Драко и его друзья

Поначалу Драко не воспринял всерьез клочок пергамента, присланный на его рабочий адрес, на котором было выведено: «Ты ответишь за все. Готовься».

— Вот это что? — он помахал обрывком перед Сьюзен. — Шутка, что ли? Или какой-то больной решил со мной пообщаться?

Оптимизма поубавилось через час, когда Малфой отнес пергамент в лабораторию Аврората и после недолгого исследования самого пергамента и конверта, в котором он прибыл, эксперт спросил:

— С чего начинать? С плохого или с хорошего?

— Давайте с плохого, — особист передернул плечами, — чтобы потом сладким заесть.

— Ну, что могу сказать, — хмыкает пожилой маг — Драко так редко лично спускался в лабораторию, что и не думал помнить кого-то по именам, тем более, народу здесь работало прилично, — текст написан не от руки чернилами, а магическим способом. Это хлопотно и затратно в плане расхода сил волшебника, если брать среднестатистического выпускника Хогвартса, конечно.

Малфою нет нужды говорить, что только в Министерстве Магии половину должностей занимают такие вот середнячки, да и Хогвартс никогда не способствовал развитию индивидуальности. Даже Скримджер не сумел это побороть.

— Единственный плюс от нанесения символов магическим путем, — монотонно рассказывает эксперт, — это то, что невозможно установить отправителя по почерку. Так же нет возможности узнать, какая палочка была использована. Идеальная анонимка. Минус же, кроме, собственно, расхода магии, это то, что такие чары не изучают в школе, ими надо овладевать самостоятельно.

«Это значит, — думает Драко, — что все серьезно. Не стал бы шутник так все усложнять. Шутник вообще не стал бы связываться. А больной не смог бы так замести следы».

— Ну что, теперь подсластим? — и Малфой не сразу понимает, о чем его спрашивают. — Говорю, теперь хорошая новость? — когда эксперт не докладывает о результатах, в голосе сразу появляется какая-то живость.

— Да, конечно.

— И конверт, и пергамент не были ничем обработаны. Никаких вредоносных чар или зелий. Самое обычное письмо.

Собственно, новость не такая уж и хорошая, потому что письмо, представляющее малейшую угрозу, просто не дошло бы до главы Особого отдела — его бы перехватили гораздо раньше, еще на этапе сортировки корреспонденции.

— Ну что ж, благодарю вас, — говорит Малфой.

Сегодня ему предстоит много дел.

— Письмо было опущено в почтовый ящик у входа в Министерство, — говорит Робардс, лично поднявший на ноги всю канцелярию.

Это была идея Скримджера — помимо прочих средств, повесить самый обыкновенный ящик для писем, куда каждый гражданин мог бы анонимно опустить жалобу на работу Министерства или Аврората. Ведь не каждый, желающий высказаться, готов назвать имя или показать лицо. Ежедневно двери Министерства Магии пропускают сквозь себя сотни человек, и в такой толпе заметить, кто мимоходом опустил письмо — просто нереально. Люди, спешащие на работу, не смотрят по сторонам, а ближайший конвой — уже в вестибюле. Все устроено так, чтобы никто не мог идентифицировать, от кого получена жалоба. Министр полагал, что если человек так уж стремится сохранить анонимность — это его право. Но иногда благие начинания играют с тобой злую шутку.

— Поскольку не была использована почтовая сова, мы не можем проследить путь отправителя, — подводит неутешительный итог глава Аврората. — Единственное реальное, что мы можем сделать, это попытаться допросить конвой, дежуривший ночью и сегодня утром, и распространить среди работников Министерства информацию, что если кто-то видел что-либо, показавшееся ему хоть сколько подозрительным или странным, то он должен немедленно об этом сообщить, — Драко знает, что Робардс ни на йоту не верит в эффективность этих действий, так же, как и он сам, но ведь не могут они не делать совсем ничего. — А тебе, — продолжает глава Аврората, — надо хорошенько поднапрячься, и вспомнить всех недоброжелателей, кто имеет на тебя зуб, независимо от сроков давности. Угрожали же не просто так именно тебе. Значит, кого-то ты прищемил. И, скорее всего, по работе. Подумай.

— Тут и думать нечего, — невесело усмехается Драко. — За годы работы я успел перейти дорогу, наверное, половине Британии. Не знаю, кто может ненавидеть меня настолько сильно. В последнее время громких дел у нашего отдела не было.

— Значит, это случилось раньше. Думай.

