Severus

Таких городов, как N, на севере Англии немало. В эпоху промышленного бума они в изобилии вырастали вокруг заводов и фабрик, похожие друг на друга как близнецы: закопченные и унылые, застроенные однотипными двухэтажными домами. Непременная часть пейзажа – заводские трубы, источающие едкий желтовато-коричневый дым. Они гордо возвышаются над узкими лабиринтами улиц, утверждая свою власть над живущими здесь людьми.

С севера и востока городок огибает река. Некогда кристально-чистая, теперь она грязного болотного цвета. На ней уже не увидишь ни диких уток, ни лебедей, только изредка спустится к воде тощая лиса или выйдет на берег выдра. Они совершенно не пугливы, ведь люди появляются редко. А что им здесь делать? Рыбы нет, особых красот — тоже.

Правда, в мае берега сплошь покрывают дикие ирисы. В это время река напоминает потемневший и проржавевший от времени меч, который какой-то безумный коллекционер поместил в бархатное фиолетово-синее ложе. Но эта пора длится недолго, и оставшуюся часть года любоваться здесь совершенно нечем. По крайней мере, местные жители в этом твёрдо уверены. Поэтому берег обычно пуст.

Безлюдна и маленькая роща, что сбегает к воде на восточной окраине городка. Какой-нибудь чудак-путешественник, пожалуй, мог бы найти её живописной, но туристы, как правило, обходят N стороной. И напрасно. Например, если немного углубиться под сень старых вязов, можно увидеть картину, способную заставить всякого уважающего себя прерафаэлита умереть от зависти. Или немедленно схватиться за кисть и запечатлеть жемчужные облака, змеящуюся среди высоких трав реку, старую раскидистую иву, склонившую зелёные ветви к самой воде, а под ней — босоногого мальчика лет восьми-девяти с огромным оправленным в серебро фолиантом на коленях.

Конечно, рядовой житель N, никогда не бывавший в Лондонской галерее Тэйт и не знакомый с полотнами Россетти, не найдёт здесь ничего заслуживающего внимания. Скорее всего это зрелище даже внушит ему безотчетное раздражение. Почему? Ответ прост: всему виной детали. В мире нет ничего более могущественного. Мелочи, нюансы, пустяки руководят нашими поступками и определяют симпатии. Благодаря им одни люди нам кажутся милыми и приятными, а другие – отталкивающими. По едва уловимым признакам мы бессознательно определяем кто перед нами – свой или чужой, друг или враг. И если что-то в вашей манере одеваться или вести себя кажется окружающим необычным, считайте, что вы причислены к вражескому лагерю. И хорошо, если ваши соседи или сослуживцы ограничатся косыми взглядами.

А теперь представьте себе ребёнка, который выглядит не так, как другие. Множество странностей выдают его с головой. В первую очередь, в глаза бросается нелепая одежда. Костюм мальчика состоит из коротких, протёртых на коленях, грязных джинсов и шёлковой рубашки странного кроя, словно взятой из музейных запасников. О почтенном возрасте этого предмета говорит его желтизна. Рубашку украшают потрепанные кружева — они обрамляют не только манжеты, но также большой отложной воротник и даже глубокий вырез на груди. Судя по богатству отделки, рубашка была сшита для человека знатного и состоятельного, но было это очень давно. Вероятно, века полтора назад она выглядела модно, но сейчас смотрится не более естественно, чем парик Мадам Помпадур на домохозяйке.

Книга, которую читает мальчик, имеет ещё более странный вид. Не только букинист-антиквар, но любой мало-мальски образованный человек сразу поймёт, что огромный, украшенный серебряными накладками и переплетённый в кожу том очень старый и стоит дорого. Как он попал в руки ребёнка? Вот вопрос. Но и это ещё не самое удивительное. Гораздо более сильное впечатление производит сам ребёнок. Его серьёзное, худое, очень бледное лицо с умным выпуклым лбом, довольно крупным носом и высокими скулами выглядит строго, по-взрослому и, на первый взгляд, совершенно не сочетается с живым, открытым взглядом больших, черных, как спелые вишни, глаз. Их выражение изменчиво и отражает каждое движение души их обладателя. Красиво очерченный рот — верный союзник глаз в войне против аскетической жёсткости остальных черт. Яркие, немного капризные губы выдают натуру пылкую и насмешливую. Завершают картину длинные — до середины лопаток — смоляные волосы, немного вьющиеся на концах. Мальчик полностью погружён в своё занятие — похоже, для него нет дела приятнее, чем чтение.

На берегу ни души. Никакие чужаки, знающие толк в живописи, никогда не забредут на берег маленькой речки, а жители N поднимут на смех любого, кто посмеет сказать, что внешность этого ребенка хотя бы интересна. В своём убежище под ивой мальчик смотрится ещё более или менее естественно, но стоит ему показаться на улице — среди сверстников, — и сразу становится понятно, насколько он не похож на них. В N эталоном красоты считаются белокурые, пухленькие и розовощёкие ангелочки с рождественских открыток. А этот, как будто в насмешку, худ, черноволос, бледен, да ещё одет так, будто сбежал с костюмированного бала и не успел толком переодеться. Какое оскорбление общественному вкусу!

По правде сказать, сам Северус тоже не считал себя милым мальчиком. Иногда он внимательно разглядывал своё отражение в тусклом зеркале, что стояло в углу его комнаты, но делал это отнюдь не из тщеславия. Вовсе нет! Изучая резкие черты своего лица, длинные руки и ноги, нелепый костюм, состоящий частично из содержимого старых сундуков матери, а частично — из вещей, купленных в лавке, где продавалась поношенная одежда, Северус снова и снова убеждался в справедливости окружающих. «Эй, ворона!» — кричали ему соседские мальчишки и, наверное, были правы. «Как ещё можно звать такого… - Северус задумался, пытаясь найти подходящее слово, — ну, в общем, такого как я?» Как правило подходящего сравнения не находилось, и мальчик, передёрнув плечами, отходил от зеркала.

Когда Северус смотрел на себя, ему вспоминалась маггловская сказка о птенце, которого ненавидел весь птичий двор. Бедняга решил бежать куда глаза глядят, лишь бы не слышать ежедневных напоминаний о своём уродстве. И он сбежал. В незнакомый страшный мир, променяв сытую жизнь на свободу.

Сказка нравилась Северусу ровно до этого места, все последующее хотелось выбросить куда подальше. Маггл-сказочник явно хотел выбить слезу из своих читателей. Страница за страницей он подробно описывал злоключения, которые обрушились на птенца с наступлением холодов. Тут были и голод, и коварная хищница-лиса. В конце концов, птенец решился на ещё один побег. На сей раз — в объятья смерти, которую дурачок, видимо, представлял себе чем-то возвышенным. Финал же сказки, по мнению Северуса, был попросту смехотворен. Оказывается, ненавистный всем урод превратился в статного красавца-лебедя.

Вспоминая эту глупую историю, Северус ощущал приступы тошноты. Если первая часть истории ещё походила на правду, то вторая была просто нелепой выдумкой. Северус не верил, что урод может стать красавцем, и не понимал, как можно перед кем-то раболепствовать из-за внешности? Если, скажем, у кого-то прямой нос, а у тебя похож на клюв — разве это повод унижаться? Северус был убеждён, что главное для мужчины – мозги, характер, талант и мастерство. Да, именно в такой последовательности. Хотя он не отказался бы от более приличной одежды. К сожалению, Эйлин было безразлично, в чём он ходит, и Северусу оставалось только прятать кружевные лохмотья под старой курткой отца. Так он и поступал. Только оказавшись в своём убежище под ивой, где никто посторонний не мог его увидеть, Северус избавлялся от неё. Конечно, если было тепло.

С тех пор, как Эйлин показала ему буквы, и Северус научился читать, жизнь обрела новые краски. Насмешки сверстников, грубость отца, холодность матери, бесконечные ссоры родителей, одиночество и неприкаянность, конечно же, никуда не делись, нет. Просто всё это выцветало, становилось далёким, призрачным и нереальным, стоило ему открыть книгу. Чем старше становился Северус, тем больше времени проводил в обществе своих безмолвных друзей. Впрочем, иных у него никогда не было, но он не жаловался, особенно после того как научился писать. Самостоятельно.

Как-то Северусу пришла в голову мысль, что с книгами тоже можно разговаривать. Только для этого нужно выучить их язык и научиться писать. Тогда, прочитав что-нибудь, можно будет написать ответ. Вот и получится разговор — и даже не хуже, чем если бы у него появился настоящий друг среди соседских детей. А если подумать, то книга будет даже лучше – ведь она умеет рассказывать интересные истории и, конечно, уж не будет дразнить его из-за плохой одежды.

Так Северус решил завести себе бумажных друзей. Вначале он переписывал страницы из своих любимых книг, старательно копируя печатные буквы. Так продолжалось до тех пор, пока однажды за этим занятием его не застала Эйлин. Мать скептически посмотрела на его довольно корявые, несмотря на все старания, строчки, но вопреки ожиданиям Северуса не стала смеяться. Поджав губы, она молча вышла из комнаты, а когда вернулась, в её руках была пожелтевшая тетрадка с прописями. От изумления он не знал что сказать, а Эйлин, положив тетрадь ему на колени, развернулась и ушла, не проронив ни слова. Весь остаток дня Северус провёл, пытаясь как можно точнее повторить изящные линии, пока глаза не начали слезиться от усталости, но к вечеру он добился более или менее приемлемого результата и решил, что может попробовать написать что-нибудь.

Перед тем, как лечь спать, Северус внимательно осмотрел книги, стоявшие на его полке (в основном это были маггловские сказки, которые он нашёл в кладовой Эйлин) и выбрал потрёпанный синий томик. Перелистав страницы, он нашёл ту самую историю о маленьком уродце-утёнке. Затем положил книгу на стол, взял в руку перо и старательно вывел прямо под заголовком:

Ерунда! Никогда уроду не стать красивым!

Внимательно рассмотрев то, что получилось, Северус удовлетворённо вздохнул. Ему давно хотелось высказать своё мнение по поводу этой сказки, но не было никого, кто захотел бы его слушать. Теперь ему стало легче, как если бы он поделился с кем-нибудь своими чувствами.

* * *

В этом году лето пришло в Йоркшир непривычно рано. Весь июнь стояла ясная, сухая погода, и Северус проводил под старой ивой целые дни. Он вставал рано, чуть ли не с первыми лучами солнца. Плеснув в лицо холодной водой он, ещё сонный, тихо спускался в кухню, завтракал бутербродом из подсохшего хлеба с сыром и выбегал из затхлого дома, прихватив с собой книгу.

Сегодняшний день выдался особенно жарким, и старая отцовская куртка валялась на земле.

Судя по коротким теням деревьев, было около полудня. Устав от чтения, Северус бережно положил тяжёлый фолиант на куртку, а сам раскинулся на траве, задумчиво глядя, как купаются гибкие ветви ивы в мутноватой речной воде. Летние дни бежали незаметно и быстро, а ещё они были похожи друг на друга, словно облака, проплывающие сейчас над его головой. Их причудливые формы всё время менялись, и в этом было что-то завораживающее. Северус некоторое время смотрел на них и сам не заметил, как погрузился в дрёму. Здесь под ивой всё было окутано мягким изумрудным сумраком. Северусу казалось, что его обнимают чьи-то ласковые руки, и от этого внутри стало так хорошо, так спокойно, как никогда не бывало дома. Покачивая, баюкая, шепча, река и ветер пели ему колыбельную. Кажется, в конце концов, он заснул, поддавшись их мягким, но настойчивым уговорам.

Похоже, Северус крепко уснул, потому что когда он открыл глаза, солнце уже клонилось к закату. Тени под ивой из изумрудных стали серыми, а ветер совсем стих. Несколько раз моргнув, мальчик медленно поднялся и расправил затёкшие плечи. «Сколько же я проспал?» — подумал он, оглядываясь вокруг и пытаясь прикинуть который час. Судя по всему, уже поздно. Нужно возвращаться домой. Мысль об этом заставила Северуса поморщиться. Но, если он не хочет неприятностей, нужно поторопиться. Отец приходил с работы в семь и всякий раз злился, если Северуса к этому времени ещё не было дома. Так что медлить не стоило. Если он поспешит, домашнего скандала можно будет избежать. С этими мыслями мальчик торопливо схватил тяжёлый том, надёжно спрятал его под широкой курткой и со всех ног помчался домой. Главное, незаметно прокрасться к себе и спрятать книгу. Он ведь не хочет, чтобы кто-нибудь её увидел. Несколько дней назад Северус нашёл её и тихонько утащил к себе. Наверное, он поступил дурно, взяв книгу без спроса, но, если честно, он ничуть об этом не жалел.

* * *

В тот день ему действительно повезло. Обычно мать не позволяла заходить в её комнаты и, покидая дом, всегда запирала дверь на ключ. Но в ту пятницу всё складывалось наилучшим для Северуса образом. Эйлин получила от кого-то письмо и, наспех собравшись, ушла, сказав, что вернётся поздно. Отец должен был появиться не раньше десяти, так как обычно последний вечер рабочей недели проводил в пабе, надираясь там с друзьями до полубессознательного состояния. На несколько часов Северус остался один.

Немного подумав, он решил не ходить к реке, так как весь день шёл дождь, и на улице было промозгло и сыро. Плюс ко всему, у него с утра болела голова, поэтому читать совсем не хотелось. Не зная чем себя занять, он принялся бесцельно слоняться по дому.

Их жилище ничем не отличалось от соседских. Дом как дом, самый обыкновенный: небольшой, в два этажа. На первом — тесная прихожая, кухня, гостиная с вечно дымящим камином и тёмная кладовка, где Эйлин хранила кое-какие припасы и сушила травы. На втором — четыре довольно тесные комнаты. Та, что рядом с лестницей, — самая маленькая и похожая на пенал - принадлежала Северусу. Комната напротив была всегда заперта, и что там внутри, было совершенно непонятно. В конце короткого коридора угрюмо смотрели друг на друга двери родительских спален. Сколько Северус себя помнил, отец и мать спали порознь. Раньше он даже считал, что так и должно быть, но с тех пор, как начал потихоньку таскать книги из большого шкафа, что стоял в гостиной, у него на сей счёт появились некоторые сомнения.

Этим вечером своё путешествие по дому Северус начал с кладовки. Дом в Паучьем Тупике он не любил, но это место ему нравилось. Здесь всегда было идеально чисто, уютно, пахло сушеными травами, и даже темнота была не пугающей, а какой-то мягкой и тёплой. Когда Северус был совсем маленький, отец часто запирал его здесь в наказание, не подозревая, что мальчик плачет только до тех пор, пока за ним не захлопывалась дверь. А как только тяжёлые шаги удалялись на безопасное расстояние, на лице малыша появлялась лукавая улыбка и, устроившись среди тряпья и старых маггловских книг, оставшихся от прежних жильцов, он засыпал самым безмятежным сном, который почему-то никогда не посещал его в отведённой ему спальне.

Вот и сейчас, стоило ему лишь распахнуть узкую, покрытую облупившейся краской дверь, как в нос ударила знакомая пряная смесь полыни, розмарина, душицы, шалфея, зверобоя продырявленного и ещё каких-то трав, запах которых он не смог различить. Прикрыв глаза, Северус немного постоял на пороге, вдыхая резкий аромат, от которого боль в висках слегка притупилась, но не ушла, спрятавшись, словно трусливый пёс, в конуру. Подумав ещё несколько секунд, он решительно захлопнул дверь. Это было хорошее место для размышлений и сна, но сейчас ни то ни другое не входило в его планы.

Обследовав все закоулки внизу и зачем-то заглянув в закопчённую пасть камина, Северус поднялся на второй этаж. Постоял у запертой двери «той самой» комнаты, заглянул в замочную скважину, но то ли из-за того, что внутри было темно, то ли ещё по какой-то причине, так ничего и не разглядел. В свою комнату заходить не стал: «спасибо, успела надоесть» — пробормотал он, передёрнув плечами, и остановился, размышляя, куда бы ещё заглянуть, раз уж представился такой случай. Спускаться вниз не хотелось, и Северус неспешно пошёл по коридору, который довольно быстро закончился, приведя его к спальне Эйлин. От нечего делать он легонько провёл пальцами по шершавой, растрескавшейся деревянной двери, погладил медную ручку. «Вот здорово было бы попасть внутрь», — пронеслась соблазнительная мысль. Конечно, он бывал там раньше, и не раз, но всегда, всегда за ним следили строгие глаза матери, так что не было даже речи о том, чтобы заглянуть в ящик секретера или приподнять крышку старого сундука. «Вряд ли что-то выйдет и сейчас, — со вздохом подумал он, — ведь дверь наверняка заперта». Тем не менее, его рука сама собой потянулась вперёд. Некоторое время Северус стоял, покачиваясь на носках, касаясь кончиками дрожащих пальцев холодного металла и слушая отчаянный стук сердца в груди, а потом зажмурился и медленно нажал на ручку.

