Хогвартс: русские каникулы. Гребень Перуна

— Лёша, ты ведь сотрешь эту ночь из моей памяти? – девушка нервно подняла глаза на своего уже почти бывшего «парня».

Она была хороша: зелёные с карими прожилками бездонные глаза, вздёрнутый носик, небольшие алые губки с тонким маленьким шрамиком на верхней губе, тёмно-русые коротко стриженые в каре с острыми углами к подбородку волосы (прямо как у Лайзы Минели в «Кабаре»). Невысокая ведьмочка нервным движением попыталась взмахнуть палочкой, но сильная рука её опередила.

— Оксинья, не темни! Чего ты добиваешься? Зачем эта жертвенность и покорность? Ты три года меня на пушечный выстрел не подпускала и вдруг сама пришла ни с того, ни с сего! Да подожди ты! – Алексей с трудом удержал пытавшуюся поцеловать его девушку. Зрелище ещё то было! Он, высокий длинноволосый брюнет, с голубыми глазами, с мужественными тонкими чертами лица, полуобнажённым торсом (эта бесовка уже успела расстегнуть половину пуговиц на его изумрудной рубашке), держит почти на вытянутых руках своё крохотное зеленоглазое сокровище. А до кровати четыре шага! Чёрт, но в её глазах столько печали и решительности – она точно что-то задумала.

Тем временем Оксинья под выразительным взором прекратила попытки вырваться. Слёзы подступали к глазам…

— Я завтра уезжаю в Англию, — хрипло прошептала девушка. Алексей ошарашено обнял её, чем Оксинья не примянула воспользоваться и, обняв, продолжила, — А это мой прощальный подарок. Только мне ни к чему помнить… Там… В общем, я могу не вернуться. Я знаю, ты меня никогда и не любил… Но я люблю, понимаешь! И всё должно закончиться так, пожалуйста… Поцелуй меня, — выдохнула она куда-то в шею.

— Дурочка… Хочешь, я поеду с тобой? – Алексей лишь сильней прижал девушку к груди.

— Нет, нельзя. Мамочкина уже сформировала группу… Двадцать один человек. И это мой долг, понимаешь?

— Не понимаю. Но… пусть будет так, как ты хочешь. Что ты хочешь вспомнить утром? – тяжело выдохнул юноша, проводя рукой по тонким плечам подруги.

— Пусть я пришла к тебе вечером… Ты меня поцеловал, а я тебя ударила по щеке и наговорила гадостей. Потешь моё самолюбие, — она грустно улыбнулась, — И ещё… Ты ведь отнесёшь меня в мою комнату?

— Всё, что пожелаешь, счастье моё... – он нежно приподнял её подбородок ладонью, коснулся губами её губ и прошептал, — Ты не права, я люблю тебя.

Не дав девушке опомниться, Алексей взмахнул её же палочкой. Свечи, моргнув, погасли, и комната погрузилась во тьму. А он покрывал её лицо короткими поцелуями, освобождая Оксинью от чёрного тонкого шёлкового пеньюара, в котором она пришла полчаса назад. И тихо пел обычный магловский магнитофон:

Лестница здесь, девять шагов до заветной двери,

А за дверьми: русская печь и гость на постой.

Двое не спят, двое глотают колеса любви,

Им хорошо, станем ли мы нарушать их покой?

Оксинья вздохнула от прикосновенья любимых губ к ямочке под ухом и крепче вцепилась в любимые плечи. У неё – только эта ночь, о которой утром она уже и не вспомнит… Падают слезинки, но в темноте их не видно.

Час на часах, ночь, как змея поползла по земле.

У фонаря смерть наклонилась над новой строкой.

А двое не спят, двое сидят у любви на игле -

Им хорошо, станем ли мы нарушать их покой?

Алексей нежно уронил девушку на кровать. Короткий вздох от прикосновения к холодным простыням. Она – нежная, дерзкая, кроткая, любимая. Что он шептал про любовь? Да разве важно! Он любил не таясь, целовал всю её, не стыдясь, желая лишь одного – подарить ей звёзды и весь мир. И проклиная себя – завтра он отберёт у неё это счастье, а прямо сейчас он потонет в её крике боли, той самой – первой и незабываемой. Всё, что он мог – накрыть её губы поцелуем, быть нежным… быть.

Нечего ждать, некому верить, икона в крови.

У штаба полка в глыбу из льда вмерз часовой.

А двое не спят, двое дымят папиросы любви —

Им хорошо, станем ли мы нарушать их покой?

— Лёшка, любимый, — рвались из груди стоны счастья. Темнота заискрилась сотнями огней. Два нечеловеческих крика в экстазе оттолкнулись друг от друга, в то время как парень ещё ближе и крепче притянул свою любимую.

Эйфория рассыпалась усталостью в юных телах. Не разрывая объятий и нежно целуясь, они засыпали под мерный стук сердец.

Если б я знал, как это трудно — уснуть одному.

Если б я знал, что меня ждет, я бы вышел в окно!

А так — все идет, скучно в Москве и дождливо в Крыму.

И все хорошо, и эти двое уснули давно… *

Осторожно поднявшись, Алексей посмотрел на спящую Оксинью. Лучи восходящего солнца причудливо чертили линии на обнажённом девичьем теле.

Одевшись, юноша завернул любимую в простыню и поднял на руки. Она, всё ещё находясь в царстве Морфея, сонно улыбнулась. Её палочка была у него в заднем кармане брюк, рядом с его собственной. Но палочки выходят из моды – перстни в бою удобнее.

Неся Оксинью по длинному стеклянному переходу в девичье крыло, Алексей думал о Судьбе. Хитрая тётка! Она преподнесла ему только прощальный подарок любимой женщины. Через несколько часов она исчезнет из его жизни и из страны.

Дверь в её комнату даже не скрипнула. Юноша осторожно опустил любимую на её кровать. Как же она хороша! Как больно отпускать её в сырую Англию, не имея даже возможности её отговорить, изменить хоть что-нибудь.

— Обливиэйт, — хрипло прошептал Алексей и вышел из комнаты Оксиньи, и из её жизни…

_________

*Сплин – Двое не спят

Свечи торжественно озаряли Большой зал. Гомонила подростковая толпа, меньшая, чем в прошлые года, но всё же. Хотя ребята и веселились, но в воздухе чувствовалось напряжение. Волшебники чувствовали присутствие зла. Всё лето «Пророк» стращал магическую Англию явно приукрашенными подробностями битвы в Министерстве. И результат – более половины студентов Хогвартса в школу в этом году не явились. Полупустой стол Пуффендуя, практически тоже самое у Когтеврана, но Гриффиндор и Слизерин были практически в полном составе.

«Золотое трио» царственно сидело в середине стола. Ощущение присутствия зла их уже не пугало. Да, был враг, но теперь было ясно ради чего все усилия, зачем в Гарри «вкачивают» знания, зачем все эти испытания. Гермиона привычно обитала в каком-то огромном фолианте, рассеянно пощипывая булочку. Рон увлечённо опустошал тарелку и переговаривался с Невиллом. А Гарри, посмотрев на часы, отстранённо произнёс:

— Как-то очень быстро сегодня первокурсников распределили. И Дамблдор слишком довольно улыбается.

— А чего ты хочешь? – недоумённо взглянула на него Гермиона, — Директор рад, что смог нанять Слизнорта на должность зельевара, а Снейпу наконец отдал ЗОТИ. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы, — мечтательно глядя на Снейпа произнесла девушка, но, спохватившись, серьёзным тоном продолжила, — Ты посмотри, первокурсников в этом году – кот наплакал. Вот поэтому и всё так быстро прошло.

В этот момент седовласый директор постучал ложечкой по хрустальному бокалу.

— Дорогие студенты! Наступающий год богат событиями. У нас небольшая смена педагогического состава – зельеварение будет преподавать профессор Слизнорт, а Защиту от тёмных искусств, несомненно, наиболее важный предмет в это тёмное время, профессор Снейп. Но всё же, я готов сообщить необыкновенную новость – к нам спешат гости из снежной России, которые появятся здесь с минуты на минуту…

Двери в Большой зал распахнулись, и в них ввалился Хагрид:

— Директор, там это… на иностранцев Пожиратели напали…

— Ученикам оставаться на своих местах! – громоподобно взревела МакГонагалл, — С нами пойдут только некоторые выпускники факультетов!

* * *

(Пятью минутами раньше на подходе к Хогвартсу)

— Ксюнь, ты уверена, что мы правильно идём?

— Артём, директор Дамблдор специально дал нам телепорт прямо в Хогсмид, чтобы мы успели прочувствовать атмосферу британской магии, успеть адаптировать языковые амулеты…

— А ещё основательно замёрзнуть! – ответил высокий блондинистый паренёк с длиннющей чёлкой на пол-лица, которая прикрывала лучистые голубые глаза, — У нас было не так промозгло!

— Вот, узнаю нашего Тёму – нытьё подкралось незаметно! – рассмеялась идущая рядом полноватая коренастая брюнетка в солнечных очках.

Эти трое шли во главе группы подростков, одетых в длинные мантии иссиня-чёрного цвета странного покроя с русскими мотивами, которые разительно отличались не только от привычных глазу англичан-волшебников, но и от мальчиков и девочек шестнадцатилетнего возраста. Да, они смеялись, но сосредоточено. Шли вальяжной походкой, вот только шаги были тихими, а полы их мантий заметали вереницу следов. Ребята вышли к поляне перед Хогвартсом.

— Ну вот и пришли! Гляньте, красота какая! – обернулась к сотоварищам Оксинья, — Машка, да сними ты эти очки в конце концов!

— Знаешь, подруга, есть у меня гаденькое предчувствие, что пока мы местную достопримечательность разглядываем… — девушка спустила тонкой ладошкой очки на нос, смешно скривив рожицу, и, прищуриваясь, посмотрела куда-то вправо, — А вот и последствия ознакомительной прогулки!

К подросткам стремительно приближались около десятка волшебников в чёрных мантиях и белых масках с длинными носами.

— Ребят, да это, похоже, ещё одна достопримечательность туманного Альбиона, — усмехнулась Оксинья и продолжила тоном гида с многолетним стажем, потирая руки, — знаменитые Пожиратели смерти! Вот и согреемся!

Юноши и девушки переглянулись, и за пару мгновений перестроились в боевой порядок. В руках призрачно заблестели амулеты, маленькие скляночки и флакончики, а на пальцах – призрачно блестящие перстни. Оксинья встала по центру, справа от неё Артём, а слева – Мария.

— Ой, посмотрите, какие милашки! – визгляво воскликнула фигура в чёрном плаще.

— Белла, ты всегда отличалась весьма странным вкусом, — жеманно протянул человек, стоящий справа от Беллы.

— Вы не заблудились, детки? – тем временем, ухмыляясь, продолжила первая.

— Думаю, нет, мисс, — лаконично ответил Артём.

— Лорд будет не доволен – мы потеряли много времени, — вздохнул жеманный – Круцио! – палочка резко указала в Артёма.

— Протего, — шепнул паренёк и поднял правую ладонь в отрицающем жесте. Алмазная капля на тонкой, обвивающей запястье цепочке, стала мерцать из-под сползающего рукава мантии.

— Что вам нужно, милейшие? — осторожно спросила Оксинья, воспользовавшись паузой, и обхватила пару флакончиков, висящих на тонком пояске мантии.

— Артефакт, — коротко бросила фигура из второго ряда Пожирателей.

— В таком случае ничем не могу вам помочь – он принадлежит нам по закону, — девушка сорвала с пояса флакончик с синеватой жидкостью и бросила его под ноги Пожирателям. Сизый дым от разбитого флакона мигом заволок место встречи, — Бежим!