— Что с проверкой? — несмотря на все разговоры прошлым вечером, наутро Северус отправился в Аврорат вместе с Драко, и сейчас сидел в кабинете у Робардса. Малфой не без удовольствия заметил, что его супруг умеет поставить себя так, словно он здесь хозяин — совершенно спокойно держа себя и при этом излучая силу, с которой необходимо считаться. Впрочем, как ни странно, глава Аврората, будучи старше Снейпа, всегда принимал его первенство.

— Глухо, — Робардс начинает расхаживать по кабинету — верный признак того, что что-то не получается и он нервничает. — Естественно, никто ничего не видел. Да мы и не особо надеялись, Северус.

— И что вы теперь намерены предпринять?

— Вот он, — Робардс кивает на Драко, — должен был составить список тех, с кем у него когда-либо так или иначе были конфликты. Будем отрабатывать, а что еще нам остается. Ты составил, кстати, Малфой?

— Да, — особист лезет во внутренний карман. — Тут порядка тридцати фамилий. Тех, кто уже на том свете, я не считал.

— И это все? — скептически спрашивает Северус.

— Что ты предлагаешь?

— Чтобы твои люди, особенно те, которые работают под прикрытием, прошлись по кабакам и лавкам на Косой аллее и в Лютном и узнали, не происходило ли в последнее время чего-нибудь интересного.

— Сделаем, — Робардс опирается на стол и смотрит прямо на Снейпа. — Не переживай ты так. Все сделаю. К счастью, у нас много агентов.

— Может, нам стоит на время забрать Криса из Хогвартса? — робко предложил Драко, когда они с Северусом сидели в кафе неподалеку от Министерства.

— Это еще зачем? — Снейп отставил чашку с кофе. — Начнем с того, что в Хогвартсе ему будет как раз безопаснее всего. Наша защита на доме не сравнится с тем, как защищен замок. Туда точно не сможет проникнуть посторонний, так что бояться нечего. И я сегодня же напишу Минерве, что запрещаю отпускать Криса на выходные в Хогсмид. Так что он будет в полной изоляции, а, следовательно, в полной безопасности.

— Мы можем отправить его к Скримджеру, — Драко предпринял еще одну попытку.

Он помнил себя на третьем курсе, точно такого, как Крис сейчас, и как не терпелось ему самому впервые побывать с ребятами в Хогсмиде. Как только перед отъездом в Хогвартс в этом году они с Северусом подписали сыну разрешение на посещение деревни, тот в полном восторге представлял, как будет веселиться с друзьями, отдыхая от утомительных уроков. И как теперь объяснить ему, что фактически единственное развлечение откладывается на неопределенный срок? И что почувствует их мальчик, когда останется один в слизеринской гостиной и вместо «Сладкого королевства» и «Трех метел» побредет в библиотеку?

— И что он будет делать у Скримджера? У него защита получше, конечно, чем у нас, но сомневаюсь, чтобы домовик Руфуса смотрел за Крисом лучше, чем МакГонагалл. И потом, — Северус накрыл руку Драко своей, — про Криса ни слова не было в той записке. Да, бьют обычно по самому уязвимому, а у нас это — ребенок, но поверь, ему действительно лучше всего в Хогвартсе. Нагуляться и наесться конфет он еще успеет. Мы не знаем, кто тебе угрожает. Может, это одиночка, а может, организованная группа. К нам в дом легче проникнуть, чем в замок, защищенный древнейшей магией.

— Я понимаю, — вздыхает Малфой. — Просто…

— Знаю, — Северус не дает договорить. — Я все знаю. Я тоже боюсь за Криса. И за тебя.

Вечером дома Драко ждет письмо. С неверием он читает имя адресата — Блейз Забини. Старина Блейз… Сколько же они не виделись? Да, ровно двадцать лет, как раз в этом году исполняется. Единственное, что Малфой точно знал, так это то, что сразу после окончания Хогвартса Забини уехал в Бельгию, да так и осел там. Доходили периодически слухи о том, что бывший одноклассник занялся ювелирным бизнесом, весьма доходным. Правда, этими слухами Драко интересовался все реже — слишком много было реальных дел. А четыре года назад с разницей в несколько месяцев умерли в Венеции сначала отец, а затем и мать Блейза. С тех пор, насколько было известно Малфою, их фамильный особняк в Британии пустовал.

— Северус, — Драко спускается с письмом в домашнюю лабораторию мужа, — знаешь, от кого пришли вести? От Блейза!

— Неужели? — спрашивает Снейп, не поворачиваясь от каких-то колб.

— Да. Пишет, что приедет на следующей неделе на несколько дней и больше в Британию не вернется. Собирается продать здесь все имущество, уже и покупателя подыскал. Хочет собраться, увидеть наш курс, тем более, в этом году двадцатилетие выпуска. Приглашает меня провести выходные в его особняке, прежде, чем он перейдет в другие руки. Как я понимаю, он и остальным разослал такие приглашения.

