Цыпочка

Подобно большинству своих сокурсников, Оливер не успел всего ничего — сдать экзамены, прежде чем выпуститься из Хогвартса с бумажкой, заверенной магической подписью Дамблдора, где сообщались результаты его Т.Р.И.Т.О.Н.ов. Не то чтобы ему так уж это было нужно: рекомендации от мадам Хуч он успел получить еще до того, как разразилась Вторая Магическая война, а Пожиратели смерти активно пошли в наступление под предводительством красноглазого и безносого, Которого-Теперь-Можно-Называть-Как-Угодно. Но! Сначала его родители, настаивающие на получении всех необходимых аттестаций, а потом и Дамблдор изменили его решение никогда больше не возвращаться в школу. Оливер как сейчас помнил этот знаменательный день, когда Дамблдор торжественно пригласил его в свой кабинет и долго отпаивал чаем. Рот, набитый лимонными дольками (и когда он все-таки потянулся за этой гадостью?), понимающий тон, Фоукс на жердочке, тихо шушукающиеся о чем-то своем портреты. Время тогда слилось в один смазанный миг. Оливер в любом случае не мог бы отказать директору в такой мелочи, как присутствие своей дражайшей персоны в школе на еще один год, чтобы… Он, если честно, не очень хорошо запомнил, для чего, но там точно было про квиддич, поднятие спортивного духа команд, возможность выиграть Кубок школы. И да — сдать все экзамены. Поэтому Оливер вышел из кабинета директора со списком необходимых книг на следующий учебный год, а еще мерзким сладким вкусом во рту, который пропал лишь на следующий день.

Аманда Вуд, его маленькая сестренка, воодушевилась куда больше него. Правда, лишь до того момента, пока ей не напомнили, что ей-то в Хогвартс еще рано. Тогда дома началось настоящее фееричное выступление. Сестра на оставшиеся дни буквально прилипла к Оливеру, постоянно ходила по пятам, расспрашивая то о том, то о другом, упрашивая научить ее играть в квиддич, показать несколько интересных заклинаний, поделиться историями со школы и так далее. Когда они все вместе оказались на платформе 9 и 3/4 перед отправлением Хогвартс-экспресса, Аманда вцепилась ему в штанину, требуя "оставить Олли дома". Лишь наобещав ей с три короба, он высвободился из её цепких рук и с лучезарной улыбкой поспешил в вагон. Споткнувшись пару раз и чуть не проехав носом по полу, Оливер наконец нашел купе, где сидели Алиссия Спиннет и близнецы Уизли. Девушка при виде капитана закатила глаза.

— Оливер, я бы на твоем месте переоделась в мантию сразу.

Оливер развел руками, выставляя на всеобщее обозрение вполне себе приличные и «модные» джинсы и «очаровательный» оранжевый свитер с гриффиндорским львом на нем, из-под которого выглядывали манжеты и воротник клетчатой голубой рубашки. Он, как обычно, собирался впопыхах, но ничего преступного в своем облике не видел. Однако спорить со Спиннет — к слову, его бывшей девушкой — себе дороже, поэтому Оливер, обреченно вздохнув, плюхнул чемодан на сиденье и щелкнул замком. Теперь бы найти мантию…

* * *

Большой Зал, празднично украшенный, встречал студентов во всем своем великолепии: зачарованный потолок, парящие в воздухе над столами свечи, снующие туда-сюда привидения. В дверях уже образовалось столпотворение – ученики встречают своих друзей, не торопясь разбредаться к столам факультетов. Кто-то очень "терпеливый" решил ускорить процесс и, расталкивая всех, стал пробираться внутрь. Оливер краем глаза отметил слизеринскую мантию и фыркнул — ожидаемо. Кто еще может настолько кичиться своими манерами чистокровного и переть как таран на остальных студентов? Однозначно, Слизерин.

Некоторые ученики уже заняли свои места, да и большинство учителей присутствовало в Зале: Дамблдор, сверкающий голубыми выцветшими глазами из-за очков; Снейп в своей несменной траурной мантии; Трелони в разноцветных несуразных шалях, странных украшениях и очках, в которых она напоминала стрекозу; спортивная мадам Хуч — любимый преподаватель Оливера — как всегда светится энергией. Такая бойкость в ее-то годы! Наверняка тут замешана какая-то настойка. А может, причина в целительной силе квиддича? Место преподавателя ЗОТИ было занято каким-то непримечательным хмурым типом, недовольным взглядом осматривающим зал. Будет ли он хорошим преподавателем и задержится ли больше, чем на один год – в очередной раз загадка.

Обводя зал глазами, вспоминая, возвращая из памяти уже подзабытое за длинные месяцы каникул ощущение, Оливер заметил сияющего как новенький галлеон Поттера — для кого героя, а для кого лучшего ловца столетия. Тут уж все зависит от твоих личных приоритетов. Оливер помахал Гарри в знак приветствия, занял свое место за столом и вступил в разговор с Алисией, проскользнувшей вслед за ним. Пусть романтические отношения у них не удались, но друзьями они таки остались, чему он был несказанно рад. Отвлекшись от пикировки с девушкой, Оливер обвел гриффиндорский стол цепким взглядом, сразу перейдя в амплуа грозного, помешанного на квиддиче капитана. «Что ж, большинство членов команды здесь, — самодовольно ухмыльнулся Оливер. — Уж в этом году Кубок точно будет наш. Только надо будет подсуетиться и перехватить Хуч раньше Флинта, чтобы занять более выгодное время для тренировок». Кстати, о Флинте. Оливер нашел слизеринского капитана взглядом. Тот выглядел еще более угрожающе, чем раньше – заматерел, разросся в плечах, на лбу залегла складка от того, что Маркус постоянно хмурится, взгляд опасный, но какой-то затравленный. Флинт сейчас напоминал дикого зверя, очутившегося в клетке.

Праздничная атмосфера витала в воздухе. Ученики медленно наполняли зал, рассаживаясь за столами факультетов, возбужденно галдя, смеясь, радостно приветствуя друг друга. Вероятно, в этом году у преподавателей будет намного больше проблем с дисциплиной, чем прежде. Что-что, а учиться не хотелось никому, массовые братания продолжались с самого дня победы. Ученики ожидали распределения первокурсников и приветственной речи директора.

Маркус сидел за столом и крутил в руке цепь, свисающую с ремня джинсов. Мантия, надетая поверх ставшей такой привычной маггловской одежды, жутко раздражала и сковывала движения. Вообще, возвращение в школу, в магический мир после года скитания по трущобам Лондона было достаточно болезненным. Война забрала у него многое – родителей, дом, деньги, но кроме этого — веру во всесильность волшебства. Снова видеть все эти лица было странно – они стали ему чужими. Вся обстановка казалась сюрреалистичной, чужеродной, но такой правильной и необходимой. Маркус знал: принять предложение Дамблдора вернуться на седьмой курс обучения в Хогвартс для него — единственный шанс выбраться из того дерьма, в которое он попал благодаря Второй магической войне. Маркусу безумно хотелось курить, но больше — в сарай для метел, где когда-то он оставил свою Красавицу. Когда директор сказал, что метла чудом не пострадала при пожаре – это стало последним аргументом в пользу возвращения в школу. Внезапно он почувствовал на себе взгляд... Вуд. Маркус хищно осклабился. Извечный соперник совершенно не изменился, словно и не прошло столько времени с их последней встречи. Вуд выглядел привычно – нелепо и излишне самоуверенно, но самое главное — во всем его виде читалось, что он вернулся из теплого семейного гнезда, обласканный и любимый сын своих родителей. Маркус почувствовал острый укол зависти. Вероятно, для Вуда необходимость вернуться в школу заключалась лишь в том, чтобы получить аттестат.

Оливер возмущенно фыркнул и взял кубок, пока пустой, что, в принципе, не мешало превратить это в красивый жест — он торжествующе приподнял руку, глядя прямо в глаза извечному сопернику, и одними губами произнес:

— Кубок наш.

‎Маркус прочитал по губам Вуда то, что тот хотел сказать, фыркнул и показал ему средний палец. Правда, этого показалось мало. Он поднес этот палец к губам и сделал несколько пошлых лижущих движений языком.

— Отсоси! — тоже одними губами.

Оливер залился краской стыда, прокрутив в голове всю эту сцену вновь в замедленном режиме. «Чего еще было ждать от такого, как он?!» В мыслях так и осталось это движение — бесстыдное, наглое и... пошлое! «Грубое невоспитанное животное! — Оливер еще раз мысленно пожелал Флинту переломанных бладжером ног и с тоской уставился на затянувшийся процесс распределения. — Есть хочу!»

Маркус вздрогнул от того, что ему в плечо врезался чей-то кулак. Мгновенно свирепея, он обернулся, желая дать наглецу промеж глаз, но сжавшиеся уже в кулаки пальцы разжались, потому что перед ним, по-хулигански прищурившись, стояла Элайн Гранс – его подруга с первого курса.

— Хей! Кого я вижу?! Неужели это ты, Маркус?! – чуть низкий для девушки голос, волосы скручены в неаккуратный пучок на затылке, обкусанные ногти, неряшливо повязанный галстук – все это вкупе с поистине мальчишеским характером и зашкаливающими амбициями делало Элайн настоящей пацанкой. Она порывисто обняла Маркуса и тут же, смутившись своего порыва, отстранилась. – Где ты пропадал все это время?!

— Эл, — поприветствовал ее Маркус и скупо улыбнулся, хотя взгляд его значительно потеплел. Они не были лучшими друзьями, но их союз походил на что-то вроде сотрудничества. Еще на первом курсе запуганная маленькая девочка-полукровка из бедной семьи, в силу своего сильного в зачатке характера попавшая на Слизерин, выцепила из толпы слизеринцев нелюдимого мальчишку-переростка с хулиганским характером. Они сошлись сразу. Для Элайн дружить с Маркусом значило спастись от слизеринской травли, грозящей ей от блюстителей чистой крови и богатеньких снобов-аристократов, для Маркуса – общаться с человеком, обладающим острым умом, необремененным светскими манерами и закостенелыми предрассудками и вообще разительно отличающимся от всех этих вылощенных холеных детей из «Высшего света». – Похуй — где. Главное, что сейчас я тут.

— Ах, ну да. Руки-ноги-голова на месте, так что я могу быть спокойна, — Элайн опустилась на скамью рядом. – Правда, так странно снова вернуться в школу? После всего…

— Не то слово, — согласился Маркус. – Не прошло пяти минут, а меня уже блевать тянет. Это нормально?

— Для Маркуса Флинта вполне, — хмыкнула Элайн, внимательно вглядываясь в угрюмое лицо с упрямо поджатыми губами, и добавила шепотом. – Я рада, что ты вернулся. И знаешь…Мои, они тоже…

— Я знаю, — Маркус отвел взгляд, и Элайн была благодарна ему за отсутствие формальных слов поддержки, за молчаливое сочувствие. Говорить о таком тяжело, особенно сейчас, когда раны обоих настолько свежи.

Они замолчали, отвлекшись на вступившую в зал толпу первокурсников, спешащих по проходу между столами за профессором МакГонагалл. Малышня в общей массе своей напоминала пугал с хагридова огорода: мантии застёгнуты не на те пуговицы, косички у девочек растрепались, мальчишки ковырялись в носу или разевали рты так, что становилось страшно за их челюсти — как бы не вывихнули.

Оливер тоже разглядывал первокурсников, размышляя о том, что скоро его маленькая сестренка будет так же стоять перед стулом с Распределяющей шляпой, ожидая ее вердикта. Детей, приехавших в этом году первый раз в школу, было как никогда много, поэтому к тому моменту, как распределение наконец закончилось, и директор произнес в очередной раз полную предостережений речь, все присутствующие уже измучились в ожидании торжественной трапезы.

«Наконец-то еда! Нельзя же так долго мучить подрастающее поколение», — Оливер тут же ухватил кусок курицы побольше, с аппетитом вгрызаясь в нежное мясо. Правда почти сразу он вспомнил о манерах и попытался обставить все более изящно. Как будто кто-то это заметил бы — студенты просто сорвались. «А ну к черту!» — в Гриффиндоре клювом щелкать нельзя, а то не успеешь оглянуться, как все блюда уже опустеют. Оливер быстро похватал куски, которые с виду повкусней, и довольно принялся за еду.

— О, жрачка! – Маркус наконец воодушевился. — Так... Что тут у нас? — он до краев наполнил тарелку и опустошил ее так быстро, будто за ним гналась стая химер. В пару глотков прикончив сок из кубка, Маркус демонстративно поднялся первым с места и, махнув Элайн на прощанье, поспешил к выходу.

* * *

Сидя возле камина, Оливер ясно слышал тиканье часов, отсчитывающих время, как будто издеваясь, заставляя предаваться невеселым мыслям, бладжером бьющим по черепу. Год назад он также сидел здесь перед началом нового учебного года, в полной уверенности, что год этот последний и что его гарантированно ждет блестящее спортивное будущее. Рекомендации от мадам Хуч, предложения от лучших квиддичных команд — все рисовалось таким идеальным и близким. Но, как всегда, судьба распорядилась иначе, и он вынужден был вернуться сюда, что усугублялось еще свежими ранами от прошедшей войны, а в Хогвартсе, ставшем её эпицентром, это ощущалось особенно остро.

И как будто этого всего было недостаточно, так еще и прямые наглые взгляды вечного соперника, который, несмотря на несчастья, как из рога изобилия свалившиеся на него — потерянная семья, подмоченная репутация — казалось, излучал еще больше самодовольства. Все их стычки с Флинтом были отмечены азартом, желанием уничтожить, раздавить противника, превзойти его. Данный конкретный слизеринец раздражал еще с самого начала, как будто был специально создан для того, чтобы доводить его, Оливера, до белого каления: и то, как он выглядит, и как разговаривает, и как смеется, ухмыляется. А потом он еще стал капитаном слизней. То есть мало того, что продолжал выводить из себя всем на свете, так еще и предоставил вполне себе официальный повод его ненавидеть. Но это же давало смириться со своим нахождением здесь — Кубок Школы, еще один шанс вырвать его из лап серебристо-зеленых, из рук именно этого капитана.

Бездумно смотреть на огонь вскоре надоело. Вытянув руки над головой и хрустнув позвонками, он от души потянулся и бодро соскочил с кресла, намереваясь прогуляться, подышать свежим воздухом. Полетать! Призвав Акцио свою метлу, Оливер ласково провел ладонью по древку — пусть кто-то считал, что он фанатичен в своей любви к квиддичу, доводя собственную команду на тренировках до желания его убить, но все же полеты давали ему несоизмеримо много — чувство легкости и подлинной свободы.

* * *

Маркус быстрым шагом направлялся в сторону квиддичного поля. Все тело трепетало от нетерпения и сладкого предвкушения, схожего с детским, когда жаждешь проснуться и обнаружить под елкой рождественские подарки. Когда до ограждения оставалась буквально сотня метров, Маркус перешел на бег. Только услышав, как песок скрипнул под подошвой тяжелых ботинок, он облегченно вздохнул. Наконец-то он дома. Закрыв глаза, он вдохнул полной грудью — влажный, по-вечернему прохладный воздух щекотал ноздри. Маркус еще сильнее зажмурился, представляя, какой воздух там, наверху — сухой, обжигающий, такой, что с силой врывается в грудную клетку, насыщая кровь адреналином и подстегивая азарт. Нестерпимое желание взмыть в черную высь охватило все существо, рождая в районе солнечного сплетения сладкое тянущее чувство предвкушения. Маркус открыл глаза. Сумрак мягко окутывал все вокруг, стирая очертания предметов, придавая происходящему особую интимность и таинственность. Но окружающая темнота не смущала его — он знал этот путь до кладовой метел наизусть. Пятнадцать шагов вперед, еще десяток налево под трибуну и — деревянная обшарпанная дверь. Здесь воздух был спертый, сырой, пропитанный терпким запахом полироли для метел. Маркус зажег Люмос и счастливо улыбнулся. Вот ОНА. Его красавица. Цела и невредима. Погладив мозолистой ладонью древко метлы, Маркус покачал ее в руке, подбросил вверх, пересчитал прутья — любовался, ласкал ее, словно любимую женщину.

- Нокс! — он довольно хмыкнул и, подхватив метлу наперевес, вышел в ночь, мечтая о том, как спустя пару секунд взлетит над трибунами, но его сиюминутному желанию не суждено было сбыться. На выходе он едва не врезался в идущего навстречу студента…

Чуть прохладный воздух приятно освежал. Пальцы чуть подрагивали от нетерпения, от желания скорее сорваться вверх, ввысь, в небо, подставляя лицо ветру. Но, как всегда, есть один человек, способный испортить одним своим появлением все и сразу — возле подсобки Вуд резко затормозил, чтобы избежать столкновения с Флинтом. Черные, слегка взъерошенные волосы, кожа, покрытая россыпью рисунков. Как там магглы их называют? Тату... татуировки? Странно, что чистокровный вроде него мог опуститься до чего-то столь откровенно маггловского. Флинт заметил Оливера раньше, чем тот успел обдумать и воплотить в жизнь свой план по сматыванию куда подальше. Однако, как только мерзкая усмешка расползлась на чувственных губах, Вуд упрямо вздернул подбородок. Драться не хотелось, но, несмотря на то, что все их стычки заканчивались именно этим, Вуд не мог позволить себе сбежать.

— О, малыш Олли тоже тут! Чего нос задрал? Хочешь показать, какой ты смелый и храбрый мальчик? — Маркус хищно ухмыльнулся и прищурился. — Кыш с дороги! Растопчу ненароком!

Оливер прищурился в ответ, кидая на Флинта взгляды, как он надеялся, достаточно красноречивые, чтобы показать свое презрение.

- Что-то ты раскудахтался, Флинт. Хотя это же отличительная черта вашего гадюшника — вам на герб петуха надо бы!

Маркус ‎одним быстрым движением сгреб Оливера за воротник мантии и дернул на себя, насмешливо глядя в лицо, теперь находящееся буквально в десяти сантиметрах от его собственного.

— Ку-ка-ре-ку! — медленно протянул он по слогам и вдруг, отбросив метлу в сторону, резко ударил Вуда поддых.

Оливер согнулся пополам, не успев среагировать. Однако прошла всего пара мгновений — и он резко выпрямился, выбрасывая руку, сжатую в кулак, вперед, почти не целясь, тыча слепо туда, где должна быть мерзкая усмешка Флинта. Костяшки скользнули по теплой коже – достал.

— Сука!

Удар пришелся в скулу. Зашипев от боли, Маркус вцепился рукой Оливеру в волосы, приподнимая голову, и впечатал кулак ему в нос. Давясь заливающей рот кровью, Оливер беспорядочно взмахнул руками, силясь достать в ответ, и уже через несколько мгновений парни, слившись в бешено шипящий и матерящийся клубок, покатились по земле. Маркус ‎колотил противника изо всех сил, вкладывая в удары всю свою ненависть. Оливер не отставал и отвечал ему тем же. Неожиданно, уворачиваясь от очередного удара, Маркус поймал себя на мысли, что происходящее его даже забавляет. Адреналин кипел в крови, ярость смешивалась с азартом, эмоции одуряли. Он всегда любил драться, упиваться болью противника, давить, сминать, сгибать сопротивление, а Вуд был хорошим противником — дерзким, строптивым, хоть и недостаточно сильным, чтобы справиться с ним. Наконец, когда эта яростная возня ему надоела, Маркус сделал захват, ухватив Оливера за запястья, и припечатал его к земле, наваливаясь всем телом, полностью блокируя его движения. Кровь из разбитой губы — "Достал все-таки, засранец" — стекала по подбородку, и Маркус инстинктивно облизал губы, поморщившись от ее терпкого вкуса.

— Ну и кто тут у нас петушок? — спросил он хрипло. — Только и можешь, что ерепениться! Хотя ты даже на петушка не тянешь! Так… Цыпленок! — и тихо захихикал, чувствуя, как Оливер неистово дергается под ним, стараясь столкнуть с себя тяжелое тело.

— Пошел к черту! — выдохнул он. — Проклятое животное!

Глаза тут же распахнулись, когда Вуд осознал, что именно он только что ляпнул в лицо Флинту — тот же неуправляем. Он сейчас просто убьет его.

Маркус осклабился и, подавшись вперед, выдохнул Оливеру в лицо:

— Ррр! — Вуд снова дернулся, стараясь увернуться от горячего дыхания, и тут, к своему ужасу, Маркус осознал всю ситуацию такой, какой она выглядит со стороны. Он лежит сверху на парне, который, так к слову, его заклятый враг, и чувствует через несколько слоев ткани гулко стучащее сердце своего "оппонента", а их лица в паре сантиметров друг от друга. А еще эта полная беспомощность Вуда... Внезапно стало жарко. Маркус резко откатился в сторону, подскочил на ноги и, схватив валяющуюся неподалеку метлу, перекинул ногу через древко.

— Вали отсюда подобру-поздорову, цыпленок! — процедил он сквозь зубы и, окинув Вуда напоследок гневным взглядом, оттолкнулся и взмыл в воздух.

Резкое почти бегство соперника ошарашило Оливера, но ноющие от боли ребра и, видимо, сломанный нос не слишком располагали к обдумыванию поступков неадекватного Флинта. Приняв сидячее положение, он подтянул колени к груди и провел ладонью по лицу, еще больше размазывая кровь.

- Охренеть полетал! — произнесенные вслух несколько охрипшим гнусавым голосом слова вызвали какую-то иррациональную обиду на самого себя. "Этот вот… Летает! Целехонек! Подумаешь, подправил ему физиономию чуток и все. Слабак ты, Вуд". Прежде чем унизительно соскрести себя с земли, Оливер убедился, что Флинта уже не видать. "Первый день — и уже пора посетить Больничное Крыло" – вздохнул он и поплелся обратно к замку, почти волоча метлу за собой.

Спустя полчаса крутых виражей и финтов Маркус окончательно успокоился и спустился на землю. Полет всегда действовал на него особенным образом, выдувая из головы все мысли. Решив забрать свою метлу в спальню, Маркус закинул ее на плечо и направился в сторону замка, закуривая и с наслаждением выпуская в темноту белые кольца дыма.

Оливер с трудом вырвался из заботливых рук мадам Помфри, причитающей над ним как курица-наседка — ах, ну да, над цыпленком. Внезапно вся ситуация показалась даже смешной. "Стоило столкнуться с Флинтом, и все сразу вернулось на круги своя. Здравствуй, Хогвартс!". В темноте, не желая тревожить сон уже спящих товарищей вспышкой Люмоса, Оливер выпутался из мантии, скинул остальную одежду и забрался в постель.

Каждый год, N-го сентября мы с друзьями приходим... нет, не в баню — на поле, где, как всегда, оказываются ушлые гриффиндорцы…(с)

В первый день учебного года гриффиндорская спальня мальчиков всегда радует взгляд опрятностью. Ненадолго. Дайте им всего пару дней, и комнату будет не узнать. Вот сейчас, например, Рон раскидывал свои вещи по комнате, не заботясь о том, на чьей личной территории они окажутся. Кровать Симуса уже завалена какими-то странными чертежами, и он один за другим расклеивал их на стене возле своей кровати, размахивая палочкой. Раскрытые сундуки являли миру горы сваленной одежды вперемешку с книгами, свитками, перьями, журналами и прочим скарбом, и мальчишки, толкаясь и дурачась, распихивали все это по тумбочкам.

Эльфы порывались было складывать все по местам, но после нескольких фееричных выступлений по утрам в поисках учебника по Зельям либо носка в пару ушастых попросили не нарушать творческий беспорядок. Поэтому пока кто-нибудь не запнется о кучу сваленной одежды или оброненный учебник и не начнет орать на других, завалы не разгребаются. Вот его настоящий дом. Гарри, улыбаясь, стащил с себя мантию и удавку, гордо именуемую галстуком, более-менее аккуратно пристроив их на спинку кровати. Затолкав ботинки под кровать, он с размаху плюхнулся на постель и погрузился в свои мысли.

Переставший висеть над головой Дамоклов меч в виде помешанного на идее расправы над ним Волдеморта открыл перед Гарри возможность провести этот год в роли обычного студента. Ну, не совсем обычного, конечно... Он закрыл глаза. Перед его мысленным взором предстали авроры, разноцветные вспышки заклинаний, фигуры в капюшонах, поглощенный пожарами Хогвартс. Он словно наяву снова ощущал запах смерти и слышал грохот отваливающихся балок, громкие крики с обеих сторон, то призывающие к бою, выкрикивающие проклятия, то полные горя и безнадежности, оплакивающие погибших прямо там, на поле боя. Волдеморт допустил фатальную для себя ошибку, воспринимая идущих за ним волшебников как домовых эльфов. Этих-то чистокровных снобов, с детства взращиваемых в полной уверенности в своем превосходстве? Вот уж правда недальновидно. Если бы не эта ошибка и не помощь аристократов, переборовших даже свое отвращение перед носителями "грязной крови", светлой стороне, то неизвестно, как бы могла закончиться эта война, с какими потерями. Сам Гарри сделал все на грани своих возможностей, чтобы, столкнувшись с безносым ублюдком, выстоять и даже победить, оставшись в живых. Все это, естественно, оставило свой отпечаток, но он старался изо всех сил смотреть с оптимизмом в будущее. В конце концов, Мерлин спас его от потерь — все близкие ему люди остались живы.

Шум, суета, громкие разговоры вернувшихся в школу учеников буквально выталкивали из этих мыслей, возвращая в реальность. Как никогда хотелось жить настоящим, когда самой большой проблемой могло стать снятие баллов или привычные стычки со слизеринцами. Хотелось испытать все то, что старательно обходило его всю недолгую жизнь: хотелось радоваться мелочам, не раздумывая обреченно о том, что каждый день может стать последним, смотреть прямо в светящиеся от счастья глаза друзей, может, даже обрести свою настоящую любовь. Последняя мысль была все еще по-детски робкой, неуверенной, но уже четко обозначившейся. Но окончательно вернуло его в действительность другое: ощущение на лице чего-то мерзкого, склизкого и холодного. Оказалось, Тревор не нашел лучшего места прислонить задницу. Отплевываясь, Гарри буквально соскочил с кровати.

— Тьфу, Тревор!!! — под громкий смех друзей, ставших свидетелями произошедшего, земноводное успешно куда-то упрыгало.

* * *

Драко сидел в глубоком кресле у камина и наблюдал за языками пламени, беснующимися в очаге и лижущими каминную решетку. Мысли в голове текли лениво и размеренно. Драко с глухим раздражением в очередной раз думал о том, чем бы закончилась война для его семьи и для семей остальных слизеринцев, не прими они сторону «света». Потому как многих экс-Пожирателей такое положение дел не спасло. Министерство Магии все равно им не доверяло, и после победы начались многочисленные аврорские рейды, основной целью которых было найти повод засадить бывших служителей Темного Лорда за решетку и нажиться на фамильных богатствах. Вот и его отец стал жертвой репрессий – Малфой-старший оказался в Азкабане.

Послышался стук в дверь, прервавший размышления Драко, и раздался тихий голос Блейза:

— Драко, это я. Ты меня впустишь или у тебя тоже настроение ни к черту?

— Входи! — ответил Драко, лениво взмахнув палочкой, снимая запирающие заклинания. — А что значит тоже? — протянул он, потягиваясь в кресле. — Дай угадаю... Иссерлин?

Блейз, проходя вглубь комнаты, всплеснул руками:

— Да, представь себе, он намекнул мне, хотя нет, почти в открытую сказал, что я не привлекательный! У меня шок! – он сел в кресло рядом с Драко и скрестил руки на груди. — А еще эта девчонка – Гранс, подружка Флинта! Мерзкая полукровка! Шипела на меня не хуже покойной Нагайны!

Драко закатил глаза. Ох уж этот Блейз с тонкой душевной организацией.

— Блейз, ну ты что, забыл, какими "милыми" бывают слизеринцы? Особенно Иссерлин? – он провел рукой по волосам, убирая с лица выбившуюся из прически прядь. — Расслабься... Может, хочешь выпить?

— Он меня бесит, — недовольно пробубнил Блейз и поерзал на месте. – Ты ведь не надеешься, что откажусь? Наливай, раз уж предлагаешь!

— Поухаживаешь? – поймав недоуменный взгляд, Драко прыснул. — Блейз, я имел в виду, не откроешь ли ты бутылку?

Через минуту Блейз подал ему наполненный вином бокал. Драко пригубил напиток и довольно закрыл глаза. Терзавшие его мысли вернулись, став ясными и четко оформившимися.

— Ненавижу Хогвартс! Я думал, после войны что-то изменится, но нет. Мы теперь еще большие изгои, даже несмотря на то, что выбрали светлую сторону, а Поттер теперь не только гребаный Избранный, он теперь еще и Мальчик-который-убил-Волде​морта-и-все-таки-не-сдох! Ненавижу!

Блейз отпил немного из своего бокала и внимательно посмотрел на друга:

— Да брось, Драко! Какое нам дело? В особенности до Поттера! Очкарик очкариком. Сплошное убожество. Тоже мне, герой! – он фыркнул, смешно сморщив нос. — А то, что думают о нас окружающие... Хмм, тебе ли не все равно?

— Расскажи, чем занимался летом, — раздраженно передернув плечами, сменил тему Драко.

— Как обычно. Ездил по разным странам. Один Мерлин знает, как я изнывал от тоски, пока мамочка подыскивала себе очередного "любимого" мужа, — Блейз ухмыльнулся. — Вроде бы нашла… Ну а ты как? Надеюсь, отдохнул лучше меня?

— Отдохнул? — фыркнул Драко. — Я все лето занимался делами поместья. Эти бесконечные аврорские рейды, истерики матери. К отцу не пускают, — Драко не привык жаловаться, но сейчас сыграли роль несколько факторов. Первое, он жутко устал. Второе, алкоголь уже ударил в голову, расслабляя и немного притупляя терзавшую его весь вечер головную боль. И третье, все же это был Блейз. Наверное, единственный близкий человек в Хогвартсе.

— Да, извини. Я не подумал, — Блейз поставил пустой бокал на маленький столик. — Будем надеяться, что в скором времени всем станет легче. Что мы все о грустном?! – он притворно вздохнул и хитро глянул на Драко. — Я вот сегодня разочаровался в Хогвартсе окончательно. Ну вот, скажи, Драко, почему у нас в школе нет достойных парней-геев?!

— А это, по-твоему, очень весело?! И откуда я знаю? Если и есть в моем вкусе, то это обязательно махровые натуралы или...— "Поттер!" — ужаснувшись промелькнувшей мысли, Драко тряхнул головой и внимательно посмотрел на друга. — Бут, конечно, кидал на меня красноречивые взгляды, но он — прошлое, — Драко вздохнул и протянул. — А трахаться-то охота... — перед глазами снова мелькнул образ худого темноволосого парня.

"Может, он и в моем вкусе, но он чертов шрамоголовый герой, заноза в заднице и просто придурок! Ненавижу!"

— Малфой, ты похотливое животное! Ты это знаешь? — насмешливо протянул Блейз и, заметив раздражение Драко, попытался сделать серьезное лицо. — Ну, а с кем бы тебе хотелось? Только не надо говорить, что ни с кем! Я же вижу, что у тебя есть кто-то на примете, — закончил он заговорщическим шепотом и хитро прищурился.

Драко ничего не ответил и осушил бокал до дна, пряча за этим движением мелькнувшую на губах загадочную улыбку.

* * *

Оливер метался по кровати, выгибаясь и комкая под собой простынь. Сны, преследовавшие все лето, настигли его и в школе. Снова и снова он сталкивался со своим постыдным желанием, боролся и каждый раз проигрывал, вряд ли ощущая себя побежденным. Это желание — жгучее, изматывающее, неправильное. Днём он мог не думать об этом, делать вид, что ничего нет, не было и никогда не будет, представлять, словно это не его чувства, не его действия, ощущения, что это вообще — не про него. Но ночь обнажала все тайны подсознания, вытаскивая из темноты все старательно припрятанное, заставляя сталкиваться с запретным, когда ты не ждешь и думаешь, что в безопасности. Его фантазии оживали и овладевали им полностью, как он ни отгонял их, как ни обманывал самого себя. Подсознание не уговорить, не перехитрить. Оливер мог ненавидеть себя за это утром, но изо дня в день в его мыслях становилось все меньше сопротивления, все больше любопытства и не давало покоя навязчивое:«А что если…?»

Тягучее, липкое, словно смола, возбуждение, прерываемое только тяжелым дыханием и бессвязным шепотом. Его окружает терпкий запах и жар, исходящий от разгоряченного, прижатого вплотную тела — твердого, явно мужского. Он с отчаянным страхом не хочет этого, но в то же время с болезненным любопытством желает. С каждым вздохом напряжение нарастает. Он не управляет собой, касаясь напряженных мышц подушечками пальцев, пытаясь изучить его, своего призрачного любовника.

Тихий шепот змеёй заползает в душу, отравляет. Он уже проиграл, как только ощутил сильные пальцы в своих волосах, настойчиво тянущих его голову назад. Прикосновение горячего шершавого языка к скуле, влажное касание мочки уха. Это постыдное, но такое возбуждающее подчинение. Кому? И почему от этого так сладко? Оливер дрожит, подаваясь навстречу, чувствуя кожей шеи, как губы неизвестного искусителя изгибаются в понимающую усмешку. Он поворачивает голову, подставляясь прямо под ласкающие прикосновения. Волны удовольствия щекочут тело, когда он чувствует изучающие пальцы у себя на лице: уверенные, не слишком осторожные, даже нельзя сказать, что ласковые. Вот они дотрагиваются до лба, касаются носа, губ, заставляя окончательно отбросить мысли о правильности происходящего.

Оливер судорожно выдыхает, распахивает глаза, пытаясь рассмотреть своего персонального мучителя. Тот словно скрыт дымкой. Только глаза – тёмные, глубокие, затягивающие внутрь опасные омуты. И он видит, безошибочно угадывает там сумасшедшую звериную нежность пополам с желанием.

* * *

Овсянка мерзко прилипала к ложке и тянулась за ней тонкой ниткой, словно сопли горного тролля. Маркус отодвинул от себя тарелку с кашей и сморщился от отвращения. Он огляделся по сторонам и передернул плечами, заметив неподалеку от себя Нотта, уплетающего «полезный завтрак» за обе щеки. Жуть какая. Маркус уверенно потянулся за ветчиной и, выискивая глазами Эл, стал сооружать себе огромный многоэтажный сандвич. В этот момент мимо слизеринского стола прошел Снейп и отвесил нелицеприятный комментарий насчет внешнего вида Маркуса:

— Мистер Флинт, вы выглядите недостойно своего факультета. Я настоятельно рекомендую вам привести себя в порядок перед занятиями, — процедил он сквозь зубы и, традиционно взмахнув полами своей мантии, направился к преподавательскому столу.

Маркус равнодушно хмыкнул – сейчас ему было откровенно плевать на свой внешний вид. Потерять факультетские баллы он не боялся, да и Снейп вряд ли позволит себе такую роскошь, как лишить собственный факультет очков в первый же учебный день из-за одного «неадекватного» студента. Он оглядел себя: потертые рваные джинсы, огромных размеров футболка и небрежно повязанный поверх нее слизеринский галстук. Мантия, свернутая неаккуратным комом, лежала на скамье рядом. Возможно, выглядит не очень эстетично, но будь его воля, он совсем бы пренебрег формой. Маркус стал излишне свободолюбивым, и любого рода правила невыносимо его тяготили.

Так и не найдя Гранс, он довольно оглядел сооруженную им башню из хлеба, ветчины, сыра и листового салата и с удовольствием откусил огромный кусок.

«Вот это я понимаю — завтрак!»

Жуткий грохот отвлек внимание, и Маркус нашел глазами источник шума. За полупустым гриффиндорским столом сидел Вуд, уставившись на последствия своих действий, как пикси при вспышке Люмоса.

Едва заметив в Большом зале Флинта, Оливер начал незаметно пододвигать кувшин с тыквенным соком, желая расположить его прямо перед собой, чтобы посудина хотя бы частично скрывала его от глаз Маркуса — Вуд не строил иллюзий, что сейчас он в состоянии ответить что-то достойное. Не тогда, когда время от времени возникает желание зашипеть сквозь зубы от особо неосторожного движения – ребра ныли. Видимо, кто-то его проклял, потому что по какой-то несчастливой случайности — а может, в силу своей природной неуклюжести (что, кстати, совершенно не проявлялось, стоило ему сесть на метлу и подняться в воздух) — Оливер опрокинул кувшин. Раздался грохот, скатерть начало заливать соком, который стал стекать на пол и на брюки Оливера. Маркус заржал, наблюдая за этой картиной. Вид у Вуда был какой-то рассеянный и... невинный? «И правда на цыпленка похож...» — Маркус хмыкнул своим мыслям. От громкого смеха Оливер интуитивно вжал голову в плечи, додумавшись достать палочку и очистить стол заклинанием. Аппетит испортился. Закусив губу и чувствуя горячую волну, прилившую к щекам, Оливер невидящим взглядом уставился в свою тарелку. Внезапно ушей достиг шум крыльев — подлетевшая к нему школьная сова значительно подняла его настроение. Мадам Хуч ответила на его просьбу, лихорадочно составленную и отправленную чуть ли не за праздничным ужином: Гриффиндор забронировал за собой самое удобное время для тренировок. Первая же реакция Оливера — найти глазами Флинта, торжествующе улыбаясь.

«Вот так, гад. Будешь теперь свой зверинец в сумерках выгуливать».

Маркус изменился в лице, мгновенно догадавшись о причине этой самодовольной ухмылки. От негодования стукнув кулаком по столу, он бросил недоеденный сандвич и сорвался с места.

«Срочно к мадам Хуч!!!» — секунда и Флинт вылетел из зала.

Вуд хихикнул вслух, пытаясь представить себе физиономию Флинта, когда Хуч знатно его обломает — преподаватель полетов недолюбливала слизеринскую команду за грязную игру, что ни для кого не было секретом, чем Вуд и воспользовался. У Маркуса нет никаких шансов.

* * *

Гарри ‎ преодолел лестничный пролет очередного этажа и уже сделал шаг на следующую ступеньку, как неожиданно из ближайшего коридора раздался какой-то грохот, словно там что-то свалилось, а следом послышался жизнерадостный смех Пивза. Гарри непроизвольно повернул голову в сторону шума, не заметив, как лестница начала свое движение. Нога не нашла опоры и провалилась во внезапно образовавшуюся пустоту. Он потерял равновесие, не удержался и свалился почти с самого верха лестницы по ступенькам вниз. Сумка грохнулась рядом, из нее на каменный пол посыпались свитки и учебники. Очки перекосило, но они все же каким-то чудом удержались на переносице. Распластавшись, Гарри принялся суетливо собирать свои вещи, живописно раскиданные по лестничной площадке, даже не подумав применить элементарные манящие чары, когда его взгляд наткнулся на чьи-то черные начищенные ботинки. Моргнув, он поднял глаза. Слизеринская мантия. В голове Гарри пронеслась мысль, что наверняка хуже этого быть не может. Оказалось, может. Щеки вспыхнули от стыда, когда Гарри узнал, кто стал свидетелем его неуклюжего падения – Драко Малфой собственной персоной возвышался над ним, злорадно ухмыляясь.

Драко опешил от неожиданности, когда Поттер, тщательно обтерев пятой точкой ступени, кубарем свалился прямо к его ногам. Но потом, оценив ситуацию, не смог сдержать расползающуюся по лицу улыбку.

— Неужели, Поттер, я дождался этого момента, и ты рухнул жертвой моего очарования... Право, не стоило! Хотя, безусловно, приятно! Может, хочешь еще и вылизать мои ботинки?

Гарри ‎подавил желание потереть ноющую от удара задницу и растерянно моргнул, судорожно думая, что сказать, чтобы выпутаться из этой щекотливой ситуации.

— Эээ... — "Ну да, Гарри! Сейчас ты красноречием наверняка напоминаешь Кребба или Гойла — отличный ход. Давай, выстави себя перед ним еще большим придурком!". Смутившись еще больше, Гарри пробормотал. — Слишком много чести для блеклого хорька вроде тебя!

— Это я-то блеклый?! Поттер, зачем тебе очки, если ты и с ними ничего не видишь?! – фыркнул Малфой, презрительно скривив губы. – Ты, случаем, не ушибся, Потти? – он сделал притворно озабоченный вид. — А то ты так тщательно вытер собой лестницу... Филч бы тебе, конечно, спасибо сказал!

— Не твое дело, Малфой, — наверняка никто, кроме него, никогда не смог бы вложить столько эмоций, произнося эту фамилию. Тут и с трудом сдерживаемый гнев, и презрение, и даже какая-то детская обида, что именно перед этим человеком всегда получается выставить себя полным идиотом. Внезапно Гарри осознал, что так и стоит на коленях перед Малфоем во время этой этой "дружеской" пикировки. Он судорожно подскочил, запутавшись в мантии, и чуть снова не грохнулся, покраснев еще больше прежнего — по ощущениям его лицо сейчас приняло цвет гриффиндорского флага. Чтобы не смотреть на Малфоя, Гарри начал старательно отряхивать мантию ладонями, собираясь с мыслями.

