Уже не Гарри: Путь Власти

Я внезапно проснулся и вскочил с кровати с бешено колотящимся сердцем. Снился какой-то кошмар.

Я огляделся, попробовал нащупать очки… И внезапно понял, что не знаю, где я. Кровать стояла в какой-то мелкой комнатушке в два-три квадратных метра без окон.

Надел лежавшие рядом очки и включил свет. Да, лучше бы я этого не делал…

Из висящего здесь же зеркала на меня испуганно смотрел некто непонятный. Причём этот «некто» выглядел лет на десять. Похоже, я обчитался книжек про попаданцев и нахожусь сейчас в лучшем случае в сумасшедшем доме. А в худшем… Или всё-таки лучшем?

Или, возможно, я действительно попал непонятно в чьё тело. Это, вероятно, было бы забавным, если бы не было столь страшно. Хотелось очень громко закричать — «Где я?!»

Ещё раз осмотрев себя в зеркало, я подумал, что не столь уж всё плохо. Вполне похоже на меня в таком возрасте — разве что волосы ещё темнее, почти чёрные, и напоминающий молнию шрам на лбу. Жить можно. Наверное.

А через секунду накатили чужие воспоминания… Невезучий мальчик Гарри, в чьё тело я угодил, оказался сиротой (родители погибли в автокатастрофе) и жил в семье своей тёти. Причём на правах чуть ли не раба остальных, а также груши для битья своего двоюродного брата Дадли. И, что особенно неприятно, я оказался в Англии. Хорошо хоть знание языка пришло вместе с памятью этого Гарри Поттера. Похоже, именно так мне и придётся зваться в дальнейшем.

А по времени-то… А по времени я перенёсся более чем на двадцать лет в прошлое — сейчас 20 мая 1991 года. Кстати, день рождения «моего» драчливого кузена. Закрыв глаза и бегло просмотрев память Гарри, я обнаружил, что обычно его в это время отводят к соседке — миссис Фигг, пожилой женщине, фанатично любящей кошек. Впрочем, в отличие от бывшего владельца моего нового тела, лично я против кошек ничего не имею.

За дверью послышались шаги и визгливый женский голос проорал:

— Подъём! Живо вставай!

«Тётя Петунья», — всплыло в сознании. Я с ужасом думал, что мне делать.

— Шевелись! Присмотришь за беконом на кухне. Сегодня день рождения Дадлички, и я хочу, чтобы всё прошло идеально. Подгорит — станет тебе очень плохо!

Я в ответ только застонал.

— Что ты там говоришь? — уже более тихим голосом спросила тётя.

— Ничего, уже встаю…

Быстро одеваюсь. Ну и худоба у этого Поттера… Смотреть страшно. Нет, с этой мерзкой семейкой мне явно не по пути. Надо обдумать возможность как-нибудь сбежать от них.

А пока лучше пойти на кухню (планировка особняка быстро всплыла в памяти) и зажарить-таки их грёбаный бекон, пусть и маловероятно, что мне достанется хоть кусочек. Поскольку в противном случае эти могут и избить…

Через некоторое время я уже очень аккуратно занимался готовкой, следя за тем, чтобы мясо не подгорело. Вся кухня оказалась заставлена подарками Дадли, приходилось смотреть под ноги при перемещении. Два телевизора, навороченный велосипед и даже редкостный по нынешним временам компьютер… Богато живут, буржуи, чёрт бы их побрал.

На кухню с Петуньей и её мужем (в памяти опять появилось имя — Вернон Дурсль) вошёл именинник. Вот из-за таких и голодают дети в Зимбабве, хе-хе. К счастью, бекон всё-таки не подгорел, и побоев я избежал. Хотя мяса мне так и не досталось — пришлось удовольствоваться вчерашним супом.

После короткого разговора по телефону Петунья сказала, что миссис Фигг заболела и сплавить меня к ней не выйдет. После долгого спора, несмотря на притворный плач Дадли, они решили взять меня с собой в зоопарк. Вот ведь блин… Что мне теперь, с этими тварями весь день ходить?

Перед глазами пронеслись несколько наименее приятных шуточек Дадли над Гарри.

Тем временем пришёл приятель Дадли по имени Пирс Полкисс с матерью, и, попив чай, все пошли к автомобилю Вернона. Мать Пирса оставила его на попечение Дурслей и ушла. Я собирался было залезть на заднее сиденье, но предварительно Вернон отвёл меня в сторону для разговора.

— Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнёс он, — предупреждаю: если ты чем-то испортишь праздник Дадли, просидишь в своём чулане до самого Рождества!

— Я буду тих, как рыба! Честно-честно, — отвечаю я. Надеюсь, возможность сбежать появится уже сегодня. С этой точки зрения ещё не всё так плохо.

Через пару часов мы в зоопарке рассматривали всевозможных рептилий в террариуме. Дадли долго пытался стуком по стеклу растормошить крупного питона, но тот не реагировал, и Дадли ушёл к более интересным объектам для наблюдения. Я подошёл к несчастной змее, и дёрнуло же что-то заговорить!

— Ну как тебе здесь живётся, бедолага? Небось достали вконец?

Змея подняла голову и с грустным выражением «лица» кивнула.

У меня аж волосы дыбом встали.

— Ээ… Ты понимаешь, что я говорю?

Грустный питон опять кивнул.

Я настолько обалдел от лицезрения этого, что не заметил подбежавшего сзади Дадли, увидевшего странное поведение питона. Дадли сильным тычком под рёбра отбросил меня на каменный пол террариума и истошными воплями позвал остальных. Я с трудом мог вдохнуть после удара и, видя прижавшегося к стеклу Дадли, с яростью пожелал ему провалиться к этой змее.

И тут стекло исчезло…

Дадли повезло. Питон, оказавшийся длиной метров пять минимум, уполз, не обратив на него ни малейшего внимания. А тем временем попытавшийся вылезти из бывшего вольера змеи Дадли с удивлением обнаружил, что стекло вновь появилось.

Несмотря на щедрые компенсации от администрации зоопарка, день был полностью испорчен. И, естественно, страдать от этого пришлось в первую очередь мне.

В итоге я получил треснувшие очки, синяки, фингал под глазом и неопределённое время отсидки в моём чулане. Даже книг никаких почитать не дали, сволочи, как я ни просил. Ещё и кормят дважды в день, причём мало и плохо — хотя с деньгами у них проблем нету.

Только теперь понимаю, насколько мне повезло в прошлой жизни с семьёй. Пусть никто и не поддерживал мои откровенно экстремистские взгляды.

И почти месяц мне пришлось думать только о планах мести.

А потом Петунья забыла закрыть дверь на ночь…

А потом Петунья забыла закрыть дверь на ночь…

Я заметил это сразу, но предпочёл подождать до трёх часов ночи.

В три я тихо отправился на кухню, чтобы поесть — а то совсем голодом заморили, изверги. Попутно я обратил своё внимание на аптечку…

Там оказалось много препаратов, которые могут вызвать даже смерть при передозировке, но я не счёл нужным рисковать — кто знает, с какого возраста в этой их Англии начинается уголовная ответственность за убийство? Поэтому взял только слабительный и снотворный порошки, после чего смешал. Получившуюся адскую смесь малыми порциями подсыпал в чай, кофе, сахар, все пакетики с приправами, а излишек остался под старыми маркировками. Интересно, насколько им понравится эффект?

После этого я взял мышеловку из ящика в кухонном столе и поместил её в почтовый ящик на двери. Облил краской верхнюю одежду у входа. Затем, взяв немного денег (сколько нашёл наличности), вышел из дома и быстро-решительно пошёл в направлении центра Лондона.

Определённых планов на дальнейшие действия не было. Наверное, лучше всего было бы как-нибудь свалить в Россию, но как? К тому же там в ближайшее время ожидаются события, связанные с развалом СССР и последующим беспределом, следовательно, находиться там будет довольно-таки опасно. Мои будущие родители меня же попросту не узнают.

Можно здесь связаться с полицией и настучать на «родичей»-Дурслей, чтобы в худшем случае заставить их относиться к себе подобающим образом, а в лучшем — отправиться в какой-нибудь приют. Но в таком случае мне придётся неопределённо долгое время оставаться в Англии на правах несовершеннолетнего, да ещё и получать образование, хотя я только что окончил школу и особого желания возвращаться не имею.

И особенно мне интересно, как я разговаривал со змеёй, и почему тогда исчезло стекло в террариуме? Дурсли разозлились из-за этого лично на меня и, судя по всему, были в некоторой степени правы. Хотя после межвременного переноса в чужое тело подобное выглядит гораздо менее странно. А вообще, чем чёрт не шутит, может быть, я являюсь могущественным тёмным колдуном, как в каком-нибудь фэнтезийном романе?.. После столь «увлекательного» межвременного путешествия это было бы не столь уж и удивительно.

В памяти проявились несколько странных событий, произошедших с Гарри до моего вселения в его тело.

Я шёл уже не меньше двух часов, и небо на востоке стало светлеть. Спрятавшись в кустах, я занялся проверкой своих магических способностей.

Заставить исчезнуть камни и веточки у меня не получилось. Хотя, возможно, нужно иное эмоциональное состояние. После десяти минут упорных попыток поднять телекинезом сорванный с куста лист он немного сдвинулся. Скорее всего, мне это лишь показалось. Да, вероятно показалось.

Вылезаю из кустов и иду дальше. Каких-то определённых планов придумать так и не сумел. Что же, значит, буду пока что плыть по течению. Вдруг да повезёт как-нибудь…

Уже около восьми часов утра позавтракал в какой-то только что открывшейся кафешке. Не зря я взял деньги. Билет на самолёт мне, конечно, не продадут, но более-менее прилично прожить ближайшую пару недель сумею.

И ещё около часа я медленно и бесцельно брёл по безлюдным мелким улочкам, пока вдруг прямо за спиной не послышался странный хлопок…

— Мне хотелось бы узнать, молодой человек — что вы здесь делаете?

Оглянулся. Удивился.

Сзади в тени стояла пожилая на вид женщина в странной одежде — изумрудно-зелёной мантии, выглядящей очень архаично. В руке она держала какой-то прутик.

— Да просто иду… По своим делам. А вам что надо, простите?

Она вздохнула и строгим голосом сказала:

— Мистер Поттер, я знаю, что вы сбежали от родственников. Не будете ли любезны объясниться?

В голове всё смешалось от неожиданности. Откуда?..

— Они очень жестоко ко мне относились. Всячески издевались, держали на положении слуги в лучшем случае. А недавно меня взяли в зоопарк, и там…

Она очень внимательно выслушала мою историю. Когда я дошёл до того, что последовало за исчезновением стекла, начала хмуриться. Чем дальше — тем больше. Когда я рассказывал о том, как меня месяц морили голодом в чулане, её глаза практически метали молнии.

— Говорила же я Дамблдору, что эти маглы испортят вам всю жизнь…

— Что, простите?

— Мистер Поттер, что ваши дядя и тётя рассказывали о ваших родителях?

Пытаюсь вспомнить.

— Ну, они погибли в автокатастрофе, когда мне было чуть больше года, аккурат на Хэллоуин. И тогда же у меня остался этот шрам на лбу.

Она тихим, но весьма недобрым голосом произнесла:

— Значит, вы даже ничего и не знаете…

— А что я должен знать?

Эта странная женщина надолго задумалась, прежде чем ответить.

— Видите ли, мистер Поттер… Дело в том, что вы — волшебник.

Интересный поворот сюжета, однако… Надо бы узнать побольше.

— Что?! Я? Как? То есть я знаю, что со мной часто случались странные и необъяснимые вещи, но каким образом?!

— Магия, мистер Поттер. Всё это магия. У детей-волшебников часто происходят спонтанные выплески магической силы.

Мы отошли в сторону пустынной улочки, и я с жадным интересом прослушал лекцию о волшебстве, школе магии Хогвартс, своих родителях (точнее, родителях бывшего владельца этого тела) и тёмном маге Волдеморте, оставившем мне на память перед смертью шрам на лбу. А странную женщину звали профессором МакГонагалл, и она преподавала в Хогвартсе предмет под названием трансфигурация.

— То есть я могу заниматься волшебством?

— Пока нет, мистер Поттер. Ваше обучение магии начнётся первого сентября этого года в Хогвартсе. Вскоре мы отправим вам письмо о школьных принадлежностях, которые нужно купить.

— Но ведь у меня нет денег, — отвечаю я. — Едва ли мои родственники согласятся оплачивать моё обучение «каким-то ненормальным вещам», — сказал я тоном дядюшки Вернона.

Тогда МакГонагалл сообщила, что у меня, оказывается, есть весьма немаленькое наследство, в данный момент спокойно лежащее в волшебном банке Гринготтс. Я быстро понял, что мне нужно делать.

— Профессор, а нельзя ли тогда прямо сейчас купить всё необходимое? Я не представляю, как буду дожидаться начала учебного года. Очень люблю читать, и мне крайне нужны школьные учебники.

— Мистер Поттер, к сожалению, это невозможно. Школьная программа за следующий год ещё не утверждена. Я могу показать вам различные магические действия, но с учебниками придётся подождать.

Грустно отвечаю:

— Ну, покажите хотя бы что-нибудь… Чтобы я окончательно уверился в существовании магии.

И тогда она превратилась в кошку.

Я удивился. Впрочем, это ещё мягко сказано. Я изумился так, что глаза полезли на лоб и грозили выпасть из глазниц.

Потом она опять превратилась в человека.

— Но как, профессор?! Я даже не могу себе представить, как такое возможно.

Она с по-прежнему строго выглядящим лицом, но повеселевшим от моего состояния голосом произнесла:

— Всё это магия, мистер Поттер. В данном случае — редко встречающееся искусство анимагии, то есть превращения в животное. Сразу хочу сказать, что в школьный курс оно не входит, но в нашей библиотеке имеются книги с подробным описанием необходимых тренировок — хотя на достижение результата уходят годы работы.

Я задумался о перспективах подобного умения. Нда… Было бы полезно. И тут мелькнула мысль…

— Профессор МакГонагалл! А я вот что подумал. Хоть точно нужные учебники пока и не утвердили, но вы ведь, как преподаватель, знаете, что именно с большой вероятностью мне пригодится? Даже если потом придётся некоторые учебники заменить, я узнаю много нового и полезного, вместо того чтобы провести это лето впустую. Тем более, если у рода Поттеров так много денег, несколько лишних книг не играют особой роли.

На это профессор задумчиво произнесла:

— Пожалуй, соглашусь с вами. Да, Поттер, у вас истинно когтевранское мышление…

— Какое-какое?

— Когтевранское, мистер Поттер. Это один из четырёх факультетов Хогвартса, в число которых также входят Гриффиндор, Слизерин и Пуффендуй.

Какие-то странно звучащие, чуть ли не пародийные названия.

— А чем они отличаются и как происходит распределение между ними?

— Распределяются между ними учащиеся с первого же курса в соответствии с их личностными качествами. Когтевранцы характеризуются в первую очередь стремлением к новым знаниям, гриффиндорцы — храбростью и стремлением к приключениям, слизеринцы — хитростью и целеустремлённостью, а пуффендуйцы — коллективизмом и трудолюбием. Я сама являюсь деканом факультета Гриффиндор, и ваши родители некогда учились именно там. А вот Тот-Кого-Нельзя-Называть был со Слизерина.

Ну, по такому описанию Слизерин мне гораздо ближе остальных факультетов. Но и о Когтевране стоит подумать.

— Ясно… Всё это очень интересно, но где я могу купить школьные принадлежности?

— В Косом переулке, — ответила МакГонагалл, — это скрытая от маглов, то есть неволшебников, улица в Лондоне. Дайте руку.

Она сжимает моё запястье и тут я почувствовал, как пропал весь мир вокруг меня. Всё залила тьма и холод, я словно протискивался через толстый резиновый шланг, бешено вращаясь при этом. Через пару секунд такого ужаса по глазам ударил свет, и я увидел, что вокруг нас возникла какая-то мелкая улочка. Я чуть не упал от пережитого.

— Что это было, профессор?!

— Всего-навсего трансгрессия, мистер Поттер. Почти мгновенное перемещение на большие расстояния. Изучают на последнем курсе школы, только по достижении совершеннолетия.

В голове сразу возникли мысли о возможном использовании такого умения. Надо выучиться. Обязательно.

Далее мы вышли на большую улицу и подошли к невзрачному бару под названием «Дырявый котёл». Я сразу заметил, что пространство вокруг него выглядит необычно искривлённым. Похоже, маглы его видеть не должны вообще. Мы с МакГонагалл зашли внутрь.

В баре сидели люди, одетые преимущественно в мантии различных цветов. Пили, ели, и кроме одежды ничего на их ненормальность не указывало. Несколько человек обернулись в нашу сторону, и тут один, вытаращив на меня глаза, громко произнёс:

— О боже… Гарри Поттер… Какая честь…

Лысый бармен сразу отреагировал и, быстро протиснувшись между посетителями, с силой затряс мою руку:

— Добро пожаловать домой, мистер Поттер. Добро пожаловать домой.

