Там, где я никогда не был

Где-то, где никогда не бывал, даже сверх охотно

любого познания, твои глаза обладают безмолвием:

в жесте легчайшем твоём — всё, что меня заточает,

чего невозможно коснуться, ибо слишком близко оно.

(Э.Э.Каммингс)

19 сентября, поздний вечер. Небо над охраняемой территорией Министерства Магии затянулось тучами, влажный воздух пронизывал кожу несчастных, на метлах патрулировавших территорию над Министерством. Мощеные улицы, пересекавшиеся у Нового Здания Министерства, блестели от дождя. В некоторых окнах окружавших домов мелькал свет, из многочисленных труб поднимался и клубился дым.

Квартира доктора Гермионы Грейнджер была одной из самых роскошных – совершенно нехарактерное положение дел, за которые была ответственна Парвати Патил-Томас. За несколько лет ей удалось превратить свое хобби в удивительно успешный бизнес по домоустройству и декорированию, обслуживающий уважаемый персонал Министерства, аппаратчиков, членов магического мира, выигравших от прибыльного оборонного бизнеса. Ей ничего не стоило убедить главного дизайнера офиса Хармера сделать для Гермионы лучшую мебель в лучших цветах.

— Я ничего не хочу слышать, — сказала она, когда Гермиона запротестовала, сказав, что все эти вещи просто не в ее вкусе.

— Ты — главный ученый Министерства — носишь Орден Мерлина Первой Степени, поэтому ты должна развлечься, и тебе не удастся отделаться этими ужасными диванными подушками и самим диваном, который стоит у тебя со времен обучения в твоем маггловском университете.

— В Кембридже.

Парвати фыркнула. А Гермиона смиренно стояла в сторонке, когда главный дизайнер Хармера оккупировал ее квартиру.

Один или два раза в месяц Гермиона, Джинни и Парвати собирались за бокалом вина — как раз «развлечься». В это 19 сентября – ее пятидесятый день рождения – все было как обычно. И хотя Джинни слабо намекнула пойти в ресторан, никто из них не хотел вылезать из новой уютной гостиной Гермионы на холодную, мокрую улицу.

— Налей-ка нам еще по бокальчику, Гмиона – невнятно пробормотала Джинни. Уже темнело, несколько пустых бутылок из-под вина и коробок из-под фаст-фуда перекатывались по гостиной Гермионы, портя вид дизайнерской задумки (с тех пор, как ГАВНЭ потерпело неудачу, Гермиона все же принципиально отказалась эксплуатировать труд домашних эльфов).

— Ты уверена? – спросила Гермиона. Она терпеть не могла, когда Джинни выпивала слишком много.

— А почему бы и нет? Это же в честь твоих долбанных пятидесяти! За твое здоровье!

— Не могу поверить.… Пятьдесят! Я не чувствую себя на пятьдесят.

— Ты и не выглядишь. До сих пор не могу понять, как тебе удается сохранять такой плоский животик, как это долбанное Мертвое море, и ноги у тебя длин-ик-нющие.

— Не говори «долбанное», Джинни, — сказала Парвати, выдавливая улыбку, — это некрасиво.

— Старость – это гадость. – И она осуждающе посмотрела на Гермиону. — Проклятье, как тебе удается оставаться такой красивой, ты каждый день проводишь за рабочим столом…

Гермиона засмеялась:

— Поверь мне, каждый новый день – это очередное напоминание, что я уже не молода. И, кроме того, у меня все больше седых волос и все больше морщин, черт возьми. – Она подняла бокал.

Джинни фыркнула:

— Седина и морщины… Что за вздор! Немного серебра, да едва заметные нити, одна или две. Со спины тебе можно дать 18.

Гермиона поперхнулась вином:

— Бога ради, Джинни. Даже если бы я и могла, зачем мне снова становиться восемнадцатилетней?

— Что, все было настолько ужасно? Ты стала такой интересной в 18 лет. – Сказала Парвати.

— Что это значит?

— Ты что не помнишь, как мы тебя дразнили, когда ты запала на этого старого ужасного Снейпа?

Джинни так и покатилась со смеху:

— Боже, я и забыла об этом!

Гермиона с грохотом поставила стакан на модный дизайнерский низкий столик и уставилась на Парвати. Выражение ее лица забавляло: она была шокирована.

— И я, к счастью. Я до сих пор не могу поверить, вы думали, что я влюбилась в него.

— И все-таки так и было. Немножко. – сказала Првати.

— Я в него НЕ влюблялась! Профессор Снейп был моим научным руководителем по ТРИТОНам. Возможно, я проводила слишком много времени в его лабораториях. Возможно, я хотела понравиться ему. Но влюбиться? Нет, — она покачала головой, — это невозможно.

— Я помню, как однажды ты сказала, что он очарователен. – Настаивала Парвати.

— Ну, он был шпионом. И он был прекрасным дуэлянтом. Возможно, это казалось мне романтичным… когда мне было 18 лет. Я думаю, он был очарователен, в каком-то роде.

— В ужасном роде – как любой слизеринский тип. Змея. – Джинни отпила еще немного вина.

— Профессор Снейп спас Гарри жизнь. – Голос Гермионы сорвался.

Повисло неловкое молчание. Наконец, Парвати опустошила бокал и поставила его на дизайнерский столик.

— Уже поздно. Пошли домой, Джинни, дорогая, пошли.

Но подруга задумчиво уставилась в бокал:

— Ну а где же Гарри сейчас? – спросила она вскользь.

Гермиона выглядела подавленной:

— Без понятия. Я думала, он пришлет сову. Он никогда не пропускает мой день рождения.

— Ну, — сказала Парвати, — должно быть, он снова на выезде. Он часто исчезает на несколько дней, не так ли? Он и его группа по борьбе с темными искусствами – Мракоборцы. Они ищут… — Парвати косо взглянула на Джинни, которая сделала огромный глоток вина и похлопала Парвати по плечу.

— Все в порядке, дорогая. Все мы знаем, что наш герой Гарри ищет Драко – долбанного — Малфоя, моего очаровательного бывшего супруга.

Гермиона сглотнула, испуганная перспективой сорванного вечера из-за пьяных речей подруги о тех горьких годах, которые она провела в браке с Драко. Они поженились в 17, Джинни говорила, что он очаровал ее. «Как я заблуждалась, думая, что он хочет меня!», — говорила она немного погодя. Он поклялся, что за ее живую красоту Движение Чистокровных перестанет преследовать оставшихся в живых Уизли, как предателей крови. Джинни освободилась от этого подобия отношений только тогда, когда Драко сбежал, чтобы окончательно присоединиться к Пожирателям Смерти. С этого момента семья Уизли снова стала преследуемой.

Уже много лет Гермиона выслушивала нескончаемые сокрушения и жалобы, горестные излияния разрушенной Малфоем жизни. Имя Гарри было для Джинни символом чего-то несбывшегося, того, что могло случиться, но так и не сбылось. Даже если Джинни и отказалась разговаривать с Гарри, ее мысли все время кружили вокруг него, и любые попытки избежать этих разговоров были похожи на попытки руками остановить несущийся поезд.

— Я уверена, что Гарри скоро пришлет мне весточку, — сказала Гермиона настолько тактично, насколько могла.

— Плевать на Гарри, — злобно сказала Джинни, — если бы он действительно заботился о тебе, он нашел бы способ прислать сову на твой дурацкий день рождения. – Она допила остатки вина.

Парвати поднялась и подошла к Джинни.

— Пошли, дорогая, пойдем домой. Поднимайся, поднимайся.

Вместе с Гермионой они поставили Джинни на ноги и направили ее к двери.

— Почему ты не воспользуешься каминной сетью, Джинни? У тебя есть разрешение. – Сказала Гермиона, не подумав.

Джинни рассмеялась немного грустно:

— Не у всех такая худая задница, дорогая. Можешь ты представить меня, влезающую в твой крошечный камин?

— Мы бы появлялись чаще, если бы сюда было просто трансгрессировать, — сказала Парвати, — все же немного неудобно жить на охраняемой территории.

— Ну, это удобно для тех, кто трудится в недрах Министерства, — сказала Гермиона. – Почему бы вам не оставить метлы у меня, а самим не сесть на автобус до ближайшей точки, откуда возможно трансгрессировать?

— Эта чертова штуковина? Я в ней задыхаюсь. Нет-нет, я вполне в состоянии управлять метлой. Правда.

— Парвати, ты не могла бы подбросить ее?

— Ээ, — Парвати выглядела смущенной, — вы же знаете, моя метла совсем старая.

— Забудь, — сказала Джинни, — я, конечно, немного перебрала, но все будет в порядке, дорогая.

— Я полечу за тобой, провожу прямо до дома.

— Прекрасно. Брось беспокоиться, — ответила Джинни, обнимая Гермиону. – Еще раз с Днем рождения! Спасибо, что собрала нас вместе.

— Да, Гермиона. Это было чудесно. – Парвати поцеловала именинницу. – Счастливо оставаться!

Гермиона, обхватив себя, чтобы не замерзнуть, наблюдала за своими лучшими подругами, поднимающихся на метлах в небо. Джинни, летевшая низко и немного неуверенно, сделала неприличный жест, когда Парвати крикнула ей: «Выше нос, глупая корова. Поднимайся!» Ни один патрульный не обратил на них внимания. Гермиона не знала, плакать ли ей или смеяться, когда парочка исчезла в безлунной ночи.

Они были, за исключением Гарри, — единственными друзьями, связывающими ее с Хогвартсом, когда ее единственными проблемами, помимо приглядывания за Роном и Гарри, — были СОВы и ТРИТОНы. Эта часть их прошлого была единственной, что они все еще обсуждали. Сегодня было исключение, возможно из-за кризиса среднего возраста.

О чем они еще говорили? Мужчины? Эта тема всегда заставляла Парвати и Гермиону быть начеку, чтобы всегда направить разговор от Драко Малфоя. Политика? Ни Парвати, ни Джинни не были склонны анализировать ежедневные отчеты о терроризме, набиравшем силу на Востоке и Юге, поскольку Движение Чистокровных распространилось за пределы Великобритании. Обычно они сплетничали о знаменитостях или министерских шишках, некоторых из которых они знали еще с Хогвартса. Правда, Парвати еще заинтересована в своем бизнес-каталоге: «Богатые Ведьмы», а Джинни? Глядя на эту потолстевшую, озлобившуюся со временем женщину, вспоминая яркую, смелую шестикурсницу, Гермиона впадала в дикое уныние, чувствуя, как сжимается сердце. Яркая и остроумная в одну секунду, ядовитая и злая в другую, зависимая от количества выпитого. С Джинни можно было видеться не чаще двух раз в месяц с длинными передышками между встречами.

И все же без этих двух женщин ее дорогая квартира выглядела грустно и негостеприимно, замерзающая в умирающем огне камина, пустые бутылки и контейнеры из-под фаст-фуда валялись повсюду. Гермиона чувствовала себя слишком уставшей даже для простого очистительного заклинания. Вместо этого она опустилась в огромное кресло у камина, склонила голову и закрыла глаза.

— Гермиона…

Знакомый голос. Должно быть, она спит.

— Гермиона. Проснись!

Она разлепила глаза, приподнялась и увидела голову Гарри Поттера, устрашающе плавающую в камине. Лицо улыбнулось ей:

— С днем рождения, именинница!

— Гарри! Сколько лет, сколько зим!

— Я здесь для доклада в Министерство, а затем снова уеду. Первым делом я встречусь с Министром утром. Между делом, я упросил ее воспользоваться ее камином. – Он усмехнулся. – Приятно, когда старые друзья занимают высокие места.

Гермиона встревожилась:

— Они снова отправляют тебя.

— Движение Чистокровных совсем обезумело. Ходят слухи, что они привлекают дементоров на свою сторону. Все поддерживают Малфоя, разумеется.

— Гарри, — сказала она мягко, — прошло так много времени с тех пор, как мы разрушили Заклинание Карборунда. Конечно, его последователи хотели бы, чтобы все думали, что он жив. Но прошло столько времени, какова вероятность, что это действительно так?

— Гермиона, давай не будем спорить, — нахмурился Гарри. – Ты прекрасно знаешь, что я словно попал в зыбучий песок. То, что никакое орудие не представляет сейчас угрозы, еще не значит, что мы будем сидеть сложа руки в наших уютных квартирках и говорить: «Да, мир в безопасности!»

— Только потому, что я борюсь с терроризмом в лаборатории, а не ползаю по горным пещерам, ты думаешь, я принимаю нашу безопасность как должное? Как мило, Гарри. Напомни-ка мне, кто смог разрушить Заклинание Карборунда. Напомни – должно быть, я старею, — никак не могу вспомнить.

Гарри взглянул на нее:

— Черт возьми, Гермиона, я не это имел в виду.

— Нет? По сравнению с тобой, все люди кажутся слишком спокойными. Каждый раз, когда ты слышишь что-нибудь о Драко, ты тут же готов рискнуть всем, даже жизнью.

— Конечно! У меня больше нет выбора! Многие люди просто не понимают, на что способны Малфой и его приспешники. Они думают, что худшее позади, потому что великий Гарри Поттер убил Волдеморта 32 года назад. Они думают, что Люциус Малфой справедливо наказан за убийство Рона. Они когда-то поверили, что младший Малфой – невинный мальчик, подвергшийся влиянию и насилию со стороны его ужасного отца.

— Джинни тоже в это поверила, — прошептала Гермиона.

Лицо Гарри исказилось от боли.

— Еще одна причина поймать Драко живым и раздавить его. Я несу на себе полную ответственность за то, что он сделал с Джинни.

— Ты когда-нибудь говорил ей об этом? Это многое бы значило.

— Забудь об этом. – Рот Гарри скривился. – Нет ничего особенного, что я могу сказать Джинни, и даже если бы я мог, она никогда не услышит этого. Слишком поздно. Но я должен найти Драко как можно быстрее, и не только из-за Джинни. — Он посмотрел на нее тем многозначительным взглядом, который она помнила с молодости. – Возможно, подлец Малфой и не совсем жив, но многие люди делают бизнес на том, чтобы убедить нас, что у него скоро появится новое оружие.

Гермиона вскинула брови:

— Правда? Какое оружие?

— Ээ, я не должен говорить…

— У меня есть Бет-доступ к секретной информации. Я на шаг впереди тебя, — холодно сказала Гермиона.

Гарри косо посмотрел на нее:

— Конечно, у тебя есть разрешение на доступ. Но, кажется, у Малфоя есть доступ к чему-то новому и очень мощному.

Гермиона покачала головой.

— Мы сто раз слышали об этом и до сегодняшнего дня, и ничего оправдалось. Каждый раз, когда Министерство получает такие угрозы, оно начинает контролировать каждый наш шаг, все больше и больше ограничивая нашу свободу.

— С нами работают варлоки, Гермиона. Они проникли в убежище Малфоя и нашли достаточно доказательств, чтобы убедить Министерство в том, что на этот раз он готовит что-то действительно ужасное.

— Варлоки?!

— Да!

— Вот дерьмо.

Секретность варлоков, сверхсложные системы и передовые методы по борьбе с терроризмом заставили Отдел Тайн выглядеть как Хогвартс в первые годы. Если варлоки были убеждены, что готовится новое оружие массового поражения, то помоги нам Боже. Долгое время Гермиона смотрела на свои руки, совершенно не удивляясь собранным в кулак пальцам.

— Вот поэтому, — продолжил Гарри, — я снова должен уехать. Но не раньше, чем поздравлю тебя с Днем рождения.

— Гарри, — сказала Гермиона, чувствуя, как комок подкатывает к горлу, ты не можешь поздравить меня с Днем рождения, хотя бы только потому, что лишь половина тебя торчит из моего камина. Почему бы тебе не появиться здесь полностью, перетащить сюда вещи и выпить со мной? Совсем недолго.

Гарри оглянулся, словно проверяя что-то за плечом, усталое лицо немного просветлело, и уголок рта пополз вверх в подобие улыбки.

— Нужно напомнить Тонкс подписать мне отпуск на час или два. Хорошо. Отойди немного назад.

В камине вспыхнул изумрудный огонь и в комнате появился весь Гарри. Взмахом палочки он очистил ковер от сажи, которую принес с собой, и потушил огонь, затем пыльными руками обнял Гермиону, серебристо-седую голову положил ей на плечо и долго оставался с ней в этом положении.

— Еще раз с днем рождения! – пробормотал он в ее плечо.

— Ты порядочная скотина, Гарри, но я рада, что ты здесь.

Он засмеялся и отстранился, глядя на нее, словно проверяя ее состояние. Гарри больше не носил очки, они мешали ему на выездах, — так говорил он сам. Гермиона же думала, что они просто мешали ему соблазнять ведьм. Его хорошо сложенное, мускулистое тело немного постарело, появилось еще больше шрамов… Но женщины обожали его. Всемирная популярность Гарри Поттера иногда казалась Гермионе утомительной.

— Садись, Гарри. Я налью тебе немного вина. – Она подозвала чистый бокал, наполнила его вином, вручила другу и подняла свой.

— За нас троих! – они чокнулись.

— За нас троих, — повторила Гермиона. «За Рона», — подумала она, зная, что и Гарри подумал то же самое. Иногда она ничего не чувствовала, вспоминая смерть Рона, но в большинстве случаев память резала ее, как стекло. Сегодня ее горло сжалось так сильно, что она едва ли смогла сделать глоток. Гарри осушил бокал в три глотка, поставил его на стол и положил голову на руки. Гермиона немного подождала, как всегда. Через минуту Гарри глубоко и шумно вздохнул и поднял голову, глядя на огонь.

— Иногда кажется, что только на прошлой неделе мы все вместе были в Хогвартсе.

— Ты говоришь так каждый раз на мой день рождения, — мягко сказала Гермиона.

— Правда? — Он криво усмехнулся. — Я становлюсь чертовским занудой. — Гарри направил палочку на бутылку вина, тут же подплывшую к его руке, налил бокал и выпил, зеленые глаза обратились на Гермиону с той проницательностью, которую она сочла за тревогу.

— Гермиона, я хочу кое-что сказать.

— Неужели? — Она улыбнулась.

— Мне кажется, ты что-то знаешь о новом оружии Малфоя.

Гермиона поперхнулась вином.

— Я бы тебе сказала, — выдавила она немного погодя, — что ты смертельно ошибаешься.

— В самом деле? Я думаю, оружие связано с путешествием во времени. Это ни о чем тебе не говорит?

Она была так шокирована словами Гарри, что на некоторое время перестала дышать. Затем сказала с нарочитой небрежностью:

— Честно говоря, нет.

Гарри поднялся на ноги.

— Гермиона, может быть, у меня и нет твоего Бет-доступа к секретной информации, а всего лишь Гиммель, но я умею раскрывать секреты. Я знаю, одно время ты работала с Отделом Тайн по совершенствованию Маховиков времени.

— Ты ведь знаешь, работа Министерства Магии всегда овеяна слухами, Гарри.

— Ты никогда не умела врать, Гермиона.

Она долгое время смотрела в пустой бокал, затем вздохнула.

— Что же ты слышал?

Гарри сел и серьезно посмотрел на Гермиону.

— Что ты и твоя команда успешно поработали над Маховиками, и теперь вы можете возвращаться в далекое прошлое, на десятилетия назад.

— Убери «успешно», Гарри, и ты окажешься на правильном пути.

Она провела пальцем по влажному краю бокала. В воздухе почувствовалась вибрация.

— Ты возвращалась на сорок лет назад — вот, что я слышал. Из самого надежного источника.

— Если я узнаю, что это за источник, я порву его на части. — Гермиона снова вздохнула. Гарри молчал, чувствуя, что победил.

— Мы экспериментировали на лягушках. Одну отправили на двадцать лет назад, двух других — на сорок.

— И?.. — осторожно спросил Гарри.

— И... Одна не вернулась совсем, другие вернулись мертвыми. Они не просто умерли, они распались на части.

— Черт подери. Что пошло не так?

Гермиона откинулась на спинку стула и вздохнула.

— Техническое объяснение этому...

— Я не один из ваших студентов, доктор Грейнджер. Я всего лишь простой безмозглый мракоборец.

Гермиона фыркнула.

— Дело в том, мистер Поттер, что если вы используете Маховик времени для того, чтобы вернуться в прошлое больше, чем на несколько лет, все, что держит вас на квантовом уровне, в конечном счете дестабилизируется. Наша бренная плоть будет таять, таять, пока не превратиться в прах.

— Оставь «Ромео и Джульетту», лучше расскажи мне побольше об этих «квантовых», используй простые слова. Пожалуйста.

Гермиона вздрогнула. Несмотря на то (а может быть именно поэтому), что все детство Гарри прошло вместе с Дурслями, его незнание элементарных маггловских представлений было ужасающим.

— Простыми словами? Ладно. — Вдруг на нее напало странное чувство: напротив нее сидит Гарри с взъерошенными волосами, а она, маленькая зубрилка, пытается втолковать ему новую тему. – Квантовая физика изучает, ну или пытается изучить, как устроены вещи на наименьшем уровне существования, где материя и энергия являются взаимозаменяемыми. На этом уровне так называемая наука и магия сливаются. В сущности, все – волшебство. Это может быть так же.

Гарри выглядел шокированным.

— Они позволяют тебе вмешивать маггловскую науку в работу с Маховиками времени?!

— Наука – одна из моих специальностей! Как ты думаешь, что я учила в Кембридже 25 лет назад? Гадание?

— Расскажи немного об этой… дестабилизации, — попросил Гарри, — как предотвратить это?

Гермиона выпрямилась и посмотрела на друга.

— Ради бога, Гарри. Это же фундаментальная природа всей Вселенной! Не вся наша магия и не вся маггловская наука позволят нам предсказать, где и когда окажутся мельчайшие частички материи и энергии или даже какую форму они примут. – Она вздохнула. – Моя команда пыталась контролировать это с помощью магии. Поскольку физики-магглы ею не обладают, я надеялась, что мы сможем создать новый синтез.

— Но проект провалился, — сказал Гарри, почувствовав облегчение.

— Ээ, да. – пробормотала Гермиона, удивленная тем, что ей приходится защищаться. Хотя нам удалось установить безопасный диапазон времени Маховиков. Путешественник, отправляющийся в прошлое не более, чем на пять лет, будет чувствовать себя прекрасно. Квантовый эффект слишком мал, чтобы что-то значить. Более пяти или шести лет назад – и ты рискуешь претерпеть некоторую дестабилизацию. Отправиться на десять лет назад – то же самое, что взять билет в один конец до кладбища.

Гарри откинулся на спинку стула.

— Значит, если кто-то пытается отправиться в прошлое, чтобы повлиять на исход Финальной Битвы, просто умрет?

— Да, он умрет.

— Умрет сразу, как прибудет в прошлое, или – что?

Гермиона раздраженно зашипела:

— Возможно не сразу, нет. Но, безусловно, он не вернется невредимым. Дело в том, что наш эксперимент ни на чем не обоснован до тех пор, пока у нас не появятся желающие покончить жизнь самоубийством. Вскоре Отдел Тайн закроет проект. Таким образом, можешь ли ты представить Малфоя, использующий Маховик в качестве оружия? Он слишком дорожит своей шкурой!

— Дай мне подумать. – В голосе Гарри звучали горькие нотки. - Что насчет того, чтобы насильно отправить призывников в Хогвартс тридцать два года назад, все будут снабжены Карборундом, поэтому Движение Чистокровных сможет завершить начатое ими дело?

Повисло напряженное молчание.

— Можешь ли ты быть совершенно уверенной, — надавил Гарри, — что Драко и его приспешники не заинтересованы в твоем маленьком исследовании, Гермиона? Можешь ли ты быть совершенно уверенной, что у них нет возможности заполучить один из твоих Маховиков?

Еще много лет назад Гермиона обнаружила, что она едва ли могла поспорить с мнением Гарри о хитрости Малфоя и крайним пренебрежением человеческими жизнями. Но в этот раз она вздернула подбородок и посмотрела на лучшего друга.

— Ты очень хорошо знаешь наши меры безопасности, Гарри, но я их знаю намного лучше. И я говорю тебе, что до тех пор, пока наши лучшие легилименты и варлоки не обнаружили предателя, никто не сможет проникнуть в лабораторию.

— А я просто придираюсь, говоря, что с тех пор, как в Министерстве прошли сокращения, эти меры не настолько сильны, насколько следовало бы.

Гермиона покачала головой.

— Бессмысленно говорить об этом

— Ты права, — Гарри грустно улыбнулся. – Приятно помечтать о возможности возвратиться на тридцать с лишним лет назад и расставить все на круги своя. Похоже, мне придется довольствоваться простой погоней и убийством Драко с помощью старой доброй магией.

Гермиона промолчала. Как правило, в таких ситуациях это было лучше всего.

— Надеюсь, мои новые подчиненные найдут его убежище. В этот раз мы были так близко.

— Гарри, кем бы ни были твои новые подчиненные, пожалуйста будь осторожен и береги себя. – Она попыталась улыбнуться. – Я хочу видеть тебя на моем следующем дне рождения.

Гарри засмеялся.

— Я-Мальчик-Который-Продолжает-Жить, забыла? Как только я схвачу Малфоя и заполучу каждый мешок дерьма в гнезде Пожирателей Смерти, и все подойдет к концу, я уволюсь. Вот, что я имею в виду. Больше никаких миссий. Я свалю на Азорские острова. Ты сможешь навестить меня там на мой день рождения.

Гермиона, сама не зная почему, начала смеяться и не могла остановиться. Она поставила бокал, откинулась на стул и закрыла лицо руками.

— Отлично, — сказал Гарри ошеломленно. – Я смог вывести тебя из себя и заставил смеяться – и все в один вечер. Я умею развлечь даму, не правда ли?

Он поднялся, подошел к Гермионе, нежно отнял ее руки от ее лица и обнимал ее, пока она не успокоилась.

Никто из них не мог точно сказать, когда объятия превратились из дружественных в страстные, кто поцеловал первым, когда смех превратился в стоны удовольствия.

— Согласна, — хрипло сказала Гермиона некоторое время спустя, когда они, распластавшись, лежали на ковре гостиной. – Ты знаешь, как развлечь даму.

Автор выражает благодарность:

Потребовалось достаточно времени на написание этого фанфика, с марта 2004 по август 2005, поэтому, я считаю необходимым немного отредактировать текст, особенно первые главы. Изменения не существенны: они направлены на улучшение целостного восприятия, согласованности, ясности, на образы героев, использование канона и совершенствование стиля.

Общую признательность я выражаю здесь. Я чрезвычайно благодарна целому ряду людей за их вклад в мою работу. Прежде всего, это JOdel_from_AOL и Dried Plums, самым лучшим бетам, за их знания, терпение, оперативность и поддержку. Многое в этой истории связано с их внимательностью. Я также хочу поблагодарить читателей, оставляющих вдумчивые и мотивирующие отзывы. Также членов бывшего «Worksnapers» за подробные комментарии с 1 по 20 главы. Наконец, огромная благодарность Lara &Liquidscissors за бета-чтение глав с 1 по 10.

Примечания автора:

— Эпиграф взят из стихотворения Э.Э. Каммингса «Где-то, где я никогда не бывал» (‘Somewhere I have never traveled – прим. перев.), написанного в 1931 году. Знаки препинания сохранены. (Представлен в переводе Семонифф Н. с сайта www.samlib.ru– прим. перев.)

— Офис Хармера действительно существует и расположен в Лондоне, но в настоящее время еще не постучал в дверь магического рынка.

— Слово «Карборунд» взято из псевдо-латинской поговорки: «Nolite te bastardes Corbarundorum», что, грубо говоря, переводится так: «Не позволяй ублюдкам растоптать тебя», примечательно, что поговорка была использована Маргарет Эствуд в «Повести служанки». (Похоже, что это действительно усовершенствованное высказывание: “Illegitimi Non Carborundum” (лат.) – «Не позволяй ублюдкам растоптать тебя». Если копнуть глубже: Не позволяй кому попало управлять твоими мыслями и действиями. Ты сам себе хозяин. В русскоязычном издании книги Джеффри Дж. Фокса "Как делать большие деньги в малом бизнесе" (перевод И. Гутмана) вариант перевода выглядит вот так: "Не иди на поводу у ублюдков”. Carborundum (карборунд) – карбид кремния (соединение кремния с углеродом). Смертельно опасен для некоторых животных, но не для человека. Имеет свойство накапливаться в организме, развивая заболевания легочных путей.– прим. перев.)

— Бет и Гиммель доступы. В книге не сказано, что Министерство Магии использует буквы еврейского алфавита для обозначения уровня доступа к информации, но мне нравится эта идея. Алеф-уровень – самый высокий, принадлежащей Министру Магии (да, Тонкс!) и главам отделов, таких, как Аластор (см.след.главы). Бет-уровень, следующий за Алеф, принадлежит заместителям Министра и старшим ученым таким, как Гермиона; старшим Мракоборцам – Гиммель-уровень, не выше, для их обороны в случае пленения. Далет и Эй, которые встретятся далее по тексту, принадлежат младшим мракоборцам и чиновникам средней руки.

— Объяснение Гермионы квантовой теории принято очень свободно из четвертой главы книги Брайана Грина «Элегантная Вселенная». Любые ошибки и искажения полностью мои.

— Варлоки – от англ. Warlocks– Колдуны. Переводчик посчитал нужным оставить слово транслитерированным, поскольку сложно понять разницу между Магом и Колдуном, словам-синонимам в русском языке. На сайте harrypotter.wikia.com (да-да, википедия, посвященная Гарри Поттеру!) дано определение этому слову. Варлок – 1.Маг, обладающий необычной силой; 2. Титул, дарованный за какие-либо достижения (как титул рыцаря в мире магглов). Альбус Дамблдор был варлоком Уизенгмота (former Chief Warlock of Wizengamot) – прим.перев.)

20 сентября

Это снова случилось.

На протяжении многих лет я воспринимала Гарри как брата. Он мог снова появиться в моей жизни после нескольких месяцев и даже лет отсутствия. Я слушала его, подливала вино, сочувствовала о его личной жизни, снова и снова переживала с ним прошлое. Иногда мы плакали.

Затем около пяти лет назад в одну из ночей, возможно, вследствие почти смертельного сочетания вина и слез, мы стали любовниками. Это не совсем правильное слово, потому что, насколько я помню, следующим утром Гарри откатился от меня, оделся, быстро поцеловал меня в голову и исчез в камине прежде, чем я успела толком проснуться. Сейчас я понимаю, что в это время он был в отношениях, и я представляю — хоть мы это никогда не обсуждали — он чувствовал себя смущенным, ведь он переспал со своей лучшей подругой, заучкой Гермионой Грейнджер, старой девой.

Я думаю, было правильным не видеться с Гарри на протяжении следующих нескольких месяцев. После пары неудобных минут, мы снова стали лучшими друзьями. Потом прошел довольно долгий промежуток времени, и он снова вступил с отношения — на это раз со мной, но не надолго.

Любовную связь со своим лучшим другом я записала насчет одиночества — это болезнь, симптомы которой бьют человека, похоронившего себя в работе. Однажды он просыпается, спрашивает себя, что значит любить и быть любимым, разделить свою жизнь со второй половинкой. Когда на тебя накатывает одиночество, и твой старый друг, как Гарри, стоит рядом; когда по каким-то непонятным причинам на твоих глазах выступают слезы, он обнимает тебя, а ты знаешь, что за стеной цинизма — он все тот же храбрый мальчик, которого ты однажды встретила в Хогвартс-экспрессе, мальчик, с которым ты росла плечом к плечу, мальчик, который всегда любил тебя каким-то странным образом. Затем тебя охватывает такое желание, что ты не можешь отказаться от него, даже если он исчезнет утром быстрее, чем в марте тает снег.

А прошлой ночью мы снова сделали это. Коротко, горько-сладко, слишком быстро. Наши тела переплелись, мы тяжело дышали, более или менее одетые. Я чувствовала, что Гарри был далеко от меня, и знала, что этого не должно было случиться. Это было самое странное и самое грустное ощущение: словно именно в этот момент я предавала любимого человека, которого у меня никогда не было. Должно быть, вы скажете: «Неужели она ничему не научилась с их прошлого раза? Уж лучше им оставаться просто друзьями». Вы правы. Но как говорится: никогда не поздно стать идиотом.

Немного погодя, Гарри приподнялся на локтях, посмотрел на меня ясными, зелеными глазами и спросил, как я себя чувствую.

Я заставила себя улыбнуться и сказала ему, что я в порядке и он знает, как развлечь даму. Я не солгала.

Он улыбнулся, поцеловал меня, помог сесть и одеться, и, извиняясь, сказал, что ему пора бежать.

Сохраняя будничной тон, я заметила, что этот подарок должен быть незаконным, и снова повторила, чтобы он берег себя.

Гарри быстро обнял меня, одарил кривой усмешкой, напомнил мне навестить его на Азорских островах и исчез в зеленом пламени камина.

Сейчас я дико устала. И все еще говорю. Да, какая напыщенная и честолюбивая жизнь у главного ученого Министерства Магии! Ох-ох-ох.

* * *

— От имени Общества нумерологов, я счастлив представить вам нашего ведущего докладчика — доктора Гермиону Грейнджер, служащую Министерству вот уже на протяжении 25 лет! Она является выдающейся выпускницей Школы магии и волшебства Хогвартс. Гермиона Грейнджер получила степень Магистра в Лондонском Университете Магии и защитила докторскую диссертацию в области прикладной и теоретической нумерологии в Университете Кембриджа.

Гермиона вздрогнула. В волшебном мире ее решение получить образование в каком-нибудь маггловском университете, будь то Кембридж или любой другой, было таким же загадочным, как разница между нумерологией и математикой. По крайней мере, маловероятно, что в аудитории кто-то заметил ошибку в речи председателя.

— Предметами исследований доктора Грейнджер являются, в первую очередь, нейтрализация разрушительных действий заклинаний и защитная магия. Ее специализация — это заклинание Карборунда, в первые ставшим известным тридцать два года назад, когда Волдеморт использовал его в Финальной Битве за Хогвартс. Это ужасное оружие массового поражения унесло жизни многих студентов и преподавателей, которых теперь мы почитаем героями. Доктор Грейнджер посвятила свою блестящую карьеру созданию защиты от этого оружия. Она любезно согласись поговорить сегодня с нами о роли сложных арифметических исчислениях в предсказании результатов действий контр-заклинаний. Поприветствуем доктора Грейнджер!

Гермиона не была удивлена тем, что на банкете после конференции большинство вопросов касались Финальной Битвы за Хогвартс и ужасных последствий заклинания, нежели проблем нумерологии.

— Я не могу представить, как это было, — вздохнул один студент с большими глазами. — Вы видели собственными глазами, как Волдеморт применял это заклинание на людях?.

— Сколько нужно времени, чтобы заклинание начало действовать на человека? — спросил другой.

— Правда, что Вы спасли жизнь Гарри Поттеру?

— С чего Вы это взяли? Это ложь. — Резко ответила Гермиона. — Северус Снейп спас жизнь Гарри Поттера.

— Разве Снейп не был Пожирателем Смерти?

— Профессор Снейп был шпионом Ордена Феникса и он такой же герой войны, как любой другой погибший.

— Я думал, — вступил в беседу большеглазый студент, — что он был вроде преступника.

Гермиона посмотрела на него с той улыбкой, которую студенты научились распознавать как плохой знак.

— Вы действительно изучали Заклинание Карборунда?

— Ну, — покраснел студент, — не совсем.

— Вы, безусловно, знаете, что тело взрослого человека на 70% состоит из воды? Попадая в тело, карборунд сразу же разъедает каждую молекулу воды в теле жертвы. Менее чем за минуту, от человека не остается ничего, лишь немного беловатого порошка.

Студент отвел взгляд. Остальные стояли вокруг нее, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.

— Это самая ужасная смерть, намного страшнее, чем Убивающее Заклинание, потому что жертвы умирают в страшных мучениях. Это оружие, которое могло быть придумано только Волдемортом, чей разум был совершенно помешан на смерти и страхе. — Гермиона глубоко вздохнула.

Большеглазый студент побелел как простыня. Доктор Грейнджер продолжила, немного смягчившись.

— Профессор Снейп никогда не использовал это заклинание. Это был человек чести, желавший искупить свои ошибки. Запомните это.

* * *

21 сентября.

Северус Снейп — преступник. Боже мой. Неужели это то, чему Школа чародейства и волшебства Хогвартс сегодня учит детей? Dulce et decorum est pro patria mori. Множество причин действительно позволяют отнести Снейпа к героям. Интересно, как бы на это отреагировал сам Снейп? Разозлился бы или посмеялся?

Конечно, Снейп всю жизнь посвятил запугиванию студентов, и меня в том числе. Но Орден Феникса открыл мне глаза на происходящее, включая Снейпа.

Некоторое время на седьмом курсе, когда все мы знали, что конец вечного противостояния Гарри и Волдеморта может настать в любую минуту, мне казалось, что решение Снейпа уничтожить своего бывшего повелителя действительно было искренним и непоколебимым, хотя не все члены Ордена верили ему. На протяжении лет я гадаю, умер ли он случайно или позволил убить себя в надежде, что Волдеморт останется беззащитным и легко уязвимым, чтобы Гарри смог уничтожить его.

Вот этот момент, когда Гарри должен был выбрать: спасти Рона или убить Волдеморта. Я стараюсь не скорбеть о прошлом. Я больше не думаю о Роне, даже если Джинни рядом. Только когда я с Гарри, я чувствую огромную потерю и его чувство вины, которую он все еще пытается побороть. Несмотря на то, что прошло столько лет, я знаю, Гарри никак не может простить себя за то, что из нас троих остались только мы двое.

Третий раз за эту неделю всплывает имя Снейпа. Внезапно он снова начал преследовать меня, заполняя мою голову мыслями «что было бы, если». Снейп — словно путь, который я не выбрала. Что было бы, если бы он не умер в ту ночь? Что было бы, если бы я смогла продолжать работу с ним? Что было бы тогда? Была бы моя жизнь другой? Его?

Я не солгала Джинни и Парвати, сказав, что я не помню, как они дразнили меня. Честно говоря, я правда забыла об этом. Но я и не сказала правды. Я никогда никому не говорила и никогда не скажу о ночных кошмарах, мучавших меня на протяжении лет. Иногда я видела его умирающим у меня на глазах. Иногда он приближался ко мне, целовал, скользил по мне руками — и я просыпалась, испытывая невыносимое физическое влечение к человеку, которого в реальности едва ли можно было назвать привлекательным. Эти эротические сны ужасали. Намного больше, чем кошмары о его смерти.

Слава Богу, я избавилась от них.

* * *

Отдел Тайн

Министерство Магии

Конфиденциально. Бет-доступ безопасности.

22 сентября.

К: Доктор Гермиона Грейнджер.

От: Себастьян Аластор Муди, Глава отдела.

О чем: Безопасность экспериментальных артефактов.

До сведения Отдела Тайн дошла информация, что где-то с 18 на 19 числа сентября, между полуночью и рассветом, неуполномоченное лицо, возможно, получило несанкционированный доступ к хранилищу Маховиков Времени. Насколько нам известно, ни один из артефактов не был украден или подменен. Тем не менее, до дальнейшего уведомления Вы и члены Вашей команды должны подчиниться приказу о трехразовых обысках. Хранилище и другие помещения Отдела Тайн будут выборочно подвергаться надзору двадцать четыре часа в сутки. Кроме того, от Вас и членов Вашей команды требуется постоянная бдительность.

P.S. Гермиона, я знаю, ты и твоя команда уже приняла все меры предосторожности. Но в любом случае, я должен увидеться с тобой завтра, сразу же после моего прибытия с Севера.

С.А.М.

Гермиона внимательно осмотрела Маховики. Они с Аластром были одни в хранилище.

— Должно быть, у тебя есть веские причины, почему ты не написал, что два из них были все-таки подменены, — сказала она тихим голосом.

— Так решила Министр, когда я был в отъезде, — ответил Аластор, — но я полностью ее поддерживаю. — Он взъерошил короткие седеющие волосы, и без того серьезное лицо помрачнело.

— Кто-нибудь может мне сказать, кто это сделал?

Аластор только покачал головой.

— Министр сказала, что ведется тщательное расследование, это мог сделать только свой человек.

— Моя команда и я тоже под подозрением?

— Нет. По словам Министра, варлок по этому делу уже прочистил тебя и твою команду. На самом деле, — Аластор выглядел смущенным, — это основная причина, почему никому из вас не сказали.

— А! — Только и смогла выдавить Гермиона, не зная радоваться ли тому, что никто из них не оказался предателем, или злиться на то, что они долгое время были под наблюдением варлока. Она решила в вернуться к Маховикам. — Как они были подменены? Ты попробовал Приори Инкантатем?

Помимо Гермионы, Муди был единственным волшебником в Отделе Тайн, который мог использовать это заклинание не только на палочках, но и на других предметах.

— Артефакт 66601. — Он постучал палочкой по столу, на котором лежали Маховики, и на нем тут же появились серебряные буквы.

Гармиона подошла поближе, чтобы рассмотреть надпись.

— Проклятье, — выдохнула она, — похоже, что кто-то вернулся примерно на двадцать лет назад, может быть, больше, и прихватил с собой…

— Что-то маленькое и, конечно же, неживое.

