Человек по имени Драко Малфой

Он изменил внешность, голос, образ жизни, имя, только цвет волос оставил прежним.

Сейчас прежнего Драко Люциуса Малфоя, а ныне Эртона Грея не смогли бы узнать даже самые близкие друзья, каковых, в общем-то, и не было. Он потратил остатки юношества, чтобы твёрдо и уверенно встать на путь целительства. В настоящее время, спустя почти двадцать лет после окончания школы, целитель Грей возглавлял хирургическое отделение больницы Святого Мунго.

Он смог начать жизнь заново, пробираясь сквозь современное равнодушие и безразличие.

Позади остались годы войны, беспросветная борьба за место под солнцем, разорённая семья, обесчещенное имя. Было невыносимо смотреть, как из ниоткуда, будто врезавшиеся в землю сорняки, появляются бесцельно заполняющие землю обыватели. Они не ведали горя, не рыдали над могилами погибших отцов, детей, внуков. Они не знали горечи поражений и радости побед, не знали, каково это, когда всё, что ты можешь выбрать, это смерть: своя или человека, что многие годы прикрывал твою спину от врагов. Эти жалкие люди были лишены одной общей цели, но они и не искали её. Порой, хватало лишь найти работу и завести семью, чтобы по выходным ездить к родителям на ужин, а утром снова вставать и идти по своим мелким, ничего не значащим делам.

Драко Малфой был мелочным, эгоистичным, трусливым слизеринцем.

Он был одним из многих детей Пожирателей смерти, жизнь которых была тем самым метанием меж двух огней: расплачиваться за ошибки отцов и постараться сделать верный выбор для себя лично. Однажды Драко выбрал. Его путь отличался от остальных. Кто-то хотел свободы, кто-то силы, кто-то спасения собственной жизни. Будучи ещё совсем мальчишкой, Драко захотел перебороть свой страх. Ему было не слишком важно, победит ли Тёмный Лорд или же Дамблдор со своим Золотым Поттером. Имело значение только то, чтобы продолжать жить, не вскакивая по ночам с ледяным потом от очередного кошмара, чтобы уверенно идти по улице, не ожидая удара сзади.

Эртон Грей стал бесчувственным, циничным, безжалостным — человеком без нервов.

Когда кто-то умирал, под его скальпелем, он не ходил напиваться в ближайший бар, подобно остальным изнеженным целителям в белых халатах, которые после третьего стакана начинали ныть и жаловаться на свою никчёмную жизнь. Только кривая улыбка, полная какой-то злости застывала на его губах. В голубых глазах появлялась из последних сил сдерживаемая боль. Те, кто не смотрел глубже, видели всего лишь уставшего, скучающего врача. На следующий день всё проходило. Его считали целителем от Бога, и ненавидели за отсутствие страха, словно он был тем, кто забирал все потерянные жизни.

* * *

Заканчивался обычный рабочий день. С утра прошло уже три операции, все пациенты были в стабильном состоянии и находились в крыле интенсивной терапии. После обеда и недолгого перерыва на сигарету привезли ещё пятерых: крупная авария в центре Лондона. К вечеру целитель Грей не чувствовал ног. Он вышел на балкон второго этажа – здесь разрешалось курить в рабочее время, и присел на пороге.

Ночью в Англии едва ли возможно увидеть звёзды, так как небо почти всегда затянуто облаками. Из-за этого рано темнеет, порой слишком рано. А сегодня небо над Лондоном необычайно чисто. Было полседьмого, когда Эртон заметил наверху первую звезду. Откинув голову на дверной косяк, мужчина выпустил струйку ментолового дыма и закрыл глаза. Голова отказывалась двигать какой-либо частью тела и тонкая сигарета красной точкой тлела между длинных бледных пальцев.

— Эй Джи, Эй Джи, пойдём скорее! Тебя вызывает целитель Картер, там женщину одну привезли, с сердечным приступом. Говорят, справишься только ты, — перед лицом, закрыв звезду, встал Джимми – юноша, совсем ещё мальчишка, он работал в госпитале Мунго всего пару месяцев. Не отказывался от работы, был ответственным и неутомимым. Часто от его детского щебетанья болела голова, но в нём осталось ещё что-то живое, искреннее и беззащитное, так что Грей ни разу не проклял его, хоть и обещал многократно. Эртон со вздохом прикрыл глаза.

