Amantes Amentes

— Гарри, Гарри! — я кричала, пытаясь обратить на себя внимание Гарри, который почему-то бегал вокруг Дракучей Ивы и размахивал руками, совсем забыв о том, что Рона только что утащил внутрь огромный черный пес. Лучший друг в ответ только весело смеялся, приговаривая: «Сириус, Сириус». Я подбежала к нему, продолжая звать его по имени, но он только оттолкнул меня. И как только я оказалась на земле, в поле моего зрения попала огромная ветвь агрессивного дерева, стремительно опускающаяся прямо на меня...

Я рывком села в кровати и потерла глаза. Сделала несколько глубоких вдохов, убеждая себя, что мне всего лишь приснился кошмар. И только. Дурной сон, не более того. И не стоит из-за этого портить себе день. Чуть повернувшись, я нащупала на прикроватной тумбочке часы. Сейчас уже девять утра! Можно уже и встать, Гермиона Грейнджер! Совсем расслабилась — подумаешь, лето. Нужно начинать вырабатывать режим, а то в Хогвартсе будет очень трудно вставать. Я легко встала с кровати и, сразу же застелив ее, направилась в ванную и через пять минут была готова. Мама уже наверняка приготовила завтрак.

Затворив за собой дверь, я тихонько стала спускаться по лестнице. Она была довольно крутой, и в детстве я очень боялась по ней подниматься-спускаться. Я бросила неприязненный взгляд на гостевую комнату, в которой обычно жили родственники, очень часто навещающие нас. Практически каждый месяц эта комната принимала кузенов, дядей, теть, племянников и племянниц, бабушек и дедушек, близких и не очень знакомых и друзей. Но я не любила, когда кто-то приезжал. Во-первых, в доме сразу же становилось очень шумно, и мне было довольно-таки трудно заниматься. А домашние задания на лето никто не отменял. Тем более, было бы весьма неплохо поучить что-то новое, дополнительное. Хрестоматию я вообще обожала. Ну а во-вторых, я очень любила наш дом. Мама и папа часто говорили мне, что даже я принимала участие в выборе дома и планировке комнат. Когда мне было меньше года, мы как раз переехали сюда. Родители делали планировку, выбирали обои, полы, мебель, а я сидела рядом. Папа всегда говорит, что я была очень тихим ребенком и никогда не мешала им. Но в тот раз я почему-то расплакалась ни с того ни с сего, и мама взяла меня на руки. И вот тогда-то я и поучаствовала в процессе. Родители не знали, как расположить комнаты, а я взяла карандаш и стала водить им по бумаге. Сначала, по рассказам родителей, они немножко рассердились, но потом они присмотрелись получше. Мои каля-маля легли в основу планировки дома. Сейчас я даже немного горжусь этим… Наверное, это немного глупо, ведь тогда я делала все это неосознанно.

Так что в нашем доме всегда было тихо, спокойно, каждый из нас жил в своем маленьком мире. Но этим миры часто сливались в один, предоставляя нам возможность побыть вместе. Мы проводили вечера вместе, усевшись на пол перед камином: мама клала голову на плечо папе, а я склоняла голову на ее плечо. Отец обычно негромко рассказывал что-то интересное из их жизни до меня, а мы с мамой слушали его. Умиротворяющий треск огня и размеренный голос папы убаюкивали меня, и в конце концов я засыпала. После поступления в Хогвартс говорящим иногда становилась и я: родителям всегда было интересно, в каком мире я живу. Я была благодарна им, за то что они всегда проявляли участие и никогда — отрешенность или даже обиду. А еще мы могли сидеть на кухне, на угловом диванчике, и уплетать за обе щеки мамин пирог с почками, причем он был в два раза вкуснее того, что готовили в Хогвартсе. А еще мы гуляли. Словом, мы были настоящей семьей. Но когда кто-то к нам приезжал, все это разрушалось. Мне не хотелось видеть, как родители уделяют все свое время кому-то другому, совершенно чужому для них. Может, и не совсем, но не такому родному человеку, как я. По сути, родители были для меня единственными близкими людьми в обычном мире. Остальным было на меня совершенно наплевать, что вполне соответствует жизненным реалиям. И я прекрасно понимала, что чувство, так часто появляющееся в моей душе к приезду гостей, было обычной ревностью. Детской ревностью. Но я ничего не могла с собой поделать: сколько бы я ни старалась подавить в себе это чувство, у меня ничего не выходило. И с каждым разом, казалось, оно все больше захлестывало меня.

Я вдохнула запах малинового джема, приготовленного мамой, и невольно улыбнулась, несмотря на невеселые рассуждения. Зайдя на кухню, я увидела отца, читающего утреннюю газету, и маму, хлопочущую у плиты. Улыбнувшись отцу, я одними губами сказала ему: «Доброе утро!» и подошла к матери, закрыв ей глаза руками.

— Доброе утро, Гермиона, — весело отозвалась мать, — убирай ладошки и садись за стол. Я приготовила малиновый джем, твой любимый.

— Спасибо, мам. Я знаю, — тихо ответила я и уселась за стол рядом с папой.

— Как спалось, дочка? — папа потрепал меня по голове, явно пребывая с утра в хорошем настроении.

— Нормально, — ответила я, невольно поежившись: вспомнила о своем кошмаре. — Что нового у нас в газетах?

— Вроде бы все по-старому, но в Суррее произошло одно странное убийство, — отец слегка нахмурился. — Никаких следов насилия или болезни, нет никаких повреждений.

— А что это за человек? — полюбопытствовала я.

— Некий Фрэнк Брайс, — сказал отец и обратился к газете. — Полиция нашла его тело в старом поместье Риддлов, что в графстве Суррей, на юге. На теле убитого не обнаружено никаких следов насилия, удушения, никаких признаков отравления или того, что убитый задохнулся. Можно сказать, что мистер Брайс абсолютно здоров, исключая тот факт, что он мертв.

— И правда странно, — заметила я. Похоже на магическое воздействие… Хотя кому понадобилось это? И на свободе нет никого, кто мог прибегнуть к непростительному заклятию, за это могут посадить в Азкабан! Риддл, Риддл? Не может ведь это быть поместье Волдеморта? Его нет в живых, ну, точнее, он не может жить в каком-то поместье. Хотя, мало ли Риддлов в Англии.

— Тем не менее, ты не волнуйся, — произнесла мама, поставив на стол перед отцом яичницу с беконом. Она села за стол и добавила: — Мы ведь в Кенте, детка, а этот странный случай                произошел в Суррее, тем более, на юге. Это далеко.

— И нам ничего не угрожает, — спешно добавил отец, увидев во мне тревогу. Слишком спешно, чтобы я не смогла понять, что они заметили.

— Да, я тоже думаю, что нам ничего не угрожает, — беспечно отозвалась я, напустив на себя мнимое спокойствие и беззаботность. А родители сразу расслабились, не заметив подвоха. Ну да, они же не могли предположить, что убийство Фрэнка Брайса могло быть совершено магическим путем. А имело место быть оно в графстве Суррей, где жили и Гарри, и все семейство Уизли. И могло иметь какое-то отношение к Лорду Волдеморту.

* * *

Проводив отца на работу, мама отправилась на кухню. Сегодня вечером должен был приехать мой родной дядя с папиной стороны — Уильям Грейнджер. В принципе, дядя Уилл — очень даже неплохой человек, с ним можно о многом поговорить. Но вот только я никогда не могла быть самой собой со всеми родственниками — не только из-за своей ревности, но и потому, что было нечего им рассказать, ведь Международный Статус о Секретности никто не отменял. Разговор всегда получался каким-то «однобоким», так что отношения у меня практически ни с кем не ладились, кроме Гарри, Рона и других немногочисленных ребят из Хогвартса. Сейчас мне было очень тревожно за них обоих — это странное убийство не лезло у меня из головы. Тихое графство Суррей никогда особо не пестрило криминальными происшествиями, тем более такого рода. А если учесть редкий дар Гарри и Рона выуживать неприятности там, где их быть вроде и не должно, то мое беспокойство имело далеко не беспочвенные основания. Я подумала, что неплохо бы и написать Гарри с Роном, ведь последний раз я писала им около двух недель назад.

Оказавшись в своей комнате, я, взяв из дорожного сундука пару листов пергамента и чернильницу с пером, уселась за стол. Как только я приготовилась писать Рону, в окно попыталась проникнуть его маленькая сова — Сычик. Отчаянно хлопая маленькими крылышками и вращаясь с поистине бешеной скоростью, она умудрялась стучать клювом в окно, привлекая мое внимание. Впрочем, я бы и без этого ее услышала — столько шума она производила. Я открыла окно, и Сычик тут же влетел в комнату, нисколько не ослабив свой пыл. Живоглот, мирно посапывающий в своей корзинке до прибытия несносной совы Рона, заметно оживился и неотрывно следил за каждым движением пернатого своими огромными желтыми глазами. Я поспешно шикнула на него и постаралась приложить максимум усилий к поимке Сычика, носившегося под потолком моей комнаты. Вдоволь напрыгавшись, я достала из нагрудного кармана печенье, вчера спрятанное от Живоглота. Немного покрошив его, высыпала пару крошек на стол. Сычик, почуяв запах печенья, немедленно опустился на стол и занялся печеньем. Я же, улучив момент, взяла у него письмо.

Дорогая Гермиона,

Привет. Честно говоря, я уже порядком соскучился. И не только по Хогвартсу. Мне даже кажется, что я, как Гарри, уже люблю наши тихие вечерние посиделки в гостиной Гриффиндора. В Норе творится полный дурдом — приехали Билл и Чарли, два моих старших брата. Билл был лучшим учеником школы и старостой, сейчас он работает в Гринготтсе, а Чарли — капитаном команды по квиддичу и ловцом не хуже Гарри. Кстати, Чарли был очень дружен с Хагридом, ему всегда нравились магические животные. Он живет в Румынии и работает там с драконами — просто мечта Хагрида. Они оба постоянно подкалывают Перси — по его словам, он занимается какой-то архиважной работой. Но когда я спросил у него, чем же именно он занимается, то чуть не умер со смеху. Представляешь, Перси посвящает все свое время днищам котлов. Он постоянно бубнит что-то о «международных стандартах днищ» и о «наводнении рынка недоброкачественной тонкостенной продукцией». А еще он просто поклоняется своему начальнику — мистеру Краучу. Готов поспорить, что он даже фамилию Перси не знает. Ну, в лучшем случае коверкает. А Фред и Джордж ловят гнев мамы — они думают открыть собственный магазин всяких магических шуток и розыгрышей. Кстати, они сами их делают и даже обираются продавать в Хогвартсе всем, кто захочет их купить. Разумеется, они все тестируют на себе. Ну, может быть, это и опасно, я знаю, что ты сейчас нахмурилась, но зато это действительно весело. В общем, когда приедешь, сама все увидишь.

Ба! Я совсем забыл, собственно, о самой главной новости. Мы поедем на чемпионат мира по квиддичу, на финал! Честно, Гермиона, это так здорово! Кстати, в финале играют Ирландия — Болгария. Ты, наверное, слышала про Виктора Крама? Так вот, это один из самых выдающихся ловцов в мире! Готов поспорить, что болгары поймают снитч! Так вот, мы все туда поедем, и даже не думай отнекиваться! Отец уже достал билеты, и на тебя в том числе. Так что мы все ждем тебя в Норе через пару дней. Гарри я тоже написал, он поедет. Мы отправимся к Дурслям через каминную сеть — папа временно подключит их камин к сети. Мы еще возьмем с собой Фреда и Джорджа. Не знаю, зачем такая толпа, мы бы с отцом и сами справились, но близнецы вызвались помочь. Подозреваю, что они просто хотят посмотреть на Дадли, уж слишком много они о нем слышали. Вот только не думаю, что Дурсли радушно нас встретят…

Пришли ответ с Сычиком и сообщи, когда приедешь.

Твой друг Рон.

Я с улыбкой прочла письмо, а в следующее мгновение скомкала его. Здорово, что Рон соскучился, и все хорошо после нашей ссоры в прошлом году, но почему он даже не спросил, как у меня дела? Почему у меня нет права голоса? Может быть, я хочу отказаться! Не хочу ехать на чемпионат мира по квиддичу! Не хочу! А когда еще и происходят всякие странные вещи, причем так близко и к Гарри, и к Рону! А эти двое, кажется, ни о чем не думают, им лишь бы развлекаться. Ладно, Рон, на его защиту тут же встанут пятеро братьев и родители, а вот Гарри совсем один на Тисовой улице. Хотя, на защите Гарри весь волшебный мир. Знаменитый Гарри Поттер, надежда магического мира, Мальчик-Который-Выжил… Почему никто, кроме нас, не видит в нем совершенно обычного подростка? Все ждут от него каких-то героических поступков, великих свершений. И все это из-за того, что, когда ему не было и годика, его семья погибла, а он чудом спасся. И никто не знает, как это получилось. Как правило, когда люди не знают, они либо боятся и презирают, либо восхищаются и почитают. Собственно, Гарри пережил и то, и другое. Так обидно, что на него направлены взоры всех волшебников Британии, когда ему всего на всего хочется покоя и семьи — пусть не родной, но хотя бы близких ему людей.

Удивительно, как быстро я перешла с мыслей о Роне на Гарри. Наверное, мы так сильно связаны, что у меня не получается мысленно разделять нас. Помнится, как Малфой издевательски назвал нас «золотое трио». А по-моему, очень даже о нас. Ну, конечно, он еще и прибавил что-то в духе «о, свита нашего святого Поттера, прямо золотое трио!», но это не так уж и важно. Сам того не желая, Малфой придумал нам прозвище. К слову, теперь нас так за глаза называет практически вся школа. Мне нравится наше прозвище, это уж точно получше, чем «грязнокровка». И автор все тот же Малфой.

— Ай, Сычик! Прекрати! — маленькая сова Рона требовательно клюнула меня в ладонь и теперь с головокружительной скоростью нарезала круги вокруг моей головы. Я прикрыла голову руками — не сильно я доверяла Сычику — и, сев за стол, принялась писать ответ Рону.

Дорогой Рон,

Большое спасибо, что спросил, как у меня дела. В ответ я не буду спрашивать, как ты, потому что я уже прочитала твое письмо, полное жалоб на свою собственную жизнь и недовольства из-за того, что у тебя большая и дружная семья, о какой я всегда мечтала. Спасибо большое, что позвал меня на квиддич! Ты же знаешь, как мне не нравится этот спорт. Настоящая забота об интересах лучшей подруги. Еще я хочу поблагодарить тебя за то, что очень часто писал мне и отвечал на каждое отправленное мной письмо. А уж о собственной безопасности и безопасности Гарри на чемпионате мира я вообще молчу — ты большой молодец, что придумал туда поехать. Делай с билетом, что хочешь, я на чемпионат не поеду, у меня много дел — большую часть времени я провела опять во Франции, и у меня не было времени сделать домашнюю работу. Передавай всем привет.

Гермиона.

Конечно же, я сразу скомкала это письмо. А жаль. Иногда хотелось высказать все Рону, но после этого я бы обязательно начала думать, что Рон — очень хороший и совсем не заслуживает подобного отношения. Просто он всю жизнь находился в тени своих братьев, довольно многого достигших. И ему нужно время, чтобы понять, что все его любят и принимают таким, какой он есть. И ему вовсе не нужно было совершать чего-то из ряда вон выходящего, чтобы стать лучше. Он и так хороший. Это я выхожу из себя, я все неправильно делаю, и еще из-за этого страдает Гарри, которому и так плохо. Я устало вздохнула и принялась за письмо, которое можно будет отправить. Тем более, Рон и правда хороший человек. Это я раздражительная и слишком требовательная.

Дорогой Рон,

Спасибо большое за приглашение! Я с удовольствием поеду на чемпионат мира! Только зря ты не написал мне раньше, я бы прислала тебе деньги на билет. Мне бы очень хотелось познакомиться с Биллом и Чарли — наверное, они очень хорошие. Я приеду через три дня, отец привезет меня к Косому переулку. Встретимся, как обычно, у входа во «Флориш и Блоттс» в семь часов вечера.

Кстати, ты слышал о странном убийстве на юге Суррея? Фрэнк Брайс умер пару дней назад, его нашли в старом, ныне нежилом поместье Риддлов. Не обнаружено никаких следов насилия, болезни или отравления. Словом, очень похоже на магическое воздействие. Сообщи, если знаешь что-то интересное по этому поводу.

Жду с нетерпением,

Гермиона.

Спустя пару мгновений я, выглянув из окна, провожала взглядом неуверенный полет Сычика, норовившего врезаться в дерево или задеть крылом его ветку. Небо было по-летнему высоким и имело пронзительно-голубой цвет. Окна невысоких коттеджей, расположенных по соседству с нами, отражали солнце, слепившее мне глаза. Пока что на улице было не жарко, но солнечные лучи ощутимо припекали голову. Я все еще наблюдала за Сычиком, который постепенно превращался в маленькую черную точечку, все больше и больше отдаляясь. Уже хотелось было закрыть окно, но вдруг налетевший ветерок заставил меня задержаться. Подставив лицо легкому порыву теплого ветерка, я крепко зажмурилась и попыталась представить, каково это — летать на метле, играя в квиддич в погоне за снитчем. Вот ты поднимаешься в воздух, ветер отчаянно дует в лицо, свистит в ушах, треплет волосы, ты прижимаешься всем корпусом к метле, пытаясь увеличить скорость, пока твой противник на другом конце поля уже почти у цели. Но ведь нельзя позволить ему выиграть! Приложив последние силы, ты цепкими пальцами хватаешь крохотный золотой мячик, и трибуны взрываются, празднуя победу. С зажатым в руке мячиком ты проделываешь круг почета, наблюдая за кислыми физиономиями противников по игре, и наконец опускаешься на землю прямо в объятия своей команды и болельщиков. Может быть, квиддич — не так уж и плохо? По крайней мере, на чемпионате мира все же будет интересно. Интересно, а этот Виктор Крам и правда такой хороший ловец, как о нем Рон рассказывает? Надо будет что-нибудь о нем прочитать.

— Ух! — я испуганно, резко открыла глаза, прервав свои мечтания. Рядом со мной на подоконнике величаво сидел крупных размеров филин. В клюве у него был маленький конверт из темно-желтой бумаги. Я так задумалась, что даже не заметила, как такая большая птица подлетела ко мне, неслышно опустившись рядом. Интересно, кому она могла принадлежать? Может, это письмо из Хогвартса? Я взяла конверт у птицы и сказала:

— Сейчас я дам тебе кое-что, — и повернулась к ящику, в котором лежало печенье для сов. — Дер... — передо мной никого не было — птицы и след простыл, — …жи.

Я быстро убрала печенье и взяла конверт, внимательно осматривая его. Нет, это точно не письмо из Хогвартса. Нет печати и бумага другая. Это точно не Рон. Может, это Гарри? Хотя вряд ли — он обычно просто привязывает письмо к лапке Букли. Ну конечно, сама птица! У кого такая птица? Может быть, это Сириус? Хм. Нет. Из всей школы, помнится, филин был только у Малфоя, однако я точно запомнила его, и это тоже был не он. Впрочем, чего ходить вокруг да около? Я вскрыла конверт, осторожно разорвав бумагу. Внутри был маленький кусочек гербовой бумаги, на котором была всего одна фраза, совсем не проливающая свет на личность и мотивы отправителя:

Уже совсем скоро, Гермеона.

