Дикий сад

Мне исполнилось одиннадцать лет. В руках мамы именинный торт со свечами. Их огоньки яркие, чуть подрагивающие от сквозняка, совершенно безобидные.

— Доченька, задуй свечи и загадай желание.

Подойдя ближе, я потеребила рукав платья с белыми кружевами, чтобы оттянуть удовольствие. У меня было много желаний: книга, которую я вчера видела в витрине магазина, кукла с удивительно красивыми волосами цвета белого золота и, конечно же, котенок. Но о той книге не стоило и мечтать. Она для взрослых, и там совсем нет картинок. Папа считал, что я еще маленькая для такой литературы, а вот когда вырасту, то он мне ее обязательно купит! И та кукла мне на самом деле не нужна. Конечно, у нее фарфоровое лицо, разукрашенное яркими красками, и атласное платье с бантом, но она совершенно обыкновенная. Вот если бы кукла умела говорить… А на кошачью шерсть у мамы аллергия, поэтому я могу выпросить разве что рыбок. Или черепаху. Медлительную, ленивую черепаху, с которой и поиграть-то толком нельзя.

Вздохнув, я склонилась над тортом и задула свечи. Мне отчаянно хотелось чуда или толики волшебства. Но ведь волшебство бывает только в сказках — об этом все знают.

Пламя, вопреки законам логики, не погасло, а вспыхнуло ярко и ослепительно. Сначала загорелись мои волосы, затем платье. Огонь словно играл со мной, поглощая по частям, но не причиняя боли. И я тлела как листок бумаги, оставляя после себя пепел и запах горелого дерева.

* * *

Проснувшись, я несколько мгновений бездумно смотрела в потолок. Опять этот сон! После финальной битвы он стал моим наказанием. И то, что на самом деле в день моего рождения никто не сгорел заживо, не очень-то и заботило мое подсознание. Казалось, что оно специально уродует воспоминания, силясь причинить как можно больше боли.

А куда как приятнее было бы увидеть правду. Свечи погасли, родители счастливо рассмеялись. Большая рука отца ласково потрепала меня по волосам, а мама поцеловала в щеку. Я тут же вообразила, как стою там, рядом с ними. Меня окутывал сладкий запах земляники — так пахли любимые мамины духи, и я довольно щурила глаза. Счастье — абсолютное, чистое, лишенное шелухи условностей.

* * *

— Привет, Гарри! Классная шляпа, — усмехнулась я, с интересом рассматривая его новый головной убор. Похожий на перевернутый котелок с широкими полями, он хорошо скрывал лицо человека от посторонних глаз, но со стороны выглядел немного нелепо. Хотя колпаки, которые так любят пожилые волшебники, смотрелись еще ужасней. — От кого прячешься на этот раз?

— От Перси. Он вбил себе в голову, что я обязан поддержать на выборах нового кандидата на пост министра магии.

— Мистера Стофферса?

— Да, — Гарри сморщился, словно проглотил целый лимон сразу.

— Мерлин, уже прошел месяц после победы, а они так и не угомонились.

— А ты? Опять идешь на слушанье дела очередного Пожирателя? — поинтересовался он, зная мой ответ наперед.

Я промолчала. Дождавшись, когда пустая кабинка лифта подъедет, мы с Гарри и еще несколько человек зашли внутрь. В отличие от Атриума лифтовая сеть осталась прежней. Это в последнее время вселяло в меня немного уверенности. Хоть какая-то стабильность.

— Кто в этот раз будет сидеть в железной клетке? — продолжил расспрашивать друг.

— Рабастан Лестрейндж.

— Он ведь один остался из семьи?

— Да. Беллатрикс-то с мужем убили. А ему светит смертная казнь.

И не только ему. После смерти Волдеморта многие сдались сами или ослабленные проклятиями не смогли сопротивляться аврорам. Но кто-то сумел бежать. Сейчас больше двух десятков Пожирателей были на свободе и по-прежнему угрожали безопасности волшебного мира.

— Я поеду с тобой! — вдруг заявил Гарри. Он даже снял дурацкую шляпу-котелок и привычным жестом взъерошил волосы.

Кивнув, я не стала расспрашивать, почему он так неожиданно передумал. Мой друг терпеть не мог эти собрания, считал их насквозь фальшивыми. Все прекрасно понимали, что судьба заключенных уже давно решена, но продолжали ходить на слушанья. Зачем? Возможно, чтобы почувствовать себя отомщенными или насладиться чужими страданиями. Или увидеть собственными глазами, что справедливость восторжествовала.

Историю всегда писали победители, и не нам судить, насколько правдивой она будет.

Мы спускались все ниже, и с каждым следующим уровнем звуки, наполняющие шахту лифта, становились тише, пока совсем не исчезли. Казалось, стоит вдохнуть спертый и неприятный воздух, и на кончике языка останутся хлопья пепла. Почему-то нижний десятый уровень ассоциировался у меня именно с пеплом, как символом утраченных надежд.