— Возраст?

— На вид лет пятьдесят не больше, но целитель Картер сказал, что она отлично выглядит для своих лет, значит, ей около шестидесяти-восьмидесяти, — отметил Джимми.

— Ей же не сто сорок… Какая ведьма может заработать сердечный приступ в шестьдесят? – язвительно процедил Грей. – Она же наверняка не какая-нибудь полукровка, или магглорожденная, иначе бы Стив меня не беспокоил, — он досадливо поморщился и поднялся на ноги. – Пошли уже. Где вы её положили?

— У целителя Фрая сегодня забито реанимационное отделение – разбился детский автобус, тринадцать детей с переломанными костями, — сочувствующе рассказал Джимми. – Мы положили женщину в коридоре, с ней работают сестры-помощники.

Целитель прошёл в одну из приёмных. Действительно, прямо перед кабинетом лежала суховатая женщина с блеклыми волосами и тонкими руками. На указательном пальце была фамильная печатка. Лицо наполовину прикрыто кислородной маской. Грей почувствовал, как под ногами разверзается Шеол. У койки суетливо вертелась какая-то молоденькая помощница.

— Прочь отсюда! – крикнул он, стремительно подойдя к юной мисс Лимпи и отодвинув её с дороги. Женщина с больным сердцем была без сознания, но жива. Эртон повернулся к помощнику – Джимми, скажи целителю Картеру, что мне необходима операционная и команда реаниматологов!

— Но, Эй Джи, все столы заняты детьми… — запротестовал юноша. Грей побелел от гнева:

— Пусть построит ещё один этаж, чёрт возьми, но мне нужна операционная комната! Живо!

Джимми бросился вниз по лестнице, по пути сбив какого-то мужчину с кипой бумаг:

— Ради Мерлина, простите, сэр, я ужасно тороплюсь, простите, пожалуйста! – затараторил юноша, боясь задержаться хоть на секунду. Не часто целитель Грей так реагировал на пациентов, чтобы его помощник терял время на лестничной клетке. На памяти Джимми он вообще никогда себя так не вёл, оставаясь уравновешенным и бесстрастным: даже когда в госпитале внезапно отключили все приборы, он невозмутимо переходил из палаты в палату, проверяя состояние своих пациентов, и не поддавался панике, охватившей всех целителей.

— Ничего страшного, — ответил мужчина, палочкой собирая документы в серую папку. На ярлычке Джимми заметил отметку «Экспериментальный отдел». Не собираясь больше задерживаться, он побежал, перепрыгивая через две-три ступеньки. Мужчина проводил младшего помощника недоумённым взглядом и отправился дальше по коридору.

— Какого чёрта? – хриплый голос раздался совершенно неожиданно прямо из-за спины новоприбывшего сотрудника, который остановился перед широкой дверью с табличкой «Отделение скорой помощи». Он развернулся на звук: рядом со стеной у койки стоял, судя по одежде, один из целителей. Он склонился над лежащим человеком и яростно проводил пятерню через светлые волосы. – Какого чёрта, это произошло? – судорожно выдыхая, шептал целитель и ни на минуту не отрывал глаз от человека в койке.

— Простите, сэр, — обратился мужчина, — могу я вам чем-то помочь?

Безумные цвета летнего неба глаза повернулись на звук.

— Что? – выдохнул он.

— Я спросил, могу ли чем-то помочь? – участливо повторил сотрудник экспериментального отдела, кивком головы указывая на койку. Целитель медленно выпрямился:

— Вы – врач?

— Нет, что вы. Я…

— Вы умеете вытаскивать безнадёжно больных из могилы?

— Я не… — растерялся мужчина.

— Вы – Мерлин?

— Простите? – всё с большим непониманием отвечал он.

— Так что вы лезете не в своё дело! – заорал Эртон, яростно выплёвывая слова. – Если вы не можете спасти человека от смерти в эту самую секунду, какого чёрта вы лезете?

— Постойте, — неожиданно собранно и серьёзно ответил мужчина. – Прямо сейчас не смогу, мне нужно сорок восемь часов.