Поттер был так восхитителен в своей неловкости и смущении, что даже Драко не мог не обратить на это внимание. "Лохматое чудо...вище!" — фыркнув своим мыслям, Драко собрался уже было уйти, как заметил возле своего ботинка сложенный в несколько раз лист пергамента. Пользуясь тем, что Поттер не него не смотрит и пытается привести себя в порядок — "Будто это ему поможет выглядеть приличнее" — Драко поднял записку.

— Так-так-так...Что тут у нас? По-моему, это у тебя выпало, Поттер,— и Драко взялся за край пергамента, намереваясь развернуть листок.

Гарри ‎нахмурился, глядя на находку Малфоя. "Это же не.. Мерлин, пусть это не будет тем, о чем я думаю!" А именно, любовной запиской от Джинни, которую он таскал с собой и регулярно перечитывал с глупой улыбкой. "Пожалуйста, пожалуйста!" Малфой растянул губы в ехидной усмешке. "Что, и тут не повезло?". Даже не надеясь на успех, Гарри не мог не попытаться вернуть себе листок:

— Отдай, Малфой! Это не твое.

— А я и не спрашивал разрешения, — Драко фыркнул и, не увидев со стороны Поттера яростных порывов выхватить записку, быстро развернул ее. На желтой помятой бумаге пестрели мелкие по-девчачьи аккуратные буковки, написанные разноцветными чернилами, которые складывались в... Драко не сдержался и совсем неаристократично заржал, согнувшись пополам и выронив из пальцев признание "бравому" и "отважному" гриффиндорцу в любви. Кажется, такими эпитетами одарила Поттера Уизлетта?

— Поттер! Это самое трогательное признание в любви, что мне доводилось видеть! — Драко вытер выступившие от смеха слезы. – Особенно, — он поднял записку и зачитал, — "я схожу с ума, представляя твои сильные мускулистые руки, обнимающие меня, о, мой герой!", — Драко театрально всхлипнул и закатил глаза. Потом брезгливо, будто держа в руках что-то отвратительное, он убрал послание в карман и, достав белоснежный платок, тщательно вытер руки. — Вот это называется, Поттер, не везет, так не везет.

— Отдай, Малфой! — почему-то зачитанные Малфоем слова больше не казались такими романтичными и трогательными. Стало мучительно стыдно и за себя, и за Джинни. Гарри не мог позволить Малфою унести этот листок с собой, чтобы потом тот смеялся над ним, цитируя его содержание всему своему мерзкому факультету. Сжав кулаки от нахлынувшего гнева — настолько ярко предстала перед глазами эта картина, — Гарри ринулся к Малфою, хватая того за мантию и дергая на себя, сразу нарушая весь его напыщенный лоск.

— Эй, полегче, Потти! Или ты пытаешься мне доказать, что твои руки действительно сильные и мускулистые?! — Драко насмешливо улыбнулся и демонстративно прощупал бицепс ухватившей его за мантию руки. Поттер рыкнул, злясь еще больше. Драко немного занервничал — не хотелось драться сейчас — но все еще чувствовал себя уверенно. Поттер по-прежнему смотрел на него снизу вверх, яростно сверкая глазами. — Отпусти меня! Я отдам тебе этот хлам, все равно самые трогательные моменты я запомнил!

Гарри ‎сделал шаг назад, по-прежнему сжимая в кулаке мантию Малфоя, и протянул свободную руку:

— Малфой, — сказал он и нахмурился, выжидающе уставившись на того тяжелым взглядом. Гарри никак не мог позволить хорьку уйти со злополучной запиской, поэтому он был полон решимости вернуть ее себе любой ценой.

Драко лениво вытащил записку и кармана, снова держа ее кончиками пальцев, и демонстративно помахал ею у Поттера перед носом. Гарри выхватил листок из его пальцев и разжал руку на мантии. Драко недовольно фыркнул, осматривая себя:

— Надеюсь, перед тем, как дотронуться до меня, ты мыл руки, — пробурчал он под нос, разглаживая палочкой помятую мантию. Презрительно оглядев Поттера, Драко поставил ногу на первую ступеньку, намереваясь уйти.

Гарри ‎недовольно пробурчал себе под нос что-то. Его с ног до головы затопило чувство облегчения. Он поспешно запихал измятый листок в сумку, намереваясь сжечь его при первой же возможности. Вещественных доказательств у Малфоя больше не было, только его слова. "Мерлин, он и так столько чуши насочинял про меня, начиная с первого курса, кто теперь поверит, что это правда, без доказательств?". Эта мысль воодушевила, и Гарри ответил значительно бодрее:

— Конечно, Хагрид научил меня не лезть к магическим животным, предварительно тщательно не вымыв руки.

Драко резко обернулся, услышав слова Гарри, и поблагодарил себя за умение сдерживаться. Криво ухмыльнувшись, он протянул:

— Хмм... Тупоголовый полувеликан все-таки чему-то научил своего любимчика?! И, кстати, напомни-ка мне, не ты ли только что ползал у меня в ногах, как дворовый книзл? — Драко смерил Поттера нечитаемым взглядом и стал подниматься вверх по лестнице.

Гарри ‎сжал пальцы на ремне сумки. "Моль слизеринская. Был бы такт — не напоминал бы" — и сам чуть не рассмеялся от нелепости последней мысли — такта между ними не было никогда.

— И тебе приятного дня, хорек! — крикнул он вдогонку и направился в противоположную сторону.

* * *

Маркус вышел из тренерской, громко хлопнув дверью. Он целый день вылавливал мадам Хуч, даже пропустив из-за этого обед, но тренерша по полетам, словно специально, избегала его. И вот сейчас, проругавшись с ней битый час, он все равно не добился желаемого. Самое лучшее время забрали чертовы гриффиндорцы.

"Стерва! Не нравятся ей наши методы борьбы, понимаешь ли! В спорте главное победа, а уж о методах могла бы и не заикаться даже! Забыла, с кем разговаривает?! В Слизерине все методы хороши, если они ведут к цели, и плевать, что кто-то может не досчитаться зубов или сломать пару ребер! Это спорт, мать вашу! Кому не нравится пусть дрочится в волшебные шахматы! Да, Слизерин играет жестко! И он будет так играть! Или она ждет, что мы будем мило друг другу улыбаться и трубить о том, что главное не победа, а участие?! Нахуй такой квиддич! Главное — победа! И в спорте, и в любой области!" — Маркус в остервенении шарил по карманам, пытаясь отыскать сигареты. Такое положение дел бесило до зубного скрежета. Он никогда никому не уступал добровольно, ненавидел подчиняться обстоятельствам и проигрывать.

"Ну, Вуд, попадись только мне! Когда он только успел?! И Хуч… Просто молится на этого своего цыпленочка! Трахает он ее, что ли?! Увижу суку — убью!" — с такими мыслями Маркус пересекал поле, направляясь к выходу. И тут возле трибуны, ближайшей к выходу, Маркус заметил...

— Вуд!!! — сверкнув глазами, Маркус решительным шагом двинулся в сторону гриффиндорского капитана.

* * *

Оливер воровато оглянулся и вытащил из кармана пачку сигарет, пока даже не распечатанную. Его мучило любопытство. "Неужели это правда приятно? К тому же от одной ничего не будет". Оливер распечатал пачку и вытянул сигарету, поспешно поднося ее к губам и неуверенно обхватывая фильтр губами. Он поджег край сигареты палочкой, тут же по-гриффиндорски смело (или, правильней сказать, неблагоразумно) затягиваясь, вдыхая в легкие терпкий дым. Глаза заслезились, горло запершило, и Оливер закашлялся, выронив никотиновую отраву из рук.

— Гадость же, — Оливер даже не успел откашляться, когда приметил рядом остановившегося и раздраженно дымящего как Хогвартс-экспресс Маркуса. — Дементора тебе на отсос, Флинт, как ты вообще это дерьмо терпишь?!– и тут же испуганно заткнулся — ребра заныли в предвкушении новых ударов.

"Дурак ты, Вуд, и самоубийца. Как всегда, сначала ляпнешь, а потом думаешь" — тоскливо подумал он, отстраненно наблюдая, как Флинт свирепеет прямо на глазах.

— Да вот мне тоже интересно, как я терплю такое дерьмо, как ты?! — прошипел Маркус, в два шага преодолевая разделяющее их с Вудом расстояние. Ухватив его за лацканы рубашки, он толкнул Оливера назад, впечатывая в стену. — Как же ты меня заебал, Вуд! Так и хочется свернуть твою цыплячью шейку! Думаешь, самый умный, да? Так вот хуй! Кубок все равно будет мой! — и для убедительности своих слов Маркус еще раз приложил Вуда затылком о стену.

— Прошу прощения, Маркус, — издевательски протянул Оливер, дурея от собственной смелости. Нет, все-таки глупости. — Прошу прощения, что посмел стать пылью на твоем разрушительном пути, — к концу речи, Вуд уже совсем сдулся, обмякнув и крепко зажмурившись в ожидании удара. Речь, начатая издевательским громким голосом и к концу произносимая еле слышно на одном ослином упрямстве, затихла вместе с ним.

"Надо было завещание составить. И обязательно написать, чтобы следующим капитаном выбрали Поттера".

— Ты специально нарываешься? – устало спросил Маркус. – Может, ты мазохист, Вуд, и тебе нравятся, когда тебя пиздят?! — чувствуя, как Оливер обмяк в руках, Маркус разочарованно выдохнул. Злость испарилась, осталось только раздражение. – Хотя не похоже. Может, ты просто решил сдохнуть раньше времени?!

Разжав пальцы, Маркус отступил на шаг и презрительно сплюнул под ноги Оливеру.

— Тебя даже бить неинтересно! Как баба, честное слово, — Маркус достал еще одну сигарету, прикурил и, с удовольствием затянувшись, выдохнул дым в лицо Оливеру. — Короче, цыпленок, расклад такой. Ты сейчас идешь к Хуч и просишь ее поменять наши тренировки местами. Понял? — увидев, как Вуд тут же вскинулся и сделал стойку, Маркус снова затянулся и посмотрел исподлобья предупреждающим взглядом. — Если нет, то могу показательно выебать черенком от метлы, чтобы до мозга быстрей дошло.

‎"Все равно убьет. Сейчас или потом. Какая разница? А квиддич — это квиддич! И вообще, я же капитан, я гриффиндорец. Хотя он, безусловно, сильнее, — с тоской признался сам себе Вуд. — Но я тоже так легко не сдамся. Будет убивать — хоть вспотеет". Мысленно прикинув все "за" и "против", Оливер наконец произнес неожиданно внятно и громко:

— Иди нахуй, Флинт, — и уставился на Маркуса глазами побитого оленя.

Маркус пару секунд буравил Оливера взглядом, а потом вдруг откинул назад голову и расхохотался. Успокоившись, он оглядел того с ног до головы задумчивым взглядом, приблизился, снова медленно выдохнул дым в лицо Оливеру, все еще прижимающегося спиной к стене, и затушил сигарету буквально в паре сантиметров от его уха. Вуд рефлекторно дернулся и шумно сглотнул. Его охватило странное чувство, словно он уже видел эти темные глаза, внимательно изучающие его сейчас. Флинт всегда смеялся немного безумно и пугающе. Тем более еще никогда его веселье не приносило Оливеру ничего кроме боли.

Вуд был напуган. Это было видно невооруженным взглядом, но он хорохорился, храбрился, как истинный гриффиндорец. Какая-то обреченность в его взгляде внезапно пронесла по телу сладкую дрожь возбуждения. Маркус удивленно отметил это и ухмыльнулся. Нет, он давно уже понял свою бисексуальность – прожив долгое время среди магглов, Маркус научился принимать свои желания. Ему всегда нравилось доминирование и подавление, но овладевать «слабым» полом было слишком легко и скучно – женщины легко подчинялись его мужской силе, поэтому однополая любовь открыла перед Маркусом новые горизонты. Но влечение к Вуду было чем-то абсолютно новым и непривычным, хотя учитывая их взаимоотношения – довольно закономерным. Резко ухватив парня за запястья, Маркус издевательски протянул:

— Может, тебя правда черенком трахнуть? Или не черенком... Тебе ведь так хочется грубой силы, да? — он наклонился и выдохнул на ухо, обжигая горячим дыханием. — Знаешь, если бы ты так сразу согласился поменяться временем, я бы очень в тебе разочаровался! Молодец, Вуд! Твой факультет тобой бы гордился!

Когда Маркус приблизился, Оливер с трудом подавил желание слиться со стеной. Если бы это было только возможно! Сильные пальцы вцепились в его запястья. Этот голос, шепот на ухо, горячее дыхание, даже запах казались смутно, едва уловимо знакомыми, и это встряхнуло Оливера, током пройдя по телу. Вуд дернулся, неожиданно вспомнив, что как бы Маркус его ни называл, он все-таки не цыпленок, чтобы спокойно позволить свернуть себе шею. Сжав пальцы в кулаки, он с силой дернулся — наверное, только эффект неожиданности позволил вырвать руки из стальной хватки – и тут же резко выбросил кулак вперед, целясь в лицо.

— Отвали от меня, больной извращенец! — Оливер почти с истерикой пытался подавить зарождающееся возбуждение – почему-то Маркус вызывал неконтролируемую дрожь, и прежде чем броситься на своего мучителя — наверное, все-таки неправильно называть их соперниками при данном конкретном раскладе — он обреченно подумал: "Тебя все-таки слишком часто били по голове, Вуд, если подобное уже вызывает такую реакцию".

Маркус едва успел увернуться от летящего в лицо кулака — благо у него была отличная реакция. Злость мгновенно вернулась в троекратном размере. Рыкнув, он, не раздумывая, впечатал кулак в скулу Оливера. Воспользовавшись возникшим замешательством, он обхватил его одной рукой за шею и несколько раз от души ударил в живот. Когда Оливер согнулся от боли, Маркус ухватил его за волосы и приподнял голову, заглядывая в лицо.

— Больной извращенец, да? Вот тут ты так прав! — Маркус, продолжая удерживать Вуда, несмотря на его яростные попытки вырваться, достал из заднего кармана палочку и шепнул с садистским удовольствием. — Инкарцеро!

Вуда обхватили веревки, а Маркус, схватив его за шиворот, снова швырнул к стене. Грубо раздвинув коленом его ноги, Маркус встретил обжигающий полный ярости взгляд и довольно осклабился. Затем чуть наклонился вперед и втянул ноздрями воздух, как хищник, обнюхивающий свою добычу. Он хмыкнул и протянул:

— Тебе понравится.

В очередной раз взмахнув палочкой, Маркус произнес:

— Акцио "Чистомёт-7", — он хищно улыбнулся, когда старая метла влетела ему в руку. Гадко ухмыляясь, Маркус провел ладонью по гладкому древку. Ухватив метлу одной рукой у основания, а другой у самого края, он переломил черенок пополам. Отбросив ту часть, на которой были прутья, Маркус довольно помахал у Оливера перед лицом гладким деревом. – Смотри, какая прелесть... Отличный размер, не находишь?

Лицо Оливера побелело, в голове шумело, но вот сознание почему-то цепко держалось за эту реальность. В глазах металась паника. Дикая и почти животная. Мозг никак не желал принимать происходящее.

"Мы часто заходили далеко в желании унизить друг друга и причинить боль, но это..."

Маркус увидел в карих глазах панику и вдруг осознал, что он сейчас планирует сделать. Он бы никогда в жизни в этом не признался, но стало страшно и омерзительно. Да, он был диким, грубым, неуравновешенным, вспыльчивым, импульсивным. Да, бунтовал, эпатировал, нарушал спокойствие — но, черт подери, никогда никого не насиловал. Он сглотнул ком в горле. Правило Маркуса Флинта номер три: если начал бузу, не иди на попятную, иначе останешься в проигравших. Рука дрогнула. Маркус отстранился, ухватил Оливера за грудки и швырнул на землю. Взревел, отчаянно злясь на свою слабость, и с силой пару раз пнул тяжелым ботинком Вуда в живот.

— Завтра наша команда придет тренироваться в четыре часа! Чтобы тебя и твоих таких же безмозглых, как ты, гриффиндорцев здесь не было, иначе эта палка точно окажется у тебя в заднице! И поверь, если ты меня окончательно выведешь, я это сделаю! – он бросил черенок рядом с Оливером, развернулся и пошел в сторону выхода, прикуривая очередную сигарету. Руки нервно дрожали.

Оливера затопила дикая смесь из облегчения, страха и неверия в то, что ему все-таки удалось избежать расправы Флинта. Относительно, конечно. Но боль физическая на этом фоне почти не ощущалась. Все его существо горело лишь одним желанием — быстрее сбежать отсюда, но пошевелиться было по-прежнему трудно — заклинание все еще сковывало. Оставалось только ждать, пока веревки растают, лежа на холодной, влажной от вечерней росы земле и содрогаясь от пережитых эмоций — на смену оцепенению пришла нервная дрожь, и вот тут Оливер неожиданно зло прошипел:

— Сука! Тварь! Думает, запугал! Думает, что ему все позволено! Ничего у тебя не выйдет, Флинт! Мне плевать, что ты со мной сделаешь, но своего ты не получишь! – пережитое вырвалось наружу нервным истеричным смехом.

* * *

День пролетел как-то незаметно, оставив в памяти только утреннюю стычку с Малфоем. Оказавшись в гостиной родного факультета, Гарри тут же вытащил из сумки проклятое письмо, убившее столько нервов и давшее Малфою новый повод для насмешек. Глядя, как бумага, облизываемая языками пламени, съеживается и превращается в пепел, он испытал что-то похожее на облегчение. Его раздумья прервал взбудораженный Вуд, проскочивший в гостиную, заметавшийся, как укушенный в задницу книзл, и также спешно скрывшийся за портретом, оставив на доске возле выхода какое-то объявление. Правда, Гарри даже не успел прочитать, что в нем было сообщено, как их бешеный капитан вновь заглянул в проход.

— Гарри! Надеюсь, ты в команде? — и тут же ответил сам себе. — Конечно, кто же в здравом уме бросит квиддич?! – Вуд исчез вновь, оставив Гарри удивленно моргать ему в след. С момента последней игры прошло много времени, и Гарри как-то подзабыл об эксцентричности собственного капитана, в детстве подхватившего недуг, когда-то названный близнецами Уизли "квиддич головного мозга". К счастью, на весь Хогвартс было всего двое таких буйнопомешанных, и — все-таки есть справедливость в этом мире, — второй достался слизням.

Наконец прочитав объявление, Гарри отметил главное — время тренировки как никогда удачное. Интересно, чего это Вуду стоило?

* * *

Оливер, крепко сжимая пальцами древко метлы, не отводил взгляда от поднявшейся в воздух команды. Сегодня он планировал понаблюдать за всеми с земли, чтобы увидеть и объяснить всем самые главные ошибки – ребята слишком давно не тренировались. Оливер настолько был выбит из колеи недавними событиями, что даже сегодняшняя речь получилась какой-то вялой и смазанной, чему все были только рады. К тому же он опасался появления слизеринской команды во главе со своим больным капитаном. Вчера Оливер еще долго не мог заснуть — как только он закрывал глаза, ему казалось, что его начинал окутывать сигаретный дым, а в ушах вновь раздавался хриплый шепот. Но стоило ему провалиться в сон, и случилось кое-что совершенно непоправимое. Теперь Оливер четко знал, чьи глаза у его ночного искусителя…

Отвесные пике, моментальные реакции — это его команда. Правда, возникали небольшие проблемы в слаженности действий – все же ребята давно не играли вместе, но до первого в этом сезоне матча еще есть время – наверстают. Вот они — будущие чемпионы Хогвартса. Вуд счастливо улыбнулся, мигом отбросив мешающие мысли, но его радость длилась недолго. До тех пор, пока к середине поля, тяжело ступая по песку массивными ботинками — казалось, еще чуть-чуть, и из-под подошвы полетят искры — не приблизился Флинт собственной персоной, а за ним и вся слизеринская команда — налетели шумно, как стервятники.

Изобразив вид максимально непробиваемый, Вуд со всем возможнейшим спокойствием протянул:

— Что вы здесь делаете? Поле зарезервировано за нами, — и вполне таким отрепетированным движением "небрежно" вытянув из кармана мантии письмо от мадам Хуч, помахал им перед носом у Маркуса. — Так что прошу вас не мешать и удалиться, — Оливер демонстративно отвернул голову и засунул руки в карманы, пряча бумагу и свои подрагивающие пальцы.

— А мне помнится, что вчера ты обещался предоставить это время моей команде, Вуд! — Маркус уже привычным движением ухватил Оливера за отвороты мантии. — Забирай своих щенков и вали отсюда! По-хорошему...

— Я? – Оливер сбросил руки Флинта и отряхнул мантию, как будто после прикосновения Маркуса на ней осталась грязь. "Главное, не показывать, что меня это задевает". — Флинт, у тебя галлюцинации. Сходи к мадам Помфри. Я не мог обещать ничего подобного, — гриффиндорцы наконец заметили происходящее внизу и поспешили спуститься, встав за своим капитаном. - Так что возвращаю тебе твой же совет. Забирай своих змей, Флинт, и скройся с глаз в своем гадюшнике.

— У тебя, видно, плохо не только со слухом, но еще и с мозгами, — Маркус сжал кулаки и прошипел ему в лицо так, чтобы это слышал только Оливер. – Что, понравилось вчера? Захотел повторить? Так будь уверен, я тебе устрою сеанс показательной ебли!

Тут вперед вышел Поттер и, гневно оглядев слизеринцев, сказал:

— У тебя какие-то проблемы, Флинт?

Маркус фыркнул, а слизеринцы позади тут же заулюлюкали. Малфой тоже выступил вперед и встал рядом со своим капитаном:

— Потти, ты бы лучше не лез, а то не досчитаешься как минимум одного глаза из своих четырех! И твоя верная Уизлетта перестанет писать тебе трогательные послания.

Слизеринцы громко заржали.

Не совсем понимая, что за бред сейчас несет Малфой, Оливер ухватил Гарри, резко залившегося краской, за рукав мантии:

— Гарри, не надо, — тихо произнес он и сделал шаг вперед, становясь рядом с ним.— Что вам непонятно? У нас есть разрешение, у вас — нет. Все претензии к мадам Хуч, — Оливер позволил себе осклабиться, зная, что спорить с ее решениями — дохлый номер. Поттер был ощутимо напряжен и недовольно сопел, видимо, с трудом сдерживаясь, чтобы не ляпнуть что-нибудь еще. Видно, Малфой знает что-то, что ему знать не следовало бы.

— Да все понятно, Вуд! Ты трахнул эту старую стерву, не иначе! — слизеринцы снова заржали, а Маркус сполна насладился смущением гриффиндорского капитана.

Тут со стороны тренерской раздался усиленный Сонорусом голос мадам Хуч, разом прервавший все веселье:

— Мистер Флинт! Что ваша команда делает на поле в неположенное время?! Ну-ка, марш отсюда! Иначе я вовсе запрещу вам тренировки!

Маркус раздраженно рыкнул, наблюдая как выражение лица Вуда с обескураженного меняется на торжествующее.

— Хорошо, на этот раз твоя взяла! Но мы с тобой еще не закончили, цыпленок, — одарив напоследок Вуда многообещающим взглядом, Маркус развернулся и, дав отмашку членам своей команды, пошел прочь с поля. Однако, сделав всего пару шагов, он обернулся и насмешливо добавил. — Не забудь поблагодарить свою благодетельницу! – крикнул он. Сложив указательный и средний пальцы галочкой, поднес их к губам и поиграл языком между ними, изображая очень недвусмысленное и пошлое действие. Лицо Оливера пошло некрасивыми красными пятнами от гнева и смущения. Дольно ухмыльнувшись, Маркус последовал за своей командой с поля.

«Тупое животное!».

О, с каким бы удовольствием Оливер сейчас накостылял Флинту! Жаль, что об этом приходилось лишь мечтать. Его сил хватало лишь на то, чтобы превратить его собственное избиение в какое-то жалкое подобие драки.

Команда зашумела, обсуждая Флинта и его родственников до седьмого колена.

«Как финт слаженно сделать – так нихуя, а тут вон какое единение проявляют, — мелькнула неожиданно злая мысль в голове. — Еще бы! Не им же потом задницей своей отвечать за все!» Настроение окончательно испортилось, и Оливер отпустил команду, наверное, впервые на своей памяти не используя все положенной время, отведенное на тренировку. Дождавшись, пока раздевалка полностью опустеет, он отправился в душевую — хоть и не летал, но вода манила возможностью расслабиться и побыть в одиночестве. Оливер не знал, что это была плохая идея…

Маркус медленно прошел по коридору, минуя уже опустевшие раздевалки, и прислушался. Из душевой слышался шум воды, и он уверенно направился туда. Остановившись на пороге и облокотившись на косяк двери, он разглядел сквозь клубящийся в душевой пар худощавое, но по-спортивному подтянутое тело Вуда — широкие плечи, немного узкая для парня талия, поджарые ягодицы, длинные мускулистые ноги. От внимательного изучающего взгляда Маркуса не укрылись лиловые синяки на ребрах — его рук дело, и он довольно растянулся в улыбке.

Вода падала на тело Оливера, разлетаясь миллионами брызг во все стороны.* Он безмятежно поднял голову вверх, нежась под струями и ловя ртом капельки, запустил пальцы в волосы, спустился к шее и мягко помассировал напряженные мышцы. С шумом втянув носом воздух, Маркус облизал губы и рванул шнуровку на квиддичной мантии. Резко стало жарко и душно, кровь застучала в висках, а голову повело от клубящегося горячего пара, наполнившего легкие. Хотя, что вероятнее — от интимности момента и вида голого парня с аппетитной задницей буквально в паре метров от него.

"А у кого-то секса давно не было", — ехидным голоском отозвалось в голове.

"Но это же Вуд! Чертов тощий цыпленок!" — возмутился было Маркус своим мыслям.

"Зато какое тело! Ты только посмотри… Ты только представь…"

Тут уж возразить было нечего, да и некогда — перед глазами уже замелькали пошлые картинки, одна краше другой.

Шум льющейся воды заглушал все посторонние звуки — это и подвело Оливера. Не подозревая о происходящем за его спиной, он потянулся за гелем, выдавил немного на ладони, после чего провел ими вниз от груди к животу, поглаживая и разминая расслабленное тело. Это движение — незамысловатое, но в данный момент такое порочное и возбуждающее — пронесло по телу Маркуса волну мурашек. Член болезненно натянул ширинку, и он, не удержавшись, сжал его через ткань брюк. Бить Вуда резко расхотелось. Зато созрело желание непременно трахнуть. Маркус хищно осклабился и прочистил горло, привлекая к себе внимание.

Оливер недовольно мотнул головой, разбрызгивая воду вокруг себя, и повернулся в сторону Флинта. Секунду он непонимающе смотрел на Маркуса, после чего резко дернулся назад, ударяясь голой спиной о преграду между кабинками.

— Какого хрена?! — только и вырвалось у него.

— И снова здравствуй, — хмыкнул Маркус. — С твоей стороны довольно опрометчиво было оставаться одному. Впрочем, у вас, гриффиндорцев, поголовно отсутствует инстинкт самосохранения, — Маркус скинул мантию, оставшись в майке и обтягивающих квиддичных брюках. Он ухмыльнулся и облизал губы.

— А может, ты меня и ждал? — в несколько шагов он приблизился, вставая под горячие струи. Одежда тут же намокла и прилипла к телу.

Оливер прижался к стене сильнее.

-  Слушай, Флинт,  —  начал он и с тоской посмотрел на выход из кабинки, который сейчас частично перекрывал своим телом Маркус. Своим, к слову, рельефным крепким телом, почти не скрываемым под намокшей и облепившей его одеждой.

— Слушаю. Что ты хочешь мне сказать? — Маркус сделал еще шаг вперед, почти касаясь разгоряченного тела. — Я ведь тебя предупреждал, цыпленок.  Но ты, блять, так отчаянно нарывался на то, чтобы я тебя трахнул, что отказываться от этого удовольствия я не собираюсь! — Он протянул руку и с садистским удовольствием нажал пальцем на особо ярко выделяющийся на коже Оливера синяк. Вуд зашипел от боли, а Маркус злорадно ухмыльнулся. — Ну что, задницу подготовил? Поворачивайся — ебать буду! — на самом деле, когда он шел сюда, то намеревался лишь припугнуть Оливера, однако с каждой секундой контролировать себя становилось все сложнее.

Оливер вместо ответа уставился на Маркуса широко распахнутыми глазами. "Это какой-то бред. Мне это снова снится. Вот сейчас проснусь… Ну да, не проснусь", — мысли хаотично метались в голове. Он попытался отойти подальше, что в данном случае закончилось провалом — кабинка, увы, в размерах не увеличилась. Раздался нервный смешок — Оливер тут же прижал ладонь ко рту.

Маркус никогда не отличался терпением. Вот и сейчас он, сдавленно рыкнув и схватив Вуда за плечи, прижал его к стене. Он чувствовал на губах тяжелое рваное дыхание Оливера, ощущал, как под пальцами напряглись упругие мышцы, похоть туманила разум, оставляя только яростное желание смять, сломать, присвоить себе это хрупкое по сравнению с ним тело. Ухватив Вуда одной рукой за волосы, Маркус дернул его голову вверх, открывая доступ к шее, и впился зубами в нежную кожу.

К огромному стыду Оливера, прижавшееся к нему властное мужское тело, его однозначные действия, даже боль от укуса вызвали неожиданную для него реакцию организма — член заинтересованно дернулся. Оливер и представить себе не мог, что что-то подобное может случиться. "Зато мечтал об этом во сне", — насмешливо шепнуло подсознание, и он, отчаянно краснея, уткнулся ладонями в плечи Маркусу. "Мерлин, пожалуйста, пусть он ничего не заметит!" Реальность и отгоняемые так долго постыдные желания причудливо сплелись, не позволяя в полной мере оценить свое положение. Он осознавал, что Флинтом движет лишь желание мести, зашедшей чудовищно далеко, понимал, что хуже кандидатуры и ситуации для проведения "экспериментов" просто не найти, но ничего не мог поделать с реакцией собственного предательского тела, наконец получившего шанс оценить все терзающие его по ночам ощущения наяву.

Маркус прижался сильнее и почувствовал бедром, что Вуд не остался равнодушен к происходящему. Осознание этого ударило в голову, унося последние остатки разума. Осталось только желание — дикое, животное, рвущееся наружу. Даже язвить и ухмыляться уже не хотелось. Хотелось только одного — трахать. До искр перед глазами. Перехватив упирающиеся в плечи руки за запястья, Маркус прижал их одной рукой к стене и снова вернулся к шее — укус за укусом, оставляя красные полукружия от зубов. Кожа у Вуда оказалась терпкой, пряной и немного соленой на вкус. Свободной рукой Маркус сжал влажную кожу на его бедре и раздвинул ноги Оливера коленом, вжимаясь в него пахом и демонстрируя свое возбуждение.

Укусы, обещающие превратиться завтра в полноправные синяки, даже не отвлекали болью — возбуждение наоборот накатывало все сильнее. Животному магнетизму Флинта, его похоти не было ни сил, ни желания сопротивляться. Послышался хриплый стон, и Оливер отстраненно отметил, что, кажется, он был тем, кто издал этот пошлый звук. Все, что он смог сделать в такой ситуации — лишь сильнее вжаться бедрами в ответ, разводя ноги, как последняя шлюха Лютного переулка. Горячее дыхание обжигало кожу, голова кружилась, стало невыносимо жарко — почти до потери сознания.

Маркус продолжал жадно шарить руками по телу Оливера, грубо лаская пальцами кожу. Мокрая одежда мешала и сковывала движения, поэтому он немного отстранился и, стянув влажную майку, бросил ее на пол. Затем поспешно выпутался из брюк, сняв их вместе с бельем. Освободившись от одежды, он провел шершавой ладонью по животу Оливера, спускаясь вниз, минуя короткие жесткие волосы на лобке и четко оформившийся стояк, и сгреб в кулак поджавшиеся яички. Оливер всхлипнул и дернулся, а Маркус тихо хмыкнул и, расслабив пальцы, резко развернул его спиной к себе. Он грубо надавил ему на загривок, принуждая наклониться и опереться руками о стену, смял пальцами ягодицы, щипая нежную кожу, любуясь красными пятнами, расцветающими под его руками. Обернувшись в поисках смазки, Маркус подхватил с полочки гель для душа, которым пару минут назад намыливался Оливер, и выдавил густую сладко пахнущую жидкость прямо между упругих ягодиц. Откинув ненужный уже пузырек, он резким движением ввел сразу два пальца, не особо заботясь о том, что может причинить Оливеру боль. Если быть откровенным, он даже рассчитывал на это. Упругие мышцы неохотно поддавались напору. Маркус наклонился, наваливаясь на спину Оливера, и зашептал на ухо, продолжая двигать внутри него пальцами, тщательно растягивая и подготавливая:

— Скажи, цыпленок, тебя когда-нибудь трахали? — Оливер промычал что-то нечленораздельное, а Маркус вытащил пальцы и добавил. — Можешь не отвечать, это был риторический вопрос,  — и он вошел на всю длину, крепко сжимая пальцами влажные бедра.

Резкое движение, и тело как будто разодрало изнутри на части от боли, но Маркус и не думал останавливаться. Оливер отчаянно заскулил и заскреб ногтями каменную стену.

Маркус зажмурился и сдавленно охнул от нахлынувших ощущений. Задница Оливера — узкая, тугая, неразработанная — плотно обхватывала член, и Маркус поспешно сжал его пальцами у основания, чтобы не кончить от пары фрикций. Переведя дыхание, он стал двигаться, постепенно ускоряя темп, яростно врываясь в такое покорное сейчас тело. Он сильнее ухватил Оливера за бедра, впиваясь в кожу ногтями и буквально насаживая на себя. Вуд выл от боли, но даже не пытался отстраниться, хотя пытаться все равно было бесполезно — Маркус удерживал его стальной хваткой и не отпустил бы сейчас даже под угрозой смертельного проклятья. Он обхватил рукой член Оливера и, продолжая ритмично вколачиваться в него, стал двигать рукой в такт движениям своих бедер. Оливер протестующе замычал, отчаянно кусая губы, все еще пытаясь сопротивляться — не хотелось ненавидеть себя потом еще и за оргазм, — но его тело охотно отзывалось на незамысловатые ласки Маркуса. Влажно, горячо, порочно, невыносимо и отвратительно. Тело предавало его, подчиняясь. Маркус был повсюду, и в нем, и вокруг него: это его руки мнут ягодицы, оставляя синяки, это его губы терзают тонкую кожу на шее, это его хрипы отдаются в ушах, заглушая все окружающие звуки, это его член ритмичными толчками двигается внутри. Болезненный оргазм стал окончательным поражением. Он нахлынул резко и неожиданно. Всхлипнув, Оливер излился в руку Маркуса, выгибаясь и запрокидывая голову. Его приглушенный стон отразился от кафельных стен, и Оливер с удовольствием заткнул бы себе уши, лишь бы не слышать этого. Маркус рыкнул — не то от удовольствия, не то от злости, вышел из него, двигаясь все так же резко, и, развернув Вуда лицом к себе, надавил на его плечи, принуждая опуститься на колени. Оливер поднял на него мутный расфокусированный взгляд — казалось, он сейчас едва отдает себе отчет о том, что происходит. Вцепившись одной рукой в мокрые волосы на его затылке, Маркус взял свой член в руку и провел головкой по губам Оливера.

— Открой ротик, — хрипло прошептал он. Оливер мотнул головой, но Маркус не обратил на это внимания — кончить хотелось неимоверно сильно. Обхватив свой член пальцами, он сделал всего пару движений рукой вверх-вниз и гортанно застонал, изливаясь на лицо поверженного соперника. Сперма стекала мутными струйками по щекам, подбородку, затекая в чуть приоткрытый рот, и Маркус готов был кончить еще раз от этого дико эротичного, непристойного зрелища. Снова проведя членом по губам Оливера, Маркус усмехнулся и выдохнул. — Угощайся.

Внезапно окружающий мир вернулся, наполнив уши шумом воды, которая все это время продолжала хлестать по их обнаженным телам. Отпустив Оливера, Маркус провел по лицу рукой, стараясь прийти в себя. Он откинул голову назад, подставляя лицо под струи, пару раз глубоко вздохнул и посмотрел на Вуда. Тот так и не сдвинулся с места. Поддавшись сиюминутному порыву, Маркус вздернул Оливера на ноги, увлекая под воду. Буквально пару неимоверно долгих секунд он всматривался в остекленевшие глаза, упрямо сжатые губы и... на одно крошечное мгновенье приник к этим губам в обжигающем поцелуе. Но тут же, словно опомнившись, он отскочил в сторону, выскочил из кабинки, и, схватив свои вещи, сбежал с места... преступления?

Стоя под водой и смывая последствия их, пожалуй, все-таки общего безумия, Оливер чувствовал себя невероятно грязным. Он ожидал, что Маркус уйдет, получив то, что хотел, но когда это наконец случилось, в голове остался только один вопрос: "Был ли поцелуй на самом деле, или я сам его выдумал?"

* * *

Утро, как всегда, наступило слишком быстро. Казалось, только он закрыл глаза, а проклятое солнце уже тревожит сон. Сонно проворчав что-то себе под нос, Оливер повернулся, приподнимаясь, и сразу рухнул обратно, беспомощно раскинув руки.

"Блять!"

Это утро однозначно худшее в его жизни. Голову тут же наполнили воспоминания, но главное… Невыносимо болела задница! Словно его обезумевший кентавр, сука, трахнул, а не чертов Маркус Флинт.

Последнюю мысль Оливер прокрутил еще раз.

"Меня трахнул Маркус Флинт", — и тут же захотелось укрыться одеялом и не вылезать из кровати. Никогда!

Кожа на шее немилосердно зудела, и Оливер застонал в подушку. Оставленные на его теле "метки" — а в их наличии сомневаться, увы, не приходилось -  совсем не то, что стоит демонстрировать соседям по комнате. Убедившись, что в пределах видимости нет никого бодрствующего, а значит, способного оценить всю глубину его падения, Оливер подорвался к сундуку и через минуту уже натянул на себя черную водолазку с высоким горлом.

Несколько долгих минут он провел в ванной перед зеркалом, разглядывая лихорадочно блестевшие глаза и яркие пятна румянца на скулах, оттягивая ворот водолазки, чтобы, поморщившись, разглядеть оставленные синяки, причудливо раскрасившие шею подобно кисти безумного художника. И не только шею. Чертов Флинт как зверь какой-то. Уткнувшись ладонями в края раковины, Оливер опустил голову и попытался успокоить дыхание: вдох-выдох, вдох-выдох. Со случившимся уже ничего не поделаешь, но будь он проклят, если покажет Флинту, как на него повлияло все произошедшее. Упрямо вздернув голову, Оливер уставился на свое мутное отражение, моргая, облизывая губы, пытаясь растянуть их в улыбке.

— Давай, тряпка, соберись, — хрипло приказал он самому себе, глядя в карие больные глаза отражения. — Ты сможешь.

Больше самого факта, что его поимел враг, Оливера мучило чувство стыда — он не мог даже полноценно взвалить вину на Флинта, ведь сам толком даже не сопротивлялся. "Экспериментатор хренов! В чертовом сне не было ни намека на такую боль! Ну да. Как будто этот урод, — Оливер скривился: Маркус уродом все-таки не был, как бы ни хотелось думать о нем таким образом, — смог бы сделать все по-другому ... Черт, черт! Не сметь думать об этом!"

* * *

В Большой Зал Оливер зашел с безумной улыбкой от уха до уха. И только он сам знал, чего ему это стоило. Не считая каждого шага. Поэтому он то и дело мысленно насылал на голову Флинта все известные ему проклятия и, пока подошел к своему столу, даже начал повторяться, никак не в силах выбрать, какое лучше. Стол Гриффиндора был практически пуст, а оставаться сейчас одному категорически не хотелось. Требовалось отвлечься пустой ни к чему не обязывающей болтовней. Оливер затормозил и завертел головой, выискивая "свободные уши".

За столом Равенкло он заметил своего приятеля — Роджера Дэвиса — и направился прямиком к нему.

— Привет! — Роджер близоруко моргнул, отрываясь от книги, и не успел даже ответить на приветствие, как Оливер уже плюхнулся на скамью рядом, придвигая к себе пустую тарелку. — Я тебе компанию составлю. А то совсем тут стухнешь со своими книгами.

Окинув взглядом предложенное на завтрак, Оливер только сейчас осознал, как же чудовищно он проголодался.

"Боль в заднице — это, конечно, боль в заднице, но кушать хочется всегда!"

— Эээ… Спасибо. То есть привет, — спохватился Дэвис, напоследок заглянув в книгу, словно пытаясь дочитать за пару мгновений, пока неугомонный Вуд перетаскивал еду с блюд в свою тарелку, и захлопнул ее. — Как лето провел, что ли? - хотя они и часто сидели на спаренных занятиях вместе, разговоры на отвлеченные темы вели редко.

