Проклятые дни

То, что все идет не совсем так, как должно бы, мы почувствовали сразу после Великой битвы. Хотя, нет! Вру. Не мы... я. Ни Рон, ни Гермиона, ни еще кто бы то ни было из моих одноклассников или взрослых сначала не обратил внимания на первые предвестники беды. А я вот заметил. К сожалению...

Может, моя выдрессированная войной и долгими скитаниями по полям и лесам интуиция еще не успела заснуть, как у всех остальных, вытесненная счастьем и опьяненная радостью победы. А может, я просто с самого начала (или с конца, как посмотреть) подозревал, что не могло все закончиться так просто, и отсутствие грустных лиц среди побежденной Армии Пожирателей было тому самым наглядным подтверждением. Жаль, что никто кроме меня не обратил на это внимание... почти.

Как бы то ни было, сидя в Большом Зале, празднично украшенном, скорее с целью прикрыть разрушения, нанесенные войной, чем поддержать радостное настроение, я уныло возил ложкой по тарелке, принимал стотысячное поздравление и... ждал.

Мои бывшие одноклассники веселились вовсю, стараясь за бешеной радостью скрыть горе и печаль, пришедшие в каждую семью. Парвати и Падма Патил, по-видимому, принявшие уже изрядную долю сливочного эля, устраивали для всех желающих эротические танцы. Джордж, словно стараясь возместить отсутствие Фреда, показывал младшекурсникам фокусы, каждый следующий из которых становился все опаснее и опаснее. А Молли Уизли только вскрикивала, глядя на него, но ничего возразить так и не решилась. Где-то Симус во всю глотку орал какую-то магловскую похабную песенку, услышанную, скорее всего, от Дина. А сам Дин извивался на танцполе, куда уже битый час пытался затащить Джинни.

Джинни... Я против воли опустил глаза, стараясь не встретиться взглядом со своей так называемой «невестой». Обручили нас с Джинни заочно, журналистам брак двух героев войны, переживших расставание друг с другом в «самые суровые годы», показался прекрасным завершением истории. «Ежедневный пророк» уже давно рассуждал, какого цвета волосы будут у наших детей и какие имена я им дам. Почему-то все ожидали, что я обязательно назову своих детей в честь кого-то из убитых! Что я совсем сумасшедший? Я, конечно, не суеверен, но то, что имя предопределяет судьбу своего владельца придумано не мной. Ох, и припомнит мне потом судьба эти мысли. Ох, припомнит...

Джинни весь вечер бросала на меня зовущие взгляды и туманно намекала на запрещенные удовольствия. Только вот мне вдруг стало все равно. Нет, Джинни все еще интересовала меня. Все-таки я был молодым сильным парнем с бушующими гормонами, а она — соблазнительной молодой девушкой. Но вот как спутницу жизни, я ее представить себе никак не мог. Слишком многое в нас было разным, и оттого любое общение оборачивалось сущим мучением. Я знаю, что несправедливо так говорить, но отсидевшаяся за спинами родителей, а потом — и за стенами школы, Джинни осталась для меня где-то в прошлой моей жизни. Милое воспоминание из детства, и не больше. Ее наивные рассуждения о браке и детях, мечты об учебе в Университете, работе в пока что неизвестном ей, но точно «потрясающем» месте необъяснимо раздражали меня. Я с трудом сдерживался, чтобы не наговорить глупостей и нечаянно не обидеть ее, а потому старался помалкивать, всячески избегая встреч наедине. Джинни этого не замечала и упрямо преследовала меня. Поэтому, почувствовав, что Джинни собирается встать, я быстренько оттолкнул тарелку, вскочил со скамьи и, едва не врезавшись в изрядно пьяного Рона, полезшего обниматься, вышел из зала.

Остановившись возле лестниц, я задумался. Спать не хотелось, возвращаться назад было бессмысленно, все прилегающие территории к Хогвартсу оккупировали влюбленные парочки, да даже теплицы и те сегодня были заняты. Ноги сами понесли меня куда-то вверх, и я сам не заметил, как оказался в башне. Но удача и здесь была не на моей стороне. На фоне темного звездного неба виднелась большая черная фигура. Решив, что там спряталась парочка влюбленных, я собрался было уйти, но внезапно тень заговорила.

— Привет, Гарри, ты тоже решил отдохнуть?

Невилл... С ним мне было общаться намного проще, чем с кем— либо другим. Невилл ничего не спрашивал, не требовал, не приставал с тупым вопросом «Что дальше?». Он просто жил где-то в параллельной вселенной, никого не трогая. Со дня битвы мы так и не поговорили толком ни разу. «Доброе утро» — утром, «спокойной ночи» — вечером, да «приятного аппетита» — за столом — вот и все наши разговоры. Словно общение друг с другом было чем-то постыдным или запрещенным. Меня устраивало подобное положение вещей, но не отвечать было невежливо, и я тихо пробурчал в ответ.

— Да вот, хотел проветриться немного...

— Присоединяйся, — Невилл жестом пригласил меня на площадку.

Как же мне не хотелось идти! Я устал, у меня не было сил взваливать на себя чьи-то проблемы, которые вокруг Невилла всегда кишмя кишат. Только глубокая привязанность к этому неуклюжему однокласснику, да природное неумение говорить «Нет!» заставили меня все-таки сделать шаг вперед. Много лет спустя я об этом пожалел, но было уже поздно, да и времена уже были другие.

Выйдя на просторную площадку, я с удовольствием вдохнул свежий ночной воздух, наполненный знакомыми с детства ароматами Хогвартских садов, и на время забыл обо всех своих дурных предчувствиях, наслаждаясь только этой сладостной свободой, пронзающей насквозь.

— Гарри? — Невилл буквально выдернул меня из этой сладкой неги, чем порядком рассердил.

— Мм, — открывать рот совсем не хотелось.

— Ты извини, что я спрашиваю, — смущенно забормотал Невилл. — Ну, я понимаю, что тебя все достали, что ты уже не можешь слышать вопросы...

Я неохотно приоткрыл один глаз и впервые внимательно посмотрел в лицо одноклассника, слабо освещенное луной. Точнее, не очень вежливо покосился.

— Мм?

Невилл пристально посмотрел на меня, потом отвернулся, уставившись куда-то в теряющихся в темноте лесов, потом снова повернулся в мою сторону, попутно бросив взгляд на выход. Наблюдая за его метаниями, я чувствовал, что происходит что-то важное.

— Ты только не удивляйся, — попросил он. — Но... Волдеморт... Ну когда ты его убивал, он ничего не говорил?

Я слегка оторопел.

— Что?!

Невилл еще больше смутился.

— Ну... ничего не шептал? Ну, или там, бормотал?

Я нахмурился, силясь вспомнить хоть что-то из произошедшего.

— Нет... кажется, — Невилл громко вздохнул. — А что? Что-то не так?

Некоторое время в ответ не раздавалось ни слова. Подобное напряжение не могло не подействовать на меня. Я начал истерически вспоминать, что же там говорил Волдеморт в последние минуты своей жизни. Да нет! Ничего он не говорил. Кажется.

— Понимаешь, — стушевался Невилл. — Я не знаю, как это объяснить, но в последнее время я что-то такое чувствую, — он раздраженно передернул плечом. — Может, это и глупости все...

— Да говори уже, — рассердился я. Ну, сколько можно тянуть!

Невилл резко замолчал, а потом собрался с силами и спокойно пояснил.

— Я чувствую, что случилось что-то плохое. Ну, или не чувствую, а понимаю. Не знаю, как объяснить, это здесь, — он постучал себя пальцем по лбу. — И это плохое — следствие смерти Волдеморта. Я плохо отношусь к предсказаньям, сам знаешь, они никогда у меня не удавались, но сейчас уверен на сто процентов.

Не поверил я тогда. Не поверил сразу! До сих пор себя за это корю. Надо было прислушиваться к интуиции… и к своей, и к его. Она же не просто так дана людям. А я думал только о том, что не хочу больше никуда впутываться, хватит с меня геройства! Пусть другие теперь геройствуют, и если Невиллу так надо, пусть сам разбирается.

— Может, ты просто переволновался? — предположил я, рассматривая вмиг повзрослевшее лицо друга. Именно оно — лицо, с узкими прожилками ранних морщин и пугающие прямым взглядом усталых глаз заставило тогда меня все же выслушать друга.

Невилл покачал головой:

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — горько усмехнулся он. — Но это не последствия войны, не разыгравшееся воображение. Это другое. Я даже написал бабушке.

— И что она ответила?

— Пока что ничего...

Я поднял руки, отгораживаясь от его беспокойства.

— Нет-нет, Невилл, мне кажется, ты просто преувеличиваешь, мы все долго шли к этой победе, много страдали. Логично, что теперь наш мозг не верит, что все закончилось.

Невилл недовольно поджал губы.

— Понимаешь, Гарри, — тихо сообщил он, словно делился очень большим секретом. — Есть такое понятие, как инстинкт крови.

— У вампиров, наверное, есть, — не очень вовремя пошутил я.

Невилл шутку проигнорировал, да и вообще, кажется, не заметил.

— Ты только не бесись, Гарри, но у древних родов, кровь которых в течении многих поколений не смешивалась с магловской, веками вырабатывался этот самый инстинкт крови. Благодаря ему главы чистокровных семейств могли ощущать угрозу нависшую над их родом. Ты ничего не чувствуешь подобного?

Я отвел глаза. Чувствовал. Да, Невилл, я отлично ощущал ту же тревогу, что и ты. Но слишком сильна была усталость, слишком тяжелым казался груз новой ответственности. Нет! Мне не хотелось впутываться в новые приключения, искать ответы на очередные загадки, терпеть лишения, смиряться с потерями. Не хотел я больше воевать и быть героем, а потому просто смалодушничал.

— Нет, Невилл, не чувствую.

И Невилл позволил себя убедить.

— Может ты и прав.

— Но я ведь полукровка, — решил все же уточнить я. — Может, я так, как ты, не могу. Но вряд ли это что-то глобальное, не обращай внимания.

— Может, — согласился Невилл.

Не знаю уж, было ли это отступление тактическим шагом, или он просто согласился, чтобы меня не грузить. Я так никогда и не спрошу его об этом. В первые годы после войны мы практически не виделись, а потом... потом стало поздно спрашивать о таких глупостях. Мы еще несколько минут простояли на площадке, ощущая как ледяной ветер пробирается под теплые плащи, а потом пошли спать.

Уже поздно ночью, лежа в своей постели, я рассматривал звездное небо за окном и, отогнав мучавшие меня мысли, мечтал о спокойном будущем. Эх, знал бы я это самое будущее. Нет, Невилл, ты был не прав! Что-то страшное не случится, оно уже случилось. Жаль только, никто не сказал нам об этом, и мы потеряли долгие годы. А ведь могло быть иначе...

Первые пять лет после войны я помню плохо. Они прошли в один миг, словно пробежав перед глазами и не оставив после себя ничего более значимого, чем воспоминания. Мы часто забываем о плохом, вытесняя из своей памяти особо неприятные моменты, такова уж человеческая природа. Жаль только, что все плохое имеет свойство напоминать о себе спустя какое-то время, действуя по подобию бумеранга.

Это были тяжелые годы для страны. Предчувствия несчастного Невилла начали сбываться. Не знаю, думал ли он об этом, и что творилось у него в душе, но мне его искренне жаль, потому что, скорее всего он винил во всем себя. А я вот смог на пять лет забыть обо всем, просто решив, что проблемы страны — уже не мое дело. Я наслаждался жизнью и свысока наблюдал за развитием событий.

Все пять лет оказались для Британии крайне неурожайными. Бедные посевы крестьян то било градом, то поджаривало палящее солнце, то смывало тропическими ливнями, то их поедала неизвестно откуда взявшаяся саранча. Домашние животные, лишенные травы и естественных кормов, погибали от голода. Цены на продукты били все мыслимые рекорды, впрочем, наличие денег вовсе не гарантировало то, что вы сможете купить что-то на ужин — все прилавки были пусты.

В результате постоянной нужды начала расти преступность, волшебникам стало проще отнять еду у соседа, или, что еще проще, своровать ее у маглов, чем бегать в ее поисках по пустым магазинам и рынкам. Аврорат не справлялся, порой сами авроры и оказывались самыми отъявленными преступниками.

Но и это не все. За несколько лет магический мир потерял тысячи волшебников. Сильные здоровые люди, маленькие дети только родившиеся на свет, юноши и девушки в самом цвету — никого не щадила неизвестная болезнь. Переполненный до отказа Мунго не вмещал всех пациентов. Лекари-шарлатаны делали огромные деньги на бедах людей, предлагая все новые и новые чудодейственные средства борьбы с болезнью. Некоторые волшебники даже обращались к магловской медицине, но и она была бессильна.

Безусловно, в обществе все эти несчастья не могли не вызвать бурных откликов. Люди выходили на улицы, устраивали забастовки, но ничего не могло изменить бессилие властей. Кингсли, ставший министром сразу после войны, за эти пять лет постарел сразу на двадцать. Он стал дерганым параноиком, и каждую секунду искал вокруг себя врагов, в результате наживая их даже среди ближайших друзей. Такой имидж министра не мог не испортить отношений магической Британии с соседями. И вот уже всегда дружественно настроенная Франция готовится к крупомасштабной военной операции против нее.

А я просто жил. Да, можете меня презирать, ненавидеть, плевать в мою сторону! Все что хотите. Доставить больших страданий, чем доставляет мне моя совесть, все равно не сможете. Я был молод, глуп, и в силу и того, и другого считал, что все происходящее простое совпадение. Ну казалось бы при чем здесь Волдеморт, я и пожар уничтоживший целую деревню в Уэльсе? Я сам по себе, он сам по себе.

После окончания школы, вышедшим весьма скомканным, передо мной встал вопрос о месте жительства. Поселиться в доме Сириуса я так и не смог. Ну не хватило у меня духа переступить порог дома, когда-то принадлежавший человеку, рискнувшему ради меня жизнью и так глупо из-за меня ее потерявший. Дом на Гримо так и остался пустым, заброшенным и бесполезным осколком прошлого. Молли, конечно, звала меня к себе, но только представив, как Джинни будет увиваться за мной каждый день, без выходных и праздников, я решил отказаться от этой идеи. Мало ли что могло прийти в голову младшей Уизли... особенно ночью. Многие волшебники, благодарные за победу над Волдемортом, предлагали герою войны погостить у них, но обременять кого-то тоже не входило в мои планы.

Поэтому в один прекрасный момент я решил, что вернусь жить в дом родителей, ремонт, в котором затянулся на долгие пять лет. Денег, которые заплатили мне, как кавалеру ордена Мерлина первой степени хватило, чтобы восстановить стены и крышу, купить новую мебель и технику, и даже сделать небольшую террасу.

