Погоня за призраком

Окна были зашторены так плотно, что в комнату не проникало ни капли света. Впрочем, в это время было и без того темно, если не считать тусклого света луны, которая то и дело пряталась в облака, да пары фонарей на узкой пустынной улице. Шторы на окнах были тяжёлыми, пыльными, сшитыми из плотной ткани и выглядели так, будто им не меньше пятидесяти лет. Во мраке, царившем в комнате, невозможно было разобрать ни цвета штор, ни деталей обстановки, но если привыкнуть к темноте и как следует оглядеться, можно было понять, что это очень большая комната в очень старом доме, в котором к тому же долгое время никто не жил, потому что застоявшийся воздух пах затхлостью, пылью, гнилым деревом и старой мебелью.

Некоторое время в комнате стояла почти абсолютная тишина, нарушаемая только тихим звуком капающей где-то воды и шорохом, который создавали, вероятно, крысы, давным-давно облюбовавшие заброшенный всеми дом и устроившие здесь убежище. Крысы уже давно привыкли к тишине, она царила здесь всегда, уже очень много лет, на протяжении которых сменилось не одно крысиное поколение. С тех пор, как хозяева в спешке покинули это жилище несколько лет назад, здесь не бывали люди. Последние годы время от времени поскрипывали лестницы и дребезжали стёкла, но крысы знали, что это всё от того, что дом очень старый. Дерево гниёт, лестницы того и гляди развалятся. Ничего необычного в этом нет, ведь уже столько лет в дом никто не приходил, и крысам это очень нравилось. Они так и жили здесь, пока несколько месяцев назад здесь не появился человек. Он был один, закутанный в чёрный плащ с капюшоном так плотно, что разглядеть его лицо не представлялось возможным. Он вошёл в дверь, ступая очень осторожно и производя шума не больше, чем крысы, долго стоял в холле, почти не двигаясь и дыша еле слышно, а потом медленно, очень медленно двинулся в сторону большого зала, где, впрочем, надолго не задержался, обошёл комнату по периметру и вернулся в холл уже уверенным быстрым шагом. Затем этот странный человек спустился в подвал и провёл там не меньше трёх часов, после чего вышел через главную дверь и больше не возвращался. Крысы вновь наслаждались тишиной и покоем, дни шли своим чередом, всё стало как всегда. До тех пор, пока этот человек не появился вновь. И на этот раз он был не один, а привёл с собой других людей. Хотя «привёл» он их весьма своеобразно — они вплыли в комнату по воздуху, молчаливые и неподвижные, и находились здесь вот уже несколько часов.

Внезапно из дальнего угла комнаты послышался слабый стон. В то же мгновение от противоположной стены отделилась тень человека, послышались шаги и шорох ткани, волочащейся по полу.

— Сколько раз я говорил тебе заткнуться? — раздражённо прошипел хриплый мужской голос. — С самого начала стоило тебе помочь держать язык за зубами. Силенцио!

Человек в углу замолчал, а мужчина в длинной накидке замер рядом с ним. Несколько минут было тихо, не было слышно даже дыхания, а в кромешной темноте невозможно было догадаться, что в комнате кто-то есть.

Скрип открывающейся двери в этой тишине прозвучал словно взрыв. И мужчина в плаще, и пленник вздрогнули, услышав его.

Послышались аккуратные, уверенные шаги. В комнату вошёл человек, а следом за ним ещё двое. Последний тихо закрыл за собой дверь и прошептал что-то себе под нос, почти неслышно.

— Инсендио, — тихо и властно сказал первый из вошедших, и на полу вспыхнули пять свечей, расположенные кругом. Неяркое пламя довольно отчётливо высветило фигуры троих людей у двери, одетых в тёмные мантии до пола. На каждом из них был капюшон, а глаза закрывали чёрные маски, похожие на маскарадные. Тот, что зажёг свечи, обратился к мужчине, ожидавшему в комнате:

— Всё готово?

Говоривший был высоким, не меньше чем на десять дюймов выше своего собеседника, а за его спиной маячили две фигуры поменьше.

— Да, — ответил тот всё также хрипло, — я подготовил всё в полном соответствии с планом. Осечек не будет, можете не сомневаться, мои дорогие друзья.

— Я доверяю тебе, в таких делах ты непревзойдённый мастер, в чём мы уже имели честь убедиться.

Голос мужчины звучал жёстко, отчасти даже покровительственно, но в нём также можно было различить нотки благоговейного страха и почтения к собеседнику, которые тот, однако, старался скрыть, не слишком, впрочем, успешно.

— Вы уверены, что всё получится? Столько времени прошло, может, уже поздно всё это затевать!

Из-за спины мужчины выступила миниатюрная женщина, у неё был высокий голос, который мог бы показаться красивым, если бы не визгливые нотки, выдававшие в ней даму капризную и заносчивую.

— Не кричи. Мы обязаны попробовать, — отозвалась другая женщина, немного выше ростом, стоявшая справа от высокого мага. — Такого шанса не будет больше ни у нас, ни у кого-либо другого, и мы сделаем всё, что в наших силах. Не обращайте на неё внимания, мастер.

Голос у женщины был низкий, ровный и почти полностью лишённый эмоций.

— Да. Я всё просчитал и подготовил, всё пройдёт идеально.

Хриплый полушёпот звучал уверенно и проникновенно, но также немного возбуждённо и, кажется, нетерпеливо.

— А что магглы? — спросил высокий. — Тихо себя вели?

— Все без сознания, — отозвался хриплый, — один очнулся, но я заткнул его Силенцио.

Визгливая дама удовлетворённо хмыкнула.

— Если всё готово, то пора начинать, у нас нет времени топтаться здесь полночи просто так. Если нас случайно кто-то заметит, сами знаете, что будет.

Голос высокого слегка вибрировал от сдерживаемого волнения, однако никто из его собеседников этого не заметил, поскольку все они и сами были взволнованы предстоящим действом.

Хриплый вышел на середину комнаты, где горели расставленные кругом свечи, взмахнул волшебной палочкой, которую всё это время плотно сжимал в руке, и, повинуясь манящим чарам, ему в руки опустилась огромная тяжёлая книга, которая выглядела намного более старой, чем дом, в котором всё происходило. Мужчина начал осторожно листать страницы, словно боясь, что от прикосновения они могут рассыпаться, пока не нашёл нужную.

Трое магов, которые всё это время стояли у двери, по негласной команде вышли в середину комнаты и встали вокруг свечей.

— Инсендио максима! — воскликнул хриплый, и свечи загорелись ярче, теперь чётко освещая скрытые масками и глухими мантиями фигуры, и обнаруживая нанесённый прямо на пол рисунок, окружённый свечами.

На полу была изображена пятиконечная звезда, вокруг которой тянулся широкий обод, заполненный множеством букв какого-то, по-видимому, мёртвого языка, поскольку прочитать написанное не мог, кажется, ни один из присутствовавших магов. Сама звезда была нарисована толстыми линиями, внутри которых также теснились буквы. Всё оставшееся пространство рисунка было испещрено множеством непонятных символов, и только самый центр звезды, около двадцати дюймов в диаметре, был свободен от изображений и занят огромной чашей с изогнутыми ручками, которая блестела так, будто была изготовлена из золота высочайшей пробы. Бока чаши были также украшены символами и письменами.

Хриплый сосредоточенно смотрел в книгу, открытую на странице, почти полностью занятой изображением точно такой же звезды с надписями, что была нарисована на полу. Мужчина тщательно сверил рисунки, затем схему расположения свечей, расстановки участников ритуала и, убедившись в том, что всё правильно, едва заметно кивнул.

— Пора начинать.

Его голос дрожал, но это не было похоже на страх, скорее на волнение, вызванное предчувствием важного и значительного события.

— Магглов сюда, — сказал он и поднял вверх волшебную палочку, и остальные участники действа незамедлительно повторили этот жест.

— Мобиликорпус! — хором воскликнули маги, обратив палочки в сторону той части комнаты, где лежали пленники. Двое мужчин и две женщины, связанные невидимыми путами, послушно переместились в сторону магического круга. Лишь один мужчина был в сознании, но не мог произнести ни звука из-за заклятия, однако его глаза, которые он в ужасе переводил с одного лица, скрытого маской, на другое, выдавали его чувства. Пленника била дрожь, его волосы слиплись от пота, он дышал часто и прерывисто, и наверняка заскулил бы от ужаса, если бы не чары.

Мужчина, державший книгу, оборвал заклятье, удерживавшее пленников на весу, и они упали на пол. Теперь комната выглядела действительно жутко: свечи горели ярко, тени плясали по полу и стенам, по лицам магов, скрытым чёрными масками, и лицам пленных, лежавших на полу за их спинами.

— Нужно, чтобы они были в сознании, — велел ведущий церемонии, — я начну читать, как только они очнутся. Но пусть молчат, иначе нас могут случайно услышать, а это опасно. Не стоит рисковать успехом ритуала, накладывая заглушающие на всё помещение.

— Энервейт, — тихо и властно приказала женщина с низким голосом пленнику, лежавшему позади неё, — Силенцио, — тут же добавила она, поскольку связанный, едва очнувшись, начал тихо скулить от страха. Вслед за ней заклинания повторили двое других участников ритуала, и через несколько мгновений все пленники были в сознании, наблюдая за магами расширившимися от ужаса глазами.

Когда всё было готово, маг-ведущий начал читать. Речь, предваряющая совершение ритуала, была написана, похоже, на латыни или другом языке, похожем на неё. Он читал долго, чётко и старательно выговаривая слова, многие из которых были ему незнакомы, а другие участники погрузились в напряжённое молчание. Казалось, прошёл час, не меньше, прежде чем чтение было окончено, у чтеца затекли плечи, потому что древняя книга была очень тяжёлой, а хриплый и без того голос стал еле слышным и свистящим.

— Живая кровь четырёх магов.

Сказав это, ведущий первым извлёк из внутреннего кармана мантии красивый изогнутый охотничий нож с драгоценными камнями на рукоятке, задрал рукав и, вытянув руку вперёд, в центр пятиконечной звезды, без колебаний полоснул по запястью. Тут же из глубокого пореза начала сочиться густая бордовая кровь, капая в чашу, стоявшую в середине круга.

Когда кровь закрыла дно чаши, мужчина остановил её заклинанием и передал нож женщине, стоявшей слева. Через несколько минут, едва чаша заполнилась наполовину кровью всех четырёх волшебников, а кинжал был помещён в чашу, ведущий захлопнул книгу, закрыл глаза, опустил голову и начал что-то шептать так тихо, что невозможно было разобрать ни слова. Через мгновение к его шёпоту присоединился шёпот ещё трёх волшебников. Это длилось не больше пяти минут, а потом на мгновение воцарилась абсолютная тишина, которую нарушил сиплый голос ведущего:

— Живые сердца четырёх жертв.

Всего мгновение понадобилось пленникам, чтобы понять смысл произнесённых слов. Но они не успели отреагировать — путы, сдерживавшие их, пали, а всего лишь секунду спустя четверо магов хором произнесли:

— Экспланто!

Послышался хруст ломающихся рёбер, хлюпающий звук льющейся крови и рваное дыхание пленников, которое почти сразу затихло.

Маги поместили ещё бьющиеся сердца в чашу, погасили свечи, и комната погрузилась в абсолютную темноту. Ритуал был завершён, и маги замерли в ожидании.

Им не пришлось ждать долго.

* * *

Гарри неспеша бродил по территории Хогвартса с самого утра. Был конец августа, но погода стояла такая чудесная, будто бы до осени ещё далеко. Ученики прибудут в школу только через неделю, и Гарри от души наслаждался тишиной и покоем. Профессор Макгонагалл была очень добра и позволяла Гарри приезжать в Хогвартс в любое время и даже оставаться здесь на несколько дней. Отпуск подходил к концу, и молодой аврор решил провести последние дни перед началом работы в том месте, которое долгое время считал своим домом — ведь Хогвартс действительно стал его первым настоящим домом двенадцать лет назад.

Первое время после того, как закончилась война, Гарри довольно часто наведывался в школу. Но дни шли, складываясь в недели и месяцы, и он приезжал сюда всё реже и реже. В этом году только дважды — на пасхальные каникулы и сейчас, в конце лета.

Приезжая в Хогвартс, Гарри Поттер первым делом всегда заходил в гостиную факультета Гриффиндор, долго сидел у камина, где шесть-семь лет назад он проводил время вместе с Роном и Гермионой, своими лучшими друзьями, работая над бесконечными домашними заданиями, переводя горы пергамента и то и дело перебрасываясь шутками.

Иногда Гарри казалось, что всё это произошло в другой жизни. Наверное, так всегда бывает с воспоминаниями: они истаивают постепенно, становясь почти нереальными, будто бы всего этого не было на самом деле, а всё только плод фантазии. В этих воспоминаниях было для Гарри что-то тёплое, доброе и очень дорогое. Он действительно дорожил всем тем, что было раньше, потому что это была его настоящая жизнь, и в этой жизни были события, которые он никогда не забудет, друзья, с которыми он никогда не расстанется, и люди, которые навсегда останутся в его сердце. Наверное, воспоминания о детстве для каждого — самые дорогие, самые добрые.

Хогвартс для Гарри был местом особенным. Здесь он успокаивался, и, если в жизни возникали хоть какие-то проблемы, беспокойство уходило, стоило только взглянуть на башни, шпили, огромные окна, арки и площадки замка. Для Гарри Хогвартс был и оставался самым безопасным местом в мире несмотря ни на что.

Гарри планировал зайти к Хагриду на чашку чая, но, дойдя до хижины, обнаружил, что лесничего нет дома. Наверняка отправился в Запретный лес за новыми зверюшками для уроков ухода за магическими существами. Оставалось надеяться, что зверьки не будут слишком опасными, потому что пятнистые иглозубы, которых Хагрид натаскал из леса в пасхальные каникулы, оказались настолько своенравными, что ни один из курсов не смог как следует справиться с ними до самого лета, а в июне, во время экзаменов, кто-то из учеников пробрался ночью к клеткам, стоявшим у чёрного входа в хижину, и выпустил всех зверей. Хагрид тогда три дня не выходил из дома и горевал так, что Гарри был готов отправиться в лес и наловить новых иглозубов, но лесничий был категорически против, потому что его любимых зверьков уже не найти, а другие ему не нужны.

Развернувшись, Гарри побрёл прочь от хижины. Он шёл, размышляя о том, как много изменилось с тех пор, когда он учился в Хогвартсе. Прошло пять лет с окончания войны, и, хотя ещё не всё было восстановлено, жизнь уже наладилась и вошла в размеренный ритм.

Шрам больше не болел, и Гарри больше не мог говорить на языке змей, чему сам герой магического мира был очень рад, потому что это означало, что нет больше Волдеморта, нет и никогда больше не будет их странной связи, не будет пророчеств и прочей чепухи, всё закончилось, и жизнь вошла в правильное русло.

Уже пять лет Гарри работал в аврорате. Здесь его талант к боевой магии раскрылся по-настоящему, лидерские способности, проявленные ещё во времена Отряда Дамблдора, ещё больше укрепились, и Гарри от всей души любил свою работу и добился большого успеха. К тому же эта работа давала выход его гриффиндорскому безрассудству и потребности приносить пользу окружающим. А ещё Гарри, с подсказки директора Макгонагалл, подумывал о том, чтобы начать читать лекции и проводить практические занятия по защите от тёмных искусств для студентов Хогвартса. Не на постоянной основе, конечно, а только в качестве приглашённого преподавателя.

Джинни после окончания Хогвартса занималась квиддичем и стала одним из лучших игроков Холихедских Гарпий, а Гарри всё гадал, сколько же лет ей понадобится, чтобы пресытиться карьерой и начать думать о создании собственной семьи. Впрочем, молодой аврор полагал, что не обязательно быть профессиональным игроком, чтобы связать свою жизнь с квиддичем, и Джинни была с ним согласна. Они собирались пожениться зимой, когда у девушки будет перерыв между сборами.

Рон же с Гермионой поженились четыре года назад, как только Гермиона окончила седьмой курс Хогвартса, куда Рон и Гарри не возвращались, предпочтя учёбе карьеру. Рон делал настоящие успехи в бизнесе. Теперь он работал вместе с Джорджем, и дела у них шли в гору. Во всяком случае, деньги в семье Уизли теперь были всегда, а Рон летал на новой «Молнии» каждое воскресенье, когда они с Гарри выбирались на поле поиграть в квиддич.

Новоиспечённая миссис Гермиона Уизли после окончания школы поступила на службу в Департамент по контролю и надзору за магическими существами Министерства магии Британии, хотя с самого начала метила выше, но благоразумно говорила, что нет ничего плохого в том, чтобы начинать с малого. А два года назад перевелась в Департамент охраны магического правопорядка, где весьма успешно боролась против ущемления прав магглорождённых и полукровок.

С какой стороны ни посмотри, всё действительно было очень хорошо, и Гарри наконец-то был счастлив. Он прошёл мимо Дракучей ивы, которая больше не вызывала неприятных воспоминаний: всё, что было, уже закончилось, и Гарри нравилось это осознавать. Он отправился к озеру и долго сидел на берегу, лениво бросая в воду мелкие камешки и думая о том, что неплохо было бы заскочить к Аберфорту Дамблдору перед тем, как аппарировать домой из Хогсмида.

Наверное, Гарри уснул, хотя ему показалось, что глаза он закрыл всего на минутку, но когда очнулся, над озером уже сгустились сумерки и стало темно. Пора было возвращаться в Хогвартс, прощаться с директором Макгонагалл и идти в Хогсмид. Гарри поднялся, отряхнул одежду и направился в сторону замка, в окнах которого уже зажглись огни.

— Малиновый шербет, — произнёс Гарри пароль, подойдя к кабинету директора. Профессор Макгонагалл до сих пор пользовалась набором паролей Альбуса Дамблдора в знак памяти о нём.

Дверь открылась, и Гарри прошёл мимо горгулий, поднялся по винтовой лестнице в кабинет и постучался, однако с той стороны никто не отозвался. Вероятно, директор ушла по своим хогвартским делам, которых, Гарри не сомневался, в преддверии учебного года было немало, и он решил подождать в кабинете, тем более что профессор Макгонагалл сама говорила так поступать, если её вдруг не окажется на месте.

Гарри сел на стул, стоявший напротив директорского стола, откинулся на спинку и стал рассматривать портреты Альбуса Дамблдора и Северуса Снейпа. Портрет бывшего декана факультета Слизерин появился здесь благодаря усилиям Гарри. Он потратил целый год на то, чтобы убедить магический мир в том, что Северус Снейп — герой, и при этом не выдать слишком личных его воспоминаний. И когда это, наконец, удалось, он настоял также и на том, чтобы портрет последнего руководителя Хогвартса появился в директорском кабинете. Воспоминания о Снейпе никогда не вызывали у Гарри приятных эмоций, ведь их отношения никак нельзя было назвать не то что дружескими, но даже нейтральными, однако Гарри восхищался этим противоречивым человеком и испытывал к нему огромное чувство благодарности теперь, когда он понимал мотивы его действий. И пусть Северус Снейп никогда не питал добрых чувств по отношению к Гарри, он любил Лили Поттер и, как ни крути, всё то, что он делал, он делал ради неё даже тогда, когда её не стало. Гарри хорошо понимал, что на такой подвиг способны единицы. Северус Снейп был самым смелым человеком, которого знал Гарри.

В тот момент, когда Гарри раздумывал над тем, чтобы назвать своего второго сына, — если, конечно, у него будет один, имя для которого было уже давным-давно придумано, а потом и второй, — Альбусом Северусом или Северусом Альбусом, он услышал шум внизу. Похоже было, будто кто-то ломится наверх в обход пароля, а поверить в то, что профессор Макгонагалл могла забыть пароль, Гарри никак не мог. Поддавшись аврорским инстинктам, отточенным за пять лет так, что они превратились уже скорее в рефлекс, ни секунды не раздумывая, Гарри выхватил волшебную палочку и встал около двери так, чтобы вошедший не мог его сразу увидеть.

Дверь распахнулась через секунду. Гарри на мгновение потерял дар речи, увидев человека, замершего на пороге.

— П-п-профессор Снейп? — Гарри не мог поверить своим глазам, он был настолько сбит с толку, что на мгновение даже забыл, как дышать.

Профессор Снейп, или кем бы он ни был, устремил на Гарри напряжённый взгляд. Гарри был явно не тем, кого вошедший планировал здесь увидеть. Руки Снейпа были сжаты в кулаки так, что побелели костяшки, волшебной палочки в его руках не было. Его била мелкая дрожь, а дыхание было коротким и прерывистым. Увидев Гарри, он, насколько это было возможно, справился со своими эмоциями и, сосредоточившись, спросил, нахмурив брови:

— Что вы здесь делаете, Поттер? Что здесь происходит?

* * *

Гарри смотрел на вошедшего со смесью изумления и страха. Палочку он не опускал, и то, что Снейп был безоружен, ничуть не лишило его бдительности. Расслабляться нельзя — этому учили в аврорате с самых первых дней службы.

— Что здесь произошло, Поттер?

Только сейчас Гарри заметил, что Снейп выглядит бледнее, чем бывало обычно, на лбу у него выступили капли пота, его поза и дрожащий голос ясно указывали на то, что ему стоит огромных усилий держать себя в руках. У него даже жилка на виске пульсировала от волнения.