Мы с Гарри вышли из лифта на девятом уровне и пошли прямо, никуда не сворачивая. Остановились возле лестницы и переглянулись. Друг пропустил меня вперед, и я нехотя стала спускаться вниз. Массивная каменная лестница вилась серпантином, и казалось, что ты добровольно лезешь в пасть к чудовищу. Совсем не голодному, но ужасно азартному. Ведь нет забавы лучше, чем проглотить парочку глупцов, правда?

— Мне кажется… Нет, я уверен, что напал на след Снейпа.

— Гарри, — я устало вздохнула, — профессор Снейп погиб. Его убила Нагайна. Ты это видел собственными глазами.

Признаться, его одержимость профессором пугала. Насколько сильно друг ненавидел зельевара при жизни, настолько же сейчас желал его спасти. Ха! Как будто было кого спасать. После победы, когда хоронили погибших, тело Северуса Снейпа не нашли. Оно исчезло из Визжащей хижины. Гарри вбил себе в голову, что профессору каким-то образом удалось выжить и скрыться от авроров.

— Его тело не нашли, — упрямо возразил он.

— Многих не нашли.

Списки пропавших без вести людей все еще печатали на последней странице Пророка. Как будто это могло чем-то им помочь.

Наконец мы подошли к двери, обитой заколдованным гоблинами металлом. Мы попали в небольшой зал, освещенный плавающими под потолком огоньками. От них исходило приятное желтое свечение, и я невольно улыбнулась.

Мы поднялись на верхние лавки, расположенные как в цирке вокруг арены, и сели, стараясь не привлекать внимания. Но если меня привыкли видеть не реже двух раз в неделю, то появление здесь Гарри Поттера для членов Визенгамота было внове. Нет-нет, да и бросит кто-то в нашу сторону взгляд — любопытный и липкий.

— Тише! — усиленным Сонорусом голосом сказал новый председатель Кингсли Шеклболт.

Шум в зале постепенно стих. Я вытащила из сумочки блокнот и ручку, чтобы записать все важное. Болезненное любопытство и желание понять, почему Пожиратели с такой легкостью развязали войну, перевешивали здравый смысл. Я понимала, что, по-хорошему, надо перевернуть страницу и продолжать жить дальше. Но не могла. Прошлое не отпускало.

В центре своеобразной арены появилась клетка, в которой сидел мужчина в тюремной робе. Его лицо было посеревшим, уставшим, внешний вид — неопрятным. В темных волосах я заметила несколько седых прядей, а в глазах — едкую насмешку. И презрение.

— Заключенный Азкабана номер пятьдесят семь. Обвиняется в предумышленном убийстве двадцати четырех человек, применении непростительных заклинаний к волшебникам и магглам... — начал зачитывать длинный список обвинений секретарь председателя.

Кое-что я записывала, дополняя уже известные мне события из жизни Лестрейнджа. Гарри ерзал рядом на скамейке и все норовил заглянуть в мои записи. Вряд ли они его так уж сильно интересовали.

— Гермиона, я должен тебе кое-что показать.

— Потом, Гарри. Я занята.

— Но, Гермиона…

— Не мешай, — сердито прошептала я, вновь сосредоточившись на словах секретаря.

Друг недовольно засопел, а потом наклонился и вложил мне в блокнот сложенную вдвое бумажку.

— Встретимся вечером, — сказал он, после чего поднялся и стал спускаться вниз.

— Угу, — пробормотала в ответ, продолжая писать.

Внезапно я услышала то ли шепот, то ли стон, а затем раздался взрыв. Все заволокло пылью и дымом. Кто-то кричал, кто-то безумно смеялся. Упав на пол, я потрясла головой — в ушах звенело. Слабость накатывала мягкими волнами, искушая закрыть глаза — всего лишь на миг! — прилечь и вздремнуть. Больно ущипнув себя за руку, чтобы прогнать сонливость, я засунула блокнот в сумочку и начала оглядываться. Из-за дыма все вокруг расплывалось. Поднявшись на ноги, я вытащила волшебную палочку и стала спускаться. Кажется, взорвалось где-то внизу, как раз тогда, когда Гарри достиг второго ряда скамеек. Он мог быть ранен. Стоило поспешить. И не паниковать — сейчас я не могла себе этого позволить.

— … рее уходим... Не отрыва…

— Разнеси ее к Мерлиновой бабушке!

— Заденет!

— Плевать! От…

Судорожно вздохнув, я сильнее сжала волшебную палочку. Она была теплой, даря немного уверенности и наивной надежды. Пожиратели ведь не могли пробраться незамеченными в самое сердце Министерства магии, правда?

Коготки страха, тонкие и острые, как у кошки, легонько сжали мое сердце. Чуть-чуть, только чтобы оцарапать. И подстегнуть действовать.

