Повод для гордости

Люциус Малфой стоял у окна своего кабинета и тупо смотрел на стакан огневиски, подрагивавший в его руке. За окном был июль, затянутое тучами небо, вот-вот грозившее разразиться дождем, и холодный ветер, доносивший до развенчанного аристократа запах липы.

Все это Люциус вряд ли замечал, поскольку его мысли то и дело возвращались к вчерашнему унижению — Темный лорд забрал его палочку, и сделал это при всех. Досталось, конечно, многим, в том числе и Беллатрикс — за Тонкс, вышедшую замуж за оборотня, но то, что произошло с ним, было немыслимо.

Мерлин, это все равно что публично объявить его не мужчиной! И что еще более ужасно — он струсил, и был до смерти рад, что Лорд забрал только палочку, а не его гребаную жизнь. И закончить бы с этим, чтобы больше не унижаться, на кой она, такая жизнь сдалась, но пока он на этом свете, есть хоть какая-то иллюзия, что Нарцисса и Драко в безопасности.

Есть только один человек, который, кроме Люциуса, стал бы их защищать, но тот, хоть и в фаворе, сам в постоянной опасности — Лорд становится все большим параноиком и абсолютно непредсказуем. А Драко, идиот, сам принял метку, и теперь под ударом.

При воспоминании о выражении лица сына, смотревшего на измученную пытками Бербидж, сердце болезненно сжалось. Сегодня Лорда в имении нет, и Драко с Нарциссой гуляют в Лондоне — опять же иллюзия свободы… Вчера Люциус вырубился благодаря заботливо подсунутому Снейпом зелью сна-без-снов, но сегодня-то уж точно напьется.

За спиной послышались шаги — помянешь черта, он и явится. Не было необходимости и оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за спиной — запах полыни окутал Люциуса. Запах, который не меняется столько лет…

— Итак, ты остался? — спросил он, переведя взгляд со стакана на окно и задержав его на кронах деревьев на горизонте.

— Я остался, — спокойно сказал Снейп. — В последнее время нечасто удается посидеть в твоей библиотеке.

Как всегда, при звуках этого сочного голоса внутри что-то дрогнуло, по спине побежали мурашки. Только этого сейчас не хватало…

— Библиотека… — сказал Люциус. — Что ж, это гораздо приятнее общения с тем, чья жизнь и честь теперь ничего не стоят.

— Не дури, — сухо посоветовал Снейп. — Жизнь и честь ничего не стоят тогда, когда сдаешься ты сам, а не когда сдают тебя.

— Отчего же ты думаешь, что я не сдался? — тихо спросил Люциус, и, наконец, повернулся, вглядываясь в зельевара. Тот был настолько бледен, что казался почти покойником, лишь черные глаза оживляли мертвенно-белое лицо. Не глаза, бездонные колодцы. Люциус тонул в них всегда, сколько себя помнил.

Сделав шаг чуть вбок, Снейп осторожно разжал ладонь Малфоя, вынул из нее стакан и поставил на подоконник. Затем взял его за руку и тихо сказал: — Идем в спальню.

— И что теперь? — с горькой усмешкой спросил Люциус, когда они со Снейпом оказались в комнате, которая вот уже много лет отводилась для зельевара в Малфой-Мэноре. Тот не отвечал, и под его пристальным взглядом Люциус стал расстегивать рубашку. — Мне встать на колени? — поинтересовался он.

Снейп усмехнулся: — Если ты не возражаешь, я бы на этот раз поменял правила игры, — и опустился на колени сам.

От неожиданности Люциус попытался отпрянуть, но тот удержал его за ноги.

— Стой спокойно, — хладнокровно произнес Снейп, в то время как рука его легла на ширинку любовника. Люциус вздрогнул всем телом и хрипло застонал.

Снейп расстегнул молнию, и стянул с него брюки вместе с трусами. Член Люциуса как будто сам потянулся к его руке, и в следующую секунду Снейп наклонился, чтобы прикоснуться к головке губами. Люциус перехватил свой член и закрыл его рукой.

— Нет, — сказал он быстро.

— Нет? — спокойно спросил Снейп.

— Я не хочу, чтобы ты делал это из жалости… Ты же никогда…

— Тебе не кажется, что я в курсе, что я никогда этого не делал, Люциус? И — нет, я не делаю этого из жалости.

— Тогда почему?

Снейп запрокинул голову и встретился с Люциусом взглядом. Уголки его губ подергивались, как будто он вот-вот рассмеется, но выражение лица оставалось серьезным. — Ммм, из уважения? — предположил он. — Или потому что мне приятно это делать? Или потому что мне хочется? И ради Мерлина, — в голосе Снейпа послышалось раздражение, — дай мне уже это сделать.

Он решительно отвел руку Люциуса и, наконец, завладев его членом, крепко сжал его в ладони и несколько раз лизнул головку. В голове у Люциуса помутилось, и перед глазами поплыли черные круги.

— Лучше сесть, — деловито сказал Снейп, подталкивая его к кровати.

— — — — — — — — — — — — — — — -

— Как ты? — в голосе Люциуса была и нежность, и затаенное самодовольство, что именно он теперь задает этот вопрос.

— Нормально. Не так больно, как я думал, — пробормотал Северус, вставая.

Люциус удивленно посмотрел на него: — Не так больно? О, Мерлин! Это же не впервые?

— Впервые, — хладнокровно подтвердил Снейп и, произнеся очищающее заклинание, принялся одеваться.

— Мне? — все еще не веря, спросил Люциус.

— Тебе, — все также спокойно ответил Северус, застегнулся, наклонился, заскорузлыми от постоянной возни с ингредиентами пальцами взял любовника за подбородок, поцеловал в полуоткрытые губы и вышел. Вслед ему донесся глубокий вздох.

По дороге к границе аппарации в так хорошо знакомом саду Малфой-Мэнора Северус остановился в липовой аллее. Прислонившись к дереву (мышцы ног все еще приятно дрожали), он достал из кармана мантии пузырек с обезболивающим и поднес его к губам. Зелье подействовало мгновенно, ощущение, как будто его раздирают изнутри, исчезло, в голове прояснилось. Он привычно обхватил себя руками и, вспоминая выражение лица Люциуса в момент прощания, задумался.

Нет, он не любил Малфоя. Их связывали двадцать лет отличного секса и — если сложить первую и вторую войну — около десятка лет опыта совместного выживания в тяжелых обстоятельствах. И, кому, как не ему, знать, насколько этот Малфой, который вчера с трудом мог слово выговорить перед Лордом, отличается от того надменного аристократа, одно упоминание имени которого приводило в трепет обитателей слизеринских подземелий. Но именно Малфой, старшекурсник-староста, когда-то протянул первым руку плохо одетому темноволосому новичку.

Вдохнув приятный запах липы, Северус закинул голову и закрыл глаза. По его губам блуждала едва заметная улыбка. Некоторые люди, такие, как Люциус, думал он, привыкают незаслуженно гордиться тем, что, при зрелом размышлении никак не может являться преимуществом. От чистоты крови волшебника не зависит ни то, насколько он подчиняет себе магию, ни то, как к нему относятся люди, ни благополучие собственной семьи. Когда все эти убеждения летят к черту, очень легко сломаться, ведь поводов для гордости не остается. Но теперь, — Северус улыбнулся шире и вновь достал из кармана пузырек, чтобы допить обезболивающее, — у Малфоя, пожалуй, появится еще один.