Главный урок Минервы МакГонагалл

Раннее утро. Кажется, что раньше уже некуда. Солнце еще только показало кончик своего огненного диска, который расплывчато виднеется на горизонте за утренним туманом, а в Хогвартсе уже довольно оживленно, не все спят до победного звонка будильника. Но в такое время все молчаливые. Большие и маленькие волшебники, встающие рано, не выглядят столь беззаботно, как остальные, ведь есть неотложные дела, раз пришлось нарушить свой сон на несколько часов раньше обычного.

Она сидела с идеально прямой спиной. Каменный высокий потолок давил всей своей тяжестью, намереваясь сломить на первый взгляд хрупкие плечи, обрамленные завитками каштановых волос. Помещение было большим, но практически пустым, от чего становилось еще тяжелее. Всего шагах в десяти от жесткого табурета, на котором восседала женщина со строгим лицом, на больничной койке спал мальчик. Он был единственным пациентом в этот день.

Как же хочется подняться и высказать директору все, что она думает по поводу произошедшего! Минерва МакГонагалл всегда знала, что полеты на метле – дело совсем небезопасное, даже если рядом преподаватель. Конечно, Роланда в данной ситуации сделал все, что могла: вовремя (ну, практически вовремя) остановила вышедшую из под контроля метлу одного из первокурсников Гриффиндора, оказала первую помощь пострадавшему и доставила того в больничное крыло под опеку непревзойденной мадам Помфри.

— Минерва, если ты так и будешь сидеть здесь с таким лицом — все цветы повянут!

Профессор встрепенулась, услышав довольно пронзительный голосок. Она быстро подняла взгляд на женщину в сиреневом платье и белом фартучке. Поппи всегда напоминала Минерве саму себя – та же резкость суждений, та же прямолинейность, твердость характера, преданность своему делу. Однако она была намного мягче, нежели профессор. Возможно, именно поэтому этот человек лечит всю школу и ухаживает за детьми, которые частенько попадают в передряги. В Помфри есть та материнская забота о своих пациентах, которой иногда так не хватает МакГонагалл.

— Поппи, прекрати, сейчас не до смеха, — сухо отозвалась женщина, прикрыв на секунду глаза. Не прошло и недели с начала учебного года, а у декана Гриффиндора уже было немало хлопот: один из ее старшекурсников был пойман Филчем ночью в подземельях, на уроке древних рун Гриффиндор потерял целых тридцать баллов из-за вопиющего поведения ее учеников, а сегодня с утра (она еще разберется, почему ей сообщили о происшествии лишь на следующий день) пришло известие о том, что ее «львенок» лежит в больничном крыле со сломанной ногой, сотрясением мозга и многочисленными мелкими ранами.

— Нет, это ты прекрати. У тебя скоро начнется урок, ведь так? Вот и иди, занимайся своими делами, а я займусь своими, — мадам Помфри поставила на прикроватную тумбочку пару флаконов и баночку с какой-то мазью и возмущенно взглянула на Минерву. – Иди, иди, нечего тебе сидеть тут, мальчик не в коме, так что сиделка не требуется.

МакГонагалл вздохнула. Она прекрасно понимала Поппи, и возразить было нечего. Женщина поднялась и, уже в который раз, подошла к кровати, где лежал спящий первокурсник.

— Хорошо, сообщи мне, если что-то изменится…

— Минерва! – колдомедик всплеснула руками. – Что может измениться? Буквально через пару дней твой гриффиндорец будет здоров, как кентавр!

Профессор лишь нахмурилась и покинула больничное крыло.

* * *

Очередной урок прошел без происшествий. Так, по крайней мере, показалось Минерве, которая даже во время занятия была обеспокоена состоянием гриффиндорца, лежащего в больничном крыле.

«Я слишком перенервничала. Поппи знает свое дело, с ним все будет в порядке…» — профессор ходила вдоль столов, не позволяя себе ни на секунду присесть. Возможно, третьекурсники Слизерина и Гриффиндора почувствовали настроение преподавателя и старались вести себя тихо. А возможно, что МакГонагалл дала слишком сложное задание, так что студентам некогда было отвлекаться. Несмотря на предупреждение профессора в начале урока о том, что это всего лишь проверка полученных знаний за прошедшие два года, ученики с невероятным усердием пытались превратить своего питомца в какую-нибудь декоративную вещь. Не было дано никаких конкретных указаний, поэтому женщина надеялась, что сегодня ее факультет наберет те тридцать баллов, которые потерял на древних рунах, ведь Минерва также не забыла упомянуть о том, что за самые качественные и красивые трансфигурации начислит баллы.

К концу урока ее ждало разочарование – лишь несколько слизеринцев и один гриффиндорец смогли хорошо справиться с поставленной задачей. Так что, в конце концов, подопечные Слизнорта ушли с бОльшим кушем, нежели «львята».

* * *

— Что?!

— Успокойтесь, Минерва…

— Как я могу успокоиться, Альбус?! Вы не сообщаете мне о пострадавшем ученике только потому, что я в тот момент была у Горация! Может, вы мне еще что-нибудь не сказали?

Женщина стояла напротив директорского стола и просто задыхалась от возмущения и гнева. Она никак не могла взять себя в руки. Сказанное Дамблдором настолько выбило ее из колеи, что первое время она не знала, что сказать. «Мне не хотелось вас беспокоить». Да он сошел с ума!

— Его жизни ничто не угрожало, вчера весь вечер им занималась Поппи, — Альбус выглядел несколько огорченным. – Вы бы не смогли ничем помочь мальчику, и я решил, что незачем портить вам вечер.

— Не нужно, директор. Вы назначили меня деканом одного из факультетов Хогвартса, и я не намерена выслушивать подобные причины. На данный момент я отвечаю за учеников Гриффиндора, и вы должны были сразу же сообщить мне о случившемся, — голос Минервы стал твердым, как сталь. – Я уверена, что мадам Помфри хотела послать мне сообщение, но, видимо, вы ее остановили. В следующий раз постарайтесь все-таки не обделить меня информацией.

Дамблдор вздохнул и взглянул в насыщенно-зеленые глаза коллеги:

— Хорошо, Минерва, прошу прощения, что держал вас в неведении.

МакГонагалл одобрительно кивнула. Черты ее лица заострились, а скулы были напряжены, как будто она с силой сжимала челюсти.

— Вы идете в Большой Зал? – мягкий и осторожный голос нагнал Минерву у двери кабинета.

— Да.

— Тогда позвольте составить вам компанию.

МакГонагалл не стала ничего отвечать, понимая, что уже невозможно избежать сопровождения.

Коридоры Хогвартса в это время были переполнены. Первая половина дня подошла к концу, и все спешили на обед. Такую внушительную, буквально отпугивающую младших школьников и заставляющую старшекурсников почтительно отходить в сторону пару редко можно было встретить в разгар учебного дня, когда все профессора были заняты уроками. Поэтому Минерва чувствовала себя довольно странно, мирно шагая в направлении Большого Зала рядом с Дамблдором. Это напоминало ей какую-то прогулку. Только вокруг не хватало растительности, пения птиц и порхающих бабочек. Женщина при этой мысли едва не фыркнула в голос. Он всегда ей казался каким-то неисправимым романтиком. Прямо-таки принц на белом коне из магловских сказок.

