Wibbly wobbly timey wimey

Сибилла Трелони семенила по коридору школы в сторону Выручай-Комнаты, неся пару бутылок хереса. В ночном Хогвартсе было тихо, поэтому четко был слышен шорох многослойных шалей и позвякивание четок. Внезапно Трелони остановилась, как игрушка, у которой кончился завод, взгляд ее остекленел, а бутылки выпали из рук и с громким звоном разбились.

— Он грядет. Один из четверки. Он -...

— Ага, Очкастая Дрема... — привлеченный шумом, Пивз спикировал с потолка на предсказательницу. Рот Трелони оказался заткнут ее же шалью, в которую провидице и пришлось промычать остаток пророчества. Рядом не было никого, кто оказался бы способен правильно все это истолковать. А зря.

* * *

Салазар Слизерин очнулся... где-то. Назовем это так. Где-то на холодном каменном полу. В этом были и свои плюсы: во-первых, пол был приятно холодным; а во-вторых, можно было побиться об него головой в надежде, что она отвалится и перестанет болеть.

Голова болела так, будто по ней колотила стая троллей. Болезнь, настигнувшая Основателя, не имела никакой очевидной причины: Салазар четко помнил, что ничего не пил. Он вообще никогда не пил во время магических исследований. Особенно в тех, что задействовали Арку и особую точку мира. Волшебник резко поднялся. Все было плохо. Голова как будто раскалывалась... жуть.

Лорд Слизерин осмотрел помещение, в котором оказался: большой зал, чем-то похожий на лекционную аудиторию; в центре, на возвышении, стояла каменная арка, тихо колыхались серые занавеси на входе в никуда.

"Что это за место? Как здесь оказались я и моя арка? И как отсюда выбраться?" — такие вопросы посетили Основателя.

Где-то в отдалении протяжно взвыло... что-то. Узнай Салазар, что это называется сиреной, он бы не поверил. Но что-то подсказывало ему, что ничего хорошего это не предвещает. Все вопросы внезапно сократились до одного, последнего. Будь на месте Слизерина Пожиратели Смерти, они бы приготовились к битве. Будь на месте Слизерина Гарри Поттер, он бы приготовился стать Героем. Но давайте вернемся к реальности и вспомним, что на месте Салазара Слизерина находился сам Салазар Слизерин.

Он снял с пальца перстень, достал волшебную палочку и, направив ее на украшение, сказал:

— Portus!

Полыхнуло синим, а затем Салазар Слизерин исчез. Занавеси арки тихо колыхались. Затем раздался грохот, сопровождающийся криками "Остолбеней". В зал влетели взмыленные сотрудники Отдела Тайн. Излишне упоминать, что они уже ничего не нашли.

* * *

Лорд Слизерин окинул взглядом холл своего поместья; результат осмотра явно был неудовлетворительным. Все было покрыто толстым слоем пыли, в которой можно было не то, что рисовать — делать барельефы. Он привычно хлопнул в ладоши, созывая домовиков. Никто не откликнулся.

"Совсем распустились за два дня. Стоит только уйти на эксперименты... Но почему пыли так много?" — тем не менее, светлую голову Слизерина уже начали посещать тревожные мысли, поэтому он взял палочку на изготовку и осторожно принялся обследовать дом.

Его ноги утопали в ковре пыли; свет едва проникал в дом сквозь большие окна — наложенные на них чары выдохлись и тем самым позволили грязи налипнуть на красочные витражи. Крошечный огонек плясал на кончике палочки Лорда Слизерина, освещая лишь сравнительно небольшое пространство; все остальное пряталось в пыльном теплом полумраке. Собственно говоря, Салазар и сам не знал, что он ищет. Но что его обязывал сделать долг перед родом, так это проверить, что все артефакты сохранились. В данной ситуации про целость и невредимость можно было забыть.

— Откройся, се приказ Лорда Салазара Слизерина, — прошипел он замку и затем добавил ключевую фразу, — Silentio est aurum.

Пароль был сказан, и надежный механизм натужно заскрипел, открывая дверцу тайника. К удивлению Слизерина, большинство артефактов было на месте. Не хватало только фамильного медальона и пары-тройки вещей. Артефакты... Впрочем, по сравнению с некоторыми вещами пропажа была совсем незначительной, но, Мерлин его заавадь, обидно же!

Тут Салазар заметил еще одну вещь. Конверт. Простой конверт из желтого пергамента, лежащий на Некрономиконе первого издания. Кто ж положил это на столь бесценную книгу? Руки такому бы оторвать и заставить его же их съесть. Без соли. Слизерин сделал несколько взмахов палочкой над конвертом — на тот не было наложено никаких проклятий. Ну разве за исключением того, что причинит большие неудобства открывшему без спроса, но это можно было не принимать в расчет. И еще заклятие Нерушимости, но это-то тем более.

"Если там сейчас будут зеленые чернила и печать Хогвартса, я лично найду шутника и прокляну его чем-нибудь болезненным и долгоиграющим" — зло подумал Салазар, беря конверт.

Он перевернул его и посмотрел на скромную надпись черными чернилами:

«Кому: Лорду Салазару Слизерину, величайшему из четверки Основателей, змееусту, великому магу и все остальные титулы включительно.

От кого: (вместо имени в графе была нарисована змея — точно такая же, как на гербе Слизерина)

Куда: Сюда

Откуда: Отсюда».

Адресат прервал чтение. Все это казалось слишком знакомым. Как в зеркале. Почерк, безусловно, был его. И привычка надписывать таким образом письмо, доставляемое совой, тоже его. Салазар долго веселился после того, как выдумал графы "от кого" и "откуда". Такая идея явно не могла прийти волшебнику в здравом уме и памяти(1). Сами посудите, зачем писать, кто отправитель и где его найти, на конверте, если все это можно написать в самом письме. Да и небезопасно писать такие вещи у всех на виду. Мало ли кто может прочесть? Но, похоже, Ровене с Годриком эта идея понравилась. Они даже собирались придумать заклятие, автоматически заполняющее эти строки на Хогвартских конвертах. Слизерин тогда лишь ухмыльнулся и предложил им выпить огневиски — для лучшего вхождения идей в голову.

Вот и сейчас, Салазар еле заметно скривил губы в полуулыбке-полуухмылке, вспоминая сей забавный инцидент, пока он водил палочкой по змеиной печати. И заклятие тоже одно из его любимых. Теперь надо сказать пароль, чтобы открыть этот конверт и не умереть на месте.

— Откройся, — потребовал Основатель на парселтанге.

Секунду ничего не происходило, а затем под графой "откуда" появилась еще одна надпись:

«А волшебное слово?» — если бы конверт умел говорить, то эти слова сочились бы ядом.

"Да, — подумал Салазар. — Так, помимо меня, больше никто не умеет. Опустить самого себя через странное послание. Это определенно я, но зачем? И я не помню, как это делал... — всякая надежда на возвращение к нормальности стремительно угасала. — Или я сделаю это потом? — никогда нельзя было обвинить Основателя змеиного факультета в недостатке ума".

— Пожалуйста, — злобно прошипел Лорд Слизерин.

По печати пробежали зеленые искры, и та рассыпалась в пыль. Салазар открыл конверт и вытащил сложенный желтоватый лист. По мере разворачивания выяснилось, что на бумаге вытиснен герб его рода — змея на щите. Поначалу еще немного недоверчиво, но, по мере прочтения, с нарастающим интересом, он принялся читать:

«Дорогой (зачеркнуто)»

"Обычно я все исправляю заклятием, — мысленно отметил Салазар. — Значит, все помарки я оставил нарочно, чтобы появились мысли между строк и, тем самым, письмо несло больше информации. Я, безусловно, гениален. Жаль, что сейчас рядом никого нет, чтобы мне это сказать".

«Великий и Ужасный Я»

Если ты (зачеркнуто), да, все-таки ты, то есть — я, читаешь это, следовательно, все пока идет правильно. Несмотря на то, что я (а в будущем, ты) досконально помню момент, когда читал это письмо, мои действия могли повлечь за собой некоторые изменения. Однако, по моим воспоминаниям, в момент открытия конверта ты (я) все еще не поверил до конца. Маленькое доказательство: в левом кармане мантии у тебя (меня) галеон. Уточню: ты (я) его должен Годрику. Но можешь не отдавать. Он все равно не вспомнит, твоя будущая версия гарантирует это. Ты (я) уже догадался, так что просто назову тебе год текущий: 1996; 27 мая. Наша школа стоит и по сей день, все-таки Гриффиндору не удалось спутать нас при закладке фундамента. Однако об этом чуть позже.  

Как ты понимаешь, в будущее ты (я) попал через Арку. То место, куда ты (я) выпал называется у них Министерство Магии. Иными словами — это их правительство, в котором таки дошли до ручки (зачеркнуто) демократии. Как в древней Греции и во время строительства нашей школы: много слов и не по делу. Набрались тут от маглов. У них, кстати, тоже сумасшествие. Вся страна Британия (в итоге англосаксы и все остальные стали жить дружно) территориально состоит почти из всех Британских Островов плюс колонии (карта прилагается). Маги же скрываются среди маглов, собственной территории у них феникс наплакал (зачеркнуто) очень мало. По этой причине поголовье Темных Лордов резко возросло. И тут еще ты (я) весь в серебряно-зеленом и парселтангом на устах...»

Салазар понял, что последняя фраза в точности совпадала с ехидным комментарием, который он сам придумал к фразе про Темного Лорда. Все сомнения были окончательно развеяны.

«А темных магов тут не любят. Боятся — значит уважают. Особенно змееустов. Уважают до авады в лоб. Сейчас, кстати, еженощным кошмаром магов является некий красноглазый Том. Полное имя: Том Марволо Риддл; сам себя он зовет Лорд Волдеморт. Слуги боятся и зовут — Темный Лорд или Милорд. (Рядом накапаны какие-то кляксы, похоже, скрывающие "красноглазый у..." — дальше не разобрать.) Рядовой волшебник — тоже боится и зовет не иначе как Тот-Кого-Нельзя-Называть. Ну а ты... (я) можешь звать его внучок. Если полностью, то прапрапрапрапра и так далее внучек... И можешь не радоваться раньше времени, парселтанг ему передался, а мозги — нет...»

Слизерин возвел очи горе: официальные потомки, бастарды, а тут еще и этот. И все как на подбор: не отличаются ни умом, ни сообразительностью.

«Тем не менее, все сразу рассказать не могу — иначе время свернется в клубок. Остальное ты (я) узнаешь из книг по истории и в процессе. Насчет Тома: проверь, почему он воскрес и присмотрись к фамильному медальону.

Теперь о возврате в родное время. Это возможно. Проблема в том, что обратно сложнее, чем сюда. Пару необходимых артефактов мне (тебе) удалось собрать у себя в доме. Остальные слишком нестабильны или не существуют в мое время. Эти вещи и кусочек расчетов найдешь в нижнем хранилище. Но не более того — потому что иначе время опять свернется в клубок. Все ты (я) поймешь в процессе...»

Салазар уже начинал ненавидеть выражение "в процессе".

«И да, я (ты) знаю, что ты (я) уже ненавидишь это выражение. Перейдем, к тому, что тебе (мне) надо делать. Внутри конверта прилагается портал — он приклеен с внутренней стороны. С его помощью попадешь в магическую часть Лондона. Не забудь изменить внешность перед прибытием туда — своя собственная тебе (мне) еще понадобится. А попасться на незнании языка — невыгодно. Есть два места, о которых тебе (мне) нужно узнать. Косой переулок — детская песочница (зачеркнуто) место, где закупаются все добропорядочные граждане. Лютный переулок — притон с блэкджэком и шлюхами (зачеркнуто) место, где можно найти хоть что-то, связанное с Темными Искусствами. Большинство вещей — хлам. Но есть и полезные штуки. Сначала идешь во Флориш и Блоттс (переулок Вкривь и Вкось) и покупаешь там книги. Много любых книг. Учи язык и историю. И новые заклинания. Потом к Олливандеру (переулок Шиворот-Навыворот)  — лишняя палочка никогда не повредит. Кстати, он один из немногих людей с мозгами. Учти это. Да кого я (ты) наставляю, сам себя, докатился...

Потом вперед, давить на демократию в самом ее корне — министре магии. В Хогвартсе есть что исследовать... Намек понят? Хотя кого я (ты) спрашиваю...

Больше написать ничего нельзя, так что на этом заканчиваю это письмо. Хотя забавно, то, что это письмо прочитаю я (ты) через многие века после своей смерти. Что ж, на этом все.

Искренне свой,

Салазар Слизерин».

В конце письма стояла личная печать Салазара. Самого Основателя, по окончанию прочтения, охватило странное чувство. Действительно, что может быть забавнее и страннее получения письма от самого себя?(2)

— Все любопытственней и любопытственней... — сказал вслух Слизерин, пробуя фразу на вкус. Фраза определенно была весьма оригинальной, и он был уверен, что... Внизу письма внезапно вспыхнула фраза:

«P.S. Все любопытственней и любопытственней. — Льюис Кэрролл "Алиса в стране чудес"».

— Какая же я все-таки сволочь, — вздохнул Слизерин.

«P.S.P.S. Ты сам это сказал».

Салазар зло посмотрел на письмо. Лорда утешало только одно — он сможет отыграться, когда сам будет писать это письмо. Если, конечно, у него все получится.

Волшебник взмахом палочки убрал пыль с внутренней стороны одного из окон — получилось нечто вроде зеркала. И как прикажете менять внешность? Оборотное Зелье без ингредиентов не сваришь. Может, одеться как этот самый Риддл? Авось испугаются, и прокатит. Как-никак, должно же быть какое-нибудь фамильное сходство? Ладно, это не вариант, Оборотного Зелья сейчас тоже не найти... Разве что, он сам себе где-то оставил котел зелья, с невероятно сильными чарами Сохранности на нем, плюс чьи-нибудь волосы... Салазар подозрительно посмотрел на конверт. Да, предчувствие его не обмануло, на бумаге появилось:

«P.S.P.S.P.S. Оборотное в нижнем хранилище. Зелья — на три часа».

Да, он стал еще сильнее себя уважать... и ненавидеть.

"Нет, там определенно не может быть зелья, — спускаясь в подземелья, Лорд Слизерин пытался рассуждать логически. — Никакие чары консервации не способны сохранить зелье так долго. Даже Ровена не смогла бы... — здесь он быстро прикинул необходимое количество силы, нужное для такого заклинания. — И нет на свете психа, который потратил бы на эти чары столько энергии".

Привычно он открыл несколько замков на двери. Замки были магические, самых разных свойств, и открывающиеся только ему. Салазар оказался в круглом каменном зале. С потолка лился неяркий холодный магический свет.

"И в какой комнате я все это спрятал?" — раздраженно подумал Слизерин, вставая в центр комнаты.

— Допустим... Открой комнату, где лежит Оборотное Зелье! — приказал он. — Открой именем Салазара Слизерина, величайшего из хогвартской четверки и так далее, — чуть позже добавил вышеупомянутый величайший на парселтанге. Дверь напротив него принялась менять цвет и фактуру, пока не стала кованой железной. Слизерин подошел к ней и толкнул, она легко и послушно отворилась. Лорд вошел в комнату, тоже представлявшую собой круглый каменный зал несколько меньших размеров. Вокруг стен стояли странные сундуки, причудливое соединение дерева и металла. Их Салазар пока решил оставить и обратил свое внимание на большой металлический ящик в центре.

Ящик был гладким и блестящим, с округленными краями. На передней грани ящика торчало две черных ручки, похоже, деревянные. Они располагались ровно друг под другом, но нижняя была, где-то раза в два, больше верхней. Также на передней грани красовались три интересных рельефа. Первый явно представлял собой герб Хогвартса, выполненный в ярких красках. Салазар на пробу подковырнул герб, тот легко отошел от металлической поверхности, явив на обратной своей стороне какое-то черное покрытие.

"Как он клеится?" — подозрительно подумал Слизерин, убирая палец. Герб притянулся обратно к металлическому ящику. Через еще одну попытку у мага выстроилась теория о том, что черное вещество — нечто вроде магнитного камня. Правда, было непонятно, зачем это все здесь.(3) Второй символ оказался гербом Слизерина. Что не удивило Салазара, поскольку это все-таки его  дом, не Годрика. А вот третий символ поверг Основателя в недоумение. Он изображал странную бутыль с коричневой бурдой в ней, красной этикеткой снаружи и белой надписью:

"Drink Coca-Cola!" — позитивно вещал символ. Слизерин не знал, что такое Кока-Кола, но у него зародилось четкое ощущение того, что эту самую Колу лучше не пить. Состава Салазар не знал, но название определенно наводило на мысли о яде. Да и цвет этикетки настораживал.

Наконец Лорд Слизерин дернул за длинную ручку ящика. Оттуда сразу же повеяло холодом.

"Глациус..." — догадался Салазар.

"Но одними морозными чарами зелье не сохранишь", — подозрительно подумал Основатель. Полки морозящего ящика были не совсем забиты, но все же, в достаточном количестве заставлены зельями. Все флакончики были плотно закупорены и запечатаны. Салазар быстро нашел нужный — с черной, вязкой жидкостью. Рядом, в соседней колбочке, покоился пучок коротких волос. Сама колбочка была зеленого цвета, так что цвет волос определить было невозможно. Разве что они были именно зеленые. Хотя Слизерин сомневался, что мог устроить себе такое. Однако... Оставалось только молиться Мерлину.

Основатель открыл флаконы, туда тут же с шипением устремился воздух.

"Интересно... — машинально отметил Слизерин. — Зелье выглядит свежим. Должно быть, это как-то связано с шипением воздуха".

Он отлил нужное количество зелья в пустой флакон и осторожно бросил туда несколько волосинок. Они оказались какого-то среднего оттенка, между рыжим и каштановым. Зелье чавкнуло, принимая подношение, немного подумало и сменило цвет на травянисто-зеленый.

