Белые Лилии

— Так, толченый корень кондрана, две лапки… немного… пять капель драконьей крови… чешуя русалок, — шептал зельевар, бросая ингредиенты в котёл, испускающий ядовито-зелёный пар.

Единственная дверь в этой комнате скрипнула. Маленькая девочка в кремовом платьице спускалась по лестнице, мишка в её руке волочился по полу.

Она придерживалась за перила и осторожно ступала, не желая скатиться по несчастным десяти ступенькам.

— Папуля, пап, — протянула девочка, — поиграй со мной…

— Рина, иди спать, я сейчас занят, — не отрывая взгляда от котла, отмахнулся мужчина.

— Но пап, я не хочу спатки, я хочу к тебе,— настаивала девочка, спустившись с последней ступеньки.

— Нет! — отрезал отец. — Спать. Немедленно! Я варю опасное зелье. А вам, юная леди, нечего здесь делать. Поэтому живо в свою кровать!

Девочка всхлипывала с каждым словом, а к концу речи отца и вовсе разрыдалась. Резко развернувшись, она побежала по ступенькам, оступилась на одной и упала; на коленке выступили капли крови. Пряча лицо в ладошках, она села и начала реветь.

Зарычав, зельевар поставил замораживающие чары на котёл и зашагал к дочурке.

Подобрал по дороге её игрушку, сгрёб дочь в охапку и вышел прочь из лаборатории. Зайдя в гостиную, он сел на диван. Девочка продолжала хныкать, уткнувшись в грудь отца.

— Рина, ты плачешь, потому что ты ударилась? — участливо спросил мужчина.

— Нет, потомуфтотыменянелюфиш,— проскулила она ему в грудь.

— Я тебя не понял. Повтори ещё раз.

Девочка, всхлипнув, тяжело вздохнула.

— Я плачу, потому что ты меня не любишь, — в голосе ребёнка слышалась обида и боль.

— Посмотри на меня, — попросил он, убирая с лица каштановые волосы дочери.

— Северина, я тебя очень люблю. Слышишь? Ты самое дорогое, что у меня есть. Ты поняла?

Чёрные глаза девочки расширились.

— Дороже, чем твоя новая дорогая книга про зелья? — спросила она, вытирая кулачком глазки.

— Намного дороже! В тысячи, в миллионы раз дороже.

— Ого-о, — протянула кроха.

— Северина, ты ведь взрослая девочка, — она активно закивала, — и ты ведь помнишь, что с двенадцати до трёх ты спишь, а я работаю в лаборатории, а потом мы вместе кушаем и лишь, после этого гуляем. Помнишь?

— Да, папочка.

— А сейчас сколько времени?

Малышка взглянула на часы, которые стояли на камине. Она согнула пальчики, подняла голову и изрекла ответ:

— Два.

— Правильно. А что ты должна делать в два часа?

— Спать.

— Правильно. А где мама?

— На кухне. Она думает, что я сплю,— протянула малышка.

— Хорошо. Мы ей не скажем, что ты вставала, если ты сейчас же пойдёшь и ляжешь спать. Договорились? Девочка закивала и улыбнулась.

— Но сначала покажи мне коленку. Больно? — спросил он, вытаскивая волшебную палочку.

— Нет, папуля, я ведь сильная, как ты.

Уголки его губ дёрнулись в улыбке.

Приложив палочку к ноге, он прошептал заклятие, и ссадина затянулась.

— Пап, ты ведь научишь меня так делать, да?

— Конечно, когда подрастёшь. А теперь спать.

Девочка клюнула отца в щёку и отправилась в свою спальню.

Поднявшись, зельевар отправился на кухню в поисках жены. В нос ударил запах пекущегося печенья.

— Опять ты что-то печёшь, — прошептал он на ухо любимой.

Руки обвили тонкую талию, нос зарылся в волнистые волосы.

— А ты уже проголодался? — с улыбкой прошептала она и, повернувшись к нему лицом, крепко обняла.

— Да, и я с удовольствием съел бы тебя, Гермиона.

Губы зельевара прошлись лёгкими поцелуями по тонкой шее, нос уловил неповторимый аромат любимой. Руки спустились ниже спины и погладили округлые бёдра. Женщина вздрогнула всем телом, когда мужчина провёл языком под скулой к уху, легонько подув, он прихватил губами мочку её ушка.