Он сделал это просто так, совершенно не надеясь на успех и, наверное, поэтому вздрогнул, услышав тихий щелчок замка. Северус изумлённо распахнул глаза, пытаясь осознать случившееся, а потом осторожно толкнул тяжёлую дверь.

Даже сейчас, спустя почти две недели после того случая, он прекрасно помнил, как стоял на пороге, разрываясь между запретом и любопытством, понимая, что просто не в состоянии упустить такую возможность. Конечно, если его проделка обнаружится, Северусу не поздоровится, но… Ему так давно этого хотелось! Сколько раз он мечтал прикоснуться к настоящей магии, хоть краем глаза взглянуть на мир, в котором ему скоро предстоит жить! И не так уж много времени осталось ждать. Он станет настоящим волшебником - сильным, могущественным. Не сразу, конечно, ведь ему предстоит столько всего узнать, так многому научиться. Хотя он уже теперь кое-что может.

Например, прошлым летом ему даже удалось вызвать небольшой дождь. Северус сделал это без палочки, просто потому, что стало жаль засыхающие без влаги деревья в роще. Он не знал, как помочь им, и просто зажмурился, стараясь представить, как на блёклом знойном небе над его головой появляется тёмное облако. От напряжения у него свело челюсти и щипало глаза, но когда он уже был готов сдаться, в лицо ударил порыв свежего ветра. От неожиданности Северус открыл глаза и увидел, что всё вокруг потемнело. Если честно, ему хотелось, чтобы была ещё и гроза, но даже без неё вышло неплохо. Несмелые прохладные капли быстро сменились настоящим ливнем. Северус стоял, подставив лицо весёлым серебряным струям, и смеялся. Кончики пальцев покалывали тысячи маленьких иголок, а тело стало лёгким, как пёрышко: казалось, стоит только оттолкнуться от земли, и взлетишь. Песня льющейся с неба воды мешалась с голосами деревьев и даже травы, оживающих прямо на глазах. Впервые в жизни он был счастлив, и это счастье ему подарила магия. И потом, когда дождь прекратился, его ещё долго не покидало странное радостное чувство, от которого хотелось сделать что-то такое, что не делал ещё никто и никогда.

Возвращаясь домой на закате солнца, он услышал разговор двух соседок, судачивших о странном маленьком облаке над рощей при том, что в других местах не выпало ни капли. Это воспоминание заставило его улыбнуться: в тот день он в первый раз ощутил спавшую в нём силу — и это ему понравилось. Даже очень понравилось. Может быть, он даже станет лучшим в школе!

После того происшествия Северус был буквально одержим желанием как можно скорее начать учиться. Он не собирался просто сидеть и ждать, когда ему исполнится одиннадцать. Ведь он уже может управлять своей силой, если очень постарается, а если ему попадётся учебник заклинаний… От предвкушения у Северуса сладко заныло в груди. «Тогда можно было бы начать учиться самому, не дожидаясь школы», — думал он. Воображение уже рисовало ему самые радужные перспективы, но для того, чтобы они осуществились, нужно было решиться и войти наконец в Святая Святых, путь куда ему был закрыт и за нарушение запрета ждало суровое наказание.

Северус тяжело вздохнул. Выбор и правда был трудным, и чтобы помочь себе решиться, он снова представил себе то, что ждёт его в случае успеха. Он мечтал найти в комнате Эйлин что-то такое, что поможет ему узнать больше о магии. «Должно ведь было сохраниться что-нибудь с тех времён, когда она ещё не забросила волшебство? Какие-нибудь вещи или книги. Не могла же она уничтожить всё, что связывало её с прошлой жизнью?» Северус был совершенно уверен, что такого просто не могло быть! — А если что-то сохранилось, то где ещё она может прятать это, как не в своей комнате? Не зря же она не разрешает ему заходить туда? И уж точно, что-то есть в старом сундуке, который стоит между кроватью и туалетным столиком. Таков был ход его мыслей, и сейчас самое время проверить, насколько верны его предположения.

Первым делом Северус собирался заглянуть в старый сундук. Накрытый тяжелой тёмной тканью, тот словно бы звал его, обещая поделиться своими секретами. Несколько раз Северусу даже казалось, что он слышит тихий шёпот, но стоило лишь начать вслушиваться в него, как иллюзия тут же рассеивалась. Конечно, в книгах из шкафа, до которых ему удалось добраться, говорилось, что магические тайники обычно охраняют сторожевые заклятья, среди которых попадаются по-настоящему неприятные: например, способные навести порчу или даже убить. Так что Северусу оставалось лишь надеяться, что Эйлин сочла замок на двери спальни достаточной защитой. Однако проверить это можно было только опытным путём.

«Неужели я струшу сейчас, когда удача сама идёт в руки и нужно всего лишь пойти и взять то, что я хочу?» — подумал он, всё ещё колеблясь. Но эта мысль заставила его наконец решиться, и, отбросив последние сомнения, Северус переступил порог спальни.

В комнате было довольно темно: главным образом, из-за плотных штор, не пропускавших солнечный свет. Но Северус не боялся темноты. Немного поразмыслив, он решил, что так даже лучше, ведь полумрак скрывал его преступление. Появись здесь кто-нибудь из взрослых, он не сразу бы заметил нарушителя, а Северус мог бы даже успеть спрятаться. Немного успокоив себя этими мыслями, он принялся изучать обстановку. На первый взгляд ничего необычного в комнате не было. Спальня как спальня. Никому бы и в голову не пришло, что она принадлежит колдунье. Конечно, Северусу было только девять, он ещё не умел управлять собственной силой, но чужую чувствовал безошибочно. Так вот на первый взгляд в комнате Эйлин не было ни одной вещи со следами магии. Даже в хрустальном флаконе, что стоял на туалетном столике, оказались обычные духи. Северус открыл пробку и понюхал тёмную немного маслянистую жидкость, чтобы убедиться в этом. Вернув флакон на место, Северус с тоской оглянулся, ощущая, как внутри растёт разочарование. Оставалось проверить сундук. «Уж в нём-то обязательно что-нибудь найдётся», — попытался он успокоить себя и нетерпеливо сорвал ткань с крышки.

В первый раз он видел объект своего интереса так близко. Сундук выглядел так, словно ему лет двести. Кожа, которой он был некогда обит, во многих местах облезла, обнажив деревянный остов. Но на боковых стенках ещё можно было разобрать инициалы его владелицы – Э. П. Покрытый пылью, рассохшийся, с облупившейся краской, местами торчавшей, как сухая рыбья чешуя, он манил своими тайнами и немного пугал. Однако страх, который испытывал Северус, не шёл ни в какое сравнение с терзавшим его любопытством. Перед этим мучителем Северус никогда не мог устоять. Но как он откроет замок? Оставалась надежда лишь на то, что Эйлин не использовала запирающих заклинаний. Проверить же это можно было только одним способом. Северус опустился на колени и прислушался к царившей в доме тишине. Затем он вытащил из кармана шпильку, которую предусмотрительно припас специально для этой цели, и попробовал открыть замок. Примерно через полчаса невероятных трудов, от которых сводило пальцы и спину, тихий щелчок сообщил, что его усилия увенчались успехом. Северус с облегчением выдохнул и, откинув волосы с мокрого лба, осторожно приподнял тяжёлую крышку.

Судя по всему, сундук не открывали очень давно. В нос тут же ударила смесь пыли с лавандой, заставив Северуса громко чихнуть. Усвоив урок и стараясь почти не дышать, он принялся исследовать содержимое сундука. Увы, вначале он даже подумал, что зря поддался искушению. Вместо заколдованных предметов, могущественных артефактов и свитков с тайными заклинаниями Северус нашёл лишь несколько платьев, сломанный веер, старую школьную мантию с гербом Слизерина, какие-то учебники (кажется, по уходу за магическими животными) и несколько типично девчоночьих писем от подруг. Самым ценным среди всего этого хлама был увесистый фолиант да треснувшая волшебная палочка, из сердцевины которой торчало что-то вроде толстого белого волоса. Немного поколебавшись, Северус решил и то и другое взять с собой, чтобы внимательнее рассмотреть на досуге. Пусть он не нашёл того, на что рассчитывал, палочка, пусть даже сломанная, и книга – лучше, чем ничего. «Может быть, это книга заклинаний? А если палочка всё-таки действует, то в следующий раз, когда родителей не будет дома, можно будет попробовать немного поколдовать», — решил он. От этих мыслей настроение сразу улучшилось. Северус опустил крышку и с улыбкой поднялся с пола, пряча палочку в боковой карман джинсов. Затем вернул на место ткань, стараясь придать складкам прежний вид, и, прижимая к груди тяжелый том, направился к двери. Оставалось надеяться, что Эйлин не обнаружит пропажу.

* * *

Эйлин ещё не вернулась, когда на пороге появился отец. Северус заметил, что он не настолько пьян, чтобы молча подняться в свою комнату и уснуть. Это было плохо. В таком состоянии он становился жутко раздражительным и придирчивым. Выход был один – поскорее убраться с глаз долой. Но едва Северус приготовился незаметно улизнуть в свою комнату, Тобиас схватил его за руку.

— Где мать? – хрипло прорычал он.

Северус глубоко вдохнул.– «Похоже, тихим этот вечер не будет», — подумал он, мысленно распрощавшись с надеждой провести спокойный вечер в своей комнате в компании извлечённых из сундука трофеев.

— Она получила письмо и ушла. Сказала, что к ужину вернётся.

Тобиас хмыкнул и, заметно покачиваясь, направился на кухню.

— В этом чертовом доме ужинают, когда я прихожу, — мрачно сообщил он, уставившись мутным взглядом в стену. Похоже, эта короткая речь отняла у него много сил, потому что он покачнулся и, стараясь сохранить равновесие, оперся руками о столешницу. – И подай что-нибудь под задницу!

Стараясь скрыть гримасу отвращения, Северус подвинул к нему тяжёлый табурет.

— Чего уставился? Раз уж твоей матери нет, придётся тебе позаботиться о папочке! – протянул Тобиас, растягивая губы в отвратительной гримасе, которая, по его представлению, должна была изображать улыбку.

В такие минуты больше всего на свете Северусу хотелось оказаться подальше от этого мрачного дома, от Тупика Прядильщиков и, главное, от этого отвратительного маггла, который по какой-то невероятной случайности оказался его отцом.

Почему-то при мыслях об отце Северусу становилось безумно стыдно и за себя, и за Эйлин, до пылающих щёк, до спазма в горле. Словно это он ввалился в дом как свинья – грязный и отвратительный. И ему придётся терпеть это ещё два года, пока он не уедет в Хогвартс и не станет наконец волшебником. Как всегда, мысль об этом согрела, и Северус, расправив плечи, пошёл к холодильнику. Открыв дверцу и обежав взглядом скудное содержимое – в основном, это были полуфабрикаты — он задумался над тем, что быстрее — поджарить котлеты или отварить сардельки. В тот миг, когда его рука потянулась к сарделькам, послышался шум открывающейся двери. Северус вздохнул с облегчением – вернулась Эйлин.

После ужина, едва дождавшись разрешения встать из-за стола, Северус помчался в свою комнату. Книга, которую он нашёл в сундуке, называлась «Тайные истории магической Британии» и оказалась настоящим сокровищем. Здесь были собраны легенды о волшебниках и ведьмах прошлого – начиная с самой глубокой древности. Некоторые из историй увлекали его немыслимыми приключениями, некоторые рассказывали о таких вещах, что щёки Северуса покрывались стыдливым румянцем, но каждая уводила в странный притягательный своей тайной мир магии.

Поскольку Северус не был уверен, что мать снисходительно отнесётся к тому, что он без спроса забрался в её старый сундук, он решил, что лучше будет не попадаться ей на глаза с конфискованной книгой. Он читал её по ночам, в своей спальне, готовый в любой момент спрятать под подушку и заменить Сказками Барда Биддля. Раньше «Сказки» нравились Северусу, но к тому времени, когда ему на глаза попалась «История», он их знал уже наизусть, а кроме того, о событиях, происходивших на самом деле, читать было гораздо интереснее. Теперь, едва дождавшись конца ужина, он как вихрь взлетал по лестнице на второй этаж, устраивался на подоконнике или забирался в постель и с упоением погружался в мир магических войн, романов и дворцовых переворотов. Днём же Северус брал «Тайные истории» с собой на прогулку.

Чаще всего он отправлялся в маленькую рощу, к старой иве. Это место располагалось вдали от дорог, так что случайные прохожие редко забредали сюда, а местным обитателям делать здесь было нечего. В городке не одобрялось безделье, а кому кроме самого отъявленного лентяя могло прийти в голову пялиться на воду посреди дня? Кроме того, старая ива пользовалась дурной славой. Рассказывали, что здесь не раз видели странную серебристую фигуру женщины, которая могла вдруг превращаться в белый туман, протягивающийся через речку, как мост, и войти в него означало верную смерть. Некоторые говорили, что никакой «белой дамы» не существует, а под ивой любит отдыхать Херн-охотник – получеловек-полу-олень. Кто-то же утверждал, что призраков под ивой никогда не водилось, а вот неясные вздохи услышать можно. В общем, по мнению жителей городка, место это было странное, и приличным людям там делать нечего, а вот Северусу оно понравилось сразу. Было в нём что-то чарующее и уютное. Склонившиеся до самой воды ветви надёжно скрывали его от мира, тихо журчала вода, словно что-то рассказывая, а когда налетал ветерок, ей вторил камыш. Солнце мягко пробивалось сквозь листву, дававшую зеленоватую полутень. Здесь же лежало упавшее дерево: судя по обугленному стволу, в него когда-то попала молния, а в нескольких шагах от него бежал ручей, вода в котором всегда была очень холодной и необыкновенно вкусной. Здесь на берегу речки Северус мог не опасаться, что его потревожат. Это было идеальное убежище, и летом Северус проводил здесь дни напролёт.

День, который Северусу суждено было запомнить на всю жизнь, начался как обычно.

Проснувшись с восходом солнца и наспех перекусив остатками вчерашнего ужина, мальчик выбежал из дому, пряча под курткой "Тайные истории магической Британии".

Через четверть часа он был уже в своём убежище под старой ивой, но, вопреки обыкновению, не стал устраиваться с книгой на поваленном дереве. Сегодня у него были другие планы: по крайней мере, на первую половину дня.

Вчера, копаясь в старых вещах на чердаке, он нашёл треснувшую бамбуковую удочку, несколько обрывков лески и жестяную коробку с крючками. Внимательно изучив находки, Северус обнаружил, что если куски лески связать, а потом подержать узелки над горящей спичкой, можно соорудить приемлемую снасть. Крючки также оказались вполне ничего: под слоем ржавчины обнаружилась довольно неплохая сталь. Раздобыть грузило и вырезать из куска пенопласта поплавок труда не составило, а в грядках на заднем дворе полно червей. Так что утро Северус намеревался посвятить рыбалке. А то, что раньше такими вещами ему заниматься не приходилось, лишь подстёгивало азарт. Вдруг на его крючок попадётся большая рыба? Может быть, это будет даже сом!

Прибыв на место, Северус снял куртку, бережно завернул в неё драгоценную книгу и положил в небольшое углубление под упавшим деревом. Сам же, насадив на крючок червя, устроился неподалёку и стал ждать.

Конечно, Северус знал, что ловля рыбы требует терпения, но надеялся, что поймает свою рыбу до полудня. Однако солнце поднималось всё выше, а поплавок даже ни разу не вздрогнул! Тогда Северус решил, что вовсе незачем терять столько времени попусту, если можно совместить два дела. Ведь если привязать удочку к дереву, то можно будет освободить руки — это ничуть не помешает ему наблюдать за снастью! Тогда он сможет читать, а время пойдёт быстрее.

И действительно, теперь ловить рыбу стало гораздо интереснее.

Однако ласковое тепло, мелодичное журчание воды в ручье, тихий шелест листьев над головой быстро призвали сон. Неслышно ступая, он подкрался к мальчику и поймал его в свои сети. Не прошло и получаса, как темноволосая голова медленно склонилась на грудь, глаза закрылись, и вот уже единственным читателем старого фолианта остался ветер, беспрепятственно листавший пожелтевшие от времени страницы. Впрочем, непоседе-ветру это занятие довольно скоро наскучило, и, растрепав напоследок смоляные кудри, он умчался прочь в поисках новых забав.