«Так, о чем это я думаю? Какой еще принц?» — она нахмурилась и ускорила шаг. Как ни странно, директор не стал возражать и лишь следовал за коллегой, так яростно желающей поскорее добраться до преподавательского стола.

Разговор совершенно не клеился. МакГонагалл все еще была обижена… нет, возмущена, поведением Альбуса, а он, в свою очередь, никак не мог объяснить себе реакцию Минервы, которую наблюдал у себя в кабинете.

— Мне кажется, вы слишком много работаете и забываете, что Хогвартс для вас – не только место работы, но и дом, где можно также отдыхать и наслаждаться жизнью.

— Альбус, я прекрасно это понимаю.

Директор лишь покачал головой (собеседница этого не заметила, иначе бы не промолчала), развел руками, и через несколько шагов они вошли в Большой Зал.

POV Альбуса Дамблдора

Пока мы шли по коридорам, она выглядела напряженной и встревоженной. Думает, что если будет рвать и метать, никто не заметит, как сильно она переживает за своего «львенка». Как бы не так. Может, я действительно зря не сообщил ей вчера?.. Только вот перед глазами ясно предстает картина: Минерва МакГонагалл, всю ночь просидевшая у постели больного, бледная и уставшая, похожая на приведение, проводит уроки. Нет, и все-таки я был прав, что дал ей возможность немного расслабиться. Ах, а вот и Гораций. Надо же, они, оказывается, сидят за столом рядом. Не замечал раньше. Надо бы Минерву поближе к себе посадить…

Я улыбаюсь как всегда беззаботно и веду беседу с сидевшими рядом профессорами. Мадам Спраут, по своему обыкновению, с гордостью в голосе рассказывает про новые виды растений, которые приобрела на выделенные ей средства из школьного бюджета. Это единственный преподаватель из всех, кто честно рассказывает о том, куда тратит целую уйму денег. Честь и хвала.

В Зале было как всегда шумно, и это меня успокаивает – дети выглядят счастливыми и не обремененными проблемами, когда набивают брюхо. А вот в кабинете меня ждет гора писем, каждое из которых приходится читать, в каждом из которых приходится разбираться и на каждое из которых приходится отвечать. Правда, ответы выходят не всегда такими, какими их ждут от меня.

Я закончил с трапезой и сижу, поглаживая свою бороду, будто в ней скрыта вся моя мудрость (кто-то так и считает), и наблюдая за повседневной картиной – очередной конфликт между «красными» и «зелеными». Ох, куда же она… Мой взгляд уловил зеленую остроконечную шляпу.

Конец POV Альбуса Дамблдора.

— Что-то вы сегодня выглядите расстроенной, — заметил осторожно Слизнорт, наблюдая за МакГонагалл, теребящей салфетку в руках. — Вам показалось, Гораций.

Зельевар вздохнул:

— Если бы все, что я вижу сейчас своими глазами, было игрой моего воображения, то мне не пришлось бы смотреть на ваш нетронутый обед и нахмуренный лобик.

— Гораций… — женщина сделала какой-то неопределенный взмах рукой. Ей хотелось сказать, чтобы ее оставили на время в покое, но Слизнорт опередил слова женщины.

— Вы кушайте, дорогая, кушайте.

Но возвращавшийся было покой Минервы был нарушен каким-то неопределенным шумом со стороны двух столов. Ну конечно, гриффиндорцы опять что-то не поделили со слизеринцами. Женщина тут же вскочила с места и направилась в сторону своих «мишеней». Как ни странно, но зельевар тоже вытянулся по струночке, проявляя интерес и пытаясь узреть картину происходящего, но в скором времени сдался и засеменил следом за коллегой.

* * *

— Да вы об землю разобьетесь раньше, чем прозвучит свисток!

— Да неужели? – слизеринцы зашлись в приступе смеха, распространившегося на весь стол факультета. – Вы собираетесь победить нас на этих поганых метлах, купленных в подержанных магазинах?

— Ах ты!.. — Игнотус Леви – второкурсник с Гриффиндора – уже было протянул руку, чтобы схватить собеседника за кричаще зеленый галстук…

— Мистер Леви!

POV Горация Слизнорта

Ох, какой громкий голос. Прямо мурашки по коже. И как только бедные детки на ногах стоят… Я бы сгорел давно. Или под землю провалился. Уф.

— Что вы себе позволяете?! – она своими ярко-зелеными — по-моему, они были более мягкого оттенка тем вечером… это можно считать маленькой победой! (*в этот момент внутренний голосок Слизнорта торжествующе захихикал*) – буквально впилась в пока еще маленького гриффиндорца. Зато «змейка» моя уползла давно. Ничему учить не надо, молодцы!

— Профессор МакГонагалл, они смеялись над нашими метлами! – по взлетевшим бровям Минервы мальчик понял, что это не самый весомый аргумент. – Ну… Мы явно победим их в квиддиче!

— И откуда такая уверенность? – я решил поучаствовать в воспитательном процессе и, сощурив глаза, с любопытством смотрел на гриффиндорца, пытающегося в который раз найти подходящий ответ. Минерва в этот момент, видимо, тоже обдумывала этот вопрос. Морщинка на лбу разгладилась, и лицо как-то незримо поменялось. Пришлось прийти к ним на помощь. – Позвольте дать вам небольшой совет, мистер Леви. Никогда не спорьте со слизеринцами. Они все вредные, честное слово. Только ненужное внимание к себе привлечете. Я многозначительно посматриваю на Минерву, которая… ухмыльнулась. Зажарь меня дракон! Надеюсь, никто не услышал в моем голосе гордость за факультет Слизерина. Когда мальчик уносил ноги из Зала, а мы с коллегой не спеша последовали его примеру, я на прощание успел окончательно поднять ей настроение:

— А Кубок выиграем мы.

— И откуда такая уверенность? – кажется, ее глаза хитро сверкнули.

Конец POV Горация Слизнорта

Запись в личном дневнике Минервы МакГонагалл.

«5 сентября. Вечер.

Неужели я действительно слишком много работаю и переживаю по незначительным поводам?.. Возможно, Альбус прав. Надо, пожалуй, взять у Горация пару уроков `как правильно провести вечер`».

Водная гладь тихо колеблется под легкими порывами ветра. Ворох разноцветных осенних листьев неустанно кружится в ритме вальса у подножия каменных стен. Сочетание серо-голубого неба и яркого желтого пятна, спрятавшегося за редкой тучкой, притягивает к себе задумчивые, немного грустные каре-зеленые глаза. В руках крохотный листочек бумаги, а рядом букет из прекрасных цветов. Золотисто-желтые, поистине огромные шапки подсолнухов занимают практически весь маленький туалетный столик. Тонкие пальцы касаются ярких лепестков, а острый локоть утопает в широких овально-сердцевидных листьях, ощущая легкую шершавость. Улыбка освещает еще немного заспанное лицо.