По всему бару заскрипели отодвигаемые стулья, и практически все посетители попытались пожать мне руку.

— Не могу поверить, Гарри Поттер, что я наконец встретилась с вами…

— Это для меня большая честь, мистер Поттер…

— Я счастлив увидеть вас, мистер Поттер. Меня зовут Дингл, Дедалус Дингл.

В памяти промелькнуло воспоминание Гарри полугодовой давности.

— А я вас уже видел, — говорю я. — Полгода назад, в магазине.

— Вы слышите! — проорал Дингл на весь бар. — Он меня помнит!

Сразу несколько человек посмотрели на него с лютой завистью.

Наверное, я мог бы купаться в лучах славы и обожания ещё долго, но разозлившаяся от такого зрелища МакГонагалл потребовала освободить проход. Мы начали протискиваться мимо всё ещё пытающихся пожать мне руку людей (не видел смысла отказывать), но потом МакГонагалл остановилась, увидев ранее скрытого за чужими спинами человека в странном тюрбане.

— А, профессор Квирелл! Поттер, познакомьтесь — профессор Квиринус Квирелл был буквально на днях приглашён преподавать в Хогвартсе.

В отличие от остальных мою руку он пожать не стремился и держался на некотором расстоянии.

— П-п-поттер! — произнёс профессор. — Н-не могу передать, насколько я п-п-польщён встречей с вами.

— Простите, а какой предмет вы будете преподавать, профессор? — поинтересовался я.

— З-защита от Т-тёмных искусств, — пробормотал Квирелл. — Сомневаюсь, что вам это н-нужно, правда, П-поттер? — он нервно рассмеялся.

Я с профессором МакГонагалл вышли через заднюю дверь в какой-то узкий тупичок за баром. Я спросил её:

— Он всегда так заикается?

— К сожалению, мистер Поттер, примерно с прошлой осени, — задумчиво ответила профессор. — Был тогда где-то в Албании и, по его словам, повстречался с вампирами и едва спасся. Я его до этого видела всего один раз на конференции по экспериментальной магии. Тогда Квирелл произвёл на меня хорошее впечатление.

Мнннда… Ещё и вампиры… Что за хрень?

Тем временем она достала из кармана мантии палочку и дотронулась ей до одного из кирпичей стены. Стена замерцала и растворилась в воздухе.

А за ней оказался волшебный Косой переулок…

Я чуть не свернул себе шею, рассматривая многочисленные витрины. Всё вокруг было новым и необычным для меня. Волшебные самопомешивающиеся котлы, почтовые совы, чемоданы и сундуки с чарами незримого расширения, мётлы для полёта (и как на них, собственно, летают?) и многое, многое другое.

Впрочем, МакГонагалл, не обращая никакого внимания на всё это великолепие, быстрым шагом прошла через весь переулок к большому белому зданию с золотыми барельефами — на нём была надпись «Гринготтс». Значит, это и есть тот самый банк.

У входа стояло странное существо (очевидно, гоблин — вполне подходит под описание, данное МакГонагалл в беседе ранее), поклонившееся нам, когда мы проходили мимо. Очевидно, он тут на должности швейцара.

В помещении банка, куда мы попали, было много таких же гоблинов. Они разговаривали с людьми в мантиях, взвешивали золотые монеты и слитки, изучали в лупы драгоценные камни и какие-то иные предметы. К нам сразу же подошёл один из стоящих без дела гоблинов. Поздоровавшись с ним, МакГонагалл сказала:

— Нам нужно взять немного денег на покупки из сейфа Поттеров.

Гоблин посмотрел на меня, оценил шрам и сказал, обращаясь к моей сопровождающей:

— Ключ у вас с собой?

— Ключ лежит в четвёртом сейфе из принадлежащих Хогвартсу.

— Хорошо, поехали, — произнёс гоблин и повёл нас в направлении одного из коридоров.

После скоростной поездки вначале к школьному сейфу, а потом уже и к моему профессору МакГонагалл малость поплохело, но она держалась и по возможности старалась не показывать своего состояния. Тем временем гоблин (которого, как я узнал, зовут Крюкохватом) взял ключ и вставил в замочную скважину утопленного в скальной породе сейфа. Толстая металлическая дверь медленно, но без скрипа и заедания распахнулась. У меня просто горло перехватило от того, что я увидел за ней…

Целая гора золотых и серебряных монет! Да тут не меньше полутонны золота, не считая всего остального!

— И это всё моё? — с надеждой говорю я.

— Да, именно ваше, мистер Поттер, — сказала оправившаяся от «морской болезни» профессор. — Но с собой вы можете взять не больше пятидесяти галлеонов и ещё сколько-то мелочи на размен.

— Галлеоны — это золотые монеты?

— Да, именно так, — вмешался в разговор Крюкохват. — Серебряные зовутся сиклями, а бронзовые — кнатами. Один галлеон равен семнадцати сиклям, а сикль равен двадцати девяти кнатам.

Неужели все волшебники идиоты — пользоваться настолько неудобной денежной системой?

МакГонагалл сотворила мешочек с помощью волшебной палочки, и я начал наваливать в него монеты. Заметив, что профессор отвлеклась на разговор с гоблином, я принялся энергично пихать в карманы золотые галлеоны. Хуже не будет, а пригодиться могут.

Через некоторое время мы вышли из здания банка. В мешке с деньгами было порядка шестидесяти галлеонов как золотом, так и серебром, а у меня в карманах — ещё две сотни. Карманы сильно оттопыривались под весом монет, но зелёная лицом и слегка пошатывающаяся МакГонагалл этого не замечала. После поездки мне тоже весьма поплохело, но всё-таки не настолько.

Она довела меня до магазина «Одежда от мадам Малкин» и оставила там, сказав, чтобы я выбрал себе школьные мантии.

— Мистер Поттер, я подойду через некоторое время. Если вы закончите раньше, можете найти меня в аптеке поблизости. Вечно меня мутит от этих гоблинских тележек…

Проследив, чтобы она отошла на достаточное расстояние, я быстрым шагом направился в соседний магазин, где продавали различные магические приспособления, облегчающие жизнь. Бытовая техника. Или, скорее, магика, раз ничего технического здесь нет.

Подойдя к магазину, я спросил у продавца безразмерный чемодан. Они оказались весьма дорогим удовольствием, но и очень полезным. Мне пришлось выложить за свой целых сто двадцать галлеонов, но он того стоил — двадцать пять квадратных метров внутри, два метра в высоту, и при этом очень лёгкий. Спускаться внутрь следовало по специальной лестнице, которая прилагалась к покупке и в сложенном виде лежала в одном из боковых ящиков. Этих ящиков в чемодане насчитывалось три штуки, и каждый был около квадратного метра площадью и полуметра глубиной. Вдобавок на расположенные внутри чемодана вещи не влияли резкие движения при переноске — можно не волноваться, что книги с полок попадают.

Вместе со столь полезным приобретением я направился в книжный магазин «Флориш и Блоттс», где и принялся спускать наворованное у самого себя богатство…

Там через десяток минут меня и нашла обозлившаяся МакГонагалл…

— Поттер! Вы сейчас должны были покупать себе одежду, а вы что делаете?..

Она взяла несколько книг, которые я как раз в это время складывал в боковые ящики своего чемодана.

— Зельеварение, третий курс… Окклюменция, наука о защите разума… Продвинутый курс трансфигурации… Мистер Поттер, ладно ещё всё это, но зачем вам понадобился учебник за шестой курс?!

— Ну так надо же мне что-то читать в школе, если свободное время выдастся, — невозмутимо отвечаю я.

— Хорошо, но почему вы улизнули из магазина мадам Малкин?!

— Чтобы побыстрее купить всё мне необходимое, пока вы не помешали. Я догадывался, что вы мне не позволите купить всё это…

Я обвёл руками чемодан и большую стопку книг рядом.

— К тому же я ещё тогда, когда мы шли в Гринготтс, посмотрел ценники и догадался, что шестидесяти галлеонов мне на всё не хватит. Зато теперь у меня есть чемодан с чарами незримого расширения и множество книг, которые я ещё даже не успел сосчитать…

Профессор МакГонагалл постаралась успокоиться, но было видно, что ей, мягко говоря, не по нраву мои действия. Однако было поздно.

Купив-таки мантии и котлы, мы направились в магазин волшебных палочек, которые и были самой важной составляющей магии. «Семейство Олливандер — производитель волшебных палочек с 382 года до н. э.» — такая надпись висела над входом. И надпись, и само здание магазина выглядели весьма обшарпанными, хотя на два с половиной тысячелетия и не тянули.

При открытии двери тихо зазвенел колокольчик. Помещение магазина оказалось совершенно крошечным, и при этом казалось ещё меньше из-за заставленных полками стен. На полках стояло множество маленьких вытянутых коробок.

— Добрый день, — произнёс незаметно подошедший из-за полок старичок. МакГонагалл только спокойно повернула к нему голову, а вот я вздрогнул от неожиданности.

— Здравствуйте, — поздоровался я.

— О, Гарри Поттер, — покивал головой мистер Олливандер. — Я так и думал, что скоро увижу вас. Кажется, только вчера ваша мать покупала у меня свою волшебную палочку. Десять с четвертью дюймов, с шерстью единорога, сделанная из ивы. Очень гибкая и элегантная — прекрасная палочка для волшебницы.

Мистер Олливандер приблизился ко мне вплотную и смотрел прямо в глаза. От его взгляда мне сразу стало как-то не по себе. Казалось, его серебристо-серые, выцветшие глаза смотрели мне прямо в душу, и я начал было опасаться, что он прочтёт там что-то не то.

— А твой отец предпочёл палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов, с пером феникса в качестве магического ядра. Да, я сказал, что твой отец предпочёл эту палочку, но на самом деле скорее палочка выбирает волшебника. Дело в том, что каждая магическая сердцевина изначально приспособлена для людей с определённым складом личности. Когда вы прикасаетесь к новой палочке, она должна отреагировать на вас — если вы, конечно, к ней подходите. И вы не достигнете успеха, если будете пользоваться чужой палочкой; если, конечно, вы уже не являетесь великим магом.

Вслед за этими словами он направил взгляд на мой шрам.

— К сожалению, именно я продал ту палочку, которая и нанесла вам этот шрам, — мягко произнёс он. — Тринадцать с половиной дюймов, тис с пером феникса. Она оказалась мощной палочкой, очень мощной. Я порой думаю — стоило ли её продавать? Всё-таки Тёмный Лорд был великим волшебником. Жестоким и внушавшим страх, но великим.

— Вы продали палочку Волдеморту? — с интересом спрашиваю я.

МакГонагалл слегка вздрогнула. Мистер Олливандер только чуть скривился.

— Тогда он ещё не был тёмным волшебником. Обычный сирота из детского приюта, у которого внезапно открылись магические способности.

— А как его тогда звали?

— Том Реддл, — сказал мистер Олливандер недовольно. — Впрочем, лучше приступим к подбору палочки. Какой рукой вам будет удобнее её держать?

— Я правша, — уверенно отвечаю ему.

Ко мне подлетают какие-то линейки и начинают измерять руку. Продавец палочек достал с полки несколько коробок и, взяв одну палочку, дал мне ей махнуть. Ничего не произошло. То же самое случилось и ещё с десятком палочек.

— Интересно, интересно, мистер Поттер… Стандартные варианты, рассчитанные на большинство волшебников, вам не подходят… А знаете ли вы, в чём отличия между волшебными палочками?

Продолжая махать всё новыми палочками, говорю, что мне было бы интересно услышать об этом.

— В каждой палочке используется сердцевина из частей магических животных. Из числа представленных здесь это шерсть единорога, перо феникса, сердечные жилы дракона. Другие мастера изготовления волшебных палочек могут использовать и иные сердцевины, но никто не может сравниться с семейством Олливандер в навыках изготовления палочек на основе шерсти единорога!.. Никто… А между тем сердцевины в своих характеристиках сильно отличаются друг от друга. Шерсть единорога лучше всего подходит для лечебной магии и различных светлых чар, и именно поэтому здесь часто можно увидеть даже китайских лекарей; китайские мастера тоже умеют изготавливать палочки на основе шерсти единорога, но это лишь жалкое подобие!.. А вот жилы дракона являются лучшим проводником для боевых заклинаний, особенно высокоэнергетических. Но, увы, малопригодны для тонкой работы. А вот перья феникса… Они, пожалуй, наиболее универсальны и хороши для особо изощрённых заклинаний, как тёмных, так и светлых. И жилы драконов, и перья феникса применяются волшебниками повсеместно. А от древесины, использованной при изготовления палочки, зависит её нацеленность на личные качества волшебника.

Мне казалось, что правая рука скоро отвалится. Я «проверил на совместимость» уже не меньше пары тысяч палочек, однако их в магазине оставалось ещё не меньше. Тем временем Олливандер о чём-то задумался, прекратил подбор палочек и ушёл куда-то вглубь помещения.

Через некоторое время он вернулся с единственной коробкой.

— Ну, мистер Поттер, давайте попробуем вот это… Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, — сказал он странно взволнованным голосом.

Я взял палочку и сразу почувствовал, что кисть руки обдало жаром. Взмахиваю, и из палочки вырывается поток красных искр.

— Браво, мистер Поттер! Браво! — казалось, ещё чуть-чуть, и Олливандер захлопает в ладоши. — Это интересно. Очень интересно…

— Простите, сэр, что вам интересно? — меня сразу же начинает распирать любопытство.

— Видите ли, Гарри… Обычно феникс даёт только одно своё перо для палочки. Но феникс, чьё перо находится в вашей палочке, оставил мне два пера. И вторая сделанная из них палочка… Что уж тут скрытничать — она и оставила вам этот шрам.

Я сразу понял, что обычным в этом обществе волшебников я не буду. Сама судьба подсказывает мне путь к величию — искусство тёмной магии. МакГонагалл странно посмотрела на моё необыкновенно счастливое лицо.

— Это очень необычная палочка. Надеюсь, вы будете ей достойным хозяином.

— Не сомневайтесь, сэр! — радостно отвечаю я.

— Только не забывайте, Поттер, что в Англии несовершеннолетним нельзя пользоваться палочками вне школы, — обычным для неё сухим голосом сказала профессор МакГонагалл. Да уж, умеет она «поднять» настроение…

У меня оставалось ещё сорок галлеонов, и почти все деньги я выложил на ингредиенты для зелий, упомянутых в учебнике за первый курс. МакГонагалл пришлось подождать.

Мне очень не хотелось возвращаться к Дурслям, но профессор не согласилась с моими аргументами. Зато после слегка приукрашенного рассказа о «моём счастливом детстве» согласилась их приструнить.

После трансгрессии к дому Дурслей я постучал и мы некоторое время ждали, пока нам откроют дверь. Петунья подошла и открыла дверь, сразу же уставившись на меня разъярённым взглядом.

Где-то в глубине помещения работала стиральная машина, а в воздухе, несмотря на режущий глаза запах духов, всё ещё попахивало. Я сразу же почувствовал, как без какого-либо участия сознания губы растягиваются в идиотской ухмылке…

Несмотря на крайнюю степень ненависти ко мне со стороны Дурслей, они оказались существами относительно разумными и поняли, как магия может испортить их жизнь. Какой-либо мести я так и не дождался. Зато в тот же день я получил в своё безраздельное пользование нормальную комнату вместо чулана. Быстро повыбрасывал старые игрушки Дадли (его рёв ничего не изменил — если Дурсли и забудут об угрозах МакГонагалл, то не скоро), комфортно разместился с кроватью, чемоданом-безразмерником и рабочим столом.

Закончил с «переездом» я уже только к позднему вечеру. Очень хотелось читать, читать и ещё раз читать, но не меньше я хотел спать — всё-таки вчера выспаться мне так и не удалось.

Я улёгся в кровать и в ожидании сна занялся анализом сложившейся ситуации.

Итак, помимо неволшебников (маглов) существуют волшебники, и мне повезло войти в их число. С чем связаны способности к магии — неизвестно. Мне они, скорее всего, передались от прежнего владельца тела, поскольку в прошлой жизни я был вполне обычным маглом.

Волшебники изо всех сил стремятся скрыть своё существование от маглов, и пока что им это удаётся, несмотря на все возможности КГБ, ЦРУ, ФБР и прочих спецслужб. Или те в той или иной степени подконтрольны миру магии, или они и в самом деле никак не могут заметить магические явления. Это маловероятно, но волшебники могут банально стирать память свидетелям. Или убивать. Впрочем, последнее маловероятно — разве что в отношении Волдеморта и Пожирателей Смерти.

Кстати, надо выяснить, почему большинство волшебников боится произносить его имя.