Когда Северус открыл глаза, солнце уже миновало зенит и продолжало свой путь на запад, но вовсе не жаркие лучи, пробивавшиеся сквозь завесу листвы, разбудили его. Это были негромкие, мелодичные звуки, сплетавшиеся с песней ручья. Некоторое время он прислушивался, пока не понял, что звуки эти рождены не природой, а человеком. Кто-то тихо напевал, и Северус принялся моргать, чтобы разглядеть неизвестного певца, а точнее... певицу.

Ею оказалась невысокая хрупкая девочка с длинными, почти до пояса, рыжими, как пламя, волосами. Она стояла прямо посреди ручья, и вода доходила ей до середины икр. Налетевший внезапно порыв ветра подбросил пряди, и они взлетели вверх своевольными языками, ещё более усиливая сходство. В какой-то момент находившемуся на грани сна и яви Северусу показалось, что он и впрямь смотрит на огонь, только от девочки исходил не жар, а сила. Всё её существо излучало магию, которую он ощущал каждой клеточкой своего тела. Маленькая волшебница — а в том, что это была именно волшебница, Северус не сомневался — напевала и в такт болтала ногой в воде. На ней было надето простое белое платье, судя по всему — довольно длинное, потому что подол намок, вынудив девочку подобрать его выше колен.

В какой-то миг Северус подумал, что он продолжает спать и видит сон. Он помнил, что перед тем, как уснуть, читал историю волшебницы Мелюзины, которая могла превращаться в красную рыбку с золотыми чешуйками, а выходя на берег, снова становилась девушкой. "Нет ничего удивительного в том, что мне снится то, о чём я читал", — рассуждал Северус, продолжая сквозь полуопущенные ресницы рассматривать девочку в белом платье.

Тем временем она перестала петь и наклонилась к воде, словно пытаясь разглядеть что-то на дне ручья. Её волосы скользнули вниз, совершенно скрыв при этом лицо и подарив взору мальчика невиданное зрелище пламени, которое не гасит вода. "Должно быть, она разглядывает своих подданных — маленьких рыбок, — подумал он, и вдруг его осенило: — а что если она сейчас превратится в рыбку?" Северус широко раскрыл глаза, не желая упустить момент превращения. Казалось, даже ветер прекратил шептаться с ивой и тоже замер в ожидании чуда. На мгновение над рощей воцарилась звенящая тишина, которую безжалостно разорвал крик, показавшийся Северусу оглушительным:

— Лили! Где ты, Лили?

Северус вздрогнул. Голос показался ему неприятным и резким, а самое главное – он разрушил тайну.

Волшебство оказалось иллюзией, рассыпавшейся на тысячи осколков. Северус остро ощутил горькое разочарование и досаду. С изумлением он смотрел, как из окружавших ручей зарослей выбежала тёмно-русая девочка в желтом платье. Она была повыше той, которую Северус принял за Мелюзину и, вероятно, немного постарше. Но главное — в ней не было ни капли магии. Северуса разбирало любопытство. Кто эти девочки? Вряд ли они сёстры… Хотя старшая может быть просто сквибом. Северус знал, что у волшебников иногда могут рождаться дети, лишённые магического дара. Кто их родители? Почему он не видел их раньше? Пока он задавался всеми этими вопросами, девочка в жёлтом платье решительным шагом прошествовала к воде и остановилась у самой кромки, уперев руки в бока.

— Вот ты где, Лили, — сказала она важно, — мама велела, чтобы ты сейчас же шла домой. Рыжеволосая девочка неторопливо обернулась, но ничего не ответила. Тогда другая, видимо, посчитав, что нужно добавить своим словам убедительности, произнесла:

— Я не удивлюсь, если тебе не разрешат завтра вообще выходить из дому.

Некоторое время та, которую звали Лили, продолжала молча смотреть на собеседницу, а потом, не проронив ни слова, вышла из ручья, взяла в руки сандалии, которые Северус до сих пор не замечал, и, гордо подняв голову, пошла по тропинке, ведущей из рощи к главной улице их городка. А та, что была постарше, скорчив кислую рожицу, отправилась вслед за ней, и скоро обе скрылись из виду.

Некоторое время Северус смотрел в ту сторону, куда ушли девочки. Потом медленно встал и подошёл к месту, где стояла Лили. Вода быстро смывает все следы, и на чистом желтом песке, покрывавшем дно ручья, не осталось ни единого доказательства того, что всё увиденное им происходило на самом деле. Постояв и посмотрев немного на стайку резвящихся крохотных рыбок, Северус вздохнул. Затем он повернулся, неспешно подошёл к оставленному месту и сел, снова прислонившись спиной к стволу ивы. Помедлив ещё немного, он подобрал лежавшую на земле книгу, но не смог продолжать чтение. Глядя на пожелтевшие страницы, он видел не слова, а рыжеволосую девочку в белом платье…

* * *

Этой ночью, также как и следующей, она не снилась ему. Он вообще перестал запоминать свои сны, что было довольно странно, ведь обычно его ночи были полны ярких видений. Теперь в них вошли тишина и пустота. Дни тоже стали какими-то иными. Прежние занятия и даже "Тайные истории магической Британии" казались уже не такими увлекательными. Порой Северус ловил себя на том, что грезит наяву. Даже Эйлин заметила, что он ведёт себя не так, как всегда, и несколько раз её взгляд становился изучающим. А когда после ужина, вместо того чтобы как обычно убежать в свою комнату, он застыл на своём табурете, уставившись в пустоту, она спросила:

— Что с тобой, Северус?

От неожиданности он вздрогнул и попытался стряхнуть с себя завладевшую им задумчивость.

Подойдя вплотную, Эйлин положила ему руку на лоб.

— По-моему, у тебя лихорадка. Иди к себе, я принесу тебе зелье.

Северус не стал сопротивляться и послушно поднялся в свою комнату, тем более что он и правда ощущал себя как-то странно. Голова немного кружилась, щёки горели, и лечь в постель было приятно.

Несмотря на то, что обычно Эйлин старалась не прибегать к магии в быту, лечиться маггловскими средствами в этом доме было не принято. Когда она или Северус болели, Эйлин доставала из шкафчика, стоявшего в её комнате, пузырьки с зельями и выбирала подходящее данному случаю. Иногда она смешивала их в специальном флаконе со шкалой на боковой поверхности, тщательно отмеряя необходимое количество того или иного компонента.

Северус подозревал, что запасы зелий она возобновляет сама, потому что в определённые дни она могла на сутки запереться в одной из подвальных комнат дома, куда ему ещё ни разу не удалось проникнуть. Судя по тому, что именно туда она шла сразу после того, как возвращалась с новым запасом трав, которые предпочитала собирать сама, в этой комнате размещалась её лаборатория.

Северус не раз просил Эйлин позволить ему зайти туда, но всякий раз она отвечала отказом.

Теперь же, устроившись под одеялом и ожидая прихода матери, он строил догадки: найдёт ли Эйлин требуемое зелье в шкафу или ей придётся готовить смесь? А может быть, она не обнаружит ничего подходящего, и ей придётся спуститься в лабораторию? Судя по тому, что с тех пор, как она приказала ему идти наверх, прошло не меньше десяти минут, это было очень возможно. Северус едва удержался от искушения потихоньку спуститься и посмотреть, открыта ли дверь под лестницей. Если да, он мог бы заглянуть хотя бы в щёлочку…

Ещё некоторое время прошло в мучительной борьбе любопытства и осторожности. Северус уже был готов признать победу первого, как в комнату вошла Эйлин. Поджав губы, она поставила на прикроватный столик стакан, в котором радужно переливалось что-то похожее на желе. Судя по её недовольному виду, ей пришлось спускаться в лабораторию в то время, когда отец был дома, а она обычно старалась не напоминать лишний раз мужу о том, что она — волшебница. «Значит, скандала не избежать, — с тоской подумал Северус, — а может быть, они уже поругались».

* * *

С того момента, как Северус впервые увидел Лили, прошло два дня. Всё это время он отчаянно боролся с желанием снова пойти в рощу и посмотреть, не придёт ли та необычная девочка. Главным аргументом против того, чтобы совершить такой позорный для волшебника поступок, как слежка за магглами, было нежелание испытать чувство глубокого презрения к себе, которое неизбежно последует после. Ему и так хватало поводов для плохого настроения. Каждый раз, просыпаясь в своей неуютной комнате, Северус ощущал глубокое отвращение ко всему, что его окружало, — эти стены, казалось, дышали холодом и равнодушием.

Чем старше становился Северус, тем более крепла неприязнь к родительскому дому. Уже название улицы, на которой он стоял, казалось, не сулило ничего хорошего его обитателям.

Тупик прядильщиков, Паучий тупик.

Северусу было около восьми лет, когда ему внезапно открылся его жуткий смысл. Он был липким и серым, как тенета, затягивающие попавшую в них жертву, чьи порывы к свободе лишь ускоряют жуткую развязку. Помнится, тогда Северус подумал, что это может стать плохим знаком. Но он не хотел чувствовать себя никчемной мухой, он даже дал себе слово сделать всё, что от него зависит, что угодно, только бы вырваться из паутины, которую соткала для него судьба. Помнится, принятое решение немного успокоило его, но вскоре Северус наткнулся в какой-то книге на греческую легенду о мойрах — уродливых, древних старухах, прядущих судьбу смертных, и ужас вернулся к нему с новой силой. Как-то они даже приснились ему. Он видел старшую. Она медленно наматывала серую нить на жёлтые скрюченные пальцы. Через какое-то мгновение, заморозившее кровь Северуса и показавшееся ему бесконечным, старуха подняла голову и, глядя ему прямо в глаза, сказала: "Видишь эту грубую нить, мальчик, — это твоя судьба, так что не мечтай о звёздах".

Северус проснулся в холодном поту, охваченный чувством безысходности. В самом деле, как он смеет мечтать о свете, когда его доля — грубая серая нитка... Но что-то, сидевшее глубоко внутри него, сказало: "Ты — это то, на что ты отважишься, не сдавайся!"

* * *

Прошло несколько дней, а рыжая девочка почему-то не забывалась, хотя Северус всеми силами пытался отвлечься, погружаясь в любимые книги. Но, несмотря на все меры, он всё-таки думал о Лили. И вот простое тому доказательство: забежав на кухню, чтобы найти что-то съедобное и застав там Эйлин, которая что-то перебирала в шкафу, он вдруг выпалил:

— Мама, ты не знаешь, могут ли у магглов рождаться дети-волшебники?

Руки Эйлин замерли, и в кухне на мгновение воцарилась тишина.

— Откуда ты взял подобную чушь? — довольно резко спросила она, продолжив прерванное было занятие.

— Я видел, — просто сказал Северус. — Недалеко от нас живёт девочка. У неё сестра и родители — магглы, а я... — он вдруг запнулся.

Мать обернулась и пристально посмотрела на него.

— Не смей приближаться к ней, — сказала она, и в голосе её Северус услышал угрозу.

Обычно Эйлин предпочитала не замечать сына. Когда же она снисходила до бесед, как правило, это были темы, связанные с магическим миром. В такие минуты её слегка хрипловатый голос звучал почти дружелюбно. Но чаще всего она предпочитала ограничиваться короткими фразами, произнесёнными непреклонно и твёрдо — как сейчас. Северусу эти интонации были хорошо знакомы. Обычно они означали, что в случае неповиновения его ожидают неприятности. Но, несмотря на то, что намёк был ему понятен, мальчик упрямо наклонил голову, не собираясь так легко сдаваться.

— Почему? — спросил он.

— Потому что волшебники нашей семьи не общаются с грязнокровками, — прошипела Эйлин, впиваясь глазами в лицо сына.

Северус прекрасно знал, что так называют выскочек из неволшебных семей, которых природа почему-то пожелала наградить магическимим способностями. В чистокровных семьях, подобных той, из которых происходила Эйлин, к ним относились с презрением, считая второсортными созданиями, не намного лучшими, чем домовые эльфы. "Тогда почему она вышла замуж за маггла?" — в очередной раз задал он себе вопрос, логичный ответ на который в голову не приходил.

— А по-моему, она как раз самая подходящая компания для полукровки вроде меня, — сказал Северус, с вызовом посмотрев в глаза матери. — Ведь моя кровь тоже наполовину грязная!

Губы Эйлин побелели от ярости.

— Дерзкий выродок, — выкрикнула она, — как ты смеешь перечить матери! Если бы я сама не родила тебя, ни за что бы не поверила, что ты мой сын!

"Я бы тоже не поверил, если бы зеркало не напоминало мне об этом всякий раз, когда я в него смотрюсь", — со злостью подумал Северус, резко отвернувшись и выбегая из кухни. Вихрем взлетев по шаткой лестнице, он заперся в своей комнате.

Забравшись с ногами на кровать и чувствуя, как внутри него всё кипит от гнева, Северус погрузился в невесёлые мысли.

Действительно, обычно Эйлин предпочитала не вспоминать о том, что у неё есть сын. Её совершенно не трогало во что он одет и накормлен ли он, не говоря уж о том, чтобы интересоваться его чувствами. Когда Северус был ещё мал, он часто плакал в своей кроватке оттого, что уложив его, Эйлин уходила к себе, не обращая внимания на просьбы посидеть с ним немного или хотя бы оставить включенным свет. Тогда он сжимался в комок под тонким, почти не дававшим тепла одеялом, дрожа от холода и страха. Он был уверен, что, наверное, в чём-то виноват, если мать сердита на него. Иногда ему удавалось убедить себя в том, что если он будет вести себя хорошо, Эйлин обязательно обнимет его и, может быть, посидит с ним вечером перед сном.

Так продолжалось довольно долго, пока однажды мальчик не понял, что просить, плакать, стараться заслужить расположение матери бессмысленно. Что бы он ни делал, это не заставит мать изменить к нему отношение. С этого момента Северус перестал надеяться, что когда-нибудь она полюбит его. "Наверное, это со мной что-то не так", — говорил он себе. Но и тысячное повторение этой мантры не помогало ему принять это. Несмотря ни на что Северус верил, что однажды всё изменится…

Перемены наступили гораздо скорее, чем надеялся Северус.

Началось всё с того, что он решил проникнуть в лабораторию Эйлин во что бы то ни стало. И вскоре ему представилась такая возможность. Как-то раз поздним вечером он решил заглянуть на кухню в поисках съестного. Крадучись, словно кошка, он осторожно спустился вниз, стараясь не наступать на скрипевшие ступеньки, и уже был готов проскользнуть через коридор, как вдруг услышал шаги. Кто-то шел ему навстречу.

Совершенно не горя желанием объяснять ни отцу, ни матери причину, по которой он бродит ночью по дому, Северус предпочел не встречаться с ними. Он быстро нырнул под лестницу и затаился.

Через несколько секунд он увидел Эйлин. В руке она держала волшебную палочку, на конце которой светился голубоватый огонёк. Глаза мальчика изумлённо распахнулись. Северус мог пересчитать по пальцам одной руки те случаи, когда видел в руках матери палочку. От предвкушения, что он вот-вот станет свидетелем чего-то необычного, Северус перестал дышать.

Тем временем Эйлин подошла к двери своей лаборатории, которая размещалась прямо напротив того места, где прятался Северус. Затем она тихо шепнула "Alohomora" и взмахнула палочкой. Благодаря огоньку Северус прекрасно разглядел рисунок, который кончик палочки начертал в темноте, и был уверен, что сможет повторить его в точности. При этой мысли сердце Северуса радостно забилось: "Я смогу попасть туда! Нужно только дождаться удобного момента!"

Удобный момент наступил через несколько дней. Судя по тому, как тщательно Эйлин проверяла заточку серебряных ножей и маленьких позолоченных ножниц, которые она всегда брала с собой, готовясь пополнять запасы трав для зелий, она собралась отправиться за ними этим вечером.

Поднявшись в свою комнату, он занял наблюдательный пункт на подоконнике, откуда была хорошо видна входная дверь. В том, что предположения оказались верными, Северус убедился очень скоро. Не прошло и получаса, как он увидел выходящую из дома Эйлин, одетую в тёмный плащ с капюшоном.

"Это нужно сделать сегодня", — подумал Северус. Действительно, неизвестно, когда ещё представится удобный случай, к тому же Тобиаса дома тоже не было, так что нужно ловить удачу.