Ребята мгновенно сорвались с места. Вдогонку им, ориентируясь на голос Оксиньи, полетели вспышки заклинаний. Тем временем слаженная компания разделилась на группки по три человека и перебежками стала продвигаться к замку, поминутно разбрасывая флакончики с дымом, ядовитыми и слезоточащими жидкостями. Но, как ни старались ребята, у ворот замка их всё равно настигли Пожиратели.

— Придётся драться, — запыхавшись прошептала Маша и бросила на землю красивый деревянный браслет с изображением медведя. Миг, и рядом с девушкой уже возвышался большой косолапый защитник.

— Угу. Экспекто патронум! – у ног Артёма появился призрачный заяц-беляк, — Беги за подмогой, — отрешённо произнёс паренёк патронусу и продолжил, — Нам бы пару минут продержаться…

* * *

Тем временем процессия из преподавателей и выпускников мчалась по входной лестнице из замка в сторону ворот.

— Мисс Бэл и мистер Таулер – вы помогаете. И без героизма! В лазарете мест много, но учёбу никто не отменял! – на ходу тяжело дыша увещевала МакГонагалл.

На полпути к воротам под ноги Дамблдору бросился белый заяц-патронус.

— Скорее! – только и успел крикнуть директор бегущей процессии, и перед ними открылась страшная картина.

Два десятка подростков пытались противостоять десятку опаснейших злодеев. И их силы стремительно таяли. Раненый бурый медведь прижал с земле изворачивающуюся Пожирательницу Беллатрикс Лестрейдж. Совсем рядом с ними полненькая девчонка в солнечных очках прикрывала раненных близняшек-блондинок и РУКАМИ выставляла щиты от проклятий, посылаемых в неё грузным Пожирателем. Трое юношей: высокий блондин с длинной чёлкой и два темноволосых паренька, по-видимому родственники, сражались с двумя Пожирателями. Искры заклинаний уверенно отражались одним из братьев, а другой и блондин даже пытались атаковать! Да, все они колдовали без палочек, но это их не спасало…

Ближе к воротам лежали около десятка раненых подростков, которых щитами из последних сил защищали две девочки с раскосыми глазами. Их атаковали трое Пожирателей. Чуть поодаль лежала, истекая кровью, сгорбленная фигура в чёрном плаще. Низенький паренёк с перебитой левой рукой отчаянно дрался с ещё одним злодеем. Рядом с ним от яркой вспышки с криком, полным боли, упала рыжая девушка. Её оппонент, коротко взглянув на двух дуэлянтов в центре, аппорировал.

А там, в центре, кидая под ноги врагу склянки, коротко стриженная девушка в очередной раз пыталась атаковать своего соперника. Взорвав на лету ещё один флакон, Пожиратель посмотрел в сторону ворот. В этот момент девушка заклинанием сорвала с него маску. Белые волосы и аристократические черты лица, искажённые гримасой презрения и толикой страха в глазах. Это был Люциус Малфой собственной персоной.

— Господа, похоже наша прогулка не увенчалась успехом, — лениво растягивая слова прохрипел Малфой. По щеке у мужчины текла кровь, но он, кажется, не замечал этого. Глаза Пожирателя искали кого-то в толпе. Остановив взгляд на профессоре Снейпе, Малфой гаденько усмехнулся, бросил ярко-фиолетовое проклятье в назойливую девчонку и аппорировал. Следом чередой хлопков исчезли и другие Пожиратели. Девушка, шатаясь, обернулась и зацепилась взглядом за директора…

— Здрасти… — едва слышно прошептала Оксинья и упала на камни.

Рядом ревел раненый медведь.

— Артём Хмельницкий, — вместо приветствия кивнул «подкреплению» юноша, — Директор, нам нужно минут двадцать, чтобы прийти в себя, — тяжело дыша и держась за воротину, Артём обратился к Дамблдору.

— Никаких «прийти в себя»! Всех немедленно в лазарет! – возмущённо заголосила мадам Помфри, отрываясь от бинтования руки коренастого паренька.

— Если мы не явимся в Большой зал, этот инцидент станет достоянием общественности и пятном на репутации нашей группы, а значит и Родины. Мы обязаны торжественно и вовремя влиться в праздник. Раны зализывать будем потом, — горячо продолжил парень.

— Артём прав. Тем более большинство повреждений поверхностны и у нас с собой достаточно медикаментов на случай нападения. Просто мы не ожидали такой «тёплой» встречи, — вздохнула Мария, — Здесь есть специалист по проклятьям?

— Что вы хотели, мисс? – холодно поинтересовался Снейп.

— Мария Хименко, — представилась девушка и начала устало протирать тёмные очки краем рукава, — Профессор, помогите Оксинье, я не могу понять что за проклятье послал на неё этот белобрысый гад…

Снейп подошёл к отличившейся девушке, которую уже устроили на носилки. Оксинья мелко дышала, будто в лихорадке. Мужчина коснулся её запястья. Пульс стучал бешено, но девушка была холодна, как лёд.

— Проклятье холодной крови. Я могу дать ей пару зелий, — безлико произнёс Снейп, — Они приведут её в чувство и позволят несколько суток или даже неделю жить без особых осложнений. Но это не панацея, ведь проклятье холодной крови практически неизлечимо.

Помфри с ужасом взглянула на зельевара (упс, бывшего (автор)). Маша, пряча слёзы, уткнулась в плечо Артёму.

— Северус, неужели больше ничего нельзя сделать? – Дамблдор был явно ошарашен. Ситуация могла грозить международным скандалом.

— Я уже когда-то говорил студентам, что зельевар и смерть обмануть может, — усмехнулся Снейп, — Думаю, я найду способ, — Профессор развернулся и, вздымая полы мантии, горделиво помчался в подземелья.

Пока Снейп осматривал Оксинью, русские студенты с мадам Помфри оказывали друг другу помощь. Они двигались как единый организм, абсолютно сосредоточенные. Мария влила в рот своей рыжей подруге пару зелий и та очухалась.

— С возвращением, Ленчик! – обрадовано прошептала Маша.

Их трепетная взаимопомощь и хладнокровие шокировало и преподавателей, и выпускников.

— Сколько же вам лет? – удивлённо спросила Хана Эббот.

— Шестнадцать… И ещё одна война, — спокойно произнёс Артём, сорвал с шеи маленький хрустальный флакончик на серебряной цепочке и вылил прозрачную жидкость из склянки на лицо Оксинье. Лицо девушки посветлело, появился лёгкий румянец и она, наконец, открыла глаза.

— Тёма, только не говори, что ты использовал на меня последний флакон живой воды, — прохрипела девушка.

— Ксюнь, а я и не буду говорить, — смущённо и радостно прошептал Артём.

— Дурак! – припечатала Оксинья и поморщилась, — Рёбра болят…

— Что ещё у Вас болит, мисс? – осведомился подошедший Снейп. Сказать, что он был удивлён – это ничего не сказать. Девушка должна была лежать пластом, а она уже права качает.

— Оксинья Белова, сэр, — представилась нахалка, — Усы ломит и хвост отваливается.

Рядом стоявший Артём нервно захихикал.

— Мисс Белова, я не разделяю Вашего веселья, — процедил профессор, — Проклятье холодной крови практически не даёт шансов на жизнь.

— Умирать мне ещё рано, профессор, — вздохнула Оксинья, — Слишком многое ещё предстоит сделать. Давайте Ваше пойло.

Снейп скривившись протянул ей одну бутылочку, за ней другую и третью.

— Какая гадость, эта Ваша заливная рыба! – после всего выпитого пробормотала девушка.

— А при чём тут рыба? – зыркнул на Оксинью Снейп.

— Так… русский юмор, — пожала плечами нахалка, — Не поможете подняться, сэр?

Снейп, собрав волю и терпение в кулак, протянул руку девушке. «А хватка у неё крепкая, но до чего ж сама она лёгкая, прям пушинка!» — подумалось бывшему (ой ли (автор)) зельевару.

Немного шатаясь, Оксинья осмотрела товарищей.

— Все целы? — обратилась она к Маше.

— У нас, как обычно ты отличилась! – усмехнулась подруга.

— Директор, — обратилась Оксинья к седовласому волшебнику, — Мы готовы.

* * *

В Большом зале царила гнетущая тишина. Даже Рон перестал трапезничать и теперь шёпотом разговаривал с Невиллом и Дином. Гарри в третий раз глянул на часы.

— Их нет уже больше четверти часа, — он в очередной раз обратился к Гермионе.

Подруга со вздохом оторвалась от интересной книги и встала из-за стола. Гарри последовал за ней. Волшебница подошла к дверям Большого зала и, что-то прошептав, сделала в двери прозрачное оконце. В следующий миг педагогический состав и выпускники показались в дверях замка.

— Фините инкантатем, — устало пробормотала девушка, — Пошли обратно, сейчас твоё любопытство будет удовлетворено.

Директор во главе со всей процессией, умчавшейся пятнадцать минут назад за иностранцами, вновь занял место в центре учительского стола.

— Теперь, когда недоразумение улажено, прошу вас поприветствовать студентов из российской школы чародейства, волшебства и техномагии «Лукоморье».

В Большой зал вошли молодые волшебники из России. Все как на подбор с сосредоточенными лицами, в иссиня-чёрных одеждах. Юноши были одеты в несколько удлиненные сюртуки с открытым горлом, их рукава были отделаны яркими ультрамариновыми лентами на манжетах; и в брюки свободного кроя, заправленные в чёрные кожаные сапоги. На шее они носили белые, на вид шёлковые, шарфы. Девушки были одеты в длинные прямые иссиня-чёрные юбки и кардиганы, отделка рукавов тоже была сделана из ультрамариновых лент. Но кроме тонких белых шарфов, кардиганы украшали ещё и броши с синими мерцающими камнями. На ногах были аккуратные чёрные полусапожки из мягкой кожи. Волосы девушек были убраны в строгие причёски. В ушах синими камнями блестели аккуратные серьги, а на левой руке у каждой было одето простое серебряное колечко с синим мерцающим камнем.

— А что такое «техномагия»? – шёпотом поинтересовался Гарри у Гермионы.

— А я откуда знаю! Не мешай! – возмутилась девушка, — Двадцать один человек… как странно.

— А чё странного? – встрял в разговор Рон.

— Не ровное число, — пояснила Гермиона, — Хотя с точки зрения нумерологии всё логично: семь групп по три человека. Получается сильная магическая связка. Кэтти, а что там случилось?

— Мы мало что успели увидеть, — задумчиво разглядывая чужестранцев, произнесла девушка.

— Когда прибежали, Малфой старший ударил вон ту девушку с короткой стрижкой каким-то серьёзным проклятьем, — продолжил Кэннет, — Её зовут Оксинья, кажется.

Тем временем Оксинья вышла вперёд и преподнесла Дамблдору некий подарок в чёрном ониксовом футляре. Директор принял подарок и в знак благодарности слегка склонил голову перед юной волшебницей. Затем он открыл футляр. В нём лежал небольшой хрустальный сосуд на тёмно-синем бархате.

— Живая вода очень ценна в наше тёмное время. Благодарю Вас, юная мисс, и обещаю сразу же после праздника написать пару строк директору Вашей школы миссис Мамочкиной, — и хотя выговорить заморскую фамилию было тяжело, Дамблдор не ошибся даже в ударении.

— Что ж, теперь, когда все в сборе, Сортировочной шляпе придётся ещё раз поработать, — серьёзно, но не без тени улыбки, произнесла МакГонагалл и, взмахнув палочкой, материализовала ещё один список. На сей раз в нём насчитывалась двадцать одна фамилия.

— Мисс Аверина!

Одна из девушек-блондинок изящно села на стул и примерила шляпу.

— Когтевран!

Её сестра-близнец после небольшой паузы тоже отправилась в факультет врановых.

Темноволосые братья Пётр и Павел Баловы, прикрывавшие в битве у ворот Хогвартса Артёма, отправились в Пуффендуй.

— Мисс Белова!