Стараясь разглядеть говоривших, я спустилась еще ниже. Человек в черной мантии возился с замком клетки, в которой сидел Лестрейндж.

— Ступефай! — попыталась я оглушить его.

Незнакомец, на голову которого был натянут капюшон, с легкостью отбил заклинание, а затем обезоружил меня. Застыв на месте, я старалась не делать резких движений. Было страшно осознавать, что сейчас меня могут убить. Вот так буднично и… глупо. Коготки сжались сильнее, глубже впиваясь в плоть и пуская кровь. Почти ласково и совсем небольно.

Но нападавший уже потерял ко мне интерес. Открыв клетку, он выпустил своего приятеля, и они как будто растворились в воздухе. Нет, не аппарировали — просто исчезли. Коготки в последний раз сжались, а потом отпустили. Я нервно хихикнула, оседая на пол. Сил стоять совсем не было. Один из локонов выбился из прически и раздражающе лез в глаза. Заправив его за ухо, я рассеяно взглянула на руку: кончики пальцев все еще дрожали.

* * *

Когда дым рассеялся, стало видно, что большинство людей, находившихся на нижних рядах, неподвижно лежат: на полу, на скамье, на соседе. То ли спят, то ли просто потеряли сознание. Гарри находился на лестнице. Со стороны казалось, что он просто устал и присел отдохнуть на минутку, да так и заснул, опираясь спиной на жесткую деревянную ступеньку.

Я потрясла его за плечо и окликнула по имени, но он не отзывался. Затем я похлопала его по щекам — Гарри даже не поморщился. Сжав теплую ладонь друга, я тихо прошептала, обращаясь скорее к себе, чем к нему:

— Все будет хорошо. Мы еще и не из таких передряг выпутывались.

Вверх взмыли серебристые патронусы: сова и барсук. Наверное, кто-то отправил сообщения о случившемся. Оставалось надеяться, что помощь не заставит себя долго ждать.

* * *

— Он в порядке? — поинтересовался Рон.

Потоптавшись на месте, друг сел на краешек кровати, напряженно рассматривая лицо Гарри.

— Спит. Целители сказали, что тот газ, который использовал нападающий, обладал снотворным эффектом.

— Хорошо хоть яда туда не подмешали. Этак за раз можно было отправить добрую половину Визенгамота к праотцам. Даже представить страшно. — Рон поежился.

Я грустно улыбнулась, рассматривая клетчатое одеяло, которым был укрыт Гарри. Причудливая шахматная доска для игрушечного войска. Вот только противника не было, а самой играть скучно.

— Он сегодня вечером хотел со мной встретиться. Нашел ниточку, которая, возможно, приведет его к Снейпу, — сказал Рон, усмехнувшись.

После победы такие усмешки все чаще появлялись на его лице — то ли циничные, то ли отчаянные.

— Наверное, на этот раз действительно что-то важное, — заметила я. Достав из сумки блокнот, вынула из него бумажку, развернула и прочла вслух: — Коттедж «Слепой Грифон», пароль «канарейка». И что все это значит?

— Возможно, в этом поместье живет Снейп. Варит в подвале зелья, выращивает на клумбе герань, а по выходным ходит в маггловскую церковь. — Рон беззлобно рассмеялся.

Я досадливо фыркнула и отвернулась. Ну что за глупость? Снейп мертв, и в лучшем случае мы сможем отыскать его могилу. Или скелет. Я нервно рассмеялась, когда представила новенький блестящий скелет в шкафу, а рядом на вешалке обязательно бы висела черная мантия. И стояли бы ботинки с отутюженными шнурками. Закрыв глаза, я с силой надавила пальцами на веки, — сказывалось пережитое сегодня напряжение.

— Думаешь, Гарри хотел, чтобы мы с ним посетили этот коттедж?

— Думаю, да. — Потерев пальцами подбородок, он предложил: — Давай съездим туда.

— Зачем?

— Проверим. Он, — друг махнул рукой в сторону Гарри, — будет спать еще сутки, как и остальные сорок человек. Мы за это время узнаем, есть ли в этом «Грифоне» хоть какие-то зацепки, ведущие к Снейпу.

— Разумно, — согласилась я. — Вдруг удастся найти что-то полезное.

Склонившись над спящим другом, я пригладила непослушные черные пряди. Его лицо оставалось все таким же безмятежным.

* * *

Мы воспользовались портключом. Новейшая разработка Отдела тайн позволяла задавать конечный маршрут без расчета координат волшебником. Модель была экспериментальной, но, по словам Рона, надежной и точной. В результате мы промахнулись на милю южнее и оказались возле богом забытой деревни. Рон виновато улыбнулся и развел руками — дескать, с кем не бывает.