И самое главное — я очень широко известен в среде магов. Этим можно воспользоваться в своих целях. То, что мне попалась такая необычная волшебная палочка, тоже можно использовать в целях повышения уважения ко мне — разумеется, в первую очередь в среде лиц, связанных с тёмными искусствами.

Возможно, я смогу использовать магию для достижения власти. Я обязан воспользоваться таким уникальным шансом.

А пока что мне надо узнать больше о волшебстве и прочитать до начала учебного года в Хогвартсе все учебники за первый курс.

С этими мыслями я и провалился в сон.

На следующий день я занялся ревизией книг. Их оказалось 72 штуки, и присутствовала как обычная школьная литература, так и весьма подробные справочники, содержащие информацию по специализированным дисциплинам. А также, что немаловажно, книги по истории магического мира — в первую очередь «История Хогвартса», которую мне стоит прочитать в ближайшее время.

Однако первым делом я вспомнил о книге про окклюменцию. «Наука о защите разума»… Наверное, раз его надо защищать, значит, есть от кого?

Книга оказалась очень интересной, и её содержание в значительной степени меня успокоило. Похоже, догадаться, что я уже никакой не Гарри Поттер, волшебникам будет весьма сложно.

Наука окклюменция описывала способы скрывать свои мысли и память от магов-легилиментов — опытных чтецов человеческих душ. Как оказалось, только очень умелые легилименты способны читать полностью незнакомого им человека, да и им всё равно нужен зрительный контакт с жертвой.

Легилимент может прочитать память человека, только если он знает, что представляет собой его личность. Чтобы понять личность человека, им нужно достаточно длительное время его изучать. Для этого используется чтение поверхностных эмоционально окрашенных мыслей, которые легилименты тем или иным способом сознательно вызывают в человеке. Самые опытные легилименты, однако, для прочтения чужой памяти могут использовать приём многократных проверок — представлять себе образ мысли человека, основываясь на своих догадках или неполной информации, и при этом очень быстро в течение короткого времени менять этот образ, пока он не совпадёт.

К счастью, даже опытный легилимент едва ли сумеет догадаться, ЧТО я за человек. Пусть это обычно очень циничные люди с богатой фантазией, перемещенцев во времени они явно не каждый день встречают. Поэтому главное для меня — защита поверхностных мыслей.

Здесь существовали очень забавные защитные приёмы: если вам пристально смотрит в глаза человек, которого вы подозреваете во владении навыками легилименции, книга рекомендовала считать. Причём не по порядку и желательно дроби, так как в таком случае уловить ваши мысли никакой легилимент точно не сможет. Также можно читать стихи, но это не так надёжно, поскольку может вызывать различные эмоциональные реакции, облегчающие чтение мыслей со стороны легилимента; а по принципу подбора стихов он сможет составить какое-то впечатление о личности жертвы.

А истинной вершиной искусства окклюменции (а в таком случае её стоило величать именно искусством) было умение представить себя другой личностью и скормить легилименту ложные воспоминания и мысли. Большая часть книги была посвящена именно этому.

Я решил, что мне стоит ежедневно по полчаса тренировать навыки защиты от чтения мыслей, но фанатеть от этого дела не стоит — всё-таки моя защита и так крайне надёжна. А вот самому научиться легилименции было бы очень полезно.

К сожалению, о методах обучении легилименции в книге ничего сказано не было. Следовательно, при случае надо будет приобрести книгу и по данному вопросу.

Весь следующий месяц я тщательно штудировал учебники и очень жалел о всеобщей человеческой потребности во сне, отнимающей до трети учебного времени. К счастью, в учебнике зельеварения за третий курс было описано зелье Бодрости, позволяющее решить эту проблему. Однако с первого раза изготовить зелье у меня не получилось, и я отложил эту идею на потом, пока что время от времени оттачивая навыки зельеварения на более простых зельях.

К сожалению, пользоваться палочкой я не мог, но зато выучил большинство изучаемых на первом курсе заклинаний — отдельно их вербальные формулы и необходимые движения палочкой.

А потом в один прекрасный день, 26 июля, ко мне пришло письмо. Его положили в обычный почтовый ящик Дурслей, но они банально испугались до него дотрагиваться, поэтому доставать пришлось мне.

Полулёжа в кровати в своей комнате, я развернул письмо и начал читать. Это было именно то, чего я и ожидал.

Школа чародейства и волшебства «Хогвартс»

Директор: Альбус Дамблдор (кавалер ордена Мерлина первой степени, председатель Визенгамота, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать вас, что вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждём ваш ответ с совой не позднее 31 июля.

Искренне ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора.

Также вместе с письмом я получил билет на поезд Хогвартс-Экспресс, отходящий с платформы под номером «Девять и три четверти» на вокзале Кингс-Кросс.

И вот тут-то я понял, что никакой совы у меня нет. МакГонагалл почему-то о необходимости её приобрести ничего не сказала.

Я долго думал, как мне отправить письмо обратно. К сожалению, в прошлое посещение Косого переулка купить сову я не догадался, а МакГонагалл мне об этом не напомнила.

Поэтому пришлось обратиться к Вернону Дурслю, чтобы он довёз меня до бара Дырявый Котёл. Убедил я его только тогда, когда упомянул о возможности посещения его дома кем-нибудь из волшебников в том случае, если я не объявлюсь вовремя. Это решило вопрос, и на следующий день мы отправились.

Пройдя всё такой же ритуал всеобщего рукопожатия, я вышел из помещения бара через заднюю дверь и, постучав палочкой в запомнившийся мне кирпич, вышел в Косой переулок.

— Торговый центр «Совы», — прочитал я название нужного мне магазина.

Внутри царил полумрак, в котором со всех сторон раздавалось тихое уханье и какие-то другие звуки… Очевидно, так совы едят.

Я прошёлся мимо клеток. Сов было много, и они были разные. Я задумался, какую лучше взять.

С одной стороны, можно выделиться и купить филина или, например, сидящую в крайней клетке белую полярную сову. Это будет престижно. С другой стороны, за столь специфически выглядящими совами будет проще следить, если кто-то озаботится моей перепиской. А ведь кто-нибудь точно озаботится… Так что, пожалуй, лучше взять сову, выглядящую абсолютно стандартно.

Следующие несколько минут я тщательно сравнивал многочисленных сов. В итоге выбрал одну, которая показалась мне абсолютно ничем не выделяющейся. Флегматичная птица с чуть пёстрым коричневатым окрасом стоила всего три галлеона. После предыдущего посещения Косого переулка у меня осталось пять галлеонов, поэтому с деньгами проблем не было.

Выйдя из здания торгового центра, я направился в магазин мадам Малкин за рабочей одеждой, которая была мне очень нужна для занятий зельеварением. Окрещённая Сплюшкой сова недовольно зажмурилась от яркого солнца.

Мадам Малкин занималась подбором одежды для беловолосого мальчика и попросила меня подождать. Между тем мальчику, похоже, было скучно и он захотел познакомиться.

— Тоже поступаешь в Хогвартс? — слегка надменным тоном спросил он.

— Именно, — копирую его тон и выражение лица.

Похоже, ему это не понравилось.

— А на какой факультет собираешься поступать?

— Скорее всего на Слизерин. Хотя сойдёт и Когтевран.

— На Когтевране учатся одни заучки, — скривился он.

— Не скажи, не скажи. Из шестидесяти девяти известных министерству последователей Тёмного Лорда было пятеро когтевранцев, один гриффиндорец и ни одного пуффендуйца. Один из величайших тёмных волшебников Логран был выпускником Когтеврана, — с улыбкой отвечаю я. — Стремление к знаниям способно привести к величию не намного реже, чем стремление к власти.

— И откуда ты всё это знаешь? — с интересом спросил он.

— Просто читаю много. Или, точнее, очень много.

— Хм… Ясно. Меня зовут Драко Малфой.

— Гарри Поттер, — пожимаю протянутую руку.

— Ты — Гарри Поттер? — похоже, сохранять прежнее выражение лица ему стало заметно труднее. — Я слышал, что тебя должны были отдать на воспитание маглам, — слово «маглы» он произнёс крайне презрительным тоном.

— Да, к сожалению, — вздохнул я. — Все эти десять лет я жил у жалкого отребья, не заслуживающего жизни. О существовании магии я узнал лишь чуть больше месяца назад.

После слов «жалкие отребья» на меня недовольно покосилась владелица магазина. Я понял, что лучше подождать с обсуждением маглов, тёмной магии, а также их сочетаний в тех или иных формах.

Малфой, похоже, тоже понял.

— Полагаю, нам будет лучше поговорить позднее. Тут рядом есть мелкая кафешка, я буду ждать тебя там, — сказал он и вышел с купленной одеждой.

Через некоторое время я присоединился к нему в кафе Флориана Фортескью. Кроме всего прочего, здесь было очень вкусное мороженое.

— Так вот, Поттер… — слегка растягивая слова, произнёс Драко. — Ты, похоже, много прочитал о волшебном мире, но это не заменит воспитания в магической семье с детства. Ты мало знаешь о традициях, о чистокровных родах и связях между ними. Да и, собственно, связей у тебя среди волшебников особо-то и нет. Тобой будут пытаться воспользоваться в своих целях, как фигурой. А между тем род Малфоев насчитывает пять веков, и наше влияние на Министерство и школу огромно. Я мог бы тебе многое объяснить о том, кто есть кто в волшебном мире… Да и помочь в чём-нибудь.

Ну, насчёт незнания некоторых традиций и отсутствия связей в магическом мире — он явно прав. Традиции из книжек мало помнить, ведь многое волшебники впитывают буквально с молоком матери, и эти знания для них естественны, как воздух. Так что будет нелишним воспользоваться этим Малфоем в своих целях; пусть он мне и не слишком приятен, но такими предложениями не разбрасываются.

Несомненно, и сами Малфои могут думать о том, как использовать меня, но это будет не столь просто. А прятаться за чьей-то спиной до обретения настоящего могущества мне придётся в любом случае.

— Не сомневаюсь, что ты мне очень поможешь в обустройстве среди волшебников, Драко, — с этими словами пожимаю ему руку. — И я найду, чем расплатиться за помощь.

Вечером того же дня я отправил-таки письмо с подтверждением в Хогвартс. День прошёл не зря: обзавёлся не только почтовой совой, но и полезным знакомством.

Оставшийся до начала учёбы месяц заняла практика в зельеварении, изредка перемежавшаяся с чтением учебников за второй курс. Очень жаль, что у меня нет возможности попрактиковаться в заклинаниях.

И за неделю до начала занятий я сумел-таки сварить зелье Бодрости! В результате чего полностью перестал спать. К чему тратить лишнее время, когда можно читать или заниматься какой-то иной полезной деятельностью?

Зелье оказалось довольно-таки противным на вкус, но я терпел. Оно того стоит, я знал это точно.

Ранним утром первого сентября Вернон отвёз меня на вокзал Кингс-Кросс. Теперь мне предстояло найти платформу «Девять и три четверти».

Такая надпись, судя по всему, скрытая чарами от маглов (да я и сам с трудом её заметил) висела на большой прямоугольной колонне между девятой и десятой платформами. Правда, я бы скорее дал ей название «платформа девять с половиной». Я поразмыслил и решил, что, скорее всего, по колонне надо постучать палочкой, как в Косом переулке. Однако предпочёл постоять и подождать, пока увижу кого-нибудь, отправляющегося в Хогвартс.

Мимо меня проходила группа людей, и я расслышал обрывок разговора:

— Так и думала, что здесь будет целая толпа маглов…

Вот и отлично.

Всё оказалось ещё проще: надо было просто пройти через эту колонну.

Я взял тележку и, когда семья волшебников вся прошла внутрь, направился туда сам. Когда я подошёл близко, стало заметно, что выражение лиц у маглов, смотрящих на меня, становится совершенно бессмысленным, и они отворачиваются. Вот как всё хорошо защищено!

При прохождении через колонну я не почувствовал вообще ничего. Сразу за барьером находился архаичного вида симпатично окрашенный паровоз с десятком вагонов, а также толпа народа совершенно немагловского вида.

Я огляделся по сторонам в поисках знакомца из Косого переулка, но Малфоя видно нигде не было.

Протиснувшись мимо сидящего в клетке паукообразного монстра и едва не наступив на чью-то кошку, я вошёл в вагон, предназначенный, судя по надписи, для первокурсников. Свободное купе удалось найти не сразу, а сидеть с кем-то из местных совершенно не хотелось.

Я удобно разместился здесь со своим чемоданом и совиной клеткой. Сплюшка оправдала своё имя и заснула сразу же, как только её клетка была поставлена на пол.

Приоткрыв окно, я стал наблюдать за выяснением отношений среди семейки, которую наблюдал при проходе на платформу. Пухлая женщина вытащила из кармана носовой платок и пыталась вытереть нос наиболее мелкому из сопровождающих её школьников (очевидно, её детей).

— Мама, отстань! — завопил он и попытался вырваться. Впрочем, это у него не получилось.

— Ой, у маленького Роннички грязный носик! — противным голосом пропел один из двух совершенно одинаковых детей более старшего возраста.

— Заткнись, — раздражённо бросил в ответ поименованный Ронничкой.

— А где Перси? — спросила их мать.

— Да вон он идёт.

На подошедшем к ним подростке уже была надета форменная чёрная мантия, а на груди виднелся значок с буквой «С».

— Я только вещи заносил, мам, — сообщил он. — Там, в начале поезда, специальный вагон для старост…

— О, да ты теперь староста, Перси? — насмешливо произнёс один из близнецов. — Так что же ты нам не сказал?

— Постой, он, кажется, что-то такое один раз говорил, — добавил второй близнец. — Или два раза…

— Или три…

— Или всё лето…

— Да замолкните вы уже! — похоже, Перси надоело выслушивать подтрунивание над собой.

Тем временем поезд начал активно дымить и стучать каким-то механизмом (похоже, он и в самом деле на древнем паровом двигателе — какая экзотика!), и дальнейший разговор я уже не слышал.

Через минуту поезд, наконец, поехал, и я занялся своим любимым занятием — чтением. В этот раз читал учебник по истории магии, уже за второй курс.

Вдруг в купе ввалился младший мальчик из рыжеволосой семейки и уселся с противоположной стороны от меня.

— В других вообще сесть некуда, такая толкотня, — объяснился он. — Ну, будем знакомиться — я Рон Уизли.

— Гарри Поттер, — недовольно кивнул я, не обращая внимания на протянутую для рукопожатия руку.

— Ты… — он заметил, наконец, выглядывающий из-под волос шрам.

— Да, я. А тебе чего-то надо? — ну вот не люблю, когда меня отрывают от интересной книги.

— Эээ… Это, значит, вон туда Ты-Знаешь-Кто…

— Угу… — даже не смотрю на него.

— Ты что-то помнишь об этом? — похоже, этот Уизли поставил сознательную цель — достать меня.

— Нет. Только вспышку зелёного света.

— Ух ты… — уставился на меня, будто я весь из золота. Вот бы испытать на нём пару интересных заклинаний… Кстати, а ведь в поезде колдовать-то уже можно!

Наверное, если бы не природная осторожность, я бы его уже убил. Надо же ухитриться настолько быстро меня достать! Ведь прошло не больше двух минут с начала знакомства.

И потом Рон ещё довольно долго надоедал мне своим квиддичем. Я о нём уже читал, далеко не самая умная игра — всё то, что делают основные игроки, может быть легко перебито одним ловцом, получающим за поимку снитча в пятнадцать раз больше очков, чем даётся за один гол. Впрочем, я и без этого никогда не интересовался спортом.

Тем временем в дверь купе постучался и вошёл ещё один из поступающих.

— Извините, — произнёс он. — Вы тут не видели жабу?

— Нет, — по-прежнему демонстративно не отрываюсь от книги. Кстати, интересненькое чтиво — способно посоперничать со средней фэнтезюшкой.

— Я потерял её! Она постоянно от меня убегает!

— Не мои проблемы, — по-прежнему не смотрю на него.

— Не пойму, что он так волнуется, — сказал Рон после его ухода. — Если бы у меня была жаба, я бы её специально потерял, чтоб не таскать столь немодное существо. Хотя моя крыса Короста не лучше, но теряться не хочет.

Названная им крыса спокойно дремала на сиденье рядом с Роном. А я её вначале даже не заметил. Впрочем, и сейчас не вижу смысла обращать внимания на столь флегматичное и явно безобидное создание.

— Может, спит, а может, уже и сдохла — внешне непонятно, — с отвращением сказал Уизли. — Вчера я попробовал для интереса заколдовать её, чтобы она перекрасилась в жёлтый цвет, но ничего не вышло…

Он сумел в кои-то веки меня заинтересовать

— Так ведь вне школы колдовать нельзя! — что за хрень, спрашивается?

— Эээ… Ну так… Это самое… — с запинками начал рассказывать Рон. — Министерство, оно, конечно, следит за тем, чтобы дети не занимались магией, но в старых домах волшебников обычно всё так пропитано магией, что чары Надзора там почти не действуют — ну, только разве что на самые серьёзные заклинания.