Работая аврором, Гарри уже не раз наблюдал такое состояние у разных людей.

«Он боится!» — догадался Гарри. Хотя от этой догадки легче не стало ничуть, она только добавила вопросов. «Чёрт, он стоит передо мной, хотя я сам, своими собственными глазами видел, как его тело опускали в могилу! Это не Снейп! Не может быть он! Но тогда... Кто?»

Все эти мысли пронеслись в голове у Гарри за долю секунды. А в следующую он уже обездвижил мужчину и с помощью магии перенёс его в кресло. Магическая проверка на наличие оборотных чар и зелий, которую сразу же произвёл Гарри, ничего не показала, ментальный блок стоял великолепный, да и защита Хогвартса пропустила его, и юный герой был в полном замешательстве. Факты истории говорили о том, что Северус Снейп мёртв, но его собственные глаза не могли врать, и никакой посторонней магии на мужчине не было. Снейп был перед ним, собственной персоной, и абсолютно живой. Гарри только заметил свежую, довольно глубокую, но не смертельную кровоточащую рану на его шее, а в остальном он был в порядке. И наверняка зол как стадо диких гиппогрифов за Петрификус.

Не совсем уверенный в правильности своих действий, Гарри взмахнул палочкой, отменяя заклинание, и отступил от кресла на несколько шагов.

Снейп медленно поднялся, не отрывая взгляда от Гарри. Выражение его лица было таким же, каким обычно бывало, когда он смотрел на почти точную копию своего старого врага Джеймса Поттера — неприязнь, брезгливость и раздражение, только теперь вдобавок ко всему в его глазах плескалась холодная ярость. Да, он был действительно зол на Гарри, и да, это, без сомнения, был настоящий Снейп, потому что только он мог так смотреть на спасителя магического мира.

— Поттер, — почти шёпотом, вкрадчиво произнёс Снейп, от чего Гарри весь сжался, — я смею надеяться на то, что вы объясните мне причину столь тёплой встречи, а также всё-таки расскажете мне, что...

Он оборвал свою речь на полуслове, когда заметил за спиной Гарри портрет самого себя, мирно посапывающий в раме. Он ещё больше побледнел, судорожно вдохнул, как будто в комнате вдруг разом закончился весь воздух, и, отступив на шаг, рухнул обратно в кресло и спрятал лицо в ладонях, но не прошло и минуты, как он вновь поднял взгляд на Гарри, всматриваясь в изменившиеся за пять лет черты лица молодого аврора внимательно и с некоторой опаской.

— Что произошло, Поттер? — спросил он намного спокойнее, и Гарри поразился умению этого человека контролировать свои эмоции. У него всегда здорово получалось, если, конечно, не считать нескольких случаев, многие из которых были непосредственно связаны с Гарри.

— Сэр, я прошу прощения за то, что обездвижил вас. Я должен был проверить, что это действительно вы, потому что... Вас здесь быть не должно. Не должно, по причине того, что...

Гарри замешкался. Сказать Снейпу, что его здесь быть не должно, потому что он умер пять лет назад, оказалось очень сложно. Гарри уже приходилось говорить живым о смерти их родственников или друзей, но говорить умершему — или живому? — человеку лично о том, что он умер, ещё ни разу не доводилось. Однако Снейп быстро понял всё сам, хотя и выглядел обескураженным.

— Не мнитесь, Поттер. Я понял, что меня считают мёртвым, иначе моего портрета не было бы здесь. Кстати, об этом я бы тоже хотел узнать поподробнее. Но не сейчас. Сейчас я больше всего хотел бы попытаться выяснить, как я оказался здесь. Как я понимаю, вам не семнадцать лет?

Снейп выжидающе уставился на Гарри, но молодой волшебник не знал, что сказать. Он ведь и сам ничего не понимал. Всё, что происходило у него на глазах, совершенно выходило за рамки его представлений о реальности. Даже в магическом мире каждый знал, что мёртвые не воскресают. Гарри молчал с минуту, теребя дужку очков, раздумывая, с чего бы начать. Снейп тоже молчал.

— А... Что последнее вы помните? — наконец спросил Гарри.

Лицо Снейпа исказилось, он сдвинул брови, словно на него внезапно обрушилась жуткая головная боль, прикрыл на мгновение чёрные глаза, а затем ответил:

— Воющая хижина и Тёмный Лорд, он спрашивал о Старшей палочке, а потом его змея... — Снейп провёл рукой по свежей ране на своей шее, от чего на его пальцах осталась кровь. — Она не успела. Ощущение было такое, как будто я переместился с помощью портала. Я оказался в комнате, там было темно, рассмотреть ничего не успел, да и не особо старался, сразу аппарировал оттуда в Хогсмид, как можно ближе к школе, а затем пешком дошёл до замка. Аппарировать пришлось дважды, и это было непросто, из чего можно сделать вывод, что я находился довольно далеко отсюда. Что вы об этом думаете, Поттер?

Договорив, Снейп впился в Гарри острым взглядом. Похоже, несмотря на пережитый шок, ему вновь удалось взять себя в руки. Он внимательно изучал собеседника, ожидая ответа, и, увидев, что Гарри никак не реагирует, раздражённо скривил тонкие губы.

— Я вижу, мистер Поттер, что вы не желаете разбираться в сложившейся ситуации. Вы истинный сын своего отца, как всегда предпочитаете, чтобы всё сделали за вас. Что ж, я обращусь к кому-нибудь другому.

Снейп поднялся из кресла и направился к двери.

— Стойте! — Гарри наконец вышел из ступора. Он никак не мог сопоставить рассказ Снейпа с тем, что знал до сих пор. — Не знаю, как могло произойти то, о чём вы говорите, но война закончилась пять лет назад, и события в Воющей хижине, о которых вы рассказали, тоже имели место в истории, вот только... Всё закончилось не так, как в вашем рассказе.

Снейп остановился на полпути к двери и медленно повернулся к Гарри.

— Пять лет?

Он выглядел потрясённым.

— Война закончилась пять лет назад?

Гарри кивнул.

— После смерти Волдеморта прошло пять лет. В течение первых полутора после Победы были пойманы и заключены в Азкабан его последователи. Возможно, не все, но самые опасные точно, всех, кто хоть косвенно попадал под подозрение, допрашивали под веритасерумом, и вот уже два с половиной года в этом направлении не наблюдается никакой активности. Теперь всё спокойно. Первое время меня и других участников войны охраняли авроры, но теперь охрана полностью снята. Война действительно закончилась. Теперь всё хорошо.

Гарри проговорил всё это на одном дыхании. Конечно, теперь всё было хорошо, однако это не решало вопроса со Снейпом. Судя по выражению лица бывшего профессора зельеварения, он был того же мнения. Несколько секунд он стоял неподвижно, а потом начал нервно ходить по кабинету, видимо, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок.

— Поттер, — Снейп остановился в нескольких шагах от Гарри, — вы видели, как меня хоронили?

Гарри вздрогнул, услышав вопрос, и уставился на Снейпа, вытаращив глаза. По старой и, как думал Гарри до сего момента, уже давно забытой привычке он чувствовал себя ужасно неуютно в присутствии этого человека, ему показалось, будто он снова ученик Хогвартса и находится на уроке зельеварения, где ненавистный профессор задаёт ему каверзный вопрос, при любом ответе на который Гриффиндор лишится баллов.

— Я... Да, сэр.

Сказать это оказалось тяжело, но Гарри прекрасно понимал, что в этом случае молчание неуместно. Нужно было рассказать Снейпу всё как есть, ничего не скрывая, тогда, возможно, что-то прояснится.

— А как шрам?

Голос Снейпа звучал хрипло и напряжённо, и он снова начал ходить по комнате, задумчиво проговаривая слова, так, словно он не собирался говорить их вслух, а они вырывались сами по себе оттого, что он был слишком взволнован.

— Возможно, осталось хоть что-то...

— Ничего. — Гарри покачал головой. — Шрам больше не давал о себе знать с момента смерти Волдеморта. И, если этого не достаточно, способность говорить на парселтанге я тоже потерял. Так что... Он мёртв. Точно. В этом мире его точно нет вот уже пять лет.

Снейп вздрогнул в тот момент, когда Гарри произнёс имя его бывшего господина, как будто тот всё ещё был здесь, хотя профессору, наверное, было нелегко осознать, что всё уже закончилось. Снейп глубоко вздохнул, резко развернулся на каблуках, дошёл до кресла и упал в него, зажмурив глаза и сдавив пальцами виски.

Гарри тоже задумался. Ситуация была совершенно невозможной. Учитывая связь Гарри с Волдемортом, нельзя было предположить, что Тёмный Лорд мог выжить. Его тело было сожжено через несколько дней после Победы, хоркруксов у него не осталось, в этом Гарри был уверен, поскольку последние несколько дней перед битвой за Хогвартс он мог свободно проникать в мысли Волдеморта, и узнал бы, если бы были ещё хоркруксы. Их точно не было, и Волдеморт точно был мёртв. И почему, собственно, во всех странностях нужно обязательно винить Волдеморта? Мало ли в мире тёмной магии? Конечно, за свою пока недолгую аврорскую службу ничего подобного Гарри не встречал, но в мире много вещей, неизвестных никому, поэтому...

— Профессор Снейп.

Когда Гарри начал говорить, его голос был твёрд, потому что он уже принял решение и знал, как лучше всего поступить в данный момент. Сомнения были оставлены, и теперь всё, что должен был сделать Гарри — это донести свои мысли до собеседника и постараться убедить его поступить наилучшим образом. Но аврор также понимал, что со Снейпом это может оказаться не так просто, как с большинством других. Поэтому он внутренне приготовился к тому, что реакция профессора может оказаться совсем не такой, как хотелось бы Гарри, и начал говорить как можно более ровным и бесстрастным голосом, чтобы не вызвать у собеседника лишних эмоций.

— Давайте оставим это до завтра. Не будем сейчас ломать голову. Скоро сюда должна вернуться профессор Макгонагалл, она сейчас занимает пост директора школы. Оставайтесь здесь, я пойду ей навстречу и по дороге постараюсь как можно подробнее всё объяснить. Мы вернёмся сюда и вместе решим, как быть дальше. И ещё один вопрос: вам есть куда отправиться помимо вашего дома? После... кхм, — Гарри слегка закашлялся, настолько странно было это говорить, — вашей смерти магическая защита дома сошла на нет, а по истечении двух лет с момента смерти дом перестал числиться за вами. Все вещи были перенесены в Хогвартс, как только не стало защиты и, насколько я знаю, теперь дом в запустении. Насколько всё запущено я не знаю, не был там года три.

Закончив говорить, Гарри замер, испытующе глядя на Снейпа. Несмотря на то, что это был Снейп, с которым Гарри не привык вести себя мягко или дружественно, он всё же переживал за своего бывшего учителя. Не каждый день окажешься в такой ситуации, в какой оказался он. Фактически, у Снейпа теперь не было дома. Наверное, у него теперь не было ничего, а также и смысла жить дальше, потому что война уже закончилась, защищать никого было не нужно, а у Снейпа не было ни семьи, ни друзей. Но Гарри прекрасно понимал, что не стоит даже пытаться пожалеть его. Он только разозлится.

Снейп молчал с минуту, обдумывая своё положение, и по выражению его лица невозможно было догадаться, о чём именно он думает. Затем он как-то обречённо вздохнул и махнул рукой в сторону Поттера.

— Идите, Поттер, я буду ждать здесь.

Он откинулся на спинку кресла и отвернулся. Пару секунд Гарри растерянно смотрел на крючконосый профиль бывшего учителя, потом перевёл взгляд на всё ещё кровоточащую рану на его шее, схватил полотенце со спинки стула, стоявшего напротив директорского стола, сунул его Снейпу и почти бегом выскочил из кабинета, забыв закрыть дверь.

Профессор Макгонагалл, как и предполагал Гарри, обнаружилась в кабинете трансфигурации. Уверенными взмахами волшебной палочки она расставляла парты. Готовила класс к новому учебному году, хотя, по мнению Гарри, там и так всё было идеально, но директор Хогвартса предпочитала абсолютную безупречность во всём. Совсем как Гермиона, подумал Гарри. Он заглянул в класс и, хотя дверь была распахнута настежь, для приличия постучал, чтобы оповестить директора о своём присутствии. Он очень волновался, не зная, как начать разговор и был близок к тому, чтобы выдать профессору всё, не тратя времени на объяснения. Однако он понимал, что, сделай он так, Макгонагалл ему, скорее всего, не поверит, так что Гарри постарался взять себя в руки и успокоиться.

— Ммм... Профессор?

Макгонагалл обернулась и, увидев Гарри, опустила палочку. На её как обычно строгом лице появилась хоть и сдержанная, но тёплая улыбка.

— А, мистер Поттер! Проходите. Собираетесь домой?

— Ну, я... — Гарри замешкался, — я собирался. Но, видите ли, дело в том, что мне придётся задержаться ввиду некоторых обстоятельств... Профессор, — он подошёл к Макгонагалл, — мне нужно с вами поговорить. Сейчас. И серьёзно, дело очень важное. Но будет лучше, если разговор состоится в вашем кабинете. На то есть веские причины. Вы должны увидеть всё своими глазами. Я вас там ждал, но... Идёмте, по дороге всё расскажу.

Гарри нервно прошёлся по классу. От волнения у него поджилки тряслись, он закусил губу и нахмурился, раздумывая, как было бы лучше изложить профессору суть дела. Макгонагалл смотрела на него поверх очков, и, чем больше она наблюдала, тем более беспокойным становилось выражение её лица.

— Мистер Поттер! Что-то случилось? Вы хорошо себя чувствуете? Может, стоит зайти к мадам Помфри?

Макгонагалл вопросительно и строго посмотрела на Гарри.

— Да, — Гарри твёрдо кивнул, — зайдём к мадам Помфри по дороге, пара зелий не помешает... Но только скорее. И, профессор, — Гарри постарался улыбнуться директору как можно более убедительно, — я в полном порядке. Зелья нужны не для меня. Хотя...

Он задумался о том, что ему не помешало бы успокоительное, да и профессор, когда узнает о Снейпе, тоже наверняка не откажется от порции.

Макгонагалл выглядела озадаченной, сбивчивая речь Гарри совершенно дезориентировала её. Однако она безоговорочно доверяла Поттеру, и потому не стала упрямиться.

— Ну что ж, — не совсем уверенно кивнула она, — не могу представить, о чём вы собираетесь со мной говорить, но идёмте.

Они вышли из кабинета трансфигурации и направились в сторону больничного крыла. При этом Гарри некоторое время бежал впереди, совсем не задумываясь о том, что пожилой даме, вероятно, непросто за ним угнаться, а затем резко остановился и обернулся, решив, что пора посвятить директора в детали сегодняшнего происшествия. Разговор он решил начать издалека и, пока говорил, смотрел куда угодно, но только не в глаза профессору.

— Профессор Макгонагалл, вы... Вы ведь знаете, что в мире происходит довольно много необъяснимых вещей? Ну, то есть, совершенно необъяснимых. Вот, например, у нас в аврорате куча нераскрытых дел... И у невыразимцев. Да и вообще...

Гарри сделал глубокий вздох, собираясь с мыслями. И это помогло. Когда он снова начал говорить, его голос звучал намного более уверенно и твёрдо.

— В общем, профессор, здесь в Хогвартсе кое-что произошло, и я хотел бы поговорить с вами об этом.

Гарри посмотрел на директора Макгонагалл. Ему стоило большого труда начать этот разговор, но, как только он понял, как лучше всего его построить, волнение почти прошло, и дальше его речь лилась уверенно и убеждённо. Если и была вероятность того, что профессор не поверит рассказу Поттера, то манера его разговора, напористость полностью эту возможность исключали.

— Конечно, мистер Поттер, я обо всём этом знаю! — Макгонагалл выглядела немного раздражённой, поскольку была сбита с толку. — Но скажите мне, к чему весь этот разговор?

— К тому, что я, похоже, столкнулся с подобным явлением, или же результатом какого-то редкого ритуала, прямо здесь, в Хогвартсе, несколько минут назад. Прямо в вашем кабинете, — сказал Гарри и, увидев, как поползли вверх брови профессора Макгонагалл, поспешил добавить:

— Не стоит паниковать! Опасности никакой, я всё проверил, вы можете мне доверять. Магическая проверка на зелья и заклятья и всё такое, я своё дело знаю.

Макгонагалл хотела было что-то сказать, но лишь кивнула. Работая в аврорате, Гарри научился быть настоящим лидером, а также заслужил отличную профессиональную репутацию, и теперь для него обычно не составляло особого труда заставить других людей слушать себя. Этот талант действовал и на профессора Макгонагалл точно так же, как на других, а, кроме того, она и о его почти идеальном послужном списке знала больше других, и потому не привыкла сомневаться в своём бывшем ученике. Что ж, тем лучше.

— В вашем кабинете сейчас находится человек, которого вы меньше всего ожидаете увидеть, — продолжил Гарри, убедившись, что Макгонагалл его слушает, — и ему требуется пара-тройка зелий. Думаю, успокоительное, заживляющее и для сна без сновидений. И ещё нужно будет придумать, где он может пожить некоторое время, потому что идти ему некуда.

Макгонагалл напряжённо кивнула. Она скользнула сосредоточенным взглядом по стенам, как бы что-то решая, а затем обратилась к Гарри:

— Хорошо, мистер Поттер, можете не сомневаться, я вам верю. Сейчас мы возьмём необходимые зелья в больничном крыле и пойдём в мой кабинет. Но вы должны мне сказать, кто... Кто там находится? И почему я меньше всего ожидаю его увидеть?

— Ну... Потому что его считают мёртвым, но, возможно, это не так.

— Возможно?

Лицо профессора вытянулось.

— Что это значит, мистер Поттер?

— Кхм, нет, я не... — Гарри смутился от двусмысленности своих же собственных слов, — он жив, я проверил. То есть, он точно жив. И, тем не менее, нужно как следует покопаться в этом... происшествии.

— Что ж, — Макгонагалл сложила руки на груди и глубоко вздохнула. — Пусть так. Итак, кто же это, мистер Поттер?

— Эммм, ну, вообще-то это Снейп, профессор.

Сказать, что Макгонагалл была потрясена, услышав это — значит, не сказать ничего. Она на мгновение замерла, судорожно хватая ртом воздух и беспомощно глядя на Гарри.

— Но... Но ведь он... Северус... Я сама была на его похоронах! Я видела тело!

— И я видел, — мрачно сказал Гарри, — как вы можете помнить, на тех похоронах и я имел честь присутствовать. И многие другие тоже. Тело видели все, и тем не менее Снейп жив, но, кажется, он сам потрясён не меньше нас с вами. Последнее, что он помнит — это его разговор с Волдемортом и укус змеи. У него царапина на шее, довольно глубокая между прочим, ему нужны зелья. И вообще, я бы не стал надолго оставлять его одного.

— Вы правы, мистер Поттер, — кивнула Макгонагалл, — скорее к Поппи, а потом ко мне, я должна увидеть всё своими собственными глазами, иначе, боюсь, просто не смогу в это поверить.

Больше они времени не теряли. Быстро дошли до больничного крыла, где мадам Помфри, не задавая лишних вопросов, снабдила их нужными зельями, и помчались к кабинету директора. Профессор Макгонагалл была ужасно взволнована — Гарри, пожалуй, никогда ещё не видел на её лице столько эмоций, иногда она даже начинала бормотать что-то себе под нос.

До кабинета добрались минут за десять.

— Малиновый шербет! — сказала Макгонагалл, и Гарри заметил, что голос её слегка дрожит.

Горгулья отодвинулась в сторону, открывая винтовую лестницу, и они поднялись в кабинет. Гарри зашёл первым, профессор Макгонагалл следом за ним. Снейп так и сидел в кресле, глядя в противоположную стену без всякого выражения, только брови были сдвинуты. Похоже было, что он вообще не шевелился с того момента, как ушёл Гарри, а полотенце так и лежало на ручке кресла рядом с ним, и рана на шее всё так же кровоточила. Но вот что странно: он совсем не выглядел несчастным, скорее... раздражённым. Даже очень раздражённым. Неужели Гарри снова сделал что-то не так?

— Северус... — Макгонагалл, на пару секунд замершая у двери, ожила, сделала несколько шагов в направлении кресла, где сидел Снейп, и глаза её увлажнились. — Мерлин! Северус, это... это просто невероятно! Но как же?..

Снейп медленно повернул голову в их сторону — похоже, рана на шее не давала ему делать резких движений — и сощурил глаза. Гарри сразу же вспомнил о том, что последняя встреча профессоров была совсем не дружелюбной, и судорожно сглотнул. Снейп всегда был злопамятным, и глупо было надеяться, что сейчас он бросится в объятия Макгонагалл, которая, возможно, и не вспомнила в такой момент об их последнем опыте общения, а вот Снейп... Хм, если верить его словам, для него всё это произошло совсем недавно.

— Минерва.

Голос у Снейпа стал совсем хриплым и слабым, но яда в нём не убавилось. Гарри поспешил выйти вперёд, в руках он держал бинты и зелья.

— Сэр, я... мы подумали, что вам это не помешает, — он почему-то неловко протянул Снейпу горсть бутыльков и бинтов, — нужно обработать рану.

