Следственные действия

— Именем закона Магической Британии, откройте!

Резкий стук вкупе с громоподобным рыком Главного аврора заставили стены старого дома содрогнуться. Подождав несколько секунд, Гарри Поттер потянулся за палочкой.

— Понятые, прошу отметить, — он уже не кричал, проговаривая для артефакта памяти необходимые фразы, — подозреваемый оказывает сопротивление. Аллохомо…

Договорить заклятье Гарри не успел. Замок негромко звякнул, поворачиваясь, и тяжелая дверь со скрипом отворилась, впуская в маленькую прихожую сонм магов и ведьм в алых аврорский мантиях, синих облачениях невыразимцев и серых нарядах понятых — беспристрастных свидетелей обыска.

Внутри неприветливый и мрачный дом бывшего директора Хогвартса Северуса Снейпа выглядел совсем иначе. Здесь явно недавно сделали ремонт или даже реконструкцию: сощурившихся от слишком яркого света людей окружали светлые тона, простая элегантная мебель в стиле хай-тек и витающий в воздухе едва уловимый запах шоколада.

Авроры кровавой цепочкой разошлись по комнатам, ища людей или ловушки. Дом, казалось, был пуст. Гарри снова поднял палочку, собираясь взломать малоприметную дверь возле лестницы на второй этаж, когда она сама отворилась с негромким скрипом, и перед вошедшими предстал Скорпиус Малфой. Он был чертовски хорош собой, особенно сейчас, когда точёную фигуру не скрывала мантия, а светлые вьющиеся волосы не удерживало укладывающее заклятье, позволив тяжелым прядям кольцами обрамить лицо с тонкими, но не острыми, как у Драко, чертами.

— Простите, что не смог собственноручно открыть вам дверь, — и голос у этого Малфоя был приятным, словно шоколадным. — Добрый день, господин Главный аврор, господа. Чем я заслужил столь пристальное внимание?

Гарри до боли сжал кулаки, стараясь удержать магию, которая тянулась к стоящему перед ними мальчишке, с усмешкой на тонких чувственных губах смотрящему ему в глаза.

— Сучёныш, а ну-ка отведи взгляд! — Диккенсон, заместитель Гарри, аврор с пятидесятилетним стажем и двумя войнами за плечами, резко ударил Скорпиуса кулаком в лицо.

— Не сметь! — Гарри выбросил между поднявшим для удара руку Скорпиусом и взбешённым аврором Щитовые чары. — Ты что творишь, Диккенсон?

— Мистер Поттер, он же Империо накинет! — однажды сам подвергнувшийся Империо и Круцио от Волдеморта, Диккенсон наставил на Малфоя палочку, кончик которой подрагивал.

— Диккенсон, отставить, — в и без того тесной комнате словно обрушился потолок, неподъёмным грузом придавив всех — таким тяжёлым сейчас был взгляд Поттера, устремлённый на заместителя, а в голосе было столько металла, что почти все присутствующие зябко съёжились. — Сейчас не война. Применит Непростительное — пойдёт под суд.

Отвернувшись от понуро опустившего голову аврора, Гарри вскинул руку, посылая в Скорпиуса поток магии. Она радостно ринулась к нему, чтобы окутать, приласкать, но Гарри осадил её, приказав только залечить сломанный нос и очистить окровавленную рубашку.

— Мистер Малфой, прошу простить моему сотруднику непозволительные действия, но обстоятельства складываются не в вашу пользу, — Гарри говорил сухо и быстро. На Скорпиуса он не смотрел. — Британский аврорат располагает неопровержимыми доказательствами того, что вы незаконно изготавливаете и используете амортенцию. У меня есть полномочия на проведение обыска и задержание вас до выяснения всех обстоятельств.

Малфой молчал. Теперь он не смотрел на Гарри, изучая свои перепачканные чем-то руки.

— Хорошо, — Гарри кивнул, давая аврорам команду, — приступаем.