— Ну... Если учесть войну, то не особо весело, конечно. Хотя последний месяц перед возвращением сюда я играл с кузенами в квиддич, составлял стратегию. В общем, спешите видеть — Оливер Вуд, — он улыбнулся и откусил большой кусок сандвича. — Все как обычно. А ты как?

Роджер по-доброму усмехнулся, наблюдая, как Оливер набросился на еду:

— У меня все было намного скучнее. Работал у папы в Министерстве, помогал ему с кучей документов: всякие отчеты там, счета. Я на метле-то в последний раз сидел еще до войны.

— О, друг! — Оливер оторвался от еды, чтобы хлопнуть его по плечу. — Я тебя обязательно вытяну на поле, а то разучишься на метле держаться. Ты, кстати, уже получил разрешение у мадам Хуч на тренировки? — и тут же, скривившись, покосился на книгу, лежащую перед Роджером. — Я вот тоже подумывал получше взяться за учебу в этом году.

Роджер, нахмурив лоб, перевел взгляд на друга:

— Я только сегодня думал о том, что нужно бы договориться с ней. А ты уже успел получить разрешение?

— Я разрешение получил на месяц вперед, — гордо сказал Оливер, но снова поспешно перевел тему разговора. —  Эта голова, — показал он шутливо на себя, — была создана для стратегий и ударов бладжеров, но не учебы. — Оливер, конечно, шутил — его собственные успехи в учебе хоть и не были столь же блистательны, как у Роджера, но краснеть за свои отметки не приходилось. Не считая Зелий, конечно. Но и тут Оливер оправдывал себя предвзятым отношением преподавателя. — Да и вообще, нам стоит как-нибудь выбраться из Хогвартса вдвоем. Как ты считаешь? Заглянуть в бар, например!

Роджер с удивлением взглянул на Оливера. Обычно, стоило только завести разговор о квиддиче, и друг мог обсуждать его часами, порой даже не обращая внимания, слушают его или нет. Но сейчас Оливер прыгал с темы на тему, и вообще весь его излишне жизнерадостный вид не внушал доверия. Притворившись, что ничего не заметил, Роджер утвердительно закивал:

— Я с радостью. 

* * *

Маркус быстрым шагом пересек зал и тяжело опустился на скамью неподалеку от Малфоя, методично намазывающего тост джемом идеально ровным слоем. Маркус скривился. Как Малфою самому не тошно от своей педантичности? Схватив кубок с соком, Маркус залпом опустошил его и осмотрел стол, решая, чем утолить зверский голод.

Оливер с радостью бы выколол себе глаза, чтобы только не видеть это ненавистное лицо вновь. Одним своим появлением Флинт разбил его самообладание, вызвав красочные воспоминания о вчерашнем. Схватив кубок и делая глоток, а на деле используя драгоценные мгновения, чтобы вернуть себе показную невозмутимость, Оливер расплылся в широкой улыбке:

 — Как ты смотришь на то, чтобы отправится туда сегодня? Может, ускользнем сразу после обеда?

Заметив, с какой силой Оливер сжал кубок, Роджер растерялся еще больше. Кажется, рука друга нервно подрагивала. Решив, что это всего-навсего воображение разыгралось, Роджер решил пропустить мимо внимания очередную странность. В конце концов, если бы случилось что-то серьезное, Оливер наверняка бы поделился своими проблемами.

Маркус, не заметив, проглотил пару бутербродов и чуть не подавился, когда его взгляд наткнулся на Вуда. На широко улыбающегося довольного Вуда. До этой секунды Маркус особо не задумывался о том, что случилось с Оливером после "совместного душа": благополучно ли тот добрался до спальни, как себя чувствует, страдает ли, переживает. По идее ведь должен, разве нет? Маркус не мог себе представить, что бы он делал в такой ситуации. Мерлин, да он бы, конечно, никогда не оказался в такой ситуации! Но ведь он задавался целью унизить гриффиндорского выскочку, а тот беззаботен и весел, будто не ему вчера всадили так, что наверняка ходить тяжело. У самого же Маркуса раскалывалась голова, а настроение, с самого утра и без того паршивое, портилось со скоростью выпущенного на поле снитча. Он не выспался, точнее — он вообще за всю ночь глаз не сомкнул, долго ворочаясь на кровати, раз за разом прокручивая произошедшее в квиддичной душевой. Нет, Маркуса не терзали муки совести, он не раскаивался и не испытывал сожаления. Он никогда особо не задумывался над моралью своих поступков. Его мучил один-единственный вопрос. Что с ним случилось под конец? К чему был этот недопоцелуй? Что за странное чувство, сдавившее грудную клетку при виде Оливера — сломленного и опустошенного — охватило его, заставило притянуть его к себе и на секунду коснуться губ, словно извиняясь? Непонимание злило до зубного скрежета. Маркус смял в пальцах салфетку, прищурился, внимательно вглядываясь в лицо Вуда, и перевел взгляд на Девиса, который улыбался Оливеру в ответ и что-то оживленно говорил.

— Без проблем. Думаю, не будет ничего смертельного, если я пропущу историю магии.

— Отлично. Нам нужна стратегия... — Оливер завис над сказанным словом, а потом рассмеялся. — Я хотел сказать — план. Или лучше пустить все кентавру под хвост и просто оттянуться? — самообладание медленно, но верно восстанавливалось.

"Ну а что еще остается? Завизжать как девчонка, увидевшая мышь, и грохнуться в обморок? Или перемахнуть через пару столов, вцепиться Флинту в лицо ногтями и орать о поруганной чести на весь зал?" — представленная картина была настолько яркой, что Вуд повернул голову, натыкаясь взглядом на Маркуса, смотрящего на него сейчас, и фыркнул.

Маркус почувствовал, что если сейчас же не уберется из Большого зала, то непременно в очередной раз сорвется и кинется на Оливера. "Какого лысого боггарта он такой довольный?" Нет, он, конечно, не ждал, что Вуд будет демонстрировать всем, что его отымели, но это! Неужели он так превосходно владеет собой?! Да гриффиндорцы никогда не умели скрывать своих эмоций!

Роджер расслабленно выдохнул. Беспокойство за состояние друга испарилось так же быстро, как и появилось. Если он заговорил о своей любимой стратегии даже в такой ситуации, как поход в бар, то с ним точно было все в полном порядке.

— Меня больше привлекает второй вариант, — шутя, Роджер тощей рукой едва ощутимо обхватил Оливера за плечи и, вытянув другую вперед, насмешливо протянул. — Был бы девчонкой, я бы сказал, что я тебя обожаю, но, пожалуй, обойдемся без розовых соплей.

Парни переглянулись и громко расхохотались.

Маркус с силой сжал зубы, поднимаясь из-за стола, но тут Роджер приобнял Оливера за плечи, и он и сам не понял, когда успел буквально пролететь разделяющее столы расстояние и вздернуть Оливера за шиворот со скамейки, буквально вытряхивая из-за стола. Внутри словно проснулось чудовище, которые, рыча и расправляя когти, жаждало крови и яростно шипело: «Мое!».

Через пару мгновений Оливер смотрел в полные ярости почти черные глаза Маркуса. Он решил держаться до последнего, правда, голос предательски срывался и чуть ли не давал петуха:

— В чем дело, Флинт? Съел все со стола Слизерина и решил пройтись по другим факультетам? Так я не мешаю...

В глазах Флинта горела такая ярость, что, нервно сглотнув, Оливер все-таки дернулся назад, зажмуриваясь и ожидая удара. К сожалению, отстраниться на приличное расстояние не получилось — Флинт по-прежнему крепко удерживал его на месте.

Заметив смятение Вуда, Маркус ухмыльнулся и с размаху впечатал кулак в его скулу, отчего Оливер покачнулся и упал. Маркус подлетел к нему и, склонившись над самым его лицом, зашипел:

— Что, шлюшка, развлекаешься? Понравилось, когда тебя трахают?! Решил найти себе постоянного ёбаря?! Быстро ты, однако, сообразил! — еще один удар. Но тут Маркуса ухватили за плечи, с трудом оттаскивая от распростертого на полу тела. Кто-то — похоже, это был Дэвис — плеснул из палочки ледяной водой в его лицо, и с глаз Маркуса словно спала кроваво-красная пелена.

— Отпусти меня! — рыкнул он на одного из удерживающих его парней. — Живо! Я не буду его больше бить!

Парни недоверчиво переглянулись, но все-таки поспешили выпустить Маркуса — для того, чтобы его удержать, требовалось слишком много сил и смелости. А кому хочется незаслуженно получить хук справа? Маркус кинул еще один уничижительный взгляд на Вуда, развернулся и вылетел из зала.

Флинта уже и след простыл, а мощный удар — «Уже который, блять, раз. Тварь! Сука! Мразь!» — до сих пор отдавался звоном в ушах.

"Что он сейчас орал? Или не орал? Вот прямо тут? В Большом Зале? С таким же успехом можно было бы скинуть воспоминания в мыслеслив и пригласить всех желающих на бесплатный порно-сеанс, где Флинт трахает проклятого всем на свете Вуда!"  — Оливер тяжело поднялся с пола и сел обратно на скамью, уставившись себе под ноги. Он прижал ладонь к скуле там, где скоро обещал расплыться внушительный синяк. Слов, чтобы попытаться как-то оправдаться, не было. Роджер, снова сев рядом с Оливером, повернул его лицо к себе, оценивая серьезность удара.

— Что на него нашло? — спросил он, рассматривая ярко-красный след.

Оливер едва не отшатнулся — он был уверен, что Роджер слышал слова Флинта. Однако тому, похоже, все-таки хватило мозгов не вытаскивать всю грязь их "отношений" наружу. Оливер поднял дрожащую руку, коснулся губы и уставился на кончики пальцев, покрытых кровью.

 "Живого места, сука, не оставил"

— Ему причина не нужна. Он с первого курса так или иначе убить меня пытается. Слушай, к Дамблдоровой бабушке любые занятия. Пошли напьемся, а? 

* * *

Ноги принесли Маркуса во внутренний двор. Трясущимися от ярости руками он достал из пачки сигарету. Прикурить получилось только с пятого раза. Внезапно в нос ударил резкий запах крови, и Маркус посмотрел на свою правую руку — костяшки пальцев были испачканы в крови Вуда. Кажется, он разбил тому губу. Резко отдернув руку, Маркус затянулся, разом выкуривая сигарету до середины. Он не понимал, что с ним творится, и готов был рвать на себе волосы от злости и негодования.

— Маркус,  — раздался за спиной взволнованный голос Элайн, — что произошло?

— Что произошло?! — он повернулся к девушке, едва сдерживаясь, чтобы не послать ее куда подальше трехэтажным матом. — Врезал Вуду, что тут, блять, непонятного?! — в данную секунду Маркусу было все равно, что перед ним лучшая подруга — злость отчаянно жаждала выхода.

Эл отшатнулась от разъяренного друга — таким тоном он с ней никогда не разговаривал. Она поджала губы и прищурилась.

— Все абсолютно понятно, мистер-дохуя-хулиган! Незачем на меня так орать! Прости, что побеспокоилась о тебе, Флинт! — выкрикнула она в ответ и, резко развернувшись, направилась обратно в замок.

— Ну и пошла ты! Я не просил обо мне беспокоиться! — крикнул Маркус ей в спину.

"Как будто я сам знаю, что произошло. Без тебя тошно..."

* * *

Казалось, что всю дорогу до "Кабаньей головы" Оливер кипел от гнева. Заговорить с ним Роджер не решался, слишком уж явственно чувствовалось напряжение, исходившее от друга. Казалось, что стоит вытянуть руку вперед, и ты ощутишь его металлическое покалывание на ладони. Наконец, добравшись до захудалого трактира, Роджер вошел в полутемное помещение вслед за Оливером. Тот, слегка нахмурив лоб, уверенной походкой направился прямиком к ближайшему к ним свободному столику. В пабе было почти пусто, и в целом заведение представляло собой картину недавнего ночного кутежа: липкий от пролитого алкоголя пол, опрокинутые стулья, запах табака, пота и дешевого одеколона. Похоже, владельцу было элементарно лень наложить простейшие очищающие чары. В другое время Оливер бы побрезговал оставаться здесь, но сейчас не было никаких сил выискивать место поприличней. Усевшись на хлипкий стул, он покосился на неряшливого вида ведьмочку-официантку, ленивой походкой подошедшую к ним.

— Огневиски мне, а моему другу... — буркнул Оливер и вопросительно уставился на Роджера.

— Мне тоже огневиски, пожалуйста, — повторил тот заказ Вуда и, как только волшебница удалилась к стойке бара, поморщился.— Ну и местечко... Тут пахнет так, будто кто-то помер.

— Эм… Ну да. Запах специфический. Но нам особо выбирать не приходится. В "Трех метлах" нам только сливочное пиво подали бы.

 Повисло неловкое молчание. Оливер с преувеличенным интересом продолжал рассматривать окружающую обстановку, а Роджер кидал на него выжидательные взгляды — собирается ли он что-то объяснять или нет? Наконец вернулась официантка и расставила перед ними выпивку. Оливер взял в руки стакан и задумчиво покрутил — мутное стекло, янтарный блеск алкоголя, резкий терпкий запах. Покосившись на Роджера, он махом опрокинул в себя содержимое. Горло будто опалило, и в первое мгновение Оливеру показалось, что его сейчас вырвет от мерзкого запаха и крепкого градуса напитка. С трудом сдержав порывы желудка, он просипел:

— Вкус, откровенно говоря, отвратителен, но... Еще по одной?

Очередной заказ, очередной стакан, и так по кругу. Дальше все происходило, как в тумане. На определенном моменте проблеск сознания зацепил скопившиеся на столе многочисленные пустые стаканы. Голова кружилась, в глазах двоилось, оценка обстановки повысилась до "ничего так, уютненько". Внимательные понимающие глаза друга расфокусированно смотрели на него, и Оливеру хотелось поделиться с Роджером, рассказать все, что его мучило:

— …И вот он, сука такая... Дня не прошло, чтобы не подловил меня, — в порыве Оливер дернул за ворот водолазки, показывая искусанную шею, не соображая, что следы зубов, отчетливо выделяющиеся на коже, слабо походят на синяки от ударов. — А я еще и заткнуться не могу. Страшно, пиздец как страшно, Родж, а все равно продолжаю нарываться, — глоток из очередного стакана, и он прикрыл рот ладонью, сдерживая тошноту. — Кажется, мне уже хватит… — Оливер начал судорожно копаться в карманах в поисках денег — монеты жалобно звякнули и покатились по столу.

Роджер попытался нахмуриться. Подняв затуманенный взгляд на Вуда, он гулко икнул, пытаясь собрать остатки разума и выговорить более-менее связно:

— А из-за чего вы так враждуете? — он полез в карман собственной мантии. Пару раз промахнувшись мимо него, он все-таки нашарил несколько монет и бросил к общей куче.

Но Оливер, похоже, вопроса не расслышал. Он встал, пошатываясь, и, с трудом удерживая равновесие, пьяно заржал:

— Хорошо, что у нас… Это… Хорший вестибу… Вести… Ну этот… Аппарат какой-то… В общем, хрень, отвечающая за корди… Коориди… Блять! Ну ты меня понял!

Кажется, когда они, облокотившись друг на друга, покидали паб, кто-то из них невнятно крикнул что-то едкое и обидное официантке, после чего раздался пьяный смех, принадлежащий то ли Роджеру, то ли самому Оливеру.

 Добравшись до Хогвартса без приключений на опьяневшую пятую точку, парни распрощались, стоя посреди холла. Проходящие мимо студенты старались обходить их стороной, попутно зажимая носы. Кажется, от них действительно удушающе разило перегаром. Если бы сейчас они столкнулись с кем-то из преподавателей, то наверняка одним десятком снятых баллов не отделались, но, как говорится, везет дуракам и пьяницам — им по пути даже кошки Филча не встретилось.

Роджер смутно помнил, как он добрался до своей спальни. Лишь редкими неясными картинками и расплывчатыми образами мелькали воспоминания в затуманенной алкоголем голове. Кажется, Оливер пытался заплетающимся языком рассказать что-то о квиддиче или о чем-то, тесно связанным с ним, но о чем конкретно — Роджер не мог вспомнить. 

* * *

С трудом преодолев лестницу и стараясь не обращать внимания на тошноту и головокружение, Оливер застыл перед портретом Жирной леди... Ой, простите, Полной дамы, пытаясь выудить из лабиринтов памяти пароль. Подлый мозг подкидывал совершенно другое — подробности недавних стычек с Флинтом. Скривившись, Оливер потер шею, глядя осоловевшими глазами на все еще ожидающую от него пароля дамочку в тошнотворно-розовом.

— Да он совсем охренел! — вырвалось вдруг, на что Полная дама недоуменно отреагировала:

— Неверно, милый.

Но Оливер этого уже не слышал. Он удалялся по коридору с вполне сформулированной целью — набить Флинту морду. Поддерживая свое намерение матерными словами в адрес Маркуса, он каким-то чудом все-таки добрался до подземелий. Через четверть часа ему стало казаться, что он никогда не доберется до входа в гостиную Слизерина. Но, как говорится, кто ищет — тот всегда найдет, а упорства Оливеру было не занимать. Пошатываясь, он почти врезался в нужный проход и, тупо уставившись перед собой, крикнул:

— Флинт, сука, выходи!

_____________________________________________________________________________________

* http://a5.sphotos.ak.fbcdn.net/hphotos-ak-ash3/599300_191478104316391_718363561_n.jpg ^^

Небольшой бонус для читателей:

http://cs410427.userapi.com/v410427331/efc/8opAP0QeC8E.jpg

http://cs410427.userapi.com/v410427331/f14/A_oWb8Atv80.jpg

http://cs316431.userapi.com/v316431331/22ff/TiEa_cyJ1oM.jpg

Маркус, развалившись в глубоком кресле и закинув ноги в массивных ботинках на столик, стоящий неподалеку, неохотно слушал сбивчивую болтовню одного шестикурсника. Тот в красках расписывал очень хитроумный, на его дилетантский взгляд, квиддичный прием, и Маркус, сведя брови на переносице, отстраненно думал, как бы сдержаться и не вломить "умнику" промеж глаз. От мрачных мыслей его отвлек истошный вопль, раздавшийся с другой стороны прохода в гостиную.

"Это еще что, блять, такое?"

В гостиной тут же образовалась звенящая тишина, словно не "Флинт, сука, выходи" расслышали, а стали жертвами Силенцио Максима. Собеседник Маркуса опасливо посмотрел на него, вжав голову в плечи, как всегда ожидая неадекватной реакции. Маркус хмыкнул, лениво встал и, одарив всех присутствующих напоследок предостерегающим взглядом, вышел.

Возле прохода, покачиваясь, стоял совершенно невменяемый Вуд.

— Эээ... Вуд? Что ты тут забыл? – Маркус даже растерялся. Он недоуменно уставился на неожиданного гостя, взъерошенного и грозно сдвинувшего брови. — Пришел за очередной порцией пиздюлей?

— А-а-а, вот ты где! Выходи! Бить буду, — Вуд пьяно икнул, пошатнулся, взмахнул руками, удерживая равновесие, и уставился расфокусированным взглядом на Маркуса. - Давай. Шевелись. Мне долго ждать некогда... Сейчас… Это... Побью и спать.

Неожиданно для самого себя Маркус развеселился. Напряжение, сжимающее грудь с самого утра, отпустило, и он громко расхохотался.

"Это должно быть интересно. Только здесь у гостиной много посторонних наблюдателей", — схватив барахтающегося и сопротивляющегося Вуда за мантию, как нашкодившего котенка, Маркус протащил его по коридору и затолкал в ближайший класс. Посмотрев насмешливо, он подставил щеку и сказал:

— Ну давай, цыпленок. Бей!

— Вот сейчас как... – прохрипел Оливер, сжав пальцы в кулак. В глазах двоилось, поэтому он выбрал того Флинта, что ближе к парте — слева. Тот, кажется, усмехался еще более мерзко, чем его копия. Кулак, направленный точно Флинту в лицо, почему-то пролетел мимо и больно ударился о парту. - Сука, - зашипел Оливер. — Что ж ты дерешься-то все?!

Маркус снова рассмеялся. Что-то странное заворочалось внутри, когда он посмотрел на этого раскрасневшегося, растрепанного, пьяного... нахохлившегося цыпленка, не иначе.​

— А как не драться-то?! – Оливер стал заваливаться куда-то вбок, и Маркус подхватил его, не давая упасть. Пытаясь усадить Вуда на ближайшую парту, что получалось откровенно плохо – казалось, отойди от него на шаг, и тот все-таки свалится на пол — Маркус пробурчал себе под нос. — Вот это ты нализался… Чего, так херово?

Вуд снова икнул, кивая, не поднимая головы: он боялся, что при любом резком движении его стошнит, и тогда Флинт точно сломает ему шею. Однако праведный гнев снова выиграл у страха.

— Ага, — в очередной раз за этот бредовый день он потянул водолазку за воротник, открывая шею. — Ты меня все бьешь, и бьешь, и бьешь... Коварный план, да? Чтобы это… выбить меня из строя? - Оливер покачнулся и ухватился за мантию Флинта, чтобы сохранить равновесие, правда тут же испуганно отдернул руки и разгладил ткань, якобы он и не касался. – Болит все, а к Помфри не могу… Стыдно!

Маркус присвистнул, разглядывая лиловые синяки на шее Оливера. "Красота" — ничего не скажешь.

— Да мне просто придушить тебя порой хочется, не то что вывести из строя, — хмыкнул Маркус и тяжело вздохнул. — Вот скажи, Вуд, какого хуя ты всегда сам нарываешься? Послушал бы меня, и вот этого, — он ткнул пальцем в один из синяков на шее Оливера, — не было бы!

Оливер возмущенно уставился на Маркуса, правда, немного сбившись с направлением взгляда — куда-то в его плечо.

— Чтобы я команду предал ради своей задницы?! И вообще, – он закрыл глаза и снова пошатнулся. — Не знаю. Оно само получается тебя бесить. Кажется, — говорил Оливер все более невнятно и тихо.

— Само? Ну да. Как же, — фыркнул Маркус. — Ради команды и я бы... — Маркус поморщился. Нет, произносить это вслух было выше его сил. Однако, несмотря на все противоречивые эмоции к Оливеру, Маркус вдруг понял, что уважает его. "Упертый, сволочь, не отступается от своего. Его бьешь, а он терпит и борется дальше. Его оттрахали, так он даже вида не показал и продолжает ерепениться, сопротивляться. Вот что значит внутренний стержень".

— Эй, — заметив, что Вуд начинает медленно отключаться, Маркус ухватил его за плечо. Тот ощутимо вздрогнул и распахнул глаза, испуганно уставившись на Маркуса. — Да не трясись ты! Не буду я тебя бить! Я, конечно, тот еще садист, но не до такой же степени! На тебе места живого нет! Сдохнешь, так посадят еще чего доброго...

Вуд согласно закивал:

— Точно посадят. Правда, мне уже все равно будет, — и пьяно захихикал. — Слушай, я тебя раскусил! — с улыбкой счастливого идиота он уставился на Флинта. – Ты, — переходя на шепот, — ненастоящий. Ты галлюцинация, — Оливер протянул руку и снова схватил Маркуса за мантию. — Видишь? А настоящий Флинт уже давно бы мне за такое пальцы переломал!

Маркус медленно — словно мешком пыльным по голове стукнули — перевел взгляд с трясущихся пальцев, комкающих его мантию, на довольного улыбающегося своей безумной догадке Вуда.

"Блять, я чудовище", — подумал он, и стало очень обидно. Ведь он на самом деле не такой. Просто слишком много пережил, озверился. У него не было громкого имени, как у Малфоя, огромного состояния, как у Забини, связей, как у Иссерлина — приходилось зарабатывать уважение на факультете силой, рвать зубами, добиваясь желаемого. А потом война, смерть близких, нищета, улица…

Сколько раз он заносил над этим лицом кулак? Уж и не сосчитать. Да он вообще только с помощью кулаков с ним и общался. Иначе ведь было нельзя. Разве нет? Вуд ведь — соперник, враг, вечная заноза в заднице. Но если задуматься, именно он все эти годы подогревал интерес Маркуса к игре. Что за спорт, когда у тебя нет соперника? Однако сейчас Маркус понял, что давно перешел грань дозволенного. Его соперничество с Вудом перешло в настоящую одержимость, выражающуюся единственно известным Маркусу способом — дракой.

"Ну не целовать же его?" — усмехнувшись своим мыслям, Маркус накрыл вцепившуюся в мантию руку своей.

— Да, точно. Ты меня раскрыл, — он разжал пальцы Оливера, обхватывая его узкую ладонь, и поморщился, заметив, как тот зажмурился, явно ожидая новой порции боли. Оливера и правда охватила паника: он ждал хруста костей с почти болезненным любопытством и бешеным страхом. Но Маркус медленно потянул его руку вверх к глазам, внимательно рассматривая сбитые костяшки — последствие удара о стол, — и неожиданно прикоснулся к ним губами.

Когда тыльной стороны ладони коснулись мягкие теплые губы, Оливер мгновенно испытал настоящее потрясение: он думал, что в Маркусе нет ничего мягкого, как будто он весь состоит из острых углов и стальных ударов. Сердце остановилось на секунду, рухнув куда-то в желудок, чтобы застучать с удвоенной силой, отдаваясь шумом в ушах. Казалось, сложенный им образ Маркуса Флинта начинает трещать по швам, еще не рассыпаясь полностью, но уже воспринимаясь не так целостно. Он нервно облизал пересохшие губы и выдохнул:

— Ф-Ф-Флинт? Что ты…?

Маркус вздрогнул от тихого шепота и поднял взгляд на Оливера. В груди снова сдавило — взгляд неверящий, затравленный. Маркуса затопило отчаянное желание доказать, что он не монстр, что он умеет не только причинять боль.

— Блять, да не бойся ты меня! — выпалил он и вдруг потянул Оливера за руку на себя. Сердце в груди билось как ненормальное. Странно и страшно было осознавать, что парень, которого ты всю свою сознательную школьную жизнь ненавидел, о которого чуть кулаки не стер, вызывает в груди щемящее, дикое, чужеродное, но такое желанное чувство. — Не бойся, — повторил он, — хватит того, что я сейчас сам боюсь, – и накрыл чужие губы своими.

Губы Оливера несмело дрогнули, раскрываясь под напором. Происходящее сейчас было куда интимнее, важнее, а потому страшнее всего, что когда-либо было между ними. Оливер, наверное, всю свою жизнь слишком рисковал, поэтому и сейчас его ладони так легко коснулись плеч Маркуса — не отталкивая, а проверяя границы дозволенного.

Поцелуй выходил немного грубым, неуклюжим, с обжигающим привкусом огневиски. Маркус вздрогнул от неожиданных прикосновений, но не отодвинулся. По телу прошла легкая дрожь от этих почти невесомых касаний. Оливер совсем осмелел: легкое прикосновение пальцев к лицу, очертить брови, обычно нахмуренные, невесомо коснуться подбородка, покрытого жесткой щетиной. Слишком нежно, убийственно ласково – так, как делал фантомный Флинт из сна. Если бы разум благополучно не отключился еще на стакане третьем, то Оливер вряд ли бы потянулся навстречу этому поцелую. Да что уж там говорить? Он вообще не пошел бы сам к Флинту, потому что трезвый Вуд относительно — очень относительно — благоразумен, а значит, избегает Маркуса Флинта всеми возможными способами, конечно, если дело не касается квиддича. Но гриффиндорцы не особо любят копаться в себе в поисках ответов на многочисленные "Почему?", с отчаянностью настоящего самоубийцы кидаясь в омут с головой и набивая шишки. Однако то, что происходило сейчас, походило на приручение дикого зверя, который сейчас спокоен и осторожен, а через пару минут вдруг кусает за пальцы, несущую ласку. Ресницы дрогнули, глаза закрылись — сейчас он неожиданно даже для себя дарил Маркусу свое доверие.

Маркус боялся дышать, чтобы не спугнуть эту тонкую, трепетную, такую интимную ласку. Сердце защемило.

"Он считает меня чудовищем, но все равно не отталкивает, словно готов поверить", — и от этого стало еще страшнее. Маркус не знал, готов ли он оправдать это доверие. Мысли путались.

"Зачем я вообще это делаю? — Маркус разорвал поцелуй и посмотрел на Оливера — бледный, ресницы подрагивают, дыхание частое, прерывистое. — Такой беззащитный, хрупкий, но смелый. Зачем ТЕБЕ это нужно, цыпленок? Неужели тебе я не противен? Твой личный кошмар на протяжении стольких лет, мучитель, почти насильник, зверь... Умею ли я по-другому?"

Нужные слова пришли в голову, словно кто-то посторонний шепнул их на ухо. Ведь не могут они быть его собственными? Так ведь?

— Ты это… Прости меня... – сбивчиво начал он, но Оливер уже не слышал. Он покачнулся и ткнулся лбом в плечо Маркуса. И, может быть, Вуд был даже благодарен алкоголю, наконец сжалившемуся над его сознанием, накрывая весь окружающий мир темным одеялом.

– Отключился, — констатировал Маркус и почувствовал что-то похожее на разочарование. Вряд ли он когда-нибудь еще решится повторить эти слова.

Он оглядел безвольное тело.

— Ну и что мне с тобой делать? — еще буквально вчера Маркус наверняка просто бы оставил горе-алкоголика здесь, прямо в классе Зелий, чтобы потом утром дружно посмеяться вместе с остальными слизеринцами над незадачливым идиотом, которого угораздило в пьяном угаре заснуть в кабинете Снейпа. Но после того, что было сделано и сказано буквально минуту назад, рука не поднималась оттолкнуть горячее тело, прижимающееся к нему. — Будем надеяться, что завтра ты ничего не вспомнишь, — перекинув безвольную руку Оливера черед плечо, Маркус обхватил его за талию и потащил к выходу, чувствуя себя до отвращения неловко.

* * *

Протащив Вуда через весь Хогвартс, Маркус наконец нашел дорогу к гриффиндорской гостиной. Он несколько раз порывался сбросить бессознательное тело поверженного "зеленым змием" соперника где-нибудь по пути. Особенно такие мысли посещали голову, когда ему при звуке очередных шагов приходилось спешно прятаться в какую-нибудь темную нишу, затаскивая за собой мирно посапывающего Оливера. Судя по времени, сейчас был ужин. Самое время набивать желудок, а не таскаться по коридорам с пьяным Вудом.

"Если меня кто-нибудь с ним увидит, репутации будет полный и безоговорочный пиздец!", — однако неизвестно откуда взявшееся благородство не позволяло скинуть, в прямом смысле этого слова, груз с плеч.

У входа в Гриффиндорскую башню неожиданно возникла проблема. Не оставлять же его прямо здесь под портретом толстой женщины в мерзком розовом платье. Полная Дама встрепенулась, подозрительно оглядела парней и пискляво протянула:

— Пароль?

Маркус раздраженно рыкнул и потряс безвольное тело.

— Вуд! Какой пароль?! Вуд! — Оливер только громко всхрапнул в ответ. — Блять! — в сердцах воскликнул Маркус и гневно покосился на хихикающую женщину. — Чего ржешь, старая дура?!

Полная Дама возмущенно фыркнула, поправила прическу и демонстративно отвернулась.

— Идиотка! Ты не портрет, блять, а натюрморт! — прошипел Маркус, раздражаясь все больше. Ей что, плевать? Даже ему... Хотя нет, ему-то уж точно абсолютно все равно, где Оливер будет ночевать. Можно было его оставить прямо тут, у портрета, но зря, что ли, он тащил Вуда через весь Хогвартс?! Женщина повернулась и оскорбленно на него посмотрела:

— Щенок! Да как ты смеешь?!

— Блять, Вуд, да очнись ты! – Маркус состроил Полной Даме рожу и яростно потряс Оливера, отчего тот что-то недовольно забурчал. — Давай, спящая красавица, просыпайся... Пароль какой? — Оливер приоткрыл глаза и непонимающе уставился на него. — Па-роль! — по слогам произнес Маркус и покосился на проход в гостиную. Оливер сонно моргнул, отлепился от него, покачнулся и, теряя равновесие, буквально впечатался в портрет. Что-то невнятно пробормотал, обращаясь к женщине, и та, недовольно сопя, все-таки открыла проход, чуть не сбив едва успевшего отскочить в сторону Вуда. Оливер снова покачнулся и стал заваливаться на бок. Маркус в очередной раз успел подхватить его и затащил в пустую – "О, Великий Салазар, спасибо!" — гостиную.

Сгрузив его на первый попавшийся диван, Маркус облегченно выдохнул. Бросив на Оливера, уже мирно посапывающего и успевшего обхватить диванную подушку, последний взгляд, он повернулся к выходу, как вдруг заметил притаившегося в кресле растрепанного мальчишку, смотревшего на Флинта глазами размером с квоффл.

— Ты! — обличительно начал Маркус и, покосившись на чуть ли не пускающего слюни Вуда, продолжил уже тише. — У тебя глюки, малой,— он направился к проходу, но, прежде чем выйти, обернулся, — но если ты решишь с кем-то этим поделиться, я тебя найду. И убью, — сверкнув глазами, Маркус исчез за портретом.

* * *

Гарри вылетел из класса ЗОТИ, кипя, как зелье в котле Снейпа.

«Вот ведь урод! "Без ума от Малфоя"», — скривившись, он мысленно спародировал нового преподавателя, а по совместительству — старого извращенца,потому что только извращенец мог подумать, что кто-то может быть без ума от этой ядовитой белобрысой сволочи. А все из-за одного взгляда в сторону хорька, который учитель не смог не прокомментировать. На самом деле Гарри всего-то пытался выяснить, не распространяется ли Малфой о прочитанной им записке. Других причин, чтобы сверлить взглядом затылок этого гада, у него не было.

"Еще и Джинни оставил после занятий, — Гарри резко остановился. – Может, все-таки следует вернуться и подождать ее там? Хотя что может случиться. Директор бы не позволил кому-то, кто может навредить ученикам, занять должность преподавателя". Старательно откидывая мысли о Квирреле с "его вторым затылком", а потом "Грюме", пытавшегося его, Гарри, благополучно передать Волдеморту в руки, он зашел в библиотеку и задумчиво прошел между пыльными стеллажами, выбирая необходимую книгу. Записав ее у вечно недовольной мадам Пинс, Гарри огляделся в поисках самого темного угла. Студентов в библиотеке почти не было – все-таки начало года. Несколько равенкловцев и он, внезапно потянувшийся к знаниям, хотя настоящая причина была куда печальней: его лучшие друзья увлеклись друг другом, и Гарри не хотел неизбежно становиться третьим лишним. Едва он открыл книгу на нужной странице и попытался углубиться в чтение, навязчивые мысли снова вернулись.

"Когда там игра со Слизерином? Мы их по полю раскатаем! И Малфоя, чтобы не смел так ухмыляться и мерзостью такой быть. Вот ведь несоответствие какое — такая гадость внутри и... хм.. Ну, в общем-то, Малфоя считают тут первым красавцем школы… Люди ведь не могут так сильно ошибаться, да? Хотя мне он не нравится даже внешне! Да. Совсем. Вот Джинни..." – Гарри хлопнул себя по лбу, неожиданно припомнив, что за всеми этими разборками с Малфоем он даже не нашел время поговорить с девушкой, а ведь у них скоро свидание. "Вот хорек проклятый! Всегда умудряется на себя все внимание перетянуть!"

* * *

Уже которое по счету утро, мягко говоря, не удалось — все тело ломило, во рту будто пикси нагадили, а потолок опасно покачивался перед глазами. Оливер отпихнул от себя подушку, до этого крепко сжимаемую в руках, принял сидячее положение и тут же сжал голову в ладонях.

"Какая сука раскачивает Хогвартс?" — судя по всему, вчера он так знатно проспиртовался, что до сих пор окончательно не протрезвел. Он облизнул пересохшие губы.

"И вообще, как я вчера добрался до спальни?".

Оливер попытался напрячь мозги, вспоминая, когда они с Роджером разошлись и не ляпнул ли он вчера чего лишнего, но память упорно сопротивлялась. Он вспомнил лишь пару разрозненных невнятных моментов. Вот он пытается выговорить что-то, но слова выходят перепутанными, отчего они с Роджером пьяно ржут; вход Хогвартса, слишком высокие ступеньки; вот он возвращается к гостиной... Глаза неверяще распахнулись от следующих "видений". Он опустил глаза и посмотрел на свою руку с запекшейся на костяшках кровью, отчего несколько истерично рассмеялся, мотая головой. Его вновь замутило.

"Видел бы Флинт, какие знатные пьяные галлюцинации меня посещают... Хотя нет! Лучше не надо! Похоже, это просто очередной бредовый сон".

Тут взгляд упал на часы, и Оливер подорвался с кровати. Проснуться только к послеобеденным урокам – неслабо, правда?

Урок ЗОТИ (единственный, на который Оливер попал сегодня) и новый преподаватель: Оливер искренне был рад этому доброму человеку за его "слепоту". Флинт — первым делом, устроившись за партой, Оливер нашел его взглядом — никак не прореагировал на его появление. Да и за весь урок ни разу не посмотрел в его сторону, что окончательно подтверждало, что у него больное воображение. Наконец Оливер выбрался из душного кабинета вслед за выходящими учениками и отправился к озеру. Он кинул сумку на траву и плюхнулся рядом.

— Ты в порядке? Можно я с тобой присяду?

* * *

Трудно было сказать, сколько прошло времени. Буквы уже плясали перед глазами, а слова расплывались кляксами. Гарри сощурился, снял очки и потер усталые глаза ладонью. Оглядевшись, он понял, что остался в библиотеке единственным посетителем, а друзья так и не пришли за ним. Неожиданно навалилось все то, что он старательно гнал от себя с самого первого дня в школе: он уже не нужен, он выполнил свое предназначение. Все счастливы, а Мальчик-Который-Выжил — лишь неприятное напоминание о случившемся. Друзья вполне ожидаемо отдалились. У каждого из них начиналась своя собственная жизнь, в которой постепенно не осталось места для него. Рон, время от времени вспоминающий о нем — "Хм, кажется, чего-то не хватает рядом", Гермиона, которая резко избавила его от своей опеки, Невилл, заходящий в комнату и смотрящий сквозь него, будто и нет никого.

"Такое чувство, — Гарри горько скривился, — что во всем Хогвартсе меня замечают всего три человека"

Именно замечают, а не носятся кругами, прося автограф (слава Мерлину, ручеек малолетних психопаток иссяк сам собой за пару дней): Джинни, кидающая красноречивые взгляды; Вуд, которому он нужен не как просто "Гарри" или "Герой всея Британии", а как "лучший ловец за последнее столетие", что даже не обижало — казалось, Оливер всех определял в качестве "полезности квиддичу"; и Малфой. Неутешительные выводы. Что уж тут скажешь?

Но как бы то ни было, он не имел никакого права показывать, что что-то не так — икона, блять, безэмоциональная. "Герой" обязан улыбаться, всем своим видом показывая, что война закончилась, чтобы все вздохнули свободно. Ведь не дай Мерлин, кто заметит, что у него плохое настроение — вдруг Волдеморт возродился? Гарри, конечно, здорово грешил против истины, но именно в тот период, когда он только учился жить без нависшей над головой угрозы, когда только начинал верить, что у него все-таки есть будущее, ему так чудовищно не хватало кого-то близкого и понимающего. Кого-то, кто оценил бы его без ордена Мерлина первой степени, счета в Гринготтсе и славы, таким, какой есть – лохматым, неуклюжим, может быть, иногда наивным и немного смешным.

* * *

Долго предаваться хандре было не в характере Гарри, поэтому уже через пару часов он снова улыбался, пусть даже и несколько наигранно. После плотного ужина он вышел из Большого Зала, когда вдруг заметил объявление на двери, на которое не обратил внимания ранее и вокруг которого уже столпились ученики. Взгляд сразу выхватил фразу: "Явка обязательна", поэтому Гарри близоруко прищурился и даже на время прекратил жевать яблоко, проталкиваясь ближе и возвращаясь глазами к началу объявления. "Ух, наверное, какие-нибудь курсы анимагии или что-то еще в таком роде", — успела мелькнуть мысль, прежде чем все его возникшее было воодушевление сдулось, как проколотый воздушный шарик.

"Танцы? Нафига?" — но и это оказалось не главным потрясением.

"Преподаватель: Драко Люциус Малфой".

Именно в этот момент кусочек яблока, только что откушенный им, попал не в то горло, и Гарри согнулся в приступе судорожного кашля.

* * *

Драко вот уже целый час яростно разрывал упаковки от дорогих шоколадных конфет и сооружал из трюфелей огромную гастрономическую башню. Он не удержался и съел уже три конфеты, несмотря на то, что ему нельзя. Шоколад с самого детства был его маленькой слабостью, но вместе с неудержимой любовью к этому лакомству природа наградила его жуткой аллергией на него. Поэтому всегда приходилось сдерживаться. Однако сегодня не было никаких сил — давно он так не бесился. Чертов старый маразматик Дамблдор! Это надо было такое выдумать! Уроки танцев! Чтобы Малфой учил танцевать всех этих нищебродов и грязнокровок?! Да с какой стати?! Как этот манипулятор посмел шантажировать его отцом?! Драко яростно почесал уже покрасневшее запястье.

