Вечер. Огонь мерно потрескивает в камине, бросая теплые трепещущие отблески на стены маленькой уютной комнаты. Это гостиная… Когда-то я потратила много денег и времени, чтобы сделать её такой, какой хочу… Теперь здесь царит полумрак. Несмотря на скромные размеры комнаты, огонь камина не в силах рассеять темноту, а больше источников света нет. Конечно, я могу зажечь свечи, но не хочу. Не сейчас.
Горячие дрожащие блики пламени касаются моих рук, дразня, скользят по лбу и щекам... Я сижу в одном из двух больших удобных кресел и пью вино. Поднимаю бокал и любуюсь цветом напитка. Огонь делает его ярче, заставляет светиться. Делаю небольшой глоток. Вкус необыкновенный. Может быть, из-за цветочного аромата мне кажется, что я пью нектар? Закрываю глаза. В теле царит приятная лёгкость, и я расслабляюсь.
Он появляется незаметно, впрочем, как и всегда. Я незримо чувствую его присутствие, но всё же открываю глаза. Северус Снейп стоит передо мной. Профессор, Вы ничуть не изменились с того времени, как война закончилась, хотя прошло пять лет. Его волосы всё ещё черны как ночь, без признаков седины, разве что выглядят опрятнее. Глаза тоже поражают своей темнотой, и меня затягивает в эти глубокие озёра. Я невольно улыбаюсь своему гостью. Как долго я Вас ждала... Его губы сжаты в тонкую линию, а между бровей складочка, свидетельствующая о задумчивости. О чем Вы думаете, профессор, глядя на меня? Его кожа кажется мне ещё бледнее в тусклом свете камина. Или это из-за вечно чёрного сюртука? Ничего невозможно разглядеть в полумраке, где он – только тень среди теней....
Подношу стакан к губам, и мой гость неодобрительно морщится. Да, я знаю, что Вам не нравится, когда я пью. Даже вино. Он берет меня за запястье и заставляет поставить бокал. Будто имеет на это полное право. Полное право распоряжаться мной и моими действиями. Нет, не имеет, но… Когда меня это волновало? Я давно привыкла к тому, что он имеет власть надо мной.
Он садится в кресло напротив, продолжая смотреть на меня. От его взгляда бегут мурашки по коже. Я всё же перебарываю его гипнотическое действие и снова делаю глоток вина.
— Давно сидишь?— его глубокий голос вспугивает дремотную тишину.
— Не знаю,— вру. Я точно знаю, сколько я здесь. С точностью до одной минуты могу сказать, сколько времени я ждала. А первый глоток я сделала в полночь — время нападения на Хогвартс.
— Не лги мне,– в спокойном голосе проскальзывают знакомые стальные нотки, и я сдаюсь.
— Давно, профессор. Но я имею на это полное право.
— Имеешь,— он пожимает плечами. Делает вид, что ему безразлично… Я знаю, что это не так.
Когда же я научилась разбираться в его чувствах? Хотя о чем я?... Порой мне кажется, что я вовсе не ведаю ничего ни о нем, ни о его эмоциях. Но одно я знаю твердо — Вы не бесчувственный, как многие думают, и силы Ваши не безграничны…
Делаю ещё один глоток. Он смотрит в камин и молчит. Эта тишина не давит на нас. С некоторых пор нам нравится это разделенное безмолвие.
Он приходит ко мне очень часто и поэтому, кажется, мы обсудили все темы, какие только возможно. Мы редко говорим о нем, но я знаю каждую деталь его биографии. У меня хорошая память и неплохая логика. Конечно, у одной из лучших учениц Хогвартса не может не быть этих качеств. Почти всё наши разговоры ведутся на отвлечённые темы. Отвлечённые от него и его чувств… Зато он может запросто покопаться у меня в голове и долго разбирать причины и следствия моих поступков. А может всего несколькими словами, словно брошенными невзначай, перевернуть весь мир и моё мировоззрение. И тогда мне кажется, что я маленькая глупая девчонка…
Но сегодня мы молчим совсем не потому, что нам не о чем поговорить. Мы следуем своеобразной традиции. В первый раз, пять лет назад, в эту ночь я молчала одна… Тогда, над его безжизненным телом… Мне удалось остановить кровь и влить противоядие вместе с кроветворным зельем в приоткрытые губы. Тогда я впервые билась в истерике от своей бесполезности. Я всегда думала, что достаточно знаю и умею. Оказалось, что это не так. Жить в лесу, охотится за крестражами и рисковать жизнью было тяжело, но ещё тяжелее смотреть как умирает человек, которому мы обязаны жизнью, и не иметь возможности его спасти… Я ещё не восстановила силы после нападения, поэтому так и заснула рядом с ним. А когда я проснулась, разбуженная предрассветной стылой прохладой, его уже не было рядом. Вы исчезли, не оставив ничего, что говорило бы о Вашем присутствии. Я встала, кутаясь в мантию, опустила руку в карман, и сердце замерло. Там был цветок. Я никогда не видела таких цветов. Он словно светился у меня в руках. Бутон был очень похож на лилию. Я долго ломала над этим подарком голову. Что он значил? Может быть, так Вы попрощались с прошлым?