Одновременно мы с Роном поступили в Высшее военное училище при Аврорате. Я даже умудрился отучиться все пять курсов и неплохо закончить, получив хороший итоговый бал и приглашение на работу. Но не воспользовался им. Опять сыграло свою роль мое упрямое нежелание видеть происходящее вокруг и, тем более, в нем участвовать. Да и Аврорат перестал представляться благородной организацией, призванной бороться с несправедливостью в мире. С Роном мы, естественно, поругались и так же естественно помирились через некоторое время. С ним последнее время вообще сложно было иметь дело, мы явно мыслили в разных направлениях. Если Рон уже думал о семье с кучей детишек, то для меня подобные мечты казались жуткими. Не желая обострять ситуацию, я решил уехать и, почувствовав себя неожиданно свободным человеком, отправился в Годрикову впадину, где намеревался провести лето, отдыхая от жаркого душного Лондона.

Ремонт все еще продолжался, а потому дом встретил меня запахом дерева и свежего лака, скрипящими дверьми и противными сквозняками. Мебель, расставленная в произвольном порядке без какого-либо намека на композицию, давно запылилась и нуждалась в чистке. На полу валялись куски обоев и ламината. Убираться мне естественно не хотелось, а потому я просто затарил холодильник винно-водочными товарами, закрылся в доме и наслаждался своим ничегонеделанием и ничегонезнанием.

Поворотное событие в моей судьбе случилось незадолго до моего дня рожденья в один из обычных вечеров, коих в то время были десятки в моей беспечной жизни. То есть я сидел дома и напивался в дребодан очередным шедевром алкогольной промышленности (благо, она-то как раз практически не пострадала от катаклизмов и природных бед). Я закончил очередную бутылку и собирался за следующей, когда услышал громкий стук в дверь. Хотя нет, не стук, скорее уж барабанную дробь.

— Никого нет дома! — икая, провозгласил я, зачем-то салютуя закрытой двери пустой бутылкой.

— Мистер Поттер, откройте дверь!

Я ошалел. Макгонагалл?

— Профессор?

Ну не то чтобы я не хотел увидеть свою старую преподавательницу. Мы не виделись больше пяти лет, у меня никак не хватало времени, чтобы посетить Хогвартс. Это Гермиона каждый год традиционно отправлялась на вечер встречи выпускников, откуда возвращалась с ворохом новостей и свежих сплетен. Я же предпочитал держаться от одноклассников в стороне, чувствуя свою ответственность за их испорченное детство.

— Мистер Поттер, немедленно откройте дверь! Нам необходимо поговорить.

Я промолчал, решив притвориться мертвым.

— Может быть, с ним что-то случилось?

Знакомый голос... Где-то я его точно слышал.

— Ой, Гестия, свалился, скорее всего, где-нибудь пьяный!

Точно! Гестия Джонс! Зам министра по финансовым вопросам. А почему обязательно валяюсь пьяным? Я уже собирался доказать им, что могу даже в таком состоянии очень многое, но оступился и, перекувырнувшись через себя, рухнул по ступенькам лестницы вниз.

За дверью послышалась какая-то возня.

— Мистер Поттер, вы живы?

— Гарри? Откройте немедленно!

— Да что вы с ним цацкаетесь!

— Харгид, подожди! Мы же волшебники!

— Ничего, так быстрее...

В голосе лихорадочно мелькнула мысль: «Хагрид!». Я успел только неуклюже отпрыгнуть в сторону, когда огромная дубовая дверь разлетелась в мелкие щепки. Меня откинуло на несколько метров в сторону стены, к счастью там стоял диван, и он успешно смягчил мое падение. Бутылка отлетела в сторону, разбившись вместе со стеклянным столиком.

Хагрид, как огромный валун ввалился в комнату, мгновенно перегородив чуть ли не половину нее.

— Гарри! Гарри Поттер, немедленно отзовись!

Я вяло пошевелился, пытаясь привлечь к себе внимание. Зря. Хагрид в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и, подхватив меня под мышки, поднял, словно нашкодившего котенка.

— Профессор, вот он!

Ожидая дальнейших издевательств я покосился на дверь. Макгонаглл и Джонс уже вошли внутрь и брезгливо рассматривали окружающий беспорядок.

— Надо срочно привести его в порядок, — сурово объявила Макгонаглл.

Самым простым способом привести меня в порядок, было применить отрезвляющее заклинание. Я с отвращением зажмурился, потому что оно вызывает в организме крайне неприятные ощущения, но почувствовал только ледяную воду, льющуюся на голову и весьма болезненный удар лбом об раковину. Вода хлынула в нос, вытесняя столь необходимый для нормального существования человека воздух.

— Ай, Хагрид, перестань, — прокричал я, изворачиваясь в его огромных каменных ручищах. - Убьешь!

— Ничего-ничего, — пропыхтел Хагрид. — Тебе полезно! Холодная водичка она быстро в чувство приведет. Ну ка! Подставляй свое лицо!

— Аааа!

Бесполезно. Вырваться из хватки огромного полувеликана было невозможно. Я почти захлебнулся, когда он наконец сжалился и отпустил меня. Кашляя и трясясь всем телом, я схватился за край раковины.

— Ну-ну, все-все, я не сильно... сам заслужил, — Хагрид похлопал меня по плечу, отчего я едва не рухнул на пол и зачем-то добавил. — Пить меньше надо.

Говорить мне мешала вода все еще щипавшая нос, поэтому я просто кивнул и, на всякий случай, отошел в сторону. Кто-то протянул мне полотенце, в которое я с удовольствием завернулся, и наложил согревающие чары.

— Вы неважно выглядите, мистер Поттер, — в строгом голосе Макгонагалл послышался намек на сострадание.

Я криво усмехнулся.

— Спасибо, но это было лишним, — я выразительно обвел взглядом ванную комнату, выглядевшую так, словно в ней купали слона.

— Я бы так не сказала. — Макгонагалл с невозмутимым видом убрала лужу на полу. — Вы сами нас вынудили.

— Я совершеннолетний волшебник и имею право заниматься в своем доме всем, чем захочу, — мне очень хотелось, чтобы она поняла, насколько сейчас меня душит раздражение, но директор Хогвартса, закаленная годами работы с детьми, просто проигнорировала меня.

— Идите в гостиную, — устало попросила она. — нас с вами ждет сложный разговор.

Разговоры, а тем более «сложные» в мои планы не входили, но пререкаться с Макгонагалл после более, чем убедительной демонстрации ее решимости провести беседу, возражать не решился.

В гостиной кто-то из «гостей» уже затопил камин. Огонь неожиданно придал окружающей обстановке уют и даже некий намек на элегантность. Макгонагалл сидела в кресле и аккуратно пила кофе из красивой маленькой чашечки, которой я не мог припомнить среди своей посуды. Хотя я до сих пор не уверен, что та чашка не была каким-нибудь старым куском ламината или обоев.

Хагрид, поминутно качая головой и бурча себе под нос что-то неодобрительное, копался в шкафах на кухне. Услышав, что я вошел в комнату, он обернулся и погрозил мне пальцем.

— Гарри, ты чем тут вообще питаешься?

Я неопределенно пожал плечами, не в силах вспомнить, когда в последний раз ходил в магазин за продуктами.

— Мистер Поттер, присаживайтесь, — Гестия Джонс повелительно указала на диван. — Выпейте кофе, он у вас присутствует в большом количестве.

Да, кофе я любил, что уж тут поделаешь. Усевшись на диван и сложив руки на коленях, как провинившийся школьник, я приготовился к нравоучениям.

— Гарри, как давно ты читал газеты, — тихим голосом поинтересовалась Макгонагал.

— Каждую неделю, — мрачно ответил я и для большей наглядности показал на кипу газетных листов валявшихся в углу.

— Тогда ты, как и все, наверное, задумывался о природе происходящих катаклизмов...

Я решил сыграть в дурака.

— Катаклизмов? Не понимаю, о чем вы.

Гестия недовольно зашипела, словно рассерженная змея.

— Все он понимает! Придуривается просто. Что мы тут вообще делаем? Вместо того, чтобы самим заняться поисками решения, мы приперлись сюда к бесполезному алкоголику, который даже дверь открыть сам не может!

Слова совершенно абсурдно меня оскорбили. Нет, я понимал, что они правы, но одно дело говорить это самому, а другое слышать от других. А еще внутри против воли загорелся интерес. Да, я мог сто раз говорить, что мне все равно, но это не значило, что никогда не задумывался о происходящем. Так или иначе мысли, незаметно для меня возвращались к разговору с Невиллом.

— И почему все происходит? — хрипло поинтересовался я, опустив глаза.

Некоторое время мне никто не отвечал, пока, наконец, Макгонагалл не решилась.

— Мы не знаем, — тихо призналась она. — Лучшие умы волшебного мира пытаются найти ответ на этот вопрос.

Я облегченно выдохнул, даже не подозревая, что все это время находился в сильном напряжении.

— Может все это просто совпадение? — решительно предположил я.

Макгонагалл пожала плечами, но ответила вместо нее Джонс.

— Нет, мистер Поттер, даже вы не можете не замечать, что происходит, — она всплеснула руками. — Мы же с вами не маглы какие-нибудь, чтобы уповать на природу! И не глупые волшебники, с трудом окончившие Хогвартс и не отличающие магический пожар от не магического! А в пожарах, произошедших в Уэльсе на прошлой неделе, Авроры уже нашли следы черной магии, тропический ливень на Лондон принес не простой ветер, и дети в Мунго умерли не от немытых рук врачей, как утверждают газеты! Кто-то специально наводит на страну несчастья.

Словно в подтверждение ее слов в окно ударил поток дождя с градом. Хагрид завозился и, недовольно бормоча под нос, отправился в прихожую поправлять выбитую дверь. Глядя на его широкую спину, я неожиданно для себя глупо заявил:

— Я знаю...

— То есть вы отказываетесь помочь?

Я покачал головой, не в силах придумать ответ.

— Да или нет?

То ли от напора Гестии, то ли от недавнего удара об умывальник у меня разболелась голова. Как и любой другой человек от боли я добрее не стал.

— Зачем вам нужен я? Сами сказали, что самые лучшие умы волшебного мира не справляются с решением этой задачи! Я тогда тем более не смогу, так как в науках не силен, вам ли не знать, профессор.

Макгонаглл неодобрительно фыркнула, выражая свое отношение к моим мыслительным способностям.

— А вам никто и не предлагает должность профессора, — усмехнулась она.

— А какую?

Макгонагалл нахмурилась.

— А какую предлагаете, — пояснил я. — Вы сказали, что не предлагаете мне должность профессора. Значит, у вас на примете какая-то другая.

Джонс прищурившись рассматривала меня.

— Может еще и не все пропало, — очень тихо прошептала она, но я услышал и уже громче добавила. — Мы хотим, чтобы вы стали Министром.

Даже молния, ударившая посреди гостиной, не произвела бы на меня большего впечатления, чем эта фраза.

— Что? — я ошалело открыл рот и, на всякий случай, откинулся подальше на спинку кресла, вполне резонно подозревая гостей в сумасшествии.

Джонс недовольно поджала губы.

— Мы хотим, чтобы вы стали Министром, Поттер, — спокойно повторила она, нисколько не смутившись.

— Серьезно?

— Да.

Я подавил в себе желание уточнить еще раз. Больше сдерживать смех, неудержимо рвущийся наружу, не представлялось возможным, и я неприлично заржал, хватаясь за бока и едва успевая вдохнуть хоть немного воздуха. Гостьи пережидали мою истерику, сурово сдвинув брови и осуждающе качая головами. Зато Хагрид пережидать не стал, он просто взял в руки кружку и плеснул мне ледяной водой в лицо. Эту «кружку», объемом минимум литра два, я сам подарил ему на Рождество, но он оставил ее здесь из соображений того, что у меня «совершенно нет пригодной для него посуды». Количества жидкости, вылитой на мою многострадальную, несчастную голову, вполне хватило бы на то, чтобы меня в ней утопить. Вода снова попала в нос, и я испуганно вскинул руки, опасаясь повторения недавнего воспитательного приема Хагрида. Как оказалось, напрасно, тот уже отошел и скрылся на кухне, ворча себе под нос что-то неодобрительное.

МакГонагалл и Джонс все еще чего-то от меня ждали. А я все никак не мог поверить, что их предложение серьезно. Немного придя в себя, я постарался настроиться на серьезный лад и посмотрел на МакГонагалл, решив обратиться к ней, как к самой «адекватной», на мой взгляд.

— Профессор, да кто же меня выберет! — искренне возмутился я. — Сами же сказали, что я — алкоголик.

«Ну, оставьте в покое бедного мальчика, ему плохо! Где ваша грифиндорская совесть, Поттер, разве вы можете бросить людей на произвол судьбы?!» — ехидно фыркнул мой внутренний голос с интонациями Снейпа. Профессор последние дни, вообще, часто наведывался ко мне то в воспоминаниях, то во сне, то вот так... нетактично вмешиваясь в мои мысли.

— Никто понятия не имеет о ваших... проблемах, — Гестия устало махнула рукой в сторону разбитой бутылки. — Вы же последнее время прятались ото всех, да и газеты давно уже вами не интересовались.

— Тем более, — схватился я за соломинку. — Тем более, они не обратят на меня внимания сейчас! Как вы себе это представляете? Да и министр у нас есть! Чем вам Кингсли не угодил? Мне что, надо будет с ним соперничать?

— Это уже наша проблема... — Для Джонс, видимо, вообще не существовало никаких проблем. — Все эти вопросы Орден берет на себя.

— Орден? — я снова глупо нахмурился, чувствуя себя последним идиотом. — Орден ведь распустили... сразу после победы. Разве нет?

Гестия неопределенно пожала плечами.

— Орден был создан для того, чтобы противостоять любой угрозе магловскому и магическому миру, а не только Волдеморту. Сейчас мир снова столкнулся с бедой, мистер Поттер, а значит, Орден снова необходим.

— Если там кто-кто еще остался живой, — пробормотал я.

Удар достиг цели. Обе мои собеседницы мгновенно помрачнели, сникли и неожиданно перестали выглядеть такими уж строгими и решительными. Да, воспоминания о смерти близких все еще отзывались болью для каждого, кого затронула война. А тем более, когда речь шла о смерти друга, с которым многие годы вы жили рядом, помогали в трудные времена, прикрывали спину друг друга, сражались плечом к плечу. Я сам не мог вспоминать о Фреде или Колине без содрогания и стайки мурашек, пробегающих по позвоночнику, что же говорить о Макгонагалл и Джонс, которые потеряли в этой Войне практически всех...

— Это слишком все сложно, — сказал я, наконец, стараясь заставить свой голос звучать как можно тише, словно пытаясь извиниться за свой несправедливый выпад. — Ну почему Министром должен быть именно я?