Больше мы портключ не использовали. Аппарировать тоже не рискнули — опасались расщепиться. Когда мы добрались до коттеджа, то валились с ног. «Слепой Грифон» оказался небольшим двухэтажным домом, мрачным и немного неухоженным. Сорняки во дворе росли пышные, вылезая из-за железной решётки колючими пучками. Под лопухом спрятался садовый гном. Он подозрительно принюхивался, словно хотел определить, опасны мы или нет.

— Уютное местечко, — пробормотал Рон, вынимая из кармана волшебную палочку.

— Зачем она тебе? От гномов будешь отбиваться? — усмехнулась я, с интересом оглядываясь по сторонам.

— Если повезет. Гномы — не самое страшное, что может встретиться в таких вот заросших садах.

Подойдя к воротам, я прочистила горло и сказала:

— Канарейка.

Створки сначала не открывались, словно раздумывали над тем, верен ли пароль, а потом со скрипом отворились, и мы увидели выложенную булыжниками дорожку, по обе стороны которой рос терновник.

— Гостеприимно тут, ничего не скажешь, — вздохнула я и пошла вперед, к дверям.

Но стоило мне сделать несколько шагов, как ворота за спиной захлопнулись, а булыжники под ногами зашевелились, словно гигантские насекомые. Выругавшись, я побежала. Рон что-то кричал мне вслед, но я не могла остановиться — боялась, что меня утащат вглубь сада и закопают под ближайшим кустом. Ветви терновника ожили, а потом рванули ко мне как взбесившиеся бульдоги. Одна зацепилась за край мантии, выдрав кусок ткани, вторая оцарапала щеку, третья обвилась вокруг лодыжки и сильно дернула вниз. Я упала и больно ударилась коленками. Опять появилось ощущение, что кто-то сжимает когтистую лапу на сердце. Кровь шумела в ушах, мешая сосредоточиться. Я почувствовала себе опьяневшей от страха и совершенно беспомощной. Ветвь упорно пыталась подтащить меня к своему кусту. Я выхватила палочку, ткнула ею в сторону ветки и крикнула:

— Редукто!

Освободившись, вскочила на ноги и побежала. Впереди маячила спасительная дверь. Я рывком распахнула её и вбежала в помещение. А обернувшись, успела увидеть, как оживший терновник сплетается в одну сплошную колючую стену, а затем дверь захлопнулась, и я осталась одна. Сердце бешено стучало в груди, словно грозилось вырваться наружу. Дышала я тяжело, хрипло.

В доме было тихо, как в могиле. Сквозь грязные стекла пробивался тусклый свет, но его оказалось недостаточно.

— Люмос!

Вот так лучше. Конечно, света едва хватало, чтобы разглядеть то, что находилось рядом. А «рядом» было пусто. Разумеется, если не считать паутину элементом декора.

Пройдясь по комнате, я обнаружила лестницу, ведущую на второй этаж. Подниматься по ней совершенно не хотелось — она выглядела старой и хлипкой. В воздухе висел тяжелый запах лаванды и старой древесины — так пахли нежилые, давно заброшенные дома.

Я вздохнула и задумалась над тем, как лучше поступить. Можно было позвать хозяев этого коттеджа, но, честно говоря, я их опасалась. Какой нормальный человек стал бы жить в таком грязном и ветхом доме? И есть ли у этого дома хозяин? Лучше всего вернуться назад, к Рону. Если окружить себя кольцом огня, то ветви кустарника поостерегутся ко мне соваться.

Решившись, я развернулась... и ошеломленно уставилась на человека прямо передо мной. Он желчно усмехался, обнажив желтые зубы.

— Ну что, маггла, вот ты и попалась.

Рон был прав: садовый гном — не самое страшное, что можно здесь встретить. Рабастан Лестрейндж гораздо страшнее.

Интересно, что чувствует кролик, который попался в капкан? Верит ли он в то, что есть надежда выбраться из ловушки? Несмотря на зажатую в тисках лапу и отплясывающее кадриль сердце, несмотря на то, что с каждым рывком боль становится все острее.

А выхода нет. И там, вдалеке, уже раздаются тяжелые шаги охотника, который почуял дичь. Он предвкушает сытный ужин и поэтому торопится проверить капкан. Знает, что в этот раз ему повезло, и кролик никуда от него не денется.

— Отдай палочку, маггла. Ты все равно не умеешь ею пользоваться.

Лестрейндж неприятно ухмыльнулся и протянул руку. Он уверен, что я подчинюсь, ведь мне некуда бежать. Выхода нет.

Сглотнув, я сделала шаг назад, стремясь увеличить между нами расстояние. Мне нужно место для маневра. Я ощутила себя тем самым глупым кроликом, попавшимся в капкан; упавшим на землю, пряно пахнущую опавшими осенними листьями и мхом; бока, покрытые серой шерстью, часто вздымаются; животным, чья участь предрешена, но все еще готовым к последнему отчаянному рывку.

Но ведь я человек, разумный и мыслящий. Мне не стоит паниковать.

