— Я не могу переходить на зеркало.

— Тренируйся, Люц, тренируйся. Все в твоих руках, — промурлыкал Северус, скрываясь за дверью спальни.

— Ну, наконец-то, Север, у тебя появился кто-то только твой, кто-то, кого ты готов прятать от всех и ревнуешь даже к портрету. Рад за тебя, друг, — с легкой улыбкой Люциус посмотрел на закрытую дверь спальни. – Пожалуй, правда, пора навестить Цисси.

Выручай-комната всегда была сердцем и душой замка. Его воплощением. Местом, где проявлялась сама его суть. А на душе хорошо, только тогда, когда близкие люди рядом и счастливы. И если иногда им надо немного помочь, что ж Хогвартс всегда был готов помогать.