Макгонагалл посмотрела мне прямо в глаза и честно призналась:

— Потому что у вас на данный момент больше всего шансов, — она тяжело вздохнула. — Ваша репутация «Мальчика-который-победил-Волдеморта» играет нам на руку. Вы, Гарри, — герой, и никто об этом никогда не забывал.

— В тяжелые времена герои в почете, — добавила Гестия. — Вы дадите людям надежду на то, что все наладится, они успокоятся, а мы сможем спокойно заняться исправлением всех бед, от которых пострадала наша страна в последнее время.

Я скривился. Все эти слова «дадите надежду», «успокоятся», «исправлением бед» — уж слишком сильно они напоминали мне Фаджа и его последователя, Скримджера. Политика замалчивания, успокоения общественности. Политика простого обмана. Разве она может привести к чему-то хорошему?

Макгонагалл, отлично изучившая меня за время учебы в Хогвартсе, моментально прочла по моему лицу все мысли.

— Гарри, не будь ребенком, — раздраженно приказала она, и я снова почувствовал себя школьником, не выучившим заданный параграф. — Никто не говорит, что «замалчивание» — это хорошо. Но и сеять в народе панику, пока мы еще сами не знаем, что происходит и где на самом деле источник зла, — тоже не выход. Люди и так уже готовы сорваться. Они боятся неопределенности, постоянного ощущения угрозы, неизвестности. Мунго переполнен, а мы только подкинем дрова в огонь.

Я замотал головой, все еще не понимая. «Ты— символ надежды, Гарри». Ну вот, теперь мой внутренний «Я» решил заговорить голосом Скримджера. Видите, господин Министр, теперь даже самые смелые и храбрые люди готовы поступить так же, как вы.

— Но почему Кингсли не может справиться с этой задачей!?

Гестия отчего-то смутилась и опустила глаза. Я перевел взгляд на МакГонагалл, и та неохотно ответила.

— Потому что ему больше никто не верит, Гарри...

— Ой, хватит, Минерва, — Гестия резко отмахнулась. — Если мы хотим, чтобы он нам поверил, давай уж быть с ним полностью откровенными, — она повернулась ко мне, смахнув нечаянно на пол чашку с кофе, но даже не заметив этого. — Кингсли сходит с ума, мистер Поттер. Недавно он едва не убил своего заместителя за то, что тот угостил его лимонными пирожками. А до этого устроил скандал на приеме у одного из известных членов Визенгамота из-за открытых окон. Он боится своего собственного дома, разогнал всех друзей, никого к себе не подпускает!

Ее голос сорвался, она замолчала, судорожно схватившись за горло, и я понял, что именно она была тем самым заместителем, который так не вовремя угостил Кингсли лимонными пирожками. МакГонагалл только подтвердила мою догадку, когда участливо посмотрела на нее и едва заметно дотронулась до ее руки. Одним движением палочки она убрала лужу на полу и восстановила чашку.

— Мы подозреваем, что его поведение — следствие какой-то изощренной порчи или проклятия, — продолжила Гестия, когда смогла справиться со своими чувствами. — Кингсли надо срочно изолировать от людей и обследовать, но сделать это незаметно, пока он — министр, не получится.

Я непроизвольно вжал голову в плечи, пока она говорила. Конечно, Кингсли последнее время действительно вел себя немного странновато, но чтобы настолько...

— И как вы его заставите?

— Это наша проблема, — мрачно повторила Гестия.

— А?

— Все решаемо, нужно только ваше согласие!

МакГонагалл встала и решительно подошла ко мне.

— Итак, Гарри? Что вы... что ты скажешь? Ты хочешь вступить в Орден Феникса и помочь нам бороться с новым злом?

Все снова замолчали. Напряжение настолько возросло, что ожидание почти физически ощущалось в комнате. Мне показалось, что даже шторки на окне перестали трепыхаться на ветру, чтобы дать возможность мне подумать.

А на меня накатила паника. Настоящая паника, какой я не знал никогда. Смогу ли я сейчас так же спокойно пойти на риск, как пять лет назад? Хватит ли мне сил? А знаний? Что я вообще помню и умею? Да, я закончил училище при Аврорате, но чему я научился? А друзья? Кто будет со мной сейчас?

Горло сдавило судорогой, и я вскочил на ноги.

— Мне надо подумать!

— Гарри, у нас не так много времени, — прервала меня МакГонагалл. — Никто не знает, что завтра натворит Кингсли.

Гестия поднялась вслед за МакГонагалл и тоже что-то собиралась сказать, но я ей не позволил.

— Мне надо подумать, что тут неясного?!

В два шага преодолев расстояние до входной двери, я выскочил на террасу и, не особо задумываясь над местом назначения, аппарировал. Голова закружилась, все скудное содержимое желудка рванулось к горлу, руки занемели, и в тот момент, когда мои ноги коснулись, наконец, долгожданной земли, я потерял сознание.

Приходить в себя было неприятно. Тело все еще мелко тряслось, перед глазами бегали черные точки, не позволявшие на чем-то сфокусироваться, руки не слушались, а в ушах стоял такой перезвон, что я на мгновение решил, что сейчас оглохну. Этого, конечно, не произошло, но испугался я довольно сильно. Мне понадобились несколько минут, чтобы более или менее справиться со своим телом и хотя бы осознать, что я лежу на чем-то мягком и ворсистом. Мех? Нет, бархат.

— Что, Поттер, ты так и не научился аппарировать? Тебе не говорили о таком понятии, как «опасность расщепления»? Нет? Рассказать?

Малфой? Я громко застонал. Ну почему? Почему мое сознание даже в момент самого большого напряжения обращается именно к нему? А как я вообще умудрился попасть в Малфой-менор, который стал местом домашнего ареста для всей семьи Малфоев, а значит, был окружен антиаппарационным барьером?

— Маме стало плохо, и на сегодня барьер сняли.

Кажется, я произнес свой последний вопрос вслух. Ну, так, по крайней мере, я получил на него ответ. Зрение немного улучшилось, и я смог оглядеться. Точно. Это был именно Малфой-менор, более того, это был тот самый зал, в котором когда-то пять лет назад Лестрейнж пытала Гермиону. Конечно, ничего сейчас уже не напоминало о том времени, но неприятного ощущения опасности и легкого холодка страха избежать не удалось.

— Что, Поттер, ностальгия замучила?

Прищурившись, я сосредоточил взгляд на Малфое. А он за пять лет похудел, практически превратившись в дохлый скелет, немного осунулся, щеки покрылись болезненной бледностью, хотя, надо отдать ему должное, не утратил гордой осанки и аристократически элегантной манеры держаться. Ну и о чем мне говорить с этой серой мышью? Зачем я вообще сюда приперся?

— Что с твоей мамой? — невпопад спросил я.

Малфой глубоко вздохнул, но все же ответил.

— Ей было плохо, она несколько ночей не спала, бредила и практически ни на что не реагировала, — он внезапно скривился. — Доволен? Ты, наверное, должен быть счастлив!

Я решил, что могу проигнорировать его выпад и попробовал сесть. Удалось мне это не с первого раза, но через некоторое время я смог установить свое тело в практически прямое положение. Драко все это время настороженно следил за мной, словно ожидая, что я вот-вот вытащу палочку и накинусь на него.

— Что сказал колдомедик?

Малфой уставился на меня непонимающим взглядом.

— Ну, барьер ведь сняли, чтобы пригласить колдомедика? — пояснил я.

Малфой некоторое время еще непонимающе пялился на меня, а потом вдруг откинул голову назад и истерически засмеялся. Наверное, так же еще недавно смеялся я над предложением стать министром... надрывно и как-то по-особенному обреченно.

— Что тут смешного, Малфой? Что не так?

Драко, икая, вытер слезы, проступившие на глазах.

— Ой, Поттер, да все не так, — он устало откинул волосы со лба. — И сам ты не такой. Барьер сняли, чтобы люди могли беспрепятственно прийти и попрощаться с ней. Радуйся! Твой враг, Нарциса Малфой, умерла два дня назад! Умерла из-за дурацкой бюрократизированной системы Министерства, которое ты так рьяно защищал когда-то! Вот, посмотри теперь на плоды своего заступничества! Колдомедика к нам не пустили из-за того, что у нас отсутствовала какая-то дурацкая бумажка о том, что мама больна! Вот скажи мне, откуда у нас могла она быть, если колдомедика не пустили в Малфой-менор?! Ее могли бы спасти, а предпочли просто бросить и позволить сдохнуть тут, как какой-нибудь бездушной твари! Темный лорд хотя бы сразу убивал, а не заставлял мучиться в течение нескольких недель!

Он остановился, тяжело дыша и хрипло втягивая в себя воздух.

— Я никогда не считал ее врагом, — это все, что пришло мне на ум в тот момент.

Ни слова сожаления или сочувствия, только неловкая попытка оправдаться. Я так до сих пор и не научился говорить того, что от меня ждут. Такой вот недостаток.

Драко, однако, в тот момент не обиделся, он словно того и ждал. Его плечи опустились, будто сбросив с себя груз ответственности, а губы разжались.

— Она тебя тоже.

И снова тишина, пронизанная тысячами эмоций, от которых внутри все сжималось.

— Хочешь выпить? — очень своевременно предложил, наконец, Малфой.

— Хочу.

— Пошли.

Я с трудом поднялся, опершись на подставленную руку, и мы медленно перебрались на кухню, где Малфой немедленно достал из шкафа целую бутылку коньяка и две большие чайные кружки.

Я чувствовал себя полным идиотом. Вполне возможно, что Малфой был представителем той самой тайной стороны, которая терроризировала мир, а я практически без вопросов отправился выпивать вместе с ним. Впрочем, первый выпил из своей кружки все-таки Малфой, я просто не успел среагировать на его скомканный тост «За нее!». Впрочем, мне не понадобилось много времени, чтобы догнать его.

Мы чокнулись.

— Она была хорошей матерью, — с вызовом заявил Малфой.

— Все матери хорошие, — пробормотал я, вспоминая свою.

Малфой только поднял свой наполненный бокал.

— Так что ты тут забыл? — вяло поинтересовался он, с громким стуком поставив кружку на стол... в третий или четвертый раз.

Я пожал плечами, с трудом вспоминая: а, правда, зачем? Вытесненные парами алкоголя, все разговоры МакГонагалл и Джонс о спасении мира показались мне такими далекими, что я почти решил, что они мне приснились. Ну, или мой разум решил сыграть со мной злую шутку? Ему не впервой.

— Ностальгия, — глупо захихикал я.

Малфой мой смех не поддержал.

— А я думал, это авроры, — фыркнул он, едва не опрокинув на себя бутылку, из которой снова пытался наполнить бокал. — Они тут последнее время зачастили. Особенно один, толстый такой... не помню, как зовут. Уже все сервизы растащили.

— Как это?

Я недоуменно уставился на своего собеседника, хотя на самом деле знал ответ.

— А вот так! — теперь захихикал уже Малфой. — Приходит значит, отряд авроров, — он изобразил толстого, едва переваливающегося аврора. — Подходит к шкафу, видит: лежит золотая ложечка.

Драко ахнул и вытащил из шкафа золотую ложку.

— Ах, какая вещица! Она наверняка заполнена темной магией, надо ее конфисковать и исследовать, — он спрятал ложку в карман, вернулся к столу и одним махом допил остатки коньяка в бокале. — Вот так вот, Поттер! Тебе ничего не надо?

Я помотал головой.

— Это все неправильная политика, — продолжил тем временем наставительно вещать Малфой. — Ну нельзя все отдавать на откуп бюрократам! А еще контроль! Везде должен быть жесткий контроль, чтобы ни один чиновник даже подумать не смел о воровстве и взятничестве! Понимаешь? Хотя, откуда тебе понимать?

Он махнул рукой и снова что-то начал рассказывать о правильном управлении государством и ошибках, которые по его мнению допускает современное правительство. А я сидел и думал, что вот Малфой намного больше, чем я соответствует должности Министра. Вон у него и мозги правильно работают, и предложения дельные есть, у него даже имидж соответствует... только вот репутация — нет. Отчего-то в голову лезли мысли о том воре из Аврората, который обкрадывал тех, кто был полностью в его власти и не мог ответить, про чиновников в Министерстве, которые позволили умереть Нарцисе Малфой, про то, что все несправедливо и неправильно как-то получается.

— Слушай, Малфой, — окликнул я его, прерывая поток новых возмущений. — А что ты делаешь, если тебе надо что-то серьезное решить?

Драко удивленно приподнял бровь.

— Иду к отцу. Он всегда подскажет.

— А если нет отца? — досадливо поморщился я.

— Как нет? — Малфой икнул. — Вон он, наверху сидит. Хочешь, пойдем, поговорим?

Я вздохнул и, неожиданно даже для самого себя, встал со стула.

— Пошли!

Драко, пьяно покачиваясь, поднялся со стула. Сделав несколько неуверенных шагов в сторону выхода из кухни, он обернулся и, на всякий случай, поинтересовался:

— Уверен?

Я кивнул, стараясь вложить в этот жест как можно больше решимости. Однако, Драко моя уверенность не убедила, и он глубоко задумался.

— Поттер, у тебя палочка с собой?

Я удивился подобному вопросу, но тем не менее приподнял свитер, демонстрируя палочку, заткнутую за пояс. Гермиона была против подобного обращения с многоуважаемым волшебным предметом, но я все равно продолжал носить палочку так, как мне удобно.

— Тогда отрезви-ка меня.

Мое удивление усилилось еще больше.

— Боишься предстать перед отцом в пьяном виде? – хихикнул я, но палочку достал и заклинание произнес.

Драко брезгливо поморщился, с трудом подавляя рвотные позывы, и благодарно кивнул.

— Нет, Поттер, не боюсь. Отец меня по всякому видел, но я предпочитаю все же соблюдать плавила приличия и не вваливаться в комнату к старшему в неподобающем, — он особо подчеркнул это слово. — Виде.

В его словах была логика, хотя, конечно, и с ней, как и с любой другой, можно поспорить, но мне слишком сильно хотелось попасть к Люциусу, и я пошел на попятный.

— Ну все, теперь ты трезв, как стеклышко. Теперь идем?

Тут к протрезвевшему Драко неожиданно вернулся здравый смысл, и он нерешительно замер. Я по инерции прошел мимо него, сделал еще несколько шагов и только потом остановился и обернулся назад.

— Что?

Драко подозрительно прищурился.

— А зачем тебе к нему? Что ты хочешь спросить?

Ну это уж совсем мне не понравилось. Я раздраженно пожал плечами.

— Ничего я твоему папаше не сделаю, Малфой, просто поговорю, и все! Мне совет нужен от старшего человека! Ты сам навел меня на эту мысль.