Выждав ещё минут десять, Северус слез с подоконника, вытащил из-под матраса заимствованную из сундука матери треснувшую палочку и начал спускаться вниз по лестнице.

В доме стояла тишина. Не было слышно ни шороха. Безмолвие нарушал только звук шагов Северуса да гулкие удары сердца в груди.

Прошла минута или две, и вот он уже стоит перед маленькой дверью. "Интересно, что увидит Тобиас, если войдёт сюда? – пронеслась в голове мысль, а потом откуда-то пришёл ответ: - Вероятно, чулан для мётел". Окажись Северус на месте Эйлин, он непременно использовал бы маскировочные чары. Он живо представил, как угрюмый отец подходит, шатаясь, к двери, рывком открывает её, и на него обрушивается гора старых мётел, дырявых вёдер и куча разного хлама. Нарисованная воображением картинка показалась Северусу настолько забавной, что он рассмеялся.

Смех немного снял напряжение, вернув уверенность в том, что сегодня у него всё получится. Он спокойно прошептал "Lumos"и, увидев, что палочка его слушается, произнёс подслушанное у Эйлин отпирающее заклинание и постарался как можно точнее повторить движение рукой. Проделав всё, что было необходимо, он коснулся ладонью двери. От страха, что у него ничего не вышло, по спине пробежал холодок. Собрав остатки мужества, Северус нажал на дверь сильнее и с облегчением выдохнул, когда почувствовал, что она поддалась, а затем, заскрипев, широко распахнулась. Немного постояв на пороге, Северус последовал безмолвному приглашению и вошёл.

* * *

Судя по книгам, в которых помещались рисунки, изображавшие лаборатории, предназначенные для приготовления зелий, Северус ожидал увидеть большой разделочный стол, полки, уставленные банками с ингредиентами, реторты, пробирки и, конечно же, котлы разных размеров.

Однако вместо этого он попал в просторную полупустую комнату, разделённую аркой на две части. В той, что была ближе к входу, действительно, помещалась скромная лаборатория, а другая по размеру была гораздо больше и напоминала богато убранную гостиную. Обстановка здесь очень отличалась от того, что Северус привык видеть в остальной части их дома. Здесь царил идеальный порядок, а убранство показалось мальчику роскошным. Посередине гостиной стоял внушительный овальный стол из тёмного дерева, украшенный резьбой так же, как и спинки стоявших вокруг него стульев. У самой дальней стены помещался внушительный мягкий диван, перед которым лежал ковёр, сшитый из шкур, похожих на рысьи. С задрапированного лиловым шёлком потолка свешивалась кованая люстра из тёмного металла. Почти всю противоположную стену занимал огромный камин: полка над ним и прилегающие части стены были отделаны тёмно-синим камнем, в котором проблёскивали золотистые искорки. "Кажется, этот камень называется лазурит", – тихонько пробормотал Северус, вспомнив книгу "Природные камни и их магические свойства", которая стояла в большом шкафу.

Некоторое время Северус стоял посреди необычной комнаты, позабыв, как дышать. "Как может всё это помещаться в маленькой подвальной комнатке их дома?" — недоумевал он. Ясно было лишь то, что всё это создала Эйлин. "Наверное, здесь она проводит много времени", — предположил он. Мать довольно часто пропадала вечерами, а поскольку её невозможно было найти ни в одной комнате, Северус думал, что она уходит из дому. Теперь же её исчезновения получили объяснения. Всё увиденное очень заинтриговало мальчика, и он решил рассмотреть обстановку удивительной комнаты более внимательно.

Подойдя к камину, он увидел висящий над ним большой парный портрет, изображавший девушку в синем платье, и высокого светловолосого мужчину в серебристой мантии.

Девушка сидела в широком кресле, поза была одновременно непринуждённой и сдержанной. Её нельзя было назвать писаной красавицей, но несмотря на это, Северус не мог оторвать от неё взгляда. Большие, чёрные, обрамлённые густыми и прямыми, как стрелы, ресницами глаза, аристократический нос был крупноват, линии скул и подбородка казались немного резкими. Это лицо напомнило Северусу гравюры, изображающие героинь античных трагедий. Белоснежные удлинённые пальцы, изящные кисти рук. Девушка была бы похожа на мраморную статую — совершенную и холодную, если бы не мягкая улыбка, озарявшая строгие черты. И... это была не просто улыбка: её глаза сияли, казалось, весь её облик излучал свет. Наверное, изображенная на картине девушка была счастлива.

Вероятно, Северус простоял у портрета довольно долго. Чем больше он вглядывался в её лицо, тем всё более знакомым оно казалось. Его взгляд цепко впился в тонкие, но красиво очерченные и яркие губы, в тщательно уложенные блестящие черные волосы, скользнул вниз по шее и остановился у маленькой тёмной родинки под левой ключицей...

— Но ведь это, это же... Эйлин! — неверяще прошептал он и замер, пытаясь осознать слова, которые невольно сорвались с языка.

Пытаясь прогнать странное наваждение, Северус несколько раз моргнул и снова широко открыл глаза. Нет сомнений, на портрете была изображена его мама. Наверное, так она выглядела в 18 лет, до того как вышла замуж за Тобиаса Снейпа, его отца. "Если бы она не сделала этого, сейчас она выглядела бы примерно так же", — подумал Северус. И снова вопрос: "Зачем она сделала это?", который он задавал себе столько раз, остался без ответа. Более того, теперь поступок матери показался ему просто безумным.

"Что было бы, если бы всё произошло не так, как произошло?" — думал он. Воображение тут же принялось рисовать картины их предполагаемой жизни. Северус представил себе, как Эйлин — такая же элегантная, как на этом портрете — берёт его за руку и они идут гулять, как они сидят у камина и мама читает ему книгу, а потом укладывает его в постель, как они втроём — он, Эйлин и отец — плывут на настоящей яхте с белыми парусами... Только почему-то на месте отца Северус не мог представить Тобиаса...

"Мог ли тот воображаемый отец походить на мужчину, который на портрете стоял позади кресла девушки в синем платье? — спрашивал он себя и понимал, что не знает ответа. Он даже не мог бы с уверенностью утверждать, что желал бы такого хода событий. Ведь если бы Эйлин вышла замуж за этого элегантного аристократа — наверняка чистокровного волшебника — его, Северуса, не было бы на свете. Голова мальчика кружилась от всех открытий этого вечера и от мыслей, которые они рождали.

Желая немного отвлечься от хаоса, воцарившегося у него в голове, Северус подошёл вплотную к камину и коснулся тёмной резной рамы портрета. Дерево неожиданно оказалось необычно холодным, а в пальцы Северуса словно впились ледяные иголки. Он хотел отдёрнуть руку, но та будто онемела и не слушалась. Северус не успел даже испугаться, потому что в то же мгновение пол ушёл из-под ног, и странный вихрь вырвал его из пространства, в котором он только что находился.

Странное путешествие оказалось коротким и в следующий же миг окончилось. Нёсший Северуса поток швырнул его на каменный пол прямо посреди огромного зала, полного нарядно одетых людей. Послышались изумлённые восклицания женщин, и тут же всё словно подёрнулось серым туманом, скрывшим от Северуса новообретённую реальность. Поэтому он не видел, как из окружившей его толпы вышел высокий светловолосый мужчина в черной, шитой серебром мантии, как он склонился над ним, внимательно вглядываясь в лицо мальчика, а затем взял его на руки и вышел из зала, ни сказав никому из гостей ни слова.

* * *

Очнулся Северус в мягкой кровати среди пахнувших лавандой и какими-то незнакомыми травами подушек и невесомых одеял. Тело казалось лёгким, словно утратившим вес. Кажется, день был в самом разгаре, потому что нахальный луч, пробившийся сквозь тяжёлые серебристо-голубые шторы, ощутимо припекал кончик носа. Северус чихнул и окончательно проснулся.

Внимательно оглядевшись, он осознал, что находится в большой светлой комнате. Кроме просторной кровати с балдахином, в комнате стояли большой зеркальный шкаф на гнутых ножках и два кресла перед камином.

Спальня была восьмиугольной: четыре стены занимали высокие окна, к одной примыкало изголовье кровати, с обеих сторон от него располагались две скрытые драпировкой двери, а слева стоял шкаф.

Сладко потянувшись на гладких как шёлк простынях, Северус выбрался из постели и застыл перед зеркалом. Зрелище, представшее его глазам, впечатляло. Он был одет в длинную тонкую хлопковую рубашку, ворот и подол которой были богато украшены кружевами. В этом наряде со своими длинными, снова отросшими до лопаток волосами, он выглядел странно: "Словно девчонка", — подумал он, с досадой дёргая пенную волну на манжете. Но кружево ласкало ладонь, да и ткань рубашки была приятна на ощупь, и Северус решил на время смириться со странным одеянием. Отойдя от зеркального шкафа, он принялся исследовать комнату, в которой очутился.

Процесс не занял много времени. Оказалось, та дверь, что была справа от кровати, вела в отделанную белым мрамором ванную, а левую Северус решил сейчас не открывать, рассудив, что пока не готов показаться на глаза посторонним.

Занимаясь утренним туалетом, он постарался вспомнить предшествующие его пробуждению события, но без особого результата. Последнее, что он видел, перед тем как очнуться в незнакомой спальне, был ярко освещённый зал и размытые очертания склонившихся над ним людей.

Его размышления, сопровождавшие процесс умывания, были прерваны негромким хлопком, внезапно раздавшимся за спиной.

Северус быстро обернулся и увидел маленькое тщедушное существо с огромными ушами и голубыми глазами навыкате. Единственным предметом одежды странного создания было полотенце явно кухонного назначения, задрапированное вокруг худого тела на манер римской тоги.

Пока остолбеневший Северус смотрел на... непонятно кого, существо очертило вокруг себя широкий круг босой ногой и склонилось в низком поклоне, подметая пол ушами.

— Меня зовут Трике, господин, — пропищало существо. — Я домовой эльф хозяина Рене, и хозяин приказал Трике служить вам, пока вы гостите у нас! Что изволит господин?

С каждой фразой его голос звучал всё громче, а последний вопрос, казалось, и вовсе привёл несуразное создание в состояние экстаза: выкрикнув его, существо распласталось на полу и в этой позе преданно взирало на своего повелителя.

У Северуса отнялся язык. С тех пор, как он открыл дверь в подвале дома в Паучьем Тупике, мир, похоже, задался целью свести его с ума. Каждое новое приключение причудливей предыдущего. "Вот уж точно, из огня да в полымя", — подумал он, ощущая себя героем "Тайных историй магической Британии".

Пришедшее на ум сравнение заставило его собрать волю в кулак и задать вопрос, который сейчас волновал его больше всего.

— Где я нахожусь? — Северус прикладывал все усилия для того, чтобы его голос не дрожал.

— Господин — гость в Замке Монмирель, что принадлежит мессиру Рене, маркизу де Сен-Аман, — с достоинством вышколенного дворецкого произнёс эльф.

Английский язык в устах Трике звучал немного непривычно: эльф как-то странно растягивал слова и к тому же картавил. Но больше всего удивляло то, что ни имя хозяина замка, ни название местности ничего не говорили Северусу, несмотря на то, что он уже два года прилежно изучал землеописание Британии по книгам. Уязвлённый своим внезапно открывшимся невежеством, он решил уточнить:

- А в каком графстве расположен замок Мон... Монми...? — Северус споткнулся на непривычном слове и почувствовал, что его щёки начинают гореть от смущения.

— Монмирель, господин, — услужливо подсказал Трике, а потом его глаза полезли на лоб:

— Графстве? Вы сказали «графстве», господин? — изумлённо переспросил эльф и вдруг, рухнув, как подкошенный, на колени, начал биться головой о пол, истошно вопя:

— О, простите, неотёсанного Трике, господин! Трике плохой, невоспитанный эльф, отвечает вопросом на вопрос, как троллье отребье! Трике позорит имя хозяина Рене! Трике сам всё расскажет хозяину... сейчас же пойдёт... да-да, попросит хозяина Рене послать его чистить конюшни...

Безумные речи странного эльфа становились всё более бессвязными. Северус видел, что Трике вот-вот впадёт в истерику, а этого он допустить не мог: ему ещё столько всего нужно узнать о том, что это за место и кто владелец замка. Поэтому Северус попытался вразумить захлёбывающегося словами и слезами эльфа и для начала попробовал отодрать костлявые руки от сморщенного личика, которое тот уже разодрал до крови.

— Прекрати! Прекрати немедленно! — потребовал Северус, удерживая руки Трике от попыток расцарапать себе ещё и глаза. — Вместо того чтобы устраивать истерики, встань и расскажи мне всё, что знаешь об этом замке и твоём хозяине! — Северус старался, чтобы его голос звучал солидно и по-взрослому, — но, видя, что Трике не собирается униматься, решил прибегнуть к угрозе:

— Или мне придётся сказать ему, что ты плохо служил его гостю.

Идея оказалась удачной.

Едва Северус произнёс эти слова, Трике дёрнулся и затих, словно молнией пораженный. А уже через секунду перестал рыдать, вскочил с пола и начал вываливать на Северуса груды сведений о славных предках нынешнего хозяина замка начиная со времён разграбления Рима варварами.

Северус мгновенно осознал свой промах и, решительно прервав излияния эльфа, заставил его рассказать кратко о том, где стоит замок и кто его нынешний владелец.

Трике повиновался, и Северус с изумлением узнал, что каким-то образом очутился во Франции, а точнее — на юге страны — в Провансе. Именно здесь, в древних горах, на ненаходимых магглами землях и стоял уже более тысячи лет замок Монмирель. Его нынешний властитель - Маркиз де Сен-Аман — глава одного из древнейших волшебных родов Европы.

Услышав ответ Трике, Северус едва удержался от того, чтобы не открыть рот от изумления, но, взяв себя в руки, сдержался. Конечно же, в "Тайных историях магической Британии" да и в других книгах о волшебниках он читал, что существуют способы мгновенно преодолевать большие расстояния с помощью магии. Правда, в большинстве случаев нужно было знать специальные заклинания или уметь аппарировать. Конечно, Северус помнил и о портключах... Оставалось понять, что именно в тайной гостиной Эйлин могло перенести его так далеко от Йоркшира.

Северус постарался вспомнить в деталях все, к чему он там притрагивался... Вот он подходит к камину, стоит у портрета, а потом... его пальцы касаются холодного дерева... Да! Вот оно! Похоже, портключём послужила именно рама. А если так, может ли замок, в котором он сейчас очутился, быть как-то связанным с изображённым вместе с Эйлин волшебником?

Погрузившись в размышления, Северус не заметил, как Трике куда-то исчез, а потом появился со стопкой разноцветных полотенец, которые положил на небольшом туалетном столике.

— Хозяин Рене просил передать господину, что будет рад, если господин присоединится к завтраку, который будет подан в малую гостиную через полчаса — ровно в одиннадцать. – Произнеся скороговоркой длинную фразу, Трике низко поклонился. — Мантия господина уже готова, и, если господину угодно, Трике поможет ему одеться. А сейчас я приготовлю господину ванну, — добавил он, преданно смотря Северусу в глаза.

От ванны очень хотелось отказаться, тем более что Северус уже умылся и почистил зубы. Но эльф смотрел с такой надеждой, что возражать он не решился, а кроме того, он в чужой стране, и кто знает, какие здесь обычаи. Невежей тоже выглядеть не хотелось. Так что, взвесив все за и против, Северус нехотя кивнул.

Его смирение оказалось наказуемо. Трике как вихрь заметался по комнате, и вот уже через считанные минуты огромная мраморная ванна на массивных бронзовых ножках была наполнена ароматной водой, в которой что-то плавало. Присмотревшись, Северус понял, что это лепестки роз и ещё каких-то неизвестных цветов. От пришедшей в голову ассоциации с омовениями, столь любимыми египетской царицей Клеопатрой, он поморщился, но деваться было некуда. Пришлось нехотя стаскивать с себя кружевную рубашку и лезть в воду.

Прованский обычай мыться, отплёвываясь от сушеных цветочков и отдирая от себя мокрые лепестки, так и норовящие прилипнуть к самым неподходящим местам, Северусу не понравился.