Салазар прощально посмотрел на свое отражение в дверце морозильного ящика: высокий рост, черные, чуть тронутые сединой, волосы, собранные в длинный хвост. Высокий лоб, нос с небольшой горбинкой, синие глаза... Ну все, попрощался со свой внешностью и хватит. Как сказал Гриффиндор, потеряв в болоте один сапог: "Сейчас второй выкину, чего останавливаться-то? " Интересно, здесь это применимо? Слизерин прикрыл глаза и, чуть скривившись, глотнул Оборотного зелья. К его удивлению, зелье оказалась всего-навсего кислым, с чуть уловимой сладостью. Однако Салазару не понравилось. Он быстро поставил в ящик склянку с зельем и прикрыл глаза, стараясь не смотреть на метаморфозу. Лорд Слизерин никогда бы в этом не признался, но он не любил расставаться с родной внешностью. Возможно, сказывалась жадность и любовь к себе, возможно, скрытые фобии или что-то еще из области дедушки Фрейда, а, возможно, Салазар просто не доверял мало проверенным зельям.

Когда горячие мурашки закончили бегать по телу, Слизерин осторожно приоткрыл один глаз и вгляделся в отражение. На него смотрел парень...

"Уже хорошо", — подумал он, вспоминая все, что он мог подкинуть в качестве подлянки.

...Лет семнадцати, с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост. Тут у Салазара внутри возник некоторый конфликт: одна его часть философски разводила руками и говорила: "Ну хотя бы прическа, надо довольствоваться малым"; а вторая начинала кидаться авадами во все стороны и гневно вопить: "Я мелкий?!"

"Убить меня надо... — мрачно подумал Слизерин. — Вот сейчас возьму и выпью акониту".

Но до настоящего суицида дело не дошло — разглядывание новой собственной внешности захватило Основателя.

"Так, глаза у меня болотные, — заключил Салазар. — Лицо простое, нос без горбинки, лоб без морщин. Внешность вроде симпатичная, но особо не запоминающаяся. В общем, особых примет нет. Кстати, где-то я уже этого человека видел..."

После минутного шевеления мозгами, он вспомнил, что некий Гавейн с Райвенкло в его времени обладал похожей внешностью.

"Должно быть, дернул с первого попавшегося... — подумал Слизерин, упорно отгоняя мысль о .....цати поклонницах Гавейна. — Наверно, был бы выбор, ни за что с него не взял. Хотя в целях конспирации очень даже ничего. Кстати, логично, что сейчас я пойду только в переулок… как-его-там? Вкривь и Вкось? А, впрочем, неважно. Там же в основном школьники гуляют, темным магам там делать нечего. А мне пора бы язык выучить".

Он достал свою палочку, быстро превращая свою простую мантию для экспериментов в обычную черную и заодно подгоняя ее по размеру — Гавейн был ниже Салазара. Основатель поддернул воротник мантии.

"В конце концов, не все же слизеринцу праздник. Личина какого-нибудь богатого аристократа, скажем, блондина, по традиции — с длинными волосами, худого, бледного, высокомерного, была бы очень кстати, но...

* * *

Люциус Малфой, стоявший и выслушивавший очередной разнос со стороны Лорда, внезапно почувствовал: внутри него что-то поднимается и нарастает... Что-то теплое, сокровенное отчаянно рвалось наружу... Люциус Малфой не выдержал и тихонько икнул.

"Говорят, если кто-то икает, то его вспоминают. Примета такая", — подумал Антонин Долохов, глядя как Лорд насылает на Малфоя очередной Круциатус.

* * *

Салазар Слизерин осторожно сунул руку в конверт и нащупал там что-то круглое, в следующую секунду почувствовал рывок в пупке и понеслось... Прибыв на место, Слизерин стал рвать конверт и увидел внутри зеленый значок. Серебряные буквы на нем гласили: "Лучшему темному магу на свете".

"Все-таки я такая сволочь..." — обреченно подумал темный маг, пряча значок в карман. Затем он вышел из небольшого тупичка на главную улицу и, накинув маску высокомерия, принялся осматривать местность.

* * *

Продавец во "Флориш и Блоттс" сегодня получил одновременно странное и приятное впечатление. Уже почти перед самым закрытием в его лавку явился семнадцатилетний паренек. Несмотря на юный вид, держался он так, что его высокомерия хватило бы на всех Малфоев и еще осталось бы. Немногословный посетитель несколько раз прошелся по лавке, в то время как его глаза — единственное, что было живым на его лице — бегали по лавке и осматривали каждый ее уголок.

"Должно быть, важная птица... — подумал тогда продавец, — Наверняка какой-нибудь заграничный аристократ. Из Франции или Германии. Слышал, они там такие... " — обычно в разговоре с собеседником он широко разводил в стороны руки, чтобы показать всю силу этих особ. Еще давно продавец решил не лезть к таким покупателям — себе дороже.

Когда юноша молча отлеветировал палочкой книги на кассу, продавец быстро назвал цену. После чего парень выложил на стол несколько крупных золотых монет и, с тем же ледяным высокомерием, вышел, леветируя перед собой стопку книг.

Продавец видел, что монеты не являются галеонами. Но золото он мог опознать в любом его виде по цвету, звуку и запаху. И даже отличить от магического и трансфигурированного. А монеты, помимо этого, еще казались ужасно древними. В общем, без барыша он точно не остался — еще одна причина не разбалтывать во всех тавернах о привалившем счастье(4).

* * *

Почти месяц спустя...

Министр магии Руфус Скримджер зашел в свой кабинет, устало потирая виски. Эти репортеры... Но отточенные работой в аврорате рефлексы тут же заставили министра присесть и перекатиться по полу в направлении ближайшего кресла, одновременно выхватывая палочку. Затем Скримджер осознал, что сделал он это, потому что за его столом сидел кто-то высокий, с длинными черными волосами.

— Не стоит так нервничать, — сказал голос откуда-то со стороны рабочего стола. — Пока это исключительно деловой разговор, — ударение было сделано на слове разговор.

Министр магии был благоразумным человеком и понимал, что у таинственного незнакомца было множество возможностей причинить ему вред, а коли он ими не воспользовался, то... Но из-за прикрытия Руфус вылезать пока не стал.

— Хватит терять время, — последние слова незнакомец сказал с легким акцентом неизвестного происхождения. — У меня есть одно интересное предложение...

(1) Собственно говоря, Салазар никогда и не отрицал, что эта идея пришла к нему, когда он был в нетрезвом виде.

(2) Гарри Поттер мог не задумываясь назвать пять таких вещей, а по раздумии и подсказке Гермионы — все двадцать.

(3) Британские ученые до сих пор не установили, откуда на холодильниках берутся магниты. Тем не менее, на любом подобном агрегате рано или поздно появляется пара магнитиков. Возможно, они сами ищут себе холодильник и примагничиваются к нему.

(4) Однако стакан огневиски развязал ему язык. А спьяну гулять по Лютному переулку — не самая лучшая идея. Но продавец остался жив. Если вам все еще интересно, то намного позже воришка, ограбивший продавца, наткнулся на Слизерина и попробовал ограбить и его. Так свершился круговорот золота в природе.

[конец главы]

Руфус Скримджер устало потер виски. Все, что ему рассказали, было похоже на абсурд. На великолепно логичный абсурд, придумать который ни один пациент Мунго был не в состоянии. Кроме того, у абсурда были весомые доказательства.

— То есть, вы из какой-то Временнóй Инспекции?

— Да, — раздраженно вздохнул Слизерин. Он долго продумывал эту легенду, затем, как ее попроще преподнести и даже сфабриковал весомые доказательства, а теперь такие банальности не доходили даже до главы магического мира!

— Итак, давайте я все повторю еще раз, чтобы убедиться, правильно ли я вас понял. Вы прибыли из прошлого. И входите в состав некоей Инспекции Хогвартса, подотчетной самим Основателям. Вы собираетесь проинспектировать школу путем того, что станете там учителем, — Скримджер вспомнил о уже провалившемся подобном эксперименте со стороны Фаджа.

— Какие-то проблемы?

— Дело в том, что в Хогвартсе не очень любят учителей, назначенных министерством... — издалека начал Руфус.

— И что случилось с последним?

— Последней. Ее заманили в Запретный Лес и отдали на растерзание кентаврам.

— Это уже мои проблемы, — Салазар всегда считал, что сумеет поладить с любым существом, если этого захочет. Любым способом.

"Правильно, его проблемы... Помрет — и вся недолга", — Министр попытался успокоиться подобным образом.

— А как вас зовут? — картинка неведомого посетителя, растерзанного голодными лукотрусами в Запретном Лесу, явно приподняла Скримджеру настроение, и теперь он начинал уводить беседу в свою сторону.

— Сангвин Зар, — Салазар Слизерин, как предусмотрительный человек, придумал себе псевдоним заранее. Он уже понял, что появление еще одного змееуста и темного мага никого не обрадует.

— В таком случае, мистер Зар, теперь надо поговорить о вашем предмете, — Скримджер понимал, что имя, безусловно, выдуманное, но сдержанно продолжил. — Обычно каждый год оказывается свободна должность учителя Защиты от Темных Искусств...

"Защита? Ха. Ха. Ха", — мрачно подумал Слизерин.

— Однако Дамблдор уже успел найти замену. К счастью, в этот году учитель Древних Рун собирался на пенсию... Надеюсь, вы знаете руны? — сухо спросил Министр.

— Безусловно, — кивнул Салазар.

* * *

— Коллеги! — Дамблдор приветливо развел руки. Все коллеги (за исключением еще не вступившего в должность Слизнорта и Флоренца) сидели в учительской и смотрели на директора, как кролики на удава: гадали, то ли сначала помучает, то ли сразу съест.

— Альбус, зачем надо было собирать первый педсовет так рано? — пропищал со своей стопки книг Флитвик. — Я загорал на Кубе!

— Коллеги! — повторил Дамблдор. — Прежде, чем я начну, немного отдохните с дороги, возьмите себе лимонную дольку...

— Мое Внутреннее Око говорит, что сегодня для меня есть лимонные дольки — к несчастью!

— Да, Сибилла, можете не есть. Коллеги, ну же, угощайтесь!

Коллеги не шелохнулись. Только мадам Хуч пробормотала что-то о правильном питании.

— Не будете, да... — на мгновение Дамблдор показался обиженным, но затем быстро вошел в следующий образ, исполненный драмы. — Коллеги, у меня есть пренеприятное известие — к нам едет ревизор.

— Опять?! — воскликнула МакГонагалл.

— Минерва, я уверен, что не пройдет и месяца, как Поттер доведет инспектора до Запретного Леса. Правда, непонятно, кого несносный мальчишка натравит в этот раз...

— Арагог смирный, эт' он никого не тронет, — встрепенулся Хагрид, заслышав о Запретном Лесе.

— Северус, я уверен, что Гарри и его друзья будут хорошо относиться к нашему посетителю и проявлять к нему уважение, — директор прервал было начавшуюся перебранку зельевара с Минервой. Дамблдор лукаво им подмигнул, что резко контрастировало с недавними трагическими интонациями. Учителя, обладающие достаточным интеллектом, чтобы анализировать поведение Великого Светлого Волшебника, только вздохнули про себя, — Альбус опять начинал плести интриги.

— Скорее Лонгботтом правильно сварит зелье, чем Поттер проявит уважение хоть кому-нибудь, кроме себя, — фыркнул Снейп.

— Давайте пока не будем о Гарри и перейдем к более насущным вопросам, — предложил директор. — Что будем делать с нашим гостем?

— Умножить его на ноль, и дело с концом! — с нездоровым энтузиазмом заявила профессор нумерологии. Ей до сих пор снились кошмары, в которых она объясняла Амбридж, зачем надо решать квадратное уравнение.

— Эт' я в математике не силен. Я больше с животными...

— Хагрид, кто бы в вас сомневался, — с печальной иронией вздохнул Снейп. Его взгляд ясно говорил: "Меня окружают одни идиоты".

— Я трансфигурирую труп, — МакГонагалл неожиданно поддержала Вектор.

— У меня в теплицах есть множество опасных растений, — тонкий намек от Стеббль.

— Подождите, может, он не такой уж и плохой! — оптимистично заявил Флитвик. В учительской повисла пауза. Все буравили взглядом низкорослого чародея, пытаясь понять, насколько сильно тот повредился в уме.

— Да? Лимонные дольки Альбуса и то лучше, — ехидно высказался Снейп. На это Дамблдор опечаленно покачал головой. Снейп с видимым неудовольствием добавил. — Простое сравнение, ничего личного.

— Но мы ведь его еще не видели. Мы даже не знаем, как его зовут!

— Мунго уже плачет. Определенно, — прошептала мадам Помфри сидевшей по соседству Синистре.

— Его зовут Сангвин Зар, — пояснил Дамблдор. — Чистокровный волшебник из Норвегии.

— Но он уже руновед! Он любит книги, много читает, наверняка уже пожилой человек, с внимательными, но немного усталыми глазами, тихий и спокойный...

Тем временем остальные учителя потихоньку начали вступать в тайный сговор с целью немедленного убийства инспектора.

— Что ж, ваши взгляды на происходящее мне понятны, остается только выяснить, кто прав. И мы выясним это... сейчас.

— Директор, он уже здесь?! — ахнула Вектор.

— Только, чтобы познакомиться с коллективом и местом работы. Жить здесь он начнет ближе к сентябрю, — Дамблдор бросил взгляд за окно. — А вот и он.

Карета, запряженная фестралами, подъезжала к воротам. Учителя — за исключением Биннса — покосились в окно, пытаясь как можно лучше разглядеть происходящее снаружи. Им не пристало толпиться у окна, как своим подопечным, и вытягивать шеи, но любопытство — врожденное свойство любого волшебника*. Дверь кареты открылась и на камни хогвартского дворика, обтесанные временем, ступил ревизор. Мужчина был высок, у него были длинные черные волосы, собранные в хвост, а держался инспектор так, будто в его жилах текла кровь самого Салазара Слизерина.

Если бы кто-то из наблюдателей обладал невероятным воображением и острым умом в комплекте с огромной силой веры, то он смог бы почувствовать тонкие вибрации магии Хогвартса, когда инспектор Сангвин оказался на земле школы. А если бы этот кто-то постарался понять древний замок, то он смог бы сказать, что Хогвартс радовался. К сожалению, Луна Лавгуд сейчас была дома.

— Сноб, — прокомментировала МакГонагалл.

— Разумный человек, который понимает, что удобнее поехать, чем идти пешком в такую ужасную погоду, — мягко возразил Флитвик. Погода все это лето действительно была ужасной. Директор даже однажды поинтересовался у Северуса, есть ли у Волдеморта отряд заклинателей погоды.

— Ну… вот сейчас мы и познакомимся, — Дамблдор взмахнул палочкой, наколдовывая еще один стул и прибор для гостя. Директор не оставлял надежды найти ценителя лимонных долек, подобного ему самому.

— Надеюсь, он люб'т животных. И драконов, и гиппогрифов, и кентавров...

— Хагрид, не беспокойтесь, вас все равно выгонят первым.

— Я вообще-т' на Флоренса намекал. Уж очень-то его Амбридж тогда невзлюбила...

— И где же это животное?! Это кентавр, который считает, что познал тонкое искусство прорицания, который никогда не смотрел в глубины хрустального шара, который... -Трелони закашлялась и прервалась. Отсутствие самого Флоренца — тот не смог подняться по лестницам — только больше распаляло Трелони, однако прорицательница быстро начинала хрипнуть.

— Я уверен, что и с Флоренцом и с тобой, Рубеус, все будет в порядке, — мягким голосом высказался директор, а после сурово добавил. — Северус, прекрати нагнетать обстановку. Сибилла — тоже. Лучше съешьте этих лимонных долек.

— Только после того, как приму противоядие.

— Северус, не поделитесь?

— Так и быть, Минерва... — вздохнул слизеринский декан. Иногда общая ненависть к директору была сильнее межфакультетской вражды.

* * *

Салазар Слизерин шел по коридорам Хогвартса. Вообще-то, плелся за завхозом, каждый раз напоминая себе, что он якобы здесь впервые — персонал знал только то, что он инспектор. Какой инспектор — знать им не полагалось. За эти годы в замке кое-что изменилось — теперь стены были сплошь увешаны портретами. Дамы, рыцари, ученые, монахи — все глазели на происходящее из своих рам и тихо перешептывались. Салазару никогда не нравилось быть под чьим-то наблюдением, но, с другой стороны, это была эффективная система слежения за учениками.

А заклинания... Слизерина чуть передернуло — все это надо было заколдовать заново еще триста лет назад, а не класть заплатки из совершенно инородных чар. А говорят, что этот Дамблдор еще хороший директор. Салазар почувствовал легкие потоки магии вокруг, мягким туманом обволакивающие его. Это было… как плыть в воде, которая той же температуры, что и ты. Не чувствуешь ни холода, ни жара, только воду. Только саму материю. В Хогвартсе Слизерин, как и прочие Основатели, был намного сильнее, чем где бы то ни было. Хельга даже однажды сказала по этому поводу: "В своем замке и стены помогают". Магия сверкала маленькими искорками зеленого и серебряного цвета. Хогвартс был рад возвращению Основателя.

* * *

Дверь в учительскую... на этом месте большинству присутствующих хотелось вставить слово "распахнулась". Инспектор выглядел как тот, кто распахивает двери, а не открывает их. Причем двери эти должны быть обязательно большими, с двойными створками, — для бóльшего эффекта. Однако дверь просто открылась.

— Что ж, добрый день, — Дамблдор внимательно смотрел на вновь прибывшего.

— И вам того же. Меня зовут Сангвин Зар, — Салазар легко кивнул присутствующим и сел на пустующее место.

