— Я люблю тебя, Гермиона! — Джинни признавалась ей в любви уже третью ночь подряд, правда, к немалой радости Гермионы, это было всего лишь во сне. Странный сон снился обычно под утро, и с каждым разом Джинни-из-сна была все настойчивее. Поняв, что выспаться ей сегодня опять не удастся, Гермиона открыла глаза и села на кровати. Джинни, как и следовало ожидать, тихонько посапывала во сне, по-детски под щеку ладони и, естественно, признаваться ей в любви не спешила.
Тоненький лучик раннего утреннего солнца упал на стоявшую на подоконнике стеклянную вазу с лилиями, отразился от нее и на секунду ослепил Гермиону, заставив ее зажмуриться. Лежавшие на прикроватной тумбочке наручные часы, подарок отца на магическое совершеннолетие, показывали всего лишь половину седьмого, но ее тело уже было мокрым от пота — ртутный столбик термометра даже по ночам не опускался ниже восьмидесяти*, и уже неделю, отбросив все условности, Гермиона спала полностью обнаженной. Скомканное за ненадобностью во сне одеяло валялось на полу. Открытое настежь окно ситуацию если и улучшало, то не намного — ветерок был легким и по-августовски теплым. Лето 1998 года выдалось необычайно жарким.
Разгоряченное тело просило душа, и Гермиона потянулась за своими трусиками, висевшими на спинке стула поверх остальной одежды, но тут ее взгляд упал на лилии. Белоснежные цветы они вместе с Джинни собрали поблизости от небольшого прудика, находившегося примерно в получасе ходьбы от «Норы» в глубине хвойного леса. О нем, по-видимому, знали немногие, потому что к пруду не вела ни одна тропинка, а в лесу, как известно, заблудиться гораздо проще, чем не заблудиться. Особенно если карт этого леса в природе не существует. С утра вода в пруду должна быть прохладной, а это именно то, что нужно сейчас Гермионе.
Отбросив трусики на разобранную постель, она решительно направилась к шкафу для одежды, который Джинни делила с ней как, впрочем, и комнату. До пруда идти далеко, и около трети пути придется проделать по открытой местности, а у Уизли есть соседи, которым тоже может не спаться в столь ранний час, поэтому следовало хотя бы символически одеться. Гермиона распахнула дверцу шкафа и задумалась, что же ей надеть? Ее гардероб никогда не был богат на выбор, да и в гости к Уизли она взяла его не целиком, поэтому выбирать приходилось между ядовито-зеленым вечерним платьем и легким нежно-розовым сарафаном длиной выше колен. Платье по лесу трепать не хотелось, поэтому Гермиона облачилась в сарафан и, закрыв дверь шкафа, задумалась, стоит ли обуваться. Решив, что не стоит, она взяла свою волшебную палочку (которую еще недавно считала безвозвратно утерянной), лишь две недели назад найденную в поместье Малфоев при аресте его хозяев. С палочкой она теперь не расставалась никогда, боясь ее снова потерять.
На цыпочках, стараясь двигаться как можно тише, Гермиона спустилась по лестнице на первый этаж. Последняя ступенька издала предательский протяжный скрип и Гермиона замерла, но спустя минуту поняв, что все в «Норе» по-прежнему спят, почти бегом добралась до выходной двери и вышла из дома.
Словно подобрев, ветер донес до нее прохладу от расположившегося неподалеку от «Норы» пруда, и Гермиона сморщила носик от стойкого болотного запаха — пруд цвел. Выйдя за калитку, она огляделась по сторонам, но, не увидев никого, кроме безуспешно пытающихся перебраться через забор нескольких гномов, решительно направилась в сторону видневшейся на холме опушки леса.
У подножия холма тропинка свернула влево, плавно огибая его, но Гермионе нужно было наверх. Трава приятно щекотала ее босые ступни, и она была даже рада, что большую часть пути ей предстоит пройти не по усыпанной песком дороге. Поднявшись на вершину, Гермиона обернулась: на расстоянии примерно мили позади нее возвышалось неуклюжее здание «Норы», уютно устроившееся на самом берегу огромного пруда, поверхность которого была почти неразличима под множеством кувшинок и бледно-зеленой ряской.
В лесу разглядеть ее при всем желании было бы невозможно, поэтому она торопливо стянула с себя сарафан и трансфигурировала его в тонкий браслетик, который надежно закрепила на левом запястье. Вдохнув полной грудью запах хвои, Гермиона закрыла глаза. Она всегда любила утренний лес, еще не проснувшийся и тихий, но эта тишина была величественной и одновременно… доброй. Лес действовал на нее лучше любого магловского или магического успокаивающего.