Я невольно поежилась. Получить письмо от незнакомца с таким содержанием было не очень приятно. Более того, эта фраза звучала как...угроза. И стало как-то действительно страшно и неуютно. Тревога за друзей нахлынула очередной волной, подобной цунами. Если мне кто-то угрожает, то это может относиться непосредственно к Гарри! А мы еще и едем на чемпионат мира, где будет очень много людей, и у загадочного отправителя будет целая куча возможностей как-то навредить либо мне, либо непосредственно Гарри, или Рону, Джинни, Фреду и Джорджу, всем Уизли... Дурацкий квиддич! Стоп, стоп, стоп, Гермиона Джин Грейнджер. Давай мыслить логически. Я принялась мерить шагами комнату. Кто мог отправить подобное письмо? Не знаю. Что ты знаешь об отправителе? У него крупный филин с очень темными глазами, почти бесшумный. Фраза написана на гербовой бумаге, а конверт сделан вручную из темно-желтой бумаги. Сургучной печати нет, следовательно, фамильного герба тоже. Но зато есть гербовая бумага, которая стоит очень недешево. Значит, есть вероятность, что этот человек просто не стал использовать печать, стараясь скрыть все, что возможно. Конверт держался исключительно на заклятии Временного Приклеивания, письмо пришло сейчас. Значит, отправитель совершеннолетний. Итак, что скоро? Хогвартс? Нет, письмо явно не от кого-то из школы. Чемпионат мира? Кому я там нужна, чтобы привлечь такое внимание. Оставалась только вероятность угрозы Гарри через меня. Плюс, отправитель точно знал, где я живу. И он неправильно написал мое имя... Оно достаточно необычное и сложное, но совершеннолетний в состоянии правильно написать и произнести его с первого раза. Иностранец? Угрожать Гарри могут только бывшие последователи Того-Кого-Нельзя-Называть, которые были, как известно, в Британии. Значит, отправитель — совершеннолетний британец, либо не совсем грамотный, либо до жути рассеянный, а его фамилиар — крупный филин с очень темными глазами, что необычно для подобных птиц. А гербовая бумага... Надо посмотреть ее на свет! Проделав эту нехитрую операцию, я обнаружила на бумаге щит с изображением льва, очень похожего на гриффиндорского. Его лапы будто отодвигали скипетр и державу, которые были пропечатаны более четко. Хм. Я уверена, что это не флаг какого-то государства. Было бы неплохо посмотреть в «Геральдике знатных семейств Европы», но это только тогда, когда доберусь в Хогвартс. Еще остается вариант, что это просто шутка. Злая шутка того же Малфоя. В конце концов, угрожая, станет ли человек неправильно писать имя потенциальной жертвы? Это не добавляет ему серьезности, и уж тем более не делает письмо таким, какого стоит бояться.

Немного успокоившись и пожав плечами, я убрала странное послание в выдвижной ящик прикроватной тумбочки. Что ж, все равно я ничего сделать не могу. Остается только ждать приезда в Хогвартс, чтобы разузнать о гербе. Однако странно, ведь гербовая бумага обычно использовалась при заключении государственных сделок. Но это точно не герб государства, я уверена. Может быть, это герб какой-то чистокровной семьи. Но кому я понадобилась? И снова у меня напрашивался один и тот же ответ — через меня угрожали Гарри. Чистокровные в большинстве своем поддерживали Волдеморта, что только подтверждает мою теорию. И может ли быть, что это как-то связано с убийством Фрэнка Брайса? В общем, Гермиона Грейнджер, спокойствие тебе только снится. Очнись, ведь твой лучший друг — Гарри Поттер, а когда рядом с ним было спокойно и безопасно, в первую очередь для него самого? Да никогда. Но я не скажу, что жалею о дружбе с Гарри. Это, наверное, лучшее открытие в моей жизни — дружба с ним и Роном. Ну, с этим может соперничать только осознание того, что я принадлежу к магического миру. Или свободный, почти неограниченный доступ к библиотеке Хогвартса.

— Гермиона! — раздался с первого этажа окрик мамы. — Дядя Уилл приехал!

— Иду! — крикнула в ответ я, на ходу посмотревшись в зеркало. Оттуда на меня взглянула слегка обеспокоенная девочка. Нет, уже девушка. Я улыбнулась, наверное, немного нервно, и в очередной раз посетовала на то, что мои родители — дантисты. Как было бы хорошо уменьшить свои передние зубы.

* * *

Остаток дня я провела, развлекая дядю Уильяма. Не скажу, что мне было так уж скучно и противно с ним. Он, по крайней мере, не сказал мне что-то в духе: «Ох, Гермиона, как давно я тебя не видел, ты так выросла!» Дядя Уилл никогда не отличался подобными высказываниями и не ел себя так, словно я — интерес всей его долгой девяностолетней жизни, как делали все остальные родственники. Когда он увидел меня, он просто широко улыбнулся, хлопнул меня по спине и сказал: «Салют, Джин». Мне всегда нравилось это в дяде Уилле — не делать из приезда событие мирового масштаба. И он всегда приезжал так, будто вернулся из магазина, куда ходил за молоком. Так что его компания была довольно приятной, стоило это признать. В этот вечер мы сыграли три партии в шахматы, и дяде даже удалось у меня выиграть. Впрочем, Рону удавалось гораздо чаще. Хотелось бы сыграть в волшебные шахматы прямо сейчас! На меня вдруг нахлынула такая тоска по Рону и Гарри, по нашим, как написал Рон, «тихим посиделкам в гостиной Гриффиндора», по Хогвартсу. Захотелось пройтись по просторным коридорам древнего замка, ощутив его магию. Почувствовать на себе светлые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь стрельчатые окна, слышать рядом суету обитателей замка и смех друзей. Посидеть в гостиной перед камином, постепенно согреваясь после долгого дня, проведенного на морозе. Поговорить с Гарри, Роном, Джинни, улыбаться вместе с Фредом и Джорджем, посмеяться над сплетнями, придуманными Лавандой и Парвати, провести пару часов в библиотеке, наслаждаясь запахом старых книг и перелистывая пожелтевшие от времени страницы. Словом, захотелось в Хогвартс. И немного обидно, что когда-то все это закончится. У меня было нехорошее предчувствие, что совсем скоро спокойная жизнь неожиданно прервется. А мы даже не сможем ничего сделать. Грустно улыбнувшись, я пожелала дяде Уиллу спокойной ночи и отправилась наверх. Хотелось спокойно подумать, а потом заснуть, свернувшись калачиком.

* * *

Весь следующий день у меня ушел на то, чтобы собрать вещи и договориться с родителями насчет моего отъезда. Вечером пришел ответ от Рона — он подтвердил встречу, а о странном убийстве Фрэнка Брайса ничего не знал. Закончив со всем, я легла спать и проснулась довольно поздно — на часах было уже за полдень! Я проверила вещи, устроила себе поздний завтрак, потешившись малиновым джемом, и вот папа зовет меня к машине. Я попрощалась с мамой и дядей Уиллом, и мы с папой, загрузившись моими вещами, отправились в Лондон. Ехать было довольно долго, так что я взяла из своей дорожной сумки, которая была у меня помимо чемодана, «Тысячу магических трав и грибов. Том четвертый» и углубилась в чтение. Время прошло незаметно, и уже в шесть часов мы с отцом были около «Дырявого котла». Стабильность — это хорошо: бар, в котором скрывался проход в волшебный мир, был таким же невзрачным и неопрятным, как и всегда. Мы попрощались, я чмокнула папу в щеку и потянула на себя тяжелую старую дверь волшебного заведения. В нос сразу же ударил запах хорошо знакомого сливочного пива и еще какого-то напитка, явно более крепкого. Я тихо фыркнула, подумав, что стрелка часов только-только перевалила за шесть. В баре, как всегда, было полным полно посетителей: группа ведьм сомнительного вида, обложившись блюдами на любой вкус, играла в магический покер, несколько волшебников сгрудились вокруг высокого колдуна, предлагающего на продажу какой-то товар, а вся остальная публика мирно попивала свои напитки, ничем не цепляя взгляд стороннего наблюдателя. Я втащила свой чемодан и сумку в бар, спешно закрыв за собой дверь, и сразу же направилась к заветной двери, за которой находилась самая популярная кирпичная стена в волшебном мире. Хотя, с ней может посоперничать барьер на платформу девять и три четверти. Вынув волшебную палочку, я постучала по кирпичам, и вот они уже открыли мне проход в Косой переулок. Только оказавшись на этой многолюдной волшебной улице, я сразу же начала вертеть головой. Даже несмотря на то, что Косой переулок не был для меня в новинку, я все равно была очарована им каждый раз, когда моя нога ступала на первый кирпичик мощеной улицы. Взгляд привлекало все, что здесь было: снующие туда-сюда волшебники, суетливо присматривающие для своих чад мантии, волшебные палочки и учебники, блестящие на солнце витрины магазинов, предлагающие все, что только можно было пожелать, магические животные — кошки, совы, жабы и крысы, ожидающие своих будущих хозяев. Я задержала взор на небольшой сове в темно-рыжем оперении с пронзительными зелеными глазами. Так необычно для совы! Заметив, что я на нее смотрю, сова приветливо ухнула и чуть дернула крылом, будто призывая меня зайти и купить ее. Я вздохнула, услышав шипение Живоглота, и пожала плечами, глядя на красивую сову. Та снова ухнула и перебралась с одной жердочки на другую, бросив, как мне показалось, неприязненный взгляд на кота. Пока я вертела головой в разные стороны, время подошло к шести пятнадцати. До встречи с Роном оставался почти час, так что я решила скоротать время в кафе Флориана Фортескью, заказав себе мороженое. Как только я уселась за столик, ко мне подошел приветливый Флориан и поинтересовался, что я хотела бы. Немного подумав, я остановила свой выбор на трех шариках шоколадного мороженого с соусом «Берти Боттс». Флориан выразил надежду, что мне не попадется вкус ушной серы или шпината и удалился, все так же приветливо улыбаясь. Я расслабилась и откинулась на спинку плетеного кресла, наслаждаясь гулом магической улицы и предвкушая скорую встречу с Роном и восхитительное мороженое. Только прикрыв глаза, я услышала шаги приближающегося ко мне Флориана, еле сдержавшись, чтобы не облизнуться. Однако открыв глаза, я была готова поспорить, что лицо мое горестно вытянулось при виде человека, приблизившегося к моему столику.

— Грейнджер, — до боли знакомый голос, растягивающий слова, в этот раз стал отравлять мою жизнь еще до приезда в Хогвартс. — Прохлаждаешься тут одна? А где же твои дорогие Поттер и Уизли? Ты не захотела с ними возиться?

— Иди отсюда, Малфой, — устало протянула я.

— Ты не ответила на мой вопрос, Грейнджер, — насмешливо продолжил он, проигнорировав мою просьбу. Впрочем, я и не наделась, что он внимет ей. — Или они просто бросили тебя здесь, не захотев омрачать свой визит в Косой переулок присутствием грязнокровки?

— Придумай что-нибудь поинтереснее, — все так же устало отозвалась я, не обратив внимание на оскорбления. — И говори не таким ужасным голосом, пожалуйста. Неужели ты так плохо воспитан?

— А тебе не страшно говорить мне такие вещи, Грейнджер? — выплюнул в ответ Малфой.

— Нет, — удивленно отозвалась я. — А почему это я должна тебя бояться?

— Говорят, информация — главное оружие, — усмехнулся Малфой.

— Ты решил со мной поделиться? — съязвила я. — Тогда я не тот человек, который тебя выслушает. До свидания.

— Я и не просил, — бросил Малфой. — А ты о Хогвартсе все прочитала в своей ненаглядной «истории»?

— Какое тебе дело до того, что я читаю? — я начинала сердиться. Хотя, это ведь Малфой. Он всегда старается найти повод, чтобы поиздеваться над кем-то. Но ему и повод не нужен. — Я уже с тобой попрощалась.

— Так ты что, правда ничего не знаешь? — издевательски рассмеялся Малфой. — Ну ничего, грязнокровка, не переживай. Уже совсем скоро, Грейнджер.

Я похолодела от слов, сказанных Малфоем. Он слово в слово повторил текст этого странного письма. Но не мог же он отправить его? Или мог? Но зачем? Нет, это не мог быть он. Со всеми своими чистокровными издержками воспитания он не мог сделать ошибку в написании моего имени. И уж тем более Малфой никогда не назвал бы меня «Гермиона».

— И что скоро? — холодно поинтересовалась я, списав все на простое совпадение.

— Узнаешь, Грейнджер, — пообещал Малфой и, глядя вдаль, чуть поднял вверх руку. На нее тут же опустился тот самый филин, что принес письмо мне. Я обомлела. Так все-таки это был Малфой, это была его злая шутка!

— Почитаю письмо от друзей, — сообщил Малфой, напоследок поиздевавшись. — Я им хотя бы нужен, и они не бросают меня одного.

— Может, ты просто боишься заблудиться один? — я нашла в себе силы парировать.

— Я не боюсь, а соблюдаю осторожность, — ехидно заметил Малфой. — Бесстрашие — идиотская черта гриффиндорцев.

— Занавес за тобой опустился, — мрачно сказала я вслед слизеринцу, хлопнув в ладоши. Тот, похоже, или не услышал, или просто проигнорировал, спеша избавиться от меня, чтобы поскорее приступить к чтению.

Интересно, а это его птица или нет? В конце концов, я могла и ошибиться, хотя была точно уверена, что это не собственность Драко. А гербовая бумага и самодельный конверт? Вполне в духе Малфоя — пустить пыль в глаза, чтобы за ничего видно-то и не было. Ну да, а сургучную печать он не поставил, потому что у него только малфоевская и есть. Но все-таки надо будет посмотреть, что это за герб. А все это — дурацкая шутка Малфоя.

— Твое мороженое, — вернул меня к действительности веселый голос Флориана Фортескью, принесшего долгожданный десерт.

— Спасибо, мистер Фортескью, — я улыбнулась хозяину заведения. — Сколько с меня?

— Пять сиклей. Летняя скидка, — ответил он на мой удивленный взгляд.

— Понятно, — ответила я. Быстро рассчитавшись с волшебником, я принялась за мороженое. Оно было просто восхитительным — Фортескью знал свое дело. Хотя, говорят, по образованию он зельевар. К слову, соус мне попался со вкусом мяты. Просто несказанное везение, если учесть, что я встретила Малфоя чуть ли не за месяц до школы.

Доев мороженое, я взяла вещи и направилась к «Флориш и Блоттс» — время близилось к семи. Зная Рона, можно было уже идти. И в этот раз рыжий все же оправдал мои ожидания — он вместе с невысоким, крепким парнем с огненно-рыжими волосами уже ждал у входа в книжный магазин. Рон что-то спросил у старшего брата (а я нисколько не сомневалась в том, что это Билл или Чарли), тот посмотрел на часы и, ответив младшему брату, рассмеялся, глядя на его вмиг покрасневшее лицо. Я невольно улыбнулась, увидев реакцию Рона — он совсем не менялся, только рос. Хотя, казалось бы, уже некуда. Но до близнецов ему еще далеко.

— Привет, — поздоровалась я, с улыбкой глядя на друга. Я поставила вещи и обняла Рона, не смутившись его старшего брата. А вот Рон стал еще краснее — уши его было просто невероятно красными.

— Привет, Гермиона, — ответил друг и неуверенно обнял меня в ответ.

— Нормально добралась? — поинтересовался тот Уизли, что постарше. Ему явно было трудно сдерживать смех.

— Да, спасибо, — мы понимающе переглянулись. — Гермиона Грейнджер, — я протянула ему руку.

— Чарли Уизли, — рукопожатие Чарли было железным, а ладони его были в мозолях — неудивительно, ведь он работает с драконами. — Ну что, пойдем?

— Да, идем, — хором ответили мы с Роном. Чарли улыбнулся.

— А не хотите все-таки аппарировать? — предложил старший брат друга. — Рон совсем не соглашается, я минут двадцать его уговаривал. Ты как?

— Нам ведь нельзя аппарировать, мы должны воспользоваться летучим порохом, — отрезала я. Нужно придерживаться правил!

— Я говорю о групповой аппарации, — заметил Чарли, снова улыбнувшись.

— Думаю, мы еще не готовы. Нам еще целых три года до получения лицензии, — тоном, не терпящим возражений, ответила я.

— Ладно, — удивительно быстро сдался Чарли, а в следующее мгновение исчез с негромким хлопком.

— Куда он делся? — завертел головой Рон. Я просто задохнулась от возмущения — как можно было так поступить?!

— Держите, — с тем же хлопком Чарли вновь появился, протягивая нам летучий порох, а потом обратился ко мне: — Что-то не так?

— Все нормально, — отрешенно сказала я. Не ожидала от старшего брата Рона такой решительности и быстроты принятия решений. Хотя, может, профессия сказывается.

Мы подошли к Дырявому котлу, в котором располагался ближайший доступный камин. Пришли мы очень быстро — вещи не замедляли меня, а Рон и Чарли словно вообще не чувствовали никакого груза. Я залезла в камин, кинула порох и громко, отчетливо произнесла: «Нора!». Честно говоря, мне никогда не нравились перемещения через каминную сеть. Полет по дымоходу включает в себя сбор всех мелких выбоин, сажи, копоти и другой грязи и мусора, скопившихся за долгие годы использования каминов. И бесплатным приложением является сухой трехчасовой кашель в качестве пост-синдрома. Наконец достигнув Норы, я вышла из камина прямо на все семейство Уизли. Огненно-рыжие, с почти одинаковыми выражениями на лицах, такие родные, что захотелось остаться тут навсегда. Первой ко мне бросилась миссис Уизли.

— Здравствуй, Гермиона, дорогая! — запричитала волшебница, обняв меня. Неловким движением она постаралась пригладить мои волосы — еще один минус летучего пороха. — Хочешь чай или сразу отдохнешь с дороги?

— Нет, спасибо, миссис Уизли, — ответила я. — Пока подожду.

— Хорошо, но ты только не затягивай, — попросила мама Рона. — Тебе нужно отдохнуть.

Я кивнула и обернулась к Джинни, уже распахнувшей руки для объятий. Мы крепко обнялись, и я едва успела поприветствовать всех Уизли, как Джинни увела меня во двор. Она изменилась за лето — еще немного выросла, детские, чуть пухлые щеки ушли, фигура тоже немного изменилась. Но открытость, искренность и радушие Джинни остались прежними.

— Ну что, как лето? — поинтересовалась младшая Уизли. — Рассказывай, а то я уже совсем тут скисла.

— Почему, Джин? — я часто называла подругу своим вторым именем. — Что-то не так?

— Даже не знаю, — замялась рыжая. — Вроде бы и весело: Фред и Джордж вечно придумывают какие-то забавы, часами мастерят у себя в комнате волшебные приколы, да и с Биллом и Чарли всегда интересно.

— Раз все так хорошо, что тебе не нравится? — удивилась я.

— Я не знаю, как это объяснить, — Джинни обхватила себя руками за плечи, — просто у меня какое-то нехорошее ощущение. Ну, на душе гадко.

— Понимаю, — сказала я, подумав о письме и Малфое. — А может это просто из-за того, что Гарри еще не приехал?

— Нет-нет-нет, — слишком поспешно сказала третьекурсница. — Дело совсем не в этом.

— Почему нет? — осторожно продолжила я. — Ведь мы уже все здесь собрались, а вот Гарри там один с Дурслями.