Оксинья твёрдой походкой подошла к стулу, а вот села чуть неуверенно, но, не подав вида, смело водрузила на голову Сортировочную шляпу.

— Гриффиндор!

Девушка подошла к свободным местам около «золотого трио» и приземлилась, едва заметно покачнувшись.

— Оксинья, — кивнула своей ученической семье девушка, — Тебя зовут Гарри? А это твои друзья – Рон и Гермиона?

— Да, — просто ответил Мальчик-которого-оказывается-знают-и-в-России, — Добро пожаловать!

* * *

К концу распределения статистика была такова: трое россиян были в Пуффендуе, ещё пятеро – в Когтевране. И по пять учеников досталось Гриффиндору и Слизерину. У преподавательского стола ожидали распределения ещё трое.

— Мистер Симонов!

Коренастый паренёк, левая рука которого была перебинтована, примерил шляпу немного на ухо.

— Пуффендуй!

— Мисс Хименко!

Мария отпустила руку юноши, с которым стояла рядом во время распределения, и, немного грузно сев на стул, надела шляпу.

— Гриффиндор!

— Мистер Хмельницкий!

Артём, последний в русской группе, небрежно надел шляпу.

— Слизерин!

Юноша спокойно снял старую шляпу и прошёл к змеиному столу.

— Ксюня, а почему Тёму не отправили с нами? – Машины глаза были полны слёз.

— Не переживай, подруга, не расстанемся. Это же одна школа, — постаралась ободрить Машу девушка.

— Я бы не был так в этом уверен, — скептически произнёс Гарри и кивнул на слизеринский стол. Малфой, улыбаясь, уже о чём-то расспрашивал Артёма.

— А что это за парень? Мне его лицо кажется очень знакомым, — силясь вспомнить, Оксинья нахмурила брови.

— Малфой, — будто произнося ругательство, буркнул Рон.

— Ты дралась с его отцом у ворот, — неосторожно добавил Кэннет.

— Всё это мне не нравится, — Маша поднесла к губам кубок с соком, — Фу, ненавижу тыкву!

* * *

Когда россияне закончили трапезничать, старосты факультетов с разрешения педагогов возглавили шествие к гостиным.

— Дорогие первокурсники и наши северные гости! Сейчас мы направляемся в гостиную факультета Гриффиндор, — чрезмерно гордым тоном вещал Рон Уизли, — лестницы имеют свойство меняться местами по их собственному усмотрению, портреты – разговаривать. И ещё раз напомню уже для всех – после отбоя мы из гостиной не выходим!

— Смотри, вот Аля с Галей по другой лестнице идут, — Маша указала на близняшек-блондинок, поднимающихся по другой лестнице со своими сокурсниками из Когтеврана.

— А Тёма отправился в подземелья, бедный… Он ведь так плохо переносит сырость, — в ответ ей вздохнула Оксинья.

По дороге русские (теперь уже гриффиндорцы, как и наверняка их сотоварищи, попавшие на другие факультеты) с не меньшим, чем первоклассники рвением рассматривали интерьер замка. Их родная школа выглядела иначе, ведь находилась она на острове и была создана в славянском стиле. Несомненно, красивейшее здание, но Хогвартс был пока нов для ребят.

— Вот мы и пришли, — остановил процессию Рон, — Здравствуйте, Полная Дама!

— Добрый вечер всем вам и нашим российским гостям! – Полная Дама сделала реверанс, — Пароль?

— Матрёшка и балалайка, — чётко произнёс Уизли.

Оксинья с Машей дико заржали. Их смех подхватили и другие гриффиндорцы.

— Вы бы ещё «водка, матрёшка и перемёшка» паролем сделали, — сквозь смех сказал молчаливый русый паренёк со славянскими чертами лица.

— Пароль обычно меняют раз в месяц, — подняла глаза из книги Гермиона.

— Располагайтесь, друзья, — продолжил Рональд, — Через час жду всех в гостиной: будем знакомиться.

— Проходите, господа, — Драко, игнорируя Панси, вторую старосту факультета, приглашающим жестом указал на образовавшийся проём в стене, — Здесь, конечно, не так солнечно, но лучшее общества сложно найти.

— Сыровато. Так и простудиться недолго, — слегка скривившись, подал голос Артём, разглядывая мрачную темно-зелёную гостиную Слизерина.

За Артёмом стояли его сотоварищи, сёстра и брат Анна и Виктор Гордеевы, оба бледные, хрупкие, с огромными сине-серыми глазами и длинными пепельными волосами. И трое вечных друзей: Ксенья Тихонова – томная блондинка с сине-зелёными глазами, Вячеслав Корнеев – мускулистый кареглазый брюнет с короткой стрижкой и Сергей Оболенский – смешливый кареглазый рыжий паренёк с длинными волосами, собранными в хвост.

— Не переживай, друг, — Малфой фамильярно похлопал собеседника по плечу, — У нас всегда в запасе есть горячие напитки и аристократичные красотки!

Креб и Гойл, до этого бывшие лишь тихими тенями слезиринского принца, дико заржали. К Артёму подошла эффектная брюнетка с тёмно-карими глазами и многообещающе улыбнулась.

— Панси Паркинсон, — протянув изящную ладонь, промурчала девушка.

— Польщён знакомством с Вами, мисс, — не остался в долгу Артём и слегка коснулся губами протянутой руки. Чёртов этикет! Да и вся ситуация его жутко утомляла…

— Отдыхайте, господа, — растягивая слова, произнёс Драко, а затем добавил, хулигански подмигивая, — через час здесь начнётся настоящее веселье!

* * *

— Проходите, девочки. Это ваша спальня, — Гермиона отворила дверь и пропустила новеньких в комнату. Девушка явно не хотела отрываться от фолианта, который читала по дороге в гостиную факультета. Оксинья, Маша и рыжая тихоня Лена только присвистнули.

— Прекрасный вид из окна, — улыбнулась Оксинья, — отсюда бы на пылесосе сигануть!

— На пылесосе? – шокировано переспросила Парвати Патилл.

— Ага. Ну летающие модели. Последняя «лыжа», по-моему, бесподобна! – обратилась к подругам Маша.

— А мы на мётлах летаем, — протянула Парвати.

— Да вы что! Это же прошлый век! – ошарашено произнесла Мария.

— Здесь очень чтутся традиции старой Британии, — пояснила Гермиона, — маггловские технологии плохо приживаются.

— Ну и странные же вы! У магглов так много достижений – нет смысла пренебрегать изобретённым велосипедом, — пробурчала в ответ девушка.

— Ладно, Маш, об этом позже. Давай лучше наконец скинем эти тиски! – Оксинья нетерпеливо содрала белый шарф с тонкой шеи. На ней, прямо под ушком, красовался маленький красноватый синяк.

— Эй, подруга, откуда у тебя засос? – рассмеялась Лена.

— Да не знаю, — задумчиво произнесла Оксинья, — Может просто ударилась где-то…

Девушки стали стягивать строгие кардиганы. Под ними оказались тонкие шёлковые белые блузки. Но блуза Оксиньи была в пятнах крови.

— Ксюня, что это? – тут же налетели на неё Маша и Лена.

— Так, мелочь, — отмахнулась подруга и скривилась от боли. Крови на белой ткани стало ещё больше.

— Давай садись на кровать и снимай блузку, — скомандовала Гермиона, с головой забираясь в свой сундук. Мгновение, и девушка уже подлетела к Оксинье с ватой и склянками с зельями.

— Да меня что-то зацепило там, у ворот, — сквозь зубы объясняла она Гермионе, чтобы отвлечься от саднящей боли.

— Очень странные раны, я не знаю как их вылечить, — обливая многочисленные порезы зеленоватой жидкостью, сказала Гермиона, — Акцио, кружка, — второе зелье пострадавшей пришлось выпить, — Тебе придётся обратиться к профессору Снейпу, Оксинья.

— Нет, он и так слишком много для меня сделал, — отрезала девушка.

— То есть? – поинтересовалась староста.

— Люциус Малфой наложил на меня Проклятье холодной крови. Снейп обещал помочь.

— Я где-то читала о нём… — задумчиво ответила Гермиона, закрывая скляночки с помощью волшебной палочки.

— Вы пользуетесь палочками? – удивлённо спросила Маша.

— Да, а что? – Парвати оторвалась от раскладывания вещей на кровати.

— Нет, ничего, — отвечая девушке, Оксинья цыкнула глазами на подругу, — Мы просто иногда пользуемся беспалочковой магией.

— Но это же очень сложно! – сплеснула руками Гермиона.

— Не особо, — отмахнулась Маша, — Мы просто ещё и амулетами пользуемся…

— А что такое «техномагия»? – перебила её Гермиона.

— Долго объяснять… Если коротко – создание амулетов и артефактов, — ответила за подруг Лена, — Дайте Оксинье отдохнуть. А то, как в том анекдоте: «скажи, расскажи и дай попробовать».

— Конечно-конечно, — девушки решили подождать с расспросами. Впереди будет ещё много дней с этими странными сокурсниками.

* * *

(Тем временем в одной из мужских слизеринских спален)

— Тёма, а ты-то тут что делаешь? Среди этих «чистокровных ублюдков», — ещё раз проверив дверь, не откроется ли, напрямую задал вопрос рыжий Серёжа, — Ладно – я, чистокровный волшебник хрен знает в каком поколении. Родители выдрессировали, нет вариантов. Но ты…

— Серёга, это, — Артём обвёл глазами окружающее пространство и поправил вновь упавшую на глаза чёлку, — единственный источник информации. Практически все слизеринцы, я уверен, либо дети влиятельный персон, либо Пожирателей… А может это присуще каждому «змеёнышу».

— То есть ты решил этим поступком прикрыть Машку с Оксиньей?

— А то, — ухмыльнулся блондин, — нам теперь вплетаться в местную аристократию, а девочкам – беречь Гребень…

— В очередной раз убеждаюсь, что Мамочкина – великий кукловод, — расчёсывая длинные волосы перед зеркалом, произнёс Сергей.

— Знаешь, Дамблдор – фигура не менее сильная и туманная. А ещё, мне не даёт покоя наш декан – Снейп, — Артём уже неспешно начал застёгивать мелкие пуговицы чёрной шёлковой рубашки. Как и Сергей, в обычной жизни он предпочитал чёрную, простую, но дорогостоящую одежду, — В какую заваруху мы попали, приятель?

— А чёрт его знает! – Сергей открыл дверь, в которую кто-то аккуратно постучал.

— Мальчики, мы уже начинаем, — приветливо промурлыкала Панси. Девушка была одета в зелёный корсет, который подчеркнул пышную грудь девушки, а заодно и принадлежность к факультету, чёрные обтягивающие кожаные штаны и туфли на шпильке.

Юноши позволили себе улыбнуться и поспешили за Панси.

* * *

Два силуэта стояли у огромного открытого окна гостиной Когтеврана.

— Ярик, что теперь с нами будет? Всех раскидали по факультетам, — расстроено спросила высокого смуглого собеседника миниатюрная зеленоглазая шатенка, её длинные распущенные локоны взбивал бродяга-ветер.

— Мариш, справимся, — Ярослав обнял девушку и прошептал ей на ухо, — Нас ведь не разлучили.

— Всё равно, мне страшно, — девушка уставилась в любимые карие глаза, — Как представлю, что нас с тобой как Машку с Тёмой…

— Как говорила основательница нашего нынешнего факультета, Кондида Когтевран: «Истинные чувства пройдут все испытания», — юноша нежно коснулся губами виска подруги, а затем страстно поцеловал её.

Следующий порыв ветра сорвал с окна гардины, которые мягкими складками обняли эту странную пару. Марина звонко рассмеялась и вместе с любимым выбежала из гостиной.

* * *

Спустя час в гостиной Гриффиндора уже было жарко. И, естественно, не только от камина: все ждали своих новых русских товарищей, которые должны были спуститься с минуты на минуту.