Флитвик, в отличии от других профессоров, не собирался раньше времени разочаровываться в инспекторе, несмотря на то, что внешний вид последнего уже полностью различался с созданным им образом.

— Филиус Флитвик, я преподаю Чары. Как добрались, мистер Зар?

Снейп тихо закатил глаза. Неужели непонятно, что министерский инспектор просто не может быть хорошим?

— Мне дали ознакомиться со списком учителей. Представляться нет нужды, — спокойно ответил Зар, ненавязчиво игнорируя блюдце с лимонными дольками, поставленное директором рядом с чашкой инспектора.

— Я вижу вокруг вас... — с нарастающей громкостью Трелони начала предсказание всех казней египетских, но была прервана наступившей ей на ногу МакГонагалл. О хитром маневре, предпринятом деканом Гриффиндора, можно было догадаться только по выражению лица прорицательницы и том, как она быстро отодвинулась от соседки.

— Надеюсь, вы скоро вольетесь в наш дружный коллектив! — приветливо сказал Дамблдор. «Дружный коллектив» с удивлением поглядел друг на друга. Так их общество, в котором каждый отстаивал свой факультет или старался не вставать между деканами, еще не называли. Повисла неловкая пауза.

— Лимонную дольку, инспектор?

— У меня на них аллергия.

— Странно, это весьма распространенная болезнь в нашем коллективе. Поппи, может, ты поищешь лекарство?

— Сразу после того, как Северус приготовит противоядие.

— Это лекарство так опасно? — Сангвин недоумевающе поднял бровь. Хотя, вполне возможно, он просто вносил свой вклад в разговор.

— А драконы кусаются? — механически отозвался Снейп.

— Вообще-т' драконы хорошие. Они эт' не кусаются. Вот огнем дышат эт' да, эт' есть немного... Ну, а кто огнем не может дышать, так они хвостом... или там когтями. Или вообще целиком глотают. Но эт' только если с ними неосторожно, а так они... — глаза Хагрида затуманились бесконечной нежностью ко всему огромному и драконоподобному.

— Хагрид, уверена, что после, Мистеру Сангвину будет очень интересно послушать о ваших драконах. Я уверена, что он тоже от них без ума, — любезным голосом произнесла Вектор. Как женщина с математическим складом ума, она была очень умна. А ум часто переходит в коварство. Особенно у женщин.

— Для начала я хотел бы получить от вас оценку успеваемости учеников по разным предметам, — Сангвин чуть откинулся на спинку стула. — Надо понять, насколько все плохо. И да, директор должен выйти, чтобы не влиять на своих коллег, — последнее слово инспектор произнес с явно слышимым презрением. Он тоже понимал всю мифичность понятия "дружный коллектив".

— Что ж, надеюсь, вы поладите, — Дамблдор улыбнулся и направился к двери. На выходе он обернулся и добавил:

— И, да, если захотите лимонных долек, берите, не стесняйтесь.

Дамблдор вышел из комнаты. Собственно говоря, самому директору тоже не терпелось оставить своих подчиненных наедине с инспектором и посмотреть, чем все закончится. Если было бы с кем поспорить, то Дамблдор поставил галеон на инспектора. Может, даже два.

* * *

Салазар решил первой мишенью своего допроса выбрать Трелони. Так, для разогрева.

— Итак, насколько хорошо развито, — Слизерин не сдержал легкой усмешки, — внутреннее Око ваших учеников?

— О, среди моих учеников есть по-настоящему одаренные личности. Мисс Браун и Патил чувствуют тонкие колебания будущего. Также практически все мои ученики видят вещие сны, — Трелони перешла на привычные подвывающие интонации. — Особо я могу отметить мистера Поттера и Уизли, их дневники снов...

— Уступают по бредовости лишь их же эссе по Зельеварениям.

— Северус, они прекрасно справляются с...

— Списыванием у мисс Грейнджер. Минерва, вы когда-нибудь читали их сочинения, написанные без ее помощи? А я читал. Вам такие волнения противопоказаны.

Трелони продолжала что-то заунывно вещать, но это стало лишь фоном для оживленной перепалки между деканами двух факультетов. Прочие учителя — опять за исключением мирно посапывающего Биннса — наблюдали за оппонентами. Слизерин тоже наблюдал, попутно отмечая, что старая добрая традиция перепалок Гриффиндор-Слизерин живет и по сей день. Главное, чтобы на самом деле это не являлось постоянной ненавистью. Уже было видно, что Северус Снейп страдает нездоровой антипатией к Поттеру, Уизли и Грейнджер.

— Достаточно, — тихо сказал Салазар. Гриффиндорский и слизеринский деканы со скрытым недовольством посмотрели на него, но замолкли. Трелони тоже приняла это на свой счет и постепенно затихла.

"Пойдем по возрастанию сложности... — подумал Слизерин. — И надо не забывать провоцировать Снейпа и МакГонагалл — из их перепалок можно узнать много чего интересного".

— Итак, Рубеус Хагрид. Насколько ученики заинтересованы в изучении вашего предмета? Кто старается, а кто нет?

— Ребята мой предмет любят. Животных они всяких любят, как поухаживать за ними или выгулять, эт' они с радостью. Если надо с каким животным поближе пообщаться или еще что, то в этом мне особо гриффиндорцы помогают. Они ребята смелые, никакой зверюшки не испугаются. Если на гиппогрифах полетать...

— Хочу напомнить вам, Хагрид, что тот ваш гиппогриф чуть не убил мистера Малфоя.

— Чушь! — тяжелый кулак полувеликана с размаху опустился на стол. Стол скрипнул, но выдержал. Судя по большой вмятине на месте удара, такое тут уже было не в первый раз. — Эт' вы извините, инспектор, просто Малфой сам виноват. Я ему объяснял, что надо-т' делать, а он не слушал. Да и царапина то всего лишь была.

— Как декан факультета мистера Малфоя, я с вами не соглашусь...

Салазар Слизерин приготовился слушать еще один весьма познавательный диалог,

* * *

Когда Слизерин наконец вышел из учительской, он был вне себя от негодования. Да как они вообще до такого докатились? Качество преподавания большинства предметов чуть меньше нуля! И это еще убрали множество важных предметов. Где, Мерлин их раздери, Магический Этикет? Где их учат традициям? Первые одиннадцать лет дома, а потом все? Да дай Моргана, чтобы они за это время хотя бы выучили часть Кодекса и правила поведения в обществе сокурсников... А для полукровок и магглорожденных, которых Годрик, Ровена и Хельга так упорно таскали в школу, это вообще всегда был один из самых необходимых предметов! Куда катится этот мир?

"В светлое будущее", — мрачно ответил сам себе Основатель и невесело усмехнулся. Он сейчас оказался на целую тысячу лет ближе к этому будущему, что не могло не огорчать.

Куда делось фехтование? Вот встретят они дракона, что будут делать? На дракона магия-то не действует... Убьют дракона голыми руками? Единственный, у кого есть на это хоть мизерный шанс — Хагрид, но тот и руки на них не поднимет. Зато все как на подбор — легилименты. Что директор пытался прочесть его мысли, что декан его факультета. МакГонагалл тоже немного владеет, и Флитвик. Да единственный среди них, кто хоть как-то не пытается прикрыть свои мысли, это Хагрид, да и то потому, что у него нечего читать!

Филч тем временем вел Салазара к выходу.

"И что мне теперь делать? Может, пойти в свою комнату и подговорить Ссшаасс попугать школьников? Хотя бы, может, фехтованию обучатся со страху... И как она там за эту тысячу лет? Не заскучала?"

Основатель как раз думал, сможет ли он незаметно оглушить завхоза и пойти в свою Тайную Комнату, как прямо перед ним из стены выплыло привидение. Слизерин резко остановился.

Жемчужно-серый призрак юной девы с длинными темными волосами удивленно посмотрел на Салазара. В серых глазах девушки внезапно вспыхнул огонек интереса, она уставилась на Основателя, а после неверяще вскрикнула. Ее голос показался Слизерину знакомым, точно такой же голос был у дочери Ровены! Она выросла, поэтому Салазар не сразу узнал ее. В его времени она была всего лишь девчушкой. Тем временем завхоз уже, кажется, заметил, что инспектор остановился.

Елена тоскливо посмотрела на Слизерина, а затем взлетела куда-то вверх, перед этим тихо прошептав:

— Я никому не скажу. И он тоже не скажет.

— Кто он... — но та уже улетела.

— Не стойте, будто увидели привидение, — Филч оскалил пожелтевшие зубы, усмехаясь своей шутке. — У нас их тут хватает. И полтергейст есть... — завхоз понизил голос до шепота. — Его уже давно пора гнать отсюда взашей.

"Вас тоже", — подумал Основатель, прогоняя в уме еще раз встречу с призраком Елены Райвенкло. Почему она умерла такой юной? И почему она выглядела такой виноватой? И будет ли правильным расспросить ее об этом? Ведь в его времени этого еще не произошло.

Больше никаких призраков на пути из замка не встретилось, только Филч решил провести его другим путем — мотивируя это шалостями Пивза — и таким образом Салазар Слизерин увидел портреты Основателей. На этих портретах люди не двигались — портреты писались не с живых людей, и поэтому, не имея точного сходства, не могли ожить. Но оно и к лучшему, потому что художник действительно постарался. Годрик был чем-то похож — рыжие волосы и борода присутствовали, но как он держал меч! Гриффиндор стоял у входа в замок, опустив свой меч лезвием вниз и оперевшись на рукоять меча. Да один скрежет меча о камни двора должен был отбить всякую охоту волочить меч по земле. Основатель львиного факультета любил свое оружие. Меч гоблинской работы — это вам не мотыга.

Дальше шел портрет Хельги. Салазар гадал, сумеет ли он пройти портреты всех Основателей, не забившись в истерике. Так, с цветом волос уже не угадали... Стоп. Салазар заставил себя не смотреть на портреты. Потом посмотрит, когда рядом никого не будет. Особенно надо стараться не смотреть на свой портрет — себе дороже.

К счастью, у Слизерина были стальные нервы, и он смог с честью преодолеть это испытание. Сев в карету, запряженную фестралами, он доехал до Хогсмида, откуда и аппарировал. Ему надо было наконец-то навестить Оливандера. Палочка Салазару в принципе была не нужна, но вот поговорить с мастером стоило. Тем более, будущий он не зря отправил себя по этому адресу.

* * *

Колокольчик в лавке Оливандера тихо звякнул. Салазар Слизерин оглядел это помещение, наполненное волшебными палочками, магией и временем. Время здесь как будто застывало, сворачивалось и выпадало в виде золотистой пыли.

Основатель подошел к прилавку. В лавке не было ни намека на чье-либо присутствие. К гладкой деревянной поверхности был прикреплен медный звонок.

"Одного на входе ему не хватает?" — подумал Салазар и нажал на звонок. Затем он начал считать. Раз... Два... Три... На этом месте обычно все расслаблялись, что лишь усиливало эффект, когда на "четыре" внезапно появлялся Оливандер. Однако Слизерин никогда не расслаблялся, так что появление изготовителя волшебных палочек не заставило его вздрогнуть.

— Полагаю, вы пришли за волшебной палочкой, — мягко произнес Оливандер, глядя на Основателя лукавыми голубыми глазами.

"Какая проницательность. Особенно в месте, где продают только волшебные палочки".

— Что ж, наш гость, я вижу, вы левша, попробуем вот эту... — мастер наугад достал какую-то коробку. Салазар не мог не отметить, что его назвали именно гость. Либо Оливандер был в курсе его якобы норвежского происхождения, либо... Либо еще хуже.

— А если сразу к настоящему делу? Эти обычные палочки мне не подойдут, — Слизерин прекрасно видел чуть насмешливые искорки в глазах мастера, когда тот начал подборку волшебной палочки.

Оливандер обернулся, внимательно посмотрел на гостя и пробормотал себе под нос:

— Да, скорее всего, именно это... сейчас девяносто шестой год...

Затем он ушел куда-то вглубь стеллажей, оставив Основателя ждать. Через пять минут изготовитель волшебных палочек вернулся, изрядно запыленный, но довольный. В руках он нес продолговатый железный футляр. Когда Оливандер поставил свою ношу на прилавок перед Слизерином, тот заметил, что футляр оплетает искусно выкованная с точностью до последней чешуйки змея. Вверху футляра была выбита сегодняшняя дата, под этим было небольшое круглое углубление.

— Полагаю, это ваше, мистер... как мне вас называть? — вежливо осведомился Оливандер, давая Основателю возможность предположить, что настоящее его имя уже известно изготовителю палочек.

— Сангвин Зар.

— И, как я полагаю, у вас должен быть ключ, — мастер указал взглядом на углубление. Слизерин ничем не выдал своей растерянности и сделал вид, будто все еще изучает футляр на предмет малейших повреждений. Это должно быть что-то круглое, что-то выпуклое, то, что сейчас с ним. Он должен был себе это передать, иначе никак... Точно. Интересно, это лежит в кармане этой мантии или другой?

Слизерин осторожно сунул руку в карман, и ему повезло. Ключ был там. Впрочем, чего же еще ему было ожидать — он же сам его туда положил. Салазар достал из кармана зеленый значок с серебряной надписью "Лучшему темному магу на свете" и аккуратно поднес к углублению. И значок, и углубление засветились мягким белым светом. Глаза наблюдавшего за всем этим процессом Оливандера засветились любопытством — похоже, мастеру тоже не терпелось узнать, что за палочку скрывает футляр, ждавший хозяина несколько веков.

Салазар вставил ключ в углубление, сверкнула яркая вспышка, и по бокам футляра пробежала щель — теперь его можно было открыть. Осторожно Основатель снял крышку. Оливандер с трудом сдерживал свой восторг, Слизерин, наоборот, разочарование. В футляре лежала его собственная палочка. Нет, в первый момент он даже немного растерялся и проверил на месте ли его палочка, но вскоре быстро понял в чем дело — это была будущая версия его палочки, прошедшая сквозь века. Отлично, теперь у него две полностью идентичных палочки. Конечно, иметь запасную палочку — всегда полезно, особенно, если тебя захватят, но Салазар Слизерин был слишком хитер, чтобы быть захваченным. А двумя палочками одновременно все равно нельзя было колдовать...

Слизерин взял в руку свою палочку. Ее магия, не имевшая выхода в течение всех этих веков, признала своего хозяина и волной теплого воздуха и парой красных искр показала себя. Тем временем Оливандер цепким взглядом исследовал палочку в руках Основателя, стараясь понять, из чего она состоит.

— Не трудитесь ее исследовать, я вам и так все скажу, — успокоил мастера Салазар, — В качестве основы кость дракона, сердцевина — яд василиска, длина одиннадцать дюймов. Символы на ней — древние руны.

Внезапно Слизерин заметил еще кое-что. В футляре была свернутая в тонкую трубочку бумажка. Основатель взял ее, предусмотрительно сделал шаг в сторону, развернул и прочитал:

«Тебе (мне) понадобятся обе палочки. Не перепутай их, та, которая из футляра, помечена маленьким крестиком. В Хогвартсе смотри в оба и следи за Оборотным Зельем.

И еще кое-что: Пригнись!»

В этот момент на улице раздались громкие хлопки аппарации и людские крики. Салазар пригнулся, и в следующий момент красный луч заклятия пролетел там, где секунду назад была его голова. Жалобно зазвенело разбитое стекло. Пожиратели Смерти атаковали Косой Переулок.

* Мертвые волшебники не в счет. Они-то уже узнали, что любопытство смертельно опасно.

[конец главы]

"Что, Мерлин вас раздери, тут происходит?" — подумал Салазар, одним прыжком преодолевая расстояние до прилавка.

Единственный полученный им ответ был:

— Crucio!

Прилавок выдержал. Оливандер методично накладывал защитные чары на свои палочки, нисколько не беспокоясь о лучах заклятий, пролетавших в доле сантиметра у него над головой. Салазар подивился, как старый маг спокойно скользит между сверкающих вспышек. Даже когда стеллаж рядом с мастером разлетелся на щепки, он лишь легко качнул головой, сожалея об утраченных палочках, и методично продолжил накладывать чары защиты.

Затем дверь распахнулась — должно быть, нападающие решили, что в помещении уже не осталось никого, способного сопротивляться. Как бы не так. Первому ступившему на порог в лоб тут же прилетело Остолбеней. Однако это было так, для разминки и проверки новой старой палочки. Слизерин с удовлетворением отметил, что сила его оружия нисколько не уменьшилась. Однако на замену массивному пожирателю, сраженному заклятием, в лавку вошли другие. Эти, чтобы иметь большую свободу маневра, перед тем, как войти, снесли половину стены.

— Так-так, кто тут у нас? — пропела высокая худая фигура и истерично расхохоталась. Голос был хриплым и женским, впрочем, за маской и черным капюшоном мантии нельзя было разглядеть его обладательницу.

На какую-то секунду у Салазара появилось шаловливое желание встать и сказать: "Это я, Салазар Слизерин, прошу любить и жаловать". Однако затем он кинул в соперницу проклятие и ловко увернулся от ответной очереди. Где-то на краю сознания Основатель продолжал отмечать незнакомые ему заклинания — потом их надо будет выучить.

— Avada Kedavra! — зеленый луч пробил укрытие в половине метра от него.

"Ну это заклинание я знаю", — подумал Слизерин, в ответ кидая проклятие, от которого кровь врага должна была вскипеть в венах. Раздался громкий крик. Минус один.

— Protego! — Основатель накинул на себя щит и начал отступать к стеллажам с волшебными палочками. Краем глаза он заметил Оливандера, продолжающего спасать плоды своих трудов.

Затем какой-то пожиратель заорал:

— Reducto! — многострадальный прилавок с громким треском разлетелся на куски. Салазара на мгновение дезориентировало — заклятие ударило совсем близко. Но пожирателям тоже пришлось несладко — длинные щепки, отраженные щитом Слизерина, отскочили прямо в них. Большинству удалось пригнуться или поставить щиты, но паре пожирателей — похоже, совсем неопытных — куски дерева попали в живот.