— Иди, — Северус наконец оборачивается. — Сходи, потом расскажешь, что было.

— Нет, — Драко мотает головой. — Я не пойду.

— Не говори глупостей. Конечно, пойдешь.

Малфою очень хочется увидеть одноклассников. Что там говорить — кроме Теодора и Миллисенты он ни с кем больше не общался. Просто не было никаких интересов, чтобы вот так встретиться. А Блейза он и представить себе не может. Наверное, Драко и не узнал бы его на улице, если бы неожиданно встретил. Вот только…

Снейп подходит, обнимает крепко, прижимает и шепчет где-то около виска:

— Прими предложение Забини и отдохни. Необязательно ехать на все выходные, можно провести там только субботу. Как тебе такая идея?

— Попробуем, — улыбается Драко.

Через два дня, в четверг, Робардс после обеда вызывает Малфоя к себе. Первое, что видит Драко, переступив порог — Северуса. Что, неужели все настолько плохо?

— Садись, — кивает глава Аврората. — Ну что, прочесали мы лавки и аптеки. И знаешь, Драко, нам повезло, — судя по тону Робардса, далее не последует ничего хорошего. — Примерно два месяца назад в Лютном, в лавке, где торговали из-под полы ингредиентами для зелий, некий молодой человек купил шкурку бумсланга.

— А почему торговали? — перебивает Драко.

— Потому что они работали без лицензии и сейчас их прикрыли, а хозяин оштрафован, — ухмыляется главный аврор. — Так вот, поскольку за подобную торговлю имеются санкции от штрафа до тюремного заключения, то хозяину лавки пришлось хорошенько напрячься и вспомнить в деталях кое-какие подробности.

Теперь ухмыляются и Драко, и Снейп.

— Значит, парня он запомнил по двум причинам. Первая — на вид ему было лет двадцать, скромно одетый — и покупающий дорогостоящий, фактически запрещенный к свободной продаже ингредиент, отпускающийся только по специальному разрешению. Естественно, что никакого разрешения у парня не было, и продавец запросил двойную цену — компенсацию за возможное беспокойство. Сумма была велика, но покупатель заплатил, не торгуясь. Когда хозяин лавки решил подколоть парня на предмет того, что шкура бумсланга нужна, наверное, для серьезных дел, тот посмотрел, как утверждает торговец, звериным взглядом. Вторая причина — парень хотел еще купить рог двурога, но в лавке этого товара не было. Так что мужику повезло, — Робардс задумчиво трет подбородок, — если бы он еще и рог двурога продал, штрафом было бы сложно обойтись. Зато, — он шарится на столе в кипе бумаг, — у нас есть портрет, составленный по словам продавца, а также описание одежды. Вот, — глава Аврората извлекает из кучи большой лист.

— Я его точно не знаю, — подает голос Северус, — поэтому смотри внимательнее. Шкура бумсланга и рог двурога в комбинации — это практически стопроцентное Оборотное зелье.

— А что, — спрашивает Малфой, — этот торговец его так хорошо запомнил? Не странно ли, если он торгует контрабандой. Через его лавку сколько народу проходило!

— Не такой уж он и страшный контрабандист, — Робардс устало трет лицо. — Продавал по мелочи, всякие одурманивающие зелья да абортивные. Еще вот редкие ингредиенты, но клянется Мерлином, что за последние полгода это был самый серьезный клиент. Тем более, Оборотное не настолько популярно, чтобы каждый второй его варил. Мы проверили все его накладные и квитанции — он действительно не торговал ядами и тому подобным.

— И больше ничего?

— Ничего. Во всех местах, где были наши ребята, а они были везде, ничего подозрительного. Конечно, может, это ложный след, но ты посмотри, Драко. Если парня опознаешь, проверим — это лишним никогда не будет. Но Северус прав. Если кто-то хочет расправиться с тобой, то логично, что он воспользуется Оборотным, чтобы не отсвечивать. Он хитер, этот аноним. Даже письмо от руки писать не стал, понял, что можно легко вычислить. Можно предположить, что он и к остальным пунктам своего плана так же тщательно подготовился, а без должной маскировки здесь никуда.

— А где он тогда, по-вашему, достал-таки рог двурога? — говорит Малфой, и тут же сам себе отвечает: — Ну да, можно при желании и с рук, если найти перекупщика…

Драко знает по собственному опыту, что если что-то действительно нужно, ты достанешь это из-под земли. За него, очевидно, действительно взялись всерьез.

А потом он смотрит на составленный портрет и чувствует, как руки покрываются противным липким потом. Он вспомнил его. Вспомнил.