— У этой женщины чёртова жировая эмболия лёгкого! У неё нет этих чёртовых двое суток! Оставьте, чёрт возьми, меня в покое!

— Если вам дорог этот пациент, и вы когда-нибудь слышали про заклинание Стазиса, целитель… — незнакомец прищурился, разглядывая имя на значке. – Грей, думаю, вы сможете подождать хотя бы час.

Эртон беспомощно оглянулся на женщину, лежащую перед ним, пропустил тонкие пальцы через светлые волосы и кивнул.

— Час.

Час. Это слово он произнёс пятьдесят семь минут назад. И тогда странный незнакомец серьёзно кивнул и, пройдя в отделение, закрыл за собой дверь.

Две минуты, чтобы найти свободную палату. Любую, где был пустой уголок. Сегодня, как назло, весь госпиталь забит экстренными случаями.

Секунда, чтобы взмахнуть палочкой.

Три тысячи триста – ровно столько секунд Эртон удерживал заклинание Стазиса. Оставалось три минуты. Ещё сто восемьдесят секунд. Где же этот человек?! Грей оттёр пот с лица тыльной стороной ладони. Стазис – особое заклинание в целительстве. Оно не будет работать только потому, что маг взмахнул палочкой. Заклинание нужно поддерживать каждый миг его действия. Именно поэтому оно относится к категории С. Опасная, почти не использующаяся категория С. Заклинания выполняются строго группой целителей, которые через промежутки времени сменяют друг друга.

Сто пятьдесят секунд. Палочка завибрировала. Час – это максимальное время, в течение которого риск истощения был в пределах допустимого.

Сто секунд. Эртон почувствовал давление в груди. Хлопнула дверь. «Наконец-то». К нему подошла группа людей в светло-голубых халатах. Один из них, снял повязку с лица и взмахнул своей палочкой над женщиной, перехватывая заклинание Грея.

— Кто вы? – спросил он. – Кто вас прислал?

Мужчина молча покачал головой. Группа всё ещё стояла на входе, словно ожидая чего-то. Между тремя из них стояла койка. К недоумению Эртона, никто из вошедших не издавал не звука. Палату накрыла тишина. Грей подошёл к раковине и умылся, рука всё ещё дрожала.

— Перевозите в семнадцатый отдел, — тот брюнет, который предложил свою помощь, с точностью до секунды вовремя распахнул двери и кивнул людям в халатах.

— Кто вы? Что вы намерены делать? – мгновенно вскинулся главный целитель. Мужчина молчал, делая какие-то пометки в блокноте. Эртон дёрнул его за рукав, ручка перечеркнула три строки. – Как вас зовут? Это-то вы можете сказать!

— Моё имя вам ничего не скажет. Вся информация экспериментального отдела засекречена лучше, чем в Отделе тайн, — проинформировал его мужчина. – Если вам очень интересно, я жду вас на третьем этаже в одиннадцатом кабинете. Но уже после операции. Время на исходе.

— Что вы намерены делать? – волнение улеглось, уступая место профессиональной собранности. Целитель Грей, невозмутимый и строгий, вернулся.

Пациентку переложили на привезённую койку и увезли. Мужчина повернулся:

— Мы давно искали человека без родных и возможности к стандартному лечению, который бы добровольно согласился на участие в экспериментальном лечении. За час, который вы мне дали, я навёл справки. Миссис Малфой, как зовут эту женщину, изменила своё завещание около двадцати лет назад, где указала, что при возникновении у неё неисцелимого с помощью традиционного целительства заболевания допустить сотрудников экспериментального отдела к её лечению. Так что, группа моих ассистентов будет держать пациента под Стазисом столько, сколько мне потребуется, чтобы найти оптимальный подход к её случаю. Большего я сообщить не могу. Всё остальное в моём кабинете.

Как же хотелось бросить в лицо этому напыщенному специалисту его бесстрастное «без родных»! У Нарциссы есть близкий человек — последний из оставшихся в живых Малфоев. Только сама женщина об этом знать не могла. Потому что в мае 1998 года Ежедневный Пророк опубликовал списки магов, погибших при битве за Хогвартс, среди которых мелькнула строчка: Драко Люциус Малфой, убит Люциусом Абрахасом Малфоем, при попытке спасти Фреда Уизли от Смертельного проклятия, следов тела не найдено, уничтожено полностью.