Они перевернули дом вверх дном. У Гарри сжималось сердце, а магия обижено обжигала изнутри, когда на его глазах разбивались дорогие вещи, рвалась красивая одежда, а в уютной ванной безжалостный Диккенсон вылил в раковину все снадобья и зелья, превратив тем самым дорогие, вкусно пахнущие шампуни и кремы в бесформенную лужу на дне сверкающей медной раковины. Малфой молчал. Смотрел, как его уютное жилище превращают в помойку, и молчал. Только на бледных щеках расцветал лихорадочный румянец, да тонкие пальцы сжимались на палочке, бессильно и безнадёжно.

Не найдя в доме ничего непозволенного, Гарри потянулся к ручке неприметной двери, из которой несколько часов назад вышел Скорпиус.

— Господин главный аврор, позвольте мне самому, — Скорпиус опередил Гарри и первым коснулся латунного кругляша. — Там очень хрупкие вещи.

Хмыкнув, Гарри позволил ему пройти вперёд. Сразу за дверью начинались крутые ступеньки, ведущие в подвал. Гарри на минуту даже испугался, но за поворотом обветшалой стены оказалась лишь крошечная комната. На холодно поблёскивающем металлическом столе стояло несколько котлов. Под круглыми донышками горели маленькие огоньки пламени, а внутри что-то булькало и кипело.

— Мистер Малфой, это лаборатория? — Гарри почувствовал себя глупо, задавая этот риторический вопрос. Стоять так близко к Малфою было трудно. От Скорпиуса одуряюще пахло чем-то сладким и одновременно острым. «Словно какао и кайенский перец», — успел подумать Гарри, прежде чем услышал насмешливое:

— Нет, мистер Поттер, это моя кухня, — Скорпиус деловито помешал содержимое котлов, предварительно сняв с них чары Стазиса. — Но если вы считаете шоколад зельем, то да, это лаборатория.

— Шоколад? — Гарри вздёрнул бровь. — С чего вдруг? Отец не даёт деньги на сладкое?

Скорпиус поджал губы. Серые глаза блеснули неприятной смесью презрения и боли, а меж бровей залегла глубокая складка. Он отвернулся к стене, и Гарри понял, что ответ на свой вопрос он не получит даже под Веритасерумом.

Он позвал понятых и невыразимцев, надиктовал артефакту протокол, с помощью заклятий привёл в порядок вещи и мебель.

— Мистер Малфой, с вас сняты все обвинения, — Скорпиус так и остался стоять у стены своей «лаборатории» неподвижной статуей.

Дождавшись, пока все присутствующие произнесут «Мною … услышано. Истинно», Гарри молчаливым кивком разрешил им аппарировать. Спустя пару минут в доме остались только он и Скорпиус.

Магия рвалась изнутри, требовала отпустить её. Пальцы неприятно жгло, а в груди немилосердно кололо.

— Выпускай, иначе инфаркт получишь, — Гарри не слышал, как Скорпиус поднялся из подвала, и вздрогнул от неожиданности. — Ты не сможешь справиться сам.

Тягучий низкий голос проник в самую глубину души, уговаривая разум сдаться, не противиться собственной природе. Гарри уже отпускал рвущийся на волю фонтан магических всполохов, но остановился.

Резко развернувшись, он одним прыжком пересёк комнату, крепко ухватил опешившего Малфоя за грудки и приподнял безвольно обмякшего парня над полом.

— Что-то ты вдруг моим сердцем озаботился, — магия по-прежнему стремилась вырваться, но теперь с её помощью хотелось разметать всё вокруг, разбить на мелкие кусочки, опрокинуть. — А пять лет назад, залезая к Франческе Забини в кровать, ты за него не волновался!

Он отбросил Скорпиуса от себя, почти равнодушно наблюдая, как на тонкой коже скулы почти мгновенно вспухает синяк от столкновения с острым углом журнального столика. Уселся в обтянутое белой кожей кресло и выудил из-за пазухи небольшую плоскую фляжку с коньяком. Первый глоток дался ему с трудом. Сведённое судорогой горло никак не хотело пропускать напиток в желудок, но Гарри терпел и терпел, пока, наконец, обжигающе-расслабляющее тепло не охватило тело, успокаивая.

— Ты спрашивал, почему я варю шоколад? — Скорпиус резко поднялся и теперь нависал над Гарри, уперев руки в подлокотники кресла. — Неужели никогда не читал Пророка? Отец пять лет назад изгнал меня из рода, прокляв и лишив средств к существованию, — Гарри поднял глаза и его утянуло в чужое сознание.