Давно, девять лет назад, они со Сьюзен занимались делом об изнасиловании и убийстве маленькой девочки. Это было в конце августа, и она не дожила всего пять дней до своей первой поездки в Хогвартс. Как же звали того парня? Деттерик. Джек Деттерик. Ему было двадцать четыре года и авроры задержали его по подозрению в изнасиловании и убийстве несовершеннолетней. Визенгамот избрал в качестве меры пресечения содержание под стражей — Малфой, курировавший то дело, лично ходатайствовал об этом. Деттерика поместили в отдельную камеру. И выпустили через полтора месяца — при попытке совершить второе убийство был пойман настоящий преступник.

Джеку Деттерику принесли официальные извинения и выплатили компенсацию от Министерства Магии. Обвинения были полностью сняты, и Визенгамот даже обязал работодателя молодого человека принять его на прежнюю должность, которую он занимал до ареста. Тогда Драко думал, что ничего страшного не произошло. Про Аврорат можно было сказать много неприятного, но с приходом к власти Скримджера избиение задержанных, выбивание показаний и склизкая холодная каша раз в сутки точно остались в прошлом.

А еще через четыре года Сьюзен, знавшая, казалось, все новости и сплетни, обмолвилась, что Джек Деттерик умер от магической чахотки.

Малфой так никогда и не узнал, где тот ее подцепил. Может быть, в один из тех раз, когда его вели в допросную, мимо вели такого же заключенного, только носителя инфекции. Магическая чахотка — не такое распространенное заболевание, и многие заразившиеся зачастую сами не болеют и симптомы могут не проявляться очень долго, а то и всю жизнь. Но окружающих они заражают исправно. Может быть, Деттерик заразился от кого-то во время прогулки во внутреннем дворике. А может быть, Аврорат тут и ни при чем. Драко знал, что Джек жил с матерью и младшим братом Перси в бедном, сыром доме. Отец умер, когда мать была беременна младшим сыном. Разве в таких условиях нельзя подхватить чахотку?

И сейчас, глядя на портрет, Малфой видит перед собой Перси Деттерика. Вживую он встретился с ним один-единственный раз, когда Крис был на первом курсе. Тогда Драко иногда навещал сына по выходным, обычно, когда проходили квиддичные матчи, и в один из таких приездов, когда вместо игры на поле тренировалась команда Равенкло, услышал: «Деттерик, следи за квоффлом, а не зевай!».

— Кто это такой? — спросил Драко Криса, и едва сдержался, когда услышал:

— Это Перси Деттерик, семикурсник с Равенкло. Он в квиддичной команде. Вратарь.

— А почему я раньше о нем не слышал? — Малфой лихорадочно вспоминал все когда-либо услышанные фамилии игроков.

— Потому что он в запасе, — беспечно отозвался ничего не подозревающий Крис. — Наши говорили, он и в том году, и в этом пробовался в основной состав, а его не взяли.

Не взяли, подумал тогда Драко, потому что у Равенкло уже есть отличный вратарь, даром, что шестикурсник. Муха мимо не пролетит, не то, что квоффл. Значит, этот Перси — брат того самого Деттерика. Тогда Малфой просто сказал сыну, чтобы держался поближе к змейкам и не слишком откровенничал с остальными, хотя такие предупреждения для Криса и были излишни. Потом Перси Деттерик окончил школу и особист вздохнул спокойно. Не то, чтобы Драко боялся этого мальчишку или чувствовал исходящую от него опасность для себя или своей семьи. Нет. Просто на душе стало спокойнее. До сегодняшнего дня. А он ведь об этом парне и думать забыл.

— Готово, — Сьюзен кладет на стол Драко тонкую папочку. — Вот все данные на твоего парня.

— Посмотрим.

Не женат, детей нет. Мать умерла полтора года назад. Живет один. На учете в Аврорате и отделении колдопсихиатрии Мунго не состоит. Никогда не привлекался ни по каким категориям дел и ни в каком качестве. Как и большинство законопослушных граждан магической Британии, собственно. И магической чахоткой не страдает, по крайней мере, два года назад точно не страдал — все ученики Хогвартса ежегодно проходят плановое обследование. Ну и что ему теперь нужно? Если это он, конечно, а с каждым часом уверенность Малфоя в том, что они напали на верный след, крепла. А если бы не Северус, когда бы Робардс сподобился потрясти лавочников!

— Драко, — Боунс садится напротив, — я знаю кое-что, чего нет в этих документах. Ты в курсе, что я общаюсь с Ханной, и вообще со многими, — она неопределенно машет рукой.