Трое молодых ребят спустились в гостиную вместе с Гарри и Роном, смеясь, видимо до этого они что-то рассказали сокурсникам.

— Привет! Меня зовут Станислав Волков, — громко сказал высокий русый паренёк с зелёными грустными глазами, тот, что недавно хохмил про пароль, — Можно просто Стас.

— Я Никита Остроносов, — сказал его друг-брюнет с действительно острым носом, вьющимися волосами до плеч и хитрыми карими глазами, — А это Колян, — парень махнул в сторону полноватого приятеля с обманчиво нескладной внешностью.

— Вообще-то, Николай Молчанов, — буркнул нескладный тёмно-русый парень в аккуратных прямоугольных очках, за которыми было сложно различить цвет глаз.

Новенькие уже переоделись в простые джинсы и хлопковые рубашки пастельных оттенков, и теперь от соратников по факультету их отличала только внешность. Ребятам с радостью освободили пару насиженных мест у камина.

— Наши дамы опаздывают, — заметил Гарри, в очередной раз поглядывая на часы. Видимо, это дорогая для него вещь, слишком уж часто он смотрит на них.

На лестнице послышались шаги. Гермиона, как староста факультета, вышла первой. За ней показались три девичьи фигурки, держащиеся под руки. По центру была Оксинья, Маша привычно стояла слева, а Лена – справа.

— А вот и мы, — весело отрапортовала Гермиона.

— Это Ксюня и Лена. А меня зовут Маруся, — представила всех невысокая Маша, — Прошу любить и не жаловаться!

Все они были свежи и одеты в простенькие платьица. Оксинья – в синее с чёрными узорами. Лена – в коротенькое зелёное платье в мелкий цветочек. А Маша – в коричневое платье с бордовыми и золотистыми полосами. За плечами у неё висела гитара в чёрном чехле. Девушки заняли свободные места у камина.

— Но у нас было, — глубокомысленно произнёс Рон, и вместе с Гарри скинул мантию-невидимку с какого-то большого ящика. Его содержимым оказалось сливочное пиво. Где-то с краю поблёскивала бутылка огневиски.

— Мальчики, нам же на занятия завтра, — только и смогла простонать Гермиона.

— Не переживай, это будет только завтра, — весело отозвались две трети «золотого трио».

— Русский подход, — усмехнулся Стас.

* * *

Новоиспечённые русские слизеринцы быстро влились в аристократическую «тусовку». Многие из них были хорошо воспитаны, и имели неплохой нюх на интриги.

— Тёма, а ты гитару с собой взял? – после очередного бокала виски поинтересовалась Ксенья, томная блондинка, которая уже привлекла немало ранее чопорных мужских взглядов породистых британских волшебников. Ещё бы! Девушка одела маленькое, очень маленькое чёрное платье, выгодно подчёркивающее фигуру, и распустила длинные светлые волосы по спине.

— Конечно. Акция, тьфу ты… Акцио, гитара, — в руки блондину упала сочная двенадцатиструнная красавица. Пальцы привычно коснулись серебряных струн и парень запел:

За окнами солнце, за окнами свет — это день.

Ну, а я всегда любил ночь.

И это мое дело — любить ночь,

И это мое право — уйти в тень.

Я люблю ночь за то, что в ней меньше машин,

Я люблю дым и пепел своих папирос,

Я люблю кухни за то, что они хранят тайны,

Я люблю свой дом, но вряд ли это всерьез.

И эта ночь и ее электрический свет

Бьет мне в глаза,

И эта ночь и ее электрический дождь

Бьет мне в окно,

И эта ночь и ее электрический голос

Манит меня к себе,

И я не знаю, как мне прожить

Следующий день.

Я один, но это не значит, что я одинок,

Мой магнитофон хрипит о радостях дня,

Я помню, что завтра меня ждет несколько встреч,

И кофе в известном кафе согреет меня.

И эта ночь и ее электрический свет

Бьет мне в глаза,

И эта ночь и ее электрический дождь

Льет мне в окно,

И эта ночь и ее электрический голос

Манит меня к себе,

И я не знаю, как мне прожить

Следующий день.*

Мысленно юноша находился явно не здесь. Без Марии на душе стало тоскливо, но он продолжал улыбаться Панси. Артём понимал, что здесь он надолго, и что, ответив взаимностью старосте Слизерина, он не только будет в курсе всех событий, но и составит конкуренцию Драко Малфою. «Это будет забавно», — подумал юноша и ближе прижал к себе слизеринку, другой рукой передавая гитару Сергею.

* * *

— Маша, а ты что-нибудь английское знаешь? – спросил Гарри.

— Упс, — икнула гитаристка – пиво видно не в то горло пошло, — Ну как тебе сказать…

— Сыграть она может, — хихикнула Лена, — Но только если мы на этом закончим. Я уже больше не могу – лопну сейчас от вашего пива!

— Хорошо, по последней и баиньки, — согласился Рон. Где-то в отголосках памяти всплыло, что он староста и вроде должен поддерживать порядок. Гермиона уже полчаса дремала на его плече – девушка тяжело переносила алкоголь, и её сразу же тянуло спать.

— Естер дей! И тудэй и ни сюдэй-тудэй! – громко начала Машка, её сотоварищи подхватили, — Ах, май траблин синс э фаравееей! Наверд лукс ту файнд а хир дне стей! Фром ай би лиф ин естер дей!

После секундного замешательства гриффиндорцы рассмеялись и, опрокинув «по последней», поползли в сторону спален.

_______

* Кино — Ночь

— Дети в школу собирались: мылись, брились, похмелялись! – ухмыляясь произнёс Серёга Оболенский, войдя в гостиную Слизерина. Глаз прямо-таки радовали измученные рожи «братьев по факультету». Бодрыми, как ни странно, были только русские.

— Слабоват британский организм после русской водки, — ответил ему Тёма вместо приветствия.

— А мы вчера водку пили? – шокировано отозвался Малфой. Видок у слизеринского принца явно оставлял желать лучшего.

— А то, — продолжил Артём, — Дамы, например, устроили вчера замечательный стриптиз… Их зелёное бельё в очередной раз подтвердило верность факультету!

Девушки аристократично краснели. Юноши пытались похмелиться пивом. Утро начиналось многообещающе.

* * *

— Утро добрым не бывает, — философски заметил Рон, встретивший Гарри на лестнице мужского крыла. Голова раскалывалась.

— А Гермиона нас предупреждала, — запоздало покаялся Надежда-магической-Британии.

В гостиной прямо у камина, колдуя над котлом, стояла рыжеволосая Лена.

— В очередь, господа, — звонко поприветствовала она вошедших, — Похмелятор нынче свеженький!

Спустя полчасика, приняв на грудь похмелятора, гриффиндорцы уверенной походкой отправились в Большой зал, горланя:

Нет ничего смешнее алкоголя,

И нет ничего противней огурца,

Я перепутал сахар с солью

И стал похож на подлеца.

Никто не ждет, и дерево не греет,

Собака спит, лишь тикают часы,

Луну и беспредельность прерий

Зачем ты бросил на весы?

Я пассажир, мне дорога дорога,

Я космонавт, я Курт, я Воннегут.

Я лягу пьяным у порога,

Авось на утро подберут.

— Гляди, вон когтевранцы ползут, — Рон махнул рукой на соседнюю лестницу. Врановые были бодры – либо совсем не пили, либо русские и там вовремя ввели антипохмельные мероприятия.

Я альпинист, седьмой этаж без лифта,

Где на дверях был профиль твой отлит,

Когда тебе мала пол-литра,

Добавь воды и сделай литр. (Просто добавь воды!!!)

Как хорошо два месяца не пить,

Как хорошо любовью заниматься,

Если с утра не закурить,

То нафиг просыпаться. *

Гриффиндорцы, распевшись, открыли дверь в Большой зал пинком. Слизерин был кисл, чем не преминул поделиться с сокурсниками Рон. Гермиона только покачала головой и отправилась к преподавательскому столу за расписанием.

* * *

Пуффендуйцы смеялись над очередным анекдотом от Шуры Симонова. Не смотря на перебинтованную левую руку, он выдавал перл за перлом, корчил рожицы и смешно жестикулировал. «Если так пойдёт и дальше, то к выходным Шурик устроит себе бенефис прям в гостиной факультета», — приветственно кивая юмористу, думала Оксинья.

— Россия – щедрая душа! – раскосая девушка с заплетёнными в длинные косы тёмными волосами бухнула на стол перед слизеринцами небольшую бадейку с неизвестной жидкостью.

— Привет, Юлька, — улыбнулся Артём подруге, — Гуманитарная помощь?

— Конечно, — подмигнула девушка, — Вы-то, ясное дело, как огурчики, а о товарищах подумать?

— Мы не будем ничего принимать от пуффендуйцев, — надменно ощерился Малфой.

— Дурак ты, Драко, — покачал головой подошедший Серёга, — Это ж помощь и спасение от зелёного змия! Тем более Юленька – одна из лучших зельеваров нашей группы! А какую наливочку на кориандре ваяет, — парень мечтательно облизнулся.

— Ладно, мальчики, мне к своим пора, — отозвалась Юля, — Надо Шуру успокаивать, а то как шутить – он первый, а как кушать – обрыдаешься!

* * *

— Поздравляю, друзья, — Гермиона плюхнулась на законное место со стопкой расписаний, — Сегодня первой парой ЗОТИ со Слизерином. Потом с ними же Высшая трансфигурация и Зелья. Одно радует – четвёртая пара с Пуффендуем в теплицах.

— О нет, — простонали Гарри и Рон.

— А что тут такого? – уставились на парней Оксинья и сотоварищи.

— Эмм… Вообщем, у нас многолетняя война между факультетами, а Дамблдор всё пытается нас помирить, совмещая занятия, — Гермиона начала наполнять тарелку, — Но, по-моему, ему это не удаётся. Ребят, расписание разберите. Рон, проводишь первокурсников?

— Ага, — отправляя очередной кусок в рот, согласился Уизли, — Оксинья, ты чего такая бледная?

— Не знаю, — нахмурилась девушка, — Голова немного кружится. Не переживайте, наверно это из-за вчерашнего…

Раздался звук битого стекла. Гарри уронил кубок и, скривившись от боли, схватился за голову. Шрам будто раскалывал голову надвое. Но спустя минуту боль отступила.

* * *

(В это же время в одном из ненаносимых поместий)

— Люциус, ты меня очень огорчил, — недовольно произнёс Волан-де-Морт. Малфой-старший валялся в ногах своего господина весь в крови не смея поднять головы, — Слишком много ошибок за последнее время, как ты считаешь?

— Мой Лорд, дайте мне всё объяснить, — торопливо начал Люциус.

— Круцио! – был ответ, — Неужели так сложно было справиться с двадцатью подростками?

— Господин, — прохрипел Малфой, — Они гораздо сильнее, чем простые подростки. Мы потеряли в бою двух человек…

— Сильнее, — задумался Тот-кого-нельзя-называть, — Значит, придётся действовать иначе. У кого был артефакт?

— Я думаю, у девчонки, — Люциус закашлялся, но, справившись с болью в груди, продолжил, — Оксинья Белова, поступила на факультет Гриффиндор, будет учиться вместе с Поттером.

— Что ж, осведомитель из тебя неплохой, Люциус, — усмехнулся Лорд, — Девчонка должна остаться живой. И, пожалуй, ей нужно найти лучших друзей… Надеюсь, ты понимаешь о чём я?

— Да, господин. Драко найдёт с ней общий язык, — послушно ответил мужчина.

— А теперь займёмся твоими ошибками, — продолжил Волан-де-Морт, — Раз ни хорошего, ни плохого отношения ты не понимаешь… Нарцисса!