Драко удивлено вскинул брови.

— Эээ, пьяным? Ты собрался что-то спрашивать пьяным? Поттер, ты уж извини, но это не то состояние, в котором приходят просить аудиенции. Особенно у моего отца.

Я придирчиво оглядел себя с ног до головы. Рваные кеды, старые домашние штаны и мятая футболка с пятнами от воды, после недавнего «педагогического» приема Хагрида, конечно, были не самой подходящей одеждой для похода в гости. Но если уж так получилось...

— Не думаю, что твоего отца так уж пугают подвыпившие подростки, Малфой. Тем более если он тебя уже видел в неподобающем виде, — я хмыкнул. — Да и выпил-то я совсем немного. Веди уже!

Драко еще несколько секунд неуверенно помялся, но потом все же жестом пригласил меня следовать за ним. Я двинулся следом, но все же наложил на себя чары, скрывающие запах алкоголя, распространявшийся на несколько метров вокруг. Драко это, конечно, заметил, но говорить ничего не стал.

— А твоя палочка где? – поинтересовался я, пока мы поднимались по лестнице.

Драко хмуро покосился на меня, потом отвернулся и тихо буркнул.

— Сломана.

Я мысленно отвесил себе подзатыльник. Точно! Как же я забыл! Рон ведь еще напился с Симусом и Дином, празднуя «окончательную победу над Хорьком, которому выдрали все зубы».

— Это один из пунктов приговора… ну, кроме домашнего ареста, — Драко обвел рукой длинный корридор, и я вспонил как эти стены пусть недолго, но были и для меня тюрьмой. — И давай больше не будем об этом, ладно? А то я сейчас опять начну на Министерство наезжать.

Я пожал плечами, и оставшийся путь до кабинета на втором этаже мы проделали в полном молчании. Уже возле массивной деревянной двери, украшеной позолоченными резными узорами, Драко замедлил шаг, и я понял, что его опять мучают сомнения о безопасности отца. Наши взгляды встретились, задержались на мгновение. Видимо, Малфой увидел что-то в моих глазах такое, что заставило его все же решительно открыть дверь и пройти внутрь. А я замер на пороге.

— Отец…

— Да, Драко, что-то случилось?

Я немного сдвинулся, чтобы увидеть хозяина кабинета. Люциус Малфой сидел за массивным письменным столом в кресле с высокой спинкой. Ну вылитый опальный король, не дать ни взять. Его волосы окончательно поседели, он, так же как и сын, сильно похудел за прошедшие пять лет, но в отличии от него уже не мог так прямо держать спину, а тонкие, хрупкие руки слегка тряслись, когда он приподнялся навстречу. Траурная мантия только подчеркивала все эти печальные изменения.

— Тут к тебе посетитель, — по голосу младшего Малфоя чувствовалось его сметенье, да и мне самому ситуация показалась бредовой. – Он… он тут к нам ненадолго заглянул и... и решил к тебе прийти... и...

Люциус с укором посмотрел на сына.

— Ну же, Драко, что ты мямлишь? Разучился четко выражать свои мысли? Опять кто-то из родственников Нарциссы пришел высказать свои соболезнования? Или эти министерские крысы опять обворовывают мой дом и хотят поглумиться? Ну, так просто скажи, что я не принимаю!

Надо отдать должное старшему Малфою, вот так вот послать представителей властей, в руках которых на данный момент была его жизнь, решился бы далеко не каждый. Драко смущенно опустил голову и тихо пробормотал.

— Нет, это Поттер.

Люциус казалось бы ни капли не удивился. До сих пор поражаюсь его выдержке. Поражаюсь и по-хорошему завидую. Мне вот потребовались долгие годы, чтобы научиться создавать хотя бы ее бледное подобие. Он выпрямился, едва заметным движением поправил мантию, убрал какие-то бумаги со стола и жестом разрешил впустить гостя.

— Заходи, — мрачно пригласил меня Драко и очень тихо добавил. – Сделаешь моему отцу что-нибудь плохое, отсюда живым не выйдешь. Поверь, я и без палочки много чего умею. И плевать мне, что ты герой.

Проверять я, конечно, не собирался, но угроза впечатлила. Искренняя готовность постоять за близких от безоружного, поверженного человека всегда вызывает уважение, даже если вы с этим человеком долгое время конфликтовали.

— Ничего я ему не сделаю, — пообещал я и смело шагнул в кабинет.

Не знаю уж, насколько свою роль сыграли несколько бокалов коньяка или это уверенный вид проигравшего, но не потерявшего своей гордости, Драко сыграл свою роль, но решимость поговорить с Люциусом Малфоем только крепла.

— Мистер Поттер, — Люциус холодно кивнул мне в знак приветствия.

— Мистер Малфой, — вежливо улыбнулся я, мысленно подыскивая нужные слова, которыми можно было бы объяснить ситуацию с министерским вопросом.

Люциус Малфой проницательно оглядел меня, делая для себя какие-то собственные выводы.

— Прошу вас, присаживайтесь, – предложил он. – Чаю? Кофе? Еще что-нибудь?

Мне очень хотелось съявить о том, что у них в их положении вряд ли есть кофе, но сдержался.

— Нет, благодарю. Мы с Драко уже немного вы… то есть поужинали, — исправился я и спешно направился к первому попавшемуся креслу, расположенному прямо перед столом, куда и уселся, нервно сцепив руки на животе. Слова так и не выстроились ни во что приличное.

Драко остался стоять, напряженно переводя взгляд с меня на отца и обратно.

— Итак, мистер Поттер, — Люциус не сдержался и все-таки слегка поморщился, произнося мое имя. Я сделал вид, что не заметил. — О чем вы хотели бы со мной поговорить?

Я задумался и начал из далека.

— Мистер Малфой, вы же хорошо разбираетесь в политике?

— Видимо, не очень, — усмехнулся Люциус. – Иначе сейчас не сидел бы здесь.

С этим утверждением сложно было не согласиться.

— Но вы же хорошо знаете, где там какие подводные камни, с кем можно вести дела, а с кем нет. Правда?

— Возможно.

Я покосился на Малфоя, вежливо-равнодушное выражение лица которого не выражало ни одной эмоции, показывающей, что наш сегодняшний разговор его хотя бы заинтересовал. «А чего ты хотел? Вы вообще-то враги, мало ли, куда ты его вовлечь хочешь. Ты бы и сам подумал об этом на его месте» — снова влез мой внутренний Снейп. Ну уж нет, профессор! Я назло вам тут останусь сидеть. Ни Макгонагалл, ни Джонс не имеют при Министерстве достаточно власти, чтобы по-настоящему на что-то повлиять. Да они могут посадить меня на это место, но удерживаться в нем придется самому. А Малфой, даже будучи запертым в своем поместье, мог успешно мне в этом поспособствовать! А не этого ли мне надо? "Ну так говори уже что-нибудь!"

— Мне предлагают стать Министром.

Малфой ни на мгновение не потерял контроль над собой и своим лицом и только скучающе приподнял брови.

— Мм, это почетная должность, поздравляю, мистер Поттер. Но чем же тут смогу помочь я, опальный заключенный?

Я замер, подбирая слова и кляня про себя свое косноязычие.

— Поттер не может решить принимать или не принимать предложение, — пояснил Драко. – Поэтому обратился к тебе за советом, как к более опытному.

Я досадливо поморщился. Такая постановка вопроса меня не совсем устраивала, но в общих чертах она вполне обрисовывала ситуацию. Старший Малфой задумчиво кивнул.

— Хм, ну что ж, мистер Поттер, я не стану вам ничего советовать, — и увидев, что мое изменившееся лицо, добавил. — Вы уже не ребенок и должны научиться сами принимать такие решения. Это так же логично, как и то что Министр должен сам решашать свои проблемы и сам отвечать за свои поступки.

Я вскочил, по детски обиженно хмурясь. Вся эта затея с советчиками моментально показалась мне глупой.

— Пожалуй, я пойду, мистер Малфой, вы совершенно правы, — затараторил я, отступая к двери, но тут же передумал и гордо выпрямился. С Малфоями надо было вести себя по другому. — Просто, если я приму предложение, и стану Министром, мне понадобится умный и прозорливый советчик, проведший в мире политики не один год, который поможет мне разобраться что к чему, подскажет выход в трудный момент и укажет верные решения накопившихся проблем. Вы, мистер Малфой кажетесь мне самым лучшим кандидатом на эту роль.

Люциус одним жестом остановил меня.

— Вы неправильно задаете вопрос. Вы спросили, соглашаться или нет на предложение. А сейчас говорите так, как будто бы уже все решили. Но тогда, зачем спрашиваете? Просто пойдите и скажите, что согласны.

Я опустил голову, неожиданно понимая, что он прав, и молчаливо признавая его правоту. Уже аппарируя из дома я где-то на уровне подсознания знал, что отвечу согласием. Разве я мог отказать? Разве я не герой, спасший мир? Разве не я отдал ради него, этого самого мира, часть себя? Разве не правильно было бы идти до конца? Но так хотелось, чтобы кто-то сказал эти слова за меня.

Люциус, наблюдая за моим лицом, улыбнулся одними уголками губ.

— Вернитесь в кресло, мистер Поттер.

Я послушно уселся на место.

— Почему вы хотите помощи именно от меня? — хмуро поинтересовался Малфой. — Согласитесь, мы с вами не в самых дружеских отношениях, — я согласно кивнул. — Не правильнее ли было обратиться за советом к тем, кто вам предложил помощь в достижении поста Министра?

Я нахмурился точно так же, как и он. А правда, зачем? Не потому ли что я сомневался? В Ордене Феникса практически не осталось людей, которые когда-то готовы были умереть за свободу от Волдеморта. А новые люди? Где были они во время войны? Не хотят ли они сделать из меня ручную обезьянку, как этого когда-то хотели Фадж и Скримджер?

А Малфой? Я почему-то верил, что с помощью него мне будет проще держать все под контролем и не давать управлять собой. И моя интуиция уверенно вела меня к этому. А еще... а еще я чувствовал: Малфой как никто другой знает, что происходит в мире и как это исправить.

— Вы в достаточно плачевной ситуации, чтобы согласиться на мои условия и не пытаться играть на чужом поле, — решительно ответил я.

Драко громко фыркнул, но Люциус снова не показал ни одной эмоции.

— И какие же условия?

— Я освобожу вас.

— Надо полагать не сразу, как только станете Министром? — усмехнулся Люциус.

— Ну в этом-то вашей заслуги никакой не будет, согласитесь. Так что... — и тут мне пришла в голову судьбоносная мысль. — Я думаю два года. Да, через два года, если все будет хорошо, и вы мне поможете добиваться в Министерстве того, что мне надо, я вас освобожу. И верну все конфискованное имущество.

Эта игра нравилась мне все больше. Нет! Я не хочу плясать под чью-то дудку. Ни Ордена Феникса, ни Малфоя. Хватит, научены уже. Мне просто нужно направление, а там уж сам разберусь.

Люциус задумался, видимо, прикидывая все плюсы и минусы предложения.

— А если я все же обману?

— Не в ваших интересах...

— А если обманете вы?

— И не в моих...

Мы снова затихли. Я сидел в своем кресле, словно на троне, и смотрел свысока на, как мне тогда казалось, притихших Малфоев и считал, что провел прекрасную партию. Вот они! У меня в руках, никуда больше не денутся. Малфой в наглухо закрытом доме, без права на переписку и общение с кем бы то нибыло, не сможет строить козни против меня. Зато я смогу пользоваться его опытом и ни от кого не зависеть. Кто же знал, что это была чистая ничья?...

— Хорошо, — согласился Люциус, и в тишине кабинета его голос показался мне чуресчур громким. — Я принимаю ваше предложение.

Драко, кажется, опять что-то ахнул, но на него снова никто не обратил внимание. Я нерешительно замер.

— И... что вы мне посоветуете?

Люциус откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Ну для начала советую вам переодеться, — он поморщился. — Министр всегда должен выглядить превосходно. Купите новых, но не очень дорогих мантий. Побеседуйте немного с людьми, посмотрите, чего хотят они. И перестаньте пить. Одно единственное появление на публике в таком виде, одно фото в Ежедневном пророке с бутылкой... и все! Ваш имидж уже невозможно будет восстановить.

Я кивнул, принимая данный совет, как должное.

— А потом?

— А о потом мы будем говорить с вами, когда займете Министерский пост, — усмехнулся Люциус. — Я так понимаю, что вам помогут его занять, не так ли?

Я снова кивнул.

— Тогда просто расслабьтесь и получайте удовольствие.

— Но... как мне себя вести?

Я почувствовал себя зависимым. Мне это не понравилось, но выхода не было.

Люциус встал с кресла, наклонился ко мне и уверенно объявил.

— Будьте собой, мистер Поттер. Вас любят именно таким, как вы есть. Выбирают люди, управляет власть. Сейчас вам важно, чтобы вас выбрали. А уж с властью разберемся позже.

— Спасибо, — поблагодарил я, хотя он ничего особенного и не сказал.

— Тебе надо уходить, Поттер, — мрачно напомнил Драко, бровив неприязненный взгляд на часы. — Сейчас восстановят антиаппарационный барьер.

— До встречи, — попрощался я с Люциусом.

Тот лишь с достоинством кивнул.

Через секунду я уже был в своем доме. Макгонагалл с грозным видом двинулась мне навстречу. Не дожидаясь ее нравоучений, я объявил:

— Я согласен!

После моего триумфального возвращения гости надолго не задержались. Хотя даже этого короткого времени, им хватило, чтобы изрядно достать меня. Макгонагалл высказала мне все, что она думает о моем, явно не соответствующем статусу Министра, поведении. Я пробовал было возразить, что пока еще Министром не стал, но на нее этот довод впечатления не произвел, а я предпочел больше не спорить, так как переупрямить бывшего гриффиндорского декана, а ныне директора Хогвартса умел только Дамблдор, а тот давно уже ничего не мог.

Не менее упрямая и строгая Джонс предпочитала действовать угрозами, а не увещеваниями, а потому просто пригрозила, что в следующий раз привяжет меня к кровати и, если будет необходимо, наложит Империо. Конечно, я знал, что она не станет так поступать, Министерство строго наказывало любое применение непростительных, да и ей отлично было известно, что я вполне успешно этому заклинанию противостою, но про себя все равно сделал заметку потренироваться надосуге в защите. Хагрид только громоподобно ахал, и все время пытался отправить меня на кухню перекусить собственноручно сваренным им обедом, от которого не очень приятно пахло горелым.

- Хорошо-хорошо, я все понял! — рассердился я. — Убегать больше без предупреждения не буду, но и сидеть на месте не собираюсь.

Джонс нахмурилась.

— Мистер Поттер, статус Министра не позволяет...

