Монолог Одинокой Души

Полночь. Яркая луна освещает прозрачную водную гладь Чёрного озера. Тихо. Только ветер треплет листву, и она шуршит почти беззвучно. Ночная прохлада опустилась на окрестности. Холодно… От холода на глаза аж слёзы наворачиваются, а может, и не только от него.

Я вновь пришел сюда — к могилам, где похоронены герои Битвы. Битвы за Хогвартс, которая впоследствии подарила нам — волшебникам — долгожданную мирную жизнь. Битвы, которую я так ненавижу. Битвы, которую я хотел бы обойти стороной, если имел бы только возможность это сделать. Да если бы я знал, чем для меня закончится эта чёртова война, я бы ещё осенью собрал все вещи и уехал с тобой куда угодно, только подальше от Лондона. Я не отходил бы от тебя ни на шаг. Тогда бы ты остался жив. Или, в крайнем случае, мы погибли бы вместе. Всё равно от меня нет абсолютно никакого проку с того дня, как я тебя лишился. Да я и сам не хочу жить один. Знаешь, уж лучше бы мы сидели в страхе ещё хоть год, да только вместе... Если бы я только знал... Но я не пророк, и даже не мог себе представить, что тебя вдруг не станет. Я ведь так привык к тебе, а ты ушел, покинув меня на произвол судьбы. И какой смысл теперь думать о том, что было БЫ, если БЫ... Чёртовы слова. Как же мало они теперь значат.

Фред… А я ведь скучаю. Да, я, чёрт возьми, безумно скучаю. И жалею, что так редко говорил тебе о том, как ты мне нужен. Для меня было таким сложным сказать тебе всего четыре слова: “Я люблю тебя, брат”. Хотя я говорил тебе об этом иногда, в самый неожиданный момент, а ты улыбался, отвечая: “я знаю, — после чего тихо добавлял: — я тебя тоже”. Для меня очень много значили эти слова, и ты всегда знал об этом, хоть я и старался не показывать виду, что боялся ничего не услышать в ответ.

Ты помнишь, как мы впервые оказались здесь — в школе? Я помню... Помню почти каждую, незначительную, казалось бы мелочь. И каждый день вспоминаю время, проведенное с тобой в Хогвартсе. Хогвартс... Никогда не забуду, какое впечатление оказал на нас замок, когда мы впервые его увидели. Не забуду твой восхищенный возглас и вытянутое от изумления лицо. Наверное, смешно выглядели мы со стороны, ведь я, могу поклясться, выглядел точно так же. А помнишь, как шляпа нас распределяла по факультетам? Я ещё боялся, а вдруг мы попадем на разные факультеты, как же я буду без тебя — совсем один. А ты лишь смеялся и называл меня трусишкой. Помнишь, как мы — два мелких пацана — пообещали друг другу, что изучим весь замок вдоль и поперёк? И Карта Мародеров нам в помощь. Как повезло, что она попала нам в руки. Я всегда считал это случайным везением, а ты — благоприятным стечением обстоятельств. А помнишь, как мы начали мечтать о собственном магазине? Нам не хотелось быть богатыми и знаменитыми — это просто пустые бредни. Нам хотелось быть независимыми и свободными. Прожив столько лет в маленьком доме с кучей родственников и не имея почти ни галеона в кармане — это не ахти. Безусловно, нам хотелось позволять себе всё, что захочется. Начало карьеры — это то время, когда в наши мудрые головы начали приходить гениальные идеи. Гениальные идеи всегда несут за собой шедевры, а за шедевры нужно получать деньги. Много денег. К тому же повезло нам с Гарри, который помог, вложив кругленькую сумму для начала. И что бы мы без него делали, а? Ох, а как мы сбежали от Амбридж, забыть невозможно, да и не только нам. Это ж надо было такое провернуть. Да о нашем долгожданном “вылете” из стен родной школы ещё много поколений говорить будет. Стоило выбраться из этого “второго дома”, под руководством сумасшедшей жабы с целой кучей сумасшедших правил и декретов — и мы стали, наконец, абсолютно свободными. Так круто было чувствовать это ощущение эйфории, предвкушения чего-то нового и обязательно офигенного. Казалось, заживём. Но хрен… И где теперь все эти планы? Куда оно всё улетучилось? Где вся радость? Где жизнь? Это что же — расплата за беззаботное детство? Или это, может, судьба такая? Судьба. Ненавижу это гребанное слово.

Я не верю в то, что тебя больше нет. Ты ведь рядом, правда? Стоишь сейчас справа от меня и улыбаешься. Я каждый день задаю себе один-единственный вопрос: почему? Почему ты ушёл? За что вся эта чертовщина, за какие интересно грехи? Всё обрушилось в один момент, в одно мгновение. Я даже привыкнуть не успел... Что за глупости…

Я каждый день смотрю на твою колдографию и пускаю сопли. Это невыносимо больно, когда ты один. Я никогда раньше не испытывал такого. Пульса почти нет, а где-то на уровне желудка постоянно тянет. Такое ощущение, будто кто-то взял тупой нож и каждую минуту втыкает его в меня. Может это и звучит слишком пафосно, но я задыхаюсь. Голова болит так, словно меня постоянно бьют тяжёлой битой. Это точно расплата. Только за что? Может за то, что я не смог тебя уберечь? Сука-смерть.. Слава Мерлину, есть хоть огневиски, способное меня пока утешить. Способное отключить голову хоть на немного. Способное подарить это блаженное время, когда можно орать, материться, бить посуду и жаловаться на судьбу. Да мне самому противно. Я ною каждый день, жалею себя, но, твою мать, не могу я один. Может, я и слабак, но не могу я без тебя, брат.

Моя жизнь разделилась на прошлое и будущее. В прошлом мы вместе, а в будущем я один. А настоящего нет. Я не живу. Жизнь моя оборвалась в тот момент, когда я увидел твоё безжизненное тело. Я увидел тебя с последней улыбкой, с отзвуком твоего последнего смеха, и подумал, что ты шутишь. Но ты не шутил. Ты действительно ушёл, оставив меня здесь одного. На похоронах я в последний раз дотронулся до твоей белой как мел кожи, до твоих холодных губ, взглянул в твои пустые глаза, и понял, что всё кончено.

Невыносимая боль. Смешение отчаяния, страха и ужаса. Это было через некоторое время после твоих похорон. Я купил тогда много огневиски, которое стало впоследствии моим другом, чтобы хоть как-то заглушить боль, и заглушил её, но лишь на время. А потом я вновь вернулся в суровую реальность, в которой уже никогда не будет места для веселья, радости, смеха. В реальность, где не будет даже просто улыбок.

Когда становится совсем невыносимо и хочется реветь, я начинаю бредить и просить тебя забрать к себе. Желательно во сне, ведь только там — в царстве Морфея, я могу вновь дотронуться до тебя, увидеть таким же живым и весёлым, каким ты всегда был. А ты всё, чёрт возьми, молчишь. И наверное, как и все они, считаешь, что нужно жить дальше. С каких пор ты стал таким правильным? Аж тошнит. Да каждый дурак способен сказать: живи, а КАК мне жить, никто объяснить не сможет.

Светлеет. Уже шесть часов утра. Как же быстро летит время. Как быстро сменяют секунды друг друга, принося лишь боль и тяжесть. Об одном уже только прошу — пролетели бы дни, отведенные мне, побыстрее.