«Искренне надеюсь, что ваше настроение изменилось к лучшему».

И чем ее так тронуло незатейливое воскресное утро?

* * *

POV Минервы МакГонагалл

Вот, так лучше. Я уже минут пятнадцать сижу напротив зеркала и пытаюсь что-то сделать с волосами. Что за вздор! Тугой пучок мне идет больше всего, и пусть зеркало не кривится. Нужно его расколдовать… Мои чары плохо работают нынче.

И чего это я вдруг так разволновалась? Подумаешь, букет цветов. Обычные подсолнечники! Но почему-то они пришлись как раз кстати сегодня утром, будто отправитель знал, что может меня порадовать. А кто же отправитель? Вариантов не так много, но и выбор сложный. С Альбусом я вчера повздорила, он мог прислать букет в качестве извинений. Гораций? А Гораций мог и просто так прислать цветы. Тем более он заметил вчера мое настроение.

Я немного хмурюсь, и зеркало практически лопается от недовольства. Хватит! Нельзя так долго смотреть на себя, могут появиться комплексы или наоборот – самовлюбленность и чрезмерная уверенность в своей красоте. А что, я разве так плоха? Подумаешь, острые черты, очень большие глаза, слишком тонкие губы… Нормальная внешность. Я с удовольствием замечаю, как зеркало вновь разглаживает мое отражение: просто нужно просыпаться каждое утро с хорошим настроением.

Конец POV Минервы МакГонагалл

Солнце уже во всю светило, и пришлось на секунду зажмурить глаза, таким ярким был свет после полу сумрачных коридоров. Полосатая кошка темно-серого окраса сладко потянулась, выставляя усатую мордочку на встречу пока еще теплому осеннему ветерку. Через пару грациозных прыжков она оказалась на пороге теплиц Хогвартса. Что ее привело сюда? Любопытство, конечно же. После слов эльфа о том, что цветы были переданы от Помоны Спраут, все ее мечты… нет, ожидания в тот миг как-то странно перевернулись и застыли в незавершенном обороте на сто восемьдесят градусов. Невозможно, чтобы букет был от профессора травологии. Во-первых, они даже не пересекались вчера, а во-вторых, с какой стати Помоне присылать цветы Минерве? Это настолько абсурдно, что усики возмущенно зашевелились при воспоминании о коротком разговоре с эльфом, который был приставлен в помощь к профессору трансфигурации. А ведь все могло быть гораздо легче, если бы слова в записке были написаны не аккуратными печатными буквами, а привычным для отправителя почерком. Тогда можно было бы с легкостью разгадать, кто же виновен в сегодняшнем замечательном утре Минервы МакГонагалл.

И вот теперь серая морда заглянула в одну из теплиц. Пусто. Конечно, сегодня воскресенье, и вряд ли Помона будет возиться с растениями с самого утра, однако…

— … осторожно, они кусаются!

… где-то недалеко после этих слов послышался знакомый смех. Минерва в своей кошачьей шкурке длинными прыжками направилась в нужную сторону и остановилась около небольшой теплицы. Благо прозрачное стекло позволяло разглядеть все, что творилось внутри, поэтому кошка оперлась передними лапами о какое-то бревнышко и, вытянувшись во весь рост, стала наблюдать за происходящим: профессор Спраут вместе с директором прохаживаются по узенькой дорожке вдоль каких-то растений с длинными «щупальцами», которые постоянно норовят ущипнуть незваных гостей. Они уже подошли к выходу из теплицы.

— Спасибо большое, Помона.

— Не за что, Альбус. В таких делах ты всегда можешь ко мне обратиться.

Зеленые глаза хитро прищуриваются и замечают в дальнем углу теплицы, на столе, длинный, переломившийся толстый стебель с овально-сердцевидными листьями. А через пару мгновений кошка исчезла.

* * *

— Помона, а что здесь делает этот подсолнух? – мужчина бережно поднимает на ладони тяжелую шапку и рассматривает сломанный стебель.

— Я так торопилась, что неудачно отрезала цветок! – огорченно прощебетала ботаник Хогвартса, не замечая удивленного взгляда голубых глаз.

Альбус не стал спрашивать, зачем понадобился целый букет подсолнечников. Он лишь, опустив взгляд, увидел на полу внушительного размера гору отрезанных частей стебля и сухих пожелтевших листьев.

— Их привезли буквально пару часов назад, — Спраут продолжала показывать директору новые растения, о которых они говорила вчера за обедом, но Дамблдор уже практически не слушал. Его взгляд был сконцентрирован на забавных кудряшках, выбивающихся из-под шляпки собеседницы. Помона была одной из тех женщин, которые могли успокоить, приласкать, помочь справиться с трудностями и накрыть теплым пледом, если ты нечаянно уснул на диване в гостиной. Она даже однажды угостила директора конфетами, хотя это обычно входило, и входит до сих пор, в его «обязанности». В который раз Альбус с улыбкой вспоминает, насколько же отличный преподавательский состав собрался в Хогвартсе.

— Альбус, осторожно, они кусаются! – к фиолетовой мантии мужчины действительно прицепилась пара растений, которые того гляди разорвут дорогую ткань своими зубастыми побегами. Дамблдору это почему-то показалось забавным, поэтому вскоре послышался немного приглушенный, но такой чистый смех, что казалось, будто смеется ребенок.

— Ничего страшного, твои зеленые детки хорошо воспитаны.

— Ой, Альбус, прекрати, — профессор травологии даже немного зарделась. – Я тебе, кажется, уже все показала…

Дамблдор быстро ухватился за последние слова женщины, и пока та не придумала еще каких-нибудь маршрутов по теплицам, быстро, но вежливо и мягко произнес: — Думаю, на сегодня пора завершить наше маленькое путешествие. Твои травы еще не раз спасут меня. Ты мой самый любимый поставщик. Спасибо большое, Помона.

Взгляд мужчины скользнул по хорошо освещенному помещению (эти хищники любят солнце, как сказала Спраут), и вдруг он заметил за стеклом что-то серое и мохнатое с блестящими глазами. Пока Альбус опускал очки на кончик носа, чтобы дальнозоркость позволила разглядеть «шпиона», за стеклом никого не оказалось. Может, игра воображения?

— Не за что, Альбус. В таких делах ты всегда можешь ко мне обратиться, — женщина проводила взглядом директора Хогвартса, несшего в руке мешочек с лепестками красной розы и орхидеи.

* * *

POV Минервы МакГонагалл

Странно. Я была практически уверена, что цветы от Горация. Альбус меня приятно удивил. И неподписанная записка – в его стиле. Наверняка, специально попросил Помону передать цветы, чтобы я ничего не смогла узнать от своего эльфа. Неужели бы она скрыла от меня имя отправителя, если бы я спросила напрямую?