Малфой, конечно, знает. Совершенно непостижимым образом Сьюзен умудрилась сохранить пусть не дружеские, но ровные отношения с бывшими соучениками, в том числе, и с других факультетов. Правда, больше всего она общалась с Ханной Эббот, теперь уже Лонгботтом, как-никак, обе были хаффлпаффками.

— Так вот, дело не в Ханне, — одергивает саму себя Сьюзен. — Словом, ты же знаешь, что Гарри занимается с ребятами — у него что-то типа своей команды.

Драко знает и это. Магазин квиддичных товаров Поттера быстро раскрутился, стал приносить немалую прибыль и через несколько лет гриффиндорец, сам не попав в большой спорт, решил сделать квиддич не только своим хобби. Всем было известно, что Гарри собрал любительскую команду ребят, где был кем-то вроде тренера. Конечно, ничего серьезного, просто приятное совместное времяпровождение. Но Сьюзен как-то упоминала, что нескольким мальчишкам из малоимущих семей Поттер подарил по недорогой метле. По выходным они собирались на каком-то стадионе в пригороде Лондона и устраивали матчи между собой. «Выпускают пар», — как сказала Малфою напарница.

— Так вот, у Гарри играет и этот твой, Перси Деттерик. Я связалась через камин с Ханной, а она с Джинни, и Джинни спросила у Гарри… Но ты не волнуйся, я не сказала, зачем мне это нужно, просто Ханна знает, что это работа и не разглашается. Вот, — Сьюзен выдыхает и смотрит на Драко, прикусив нижнюю губу.

— Просто отличная новость, — сейчас язвить получается плохо.

Малфой хочет отказаться от приглашения к Забини, хотя Робардс, узнав, еще днем сказал:

— Послушай, у нас на этого Деттерика пока все равно ничего нет. Надо присмотреться, как он себя ведет, чем занимается, как проводит день. Еще санкцию на слежку нужно получить. И пособирать хоть какую-то информацию. Все перепроверить несколько раз, только потом соваться. Представляешь, какой поднимется вой, если окажется, что это не он? Нас же заживо сожрут с потрохами. Одна судебная ошибка в их семье уже была, вторую мы допустить просто не можем, — и добавляет, помолчав: — Хочешь, дам тебе охрану?

— Не надо, — Драко качает головой.

— Отправляйся к своим друзьям. Я одноклассников сам лет двадцать не видел, если не больше. Утром в субботу уйдешь, вечером вернешься. Отдохнешь, расслабишься, мысли придут в порядок, а то в таком состоянии кого-то ловить не дело. А мы пока поработаем. В крайнем случае, я знаю, где тебя искать. Утром в воскресенье мы обсудим план дальнейших действий. Я пока попробую потыкаться в разные уголочки.

Дома камин вспыхивает зеленым и в пламени показывается голова Нотта:

— Малфой, ты на завтра готов? Хочу зайти за тобой, чтобы уже вместе переместиться по каминной сети. Как тебе?

Драко уже хочет сказать: «Нет, не готов. Теодор, скажи Блейзу, что я не смогу». Но сзади бесшумно подходит Снейп, наклоняется к камину:

— Мистер Нотт. Добрый вечер. Заходите, конечно.

— Что у тебя в сумке? — спрашивает Драко, пока они с Теодором неспеша идут по парковой дорожке к усадьбе Забини, которая через несколько дней будет принадлежать совершенно другим хозяевам. В последний момент они с Ноттом единодушно решили не вываливаться из камина на глазах у людей, которые теперь стали почти чужими, а аппарировать к воротам дома.

Фонтан в парке, когда-то построенный по приказу матери Блейза, уже несколько лет, как отключен, а окна огромного дома на третьем этаже завешаны темной тканью, и Драко готов поспорить, что все двери там заперты на ключ, а мебель вывезена.

Первые два этажа ярко освещены, но, несмотря на это, дом все равно напоминает Малфою какое-то древнее печальное существо, недовольно смотрящее на них, шумных людей, потревоживших его покой, своими огромными глазами-окнами. И когда стихнет музыка, погаснет свет и за последним гостем закроется дверь, дом снова погрузится в сон. Он, Драко, никогда бы не купил такую недружелюбную громаду.

— Колдокамера, — Нотт довольно прихлопывает по сумке. — Сделаю побольше снимков, дома проявлю и потом всем разошлю — на память. Неизвестно ведь, когда еще встретимся и встретимся ли вообще. Можно и надписи будет сделать: число, год, место… Как думаешь?

— Хорошая идея, — кивает Драко. Мыслями он далеко отсюда.