Вот так новость! Что же я, один не успел попрактиковаться в заклинаниях перед началом учебного года?! Ну, конечно, ещё до четверти новоприбывших составляют маглорождённые, но, выходит, в число первых учеников я в ближайшее время не попаду. Что же — отличный стимул к учёбе, если подумать.

— Ну-ка, ещё раз попробую… — вытащил свою палочку Рон. Кстати, палочка треснутая и явно далеко не новая.

Вдруг в дверь вошла какая-то девочка со спутанными волосами и слегка выпирающими передними зубами. За её спиной виднелся владелец потерявшейся жабы.

— Вы не видели жабы? Её Невилл потерял. Видели или нет?

— Нет, не видели, и мы об этом уже сказали, — ответил ей Рон, но она уже обратила внимание на волшебную палочку в его руке.

— Практикуешься в магии? О, очень интересно. Мы тоже посмотрим.

После чего девочка нагло уселась рядом со мной. Мёдом им тут всем намазано, что ли? Выпроводить бы всех и самому попробовать воспользоваться каким-нибудь заклинанием.

— Эээ… Ну ладно… — Рон явно занервничал. Подняв палочку и направив её на крысу, он произнёс:

— Жирная глупая крыса, перекрасься в жёлтый цвет и стань такой же, как масло, как яркий солнечный свет.

Я от явной глупости такого «заклинания» даже захихикал. Девочка от того же, судя по всему, удержалась лишь с трудом.

— Ты уверен, что это действительно заклинание? — сквозь смех спрашиваю я.

Рон покраснел.

— Сам попробуй, если ты такой умный!

— Да без проблем! — отвечаю ему.

Достаю палочку из бокового ящика чемодана (девочка, увидев учебники за третий и четвёртый курс, поглядела на меня с завистью), вспоминаю какое-нибудь заклинание.

— Ну, способа безопасно перекрасить её я не знаю (крыса при этих словах явно напряглась), но вот что знаю… Вингардиум Левиоса!

Короста всплыла на полметра вверх и задёргала лапками.

— Я тоже читала про это заклинание, и уже успела попрактиковаться. Выучила уже все учебники за первый курс, и надеюсь, этого мне хватит, чтобы учиться лучше всех. Кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер.

Как бы ненароком поворачиваю свою книгу так, чтобы стала видна надпись «История магии, второй курс». Гермиона чуть покраснела и отвела глаза в сторону.

— Меня зовут Рон Уизли, — представился сосед по купе.

— Гарри Поттер, — солгал я.

— О, ты действительно Гарри Поттер? — опять уставилась на меня Гермиона. — Твоё имя упоминается в «Современной истории магии», в «Развитии и упадке Тёмных Искусств» и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке».

— Спасибо за информацию, — отвечаю ей, одновременно быстро записывая названия книг.

— А вы, кстати, уже знаете, куда поступите? Я так полагаю, что лучше всего Гриффиндор или Когтевран.

— Вся моя семья училась на Гриффиндоре, — сказал Рон. — Когтевран тоже неплох, но, думаю, явно не для меня. Однако хуже всего, конечно, было бы попасть в Слизерин.

— Потому что там учился лорд Волдеморт? — спрашиваю я.

— Не произноси при мне этого имени! — вздрогнул Рон.

Я уже обращал внимание на то, что большинство волшебников избегает произносить это имя. Неужели оно может так пугать?

— Почему? — интересно же. Гермиона, похоже, собиралась спросить то же самое, так как она уже успела было открыть рот.

— Ну, так ведь… Это самое… Все взрослые боятся говорить имя Сам-Знаешь-Кого.

— Хм… Тебя что, в детстве часто пугали тем, что придёт злой и гадкий Волдеморт и заберёт тебя, если не будешь хорошо кушать? — развеселился я. Чем ещё можно объяснить такую реакцию?

Рон с неприязнью покосился на меня, но слов для ответа не нашёл. Похоже, я прав. Впрочем, я и не сомневался.

— Я тоже замечала, что большинство волшебников боится этого имени, но причины нигде написано не было. Известно лишь, что один Дамблдор часто его произносит.

Если все волшебники реагируют так же, как и Рон, вполне могу его понять. Надо же чем-то развлекаться директору Хогвартса? Ведь, как-никак, работа — дело скучное, после сорокалетнего стажа особенно.

— Да, а что вам, собственно, так Слизерин не нравится? Всё-таки один Волдеморт (Рон опять вздрогнул) — не показатель. Я так полагаю, что поступлю именно на Слизерин.

— Да ты что! Оттуда такие толпы чёрных магов всегда выходили! — с пылом начал отвечать Рон. — Каждый второй если и не занимался Тёмными искусствами в открытую, то точно поддерживал Зло. И оставшаяся половина всегда была людьми исключительно неприятными…

Опять рассмеялся. Весело у них тут. Похоже, в Хогвартсе скучать не придётся, если там все такие ненормальные. Неужели он всерьёз думает, что на других факультетах ученики «исключительно приятные»? На этой планете таких людей хорошо, если хоть пяток процентов наберётся. Да и то маловероятно. Впрочем, это только с моей точки зрения.

— Ну а чем тебе так не нравится тёмная магия? — с иронией спрашиваю я.

Рон чуть не задохнулся и не сразу нашёл слова для ответа.

— Да ты что же?! Ведь тёмные маги людей убивают и мучают, и проводят какие-то свои зверские ритуалы…

— Ты так говоришь, словно в этом есть что-то плохое, — уже почти в открытую издеваюсь я.

Рон побагровел и стал открывать-закрывать рот, не издавая каких-либо звуков.

— Ну так я, это самое… Пойду? Мне Тревора ещё найти надо.

Все мы, включая Гермиону, уже минут пятнадцать не обращали внимания на стоявшего в дверях Невилла.

— Ой, да… Я совсем забыла, извини, Невилл, — сказала покрасневшая Гермиона, после чего вышла из купе. Похоже, отправилась искать его несчастную жабу.

После десятиминутной паузы, в течение которой я читал книгу, мне пришла в голову забавная идея.

— Кстати, Рон, а что так твоя крыса отреагировала на мои слова? Ну, когда я сказал, что не знаю безопасного способа перекрасить её магией.

— Не знаю, — буркнул в ответ он, уставившись в окно. — Ничего такого не заметил.

— А она вообще какая-то волшебная или обычная?

— Да чего ты привязался? — повернулся ко мне Рон. — Самая обыкновенная крыса. Разве что живёт у нас очень долго, что для них странно. Не меньше десяти лет уже.

— Тогда она точно волшебная, — безапелляционно заявляю я. — Обычно крысы живут не больше двух-трёх лет. А волшебным животным вообще свойственно понимать человеческую речь?

— Да говорю я тебе, никогда не замечал за ней такого. Тебе явно померещилось.

Он меня действительно раздражает. Я его, впрочем, тоже.

— А давай проверим, понимает или нет. Я знаю замечательный способ.

Ранее безмятежно дремавшая Короста приоткрыла направленный в мою сторону глаз. Точно понимает.

— Ну… — буркнул Рон.

Я поднял палочку, махнул ей в сторону крысы и сказал:

— Авада Кедавра!

Крыса взвизгнула, с невообразимой применительно к такому старому и облезлому животному скоростью отпрыгнула в сторону и забилась под лавку, на которой сидел Рон. Из палочки, увы, не вырвалось и искры. Разумеется, я знал, что у меня не получится такое сложное заклинание; согласно учебнику Защиты от Тёмных искусств за четвёртый курс, для его применения требуется особым образом мысленно настроиться и вызвать в себе ненависть к объекту применения заклинания. Не каждый способен вызвать в себе подобные эмоции к произвольной цели.

— Ты что! — возопил, брызгая слюной, Рон, и бросился за Коростой.

Когда он, весь в пыли (похоже, убраться под лавками перед поездкой забыли), выбрался оттуда, в дверь вежливо постучали.

— Войдите, — сказал я.

За дверью появился Драко Малфой.

— Я слышал, в этом купе едет Гарри Поттер?

— Да, здравствуй, Драко, — пожимаю ему руку.

За ним в купе вошли два мальчика не слишком умного вида, но явно физически сильные.

— Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил их Драко. После чего, взглянув на Рона, в крайне жалком виде стоящем с крысой в руках, добавил:

— А я Малфой. Драко Малфой.

Рон захихикал. Что смешного, кстати?

— Моё имя тебя смешит? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он явно Уизли. Крайне смешная семья, в которой детей больше, чем галлеонов, зарабатываемых отцом семейства, — презрительным тоном сказал ему Малфой. Повернувшись ко мне, добавил:

— Тебе ни к чему сидеть вместе с предателями крови, Поттер. У меня рядом купе, и я буду рад видеть тебя там.

— Согласен, Драко. Меня это убожество тоже раздражает.

Рон в очередной раз покраснел и с ненавистью посмотрел на меня. Я взял чемодан и клетку с совой, после чего вышел вслед за Малфоем.

Занятое Малфоем и его друзьями купе выглядело гораздо опрятнее моего. Мы вошли внутрь и сели.

— Кстати, Драко, а кто такие предатели крови? — поинтересовался я, вспомнив, что он сказал по поводу Рона.

— Предатели крови, Поттер, это те представители древних чистокровных родов, которые активно выступали против идеи сохранения чистокровности. Семья Уизли — очень явный пример.

Что за чушь? Чистокровность их какая-то. Мне, как бывшему маглу, явно не понять этого.

— Вроде моего отца, например? — интересно, как он на это отреагирует?

— Кхм… Поттер, ну так ты же совсем другое дело… — похоже, мне удалось его смутить. — Ты же, сам вижу, далеко не на стороне этих дамблдоровцев.

— Но и не на стороне волдемортовцев.

Драко не вздрогнул, только чуть скривился. Крэбб и Гойл такой выдержкой не отличались.

— Поттер, ты что, не знаешь, что волшебники крайне не любят произносить это имя? Кроме разве что чокнутого Дамблдора.

— Знаю, но почему? — кстати, об этом действительно ничего не было сказано в моих книгах. Странно.

— О, это, Поттер, очень интересная история. И очень необычная, — Малфой явно любит казаться самым знающим, и любит подчёркивать свою значимость. Запомню. В жизни всякое знание может пригодиться. — Дело в том, что на пике своего могущества Тёмный Лорд придумал отличный способ находить своих врагов. Тогда уже значительная часть волшебников боялась его имени, и он заколдовал его так, чтобы при его произношении место, где это случилось, сразу отмечалось на особых картах, имеющихся у Пожирателей Смерти. Дамблдор и некоторые его сторонники из принципа демонстрировали отсутствие страха перед Лордом, но из этого ничего не вышло — наоборот, благодаря этой их глупости Пожиратели сумели убить немало мракоборцев.

— Так ведь все вы трое из семей бывших Пожирателей Смерти, — да, я уже знал это. — Следовательно, к вам это не должно относиться.

Крэбб бестолково заёрзал. Гойл открыл рот и протянул — «Эээ».

— И откуда у тебя такая информация? — Драко с подозрением посмотрел на меня.

— Я читал о том, что Люциус Малфой вместе с ещё несколькими Пожирателями были под чарами подчинения. Конечно, сказать про Империо несложно, благо данное заклинание после его отмены следов не оставляет, но сам объект наложения данного заклинания Непростительными пользоваться не сможет — он превращается в чужую марионетку, способную лишь на примитивные магические действия. Впрочем, я не собираюсь доказывать это министерству и глупым светлым магам. Да, и всё-таки я жду ответа.

Малфой, подумав, сказал:

— Я знаю, что после того, как на имя Тёмного Лорда были наложены такие чары, даже Пожирателям было запрещено употреблять его там, где их могли засечь специальные карты. Было несколько случаев, когда в результате таких «ложных вызовов» были жертвы с нашей стороны. За это могло последовать жестокое наказание. Очень жестокое.

— Ну что — всё логично, — говорю я. — А что ты можешь мне рассказать по поводу общей обстановки в магическом мире?

— О, это гораздо интереснее, — оживился Малфой. — Сейчас Альбус Дамблдор имеет решающее влияние среди магов по многим вопросам. С шестидесятых, по-моему, годов он является Президентом Международной конфедерации магов, таким образом, все международные договора, в частности по Статусу о секретности, проходят через его руки. С начала террора Тёмного Лорда он также стал председателем Визенгамота. Ну, Визенгамот — это…

— Я знаю, что такое Визенгамот.

— Хм… Так вот, Поттер, помимо Дамблдора влиянием в Англии также пользуется министр магии — Фадж. Но он во многом зависим от Дамблдора и вынужден учитывать его мнение в проводимой им политике.

— Интерресненько… — если что, когда-нибудь на их противоречиях будет возможно сыграть. Стоит запомнить.

— Так вот, и третьей силой являются представители некоторых чистокровных родов, ранее сплотившихся вокруг Тёмного Лорда. Они находятся в открытой оппозиции к Дамблдору, но имеют влияние на Фаджа — за счёт своих огромных денежных накоплений. Регулярно пытаются провести через него выгодные законы, но это получается довольно редко. После смерти своего предводителя (на этих словах Драко с некоторой опаской покосился на меня) силовыми способами уже не действуют, да и к тому же, как ты верно сказал, пытаются скрывать, что действительно добровольно подчинялись ему.

— И, кстати, Гарри, — после короткого молчания продолжил он. — Ты ничего не знаешь о том, почему погиб Тёмный Лорд? Волшебники не любят говорить об этом, даже мой отец. Мне лишь известно, что он пытался наслать на тебя Заклятье смерти, но оно как-то отразилось в него — что считалось невозможным.

Интересный вопросец. Можно, конечно, сказать правду — что мне это неизвестно, но лучше прямо сейчас начинать зарабатывать авторитет в среде моих будущих вероятных однокурсников.

— Я считаю, что это произошло по той причине, что я потенциально более могущественный Тёмный маг, чем Волдеморт.

Глаза Малфоя полезли на лоб от такого признания. Хотя он быстро справился с собой.

— Чем докажешь? — хриплым, взволнованным голосом произнёс Драко.

— Ну, например, тем, что в магазине Олливандера мне досталась палочка с пером того же феникса, что и у Волдеморта. Почти точная копия той палочки, которая оставила мне шрам на лбу.

— Покажи… — уже не таким надменным, как ранее, тоном попросил Малфой.

— Вот, запросто, — достаю палочку. — Вингардиум Левиоса!

Чемодан, принадлежащий одному из дружков Малфоя, поднимается к потолку.

— Ну, это-то не настолько уж сложный фокус, — прокомментировал Малфой. — Я в своём родовом поместье тренировался с палочкой уже полгода.

Ну почему мне так не везёт…

Между тем донёсся стук в дверь купе, и какая-то женщина заглянула к нам:

— Хотите перекусить, ребята?

Мне весьма хотелось. Остальные сидящие со мной в купе имели такое же мнение.

Меня очень позабавили шоколадные лягушки. Было смешно есть то, что пытается выпрыгнуть изо рта до тех пор, пока я не разжую.

— О! Альбус Дамблдор, — сказал я, рассматривая карточку от шоколадной лягушки. — В настоящее время директор Хогвартса, считается величайшим волшебником нашего времени. Знаменит своей победой над тёмным магом Гриндевальдом в 1945 году, открытием двенадцати способов применения крови дракона и своими трудами по алхимии в соавторстве с Николасом Фламелем. Хобби… Ну, это уже неинтересно.

— А, карточка? Многие их собирают, — как обычно, растягивая слова, произнёс Малфой. — На мой взгляд, бесполезное занятие, которое впору только всяким Уизли.

— Вполне с тобой согласен.

Тогда, когда мы подъезжали к Хогвартсу, уже стемнело. Мы переоделись в школьные форменные мантии, пока что без знаков различия факультета.

Поезд остановился, и будущие первокурсники толпой вывалились из вагона. Багаж, как выяснилось, надо было оставить на станции — в дальнейшем он должен был быть переправлен в комнаты факультета, куда распределится владелец.

— А знаешь, где мы? — самодовольно спросил Малфой. — В Хогсмиде, единственном на всю Англию полностью магическом населённом пункте.

— И что? — безразлично ответил я, оглядывая окрестности.

Как я уже знал, дальше по традиции первокурсников должны были переправить через озеро к замку. Остальные рассаживались по странным каретам без лошадей или какой-либо иной видимой движущей силы.

У лодок нас ждал человек крайне высокого роста — под три метра минимум, выглядящий диковато из-за густой тёмной бороды.

— Первокурсники! Все сюда! — прокричал он зычным басом. — О, Гарри!

Он подошёл и обнял меня так, что рёбра слегка захрустели. Разве можно так обращаться со знаменитостями?

— Гарри, а ведь я это… Тебя совсем маленьким помню! Тебе чуть больше года было, когда я привозил тебя к твоим родственникам. Зови меня Хагридом, я здесь это… Лесником.