Гермиона закусила нижнюю губу, качая головой.

— Мы ведь больше ничего не знаем? Мы даже не знаем, выносили ли Маховик из хранилища.

Аластор помрачнел.

— Министр Тонкс осведомлена об этой возможности. Все, что мы можем сделать, — проявлять бдительность по отношению к любым неожиданным поворотам.

— А как насчет другого?

— 66603 абсолютно неактивен. Вообще никакой силы.

— Приори Инкантатем?

Муди пожал плечами.

— То же самое, что стучать палочкой по любому маггловскому предмету. Ничего.

Гермиона нахмурилась.

— Мне совершенно это не нравится. Послушай, тебе бы лучше разрешить мне и моей команде…

Он взял ее за руку.

— Нет, Гермиона. До тех пор, пока все эти артефакты не будут нейтрализованы в октябре, как было запланировано, Министр не желает более никаких экспериментов.

— Тогда зачем хранить их? Почему бы не уничтожить их сейчас?

— Они могут понадобиться варлокам в качестве доказательства.

— В этом случае, что я могу сделать? Что мне следует сделать?

Аластор Муди грустно улыбнулся.

* * *

— Гермиона.

Гарри стоял перед ней. Он выглядел ужасно бледным, почти зеленым. Гермиона не могла разглядеть его лица.

— Гермиона, послушай меня.

Он был молод, такой, какой был на седьмом курсе. Даже в школьной мантии.

— Вернись назад, Гермиона. Ты должна изменить то, что случилось.

Гермиона попыталась пошевелиться и не смогла. Будто ее тело было пригвождено к постели.

— Сделай все так, как должно было быть.

«О чем ты говоришь?!» — кричала она молча.

Бледное изображение Гарри ухмыльнулось ей.

— Возьми билет в один конец. Ты можешь сделать это, Гермиона. Все будет хорошо.

Его улыбка все ширилась, счастье, сиявшее с его лица, как золотое солнце, будто вышло из его тела, чтобы обнять ее.

* * *

Гермиона проснулась в слезах. Дрожа, как осенний лист, она спустилась по лестнице и рухнула на стул возле холодного камина. Когда примерно час спустя в камине появилась голова Тонкс, Гермиона казалась менее удивленной видеть Министра Магии, чем Тонкс — видеть доктора Грейнджер. Тонкс говорила, не замолкая, что-то вроде того, что Гарри был убит, но все, о чем думала Гермиона, было то, как странно видеть покрасневшие от горя глаза Тонкс, как будто экс-мракоборец плакал над разбитым предметом без возможности починить его с помощью магии.

* * *

Сенятбрь? Октябрь?

Похоже, Гарри и его команда почти разоблачили убежище Малфоя и Пожирателей Смерти. Они думают, Малфой убил Гарри. Они также говорят, что были найдены только вещи и палочка.

Три дня спустя.

Они простились с Гарри Поттером. Тело не найдено, но они похоронили его вещи и палочку. Я больше ничего не помню. Помню, была Тонкс и, конечно, Аластор, уставший и встревоженный. Пришли Парвати и Дин, Джинни и уцелевшие Уизли. Какая печальная участь. Министерские люди и кто-то из Хогвартса, и еще какие-то ведьмы, которых я не знаю. Все плакали.

Небольшая группа мракоборцев, товарищей Гарри, стояла отдельно. У всех такие мрачные лица, словно они видели свое будущее. Я слышала, как кто-то из них шептался о странном исчезновении тела Гарри и «нового оружия», но как только они заметили меня, тут же замолчали.

В какой-то момент мы все встали и сказали пару слов о Гарри. Я тоже что-то произнесла, но не помню что. Горе милосердно. Оно позволяет чувствовать только тупую боль, и ты делаешь все, что нужно, рот сам собой отвечает на слова соболезнования и утешения.

Неделю спустя.

Я продолжаю сидеть у камина в ожидании, что в нем появится лицо Гарри.

Несколько дней спустя.

Пришла Тонкс — проверить мое самочувствие (я думаю, по подсказке Аластра, который почему-то считает, что должен заботиться обо мне). Она любезно говорила, что нет сомнений в том, что Гарри мертв.

— Что с телом? — не уставала спрашивать я.

— Мы нашли следы, — сказала она с грустным лицом.

— Карборунд? — я должна была спросить, несмотря на то, что мысль о смерти Гарри вызывала отвращение.

Она заверила меня в обратном, сказав, что, скорее всего, он не мучился.

Как вам это нравится?

— Если его убивал Малфой, то Гарри мучился будь здоров, — ответила я.

Затем она говорила, что выдает мне Алеф-доступ, чтобы я убедилась, что в момент смерти Гарри Малфой был в заключении, а потом допрошен варлоками. Они нашли доказательства, что Малфоя действительно взяли до смерти Гарри, но они все-таки не могут сказать окончательно, что это не он убил Гарри.

— Когда Малфой предстанет перед Уизенгамотом?

Я прекрасно помню, как посмотрела на меня Тонкс.

— Он не предстанет. Он будет помещен в больницу Св. Мунго.

Я помню, как я кричала Тонкс, что Малфой заслуживает Азкабан. А еще лучше поцелуй дементора. Он не мог отделаться простым безумием. Не мог.

Но кажется, все-таки сможет.

Ох, Гарри.

День следующий.

Я не могу спать. Снова и снова мысленно прокручиваю сон в ту ночь перед смертью Гарри, и я слышу его голос: «Возьми билет в один конец». Что, черт побери, это значит? Когда мне удается задремать, его голос атакует мои сны. Я рада, что послушала Аластра, согласившись взять небольшой отпуск. Я ни на что не гожусь, кроме как проводить дни перед камином, упиваясь вином и слыша голос Гарри: «Возьми билет в один конец». Снова и снова.

Полночь.

Боже.

Что, если Гарри велел мне вернуться прошлое и изменить то, что свершилось?

Это безумие.

Полдень.

Не устаю задаваться вопросом: а если бы я могла изменить прошлое? Вернуть мертвых к жизни? В конце концов, разве я не могу попытаться? Что я потеряю?

Если смерть — единственная цена за изменение прошлого, то это будет сделка.

Полночь.

Я никогда, никогда не любила эту квартиру. Ужасная квартира. Бездушная. Как тюрьма. Я могу бросить все в одну секунду.

После еще одной бессонной ночи.

Гарри спросил меня, настанет ли смерть сразу по прибытии в прошлое. Хотела бы я знать ответ. Но я не знаю. Так какого черта?! Внимание, класс, это серьезный эксперимент. Давайте предположим, иначе я перережу себе горло, что объект А выживет после путешествия во времени и окажется в Хогвартсе на седьмом курсе обучения. Сколько времени она там проведет, остается только гадать. В этом случае, каким образом объект А сможет получать информацию о Заклинании Карборунда и о принимаемых мерах против него в Хогвартсе, при условии что это должно быть безопасно, надежно и, кроме того, БЫСТРО?

Другая проблема: объект А не может восстановить все заклинания и зелья в одиночку. Ей нужны средства. Ей нужен помощник. Есть только два варианта: объект В — Альбус Дамблдор, объект С — Северус Снейп.

Это всего лишь еще один исследовательский проект. Как сотни других проектов, над которыми я работала. Все требует обдумывания и организованности.

Итак, начнем эксперимент. Дадим ему кодовое имя: «Ностальгия».

Я решила, я не иду на поводу у смерти, повторяю, я не иду на поводу у смерти.

Проект «Ностальгия». Этап 1.

Сегодня я прервала отпуск и вернулась в Отдел Тайн, официально — это последний визит в хранилище Маховиков времени, прежде чем проект навсегда закроют.

Гарри был прав. Вопреки мерам безопасности и обыскам, все еще слишком легко разрушить защитные чары. Просто скажем, что артефакт 66601 избежал нейтрализации. Пройдет слишком много времени, прежде кто-то заметит, что он исчез.

На всякий случай, заполучив артефакт, я сама испробовала на нем Приори Инкантатем и получила в точности то, что сказал мне Аластор: он действительно вернулся на двадцать лет назад или больше, прихватив с собой что-то маленькое и неживое.

Сейчас я задумываюсь о Драко и его новом оружии, что бы это ни было. У меня сильное предчувствие, что мой Маховик времени каким-то образом замешан в этом, и что Малфой — этот мешок дерьма — сделал что-то ужасное. У меня нет доказательств, но от этого «вмешательства» воняет Малфоем.

Я должна работать быстрее.

Неделю спустя.

Оказалось сложной задачей наколдовать новое имя на случай, я выживу в прошлом. Они должны быть Дамблдоро— и Снейпо-непроницаемы: двойная опасность. В любое другое время, я бы сказала, что мне это нравится — я должна наложить соответствующие заклинания: рекомендации, документы и так далее, а также создать выносливую, лишенную обаяния личность, чтобы никто не смог разоблачить меня.

Я выбрала настолько скромное имя, насколько могла придумать. Но моя псевдо-фамилия заставляет меня улыбнуться: небольшая дань одному из величайших маггловских физиков, когда-либо украшавших инвалидную коляску.

Часть меня сожалеет, что я предпринимаю такое опасное путешествие во времени, ничего не сказав моим двум самым близким подругам о том, что они значат для меня. Это такой позор — оставить их по своей воле. Но попрощаться, даже все объяснив, — это не вариант.

* * *

— Ты разговаривала с ней или хотя бы видела ее после похорон? — Спросила Парвати, глядя на Джинни из камина.

— Ээ, нет, но разве не она говорила, что хочет остаться наедине с собой? Я не хочу мешать ей.

— Я думаю, — сказала Парвати, — нам следует навестить ее. Я слышала от Лаванды, которая слышала от своих коллег, что Гермиона не появляется на работе.

— Скорее всего, она ушла в отпуск. На ее месте я бы так и сделала.

Парвати посмотрела на Джинни, и та вздохнула.

— Ладно, посмотрим, что я разузнаю в Министерстве.

И она узнала, что в последний раз Гермиону видели около недели тому назад, когда она ненадолго забежала в Отдел Тайн. По официальным сведениям, Гермиона взяла отпуск за свой счет и сейчас не может быть доступна.

Услышав эту новость, Парвати нахмурилась.

— Нам нужно отправится к ней на квартиру.

— Ты думаешь, это хорошая идея? Если бы она хотела нас видеть, она бы дала нам знать. Если мы вломимся к ней в квартиру, у нее есть полное право вышвырнуть нас вон.

Парвати поджала губы.

— Прекрасно! Мы хотя бы будем знать, что с ней все в порядке. Смотри, я беру летучий порошок и отправляюсь туда прямо сейчас. Ты можешь полететь на метле или не ехать вообще.

— Не нервничай, Парвати. Я с тобой. По камину. — Сказала Джинни сердито.

Решительность, с которой упитанная Джинни была готова протиснуться в небольшой камин, убедила Парвати, что ее подруга воспринимает ситуацию самым серьезным образом.

* * *

Моя последняя запись.

Не могу поверить, я только что убралась в квартире, которую так ненавижу. Глупо, но я не удержалась. Я не могу вернуться на тридцать лет назад, может быть, безвозвратно, и оставить за собой неприбранную квартиру.

Если мне удастся, то последняя воля Гарри будет представлена здесь, в этом дневнике — единственная личная вещь, которую я беру с собой. Я даже не знаю, зачем я делаю это. Возможно, ученый, живущий во мне, требует, чтобы я зафиксировала успех или провал проекта.

Если мне удастся, сохранится ли этот дневник? Хотелось бы мне знать.

Снова и снова я слышу голос Гарри: «Возьми билет в один конец». Я вижу, как он светится счастьем, как в том сне в ночь его смерти.

Вот тебе, мой дорогой. Вот вам всем.

* * *

Квартира Гермионы была в неестественно-образцовом порядке. На всех вещах лежал тонкий слой пыли, воздух казался неподвижным и слишком холодным. На журнальном столике лежал свиток пергамента, запечатанный символом Последней Воли и Завещания.

Женщины в ужасе посмотрели друг на друга. Лицо Парвати посерело.

-Гермиона, — прошептала Джинни, — во имя Бога, что ты натворила?

Примечания автора:

— Dulce et decorum est pro patria mori (лат.) — Сладка и прекрасна за Родину смерть (строфа из стихотворения римского поэта Горация — прим. перев.)

— Человеческое тело примерно на 60%-70% состоит из воды. После водорода и кислорода наиболее распространенным элементом является углерод.

— Гермиона, — прошептал Рон, — урок начинается.

Ее голова лежала на руках, казалось, она не слышит его.

— Гермиона! – позвал Рон громче.

Девушка дернулась, локоть соскользнул со стола.

— Что?! – рявкнула она.

Рон и Гарри переглянулись. Гарри закатил глаза.

— Как мило с твоей стороны заглянуть к нам! – сострил Рон.

— Хмф, если бы вы двое выдавали что-нибудь умное хотя бы половиной мозга, я бы навещала вас почаще.

— Рон, я думаю, нас только что оскорбили. – заявил Гарри с каменным лицом.

— А, — Рон сморщился, — умственная агония.

— Заткнитесь, — прикрикнула Гермиона.

— Десять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер.

Все три головы разом поднялись. Профессор Северус Снейп, за последний год усовершенствовавший свою манеру внезапного появления, посмотрел на них с самой неприятной улыбкой. Гермиона густо покраснела, но, вздернув подбородок, посмотрела прямо в глаза Снейпа

— П-простите, профессор, этого больше не повторится.

Черные глаза Снейпа блеснули.

— Само собой разумеется.

Он отвернулся и посмотрел на группу шести— и семикурсников. С лиц Драко Малфоя и его товарищей соскользнули мерзкие ухмылки, класс погрузился в мертвую тишину.

— Мне предоставлена сомнительная честь, — начал он тихим голосом, который, тем не менее, тут же заполнил всю классную комнату, — поприветствовать всех вас на первом мастере-классе Защиты от Темных Искусств повышенного уровня. Должно быть, вы удивлены, — с насмешкой в голосе, — почему я здесь. Поскольку зелья и их противоядия являются неотъемлемой частью Темных Искусств, а также поскольку у меня есть опыт в различных защитных тактиках, я любезно согласился сотрудничать с преподавателем по Защите от Темных Искусств.

— Черт возьми, Гермиона, — прошептал Рон, — двойной Снейп целый год!

— И двойной Люпин, — пробормотал, улыбаясь, Гарри.

— Да, но где он? – спросил Рон.

Громкий хлопок со стороны двери заставил всех вздрогнуть, кто-то громко выругался. Рука Гарри сама схватила палочку, он почувствовал, как холодный, зловонный ветер серой стеной врывается в комнату и летит прямо на мастера зелий. Подол черной мантии Снейпа взметнулся с силой, палочка профессора выстрелила золотой струей света. Завывая, ветер сменил направление и вылетел в окно, снося на пути цветы на подоконнике, и, наконец, рассеялся.

Повисла тишина.

— Только что, — сказал приятный баритон с порога, — вам было продемонстрировано Взрывающее заклинание. Одно из самых редких. — Римус Люпин шел, улыбаясь, в прекрасном расположении духа.— Кто-нибудь узнал его?

Рука Гермионы взметнулась вверх. Люпин кивнул ей.

— Это заклинание было использовано в соревновании по дуэлям волшебников, проходившем по всей Англии в 1420 году.

Люпин кивнул.

— Совершенно верно. 10 баллов Гриффиндору.

Гарри и Рон усмехнулись. Снейп рассвирепел.

— Заклинание, — Люпин указал на доску палочкой, на которой серебряными буквами высветилось слово «Блейк». Буквально – чахнуть. Видите те цветы на подоконнике?

Студенты вытянули головы. Нежные побеги зеленого саженца чернели и сморщивались на глазах.

— Фу, — Парвати содрогнулась.

— Итак, профессор Снейп, можем ли мы продемонстрировать еще пару-тройку заклинаний?

— С превеликим удовольствием, — вкрадчиво сказал Снейп, перебросив палочку в левую руку. – Инсендио!

Слово прозвучало тихо, но класс ахнул. Свободной правой рукой Снейп схватил ленту зеленого огня, выстрелившую из палочки, смял ее в шар и с силой швырнул в Люпина. Люпин уклонился, рассеял заклинание, затем, улыбаясь, запустил оползневое заклинание в Снейпа, который превратил ревущий столб грязи в простую пыль. Затем Люпина почти настигло Инкарцио от Снейпа, но простой Лимпен заставил толстые веревки обмякнуть на пол.

Пока Снейп и Люпин кружили в вихре заклинаний, которые в менее умелых руках оказались бы смертельными, Гермиона думала о том, как все заклинания разрушаются под отточенными жестами Снейпа. За все годы она привыкла видеть его склоненным над котлами студентов или угрюмо сидящим в Большом Зале. Как же странно обворожительно было видеть его сейчас передвигающимся с сосредоточенной грацией и силой. Еще более странно было застать саму себя, представляющую самого нелюбимого преподавателя в чем-то еще, кроме преподавания.

— Боже, — прошептала Джинни, — неужели они хотят испытать нас в дуэли?

— Нет, — сказал Рон, хоть и неубедительно, — старый урод просто рисуется.

— И Люпин тоже? – съязвила Гермиона.

— Они даже не вспотели, — заметил Дин.

— Вот это да, — сказал Гарри, глубоко впечатленный.

Наконец, Люпин велел классу припомнить все заклинания и контр-заклинания.

Весь остаток утра перед глазами Гермионы, по непонятным ей самой причинам, маячил образ Снейпа.

* * *

Сентябрьская ночь выдалась изумительная: свежая и опьяняющая, с полной луной, только-только появляющейся на небе. Но особняк Малфоев был закутан в мрак, такой густой и горький, что Снейп почти чувствовал его вкус во рту. Он знал, насколько он был близок к источнику этого мрака по жжению Черной Метки на руке. В комнате раздавалось беспокойное шарканье ног и шелест плащей собирающихся вокруг него Пожирателей Смерти в ожидании своего господина.

— Зачем мы здесь?

— Тише!

— Как неожиданно.

— Почему он вызвал нас сейчас?

— Закрой пасть, Эйвери.

— Филч, пожалуйста, прояви немного уважения, — голос Люциуса Малфоя взял опасную ноту. Снейп слышал, как сглотнул Филч.

— Извините, сэр.

— Я собрал вас всех здесь, потому что наш Господин приказал мне, — отрезал Малфой. Он собирает нас, когда ему нужно и как ему удобно, а не когда мы хотим.

Будто по команде, болезненно-зеленое свечение, словно трещина во мраке, появилось в середине комнаты, разбрасывая тени. Сейчас Снейп заметил, что все Пожиратели Смерти в сборе. Хотя все лица были как обычно скрыты капюшонами, он мог перечислить почти каждого присутствующего поименно. Филч был последним присоединившимся. «Что и неудивительно», — мрачно подумал Снейп.

— Он рядом, — сказал Малфой, жестом повелевая Пожирателям отступить. Едва ли это было нужно, поскольку они уже пятились настолько быстро, насколько позволяли приличия.

Зеленый свет так засиял, что стало больно на него смотреть, несколько голов отвернулось. Снейп, прищуривщий глаза, был одним из немногих, кто заметил, как появляется высокая, худая фигура.

Темный Лорд оглядел круг своих верных слуг. Снейп давно преодолел страх перед Волдемортом, но все же он до сих пор старался не смотреть в эти змеиные глаза. Первым вышел Малфой, опустился на колено, поцеловал край мантии Волдеморта. Снейп был последним. Опустившись на колено, он почувствовал голодный горящий взгляд Волдеморта на своей спине.

— Мой главный слуга, — Волдеморт указал на Малфоя, — собрал вас здесь по моему приказу, чтобы я рассказал вам последние новости. После этого, я скажу вам, что делать.

Повисло молчание. Волдеморт оглядел комнату.

Новости касаются нашей предстоящей победы. Я завладел новым оружием, от которого не сможет защититься даже Гарри Поттер.

Малфой молча ликовал, словно кошка с канарейкой во рту, остальные Пожиратели зашептались.

Волдеморт обнажил зубы.

— Позвольте продемонстрировать. Блетчли, подойди. – Он сказал это почти мягко, но ни у кого не оставалось сомнений — это был приказ.

Со сдавленным писком страха, Блетчли двинулся вперед. Снейп видел, как он дрожит.

— Не стесняйся защищаться, — хмыкнул Волдеморт.

Короткая палочка вылетела из его рукава и приземлилась прямо в трясущуюся руку Блетчли.

— Х-хозяин, — прохрипел Пожиратель, — е-если я сделал ч-что-то…

Темный Лорд лениво поднял палочку и направил ее на Блетчли.

— Напротив, — сказал он тихо, — ты должен быть рад. Это честь для тебя.

— Х-хозяин, п-пожалуйста, п-пожалуйста.

— Карборундорум!

Темно-красная струя цвета запекшейся крови вырвалась из конца палочки Волдеморта и охватила Блетчли. Он выронил палочку, замахал руками, как будто пытаясь потушить невидимый огонь, пожирающий его. Затем пронзительно завопил. Хотя Снейп уже не раз видел смерть, во сто крат ужасней этой, он похолодел от крика Блетчли, кровь застыла в жилах, а сердце замерло. Блетчли вопил и вопил, чувствуя, как горит каждая клетка его тела. Когла, наконец, свистящий крик превратился в предсмертный хрип, а потом в тишину, красная струя исчезла, Блетчли уже не было. На месте, на котором он стоял до этого, осталась горстка беловатого порошка.

Тишина в зале была настолько глубокой, что Снейп не мог сказать, застыли ли Пожиратели в ужасе или просто поражены.

— Если позволите, мой Господин, — сказал Малфой.

Он обернулся к другим Пожирателям, театрально откинув капюшон. На бледном лице лежал отпечаток триумфа.

— Вам только что было продемонстрировано одно из самых могущественных убивающих заклинаний, когда-либо изобретенных. Как Авада Кедавра, оно не может быть блокировано и не имеет контр-заклинания. Наши враги готовы к Аваде Кедавре, но они не готовы к этому.

— Смерть в огне имеет много других преимуществ, — произнес Волдеморт, смакуя каждое слово. Прежде всего, это заклинание не просто убивает, оно убиваем медленно, мучительно, причиняя еще большую боль, чем Круциатус.

Несколько Пожиртелей зашептались.

— Такое заклинание полностью деморализует. Во-вторых, что еще лучше, нет, что намного лучше, это заклинание убивает не одну жертву, а дюжину, или даже больше, за один раз.

Снейп заставил замерзшие губы шевелиться.

— Это монументальное открытие, мой Лорд.

Змеиные глаза блеснули, рот сложился в подобие улыбки.

— Я должен поблагодарить Люциуса. Это он нашел пергамент с подробным описанием заклинания, он понял, что нашел новое оружие, которым смогу завладеть и пользоваться только я.

— Кажется, этот пергамент принадлежал моей семье, — начал Малфой самодовольно, — но никто не понимал, насколько он ценен. Если бы я не нашел его этим летом в кладовой, он был бы утерян навсегда.

Серая, чешуйчатая рука легла на плечо Люциуса.

— Ты хорошо поработал, ты — мой главный слуга.

Еще в середине этого кошмара Снейп понял, что звучит странно во всей этой истории. Как Пожиратель, он был вхож в особняк Малфоев. Он знал, какой порядок царит в кладовых Люциуса и как тщательно он ведет опись их содержимого. Точнее говоря, как беспощадно Малфой заставляет домашних эльфов делать все это. Люциус как-то хвастал, что ни один самый маленький пузырек с ядом не избежит описи. Как же мог этот важный свиток пергамента так долго оставаться незамеченным?

На это существовал лишь один ответ: Малфой получил его от кого-то или захватил силой и передал их своему хозяину. Это также объясняет, как ему удалось сохранить и даже упрочить свое положение главного слуги Темного Лорда вскоре после освобождения из Азкабана.

— Видите ли, — продолжал Волдеморт, недостаточно просто избавиться от Гарри Поттера или даже Альбуса Дамблдора и всех его подхалимов. Магический мир должен быть очищен. Раны, нанесенные нам грязнокровками, должны быть вылечены. Преступление не будет считаться преступлением от распутства до убийства, от подделки заклинаний до клятвопреступления и лжесвидетельства, от выхолащивания до пыток, от имитации судебного процесса до заключения в Азкабан – все, что будет направлено против грязнокровок и их выродков, будет считаться праведным делом. Вот почему, — Волдеморт подошел к тому, что осталось от Блетчли, — это наш святой долг — сжигать наших врагов. Мои верный Пожиратели Смерти… вы со мной?

— Да, Господин. – отвечали несколько Пожирателей.

Волдеморт почти нежно разровнял горку праха, оставшегося от Блетчли, как ребенок разрушает песчаный замок. Снейп приложил все усилия, чтобы подавить подступившую рвоту.

— Пожиратели Смерти, — сказал он тихим, опасным голосом. – Вы за меня? Вы со мной?

— ДА! – На этот раз все крикнули единодушно, голоса слились в унисон, и крыша задрожала от вибрации.

Вторая часть заседания была менее драматичной: в основном – будничные доклады различных злодеяний, а затем – обсуждение обороноспособности Хогвартса. Снейп почти был рад отведенной ему роли главного докладчика в этой части заседания, так как это позволило ему ненадолго забыть о Блетчли.

Но передышка была только временной. Когда около полуночи Дамблдор пошел встречать главного шпиона Ордена Феникса у ворот Хогвартса, он застал дрожащего Снейпа, опирающегося на стену.

— Что случилось? – спросил директор мягко, взяв Снейпа под руку.

Снейп посмотрел на своего наставника, Дамблдор попытался скрыть удивление. Он никогда раньше не видел такого мрачного отчаяния в глазах этого отважного волшебника.

* * *

Несколько дней спустя Люпин постучал в дверь Снейпа. Мастер Зелий ответил, угрюмо посмотрел на Люпина, когда тот вошел.

— Я пришел узнать, не готово ли волчелычье зелье, — мягко сказал он.

— Да, — резко ответил Снейп.

Он подошел к книжной полке, взял конический черный пузырек размером с бутылку вина и отдал Люпину.

— Тут хватит на семь месяцев, — заметил оборотень.

— На случай, если вы еще не заметили, Люпин, я — шпион Ордена Феникса. В последнее время положение вещей приняло щекотливый характер. Директор попросил меня запастись достаточным количеством противоядия для вас.

— Весьма предусмотрительно, — ответил Люпин. Не попросил ли он вас натаскать умницу Грейнджер в качестве вашей замены?

Снейп уставился на Люпина, не уверенный шутит ли он или нет, и, наконец, пробормотал:

— Я сомневаюсь, что какой-нибудь студент сможет правильно сварить волчелычье зелье. Если вам больше ничего не нужно, не стесняйтесь уйти.

Повернувшись спиной к своему коллеге, он вышел в другую дверь, ведущую в лабораторию, но не прямо к своему большому рабочему столу, а к маленькому столику, спрятанному за дверью. Люпин в любопытстве следовал за ним. Снейп взял длинную ложку и помешал на вид ядовитое зелье в котле над огнем. Кроме этого, на столике стояли несколько запечатанных банок и бутылок, ступка и пестик, набор мерных ложек от одного грана до шестнадцати драхм. Серебряный пресс-папье в виде человеческой кисти в натуральную величину придавил стопку бумаг. Люпин, не испытывавший никакой симпатии к этому предмету, остановился в стороне.

— Еще недостаточно вязкое, — пробормотал Снейп, склонившись над котлом с булькающей жидкостью.

— Над чем работаете?

Снейп положил ложку, выпрямился, нахмурился.

— Вы еще здесь?

Люпин проигнорировал вопрос.

— Это имеет какое-нибудь отношение к противоядиям?

— Это ТРИТОН-проект одного студента, — ответил Снейп неохотно.

— Правда? – Люпин вытянул шею, чтобы понюхать содержимое котла. – Святые небеса, пахнет… мятой.

— «Умница мисс Грейнджер», — выдавил Снейп не так саркастично, как хотел бы, — пытается создать защитное средство от Круциатуса.

— Мерлин! – Глаза Люпина сияли, — Поразительно. Интересно, изобретет ли она что-нибудь действительно полезное для Ордена?

— За всю мою преподавательскую практику, только двое семикурсников оказались настолько глупы, чтобы начать независимые ТРИТОН-проекты. Один из них изобрел кондиционер для волос.

— Мисс Грейнджер не обычная семикурсница. Я бы оценил ее шансы на успех 50 на 50. Дайте ей шанс.

Снейп скривился.

— Люпин, я был счастлив обменяться с вами любезностями. А теперь какого черта вы все еще в моей лаборатории?

Люпин провел рукой по седеющим волосам.

— На самом деле, Северус, я бы хотел услышать вашу оценку нашей дуэли.

— Нам удалось завоевать их внимание. Небольшое торжество.

— Учитывая ваши особые знания, Северус, — и Снейп знал, что он имеет в виду не знания в области зельеварения, — вы думаете, они смогут защититься, если это будет необходимо?

— У них не останется выбора, — тон коллеги заставил Люпина встрепенуться, — когда придет время, нам будут нужны все, одаренные или нет. Всевозможные меры. И даже тогда, боюсь, наших объединенных сил, даже вкупе с великим Гарри Поттером, окажется недостаточно, чтобы противостоять Волдеморту.

— О чем вы говорите? У вас есть новости?

Снейп прижал руку ко лбу, словно у него болела голова, и безучастно посмотрел на Люпина.

— Я полагаю, вы будете на завтрашнем заседании Ордена?

— Конечно. Плохие новости?

В голосе Снейпа слышалось такое отчаяние, которого Люпин никогда не слышал.

— Недавно я стал свидетелем событий, которые изменят все.

Люпин хотел сказать что-то еще, но раздавшийяя стук в дверь оборвал его на полуслове. Взглянув на Люпина, Снейп открыл дверь. Там стояла Гермиона Грейнджер с охапкой пергаментов в руке.

— Да? – рявкнул Снейп.

— Ээ, профессор, — замялась Гермиона, — можно я немного поработаю над проектом?

Несколько секунд Снейп застыл на месте, уставившись на девушку, затем распахнул дверь.

— Хорошо. Входите.

— Здравствуй, Гермиона, — улыбнулся Люпин.

— Здравствуйте, профессор. Надеюсь, я не помешала. Я могу зайти попозже.

— Ничего страшного, я уже уходил. Ах да, чуть не забыл, — Люпин схватил бутылку волчелычьего зелья и серьезно кивнул Снейпу.

— Доброй ночи, Северус.

Снейп кивнул в ответ и захлопнул дверь.

За последний месяц Гермиона научилась не наскучивать профессору Снейпу пустыми разговорами. Она никогда не спрашивала о баллах, которые он вычитал с Гриффиндора. Одним из условий ТРИТОН-проекта было то, что баллы ни добавлялись, ни отнимались, что предоставляло больше свободы студентам, позволяя сотрудничать с преподавателями на равных. Она бросила пергаменты на столик рядом с котлом, взяла ту же ложку, которая несколько минут назад была в руках у Снейпа, и помешала кипящую массу. На ее лице отразилось разочарование.

— Еще недостаточно вязкое, — пробормотала Гермиона. За ее спиной Снейп изумленно поднял бровь.

— Профессор, вы не могли бы взглянуть на этот пергамент?

Она развернула свиток, как только мастер зелий подошел к ней и заглянул через плечо.

— Интересно, — начал он. – Вы обращаетесь к гримуар, который редко используют в качестве справочника по зельям. Почему вы выбрали его?

— В нем перечислены свойства – эээ – биологических жидкостей. – Снейп заметил, как она залилась румянцем. – И я подумала добавить их в мое зелье, чтобы посмотреть, не увеличится ли его защитный потенциал.

Снейп был вынужден признать хотя бы самому себе, что это была впечатляющая задумка для такой молодой исследовательницы.

— Есть целый ряд возможных вариантов, – сказал он безразлично. – Кровь, слезы, пот, слюна, моча, сперма и вагинальная смазка.

Лицо Гермионы было алым.

— Я подумала использовать немного слюны.

Она посмотрела ему в глаза, ожидая подтверждения.

— Идет. Советую начать с двух капель слюны.

— Хорошо, профессор.

— Продолжайте, мисс Грейнджер. Я буду в классе, если я вам понадоблюсь.

После того, как Снейп вышел из комнаты, Гермиона облокотилась на стол, ее сердце бешено колотилось.

— Вот так вот, — пробормотала она себе под нос. — Ему понравилась моя идея! Да!

Гермиона победно взметнула волосами.

* * *

В ту ночь Гермионе приснилось, что она присутствует на каком-то заседании волшебников. Она никого не знала там. На платформе стоял гроб. Когда Гермиона перешла платформу, на котором лежало тело, и взглянула вниз, она увидела Гарри. Он выглядел намного старше ее отца, и она знала, он мертв. Она заплакала, закрыв лицо руками. Это были не ее руки, а руки взрослой женщины, костлявые с взбухшими венами.

Затем она оказалась в подземельях, напротив класса зелий. «Я должна попасть туда и поработать над проектом», — подумала она и открыла дверь. По середине комнаты стоял Снейп, одетый не в пыльную рабочую мантию, а в свободную белую рубашку и черные брюки, волосы были заплетены в тонкую косичку. Через просвечивающую рубашку девушка видела худое тело. Он был элегантен и в то же время излучал опасность.

Какой-то темный предмет материализовался перед ним, палочка взметнулась вверх. Гермиона вскрикнула. «Три, два, один, — старт!», — сказал предмет густым, булькающим голосом, струя красного огня вылетела из палочки. Снейп увернулся с ловкостью тореодора, убегающего от обезумевшего быка, поймал огонь левой рукой, бормоча заклинания. Пламя гасло и в считанные секунды превратилось в букет красных роз.

— Делетриус! — Снейп взмахнул правой рукой, и темный предмет исчез, как дым. Затем он повернулся к Гермионе и вручил ей букет.

— Иди сюда. – Его тихий голос ласкал ее, он улыбался ей, глаза горели.

Приоткрыв рот от удивления, она босыми ногами подошла к нему.

— Вы вычтете очки? – Прошептала она, остановившись в нескольких дюймах от него. Вместо запаха застоявшихся зелий, он источал пряный запах мужественности, смешанный с запахом роз.

Он взял ее за подбородок и улыбнулся ей. Ровные, частые, белые, слегка заостренные зубы.

— Мы не должны обсуждать баллы во время проекта, Гермиона. Ты знаешь это. – Прошептал Снейп.

Его пальцы, лаская, гладили ее по лицу. Она прикрыла глаза и затаила дыхание.

«Это не Снейп», — подумала Гермиона.

— «Хоть и как пальцы, я сжал тебя, за лепестком лепесток раскрываешь меня...» — его голос звучал издалека. Он провел рукой от шеи до груди, нащупал затвердевший сосок. Розы упали между ними, обе его руки оказались на ней, дразня ее соски через тонкую ночную рубашку. Она застонала, выгибаясь навстречу его прикосновениям. Горячее дыхание обожигало голову, теплые губы целовали волосы, в то время, как одна рука медленно, медленно, ползла к ее бедрам, задирая ночную рубашку.

— Прикоснись ко мне, Гермиона. Все будет хорошо. – Фраза эхом отозвалась в ее голове, она провела ладонью по его груди. Он накрыл ее ладонь своей и, все еще целуя волосы, медленно провел переплетенными пальцами от своей груди до ремня брюк. Затем еще медленнее, чтобы не вспугнуть ее, провел руками по члену, и она с восторгом обхватила пальцами возбужденную плоть.

Гермиона проснулась внезапно, задыхаясь, дрожа от холодного воздуха на разгорячившейся коже. Одна рука сжимала обнаженную грудь под ночной рубашкой, другая, ее лицо горело от стыда, — между ногами. Не в силах остановиться, Гермиона закрыла глаза, зарылась лицом в подушку, чтобы приглушить стоны, предоставила своему телу жить собственной жизнью, дрожа от удовольствия, чувства вины и странного, далекого горя, происхождение которого она не могла объяснить.

Примечания автора:

— Речь Волдеморта: «Наш мир должен быть очищен» ссылается на немецкую пропаганду: «Добропорядочный еврей: письмо к англичанину», 1937г. Автор ни в коем случае не поддерживает пропаганду антисемитизма. Как бы сказал Аластор Муди: «Мы должны проявлять постоянную бдительность против такого зла».

— Гримуар является справочником заклинаний. Слово происходит из старо-французского «gramaire». В Средние века высшие знания приравнивались к колдовству и оккультным наукам.

(— «Хоть и как пальцы, я сжал тебя, за лепестком лепесток раскрываешь меня» (“Though I have closed myself as fingers,/ you open petal by petal myself”) — строка из все того же стихотворения Е.Е. Каммингса «Там, где я никогда не бывал», приведенного в фанфике в переводе Н. Симонифф. – прим. перев.)

Как только мягкое сентябрьское тепло превратилось в холодную октябрьскую печаль, школа погрузилась в тягучее ожидание, словно кто-то натянул тетиву. Наиболее талантливые ученики, допущенные до мастер-классов по Защите от Темных Искусств, поначалу почувствовавшие себя сливками Хогвартса, отрезвели под неумолимым руководством Снейпа и Люпина. Гермионе ни на что не хватало времени, кроме как на учебу, выполнение обязанностей старосты, независимый проект по зельеварению…и незваные сны о черноволосом мужчине в белой рубашке и черных брюках.

В течение недели после того сна, Гермиона чувствовала себя настолько смущенной в присутствии Снейпа, что едва ли решалась посмотреть на него или заговорить с ним. К счастью, Снейп, который терпел студентов только потому, что их игнорирование могло привести к печальным последствиям, казалось, не замечал смущения Гермионы.

Сон больше не повторялся, И Гермиона начала трезво оценивать ситуацию. Ее помогло то, что Снейп оставался все тем же: пыльная черная мантия, сальные волосы, желтые зубы, ядовитый взгляд. Вскоре она могла только смеяться над тем, как бурно, должно быть, разыгралась ее фантазия, чтобы придумать такую романтическую чепуху.

Ее проект оказался очень увлекательным. Она могла заниматься им часами. И начать что-нибудь новое. Ее раздражало, что Снейп не разрешает ей вечерами работать в лаборатории. Теперь, вместо бесполезной траты времени на Квиддич, Гарри, Рон и другие ученики целыми днями изучали и пробовали новые заклинания и совершенствовали старые в общей гостиной Гриффиндора. Однако Гермиона была вынуждена попросить прекратить постепенное разрушение общей гостиной. Однажды ей удалось уговорить портрет Полной Дамы впустить их после того, как эта многоуважаемая стражница сменила пароль и отказалась их впускать.

— Можно подумать, мы бесцельно шатаемся по замку, — ворчал Рон, после того как Полная Дама со слезами на глазах согласилась их впустить.

— Святые угодники, — сказала Гермиона, закатывая глаза. – Пожалуйста ни над кем не подшучивайте, пока меня нет. Она взяла пачку пергаментов.

— Уходишь поработать над проектом? – Спросил Рон, осклабившись. – Или повеселиться с профессором?

— Фу, Рон, это отвратительно, — сказала Парвати, спрятав лицо в ладони.

Гермиона, одной ногой преступившая порог, сделала вид, что задумалась.

— Обычно, я не «веселюсь» с профессорами, Рон. Я даже не успеваю делать домашнюю работу. Хотя… У профессора Снейпа невыносимый характер, гнилые зубы и ужасная привычка скрываться в подземельях. Но он сильный, блестящий дуэлянт и может раздавить тебя одним мизинцем, Рон. Кроме того он взрослый, а взрослые мужчины имеют определенную привлекательность. Спокойной ночи, Рон.

— Ей нравится Снейп?! – воскликнула Парвати после того, как Гермиона ушла.

Гарри хлопнул Рона по плечу.

— Ну-ну, друг, она просто издевается. Я-то точно знаю, что у Снейпа на уме. Может быть, он на нашей стороне, может быть, и нет, но он на сто процентов состоит из яда.

Рон покачал головой.

— Я знаю.

— В самом страшном сне я не могу представить, как это – хотеть Снейпа. – Сказала Джинни. – Я думаю, Гермиона просто хотела вывести тебя из себя, Рональд.

— Так, все, перестаньте. – Мягко сказал Гарри. – На случай, если вы забыли, злой волшебник, у которого огромное предубеждение против меня, планирует уничтожить нас, так почему бы нам не испытать несколько новых заклинаний, просто так, на всякий случай?

* * *

Гермиона предпочла бы умереть, нежели показала бы ребятам, насколько ее расстроили слова Рона. Она еле сдерживала ярость, пока не влетела в лабораторию Снейпа.

— Тупорылые сволочи! Она швырнула палочку на стол рядом с котлом, из ее конца посыпались разноцветные искры. – Идиоты! Тупицы! – Гермиона облокотилась на стол. – Я должна была прекратить этот разговор о Снейпе. Какая я глупая! – Она скрестила руки и несколько раз глубоко вздохнула. – Я просто хочу…не знаю, чего.

Резкий запах привел ее в себя. Она обернулась и уставилась на котел. В зелье, которое она готовила с сентября, попали новые ингредиенты, и оно окрасилось в насыщенный цвет индиго. Глаза Гермионы расширились от волнения, девушка капнула несколько капель вязкой жидкости на предметное стекло. Указав на него палочкой, пробормотала: «Анализ».