Завтрак прошел, прямо сказать, странно и в некотором смысле даже неприятно. А все благодаря Альбусу и Горацию, которые постоянно поднимали на меня многозначительные взгляды, будто это я кому-то из них цветы прислала сегодня утром! Мало того, зельевар, сидящий рядом и обычно болтливый, не сказал ни слова за целых полчаса. И почему-то, глядя на директора школы, я подумала о сладостях, которые до сих пор нетронутые лежат у меня в гостиной. Лимонные дольки и кусочки ананаса в сахаре. Я пью чай каждый вечер, но никогда мне и в голову не приходила мысль съесть хоть одну из подарочных сладостей. Слава Мерлину, Альбус не прислал мне еще одну порцию своего любимого лакомства вместе с букетом.

Окончание общей утренней трапезы тоже решило предоставить мне сюрприз. И опять этот сюрприз от Дамблдора. Когда он целенаправленно вышел вслед за мной, я немного даже напряглась, но, конечно же, мое лицо осталось бесстрастным. Если он сам не сознается, что прислал мне букет цветов, то и я не буду его благодарить за внимание ко мне.

— Минерва, надеюсь, вы не дуетесь больше на меня из-за вчерашнего инцидента? – он прямо-таки расплылся в улыбке.

— Альбус, что за выражения! – кажется, он заметил мой напускной возмущенный тон. – Сегодня утром я и не думала об этом.

Ой, слукавила немного. Думала ведь, что букет он прислал мне именно в качестве извинений. Однако последнюю фразу я произнесла скорее для того, чтобы намекнуть директору о его удавшейся попытке вернуть наше общение на прежний уровень. Кхм… а что это, интересно, за уровень?

Альбус вздохнул, но глаза все так же весело поблескивали. Вот никогда мне не нравился этот озорной мальчишеский блеск! Он никогда не предвещает ничего хорошего…

— Посмею заметить, что ваше утро, по-видимому, прошло как нельзя лучше. Что же могло так поднять вам настроение?

Моя интуиция меня никогда не подводит! Этот… он еще смеет мне задавать такие вопросы?! Вот теперь я по-настоящему возмутилась. Моя грудная клетка вместила в себя критическое количество воздуха, и я уже собиралась ответить Альбусу, чтобы сбить его спесь, но он меня опередил:

— Простите меня великодушно, возможно, мне не стоит влезать в девичьи дела.

Мне показалось или он подмигнул? Я так сильно нахмурилась в тот момент, что он искренне и открыто рассмеялся.

— Желаю приятно провести сегодняшний выходной день, Минерва, а я, к сожалению, буду вынужден покинуть Хогвартс на неопределенный срок.

— Почему же? – я даже забыла в тот момент о нахальном поведении Альбуса. Неужели меня расстроил его отъезд? Нет, но я ожидала как будто чего-то другого…

Директор покачал головой:

— У Квентина возникли некоторые разногласия с Министерством, нужно наведаться туда и по возможности разобраться в ситуации.

Я лишь кивнула в знак понимания. Да, нынешний преподаватель ЗоТИ, Квентин Тримбл, был человеком, легко вступающим в конфликты. Особенно, если это касается министра магии и других высокопоставленных лиц, ведь он считает их совершенно «никчемными кукловодами». Мне никогда не нравилась эта фраза, но заместитель директора всегда был волшебником резких суждений.

— Прошу вас в эти дни присмотреть за школой, Минерва, — тон Альбуса стал уже совсем серьезным, поэтому я тоже забыла все личные претензии, раз дело столь ответственное и серьезное.

— Хорошо, надеюсь, все закончится благополучно?

— Я тоже на это надеюсь.

Конец POV Минервы МакГонагалл

Первый воскресный день в новом учебном году предполагал запись учеников на вылазки в Хогсмид в течение следующих двух семестров. И только тогда Минерва МакГонагалл поняла, какую свинью ей подложил директор, ведь он мог назначить вместо Квентина Тримбла кого-нибудь другого, более сведущего в подобных делах, нежели преподавателя, без году неделю работающего в Хогвартсе! Предстоящий день уже представлялся профессору трансфигурации не в таких ярких красках, какими оно было прорисовано еще ранним утром. Об этом ей со всей любезностью напомнил Аргус Филч.

— Профессор МакГонагалл, где вы собираетесь проводить запись? – завхоз, немного сутулый и уже порядком облысевший мужчина среднего роста, посмотрел сверху вниз на Минерву, которая пребывала в задумчивости. Действительно, где? Давным-давно, когда она училась на третьем курсе, эту процедуру проводили непосредственно перед первой вылазкой в главном холле, поэтому женщина подумала – а не сделать ли и ей так же? Конечно, к следующему воскресенью профессор ЗоТИ уже вернется, и ему придется все делать самому, поэтому МакГонагалл решила все-таки провести запись, чтобы не создавать потом лишних трудностей для Квентина.

— А где ее обычно проводит профессор Тримбл?

— Мерлиновы кальсоны, разве это имеет значение? – Гораций Слизнорт вошел в учительскую как раз во время беседы МакГонагалл с Филчем. Мужчина выглядел как всегда беззаботно и расслабленно, а серо-голубые глаза с лучиками морщинок от постоянной мимики весело смотрели на коллегу, однако этот взгляд совсем не был похож на тот, которым всегда одаривал окружающих Альбус Дамблдор. – Дорогая моя, где вам удобно, там и проводите, вы же сегодня за главную, не так ли?

«Он что-нибудь когда-нибудь не знает?!» — пораженно подумала Минерва, но потом сообразила, что, наверно, Дамблдор сам предупредил обо всем Слизнорта. Не мог же он уйти на неопределенное время, никому, кроме нее, ничего не сказав?

— Гораций, — профессор с некоторой надеждой посмотрела на зельевара, — может, вы проведете эту треклятую запись вместо меня?

Мужчину, видимо, так поразили слова женщины, что он даже не удержался от удивленного тона:

— Да вы что, как можно! Минерва, неужели вы не понимаете?

Кажется, зельевар был действительно удивлен. Однако его удивление не шло ни в какое сравнение с непониманием на лице профессора трансфигурации.

— О чем вы говорите, Гораций? Ради Мерлина, у вас такое лицо, будто против меня существует какой-то заговор!

Зельевар лишь успел лукаво улыбнуться, поскольку в разговор решил влезть Аргус:

— Так мы проводим или нет? – МакГонагалл в этот момент очень сильно захотелось его чем-нибудь стукнуть. Да еще и хитрющая морда Горация не давала ей покоя, но профессор, кажется, не собирался разговаривать при свидетелях.

— Мистер Филч, идите в кабинет трансфигурации и ждите меня там.

— А…

— Идите же! – стоило лишь МакГонагалл повысить голос, как Филч тут же исчез за дверью. Теперь Минерва с решительным видом повернулась к все еще довольному зельевару, который моментально оживился:

— Неужели хотите, чтобы я рассказал вам маленький секрет?!