— Ничего, завтра папа вместе с Роном и близнецами заберут его, — сказала Джинни. Я заметила, будто она старается приободрить саму себя.

— Вот и отлично, — я была полностью солидарна с подругой, да и увидеть Гарри хотелось мне не меньше, чем ей.

— Девочки, — позвал низкий тягучий голос за спиной. Мы обернулись. Наверное, это был Билл. Высокий юноша с темно-рыжими длинными волосами, собранными в хвост, с необычной сережкой в ухе, напоминающей клык, несомненно, был самым старшим братом Джинни. — Мама зовет обедать.

— Хорошо, — сказали мы в один голос и поднялись с травы.

— Билл, — представился самый старший сын четы Уизли, кивнув мне.

— Гермиона, — улыбнулась ему я. Тот сдержанно улыбнулся в ответ.

Миссис Уизли, как всегда, показала высший класс, приготовив уйму невероятно вкусных блюд, однако Чарли туманно намекнул, что это еще не предел, в чем мне совсем скоро предстоит убедиться. В ответ на его фразу все члены семьи Уизли поддакнули, а миссис Уизли зарделась от гордости и счастья. За столом царила такая непринужденная и теплая атмосфера, что я почувствовала себя как дома. Однако совсем хорошо мне стало тогда, когда голова коснулась подушки, и сон сморил меня, сбросив с меня события минувшей недели, которая была довольно-таки насыщенной.

М

не показалось, что я только что легка в кровать, но Джинни уже тормошила меня, призывая принять перпендикулярное полу положение. Я нехотя села, свесив ноги с кровати и, потерев глаза, обратилась к подруге:

— А с каких пор ты встаешь так рано? – я не узнала собственный голос – таким он был низким и надтреснутым со сна. Кажется, у меня еще и насморк.

— С тех самых, как папа и мальчики поехали за Гарри, — у Джинни горели глаза. Похоже, она явно была к нему все еще неравнодушна – причем ее увлеченность нисколько не утихла, а, казалось, даже возросла. – И на кухне скоро буде настоящий балаган, и нам ничего не достанется.

— Ну ладно, так и быть, — бросила я через плечо, отправляясь в ванную. – Спасибо, что разбудила!

— Не за что, — ответила Джинни. Закрыв за собой дверь, я взглянула в зеркало. Я выглядела настолько несчастно, как будто меня лишили самого дорого. Впрочем, так оно и было – меня лишили заслуженного сна после такого неприятного, тяжелого дня. Я как можно быстрее управилась в ванной и поспешила к рыжеволосой подруге, на ходу натягивая блузку.

Несмотря на все старания Джинни, мы немного опоздали. Спустившись на первый этаж, мы застали там очень сонного Чарли, стоявшего у дверного косяка и чесавшего затылок. Я адресовала ему вопросительный взгляд.

— Кажется, там Гарри приехал. – Чарли выглядел очень смешно в сиреневой пижаме, на рубашке которой была изображена огромная звезда. Я едва сдерживала смешок. – Придерживаюсь стиля Дамблдора, — пояснил молодой человек, проследив за моим взглядом.

Я только кивнула, а с кухни послышался смех мальчишек, а за ним вопль мистера Уизли:

— Это не смешно! Такое поведение серьёзно подрывает отношения между волшебниками и магглами! Я всю свою жизнь боролся против плохого обращения с магглами, а теперь мои собственные дети...

— Мы же сделали это не потому, что он маггл! — возмутился Фред.

— А потому, что он наглый болван, — сказал Джордж. — Правда, Гарри?

— Точно, мистер Уизли, — честно подтвердил Гарри. Джинни нервно дернулась и потянула меня за рукав, призывая зайти, наконец, на кухню.

— Доброе утро, дети, – за нашими спинами раздался голос миссис Уизли. – Что тут за крики?

Мы втроем открыли рты, но за нас все сделал мистер Уизли:

— Какая разница! — в гневе перебил мистер Уизли. — Вот погодите, я всё расскажу матери...

— Что ты мне расскажешь, Артур? – и миссис Уизли зашла на кухню. Чарли, почуяв неладное, кивнул нам, еще раз зевнул и спешно ретировался в комнату близнецов досматривать сны. Джинни все-таки умудрилась затащить меня на кухню, хотя я бы лучше последовала примеру старшего брата Джинни. Но когда дело касается Гарри... Увидев Гарри, я не могла не улыбнуться. Как же я соскучилась по нему! Вечно лохматые волосы, круглые очки, знаменитый шрам на лбу и неизменная добрая улыбка, сейчас заставившая Джинни покраснеть. Я только вздохнула, когда поняла, что пора спасать близнецов, да и самих себя тоже.

— Рон, почему бы тебе не показать Гарри, где он будет спать? — стоя на пороге, предложила я.

— Он прекрасно знает, где он будет спать, — ответил Рон, — как обычно, в моей...

— Вот давай все вместе и посмотрим, — очень подчёркнуто произнесла я.

— А, — сказал Рон, — да.

— Ага, и мы тоже вместе посмотрим... — начал Джордж.

— Нет, вы как раз останетесь здесь! — рявкнула миссис Уизли.

Фред, Джордж, простите. Я сделала все, что было в моих силах. Но случись подобное в школе – никогда не стала бы им помогать. В конце концов, у них должна быть голова на плечах – им тоже пора задуматься о будущем! Не смогут же они зарабатываться на жизнь своими приколами. Да и никто не даст им денег на открытие магазина. Когда Джинни рассказала мне об этом, я отнеслась к этому весьма снисходительно, пока мне в голову не пришла мысль о стартовом капитале. Не думаю, что близнецы накопили так много. Однако они всерьез были увлечены этой идеей, и отвлечь их от нее не представлялось возможным. Миссис Уизли наверняка ужасно переживает по этому поводу, но что она может поделать? Фред и Джордж не зря учились на Гриффиндоре – упрямства им было не занимать. Так что они могут и достичь своей цели, если очень постараются. Но не приведи Мерлин они станут продавать свои «Ужастики Умников Уизли» в Хогвартсе! МакГонагал назначит им год отработок, если не больше. Заодно и к ТРИТОН подготовятся...

За раздумьями о близнецах я и не заметила, как мы пришли в комнату Рона. Джинни украдкой посматривала на Гарри, одна ни он, ни его лучший друг ничего не замечали. Слепые. Я подавила смешок, переглянувшись с Джинни, и обратилась к лучшему другу:

— Как прошло лето, Гарри? Ты получил посылки с едой и всё

прочее?

— Да, спасибо огромное, — сказал Гарри. — Ваши пироги спасли мне жизнь.

— А ты получал письма от... — начал было Рон, но умолк, заметив выражение моего лица. Рон что, совсем об осторожности позабыл? Джинни, конечно, не понесется в министерство с криками «Сириус Блэк переписывается с Гарри Поттером! Допросите его, и все узнаете!», но не стоило пока что обсуждать эту тему при ней. Когда придет время, мы все расскажем.

— Я думаю, они уже перестали ссориться, — произнесла я, чтобы заполнить неловкую паузу, а то Джинни уже с любопытством смотрела то на Гарри, то на Рона. Она наверняка подумала, что Рон хотел спросить о какой-то девочке. Сейчас накрутит себя, я уверена. Не понимаю, зачем ей вообще нужны эти отношения? Без них гораздо лучше!

— Пойдём, поможем вашей маме с ужином, — подхватил Гарри.

— Правильно, пойдём, — поддержал Рон. Все вчетвером мы вышли из комнаты, спустились вниз и обнаружили на кухне миссис Уизли, одну и в чрезвычайно дурном расположении духа.

— Вечером будем есть в саду, — объявила она, увидев вошедших детей. — Здесь для одиннадцати человек просто не хватит места. Девочки, поможете мне сегодня на кухне?

— Конечно, миссис Уизли, — оживилась я, проигнорировав недовольный взгляд Джинни, ставший вовсе злым, когда Гарри с Роном покинули кухню. – О, это вы грибной соус готовите?

— Да, — она неприязненно на меня посмотрела, и я поспешно убрала руки от кастрюли. Надо же, как ревностно она относится к своим блюдам. – Сварите рис и приготовьте курицу к жарке, а попозже нарежьте овощи, да побольше. Одиннадцать человек, и среди них восемь бездонных желудков...

Весь сегодняшний день ушел на готовку и помощь миссис Уизли. Я-то надеялась быстро закончить и только к вечеру заняться овощами, однако Джинни обрадовала меня тем, что весь рис нужно перебрать. А учитывая количество человек... В голову пришла странная мысль, поразившая меня: ведь мать Джинни может сделать это одним движением волшебной палочки, а мы будем долго мучиться — она просто не хочет одна жариться на кухне! Я спешно загнала эту мысль подальше, на задворки памяти, и принялась перебирать рис. Занятие это было ужасно скучное и долгое. На мою попытку поговорить Джинни лишь покосилась в сторону матери и одними губами сказала: «Она не в духе – прибьет нас». В итоге в перерыве между курицей и овощами мне удалось-таки немного перекусить и даже понаблюдать, как Гарри безбожно проигрывает в шахматы Рону, после чего мы с Джин доделали обещанное и отправились во двор. А там уже вовсю кипела деятельность – зря я думала, что остальные прохлаждаются. Билл, Чарли и мистер Уизли воздвигли просторный белый шатер, какие продаются в маггловских центрах спортивного снаряжения. Гарри и Рона во дворе еще не было, а Фред и Джордж носили из кухни столовые приборы и посуду с недовольными лицами – наверное, миссис Уизли немного покрикивала на них. Когда во дворе появились мои лучшие друзья, старшие сыновья Уизли затеяли драку столами и долго боролись, пытаясь сломать стол противника. Джинни засмеялась, наблюдая за битвой, а близнецы отчаянно болели, выкрикивая что-то в духе «У дубового ножка тверже, он побьет его, побьет!». А я...растерялась. С одной стороны, мне тоже хотелось присоединиться к всеобщему веселью, но тогда Гарри, Рон и в особенности близнецы, насмотревшись, подумают, что в школе можно творить что угодно, раз мисс Грейнджер хихикает как дурочка. А этого допускать нельзя. Я открыла было рот, но все закончил неожиданно высунувшийся из окна Перси:

— Потише нельзя? — проорал он.

— Извини, Персик, — виновато улыбнулся Билл. — Как там донышки?

— Очень плохо, — сварливо бросил Перси и захлопнул окно. Хихикая, Билл с Чарли благополучно посадили свои боевые машины на траву торцом друг к другу, а затем Билл мановением волшебной палочки починил-таки пострадавшую ножку и соорудил скатерти.

К семи часам столы ломились от бесчисленных великолепных изделий кулинарного искусства миссис Уизли, и все девять членов семейства и мы с Гарри уселись, чтобы насладиться пиршеством под ясным, глубокого синего цвета, небом. С очередной ложкой вкуснейшего блюда во мне все прибавлялась слабость, сытость и приятная усталость. За столом велись жаркие споры о квиддиче и предстоящем чемпионате; мистер Уизли объяснял Гарри, как мы будем добираться, а на другом конце стола миссис Уизли тщетно упрашивала Билла сменить прическу на более стандартную, уповая на то, что в Гринготтсе, где он работал, этого могут не одобрить. Улучив момент, мы с Роном шепотом спросивили у Гарри о Сириусе. Друг рассказал, что его крестный в полном порядке и вполне себе ничего живет, однако мне показалось, что Гарри что-то не договаривает. Связано ли это с Сириусом или с его крестником пока непонятно, но я решила, что вытряхну из Гарри все то, о чем он умолчал. Пока мы трапезничали, вечер неумолимо перетекал в ночь, и на небе зажглись первые звезды, так напоминающие волшебный потолок в Большом зале на наше распределение. Я буквально утонула в сладкой неге воспоминаний, мысленно перебирая все события, произошедшие с того момента. А воды утекло много...Кстати, очень пить хочется. С трудом разлепив глаза, я попросила сидящего рядом Рона налить мне чего-нибудь. Друг исполнил просьбу, и как только я дотронулась губами до бокала, до моих ушей донесся бодрый голос миссис Уизли:

— Ох, как мы все засиделись! Дети, быстро по кроватям, а то завтра не встанете!

Я все же сделала жадный глоток, и в мозгах немного прояснилось, а сон, как назло, будто рукой сняло. В следующее мгновение меня затормошила Джинни, и через пятнадцать минут я уже наблюдала со своей кровати, как она мирно посапывает. Вот бы мне так. Но сон никак не шел. Тогда я стала считать снитчи – Гарри упоминал, что ему удается довольно быстро заснуть, когда не спится. Один, два, три, четыре, пять... А снитчи летали вокруг, из-за них рябило в глазах, к ним тянулось три руки сразу. Первая принадлежала Гарри – он был как никогда ловок и искусен – золотой мячик оказался у него в ладони спустя пару минут. Вторая рука принадлежала Виктору Краму – тому самому знаменитому болгарскому ловцу. Рон с гордостью показал мне его колдографию на одном из спортивных журналов – он был высоким, хмурым юношей с густыми бровями и совершенно непроницаемым выражением лица. Он поймал крохотный мячик одновременно с Гарри, а третий ловец, очевидно, был ирландским игроком – его имя Эйдан Линч, и дотронулся он до мяча последним. Гарри и Рон с Джинни так сильно забили мне голову своим дурацким квиддичем, что я запомнила имена всех игроков сборных Ирландии и Болгарии, прочла все превью к матчу, информацию о спортивном снаряжении, мнения критиков и даже краткие биографии всех игроков. От нечего делать я стала вспоминать их биографии, но перед глазами упорно висела колдография Гарри с подписью «Молодой ловец сборной Англии принес сборной победу на последнем чемпионате мира, поймав снитч на восьмой минуте матча!». Почему-то мне казалось, что в будущем Гарри свяжет свою карьеру с квиддичем – ведь у него был несомненный талант. Интересно, а хотел бы он оказаться на месте Крама? Думаю, что да. И Гарри обязательно бы добился успеха. Впрочем, у Крама наверняка тоже талант – иначе он не стал бы «лучшим ловцом чемпионата», «болгарской надеждой» и «лучшим молодым игроком». Эти титулы – как официальные, так и народные – говорили о безумной популярности Крама не только среди болельщиков, но и квиддичных экспертов. А популярность основывается на том, как игрок показал себя. Возможно, Крам и правда игрок мирового класса, вот только нужно ли ему все это? Его лицо не выражало никаких эмоций, брови на всех колгодрафиях были сведены к переносице, а сам он был невероятно напряжен. Впрочем, вряд ли мне удастся когда-нибудь спросить знаменитого Виктора Крама о том, нужна ли ему эта слава и головокружительный успех, или ему просто нравится летать

Вдруг я услышала какой-то странный звук, идущий с нижних этажей. Странно, там никого не должно быть в это время суток. Я нащупала часы и подошла к окну, посмотрев на время. Нет, определенно, в два сорок пять на кухне никого не должно быть! Я тихонько вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Неслышно спустилась по ступенькам и вошла в кухню. Ночью она выглядела совершенно не так, как днем. В открытые окна дул свежий летние ветерок, а почти полная луна освещала комнатку, придавая ей какой-то мистический оттенок. Ручки на шкафах и оставленные на столешнице кастрюли таинственно поблескивали и даже слегка звенели, встречая наиболее сильный порыв ветра. Завершал эту жуткую картину взъерошенный, с торчащими во все стороны волосами человек, сидящий на полу и сметающий осколки, мудя по всему, только что разбитой кружки.

— Эй, — человек испуганно обернулся на звук моего голоса. Сонное лицо Гарри, а это был именно он, выражало испуг и желание поспать. — Давай помогу, — предложила я и, взяв тряпку, стала вытирать разлитую воду.

— Гермиона, ты меня напугала, — с упреком сказал Гарри, продолжив собирать осколки. – Вот уж не думал, что встречу тут тебя ночью.

— Прости, — ответила я, разобравшись с небольшим беспорядком. – Я услышала странный звук и пришла проверить, что случилось.

— Ты не спала? – удивился друг.

— Да, — подтвердила я. – Я не могла уснуть и считала снитчи, как ты учил, а потом я задумалась о...квиддиче.

— Гермиона, или я сплю, или ты шутишь, — заключил Гарри, сделав большие глаза.

— Просто вы так забили мне голову своим квиддичем, что я не могу ничего с этим поделать, особенно в преддверии матча, — пожаловалась я.

— Да, я тоже не могу думать ни о чем другом, — согласился Гарри. – Я уже не могу дождаться матча! Представляешь, Фред и Джордж хотят поставить все свои деньги на то, что Ирландия выиграет, но Виктор Крам поймает снитч! Не думаю, что это возможно, ведь у Ирландии очень сильные охотники и загонщики, к тому же, зачем Краму ловить снитч, если они все равно могут проиграть? Не понимаю я близнецов...

— А я не понимаю вас, — я вымученно посмотрела на Гарри.

— Прости, — виновато улыбнулся шрамоголовый. – Хочешь воды?

— Давай, — улыбнулась в ответ я. – Только еще одну кружку не разбей, а то все Уизли сбегутся.

Гарри показал мне язык и отвернулся к шкафу, достав две чашки. Он налил нам воды и мы уселись за стол, попивая воду.

— Гермиона, — вдруг сказал Гарри. – Ты помнишь, Дамблдор говорил, что у меня болит шрам, когда Волдеморт где-то рядом или испытывает очень сильные эмоции, чаще всего радость или ненависть?

— Помню, — кивнула я. Это как раз то, о чем он не сказал, как мне показалось?

— Этим летом у меня дважды болел шрам, — сказал Гарри. – Но ведь Волдеморт не может быть рядом, так? Остаются только эмоции...

— Ты кому-нибудь еще говорил? – резко прервала его я.

— Сириусу, — ответил друг. – Я не хочу пичкать его своими проблемами, но я не знал, кому я еще могу сказать, и что вообще с этим делать.

— Гарри, у тебя есть мы, — я взяла его руку в свою, — ты можешь нам доверять. Это хорошо, что ты написал Сириусу – он наверняка посоветует что-то дельное. Но лучше никому больше не говори – поднимется ненужная паника. Когда приедем в Хогвартс, возможно, тебе следует поговорить с Дамблдором...

— Нет, — покачал головой друг. – Я думал об этом, но представь, Гермиона, насколько глупо это будет выглядеть! Я же не маленький мальчик, у которого внутри все сжимается от страха, если шрам болит. Может, в этом нет ничего страшного?

— Подумай, — посоветовала я упрямому Поттеру. – Когда приедем в Хогвартс, я посмотрю в «Справочнике наиболее распространённых колдовских заболеваний и недугов». Но, знаешь, ты ведь единственный, кто пережил смертельное проклятие, так что...

— Не забивай голову, — сказал Гарри. – Как говорят магглы, «утро вечера мудренее». Идем спать?

— Пошли, — согласилась я, вняв совету друга. Мы покинули кухню, и совсем скоро я оказалась в постели, натянув одеяло до самого носа. Выкинув из мыслей квиддичных игроков и их боевые шрамы-ранения, я закрыла глаза и мгновенно отключилась.