Салазар быстро отскочил за угол, уходя с пути зеленого луча. Враги быстро пришли в себя.

— Ну же, там всего лишь двое, причем один — старик! — злобно выкрикнула высокая пожирательница. — Лорд будет недоволен!

Кажется, это подействовало. Пожиратели начали активно наступать. Салазар понимал, что легко может победить, заклятий массового поражения он знал достаточно много, но было жаль использовать их в таком месте. Здесь хранились тысячи волшебных палочек, каждая из которых была в некотором роде бесценной. Во времена Слизерина мастеров по изготовлению палочек практически не было, и все их изделия ценились довольно дорого. Небогатые волшебники пробовали искать замену — беспалочковая магия, кристаллы, амулеты, но все это было чересчур слабым, недолговечным или неудобным в использовании. Палочка давала могущество и власть. Да, оставались ритуалы и родовая магия, но для первых нужно было долго готовиться, а вторые ослабевали по удалении от дома. По какой-то странной причине слабели прямо пропорционально расстоянию в квадрате. Так что палочка (иногда посох) оставалась идеальным во всех отношениях инструментом. Слизерин не мог совершить такое надругательство и спалить весь магазин. Кажется, пожиратели пока тоже не решались на это, но уже начинали терять терпение.

— Crucio! — по популярности с этим заклятием среди пожирателей могло сравниться только Авада Кедавра. В ответ пожирателям прилетело еще одно проклятие — на этот раз вливающее в вены расплавленный свинец. Хоть Слизерин и метил в ту женщину, которая явно командовала атакой, она ловко отскочила в сторону. Когда позади нее с громким криком упал пожиратель, она даже не посмотрела в сторону пострадавшего.

— А теперь слушай, Оливандер, — пожирательница произнесла это ласковым, медовым голосом — именно таким голосом обычно произносятся угрозы. — Или ты идешь с нами, или мы спалим твою лавочку... Только представь, — она задорно хихикнула, чуть склонив голову на бок, — как все эти палочки горят. Огонь трещит и гудит, сжигая магию каплю за каплей, и с каждой сгоревшей палочкой уходят и отданные ей мгновения жизни. Забавно будет, не правда ли?

Пожиратели, к этому времени уже прекратившие обстрел и слушавшие свою командующую, одобрительно переглянулись между собой.

"Ну все, — мрачно подумал Салазар. — Жаль, что они знают о связи между Мастером и палочкой. Оливандер пойдет. Лучше его даже не отговаривать. Можно было бы, конечно, попробовать атаковать их, но я же не самоубийца".

— Я здесь, — Оливандер вышел откуда-то и спокойно, будто и не ему вовсе только что угрожали, подошел к пожирателям. Лишь глаза выдавали его — в них застыла бесконечная грусть и сожаление.

— Отлично. Incarcero! — толстые веревки опутали мастера, не давая ему пошевелиться. — Жаль, что Лорд пока запретил тебя пытать... Но это только пока... — многообещающе прошептала пожирательница. — Все, убейте того мага, что осмелился нам мешать! — рявкнула она на остальных.

На улице послышались громкие хлопки — на место прибыли авроры, так называемые силы быстрого реагирования.

— Уходим! — пожиратели моментально аппарировали, забрав с собой Оливандера. Пожирательница исчезла последней, перед этим вскинув руку с палочкой вверх и выкрикнув:

— Morsmodre!

* * *

Лорд Волдеморт подошел к пюпитру, на котором был прикован толстый фолиант в серебряной обложке. На обложке, как глаза змеи, поблескивали два изумруда. Эта книга некогда принадлежала Салазару Слизерину, и, как последний известный потомок вышеозначенного Основателя, Волдеморт имел на нее полное право. Ужас всей магической Британии официально являлся Лордом Слизерином.

— Откройся, именем Лорда Слизерина, — прошипел Темный Лорд кованым змеям на обложке и застежках. Одна из змей подняла тонкую головку, фыркнула что-то, чересчур напоминающее "идиот" (1) и легла на место. Пребывая в полном недоумении, он повторил свой приказ. На этот раз змеи даже не соизволили обратить на него внимание.

День у Волан-де-Морта совсем не задался. Сначала он отправил всех Пожирателей за Оливандером, именно поэтому в доме не осталось никого, на ком бы можно было отвести одну восьмую своей души, попытав счастливчика Круциатусом. В ожидании результатов рейда, Темный Лорд решил углубиться в труды по Наитемнейшей и Ужаснейшей Магии — это позволяло ему расслабиться. Описания действия жестоких проклятий были настолько подробны, что грели не только остатки души Темного Лорда, но и хоркруксы тоже (2).

Но, по какой-то странной причине, книга отказывалась открываться. Сначала он хотел запустить в нее Круциатусом — для душевного успокоения, — но затем передумал. Охранные заклятия книги могли сработать и доставить немало неприятностей. Но почему книга не открылась?

— Reducto! — Темный Лорд кинул заклинанием в стену, хоть как-то давая выход своей ярости. Стена обратилась в белую пыль, толстым слоем покрывшую всю соседнюю комнату.

Немного успокоившись, потомок Слизерина уселся в кресло — благо в тот момент никто не мог наблюдать Темного Лорда, сидящего в кресле — и стал рассуждать:

"Книга не признает меня. Что могло измениться за... — он сделал попытку вспомнить, когда же в последний раз открывал этот фолиант, — месяц? Я по-прежнему змееуст, по-прежнему силен... Книга открывается только Лорду рода Слизерин... Неужели родился тот, в жилах которого течет больше крови Великого Основателя, чем у меня? Но кто? И почему я до сих пор не знал ничего об этой ветви? Или этот кто-то не стал Лордом с рождения, а только сейчас оказался достойным вступить в права? Достойнее меня? Невозможно! Спокойно… спокойно... Если родился такой маг, то это наверняка произошло в Англии — за ее пределами он не смог бы вступить в свои права. Так, значит, все, что мне для начала нужно, чтобы Северус посмотрел в книгу Душ, насчет родившихся в прошлый месяц. Хорошо, что в Хогвартсе есть такая замечательная вещь".

В следующий момент Лорд вспомнил, что отослал из дома всех пожирателей, и поэтому не может никого вызвать. Еще одна стена разлетелась белой пылью и осколками щебня. Он был очень недоволен.

* * *

Салазару было интересно посмотреть, как работают авроры. Итак, прибыли они относительно быстро; конечно, пожиратели уже успели сделать практически все, что хотели, но за пять минут: получить весть, собраться и попасть на место — безусловно неплохой результат. В лавку, в которой могли быть пожиратели и могли остаться неизвестно какие ловушки, авроры вошли тоже с должным профессионализмом и осторожностью. И да, неужели вы и правда думаете, что хитроумный Слизерин остался стоять на месте преступления, ожидая, пока авроры арестуют его? Если вы так думали, то вы точно не слизеринец. Райвенкловцы тоже бы так не подумали, так что можете выбирать между Хаффлпафом и Гриффиндором (3).

Неподалеку от лавки Оливандера находилось кафе Флориана Фортекскью. Там Слизерин и сидел, издалека наблюдая за работой сил правопорядка. Но он был там не один — несколько репортеров тоже следили за происходящим. Собственно говоря, единственными посетителями кафе в данный момент и были репортеры. Верный своему делу хозяин кафе тоже остался и продолжал выполнять долг продавца.

Над лавкой, сияя мертвенно-зеленым светом, парил дымный череп, изо рта которого выползала змея. Эта картина сразу сообщила Слизерину о всяком отсутствии воображения у его наследника. Всего лишь искаженная копия знака змееустов... И для каких целей, Мерлин его раздери! Конечно, теперь все считают парселтанг темным языком. А ведь этот Волдеморт и на английском тоже говорит. Что, английский теперь тоже темный язык? Надо сказать, аппарировать в это кафе и наблюдать было хорошей идеей. К тому же, эта новая сладость, мороженое, была весьма неплоха. Наколдовав себе блокнот и самозаправляющееся перо, и, таким образом, полностью слившись с журналистской братией, Основатель пробежался взглядом по ассортименту, но, в итоге, просто выбрал наименее подозрительный цвет. Сливочное мороженое оказалось довольно вкусным. Из чего бы его не делали.

Но обратим внимание на журналистскую братию — они все, как один, по отдельности сидели за столиками, перья прыгали по листам блокнотов, а их хозяева буравили взглядом лавку и механически поглощали мороженое. Подходить ближе, чем на расстояние Ступефая, репортеры побаивались. Так что Слизерин никак не выпадал из общей картины.

Зато из общей картины во всю старалась выделиться другая персона. Немолодая блондинка, одетая в яркую салатовую длинную юбку и такого же кислотного цвета жакет. Рукава и ворот жакета были оттрочены какой-то бордовой пушистой дрянью (5). Ногти блондинки были кричащего алого цвета. Слизерин поймал себя на том, что прикидывает, у каких зелий мог быть такой побочный эффект. Блондинка хищно огляделась, окинула конкурентов быстрым взглядом поверх очков в черной оправе, и на крейсерской скорости устремилась к месту происшествия. Каблучки так и стучали по мостовой. За ней следовал какой-то карлик, тащивший за собой на треноге фотокамеру. Вроде бы это называлось именно так.

Журналисты вздохнули и принялись меланхолично наворачивать мороженое, тем не менее тщательно прислушиваясь. Но, в отличие от Риты, они были вынуждены писать под указку Министерства. А вот Скитер, с недавних пор открывшая для себя сферу биографий, могла не беспокоиться о доходах. Сколько ей принесла только книга "Армандо Диппет: идеал или идиот". Впрочем, обо всем этом Слизерин не знал, а поэтому просто следил за происходящим.

— Как вы можете прокомментировать ситуацию? — Рита вцепилась в наиболее легкую добычу, юного стажера. Стажера учили расправляться с дементорами, учили бороться с троллями, учили обезвреживать инфералов... но вот к встрече с чудищем современной прессы стажер был явно не готов.

— Э...

— Говорят, что был убит Оливандер и десяток его посетителей. Это так? — неизвестно когда выхваченное журналисткой Прытко Пишущее Перо уже вовсю строчило по блокноту.

— Мэм, пожалуйста, отойдите отсюда. Здесь может быть опасно, — не выдержал стажер.

— Опасно? Правда? — перо строчило уже на сверхзвуковой скорости.

— Я не... — стажер был ослеплен вспышкой из фотоаппарата, наконец установленного карликом.

— Скитер! — рявкнул кто-то с порога лавки. — А ну брысь отсюда!

— О, Грозный Глаз, — Рита на мгновение поникла, но тут же расцвела в слащавой улыбке. — А как вы можете прокомментировать ситуацию?

— Никак! — человек, названный Грозным Глазом, явно имел проблемы с психикой. А еще — со здоровьем. Как Салазар смог разглядеть со своего места, у аврора не хватало ноги, а его левый глаз был заменен искусственным. Остальные повреждения со своего места Основателю разглядеть было непосильно.

— А сколько жертв?

— Скитер, это не ваше дело! Официальными заявлениями занимаемся не мы! — Грозный Глаз указал рукой в сторону кафе, показывая журналистке, куда она должна отойти.

— Люди имеют право знать правду! — деланно возмутилась журналистка, давая гному знак сделать еще один снимок. Это вывело мракоборца из себя — он призвал палочкой ее блокнот. Проглядел, с каждой фразой морщась все сильнее.

— Надеюсь, что вы ведь не покушаетесь на чужую собственность? Так ведь и до суда можно дойти...

Грозный Глаз нахмурился, но все-таки отдал Рите блокнот. Та, гордо подняв голову, удалилась по направлению к кафе, села за столик и снова принялась наблюдать. Прытко Пишущее Перо продолжало строчить. Вскоре Скитер тоже принялась за мороженое — яблочное, такое же зеленое, как и ее жакет. Карлик, покряхтывая, перетащил фотоаппарат к кафе и сейчас облокотился на стену рядом со своим оборудованием, отдыхая.

Тем временем в кафе нарисовался еще один человек. Не то чтобы нарисовался, а просто появился. А если оставить в стороне все эти красивости, то просто пришел. Похоже, он до этого воспользовался каминной сетью, а не аппарировал, как все. Это был мужчина среднего возраста, со светлыми волосами до плеч. Его лицо было обветрено и покрыто стойким загаром. Сами черты лица были немного грубыми и угловатыми. Он был одет в простую мантию неопределенного цвета — то ли бежевый, то ли песочный, то ли это и вовсе была некрашеная ткань. Под мантией была видна цветастая рубаха. На шее мужчины висело несколько бус и кулонов, наверняка имевших для него какое-то ритуальное значение. А взгляд... Слизерин однажды видел такой у алхимиков, искавших Философский Камень.

Несмотря на все старания разубедить их, они упорно верили в то, что все возможно. Они уже давно жили в каком-то своем мире, зачастую довольно искаженно отображающем мир реальный. И этот работает журналистом? О чем он пишет? О самовозгорании волшебных палочек в результате деятельности особой разновидности термитов?

Вновь прибывший оглядел взглядом столики на улице — за каждым уже сидело по журналисту. Последний свободный столик был как раз занят незадолго до его прибытия. Сейчас за тем столиком сидел кто-то в черном плаще с капюшоном. Лица сидевшего было не разглядеть. Да, этому журналисту еще придется научиться правильно конспирироваться. Но одно он точно делал как все — ел чуть желтоватое ванильное мороженое. Тонкие (их даже можно было назвать костлявыми) пальцы неизвестного постукивали по столику — они были практически такого же цвета, что и мороженое. Перед мысленным взором тут же возникал образ очень худого и неприятного типа.

Тем временем мужчина направился к столикам, намереваясь подсесть к кому-нибудь. К незнакомцу в балахоне садиться не хотелось, Рита тоже была не подарком, в общем, так или иначе мужчина направился к Слизерину.

Основатель устало закатил глаза: "Ну почему все шишки всегда на его голову? Он же благоразумен, не лезет на рожон... Судьба за что-то мстит? Понять бы за что..."

— Тут свободно?

Салазар уже приготовился в вежливой форме сказать мужчине, чтобы тот шел на Авалон, но тут глаза мечтателя расширились. Смотрел этот нахал прямо на руку Основателя:

— Так вы тоже Адепт Поиска?! — кажется, мужчина был рад видеть его. Наверно, это какая-то ошибка. Салазар задумчиво посмотрел на свой перстень: да, родовое кольцо. С черным камнем с гербом Певереллов в центре. И что такого? Все равно та легенда сильно преувеличила возможности камня.

— Меня зовут Ксенофилиус Лавгуд, — волшебник сел напротив Слизерина. Ну все, теперь не отвертеться. — А вы?...

— Сангвин Зар из Норвегии, — сдержанно ответил Салазар, выдумывая причину поправдоподобнее, чтобы уйти от разговора.

— Даже в Норвегии существует благородное дело Поиска, — Ксенофилиус порылся в том переплетении нитей и бусин, что висело у него на шее, и вытащил оттуда золотой кулон в форме герба Певереллов. — Я сначала не поверил, что встретил кого-то, кто тоже верит в Дары Смерти, но ваш знак...

Основатель сначала хотел отговориться тем, что кольцо досталось ему по наследству, но потом понял, что этим самым он признается в своем родстве с Певереллами. И тогда его точно не отпустят.

— Мой отец был весьма увлеченным человеком и любил рисовать этот знак, — кажется, выкрутился.

— Да? — Лавгуд был само любопытство. — А кто это был, возможно, мы были знакомы...

— Я так не думаю. — Салазар хотел уйти прямо сейчас, но счет все не несли. — Меня зовут Сангвин Зар, и я впервые в жизни в Великобритании. Что же касается моего отца, то он был крайне нелюдимым человеком.

— Какая жалость...

— Пап, ты уже выяснил что-нибудь про морщерогих кизляков? — к ним приблизилась юная светловолосая девушка школьного возраста. Хотя, применительно к данному экземпляру рода Лавгуд, правильно было сказать: временно спустилась с небес на землю.

— Луна, солнышко, садись к нам, — Ксенофилиус огляделся по сторонам, но у их стола больше не было стульев.

"Может, теперь уйдут..." — с надеждой подумал Основатель. Счет все не несли.

— Можно взять стул? — младшая Лавгуд обратилась к незнакомцу в балахоне, сидящему за соседним столиком. То, что вокруг было множество наиболее дружелюбно выглядящих людей, ее совсем не волновало.

— Да.

— Спасибо, — девушка перенесла стул к нужному столику. — Берегитесь мозгошмыгов, — задумчиво пожелала она незнакомцу.

— Это моя дочь, Луна, — Ксенофилиус будто приосанился, представляя свою дочь. Было видно, что он весьма гордился ей. — Луна, это Сангвин Зар. Он из Норвегии. Его отец тоже был адептом Поиска.

— Рада познакомиться... — механически вежливо произнесла девушка, разумом пребывая уже где-то далеко. — Пап, а что ты уже выяснил о морщерогом кизляке, которого держал Оливандер? Говорят, что Пожиратели охотились именно за ним.

— За Оливандером? — осторожно уточнил Слизерин.

— За кизляком. Морщерогим, — беззаботно пояснила Луна, мечтательно наматывая на палец светлую прядь.

— А кто это такие? — совершенно искренне поинтересовался Основатель. За все время нахождения в будущем, он как-то упустил из виду открытия в животноводческой сфере и даже не подозревал о реальном статусе морщерогого кизляка (6).

— Так вы не знаете... — хором протянули Лавгуды. Их обычно мечтательные лица внезапно зажглись исключительной жаждой принести просвещение в массы. Сходство между ними стало очевидным — в голубых глазах горел один и тот же огонь нездорового энтузиазма. К счастью Слизерина, в этот момент принесли счет.