POV Минервы МакГонагалл

Если бы я сразу знала, о чем пойдет речь — ни за что бы не стала так волноваться. А Гораций ведь умеет заинтриговать! Сейчас, уже после нелегкой записи учеников в Хогсмид, я сижу в своей гостиной и вспоминаю то довольное выражение, которое в течение всего разговора цвело на лице зельевара.

Когда Филч скрылся с другой стороны двери, Гораций заговорил более открыто:

— Неужели хотите, чтобы я рассказал вам маленький секрет?!

Что за детский сад? У меня сначала сложилось ощущение, что этот человек играет со мной в какую-то игру. Слизнорт, по-видимому, заметил некоторое мое недовольство, поэтому быстро продолжил:

— Хорошо, вижу, вы не любите ходить вокруг да около.

И как же он догадался? Я едва удержалась от произнесения этих слов.

— Альбус просто напросто назначил вам испытательный срок, — закончил свою мысль зельевар, смотря на меня своими маленькими хитрыми глазами.

— Хотите сказать, что Альбус сомневается в моих преподавательских способностях? – немного резко произнесла я в ответ. Возможно, слова прозвучали чересчур осуждающе для собеседника…

Стоять посередине учительской стало как-то неудобно, поэтому я поспешила занять одно из кресел, боясь услышать от Горация какой-нибудь странный ответ, который может заставить меня потерять сознание. Всегда нужно думать о самых печально-невозможных вариантах развития событий, чтобы результат оказался в любом случае не хуже ожидаемого.

— Опять-таки вы хотите обвинить меня в бестактности, Минерва. Я уже боюсь, что не смогу исправить свое положение в ваших глазах, — покачал головой мужчина, располагаясь напротив меня на диванчике. Я даже не знала, что ответить на такое замечание. И действительно, мои слова прозвучали так, будто я указываю на некоторую враждебность Слизнорта к Дамблдору, и Гораций специально хочет раскрыть коварные замыслы директора по отношению ко мне. Но ведь слова зельевара как раз так и прозвучали! Что еще может подразумеваться под «испытательным сроком»?

— Дорогая моя, я имел в виду не вашу профессорскую должность, а совсем иное, — продолжил мужчина. Он как будто и не хотел получить от меня ответа на свой небольшой протест. – У Квентина, насколько я могу судить, довольно сильные разногласия с Министерством, раз даже сам Дамблдор вынужден отлучиться из Хогвартса на несколько дней, да и в его преклонном возрасте пора уже давно на заслуженный отдых.

Слизнорт сделал небольшую паузу, и я была ему за нее благодарна. Зельевар явно на что-то намекал, и я уже начинала догадываться, к чему ведется этот разговор. Альбус назначил меня фактически руководящим лицом на некоторое время в Хогвартсе, хотя, например, Гораций справился бы с этой ролью куда лучше. Зато теперь слова, первоначально неправильно мною растолкованные, предстали в новом свете.

— Вы хотите сказать, — аккуратно начала я, боясь все-таки ошибиться с выводами, — что Альбус после Квентина хочет назначить меня заместителем директора?

Лицо моего собеседника осветила улыбка, которую без труда можно было расшифровать как утвердительный ответ.

— Я ничего не могу сказать точно, это лишь моя скромная точка зрения, которая так удачно совпала с вашей, — всегда Слизнорт умеет каким-то невероятным образом убедить собеседника в своей правоте. И как он только не стал одним из «кукловодов»?

В общем, мне было о чем подумать. Действительно ли Альбус прочит меня на пост своего заместителя? Все мои размышления пришлось отложить из-за необходимости идти в свой кабинет, где ждет Аргус. Как раз близился полдень, и Слизнорт отправился за своими «змейками», чтобы напомнить им о предварительной записи в магическую деревню. Все, что требуется ученикам – это желание (у каждого его было более чем достаточно) и разрешающая вылазки в Хогсмид записка от родителей или других ответственных за ребенка лиц. И вот тут-то возникло много проблем – некоторые студенты нагло подделывали этот самый документ, да так плохо, что после недельного пребывания в Хогвартсе на посту преподавателя я могла без проблем узнать подчерк хулигана, а некоторые просто приходили и канючили, как маленькие дети. Весь этот утомительный процесс мог бы длиться бесконечно долго, если бы не список, лежащий тогда передо мной. Как оказалось, все родители ежегодно перед отправкой своего чада в школу высылают в Хогвартс письмо на имя заместителя директора, сообщая в нем всю необходимую информацию – разрешают ли они посещение Хогсмида, есть ли какие-либо травмы или болезни, с которыми ребенку приходится ехать и многое-многое другое, что может волновать родителей, и что может быть полезно для преподавательского состава, в особенности декана. Так что, все фамилии были перед моими глазами с соответствующими пометками. Сама запись проводилась лишь для того, чтобы закрепить окончательный перечень фамилий, — любой родитель может изменить свое решение, либо сам студент не сможет посещать магическую деревню по каким-либо причинам, каких множество. Как-то совершенно автоматически я начала улавливать все тонкости сего процесса. Или, возможно, благодаря разговору Слизнорта, стала еще более тщательно следить за процессом записи, будто боялась не оправдать доверия. Все это я осознала только сейчас, сидя в жестком кожаном кресле и вперив взгляд в плетеную корзиночку, в которую я решила вывалить лимонные дольки, подаренные Альбусом. Когда-то их нужно съесть, не хранить же до тех пор, пока они превратятся в сахарный камень? Зато изящную тарелочку в виде кошки я поставила на полку, где располагались подобного рода красивые безделушки. Она отлично вписалась в интерьер, а точнее, в его отсутствие. Да, моя гостиная отличается крайней строгостью и минимализмом, но никакого авторского вкуса во всем этом не ощущается. Скорее, все выглядит скучно и блекло. Я просто не люблю заставлять и украшать комнату до предела, когда спотыкаешься о ножку кресла или запутываешься ногой в длинной пышной ткани штор.

Я, кажется, отвлеклась от главного – коварный план Альбуса Дамблдора. Это, конечно же, сарказм, однако он мог бы и посвятить меня в свои планы, особенно, если учесть, что я имею к этому самому плану непосредственное отношение. Нельзя исключать, что мои мысли ошибочны, как и выводы Горация. Однако последнее меня сильно тревожит – глупо отрицать, что наш всеми любимый зельевар весьма хитер, но довольно эгоистичен, заботится о собственном благе и комфорте, как и любой слизеринец (пусть и в далеком прошлом), но при этом обладает добродушным характером и веселым нравом… В общем, вряд ли Гораций ошибся, так растолковав поведение Альбуса. Остается только ждать возвращение Дамблдора.

Но главный вопрос состоит, на самом деле, в другом: а хочу ли я стать заместителем директора Хогвартса?