В холле их встречает Блейз. Он действительно изменился, стал еще холенее и немного высокомернее, и весь его вид говорит о жизни, которую когда-то очень давно хотел вести и Малфой. Не то, чтобы Драко с Теодором выглядели хуже, нет, и их положение в обществе никуда не делось, но ведь двадцать пять лет назад они все вместе планировали ездить по Европе, проводить зиму на каком-нибудь теплом побережье, и не задерживаться надолго на одном месте. Из всей компании их детскую мечту отчасти осуществил только Забини.

«Мы сидим и кукуем в этом сыром Лондоне, — как-то сказала Сьюзен Драко. — Целыми днями или зарабатываем астму в архиве, или общаемся с теми, по кому плачет Азкабан. Будет, что рассказать внукам в старости».

«У тебя ведь нет внуков», — ответил тогда Малфой, когда они отсмеялись.

«Зато у тебя они появятся».

— Прошу, — взмахивает рукой Блейз.

Бальный зал в огнях. Огромные люстры, «в тысячу свечей каждая», как сказал Забини, зажжены все до единой, и нет ни уголка в огромном помещении, куда бы не проникло их сияние. В Малфой-мэноре тоже было подобное освещение, но, сколько Драко себя помнил, полностью огни зажигались только несколько раз — по большим праздникам. Слишком много роскоши, пространства и света для семерых — здесь еще Панси, Грегори, Винсент и Миллисента, которую Драко особенно рад видеть. Весь их курс в полном составе.

Ушастый, сморщенный домовик снует между гостями, разнося шампанское, и из магического патефона, готового играть ночь напролет, льется музыка, приглашая кавалеров увлечь дам танцевать.

Только вот дамы сегодня в меньшинстве, а потому нарасхват. Малфой хочет пригласить Милли, но Нотт смотрит вопросительно, и когда Драко отступает, благодарно улыбается в ответ.

— Говорят, ты теперь аврор, — от голоса Панси за спиной особист вздрагивает.

— Да, говорят правду, — он усмехается. — А ты как поживаешь?

— Наслаждаюсь жизнью, путешествую, общаюсь с людьми, — Панси смеется.

Драко знает, что через четыре года после окончания Хогвартса, она вышла замуж за человека на десять лет старше себя, и, к удивлению многих, полукровку. Зато у него было два неоспоримых преимущества — он был подающим надежды дипломатом и безмерно любил жену. Тогда Малфой со Снейпом получили приглашение на их свадьбу, и Драко отчетливо понял, что если чувства новоиспеченного мужа не сойдут на нет, то в глазах окружающих этот союз всегда будет выглядеть идеальным. Панси не любила мужа, и не скрывала этого, но зато она уважала его и считала, что это важнее.

— Мы сейчас живем в Праге, муж получил туда назначение, — она замолкает, и Малфой понимает, что нужно что-то сказать.

— Как дочка?

— Их у нас уже две, — Панси улыбается неожиданно тепло.

А он и не знал. И что еще сказать, кроме любезностей и поздравлений, тоже не знает. Панси Паркинсон, которая была в него чуточку влюблена на первых курсах, куда-то ушла, ушла далеко и навсегда. Вместо нее появилась другая Панси — цветущая, уверенная, имеющая за плечами самый надежный тыл, который только может быть, с гордостью говорящая о своей семье и…совершенно чужая. Чужая, потому что повзрослевшая, и потому что того зыбкого, что когда-то связывало их, больше нет.

— Вы с Теодором ужасно скучные, — говорит она. — Это так английский климат на вас действует? Почему-то, как только я ступила на родную землю, сразу увидела кислые физиономии.

— Ты от нас просто отвыкла, — Драко улыбается, — а здесь все, как и прежде.

— А ты совсем не изменился, ни капельки, — Панси прищуривается и оценивающе смотрит на него. Потом отпивает вино из бокала и добавляет: — Я ехала и не представляла, каким ты стал. Как это, наш Драко — и аврор. Я-то думала, ты сделаешь карьеру в Отделе магического правопорядка, станешь чиновником, возможно, войдешь в Попечительский совет Хогвартса, как когда-то твой отец. А ты стал аврором.

— И тебе это не нравится?

— Нравится, — она пожимает плечами. — Просто никогда не видела тебя в этом качестве. А сейчас смотрю, и ты все тот же Малфой. Удивительно. Есть люди, которые не меняются с годами. Ты как раз такой. А я и не замечала. Но знаешь, тебе идет, — усмехается Панси.

Он не знает, что ей на это ответить. Она-то как раз изменилась. Она стала мудрее, опытнее и твердо стоит на ногах. Она стала лучше, и сама знает это. И хорошо, что к пятому курсу Панси поняла, что ничего не добьется от Драко.