— Северус…

— Мм?.. — мурлыкание возле уха.

— Я хочу посадить белые лилии на клумбе перед входной дверью, ты мне поможешь?

— Лилии… на клумбе… конечно, любимая, лилии так лилии,— прошептал он и резко вздрогнул.

* * *

Открыв глаза, он оглядывается: камин давно потух, в окно пробиваются лучи восходящего солнца.

— Чёртов сон! Чёртовы лилии! Всегда одно и тоже…

Зельевар отправился в душ и попытался смыть с себя остатки сна. Одевшись, начал рыскать по шкафам.

— Где-то было… помню, что покупал для зелья и не использовал… где-то валялось. Ага, вот, — вытянув небольшой свёрток, сунул в карман, взял с полки нужное зелье и так же спрятал в кармане. Через минуту в комнате раздался хлопок.

«Главное успеть, пока не позвали»,— пронеслось у Снейпа в голове, когда он прошел через огромные ворота нового кладбища.

Он старался идти быстро, не глядя на надгробья. Он знал почти всех людей, которые здесь лежали, так уж получилось.

Дойдя до середины, он остановился возле трёх могил. Золотое трио. Сердце сжалось от невыносимой боли. Сколько раз он приходил сюда, падал на колени и просил прощенья. Сколько раз он обращался к сырой земле и каменным надгробьям. Сколько раз видел её и свою девочку в снах. Как бы ему хотелось, чтобы всё было по-другому. Чтобы Поттер оправдал надежды всей Магической Британии и победил Волан-де-Морта. Чтобы она была жива. Они трое… да и все на этом кладбище.

Возможно, у него бы получилось начать новую жизнь. Вместе с ней. Он собрал бы всю свою храбрость в кулак и признался бы в любви Невыносимой Всезнайке.

Запасшись терпением, приложил бы не мало усилий, чтобы завоевать её любовь. Доказать, что он не невыносимый ублюдок и предатель. Что сердце его ещё бьётся, а душа помнит каково это любить.

Ведь он помнил, помнил Лили. Её зелёные глаза, искреннюю улыбку и звонкий смех.

Помнил, как учащалось сердцебиение, когда она находилась рядом, и как захватывало дыхание, когда она улыбалась ему.

А потом Лили умерла. Мир рухнул, развалился, рассыпался, и он потерял смысл всей жизни.

Сердце закаменело, душа истлела. Презрение, недоверие, злость и ненависть — это всё что он мог дарить окружающим.

Гермиона. Как вдох свежего воздуха. Гермиона. Как луч тепла и надежды в этом аду. Гермиона. И душа, как феникс из пепла возрождается. Гермиона…

Нет, он не искал в ней Лили. Гермиона была другой, совершено другой, она давала понять, что он ещё жив и ему есть ради чего жить.

Ведь он верил, что именно с ней сможет обрести счастье. Счастье — любить и быть любимым. Счастье — держать на руках своего ребёнка. Свою девочку, которую ему так хотелось, и которая была с ним лишь во снах.

Может, Поттер и был избранным, но битва произошла слишком рано. Он не справился… не сумел. И за это поплатились все. Все кто здесь лежит. И он, Северус Снейп, в первую очередь.

— Знаете, мисс Грейнджер, я давно хотел сказать, что вы мне всё время снитесь.

Мужчина опустился на колени перед могилой девушки.

— Вы печёте вкусные печенья, и у нас красивая дочка. Я вам часто намекаю, что не прочь иметь и сына, но вы только загадочно улыбаетесь, — зельевар говорил тихо, роя ямку руками.

— Ещё я безумно люблю ваши кудри. Кстати, наша дочь их унаследовала. Хм… как и мои чёрные глаза.

Вытащив свёрток из кармана, он развернул его, положил небольшую луковицу в ямку и засыпал землёй. Потом вытащил флакончик с зельем и вылил его на то место, куда только что закопал луковицу.

— А ещё вы всё время говорите мне, что хотите посадить белые лилии, — очистив руки, он наблюдал, как из земли вылез росток, с каждой секундой он рос и рос, вытянувшись, распустился, и с лёгким ветерком колыхнулась белая лилия.

— Наверное, ты их любила…

Он поднялся на ноги и прижал ладонь к предплечью.

— Скоро я буду с тобой, любимая, — прошептал он, стискивая чёрную метку под одеждой. — А пока что меня зовёт хозяин.