Знаю, вас отвлекает посторонний шум, вы заняты повседневными заботами, потому и не слышите. Я тоже первое время не слышал: голова была полна назойливыми мыслями, которые поначалу заглушали всё – даже его игру! Восхитительную! Выворачивающую наизнанку! Божественную!
Признаюсь, я не сразу осознал, что Северус – мастер не только в зельях. Мне понадобилось время, чтобы понять и принять его исповедь, зачарованную в звуках, и перестать наконец повсюду слышать отголоски войны: стоны, крики отчаяния, плач…
Северус справился с этим мрачным наследством быстрее. По крайней мере, он так утверждал… Но я не был уверен. Почему? Потому что его пальцы умеют извлекать из рояля чарующие звуки, но не способны лгать. Они касаются клавиш, изливая боль, страхи, сомнения. Ими он делится со струнами чёрного рояля – и никогда со мной!
Должно быть, он считает, что так будет лучше, что некоторые вещи нужно оставить в тайне.
Я знаю, он бережет меня…
* * *
Эта история началась больше года назад, когда после победы в последней войне ни один из нас не пожелал остаться в магическом мире. Врачи тогда авторитетно заявили, что у нас обоих перерасход магической энергии и что сейчас мы крайне уязвимы. Думаю, вы не удивитесь, если узнаете, что эта информация через несколько дней попала на страницы «Ежедневного пророка» и стала достоянием общественности. А ведь далеко не все в магической Британии желали нам со Снейпом добра. Кто-то считал, что предатели всегда остаются предателями, кто-то решил, что я — дурачок, которого обвёл вокруг пальца хитрющий слизеринец. В конечном итоге, оставаться в мире, в котором ты не можешь дать достойный отпор умникам, решившим, что они лучше других знают кто виноват и какого наказания заслуживает, стало опасно.
Что ж, долги отданы, партии сыграны до конца, и теперь уже нет ни черных, ни белых, ни ферзей, ни пешек, и мы, обретя «свободу», распорядились ею по-своему. Я продал свой дом на Гриммо, Северус – свой, в Паучьем тупике, и, добавив к вырученным деньгам средств из собственных сбережений, мы купили замечательный дом — настоящий замок — у моря, на высоком скалистом берегу. В чужой стране. В мире магглов, где единственным напоминанием о прошлом была пара домовых эльфов, которых нам подарила Нарцисса Малфой.
Помню, как только все формальности были улажены и мы остались вдвоём, Северус потащил меня в спальню, где мы провалялись полдня, празднуя начало новой жизни.
После ужина мы пошли осматривать дом. Мне больше всего понравилась увитая диким виноградом терраса, с которой открывался захватывающий вид на море, а Северус пришёл в восторг от библиотеки. Я хотел поддеть его, намекнув, что после Хогвартса и поместья Малфоев маггловская библиотека не сможет удивить его, но он лишь улыбнулся и сказал, что хорошие библиотеки не бывают маггловскими, потому что они полны волшебства. Помню, я даже оторопел от изумления, а он объяснил, что книги обладают особой магией, которая на многое способна, попав в умелые руки.
Вот тут я с Северусом был совершенно согласен — его руки и правда многое умеют, причём даже без волшебной палочки. Я прямо так ему и сказал об этом, а он усмехнулся и заметил, что своё я уже на сегодня получил. Меня бросило в жар от смущения и непонятно откуда взявшегося желания, а Северус только хмыкнул и принялся невозмутимо разглядывать доставшиеся ему сокровища. Мне ничего не оставалось, как плестись за ним хвостом, однако вскоре книги увлекли и меня.
Чего только не было в этой библиотеке: кроме художественной литературы на разных языках, шкафы буквально ломились от исторических хроник, философских трактатов, словарей, разного рода исследований в области гуманитарных наук, но особенно много было книг по психологии и психиатрии. Да-да! Не удивляйтесь! Бывший владелец особняка – очень известный, как выяснилось, в маггловском мире врач – вышел на пенсию и теперь решил продать свой дом и поселиться в Венеции.
Вчера, сидя с нами за бокалом виски в гостиной, он признался, что очень сожалеет о том, что у него не осталось ни наследников, ни учеников, которым он мог бы передать бесценную библиотеку. После долгого молчания, в течение которого пожилой мужчина внимательно смотрел на Северуса, он тихо сказал:
— Вижу, вы учёный и тянетесь к книгам как младенец к груди матери. Я думаю, будет правильным оставить библиотеку вам. Не сомневаюсь, эти книги принесут вам пользу.