— Что ж, мне пора, — Салазар быстро расплатился и встал из-за стола. — Благодарю за разговор. Мистер Лавгуд, до свидания. Мисс Лавгуд, увидимся в Хогвартсе, — сдержанно произнес Основатель, вышел из кафе и аппарировал к себе в поместье. Перед самой аппарацией он имел удовольствие наблюдать чуть удивленные лица Лавгудов. Так приятно иногда озадачивать людей.

(1) Дословно с парселтанга: белый и пушистый хомячок.

(2) Однако, Гарри так до сих пор и не понял, почему картинки расчлененных людей в ужастиках Дадли всегда вызывали в нем такие теплые чувства.

(3) Автор не берет в расчет таких незаурядных личностей, как Кребб и Гойл. По скромному мнению автора, таких "чистокровных магов" надо отправлять в зоопарк. Или заавадить.(4) Но это уже на вкус и цвет.

(4) Салазар Слизерин со мною согласен.

(5) Какому бы животному это не принадлежало, оно определенно было радо с этим расстаться.

(6) Искать исключительно в нетрезвом виде.

[конец главы]

— Господа, — Дамблдор постучал ложечкой по вазочке с лимонными дольками, пытаясь привлечь внимание собравшихся.

Однако уровень шума в комнате от этого ничуть не уменьшился:

— Извольте, почему это вы, Северус, считаете, что мои гриффиндорцы ничего не смыслят в ЗОТИ? Не было еще ни одного урока!

— Минерва, я знаю ваших львят. Но что намного хуже — я знаю, кто их учил. Да они не отличат гриндилоу от келпи! Единственное из магических существ, которое...

— Дык я тута не причем-то.

Салазар закатил глаза, педсовет тридцать первого августа — это было что-то с чем-то. Или, как бы выразился Снейп: "Лонгботтом на зельеварении".

— Господа, — Дамблдор постучал ложечкой по вазочке еще раз, наконец вздохнул и перешел к более решительным методам:

— Не хотите ли лимонных долек?

Рефлекс, выработавшийся у преподавателей за годы общения с Дамблдором, заставил их прерваться и сказать:

— Нет, Альбус, спасибо, не хочу портить аппетит.

Тем не менее, результат был достигнут, все профессора обратили внимание на директора. Директор же не спеша съел лимонную дольку и сказал:

— Начнем с поезда. Кто поедет в поезде, чтобы следить за порядком и дать указания старостам?

В учительской воцарилась тишина.

— Кхм... А разве там Горация не будет? — напомнил Флитвик.

— Да, пусть Гораций все и сделает, — раздался нестройный гул голосов.

— К сожалению, мы можем не успеть передать Горацию необходимые инструкции, — печально вздохнул Дамблдор. Он ждал, пока кто-нибудь предложит...

— А давайте мистер Зар поедет, — как-то чересчур кровожадно предложила Вектор. — Заодно с учениками познакомится...

"А давайте без давайте", — мрачно подумал Слизерин, понимая, что отвертеться будет трудно.

Директор просиял:

— Отлично, кто-нибудь возражает?

— Я, — Салазар поднял руку.

— Отлично, никто не возражает, — улыбнулся Дамблдор, упорно игнорируя поднятую руку Слизерина.

Слизерин мысленно выругался на парселтанге и опустил руку. Пытаясь успокоиться, он начал в уме перечислять сильнодействующие яды. Хотя из всего надо уметь извлекать пользу. Может, раннее знакомство с учениками будет даже к лучшему?

* * *

А, может, и нет...

В купе начиналось собрание старост. Сказать, что было шумно, — значило не сказать ничего.

— Заткнись, Грейнджер! Я не буду следовать плану какой-то грязнокровки!

— Заткни свой рот, Малфой!

— Ой, Уизли вступился за бобриху Грейнджер... Я сейчас умру от страха. Может, еще позовешь мамочку?

Слизерин стоял рядом с дверью купе и с нарастающим изумлением слушал эту перепалку. Он позвал старость в купе, а сам отошел буквально на пять минут и, возвращаясь в купе, еще в соседнем вагоне слышал громкие вопли.

"И это старосты моего факультета? — невольно изумился он. — Орут как магглы, а всякое умение словесных баталий отсутствует напрочь".

— А что же ты не позовешь отца? Ой, я и забыл, что он в Азкабане...

— Мой отец — не твое дело, поганый... — Малфой раззевал рот, но оттуда не выходило ни звука. Рон было попробовал выразить свою радость по этому поводу, но тоже не смог издать ни звука. Наконец все взгляды обратились к двери, на пороге которой стоял Салазар Слизерин. Но, поскольку в данный момент Основатель выступал в роли Сангвина Зара, это не произвело столь сильного впечатления. Хотя, это с чем сравнить.

Драко уже по привычке хотел сказать: "я все расскажу отцу", но его остановили два факта: его отец был в Азкабане, а невербальное Силенцио Салазара не прекратило свое действие.

Слизерин же прошел в купе и сел у окна. Дверь с громким стуком захлопнулась, что было довольно резким звуком в наступившей тишине.

— Здравствуйте, студенты, — подозрительно ласковым и от того более угрожающим голосом произнес он. — Я рад, что вы все поладили между собой и сможете обходиться без помощи Силенцио. Напоминаю, что помимо Силенцио людей может примирить еще множество различных заклятий.

Большинство студентов согласно кивнуло.

— Ну вот и отлично, — Слизерину повел палочкой, снимая заклятие. Рукой было бы эффектнее, но это слишком выбивалось из образа руноведа. Беспалочковая магия, как понял Салазар, не была распространена в эти дни.

— А теперь давайте обсудим порядок патрулирования школы и новые пароли. Напишите на бумажках пароли для ваших гостиных, — здесь Салазара прибегнул к проверенному веками методу, который оставался действеннен и по сей день. Старосты выбирали пароли, писали их на бумажках, а затем, еще до Распределения и пира, деканы устанавливали пароли. За исключением Райвенкло — тут Ровена постаралась максимально усложнить жизнь юным умам. Да и выбираться ночью из гостиной как-то не хочется, если знаешь, что по возвращении тебя будет ждать каверзный вопрос.

Первыми пароль сдали хаффлпафцы, похоже, они выбрали его заранее. "Яблочный сидр".

"Запомним, пригодится..." — отметил Слизерин, принимая пергамент и у представителей своего факультета.

"Иллюзия удачи", — было написано на пергаменте. Однако, насколько Салазар мог слышать развернувшуюся дискуссию, изначальным вариантом было: "Позор предателям крови". Но он был забракован Паркинсон как неполиткорректный. По ее мнению, большинство преподавательского состава шутки не оценили бы.

И, наконец, гриффиндорские старосты тоже сдали пароль, которым они (с подачи Гермионы) выбрали "Знание — сила".

— Плохо соображаем и отстаем? — вновь попробовал поддеть гриффиндорцев Малфой.

— Последнее предупреждение, — четко произнес Основатель. Малфой умолк. Пока сам. — Итак, теперь решим вопрос с патрулированием... — начал Слизерин. Что-то подсказывало ему, что все будет не так просто.

* * *

Но пока оставим Салазара Слизерина с ужасом постепенно осознавать, во что превратился его факультет, и перенесемся в обитель Волдеморта. Пытка Круциатусом намного более милосерднее и быстрее, чем то, что происходило в купе.

Нагини с самого лета испытывала какое-то неясное томление. Остальные змеи, собиравшиеся вокруг Малфой-Мэнора и тянувшиеся к змееусту, чувствовали тоже самое и беспрестаннно волновались. Они все слышали Зов. Похожий Зов исходил и от Хозяина, но был немного искореженным и неправильным. Немного — но весьма значительно для чувствительных змей. А новый Зов был чистым и завораживающим, даже лучше, чем у Хозяина во времена его молодости.

Самые мелкие и чуткие змейки уже отправились в путь. Но Зов шел издалека, и остальные еще не решались отправиться за ним. Нагини потерлась о ноги Хозяина, стараясь заглушить сомнения. Хозяин погладил чешую змеи, пристально глядя на нее. Но теперь его прикосновение не радовало Нагини как раньше. Вдобавок ко всему у змеи пропал аппетит.

А Зов манил и звал за собой. Возможно, Волдеморту было бы интересно узнать о происходящем. Да только он не спрашивал.

* * *

"Заавадить всех, — мысленно вынес вердикт Салазар, когда старосты наконец покинули купе. — Даже после Дуэльного Турнира я не уставал так, как сейчас".

За окном проносились картины полей и лесов, и Основатель мог в полной мере насладиться плодами прогресса. Поезд определенно выигрывал перед метлой и ковром самолетом в комфорте, но основательно проигрывал порталам и аппарации в скорости. Сам Салазар всегда был готов пожертвовать комфортом ради достижения цели, так как долгие путешествия его тяготили. К поезду Слизерин отнесся спокойно — если вдуматься, то поезд по сути являлся большой повозкой, которую двигали при помощи каких-то особых заклинаний. Ведь наверняка можно сделать чары, заставляющие колеса крутиться. А здесь их уже сделали.

Впрочем, как было видно из рассуждений Слизерина, он был еще не готов принять маггловскую технику и предпочитал подбирать ей магическое объяснение. Пока Основатель не видел телевизора.

Салазар направил на дверь одну из своих палочек, запечатывая ее Колопортусом. Простенько, но со вкусом. По крайней мере, с теми, кто не в состоянии снять Колопортус, ему говорить не придется. Заглушающее заклятие... а теперь можно спокойно подолбиться головой об стенку и осмыслить все происходящее.

И это старосты его факультета?! Уделяют внимание какой-то грязнокровке, при этом опускаясь до ее уровня! Мордред его раздери, да эта Грейнджер, как он понял, умнее чистокровного волшебника... Может, все-таки проклясть Малфоя? Ощущение постоянной опасности заставляет резко переосмыслить жизненные ценности и даже начать думать. Конечно, если тут до сих пор действует принцип "выживает сильнейший". Это, кстати, тоже нужно проверить.

В коридоре раздался громкий крик:

— Тележка со сладостями! Тележка со сладостями!

Слизерин вновь принялся созерцать пейзаж за окном. Великому магу не пристало покупать сладости. И вообще, сладкое отрицательно влияет на умственные способности. Правда-правда. Вот вы посмотрите на Дамблдора: тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. А все из-за лимонных долек.

— Не обернутся Дамблдору добром эти дольки, — пробормотал Слизерин, надеясь, что оно так и будет.

Его воображение посетила яркая картина: вконец ополоумевший Дамблдор везет по коридору Хогвартс-Экспресса тележку со сладостями и кричит: "Тележка со сладостями! Тележка со сладостями! Лимонные дольки в подарок!" Полотно было столь ярким и захватывающим, что Салазар не удержался от продолжения: директор кормит Волдеморта, Малфоя и прочих недослизеринцев своими дольками, от чего те умирают в страшных муках. Красота...

* * *

А Волдеморту было не до красоты. На него все свалилось одним махом: во-первых, пророчества у него до сих пор не было. И даже не предвиделось. Во-вторых, большинство вещей, завязанных на магии крови и принадлежащих ему как Лорду Слизерину, не открывались, не слушались и просто старались избавить мир от Темного Лорда. Случайно, конечно, же, поскольку теперь они бросались на всех и вся. В-третьих, часть змей исчезла из окрестеностей замка, а Нагини отказалась есть пленного маггла. И наконец, в-четвёртых, когда Темный Лорд проводил со своими слугами изыскания насчет причины номер два, он заметил страшную, ужасную, невозможную вещь. Беллатриса заигрывала с собственным мужем! Волдеморт был страшно оскорблен.

И теперь Темный Лорд сомневался, что же сделать с Рудольфусом: сначала помучить, а потом убить, или сначала убить, а потом помучить. Правда, инфери мучить неинтересно, так что второй вариант отпадал. Первый не отличался оригинальностью, к тому же, если для Круцио повод был практически не нужен, то для Авады члену Внутреннего Круга — еще как. Так что Волдеморт решил подождать, пока не придумает что-нибудь по-настоящему зверское и в то же время унизительное. Заодно и Белле надо что-нибудь подкинуть. Пару Круцио, например, чтобы не заигрывала с кем попало.

Раздался жалобно-истеричный вой — только что книга откусила Хвосту руку. К счастью Хвоста, не настоящую.

"Ничего не могут нормально сделать..." — подумал Темный Лорд, восстанавливая серебристую руку из огрызка. Хвост благодарно вздохнул, ударился несколько раз головой об пол и затем, подталкиваемый Ноттом, вновь потянулся к книге. Книга оскалилась, показав белые страницы, и злобно зашуршала.

"Может, заавадить? — задумался Волдеморт. — И Хвоста, и книгу".

* * *

Мерцали звезды на потолке Большого Зала, мерцали тысячи свечей в воздухе, и директор задумчиво мерцал глазами на Сангвина. В поведении инспектора прослеживались некоторые странности, например, его нисколько не удивил зачарованный потолок Большого Зала. Кроме того, инспектор вел себя как-то иначе, чем другие учителя. Его отношение к замку было каким-то иным. Это проявлялось не в походке, не в жестах и сердцебиении, не в особом взгляде, это было что-то в магии вокруг. Невнятное и неразборчивое, это все равно было чем-то знакомо Альбусу, но директор никак не мог вспомнить, где же он такое видел. Наверно, это было очень давно.

Снейп и Вектор тем временем вели неспешную беседу о ядах, а также о том, как подобрать наиболее опасный для человека яд при помощи нумерологических расчетов.

— Это же все только теоретически? — пискнул Флитвик, подозревая, к чему ведет весь этот разговор.

— От теории до практики один шаг, — жизнерадостно заметила Вектор.

Тем временем Распределяющая Шляпа закончила свою песнь и приступила к распределению.

* * *

"Жива еще... Годрикова шляпка-то... — отметил Салазар. — И поет не хуже своего хозяина".

— Ричардсон, Кевин! — объявила МакГонагалл. Пухлый мальчик устроился на табурете, шляпа подумала с пять секунд и выкрикнула:

— Райвенкло!

Салазар устало зааплодировал вместе со всеми. Его весьма оскорбляло то, что остальные факультеты категорически отказывались хлопать первокурсникам Слизерина. Да, может, они и не в самых лучших отношениях. Но с врагом тоже нужно быть вежливым и, тем более, первокурсники тут пока еще не при чем. Нет, конечно, глупо рассчитывать на то, что милые, навиные детки вскоре не превратятся в хитроумных слизеринцев, но вежливость к врагу — одно из главных правил хорошего тона.

Слизерин чувствовал, что все вокруг начинает казаться ему еще более противным и невыносимым, чем прежде. Начинало тянуть домой. То есть, в прошлое.

"Ностальгия..." — отметил Основатель. Его утешало лишь то, что как только закончится этот пир, он сможет уйти в Тайную Комнату и наконец поговорить там с Ссшаасс. Впрочем, Слизерин еще и не подозревал, что какой сюрприз его там ждет...

* * *

— Как вы думаете, кто из них будет преподавать Защиту? — спросила Гермиона у своих друзей.

— Думаю тот, который не Слизнорт, — рассудил Гарри. — Он похож на мракоборца. — Гарри не знал, что "тот, который не Слизнорт" мог бы счесть такое сравнение оскорблением.

— Может, он из Ордена Феникса? — предположил Рон, рот которого был не набит по причине отсутствия какой-либо еды в зоне досягаемости.

— Мы ни разу не видели его на Гриммо, — напомнила Гермиона.

— Он, наверно, секретный агент. Как у магглов... этот. У Дина еще плакат есть. О! Понд Джим!

— Джеймс Бонд, Рон. Тогда логичнее предположить, что он просто приехал из-за границы. Кстати, а где профессор Сейзен(1)?

— Наверно, он вышел на пенсию... — протянул Гарри. — Слизнорт вполне может преподавать и Руны.

— Хорошо, что мы на них не ходим... Не то что Гермиона, да, Гарри? Я не понимаю, как можно запомнить все эти значки?

— Все, сейчас Дамблдор говорить будет! — шикнула на Рона гриффиндорка.

— Самого доброго вам вечера! — Дамблдор с широкой улыбкой раскинул руки, как будто хотел обнять всю школу.

— Его рука... — ахнула Гермиона, как и прочие в зале. Призраки переглянулись и зашептались. Кровавый Барон и Серая Дама тоже бросали странные взгляды на учительский стол, но вряд ли кто-нибудь заметил, что смотрели они вовсе не на Дамблдора.

— Не о чем беспокоиться, — сказал директор беспечно. — А теперь… нашим новым ученикам — добро пожаловать, наших старых учеников — с возвращением!

* * *

Пока Золотое Трио, пропуская мимо ушей речь директора, обсуждало его руку, за столом Райвенкло тоже было сказано несколько весьма значительных фраз:

— Я думаю, что имело место некоторое темномагическое проклятие, — задумчиво сказал темноволосый семикурсник.

— Или он случайно сунул руку в огонь, — предположила его соседка.

— От огня такое? К тому же, ожоги легко лечатся...

— Точно... Так что там про проклятие? Либо оно нацелено на руку, либо оно было остановлено. Давайте напишем Третий Закон Гельтринга... — райвенкловка начала что-то быстро писать на салфетке. Семикурсники, сидевшие вокруг, присоединились.

* * *

— Мозгошмыги боятся интегралов... — задумчиво заметила Луна. — Серая Дама, вы так странно смотрите на профессора Зара. Вы знакомы?

— Извини, я не хочу об этом говорить, — Серая Дама отплыла чуть подальше.

— А мне показалось, что да...

* * *

— А теперь поприветствуем профессора Слизнорта, который будет преподавать у нас Зельеварение...

— Зельеварение?! — ахнули в зале. Повисло шокированное молчание.