— Я все понял, — перебил я ее. — Можете не сомневаться, свою роль я сыграю хорошо. Народ успокоится, а вы сможете спокойно заняться спасением мира.

Гестия громко фыркнула, показывая, что сомневаться она как раз будет. В принципе, я был с ней согласен, но говорить об этом не собирался.

— Ладно... — Макгонагалл, наконец, пришла в себя. — Нам надо спешить, чтобы сегодня же передать в Визенгамот заявление Кингсли об отставке и подать документы на нового кандидата, — она строго посмотрела на меня. — Гарри, завтра мы пришлем вам вашу программу, которую будет необходимо очень хорошо выучить. Также на этой неделе у вас назначена фотосессия и интервью для Ежедневного пророка.

— То есть вы уже заранее решили, что я соглашусь, — криво усмехнулся я, борясь с детским желанием назло объявить им, что передумал.

Макгонагалл пожала плечами, не то извиняясь, не то подтверждая мою правоту, но голос ее немного смягчился. А может, она просто почувствовала мое настроение.

— Гарри, у нас очень мало времени, сейчас не время для капризов.

Я только упрямее поджал губы, боясь сболтнуть лишнего. Собственно говоря, мы шли к одной цели, можно было и потерпеть.

— Чтобы вы нигде не потерялись и ничего не перепутали, к вам будет приставлен опытный человек, — мрачно добавила Гестия. — Ваша задача слушаться его во всем и подчиняться всем его приказам.

— А иначе? — не удержался я.

— А иначе придется искать на вас управу по другому...

Что-то в этой фразе мне не понравилось. Даже не сами слова, а та интонация, с которой их произнесла Джонс. Уж если она так запросто угрожает непростительным заклинанием, Мерлин знает, что ей еще может прийти в голову? Надо узнать при случае все про эту ведьму, решил я, а внутренний Снейп ехидно добавил: «Становитесь истинным слизеринцем, Поттер». Давно пора, профессор, давно пора!

— Как скажете, — послушно отозвался я, невинно хлопая ресницами. — Я сделаю все, что необходимо.

Джонс недоверчиво прищурилась, но ничего больше не сказала.

— До завтра оставайтесь здесь, — попросила Макгонагалл. — Нам может понадобиться ваша подпись. Хагрид пока побудет с вами. На всякий случай.

— Хорошо, — безмятежно кивнул я.

Они засобирались.

— До встречи, Гарри, — Макгонагалл по-матерински кивнула мне напрощание, подходя к камину. — Постарайтесь понять, все что мы делаем, делается только для того, чтобы помочь людям.

— Конечно, профессор, — вежливо улыбнулся я.

Макгонагалл кинула в наспех разведенный огонь горсть порошка и исчезла в языках пламени. Я даже не успел услышать, куда она направляется.

— До свидания, мистер Поттер, — попрощалась Джонс, все еще недовольно сверля меня глазами.

— До скорой встречи.

Джонс тоже поглотил огонь, и мы с Хагридом остались наедине.

— Может, поужинаешь, а Гарри? — неловко предложил он. — У тебя ведь, небось, ни крошки во рту еще не было, одна выпивка.

— Нет, спасибо, не голоден.

Есть, правда, жутко хотелось, но питаться тем, что приготовил никогда не умеющий этого делать полувеликан? Нет уж, увольте. Я Хагрида люблю, но не настолько.

— Может, тогда поговорим? — Хагрид уселся на диван, едва не проломив его. — Что ты так нехорошо с ними, а? Они же добра хотят.

Как не хотелось мне сейчас сорваться и убежать наверх, в свою комнату, я сдержался и тихонько вздохнул.

— А где оно добро то? А, Хагрид? Что ты на меня так строго смотришь? Я просто не хочу быть чей-то марионеткой. Если уж работать вместе, то только наравных, а не так: ты тут постой в виде чучела, а мы там пока разберемся.

Хагрид надолго задумался.

— Ну не всегда же все бывает так, как мы хотим, — он с такой силой поставил чайник на стол, что тот с жалобным звоном треснул по толстому теплому боку и чай маленькими капельками стал просачиваться в образовавшуюся трещинку. Я поднял палочку и быстро починил бедный фарфоровый предмет. — Ты, Гарри, зря так. Орден добра хочет, как и Дамблдор хотел.

Я выразительно промолчал.

— Ты им помоги, — кряхтя, добавил Хагрид, не дождавшись моего ответа. — Хорошо?

— А ты можешь рассказать мне про Орден? — хмуро поинтересовался я, решив воспользоваться моментом, чтобы побольше узнать о своих новых союзниках. — Кто в нем состоит? Где они заседают? Ведь после Войны он вроде самораспустился, и там почти никого в живых не осталось...

Хагрид закряхтел еще громче, вертясь на диване, словно он стал ему тесен. Я, на всякий случай, отступил на пару шагов в сторону.

— Ну... — нерешительно замялся Хагрид. — Не знаю, нужно ли тебе это... — он заметил мой взгляд и быстро добавил. — Ладно-ладно, расскажу, что сам знаю. Я ж не очень во всем этом разбираюсь. Там директор Макгонагалл и Гестия Джонс, нуу... Аберфорт вроде как, хотя я его почти не видел. Молли с Артуром и детками.

— Молли? — удивился я. — Она никогда ничего не говорила.

— А ты давно с ними разговаривал-то? — Хагрид укоризненно посмотрел на меня.

Я задумался. Ну да. С Роном-то мы встречались совсем недавно, недели две назад они с Гермионой приезжали проведать меня, а вот в Норе я не был больше полугода. Джинни меня совсем от дома отпугнула.

— Вот то-то и оно! — торжествующе объявил Хагрид, приняв мое молчание за ответ. — А если бы ты хоть иногда в Норе бывал, может и посвятили бы тебя во все раньше.

— Погоди, ты сказал, что и дети их в Ордене?

— Ну Джордж, Чарли опять же, Билл, — закивал Хагрид.

— А Рон?

Я даже замер, ожидая ответ. Хагрид задумался.

— Да нет, вроде бы, я его никогда на собраниях не видел. Они же с Гермионой сейчас живут отдельно, и учеба много времени занимает. А вот Джинни точно в Ордене.

Я помрачнел, но Хагрид не заметил этого и трагически закончил.

— А остальных ты все равно не знаешь, тебе их имена ни о чем не скажут, так что сам будешь присутствовать на собраниях и познакомишься.

«Если тебя туда пустят,» — хихикнул внутренний Снейп. Вот уж точно...

— Хорошо, — отмахнулся я. — Можно я теперь пойду, отдохну.

— А может, еще поговорим?

— Нет, ты прости, но у меня очень болит голова...

Хагрид заметно расстроился, что я не захотел общаться и обедать вместе с ним. Но у меня действительно разболелась голова. Поэтому добравшись до кровати, я рухнул на нее и проснулся только перед полуночью с ощущением, что все произошедшее не больше, чем простой сон. И Макгонагалл, и Джонс, и Малфои — все просто очередной глупый сон, навеянный ядовитыми парами алкоголя. Но раскатистый храп Хагрида, разносящийся по обычно тихому дому, послужил отличным доказательством обратного.

Всю ночь я провел в попытках заснуть, но выспавшийся организм ни в какую не признавал желания хозяина. Мне мешал и храп Хагрида, и шум деревьев за окном, и звук капающей воды из крана, который я уже месяц собирался починить. В голове мелькали разные сумбуные мысли, о большей части которых я мгновенно забывал. Проворочавшись несколько часов с боку на бок, я не выдержал, встал и, достав из кармана джинсов помятую пачку сигарет, направился на улицу. Вообще, курил я редко. Эта плохая привычка появилась у меня во время учебы в Аврорате и скорее вопреки влиянию сверстников, чем благодаря ему. Просто, так мне было проще не участвовать в общих разговорах и при каждом удобном случае скрываться от неудобных вопросов, прикрывшись оправданием «Я покурить».

На дворе стояла прохладная осенняя погода, известная своей изменчивостью и непостоянством. Сентябрьский ветер еще не был так пронзающе холоден, как зимой, но в нем уже и отсутствовали теплые дуновения лета. Начал накрапывать противный мелкий дождь, окончательно испортивший настроение, и перед выходом из дома я натянул на себя мантию непонятного грязно-серого цвета, оставшуюся мне со времен учебы в Аврорате, и накинул капюшон.

Ежась от промозглой сырости, я достал сигарету и уже собирался наколдовать огонь, когда заметил неподалеку в кустах движение. Автоматически пригнувшись, я замер. Даже со своего места я заметил, что это был человек. Так как на моем доме стояла защита от маглов, можно было предположить, что незванный гость — волшебник. Я принципиально не ставил на свое жилище других защитных заклинаний. Может быть, потому что моей персоной перестали интересоваться газеты, может, потому что это место большинство волшебников после смерти Волдеморта старались обойти стороной, словно проклятого... а может, сыграла свою роль лень.

Волшебник сдвинулся немного в сторону и подкрался ближе. Радуясь, что мой плащ практически не заметен в густых сумерках превосходного утра, я сдвинулся еще на несколько метров, спрятался за толстое, раскидистое дерево и только отсюда смог внимательнее вгляделся в фигуру и обнаружил, что волшебников двое.

— Наложи еще несколько заклинаний, — раздался вдруг тихий шепот одного из них.

— Тссс, — зашипел второй. — Не шуми, а то разбудишь еще. Этого хватит, чтобы засечь любую Поттеровскую магию, никуда он не денется.

— Ну не знаю, — пробормотал его собеседник. — Все-таки парень победил Волдеморта, ты думаешь, он не заметит?

На несколько секунд оба замерли. Внезапно один из волшебников схватил второго и, проворчав «Думать — не моя работа!» аппарировал.

Внезапно первый лучик солнца мелькнул из-за горизонта, попав прямо на окна моего дома. Оглядевшись по сторонам, и не обнаружив больше ничего подозрительного, я обошел дом кругом и внимательно проверил все наложенные на него заклинания... слежения, распознавания и даже слабенькое блокирующее магию.

«Они хотят контролировать тебя во всем» — сделал вывод внутренний голос.

Решив оставить все, как есть, я докурил, наконец, свою сигарету и вернулся в дом. Впервые за очень долгое время я побрился, старательно расчесался и оделся, тщательно выбирая одежду. Спустившись вниз, я поспешил приготовить завтрак, больше для того, чтобы занять кухню до того, как проснется Хагрид, громко умывающийся в ванной.

Я как раз доедал свой бекон, когда Хагрид спустился вниз, а в окно внезапно впорхнул патронус Макгонагалл в виде кошки и суровым голосом приказал:

— Сегодня придет Энтони Диборн, это наш доверенный человек, во всем надо ему подчиняться.

И все... я сначала даже не понял, о чем речь. А уже в следующую минуту в мою дверь беспардонно ввалился высокий, худощавый волшебник в строгой темно фиолетовой мантии. Первое что бросалось в глаза в его облике были невозможно яркие голубые глаза, придававшие его лицу выражение невинное и одновременно, словно в чем-то укоряющее.

— Привет, Гарри, — он махнул мне рукой. — Меня зовут Энтони, и я буду сопровождать тебя везде и всюду, словно тень. Я постараюсь стать тебе хорошим советчиком и при необходимости смогу защитить от любого нападения.

Я удивленно нахмурился, не уверенный, что такой наманекюренный и расфуфыренный денди мог хотя бы правильно держать палочку, а не то чтобы защитить кого-то:

— Привет, — неуверенно выдавил я.

Он потряс мою протянутую ладонь.

— Итак, какие у нас сегодня планы?

— А разве мне не должны отдать программу? — мрачно поинтересовался я.

Энтони расцвел довольной улыбкой.

— О, ты уже готов покорять вершины министерства? Ну вынужден тебя разочаровать, пока твоя заявка не принята, решено не спешить, — я выжидательно на него уставился. — Пока мы свободны, в рамках приличия, разумеется, — хихикнул он.

Мне почему-то отчетливо представилось, как мы смешно будем выглядеть, если выйдем куда-нибудь вместе. Рядом с Диборном я в своей пусть добротной, но все же довольно дешевой мантии выглядел если и не смешно, то уж жалко точно.

— Ммм, можем мы тогда наведаться в Косой переулок? — предложил я.

Диборна мой вопрос казалось совершенно не удивил. Сделав приглашающий знак рукой, он вышел за дверь. Я покосился на Хагрида.

— Иди-иди, — отмахнулся тот. — Я тут пока уберусь.

Оставлять дом на полувеликана мне совсем не хотелось, но так как особого выбора не было, я шагнул следом за Диборном.

— Итак, — подмигнул тот. — Что именно ты хотел бы посетить? Может быть Все для Квиддича? Или Всевозможные волшебние вредилки? О, может быть кафе Флориана Фортескью.

Я хмуро посмотрел на него, гадая, действительно ли он так глуп...

— Спасибо, я уже вырос из этих магазинов, — как мог вежливо ответил я. — Мне необходимо в Гринготс.

— Конечно-конечно, — закивал Диборн. — Как пожелаешь...

Он подхватил меня под руку и без предупреждения аппарировал. От неожиданности я не успел приготовиться, голова закружилась, содержимое желудка, да и сам желудок подскочили к горлу, в носу защипало и... внезапно резко остановилось. Я выхватил палочку, но не смог ничего произнести, потому что из горла доносились только сдавленные хрипы. Когда голова перестала кружиться, я выпрямился и, с трудом сфокусировав внимание на Диборне, прокричал.

— Вы что сошли с ума?

Диборн смущенно потупился.

— Прости, я не очень умею аппарировать, — скомкано начал объяснять он. — А мне так хотелось помочь великому Гарри Поттеру.

Я недовольно поджал губы, но ничего больше говорить не стал. Отряхнув несуществующую пыль, я гордо направился к Гринготсу. Уродливый гоблин, раздраженно ворча что-то себе под нос, потребовал ключ и, увидев его, жестом пригласил следовать за ним. Я направился следом, за мной же двинулся Диборн.

— Мне здесь ничего не угрожает, — недовольно напомнил я, останавливаясь. — Будьте добры, подождите здесь.

— Нет-нет, Гарри, — залепетал Диборн. — Я не могу оставить тебя одного. Ни в коем случае! У меня приказ.

— Я в одном из самых охраняемых зданий мира! Кто решится напасть на меня в Гринготсе? Гоблины?

Диборн расстроено огляделся по сторонам, на злобно поглядывающих на него гоблинов.

— Опасность есть везде, — уже тише добавил он. — И гоблины далеко не самые дружественно настроенный к волшебникам народ.

Сопровождающий меня гоблин злобно зашипел.

— Может у них есть на это причины? — предположил я. — Короче, ждите здесь. Я им вполне доверяю.

— Но как же...

— Ждите здесь, — прервал я его и бегом направился за гоблином, ушедшим уже далеко вперед.