Через несколько минут, возликовав, она отпрянула назад и выпустила искры из волшебной палочки типа фейерверка.

— Мисс Грейнджер! – Густой, бархатный голос прозвучал настолько знакомо, что Гермиона, не раздумывая, обернулась на его источник, как цветок на солнце. Но когда обладатель, наглухо завернутый в пыльную мантию, хмурясь, вышел из двери, ведущей в его личные комнаты, Гермиона опустила руки и глаза.

— Какое разочарование, — сказал Снейп низким голосом, — застать вас в эмоциональном выбросе во время приготовления зелья. Малейший неконтролируемый жест может с легкостью привести к травмам или смерти. Самый глупый первокурсник знает это.

— Э-это не эмоциональный выброс, п-профессор.

— Нет? Только что выпущенный из вашей палочки фейерверк свидетельствует об обратном. Если вас переполняют подростковые гормоны, то я советую вам уйти. – Снейп зарычал. – Не тратьте мое время попусту, девушка.

Гермиона не могла сказать, откуда в ней оказалось столько мужества, чтобы выпрямиться, поднять голову, посмотреть прямо в глаза Снейпа, и, сохраняя спокойствие, ответить ему.

— Пустая трата времени, сэр? Приори Инкантатем!

Из ее палочки вылетел призрачные образы только что проведенных анализов. Сузив глаза, Снейп наклонился, чтобы рассмотреть их получше. Он был похож на хищную птицу, раздумывающую, съесть ли свою жертву сейчас или оставить на потом.

Затем он резко кивнул.

— Я заметил некоторые изменения, что свидетельствует о некоторых примесях. Это подает надежду. – Быстрым движением руки, он развеял образы. – Как вы думаете, какое количество зелья будет достаточным для первой пробы?

Слышать это от Снейпа было тем же самым, что получить бурю восторженных оваций с рукоплесканиями и поклонами, но Гермиона не выдала своей радости.

— Восемь – десять грамм будет достаточно. И, конечно, оно предназначено для наружного применения. Наносить лучше всего в области сердца.

— Время действия?

— Этого должно быть достаточно на три – четыре заряда Круциатуса.

— Очень хорошо. – С этими словами, к ее удивлению, он расстегнул мантию и скинул ее. Он был одет в черную шелковую рубашку и – Гермиона заметила с большим интересом – в черные брюки. Ее интерес сменился шоком, когда Снейп расстегнул рубашку и снял ее. Кожа его груди с тонкой полоской черных волос по середине была настолько бледной, что казалась прозрачной.

— П-профессор? Что вы делаете? – пискнула Гермиона.

— Вы только что сказали, что зелье лучше всего наносить в области сердца. Самое подходящее время протестировать его, вы не находите?

— Стоп. Подождите. Вы хотите испробовать его — на себе? Сейчас?

Снеп поднял бровь, посмотрев на нее с нарочитой наивностью.

— Я полагаю, вы возражаете?

Он расправила плечи.

— Да. Возражаю. Испробуйте на мне, а не на себе. Это – мое зелье. Если ничего не выйдет, то я одна отвечаю за последствия.

— Я не подвергаю студентов Непростительным Заклятиям, даже под моим контролем. Как ваш научный руководитель, мисс Грейнджер, я один волен выбирать – принимать ли весь риск на себя или отвечать перед директором за искалеченную студентку. А теперь не будете ли вы так добры и не отмерите ли вы нужную дозу?

Гермиона еще немного посмотрела на него, вздохнула и потянулась к мерной ложке. Твердой рукой она отсчитала десять грамм густого голубого зелья на деревянную ложечку. В какой-то момент ей стало безумно интересно, не попросит ли он ее втереть средство в его грудь. Но он взял ложечку и сам нанес его на кожу.

— По крайней мере, вы не посинели, — прошептала Гермиона.

— Это должно волновать вас в последнюю очередь, — нетерпеливо сказал Снейп. – Итак, мисс Грейнджер, я знаю, что у вас есть разрешение использовать Круциатус в научных целях под моим руководством. Вопрос в том, — он оскалился, — сможете ли вы?

— Ээ, да.

Повисла неловкая пауза, пока она пыталась сосредоточиться.

— С другой стороны, мы напрасно теряем время, если вы не способны найти хотя бы одну ненавистную мысль.

Позже она задумалась, не напустил ли он на нее какое-нибудь заклинание — настолько внезапно на нее нахлынули воспоминания минувших шести лет, омраченные тенью мастера зелий. Снейп запугивал ее, унижал, оскорблял, игнорировал, когда она отчаянно нуждалась в его одобрении, глумился над ее внешностью. В ней зародилось что-то близкое к ненависти. Она подняла палочку и направила ее на Снейпа, разомкнула губы.

— Круцио!

Снейп пошатнулся, словно его снес порыв ветра, и вздрогнул. Он озарился слабым голубом светом, передернул плечами и с интересом оглядел себя.

«Боже, оно работает», — с этой мыслью ненависть Гермионы рассеялась. Смутившись, девушка опустила палочку.

Голубой щит исчез, Снейп выдохнул и расслабил плечи.

— Вы в порядке? – прошептала она.

Он надел рубашку.

— Зелье нуждается в доработке, как я и предполагал. Я бы сказал, оно готово на восемьдесят процентов. Я почувствовал небольшой дискомфорт. Мы могли бы использовать его уже сейчас, если бы нам пришлось. — Он быстро взглянул на нее. – Вам нужно еще немного времени, чтобы усовершенствовать его.

— Какой дискомфорт? На что это было похоже? – тревожно спросила Гермиона.

Снейп пожал плечами.

— Как будто горячие муравьи ползают по всему телу. Не больно, но отвлекает.

Гермиона начала перелистывать пергаменты.

— Когда я пыталась синтезировать слезы дракона, я столкнулась с проблемой их очищения, так что, может быть, я должна…

Худая рука схватила пергаменты и осторожно взяла их у Гермионы.

— Мисс Грейнджер, несмотря на то, что обстоятельства были под контролем, вы все же нанесли Непростительное Заклятье. Через некоторое время вы будете переживать сильные эмоции. Вам нужно будет принять это зелье, чтобы успокоиться. Тогда вы сможете заснуть.

Он протянул ей небольшую темно-зеленую бутылку.

— Больше никакой работы на сегодня, мисс Грейнджер. Возвращайтесь в вашу комнату, примите это зелье и спите.

Неуклюжим движением взяв бутылку, Гермиона двинулась к двери, ведущей из подземелий.

— Мисс Грейнджер, — окрикнул ее бархатный голос. Она вздрогнула и обернулась. Снейп стоял с перекинутой через руку мантией в тени, волосы скрывали лицо.

И тут сон навалился на нее полной силой. «Хоть и как пальцы, я сжал тебя, за лепестком лепесток раскрываешь меня», — она почти слышала его томный голос.

Нет! Должно быть, это эмоциональный аффект. Гермиона пыталась сохранить спокойствие.

— Вы хорошо поработали сегодня, — сказал Снейп.

— Спасибо, профессор, — выдавила она и вылетела в коридор.

* * *

Снейп бросил мантию на диван, подошел к буфету и налил себе Огденского огневиски. Подкрепившись, он опустился в любимое кресло и уставился в камин. Голова и плечи Альбуса Дамблдора материализовались в огне.

— Добрый вечер, Северус. Подходящее время?

— Разве не как всегда, директор?

— Есть что-нибудь новенькое?

Снейп вкратце пересказал Дамблдору удавшийся опыт Гермионы, и глаза старого волшебника засветились.

— Это очень хорошая новость, — сказал он. – Это средство запутает Пожирателей Смерти, что позволит выбить еще немного драгоценного времени. То, что вы делаете с мисс Грейнджер, достойно восхищения.

— Я только посоветовал ей попробовать. Получившееся средство от Круциатуса – ее собственное изобретение, в этом только ее заслуга.

— Я думаю, она самая замечательная ведьма своего поколения, — сказал Дамблдор немного грустно. Как жаль, что она в живет в эпоху, когда все ее способности должны быть зарыты в яму войны.

— Как жаль, что мы все живем в эту эпоху. – Снейп допил остатки огневиски. – Директор, я вынужден спросить, в Министерстве обработали мою информацию о смерти в огне, изобретенной Волдемортом?

— Они берут ваш доклад на рассмотрение, — ответил Дамблдор, горько усмехнувшись.

— Что, черт возьми, это значит?

— Это значит, мой дорогой Северус, что Министерству нужно время, чтобы мобилизовать все свои ресурсы. Но, исходя из всего того, что им удалось узнать, они вынуждены признать, что Волдеморт прав: от его нового заклинания нет средств.

— Если Волдеморт сможет превратить это в заклинание массового поражения, его шансы на победу увеличиваются в два, в три раза! – отрезал Мастер зелий.

— Это не совсем так. Силы Хогвартса и Министерства достаточно велики, воины хорошо подготовлены. Деканы факультетов, включая вас, насколько я помню, выразили уверенность, что ученики, допущенные к мастер-классу, скоро овладеют необходимыми навыками, чтобы поддержать нас. И Гарри Поттер, – голос директора смягчился, — играет главную роль. За победу придется дорого заплатить, Северус. Но сейчас не самое подходящее время терять надежду.

— До тех пор, пока мы не примем контр-меры, победа достанется нам гораздо больше ценой, насколько вообще можно представить.

— Северус, — начал Дамблдор мрачно, — тебе должно быть очень хорошо известно, что нам не известны прецеденты использования этого проклятия, нам также не известна его история, и мы не обладаем ключами к разгадке его истоков. Чтобы создать контр-средство мы должны понять и воссоздать само заклятие, а это может потребовать месяцы, даже годы исследований. У нас нет столько времени. Поэтому мы должны делать все, что можем, с тем, что имеем.

— Что включает отправление студентов на верную смерть? – Снейп сплюнул.

Тишина.

Когда Снейп снова поднял глаза на огонь, Дамблдор уже исчез.

* * *

Экстаз от ее успеха в лаборатории, гордость и ужас от того, с какой легкостью она применила Непростительное Заклятие, разочарование, потому что она никому не могла рассказать о своем триумфе... беспокойство от того, что этот чертов сон предстал перед ней со всей ясностью. Гермиона должна была подняться к себе в комнату и принять зелье Снейпа. Вместо этого она чувствовала такой прилив энергии, словно была на пружинах, и поднялась в Астрономическую башню, где сегодня как раз не было уроков.

Она не хотела спать.

Она хотела думать о Снейпе. Но тот сон хранил на себе отпечаток настоящего Снейпа, мрачного, неприятного человека. Человека, к которому ее так тянуло.

Это смущало. И волновало.

От совершенствования средства от Круциатуса ее мысли переметнулись к тому, что бы она могла сказать и сделать, чтобы заставить Снейпа разглядеть в ней личность.

Или женщину. Она не была некрасивой. У нее не было прыщей, и она не была толстой. Зубы – более, чем хорошие. Она научилась приручать непослушные каштановые волосы. Если бы она только захотела, она бы смогла уложить их волнами. Когда она начинала думать о таких мелочах, как физическая привлекательность, она находила, что вполне могла бы сойти за симпатичную – ну ладно – красивую девушку.

Ей было восемнадцать. Но она чувствовала себя на тридцать.

«Что, собственно, объясняет, почему меня не особо радует компания Гарри и Рона. Им только семнадцать. Или двенадцать. Я ищу взрослого мужчину, и вряд ли я найду его в гостиной Гриффиндора», – бормотала она себе под нос.

«И не нужно искать любовника своей мечты в подземельях. Это пустая фантазия. Скоро пройдет», — отвечал ей холодный разум.

Гермиона подняла глаза к звездам и сделала глубокий вдох прохладного воздуха октябрьской ночи, пытаясь успокоиться. Затем она услышала приглушенный шум, низкий смех и обнаружила, что она здесь не одна. Как Снейп, она подкралась к источнику шума. «Их двое, и они целуются», — догадалась она. Полагаясь на полномочия школьной старосты, она выпрямилась и подняла палочку.

Ее громкий, четкий «Люмос» осветил бледное лицо Драко Малфоя, его глаза были закрыты, и еще чью-то темную голову, точно на уровне его паха. Малфой распахнул глаза и уставился на Гермиону, словно кобра, готовившаяся напасть.

— Хочешь присоединиться к нам, грязнокровка?

— Чертова сука! – сплюнула Пэнси Паркинсон, становясь на ноги и вытирая рот.

— Тихо! – приказал Малфой, не делая никаких попыток прикрыться, представ перед Гермионой в полной красе. Со злой ухмылкой он опустил руку и принялся ласкать влажный член, пальцы скользили по головке. – Не хочешь? Я знаю, ты мечтаешь об этом. – Он дернул бедрами.

Даже в самом худшем сне Гермиона не могла представить Малфоя в таком виде. Ее обуревали сразу несколько чувств: отвращение, возмущение, и – черт его подери! – очарование.

В ответ на предложение Малфоя, она сделала такую вещь, которую такой человек, как Драко Малфой, конечно же, не простит.

Гермиона расхохоталась.

* * *

Рон ковырялся в яичнице, Гарри с лицом зарылся в Ежедневном Пророке. Легкий шум заставил Рона отвлечься от своего занятия и поднять голову. Его глаза расширились от удивления, и он ткнул Гарри в бок.

— По вашим многочисленным просьбам перед нами ее величество Гермиона Грейнджер! – пропел он, пока их подруга садилась рядом. Большая кружка кофе появилась у ее руки. Он пила, рассеяно озираясь по сторонам. Рон перехватил ее взгляд и заметил, что почти все глаза за столом Слизерина были устремлены на них троих. Рон посмотрел на Драко — обычно он был источником враждебности. Молодой волшебник смотрел на них с такой ненавистью, что у Рона сперло дыхание на некоторое время.

— Что происходит со слизеринцами? – спросил Рон Гермиону тихим голосом. – Как только ты вошла, они…

— Черт возьми, — Гарри отбросил газету и уставился на Драко. – Что с ним?

Гермиона вздохнула.

— Вчера ночью я патрулировала школу и застала их с Пэнси в Астрономической башне.

Джинни усмехнулась, а Гарри закатил глаза.

— Они занимались этим, так? Если да, то ты испортила им вечер, — сказал Гарри, качая головой.

Гермиона изучала кружку кофе.

Одинокая сова влетела в Большой Зал и закружила над столами. Гермиона, наблюдавшая больше за Снейпом, чем за Малфоем, заметила, как сова неуклюже приземлилась перед Дамблдором. Директор отвязал два свитка от лапы совы, погладил ее и дал кусочек бекона, затем принялся за свитки. Дамблдор нахмурился, недоумевая, и передал один документ Снейпу. Волшебники принялись читать.

— Гермиона, — тихо сказал ей Рон на ухо, — что еще сделал Драко вчера ночью?

— Что? – девушка все еще наблюдала за директором и профессором зелий.

— Ты уверена, что рассказала нам все? – Рон дотронулся до ее плеча.

Гермиона подскочила и посмотрела на него.

— Больше ничего не случилось, Рон.

— Хотел бы я сказать ему пару слов. Мне действительно не нравится, как он на тебя смотрит.

— У него появилась еще одна причина ненавидеть меня. Ничего нового.

Рон выглядел подавленно.

— Я думаю, мы с Гарри должны сопровождать тебя во время твоих патрулей.

— Что?!

— Только на несколько ночей, — настаивал Рон.

— Я староста! Как это будет выглядеть, если вы будете всегда со мной?

— Да, Рон. Ты заходишь слишком далеко, – сказала Джинни.

— По правде говоря, я считаю, Рон в чем-то прав. – Гарри все так же наблюдал за столом Слизерина. Гермиона, это не страшно. В свободное время давайте держаться вместе, хорошо? Это не повредит. – Он посмотрел на Джинни. – Ты тоже.

Джинни усмехнулась.

Гермиона снова обратила внимание на преподавательский стол. Дамблдор закончил читать. Спокойный, как всегда, он наклонился к МакГонагалл и что-то прошептал ей. Она проницательным взглядом посмотрела на директора. В это время Снейп стоял, скручивая пергамент. Его лицо оставалось бесстрастным, но Гермиона чувствовала, что его обуревают сразу несколько эмоций. Она заметила, как он переглянулся с директором, и тот кивнул. Снейп стремительно вышел.

Гермиона заметила, что еще несколько студентов, кроме нее, с интересом наблюдают за учительским столом. Одним из них был Драко.

Внезапно она почувствовала такой холод, что казалось, он добрался до костей. Девушка вздрогнула, ее руки стали такими ледяными, что даже горячий кофе не мог их согреть. Большой Зал исчез, перед глазами появилась струя цвета крови, перелетавшая через поле боя. Вихрь белого песка летал между мертвыми телами. Ветер несся ей навстречу с криками умирающих.

Они кричали ее имя.

Орден Феникса — за исключением студенческого состава — собрался на внеочередном заседании по просьбе Дамблдора. Вечер понедельника плавно перетек в позднюю ночь, обсуждение затянулось, нервы начали сдавать. Даже любимые лимоновые дольки Дамблдора не могли подсластить общее настроение.

— Повторите еще раз для меня. Вы не ждали этих писем? Они что — с неба упали прямо к вам в руки? — спросил Билл Уизли. Он заерзал на стуле, как будто желал оказаться в другом месте.

— Я получил их совиной почтой сегодня утром, если вы спрашиваете об этом, — ответил Дамблдор.

— Так же, как эта таинственная Гвен Хокинг, они появились из ниоткуда, — заметил Кингсли, безуспешно скрывая усталый вздох.

— Альбус, мы понимаем, Вы проверили полномочия этой Хокинг, — сказала Эмилия Вэйн. — Но мне это не нравится. Все это так странно.

— Римус, дорогой мой, пусти свитки по кругу еще раз, — попросил Дамблдор.

Люпин кивнул, взял свитки у директора Хогвартса, и вручил один Биллу, другой — Кингсли.

После небольшой паузы Билл начал читать вслух.

«Я пишу вам в срочном порядке об определенном намерении Темного Лорда использовать новое, неизвестное оружие. Это оружие, настоящее название которого — Заклинание Карборунда, представляет смертельную угрозу Хогвартсу и всем тем, кого Волдеморт считает врагами. Из недоступных вам источников я и моя команда ученых исследователей получили достаточно информации для того, чтобы полностью восстановить его и создать эффективные контр-меры».

— Сейчас начнется часть, которая мне совсем не нравится, — прокомментировал Билл.

«Если вы согласны, моя направляющая организация выдала мне разрешение приехать в Хогвартс и работать с Альбусом Дамблдором и Северусом Снейпом. Мы получим результаты в течение нескольких дней. Если это звучит неправдоподобно, я могу заверить вас в обратном. Мы должны действовать очень быстро, у нас мало времени. Я очень надеюсь встретиться с профессором Дамблдором или профессором Снейпом этим вечером. Я организовала встречу в безопасном месте в Лондоне…»

— Я не могу поверить, ты не чувствуешь здесь никакого подвоха, — пробормотал Аластор Муди.

— Откуда у нее столько информации о, ээ, нашем враге, его планах. Где она работала? — спросила Молли Уизли.

— В Монреале, мама, — сказал Билл.

— А где это?

— В Канаде, — ответила МакГонагалл.

— Почему она назначила встречу в Лондоне? Почему бы ей не приехать сюда? — Спросил Кингсли.

— По моему мнению, — сказал Дамблдор, — мы должны поставить перед собой два вопроса. Во-первых, могут ли Хогвартс и Министерство Магии восстановить это заклинание и разработать контр-меры в считанные дни?

Полная тишина.

— Я так и думал. Во-вторых, вы доверяете мне и Северусу Снейпу?

На этот раз молчание было неловким, кто-то шаркал ногой, кто-то издавал непонятные звуки.

— Магическое Общество Монреаля не самое главное, — заметил Люпин, который до этого момента расхаживал взад и вперед перед портретом Финеса Нигеллуса. — Но нужно признать, оно специализируется на магических исследованиях.

— Они действительно могли сделать то, о чем говорит доктор Хокинг? — прогрохотал Муди.

Люпин вздохнул.

— Этого я не могу сказать.

— Я предлагаю вам посмотреть с другой точки зрения, — вступил Дамблдор, — на заклинания, приведенные в этих письмах. Вы все видели их, но, должно быть, не поняли: с их помощью можно восстановить заклинание Карборунда и создать контр-меры. Северус, Римус и я просмотрели их сегодня днем. Позвольте мне сказать, мы убеждены: они подлинны.

— Давайте предположим — только предположим, — сказал Люпин, останавливаясь под Нигеллусом, который почти было высунулся из рамы портрета, стараясь не упустить ни единого слова, — что эта Хокинг — законный представитель Магического Общества Монреаля. Каков наихудший вариант развития событий, если мы примем ее предложение помощи?

— Легко представить, — прорычал Муди, — она сделает вид, что помогает нам создать защитное средство от этого заклинания, а затем подарит его Реддлу.

— Или она может раскрыть нам секреты Того-Кого-Нельзя-Называть, правда? — сказала Нимфадора Тонкс. — Мы не можем знать наверняка, на чьей она стороне.

— Альбус, мы все думаем об этом, — мягко начала МакГонагалл. — Да, ее полномочия кажутся действительно законными, хоть и немного необычными. Но если она хочет что-то скрыть, она воспользуется этим.

Дамблдор улыбнулся.

— Ты как всегда попала в самую точку, Минерва. Ее действия необычны. Она родилась и выросла в Англии, но магическое образование получила в Новой Школе для ведьм? Уважаемое место, но ему всего четыреста лет. Затем она согласилась на добровольное рабство в качестве исследователя в дебрях Канады? Мне кажется, если бы она была мошенницей или шпионкой, она бы создала более убедительную характеристику.

— Я бы сказал: зовите ее, — начал Хагрид. — Ну, это ведь гонка, правда? — добавил он, когда все головы повернулись к нему. — И, в конце концов, эта доктор Хокинг пишет так, как будто знает, что делает, в отличие от нашего Министерства.

Тонкс усмехнулась, и, поймав на себе раздраженный взгляд Молли, прикрыла рот ладонью.

— За ней надо будет приглядывать, когда она окажется на нашей территории, — заметил Люпин.

— Держи карман шире! — Проворчал Аластор Муди. — Мы еще не решили.

— Друзья! — сказал Дамблдор как всегда спокойным голосом, в котором все-таки слышалось некоторое нетерпение, — время на исходе. На мой взгляд, мы должны принять помощь, которую предлагает нам доктор Хокинг.

— Неужели все настолько плохо, что мы должны довериться незнакомому человеку? — недоумевал Билл.

— Должно быть, никто меня не слушал, когда я зачитывал свой первый доклад в прошлом месяце? — Все повернулись и уставились на Снейпа, который до этого момента не проронил ни слова. Он сидел в кресле у камина, сгорбившись, с усталым видом, черные волосы наполовину скрывали лицо. — Вы должны знать, как действует заклинание Карборунда. Вы также должны знать, что все известные нам заклинания против него бессильны. До тех пор, пока у нас нет контр-заклинания, даже великий Гарри Поттер не в силах остановить то, что я предсказываю: будет бойня.

— Ваше сообщение никто не может подтвердить, — жестко отрезал Муди, его волшебный глаз повернулся к Снейпу.

Повисло тяжелое молчание. Рот Снейпа сложился в тонкую нить, глаза сверкали яростью.

— Безопасность Хогвартса не раз зависела от того, что говорит Северус, и он ни разу не подвел. Я доверяю ему, — сказал Дамблдор спокойно.

— Что, во имя Мерлина, мы потеряем, если примем помощь этой Хокинг? — Не вытерпел Люпин. — Она — наша последняя надежда. — Он оглядел всех присутствующих. — Может, у кого-нибудь из вас есть идея получше?

— Пусть так. Но мы должны придумать способ определить, на чьей она стороне, — сказал Кингсли.

— Легилименция, — усмехнулся Муди. — Ты ведь в этом знаток, да, Снейп?

— Вы прекрасно знаете, я пользуюсь легилименцией только по приказу, — отчеканил мастер зелий.

Дамблдор повернулся к Снейпу.

— Доктор Хокинг хотела встретиться с кем-нибудь из нас, Северус. Не мог бы ты встретиться с ней как можно скорее и при первом удобном моменте определить, кому она служит и представляет ли она угрозу школе?

Ярость исчезла из глаз Снейпа, но тело все еще было напряжено.

— Если это ваши указания, я сделаю все, что в моих силах, — с горечью ответил он.

— Тогда решено, — весело заявил Дамблдор, — если Гвен Хокинг пройдет испытание Северуса, мы поприветствуем ее в Хогвартсе!

Вздох прокатился по комнате. Снейп старался не смотреть на хмурящегося Алстра Муди, чей волшебный глаз бешено вращался.

— На этот случай — продолжил директор, — министр Фадж любезно согласился предоставить четырех мракоборцев для патрулирования территории Хогвартса, а также предложил ряд мер, обеспечивающих безопасность школы. Мы примем их ради приличия. Это не займет много времени.

Муди застонал и уронил голову на руки.

* * *

Следующим утром Гермиону выписали из госпиталя, хоть и не без наставлений Мадам Помфри.

— Вы испытываете стресс. Мои лекарства частично восстановили ваши силы, но с этого момента вы должны избегать чрезмерной работы, не сидите на диетах, ложитесь спать в разумное время. Я полагаю, мне нужно переговорить с профессором Снейпом.

— Зачем? — испугалась Гермиона.

— Очевидно, он заставляет вас много работать, чтобы закончить проект, — сказала Помфри. — С его стороны это безответственно.

— Пожалуйста, — попросила девушка, — разрешите мне поговорить с ним. Это будет более разумно. Я обещаю.

Когда она вышла за дверь, огромная темная тень двинулась на нее. Она подняла глаза и улыбнулась.

— Привет, Хагрид.

— Как ты, Гермиона?

— Уже лучше, спасибо. Что ты здесь делаешь?

— Ну, ээ, Гарри и Рон попросили приглядеть за тобой сегодня. У них занятия до обеда, а у меня выдалось немного свободного времени и я, ну, ээ…

— Спасибо, — вздохнула Гермиона.

— Куда идем?

— Можешь проводить меня в лабораторию профессора Снейпа?

Хагрид удивился и осторожно спросил:

— Разве Мадам Помфри не велела тебе покончить с этим проектом?

— Я пообещала ей поговорить с ним.

— А, ну тогда ладно.

Гермиона прекрасно знала, что по вторникам Снейп обычно проверяет работы учеников — занятие, которое непременно выводило его из себя. По крайней мере, она сможет поговорить с ним без посторонних.

Она была немного смущена, что привлекла к себе столько внимания, — до тех пор, пока не налетела на Филча и Миссис Норрис по дороге в подземелья. Завхоз посмотрел на нее с такой злобой, что ей пришлось спрятаться за Хагрида.

— Добрый день, Филч, — ровно сказал Хагрид.

— Хагрид, Мисс Грейнджер, — поздоровался Филч.

Гермиона отступила, освобождая дорогу. За Филчем протянулся холодный, неприятный шлейф.

— Эх, — нахмурился Хагрид, глядя вслед завхозу, — вот встретишь этого мерзкого типчика — и весь день испорчен. — Затем он повернулся ней. — Ты в порядке?

— Да, — ответила Гермиона, удивленная тем, что Хагрид, никогда не казавшийся ей чувствительной натурой, так легко угадал впечатление, произведенное Филчем.

Они остановились у большой двери, ведущей в классную комнату, и лесничий решительно постучал. Дрожащая Гермиона скрестила на груди руки. Дверь открылась, и Хагрид шагнул вперед так, что Снейп носом уткнулся ему в грудь.

— В чем дело, Хагрид?

— Извините, профессор Снейп. Я привел Гермиону Грейнджер: мадам Помфри велела ей переговорить с вами.

Снейп взглянул на Гермиону.

— Хорошо. Входите.

Затем обернулся к Хагриду.

— А у вас, должно быть, еще много обязанностей. Я сам провожу мисс Гренджер до башни Гриффиндора.

Хагрид посмотрел на Гермиону, вскинув кустистые брови. Девушка кивнула.

— Тогда ладно. Береги себя, Гермиона.

Подавив желание обнять своего защитника, она улыбнулась.

— Обещаю. Спасибо, Хагрид.

Закрыв дверь, Снейп двинулся к большому письменному столу, знаком приказав Гермионе следовать за ним. Внезапно Гермиона вспомнила, как в ее сне он превратил струю красного огня в букет красных роз, приблизился к ней и…

"Так, нет. Прекрати".

Она опустилась на лавку. К ее удивлению, Снейп, вместо того, чтобы остаться за столом, сел на соседнюю скамью в метре от нее. Гермионе показалось, что он старается быть вежливым. Мгновение они молча смотрели друг на друга.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Ээ, — Гермиона замялась от внезапного вопроса, — хорошо, спасибо.

— Я полагаю, вы упали в обморок, потому что слишком много работали. Я несу за это ответственность. Я поощрял это. — Сказал Снейп серьезно и мягко.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Профессор, я благодарна вам за беспокойство. Но я отлично понимаю, что делаю и с чем нам предстоит столкнуться. Если мой проект может помочь нам, то я хочу вложить в него все силы.

Снейп выпрямился и сузил глаза.

— А с чем нам предстоит столкнуться? — спросил он тихо.

Гермиона посмотрела на руки и затем резко подняла голову.

— Я потеряла сознание не из-за недоедания или стресса. Я увидела битву, поле боя. Там был огонь и дюжины мертвых тел. И что-то вроде белого песка повсюду.

Выражение лица Снейпа было непроницаемым. Какое-то время Гермиона боялась его черных глаз, но теперь она чувствовала себя комфортно.

"Он воспринимает меня всерьез".

— Вы знаете, у меня нет дара видения или пророчества, — продолжала она, выбирая каждое слово. — Я бросила гадание. Но я уверена, сама не знаю почему, что я видела то, что должно случиться. И победа была не на нашей стороне.

— Мисс Грейнджер, — сказал Снейп без иронии или злобы, — с тех пор, как Волдеморт вернулся, такого рода пророчества посещают каждого из нас. Да, вы внесли вклад, ценный вклад. Но я не буду заставлять вас работать до изнеможения.

— Но это не имеет ничего общего с тем, что произошло!

— Я составлю более разумный график работы над проектом, — продолжал мастер зелий, игнорируя ее слова, — и вам придется примириться с этим. А теперь, мисс Грейнджер, если это все, я должен завершить начатое дело.

Разговор пошел совсем не так, как Гермиона рассчитывала.

— Я думаю, — ответила она холодно, — я сама могу решать, какой объем работы я способна выполнить.

— Весьма сомнительно, — жестко отрезал Снейп. — Вы здесь ученица, а я ваш преподаватель, и только я несу ответственность за вас перед директором школы и вашими родителями.

Гермиона вскочила на ноги.

— Я уже совершеннолетняя и я…

Снейп тоже встал и сказал тихим голосом, в котором Гермиона узнала опасные нотки.

— Вы желаете продолжать проект под моим руководством или нет?

— Да, сэр.

— Тогда вам придется примириться с новым, более легким графиком и точка. — Его голос понизился на октаву. — А теперь, я обещал проводить вас до башни Гриффиндора.

Гермиона заставила себя замолчать и опустила голову. Возле портрета Полной Дамы Снейп бросил ей: «Всего хорошего, мисс Грейнджер», затем, взметнув полами мантии, зашагал прочь.

— Профессор Снейп, — позвала Гермиона.

Снейп остановился, но не обернулся.

— Я надеюсь, вы не будете возражать, если я расскажу своему декану о новом расписании. Она может решить, что оно слишком легкое.

Профессор застыл на месте. На несколько секунд, Гермионе показалась, что она все-таки вывела его из себя.

— Делайте, что хотите, мисс Грейнджер, — тихо сказал он, стоя к ней спиной.

И ушел, как будто ничего не случилось. Гермиона долго смотрела ему вслед, пока он не исчез.

— Жирный, ужасный негодяй! — проворчала она под нос.

— Что это было, дорогая? — спросила Полная Дама. — Кажется, я становлюсь глухой.

* * *

Снейп понимал и даже одобрял, почему «эта Хокинг» хотела встретиться в самом сердце маггловского Лондона. Вдали от вездесущих волшебников у них было гораздо меньше шансов столкнуться со слугами Волдеморта. Если же это все-таки произойдет, Снейп сумеет узнать их.

В то же время он чувствовал себя уставшим и возмущенным. После его размолвки с мисс Грейнджер, он не мог сосредоточиться на проверке студенческих работ. Что происходит с его когда-то послушной ученицей? После недолгих размышлений он отложил дюжину непроверенных эссе, отвел послеобеденные уроки, завершившиеся лекцией у самых ужасных первогодок десятилетия.

Перед выходом из школы он должен был превратить свою рабочую мантию в одежду, более или менее приемлемую в маггловском Лондоне. Это заняло больше времени, чем планировал мастер зелий. Ему пришлось помучаться с брюками, особенно с этой чертовой ширинкой.

Он трансгрессировал к обычному месту у дома на площади Гриммо, 12. Прибыв туда, Снейп понял, что добраться до места, назначенного Хокинг, без помощи магии будет сложно. Отвергнув идею о наземном транспорте, он пришел к выводу, что, чтобы добраться до кафе «Фауст», ему придется спуститься в переполненное, шумное лондонское метро.

Огромное количество людей входили и выходили из забитых вагонов. Снейп стиснул зубы и попытался разобраться в сложных подземных маршрутах. Он раздраженно подумал, что Грейнджер, должно быть, разбиралась в этом лабиринте недоумения очень уверенно и с великим апломбом.

Поезд прибыл, — он надеялся, что нужный, потому что до сих пор не имел ни малейшего понятия, как разобраться во всем этим, — и толпа внесла его внутрь.

Гермиона его сильно испугала, рассказав о своем видении. Снейп вздрогнул. Она описала картину битвы, в которой Волдеморт использовал заклинание Карборунда. Откуда она могла знать, что задумал Темный Лорд? Затем, для того, чтобы еще сильнее усложнить ситуацию, Грейнджер настолько зазналась, что решила, что может быть независимой и разумной. Черт возьми. Предавал ли он слишком большое значение ее неповиновению или она старалась понравиться ему своей зрелостью?

Если она все-таки пыталась произвести на него впечатление, то для этого находилась только одна причина.

— Только не подростковая любовь. Пожалуйста, только не это. Не сейчас. — Бормотал себе под нос профессор Хогвартса, заработав тревожный взгляд от чрезмерно надушенной женщины рядом с ним. В ответ он одарил ее снейповской улыбкой, и она поспешно отвернулась.

На станции Холборн он с большим облегчением сошел с поезда и вышел на улицу, заполненную людьми. Воздух был грязный.

Оказалось, что он был всего в нескольких минутах ходьбы от пункта назначения. Кафе «Фауст» было спрятано между двумя магазинами и находилось недалеко от улицы Стрэнда, внизу тихой боковой улочки. Внутри оказалось удивительно просторно, стены украшали гобелены, маленькие кругленькие столики стояли далеко друг от друга, обеспечивая клиентам некоторую интимность. Горели свечи. Для маггловского заведения здесь было довольно… цивилизованно.

— Мистер Снейп? — Он обернулся пораженный. Красивая женщина азиатской внешности в черном вечернем платье улыбалась ему.

Святой Мерлин! Это не может быть Доктор Хокинг. Или может?

— Добро пожаловать в кафе «Фауст». Разрешите взять ваше пальто?

Определенно не доктор Хокинг.

— Ах, да, конечно. Спасибо.

Снейп снял пальто, прекрасная управляющая передала его подчиненному, а сама проводила посетителя к столику в дальнем углу. Ум шпиона подсказал ему, что это было весьма предусмотрительно. Пока он устраивался за столиком, появился официант с серебряным подносом, на котором стоял стакан с чем-то, похожим на виски безо льда, поставил напиток перед Снейпом и исчез.

— Ваша компаньонка скоро прибудет, — тихо сказала хозяйка. — А пока вы ждете, она надеется, что вам понравится это.

И она оставила Снейпа.

Он сделал осторожный глоток и был приятно удивлен изобретательностью магглов. Этот односолодовый виски оказался даже лучше, чем Огденский огневиски. Он огляделся. Два или три столика были заняты уже немолодыми парами. Несколько мужчин в пиджаках и галстуках заседали в баре. Изящная управляющая встречала новых посетителей. Снейп позволил себе задержать на ней взгляд. Потом в противоположном углу он заметил одиноко сидящую женщину. На ее лицо падала тень, длинные стройные ноги были обуты в простые черные лодочки.

Зельевар наблюдал за ней с большим удовольствием. Пожалуй, это было смешно: Северус Снейп, большую часть своего времени проводивший среди несовершеннолетних учениц, облаченных в бесформенные мантии, любил взрослых женщин с красивыми фигурами. Наконец-то, Гермиона Грейнджер вылетела из его головы.

Хм. Его стакан почти пуст. Прежде, чем он успел подозвать официанта, перед ним появился второй стакан виски. Замечательное обслуживание. Приятное место. Он решил, что Гвен Хокинг может задерживаться сколько хочет.

Длинноногая женщина грациозно поднялась из-за стола. Она была уже не первой молодости. Темное платье до колен прекрасно подчеркивало ее фигуру: стройные бедра и красивую грудь. Густые седеющие волосы были собраны во французский пучок, несколько выпущенных прядей обрамляли ее лицо. Снейп восхищался ею, и, казалось, был расстроен, что она уходит.

Он был совершенно не готов к тому, что она подойдет к нему, протянет руку и улыбнется.

— Здравствуйте, профессор Снейп. Меня зовут Гвен Хокинг.

Снейп вскочил, пожал протянутую руку и ответил, немного заикаясь.

— Рад познакомиться. Я… Ах да, вы уже знаете, кто я.

Он проклинал себя за то, что повел себя как полный идиот. Она села. Снейп тоже. Хокинг подала знак управляющей, затем весело посмотрела на собеседника карими глазами.

— Я позволила себе сделать заказ для вас. Надеюсь, вы не возражаете. Я подумала, это позволит нам обсудить дело не отвлекаясь. Надеюсь, вам понравился виски.

— Да, спасибо. — Чтобы не показаться грубым, Снейп отвел взгляд и посмотрел на стакан.

Он чувствовал себя не в своей тарелке. Снейп привык жить тихой жизнью в подземельях, не рискуя быть разоблаченным, и за это время растерял почти все навыки общения. Он быстро понял, что сочетание прекрасного виски, мягкого света свечей, пары красивых ног и искренность привлекательной женщины буквально пульсировало ниже пояса. Приятное полу-возбуждение замутнило рассудок.

Все это завершало своеобразное чувство чего-то знакомого. Он силился вспомнить, чего именно. Знакомые карие глаза и голос. И в то же время он знал, что никогда не встречал никого похожей на нее.

"Сконцентрируйся, Северус. Сконцентрируйся. Вспомни, для чего ты здесь".

* * *

Проект Ностальгия. Личное.

Когда он вошел в кафе «Фауст», я чуть не поперхнулась вином. Снейп — и не Снейп. Высокий, темные волосы, тщательно зачесанные назад, бледная кожа. Он явно переборщил с черным цветом: пальто, пиджак, рубашка, брюки, туфли, лишь темно-зеленый плохо повязанный галстук составлял исключение. Но все же он выглядел элегантно. А что я ожидала? Рабочую мантию? Ужас подземелья?

Он сидел за соседним столиком, а я наблюдала за ним. Вино закончилось, и я запаниковала. Скоро я должна представиться. В уме я прогоняла эту сцену сотни раз, но теперь почувствовала, что совершаю ужасную ошибку, как будто играю с огнем. Все, о чем я думала, могло уместиться в одной фразе: «Что, черт подери, я делаю?»

— Пытаешься спасти жизнь этого человека, — ответил мой разум. — У нас много работы и мало времени.

Через минуту я подняла глаза и увидела то, чего совсем не ожидала.

Мрачный, ужасный Северус Снейп сидел, расслабившись и откинувшись назад, глаза сверкали, в руках он держал стакан односолодового виски. Я попросила официанта повторить заказ. Снейп уставился на мои вытянутые ноги, и, казалось, — Боже мой, — ему нравится то, что он видит. Спрятавшись в тень, я смотрела прямо ему в глаза и понимала, что вижу Снейпа, о существовании которого никогда не подозревала: чувственного и жаждущего удовольствия.

В этот момент меня посетила самая ужасная, дерзкая и совершенно глупая мысль.

"Я соблазню его".

Я сказала себе, что он уже почти готов к этому. Все, что я должна была сделать, — просто подождать. Он может быть злым и жестким в своих подземельях, но не здесь. Я могла бы воспользоваться тем, что он не на своей территории, — уязвимостью, которую я так хорошо чувствовала. Я понимала, что это может сыграть мне на руку: как его любовница я могла бы быстро заработать его лояльность, что было бы только на пользу проекту. Отношения могли бы мотивировать его.

— Стратегическое решение. — Внушала я себе.

И снова властная Гермиона Грейнджер взыграла во мне.