Затем с райвенкловского стола донеслось обстоятельное:

— Давайте разложим этот интеграл...

— Минус пять баллов Райвенкло, — тихо пробормотал Снейп.

— Часы не оперируют отрицательными числами, — также тихо напомнила ему Вектор. — Пять баллов Райвенкло за прекрасную подготовку по нумерологии! — громко сказала она, исправляя сложившуюся неловкую ситуацию.

— Минус пять баллов Райвенкло за разговоры во время речи директора, — монотонно повторил зельевар.

Дамблдор снова улыбнулся и радостно продолжил:

— А Защиту от Темных Искусств у нас теперь будет преподавать профессор Снейп.

Слизеринцы как один запплодировали, остальные ученики не пошевелились.

— Также я хотел бы заочно поздравить профессора Сейзена с уходом на пенсию и представить вам профессора Сангвина Зара. Он будет вести Древние Руны весь этот год.

Новоявленный профессор встал, легко кивнул в зал и снова опустился в кресло. Ученики захлопали, но как-то вяло, должно быть, еще не отойдя от шока.

— А теперь ешьте! — обрадовал юных волшебников директор. На столах появилось множество блюд вкусной и нездоровой кухни.

И только со стола Райвенкло доносилось увлеченное:

— А откуда тут взялось икс в квадрате?

— Из этой формулы, видишь? Икс в квадрате равно игрек в квадрате плюс пи в квадрате.

— А причем тут это?

Повисло молчание, ознаменовавшее дохождение мозгов до точки кипения. Затем семикурсник со вздохом произнес:

— Так, ясно, значит, вам непонятна теорема Пифагора...

* * *

Салазар Слизерин спешил в Тайную Комнату. Его мантия так развевалась от быстрого движения, что Слизерин вполне мог бы оспорить титул Летучей Мыши Подземелий, принадлежащий Снейпу (2). Основатель вовсе не собирался спускаться в свой кабинет через экстренный вход, ведь в подземельях была нормальная дверь, ведущая прямо в своеобразный вестибюль, где и обитала василиска.

Салазар наконец достиг небольшого тупичка, где, если повернуть факел, можно было обнаружить изображение небольшой змейки.

— Откройся, — тихо прошипел он змейке, открывая вход в Тайную Комнату.

Из открывшегося туннеля вместо привычной прохлады пахнуло гнилью. Запах был столь сильным, что Слизерину пришлось использовать заклятие Головного Пузыря, чтобы суметь пройти дальше. За ним тихо закрылась дверь, но Салазар пока не стал включать свет, этот коридор он знал как свою волшебную палочку. Начало нарастать нехорошее предчувствие, гипотезы о причине такого запаха отбрасывались одна за другой, постепенно оставляя только одну, самую страшную...

Слизерин достиг зала. Сами зажглись факелы на стенах — это заклятие еще работало -, давая Основателю возможность узреть тело безвременно почившей василиски. Оно сильно прогнило, вместо глаз было кровавое месиво, а обрывки отвалившейся зеленой чешуи слабо мерцали в свете факелов. Слизерин медленно, как в страшном сне, подошел к телу змеи. Рану, убившую Ссшаасс, он нашел не сразу, лишь дойдя до головы василиски.

Кем бы ни был убийца, он был по-настоящему жесток. Его меч, пронзив голову змеи, лишил ту всякой возможности пошевелиться. Но, когда враг ушел, Ссшаасс была еще жива. Медленно старая подруга Салазара умирала в темноте, страдая от полученной раны и голода. Сколько василиска была на грани жизни и смерти? Слизерин не знал. Может, неделю, две? Только темнота, одиночество и стук капель воды.

И это стало последней каплей для Основателя. Если раньше он смотрел на происходящее отстраненно, намеренно закрываясь, воспринимая все это как какое-то забавное проишествие, то теперь все внезапно стало реальным. Будущее казалось Слизерину каким-то муравейником, за которым можно наблюдать, исследовать, совершенно не волнуясь о жизни муравьев. Посмотрел, надоело, ушел. Тогда Салазар был уверен, что найти все, чтобы вернуться домой, будет забавно и просто, так что можно было подольше понаблюдать за всем. Но степень заинтерисованности любого ученого резко меняется, как только он обнаруживает муравейник в ящике своего писменного стола.

И теперь все это напрямую касалось Салазара. Пусть даже это все находится на сотни лет в будущем, это все же его друг и его факультет, и его Школа. Столько усилий было вложено в этот замок, и тем хуже было смотреть, как они пропадают даром.

Месть — дело благородное, и ничего, что она пришла из прошлого. Стоило заняться этим раньше, а не баловаться исследованием людей будущего. Все-таки Годрик, Хельга и Ровена плохо на него влияют.

— Лучше вам всем поберечься, — пообещал Слизерин. — Убью. — лаконично закончил он и направил палочку на тело Ссшаас. Взметнулись языки пламени, на миг полыхнувшего зеленым. Салазар Слизерин вышел на тропу войны.

(1) В каноне нигде не упоминается фамилия учителя Рун. Я решила назвать его именно так.

(2) Лауреат Премии Летучей Мыши Подземелий шестнадцать раз. Каждый раз выбран всеми(3) учениками единогласно.

(3) Слизеринцы правом голоса не обладают.

[конец главы]

Северус Снейп патрулировал коридоры Хогвартса. Вообще-то, он считал, что обходить замок первого сентября — глупая затея, даже Поттеру не пришло бы в голову сейчас тащиться куда-либо. Но директор, как всегда, считал, что ему виднее.

«Чтоб он подавился своими дольками», — пожелал Снейп, идя по одному из коридоров в своих родных и столь милых сердцу(1) подземельях. Еще полчаса, а потом можно будет уйти в свои покои и лечь спать. Нет, Северуса Снейпа уже давно не терзала совесть так сильно, что лишь сон был бы избавлением, никакой романтики, просто слизеринский декан очень сильно устал. Устал так, что сейчас, после двух часов патрулирования, мог бы легко запустить Авадой в любого, кто встал бы между ним и кроватью.

Но нельзя было вздремнуть, оперевшись на стену, и дождаться конца дежурства: репутацию Самого Страшного Учителя надо было поддерживать. Снейп знал, что быстро бы потерял этот титул, если бы хоть кто-нибудь узнал, что на ночь Северус Снейп, хитроумный слизеринец, циничный ублюдок и Пожиратель Смерти, пьет горячий шоколад.

Снейп шел по коридору, а его черная мантия развевалась у него за спиной, когда он внезапно на кого-то наткнулся.

«Поттер? — мысленно загадал Снейп, зажигая огонек на палочке. — Нет, не Поттер».

Тот, в кого Снейп врезался, к этому времени тоже успел зажечь огонек на палочке. Неизвестный оказался никем иным, как этой министерской ищейкой Сангивном Заром.

«Вынюхивает что-то...» — подозрительно подумал зельевар. Если бы он не хотел так спать, то точно убил бы Сангвина, а труп распотрошил бы на ингредиенты. Кровь чистокровных волшебников нынче поднялась в цене...

— Могу ли я узнать, что вы тут...

— Извиняюсь, — сухо произнес Зар, прерывая вопрос Снейпа. — Не подскажете ли, где выход из подземелий? — его тон не предполагал никаких вопросов со стороны зельевара. Таким тоном отдавались приказы. Подобный тон был знаком Снейпу по большому опыту общения с Темным Лордом, правда, тот обычно завершал свою фразу "Круцио".

— Прямо, пропускаете два поворота, налево, направо и прямо, — ответил Снейп, практически совершенно случайно перепутав пару указаний. Действительно, с кем не бывает? Так и ответит Альбусу: "Я хотел спать, поэтому вместо направо сказал налево. И нет, я не хочу лимонных долек".

— Благодарю, — холодно сказал руновед. — Я, пожалуй, пойду. Доброй ночи.

Сангвин направился дальше по коридору, а Снейп ощутил ехидное удлетворение от сделанной пакости. Авось Зар вообще сгинет в подземельях.

— Идите вы к Салазару, — тихо пожелал инспектору зельевар.

Но Зар услышал его пожелание и так тихо, что даже Снейп не смог его расслышать, произнес:

— А я к себе и иду.

* * *

Утром Салазару Слизерину довелось наблюдать поистине незабываемое выражение удивления на лице Северуса Снейпа. Пакость зельевару не удалась.

* * *

— Гарри, смотри, какая рожа у Снейпа! — Рон от удивления, смешанного с удовлетворением, даже перестал есть. — Что его могло так довести?

— Может, сорвался какой-то злобный план? — с затаенной радостью предположил Гарри.

— Гарри, Рон, вам надо еще подойти за расписанием к МакГонагалл, — напомнила Гермиона, подсаживаясь рядом. Она-то уже все взяла и даже успела сходить в башню Гриффиндора за учебниками. Девушка положила на стол перед собой толстый том и начала его читать, попутно пытаясь позавтракать.

Гарри, сидевший рядом, заметил, что вилка с омлетом часто застывает на полпути ко рту, а к тостам его подруга так и не притронулась.

— Гермиона, еще только второе сентября, нет никаких домашних заданий. Давай ты спокойно позавтракаешь? — осторожно предложил он, делая ненавязчивую попытку отодвинуть книгу от Гермионы.

— У меня Руны первой парой! — девушка только крепче вцепилась в книгу. — Неизвестно про что будут спрашивать!

— Но ты и так у нас гений, — Гарри сделал попытку успокоить ее. — Ты все знаешь...

Гермиона скромно потупила взор(2).

— Только ты пока поешь. А не то мы с Роном будем кормить тебя с ложечки, — пообещал гриффиндорец.

Девушка под внимательным взглядом друга принялась доедать свой завтрак. Гарри успокоился только тогда, когда тарелка Гермионы опустела.

— Маму мою еще сюда бы. К Гарри в компанию, — пробурчал Рон.

Друзья встали и, ведомые Гермионой, направились к МакГонагалл.

«А где Малфой?» — Поттер по пути подозрительно оглядывал слизеринский стол.

— Гарри! — дернула его за рукав Гермиона. Гриффиндорец понял, что задумался и сейчас его очередь поведать своему декану, чему он собирается посвятить остаток своей жизни. Если таковая не прервется в скором времени, благодаря усилиям некого Т. Реддла.

— Мне пора! — воскликнула Гермиона, посмотрев на часы, и умчалась в направлении кабинета Рун. Впрочем, Гарри и Рон не представляли, где этот кабинет находится, так что направление было для них просто неизвестным.

* * *

— Руны, — многозначительно произнес Салазар Слизерин. Класс, включающий в себя одну гриффиндорку, пару хафлпаффецев, пять райвенкловцев и почти весь шестой курс змеиного факультета, внимательно слушал. — Руны — это не просто значки, которые вы учите, чтобы получить хорошую оценку. Это не древний язык, как считают некоторые. Настоящие руны связаны с магией. Вы записываете слова буквами, а магию рунами. Вы можете прочесть буквы и получить слова. Прочтете руны — получите магию.

В воздух взлетела рука одного из райвенкловцев.

— Да, мистер Голдстейн, — с неудовольствием прервался Слизерин.

— Почему тогда при чтении рун мы не получаем магию, сэр? — вполне логично спросил райвенкловец. — Мы много раз читали руны и ничего не произошло.

— Если вы прочтете одну букву, то получите лишь звук. Именно поэтому руны используют вместе, и в определенной последовательности они могут быть мощнее любого заклинания, творимого палочкой. Эта последовательность, совмещаемая с различными компонентами и условиями, дает нам некий ритуал.

Большая часть класса удивленно захлопала глазами. Только среди слизеринцев присутствовало некоторое количество учеников, которым этот факт был не в новинку.

«И они не знают таких элементарных вещей?!" — Салазар почувствовал, как внутри него нарастает ярость, но сумел подавить ее и приберечь для кого-то действительно стоящего ее. Что взять с этих несмышленных детей?

— А для чего по-вашему используются Руны? — холодно спросил он, вставая из-за стола. — Что вы делали с вашим прошлым преподавателем?

Все в класе почувствовали недоброе и отвечать не спешили, но внезапно поднялась рука гриффиндорки. Кто бы сомневался, что только представительница храброго факультета не заметит опасности. Безумству храбрых поем мы песнь... Чаще всего — посмертную.

— Говорите, мисс Грейнджер.

— Мы учили руны, переводили тексты и некоторые книги, прошли стандартные учебники по Рунам за третий, четвертый и пятый курс, также учили историю исследования Рун со времен Основателей до наших дней, сэр, — примерно доложила ученица.

— И там ничего не говорилось про то, как хотя бы те же Основатели использовали Руны в магических ритуалах? — раздраженно осведомился Салазар Слизерин, тот самый Основатель, который и составлял ритуал для наложения Хогвартского антиаппарационного щита.

— Нет, но мы читали пару текстов, дошедших до наших дней. Трактат о Чарах Ровены Райвенкло и...

— Какой именно?

— Профессор Зар... Но есть же только один... — нерешительно сказала Грейнджер.

Мерлин и Моргана! Надо же проколоться на такой мелочи! И что теперь сказать? "Правильно, я вас проверял, пять баллов Гриффиндору" не пойдет. Остается только сарказм, который всегда являлся наилучшим спасательным средством. Ну, помимо Авады.

— А кто вас знает, таких одаренных детей, которые не знают, зачем нужны Руны? Может, у вас и трактатов Райвенкло штук десять? — язвительно спросил он. Все, репутация учителя-тирана ему обеспечена. Придется потеснить Снейпа с его пьедестала.

Класс молчал.

— Надеюсь, вы записывали все, что я говорил? — осведомился Основатель. Ответом ему было отрицательное виноватое бормотание. Салазар взмахнул палочкой, на доске появилась запись его предыдущего монолога о Рунах. — Записывайте.

Большинство учеников послушно заскрипели перьями, но один белобрысый слизеринец упорно игнорировал Салазара. Он просто уставился куда-то вдаль и что-то сосредоточенно обдумывал. Слизерин направился к нерадивому ученику и, тихо подойдя поближе, вкрадчиво спросил:

— А почему вы не записываете, мистер Малфой?

Малфой предпочел промолчать, не найдя ни одной отговорки. Слизеринец был вообще какой-то бледный, даже бледнее, чем обычно бывают аристократы.

— Минус пять баллов Слизерину, — несколько разочарованно произнес Основатель, отходя обратно к кафедре. — Записали? А теперь записывайте дальше... Итак, история создания Рун...

* * *

Нагини с тоской глядела в окно Малфой-Менора. В парке начиналась глобальная миграция змей. Все они начинали сниматься с места и уходить на Зов. Нагини понимала, что если она не уйдет сейчас, то потом может просто не успеть пробиться. А если уйдет, то Хозяин будет недоволен.

Нагини посмотрела на Волдеморта, творившего над книгой какие-то особенно хитрые чары. Вновь за окно, где можно было увидеть змей, пересекающих дорожки парка. На Волдеморта. Вновь за окно. И Нагини решила.

Волдеморт вышел из комнаты. Громко зазвенело разбитое стекло. Огромная змея выползла из окна Малфой-менора и направилась вслед за Зовом.

* * *

— Домашнее задание — эссе о каком-нибудь ритуале, значительно повлиявшем на ход истории, — произнес Салазар. До конца урока оставалось совсем немного. — На следущем уроке проверю наличие конспектов. После звонка все могут быть свободны.

Гриффиндорка снова подняла руку.

— Что еще, мисс Грейнджер?

— А какой длины должно быть эссе?

— Это неважно. Главное — содержание, — Слизерин ответил на еще один, по его мнению, глупый вопрос. Класс удивленно захлопал глазами. Вот тебе и раз... Может, и правда написать отчет в Минестерство, чтобы уволили Дамблдора? А, нет, они же навяжут еще худшую программу. Вот дилемма: и отомстить всем надо, но в то же время тонкая учительская струнка его души решительно протестует против того, чтобы оставить всех этих юных магов необразованными. Что делать? Придется совмещать приятное с полезным.

— Все ритуалы должны относиться к двадцатому веку, — добавил он. Заодно и узнает, чем занимаются маги в двадцатом веке.

Прозвенел звонок, и ученики начали собираться. А ведь еще целых пять уроков... Надо срочно вводить систему патронажа. Старшим будет полезно поучить третьекурсников. Заодно и сами повторят материал.

* * *

— Нагини, — призвывно шипел Темный Лорд, обыскивая парк Малфой-Мэнора. — Нагини, змея пленительного счастья, иди к своему хозяину...

Нагини все не шла и даже не ползла. Пока Волдеморт не поднимал тревоги, возможно, змея просто пошла поохотиться?

— Нагини, где ты? — звал Волдеморт, начиная выходить из себя. В конце концов, потерялся не просто фамилиар, а хоркрукс! В парке было тихо, только ветер шевелил листочки ровно подстриженных кустов.

Было тихо... Темный Лорд внезапно осознал одну ужасную вещь — в парке не было ни одной змеи. В ровных живых изгородях появились круглые отверстия от Авады. Волдеморт был очень недоволен.

А в это время Нагини вместе с сотнями других змей стремилась по направлению к источнику Зова. Если бы какой-нибудь великан сейчас бы вырубил все леса(3), то сверху можно было увидеть переливающуюся различными цветами чешуйчатую стрелку, размеренно передвигающуюся по территории Соединенного Королевства. Этот змеиный вектор был направлен прямо на Хогвартс.

* * *

Слава Моргане, закончилось. На сегодня уроки закончились. Почему Салазар Слизерин, один из Основателей Хогвартса, так тяжело перенес все это? Вот представьте себе первокурсника-магглокровку. Глупый, наглый, ничего не знающий о волшебном мире, удивляющийся или пугающийся простейшего заклинания, и поэтому безумно раздражающий ребенок. С таким просто невозможно находиться рядом и нормально объяснять какой-либо предмет. Именно поэтому Салазар всегда настаивал только на чистокровных волшебниках на его факультете, настолько ему не хотелось возиться с магглокровками. С другой стороны, магглокровки не были чем-то проблематичным, если они полностью влились в волшебное общество и прекрасно соблюдали все его традиции. Древним родам было даже полезно изредка разбавлять кровь...