Деньги родителей я не трогал принципиально, но сегодня был не тот случай. Набрав полный кошелек монет, я кивнул гоблину, показывая, что готов возвращаться. Наша тележка как раз подъехала к площадке неподалеку от выхода, когда к ней приблизилась высокая стройная девушка в серебристо-синей мантии. Узнав в ней свою одноклассницу Дафну Гринграсс, я пожалел, что площадка слишком узка, чтобы можно было проскольнуть незамеченным. Да и Дафна уже заметила меня.

— Гарри Поттер, какие люди, — высокомерно усмехнулась она, тряхнув своими медово-золотистыми кудрями. — Давно не виделись! Слышала, ты решил выползти из своей конуры? Зря! Мальчик-который-выжил уже никого не интересует, тебе нечего ловить.

Я сжал кулаки, сдерживаясь.

— С чего ты взяла, что мне нужно кого-то заинтересовывать?

— Мой отец в Визенгамоте, Поттер, — нагло заявила Дафна, сверкая в полутемном помещении серебристо-голубыми глазами. — К тому же работает в комитете по выборам министра. Он в курсе всех заявок, которые подают кандидаты на пост Министра.

— И?

Я напряженно замер, ожидая, что она скажет дальше.

— Поттер, ты что... серьезно? — я заметил, что запал у Гринграсс уже прошел. — Ты никогда в жизни не управлял ни чем больше, чем эта ваша подпольная Армия, которая, кстати, закончила не очень-то хорошо! Управлять страной — это тебе не палочкой размахивать и по полям и лесам прятаться. Ты хоть представляешь, как устроено Министерство? Чем оно живет? Откуда финансируется? Как ты собираешься управлять людьми, о которых ничего не знаешь? За тебя, конечно, проголосует большинство, люди ждут героя, который поможет им справиться с трудностями, но как ты им поможешь?

Она выдохнула и, тяжело дыша посмотрела наконец мне в глаза, словно выискивая в них ответы на свои вопросы. Я не отвел взгляд, хотя больше всего мне сейчас хотелось сделать именно это. Но я сдержался и просто вежливо улыбнулся.

— Зря ты не веришь в меня, Гринграсс. Я способный, разберусь как-нибудь. Лучше бы твой отец проявил больше гибкости. Сама сказала, Министром я стану, — я обошел ее и гордо направился к выходу, но через пару метров остановился и громко заявил, ни к кому конкретно не обращаясь. — И Армия моя, между прочим, выиграла войну.

В отвратительном настроении я прошествовал до самого выхода, совершенно забыв о Диборне. Впрочем, тот быстро о себе напомнил, из ниоткуда возникнув прямо передо мной.

— Гарри, что-то случилось? У тебя очень бледный вид.

— Все в порядке, — рявкнул я, быстрым шагом направляясь в сторону магазина с книгами.

— Тебя кто-то обидел?

— Нет.

— Кто-то напал на тебя, да?

Я хмуро покосился на своего незадачливого сопровождающего.

- Никто на меня не нападал! Я просто взял деньги в своем сейфе!

Диборн слегка опешил от моего напора и, к счастью, предпочел промолчать. Мы практически бегом добрались до «Флориш и Блоттс» и влетели в него, изрядно напугав продавца. Старый сморщенный волшебник, увидев меня, долго приглядывался, а потом внезапно всплеснул руками и скрипучим голосом воскликнул.

— Мистер Поттер! Какая честь для нас.

Я улыбнулся, вспомнив, как Гринграсс только что доказывала мне, что никто не помнит даже моего имени, и подошел ближе.

— Здравствуйте, я хотел бы приобрести у вас пару книг.

Волшебник слегка нахмурился и жестом пригласил следовать за ним, вдоль длинных верениц стеллажей, заполненных сотнями разнообразных книг, многие из которых шипели, рычали, пели на разные голоса и даже плевались.

— А что именно вас интересует? Возможно, тайны боевой магии? — спросил он, жестом показывая на одну из полок. — Или историческая литература? — еще один мах в сторону запыленной полки, выглядевшей так, словно на нее уже лет десять никто не заглядывал. — Есть прекрасные книги по Зельям, которых вы не найдете больше ни в одном магазине. А может быть, трансфигурация? У нас есть все, что пожелаете.

Я задумчиво поджал губы.

— А у вас есть газеты?

Лицо продавца удивленно вытянулось.

— Газеты?

— Ну да, — закивал я. — Обычные газеты.

— Это скорее в газетный киоск, — усмехнулся продавец, видимо, приняв мое заявление за шутку.

Я покачал головой.

— Нет, мне нужны газеты за последние два года. Нет, лучше, наверное, три. Вы сказали, что у вас есть все.

Продавец слегка побледнел, потом покраснел и, наконец, смущенно ответил.

— К сожалению, такого нет.

Мне стало жаль беднягу, и я поспешил его успокоить.

— Ничего страшного, уверен, что у вас есть прекрасные книги по Чарам и, пожалуй, я бы посмотрел что-нибудь об устройстве нашего магического государства.

Продавец моментально расцвел.

— О, конечно же! Это у нас в избытке, — он провел меня к высокому стеллажу, уставленному толстыми аккуратными томиками в строгих деловых обложках. — Вот то что вы ищите, а Чары сразу напротив.

Я благодарно кивнул и взял с полки первый попавшийся том. Мгновенно рядом со мной возник любопытствующий Диборн, через руку заглянувший на страницу.

— Гарри, что ты хочешь найти в этих книгах? Давай, я тебе все расскажу? Мне дано разрешение отвечать на любые твои вопросы.

— Не надо, — оборвал я его. — Я хочу во всем разобраться сам.

— У тебя не так много времени, — он кивнул на увесистый том, который я еле удерживал на весу. — Не проще ли спросить?

— Не проще.

Я упрямо прижал к себе книгу, потом стянул с полки еще одну, передал их продавцу и добавил еще несколько по чарам. Пока оформлялся заказ, я вспомнил, что Малфой советовал мне пообщаться с людьми, и решил последовать его совету.

— Как идет торговля, — поинтересовался я. — Что-то у вас не очень много покупателей.

Продавец уныло посмотрел на торговый зал, в котором и, правда, было всего двое волшебников, да и те, скорее всего, зашли сюда только для того, чтобы скрыться от дождя.

— Да, мистер Поттер, — вздохнул он. — Последнее время совсем тяжко стало, — он развел руками. — Люди перестали читать, им не до этого, надо деньги зарабатывать, да семью кормить. Когда уж тут найти время для книг. Раньше я имел довольно приличный заработок от учебников, которые покупали ученики из Хогватса.

— А теперь?

— А теперь Министерство ввело в Хогвартсе новую систему, там все книги только одного автора — Асвальда Бора. Это наш министр образования, ну вы знаете.

Я не стал уточнять, что понятия не имею, кто это такой этот Бор.

— И что вам мешает?

— Все права на продажу учебников Бора куплены его кузеном. У него лавка чуть дальше по переулку. Естественно все ученики закупаются там, а мне приходиться перебиваться случайными прохожими, — продавец развел руками. — Вот так вот и идет торговля, мистер Поттер.

— Возможно, все еще может измениться, — уверенно предположил я, сочувственно глядя на собеседника, тот только пожал плечами.

Расплатившись, мы с Диборном направились к выходу, но продавец неожиданно нас остановил.

— Мистер Поттер, — окликнул он. — Если вам нужны газеты, попробуйте зайти к старьевщику. У него лавка сразу за Кабаньей головой располагается, там чего только нет. Наверное, и газеты найдете.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я его. — Удачной торговли.

Продавец грустно улыбнулся нам в ответ. Как только мы вышли на улицу, Диборн озабоченно заявил.

— Лучше бы ты поменьше разговаривал с незнакомыми людьми. Мало ли что...

Я пожал плечами:

— Почему?

Простой вопрос привел моего спутника в полное замешательство. Диборн открыл рот, чтобы что-то сказать, но видимо передумал и весело поинтересовался, словно только что не было никакого напряженного разговора.

— Ну что? Будем дальше искать обиженных? Куда теперь?

— В магазин Мадам Малкин, — решительно объявил я, зачаровывая книги и пряча их в карман.

Магазин одежды встретил нас яркими красками тканей, невообразимыми фасонами, предложением всевозможных скидок и... полным отсутствием покупателей. Мадам Малкин, услышав звон колокольчика, спешно вышла из небольшого подсобного помещения, расположенного в дальнем углу магазина.

— Добрый день, что пожелаете? — приветливо защебетала она, а увидев меня, остановилась и восторженно воскликнула. — Мистер Поттер! Как давно я вас не видела!

Я улыбнулся ей в ответ.

— Добрый день, мне необходимы новые мантии.

— Тогда прошу!

Мадам Малкин тут же взяла меня в оборот. Сняв мерки, она предложила мне несколько десятков мантий, из которых я выбрал себе мантии и для повседневной носки, и для праздника, и для работы, следуя совету Малфоя, отдав предпочтенье недорогой, но строгой и добротной одежде.

Диборн все это время с отсутствующим лицом сидел на маленьком клетчатом диванчике возле входа. На меня он обратил внимание только тогда, когда я задал Мадам Малкин тот же вопрос, что и продавцу «Флориш и Блотс».

Мадам Малкин сначала отчего-то покраснела, но потом все же неохотно объяснила, что сейчас стало не выгодно торговать одеждой.

— Отчего же? — не понял я.

— Нууу, — мадам смущенно опустила глаза. — Как бы сказать... затраты очень большие.

Я нахмурился, чувствуя, что она что-то не договаривает.

— Вы же знаете, кто я, не так ли? Мне вы можете все рассказать. Правда. Возможно, я даже помогу решить вашу проблему.

Мадам Малкин тяжело вздохнула.

— Ах, мистер Поттер, мне никто уже не может помочь. Вы же не сможете уменьшить налоги и не сможете заставить людей носить мантии.

Сделав про себя отметку про налоги, я удивленно поинтересовался:

— То есть заставить носить мантии?

— А вы посмотрите на улицу, — Мадам кивнула на витрину, за которой мелькали стайки разноцветно одетых прохожих. — Мантии после окончания войны стали немодны, люди всячески стараются подчеркнуть, что они всегда были против Того-кого-нельзя-называть, который выступал против всего магловского и поддерживал вековые традиции волшебников. Вот и одеваются все в магловскую одежду, игнорируя традиционные мантии.

Я пригляделся повнимательнее к прохожим, на большей части из которых действительно были магловские вещи.

— А почему вы не продаете магловские вещи?

Малкин гордо выпрямилась и вскинула подбородок.

— Этому магазину, мистер Поттер, больше двух веков, — заявила она, гневно сверкая глазами. — Все мои предки работали здесь, и всегда! Слышите? Всегда гордились своими традициями! — она взяла себя в руки. — Впрочем, я разговорилась что-то.

Она протянула мне мои покупки, и я поспешил убраться из магазина. Диборн тенью шел следом, явно довольный тем, что разговор с Малкин у меня не удался. Однако прошли мы не далеко. Возле кафе Флориана переулок слегка сужался, и толпа народа, собравшаяся в этом месте, мешала проходу.

Ни секунды не медля, я поспешил туда. В центре толпы стояли двое мальчишек. Совсем маленькие, судя по всему, они еще даже не поступили в Хогватс. Один из них — белобрысый, кучерявый ребенок, в немного затертой, но все же аккуратной светло зеленой мантии испуганно отступал, на него надвигался крепкий черноволосый малыш, одетый в джинсы и свитер.

— Я не буду с тобой дружить! Твои родители предатели! — громко кричал последний, — Понял?

Второй мальчик, не смотря на то, что явно готов был уже заплакать, сердито сжал кулачки.

— Мои родители хорошие!

— Ничего подобного, ты сам сказал, что они учились на Слизерине. А там все чудовища. Мама говорила, что все слизеринцы должны сразу после школы отправляться в Азкабан, потому что ничего хорошего из них все равно не выйдет, у них кровь гнилая. Вот!

Толпа ахнула. Я уже собирался вмешаться, но в это время откуда-то из-за спин пробрался коренастый невысокий молодой человек, в котором я узнал Ли Джордана. Он схватил черноволосого мальчика за руку и отвесил ему хороший подзатыльник.

— Я же говорил, чтобы ты не смел от меня отходить!

Маленький заводила недовольно засопел.

— А я никуда и не уходил...

— Вот все расскажу родителям! От отца получишь, быстро поумнеешь.

— Ой, только ему не говори, я больше не бууууду, — малыш заплакал.

Ли потянул младшего брата в сторону от любопытствующей толпы.

— Что ты тут вообще забыл, — он бросил короткий взгляд на белобрысого мальчугана. — Я же говорил, чтобы ты не водился с такими!

Что ему ответил брат, я уже не услышал, потому что они удалились достаточно далеко, чтобы их голос потонул в шуме толпы, быстро расходящейся по своим делам. Оставшись один маленький противник младшего Джордана растерянно заозирался по сторонам. Внезапно он увидел меня, его глаза удивленно расширились, и он осторожно приблизился.

— Привет, — поприветствовал я его. — Ты, наверное, потерялся?

Диборн недовольно зашипел на меня:

— Гарри, тебе не стоит общаться с этим ребенком.

Глаза мальчика снова наполнились слезами, и я раздраженно посмотрел на своего сопровождающего.

— Сам разберусь!

Понимая, что переупрямить меня невозможно, Диборн отступил в сторону, но то и дело посматривал по сторонам, не обращает ли на нас кто внимания. Зря, кстати. Люди не дождавшись зрелища, ушли, и Косой переулок практически опустел.

— Вы ведь Гарри Поттер? — с надеждой поинтересовался малыш.

Я ободряюще улыбнулся ему.

— Да, а тебя как зовут?

Ребенок погрустнел.

— Джейк...

— А фамилия?

— Э-эйвери, — заикаясь пробормотал мальчик, втягивая голову так, словно ожидал, что я его сейчас стукну.

— Очень древняя фамилия, — одобрил я, но ребенок мне не поверил. Да и как можно было поверить, если я сам чувствовал, как застыл голос при упоминании об одном из Пожирателей смерти, пусть и не самом известном. Чтобы как-то отвлечь моего маленького собеседника, я весело спросил. — А где твои родители?

И тут же осекся, поняв, что сморозил глупость. Старший Эйвери уже пять лет как сидел в Азкабане. Джей видимо понял мое смущение по-своему, потому что испуганно отпрыгнул и громко затараторил.

— Я не потерялся, мистер Поттер. Мама попросила купить ей желтолапых пауков, чтобы сделать микстуру, она болеет, и ей очень плохо, а мне их не продали, потому что несовершеннолетним детям не продают такие ингридиенты, и я хотел пойти в Лютный переулок... ну, вдруг там есть.