И в тот миг, когда Лестрейндж сделал шаг навстречу, я взмахнула палочкой и сказала:

— Ступефай!

Мой голос был тих, но в царящей тишине заклинание прозвучало оглушающе громко. Рабастана отбросило назад, и я задержала дыхание, глядя на его бесчувственное тело. Он лежал навзничь, не шевелясь. Это было легко. Даже слишком. Я сделала крохотный шажок в его сторону, затем еще один. Волшебная палочка по-прежнему была зажата в руке. Сердце бешено стучало, и я чувствовала, что что-то пошло не так. Заряд магии, вложенный в заклинание, получился слишком слабым, словно прошедшим сквозь рассеивающую линзу. Может, Лестрейндж просто притворился?

Я услышала стон, протяжный, переходящий в сердитое бормотание, а затем Лестрейндж сел, обхватив голову руками, как будто она была тыквой, которая вот-вот треснет. Замерев на месте, я настороженно посмотрела на бывшего заключенного: он казался оглушенным и слабым. Решение пришло мгновенно — бежать. Хотя у него нет палочки или другого оружия, Лестрейндж все равно пугал меня. Было в нем что-то хищное.

Развернувшись, я побежала в сторону лестницы. Ступеньки под ногами заскрипели, а перила, за которые я ухватилась, чтобы не упасть, зашатались. Да уж, дом был не просто старым — древним. За спиной раздалось недовольное ворчание, и я прибавила скорости, перепрыгивая через две ступеньки.

* * *

На втором этаже было так же пыльно и грязно. Запах лаванды ощущался сильнее, и я старалась не вдыхать слишком глубоко — к горлу подкатывала тошнота. Дверь, которая находилась ближе, оказалась заперта. Как и следующая справа от меня. Чтоб его! Я раздраженно пнула дверь, стараясь отвлечься и не паниковать. Не помогло.

Ступеньки опять заскрипели. Послышался смешок, легкий и веселый.

— Тебе некуда бежать, — заметил Лестрейндж.

Хуже всего было не то, что я оказалась заперта в незнакомом доме с Пожирателем смерти, а то что осталась почти безоружной. Заклинание вышло смехотворно слабым, бесполезным, и у меня не было уверенности, что это не случайно. Окинув взглядом коридор, я заметила, что света здесь гораздо больше. Окно было заколочено, но не полностью. Солнечные лучи падали наискось — так, что хорошо освещена лишь правая сторона коридора, а вот левая оставалась в тени.

Шаги за спиной становились все ближе, и я, не выдержав, побежала. Последняя дверь слева оказалась приоткрытой. Рванув на себя ручку, ужом проскользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. Моргнув несколько раз, я дала глазам время привыкнуть к темноте. Мебели в комнате было немного. Судя по очертаниям, передо мной — стол, а по бокам от него — то ли книжные полки, то ли шкафы. Стараясь не шуметь, я стала пробираться к ним. Двигаться наощупь ужасно неудобно, но использовать Люмос все же рискованно.

Дойдя до стены к ближайшему предмету, я судорожно ощупала его. Оказалось, что это действительно шкаф. От облегчения хотелось рассмеяться, но я сдержалась. Нашла прохладные, гладкие ручки и потянула их на себя, открывая створки. Внутри было пусто: ни полок, ни вещей. Я забралась в шкаф и закрыла за собой створки. Они предательски скрипнули, и я вздрогнула от неожиданности. Ох, только бы Лестрейндж не услышал!

Я села, притянула коленки к груди и прислушалась. Звуки, окружающие меня, были однообразными и обманчиво безобидными. Скрип половиц, шорох и тихий писк, словно в углу комнаты скреблась мышь, и тишина. Казалось, что старый дом дышал, медленно и размеренно, время от времени всхрапывая, как старик.

В голове царила пустота, а чувства и эмоции притупились. Тишина убаюкивала, и я пропустила ту секунду, когда в комнату вошел Лестрейндж. Он не говорил, не посмеивался и не шаркал ногами. Его поступь была удивительно тихой, как у человека привыкшего оставаться незаметным.

Я напряглась и задержала дыхание. Меня нет, а значит, и искать некого. Лестрейндж прошелся по комнате и зажег свет. Он проникал сквозь щели в шкафу и оказался неожиданно ярким — такой не могли дать свечи. А затем створки распахнулись, и я невольно зажмурилась. Привыкшие к темноте глаза заслезились.

— Так-так. Прячетесь, мисс Грейнджер?

Я отрицательно помотала головой, все еще не рискуя открыть глаза. В конце концов меня поймали. Надежда была лишь на то, что Снейп не станет убивать бывшую ученицу сразу.

* * *

Не знаю, как долго я просидела в шкафу, но ноги успели затечь. И сейчас словно сотня иголок впивалась в мышцы, вызывая неприятное покалывание.

— Давно вы здесь сидите? — спросил Снейп, хмуро разглядывая меня.