— Как предусмотрительно с вашей стороны, мистер Поттер.

Чёрные глаза Снейпа впились в Гарри с каким-то непонятным остервенением; похоже, эта почти-благодарность далась ему совсем непросто. Однако зелья Снейп взял, вылил заживляющее на бинт и прижал к шее. Значит, всё-таки благодарил, хоть и странно как-то. Он сморщился, когда зелье начало пощипывать, и развернулся в кресле.

— Думаю, нам не помешало бы обсудить некоторые вещи. Надеюсь, ни у кого не будет возражений? — невозмутимо спросил он таким тоном, будто продолжал внезапно прерванную светскую беседу.

— Разумеется, — резко выдохнула Макгонагалл. — Присаживайтесь, мистер Поттер.

Её голос снова звучал сухо и строго, как и всегда, однако Гарри услышал в нём тщательно скрываемое волнение. Она кивком указала Гарри на стул, что стоял напротив директорского стола, а сама села за стол, призывая из буфета три чашки и чайник, который тут же закипел. Рука, в которой она держала волшебную палочку, слегка дрожала.

— Надеюсь, никто не откажется от чашечки чая с капелькой успокоительного зелья?

Она строго посмотрела на Гарри и Снейпа поверх очков.

Гарри кивнул, Снейп тоже и, к удивлению, абсолютно безропотно. Похоже, придётся задержаться в Хогвартсе на некоторое время, подумал Гарри.

* * *

Беседа, затянувшаяся не на один час, вымотала всех. Было предложено огромное количество вариантов, по которым могли развиваться события, множество объяснений возвращения Северуса Снейпа с того света, но ни одно из них не было хоть сколько-нибудь правдоподобным. Ни магглы, ни маги не могли возвращать умерших, и уж тем более таким образом, как это произошло со Снейпом. Он не был похож ни на инфери, ни на тень, как если бы был воскрешён с помощью воскрешающего камня (а если бы это и было так, это всё равно не объяснило бы того, что его могут видеть все, а не только тот, кто повернул камень), он был во плоти, абсолютно живым и абсолютно нормальным — таким, каким и был раньше. У него билось сердце, он дышал, мыслил и осознавал себя Северусом Снейпом, каким он был на момент последнего разговора с Волдемортом в Воющей хижине. И всё это было совершенно, никак невозможно. Необъяснимо.

Гарри вымотался так, что его голова решительно отказывалась соображать. Он сделал глубокий вдох, откинулся на жёсткую спинку стула и попытался сосредоточиться на проблеме, однако безуспешно. Рассеянным взглядом скользнул по стенам, зацепился за часы и обнаружил, что уже перевалило за полночь. Наверное, на сегодня обсуждений хватит.

— ...Возможен ли такой ритуал в наше время? Это уже другой вопрос...

Директор Макгонагалл продолжала сыпать догадками. Гарри всё это уже порядком надоело, ему все эти беседы наскучили раньше, чем другим, ведь построение теорий никогда не было его сильной стороной. Гриффиндорская натура Гарри требовала реальных действий, храбрости и безрассудства, а посиделки за чаем и отчаянные попытки разгадать загадку, не располагая фактами и планом действий, выбивали юного героя из колеи. Но Макгонагалл не унималась.

— Конечно, можно было бы учесть такую возможность, но это, согласитесь, маловероятно, потому что...

Снейп был явно раздражён. Он бросал на директора злобные взгляды исподлобья, нервно барабаня пальцами по подлокотникам кресла. Макгонагалл же не замечала этого. Она вообще не смотрела на Снейпа, будучи полностью погружённой в раздумья. В конце концов зельевар не выдержал и резко поднялся. Он принялся мерять кабинет широкими шагами, чёрная мантия развевалась за его спиной, словно крылья летучей мыши, а сальные волосы подпрыгивали, как у Снейпа-подростка, которого Гарри видел в Омуте памяти.

— Ваши догадки, Минерва, — зашипел Снейп, — одна другой надуманнее. Вы не думали написать книгу на эту тему? У вас могло бы выйти довольно забавно. Только мы здесь, кажется, не сказки сочиняем. Вот если бы была возможность посоветовался с Альбусом, я с удовольствием воспользовался бы ею, это было бы намного более полезно, но он, очевидно, не считает необходимым проснуться и поучаствовать в столь занимательной беседе!

Снейп зыркнул на портрет Альбуса Дамблдора, но тот продолжал дремать.

— Портреты довольно редко принимают участие в беседах, и не факт, что этот разговор принёс бы нам пользу, — покачала головой Макгонагалл, — тебе ли этого не знать, Северус.

— Мне ли этого не знать! — саркастично воскликнул Снейп. — О, я знаю если не всё, то очень и очень много. Даже слишком много. — Он зашипел, как змея. — И я, конечно же, знаю, какого чёрта я здесь оказался, в этом чёртовом Хогвартсе, спустя целых пять — пять! — лет с того чёртова момента, который последним зафиксировала моя память!

Он отвернулся к окну, сцепив руки на груди.

Гарри понял, что беседу пора прервать, пока все эти разговоры не вылились в конфликт. В конце концов, все устали, и вряд ли кто-то из них сегодня блеснёт чудесной догадкой. Им всем просто необходим отдых, тем более что предпринять пока ничего невозможно, поскольку кроме возвращения Снейпа ничего больше не произошло, и зацепиться абсолютно не за что. Гарри хорошо знал, что в таких ситуациях чаще всего приходится ждать дальнейшего развития событий.

Он встал со стула. Нужно было донести свои мысли до раздражённых собеседников.

— Профессор Макгонагалл, профессор Снейп, — Гарри поочерёдно посмотрел на обоих, — давайте оставим это до завтра. Вы были абсолютно правы, сэр, — Гарри спокойно посмотрел на Снейпа, — сегодня мы уже вряд ли чего-то добьёмся. В аврорате в таких случаях выбирают обычно тактику ожидания. Умершие люди просто так не возвращаются в наш мир, это всем известно. Мы будем ждать, пока не произойдёт что-нибудь ещё. Но у нас ещё осталась пара важных вопросов на сегодня. Первый: будем ли мы сообщать о происшествии в аврорат прямо сейчас или подождём до завтра, и второй: где бы вы хотели пожить то время, пока я не верну ваш дом вам в собственность? К моему мнению прислушиваются, сэр, и я думаю, что даже мог бы ускорить оформление документов.

Гарри вопросительно посмотрел на Снейпа, но раздражение того, похоже, уже достигло точки кипения. Услышав последнюю фразу, он обратил на Гарри взгляд, полный холодной ярости.

— Как мило, что вы беспокоитесь обо мне, Поттер. Я ужасно польщён. Сам величайший герой оказывает мне такое расположение! Боюсь, мне никогда не удастся вас отблагодарить за все ваши благодеяния! Только ваши подачки мне не нужны.

Последние слова он процедил сквозь зубы, не отводя тяжёлого взгляда, от которого Гарри поёжился.

Наверное, Снейп просто устал, поэтому взбеленился. Ещё бы, такой шок испытал! Ну ничего, пусть злится, а Гарри... Гарри вдруг понял, что не в силах ничего с собой поделать и явственно ощутил, как внутри него начинает закипать ярость. Как бы там ни чувствовал себя Снейп, что плохого сделал ему Гарри сейчас? Что он опять сделал не так? Он всего лишь хочет помочь, хочет всё сделать правильно, и, чёрт возьми, он действительно всё делает правильно! И Гарри не виноват в том, что у Снейпа нет дома и ему некуда идти. Снейп просто не имеет права так с ним говорить, так на него смотреть! Откуда эта ненависть, снова? Пять лет прошло, к чему всё это ребячество? И эта выводящая из себя привычка придираться к словам... Гарри начал задыхаться от злости, потому что Снейп, прочитав эмоции молодого аврора — для этого даже не нужно было применять легилименцию, настолько Гарри вышел из себя — скривил губы в самодовольной и издевательской ухмылке и продолжал смотреть и смотреть испепеляющим взглядом чёрных, как бесконечные тоннели, глаз.

Гарри выдохнул слишком резко, тут же набрал в лёгкие побольше воздуха, собираясь высказать Снейпу всё, что о нём думает, но вдруг осёкся. Макгонагалл воспользовалась секундным замешательством Гарри и поспешила прекратить назревающую ссору.

— Мистер Поттер! Северус! Хватит! — произнесла она тоном, не терпящим возражений, чётко проговаривая слова, будто читала студентам Хогвартса лекцию по трансфигурации. — Вы ведёте себя, как дети! Это не смешно!

Снейп презрительно фыркнул и отвернулся, а Гарри потупился. Внезапно на него обрушилось чувство... нет, не жалости, конечно, но глубокого сострадания к Снейпу, а ещё злость на самого себя. Как он мог повестись на грубость своего бывшего профессора! Он совсем забыл о том, что Снейп, который стоит сейчас перед ним, это не тот Снейп, который умирал на глазах гриффиндорского трио в Воющей хижине. Этот Снейп был совсем, совершенно другим. Этот не отдавал Гарри своих воспоминаний, не просил Гарри заглянуть в чёрные глаза, прежде чем они закроются навсегда. Если бы этот Снейп имел те же воспоминания, что и тот, возможно, он бы так не относился к Гарри. Может быть, его отношение было бы лучше, но также вероятно и то, что он возненавидел бы Гарри ещё больше, и, признаться честно, второй вариант гораздо более правдоподобен. Северус Снейп никогда и никому не доверял своих чувств и воспоминаний, и сделал это пять лет назад только потому, что был уверен — он доживает последние минуты на этом свете. Гарри не должен был видеть этих воспоминаний. Это слишком личное, такое, которое доверяют только самым близким людям или не доверяют никому. Гарри был уже достаточно взрослым, чтобы научиться держать себя в руках и прекратить вечно идти на поводу у эмоций, хотя его импульсивная натура время от времени давала о себе знать до сих пор. Но ему очень хотелось наладить отношения с Северусом Снейпом, хотелось достичь взаимопонимания и положить конец неприязни, доходящей иногда до ненависти, а для этого нужно было успокоиться. И Гарри это сможет, без сомнения.

Он сделал глубокий вздох, потом ещё и ещё, пока не почувствовал, что злость полностью ушла. Гарри задумчиво посмотрел на взбешённого Снейпа. Да, ситуация, в которой он оказался — хуже не придумаешь. А тут ещё Гарри со своим покровительством... Снейп ведь мог принять помощь Гарри за покровительство и желание покрасоваться и оттого разозлиться? Мог. Это же Северус Снейп, который всех гриффиндорцев считает самодовольными выскочками. Гарри прекрасно понимал, что если он хочет наладить отношения со Снейпом, первые шаги придётся делать самому, а потому неловко начал:

— Сэр, давайте не будем...

Но примирительная речь Гарри была прервана вызовом по каминной сети. Поттер, Снейп и Макгонагалл как по команде повернулись в сторону источника шума. Камин полыхнул жёлтым, и на месте углей появилась голова человека, которого Гарри сразу же узнал.

— Директор Макгонагалл! Прошу прощения за поздний визит, Рональд Уизли сказал, что Поттер...

Гавейн Робардс, начальник отдела авроров Министерства магии Британии, замер, увидев в кабинете троих, одного из которых увидеть, разумеется, никак не ожидал. Он нахмурился.

— Можно?

— Конечно, мистер Робардс, — ответила Макгонагалл тогда, когда главный аврор уже был в кабинете.

— Поттер?

Начальник вопросительно посмотрел на Гарри, потом на Снейпа.

— Мистер Снейп. Любопытно.

Робардс снова посмотрел на Гарри. Молодой аврор этот взгляд знал очень хорошо: начальник требовал объяснений. Гарри объяснил суть как можно более кратко, говорил только по делу, потому что со своим шефом говорить по-другому просто не умел. Гавейн Робардс занял пост начальника аврората после того, как его предшественник Руфус Скримджер возглавил Министерство. Гарри очень уважал своего шефа и всегда прислушивался к его мнению, которое редко бывало ошибочным. Этот человек зрил в корень, и Гарри всегда старался на него равняться.

Вот и сейчас, выслушав подчинённого, он снова поднял взгляд на Снейпа и задумался, закусив губу и сцепив пальцы. Наконец, подумав с минуту, он сказал, обращаясь к Гарри:

— Всё. Отпуск окончен, потом догуляешь. Вообще-то я тебя, Поттер, за тем и искал, чтобы ты отправлялся на работу прямо сейчас. У нас важное дело, отлагательств не терпит. Вы, мистер Снейп, лучше бы тоже пошли с нами. Думается мне, вы имеете отношение к тому, что произошло. По времени совпадает, да и... Странно всё это. И неспроста.

Робардс нахмурил брови и начал ходить по кабинету, нервно теребя пальцы и время от времени запуская их в и без того растрёпанную шевелюру. Начальник аврората всегда размышлял в движении. Если ему нужно было подумать, он мог вскочить со своего кресла и на совещании, и в зале суда, ему это прощалось всегда, потому что по-другому, как он сам говорил, «мысль не идёт», а его мнение в Министерстве всегда ценилось высоко. Робардсу не было ещё и сорока, но из-за напряжённой и нервной работы, пик которой пришёлся на времена далеко не самые спокойные, в его густых каштановых волосах уже появились седые пряди, однако в серо-зелёных глазах всегда, несмотря ни на что, был задор и огромная жажда жизни. Он был худощав, среднего роста, почти как Снейп, разве что чуть-чуть ниже, и часто, задумавшись, начинал передвигаться той же пружинистой походкой, что и подросток-Снейп из Омута памяти. Гарри чуть слышно хмыкнул, когда ему в голову закралось это воспоминание — уже второй раз за вечер.

Снейп не возражал против того, чтобы отправиться в аврорат. Гарри сначала было удивился, но потом, поразмыслив, понял, что у зельевара других вариантов и не было. Оставаться в Хогвартсе бесполезно, отправиться больше некуда, а проблема никуда не делась. Главный аврор уже в курсе его появления, так что и прятаться нет резона. Да и к тому же узнать что-то о деле, которое, возможно, прольёт свет на его то ли воскрешение, то ли непонятно что, очень любопытно. Во всяком случае, пойти сейчас в аврорат значило для Снейпа что-то делать. Наверняка сидеть просто так он бы сейчас просто не смог. Ведь так можно и с ума сойти.

Поэтому, наскоро попрощавшись с Макгонагалл, троица отправилась в Министерство через директорский камин.

— Давайте ко мне в кабинет сразу. Терпеть не могу торчать в атриуме на проходной, — поморщился Робардс. — К тому же с нами...

Он выразительно посмотрел на Снейпа, а тот в ответ наградил его фирменным уничтожающим взглядом. Но главный аврор этого не увидел, потому что уже скрылся в жёлтом всполохе. Гарри хмыкнул и отправился следом.

* * *

Кабинет Гавейна Робардса пребывал в состоянии хаоса. Пергаменты были разбросаны повсюду: на огромном старом дубовом столе, на всех потёртых креслах, на антикварном диване для посетителей, на маленьком журнальном столике, который резко отличался от всей другой обстановки: он был новым. Пол также был устлан пергаментами, там были и карты, и портреты, и просто рукописи. На полу и на столе лежали также колдографии и, кажется, обычные неподвижные маггловские фото. Присмотревшись, Гарри заметил среди жёлтых плотных пергаментных листов с неровными краями тонкие белые, с напечатанным текстом — тоже маггловские. Такое в Министерстве магии нечасто можно было увидеть, и Гарри почувствовал что-то вроде азарта: дело обещало быть интересным и непростым. Он аккуратно переложил пергаменты с дивана на пол, расчищая место, сел и кивнул Снейпу, приглашая присоединиться, но тот предпочёл стоять, опираясь на камин, который тоже был завален бумагами.

— В общем, я собрал всё, что мог за последние четыре часа. Сейчас расскажу, в чём дело.

Гавейн Робардс обвёл взглядом бардак, выудил несколько пергаментов со своего стола и, взмахнув палочкой, передал их Гарри. Потом взял с пола белые листы с печатным текстом и передал их Снейпу.

— Обнаружено шесть трупов, это их личные дела, — пояснил он. — Четверо — магглы, двое мужчин, две женщины.

Он кивнул Снейпу, и тот стал разглядывать бумаги.

— А также две волшебницы, чистокровные.

Робардс дал Гарри знак читать вслух. Гарри уставился в пергаменты. Имена и колдографии погибших не говорили ему ни о чём, но он начал читать:

— Ирма Флаэрти, 43 года. Родилась и выросла в Лондоне. Училась во Франции, в школе Боксбатон. Не замужем, детей нет. Чистокровная волшебница, мать и отчим умерли десять лет назад из-за неправильно применённого миссис Флаэрти заклятия, несчастный случай. Из родственников только младшая сестра, также волшебница, и двое племянников, учатся в Хогвартсе, живут в Лондоне. И ещё чистокровный отец, Эдвард Эпплс, но он не поддерживает с ней отношений и у него своя семья. Ирма... — Гарри пропустил несколько строчек с информацией, которую можно было сразу отсечь за ненадобностью, — после окончания школы жила в Лондоне, однако перебралась в Париж три месяца назад... Убита предположительно заклятием Авада Кедавра.

Гарри поднял глаза на шефа. Пока не понятно было ничего.

— Следующая, — Робардс кивнул на другой пергамент.

Гарри начал читать о следующей погибшей:

— Орели Кристель Гренон. 39 лет. Чистокровная волшебница из древнего рода. Семья: родители. Мужа нет, детей нет. О! А вот это интересно! — Гарри обнаружил любопытную информацию в конце листа. — С года окончания школы работала в Департаменте борьбы с незаконным... ого, вот это названия у них там! В общем, в аврорате, в отделе расследований и захвата Министерства магии Франции! И — а вот это уже странно — три месяца назад отправилась на больничный и всё это время, как говорится в деле, находилась дома с родителями. Ну, здесь бы родителей опросить для начала.

— Вот и опросишь, — удовлетворённо сказал главный аврор, — прямо сейчас отправишься в Париж. По камину. Утром пораньше пойдёшь и опросишь, я уже обо всём договорился.

— Куда? — тупо переспросил Гарри.

— В Париж, — с удовольствием повторил Робардс, наслаждаясь реакцией подчинённого, — трупы именно там нашли, в заброшенном фамильном поместье семьи Дюкетт. Кстати, очаровательные племянники нашей погибшей Ирмы Флаэрти тоже носят эту фамилию. А их отец три дня назад пропал. Его возлюбленная Айрин, сестра Ирмы, сообщила об этом прямо сюда, в аврорат, не далее как сегодня утром. А теперь разберёмся с остальными, — он кивнул Снейпу.

Снейп брезгливо рассматривал бумаги.

— Четверо магглов, — выплюнул он. — Две женщины, 26 и 28 лет, и двое мужчин, 25 и 23... Двое мальчишек, точнее.

Он ехидно посмотрел на Гарри. Ну да, конечно, мне ведь 23, и я, без сомнения, глупый самовлюблённый мальчишка, подумал Гарри. Молодой аврор оскалился в улыбке в ответ на выпад Снейпа.

— Да!

Главный не обратил внимания на обмен любезностями между Поттером и Снейпом, потому что рылся в пергаментах на полу. Наконец, он выудил несколько фотографий — обычных, неподвижных, и снова отправил их Гарри взмахом волшебной палочки.

Гарри замутило, стоило ему взглянуть на эти фото.

— Что это? — спросил он, передавая фотографии Снейпу. Снейп скривился, взглянув.

— А это наши магглы. Сердца вырвали, когда они ещё были живы. Это французы мне передали материалы. Все трупы свеженькие, часов с восьми лежат... а по парижскому времени с девяти.

Гарри уставился на шефа. За пять лет, три из которых он провёл в школе авроров, научиться вот так запросто говорить о трупах у Гарри пока не получилось, слишком свежей была память о войне и о тех, кого он там потерял. Но старожилы министерства говорят, что со временем привыкнет. Что ж, потом видно будет.

— И что самое интересное, — как ни в чём не бывало продолжал Робардс, — вот! Это было нарисовано на полу комнаты, где нашли наших... В общем, где трупы нашли.

Он чуть ли не торжественно выудил очередное фото из кучи разбросанных бумаг и показал его Поттеру и Снейпу, никому в руки не давая.

На фото была изображена, и весьма искусно, со множеством деталей, пентаграмма. С ходу сказать, что она обозначает, Гарри не смог. Тут нужны книги и время, которого, похоже, не будет. Поттер нахмурился, вспоминая ритуалы из темномагических книг, которых он прочитал и изучил немало за время службы. В голову ничего похожего не приходило.

— Правильно хмуришься, — сказал главный аврор, внимательно глядя на него, — никто не знает, что это за пентаграмма. Я уже сдавал на экспертизу, но специалисты не разобрались: ритуал неизвестный. Так что... Тут есть, в чём покопаться. Отправишься в Париж сейчас, узнаешь, что да как, нужно будет — я тебе кого-нибудь пришлю, а сам здесь попробую разобраться. С сестрой Ирмы, например, побеседую. Так что давай, десять минут на сборы.

Гарри взглянул на часы. Они показывали половину второго ночи. Значит, в Париже половина третьего.