— Эээ… Да, очень приятно. Только я совсем ничего не помню.

— Да неважно, Гарри. Я тут… Это… При школе в деревянном домике живу. Найдёшь. Заходи ко мне как-нибудь на чай.

Нда. Вот так знакомство. Симпатии особой он мне не внушил. Будет ли от Хагрида какая-то польза? Надо выяснить.

Тем временем он, забыв обо мне, уже оглядывал остальных первокурсников.

— Так, все собрались? За мной, и смотрите под ноги! Первокурсники, за мной!

Мы спустились к озеру по каменной дорожке.

— Сейчас вы увидите Хогвартс! Осторожно, все сюда!

На другой стороне озера возвышался гигантский, очень древнего вида (согласно «Истории Хогвартса» — чуть больше тысячи лет, — вспомнил я) замок, весь расцвеченный светом из окон. Первокурсники в большинстве своём восхищённо заохали. Мы с Малфоем презрительно на них поглядели, но говорить ничего не стали.

У берега озера стояло десятка два небольших лодочек без вёсел. Хагрид подвёл нас к ним и пробасил:

— По четыре человека в одну лодку, не больше!

Я уселся вместе с Малфоем, Крэббом и Гойлом. Лодки действительно плыли без какого-либо нашего участия. Мы попали в какой-то туннель, находящийся прямо под Хогвартсом.

Там оказалась ещё одна пристань, от которой мы поднялись по лестнице к большой дубовой двери. Там нас встретила уже знакомая мне профессор МакГонагалл.

Она оглядела собравшихся первокурсников. Я кивнул ей в знак приветствия, а также чтобы показать Малфою наличие у меня знакомств среди преподавателей.

МакГонагалл чуть заметно кивнула мне, после чего спросила Хагрида:

— Все здесь?

— Да вроде бы да, профессор.

— Хорошо, Хагрид. Я их забираю.

Она повернулась и повела нас за собой. В Хогвартс, место, где мне предстоит выучиться магии и достичь могущества. Место, которое на следующие несколько лет станет для меня домом.

Я не воспылал обожанием ко всем этим волшебникам, но они могут быть мне очень полезны. Так что придётся примириться с таким соседством и ничем не показывать своего истинного отношения к устройству магического мира и самим британским магам.

В конце концов, наступит время — и моё терпение окупится сторицей. А местные волшебники… Ну, скажем так — у большинства из них не останется времени на то, чтобы жалеть о своей опрометчивости и слепоте.

Внутреннее убранство замка было великолепно. Юные волшебники восторженно озирались по сторонам. Хотя, на мой взгляд, в Гринготтсе всё-таки красивее.

Пожалуй, невозмутимость при виде этой красоты сохраняли только я и Малфой. Ну и МакГонагалл, конечно. Крэбб с Гойлом, хоть и были чистокровными волшебниками, тоже оказались поражены увиденным.

Профессор провела нас мимо огромной деревянной двери, за которой слышался шум сотен голосов, в небольшой пустующий кабинет. Первокурсники, числом около пятидесяти голов, едва там поместились.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — поприветствовала нас МакГонагалл. — Сейчас начнётся торжественный банкет в честь начала учебного года, но вначале вы пройдёте церемонию распределения по факультетам. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Когтевран, Пуффендуй и Слизерин. У каждого из них своя древняя история, идущая со времён основания Хогвартса, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы…

Я слушал её довольно-таки невнимательно, так как уже успел прочитать Историю Хогвартса и ничего нового МакГонагалл мне не сообщила. Вообще идея с призовыми очками для факультетов достаточно необычна, но я бы такого точно не сделал — к чему излишне возбуждать вражду между учениками разных факультетов? Полезнее было бы создать образ внешнего врага в виде учеников других школ. Впрочем, это не мои проблемы.

— Я вернусь через несколько минут, когда все будут готовы к встрече с вами. Пожалуйста, ведите себя тихо, — подвела итог профессор МакГонагалл и вышла из кабинета.

— Знаешь, как будет проходить отбор? — спросил явно маглорождённый мальчик у находящегося рядом Рона Уизли.

— Нам придётся пройти через какое-то испытание, — с видом знатока ответил он. — Мой старший брат говорил, что это очень больно, но наверняка брехал, как всегда.

Я с трудом удержался от весёлого издевательского смеха. Неужели так сложно прочитать об этом?

Вдруг воздух прорезали истошные крики, и я увидел призраков.

Читать-то я о них читал, но… Одно дело — читать, другое — увидеть воочию.

Что можно сказать о призраках? Чёрно-белые, как старое кино, и полупрозрачные. Почти все из двух десяткой призраков, просочившихся в кабинет, были одеты очень архаично.

— Что вы здесь делаете? — спросил один из призраков, напоминающий монаха. Очень жирного монаха.

— Ждём распределения. Что мы, по-твоему, ещё можем здесь делать в такой день? — раздражённо отвечаю ему. Все первокурсники начинают коситься на меня.

— А, новые ученики! — воскликнул он после недолгого размышления странно звучащим голосом, улыбаясь собравшимся. — Я и не знал, что сегодня распределение. Надеюсь, вы все попадёте в Пуффендуй. Я сам там когда-то учился.

Остальные призраки безразлично смотрели на диалог. Какие-то они странные. Наверное, при смерти личность человека сохраняется не полностью. Или дело в столетиях, которые они жили (или, вернее — существовали) без возможности влиять на мир?

Не хотелось бы мне стать призраком. Что может быть хуже такого существования? Лучше жить вечно.

— Идите сюда, — послышался со стороны двери строгий голос профессора МакГонагалл. — Церемония распределения сейчас начнётся. Выстраивайтесь в шеренгу и следуйте за мной.

Сразу несколько поступающих выглядели так, словно готовились упасть в обморок. Я самодовольно оглядел их и вышел из кабинета вслед за МакГонагалл.

Дальше я с толпой первокурсников вошёл в Большой Зал Хогвартса, находившийся за замеченными мной ранее высокими створками дверей.

Вот теперь поражён оказался даже я. В воздухе плавали сотни, если не тысячи неправдоподобно ярко горящих свечей, а потолок в точности копировал звёздное небо, пусть оно и было плохо различимо из-за свечек. В зале стояли четыре факультетских стола, а у противоположной стены — один стол преподавателей. Большая часть мест на факультетских столах пустовала. Очевидно, раньше в Хогвартсе училось значительно большее количество волшебников.

Профессор МакГонагалл поставила нас в один ряд перед простым деревянным табуретом, на котором лежала старая волшебная шляпа-колпак. Как я уже знал, когда-то она принадлежала Годрику Гриффиндору, и сохранилась лишь благодаря магии.

Вдруг в Распределяющей шляпе появилась дыра, напоминающая рот, и она запела про свою нелёгкую работу распределения. Это было весьма забавно.

— Там хитрецы к своей цели идут, никаких не стесняясь путей, — тихо произнёс я вслед за шляпой. — Красиво сказано. Мне подходит.

Когда песня кончилась, весь зал зааплодировал шляпе. Она поклонилась (что выглядело весьма забавно) всем четырём столам и замерла.

— Так, выходит, мне надо лишь её примерить? — зашептал Рон в нескольких шагах от меня. — Я обязательно прикончу Фреда, этот урод сказал мне, что придётся бороться с троллем.

— Когда я назову ваше имя, вы сядете на табурет и наденете шляпу, — сказала профессор МакГонагалл, разворачивая пергаментный свиток. Что за анахронизм? — Начнём. Аббот, Ханна!

— Пуффендуй! — выкрикнула шляпа после секундного раздумья.

Так прошло достаточно много времени. Иногда шляпа распределяла первокурсников почти мгновенно, иногда могла значительно задержаться с вердиктом. Встреченная мной в поезде Гермиона Грейнджер отправилась в Гриффиндор, а Малфой присоединился к отобранным ранее в Слизерин Крэббу и Гойлу. Хоть убей — не верю, что в них есть хоть толика хитрости. Очевидно, шляпа учитывает ещё и то, с кем распределяющимся будет учиться наиболее комфортно.

— Поттер, Гарри!

С высоко поднятой головой подхожу к шляпе. По всему залу слышатся голоса:

— Гарри Поттер?

— Она сказала, тот самый Гарри Поттер?

— Ну да, примерно в это время он и должен поступать…

Итак — всё-таки Слизерин или Когтевран? Поскольку меня устраивает и то, и другое, стоит положиться на мнение шляпы.

Я поднял шляпу и, сев на стул, напялил на голову. Шляпа, по габаритам рассчитанная на взрослого волшебника, полностью заслонила мне обзор.

— Слизерин! — громко прокричала она, не задержавшись и на мгновение.

Я снял шляпу и, положив её на табурет, всё так же горделиво пошёл к столу Слизерина. Большая часть учеников потрясённо молчала. Оглянувшись на преподавательский стол, я заметил, что Хагрид ухитрился свалиться со стула от потрясения. МакГонагалл, справившись с возникшими от неприятного сюрприза ощущениями, продолжила распределение.

Я сел рядом с Малфоем и начал наблюдать за преподавательским столом. Трое из сидящих за ним пристально смотрели на меня. Альбус Дамблдор, профессор Квирелл и ещё один пока что незнакомый мне человек. Квирелл, впрочем, отвёл глаза в сторону, когда я на него посмотрел. В общем, заметно, что они пытаются оценить, что я за человек и чего от меня стоит ожидать. Хорошо, что легилименцией меня достать непросто.

Кстати, надо контролировать свои эмоции всегда, когда рядом кто-то есть. Я хорошо помнил советы из книги.

— Кстати, Драко, скажи — как зовут того преподавателя, с чёрными волосами?

— Профессор Снейп. Декан Слизерина и преподаватель зельеварения, — ответил Малфой.

Ясно. Судя по выражению его лица, чем-то я ему не приглянулся. Впрочем, у меня ещё будет время выяснить причины этого.

Тем временем распределение закончилось. Последний в списке Блейз Забини отправился на один факультет со мной, и профессор МакГонагалл вынесла шляпу из зала.

Дамблдор поднялся со стула-трона и широко развёл руками. Лучезарная улыбка на его лице никак не ассоциировалась с тем пристальным взглядом, которым он только что наблюдал за мной. По его виду казалось, что наблюдение сидящих в зале учеников наполняет его безграничным счастьем.

— Добро пожаловать, — произнёс Альбус. — Добро пожаловать в Хогвартс! Перед началом банкета мне бы хотелось сказать несколько слов. Вот они: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!

— Он точно сумасшедший, — говорю я одновременно с сотрясающими зал аплодисментами.

— Ну, ещё бы! — поддерживает меня Драко. — Иначе это точно не назовёшь. Впрочем, хорошо хотя бы то, что он столь краток. Думаю, стоит приступить к еде.

Пока он говорил, столы наполнились кучей изысканных блюд, многие из которых мне не приходилось видеть и в прошлой жизни, не говоря уже о существовании у Дурслей.

Оглядев своих сокурсников, я оценил их манеры и принялся аккуратно накладывать себе понравившиеся блюда и так же аккуратно их поглощать. К счастью, похоже, использовать для разных блюд несколько вилок в магическом мире было не принято. Даже не знаю, что бы мне пришлось делать при встрече с подобным гипертрофированным этикетом. Можно, конечно, наплевать на взгляды всех этих людей, но это было бы весьма недальновидно. Я сюда пришёл в первую очередь не потакать своему самолюбию, а достичь могущества. Для этого чужая помощь может оказаться нелишней.

Вдруг возле нас завис в воздухе жутковатого вида призрак в крови и цепях.

— Ну что, юные слизеринцы, надеюсь, вы не посрамите честь нашего древнего факультета?

— Даже не сомневайтесь, — с опаской ответил ему Драко.

— А кто вы, кстати? — добавил я.

— Меня здесь обычно зовут Кровавый Барон, — горделиво сообщил он. — Я имею честь быть призраком факультета Слизерин уже более тысячи лет.

Нда… Не знаю, как я бы пережил тысячу лет существования в таком виде.

Когда уже ближе к концу банкета я встретился глазами с профессором Снейпом, шрам на лбу почему-то пронзила острая боль. Я от неожиданности дёрнул рукой и чуть не опрокинул кубок с соком, после чего приложил ладонь ко лбу.

— Что случилось? — раздалось сразу несколько заинтересованных голосов.

— Сам не знаю. Шрам что-то заболел, — сообщил я, после чего соврал для убедительности, — это часто бывает.

Вдруг меня посетила откровенно параноидальная, но весьма пугающая мысль — если Шляпа читает мысли учеников с целью определить их личностные свойства… То кто скажет, что она не «сливает» полученную информацию директору? Едва ли его обрадует, что вместо «Мальчика-который-выжил» в школе находится неизвестно кто, лелеющий мечту завладеть всем миром и перекроить его набело.

Надо будет как-нибудь попробовать разобраться с этой проблемой. Например, на днях под каким-нибудь предлогом отправиться в кабинет Дамблдора (кстати, не забыть бы выяснить, где он находится) и… Впрочем, и что дальше? Попробую уничтожить шляпу — мне крышка, накачают Сывороткой правды и безо всякой легилименции всё выяснят. Заклинаниями, стирающими память, я пользоваться не умею, да и кто скажет, подействуют ли они на древний магический артефакт? Куда ни кинь — везде клин.

Когда все (ну, или почти все…) насытились, столы опустели и Дамблдор поднялся со своего троноподобного кресла и начал речь о школьных правилах.

— И, наконец, сообщаю вам, что в этом году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

Я тихо рассмеялся и сказал сидящему рядом Малфою:

— Если он хотел специально угробить всех «искателей приключений», — кивок в сторону стола Гриффиндора, — то он своего добился, и ждать осталось недолго.

Драко прикрылся рукавом мантии и захихикал.

— А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споём школьный гимн! — прокричал Дамблдор в завершение своей речи.

Исполнение гимна толпой учеников и преподавателей нанесло мне серьёзную душевную травму своей абсолютной немузыкальностью. Все волшебники — идиоты. Впрочем, это неважно.

Потом какой-то старшекурсник (очевидно, староста) собрал первокурсников и повёл в знаменитые слизеринские подземелья, заодно раздав расписание занятий на первый месяц.

Пароль ко входу в гостиную факультета звучал как «Ужас подземелий». Забавно и запомнить несложно. Хотя к чему нужны столь простые пароли?

Гостиная Слизерина выглядела как огромный зал с нарочито простой каменной отделкой, в сочетании с дорогими коврами, золотыми светильниками и портретами в таких же золотых рамах вызывающей забавные мысли. Также здесь находились несколько каминов и зелёные диваны. Несколько коротких тоннелей вели в комнаты учащихся, общим числом 14 штук — по две на каждый курс. Вполне логично.

В комнате первокурсников-мальчиков, возле кровати и шкафчика, уже находился мой чемодан и пустая клетка. Сплюшка, судя по всему, должна была ждать меня в совятнике.

Староста ушёл, предварительно сообщив, что завтра до завтрака наш декан проведёт инструктаж по правилам поведения в Хогвартсе.

Малфой, Крэбб, Гойл, Забини и Теодор Нотт — все слизеринцы, поступившие в этом году вместе со мной — достаточно быстро устроились спать. Но у меня были другие планы.

Не переодеваясь, я открыл боковой ящик своего чемодана и вытащил очередную порцию зелья Бодрости, после чего с омерзением от вкуса выпил. Запасов хватит ещё на две недели, после чего придётся выяснять, где здесь можно легально варить зелья, в программу первого курса не входящие.

После этого я устроился в основном отделении своего чемодана, где размещался столик, удобное кресло и полки с книгами, и принялся повторять темы, которые могут попасться на ближайших занятиях. Работы было немало — я хоть и любил читать, идеальной памятью похвастаться всё-таки не мог. Хотя и эту проблему наверняка можно решить с помощью какого-нибудь зелья.

Утро следующего дня встретило меня безрадостным лицом Северуса Снейпа, а также видом постоянно зевающих, явно не до конца выспавшихся первокурсников и первокурсниц. На их фоне я, бодрый и весёлый, выглядел почти идеально, несмотря на хронически растрёпанные длинные волосы. Впрочем, в прошлой жизни они были ещё длиннее, и своим состоянием часто напоминали сальные волосы профессора зельеварения.

Профессор Снейп хмуро оглядел нас и начал произносить тихим, почти шипящим голосом не слишком длинную речь, посвящённую в первую очередь единству факультета. Девочек тон его голоса и неприятный внешний вид слегка напугал. Меня же заинтересовало то, что добрую половину речи он смотрел прямо мне в глаза с явно недобрыми мыслями. Я, однако, в этот момент по совету из книги по окклюменции просто считал про себя. Ручаюсь, если он и сумел прочитать мои мысли в этот момент, извлечь из них какую-либо информацию не выйдет.