"Ты что, сошла с ума? А вдруг Волдеморт или Люциус Малфой разоблачат тебя? Они не постесняются воспользоваться «Гвен Хокинг», чтобы надавить на Снейпа. Ты подвергаешь его смертельной опасности. Ты несешь ответственность за то, что пришла предотвратить: его смерть. У тебя есть мозги, и они в голове, а не между ног!"

Таким образом во мне боролись Гвен Хокинг и Гермиона Грейнджер. В конце этой короткой, но жесткой борьбы, назойливая Грейнджер была побеждена. Я стала Гвен Хокинг, как только поднялась из-за стола, собралась, глубоко вздохнула и направилась к ничего не подозревающему Мастеру зелий. Когда он неуклюже вскочил, запнулся на собственном представлении, а через минуту старательно отводил взгляд, я поняла: ужас подземелий, бедствие мои подростковых лет, Северус Снейп созрел для постели.

Примечания автора.

— Магическое общество Монреаля (для любознательных) — уважаемый исследовательский институт, спрятанный в простом здании в центре города вдоль оживленной улицы Сент-Дени, заполненной кафе и бистро. Так обстоит дело с «дебрями Канады».

не пойму, что такое в тебе что тебя закрывает

и раскрывает;только что-то во мне понимает

голос глаз твоих глубже всех роз вокруг.

Э. Э. Каммингс.

В маггловском мире ради ужина в кафе «Фауст» можно было продать душу дьяволу. Ивонн Сяо, управляющая и владелица заведения, не поскупилась для красивой женщины и ее довольно интересного собеседника за столиком в углу. Благородный мерло сопровождали множество самых разных закусок, начиная от хрустящей спаржи с кусочками сладкого перца в бобовом соусе, черного ризотто до нежной телятины, украшенной сладким жареным чесноком. К концу вечера Ивонн Сяо с сожалением обнаружила, что почти все блюда остались нетронутыми. Однако вино лилось рекой, и немного погодя женщина заказала вторую бутылку.

— Возможно ли, — голос Хокинг был низким, — что Волдеморт убил Блетчли с помощью какого-нибудь другого заклинания, а не Карборундом?

— Я бы сказал, что невозможно, — коротко сказал Снейп. — Я был довольно близко, даже мог дотянуться до него.

— Вы можете предположить, откуда Волдеморт овладел этим заклинанием? Оно исключительно сложное. Насколько я знаю, Волдеморт пользуется, но не изобретает.

Снейп вкратце пересказал историю Люциуса в ту ночь.

— Именно это и встревожило меня, — продолжал он, — я полагаю, оно попало к нему недавно, несколько недель назад.

Хокинг отвела взгляд и закусила нижнюю губу. Он с наблюдательностью шпиона подметил ее беспокойство. И снова он был поражен жутким чувством чего-то знакомого.

— Я думаю, вы правы, — через минуту ответила Хокинг. – Очевидно, кто-то передал его Малфою.

Она нахмурилась, снова погрузившись в неприятные мысли.

— Должно быть, я скоро смогу проверить это, — сказал Снейп.

Хокинг посмотрела на него и кивнула.

— Я понимаю, о чем вы говорите. Но, — добавила она, — с тех пор, как ваша главная обязанность — работать со мной, вам лучше не рисковать собой.

— Я рискую собой каждый раз, когда Волдеморт зовет меня. Я заранее извиняюсь, если это предоставит вам какое-то неудобство.

Хокинг вздохнула и закрыла лицо руками, качая головой. Затем она протянула руку и легко коснулась его пальцев. Вспышка гнева тут же улетучилась, он затаил дыхание.

— Мне очень жаль, — прошептала она. — Я всегда бываю такой эгоистичной, когда работаю.

— Как и я, — только и смог выдавить Снейп.

Он старался сконцентрироваться. Сомневаясь во всем, что говорила Гвен Хокинг, старательно отводя разговор от темы безопасности Хогвартса, мастер зелий окончательно растерялся. Вторая бутылка вина, черт возьми, поддерживала полу-возбужденное состояние, появившееся с тех пор, как она подсела к его столику.

Снейп помнил, что он оказался здесь по приказу директора, и собирался повиноваться ему. Но в ней было что-то такое, что толкало на безрассудство.

— Мы с вами никогда не встречались? – Внезапно для самого себя выпалил он. – У меня такое ощущение, что я где-то вас видел.

На секунду ему показалось, что в глазах Хокинг вспыхнул страх.

— Своевременность. Момент, когда люди, предметы или события могут измениться. Когда люди наиболее восприимчивы.

Они посмотрели друг на друга через стол, и тепло ее взгляда отразилось прямо в его паху.

Гораздо позже Снейп понял, что она так и не ответила на его вопрос. Но к тому моменту, это уже не имело значения.

* * *

Одной из привилегий старосты, по мнению Джинни Уизли, была возможность бродить по старинным коридорам замка, когда остальные ученики были уже в спальнях. Несмотря на то, что Джинни давно превратилась в общительную и бесстрашную девушку, она все же высоко ценила спокойствие и дисциплину. Во время этих прогулок ее посещало множество разных мыслей.

И в последнее время они были не совсем утешительными. Они сосредотачивались на ее отношениях с Гарри. В течение последних трех лет их отношения оставались неизменными: простыми и удобными. Гарри воспринимал ее как младшую сестру, которой у него никогда не было. Со своей стороны, догадалась Джинни, она должна была относиться к нему как к старшему брату. Но, честно говоря, у нее уже было шесть братьев, и последнее, что ей хотелось, — получить седьмого.

Она хотела значить больше для Гарри. К сожалению, она не знала, как сказать ему это.

Но если она ничего не предпримет в скором времени, она так и останется навсегда «эй, Джинни». Добродушная, верная, проверенная подруга, которая будет храбро улыбаться на свадьбе Гарри с другой девушкой.

Внезапно она почувствовала неприятное легкое головокружение. Мигрень была на подходе. Она страдала от них со второго курса: небольшой подарочек от испытаний в Тайной комнате. Даже Мадам Помфри не удалось полностью избавиться от них.

Джинни свернула с пути и направилась к теплице. Из предыдущего опыта она знала, что если срезать и пожевать немного свежих листьев девичьего пиретрума при первых симптомах, она сможет отделаться лишь сильной головной болью.

Разумеется, в теплице было темно. С тусклым светом на конце палочки она уверенно передвигалась между огромными рядами лечебных трав. Она нашла пиретрум, срезала два листочка, сморщившись, закинула их в рот, и повернула обратно.

Вдруг девушка услышала тихие, шепчущиеся голоса со стороны выхода. Она замерла, сердце бешено заколотилось. Что бы ни скрывалось впереди, оно загораживало ей путь.

Подожди. Соберись.

Она была старостой, и ничто не могло загородить путь, за исключением некоторых безмозглых детей. Ничто не может сравниться с тем ужасом, который она испытала в плену у Тома Реддла, высасывающего у нее жизненные силы. После этого ничто не могло испугать ее.

Джинни прибавила свет и двинулась вперед, готовясь ударить заклинанием.

— Аа, аа

Святой Мерлин!

Как будто кто-то стонет от боли. Может быть, какой-нибудь студент упал?

— Оо, да. Да!

Хоть Джинни еще ни разу не занималась сексом, она узнала эти звуки. Что ей теперь делать?

Пока она колебалась, чей-то голос произнес:

— Люмос!

На конце палочки, сжатой в кулак, вспыхнул зеленоватый свет и болезненно осветил Драко и темноволосую девушку, которую Джинни не могла узнать. Младший Малфой упирался спиной в стену в то время, как его девушка стояла перед ним на коленях, уткнувшись лицом в пах. Она работала энергично, его руки вцепились в камень, голова закатилась, светлые волосы спадали на лицо.

Зрение Джинни помутилось и на секунду ей показалось, что Драко страдает муками проклятых.

Затем, зарычав, Малфой достиг сладкого конца. Его подружка, должно быть, уже натренированная, сглотнула и вцепилась в него, когда его тело содрогнулось. Только когда он перестал двигаться, она отстранилась, села на корточки и, как собака, ждущая ласки, посмотрела на вожака слизеринской стаи.

"Шестикурсница", — поняла Джинни.

Значит, то, что говорят о Малфое, — правда: он зациклен на сексе. Наверное, все остальное, о чем шепчутся и хихикают в женском туалете, тоже правда.

Вдруг, вопреки здравому смыслу, она подумала, как заманчиво он выглядит: волосы растрепались, одежда съехала, член все еще влажный и полутвердый.

Рассудок Джинни снова помутился. Ей казалось, она обвила его, бедра движутся навстречу его члену, скользящему между ее ног; она открывает рот, языком дразнит его язык. Она покачнулась, близкая к обмороку.

— Ааа, какие-то студенты не в постелях.

Аргус Филч подкрался в теплицу, Миссис Норрис следовала за ним. Шестикурсница отпрянула, вскрикнула и вскочила на ноги. Ее галантный кавалер оттолкнул ее, прикрылся, неторопливо поправил одежду.

Затем с самодовольной улыбкой повернулся лицом к завхозу.

— Что задержало тебя, Филч? Я уже устал тебя ждать.

* * *

Подавая пальто двум важным клиентам этого вечера, Ивонн Сяо посмотрела самым многозначительным взглядом на высокого бледного мужчину с горящим взглядом и его самоуверенную напарницу и заключила, что эти двое окажутся в одной постели еще до конца вечера.

— Надеюсь, вы хорошо провели время. Приходите к нам еще. – Мягко сказала управляющая. Женщина обернулась к ней с самой печальной улыбкой, которую Ивонн когда-либо видела.

Выходить из кафе Фауста — как выходить из храма. Тяжелый влажный воздух с примесями различных ароматов сдавил горло Снейпа. Несколько неловких секунд они стояли рядом, стараясь не смотреть друг на друга.

— Вы понимаете, я не все успела рассказать, — сказала Хокинг, ее дыхание заклубилось на холоде.

— С нетерпением жду продолжения, — ответил Снейп.

— Мы всего в нескольких минутах ходьбы от набережной. Почему бы нам не прогуляться? В это время суток там не бывает много людей.

— Как пожелаете.

Дорога была пустынна. Фонари сложными переплетениями отбрасывали тусклый свет, блики ночного города отражались в темной реке. Кованые скамьи по всему тротуару выглядели холодными, жесткими и сырыми. Но Хокинг, казалось, не хотела присесть и полюбоваться Темзой. Она шла беспокойно, ускоряясь с каждым шагом. Поначалу Снейп старался не отставать от нее, затем остановился и скрестил на груди руки.

— Вы обещали мне подробности.

Она вздрогнула.

— Да.

Гвен Хокинг оперлась на каменные поручни. Поколебавшись, Снейп последовал за ней. Какое-то время они молча смотрели на быстротекущие темные воды.

— В качестве жеста доброй воли я принесла с собой полные инструкции применения Карборунда, — деловито начала Хокинг.

Снейп отреагировал незамедлительно. Он выпрямился, обернулся к женщине, бегло посмотрел на пустынный тротуар, затем набросил на себя и Хокинг Дезиллюминационные чары. Он словно протрезвел, в глазах сверкала ярость.

— Вы не считаете, что с этим опасно появляться на улице?

— А вы действительно думаете, что я могла бы засунуть инструкции по созданию нового заклинания массового поражения в карман пальто? – Ее голос был полон сарказма.

— В этом случае, — сказал он, успокаиваясь, — где они?

— В безопасности.

— Где? – В его голосе снова зазвучали опасные нотки.

— В моем гостиничном номере. Не беспокойтесь, — добавила она быстро, — в мои палаты не сможет проникнуть ни один Пожиратель Смерти. – Она вздохнула. – Я понимаю, что я прошу многого, но, пожалуйста, доверьтесь мне.

— Вы действительно просите многого.

— Я знаю. – Грустно сказала она. – Но вам нужно оценить информацию, которую я вам предоставляю, не так ли?

— Что напоминает мне о еще одном маленьком вопросе, — ответил Снейп резко. – Откуда она у вас? Как вы получили доступ к тому, к чему Министерство будет стремиться еще несколько месяцев.

Впервые после ухода из кафе «Фауст», Хокинг посмотрела прямо на него.

— Я скажу вам, но не здесь и не сейчас. Я могу лишь сказать, что эти знания достались мне очень дорогой ценой. Я оплатила за них кровью дорогих и любимых мне людей.

Отчаяние в ее глазах заставило его замолчать.

— Я отдаю их в ваши руки, потому что полагаю, вы заработали право на доверие. – Сказала она мягко. – Я знаю, мы живем в трудные времена, но я также знаю, когда и кому доверять.

— И вы доверяете мне? – Снейп пытался выдать это за сарказм, но в его голосе прозвучало отчаяние. – Почему? Мы едва знакомы. Вы ничего не знаете обо мне.

— Я доверяю вам. И знаю о вас достаточно, чтобы быть уверенной, что вы приложите все усилия, Северус.

Страстность этих слов и его имя на ее губах заставили гнев улетучиться в ночное небо. Еще в самом начале вечера он решил довериться своим чувствам и следовать за ними, к чему бы они ни привели. А все его чувства влекли к ней.

И он также знал, что ему придется выполнять все ее приказы.

* * *

Филч наблюдал, сверкая глазами. Малфой толкнул девушку к выходу.

— Убирайся.

— Н-но…

— Пошла вон, ты, отребье!

Девушка всхлипнула и исчезла в темноте. Миссис Норрис зашипела, завхоз протянул к ней руку.

Драко скрестил руки на груди.

— Ты сказал, что хочешь что-то показать мне, Филч. Ну, долго мне еще ждать?

— Я знаю один тоннель, — сказал он, поглаживая кошку.

— И что?

— Он ведет из подземелий Хогвартса далеко за территорию школы.

— Куда именно?

Драко выглядел смущенным и раздраженным, а Джинни задавалась вопросом, не издевается ли Филч. Вдруг завхоз выпрямился, слезящиеся глаза забегали, девушка спряталась за листвой.

— Туда, куда добрые люди не ходят, — ответил он, шныряя глазами по теплице.

Лицо Малфоя преобразилось, как будто он сложил два и два.

— А! К Визжащей Хижине!

Филч поднял брови и ухмыльнулся.

— Кто еще о нем знает?

— Никто. Даже Снейп.

— Дамблдор, должно быть, знает.

— Должно быть? Не думаю. Тоннель слишком стар, его нет ни на одной из карт.

— Это все прекрасно, Филч, — чванливо протянул Драко. Но что мне от этого? Я не собираюсь участвовать в вечерах любителей домашних животных.

Филч посмотрел на юного волшебника взглядом, который, скорее всего, выражал презрение.

— Предположим, вам надо спрятать какую-нибудь вещицу. Да так, чтобы никто не смог найти ее. Никогда.

— А, — наконец-то сообразил Драко. – А можно спрятать человека?

— Вещи, люди. Какая разница? – Небрежно бросил Филч. Он снова начал гладить кошку. – Я слышал, — добавил он, — грязнокровка Грейнджер снова обидела вас.

— Что дальше?

Филч перешел на скрипучий шепот. Джинни изо всех сил напрягала слух.

— Если бы я был таким же храбрым, как вы, я бы воспользовался этим тоннелем, чтобы преподать ей несколько уроков.

* * *

Проект Ностальгия. Личное.

Честно говоря, я даже не помню, что мы ели. Я думаю, все было очень вкусно и изысканно. Там было много хорошего вина. И, конечно, я помню наш разговор…Хитрые попытки получить как можно больше информации, не заходя далеко. Осторожные слова, напоминающие медленный огненный танец соблазна.

Но Северус сказал кое-что, что потрясло меня до глубины души: его почти экспромтное описание того, как Люциус Малфой подарил Волдеморту заклинание, так долго остававшееся неизвестным. Северус, конечно, не смог сложить все во едино. Это должна сделать я. Тогда я не задумалась, не могла задуматься над этим.

Но сейчас я думаю. Драко Малфой воспользовался одним из экспериментальных Маховиков времени, чтобы передать отцу в прошлое информацию о заклинании Карборунда. Тем самым маленьким и неживым предметом вполне могла быть пачка пергаментов, которая, конечно, не рассыпалась на части, как получилось бы со сложным живым организмом. А даже если и распалась, все равно задолго до этого была сделана копия.

Мои благие намерения сыграли Волдеморту на руку.

Нет, подождите, господа. Все намного хуже. Рассмотрим этот вопрос, доктор Я-Все-Знаю: если бы ты и твоя команда не собирали знания о заклинании Карборунда, если бы ты и твоя команда не хвалились ими на конференциях, — да, вы так и делали, — а затем ты бы не начала дурачиться с Маховиками времени, тогда бы Малфой ничего не отправил отцу. А Волдеморт не получил бы заклинание Карборунда. Ничего бы этого не было.

Вывод: Заклинание Карборунда – причина стольких смертей, включая Рона Уизли и Северуса Снейпа, существует, потому что ты создала для этого все условия.

Нет, я не могу думать об этом прямо сейчас. Не могу вынести это.

Пришло время записать все, что произошло в этот вечер. Все было замечательно. Я бы хотела пережить это снова. И как все это обернулось против меня.

Во время ужина я вытянула ноги под столом так, что они почти касались Северуса. Я перехватила его взгляд и позволила черным глазам проникнуть внутрь меня. В какой-то момент я сказала что-то глупое и почувствовала, что должна отпустить его. В извинение я коснулась его руки.

В этот момент я поняла, что мой план по соблазнению Северуса начал выходить из-под контроля. В меня словно ударила молния. Электрический разряд ударил меня в низ живота, настолько же предательски приятно, насколько неожиданно.

Я посмотрела на него: бледное, сердитое лицо, но все еще манящее, несмотря на его злые слова, — и поняла, что, все, что я хочу в этот момент, — скользнуть пальцами под его рукав. Я быстро убрала руку. Меня трясло изнутри.

Я планировала контролировать этот вечер: медленно точить нож соблазна. Но к тому моменту, как мы покинули кафе «Фауст», лезвие ножа повернулось на меня, и я напоролась на него.

На набережной Северус старался не смотреть на меня. Я не знала, как понимать напряжение в руках и шеи, когда он оперся на поручни рядом со мной.

Затем он набросил на нас Дезиллюминационные чары и начал допрос. Это не удивило меня, но напомнило, что человек, которого я пыталась соблазнить, — бывший Пожиратель Смерти и опытный шпион. Если он видит во мне угрозу, то, конечно, ни на секунду не расслабиться.

Могу ли я – а я не Мата Харри — соблазнить человека, который ждет, что я нападу на него в любую секунду? Я так запуталась в этих вопросах, что начала сомневаться во всем, что делала.

И я напала, чтобы не обороняться. Напала с двух сторон. Во-первых, я рассказала о гибели дорогих людей, что-то о доверии, хотя Бог меня знает, что я имела в виду, и я произнесла его имя.

Мы смотрели друг на друга, и я видела, насколько он растерялся.

Во-вторых, я прижалась губами к его холодной щеке. Мое горячее дыхание заклубилось вокруг нас.

Я бы никому не посоветовала делать резких движений, когда вы всего лишь в нескольких дюймах от Пожирателя Смерти, пусть и бывшего. При любых других обстоятельствах, я бы оказалась подвешенной на фонарном столбе.

Северус замер, мне казалось, моя жизнь висит на волоске.

Затем он развернулся ко мне так же быстро, как нападает змея, его рот встретился с моим, одна рука заскользила по моей талии, другая легла на затылок. Его губы были жаркими и шелковыми, и, когда я под их давлением открыла рот, я почувствовала осторожные касания его языка. Я прижалась к нему, требуя большего. Его руки обвили меня.

Я беспощадно завладела им.

Безнадежно. Смешно. Восхитительно.

* * *

Пиретрум немного успокоил головную боль, превратив ее в шум в голове, но мысли никак не желали проясняться.

Часть Джинни была готова последовать за Малфоем и Филчем, когда они вышли из теплицы, и скрываться до тех пор, пока они не дойдут до тайного тоннеля, а потом, конечно же, — прямиком к Дамблдору и Гермионе. Джинни Уизли — героиня. Возможно, даже спасительница Хогвартса.

Более разумная часть ее сказала: «Не нужно». Она хотела вызвать Драко на дуэль, но это уже было лишним. Она была храброй, но не такой глупой, чтобы выбраться из своего убежища.

Гарри. Он знает, что делать. Я должна сказать Гарри.

Эта мысль стучала у нее в голове, пока Джинни выходила из теплицы и поднималась в гриффиндорскую гостиную. Она надеялась застать Гарри в одиночестве или хотя бы в компании с Гермионой и Роном. Но в комнате оказалось около дюжины старшекурсников, тренирующих новые заклинания. Джинни прислонилась к входу, сузила глаза в попытке отыскать Гарри в толпе, превозмогая боль.

— Эй, Джинни! Рад тебя видеть! Давай проверим, — сказал Рон, обращаясь к Симусу. – Ардуус Левиоса Хабилус! — Мантия Симуса подлетела к хозяину, обернулась вокруг него и сдавила так, что Симус пошатнулся, захрипев.

— А я принимал тебя за боксера! – Крикнул Дин, засмеявшись.

— Я придумал это заклинание сам. – Рон сиял.

— Отлично, – похвалила Гермиона, — для второкурсника.

Она свернулся на одном из мягких стульев, затерявшись в разбросанных пергаментах.

Рон выглядел раздосадованным и пробормотал:

— Фините Инкататем.

Мантия отпустила Симуса и упала к ногам. Лицо юного волшебника было алым, он шагнул навстречу Рону.

— Уизли…

Юноши уставились друг на друга. Лицо Симуса озарилось улыбкой.

— Это было чертовски круто! – Он похлопал Рона по спине, и оба рассмеялись.

— Войска Волдеморта в ужасе убегут или умрут от смущения, — заметила Гермиона.

Рон повернулся к ней.

— Знаешь что? Пора уже растаять Снежной Королеве и снизойти до общения с простолюдинами.

— Ну, бросьте, — протянул Гарри, который с переменным успехом пытался научить Невилла управлять холодным огненным шаром. – Почему вы двое не можете.… Ох, Невилл, нет! – Палочка Гарри щелкнула и огненный шар, готовый поглотить Гарри, исчез.

— Палочкой нужно контролировать направление, — сказал Гарри спокойнее.

— Извини, друг.

— Гарри.

Джинни проталкивалась через толпу. Он посмотрел на нее и его обычное «эй, Джинни» замерло на губах.

— Мерлин, ты выглядишь ужасно. Что случилось? – Он коснулся ее плеча.

— Джинни? – Рон заглянул к ней в лицо. – О нет, только не мигрень.

— Гарри, мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас, — сказала девушка с большим усилием.

— Мы отведем тебя в больничное крыло, — жестко сказал Рон.

Джинни покачала головой.

— Нет, мне нужно поговорить с Гарри.

Гарри и Рон обменялись недоумевающими взглядами. Заметив что-то неладное, к ним присоединилась Гермиона.

— Джинни, что с тобой?

— Все в порядке, пошли, Джинни. Выйдем в коридор и поговорим там спокойно.

Дин присвистнул им вслед.

— Гарри нашел себе более интересное занятие? – Нараспев крикнул он.

— Пошел к черту, — устало ответил Рон. Он посмотрел в нахмуренное лицо Гермионы и попытался улыбнуться.

— Я уверен, она в порядке.

* * *

Много позже Северус Снейп подумал, что даже если бы дюжина Пожирателей Смерти, вооруженных до зубов, окружила бы их в ту ночь на набережной, он бы не заметил. Ему действительно было все равно. Даже не потому, что он уже столько нет не прикасался к женщине. И даже не потому, что весь его предыдущий сексуальный опыт был абсолютно беспристрастным, в отличие от остальных Пожирателей Смерти, пользовавшихся каждой возможностью самым ужасным образом прославить себя. Снейп всегда отгораживался от вандализма, грабежа, и, больше всего, от убийств и изнасилований. Выверенная игра в бесполого, аскетичного человека, из-за которой Волдеморт решил, что он лучше всего сыграет роль двойного шпиона.

Как холостой преподаватель, Снейп обнаружил, что безбрачие этически удобно: позволяет оставаться верным себе. Как шпион, Снейп обнаружил, что безбрачие эффективно: он не мог позволить себе подвергнуть риску семью. Он нарушал свои правила только за пределами школы и только тогда, когда был абсолютно уверен, что он больше никогда не встретиться с этими женщинами. С женщинами, которых никогда не целовал.

Но эта женщина – эта женщина хотела его всего: его рот, руки; он всей тяжестью навалился на нее. Он был человеком, черт подери, всего лишь человеком. Она обернулась всем для него: ее рот и язык растворились в нем, от ее приглушенных стонов его пальцы зарылись в ее волосы, он прижал ее к поручням. Он почувствовал, как дернулись ее бедра под пальто, она схватила его за ягодицы и потянула к себе. Даже через несколько слоев одежды, он чувствовал, как она трется об его бедра. Он застонал.

Подождите. Не так.

С большим усилием Северус отстранился от нее, выпрямился и опустил руки. Серебристо – коричневые волосы, забранные во французский узел, волнами упали на плечи.

Гвен Хокинг открыла глаза. Она была шокирована. Воздух между ними был словно заряжен.

- Где расположена твоя гостиница? – Неровно спросил Северус.

Женщина улыбнулась, отпустила его ягодицы, немного смутившись.

— Недалеко. Две улицы от кафе «Фауст».

— Я сделал тебе больно?

Она усмехнулась.

— Нет, Северус. Этого не может быть. Просто я уже не молода.

Гвен посмотрела на него блестящими глазами.

— Надеюсь, мы продолжим в номере.

— Почему? — Сказал он встревожено. – Ты чувствуешь опасность?

— Почти. Опасность в том, что если ты прикоснешься ко мне еще раз или даже просто взглянешь на меня, я буду вынуждена затащить тебя в какой-нибудь темный переулок.

Северус замер, гладя на нее. Затем тепло улыбнулся. Гвен тряхнула головой и оправила пальто.

— По-моему, самое время снять Дезиллюминационные чары.

— Ах, да. Точно.

Когда заклинание спало, Северус пошел сзади, не касаясь и, конечно, не смотря на нее.

Он проиграл. С тех пор, как не мог думать больше ни о чем, кроме Гвен Хокинг. Несколько раз, когда они пробирались через толпу на Стрэнде, она украдкой поглядывала на него, и каждый ее взгляд наносил удар ниже пояса. Он даже подумал, что она решила все-таки затащить его в темный переулок, когда она свернула на улицу Кул-де-Сак. Они остановились у аккуратной двери, на которой золотыми буквами было выгравировано: «Отель Райский». Гвен нажала на звонок.

Дверь щелкнула, и она завела его внутрь. Северус вскинул брови, удивленный и впечатленный холлом в светло-голубых и бледно-желтых тонах. Молодая женщина в темно-синем платье, выглядевшая холодно-официально, взглянула на вошедших со своего места за изогнутой стойкой и улыбнулась.

— Добрый вечер, доктор Хокинг.

— Добрый вечер, Шерил.

— Вам что-нибудь понадобится сегодня?

— Нет, спасибо, — сказала она с улыбкой типа «не приставай ко мне».

— Тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Шерил.

Гвен пошла к лифту. Табличка над коваными железными дверями указывало на то, что в здании четыре этажа. Она открыла дверь, втолкнула внутрь Снейпа и нажала кнопку с номером 4. С легким скрипом лифт начал подниматься. При нормальных условиях Северуса заинтриговала бы такая близкая встреча с причудливыми маггловскими технологиями. Но лифт двигался так мучительно медленно, что Мастер зелий заскрежетал зубами и начал отсчитывать секунды.

Гвен Хокинг стояла так близко, что он почти задевал ее плечом, но он даже не смел взглянуть на нее. У него было подозрение, что секс в общественном лифте в мире магглов считается преступлением, и он не хотел проверять это предположение.

Наконец-то, наконец-то, этот чертов лифт остановился на четвертом этаже.

В коридоре было темно, на полу лежал богатый темно-синий ковер. Настенные бра в форме морских ракушек горели возле каждой двери. Как только они дошли до конца коридора и остановились у последней двери, и Гвен достала ключ, Северус одной рукой коснулся ее лица. Она посмотрела на него, он вобрал в себя ее губы и раскрыл их легким движением языка. Ключ упал на ковер. Северус отступил, улыбаясь

— З-зачем ты сделал это? – Спросила Гвен немного неуверенно.

Он наклонился и поднял ключ.

— Потому что я хочу, чтобы мы оба осознали, что произойдет за это дверью.

Она посмотрела него и протянула руку за ключом. Северус бросил его ей на ладонь. Не говоря ни слова, он отперла дверь, вошла в номер и щелкнула выключателем. Комната озарилась мягким светом. Северус следовал за ней: те же роскошные ковры и благоухание, как в вестибюле. Гвен Хокинг заперла дверь, достала из рукава палочку и пробормотала заклинание. Огненные искры посыпались из конца палочки, прошли сквозь дверь и исчезли.

— Предосторожности? – спросил Северус.

— Оглушающее заклинание, — ответила она и бросила на него горящий взгляд.

Он, не сводя глаз с Гвен, потянулся за маггловским выключателем и выключил свет. Как он и подозревал, ему хватило света, падающего из соседних окон, чтобы увидеть, как она расстегивает пальто и как оно упало на ковер. Женщина подошла к нему. Северус вдыхал аромат ее волос, пока она расстегивала его пальто, затем развязала галстук и бросила его на пол. Он чувствовал, что ей нравится руководить им. Теоретически, он ничего не имел против.

Когда ее пальцы заскользили по его груди, расстегивая рубашку, он понял, что дикое желание, которое ему едва удалось сдержать на набережной, полностью овладело им. Он поднял ее на руки и поцеловал в подбородок, холодную щеку, шею. Она перехватила его губы своими, настойчиво прильнув бедрами к его паху.

Вдруг она оторвалась от него и прошептала:

— Проклятая маггловская одежда. Извини…

И разорвала его рубашку. Пуговицы разлетелись по всей комнате. Она дошла до ширинки, и, к его счастью, довольно быстро покончила с этим адским изобретением и стащила с него брюки. Ботинки! Чтоб их! Северус быстро сбросил их, переступил через брюки и снова притянул ее к себе. Через несколько секунд они снова оказались у двери, в которую только что вошли.

Он надеялся, что дверь хорошо звукоизолирована. Потому что это им понадобится.

— Как ты разделаешься с этим платьем? – Прорычал он ей в шею.

— Вот так, — ответила она, смеясь, запустила руку за спину, и платье заскользило по плечам. Гвен переступила через платье, как змея сбрасывает кожу. Его руки нащупали тонкие лямки бюстгальтера, подъюбник, чулки на гладких бедрах. Покрывая изгиб шеи поцелуями, зубами стянул с плеча лямку. Он захватил языком сосок, почувствовал, как затвердевает этот бутон, и услышал дрожащий вздох. В паху невыносимо пульсировало. Гвен запустила руку в его трусы, и ее пальцы обвили горячую, твердую плоть. Он застонал.

Он хотел похоронить себя в ней, но не сейчас. Только не сейчас.

Собрав остатки здравого смысла, Северус расстегнул лифчик и каждой рукой обхватил ее груди, скользя большими пальцами по возбужденным соскам. Она тихо вскрикнула. Проложив дорожку поцелуев вверх по шее, он нашел ее губы и навалился на нее всем телом, прижав к двери и торжествуя от прикосновения ее кожи. Гвен застонала. Она отпустила его член только для того, чтобы стянуть трусы, и затем ее пальцы заскользили по нему вверх и вниз.

Вот этот момент: ее бедра раздвинуты, и ничто не мешает. Она скользила по его члену. Он еще не пытался войти в нее. Дрожа всем телом и задыхаясь, он терлась об его затвердевшую плоть. Он чувствовал, что она вся кипит, вены на шее взбухли, она закричала и содрогнулась.

Он где-то слышал, что все женщины хотят, чтобы их нежно и искренне успокаивали после оргазма. Пошло оно все к черту! Когда Гвен упала на дверь, Северус схватил ее за ягодицы, приподнял и вошел в нее с такой яростью, которая удивила бы его самого, если бы он был вообще способен думать в этот момент. Он входил в нее снова и снова лишь для того, чтобы освободиться самому. Он совсем обезумел и уже не мог сдержаться. Он услышал, как Гвен кричит: «Да, да», и почувствовал, как ее ногти, словно крючки, впились в его кожу.

Часть его была изумлена тем, что он может доставить ей такое удовольствие.

И тогда – да – оргазм охватил его.

Примечания автора:

— В некоторых справочниках написано, что пиретрум не лечит мигрень, но лишь устраняет боль.

Трактир «Кабанья голова», как бы описал Аластор Муди в бюрократической манере, был «отныне и впредь назначен неофициальным местом встреч бывшего Ордена трупов Феникса». В тот вечер, когда Снейп должен был встретиться с Хокинг, несколько замаскированных фигур скользнули в темный и грязный трактир и собрались за столом в самом темном углу. Лысый, потрепанный бармен поплелся к ним.

— Всем сливочного пива, мистер Скри, — сказал Билл Уизли.

Бармен хмыкнул и повернул обратно к барной стойке за заказом, но в него полетела черная палка и преградила ему путь.

— И убедись, что бутылки чистые, — прогрохотал Муди. — Понял?

Скри что-то пробормотал и кивнул. Черная палка исчезла, освобождая дорогу, и бармен поспешил спастись.

— Вот это да, — протянула Тонкс. – Вам было необходимо так запугивать его?

Муди нахмурился.

— Он работает здесь… сколько? Около двух недель? И все еще не поймет, какого черта он делает.

— Один из дружков Наземникуса? – злобно ухмыльнулась Тонкс.

Билл вздрогнул.

— Не смешно, Тонкс.

— Мне интересно, — грустно начал Люпин, — почему мы не можем снять комнату в «Трех метлах»?

Полосатая кошка подошла к столу, запрыгнула на стул и превратилась в Минерву МакГонагалл. Она оглядел всех поверх очков так же невозмутимо, как если бы заседала за чаем в Родительский День.

— А, Минерва. Спасибо, что пришла, — сказал Аластор, кивая ей.

— Ты сказал, что есть жалобы. Я хотела услышать их, — мрачно ответила она.

Муди, Люпин, Тонкс и Билл посмотрели друг на друга. Билл подался вперед, положив локти на грязный стол.

— Дело в том, что мы хотели поговорить о вчерашнем решении Альбуса.

— При всем уважении, Минерва, — прорычал Муди, — у нас сложилось такое впечатление, будто он заставил всех согласиться на рисковое дело.

— Альбус вполне осведомлен о ваших возражениях, — нахмурилась МакГонагалл.

— Я не буду рисковать, — добавил Билл. – И я могу понять, к чему клонит Дамблдор. Но вам не кажется, что предложение Хокинг слишком…удобное?

— Не говоря уже о том, что не кто иной, как Северус Снейп работает на нее, — сказал Муди. Его волшебный глаз беспокойно кружился под полями шляпы.

— Просто признай, Аластор, ты не доверяешь Северусу, — надавила МакГонагалл, сжав губы.

— Я никогда не доверял этой змее, — отрезал Муди.

Повисла тишина. Скри, пытаясь держаться подальше от старого мракоборца, насколько возможно, поставил сливочное пиво на стол и спешно удалился. Муди мрачно отпил.

— Смотрите, — продолжил он, — представим на одну минуту. У нас есть двойной шпион, да к тому же Пожиратель Смерти, который получил благословение Дамблдора на встречу с человеком, у которого чисто случайно оказалась информация, которая так нужна нам именно сейчас! Что-то здесь нечисто.

МакГонагалл смотрела на Муди, как ощетинившаяся кошка на енота.

— Аластор ты должен был проявить любезность и поговорить с Альбусом откровенно, а не переговариваться за его спиной. – Она презрительно огляделась. – Почему мы собрались здесь?

— Мы заметили, что Пожиратели Смерти не появлялись здесь уже несколько недель. Тут довольно-таки странно, но безопасно, — грустно ответил Билл.

— Это не к добру, — мрачно заметил Муди.

Тонкс мягко коснулась руки Минервы.

— Мы знаем, вы так же, как и мы, обеспокоены разрешением этой Хокинг появиться в Хогвартсе. Вы сами так сказали, верно?

МакГонагалл моргнула.

— Все, что мы просим, — вступил Билл, — чтобы вы, Римус и Дамблдор не спускали с нее глаз ни на секунду.

— И, конечно, приглядывайте за Снейпом, — прорычал Муди. — Альбус слишком мягок с ним. Всегда таким был.

— Разумеется, мы будем следить за Хокинг, — отрезала МакГонагалл. – Что же касается Северуса, он рисковал своей жизнью ради Хогвартса и не раз. Я думаю, он доказал свою верность. В этом я поддерживаю Альбуса. – И она грозно посмотрела на Муди.

— Северуса вряд ли можно назвать моим близким другом, — сказал Люпин, — но я уважаю его, и мое чутье подсказывает мне, что нет причин сомневаться в его верности нам.

— Ну, Римус, я надеюсь, твое чутье не обманывает тебя, — ответил Муди.

* * *

Джинни была готова закричать и не только от головной боли. Почему Гарри не слушает ее? Он попыталась снова.

— Нет, Гарри. ОД не справится с этим. Мы должны рассказать Дамблдору. Или, по крайней мере, МакГонагалл.

— Послушай меня, Джинни, — было слышно, что старается быть терпеливым, — во-первых, ему не удастся навредить Гермионе. Как только он попытается причинить ей боль, если он только осмелится, — Люпин или Снейп узнают об этом и подадут его задницу на завтрак. Во-вторых, я ни за что не пойду к Дамблдору только потому, что мы не можем справиться с отношениями между Малфоем и Гермионой. Мы будем выглядеть, как идиоты.

— Это все, что тебя волнует? Выглядеть, как идиоты? Гарри…

— Черт возьми, Джинни. Это не так. Я имел в виду, что с этим должен справиться ОД. Мы должны быть готовы к бою, так? Если мы даже не можем защитить Гермиону без помощи преподавателя, то, я бы сказал, мы действительно идиоты.

— Что насчет Филча?

— А что с ним? Он сквиб.

— Он еще здорово нам напакостит. Ты хочешь воспользоваться этим шансом только потому, что не хочешь выглядеть идиотом?

Зеленые глаза Гарри горели.

— Это совсем не так. И ты это знаешь.

Джинни закрыла глаза и приложила руки к пульсирующей голове.

— Кричать на меня – не выход.

Он нежно положил руку ей на плечо.

— Извини. Позволь мне отвести тебя к Помфри. Пожалуйста.

А что если я расскажу тебе, Гарри, что делал Малфой с шестикурсницей? А что если я расскажу тебе, о чем я думала в этот момент? Ты удивишься?

— Ладно, Гарри. – Она чувствовала себя слишком утомленной и больше не могла спорить. И позволила ему проводить себя по коридору.

* * *

Проект Ностальгия. Личное.

После того как мы с Северусом оторвались друг от друга, он отступил на несколько метров и сел, прислонившись спиной к стене и вытянув длинные ноги перед собой. Я прислонилась к проклятой неудобной двери номера. Мои мышцы стонали, а я разглядывала его острый профиль.

— Я только что вспомнила кое-что очень важное, — сказала я.

Он повернул ко мне голову и взглянул встревожено.

— Что?

— В номере есть кровать, представляешь.

— Да?

— Да, и, если хочешь, можешь взглянуть на нее.

— Я подумаю.

Я перекатилась на колени.

— Если ты ненавидишь кровати, я разрешаю тебе спать на полу.

Северус хмыкнул, дотянулась до запутанной кучи одежды, как-то нашел свои трусы и рубашку без пуговиц и надел их. Потом поднялся на ноги, протянул мне руку, помог встать и тактично ушел в другую комнату, когда я начала приводить себя в порядок. В конце концов, мне пришлось забежать в ванную комнату и надеть просторный халат прежде чем я посчитала себя готовой выйти к нему.

У Северуса было достаточно времени, чтобы превратиться обратно в Снейпа.

— Я думаю, изначально ты пригласила меня не для того, чтобы я взглянул на твою кровать, — сказал он тоном сарказма, который я помнила с юных лет.

Я не без удовольствия объяснила ему, что инструкции по заклинанию спрятаны у меня на кровати. (Могла ли я найти какую-нибудь другую причину, чтобы направить его туда?)

Кровать была заправлена несколько часов назад. Красная роза и два шоколадных трюфеля лежали на подушке. Я предложила Снейпу трюфель, но, заметив недоверие в его глазах, сама откусила небольшой кусочек.

— Безвреден. Открой рот.

К моему удивлению, он подчинился. Я положила шоколадку ему в рот, и он прикусил мои пальцы. Глаза весело засверкали. Пока я наслаждалась ощущением его губ на моих пальцах, мои собственные глаза остекленели, уставившись на моего неугомонного любовника. Я осеклась, вынула пальцы из его рта и возобновила дыхание.

— Смотри. – Я направила волшебную палочку на розу. – Герминэйт.

Теплый красный свет окружил розу. Каждый лепесток осторожно раскрылся и начал расти. Когда сияние исчезло, на подушке осталась лежать пачка пергаментов.

Снейп вскинул брови.