Так, но о чем мы? Да, о том, почему так сложно было на этих уроках? Да потому что почти все классы состояли из магглокровок или волшебников, ведущих себя как они. Сколько древних родов на его факультете, но столько традиций и правил забыто... Этим детям еще рано изучать темную магию, фехтование, им бы для начала научиться банальным правилам поведения и традициям. Салазар уже примерно отметил виновных в подобном развале и даже набросал мысленный список... в общем, Слизерин пообещал себе, что он: а) отомстит; б) скоро отомстит; в) страшно отомстит; г) проведет реформу образования.

Но сейчас Основатель шел по Запретному Лесу, отдыхая душой. Замечательно мрачный и угрюмый уголок, в котором можно спокойно поразмыслить и остаться в одиночестве. Салазар помнил, как Хельга, увидев этот тогда куцый и светлый лесок, в котором не то что единорог, а флоббер-червь не заведется, высадила мощную породу деревьев, идеально подходящую для магического леса. Эти деревья могли впитывать внешнюю хаотическую магическую энергию и преобразовывать ее в поле, переработанная магия которого привлекала магических существ. Остатки магии шли на подпитку барьеров Хогвартса, что было как нельзя кстати и защищало тылы замка.

«Хоть какой-то наш план сработал...» — подумал Слизерин. Некоторую часть этих деревьев он помнил еще саженцами.

Ему вспомнилось, что где-то здесь они поставили мраморную плиту с надписью «Магический Лес Хогвартса. Посажен Хельгой Хафлпафф в •••6 году н.э». Ниже был выбит герб Хогвартса и фраза на латыни: «Ecce spectaculum dignum, ad quod respiciat intentus operi suo deus(4)». Интересно, что стало с этим своеобразным памятником?

— Указуй, — прошептал Салазар, кладя палочку на ладонь. Вместе с этим он как можно ярче представил белую мраморную плиту. Палочка повернулась на его ладони, указывая куда-то вправо. Слизерин последовал в указанном направлении, к счастью, идти пришлось недолго. Все-таки они не стали ставить памятник глубоко в лесу.

Палочка крутилась на руке, показывая, что Салазар уже на месте. Основатель окинул взглядом лесную подстилку, поверх которой пробегала сеть толстых, кривых корней. Наконец ему удалось разглядеть что-то, похожее на уголок плиты. Этот уголок был уже практически скрыт толстым корнем, еще пара лет, и памятник было бы совершенно невозможно обнаружить. Слизерин послал мощное Инсендио в тот участок земли, выжигая листья и дерево. Затем заклинанием Агуаменти затушил остатки огня, и его глазам предстала белая мраморная плита.

Кое-что успело измениться — рядом появилась небольшая статуя Хельги. Похоже, сделанная еще при ее жизни или, по крайней мере, тогда, когда ее облик еще не успел забыться, скульптура изображала Основательницу гладящей фестрала. На мгновение Салазар задался вопросом: а обладало ли изображение фестрала теми же свойствами, что и настоящий? Но затем он продолжил рассматривать изображение своей давней подруги, столь настоящее и живое, в отличие от того сладкого сказочного фарса, придуманного позже. Так, на картине, висящей в Хогвартсе, Хафлпафф была изображена как женщина среднего возраста, низенькая, пухленькая, с добрыми и ласковыми глазами. На той картине ее окружали различные мелкие животные: зайчики, барсуки, оленята, Мордред его побери, там даже были ежики! А в этой скульптуре все было самое что ни на есть настоящее: Хельга была показана как высокая, статная и крепкая женщина с волевыми чертами лица. Ее строгий взгляд был направлен на фестрала, будто усмиряя того. Хафлпафф была очень трудолюбивой и вместе с тем очень требовательной к себе и окружающим.

Слизерин пробежался взглядом от плите и чуть не вздрогнул: на плите тоже появилось кое-что, просто, увлеченный статуей, он не заметил этого ранее. После имени Хельги Хафлпафф значились годы жизни: ( ••1 — •••7). Хоть Салазар потратил много времени, убеждая себя в том, что он холодный и расчетливый маг, что-то кольнуло у него в сердце. Пусть разумом он и понимал, что он обязательно вернется в свое время, вновь увидит всех, живыми и невредимыми, все же как странно, неуютно и холодно было узнавать о смерти давних товарищей. Слизерин присел перед плитой, проводя пальцами по вырезанным в мраморе цифрам. Затем провел рукой по краю плиты... и ощутил какую-то неровность, точно тонкую каменную пластинку прикрепили на мраморную плиту. Да, так оно и есть. Основатель нашел наощупь края пластинки, начиная подозревать, что это может быть.

— Откройся... — наугад прошипел он. Пластинка осталась на месте. Отрывать ее или отбивать ее при помощи заклятий Слизерин не решился, опасаясь повредить плиту.

— Отклейся? — предположил Салазар на парселтанге. — Отдерись? — ничего не случилось. — Отвались? Отлепись? — и снова ничего.

Основатель прошипел пару бранных слов на змеином языке, но и это не принесло резлультата.

— Расколдуйся... Упади... Разъединись... Открепись... — на этом месте по краям пластинки пробежали красные искорки, и она упала Салазару в руку. Там, где она была до этого, остался лишь ровный белый мрамор плиты, а вот на обратной стороне самой пластинки было написано:

«Дорогой я,

Я знаю, что у тебя все не очень хорошо. Сочувствую. Успокаиваю тем, что по возврату домой все будет хорошо. Но теперь к делу — иди отсюда по направлению к Хогвартсу, прямо и никуда не сворачивая, пока не встретишь кое-кого очень важного.

Искренне свой, Салазар Слизерин.

P.S. Помимо всего прочего встретив Нагини, не забудь спросить ее о ее предыдущем хозяине. И проверь ее на темную магию».

Итак, очевидно, ему сейчас надо идти по указанному маршруту, чтобы найти некую Нагини, которая даст ему очень важную информацию. Все просто, даже гриффиндорец справился бы. И судя по всему, на ней есть что-то связанное с темной магией.

«Инструкции даже чересчур просты... — подозрительно подумал Слизерин, продираясь по направлению, указанному заклинанием "Указуй". — В чем подвох?»

Подвох пока не находился. Однако в скором времени вместо него нашлась проблема: на небольшой полянке стояла Луна Лавгуд и кормила фестралов. Логичней было бы тихо обойти полянку стороной, но, с другой стороны, хорошо было бы отправить райвенкловку обратно в Хогвартс. Тогда не случится ничего, в чем бы потом могли обвинить его, а также, когда он пойдет дальше и встретит этого кого-то очень важного, не будет опасности, что Лавгуд может внезапно их обнаружить.

— Мисс Лавгуд, что вы тут делаете? — как можно грознее спросил он, выбираясь на полянку.

— Кормлю фестралов. Они очень добрые, и рядом с ними нет мозгошмыгов, — мечтательно пояснила Луна, доставая из своей холщовой сумки еще один кусок сырого мяса.

«Добрые... Когда как, — пессимистично подумал Основатель. Затем эта мысль была вытеснена двумя следующими. — А кормит правильно, молодец... У нее на глазах, получается, кто-то умер...»

— Держи, — Луна погладила фестрала по шее и протянула тому кусок мяса. Скелетообразный конь мягко взял с ее ладони мясо и принялся увлеченно его пережевывать.

— А как насчет того, что директор запретил сюда ходить? — спросил Слизерин. Впрочем, тут он понимал, что директор поступил очень необдуманно. Проще было поставить большой указатель с надписью: "В Запретный Лес — сюда! Добро пожаловать!" Такова была природа волшебников — увидь они неизвестный рычаг, они тут же его дернули бы. Особенно если бы на рычаге было написано "Рычаг Судного Дня(5). Не дергать ни в коем случае!"

— Так я не хожу, — мечтательно возразила ученица. — Я кормлю фестралов.

— А также он запретил вообще находится в Запретном Лесу.

— Но он не Запретный. Во старых изданиях Истории Хогвартса, а также во многих документах его называют Магическим. Это название еще никто не отменял и не заменял, — отстраненно произнесла Луна, доставая из сумки еще один кусок мяса. Фестралы заинтересованно поддались вперед, небольшой черный жеребенок выскочил из под матери и требовательно ткнулся носом в сумку девушки.

«Неплохо...» — оценил Салазар. Действительно, про Магический никто ничего не говорил, значит, можно. А судя по отношению к ней фестралов, ее в Магическом Лесу никто не осмелится обидеть. Сам Слизерин, хоть и помнил этот лес еще вялой рощицей, опасался, что магическое поле за это время сделало свое дело и привлекло сюда всех, кого так хотела видеть здесь Хельга. А животных и магических существ она любила практически всех. Так что приходилось держаться настороже.

— В таком случае, мисс Лавгуд, я вас не видел. Надеюсь, что вы как можно скорее вернетесь в замок, пока кто-то не заметил, что вы были в Магическом Лесу, — Основатель в конце концов решил не тратить свое драгоценное время на вполне самостоятельную ведьму. Тем более, она здесь была уже не в первый раз. Слизерин начал осторожно пересекать поляну.

Луна наконец отвадила жеребенка от сумки, дав тому кусок сахара.

— Остальное надо приберечь для лошади, — сказала она жеребенку. — Профессор Зар, а вы не останетесь покормить лошадь?

— Что за лошадь? — не удержался от вопроса Слизерин, уже бывший на краю поляны.

— Белая лошадь.

— Единорог?

— Нет. Она еще скачет по воздуху. И любит сахар, — кратко объяснила райвенкловка, скармливая фестралам один кусок мяса. — Мозгошмыги ее очень сильно боятся.

«Должно быть, ей попался фестрал-альбинос. Или просто единорог, а затем мисс Лавгуд что-то померещилось», — здраво рассудил Основатель.

— Профессор Зар, у вас мозгошмыг вокруг головы вьется, — мечтательно, но все-таки чуть встревоженно сообщила Луна. Салазар никак не отреагировал на это заявление.

Один из фестралов сунул голову райвенкловке под руку, пытаясь засунуть голову в сумку. Та потрепала его по холке.

«Да, с ней точно ничего не случится. Раз она у фестралов за свою...» — решил Слизерин и вновь направился в нужном направлении.

— И да, мисс Лавгуд, я все еще вас не видел, — окончательно распрощался он.

— Профессор Зар, до свидания, я вас тоже не видела, — вежливо ответила Луна.

* * *

После того, как профессор Зар ушел, Луна скормила фестралам еще несколько кусков мяса, а затем появилась белая лошадь. Фестралы осторожно расступились перед лошадью, которая почему-то казалась самой реальной из всех лошадей на свете. Сначала лошадь стояла на воздухе, а затем спустилась на землю и мягко ткнулась головой в руку Луны, теплыми губами забирая с ладошки девушки кусок сахара. Похоже, лошадь делала это не в первый раз.

— А где сейчас твой хозяин? — мягко спросила райвенкловка. Лошадь мотнула головой и посмотрела на Луну самыми умными глазами, которые только девушке довелось видеть у лошадей. Возможно, это означало: он неподалеку, занят делом. А, может, это значило, что лошадь пришла сама?

— А все-таки профессор Зар хороший, — поделилась Луна со всеми. Затем она скормила белой лошади еще кусок сахара и тихо сказала:

— Хогвартс тоже так считает. И радуется.

* * *

Салазар шел по лесу, все еще немного задумчивый, и поэтому чуть не пропустил момент, когда где-то внизу раздалось хоровое шипение:

— Приветствуем тебя, о Говорящий!

[конец главы]

(1) Сам Снейп всегда старался опровергнуть существование у него этого органа. Колдомедики решительно протестовали.

(2) Или продолжила читать книгу.

(3) Подобное нарушение Статуса Секретности карается пожизненным заключением в Азкабане. А также огромным штрафом и пожизненным в маггловской тюрьме за экологический вандализм. Но великана это не должно волновать, верно?

(4) Ecce spectaculum dignum, ad quod respiciat intentus operi suo deu — (лат.) Вот зрелище, достойное того, чтобы на него оглянулся Бог, созерцая свое творение.

(5) Или Большая Красная Кнопка, О Нажатии Которой Даже Думать Опасно. Слизерину неизвестна эта маггловская вещь, так что он использовал слово рычаг.

Салазар Слизерин задумчиво посмотрел на собравшихся. По привычке он отмечал, к какому виду принадлежит какая змея и где может использоваться их яд, чешуя или что-либо еще. Затем Основатель вкрадчиво протянул(1):

— Смотрю, вы не очень-то и торопились, — на самом деле он тоже не горел желанием увидеть кучу фанатичных пресмыкающихся. Но Салазар привык делать хорошую мину при плохой игре.

— Мы думали...

"Я тоже думал, но в будущее попал", — саркастично подумал Слизерин, а вслух сказал:

— Не умеешь — не думай, — жизненное кредо гриффиндорца, но в данном случае фраза подходит.

— Как прикажете, — послушно согласились змеи. Салазар выругался про себя: он уже и забыл про то, что средняя змея не очень умна. Отвык за три месяца.

— Передайте всем, чтобы за мной постоянно не ползали, — распорядился Основатель. — И вообще не показывайтесь, можете жить в Лесу, но магических животных не трогайте.

Змеи согласно зашипели, лишь от самых крупных раздалось что-то вроде: "Себе дороже".

— Но как только я позову, одна или две из вас должны прийти немедленно, — продолжал Слизерин. Змеи снова согласно зашипели. После Основатель уже собирался приказать им убираться, но внезапно по ковру змей, устилавшему землю вокруг, побежали волны перешептываний:

— Нагини идет... Нагини...

"Неожиданно, — подумал Салазар. — Кто бы мог подумать, что Нагини окажется змеей? Наверняка довольно большой и, следовательно, умной, раз способна дать важную информацию".

Пресмыкающиеся начали расступаться, пропуская огромную змею, способную съесть Кребба и Гойла младших и не насытиться. Чешуя Нагини была угольно черной, с темно-зеленым узором на спине. Иногда змея открывала пасть, показывая длинные белые клыки с капельками чуть желтоватого яда, застывшими на их концах. Розовый раздвоенный язык постоянно высовывался, пробуя воздух на вкус. Глаза же Нагини были полностью черными, но с каким-то еле заметным янтарным отблеском. Этот постоянно мерещащийся отблеск в сочетании с угрожающим шипением создавал образ опасного хищника.

Салазар Слизерин не был впечатлен.

Основатель видел на своем веку достаточно василисков, чтобы любая другая змея не вызывала у него никакого уважения или восхищения. Слизерин мог бы абсолютно спокойно почесать Нагини брюшко(2).

Тем временем Нагини зашипела:

— Приветствую тебя, Верховный-Тот-Кто-Говорит-Со-Змеями, — эта змея была определенно умнее, чем остальные. Она даже была умнее большей части гриффиндорцев и Кребба с Гойлом(3). И степень главенства она определила тоже правильно. — Извиняюсь за опоздание, мы были в смущении и замешательстве. — Нагини могла наблюдать и учиться у высших слоев аристократии. Весь свой запас бранных слов она почерпнула у них же, когда те корчились под Круциатусом.

— Принято. Нагини, я полагаю?

— Да, это мое имя, — подтвердила змея. Имя Основателя она спрашивать не стала, и это было верно: змеям не полагалось называть живых Говорящих по именам. Исключение составляли василиски, а также фамильяры — первые, по вполне понятным причинам, могли называть кого угодно как угодно, а вторые могли называть имя только своего хозяина. Имена же мертвых змееустов были общеупотребительны.

— Ты не из этих краев, — заметил Слизерин. — Таких, как ты, я видел только далеко на юге. Кто тебя сюда привез?

— Он Тот-Кто-Говорит-Со-Змеями, — Нагини продолжала употреблять полные титулы. — Но я его фамильяр... — змея запнулась. — Была. Сейчас он странный, ни жив, ни мертв, я не могу точно сказать...

Салазки начинал подозревать, о ком идет речь. Он достаточно изучил газеты и прочие печатные издания, и теперь ему очень хотелось узнать, как его якобы Наследник все-таки возродился. Если, конечно, правильно это сделал.

— Волдеморт, — наконец прошипела змея. Слизерин пожалел, что змею нельзя легимилентить. Действительно, очень плохо, что у животных в голове совсем другое строение мыслей. Даже знание парселтанга не помогает.

— И ты знаешь, где он остановился... — задумчиво произнес Основатель. Дело начинало приобретать приятный оборот. Конечно, не стоило лезть туда не подготовившись и без плана, но потом... Видать, мало пороли Тома в детстве, мало. Надо на правах родственника исправить. Впрочем, это дело уже второочередной важности. Для начала надо понять, как непутевый внук сумел возродиться. Чувствуется, он там напортачил. Иначе почему он "ни жив, ни мертв"?

— Все свободны, Нагини, останься, — приказал Салазар. — Расскажи мне о том, как Волдеморт возродился. Ритуал, и как он выжил после Авады, в общем, все что знаешь. Давай, с толком, с чувством, с расстановкой.

* * *

Гермиона Грейнджер была в отчаянии. Бессилие и неверие смешивались у нее внутри, образуя гремучую смесь. Еще бы немного, и она бы заплакала. Гермиона никогда не думала, что может случиться такое. Эта неожиданность была для гриффиндорки сродни удару под дых. Как так? Это несправедливо! Гермиона брела по коридорам Хогвартса, не разбирая дороги, а на душе у нее было грустно и мрачно. Все было кончено: в библиотеке не было нужной книги.