Лишь родная кровь спасла тогда юношу от смерти и перенесла в забытое наследие Малфоев – домик во Франции, где около года чистокровный слизеринец был прикован к кровати собственным истощением, целиком и полностью зависимый от преданного домового эльфа. Когда одним весенним днём он очнулся и увидел, что Метка исчезла, когда он прочитал кипу газет, собранных эльфом в течение года, когда узнал, что формально мёртв, как и отец, в которого отскочила Авада, юноша начал новую жизнь. В которой никогда не было Драко Малфоя. Пять лет он восстанавливал собственную магию, посылал эльфа в библиотеки Блэков и семьи, практиковал целительство. Лютный переулок встретил бедно одетого аристократа холодно и неприветливо, но звон монет из семейного хранилища полностью изменил характер отношений. Поддельные документы не вызывали подозрений, поэтому, когда на пороге Института им. Святого Мунго появился молодой человек и, предоставив блестящее портфолио, получил место младшего помощника ассистента, никто не заметил разницы. Через некоторое время это был специалист совершенно другого уровня.

Но сейчас целитель Грей не проронил ни слова. Он стоял, словно высеченный из камня собственным бессилием, и смотрел, как чужой человек увозит его мать на эксперимент, от которого она легко может умереть. Или ещё хуже стать другим, чужим, незнакомым человеком с изменённой психикой.

Мужчина-брюнет пожал плечами и, отвернувшись, широким шагом направился в операционную. Пусть этот Грей кажется ему странным и неуравновешенным, но миссис Малфой должна выжить, любой ценой.

— Внимание, команда! – высокие двери распахнулись автоматически и мужчина взмахнул палочкой: — Сегодня у нас код 117 сигнал С. Что нам известно, доктор Хаймер? – он повернулся к помощнику с короткой чёрной бородой. Тот оторвался от компьютера и ответил:

— Эмболия у пациентки наступила в результате шока или нервного потрясения случившегося много лет назад. Судя по биографии, можно говорить о смерти мужа и сына во время войны. Болезнь скрывалась магической аурой, пока ведьма была достаточно сильна, чтобы контролировать процесс. После эмболия успешно купировалась различными зельями на протяжении трёх-четырёх лет, о чём свидетельствуют неглубокие шрамы на подкорковой местности. Сейчас магическое ядро сильно истощилось, в результате чего случился инфаркт миокарда, после чего эмболия вырвалась в клетки организма.

— Отлично. Локцвен, твои прогнозы? – на вопрос обернулся чрезвычайно худой мужчина с огромными очками в толстой оправе: они висели на римском носу, что делало распахнутые в недоумении глаза похожими на автомобильные фары. Говорил он тонким прерывистым фальцетом.

— На сегодняшний день лечения как такового нет, как бы не было прискорбным это сообщать. У нас есть два варианта: вернуть её в приемлемое состояние через омоложение, или же полностью сменить ей повреждённые органы. Первый вариант непредсказуем: есть один шанс на тысячу, что наша пациентка станет слишком молодой, и три шанса на десять тысяч, что она, наоборот, быстро состарится и умрёт собственной смертью. Второй вариант непродуктивен, так как, заменив уже повреждённые лёгкие, мы спровоцируем болезнь на более интенсивное выражение. Тогда придётся постепенно заменять очередной повреждённый орган, но магическое ядро с вероятностью в восемьдесят девять процентов не выдержит столь радикальных изменений в организме. Она погибнет на одной из операций по замене органов.

— Мог бы быть и третий вариант, — вмешался последний член команды: высокая женщина с короткими седыми волосами и острым взглядом. — Если бы у миссис Малфой остался любой из кровных родственников в пределах трёх поколений. Но Малфои либо мертвы, либо смешали кровь с другими родами. Так что, Шон, третьего не дано. Выбирай.

— Сколько ещё продержится заклинание? – обычно это означало, сколько ещё магов можно замучить и продержать палочку над пациентом.

— Два часа, — коротко ответила Сарра.

— Хорошо, дайте мне час. И пусть приготовят вторую операционную, — произнёс Шон, окидывая странным взглядом лежащую без сознания женщину. Под кивок Сарры он вышел из палаты.