Меня же весьма заинтересовали причины нарочито неприязненного отношения ко мне. Снейп казался мне ярко выраженным мизантропом, однако то, то его внимание концентрировалось именно на мне, внушало определённые опасения. Надо будет при случае узнать причины. Пусть урок зельеварения, где мне ещё предстоит показать свои знания, будет только завтра, во вторник, но подождать несложно.

Завтрак в Большом Зале был обильным и вкусным, но явно несравним со вчерашним банкетом.

Первым уроком на сегодня у нас были Чары. Вёл их низкорослый профессор Флитвик, также являющийся деканом Когтеврана.

Профессор по списку познакомился с учениками и коротко сообщил нам о планах изучения заклинаний на ближайший месяц. За ночь я успел-таки воспроизвести почти все перечисленные им заклинания, поэтому проблем не ждал.

И, действительно, заклятие Вингардиум Левиоса с первого раза вышло только у меня, Малфоя и Дафны Гринграсс. Скорее всего, и они уже практиковались. Хотя все, кроме Грегори Гойла, к концу урока сумели им овладеть.

Когда урок закончился, Флитвик в качестве домашнего задания сказал нам попрактиковаться в чарах левитации, а Драко он дополнительно попросил объяснить Гойлу, как правильно двигать палочкой при произношении заклинания. Малфой, хотя Гойл вроде был его другом, не обрадовался такому поручению.

Более интересно прошёл урок трансфигурации, который вела уже знакомая мне Минерва МакГонагалл.

— Трансфигурация — один из самых опасных предметов, которые вы будете изучать в Хогвартсе. Те, кто не будет заниматься ей с должной дисциплиной и прилежанием, вылетят из этого класса раз и навсегда.

Сурово, однако.

— Кто может сказать, чем же так опасна трансфигурация? — она вопросительно оглядела сидящих в классе слизеринцев.

Простой вопрос. Весьма вероятно, что многие знают. Уж я-то точно, разумеется. Был бы здесь урок Когтеврана или Гриффиндора, уже наблюдался бы целый лес поднятых рук, но в Слизерине не принято светить знаниями без нужды. Это похоже на принципы пуффендуйцев, но причина несколько иная — если пуффендуйцы обычно опасаются задеть чувства своих однокурсников тем, что знают больше других, то слизеринцы понимают, что дополнительный козырь в рукаве не вредит никому. А вот не вовремя выделившийся из общей массы рискует стать мишенью завистников.

— Ну что же, никто не хочет отвечать?.. — добавила профессор МакГонагалл. — Давайте тогда вы, мистер Поттер.

Поднимаюсь с места и отвечаю.

— Трансфигурация опасна по причине нестабильности превращений. Обычно довольно сложно предсказать, сколько времени продержатся чары, и неожиданный переход трансфигурированного предмета в изначальное состояние может представлять собой значительную угрозу. В качестве примера в учебнике приведена трансфигурация камня в кольцо — если оно вновь обратится в камень, находясь на пальце, владельцу пальца будет очень… Скажем так, неприятно. По этой же причине нельзя превращать предметы в еду, воздух и что-либо иное, могущее попасть внутрь человека.

— Всё правильно, мистер Поттер, — с удивлением кивнула профессор, явно не ожидавшая такой глубины познаний. — Пять баллов Слизерину.

Я вновь сел за парту.

— Итак, как все вы слышали, трансфигурация для неосторожных и забывающих о правилах учеников крайне опасна. Я бы хотела, чтобы вы все запомнили, что за подобные грубые нарушения техники безопасности в трансфигурации вы можете быть лишены возможности изучать трансфигурацию в Хогвартсе, а если ваши действия причинят кому-либо вред — можете даже быть исключены из школы, — на этих словах тихий шёпот, слышавшийся с задних рядов, полностью заглох. — Последний раз ученик в Хогвартсе погиб почти пятьдесят лет назад, и мне очень, — МакГонагалл оглядела первокурсников строгим взором, — очень не хотелось бы, чтобы подобное произошло по вашей неосторожности.

Все молчали, переваривая услышанное. А я обдумывал возможность использования трансфигурации чего-либо в воздух в качестве оружия. Ведь ни один противогаз не защитит от подобного. Проблема только в том, чтобы заставить обратное превращение совершаться строго в нужное время.

— На первом курсе вы будете проходить только трансфигурацию неживых предметов. Вы не сможете создать полноценное живое существо простой, или, иначе говоря, свободной трансфигурацией. Для этого нужны специальные заклинания, требующие определённой силы от вас. Свободная трансфигурация, напротив, знания заклинаний не требует — от вас нужно лишь чёткое представление того, во что должен превратиться нужный вам предмет. Это требует наличия определённого воображения, и именно поэтому изучение моего предмета начинается со свободной трансфигурации — умение вообразить нужный вам объект лучше всего тренировать с детства.

После такой весьма небезынтересной вступительной речи профессор раздала нам спички, которые требовалось превратить в иголки. Идеальная иголка вышла только у меня; у Малфоя и Забини получилось создать нечто, немного напоминающее иголку — но именно немного. Хотя, возможно, им просто не приходилось когда-либо в жизни видеть простейшую иголку.

МакГонагалл задала нам сочинение об опасностях, таящихся в свободной трансфигурации, и на этом занятия первого дня кончились. Меня весьма удивил столь короткий учебный день — чему так можно выучить? Или знания волшебников о магии настолько невелики, что их специально приходится растягивать на семь лет обучения?

После окончания уроков и обильного обеда я занялся выполнением задания по трансфигурации. Тут меня ожидал крайне неприятный сюрприз — выяснилось, что я совершенно не умею писать пером. Я думал, что, вероятно, они должны быть как-то заколдованы для большего удобства, однако это были пустые мечтания. Все волшебники — идиоты. Или я это уже говорил?

Малфой едва сдерживал смех от моих попыток написать это самое сочинение. Кляксы делали нечитаемыми добрую половину слов.

Однако я быстро понял, как решить эту проблему. То, что волшебники являются чокнутыми консерваторами, не означает, что я должен разделять их взгляды.

Поиск дороги в совятник занял больше получаса. Слишком уж запутанные коридоры в этом замке. Зато мою сову искать не пришлось — она сразу же слетела ко мне со своей жёрдочки.

Покормив Сплюшку, я принялся составлять письмо «своим» дорогим родственничкам-Дурслям. Вначале я описал (опять с кучей клякс, но уже немного аккуратнее) дисциплины, которые мне предстоит изучать. Разумеется, они могли бы узнать и из моих учебников, но не подумали об этом. И, конечно же, я немного преувеличил опасность данных предметов… Да вдобавок не упомянул о запрете колдовать вне школы.

А в конце письма я потребовал прислать мне полсотни шариковых ручек с угрозой, что в случае невыполнения моего требования я вернусь на рождественские каникулы. Ручаюсь, они очень обрадуются такой перспективе.

Сова улетела, получив строгий наказ не возвращаться без достаточно тяжёлого пакета, который ей подвяжут Дурсли.

Вернувшись в гостиную Слизерина, я увидел, как Малфой с Ноттом играют в шахматы. Шахматы магические, а вот игроки вполне посредственные.

Несмотря на предложение присоединиться, я предпочёл почитать книгу — на этот раз учебник по Защите от тёмных искусств за четвёртый курс. Конечно, я не читал все купленные учебники подряд — травология за второй курс и далее, например, так и осталась непрочитанной. Кто мне скажет, зачем нужно такое знание всем волшебникам подряд, да ещё с первого года обучения? Лучше бы включили в курс нумерологию, например.

В общем-то, именно получение знаний долгие годы было моей единственной страстью. С детства я общался с книгами — как научно-популярными, так и фэнтезийно-фантастическими — гораздо больше, чем с людьми. И, если в начальной школе у меня ещё были какие-то друзья, то позднее они исчезли полностью.

Я всегда считал себя лучше ровесников. Результаты учёбы убеждали меня в этом без возможности как-либо возразить.

А потом, несмотря на продолжавшиеся много лет хронические прогулы, я сдал выпускные экзамены лучшим в школе. Впрочем, я в таком исходе никогда и не сомневался. То, что по магии я уже явно вхожу в число отличников, также не может не радовать.

У меня с юности отсутствовали иллюзии в отношении реалий жизни. Родившись в бедной учительской семье, я знал, что достоин большего, чем имею. Разумеется, хотелось мне больше власти над другими людьми, чем каких-то мелких материальных благ. И, если в детстве я удовлетворял своё чувство справедливости мечтами о том, как стал бы могущественным колдуном и правил бы планетой, то потом я обратился к менее наивным мечтам.

Я захотел стать политиком. Для начала. А потом — и правителем-диктатором. Почему нет, в конце концов? Правда, похоже, в связи с открывшимися обстоятельствами мне придётся вернуться к первому варианту.

Я очень надеюсь, что сумею изменить мир в соответствии со своими воззрениями. Иначе лучше сдохнуть, нежели жить здесь.

Меня не устраивает этот мир, эта планета, эта цивилизация. Я не могу считать их своими. Мир — лишь структура, созданная миллионами компромиссов и по-настоящему не устраивающая никого. Надежды на то, что мир может отвечать стремлениям большинства, тщетны. Так не лучше ли установить диктатуру меньшинства, чтобы хоть кому-то было хорошо? А заодно, быть может, и перебить тех, кто в это меньшинство не входит. Ведь планета и так перенаселена.

Естественно, в число меньшинства, которому, надеюсь, предстоит стать мировым гегемоном, не войдёт ни нынешний «золотой миллиард», ни волшебники — во всяком случае, большинство из них. Я уже знаю, что волшебный мир практически не развивается, зациклившись на достижениях прошлого — даже их никто не может повторить. Этот мир обречён. Старания Волдеморта обрести власть над нечистокровными волшебниками и маглами лишь ускорили агонию.

Конечно, в этой истории есть много неясного. Очевидно, что кое-какие подробности искусственно скрываются от «широкой общественности». Но в этом нет ничего удивительного — что среди волшебников, что среди маглов большинство не может и не должно знать всю истину о планах власти. Поэтому сама идея демократии абсурдна — любое демократическое государство рано или поздно переродится в диктатуру тех, у кого есть много денег. Или у кого в руках газеты и телевидение. А обычно это одни и те же люди.

Мои размышления над забытым учебником прервались из-за того, что начался ужин.

Раздражает, конечно, что от слизеринской гостиной до Большого зала идти около десяти минут, но вкусная еда стоит того.

Сидя за столом Слизерина, я обратил внимание на то, что директор, отсутствовавший за завтраком и обедом, буквально сверлит меня глазами. Неужели Шляпа ему что-то и в самом деле сказала? Или он сам понял, что со мной что-то не так? Это становится всё опаснее.

Полтора, девять и одна третья, минус две пятых…

Не стоит зря рисковать. Обдумать сложившееся положение можно будет и в более приватной обстановке.

Прямо на ужине ко мне прилетела Сплюшка с огромным пакетом. Меня это очень обрадовало. Не придётся учиться писать таким анахронизмом, как гусиные перья.

Ночь я опять провёл в своём чемодане. Изучал зельеварение, чтобы точно не опростоволоситься на завтрашнем уроке у нашего декана. Ну и заодно написал сочинение по трансфигурации.

Без пяти десять весь первый курс Слизерина стоял у кабинета Снейпа. Я прислонился к стене и спокойно читал учебник. Вдруг меня отвлекли возмущённые возгласы однокурсников.

— И гриффиндорцы тоже здесь! — презрительно произнёс Малфой.

Оторвавшись от книги, я увидел подходящих учеников с красными полосами на воротнике мантии. Да, гриффиндорцы. И почему меня это должно волновать?

Ровно в десять появился профессор. Когда он подходил к кабинету, его мантия буквально развевалась по воздуху, хотя, разумеется, ветра в подземельях не было и быть не могло. Наверняка магия.

Профессор Снейп начал урок со знакомства с классом — точнее, с гриффиндорцами. Закончив, он обвёл взглядом собравшихся.

— Итак… Вы здесь для того, чтобы изучать науку приготовления магических зелий, снадобий и эликсиров. Очень точную науку, требующую от вас внимательности и терпения.

Говорил он ещё тише, чем вчерашним утром, но все слышали. Впрочем, известный приём по привлечению внимания к речи. Тихо — значит, будут вслушиваться.

— Простое махание волшебной палочкой не имеет с этой наукой ничего общего, и поэтому немногие из вас поверят, что мой предмет является важной составляющей магии. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая разум и порабощая чувства…

Похоже, кому-то из учеников было уже просто страшно от его голоса. Впрочем, чего ждать от одиннадцатилеток?

— Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф и как заткнуть пробкой смерть. Но лишь в том случае, если вы хоть чем-то лучше обычного стада баранов, которое обычно приходит на мои уроки!

Сидящий за одной партой со мной Малфой незаметно оттопырил большой палец. Снейп недовольно глянул на него, и Драко с невинным видом выпрямился за партой.

— Поттер! — неожиданно произнёс Снейп. — Какое зелье получится, если высыпать измельчённый корень асфоделя в котёл с настойкой полыни?

На соседней парте Гермиона Грейнджер, с которой я познакомился в поезде, быстро вздёрнула руку.

— Так называемое зелье живой смерти, являющееся эффективным, но достаточно опасным снотворным, — быстро и уверенно отвечаю я. — Но обычно, сэр, зельевары предпочитают использовать расширенную рецептуру и добавляют…

После минутной лекции о модификациях данного зелья Снейп выглядел очень удивлённым моими познаниями.

— Хм… Тогда где вы будете искать безоаровый камень, если я попрошу вас его принести?

— Наиболее эффективно действующий безоар находят в желудке у коз, однако, если вам понадобится его принести, я предпочту поискать в собственном чемодане. На всякий случай приобрёл три штуки ещё до поступления в Хогвартс. И вообще, профессор, я, конечно, прошу прощения, но к чему вы задаёте такие откровенно детские вопросы? Ответы на них должен знать любой первокурсник, если он не абсолютный идиот.

С удовольствием ощущаю несколько ненавидящих взглядов со стороны гриффиндорцев. Забавно. Неужели они не читали учебники?

Снейп тем временем слегка задумался.

— Чего посложнее хотите, мистер Поттер? Ну, полагаю, для вас не будет сложным рассказать нам о… Например, об Оборотном зелье?

Я был весьма удивлён: приготовление Оборотного зелья вообще не входит в основной школьный курс. К счастью, встретив краткое упоминание о нём в учебнике второго курса, я нашёл рецепт в купленном мной объёмистом томе-справочнике, для школьного чтения не предназначенном. Очень уж меня это зелье заинтересовало.

— Оборотное зелье используется для того, чтобы принимать облик любого другого человека. Для его приготовления используются такие крайне недешёвые ингредиенты, как шкура бумсланга и рог двурога, а также целый ряд других — крылья златоглазок, особый вид водорослей, собранных в полнолуние, пиявки, спорыш. И, конечно, после приготовления необходимо добавить какой-то фрагмент тела того человека, в которого нужно превратиться.

При словах «фрагмент тела» многих учеников буквально передёрнуло.

— Обычно используются волосы или ногти. Оборотное зелье готовится достаточно долго, и точную рецептуру я вспомнить не могу, однако, не сомневаюсь, если мне понадобится столь дорогостоящее зелье, положиться на одну лишь память будет недальновидно.

— А вы неплохо подготовились, Поттер, — произнёс Снейп после долгой паузы, уважительно посмотрев на меня. — Много читали?

— Да, сэр. А также летом пробовал варить некоторые несложные зелья.

— Отлично, просто отлично… — пробормотал профессор. — Ах да — двадцать баллов Слизерину! И минус пять баллов с Гриффиндора за то, что никто не записывает.

Среди моих однокурсников раздались громкие аплодисменты — которые, однако, Снейп быстро прервал взмахом руки. Профессор задал ещё несколько вопросов гриффиндорцам, и снял с них десяток баллов за неправильные ответы. Гермиона так и осталась сидеть с поднятой рукой, пока зельевар не закончил.

После этого Снейп написал палочкой в воздухе рецепт зелья от фурункулов. Увы, я не готовил его ранее, так как мне не требовалось подобное.

Я принялся записывать на пергаменте процедуру.

— Чем это ты пишешь? — с интересом спросил Малфой.

— Ручкой. Обычной магловской ручкой.

— Берёшь пример с маглолюбов?

— Беру пример с умных людей. Так гораздо удобнее, чем дурацким птичьим пером. Можешь сам попробовать.

Драко с интересом взял вторую ручку, сразу же после чего… Как ни странно, после этого он макнул её в чернильницу.

— Как маглы такими пишут? Без клякс писать невозможно, — презрительно сказал он. — Эй, ты чего хихикаешь?

Мне стоило очень большого труда не заржать в полный голос.

— Драко… Хе-хе… Её не нужно макать в чернильницу… Хи-хи… Чернила уже залиты внутрь… Ой, я не могу, ну ты и додумался…

Малфой смущённо вытер ручку куском пергамента, после чего опять попробовал ей что-то написать.