* * *

Зря я вчера прослушала объяснения отца Рона по поводу того, как мы будем добираться на кубок мира. Почти бессонная ночь, проведенная в раздумьях, вылилась в чудовищную головную боль, будто я перепила накануне сливочного пива. В итоге я, бледная и невыспавшаяся, последней поднялась на крутой холм, на котором был заветный ботинок. Заветным он был потому, что был порталом, и переносил нас туда, где должен был проходить чемпионат. Кряхтя и охая, мы все по команде мистера Диггори, который вместе со своим сыном Седриком тоже перемещался с нами, взялись за ботинок и на счет «три» телепортировались в лес, недалеко от которого было расположено квиддичное поле. Путешествие это было не из приятных: посредством выкручивания всего тела наизнанку и безумного вращения при разложении его на малейшие частицы с последующим киданием на ОЧЕНЬ твердую и холодную землю я приобрела еще и легкую тошноту и головокружение. К слову, почему-то мистер Уизли, мистер Диггори и Седрик были на ногах. Гарри и Рон, как всегда, не потрудились помочь ни мне, ни Джинни. Впрочем, за них это сделали насупленные после ссоры с матерью близнецы. Поднявшись, я безрадостно восприняла перспективу идти пешком до лагеря сквозь лес в течение получаса. Говорить ни с кем не хотелось, думать – тоже. Однако эти полчаса прошли довольно быстро, и мы оказались у лагеря, на входе которого стоял очевидный, самый настоящий маггл. Волшебники, задействованные в организации чемпионата мира, и зрители, старались хоть сколько-нибудь соответствовать маггловскому образу. Не могу сказать, что у всех это получалось даже на «четверку». В итоге маггл заподозрил неладное, но предположил, что мистер Уизли и мистер Диггори – иностранцы, так как совсем не разбираются в английских делах. Гарри помог им справиться, и тут подлетел волшебник, одетый по моде семидесятых и стер воспоминания несчастному магглу. Указав нам место нашего расположения, волшебник отправился дальше корректировать память во имя Статуса о секретности. Попрощавшись с мистером Диггори и Седриком, мы нашли свое место, после чего мистер Уизли извлек из рюкзака за плечами две небольших палатки. Интересно, как он планирует разместить в двух палатках десять человек? Может, лучше попробовать воздвигнуть что-нибудь с помощью магии? В конце концов, как говорит профессор Флитвик, мы волшебники, а не бабуины с волшебными палочками. Тем не менее, мистер Уизли не внял моей просьбе, а только подмигнул, попросив помощь в сборке палатки. Кое-как мы с Гарри управились, и вот перед нами стоял результат наших трудов. К моему удивлению, все Уизли тут же зашли в бОльшую палатку, а Джинни в меньшую. Мы с Гарри удивленно переглянулись, и я зашла следом за Джин в палатку. Да, мистер Уизли все-таки волшебник. Палатка была расширена до размеров однокомнатной квартиры с кухней и ванной. Жилая комната была оформлена в спокойных пастельных тонах, что меня вполне устраивало. Две односпальные кровати, стоявшие друг от друга на расстоянии прикроватной тумбочки, маленький диванчик и стоявший при нем журнальный столик на потертом ковре – вот и вся обстановка. А еще над моей кроватью висел портрет старого колдуна, без умолку повторяющего то, что он услышит. Для него, вероятно, настоящим праздником было наше проживание здесь – хоть с кем-то можно поговорить. Хотя, портрет явно был настроен поиздеваться. Мы с Джинни утроились, и к нам заглянули Гарри с Роном и близнецы. Джордж повел носом и завистливо произнес:

— А у вас кошками...

— ...не пахнет, — закончил за него Фред.

— Зато у вас палатка в три раза больше, — возразила Джинни.

— Значит, и вони в три раза больше, — логично заключил Гарри. – Так что вам нечего возразить.

— Ну да, им-то хорошо, — ткнув друга локтем, сказал Рон. – Крам наверняка живет в условиях получше.

— Виктор, я люблю тебя! – запели Фред и Джордж, поддразнивая младшего брата. – Крам, Крам, Крам, Крам, Крам! – теперь это скандировали все, кроме меня и Рона, прыгая вокруг него.

— Крам, Крам, Крам, Крам, Крам! – колдун на портрете, злобно ухмыльнувшись, подхватил песенку близнецов. Я убью их, клянусь подтяжками Годрика!

— А где здесь можно взять воду? – надеясь прервать ритуальные танцы мальчиков и Джинни, подала голос я. В своих вещах я еле как нашла таблетки от недомогания, и решила облегчить и улучшить свое пребывание на кубке мира.

— Маггл на входе дал нам карту лагеря, — хмуро сказал Рон, также желая прекратить это. – Мы можем как раз за ней сходить.

— Отлично, — решил Гарри. – Мистер Уизли еще просил собрать хворост, так что мы пойдем за водой, — он сначала указал на меня и Рона, а потом на Джинни и близнецов, — а вы сходите за хворостом.

— Есть, сэр, — хором сказали близнецы. Гарри только улыбнулся, и мы пошли вместе за водой.

По пути нам встретились Дин Томас и Шеймус Финниган, расположившиеся на ирландской стороне лагеря. Они были здесь с матерью Шеймуса, яростной болельщицей ирландской сборной по квиддичу. А еще с родителями приехал и Оливер Вуд, затащивший Гарри в палатку – познакомиться с родителями бывшего квиддичного капитана. Гарри, как всегда, постарался как можно скорее и вежливее отделаться от Вуда, в чем весьма преуспел. Палатки Оливера и Финниганов с Томасом были увешаны символами Ирландии – громадными зелеными трилистниками, переливающимися на солнце. Весь лагерь болгарских оппонентов цвел так, словно на дворе был май. Больше всего мне понравился небольшой фонтан у одной из палаток ирландских болельщиков: небольшого размера, он исторгал струю чистейшей воды, которая потом осыпалась трилистниками на прилегающую к фонтану небольшую полянку. В трилистниках тут же появлялись три маленьких человечка в два раза меньше домовых эльфов – лепреконы – и хлопотали, собирая в свои горшочки трилистники, которые, пройдя через их умелые руки, превращались в золотые галеоны. Завораживающее зрелище, даже не смотря на то, что не совсем законное – министерство прилагало огромные усилия, чтобы лагеря выглядели по-маггловски.

Затерявшись в трилистниках, лепреконах и людях в огромных зеленых шляпах с ирландским триколором, мы вышли к лагерю болгар. Миссис Финниган что-то возмущенно говорила Гарри о том, ЧТО развесили болельщики вражеской им команды на своих палатках, но я не обратила на это особого внимания. Однако зайдя в красный лагерь, я почувствовала себя немного неуютно. Со всех сторон света на меня взирало лицо Виктора Крама: густые черные брови, сведенные к переносице, орлиный профиль, волевой подбородок и большие темные глаза. Я поежилась от этого взгляда, и в который раз мне подумалось, что Крам просто любит летать, а не жаждет славы. Однако Рон просто был в восторге, вертел головой в разные стороны, будто надеялся увидеть знаменитого ловца в разных ипостасях на одном и том же плакате. Гарри никак не отреагировал на хмурую физиономию игрока и повел нас с Роном к выходу из лагеря, где располагались сувенирные палатки. Вспомнив тяжелый взгляд болгарского лидера, я протянула продавцу деньги за оранжево-бело-зеленую шляпу, увенчанную трилистником. Рон накупил море болгарских атрибутов, включая миниатюрную копию Виктора Крама, который недовольно расхаживал по ладони друга, Гарри же ограничился шляпой, но позже приобрел три пары омниноклей – оптических приборов наподобие маггловских биноклей, но с функцией остановки, детального приближения и повтора определенного момента с его последующим комментарием. Ох, Гарри-Гарри! Он всегда отличался щедростью и полным отсутствием корысти, всегда помогал и понимал, любил, не раз спасал жизнь. И я была готова ради Гарри на все, чего бы мне это не стоило.

Время перед матчем ничем особенным не выделилось, исключая презабавного пожилого волшебника, стоявшего в очереди за водой в женском пеньюаре. Меня разобрал такой смех, что при его виде я выскочила из очереди и согнулась пополам; у меня не получалось остановиться. Еще мистер Уизли никак не мог разжечь огонь спичками – было так забавно наблюдать за его попытками. Когда же ему удалось зажечь спичку, он тут же случайно потушил ее. Но вот и огонь, наконец, был разожжен и вода принесена, так что мы напились чаю и немного перекусили, а после наша традиционная «золотая троица» в компании Джинни и близнецов отправилась на прогулку в лес. Все, кроме меня, увлеченно обсуждали квиддич, горячо споря о предстоящей игре. В ход шло все: неугомонные разговоры, бешеная жестикуляция, лежащие на земле шишки и маленькие веточки. Сор постепенно перетекал в шутливую потасовку, а мое настроение стремительно улучшалось. С друзьями было очень хорошо: чувствуешь себя как дома, сидя у камина. Тепло и душе, и телу. Я усмехнулась такому сравнению и хотела было усмирить ребят, но тут прямо из воздуха перед нами возник Чарли. Он огляделся и подошел ко мне, не обращая внимание на вопросительные взгляды и вопросы со стороны его братьев и сестры. Гарри, как всегда, считал излишним вмешиваться не в свое дело, но почему-то обеспокоенно смотрел на меня и Чарли во время разговора.

— Гермиона, можно тебя? – быстро произнес Чарли, пока остальные подходили ближе.

— Да, конечно, — удивленно ответила я, глядя на встревоженного Уизли. – А в чем...

— Не здесь, — так же быстро ответил Чарли и обернулся к подошедшим друзьям. – Ребята, уже совсем скоро начнется матч, так что двигайтесь в сторону стадиона, думаю, найдете, — улыбнулся рыжий. – Мы с Гермионой сейчас аппарируем к отцу, ему срочно понадобилась помощь с какой-то маггловской штукой.

— Ладно, — вяло откомментировали близнецы.

— И почему мы еще не можем аппарировать? – возмущались Рон и Гарри.

— Всему свое время, научимся, — сказала Джинни и, понуро опустив голову, добавила: — Вам-то ждать меньше, чем мне.

— Чудесно, — Чарли снова повернулся ко мне. – Возьми меня за руку и ни в коем случае не отпускай, что бы ты не чувствовала.

— Хорошо, — кивнула я. Какая такая неотложная помощь могла понадобиться мистеру Уизли, чтобы он попросил Чарли меня привести, хотя идти-то всего двадцать минут?

— Постарайся расслабиться, — бросил напоследок второй сын четы Уизли. – И не отпускай мою руку.

Он взял меня за руку, и я зажмурилась. Я много читала об аппарации и знала, что это очень трудный и неприятный аспект транспортной магии. Все тело будто скручивает, из тебя со свистом выходит весь воздух, а после ты уже озираешься, пытаясь понять, правильно ли ты аппарировал. Наяву аппарация оказалась чуточку приятнее, чем была описана; по крайней мере, я не чувствовала покалывания в руках и ногах и не прилагала никаких усилий к четкому представлению образа того места, куда мы должны были переместиться. Возможно, мне было легко, потому что все на себя взял Чарли. Открыв глаза, я ожидала увидеть перед собой растерянного мистера Уизли, однако мы аппарировали, видимо в дальнюю часть леса.

— Чарли, — мой голос дрогнул, — почему мы здесь? Ты ведь сказал, что мистеру Уизли нужна помощь и...

— Гермиона, если я так сказал, это не значит, что оно так на самом деле, — Чарли выглядел сердитым. – Но с местом я и правда немного ошибся, — сразу же улыбнулся он, и улыбка эта были искренней. – У меня всегда были проблемы с аппарацией.

— Это плохо, Чарли, — осторожно сказала я, — но все-таки зачем?

— Что зачем?

— Ты переместил нас сюда, — пояснила я и хладнокровно добавила: – Или объясняй, или верни меня обратно. В конце концов, все знают, что именно ты забрал меня.

— Гермиона, успокойся, я не хотел ничего такого, — смутился Уизли, замахав руками. – Просто, ну... Если кратко, то...

— Что? – я поправила волосы. И как это я, действительно, могла подумать что-то такое о Чарли? Кошмар!

— Приглядывай за Гарри сегодня вечером, — странно сказал Чарли. – И сама тоже не лезь на рожон.

— В каком смысле, Чарли? Что ты имеешь в виду? – мне совершенно было непонятно все то, что он говорил. Он об игре, о фанатах квиддича? Или о чем? – Ты говоришь о буйстве среди болельщиков?

— Может быть, — уклончиво ответил Чарли. – Но будь осторожна и смотри за Гарри. Он любит вляпываться в неприятности.

— Хорошо, я все сделаю, — повисло молчание, но я тут же его нарушила: — И ты тоже будь осторожен.

Чарли усмехнулся:

— Если что, я сумею за себя постоять. Аппарируем к отцу.

— Надеюсь, что да, — тихо сказала я, взяв Уизли за руку и вновь крепко зажмурившись. Я приготовилась к ужасному ощущению, но ничего не происходило. Я открыла глаза и вопросительно посмотрела на молодого драконоведа.

— Аппарировать нужно с открытыми глазами, — улыбаясь, произнес Уизли, и в этот момент меня настигло то самое неприятное чувство, возникающее при аппарации.

— Никому не рассказывай о нашем разговоре, — тихо шепнул Чарли, когда мы появились перед мистером Уизли. Я едва заметно кивнула.

* * *

С первым ударом гонга мы заспешили на стадион. Он был невероятно большим – я готова была поспорить, что внутри него поместился бы Хогвартс. Ну, возможно, без прилегающей территории. Казалось, стадион был сделан из чистого золота – сквозь темноту виднелась необъятная золотая стена. Мистер Уизли рассказывал, что он рассчитан на сто тысяч человек, а на каждом его дюйме установлены магглоотталкивающие чары. Вот это работа...Вот это место...Надеюсь, матч будет таким же впечатляющим. Хотя впечатлений на сегодня уже было вполне достаточно, чтобы не спать ночь, проведя ее в раздумьях.

Пока мы поднимались вверх, чтобы занять свои места, я все думала о Чарли. Что же он все-таки имел в виду? Ничего, кроме возбужденных победой или проигрышем фанатов мне в голову не приходило. Но даже если и так, то почему Чарли напустил такую таинственность и сказал мне позаботиться о Гарри, а не ему самому или хотя бы Рону? И что такого могло произойти? Вот уж не думала, что пять минут могут привести к такому количеству вопросов, остающихся безответными. Хотя, я могу обо всем разузнать у Чарли. Он просто не может не ответить теперь, после того, как «предупредил» меня. Хотя о чем предупреждать? Не знаю. И снова вопрос без ответа! Еще в детстве мне так не нравилось, когда я находила вопрос, на который не могу дать ответ! Конечно, мне всегда было интересно искать ответы, но прямо сейчас я ровным счетом ничего не могу сделать – не спрашивать же Чарли на виду у всей ложи, почему это он так волнуется за безопасность Гарри именно сейчас. Я оглядела остальных Уизли – все выглядели довольно безмятежно, ожидая начала игры, только Чарли чуть хмурился. И то лицо его практически ежеминутно озаряла улыбка – даже не могла и подумать, что можно одновременно хмуриться и улыбаться. Гарри так вообще смотрел на поле с чуть приоткрытым ртом и ошарашенным видом – он не мог себе представить подобного великолепия в области квиддича. Да и вряд ли он когда-то бывал на таких больших стадионах. Тем более, на финале чемпионата мира по квиддичу. Увидев реакцию друга, я обратила внимание на поле. Всё было окутано таинственным золотистым сиянием, исходившим, казалось, от самого стадиона. С высоты поле выглядело ровным и гладким как бархат. На противоположных концах поля стояло по три пятидесятифутовых шеста с кольцами наверху. Прямо на уровне моих глаз была вывешена огромная грифельная доска, на которой то появлялись, то исчезали золотые буквы – реклама в мире магии тоже процветала. Снова оглянувшись на Чарли, а затем на Гарри, я увидела, как последний разговаривает с домовым эльфом, сидящим рядом. У эльфа был тоненький голос, и по описаниям Гарри он был очень похож на Добби. Однако, судя по всему, этот эльф был женского пола. Как я услышала из разговора, звали ее Винки. Вид Винки имела несчастный и понурый. А все из-за того, что ее хозяин, мистер Бартемий Крауч (шеф Перси), отправил ее занять ему место из-за наглых болгарских болельщиков, садящихся не на свои места. Бедняжка боится высоты, и ей ужасно страшно сидеть на трибунах высотой в пятьдесят футов. Но, как известно, домовые эльфы практически никогда не могут нарушить приказ хозяина, и бедной Винки пришлось прийти сюда по поручению мистера Крауча. Он ужасный человек! Как можно было отправить Винки сюда, зная о ее фобии? А он-то наверняка даже ни гроша ей не платит, и работает она на него в поте лица без продуха. Волшебники ничуть не хуже животных – издеваются над теми, кто слабее. Мне стало так жаль Винки, что хотелось все высказать мистеру Краучу, заставить его быть компетентным в подобных вопросах. Но что я могла противопоставить уважаемому министерскому чиновнику высокого ранга? Человеческие чувства, которых он начисто лишен, и потому не поймет и даже не станет слушать меня. Я покачала головой и уткнулась в программку: перед началом матча будут проходить выступления группы поддержки обеих команд. Мистер Уизли сказал, что традиционно команды привозят с собой волшебных существо со своей Родины, чтобы было что показать. Ирландцы наверняка привезут лепреконов, а болгарам будет достаточно выпустить Виктора Крама – ведь болгары наверняка любят хвастаться.

Сзади послышался до боли знакомый голос, растягивающий слова, причем в двойном экземпляре. Семья Малфоев тоже присутствовала на матче, однако невозможно было понять, кого они поддерживают – ни одного признака поддержки болгар или ирландцев и неизменный чопорно-безупречный вид. Мы втроем одновременно обернулись на источник голоса – мистер Малфой уже вступил в перепалку с мистером Уизли, впрочем, занимались они этим тихо, чтобы не слышал министр. Слава Годрику, закончилась она так же быстро, как и началась. Малфой-старший бросил на меня неприязненный, презрительный взгляд. Что, противно смотреть на грязнокровку, аристократ? Придется потерпеть – смотри, как бы кровь твоя голубая не вскипела. Я была уверена, что покраснела, то была твердо намерена не отводить глаза, пока этого не сделает Люциус Малфой. И, как не странно, он сдался первым. Его сын вторил ему – одарил нас таким же презрительным взглядом и также скривился, глядя на меня. Наконец, Малфои расселись по своим местам, и Людо Бегмен, направив на горло волшебную палочку, произнес: Сонорус!

Он поприветствовал зрителей, и на огромной грифельной доске зажглись золотые слова: ИРЛАНДИЯ-БОЛГАРИЯ 0:0. Зрители радостно загудели и зааплодировали, и под шум толпы Бегмен представил группу поддержки болгар. На поле словно из ниоткуда появились необычайно красивые женщины в красных платьях с длинными волосами серебристого цвета, все мужчины, присутствующие на поле, будто из ума выжили, когда заиграла музыка, и начался танец. Однако почему, мне было непонятно: лица женщин исказились и стали похожи на ужасных птиц с огромными клювами, вокруг них зажигались искры огня и тут же гасли. Несомненно, это были вейлы. « Вейлы — магические существа стихии огня, обладающие необычайно привлекательной внешностью, которая призвана завлечь как можно больше мужчин. Стремятся поработить разум. На женщин их магия не действует, и как только начинается ритуал порабощения рассудка, женщины видят их истинную сущность – израненную птицу с огромным клювом и крыльями. Чрезвычайно вспыльчивы, на пике эмоционального взрыва способны метать огненные шары. Способны к воспроизводству», — пронеслись в голове строчки из «Расширенной энциклопедии магических существ Европы и мира». Гарри и Рон, кажется, собирались выпрыгнуть с трибуны на поле, чтобы быть поближе к вейлам. Гарри отупело смотрел в пустоту и перекинул ногу через поручень, и тогда пришлось действовать мне:

— Гарри, что ты делаешь? – громко крикнула я, взывая к остаткам мозгов в голове лучшего друга. Тот, похоже, услышал: по крайней мере, ногу с поручня он убрал, да и Рон уселся на место. Оба принялись срывать с себя ирландские атрибуты, однако мистер Уизли заверил их, что не стоит так быстро менять свое мнение.