Я нашла Гарри и Рона в Большом зале. Они собирались меня искать, но я их опередила.
А через несколько недель Вы впервые пришли ко мне. Я чуть не упала в обморок от неожиданности, когда Вы появились в моём доме. Это потом, много позже я стала вашей ученицей, а в тот первый вечер Вам пришлось долго успокаивать меня, выслушивая бессвязное лепетание и судорожные всхлипы. Я так и не поняла, как Вам удалось выжить. Но я надеюсь, что в том, что Вы живы, есть и моя крохотная заслуга...
Возвращаюсь в настоящее. Вы усмехаетесь, и на душе становится тепло… Я так люблю эту неуловимую усмешку, едва заметно приподнимающую уголок тонкогубого рта, что у меня замирает сердце. Так улыбаться умеет только он. Я помню каждый миг, проведённый с Вами…
Каждый раз, когда я не знаю, что делать, то бегу к нему за советом. И не боюсь, что он посмеётся надо мной…
Сейчас же я просто запуталась в своих мыслях и чувствах. Запуталась в определении, кто Вы для меня.
Учитель? О да, Вы научили меня многому, не только зельеварению и ЗОТИ. Я становилась сильнее, глядя на Вас, учась на Вашем примере. Я переняла у Вас толику ума и хитрости. Вы научили меня сдержанности и хладнокровию. И мой здравый смысл говорит Вашим голосом…
Наставник? Да, Вы ведете меня по жизни. Иногда силой заставляя принять правильное решение, но я не жалуюсь. Я знаю, что пока Вы со мной, я не натворю глупостей. А со мной Вы всегда.
Невольно улыбаюсь этой мысли. Наполняю ещё один бокал вином и возвращаюсь к своим раздумьям.
Любимый? Да, я люблю… Люблю горячо и нежно, наверное, немного наивно… Только не читайте мне нотаций по поводу наивности. Я могу быть такой только с Вами. Остальные не заслуживают моего доверия. Вы открыли мне глаза и на это.
Вы мой идеал. Это самое точное определение. Вы воплощаете в себе все те черты, которые я ценю. Сколько раз Вы проявляли мужество и демонстрировали силу? Сколько раз доказывали, что Ваш ум может решить любую задачу? Сколько выдержали пыток? А предательств? В Вашей жизни было слишком много испытаний, но кто осмелится сказать, что они сломили Вас?
А совсем недавно я поняла, что ценю и его недостатки… Язвительность и грубость. Это оттого, что он привык скрывать свои чувства. Двадцать лет шпионажа не прошли даром — он не доверяет никому. И слишком горд, чтобы просить прощения или помощи. Он слишком требователен к остальным, потому что сам способен на многое. Упрямая морщинка между бровей… он всегда хмуриться, когда задумчив. А задумчив он почти всегда. И слишком серьёзен, и сдержан… Никогда не скажет лишнего слова, не сделает ненужного движения. Он привык к смертельному риску, и кажется, даже сейчас готов к нападению. Не беспокойтесь. Никто не нападёт. Волан-де-Морт давно мёртв. Пожиратели смерти отправились за своим хозяином или давно засажены в Азкабан. Вы оправданы перед обществом и орден Мерлина свидетельствует о Ваших заслугах. Даже старый манипулятор Дамблдор не обречет Вас на очередное безумное задание. Вы в безопасности…
Часы бьют половину второго. К этому времени уже почти половина Хогвартса была разрушена, и многие уже поплатилась жизнью, защищая замок… Он наливает себе бокал вина. Что ж, Вы имеете на это право.