Три часа спустя переодевшийся и залечивший скулу Скорпиус нашёл его на крылечке. Гарри курил. Его лицо напоминало маску, но красные, воспалённые глаза никак не вязались с показным спокойствием.

— Почему ты не сказал мне, что тебя обязывают жениться на Забини? — Скорпиус вздрогнул. — Настолько мне не доверял?

— Доверял, — он сел рядом с Гарри, перехватил у него наполовину выкуренную сигарету. Поднёс к губам и с видимым сожалением отдал обратно. — Но только что это изменило бы? На роль любовника ты никогда бы не согласился и лишить меня будущего, заставив разорвать помолвку, тоже бы не дал. А так ты застукал своего молодого партнёра с женщиной. Три года с тобой были самыми счастливыми, — Скорпиус вздохнул, — но я научился жить один.

Сигарета обожгла пальцы. Гарри поспешно уничтожил окурок и тут же снова потянулся к пачке.

— За что ж тебя из рода-то прогнали? — ночную темноту разорвал маленький огонёк от маггловской зажигалки. — Потратил слишком много денег? Или напился на свадьбе и назвал жену моим именем?

— Я расторг помолвку, — на миг Гарри послышалось отчаяние в голосе Скорпиуса. — Понял, что всё равно не смогу… с женщиной. Даже ради рождения ребёнка. Даже без тебя. Отец выставил меня на мороз. В чём был, даже без волшебной палочки. Я почти замёрз, когда набрёл на это дом. Охранная магия узнала сына наследника Снейпа и впустила меня, когда я, цепляясь за шершавую стену, до крови рассадил палец. Чуть позже, отогревшись, я нашёл здесь старую палочку Снейпа и поваренную книгу. Так я стал шоколатье, — Скорпиус вздохнул, и ухо Гарри опалило горячей влажностью. — Это позволяет неплохо жить. И к тому же, мне нравится возиться на кухне.

На маленьком крыльце повисло тягостное молчание.

— На тебя поступают жалобы от магов, — Гарри мог поклясться, что плечи, обтянутые светлой рубашкой, вздрогнули, словно Скорпиус сдержал смешок. — Дескать, ведьмы их привораживают твоим шоколадом.

— Это просто шоколад. Он дарит радость, — Гарри хотел было прикурить новую сигарету, но передумал и протянул пачку Скорпиусу. Тот не притронулся к ней, пояснив: — Я бросил курить. Правильно сварить шоколад можно только, если твоё обоняние безупречно.

— Радость, говоришь? — и Гарри не стал больше сдерживать магию. Ухватив Скорпиуса за плечи, он рявкнул: «Акцио, котёл из подвала», — и, подхватив посудину, аппарировал на Гриммо.

Скорпиус попытался вырваться, но Гарри не был намерен его отпускать. Не теперь, когда после стольких лет, проведённых в попытках понять причины того поступка, и глухой, неотступной тоски он словно сбросил с шеи тяжелый камень. Содрав с переставшего сопротивляться Малфоя рубашку, шепнул:

— Вингардиум Левиоса! — котёл завис в воздухе, накренился, и на голую грудь Малфоя устремился одуряюще пахнущий сладкий поток.

— Ты что? — котёл полетел в сторону, разбрызгивая шоколад повсюду. Скорпиус попытался стряхнуть с себя густую массу, но поймал взгляд Гарри. Голодный и жадный. — Ну если так...

Он подцепил кончиками пальцев лакомство и поднёс его к губам Гарри. Тот послушно слизал шоколад, не устояв перед соблазном прикусить тёплую подушечку.

— Ты варишь лучший шоколад, — Гарри прикрыл глаза, пытаясь полнее ощутить сладость пополам со жгучей ноткой, щедро приправленную горчинкой с тонкими нотками цитруса в шёлковом послевкусии, — но довольно соусов. Где мой десерт?

И он повалил Скорпиуса на кровать. Они боролись друг с другом, сдирая одежду и заново открывая для себя партнёра. Гарри больше не противился, и магия хлынула из груди, обнимая Скорпиуса, обволакивая теплом, лаская сотней невидимых пальцев. Упрямо сжатые губы дрогнули, поддаваясь натиску голодного и злого поцелуя, и язык Гарри с лёгкостью проник в чужой рот, поглаживая и дразня.