— Весьма очаровательно, — подметил он. – Никогда не видел ничего подобного.

— Мы проводили ряд исследовательских проектов в Обществе, — пробормотала я, подозревая, что Снейп проверяет меня.

Он удобнее устроился на кровати и настоял, чтобы я просмотрела документы вместе с ним. Я до сих пор не знаю, действительно ли он хотел проверить меня, что было оправдано со стороны шпиона, или он с самого начала намеревался испробовать мою кровать.

Так или иначе, случилось так, что в самый первый раз, просматривая бумаги об ужасном заклинании Карборунда в целях их использования против Волдеморта, отважные волшебники лежали под пушистым одеялом и обменивались отменными трюфелями. Возможно, это неудивительно, что после того, как мы просмотрели несколько пергаментных свитков, а я уже устала от звука собственного голоса, объясняющему ему то то, то это, я обнаружила свою руку на его обнаженном бедре. Северус посмотрел на меня и резко обвинил в попытке отвлечь его. Я заверила, что у меня и в мыслях этого не было, и предложила ему продолжить чтение, как будто меня там не было. Минуту спустя я обвила его талию руками, поцеловала бледную кожу на шее и почувствовала большее, чем его невольное «ммм» удовольствия.

Северус мог бы провести всю ночь за чтением (или пытаясь читать). Если бы мне было позволено только обнимать и гладить его, я была бы счастлива этим. Но он откинул голову, закрыл глаза и выронил пергаменты. Одна моя рука скользила по его груди под рубашкой, другая спустилась до трусов. Он вздохнул. Я немного подразнила его, кружа пальцами вокруг и не касаясь затвердевающего члена, затем нежно сжала яички. Он охнул. Нащупав руку, он расправил мои пальцы. Они пропутешествовали до его влажного конца. В этот момент мой возлюбленный застонал, и этот звук пробудил во мне острую потребность.

Мне не хотелась отнимать от него руки даже на минуту, но в интересах больших воздаяний я скинула халат, оседлала его ноги, медленно стаскивая с него черные трусы. Он приоткрыл глаза.

— Почему бы не заставить их исчезнуть? – пробормотал он.

— Я бросаю тебе вызов, — буркнула я и стащила с него рубашку.

Он засмеялся.

— Так ты любишь вызовы?

Я чуть не кончила от звука его голоса. Почувствовав мою слабость, он попытался скинуть меня с себя, но я воспротивилась и удержалась, смотря на опасного, странного мужчину, лежащего подо мной. Теплый свет, падавший от ночника, бледно осветил его. Я проследила за тонкой дорожкой черных волос на груди, прямой линией спускающихся к плоскому животу и присоединяющихся к более роскошной растительности ниже. Перехватив мой взгляд, он рассмеялся.

Я не думала об этом тогда, но теперь мне интересно: что он видел? О чем он думал, глядя на меня? Я уже не молодая крошка. Я женщина, прожившая на этой земле несколько десятков лет и даже хорошо сохранившаяся ведьма. Подозревал ли он, что я старше его на добрый десяток лет? И имело ли это значение вообще?

Но я не думала ни о чем, а позволила себе затянуться долгим, долгим поцелуем. И насела на его член. Он сжал мою грудь, большими пальцами дразня соски, посылая электрические разряды прямо вниз живота. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее, вверх и вниз. Я не хотела кончать так скоро, но он безжалостно довел меня до оргазма. Я изогнулась в сладостной агонии.

Через некоторое время я посмотрела на него: полуоткрытый рот, волосы растрепались на подушке, как черное крыло, черные, голодные глаза. Я никогда не видела в жизни ничего более сексуального. Я буду помнить этот момент до тех пор, пока не истлеет каждая клеточка моего тела.

Я вытянула его руки по швам и приложилась губами к его шее: попробовать его вкус. Он ускорил движения внутри меня, дыхание совсем сбилось, но он еще не совсем потерял контроль. Он высвободил руки: одной безошибочно нащупал мою заветную точку, другой сжал мое бедро, глубоко вошел в меня, сначала медленно, потом быстрее, аристократичные пальцы не бросали своего занятия.

Как долго? Понятия не имею. Никогда не будет достаточно, но оргазм прогремел во мне и повалил задыхавшуюся меня на него. Обеими руками он сжал мои бедра, сбившиеся с ритма толчки участились, он обезумел. Секунды спустя мне пришлось вцепиться в него, как утопающий цепляется за брошенный ему спасательный круг, он запрокинул голову и застонал, сдавшись. Мне.

Если у волшебника есть душа, и его душа беспокойно путешествует сквозь пространство и время, как моя, то в тот момент, когда мы потеряли себя в друг друге, моя душа нашла свое место.

Или мне так казалось.

Как бы сказал старик Муди, я потеряла бдительность.

* * *

В общей гостиной Гриффиндора, пустой и счастливо мирной, Гермиона глубоко погрузилась в трактат, подробно описывающий использование биологических эссенций в зельеварении.

— Гермиона?

Девушка подскочила. Джинни. Она была бледной, но глаза оставались ясными и спокойными.

— Извини, что перебиваю.

— Ничего, все в порядке. Садись, — сказала Гермиона тепло. – Тебе лучше?

— Да, немного. Помфри дала мне что-то. Голова просто шумит.

— Хочешь, я сбегаю на кухню за чаем?

— Не нужно, спасибо.

— Тогда, — начала Гермиона после неловкой паузы, — что произошло? О чем ты говорила с Гарри?— Она улыбнулась. – Лаванда возобновила слухи о вас.

Джинни состроила гримасу.

— Обо мне и Гарри-идиоте? Нет, спасибо.

Гермиона посмотрела на подругу широко распахнутыми глазами.

— Джинни, что произошло?

— Гарри просто не слушал меня. – Она откусила заусенец. – Но ты слушай. Час назад я была в теплице и застала там Малфоя.

Глядя на краснеющую Джинни, Гермиона не могла не улыбнуться.

— Можешь не продолжать. Он был не один? Кто-то оказывал ему небольшую услугу, да?

— Шестикурсница. Анджелина Ларсен.

— О, круто.

— Не совсем круто после того что произошло после. – Джинни замялась, оглядываясь.

— Мы одни, — успокоила ее Гермиона.

Она внимательно слушала, пока Джинни пересказывала разговор между Драко и Филчем, а затем разговор с Гарри.

— Хорошо, — сказала Гермиона, когда ее подруга закончила, — Филч и тоннель звучат очень серьезно, но я думаю, Гарри прав насчет того, что Малфой не сможет причинить никакого вреда. Я думаю, не нужно беспокоить Дамблдора.

Джинни посмотрела на нее, сузив глаза.

— С чего бы это вдруг?

Гермиона улыбнулась.

— Когда я застала его с Пэнси, он пытался впечатлить меня своим – ээ – достоинством. Он думал, что я буду в ужасе. Вместо этого, — и она захихикала, — я рассмеялась ему в лицо.

Джинни захохотала.

— Вот дерьмо. Понятно, почему он так взбешен.

— Поэтому, — Гермиона вздохнула, — я не принимаю это дело слишком серьезно. Мне немного страшно, но честно говоря, меня уже утомило постоянное сопровождение ОД. Как будто я не могу постоять за себя!

— Не бойся. Гарри и мой старший братец защитят тебя. Хочешь ты этого или нет!

Гермиона вздохнула.

— Упаси меня от их защиты. Но то, что ты сказала о Филче, немного беспокоит меня. Не понимаю, почему Гарри не хочет рассказать об этом Дамблдору.

— Ты знаешь, насколько странно ведет себя Гарри по отношению к директору. Я знаю, он восхищается им, но также возмущается. Прийти к Дамблдору с чем-то вроде этого будет значить, что он не в силах сражаться сам.

Гермиона покачала головой.

— У Гарри нет доказательств.

— Я знаю, но Дамблдор хотя бы выслушает его!

— Слушай, — быстро сказала Гермиона, — мы сами пойдем к Дамблдору.

Джинни запаниковала.

— Ни в коем случае!

— Почему? Я думаю, он выслушает меня.

— Гермиона, только подумай! «Послушай, директор. Джинни подслушала разговор Драко Малфоя и Филча о тайном тоннеле в подземельях школы. Филч – заговорщик. Поэтому вы должны немедленно исключить Драко». Чистокровного мистера Малфоя? И верного завхоза Хогвартса?

— Джинни, — голос Гермионы понизился, — я подумала…

— Что?

— Может, Дамблдор уже знает о тоннеле и Филче?

Повисло ужасное молчание.

— Если, — наконец продолжила Гермиона, — Филч и Малфой – сообщники. Если Дамблдор в курсе, а может и наоборот, и если Гарри решил идти своим путем…

— То это значит, — сказала Джинни, — что люди Хогвартса – полные придурки.

Гермиона захлебнулась смехом.

— Это значит, что мы с тобой тоже должны пойти своим путем. – Она пристально посмотрела на подругу. – Мы должны получить доказательства.

В ответ Джинни улыбнулась.

— Звучит как план.

* * *

Проект Ностальгия. Личное. (Подразумевалось вести здесь научные заметки, а не секс-дневник. Но, тем не менее, ради честности и ясности…)

Я долго лежала на Северусе. Мы не сказали ни слова. Наконец, я мягко скатилась с него и снова удалилась в туалет. Когда я вернулась, он уже повернулся на свою сторону и заснул.

Я чувствовала себя странно неловко, устраиваясь за его спиной. И я не могла уснуть. Поэтому я провела час или два, заполняя дневник (я пользуюсь маггловской авторучкой, а не прыткопишущим пером). Затем услышала шелест пергамента. В любопытстве я подкралась в спальню. Северус явно не спал и уже заканчивал читать. По мрачно сложенному рту и прищуренным глазам я догадалась, он понимает, какое зло мы держим в наших руках.

Зло, которое может очистить наш мир от «примесей».

Зло, которое стало возможным из-за моих глупости и тщеславия.

Северус поднял голову и заметил, что я наблюдаю за ним. Он отложил пергаменты и серьезно посмотрел на меня.

— Ты говорила, что достала эти бумаги ценой крови. Пришло время рассказать.

— Я бы не хотела снова переживать это.

Он похлопал по кровати и в этот раз без всяких намеков. Я вздохнула и села рядом с ним. Не характерно для бдительной женщины.

— Скажи мне, — слова приглашали, но в тоне звучал приказ.

— Ладно, — я заставила себя посмотреть на него. – Ты слышал что-нибудь о варлоках?

Позвольте мне прерваться для разъяснений: варлоки не существуют, повторяю: не существуют официально. Даже в моем будущем как ведущего ученого Отдела Тайн, я никогда не работала, никогда не буду работать (о боги, путешествие во времени запутывает меня в грамматитческих временах!) напрямую с этой элитной группой мракоборцев. Они шпионы, наемные убийцы и контр-террористы. Позвольте мне внести ясность. Гарри никогда не станет варлоком: у него слишком красивая репутация. Неприметный серый человечек в дальнем углу кабины Нелепого Правового Офиса? Более вероятно. По сравнению с варлоками, самый секретный Отдел Тайн может повесить табличку с парящими золотыми буквами: «Заходите все».

Варлоки принимают обет неразглашения под страхом смерти.

Я подозревала, Северус Снейп должен знать о них. Фактически, я рассчитывала на это. Он даже может быть одним из них. Я никогда не узнаю.

Но я знала, или думала, что знаю, как работать со шпионами. Никогда не лгать им. Просто говорить не всю правду. Итак, сказка, которую я только что сложила, касается дорогого мне мракоборца, недавно ушедшего из жизни. В моей сказке он проник в особняк Малфоев и завладел информацией о последнем смертоносном оружии Волдеморта.

— Ты получила эту информацию. Как?! – Черные глаза смотрели скептически. Северус исчез, Снейп вернулся.

Я объяснила, что отдел исследований Общества, где я работала, был прикрытием для работы варлоков по развитию контр-мер против редкой Темной Магии. (Общество будет категорически отрицать, и это будет значить, что я говорю правду. Дайте мне время, чтобы я тщательно подготовила себе алиби). Таким образом в мои руки попало заклинание Карборунда. Я и моя команда работали с ним двадцать четыре часа в сутки и, наконец, получили контр-средство.

Опять же все правда. Только имена, места и время изменены.

Как только моя команда осознала, что Хогвартс в опасности, я без всяких связей решилась ехать сюда и поделиться знаниями.

— Так как, — добавила я, — эта школа и Гарри Поттер, – к моему удовольствию, Снейп поморщился при этом имени, — находятся на вершине волшебного мира. Если Волдеморт скомпрометирует Хогвартс или убьет Гарри… — ээ – Гарри Поттера, остальная часть магического общество будет полностью разбита.

Когдя я произнесла имя Гарри, произошло что-то странное. Несмотря на то, что я сидела, почти касаясь теплого, обнаженного мужчины, о котором мечтала несколько лет и думала, что потеряла навсегда как жертву войны, я позволила себе на минуту вспомнить возлюбленного, которого у меня никогда не было: Гарри Поттера, с которым я мечтала и вспоминала, боролась, обнималась – иногда страстно, иногда горестно. Человек, который умер.

Я сделала все, как ты просил, Гарри. Я взяла билет в один конец. Теперь я здесь.

На глазах выступили слезы.

Снейп поднялся с кровати и оставил меня на несколько минут. Когда он вернулся и сел рядом со мной, он был аккуратно одет и застегнут на все пуговицы. Он провел пальцем по моему подбородку, я прижалась щекой к его ладони.

Наконец, я посмотрела него все еще замутненными от слез глазами. В левой руке Снейп держал волшебную палочку. И она была направлена на меня.

Я слышала слово, тихо слетевшее с его губ, но не могла поверить.

— Легилименс.

Человек, который упивался моим телом всю ночь, без стеснения изнасиловал мой разум.

* * *

Поздний октябрьский рассвет только-только начал озарять замок светлыми бликами света, когда Хагрид, патрулировавший территорию школы в компании задыхающегося Клыка, заметил темную фигуру, скользнувшую в редко используемые, заросшие задние ворота. Быстро двигаясь с грациозностью, которая удивила бы его учеников, полувеликан поспешил за фигурой, чтобы перерезать путь.

— Стой там, — прорычал Хагрид. Клык оглушительно залаял.

Фигура подняла голову, откинув черные волосы с бледного уставшего лица.

— О, — испугался лесничий, — я не признал вас в этих вещах. Извините, профессор Снейп. Он отступил, освобождая путь.

Снейп остановился, осмотрев себя.

— Если кто-нибудь спросит, ты меня не видел. Понял?

— Да. Если только не Дамблдор, конечно.

Снейп моргнул в подтверждение.

— Конечно.

Хагрид смотрел вслед Снейпу, пока тень Хогвартса не проглотила его.

— Кусок драконьего помета выглядит лучше, чем он. Видимо, тяжелая выдалась ночка. Правда, Клык?

Снейп вошел в кухонную дверь, сметая на пути домашних эльфов, которые только начинали готовить завтрак. Более опытные эльфы либо игнорировали это вторжение, либо отчитывали своих коллег, которые остановились и уставились, открыв рты, на высокую худую фигуру, одетую в чуждую маггловскую одежду.

— Не смотри так. Это грубо, — прошипел один другому.

Снейп сделал вид, что не слышит.

Оказавшись в своих комнатах, он избавился от маггловской одежды, сменив ее на черную мягкую пижаму. Оставалось менее двух часов до завтрака. Он знал, что должен попытаться поспать хотя бы час, но вместо этого упал в любимое кресло, взмахнул волшебной палочкой, чтобы развести огонь в камине, и уставился на пламя.

Я следовал приказаниям. У меня не было выбора.

Вдруг в камине послышался легкий щелчок, и в нем появились голова и плечи Римуса Люпина. Снейп выпрямился.

— Кто звал тебя в этот час? – Прорычал он.

— И тебе доброе утро. Можно войти?

— Вон из моего камина.

— Рад угодить.

Пламя выросло и стало изумрудно-зеленым, Люпин ступил в комнату. Снейп вскочил на ноги, нахмурившись, пламя исчезло.

— Я могу что-нибудь сказать или сделать, чтобы ты ушел?

Люпин обнажил зубы и устроился на рядом стоящем стуле с прямой спинкой.

— Расскажи, как ты встретился с Хокинг, и потом я уйду.

Снейп тоже сел.

— С каких пор я должен отчитываться перед тобой?

— Смирись со мной и расскажи о Хокинг.

Снейп откинул волосы с лица и вздохнул.

— Рад сообщить, Гвен Хокинг является той, за кого себя выдает. Она определенно владеет информацией, которая нам нужна.

— Значит, ты проверил ее.

— Все, что ты хочешь знать, — Снейп устало потер лицо руками, — подверг ли я ее Легилименции.

Странное выражение отразилось на лице Люпина.

— И…?

Снейп бросил на него ядовитый взгляд.

— И? Да, я вторгся в ее разум без предупреждения или разрешения.

Он поднялся и заходил по комнате.

— Тем не менее, она все еще намерена приехать в Хогвартс и поделиться с нами своими знаниями даже после всего того, что я проделал с ней. Она сказала, что понимает, почему я должен проверить ее. – Он горько усмехнулся. – На самом, деле она прошла мое испытание с честью и достоинством.

— Может быть, она просто очень хороший Окклюмент?

— Все может быть. Но у меня есть… есть все основания полагать, что это не так.

Небольшая заминка не ускользнула от внимания Люпина. Он вскинул брови и резко посмотрел на коллегу.

— Это не все. Что-то еще гложет тебя. Что-то… — Он подался вперед, золотые глаза расширились, ноздри раздулись, — Мерлин! Северус, ты… ты переспал с ней?

Снейп смотрел на огонь.

— Ты применил Легилименцию до или после? – спросил Люпин очень тихо.

Мастер зелий напрягся.

— После, надеюсь. Так было бы более вежливо, — неустанно продолжал Римус.

Сверкающие глаза Снейпа впились в лицо Люпина, который тут же схватил палочку. Их глаза встретились. Больше никто не двигался.

Затем зельевар отвел взгляд, опустил плечи. Выдохнув, Люпин откинулся на спинку стула.

— Теперь она едет сюда, — тихо сказал он, — что дальше?

— Ради черта, Люпин, о чем ты думаешь?

— Все, что я знаю, — продолжил оборотень мягко, — это не самое лучшее время. Кое-кто в Ордене не уверен, кому ты предан, и они думают, что присутствие Хокинг в Хогвартсе будет иметь катастрофические последствия.

— Кое-кто? Ты говоришь о Муди, — сплюнул Снейп, — он никогда не доверял мне.

— И несколько других членов тоже. Северус, — Люпин поднялся и подошел к коллеге, не осмелившись положить руку ему на плечо, — делай все, что должен, чтобы Хокинг достигла успеха. Но ради самого себя, держись от нее подальше, насколько можешь. В противном случае, ты подвергаешь себя смертельной опасности.

Сказав это, Люпин отступил обратно в камин и ушел, прихватив с собой последнюю надежду на сон перед завтраком. Снейп закатил голову и коротко и горько рассмеялся.

— Я был в смертельной опасности с тех пор как увидел ее, — сказал он в потолок.

Гермиона переживала ужасное утро. Она чувствовала себя так, как будто упала с Астрономической башни и затем ее подбили бладжером. В какой-то момент она решила не идти на завтрак в Большой Зал, но подумала, что это повергнет Помфри в ужасную тревогу, а ей это было нужно в последнюю очередь.

И, кроме того, что она скажет, если придется объяснить свое недомогание?

Что еще до рассвета ее разбудило чувство, будто кто-то залез ей в голову? Что ее мысли захватили образы умирающих и звуки смерти? Поле боя и мучительные стоны, переносимые ветром?

Затем кошмар сменился кое-чем еще более ужасным: ясно, как наяву, она занималась любовью с человеком, который, как Гермиона надеялась, перестал преследовать ее сны. Его руки на ее груди, резкие движения жилистого тела, он вошел в нее и задохнулся, упиваясь удовольствием, которое она ему доставляла.

Как только живой, дышащий образ Северуса достиг оргазма, Гермиона вздрогнула и проснулась, встревоженная рукой между ногами и намокшим нижним бельем, и издала мучительный стон наслаждения. А потом она лежала, задыхаясь, глаза наполнились слезами отчаяния и шока. Образ Северуса исчез.

Но оставалось еще кое-что. Лицо женщины, уже немолодой, с тонкими морщинками вокруг губ, с седеющими волосами, спадающими на обнаженные плечи. Рот приоткрыт, лицо раскраснелось, карие глаза подернулись поволокой удовольствия.

Гермиона еще никогда не видела эту женщину. Но все же…

На губах женщины Гермиона смогла прочитать имя — Северус, — и видение милостиво исчезло.

Несколько минут спустя Гермиона лежала, запутавшись в одеяле, ее мысли кружили вокруг этой женщины, как животное беспокойно мечется по клетке. Она смогла сделать только один вывод. Эта взрослая женщина соблазнила Мастера зелий. И каким-то образом смогла проникнуть в мысли Гермионы. Кем бы она ни была, она знает слишком много. А это может означать явную угрозу Хогвартсу.

И что теперь?

Разумеется, она не могла пойти к Снейпу и рассказать о таинственной женщине, занимавшейся с ним любовью. Она бы с большим удовольствием подвергла себя заклятию Круциатуса. И, конечно, она не могла пойти к  директору.

В конце концов, это могло быть всего лишь сном.

Она не расскажет никому. Даже Джинни.

Все, что она могла сделать, как бы сказал Грозный Глаз, — проявить постоянную бдительность.

Решив так, Гермиона поднялась на ноги. Испытание завтраком в Большом Зале будет достаточно суровым. Как она осмелится хотя бы взглянуть на профессора Снейпа? В какой-то печальный момент она спросила себя, что хуже: умереть от неразделенной любви или от стыда?

* * *

Проект Ностальгия. Затруднительое.

Я ожидала своего рода проверку. Я думала, что готова. Перед путешествием я обо всем позаботилась: мой псевдоним непроницаем, все остальные защитные меры на месте. Не могу сказать, что я была удивлена. Особенно от Снейпа — одного из самых лучших легилиментов.

Я просто не ожидала, что у него такое ужасное чувство времени.

Хотя с точки зрения двойного шпиона на задании, время было самое подходящее. Я потеряла бдительность, вела себя искренне и стала уязвимой. Как опытный шпион Снейп воспользовался этим.

Конечно, он действовал по приказу. На его месте я бы поступила так же.

Без определенной подготовки в Окклюменции, никто не может выдержать такого сложного нападения. Но к тому времени, когда я и моя команда обезвредили заклинание Карборунда, область защитной магии была в центре исследований, как компьютерная революция в мире магглов. Одним из многочисленных преимуществ того времени была серия заклинаний-«прививок» против атак Легилименции, что позволяло волшебнику сопротивляться без тренировок.

Я знала нескольких ученых, которые изучали это удобное изобретение. В своем кругу они называли это заклинание «Защита от Темного Мыслевторжения».

Итак. Первое правило Гвен Хокинг по эффективному использованию «Защиты от Темного Мыслевторжения»: раскрывать правду, когда возможно; врать, только когда нет выбора. Второе правило: когда мыслевторжение неизбежно, расслабиться и защищаться. Так что, я попыталась расслабиться и позволила определенным правдивым образам всплыть на поверхность наряду с некоторыми тщательно продуманными ложными воспоминаниями. Атака Легилименцией не могла продолжаться более тридцати секунд, но мне показалось, она длилась несколько часов. Защищаться от Снейпа было ужасно изнурительно, как будто внезапно нужно пробежать несколько километров после долгого безделья.

Затем случилось что-то странное. Я чувствовала, как все мои личные воспоминания, далекие и недавние, ускользают от меня. Не рассеиваются, — боже, любая мысль о том, что часть меня рассеивается, приводит в ужас, — но как будто вылетают в ночь. Перелетают в другое место. Я должна подумать об этом еще, потому что я действительно не знаю, что случилось. Но я думаю, эти воспоминания избежали досмотра Снейпа.

Немного позже я поняла, что испытание «Мыслевторжением» закончилось. Я по-прежнему сидела прямо, слезы застыли на щеках, Снейп сидел рядом, глядя прямо перед собой.

Когда я смогла контролировать свой голос, я спросила:

— Так я прошла твою небольшую проверку?

— Да, — его голос был холоднее льда.

Он поднялся и двинулся к двери, выходящей в гостиную.

— Хорошо.

Я встала, закуталась в халат, чувствуя себя старой, использованной и измотанной. Я, не прерывая, слушала Снейпа, ледяным голосом говорившего о том, что подробности моего приезда в Хогвартс будут присланы сегодня утром совиной почтой.

— … если, — он замялся в сомнении, — ты все еще желаешь приехать.

Я заверила его таким же ледяным тоном, что намерена сдержать свое обещание.

Я знаю, больше всего в эту минуту Снейп хотел исчезнуть как дым, но он обернулся, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Я не могу извиниться за то, что подверг тебя Легилименции. У меня не было выбора. Но в подходящее ли время…— его голос дрогнул.

— С разумной точки зрения, Снейп, ваш маневр был образцовым, — сказала я настолько сухо, насколько могла. Вы преподнесли мне ценный урок. Лучше от вас, чем от Люциуса Малфоя или Волдеморта.

Повисло неприятное молчание.

— Желаю счастливого пути в Хогвартс, — сказал Снейп тихим, опасным тоном, который я помнила с первого курса.

Я вздрогнула. Он развернулся и пошел в гостиную, схватил пальто со стула, на который положил его перед нападением, — нет, маневром. Я слышала, как он распахнул дверь и вышел.

И все.

И вот теперь я здесь, в халате, сижу на мягкой кровати. Я должна собраться в Хогвартс. У меня есть миссия, которую я должна закончить. У меня очень мало времени.

Я не могу поверить. Я думала, что смогу соблазнить Снейпа-Змею и остаться не ужаленной.

* * *

— Шоколадные муравьи, — сказала каменной горгулье МакГонагалл. Спрятанная дверь открылась, обнаружив винтовую лестницу, на которую ступила декан Гриффиндора. Лестница начала медленно двигаться, МакГонагалл поднялась до верхней ступени, вытянула шею и сжала пальцы, как будто не могла дождаться, когда приедет.

— Минерва, — радушно, но серьезно встретил ее Дамблдор.

Он жестом указал ей на кресло, дождался, пока она сядет, и сам занял кресло напротив.

На этот раз МакГонагалл не позволила себе отвлечься на столик на длинных, витиеватых ножках, хранивший изящные приборы измерения, которые так любил Дамблдор, «его игрушки», как она их называла. Она глубоко вздохнула и сказала без преамбул.

— Вы, разумеется, знаете о маленьком заседании, проведенном вчера Аластром в «Кабаньей голове».

— Да, — сказал Дамблдор. — Я подозреваю, вы попали в неловкое положение. Мне жаль.

— Мне все равно, в каком положении я оказалась, Альбус. Меня больше волнуете вы. Вы понимаете, что Тонкс, Билл и Аластор и другие не поддерживают и критикуют ваше решение впустить Хокинг в школу?

— Меня это не удивляет, Минерва. На самом деле, я ждал этого.

— В самом деле, Альбус? И вы так же ожидали, что некоторые члены Ордена спросят о мотивах Снейпа?

— Что они говорят?

— То, что бывший Пожиратель Смерти не сможет устоять перед искушением продать знания этой Хокинг Волдеморту. Или я слишком глупа?

Дамблдор улыбнулся.

— Когда нет?

— Они говорят, что ваше решение вызвано излишней самоуверенностью. Вашим тщеславием.

В этот момент некоторые директоры на портретах зашевелились, несколько пар глаз удивленно открылись. Уставший Финеас Нигеллус широко зевнул, при этом хитро наблюдая за происходящим.

— По крайней мере, они не говорят, что я стал слишком стар. Это некоторое утешение.

— Альбус, зачем вы позволяете Хокинг приехать сюда? — взорвалась МакГонагалл. — Это противоречит всем принятым вами мерам, обеспечивающим безопасность в Хогвартсе.

— Минерва, вы знаете ситуацию. Вы понимаете лучше, чем все остальные, что у нас не очень большой выбор.

МакГонагалл прижала ладонь ко лбу.

— Я буду поддерживать вас, несмотря ни на что. Но риск…

— …огромен, да, но непреодолим, если мы не начнем действовать. — Дамблдор сжал ее руку. — Минерва, я не прошу вас согласиться. Все, что прошу, — доверьтесь мне. Я знаю, — и его выцветшие глаза внезапно вспыхнули, — что Хокинг должна приехать сюда. Все зависит от этого. Большее, чем мы можем представить.

МакГонагалл выдернула руку.

— Не смейте говорить со мной загадками. Скажите честно, что происходит?

— Если бы я мог, Минерва, я бы сказал. Все, что я могу сказать вам сейчас: мы должны идти до конца.

Декан Гриффиндора вскочила на ноги.

— Этого недостаточно, Альбус. Недостаточно, черт возьми!

Она вихрем вылетела из кабинета, некоторые серебряные предметы на столике зазвенели, когда дверь глухо захлопнулась за ней. Фоукс печально вскрикнул.

— Женщины, — протянул Нигеллус с портрета, — такие темпераментные и вспыльчивые. Совершенно неспособны управлять молодыми волшебниками.

— Достаточно, Финеас

— Но она правильно сказала, что вы говорите загадками. Почему вы продолжаете?

— Финеас, мне накрыть вас? — сказал Дамблдор опасным тоном, в котором немногие узнали бы голос добродушного директора.

Давно умершие волшебники зло взглянули на преемника и улеглись спать без дальнейших замечаний.

* * *

Во время ужина в Большем Зале повисла напряженная атмосфера. Гермиона, на гране срыва, наблюдала за каждым движением за преподавательским столом. Как Дамблдор не поднимает глаз от своей тарелки. Как МакГонагалл чопорно сидела рядом с ним, ни разу не взглянув на него, не говоря уже о том, чтобы заговорить. Как Люпин озадаченно стрелял глазами в их направлении. И как Снейп, хмурясь еще сильнее, чем обычно, возил горох по своей тарелке.

В какой-то момент Мастер зелий поднял голову. Гермиона уставилась в пару холодных глаз, вздрогнула и отвернулась.

За Гриффиндорским столом тоже было неспокойно. Джинни делала вид, что ужасно заинтересована новой «Придирой» и упорно игнорировала Гарри и Рона. Но друзья были настолько поглощены спором о том, какое заклинание, Блейк или Авада Кедавра, быстрее остановит Бешеную Паучью Паутину, что не замечали тот факт, что Джинни игнорирует их.

Наконец, младший Уизли выхватил у нее журнал, и фигуры на первой полосе протестующе закудахтали.

— Почему вы говорите о Непростительном Заклинании, если они запрещены, вы, придурки?

Рон закатил глаза.

— Джинни, ты думаешь, что когда мы будем сражаться с Волдемортом, кто-то будет стоять в стороне и дуть в свисток, приговаривая: «Так, ребята. Честная играя. Никаких Непростительных…»?

— Кроме того, — сказал Гарри, — в последний раз, когда я видел Бешеную Паучью Паутину, он не была человеком. Взорви ее, подожги, прокляни: делай, что хочешь.

— Зачем вы теряете время с бешеными паутинами, если вы могли бы разделаться с живыми психами? — сказала Джинни, окинув Гарри мрачным взглядом.

— Черт возьми, — сказал Рон, — мы ничего не делаем правильно.

Гермиона пнула Джинни под столом и взглядом указала на стол Слизерина. Драко, Пэнси и Крэбб поднимались из-за стола. Малфой что-то сказал Пэнси, и та зло улыбнулась, затем что-то бросил Крэббу, и тот кивнул. Все трое направились к выходу.

— Джинни, — начала Гермиона, — кажется, самое время отправиться за доказательствами. Присоединишься ко мне?

— Разве я могу отказаться? — прошептала, улыбаясь, Джинни.

Они поднялись из-за стола.

— Ой, вы куда это идете? — спросил Рон.

Гермиона скрестила руки и посмотрела на него.

— Вернемся в наши спальни.

— Мы сможем добраться туда без дурацкого сопровождения ОД. Так что, — Джинни весело улыбнулась, — отвалите.

Не дожидаясь реакции Гарри и Рона, Гермиона и Джинни вышли в холл. Там они остановились и осмотрелись, не слишком отрыто для Драко и компании, как они надеялись.

— Смотри! — Джинни указала на мраморную лестницу, ведущую в первое подземелье. Три фигуры исчезли за дверью. Гемиона заколебалась.

— Вот бы мантию-невидимку сюда.

— Поспешим. Мы потеряем их.

Полпути Гермиона следовала за Джинни, затем схватила подругу за руку и прошептала.

— Давай попробуем Дезиллюминационные чары. Они не абсолютны. Но если Драко и его компания не уделяют особого внимания их окружению, мы можем быть в порядке ненадолго.

— Я не слишком в них хороша, — Джинни залилась краской.

— Я сделаю. Будь спокойна.

Джинни кивнула и позволила Гермионе набросить на них чары. На ее глазах Гермиона буквально выцвела.

— Вот это да! Как я пойму, где ты?

— Если мы видим друг друга, значит и Драко видит нас, — напомнила ей подруга. — Я иду сразу за тобой, так что не беспокойся.

— Ладно, — прошептала Джинни на пути в подземелья.

Но у входа в холодный класс зельеварения она заколебалась, Гермиона налетела прямо на нее.

— Ай.

— Извини. Почему ты остановилась?

— Я не знаю, куда они пошли. Конечно, не в класс Снейпа.

— Боже, надеюсь, что нет. Пошли сюда.

Они оставили класс зелий далеко позади и только что прошли пятое подземелье, когда, незадолго до резкого поворота, девушки услышали голос Малфоя. Джинни нащупала руку Гермионы и сжала ее. Они выглянули из-за угла и увидели Малфоя, Пэнси и Крэбба у полой холодной стены.

— Где, черт возьми, Филч? Он должен был прийти сюда, — возмущался Малфой.

— Тьфу. Грязный, старый сквиб! — Сплюнула Паркинсон.

— Забудь об этом, Парки. Он нужен нам. Он полезен для моего отца. Так правильно.

Тихие шаркающие шаги раздались позади Гермионы и Джинни. Недолго думая, девушки вжались в сырую стену и правильно сделали, так как завхоз и Миссис Норрис прошли в двух шагах от них. Кошка замешкалась, глаза уставились туда, где стояли девушки. Она зашипела.

— Пошли, моя дорогая, — сказал Филч. — Оставь сладких мышат на потом.

Через несколько секунд, показавшихся вечностью, кошка уплелась прочь. Джинни тихо выпустила вздох.

— Ты опоздал, — заметил Драко угрюмо.

— Да? — Голос Филча принял опасный оборот. — Прошу прощения, я причинил неудобства вам и вашим друзьям, мистер Малфой.

— Животное останется здесь, — ледяным тоном заявила Пэнси, — у меня аллергия.

— Если Миссис Норрис останется здесь, я останусь здесь.

Кошка запрыгнула на руки хозяина и победно уставилась на Паркинсон.

— Тогда мы найдем тоннель сами. Драко знает дорогу, правда?

— Правда, мистер Малфой? Маршрут сложный, и я показал вам только часть прошлой ночью. Но если вы совершенно уверены, что я вам не нужен, то…— Завхоз повернулся, словно собираясь уйти.

— Смотри, Пэнси. Филч должен пойти с нами, — быстро сказал Малфой. — Просто держись подальше от — ээ — Миссис Норрис.

— Если вы уверены, — сказал Филч с усмешкой. Рот Пэнси скривился.

Филч повернулся к стене и провел руками по сырому камню. Удовлетворенно зашипев, он нажал на какое-то место. Стена отодвинулась с диким скрежетом, выпустив воняющий ветер наружу. Пэнси поморщилась.

Филч саркастически поклонился.

— Волшебный народ вперед. Нам нужны ваши палочки для света.

Драко, Пэнси и Крэбб посмотрели друг на друга.

— Иди, — сказал Малфой Крэббу.

Крэбб, выглядевший самым несчастным человеком на земле, нерешительно шагнул вперед. Драко и Пэнси последовали за ним. Филч ждал, поглаживая кошку.

Джинни вцепилась в руку Гермионы, потянув ее за Филчем. Переступив порог, они подошли к нему настолько близко, насколько осмелились, и проскользнули внутрь, прежде чем закрылась дверь.

Свет на конце палочки Крэбба осветил небольшую комнату вроде класса зелий. У стены стояла длинная скамейка и несколько высоких шкафов, которые могли бы выдержать множество различных инструментов, но пыль и паутина покрывала скамейку таким толстым слоем, что невозможно описать. Филч подошел к единственному шкафу, не покрытому пылью, заставленному банками, содержимое которых напоминало сморщенные головы. 

— Хмм, — пробормотал завхоз.

Он коснулся несколько банок, как будто пересчитывая, и затем потянул одну. Третья банка слева на второй полке сверху, — заметила Гемиона.

С резким звуком шкаф отъехал в сторону, открывая неосвещенный проход, достаточно высокий для взрослого человека среднего роста. Холодный, сырой ветер ворвался в комнатку.

— Видите? — улыбнулся Драко.

— Есть еще куда идти, — сказал Филч, — мистер Малфой, свет, пожалуйста.

— Люмос, — палочка Драко вспыхнула зеленым светом.

Филч наклонился, чтобы войти в коридор. Крэбб был самым высоким и широким из них всех, почти в два раза больше. Замаскированные Джинни и Гермиона оставались немного сзади. Земляной пол был плотно утрамбован, но движение затрудняли камни. Если они сдвинут с места хотя бы один, игра окончена.

— Почему здесь так мало места? — Прошептала Пэнси.

— Раньше люди были меньше. Этот тоннель и еще две или три комнаты — все, что осталось от древней крепости, которая была разрушена задолго до того как построили Хогвартс, — сказал Филч.

Прогулка под землей, с лишь пляшущими вокруг тенями, казалось, займет часы. Но, как позже думала Гермиона, прошло менее пяти минут, прежде чем они дошли до Т-образного перекрестка. Филч, не задумываясь, свернул налево.

— Еще долго идти? — заныла Паркинсон.

— Не совсем далеко от того, что вы должны увидеть. На что я намекнул, когда встретил вас с подружкой в теплице, мистер Малфой.

— Подружкой? — холодно переспросила Пэнси.

— Тихо. — Велел он то ли Филчу то ли Пэнси.

— Ааа, — Филч споткнулся в холодном полумраке. Он велел всем остановиться и начал шарить руками по земляной стене, неотличимой от других.

— Как ты определил, что это здесь? Я не вижу никаких обозначений, — пожаловался Малфой.

— Мы в точности в ста одиннадцати шагах от распутья. Приблизьте свет и помогите мне найти камень в форме звезды.

— Вон! — Драко указал на камень неправильной форме на уровне его груди.

Филч зашипел от удовольствия.

— Раньше он был на уровне глаз для тех, кто строил этот тоннель, — пробормотал он и надавил на камень.

Воздух сотрясся жутким стоном и на стене начали появляться красные очертания двери. Наконец, дверь открылась, и тусклый красный свет пополз внутрь, перед ними открылась маленькая круглая комната, скупо освещенная тремя малиновыми шарами, привязанными к узкому черному столбу в центре комнаты. Их свет пульсировал, как бьющееся сердце.   

— Вот дерьмо, — выпалил Крэбб.

Драко застыл на месте, Паркинсон закусила кулак. Джинни и Гермиона схватили друг друга ледяными руками.

На одинаковых расстояниях друг от друга у стены стояли одиннадцать каменных тронов. На каждом троне сидел высохший, скорченный, мумифицированный труп. Все мумии были одеты в когда-то дорогие ткани, — разноцветные шелка, парчи, мантии, отделанные мехом горностая, — превратившиеся в тряпки, въевшиеся в почерневшую плоть. Желтые зубы выглядывали из-за сморщенных губ, глаза-дыры уставились на малиновый свет. Разложившиеся пальцы, многие с увесистыми кольцами, впились в ручки тронов.

— Познакомьтесь с одиннадцатью! — нараспев сказал Филч, гладя кошку. — Властители хаоса. Власть под властью. Не находите, мистер Малфой, — он повернулся к Драко, — самое подходящее место преподать урок уважения грязнокровной шлюхе?

Джинни больше почувствовала, чем услышала, как Гермиона вскрикнула. Филч, а за ним и Драко, резко обернулись на звук. Джинни потянулась к Гермионе, чтобы вытолкнуть ее в тоннель, прочь из этой комнаты, но споткнулась о камень и, не устояв, упала на Гермиону,  пытавшуюся удержать подругу.

Малфой со скорченным лицом указал палочкой прямо на них.

— Петрификус тоталус! — Закричал Драко.

— Протего! Бежим!

Джинни развернулась и побежала в темноту.

Филч крикнул им в спины:

— Взять их! — И, размахивая руками, схватил мантию Джинни.

Прежде чем девушка успела закричать, Гермиона зашипела ей на ухо:

— Прижмись к стене! Быстро!

Джинни прижалась к сырой, холодной стене. Через несколько мгновений Драко, Крэбб, Пэнси и Филч пробежали в нескольких дюймах от них, сверкая палочками.

— Я убью ее! — Заорал Малфой.

Миссис Норрис истошно мяукала.