Из полумрака помещения в центр вышла тонкая испуганная женщина с аристократическими чертами лица. Она нервно заправила за ухо несколько выпавших из сложной причёски светлых прядей.

— Нет, мой господин, только не она! – с ужасом взмолился Малфой.

— Почему же? – притворно заинтересованно поинтересовался Тёмный Лорд, — Сегодня за твои ошибки заплатит она…

Тёмный волшебник резко притянул за руку Нарциссу. Женщина попыталась вырваться. Взмахнув палочкой, Волан-де-Морт избавил её от одежд. Затем красные глаза встретились с испуганными серыми. Плечи Нарциссы повержено опустились. Мужчина (вроде он ещё является им – автор) провёл языком по тонкой шее, а свободной рукой с силой сжал женскую грудь. Женщина закричала. Пытка обещала быть сладкой.

_______

* Сплин — Частушки

Кабинет Защиты от тёмных искусств был тёмным и просторным. На стенах висели изображения многочисленных опасных существ, на полках были разложены скелеты и чучела животных. Вдоль одной из стен на полках в огромных флаконах плавали заспиртованные конечности, искореженные лица, рваные органы и прочие странные и малоприятные части тел.

Ученики с некой опаской занимали свои места. Оксинья, Маша и Лена предпочли места в центре класса в левом ряду. «Золотое трио» разместилось сразу за ними. Гриффиндорцы в едином порыве заняли всю левую часть класса. Напротив них расположились слизеринцы. Артём с Сергеем предпочли «камчатку». В воздухе витали страх и напряжённость, которая весьма беспокоила русских.

Громыхнула дверь и в кабинет влетел профессор Снейп.

— Я не собираюсь спрашивать, чем вы занимались всё лето, — произнёс самый мрачный преподаватель Хогвартса, — Вы мне сами это продемонстрируете. Сегодня мы на практике будем отрабатывать невербальную технику исполнения заклинаний. Надеюсь, у наших русских гостей нечто подобное было в программе?

— Да, сэр, — раздалось с задней парты. Кажется, это был Стас.

— Прошу прощения, — прошипел Снейп, — Представьтесь, пожалуйста, мистер!

— Станислав Волков, сэр, — уверенно представился русый зеленоглазый юноша.

— Так вот, дорогие гости, — от этой профессорской интонации побежали мурашки у всех присутствующих, — Не знаю, как было в ВАШЕЙ школе, но здесь не принято кричать с места! Следующая подобная выходка обойдётся вам потерей нескольких баллов. В чём же главное отличие невербальных заклинаний от остальных, мистер Лонгботтом?

Бедный Невилл вздрогнул, поднялся из-за парты, но так и не смог вымолвить ни слова от страха.

— А отличием является то, что ваш рот во время исполнения заклинания должен быть закрыт! – гаркнул Снейп и продолжил, — А кто-нибудь может мне сказать, в чём польза данной техники?

Вверх взмыли две руки.

— Мисс Грейнджер, меня мало интересуют энциклопедические выкладки, — усмехнулся мужчина глядя на то, как нервно опускается ладошка гриффиндорки и грустнеет её взгляд, — Поэтому готов выслушать Вас, мисс Хименко, кажется?

— Да, сэр, — кивнула Маша, — Несомненным плюсом невербальных заклинаний является эффект неожиданности. Соперник может догадаться о том, какое в него летит заклятье только по виду искры, вспышки и других характерных черт, но самого заклятья он не слышит. Эти мгновения могут спасти жизнь волшебнику…

— Достаточно, — отрезал Снейп, — Теперь, когда вы имеете представление о теории, перейдём к практике. Всем разбиться на пары, состоящие из разных факультетов!

Напротив Гермионы, ухмыляясь, встала Панси Паркинсон. Гарри и Рону достались Креб и Гойл. Парни улыбнулись – с такими соперниками особых проблем не будет. Малфой нехотя встал напротив Оксиньи.

Маша подняла взгляд – её партнёром был Артём. Белая вспышка из тонкой чёрной палочки – непривычно, ведь раньше они работали без палочек и вместе. Совсем некстати вспомнилась маггловская песня:

Холодно.

Мне сегодня

Холодно.

У закрытых ворот твоего

Города,

От ледяных нот твоего

Голоса,

От мертвой петли телефонного

Провода.

«Протего!» — мысленный приказ изящной кедровой палочке. Снова вспышка света из тонкого древесного прута и непривычно холодный взгляд любимых васильковых глаз. И снова щит, ведь эти глаза нельзя обидеть…

Ветер ворвался в открытую

Форточку,

Нервно играет моими

Прядями,

Забрался в мои сны, завладел

Мыслями,

Шныряет между книгами

И тетрадями.

В глазах стояли слёзы, но Маша упрямо отражала заклинания… Одно за одним, как в бесконечном танце со шпагами под надрывный блюз со сбитым дыханьем.

Ну, сделай хоть что-нибудь: встань

До полудня,

Открой все клетки, выпусти птиц, разбей

Гитару — зачем тебе

Этот груз?

Ты просто дай шанс этой весне!

Понимаешь, кофе стынет в стаканах,

Когда ты вот так, день за днем, играешь

Свой зимний блюз...*

Стоящая рядом с Артёмом брюнетка томно и с восторгом улыбнулась ему. А он ответил ей улыбкой… Совсем такой же, как и раньше улыбался Маше! Зазвенели натянутые нервы. Скатилась по нежной щеке единственная слезинка. Рука трясётся, ну и пусть! «Ступефай!» — юноша, не ожидавший нападения, врубился всем телом в стену и упал. На глаза опустилась длиннющая белоснежная чёлка.

Оксинья выдерживала нападки Малфоя уже десять минут. Щит, ответное нападение, снова щит. И всё чаще она едва успевала мысленно заорать «Протего!». Её шатало от невыносимой усталости, хотя раньше она могла драться и в более быстром темпе, да и нападала чаще. Во рту появился неприятный металлический привкус – девушка слишком сильно прикусила губу от перенапряжения. Перед глазами всё поплыло… Белая вспышка ударила в грудь. «Это же был банальный «Ступефай!» — мысль обиженно врезалась в наступающую темноту.

* * *

— Мистер Малфой! Вы в своём уме! – заорал Снейп, обернувшийся на неимоверный грохот.

Миниатюрная ведьмочка из Гриффиндора угодила как раз в полки с заспиртованными диковинами. «Чёрт! Да это же мисс Белова… Ей категорически нельзя получать повреждения – из-за Проклятья она может не выжить от банальной потери крови!» — пронеслось в голове у профессора. Тут же Снейп оказался около Оксиньи.

— Все вон отсюда! – гаркнул он очередной приказ и зыркнул на Малфоя, — А Вы получаете неделю отработок за свою безалаберность!

Ученики бегом покидали кабинет разбушевавшегося профессора.

— Профессор, — робко подала голос Маша.

— Что из фразы «вон отсюда» Вам не понятно, мисс Хименко? – ругаясь, Снейп волшебной палочкой левитировал пострадавшую девушку на свободную парту.

— Вчера, когда мы переодевались после банкета, — Маша слегка покраснела, но продолжила, — В общем, у Оксиньи на теле было много открытых ран от какого-то заклинания. Гермиона оказала ей первую помощь…

— Но обратиться в лазарет вы не додумались, — проворчал профессор, — Спасибо за информацию. А теперь идите. Думаю, мисс Белова немного опоздает на следующее занятие.

Маша спешно покинула кабинет, захватив с собой сумку подруги.

* * *

Оксинья очнулась от неприятного резкого запаха. Открыв глаза, девушка обнаружила себя лежащей на парте. Над ней метая глазами молнии, возвышался профессор Снейп, держащий перед девушкой флакон с нашатырём.

— Я, конечно, понимаю, что гриффиндорское безрассудство всасывается в кровь со скоростью снитча, — прошипел мужчина, — Но почему Вы, мисс, получив серьёзные ранения не обратились ни к мадам Помфри, ни ко мне?

— Я умею быть благодарной, сэр, и не собираюсь изводить Вас пустяками, — хрипло возразила Оксинья.

— Пустяками?! – взревел Снейп, — Да будет Вам известно, что из-за проклятья, которое Вы умудрились получить, даже небольшая потеря крови может грозить Вам летальным исходом!

Пока девушка переваривала полученную информацию, Снейп взял со своего стола несколько флаконов с зельями и мазями.

— Снимайте рубашку, — скомандовал профессор.

Сверкнув глазами, Оксинья подчинилась. Снейп едва не выругался вслух от увиденного. Тонкая ладная фигурка девушки была изрезана открытыми ранами. Стараясь не отвлекаться на красивую грудь со съёжившимися от холода сосками, мужчина облил порезы синеватой жидкостью, от чего девушка зашипела – зелье было щипучим. Затем, зачерпнув мази, Снейп осторожно стал наносить её на раны. Кожа девушки была тонкой и нежной, как китайский шёлк, и мужчина почувствовал тяжесть в паху. Призвав на помощь всю выдержку, профессор пробормотал пару заживляющих заклинаний, и девушка спешно надела рубашку.

— Постарайтесь впредь не рисковать собой, — проговорил Снейп, — Вечером через домовиков я передам Вам необходимые зелья. Пока я не приблизился к разгадке проклятья, поэтому всё это – лишь полумера. Как только мне станет что-то известно, я сообщу Вам. А теперь ступайте на занятия.

Девушка попыталась слезть с парты, но чуть не упала от головокружения. Сильные руки удержали её от падения. Словно поражённая током, девушка обернулась. Тёмные глаза внимательно следили за каждой её эмоцией. Всё ещё находясь в сметённых чувствах, Оксинья кивнула в знак благодарности и спешно покинула класс.

* * *

До Высшей трансфигурации оставалось ещё несколько минут, поэтому Оксинья, иногда придерживаясь за стену, спешила на занятие.

Около класса стояли Маша с Гермионой, Гарри и несколько слизеринцев: Малфой со своей свитой и Артём, почему-то держащий за руку Паркинсон. Подойдя ближе и стараясь не отвлекаться на головокружение, Оксинья заметила, что Маша едва ли не плачет, глядя на Хмельницкого.

— Вам помочь, леди? — с галантной издёвкой произнёс Драко. Его «телохранители» заржали.

— Не стоит, Малфой, — отрезала Оксинья, — Твоя жалкая попытка добить меня вслед за отцом не увенчалась успехом.

— Да как ты смеешь! – слезиринский принц с силой схватил её за руку.

— Это ты НЕ СМЕЙ меня трогать, — пригрозила Оксинья, поддерживая подбородок парня волшебной палочкой. Тот, оторопев, сразу же отступил.

— Предатель, — одними губами шепнула девушка Артёму и, взяв Машу за руку вместе с другими гриффиндорцами ушла на занятие.

— Что с тобой случилось? – взволнованно спросил Оксинью Гарри.

— А с тобой утром? – вопросом на вопрос ответила девушка.

— Не здесь, — прошептал ей на ухо юноша. Прозвенел звонок.

— Хорошо, тогда все ответы на вопросы вечером, — согласилась Оксинья, садясь за парту.

_______

* Белая гвардия – Ещё один блюз

Первый день пролетел для новоиспечённых гриффиндорцев незаметно. Особенно приятно было встретить на Травологии пуффендуйцев. Шура Симонов умудрился прямо на уроке рассказать анекдот про хрен и профессору Стебель он настолько понравился, что сквозь смех она присудила пять баллов Пуффендую. Сёстры Света и Юля Цой поведали, что Когтевран и Пуффендуй дружны с Гриффиндором. А вот Слизерин, оказывается, поддерживает взаимоотношения только с Когтевраном (знаю, что вам это итак известно, но русских просветить было необходимо – автор).