Все началось днем, когда Гермиона решила сразу начать делать уроки. Гарри и Рон убежали на квиддичное поле, а Гермиона пошла в библиотеку, ей не терпелось узнать как можно больше об этом применении рун, а заодно сделать домашнее задание по этому предмету. Девушка обложилась двумя томами по истории Великобритании двадцатого века и принялась искать. Начала искать она с конца второго тома: ей казалось, что чем ближе она выберет дату к текущей, тем больше информации она сможет найти по ритуалу. Быть может, кто-то из профессоров даже будет знаком с проводившим или (о, Мерлин!) сам проводил ритуал. Но по мере просмотра второго тома девушке пришлось признать грустный факт, что во второй половине двадцатого века не проводилось никаких ритуалов, достойных занесения в историю. Тогда Гермиона открыла первый том и поразилась изобилию событий и связанных с ними магических ритуалов. Если во втором томе в основном описывались только декреты Министерства, способные усыпить даже Биннса, то в первом было все: восстания гоблинов, выборы, результаты которых оспаривались и вели к забастовкам и бунтам, крушение Титаника (кто бы мог подумать, что во всем виноват не айсберг), Первая Мировая Война, Геллерт Гриндевальд и Вторая Мировая Война!..

Глаза Гермионы разбегались при таком изобилии информации. Как жаль, что историю двадцатого века они будут изучать только на седьмом курсе. Почему-то девушка была уверена, что эта история сможет увлечь даже Гарри и Рона. Особенно перед ЖАБА. Гриффиндорка достала перо и пергамент. Так, что же выбрать? Наконец ее внимание привлек ритуал, при помощи которого во время Второй Мировой волшебники защитили магическую часть города от бомбежек. Ритуал явно был направлен на всеобщее благо и не был темномагическим, так что Гермиона быстро начала выписывать на пергамент необходимые факты. В одной из сносок она обнаружила, что информацию о самом ритуале можно найти в книге Мики Каролайна "Руны, ритуалы и звезды". Воодушевленная гриффиндорка тут же побежала за нужной книгой и была очень разочарована, когда узнала, что таковой в библиотеке нет. Даже в Запретной Секции. Гермиона не стала унывать и попробовала выбрать другие ритуалы, но подробная информация о них тоже содержалась в отсутствующих и зачастую запрещенных изданиях. Это был провал. Она не могла сделать домашнее задание. Какой ужас, что теперь только о ней скажут?.. "Гермиона Грейнджер не сделала домашнее задание, Гермиона скатилась, она больше не лучшая..." А слизеринцы добавят: "Она просто не способна это сделать. Естественно, она же грязнокровка".

И теперь ей оставалось только брести по коридорам Хогвартса и глотать горькие от обиды слезы.

— Здравствуй, Гермиона, — раздался откуда-то слева тихий голос. Гриффиндорка подняла голову:

— Привет, Луна, — пробормотала она в ответ.

— Тебе грустно, — это не был вопрос, это было утверждение. — Кто тебя обидел?

Гермиона не стала отвечать, да и что она могла ответить? Как объяснить, что она сейчас обижена не на кого-то конкретного, а на весь этот несправедливый мир в целом? Гриффиндорка постаралась уйти от ответа:

— А почему у тебя сумка в красных пятнах? Это кровь, да?

— Я кормила фестралов, — Луна зачем-то надела спектрально-астральные очки и подергала себя за левую сережку-редиску. После она помахала руками возле головы Гермионы, а затем — возле своей. Райвенкловка сказала в своей обычной отстраненной манере:

— Не печалься, все не так плохо, как ты думаешь. Не слушай мозгошмыгов.

Гермиона посмотрела на нее непонимающе, но в то же время обиженно. Откуда Луна может знать, насколько все плохо? Как она может ее понять? Да как она может сейчас, когда все плохо, говорить о каких-то своих мозгошмыгах?

— Пожалуйста, уходи! — гриффиндорка планировала вежливо попросить Лавгуд уйти, но вместо этого в конце сорвалась на крик.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась девушка, а затем ни к селу, ни к городу добавила. — В стенах Хогвартса любой ищущий помощи всегда получал ее, — голос ее, пока она говорила это, вдруг стал необычно серьезным. После она продолжила мечтательно и задумчиво, как будто ничего и не было. — Пока. Иди дальше и держи голову выше.

Луна направилась дальше, помахивая вокруг своей головы руками. У самого поворота она внезапно воскликнула: "Ой, наргл!" — и осторожно обошла ничем не примечательный кусок пола, а после исчезла за углом. Гермиона направилась дальше, она решила не показывать больше своей слабости, чтобы не нарваться ни на чье сочувствие. Гриффиндорка подняла голову и обмерла: перед ней на стене висел гобелен с Варнавой Вздрюченным и троллями. Выручай-комната... Гермиона уже собиралась идти отсюда куда-нибудь еще, как вдруг ее осенило: в прошлом году Выручай-Комната дала им книги для занятий по ЗоТИ. Наверно, там найдутся нужные и по рунам...

Девушка слабо улыбнулась и пообещала сказать спасибо Луне, как только встретит ее вновь. Она решительно зашагала туда-обратно, думая о том, что ей нужно место с книгами по рунам. Чтобы там были все книги, которые только могут понадобиться. Затем в стене начала появляться дверь. Большая, в два человеческих роста, дверь была окована железом, на металле были выведены причудливые серебряные узоры, вверху складывающиеся в слова: "Ума палата дороже злата".

Гермиона почувствовала, как внутри нее все затрепетало в сладостном предвкушении. Девушка толкнула дверь, и от открывшейся картины у нее перехватило дыхание.

* * *

Салазар Слизерин был в ярости. Хотелось сию минуту следовать за Нагини в Малфой-Менор, и устроить там хаос, сравнимый лишь с попойкой на десятилетие Хогвартса(4). Но надо было успокоиться и не совершать неосмотрительных поступков. Так, вдох-выдох, представляем что-нибудь спокойное и умиротворенное... Котел с напитком Живой Смерти... Да, воистину успокаивающее зелье.

"Теперь надо начать спокойно... — Салазар обнаружил, что держит в руке палочку, и вот-вот скажет "Avada Kedavra". Хорошо, хоть не на Нагини направил. — Так, спокойно... спокойно упорядочить все факты. Итак, первое: последний представитель его рода — полукровка. Второе: сумасшедший с манией величия. Третье и самое ужасное: расколол душу".

Салазар Слизерин считал, что нет темной и светлой магии. Но есть вещи, которые противоречат всем законам мироздания. Они разрывают ткань мира. Это преступление против самой Магии, а преступникам — нет прощения. Для начала надо было изгнать Тома Марволо Реддла из Рода. По всем правилам, безвозвратно и бесповоротно. Но этому было два препятствия: Слизерин подозревал, что Волдеморт — последний из его рода. А Род надо было сохранить. И, второе препятствие: родового самообновляющегося гобелена не было в Слизерин-Меноре. Не было его в прочих мелких поместьях — их Основатель проверил, как только обнаружил пропажу. Родовой гобелен нужен был и для изгнания Тома из рода, и для того, чтобы узнать, есть ли еще наследники. Салазар не понимал, куда можно было деть такую ценную вещь.

Ладно, этот пункт откладывается. На повестке дня: нахождение и уничтожение хоркруксов. Да, именно во множественном числе, поскольку Нагини присутствовала при создании многих из них. И, судя по всему, тоже являлась одним из них. Змея была ценным источником информации, и убивать ее было верхом безрассудности. Даже Годрик бы не...

Слизерин оборвал себя. Ну хорошо, быть может, Годрик бы и стал. Затем Основатель прикинул реакцию Ровены и Хельги. Первая оценила бы ценность информации, а вторая пожалела бы бедную змейку(5). А с Ровеной и Хельгой он бы точно Годрика удержал, так что Нагини была бы в безопасности.

А, главное, сколько артефактов Волдеморт извел... Диадему Ровены — во времена Салазара Основательница еще не закончила работу с этим артефактом, но, судя по всему, у нее все получилось. Чашу Хельги... Правда, Салазар впервые слышал об этом артефакте, Хельга вообще не любила делать подобные вещи — надо будет заставить. И медальон! Принадлежащий Роду Слизерин, дающий носящему защиту от всех ядов и прочих вредных зелий и щит от слабых проклятий. Такие вещи переводит... Основатель твердо решил, что попытается извлечь хоркруксы без порчи артефактов. Еще Салазар с мрачным сарказмом заметил, что вещичками Годрика его потомок побрезговал.

Но надо было подготовить все для ритуала. Да, ритуал извлечения куска души есть. При этом проводящий обращается к Магии, призывая ее излечить рану мироздания. Все это очень сложно, опасно и требует еще двух магов в качестве поддержки. Количество подобных ритуалов, успешно проведенных одним магом, можно было посчитать по пальцам. Всего три. А проводил их Мерлин, Мерлин и еще раз Мерлин.

Салазар Слизерин трезво оценивал свои возможности. Он понимал, что по силе ему не сравниться с Мерлином, а провал в подобного рода вещах равносилен смерти. Так что требовалось найти еще двух сильных волшебников, согласных помочь. Итак, самые сильные маги этого времени. Первое место делят Том Реддл и Альбус Дамблдор. Первый неадекватен, а второй... адекватность второго тоже под вопросом. И, к тому же, Дамблдор весьма подозрителен. Уж слишком рьяно он ограничивал все "якобы темное". Второе место... Теоретически, Гарри Поттер — раз он сумел развоплотить Волдеморта — подошел бы, но он несовершеннолетний, гриффиндорец и (как любезно сообщил Снейп) туп как пробка(6). И все слишком неясно с этим развоплощением. А вот следующее имя было весьма интересным и перспективным. Темный маг со стажем и репутацией, с большой силой, весьма разумный — хотя ему все равно есть что объяснить. Некоторые заблуждения в Магическом Мире укоренились довольно прочно. Учитывая, что этот маг чистокровен, он знает о традициях и о хоркруксах. И о наказании. К тому же, альянс получится и вправду неплохой...

Салазар улыбнулся той довольной, чуть даже кошачьей улыбкой, которой он всегда улыбался, когда в его голове начинал появляться гениальный план. Затем он еще раз мысленно повторил имя этого мага, окончательно удостоверяясь в правильности своих мыслей: "Геллерт Гриндевальд".

Даже на морде Нагини, обладающей минимумом мимических мышц, проступило удивление. Кажется, последние два слова он ненароком сказал вслух.

* * *

Гермиона оглядела огромный зал, с трудом сдерживая восторженный визг. В библиотеках — а то, что это была библиотека, не вызвало никаких сомнений — надо было вести себя тихо. Огромное помещение высотой с Большой Зал было заставлено полками с книгами, которые, казалось, тянулись, насколько хватало глаз. В более широких проходах стояли столы со стульями вокруг и глубокие, чашеобразные, по форме напоминающие гамаки кресла с маленькими столиками рядом. Между полками стелились большие темно-синие ковровые дорожки с густым ворсом. Откуда-то сверху лился теплый свет. Раньше Гермиона не могла решить, какое место в Хогвартсе ей нравится больше всего: гриффиндорская гостиная или библиотека. Теперь же выбор был очевиден. Самым великолепным местом в Хогвартсе была эта библиотека. Да что там, эта библиотека была самым прекрасным местом, которое она только видела в жизни.

Девушка нерешительно пошла вдоль полок, осматривая книги. Ее взгляд зацепился за название одного из томов. Ах, эта та книга по нумерологии, что она видела в Косом Переулке! Увы, книга была слишком дорогой, а в хогвартской библиотеке ее не было... Глаза Гермионы тут же загорелись, она моментально схватила толстый фолиант и прижала его к груди, тут же забыв, за какой книгой она сюда пришла. Затем ее взгляд упал на еще один том, на этот раз немного поменьше. Книга была озаглавлена "Боевая Светлая магия: миф или реальность?". Гермионе эта книга показалась очень интересной, поэтому гриффиндорка, не отпуская фолиант по нумерологии, подбежала к полке и схватила и этот том. Девушка довольно улыбнулась, как Живоглот, когда тот был очень счастлив(7).

Прижимая к себе обе книги, она двинулась к ближайшему столу, но через пару шагов заметила еще одну книгу, которую она так давно хотела прочесть: сочинение Герберта Донавева о свойствах Крестоцветных в зелье в зависимости от его основы. Гермиона прижала к себе и эту книгу и, уже несколько замедлившись, устремилась дальше к столику. На следующих двух метрах пути дорвавшаяся до книг гриффиндорка набрала себе еще четыре книги и, покачиваясь под грузом знаний, продолжила идти. Глаза девушки горели маниакальной жаждой знаний, она брала еще и еще, пока ноги ее не подкосились, и она не рухнула на пол вместе со своим бесценным грузом.

Почему-то весь восторг куда-то тут же ушел, и Гермионе стало жутко обидно. Это была необъяснимая, иррациональная обида, которая бывает лишь у детей, когда их приводят в магазин игрушек и говорят: "Можешь выбрать одну любую игрушку", — а они хотят все сразу. Так и Гермиона не могла остановится на одной книге, они привлекали ее все сразу, и из-за этого она не могла прочитать ни одной. Девушка всхлипнула. Но плакать не стала: не хотела испортить слезами драгоценные книги. Затем Гермиону озарило, но она всхлипнула еще пару раз, для проформы, пока оформлялась идея.

Сейчас она найдет нужную книгу для домашнего задания по Рунам, все сделает, все-таки домашнее задание — это очень важно, а после она будет уже читать, что ей интересно. Нет, она решит, какой предмет хочет изучать углубленно и будет читать литературу именно по нему. И ничего, что библиотека такая большая, у нее еще весь шестой и седьмой курсы впереди. Она все успеет. И будет брать книги с собой в гостиную, чтобы успевать еще больше.

Решив так, обрадованная Гермиона потянулась за набранными ей книгами и, к своему ужасу, обнаружила, что те исчезли. Гриффиндорка в панике огляделась вокруг, боясь увидеть, как с полок исчезают книги, а затем все вокруг обращается в пыль... Но нет, книги были на месте, и вся библиотека выглядела вполне надежно. Но куда пропали книги? Быть может, они обиделись, что их положили на пол?

Гермиона поняла, насколько абсурдно ее последнее предположение и улыбнулась. Перед ее внутренним взором сразу возникла книга с ручками и ножками. На обложке были большие глаза и рот. Антропоморфное литературное издание складывало руки на "груди" и обиженно дуло губы. Гермиона хихикнула и продолжила осматриваться дальше.

Вскоре девушка обнаружила одну из взятых ей книг на полке, та стояла там как ни в чем не бывало.

"Она вернулась!" — догадалась Гермиона. Но это надо было проверить, гриффиндорка осторожно взяла книгу и опустила ее на пол. Ничего не случилось. Тогда девушка выпрямилась, на мгновение отвернулась, а затем тут же повернулась обратно. Книга уже поднялась с земли, а теперь полетела вверх и встала на обратно на полку. Это было хорошо: не надо будет потом разносить все книги по своим местам. Но теперь перед Гермионой встала новая проблема: как во всем этом многообразии найти нужную книгу? Может, стоит подумать об этой книге, и она появится? Или лучше сказать?

— Мне нужна книга "Руны, ритуалы и звезды", — негромко сказала Гермиона. Звук ее голоса тут же запутался и утонул в густом ворсе ковров. Затем гриффиндорца подождала некоторое время, но ничего не случилось, и не было ни звука. Найти же в этой библиотеке с неизвестно как расположенными книгами одну единственную казалось невозможным. Девушка снова начала разочаровываться, настроение упало до нуля. Плакать не хотелось, хотелось просто посидеть где-то в тихом уголке и поупиваться своим горем. Гермиона залезла с ногами в ближайшее кресло, обхватила колени руками и пробормотала:

— Мне всего лишь нужна одна книга. "Руны, ритуалы и звезды"... Неужели это так сложно?.. — она пораженно замолчала. Кресло, в котором она сидела, начало двигаться. Сначала не спеша оно выехало на центр ковровой дорожки, а затем резко устремилось куда-то вперед с такой скоростью, что Гермионе это чем-то даже напомнили американские горки. Тем временем кресло резко повернуло куда-то налево и продолжило двигаться по прямой. При повороте гриффиндорка охнула от неожиданности, но она уже поняла, что прыгать с кресла будет равносильно самоубийству. Да и у нее не получилось бы: вытянув руку вперед, Гермиона обнаружила, что ее пальцы наткнулись на какую-то мягкую и упругую невидимую преграду.

Внезапно кресло плавно остановилось и начало подниматься вверх, перед Гермионой проплывали ряды книг, пока кресло наконец не придвинулось вплотную к полке и не прекратило свое движение. На полке перед гриффиндоркой, среди других книг, стоял коричневый фолиант среднего размера, на его корешке золотом было вытиснено: "Мика Каролайн «Руны, ритуалы и звезды»".

Гермиона нерешительно протянула руку и взяла книгу. Кресло продолжало висеть в воздухе. Гермиона откашлялась и сказала:

— Да, это нужная книга, — и, неизвестно зачем, добавила. — Спасибо.

Кресло начало плавно опускаться на пол. Гриффиндорка вылезла из него, села за ближайший стол, достала из сумки перо, чернила и пергамент и принялась за чтение.

* * *

Салазар уже твердо решил, что ему необходим Геллерт Гриндевальд в качестве союзника. Как говорится, кто с Темным Лордом к нам придет, от Темного Лорда и погибнет. Ну, как-то так. И дело не только в ритуале: ведь даже после уничтожения хоркруксов придется убивать еще и самого Волдеморта. Была бы битва один на один, но в данном случае у Тома численный перевес. Придется компенсировать, и если даже не числом, то качеством точно. Тем временем Нагини обеспокоенно шипела, не в силах сдержать удивление и беспокойство:

— Геллерт Гриндевальд? Волдеморт говорил о нем, говорил с уважением... Это нехорошо... Опасный человек...