Как только их преследователи исчезли в тоннеле, Гермиона встала на ноги.

— Пошли, Джинни. Нужно выбраться отсюда! Быстрее!

И подруги кинулись вперед, не осмеливаясь оглянуться.

Примечания автора:

— Почему одиннадцать? Негативные стороны магистерского числа 11 включают в себя: незавершенность, неорганизованность, разложение, беспорядок, или хаос, беззаконие, грех, страх и Антихриста (забавы ради, посмотрите сайт http://www.greatdreams.com/eleven/num11.htm). Но в то же время это число ассоциируется со светом, равновесием, синтезом и миром. Некоторые квантовые физики уверены, что наша Вселенная состоит не из трех, даже не из четырех, а из одиннадцати моделей временных пространств. Математическая формула, которая позволяет объяснить, что разные силы (электромагнетизм, гравитация,  Вселенной на самом деле едины).

( — http://www.astro-magic.ru/numerologia11.html — русскоязычный сайт о числе 11 — прим. перев.)

( — заклинание "Блейк", если вы помните, было продемонстировано Люпиным в третьей главе во время показательной дуэли со Снейпом, оно же — Взрывающее заклинание — прим. перев.)

Обычно Снейп контролировал количество потребляемого алкоголя так же, как старался следовать данному самому себе обету безбрачия. От этого могла зависеть его жизнь. Но этим вечером…ему было все равно. Обычное партия виски, не больше одной рюмки, за последние часы увеличилась в три раза.

А почему бы и нет? Пьяным не так больно думать о том, что он вторгся в мысли женщины после того как переспал с ней. Да, да, он еще оправдывается. Да, он мог бы поклясться перед Уизенгамотом, уже не в первый раз он согласился, — ради большей пользы, заметьте, — ворваться в разум человека, слабее его. Он содрогнулся, вспомнив, как почти два года назад Дамблдор попросил научить мальчишку Поттера защищаться от вторжений Волдеморта.

До конца своих дней Снейп мог бы повторять самому себе, что в эту ночь он выполнял приказ, он защищал Хогвартс.

И он действительно проверил намерения Гвен Хокинг. Мысли, повторял он себе много раз, — явление сложное и многоуровневое. Ее мысли был настолько ясны и упорядочены, насколько он мог ожидать от зрелой и высокообразованной ведьмы. Мало кто может устоять от его, особенной внезапной, атаки Легилименцией. Ее мысли любезно предоставили ему воспоминания о потерях, годах исследований, работы над заклинанием Карборунда и острое чувство безотлагательности, — время бежит, — словно убеждая его в искренности ее действий.

Почти. Часть мыслей Хокинг ускользнули от него, как золотой снитч. Он почти держал их в руках. Его снова охватило острое чувство чего-то знакомого, не покидавшее его всю ночь с момента, когда она присела к нему за столик в кафе «Фауст». Возможна она сильнее в Окклюменции, чем он предполагал, и она смогла помешать ему увидеть некоторые воспоминания. О, это неуловимое «почти»!

Или, что более вероятно, странное влечение к ней притупило его способности. Умственные способности, во всяком случае.

Это было крайне неприятно. Снейп не мог найти ни одной разумной причины, почему ей нельзя появиться в Хогвартсе и начать работу над контр-заклинанием.

Все было напрасно.

Он до сих пор не мог отделаться от ощущения, что мысленно изнасиловал Хокинг, и еще несколько дней он боролся с монстром чувства вины и гнева.

Должно быть, понадобится еще больше времени и еще больше Огденского Огневиски, — ведь еще один глоток не помешает, — чтобы убедить себя, то, что он сделал прошлой ночью, по сути, ничем не отличается от других приказов, которые он выполнял.

Но у него никогда не было приказов заниматься любовью со своей жертвой.

Это словосочетание живо преобразилось в воспоминание: ее пальцы раскрывают каждую клеточку его тела. Он не только старался удовлетворить себя, но и доставить удовольствие ей. О, да. Она так же хотела его, может быть, даже больше. И это удивляло его.

Когда я дотронулся до нее, она вспыхнула, как звезда. Она требовала и таяла. Стонала и цеплялась. Ей нравилось все, что я делал. Я доставил ей большое удовольствие, которое компенсировало то, что сделал с ней после.

Да, я был хорош.

Да, и теперь ты соскребаешь оправдания со дна котла, так что сотри эту самодовольную ухмылку с лица, Северус.

Действительно, во всем этом таилась глупость. А Снейп презирал глупость, свою — прежде всего. Если бы Люпин, черт дери его морду, не указал на очевидное, Снейп сам бы догадался. О романе с Гвен Хокинг не могло быть и речи. Слишком опасно. Слишком отвлекающее. Не говоря уже о том, что это совершенно не приемлемо в стенах школы, где так много зорких студентов и бушующих подростковых гормонов. Успех проекта по противодействию заклинанию Карборунда зависит от объективности. И воздержания. Кроме того, Снейп, презирающий членов ордена, живущих по принципу «я святее тебя», окончательно бы потерял и без того хрупкое доверие, ввязавшись в отношения с посторонней сомнительной женщиной.

Он бы смог легко объяснить Гвен, — нет, Доктор Хокинг, — почему их отношения должны быть только профессиональными. Он даже настоял бы на том, чтобы привлечь в проект третьего человека: Дамблдора, МакГонагалл… даже мисс Грейнджер.

Прекрасное решение. Разумное. Можно отметить его еще одной рюмочкой, а затем да здравствует забвение сна! А может быть и не сон? Ее взгляд, цитрусовый аромат ее волос, сладко-соленое тело, плавные движения, гладкие бедра…. Так, нет. Остановись. Стоп. Он заерзал в кресле. Внезапно ему на ум пришла строфа из маггловского стихотворения: «На высокой резной постели входит в сон его/ Воспоминанье: вот она идет по тропинкам…»

Снейп глупо засмеялся.

Но тут же застонал, голова захмелела, тело жаждало…

Следующие несколько дней обещают быть адскими…

* * *

Тем вечером стопка ученических эссе ждала проверки, но Минерва МакГонагалл не могла сосредоточиться. Вместо этого, она положила на стол локти, уставилась в никуда и воспроизвела неловкий разговор с Альбусом. Она спорила с ним бесчисленное множество раз, но никогда не срывалась. Часть ее была готова влететь обратно в башню: извиниться за то, что сомневалась в нем, сказать, что полностью доверяет ему. Но за ужином она почувствовала, что он не злится. Но, казалось, он печально признал, что их пути разошлись, по крайней мере, сейчас. Он будет идти своим путем, с ней или без нее. Она оказалась не в состоянии повернуться к нему и разрешить тупиковую ситуацию.

Она никогда не сомневалась в преданности Альбуса Хогвартсу, никогда. Это было бы тем же самым, что предать саму себя.

Что если он потерял здравый смысл?

Иногда это случается со старыми волшебниками: медленная потеря всех способностей, пока темнота полностью не завладеет их разумом. Минерва закрыла лицо руками.

Мерлин, ради всего святого, не дай этому произойти.

Она не может думать об этом сейчас. Но она должна что-то сделать. Каждая клетка ее мозга восставала против мысли о том, чтобы впустить любого незнакомца на территорию школы в такое неспокойное время. Не говоря уже о незнакомке, достаточно владеющей Черной Магии, чтобы разрушить Хогвартс и убить ее любимых гриффиндорцев несколько раз.

Утром члены Ордена Феникса встретятся с Доктором Гвен Хокинг и коротко переговорят о проекте с Карборундом. Будет ли ей с этого какая-то выгода? Возможно. Но она сомневалась. Единственный способ получить непредвзятое, правдивое впечатление от Хокинг, — встретиться с ней первой, наедине.

С другой стороны, было бы полезно услышать мнение Снейпа. Она слышала от Люпина (скорее всего, Дамблдор сказал бы то же самое, если бы она выслушала его), что Северус убедился в добрых намерениях Хокинг. МакГонагалл хотела услышать отчет из первых уст, без остальных членов Ордена, дышащих в затылок.

МакГонагалл встала, подошла к камину и бросила горсть Летучего Пороха. Ради приличия, она не стала входить в комнаты Снейпа, но опустилась на колени и сунула голову и плечи в зеленый огонь.

Почти сразу стало понятно, что Северус совершенно не готов принимать гостей. Нахмурившись, она вошла в его комнаты, морщась от кислого запаха алкоголя, исходившего от него. Пустая бутылка из-под Огденского Огневиски валялась рядом с креслом.

— Северус, — строгие черты ее лица сочувственно смягчились, чего бы она никогда себе не позволила, если бы он не спал.

И что теперь? Она не могла оставить его в кресле.

— Мобиликорус.

Тело мастера зелий подплыло к дивану. МакГонагалл уложила его на бок — на случай, если его вырвет, — и накрыла одеялом.

Это все, что она может сделать для Северуса. Теперь, что касается Хокинг.

* * *

Гермиона и Джинни оставались в полной темноте по ту сторону комнаты со шкафами до тех пор, пока не убедились, что Малфой, Филч, Крэбб и Пэнси ушли. Они прижались к холодной деревянной стенке шкафа, вслушиваясь в глубочайшую тишину. Джинни, не в силах ничего сделать, напряженно вглядывалась в темноту через плечо, по ее коже побежали мурашки. Они не осмеливались заговорить, но она знала, что Гермиона делает то же самое. Казалось, вот-вот и тонкий луч малинового света раскроет их убежище.

Наконец, Гермиона шепнула Джинни на ухо:

— Думаю, мы можем идти, но нам нужен свет. Держи ухо востро. Люмос!

На конце палочки вспыхнул свет, отбросив позади них длинные тени.

Так же, как Филч ранее, Гермиона положила руку на середину шкафа и толкнула.

Ничего.

— Черт, — прошептала Джинни. Она тоже зажгла палочку и поднесла ее к шкафу. Странный камень в форме пятиконечной звезды был немного выше руки Гермионы. На этот раз шкаф отъехал в сторону. Быстрое «Силенцио!» Джинни заглушило скрип старых, давно не использованных механизмов. Девушки проскользнули в старый класс зелий. Гермиона потянула третью банку слева на второй полке сверху и шкаф, все еще не издавая ни звука, вернулся на свое место. Джинни прошептала «Фините Инкататем», чтобы стереть все признаки магии. Они пересекли пыльную комнату и подошли к черной стене, которая, как они надеялись, вела в коридор. Еще один пятиугольный камень был вделан в стену. Джинни тревожно оглядела его.

— А что если за ней скрывается Филч? — Выдохнула она.

— Я хочу попробовать заклинание обнаружения, — в ответ пробормотала Гермиона.

— Мы его еще не проходили!

— Я прошла его.

С уверенностью, которую она совсем не чувствовала, Гермиона подняла палочку и направила ее по направлению к коридору.

— Эксплоро.

Из ее палочки вырвалось зеленоватое облако. Оно начало расти и шириться, и на нем появилось изображение.

— Смотри, вот путь, по которому мы пришли. Кажется, пусто.

— Тебе бы провести следующее собрание ОД. — Сказала Джинни с усмешкой.

Облако рассеялось.

— На всякий случай, я хочу еще раз набросить Дезиллюминационные чары.

Через несколько секунд чары сделали их невидимыми, и Гермиона с силой нажала на странный камень. Стена открылась.

С большим облегчением они вернулись в подземелья. Темные и сырые коридоры выглядели дружелюбно и приветливо по сравнению со старинными тоннелями.

— Гермиона, мы должны рассказать кому-нибудь о тоннелях и той комнате, — дрожащим голосом прошептала Джинни, когда они, взявшись за руки, начали подниматься по лестнице, ведущей на первый этаж. — Мы не можем сами справиться с этим!

— Знаю. Поэтому прямо сейчас я иду к профессору Снейпу.

— Снейпу? Ты хотела сказать МакГонагалл?

— Да. Но Снейп должен узнать первым, в конце концов, это его слизеринцы. У меня есть доступ в его лабораторию, помнишь? Если я попробую нарушить защитные чары его комнат, он выйдет.

— Ладно, — ответила Джинни, все еще предпочитая Снейпу МакГонагалл.

— Дезиллюминационные чары скоро рассеются. Возвращайся в спальни. Ни с кем не заговаривай. Никому не рассказывай!

— Не беспокойся, — сказала ее подруга, все еще дрожа. — Ты уверена, что справишься сама?

— Я буду в порядке, — Гермиона обняла Джинни, и они крепко сжали друг друга.

Через минуту невидимая Джинни побежала вверх по лестнице. Гермиона сняла с себя Дезиллюминационные чары и вошла в лабораторию. С чувством вины оттого, что она ни на йоту не продвинулась в ТРИТОН-проекте по созданию контр-средства от Круциатуса после обморока. После того как она применила Непростительное Заклинание, и, переполняемая ненастоящими эмоциями, поднялась на Астрономическую башню. Где она глупо высмеяла Драко. И вот теперь нить событий связалась в один клубок.

Рядом с ее рабочим столиком была дверь, ведущая в комнаты Снейпа. Плотно закрыта, как всегда. В ее снах с участием романтичного, мужественного Северуса, она воображала фантастическую комнату с огромной удобной кроватью, к которой он ее прижимал. Наяву Гермиона даже не знала, как постучать его дверь.

— Алохомора, — произнесла она, зная, что не сработает, но надеясь, что нарушит защитные чары.

Через пять минут Гермиона запаниковала. Нарушенные чары уже должны были встревожить профессора, но он никак не выходил. Она бы обрадовался даже разъяренному Снейпу. С ним что-то случилось? Его вызывал Волдеморт?

Или, что еще хуже, та седовласая ведьма, вторгшаяся в ее мысли, развлекается с ним? Здесь и сейчас?

Гермиона прижала руки к лицу, пытаясь сдержать слезы.

— Спокойно, Грейнджер. Джинни права. Нужно идти к МакГонагалл. И, возможно, она знает, что с профессором Снейпом.

В последний раз бросив тоскливый взгляд на дверь Снейпа, она заставила себя выйти из подземелий и без приключений поднялась на первый этаж в кабинет МакГонагалл.

Она подождала и постучала. И еще раз. Сильнее.

Без ответа.

Черт, черт.

Она почувствовала, как снова подкатывают слезы.

Перестань хныкать, Грейнджер. Думай!

Существовал только единственный верный способ найти человека в Хогвартсе. Карта мародеров. Но это значило, что нужно найти Гарри, и, проглотив гордость, попросить его о помощи.

Но, раз за последние несколько часов она преодолела трудности, во сто раз ужаснее, это не покажется так уж сложно.

* * *

МакГонагалл не потребовалось много времени, чтобы найти комнаты Гвен Хокинг. Поход на кухню и быстрый разговор с Винки оказался весьма информативным.

Проследовав за домашним эльфом и пройдя мимо класса зельеварения, она остановилась у обычно пустой гостевой комнаты не далеко от коридора. Помимо того, что ее ближайшим соседом был Снейп, ни на что не способный в этот момент, не было принято ни одной попытки усилить защитные чары. Это было непростительно безответственно.

Минерва представила несколько возможных реакций на ее внезапное появление: удивление, равнодушная обходительность, нетерпение и даже враждебность. В конце концов, Хокинг понимает, что заместитель директора Хогвартса не наведывается на чашечку чая в столь поздний час. Вполне возможно, разговор будет…напряженным.

Ну что ж. Бессмысленно ждать. Глубоко вздохнув, Минерва постучала. После десяти ударов сердца она постучала снова, и почти сразу же большая деревянная дверь приоткрылась.

Внутри было сумрачно, лишь тусклый свет падал от камина. Стоящая у двери Минерва разглядела женскую фигуру, закутанную в толстый, теплый халат. Она стояла у камина, грея руки, волосы спадали на плечи.

— Ээ, Доктор Хокинг?

— Здравствуйте, профессор МакГонагалл. Входите, пожалуйста.

— Не думаю, что мы встречались. Откуда вы меня знаете?

Не отрывая глаз от Хокинг, МакГонагалл вошла и закрыла за собой дверь. Хокинг не отходила от камина, МакГонагалл пришлось пересечь комнату и подойти к ней. Она поджала губы и скрестила на груди руки. Доктор Хокинг стояла в профиль, большую часть лица скрывали густые, волнистые волосы, цвет которых было трудно определить.

— Простите. Здесь так холодно. Мне кажется, если я сдвинусь с этого места, то превращусь в никому не нужную ледяную статую.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Хокинг улыбнулась.

— Ваша репутация опережает вас, профессор МакГонагалл. На вашем месте, я бы захотела немедленно проверить незнакомку. Посмотреть, какую угрозу я представляю, хотя я уже представилась — скажем так — профессору Снейпу.

— А, достаточно, — сказала Минерва. — Я уверена, вы согласны с тем, что ситуация необычная. И если вы что-нибудь знаете об угрозе, исходящей от…— она заколебалась.

— Волдеморта, — спокойно продолжила Хокинг. — Поверьте мне, профессор, я знаю об этой угрозе больше, чем вы можете представить.

Больше, чем вы можете представить.

Второй раз за день МакГонагалл слышит эту фразу. И оба раза она была адресована ей в покровительственном тоне. Самое время перейти в наступление.

— У вас есть определенные причины, почему вы не смотрите на меня, Доктор Хокинг?

Хокинг повернулась к ней лицом, и МакГонагалл нахмурилась. Сложно определить возраст волшебника, но этой женщине, вероятно, около сорока. Посеребренные густые волосы, спокойное властное лицо, темные умные глаза. Тонкие морщинки у глаз и рта свидетельствовали о частом смехе или слезах. Минерва склонялась к последним.

Но больше всего ее встревожило чувство чего-то знакомого, исходившее от женщины, которой она никогда прежде не встречала. Ощущение знакомого и даже дорого ей человека. Убедительное ощущение, что этой женщине можно доверить жизнь каждого человека в Хогвартсе.

Должно быть, Хокинг просто навела на себя заклинания, изменяющие внешность. Другого объяснения не может быть.

Хотя это было почти то же самое, что нацелить палочку на родную сестру, Минерва направила ее на Хокинг и крикнула: «Аперио Престигиас!» Голубое сияние окутало Хокинг, закрывшую лицо руками. Сияние погасло, но Хокинг не опустила руки, а Минерва не опустила палочку.

— Время для правды, — спокойно сказала МакГонагалл, хотя ее сердце выпрыгивало из груди. — Если вы здесь, чтобы помочь нам в борьбе с Волдемортом, если вы на стороне Света, вам нечего бояться. В противном случае, я буду вынуждена драться с вами. А теперь посмотрите на меня.

Хокинг опустила руки и без выражения посмотрела на профессора.

На мгновение старшая ведьма перестала дышать. Почти ничего не изменилось. Те же непослушные волнистые волосы, карие умные глаза, только кожа была бледнее.

Но МакГонагалл, видевшая младшую версию этого лица почти каждый день, не могла не узнать.

— Гермиона Грейнджер, — прошептала она, забыв вдохнуть.

Силы покинули ее: палочка выпала из пальцев, тело обмякло. Она почувствовала, как чьи-то руки поддерживают ее, знакомый голос крикнул: «Акцио, стул!», и она оказалась в сидячем положении.

— Дышите, профессор.

Профессор глубоко вздохнула, зрение начало проясняться. Чья-то рука протянула ей стакан воды.

— Пожалуйста, выпейте.

МакГонагалл сделала несколько глотков, головокружение и слабость исчезли.

— Мне очень жаль, профессор, — взрослая Гермиона присела перед ней, на лице отразилось беспокойство. — Я не хотела, чтобы так получилось.

Минерва откашлялась.

— Вы можете быть самой блестящей ведьмой вашего времени, мисс Грейнджер, — или Доктор? — но у меня есть небольшой дар раскрывать правду.

— И теперь, когда вы это сделали, что дальше?

Минерва посмотрела на стакан воды и обратно на женщину, чье лицо было так знакомо и незнакомо. Лицо, хранившее память жестоких потерь.

— Я правильно понимаю, вы пропутешествовали во времени?

— Да.

— Сколько лет?

Хокинг-Грейнджер поморщилась.

— Слишком много.

— Почему?

Бывшая ученица опустилась на ковер, поджала ноги и обняла руками колени.

— В моем временном пространстве, — а лучше сказать во временной петле, — в Финальной Битве Волдеморт применил неизвестное заклинание массового поражения. Без предупреждения. И у нас не было защиты. Волдеморт был уничтожен, но к этому моменту многие из Хогвартса погибли. Не спрашивайте меня кто, — в голосе посетительницы звучала горечь. Сердце Минервы сжалось. — Через много лет я нашла способ борьбы против заклинания Карборунда. Оно перестало быть угрозой. Лучше поздно, чем никогда. Этот проект принес мне и моей команде исследователей Орден Мерлина Первой Степени, — Гермиона-Хокинг невесело усмехнулась.

— А теперь вы нашли способ доставить нам ваши знания, — сказала Минерва. Она до сих пор не могла поверить в происходящее.

Гермиона-Хокинг кивнула.

— Я изучала Время с точки зрения магглов и магов. Я провела несколько экспериментов с Маховиками Времени в надежде, что они окажутся полезными в долгих временных путешествиях.

— Вы всегда хотели эффективно пользоваться временем, — МакГонагалл улыбнулась. Ее бывшая ученица тоже улыбнулась, на этот раз весело, но тут же осеклась.

— Но, говоря короче, в мою работу с Маховиками закрались нарушения. Причины — технические, что, однако, весьма спорно. Дело в том, что я смогла возвратиться в прошлое, но вернуться обратно в свое время не смогу. Никогда.

Второй раз за этот вечер сочувствие, которое МакГонагалл никогда бы не позволила себе на публике, смягчило черты ее лица.

— Если вы хотите начать здесь новую жизнь, я сделаю для вас все, что в моих силах.

Гермиона-Хокинг подняла блестящие глаза.

— Я не могу выразить всю мою благодарность за ваши слова. Но этого не может быть. Это невозможно.

Минерва пристально посмотрела на нее.

— Я не понимаю. Если вы не можете вернуться в ваше время…

— Я не принадлежу вашему времени. Все мельчайшие частицы, составляющие меня, должны существовать в свое время. Велика вероятность того, что рано или поздно, я дестабилизируюсь. Может быть, разорвусь. А, может быть, растворюсь. И это может произойти в любой момент. Другая вероятность, — продолжила она без всяких эмоций, в то время как МакГонагалл испуганно смотрела на нее, — в том, что если мы сможем изменить то, что случилось, взрослая я перестану существовать, потому что тех условий, в которых я отправилась в прошлое, больше не будет. Дорогая, вы в порядке? — Сказала она, вспомнив о МакГонагалл.

— Да, да, — ответила Минерва.

— Извините. У меня склонность читать лекции. Теперь вы понимаете, почему мы должны спешить?

Минерва заставила себя заговорить.

— Вы говорите, что эта миссия будет стоить вам жизни?

Лицо ее собеседницы исказилось от боли, у Минервы перехватило горло.

— Смерть Волдеморта открыла новую эпоху терроризма. Министерство Магии стало крепостью, Хогвартс — военной школой. Здесь учат никогда не прекращать бороться со злом. С каждым годом магический народ теряет все больше и больше свободы.

— Это ужасно.

— Но это не единственная причина, почему я приехала сюда. Я оказалась здесь по гораздо более эгоистичной причине. Недавно я потеряла…дорогого мне человека. — Она так сильно сжала руки, что костяшки пальцев побелели. — После этого у меня ничего не осталось. Правда. Я не мученица, профессор. Мне просто…больше некуда идти.

Ее голова поникла. Минерва опустила руку на ее густые седеющие волосы.

— Мисс Гр… Гермиона, — сказала она нежным голосом, которого никто никогда не слышал, — я считаю нужным не раскрывать вашу тайну никому за исключением профессора Дамблдора и профессора Снейпа. Они должны знать.

При этих словах Гермиона резко подняла голову. Карие глаза горели на бледном лице.

— Профессор Снейп подверг меня Легилименции прошлой ночью.

— Он действовал по приказу, — сказала Минерва, защищаясь.

— Я не думаю, что Снейп узнал меня.

— Я хотела поговорить с ним о вас до того как пришла сюда, — Минерва вздохнула. — Но я могу только предположить, что выполнение приказа вызвало у него некоторые трудности. Когда я зашла к нему, он был не в состоянии говорить. — Ее глаза сверкали за квадратными очами.

— Что значит «не в состоянии»? Он в порядке?

От Минервы не ускользнула тревога в ее голосе, но она просто ответила.

— Он немного перебрал Огневиски. Я застала его в бессознательном состоянии. Но да, с ним все в порядке.

— О Боже, — Хокинг-Грейнджер подавила полу-стон полу-смех.

— Даже если профессор Снейп до сих пор не знает вашу истинную натуру, я уверена, ему все же следует. Точнее, он должен узнать. Вы будете проводить много времени вместе. И к тому же становиться «Гвен Хокинг» каждый день очень изнурительно.

Гермиона глубоко порывисто вздохнула.

— Я бы не хотела раскрывать себя. Но если кто-то в Хогвартсе и должен знать, то нет никого, кому бы я доверяла больше, чем вам и профессору Дамблдору.

Минерва изогнула бровь.

— Что насчет профессора Снейпа?

В этот момент в дверь громко и тяжело постучали, и приглушенный голос закричал:

— Профессор МакГонагалл, вы здесь? Пожалуйста, мне нужно поговорить с вами!

Голос молодой Гермионы Грейнджер. Минерва рванулась к двери, посетительница вскочила на ноги.

— Что она здесь делает? — зашипела Гермиона-Хокинг.

— Становится вами, — тихо ответила Минерва. — Откройте дверь.

МакГонагалл откинулась на спинку стула. Ее собеседница выпрямилась, расправила плечи и… стала совершенно другим, незнакомым человеком.

Гвен Хокинг взглянула на Минерву, та кивнула. Хокинг открыла дверь.

Молодая мисс Грейнджер с растрепанными волосами и в пыльной мантии удивленно уставилась на нее, приоткрыв рот. Рядом с ней с горящими от гнева глазами стоял Гарри Поттер.

Благодарность:

— Спасибо Lama за помощь в моем латинском заклинании. (лат. Aperio Praestigias — дословно: раскрываю обман, — прим. перев.)

Примечания автора:

— «На высокой резной постели входит в сон его/ Воспоминанье: вот она идет по тропинкам…» отрывок из стихотворения Роберта Грейвза «Тезей и Ариадна» (британский поэт, 1895 — 1985). («Theseus and Ariadne». Отрывок представлен в переводе И.Озеровой — прим.перев.)

— Сложно четко представить карту подземелий Хогвартса, но насколько я понимаю, южный коридор приведет вас на кухни и гостиной Хаффлпаффа, а северный — сперва проведет вас мимо класса зелий (комнаты Снейпа, лаборатория, кладовая и его кабинет прилегают к классной комнате), затем мимо «комнат для гостей» и в конечном итоге — к пятому подземелью и дальше.

Проект Ностальгия. Стратегия.

Кажется, когда я планировала это путешествие в один конец, я не подумала о том, чтобы сделать новую себя МакГонагалло-непроницаемой. А может быть, не существует такого псевдонима или даже таких чар, которые могли бы одурачить могущественную женщину, решившую увидеть, то, что не каждый видит. И не увидит. И, несмотря на это, когда бывшая декан моего факультета узнала меня, мне показалось, что она теряет сознание, хотя я никогда и представить себе не могла, что что-то может настолько поразить чопорную и сухую профессор МакГонагалл.

Затем, через несколько минут, я открыла дверь моему самому ужасному ночному кошмару – молодой себе и ярко-живому Гарри Поттеру. Я поняла, что чувствовала МакГонагалл. Какое-то мгновение я не могла вздохнуть, и мне пришлось опереться на дверной косяк и ждать, пока не пройдет головокружение.

Я очень много думала об этой встрече. Я предвидела ее так же, как и Легилименцию Снейпа. Я думала, что готова. Но все, что я почувствовала, когда столкнулась лицом к лицу с молодой собой, — была безграничная паника, чувство ужасной неправильности происходящего. Я поймала себя на мысли, что зашла слишком далеко, решив поиграть в кости со Вселенной. Я просто царственно наплевала на нее.

МакГонагалл встала сзади меня, и жесткая рука опустилась на мое плечо – одновременно поддержка и скрытый приказ взять себя в руки. Я слышала, как она едко спросила, в чем дело. Гарри ответил, что помогал Гермионе найти ее. Затем заговорила Гермиона (я не могу думать о ней, как «я» — это сведет меня с ума). Ей очень жаль, что пришлось прервать нас, но они должны сообщить что-то очень важное.

«Черт подери, — подумала я, — она тоже знает обо мне». Я почти запаниковала.

— Очень хорошо, — сказала МакГонагалл, — поднимайтесь ко мне, я скоро буду.

Вздохнув медленно и глубоко несколько раз, я нашла в себе силы оторваться от косяка и взглянуть в лицо своему прошлому. Гарри выглядел в точности таким же, каким он приснился мне в ту ночь, когда он погиб от рук Драко: черные непослушные волосы, блестящие зеленые глаза за очками, четкий шрам на лбу. К горлу подкатил ком. Гарри не улыбался. Он был напряжен, как лук, готовый выпустить стрелу.

Стараясь избегать смотреть Гермионе в глаза, я оглядела ее с большим любопытством. Я не могла поверить, что когда-то была такой молодой. Я помню себя ходячей стопкой книг с непослушными волосами. Но я – она – не была некрасивой. Волосы выглядели немного лучше, чем я себе представляла, более зрелая фигура. И моя кожа больше никогда не будет такой свежей и чистой.

Но когда я посмотрела ей в лицо, я столкнулась с такой открытой неприязнью, что почти отпрянула. Если Гарри был луком, то Гермиона была стрелой, готовой пронзить меня в самое сердце. Прежде чем я успела отвести взгляд и сказать что-нибудь вежливое, ее колкие карие глаза вспыхнули, и внезапно я почувствовала удар памяти. В моей голове проносились разные образы: темный проход, моток малинового цвета, ухмыляющееся лицо молодого Драко Малфоя, темно-синее варево, лениво кипящее в котле… Джинни, молодая и бойкая, сидит рядом со мной и смеется, запрокинув голову… И Северус Снейп с побледневшим от злости лицом и разлетающимися полами мантии, сопровождающий меня до башни Гриффиндора.

Это не мои воспоминания.

Как будто что-то постороннее в голове.

Какова бы ни была природа этих воспоминаний, я просто пережидала. Через несколько секунд шторм воспоминаний стихнул.

— Э, это Доктор Хокинг, приглашенная ученая, она будет помогать нам в некоторых оборонительных мероприятиях, — сказала МакГонагалл, видимо полагая, что знакомство продвинет дело вперед.

Гарри не расслабился, но его глаза любопытно сверкнули и он холодно кивнул:

— Гарри Поттер, — сказал он, не протягивая руки.

Я тоже кивнула, не решаясь заговорить.

Гермиона промолчала, сузила глаза, сохраняя враждебность на Алеф-уровне.

— Теперь, пожалуйста, поднимитесь в мой кабинет, я скоро буду, — сказала МакГонагалл.

Гарри повернулся, взяв Гермиону под локоть, но та осталась стоять, пронзая меня взглядом, пока Гарри не потянул ее.

Когда их шаги стихли, МакГонагалл повернулась ко мне, тревожно глядя на меня поверх квадратных очков.

— Я думаю, вам лучше поддерживать чары, делающие вас Гвен Хокинг, даже когда вы одна. Так безопаснее.

Я кивнула, чувствуя, что уже слишком поздно. Кости уже брошены.

— Домовые эльфы принесут вам ранний завтрак. Затем я зайду за вами и отведу в кабинет директора. Он хочет видеть вас до того, как начнется собрание Ордена.

— Профессор Дамблдор уже знает обо мне? – Вопрос прозвучал по-детски, но я не могла не спросить. МакГонагалл нахмурилась.

— Он сказал мне, что вы должны прибыть в Хогвартс. Он сказал, что все зависит от вас. Я понятия не имею, что он имел в виду. И до сих пор не знаю. Но если бы я была на вашем месте, я бы не стала ничего укрывать от него.

Я снова кивнула. А потом произошло что-то странное. Чопорная профессор МакГонагалл, которую я всегда помнила как могущественного и бесстрашного защитника, но не как кого-то, кто стал бы давать волю чувствам, положила сильные морщинистые руки мне на лицо.

— Я помогу вам всем, чем смогу. Позвольте Свету открыть вам дорогу и защитить вас, — прошептала она. Затем, шелестя одеждой, вышла.

Была должна ли МакГонагалл раскрыть мою тайну? Должен ли Дамблдор? Боже упаси, должен ли Снейп? Неужели это признак того, что завязанная мною временная петля начинает распадаться? Или это мое первое четкое предупреждение, что сделанного уже не исправишь?

Я никогда не умела играть в кости.

* * *

— Гарри, — сказала запыхавшаяся Гермиона, когда они поднялись по мраморной лестнице на второй этаж, — я видела эту женщину раньше.

— Что? Где?

— Я никогда не видела ее, до сегодняшнего дня, но… ох, сложно объяснить.

Гарри остановился посреди коридора на пути к кабинету МакГонагалл и положил руки на плечи Гермионы, глядя ей в лицо.

— Попробуй.

Гермиона тяжело и глубоко вздохнула:

— Звучит так, словно я сошла с ума, но сегодня мне приснилось — или привиделось – в общем, я видела лицо этой женщины.

Гарри попытался улыбнуться:

— Кажется, ты отказалась от Прорицаний.

— Черт возьми, Гарри! – она стряхнула его руки со своих плеч, — я сказала, я не могу объяснить, как и почему это случилось. Но это случилось. Я видела ее так же отчетливо, как вижу тебя.

— Ну хорошо. Ты видела ее. Что из этого?

— Я не знаю. Но у меня очень плохое предчувствие на ее счет. Я не думаю, что ей вообще можно доверять. Мне кажется, она навредит нам.

Гарри уставился на нее:

— Это почти обвинение. Она ведь была с МакГонагалл. — Он нахмурился, – а ее имя как-то странно отображалось на карте.

— Да! – взволнованно вскрикнула Гермиона, — буквы появлялись и исчезали. Я не могла разглядеть ее имени.

— Ты так думаешь? Мне казалось, что буквы как будто крутятся. Такое случается, когда кто-то трансгрессирует, снова и снова…

— На территории школы трансгрессия невозможна.

— Да я прекрасно это знаю! Смотри, Гермиона: кроме того, что ты видела ее во сне — или она тебе привиделась — что еще заставляет тебя думать, что что-то пошло не так?

Гермиона совсем отчаялась:

— Ну… Дважды я видела сцену ужасной битвы, и во второй раз я увидела ее. – «И еще кое-что, о чем я тебе никогда не скажу». Она сглотнула. – Она как будто вторглась в мой разум.

Гарри сочувственно вздрогнул:

— Я знаю, что это такое. Но если она, например, шпион Волдеморта, зачем ей делать это?

— Чтобы использовать меня. Ведь я могу вывести к тебе.

— Нет, не сходится. Почему бы Хокинг просто не выйти на меня напрямую? Так же, как Волдеморт два года назад?

— Я не знаю, — глаза девушки наполнились слезами. – Я не знаю. Но что-то нечисто с этой Хокинг.

Зеленые глаза Гарри смягчились:

— Гермиона, я верю тебе, но... – Тяжелые шаги эхом отразились этажом ниже, – пошли, МакГонагалл идет.

И они направились к кабинету МакГонагалл. Гермиона сердито утирала глаза.

* * *

Проект Ностальгия. Теория.

После того как ушла МакГонагалл, я долго и отчаянно все анализировала, полнее убеждаясь, что свою миссию я спланировала плохо. Осталось очень много непродуманных вещей. Столько глупых способов разоблачить меня! Интересные сочетания способов, которые могли все испортить.

Затем я заставила себя успокоиться и записать все, что произошло этим вечером, пока свежи воспоминания – особенно те непрошеные образы в моей голове. Что, черт побери, случилось, когда я смотрела на Гермиону? Как эта молодая ведьма умудрилась проделать такое со мной? Я – она – никогда не была Легилиментом. И это не была Легилименция! Те образы были слишком хаотичны.

Хаотичны. Минутку. Разве Гермиона планировала это? Или произошел какой-то странный скачок, и квантовые возможности стали реальностью? Главной причиной неразличимости ежедневной реальности мира магглов и реальности магического мира на квантовом уровне является то, что частицы – совсем не частицы. Действительно: это волны вероятности. Мое странное и неправильное присутствие здесь может идти со скоростью Бог знает, какой, до простых математических результатов. Если частица-волна предсказуемо находится в точке А (Гермионе), то мое присутствие здесь может избавиться от некоторых вещей и выкинуть их в точку, в какую только вздумается той частице-волне «перепрыгнуть» (в этом случае, я).

Это значит, что молодая я и я настоящая каким-то образом делим энергию. Это также значит, что мое присутствие здесь изменяет – поменяет – молодую меня, и не важно, что я делаю или не делаю. Это действительно устрашающая мысль.

Следовательно, мне нужен источник, откуда я бы смогла черпать энергию…

Домовой эльф только что принес мне чай. Я добавила в него несколько капель виски – хорошего маггловского виски, не этого ужасного Огденского Огневиски.

Немного успокоилась. Заканчиваю писать.

Еще немного виски.

Думаю о том, чтобы пойти в постель. И это наводит меня на воспоминания о прошлой ночи с Северусом в отеле «Райский». В самом деле, рай. Но, черт возьми, я не могу остановиться. Я не могу охладить огонь воспоминаний (память, спасибо тебе) его глаз, его рта, его скользящей кожи, ощущение его внутри меня и тот факт, что я – я – заставила его потерять самообладание. Нет. У меня такое чувство, что между нами все кончено, не успев начаться.

Только что просмотрела свои вчерашние записи. Не могу поверить, что план по совращению Снейпа казался мне замечательным. Как все запутано! Я была слишком эгоистична и алчна, желала выжать каждую оставленную мне минуту.

Немного позже.

Комнаты Снейпа недалеко отсюда, не так ли?

* * *

Гарри и Гермиона с бледными и разочарованными лицами ждали МакГонагалл у дверей ее кабинета. Вскоре заместитель директора пришла, пропустила их внутрь, указала на стулья и занялась приготовлением чая. Обеспечив двух молодых людей дымящимися чашками и взяв еще одну себе, она устроилась за своим столом.

— Ромашка, — благодарно выдохнула Гермиона, потянув носом аромат, и сделала глоток.

— Как вы нашли меня, — начала МакГонагалл без преамбул.

— Я попросила Гарри достать Карту Мародеров, — сказала Гермиона. – Мне очень жаль, но это единственное, что я смогла придумать. Мне нужно было срочно поговорить с вами.

— Что-то случилось? – тихим голосом спросила заместитель директора. Она сложила руки, и Гарри заметил, как побелели костяшки ее пальцев.

Сохраняя спокойствие, Гермиона рассказала, что случилось с ней и Джинни, что они слышали и видели этим вечером. Гарри, знавший эту историю в сокращенном и более эмоциональном варианте, слушал, не перебивая и неотрывно глядя на МакГонагалл. Когда Гермиона рассказала, как Филч открыл проход за старинным классом зелий, губы МакГонагалл сжались в ниточку. Когда, сохраняя ровный тон, Гермиона описывала малиновый свет и высохшие останки одиннадцати, Гарри показалось, что МакГонагалл напряглась.

Когда Гермиона закончила, Гарри наклонился вперед:

— На Карте Мародеров нет ни того класса ни тех тоннелей, — указал он.

— При всем уважении к Вашему отцу и профессору Люпину, создатели Карты Мародеров были школьниками, — сухо сказала МакГонагалл. – Карта отображает только зафиксированные знания о Хогвартсе, известные тоннели и людей, но она не может показать неизвестное. Намечать новые тоннели и проходы и наносить их на карту всегда оставалось за студентами, — закончила она с горькой иронией на губах.

— Кажется очевидным, что Филч прислуживает Пожирателям Смерти! – Сплюнул Гарри. – Почему Дамблдор еще не знает?

— Я полагаю, он надеется, что Филч раскроет нам слабые места Пожирателей, чем мы и воспользуемся, — сказала МакГонагалл не совсем уверенно.

— Мне кажется, что получилось с точности до наоборот, — разочарованно сказал Гарри. – Теперь уязвимы мы.

— Профессор, кто таки эти одиннадцать? – Спросила Гермиона. – Они – как сказал Филч? – какая-то неведомая сила?

— Легенда. Ничего более, — ответила МакГонагалл.

— Они кажутся чертовски настоящими для легенды, не находите? – Сказал Гарри, скручивая рот в уродливой усмешке.

МакГонагалл холодно проигнорировала столь неуважительное обращение.

— Некоторые древние магические тексты рассказывают истории о могущественном маге – Первом Волшебнике, – у которого было одиннадцать сыновей, и он отчаянно желал двенадцатого: тогда бы каждый сын управлял одним из двенадцати известных кланов. Пока он был жив, все было хорошо: у каждого сына была своя крепость и свой клан, подчинявшийся им, и двенадцатым был Отец. Но, когда отец умер, братья начали сражаться за двенадцатый клан. Приз был велик: выигравший управлял двумя кланами, и это делало его самым могущественным магом.