Весьма непривычно Оксинье и сотоварищам было колдовать палочками – там, на Родине, они преимущевенно пользовались перстнями и сейчас ощущали себя так, будто вместо привычной шпаги им приходится драться дубиной. Сила осталась, а вот изящество куда-то делось. Сложнее всего пришлось на трансфигурации – из двенадцати русских представителей львиного и змеиного факультетов с заданием обратить цыплёнка в улитку справились только двое, Сергей и Лена.

Через некоторое время после ужина Гермиона пригласила русских товарищей в свою комнату. Оксинья, Маша и Лена, как и было оговорено, присоединились к «золотому трио». В комнате у старосты было чисто и уютно: просторная кровать с алым балдахином, пушистый золотистый ковёр, аккуратный камин, стол и стул у окна и ряд книжных шкафов у стены напротив и неприметная дверь, вероятно в ванную комнату. На кровати нагло дрых огромный рыжий котяра. Все шестеро решили разместиться на полу у камина.

— Итак, что с тобой случилось утром, Гарри? – с места в карьер поинтересовалась Оксинья.

Юноша глянул на своих друзей, явно не желая сразу выдавать все тайны. Но игра стоила свеч, ведь эти русские уже встречались с Пожирателями, а значит тоже чем-то насолили Тому-кого-нельзя-называть. Гермиона, видимо придя к подобным умозаключениям, кивнула.

— Болел шрам, — коротко пояснил Избранный, приподнимая левой ладонью чёлку, — Как мне сказал профессор Дамблдор, всё из-за связи с Тем-кого-нельзя-называть. Я чувствую, когда он сильно злиться… И это зачастую болезненно.

— Понятно, — протянула Оксинья, — Значит, ему не понравился наш отказ.

— О чём ты? – встрял Рон.

— Мы встретились с Пожирателями лицом к лицу, — продолжила за подругу Маша, — Они очень серьёзные противники. Оксинью, например, и ранили, и Малфой-старший проклятьем наградил!

— Так вот почему тебе было плохо, — понял рыжий.

— А зачем вы Пожирателям понадобились? – задала вопрос Гермиона.

— Вот это самый главный вопрос, — ответила Оксинья, — Дело в том, что мы приехали сюда не только учиться. Если коротко, то у нас, в России, совсем не давно были похожие события, правда меньшего масштаба. Практически все ученики школы «Лукоморье» там были задействованы. Поэтому некий военный опыт уже имеется. Однако, главной причиной является Долг жизни нашей директрисы Глафиры Степановны Мамочкиной директору Хогвартса. Мы приехали сюда в качестве помощников… Видимо, битва неизбежна. Лена, дай мне пожалуйста Гребень.

Рыжая подруга распустила волосы и передала заколку Оксинье. Гребень был красив: резьба по кости, инкрустация самоцветами и перламутром и туманное ощущение силы – дикий и завораживающий коктейль.

— Это Гребень Перуна, — пояснила Оксинья, — Древний и сильный артефакт. Именно за ним охотились Пожиратели. В назначенный час он должен помочь тебе, Гарри. Но это точная копия.

— Почему? – недоумённо уставились члены «золотого трио» на девушку.

— Банальная безопасность, — ответила та, — Мы могли и не устоять там, у ворот.

— А когда прибудет настоящий Гребень? — поинтересовался Гарри.

— Сложно сказать, — пожала плечами Оксинья, — Мамочкина обещала мне написать, как только что-то будет известно. По слухам, настоящий Гребень находится в тайнике Перуна, а это весьма опасное место.

* * *

(Вечером того же дня в гостиной Слизерина)

Артём с Сергеем заняли пару кресел у жаркого камина, уже около часа корпели над Трансфигурацией. Как сказал Оболенский, «цыплёнкнутая улитка» получилась у него совершенно случайно. С палочками колдовать было не удобно – приходилось часто выворачивать запястье, держать руку на весу. И теперь, чтобы не ударить в грязь лицом, парни раз за разом повторяли взмахи и петли. Сокурсники к ним не подходили – видимо в Слизерине была распространена политика невмешательства. Но как только ребята отложили злополучный учебник, к ним подошёл Малфой.

— Артём, можно тебя на пару слов? – как бы между прочим спросил Драко.

— Без проблем, — ответил юноша и проследовал за слизеринским принцем.

Драко вышел из гостиной и поднялся в свою комнату. Артём проследовал за ним в отворённую дверь, однако разглядеть убранство спальни парень не успел – Креб и Гойл прижали его лицом к стене и вырвали из рук палочку.

— Оригинальный способ разговора, — усмехнулся Артём.

— Не в твоём положении ёрничать, Хмельницкий, — оборвал его Драко, — Что у тебя с Панси?

— Ах, вот в чём дело, — рассмеялся Тёма, — Убери своих псов, Малфой – я не собираюсь с тобой разговаривать о бабах при этих недоумках!

Драко нехотя махнул рукой и Креб с Гойлом отпустили Артёма и вышли из спальни. Дверь захлопнулась следом за ними. Теперь Артём мог оглядеться: комната старосты была так же проста, как общая спальня. Широкая кровать с зелёным пологом, рядом с ней пару простых дорожных сундуков, стол с кучей наваленных пергаментов и пара стульев, обитых темно-зелёным бархатом. Единственное отличие – у камина из грубого тёмного камня, который пылал жаром, ибо в Подземельях было сыро и холодно, лежал пушистый чёрно-угольный ковёр с длинным ворсом. Рядом с дверью в ванную комнату, куда сейчас удалился Малфой (видимо распереживался – автор), стояли два высоченных шкафа с книгами, на полках одного из них стоял старинный глобус. Артём присел на один из стульев и, наконец, выдохнул – слава Мерлину, не пришлось пользоваться амулетами! Этот козырь юноша планировал придержать – ещё в России всей группой было решено максимально «слиться с толпой», правда стычка с Пожирателями разбивала их маскировку в прах, но, пока нет новой информации, Артём решил придерживаться старого плана. Спустя минуту Малфой вышел из ванной. Белоснежные волосы были зачёсаны назад, но на воротнике было несколько капель воды. «Видать, пытался освежиться», — подумал Артём.

— Панси – моя девушка, — рвано начал Драко, но, не справившись с дыханием, просто сел на стул рядом с собеседником.

— Если тебя это так беспокоит, между нами ничего особенного не было, — поспешил утешить юношу Артём, — Она милая девушка…

— Ты не понимаешь, — вздохнул Малфой, — Я же типа «принц», а тут ты объявился и Панси прямо сама не своя стала. Что ты такого с ней делаешь?

— Не знаю, — задумался парень, — А ты с ней разговариваешь?

— Ну конечно! – воскликнул Драко, — О погоде, родителях, планах… — Он осёкся, понимая, что о Лорде этот русский знать не должен, но памятуя о письме отца, в котором его настоятельно попросили «найти общий язык с леди Беловой», продолжил, — Мне, вообще-то, другая нравится…

— Ну тогда я не понимаю, зачем весь этот фарс, — Артём стал небрежно раскачиваться на стуле, — Кто она?

— Это Оксинья.

Артём от неожиданности упал со стула.

— Оксинья… — юноша поднялся с пола, поставил на место стул, оправил рубашку и, не глядя на Драко, сказал, — Тогда ты попал, друг…

* * *

У окна недалеко от гостиной Пуффендуя видом на начинающий доставать рыжие одежды Запретный лес любовался невысокий юноша с перебинтованной левой рукой. Вдруг он услышал тихие шаги и обернулся.

— Тяжела и неказиста жизнь студента-конформиста, — вместо приветствия произнёс Шура подошедшим сёстрам Цой.

— И тебе не болеть, — рассмеялась Юля. Сегодня сёстры одинаково заплели в длинные косы свои тяжёлые тёмные волосы. Но вслед за смехом лица девушек вновь стали серьёзными, — Ты видел сегодняшний выпуск «Пророка»?

— Да, — вздохнул парень. В выпуске была большая статья о нападении Пожирателей на Косую аллею. Погибло трое волшебников, ещё несколько находятся в клинике Святого Мунго, — Надеюсь, наш приезд не будет напрасным.

Это всё, что юноша мог сказать, чтобы приободрить подруг. Он обнял обеих девушек, и трое отправились к себе в гостиную. «Нет», — подумал Шурик, — «Ещё я могу помочь им весело смеяться, ведь тот, кто может смеяться – свободен от страха». Страх стирает личность и подавляет саму сущность человека – это Саша помнил ещё с прошлого года, когда школа «Лукоморье» горела, но не сдавалась, как бы ни было страшно.

Следующие несколько дней прошли как в ускоренной перемотке на маггловском плеере – занятия; стычки с Малфоем – он всё пытался завязать разговор с Оксиньей, но девушка каждый раз уверенно, цензурно и витиевато его посылала то к Мерлиновой матери, то на Лысую гору, однако ей это уже порядком надоело. Были и вечерние посиделки за домашними заданиями, и прогулки по территории замка – очень милым собеседником оказался лесничий Хагрид, который напоминал русским их лесника Пал Степаныча. Хагрид выходил медведя Маши, и теперь косолапый неплохо уживался с другими обитателями Запретного леса. Ах, да, ещё были походы в библиотеку, которая безумно понравилась Лене, чем не примянула воспользоваться Гермиона и девушки теперь зависали там вместе. Остальные же русские гриффиндорцы были к «храму знаний» равнодушны.

Пару раз Гарри заикался о техномагии, но Оксинья попросила его подождать до выходных, ибо, во-первых, шестой курс оказался весьма насыщенным по программе, а во-вторых, Оксинья безумно уставала к вечеру – сказывалось действие проклятья, хотя девушка исправно пила все зелья, переданные профессором Снейпом. Вообще, зелья уважали все русские – в России зельеварению уделялось особое внимание, поэтому профессор Слизнорт в них души не чаял и уже заочно принял всех в «клуб слизней». Этой же участи удостоились Гермиона и Гарри, ибо «мисс знаю всё (ну или почти всё)» продолжала уверенно перерывать библиотеку Хогвартса на предмет преинтереснейших фолиантов, которые обычно и весили прилично, и выглядели не всегда привлекательно. Рон уже не раз завывал под тяжестью «знаний», но упорно помогал подруге. Гарри же достался учебник некого «Принца-полукровки», и теперь, с помощью комментариев к учебнику этого самого «принца», Избранный всё лучше варил зелья и даже начал разбираться в ядах.

Оксинья всё чаще ловила на себе взгляды бывшего зельевара – за неделю у них было три занятия со Снейпом. Девушка готовилась к ЗОТИ тщательней, чем к другим предметам – скрываемая за сарказмом забота профессора заставляла вгрызаться за все возможные способы защиты от врагов, ведь «Пророк» снова написал о нападении Пожирателей – на этот раз в маггловском метро. Министерству магии пришлось не сладко – следы заметали двое суток. Для обычных людей ситуация была представлена как теракт, хотя, на взгляд русских, маскировка эта выглядела грубо и верилось в неё с натяжкой.

К выходным перед гриффиндорцами встали две серьёзные задачи. Нужно было срочно подготовить команду по квиддвичу – эту проблему решала преимущественно мужская часть львиного факультета. Гарри и Рон устроили настоящее соревнование на квиддвичном поле для желающих попасть в команду. Плюс надо было найти большое помещение для Оксиньи и сотоварищей, ибо в противном случае рассказывать что такое «техномагия» ребята отказались. Кстати, Оксинья настояла на том, чтобы к их «посиделке» присоединились все русские студенты и надёжные друзья «золотого трио». На вопрос «Почему?», девушка лишь отмахнулась, что, мол, всему своё время.

* * *

Когда в пятницу вечером Оксинья спускалась из девичьей спальни шестого курса, к ней подбежал Гарри.

— Ксюня (постепенно англичане свыклись с чисто русскими сокращениями имён и пытались сами их применять), - парень был явно чем-то взволнован, — Тебя директор к себе вызывает!

— А разве я сделала что-то плохое? – непонимающе посмотрела на него девушка.