С этими словами он решительно поднялся и, вежливо откланявшись, уже направился к выходу, как вдруг у самой двери остановился. Потом повернулся к Северусу и добавил:
— Шкаф красного дерева у окна. Третья полка сверху. Том в тёмно-синей обложке с серебряным тиснением. Страница сто двадцать четыре…
А потом, не говоря больше ни слова, исчез за дверью.
Я в недоумении посмотрел на Северуса и поймал его озадаченный взгляд. Наверное, он хотел о чём-то спросить этого странного человека, потому что его губы приоткрылись, но пожилой чудак исчез слишком быстро.
Больше мы его не видели.
* * *
А через неделю у нас появился рояль. Старинный, черный. Он был большой, с тремя точёными ногами в форме львиных лап и напоминал мне старого зверя — мудрого и своенравного, и зверь этот признал своим хозяином исключительно Северуса. Только ему он позволял касаться его, а я умудрялся то занозить палец, то получить тяжёлой крышкой по руке. Широкая пасть монстра была полна клавиш цвета слоновой кости, напоминавших стёршиеся от времени зубы хищника, и скоро я понял, что мне лучше до них не дотрагиваться! Сколько бы я ни пытался, ничего даже отдалённо похожего на звук, который можно было бы назвать красивым, извлечь не удавалось. Зверь хрипел, скрежетал, выл. Под моими руками рояль старательно изображал из себя бездушный обломок рассохшегося дерева и ворчливо пытался прогнать наглеца, что осмелился нарушить его покой.
А вот когда к нему приближался Северус… Зверь становился покорным и вёл себя так, словно был для него создан.
Вероятно, Северусу нравилось укрощать его, потому что он проводил в гостиной, где поселился упрямый монстр, целые дни. Признаюсь, скоро я стал ревновать.
Я не знаю, учился ли Северус когда-либо раньше играть, но рояль покорился ему довольно быстро. А потом Северус получил письмо. Суть его сводилась к тому, что человек, оставивший нам в дар библиотеку, рекомендовал учителя музыки. Я отказался от уроков сразу же, отшутившись, что если мои пальцы и могут извлечь что-то путное из какого-нибудь деревянного предмета, так исключительно из метлы для квиддича. А вот Северус заинтересовался. Три раза в неделю к нам приезжал мистер Хэлси — элегантный, средних лет джентльмен, и через полгода усердных занятий старательный ученик уже мог свободно импровизировать. К удивлению и восторгу учителя.
Теперь Северус стал проводить за роялем даже больше времени, и я чувствовал, что ещё немного и признаюсь ему в своей глупой ревности. Не к учителю, конечно. К клавишам! Он касался их так, будто хотел согреть и приручить каждую.
Подчинить. Завоевать. Заставить открыться!
Северус дразнил их чуткими подушечками пальцев, касаясь легко и коротко, ласкал, скользя по всей длине, возбуждал, нажимая плотнее и сильнее, и… позволив вскрикнуть в полный голос, отпускал, давая долгожданное успокоение.
Иногда я не выдерживал и, за считанные мгновенья возбуждаясь до предела, уходил на террасу, позволяя холодному морскому ветру остудить кровь и голову. Потом замёрзший, с искусанными губами я возвращался в гостиную и в ответ на вопросительный взгляд Северуса говорил, что любовался морем. Хотя, если честно, я не думаю, что он мне верил.
Почему я так поступал? Да просто не хотел отвлекать его. Я ведь знал, что если наберусь терпения, придёт и мой час. Когда солнце скроется за горизонтом, я стану не менее желанен. И Северус будет моим. Всю ночь... Моё тело в его руках тоже очень музыкально. Он давно настроил его под себя.
* * *
А теперь слышите? Я уверен, что да!
Вот он! Бархат низкого регистра… Звук переливается, колышется, набегает как волна, за которой следуют ещё и ещё…
Мгновенье… Другое…
И его тонким кистям уже подвластна вся клавиатура.
Бледные пальцы плавно скользят по черным и белым клавишам... а потом взлетают над ними. Тогда старый рояль словно исчезает, и вот нет уже ни черного, ни белого, ни верха, ни низа, ни боли, ни отчаяния, ни смерти. Остаётся лишь музыка — вечная и прекрасная, как море.
Я хочу слышать тебя, Северус! Сегодня я выдержу.
Я. Никуда. Не уйду!
17.08.2012
938 Прочтений • [Чёрное и белое ] [17.10.2012] [Комментариев: 0]
Vova