Я оказалась права: ирландцы привезли с собой лепреконов. На поле появилась огромная золотисто-зеленая комета, со свистом разделившаяся на две кометы поменьше, что понеслись к шестам на противоположных концах поля. В следующее мгновение обе кометы, описав круг над полем, воссоединились, образовав огромный трилистник, из которого посыпались галлеоны, сикли и кнаты. Приглядевшись, я увидела, что трилистник состоит из тысяч крошечных бородатых человечков в красных жилетках с зелёными и золотыми фонариками в руках. Когда болельщики кое-как унялись, комментатор громогласно представил всех игроков сначала болгарской сборной, а затем ирландской. Последним он осветил личность судьи – тот выпустил из ящика все мячи и резко свистнул. Игра началась!

Никогда не смогла бы и помыслить, что квиддич может так захватывать! Напряжение, появившееся после странного разговора с Чарли, испарилось, не оставив и следа. Я была полностью поглощена игрой, едва успевая следить за игроками. Воздух наполняли четырнадцать красных и зеленых пятен, мелькали кфоффл и бладджеры, ярко-золотым пятном был судья финальной встречи команд Хасан Мустафа. Ирландские охотники показали высший класс на самых первых минутах игры: обыграв вражеских охотников, загонщиков и вратаря, они забили первый гол под радостные вопли зеленой части стадиона. Прошло довольно много времени, но ирландцы все так же вели в счете, да и игру, собственно, тоже. Но тут знаменитый Виктор Крам стал, наконец, делать свою работу. Я не смогла разглядеть крошечный золотой снитч, однако смогла вычислить его примерное местоположение, наблюдая за полетом болгарского ловца. Об Эйдане Линче я моментально забыла: он никак не выделялся на фоне Крама. Полет последнего был просто невероятен. Казалось, что он летает сам, — так хорошо у него это выходило. Плавный, быстрый полет создавал ощущение, что ловцу совсем не нужно метла для полетов. Молниеносные движения заставляли глаза болеть, но я прилагала все свои усилия, чтобы рассмотреть получше этого потрясающего игрока. Нет сомнений – я болею за Болгарию. Полет становился все более и более опасным – Крам и Линч стремительно приближались к траве, однако снитч никто так и не поймал. Оставалось совсем не много, и я не выдержала, крикнув на всю ложу:

— Они разобьются!

Мне казалось, что Крам услышал крик за ревом стадиона и резко вышел из пике, спирально взмыв в небо. Ирландскому ловцу повезло меньше: он ударился о землю под единый стон болельщиков в зеленом. Бегмен объявил тайм-аут. Колдомедики быстро оказались около Линча, упавшего на самой кромке поля, а Крам, пользуясь моментом, выискивал глазами золотой снитч. Выходит, он обманул Линча? Кажется, это какой-то квиддичный прием. Прильнув к омниноклю, я пересмотрела момент падения Линча. Да, это был особый прием — отвлечение ловца – под названием «финт Вронского». Вскоре раздался облегченный вздох зеленой половины стадиона – Эйдан Линч, оттолкнувшись от земли, взлетел в небо. После этого игра стала ужасно напряженной и грязной: за пятнадцать минут счет стал 130:10 в пользу ирландцев, а со стороны обеих команд происходило все больше и больше фолов. Один из них привел к драке между вейлами и лепреконами, в которую был вовлечен судья, тут же околдованный вейлами. Вскоре он очнулся, и собрался удалить вейл с поля, однако внял требованию болгарских загонщиков не делать этого, за что ирландская команда получила право на два штрафных удара. Ирландцы забили оба мяча, а Волков и Волчанов – болгарские загонщики – просто обезумели от гнева и лупили по всему, что попадалось под биту. В итоге было зафиксировано нарушение и, как следствие, очередной штрафной. Лепреконы соединились и образовали в воздухе «неприличный жест». Между группами поддержки команд вновь вспыхнула драка, представители министерства пытались разнять их – со временем это им удалось. Озлобленные вейлы подожгли метлу судьи, и тот не заметил небольшой воздушной баталии – ирландский загонщик Квигли, воспользовавшись суматохой, направил бладджер в Крама, тот не успел увернуться, и бладджер достиг своей цели, ранив самого потрясающего игрока на поле. В омнинокль я заметила, что на поле капает кровь, принадлежащая Краму, но никто этого не замечал, и игра продолжалась. И тут...я прижала руку ко рту: ловей ирландцев Линч вошел в крутое пике и с максимальной скоростью преследовал появившийся у самой кромки поля снитч. Крам, невероятным образом видевший, куда лететь, сел ему на хвост и постепенно нагонял его. А я, кажется, опять ненадолго потеряла рассудок.

— Они разобьются! – завизжала я.

— Ничего подобного! – орал Рон.

— Линч разобьется! – кричал Гарри.

Последний оказался прав: Эйдан Линч с глухим стуком во второй раз за матч упал на землю, а Виктор Крам, несмотря на свои повреждения, легко поднимался в воздух, сжимая в вытянутой вверх руке крошечный золотой мячик. На огромном табло зажглась надпись: ИРЛАНДИЯ-БОЛГАРИЯ 170:160. Зеленые трибуны взревели, а ирландская команда включая Линча, наспех отреставрированного колдомедиками, совершала круг почета над полем. Но за ними я не смотрела: меня больше волновал Виктор Крам.

— Он очень смелый, правда? – я перегнулась через перила, наблюдая, как болгарский игрок приземляется. Он выглядел более хмуро, чем обычно, не позволял колдомедикам оказывать ему помощь. Пока на верхнюю ложу вносили огромный золотой кубок, Бегмен приветствовал болгарскую сборную, также поднявшуюся сюда. Каждый член команды пожимал руку сначала болгарскому министру, а потом Фаджу, последним был Крам. Он был метрах в семи от меня, и я хорошо его рассмотрела: у него был ужасный вид, черные глаза ярко контрастировали с окровавленным лицом. К слову, на земле Виктор Крам держался менее уверенно: он сутулился и хмурился еще больше. Болгарские игроки ушли в сторону своего лагеря, а за ними комментатор приветствовал победителей, с огромной радостью принявших желанный трофей. Я не особо следила за церемонией награждения, провожая глазами широкую спину Крама. Вдруг он неожиданно обернулся, и его черные глаза-угольки посмотрели прямо на меня. Я вздрогнула и поспешно отвела взгляд.

* * *

Вялые и очень уставшие, мы побрели в палатки, чтобы наконец забыться сном. Я улеглась, закрыла глаза, и в воображении тут же нарисовался болгарский ловец, на этот раз принесший своей команде победу. Вот Крам улыбается и поднимает высоко над головой кубок, стадион рукоплещет, а вейлы, все как одна, показывают языки лепреконам. А в следующее мгновение...

— Гермиона, вставай! – испуганный голос Джинни вернул меня к реальности, вырвав их объятий Морфея.

— Джинни! – я рывком села в постели. – Что происходит?

— Не знаю, вставай, одевай пальто и бежим!

Молниеносно накинув на себя пальто и потуже затянув пояс, я выбежала из палатки. Джинни – следом за мной. Пред глазами встала ужасная картина: несколько волшебников в черных мантиях с покрытыми капюшонами головами, в белых масках, применяли Круцио на четырех магглах: двое из них были детьми лет семи-восьми, а остальные – сторож лагеря мистер Робертс и его супруга. Подчиняясь движениям волшебных палочек, тела несчастных людей изламывались и выгибались в воздухе, они кричали так, словно их резали. Кто мог применить непростительно заклятие публично? Неужели это...это...Пожиратели Смерти?!

— Дети! – крикнул мистер Уизли, — бегите в лес, я приду за вами! Мы должны помочь министерству! – мистер Уизли, Билл, Чарли и Перси с палочками на изготовку понеслись прямо к группе волшебников в черном. Вдруг Чарли обернулся и заорал не своим голосом:

— Ты что, забыла? – только мне было понятно, что мне адресованы эти слова. – Бегите!

Крик Чарли отлично подействовал на нас: со всех ног мы кинулись к лесу, преодолевая расстояние огромными прыжками. Огромная толпа людей расталкивала нас, но я знала, что нам ни в коем случае нельзя разделяться. Взяв Рона и Гарри за руки, я потянула из дальше, и совсем скоро мы оказались в лесу, вот только Джинни и близнецов рядом не было. Это оказалось не единственно потерей: Гарри не нашел у себя свою палочку. Вдруг совсем рядом, в кустах, что-то зашуршало, и оттуда выскочила насмерть перепуганная Винки. Она пыталась бежать, но у нее это плохо получалось: будто кто-то держал ее сзади, не давая двигаться вперед.

— Что это с ней? — Рон с любопытством поглядел вслед Винки. — Почему она не может бежать нормально?

— Спорим, она не спросила разрешения на то, чтобы спрятаться, — сказал Гарри

— Знаете, у домовых эльфов ужасные условия труда! — возмущённо воскликнула я. — Прямо рабство какое-то! Этот мистер Крауч отправил её на самый верх трибун, она там чуть не умерла от страха, а он её к тому же ещё и заколдовал, так что она даже не может убежать, когда громят палатки! Почему никто ничего для них не сделает?

— Но ведь сами домовые эльфы довольны, — возразил Рон. — Ты же слышала, что старушка Винки говорила там, на матче... "Домовым эльфам отдыхать не след"... Ей по душе, когда ею командуют...

— Нет, это из-за таких людей как ты, Рон, — горячо начала я, — которые поддерживают прогнившую, несправедливую систему только потому, что они слишком ленивы, чтобы...

Опять громыхнуло, на этот раз с опушки леса.

— Давайте-ка лучше двигаться, — сказал Рон. И мы стали продвигаться все глубже в лес. По пути встретили группу гоблинов, отчаянно цеплявшихся за увесистый мешок с золотом, вейл, от которых Рон опять начал «сходить с ума», потому мы с Гарри, подхватив его под руки, поспешили увести его подальше. Мы вышли на небольшую полянку, на которой никого не было, и уселись на пеньки. Гарри и Рон завязали тихий разговор, а я думала о Чарли. Откуда он узнал? И как он это сделал? Снова вопросы, одинокие вопросы без ответов на них...

— Морсморде! – невдалеке мужской хриплый голос прокричал неизвестное мне заклинание, от которого волосы встали дыбом. В небе над лесом появился огромный череп, изо рта которого тонкой веревкой опускалась змея... Черная метка! Знак Волдеморта! Это были Пожиратели Смерти!

— Гарри, скорее, бежим! – я схватила Гарри сзади за куртку и потащила.

— Да в чём дело?

— Гарри, это же Черная метка! — простонала я и потянула его со всей силы. — Эмблема Сам-Знаешь-Кого!

— Волдеморта?

— Гарри, быстрей!

Гарри и Рон наконец сообразили, в чем дело, и мы втроем побежали по поляне обратно в лес. Вдруг вокруг нас, в качестве оцепления, появилось штук двадцать волшебников. Разом прозвучало двадцать мощнейших Остолбеней!, но мы сумели пригнуться, избежав заклинания. Вспышки заклятий осветили лицо Рона, едва не схватившего его, и тут один их колдунов, очевидно, мистер Уизли, признал Рона среди нас, и все опустили палочки. Дальше все было как в тумане: этот Крауч попытался обвинить нас в сотворении Черной метки, другие же опровергли это, мистер Диггори пошел туда, где был слышен крик заклинания, вызвавшего метку, и принес с собой оглушенную Винки, у которой была палочка Гарри. С помощью Приори Инкантатем выяснили, что именно палочка Гарри сотворила это заклинание, но домовики не могут колдовать, используя волшебные палочки. Не смотря на это, мистер Крауч публично лишил Винки работы, а для эльфов работа – смысл жизни. Как он мог! Я не удержалась и высказала мистеру Краучу все, что я думаю о нем, и мистер Уизли, получив назад палочку Гарри, поскорее увел нас обратно в палатку. Там уже были все члены семейства Уизли. Никто особо не пострадал (Перси с разбитым носом, Билл зажимал скомканной простыней глубокий порез на руке, а Чарли сидел грустный в порванной рубашке), хотя вид у всех был довольно шокированный. У всех, кроме Чарли. Завязался разговор, все требовали разъяснений, но у меня не было сил слушать. Я пожелала всем спокойной ночи и отправилась в свою палатку, Чарли проводил меня. Я открыла было рот, но он решительно сказал:

— Иди спать, Гермиона. Я все расскажу тебе завтра, — он встретил мой недоверчивый взгляд. – Обещаю.

— Хорошо, — хрипло ответила я и, помедлив, добавила: — Спасибо, Чарли.

Он только улыбнулся в ответ.

Мистер Уизли совсем не дал нам поспать: прошло всего три-четыре часа, и мы отправились домой. Получив в пункте раздачи порталов очередной дырявый ботинок, мы сгрудились вокруг него и, ощутив уже привычное выворачивание наизнанку и круговерть повсюду, оказались на том самом холме, откуда началось наше путешествие. К слову, это утро было немного приятнее того. Несмотря на пережитые события, я чувствовала покой, находящийся совсем рядом. Он имел вид слегка кривого, длинного, но невероятно уютного дома, на крыльце которого стояла взволнованная рыжеволосая женщина, махавшая нам платком. Нора и миссис Уизли. И сразу я чувствовала себя как дома, будто была рядом с мамой и отцом. Хозяйка дома кинулась нам навстречу, и первыми в ее объятиях оказались близнецы. Что совершенно неудивительно, ведь именно на них она накричала, отпустила, не попрощавшись. А сложись для нас события менее удачно, кто знает, как бы вышло...

Оказавшись дома, мы с Джинни тут же отправились спать. Я была так измучена, что не могла думать ни о чем другом. Забылось все: Пожиратели смерти и Черная метка, Гарри, Чарли с его недосказанностью, Рон, письмо без отправителя, полет Виктора Крама, ущемление прав эльфов, новые заклинания, прочитанные мной, родители, дядя, скорый отъезд в Хогвартс... Я легла на кровать, не раздеваясь, Джинни что-то говорила, но я уже не слышала. Как только моя голова коснулась подушки, Морфей забрал меня.

* * *

Когда я зашла на кухню, было около часа пополудни. Там были все, кроме мистера Уизли и Перси. Каждый занимался своим делом, никто даже не заметил, как я вошла. В комнате повисло молчание, и я не могла разобрать, какое именно, что меня ужасно раздражало: непринужденное или, наоборот, тяжелое. Налив себе воды, я залпом выпила целый стакан. Почему-то кружилась голова, перед глазами появились темно-зеленые пятна. Я часто-часто заморгала, надеясь избавиться от них, но к зеленым добавились еще и темно-желтые. Они плясали перед глазами и мешали мне сосредоточиться, я никак не могла понять, что к чему. Я протянула руку к стакану и, дрожащими руками взяв графин, еле-еле налила себе еще воды. Но я ее не выпила. Стакан выскользнул из моих дрожащих рук, и кухню наполнил звон разбитого стекла. Я закрыла уши руками и сама не заметила, как упала. Последнее, что я увидела, перед тем как глаза застлала чернота, был Гарри, метнувшийся ко мне с протянутыми руками и что-то кричащий.

Очнулась я, как мне показалось, минут через десять. Я лежала в комнате, вероятно, мистера и миссис Уизли — никогда раньше в ней не была. Постель была очень мягкой, а подушки — очень удобными. Я решила пока не открывать глаза, чтобы немного подумать и побыть наедине с самой собой. Наверняка, как только я открою глаза, ко мне кинутся если не все Уизли, то Рон и Джинни точно. И Гарри, конечно. Что со мной происходит, интересно? Я все же открыла глаза и увидела рядом собой дремавшую Джинни. Гарри со свойственной ему скромностью и стеснительностью наверняка решил не заходить в спальню четы Уизли, иначе он был бы здесь, рядом со мной. Я нисколько в этом не сомневалась — Гарри всегда был рядом, если что-то случалось. Пользуясь сном Джинни, я осмотрелась. Комната была, наверное, самой просторной в доме и самой светлой. Возможно, Уизли сначала жили в одноэтажном доме, а только потом и стали пристраивать комнаты выше с появлением детей. Ну да, ведь комнаты Рона и Джинни как раз на самом верху Норы. Я приподнялась на локтях, чтобы получше рассмотреть большую колдографию в рамке. На ней были запечатлены чета Уизли, маленькие Билл и Чарли, двухлетний Перси, бегающий вокруг родителей, которые держали на руках новорожденных близнецов. Надо же. Они так едины, практически неделимы. Такой семейный дух. И как только миссис Уизли отважилась родить семерых?

— Гермиона, ты очнулась! — Джинни, видимо, проснулась.

— Угу, — кивнула я.

— Как ты себя чувствуешь? — рыжая девушка была так взволнованна, что явно не находила себе места.

— Все нормально, — ответила я. И правда: мне было на удивление легко и хорошо. — Ничего не болит. А что произошло?

— Ты упала в обморок, — пояснила бледная Джинни. — Мы все перепугались, потому что на тебя не действовали никакие оживляющие заклинания. — Дочь четы Уизли беспокойно мерила шагами комнату. — Мы даже подумали, что...

— Я умерла? — предположила я. Джинни испуганно кивнула. — И вообще-то я удивлена, что вы так подумали. Ведь оживляющие заклинания не действуют на обычные обмороки, миссис Уизли должна была это знать.

— Мы, мы... так испугались, что не подумали об этом, — яркие волосы Джинни контрастировали с ее бледной кожей. — Чарли отправился искать доктора. Тебе привести Рона и Гарри?

— Да, — помедлив, ответила я. Имя Чарли отрезвляюще подействовало на меня, и я выпала из своей странной прострации.

— Сейчас, — слабо улыбнулась Джинни. — Они меня сменят, а я пойду предупрежу маму.

Я кивнула и стала ждать друзей. Что-то в словах и поведении Джинни показалось мне странным. Она сказала «сменят». Сколько же я была без сознания? И как замедлилось мое падение? Я точно помню, что ощутила какую-то поддержку, прежде чем упасть. Наверное, это был Гарри. Хотя он был прямо передо мной, вряд ли Гарри помог мне.

— Гермиона, ты в порядке? — Гарри с порога бросился к моей кровати. Гарри, какой же он все-таки хороший.

— Уже да, — я улыбнулась друзьям. Рон, хоть и не бросился ко мне, но выглядел обеспокоенным.

— Точно? — поинтересовался он.

— Да, да, — я закатила глаза на манер близнецов, — не волнуйтесь. Лучше расскажите мне, как все было.

— Ну, мы все сидели на кухне, — начал Гарри, — а ты так тихо вошла, что я не заметил, взяла воды, а потом у тебя стакан из рук выскользнул, ты зажала уши руками, стала падать, ну и...

— Чарли тебя поймал, и все, — отрывисто сказал Рон.