Выглядел он неплохо — для мертвого.

— Не знаю, — неопределенно пожала плечами. — А где Лестрейндж?

— В малой гостиной, где ему и место. А вот что вы, — Снейп сделал паузу, намеренно выделяя слово, — делаете в «Грифоне»?

— Вас ищу, — честно призналась я.

— Вот как…

Он обошел стол и сел в старое потертое кресло. Мне присесть не предложил, да и не на что было. Поэтому я осталась стоять, переминаясь с ноги на ногу. Очень хотелось рассмотреть зельевара — не каждый же день удается увидеть чудом выжившего человека. Но пялиться на него было бы неприлично, поэтому я предпочла рассматривать свои туфли. Грязные, стоит заметить.

— И почему вы решили, что сможете найти меня в этом коттедже?

— Это была идея Гарри. Он верил в то, что вы живы.

— Разумеется, и тут без Поттера не обошлось, — пробормотал Снейп. — А вам не приходило в голову, что я предпочитаю оставаться мертвым для всей волшебной Британии?

— Зачем? Вас же оправдали!

— Посмертно.

— Да, — подтвердила я, радостно улыбаясь. То, что он был в курсе последних новостей, приятно удивило меня.

— Видите ли, мисс Грейнджер, — медленно, словно малому ребенку, начал объяснять Снейп. — Посмертно можно оправдать любого, даже Темного Лорда. Он ведь мертв, и в этом вся прелесть.

— Я не понимаю.

На что он намекал? Неужели числиться в списках мертвых для него выгодней?

— Все вы понимаете, — он досадливо поморщился. — Стоит мне объявиться, как клерки из Министерства тут же найдут причину упрятать меня в Азкабан. Или лишить палочки, что ничуть не лучше.

Я промолчала, не решаясь ему возразить. В словах Снейпа был смысл. И, судя по проводимой сейчас политике, волшебники предпочтут перестраховаться, чем рисковать, оставляя бывших Пожирателей на свободе. Всех, кого можно, либо казнили, либо казнят. Те, кто в последний момент сменил сторону, потеряли состояние. Или, как Люциус Малфой, отсиживают срок в Азкабане.

— Вы не вернетесь, — озвучила я свои мысли.

Снейп кивнул, а затем, помедлив, сказал:

— И вы тоже, в ближайшем будущем.

— В смысле? Запрете меня в чулане, чтобы я никому не рассказала, что вы живы?

Нервно рассмеявшись, я отступила на несколько шагов, одновременно нащупывая в кармане волшебную палочку. Без боя не сдамся!

— Нет. Дом вас не выпустит, мисс Грейнджер.

— Но… почему? — вопрос прозвучал жалобно. Не удивительно, что Снейп досадливо поджал губы, глядя на меня.

— Этот коттедж построили полтора столетия назад. В фундамент и стены вплетены десятки защитных и связывающих заклинаний. За прошедшие годы дом впитывал магию, как губка воду. И в какое-то мгновение в нем проснулось нечто наподобие сознания…

— Это все очень интересно, — перебила я, — но какое отношение ко всему этому имею я?

Снейп поморщился, но не стал делать мне замечания.

— Такие коттеджи, как «Грифон», не могут долго оставаться без хозяев. Им нужна подпитка, живой источник магии, чтобы в один прекрасный день не рухнуть.

— Мы — источник, — сказала я, наконец-то поняв, во что вляпалась на этот раз. — И он нас не выпустит.

Снейп снисходительно усмехнулся и заметил:

— Чувствуйте себя как дома, мисс Грейнджер. Со временем вам здесь понравится… наверное.

* * *

— Куда мы идем?

— В малую гостиную. Представлю вас мистеру Лестрейнджу, чтобы в будущем не возникло недоразумений, — пояснил Снейп.

— Это обязательно? Мы с ним сегодня дважды виделись, и ни к чему хорошему это не привело.

Надеюсь, что со стороны не было заметно, как я переживала. Надо только улыбнуться и перестать теребить рукав мантии.

— Обязательно, — отрезал он. — Да, и спрячьте палочку. Или отдайте ее мне. В этом доме никогда не знаешь, как сработает то или иное заклинание. А Лестрейндж вспыльчив. Если он отнимет у вас палочку, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Не отдам, — помотала я головой.

Вот еще! Остаться безоружной с такими соседями — самоубийство. А мне еще жить хотелось. Можно сказать, я только сегодня поняла, что жизнь — замечательная штука.

— Как хотите, — равнодушно отозвался Снейп и открыл передо мной дверь.

Войдя в комнату, я увидела длинный обеденный стол, а на нем — несколько ваз с засохшими цветами. Запах лаванды смешивался с ароматом сирени и хризантем. И огневиски. Во главе стола сидел Лестрейндж, а перед ним — початая бутылка с янтарным напитком и наполовину пустой стакан.