Открыв глаза, она звонко рассмеялась и закружилась в быстром танце, наслаждаясь видом каждой пихты, каждой ели, каждой сосны и пьянея от лесного запаха.
Вдоволь натанцевавшись, Гермиона вспомнила, зачем собственно сюда пришла и бегом устремилась к своей цели. Она была у этого пруда всего лишь раз, но странным образом не сомневалась, что без труда найдет его. Гермиона всегда чувствовала себя в лесу как дома.
Спустя несколько минут раздвинув тяжелые еловые ветки, девушка вышла на просторную поляну, усыпанную высокими цветами на прямых стеблях с крупными бутонами.
«Купальница, — всплыло название в ее голове, — растение с множеством тычинок…» Гермиона встряхнула головой, отбрасывая ненужные мысли. Она пришла сюда купаться, а не ботанику повторять. Положив волшебную палочку на один из окаймляющих практически весь периметр пруда крупных гладких камней, девушка осторожно большим пальцем ноги попробовала воду. Вопреки опасениям, та была прохладной, и она ступила в воду обеими ногами. По разгоряченному жарой и быстрым бегом телу пробежали мурашки, заставив ее поежиться, но Гермиона, спеша окунуться в живительную прохладу, бросилась в воду.
Она любила плавать нагишом, но, к сожалению, такая возможность выпадала ей нечасто, так как Грейнджеры придерживались пуританских взглядов и старились привить их и своей дочери, как им казалось успешно. Но стоило родителям ненадолго отвлечься, как Гермиона устремлялась к протекавшей в нескольких милях от родительского дома речушке и, сбросив с себя всю одежду, плескалась в воде вместе с соседскими девчушками. Однажды ее за этим застала мать и долго отчитывала, на неделю заперев в комнате без единой книги. Но какой подросток понимает запреты?
Улыбаясь воспоминаниям, Гермиона закрыла глаза и принялась медленно покачиваться на волнах — видимо в пруд где-то по близости впадал сильный ручей.
— Ты все-таки пришла сюда, — от неожиданного звука Гермиона чуть не захлебнулась и приняла вертикальное положение. На берегу рядом с оставленной на камне палочкой стояла Джинни, одетая в свободную футболку и светлые шорты.
— Откуда ты… — начала вопрос Гермиона, но вместо ответа Джинни стянула с себя футболку, обнажив свою грудь. Ее тело было бронзовым от загара и на нем не было никаких следов от купальника, в чем Грейнджер смогла убедиться очень скоро, потому что Джинни бросила шорты рядом с футболкой, а трусиков под ними не оказалось. Гермиона изумленно уставилась на задорно вздернутые вверх соски подруги, ее плоский живот и гладко выбритый лобок. Она не видела обнаженных девушек с тех пор, как последний раз ходила на речку с подругами, а это было без малого два года назад. Миниатюрная грудь младшей Уизли, почти коричневая от загара, часто вздымалась, свидетельствуя о крайней степени возбуждения своей хозяйки.
— Я тебе нравлюсь? — спросила та и шагнула к Гермионе, которая изумленно застыла на месте, насколько это вообще было возможно в воде. Она изумленно смотрела на приближающуюся подругу и вдруг, словно очнувшись от оцепенения, изо всех сил бросилась к земле. Но, как выяснилось, Джинни плавала лучше нее и догнала беглянку у самого берега пруда.
— Я люблю тебя, Гермиона, — произнесла она, и ее голос ничуть не отличался от страстного шепота Джинни-из-сна.
— А как же Гарри? — робко спросила та, отстраняясь от настойчивой подруги, с которой, по-видимому, было не все в порядке.
— Я уже было с ним здесь, — пожала плечиками Джинни, и стекающие с ее намокших волос струйки воды ускорили свой бег по покрывшимся мурашками грудям, множеством тоненьких ручейков стекая обратно в пруд. — Ему понравилось. Ты видела лилии в их с Роном спальне? Мы нарвали их, когда купались тут вместе с ним на его день рождения. Но я люблю не только Гарри, Гермиона!