— Собирайся-собирайся, — шеф проследил за взглядом Гарри, — там тебя ждут. Ещё надо обсудить детали, прежде чем родителей погибшей опрашивать. А мы пока побеседуем с мистером Снейпом.

Снейп мрачно посмотрел на Робардса, перешагнул через пергаменты и сел на диван, который минуту назад освободил Гарри, умчавшийся в свой кабинет — собираться. Главный аврор заговорил; Снейп слушал его внимательно, не перебивая, хотя выражение его лица говорило о том, что такие прописные истины ему, Северусу Снейпу, объяснять не обязательно.

— Мистер Снейп, я на сто процентов уверен, что вы с этими происшествиями связаны. Во-первых, конечно же, само по себе ваше появление, согласитесь, более чем странно. Во-вторых, по времени совпадает идеально. В-третьих, вы аппарировали издалека, и я зуб даю, что из того дома, где нашли трупы. Но это ещё нужно проверить. Я мог бы вас подозревать в убийстве, как минимум, двух волшебниц, палочки при вас нет, проверить ничего невозможно — отличное прикрытие, да? Однако, ввиду того, что Поттер, директор Макгонагалл и многие другие были свидетелями ваших похорон и видели, как тело опускали в могилу, я не могу подозревать вас во всяком случае в том, что вы каким-то образом остались в живых, разработали таинственный коварный план и спустя пять лет привели его в исполнение. Всё тот же Поттер, а также Уизли и Уизли, в девичестве Грейнджер, — Снейп удивлённо приподнял бровь, услышав эту новость, — были свидетелями вашей смерти 2 мая 1998 года. Это засвидетельствованный факт.

Робардс сделал паузу, переводя дух. Продолжил он уже намного более серьёзно. Его глаза уже не казались озорными, взгляд в одно мгновение стал суровым и непреклонным.

— Не смотря на всё вышесказанное, мистер Снейп, положение ваше весьма ненадёжное. Поттер осмотрит место преступления как следует, и мы решим, как с вами быть. Я пойду вам навстречу и не буду пока сообщать общественности, только Министру магии лично, но настаиваю на том, что, пока идёт расследование, вы будете находиться в охраняемом доме и не будете совершать никаких перемещений без моего ведома. Что скажете?

Снейп нахмурился, в его глазах плескалась неприкрытая злость. Однако, когда он начал говорить, его голос звучал очень спокойно, вкрадчиво, и от этого несоответствия у Робардса мурашки пробежали по коже.

— Что ж, мистер Робардс, боюсь, что вы правы. У меня нет другого выхода, кроме как подчиниться вашим требованиям, ведь так?

Он сощурился, глядя Гавейну в глаза, и взгляд его был тяжёлым и недружелюбным. Было ясно, что Снейп ненавидит положение, в котором оказался, а заодно и всех людей, оказавшихся в это втянутыми.

Робардс выдержал этот взгляд без усилия, и ответил просто:

— Так и есть, мистер Снейп.

Снейп кивнул и откинулся на спинку дивана. Главный аврор занялся бумагами, а уже через пару секунд в кабинет влетел, как торнадо, Гарри Поттер, одетый в служебную тёмную мантию.

— Я готов, сэр! — сообщил он.

— Отлично, Поттер. Отправляйся. Адрес — авеню Франклин Делано Рузвельт, министерство, атриум. Там у секретаря спросишь, куда дальше, тебе сразу скажут. Они ждут. Давай, шевелись! А то камин закроют, из моего кабинета ты туда сможешь попасть только в течение ближайших десяти минут. Давай!

Гарри не нужно было повторять дважды — меньше чем через минуту он уже исчез в камине.

Спустя три минуты не слишком приятного путешествия по каминной сети Гарри оказался в атриуме французского министерства, настолько огромном, что, казалось, аппарировать из одного конца в другой было более рационально, нежели идти пешком. Холл был круглым, похожим на компас: в отличие от атриума британского министерства, где каминов было множество, здесь на всё огромное помещение их было всего четыре, и они были расположены в соответствии со сторонами света. Около горчичного цвета восточного камина скопилась внушительная очередь волшебников в строгих министерских мантиях. Гарри вышел из южного, выкрашенного в кораллово-красный и обозначенного табличкой "Réseau International". Едва выйдя из камина, Гарри почувствовал, что его насквозь пробило мощной волной магии, и это было не слишком приятно. Однако, как только странное ощущение прошло, он обнаружил, что табличка на камине изменилась — теперь на ней был привычный Гарри английский текст, сообщавший о том, что камин подключён к международной сети. Не успел Гарри толком удивиться, как на весь атриум раздался мелодичный женский голос, говоривший по-английски с лёгким приятным акцентом:

— Уважаемый мсье Поттер, Министерство магии Франции приветствует вас! Надеемся, что ваше пребывание в стране будет приятным и запоминающимся. Пожалуйста, подойдите к секретарю в центр зала.

Гарри огляделся. От каждого камина к центру зала вела широкая дорожка, выложенная красивой блестящей плиткой кремового цвета, в то время как остальную часть атриума покрывала матовая серая. По бокам дорожек стояли внушительного вида белые резные колонны. На стенах были огромные окна от пола до потолка, из которых открывался потрясающий вид на центральную часть ночного Парижа. Французское министерство было великолепным. Всё блестело, сверкало и привлекало внимание. Хотя Гарри нравилось британское министерство, оно и рядом не стояло с тем, в котором он сейчас оказался.

Гарри подошёл к центру зала, с любопытством осматриваясь по сторонам. Здесь тоже было на что посмотреть: центр представлял собой выложенное камнем ровное круглое возвышение, к которому вели низкие, всего в четыре ступеньки, лестницы. Пол на возвышении был стеклянным, а под стеклом плескалась голубая вода и плавали рыбы. Больше там не было ничего, кроме стойки секретаря, представлявшей собой неширокий закруглённый стол со столешницей, по форме похожей на подкову. Стол был полностью сделан из массива дерева со светлой древесиной, и если бы Гарри довелось когда-либо побывать в одной из современных маггловских гостиниц, наверняка при взгляде на этот стол он вспомнил бы стойку регистрации. На столе лежали аккуратные стопки пергаментов, чернильница и пучок перьев полярной совы. Сама секретарь, высокая волшебница со светло-русыми волосами и большими глазами, в красивой бордовой мантии, стояла внутри стола-подковы и вежливо приветствовала Гарри.

— Прошу сюда, мсье Поттер! — На французский манер она ставила ударение в фамилии Гарри на последний слог. — Мы ждали вас. Позвольте ещё одну небольшую проверку.

Она совершила несколько неторопливых и осторожных пассов с помощью своей волшебной палочки, тонкой и аккуратной, и очаровательно улыбнулась, с лёгким поклоном протягивая Гарри прямоугольный кусочек плотного пергамента горчичного цвета.

— Поскольку у вас срочное дело, уважаемый мсье Поттер, Министерство магии Франции приготовило для вас одноразовый портал. Вы можете переместиться, минуя очередь. Пароль — «713», это номер нужного кабинета. Вас ждёт заместитель начальника отдела расследований и захвата Департамента по борьбе с незаконным использованием тёмномагических артефактов и заклятий и незарегистрированных и запрещённых зелий мадам Феникс Фурнье. Прошу.

Секретарь проговорила всё великолепно поставленным голосом, очень быстро и без запинки, так, что Гарри пребывал под впечатлением ещё пару секунд, и только потом взял портал из рук услужливой секретарши.

— Благодарю вас, мадам... — он прочитал имя на деревянной табличке на столе — ...Сове. Вы очень добры.

— О, мсье Поттер, не стоит благодарить! В нашем министерстве вам всегда рады! Желаю вам продуктивной работы.

Она ослепительно улыбнулась и занялась пергаментами, ну, или сделала вид, что занялась, потому что время от времени, пока Гарри медлил, осматриваясь, украдкой поглядывала на победителя Волдеморта из-под опущенных ресниц.

Гарри было очень любопытно осмотреться получше, однако работа — в первую очередь, а всё остальное потом. Поэтому, запланировав осмотр круглого зала на другой раз, он произнёс пароль, ощутил знакомый рывок, сопутствующий перемещению с помощью портала, и через мгновение оказался в конце длинного узкого коридора с каменными стенами и полом, скудно освещённого свечами в пыльных канделябрах. Подняв глаза, Гарри обнаружил себя напротив тёмной двери из рассохшегося дерева с трещинами, на которой красовалась табличка с небрежно высеченной надписью «713. Феникс Фурнье. Расследования. Заместитель начальника». Слева от двери была ещё одна, такая же старая и неаккуратная, с надписью «703. Флавьен Паради. Расследования. Начальник».

После яркого, светлого, блестящего атриума Гарри показалось, что он оказался в склепе или заброшенном средневековом замке. Вглядевшись с темноту, он обнаружил, что в коридоре было множество дверей. Наверное, это был этаж Департамента по борьбе с... Гарри поморщился, пытаясь вспомнить название, но бросил эту затею. Он был здорово сбит с толку несоответствием между великолепным убранством атриума и обветшалостью служебных помещений министерства, и ему было очень интересно узнать, что за волшебники здесь работают. Гарри знал, что среди магов очень часто встречаются личности более чем эксцентричные, и здесь, похоже, кто-то из таких был у руля. Он вздохнул, постучал в дверь кабинета 713 и еле успел отпрыгнуть в сторону, когда она резко распахнулась и из кабинета послышался звонкий и весьма приятный высокий женский голос:

— Entrez, s'il vous plaît!

Гарри предположил, что это было приглашением, и осторожно вошёл в кабинет, опасаясь ещё каких-нибудь неожиданностей. Кабинет был довольно тесный, прямоугольный, и только стена напротив двери, с двумя окнами, была едва заметно изогнутой. Вероятно, внешняя, поскольку здание министерства круглое. Стены и пол были деревянными и, по-видимому, ремонта здесь не было очень давно, потому что дерево кое-где потрескалось и потемнело. Фиолетовые шторы с кисточками и бахромой были задёрнуты, а кабинет освещался огромной бронзовой люстрой с множеством свечей. Помещение было заставлено шкафами с прозрачными дверцами. В шкафах были книги, разномастные баночки, шкатулки, коробочки, мешочки, свитки и стопки пергамента, ингредиенты для зелий, непонятные приборы, перья и прочее, и всё это пребывало в абсолютном беспорядке. Также в кабинете имелся набор антикварной мебели, обитой пёстрым зелёным атласом, попыхивающий котелок с зельем, и непосредственно рабочий стол начальника отдела, также заваленный горами пергамента, перьями и хлебными крошками.

Сама начальница сидела за столом и с аппетитом кушала круассан, запивая его чёрным кофе из огромной прозрачной чашки. Кофе, похоже, был с коньяком, потому что пыльная пузатая бутылка этого напитка стояла на всё том же столе.

Феникс Фурнье, увидев Гарри Поттера, отложила недоеденный круассан на блюдце, аккуратно вытерла рот салфеткой, тут же испепелив её Инсендио, приветливо — даже слишком — улыбнулась и встала из-за стола. Она подошла ближе, чтобы пожать Гарри руку, и заговорила тоном таким радостным, будто поздравляла Гарри с днём рождения.

— Мистер Поттер!

Её английский был совсем неплох, и говорила она почти без акцента, и это обрадовало Гарри, который совсем не знал французского.

— Чрезвычайно рада встрече! Меня зовут Феникс Фурнье, — ударение в своём имени она также ставила на последний слог, — я заместитель начальника отдела расследований. Я так счастлива, что мы с вами будем сотрудничать в расследовании! Для меня это огромная честь! Надеюсь, из нас выйдут отличные напарники. Раз уж нам придётся работать вместе некоторое время, чтобы было проще общаться... Я думаю, мы могли бы обойтись без лишних церемоний.

Сказав это, она стушевалась, хотя и не слишком, и даже немного наиграно, явно для приличия, и поспешно добавила:

— Если, конечно, это приемлемо для вас.

Она тепло и широко улыбнулась, на этот раз, как показалось Гарри, вполне искренне, и губы аврора сами по себе растянулись в ответной улыбке. Феникс Фурнье, несмотря на явно излишний её восторг по поводу предстоящей совместной работы, и несмотря даже на явную лесть, понравилась ему сразу, а к тому, что герой магического мира вызывает у людей беспричинную радость, Гарри уже привык и даже почти научился не обращать на это внимания.

— Я тоже очень рад, — искренне ответил он, разряжая обстановку, потому что Фурнье отчего-то занервничала. — Нам действительно придётся поработать вместе какое-то время, будет хорошо, если мы сможем легко найти общий язык. Думаю, «мистер» в обращении ко мне можно с лёгкостью опустить.

— О, замечательно! Тогда и вы меня не зовите «мадам». Если честно, когда меня так зовут, я начинаю чувствовать себя старой барыней, — призналась она. — Я слышала и читала в газетах о том, что Гарри Джеймс Поттер очень приятный человек, и очень рада, что мне выпал шанс в этом убедиться. — Она снова улыбнулась. — Я надеюсь, перемещение было успешным? Иногда у нас международный камин барахлит и выбрасывает волшебников в кабинете министра! — весело сообщила она, расчищая для Гарри одно из трёх кресел, то, что стояло ближе к её столу.

— О, нет, всё было хорошо, — ответил Гарри, — и мне очень понравилось у вас в атриуме.

— Правда? — удивилась Фурнье. — А мне ужасно не нравится, это, на мой взгляд, дурной вкус. Это всё Департамент по взаимодействию с немагическим сообществом старается. Наш атриум теперь похож на маггловский... — она запнулась, — ммм... как же там... этот... а, ну да, аэропорт?

Она подняла взгляд на Гарри, он утвердительно кивнул, и Феникс продолжила:

— Однажды я аппарировала в этот аэропорт по работе, там точно так же всё блестит. Ужасно, как будто в больнице. Надеюсь, они не станут переделывать и другие этажи.

Она нахмурилась, но уже через несколько секунд повернулась к Гарри с сияющей улыбкой на лице.

— Прошу! Сейчас кофе сварю, нужно взбодриться, у нас полно работы.

Она указала на кресло, и Гарри с удовольствием сел. Кресло оказалось очень удобным, мягким и уютным. Молодой аврор почти сразу расслабился, наблюдая за тем, как Феникс готовит кофе.

Она измельчила зёрна в ступке для ингредиентов зелий, предварительно очистив её Эванеско, затем пересыпала кофе в маленький медный котелок, который вытащила из ящика стола, добавила воды с помощью заклинания Агуаменти и поставила на огонь, сняв оттуда котелок с зельем, который Гарри заметил, зайдя в кабинет. Под конец она бросила в бурлящий кофе какие-то травки с приятным пряным ароматом.

Гарри никогда не видел, чтобы кофе готовили так, будто это зелье, наверное, Фурнье была чистокровной волшебницей и не представляла, что кофе можно варить в турке, или, хуже того, в электрической кофеварке. Она и выглядела как настоящая волшебница, не имеющая ничего общего с миром магглов. На вид ей было около тридцати, у неё были слегка вьющиеся тёмно-русые волосы, заплетённые в пушистую растрёпанную косу с атласной синей лентой, и блестящие серые глаза с густыми тёмными ресницами, её лицо, хоть и не лишённое определённого очарования, казалось слегка надменным из-за поджатых губ и приподнятых бровей. Она была чуть ниже Гарри, очень подвижная, а все её движения были точными и выверенными. Фурнье была одета в расстёгнутую мантию почти до пола, тёмно-зелёную с синим подкладом, под мантией было свободное серое платье до колен, украшенное вышивкой с изображением полярной совы и подвязанное красным поясом, серые гольфы и простые коричневые туфли с застёжкой, уже довольно изношенные. С волшебной палочкой она почти не расставалась, предпочитая практически всё делать с помощью магии, и Гарри было любопытно за ней наблюдать. Всё же таких до мозга костей волшебников он встречал нечасто, потому что большинство магов в Британии — полукровки, и с миром магглов знакомы если и не слишком хорошо, то хоть как-то.

— Готово! — Фурнье сняла котелок с огня, налила кофе в коричневую глиняную чашку, больше похожую на небольшой кувшин, добавила немного коньяка и напоследок ещё раз взмахнула волшебной палочкой. — Я наложила чары, чтобы не остывало, — пояснила она и поставила чашку на свой стол с того края, где сидел Гарри.

Гарри взял чашку в руки и вдохнул восхитительный запах.

— Спасибо, — сказал он.

— Не за что. Теперь можно и к делу перейти.

Фурнье посерьёзнела, но в глазах у неё всё равно плясали тёплые огоньки, выдававшие неподдельную заинтересованность в деле. Похоже, она получала огромное удовольствие от своей работы (а также, возможно, и от общения со знаменитостью). Хотя, подумал Гарри, вспоминая фотографии жертв, какое уж тут удовольствие. Но, если разобраться, начальник Робардс тоже искренне любил всё это. Наверное, профессиональное, и, скорее всего, нечто подобное грозит и Гарри в не слишком отдалённом будущем.

— Итак, Поттер. Что мы имеем на данный момент.

Она вышла на середину комнаты и начала чертить схему в воздухе с помощью волшебной палочки.

— Сегодня около девяти часов вечера произошло чудовищное убийство. Место преступления — фамильный дом Дюкеттов, мои авроры были там сегодня и обнаружили, кроме трупов и пентаграммы, ещё кое-что, об этом чуть позже. — Она схематично изобразила дом и нарисовала внутри шесть точек и знак вопроса. — В доме шесть трупов. Четверо магглов, две волшебницы. — Две точки она обвела кружками и заставила их светиться, обозначив таким образом волшебников. — Что касается магглов, исчезли они, предположительно, вчера вечером, ни у кого из них не было семьи, а потому их ещё даже не хватились. Во всяком случае, в маггловский аврорат... в полицию никто ничего не заявлял. Также совершенно очевидно, что в совершённом ритуале они исполнили роли жертв, тут даже и гадать нечего — ни на что другое магглы не годятся. С ними всё понятно, не будем даже особо вникать, потому что у нас и без этого куча забот.

Гарри возмутило то, как Фурнье говорила о магглах, и он даже хотел сделать ей замечание, но не стал, поскольку его коллега продолжила, как ни в чём не бывало, говорить о деле. Аврор не стал перебивать её, так как он всё-таки здесь для того, чтобы распугать сложное дело, а вовсе не для того, чтобы воспитывать министерских работников.

— Теперь убитые волшебницы. Ирма Флаэрти — забота Робардса, она англичанка. Почему переехала в Париж... Ты ознакомлен с личными делами? — спросила Фурнье и продолжила, когда Гарри кивнул. — Так вот, почему она переехала в Париж три месяца назад — это вопрос. Теперь Орели Гренон. Она...

Фурнье закусила губу, опустила голову и за молчала на несколько секунд, рассеянным взглядом последила путь от своих туфель до ножек кресла, в котором сидел Гарри, а затем уставилась в зашторенное окно, но довольно скоро встрепенулась и приободрилась. Было очевидно, что смерть подчинённой выбила её из колеи, но она старалась не зацикливаться на этом и думать о деле, но, возможно, у неё не всегда получалось.

— Работала здесь, в аврорате, — начал за неё Гарри, не желая растягивать ночное бдение надолго, — последние три месяца была на больничном, так? Жила с родителями, и наша первостепенная задача — поговорить с ними.

— Да, — отозвалась Фурнье, понизив голос почти до шёпота, — всё правильно. Она работала под моим началом. Когда в конце мая попросилась на больничный, я её спокойно отпустила. Потом, через месяц, она приходила снова, сказала, что лечение затянулось и ей нужна ещё пара месяцев. Гренон всегда была серой мышкой, работала много, аккуратно, но особых успехов в службе не добилась. Она была в ударной группе, простой рядовой, даже не командующей, не смотря на внушительный стаж работы... Когда она приходила во второй раз, действительно выглядела больной, но не сказала, что с ней.

— А как именно она выглядела? — спросил Гарри. — Может быть, странно себя вела? Нервничала?

— Да нет, нормально себя вела. Была очень спокойна. Вид был немного усталый, но больничные ведь не просто так берут, ничего подозрительного.

— А её семья? Чем занимались её родители?

— Чистокровная семья. Но я про них мало что знаю. Мы бывали у них несколько раз на обеде, уже давно, но ничего особенного я там не заметила. Они не слишком общительны, в свете про них никогда не говорят, потому что нечего говорить. Орели — единственная дочь, замуж не вышла, потому что — ха! — была замужем за авроратом. Она, бывало, здесь и ночевать оставалась, но, тем не менее, не смотря на все свои старания, никогда не могла добиться хоть сколько-нибудь заметных успехов.

Гарри задумался. Если о семье ничего не известно, значит, там может быть всё, что угодно. Гадать тут бесполезно, нужно с ними пообщаться. Интересно.

— Что ж, — сказал он, — значит, утром отправимся побеседовать с супругами Гренон.

Фурнье кивнула.

— Да. Часов в девять. А прямо сейчас поразмышляем над другим.

Она быстро стряхнула меланхолию и перестроилась на рабочий лад, но глаза всё равно оставались грустными.