— Колдографию на память! — откуда-то со стороны кричит Теодор. — Становитесь вот сюда.

— А себя-то ты как снимешь? — говорит Гойл.

— Тут есть отсроченная съемка. Давайте, давайте.

Они фотографируются, и впервые за вечер Драко искренне радостно. А потом они болтают обо всем на свете, и Забини рассказывает что-то о новой коллекции браслетов своего ювелирного дома и обещает прислать Панси и Миллисенте по эксклюзивному украшению. А Малфой смотрит на них со стороны, словно сквозь толщу воды, и кажутся они ему нереальными, далекими, и он точно знает, что перешагнет порог и забудет все, что здесь было, и этот вечер уйдет из его памяти вместе с осенью. И неожиданно Драко чувствует себя ужасно уставшим, словно прожил он на свете уже очень много лет.

— Драко, там тебя, — Блейз машет в сторону камина. — Снейп, — и подмигивает.

Малфой бросается к камину, знает, что случилось что-то нехорошее, иначе не стал бы Северус его искать. Но что? И с кем? Кажется, прошло бесконечно много времени, прежде чем Снейп каким-то бесцветным голосом сказал:

— Немедленно в Хогвартс. Кабинет директора. Крис пропал.

«Нет, — думает особист, зачерпывая Летучий порох, — не может этого быть».

Кабинет директора при Минерве МакГонагалл стал более аскетичным, чем при ее предшественнике. Во всяком случае, стол уже не был уставлен диковинными безделушками. МакГонагалл Драко видел последний раз два года назад, и сейчас она явно еще больше сдала.

— Он ушел, — говорит она, а в глазах стоят слезы. — Я строго-настрого запретила Кристиану идти в выходные в Хогсмид, сказала, что это требование родителей. Велела прийти ему сюда, ко мне, думала, так надежнее. А он… он улизнул, — она переводит взгляд с Малфоя на Снейпа. — Его нигде не было, а потом прибежали ребята и сказали, что он все-таки пошел с ними, а потом они разбились на группки и… и он был, а потом… они на какой-то момент потеряли его из виду. Никто не знает, куда он делся, — она переходит почти на шепот. — Умоляю, простите меня. Я недоглядела, просто недоглядела.

— А как же его выпустили из замка без письменного разрешения на руках? — спрашивает Скримджер — он прибыл одновременно с Драко.

МакГонагалл беспомощно смотрит на него, и все понятно и так. Кто станет придираться к крестнику Министра Магии?

— Это он, Перси Деттерик, — горло Малфоя перехватывает спазм. — Это он, больше некому.

— Мы вышлем группу, — Скримджер реагирует немедленно, — проверим. Будем искать. Найдем! Все в порядке с нашим Крисом, вот увидите!

— Как ты проверишь? — цедит Снейп. — Если Драко прав, то где гарантия, что Деттерик не... — он запинается, — не убьет нашего сына, когда к нему постучат авроры?

— Успокойся, Северус. Он и не узнает, что это авроры. К нему придет курьер из службы доставки или кто-то в этом роде. А вторая группа сейчас прочешет Хогсмид и Запретный лес. Может, он где-то здесь, заблудился и не может найти дорогу.

Драко хочется закричать.

— Гарри Поттер, — вдруг говорит Сьюзен. — Пусть к Перси Деттерику придет Гарри Поттер.

Ошалевший Поттер появляется в кабинете директора через пятнадцать минут. Малфою кажется, что прошло пятнадцать лет.

— Значит, так, — Скримджер сразу берет инициативу в свои руки. — Вы знаете Перси Деттерика?

— Да, — кивает Поттер, смотря на присутствующих удивленными глазами. — Мне уже вкратце все пояснили, — он смущенно показывает на посланных за ним авроров. — Мне нужно пойти к нему, так?

— Не просто пойти, мистер Поттер. У вас есть правдоподобный предлог, под которым вы могли бы проникнуть в дом Деттерика?

— Есть, — он трясет головой. — Позавчера была тренировка, Перси был каким-то дерганным, и забыл в раздевалке кое-что для ухода за метлой. Это не катастрофично, но в следующий раз ему придется тратить время на поле, чтобы привести метлу в порядок, хотя ребята всегда занимаются этим дома, чтобы все время посвятить игре. Я могу занести ему его инструменты. Я уже бывал однажды у него дома — на годовщину смерти его матери.