— А сколько я лежала без сознания? — задала я самый волнительный для меня вопрос.

— Шесть часов, — тихо сказал Гарри, опустив голову. — Это слишком долго для обморока.

— Мы не знали, что делать, — развел руками Рон.

— Ладно, хватит об этом, — пресекла я дальнейшие попытки Рона и Гарри волноваться и кудахтать. Мне не хотелось сейчас все это слушать. — Уже все хорошо, так что не нужно мне врача.

— Это как это не надо врача? — недовольный голос Чарли раздался в дверях. — Зря я тебя, что ли, ловил?

— Спасибо, конечно, но у меня уже все хорошо, — раздраженно сказала я. Ну что они все как дети?

— Гарри, Рон, выйдите, я прочищу вашей отличнице мозги, — сказал старший брат Рона, закатав рукава. Друзья удивленно заморгали, но послушались. — И скажите матери, что все в порядке!

— Что за чертовщину ты тут развел? — я недоумевающе посмотрела на Уизли.

— Это что ты тут развела? — в свою очередь взбеленился Чарли. — Ты хоть понимаешь, что так просто не бухаются в обморок на шесть часов? Ты головой своей умной думаешь или нет?!

— Прекрати на меня орать, — веско сказала я, — ты не имеешь на это никакого права.

— Как раз имею, да еще какое, — кричать он перестал, но на лице его было написано явное недовольство. — Я должен тебе все рассказать, если ты помнишь. Без этого нельзя.

— Ну расскажи, — я сбавила тон. Не хватало еще, чтобы нас услышали.

— Твой обморок случился, я думаю, из-за нежелательной аппарации и переизбытка информации и событий, — Чарли, как и Джинни ранее, стал мерить шагами комнату.

— Послушай, я сама разберусь с этим, — так же недовольно, как и он, сказала я. — Как ты узнал о том, что должно случиться?

— Если коротко, то я обладаю даром... — Чарли замялся, — ну, предчувствия, вроде как.

— Любимый ученик Трелони, да? — я рассмеялась. — Лучше говори, как есть на самом деле.

— Да это правда, Гермиона! — чуть повысил голос Чарли. — Об этом никто не знает, потому что мне этот дар счастья уж точно не приносит! Что ты об этом можешь знать, раз так рьяно отрицаешь существование подобного дара? Что? Давай, расскажи мне!

— Извини, — нехотя сказала я. — Но я правда не верю в прорицание.

— Давай опустим твое отсутствие веры, — прервал Чарли. — Просто выслушай меня. — Я кивнула. И правда, ведь Гарри утверждал, что тогда Трелони и правда впала в транс. И пророчество, получается, сбылось.

— У меня правда прорицательский дар, — начал Чарли. — Только работает он не так, как у обычных провидцев. Мне нужно дотронуться до предмета, чтобы ощутить это. Я не знаю, как точно объяснить тебе, но если на пальцах, то я вижу перед глазами что-то вроде колдографии, и там показывается то, что произойдет из-за этого человека.

— И в этот раз ты увидел нападение пожирателей смерти на лагерь после квиддичного матча? — предположила я.

— Нет, — помедлив, сказал Чарли. Он наклонился ближе ко мне и прошептал: — Я увидел, как на Гарри нападает Волдеморт. И это было на каком-то небольшом поле, а вокруг были какие-то бугорки, похожие на палатки. И лес рядом. В общем, очень похоже на палаточный лагерь на кубке мира.

— Ты уверен, что это палатки?

— Нет, — покачал головой молодой драконовед. — Я всегда вижу «колдографию» издалека. Но было очень похоже на окрестности лагеря.

— Ясно, — заключила я. — Но твое предсказание не сбылось, ведь так? Значит, Гарри больше ничего не угрожает.

— Возможно, ты и права, — пожал плечами сын четы Уизли. — Но все равно приглядывай за Гарри этот учебный год. Тем более, в этом году будет проводиться Турнир Трех Волшебников. Приедет куча других волшебников.

— Что? — глаза у меня округлились. — Турнир Трех Волшебников? Не может быть!

— Ага, улыбнулся Чарли. — Мне даже жаль, что я уже закончил Хогвартс и не застал такое. Кстати, Гермиона, — добавил Чарли, уже открывая дверь, — я подсыпал тебе в воду усыпающий порошок, чтобы незаметно поговорить с тобой потом. Но я малец переборщил. Ты меня простишь?

— Убирайся к Салазару, Чарли Уизли! — забыв обо всем, я схватила с тумбочки первый попавшийся под руку предмет и швырнула его в уже закрывшуюся за драконоведом дверь.

— Гермиона, детка, ты что кидаешься? — удивленный и испуганный голос миссис Уизли с мимолетной ноткой недовольства раздался с порога.

— У вас ужасный сын, миссис Уизли! — вскрикнула я, повернувшись на другой бок.

Захлопнулась дверь, и я услышала в глубине дома крик Молли Уизли: «Рональд Билиус Уизли! Какого Мерлина ты творишь?!»

Прости, Рон.

* * *

В день отъезда в Хогвартс погода была ужасной: дождь лил как из ведра и даже не думал прекращаться. Небо мрачно украшали небольшие серые тучки, разбросанные по всему полотну неба. Оно напоминало мне «Твистер», вот только круги были не разноцветные, а серые, местами даже черные. В Норе витало настроение, какое всегда бывает в последний день летних каникул. Тоскливо, досадно и слегка неуютно. Основными его источниками были Рон, Фред с Джорджем и Джинни. Их мрачные лица так и излучали, как бы выразилась Трелони, негативную энергию, мешавшую открыть свой третий глаз , отправить свою интуицию в полет и вообще покинуть пределы разума. Чепуха какая-то. Что-то я не замечала за драконоведом-провидцем подобных реплик. Хотя, может он еще поднатореет в этом шарлатанстве. Мне было довольно смешно слышать от Чарли, что у него есть какой-то дар провидения. Ну, не верю я в прорицание, и все тут. Хотя основания есть. Например, не случайно же он предупредил меня насчет Гарри на чемпионате мира по квиддичу, так? К тому же, Чарли упомянул, что ему, чтобы получить своего рода «предсказание», нужно дотронуться до человека. А это больше похоже на правду, ведь не станет же он нести всякую чушь о незнакомых людях, как это делает профессор прорицания. Тем более, даже если предположить, что это все несерьезно, то обманывать меня Чарли совершенно не к чему. Абсолютно никакой выгоды. Значит, я ему верю. О, Годрик, я способна верить человеку исключительно исходя из логики! А то, что он милый, хороший, добрый и сильный, и вообще не ходит хмурой тучей, как один небезызвестный спортсмен, на меня совершенно не влияет, довольно печально. К тому же, мне только почти пятнадцать, а Чарли... А сколько ему? Наверное, девятнадцать. Или двадцать. Ну куда мне такая разница? Тем более, он драконовед, это очень серьезная работа. И очень опасная. Мерлин мой, о чем я думаю?! Гермиона Грейнджер, а ну марш собирать вещи! А если тебе делать нечего, то почитай Стандартный Сборник Заклинаний! Курс, например, за седьмой, чтобы голова распухла!

И я, отругав себя за непозволительные мысли о старшем брате (!) своего лучшего друга, принялась собирать вещи. Чемодан весил довольно прилично и, к моему стыду, помочь мне его донести до маггловского такси, которые вызвали Уизли, вызвался именно Чарли. Виновато улыбаясь, он легко поднял мой тяжеленный чемодан руками и понес его к машине. Я поспешила за ним. Смотря на его спину, я почему-то подумала, что у Виктора Крама спина, наверное, такая же широкая и мускулистая. А потом я шлепнула себя по руке, укоряя за подобного рода мысли. Чарли обернулся на звук и вопросительно посмотрел на меня, спросив:

— А почему ты на меня смотришь так, как будто я только что сделал что-то безумно смешное?

— Тебе кажется, — я отвела глаза, обогнав его. Выйдя из дома первой, я стала искать глазами Живоглота, раскрыв зонтик. Спустя пару минут кот обнаружился в курятнике, гонявший там огромную картофелину на ножках. Собственно, это был гном. Я позвала Живоглота, и он, к моему удивлению, тут же прыгнул мне у руки. Я спешно вышла из курятника, ибо там был не самый чистый воздух, и посадила Живоглота в дорожную корзину. Все уже собрались и ждали только меня. К моему ужасу, Билл и Чарли собрались ехать вместе с нами. Надо же, какая забота. К счастью, с нами в машине поехал Билл, туманно говоривший всю дорогу о своем желании поучиться в Хогвартсе снова в этом году. Гарри и Рон непонимающе выспрашивали его, почему, а он только загадочно улыбался в ответ. Это наверняка из-за Турнира. Кстати, интересно, какие две школы приедут к нам? В Европе находились только Шармбатон, Дурмстранг и Коллонди. Еще, может, кто-то с Канады отважится. Или из России. Я читала, что в России целых пять магических школ. Хотя неудивительно, ведь это самая большая страна в мире. Было бы здорово, если кто-то из русских приехал на Турнир.

— Гермиона, мы уже выходим, — Рон легонько толкнул меня в плечо.

— И правда, — рассеянно сказала я, провожая взглядом стекающие по стеклу автомобиля капельки. Я повернулась к Рону: — Иду.

Выйдя из машины, мы быстро похватали вещи и, взявшись за руки, побежали в сторону барьера, разделяющего мир маггловский от мира волшебного. Меня посетило незабываемое чувство, которое я не могла назвать. Но было так здорово бежать под дождем, сжимая руки друзей и ощущать, что совсем скоро алый поезд увезет меня в Хогвартс, выпуская клубы дыма, поднимающегося в небо.

Оказавшись на платформе, мы отряхнулись и заспешили в поезд занять места. Положив в одном из свободных купе вещи, мы вышли снова вышли на платформу — попрощаться со всеми. Я смотрела на Джинни, которая, кажется, разрывалась между желанием навсегда остаться в объятиях своего самого старшего брата и желанием поскорее оказаться в столь любимом ею Хогвартсе. Желание плюс обязательство победили, и Джинни, немного всплакнув и быстро чмокнув Билла на прощание, понеслась садиться на поезд. Я даже как-то не заметила, что Джинни и Билл так близки. Он тоже выглядел немного расстроенным и хмурился. Хлопнув братьев по плечу, он аппарировал. Нет, он все-таки не немного расстроился. Я оглянулась на других: Гарри смотрел вслед Джинни, провожая ее умиленным взглядом. Эх, наверное, Гарри всегда хотелось иметь старшего брата. Или сестру. Как он был бы счастлив...

— Скоро увидимся, Гермиона, — возникший перед глазами Чарли крепко обнял меня, а я — его в ответ. И все мысли куда-то испарились, когда Чарли зашептал мне на ухо, наклонившись: — Ты должна будешь мне писать обо всем, что происходит в Хогвартсе, слышишь?

— Ага, — только и сказала я.

— Каждую неделю, — сказал Чарли, отстранившись.

— Было приятно познакомиться, — холодно сказала я, опомнившись. К счастью, Гарри и Рон уже зашли обратно в поезд и не видели всего этого бедлама, которому я позволила произойти. Я заспешила к поезду — до отправления оставалась всего пара минут. Как только дверь Хогвартс-экспресса захлопнулась за мной, я выглянула из окошка на перрон. Чарли там уже не было. Ну и пожалуйста. Я зашла в купе к друзьям, которые уже ели волшебные сладости. Рон обложился шоколадными лягушками и выпрашивал у Гарри карточку с изображением Фламеля. Гарри в ответ затянул свою любимую песню: «А помнишь, как мы на первом курсе...». Продолжалась эта песня бы очень долго, если бы не была прервана появлением Дина Томаса и Шеймуса Финнигана. Эх, сейчас начнут о квиддиче... И я, видимо, переняла от Чарли частичку его прорицательского дара: мальчишки заговорили о квиддиче, на этот раз погрузившись в воспоминания о недавнем финале. К слову, на шее Шеймуса до сих пор красовалась ирландская розетка, тихо выкрикивающая имена ирландских игроков. Интересно, а как болгары переживали проигрыш своей команды? Интересующий меня вопрос с порога задал Невилл Лонгботтом, очень переживающий не только по обозначенному выше вопросу, но и по поводу своего отсутствия на матче. В тоскливый разговор о квиддиче включился еще и Невилл, и я погрузилась в чтение «Магических цифр и способов их применения». Но буквы, толкующие о цифрах, в голове совершенно перемешались, и среди этой путаницы внезапно появилось лицо одного знакомого мне рыжеволосого парня. Я сердито захлопнула книгу и стала смотреть в окно. На небе был по-прежнему серый «Твистер». Хотя, другого мне и не нужно. Вряд ли все будет хорошо, если на небе вдруг появятся аккуратные желтые, зеленые, красные и синие круги. Я помотала головой и прислонилась к стеклу, совершенно упустив тот момент, когда я заснула под мерный стук колес и голоса моих родных мальчишек.

* * *

Когда мы прибыли в Хогвартс, погода стала, если это вообще возможно, еще более ужасной. Дождь усилился в разы, повсюду была грязь, в которой утопали ноги. Быстро поприветствовав Хагрида, мы поспешили к каретам. Бедные первокурсники! Вот уж традиция Хогвартса — переплывать озеро в тот день, когда оно вот-вот выйдет из берегов! Проводив взглядом несчастных первокурсников, я захлопнула дверь кареты. Здесь было гораздо теплее и уютнее, но долго наше маленькое счастье не продлилось: выйдя из карет, мы вновь встретили разбушевавшуюся стихию. В вестибюле мы уже хотели было отдышаться, как пришла новая беда. Паривший под потолком Пивз кидался огромными красными воздушными шарами, наполненными водой. Разбиваясь об пол, они окатывали водой стоявших в холле учеников, добавляя им скверного настроения и повышая процент влаги. К счастью, вскоре появилась МакГонагалл и вышвырнула Пивза из холла, дав нам возможность ринуться в Большой зал. Мы прошли к гриффиндорскому столу и уселись на скамейку, заняв свои обычные места. Рядом сидел Почти Безголовый Ник, завистливо смотрящий на тарелки и кубки, вот-вот готовые наполниться водой и питьем. Гарри и Рон тоже смотрели на посуду, только не с завистью, а ожидающе-мучительно. Признаться, я тоже была не прочь перекусить. Но впереди еще распределение. Я посмотрела на стол преподавателей. Ни одного нового лица и три пустующих кресла: нет Хагрида, МакГонагалл и нового преподавателя по защите от темных искусств. Ни один профессор не смог продержаться на этой должности больше года. Говорят даже, что на нее наложено проклятие. Но кто мог наложить такой силы проклятие на место преподавателя защиты? Ответа на этот вопрос, казалось, не знал никто. Но факт был налицо.

Наконец, спустя двадцать минут томительного ожидания под аккомпанемент животов, распределение завершилось. Дамблдор в темно-зеленой мантии, расшитой звездами и месяцами, поправил очки-половинки и сказал всего одно слово: «Налетайте!». Наверное, это был единственный раз, когда все ученики Хогвартса безоговорочно последовали совету директора. Рон, давясь едой, вступил в перебранку с Почти Безголовым Ником. Я особо не вникала в их спор, уделяя больше внимания картофельному пюре и тыквенному соку, пока Ник не стал рассказывать о подвигах Пивза.

— Раскидал повсюду кастрюли и сковородки. Всё кругом плавало в супе. До смерти перепугал домовых эльфов...

С громким звяканьем я опрокинула золотой бокал. Тыквенный сок неостановимо пополз по скатерти, перекрасив в оранжевое несколько футов белого льняного полотна.

— Здесь есть домовые эльфы? — я в ужасе вытаращила глаза на Почти Безголового Ника. — Здесь, в Хогвартсе?

— Разумеется, — Почти Безголовый Ник изумился. — Больше, чем в

каком-либо другом замке Британии, насколько я знаю. Свыше сотни.

— Я ни разу ни одного не видела! — воскликнула я.

— Что же, они ведь днём практически не выходят из кухни, — сказал Почти Безголовый Ник. — Они выходят по ночам, убираются, следят за каминами и всё прочее... Я хочу сказать, подразумевается, что их и не должно быть видно, ведь верно? Согласитесь, это же отличительный признак хорошего домового эльфа: его не видно и не слышно.

Я сверлила привидение гриффиндорской башни гневным взглядом. Да как он может так отзываться о них? Ведь почтенный же человек, ему около двухсот-трехсот лет, может, даже больше! Неужели он не понимает, что это неправильно?!

— А им платят? — гневно осведомилась я. — У них бывает отпуск? Больничный, пенсия и всё прочее?

Почти Безголовый Ник фыркнул так, что его воротник сполз с шеи, голова откинулась набок и повисла на узкой призрачной полоске кожи и мышц.

— Больничный? Пенсия? — переспросил он, снова водрузив голову на плечи и зафиксировав её с помощью воротника. — Домовым эльфам не нужны больничный и пенсия!

Я в ужасе посмотрела на еду, к которой едва притронулась, а затем решительно положила на стол нож и вилку и отодвинула в сторону тарелку.

— Ой, ну п'рстань, Ер-мона, — раздражённо бросил Рон с набитым ртом. — Ты же не станешь добиваться для них больничного голодовкой!

— Рабский труд, — отрывисто сказала я. — Вот как был приготовлен этот ужин. Рабским трудом!

Я не помнила себя от негодования. Как они смеют заставлять их? Почему не платят им ни кната? Как такое вообще возможно? Это ведь чисто воды расизм! Расизм! Нужно завтра же сходить к профессору Дамблдору и поговорить с ним о положении эльфов-домовиков!

Однако профессора Дамблдора, похоже, вообще не беспокоило положение домовых эльфов. Он поднялся со своего кресла и хлопнул в ладоши, обращая на себя внимание зала. Директор, как всегда, предупреждал о Запретном лесе, рассказывал о запрещенных в школе предметах, с полным списком которых можно было ознакомиться у школьного завхоза Филча, о правилах, велел прислушиваться к здравому смыслу и объявил об отмене соревнований по квиддичу в этом году. Это вызвало первую волну удивления в виде открытых ртов учеников со всех факультетов. Только Дамблдор подвел нить своей речи к объявлению о проведении Турнира Трех Волшебников, как раздался ужасающий гром, и распахнулась дверь. Под раскаты в Большой зал ввалился человек невысокого роста. Постепенно лысеющий, с шрамами на лице и деревянной ногой. Но это было не самое удивительное. У него были разные глаза. Один был обычный человеческий глаз, а второй представлял собой огромный голубой глаза, бешено вращающийся в разные стороны. Между глазами у него не было переносицы, а только глубокий шрам с ее остатками. Взгляды всех учеников и преподавателей были прикованы к этому человеку. Страх стал наполнять меня, я мгновенно вспомнила о предупреждении Чарли, хотелось кричать. Обстановку разрядил Дамблдор, радостно представивший залу нового преподавателя по защите от темных искусств — профессора Аластора Грюма. Насколько я знала, он был раньше главой аврората и изловил больше половины нынешних преступников, сидящих в Азкабане. Его отстранили, потому что вроде бы он немного помешался и стал жутким параноиком. Однако Дамблдор не стал бы приглашать на место преподаватели ЗОТИ съехавшего с катушек параноика. Значит, этот человек в действительности великий, каким его описывали старые выпуски Ежедневного Пророка, в которых рассказывалось о поимке очередного опасного преступника. Грюм занял свое место, и Дамблдор наконец объявил всему залу, что в этом году состоится Турнир Трех Волшебников.