— Если есть жертвы, значит, есть и убийца. — Феникс указала кончиком палочки на знак вопроса, нарисованный внутри дома. — Или убийцы. Этого мы не знаем. Мы только можем предположить, что преступник — маг, потому что Флаэрти и Гренон, похоже, убиты заклятием Авада Кедавра. Также в комнате, где совершено преступление, кроме трупов и пентаграммы, как я уже говорила, найдено кое-что ещё, а именно: два ритуальных предмета — чаша и нож, нож лежал в чаше, и ещё там же была неизвестная субстанция, может, какое-то зелье. Сейчас это всё на экспертизе в соседнем отделе нашего департамента, но они пока не могут разобрать, что это. И плюс сам ритуал. Что это за ритуал — неизвестно. Мои авроры там всё просмотрели, но не нашли ничего, что могло бы пролить свет на наши загадки. Поэтому я хочу, чтобы мы сами обыскали там всё.

Гарри кивнул. Он и сам хотел осмотреть дом, в котором всё произошло. К тому же появление Снейпа наверняка было как-то с этим связано. Феникс не знала о Снейпе, и потому не догадывалась о возможном назначении ритуала, а Гарри догадывался. Но догадки догадками, а хотелось увидеть всё своими глазами. И, если подозрения подтвердятся, загадок станет ещё больше...

— Фурнье, — Гарри внезапно пришёл на ум вопрос, который он почему-то не задал сразу, хотя он был очевиден, — а почему убийца не уничтожил трупы? Хотя бы тем же Инсендио?

— О, да! — она усмехнулась. — Я тоже об этом подумала. Хотя тут всё очень просто и в то же время очень сложно. Не уничтожил скорее всего потому, что не смог. И это нам на руку.

— Не смог? — Гарри удивлённо поднял брови. — Убить заклятием смог, а уничтожить тела — нет?

— Именно. Хотя, конечно, то, что они убиты заклятием, ещё не доказано, но похоже на то. Однако есть факт, заставляющий в этом усомниться. Утром сам взглянешь на трупы и вынесешь свой вердикт. А вообще, магия в том доме ведёт себя очень и очень странно. Впрочем, завтра у нас будет шанс на собственной шкуре испытать все странности этого дома. А теперь далее.

Фурнье прочертила палочкой линию от нарисованного дома, а на конце линии нарисовала ещё одну точку, обведённую светящимся кружком.

— Семья Дюкетт, — пояснила она, — это наша основная зацепка на данный момент. Дом принадлежит им. А также мы знаем, что погибшая Ирма Флаэрти очень давно знакома с Этьеном Даниэлем Дюкеттом, потому что он был её другом, возлюбленным её сестры Айрин и отцом двоих её племянников. Насколько мне известно, Этьен и Айрин не состояли в законном браке, — она неодобрительно прищёлкнула языком, — будто они какие-нибудь магглы... Этьен, как известно, постоянно жил в Англии и пропал бесследно несколько дней назад, о чём сообщила в ваш аврорат Айрин Флаэрти. Робардс поговорит с ней завтра утром. А мы можем заняться остальными членами семьи. Нам нужно опросить родителей Этьена. Они также чистокровные, и я и моя семья давно знакомы с ними. Я знаю, что дед Этьена во Франции давно не живёт. Мы в основном общались с его родителями, а с ним самим я виделась последний раз года два назад.

— Понятно, — сказал Гарри, подводя итог, — значит, на завтра планируем посещение семей Гренон и Дюкетт, а также осмотр дома. В это время шеф поговорит с Айрин Флаэрти, а ваши эксперты, возможно, узнают что-то насчёт пентаграммы и содержимого ритуальной чаши.

Фурнье утвердительно качнула головой, стёрла рисунок и вернулась за свой стол, тут же принявшись за круассан и кофе.

— Всё время ем, когда приходится оставаться на ночь в аврорате. — Сказала она, виновато улыбаясь. — Круассан?

— Нет, спасибо, — улыбнулся Гарри, — но если в котелке ещё остался кофе, не откажусь.

Губы Фурнье растянулись в ослепительной улыбке, и она при помощи манящих чар призвала чашку Гарри, чтобы наполнить её ароматным напитком.

* * *

Гарри проснулся от того, что у него затекла спина. Он неловко потянулся и открыл глаза, не поняв сначала, где находится. Очки съехали на кончик носа, и всё вокруг было словно в тумане. Было темно, но в поле зрения попадала неизвестно откуда взявшаяся узкая полоска света. Гарри потёр глаза и поправил очки, обнаружив себя в рабочем кабинете аврора Феникс Фурнье. Окна были зашторены неплотно, и в комнату пробивался свет. Утро. Кажется, тот момент, когда их сморил сон, приходился на время незадолго до восхода солнца.

Гарри с трудом поднялся — от короткого сна в неудобной позе все кости ломило — и осмотрелся. Хозяйка кабинета спала, сидя на стуле и положив голову на стол, и громко сопела. Гарри взглянул на наручные часы, они показывали без четверти шесть. Значит, здесь без четверти семь. Пора приниматься за работу.

— Эй, Фурнье! — громко позвал он, склонившись над спящей. — Уже утро, пора...

Но он не успел договорить, потому что Феникс вскочила, словно ужаленная, опрокинув стул, и нацедила на Гарри волшебную палочку. Секунду она фокусировала взгляд, а потом облегчённо вздохнула, подняла стул и плюхнулась в него.

— Вервольф тебя раздери, Поттер, — сказала она хриплым спросонья голосом, — ты меня до смерти напугал.

— Извини, — хихикнул Гарри, потому что Фурнье выглядела очень смешно, — я не хотел.

Её и без того лохматая коса ещё больше распушилась, пока она спала, и волосы торчали в разные стороны, как прутья старых квиддичных мётел, которые хранились в Хогвартсе и ожидали списания. От недостатка сна под глазами у неё были мешки, а на щеке отпечатался смятый рукав мантии, потому что она спала, подложив под голову руки. Впрочем, Гарри был более чем уверен, что и сам выглядит ничуть не лучше.

— Чего уставился? — мрачно осведомилась Фурнье. — Сам бы к зеркалу подошёл.

Некоторое время она хмуро смотрела на Гарри, а потом не выдержала и рассмеялась, а вслед за ней и Гарри. Настроение у него сразу же поползло вверх, и он ощутил прилив сил и желание работать с ещё большим усердием.

Отсмеявшись, Гарри спросил:

— Проверим результаты экспертизы?

— Да. И трупы. Я провожу тебя к экспертам, которые занимаются чашей, ты поговори с ними, а мне нужно наведаться на пару слов к их начальнице. Когда закончу, зайду за тобой. А потом позавтракаем. Пойдём, экспертный отдел тут недалеко.

Они вышли в коридор, где окон не было, а потому там было точно так же темно, как и вчера ночью, когда Гарри только прибыл в министерство. Всё так же горели свечи в канделябрах, и единственным отличием от увиденного несколько часов назад было то, что некоторые двери были открыты — очевидно, авроры уже начали занимать рабочие места. Когда они подошли к концу коридора, Гарри увидел камин горчичного цвета, а на нём глиняный горшок с трещинами, где хранился летучий порох. Над камином были прицеплены к стене несколько выцветших клочков пергамента с номерами кабинетов и фамилиями министерских. Слева и справа от камина были небольшие ниши, а в нише слева узкая дверь с надписью «Отдел экспертизы». Другая ниша была завалена всяческим хламом — поломанными мётлами, ржавыми вёдрами, старыми пергаментными свитками, тряпками и ободранными перьями.

— Пока мы идём, расскажи мне о вашем министерстве? — попросил Гарри. Ему было интересно узнать, как здесь работают, потому что внешне всё это выглядело совсем не как рабочее место, а скорее как старая кладовка.

— Да нечего особенно рассказывать, — пожала плечами Фурнье. — Ну, атриум ты видел, он у нас на четвёртом этаже. Там камины — южный для международных перемещений, северный для местных, внутри страны, хотя с ним бывают проблемы, особенно если перемещаться с окраин, восточный для внутриминистерских, а западный особый, для экстренных, и для простых смертных он закрыт. Кстати, в наше министерство можно попасть только через камин, аппарировать тут нельзя, даже если ты Мерлин или Альбус Дамблдор. — Феникс открыла дверь в нише, взмахнув волшебной палочкой и что-то пробормотав себе под нос, так тихо, что Гарри не услышал. — Все остальные три этажа разделены на четыре изолированных части каждый, в каждой части располагается отдельный департамент. Наш департамент — исключение, мы занимаем две части, потому что у нас два крупных отдела, расследований и экспертизы, и их соединили дверью. Ну в экспертизе в основном лаборатории. За мной, — сказала она, протискиваясь в дверь.

— А что за странная нумерация кабинетов? — спросил Гарри, пробираясь следом. — Я вчера ещё обратил внимание, два кабинета рядом, 713 и 703.

— Да вроде нормальная нумерация, — пожала плечами Феникс, — обычная. Номер кабинета и этажа. Мой 71, а этаж третий.

— О, вот как, — побормотал Гарри в ответ.

Всё-таки в британском министерстве нумерация кабинетов была стандартной, как в любом другом месте, но здесь, похоже, всё не так. Гарри подумал, что скоро он уже перестанет удивляться странностям французов.

Он захлопнул за собой дверь и огляделся. Они стояли в точно таком же узком коридоре, с точно такой же захламлённой нишей в противоположной стене, но здесь не было камина. Очевидно, камин полагался только один на каждый департамент.

— Сюда, — Фурнье махнула рукой, приглашая следовать за ней.

Она оставила его в лаборатории вместе с экспертами, занимавшимися чашей, а сама умчалась дальше, пообещав вернуться минут через двадцать.

К огорчению Гарри, беседа с экспертами не дала ответов на вопросы, но зато молодому аврору удалось взять пару образцов субстанции, а также колдографии чаши и ножа. Колдографии были сделаны очень хорошо: эксперт держал их в руках и осторожно поворачивал, так что можно было разглядеть ритуальные предметы со всех сторон, и даже различить письмена на чаше. Закончив беседовать с экспертами, один из которых говорил по-английски вполне сносно, но с жутким акцентом, из-за чего в его речь приходилось внимательно вслушиваться, Гарри подхватил колдографии и бутыльки с образцами и вышел в коридор, не забыв поблагодарить работников лаборатории за оказанную помощь. Он планировал показать образцы Снейпу, потому что тот был не только великолепным зельеваром, но и знатоком тёмной магии, что в данном случае огромный плюс. Ну и, разумеется, Снейп был чуть ли не самой заинтересованной стороной этого расследования.

Феникс он ждал недолго. Успел только мельком оглядеться, не заметив, впрочем, разительных отличий от отдела расследований, как уже увидел спешащую к нему начальницу с огромным ворохом пергаментов.

Она закинула документы в один из кабинетов и подошла к Гарри.

— Ну что, как там дела? Что ребята говорят? — спросила она. — Автографы небось раздавал? — добавила лукаво.

— Да уж пришлось, — слабо улыбнулся Гарри. Первое время после войны ему нравилось раздавать автографы, но теперь у него самого эйфория прошла, а у его поклонников — нет. — А насчёт дела — тут почти ничего. — Он не смог скрыть разочарования в голосе. — Субстанция выглядит как смесь крови единорога и мыслей в Омуте Памяти, по цвету и консистенции, во всяком случае, но даже близко не является ни тем, ни другим. Хотя внешнее сходство очевидно. Кроме того, никак не реагирует на магию. Вообще. Никакими чарами продиагностировать эту штуку невозможно. Похоже, ваши эксперты в тупике. Я взял образцы, хочу показать их паре наших специалистов.

Фурнье кивнула.

— Да, пожалуй, так будет лучше. Возможно, ваши эксперты встречались с чем-нибудь подобным. Но если ничего не получится, — а так и будет скорее всего, раз даже магия не помогает, — то мы будет строить расследование по-другому, опираясь на другие факты.

Гарри искоса поглядел на Феникс. Исходя из её поведения и слов он уже понял, что эта волшебница ценит магию слишком высоко и, судя по всему, не слишком любит магглов. Может, стоит сказать ей о том, что, если ничего не будет получаться, магглорождённая и очень умная Гермиона сможет исследовать субстанцию, не прибегая к помощи магии? Точно стоит.

— Моя лучшая подруга — из семьи магглов, — сообщил он. — Работает в министерстве и, хотя её отдел ничего общего с авроратом не имеет, имеет доступ к нескольким лабораториям. Она нам часто помогает в случаях, когда магия бессильна. Она изучала многие маггловские науки, и я уверен, что сумеет нам помочь в случае чего.

Фурнье посмотрела на Гарри так, будто он только что сморозил самую ужасную глупость на свете.

— Маггловские науки? И чем же, интересно, они могут помочь?

— Много чем. Магглы изобрели кучу вещей и способов, которые могут сильно помочь в расследованиях.

Фурнье нахмурилась, как будто что-то вспоминая.

— А твоя подруга, это ведь Гермиона Грейнджер, участница войны?

Гарри кивнул, и лицо Феникс удивлённо вытянулось.

— Но ведь... Я читала о ней в газетах, и ни за что бы не подумала, что она магглорождённая. И она работает в министерстве? Её приняли, потому что она героиня войны, ей не могли отказать? Или потому что она твоя подруга?

— Н-нет, — Гарри был неприятно сбит с толку таким предположением, он совсем не такой реакции ожидал от коллеги. — Она была лучшей ученицей на курсе, когда мы учились в Хогвартсе, отлично сдала экзамены и поступила на работу по конкурсу.

— У вас в Англии что, магглов принимают на министерскую службу? — теперь взгляд Феникс был недовольным и почти возмущённым. — Но ведь они не понимают ничего о нашем мире, как они могут нормально работать? Ладно полукровки, но магглы? Не сомневаюсь, что не участвуй она в войне, никто бы её в министерство не принял!

Феникс отвернулась в сторону и сложила руки на груди.

Гарри разозлился не на шутку, глядя на неё. То, что она сказала, было отвратительно. И, хотя его голос звучал ровно, в нём легко можно было услышать раздражение. Но Гарри и не пытался этого скрыть.

— Они не магглы, они такие же волшебники, как и все остальные.

— Вот как? — Фурнье надменно вздёрнула брови, поворачиваясь к нему, и это ещё сильнее вывело Гарри из себя.

— Да, — сказал он резко. — И я не хотел бы больше обсуждать этот вопрос, иначе мы поссоримся и работать вместе нам будет очень сложно. И кстати, Фурнье, ты никогда не задумывалась о том, что такие вот мысли о превосходстве чистокровных волшебников над магглорождёнными приводят иногда к не очень приятным вещам? К войнам, например?

Гарри резко развернулся и, не дожидаясь реакции Фурнье, быстрым шагом пошёл к выходу и там остановился, поскольку не знал пароля. Волшебница догнала его у самой двери.

— Поттер, извини, я была ужасно несдержанной. Я должна была держать себя в руках. Возможно, я не совсем права, возможно... Но в любом случае я... я не хотела тебя обидеть или задеть. — Она опустила голову и, похоже, действительно переживала. — Обещаю, что впредь буду следить за своими словами и не стану говорить того, что может тебя расстроить. Давай не будем больше обсуждать эту тему, раз наши мнения так не совпадают.

Её извинение казалось искренним, но Гарри не мог справиться с раздражением, особенно после того, как услышал последнюю фразу. Не будем обсуждать эту тему, раз не совпадают мнения? Значит, она решила и дальше придерживаться своих извращённых взглядов на права чистокровных и магглорождённых? Что ж, отлично. Просто замечательно.

— Займёмся работой, — сухо сказал он и отвернулся. Говорить лишний раз с этой чистокровной выскочкой не хотелось.

Фурнье снисходительно посмотрела на него, поджала губы и взмахнула палочкой, открывая дверь. Поттер прошёл вперёд, он был раздражён сверх всякой меры и хотел пойти в атриум, чтобы там его перенаправили куда нужно и ему больше бы не пришлось общаться с этой самодовольной авроршей, но, едва он оказался в коридоре, его чуть не сбил с ног молодой волшебник, почти мальчик, вероятно, стажёр, в болотного цвета аврорской мантии, так что Гарри пришлось ухватиться за камин, чтобы не упасть.

— Madame Fournier!

Наскоро извинившись перед Гарри, он ринулся к Феникс, которая, нахмурившись и скрестив на груди руки, стояла у двери.

— Laporte? Qu'est-ce qui s'est passé?*

Голос её звучал строго. Гарри не понял вопроса, но подумал, что «Лапорт» — это, скорее всего, фамилия этого аврора.

Запинаясь через слово и пытаясь отдышаться от быстрого бега, мальчишка залепетал что-то по-французски, но среди сказанного Поттер разобрал только «Орели Гренон».

— Je le sais. Et alors?* — хмурилась Фурнье.

Аврор Лапорт на одном дыхании выпалил что-то и беспомощно посмотрел на свою начальницу. Казалось, он был готов заплакать. Выслушав подчинённого, Фурнье изо всех сил сжала кулаки и обернулась к Гарри.

— Мы не идём опрашивать мсье и мадам Гренон. Лапорт по моему поручению поехал к ним пораньше, чтобы предупредить о нашем скором визите, и обнаружил обоих мёртвыми.

Гарри судорожно втянул в лёгкие воздух и уставился на Феникс, которая была потрясена новостью не меньше его. Они смотрели друг на друга некоторое время, и в какой-то момент Гарри понял, что о недавних разногласиях можно забыть. Осознать это оказалось на удивление приятно. Он кивнул Фурнье, и авроры помчались по коридору в сторону её кабинета.

— Laporte, suis-moi!* — коротко велела волшебница, и мальчик ринулся за ней, чуть не наступив на собственную мантию, которая была ему немного большевата.

Гарри побежал следом.

* Лапорт? Что случилось?

* Это я знаю. И что?

*Лапорт, за мной!

Фурнье передвигалась широкими шагами, она была очень раздражена, и даже зла. Подойдя к кабинету номер 703, она пару раз ударила по двери кулаком, но приглашения войти дожидаться не стала, а со всей силы толкнула дверь, и та раскрылась, с громким стуком ударившись о стену. Влетев в кабинет начальника, Феникс в два прыжка очутилась у его рабочего стола. Не поворачиваясь к своим спутникам, буравя тяжёлым взглядом своего шефа, она жестом пригласила Гарри и мальчишку-аврора войти.

— Паради! — она начала говорить по-английски, видимо для того, чтобы Гарри не чувствовал неловкости, а голос её звучал так злобно, что Поттер невольно поёжился. — Какого чёрта ты тут сидишь просто так?! Почему маги, которые могли помочь нам в расследовании — о, прошу, заметь также, что они почти единственные могли нам помочь! — мертвы? Не напомнишь, кто должен быть охранять Гренонов?

Она подошла вплотную к столу, перегнулась через него и теперь смотрела Флавьену Паради прямо в глаза, прищурившись.

— О, постой-ка, кажется, это должен был быть ты! А ты как последняя задница сидишь тут и сов считаешь!

Фурнье резко развернулась, прошлась по кабинету, вернулась к столу начальника и встала, уперев руки в бока.

— Что же ты теперь собираешься делать? — прошипела она так, что можно было подумать будто она говорит на парселтанге. — На такой промах Богарт глаза не закроет. Из-за феноменальной изворотливости тебе раньше многое сходило с рук, но смерть магов, за которыми тебе было поручено присматривать — не тот случай.

Флавьен Паради, щупленький почти полностью облысевший маг лет пятидесяти с небольшим, смотрел на Фурнье и ухмылялся, хотя и несколько затравленно, но больше нагло. Похоже, реакция коллеги его забавляла, но в то же время он был настороже. Гарри он с первого взгляда не понравился — хитрые маленькие глазки перемещались с Фурнье на Поттера слишком быстро, пытаясь оценить обстановку. Такой взгляд уже был знаком Гарри — Питер Петтигрю точно так же рыскал глазами, пытаясь разглядеть в других слабости, которые можно было бы использовать в своих целях.

— Вероятно, мы сможем как-нибудь уладить это? — елейным голосом проговорил Паради, глядя Фурнье в глаза.

— Нет, — отрезала она в ответ, отворачиваясь. — Не в этот раз, Паради. Это дело чрезвычайно серьёзно, и касается не только нашей страны. Как видишь, расследовать его к нам направили не кого-нибудь, а Гарри Поттера. Робардс направил одного из лучших своих авроров, а мы... ты! Ты должен был сделать всё, а вместо этого так гнусно облажался. Прямо сейчас я пойду к Богарту. Напишу ходатайство об отстранении тебя от расследования. И о понижении тебя в должности!

Феникс развернулась и направилась к выходу, кивком пригласив своих спутников следовать за ней, но Флавьен Паради вскочил со своего места и в мгновение ока оказался у двери, загородив выход.

— Фурнье, ты не можешь этого сделать! Я уважаемый человек, я всю свою жизнь проработал здесь, всё своё время отдавал аврорату!

Он смотрел то на Феникс, то на Гарри умоляющим взглядом, нервно теребя пальцы.

— Ты не работаешь, а только казённые мантии просиживаешь, — презрительно фыркнула Фурнье. — И, признаться честно, я вообще не понимаю, за какие заслуги ты стал уважаемым человеком. Всё, чем ты можешь гордиться — это чистая кровь, но ты — позор для своей семьи.

— Тейс не отстранит меня, нет, — как бы сам себя уговаривая пробормотал Паради, — он знает мою семью, он не посмеет... Конечно, не посмеет. Он не станет слушать глупую женщину, возомнившую себя неизвестно кем!