Он замолчал, опасаясь, что сказал лишнее.

— Ничего страшного, — успокоил я. — Давай, я куплю тебе пауков.

— А вас не затруднит? — с надеждой спросил Джей.

Диборн хотел возмутиться, но я ему не позволил.

— Да нет... пойдем.

Взяв за руку своего нового знакомого, я провел его до Аптеки, купил ему необходимые ингридиенты, отказавшись от протянутых им монеток, и пригласил его в кафе, где мы и спрятались от начавшегося дождя.

Заказав мороженое, мы уселись за маленький уютный столик. Диборн с демонстративно обиженным лицом сел за другой.

— А можно мне у вас кое-что спросить? — скомкано поинтересовался Джейк, задумчиво ковыряясь ложкой в своем мороженом.

— Можно.

Мальчик вздохнул.

— В следующем году я иду в Хогвартс... ну и... Как попасть в гриффиндор?

Я удивленно нахмурился.

— А зачем тебе туда?

— Ну, все мои предки учились в Слизерине, а я не хочу, — последние слова он добавил так тихо, что я скорее понял их, чем услышал.

Я наклонился к нему поближе.

— Джейк, если ты захочешь, сможешь выбрать Гриффиндор или Слизерин. Сортировочная шляпа предоставит тебе выбор.

— Правда? — казалось, что от ответа сейчас зависела сама жизнь малыша, настолько он внимательно слушал его.

— Правда, — улыбнулся я. — Мне она дала его.

Джейк радостно заулыбался, и дальнейший наш разговор уже пошел в спокойной и доверительной обстановке. Мальчик узнал самое главное, что больше всего волновало его, и упокоился, доверившись человеку, давшему ему надежду. Я узнал, что он живет вместе с мамой, что она сильно болеет и боится умереть, как Нарцисса Малфой в самом рассвете сил. Что у семьи конфисковали практически все имущество, кроме фамильного поместья отца и некоторых фамильных ценностей, которые приходится продавать, чтобы выжить. Что Джейк очень боится остаться один, потому что больше у него никого нет.

— Если тебе будет нужна помощь, напиши мне, — предложил я.

Джейк ахнул.

— Спасибо, мистер Поттер, — поблагодарил он и поднялся со стула. — но я надеюсь, что не воспользуюсь вашим предложением. А теперь извините, меня мама ждет.

— А как же ты доберешься?

Джейк внезапно вскочил и бегом бросился к двери. Я не сразу сообразил, что произошло, но когда пришел в себя и выбежал следом от малыша уже и след простыл.

— Эти дети никогда не будут никому доверять на сто процентов, Гарри. Подозрительность у них в крови.

Я обернулся на Диборна, который с философским интересом рассматривал тротуар, залитый дождевой водой.

— С чего вы взяли?

Диборн с сочувствием посмотрел на меня. Было видно, что ему не хочется отвечать, но все же тихо пояснил.

— Гарри, эти дети рождены в чистокровных волшебных семьях, где они воспитываются в строгих консервативных традициях. Они никогда не будут спокойно относиться к тем, кто не вхож в их круг.

— Это просто невинный ребенок, — отмахнулся я. — Вы приписываете им слишком много.

— Отец этого ребенка тоже когда-то был маленьким, — раздраженно напомнил Диборн. — А сейчас сидит в Азкабане.

Я раздраженно сжал кулаки.

— А с каких пор дети в ответе за родителей?

— С тех пор, как эти родители — Пожиратели!

Мы зло посмотрели друг на друга.

— Я ухожу, — мрачно объявил я, отворачиваясь и направляясь к Кабаньей голове. — Вы можете отправляться куда угодно, но со мной я вам ходить не позволю.

Диборн безразлично пожал плечами, словно мои слова для него ничего не значили.

— Ты обещал во всем подчиняться ордену Феникса, — холодно напомнил он, хотя мне послышались в его голосе издевательские нотки. — Сейчас уже поздно отступать. У меня приказ не оставлять тебя ни на секунду, и я собираюсь его выполнить.

Мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы сдержаться и не натворить чего-нибудь неправильного, например, стереть кулаком с этой смазливой рожи довольную улыбку. И все же я справился. Это была путь маленькая, но моя первая победа в войне с собственной импульсивностью.

— Вы правы, — немного натянуто улыбнулся я. — Давайте зайдем еще в одно место и вернемся домой.

Диборн, явно гордый тем, что ему удалось так легко переубедить своего упрямого оппонента с радостью согласился и всю дорогу до лавки старьевщика сыпал разными веселыми историями и какими-то бессмыслицами.

Упомянутый магазин представлял собой узкое вытянутое помещение, заполненное дурманящим запахом цветков амаранта и заставленное различными предметами от старой поношенной остроконечной шляпы до утюга со сломанной вилкой. Со стороны улицы его практически невозможно было заметить, если не знать, что искать. За серой глухой дверью полуразваленного дома могло скрываться все, что угодно. И только где-то наверху, под самой крышей висела древняя помятая табличка гласившая: «Лавка чудес Энрико Борджиа. Все чудеса планеты. Вам что-то надело? Некуда деть старые вещи? Или, наоборот, вам срочно что-то необходимо? Все можно найти здесь!»

— Весьма неосторожно, — усмехнулся Диборн, входя в лавку. — А если я захочу...

— Ваши носки!

Из-под лавки вынырнул маленький человечек, напоминающий гнома. Его куцая седая бородка стояла колом, в пушистых кучерявых волосах застряли опилки и кусочки мусора, за запятнанными стеклами очков, невозможно было рассмотреть глаза. В руках человечек держал вязаные носки болотного цвета, такие старые, что мне показалось, будто я заметил на одном из них дырку прямо на пальце.

— Что? — возмущенно завопил Диборн, брезгливо отступая на шаг назад. — Уберите от меня эту гадость!

Старичок удивленно захлопал глазами:

— Вы же сейчас хотели что-нибудь, чтобы согреть промокшие ноги.

— С чего вы взяли?

Хозяин лавки хитро подмигнул.

— Старый Борджиа всегда знает, чего хотят его посетители.

— Спасибо, но вы не угадали, — обиженно заявил Диборн. — Мне не нужна эта га...не нужны эти носки. Мне вполне комфортно.

— Зря... очень зря, — вздохнул старьевщик. — Может быть, тогда теплые подштанники? У нас большой ассортимент.

Диборн вскипел:

— Ничего мне не надо! Я вполне комфортно себя чувствую! — он кинул на меня рассерженный взгляд, явно подозревая, что я специально привел его сюда. — Я жду тебя снаружи, Гарри. Постарайся не задерживаться, нам надо вернуться домой до вечера. Мало ли, что может понадобиться.

И быстро вышел на улицу.

— Есть еще теплое белье из заячьей шерсти, — крикнул ему вслед старик и, дождавшись возмущенного хлопка двери, повернулся ко мне. — Ну вот, теперь, когда ваш назойливый сопровождающий нас оставил, как вы и хотели... Чего желает от старого Борджиа мистер Поттер? Может быть, чернила, способные заморочить любого адресата? Или ежедневник, который никогда ничего не забывает? Министру он очень пригодился бы.

Я покачал головой, уже не удивляясь, что хозяин странной лавки знает все.

— Спасибо, мистер Борджиа, но я хотел бы попросить у вас газеты за последние три года.

Старьевщик проницательно посмотрел мне в глаза.

— Есть у меня такие, — покачал он головой. — Но то, что вы ищите, нет в газетах.

— Но вы ведь можете мне помочь, правда? — с надеждой спросил я.

Борджиа задумчиво кивнул.

— Могу, но зачем мне это делать, если вы даже не можете четко сформулировать свои желания?

— Потому что я хочу помочь людям, — устало вздохнул я, гася в себе раздражение по поводу того, что всем вокруг приходится что-то доказывать. — Вы знаете, что я не стану пользоваться этим во вред.

Некоторое время в лавке раздавалось только тихое тиканье настенных часов с кукушкой. Наконец, Борджиа не спеша отвернулся и ушел куда-то вглубь лавки, а вернулся уже с небольшой записной книжкой. Черная кожаная обложка давно потерлась в некоторых местах, висящее на конце закладки колечко потемнело от времени, а маленький вензель в углу невозможно было рассмотреть.

— Это очень сильный магический артефакт, мистер Поттер, — сообщил старьевщик, бережно листая потертые страницы. — Возможно, что по силе он равен всем трем дарам смерти вместе взятым. Цените его.

Я вздрогнул, вспомнив, о страшных дарах смерти и своих далеких приключеньях.

— И как он действует?

— О! Все просто... Вам достаточно записать имя человека в эту книжечку, и она расскажет вам о нем все, что пожелаете.

Борджиа открыл книжицу на первой попавшейся странице, достал из-под прилавка чернильницу и перо и мелким убористым подчерком написал «Гарри Поттер». Под именем тут же появился текст:

«Гарри Джеймс Поттер. Дата рождения: 31 июля 1980 г. Родители: Джеймс Поттер и Лили Поттер (Эванс) Особые приметы: шрам в виде молнии на лбу, шрам на правой руке в виде слов «Я не должен лгать», шрам на груди овальной формы, шрам на руке от укуса змеи. Образование: Высшее Училище при Аврорате, Хогвартс. Жилье: Годрикова Впадина».

Дальше я читать не стал, и так было понятно, что книжица очень полезное приобретение.

— И во сколько он мне обойдется?

— Даром! — добродушно улыбнулся Борджиа. - Этот артефакт только тогда будет служить своему хозяину верой и правдой, когда отдан ему добровольно. Но вы должны помнить, мистер Поттер, одно очень важное ограничение: ничто из того, что вы узнаете о человеке, не должно привести к смерти его самого или его близких.

Ну, такие итоги в мои планы и не входили, поэтому я, откинув сомнения, поинтересовался:

— Почему же вы мне его отдаете, если он такой ценный?

— О, нет! Не отдаю! — замотал головой Борджиа. — Им не может по-настоящему владеть ни один живой человек.

Я растерянно посмотрел на него, не в силах взять в руки книгу.

— Берите, — Борджиа решительно вложил артефакт мне в ладонь. — Я, как единственный хозяин этого артефакта, доверяю вам владение им.

Я дрожащей рукой прижал к себе подарок.

— Спасибо, обещаю, что не воспользуюсь ею...

Борджиа резко остановил меня, подняв руку.

— Нет, мистер Поттер, никогда не обещайте рядом с сильными волшебными артефактами того, что не сможете выполнить.

— Хорошо, — беспечно кивнул я, убирая книжку в карман. — Все равно спасибо.

Я повернулся к двери и уже собирался уйти, как вдруг Борджиа схватил меня за руку и развернул к себе.

— Но! Мистер Поттер, обещайте, что принесете ее обратно, когда она вам перестанет быть нужна.

— А как я определю это? — не понял я.

— Вы сами это поймете, — многозначительно пообещал Борджиа и подтолкнул меня к выходу. — Идите, мистер Поттер, вас ждут большие свершения. Помните, что добро от зла отделяет только наше понятие нравственности, так что постарайтесь сохранить свою душу целой и нетронутой.

Я сам не заметил, как оказался на улице, а дверь лавки захлопнулась за моей спиной и на пыльном окне появилась неприветливая табличка «Закрыто». Диборн хмуро повернулся ко мне.

— Ну наконец-то! Гарри, разве можно заставлять так долго ждать? А что это ты приобрел? — он потянулся ко мне. — Зачем тебе вся эта рухлядь, годящая только для того, чтобы разжигать камин?

Я резко отдернул руку и только тут обнаружил, что вместо книжицы сжимаю в ладони кипу старых газет.

— Они мне нужны... для небольшого исследования, — напряженно ответил я, сжимая ладонь так, что побелели пальцы.

— Ни к чему это, — неодобрительно проворчал Диборн.

— Мы можем отправляться домой, — объявил я, не желая выслушивать его.

Мы аппарировали к дому, и я поспешил войти внутрь, борясь с желанием закрыть дверь прямо перед носом своего надоедливого сопровождающего. Обещанная уборка Хагрида, видимо, состояла в том, что он выкинул весь мусор, включая мои строительные материалы.

— Вы как раз вовремя, — пробасил Хагрид, спешно выходя из кухни с веником в руках. — Там вам послание!

Диборн спешно направился в гостиную. Не желая пропустить ничего важного, я поспешил следом. Посреди комнаты на спинке дивана восседала кошка — патронус Макгонагалл.

— К четырем вечера надо будет прийти в Министерство и поставить подпись на заявке. Там будет много влиятельных людей, советую держать себя в руках, с ними лучше не ссориться. За вами придет Гестия. Ждите.

Я автоматически взглянул на часы, висящие над каминной полкой. Времени на подотовку, как моральную, так и физическую, практически не осталось, стрелки показывали без семи минут четыре.

Не обращая внимания на причитания Хагрида, с громкими охами предлагающего пообедать и хоть немного отдохнуть, я бегом поднялся к себе в комнату. Судорожно разбросав газеты, я вытащил из них блокнот. Просто для того, чтобы проверить, что встреча со старьевщиком Борджиа мне не приснилась, и в моих руках действительно могущественный артефакт.

«Сходишь с ума, Поттер? Не доверяешь своей памяти?».

А разве в это сложно поверить, профессор? Да, так бывает. Думаю, что в вашей бурной жизни подобное случалось не раз.

Мягкая кожа приятно согрела руку. Открыв книжецу, я пролистал пустые листы, в поисках своей биографии, но так ничего и не нашел. Решив оставить дальнейшее изучение своего ценного приобретенья на потом, я спрятал его под ворох учебников, сложенных в мой старый Хогвартский чемодан, где по привычке хранил все самое дорогое.

Разобравшись с блокнотом, я вытащил из кармана все свои покупки и, увеличив их до нормального размера, выложил на кровать. Найдя в этом ворохе строгую черную мантию, как нельзя лучше подходившую к ситуации, я быстро натянул ее на себя. Пригладить волосы так и не получилось, поэтому я просто надел какую-то шляпу, непонятно как затесавшуюся в мой шкаф. Глянув в зеркало, я поправил съехавшие на бок очки и, перепрыгивая через ступеньки, спустился обратно к Диборну. Часы как раз пробили четыре.

— О! Гарри, браво! Вот теперь я вижу настоящего джентельмена! Мой пример явно тебе на пользу!

Только что вышедшая из камина Джонс, услышав его слова, презрительно поморщилась.

— Ничего хорошего, — она придирчиво оглядела меня с ног до головы. От ее неприятного цепкого взгляда у меня по спине побежали мурашки, и я непроизвольно вздрогнул, прогоняя их. — Люди знают Гарри Поттера совсем в другом образе — простого, свойского парня, выросшего среди маглов и ставшего героем всего мира, преодолев все препятствия. Парня близкого им по духу. Ваше преображение может навредить нашей задумке.