Блейз громко постучал в дверь, дождался не менее громкого "войдите" и лишь после этого нажал на ручку. Драко не повернул головы, продолжая методично разворачивать конфеты и устраивать их друг на друге. Одно неточное движение, и башня из трюфелей покачнулась и рассыпалась.

– Вот черт! — совсем неаристократично ругнулся Драко и наконец повернулся. — А, это ты... Ну и чего стоишь в дверях? Не бойся, не укушу... Наверное, — Драко попытался усмехнуться и снова рассеянно почесал запястье.

Блейз прошел вглубь, останавливаясь напротив Драко и рассматривая его черты.

— Тут заходил Снейп и просил тебе передать, что завтра утром за полчаса до первого урока будет собрание у МакГонагалл, — переминаясь с ноги на ногу, протянул он.

Драко сжал виски пальцами, поднял на Блейза взгляд и кивнул.

— Премного благодарен за информацию, — фыркнул он. — А хорошие новости есть? Не день, а сплошной идиотизм, — сказал Драко тихо и снова потянулся за трюфелем, но в рот отправлять его не спешил — лишь слегка прикоснулся губами, после чего на них осталась шоколадная крошка.

"Мерлин-Мерлин-Мерлин... Хорошие новости! " — Блейз туго соображал, глядя на губы и шоколад, шоколад и губы. Но нужно было вспомнить хоть что-то хорошее за сегодняшний день, ведь Драко фактически приглашал его к беседе, а ему и ответить нечего.

— Погода хорошая. На улице сегодня было очень здорово, — неопределенно взмахнул он руками. — Голова болит? Хочешь, схожу к Помфри за зельем? Или к Снейпу?

Блейз смотрел на шоколадные конфеты, пытаясь не выглядеть полным идиотом и, главное, не пялиться так откровенно на самого Малфоя. Хотя, чего таиться, уж кому-кому, а Драко про него всё было понятно.

— Нет, не надо никуда идти. Сядь, — выдохнул Драко устало. — Ты любишь шоколад, Блейз? — спросил он задумчиво через минуту и лизнул конфету, зажмурившись от удовольствия. Шоколад начал медленно таять, но Драко не обращал на это внимания.

Блейз сел, вернее, просто рухнул в соседнее кресло, борясь с желанием начать лизать конфету с другой стороны. Нет, шоколад он не любил — слишком сладко. Вот острое, солёное, перчёное — это да.

— Люблю, — зачем-то ответил он. Ответил про шоколад, а думал про пальцы Драко, измазанные в шоколаде.

— И я люблю, — шепнул Драко так, словно открыл самую большую тайну своей жизни, и откусил маленький кусочек. Перекатил шоколад на языке, смакуя, растягивая такое запретное для него удовольствие. — Завтра буду весь в красных пятнах, можешь себе такое представить? — Драко горько усмехнулся и поморщился.

Он немного помолчал и продолжил, смотря в одну точку:

— Помнишь, ты как-то спрашивал, как мне удалось избежать метки? – Драко хмыкнул, поймав обалдевший от неожиданных откровений взгляд Блейза. — Я очень долго истерил... Мне все это было отвратительно. Я не хотел клеймить свое тело и служить какому-то красноглазому фанатику-полукровке! Родители заперли меня в комнате и отобрали палочку. Боялись, что я сбегу или что-нибудь с собой сделаю, — он невольно вздрогнул от нахлынувших воспоминаний. – У меня аллергия с детства. Так как шоколад мне есть было нельзя, я коллекционировал всевозможные конфеты. У меня было более двухсот разновидностей. Оказавшись под замком, я долго сходил с ума, а потом мне пришла в голову идея… Когда мать пришла меня проведать, я уже лежал весь белый, с синими губами. Я из каждой коробки конфеты перепробовал.Хорошо было, пока задыхаться не начал. Ты не думай, моей целью было не самоубийство. Просто я всегда добиваюсь своего любыми способами. Не знаю, что отец сделал, но метку мне так и не поставили…

"Интересно, на Дамблдора это подействует?"

Конфета уже скользила в руке, и по указательному пальцу покатилась тоненькая струйка. Драко успел подхватить ее языком, проведя им вверх и стирая с кожи сладкий след.

— Мама убила бы меня сейчас, если бы увидела, что я вытворяю, — он облизнулся и тяжело вздохнул. — Воспитание, манеры... Порой это так надоедает.

Блейз слушал Драко, следил за его расслабленными жестами и движениями, улавливал какие-то новые нотки в голосе. Слушал-смотрел и не верил, что тот наконец расслабился в его присутствии, позволил себе чуть больше откровенности. Ведь он никогда не рассказывал подробностей своей жизни, а сейчас слова так легко и просто слетали с его губ. У Блейза мурашки пошли по коже – история впечатлила и напугала одновременно. Да её нужно в учебник внести, наравне с рассказами о геройских поступках Поттера. Быть Драко Малфоем ничуть не легче. Интересно, а кто-нибудь ещё знает об этом поступке, о силе характера Драко? Или все видят пред собой лишь красивую картинку и будущий титул?

— А у меня на брокколи аллергия... Чертовски удобно, — Блейз улыбнулся уголками губ, во все глаза глядя на такого нового Драко, изучая и запоминая его. Очень хотелось сесть рядом с ним на пол и положить голову на колени. Просто так. Почувствовать его тепло, пульс, запах.

Драко доел конфету и теперь смотрел на свои тонкие пальцы, перемазанные в шоколаде.

— Иди сюда, — вдруг нарушил он молчание.

Блейз встал и подошел, словно под Империо. Он опустился на колени между ног Драко, опираясь на них руками, чувствуя жар тела под тонкой тканью брюк. Блейз поднял на него глаза, снова отмечая, насколько Драко сейчас открыт, и он вдруг задумался о том, что Драко можно любить. Не поклоняться, не восхищаться, не завидовать. Просто любить. Не красоту его, хотя и её тоже. Любить его капризы, заносчивость. Любить все его сотни масок, что он носит каждый день, и любить его без масок. Он просто человек. Должен же быть кто-то, кто рискнёт полюбить Драко Малфоя. Захотелось крикнуть на весь магический мир: "Ну, кто способен? Есть храбрые? Что же вы столпились-то все вокруг него, слабаки... "

Драко протянул чистую руку и расстегнул пару пуговиц на рубашке Блейза, оголяя загорелые ключицы, после чего наклонился и провел скользкими от шоколада пальцами другой руки по губам, спускаясь дальше — вниз по подбородку к шее, очертил остро выступающий кадык...

Уже значительно позже, когда они лежали мокрые на смятой кровати, Блейз думал, что вряд ли ему удастся стать "тем самым" человеком для Драко, но он приложит к этому все усилия. Драко же думал о том, что все тело зудит от начавшейся крапивницы и что он возьмется за эти уроки танцев – благополучие семьи ему дороже собственной гордости.

* * *

— Ты в порядке? Можно я с тобой присяду?

Оливер вздрогнул от неожиданности и покосился на внезапно очутившуюся прямо перед ним Алисию. Она нервно мяла мантию в пальцах и выжидательно на него смотрела. Оливеру хотелось побыть одному, но не мог же он ее прогнать. Поэтому он лишь молча кивнул.

— Мне показалось, что ты не очень хорошо себя чувствуешь, вот и решила поддержать. Я прекрасно понимаю, что иногда важно, чтобы кто-то был рядом.

— О, — Оливер смущенно потер переносицу, не совсем понимая, к чему она клонит, уловив только прозвучавшую заботу в голосе. Стало немного стыдно.

"Не признаваться же, что просто перепил вчера, поэтому в плохом состоянии виноват сам..."

— Рядом? — бездумно повторил он, не особо пытаясь понять, что Алисия хочет этим сказать, а лишь надеясь, что ей скоро надоест такой односторонний разговор.

— Да, просто побыть рядом. Я часто сталкиваюсь с тем, что люди встречаются, обжимаются по углам, занимаются сексом, а как доходит дело до поддержки, никого не оказывается рядом, — она смущенно улыбнулась.

Не будь Оливеру сейчас так плохо, он, быть может, смекнул бы, что Алисия намекает на себя, но он благополучно пропустил все мимо ушей. Кроме фразы " занимаются сексом" — она напомнила ему о том, что вообще вспоминать не хотелось, однако забыть никак не получалось.

"Флинт, сука, пошел прочь из моей головы!"

Оливер задумался, забыв сказать что-нибудь ответ, хотя бы из вежливости. Пара минут прошла в молчании. Алисия то и дело поглядывала на него. Он чувствовал ее взгляд на себе, но вида не подавал, рассеянно глядя на спокойную гладь озера.

— Так что с тобой случилось? Ты весь урок сидел болотного оттенка — я наблюдала, — сделала Алисия еще одну попытку.

Оливер инстинктивно провел ладонью по шее, и сегодня скрытой тканью водолазки. Врать не хотелось, а говорить правду – абсолютно невозможно.

— Просто я не очень хорошо себя чувствую, — ответил он уклончиво. — Скоро должно пройти.

— Ааа, — Алисия нахмурилась, понимая, что разговор явно не клеится, но все еще не теряя надежды подвести его к главному. Вот только совсем не по-женски это — в лоб задать интересующий вопрос, а потому она все оттягивала этот момент, пытаясь заполнить тишину, неуютно повисшую между ними. — Как тебе новый преподаватель?

— Не знаю, — Оливер пожал плечами. — Я не смог оценить его по достоинству. А тебе?

— Какой-то он странный. Хмурый, нелюдимый. Огня в нем нет.

— Огня?

— Ну да. Как сказала Анжелина, чувственности и животной страсти, — Алисия захихикала, косясь на Оливера, а ему опять вспомнился Флинт.

"Вот уж в ком животного дофига и больше".

— Агх, — невнятно выдохнул он.

* * *

Маркус весь день ходил сам не свой. Он пытался отвлечься, но ничего не получалось. Он довольно успешно игнорировал присутствие Вуда на уроках, но один Мерлин знает, как хотелось повернуться, чтобы прочитать в глазах немой вопрос, чтобы понять — его ЭТО тоже терзает. Объяснить, почему так, зачем ему это нужно, Маркус не мог, потому что сам ничего не понимал. Но вчера внутри что-то надломилось, словно его грубая и непробиваемая, как у хвостороги, чешуя треснула, оголяя все глубоко запрятанные комплексы и слабости.

День был долгим, тягучим и нервным. Все вокруг раздражало и бесило, заставляя раз за разом мысленно возвращаться в пустой темный класс — к робким нежным прикосновениям чужих рук к лицу, к сухим обветренным губам. Едва такие мысли приходили в голову, Маркус зверел и злился. Он так привык быть сильным, независимым, невозмутимым, что сейчас ненавидел себя за эту внезапно проявившуюся слабость, за странную тоску, охватывающую его, когда вспоминал.

Вуд — враг. Он тот, кто всю школьную жизнь трепал нервы, раздражал, бесил. Маркус был уверен, что после всего Оливер мог только еще сильнее его ненавидеть. А то, что Оливер вчера подался навстречу — так это все алкоголь.

Маркус медленно шел вдоль берега, смоля очередную сигарету и пиная попадающиеся под ноги мелкие камни. Из мыслей его вырвали голоса. Подняв голову, он заметил Спиннет и... Вуда. Маркус остановился, не желая привлекать к себе внимание. Он отвернулся к озеру и стал вглядываться в верхушки виднеющегося на другом берегу Запретного леса.

* * *

— Агх, — невнятно выдохнул Оливер. Прикрыв глаза, он немного повернул голову в сторону замка и вздрогнул.

"Стоит только вспомнить – он тут как тут. Что ж за наказание-то такое?"

Алисия закатила глаза, недовольно посмотрев на Оливера, и поняла, что тонких, да и не очень тонких, намеков тот никак не понимает.

— Слушай, я думаю, что мы поспешили с решением расстаться, — выпалила она и выжидающе уставилась на Оливера. Но ее в очередной раз ждало разочарование. Он явно ее не слушал, рассматривая — Алисия проследила за его взглядом — "этого слизеринского придурка". Она поджала губы.

"Ну, и как вот с ним разговаривать? Я ему о важном, а у него все квиддич да глупое соперничество на уме".

Оливер и правда не отводил взгляда от Флинта, отмечая, что с тем было что-то не так. Годы наблюдения наложили опечаток, и он даже на расстоянии отметил напряженную спину и какую-то общую усталость неподвижной фигуры.

— Оливер! – возмущенно воскликнула Алисия, и Оливер недоуменно посмотрел на нее. — Я, пожалуй, пойду, — она встала, недовольно отряхивая мантию, замешкалась, ожидая хоть какой-то реакции.

Оливеру стило бы проводить девушку до Хогвартса, но он настолько был погружен в свои мысли, что только механически кивнул головой. Обиженно фыркнув, Алисия развернулась и быстрым шагом направилась к замку.

* * *

Как только Алисия убежала, Оливер внезапно "отмер", перестав гипнотизировать Флинта взглядом, и слишком поспешно отвернулся. Он с преувеличенным интересом уставился на водную гладь, словно надеясь, что гигантский кальмар вот-вот устроит перед ним представление. По-осеннему прохладный воздух пробирался под мантию, заставляя сильнее кутаться в нее и стучать зубами от холода.

Маркус наконец не сдержался и обернулся. Вуд, уже в одиночестве, продолжал сидеть на земле, как всегда встрепанный, с алыми пятнами на щеках, словно ему за что-то было жутко стыдно, и Маркуса затопило странное незнакомое чувство. Он не мог дать ему названия. Это было похоже на то, что чувствуешь при виде пушистого книзла, лаского тычущегося в ладонь. Умиление? Если бы кто-то сказал об этом Маркусу, он бы хорошенько наподдал такому наглецу.

"Ох, вот я болван! Согревающие чары же", — но под взглядом Маркуса — а Оливер точно ощущал его, или у него развиваются галлюцинации – он даже не двинулся, чтобы достать палочку. Надолго его не хватило. Не сдержавшись, он вновь покосился на Флинта, рискуя заработать косоглазие, и, в противовес пробирающему до костей холоду, его с ног до головы опалило жаром.

"Интересно, а может ли он быть таким...", — Оливер поджал губы, пытаясь оборвать бредовую мысль, вызванную видом не похожего на самого себя Флинта, — "...как в моем сне. И как бы... Если бы... Ну так", — даже мысленно он не мог сформулировать пресловутое "заниматься сексом". Первый опыт получился неудачным, но, с наслаждением мазохиста вновь и вновь прокручивая в голове всю эту сцену, Оливер признавал, что до момента, как стало очень больно, все было очень даже... Очень даже.

‎"Так почему он стоит здесь?" — любопытство распирало, но их "отношения" само собой не позволяли запросто подойти и спросить. Да что уж там спросить. Сейчас, пока все еще ныли ребра, и подходить-то было не самой лучшей идеей. Но при каждом мимолетном неосторожном взгляде на Маркуса внутренний гриффиндорец-самоубийца подталкивал в спину, все же требуя подойти и задать вопрос, мучавший его с самого утра. Оливер закусил губу и потер костяшки, так и не залеченные — единственное, что заставляло его сомневаться, что все приснилось. Именно это все и решило. На секунду он прикрыл глаза, собираясь с духом, решительно встал и направился к Маркусу.

— Ма.. Флинт, — Оливер поспешно поправил себя и нервно потер ладони, почти жалея о скоропалительном решении, но упрямо идя напролом. Не давая себе возможности передумать, он произнес скороговоркой. — А я к тебе вчера не подходил вечером? Может, вел себя как-нибудь странно? — по его собственным ощущениям лицо сейчас по цвету должно было сравняться с пологом в гриффиндорской спальне — такое же вызывающе красное.

"Мерлин, выставил же себя идиотом!" — но поворачивать назад было поздно.

________________________________________________________

Очередной бонус^^

http://cs410427.userapi.com/v410427331/1aa3/MM6kj6Rgk84.jpg

http://cs410427.userapi.com/v410427331/156a/HmRfasTVxQ4.jpg

http://cs410427.userapi.com/v410427331/13a6/rz_OG_R2imQ.jpg — кривляки ;)

Посвящено Unsolved – самой замечательной бете.

"Что это он задумал?" – ладони неожиданно вспотели, а сердце пропустило пару ударов, когда Вуд вдруг поднялся и пошел в его сторону. Маркус абсолютно не имел представления, как себя вести, что говорить и делать. Он никак не ожидал, что Оливер решится подойти к нему, да еще и с таким щекотливым вопросом. Одновременно хотелось и послать его куда подальше, и восстановить провалы в его памяти. Сердце билось уже где-то под кадыком, поэтому ответить что-то связное и членораздельное казалось просто невозможным.

— Эээ... – с усилием вытолкнул он из себя, окидывая Оливера хмурым взглядом, и зачем-то переспросил. — Вчера?

Вуд кивнул и продолжил смотреть на него выжидающе и нетерпеливо.

— С какой стати тебе было ко мне подходить?! Ты ебнулся, что ли?! – опомнился Маркус и выплюнул неожиданно осипшим голосом, глубоко вздохнул и отвернулся, словно показывая — разговор окончен.

"Просто свали отсюда… Ради Мерлина!"

Оливер переменился в лице.

"Ну вот. Что и требовалось доказать. Мне все лишь приснилось…"

И все-таки Флинт вел себя странно – какой-то он слишком нервный и дерганный. Пользуясь возможностью — нечасто ему приходилось вот так запросто стоять напротив, - Оливер уставился на Маркуса, внимательно разглядывая его, словно видел впервые, заново изучая и невольно признавая, что тот красив какой-то дикой, неприрученной красотой. Самого Оливера несколько раз называли "хорошеньким", что ему трудно было считать за комплимент, и, честно говоря, он завидовал Флинту, являвшему собой настоящий образец мужественности. Осознав, что уже с минуту пялится на Маркуса, Оливер поспешил отвести взгляд и опустил голову.

— Эмм... Ну извини тогда.

Маркус порывисто обернулся и впился взглядом в лицо Оливера, словно стараясь что-то на нем разглядеть.

— Ты что, не помнишь, что вчера делал? – попытался он добавить насмешки в голос. Получилось откровенно плохо.

Оливер неосознанно поднял руку и коснулся пальцами губ. Ситуация попахивала абсурдом.

— Скорее наоборот — помню то, чего не было.

— А что... — Маркус запнулся. — Что ты помнишь из того, чего якобы не было? — произнес он хрипло, ожидая, что Оливер сейчас скривится от отвращения.

‎"Так я и сказал, что фантазировал, что ты меня поцеловал. О, Мерлин, это даже звучит... ужасно!"

Оливер поспешно покачал головой.

— Ничего. То есть… Ну… Неважно... Раз не было, то зачем вообще говорить, — он нервно усмехнулся.

Странно было вот так стоять и вести что-то похожее на мирный разговор с Флинтом. Оливер бы никогда не подумал, что такое вообще возможно. На этом моменте стоило сбежать, и он уже повернулся, чтобы уйти, как вдруг выпалил:

— А ты... Ну... Случайно меня не целовал?!

Маркус не спешил с ответом. Он внимательно посмотрел на нервно кусающего губы Оливера и протянул:

— Случайно — нет, — изумленно отметив на лице Оливера разочарование, Маркус пояснил. – Только если специально, — сказал, как в ледяную воду прыгнул, и сразу стало легко на душе.

— А… Ну да, – только и смог выдавить Оливер, пытаясь до конца осознать только что сказанное Флинтом и сопоставить разрозненные кусочки воспоминаний в единую картинку.

"Бладжер мне в голову, какого хрена я вообще этот разговор начал? Теперь-то что? Утолил любопытство?"

— Ну да? И все? — Маркус ожидал именно такой реакции, но отчего-то стало горько и обидно.

Оливер выглядел так, словно сейчас грохнется в обморок. Он рассеянно пожал плечами, одновременно отрицательно повертев головой.

— Ты... Кхм... Блять... Я не знаю, что сказать... Сильно противно? — вдруг выпалил Маркус.

Этот вопрос прозвучал настолько не в духе Флинта, что, зажмурившись, Вуд, должно быть, от неожиданности выдохнул:

— Совсем-нет-мне-понравилось!

— Тебе... Что?! — Маркус запустил руку в свои волосы и вдруг рассмеялся. — Блять... Это... Ну... — связных слов не было. — Слушай, я, короче, не умею говорить всю эту херню, которую в таких случаях говорят... Я... — махнув рукой, Маркус шагнул вперед, оказавшись с Оливером лицом к лицу. Тот нервно сглотнул.

— Ну и чего ты опять трясешься? – и, не дожидаясь ответа, Маркус наклонился и немного неловко прижался губами к чуть приоткрытым в немом изумлении губам Оливера.

"Значит, не показалось — это на самом деле может быть так восхитительно".

Позволяя углубить поцелуй, Оливер попробовал отключиться от всего и наслаждаться вкусом чужих губ на этот раз без оговорок о галлюцинациях и смелости, помноженной на выпитое. Хотелось смотреть на такое близкое сейчас лицо, но, несмотря на терзающее любопытство, было в то же время страшно открыть глаза. Повинуясь желанию повторить то, что так опрометчиво чуть не выбросил из памяти, он коснулся лица Флинта пальцами, правда, почти сразу отдернул руку — трезвого Оливера выдавала нервная дрожь, но Маркус перехватил его руку за запястье и вернул обратно. Все еще не верилось, Оливер все еще боялся, что это неправда, но постепенно поцелуй вытеснил все мысли из его головы. Стало душно, и он разорвал касание губ, пытаясь отдышаться. Но тут же сам потянулся за поцелуем вновь.

Маркус порывисто обхватил Оливера руками за талию, притягивая к себе ближе, остро желая сейчас чувствовать ладонями жар его тела отнюдь не через одежду. Он чувствовал себя ошалевшим подростком: вот так вот самозабвенно целоваться, стоя на берегу озера перед Хогвартсом, абсолютно безрассудно и так одурительно хорошо. И даже в голову не приходило, что любой может выглянуть в окно... и подумать, что сошел с ума.

* * *

Они смогли оторваться друг от друга только когда на озеро стали спускаться сумерки. Пальцы уже онемели от холода, а губы припухли от бесконечных поцелуев. Несмотря на то, что это был Маркус — именно тот Маркус, что изводил его с самой первой встречи, когда на квиддичной тренировке второкурсник Флинт заехал по голове метлой первокурснику Вуду, из любопытства пробравшемуся на поле, тот самый Маркус, который пытался добиться всего кулаками, который привык просто брать то, чего хочет — именно с ним все происходящее казалось абсолютно естественным. И уж тем более на этом фоне Оливер не собирался переживать из-за того, что это — парень. То, что это — Маркус Флинт, перекрывало все.

Они не говорили больше друг другу ни слова, прощаясь на ступенях Главного входа. Маркус переминался с ноги на ногу и вдруг протянул руку, чтобы быстро взлохматить пшеничного оттенка волосы, усмехнулся и прошептал:

— Пока, цыпленок.

"Цыпленок..."

Оливер улыбнулся. То, что сначала было использовано как оскорбление, сейчас произносилось абсолютно другим тоном, хоть Маркус и пытался это скрыть за пренебрежительными жестами и ухмылками. Так что желания протестовать даже не возникало.

Осторожно пробравшись в темную спальню, Оливер тихо, чтобы никого не разбудить, наощупь добрался до своей кровати, взял пижаму и также бесшумно скрылся за дверью ванной комнаты. Волшебник, отразившийся в зеркале, был знаком лишь смутно: на щеках пятна лихорадочного румянца, глаза возбужденно блестят, губы ярко-красные от поцелуев. Очень кстати вспомнились слова Алисии, когда они расставались: "Тебе, Оливер, надо с метлой встречаться. Или с таким же квиддичным маньяком, как ты сам", — он прыснул, глядя на собственное глупо улыбающееся отражение. Оливер сам до конца не понимал собственные чувства, оставляя самокопание девчонкам (а он, даже если и целовался несколько часов подряд с парнем, ей не стал), поэтому остановился на очень краткой, но верной мысли:

"Это было охуенно".

* * *

Драко нервно расхаживал взад-вперед по лакированному паркету в Бальном зале, открытом по такому поводу. Ему все-таки пришлось согласиться вести уроки танцев. Фамильная честь дороже фамильной гордости. Он не мог позволить Дамблдору порочить их имя. Если для того, чтобы обезопасить от старого манипулятора хотя бы маму, нужно кривляться перед стадом невежд, то он возьмет себя в руки, нацепит очередную непробиваемую маску и сделает это.

‎ Постепенно зал заполнялся, и Драко ловил на себе все больше взглядов различной природы: влюбленные, обожающие, восхищенные, недоуменные, недоверчивые, осторожные, откровенно злые. Он отвернулся к окну, сделал глубокий вдох, мысленно досчитал до десяти и повернулся, внешне спокойный и хладнокровный: подбородок вздернут надменно, губы кривятся в презрительной ухмылке, руки скрещены на груди. Он кашлянул, привлекая к себе внимание. Все разговоры тут же стихли, и ученики выжидающе на него уставились.

— Итак, не буду врать, что я счастлив видеть вас всех здесь сегодня! Но хотите вы этого или так же, как и я, не горите желанием, я окажу вам честь, показав, что представляет собой такое волшебство, как танец. Если у вас есть хоть немного врожденной грации и чувства ритма, а в наличие таких качеств у некоторых я очень сомневаюсь, — Драко бросил взгляд на Поттера, — то, вполне возможно, вы научитесь танцевать! Но сразу предупреждаю, повторять по десять раз я не буду. Не поняли чего-то — ваши проблемы.

Драко клацнул застежкой на мантии и ловким движением скинул ее с плеч, открывая взгляду дорогую сорочку и узкие черные брюки со стрелками.

— Разбейтесь на пары.

Взгляд снова упал на Поттера, который мялся с ноги на ногу и пытался притвориться фикусом, чтобы скрыться от глаз девчонок, призывно прожигающих в нем дырку.

"Этот идиот ведь абсолютно не умеет танцевать", — вспомнился Святочный Бал на четвертом курсе. Взвесив все за и против, Драко пришел к выводу, что выставить Поттера за девочку может быть очень забавным. Да и возможность в очередной раз вступить с ним в словесную перепалку, скорее всего, даст ему шанс почувствовать себя в своей тарелке.

— Поттер, а ты выходи сюда.

‎Гарри, слушая напыщенную речь Малфоя, мысленно пародировал ее писклявым голоском. Он начал медленно отступать к двери, надеясь сбежать, вот только последние слова заставили замереть на месте. Сделать вид, что оглох? Гарри упрямо поджал губы и сделал шаг вперед, пообещав себе вытерпеть все, а потом подкараулить Малфоя в темном углу и отомстить.

Драко хлопнул в ладоши, и зазвучала музыка. Когда Поттер на негнущихся ногах наконец подошел к нему, он ухмыльнулся, обретая долгожданное равновесие. Сделав шаг вперед, Драко положил руку ему на талию, другой сжал шершавую ладонь и притянул Гарри ближе, становясь с ним в танцевальную позицию. Было чувство, что Поттера пришибли Петрификусом — мышцы под ладонью были деревянными от напряжения, только ресницами безостановочно хлопал.

— Поттер, положи руку мне на плечо, — насмешливо протянул Драко. — Вести, естественно, буду я! Ноги мне не оттопчи, – он обернулся к образовавшимся парам и скомандовал. – Повторяйте за нами.

‎ При первом же прикосновении Малфоя Гарри пожелал сжаться в размерах и испариться, но руку мужественно (иронично, когда ты за девчонку, да?) подал.

— Когда ты будешь уходить отсюда, обе ноги у тебя будут левые!

Драко закатил глаза и начал движение, увлекая Поттера за собой.

‎Гарри кипел от злости и безудержно краснел. Чувство унижения боролось с гневом. Ноги как одеревенели, не желая передвигаться, а ладони потели. Он оступился, задев начищенный ботинок Малфоя, удовлетворенно отметив, как тот скривился, хотя самодовольства и выражения триумфа на его лице это не поубавило. Похоже, вид смущенного и разозленного Поттера радовал его безмерно.

"Вот, получай, любимчик Дамблдора, гребанный герой и Избранный! Ведь это твой дорогой директор, Потти, хотел, чтобы его Золотой мальчик научился танцевать... Наслаждайся!" – но, несмотря на свои мысли, Драко отметил, что на удивление он не испытывает брезгливости или отвращения, хотя, наверное, должен. От Поттера пахло чем-то сладким, похожим на фруктовые леденцы, смешанным с запахом шампуня. Его нервное горячее дыхание опаляло шею — все-таки Поттер был почти на пол головы ниже, — и, если бы это был кто-то другой, Драко решил бы, что ему это даже приятно.

На очередном повороте Гарри вдруг понял, что в эту игру можно играть обоим, поэтому "очаровательно" улыбнувшись, что наверняка выглядело как оскал, он снова, уже специально наступил Малфою на ногу и громко произнес:

— Ой, простите, я такая неуклюжая. Но вы ведь слишком джентльмен, чтобы замечать такие мелочи, правда?

‎

* * *

Маркус, ‎ изрядно опоздав, протиснулся в зал. Он сделал это намеренно. Уроки танцев как таковые ему были не нужны. В памяти до сих пор всплывали воспоминания времен его "счастливого чистокровного детства", когда родители были еще живы и танцы были неотъемлемой частью обучения маленького аристократа. Однако сейчас Маркус был искренне убежден, что это умение никак не сочетается с его нынешним образом. На самом деле, он пришел из любопытства: Малфой ведущий урок танцев — то еще зрелище. Но если быть честным, он надеялся выловить Оливера.

Встав у стены, Маркус оглядел зал. Заметив как всегда встрепанную макушку искомого им гриффиндорца, он улыбнулся уголками губ, чем вызвал недоуменный взгляд рядом стоящего Кассия Уорингтона. Ну а что, ни с того ни с сего улыбающийся Маркус — это настораживает. Заметив, что Малфой кружится в танце с Поттером, Маркус тихо присвистнул и усмехнулся.

«Ничего такая из Поттера "королева" получилась».

Оливер стоял в стороне, активно сопротивляясь попыткам Алисии вытащить его танцевать — что-что, а танцевал он отвратительно. Его гораздо больше устраивала роль стороннего наблюдателя. Он сразу заметил Маркуса, но позволил себе лишь еле заметную улыбку в ответ, даже не поворачивая голову в его сторону — ни к чему шокировать присутствующих. В груди потеплело, и все произошедшее за день (даже удачная тренировка) отошло на второй план на фоне одной-единственной улыбки Флинта в его сторону. Оливер немного жалел, что они так и не смогли столкнуться в течение всего дня, но, с другой стороны, он даже не имел представления, о чем им говорить — слова все портили. Гораздо приятней и понятней было просто целоваться, что они и делали, встречаясь последние несколько дней.

Стараясь не выдать себя, Оливер продолжал искренне наслаждаться разыгравшимся представлением. Радовало, что Гарри в грязь лицом не ударил, показывая, что бывает с плохими слизеринцами, если те решают поглумиться над хорошими гриффиндорцами.

"Ну, парень, я тебя потом обязательно сливочным пивом угощу!"

* * *

Маркусу быстро стало скучно. Он достал из кармана пачку сигарет и покрутил ее в руках, продолжая исподтишка поглядывать на Оливера. Тот о чем-то разговаривал со Спиннет, тоже бросая на него взгляды, и Маркус отстраненно подумал о том, что "эта толстая баба" постоянно крутится около Вуда, а это ему не нравилось. Вытащив одну сигарету из пачки, он заложил ее за ухо и, смерив Оливера напоследок красноречивым взглядом, проскользнул к выходу.

До Оливера наконец дошло, что Алисия вот уже который раз пытается ему что-то сказать, и он, выдавив улыбку, повернулся к ней.

— Извини, я отвлекся, так что ты там хотела ска..., — фразу он так и не закончил, провожая взглядом Маркуса. Алисия проследила за его взглядом и нахмурилась, но ничего не сказала. — Мы потом поговорим. Мне надо идти!

— Оливер, хватит вам уже цепляться друг к другу, — она попробовала ухватить его за рукав, чтобы остановить, но Оливер уже удалялся, со скоростью реактивной метлы пробираясь к выходу, лавируя, чтобы не столкнуться с самозабвенно вальсирующими парочками.

Выскочив за дверь, Оливер закрутил головой. Флинт обнаружился совсем неподалеку. Он стоял у открытого окна и курил. Почесав затылок, Оливер подошел к нему, чувствуя неловкость и смущение. Ему все еще с трудом верилось, что их отношения так радикально поменялись.

Маркус затянулся покрепче и обернулся. Губы его дрогнули, но так и не сложились в улыбку. Только глаза выдавали огонь внутри, которым он сейчас прожигал Оливера. Ничего не говоря, он продолжал курить, чуть поспешно обхватывая фильтр сигареты губами и выдыхая дым Оливеру в лицо. Докурив в пару затяжек, он щелчком отправил окурок в окно и, развернувшись, быстро пошел по коридору, подальше от любопытных ушей и посторонних глаз, рассчитывая, что Оливер последует за ним.

Оливер замешкался, не сразу поняв, что Маркус от него хочет. Но и эта задержка оказалась кстати. Они молча шли на приличном расстоянии друг от друга. На повороте Флинт затормозил, чуть повернул голову, дав подошедшему ближе Оливеру оценить четко-высеченный профиль, и скрылся за углом. Не торопясь, Оливер завернул следом и недоуменно завертел головой.

"Что? Куда он делся?"

Резкий рывок за мантию, и Оливера втащили в темную нишу, прижав спиной к шершавой стене. Возмущенный возглас тут же затолкал обратно в глотку наглый, уже хозяйничающий в его рту язык. Чужие руки змеей заползли под мантию и, не церемонясь, скользнули на ягодицы. Вцепившись в плечи Маркуса, Оливер ответил на поцелуй – яростно, так, что это больше напоминало схватку, однако перехватить инициативу у него не вышло. Маркус рыкнул и, подхватив его под ягодицы, приподнял над полом, заставляя того обхватить свои бедра ногами. Он потянулся к вороту рубашки Вуда, дернул галстук, развязывая, рванул верхние пуговицы так, что одна отскочила, и оголил выступающие ключицы, тут же прикладываясь к ним губами. Одна рука продолжала поддерживать Оливера на весу, а другая с вожделением сексуального маньяка пробиралась под ремень брюк к заднице. Почувствовав это, Оливер напрягся и немного неуклюже заерзал, ненавязчиво отодвигаясь от его наглой руки. Маркус попробовал было еще раз — ему даже удалось ущипнуть мягкую кожу, но Оливер снова дернулся и что-то невнятно пробормотал.

— Что?! — Маркус, тяжело дыша, оторвался от шеи Вуда и нетерпеливо на него уставился.

Оливер уткнулся лбом Флинту в плечо и снова что-то пробубнил.

— Что? — не понял "ответа" Маркус. – Повтори.

Оливер зажмурился и повторил. Максимально тихо, не глядя на Флинта. Ну что ж он глухой-то такой?

— Блять, ты можешь не мямлить?! Говори нормально, — начал раздражаться Маркус.

— Да задница у меня болит, тролль ты тупоголовый! — огрызнулся Оливер, воинственно сверкнув глазами. — Заладил "Что" да "Что"!

Была у него одна черта, которая, по его мнению, очень ему мешала. Он чертовски легко краснел. Вот и сейчас: от его лица хоть прикуривать можно было.

‎— Эээ... До сих пор? — Маркус ослабил хватку, и Оливер сполз по стене вниз, едва успев опустить ноги. Он разочаровано вздохнул. Вуда хотелось безумно, так, что Маркус последние дни ни о чем другом не мог думать, как о своем члене в его заднице. Особенно сейчас, от вида этой яркой малиновой волны, прилившей к лицу Оливера. Он даже краснел безумно эротично. Да и сам факт того, что все это было для Вуда в новинку, то, что он все еще немного стыдился своего желания, усиливало возбуждение и азарт Маркуса. — И ты это, за языком следи! — опомнился он и, ухватив пальцами Вуда за подбородок, укусил его нижнюю губу. Свободной рукой схватил Оливера за запястье и притянул его руку к своему паху. — Руки, надеюсь, не болят?

Оливер фыркнул. Такого плана отношения были для него в новинку, и закономерно было бы оскорбиться от такого откровенного хамства, но вот этот жест, сопровождающийся фразой, был настолько флинтовский, что он заулыбался, как идиот, послушно сжимая пальцы на предложенном. Маркусу недоставало чувства такта, но Оливер поймал себя на мысли, что ему эта прямолинейность даже нравится. Облизнув чуть пощипывающую после укуса нижнюю губу, он подался вперед, прижимаясь к Флинту сильнее. Пальцы, хоть и недостаточно проворно — сказывалось отсутствие опыта, все-таки не сказать, чтобы ему часто приходилось расстегивать чужие штаны, — расстегнули ремень, и узкая ладонь нырнула внутрь.

Маркус шумно выдохнул сквозь зубы и, не стесняясь, подался бедрами навстречу. Все движения Оливера — немного неуверенные, неловкие, но по-гриффиндорски смелые – распаляли все больше. Забравшись Маркусу в штаны, Оливер немного растерялся. Его рука замерла на мгновенье, и Маркус потерся возбужденным членом об его ладонь, поощряя на более активные действия. Оливер неуверенно сжал пальцы. Он, конечно, не раз держал член в руке, но это ж, мать его честная ведьма, был его собственный! Да и руку держать непривычно, но зато реакция Маркуса крайне воодушевляла. В его джинсах было слишком мало места, поэтому Оливер стянул их свободной рукой чуть ниже, чтобы вытащить руку с зажатым в ней членом. Сделал это и с любопытством уставился вниз, поглаживая головку большим пальцем.

Маркус тихо застонал:

— Сильнее, — выдохнул он и толкнулся в ладонь Оливера.

Протянув руку, он рванул молнию его брюк вниз, дернул пуговицу и просунул руку сразу в белье. Сжав член Оливера, Маркус тут же стал двигать кулаком вверх-вниз, наслаждаясь изумленными судорожными вздохами и непроизвольными движениями навстречу. Оливера бросило в жар. Сердце бешено колотилось, и он попытался сдержать стон, краснея сильнее прежнего. Он старался себя контролировать, но его способность думать летела к чертям. Волосы Маркуса растрепались, и Оливеру захотелось пробежаться по ним пальцами, чтобы как-то укротить. На виске поблескивала капля пота, и Оливера чертовски пугало непреодолимое желание слизнуть ее. Он смотрел на свои пальцы, крепко обхватывающие чужой член, делающие неуверенные движения, и, быть может, он совсем спятил, но на мгновение ему захотелось опуститься на пыльный пол прямо здесь и... Подняв глаза, он наткнулся на взгляд Маркуса и закусил губу – улыбка того стала самодовольной. Флинт поднял свободную руку и положил ему на затылок. Большой палец прошелся по шее, шершавые подушечки пощекотали виски. Он наклонился, задевая зубами впадинку на плече, и укусил, снова оставляя отметины. Оливер не видел их, но чувствовал. Он шумно вздохнул, когда пальцы Маркуса коснулись его губ, и Флинт настойчиво двинул бедрами. Оливер крепко сжал его член, наконец получая необходимую уверенность. Маркус надавил большим пальцем на его нижнюю губу, и Оливер послушно приоткрыл рот, облизывая и обхватывая подушечку губами. Еле слышно рыкнув, Флинт дернул его на себя, так что Оливер с трудом удержал равновесие, и принялся буквально трахать языком его рот. Знакомое приятное покалывающее ощущение поползло по позвоночнику. Маркус оторвался от его губ, давая вдохнуть, и хрипло выдохнул:

– Ну давай же.

Его волосы щекотали лоб — Маркус склонил голову, чтобы видеть, как член скользит в его руке. В голове у Оливера стало пусто, и, должно быть, он дышал слишком часто, потому что от приближающейся разрядки в ушах зазвенело, а голова закружилась. Он кончил первым, дрожа, пачкая ладонь Маркуса, а тот ловил губами его стоны. Оливер вдруг почувствовал себя слабым и вялым, пока ладонь Маркуса выдавливала из него последние капли, но начал старательно дрочить ему, после каждого движения поглаживая большим пальцем головку. И Маркус наконец не выдержал. Он чуть отодвинулся и зажмурился, плотно сжав зубы. Оливер смотрел, как он кончал, и горячие капли спермы стекали по его руке. Влажный пошлый звук продолжал стоять в ушах. И он ни о чем не мог думать, кроме этого.

* * *

— Ой, простите, я такая неуклюжая. Но вы ведь слишком джентльмен, чтобы замечать такие мелочи, правда?

— Да ничего, милая! Я даже не заметил твою легкую великанову поступь, — прошипел в ответ Малфой.