— Ты действительно так считаешь? — Феникс заломила бровь, скептически глядя на своего начальника, который под её тяжёлым взглядом казался мелким и жалким. — Что ж, я в любом случае собираюсь проверить. А теперь прочь с дороги, пока я тебя не прокляла!

Она для верности вытащила волшебную палочку, и Паради, побледнев, посторонился. Гарри сразу же выскользнул за дверь, а за ним и Лапорт, который стоял у стены, дрожа от страха, всё то время, что они пробыли в кабинете Флавьена Паради.

— Мсье Поттер, Vous savez, я бояться мадам Фурнье très très fort. Она бывать очень страшный иногда, — шёпотом признался Гарри мальчишка Лапорт, вытирая о мантию вспотевшие ладони.

— О, — Гарри не знал, как реагировать на подобное признание, и только понимающе кивнул. Сам не он не мог вспомнить, чтобы кого-то в аврорате вот так боялся, даже когда сам был стажёром. Как ни крути, даже самые неприятные начальники Волдеморту и в подмётки не годились.

Тем временем разъярённая Феникс выскочила из кабинета начальника отдела расследований и отправилась в свой собственный, на ходу давая указания Лапорту. Тот, выслушав её, убежал, а Поттер и Фурнье скрылись в кабинете 713.

— Ненавижу этого старого бездельника, — сказала Фрнье, падая в кресло.

Гарри устроился на диване.

— Если он и правда такой бездельник, то как ему удаётся до сих пор оставаться начальником отдела? В нашем министерстве такой не задержался бы надолго.

Феникс вздохнула.

— Он из очень влиятельной семьи. Когда я пришла сюда восемнадцатилетним стажёром, Паради уже сидел в кресле шефа. Он изворотлив, как змея, и долгое время я не замечала его безделья. К тому же я тогда была такой же запуганной, как Лапорт, и он для меня был чуть ли не божеством. Но время шло, все авроры росли, чего-то добивались, а он так и оставался на месте. Он только и знает, что указания раздавать, а когда дело доходит до того, чтобы сделать что-то самому, сливается. Отвратительный тип.

— Это точно, — Гарри не мог не согласиться, — но бывает и хуже. У нас есть сотрудница, Долорес Амбридж, и когда я был на пятом курсе Хогвартса, она была инспектором школы. Её воспитательные меры были жестокими, и магглорождённым и полукровкам здорово доставалось. А вот это, — Гарри продемонстрировал шрам с надписью «Я не должен лгать» на руке, — осталось от наказания, назначенного Амбридж. Однако она до сих пор работает в министерстве.

— Это... ужасно. — Фурнье сочувственно посмотрела на коллегу. — Но разве это не противозаконно? Даже в отношении нечистокровных это слишком жестоко. Во Франции за такое можно заработать большой штраф и отправиться на исправительные работы, а то и в тюрьму.

— Вообще-то, конечно, противозаконно. Но тогда все думали только о том, как остановить Волдеморта, и на такие вещи никто особого внимания не обращал. Приоритеты были не те, — усмехнулся Гарри.

Фурнье вздохнула.

— Как насчёт завтрака? — сменила тему она. — Потом мне нужно будет сходить к Тейсу Богарту, главе нашего департамента, потому что с Паради нужно что-то делать. Но это недолго. А ты тем временем посмотришь трупы. И через полтора-два часа Лапорт принесёт информацию о семье Гренон, я ему задание дала. Мы быстро всё изучим, сделаем выводы, и тогда уже будем двигаться дальше. Так что, думаю, до одиннадцати всё успеем, а потом ты отправишься осматривать дом Дюкеттов, — я тебе портал подготовлю, — а я сама осмотрю дом Гренонов.

— Мы могли бы вместе осмотреть дома. Так, наверное, будет лучше? — Гарри всегда считал, что места преступления нужно осматривать нескольким людям, потому что если один чего-то не заметит, то обязательно заметит другой.

— Не выйдет, я обещала Робардсу вернуть тебя к вечеру. — Фурнье дёрнула плечами и виновато улыбнулась.

— Ладно, — сказал Гарри. Перспектива уже вечером вернуться домой показалась ему весьма приятной, потому что не сегодня-завтра Джинни должна была вернуться со сборов. — Быстро завтракаем, и за работу. Хочется побыстрее расправиться с этим делом.

* * *

Наскоро позавтракав и хорошенько заправившись кофе с добавлением бодрящего зелья, авроры разошлись каждый по своим делам. Гарри, которого Феникс подробно проинструктировала на предмет того, куда идти и к кому обращаться, через камин переместился в подвальные помещения министерства.

Там всё было точно так же, как и на верхних этажах, только намного мрачнее и дверей в коридоре было меньше, а ещё пахло подвальной сыростью. Фурнье объяснила, что в подвалах находятся хранилища для всего на свете, и большая часть дверей запечатана, доступ туда закрыт для всех, кроме нескольких невыразимцев и министра. А некоторые помещения и вовсе запечатаны от всех и навсегда. Что-то вроде отдела тайн, подумал Гарри, только этот подвал казался намного более зловещим.

Шаги гулким эхом отзывались от каменных стен, пока Гарри бродил по коридору в поисках нужной двери. Фурнье сказала, что защита настроена на него, и дверь пропустит его внутрь. Оставалось только найти нужную, а это оказалось непросто, поскольку никаких табличек не было, а всё вокруг было абсолютно одинаковым. Вспоминая указания Фурнье, Гарри подошёл к двери, которая, как ему показалось, была именно той самой. Он осторожно приложил к ней ладонь, ожидая, что защита узнает его и пропустит. Гарри простоял так почти минуту, но ничего не произошло.

— Хммм... — пробормотал он себе под нос. — Ошибся, наверное.

Он уже повернулся к двери спиной, намереваясь отправиться в начало коридора и начать поиски заново, пытаясь дословно вспомнить все указания Фурнье, когда услышал за спиной тихий щелчок, а затем скрип петель. Поттер резко обернулся, выхватив на всякий случай волшебную палочку, однако ничего подозрительного не увидел. Дверь, около которой он только что стоял, была слегка приоткрыта, туда можно было просунуть ладонь, не более.

«О, это всё-таки она!» — с облегчением подумал Гарри и заглянул внутрь.

В комнате царил полумрак, мебели почти никакой не было, только неясные очертания стола и пары стульев у противоположной стены. Казалось, там никого нет. И оттуда, кажется, пахло болотом. Болотом? В министерстве?

— Эммм... Мсье Ноле? Вы здесь? Это Поттер, Гарри Поттер. Я пришёл взглянуть на трупы. — Тишина. — Мсье Ноле?

Странно. Гарри точно знал, что его ждут, что Феникс предупредила авроров о его визите. Не могли же они просто взять и уйти? Невозможно. Наверное, всё-таки дверью ошибся. А если так, то охранные чары у них тут так себе, раз пропустили первого встречного. Гарри решил не заходить в комнату и пойти поискать нужный кабинет, когда почувствовал, что кто-то крепко ухватил его за руку. Или что-то, потому что рука была ледяной и какой-то скользкой. Гарри тут же прошиб холодный пот, он попытался вырваться, но от страха не смог должным образом проконтролировать свои движения и дёрнулся слишком резко, ударился о косяк двери и выронил волшебную палочку. Гарри чувствовал, как его окутывает липкий страх. Скользкая рука требовательно дёрнула его на себя, и аврор тут же очутился на пороге тёмной комнаты, а дверь за спиной захлопнулась с противным скрипом.

— Здравствуй, Гарри.

Тихий, почти детский голос раздался над ухом, и Поттер подскочил от ужаса.

— Меня зовут Мари. Как хорошо, что ты здесь. Ты пришёл сюда сегодня ночью, я знаю. Я всё ждала, когда ты зайдёшь ко мне, потому что только ты можешь, и я должна тебе кое-что сказать. Только тебе, что-то очень важное.

Гарри, дрожа и чувствуя, что по спине заструился холодный пот, медленно повернул голову туда, откуда доносился голос. В полумраке был виден только неясный силуэт кого-то, кто ростом был немного ниже, чем он сам. Гарри подумал, что, наверное, нужно что-нибудь сказать, но слова застревали в горле. Совершенно очевидно было то, что перед ним не человек, во всяком случае не живой человек точно, и осознание этого заставляло сердце колотиться в груди так, что, казалось, ещё немного — и оно выпрыгнет. Дышать было тяжело, но Гарри, кое-как справившись с собой, заставил себя говорить.

— П-почему ты здесь, Мари? И что ты хочешь мне сказать? — выдавил он из себя, стараясь слишком не поддаваться панике и лихорадочно соображая, что делать дальше. Было ужасно холодно, так, что когда он говорил, изо рта вырывался пар, но это было даже неплохо, потому что холод немного отрезвлял.

— Меня здесь закрыли много-много лет назад. Сказали, что я плохо себя веду. Но это неправда, Гарри. Я очень, очень хорошая девочка. Ведь правда?

Тонкий голос звучал жутко, а эхо, раздававшееся в почти пустой комнате, повторяло каждое слово.

— Да, н-наверное. — Гарри выдавил из себя эти слова с огромным трудом, потому что его голос предательски дрожал, но, сказав, почти сразу был вынужден пожалеть о том, что сказал два слова вместо одного. От силуэта в темноте повеяло арктическим холодом.

— Ты сомневаешься в том, что я хорошая? — голос звучал подозрительно. — Ты думаешь так же, как и они?

— Нет, что ты, нет! — поспешил сказать Гарри, почуяв неладное, однако Мари, похоже, уже разозлилась не на шутку.

— Конечно, ты такой же, как они! А я думала, что ты будешь моим другом, потому что ты мог сюда зайти, хотя они сделали так, что никто не мог! Но ты злой! И я ничего тебе не скажу.

Вдруг Гарри почувствовал, как холодная рука опустилась на его плечо и сильно сжала его, а ледяное дыхание, пахнущее гнилью и тиной, опалило щёку.

— Я не дам тебе уйти отсюда, ты останешься со мной насовсем.

Тихий и ровный шёпот Мари у самого уха заставил Гарри судорожно вздохнуть и дёрнуться в попытке освободиться, но ничего не вышло. На смену липкому страху пришла настоящая паника, когда Гарри в полной мере осознал, насколько он беспомощен: волшебной палочки у него нет, он в закрытой комнате, куда вряд ли кто-то сунется в ближайшие, как минимум, несколько минут, но Мари и этого будет более чем достаточно, кроме того, если поверить словам этого... существа, сюда зайти не может никто. Сердце колотилось как бешеное, пот застилал глаза, и аврор отчаянно пытался придумать, что можно сделать в этой кажущейся безвыходной ситуации. Какие заклинания можно сотворить без палочки? Акцио, палочка? Не пойдёт, она осталась за дверью. Только... Точно, Люмос! Однажды, на одном из рейдов, у Гарри получилось использовать Люмос без палочки, должно получиться и сейчас. Инфери ведь боятся света? Если, конечно, это действительно инфери. Но, во всяком случае, других вариантов не было, а снова умирать Гарри совсем не хотел. Одного раза хватило.

— Люмос, — в отчаянии прошептал он, сконцентрировавшись. И у него получилось! На ладони появился маленький, но достаточно яркий шар, осветивший комнату. Чудовище зашипело и резко отпрыгнуло к стене, зацепилось за неё и поползло к потолку, как паук, а Гарри, не теряя ни секунды, ринулся к двери.

Он дёрнул ручку, и дверь — о, чудо! — на удивление легко поддалась, выпуская перепуганного аврора наружу. Гарри со всего размаху захлопнул её, подхватил с пола свою палочку и с помощью магии запечатал вход. Он прислонился к противоположной стене, пытаясь восстановить дыхание и прийти в себя, когда услышал звук шагов в конце коридора. От камина в его сторону бежали несколько человек.

«Ну слава Мерлину», — подумал Гарри. Сил на то, чтобы отлепиться от стены и пойти навстречу министерским работникам, не было, поэтому он решил остаться на месте. Гарри подумал, что, наверное, выглядит ужасно, потому что маг, подбежавший первым, побледнел, увидев его.

— Мистер Поттер! Что случилось? — он был испуган и очень обеспокоен.

— Я... — Гарри замешкался, поскольку ещё не пришёл в себя. — Тут дверь. — Он указал направление кивком головы. — Я зашёл туда, а там что-то...

— Я знаю, что там.

Гарри вскинул голову и увидел мрачного седовласого волшебника в серой мантии, который выступил из-за спин трёх других. Он внимательно смотрел на Гарри.

— Больше всего меня интересует, как вам удалось туда попасть, мистер Поттер. Думаю, нам с вами стоит поговорить об этом.

Гарри кивнул, разглядывая мага. На его мантии он увидел едва заметную нашивку отдела тайн, выходит, это невыразимец.

Волшебник прошёл в соседнюю дверь, дав Гарри знак следовать за ним. Они оказались в пустом кабинете, где не было ничего, кроме массивного стола и пары жёстких деревянных стульев, на которых они и расположились для беседы.

— Итак, мистер Поттер, получается, вы приложили руку к двери, и она открылась?

Лицо седовласого невыразимца было абсолютно бесстрастным.

— Да, я перепутал двери, думал, меня там ждут. Мадам Фурнье сказала, что защита настроена на меня, и я был почти уверен, что это та самая дверь.

— Это странно, мистер Поттер, поскольку чары, наложенные на комнату, скрывают её абсолютно ото всех, даже от министра и всех без исключения невыразимцев. Это помещение было запечатано во время Первой войны, поскольку то... та девушка, которая там спрятана, представляет опасность для жизни каждого, кто оказывается поблизости. Я сам двадцать восемь лет назад ловил это чудовище и накладывал чары на комнату. Мы запечатывали её навсегда. Вообще-то вы не должны были увидеть эту дверь.

— Но я увидел. И хотел бы знать, почему, — нахмурился Гарри. Всё это было более чем странно.

— Это загадочное происшествие, мистер Поттер, но мы разберёмся. Позволите задать вам несколько вопросов?

Невыразимец посмотрел собеседнику в глаза.

— Да, конечно, — ответил Гарри и, предполагая возможные вопросы, приготовился врать.

— Итак, мистер Поттер, замечали ли вы за собой какие-либо необычные способности?

— Нет. Определённо нет. Я могу создать Люмос без палочки, но не более того.

— Люмос без палочки могут создать многие. Я имею в виду другое. Например, достоверно известно, что вы победили тёмного волшебника Волдеморта с помощью заклятия Экспеллиармус. Но мы с вами прекрасно понимаем, что против убивающего заклятия защитное сработать не может. Что вы на этот счёт думаете?

— Но ведь это известный факт. Палочка, которая была у Волдеморта, принадлежала мне, потому что ранее я отнял её в бою у Драко Малфоя. Она просто не захотела работать против меня. Кроме того, вероятно, сработала также магия, которой Волдеморт меня отметил, когда напал на дом Поттеров в Годриковой впадине. — Гарри приподнял чёлку и указал на свой знаменитый шрам в виде молнии. — Могу заверить вас в том, что ни до, ни после моего сражения с Волдемортом у меня не наблюдалось никаких особых сил и способностей. Это может подтвердить кто угодно.

Гарри замолчал. Он сказал всё, что было можно и надеялся, что этого будет достаточно. Говорить о том, что к моменту битвы от Волдеморта остался только жалкий осколок того, что когда-то было человеком, а волшебная палочка в действительности была одним из мифических Даров Смерти, было нельзя, потому что о существовании Даров Смерти и о хоркруксах не должен знать никто. Эти знания магическому сообществу точно ничего хорошего не принесут, а потому должны навсегда остаться тайной. Но, во всяком случае, насчёт необычных способностей Гарри не соврал — у него их не было.

— Что ж, хорошо, — сказал невыразимец. — Не заметили ли вы чего-то необычного, когда зашли на этаж?

— Нет, ничего.

— Пойдёмте со мной в коридор, мистер Поттер. Вы посмотрите и скажете мне, сколько дверей вы видите.

Невыразимец поднялся, и Гарри тоже. Они вышли в коридор, и Гарри осмотрелся. Он видел ровно столько же дверей, что и до этого. В коридоре ничего не изменилось.

— Я не считал, сколько здесь дверей, к тому же коридор длинный, но в поле зрения, — Гарри поправил очки, всматриваясь, — шесть.

— А ту дверь, за которой вы встретились с инфери, видите?

Гарри посмотрел на дверь. Рядом стояли трое невыразимцев, которые только что закончили работу по восстановлению защитных чар.

— Да, вижу.

Невыразимцы молча переглянулись.

— Любопытно, — сказал тот, с которым беседовал Гарри. — А вот я — нет.

— Что это значит, как вы считаете? — спросил Гарри.

— Кто знает, — философски заметил невыразимец, лицо его при этом было абсолютно бесстрастным и похожим на глиняную маску. Но их, кажется, этому учат, так что пытаться понять, что он имеет в виду — гиблое дело.

— А эта девушка, которая там закрыта, кто она? — спросил Гарри.

— Маггла, погибшая при невыясненных обстоятельствах. Аврорат, проведя расследование по её делу, выяснил, что она покончила жизнь самоубийством, утопившись, однако доказать это на сто процентов не представляется возможным ввиду того, что тело так и не было найдено.

— Ну, в то, что она утонула, я могу поверить, потому что от инфери пахло тиной, — согласился Гарри. — Но почему аврорат решил, что это самоубийство? Возможно, её убили, и поэтому она стала мстительным чудовищем? Вы можете сказать её имя?

— Это не ваше дело, мистер Поттер. — Сказал седовласый невыразимец. Тон его был таковым, что Гарри решил не спорить, а попросить Феникс разузнать об этой загадочной Мари всё, что возможно. После того, что Поттер услышал от инфери, он не мог просто так оставить это. Однако сейчас были дела поважнее, нужно было заканчивать работу.

— Хорошо. Я могу идти? — спросил Гарри.

Невыразимец кивнул и вызвался проводить коллегу до нужной двери, где передал его мрачному аврору Ноле. Тот отвёл Гарри в холодное помещение, где хранились трупы, и оставил его там, сославшись на срочные дела и пообещав вернуться не больше чем через полчаса.

Гарри прошёл в помещение, кутаясь в мантию. Здесь было по-настоящему холодно. Это показалось странным, поскольку авроры могли просто использовать магию, чтобы сохранить тела, именно так делали в британском министерстве, к тому же это намного более эффективно, чем холод. Аврор приблизился к двум столам, на которых лежали тела, накрытые чёрной тканью. К столам были прикреплены личные дела погибших. Гарри осторожно снял ткань с тела Ирмы Флаэрти. В ноздри ударил странный запах, который даже и описать было невозможно. Это определённо был не тот запах, который можно почувствовать в маггловском морге, где Гарри пришлось однажды побывать во время расследования его первого настоящего дела. Но его нельзя было и назвать неприятным, хотя и удовольствия он не приносил. Осмотревшись, Поттер с удивлением обнаружил в изголовье стола металлические инструменты. Инструменты для вскрытия? Бред какой-то, здесь же полное здание волшебников! Выходит, магия здесь тоже бессильна? Гарри достал палочку из внутреннего кармана мантии и наложил на тело Ирмы Флаэрти простые диагностические чары. Ничего. Более того, он даже не почувствовал привычного потока магии, проходящего через всё тело к волшебной палочке.

— Люмос! — Гарри попробовал простое заклинание, однако и оно не сработало.

Удивлённый, аврор вернулся к двери и попробовал сотворить заклинание там. Кончик палочки послушно засветился неярким дрожащим светом. Гарри стал медленно двигаться к столам, и чем ближе он подходил, тем сильнее дрожал огонёк, пока в конце концов не погас. Теперь стало понятно, что имела в виду Феникс, говоря о том, что магия в доме Дюкеттов ведёт себя странно.

Обречённо вздохнув, Гарри спрятал палочку и потянулся за инструментами. Работа предстояла неприятная, но необходимая.

* * *

Спустя полчаса Гарри, закончив осмотр тел и, перекинувшись парой слов с аврором Ноле, вернулся в кабинет Фурнье. Она сидела за столом и внимательно рассматривала какие-то пергаменты, периодически делая заметки на полях серым гусиным пером.

— О, ты уже закончил? — рассеяно спросила она, не отрываясь от пергамента. — Понял, почему у нас возникли сомнения насчёт убивающего заклятия?

— Да. — Гарри подошёл к столу и плюхнулся в кресло. — Я взял образцы той штуки, что у тел Флаэрти и Гренон теперь вместо крови. Сдаётся мне, это то же самое, что в чаше. Думаешь, это кровь?

— А? — Фурнье оторвалась от пергамента, отсутствующим взглядом уставившись на Гарри. Потом тряхнула головой и кивнула. — Да, думаю, кровь. Что ещё это может быть? Но надо исследовать... Один из моих авроров сказал, что знает способ проверить этот вариант.

— Да, я тоже знаю, — сказал Гарри. — Микроскопы и прочее нам в помощь.

— Микро...скоп? — Фурнье смешно округлила глаза, недоумённо уставившись на коллегу.

— Не знаешь, что такое микроскоп? — Поттер недоверчиво посмотрел на неё. — Эту штуку и маги должны знать. Что такое телескоп, знаешь?