В дополнение ко всему Трике вознамерился лично заняться его волосами. Вначале процедура показалась Северусу просто ужасной и прежде всего потому, что длилась целую вечность. Эльф трижды наносил на его волосы отвратительный шампунь — по виду напоминающий болотную грязь а потом так долго вымывал скользкую массу из длинных густых волос, что Северус решил уже, что это мучение никогда не закончится. Борясь с вновь накатившей от тёплой воды и расслабляющих ароматов сонливостью, он уже подбирал слова, которые могли бы заставить Трике убраться, как, окатив его благоухающей уже успевшими надоесть розами водой, тот высушил волосы одним взмахом руки. Затем, полюбовавшись плодами своих усилий, эльф восторженно пропищал:

— Готово, господин!

Не помня себя от радости, что утомительное действо под названием "Ванна по-провански" наконец осталось позади, Северус буквально выпрыгнул из ванны, схватил первое попавшееся полотенце и стал торопливо вытираться, всей душой стремясь вырваться из ослепительно сияющей неволи. Но оказалось, что за её пределами его ждут новые испытания...

После того как были надеты бельё и жемчужно-серая рубашка — на сей раз шёлковая и без кружев (последнему обстоятельству Северус очень порадовался), неугомонный Трике попросил "господина" встать перед зеркалом. Порядком раздражённый самоуправством эльфа, мальчик скрепя сердце повиновался.

— Пусть господин не гневается, — домовик завёл свою любимую песню, — но позволено ли будет ему помочь господину с прической?

Похоже, вопрос этот был ни чем иным как формальной вежливостью, потому что, не дождавшись ответа, эльф пробормотал себе под нос что-то неразборчивое и прищёлкнул пальцами, в одну секунду укоротив длинные волосы Северуса и заставив их лечь аккуратными прядями.

— Доволен ли господин? — спросил Трике тоном идеального слуги, подобострастно заглядывая в глаза возмущенной жертве.

Северус нахмурился и посмотрел в зеркало. После проделанных в ванной процедур и магической стрижки волосы ниспадали чуть ниже плеч блестящей черной волной. Внимательно изучив своё отражение, Северус вынужден был признать, что теперь они выглядят гораздо лучше, но вслух выражать свой восторг не стал и в ответ на выжидающий взгляд Трике ограничился коротким кивком. Но тут же пожалел об этом.

"Наверное, нужно было что-то сказать", — подумал Северус. Ему показалось, что эльф немного расстроен его реакцией. Но, очевидно, домовики замка Монмирель не были избалованы многословными благодарностями хозяев, так как уже спустя миг обиженное выражение в голубых глазах Трике сменил энтузиазм. И вот уже тёмно-синяя мантия ("кажется, такого же цвета как платье Эйлин на том портрете", — отметил про себя Северус) плавно выплыла из раскрытого шкафа, опустилась ему на плечи и сама собой застегнулась. Подскочивший Трике бережно расправил складки и расплылся от удовольствия, по-видимому, наслаждаясь плодами своих трудов.

— Следуйте за мной, господин, — почтительно проговорил эльф, склоняясь в низком поклоне. — Я проведу вас в малую гостиную. Хозяин уже ждёт.

Северусу ничего не оставалось, как послушно последовать за своим ушастым проводником.

После долгого блуждания по широким мраморным лестницам и роскошным анфиладам замка Монмирель, показавшегося Северусу необъятным, они наконец остановились у белой, украшенной резьбой и позолотой двери.

Трике обернулся, окинул придирчивым взглядом костюм своего подопечного, удовлетворённо кивнул, а затем заставил дверь распахнуться. Преодолев накатившее внезапно смущение, Северус вошёл в небольшую светлую комнату и, потрясенный, замер на пороге.

За накрытым белой скатертью круглым столом он увидел уже знакомого по вчерашнему портрету светловолосого мужчину, а рядом с ним сидела... Эйлин.

* * *

Секунду, показавшуюся ему вечностью, Северус стоял и смотрел как его мать, одетая в длинную зелёную мантию, а не в привычное маггловское платье, о чём-то тихо разговаривает со своим соседом по столу. "Наверное, это и есть хозяин замка — маркиз Рене де Сен-Аман", — всплыло в его памяти услышанное от Трике имя.

Что делать дальше, Северус не знал. К счастью, помог эльф:

— Монсеньор Рене, к вам сэр Северус Снейп! — громко объявил он, заставив сидящих за столом повернуть головы.

Изо всех сил стараясь совладать с предательским смущением, Северус поклонился, постаравшись держаться спокойно и с достоинством, делая вид, что представления в светском обществе для него привычны.

— Подойдите и присоединяйтесь к нам, Северус, — прозвучал в ответ мягкий и глубокий голос хозяина, который, видимо, из уважения к гостям предпочёл говорить по-английски.

Северус подошёл к столу и занял стул, услужливо отодвинутый для него Трике. Он избегал смотреть на Эйлин, опасаясь увидеть на её лице гнев, тем более что сейчас он его заслужил. Однако, судя по всему, она не намеревалась обсуждать его проступок в присутствии постороннего. Северус облегчённо вздохнул. Во-первых, это означало, что наказание откладывается, а во-вторых, ему не придётся краснеть перед этим человеком, который почему-то ему нравился.

Маркиз приказал Трике прислуживать им, и в ту же секунду стол был уставлен подносами с самой разнообразной едой. Большую часть блюд Северус видел в первый раз и совершенно не представлял, как всё это нужно есть. Он бросил неуверенный взгляд на Эйлин, которая, видя его смущение, нахмурилась. Желая избежать какой-нибудь оплошности, Северус попросил Трике положить ему на тарелку круассан, но хозяин решительно остановил его.

— Я рекомендую вам, Северус, не начинать со сладкого. Попробуйте вот этот салат, по-настоящему его готовят только в Провансе, — сказал маркиз и доброжелательно улыбнулся.

Всё время, пока длился завтрак, Эйлин говорила очень мало. Зато владелец замка показал себя внимательным и заботливым хозяином, ведя непринуждённую беседу об истории и обычаях этих мест. Маркиз был превосходным рассказчиком, и скоро Северус почти забыл о своём смущении и сумел расслабиться настолько, что стал получать удовольствие от кулинарного искусства местного повара.

После того как был выпит кофе — ароматный и изумительно вкусный, маркиз предложил продолжить разговор в его кабинете.

Услышав его слова, Северус вновь напрягся, ожидая неприятностей, но всё обошлось. Похоже, Эйлин во всём предоставила ведущую роль хозяину замка. После того как все заняли свои места в удобных мягких креслах, маркиз де Сен-Аман приступил к главному.

— Ваша мама, Северус, и я давно знакомы, — сказал он мягко. — Смею надеяться, она считает меня своим другом, — произнеся эту фразу, маркиз внимательно посмотрел на Эйлин, которая, поймав его взгляд, сдержанно кивнула в ответ. — В юности мы много общались и продолжаем время от времени видеться теперь. — Тут он сделал небольшую паузу и, отведя глаза от лица Северуса, к которому всё это время обращался, продолжил: — Поэтому, когда вчера портключ перенёс вас сюда, то я, хотя и был удивлён столь внезапным появлением, по вашему облику предположил, что вы, должно быть, в родстве с семьёй Принц.

При этих словах Северус мучительно покраснел, представив, как выглядело его внезапное появление посреди зала, полного гостей. К счастью, в этот момент на него никто не смотрел. Эйлин отстранённо изучала пейзаж за окном, а маркиз задумчиво поглаживал подлокотники своего кресла.

— А поскольку, как я уже говорил, нас с Эйлин связывают давняя дружба, я известил её о вашем появлении в замке Монмирель, и она прибыла сюда в тот же вечер.

На языке Северуса вертелось множество вопросов. Например, почему, в таком случае, его не поспешили вернуть наверняка очень рассерженной Эйлин, почему вместо этого уложили в кровать и дали выспаться, как будто он у себя дома, и зачем понадобились все эти водные процедуры, стрижки и переодевания? В какой-то момент он чуть было не поддался искушению и даже открыл рот, но поймав молниеносный взгляд матери, поспешил его закрыть.

Тем временем маркиз встал и неспешно подошёл к столу, на котором ничего не было кроме письменного прибора и массивного серебряного подсвечника, изображавшего пару влюблённых, слившихся в страстном поцелуе. Маркиз задумчиво провёл рукой по полированной поверхности стола и продолжил говорить:

— Судя по тому, что, очутившись в зале, вы потеряли сознание, это был ваш первый опыт перемещения с помощью портключа. — Заметив, что при этих словах щёки Северуса стали пунцовыми, маркиз мягко сказал: — Не нужно так смущаться, Северус, в вашем возрасте это предсказуемо, тем более что вы путешествовали без помощи взрослого мага. Могу предположить, что вы, возможно, вообще были первым волшебником, который перемещался с помощью портключа, не достигнув 11-летия и не начав обучения в Хогвартсе.

Голос маркиза звучал мягко и успокаивающе, а приведённые им объяснения немного помогли Северусу смириться со своим далёким от идеалов мужественности вчерашнего поведения. Почувствовав на себе взгляд хозяина замка, он поднял глаза и встретился с внимательными синими глазами, в которых увидел тепло и сочувствие.

— Вам просто нужно было как следует выспаться, и сейчас вы в полном порядке, ведь так, Северус? — спросил маркиз, продолжая смотреть на него.

— Да, сэр. Большое спасибо, — Северус снова почувствовал себя неловко. Интуиция подсказывала, что нужно ещё что-то сказать, и у него ещё оставалась масса вопросов, но слова упорно не шли на ум.

Повисла напряженная пауза.

Северус видел, как Эйлин сделала движение рукой, словно собираясь что-то сказать, но маркиз опередил её.

— Прошу прощения, Эйлин, за то, что вмешиваюсь, но полагаю, что долгие разговоры сейчас противопоказаны вашему сыну. — Северусу показалось, маркиз сделал ударение на двух последних словах, и что в этот момент Эйлин немного напряглась, но тут же овладела собой. "Наверное, мне показалось", — решил он, глядя на сидевшую перед ним спокойную и сдержанную женщину.

— Так вот, Северус. Учитывая нашу давнюю дружбу, я предложил вашей маме позволить вам остаться и погостить в замке некоторое время... так скажем, месяц. Дело в том, что по случаю дня рождения моей дочери здесь собрались родственники и друзья нашей семьи, в том числе и британские. Мы с Эйлин решили, что вам будет полезно познакомиться с вашими ровесниками, тем более что с некоторыми из них вам предстоит учиться вместе в Хогвартсе. Сегодня вечером я представлю вас моим гостям, а пока можете быть свободны. — А затем, отвечая на невысказанный вопрос, по-видимому, промелькнувший в глазах Северуса, добавил:

— Ваша матушка навестит вас немного позже, и вы сможете поговорить.

Сказав это мягким но, не терпящим возражений голосом, хозяин замка Монмирель вызвал Трике. Поклонившись, эльф жестом предложил Северусу следовать за ним.

* * *

Вернувшись в свою комнату, Северус опустился на краешек кресла и попытался предположить, чего ему следует ждать от предстоящей беседы с матерью. То, что в ней не будет ничего приятного, он не сомневался. И хотя Эйлин сама никогда не наказывала его физически, её подчёркнутое безразличие, колкие, ранящие слова, которые она умела направить в самое уязвимое место, причиняли боль куда более сильную, чем порки, которые иногда устраивал ему Тобиас.

Северус опасался, что она скажет, будто он опозорил её, появившись перед посторонними в своём нелепом домашнем наряде, боялся услышать, как она называет его жалким маггловским выродком, которого она стыдится, но, пожалуй, больше всего его страшило то, что она сочтёт его полной бездарью, который не способен воспользоваться портключем без того, чтобы не грохнуться в обморок.

Теперь, ожидая прихода Эйлин, Северус почти забыл успокаивающие слова маркиза о том, что произошедшее с ним вчера вовсе не говорит о его слабости или бездарности как волшебника. Снова и снова он вспоминал во всех подробностях своё позорное появление прямо посреди нарядных гостей замка — испуганного внезапным перемещением, одетого в нелепую маггловскую одежду, с длинными как у девчонки волосами. Никогда ещё он не чувствовал себя более несчастным и жалким, чем сейчас, скорчившись в мягком удобном кресле посреди всей этой чужой и унизительной роскоши.

Судя по тому, как от неудобной позы затекли его ноги, прошло немало времени, когда перед ним появился Трике.

— Господин! — теперь даже высокий голос эльфа казался Северусу каким-то глумливым. — Господин, ваша матушка желает говорить с вами на террасе! Позвольте мне проводить вас!

Северус молча поднялся, отряхнул смявшуюся местами мантию и обреченно последовал за домовиком.

На сей раз путь был недолгим. Они спустились всего на два этажа вниз по широкой мраморной лестнице, прошли через отделанный каким-то розоватым камнем зал и оказались на террасе, с которой открывался захватывающий вид на горы. То есть Северус подумал, что вид мог бы увлечь его, если бы не предстоящий разговор.

Эйлин уже ждала его. Она стояла спиной к нему, опершись на балюстраду и глядя вдаль. Когда Северус подошёл совсем близко, она не обернулась. Несколько минут прошли в тягостном молчании. Потом, не меняя положения, Эйлин тихо сказала:

— Я не думала, что мне придётся представить тебя обществу до того, как ты отправишься в Хогвартс. Да и потом... Но так случилось, и теперь ничего нельзя поправить...

Её голос звучал задумчиво, как будто она говорила сама с собой.

"Она стыдится меня, она не хотела, чтобы все эти люди вообще знали о моём существовании", — подумал Северус с тоской, чувствуя, как горло перехватывает от обиды. Он вдруг осознал, что его вина не столько в том, что он пробрался в её комнаты, взял её старую палочку, подслушал и повторил охранные заклинания — все эти поступки, которые вчера казались ему страшными и заслуживающими самого сурового наказания, были детскими и несерьёзными. За них его ожидала, самое большое, порка Тобиаса. Даже прилюдное падение в обморок, оказывается, было не столь страшным. Только в эту минуту он понял, что единственным непростительным его преступлением было то, что он — полукровка, наполовину маггл — посмел явиться перед теми, кто знал Эйлин Принц — наследницу древнего и знатного рода, и которые теперь видели как низко она пала.

"Такое сложно не заметить, — сказал Северус сам себе, — особенно если результат и главное доказательство падения в прямом смысле свалилось им на головы". Невольно сложившийся каламбур заставил Северуса криво усмехнуться, но лишь сгустил тьму, окутавшую его душу.

Так, в молчании, изредка нарушаемом только свистом ветра в бойницах древнего замка, они простояли ещё некоторое время.

Северус не знал, о чём думает его мать, но чувствовал, что его вчерашний поступок ещё больше углубил неприязнь между ними. "Она никогда не простит мне того, что её друзья, тот же маркиз, видели грязного уродливого полумаггла, оказавшегося её сыном", — сказал себе Северус, и холодное молчание Эйлин было красноречивей любого утвердительного ответа.

Северус сидел в библиотеке и пытался собраться с мыслями, которые снова и снова возвращались на продуваемую ветрами террасу. Там Эйлин сообщила, что он остаётся в замке Монмирель на месяц, по истечении которого она сама заберёт его домой. Северуса неприятно задело то, что Эйлин и не подумала спросить у него — хочет ли он этого! Им распорядились словно вещью, у которой нет ни права голоса, ни собственного мнения.

Конечно, он не собирался скучать по дому в Паучьем тупике. Напротив, замок, в котором он очутился, манил новизной, возможностью прикоснуться к миру магии, о котором он до сих пор мог только мечтать, и, самое главное, огромной библиотекой. Радости Северуса не было предела, когда Трике сообщил ему, что мессир Рене разрешил брать оттуда любые книги. Одна только мысль о хранящихся там сокровищах заставляла его сердце едва ли не выпрыгивать от предвкушения новых открытий. Книги заклинаний, сборники рецептов редких зелий, жизнеописания прославленных магов — и вот все эти богатства оказались в его полном распоряжении. О такой удаче Северус не мог и мечтать. Точнее, мечтать-то он мечтал, но вот представить, что это может стать реальным, не мог.

И всё-таки это произошло!

Жмурясь от удовольствия, Северус осторожно провёл кончиками пальцев по обложке старого фолианта, а потом открыл глаза и прочитал наполовину стёршуюся надпись:

Салазар Слизерин:

Зелья и Заклинания

иллюстрированное жизнеописание знаменитого мага

снабжённое историей его самых знаменитых

изобретений

После того как эйфория, вызванная невероятным количеством увлекательных книг, попавших в его распоряжение, немного улеглась, он остановил свой выбор на этой, решив взять её с собой.