‎"Великанова поступь?!" — глаза гневно сощурились, и Гарри еще раз со всей силой наступил ботинком на ногу "партнера", с наслаждением отмечая, как тот скривился и сжал зубы. Правда, Гарри не учел, что Драко попытается вытянуть многострадальную ногу, а потому, когда это произошло, "грациозно" рухнул вперед на Малфоя. Не успев среагировать, Драко потерял равновесие и растянулся на паркете, зашипев от боли — он больно ударился затылком о пол.

— Поттер! Ты придурок! — выпалил он и попытался столкнуть с себя придавившее его тело. — Слезь с меня, идиот!

‎Падение, конечно, было малоприятным, но именно для Гарри оно было смягчено телом Малфоя.

"Помирать, так с музыкой!" — воодушевленно подумал он.

— Дорогой, ты не ушибся? — изображая беспокойство, Гарри еще сильнее надавил на Малфоя острыми локтями.

‎Все присутствующие в зале разразились хохотом, наблюдая за этой сценой. Драко мучительно покраснел, проклиная тот день, когда назвал своими друзьями отчаянно ржущих сейчас слизеринцев.

"Мерлин, какой позор..."

Пытаясь вернуть себе самообладание, Драко изогнулся и дотянулся до палочки, с трудом вытащив ее из футляра, взмахнул ей, и Поттер, словно отбитый бладжер, отлетел от него на пару метров. Поспешно вскочив на ноги и поправляя одежду, Драко брезгливо поморщился и процедил сквозь зубы:

— Горный тролль танцует лучше, чем ты, Поттер!

"Величайшее недоразумение всех времен и народов! Ты умудряешься выставить не только себя посмешищем, но и всех, кто имеет неосторожность оказаться рядом!"

Гарри тоже поднялся с пола и издевательски улыбнулся, воруя ухмылку у того же Малфоя, хотя его и затопило иррациональное чувство обиды.

"Танцевать я, видите ли, не умею. Не все, Малфой, учились вальсировать еще в пеленках, как ты. Некоторым приходилось и о выживании думать".

Отдышавшись, Драко развернулся к замершим парам учеников.

— Как я и предполагал, большинство из вас полнейшая бездарность, — как ни в чем не бывало начал он и прошелся по каждой паре с обличительной речью, обойдя только чистокровных слизеринцев, которые в силу традиций и воспитания умели танцевать. Жертвы его язвительности начали возмущаться, выкрикивая оскорбления в ответ, кто-то даже попытался полезть в драку, но был остановлен выступившими на защиту Драко Креббом и Гойлом.

— Занятие окончено. Все свободны, — процедил Драко и отвернулся к окну, а ученики стали покидать зал, продолжая шумно обсуждать произошедшее.

Мысленно прокляв каждого свидетеля своего неожиданного позора, а также обрушив на голову Поттера все известные ему ругательства, Драко нервным движением расстегнул манжет рубашки и поскреб ногтями зудящую кожу. Нужно было дойти до Снейпа и попросить зелье, но Драко уже предвкушал многочасовую речь крестного о его безалаберности и безответственности. После того случая, когда Драко чуть не отошел в мир иной от анафилактического шока, Снейп категорически запретил ему прикасаться к этому лакомству. Так что приходилось терпеть зуд и тщательно прятать покрасневшую кожу за глухо застегнутыми манжетами рубашки.

‎Он дождался, пока все ученики покинут зал, устало прикрыл глаза и запустил руку в волосы, совсем не переживая сейчас об испорченной прическе.

Он же знал, что так и будет... Он и без помощи Поттера выставил себя посмешищем, согласившись вести этот урок, а с Поттером ситуация приобрела масштабы катастрофы. Теперь этот инцидент будут еще долго мусолить в школе, кидать в его, Драко, спину насмешливые взгляды, а кто-то — откровенно подначивать и оскорблять. Он яростно прокручивал в голове возможные варианты и способы вернуть правильную расстановку сил в его системе координат, где жертвой был Поттер, а не наоборот.

«Ничего, скоро матч "Слизерин-Гриффиндор". Смеется тот, кто смеется последним!»

Эмоции бушевали внутри, отчаянно требуя выхода. Драко быстро подошел к проигрывателю, боясь передумать, выбрал подходящую композицию и, не забыв запечатать дверь заклинанием, вышел в центр зала.

Он изгибался змеей в эксцентричном, но в то же время гармоничном танце, выражая в нем все те эмоции, которые никогда не увидит посторонний. И никто не узнает такого Драко, потому что не рискнет заглянуть под стеклянную маску из равнодушия, холодности и отрешенности.

‎«Хорошо Поттеру. Он может быть собой, не боится показаться смешным. Все любят его, несмотря на несуразность и неуклюжесть. Его уважают за поистине гриффиндорские твердолобость и упрямство, за патологическую честность и глупую храбрость. Даже в этой ситуации, выставив себя откровенным идиотом, он вышел победителем. Ему будут кидать сочувственные и ободряющие взгляды, пожимать руку, подбадривающе улыбаться, в очередной раз возносить на пьедестал почета за то, что он так "уделал этого высокомерного бездушного сноба Малфоя"», — такие мысли отдавали горечью, злой завистью и жгучей злобой.

«А тебе, Малфой, остается только в очередной раз стиснуть зубы и идти дальше с идеально прямой спиной, изображая полнейшую невозмутимость, отстаивая, оправдывая свое "гордое" имя».

Пластинка играла по кругу уже в третий раз, разнося по огромному залу минорные ноты, гулко отражавшиеся от стен и высокого потолка. Драко, растрепанный, тяжело дышащий, сидел на полу, опершись спиной о холодный мрамор. У него жутко чесалась рука.

* * *

Весь путь до Гриффиндорской башни на него вновь глазели — неприкрыто и прямо. Правда, на этот раз с насмешкой или сочувствием, а не со страхом, как это было на втором курсе, когда Гарри, а заодно и вся школа выяснили, что он змееуст. Сам Гарри разрывался между стыдом и весельем. С одной стороны, было обидно, что он выставил себя полным идиотом с помощью Малфоя, с другой — хотелось смеяться, вспоминая, как с хорька слетела вся спесь. Возможно, урок был не так уж и плох — во всяком случае, Гарри забыл о невеселых мыслях, еще вчера давивших непомерным грузом.

В спальне он выслушал "поздравления" от друзей. Вся эта несуразная сценка пересказывалась вновь и вновь, обрастая все новыми подробностями. Да уж, похоже, все в Хогвартсе еще долго будут обсуждать это "блистательное" выступление.

Снилась ему бальная зала, богато украшенная, и он сам — в розовом пышном платье и ленточками в волосах, вальсирующий с Малфоем. Даже находясь во сне, Гарри захрюкал от смеха в подушку — вот нелепица, когда неожиданно появился Люциус с огромным белоснежным боа, обмотанным вокруг шеи. Он с умилением смотрел на "пару" и сморкался в шелковый платочек, любезно поданный ему Добби.

________________________________________

Бонус^^http://cs410427.userapi.com/v410427331/1c99/eFmorrpunG4.jpg

За идею названия благодарим Evergrey.

Вчерашний позор на уроке танцев немного смазался рутиной уроков: Драко просто в привычной манере не замечал веселья других студентов. Не замечал только внешне, конечно, потому как внутри все кипело от злости. Но все-таки с утра произошедшее не казалось уже таким непоправимым. Макушка Поттера бесила весь день с удвоенной силой, но от раздражающего фактора было не скрыться — как назло все уроки сегодня были спарены с Гриффиндором. Вдобавок ко всему, после обеда Драко вдруг стало некомфортно в родной гостиной — еще вчера самозабвенно насмехающийся над ним Забини пытался помириться, а Флинт отпускал пошлые шуточки насчет того, что Драко зря стушевался — надо было трахнуть Поттера, делов-то, или, как он добавил напоследок, позволить трахнуть себя. Поэтому Драко решил сбежать во внутренний двор — здесь было тихо, погода стояла превосходная, а главное — никаких Поттеров...

— Да твою же мать! — ненавистный гриффиндорец собственной персоной вырулил из-за ближайшего угла.

Гарри тоже заметил Малфоя. Однако при виде демонстративно кривящегося Драко настроение резко скакнуло вверх. Одно было абсолютно точно — скучно не будет. Рядом с Малфоем скучно никогда не было. Гарри присел в подобии уродливого реверанса.

— Лорд Малфой, — томно.

"Или как Вас там, мистер хоречья физиономия?"

— Потти, я, конечно, польщен, однако твое невежество не знает границ! Лорд Малфой — мой отец, и, как бы тебе ни хотелось, он еще жив. Так что можешь называть меня просто — мистер Малфой! — усмехнулся Драко и смахнул с плеча невидимую пылинку. Он отчего-то тоже слегка повеселел. Может, это заразно? Отошел на шаг от Поттера. Так. На всякий случай. — И да, я смотрю, ты уже вжился в роль девочки! Только кринолина не хватает для полного сходства.

— Простите великодушно, что так скверно разбираюсь в этой хрени, — Гарри выпрямился и ухмыльнулся, копируя Драко. — И, как бы тебе ни хотелось, Малфой, видеть меня в роли девочки, я, пожалуй, воздержусь, — сказал — и сам испугался, заметив медленно изучающий его взгляд Драко.

"Вот сейчас по мне как пройдутся от кончиков замызганных кроссовок до встрепанной головы", — интуитивно Гарри спрятал руки в карманы, пряча ногти, далекие от совершенства, хотя на фоне того же Малфоя от совершенства было далеко абсолютно все.

— Воздержание, Потти, в твоем случае — это самое благоразумное! Вряд ли кто захочет увидеть в своей постели такое... — Драко поморщился, — чучело!

"Ну, не совсем-то уж и чучело, — подсказал противный голосок внутри, — причесать, снять эти уродские очки, переодеть, и ничего будет! Как раз в твоем вкусе!"

«Ага, еще чего! Тощие лохматые очкарики в моем вкусе?! Три раза "ха"», — продолжил внутренний диалог Драко и почувствовал себя полнейшим идиотом, поняв, что совершенно неприкрыто разглядывает Поттера.

Гарри не ожидал от Малфоя ничего хорошего, но это почему-то укололо очень сильно, как будто тот влез в его голову и подсмотрел все терзающие его сомнения и тайные желания. Глаза заблестели от обиды, руки сами собой сжались в кулаки, а на щеках вспыхнул румянец. Гарри уже триста раз пожалел и проклял себя, что вообще не повернул в другую сторону, заметив Малфоя.

— Не твое дело, Малфой, — совершенно не в тему пробормотал он.

Драко был несколько удивлен реакции Поттера. Нет, по Хогвартсу, конечно, ходили сплетни о "Последнем девственнике Гриффиндора", но Драко не верил, что это правда. Хоть у "Великого Героя" вряд ли было много времени, чтобы учится азам соблазнения, но неужели за восемнадцать лет он не умудрился еще трахнуть хотя бы одну из своих многочисленных поклонниц? Судя по смущенному виду Поттера, нет. Драко почувствовал даже что-то похожее на сочувствие... Или все-таки жалость?

— Бедненький маленький гриффиндорец, небось все рученьками своими геройскими самоудовлетворяешься? — насмешливо протянул Драко.

"Ну наконец-то, я нашел слабое место у этого выскочки! Теперь можно и за свой вчерашний провал расквитаться!"

Пытаясь взять себя в руки, Гарри прищурился и вскинул голову.

— А ты что, Малфой, свою помощь вдруг решил предложить? Так не стоит. Я даже не уверен, что от тебя никакую гадость подцепить нельзя!

Драко чуть не задохнулся от такого оскорбления.

— Я? Свою помощь? Рехнулся, Потти? Да у меня бы в жизни не встало на такого как ты! И чего это ты за мое интимное здоровье переживаешь? Может, тебе просто завидно, Поттер, что ты у нас один такой девственный и непорочный остался?

Гарри и сам понял, что ляпнул что-то не то, но Хроноворота, к сожалению, у него не было, чтобы отмотать время назад и треснуть себе самому по затылку, заставив молчать. Как и у всякого здорового парня с играющими гормонами, зависть, конечно, присутствовала, но будь он проклят, если покажет это зазнавшемуся ублюдку.

— Я открою тебе страшную тайну, Малфой, не у всех в жизни главная цель — трахнуть как можно больше народу. Некоторые, быть может, обеспокоены и чувствами.

"Дурак, дурак, дурак! Какие к черту чувства?! Тебе и так позора мало было?" — Гарри поспешно закусил губу, но было уже поздно — слова были сказаны.

— Так, между прочим — иметь регулярный секс не подразумевает под собой желание трахаться со всеми подряд. А ты, Потти, похоже, в детстве сказок перечитал! — Драко закатил глаза. — Таких как ты, озабоченных чувствами, кажется. задротами называют? – он криво усмехнулся, развернулся и, уже уходя, бросил через плечо. — Ты жалок, Поттер!

"Бездушная ты сука, Малфой. Тебя никто никогда не полюбит. А вот Поттера — вполне".

* * *

Маркус сидел в гостиной и нервно стучал пальцами по столу. Ожидание уже становилось просто невыносимым. Он в красках представлял себе, что будет после того, как он воплотит задуманное, раз за разом прокручивая в голове детали, надеясь, что все рассчитал правильно.

Вуд не шел из головы — хотелось до зубовного скрежета его трахнуть. Они виделись только на уроках и урывками после. Пару раз Маркусу удавалось зажать Оливера в темном углу, но все ограничивалось лишь яростными поцелуями, потому что, только он успевал расстегнуть мантию в попытке добраться до желанного тела, что-то обязательно рушило их планы заняться сексом прямо в коридоре. А в том, что так бы и было, Маркус не сомневался. Едва он оказывался рядом с Вудом, его вело от запаха, от того, как он нервным движением облизывает обветренные губы и даже от его совершенно дурацкой привычки активно жестикулировать, так, что хотелось​ сорвать с него всю одежду и вылизать с головы до ног. Маркус и не подозревал, что в нем скопилось столько нерастраченной нежности, и уж тем более — что она будет направлена в сторону Вуда. Однако перевести их отношения в «горизонтальную плоскость» оказалось очень легко и безболезненно, словно они шли к этому все годы своего соперничества.

Кто-то сел рядом, и Маркус вынырнул из своих мыслей. Элайн смотрела на него удивленно и чуть насмешливо.

— Маркус, — недоверчиво протянула она. – Ты что, уложил волосы? – и с еще большим удивлением отметила, что тот вдруг покраснел и смутился.

— Смешная шутка, блять, — зло фыркнул Маркус, поджав губы, но вдруг неуверенно пробежался пальцами по волосам и спросил. – Что, так заметно?

Эл прыснула, но тут же сделала серьезное лицо, встретив гневный взгляд Маркуса.

— Нет, не так уж и заметно. Просто я ведь знаю тебя, как облупленного, — она поморщилась. — Дай угадаю. Блондинка, длинные ноги, огромные сиськи и…

— Охуенная задница, — закончил за нее Маркус и покрутил у виска. – Гранс, где ты вообще в этой школе нормальных телок видела?

— А нормальных мужиков у нас прям завались, — Эл закатила глаза. – Флинт, ты мне зубы не заговаривай. Признавайся, куда намылился?

— Трахаться, куда же еще. Ты же сама сказала.

— А ты сказал, что в школе нет "нормальных телок", — выделила она последние слова.

— Заметь, я не говорил, что иду трахаться с телкой, — усмехнулся Маркус. – Отвали, Гранс. Все равно я тебе больше ничего не скажу. Без обид.

Элайн улыбнулась и, облокотившись о спинку дивана, подперла голову рукой. Она протянула свободную руку и невесомо провела пальцами по щеке Маркуса.

— Какой же ты придурок, Флинт, — беззлобно сказала она.

Маркус дернулся, отодвигаясь от ее руки, и буркнул:

— Давай вот только без этих телячьих нежностей!

— О, да-да, мистер Брутальность, я вас больше не трогаю, — насмешливо протянула она, но в глазах ее промелькнула досада, смешанная с грустью. В этом был весь Флинт – невозможно подступиться, словно вокруг него колючая проволока и глухая монолитная стена высотою в три метра. Но Эл была уверена: если попадешь внутрь, уже никогда не захочешь обратно.

Это был их первый разговор после той ссоры. Она измучалась в ожидании возможности помириться, зная, что Маркус никогда не будет перед ней извиняться, что его гордость не даст подойти первым, даже если он и виноват. Но также она знала, что нужна ему, несмотря на все неосторожно брошенные оскорбления и грубое поведение, поэтому сейчас улыбка не сходила с ее лица – можно считать, что хрупкий мир восстановлен. Для нее это было самое важное.

Вдруг проход гостиной открылся, и в комнату зашел долговязый ничем не примечательный парень – Дерек Хэндшекер. Он подошел к Маркусу и молча протянул ему небольшую закупоренную пробкой склянку.

— Ну наконец-то! — воскликнул Маркус и, выхватив ее из рук Дерека, поднес к глазам, внимательно разглядывая содержимое. Хэндшекер продолжал стоять и выжидающе смотреть на Флинта, отчего тот поднял на него взгляд и недовольно протянул. — Так... Чего я там тебе обещал? Ах да, отбор! Посмотрим на тебя, так и быть, — Дерек расплылся в идиотской улыбке. — Но я надеюсь, ты принес то, что нужно? Чей волос?

— Как и договаривались. Криви. Вот же вертлявый мудак! Еле поймал его. Все крутился вокруг этой заучки – Грейнджер!

— Отлично! – Маркус вскочил с дивана и едва успел увернуться от цепкой руки Гранс, попытавшейся схватить его за мантию.

— Маркус, что все это значит?! – недоуменно воскликнула она. – Может, все-таки объяснишь, что ты задумал?!

— Не парься, Эл, — Маркус подмигнул ей и скрылся в направлении спальни для семикурсников.

— Говнюк, — прошипела Эл и, скрестив руки на груди, возмущенно засопела.

— Флинт, — брякнул Дерек и лишь смущенно пожал плечами, встретив ошарашенный взгляд Гранс.

* * *

Малфой, как ни противно в этом признаваться, был во многом прав. Непроизвольно сравнивая себя с "главным красавчиком Хогвартса", Гарри и сам был вынужден признать, что выглядит неряшливо и непривлекательно. И, если ранее он просто не замечал этого — не перед Волдемортом же ему красоваться, — сейчас его мучило чувство стыда за вечный беспорядок на голове, за заусеницы и обгрызенные ногти, висящие мешком джинсы и стоптанные кроссовки, жалко выглядывающие из-под мантии. Вот только Гарри не имел представления, что с этим всем надо делать – одно слово "магазины" вселяло в него дикий ужас, какой он не испытывал даже перед главным злодеем столетия.

С такими неутешительными мыслями Гарри приплелся в гостиную Гриффиндора, забрался в кресло и уставился на огонь в камине. Выглядел он, должно быть, настолько жалостливо, что Гермиона — умница Гермиона, все сразу подмечающая — присела напротив и спросила:

— Гарри, что-то случилось?

Признаваться не хотелось, но все же Гермиона была его лучшей подругой, всегда приходившей на помощь. Гарри слабо улыбнулся.

— Гермиона, правда, что я, — он смутился и нервно провел ладонью по шее, — абсолютно не привлекательный?

Если Гермиону и удивил вопрос Гарри — он никогда раньше не казался озабоченным собственной внешностью, — виду она не показала. Она задумчиво оглядела его: растрепанные волосы, шрам-молния, привычные круглые очки, скрывающие яркие глаза, одежда на пару размеров больше. Друг выглядел привычно, возможно, не очень опрятно, но его улыбка казалась ей очень милой. Гарри обладал природным обаянием, которое перекрывало все внешние недостатки. Гермиона пожала плечами.

— Я бы не сказала, что все настолько плохо. Возможно, тебе стоит сменить одежду и иногда пользоваться расческой, — хихикнула она, но глаза ее оставались серьезными. — Ты же знаешь, Гарри, я всегда поддержу тебя и помогу, чем смогу, — Гермиона ободряюще улыбнулась.

Гарри благодарно улыбнулся в ответ.

— Тогда, может, ты составишь мне компанию завтра в Хогсмиде? — на его щеках вспыхнул яркий румянец. — Это, наверное, глупо, но я не знаю сам... Хотя, наверное, это плохая идея. Уверен, вы с Роном уже договорились, – однако в противовес словам в его глазах уже вспыхнула робкая надежда. Гарри тут же представил себе, как пройдет мимо Малфоя, а у того (ну да, размечтался) отвиснет челюсть.

— Не беспокойся, Гарри. Я обязательно пойду с тобой, — мягкая улыбка и легкое прикосновение ладони к руке. – Займемся этим с утра. Если ты, конечно, не передумаешь.

* * *

Маркус прятался в нише возле гриффиндорской гостиной и пялился на фляжку с Оборотным зельем. Раздобыть его было плевым делом – в Слизерине всегда найдется человек, у которого есть все необходимое за определенную плату. Правда, в случае Флинта все было еще проще – силу его кулаков не знал разве что только ленивый. Маркус был уверен, что в его руках зелье отменного качества, но его все равно терзало какое-то странное предчувствие. В первую очередь, его волновало отсутствие какой-либо активности возле входа в башню. Хоть время было позднее, Маркус был уверен, что на Гриффиндоре, как и на его родном факультете, вся жизнь начинается ночью. Но, похоже, он ошибся, и гриффиндорские ромашки ложились спать согласно хогвартскому расписанию. За исключением разве что Поттера, о ночных похождениях которого было упомянуто даже в учебнике по Истории магии.

Маркус понюхал резко пахнущую жидкость, скривился, но тут же предвкущающе ухмыльнулся и произнес насмешливо:

— Мерлин, храни гриффиндорцев! — он выпил зелье одним махом. Его скрутило, и тело начало резко меняться. Маркус охнул, когда его рост резко уменьшился. В штанах стало намного свободнее, и, похоже, дело было не только в том, что Криви по комплекции значительно меньше Флинта. Маркус даже великодушно успел посочувствовать Колину — природа того явно обделила. Но осознание следующих изменений тела повергло его в ужас.

— Вот же ж блять! — Маркус недоверчиво потрогал свою новоприобретенную грудь и мягкие пушистые волосы и с ужасом заглянул в сваливающиеся с узкой талии джинсы. — Твою мать, я баба! – простонал он.

"Я убью Дерека! Хуй ему, а не отбор!"

* * *

Оливер вернулся в спальню после ужина, с порога отправляя сумку в полет прямо к своей кровати, запоздало подумав: "Кажется, там ничего бьющегося не было!". Использовать Репаро, конечно, дело пустячное, но вытряхивать сумку, чтобы проверить целостность вещей, ему было откровенно лень. Оливер скинул ботинки, бросил мантию в изголовье кровати и забрался на нее с ногами.

В комнате царило обычное ленивое воодушевление: близнецы, склонив друг к другу рыжие головы, о чем-то шушукались, то и дело пихаясь локтями, выхватывая друг у друга перо и поспешно чиркая что-то на листе пергамента с неровными краями; Симус задумчиво жевал карандаш, гипнотизируя очередной из своих чертежей; Рон с Невиллом, нервно сдавливающим в руках Тревора, играли в шахматы. Все на месте... Почти все. Гарри не было.

Призвав Акцио любимую книгу, Оливер перевернулся на живот, положил ее на подушку перед собой и приступил к изучению движущихся иллюстраций, на которых лучшие квиддичные игроки выполняли сложнейшие финты. Оливер мгновенно анализировал их с технической точки зрения, прикидывая возможность использовать какой-то из них в их командной игре. Вот только полезным мыслям капитана то и дело мешали всплывающие воспоминания их "столкновений" с Флинтом. Оливер чувствовал себя донельзя глупо, не в силах сконцентрироваться на том, что важно для команды – Маркус и сейчас умудрялся чинить для него препятствия, даже не имея об этом представления.

Потерев уставшие глаза, Оливер потянулся. На странице, открытой уже минут пятнадцать, ловец "Соколов" раз за разом демонстрировал последние секунды исторического матча, в опасном пике вырывая снитч из-под носа соперника. Оглядевшись, Оливер с удивлением отметил, что все соседи по комнате уже тихо посапывали в подушки: на полу валялись погрызенный карандаш, обрывки бумаги, недовольная таким обращением шахматная фигура. Оказывается, он настолько погрузился в свои мысли, что упустил момент коллективного отбытия в царство сновидений.

Скрипнула дверь, и в комнату проскользнул Поттер.

— Гарри, — Оливер прочистил горло, и тот вздрогнул от неожиданности, резко разворачиваясь, — ты где ходишь?

— Заснул в кресле, — улыбнулся Гарри вымученно, чего Оливер, излишней проницательностью не страдающий, конечно, не заметил, и тихо прокрался к своему сундуку. Он выудил оттуда аккуратно сложенную мантию-невидимку. Спать уже не хотелось, потому Гарри решил прогуляться. Прежде чем тихо выскользнуть из комнаты, он кинул мимолетный взгляд на Оливера. Казалось, тот уже и забыл о его присутствии. Он, сосредоточенно нахмурив брови, перелистывал страницы.

"Надо проследить, чтобы перед игрой он не шатался по замку", — автоматически сделал заметку Оливер.

* * *

Маркус совсем неженственно сплюнул на пол и прислонился к стене. Он чувствовал себя настолько нелепо и неловко, что с полчаса продолжал стоять в нише, боясь выглянуть наружу. Вид у него был сейчас что надо: мантия велика на пару размеров, так что в нее можно было обернуться несколько раз, джинсы так и норовили свалиться с бедер, ботинки болтались на ногах. Из-за отсутствия между ног мужского достоинства желание идти к любовнику подверглось сомнению — а вдруг ЕГО трахнут ненароком. Нет уж, лучше умереть. С другой стороны, Маркусу было очень любопытно посмотреть на Оливера в привычной для того обстановке, пообщаться с ним от лица кого-то, кого он хорошо знает, доверяет и уж точно не боится. Может, и про себя чего интересного узнает. Закончив с самовнушением, Маркус поменял цвет галстука и нашивки на форме, уменьшил одежду заклинанием и на трясущихся ногах вышел из ниши. Нервно озираясь в поисках хоть какой-то отражающей поверхности (зеркала, как можно было догадаться, слизеринский капитан при себе не имел), он дошел до портрета Полной Дамы.

— Милая моя, что-то я не заметила, как ты выходила. Уже очень поздно…

Маркус остановился, тупо пялясь на портрет и отчаянно соображая, что сказать. Полная Дама, похоже, поняла замешательство "девушки" по-своему. Она сочувствующе протянула:

— Похоже, ты заучилась, деточка.

"Имя! Имя какое?! Сука в розовом, заканчивай причитать и лучше скажи, кто я, блять, сейчас!"

Внезапно проход открылся, но на пороге никого не оказалось. Маркус вытянул шею и неуверенно сделал шаг вперед, но тут послышался странный шорох, и перед ним в воздухе зависла голова Поттера.

— Ой, бля! – пискнул Маркус девчачьим голосом и отшатнулся.

— Гермиона?! — удивленно протянул Гарри, полностью снимая мантию. — Я думал, ты уже спать пошла…

"Ебать, я — Грейнджер!"

— Эм, — красноречиво ответил Маркус. Еще никогда он не был так близок к провалу.

Гарри выглядел раздосадованным и переминался с ноги на ногу, думая только о том, чтобы Гермиона не продолжила их предыдущий разговор сейчас — ему абсолютно не хотелось ни о чем думать, лишь побродить по коридорам школы. Столь неподходящее для Грейнджер восклицание он благополучно не заметил, списав все на выверты измученного самокопанием мозга.

— Ты заходишь? – с надеждой протянул он.

Маркус поспешно кивнул и протиснулся внутрь мимо Поттера, не веря в свое везение. Поразительно было, что Поттер, лучший друг этой заучки, его не раскрыл. Будь Маркус проницательнее, он бы, скорее всего, заметил, что Гарри был в смятении и думал лишь о том, как поскорее сбежать, но такому стечению обстоятельств порадовался бы в любом случае.

Прикинув в уме, что спальня для семикурсников должна по расположению находиться примерно там же, где и у них в подземельях, Маркус торопливо двинулся через гостиную.

Поблагодарив всех великих волшебников, которые явно благожелательно относились к однополой (в женском теле особенно актуально об этом рассуждать, не правда ли?) любви, Маркус облегченно вздохнул, когда ему удалось преодолеть комнату без эксцессов. Когда он прошел по коридору и очутился перед дверью в спальню мальчиков-семикурсников, сердце уже билось в грудную клетку, как ненормальное. Сглотнув в горле ком, Маркус-Гермиона протянул маленькую ручку и постучал.

* * *

Оливер поднял голову на раздавшийся стук.

"Кто это вдруг такой вежливый?" — обычно в комнату мальчишек залетали без стука и предупреждения. Отложив книгу в сторону, он неохотно встал с кровати и, подойдя к двери, рывком открыл ее.

Когда дверь резко распахнулась и на пороге возник Вуд собственной персоной, Маркус почувствовал, что колени предательски дрожат. Будь он сейчас собой, ничего такого с ним бы, конечно, не происходило. То, что он сейчас оказался девушкой, вышибало все самообладание, и Маркус мысленно усмехнулся — он словно поменялся с Оливером местами. Теперь он хоть и не до конца, но мог почувствовать, какого чувствовать себя слабым и беззащитным.

— Хм, Гермиона. А Рон уже спит, — подумав, Оливер добавил. - А Гарри ушел.

Только тут он обратил внимание, что с Грейнджер что-то не так, правда, что именно, пока ускользало.

— Что-то случилось? — встревоженно спросил он, делая шаг назад и пропуская ее в комнату, и отодвинул ногой неожиданным образом оказавшийся на пути учебник. То, что Гермиона никак не отреагировала на такое зверское обращение с ее любимыми книгами, еще больше убедило Оливера, что она чем-то сильно обеспокоена.

Маркус-Гермиона переступил порог и зашел в комнату.

"Вот это феерический срач!" — восхитился Маркус и еле сдержался, чтобы не обличить восхищение в трехэтажную матерно-словесную форму.

— Нет! Все в порядке! Ничего не случилось! Кайф просто! — Маркус отчаянно соображал, что вообще говорить, ведь в обличие Гермионы он себе "алиби" придумать еще не успел. Вдруг его взгляд упал на раскрытую книгу, так и лежавшую на подушке. — О, тебе тоже нравится Кенсон?! Он же офигенный игрок! Пожалуй, лучший в... – начал было он, но тут же захлопнул рот и с ужасом уставился на Оливера.

"Конспиратор, епта!"

Оливер же посмотрел на Грейнджер с долей неожиданно проснувшегося уважения.

"Хера себе!" — восхищенно подумал он, тут же в красках представив, как жадная до книг девушка наталкивается на квиддичный справочник и буквально проглатывает его за пару часов.

— То есть, я хотел...а сказать, что ты… Плохо обращаешься с книгами! Вон, все страницы загнуты, — нашелся, как исправить положение, Маркус.

Сказать, что Оливер выглядел ошарашенным — не сказать ничего. Прихуевшим, это да. Наверное, нечасто Гермиона Грейнджер заваливается поздним вечером в мужскую спальню и несет бред сумасшедшего.

— Я пришла забрать у тебя… книгу! – первое, что пришло в голову — пальцем в небо. — Помнишь, ты брал? — Маркус отчаянно надеялся, что такая ситуация хотя бы потенциально, но могла быть.

Оливер старательно боролся с желанием ущипнуть себя: он точно заснул, изучая очередной финт, и теперь ему это снится. Правда, еще никогда до этого ему не снилась Грейнджер. Такая странная Грейнджер.

"Сок, наверное, был испорчен".

Оливер незаметно отвел руку назад, весьма ощутимо сжал пальцами кусочек кожи на пояснице — "Ох, святые трусы Годрика Гриффиндора, больно!" — и снова задумчиво уставился на покусанную кем-то бешеным Гермиону.

— Книга? — Оливер чуть не хлопнул себя раскрытой ладонью по лбу с криком "Эврика!", и его взгляд тут же сменился на сочувствующий.

"Переучилась бедняга. Надо ей книгу отдать, вдруг полегчает?"

Оливер пробрался к своему сундуку и смахнул на пол гору одежды. Покосившись на девушку, он покраснел, якобы незаметно запихивая босой ногой под кровать неряшливый ком, только с трудом опознаваемый как свитер-джинсы-носки-галстук, и почти нырнул в сундук с головой.

"Книга, книга... О, вот она!"

Спеша предъявить искомое, Вуд треснулся макушкой о крышку и еле сдержал желание хорошенько выругаться. К Грейнджер он повернулся, натянуто улыбаясь, и протянул ей большой том "Яды и противоядия", взятый в надежде в конце года все-таки удивить Снейпа своими познаниями, что вторично, но в первую очередь — исправить позорное "удовлетворительно".

Ухватив за корешок протянутый том, Маркус чуть не упал от веса книги лицом вперед — еще бы, Гермиона Грейнджер не обладала физической силой Маркуса Флинта. Оценив название, он ухмыльнулся совсем не по-грейнджеровски и спросил:

— Как у тебя дела?

Маркус ожидал ответа, прикидывая в уме, сколько времени прошло с того момента, как он принял зелье и сколько ему еще осталось пребывать в чужом теле.

"Если Вуд будет ржать, а он будет, то я засуну ему в рот этот его отвратительно-красный гриффиндорский галстук и... — от этих мыслей стало жарко, и Гермиона отчаянно покраснела. — Мерлин, вот же впечатлительная девочка!"

— Как у меня дела? — Оливер моргнул. "Улыбка" у Грейнджер была жуткой и что-то едва уловимо напоминала.

— Эээ... Нормально, — ответил он несколько осторожно.

"Наверное, ее тоже стоит спросить", — когда-то краем уха Оливер слышал – возможно, от самой Гермионы — что с сумасшедшими, а бедная девушка была близка к этому определению с этой своей фанатичной любовью к книгам, надо разговаривать осторожно и мягко.

— А как у тебя дела, Гермиона? — от сладости, с которой прозвучал его голос, Оливер сам чуть не скривился.

"И какого хера я не спал. Сейчас бы кто другой выкручивался…"

— Херово! — выпалил Маркус, думая, а не слишком ли мягко Оливер с "ней" разговаривает, и тут же спохватился, едва сдержавшись, чтобы не застонать в голос. — Ой, я хотел...а сказать, что все хорошо! Книгу вот вернул, так вообще заши... — "Блять!" — здорово!

По его ощущениям, до конца действия зелья оставалось совсем мало времени, поэтому Маркус решил поспешить выяснить то, что его очень интересовало. Только вот как? В голове очень кстати всплыл рассказ Элайн о том, как она когда-то пыталась соблазнить своего кузена. Соблазнить… Марк​ус-Гермиона неожиданно развратно улыбнулся (если этот хищный истинно флинтовский оскал можно было так назвать) и медленно подошел к Оливеру, положив тонкие пальчики ему на грудь.

— Но станет еще лучше, если ты меня поцелуешь, — томно выдохнул он.

"Блять, вот только поцелуй же! Разорву нахуй!"

Вуд совсем не по-джентльменски отшатнулся, врезаясь в проклятый сундук, чуть не издав воистину мужественный писк. Если он еще как-то пропустил, списав на усталость, нехарактерное для гриффиндорки слово, если еще как-то мог поверить в то, что Грейнджер он понравился — "А что? Весьма недурен собой", — то хищный оскал пугал.

— Прости, Гермиона, — полузадушенно прохрипел он, опасливо поглядывая на Грейнджер — неизвестно еще, как эта психопатка воспримет отказ, — но у меня уже есть... Кое-кто есть, – и Оливер старательно растянул губы в извиняющейся улыбке. По правде, он бы давно с удовольствием перебудил соседей по комнате, но мужская гордость требовала справиться с "опасностью" в одиночку. — И меня все устраивает, — для пущей убедительности добавил он. – Очень!

По лицу Маркуса расползлась самодовольная улыбка. Мгновенно забыв о том, где он, как выглядит и что сейчас может подумать об этом перепуганный Оливер (все-таки Флинт умудрился и в обличии беззащитной девушки напугать его), Маркус подался вперед, грубо впиваясь в желанные губы. Оливер протестующе замычал, но сделать что-либо не успел. Гермиона Грейнджер, жадно припавшая к его губам, вдруг резко начала менять очертания, послышался звук рвущейся ткани, и через десяток секунд сильные руки прижали Оливера к себе, покрывая лицо хаотичными поцелуями.

"Откуда, черт возьми, столько силы в этом повернутом на всю голову создании?!" — Оливер отшатнулся, все-таки отталкивая, и первое, что увидел — это постепенно проступающие под разорванной мантией татуировки. Когда он, завороженный этим зрелищем и окончательно уверившийся в собственной невменяемости, поднял глаза выше, то уставился прямо в черные глаза Маркуса.

— Ты... Ты… — задыхаясь от возмущения, Оливер замялся, подбирая подходящее слово. — Охуел! – похоже, вышло слишком громко, потому что в спальне кто-то заворочался, недовольно бормоча во сне. Еще раз за последние несколько секунд переменившись в лице, Оливер метнулся к Маркусу и толкнул его на свою кровать — паника придала необходимые силы, запрыгнул следом и задернул полог, накладывая заглушающее заклинание. Выждав для уверенности пару мгновений, чтобы убедиться, не стал ли кто свидетелем их почти полета в сторону кровати, Оливер повернул голову к Маркусу. Злющие карие глаза обещали все пытки разом.

Едва они оказались на кровати, из головы Маркуса вылетели все связные мысли.

"Кровать. Вуд. Горячий Вуд. Злой... Злой?!" — он попытался сделать невинный вид, но, наверное, получилось не очень убедительно.

— Ты! — поняв, что ничего качественно нового он выдать сейчас не может, Оливер, издав звук, удивительно похожий на рычание, с силой двинул кулаком прямо в наглое лицо. Маркус успел увернуться и перехватил занесенную уже для второго удара руку. Оливер потерял равновесие и упал, чем Маркус поспешил воспользоваться – перевернул его на спину и подмял под себя.

— Ну я, дальше что? – насмешливо протянул он.

Сдерживать Оливера оказалось на удивление трудно – никак злость и адреналин придали сил. Вуд ерзал и дергался, стараясь скинуть с себя Маркуса, матерился, выкрикивал проклятья, пока наконец не выдохся и не обмяк, прошипев в лучших слизеринских традициях:

— Ненавижу!!! Придурок!!!

Флинт был сильнее его, но злость подстегивала, не давая признать поражение так просто. Подумать только, этот идиот так просто прокрался сюда, рискуя репутацией их обоих. Да что уж там, он чуть не свел Оливера с ума действиями "псевдо-Грейнджер".

— Кретин, я чуть не поседел, когда "она" набросилась на меня, — когда силы окончательно покинули его, Оливер обмяк, и лишь тяжелое учащенное дыхание все еще напоминало о вспышке ярости.

— Ты что, с девчонкой бы не справился?! — Маркус искренне удивился. — И вообще, я что-то не понял... Ты что, не рад меня видеть?! — Маркус поудобнее устроился и уперся подбородком в грудь Вуда. Лежать так было странно, непривычно, но уютно и тепло. Хотелось... Много чего хотелось, вот только взгляд сейчас у Оливера был из серии "Хуй тебе, а не секс!".

— Я что, драться должен был с ней? Я же не знал, что это ты! – удивленно протянул Оливер шепотом, несмотря на наложенные заклинания. — Предупредил бы хоть, что ли! — постепенно он окончательно успокаивался, а вместе с тем желание убить Маркуса отступало, тем более, когда тот так нагло на нем расположился и разве что не мурлыкал. Оливер протянул руку, чтобы провести по волосам Маркуса, и вдруг застыл.

— Ты был Грейнджер, — медленно сказал он и издевательски улыбнулся. — И как тебе, Маркус, быть девушкой? И как тебе, Маркус, — лукавый взгляд из-под ресниц, совершено не вяжущийся со следующими словами, — без хуя?

Оливер затрясся от едва сдерживаемого смеха, а когда встретился взглядом со злющими глазами Флинта, начал ржать, как ненормальный. Так, что аж слезы выступили.

Маркус зарычал, скатившись с Оливера, ухватил его за плечи и хорошенько встряхнул.

— Охуеть смешно! Хватит ржать!!! – рявкнул он, но Оливер продолжал заливаться хохотом. На самом деле, Маркус тоже едва сдерживал смех, потому что Вуд смеялся так заразительно, что трудно было строить грозную мину. — Как засажу сейчас по самые гланды, узнаешь, что все с моим "хуем" все в порядке!

— Ты... Ты… — Оливер уже заикался от смеха. — Сначала убедись, что там все на месте и работает, прежде чем такими обещаниями разбрасываться. А то мало ли, Оборотное какое-нибудь бракованное попалось!

— Ничего не бракованное! — Маркус был уверен в себе, но все-таки для верности посмотрел вниз — все ли на месте. Вот тут он по-настоящему разозлился. Кого-кого, а его никогда не называли девчонкой!

— Отлично, блять! — он сел. — Веселись дальше, а я пошел!