— Этого нет в «Истории Хогвартса», — сказала Гермиона. Гарри фыркнул.

— Легенда о Первом Волшебнике едва ли стоит того, чтобы быть занесенной в учебник истории, — упрекнула ее МакГонагалл. – Во всяком случае, как рассказывает легенда, одиннадцать сыновей переубивали друг друга в войне, подобной которой мир не видел с тех пор. Многие люди из кланов также погибли. Некоторые говорят, что это вызвало длительную Диаспору: на протяжении веков, если не тысячелетий, магический народ был разбросан по всему свету, выживая только проникновением – не всегда успешным — в маггловский мир. Как вы знаете, только после создания таких школ, как Хогвартс, маги начали объединяться в крупные независимые сообщества.

— Но это все еще никак не объясняет то, что мы видели в подземелье, — снова встряла Гермиона.

— Легенда гласит, — продолжила МакГонагалл, — что перед смертью Отец успел зачать двенадцатого ребенка: родилась девочка, намного младше братьев. После войны, которую она не смогла предотвратить, она сохранила тела братьев и держала их на территории крепости как предупреждение против ревности, жадности и разногласий.

— Там…одиннадцать тел. Мумифицированных. – Голос Гермионы был пронизан ужасом.

— Я уверена, так и есть, — старясь здравым смыслом загнать страх в угол, сказала МакГонагалл. – Но даже самая сильная магия не сможет уберечь тела от распада на такой долгий срок. Я думаю, что вы наткнулись на какого-то рода – ээ – дань уважения. Сообщество Хогвартса повидало многих эксцентриков в своих рядах, и, я думаю, от двух или трех из них можно было ожидать очаровательной идеи выставить своих мертвых родственников напоказ а-ля Одиннадцать Сыновей. В начале девятнадцатого века такая безвкусица была популярна.

— И все-таки, Филч сказал что-то про «власть под властью», — сказала Гермиона уже спокойнее, отвечая на логические рассуждения МакГонагалл. В ее чашке почти не осталось чая. Гарри отпил своего.

— Сплошная мистика и неуважение, — усмехнулась профессор. – Должно быть, Филч один из тех заблудших душ, кто верит в существование сверхъестественных сил, сильнее даже, чем старая добрая магия. Смешно, ведь он сквиб. Чепуха, в любом случае.

— Понятно, — Гермиона закусила губу.

Гарри нахмурился:

— Вы не думаете, что нам следует взять несколько членов Ордена, спуститься вниз и все увидеть самим? В конце концов, с вами и профессором Дамблдором.

— Я не вижу, чтобы «Одиннадцать» представляли для нас угрозу. Но я очень серьезно принимаю во внимание тайный проход, поведение Филча и Малфоя. Более того, я сейчас же доложу профессору Дамблдору. Но стоит ли подключать в это дело остальных членов Ордена, я не могу вам сказать.

Гермиона посмотрела на профессора МакГонагалл без всякого выражения.

— Может ли быть так, что Дамблдор уже знает об этом тоннеле?

— И по той же причине, вы полагаете, что ему уже известно о Филче? – Добавил Гарри, и, хотя его тон нельзя было назвать саркастичным, шея МакГонагалл покраснела, и глаза за квадратными стеклами очков яростно сверкнули.

— Я сказала, что поговорю с директором, мистер Поттер. А сейчас уже слишком поздно, а так как вас двоих ожидают на завтрашнем утреннем собрании Ордена, я советую вам отправиться в ваши спальни.

Гарри и Гермиона посмотрели друг на друга, затем поставили чашки на стол МакГонагалл и медленно поднялись.

— Профессор МакГонагалл, — сказала Гермиона.

— Да, мисс Грейнджер?

— Я знаю, вы сказали, Карта Мародеров показывает не все, но она вела себя странно по отношению к Доктор Хокинг.

— И? – МакГонагалл сидела очень спокойно.

— Имя «Гвен Хокитнг» появлялось и исчезало, как будто ее на самом деле нет. Такое никогда не случалось, правильно, Гарри?

— Нет, никогда.

— Я не посвящена во все тайны Карты, — сказала МакГонагалл, но я лишь могу предположить, и я уверена, наша посетительница подтвердит это завтра, что ради безопасности она должна скрывать себя даже на территории школы. Должно быть, ее меры предосторожности отражаются на точности вашей Карты.

— Ха, — сказал Гарри, — можно подумать, она работает над секретным оружием. В любом случае, я с нетерпением жду ее завтрашнего выступления.

— Да, и я тоже, — мрачно отозвалась Гермиона.

— Так и будет, — сказала МакГонагалл, а теперь, пожалуйста, отправляйтесь в кровати.

Молодые люди посмотрели друг на друга и, после минутного колебания, подошли к двери.

— О, и мисс Грейнджер, — Гермиона остановилась, — вы и мисс Уизли совершили ужасно глупый и безрассудный поступок, спустившись в подземелья и подвергнув себя опасности. Пятьдесят очков с Гриффиндора. С каждой.

Гарри растерялся, подыскивая остроумное оправдание. Гермиона опустила глаза.

Но, — продолжала профессор, — также вы собрали бесценную информация и проявили находчивость и мужество. Сто пятьдесят очков каждой из вас. А теперь, спокойной ночи.

— Ну что ж, — сказал Гарри немного погодя, когда они поднялись до башни Гриффиндора и стояли у портрета Полной Дамы, — Волдеморт и его приспешники могут стереть нас с лица земли, но, в конце концов, мы первые в факультетском зачете.

Гермиона посмотрела на него. Гарри посмотрел на нее. И они покатились со смеху.

* * *

Проект Ностальгия. Личное и непредвиденное.

По прибытии меня предупредили, что следующим утром на собрании Ордена Феникса мне придется пройти своего рода собеседование, чтобы получить доступ к каминной сети Хогвартса. Для человека, прожившего несколько лет на охраняемой территории Министерства Магии, бродить по коридорам представляется более рискованно, нежели пользоваться камином. Но все же, слава Богу, я была в школе, а не в военном лагере. Я запрыгнула в джинсы и свитер, завернулась в шаль, чтобы согреться, засунула волшебную палочку в рукав и отправилась по мрачному каменному коридору.

Я с легкостью вспомнила, где находится класс зелий, и с такой же легкостью вошла внутрь. На моей памяти тусклая ледяная комната всегда была заполнена лицами, пергаментами, ингредиентами, котлами…образом Снейпа, травившего и мучавшего беспомощных студентов. Но со своей нынешней позиции, спустя много лет, я понимала, что он учил их – нас – в единственной знакомой ему манере: нападая на нас в надежде вышколить сильные и упругие умы. Я не соглашалась с этой техникой, но понимала ее.

Но сейчас не время ностальгировать.

Мне не доставило труда снять чары, охранявшие личные комнаты Снейпа, кабинет и лабораторию, и, оглядевшись, я улыбнулась. Вон там он хранил кожу бумсланга, которую мне удалось стащить на втором курсе. Вот за этим маленьким рабочим столиком у двери в его комнату я работала над контр-средством от Круциатуса на седьмом курсе.

Мне даже разрешили испробовать Круцио в целях тестирования – на Снейпе. Мы испробовали его только раз, насколько я помню. Какой это был для меня опыт в восемнадцать лет — послать Непростительное Заклинание в своего преподавателя! Тогда я барахталась в лабиринте чувств и фантазий о Снейпе, — фантазий, которые могли бы перерасти в нечто большее, если только дать время. Интересно, откуда мне удалось собрать столько ненависти, что тест полу-удался.

Чары, охранявшие покои Снейпа, оказались более сложными, чем те, что охраняли лабораторию. После нескольких минут концентрации (хорошо, после использования отмычек – двух сувениров из старого доброго Отдела Тайн), я сняла и эти чары. А затем простая Алохомора сделала свое дело.

Ну, хорошо, хорошо. Личные комнаты Снейпа. Предмет безудержных фантазий среди женской части школы, включая меня, признаю. Не стану тратить время, расписывая комнаты, скажу лишь, что он явно не советовался с Парвати и не вызывал Хармера.

Снейп действительно был не в состоянии разговаривать или что-то еще. Запах старого огневиски переполнял комнату. Растянувшись на кровати под одеялом (без сомнения, МакГонагалл), он имел тот самый зеленоватый, щетинистый, предсмертный вид человека, пережившего заклятие забвения. Многие мои друзья испытывали такое.

Верно. Сперва опохмелиться. Я взяла новую бутылку огневиски с полки и вернулась в лабораторию. Я нашла женьшень, карри, ягоды гуараны, еще немного того и сего, все смешала и, взмахнув палочкой, получила варево с отрезвляющим эффектом, которое Гарри и его мракоборцы использовали чаще, чем следовало. Я вернулась к Снейпу, бормоча «Мобиликорпус», чтобы привести его в сидячее положение, навела на него палочку и произнесла проверенное временем заклинание:

— Поднимайся, идиот!

Снейп распахнул глаза, его голова закатилась, и он застонал. Я схватила его за подбородок, открывая рот, и влила хорошее количество моемо мерзкого варева и отступила.

Десять долгих секунд длилось молчание человека, слишком потрясенного и удивленного, чтобы вдохнуть. Затем Снейп вскочил на ноги и с рваным дыханием метнулся к двери в дальнем конце комнаты, которая, как я надеялась, ведет в туалет, поскольку он должен был понадобится ему.

Я вернулась в лабораторию и смешала новое опохмеляющее варево, добавив достаточно имбиря, чтобы заставить взрослого человека заплакать. Зашла в его комнату, убрала пустые бутылки, сложила одеяло и расположилась на диване, чувствуя себя как дома.

После долго промежутка времени Снейп – бледный и изможденный – появился в дверях. Он побрился, причесался и сменил белую рубашку на черную. Он развел руки, опершись на дверную раму, и прошептал:

— Какого черта ты сделала со мной?

— Я называю это «Разбуди мертвеца». Мое собственное изобретение.

— Минуту назад я предпочел бы умереть. Даже Круцио не вызывает таких последствий.

— У меня есть еще кое-что. Не беспокойся, ты сразу поправишься. Быстрее, смею заметить, чем если бы ты положился на природу.

Снейп закрыл дверь, подошел к креслу, не произнося ни слова, и осторожно в него опустился. Я поднесла ему чашку своего настоя. Он заглянул в нее и недоверчиво понюхал.

— А, имбирь.

— Да, но… — Он сделал глоток. Я вздрогнула, когда он глубоко и тяжело вздохнул и быстро заморгал.

— Маленькими глотками было бы лучше.

— Спасибо, Доктор Хокинг, — но подчинился. Несколько минут он смотрел на меня, и я могу сказать, что он чувствовал себя значительно лучше, потому что выглядел ехидно.

— Могу ли я спросить, как ты сняла мои чары? Или это строго засекреченная информация Варлоков?

— Ужасно секретная, так что не утруждай себя вопросами, — легковесно ответила я.

— Врешь, конечно, — заметил Снейп.

Я вспылила и ляпнула, не задумываясь.

— Почему бы снова не забраться в мои мысли и не проверить?

Лицо Снейпа исказилось от ярости, я закрыла рот руками, желая забрать свои слова обратно.

— Извини. Это было не к месту.

— Нет. То, что сделал я, было не к месту. Воспользовался твоим телом, а затем атаковал разум, когда ты была наиболее – ээ – открытой. Это гнусно. Нет, даже слово «гнусно» ничего не выражает.

— Профессор Снейп, пожалуйста, будьте благоразумны, я понимаю, почему вы сделали то, что сделали. Как это отразилось на мне? Мои коллеги назвали бы это «незначительным побочным эффектом».

— Мне не в первый раз приходилось делать подобные вещи, — тихо, горько.

Я сложила руки на коленях и подалась немного вперед, чтобы разглядеть его лицо. Каминный отсвет скользил по острой скуле, отражаясь в глазах.

— Послушай, — сказала я, — прекрати терзаться. Прошлая ночь не имела ничего общего с тем, что ты делал, будучи Пожирателем. Но я не согласна с одной вещью.

Его глаза – бассейны тьмы. Нечитаемы. Я упорствовала.

— Ты сказал «воспользовался телом». Не говори так. Никогда не говори так. То, что было между нами, — я хотела этого даже больше, чем ты.

Тишина, нарушаемая лишь треском огня. Мы смотрели друг на друга. Потом Северус Снейп наклонился ко мне со стула, пальцы сжали чашку с настоем, каминный огонь отражался в его глазах.

— Больше, чем я? – Промурлыкал он. – Очень сомневаюсь.

Подавив мою силу воли, желание резало меня ножом изнутри и рвало на части.

— Думаю, не следует… продолжать этот разговор, — сказала я, чувствуя себя как маленькая планета, приближающаяся к черной дыре.

— Меня предупредили, — начал Снейп, не сводя с меня глаз, — что с этого момента Орден будет следить за каждыми нашими движениями. За исключением Дамблдора, МакГонагалл и Люпина, никто не доверяет мне, и они настроены крайне недоброжелательно по отношению к тебе. Самый крошечный намек на что-то между нами испортит жизнь и мне и тебе.

— Когда они получат результаты, которые так желают, они заткнутся, — сказала я с раздражением, которого не чувствовала. – На остальное мне плевать.

— Ты учла, что Волдеморт скоро узнает, что ты и я работаем вместе? Он захочет допросить меня, попытается узнать через меня, что ты знаешь о Заклинании Карборунда. Он попытается добраться до тебя через меня.

— Конечно, я это учла, — я теряла терпение,— я целыми годами раздумывала над Волдемортом и его чертовыми последователями и, — знаешь, что? – мне до смерти надоело бояться сделать шаг или вдохнуть, опасаясь подвергнуть себя опасности. А тебе не надоело?

— Не удостоен такой чести, — грубо ответил он, — у меня другие заботы. Я – ээ – привратник. Если паду я, то слабеет вся система!

— А кто я? Кожа бумсланга? – Я потерла глаза и вздохнула, — ладно, не берите в голову, профессор. Спокойной ночи. Увидимся через несколько часов. Я заставила себя подняться и сделала шаг по направлению к двери. Заметьте, я действительно уходила. Я была сыта им по горло и его уникальным умением пудрить мозги. Мое желание испарилось.

Он схватил меня за руку, притягивая к себе. Поправка: желание не исчезло. Даже от этого грубого жеста мое глупое, вероломное тело кричало: «Да, да!»

— Что ты делаешь?

— Мы не закончили наш разговор, — шелково сказал он.

— Нет, черт побери, закончили. Спокойной ночи. — Я попыталась высвободиться.

Не позволяя мне высвободиться, Снейп поднялся и поставил чашку на сидение стула.

— О, я так не думаю, — пробормотал он, пальцами свободной руки проводя по основанию челюсти. Я передумала уходить.

— Я хочу спросить кое-что. – Его дыхание щекотало мое ухо. Я вздрогнула.

— Прошлой ночью… — Он перешел на шепот.

— Хмм?

— Я не смог уловить часть твоих мыслей. Вроде запретной секции. Как правило, только опытные Окклюменты способны добиться этого. Вы Окклюмент, Доктор Хокинг?

Его ногти впились в мою руку, и я удивленно распахнула глаза. Его взгляд был железным.

— Что вы не договариваете, Доктор Хокинг?

Когда Снейп выплюнул этот вопрос, я почувствовала, как чары, уберегавшие меня от разоблачения, замерцали, ослабевали, как маггловский фонарик с садящимися батарейками.

Примечания автора:

— Бог не играет в кости со вселенной, — Альберт Эйнштейн.

— Размышления Хокинг о частицах-волнах приняты свободно из «Элегантной Вселенной» Б. Грина (Глава 4). Любые ошибки и искажения реальных физических фактов полностью мои.

— Были упомянуты независимые магические сообщества, но, согласно сочинению JOdell "Wizards and Muggles: A Social History" («Волшебники и Магглы: История общества» — прим. перев.), волшебники и магглы были полностью разобщены. Это увлекательное и полное сочинение стоит прочитать: http://www.redhen-publications.com/Wizards%26Muggles.html

— В Potterverse сообщается, что не существует «сверхъестественных сил, сильнее даже, чем старая добрая магия». См. 'Ancient Magic: Magic from Before the Dawn of Time?' («Древняя магия: Магия с начала времен», — прим. перев.) Стива Уандера Арка, http://www.hp-lexicon.org/magic/old-magic.html#Ancient

— Гуарана – тропическая ягода, прорастающая в районе Амазонки и обладающая рядом лечебных свойств. Имбирь также используется лечении, клинические исследования подтвердили его целебные свойства. Предотвращает появление тошноты и рвоты. Но, пожалуйста, не пытайтесь сварить похмельное зелье Хокинг в домашних условиях, без присмотра!

Дамблдор всегда предчувствовал, когда к нему должна прийти МакГонагалл. Несмотря на поздний час, он вовсе не походил на только что поднятого с постели человека, хотя уже облачился в удобную ночную сорочку-мантию с красными и фиолетовыми полосами.

— Кажется, мои подозрения насчет нашей посетительницы были безосновательны, — без церемоний заявила МакГонагалл.

Дамблдор поднялся, глаза насторожились.

— Вы разговаривали с ней?

— Да, но в этот момент произошло еще кое-что, более тревожное.

— Расскажите.

Дамблдор без всякого выражения слушал о приключениях Джинни и Гермионы. Но, когда Минерва дошла до Филча и комнаты, в которой можно проучить «грязнокровку» и где восседали Одиннадцать, выцветшие глаза старого волшебника потемнели, приобретя цвет дыма.

— Восходящего не утаишь, — пробормотал он.

— Прошу прощения?

Дамблдор вздохнул:

— Около двух веков назад полукровка Алистер Аргус недолгое время работал здесь директором. Как оказалось, он отнюдь не блистал репутацией. Менее чем за шесть месяцев, его деяния породили столько скандалов, что его поспешили заменить, и все упоминания о нем были стерты.

— Аргус. Как и…?

— Совершенно верно. Он женился на некой чистокровной Филч, и они родили сына — прапрадеда нашего завхоза, — который по понятным причинам взял фамилию матери.

Минерва поджала губы.

— Вы никогда не говорили мне об этом.

Висевший над ней портрет Финеаса Найджелуса фыркнул:

— До этого момента о нем сообщалась только директорам школы. – МакГонагалл и Дамблдор повернулись к нему, и умерший директор самодовольно продолжил. – Я был тем, кто сменил Аргуса. Жалкий, безмозглый тип. Мнил себя Темным магом. Он часто устраивал глупые оргии в том склепе, о котором вы говорили. Однажды я посетил одну такую, потом смеялся до упаду.

— Спасибо, Финеас, — мягко сказал Дамблдор.

— О, вы еще не знаете самого интересного, — продолжал портрет, — те одиннадцать тел принадлежат маггловским проституткам, бандитам и вдовам-домохозякам, которых Аргус посещал, чтобы принести в жертву – как он это называл? – «власти под властью». – Затем он наряжал их останки. Зачем — один Мерлин знает. – Финеас брезгливо поморщился. – Безвкусица. Я хорошо это помню. Не говорите мне, что их никто не убрал.

— Альбус, — тихо сказала МакГонагалл, отворачиваясь от портрета, — даже если эти так называемые Одиннадцать безопасны, то Филч – реальная угроза. Орден захочет, чтобы его сместили с занимаемой должности до того, как он успеет причинить вред; многие захотят увидеть его за решеткой, и я сама, признаюсь, нахожу это вариант наиболее привлекательным.

Дамблдор нахмурился.

— Минерва, подумай: если мы выдворим Филча сейчас, мы рискуем возмутить наших врагов. Положение Северуса станет шатким, его можно будет легко скомпрометировать, и жизнь Северуса окажется под угрозой; или Волдеморт решит напасть раньше, чем мы будем готовы к этому. Я бы хотел получить средство от Заклинания Карборунда до этого момента.

— Но теперь Филч думает, — исходя из того, что рассказала мисс Грейнджер, — что кто-то из студентов Слизерина шпионит за ним. Почему он должен медлить с докладом Волдеморту? Альбус, есть все шансы, что Хогвартс уже в опасности!

Дамблдор запрокинул голову и уставился в потолок, заколдованный точь-в-точь, как в Большом Зале. Сейчас он был усыпан блестящими звездами свежей осенней ночи.

— И снова подумай, — сказал он. – Разве Филч признался бы так быстро в том, что его хозяин примет за потерю бдительности? Сомневаюсь.

Минерва фыркнула. За многие годы директор научился распознавать в этом звуке неохотное согласие.

— Все равно, Филч очень опасен. Мы не можем делать вид, что ничего не происходит, Альбус. Орден не будет стоять за него, так же как и я.

Дамблдор поднял густую бровь.

— Выработанная в моей голове стратегия требует, чтобы завтра первым делом я поговорил с мистером Филчем, после чего, за завтраком, я объявлю то, что студенты ожидали услышать уже несколько недель, – всеобщую боевую готовность. Это положение ограничит движения всех присутствующих в школе, включая мистера Филча. Но это не должно возмутить ни Филча, ни Волдеморта, долгое время ожидавших этой меры, которую они, несомненно, сочтут весьма забавной. Минерва, — Дамблдор наклонился вперед, — нет никаких гарантий, но я уверен, эту угрозу мы можем сдерживать столько времени, сколько нам потребуется. Я должен снова испытать ваше терпение и попросить довериться мне.

— Я всегда доверяла вам, — сказала Минерва, быстро моргая. – Но Орден теряет терпение. Как долго вы можете сдерживать их?

Глаза Дамблдора вспыхнули, и Фоукс горестно встрепенулся от звука его голоса, прокатившегося по комнате.

— Я созвал Орден. Я Хранитель Тайны. Независимо от возраста и горячности, они все принесли клятву. Я уверен, они не забудут этого. Также, – его голос смягчился, — у меня нет ни единого намерения действовать в одиночку. Сейчас мы все нуждаемся друг в друге больше, чем когда-либо.

Минерва вздернула подбородок.

— Боюсь, у меня имеется еще одна тайна к вашему списку секретов, — сказала она. – Это касается Доктора Хокинг. Вы сказали, что все зависит от ее прибытия в Хогвартс, но вы отказались объяснить, почему она должна приехать, за исключением пары слов о ее потенциальных знаниях о новом оружии Волдеморта. Также вчера вы не объяснили мне, почему я должна доверять ей. Теперь я все поняла.

Дамблдор ждал.

— Сегодня вечером я сама навестила ее, и мы долго разговаривали.

Дамблдор не проронил ни слова, но МакГонагалл заметила, как напряглись его плечи.

— Вы знаете ее настоящую, не так ли, Альбус?

— Как вы думаете, кто она?

— Что для вас значит фраза «самая блестящая ведьма своего поколения»?

Директор угнетенно посмотрел на свою заместительницу. Она взглянула на него. Затем Дамблдор вздохнул так, как будто избавлялся от непомерной для него ноши. Он подошел к большому богато украшенному шкафу и взмахнул палочкой, чтобы открыть резные дверцы. Недолго порывшись внутри, вытащил на свет ясный стеклянный шарик. МакГонагалл нахмурилась.

— Это же пророчество. Почему оно не в Отделе Тайн?

— Это не пророчество, — ответил Дамблдор, аккуратно кладя шарик на стол. – Это послание. Я нашел его прямо здесь, на моем рабочем столе, в понедельник утром, немного погодя после того как прилетела сова Доктора Хокинг. Когда я услышал его, — хорошо, вы сами должны убедиться, почему я посчитал необходимым направить ночное собрание Ордена исключительно на пользу Доктор Хокинг. – На лицо директора упала тень. – Минерва, присядь, пожалуйста.

Она подчинилась. Дамблдор расположился за своим рабочим столом и аккуратно дотронулся палочкой до волшебного шара, из которого потянулся призрачный завиток дыма. Он увеличился, приобрел цвет и плотность, постепенно сформировавшись в голову и плечи посетительницы. Минерва глубоко вздохнула. Лишенные чар волосы выглядели неухожено, под красными глазами залегли тени, пергаментно-белую кожу усыпали тонкие морщинки.

Тем не менее, за отпечатками возраста и усталости можно было узнать лицо Гермионы Грейнджер.

— Профессор Дамблдор, — Голос был хриплым и ужасно уставшим, хотя в нем все еще чувствовался намек на деловитость. – Сегодня вы получили письмо от Гвен Хокинг. Это имя – необходимый для меня псевдоним. Вскоре вы узнаете, что я человек, которого вы когда-то знали и которому, надеюсь, долгое время доверяли. Это предупреждение и просьба: вы должны сделать все, чтобы убедить ваших коллег позволить Гвен Хокинг появиться в Хогвартсе. Делайте все, что потребуется, но заверьте их, что Гвен Хокинг должна приехать и выполнить свою работу. В противном случае, Финальная Битва превратится в кровавое побоище. Я знаю. Я пережила это тридцать лет назад, — ее голос дрогнул, но тут же восстановился. – Пожалуйста, поверьте мне. Прошу вас, позвольте мне – Гермионе Грейнджер – приехать в Хогвартс. Разрешите мне попытаться предотвратить то, что никогда не должно было случиться.

Знакомое лицо затуманилось, начало расплываться и превратилось в дымку, исчезнувшую в шаре.

— Также я нашел это рядом с посланием, — сказал Дамблдор. Он открыл крошечный ящик и вытащил Маховик Времени, прикрепленный к тонкой золотой цепочке. – Но мне непонятно, отправила ли она это послание из далекого будущего, или же события побудили ее отправить мне это предупреждение уже из Хогвартса, из самого ближайшего будущего, возможно, спустя несколько дней от сегодня.

— Кровавое побоище, — прошептала МакГонагалл. – Если ничего не изменится, и Волдеморт воспользуется Заклинанием Карборунда — вот что произойдет.

— Если бы наша посетительница не прислала мне это предупреждение, я не уверен, разрешил бы я ей появиться в Хогвартсе, — тихо сказал Дамблдор. – На одном конце этой тонкой цепочки висит тонна возможностей – желанных и непостижимо ужасных.

— Подождите, — сказала Минерва. – Если она отправила вам этот шар-послание из ближайшего будущего, используя собственный Маховик Времени, и этот предмет сейчас здесь, в ваших руках… Тогда как она смогла прислать вам письмо?

— Минерва, я не претендую на полное понимание временных парадоксов. Даже в Отделе Тайн вам вряд ли ответят на эти вопросы. Но я полагаю – надеюсь, — что наша посетительница сможет найти Маховик Времени в любое время и в любом месте, в котором он потребуется ей.

Минерва порывисто вздохнула.

— Альбус, вам необходимо знать еще одну вещь. Наша гостья очень сильная, но по причинам, которых я не совсем понимаю, она не может остаться здесь надолго, так далеко от своего времени. Она умирает. – Заместитель директора потянулась за носовым платком.

— О, — лицо Дамблдора исказилось от боли. После долгого молчания он поднялся, обошел рабочий стол и положил сильную старую руку на плечо МакГонагалл.

— Тогда эта тонкая цепочка может оборваться в любой момент. Мы должны быть готовы к этому, — тихо сказал он.

* * *

Днем ранее визит директора не смутил бы Филча. Посещения Дамблдора были редки и еще больше бессмысленнее. Тем не менее, стук в дверь задолго до рассвета и вид Дамблдора, любезно спрашивавшего разрешений войти, заставили желудок Филча сжаться. Все хорошо знали, что Филч, как и его любимица Миссис Норрис, — существо ночное, отсыпающееся после завтрака. И этот назойливый старый волшебник откуда-то знал, что Филч уже на ногах.

И действительно, завхоз не спал всю ночь; он несколько часов мерил шагами комнату, преследуемый своей кошачьей компаньонкой, взволнованный гневными и страшными мыслями. Один простой факт злил его: он допустил ошибку. От имени Темного Лорда Мистер Малфой поручил показать Драко и жалкой кучке слизеринцев секретный тоннель и склеп Одиннадцати. Поэтому когда придет время (а оно скоро придет, очень скоро, да) этот претенциозный молодой Малфой, недостойный чистой крови в своих жилах, будет знать, что делать.

Но за ними следили. Он был не достаточно бдительным. Филч был убежден, почти не сомневаясь, что их преследователем был никто иной как мисс Грязнокровка, и он знал, что Малфой-младший согласится с ним. Он мучился всю ночь, не зная, что он скажет мистеру Малфою, и ледяной страх пронизывал его грудь при мысли о том, как Темный Лорд накажет его за такую беспечность. Появление Дамблдора было почти облегчением. Директор расположился на большом деревянном стуле, как всегда игнорируя полированные цепи и наручники над головой. Миссис Норрис отступила в угол и засверкала оттуда глазами, не осмеливаясь шипеть.

— Я пришел поблагодарить вас, мистер Филч, за бдительность, проявленную вчерашним вечером, когда вы провожали студентов Слизерина в их подземелья, — сказал Дамблдор самым мягким тоном.

— Э, я не совсем понимаю вас, директор.

— Я сам раздумывал над тем, насколько полезно было показать студентам, чьи факультетские комнаты располагаются в подземельях, ради их собственной безопасности, разумеется, пятый проход в их общую гостиную. Поэтому ваша экскурсия в какой-то мере оказалась пророческой. Пуффендуйцам также следует сообщить. Позаботимся об этом позже.

— Директор, — голос завхоза застрял у него в горле. Он сглотнул. – Если я могу спросить, разве мистер Малфой поведал вам об этом? Я прошу прощения за то, что вы услышали это не от меня. Я собирался рассказать вам всё сегодня утром.

— Конечно, вы собирались, — сказал Дамблдор, сверкая глазами. – Я узнал о вашей ночной экскурсии в то время, когда готовился перевести Хогвартс в положение боевой готовности – событие, которое, как я знаю, вы и студенты ожидали на протяжении некоторого времени. Я хотел, чтобы вы знали, что я объявлю боевую готовность сегодня за завтраком.

Филчу потребовалось несколько минут, чтобы переварить тот факт, что Дамблдор все-таки знал о пятом тоннеле. И еще немного времени на то, чтобы осознать, что на его вопрос не ответили.

— Я понимаю, директор. – Филч говорил ровно. – Но я бы порекомендовал студентам держаться подальше от этого тоннеля. Это опасное место.

— Согласен. К счастью, наше новое положение не позволит студентам – так сказать – несанкционированно исследовать подземелья. И это, несомненно, облегчит вашу работу.

Филч выдавил улыбку:

— Несомненно.

Дамблдор кивнул и поднялся, возвышаясь над завхозом.

— Ах да… Мистер Филч, до вчерашнего вечера я не обращал внимания на то, что в том склепе все еще находятся одиннадцать мумифицированных тел. Не утруждайте себя избавлением от них, я сам позабочусь об этом. Однако, я бы хотел вас попросить не показывать пока эту комнату другим студентам. Некоторые посчитают это немного…тревожным знаком.

«Ладно, — подумал Филч, когда директор наконец-то ушел. – По крайней мере, старый хрыч знает не все».

Но вопрос о том, что он скажет мистеру Малфою, кружился в его голове, как стервятник.

* * *

Гермиона ожидала бессонной ночи, наполненной воспоминаниями о засохших телах в склепе с малиновым светом и женщине, чьи мысли бессовестно вторглись в ее голову. Но к своему удивлению, она глубоко уснула без снов (возможно, чай МакГонагалл?) и проснулась, чувствуя себя разбитой. После горячей ванны она нашла в себе силы, чтобы спуститься в Большой Зал, этим утром потолок отражал бледно-голубое осеннее небо, затянувшееся тонкими белыми облаками. С огромным облегчением она заметила, что Гвен Хокинг нет за преподавательским столом, и, в то время как МакГонагалл отсутствовала, Снейп сидел на своем обычном месте с всегдашним суровым выражением лица. Какое время Гермиона повеселилась про себя, представляя, как МакГонагалл заковывает Гвен Хокинг в цепи в подземельях. Всегда есть надежда.

После большой чашки кружевного сливочного кофе, Гермиона посчитала себя готовой просмотреть заголовки Ежедневного Пророка. Пока она готовилась насладиться чтением, разъяренный Рон Уизли упал на скамейку рядом с ней.

— О чем ты и Джинни только думали вчера ночью?! – Зашипел он. – Нет, минуточку: вы вообще не думали. Можно подумать, вы вдвоем сможете схватить Малфоя и его слизеринских верзил – и Филча! Сами!

Гермиона вздохнула:

— Очевидно, Гарри все тебе рассказал.

— На случай, если ты забыла: я тоже член Ордена! Неизвестный тоннель, ведущий из подземелий – куда? – в Визжащую Хижину? И комната, полная мумифицированных трупов волшебников — дело всего Ордена, а не двух школьниц!

— Где твое чувство юмора, Рон?

Нахмурившись, Рон рубанул несчастную колбасу пополам. Гермиона принялась за вторую чашку кофе и спряталась за газетой. Несколько минут спустя к ним присоединились Гарри и Джинни. Девушка была бледной, но в целом держалась молодцом. Гарри, с тенями под ввалившимися глазами, сел рядом с Джинни и заботился о ней так, как будто она была хрустальной. Заметив это, Гермиона улыбнулась в чашку.

— Ты в порядке, Гермиона? – спросила Джинни.

— В полном. Ты?

— Прекрасно, спасибо. Взбодрись Рон. Ты выглядишь мрачнее смерти,— сказала Джини, ткнув брата в ребра.

Один за другим приходили Гриффиндорцы, обрушиваясь на быстро опустошающиеся тарелки, полные яиц, колбасы и каши. Не желая вступать в глупый бой ядовитых взглядов с Драко, Гермиона спрятала лицо за газетой.

— Вы слышали?— протянул Симус.

— Что? – проворчал Дин.

— Школу переведут в положение боевой готовности сегодня утром.

— Наконец-то, наконец-то, наконец-то, — пропел Дин.

— Прекрасно, Симус. Звони в «Придиру», — сказала Парвати.

— Как будто мы и не ждали этого долгое время, — ответила Джинни, изображая на лице скуку.

— Правда? Тогда мне интересно, почему именно сегодня утром, — пробормотал Рон, мрачно глядя на сестру.

— Да ладно, Рон, это всего лишь означает строевое хождение по школе и двойную порцию ОДОД по вечерам пятниц. Могло быть и хуже, — заметил Гарри, как показалось Гермионе, как человек, полностью контролировавший ситуацию.

— Это значит, что больше никакого Хогсмида в этом ноябре, вы, кретины, — Симус посмотрел на них с презрением. – Как вам это нравится?

В этот момент со стороны преподавательского стола раздался звон фарфоровой ложки. Студенты замолчали, пока вставал Дамблдор. Он смотрел на них торжественно без своей обычной доброжелательности.

— Вы помните, что в сентябре мы обсуждали необходимость обеспечения готовности к внешним опасностям. Я предупредил вас, что безопасности ради Хогвартс в любой момент может быть переведен в состояние боевой готовности. И сейчас я делаю это. С этого момента и до дальнейшего уведомления, каждый студент должен оставаться со своей предварительно определенной группой: в любое время в Хогвартсе и на его территориях. Ни один студент не может покинуть территорию школы, кроме как в случае возникновения чрезвычайной ситуации и только в сопровождении преподавателя. Квиддичные матчи отменяются, башня Астрономии и подземелья закрываются.

Гермионе послышались тихие проклятия со стола Слизерина.

— Школьные старосты, вы все были предупреждены об этом заранее, но, пожалуйста, соберитесь вместе с факультетскими старостами. Я бы хотел переговорить с вами.

Без сомнения, завтрак окончен.

— Я же говорил, — заявил Симус с мрачным удовлетворением.

Обменявшись парой фраз с невозмутимым Эрни МакМилланом, Гермиона решилась взглянуть на слизеринский стол. Она надеялась увидеть ярость или хотя бы разочарование на самодовольном лице Драко Малфоя. Но он смотрел на Дамблдора и улыбался так, как если бы получил Орден Мерлина.

И что теперь? Мерзкий ублюдок. Как будто ей больше не о чем волноваться.

* * *

Минерва МакГонагалл прервала одинокий завтрак Гвен Хокинг. Она отказалась от холодного тоста, но согласилась на чашечку чая.

— Как я заметила вчера вечером, я считаю целесообразным для вас оставаться под чарами все время, — сказала заместитель директора. Она не думала о ней как о Гермионе Грейнджер и продолжила лекцию, исходившую от всего сердца. – Так будет разумно, хотя я все еще обеспокоена тем, сколько сил вам потребуется на это.

— Я справлюсь, — коротко ответила Доктор Хокинг.

— Действительно, — сказала МакГонагалл. – Я не сомневаюсь в ваших способностях, но напоминаю вам: если в этой школе есть кто-то, способный предотвратить потерю вашей энергии – это Северус Снейп. Вы можете себе позволить быть нечестной с ним?

Приглашенная исследовательница поперхнулась глотком кофе.

МакГонагалл не сдалась:

— Когда вы собираете рассказать ему?

— Профессор МакГонагалл, — сказала Хокинг, восстанавливая дыхание, — у меня имеется многолетний опыт работы в различных ситуациях, включая такие, когда я должна на несколько дней или недель замаскировать себя. Я знаю, что делаю.

— Доктор Хокинг, при всем уважении, я искренне сомневаюсь, что вам когда-либо приходилось работать в таких экстремальных условиях. Я не понимаю, почему вы отказываетесь сообщить профессору Снейпу о том, кто вы есть на самом деле. Если только…вы не сомневайтесь в верности Снейпа.

Глаза Хокинг гневно вспыхнули, и она побелела.

— Если бы вы только знали то, что знаю я, вы бы поняли, почему я никогда, ни на одну минуту, не сомневалась в этом.

— Тогда расскажите ему. Как можно скорее.

Хокинг перевела взгляд с МакГонагалл.

— Расскажу в нужное время. Обещаю.

* * *

Вместе с остальными деканами Снейп на долгое время застрял на импровизированном собрании Дамблдора. Затем, довольный тем, что старосты его Слизерина вполне способны разобраться с формированием и контролем студенческих групп без письменных наставлений, он выскользнул из Большого Зала и направился в подземелья. Если бы кто-то из его коллег оказался настолько наглым, чтобы спросить, что он собирается делать в оставшееся до начала собрания этого чертового Ордена Феникса время, Снейп бы ответил, что надеется проверить еще пару-тройку сочинений второкурсников.

Как обычно узкий перечень потенциально смертельных исходов от простого Раздувающего Зелья никогда не переставал удивлять и раздражать его. Снейп устроился за письменным столом и выбрал одну из работ. А потом обнаружил, что невидяще смотрит в пустоту, а мысли путаются.

Прошлой ночью Хокинг, подавшись вперед так, что отсвет каминного огня играл на ее изящном лице, произнесла одну фразу, которая разнесла на щепки плотно закрытую дверь его сердца. «То, что было между нами, — я хотела этого даже больше, чем ты». Она выдала ему приглашение, бросила вызов, а он не смог воспользоваться этим.

«Что вы не договариваете, Доктор Хокинг?»

Что, черт возьми, натолкнуло его на мысль, что он имеет право допрашивать ее с такой очевидной бестактностью? Как только эти слова слетели с его губ, она в его руках преобразилась в шипящую змею и сбежала, не оставив ничего, за исключением красивого вида на свою спину. И он не узнал ничего нового, лишь заново оценив свою способность к идиотизму.

В дверь класса громко постучали. О, адский треклятый день.

— Я занят! Уходите!

— Как ты себя чувствуешь, Северус?

Нахмурившись, он поднял голову и встретился с ледяным взглядом МакГонагалл.

— Очень хорошо, — ответил он, заставляя себя быть вежливым. – Спасибо за внимание. Но, Минерва, если ты извинишь меня…

Она захлопнула классную дверь, подошла к нему и, к его удивлению, перегнулась через стол и низко наклонилась к его лицу.

— Что ты рассказал вчера Альбусу о Гвен Хокинг?

Снейп посмотрел на нее.

— Я сказал, что у меня есть все основания полагать, что ее полномочия законны, и она обладает знаниями, необходимыми для того, чтобы воссоздать и обезвредить Залинание Карборунда.

— Что еще ты знаешь о ней?

— Почему ты спрашиваешь?

— Очевидно, что-то тебя так расстроило, что ты решил напиться до беспамятства. Если это «что-то» связано с нашей гостьей, я должна узнать.

— Не припоминаю, чтобы я приглашал тебя вчера ночью.

— Я пришла, потому что мне нужно было поговорить с тобой о Докторе Хокинг. К сожалению, ты оказался не в состоянии сказать хоть что-нибудь.

— Неужели я повесил табличку с надписью «Входите и чувствуйте себя как дома»? Нет ничего такого, что тебе необходимо знать. Кроме того, что ты грубо вторглась в мою личную жизнь.

Глаза МакГонагалл за стеклами очков прищурились.

— Что бы ты предпочел, Северус? Рассказать то, что знаешь, мне или Ордену? Твой выбор.

Он вскочил со стула, как жалящая змея.

— Сомнения в моем доверии? – Прошипел он. – Я постоянно рискую жизнью ради Света. Не все, что я делаю или думаю, имеет отношения к этой войне. Я не собственность Ордена. Ты переступаешь черту, Минерва. Я предупреждаю: подумай дважды, прежде чем повторить это.