В какой-то момент он ощутил, как расслабился в его руках Скорпиус, собственнически обхватив руками. Гарри позволил магии сконцентрироваться вокруг малфоевского паха, лаская член, пробираясь по промежности к анусу.

— Нет, — Скорпиус тяжело, с присвистом выдохнул, заставляя чуть отстраниться. — Позволишь?

Смысл просьбы дошёл несколько мгновений спустя. Первым порывом было сказать: «Нет!». Во всех отношениях Гарри всегда доминировал. Во всех, но не с Малфоем. Только ему было так восхитительно подчиняться, уступать позиции. И только у него было право просить об этом. Тело вспомнило и восхитилось в предвкушении раньше, чем разум успел остановить, призвать на помощь гордость и амбиции. Главный аврор покорно опустился на спину, чувствуя, как дёргается член и поджимаются яйца, а где-то глубоко в анусе разгорается давно забытый пожар.

Малфою не нужно было слов. Он накинулся на Гарри, словно тот был последним спасательным плотом во время кораблекрушения. Оставалось только извиваться и стонать в такт поглаживающим рукам и терзающим губам, чувствуя себя глиной в руках искусного скульптора. Гарри широко развёл бёдра и нетерпеливо вскинул таз, пытаясь теснее прижаться к горячей руке

— Не спеши, — Скорпиус без тени улыбки на лице мягко надавил ему на грудь, принуждая лечь, — дай мне вспомнить.

Вспомнить. Гарри закрыл глаза, и перед внутренним взором предстала картина пятилетней давности: он вытягивает из памяти ниточка за ниточкой все воспоминания о времени, проведённом со Скорпиусом, запечатывает их в большом фиале и прячет в сейф. А потом, год спустя, снова откупоривает посудину и возвращает их обратно.

— А ты забыл? — даже от мысли об этом стало больно, и член резко опал.

Это не осталось незамеченным. Скорпиус обхватил ствол ладонью и тихо прошептал, прежде чем накрыть головку ртом:

— Пытался. Чтобы не сойти с ума от тоски.

Гарри застонал от облегчения и безумного чувства горячей влажности и тесноты вокруг члена, нежных пальцев внутри, растягивающих и подготавливающих к вторжению. Вдруг Скорпиус резко отпрянул, и он едва не заскулил от разочарования и неудовлетворённости, чтобы в следующее мгновение задохнуться, когда тот легко вогнал в него член. Немного подождал, пристально глядя в глаза, и начал неторопливо, размашисто двигаться, понемногу меняя угол, пока Гарри не зажмурился, откидываясь назад и сжимая собственный член у основания, чтобы не кончить раньше Скорпиуса. Но Малфой отбросил его руку:

— Гарри, прости, но… — и вздрогнул всем телом, что есть силы толкаясь в последний раз, чтобы утянуть за собой в расцвеченную яркими вспышками бездну.

Безумие отступило, оставив за собой липкую сперму на руке, да Скорпиус сиротливо сжался в комочек рядом. Худые плечи вздрагивали. Гарри сначала растерялся, но быстро взял себя в руки и рявкнул тоном, от которого обычно переставала истерить даже бывшая жена:

— Отставить пиздострадания! Если я тебе немил — вали нахуй, — и закончил уже более мягко, опрокинув притихшего Скорпиуса на спину. — Теперь ты только мой. Вари свой шоколад, зарабатывай миллионы, но спать приходи в мою постель.

И совершенно не ожидал, что Малфой вскочит на ноги с криком:

— Шоколад! Поттер, ты же сорвал Стазис своим Акцио! Вся партия теперь в помойку, а она нужна мне завтра утром!

И белобрысым ураганом, матерящимся на все лады, стал метаться по комнате, собирая вещи. Недолго думая, Гарри обнял его и аппарировал в подвал-кухню. Им предстояла бессонная ночь. И пусть он ничего не смыслил в варке шоколада, но отказать себе в удовольствии сидеть в плетёном кресле с бокалом коньяка в руках и наблюдать за Скорпиусом не мог.