— Надо же, и действительно удобно. А долго она писать может?

— По крайней мере, несколько дней. У меня ручек больше полусотни, могу поделиться.

Надо ведь налаживать отношения с однокурсниками? Если удастся через Малфоя подсадить на шариковые ручки весь Слизерин, будет очень даже хорошо. Авось Дурсли не разорятся. Впрочем, если и разорятся — не мои проблемы.

Хоть я зелье от фурункулов раньше и не готовил, всё равно опять же вошёл в число тех, у кого зелье получилось идеально. Я, Малфой и Забини получили по пять баллов за работу, а вот единственный на весь Гриффиндор успех Гермионы был успешно проигнорирован.

Гриффиндорцы вообще изрядно позабавили меня на этом уроке. У Рона Уизли получилась какая-то мерзко пахнущая бурда (он попросту забыл размолоть ножки майских жуков перед тем, как положить их в зелье!), а Невилл Лонгботтом ухитрился взорвать зелье и своё, и соседа. Весело у них тут.

После окончания занятий я задержался у Снейпа.

— Что вам надо, Поттер? — недовольным усталым тоном спросил он меня, доставая журнал с надписью «Вестник зельевара».

— Прошу прощения, сэр, но я хочу сказать, что мне бы хотелось, чтобы вы давали мне дополнительные уроки, — нарочито сбивчиво начал я. — Меня очень интересует зельеварение, и я уже успел прочитать учебник даже за третий курс, и меня очень раздражает, что в школьной программе зельеварению отводится всего два урока в неделю.

Снейп с удивлением отложил журнал, который успел было открыть. Похоже, я вообще всех здесь удивляю. А если они ещё и узнают, кто я такой… Впрочем, тогда удивлюсь уже я — последний раз в жизни, вероятно.

— Думаете, вы действительно сможете у меня учиться? — спросил он. Профессор выглядел так, словно боролся сам с собой. — Не сомневайтесь, Поттер, в таком случае вам придётся трудиться не просто много — очень много.

— Меня это не пугает, — следует уверенный ответ. Тому, кто хочет изменить целый мир, нельзя брезговать большим количеством работы.

— Ну что же, Поттер… Может быть, я и соглашусь индивидуально обучать вас зельеварению. Кхм… Сейчас только начало учебного года, и я загружен работой. Если вы и дальше будете проявлять такое же похвальное рвение к учёбе, я в дальнейшем сообщу вам, когда начнутся ваши занятия.

— Спасибо, сэр, — с неподдельным удовлетворением говорю я, поворачиваясь к двери. Вдруг вспоминаю, что ещё хотел спросить.

— Да, простите, профессор, вот ещё что…

— Да? — опять оторвался Снейп от журнала.

— Позавчера, на праздничном банкете, мне почему-то показалось, что вас неприятно удивило то, что я попал на Слизерин. Вчера на инструктаже первокурсников я понял, что это действительно так. Можете мне объяснить, сэр, что вас… Разочаровало?

Он явно не ожидал такого вопроса.

— Видите ли, мистер Поттер… Вы мне очень напомнили вашего отца. У меня с ним были в своё время… Скажем так — не самые лучшие отношения. И, надеюсь, вы не собираетесь становиться таким же отмороженным гриффиндорцем, как Джеймс Поттер?

— Профессор, вы меня обижаете, — чуть насмешливо отвечаю ему. — Если б я был таким же, как бы Шляпа отправила меня в Слизерин? К тому же отца я даже совсем не знал.

— Да, конечно, Поттер… — сказал Снейп, явно думая о чём-то своём. — Да, конечно, тогда вы явно не попали бы на мой факультет. Сегодняшний урок наглядно показал, что вы действительно стремитесь узнать многое, не то что… В общем, можете больше не волноваться.

В этот день я также посетил травологию. Собственно говоря, какой-либо работой мы там не занимались — профессор Спраут только рассказывала о различных растениях, находящихся в теплице. Довольно скучное оказалось занятие.

День кончился уже традиционно — Большой зал, комната первокурсников Слизерина, зелье, чемодан, учёба. Завтра нам предстояло посетить Историю магии и ЗОТИ, и я не знал, чего мне стоит ожидать от данных предметов. В выходные, пожалуй, следует обойтись без зелья — мало ли какой эффект может наблюдаться при постоянном употреблении?

В среду первым уроком была Защита от тёмных искусств. Профессор Квирелл в полной мере подтвердил моё первоначальное мнение о нём — робкое ничтожество, недостойное преподавать столь важный предмет. Мне даже захотелось спать от его бормотания о простейших щитовых чарах, которые я уже успел потренировать в чемодане. К сожалению, практической работы он нам так и не дал.

— И как такого преподавателя могли пригласить в Хогвартс? Мне говорили, что это лучшая магическая школа не только в Британии, но и в мире! — возмущённо сказал я Малфою после урока.

— Вообще-то, проблема в том, что должность преподавателя ЗОТИ проклята, — с усмешкой ответил мне Драко. — Вот уже не меньше тридцати лет ни один преподаватель не задерживался здесь больше учебного года. И многие действительно знающие маги просто не рискуют занимать эту должность — профессора Защиты часто покидают Хогвартс при не самых приятных обстоятельствах.

Немного помолчав, он добавил:

— И не факт, что Хогвартс — в самом деле лучшая магическая школа. В Британии — несомненно… Но только потому, что других у нас просто нет. А вот за рубежом есть и более интересные места. Наилучшими считаются Шармбатон, Дурмстранг и какая-то китайская школа — не помню её названия. Впрочем, китайцы не любят чужаков и не принимают их у себя. Ну, Шармбатон — это французишки, у них ничего действительно выдающегося в сравнении с нами нет, а вот Дурмстранг… Меня хотели когда-то отправить в эту школу. Директором Дурмстранга уже три года является старый друг моего отца — Игорь Каркаров, вот там…

Меня словно Авадой шибануло. О проблемах преподавания ЗОТИ в Хогвартсе я забыл мгновенно.

— Дурмстранг находится в Советском Союзе? — пытаясь говорить небрежно, будто меня это мало интересует, спрашиваю я.

— Не совсем. Он находится на небольшом северном острове, в районе норвежско-русской границы. Основали его вроде бы древние колдуны викингов, полторы тысячи лет назад или около того, но уже не меньше трёхсот-четырёхсот лет всем там заправляют русские. После мировой войны Дурмстранг является общей школой для магов всей Восточной Европы, — Драко усмехнулся и добавил:

— Но главное то, что в отличие от Хогвартса там позволяют изучать студентам Тёмные искусства! Вот уж где точно не потерпели бы недоумка Квирелла.

Меня очень порадовало, что хоть мою родную страну не затронули все эти «светломагические» благоглупости. Жаль, не могу я всё бросить и отправиться туда.

— Интересно, интересно… А почему родители не захотели отправить тебя в Дурмстранг?

— А… Да неважно, — Драко махнул рукой. Я пристально смотрел ему в глаза, давая понять, что мне хотелось бы услышать ответ. — В общем, дело в том, что там нет преподавания на английском языке. Только на русском, да ещё какие-то факультативы на прочих восточноевропейских языках. Мне же учить совершенно чужой язык очень не хотелось.

Моё мнение о Малфое сразу упало ниже плинтуса. Ради того, чтобы попасть в такую замечательную школу, мог бы и подучить! Неужели его родители настолько тупые, что не сочли нужным заставить своё глупое чадо?

Впрочем, уровень интеллекта представителей семьи Малфоев — не моя проблема. Меня гораздо больше обеспокоило то, что на уроке у меня несколько раз наблюдалась болезненная резь в шраме, когда Квирелл поворачивался ко мне спиной. Мне показалось, что это было связано с теми моментами, когда я смотрел в сторону прикрытого тюрбаном затылка.

Следующим уроком была История магии. Меня сильно удивило, что преподавал её призрак — профессор Биннс.

Он монотонным, типично неживым голосом читал нам лекцию о деяниях Мерлина, умершего в седьмом веке нашей эры. О магической истории более ранних времён информации сохранилось немного, хотя встречались упоминания, например, о магии древних атлантов. Удивительно, но профессор Биннс ухитрился превратить столь интересный предмет в пустое времяпрепровождение — все даты и события мгновенно забывались.

Я предпочёл заняться на Истории магии спокойным чтением учебника, во время которого постоянно подавлял зевоту. И внезапно я обнаружил, что остался единственным в классе помимо призрака, кто ещё не заснул.

Поскольку почитать можно будет и потом, я предпочёл подремать. Правда, заснуть всё равно не вышло.

После уроков я взялся писать сочинение по щитовым чарам для Квирелла, однако быстро обнаружил, что глаза буквально слипаются. Несмотря на это, я счёл, что пользоваться зельем Бодрости так часто не стоит. Пришлось терпеть до ночи.

Отложенный на выходные перерыв в использовании зелья я решил провести сегодня, в ночь со среды на четверг. Кажется, я напрасно так злоупотреблял им.

Как ни странно, несмотря на моё состояние, заснуть не получилось. Я вертелся в кровати всю ночь, и к утру обнаружил, что простыня сбилась в комок у меня в ногах.

Разумеется, ни о каких уроках в таком состоянии речи быть не могло. Пришлось опять выпить проклятое зелье, раньше казавшееся такой хорошей идеей.

День прошёл как в тумане. Уже на втором уроке (сегодня были трансфигурация и чары с историей магии, и профессора мне уже были известны) я опять почувствовал сонливость. На истории магии я опять пробовал подремать, и опять безуспешно.

К сожалению, мне предстояло написать очень большую работу по Чарам на завтра, и я не смог улечься спать в четыре часа дня, как изначально планировал. Мне пришлось искать библиотеку и сидеть в ней до ужина, да и то я не успел переписать всю нужную информацию. В такой ситуации меня не обрадовали даже гигантские размеры школьной библиотеки, в которой наверняка могло найтись много полезного.

В этот день я лёг спать поздно, и опять никак не мог заснуть. Уже после трёх часов я понял, что это бесполезно, и принял зелье. Придётся варить снотворное — хотя бы то же зелье живой смерти, как одно из самых простых и сильнодействующих. Или лучше обратиться в школьное Больничное крыло?

Займусь этим вечером. Как-никак у меня впереди выходные — должно хватить времени, чтобы восстановиться.

В пятницу единственным уроком было зельеварение. Перед ним, на завтраке, я получил письмо от Хагрида с предложением зайти на чай после обеда. Почему бы и нет? Вдруг что-то полезное узнаю.

К зельеварению я вновь захотел спать, и пришлось забежать в комнату первокурсников Слизерина, чтобы выпить зелье. Очень не хотелось испортить у Снейпа первое хорошее впечатление обо мне. Дополнительные знания в такой полезной области, как зельеварение, лишними не будут.

Дополнительно я захватил себе одну лишнюю дозу зелья — на всякий случай.

Я вновь отличился на зельеварении, заработав пятнадцать баллов для Слизерина. Гермиона, осмелившаяся напомнить профессору о своём великолепно сваренном зелье, получила-таки свои пять баллов — и сразу потеряла десять за то, что «отвлекла профессора от работы». Интересно, успеет она в течение этого месяца понять, что её успехи Снейпу просто неинтересны?

В итоге к Хагриду я направился в достаточно хорошем настроении, несмотря на все свои проблемы. Посмотрим, о чём он хочет поговорить.

Хагрид жил в деревянном домике вблизи Запретного леса. Когда я подошёл и громко постучал в дверь, за ней раздался оглушительный лай.

— Назад, Клык! — прокричал Хагрид.

Через секунду дверь открылась, и показался сам владелец избы, державший за ошейник большого чёрного пса.

Лесничий пригласил меня в единственную комнату дома за стол, а сам принялся наливать чай. Отпущенный на свободу пёс попытался меня облизать, чего мне крайне не хотелось. Это негигиенично, и вообще я собак никогда не любил. Кошки — гораздо более приличные и деликатные животные.

— Нельзя ли его привязать где-нибудь? — крикнул я Хагриду, отбиваясь от свихнувшегося с радости Клыка.

— Зачем, Гарри? Он безобидный совсем. Мухи, и то не обидит, да. Вот, помню, охотился я здесь на кабана…

— К чёрту кабанов, эта псина мне всю мантию слюной заляпала!

Хагриду явно не понравилось отношение к его любимцу, но он всё-таки согласился привязать его. К этому моменту мне вновь захотелось спать, в результате чего рассказ Хагрида о «моих» родителях и сожаления о том, что я попал на Слизерин, в голове не задержались.

А дальше я обратил внимание на какую-то газетёнку, лежащую на столе, и прочитал вслух заголовок.

— «Последние новости о происшествии в банке Гринготтс». Интересно, что там могло случиться такого? Профессор МакГонагалл говорила мне, что Гринготтс охраняется крайне надёжно.

— Эээ, Гарри… Это всё неважно. Дай сюда газету, — смущённо пробасил Хагрид.

— «Выяснилось, что по странному стечению обстоятельств то, что лежало в сейфе, было извлечено оттуда владельцем утром того же дня». И что бы это значило?

Я посмотрел на Хагрида, и не зря. В этот момент его глаза как-то странно сошлись на переносице, а дыхание на несколько секунд прервалось.

— Да, Гарри, это я там был в это время. Забрал одну вещицу по просьбе Дамблдора, её теперь в Хогвартсе хранят. Но это всё только директора касается, да ещё Николаса Фламеля, — произнёс лесник странным, как будто не своим голосом.

— Хагрид, что с тобой? — поинтересовался я его состоянием, попутно по привычке выпив оставшуюся дозу зелья — это явно необходимо запомнить, а я уже жутко хотел спать.

Что? — к Хагриду вернулся его обычный голос. — Да ничего со мной, всё со мной нормально…

Хагрид потёр лоб огромной ручищей.

— Ввот дерь… А ты что смотришь, Гарри? Это тебя не касается, эт только Дамблдора с Фламелем касается. Ужин скоро, давай я тебя отведу.

Что-то очень уж поспешно он меня стал выпроваживать. Он явно сам не понял, как мог проболтаться. Точно не по своей воле — магия!

Только вот кому было надо, чтобы я узнал о некой ценной вещице, попавшей в Хогвартс? Это интересно. Это даже очень интересно.

— Хорошо, пошли, Хагрид.

На полдороги от избы лесника я вновь почувствовал сонливость. Как так? Не прошло ведь и десяти минут с того момента, когда я выпил зелье.

Вскоре ноги начали заплетаться. Ещё через полминуты всё вокруг мне стало как будто безразлично, и возле ворот Хогвартса я просто завалился на бок.

— Гарри! Гарри!.. — раздался словно за стеной испуганный голос Хагрида.

Я хотел было сказать, что со мной всё нормально, однако не смог даже открыть рот. Спустя мгновение я провалился во тьму.

— И как вы вообще могли до такого додуматься, Поттер? — с разочарованным выражением лица произнёс Снейп. — Я был гораздо лучшего мнения о ваших умственных способностях. Как долго вы пили зелье?

Я уже третий день лежал в Больничном крыле. Впервые очнулся я в субботу вечером, но тогда посетителей ко мне не допустили. Впрочем, по колбе от зелья Бодрости определить, что со мной случилось, не составило труда. У мадам Помфри достаточно большой опыт.

— Две недели, профессор, — отзываюсь я.

— Просто поразительная самонадеянность, Поттер, — иронично покачав головой, сказал Снейп. — Мне приходилось использовать это средство для приготовления зелий, которые нужно долго варить. Но при этом я пил в несколько раз больше укрепляющих отваров! И всё равно приходится потом лечиться некоторыми специальными зельями.

— Но ведь в учебнике третьего курса не было сказано о таких мерах предосторожности!

— Если не ошибаюсь, Поттер, там было прямо написано, что употреблять зелье можно только с разрешения преподавателя. Кстати говоря, где вы его достали?

Не понял. О чём он?

— Я его сварил, сэр. А где такое зелье можно было достать?

Профессор Снейп несколько секунд помолчал.

— Поттер, вы сварили зелье Бодрости? Ещё до поступления в Хогвартс?

— Да, сэр. А что в этом удивительного? Правда, мне пришлось тренироваться два месяца на более простых зельях, но всё-таки мне не показалось, что это было очень уж сложно. Любой первокурсник справится.

Ещё минута молчания.

— Мистер Поттер, вы же видели, что варят на уроках первокурсники. До вашего уровня к концу учебного года, если окажутся достаточно настойчивыми, могут добраться Малфой и Забини — но многие и на третьем курсе не сумеют сварить идеальное зелье Бодрости. А если бы оно не было идеально, вы бы свалились на второй-третий день!

Профессор вскочил со стула и начал расхаживать по палате. Мантия, как обычно, развевалась по воздуху.

— Это не ученики, это бездари, если они неспособны сварить такое простое зелье, — тихим голосом прокомментировал я слова Снейпа.

— Да, несомненно, вы правы, Поттер… Все они неучи и бездари, каждый год одно и то же! Наверное, это от матери такой талант…

Он скрипнул зубами и остановился, направив взгляд на окно.