Конец POV Минервы МакГонагалл

Лето никак не хочет уступать место осени, поэтому солнце продолжает радовать студентов Хогвартса своей теплотой и яркостью. Все студенты после обеда разбрелись по обширной и богатой территории школы, не имея совершенно никакого желания сидеть за домашними заданиями. И их можно было понять, ведь даже преподаватели предпочли в этот день отдохнуть от всех тягот школьной жизни и посвятить один прекрасный день отдыху. Минерве МакГонагалл тоже не хотелось просиживать остаток дня в своем кабинете за составлением планов к предстоящим занятиям (благо, с проверкой домашнего задания она справилась еще субботним вечером), однако тратить время на безделье – не в ее стиле. Сразу после обеда она отправилась в больничное крыло, где до сих пор пребывает ее гриффиндорец.

— Здравствуй, Поппи, — профессора встретила колдомедик, которая, как всегда, суетилась по непонятным причинам. – Как…

— С мистером Эллиотом все в порядке, отпущу его уже сегодня к ужину, — женщина опередила вопрос Минервы, даже не смотря на нее, а все так же бегая взад-вперед.

— Что-то случилось? – МакГонагалл даже не знала, какой вопрос подойдет в данной ситуации, но невооруженным глазом было видно, что мадам Помфри торопиться и немного волнуется.

— К нам нагрянет проверка, ты представляешь! – наконец-то выдала возмущенным тоном женщина в белом фартучке. – Меня будут проверять, ты подумай-ка…

Минерва в этот момент подумала, что ой как не вовремя Альбус ушел «на каникулы».

— И когда же она прибудет?

— Завтра с утра.

Профессор зашла следом за колдомедиком в ее «кабинет» и села на кушетку, служившую для посетителей чем-то вроде дивана. Комнату, в которой оказалась Минерва, забывшая уже о том, что пришла с визитом к своему студенту, вряд ли можно было назвать уютной – удобств было по-минимуму, настолько мало, что поразило даже чересчур аскетичную натуру профессора трансфигурации. Одинокий стол, развернутый таким образом, что хозяин кабинета сидит лицом к двери и спиной к окну, обычный деревянный, но еще крепкий стул, пара книжных полок с расположившимися на них огромными медицинскими томами, а каменные стены и высокий потолок явно не придавали шарма этому помещению. Дверь справа от письменного стола распахнута, и оттуда смотрят на посетителя многочисленные шкафы и шкафчики, донельзя набитые пузырьками, флакончиками, бутылями, колбами и другой легко-бьющейся посудой.

Пока МакГонагалл осматривалась и едва сдерживала порыв «засунуть куда-нибудь свой любопытный нос», послышался взволнованный голос:

— Гораций, наконец-то! Я уже хотела бежать к вам в кабинет.

— Простите, но меня немного задержали, — послышалась какая-то возня, легкий звон соударяющегося стекла, и через пару быстрых шагов Поппи влетает в свой кабинет и аккуратно расставляет флакончики у себя на столе. За ней, медленно и верно приплыл зельевар всея Хогвартса. Его внешний вид оставлял желать лучшего – мантия выглядела так, будто целый котел был пролит на ткань, и потерянное для магического мира зелье вдоволь повеселилось, оставляя на светло-коричневой, словно клетчатой текстуре разноцветные разводы и пятна. – Еще что-то нужно, Поппи? Ох, Минерва, надо же, а я вас сначала и не заметил.

Время было всего лишь около трех часов дня, а Слизнорт выглядел уже весьма и весьма уставшим. Минерве не пришлось долго думать над причиной: она прекрасно знала, что всеми необходимыми лекарствами больничное крыло снабжает зельевар.

— Минерва, ты же сама понимаешь, что я не соблюдала всяких тонкостей, прописанных в этих пресловутых правилах, — затараторила мадам Помфри, относя свое «богатство» в специально отведенную комнату. – Необходимо всегда иметь определенное количество тех или иных зелий. Иногда мне кажется, что цифры придумывались на случай войны. Вот зачем в больничном крыле нужно кровевосстанавливающее зелье в количестве двух стандартных флаконов на каждого учащегося и преподавателя? И еще по одному – для персонала школы!

Минерва удивилась тому, что Поппи называла «тонкостями». Профессор трансфигурации никогда в своей жизни не видела и не слышала ни о каких правилах и думала, что колдомедики, заведующие больничным крылом в магических школах, все делают по своему усмотрению. Мало того, она искренне была убеждена, что Министерство вообще не влезает во внутренние дела Хогвартса. Особенно когда его директором стал Альбус Дамблдор.

— Что же вы так переживаете, до завтрашнего утра еще уйма времени, так что все можно успеть, — попытался успокоить мадам Помфри Слизнорт, которая все еще не могла найти свое спокойствие среди необъятного числа колбочек и флакончиков.

— Нет, вы подумайте, я работаю здесь уже десять лет, и проверка приезжает впервые! Если бы ее проводили регулярно, то я бы не волновалась и давно уже была готова заранее. Но они соизволили прислать мне оповещение лишь сегодня утром, причем даже не объяснили причины визита!

«Странно, ведь еще до обеда Гораций выглядел свободным, как птица…» — вспомнила про себя МакГонагалл, все также аккуратно, на краешке, расположившись на кушетке. Она внимательно, будто намереваясь к чему-то придраться, оглядела зельевара. Тот, конечно же, заметил этот настырный взгляд.

— Минерва, что это вы на меня так смотрите? – в голосе мужчины были обиженные нотки, но все же тон был веселым и выражал любопытство.

— Привыкайте, я на всех так смотрю, — парировала с шутливой язвительностью женщина-кошка.

— Упаси Мерлин! Если бы вы на меня так всегда смотрели, я бы долго не выдержал.

Минерва вскинула брови, но не стала ничего отвечать. Ей только было безумно интересно, что бы случилось, если бы она действительно всегда смотрела на зельевара придирчивым, оценивающим взглядом. Сейчас же МакГонагалл ясно увидела, как Гораций, во всю улыбаясь…

«Надо же, неужели я подняла ему настроение?».

… нарочито приосанился и постоянно косился на коллегу. Минерва хмыкнула и повернулась к колдомедику. Поппи Помфри на этот небольшой промежуток времени, когда происходил диалог между профессорами, даже приостановилась, наблюдая за развернувшийся картиной. Профессору трансфигурации показалось, что еще чуть-чуть, и Поппи, молитвенно сложа руки, с умилением посмотрит на них и вздохнет…

Два длинных стола стоят посередине комнаты, заставленные различными баночками и коробочками, на котором размещены еще несколько небольших котлов с булькающим содержимым. Внушительного вида люстры так ярко освещали помещение, что даже в дальних углах комнаты можно было увидеть пробегающего паука. Множество книжных и не только шкафов стражами стояли вдоль каждой стены, прерывая свою череду лишь ради двух высоких окон. Минерва бы подумала, что сей кабинет похож на ту самую «кладовку», в которой Поппи держит весь запас медикаментов. Однако стоит лишь зайти, и сразу становится ясно, в чем главное отличие. Но об этом чуть позже вам расскажет сама МакГонагалл. Сейчас же, не уставая взмахивать волшебной палочкой и бормотать различные формулы и заклинания себе под нос, творил (тут другого слова не подобрать) Гораций Слизнорт. Соломенного цвета кудряшки в беспорядке разметались и местами прилипли к потной коже лба. В комнате стояла духота (и это несмотря на открытые окна) – сразу из нескольких котлов валил пар разного цвета и консистенции, да и что вы хотите, ведь лаборатория зельевара безустанно поставляет снадобья в Больничное крыло с самого утра.