— Ну, он сначала меня вызывал, — Гарри нервно взъерошил волосы, — Про миссию мою рассказывал. Но ничего конкретного – вода одна… Честно, я так и не понял, что он от меня хотел.

— Гарри, он что-то спрашивал? – Оксинья насторожилась.

— Да, хотел узнать как мы уживаемся с вами, как ты себя чувствуешь, — юноша смешно сморщил нос, — Меня всё это тревожит, понимаешь? Да ещё шрам саднило как раз накануне нападений…

— Странно ведёт себя наш дражайший директор, — протянула девушка, — Ладно, начинайте разбор полётов без меня (Ребята договорились в пятницу вечером обсудить «всем миром» приближающуюся «посиделку»). Если что – спрашивай Машку, она в курсе всего! – Оксинья побежала вниз, перескакивая через ступеньки. Что же задумал директор-интриган?

* * *

Девушку уже ждали. Подбежав к директорскому кабинету, Оксинья, после комментария горгульи: «Бегают тут всякие – спать мешают», без труда попала внутрь. Поднявшись по напоминающей эскалатор лестнице, девушка оказалась в кабинете Дамблдора.

— Здравствуйте, мисс Белова, — добродушно поприветствовал вошедшую директор, — Присаживайтесь.

Оксинья села в предложенное кресло. Директор занял место рядом. «Странно», — подумала девушка, — «Почему он не остался сидеть за столом?» Сейчас собеседников разделял только небольшой журнальный столик с вазочкой со сладостями и несколькими газетами. Пока директор располагался в кресле, Оксинья позволила себе осмотреться. Кабинет оставлял неоднозначное впечатление о его владельце: идеальный порядок на столе и множество диковинок на многоярусных полках и столах. А ещё внимание девушки привлёк необыкновенной красы феникс, сидящий на жёрдочке справа от директорского стола.

— Директор, Гарри сказал, что Вы вызывали меня, — Оксинья перевела взгляд на собеседника.

— Да, Оксинья, — голос прозвучал хрипло, поэтому Дамблдор прочистил горло и продолжил, — Хотите лимонную дольку?

— Нет, благодарю. Я не люблю сладкое, — пояснила девушка.

— Хорошо. Тогда сразу к делу, — волшебник поставил вазочку со сладким обратно на столик, — Гребень у Вас?

«Так вот что тебе нужно!» — про себя усмехнулась девушка, — «Грубовато работаешь, дедушка!»

— Нет, сэр, — Оксинья потупила взор, иначе она бы не смогла спрятать торжество во взгляде от этого сильного волшебника, — Один фермер-экономист, кажется американец, говорил, что не стоит складывать яйца в одну корзину.

— Жаль, я хотел взглянуть на него, — по-доброму улыбнулся старец. От Оксиньи не ускользнула тень злобы в глазах волшебника. Ещё бы – ценный артефакт по-прежнему в зоне недосягаемости!

Вдруг в стрельчатое окно у стола кто-то постучал. Директор поднялся из кресла и достаточно живо для своего возраста подошёл к окну и распахнул его. В кабинет влетела сорока и, бросив на стол маленький желтоватый конверт, выпорхнула обратно в окно и исчезла. Дамблдор поднял со стола конверт и попытался его открыть. Конверт не поддался, зато на нём проявились вполне читаемые славянские знаки.

— Видимо это Вам, мисс, — недовольно произнёс директор.

Оксинья взяла предложенный конверт и, стоя напротив волшебника, сорвала тонкую прозрачную полоску, развернула лист и бегло проглядела содержимое:

«Оксинья!

Тайник Перуна найден. Высылать «презент» совиной почтой небезопасно, поэтому в конце октября в Хогсмид прибудет друг.

Тётя Глаша

P. S. Не попадись на удочку любящего дедушки!»

Едва дочитав посланье, девушка бросила его в горящий камин – какая удача, что здесь очаги есть в каждом кабинете!

— Хорошие новости? – поинтересовался Дамблдор.

— Нет, сэр, — грубая ложь, но времени на выдумывание чего-то более серьёзного не было, — Просто личное. Я могу идти?

Волшебник нехотя кивнул, и Оксинья пулей вылетела из кабинета. Глафира Степановна Мамочкина всегда вовремя предупреждала об опасности, да и у Оксиньи был нюх на неприятности. «Видимо нынешний директор играет нечисто» — с этими мыслями девушка отправилась в гостиную Гриффиндора.

Гермиона всего за неделю пристрастилась к дежурствам. Они помогали девушке забыться. От чего? А староста и сама понять, увы, не могла. Была в дежурстве странная прелесть – указать ученикам, что они должны быть на местах, иметь право снять баллы за нарушение, разогнать одну-другую целующуюся парочку… Да, гриффиндорка теперь терпеть не могла всех этих обжиманий, ведь её тоже угораздило влюбиться в самую тёмную личность Хогвартса – в Северуса Снейпа. Когда? Девушка точно не могла этого сказать. Просто в какой-то момент взглянув на тёмного зельевара, Гермиона поняла, что её бросает в жар от ощущения присутствия этого человека… И сразу всё стало и сложно, и просто. Просто потому, что душа нашла хоть какой-то приют. «Всё-таки душа у меня настоящая мазохистка!» — не раз усмехалась девушка. Но сложно стало из-за ненависти к Снейпу лучших друзей. Это полностью сковывало руки, не давало возможности даже подумать о том, чтобы поделиться с Гарри и Роном своими чувствами.

Так было ещё прошлой весной… Но с появлением русской делегации всё стало невыносимо – Северус, а так Гермиона позволяла себе называть шпиона только про себя и крайне редко, итак не обращающий на неё внимания, стал следить за Оксиньей. Староста негодовала, ведь эта русская даже не замечала, как на неё смотрит Снейп. В тёмных прежде глазах проскальзывали забота и тревога… Для Гермионы же были заготовлены хорошо спрятанное холодное уважение, катализированное презрение и нетерпение.

«Вот и русская нарисовалась!» — недовольно промелькнуло в голове у Гермионы, однако она заметила, что Оксинья была бледна и немного неуверенно шагала в сторону гостиной Гриффиндора. Заметив сокурсницу, девушка остановилась.

— Оксинья, с тобой всё в порядке? – сочувственно спросила Гермиона.

— Нормально. Просто Дамблдор сильно огорчил, — пробурчала собеседница, — Он хочет узнать слишком многое, не давая в ответ ни грамма информации… А это наводит на очень нехорошие мысли.

— Директор не может следовать тёмным целям! – воскликнула девушка.

— Это ты так думаешь, — ощерилась Оксинья, — Всё имеет здесь иные краски. В жизни вообще нельзя всё делить на белое и чёрное… Ладно, наши там всё решили?

— Да. Утром запланирована прогулка до квиддвичного поля и полёты для желающих. Маша что-то про «лыжу» говорила, — ответила Гермиона, — А вечером «посиделки» в Выручай-комнате. Ты выдержишь такую программу?

— А у меня есть выбор? – усмехнулась девушка, неопределённо махнула рукой и прошла дальше.

Гермиона проводила её взглядом, путаясь в оттенках чувств: ей было жаль девушку, которая защищала артефакт, так необходимый Гарри, но в то же время старосту разъедала невероятной силы злоба и ревность… Это угнетало.

* * *

(в Слезиринской гостиной)

Артём, Серёга и Ксенья сидели на уютном зелёном диване в глубине гостиной. Оказывается, в змеином факультете часто в пятницу устраивались аристократические вечера. А проще говоря – манерные разговоры с вливанием алкоголя. Русским это было чуждо – пить можно для того, чтобы утопить горе в алкоголе или чтобы повеселиться. Промежуточное состояние редко их заставало.

— Говорят, сегодня Шура Симонов устраивает юмористический вечер, — как бы между прочим протянула Ксенья.

— Говорят, — согласился Сергей и затянулся сигаретой. Вообще, курил парень не часто, и обычно это говорило об усталости или скуке на душе у волшебника, — Но как «честные слизеринцы» мы обязаны чахнуть тут.

— Скучаете? – вроде даже в унисон задали вопрос уже известная ребятам пышногрудая Панси и темноволосый смуглый паренёк с хитро прищуренными карими глазами.

— Может и так, — задумчиво протянула Ксения, разглядывая янтарную жидкость в бокале.

— Леди пьёт огневиски? – удивился неизвестный.

— Я не… Вообщем да, — согласилась блондинка и подняла взгляд на собеседника, — Ксенья.

— Блейз Забини, — парень представился официально, посему девушка надула губки – ей уже до чёртиков надоел весь этот официоз, — Что-то не так, мисс?

- Мисс Тихонова, — сверкнула сине-зелёными глазами блондинка и, ухмыльнувшись, продолжила, — Не соблаговолите ли Вы показать мне замок?

— Сейчас? — притворно удивился Забини.

— Именно, — кивнула Ксенья, — Как пел Тёма – «Ну а я всегда любил ночь»!

Девушка изящно поднялась (Надо же! И это после огневиски – автор), подцепила Забини под локоток, и эти двое удалились.

— Бедняга, — сочувственно проводил Блейза взглядом Серёга и чёкнулся с Артёмом бокалом. Подсевшая Панси явно не знала, как вести себя с ребятами, уж больно странным было их состояние.

— Артём, а может ты сыграешь? – наугад бросила девушка.

— А может и сыграю, — парень махнул палочкой и гитара прилетела с первого раза. Прогресс был виден – за неделю они с Серёгой, да и другие члены русской группы независимо от факультетов втянулись в эту манеру колдовства, — Только поёт пусть Оболенский, я сегодня не в голосе.

Пальцы начали перебирать струны. Рыжий паренёк быстро уловил мотив, дал другу немного разыграться и запел приятным бархатным голосом, не высоким и не низким:

"Я не вернусь", -

Так говорил когда-то,

И туман глотал мои слова

И превращал их в воду.

Я все отдам

За продолжение пути,

Оставлю позади

Свою беспечную свободу.

Не потерять бы в серебре

Ее одну... Заветную.

Какими красивыми и печальными были эти юноши! Панси была поражена – ведь они и шутили, и были совсем простыми… Или казались? Что-то произошло в их жизнях, и теперь, когда это «что-то» позади, Артём и Сергей смотрят на мир постаревшими глазами. Да и не только они – сейчас Панси силилась вспомнить лица русских, когда они только вошли в Большой зал неделю назад. Так и есть – спокойные лица, абсолютно не подающие вида, что им больно. Девушка краем глаза видела как брат и сестра Гордеевы перебинтовывают друг друга и чутьё ей подсказывало, что раны свежи и не только эти двое в русской делегации ранены.

Не по себе

От этой тихой и чужой зимы,

С которой я на "ты".

Нам не стерпеть друг друга.

И до войны

Мне не добраться никогда.

Моя безумная звезда

Ведет меня по кругу.

Не потерять бы в серебре

Ее одну... Заветную.

Теперь уже подал голос и Артём, и юноши в два голоса перешли к завершению песни:

А в облаках

Застыл луны неверный свет,

И в нем

Перемешались города, и я

Зову ее несмело.

Не потерять бы в серебре

Ее одну... Заветную. *

Артём доиграл ещё пару аккордов переборами, и в гостиную вернулась тишина. Теперь из привычной она стала слишком гнетущей, громкой и неестественной. У Панси защипало в глазах.

— Не плачь, — Артём свободной рукой смахнул с девичьей щеки слезинку, — Хочешь я ещё что-нибудь сыграю?

— Лучше спой, — прошелестела Панси.

Артём вновь коснулся струн и тихо запел:

Под небом голубым

Есть город золотой

С прозрачными воротами

И яркою звездой… **

_______

* — Би 2 – Серебро

** — БГ – Город золотой

* * *

Оксинья всё дальше шла по коридорам замка. Факелы бросали неверные тени на старинные доспехи, что-то неразборчиво бормотали обитатели картин. Казалось, сам замок погружался в вечернюю дрёму. В висках зашумело, и девушка облокотилась на стену у очередной ниши, погружаясь в тень. Странным двойным звуком к ней приближались шаги.