— Мой прошлый образ подходил, чтобы бегать по полям, а мне нужно, чтобы люди видели во мне, прежде всего, управленца, — нагло ответил я.

— Какой из вас... — Джонс резко замолчала и недовольно поджала губы, сцепив их так, что они побелели. Но слова уже вырвались. Даже без окончания фразы, я понял ее смысл. — Сейчас не время для подобного разговора, мистер Поттер.

Джонс решила не продолжать разговора про мой имидж, и правильно сделала, нервы у меня уже были на пределе. Она порылась в кармане и протянула мне белое гусиное перо.

— Берите, нас уже ждут.

— Это вы решили поговорить о моде, — напомнил я.

Не желая больше терять времени, Джонс сунула мне в ладонь перо. Как только мои пальцы коснулись мягких волосков, я почувствовал, как меня дернуло в районе пупка, и куда-то понесло. Мир перевернулся с ног на голову, завертелся, порвался на мелкие кусочки и внезапно выкинул меня из этой кутерьмы.

С трудом приземлившись на ноги, я шатаясь выпрямился и тут же едва не упал снова, снесенный Джинни, бросившейся мне на шею.

— Гарри! Как я соскучилась!

Я неохотно ее обнял, тут же попытавшись отстраниться.

— Привет, Джинни. А... что ты тут делаешь?

— Сопровождает нас, мистер Поттер, — хмуро ответила Джонс. — Вы должны быть не только героем, но и хранителем семейных традиций.

Я на секунду замолчал, пытаясь осознать сказанное. Неярко накрашеная Джинни, кокетливо одетая в простую элегантную мантию, была сама на себя не похожа, что наводило на мысли о том, что образу своему она обязана кому-то из Ордена. Но сияющее лицо и довольная улыбка свидетельствовали о ее полном согласии с преображением.

— Я не буду изображать жениха! — возмутился я. — Особенно с Джинни.

Джинни отступила, обиженно хмурясь.

— Дело не в тебе, — попытался убедить ее я, — просто я не собираюсь никого убеждать в том, что хочу жениться!

Джинни растерянно повернулась к Джонс, явно не зная, что делать.

— Хорошо-хорошо, вы просто друзья, — уступила Гестия. — Джинни пришла, чтобы поддержать своего лучшего друга. Пойдем уже! Нас никто не будет ждать.

— А где же тогда Рон и Гермиона? — недовольно возмутился я. — Они были бы логичнее!

— Мистера Уизли вы увидете в зале. Все! Идем!

Я не успел еще осмыслить ее фразу и поинтересоваться отсутствием Гермионы, как обнаружил, что спешу под руку с Джинни по длинным узким корридорам Министерства вслед за Джонс. Легкая уступка Гестии мне не нравилась, но поспешность и какая-то нездоровая суетливость, не позволили как следует задуматься об этом.

Вокруг мельтешили какие-то портреты, рыцари, чучела каких-то чучел, угрожающе нависающие над нами. Мы повернули один раз, другой, прошли через огромную галлерею с прозрачным потолком, потом снова бежали по какому-то петляющему коридору, сужающемуся к концу. И, наконец, остановились перед большой дубовой двустворчатой дверью.

Гестия повернулась ко мне и еще раз оглядела с ног до головы.

— Готовы, мистер Поттер?

И, не дожидаясь ответа, легко отворила створки двери.

Меня ослепили тысячи ярких вспышек, а от обрушившегося со всех сторон шума заложило уши.

— Гарри Джеймс Поттер! — объявил кто-то громким зычным голосом, перекрывающим гомон сотен голосов.

Джинни, напоминая о себе, вцепилась мне в ладонь с такой силой, что я вздрогнул от боли. Но именно эта боль и сыграла мне на руку, отрезвляя и приводя в себя. Бешеный бег мыслей успокоился, сердце вошло в нормальный ритм, я глубоко вдохнул и решительным шагом вошел в широкий зал, наполненный сотнями газетчиков, загораживающих мне обзор всего остального пространства.

— Улыбнись, Гарри, — заговорщически прошептала мне на ухо Джинни, раскрасневшаяся от лестного внимания папараци. — Сейчас они сделают фотографии и оставят нас в покое.

— Какие фотографии?

— Да обычные. Просто небольшая фотосессия для газет.

— Отлично, — пробурчал я. — А мне рассказать об этом забыли?

«А еще вас с Джинни после сегодняшнего дня точно будут считать парой. И никуда ты теперь не денешься!»

Мстительно пожелав профессору «хорошего» загробного проживания, я стиснул зубы и терпеливо переждал, когда закончится фотосессия. Сколько времени отведено на это мероприятие я не знал, но все вокруг явно были в курсе, потому что в один прекрасный момент камеры вдруг перестали щелкать, и воссторженый гул стих.

— Мистер Поттер, вы можете подойти к книге.

Я ничего не понял, но так как газетчики расступились, образовывая длинный живой коридор, проблема выбора передо мной не стояла. С облегчением свободившись от Джинни, я прошел вдоль этого коридора и оказался перед большой амбарной книгой, лежащей на древнем слегка облупившемся алтаре. Вокруг всего сооружения распространялся приятный нежно золотистый свет.

— Мистер Гарри Джеймс Поттер, именем Мерлина и властью данной мне магией, я разрешаю вам подойти к Великой книге и вписать в нее свое имя.

Я постарался незаметно оглядеться по сторонам в поисках говорившего. Глубокий, мощный, проникновенный голос словно шел прямо со страниц книги. Газетчики, обступили меня тесным кольцом, и снова взялись за свои фотоаппараты. Судорожные всполохи, сливаясь в одну большую световую вспышку, создавали вокруг меня подобие фантастического сияющего кокона. И тут... я вдруг понял, что все происходящее не игра, не легкое приключение, не шутка, и если я поставлю сейчас свою подпись на этой золотой бумаге, я подпишу магический контракт, избавиться от которого будет сложнее, чем когда-то от договора Турнира трех волшебников. Смогу ли?

Однако, сделав первый неуверенный шаг внутрь светящегося пространства, я неожиданно ясно осознал, что имею на это полное право. Книга приветливо встретила меня шелестом переворачивающихся страниц. Рядом с ней, на кружевной золотой подставке, лежало такое же золотое перо.

— Вам надо просто вписать свое имя, — сообщил голос.

Но я, кажется, в тот момент совершенно не осознал того, что он сказал. Я как завороженый взял перо и решительно прикоснулся его кончиком к пожелтевшей странице, отавив на ней маленькую бардовую каплю. Хотя перо писало кровью, не было никаких неприятных ощущений, как когда-то в кабинете у Амбридж. Тогда мне вообще показалось, что ничего особенного я не чувствую, только легкая эйфория словно от полета на метле слегка кружила голову, вызывая небольшую тошноту. Несколько движений... и мое имя моей же кровью навечно вписано в Книгу Судеб.

Буквы ярко вспыхнули, словно напитываясь окружающим светом. Имя дрогнуло. На секунду я испугался: сейчас книга решит, что я не достоин становиться министром, и меня выгонят с позором, а газеты с огромной радостью разнесут по всему миру эту новость. Но ничего страшного не произошло. Буквы просто впитались в страницу и исчезли.

— Мистер Гарри Джеймс Поттер, — прошептал чужой голос в моей голове. — Отныне вы считаетесь кандидатом на должность Министра магии и берете на себя обязательство верой и правдой служить народу Британии. Вы обязуетесь всеми доступными средствами способствовать процветанию ее народа, и при необходимости отдать за нее жизнь. Условия данной сделки считаются действительными с настоящего момента и до последней секунды вашей жизни.

— А если меня не выберут? — проборматал я.

Книга ехидно промолчала.

— Принимаю, — вздохнул я, понимая, что от меня чего-то ждут.

Буквы вспыхнули так ярко, что я на секунду ослеп. Книга захлопнулась, в лицо бросило какой-то пылью. К счастью, веки к тому времени были уже крепко зажмурены и пыль не повредила зрению. А потом наступила тишина.

Я осторожно приоткрыл глаза. Закрытая книга лежала на своем алтаре, никакого свечения уже не было, пыли тоже. Но я чувствовал, от окружающей толпы меня все еще отделяет невидимый барьер.

Долго стоять столбом я не собирался, и, сжав кулаки покрепче, решительно обернулся к толпе. И тут словно в мире включился звук! Крики, шум, щелчки камер, вспышки. Не смотря даже на то, что я готов был к подобному, все же отступил под напором толпы.

— Поздравляем вас, мистер Поттер! Народ ждал вас!

— Мистер Поттер, как вы себя ощущаете в роли будущего Министра?

— Для чего вы пошли на это?

— Какие у вас планы на время предвыборной компании?

— Основные направления вашей программы?

— Как вы относитесь к сегодняшнему правительству?

— Поздравляем вас!

Я до сих пор помню каждую секунду этого дня, так как будто он был вчера. Мне тогда подумалось, что сейчас по всем правилам и законам я просто обязан испугаться. Нет! Не внимания прессы, к нему я давно привык. Для мальчика-который-победил это было логичное продолжение повседневной жизни. А вот ответственности... Той громадной ответственности, которую я только что собственноручно взвалил на себя, как всегда совершенно не просчитав последствия. Чувство самосохранения требовало бежать отсюда со всех ног, спрятаться как всегда в своем доме, закрыться на все замки и больше не знать, не слышать, забыть...

И тут, когда я уже готов был повернуть назад, мне вдруг вспомнился Люциус Малфой времен моей учебы в Хогвартсе, с его строгой прямой осанкой и горделивым самообладанием. И совершенно внезапно это его спокойствие передалось и мне... издалека, через расстояние, через время, потому что сегодяшний Люциус Малфой не был даже оттдаленно похожь на себя прошлого.

Я выдохнул и смело шагнул навстречу толпе. Сердце билось, словно бешеное, но мыслил я трезво и объективно. Так, толстенький мужичек в кривом парике, с обожанием смотрящий на меня..

— Спасибо, я прекрасно себя чувствую, но пока я еще не Министр, не стал бы так уверенно примерять на себя эту должность...

Теперь повернуться к длинноногой журналистке с огромными, словно у осы, глазами.

— Я решил балотироваться, потому что хочу для людей, окружающих меня, благополучия. Это и только это — главная цель моей жизни.

Пафосно? Ну и что? Людям нравится пафос! Девушка словно в подтверждение моих мыслей, улыбается, ответ ей понравился. Отворачиваюсь к длинноносому юноше, почти мальчишке, с умным видом строчащему что-то в блокнот.

— Пока в планах только работа над программой.

Парень хочет что-то еще спросить, но я уже оборачиваюсь к строгому волшебнику с пристальным вниманием рассматривающему меня. Отчего-то он мне кажется здесь самым строгим критиком, поэтому ему я стараюсь отвечать, вдумчиво взвешивая каждое слово.

— Вы сможите увидеть мою программу в ближайшее время и сами оцените. Если будет необходимо, я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы лично. Скажите только вашу фамилию.

— Бастлер...

— Замечательно, мистер Бастлер, буду ждать встречи.

Журналист явно удовлетворен, в его глазах отчетливо читается решимость обязательно напомнить мне об обещанном интервью. Пусть. Сейчас это неважно.

Теперь поворот в другую сторону, откуда прозвучал вопрос про правительство, и... я все-таки сбился, нос к носу столкнувшись с Ритой Скитер.

— Итак, мистер Поттер, — противно ухмыльнулась она. — Как вы относитесь к современному правительству. Помню, вы раньше были не особенно им довольны. Возможно именно это недовольство привело к тому, что вы решили балотироваться в Министры магии?

Я больно прикусил губу изнутри, но улыбаться не перестал.

— Если бы меня все устраивало, не было бы причин балотироваться, вы совершенно правы.

Глаза Скитер восстроржено загорелись.

— И что вы скажете о министре Кингсли? Как вы относитесь к тому, что поговаривают будто он немного не в себе? — она выразительно покрутила пальцем у виска.

Я улыбнулся еще больше, так что заболели щеки.

— О, моя дорогая, ну давайте не сейчас, — я слегка приобнял ее, мысленно мечтая придушить. — Сегодня один из самых важных в моей жизни дней, не портите мне его серьезными мыслями. Хорошо?

Скитер приторно улыбнулась.

— Надеюсь, что я могу расчитывать на эксклюзивное интервью, благодаря нашему с вами давнему знакомству? — она противненько хихикнула.

— Я подумаю над вашим предложением, — пообещал я.

И тут вдруг кто-то больно схватил меня за локоть.

— Мистер Поттер, — зашипела Джонс. — Вы забываетесь! Хватит!

Я уверенно вырвал руку из ее хватки.

— Я сам решу, когда хватит.

Но Джонс меня не услышала, она с улыбкой повернулась к толпе и громко попросила:

— Господа, давайте оставим мистера Поттера в покое, ему надо немного отдохнуть после ритуала!

Журналисты возмущенно загомонили, требуя еще несколько ответов на вопросы. Но Джонс решительно вытолкала меня в ту самую дверь, через которую мы вошли. Оказавшись в полутемном коридоре я раздраженно заморгал.

— Что вы себе позволяете! — возмутилась Джонс, снова хватая меня. — У нас с вами договор! Вы должны были молча пройти церемонию и уйти, зачем вы остановились разговаривать с журналистами? Вы хоть представляете, что они про вас понапишут.

Я посмотрел на ее руку, вцепившуюся в плечо так, что оно онемело.

— Отпустите!

Джонс непонимающе нахмурилась.

— Отпустите мою руку, — холодно повторил я. — Немедленно.

Джонс от удивления даже сразу послушалась. Я помассировал плечо.

— Нам еще идти на встречу с представителями Визенгамота, — смущенно сообщила Гестия. Было видно, что она уже и сама не рада своей вспышке. — Постарайтесь держать себя в руках. Одно ваше неверное слово, и все усилия сотен людей окажутся бесполезными.

Я раздраженно отмахнулся от нее.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо.

— Репутацию испортить просто, мистер Поттер, — сурово напомнила Джонс. — А вот восстановить ее подчас бывает невозможно.

— Я знаю, — кивнул я. — В моей жизни было много всего.

Джонс недовольно нахмурилась.

— Моя репутация не пострадает, — пообещал я, не столько чтобы ее успокоить, сколько для того, чтобы она отстала. — Давайте не будем задерживаться, не думаю, что представители Визенгамота будут ждать. Ведите.

Почему я был так уверен в себе в тот момент? Да я и сам не знаю... до сих пор себе удивляюсь. А еще тогда я впервые почувствовал, что такое власть над людьми. И это ощущение, единожды испытанное, уже навсегда впилось в мое подсознание, как наркотик, от зависимости к которому уже невозможно избавиться.