Конечно, идти сейчас куда-либо Маркус не собирался, но с Оливера тут же схлынуло неконтролируемое веселье, хотя мягкая улыбка так и застыла на губах: обиженный Флинт — зрелище непривычное, но очаровательное, чего Оливер, конечно, не озвучил. Он и так уже, кажется, умудрился остаться цел за то, чего другим бы с рук не спустилось. Подобравшись к Флинту, застывшему статуей на краю кровати, он встал на колени, прижимаясь к его спине, зарылся пальцами в жесткие черные волосы и коснулся губами твердой линии подбородка.

— Маркус…

По телу Маркуса тут же пробежали мурашки, когда горячее дыхание опалило кожу. Хотелось откинуть голову назад, подставляясь под прикосновения губ, и заурчать, как мартовский кот. Но если уж обижаться, то по всем правилам — хмурый вид, сжатые губы, складка между бровями и демонстрация полнейшего равнодушия.

Маркус не желал так просто сдаваться, и Оливеру пришлось пойти на непростительную наглость со своей стороны. Сердце тревожно стукнуло, когда он коснулся пальцами подбородка Флинта, мягко, но настойчиво поворачивая его голову к себе, прижимаясь губами к упрямо сжатому рту. Возможно, Маркусу было интересно узнать, как далеко Оливер может зайти, и только поэтому он немного приоткрыл рот, пропуская горячий язык внутрь. Оливер закрыл глаза, постепенно углубляя поцелуй, терпеливо ожидая, что Маркус "оттает". Небольшой отклик, движение навстречу, и он поймал его язык губами, посасывая, опуская руку вниз и касаясь одними лишь кончиками пальцев, сквозь одежду, но все равно почувствовал, что безучастным Маркус не остался.

Нежные прикосновения, теплые губы, дерзкий язык, толкающийся ему в рот — ощущения были оглушающе приятны. Маркус не выдержал и ответно впился в губы Оливера, грубо перехватывая инициативу. Он резко прихватил зубами его нижнюю губу, увлекшись, укусил чуть сильнее, чем нужно — тонкая кожица лопнула, и во рту почувствовался едва уловимый привкус крови. Оливер промычал в поцелуй что-то похожее на "Ты чего кусаешься сволочь?", а Маркус стал зализывать языком ранку.

Целоваться, опираясь одной рукой о матрас, было неудобно, поэтому порядком осмелевший Оливер перебрался на колени Маркуса, сжав ногами его бедра. Горячие ладони тут же заскользили по его спине и бокам, будто не решаясь пробраться под одежду, а на деле Оливеру казалось, что Флинт просто проверяет его терпение. Не отрываясь от его губ, он сжал пальцами плечи Маркуса и подтянулся выше, подставляя ягодицы под прикосновения и потираясь возбужденным членом об его живот. Неловкости, как ни странно, не ощущалось, но легкая дрожь пальцев выдавала волнение.

Маркус шумно выдохнул прямо Оливеру в губы. Он огладил и сжал ладонями упругие ягодицы, спускаясь дорожкой из поцелуев к шее, вырисовывая языком узоры, посасывая, прикусывая нежную кожу.

— Хочу тебя, — прошептал он хрипло Оливеру на ухо, обрисовав языком ушную раковину, ухватив губами за мочку. Его руки нырнули за пояс штанов и пробрались под резинку белья. Оливер едва слышно постанывал, сжимал пальцами его плечи, все более усердно двигая бедрами, но не хватало контакта — одежда мешала. Хотелось горячих прикосновений к голой коже, и Маркус стал торопливо стягивать с Оливера рубашку.

Оливер доверчиво протянул Маркусу по очереди свои запястья, помогая освободить себя от мешающей ткани. Высвободившиеся руки тут же метнулись к застежкам мантии, точнее того, что от нее осталось, дергая, почти срывая с него обрывки одежды. Маркус послушно поднял руки, чтобы дать ему возможность стянуть майку через голову, отчего Оливера повело еще больше. Из горла вырвался слабый стон, и он уткнулся лицом в шею Флинта, лизнул ее пару раз и только тогда выдохнул в ответ.

— Хочу тебя тоже... Мерлин, Марк, так хочу.

Маркус охнул от этого жаркого признания – искреннего и такого нетерпеливого. Он плавился от прикосновений острого языка к шее, поглаживал спину, бока, грудь, живот, очерчивая пальцами остро выступающие лопатки, ребра, ключицы. Разворачиваясь, Маркус толкнул Оливера на кровать и навалился сверху, дурея от запаха лежащего под ним тела. В паху болезненно тянуло, но Маркус старался не обращать на это внимания. Похоже, сейчас он учился быть ласковым и нежным, потому что в данную секунду Оливер, такой открытый, доверившийся, жаждущий, казался ему самым хрупким и уязвимым на свете существом, обращаться с которым нужно максимально осторожно и бережно. Он мучительно медленно ласкал языком голый торс, облизывая, посасывая, казалось, каждый миллиметр кожи, целуя еще не сошедшие синяки от своих рук. Перевернув Оливера на живот, Маркус уткнулся носом в поясницу, покрытую легким почти невесомым пушком, целовал выступающие позвонки, поднимаясь вверх, слегка прикусил кожу между лопаток. Плечи у Оливера оказались покрыты родимыми пятнышками и мелкой россыпью родинок. Маркус ловил их губами, и у него совершенно предсказуемо появилась ассоциация с квиддичем - все они были разного размера: относительно большие — квоффлы, средние — бладжеры, крошечные — снитчи.

Оливер плавился под такими непривычными, мучительными прикосновениями Маркуса, нетерпеливо ерзая болезненно возбужденным членом по простыне. Он выгибался и постанывал, пока до него не дошло, что он может кончить прямо так — от этих ласк, даже еще не перешедших границу. Выскользнув из-под рук Маркуса, Оливер развернулся к нему лицом, потянул на себя, надавливая на затылок и впиваясь губами в обжигающем поцелуе. Он даже не понял, как у него получилось толкнуть Маркуса на спину – тот, скорее всего, просто подчинился невысказанной просьбе, раскидываясь перед ним на кровати. Нависнув над ним, Оливер быстро справился с пряжкой ремня, послышался звук расстегиваемой молнии, и он стянул джинсы с бедер Маркуса. Тот внимательно следил за каждым движением Оливера, приподняв голову — это делало возбуждение почти невыносимым. Оливер застыл, стараясь справиться с очередной волной неконтролируемой дрожи. Самолично выбранная роль соблазнителя, словно маска с чужого лица, была для него непривычной и смущающей.

Старательно обведя языком пупок и решительным движением стянув с Маркуса трусы, Оливер неуверенно замер, посмотрев на его возбужденный член. Он никогда прежде не делал ничего подобного, но сейчас ему слишком хотелось, чтобы Флинту все понравилось. Судорожно сглотнув и отведя взгляд, он сконфуженно прошептал:

— Извини, я первый раз, — он наклонился и, зажмурившись, коснулся губами головки и, осторожно помогая себе пальцами, насадился ртом на член, постепенно сжимая его в ладони. Маркус дернулся вперед, и Оливер подавился, закашлялся, другой рукой надавил на его бедро, заставляя его не двигаться. Он чувствовал, как член Маркуса касается влажных стенок рта и упирается в нёбо. Ощущение было странным, непривычным, но на удивление приятным. Напряженный и сконцентрированный, Оливер зажмурился и попытался взять глубже. Ему постоянно казалось, что он делает что-то не так, что у него не получается, но с воистину ослиным упрямством не останавливался.

Маркус зашипел сквозь зубы от удовольствия. Этот немного неуклюжий минет выходил непередаваемо эротичным. Вид Оливера – раскрасневшегося и чуть смущенного, склонившегося над его пахом — кружил голову.

Не выдержав, Оливер застонал горлом и сжал свой член сквозь штаны. Он нетерпеливо дернул головой и отстранился. Маркус тут же потянул его наверх, укладывая на себя и благодарно целуя. Сил сдерживаться совсем не осталось. Он перевернул Оливера на спину, стянул с него давно мешающие штаны и устроился между его ног, пройдясь кончиками пальцев по внутренней стороне бедер. Подхватив Оливера под ягодицы, Маркус притянул его ближе и закинул ноги себе на плечи. Оливер подрагивал то ли от страха, то ли от нетерпения, то ли от того и другого вместе. Маркус встретил шальной взгляд и облизал два пальца — не эротично и медленно, а слегка неловко и поспешно.

Оливер шипел, дергался, кусал губы, но не останавливал Маркуса, терпеливо пережидая первое ощущение дискомфорта. И вот он уже тихо охнул и подался вперед, насаживаясь на пальцы, правда, сам испугался своего порыва, потому что смущенно распахнул глаза, и в них отразилась невысказанная просьба, почти мольба.

Маркус, не привыкший к такой долгой, неторопливой и чувственной прелюдии, находился уже на грани. Он зарычал и мучительно медленно двинулся внутрь — в первую очередь, мучительно для него, потому что сразу хотелось быстро, резко, глубоко.

Оливер чувствовал, что Маркус критично возбужден, как и он сам, и тем ценнее была эта попытка остаться нежным до конца, стараясь не причинять ненужной боли. От проникновения в уголках глаз выступило несколько слезинок, скользнувших по вискам во влажные от пота волосы. Оливер закусил ребро ладони, скрывая болезненный вскрик, быстро переходящий в стон удовольствия. То, что происходило сейчас, разительно отличалось от их первого раза в квиддичной душевой. Душно, сладко, терпко от запаха пота и секса.

Толчки стали быстрее и несдержаннее. Пот застилал глаза, простынь сбилась. Оливер выгнулся и ахнул, когда Маркус обхватил его член ладонью, сжал и начал дрочить в такт своим движениям, приближая к разрядке.

— Черт, Марк, я не стеклянный. Давай! Сильнее, — выдохнул Оливер, и Маркус окончательно сорвался, с силой вколачиваясь в него, дергая бедрами, проникая до упора.

Звуки рваного дыхания, стонов и влажного движения отдалялись, пока не исчезли полностью, заглушенные нарастающим ревом в ушах. Перед глазами вспыхнули разноцветные круги, и их одновременно накрыло. Низкий рык, оргазм вышиб из легких воздух. Тело скрутило и подбросило на кровати. Оливер что-то невнятно забормотал, кончая, кажется, испачкал в сперме всего Маркуса – он не смог бы сказать точно, сознание выдало причудливый финт и покинуло его ненадолго.

Маркус обессиленно упал на Оливера и поцеловал его — медленно, расслабленно, закрепляя то аморфное, что случилось сегодня между ними. Двигаться абсолютно не хотелось, но он все-таки скатился с Оливера и, притягивая его к себе, лег у него за спиной.

— Я останусь, — отчего-то шепотом сказал Маркус, перебирая взмокшие на висках волосы Оливера. — Не выгонишь же ты меня сейчас голожопого и мокрого. У меня даже штанов на обратную дорогу теперь нет. Но ты не волнуйся, я уйду до подъема и…

Закончить ему не дал обиженный шепот:

— Только попробуй сейчас уйти! — Оливер повернулся лицом к Маркусу и добавил уже более мягко. - Я все равно не пущу! — он для верности обвил Флинта руками и по-хозяйски закинул на него ногу.

Если Маркусу когда-нибудь понадобилось бы выбрать счастливое воспоминание для сотворения Патронуса, он бы выбрал именно это.

________________________________________

Очередное, вкусное^^

http://cs410427.userapi.com/v410427331/2229/HZ9CN_80hiU.jpg

http://cs410427.userapi.com/v410427331/20ef/2fjbBcnS2xk.jpg

http://cs410427.userapi.com/v410427331/21a6/35vPuJ0jTIk.jpg

Комментарий аторов: Приносим свои извинения. Глава исправлена и перезалита. В конце главы добавлена новая сцена. Рейтинговая.

Солнечные лучи будили тесные улочки с маленькими домиками и звали на улицу, порадоваться новому дню. Волшебники суетливо проходили мимо Гарри и Гермионы, выбравшихся в этот ранний час в Хогсмид. Пробродив полночи по замку, Гарри еще долго не мог заснуть — предвкушение боролось со страхом, поэтому сейчас он был безумно благодарен Гермионе, которая целенаправленно вела его куда-то, не отвлекаясь на разговоры, сопровождающие их: "Мама, посмотри, у этого мальчика шрам на лбу. Это Гарри Поттер?". Гарри пригладил челку рукой, что не так уж и помогло остаться неузнанным, учитывая то, что его лицо украсило собой обложки всех журналов после победы.

Звякнул колокольчик, отворилась дверь, пропуская их в небольшое помещение, где, к счастью, еще никого не было. Гарри завертел головой, осматриваясь, а Гермиона тут же деловито направилась к мастеру. Они о чем-то спорили некоторое время, то и дело оглядываясь на него, а Гарри переступал с ноги на ногу, борясь с желанием сбежать как последний трус. Наконец оба пришли к согласию. И тут начался ад. Ножницы тускло и страшно поблескивали, летая над его головой, что-то срезая и подправляя, а Гарри даже не мог видеть, что — очки с него стянули еще в самом начале, поэтому перед глазами все расплывалось. Лязг металла заставлял с силой сжимать пальцы на подлокотниках кресла, в которое его усадили, прежде чем начать экзекуцию.

Дальше все произошло настолько быстро, что Гарри растерялся.

"Мерлин, эти люди — маньяки, а я-то столько лет на Волдеморта угрохал. Вот оно — истинное зло! — мысленно подшучивал над самим собой Гарри, борясь с подступающей паникой. — Вот как выйду отсюда гламурным педиком, так слизеринцы меня обсмеют!". И лишь ободряющий мягкий взгляд подруги успокаивал, придавая сил и позволяя вертеть собой как куклой.

Права выбора ему не давали, вопросов не задавали, а обращались только к Гермионе, то и дело уточняя детали. Ему в руки впихнули одежду и практически втолкнули в примерочную. Гарри застыл, раздумывая, не стоит ли аппарировать куда подальше и не будет ли это восприниматься как трусость. Потом вспомнил о подруге, которая приложила столько усилий, чтобы помочь ему, пристыдил сам себя и покорно стал натягивать на себя непривычно узкие «тряпки» — после донашиваемых вещей Дадли что угодно казалось бы узким.

Наконец одуревшего от происходящего и дезориентированного «героя» вновь усадили в кресло, заставив задрать голову. В глаза поочередно чем-то капнули, радужку неприятно обожгло, и мир неожиданно начал принимать четкость. И только тогда преображенного «героя», как в пошлых программках, созданных для домохозяек вроде его тетки, поставили перед зеркалом. Гарри застыл. Он выглядел… прилично. Очевидно, ему решили оставить его несколько небрежный стиль, правда, смотрелся он теперь заметно лучше: зеленые глаза, более не скрываемые оправой, по достоинству привлекали внимание, беспорядок на голове приобрел некую завершенность, словно его навели специально, а одежда… Что ж, после нескольких минут дискомфорта Гарри признал, что эти «тряпки» довольно-таки удобны.

* * *

Все еще в полудреме Оливер, не открывая глаз, сладко потянулся — тело порядком затекло за ночь. Он пошарил рукой по кровати, но никого не обнаружил рядом. Оливер тут же распахнул глаза, сонно озираясь по сторонам — Маркуса и правда не было. Ясное дело, он ушел, как и обещал, еще до подъема гриффиндорской братии, но немного, совсем чуть-чуть, Оливеру стало обидно, что Флинт его не разбудил.

"Мерлин, Вуд. Ну трахнулись.. . Ну что теперь? — попытался убедить он самого себя. — И вообще, не будь девчонкой!"

Вчера было офигенно, до одури хорошо, и неважно, что все тело ломило, а на заднице было трудно усидеть прямо, ни разу не скривившись.

"Чертов Флинт, — тут же подумал Оливер, — ему-то сейчас наверняка вполне комфортно, — и тут же застыл, хлопая ресницами и покрываясь румянцем. — Вчера было охренеть как хорошо..."

Через пару минут он осторожно выглянул из-за полога. Комната пустовала. Переведя взгляд на часы, Оливер выругался — он опять опоздал на завтрак. А здоровому, растущему, вкушающему ночами все прелести жизни организму очень-очень нужно набираться сил. Со всей возможной поспешностью он заметался по комнате, выуживая свои вещи. Но когда, собравшись, он примчался со всех ног в Большой зал, столы уже пустовали. Ничего не оставалось, как повернуть назад. Не зная, чем занять себя в этот выходной день, Оливер предсказуемо отправился на квиддичное поле.

"Черт, давно же я тут не был. Скоро игра со Слизерином, а у меня все мысли только об одном конкретном слизеринце", — Оливер неодобрительно покачал головой.

Призвав метлу, он перекинул было ногу через древко, собираясь взлететь, но дискомфорт в определенном месте сразу нарушил его планы.

"Если вчера на тебе катался Маркус Флинт, сегодня метла тебе не подружка", — мрачно пошутил сам над собой Оливер и лег на спину, растянувшись на траве. Он увлеченно рассматривал плывущие по небу облака, мысли сменяли друг друга, и иногда на его лице появлялась легкая улыбка.

* * *

Мысли все время возвращались к вчерашней ночи, и Маркус задумчиво улыбался. Он хотел подловить Оливера после завтрака, но тот, по всей видимости, благополучно проспал. Тогда, совершенно не понимая, зачем он это делает, Маркус завернул в пергамент поистине гигантский бутерброд и убрал его в сумку. На всякий случай. Вдруг захочется перекусить, не иначе.

Он с абсолютной точностью мог сказать: единственное место, где можно было встретить Оливера в выходной день — это квиддичное поле. Поэтому Маркус отправился прямиком туда, и не ошибся в своих ожиданиях. Примерно через полчаса, когда он уже почти закончил подстригать прутья на своей метле, одна из свалки в углу взмыла в воздух и вылетела через открытую дверь. Не было сомнений, кто решил ей воспользоваться. Маркус поспешно вытер руки, испачканные в полироли, прямо о свои рваные джинсы, подхватил сумку и, сдернув с гвоздика у двери свою куртку, вышел из подсобки. Вуд раскинулся на траве почти в самом центре поля. Маркус бесшумно подошел ближе. Грудь Оливера равномерно вздымалась и опускалась, казалось, что он заснул, пригревшись на солнце. Маркус постоял несколько секунд, рассматривая его спокойное и умиротворенное лицо, и неожиданно плюхнулся на Оливера сверху.

— Чего разлегся?! Загораешь?

Вуд широко распахнул глаза и подскочил от неожиданности, стукнувшись о подбородок Маркуса лбом, ойкнул и потер ушибленное место.

— Когда-нибудь ты все-таки доведешь меня до инфаркта! – недовольно воскликнул он, вздохнул и покачал головой. — И да, загораю, — Вуд состроил умилительно-обиженную мордашку. — Из-за тебя, засранца, я летать не могу!

Маркус хохотнул и раскинулся рядом на траве, насмешливо поглядывая на Оливера.

— Что, попка болит? — встретив возмущенный взгляд, он хмыкнул и поправился. — О, прошу прощения, мужественная задница! — Маркус потянул Вуда на себя, буквально опрокидывая его сверху и тут же увлекая в обжигающе-нетерпеливый поцелуй.

Ну да, тряпка. Да, безвольная. Но когда Маркус так настойчиво начинал его целовать, у Оливера сносило крышу, а желание сопротивляться исчезало напрочь. Только не когда от его прикосновений кровь словно закипала, сердце начинало бешено стучать, а в голове образовывался вакуум – ни одной осознанной мысли. Оливер настолько наслаждался каждым украденным для них мгновением — встречи урывками, прячась, старательно изображая, что они все те же непримиримые враги, — что сам пугался своей одержимости. Конечно, вряд ли кто-то заметил, что драки между ними вдруг резко сошли на нет. Впрочем, кому какое дело? Оливер убеждал себя в этом, неистово отвечая на поцелуй и старательно отгоняя мысль, что новость о том, что он спит с Флинтом, скорее всего, произвела бы неизгладимое впечатление, в первую очередь, на членов его команды. Оливеру очень не хотелось думать о том, что в их глазах он, возможно, стал бы самым настоящим предателем.

— Ты чего, на завтрак проспал, да? – оторвавшись от губ Оливера, спросил Маркус. Ответ был ему очевиден, но он понятия не имел, с чего начать разговор, поэтому сказал первое, что пришло в голову. Оливер промычал что-то, уткнувшись ему в шею, и Маркус зарылся в его волосы носом, пытаясь дифференцировать исходящий от них запах: свежести, ветра, неба и квиддича. Порой Маркусу казалось, что сам Оливер словно сделан из воздуха: тонкий, хрупкий, невесомый. Сожми посильнее, и кажется, что кости тут же захрустят. Как он только выдержал столько побоев и пополам не переломился? Раньше Маркус об этом не задумывался, а сейчас стало интересно, как Вуд вообще умудрился с такой комплекцией стать вратарем? Нельзя было отрицать, что он, безусловно, был ловок, легко маневрировал в небе, перехватывая летящие в кольца квоффлы, но против грубой силы противостоять практически не мог. Маркус сам не раз пользовался тем, что был крупнее и сильнее, обыгрывая гриффиндорского вратаря за счет этих качеств.

— Я слишком крепко спал и упустил все на свете, — нарушил молчание Оливер и, будто в подтверждение слов, его желудок недовольно заурчал. Вуд смущенно потер возмутителя спокойствия ладонью, и Маркус буквально почувствовал его улыбку — губы мягко касались кожи на шее. — И во всем виноват ты.

— Кто бы сомневался! Я самое настоящее чудовище! Тоже мне новость! – съязвил Маркус и ухмыльнулся. — Ты вроде бы не был против... крепкого сна. Между прочим, ты дрых, а я чуть яйца не отморозил, пока с утра пораньше назад в подземелья шел! – тут Маркус откровенно лукавил. Он нагло стащил штаны Оливера, увеличив их по размеру. Впрочем, выбора-то у него все равно не было. — И вообще! Команды пиздеть не было! Есть команда жевать! Я тебе пожрать принес! — Маркус мягко столкнул с себя Оливера, дотянулся до своей сумки, пошарил в ней рукой и, вытащив оттуда импровизированный бумажный пакет, протянул его ему.

Оливер недоуменно захлопал глазами. Так и хотелось переспросить: "Это что, мне? А за что?". С трудом сдержав поистине идиотскую улыбку, он цапнул пакет, поспешно развернул, достал бутерброд, сразу откусил огромный кусок, начал жевать и только потом пробубнил:

— Шпасибо. Охуешь вкушно.

— Ага, жуй-жуй, глотай! А то тощий, смотреть страшно, — Маркус дотянулся до Оливера и демонстративно ткнул его пальцем под ребра.

Оливер так и завис — с приоткрытым ртом и куском булки в руках.

— Смотреть страшно? Ты меня что, откармливать собираешься? Это так мило, Маркус, — засмеялся и подавился — крошки попали в не то горло.

— Делать мне больше нехуй! — хохотнул Маркус и легонько (ну, так ему показалось) похлопал Оливера по спине. – Сдует ветром, мне же лучше. Цыпленок...

От "легкого" удара Флинта Оливер чуть не впечатался носом в колени, но кашлять, слава Мерлину, перестал.

— Кстати, — задумчиво отщипывая небольшие кусочки — основной голод был уже утолен, и Оливер неожиданно вспомнил о манерах, – задал давно мучащий вопрос Оливер, — почему цыпленок-то?

— Откуда же я знаю?! — искренне удивился Маркус. — Оно как-то само к тебе прилипло. Но ты же, правда, похож! – и он снова рассмеялся.

Оливер зло посмотрел на Маркуса.

— И чем это я похож? — хотя в глазах уже плясали смешинки, он постарался сказать это как можно более сурово. Будто бы на Флинта это подействовало.

"Вот еще. Цыпленок", — Оливер ни за что бы не признался, что уже успел полюбить это обращение Флинта, как что-то, что остается еще одной тайной между ними. К тому же тот тон, с которым Маркус тянул это "прозвище", не давал возможности возмущаться.

— Ну вот, ты уже нахохлился! Цыпленок, самый настоящий! – Маркус притянул надувшегося Оливера к себе и коснулся губами ямочки под ухом. — Тощий, мелкий, так что придавить можно ненароком, но при этом ерепенишься, задираешься, клюешься! На петуха не тянешь, так что... цыпленок! И все тут! — подул на короткие волоски у основания шеи.

— Черт с тобой. Цыпленок так цыпленок, — было так уютно и тепло, что спорить не хотелось. Оливер расслабился и чуть прикрыл глаза.

Маркус начал медленно выцеловывать дорожку вниз по шее Оливера. Все происходящее казалось таким простым и естественным, словно не было долгих лет ненависти, презрения, драк до сбитых кулаков и сломанных носов, непримиримого соперничества, злых и обидных слов.

"Даже странно, какой выверт жизнь произвела за какой-то незначительный промежуток времени, — лениво думалось Оливеру. — Еще неделю назад при намеке, что я буду вот так... С парнем! С Марком!.. Морду бы разбил".

Солнце припекало. От одуряющего запаха Оливера, от вкуса его кожи на языке Маркус поплыл. Он опрокинул его на траву, увлекая в нетерпеливый поцелуй.

— У меня проблема, — Маркус в доказательство дернул бедрами, вжимаясь вставшим членом в бедро Оливера. – Ты знаешь, что одна из самых распространенных сексуальных фантазий всех квиддичных игроков – это заняться сексом на квиддичном поле?

— Знаю, — подозрительно протянул Оливер. – Только учти, я еще не готов пожертвовать своей репутацией настолько, чтобы удовлетворять все твои фантазии!

— Мои? Скажешь, ты никогда не думал о чем-то подобном? – Маркус расплылся в совершенно порочной улыбке и скользнул рукой под мантию Вуда, накрыл его ширинку ладонью и чуть сжал пальцы.

— Мф, — выдохнул Оливер и неконтролируемо толкнулся уже вставшим членом в наглую руку. – Перестань, нас может кто-нибудь увидеть, — нехотя выдавил он из себя, когда почувствовал, как сильные пальцы расстегнули застежки на брюках и забрались внутрь.

Маркус на секунду отвлекся от шеи Оливера, которую самозабвенно вылизывал, и горячо прошептал прямо ему в губы:

— Угу, скоро сюда явится вся моя команда. У нас тренировка, — продолжая хозяйничать у Вуда в штанах, он в очередной раз ощутимо потерся пахом о его бедро.

— Блять, — мгновенно вспыхнул Оливер и дернулся, пытаясь столкнуть с себя Маркуса, но тот двинул рукой, сжав его член чуть сильнее, и он выгнулся навстречу ласке, прошипев сквозь зубы: – Ты решил унизить меня перед всей своей командой? Марк, отпусти!

— Тшш, — Маркус мягко прошелся губами по скуле Оливера, – я успею, — нашел его губы, настойчиво раздвинул их языком, целуя горячо и страстно, и быстро задвигал рукой, сжимающей член. Оливер промычал что-то, зажмурился, но сопротивляться перестал. Сама мысль, что Марк делает это сейчас с ним здесь – посреди квиддичного поля, и что в любой момент их уединение могут нарушить люди, которых Оливер желал видеть меньше всего, безумно возбуждала и смущала одновременно. Он стал торопливо вздергивать бедра навстречу, чуть слышно постанывая от удовольствия и с силой сжимая пальцы на плечах Маркуса. Когда тот понял, что Вуду до разрядки осталось всего ничего, он оторвался от его губ, наклонился к уху и жарко зашептал:

— Знаешь, что бы я хотел сейчас сделать? Я бы поставил тебя на колени и грубо отымел в рот под слизеринскими трибунами…

Едва разобрав смысл этих неимоверно пошлых слов, Оливер громко застонал и кончил, пачкая руку Маркуса под мантией спермой. Впрочем, тот не растерялся и вытер ее прямо о живот Вуда. Оливер еще не успел отдышаться, как снова услышал самодовольный голос:

— Заебись тебе, Вуд?

Оливер согласно мурлыкнул, но в тот же момент с ужасом распахнул глаза.

— Придурок! – воскликнул он и, выпихнув руку Маркуса из штанов, стал поспешно их застегивать.

С другой стороны поля послышались крики, и Маркус быстро подскочил на ноги. Вуд мгновенно сделал то же самое, хаотично поправляя одежду и чувствуя, как горят щеки. В этот момент он как никогда ненавидел Флинта за наглую усмешку, за прямой многообещающий взгляд, за собственное смущение, потому что ему казалось, что одного его вида будет сейчас достаточно, чтобы безошибочно определить – Оливер Вуд только что испытал оглушительный оргазм, сдав оборону сопернику.

— Ненавижу тебя, идиот! – громко крикнул он, так чтобы слышали приближающиеся слизеринцы.

— Взаимно, полено! – вернул подачу Флинт и шепнул. – Вечером.

От этого одного слова Оливер снова почувствовал, как кровь приливает к лицу и к тому месту, «которое сейчас вообще должно молчать и не вякать». Зло выкинув средний палец прямо в наглое лицо Флинта, он развернулся и стремительно пошел прочь с поля, минуя тут же заулюлюкавших слизеринцев.

— Кэп, а что вы с этим, — пробасил Крэбб, подходя к Флинту, и кивнул в сторону удаляющегося Вуда, — тут делали вместе?

— Трахались, блять! – огрызнулся Маркус, а слизеринцы громко заржали, поражаясь остроумию своего капитана.

«Да, заебись шутка, — мрачно подумал про себя Марк. – Хочешь соврать, скажи правду».

— Так, захлопнули глотки и быстро по метлам! – гаркнул он. – Разминка. Отрабатываем стандартный перехват. А я скоро вернусь! Увижу, что хоть одна сволочь отлынивает… — члены команды уже один за другим вскакивали на метлы, явно не желая услышать окончание проникновенной речи Флинта.

«То-то же», — довольно заключил Маркус и направился в сторону раздевалок. Ему нужно было переодеться в форму и успеть заскочить в душ. Он готов был поставить сотню галеонов на то, что Вуд, добравшись до замка, сделает то же самое.

* * *

Отсутствие оправы очков, ощутимо давящей на переносицу, смущало и заставляло нервно касаться пальцами открытого теперь лица. Гарри никак не мог привыкнуть, что его зрительный обзор теперь изменился, став гораздо шире. Одежда неприятно обтягивала, хотя подруга пыталась уверить его, что это просто его размер. Его раздражало внимание окружающих, даже более повышенное, чем обычно, поэтому Гарри немного ссутулился, засунув руки в карманы новых брюк. Всю дорогу до Хогвартса Гермиона шипела на него, но уже на входе в замок поспешно убежала, вдруг вспомнив что-то важное.

"Наверное, какая-нибудь трагедия вроде непрочитанной книги".

Так или иначе, без ее поддержки стало еще более некомфортно. Гарри вспомнил, что они с Роном договорились встретиться во внутреннем дворе, и направился туда. Уже издалека он заметил две ярко-рыжие головы.

— Рон! – крикнул он и помахал другу рукой, поспешно приближаясь ближе. — О, Чарли! Привет, — удивленно протянул Гарри. Ничего себе, что привело сюда старшего Уизли?

Чарли поднялся с травы с открытым ртом, обошёл Гарри вокруг несколько раз, присвистнул, беззастенчиво его разглядывая. Казалось, что он никак не мог поверить своим глазам – будто ожидал увидеть вместо Гарри навозного жука, а обнаружил королеву Англии.

— Чёрт, Рональд, кто этот волшебник, и почему ты нас раньше не познакомил? – от такого пристального внимания Гарри еще больше смутился и покраснел.

Неужели, Чарли его не узнал?.. Но тут Уизли рассмеялся и обнял его:

— Привет, Гарри! Рад тебя видеть, — Чарли отошёл от него на пару шагов и ещё раз оглядел с ног до головы. — И давно ты… — неопределённый жест рукой, — очки снял?

Рон тоже осмотрел друга, однако воодушевления Чарли не разделил.

— Давно пора было выбросить эти очки! – только и буркнул он.

Пальцы Гарри опять метнулись к лицу, словно он хотел поправить на переносице несуществующую оправу.

— Пару часов назад. Не привык еще, — ответил он на вопрос Чарли и тут же поспешно перевел тему, чувствуя себя неловко и не желая заострять внимание на своем внешнем виде. — А ты здесь, чтобы Рона проведать? Или дела какие есть?

И снова непонятная реакция — голубые глаза Чарльза загорелись огоньком любопытства, будто Гарри поведал ему какой-то секрет. Да что такого-то в том, чтобы снять очки?!

— Если бы, Гарри... – сказал тем временем Чарли, продолжая его рассматривать, но теперь уже не так пристально. — Я теперь тут работаю! Буду вместо Хагрида вести Уход за магическими существами. Мама так обрадовалась, сразу наказала мне следить за вами, чтобы не накуролесили на радостях. Так что вы теперь у меня как под прицелом будете жить, шаг в сторону женской спальни, взгляд на стакан огневиски — отработка в Запретном Лесу, — всё это он говорил с совершенно серьёзным лицом, но глаза при этом смеялись.

— Хагрид говорил мне, что будет новый преподаватель. Здорово, что это ты! – Гарри на самом деле был очень рад. Он опасался, что пришлют кого-нибудь... вроде их преподавателя ЗОТИ в нынешнем году. – И да, конечно-конечно. Отработка в Запретном лесу со стаканом огневиски, говоришь? – он шутливо толкнул Рона в плечо.

— Отработка после виски, у ствола большого дуба, — невнятно пробормотал Чарли, и его взгляд вдруг изменился, на секунду став… заинтересованным. — Я и сам рад, Гарри. Откровенно говоря, эта "ссылка" румынская уже не кажется мне такой привлекательной, как раньше. Хочется быть поближе к семье, к родине, а то я какой-то прям отщепенец. А как ты тут? Учёба без мыслей о Волдеморте, небось, теперь в тягость?

"Ну да, Волдеморта нет, а герой остался", — промелькнуло в голове Гарри, и он несколько натянуто улыбнулся.

— Не сказал бы, что по нему скучаю, — Гарри закатил глаза. — Так что жизнь как жизнь. Учебой вот занялся... Это на самом деле отлично, что ты теперь здесь. Мне бы хотелось послушать о Румынии. Драконы, — протянул Гарри мечтательно. Несмотря на его не очень дружелюбное общение с Венгерской Хвосторогой, он был действительно не прочь узнать об этих существах побольше.

— Я бы тоже послушал новые байки а-ля "Чарли Великий укрощает дракона", — согласно закивал головой Рон.

‎— Парни, вечера увлекательных историй и незабываемых воспоминаний — в любое неурочное время. В нашей... вашей гостиной, к примеру. Или можно даже в лесу. У меня есть магическая палатка, правда, двухместная, но, думаю, нам места хватит, позовём ещё Фреда с Джорджем. И мисс Грейнджер, — Чарли скосил глаза на тут же зардевшегося брата, — и... у нашего Гарри кто-нибудь есть? – лукаво осведомился он. Глаза его при этом заблестели живейшим интересом.

— Чарли, и ты туда же? — Гарри вздохнул. — Нет никого.

"Хоть перед ним юлить не надо. Сказал как есть и все".

Прежде чем ответить, Чарли помолчал.

— Ну, уверен, это временно. У меня тоже пока никого нет... Вместе искать будем, — сказал медленно.

Прозвучало это как-то странно, и Гарри поспешил отшутиться:

— Ты меня прямо-таки утешил, Чарли. С твоей-то помощью, — фыркнул он.

‎— Не утешил сейчас, постараюсь найти другой способ, — протянул Чарли совсем уж загадочно.

* * *

Элайн нервно теребила расписание уроков, полученное от директора и предназначенное для нового преподавателя. Интересно, на этот раз кто — карьерист, извращенец, привидение? И вообще, почему именно она должна отдавать это расписание?! Есть же старосты, в конце концов.

Мысленно перебирая самые страшные проклятия, дабы вскоре испробовать их на "любимом" директоре, Элайн не заметила трех беспечно болтающих молодых людей и врезалась в спину одного из них.

— Эм, вы новый преподаватель, сэр? — она сощурилась и посмотрела за плечо повернувшегося к ней Чарли: младший Уизли и темноволосый парень из Гриффиндора со шрамом на лбу а-ля Поттер или… это и есть Поттер?!

Чарли посмотрел на подошедшую к ним девушку и улыбнулся:

— Добрый день, мисс. Да, я новый преподаватель УЗМС — Чарльз Уизли. Приятно познакомиться, — и он протянул руку для пожатия, чувствуя себя немного неловко. Странно было ощущать себя взрослым рядом с практически ровесниками.

Гарри тепло улыбнулся девушке, удивленно рассматривающей его, но когда заметил герб Слизерина на ее мантии, его улыбка все-таки чуть-чуть померкла. Хотя Гарри и пытался не навешивать на людей ярлыки, переступить через стереотипы было сложно.

Кое-как оторвав взгляд от "все-таки Поттера", Элайн вновь повернулась к новому преподавателю и протянула ему листок.

— Профессор Дамблдор просил передать Вам расписание Ваших уроков, — сказала она и добавила извиняющимся тоном. — Простите, что прерываю вашу беседу, но Хагрид больше не будет вести УЗМС? — взгляд снова метнулся к Поттеру.

— Ничего. Мне все равно нужно идти. Увидимся, Чарли! Заглядывай в гостиную. Будем рады, — Гарри вежливо кивнул девушке, после чего перевел взгляд на друга. — Рон, тебя не приглашаю — сам придешь, — он помахал всем рукой и направился в замок.

Чарли помахал ему в ответ и взял протянутый девушкой пергамент.

— Да, мисс, Хагрид отказался по личным причинам. Спасибо за расписание, — объяснил он и развернул листок. — Ох, мне бы начать подготовку. В понедельник уже работать....

Еще раз оглядев нового преподавателя, Элайн пожала плечами и пошла в нужную ей сторону.

"Новый молодой преподаватель, новая обновленная версия Героя-всея-мира... А дальше что? Флинт извинится? Или Малфой выпрыгнет из-за ближайшего угла в балетной пачке? Пфф".

* * *

Элайн зашла в зал и села за свой стол. Народу в это время было мало, особенно слизеринцев. Впрочем, ее интересовало только отсутствие Флинта, но оно-то как раз было объяснимо: тот был на тренировке – его расписание она знала как свое собственное. Едва она приступила к еде, как зал стал заполняться студентами. Вот к слизеринскому столу подошел Забини.

— Привет, Гранс, — Блейз улыбался, как ненормальный. — Как дела? – он сел и взял стакан тыквенного сока.

Элайн покосилась на его широкую улыбку и хлопнула рукой по столу.

— Нет, здесь точно все сговорились! — заметив удивленный взгляд Забини, она хмыкнула. – Чего это ты такой любезный? Нужно что-то?

— Эээ... Да нет, не поверишь, Гранс! Я просто сегодня в прекрасном настроении, так что наслаждайся моей благосклонностью, — задрав подбородок, протянул Блейз и прыснул, увидев скептическое выражение на лице Элайн. — Насчет чего сговорились-то?

— День какой-то сумасшедший. То Поттеры всякие привидятся, то новые учителя, то пафосные ублюдки неожиданно милы, — Эл сладко улыбнулась и снова уткнулась в тарелку. Вести словесную перепалку с Забини не было абсолютно никакого желания.

— Всякие Поттеры? – Блейз пропустил язвительную реплику мимо ушей. — Только не говори, что он размножается... Это будет для меня ударом.

— Я тебя разочарую, но он и правда размножается. Спермой, Забини, — раздалось над головой, и рядом на скамейку с Элайн тяжело приземлился Флинт. Он равнодушно оглядел перекосившееся лицо Блейза и довольно улыбающуюся подругу. Элайн и правда не могла скрыть свою радость при появлении Маркуса.

— Ты тоже еще не видел Поттера сегодня? – полюбопытствовала она, разглядывая еще влажные после душа волосы Флинта, его сильную шею, оживленное лицо, которое приобретало такое выражение только после хорошей физической нагрузки и успешной тренировки. Флинт был доволен. Это очень хороший знак, значит, и ей перепадет немного его внимания.

— Нет, не видел, — Маркус подозрительно покосился на Гранс. – Ты запала на Поттера? С чего вдруг такой интерес?

— А что? С ним что-то не так? – подал голос Забини. - Он превратился в гоблина? Хотя ему до него недалеко осталось!

— Как бы вам помягче объяснить, — медленно начала Элайн. Она широко улыбнулась, раз за разом прокручивая в голове слова Маркуса. «Мерлин Великий, он что, ревнует?!» От этих мыслей она готова была взлететь без метлы. — Был гоблин, да сплыл. Он теперь скорее на звезду «EroticWizard» смахивает. Я серьезно, — она без тени улыбки посмотрела на Блейза.

Услышав последние слова Гранс, Блейз чуть было не выплюнул сделанный глоток сока обратно в кубок.

— Если это действительно так, то я хочу на это посмотреть, — недоверчиво протянул он. — Хотя вы, девчонки, всегда преувеличиваете…

* * *

Люди вели себя странно — он всего лишь снял очки, а они таращились так, будто он отрастил себе еще одну голову. Гарри дергался и жалел, что оправа очков теперь не скрывает частично его лицо — он настолько привык к этому, что сейчас ощущал себя "голым".