Джинни приблизилась к подруге и крепко схватила ее за запястье, не давая вырваться. Впрочем, та вырываться и не пыталась. Происходящее казалось ей немного странным, но приятным сном. Джинни провела левой рукой по упругой груди Гермионы, слегка придавив сосок. Это оказалось неожиданно приятно. Уизли отпустила руку и, обняв талию подруги, коснулась своим языком ее губ. Изо рта Джинни пахло мятой, и, отвечая на поцелуй, Гермиона с ужасом подумала: «Что же, боггарт меня подери, я делаю?!» но Джинни уже уложила ее на траву и, осторожно касаясь язычком кожи на груди некогда самой примерной студентки Гриффиндора, принялась уверенными движениями растирать ей живот. Грейнджер блаженно застонала, а Уизли, впившись губами в сосок, аккуратно засунула сначала один, а потом второй и третий пальцы в промежность Гермионы, которая откинулась на траву, полностью отдаваясь во власть подруги. Та не замедлила этим воспользоваться и, коснувшись пальцем набухшего клитора, слегка на него надавила и принялась осторожно массировать. Прикосновения к коже теплых губ и верткого язычка Джинни отозвались сладостной дрожью по всему телу, и Гермиона шумно выдохнула — так хорошо ей не было еще никогда. Рука Уизли была вся мокрой и скользкой от смазки, когда спустя какое-то время, не в силах больше терпеть, Грейнджер застонала, по ее телу разлилось блаженное тепло, и она затряслась в приступе мощного оргазма. Смутно осознавая, что делает, она в ответном порыве страсти принялась ласкать Джинни, стремясь подарить удовольствие и ей.
* * *
Гермиона растянулась на траве, подставив свое обнаженное тело палящему утреннему солнцу и насвистывая игривую мелодию. Джинни бесстыдно раздвинула ноги, уселась на большом камне и, засунув себе в промежность два пальца, массировала клитор и поглаживала груди, закусив губу и периодически постанывая от удовольствия. Гермиона невольно залюбовалась ее загорелой фигуркой с изящными бедрами и гладким животом, на котором чуть ниже пупка темнела такая соблазнительная родинка. Когда Уизли кончила и в очередной раз окунулась в пруд, что бы очистить свое тело от липкой жидкости, Гермиона перевернулась на живот и, надкусив травинку, спросила:
— Джинни, а что это за место?
— Пруд влюбленных, — улыбнулась в ответ подруга, а теперь и любовница. — Если двое вместе нарвут здесь лилий, то спустя несколько дней они придут сюда еще, а, возможно, и не раз. Это по-настоящему волшебное место, ты заметила, Гермиона, как здесь легко дышится?
Еще бы! Божественный запах хвои просто сводил ее с ума.
— Мы еще вернемся сюда? — спросила Гермиона, боясь услышать «нет».
— Конечно, — смеясь, ответила Джинни, — и не раз. Родители уехали на две недели во Францию к Делакурам и в доме остались только мы с тобой, Гарри и Рон. На целых две недели, представляешь?
— Лучше бы на месяц! — трава щекотала голое тело Гермионы, доставляя удовольствие, сродни недавно испытанному оргазму, и меньше всего на свете ей сейчас хотелось вставать. Но наложенные на сарафан чары трансфигурации спали около пятнадцати минут назад, а это значило, что они провели здесь с Джинни больше двух часов, купаясь, загорая и занимаясь любовью. Еще недавно Гермиона не могла себе представить, что секс с девушкой может доставить ничуть не меньше удовольствия, чем с мужчиной. Словно угадав ее мысли, Джинни тут же спросила:
— А вы занимались любовью с Роном? Ладно, можешь не отвечать, по счастливым глазам вижу, что занимались!
Джинни высушила свои волосы палочкой Гермионы и закинула футболку и шорты на плечо, подставляя лучам солнца свое обнаженное тело.
— Люблю, когда ветер ласкает кожу, — пояснила она. Гермиона накинула на шею сарафан, тоже не спеша одеваться.
— Пошли? — протянула волшебную палочку хозяйке Джинни. — Гарри и Рон наверняка уже проснулись!
* * *
Гарри и Рон действительно уже проснулись и, одетые лишь в плавки, встретили их у входа в «Нору».
— Где вы были? — спросил Рон, уставившись на босые ноги девушек.
— Гуляли, — ответила Джинни.
— Пойдем купаться? — предложил Гарри, кивком указывая на пруд, — мы расчистили довольно большой участок воды. Магия — великая вещь!
— Тогда нам нужно взять купальники, — поправила так и не высохший локон Гермиона, что не осталось без внимания Рона.
— Но вы же уже купались! Разве купальники не на вас?
— Мы купались одни, — улыбнулась брату Джинни и подмигнула Гермионе, отчего та смущенно покраснела.
— И что? — не понял Рон, — или вам надо их сменить?
— Нам надо их одеть! — хихикнула Джинни, — идем, Гермиона!
Гермиона послала Рону воздушный поцелуй и вслед за младшей Уизли скрылась за дверью «Норы», оставив Рона наедине с от души хохочущим над непонятливостью друга Гарри, заметившим белоснежные лилии в руках девушек.
Vova