Выйдя из библиотеки, Северус не стал звать Трике. Ему хотелось спокойно осмотреться в замке и попытаться самостоятельно найти дорогу в свою комнату. От мысли, что его весь месяц будут кругом водить за ручку, становилось тошно. Значит, нужно поскорее научиться ориентироваться в лабиринте залов и галерей. Всё равно заблудиться здесь невозможно. Трике ещё утром сказал, что его можно вызвать в любой момент, достаточно лишь произнести вслух его имя.

Северус решил не торопиться с этим. После всех событий прошлого вечера и сегодняшнего утра он хотел побыть один. Оставалось только найти подходящее место. Возвращаться в свою комнату сейчас не хотелось. Возможно, потому что там было слишком светло, а ему лучше всего думалось в полумраке. Почему-то вспомнилась кладовая Эйлин, тёплая темнота, запах трав… В глазах немедленно защипало, и Северус отчаянно заморгал, стараясь прогнать подступившие слёзы. Проходя через очередную анфиладу комнат, он выбрал небольшой кабинет, отделанный в изумрудных тонах. Причудливые узоры на тонких малахитовых колоннах, которые поддерживали изящный сводчатый потолок, напоминали гибкие ветви речной ивы, и Северус решил остаться здесь. Прикрыв за собой дверь, мальчик устроился в уютном кресле у окна, раскрыл книгу и погрузился в чтение.

Сколько времени он так просидел, сказать было трудно. Оказалось, что с выбором он не ошибся. Книга была захватывающей, хотя некоторые места понять было непросто. Особенно сложно приходилось там, где описание жизни Слизерина прерывалось рецептами созданных им или усовершенствованных зелий. Из книги Северус также узнал, что Салазару пришлось много путешествовать, а ещё участвовать в магических поединках, в которых он применял заклинания собственного изобретения. С каждой страницей мальчик увлекался всё больше и больше, совершенно забыв обо всём на свете.

В комнате постепенно темнело, но погружённый в захватывающую историю Северус этого не замечал, пока не стало совсем темно. Буквы различались уже с трудом, и скоро читать стало невозможно. Северус со вздохом закрыл книгу.

Только сейчас он сообразил, что, зачитавшись, пропустил обед, и теперь проснувшийся голод напомнил ему об ужине и о грядущем представлении гостям маркиза. Нельзя сказать, чтобы мысли эти были приятны Северусу, но выбирать не приходилось. Более того, нужно спешить. Наверняка до ужина осталось немного времени! Он уже собирался позвать Трике, чтобы тот проводил его в комнату, но осуществить своё намерение не успел. Стоило ему подняться с кресла, в котором он сидел, как дверь приютившего его кабинета распахнулась.

Из-за сгустившихся сумерек Северус не мог как следует разглядеть стоявшего на пороге человека. Однако уже в следующее мгновение незваный гость перешагнул порог кабинета, закрыл за собой дверь и произнёс заклинание, заставившее запылать камин и стоявшие на столе свечи.

— Кажется, у Рене новые гости, — негромко произнёс он по-английски, слегка растягивая гласные.

От яркого света Северус зажмурился, а потом попытался приоткрыть глаза и рассмотреть вошедшего. Голос незнакомца показался ему приятным — довольно высокий, но мягкий, словно обволакивающий. Пришелец сделал несколько шагов по направлению к камину и остановился. Постепенно глаза Северуса привыкали к освещению, и он увидел худощавого, довольно высокого юношу, примерно пятнадцати лет. Больше всего в его облике Северуса удивили его волосы – очень светлые, словно сияющие и, о Мерлин, длинные, примерно до лопаток! При этом - удивительная вещь — они вовсе не делали его похожим на девочку. Это наблюдение заставило Северуса немного приободриться и перестать стесняться своих тщательно уложенных стараниями Трике локонов. "Может быть, у волшебников так принято?" — подумал мальчик, не сразу заметив, что пока он размышлял об этом, взгляд незнакомца неспешно скользил по мантии Северуса, его рукам и наконец остановился на лице. Столь пристальное внимание к своей персоне ему совершенно не понравилось. Не в силах скрыть раздражения и желая поставить наглеца на место, он с вызовом произнёс:

— Вообще-то воспитанные люди начинают с приветствия!

На лице юноши не дрогнул ни один мускул. Казалось, резкие слова не произвели на него ни малейшего впечатления. Некоторое время он молчал, впившись взглядом в глаза собеседника, а потом вздёрнул подбородок и, воспользовавшись немалым преимуществом в росте, посмотрел на Северуса сверху вниз.

— А воспитанные дети, — он особо выделил последние слово, — не грубят старшим.

Северус на миг растерялся от подобной наглости и уже хотел было достойно ответить на вызов, но тут произошло неожиданное: незнакомец снисходительно улыбнулся.

— Впрочем, мы сейчас не в обществе, — миролюбиво сказал он, — поэтому я считаю, можно обойтись без ненужных церемоний. К тому же здесь нет никого, кто мог бы представить нас. Придётся сделать это самому. — Он выдержал небольшую паузу и сказал: — Меня зовут Люциус Малфой, — и протянул руку.

Северус едва удержался от того, чтобы открыть рот, но потом постарался принять равнодушный вид.

— Северус Снейп, — сказал он в ответ, и их руки соединились в приветственном жесте.

Через несколько минут они вместе покинули кабинет.

* * *

По дороге в свои комнаты, которые, как оказалось, находились недалеко от апартаментов, предоставленных чете Малфоев и их сыну, Северус узнал, что Хозяин замка Монмирель находится в родстве с семьёй его нового знакомого.

— Рене женат на двоюродной сестре моего отца, они часто бывают в нашем поместье, так же как и мы — здесь, так что… — в этот миг, заметив изумление на лице мальчика, Люциус прервал рассказ, а потом, видимо, сообразив в чём дело, снисходительно пояснил: — все чистокровные волшебники так или иначе приходятся родственниками друг другу. Разве ты этого не знаешь? – Северус не знал и вместо ответа неопределённо покачал головой. Люциус усмехнулся, а потом непринуждённо продолжил: — Вообще-то мне нравится Прованс, здесь красиво! Но, понимаешь, когда в замке собирается много гостей, тут становится очень скучно: всё время нужно "соответствовать" положению. Отец очень следит за этим. О том, чтобы делать что хочешь, лучше забыть. Нужно изображать из себя воспитанного мальчика, вести вежливые беседы с пожилыми леди, почтительно смотреть в рот каждому взрослому и соглашаться со всем, что тебе говорят. Отец называет это дипломатией! — Люциус поморщился и с досадой вздохнул. - Как будто я сам ничего не понимаю и должен делать всё по подсказке! — последнюю фразу он произнёс почти со страстью.

Может быть, Люциус ждал какой-то реакции, но Северус не знал, что на это можно сказать. В Паучьем тупике большую часть времени он проводил в одиночестве, а в обществе впервые оказался только здесь. Наверное, ему только предстоит узнать о всех "прелестях" светской жизни. Судя по словам Люциуса, прелести эти были весьма сомнительными. Северус с трудом представлял, каково это - всё время делать то, что от тебя требуют. Да, дома на него никто не обращал внимания, но зато он всегда делал что хотел. Впервые в жизни задумавшись о преимуществах, которые давала жизни в Паучьем тупике, он не сразу понял, о чём говорил ему Люциус:

— ...слышал вчера, как родители говорили, будто ты появился прямо посреди бального зала и страшно перепугал дам, — услышал он конец фразы.

— Я переместился с помощью портключа, — признался Северус, ощущая как щёки покрываются предательским румянцем. — Это произошло случайно.

— Я так и подумал, — заявил Люциус, немало удивив Северуса уверенностью, которая отчётливо слышалась в его голосе.

— П-почему? — спросил он, запнувшись, и ещё больше краснея от того, как по-детски это у него вышло.

— Потому, что ты сразу после перемещения упал и, ударившись о пол, потерял сознание. Если бы ты знал, что тебя ожидает, ты бы не потерял равновесие, потому что успел бы сгруппироваться. – Северус поднял голову и увидел, что Люциус говорит без тени насмешки. - Хотя, если честно, — продолжил Малфой, — когда перемещаешься без помощи взрослого да ещё в таком возрасте, падение неизбежно. А кстати, сколько тебе лет? Восемь?

Теперь румянец заливал не только щёки Северуса, но, кажется ещё и шею.

— Мне. Уже. Девять. С половиной, — произнёс он, чеканя каждое слово.

Люциус внимательно посмотрел на его напряженное лицо и сжатые губы.

— Извини, — сказал он серьёзно, — просто ты очень худой и кажешься от этого меньше, — а потом, улыбнувшись, добавил: — не переживай, здешний повар позаботится о том, чтобы это исправить.

Северус не успел ответить Люциусу, потому что в этот момент они остановились перед дверью его комнаты, и тут же в его мантию мёртвой хваткой вцепился Трике.

— Господин опаздывает! Его уже ждут в гостиной! — Эльф верещал словно его режут. — Мессир приказал Трике привести господина, а вас нигде нет! Мессир будет очень недоволен Трике, и Трике должен будет больно-больно наказать себя!

Всё это время, пока домовик сотрясал воздух отчаянными воплями, Люциус стоял в стороне, наблюдая за происходящим. Северусу показалось, что он получает от разыгравшейся на его глазах сценки немалое удовольствие. "Наверное, это выглядит забавно", — подумал он, но долго развлекать Люциуса не собирался.

— В таком случае прекрати кричать и проводи меня туда поскорее, — сказал он тихо, хватая эльфа за плечо и борясь с искушением заткнуть рот несносному созданию собственной рукой.

— Что вы! Что вы такое говорите, господин! Прежде чем идти, вам нужно вымыть руки, причесаться, переодеться к ужину...

— Только не говори мне, что я должен ещё принять ту ванну с цветочками, — Северус решительно прервал поток речей домовика. Снова бросив взгляд на Люциуса, он заметил, что тот сочувственно кивает ему, будто желая сказать: — "Вот видишь, я же тебе говорил..."

"Похоже, и правда жизнь аристократов — тяжкий труд", — подумал Северус и, кивнув Люциусу, вошел в дверь, которую Трике открыл для него и теперь нетерпеливо подпрыгивал рядом, словно умоляя "господина" поторопиться.

Приготовления к ужину не заняли много времени. Не желая гневить "мессира", Трике демонстрировал чудеса ловкости и быстроты. Как вихрь он носился по комнате, помогая Северусу справляться с непривычной одеждой, поправляя растрепавшиеся волосы и художественно распределяя складки новой мантии: на сей раз — лиловой. Когда Северус почувствовал, что ещё немного такого усердия, и он снова грохнется в обморок, Трике довольным голосом сообщил, что "вот теперь-то господин готов".

Северусу очень хотелось съязвить в ответ, но он заставил себя прикусить язык, вспомнив обиженные глаза эльфа сегодня утром. Поэтому он ограничился коротким кивком и направился к выходу.

К его изумлению, в коридоре он снова встретил Люциуса, сидевшего на небольшом диване и сосредоточенно теребившего кружевные манжеты своей рубашки. Заметив удивление в глазах Северуса, он встал.

— Родители уже в гостиной, а я уговорил их позволить мне дождаться тебя здесь. Чем меньше времени я буду там, тем лучше, – Люциус усмехнулся. — Вот увидишь сейчас это "общество", — Люциус капризно протянул последнее слово. — Одни старички и старушки. Есть ещё две девчонки, но они не в счёт. В общем — тоска смертная.

— Мы знаем куда идти, ты можешь быть свободен, — добавил он, обращаясь к не довольному таким поворотом дела Трике. Тому ничего не оставалось, как исчезнуть, скорчив напоследок кислую гримасу.

* * *

Похоже, Люциус действительно часто бывал в замке, поскольку ориентировался в бесконечном лабиринте лестниц, комнат и коридоров превосходно. Не прошло и пяти минут, как они уже стояли перед входом в гостиную.

— Главное, не смущайся, — наставлял он Северуса, — держи спину прямо, а голову — высоко. Говорить лучше поменьше, отвечай только на конкретный вопрос и не забывай добавлять всё время "да, сэр" и "нет, мадам". Первым ни к кому из старших не обращайся. В общем, всё будет хорошо, — уверенно заключил он и сделал шаг вперёд.

Северус глубоко вдохнул и последовал за ним. Через несколько шагов ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не закрыть лицо от обрушившегося на него слепящего блеска. Огромная хрустальная люстра осыпала собравшихся здесь роскошно одетых волшебников и волшебниц мириадами крохотных вспышек света, заставлявшего сверкать драгоценности, украшавшие декольте, руки и причёски дам, а также мантии гостей обоих полов. Вспомнив наставления Люциуса и стараясь держаться спокойно, Северус, едва видевший сквозь опущенные ресницы ковёр, не спеша подошел к столу. Заметив его приближение, маркиз де Сен-Аман вышел навстречу. Поставив Северуса перед собой и положив тёплую ладонь на его левое плечо, он поднял руку, привлекая внимание присутствующих.

— Дамы и господа! — произнёс он негромко, но его голос, мягкий и глубокий, наполнил собой огромный зал. — Позвольте представить вам мистера Северуса Снейпа — сына хорошо известной присутствующим здесь Эйлин Принц. Ради дружбы, много лет связывающей семьи де Сен-Аман и Принц, леди Эйлин была столь любезна, что приняла моё предложение и позволила сыну стать гостем замка Монмирель. К сожалению, дела не позволили ей самой присоединиться к блестящему обществу, собравшемуся здесь. А теперь, Северус, позвольте представить вам мою супругу — маркизу Амалию де Сен-Аман и мою дочь Элеонору...

После того как гости были представлены новоприбывшему, все заняли свои места за столом. Северус сидел рядом с маркизой и маленькой Элеонорой, которой вчера исполнилось семь лет. Гостей, сидевших напротив него, он рассмотреть не успел, поскольку внимание мальчика привлёк роскошно убранный стол, на котором по мановению руки хозяйки появились бесчисленные блюда и напитки.

Прямо перед Северусом под зелёными листьями ананаса лежал большой золотистый карп, обращённый головою к жаркому из косули; хвостом он касался огромного блюда с какими-то ярко оранжевыми существами, похожими на раков. Невиданных размеров черешни, янтарные груши, ароматные розовые сливы и виноград шести сортов возвышались пирамидами в огромных фарфоровых вазах. Яркий блеск золотой и серебряной посуды окружал стоявшие повсюду цветы сказочным сиянием. Белые шёлковые шторы на огромных окнах были опущены, отражая свет и окутывая зал жемчужной дымкой. Кажется, дымка эта обладала умиротворяющим свойством, по крайней мере, Северус вдруг почувствовал себя очень спокойно. Он прислушивался к оживлённой беседе за столом, изредка отвечая на вопросы хозяйки, и старался применить на практике советы, данные ему Люциусом.

Как и пообещал наследник Малфоев, вечер прошёл благополучно. Возвращаясь в свою комнату в сопровождении Трике, Северус вдруг вспомнил Амалию де Сен-Аман — невысокую и милую, с выразительными серыми глазами и рыжими вьющимися волосами. "Более светлыми, чем у той девочки, Лили", — подумал Северус и удивился, поймав себя на том, что сравнил искусно уложенные косы хозяйки замка с вольным живым пламенем, купавшимся на его глазах в ручье. Маркиза была ласкова с ним, усадила рядом с собой и своей маленькой дочерью, похожей на неё как две капли воды. Остальные гости — пожилые супружеские пары, солидные волшебники в дорогих мантиях, несколько дам среднего возраста, две девочки чуть младше Люциуса, все они показались Северусу чопорными и словно неживыми: церемонные жесты, скупые поклоны, холодные, безжизненные голоса.

"Может, всё дело в том, что я для них — чужак, полукровка, который свалился вчера на их головы неизвестно откуда? — говорил себе Северус. — Но ведь Люциус нормально разговаривает со мной, конечно, если не считать тех первых слов в кабинете, когда он вёл себя как заносчивый петух".

Чем больше Северус думал об этом, тем сильнее его удивляло поведение младшего Малфоя. Оно заметно отличалось от того, как держались с ним другие гости замка. За исключением, конечно, маркиза и его супруги, которые были с ним очень ласковы. Но вот почему Люциус снисходит до него? Ведь он должен считать Северуса неразумным ребёнком, к тому же ещё и нечистокровным. Пробыв среди гостей маркиза всего один вечер, Северус уже уяснил, что вопросы чистоты крови занимают их больше всего на свете. Во время ужина разговор битый час вертелся вокруг какой-то мисс де ла Кур, то ли отец, то ли дед которой, Северус толком не понял, женился на вейле. Теперь собравшееся в гостиной общество единодушно считало, что ей самое место среди магглов, потому что ни один порядочный чистокровный волшебник на ней не женится. А когда какая-то дама предположила, что нельзя быть в этом уверенным, так как сердцу-де не прикажешь, её просто подняли на смех, и весь оставшийся вечер она просидела, уткнувшись в рукоделие и, кажется, жалела о своих словах.