— Конечно, — обиженно ответила Феникс, — в школе через телескоп звёзды рассматривала. А этот твой... микроскоп. Он для того, чтобы рассматривать мелкие детали? Ну, судя по названию.

— Да, — кивнул Гарри. — Но, пожалуйста, не говори мне, что никогда его не видела. Магглы изобрели микроскопы четыре века назад, с тех пор ими и волшебники часто пользуются. И до сих пор!

— Зачем мне микроскоп, если для подобных целей существуют специальные заклинания? — Фурнье хмыкнула и поджала губы, обозначив тем самым всё своё презрение к маггловским изобретениям. Гарри обнаружил, что это неприятие достижений магглов с её стороны является весьма раздражающим. Таких твердолобых чистокровок он, пожалуй, ещё не встречал. Но решил не развивать эту тему, чтобы не портить отношения с человеком, с которым ещё много придётся работать. К тому же, не смотря ни на что, Фурнье нравилась ему, Гарри и сам не понимал, чем именно, но было в ней что-то располагающее и приятное.

— Действительно, зачем? — усмехнулся он и добавил: — Однако я уверен, что смогу со временем переубедить тебя насчёт магглов. Или, может, лучше поручить это Гермионе? — протянул задумчиво, с удовольствием представив, с каким рвением подруга принялась бы за перевоспитание Фурнье. Стоит только вспомнить Г.А.В.Н.Э, и сразу станет ясно, что у Феникс нет шансов не полюбить магглов в самом ближайшем будущем.

— Давай-ка лучше обсудим дела, — сказала Фурнье, недоверчиво покосившись на Поттера. У Гарри на лице было написано, что он что-то задумал, и, судя по выражению лица Феникс, ей это решительно не нравилось. — Вот, например, информация о семье Гренон, которую принёс мне Лапорт. И не всё там так гладко, как мне казалось. Самое важное я отметила, вот, посмотри.

Она протянула Гарри пергаменты, в которых до этого делала заметки. Он быстро посмотрел записи.

— Запрещённые зелья? Рукописные книги с рецептами! О, ещё и контакты поставщиков запрещённых ингредиентов. — Гарри присвистнул, бегло прочитывая заметки коллеги. — И неужели они ни разу и ничем себя не выдали? Обычно такие вещи можно вычислить.

Фурнье неопределённо передёрнула плечами.

— Никто никогда не мог подумать о них такого. Они тихие, в гости к себе никого особо не звали и раньше, а в последнее время так вообще... Ну и Орели в аврорате работала, а доблестных работников министерства обычно никто ни в чём не подозревает. Выходит, правда, что зря.

— Кхм, ты, конечно, меня извини за излишнюю прямолинейность, — Гарри посмотрел в глаза Фурнье, предполагая, что то, что он собирается сказать, её отнюдь не обрадует, но сказать это он, как один из лучших работников Министерства магии Британии, был обязан, — но у вас тут в министерстве, по-моему, полный бардак. Причём не только в переносном смысле, но и в самом прямом тоже, но это уже ваше личное дело. Удивительно, как вам вообще удаётся работать, а уж тем более вести расследования. Ребята в лаборатории не знают, как исследовать неизвестную субстанцию без магии, как будто на дворе средневековье, работники аврората оказываются замешанными в какой-то ерунде, а никто и носом не ведёт, начальник целого отдела вообще не работает... Уверен, если как следует покопаться, список можно будет продолжить. Я здесь пока ни одного толкового работника не видел. Невыразимец этот... — Гарри замолчал, поняв, что слишком увлёкся.

Выражение лица Феникс во время его тирады менялось, как погода в Лондоне: сначала она была возмущена и явно хотела перебить поток речи, и даже несколько раз открывала рот, но так и не сказала ничего; потом нахмурилась и поджала губы, сцепив ладони в замок и подперев подбородок; в конце концов она откинулась на спинку стула, сделала глубокий вдох и закрыла глаза. А когда открыла, уже была абсолютно спокойна.

— Какой невыразимец? — спросила она.

Гарри на секунду растерялся, потому что ожидал от Фурнье хоть какой-то реакции на свою речь, однако она, похоже, предпочла просто сменить тему. И Гарри это разозлило. Раздражало то, что она не желала слушать и принимать очевидное. Она как будто пропускала это мимо своего сознания, и как же сильно это выводило из себя! Гарри хотел было сказать что-нибудь колкое, но сдержал этот неуместный порыв. Работа. Вот что сейчас должно быть на первом месте.

— Так что за невыразимец? — невозмутимо повторила Фурнье свой вопрос.

— Поход в подвал не обошёлся без приключения, — сообщил Гарри ровным тоном.

Фурнье подалась вперёд, показывая, что она вся внимание. У неё был настолько заинтересованный вид, что Поттер мигом забыл об эмоциях, обуревавших его всего лишь минуту назад, и во всех подробностях описал своё утреннее приключение с инфери.

Внимательно выслушав, Фурнье сощурила глаза.

— Так и знала, что с этими невыразимцами что-то не так. Он так и сказал, «не ваше дело, мистер Поттер»?

Гарри кивнул, подверждая, и Феникс вскочила со своего места.

— Значит, Мари. Мари, Мари, Мари, двадцать восемь лет назад. Выходит, это было в семьдесят пятом. Давно... Я тогда пешком под стол ходила, но это ничего. Дай мне пару дней, Гарри, и я узнаю, кто такая Мари и почему она стала инфери.

Она была охвачена азартом, её глаза лихорадочно блестели, а на щеках выступил неровный румянец.

— Твоё появление в нашем министерстве, похоже, поставит всё с ног на голову! — Она внезапно рассмеялась. — Остаётся только надеяться, что ничего уж слишком, — она запнулась, подыскивая правильное слово, — непривычного не произойдёт.

Фурнье покачала головой, усаживаясь обратно на свой стул. Лицо её стало серьёзным.

— А этот невыразимец и правда что-то скрывает. Он ведь раньше был аврором. Похоже, что-то такое есть в его прошлом, что он желает скрыть. Но я разберусь! Не будь я Феникс Фурнье, если у меня не получится раскопать что-нибудь интересное!

Она широко улыбнулась и начала раскладывать пергаменты по стопкам, размахивая волшебной палочкой. Гарри потянулся в кресле, лениво наблюдая за ней, потёр переносицу и вздохнул. Ужасно хотелось спать.

— Может, кофе с бодрящим? — спросил он. — И сразу за работу. Ты обещала портал.

— Угу. Он уже готов, Лапорт скоро принесёт. Как раз успеем выпить по чашечке.

Она снова взяла ступку и котелок и начала колдовать. Гарри расслабился, глядя на неё. Мысли текли лениво и плавно. Скоро он обыщет поместье Дюкеттов, а вечером уже будет дома, и тогда Снейп и Гермиона изучат всё, что Гарри раздобыл, а значит, скоро они приблизятся к разгадке. Интересно, как там Снейп? А Джинни, может быть, уже собирается домой...

Думая так, Гарри и сам не заметил, как задремал.

Аврор Поттер стоял на заросшем травой и деревьями холме и осматривался. Полчаса назад он получил от Феникс портал до крошечной деревеньки Сакрэ Фё и аврора Теодора Бодри в напарники, и теперь они стояли и ждали своего провожатого. С момента обнаружения тел в доме Дюкеттов там постоянно дежурили авроры, а на дом были наложены отводящие чары, чтобы деревенские не лезли туда и не подвергали свои жизни опасности. Впрочем, дети всё равно нет-нет да подбегали к особняку, желая удовлетворить своё любопытство, — ведь до вчерашнего дня здесь никогда не случалось ничего загадочного, и тут вдруг убийство, — но благодаря магии каждый из них, подойдя слишком близко, внезапно вспоминал о чём-то ужасно важном и разворачивался.

Гарри поёжился. Несмотря на то, что августовский день был в самом разгаре, воздух был прохладным, солнце спряталось за облаками, а ветер дул по-осеннему яростно. Кроны деревьев шелестели, будто переговариваясь между собой, птицы щебетали весело, воздух пах хвоей и мокрой травой. Хотя здесь вроде бы не было дождя.

— Откуда пахнет сыростью? — спросил Гарри у Теодора Бодри, который неподвижно стоял рядом и всё время смотрел в одну точку.

— Болото. — Он едва заметно махнул рукой чуть в сторону от Гарри. Голос его был скрипучим и совершенно невыразительным.

— Понятно, — сказал Гарри.

Теодор Бодри был командиром одной из боевых групп, находившихся под началом Фурнье. Он был значительно ниже Гарри, коренастый, лохматый, с широким лицом и крупным носом. Он постоянно хмурил брови и был ужасно молчалив. Фактически, с момента знакомства Гарри слышал от него только два слова: первое было его именем, когда он должен был представиться, а второе произнёс только что. А ведь они целый час просидели в кабинете Фурнье, прежде чем отправиться сюда. Таким молчунам только в отдел тайн дорога.

— Мсье Бодри, — сказал Поттер, повинуясь мимолётному порыву, — а вы не думали стать невыразимцем? Вы бы сделали неплохую карьеру.

Уже после того как с его губ слетело последнее слово, Гарри запоздало подумал, что получилось довольно грубо. Однако Бодри только слегка склонил голову к плечу, не меняя выражения лица и продолжая смотреть вперёд.

«Ну и странный тип», — подумал Гарри, всё же ощущая некоторую неловкость от своего поведения. Иногда у него посто не получалось держать язык за зубами.

Диалог не складывался и ничто не предвещало возможности перемен в этом направлении, и Поттер стал смотреть туда же, куда и французский коллега. Ожидание и бездействие быстро надоело, а мантия, которая могла бы хоть немного согреть, осталась в министерстве. Чертыхнувшись, Гарри вытащил из специального нагрудного кармана форменного аврорского костюма волшебную палочку, намереваясь заколдовать воздух вокруг себя так, чтобы он стал теплее. Формы авроров отталкивали большую часть известных чар, за исключением слишком сильных, а согревающие к сильным никак нельзя отнести, так что с формой ничего не выйдет. Но заколдовать воздух ничто не мешает. Иногда Гарри ловил себя на мысли о том, что его жизнь была бы намного хуже без магии. Он поморщился, подумав, что Фурнье бы с перевеликой радостью с ним согласилась.

Он взмахнул палочкой, бормоча заклинание, однако, как бы он ни пытался, теплее не становилось.

— Что за..? О. — Догадка пришла внезапно. — Дом Дюкеттов где-то поблизости?

Бодри едва заметным кивком головы указал туда, куда смотрел всё это время не отрываясь.

— Может, пойдём туда? Я знаю, что там отводящие, но могу их снять на время, а потом наложить снова. Вдруг получится. — Он сомневался, что сможет. Простейшее согревающее не далее как минуту назад ему не удалось.

Теодор покрутил головой, выражая протест.

— Почему?

Ожидание сделалось невыносимым, стоило только Гарри узнать, как близки они к дому. Зачем стоять и мёрзнуть, если можно заняться делом?

Бодри, наконец, повернул голову и посмотрел на своего коллегу.

— Там защита от магов, мистер Поттер. Внутрь можно пройти только вместе с тем, кто её ставил. Это на всякий случай.

Выдав столь длинную для него фразу, угрюмый аврор снова отвернулся и уставился вдаль.

— А как они ставили защиту? — Гарри не мог успокоиться. Если уж Бодри начал говорить, то так просто ему не отделаться. — Магия здесь, как я понял, не действует?

— Впятером, — сказал Бодри.

— Что... А. Понятно. Действует, но плохо.

Бодри легко качнул головой в ответ.

— Давно вы это поняли? — задал очередной вопрос Гарри.

— Да, — был ответ.

— Сразу?

— Почти.

— А почему экспертам не сказали? Они там мучаются, не могут исследовать эту штуку в чаше, а им, выходит, нужно просто всем отделом колдовать, и только!

— Не получится.

Гарри начал закипать. Он снова, как много лет назад, почувствовал себя ребёнком, которому не договаривают чего-то важного. К тому же манера Теодора Бодри говорить — или, точнее, не говорить — выводила из себя изрядно. Коллеги они или нет? Он уже открыл рот, чтобы высказать французскому аврору своё мнение о его немногословности, когда Бодри привлёк его внимание, указывая рукой в сторону деревьев.

— Эва Сен-Жак всё вам расскажет, мистер Поттер.

Гарри закрыл рот и посмотрел вдаль. К ним приближалась миниатюрная женщина в аврорской форме с накинутой на плечи, но не застёгнутой мантии. Когда она приблизилась, Гарри смог внимательно рассмотреть её лицо. Это была совсем молодая, вероятно, ровесница самого Гарри, девушка с огромными карими глазами и пухлыми губками. Её легко можно было назвать красавицей, если бы не выражение лица: идеальной формы брови сдвинуты к переносице, губы плотно сжаты, а глаза смотрят так пронзительно, что кажется, будто она рассматривает скелет и внутренние органы собеседника. Гарри поёжился. Подойдя к аврорам ближе, она перекинула через плечо толстую тёмную косу и встала напротив Теодора Бодри, выпрямившись по струнке.

— Командир Бодри! Группа «С» заступила на вахту три часа двадцать три минуты назад! На данный момент всё спокойно! Ждём ваших указаний! — отрапортовала она, но, не удержавшись, украдкой стрельнула взглядом в сторону Гарри. При этом глаза её как-то странно блеснули, и Поттер снова поёжился. Хотя, возможно, просто от холода.

Бодри спокойно кивнул и велел:

— Вольно. Это, — он посмотрел на подчинённую и махнул огромной ладонью, указывая на Поттера, — мистер Поттер. — Эва кивнула, и он перевёл взгляд на Гарри. — Это рядовая группы «С» Сен-Жак. — Он снова повернулся к девушке. — Сен-Жак, введи мистера Поттера в курс дела.

Сказав это, он неспешной походкой направился вперёд. Эва повернулась к Гарри и осмотрела его с ног до головы.

— Очень приятно познакомиться с вами, — сказала она сдержанно, и Гарри кивнул в ответ. — Командир Бодри рассказал вам об этом месте?

Она обвела взглядом деревья, за которыми пряталась деревушка.

— Нет, он, я так понял, вообще не особо разговорчив.

— О, простите его за это. Ему тяжело много говорить, гортань повреждена. Целители сделали всё, что могли, но...

— Ох, а я этого не знал. Простите, — искренне расстроился Гарри. Ему стало досадно оттого, что он снова поддался эмоциям, не разобравшись в ситуации. Он никак не мог исправить эту черту характера, хоть и старался.

Сен-Жак коротко кивнула.

— Итак, мистер Поттер, пока мы идём, я расскажу всё, что может оказаться важным. Во-первых, о деревне Сакрэ Фё. Эта деревня очень старая, и вплоть до конца семнадцатого века здесь жили только волшебники. В этом месте магия очень сильна, возможно, именно поэтому нам удалось впятером поставить защиту над охраняемым домом. Однако есть вероятность того, что у нас это получилось по какой-то другой причине. Есть один факт: чем дальше волшебник находится от места преступления, тем лучше он может колдовать. Как это объяснить, мы пока не знаем, мы никогда не сталкивались с ритуалами, лишающими магии. Но об этом поговорим потом, вернёмся к Сакрэ Фё. Большинство волшебников, живших здесь раньше, покинули свои дома во время Великого восстания гоблинов в 1697 году. До середины 19 века все волшебники переселились отсюда в другие места, кроме одной семьи. Деревня пустовала очень долго, пока во время маггловской войны приблизительно в 1940-е сюда не стали приходить первые магглы. Единственной волшебной семьёй, всё ещё жившей здесь, оставалась семья Дюкетт вплоть до 1974 года. В 1974 они тоже уехали, причём в спешке. Магглы, живущие здесь с тех лет, говорят, что дом Дюкеттов опустел буквально за несколько часов. Кроме того, жители Сакрэ Фё свидетельствуют о том, что через несколько месяцев после их отъезда в деревне появился убийца, поймать которого они так и не смогли. Он затаскивал людей в озеро или болото и топил их. Несколько раз приезжала полиция, но расследование со временем закрыли, а в течение двух месяцев убийства прекратились сами собой без участия стражей порядка. Больше ничего выудить из магглов не получилось. Возможно, если бы мне выписали разрешение на веритасерум... Кое-кто, как мне показалось, мог бы рассказать больше. Но протокол для аврора — святое.

Эва покачала головой, как бы сама с собой соглашаясь, а Гарри почесал макушку, с преувеличенным интересом разглядывая окрестности. Сам он протокол нарушал далеко не единожды.

— Очень любопытно, — сказал Гарри. — Я бы с удовольствием прогулялся к этому озеру, если вы не против. Конечно же, после осмотра дома.

— Без проблем, мистер Поттер, — согласилась Сен-Жак, — я могу сама вас проводить.

— Буду рад, — улыбнулся Гарри. — Так что там с семьёй Дюкетт?

— Это древняя чистокровная семья, как вы уже знаете. Они очень уважаемы в обществе.

Гарри кивнул, а Сен-Жак продолжила:

— Этот дом, — к которому, кстати, мы уже скоро подойдём, — принадлежит им с пятнадцатого века, с того времени, когда здесь ещё не было деревни. Она выросла веком позже, когда Дюкетты стали селить в округе волшебников, работавших на них, а те привозить с собой собственные семьи. Так что имейте в виду, что это очень и очень старый дом, и в нём полно древней магии. Стоит быть осторожнее при осмотре помещений.

Гарри снова кивнул. Что-то в истории этой деревни и семьи Дюкетт не давало ему покоя, что-то явно было не так. И он почти знал, что именно, однако оформленная мысль всё время ускользала от него. Возможно, это просто сказывалась усталость, ведь он так толком и не спал, но всё-таки Гарри казалось, что в этой истории чего-то не хватает. Все лишь небольшого фрагмента, подтверждения. Но, во всяком случае, он уже знал, в каком направлении двигаться, и теперь был полон решимости и уверенности в своих силах. Вероятно, предварительное расследование не затянется на слишком долгий срок, и тогда можно будет приступить к тому, что по-настоящему интересно: ритуал, который вернул Снейпа. Сейчас Гарри должен очень постараться и узнать всё, что только можно, об этой странной семье Дюкетт, об их доме и об этой деревне. И Мари. Девушка, без сомнения, тоже каким-то образом замешана в этом, и нужно только понять, какую именно роль она сыграла в судьбе древней чистокровной семьи.

— А как вообще обнаружили трупы? — спросил Гарри.

— Местный мальчишка-маггл заметил странного человека около дома. Потом, примерно через месяц, он появился снова, а с ним кто-то ещё. Он сообщил в полицию, посчитав это странным, а наш человек оттуда передал информацию в Министерство магии. На самом деле то, что всё это было обнаружено — не более чем везение, потому что если бы не этот ребёнок, никто ни о чём не догадался бы. Мальчик болен, и большую часть свободного времени он проводит, следя за жизнью деревни из окна.

Последнюю фразу Сен-Жак проговорила задумчиво, а жёсткие черты её лица на мгновение смягчились, но не успел Гарри удивиться произошедшей перемене, как девушка-аврор снова нахмурилась и почти бегом припустила за Теодором Бодри.

Когда трое авроров поравнялись с кромкой рощи, среди деревьев Гарри увидел ржавую ограду, за которой вдалеке виднелась серая облупленная стена особняка.

— Мы на месте, — сообщила Сен-Жак, — дальше можете идти без меня, я провела вас через защиту.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри и остановился, чтобы как следует осмотреться. Он знал, что в таком деле, как это, нельзя упустить ни одной детали. Любая мелочь может в итоге оказаться важной.

— Я буду у входа в особняк, — сказала Сен-Жак и направилась в сторону дома, коротко кивнув.

Гарри решил для начала обойти по периметру весь участок. Он пошёл в ту же сторону, что и Сен-Жак, и вскоре поравнялся с участком изгороди, где на ржавых скрипучих петлях болталась дверца калитки. Изгородь была обвита сорняками, а сад за ней выглядел хуже, чем дикие заросли в Запретном лесу. Похоже, в былые времена в саду выращивали множество цветов и кустарников, но, когда за растениями перестали ухаживать, они разрослись как попало, и каждый кустик старался отвоевать для себя как можно больше пространства. Никаких тропинок не было, все кусты были целыми, значит, здесь никто не ходил, и смысла продираться сквозь все эти заросли не было.

Гарри вернулся обратно на тропинку, которая была когда-то главной дорогой к дому и вела на крыльцо парадного входа. Отсюда открывался отличный вид на весь особняк. Несмотря на то, что лучшие времена этого дома уже прошли, он до сих пор выглядел величественно. Глядя на него было очень легко представить, как мог выглядеть этот дом несколько десятков лет назад, какими прочными были эти стены для жившей здесь семьи, какой прекрасный вид открывался с украшенного колоннами балкона на втором этаже, как интересно было наблюдать за звёздами со смотровой площадки башни, как дробь дождя по карнизу успокаивала тех, кто засыпал в комнате на третьем этаже, окна которой выходили во внутренний двор. Сейчас дом выглядел покинутым и грустным, но он, как настоящий аристократ, до сих пор не растерял своего величия.

Гарри пошёл вперёд, внимательно оглядываясь по сторонам, но ничего необычного не заметил.

На крыльце особняка стояла Сен-Жак и ещё трое незнакомых Гарри авроров, которые оживлённо обсуждали что-то по-французски.