Уже мертвы Ремус и Тонкс. У них ведь остался маленький Тедди. Он никогда не сможет их вспомнить. Ещё один ребенок, у которого эта война забрала самое дорогое – родителей. Тонкс… Она умерла вместе с мужем, так и не пожелав бросить его одного. Как это, умереть, держа за руку любимого? Идти к нему, зная, что не вернётся ни один из вас. Понимая, что твой маленький сын останется без матери. Я не знаю, что она чувствовала. И не хочу знать.
Фред тоже мёртв. Наш весёлый, задорный Фред… Он никогда больше не рассмешит нас своими шутками. Он один из тех, кто больше всего верил в победу. Именно Фред и Джоржд не давали нам отчаиваться, они поддерживали наш дух. А каково Джорджу? Они ведь были больше, чем братьями. Они были одним целым. Как жить, если половина тебя умерла? Больше никто не продолжит его предложение и не поймёт с полуслова. Никто не подскажет, как можно подшутить над Перси. Да и шутить больше не хочется. Как можно жить, и боятся взглянуть в зеркало? Ведь там он увидит брата. И каждый раз сердце пропустит удар в надежде, а потом горькое разочарование. Как можно так жить?
А сколько людей умерло в этой войне раньше, чем напали на Хогвартс? Сириус, Грозный Глаз, Руфус Скримджер, Тед Тонкс и даже Добби! Они все мужественно сражались. Они боролись за победу. И мы победили. Да вот только они никогда не увидят, ради чего воевали и за что умерли. Они верили в светлое будущее, и оно наступило. Только не для них…
Часы бьют два часа ночи. Он ставит бокал, встает и подходит к окну. Я делаю то же самое, только становлюсь перед ним, заглядывая в глаза. Как всегда тону в этих омутах, забывая обо всём… Сейчас я знаю о чём он думает. Неужели я, наконец, постигла легилименцию? Нет, я просто знаю…
Он думает, почему я спасла его в ту ночь. Пытается понять, почему не дала умереть. Зачем вытащила с того света? И за что лишила покоя… Вы ведь как никто другой заслуживаете покоя. Он никогда не задавал этих вопросов вслух. Но я жду их. У меня есть ответ. Вы нужны мне. Именно поэтому я старалась спасти Вас от смерти. Я вымаливала Вас у неё. Просила отпустить. И вот Вы передо мной. Я готова была на всё, лишь бы спасти…
А сделала бы для него Лили то же, что сделала я? Рыжая бестия с зелёными глазами, да простит меня Гарри. Нет. Она предала его уже давно. Она убила его своим предательством. Разрушила чувства и растоптала сердце. Она не смогла простить ему всего одного слова. «Грязнокровка». Я бы простила. Я бы простила ему всё на свете, лишь бы он любил меня. Лили не смогла справиться со своими убеждениями и простить ему увлечение Тёмной магией. Лили выдала его заклинания Поттеру и Блэку. Лили причинила ему боль. Разве она его достойна?.
Так за что же Вы её любите? Я знаю, что Вы ответите: «Любят не за что-то, а вопреки всему». Да, я согласна. Я и сама люблю Вас вопреки… Вопреки возрасту, статусу, репутации, характеру, обществу… Вопреки Вашей нелюбви…
Он смотрит мне в глаза. Они карие, не зелёные. Проводит рукой по волосам. Нет, не рыжие, каштановые. Я не она.
О, как бы я хотела быть ей! Как бы я хотела, чтобы Вы любили меня. Нет, я даже не претендую на её место, если для Вас это невозможно. Просто немного любви. Мне не нужно ничего, кроме Вас. Я мечтаю прогнать Вашу боль, подарив тепло и спокойствие. Я хочу подарить Вам себя, прогнав зелёноглазую ведьму из Вашего сердца. Желаю сбросить с Вашей души её наваждение…
Он кладёт руки мне на талию и уверенно притягивает к себе. Касается моих губ своими, лёгким, почти целомудренным поцелуем. По моим щекам текут горячие слёзы. Отрываюсь от его мягких губ и утыкаюсь лицом в его плечо. Не нужно меня жалеть. Разве я когда-нибудь позволила себе оскорбить вас жалостью? Знаю, он не верит, что моя любовь к нему чиста. Думает, она построена на сострадании. Это не так. Когда же всё поменялось местами? Вам ничего не напоминает наша ситуация? Ведь именно так безнадёжно Вы любили Лили. Вот так безумно, до боли… Так когда же всё перевернулось? Мне больно от того, что Вы мне всего лишь сочувствуете. Да, я глупая девочка, которую угораздило влюбиться в своего учителя — Северуса Снейпа. Меня оскорбляет Ваша жалость. Я сильная и независимая. Я не нуждаюсь в ней.