— Проведение Турнира Трех Волшебников началось примерно семьсот лет назад. Они представляли собой дружеские состязания между учениками трёх крупных колдовских школ Европы. Каждая школа делегировала на Турнир своего чемпиона. Три чемпиона должны были выполнить три волшебных задания. Раз в пять лет каждая из школ по очереди принимала у себя участников Турнира, и было принято считать, что подобные мероприятия представляют собой лучший способ установления дружеских контактов между молодыми ведьмами и колдунами разных национальностей... Так продолжалось до тех пор, пока уровень смертности не сделался столь высок, что проведение Турниров отменили.

— Уровень смертности? — в ужасе повторила я. И они буду проводить этот Турнир здесь, в Хогвартсе? Как это вообще возможно, смертные случаи?

— В течение нескольких веков предпринималось множество попыток восстановить проведение Турниров, — продолжал Дамблдор, — но ни одна из них не была успешной. И всё же, департамент по колдовским играм и спорту нашего министерства решил, что пришло время попробовать ещё раз. Всё лето мы напряжённо работали над обеспечением безопасности, с тем, чтобы ни при каких обстоятельствах ни один участник Турнира не оказался в смертельной опасности.

— В октябре к нам в школу прибывают директора школ вместе с претендентами на звание чемпиона. Выбор чемпионов будет производиться в Хэллоуин. Независимый судья решит, кто из претендентов является славой и гордостью своей школы, и тем самым наиболее достойным кандидатом на участие в Турнире, а также на получение приза в тысячу галлеонов.

— Я попробую! — громким шёпотом воскликнул Фред. Перспектива славы и богатства зажгла его лицо бешеным энтузиазмом. И он был явно не единственным человеком в этом зале, кто вообразил себя чемпионом Хогвартса.

— Безусловно, каждый из вас был бы рад и счастлив завоевать Кубок для своей школы, — сказал он, — и тем не менее, директора школ-участниц Турнира совместно с министерством магии приняли решение ввести для претендентов ограничение по возрасту. Заявки на участие будут приниматься только от тех, кому уже исполнилось семнадцать лет. Это, — Дамблдору пришлось немного повысить голос, потому что по залу понеслись возмущённые вопли (а близнецы Уизли пришли в настоящую ярость), — необходимая мера предосторожности, поскольку, независимо от принимаемых нами действий, задания Турнира очень сложны и опасны — маловероятно, чтобы с ними могли справиться учащиеся младше шестого-седьмого класса. Я намерен лично проследить за тем, чтобы никто из недостигших необходимого возраста не смог обмануть нашего независимого судью. — Голубые глаза ярко блеснули, скользнув по мятежным лицам Фреда и Джорджа. — И я призываю тех, кому не исполнилось семнадцати, не тратить время понапрасну и не подавать заявки.

— Делегации школ прибудут в октябре и останутся у нас практически на весь учебный год. Я уверен, что вы примете наших иностранных гостей со всей любезностью, а также окажете искреннюю поддержку чемпиону "Хогвартса", когда его или её выберут. А теперь, поскольку уже очень поздно, а для завтрашних занятий вам очень важно отдохнуть и набраться сил — отправляйтесь спать! Марш-марш!

Мда. Очень надеюсь, что у Хогвартса в этом Турнире не будет чемпиона. Не хочу, чтобы кто-то умер. Хотя, обеспечение безопасности и все прочее. Однако хороша же была безопасность на чемпионате мира по квиддичу, просто отличная! Надеюсь, Гарри и Рон и не подумают обмануть этого «независимого судью». Интересно, так какие же еще две школы примут участие в турнире?

С этими мыслями я побрела в спальню и, быстро приготовившись ко сну, решила хорошенько выспаться, чтобы пойти завтра к профессору Дамблдору. Заодно и о других школах-участницах узнаю.. Странно, что он этого не упомянул.

На ум полезли целых тонны мыслей, но я, на манер Скарлетт О`Хара, решила: «не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра». Но Скарлетт приходилось думать о том, как прокормить свою семью и поставить на ноги Тару, а мне...всего ничего по сравнению с ней. И мое сознание плавно перенесло меня в Америку, где янки и южане боролись за землю всеми доступными им методами, ведь «в любви и на войне все средства хороши»...

Дамблдор, как всегда, слегка удивил меня. Напоил меня чаем, угостил какими-то сладостями, а после спросил, как Гарри провел лето. И это после моей речи о жизни домовых эльфов здесь, в замке! Я рассказала ему все, что Гарри говорил мне, включая подробное описание происшествия на Чемпионате мира. Директор как-то странно улыбнулся, подмигнул мне и сказал, что перед Коллонди и Дурмстрангом не следует ударить в грязь лицом. А я ведь даже не заикнулась об этом своем вопросе. Хотя, это же Дамблдор. Не удивлюсь, если за кажущейся природной проницательностью голубых глаз скрывается отточенная до блеска легилименция. Когда я уже почти закрыла за собой дверь, директор будничным тоном сообщил, что поручает мне отрепетировать гимн школы на нашем факультете. Я отпустила дверную ручку, и дверь с треском захлопнулась. Со всем факультетом? Мне? Гимн школы? До октября? Я быстро взяла себя в руки и вновь открыла дверь:

— А где репетировать, сэр?

— На восьмом этаже, мисс Грейнджер, есть прекрасная комната для хорового пения. В коридоре рядом со статуей Варнавы Вздрюченного.

— Понятно, профессор, спасибо, — я сделала небольшую паузу, — до свидания.

— Мисс Грейнджер, — остановил меня Дамблдор, — в этом году я принял на работу одного эльфа с зарплатой и выходными. Думаю, Гарри знает его.— Здорово, профессор! — я просияла. Быть может, это дело не так уж и безнадежно? — До свидания.

— Всего хорошего, мисс Грейнджер, — снова улыбнулся Дамблдор и принялся негромко напевать, поглаживая мягкие перья Фоукса: — Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс...

Я наконец закрыла за собой дверь. И зачем он процитировал в конце гимн школы? Неужели Дамблдор считает, что я забуду? Что мне нельзя доверить такое дело? Вот еще! Глупости какие. Внутренний голос услужливо подсказал: «Он просто хочет, чтобы ты сама включилась в работу; он знает, что тебе нравится эта песня». Ну конечно. Директору просто нужно, чтобы мы все разучили песню. Это что, будет что-то в духе показательного выступления? Интересно, а что приготовят Коллонди и Дурмстранг? Я рада, что приедут коллондчане; возможно, удастся узнать что-то интересное об их способе аппарации. Я читала, что это, сугубо говоря, не совсем аппарация: мгновенное перемещение с места на место, которое нельзя ограничить никоим образом, делающее тебя невидимым для глаз человека на первые несколько минут.

А вот дурмстрангцы... Не удивлюсь, если дурмстрангцы очень похожи на слизеринцев. Правда, в их школе нет никаких ограничений, а как раз создаются условия для формирования подобного типа личности. Кошмар! И никто ведь не знает, где именно находится Дурмстранг.

Местонахождение Коллонди, наоборот, практически не оставляет сомнений: ученики с внешностью альбиносов, большую часть учебного времени руководство школы отдает на изучение чар, связанных с холодом и водой, ведь они своеобразно символизируют природу, окружающую Коллонди. Ну и, основным фактом, позволяющим практически точно определить, где находится Коллонди, является изображенная на гербе школы дымная бухта. Я читала, что с древнескандинавского Рейкьявик переводится именно как «дымная бухта». То есть, Коллонди вполне могла располагаться в Исландии.

У меня было предположение, что Дурмстранг находится где-то на севере. Когда пришло письмо из Хогвартса, я много читала не только о нем, но и о других школах. «Магическое образование в Европе» гласит о том, что наиболее достойными школами являются Хогвартс, академия Шармбатон, Коллонди и Гаудакс в Канаде. Однако школой, вокруг которой всегда сосредотачивались слухи, грязные сплетни и леденящие душу факты, был Дурмстранг. И в который раз я подумала о преподавании там темной магии. Это, разумеется, не все, что известно об этом учебном заведении и на основании чего можно делать разного рода выводы. В комплект формы дурмстрангцев входит очень теплая мантия на меху — кротовая шуба Хагрида не выдержала бы конкуренцию. И еще, раз они путешествуют на огромном корабле, значит, школа расположена близко к морю. И достоверно было известно, что в Дурмстранге учился Геллерт Гриндевальд, своеобразный Волдеморт начала-середины двадцатого века. И там учился еще кто-то знаменитый, особенно в последнее время… Вот только кто именно, я совсем забыла. Вот черт! Хотя, какая мне разница? Действительно, Гермиона Грейнджер, какая разница, что в твой Хогвартс через месяц с небольшим приедет школа с самой ужасной репутацией по версии книги «Колдовские школы Европы»?! Ведь там преподают Темные искусства. Не защиту от них, а именно темную магию!

Но ведь магия — многогранная материя, требующая всестороннего изучения. И само название «темные искусства» приятно холодит душу. Искусства... Каково это — творить темные искусства? А я знаю, кто может помочь мне в этом деле. Пройти этот коридор, подняться на один этаж, и дело почти сделано.

— Профессор МакГонагалл, я могу спросить вас кое о чем?

— Разумеется, мисс Грейнджер, — мой декан приветливо, но строго посмотрела на меня сквозь стекла очков.

— Могу я получить доступ в Запретную секцию библиотеки? — невинно осведомилась я.

— С какой целью?

— Я хочу прочесть о первых состязаниях на Турнире Трех Волшебников. Не общую информацию о Турнире, его организации, международном сотрудничестве и прочем, а о том, о чем обычно умалчивается. Насколько я знаю, именно в Запретной секции можно получить информацию подобного рода. Происшествия на Турнирах, не подверженные всеобщей огласке, какие-либо интересные факты. Словом, нечто, что было позволено тогда и неприемлемо сейчас.

Собственно, это было правдой. Недоговорить — это не соврать. Я что, рассуждаю как слизеринка?

— Ведь первые Турниры проводились именно на предмет выявления высшего магического мастерства — не важно, светлого или темного. Ведь тогда не было черты, которую нельзя было пересекать?

— Однако позже ее провели в качестве меры безопасности, — декан Гриффиндора едва заметно поджала губы, но разрешение выписала. — Удачи, мисс Грейнджер.

— Спасибо, профессор, — прощебетала я и, взяв разрешение, отправилась в Большой зал на обед.

* * *

— О, ты снова ешь? — Рон, как всегда говоривший с набитым ртом, удивленно воззрился на меня.

— Да, — согласно кивнула, — я решила, что есть более рациональные и эффективные методы борьбы за права эльфов.

— Ага, — Рон, слава Мерлину, прожевал, — и проголодалась.

— И тебе приятного аппетита, — я улыбнулась и попросила у Гарри расписание.

На Травологии мы успешно изучили бубонтюберов, гной которых, оказывается, чрезвычайно полезен в быту. Элоиза Миджен после занятия долго разговаривала с профессором Стебль, так что, вероятно, гной помогает от прыщей. Я неприятно поежилась. Что ж, до библиотеки остался только Уход за магическими существами с Хагридом. Надеюсь, что в этот раз он приготовил что-то менее опасное, чем гиппогрифы. Но не менее интересное.

Не могу сказать, что мои надежды оправдались. На этот год Хагрид приготовил нам каких-то неизвестных мне (а значит, практически никому) животных. Выглядели они довольно странно и неказисто. Скользкие, отвратительного бледного цвета, без намёка на голову и со множеством торчащих в самые разные стороны ног, они напоминали деформированных лобстеров без панциря. В ящиках, выставленных лесничим, находилось примерно по сто существ, около шести дюймов в длину каждый. Животные издавали мощный запах протухшей рыбы. Они беспрерывно наползали друг на друга, слепо стукались в стенки коробок и друг о друга. С одного конца тела у них то и дело с тихим «фьют» вылетали и уносились на несколько дюймов вперёд яркие искры. Приятного мало. Хагрид назвал их соплохвостами и весело сообщил, что сегодня мы будем выяснять, что они едят. Кормить этих чудесных животных не было ни капли желания, однако это урок, и Хагрид здесь в первую очередь учитель, а не наш друг.

Я осторожно приблизилась к одному из ящиков, увлекая за собой Гарри, Рона и Невилла. Из ящика с соплохвостами донеслось не то шипение, не то хрип. Вооружившись кочаном капусты, выращенной Хагридом, я кинула его животным. В ответ на мой жест из коробки послышался звук борьбы: пятеро соплохвостов вслепую натыкались друг на друга, маленькими когтистыми лапами отвоевывая себе право насытиться. Двое животных, проиграв борьбу, перевернулись на спину. На животе у одного обнаружилось впечатляющих размеров жало, а у другого — три большие присоски. Все так же весело Хагрид объявил, что присоски предназначены для высасывания крови, а в жале содержится яд, подобный яду акромантула, но гораздо менее ценный. После он вскользь заметил, что целый год мы будем выращивать соплохвостов, занимаясь проектной деятельностью. Блеск. Жаль, конечно, что соплохвосты — это совсем не единороги.

Остаток урока прошел на удивление быстро, и я, наскоро пообедав, отправилась в библиотеку впервые за этот год. Как всегда, на лицах Рона и Гарри было написано такое недоумение, будто я сообщила им, что покидаю Хогвартс и перевожусь. Можно подумать, в библиотеку можно ходить только по учебным вопросам.

Как только я оказалась около заветного помещения, по спине прошел знакомый холодок. Прикрыв глаза, зашла в библиотеку, отворив тяжелые дубовые двери. Внутри не было ни души: мадам Пинс не видно, а никого из учеников пока что не тянуло к новым знаниям. Я поставила сумку у ближайшего стола и углубилась в знакомый лабиринт стеллажей, которые могли дать ответ на любой вопрос. Сквозь широкие окна лился мягкий полуденный свет, а в самых темных дальних углах освещением занимались причудливые бра, выполненные в виде голов кабанов (никаких факелов в библиотеке!). Свет их перекрещивался на полу, создавая удивительную атмосферу невесомости. А когда я вдохнула запах старых фолиантов, то почувствовала себя вне времени, растворяясь в шелесте страниц и потрескивании старых ламп. Я провела рукой по знакомым стеллажам, не раз выручавшим меня, Гарри и Рона из самых трудных, казалось бы, даже неразрешимых ситуаций. Да, библиотека Хогвартса знает ответ на любой вопрос, нужно только правильно его задать.

Я могла до бесконечности наслаждаться атмосферой библиотеки и здороваться с книгами, но, как говорят в маггловских фильмах, сначала дело, потом развлечение (Businessbeforepleasure). Итак, мне нужно найти «Геральдику и символику знатных семейств Европы», что-нибудь о первых Турнирах Трех Волшебников и... Я бросила взгляд на Запретную секцию. Собственно, почему нет? В конце концов, это свободные знания, расширение кругозора, не более того. Тем более, я ничего не потеряю, а только приобрету. С этими уговорами я сама не заметила, как оказалась у зарешеченной двери, ведущей прямиком в Запретную секцию.

— Что тебе здесь нужно? — скрипучий голос мадам Пинс раздался прямо над моим ухом. Как же я не любила эту женщину! Стоило мне по-настоящему увлечься какой-то книгой, она выдворяла меня из библиотеки, ссылаясь на позднее время суток. И еще, когда эта старая зараза, не побоюсь ее так назвать, пребывала в плохом настроении, она не давала книг с собой. Ни за что на свете.

— У меня есть разрешение от профессора МакГонагалл, — веско сказала я и сунула прямо под нос ненавистной мне библиотекарши разрешение.

— Ладно, — крякнула от досады мадам Пинс, — только ничего там не испорть, а то своей палочкой ответишь!

— Разумеется. — скрыть раздражение в голосе не получилось, и я, выхватив у библиотекарши разрешение, с победоносным видом и гордо поднятой головой прошествовала в закрытый закуток библиотеки, громко хлопнув дверью. И как вообще люди с таким характером могут работать с книгами?!

Раньше я бывала здесь всего раз, когда на втором курсе понадобилась книга, чтобы сварить Оборотное зелье, необходимое для проникновения в гостиную Слизерина. Да, с тех пор я усвоила урок: всегда следи за волосами. Я повела плечами, сбрасывая с себя неприятные воспоминания двухлетней давности. Надеюсь, что в этот раз все закончится более удачно, чем в прошлый. Если мне не изменяет память, то книги по зельям стояли по левую руку от входа и направо. Значит, туда я не пойду. Я задрала голову вверх и тихо произнесла:

— Темные искусства.

Над головой, почти у стрельчатых арок, появилась темно-синяя стрелка из огоньков и вспышек. Такой мгновенный поиск был чрезвычайно удобен, однако введен был только в этой части библиотеки. Особые привилегии и все такое прочее, как объясняла профессор МакГонагалл. Тем временем стрелка привела меня к стеллажу из черного дерева, мигнула у книги, которую я искала, и потухла.Я наугад, дрожащими руками взяла с полки увесистый том, на обложке которого теснились серебряные, стершиеся от времени буквы, складывающиеся в слова «Темнота магического искусства». Фолиант призывно «ухнул» в моих руках — от неожиданности я чуть не выронила книгу на пол. Страшно представить, какой шум она подняла бы. Я была твердо убеждена, что волшебные книги тоже имеют особую магическую составляющую, как и волшебные палочки. Не такую сильную, возможно, но все же имеют. Ведь не просто же это охранные чары или другие заклятия, оберегающие книгу и придающие ей определенный характер. Я читала, что можно заточить в книгу часть души, воспоминание. Впрочем, это очень темная магия, каковой и воспользовался,предполагаю, Том Риддл, когда учился на шестом курсе. Я усмехнулась. Рассуждаю об опасности Темной магии с фолиантом о ней в руках...

Я подошла к единственному столу, стоящему в этой части Запретной секцией. Он располагался рядом с окном, дающим прекрасную возможность читать со всеми удобствами. Осторожно положив книгу на стол, я потянулась было к сумке, чтобы достать пергамент и чернильницу с пером, и… поняла, что оставила сумку в читальном зале. Как так можно было сделать, а, Гермиона Грейнджер?! Да, ты давно не была здесь, в своем самом любимом месте Хогвартса, в его святая святых, но опрометчиво оставлять вещи где попало? Это на меня совсем не похоже.Я уже направилась было к выходу из Запретной секции, но книга в моих руках снова призывно «ухнула». Я не смогла перебороть искушение. Досадливо вздохнув, я уселась за стол и дрожащими же руками открыла фолиант.

«Введение

Открывший книгу достаточно умен и проницателен, чтобы понимать о многогранности такой сложной, витиеватой материи, как магия. Ее структура обязана своим происхождением как свету, так и тьме, обреченным на вечное противостояние, обещающее жертвы и кровопролитие с обеих сторон. Дабы не лукавить, с первой страницы возвещаю об истинном желании, надобном для сотворения темного заклинания. Темный заклинатель не просто исполнитель, а художник, скульптор, фокусник, настоящий волшебник, вкладывающий в магию всю свою душу. Чтобы темное заклятие свершилось, необходимо захотеть этого всем своим сердцем и существом, всеми фибрами души. И если та всепоглощающая темнота, которую требует искусство, найдет выход, достигнув нужной формы и сущности, то и заклятие станет нерушимым, таким, которое не смогут разрушить самые искусные волшебники и чародеи. Но, помня, что клин клином вышибается, необходимо помнить о неразглашении секретов Темных искусств, о сокрытии темной тайны. Окропив перо своей кровью, поставь росчерк, возвещающий о преданности твоей и понимании магической сущности».