— Так-так, еще немного лирного корня… — послышался стук ножа, который с умопомрачительной скоростью мельчил вышеназванный ингредиент. И это был не единственный инструмент, работающий в лаборатории посредством заклинаний: длинная эбонитовая палочка мирно помешивала какое-то зелье в котле по соседству, баночки, не прекращая, плыли по воздуху, то становясь на полку, то возвращаясь на разделочный стол и высыпая определенное количество своего содержимого на хрупкие по виду весы. Профессору оставалось лишь следить за кипящими в котлах жидкостями – не переварить, не забыть помешать, не забыть уменьшить/увеличить пламя, не испортить ингредиенты, не «отключив» бешено режущий нож… В общем, к вечеру зельевар был настолько уставшим и запарившимся, что готов был, выйдя на свежий воздух, искупаться в Черном озере.

Утонув в одном из кожаных кресел, стоящих у противоположной окнам стены, Гораций прикрыл глаза и сквозь веки наслаждался светом от заходящего солнца. Начало сентября, поэтому ночь наступает уже гораздо раньше, что, несомненно, порадовало хозяина лаборатории, который старательно придерживался главного правила – не работать по ночам. Во-первых, утром ты будешь таким же привлекательным, как кальмар из далеких водных глубин, а во-вторых, слишком велика вероятность натворить ошибок, работая в неположенное время. Слева слышалось тихое бульканье – последнее на сегодня зелье будет готово буквально через пару минут. А пока… Полоска рыжего света продолжала неуклонно двигаться по стене, спускаясь все ниже, а в открытые окна стал поступать уже более прохладный и рваный ветер, благодаря которому давящая духота отступала. Размеренные звуки готовящегося зелья убаюкивали, уговаривали не открывать глаза и посидеть еще чуть-чуть, наслаждаясь покоем. Но если не сила воли, то что-нибудь другое заставило бы Слизнорта подскочить с кресла. Так и случилось: сработали сигнализационные чары, которые были установлены на двери кабинета, в котором зельевар проводил занятия. Кто-то жаждал видеть профессора, готового теперь буквально разорваться: с одной стороны зелье, которое будет вот-вот готово, а значит нужно вовремя погасить огонь и добавить последний ингредиент; с другой – человек, ожидающий около запертой двери.

* * *

Сегодня воскресенье, но день совсем не похож на выходной. Минерва МакГонагалл проработала в Хогвартсе всего неделю, а ей уже кажется, что она отсюда и не уезжала в далеком 1943 году.

Сидя в своем рабочем кабинете, профессор понимала, что, наверно, всю жизнь искала именно эту работу. Она никогда не видела себя восседающей в каком-нибудь кожаном кресле в одном из роскошных кабинетов Министерства Магии. С такими талантами и таким твердым непоколебимым характером ей прочили самые высокие должности и обещали баснословные гонорары. Кажется, что и нервотрепки там было бы столько же, сколько и здесь. Но прекрасно чувствуешь разницу, так резко меняя круг общения. Дети не могут вызвать чувства отвращения или презрения, за которые Минерва так часто укоряла себя, глядя на очередного чиновника. Детей практически не за что упрекнуть – разве что, за плохое поведение, но ведь отличными манерами не отличаются и многие взрослые. Некоторые ученики любят похвастаться своей фамилией, чувствуя свое, как им кажется, превосходство над остальными. Могут, не думая ни о чем, указывать на недостатки других, издеваться и пускать в ход колкости. И что? Разве взрослые лучше? В конце концов, у детей это может пройти с годами, есть надежда, что это не станет привычкой и образом жизни, как это бывает у многих личностей, получивших свой высокий пост только благодаря фамилии или сколотивших себе состояние на обмане. Вам может прийти в голову мысль, что МакГонагалл пришла работать в Хогвартс с высокой и благородной целью – воспитывать и заботиться о детях, чтобы в будущем они не стали жадными и завистливыми. А почему бы и нет? Она прекрасно понимает, что школьный период является одним из самых важных в жизни. Семь лет ученик фактически самостоятелен: нет рядом родителей, которые подскажут, какой толщины свитер нужно надеть сегодня; тебя окружают только сверстники и преподаватели. И лишь к последним они могут обратиться за помощью или спросить совета. Да, Минерва МакГонагалл собиралась работать так, чтобы потом не было стыдно.

Но в данный момент она думала о другом – когда вернется Альбус Дамблдор? И что делать с проверкой, если он не успеет прибыть обратно в Хогвартс?

Возвращение из горных стран, где живут мечты и фантазии, в обыденность всегда угнетающе действует на человека. И в то же время дает силы, пропитанные чем-то большим, нежели необходимость.

Минерва раскладывает в аккуратные стопочки давно проверенные домашние задания и смотрит в окно. Выходной. Наверняка происходит много событий, приятных или неприятных. Прошла неделя, но никто из гриффиндорцев ни разу не зашел к ней, не спросил что-то не касающееся учебы. Детская гордость и независимость. МакГонагалл слабо улыбается и откидывается на спинку стула. Как же втолковать детям, что нет ничего страшного в том, чтобы советоваться с взрослым человеком? Возможно, они просто еще не привыкли к новому декану. Строгая женщина с сильным голосом, тугим пучком на затылке и прямоугольными очками на переносице явно не внушает особого доверия ученикам, особенно младших курсов. Или, может, так и должно быть? Преподаватель просто проводит уроки и ждет, пока какой-нибудь из учеников не загремит в Больничное крыло, став подопытным кроликом одного из сокурсников. Волосы стают дыбом от таких мыслей.

Она собиралась провести этот выходной день с пользой – посмотреть анкеты учеников, записать какие-то свои наблюдения за прошедшую неделю… Но мысли были далеко от этого. Нужно было срочно развеяться (в то же время, не забывая о грядущих событиях), и Минерва это прекрасно понимала. Поэтому, заперев свой кабинет, она направилась в сторону класса зельеварения.

POV Минервы МакГонагалл

Может, он в Больничном крыле? Вполне логично, если учесть, как загрузила Горация Поппи. Но не успела я развернуться, как тяжелая дверь, скрипнув, отворилась. Странно, но обычно улыбающегося хозяина кабинета не было видно, поэтому я осторожно заглянула внутрь. Пусто. Но кто-то ведь открыл дверь? Вряд ли хозяин кабинета наложил такие чары, которые бы пропускали любого гостя.