— Профессор, с ней всё в порядке, — немного оправдываясь прошелестел голос старосты Гриффиндора.

— Мисс Грейнджер, кажется, не мне Вам объяснять, что Проклятье холодной крови весьма коварно, — устало и без привычного яда ответил ей никто иной, как профессор Снейп.

— Но она принимает все зелья, что Вы передаёте, — возмутилась Гермиона.

— Этого может быть недостаточно, — отрезал собеседник, — Раз уж Вы по мало понятным мне причинам так часто ко мне обращаетесь… — Снейп выдержал практически театральную паузу. Оксинья к тому моменту уже поняла, что разговор о ней (даже уши наверняка покраснели, жаль в тени не видно – автор), и готова была спорить на пару галлеонов, что слизеринский декан в чувствах умной части «золотого трио» уже разобрался… Задумавшись, девушка чуть не пропустила продолжение речи зельевара.

— … То я полагаю, Вам будет интересно заняться дополнительным исследованием по данному проклятью, — закончил мысль Снейп. В неверном свете факела его лицо было подобно мятежному ангелу. «Это что за чепуха поселилась в моей голове?!» — про себя возмутилась Оксинья, стараясь тише дышать, чтобы не выдать своего присутствия. Теперь девушка даже была благодарна странной планировке замка – многочисленные ниши и «всякие громоздкие украшательства», как их с первого же дня окрестила Машка, сейчас спасали шкуру русской гостье.

— Спасибо, сэр! Это большая честь для меня, — тем временем лепетала Грейнджер. И какая же она всё-таки наивная…

— Всё, мисс Грейнджер, идите, — Снейп махнул рукой в сторону гриффиндорской гостиной, — С исследованиями можете подходить ко мне после занятий или по средам до восьми вечера.

Староста ещё раз восхищённо взглянула на зельевара и побежала в сторону своей башни. А мужчина грустно посмотрел ей вслед.

— Бедная девочка, — вздыхая, еле слышно пробормотал Северус, — Ты выбрала себе не того героя.

Оксинья внимательно наблюдала за этим странным человеком. Серьёзный, даже немного агрессивный временами, бесспорно умный, а теперь ещё и… ранимый? Слово само пришло на ум. И тут же вспомнился эпизод после её падения на первом занятии ЗОТИ… «Ох, это запретные для меня мысли!» — попыталась отругать себя девушка, — «У меня есть предсказание, и я должна его выполнить…»

В раздумьях девушка упустила тот момент, когда зельевар покинул злополучный коридор. По данному для другой студентки Гриффиндора направлению Оксинья поспешила в гостиную Дома.

Несколькими минутами спустя, буркнув наиглупейший пароль Полной даме, девушка вошла в гостиную.

— Оксинья, где ты была так долго! – возмутилась Лена. Рядом с ней сидела сонная Маша, пытающаяся ещё что-то наигрывать на гитаре для общего фона. Всего, оказалось, девушку ждали около десятка студентов, в том числе и Гарри с Роном.

— Вообщем, мы всё решили, — зевая пояснил Избранный, — Завтра часиков в десять идём на поле – я договорился с МакГонагалл. А вечером – запланированные «посиделки». Всех мы уже предупредили, кого-то лично, ну а некоторым пришлось сов посылать.

— Спасибо, — кивнула Оксинья, — У меня тоже новости хорошие. Гарри, нам скоро посылка из дома придёт, — девушка весело (во всяком случае она постаралась, чтоб это так выглядело) подмигнула Поттеру.

— Ааааа, — понимающе протянул юноша, и, включаясь в игру, спросил, — А водка будет?

— Ну вот, опять как в том анекдоте – «Сначала расскажи, потом покажи и дай попробовать» — рассмеялась Оксинья.

— Давайте спать уже, — предложила Маша.

— Вы идите, — ответил ей Рон, — А мы Гермиону с дежурства дождёмся…

— Она ещё не пришла? – удивилась Оксинья, — Мы с ней виделись минут двадцать назад…

— Ты нашу Герми плохо знаешь, — рассмеялись мальчишки, — Она на дежурствах может часами пропадать… Просто мы так привыкли – пока она не придёт, спать и не уляжешься, не спокойно как-то.

Постепенно гостиная опустела. Гарри и Рон продолжили ненадолго позабытую партию шахмат… Спустя ещё четверть часа появилась и Гермиона. Недовольно посмотрев на друзей, она жестом послала их в спальни. Оставшись одна, девушка ещё некоторое время молча следила за гаснущим камином. А когда его света уже едва хватало, она покинула гостиную и отправилась к себе в комнату. Там её ждали ещё пару книг, прочитать которые девушка так и не смогла… Сон настиг её быстро, поэтому Гермиона, даже не сняв мантии, безмятежно уснула, прижимая к груди верного рыжего Живоглота.

Утро началось непривычно хорошо. Гарри легко поднялся с кровати – голова не болела, шрам не ныл – надел очки, подхватил одежду и отправился в душ. Там перебросился парой слов с Невиллом и, стоя под тугими почти обжигающими струями воды, блаженно ощутил, что наступила суббота…

Освежившись, Гарри потопал обратно в спальню своего курса. И сразу же наткнулся на друзей, которые окружили зеленоглазого Стаса. Юноша тем временем выволок на середину комнаты синий пылесос с кучей кожаных ремней и каких-то колбочек и щёток.

— Это Томас, он же просто Том, — Стас представил народу агрегат, — летающий пылесос второго типа.

— Вау, — пронеслось чуть ли не хором в спальне. Гарри тем временем протиснулся к русскому товарищу.

— Ну-ка расскажи подробней что да как, — насел на Стаса Избранный.

— Давай ты лучше сначала вот это почитаешь, — он передал Гарри небольшую книгу в красной макси-обложке, на которой было написано: «Пылесосы летят. Издание для чайников», — Да заодно попробуешь полетать, так понятнее будет. Мы-то на мётлах только в начальной школе летали, после третьего курса разрешают на пылесосы и ковры-самолёты пересаживаться. Кстати, ковёр вроде Лена брала с собой.

— А можно будет полетать? – всё ещё не веря в происходящее, спросил Рональд.

— Нужно, — усмехнулся Стас, — Собирайтесь друзья, полетать охота.

Спустя полчаса к юношам, уже откровенно скучающим в гостиной, присоединились девушки. Русские студенты вооружились свёрнутыми коврами и пылесосами. «Лыжей» Оксиньи оказался пылесос «LG», красный и с нахально перечёркнутой маркой и подписанным синим маркером именем «Лыжа». И уже этой весёлой толпой гриффиндорцы потопали на поле. Русские же вновь удивили сотоварищей, горланя:

Рваные кеды по первому снегу,

В драных носках, да по талому льду.

Голой ногой по живому асфальту,

И восемь километров по дороге...

В Сибирь! Ёхх-хо! На-на-на-на!

Шестая струна порвалась на гитаре.

Ломай медиаторы, в пальцы гвозди вбивай!

Процесс вырожденья под бой барабанов,

И восемь километров по дороге...

В Сибирь! Ёхх-хо! На-на-на-на!

Филч даже матюкаться по поводу этой гоп-компании не смог – просто проводил взглядом подростков с мётлами и пылесосами.

Рваные кеды по первому снегу,

Моё настроение маслом на полотне,

Мои впечатленья мелком по асфальту,

И восемь километров по дороге...

В Сибирь! Ёхх-хо! На-на-на-на!

Рваные кеды, веревка на шее,

Рваные вены, пять букв на стене — "Блядь",

Моя мечта — голубая пижама,

И восемь километров по дороге...

В Сибирь! Ёхх-хо! На-на-на-на! *

Солнышко весело освещало прямо-таки огромное поле. Гриффиндорцы-хозяева расчехляли мётлы, а русские поправляли ремни на пылесосах и раскатывали ковры прямо на траве. Некоторые гриффиндорцы правда не захотели летать, и теперь сидели на трибунах во главе с Гермионой, которая внимательно читала книгу «Малоизвестные проклятья», недавно выклянченную у Снейпа.

Наконец Гарри принёс мячи и стал наблюдать как же Оксинья и сотоварищи седлают своих «летающих коней».

Оказалось всё просто – Лена села на ковёр по центру, но ближе к краю, и, обхватив передние (хотя вероятно, тут и нет ни передних, ни задних) края ковра, потянула их на себя и плавно поднялась в воздух. Некоторые хозяева пылесосов сели непосредственно на них, ноги поставили в ремни-стремяна, и совершая шлангами вращательные движения, поднялись в воздух. Но вот Стас и Оксинья на пылесосы встали, зафиксировали ноги ремнями и, оттолкнувшись шлангами, поднялись в воздух, так же помогая себе вращательными зачёрпываниями.

Коллеги-британцы тоже поднялись в воздух на мётлах. Объяснять русским правила игры было не нужно – квиддвич был международной игрой. Но сначала, чтобы понять необычную технику полётов, Гарри предложил просто поперебрасываться квофлом. Машка, восседающая на фиолетовом «Филе» (пусть это будет пылесос «Phillips» — автор), сразу окрестила это действо игрой в горячую картошку и объяснила правила игры. После этого стало значительно интересней и веселей! Квофл летал от каждого из участников с криками «Горячая! Обожжёшься! Ой, горю!!!»

Нахихикавшись и размявшись, Гарри предложил разделиться условно на команды и попробовать поиграть в квиддвич. Оксинью он определил ловцом, уж очень красивые виражи девушка закладывала на «лыже», спасаясь от картошечки – случайно игра перетекла в вышибалы квофлом. Маша и Лена стали отбивалами, Стас встал на кольца. Никита и Коля должны были стать охотниками, но им не хватало одного человека. Тогда Гарри решил убрать одного охотника из стандартной команды для того, чтобы уровнять количество участников. Он позвал Гермиону, которая нехотя вынырнула из фолианта и спустилась на поле.

Девушка подбросила мячи и тем самым открыла игру, а затем уселась на скамеечке, но теперь гораздо чаще отвлекалась от чтения следя за игрой…

«А у Машки неплохая подача!» — пронеслось в голове у Гарри, в очередной увернувшегося от её бланджера, хотя Лена ей тоже не во многом уступала. По началу Гарри и не думал, что на ковре-самолёте можно так точно лавировать в воздухе. И мало того – ковёр придерживал спину владелице во время замахов и ударов битой по мячу. Мимо юноши пронеслась Оксинья. По азимуту движения Гарри увидел золотистую вспышку – снитч! Чуть опустив метлу он, набирая скорость, попытался снизу обойти девушку. Но золотистый мячик неожиданно почти вертикально скакнул вверх. Гарри и Оксинья последовали за ним. Вот только для парня это было привычно, а вот девушке пришлось не сладко – стоя на пылесосе перейти почти в горизонтальное положение. А вот если бы сидела – легко проделала этот манёвр! Пролетев буквально десяток метров, пылесос фыркнул и начал падать вместе с хозяйкой.

— Ёш твою медь! – завизжала Оксинья и начала шлангом выводить себя из пике, находясь практически вверх тормашками. Высота, с которой падала девушка, была большой, поэтому время для манёвров ещё было. Пылесос не поддавался… Оксинья подтянула ноги и оказалась на корточках, но всё ещё горизонтально в воздухе и падая. Бросив шланг, она расстегнула оба ремня на ногах. Уже сваливаясь с пылесоса, Оксинья умудрилась вновь ухватиться за шланг и сесть на «лыжу»… Но земля была уже слишком близка… «Я, кажется, Снейпу обещала не рисковать» — запоздало пролетела в голове мысль.

_______

* Пилот — Сибирь