— Не. Надо. Меня. Жалеть.— Говорю я, немного отстраняясь, и узнаю в своем голосе знакомые стальные нотки. Дожили… — Если это единственное, что Вы ко мне чувствуете, то лучше... Лучше уйти… Я справлюсь…— Ложь. Я не смогу без него, но я просто обязана его отпустить. Он приподнимаешь мой подбородок двумя пальцами, заставляя смотреть в глаза. Сила и власть. Неукротимая сила и непререкаемая власть, и я не могу не подчиниться…
— Это не жалость.— Его голос звучит очень мягко, а в глазах светится нежность. Как такое вообще возможно? Сердце на миг замирает в груди, чтобы тотчас пуститься бешеным галопом. Он целует меня, и я тону в этом безумном поцелуе. Запускает пальцы в мои волосы, притягивая ещё ближе. Я обвиваю его шею одной рукой, а другой начинаю нетерпеливо теребить пуговицы его сюртука. Кто их вообще придумал? Кручу, выдирая нитки, отрываю их по одной и упиваюсь своей безнаказанностью. Пуговицы со стуком падают на пол. Мне хватает запала оторвать больше пяти черных кружочков, прежде, чем он меня останавливает.
— Не сегодня,— он мягко отводит мои руки, прекращая борьбу с сюртуком.
Прячу лицо на его плече. Пусть не сегодня. Мы сдвинулись с мёртвой точки, на которой стоим уже больше двух лет. И он несколько минут назад сказал, что что-то чувствует ко мне. Разве я могу быть счастливее?
Вдыхаю его запах. Травы… Особенно бергамот и полынь... Кажется, я в раю. Как по-другому всё это объяснить? Но голос, незнакомо тихий и мягкий, возвращает в реальность.
— Тебе завтра рано вставать.
— Плевать,— отзываюсь я. Мой голос звучит тихо-тихо, я почти шепчу ему в шею,— главное, что Вы сейчас со мной. Я ведь могу видеть Вас только ночью. Вы ведь умерли…
— Ты украла меня у смерти. Ты веришь в меня, значит, я жив…
— Я не могу жить без тебя, Северус…
Он легко подхватывает меня на руки, пересекает комнату и садится в своё кресло. Я сижу у него на коленях, положив голову на его плечо, и понимаю, что мне никогда не было так хорошо. Он никогда не позволяет мне дождаться рассвета. Не даёт увидеть момент своего исчезновения. Это наше правило. Он приходит ко мне каждую ночь, хоть и во сне. Я никогда не увижу его наяву. Он умер ровно пять лет назад. Ну и пусть. Моя вера в его чудесное спасение никогда не пошатнётся, а значит, он всегда будет жив. В моём сердце…
Я просыпаюсь через несколько часов в своём кресле. Его нет, словно никогда и не было. Я встаю, разминаю затёкшую спину и направляюсь в ванную. Принимаю душ, привожу себя в порядок. Выхожу в одном полотенце, обмотанном вокруг груди. Становлюсь возле окна, там, где мы стояли вдвоём. Второе мая. День победы Светлой стороны над Волан-де-Мортом. Радуйся, магическая Британия!.. Мне нужно к Гарри. Поздравить его с пятой годовщиной Победы. Вечером министерство устраивает приём в нашу честь, но это вечером…
А сегодня мне снился замечательный сон… Севеврус Снейп признался мне в любви. И хотя я привыкла возвращаться в реальность после неотличимых от яви снов, сегодня мне почему-то удивительно трудно принять мир, в котором его нет…
Что-то неприятно впивается в ногу. Делаю шаг назад, и мой взгляд натыкается на причину неудобства. Я вскрикиваю, прижимаю руки ко рту и опускаюсь на ковёр. Боюсь, если я не сяду сейчас, то упаду в обморок. Глаза обжигают слёзы, а на губах сама по себе появляется улыбка. В открытую форточку влетает свежий ветер, и я вдыхаю прохладный воздух, холодящий мокрые щеки…
Это было бы обычное, ничем не отличающееся от сотни других, утро, если бы не одно но… На столике стоят два бокала с недопитым вином, а передо мной на полу, возле окна рассыпано семь черных пуговиц…
Vova