— Нашел таки магглу, Снейп, — Рабастан довольно улыбнулся. — Она шустрая, не ожидал такой прыти от девчонки.

— Это — Гермиона Грейнджер. Еще одна вынужденная гостья «Грифона», — сообщил Снейп, небрежно указав на меня.

— Хм… а ты пробовал вывести ее наружу? — поинтересовался Лестрейндж, глотнув немного огневиски из стакана.

— В этом нет нужды. Дверь не откроется. И ты это прекрасно знаешь, — возразил Снейп.

— Проверим? — предложил Рабастан и, отсалютовав нам стаканом, осушил его одним махом.

* * *

Стоя в дюжине шагов от выхода, я чувствовала себя глупо. Тут был какой-то подвох, иначе бы Лестрейндж не стал злорадствовать. А он не просто злорадствовал — упивался своим превосходством, словно знал что-то очень важное и не собирался этим ни с кем делиться.

— Ты иди, не бойся, — поторопил он меня. — Не убьёт, будь уверена.

Снейп же, напротив, молчал и хмурился, но не пытался остановить меня. Ему, наверное, тоже интересно было узнать, смогу я покинуть «Грифон» или нет.

Надо действовать, не буду же я вечно здесь стоять! Рон наверняка меня ищет, волнуется. Я искренне надеялась, что он не последовал за мной. Так оставалась возможность, что друг придумает, как вытащить меня отсюда. Или же позовет на помощь, что более вероятно.

Вздохнув, я пошла к дверям. Все мое внимание сосредоточилось на тусклой бронзовой ручке в форме птичьей головы. Сознание отмечало мелкие детали: завитушки, паука, ползущего по косяку двери. Так проще поверить в то, что у меня получится покинуть этот дом.

Замерев в шаге от цели, я крепко обхватила пальцами ручку двери: она приятно холодила кожу. Губы сами расплылись в дурацкой улыбке, и я, не выдержав, оглянулась. Лестрейндж больше не выглядел таким довольным, скорее разочарованным и злым. Снейп выжидающе склонил голову, словно не до конца верил в удачное завершение эксперимента.

Хмыкнув, я отвернулась и потянула дверную ручку на себя. Она неожиданно стала горячей, а потом невидимая волна отбросила меня на пару метров назад. Я упала на спину, да так и осталась лежать, бездумно глядя в потолок. Обидно было до слез.

— Вы не ушиблись, мисс Грейнджер? — поинтересовался Снейп, протягивая мне руку.

Я молча ухватилась за нее — ладонь оказалась шероховатой и холодной на ощупь, — и он рывком поставил меня на ноги. Не было смысла храбриться и отказываться от помощи. Какая уж тут гордость, когда тебе наглядно продемонстрировали, что ты беспомощней котенка?

— Все в порядке. Спасибо, — сдержано поблагодарила я его.

— Вот и хорошо! Раз все живы, предлагаю пойти поужинать, — предложил Рабастан. — Отметить, что к нашей компании изгоев присоединился новый человек!

Лестрейндж был слишком довольным и щурил глаза, как объевшийся сметаны кот. На изможденном лице такие эмоции выглядели дико.

— Делай, что хочешь, я занят.

— Что, опять с пробирками возишься? И не надоело тебе за столько лет? — с издевкой спросил Лестрейндж.

Он явно напрашивался на ссору, но Снейп, лишь равнодушно посмотрел на него и стал подниматься по лестнице.

— Зельевар недоделанный, — бросил тот вслед, задетый таким пренебрежением. — Ну а ты, маггла, составишь мне компанию?

— Нет, — поспешно ответила я. — У меня аппетита нет.

Для надежности я отступила на несколько шагов назад и спрятала руки в карманы.

— Что, даже не выпьешь за знакомство? — продолжал спрашивать он, рассматривая меня словно отвратительную, но очень интересную букашку.

— Я не пью.

— А придется, — заметил Рабастан, подняв руку с зажатой в ней моей волшебной палочкой. Неужели она выпала из моего кармана, когда меня отбросило от двери? Это плохо. Очень плохо.

Лестрейндж злорадно улыбнулся и почти ласково произнес:

— Империо!

* * *

Это было похоже на дурной сон. Совсем нереальный и до безобразия сумасшедший. Кукловод Лестрейндж и его главная и единственная этим вечером актриса. Он взмахивал палочкой, и я улыбалась. Говорил: «Пей!» — и я пила обжигавший глотку напиток и часто-часто моргала, пытаясь прогнать застилающие глаза слезы. Империо – изящный стилет, способный резать словно по живому и ранить куда сильнее Круцио.