После этого происшествия поведение Люциуса выглядело странно. Вот то, что старшие Малфои смотрят на него свысока, Северусу было понятно. Но что заставляет их сына поступать по-другому?

"Должно быть, он разговаривает со мной от скуки", — предположил Северус и решил, что завтра попробует найти другое, более укромное место, где его никто не найдёт и где можно спокойно почитать.

Вернувшись в отведённую ему комнату, Северус быстро разделся, умылся и лег в постель. Очевидно, домовики согрели её, и Северус с наслаждением провалился в нежное обволакивающее тепло. Перед тем как окончательно уснуть, он успел подумать, что в жизни аристократов есть и приятные стороны.

* * *

Это ночью Люциус долго не мог уснуть. Проворочавшись около часа без сна, он встал, зажёг свои любимые лавандовые свечи, аромат которых всегда действовал на него умиротворяюще, и сел у камина со стихами Китса. Обычно это помогало отвлечься, выбросить из головы мешающие сну мысли. Но, видимо, не сегодня. Люциус поймал себя на том, что смотрит на пламя в камине, а нераскрытая книга так и лежит на коленях.

Пришлось сдаться. Раз уж черноглазый мальчишка не идёт у него из головы, значит, нужно понять почему. "Во-первых, потому, что его эффектное появление вчера вечером немного развеяло скуку", — сказал себе Люциус, мысленно переносясь в события вчерашнего дня. Действительно, после того как маркиз вышел из зала, неся на руках потерявшего сознание маленького оборванца словно какое-то сокровище, потрясённые гости зашумели как растревоженные пчелы.

"Что произошло?" "Кто это?" "Как!? Сам хозяин?" "Почему?" — тысячи вопросов неслись со всех сторон, но, увы, никто не мог ничего объяснить. Даже хозяйка замка, казалось, не понимала причин непонятного поведения своего супруга. Взволнованному обществу не оставалось ничего другого, как дождаться маркиза, чтобы расспросить обо всём его самого. Было ясно только то, что возникший из ниоткуда ребёнок был, по-видимому, ему знаком.

Прошло около получаса, и притихшие было гости снова начали волноваться, как двери распахнулись и в зал вошёл Рене де Сен-Аман. Извинившись перед гостями за причинённое беспокойство и за то, что был вынужден так внезапно покинуть их, он сообщил, что сейчас уже всё в порядке, и предложил продолжать веселиться. Насколько Люциус мог заметить, на все вопросы он отвечал очень лаконично: "Да, этот ребенок ему знаком. Его имя? — Пусть дорогие гости подождут до завтрашнего вечера, когда он сам представит мальчика. Подробности? – Очевидно, малыш случайно активировал портключ. А сейчас мы с Амалией приглашаем дорогих гостей занять свои места за праздничным столом".

Вот и вся информация, которую удалось вытянуть из Рене. Прямо скажем, не густо. Правда, ещё кое-что удалось извлечь из подслушанного разговора родителей. Мать говорила отцу, что она случайно оказалась рядом с тем местом, где упал мальчик, и ей удалось его немного рассмотреть. Так вот, ей показалось, что он похож на Эйлин Принц, с которой она училась вместе в Хогвартсе и которая, по слухам, вышла потом замуж за маггла. Люциус помнил смешок отца, который спросил, почему она так считает, ведь на свете, наверное, немало худых черноволосых детей. И тут мать произнесла фразу, которую Люциус запомнил очень хорошо:

— Возможно, ты прав, но не каждого Рене де Сен-Аман будет носить на руках, не правда ли?

На мгновение воцарилась тишина, а потом Люциус услышал задумчивый голос отца:

— Ты… имеешь в виду те слухи о Рене и Эйлин Принц? Пожалуй, это могло бы объяснить многое в поведении маркиза, но ты ведь знаешь, что...

К огромному разочарованию Люциуса, узнать, какой аргумент привёл отец в качестве опровержения, ему не удалось, потому что кто-то из родителей плотнее прикрыл дверь в их комнату, и больше ничего нельзя было расслышать. Но и полученной информации хватало, чтобы всерьёз задуматься о том, что скрывалось за странной сценой, произошедшей вчера на глазах у десятков людей. А то, что здесь была какая-то тайна, Люциус не сомневался. Поиски разгадки обещали быть весьма интересными, а значит, со скукой будет покончено. "Нужно постараться познакомиться с мальчишкой поближе, — сказал себе Люциус, — может быть, удастся узнать что-нибудь".

Наутро мысль о том, чтобы попробовать разгадать причину столь пристального внимания маркиза к странному ребёнку, показалась Люциусу ещё более привлекательной. Прежде всего потому, что это сулило неплохое развлечение, а кроме того, Люциус был согласен с отцом, который любил повторять, что знание, попавшее в умелые руки, — это всегда мощный инструмент воздействия на реальность. Что ж, тайна, связывающая Рене де Сен-Амана и мальчика, когда-нибудь может пригодиться, конечно, если ему удастся в неё проникнуть. А пока Люциус собирался совместить приятное с полезным.

Как только с завтраком было покончено, наследник Малфоев стал обдумывать план действий. На это у него ушло всё утро. После обеда он заявил родителям, что собирается познакомиться с виновником вчерашнего переполоха. Судя по тому, что отец благосклонно похлопал его по плечу, он был доволен. Воодушевлённый одобрением главы семьи, Люциус приступил к реализации замысла.

Он начал с того, что вызвал эльфа, который был приставлен прислуживать Малфоям, и приказал разузнать местонахождение объекта своего интереса. Как только домовик сообщил, что прибывший вчера мальчик сидит с книгой в зелёном кабинете, Люциус не мешкая отправился туда. Там и состоялось знакомство.

Сейчас, вспоминая их первый разговор, Люциус признавал, что мальчишка скорее ему понравился, чем нет. Его не смутило ни то, что Малфой заметно старше, ни надменный тон, который Люциус намеренно избрал, чтобы испытать его храбрость. Северус держался как равный: независимо и с достоинством, а роскошный костюм, в который его одели, конечно же, по приказу маркиза, как ни странно, ему шёл. И ещё немного позже, когда Люциус решил сменить тактику и постарался расположить к себе собеседника доброжелательным тоном, тот вовсе не растаял от внимания. Он принял новую манеру общения как должное, не спешил рассказать как можно больше о своей персоне, на что Люциус, признаться, рассчитывал.

В этом полукровке совершенно не было простоватости. «Или он не такой уж полукровка?» — подумал он внезапно.

Чем больше Люциус размышлял о задаче, которую он перед собой поставил, тем больше она его увлекала. "Да и разговаривать с ним было интересно", — внезапно мелькнула в голове мысль. Поймав себя на ней, Люциус немного удивился, а потом списал всё на усталость и романтическое влияние аромата лаванды в сочетании со стихами.

Определённо, пора ложиться спать! «На сегодня уже достаточно размышлений о загадочном Северусе Снейпе", — строго сказал себе Люциус и, погасив свечи, лёг в постель.

Казалось, второй день Северуса в замке Монмирель начинался так же, как первый. Снова проказник-луч, пробравшись сквозь щель между шторами, щекотал ресницы и нос. Снова, прежде чем проснуться окончательно, Северус ощутил мягкость подушки и ласкающий шёлк простыней. А когда он открыл глаза, его взору предстала светлая просторная комната, так не похожая на его тёмную маленькую спальню в их доме в Паучьем Тупике. Но, в отличие от прошлого утра, Северус знал, где находится:

"Прованс, замок Монмирель", - тихонько произнёс он нараспев, задумчиво изучая обитый белым шёлком потолок.

Лёжа в постели и наслаждаясь мягким уютным теплом, Северус стал вспоминать вчерашнее знакомство с библиотекой, которой ему разрешили пользоваться. Сердце мальчика замерло от счастья, когда он узнал, что может брать любые книги с любых полок за исключением тех, что хранились в огромном тёмном шкафу, что стоял в самом дальнем от входа углу. Признаться, запрет этот немного омрачил его радость. Закусив губу, Северус около получаса простоял перед ним, изучая большие и, должно быть, тяжёлые тома, переплетённые в странную чешуйчатую кожу. Правда потом он подумал, что в его доступе остаётся столько книг, что ему не прочитать их и за несколько лет, даже если он будет прерываться только на еду и короткий сон. С этой утешительной мыслью Северус отошёл от шкафа и принялся знакомиться с содержимым библиотеки.

Чего там только не было: книги заклинаний, иллюстрированная «История магии» в семидесяти семи (!) томах, биографии знаменитых магов и волшебниц (в том числе серия «Деяния Мерлина и его бесславная кончина»), всевозможные трактаты по алхимии и астрологии. Названия некоторых книг Северус даже прочитать не мог, потому что не знал, что означают странные знаки на их корешках, к тому же, стоило пристальнее в них всмотреться, как буквы начинали менять очертания. Как же ему хотелось узнать, что в них написано!

Проведя некоторое время в приятных мыслях, Северус заставил себя выбраться из мягких объятий постели, лишь ощутив резкий приступ голода. «Должно быть, уже поздно», — решил он, отбрасывая в сторону одеяло и ставя ноги на пол – о Мерлин, совершенно не холодный!

Дверь на балкон была открыта, и, судя по доносившемуся оттуда уже знакомому бормотанию, там хозяйничал Трике.

Северусу захотелось посмотреть, как выглядит страна, куда его перенёс портключ, и он выбежал на балкон, даже не потрудившись одеться: босиком и в длинной ночной рубашке, и замер, изумлённо распахнув глаза...

Первым и самым ярким его впечатлением от Прованса стало солнце. Северусу показалось, что стоило ему выйти из комнаты, как свет и тепло окутали его ласковым, мягким коконом. Крепко зажмурившись, он с наслаждением ступил на устилавший балкон мрамор, поражаясь тому, каким тёплым может быть камень.

Неспешно ступая по светлым, чуть шершавым плитам, Северус приблизился к балюстраде и... замер от восхищения. Открывавшийся перед его глазами вид захватывал дух, манил чуть подёрнутой дымкой голубой далью, обещал крылья.

Северусу показалось, что грудь его расширилась, наполняясь чистейшим горным воздухом. Оторваться от расстилавшейся перед глазами панорамы было не-воз-мож-но!

Северус не знал, сколько времени он простоял, вцепившись побелевшими пальцами в перила и жадно впитывая все краски и формы этого чудесного незнакомого мира. Изумрудный ковёр долины с виноградниками и лавандовыми полями, похожая на хребет дракона горная гряда на горизонте и… синий купол неба. Это было похоже на сон, и Северусу хотелось, чтобы он не заканчивался.

Поглощенный новым, невиданным зрелищем, он не слышал и не замечал, как за его спиной суетился Трике: чистил клетки с певчими птицами, менял воду золотым рыбкам, поливал цветы, растущие в больших глиняных чашах, расставленных по всему балкону.

И только после того как домовик, уже чуть не плача от отчаяния, но, тем не менее, не смея прикоснуться к "господину" и чтобы обратить на себя внимание, в сотый раз повторил, что "ванна готова, и пора приступить к утреннему туалету", мальчик очнулся от грёз. Тяжело вздохнув и бросив печальный взгляд на сказочный вид, Северус поплёлся в ванную.

Настырный эльф снова заставил Северуса пройти через все круги пытки водой. Но странная вещь: сегодня водные процедуры возмущали его меньше. Может быть, он начал постепенно привыкать к местным порядкам, или потому, что стоило Северусу прикрыть глаза, как перед ним вновь возникал пленительный пейзаж, а время останавливалось.

Дождавшись конца процедур и выбравшись наконец из маленьких, но очень цепких ручек домовика, Северус вернулся в спальню, где его уже ожидали свежее бельё, рубашка и новая мантия. "Похоже, здесь не принято два дня подряд носить одну и ту же одежду", — подумал Северус, стараясь одеться как можно быстрее и освободиться наконец от забот назойливого эльфа.

Застегнув подрагивающими от нетерпения пальцами последние пуговицы на рубашке, он уже собирался выскочить из комнаты и помчаться в библиотеку, как Трике вцепился в полу его мантии. Ворча и причитая, что "господину" не пристало покидать свои апартаменты непричесанным, Трике принялся укладывать его волосы. Северус едва не зарычал от досады, но, хвала Мерлину, сегодня эльф медитировал над ними не так долго, как вчера.

Закончив наконец утомительный утренний туалет, Трике с важным видом сообщил, что "господин" будет завтракать с хозяином и хозяйкой, а затем проводил его в ту же комнату, где вчера он встречался с Эйлин.

Войдя в малую гостиную, Северус поздоровался с маркизом, на котором были белая шёлковая рубашка и светлые брюки, и его супругой, сегодня одетой в простое хлопковое платье. Похоже, они уже ждали его, и как только он занял своё место по левую руку от хозяина замка, на столе появились салаты, тарелки со всевозможными сырами, ветчиной, сливочное масло, свежеиспечённый хлеб, фрукты, имбирное печенье, круассаны с ванильной и шоколадной начинкой, а завершал всё это аппетитное великолепие распространяющий восхитительный аромат кофейник, гордо возвышавшийся посреди стола. Как и вчера, стол был накрыт на три персоны. Перехватив недоумённый взгляд гостя, Амалия поспешила ответить на незаданный, но, видимо, отчётливо читавшийся в его глазах вопрос:

— Большинство наших гостей привыкли, чтобы им подавали завтрак в постель, но мы с Рене предпочитаем завтракать здесь, — с улыбкой сказала Амалия, — надеюсь, Северус, вы не против нашего скромного общества.

Северус быстро кивнул в ответ и улыбнулся. Если честно, он нисколько не скучал по обществу этих напыщенных господ. Напротив, он был рад, что рядом с ним сидят люди, которые, кажется, тепло относятся к нему и с которыми можно не бояться сделать что-то не так.

В общем, завтрак прошёл очень непринуждённо. Северус мог бы назвать его "домашним", если бы завтраки у него дома были похожи на этот. Спокойную атмосферу, царившую за столом, нарушил только один эпизод, произошедший ближе к концу трапезы.

— Чем бы вы хотели заняться сегодня, Северус, — осведомился маркиз, когда настала очередь кофе.

Северус невольно вздрогнул и сжался в комок.

— Если можно,— пробормотал он, уткнувшись в свою чашку, — я хотел бы почитать книгу, которую взял вчера из вашей библиотеки, сэр, — смущённо ответил Северус.

Видимо, его ответ заинтересовал хозяина замка, потому что маркиз немедленно отставил в сторону чашку и спросил:

— Позвольте узнать, какая именно книга заинтересовала вас?

Северус почувствовал, что внутри него что-то сжалось. Больше всего он сейчас боялся, что маркиз будет смеяться и скажет, что он ещё не дорос, чтобы читать такие вещи, или того хуже – просто отберёт у него драгоценный фолиант. Но, сделав над собой усилие и оторвав взгляд от причудливо изогнутых серебристых змей на скатерти, Северус робко сказал:

— "Зелья и Заклинания" Салазара Слизерина, сэр.

К огромному облегчению Северуса маркиз не стал смеяться. Несколько долгих секунд он изучал побледневшее лицо своего гостя, а потом кивнул.

— Необычный выбор для мальчика твоих лет. Книга эта достаточно сложная для понимания, и мне будет интересно побеседовать с тобой после того, как ты её прочитаешь.

Судорожно сглотнув, Северус выдавил из себя:

— Конечно, сэр. Спасибо вам, сэр, – и чтобы скрыть дрожащие от волнения руки, спрятал их под стол.

Некоторое время маркиз внимательно вглядывался в лицо мальчика, а потом кивнул в знак того, что договорённость достигнута, и обратился с каким-то вопросом к супруге. Они принялись обсуждать грядущую поездку в какой-то город (его название было Северусу незнакомо), и остаток завтрака прошёл без происшествий.

Возвращаясь к себе, Северус предвкушал приятные часы уединения с фолиантом. Теперь мысли о книге были ещё более привлекательными, поскольку их не омрачали опасения, что хозяин замка может быть против того, чтобы он прикасался к ней. А вот предложение маркиза пообщаться, когда Северус одолеет труд Слизерина, вызывало двойственные чувства.