— Превосходно, — Скримджер напоминает нетерпеливую скаковую лошадь, только того и ждущую, чтобы рвануть с места. — Вы сейчас возьмете вещи Деттерика, затем с группой наших людей с помощью портключа переместитесь в район, где проживает этот человек. Вам придется пройти несколько улиц, чтобы он не смог заметить слежки и наших чар. С вами пойдет один из наших людей. Вам ничего не нужно делать, ведите себя, как обычно, будьте приветливы. Единственное, что требуется, это не дергаться и просто отдать Деттерику его вещи. Затем попрощайтесь и уходите. Наш человек, если заметит что-то подозрительное, будет действовать сам, согласно обстоятельствам. Провожатый и нужен, чтобы оценить обстановку. Простому обывателю это сделать затруднительно. Но мы вынуждены взять у вас вашу мантию-невидимку.

— Зачем? — спрашивает Поттер.

— Потому что Чары Невидимости можно обнаружить. А соответствующее зелье нужно сначала найти, а нам дорога каждая секунда. Поэтому провожатый пойдет с вами под мантией. Это приказ, — жестко добавляет Министр.

— Я понял, — спокойно отвечает Поттер. — Конечно, берите все, что нужно.

— А под мантией пойду я, — Снейп просто ставит всех в известность и по тону ясно, что сейчас ему лучше не перечить.

— Но… — Скримджер хочет что-то сказать, но Северус его перебивает:

— Пойду я. Я знаю такие заклинания, которые вряд ли знает рядовой аврор. А тебе со своей ногой туда лучше не соваться. И это мой сын, вот и все. Я его отец.

«А я тогда кто?» — думает Драко.

— Авроры оцепили весь район, — говорит Министр, когда Гарри исчезает за поворотом. Где-то рядом с ним под мантией-невидимкой следует Северус.

МакГонагалл рвалась пойти с ними, но Сьюзен убедила директрису, что гораздо больше пользы от нее будет в Хогвартсе — окрестности наводнила поисковая группа Аврората.

— По малейшему сигналу, — Министр поворачивается к Малфою, — мы готовы сработать на захват. Прорвемся. Не впервой.

Полчаса тянутся как тысяча лет самой изысканной и мучительной пытки. Драко вдруг вспоминается лицо МакГонагалл с сеточками морщин и мешками под глазами. Поначалу ему хотелось придушить старую кошелку, но теперь он понял, что она, в сущности, ни в чем не виновата. И уже сама себя наказала достаточно. Только бы Крис нашелся! Теперь они его никуда не отпустят! Внутри разливается холод, и кажется, что даже сердце превратилось в лед и не бьется.

А потом из-за поворота показывается серебристое облако, и грациозная лань останавливается перед Скримджером и голосом Снейпа говорит: «Давай сюда авроров и колдомедика. Крис живой. Деттерик без сознания».

— От имени магической Британии примите мою самую глубокую благодарность, — говорит Скримджер на следующий день, сидя в своем кабинете.

— Спасибо, сэр, — Поттер, кажется, чувствует себя неловко. — Я всего лишь выполнил свой гражданский долг.

А потом Малфой с изумлением видит, как Поттер, поколебавшись, протягивает ему руку.

— Рад за тебя, Малфой, что все хорошо закончилось.

— Взаимно, — Драко отвечает на пожатие. — Ты нам очень помог.

— Профессор, — он пожимает руку Снейпу.

— Я уже давно не ваш профессор, Поттер, — Северус сегодня явно настроен благодушно. — Но у Деттерика вы повели себя достойно. Благодарю.

— Выпьете с нами, мистер Поттер? — спрашивает Министр.

— Нет, спасибо. Разрешите откланяться.

Проводив Гарри, Министр наливает всем присутствующим коньяк и обращается к Снейпу:

— Что будешь делать с Крисом? Не ругай уж слишком сильно.

Северус молча принимает стакан.

— Отомстить мне хотел, — говорит Драко, когда они возвращаются домой. — Сволочь. Думает, по моей вине его братец слег от чахотки. А знаешь, что интересно? Это мамаша ему мозги промыла. Как ее Джек умер, она, оказывается, все твердила Перси, что он обязан отомстить. Потом она умерла, а он начал вынашивать планы. Он же знал, что Крис учится в Хогвартсе. Вот и придумал.

— И решил лишить нас самого дорогого, — заключает Снейп.

— Иди сюда, поганец, — снизу Драко слышит, как его супруг заходит в комнату сына. — Мы из-за тебя чуть не поседели! Вот выпорю тебя как следует, узнаешь, как не слушаться и таскаться в «Сладкое королевство».

— Не выпорешь, — заявляет чуть испуганный, но все-таки уверенный Крис.

Малфой улыбается. На столе конверт — Нотт прислал проявленные колдографии. Драко смотрит на людей, которых когда-то называл друзьями, потом на спускающегося вниз Северуса, и понимает, что друг у него только один.