Я не была больше собой — цельной Гермионой. Мое сознание разбилось на две части. Одна из них была прежней рассудительной и упрямой Грейнджер, которая боролась с подавляющими волю чарами. А вторая — услужливой и послушной девочкой. Актрисой. Магглой. Она наполняла стакан огневиски, улыбалась и с удовольствием ела салат с маслинами, терпкий, противный, который хотелось тут же запить. А еще лучше — выплюнуть эту гадость и почистить зубы. Но Лестрейндж не разрешал, а потом опять магией словно отрезал кусочек от моего сознания, маленький, не больше мизинца. И я глотала маслины, улыбалась и вдыхала запах огневиски, смешанный с лавандой. Меня мутило, и казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Лестрейндж же продолжал ломать все барьеры, и смеялся, громко и счастливо. Ему доставляло удовольствие видеть чужое бессилие. Унижать. Словно таким незамысловатым образом он хотел отыграться за все то, что пережил за последний месяц в тюрьме.

— А теперь встань и подойди ко мне. Да, вот так! — он крепко ухватил меня за локоть и повернул к себе лицом. — Мы будем танцевать. Какой же праздник без танцев, сигар и огневиски? Ха-ха!

Больной психопат. Не зря его заперли в одиночной камере Азкабана. Ох не зря! Желание расцарапать это самодовольное, ухмыляющееся лицо было слишком большим. Всепоглощающим.

Я рванулась вперед, но у меня хватило силы воли только на то, чтобы оттолкнуть Лестрейнджа. Он удивленно посмотрел на меня и пробормотал:

— Надо же, еще и сопротивляется, — а затем опять взмахнул палочкой и приказал: — Танцуй! Давай-давай! Раз не хочешь учиться — импровизируй. И упаси Мерлин, чтобы я заскучал.

Последние слова он выделил, многообещающе улыбнувшись. В этот миг я позавидовала Гарри, который находился в палате с белыми стенами в окружении колдомедиков. Мантии лимонного цвета, запах настоек и целебный сон — я бы все отдала, чтобы оказаться сейчас на его месте. И чтобы никаких маслин и лаванды. Никаких Пожирателей.

Мое сознание еще сопротивлялось, но тело мне не подчинялось. Оно было чужим, как одежда не по размеру.

А я билась, словно птица в силках, раз за разом ударяясь о волшебные путы. Раны от Империо, болели и кровоточили, лишая последних сил.

— Вот так, хорошо! А теперь кружись, — наставлял меня Лестрейндж, посмеиваясь.

И никак нельзя было понять, кого сейчас я ненавидела сильнее: его или себя. Повинуясь чарам, я закружилась по комнате, чувствуя почти детскую обиду, наивную и искреннюю. Поворот, еще один, и еще. Лестрейндж поощрительно хлопал в ладоши. Поворот, стремительный и грациозный, и я потеряла равновесие, упала вниз и вновь вынырнула на поверхность, чтобы осознать, что наконец свободна. Свободу хотелось вдыхать полной грудью, пить как воду из родника, черпая ладонями. И робко улыбаться, совсем чуть-чуть и только для себя.

— Рехнулся, Лестрейндж?! — рявкнул Снейп, обезоружив его.

Кажется, впервые я видела своего бывшего профессора таким злым. Его лицо стало еще бледнее, а губы сжались в тонкую линию.

Подмечать мелочи сейчас казалось важным, чтобы не сойти с ума. Следы от Империо ощущались глубокими, рваными, словно магия, нанесшая их, была тупой, как старый нож.

— Мы веселимся, — пояснил этот ублюдок. — Присоединяйся, Снейп. Маггла, оказывается, умеет танцевать.

— Прекрати, это не игра!

— Отчего же? Вполне неплохая забава, чтобы скрасить досуг. Я здесь меньше суток, а мне уже скучно, — признался он, наполняя стакан огневиски. — К тому же девчонка не пострадала.

— Только потому что «Грифон» не позволит тебе убить ее.

— Верно. Поэтому я не вижу причин для паники. Лестрейндж глотнул огневиски и встал со стула. Его немного пошатывало, но говорил он по-прежнему четко и внятно: — Так и быть, я вас оставлю. Не умеешь ты веселиться, Снейп.

Рассмеявшись, мой мучитель покинул малую гостиную. Контроль над телом вернулся ко мне, но я все еще ощущала слабость.

— Я же говорил вам спрятать палочку. Почему вы не послушались? — спросил он, осуждающе глядя на меня. Он небрежно вертел мою палочку, явно не торопясь вернуть обратно.

— Не успела. Палочка выпала из кармана и… — Я беспомощно развела руками.

— Как вы еще голову свою не потеряли? Все равно ею не пользуетесь.

— Извините.

— Не стоит. Лучше палочку спрячьте во избежание… случайностей.

Он протянул мне волшебную палочку. Я благодарно кивнула, стараясь не встречаться с ним взглядом. Мне было стыдно, а еще — чуточку страшно. Если бы рядом были Рон или Гарри, то они утешили бы меня, стиснули в объятиях и заверили, что все будет хорошо. Они защитили бы меня. Но их нет. Впервые в жизни я осталась совершенно одна.