Не медля, я со всех ног побежала в зал, забрала сумку и тут же вернулась. Призвав из беспорядка сумки перо, я острым его концом уколола безыменный палец. На пере появилась кровь, и я дрожащими руками вновь поднесла его к странице книги, отчего та издала непонятное кряхтенье.

Вдруг в окно громко постучалась клювом кареглазая сипуха, пронзительно ухнув. От неожиданности я выронила из рук перо и резко отодвинула от себя книгу. О чем я думала?! И что это было?! Невербальное подчинение воли человека с помощью строк...Я чуть было не подписала себе смертный приговор, причем собственноручно! Надо послать цветы тому человеку, который прислал письмо. И неизвестно, что случилось бы, если я подписалась!

Я снова перевела взгляд на раскрытую книгу. Последним был росчерк, ясно выделявший инициалы «Т.М. Риддл». Я похолодела. Последний, кто открывал эту книгу, был Волдеморт! Мерлин иой! А если именно книга наставила самого сильного темного мага века на пройденный им путь? Что было бы со мной? Сердце застучало, в голове шумело, и ответ пришел сам собой: невозможно, чтобы такой маг, как Волдеморт, был настолько безволен, что полностью подчинился такой книге. Нужно иметь собственное желание, как и сообщалось в книге, и обладать темной душой.

Я резко захлопнула книгу и оставила ее на столе, не пожелав больше притрагиваться к ней. Сова, требовательно ухнув, подлетела и села ко мне на плечо, мягко укусив за ухо. Надо же, чья это сова может проявлять ко мне подобное дружелюбие?

Ответ я узнала, когда отвязала от лапки сипухи конверт. Поглядев на птицу, беспомощно развела руками: нечем мне тебя угостить. Сова недовольно ухнула, но осталась рядом. Наверное, ей было велено дождаться ответа.

«Гермиона!

Ты обещала мне писать обо всем, что происходит в Хогвартсе. Надеюсь, что пока ничего из ряда вон выходящего. И все же, как только у тебя появятся какие-то подозрительные вопросы, или же случится что-то неприятное, и тебе не к кому будет обратиться, то я всегда рядом. Понимаю, что тебя наверняка интересует, почему я обратился именно к тебе во всей этой ситуации. Видишь ли, доверить подобное кому-то из своих братьев – почти заведомо проигрышный вариант, а Джинни... Она, в общем-то, неравнодушна к Гарри, насколько мне известно по ее словам. Ты ведь понимаешь, какие приступы паники и истерики произойдут, если Джинни будет в курсе. Я действительно беспокоюсь за нее, за братьев и Гарри. Ну и за тебя, конечно. Признаться, меня очень настораживает своеобразное выступление Пожирателей Смерти на Кубке мира по квиддичу сразу перед объявлением о Турнире Трех Волшебников. Надеюсь, что мои опасения беспочвенны. Собственно, никакого подтверждения этому я пока что не видел, если ты понимаешь, о чем я. Не буду писать об этом прямо — вдруг письмо перехватят. Вряд ли, конечно, но во всем, что касается сомнительных ситуаций, я настоящий параноик. Согласись, много ты знаешь способов выйти сухим из воды, когда на шее у тебя висит дар, подобный моему?

Кстати, Дамблдор что-нибудь сообщил о школах-участницах? Это очень важно, так как ученики этих школ будут жить с вами.

В надежде, что был не слишком надоедлив,

Чарли».

Чарли. Как-то на душе сразу тепло стало. Это ужасно глупо, я знаю. Такая разница в возрасте, он брат Рона, живет в Румынии. Абсолютно беспочвенные надежды. Я усмехнулась. Он тоже писал о беспочвенных надеждах, однако совсем по другому поводу. Его беспокойство вполне естественно, я бы тоже жила как на пороховой бочке с таким даром. Годрик, ну какая же это чушь! Дар провидения... Чарли, однако, повезло. В кого это он пошел своим наследием? Уж не в ненавидимую ли Роном и миссис Уизли тетушку Мюриэль?

«Дорогой Чарли!

В Хогвартсе все хорошо, не происходит ничего необычного. Почему-то Дамблдор не сообщил о школах-участницах на традиционном пире, но на следующий день я пришла к нему, и директор сказал, что гостями будут Коллонди и Дурмстранг. Я знаю, что у Дурмстранга ужасная слава среди европейских школ магии, но все-таки не думаю, что их присутствие опасно, если ты об этом.

И, Чарли, не беспокойся о нас, пожалуйста. Ты вовсе не параноик, и мне понятно твое поведение по этому поводу. Твой дар меня до сих пор удивляет и даже чуть0чуть смешит. Не хочу тебя этим обидеть или как-то задеть, но это действительно так.

Спасибо за беспокойство,

Гермиона Грейнджер.

P.S.: Ты совсем не надоедливый».

Я осталась довольна своим ответом и привязала его к лапке сипухи. Та снова ухнула и улетела, красиво рассекая воздух темно-рыжими крыльями с темными крапинками. Мне было приятно, что Чарли заботится и беспокоится обо мне. Хотя, конечно, дело вовсе не во мне, а в его семье и Гарри, ведь чарлино видение было именно о Мальчике-Который-Выжил. А я всегда рядом с Гарри, всегда готова помочь ему и отдать делу все, что будет нужно. Чарли, как человек проницательный, увидел это со стороны. И нет совершенно ничего удивительного в том, что он обратился именно ко мне. Его радушие и теплое отношение свойственно всем Уизли.

Успокоившись, я принялась за поиски каких-нибудь сведений о Турнире Трех Волшебников. Ну и, конечно же, посвятила свое время в библиотеке поискам «Геральдики и символики знатных семейств Европы». Мне повезло, и по прошествии получаса я нашла три небольших томика: искомый о геральдике, «Турнир Трех Волшебников: от истоков к нашим дням» и «Магические состязания от древности до современности». О Турнире я не нашла практически ничего интересного. Никакого единого перечня заданий, способов их выполнения, снаряжения, помощи в трудных вопросах. Новыми для меня стали только способы, на что потратить выигрыш, да ритуал проведения церемонии открытия самого первого Турнира, имевшего место в 1011 году. Также была описана процедура отбора участников независимым судьей — Кубком Огня. Человек, пожелавший принять участие, должен написать свое имя и название школы на пергаменте и бросить его в Кубок. По прошествии одной недели и одного часа Кубок буквально «выплевывает» три клочка пергамента, на которых и написаны имена трех участников — по одному из каждой школ. Участники носили звания чемпионов. А вся прочая информация в книгах была с описаниями смертных случаев.

Я скривилась и захлопнула обе книги, не надеясь больше почерпнуть ничего нового. В книге, посвященной символам знатных семейств Европы, я также не смогла найти ничего особенно похожего на рисунок на гербовой бумаге. Мне нужен был щит с изображением льва, похожего на гриффиндорского, отбрасывающий от себя скипетр и державу. Только дойдя до болгарских семей, я увидела герб Болгарии, очень похожий на искомый. Однако герб этой страны представлял собой не совсем то, что было нужно: такой же щит с изображением льва, только вот скипетр и держава были крепко прижатыми к туловищу льва его лапами, а сам он грозно скалился с щита.

Вздохнув, я поставила книги на место и вернулась мыслями к учебе. Сегодня предстояли первые занятия в этом году по Зельеварению и Нумерологии. В этом году программа намного сложнее, но и будет намного интереснее! И совсем это не зависит от лояльности преподавателя. Нет, я, конечно, вовсе не отрицаю компетентности профессора Снейпа, но его отношение к ученикам дает повод относиться к нему... более чем прохладно. Ну, уроки — это еще цветочки. А вот что я буду делать с репетицией песни? Вот это, и правда, загадка.

И только на выходе из библиотеки меня посетила мысль, от которой я буквально замерла на полушаге и меня как будто окатило холодной водой. Имя Волдеморта — Том Марволо Риддл. Убийство в поместье Риддлов. «Полиция нашла его тело в старом поместье Риддлов, что в графстве Суррей, на юге. На теле убитого не обнаружено никаких следов насилия, удушения, никаких признаков отравления или того, что убитый задохнулся. Можно сказать, что мистер Брайс абсолютно здоров, исключая тот факт, что он мертв». В голове стучали слова из газеты. Теперь у меня не оставалось никаких сомнений, что мистер Брайс умер не своей смертью и руку к этому приложил не обычный человек, а волшебник, сотворивший Непростительное заклятие.

Стремительно прервав мои размышления, полтергейст Пивз сделал мое ощущение реальным, с криками облив меня ледяной водой. Ну почему полтергейсты могут держать в руках предметы, почему они не обычные привидения?!

* * *

Мои опасения по поводу песни были совершенно напрасными: гриффиндорцы с радостью восприняли возможность порепетировать, несмотря на начало учебного года. А я боялась, что начало года, еще не стершее остатки летней лени с учеников, воспрепятствует этому. Ах да, ведь репетиции проходили два раза в неделю вместо уроков декана факультета: стало быть, наш факультет пел на Трансфигурации. // Да в жизни бы строгая и правильная профессор МакГонагалл такого не допустила бы! // Честно говоря, ужасная идея. Ведь нас же обкрадывают! Натурально обворовывают! Остается только надеяться, что нам позже возместят пропущенные часы. И очень интересно, как на такое согласилась профессор МакГонагалл – никогда бы не подумала, что такой правильный и педантичный человек, как она, позволит подобное.

* * *

За репетициями и уроками, все вырастающими горами домашних заданий время шло совсем быстро: вот и подошло тридцать первое октября, день приезда дурмстрангцев и коллондчан. Все шло своим чередом и было совсем так же, как и в прошлом. Исключения составляли репетиции гимна Хогвартса и письма от Чарли, приходящие каждые четыре дня. Поначалу я думала, что мне совсем скоро надоест старший из сыновей Уизли с его беспокойством и волнением, но это только показалось. Он был очень интересным собеседником: я узнала массу всего нового о магических животных , в частности, драконах, о Румынии, о заклятиях высокого уровня, о жизни семейства Уизли в период его детства и юношества. Я с удовольствием слушала рассказы рыжего драконоведа о его работе, годах учебы в Хогвартсе и даже о квиддиче. Мне было так хорошо и легко говорить с Чарли, что он совсем скоро стал для меня практически родным, как Гарри и Рон.

Кстати, они с Роном хоть и были в чем-то похожи, но были такими разными, что я даже удивлялась, что они братья. Чарли был полной противоположностью младшего Уизли: схожи они были только цветом волос, любовью к членам семьи и квиддичу и фирменным уизлевским упрямством. В остальном это были два абсолютно разных человека. Чарли был очень мягким, но ужасно вспыльчивым, как спичка. Впрочем, он остывал так же быстро, как и загорался. Всегда говорил прямо и часто смущался, но умел преодолеть себя. А чувством юмора он был похож на близнецов. Самым большим плюсом Чарли было умение готовить. По его словам, получалось почти так же хорошо, как и у миссис Уизли. Необходимость научиться готовить Чарли объяснял тем, что живет он в другой стране, причем совершенно один. Так что готовка как-то сама к нему и пришла.

В общем, не знаю, как так получилось, но я стала воспринимать дружбу с Чарли как нечто само собой разумеющееся. Он стал мне старшим братом, иметь которого я всегда безумно хотела. Он заботился и беспокоился обо мне, всегда интересовался моими делами, присылал различные штучки. Словом, в его лице я действительно обрела брата. Я чувствовала его рядом. Чарли научил меня правильно обращаться с соплохвостами: наше Золотое Трио больше не страдало от ожогов и легких укусов после уроков Хагрида. Для меня было удивительно, что он знает многое о соплохвостах, однако Чарли позже пояснил это: они с Хагридом все еще общались и активно обменивались новостями по поводу животных. Уизли помогал мне справиться со всем, чего я не могла сделать сама. Хотя такое бывало не так уж и часто, ведь затруднений у меня почти не возникало. Чарли в качестве опытного волшебника помогал советами, делился полезной информацией. Я даже стала легче относиться к прорицанию. Мы делили между собой все: смех, радости, недоумение и подозрения, неприятности и детали жизни. Я чувствовала его надежное, как скала, плечо. И мне никогда не было страшно, ведь у меня теперь еще был и он, помимо моих мальчишек.

После того, как я написала ему об уроке профессора Грюма и его страсти к Непростительным заклятиям, а также о превращении Малфоя в хорька, Чарли прислал вопиллер. Половину письма он ругал Грюма, а вторую половину хохотал над Малфоем. Я уже хотела было написать ему ответ, как вдруг вспомнила о сегодняшнем событии и стремглав помчалась вниз, чтобы вместе со всеми встретить наших долгожданных гостей.

* * *

Вечер прибытия гостей был довольно приятным: легкий ветерок, заходящее солнце и нетерпение на лицах друзей. Когда «час икс» наконец настал, все ученики Хогвартса, как один, посмотрели в небо, привлеченные шумом вдруг налетевшего ветра. В поле зрения появился заледенелый воздушный шар, окруженный серебристо-пепельным сиянием, делающим его практически невидимым при свете дня. Когда загадочный свет испарился, появилась возможность разглядеть шар получше. Его оболочка была небесно-голубого цвета с заиндевевшими узорами, какие бывают на окнах зимой: бык, великан, дракон и гриф, которые явно обозначали символы Исландии, изображенные на ее гербе. А корзина представляла собой миниатюрный замок серо-стального цвета, с балконов которого виднелись коллондчане. Да, «Наследие магических школ Европы» в свое время меня не обмануло: ученики действительно были очень похожи на альбиносов, только глаза у всех, как на подбор, были серо-голубыми, как я сумела разглядеть в омнинокль, когда шар приземлился. С глухим, почти неслышным стуком опустилась на землю (интересно, а на корзину шара было наложено заклятие незримого расширения?), и ученики вслед за своим директором ступили на земли Хогвартса. Директор Коллонди уверенной походкой подошла к Дамблдору, сдержанно улыбнулась ему, а в следующее мгновение они тепло обнялись.

— Фрау Рихтер, безмерно рад вас видеть, — поприветствовал Дамблдор главу коллондчан. Странно — школа располагается предположительно в Исландии, а директор — немка.

— Взаимно, Альбус, — звенящим голосом ответила женщина. — Мне очень жаль, что наш директор не отважился лично посетить Турнир Трех Волшебников, оставив школу.

Так значит, она не директор...

— Я уверен, что вы отлично справитесь с его обязанностями и Коллонди не пропадет без директора, господина Эйнарссона, — Дамблдор улыбнулся, поправив очки-половинки.

Меня невероятно удивил тот факт, что директор Хогвартса и заместитель директора Коллонди связаны, похоже, давними дружескими отношениями. Эта женщина — хорошая знакомая Дамблдора? Кто бы мог подумать! Что касается ее учеников, так они, шумно разговаривая и смеясь, осматривались на новом месте, вертя головами во все стороны. Девушки были одеты в темно-синие платья с вырезом от пояса до самой земли, под которым виднелись черные, плотно облегающие ноги брюки. Серебристо-белые волосы всех девушек были заплетены в длинные толстые косы до пояса, а поверх платьев они были облачены в серебристые жилетки до середины бедра. Косы венчали темно-синие ленты в тон платьям с изящными, вышитыми серебряными нитками буквами «К». Юноши же были одеты гораздо проще: длинные синие мантии, на рукавах которых был изображен латинский крест, перечеркивающий такие же, как на лентах девушек, витиеватые буквы «К». А под мантиями, насколько мне удалось разглядеть, ничем не примечательная темная одежда — рубашка и брюки свободного покроя. Как я и узнала из «Наследия магических школ Европы», в этой школе девушки и юноши работали в парах. Так как все ученицы Коллонди были потомственными вейлами (что вполне объяснимо, ведь в Исландии находится самая крупная в мире община вейл), им нужен был партнер для обучения контролю своей огненной магии. Думаю, что коллондчанки более уравновешены, чем те вейлы, которые представляли болгар на Чемпионате мира по квиддичу. Наверняка именно поэтому в школе делался упор на заклинаниях, связанных с ветром и воздухом: так вейлам будет проще совладать со своей природой. Да и это заметно расширяет арсенал возможностей каждой из них — к достаточно необычным природным способностям присоединяется изучаемая в школе «холодная магия».

У каждого коллондчанина в руках были синие, очень тонкие метлы — полеты в этой школе были обязательным предметом для молодых людей. Насколько я понимаю, старшие ученики выполняли роль патруля при перелете, ведь путешествовали они не самым безопасным способом – подстраховка нужна была в любом случае. Сейчас же, нисколько не утомленные перелетом, коллондчане шумно осматривались, разглядывали Хогвартс и прилегающую территорию. Однако, как только фрау Рихтер махнула рукой своим подопечным, они как все, как один, последовали за ней в широко распахнутые дубовые двери Хогвартса.

Как только последняя фигура представителя школы Коллонди исчезла из моего поля зрения, я обернулась на шум воды, раздавшийся со стороны Черного озера. С его глубин вынырнул огромный парусник, подняв фонтаны брызг, ослепительно сверкнувших в свете заходящего солнца. Иллюминаторы корабля ярко горели, и за ними в омнинокль были видны неясные силуэты людей, собирающихся выйти на сушу. Интересно, как они погружаются и при этом управляют кораблем? Чрезвычайно интересный аналог подводной лодки из неволшебного мира. В сознании тут же завертелась знакомая мелодия и слова: «And we lived beneath the waves in our yellow submarine».

Но вот дурмстрангцы вместе со своим директором, высоким худощавым мужчиной с козлиной бородкой, вышли на палубу, а пару минут спустя профессор Каркаров (по крайней мере, так было написано в рейтинге магических школ Европы о директоре Дурмстранга), беседовал с профессором Дамблдором. Почему-то он сразу показался мне неприятным: улыбка его была натянутой, а глаза были какими-то мутными, с глубокой затаенной злобой.

Однако подопечные профессора Каркарова не были такими неприятными на вид: одетые в темно-зеленые мантии и шапки, отороченные мехом; с короткими волосами, едва видневшимися из-под высоко сидящих головных уборов, все высокого роста и с пронзительными, цепкими взглядами. Примечательно, что в делегации от этой школы не было ни одной девушки. Хотя, судя по восторженным воплям фанатов квиддича, ученики Хогвартса отдавали пальму первенства вовсе не девушкам. Рон немедленно присоединился к вопящей толпе, пытавшейся разыскать своего кумира, а мы с Гарри умирали со смеху, наблюдая за лучшим другом.

Но вот появилось какое-то движение, и дурмстрангцы потянулись в замок вслед за профессором Каркаровым. Перед тем как окончательно пропасть в толпе гостей, заходящих в Хогвартс, Крам вдруг обернулся и, ища кого-то взглядом, вдруг посмотрел прямо на меня. Его черные глаза так странно встретились с моими, что я не могла оторвать взгляд. Но вот кто-то толкнул нас с Гарри и Роном, и зрительный контакт разорвался. Гости наконец-то зашли в Хогвартс, как и последовавшие за ними другие ученики. А я так и осталась стоять на холоде без движения, совершенно зачарованная, игнорируя крики Гарри и Рона.

____________________________

Песня, о которой говорится в главе, не случайна. Это вырезанный эпизод из фильма "Гарри Поттер и Кубок Огня":http://www.youtube.com/watch?v=OOXBKdi9E7Y