"Чертово зелье, — угрюмо подумал он. — Дурацкая была идея. А еще… Вдруг хорек поймет, что я так из-за его слов?"

Он прошел в Большой Зал и сразу направился к своему месту, чувствуя устремленные на него взгляды. Постепенно это начало казаться каким-то розыгрышем. Ну не может же отсутствие очков якобы так сильно изменить человека в глазах других?

* * *

— Чтоб я сдох, — ошарашенно протянул Блейз, увидев зашедшего в зал Поттера и бесцеремонно его разглядывая.

Элайн пихнула Забини в бок и широко улыбнулась, одарив его взглядом из серии "Я же говорила".

— Ну что, хорош гоблин? – торжествующе хмыкнула она.

— Салазар Великий, он что, продал душу какому-нибудь темному магу, чтоб он сделал его таким?! – Блейз продолжал недоумевающе хлопать глазами.

— Ммм, может, подойти познакомиться? Такой мальчик и один, как же так? – Элайн многозначительно посмотрела на Забини и хотела было встать, как на ее плечо опустилась тяжелая ладонь Флинта.

— Гранс, сиди уже, — хмуро буркнул он и поморщился. — Тоже мне... соблазнительница.

Элайн обиженно нахмурилась, ссутулилась и пристыжено опустила глаза в свою тарелку.

— Знаешь что, Флинт... – начала было она.

— Что? – совершенно безэмоционально и резко переспросил Маркус.

Элайн пару секунд смотрела в его безразличное лицо и покачала головой:

— Ничего.

* * *

Оливер ковырял ложкой в овсянке, жалея, что сегодня один из тех самых дней, когда домовые эльфы приготовили традиционный английский завтрак. Беда была в том, что они опрометчиво перепутали этот самый завтрак с обедом, и вместо, например, наваристого куриного бульона или еще чего повкуснее, а главное — покалорийнее, их стол заполняли миски с кашей. Есть хотелось, но явно не «это». Оставив ложку сиротливо торчать из каши, Оливер подпер подбородок рукой и огляделся.

— О! Поттер! Иди-ка сюда!

Когда Гарри приблизился к нему, как-то очень уж нервно теребя ремень сумки, за столом вдруг наступила тишина. Оливер недоуменно оглянулся, мельком осмотрел Поттера с ног до головы, но причин для «минуты молчания» не заметил.

— Садись, — хлопнул он ладонью по скамейке рядом с собой. — И на вот. Ешь! — Оливер сунул в руки Поттера ложку, материнским жестом пододвигая тарелку с кашей ближе к нему. — А то с метлы еще снесет во время матча.

Гарри покосился на него и послушно запихал полную ложку каши в рот. Лицо при этом у Вуда перекосилось, но он тут же поспешно изобразил улыбку.

— Полезно же, — оправдал он сам себя и только тут заметил, что в Поттере изменилось. — Опа. Ты очки снял? — Гарри кивнул, а Оливер продолжил. — Отлично! Теперь у слизней будет гораздо меньше возможностей вывести тебя из строя.

* * *

Драко вошел в зал, сосредоточенно что-то обдумывая и ничего не замечая вокруг. Он сел за стол Слизерина и рассеянно кивнул сокурсникам. Как раз в этот момент к ним приблизился Натаниэль Иссерлин и тоже сел на скамью возле Малфоя.

— Что вы так оживленно обсуждаете? – протянул он. – Что нового?

— Да в общем-то ничего нового, — копируя его интонации, ответил Блейз. — А нет... Поттер новый! Последняя модель, — ухмыльнулся он и указал взглядом на гриффиндорский стол.

— Мда, прямо с конвейера. Свежачок! – Гранс подмигнула Блейзу. — Спешите увидеть.

— Поттер? Причем тут... — Драко оборвался на полуслове, переведя взгляд туда, где сидел «национальный герой». Всегда умеющий владеть собой Драко ошеломленно распахнул глаза. Но в ту же секунду справился с удивлением и даже нашел в себе силы презрительно скривить губы.

"Похоже, кого-то задели мои слова... Ну и глазища у него. Надо быть полным придурком, чтобы столько лет их прятать за этими уродскими очками! Хотя чего это я? Поттер и есть придурок, хоть и довольно похорошевший", — недовольно констатировал Драко.

Похорошевший Поттер — это плохо. Меньше поводов к нему придраться и опустить. Похорошевший Поттер — это хорошо. Ведь гораздо приятнее пялиться, как обычно, на своего врага, но при этом получать эстетическое удовольствие.

Натаниэль презрительно скривился.

— Гранс, какое плебейство, — закатив глаза, он налил сок из кувшина. – Оставь эти маггловские словечки при себе, будь добра. Да и вообще, откуда столько шуму? Львенок наконец-то превратился в главаря всего прайда, только и всего.

Элайн окинула Иссерлина пренебрежительным взглядом.

"Какой прелестный сноб. Так бы и удуш... Кхм, побеседовала бы о прелестях старого доброго бордо. С ядом".

* * *

Выйдя из замка, Драко решил прогуляться к озеру, потому как в гостиной все разговоры крутились вокруг Поттера: "Ах, вы видели, какой он стал красавчик?!", "Какая у него фигура!", "А какие глаза!".

"Неужели даже слизеринки купились на этот маскарад?!" — Драко добрался до огромного старого дуба почти у кромки воды и осторожно присел на край массивного выступающего из земли корня, предварительно накрыв корягу платком. Он в уме сочинял письмо матери и вдруг заметил приближающуюся фигуру. Поттер задумчиво ходил по берегу, время от времени наклоняясь, чтобы поднять мелкие камушки и нарушить ими водную гладь.

"Опять он... Поттер, ты мое проклятье, что ли? Как только хочу от тебя сбежать, ты тут как тут!"

Поттер, кажется, не замечал Драко, и он поймал себя на том, что считает количество ударов камешков о воду.

"Поттеровская дурость заразна!" — подумал Драко и демонстративно отвернулся.

Гарри взял очередной камень и подошел ближе к краю берега, чтобы забросить его подальше. Размахнулся, нога заскользила по влажной траве, и он, несуразно замахав руками, плюхнулся в озеро. Секунду назад он еще стоял на твердой земле, а теперь — отплевывался, наглотавшись воды. Мантия намокла и тянула вниз, сковывая движения. Яростно сопя и шлепая по воде, поднимая тучи брызг, Гарри выбрался обратно на берег и решил посидеть у дерева — показываться в таком виде в замке как-то неловко. Вот сейчас он чуть-чуть подсохнет и вернется в свою комнату. Однако возле самой коряги он столкнулся с человеком, которого не хотел бы видеть сейчас больше всего. Драко Малфой. Всегда там, где его не ждешь. Но уходить нельзя — это воспринялось бы как трусость, ведь Гарри видел, что Малфой его заметил. Именно поэтому он демонстративно прошел мимо, сел под дерево недалеко от Драко и начал выкручивать рукава мантии.

Поттер свалился в воду. Ожидаемо. Это же Поттер. Даже в дорогущей мантии, новой одежде, без своих извечных дурацких окуляров и гнезда на голове он останется собой — несуразным, неуклюжим, влипающим в переделки. Драко усмехнулся, наблюдая за тем, как Гарри пыхтит, сопит, но садится почти рядом, весь из себя гордый и независимый, пытаясь всем своим видом показать, что его нисколько не волнует, что он, Драко, стал свидетелем его падения.

— Поттер, не мог бы ты пойти поклацать зубами куда-нибудь в другое место? Ты будешь удивлен, но меня не прельщает твоя компания.

Вытирая лицо мокрым рукавом мантии, Гарри яростно покосился на Драко, даже не подозревая, что сейчас эффект от его грозных взглядов куда больше, когда его глаза ничем не скрыты.

— Я что-то не видел на Хогвартсе табличку с надписью «Малфой-мэнор», так что, если тебя что-то не устраивает, я буду только рад, если ты свалишь куда подальше, — процедив это сквозь зубы, Гарри стянул с себя мантию и выжал прямо на траву под ногами. Легкий ветерок пронизывал насквозь, и его немного трясло от холода.

— Не дождешься, Поттер! Я первый сюда пришел и не собираюсь уходить! – Драко демонстративно отвернулся. ‎

"А заклинанием посушиться он не додумается?! Вот что значит полукровка!"

В молчании прошла пара минут, и Драко вовсе бы забыл о Поттере, если бы тот не стучал зубами от холода. Это порядком раздражало. Нет. На самом деле, это бесило самым настоящим образом.

— Поттер! Хватит трястись! — Гарри поднял на него хмурый взгляд, красноречиво поясняющий, куда и какой дорогой его отправляет владелец этих глаз. Драко быстрым отточенным движением выудил палочку из футляра и, не успел Гарри подскочить и выхватить свою палочку в оборонительном жесте, взмахнул ей, произнося заклинание высушивания.

"Черт, идиот, не вспомнил про заклинание даже", — Гарри закусил губу и недовольно нахмурился. По идее, он должен поблагодарить Драко, который вдруг сделал что-то хорошее не для себя, не для кого-то еще, а для него, Гарри. Он открыл рот, подумал пару секунд и снова закрыл его. В итоге, отвернув голову в сторону, он еле слышно буркнул:

— Спасибо, Малфой.

Драко кивнул, скривил губы и демонстративно отвернулся.

"Спасибо, Малфой. Язык не отсох, интересно?"

Драко не видел, что Поттер так и остался стоять, а решил, что он уже сбежал в замок – теперь-то не стыдно предстать перед сокурсниками. Драко закрыл глаза и подставил лицо ветру. Сжатые губы расслабились, черты лица стали мягче. Гарри осторожно посматривал на Малфоя, чтобы тот не заметил такого повышенного внимания, но, когда понял, что Драко мыслями уже не здесь, воспользовался моментом и нагло уставился, изучая его лицо.

"А-ри-сто-кра-тич-ны-е, блин, черты лица": светлые длинные ресницы, тонкий породистый нос и тонкие красиво очерченные губы. Драко выглядел, как ангел, какими их изображают так ненавидимые им магглы. Вот только характер у него далеко не ангельский. Скорее наоборот. Неожиданно для увлекшегося наблюдением Гарри уголки губ Малфоя дрогнули и поползли вверх, складываясь в несколько неуверенную, но нежную улыбку. Гарри с силой сжал пальцы на мантии, запоминая — вряд ли когда еще он увидит Малфоя таким.

"Все-таки красивый. И улыбаться ему надо чаще..." — промелькнула в голове непрошенная, абсолютно абсурдная мысль.

Драко вынырнул из своих мыслей, почувствовав, что за ним наблюдают.

— Поттер?! — вырвалось у Драко, когда он распахнул глаза. — Что ты тут еще делаешь?!

— Эмм... Стою, — хотелось сказать с ядовитой иронией, чтобы прямо-таки между слов звучало: "О чем мечтаешь, Малфой?", но не получилось. Перед мысленным взором застыло лицо улыбающегося Драко. Непривычно, нежно, красиво. Внезапно он почувствовал себя неловко, будто это он виноват, что Малфой не заметил его присутствия и позволил подсмотреть за чем-то личным. Нахмурившись, Гарри перевел взгляд на свои ботинки, больше не глядя в сторону Драко.

Тот же невольно кинул взгляд на застывшего Поттера.

"Ну вот чего ты здесь стоишь, недоразумение ходячее? И ведь даже гадость никакую не сказал..."

Поттер стоял достаточно близко, чтобы можно было внимательно разглядеть его лицо. Драко невольно пришлось согласиться с мнением большинства. Поттер стал выглядеть значительно лучше. Теперь это был взрослый юноша, ухоженный, но не лощеный, просто, но со вкусом одетый. Такие мысли совсем не понравились Драко, поэтому он порывисто вскочил со своего места, оправил мантию и быстрым шагом направился к замку, на ходу бросив:

— Счастливо оставаться, Потти!

Его платок так и остался лежать, забытый, на корне дерева.

Гарри еще некоторое время постоял так, глядя вслед удаляющемуся Малфою. И даже когда того было уже совсем не видно, все еще не отводил взгляда. Всплеск озера выдернул его из мыслей, заставив встрепенуться. Поттер засуетился, отряхивая мантию от налипших принесенных ветерком листочков, и тоже направился к замку. Правда, сделав пару шагов, он вернулся назад и, воровато оглянувшись, сунул в карман тот самый платок, оставленный Драко. Пусть это останется напоминанием того, что и Малфоям не чуждо нечто человеческое.

* * *

Под темным сводом пещеры отбрасывал свои искры, сплетаясь в причудливые фигуры, огонь в камине — единственное яркое пятно всей "обстановки". Оливер с подозрением покосился на Маркуса, который нетерпеливо топтался у него за спиной. Кто, интересно, из них двоих это нафантазировал?

— Мы точно тут не вызывать темные силы пришли? – с сомнением протянул Оливер и тут заметил, что на небольшом расстоянии от камина каменный пол был накрыт... Шкурой! Он даже прищурил глаза, чтобы рассмотреть получше, все еще не рискуя переступить порог. Действительно, шкура — символ первобытной страсти.

"В принципе чего-то такого и следовало от него ожидать, – весело подумал Оливер. - Ладно, у самого же кроме обнаженного Флинта в голове ничего не было, так что заслуга эта, вполне возможно, и моя. Не восточный колорит же было выбирать! Если только предложить Флинту поиграть в Султана и его прекрасную наложницу". Оливер громко фыркнул, представив себя в полупрозрачных шароварах, кормящего Флинта виноградом, но тут, похоже, Маркусу надоело ждать — он втолкнул застывшего на пороге Выручай-комнаты Вуда и зашел за ним следом. Оглядевшись, Маркус присвистнул, и по сводам пещеры раскатилось гулкое эхо.

— Ну и фантазии у тебя, цыпленок, — усмехнулся он, заметив, как тот покраснел, и представил, какая восхитительная акустика будет тут через пару минут, когда он заставит Оливера кричать и стонать от наслаждения. Такие мысли еще больше распалили и без того возбужденное сознание, и Маркус, как оголодавшее похотливое животное, накинулся на Оливера, резко потянув его на себя, кусая, толкаясь языком ему в рот, хаотично шаря по телу руками, пытаясь стянуть мешающую мантию. Наконец тяжелая ткань упала к ногам, и Маркус поспешил выдернуть рубашку Оливера из брюк, запуская горячие ладони под ткань, и стал поглаживать чуть влажную от пота спину. Он потерялся в страсти и желании. Его ласки на этот раз были более грубыми, дикими, страстными: он впивался зубами в кожу, почти рвал на Оливере одежду, нетерпеливо комкая ткань под пальцами, и подталкивал его к шкуре.

Добравшись до "постели", грациозно опустить любовника на нее, почувствовать нежность меха руками, запустить в него пальцы?.. Три раза "Ха"! Не в их случае. Похоже, бешенство и сексуальный голод заразны, потому что Оливер вдруг издал нечто похожее на низкое вибрирующее рычание, вцепился пальцами в пряжку ремня Маркуса и тоже впился в его шею грубым поцелуем-укусом.

И вот уже два тела сплелись в клубок, поочередно оставляя на коже друг друга следы от зубов, шипя, рыча, матерясь и постанывая от удовольствия. Одежда — в клочья, лишь бы быстрее оказаться кожа к коже, слизывать с нее одуряющий аромат возбуждения, прикусывать, тянуть, щипать и сжимать.

Маркус резко перевернул Оливера на живот, потянул на себя, утыкая лбом в пушистый мех, и прихватил зубами кожу на шее. Он нетерпеливо раздвинул его ягодицы и шумно выдохнул.

— Не могу! Давай сам! Растяни! Иначе порву тебя к чертовой матери! — срывающимся от возбуждения голосом выпалил он.

Оливер дернулся от мысли, что нужно делать это на глазах у Маркуса. Смущающей, но очень возбуждающей мысли. Упираясь одной рукой в мех и прогибаясь в спине, он приподнял задницу выше, выставляя этим себя на обозрение, повернул голову к Маркусу, глядя через плечо, и облизал пальцы, обильно покрывая слюной так, что тонкая ниточка протянулась за ними, когда он высунул их изо рта. Кусая губы, Оливер старательно надавил и несколько неаккуратно пропихнул их в себя, зашипев от легкого ощущения дискомфорта. Но так как со времени последнего занятия сексом прошло совсем немного времени, упругие стенки поддавались легче.

Смотреть на то, как Оливер самостоятельно готовит себя для него, было для Маркуса практически невыносимо, потому что хотелось уже поскорее ворваться в это тело, насадить на себя, снова завладеть им полностью. Но происходящее было так эротично, что одновременно хотелось и наслаждаться этим зрелищем, этим другим Оливером — развратным, раскрепощенным, диким и страстным.

Оливер стал двигать пальцами сильнее, начал подаваться им навстречу, тихо постанывая. Только смотреть и не участвовать в процессе Маркус уже не смог. Он наклонился и стал ловить пальцы Оливера губами, поглаживать их языком, захватывая и сжимающиеся вокруг них мышцы.

— Ма-а-арк, — глаза Оливера распахнулись. Он дернулся и громко застонал. Как же стыдно, как же сладко и горячо. Почти рухнув на локоть, он спрятал лицо в сгиб руки, тяжело дыша и подрагивая от сильного возбуждения. Маркус, поощренный такой реакцией, мягко отодвинул его руку и припал губами к уже расслабившемуся и приоткрытому анусу. Покружил языком по кольцу мышц и толкнулся внутрь, вначале медленно, затем все быстрее и быстрее, пока Оливер не заскулил слишком жалобно и просяще.

— Твою мать, Марк! Трахни меня, — хрипло выдавил он, желая как никогда сильно ощутить его в себе, и нетерпеливо дернул бедрами.

Маркус резко выпрямился и одним движением вогнал член до основания. Оливер дернулся и вскрикнул, но он, ухватив его крепко за бедра, не дал отодвинуться и с ходу стал двигаться резко, быстро, почти выходя и снова врываясь на всю длину. Насаживая податливое тело на себя, Маркус хрипло застонал. Он обхватил одной ладонью член Оливера и стал двигать рукой, стараясь подстроиться под ритм своих фрикций.

— Блять! Не могу больше! Я сейчас... А-а-ах, да, блять, да! — Маркус до упора вогнал член и излился внутрь, выгибаясь, хватая воздух ртом и корчась в экстазе.

Оливера тоже накрыло. Оргазм заставил его задрожать всем телом, до боли сжимая пальцы, зарываясь в длинный мех шкуры. Он громко вскрикнул, кончая, и, если бы не руки Флинта, до боли вцепившиеся в его бедра и удерживающие на месте, рухнул бы лицом вниз. Когда Маркус все же отпустил его, Оливер без сил опустился на их импровизированную кровать, тяжело дыша и приходя в себя после оглушительного оргазма.

— Блять, Марк, с тобой всегда так...

Маркус обессилено упал рядом с ним, вытягиваясь, раскидывая руки и ноги в разные стороны.

— Как так? — все еще тяжело дыша, спросил он и отер тыльной стороной ладони пот со лба. – Блять, я скончался.

‎Оливер рассмеялся и уткнулся лбом в его плечо.

— Охуенно. Вот как, — возникло с трудом преодолимое желание сказать Флинту, что тот уже стал ему дорог, что ему нравиться не только трахаться с ним… И еще чуть ли не миллион «розовых» сопливых словечек, которые тот наверняка все равно не оценил бы, поэтому Оливер сдержался.

"Еще возомнит о себе хрен знает что", — с нежностью подумал он.

— Еще бы, — хмыкнул Маркус и повернулся на бок. – Так, ничего не знаю, спим! — он властно притянул Оливера к себе, но потом все-таки подумал и добавил: — Угу?

— Угу, — мягко передразнил тот, пытаясь устроиться в тех границах, что ему "любезно" предоставил Маркус, несколько раз пихнул его локтем, вызвав возмущенное сопение. Наконец Оливер довольно закрыл глаза.

Маркус уткнулся в теплую макушку носом и прижался плотнее.

— А одеяла тут где заказывают? — сквозь сон пробормотал он, и тут же, словно отвечая на его вопрос, их накрыло теплое одеяло. Маркус еще немного поерзал и, уже проваливаясь в сон, шепнул в мягкие волосы: — Мой.

_____________________

Традиционно. Бонусы ;)

http://cs323325.userapi.com/v323325331/37b7/XDwEqZ-4c9U.jpg

http://cs410428.userapi.com/v410428331/2229/TtDXtJCmK9g.jpg

http://cs410428.userapi.com/v410428331/221f/o2g74o858xc.jpg

http://cs410428.userapi.com/v410428331/2091/3WVI_8qyQsU.jpg

http://cs410428.userapi.com/v410428331/207f/IJobFMCTY3s.jpg

http://cs410428.userapi.com/v410428331/2063/liQSGMnC0SU.jpg

http://cs410428.userapi.com/v410428331/2268/h1ssZLDo5R4.jpg

Когда неделю назад Оливер прочитал объявление на дверях Большого Зала о том, что в честь Хэллоуна в школе будет проведен бал-маскарад, в его голове тут же возникла абсолютно бредовая, но одновременно с тем гениальная идея. Это мероприятие открывало миллион возможностей... для шпионажа.

Уже отправив совой заказ в магазин, Оливер захотел тут же написать еще и гневное письмо родителям, наградившим его при рождении авантюризмом и невозможным упрямством.

Дело в том, что Оливера одолевали сомнения, а не потрахивает ли его Флинт еще кого-нибудь? Они уже почти два месяца встречались (каков срок!), но тот по-прежнему оставался невозможным для понимания. Никогда нельзя было догадаться, о чем он думает и что сделает в ту или иную минуту. Он приходил, когда ему вздумается: то каждый день, то вообще мог не появляться в постели Оливера неделю. Про то, что «постелью» каждый раз оказывалась любая более-менее пригодная для этого поверхность, Оливер и вовсе молчал. Маркус был то непривычно нежен и ласков, то, что чаще, груб и абсолютно бестактен. Он то проявлял заботу, то демонстрировал абсолютное равнодушие. А еще от него часто пахло чужими, явно женскими, духами, и Оливер ничего не мог поделать с неконтролируемыми вспышками ревности. Флинт часто проявлял собственнические инстинкты, но сделать то же самое, заявить свои права на Маркуса сам Оливер пока не решался, хотя ему тоже очень хотелось нагло поставить засос на его шее и шепнуть на ухо убедительное «Мой».

В целом, вроде бы все было отлично — они регулярно трахались, а когда не трахались, обсуждали квиддич... Казалось бы, что еще нужно мужчине для счастья. Как выяснилось, переодеться в бабу!

И вот, получив посылку, он уже четверть часа в ужасе смотрел на разложенное на кровати платье, мысленно матеря Флинта, который сделал из него извращенца. Делать было нечего, выбор сделан, решение принято. Поэтому Оливер смело приступил к исполненнию своего «коварного» плана.

Выпросив у Гермионы пароль от ванной старост, он для надежности запечатал дверь еще и заклинанием и быстро разделся до трусов. Покопавшись в притащенных с собой вещах, Оливер решил начать, на его дилетантсткий взгляд, с самого простого.

Сидя на бортике ванны, он попытался натянуть на ногу чулок. Всегда забываешь необходимые вещи в нужный момент, и потому-то в памяти Оливера никак не восстанавливалось, как Алисия это делала, когда они еще встречались. Проклятая тряпка застревала на пятке и не желала тянуться вверх. С силой дернув чулок, Оливер некоторое время тупо любовался на образовавшуюся в нем огромную дыру. Восстановив целостность ткани с помощью заклинания, он попробовал еще раз: одними кончиками пальцев потянул нейлон вверх. Дело пошло, но медленно, и, как оказалось, волосатые ножки новоиспеченной нимфы в тонких чулочках смотрелись потрясающе... идиотским образом. Закрыв лицо ладонями, Оливер пробормотал что-то нецензурное, но очень эмоционально-окрашенное, и еще через минут сорок, двадцать из которых потребовались на моральное восстановление, он, опозоренный сам собой же, тянул этим выдуманным им способом проклятый чулок уже по абсолютно гладкой ноге. Скорости не прибавилось. Кое-как добравшись до колена, он обессиленно откинулся назад, отдыхая от изнуряющего, адского, кропотливого труда, и пялился в потолок, стараясь не думать, что впереди еще много «подводных камней». Капитанский значок на брошенной мантии стал молчаливым укором происходящему. Явно не мужскому занятию.

Подсобрав чулок к колену, он с удивлением обнаружил, что дальше все шло очень... блять, гладко. И вот тут Оливера осенило: так ведь и надо было делать — собирать всю ткань в кучу и тащить вверх одним эротичным, охуеть, движением. На второй чулок ушло уже куда меньше времени. Выпрямив спину, Оливер приподнял одну ногу вверх, любуясь результатом. А что? Неплохо... Вот только все остальное смотрелось ужасно.

Натягивать платье было смущающе, но не настолько, как воевать с чертовым нейлоном. Приподняв пышную юбку кончиками пальцев, Оливер скептически посмотрел на свои боксеры.

"Что-то тут явно не так, — промелькнуло в голове. — А хрен с ним! Позориться, так до победного".

Подобрав валяющуюся на полу кружевную «тряпочку», больше подходившую, на его взгляд, какой-нибудь ведьмочке-стриптизерше, Оливер сжал зубы и мужественно натянул эту «хрень» на себя. Трусики крепко обтягивали то, чего у приличной, да и у любой другой, девушки быть не должно, но при опущенной юбке этого было не видно.

Встав на цыпочки, Оливер осторожно пробрался к зеркалу.

"Я похож на идиота", — мрачно подумал он. Образ явно был не завершен.

Всунув ногу в туфель, Оливер плавно перенес на нее вес, старясь приноровиться и удержать равновесие. Вдруг откуда-то из-за спины раздалось сдавленное хихиканье. Он круто развернулся и, подвернув ногу, завалился на бок. Русалка, с любопытством глазеющая на него, продолжала насмехаться над незадачливым «трансвеститом».

— Дура, чего ты ржешь?! На тебя бы каблуки напялить, с твоим-то хвостом рыбьим! — огрызнулся Оливер, потирая ушибленный бок. Русалка обиженно фыркнула и отвернулась.

Осторожно балансируя и пытаясь устоять, Оливер некоторое время тренировался, расхаживая взад-вперед по ванной, как подстреленная утка.

Парик, сменивший короткие каштановые волосы на волнистые локоны чуть светлее тоном, магическая косметика, изуродовавшая его МУЖСКОЕ лицо, и кокетливые золотистые крылышки. На то, чтобы сделать себе еще и пышную грудь, Оливер не смог бы пойти в трезвом состоянии, поэтому его спасал фасон платья, рассчитанного на дам, которых природа обделила.

В зеркале отразилась «очаровательная» ебанутая на всю голову фея. В принципе, все было не так уж страшно, но вот за блеск на губах и тушь, "придавшую глазам выразительность", он был готов сам себе сделать харакири.

"Молодцы японские маги. Хорошее заклинание! Быстрое и безболезненное избавление от позора".

* * *

Маркус, матерясь сквозь зубы, волочился за Гранс, упершись взглядом в болтающийся у нее за спиной эльфийский лук. Подруга крепко вцепилась ему в руку, так что мысли о побеге он давно отверг как недостойные настоящего мужчины, ведь олицетворением оного он сейчас якобы являлся. Ничем не прикрытые торс и руки его не смущали, но вот в набедренной повязке из шкуры неизвестно за что убитого животного и с ожерельем из нанизанных на грубую нить клыков на шее он, по собственному мнению, походил скорее на идиота, чем на варвара, как его окрестила Гранс. Но Элайн уверяла Маркуса, что к его брутальной грубоватой внешности не подойдет ничего лучше этого образа — олицетворения звериной мужской сексуальности. Маркус готов был поспорить, что это было не сексуально, а скорее пошло, потому как скудные сантиметры меха на собственных бедрах мозг настойчиво идентифицировал с ТЕМ мехом, на котором они с Оливером занимались жарким сексом. И это было проблемой. Он перебирал в уме различные асексуальные картинки — не хотелось демонстрировать всем свою эрекцию, когда Элайн (между прочим, в приличном костюме эльфийки) затащила его в зал, уже наполненный разными сказочными персонажами: принцами, пиратами, ангелами, вампирами и прочим магическим сбродом.

* * *

Почти вбивая каблуки в каменный пол, «прекрасная фея» рыскала по залу, выискивая свою «жертву» и с трудом сдерживаясь, чтобы не обложить всех окружающих громким трехэтажным матом. Оливер не представлял себе, как он будет ковылять в этом «орудии пыток» весь вечер, поэтому было необходимо найти Флинта как можно скорее. Проходя мимо девушки в костюме Марии Антуанетты, он заинтересованно покосился в вырез платья, но тут же одернул себя — не время и не место любоваться женскими прелестями, да, наверное, и вообще уже «не».

Маркус особо не прятался. Щеки Оливера вспыхнули ярким румянцем, потому что костюмчик Флинта почти не оставлял места для фантазии. Замахав руками, «девушка» едва удержалась на ногах и «поплыла» в сторону варвара.

"Мерлин, хоть бы не узнал. Позора ведь не оберешься..."

Маркус вцепился в поданный Элайн бокал с пуншем и попытался слиться со стеной, скрываясь от беззастенчивых взглядов. Он чувствовал себя голым и все время проверял свою набедренную повязку. Не сбилась ли? Не слетела? Сверкать трусами на весь зал не хотелось. Вдруг Маркус заметил девушку, явно направляющуюся к нему.

"Вот черт... Где Вуд, блять?!"

Оливер подплыл к Флинту, обворожительно, как он надеялся, улыбаясь. Недобро покосившись на эльфийку, лапающую ЕГО варвара, Вуд пропищал, старательно пародируя тоненький женский голосок:

— Флинт? Маркус Флинт? — и старательно захлопал ресницами, обещая наложить на себя Обливиэйт, чтобы забыть об этом моменте.

— А что надо? — не очень дружелюбно рявкнул Маркус. Допив залпом пунш, он оглядел девушку. Симпатичная. Взгляд упал на грудь... Нет, ну не всем же везет в жизни! Главное — душа. Поэтому Маркус поднял взгляд и всмотрелся в то, что называют зеркалом этой самой души. В карих глазах промелькнуло что-то смутно знакомое... Он попытался вспомнить, кто это, но ничего не приходило в голову.

«Девушка» жеманно захихикала, прикрывая рот ладонью.

— Я так рада, что в Хогвартсе проводят этот бал. Давно хотела, но не решалась подойти к тебе. Ты такой мужественный, великолепный, — Оливера чуть не перекосило от собственных интонаций, а особенно от того, что речь лишь наполовину была окрашена ложью. Взглядом влюбленной идиотки он уставился на Маркуса, ожидая реакции.

— Эээ, — Маркус сочувствующе посмотрел на девушку. — Спасибо типа, — пробурчал он и демонстративно отвернулся к столу, выискивая, что бы сожрать.

"Я настолько глупо выгляжу, что теперь ко мне уже никто подходить не боится… Я убил свою репутацию".

— А ты кто такая? — вдруг спросил он.

— Оливе... Оливия! — вовремя спохватился Оливер и с трудом подавил желание поднять юбку, чтобы от души почесать яйца, закованные в кружева. Вместо этого он подошел еще ближе к Маркусу, почти касаясь его торса отсутствующей грудью.

— А у меня есть шанс?

Маркус отшатнулся и выпучил в ужасе глаза. Еще и наглая. Пиздец. Придется отбиваться поганой метлой.

— Какой шанс?! — выпалил Маркус. — Иди отсюда, девочка! Далеко иди! Ты не по адресу.

Оливер чуть не запищал от радости, но все-таки решил закрепить результат. Уткнув пальчики с обгрызенными ногтями в грудь Маркуса, он протянул:

— Напрасно, красавчик. Может, ты подумаешь получше? — было очень стыдно, но не зря же он прошел уже через все круги ада, наряжаясь феей. Золотистые крылышки нервно затрепетали, пока Оливер ожидал ответа.

— Слышь, дамочка! — прорычал Маркус и перехватил девушку за запястье. — Иди найди какого-нибудь соплежуйчика и к нему клейся! К тому, кто явно оценит! Давай, топай! — «девушка» возмущенно фыркнула и демонстративно отвернулась, и тут взгляд Маркуса упал на ее плечи.

"Большие — квоффлы, средние — бладжеры, маленькие — снитчи", — Маркус остолбенел от внезапного прозрения. Нет. Не может же у двух абсолютно разных людей быть точь-в-точь похожих родимых пятен?

"ЭТО ЧТО, МАТЬ ВАШУ, ОЛИВЕР?! — Маркус готов был выколоть себе глаза. — НУ НИХУЯ СЕБЕ!"

— Эээ... Стой! Подожди! — окликнул Маркус «девушку», едва сдерживаясь, чтобы не заржать и не поапплодировать такому спектаклю. Когда Оливер вернулся назад, Маркус восхищенно уставился на него, внимательно рассматривая.

"Блять! Губы! Губы накрасил! Твою же мать", — от одной только представленной картинки, как Оливер делал это, Маркус возбудился так, что его набедренная повязка предательски оттопырилась.

— Да, Маркус? — спросил Оливер томно и облизал намазанные противным липким блеском губы, чуть не сплюнув от этого на пол. Он очень надеялся, что Маркус сейчас извинится перед девушкой, скажет, что у него уже есть… ну ладно, не бойфренд, но мифический кто-то, во что с трудом верилось, и он с чувством выполненного долга наконец свалит из зала.

Маркус прочистил горло и спросил:

— А чего ты одна? Прямо как и я. Может, составишь мне компанию, раз уж мой, кхм, парень, так и не пришел? Сучонок! А то я тут вырядился, как... — Маркус развел руками и изобразил на лице скорбь вкупе с гневом. Получилось довольно жутко.

Оливер не знал, радоваться ли ему или огорчаться: Флинт назвал его своим парнем, но был не прочь развлечься на стороне. Он вскинул руку, прикрывая распахнутый якобы от удивления рот, и воскликнул:

— Как?! Парень?! Но я так надеялась! Это же ужасно! Я, пожалуй, пойду.

Самое время валить. Изобразив ужасные душевные муки, искривившие «милое» лицо в страдальческой гримасе, Оливер круто развернулся, нелепо замахав руками.

— Ебанные каблуки, — прошипел он и попытался побыстрее смыться с глаз Флинта.

Маркус проводил пошатывающуюся «девушку» взглядом до двери и, как только та вышла из зала, быстро последовал за ней.

«Ну держись, цыпа моя! За такие "проверочки" я тебе сейчас устрою! Блять, Вуд в платье! Мерлин...»

* * *

Гарри вертел головой, выискивая взглядом друзей.

"Вряд ли Рон что-то совсем этакое выдумал. Ему же тоже не нравятся все эти маскарады", — тоскливо подумал он, так как рыжей шевелюры видно не было. Гарри направился к чаше с пуншем, надеясь хотя бы напиться (он точно знал, что близнецы Уизли уже добавили туда алкоголь). Настроения не было. Идея веселиться его не привлекала, и его костюм это передавал в полной мере.

Разом отмахнув все идеи вроде принца, вампира, ангела, демона и тому подобного, Гарри выбрал, как ему показалось, идеальный вариант. Костюм, призванный сделать его как можно незаметнее. Черный балахон с капюшоном скрыл его лицо от любопытствующих взглядов, широкие рукава делали фигуру неузнаваемой. К тому же не требовалось особо ломать голову над тем, что одеть подниз — мешковатость костюма позволяла остаться в джинсах и футболке. Черная маска — на случай, если кто вдруг решит заглянуть под надвинутый на лицо капюшон, — и крупный крест католического священника — единственная выделяющаяся деталь во всем облике, — завершили образ.

"Дементор, блин", — неожиданно весело подумал Гарри, когда от него отшатнулся очередной по счету пират.

И тут в голове возник вопрос, кем вырядился Малфой.

"Наверняка каким-нибудь принцем, — фыркнул Гарри. — Чтобы хорек выбрал себе что попроще? Быть такого не может".

Тут Гарри заметил "самого себя", входящего в Зал. Он не ожидал, что найдется кто-то, кто решит притвориться Гарри Поттером. И ему предсказуемо захотелось сразу выяснить, кто этот кто-то. Можно было бы подойти к мерзавцу и спросить прямо в "шрамированный" лоб, хотя что-то Гарри подсказывало, что ответа он так не получит. Но помаявшись немного, он все-таки направился к «Поттеру».

— Поттер? Гарри Поттер? – спросил он с придыханием, как это часто делали его полоумные фанатки. — Можно взять у вас автограф?

«Поттер» приветливо улыбнулся и немного смущенно сказал:

— Эмм, у меня нет с собой ни пера, ни пергамента, — он развел руками. — Простите.

"Вот же наглый засранец!" — почти с восхищением подумал Гарри. Кто-то очень умело изображал его собственное поведение, и, честно говоря, со стороны оно выглядело ужасно идиотским.

— Гарри, — настоящий Поттер замялся, не зная, как продолжить этот неуклюжий разговор, и остановился на нейтральном варианте, — могу я предложить вам выпить?

«Поттер» смутился и потупил взгляд.

— Да, конечно, — он пошел следом за Гарри в сторону столов с напитками, приветливо улыбаясь всем встречным. Дойдя до места, он неуклюже впечатался в стол, опрокинув пару бокалов и издав по-героически красноречивое "ой", и повернулся к собеседнику.

"Настолько же неуклюжий, как и я? Или слишком хорошо подготовился?"— поведение фальшивого героя раздражало все больше. Со сладкой улыбочкой, которую не было видно из-под капюшона, Гарри подал бокал «Поттеру», подавив желание плюнуть туда.

— Возьмите, Гарри, — слишком приторный голос звучал по-чужому. Еще никогда ему не приходилось быть в столь идиотской ситуации.

— Спасибо, — буркнул все еще смущенный «Поттер», взял бокал и залпом опустошил его.

Гарри с громким стуком поставил бокал на стол. Стало ясно, что таким образом выяснить ничего не удастся: «близнец» явно не горел желанием выдавать себя. Гарри резко приблизил свое лицо к лицу лже-Поттера, почти касаясь его носа своим.

— Достал, — почти прорычал он. — Ты кто такой?!

«Поттер» шарахнулся и непонимающе уставился на Поттера настоящего.

— С вами все в порядке, мистер? Вы же сами меня узнали...

— Да неужели? — Гарри нервно схватил со стола очередной бокал и осушил его наполовину. — А если, — он усмехнулся, как можно было понять по звуку, раздавшемуся из-под капюшона, — я скажу, что знаю, кто настоящий Гарри Поттер?

— Что? — «Поттер» оглянулся по сторонам. — Кто-то меня изображает? — протянул он притворно негодующим тоном. — Вот же...

«Потти, ты бы еще заорал на весь зал: "Это я — Гарри Поттер!". Придурок!»

Гарри выдохнул раздраженно и резко сдернул с головы капюшон.

— А теперь что скажешь?! Хватит изображать идиота! Я повторяю вопрос. Кто ты, мать твою? — почему-то то, что кто-то смог вот так просто взять и примерить его образ, как костюм, на себя, было очень неприятно. Казалось бы — мелочь, но Гарри было сложно это проигнорировать.

Драко, все так же не выдавая себя, рассмеялся, откинув голову назад.

"Ни ума, ни терпения..."

— Выпей со мной, тогда, может, скажу, кто я, — взяв пару бокалов с пуншем, Драко один оставил себе, другой протянул Поттеру.

"Ну давай, Потти, пей. А потом выложишь мне все свои грязные тайны".

Взяв бокал, Гарри поморщился от сильного запаха алкоголя, но все-таки осушил его в несколько больших глотков. Горло обожгло, и он смахнул выступившие в уголках глаз слезы.

— Как вам сегодняшний вечер, мистер Поттер? — спросил Драко, протягивая ему очередной бокал. — И почему вы выбрали такой скромный наряд?

"Священник... О да, как символично для главной целки Гриффиндора!"

"Светская беседа?" — Гарри вновь недовольно покосился на собеседника.

— Отвратительный вечер. И с вашим появлением он стал еще гаже. И костюм из тех же соображений, — откровенно ответил он. — А вы, должно быть, наслаждаетесь?

— Конечно, наслаждаюсь! — Драко широко улыбнулся. — Не каждый день, знаете ли, представляется возможность побыть Мальчиком-который-выжил! — он отпил из бокала. — А почему же вам не нравится вечер? По-моему, он очень любопытный. Вы не любите расслабляться?

"Хмм... Кусается, язвит. Какой-то неправильный Поттер. Неужели он только передо мной так теряется?"

Выпитое туманило Гарри голову и развязывало язык. А еще алкоголь заставлял вспоминать и озвучивать то, что обычно он привык прятать внутри себя.

— Отвратительный костюм. Не думал, что кто-то в здравом уме решит притвориться мной. Я все еще не знаю, кто ты, но зря ты остановил свой выбор на этом, — постепенно Гарри становилось наплевать даже на то, с кем он разговаривает. Хотелось просто выговориться. И, может, тогда самому станет чуть-чуть, но легче. — Икона, черт возьми. Без права быть человеком.