Пройдя внутрь (любопытство как всегда одерживает верх) и закрыв за собой дверь, я обнаружила привычный глазу еще со школьной скамьи класс, где студенты Хогвартса варят зелья. Во всех помещениях, где Гораций так или иначе работал, был некий творческий беспорядок: шкафы завалены какими-то книжками поблекшего и износившегося переплета, ингредиенты располагались на открытых полках (весьма неосторожно, хотя, возможно, на них есть какие-то чары), а котлы хаотично были расставлены по всему кабинету. Стол преподавателя вообще был полностью усыпан пергаментами – домашние работы, контрольные…

Пока я с интересом рассматривала уже знакомый класс, где-то в глубине комнаты скрипнула еще одна дверь, и показалась кудрявая голова с расцветшей улыбкой:

— Минерва! Проходите сюда, проходите! – Гораций вновь исчез, а мне оставалось лишь последовать за ним.

Конец POV Минервы МакГонагалл

* * *

Ситуация определенно вышла из-под контроля. Именно эта мысль неустанно крутилась в голове Альбуса Дамблдора, возвращавшегося в Хогвартс. Солнце только что скрылось за горизонтом, и вокруг стало намного темнее. Но разве это помеха для волшебника? Конечно, нет, особенно если учесть, что фонари, стоящие вдоль дорожки, зачарованы и зажигаются самостоятельно, стоит только тьме опуститься на землю.

Шагов практически не слышно, лишь ткань с шорохом овивается вокруг ног при каждом широком шаге. Он спешит. Слишком много дел и слишком много новостей. Сейчас для директора главное – дойти до кабинета, сесть в кресло и, соединив кончики пальцев, приступить к раздумьям. А обдумать, действительно, было что.

Первое. Квентин Тримбл больше не преподает в школе ЗоТИ. Второе. Завтра с утра нагрянет проверка к мадам Помфри. Третье. Срочно нужен новый преподаватель и новый заместитель директора.

А все из-за чего? Кто-то из учеников (и Дамблдор даже знает кто) решил подставить своего учителя. А нужно для этого самую малость – подговорить побольше студентов, договориться с родителем – министерской шишкой, и дело в шляпе. Да, Альбус прекрасно знал, что методы преподавания Квентина были не самыми идеальными по отношению к ученикам: «соревнования», которые он устраивал раз в неделю, иногда казались даже самому директору чересчур изощренными, особенно если учесть, что преподаватель ЗоТИ, не стесняясь, поддерживал вражду между факультетами. Директору даже порой приходила в голову мысль, что Хогвартс вскоре превратиться в настоящий полигон для волшебников. Несмотря на все это, Альбус не спешил с серьезным разговором с коллегой: он понимал позицию человека, так много повидавшего на своем веку, и что методы преподавания действенны и эффективны… Министерство, конечно, не поддержало ни один из оправдательных доводов. Не было никаких опросов среди учеников или преподавателей. Они просто запретили Тримблу заниматься преподавательской деятельностью. Оставалось лишь радоваться тому, что все закончилось так легко, ведь «потерпевшие» требовали чуть ли не возмещение морального ущерба (ох, уж эта погоня за деньгами), а кто-то даже заикнулся, что Квентина Тримбла нужно изолировать от общества. Какой вздор. Альбус знал, что на такое не пойдут даже подкупаемые всем и вся судьи. Однако они решили устроить срочную проверку Больничного крыла. Причины были вполне просты: студенты, часто участвовавшие в дуэлях и других мероприятиях, могли и наверняка получали (при этих словах главного судьи обвинители согласно закивали) различные травмы. Работники Министерства не просто хотели проверить, соответствует ли Больничное крыло Хогвартса всем нормам и требованиям, но и допросить медсестру обо всех серьезных случаях, случившихся за последние три года. Если обнаружится, что студенты получали серьезные увечья после уроков ЗоТИ… В общем, Альбус для себя решил, что нужно непременно переговорить с Помфри по этому поводу, чтобы потом не возникло никаких недоразумений.

* * *

POV Минервы МакГонагалл

Мерлин, еще чуть-чуть, и я начну чихать…

— Как у вас тут душно, — говорю я, направляясь сразу к открытому окну.

Нет, запахи, витающие в воздухе, были отнюдь не неприятными, однако мне было непривычно находиться в столь тяжелой для дыхания атмосфере. В голову буквально сразу ударили ароматы полыни, мускуса и много чего другого, – этот рой запахов было практически невозможно разделить на составляющие.

— Вы думаете? – у него такое лицо, будто он не понимает, о чем я говорю. – Поверьте, Минерва, сейчас здесь вполне сносно по сравнению с тем, что творилось полчаса назад.

Гораций склонился над котлом: что-то бросил в мутного цвета жидкость (мне с такого расстояния не рассмотреть, что за зелье) и немного помешал, прежде чем погасить огонь и, вздохнув, взглянуть на меня. Нужно сказать, что зельевар выглядел уставшим, но вполне довольным, судя по улыбке. — Гораций, я, видимо, поздно пришла, хотела помочь вам…

— О чем вы, Великий Салазар не слышит вас! В конце концов, это моя обязанность поставлять в Больничное крыло зелья, так что не вздумайте взваливать на себя лишние хлопоты! – он так разбушевался по этому поводу, что я даже не стала спорить. Тем более, что-то доказывать человеку, который тебя постоянно перебивает, просто невозможно. – Пойдемте лучше в класс, дорогая моя, возможно, тут действительно душно, и я просто привык. Буду очень рад, если составите мне компанию за чашечкой чая.

— Чашечкой чая, Гораций? Вы не были на ужине!

— С меня не убудет, — он весело похлопал себя по немного выпирающему животу. Я ухмыльнулась, и мы прошли в другой кабинет, в котором я могла свободно дышать, не боясь, что глаза начнут слезиться.

Гораций загремел посудой, и буквально через пару минут до меня донесся запах (когда зельевар рядом, они преследуют меня) тимьяна. Я обычно не пью травяные чаи – они действуют слишком уж успокаивающе. Если только каркаде…

— А вам нравится желтый цвет? – неожиданно спросил Гораций, подавая мне чашку.

— Даже не знаю… Я не придаю большого значения цветам, — я пожимаю плечами, искренне не понимая, к чему был этот странный вопрос.

— И все же? Ведь у каждого человека есть предпочтения. Даже в таких, казалось бы, мелочах. Какой настырный…

— Мне не очень нравятся яркие, кричащие цвета… Темные, глубокие тона, определенно симпатизируют мне больше.

Гораций на секунду отвел взгляд, будто что-то обдумывая. Я все-таки хотела поинтересоваться, чем было вызвано такое любопытство, но мои слова опередила зеленая вспышка в камине:

— Гораций?

Голос был слишком знакомым. Мы с профессором переглянулись и, синхронно поднявшись, подошли к обрамленному остатками углей лицу директора.

— Ах, Минерва, и вы здесь. Отлично. Прошу вас обоих пройти ко мне в кабинет.

Конец POV Минервы МакГонагалл