Коротко кивнув аврорам в знак приветствия, Гарри обратился к Сен-Жак:

— Здесь есть ещё выходы, или этот, — Гарри кивнул в сторону тропинки, по которой пришёл, — единственный?

— Есть ещё один, с той стороны дома. Там всё заросло, конечно, но пробраться можно. Лучше по улице.

— Тогда я ещё прогуляюсь немного, а потом в дом.

— Хорошо, — сказала Сен-Жак и сразу отвернулась, встав по стойке смирно.

Гарри обратил внимание на то, что она не принимала участия в беседе со своими коллегами, а держалась особняком. Странная девушка.

Поттер обогнул дом и направился в сторону чёрного хода. Продираться сквозь кусты, многие из которых оказались колючими, было непросто, однако аврор упорно шёл вперёд. Почему-то ему казалось, что попасть туда ему просто необходимо, хотя он не мог даже самому себе объяснить, почему это кажется столь важным.

Гарри вздохнул с облегчением, когда стена, вдоль которой он двигался, наконец закончилась. Он завернул за угол и увидел полусгнившее и почерневшее от времени и дождей крыльцо. Козырёк над дверью был весь в дырах, и на нём росла трава и полевые цветы. Аккуратно отодвигая в сторону кусты, Гарри подобрался к крыльцу. Ступени, ведущие к двери, к счастью, были сделаны из мрамора, и потому не прогнили. Поднявшись на самую верхнюю ступеньку, Гарри осмотрелся по сторонам. Пейзаж вокруг, несмотря на солнечный день, был уныл и мрачен. Заброшенный сад казался грустным и потерянным, ржавые решётки изгороди где покосились, а где и вовсе упали, деревья были так сильно увиты плющом, что на них не было видно собственных листьев. В глубине сада виднелся фонтан, когда-то, вероятно, бывший очень красивым и величественным, а теперь заросший мхом и покрытый почерневшими палыми листьями.

Дорожка, начинавшаяся от крыльца и уходящая к изгороди, сильно заросла, однако довольно чётко выделялась на фоне окружавшего её хаоса. Гарри решил пройти по ней до конца участка и посмотреть, куда она ведёт. Он стоял на крыльце и вглядывался в деревья, которые росли вдалеке, за изгородью, когда отчётливо увидел на опушке какой-то силуэт, по очертаниям похожий на фигуру человека. Человек стоял неподвижно и как будто бы смотрел в строну Гарри. Поттер сощурил глаза, стараясь лучше рассмотреть фигуру. Тот, кто стоял за деревьями, был абсолютно неподвижен, так, что Гарри, понаблюдав с минуту, засомневался, не померещилось ли ему. Но в какой-то момент фигура вдалеке дёрнулась, Гарри моргнул, а когда открыл глаза, на опушке уже никого не было. Дул ветер, задевая кроны деревьев и заставляя шелестеть листья, солнце освещало опушку, так что всё вокруг присматривалось прекрасно, однако человека не было видно. Стоило только моргнуть.

— Это ещё за фокусы? — пробормотал Гарри, снял очки, протёр их краем пиджака и снова водрузил на нос. Он стал пристально смотреть вдаль, но и на этот раз ничего не увидел. Исчезнуть без следа за долю секунды может только волшебник, но от дома до леса не так уж далеко, значит там, вероятнее всего, нельзя аппарировать, ведь даже сам Гарри и аврор Бодри не аппарировали сюда, а воспользовались для перемещения порталом, который подготовила для них Фурнье. Странно.

Тряхнув головой, он отвернулся и спустился вниз, к дорожке. Первым порывом было немедленно отправиться туда, найти этого странного человека, если он всё ещё там, спросить, что ему понадобилось в этой глуши. Поколебавшись, Гарри всё же решил оставить поход к лесу за изгородью на потом, а сейчас осмотреть дом. Вытянув шею, он ещё раз взглянул на кромку леса, но, так и не заметив там ничего необычного, побрёл вдоль дома обратно к главному входу.

Авроры на крыльце явно скучали. Один сидел на ступеньках, сложив руки на коленях и опустив голову, и дремал, двое других вели ленивую беседу, навалившись на перила, и только Сен-Жак стояла и пристально смотрела по сторонам, и было ясно, что она не упустит ни одной детали, ни одного движения. Гарри с уважением посмотрел на девушку.

— Мадам Сен-Жак, вы не знаете, куда ведёт дорожка от чёрного хода? — спросил Гарри, поднимаясь по лестнице на крыльцо.

— К лесу и озеру, — ответила она. — А если пройти дальше, начнутся болота. Там никто не живёт, поскольку земля непригодна для строительства, хотя места, как говорят старожилы, живописные.

— Мне показалось, что я видел кого-то там. Это был человек небольшого роста, он стоял среди деревьев, а потом скрылся.

Сен-Жак покачала головой.

— Это маловероятно, мистер Поттер. Местные туда не ходят. Там, на болотах, скрывался убийца, которого так и не поймали. Многие до сих пор думают, что он может быть там. Они ужасно суеверные, эти магглы.

— Понятно, — сказал Гарри, — спасибо. Мне, наверное, просто показалось. Зрение у меня не слишком хорошее.

Хоть Поттер и сказал так, он вовсе не думал, что ему показалось. Он видел силуэт человека отчётливо и теперь нисколько не сомневался, что кто-то стоял там и наблюдал за ним. И он собирался выяснить, кто это был и что ему нужно.

— Я готов приступить к осмотру дома, — сказал он.

Сен-Жак кивнула.

— Проходите. Там безопасно, но волшебной палочкой старайтесь особо не пользоваться, так, на всякий случай. В комнате, где произошло убийство, магия вообще не работает, в остальных частях дома, особенно удалённых от места преступления — вроде бы ничего, через раз получается. Но всё же соблюдайте осторожность.

— Хорошо, спасибо вам, — поблагодарил Гарри и прошёл внутрь.

В просторной прихожей было темно, потому что свет проникал в помещение через единственное маленькое окошко под потолком, затянутое пылью и паутиной. Воздух был сырым, с запахом плесени, и Гарри решил, что нужно постараться осмотреть дом как можно быстрее, потому что находиться здесь было, мягко говоря, не слишком приятно.

Гарри скрупулёзно осмотрел прихожую, но не обнаружил ничего заслуживающего внимания. Покрытый толстым слоем пыли пол был утоптан аврорскими ботинками, и, если там и были какие-то следы, теперь их было не разглядеть. Пройдя через прихожую, Поттер увидел Теодора Бодри. Тот неподвижно стоял у входа в зал на первом этаже.

— Мсье Бодри, я готов осмотреть место убийства.

Бодри кивнул и отошёл в сторону, давая Гарри пройти.

— Один вопрос. — Поттер задержался на входе в комнату. — В коридоре не было никаких следов?

Хмурый аврор прокашлялся и проговорил:

— Они там были, но их стёрли без помощи магии.

— Понятно, — кивнул Гарри, — спасибо вам.

Он вытащил из внутреннего кармана мантии маггловский фонарик, который предусмотрительно захватил с собой, отправляясь сюда, и направился в комнату.

— Мистер Поттер, — окликнул его Бодри.

Гарри обернулся. Бодри протягивал ему коробок со спичками.

— Не сработает, — прохрипел он, кивая на фонарик, — там свечи есть.

— Эмм, спасибо, — поблагодарил Гарри неопределённо, решив всё же самостоятельно проверить работоспособность фонарика, и зашёл в комнату.

Внутри было душно, все окна были закрыты и казалось, что воздух в этом помещении не движется вообще. В углу на столе догорало несколько свечей. Гарри включил фонарик, но он выключился почти сразу, мигнув несколько раз. Встряхнув его хорошенько и постучав по нему ладонью, Поттер убрал фонарик в карман и зажёг свечи, которых в комнате было полно. Ему казалось очень странным то, что ни магия, ни техника здесь не работают, да и вообще всё, что произошло за последние сутки, не давало ему покоя. Аврорам часто приходилось расследовать необычные дела, но это дело превосходило всё, с чем Гарри работал раньше. Ему было интересно, но в то же время и немного страшно, потому что он не знал, какого ещё развития событий можно ожидать. Больше всего Гарри не терпел неизвестность, а здесь неизвестность на каждом шагу. А больше всего его беспокоила встреча с инфери. До этого случая Гарри видел подобное только в маггловских фильмах ужасов.

Вздохнув, Поттер склонился над тем местом, где нашли трупы. Их силуэты были обведены мелом. Как по-маггловски это выглядело! Гарри вытащил пластиковый мешочек и нож и начал аккуратно соскребать с пола капли крови, расставив рядом с собой несколько свечей. Возможно, это поможет вычислить убийцу, Гермиона разберётся с образцами в одной из лабораторий министерства. Гарри также планировал показать образцы и Снейпу тоже, ведь тот находился под домашним арестом, а потому располагал почти неограниченным запасом свободного времени, и глупо было бы не воспользоваться этим.

Поттер работал очень аккуратно и сосредоточенно, и через несколько минут он почувствовал, что у него затекли все мышцы, а спина нещадно болит. Он решил ненадолго оторваться от работы и слегка размяться. Сложив инструменты во внутренний карман форменного пиджака, Гарри поднял голову и начал осторожно вращать ей, разминая шею. Когда он повернул голову влево, то прямо перед его глазами метнулась к противоположной стене какая-то тень. От неожиданности Гарри покачнулся и чуть не упал, с трудом сохранив равновесие. Сердце начало бешено колотиться, он осмотрелся по сторонам, но в комнате никого не было. Бодри всё также стоял у входа в комнату. Поттер направился к нему.

— Мсье Бодри, только что... Никто не заходил сюда?

Гарри и сам удивился, насколько спокойно прозвучал его голос, потому что на самом деле ему было очень не по себе.

Бодри отрицательно покачал головой и поднял на Гарри вопросительный взгляд.

— Да мне просто... Да, наверное, показалось. Всё в порядке, извините, что беспокою.

Бодри равнодушно пожал плечами, а Поттер вернулся обратно.

Он прямиком направился туда, куда метнулась тень, и увидел там дверь из тёмного дерева, которая почти сливалась со стеной по цвету, поэтому он и не заметил её сразу. Несмотря на то, то всё вокруг было в пыли, ручка двери сверкала, а пол вокруг был утоптан ботинками авроров, значит, они уже были здесь и заходили внутрь. Тем не менее Гарри решил самостоятельно осмотреть весь дом и, взяв с собой самую большую свечу, осторожно повернул ручку и заглянул за дверь. Его взору открылось узкое мрачное помещение с каменными стенами, почти полностью занятое деревянной лестницей, на пролётах которой были маленькие окна, так что в свече практически не было необходимости. Видимо, это была лестница для прислуги, значит, должна была привести Поттера в бывшие хозяйские покои. Он вышел из комнаты, но дверь за собой закрывать не стал, просто потому, что так он чувствовал себя более комфортно. Гарри заглянул под лестницу: оттуда уходил узкий коридор, который вёл к чёрному ходу, и весь этот коридор был завален различным хламом так, что пройти к входной двери было просто невозможно. Вот почему Сен-Жак сказала, что лучше обойти дом с улицы. В стене коридора с левой стороны была ещё одна дверь, но Гарри решил сначала осмотреть верхние комнаты. Лезть в полуподвальные помещения как-то не слишком хотелось. Он поднялся вверх на один пролёт и встал напротив окна. Оно выходило во внутренний двор со стороны леса, а внизу виднелся заросший травой козырёк крыльца чёрного хода. Поставив свечу на узкий подоконник, аврор протёр мутное стекло рукавом, и в помещение хлынул яркий дневной свет. От этого стало как-то спокойнее, и Гарри неторопливо огляделся по сторонам. Наверху, на следующем пролёте, была такая же дверь, а сама лестница уходила вверх, на третий этаж и, по-видимому, на смотровую площадку башни.

Чтобы не упустить ничего, Поттер решил осмотреть все комнаты дома по порядку, начиная с самого верха, поскольку на смотровой площадке, скорее всего, ничего интересного не обнаружится, стоило начать именно с неё, так как это займёт минимум времени. Он снова повернулся к окну, чтобы взять свечу и, когда его взгляд скользнул по опушке леса, который из окна было очень хорошо видно, он на мгновение замер.

— Что за чертовщина?! — Гарри резко подался вперёд, чуть не выронив свечу, и уставился в окно.

Между деревьями снова кто-то стоял. Теперь уж точно нельзя было списать это на плохое зрение — силуэт человека был виден отчётливо, к тому же, кажется, незнакомец на этот раз стоял немного ближе к дому, чем раньше. Гарри сощурился, чтобы было лучше видно, стараясь рассмотреть неизвестного, но тот всё же был слишком далеко, чтобы увидеть детали, но достаточно близко для того, чтобы не сомневаться в том, что человек там есть.

Некоторое время таинственный некто стоял, не двигаясь, затем дёрнулся, как в прошлый раз и... исчез. Не растворился в воздухе, а просто исчез в одно мгновение. Гарри моргнул несколько раз, но на опушке никого не было. Должно быть, там можно аппарировать, и тот, кто зачем-то наблюдает за домом или за Гарри — волшебник.

Гарри почувствовал себя ужасно неуютно, когда ему пришлось повернуться к окну спиной, чтобы пойти дальше. Ему всё время казалось, что кто-то не отрываясь смотрит ему в спину.

* * *

Через четыре с лишним часа Гарри чувствовал себя так, будто просидел целый день на лекции по зельеварению, а потом несколько часов писал многометровые свитки с сочинениями. Голова трещала и наотрез отказывались обрабатывать информацию. Тщательно осмотрев дом, внимательно проглядев каждую комнату, каждую кладовку, заглянув в ящик каждого стола, осмотрев вообще всё, что было можно, Гарри чувствовал себя абсолютно опустошённым, и не столько из-за того, что ему пришлось обработать огромный объём информации и несколько часов концентрировать внимание на мелочах, сколько из-за того, что он так и не обнаружил ничего, что могло бы помочь продвинуться дальше в расследовании. Кроме того, работать в полумраке оказалось тяжело, а времени на то, чтобы как следует вымыть огромные окна не было, поэтому Гарри, заходя в комнаты, протирал стёкла шторами, которые тоже были не слишком чистыми.

В доме было очень много комнат. К счастью, когда хозяева покидали дом, они увезли с собой довольно много вещей и почти все бумаги, так что помещения были обставлены для такого особняка довольно аскетично, и это значительно облегчило работу. Гарри, так ничего и не обнаружив, решил вернуться к аврорам по парадной лестнице — снова проходить мимо окна, обращённого к лесу, не хотелось категорически. Он неспеша направился по коридору второго этажа, неся в руке почти догоревшую свечу, а его шаги отдавались гулким эхом в пустом коридоре. Когда Гарри почти поравнялся с бывшей спальней супругов Дюкетт, Даниэля и Люсиль, которые пропавшему Этьену приходились дедом и бабушкой, он увидел, что дверь спальни приоткрыта. Это было странно, поскольку он плотно закрывал за собой каждую дверь каждой комнаты, которую осмотрел. Он делал это, чтобы избежать путаницы, потому что комнат было очень много, а все двери после осмотра дома аврорами были раскрыты настежь. Удивившись, Поттер ускорил шаг. Сначала он подумал, что кто-то из авроров решил снова осмотреть помещения, но, вспомнив утреннюю встречу с инфери и странного наблюдателя на опушке леса, Гарри почувствовал беспокойство. С этим домом было явно что-то не так. Одно дело привидения, которых в Хогвартсе полно и к которым Гарри уже привык, и совсем другое — все эти необъяснимые вещи, которые здесь происходят. Больше всего беспокоило то, что Поттер не знал, как всё это объяснить. Полтергейст? На Пивза не похоже. Инфери? Какие-то слишком разумные. Гарри вспомнил, как они выглядели в пещере, где Том Риддл хранил хоркрукс-медальон, и они производили впечатление марионеток, не способных говорить и мыслить.

Дойдя до спальни, Гарри осторожно открыл дверь. Комната была погружена в предзакатный сумрак, но было ещё достаточно светло, чтобы разглядеть обстановку: свет проникал сквозь три огромных окна, шторы на которых были раздвинуты. Спальня была очень просторной и, хотя большую часть вещей увезли, их всё ещё оставалось достаточно. Аврор медленно обводил взглядом помещение, но там было пусто. Слева от двери стоял внушительных размеров платяной шкаф, а рядом с ним трюмо с огромным зеркалом в резной позолоченной раме. Исполинских размеров кровать с изъетым молью балдахином стояла чуть в стороне, а за ней была голая стена с одиноко стоящим поотдаль мягким креслом, из которого в некоторых местах вылезла набивка. Справа от двери был стол и полки, почти пустые, поскольку книги и документы хозяева увезли, покидая дом; там же был большой диван и пуфик для ног, и вся мебель выглядела ужасно старой и непригодной для жизни. Во всяком случае, ничего необычного не было. Комната выглядела точно так, как и два часа назад, когда Гарри осматривал её.

Поттер снял очки и с силой потёр уставшие глаза. Голова болела, хотелось спать, а желудок жалобно сжимался, потому что кроме чашки кофе и пары круассанов рано утром он ничего больше не ел. Мысль о скором возвращении домой в этот момент казалась очень приятной. Тяжело вздохнув и вернув очки на переносицу, Гарри последний раз окинул взглядом комнату и попятился к двери.

Он уже развернулся к выходу, когда боковым зрением уловил справа от себя какое-то движение. Он так резко повернулся, что свеча в его руке погасла, но Гарри не обратил на это внимания. Его взгляд был прикован к стене за кроватью. Расширившимися от какого-то иррационального страха глазами он смотрел на фигуру человека, стоявшего там. В этот момент Гарри не мог анализировать, он просто стоял и смотрел, не замечая, как дрожат его руки и как громко колотится сердце. Вторая подобная встреча за один день, да ещё после такой напряжённой работы вылилась в странное оцепенение, и, когда меньше чем через минуту, показавшуюся ему вечностью, Гарри начал осознавать действительность, он понял, что не в силах пошевелиться.

С каждым мгновением к Поттеру возвращалась способность ясно мыслить. Первое, что он понял: человек, или же существо, стоявшее сейчас у стены и тот, кто был на опушке — не одно и то же. С опушки на него смотрел кто-то миниатюрный, невысокий, а сейчас он видел фигуру мужчины немаленького роста, значительно выше, чем Гарри. Стараясь дышать тихо, Поттер стоял в дверях, не зная, как себя вести, и старался как можно лучше рассмотреть человека у стены, однако это было сложно, потому что тот стоял спиной к окну и его лицо было скрыто тенью. Единственное, что Гарри видел очень хорошо — это его глаза. Они странно блестели и казались совершенно пустыми.

Некоторое время незнакомец стоял, глядя прямо перед собой, а потом вдруг резко перевёл взгляд на Гарри, от чего у аврора по коже пробежала мурашки и напряглись все мышцы, но вскоре он расслабился, потому что странный человек почти сразу отвернулся, медленно переводя взгляд вниз, под ноги.

Поттеру, наконец, удалось справиться с оцепенением, но не со страхом, который, впрочем, ещё ни разу его не остановил. Поэтому Гарри осторожно, стараясь не делать резких движений, двинулся вперёд. Ему было интересно узнать, почему призрак — Гарри решил слишком не заморачиваться и про себя окрестил незнакомца призраком — смотрит себе под ноги не отрываясь. Возможно, что-то упущено. Может быть, в этом доме спрятано что-то важное.

Гарри медленно обогнул кровать и остановился напротив неизвестного, сохраняя всё же безопасную дистанцию. Теперь он был достаточно близко, чтобы можно было как следует рассмотреть его лицо, если бы только призрак снова поднял взгляд. Но тот не двигался, и всё, что мог разглядеть аврор, это то, что призрак не был прозрачным, как призраки Хогвартса, у него были седые волосы и одет он был в дорогую мантию. Если бы он не появился в комнате так внезапно при том, что здесь нельзя аппарировать, Гарри принял бы его за живого человека.

Когда Поттер подошёл достаточно близко, призрак странно дёрнулся, вынул руку из кармана мантии и указал пальцем на что-то, находившееся у него под ногами. Гарри сощурился, пытаясь разглядеть, но там ничего не было. Но, поскольку призрак продолжал указывать туда, он решил, что стоит ещё немного приблизиться, сделать ещё один шаг. Набравшись смелости, он двинулся вперёд, и чем ближе он был к незнакомцу, чем лучше видел его, тем больше ему казалось, что это живой человек, слишком реальным он был. Гарри решил проверить свою догадку, дотронуться до незнакомца, в этот момент им овладело какое-то странное чувство, что у них с этим человеком есть что-то общее, что-то... Гарри не мог сформулировать даже для самого себя, что именно. Он протянул вперёд руку, и в том самый момент, когда он коснулся мантии седовласого мужчины, на него обрушилось множество ощущений: злость, отчаяние, ненависть к кому-то, чувство несправедливости, исступление, что-то ещё, Гарри не стал разбираться, потому что призрак поднял на него взгляд, и, увидев в этом взгляде ярость, бешенство, аврор резко одёрнул руку и сделал неловкий шаг назад, а затем, не дожидаясь дальнейшего развития событий, развернулся и в два прыжка пересёк комнату, уже через мгновение скрывшись за дверью.