Она разомкнула губы.

— А я предупреждаю тебя, Северус: тебе лучше не утаивать информацию, я имею в виду ту, что может помочь нам.

Два волшебника впились друг в друга глазами. Воздух между ним был заряжен могуществом.

Но, в конце концов, Снейп первым отвел взгляд.

— Я не вижу причин не доверять Хокинг, но даже Легилименция не смогла все выявить. Я не дотянулся до части ее мыслей. Часть, которая ускользнула от меня.

— И это тебя так расстроило, что ты решил покончить с собой алкогольным опьянением?

Снейп молчал.

— Что бы это ни было, я могу сказать следующее, — Минерва прервала молчание. – Я разговаривала с ней, и я знаю, что ей можно доверять. И я настоятельно рекомендую тебе продемонстрировать, что и тебе можно доверять. Нельзя терять время. – Она выпрямилась и отошла от стола. – Встретимся на заседании Ордена.

После того как она громко закрыла за собой дверь, Снейп провел несколько долгих неприятных минут, заново просеивая их разговор. Что, во имя Мерлина и его последователей, она имела в виду? Неужели Хокинг рассказала ей об их – ээ – встрече в отеле «Райский?» Но зачем бы ей…? И, конечно, Минерва никогда не станет мириться с таким ходом событий.

Верно. Следующий вопрос: как он должен «продемонстрировать» Хокинг, что верит ей? Готов ли он довериться ей? Если отдаться ей на самом простом физическом уровне, позволяя ей увидеть его бесстыдное желание, значило «довериться», то да, в этом смысле он верил ей до глубины души.

К сожалению, он был совершенно уверен, что Минерва не считает секс приемлемым способом демонстрации его доверия их гостье.

Снейп так ни до чего толком и не додумался, когда в дверь снова постучали. Прежде чем он успел хоть как-нибудь отреагировать, дверь открылась, и Ремус Люпин просунул голову в дверной проем.

— Убирайся, — прорычал Снейп.

— И тебе доброе утро, Северус, — вежливо ответил преподаватель ЗОТИ. – Я подумал, что если я сопровожу тебя на заседание Ордена, это поможет предотвратить – ээ – враждебность некоторых членов. Публичное выражение доверия и тому подобное. Нет, пожалуйста, не благодари меня. Я просто рад, что тебе не взбрело в голову сопроводить Хокинг.

— Согласно твоим рассуждениям, я буду проклят, если не буду держаться подальше от Хокинг. Согласно МакГонагалл, которая по дороге забежала ко мне на милую беседу, я буду проклят, если я не – как она выразилась? – «продемонстрирую» Хокинг, что мне можно доверять. – Снейп злобно ткнул кончиком пера в стопку эссе.

Золотые глаза Люпина расширились.

— Ты не сказал Минерве о…

— Не будь долбанным идиотом, Люпин. Не знаю, почему, но по каким-то причинам, Минерва теперь полностью доверяет Хокинг.

— Это интересно. И обнадеживает. Возможно, они пришли к своего рода пониманию. Если она готова поддержать тебя и Дамблдора и поручиться за Доктора Хокинг, тогда, я думаю, остальная часть Ордена сработается с ней. Но, Северус, еще одно дружеское предупреждение.

— В самом деле, я так ценю твои дружеские предупреждения.

— Муди, Билл Уизли Кингсли и Тонкс хотят, чтобы на всех стадиях работы с Заклинанием Карборунда присутствовал независимый наблюдатель. Если ты и Доктор Хокинг согласитесь, это значительно облегчит твой путь.

— О, Люпин, я как обычно иду на шаг впереди. Я сам планировал настоять на присутствии соответствующего третьего лица. – Снейп встал и расправил складки на мантии. – Так мы идем на собрание?

* * *

Проект Ностальгия. Стратегия (достаточно хорошая).

Я почувствовала удивительное облегчение, когда МакГонагалл, обнаружившая мою настоящую личность, успокоила меня, сказав, что встреча с Дамблдором не повлияет на меня слишком сильно. Смешные пароли, винтовые лестницы, очаровательные серебряные инструменты на различных столиках, прекрасный феникс на жерди и даже бывшие директоры Хогвартса (сейчас, видимо, спавшие) навеяли на меня легкую ностальгию. Когда Дамблдор встал из-за письменного стола, подошел ко мне, взял мои руки в свои, не говоря ни слова и глядя на меня с состраданием, удивлением, радостью и печалью, странно перемешавшимися, мое сердце сжалось.

Затем Дамблдор назвал мое настоящее имя — имя, которое я навсегда оставила в прошлом. Он произнес его как благословение, взломав мое сердце. Я бы хотела поплакать у него на руках, но вместо этого я почти до крови закусила зубами нижнюю губу. Опустив в пол глаза, я глубоко вздохнула несколько раз. «Соберись», — сказала я себе. Дамблдор ничего не сказал, просто сильнее стиснул мои руки в своих – теплых и морщинистых. Через мгновение я почувствовала силу, вливавшуюся в меня. Словно он передал мне часть своей энергии.

При всей моей учености и всех моих знаниях в сфере защитных заклинаний и контр-мер, я, кажется, забыла, что такое настоящая магия.

Я собралась, посмотрела на Дамблдора и кивнула, как будто мы закончили долгожданный разговор. Он кивнул в ответ, еще раз слегка сжал мои руки и отпустил.

Мы сели в маленькие удобные стулья и ради прошлого приняла сахарную лимонную дольку.

— Я понимаю, осторожно начал Дамблдор, чем будут для вас первые несколько дней. – Случайно или нет, но теперь вы имеете трех союзников. Я не могу выразить мое восхищение вашим мужеством, которое вы проявили, придя сюда, и мы никогда не сможем, к сожалению, выказать всю глубину благодарности, которую вы заслуживаете. Но вы не должны стесняться опереться на наши силы и знания. Вы не одиноки.

— У нее будут три союзника, если она скажет Северусу, — сказала МакГонагалл, глядя на меня с кошачьей настороженностью.

Дамблдор вскинул густые брови.

— У вас есть какие-то серьезные причины, почему вы не говорите ему о том, кто вы такая? – Спросил он меня.

Я вспомнила о портретах и подняла голову, встревоженная тем, что они могут услышать этот странный разговор. К моему облегчению, они все еще спали, даже язвительный Финеас Найджелус. Как будто прочитав мои мысли, директор улыбнулся и сказал, что предупредил своих предшественников о том, что сегодняшний разговор будет слишком скучным, чтобы быть достойным их внимания.

Затем я нашла в себе силы объяснить, что, раскрыв себя Снейпу, я подвергну его неприемлемому риску… и добавила, хоть и немного неуверенно, что не отказываюсь рассказать ему о себе, если это будет необходимо. Дамблдор и МакГонагалл переглянулись.

— Я уважаю ваши мотивы и вижу в них большое благородство, — сказал директор. – Но подумали ли вы о степени риска, который вы вносите в проект, не говоря Северусу правды? Мелкая оплошность с вашей стороны, случайное слово или невольная реакция могут углубить его подозрения и сработать на вред проекту.

Немного расстроенная этим пунктом, я до посинения доказывала свои сомнения профессору Дамблдору. Должен ли профессор Снейп узнать, кто я? Или не должен? А эти «непредвиденные» решения и «случайности» — они ослабляют или затягивают адскую временную петлю? Сложно выразить словами, понять это – то же самое, что пытаться измерить скорость и положение частиц в одно и то же время. Это невозможно. Даже с помощью магии.

Я так и не узнала, была ли припасена у Дамблдора какая-нибудь мудрость на этот счет, так как в этот момент дверь его кабинета объявила о посетителях. МакГонагалл резко повернула голову, Дамблдор нахмурился.

— Прибыли остальные члены Ордена и старшие преподаватели. Боюсь, время на исходе.

Как бы мне хотелось, чтобы он выразился другими словами.

Когда пришло время и Гермиону пригласили присоединиться к Ордену Феникса Дамблдора, девушка очень возгордилась участием в нечто большем, чем она сама. Ее гордость не поколебалась даже после первого собрания, на котором, к ее удивлению, всплыло огромное количество разногласий среди старших членов Ордена. Хотя она, конечно, понимала, что многие главные участники были (по меньшей мере) эксцентричны, ее реформистской душе всегда казалось, что она является частью монолитной организации смелых душ, объединенных под знаменем Света. Вскоре Гермиона осознала, что дипломатия Ордена опирается на споры и переговоры так же, как и на сосредоточенные воззрения Дамблдора – воззрения, не всегда прикрытые рассеянной доброжелательностью, свойственной только директору.

Но все ее предыдущие иллюзии исчезли на сегодняшнем собрании. Сначала она сгорала от нетерпения, а потом ее охватила ярость оттого, что ее приключениям в подземельях уделяли гораздо меньше внимания, чем так называемой «приглашенной исследовательнице». Окруженная МакГонагалл и Люпиным, Доктор Хокинг сидела спокойно, скрестив на груди руки, кутаясь в синий платок, наброшенный поверх темно-серого платья до щиколоток; волосы забраны в пучок. Она выглядела как настоящий хладнокровный и рассудительный ученый и приковывала к себе взгляды всех присутствующих. Украдкой взглянув на Гарри и Рона, Гермиона заметила, что и они уставились на гостью, и мысленно простонала. И самое тревожное было то, что профессор Снейп, сидящий под прямым углом от Хокинг, не отрываясь, смотрел на нее, скользя глазами, как хитрый зверь. Гермиона сжала челюсти. Определенно, мастера зелий соблазнили и подчинили… И только Хокинг имела к этому отношение.

Тем не менее, широкое обсуждение нового оружия Волдеморта имело свои достоинства. Дамблдор пригласил Хокинг выступить и подытожить общий уровень угрозы. Бесстрастно описав разрушительные последствия Заклинания Карборунда, она добавила, так же без всякого выражения.

— От жертвы остается только белый пепел — твердые остатки тела – порошок, затерявшийся среди одежды.

В этот момент у Гермионы потемнело в глазах, и она вспомнила поле боя и высокие, принесенные ветром, крики умиравших, звавших ее по имени. Она попыталась подавить видения и медленно и глубоко вздохнула. В это же время Гарри спросил Хокинг, уверена ли она в том, что Волдеморт действительно обладает этим заклинанием, и как она получила эти сведения. Наконец, Снейп повернулся к нему и прервал.

— Мистер Поттер, я собственными глазами видел последствия Заклинания Карборунда. То, что говорит Доктор Хокинг – правда.

Через несколько минут Гермиона почувствовала себя лучше и, заметив, что Рон встревожено смотрит на нее, выдавила слабую улыбку. В это время перешли к новой теме. МакГонагалл и Дамблдор утверждали, что Хокинг должна иметь возможность пользоваться каминной сетью. Как будто она была в классе, Гермиона подняла руку и помахала.

— Да, мисс Грейнджер? – Сказал Дамблдор, мягко улыбнувшись.

— Извините, сэр, но разве это разумно сейчас, когда школа находится в состоянии боевой готовности? Ничего личного, Доктор Хокинг, но полагаю, я должна задать этот вопрос. – Она сладко улыбнулась пожилой женщине.

Повисло молчание, в течение которого на Гермиону обрушилась тяжесть угрюмости Снейпа. У Гарри и Рона отвисли челюсти. А Муди издал хриплый смешок.

— Я смотрю, наряду с мозгами вы обладаете и храбростью, девушка, — сказал он, кивая. – Хороший вопрос. Без обид, Доктор Хокинг.

— Никаких, – сухо сказала Хокинг, и Гермиона вздрогнула от звука ее голоса. – Если вы против того, чтобы я имела доступ к каминной сети, тогда я согласна на сопровождение. Но я предупреждаю: я работаю подолгу и допоздна. Лучшее сопровождение мне – совы.

— Я высоко ценю вашу осторожность, мисс Грейнджер, — сказал Дамблдор, — но наши камины более удобны и безопасны, нежели школьные коридоры, по которым будет вынуждена бродить Доктор Хокинг – с сопровождением или без.

— Я ценю ваше доверие, — сказала гостья, и Гермиона задумалась, почувствовали ли остальные скрытую иронию в ее словах.

— Но ведь мы решили назначить наблюдателей, не так ли? – Пророкотал Кингсли.

По мнению Гермионы, обсуждение докатилось до взаимных придирок.

— Когда, черт их всех дери, они собираются говорить о проходе и Филче? – Прошептал ей на ухо Рон. – Все это – вздор. Хокинг предлагает помощь, а они допрашивают ее, как шпиона Волдеморта. Пусть работает.

— Мы должны назначить наблюдателя на все двадцать четыре часа? – Спросил Люпин. – Доктор Хокинг, вы же не планируете работать по ночам?

— Мне жаль, но мне необходим постоянный доступ к зельям в лаборатории – и днем и ночью. Я бы не попросила этого, если бы ситуация не была настолько остра. Я уважаю ваше желание назначить наблюдателя, — она кивнула Люпину, — но я выполню работу, с наблюдателем или без.

— Я не только поддерживаю, но я настаиваю на присутствии наблюдателя, — отрезал Снейп, заработав удивленный взгляд от Хокинг и поднятые брови от Муди. – Я уверен, Орден не ударит в грязь лицом.

Гермиона снова подняла руку.

— Если проблема кроется в нахождении наблюдателя, то я доброволец. В любом случае, большинство моих ТРИТОН проектов я выполняю по ночам.

МакГонагалл пришла в смятение, но Дамблдор ответил.

— Благодарю вас, мисс Грейнджер, но это не является необходимостью.

— Почему бы и нет, Альбус? – Сказал Муди, глядя одним хитрым глазом на директора и лениво вращая магическим. – Она кажется вполне компетентной и лучше, чем некоторые мракоборцы, понимает, что происходит.

— Я согласен, — Снейп поднял брови на Муди, — она преуспевает в учебе и подойдет в качестве наблюдателя.

Гермиона почувствовала, что краснеет от неожиданной похвалы. Хокинг сидела спокойно, лицо ничего не выражало. Губы МакГонагалл сжались в белую линию. Пока Дамблдор колебался, прежде чем кивнуть в знак согласия, Гермиона подумала, что он, должно быть, застигнут врасплох и у него не остается выбора. Она довольно улыбнулась. Она утвердилась среди старших и эксцентричных членов Ордена, заработала похвалу от Снейпа и нашла прекрасный повод неотрывно наблюдать за их странной посетительницей. Хорошая работа, Грейнджер.

— Тогда, может, мы спустимся в лабораторию и примемся за работу, — Хокинг привстала, но Дамблдор покачал головой и поднял руку.

— Пожалуйста, задержитесь еще на несколько минут. Боюсь, до меня дошел еще один случай, касающийся безопасности Хогвартса.

Напомнив всем о данной клятве сохранять тайну, Дамблдор дал слово МакГонагалл, которая сообщила, что их школьная староста в течение выполнения своих обязанностей после ужина вчерашним вечером заметила подозрительное движение в подземельях. Вместе с мисс Уизли, она обнаружила завхоза Филча, показывавшего мистеру Малфою и его друзьям «пятый проход», ведущий из подземелий, а также одиннадцать мумифицированных трупов.

— И хотя кто-то из вас поспорит, что мисс Грейнджер и мисс Уизли не следовало подвергать себя такому риску, но они обе доказали, что способны защитить себя, и кроме того, завладели бесценной для сил Света информацией, — закончила заместительница директора. – Действия мисс Грейнджер соответствуют духу Ордена.

Гермиона недолго светилась от гордости. Вместо ожидаемых похвал и расспросов она с нарастающим раздражением слушала, как на Дамблдора и МакГонагалл обрушиваются гневные выкрики.

— Наложить больше чар!

— Запереть Филча в Азкабане и закопать ключ!

— Эти трупы должны быть почтительно сожжены!

— О чем ты только думал, Альбус, позволяя сумасшедшему выполнять обязанности завхоза все эти годы!

— … по всем тоннелям нужно расставить патрули, сейчас же!

— Было бы полезно обезопасить Визжащую Хижину…

Снейп был в ярости: лицо побелело, брови насупились. Он почти плевал в лицо МакГонагалл. С трудом прислушавшись, Гермиона уловила обрывок фразы.

— … и вы не посчитали нужным доложить мне?! Насколько я припоминаю, Слизерин – мой факультет!

Вздрогнув, Гермиона осознала, что это она могла быть предметом ярости Снейпа, если бы подошла к нему тем вечером. В это время Люпин доказывал Муди, Биллу Уизли и Тонкс, что «пятый проход» совершенно точно не ведет к Визжащей Хижине – зданию, которое он очень хорошо знал со старых времен. Хлопавший крыльями и пронзительно кричавший Фоукс делу особо не помог.

Даже портреты проснулись. Со слипшимися глазами они бесполезно жестикулировали, призывая всех собравшихся замолчать. Один лишь Финеас Найджелус весело и цинично смотрел на воцарившийся хаос.

Наконец, Дамблдору и МакГонагалл удалось восстановить подобие порядка. Тихим голосом, но с гневно горящими голубыми глазами, он объяснил, как и почему, хоть и ненадолго, он обезопасил Филча, и почему на данном этапе важно не предпринимать действия, которые Волдеморт сочтет за провокацию.

— Новое положение школы не спровоцирует Волдеморта, поскольку он ожидал такого хода, — подытожил Дамблдор. – Но это позволит нам контролировать мистера Филча, а также наблюдать за студентами и ограничить их доступ во все закоулки школы. Конечно, мы усилим чары и привлечем больше мракоборцев, — всё, как ты советовал, Аластор, — добавил директор, кивая в направлении Муди.

— И больше никаких приключений студентов? – Спросил Кингсли, хмурясь на Гермиону.

«Ладно, идиот, — подумала Гермиона ему в ответ. – Я старалась вам на пользу, и какую благодарность я получила?»

— Ни у мисс Грейнджер, ни у любого другого студента под моим надзором не останется времени на приключения, — прорычал Снейп. – Я позабочусь об этом.

— Насколько я помню, мисс Грейнджер была на моем факультете, — отрезала МакГонагалл.

— Верно. Довольно на этом, — резко оборвал их Муди. – Черт вас дери. Подумайте! Выработайте стратегию! Волдеморт вербует еще одного маленького Пожирателя Смерти. Что он узнает? Он узнает, что школа в положении боевой готовности, — продолжал Муди, не оставляя никому шансов ответить. – Может быть, он полагает, что все это время мы знали об этом пятом проходе, — как это изменит его планы, остается неизвестным. Он узнает, что у нас появился человек, пытающийся противостоять его новому Заклинанию. Но… как он узнает, удается ли нам это? Нужно сделать две вещи: во-первых, заверить комитет Фаджа в том, что Хокинг плохо справляется с задачей, и, во-вторых, ты, Снейп, должен передать ложную информацию – ненадолго выкинуть Волдеморта из игры, что выиграет еще немного времени для нас. – Он невесело усмехнулся волшебнику.

Внезапно Хокинг встала.

— Что бы вы ни решили, делайте это сейчас. – Ее голос заполнил комнату. – У нас намного меньше времени, чем вы думаете. Собранная мною информация указывает на то, что Волдеморт нападет на Хэллоуин.

Все уставились на нее в потрясенной тишине.

— Что? – Сказала Тонкс.

— Откуда, во имя обезьян Мерлина, вам это известно? – Вращающийся глаз Муди обернулся на Снейпа. – Что ты об этом знаешь?

— Никакой конкретной даты. Просто «вскоре», — тихо ответил Снейп, бледный то ли от гнева, то ли от удивления.

Гермиона онемела.

— Я уверена, вы хоть что-нибудь да слышали о Варлоках, — сказала, не смущаясь, Хокинг. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, вскинув брови. – Насколько я знаю, двое или трое из вас даже станут ими. Но если вы о них не слышали, то я лишь скажу, что их безызвестная работа и пролитая ими кровь дали мне возможность доставить вам сведения о Заклинании Карборунда и доложить, что Волдеморт нападет в Хэллоуин.

— Через неделю, — прошептал Рон. – Черт возьми.

— Почему вы не сказали нам об этом раньше? – Спросил Гарри. К волнению Гермионы, Хокинг тепло и грустно улыбнулась ему.

— Если бы вы все были настроены против меня с самого начала собрания, я бы кричала об этом, — тихо сказала она, посмотрела на сосредоточенного Снейпа и быстро перевела взгляд.

— У нас еще есть время для того, чтобы обезвредить новое заклинание Волдеморта? – Голос Флитвика дрожал.

Хокинг снова посмотрела на Снейпа.

— Мы будем работать, как проклятые.

* * *

Когда собрание Ордена Феникса торжественно закончилось, и Дамблдор напомнил, что никаких разговоров о Хэллоуине вне его кабинета звучать не должно, Хокинг перебросилась парой слов со Снейпом. Он ушел, но она задержалась, приковав к себе встревоженные взгляды Дамблдора и МакГонагалл.

— Открытие «пятого прохода» меняет дело. Я надеюсь, к лучшему, — заявила она без предисловий.

— Как? – Спросила МакГонагалл.

— Помните, что Заклинание Карборунда включает в себя одиннадцать заклинаний и зелий.

— Да, — сказал Дамблдор.

— И помните, что ключевой компонент в одиннадцатом зелье…

-… так называемая «Испарина Мертвых», — тихим голосом закончила МакГонагалл.

— Я готовилась синтезировать этот компонент – обычное дело для моей команды. Это бы заняло почти все оставшееся время, но мы бы решили проблему к Хэллоуину, к тому времени, когда нападет Волдеморт, — сказала Хокинг, ее лицо было непроницаемо.

Дамблдор нахмурился.

— Разве это возможно, что Волдеморт воспользовался теми одиннадцатью трупами?

— Почти наверняка. И мы должны сделать то же самое, если хотим усилить нашу безопасность, — ответила Хокинг. – Если мы не станем синтезировать компонент, это ускорит нашу работу, по крайней мере, на день.

— Некоторые члены Ордена сочтут использование трупов за осквернение, — заметила МакГонагалл. – Они бы хотели думать, что мы выше этого.

— Знаю, — просто ответила Хокинг. – Мне жаль, но это не поможет.

— Заманчива идея установить защитные чары на ту комнату с телами, – предложил Дамблдор.

Хокинг ответила улыбкой.

— Мне бы хотелось, чтобы это было так просто. Но правда в том, что у Волдеморта была масса времени, чтобы найти другие источники. Может быть, он даже синтезировал «Испарину мертвых». Это все еще гонка, хотя мы уже и дали толчок.

— Почему вы не попросили Северуса остаться? – Надавила МакГонагалл.

— Я все еще не желаю рассказывать ему слишком многое, учитывая его положение, — ответила Хокинг, глядя в пол.

— Как мне все это не нравится, — МакГонагалл сжала губы. – Это понятно, вы должны быть осторожны, но, — она строго посмотрела на Хокинг, — пожалуйста, скажите, что вы не собирались идти в этот тоннель одна?

— Я сказал Филчу, что позабочусь об этих одиннадцати телах, — вставил Дамблдор. – Никто не узнает о моем присутствии в том склепе. Я добуду то, что нужно.

Хокинг вздохнула.

— При всем уважении, профессор, я должна сделать это сама. Я должна протестировать их теми заклинаниями, которые, как я понимаю, еще не известны в этом времени, и которые Волдеморт добыл тем же способом, каким добыл Карборундорум. Нельзя быть уверенным на сто процентов, что это частица действительно является одиннадцатым компонентом.

— Будет трудно объяснить ваше присутствие там, если что пойдет не так, — сказала МакГонагалл. – А как отреагирует Северус, когда узнает… — И покачала головой.

— А я, доктор Хокинг, мог бы сделать это как можно скорее и как можно осторожнее, — сказал Дамблдор.

— Осторожнее, да… но не так скоро, как хотелось бы, — сказал Хокинг. – Если одиннадцатая частица будет получена до того, как будет готов каждый из предыдущих элементов, она окажется бесполезной. Между ее получением и использованием всего лишь четыре часа. – Она мрачно улыбнулась. – Слишком мало времени. Это одна из причин, почему мы предпочитаем получать более стабильную частицу путем синтеза.

— А Северус? – Поинтересовалась МакГонагалл.

Хокинг вздохнула.

— Надеюсь, вы доверяете моему здравому смыслу.

* * *

При любых других обстоятельствах, вяло думал Снейп, он был бы не против отделаться от всех предметов, за исключением Повышенного курса Зелий, и работать над сложным и трудным экспериментом в сотрудничестве с образованной и привлекательной женщиной, чьи знания преобладали над его собственными. Но, когда утро плавно перетекло в день, Снейпу стало ясно, что во всем этом грандиозном оборонном мероприятии (Дамблдор шутливо назвал его «Проект Алистер» — название, которое, как считал Снейп, совершенно ему не подходило) Хокинг ставит его где-то между смышленым домовым эльфом и средним пятикурсником. Все, что ей было от него нужно, — нескончаемые запасы ингредиентов из его лаборатории, постоянное повторение заклинаний и элементарные предположения о взаимодействии разных зелий. Как будто она сознательно старалась оскорбить и унизить его. Всем своим видом она демонстрировала, что знает все на свете. И Снейп не знал, насколько он готов к этому, или как долго он сможет терпеть ее.

Решение Аластора Муди первым вступить на должность независимого наблюдателя делу не помогло. Он сидел, сгорбившись, на стуле в углу, лихорадочно вращая магическим глазом и не сводя настоящего с Хокинг и Снейпа. Его угрюмое молчание давало понять, как он относится к предметам своего наблюдения. Хотя та часть Снейпа, что оставалась спокойной, признала, что возмутительное снисхождение Хокинг было лишь способом отвлечься от присутствия Муди.

— Добавление аконита к полыни не дает значимого взаимодействия, — в какой-то момент сказал Снейп, стараясь говорить спокойно (и, по его мнению, ему это удалось).

— Не в этом случае, — ответила Хокинг почти рассеянно, — если вы читали рецепт внимательно, то вы, должно быть, заметили, что такая последовательность увеличивает, а не нейтрализует смертельные качества обоих ингредиентов.

— Поверьте мне, я прочитал рецепт очень внимательно, доктор Хокинг.

— Конечно, профессор Снейп. Я понимаю, это незнакомая сфера работы для вас. Просто поверьте мне: это сработает.

Снейп убедил себя, что, по крайней мере, за эти тридцать шесть часов случилась одна хорошая вещь: он больше не хотел Гвен Хокинг. Даже если бы он и хотел, игра все равно не стоила свеч и пошатнувшейся репутации. Он уже стал уязвимым, — проклятье, Люпин, ты был прав, — и его положение слепца при известии, что Филч показал пятый проход студентам его факультета без его ведома и разрешения, конечно, не упрочили его положение в Ордене. Неужели Люциус подтолкнул на это Филча? Люциус, кусок дерьма, ты пытаешься подставить меня?

Новость о том, что мисс Грейнджер подвергла себя смертельной опасности, была еще хуже. Его первым желанием было отчитать студентку и снять с нее балы. Его сдержало осознание своей беспечности: это он потерял бдительность, он потворствовал своим желаниям; как школьник, заглушал тоску по Гвен, заливая свое желание Огденским огневиски и представляя объект вожделения, а потом устроил постыдный допрос, о котором, как он надеялся, никто никогда не узнает (особенно его друзья Пожиратели), а затем МакГонагалл велела ему довериться объекту желания.

Пропади оно все пропадом.

Внезапно Снейп заметил Добби, главного домашнего эльфа Хогвартса, стоящего в сторонке.

— Что тебе надо, — прорычал Снейп.

Хокинг, недоумевая, подняла голову, заметила Добби и тепло улыбнулась.

— Здравствуй, мой друг. Уже время обеда?

— Да, пожалуйста, — ответил эльф. – Добби оставить еду в комнате профессора Снейпа. – Добби виновато посмотрел на Мастера зелий.

Хокинг потянулась.

— Хорошо. Я умираю от голода. Большое спасибо, Добби.

— Уже друзья с домовым эльфом? – Пробормотал Снейп, когда Добби исчез. — Как мило с вашей стороны.

Если Хокинг и расслышала его слова, то предпочла их проигнорировать.

Тарелка с сэндвичами и чашки кофе были аккуратно расставлены на пустом рабочем столе профессора. Он нахмурился.

— Конечно, им никогда не приходило в голову спросить разрешения, прежде чем превратить мой стол в буфет.

— Теперь я понимаю, почему вас так обожают домашние эльфы, — заметила Хокинг, дотягиваясь до тарелки.

— Обеденный перерыв? Хорошо. – Муди, встав за их спинами, одной рукой подцепил сэндвич с ветчиной, а другой – сэндвич с сыром Чеддер и помидором. – Вы не возражаете?

— О, не стесняйся совать нос, Аластор, — сказал Снейп.

— На себя посмотри, молокосос, — прорычал Муди. – Я с тебя глаз не свожу.

— И на мне, я полагаю? – Спросила Хокинг. Как и Муди, она устроилась на стуле, чашка дымящегося кофе стояла на углу стола рядом с ней, а тарелка с толстым сэндвичем с ростбифом покоилась у нее на коленях. Когда Муди не соизволил ответить на ее риторический вопрос, она взяла сэндвич обеими руками и откусила огромный кусок.

В дверь постучали. Прежде чем Снейп успел ответить, она распахнулась, и в проеме появилась голова Дамблдора. Снейп вздохнул и поискал глазами еще один стул.

— О, я рад, что эльфы не забывают кормить вас, — сказал Директор, стоя в дверях. – Аластор, мой дорогой, я очень благодарен тебе за сегодняшнюю услугу, но я не думаю, что за Доктор Хокинг и Северусом следует наблюдать во время обеда, не так ли?

— Но Тонкс не будет, по меньшей мере, еще час, — ответил Муди с набитым ртом.

— Я побуду здесь до ее прибытия, — сказал Дамблдор.

Муди смерил Хокинг и Снейпа последним взглядом, засунул сэндвич во внутренний карман черного плаща и вышел.

Снейп тихо и облегченно выдохнул, Дамблдор захлопнул дверь за враждебно настроенным Муди, выбрал сэндвич с черным хлебом и сыром и осторожно откусил. Вдруг Снейп услышал, как Дамблдор говори:

— Моя дорогая, с вами все в порядке?

Снейп поднял голову и вздрогнул: Хокинг выронила недоеденный бутерброд на тарелку и схватилась руками за голову, как при головокружении или спазмах. Несмотря на холод в подземельях, ее лоб блестел от пота. Дамблдор склонился над ней и положил ей на плечо руку.

— Я немного устала, — пробормотала Хокинг. – Сейчас пройдет.

— Северус, у тебя не будет Эликсира Равновесия?

У Снейпа отвисла челюсть.

— Да но… Вы, конечно, не собираетесь давать ей это?

— Я знаю, это не рекомендовано, — сказал Дамблдор, не сводя со Снейпа глаз. – Но я уверен, в этом случае оно поможет. Я буду тебе признателен, если ты разбавишь эликсир с чтырьмя или пятью драхмами воды.

Через несколько минут озадаченный Снейп приготовил эликсир. Дамблдор осторожно вложил чашку в руки Хокинг. Она пила, постепенно осушая чашку, а двое волшебников наблюдали, как разглаживаются морщинки вокруг ее глаз и меняется цвет лица.

— Лучше? – поинтересовался Дамблдор.

Хокинг кивнула.

— Спасибо, — сказала она хрипло. — Вернемся к работе?

— Только после того как вы поедите, — ответил Дамблдор. – Никому не будет пользы от того, что вы износите себя.

Он похлопал ее по плечу и, заметив взгляд Снейпа, отвел его в лабораторию. Неслышно для ушей Хокинг Снейп зашипел:

— Директор, при всем уважении, вы знаете не хуже моего, что Эликсир Равноверия используется для стабилизации летучих зелий. Он слишком силен для внутреннего использования, даже в разбавленном виде!

— При нормальных обстоятельствах, ты был бы абсолютно прав. Однако ей может потребоваться еще немного принятий эликсира, а ты единственный знаешь способ приготовления.

— Я не понимаю? Почему он может понадобиться ей? Мне неизвестен ни один подобный случай. Что бы это ни было, я должен знать. Не будет ли лучше рассказать мне? Сейчас?

— Это должно быть ее решением, не моим, — на глазах Дамблдора залегли тени.

— Она больна? Она…? — Снейп глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. – Я должен был сказать вам раньше, но, когда я подверг ее Легилименции, была такая часть, которую я не смог – ээ… — Он запнулся, разозлился на себя и попытался снова. – Я имею в виду, что даже опытный Легилимент не сделал бы такого.

— Я понимаю, — немного весело ответил Дамблдор.

— Да, конечно. В случае с Доктор Хокинг, большая часть ее мыслей отвергла мой осмотр. Может быть, это связано с ее…состоянием?

— Ты все еще веришь, что Доктор Хокинг не представляет для нас угрозы?

— Да, по-прежнему. А вы?

— Больше, чем когда-либо.

— Она сказала вам что-то, что скрывает от меня?

— Пойдем, мой дорогой мальчик, — Дамблдор взял Снейпа под руку, и они вернулись в комнату, где Хокинг уже значительно продвинулась в поглощении второго сэндвича и кофе. Все еще с набитым ртом, она поставила тарелку и поднялась, стряхнув крошки с платья.

— Так, — сказала она Снейпу, — думаю, две составляющих уже готовы. Приступим к третьей?

— Полагаю, мы бы работали более продуктивно, Доктор Хокинг, — Снейп выбрал самый шелковый тон, — если бы вы рассказали мне всю правду о вас и вашем состоянии.

Она замерла с чашкой кофе на полпути ко рту и устремила мучительный взгляд на Дамблдора. Директор делал вид, что изучает сэндвич.

— Я должен наблюдать за вами, — сказал он, — но если вы хотите – ээ — обсудить кое-что за обедом, уверен, нет никакой необходимости в моем присутствии. Я вернусь, скажем, через пятнадцать минут. Пожалуйста, — он указал рукой на оставшиеся сэндвичи, — съешьте их, прежде чем они высохнут.

И вышел, плотно закрыв за собой дверь, едва Хокинг и Снейп смогли проронить хоть слово. Снейп смотрел на Хокинг, а Хокинг уставилась в чашку кофе, словно ища в ней предсказание своего будущего.

— Гвен, — тихо сказал Снейп, и при звуке его голоса, произносящего ее имя, она вздрогнула, и их глаза встретились. – Так же, как Дамблдор, я верю, что ты здесь для того, чтобы помочь нам. Но он знает что-то, чего не знаю я. Он считает, что это должно стать твоим решением – говорить мне или не говорить. Я надеюсь, ты скажешь, потому что я не могу работать с тобой, пока ты не будешь честна со мной.

— А готов ли ты быть честным со мной? – отрезала она. – Ты когда-нибудь начнешь мне верить вместо того, чтобы играть в эти глупые игры.

Снейп почувствовал ярость, заскользившую в нем, как змеиный хвост. С усилием, он подавил ее.

— Я был честен с тобой, насколько только могу, — сказал он спокойно. – В позапрошлую ночь, я буквально отдал тебе всего себя. Помнишь? Помнишь? Если бы ты только захотела, ты могла легко уничтожить меня. Да, потом я вторгся в твои мысли, намеренно выбрав время, когда ты была наиболее уязвимой. Хоть после я презирал себя, но я знаю, Легилименция не сломала тебя. Ты очень сильная. А теперь послушай меня, — его шелковый голос превратился в стальной, — я честен с тобой, говоря, что я хочу доверять тебе. Но, черт подери, мы оба знаем, что скрыла от меня обширную часть своих мыслей. Как я могу доверять тебе, если ты не скажешь мне то, что я должен знать?

Хокинг поставила кофейную чашку на стол и села в кресло, и, закатив голову к потолку, медленно и глубоко вдохнула.

— Профессор Снейп, пожалуйста, сядьте.

— Я вполне удобно стою.

— Проклятье. Сядь! Иначе, ты пожалеешь.

Что, во имя всех богов, она собирается сказать мне? Она умирает от чумы?

Вздохнув, он сел.

Через пять минут Северус Снейп был благодарен ей за совет.

* * *

Проект Ностальгия. Прогресс, граничащий с теорией, затем личное.

День первый. Время вечернего чая. Его нет в официальном расписании Хогвартса, но я люблю это время. Островок цивилизации в море хаоса. Я попросила несчастного Добби, запуганного Снейпом, принести чай с бергамотом и булочки. Снейп отказывается разговаривать со мной, а мне больше нечего сказать ему, поэтому я уединилась в углу кабинета, чтобы сделать несколько заметок.

Извините, чернильные пятна.

День первый. Переменный успех. Часть Ордена не доверяет мне. Муди и Тонкс часами дышат мне в спину. Гермиона Грейнджер считает, что я Злая Ведьма с Запада (и ее собачка, ха!). Сложно подключиться к ее энергии. Вместо этого, если беспорядочный и случайный обмен между нами влияет также и на ее случайные «воспоминания», а я подозреваю, что так и происходит, то я должна держаться от нее подальше. Но черт возьми. Она предложила себя в качестве независимого наблюдателя. И что мне делать с ней?

Так. Взвесим плюсы и минусы. Три из одиннадцати составляющих готовы, и, кажется, я получу доступ к естественному ключевому ингредиенту, о котором я и не мечтала. За исключением того, что и он достанется нелегко. Мог ли враг составить Заклинание Карборунда так скоро, если бы Филч, это кусок засохшего дерьма, не доставил эти несчастные засохшие трупы во власть Волдеморта?

Тем не менее, если бы я была Темным Лордом и у меня были несколько месяцев на подготовку, я бы предположила, что этот компонент может быть ненастоящим, и синтезировала кучу милых «Испарин Мертвых». Я бы также расшиблась в лепешку и улучшила свойства оригинального продукта, чтобы добиться одновременного массового поражения. Я уверена, единственная причина, по которой Волдеморт не нападает сейчас, когда Хогвартс скручивается на ветру, возможно, кроется в том, что он еще не получил…оптимальных результатов. И все же у меня ужасное предчувствие, что Хэллоуин – крайний срок.

Вдобавок меня гложет еще одна мысль. Я есть, и я была Гермионой Грейнджер, но я не помню, чтобы я и Джинни преследовали Филча в подземельях так же, как не помню «Одиннадцати». Может ли это означать, что мое настоящее толкает течение времени в другом направлении? Надеюсь на это. По крайней мере, я думаю, что надеюсь.

Наконец, я должна написать, что теперь обладаю тремя могущественными союзниками, хотя последнего из них едва ли можно назвать «союзником». Дамблдор и МакГонагалл приняли меня с невозмутимостью, рожденной возрастом, пониманием того, что даже вселенная обладает своеобразным чувством юмора.

Реакция Снейпа? Единственное, что приходит на ум, — «контузия». Проклятье, я должна была сказать ему правду. У меня не было выбора. Я знала, я просто знала, он воспримет это ужасно. Могло ли быть иначе? Я совершила ошибку, покинув свой идеальный, таинственный пьедестал. Я перестала быть романтичной незнакомкой, безоговорочно желавшей его. Сегодня днем я превратилась в нечто отталкивающе знакомое и опасное табу.

Я стала, именно это важно для Снейпа, — его ученицей.

Если бы он покончил с этой смертельной тишиной и мог бы поговорить со мной, я думаю, он бы аргументировал свое поведение таким образом. Я раскрыла себя как Гермиону Грейнджер. Для учителя крайне неэтично переспать с ученицей. Тот факт, что я старше его на десять лет и больше не та всезнайка, достававшая его на протяжении шести лет, не имеет значения. Он соблазнил меня, или позволил себе быть соблазненным (он наверняка не знает, что хуже). Став моим любовником, он нарушил неприкосновенное табу, вероятно, лишь на уровень выше группового изнасилования с Пожирателями.

Что еще объяснит, почему, когда я рассказала ему, кто я, где и когда родилась, о тревожащих меня колебаниях на квантовом уровне (умнейший Дамблдор предложил Эликсир Равновесия), Снейп стал бледнее пергамента и ринулся в лабораторию? Я подошла к нему и попросила поговорить со мной, напомнив, что рассказала всю правду, в ответ он лишь сплюнул, что самое время вернуться к работе. Чуть позже он тихо объявил, что поработает над безопасностью Эликсира Равновесия наряду с помощью с Заклинанием Карборунда.

Я сказала:

— Спасибо. – И, не в силах сопротивляться, добавила: — надеюсь, ты рад, что я была с тобой откровенна, Северус.

— Будьте добры, называйте меня Профессор Снейп, — ответил он сдавленным голосом.

Несколько минут спустя вернулся Дамблдор. Он смотрел на меня, изогнув бровь. Я бросила на него мрачный взгляд и закатила глаза в сторону Снейпа. Директор нахмурился, но ничего не сказал. Затем, в отличие от Муди, он устроился в удобном кресле и стал наблюдать за нашей работой (на самом деле, скучной: лишь списки заклинаний и ингредиентов; я писала, Снейп таскался взад и вперед между лабораторией и кладовой). Где-то через час пришла Тонкс.

Снейп – союзник? Он ведет себя, как разочарованный родитель. Учитывая то, что я старше его на десять лет, это ужасно смешно.

Я не могу так работать. Я не хочу, чтобы мои оставшиеся несколько дней превратились в ад.

Если бы я только знала, что делать.