С одной стороны, интерес, проявленный к нему взрослым волшебником, ему льстил, с другой же — мысль о том, что он чего-то не поймёт в этой увлекательной, но и правда сложной книге и опозорится — пугала.

Погруженный в свои раздумья, Северус шёл по длинным коридорам в свою спальню. Кажется, он уже начинал немного ориентироваться в этом крыле замка, где кроме его комнат располагались также малая гостиная, зал для приёмов, музыкальная комната, зимний сад и... апартаменты Малфоев.

"Вот только не хватало сейчас встретить Люциуса", — внезапно подумал Северус и ощутил, что мысль об этой встрече ему неприятна.

Конечно, вчера Люциус пытался подбодрить его, да и вообще вёл себя дружелюбно, но Северус не верил, что взрослый парень, который был лет на пять-шесть старше его, может быть искренне заинтересован в общении с таким, как он. "Должно быть, ему что-то нужно. Может быть, он хочет что-то узнать", — предположил Северус, но потом мысль эта показалась ему нелепой. Ведь он и сам мало что понимал в происходящем, но всё же решил держать ушки на макушке.

И в тот миг, когда Северус уже стоял перед дверью своей комнаты, в противоположном конце коридора появился Люциус Малфой.

Закрыть сейчас за собой дверь значило показать слабость. «Чего доброго он решит, что я боюсь!» — подумал Северус, а прослыть трусом ему совершенно не хотелось. Поэтому он остановился и просто принялся ждать. Чего? Наверное, того, чтобы Малфой сам сказал, что ему нужно.

Тем временем Люциус приблизился, и стало видно, что он непринужденно улыбается. Наследник Малфоев был одет в шоколадного цвета бархатные узкие штаны и зауженную в талии куртку. Из-под воротника выглядывала зелёная рубашка, ноги облегали высокие чёрные сапоги, закрывавшие колени, а свои длинные волосы Малфой перевязал черной лентой. Довершал щегольской наряд зелёный берет, изящно сдвинутый набок.

Глядя на небрежно поигрывавшего хлыстом Люциуса, Северус подумал, что младший Малфой напоминает ему то ли королевского пажа, то ли иллюстрацию к сценам традиционной осенней охоты на лис, которые он видел в потрёпанной маггловской книжке, найденной на чердаке их дома. Внезапно Северусу очень захотелось сказать какую-нибудь колкость по поводу костюма, но в последний момент он сдержался, вспомнив своё решение "понаблюдать", а это значит, что ссор нужно избегать. По крайней мере, пока...

— Привет, — сказал Люциус с улыбкой, останавливаясь перед ним, — я вижу, ты ранняя пташка, Северус. Уверен, большинство гостей замка Монмирель ещё спят.

— Привет, — сдержанно ответил ему Северус. — Дома я привык вставать рано.

Люциус лучезарно улыбнулся.

— Отлично! В таком случае ты сможешь составить мне компанию. Здесь потрясающе красиво, и я всегда, когда гощу у Рене, начинаю день с прогулки верхом. Я как раз собирался прокатиться, но вдвоём, думаю, будет гораздо веселее. Что скажешь, Северус?

Мальчик почувствовал, как его щёки внезапно загорелись.

— К сожалению, ничего не выйдет, — Северус решил, что нужно говорить правду, — я не умею ездить верхом.

— Неужели? У твоих родителей нет конюшни? — в голосе Малфоя слышалось изумление. Но, не дав Северусу времени на ответ, добавил: — Впрочем, это не имеет значения. Если хочешь, я научу тебя. Это не сложно, не бойся.

— Я не боюсь! — возразил Северус. — Просто у меня на сегодня были другие планы.

Казалось, удивление Люциуса выросло ещё больше.

- Вот как? — проговорил он, понизив голос. — А можно узнать, какие именно? Если это, конечно, не секрет, — добавил Малфой лукаво.

— Я хотел почитать, — просто ответил Северус. — Здесь очень много ценных книг, и я хочу воспользоваться случаем.

— Так ведь день длинный, — уверенно возразил ему Люциус, — успеешь и почитать, и поучиться верховой езде. Знаешь, не стоит ограничиваться одними книгами, некоторые важные вещи можно узнать только на практике. — Люциус подошёл ещё ближе и остановился, серьёзно глядя в глаза Северусу. — Пока ты здесь, у тебя есть возможность открыть для себя много нового. Не упускай случай, который идёт к тебе прямо в руки. Отец часто говорит мне об этом, и я считаю, что он прав. А ты как считаешь?

Северус считал, что в словах Малфоя есть смысл. Действительно, ведь читать он может и вечером, даже ночью, если захочет. Может быть, Люциус сделал это не специально, но ему удалось задеть природное любопытство Северуса. "Действительно, каково это — ездить верхом, управлять красивым, сильным животным, которое в несколько раз сильнее человека?" — подумал он. Да и посмотреть поближе на пейзаж, так пленивший его утром, представлялось очень заманчивым. Кроме того, если он примет приглашение Люциуса, можно будет "понаблюдать" за ним. В общем, Северус был склонен согласиться, если бы...

— Возможно, твой отец прав, Люциус, но я думаю, я не смогу поехать с тобой.

— Почему? — глаза Люциуса заблестели охотничьим азартом.

— У меня нет подходящей одежды. А в мантии, наверное, будет неудобно.

— Это ерунда, — возразил Малфой, — твой эльф наверняка найдёт что-нибудь подходящее, а я смогу подправить, если что-то будет слишком велико. Так что, если ты и правда согласен, давай поспешим, пока не стало слишком жарко. — Сказав это, Люциус решительно шагнул в открытую дверь. Северусу не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Очутившись внутри, Люциус принялся давать распоряжения Трике. Не прошло и нескольких минут, как перед изумлённым Северусом материализовалась целая гора рубашек, зауженных к низу брюк и бархатных курточек различных цветов, тут же выстроилась небольшая армия сапог. Придирчиво окинув взором это богатство, Люциус посмотрел на того, кому предстояло всё это носить.

— Так-так, — задумчиво протянул Малфой, подходя поближе к замершему в изумлении Северусу и внимательно того рассматривая.

— Светлая кожа, чёрные волосы, чёрные глаза... чертовски... – протянул Малфой, зачарованно вглядываясь в его лицо, и вдруг резко встряхнул головой, словно отгоняя непрошенные мысли. — Я думаю, тебе пойдут чёрный и белый цвета. Но для конных прогулок белый слишком маркий, чёрный — мрачноват для твоего возраста, а в красном ты будешь напоминать портрет маггловского кардинала или сына пирата. Поэтому... — Люциус на секунду задумался, — думаю, остановимся на синем. — С этими словами он извлёк из лежавшего перед ним разноцветного вороха тёмно-синие брюки, такого же цвета короткую курточку и серебристо-серую рубашку. Все эти предметы туалета были переданы эльфу, который принял их со всевозможным почтением и тут же уменьшил — ровно настолько, чтобы они подошли Северусу. Затем, собрав то, что было отвергнуто придирчивым Малфоем, Трике исчез.

— Теперь можешь переодеться, — сказал покровительственно Люциус, указывая рукой на лежащие на покрывале вещи.

Казалось, всё ещё не до конца пришедший в себя Северус медленно кивнул.

— Тогда давай, переодевайся и пойдём поскорее, — поторапливал его Люциус, — чего ты ждёшь?

— Жду, когда ты выйдешь, — твёрдо сказал Северус, разглядывая пол.

Услышав эти слова, Малфой изумлённо уставился на него.

- Ты что, стесняешься раздеваться при мне? — фыркнул он. — Ну и ну! Если бы я не знал, что ты волшебник, я принял бы тебя за маггла. Говорят, они такие закомплексованные! — Голос Малфоя источал крайнюю степень презрения, и Северус подумал, что сейчас самое время раскрыть этому гордецу глаза. "Пусть знает, с кем чуть было не связался", — мстительно подумал он.

— А я и есть наполовину маггл, — с вызовом заявил он, — полукровка! — И высоко вздёрнул подбородок, словно сообщил о том, что составляет предмет его заслуженной гордости. "А теперь я посмотрю, — думал он, — продолжишь ли ты навязывать мне своё драгоценное общество или оставишь в покое, чтобы я мог наконец почитать".

Северус кожей ощутил, как его комнату, недавно столь уютную и светлую, наполнила звенящая тишина, готовая вот-вот взорваться чем-то тёмным и ядовитым. Однако проходили секунды, но никто из двух мальчиков, скрестивших в немом поединке взгляды, не произносил ни слова. Первым сдался Люциус:

— Неужели! — воскликнул он, старательно изображая удивление, и Северус невольно усмехнулся.

— Только не говори, что ты не знал, — насмешливо сказал он. — Твои родители, должно быть, говорили об этом, да и ты наверняка уже вызубрил наизусть все родословные чистокровных семей, поэтому должен был понять, что фамилии Снейп среди них нет.

Произнося свою маленькую речь, Северус ожидал, что пойманный на лжи Люциус смутится. "Было бы просто замечательно, если бы он избавил меня от своего присутствия", — думал он, ощущая, как в его душе поселяется лёгкость от сознания, что ему не нужно будет изображать из себя того, кем он не является. Опустив ресницы, он представлял, как Малфой награждает его надменным взглядом, отворачивается и уходит, и был крайне изумлён, увидев, что Люциус делает ещё шаг вперёд, подходя почти вплотную.

Широко распахнув глаза, Северус наблюдал, как тот наклоняется к нему, а потом губы Люциуса шевельнулись...

— Ты в этом уверен? — прошептал он тихо, не отрывая внимательного взгляда серых глаз от лица мальчика. Через миг Люциус отодвинулся: — Я, например, нет.

Северус ошеломлённо смотрел на него, а потом с его губ сорвалось:

— Почему?

— Потому что ты не похож на маггла! — Теперь голос Люциуса звучал обыденно. Он отступил ещё немного, и Северусу показалось, что в его глазах промелькнуло что-то похожее на "особенно если избавить тебя от лохмотьев". Впрочем, может быть, это всего лишь его комплексы, вызванные нелепой одеждой, которую он носил дома, и постоянными насмешками соседских детей.

— Похож я на маггла или не похож, я не буду раздеваться перед тобой, — упрямо заявил Северус. — Если ты хочешь, чтобы я переоделся, выйди. А может, ты уже передумал брать меня с собой?

Несколько секунд Люциус молча смотрел в глаза Северусу, а потом очень серьёзно сказал:

— Тебя устроит, если я отвернусь?

В ответ Северус пожал плечами:

— Вполне.

Пока Северус снимал с себя свой утренний наряд и облачался в непривычно облегающие, но при этом оказавшиеся удобными вещи, Малфой стоял лицом к окну и повернулся только после того, как услышал тихое:

— Кажется, я готов.

Повернувшись к Северусу и окинув взглядом стройную фигуру слегка смущенного столь пристальным вниманием мальчика, Люциус удовлетворённо кивнул.

— Да, теперь всё в порядке, можно идти.

* * *

Когда Северус вернулся в свою комнату, оказалось, что он провёл на прогулке больше времени, чем рассчитывал. Почти три часа пролетели как один, но вместо ожидаемого сожаления о том, сколько интересного можно было за это время узнать из труда Салазара Слизерина, он ощущал только приятную усталость. Оказалось, не только книги могут быть захватывающими и не только из них можно узнать новые вещи.

Северусу очень понравилось общаться с лошадьми. Красивые, сильные, умные существа были своенравны и горды, у каждой — свой характер, и у Северуса язык не повернулся бы назвать ни одну из них низким словом "животное". А с доставшимся ему вороным жеребцом по кличке Алмаз, он хотел бы подружиться. Конюх Этьен, седлавший его для Северуса, рассказал, что ему три года, он хорошо объезжен и обладает покладистым нравом, но есть одно "но". После того как Северус сообщил, что из трёх предложенных ему лошадей он выбирает "Алмаза", Этьен только покачал головой:

— Воля ваша, господин, но если вы сейчас возьмёте его, о других можете забыть. Он жутко ревнивый и не простит, если вы захотите попробовать поездить ещё на ком-нибудь. Тогда уже не подходите к нему, тогда всего можно от него ожидать. Может, возьмёте лучше Жемчужину, — конюх ласково потрепал по холке рослую серебристо-серую кобылу с длинной белой гривой и задумчивым взглядом черных влажных глаз. — Очень спокойная, как раз для новичка. Ну как, уговорил я вас?

Но Северус только покачал головой.

- Если можно, я предпочёл бы Алмаза, — сказал он, зачарованно глядя на длинноногого чёрного, как смоль, поджарого красавца.

— Как хотите, господин, я вас предупредил, — проворчал Этьен, неодобрительно глядя на мальчика.

Но Северус уже не слушал ворчание старого слуги. Он не понимал, как можно променять коня своей мечты на кого-нибудь ещё.

Поймав его восторженный взгляд, Люциус хмыкнул:

— Похоже, это любовь с первого взгляда, да и по масти он тебе подходит, — и, обращаясь уже к Этьену, сказал: — присмотри за ними. – Думаю, будет лучше, если ты, для начала, будешь водить коня в поводу.

Этьен почтительно кивнул.

— Конечно, господин Малфой, я прослежу. А кого оседлать для вас?

Люциус немного подумал и подошёл к рослому серому коню с чёрной подстриженной гривой и лиловыми глазами.

— Сегодня я возьму Вереска, — сказал он, снисходительно похлопав по атласной шее, которую жеребец горделиво изогнул, словно кичась тем, что из всех стоявших в конюшне лошадей выбрали именно его.

Пока младшие конюхи готовили Вереска для прогулки, Этьен помог Северусу взобраться в седло, по ходу дела объясняя, что в нём не нужно сидеть как на стуле и, рассказал, как обращаться с уздечкой, чтобы не ранить лошадь.

Потом они сделали несколько кругов в открытом манеже. Вначале Северусу было очень страшно. Сцепив зубы, он застыл в седле, стараясь не думать о том, что будет, если он упадёт под ноги Алмаза. Но постепенно успокоенный ровной поступью коня, ласковым голосом конюха, дававшим ему советы по посадке, он осмелел и, выпустив один повод, погладил лоснящуюся, блестящую на солнце шею. Алмаз тихонько заржал, и Северусу показалось, что он ободряет его.

— Ну что же, господин Северус, — сказал Этьен, заметив, что мальчик больше не зажимается, не цепляется изо всех сил за шею коня, а сидит прямо и даже почти справился с дрожью в руках. — Думаю, вы теперь можете без меня пройтись шагом до того камня, — конюх указал на большой серый валун, наполовину скрытый высокой травой. — И не бойтесь, — добавил он, ласково глядя в расширившиеся глаза мальчика, — ваше седло зачаровано, вы не упадёте. — С этими словами он пошёл по направлению к конюшне.

Северус беспомощно оглянулся и в этот миг увидел, что к нему подъезжает Люциус.

— Для первого раза очень даже неплохо, — сказал он приблизившись. — Думаю, теперь ты справишься.

И он справился, хотя, спустившись на землю, решил, что разучился ходить. Ноги дрожали и не желали слушаться. Кое-как добравшись до своих комнат и побросав промокшую насквозь одежду на пол, Северус поковылял в ванную. Стоя под душем, приятно охлаждавшим горящие от напряжения мышцы, он снова задумался о том, почему Малфой с ним возится. "Неужели ему не жаль убить столько времени?" — снова и снова спрашивал себя Северус. Судя по всему, он опытный наездник. Ему, наверное, очень хотелось бросить неуклюжего новичка на попечение Этьена и пустить застоявшегося Вереска в галоп. А вместо этого он терпеливо ехал рядом, попутно развлекая Северуса рассказами о своих первых опытах верховой езды и время от времени давая советы. При этом Люциус совсем не казался "своим парнем", который просто так, "по доброте душевной", может заниматься благотворительностью. Тем не менее, никак иначе его поступки Северус назвать не мог.

Всё это было непонятно и странно.

"Никак он проникся ко мне симпатией", — подумал Северус и сам засмеялся оттого, настолько нелепой показалась ему эта мысль. Поразмышляв над странным поведением Малфоя ещё немного, Северус решил пока не думать об этом и выбрался из душа под аккомпанемент уже привычных причитаний Трике, вопившего, что господин-де опаздывает к обеду, что он не одет, не причёсан.

Все попытки отвертеться от обеда в обществе гостей маркиза ни к чему не привели. И вот, через четверть часа, зевая во весь рот и ежесекундно спотыкаясь, Северус плёлся за эльфом в столовую, проклиная светскую жизнь и аристократические обычаи. В такие минуты ему очень хотелось вернуться в Паучий тупик.