Драко поперхнулся пуншем и закашлялся.

— Но вы же так знамениты, вас все обожают, у вас столько друзей. Каждый второй мечтает быть Гарри Поттером!

— Ну да, — Гарри устало прикрыл глаза — голова кружилась от алкоголя. — Все обожают Гарри Поттера, — прозвучало откровенно иронично. — Всем нравится Мальчик-Который-Выжил и чью корявую физиономию напечатали во всех журналах. Вот только никому не интересен Гарри без этого шрама на лбу, — он замолчал на пару мгновений, а потом добавил. — Меня здесь вообще, скорее всего, быть не должно. Выбилось из идеального сюжета.

Драко опешил. Он не ожидал такой откровенности. Слышать такие слова от ненавистного Поттера почему-то было неприятно. Ведь вроде он должен упиваться тем, что его враг явно страдает, но чувства торжества не было. Изо дня в день Драко изнывал от черной зависти к Поттеру: к нему тянутся люди, его любят, он может быть собой, он — Надежда Магического мира, хоть и чертов полукровка, а он, Малфой, со всей своей чистокровностью — изгой. Но, оказывается, не такой-то Поттер и счастливый.

— А как же твои друзья? Уизли, Грейнджер? Прочие гриффиндорцы?

— Имею ли я право мешать им быть счастливыми, если сам в себе разобраться не могу? — Гарри скривился. — Я зря теряю время. Ты ведь все равно не скажешь мне, кто ты. И изначально не собирался этого делать. И знаешь, что? Плевать! Наслаждайся этим вечером, — широким жестом он обвел зал. — Радуйся возможности побыть мной, — немного пошатываясь, Гарри побрел к выходу.

* * *

Отойдя от Бального зала на приличное расстояние, Оливер скинул туфли, отпинывая их куда-то под подоконник, и застонал от облегчения.

"Бедные девушки. Как они только это носят?!".

Сейчас главным было без проблем добраться до спальни, не встретив никого по пути. Воровато оглянувшись, он запустил руку под юбку и оттянул натирающее кружево.

"Так, блять, и импотентом остаться недолго", — негодующе подумал он. Хотя чертова «тряпка», если быть справедливым, спасла его от унизительного стояка при виде Флинта — голая кожа, куда ни посмотри. Образ удивительно тому шел: Маркус был настолько сексуален, что Оливеру даже захотелось вернуться и прикрыть его мантией, чтобы никто не пялился. Ковыляя, как хорошо оттраханная девица, широко расставив ноги, он поплелся дальше по коридору.

* * *

Маркус практически вылетел из зала и помчался по коридору на звук цокающих по каменному полу каблуков. Заглянув за угол, он умилился картине — Вуд приподнял юбку и... Блять, он еще и трусы кружевные напялил?! Это стало последней каплей.

Оливер вздрогнул, услышав приближающиеся шаги, но развернуться не успел. Чужие руки уже прижали его к сильному знакомому телу.

"Блять. Признал", — и неизвестно, чего было больше — сожаления, потому что теперь Флинт обязательно ему это припомнит, или радости, потому что свидетельство чужого возбуждения откровенно упиралось в обтянутую кружевами задницу. Маркус затащил Оливера в ближайшую нишу и нагло запустил руки под подол.

— Далеко собрался? — ухмыльнулся он и вжался в Оливера всем телом, вдыхая такой знакомый аромат кожи, прижимаясь губами к шее, раздвигая коленом ноги. — Охуеть, цыпленок... Да за такие спектакли я тебя сейчас жестко и без смазки! — он оторвался от шеи, зашарил рукой под пышной юбкой и смял ягодицы. — Так нарываешься, зараза! Но, блять, из тебя фееричная девочка вышла!

Вцепившись в плечи своего личного "варвара", Оливер прошипел:

— И как ты узнал?

— По родинкам! — улыбнулся Маркус и, наклонившись, лизнул сладко пахнущие блеском губы. — И как обстоятельно подготовился... Продумал все! Я, блять, в восхищении! — в подтверждение своих слов он ущипнул Вуда за задницу. — Ты что, меня на вшивость, что ли, проверить решил, а? Сейчас как выебу из твоей головы всю эту дурь!

Оливер поморщился.

— Родинки. Видимо, все-таки не все продумал, — он ехидно улыбнулся. — Может, это тебе месть за "Грейнджер"?

Блеск на губах откровенно раздражал, поэтому Оливер, не особо раздумывая, поднял руку и с силой провел ребром ладони по губам.

— Кстати, отличный костюмчик, Маркус. «Девушка» в восторге!

"Не один я как идиот выгляжу. Правда, Флинт выглядит, как охуенно сексуальный мужественный идиот, а я как незадачливый трансвестит", — прижавшееся к нему почти обнаженное тело вызывало вполне определенную реакцию. Забив на то, как это выглядит со стороны — хуже все равно быть не может, — Оливер приспустил тонкую ткань, высвобождая напряженный член.

Маркусу тут же стало не до разговоров. Он рыкнул, опустился на колени и обхватил член губами.

— Блять, — простонал Оливер, судорожно двинув бедрами. Маркус этим неожиданным действием ошарашил и выбил почву из-под ног. Стоять вот так в коридоре, где фактически в любой момент мог бы пройти кто угодно, да еще и в таком виде, было страшно и возбуждающе одновременно. Оливер запустил пальцы в волосы Маркуса и откинул голову назад, упираясь макушкой в стену. Парик почти свалился с головы, но Оливеру уже было откровенно плевать, как он выглядит: с измазанной в блеске физиономией, покосившимся париком, в чулках, платье и спущенных кружевных трусах. И может, эта картина и привела бы его в ужас, увидь он ее со стороны, если бы не одна очень важная деталь, заставляющая разом забыть о таких «мелочах» — Флинт, стоящий перед ним на коленях. Флинт, блять, берущий в рот.

Маркус провел языком по головке, слизывая выступившую смазку, пососал и стал медленно и немного неуклюже насаживаться на член. Тот уперся в горло, вызывая рвотный рефлекс, и Маркус, который никогда, впрочем, не отличался терпением, отпрянул, грязно выругавшись. Он рывком поднялся с колен, впился в приоткрытые губы Оливера и стянул с него наконец мешающие трусы до конца.

— Я хочу тебя прямо здесь и сейчас! Блять! Это сумасшествие какое-то!

Он развернул Оливера лицом к стене и вжался всем телом, поглаживая ладонями задницу, покрывая поцелуями плечи.

Флинт, как всегда, вертел им, как ему заблагорассудится, и это очень заводило. Прижавшись щекой к прохладной стене, Оливер сам расставил ноги, призывно выгнув поясницу. Он плавился под умелыми, точными прикосновениями и лишь на долю секунды задумался о том, насколько, оказывается, хорошо Маркус успел изучить его тело, безошибочно зная, что и как надо сделать, чтобы он слетел с катушек.

— Так давай. Не тяни, — выдавил он сквозь зубы.

— Ох, — шумно выдохнул Маркус. — Ты не цыпленок! Ты сейчас самая настоящая развратная цыпочка!

Маркус облизал пальцы уже привычным движением, задрал юбку и раздвинул ягодицы Оливера. Наскоро растянув любовника, он надавил ему на поясницу, заставляя прогнуться сильнее, и толкнулся в его уже почти расслабленный анус. Сжав зубы, он начал медленно двигаться. Но долго продолжать неторопливые фрикции он не мог, и Маркус, зарывшись пальцами в длинные волосы (а когда еще представится такая возможность?!), задирая голову Оливера, стал быстро и резко двигать бедрами.

За волосы он потянул зря — парик и так держался на честном магическом, поэтому вскоре у Флинта в пальцах остались длинные пряди — варвар с импровизированным скальпом в руках, — а Оливера затрясло от смеха, который, впрочем, быстро превратился в протяжный стон.

Маркус отбросил парик в сторону и продолжил вколачиваться в подающееся навстречу тело. Рваное шумное дыхание над ухом, жесткие уверенные действия. Оливер пожалел, что не оделся в костюм мамонта — тогда они смотрелись бы еще более феерично.

Разрядка пришла неожиданно быстро, пройдя по телу обжигающей волной и вылившись в хриплый стон. Маркус наклонился, уткнулся Оливеру лбом между лопатками и прикусил кожу. От хриплого стона кончающего Флинта по позвоночнику пробежала дрожь, скапливаясь наслаждением внизу, пока его собственная разрядка не оставила пятно на стене коридора. Платье, измятое и мокрое от пота, липло к телу. Маркус шумно выдохнул, так что волосы на макушке все еще упирающегося в стену Оливера смешно зашевелились, напомнив о полном провале с париком (Маркус-то рассчитывал на дико эротичное действо), и нехотя отстранился. Пока Оливер приходил в себя, Флинт уже деловито поправлял его юбку.

— Задралось у тебя тут! — воскликнул он и звонко шлепнул Вуда по оттопыренной заднице. — Цыпочка!

— Цыпочка?! Не стоит так шутить, Маркус! У меня-то член, в любом случае, оставался на месте, — было откровенно смешно стоять в таком виде и парировать на слова Флинта.

— Не стоит? А то что? — фыркнул Маркус и притянул Оливера к себе для поцелуя. — Вечно ты дерзишь, нарываешься... Хотя именно за это я тебя и...

Вдруг со стороны коридора послышался какой-то шум, и Маркус, резко дернув Оливера за руку, бросился прочь с «места преступления».

Чулки абсолютно не грели ноги Оливера, а пол был холодным. К тому же бежать в платье после очередного раунда любовных игр с Маркусом оказалось интересным опытом. Глаза то и дело опускались на задницу Флинта, который тащил его за руку. Задницу, между прочим, слабо прикрытую, но и это не отвлекало его от главного вопроса: "Что он собирался сказать?".

* * *

Дожди лили уже целую неделю не переставая. Казалось бы, первый день ноября должен быть более промозглым и по-морозному сухим, но в Англии осень не подчинялась никаким законам природы. Возле теплиц разлилось самое настоящее болото — огромная вязкая лужа. Стоит наступить, и ты уже по колено в грязной жиже. Оливер шагнул за очередным учеником на шаткий настил, служащий своеобразной переправой на "тот берег" — небольшую площадку возле входа в теплицы, где уже толпились ученики, все как один под эфемерными магическими зонтиками. Рассматривать их было вполне достойным занятием, чтобы убить время, стоя в очереди, поэтому Оливер с живым неподдельным интересом всматривался в толпу впереди под этим предлогом. Конечно, он высматривал Флинта, но хотя бы уязвленную гордость можно успокоить таким образом? Флинта он так и не увидел, пока не выбрался на площадку. Оказалось, что тот еще только ступил на "мостик", и Оливер почувствовал себя глупо. Что, если этот самовлюбленный идиот видел, как он крутит башкой, высматривая его?! Но тут Оливер поймал взгляд Маркуса и расплылся в улыбке. Да, все еще было стыдно за вчерашний позор, но у Флинта так горели глаза, что невозможно было не почувствовать его радость. Это обстоятельство примирило Оливера с жизнью. В конце концов, если для того, чтобы Маркус стал чуть более открытым в выражении своих чувств и эмоций, нужно было переодеться в бабу, то это того стоило. От размышлений его отвлек громкий почти визгливый вскрик и звук шлепнувшегося о воду тела — Невилл поскользнулся и плюхнулся в лужу.

Оливер зажмурился, потому что в этот самый момент раздался громкий вопль обрызганного с ног до головы Флинта.

— Блять, Лонгботтом, сука! Чмо ты неуклюжее! — Маркус вытер ладонью лицо и пнул раскорячившегося в луже Невилла ботинком под зад.

Тот забурчал что-то нечленораздельное, пытаясь подняться. Рон, находящийся ближе всех к нему, тут же кинулся на помощь. В свою очередь, Флинт тоже не остался без поддержки — слизеринцы громко заулюлюкали, издевательски освистывая Невилла, обзывая его «жирной неповоротливой свиньей», «неуклюжим имбецилом» и другими прозвищами. Эдриан Пьюси даже начал громогласно вещать о том, что видел вчера Лонгботтома во время маскарада и утверждал, что тот «разнылся, как девчонка, когда ему отказали в танце». И тут уже сам Маркус, разошедшись, добавил:

— Да, ты так и останешься убогим неудачником, обреченным вечно дрочить в одиночестве!

Оливер было дернулся, чтобы попытаться выступить на защиту Невилла, как и другие гриффиндорцы, активно огрызающиеся в ответ, как тут Лонгботтом прокашлялся и неожиданно громко и истерично выкрикнул:

— Конечно, не все, как ты, Флинт, трахаются прямо в коридорах школы!

Слизеринцы одобрительно зашумели, кто-то особо смелый даже похлопал Маркуса по плечу, и Невилл, осознав, что его реплика не возымела нужного эффекта, поспешил добавить:

— Он с парнем был! Я сам видел! — и неожиданно перевел взгляд на Оливера.

___________________________

Бонусы ;)

http://cs323325.userapi.com/v323325331/3ba7/_w26jfTdewk.jpg

http://cs323325.userapi.com/v323325331/3be0/StAz78k_Igk.jpg

http://cs323325.userapi.com/v323325331/3d3d/Z79f0NRCHbw.jpg

http://cs407027.userapi.com/v407027331/2837/d1bIDXuA9eo.jpg

http://cs407027.userapi.com/v407027331/285e/b1qEnt_KDl8.jpg

http://cs323325.userapi.com/v323325331/3d99/MD9zVNvUlOs.jpg

http://cs323325.userapi.com/v323325331/3da0/iXSazw6kcH0.jpg

Я препарирую лягушек, я давно хочу понять,

Почему они умеют, суки, квакать и скакать.

Почему они не ходят за едою далеко,

Почему их для прохлады погружают в молоко.

(с). Лампасы «Я препарирую лягушек»

— Он с парнем был! Я сам видел! — Невилл неожиданно перевел взгляд на Оливера.

Наступила напряженная тишина. Флинт молча буравил глазами Лонгботтома. Оливер тоже смотрел на него, боясь перевести взгляд на Маркуса. Сердце тревожно стукнуло, ладони вспотели, а в ушах зазвенело.

— А чего ты на меня-то смотришь?! – выпалил он, пряча за агрессией зарождающуюся панику. – Я-то тут при чем?!

— Я… Я не про те… — Невилл удивленно захлопал глазами и раскрыл рот, чтобы что-то ответить, но его прервали.

— Тогда и не смотри на меня! – почти истерично выкрикнул Оливер.

— О, глядите-ка, Вуд так перевозбудился, словно это он был. Да, тюфяк?– заржал Пьюси, и его поддержала большая часть слизеринцев. Невилл, к которому был обращен последний вопрос, растерянно покачал головой, явно не понимая, что он не так сделал. – Флинт, признавайся, ты Вуда трахнул? – сквозь смех снова подал голос Пьюси.

Маркус только криво усмехнулся.

— Да идите вы к черту! – вспыхнул Оливер. – Ничего у нас с ним не было!

— Вуд, а ты, похоже, расстроился, что нет! — еще больше развеселились слизеринцы. — Что, Флинт, может, осчастливишь гриффера?

— Ага, всю жизнь мечтал о его тощей заднице, — фыркнул Маркус и перевел взгляд на Оливера. – Хотя, если очень хорошо попросит…

— Иди нахуй, Флинт! – зло выплюнул Оливер и, расталкивая стоящих у него на пути студентов, решительно вступил прямо в лужу, намереваясь вернуться в замок.

— А мне кажется, туда пойдешь ты! – крикнул ему в спину Маркус.

— Да заткнитесь вы все! – раздался голос Поттера, который без всяких колебаний рванул за Вудом.

Маркус продолжал смотреть вслед Оливеру, шлепающему по колено в воде, но упорно пробирающемуся на другой «берег», когда кто-то спросил:

— Флинт, ты что, правда, с парнем был?

Маркус хотел было рявкнуть что-то вроде «Не ваше дело», как в разговор вмешалась вышедшая из-за его спины Гранс.

— Я, конечно, не самая женственная, но перепутать меня с парнем… — язвительно протянула она и положила ладонь Флинту на плечо.

* * *

Оливер пинком распахнул дверь, ведущую в спальню.

"Пиздец тебе, Лонгботтом! За такое выступление я бы на твоем месте спать боялся — нахуй яйца отрежу!" – его абсолютно невменяемый взгляд прошелся по кровати и личным вещам Невилла. А все мысли о Флинте он старательно отгонял. Если бы Оливер мог мыслить рационально и не был бы так зол, то он наверняка бы понял, что сам чуть не выдал их с Флинтом отношения, а Лонгботтом тут вообще вроде как был и ни при чем.

— Иди-ка сюда, тупое земноводное…

Гарри ворвался в спальню почти сразу за Вудом, застав следующую картину: тот с нехарактерной для него злобной усмешкой подносил палочку к жабе Невилла.

— Оливер, стой! — когда тот повернул голову на звук, Гарри буквально выхватил несчастное животное из-под прицела, прижимая перепуганную жабу к груди. — Тревор же не виноват!

Слизеринцы всегда издевались над гриффиндорцами, и такие шутки были в их стиле, поэтому Гарри удивила настолько эмоциональная реакция Оливера, который всегда довольно спокойно сносил все насмешки. Это наводило на неожиданные выводы, и Гарри спросил:

— Оливер, то, что Невилл сказал… Это он все-таки про тебя? – он тут же начал тараторить. — То есть, это твое личное дело, конечно, и все такое... Но это ты был с Флинтом, да? – Вуд неожиданно успокоился и откинулся на кровать, и Гарри понял – его догадка подтвердилась.

Оливер, прикрыв глаза, ответил:

— Тебя не должно волновать, что нас связывает. Все, что касается тебя и остальных — игра между Гриффиндором и Слизерином будет честной. Никто никому поддаваться не собирается, — стало неожиданно противно от таких откровений. Как будто кто-то вытащил что-то очень важное и хрупкое и выставил у всех на глазах, обваляв в грязи.

Видеть капитана подавленным было непривычно и неприятно. Гарри сел на край кровати. Мыслей не было, или же, наоборот, их было слишком много. Он спросил шепотом, но так, чтобы эти слова обязательно достигли Вуда:

— Мне все равно... Ты — наш капитан. И я верю тебе, — глядя в спину отвернувшегося Оливера, Гарри пытался понять, что вообще Вуд нашел во Флинте и что может их связывать.

* * *

Спустя пару часов Гарри фактически тащил на себе Вуда, убедив, что ему надо остыть, успокоиться и поговорить с кем-то более благоразумным. Почему-то Гарри не пришел на ум никто другой, как Чарли.

Палатка Уизли, которую он привез с собой из Румынии, была установлена рядом с хижиной Хагрида.

— Чарли, — громко позвал Гарри, когда они с Оливером приблизились.

Чарльз почти сразу выглянул наружу.

— Привет, парни! – поприветствовал он их удивленно. – Какими судьбами? – заметив их серьезные лица, он нахмурился и спросил: — Чего это вы такие мрачные? Что-то произошло?

— Мы… В общем, — Гарри потер шею и покосился на Вуда, не зная, как начать. Потом с надеждой перевел взгляд на Чарли, словно тот сам должен был понять все.

— Да вы проходите, — спохватился Чарли, вероятно, предчувствуя скверный разговор. – Не на улице же нам разговаривать! Сейчас чаю налью, и расскажете, с чем пришли.

Чарли пропустил их внутрь и завозился, расставляя на столе кружки. Пару минут они молчали, наблюдая, как он суетится. Когда Чарли наконец сел, он спросил:

— Так что случилось?

Оливер устало усмехнулся.

— Я трахаюсь с Флинтом. А больше ничего не случилось, — сказал он отрывисто, не поднимая глаз от кружки.

Чарли перевел взгляд с него на Гарри и обратно, присвистнул, сделал глоток чая и, подумав, сказал:

— Ну, Оливер, могу поздравить, — он усмехнулся. — Вы ж с первого курса друг друга яро ненавидели, а теперь вот оно как всё вышло. Кстати, не знал, что ты за нашу команду играешь, — он лукаво окинул взглядом Вуда. — А чего мрачные-то такие, никак не пойму?

— Я и не играю, — почему-то Оливеру было важным донести это. – Я, кроме как с ним, ни с кем так, — произносить имя Флинта после всего произошедшего не хотелось.

Гарри сидел, уткнувшись носом в кружку, и молчал.

— Ну, раз только с ним, значит, предположу, что у вас всё серьёзно? Ты из-за этого переживаешь? – мягко спросил Чарли. — Или есть еще что-то?

На слове «серьезно» Оливер раздраженно передернул плечами. В свете произошедших событий он не знал, можно ли назвать их отношения такими.

Видя, что Оливер не собирается отвечать, Гарри сбивчиво протараторил:

— Да, есть. Похоже, Невилл видел их… Кхм, вместе. Вчера. После маскарада. И сегодня сказал об этом прямо на уроке...

— Тварь, — Оливер со стуком опустил кружку на стол.

— Но он просто защищался! – вступился за Невилла Гарри. – Если честно, я не уверен, что он тебя имел в виду. Скорее всего, он рассчитывал, что тебя такая новость о Флинте порадует, — под конец он совсем сдулся под мрачным взглядом Оливера и буркнул: — Ну, чтобы потом поиздеваться над ним.

Чарли внимательно слушал их препирательства и, когда они замолчали, спросил:

— А как на это отреагировал сам Флинт?

— Сука, — припечатал Оливер, снова стукнув кружкой по столу.

— Ну, он, — замялся Гарри, — насмехался вместе со всеми, якобы все отрицая.

— Понятно. Невилл – предатель, Флинт – предатель, Оливер – жертва, — резюмировал Чарли.

— Эй! – возмутился Оливер, и тут его прорвало: — Что один — гад, что второй! Я Невилла другом считал, а он! Даже если он меня узнал вчера, то зачем рассказывать было?! А если не узнал, то вообще, какого хрена?! Он с парнем был, — передразнил Оливер. – И на меня, сука, смотрит! Откуда же я знаю, что в его тупой башке творится?! А Флинт?! Тот вообще охуел! Как трахаться прямо в коридоре, так его моя задница устраивает, а как при прихлебателях своих, так сразу это Вуд озабоченный! Да пусть идет нахуй! – Оливер не заметил, как перешел на крик, но, когда накопившаяся злость наконец нашла выход, он, тяжело дыша, уткнулся лицом в ладони, осознавая, что он только что тут наговорил.

Чарли помолчал немного, что-то обдумывая, и осторожно предположил:

— А ты не думал, что он так специально поступил, чтобы избежать огласки? Если бы он тебя защищать кинулся, не вышло бы все еще хуже?

Оливер буркнул что-то неразборчивое, но явно нелестно характеризующее Флинта.

— Да, скорее всего, так оно и было, — воодушевился Поттер. – Они же все, слизни, свои эмоции контролируют на раз-два! Ты на того же Малфоя посмотри! Как статуя вечно! Вот и Флинт так, наверное.

Оливер продолжал молчать.

— Оливер, — снова начал было Гарри, но Чарли остановил его жестом.

— Не надо, пусть сам все обдумает. В любом случае, я советую тебе не рубить с плеча. Взвесь все «за» и «против», прежде чем принимать решение. Постарайся посмотреть объективно на всю ситуацию в целом. Как бы ты сам поступил на его месте? – Оливер недовольно дернул плечом. – Объективно, я сказал! И вообще, тебе стоит поговорить с самим Флинтом.

— Не буду я с этим придурком разговаривать! – огрызнулся Оливер, но уже засомневался в правильности своих выводов. – Спасибо, Чарли, — уже чуть более спокойно добавил он.

Чарли кивнул, и они снова замолчали, каждый думая о своем.

— А ты гей? – вдруг ляпнул Гарри, обращаясь к Чарли.

— Да, Гарри, я гей. Не переживай, можем и это обсудить, — чуть насмешливо протянул Чарли и улыбнулся.

Гарри несколько шокированно кивнул — не каждый день столько новостей разом. Почесав затылок, он шумно отхлебнул из чашки и зарделся.

— Спасибо, что помог, — сказал Гарри, торопясь переменить тему. Он действительно был благодарен Чарли, что тот помог разобраться в этой ситуации и дал Оливеру дельный совет.

Чарли кивнул.

— Да пожалуйста, Гарри, я всегда рядом, если что, — его взгляд вдруг изменился.

Гарри потер глаза кулаком, думая о том, что скоро ему в очередной раз придется воспользоваться зельем. Хотя он изначально планировал вернуться к очкам, Гарри уже успел привыкнуть к их отсутствию.

— Так с чего ты, кстати, решил сменить свой образ? Раз, как мы уже выяснили, не малышка Джинни тому причина? – заинтересованно спросил Чарли, наблюдая за его действиями, и, спохватившись, призвал на стол вазу с фруктами. – Угощайтесь!

Гарри пожал плечами.

— Меня задротом назвали, — нехотя буркнул он и вцепился в апельсин, чтобы занять чем-то руки. Он начал сосредоточенно сдирать кожицу и чуть прищурился от брызнувшего сока, который потек по пальцам. Первой реакцией было слизать сок языком, чтобы не потекло дальше по руке, и он, поддавшись ей, тут же стушевался, заметив, что Чарли за ним наблюдает.

— И кто посмел такое тебе сказать? Эванеско! — произнёс тот, взмахнув палочкой. — Значит, всё-таки причина в ком-то конкретном, в том, чьё мнение тебе небезразлично?

"Святая простота, — мысленно фыркнул Оливер, наблюдая, как Гарри слизывает сок с пальцев, а Уизли буквально прожигает его взглядом. – Чарльз ему прямым текстом сказал, что он — гей, а этот даже не запарился".

— Да совсем и не важно мне это! Просто Малфой тот еще ублюдок. Не то чтобы я из-за него, — тут же спохватился Гарри и вспомнил умные слова Гермионы. — Просто подумал, а почему бы и нет. Меняться всем нужно время от времени. Так ведь?

— Так, — согласился Чарли, сразу понимая, что как раз таки «из-за него», то есть из-за Малфоя. — Ну, всё понятно. Недолго, наверное, ждать очередной сенсации, — буркнул он себе под нос, а на непонимающий взгляд Поттера тут же добавил: — Это верное решение, Гарри. Ты невероятно привлекателен, сейчас — просто глаз не оторвать, — Чарли и не отрывал, он смотрел на него, пожирая взглядом.

— Эм, спасибо, — смущенно пробормотал Гарри. Как реагировать на комплименты, он по-прежнему не знал. Гарри видел, что Чарльз искренен в своих словах — в конце концов, он никогда не стал бы насмехаться над ним, вводя в заблуждение. Но вся эта тема, все эти вопросы и взгляды Чарльза выбивали его из равновесия. Гарри облизал пересохшие губы и неумело перевел тему:

— А что мы все обо мне? Вот ты, Чарли! Ты говорил, что у тебя никого нет. А есть кто на примете?

— Нет, — тут же раздался ответ Чарльза. – О! Да у нас тут прямо клуб одиноких сердец. Оливер, выйди! – пошутил он, но Оливер на самом деле вскочил с места, с шумом отодвинув стул. – Эй! Ты куда?

— Да мне действительно пора идти, — устало улыбнулся Оливер. Он пожал Чарли руку, кивнул Гарри и вышел из палатки.

Гарри проводил Оливера взглядом и фыркнул:

— Ну ты скажешь тоже. Клуб одиноких сердец.

Чуть помолчав, Чарли задумчиво спросил:

— Гарри, а ты никогда не думал, что тебе может понравиться мужчина, раз уж с девушками не клеится?

Гарри резко поднял голову, вглядываясь в его лицо, пытаясь найти там намек на шутку.

— М-м-м-мужчины? – заикаясь от неожиданности, переспросил он. — Нет. Не думал. А надо было?

— В восемнадцать лет? Думаю, что надо было бы уже давно задуматься, Гарри. Для меня, как стороннего наблюдателя, выводы напрашиваются сами собой. Вокруг тебя всегда были девушки, и я сейчас не о поклонницах: Гермиона, Джинни, мисс Лавгуд… А ты всё так же одинок, — здесь Гарри попытался что-то возразить, но Чарли не дал ему сказать. — И не говори мне, что раньше тебе Волдеморт мешал. Для чувств не существует препятствий. Вот на Оливера посмотри... Хотя нет, не смотри. Пример неудачный. Просто поверь мне на слово, тебе пора освобождать сознание от лишних предрассудков.

Гарри сжался — разговор становился слишком личным.

— Может, я просто не встретил необходимую мне девушку. Ну, как мама с папой... Раз, и влюбились, — к концу фразы свои собственные слова показались даже ему какими-то чересчур наивными. — Но парни мне тоже никогда не нравились, — некстати перед глазами всплыло лицо Малфоя, и Гарри тряхнул головой.

"Вон из моей головы, проклятый хорек, не до тебя сейчас".

— А если, — предположил он, — мне вообще никто не нравится? Такое может быть?

Чарли поднялся со своего места, подошёл к Гарри и склонился над ним.

— Волшебники не бывают асексуальными, — он легко коснулся подбородка Гарри, побуждая его поднять голову. Тот не сопротивлялся, и Чарли медленно коснулся его губ, всасывая нижнюю, прихватывая её губами, прежде чем разомкнуть языком рот.

Этот неожиданный поцелуй ошеломил Гарри настолько, что он даже не мог понять, как ему реагировать на это. Он замер на мгновение, а потом отшатнулся. Мысли испуганно заметались в голове, когда Гарри широко распахнутыми глазами уставился на внимательно наблюдающего за его реакцией Чарльза.

Чарли присел рядом с Гарри, пододвинув свой стул ближе к нему. Он продолжал смотреть на него, гадая, как тот отреагирует. Наконец он не выдержал и сам спросил:

— Ну что, неужели ты совсем ничего не почувствовал?

Сравнивать этот поцелуй со своим первым и единственным до этого момента было практически невозможно. Они слишком отличались. Но последний хотя бы не был таким провальным, как когда-то с Чжоу. Во всяком случае, Чарли не плакал. Гарри не мог соврать, но и не мог сказать правду: ему понравилось. Ему было просто страшно, что Чарльз окажется прав. Годы в семье Дурсль, с пренебрежением относящихся ко всему, отходящему от традиционного, оставили свой опечаток. Гарри мог закрыть глаза на чужие «неправильные» отношения, попытаться понять, но только до того момента, пока это не касалось лично его.

— От поцелуев не умирают, Гарри, — пошутил Чарли, которого молчание Поттера явно встревожило. — Наоборот, от поцелуев оживают заколдованные принцессы. Прости, если я поспешил… Ну что ты окаменел? — он аккуратно взял руку Гарри в свою и снова заговорил. — Не вздумай заниматься мозгоедством. Ты уже не в том возрасте, в конце концов, — чуть шутливо, — и это был просто поцелуй, на который ты очень невежливо не ответил.

Гарри искривил губы, пытаясь что-то ответить и понимая, что нужных слов нет. После нескольких секунд хаотичных метаний он наконец выбрал верное, как ему показалось:

— Прости, Чарли, — он неуверенно улыбнулся. — Я просто не ожидал.

— "Прости" — это любимое слово Гарри Поттера, скажет любой представитель семейства Уизли, — усмехнулся Чарли. — Хорошо, Гарри, то есть тебя нужно предупреждать заранее? Я понял, хотя от этого теряется вся романтичность момента. Гарри, я тебя сейчас поцелую. Ожидай! — Чарли снова наклонился к Гарри. Он запустил руку в его волосы, прижался к его губам и лизнул их.

На этот раз Гарри попытался понять свои ощущения. Ресницы дрогнули, и он закрыл глаза. Чарли, не встретив сопротивления, притянул его ближе к себе, аккуратно обнимая за талию. Он прихватил губами нижнюю губу Гарри и поймал его язык, мягко посасывая и прикусывая. Гарри дернулся, но не отстранился. Напор Чарли не оставлял времени на пустые мысли и порицания. С каждым движением чужого языка он расслаблялся все больше, входя во вкус и наконец рискуя несмело ответить.

— Ммм, — Чарли глухо застонал, когда получил долгожданный отклик. Его рука огладила спину Гарри, проскакивая порой вперёд — на грудь, где под тканью джемпера испуганно стучало сердце.

Было страшно. Наверное, впервые в жизни так сильно. Пальцы подрагивали, а Гарри разрывался от противоречивых эмоций: хотелось и оттолкнуть Чарли, чтобы сбежать, и остаться, позволяя целовать себя, тая от нежных, непривычных прикосновений.

Когда Чарли отстранился и потянул Гарри на себя, явно намереваясь усадить его к себе на колени, того словно кипятком ошпарило. Он сбросил с себя руки Чарли и вскочил с места.

— Мне пора, — выдавил он, не смотря на Чарли. – Поздно уже.

Уже на выходе он обернулся и, увидев, как сник Уизли, добавил смущенно:

— Мне понравилось, — и Гарри буквально вылетел из палатки под тихий смех.

* * *

Оливер брел в сторону замка, подцепляя попадающиеся по пути мелкие камушки носком ботинка, и продолжал думать о том, что случилось за этот день. Ситуация казалась абсолютно сюрреалистической. Идиотской во всем ее великолепии. Начиная с урока Травологии он будто провалился в очередной из кошмаров, которые раньше ему снились так часто. Вот только излишняя яркость ощущений "сна" не вязалась с этим предположением, подсказывая, что все, к сожалению, было более чем реально. Оливер задавался вопросом, был ли он взбешен потому, что его при всех ткнули носом в происходящее? Да, ведь он рисковал доверием и дружбой со своими товарищами. Командой, в конце концов. Либо все-таки он больше злился потому, что не знал, чего теперь ожидать от Флинта? Не посчитал ли тот, как и сам Оливер, что их отношения ставят под удар слишком многое? Сам же он никак не мог решить, стоит ли прекратить это безумие, в которое они оба шагнули так неосторожно, с такой легкостью, практически не раздумывая, идя на поводу своих желаний. Стоит ли вся эта неизвестность и неопределенность между ними того, что он может потерять? И не поздно ли спрашивать себя? Потому что что-то подсказывало Оливеру, что разрыв не пройдет для него безболезненно. Миллионы вопросов и ни одного ответа.

И Оливер все-таки решил отправить Маркусу сову – в конце концов, вправе ли он решать за них обоих. Ждать следующего дня, чтобы узнать, чем обернется для них произошедшее, было невыносимо, поэтому он отправился прямиком в совятню. Записка вышла совсем уж лаконичной: «Нам надо поговорить». Что он сам собирался сказать, Оливер не представлял. На самом деле, он ждал объяснений от Флинта.

Встречу он назначил на Астрономической башне — место, откуда небо, как на ладони. Как раз то, чего ему особо не хватало сейчас. Зайдя на площадку, он застыл, любуясь открывшимся видом.

* * *

Маркус весь остаток дня был на нервах, и, что странно, даже когда он, дождавшись конца урока, хорошенько отделал Лонгботтома, спокойнее ему не стало. Его преследовало странное чувство гадливости, словно кто-то вытащил что-то интимное, что принадлежало только ему, и от души потоптался. Впервые за все время, что они с Оливером вместе, он задумался обо всем происходящем между ними. То, что их тянет друг к другу в сексуальном плане — это понятно. То, что они неплохо проводят время вместе – тоже. Но почему сегодня ему совершенно не хотелось смеяться вместе со всеми, а, наоборот, хотелось заткнуть их, а уж Пьюси и вовсе разбить ебало. Правда, Вуд и сам молодец – спалился на ровном месте. Их что там, в своем курятнике, совсем себя контролировать не учат? Хотя как раз на Оливера почему-то злиться не получалось.

Когда Маркус смотрел сегодня на запаниковавшего Вуда, он понял, что его самого факт раскрытия совсем не пугает. Но вот во что это все может вылиться? Что будет, когда все раскроется? Было страшно, что все это зашло куда дальше просто траха. И самое главное, что "куда дальше" началось значительно раньше "просто траха".

Маркус вышел на площадку Астрономической башни и смял в руках записку Вуда. Тот уже стоял здесь, задрав голову, и задумчиво смотрел вверх.

— Вуд, поза мыслителя тебе не к лицу, — от неожиданности Оливер дернулся и резко обернулся, впиваясь в него напряженным взглядом.

— Тебе, Флинт, вообще думать не к лицу, — огрызнулся Оливер. – Чего ты вообще приперся?! — он уже думал, что Маркус не придет, а тот все-таки явился, да еще и шутит, как всегда, несмешно и плоско.

— Ты сам написал, что поговорить хочешь, — Маркус посмотрел на Вуда хмуро и натянул капюшон маггловской толстовки на голову, поежившись от холода. Это страшное словосочетание "нам надо поговорить" точно из разряда древних магических проклятий. Иначе как объяснить, почему сразу потеют ладони и сердце ухает куда-то вниз.

— Я подумал, что нам стоит... — медленно начал Оливер, но, бросив взгляд на Маркуса, договорить не смог. И все-таки нужно было это сделать, так как все произошедшее между ними в свете последних событий казалось лишь далеко зашедшей интрижкой, которую необходимо разорвать.

— Расстаться? – закончил за него Маркус и зло усмехнулся. – Что, цыпа, струсил?

— А что ты еще предлагаешь делать?! – снова начал раздражаться Оливер. – Сделать объявление в большом зале, что крутой Маркус Флинт трахает тощую задницу Оливера Вуда?!

— Ты думаешь, мне все это слушать приятно было?! – тоже повысил голос Маркус. – Я действовал по ситуации, а ты, блять, сам нас чуть не спалил!

— Отлично! – возмущенно взмахнул руками Оливер. — Теперь это я во всем виноват! Это мне приспичило потрахаться в коридоре, да?!

— Нехер было так выряжаться, — буркнул Маркус. — Напялил бабские шмотки и рассчитывал, что я буду на это спокойно смотреть?! Ты себя вообще со стороны видел?!

— Видел, — согласился Оливер и неожиданно прыснул. – Ты мне льстишь. Девочка из меня вышла так себе.

— Думаешь, мальчик из тебя лучше? – ляпнул Маркус и тоже заржал.

— О, ну, конечно, куда уж нам до вас, — закатил глаза Оливер. – Может, еще хуями померяемся?!

— Вуд, харе выебываться, а? Достал, — Маркус зашарил по карманам и вытащил сигаретную пачку. – Сюда иди.

— Ага, побежал уже! Ноги переломал, как торопился!

Маркус смерил Оливера нечитаемым взглядом и затянулся:

— Может, меня завтра вообще из школы попрут, когда узнают, как я тюфяка вашего отхуярил. Но пусть скажут спасибо, что хоть не убил.

— Ну и правильно, что попрут, тролль ты тупоголовый! Что, нельзя это было без свидетелей сделать?

— Да похуй! Не в первый раз, — отмахнулся Маркус и тут же вскинулся. — Еще раз назовешь меня троллем, и следующим будешь ты.

— Ну да, давно Вуд не отгребал, — съязвил Оливер и устало добавил: — Что теперь-то?

— Ты идешь сюда, мы тискаемся, как в каком-нибудь сопливом романчике, а потом идем спать, — Маркус щелчком отправил окурок в оконный проем.

Оливер усмехнулся, покачал головой, но все-таки подошел ближе. Маркус тут же ухватил его за галстук и дернул на себя. Они несколько секунд прожигали друг друга взглядом, пока Маркус не впился в его губы своими. Оливер ответил яростно и жадно. Поцелуй выходил каким-то по-звериному диким: они кусали друг друга, сталкивались зубами, ожесточенно толкались языками, при этом продолжая удерживать глаза открытыми. Когда они наконец разорвали поцелуй, Оливер, тяжело дыша, ткнулся Флинту в плечо, и тот тут же сгреб его в охапку, крепко прижимая к себе.

— Ну вот, а ты расстаться хотел, — хмыкнул Маркус ему на ухо и с сожалением добавил: — Хуево, что для примиряющего секса здесь холодно.

— Марк, ты все-таки такое животное, — Оливер пытался, чтобы довольные интонации не пробрались в голос, но не выдержал и рассмеялся, чувствуя, как его наконец отпускает напряжение. – Мне вот интересно, как Лонгботтома инфаркт не хватил-то? Я. Был. В платье. Позорище-то какое, — он покачал головой и снова фыркнул.

— Ты хорош и в платье и без, а он просто позавидовал, что тебя трахает такой крутой мужик, как я! — самодовольно ухмыльнулся Маркус и сгладил свою наглость поцелуем.

"Вот гад-то! — восхитился Оливер. — Ему яйца хоть не жмут?"

В отместку он снова прикусил губу Маркуса, так как из-за поцелуя не мог ответить вслух, и, оторвавшись от его губ, воскликнул, неожиданно вспомнив:

– А задница у меня нормальная!

— Да тощая, тощая, — хмыкнул Маркус. – Но мне нравится.

Флинт, отвешивающий неуклюжие комплименты — непривычное, выбивающее землю из-под ног зрелище. Почти как флиртующая венгерская Хвосторога.

Хрупкий мир был восстановлен, но впереди их ждало главное испытание – матч «Слизерин — Гриффиндор».