— Знаете, Поттер, пожалуй, я всё-таки соглашусь дополнительно обучать вас. При условии, что вы не будете проявлять такое постыдное безрассудство, недостойное факультета Слизерин!

— Не сомневайтесь, профессор! — радостно подтверждаю. Без крайней необходимости испытывать на себе зелья, о побочных эффектах которых мне ничего не известно, я уже не буду точно — урок оказался весьма наглядным.

— Да, Поттер — вам предстоит пролежать здесь до среды. Вы пропустите урок полётов на мётлах в понедельник, однако директор настоял на том, что позднее мадам Хуч даст вам урок индивидуально. Хотя, на мой взгляд, это пустая трата времени.

С этими словами Снейп, не оглянувшись на меня, вышел из палаты.

* * *

На следующий день, как раз во время предполагаемого урока полётов, в лазарет привели Невилла Лонгботтома. Похоже, довольно-таки опасный предмет.

И я оказался очень удивлён, когда сразу же за ним профессор МакГонагалл привела Малфоя и Уизли. Как выяснилось, Малфой додумался взять артефакт-напоминалку Лонгботтома в отсутствие учителя, после чего взлетел на метле и принялся дразнить гриффиндорцев. А Рон, в свою очередь, додумался попробовать отобрать напоминалку. Как итог — оба с переломами. Идиоты, причём и Уизли, и Малфой.

Даже хорошо, что я надолго застрял в больничном крыле — мне портить отношения с Драко пока что не с руки, ибо такое знакомство может быть очень полезно. Пришлось бы ведь заступаться.

* * *

— Вверх!

Метла взлетела и идеально вписалась мне в ладонь.

— Отлично, Поттер! — сказала мадам Хуч. — Теперь можете сесть на метлу и попробовать взлететь. Чуть поднимитесь и возвращайтесь, для чего нужно аккуратно наклониться корпусом вниз.

Интересно, почему волшебники до сих пор не перешли на какие-то магические аналоги самолётов или вертолётов? Почему-то им предпочтительнее маленькая деревяшка, на которой даже не предусмотрено специальное сиденье по типу велосипеда.

Я осторожно взлетел и так же осторожно приземлился. В принципе, вполне терпимо. Но как на мётлах ухитряются летать часами? Непредставимо.

— Теперь попробуйте пролететь через эти кольца, — Хуч палочкой подвесила в воздухе несколько больших обручей. — Не спешите.

Это было несложно. Я медленно пролетел через все кольца, аккуратно разворачиваясь между ними, после чего поднялся повыше и крикнул:

— Что дальше?

Мадам Хуч взлетела ко мне и дала красно-коричневатый большой мяч.

— Это квоффл. Вам надо забросить его в квиддичские кольца на краю поля.

Ну, это тоже несложно. Я даже слегка полихачил — пролетел на скорости над кольцом, при этом уронив квоффл так, чтобы он попал точно в цель. Потом я затормозил и осторожно развернулся на месте.

— Так, а теперь…

Но мне уже было не до слов мадам Хуч. Грёбаная метла вдруг дёрнулась, словно пыталась меня сбросить!

— Поттер, что с вами?

— Метла! С метлой что-то!

Отвечать понятнее не было возможности — все свои силы я пустил на то, чтобы удержаться на взбесившейся деревяшке. Я быстро понял, что выправить её у меня так просто не выйдет, и пытался двигаться одновременно с ней, чтобы метла не сумела вывернуться из-под меня.

Вдруг я почувствовал какой-то недобрый взгляд, как в тех случаях, когда меня пытались достать легилименцией. Между трибунами со стороны замка стояла какая-то плохо заметная фигура. Совершенно очевидно, что кто-то заколдовал метлу, пытаясь меня убить — а сейчас стоит и наслаждается редким зрелищем.

Тут на несколько секунд метла перестала сопротивляться моим попыткам удержаться, и я понял, что причиной этому стала мадам Хуч, пытающаяся меня поймать. Она попросту оказалась между мной и неизвестным колдуном — следовательно, он вынужден непосредственно поддерживать своё заклинание. В голове сразу же появился план действий.

Я удерживался на метле ещё несколько мгновений, пока она вновь не попала в «мёртвую зону» заклинания, после чего резко совершил самоубийственный разворот всем корпусом и со скоростью направился в сторону дальних трибун.

Метла сразу же вновь подпала под заклинание, но это было уже неважно. Издав клич японского камикадзе, я спрыгнул на трибуну с трёхметровой высоты.

Уфф… Кажется, ничего не сломал. А синяки пройдут, не проблема.

Укрывшись за сиденьями, я наблюдал, как маленькая фигурка в тюрбане на противоположном конце поля развернулась и ушла. А на одной из башен замка виднелась другая. Определить на таком расстоянии, кто это, казалось бы, невозможно, но я точно понял, что это Дамблдор.

* * *

— Меня? В команду по квиддичу?!

— Да, Поттер. И это не обсуждается, — Снейп тоже выглядел не слишком довольным. — Таково распоряжение директора.

— Хоть на какое место назначили, профессор?

— Ловцом, Поттер.

— Ну, если ловцом… Почему бы и не попробовать?

В самом-то деле — почему бы и не попробовать? Ещё немножко славы и уважения со стороны слизеринцев. Другой вопрос — зачем это нужно Дамблдору?

К дальнейшим школьным занятиям добавились ещё и тренировки по квиддичу. Маркус Флинт мне не понравился, но капитан команды из него оказался весьма неплохим. Хоть и жаль, что меньше времени осталось на учёбу.

Как выяснилось, у меня и в самом деле оказался необычайный талант к полётам, и профессор Снейп даже подарил мне метлу Нимбус-2000 (почему, кстати, «две тысячи», если на дворе всё ещё девяносто первый год?). Хотя он, ярый патриот своего факультета, наверняка думал о метле только как о полезном вложении.

Разумеется, весь Слизерин был поражён моим назначением. Прежний ловец завершил обучение в прошлом году, и, так как достойной замены не виделось, Флинт предполагал перевести на эту должность одного из охотников. Поэтому следующую пару недель при общении с сокурсниками я выглядел гордым, как царь.

Также после выхода из больничного крыла я получил возможность подробнее ознакомиться с содержимым библиотеки. От количества книг буквально разбегались глаза. Всё это наверняка и за семь лет учёбы прочитать не выйдет! К тому же немалую часть библиотеки составляла так называемая Запретная секция, и, хоть я и установил неплохие отношения с библиотекаршей мадам Пинс, едва ли меня туда пустят в ближайшие годы.

Поэтому пришлось ограничиться штудированием некоторых простых книг по чарам в общедоступной части библиотеки, с выписыванием интересующих меня заклинаний. Время от времени я занимался отработкой этих заклинаний, но без прежнего фанатизма — с зельем Бодрости в ближайшие пару лет мне встречаться противопоказано.

К сожалению, как ни странно, против Квирелла ничего не предприняли. Хотя директор явно всё знает, но имеет какие-то свои мотивы, мне неясные.

Поразмыслив, я счёл, что и информацию про Фламеля и некий хранящийся в Хогвартсе ценный предмет мне скормил тоже Дамблдор. Что ему от меня надо? Зачем ему было еще и назначать меня ловцом в квиддичскую команду Слизерина? Ответов на эти вопросы пока не было.

Разве что… Разве что Распределяющая шляпа и в самом деле сообщила директору о том, что прочла в моём сознании? Если так, то дело становится откровенно страшным — в первую очередь потому, что далее изменить ситуацию не в моих силах.

Впрочем, в таком случае мне по любому крышка. Следовательно, действовать надо, принимая как факт то, что обо мне настоящем всё-таки никому не известно.

Таким образом, жизнь вошла в нормальную колею — учёба, библиотека, тренировки по квиддичу. Малфой стабильно издевался над Уизли, тот стабильно огрызался в ответ — пока однажды Драко не переполнил чашу его терпения.

На обеде в Большом зале Короста, которую Рон по дури притащил с собой, ухитрилась забраться в бокал с соком и перевернуть его. Вылезла она полностью оранжевая.

— О, Уизли, твоя крыса теперь очень похожа на тебя! — громко заявил Малфой, так, что было слышно на обоих столах. — Такое же рыжее ничтожество. Это, случаем, не твой младший братик, случайно заколдованный идиотом-отцом?

Хотя прикол был откровенно глупым, сразу несколько человек за столом Слизерина заржали — в первую очередь, конечно, Крэбб с Гойлом. Рон вначале покраснел, потом позеленел, а потом и полез к Малфою с кулаками. Правда, соседи-гриффиндорцы всё-таки его удержали.

Сразу же после обеда Рон подошёл к Малфою и вызвал его на дуэль, сопровождая вызов грязной руганью. Да, у Гарри, чьи знания об английском языке мне достались, такого словарного запаса не было… Надо запомнить, ибо может пригодится.

Около одиннадцати вечера того же дня я спросил Драко:

— Пойдёшь на дуэль? По идее, уже пора.

— К чему мне идти? — с видом лёгкого превосходства ответил он. — Пусть он сам сходит в этот Зал Славы, подождёт меня часок-другой и наверняка попадётся Филчу.

— А ты не думал, что после этого Уизли может ославить тебя как труса? И репутация наследника Малфоев может весьма серьёзно пострадать, — на самом деле мне просто хотелось посмотреть, как они будут дуэлировать. Ручаюсь, это будет очень смешно. Я-то хоть уже выучил такие заклятия, как Ступефай и Экспеллиармус. Малфой наверняка тоже что-то знает, а вот «рыжее ничтожество» — очень сомневаюсь…

— Кхм… — Драко явно не думал о такой возможности. — Но это может быть опасно.

— Так не смертельно же! И я обязательно пойду посмотреть на дуэль. Хочется посмотреть на то, как ты размажешь это убожество по стенке.

— Ну, если так… — Малфой самодовольно ухмыльнулся. Противно. Какое он имеет право так выглядеть в моём присутствии? — Пожалуй, пойду. Будешь моим секундантом?

— Что от меня для этого требуется?

— Если Уизли вдруг сможет сделать мне что-то плохое, доставишь меня в Больничное крыло, только и всего.

— Не проблема.

До Зала Славы мы добрались без приключений. Рон с каким-то гриффиндорцем уже ждали там.

— Наконец-то, Малфой. Я уже думал, что ты струсил.

Драко ответил заклятием Тарантеллегра, от которого Рон поспешно отпрыгнул.

— Эй, это не по правилам! — крикнул секундант Рона (кажется, Финниган — если я правильно запомнил его фамилию).

— Какая разница? — флегматично ответил я, сложив руки на груди. Тем временем Драко по-прежнему засыпал Уизли откровенно детскими заклинаниями, а у того вовсе чего-либо серьёзнее цветных искр не выходило.

Вдруг за дверью зала, рядом с которой я стоял, послышался смутно знакомый голос и часто сопровождающее его мяуканье…

— Филч! — приглушённо сказал я Малфою, пробегая мимо него по направлению к другому выходу. Малфой отреагировал мгновенно и помчался за мной, попутно выпустив ещё пару заклинаний в сторону Рона — опять не попал. Рон с Финниганом быстро поняли, в чём дело, и побежали за нами.

Разумеется, мы быстро разделились по разным коридорам. Я надеялся, что хромой Филч быстро отстанет от нас или пойдёт за гриффиндорцами, однако его голос внезапно раздался прямо впереди, отрезая от подземелий.

— Сюда! — шепнул я, подбегая к первой попавшейся двери. Закрыта. — Алохомора.

Заклинания оказалось достаточно, и я тихо прикрыл дверь за мной и Малфоем.

— Уфф… Кажется, спаслись, — с облегчением прошептал Драко. — Полезное заклинание. Откуда знаешь? В учебниках первого курса его нет, я бы знал.

— А для чего я целые дни просиживаю в библиотеке?

Вдруг я услышал странный звук, напоминающий рычание.

— Что это? — опасливо спросил меня Малфой.

— Люмос!

Вот такого я совсем не ожидал. В десятке метров от нас сидел гигантский трёхголовый пёс, которого мы, похоже, разбудили. И выглядел он весьма недобро… Мягко говоря. На трёх ошейниках была отчётливо видна надпись «Пушок», смотревшаяся откровенно комично.

— Бежим, — спокойным голосом сказал я и резко рванул дверь на себя, так, что Малфой едва успел отпрыгнуть. Мы быстро выбежали, и я захлопнул дверь прямо перед тремя лязгнувшими зубами пастями. Замок отчётливо щёлкнул. Повезло, что дверь не закрылась, когда мы только вошли туда.

— Вот ведь… Чёрт… — добежав до слизеринских подземелий, Драко прислонился к стене и попытался отдышаться. — Что это было?

— Запретный коридор на третьем этаже, очевидно. Теперь ясно, что в нём такое. Пёс стоял на люке — он явно что-то охраняет.

— Как думаешь, что именно?

— Понятия не имею.

Разумеется, я как минимум догадываюсь, что это связано с Дамблдором и Фламелем. Что ещё могут там прятать, кроме некоего вывезенного Хагридом из Гринготтса предмета? Но я точно не собираюсь делиться догадками с кем бы то ни было. Мне эта штуковина, наверняка очень дорогая и полезная, самому может пригодиться. Только ещё нужно выяснить, что это всё-таки такое. И как пройти мимо пса, соответственно.

После встречи с трёхголовым Пушком я потратил много времени, выискивая в библиотеке сведения о Николасе Фламеле, чтобы выяснить, что же могли прятать в запретном коридоре. К сожалению, поиски проходили не особо продуктивно, поскольку всегда находилась не менее интересная информация о различных зельях и заклинаниях.

Драко несколько раз пробовал заводить разговор о том, что может охранять чудовище, но я не собирался делиться своими предположениями с ним.

И почему-то мне казалось, что уже видел я упоминание о Фламеле. Но где — не помню, хоть убей.

На праздновании Хэллоуина произошло странное событие — в замок попал тролль и едва не угробил гриффиндорскую первокурсницу Грейнджер. После этого они ещё называют Хогвартс самым безопасным местом в магической Британии? Как тогда выглядят места, менее безопасные?

Приближался первый матч по квиддичу, в котором мы, слизеринцы, должны были бороться против гриффиндорской сборной. Оная в этом году потерпела ряд перестановок — капитаном стал пятикурсник Оливер Вуд, вратарь, а на должность ловца им пришлось перевести одного из загонщиков — Фреда Уизли. Место того занял какой-то семикурсник, именем которого я не поинтересовался. Что ждать от противников, Флинт, капитан команды Слизерина и загонщик, точно не знал, поэтому на тренировках гонял всех безжалостно.

— Мы выигрываем кубок школы по квиддичу уже шесть лет, и я не хочу, чтобы первый год моего руководства командой нарушил традицию! — так заявлял Маркус.

Матч был назначен на третье ноября. К одиннадцати утра трибуны вокруг квиддичского поля оказались переполненными. Всюду виднелись многочисленные бинокли, а также транспаранты в поддержку Слизерина или Гриффиндора.

Переодевшись в квиддичскую форму зелёного цвета, мы прошли на поле. Маркус Флинт закатил длиннющую речь, из которой я услышал всего два слова — «Слизерин» и «победим».

— Чёрт! У него тоже «Нимбус», — услышал я произнесённые шёпотом слова Теренса Хиггса, охотника.

— Откуда? — следует мой вопрос.

— А я знаю, Поттер? Может, скинулись и купили, может, деканша их подарила.

В руках у Фреда Уизли и в самом деле оказалась новенькая метла «Нимбус-2000». Едва ли у его семьи были шансы наскрести денег на таковую самостоятельно.

— Нам нужна красивая и честная игра. От обеих команд, запомните, — произнесла судья игры, мадам Хуч, со значением посмотрев в сторону Флинта.

* * *

Матч начался вполне ожидаемо. Охотники обеих команд пытались прорваться мимо загонщиков к кольцам противника, а вратари, если это получалось, пытались словить квоффл. К сожалению, слизеринский вратарь Блетчли оказался гораздо менее опытным, чем противостоящий нам Вуд — слизеринская сборная чаще ухитрялась завладеть мячом, но, тем не менее, Гриффиндор опережал нас на двадцать очков.

Снитч пока не появлялся. По правилам, произвольное время с начала матча (от пятнадцати минут до получаса) он летал, будучи скрытым чарами невидимости. Я и Фред Уизли кружили над полем, ожидая, пока не проявится мерзкий шарик. Единственным развлечением было прослушивание речи комментатора, который, будучи гриффиндорцем, откровенно оскорблял слизеринских игроков. Меня, в общем-то, это не задевало, но очень весело было смотреть, как после очередного пассажа Ли Джордана наши загонщики со всей силы пускают бладжером в гриффиндорцев.

Правда, сбить пока никого не смогли. Но у них ещё есть время исправиться.

Вдруг, оглядывая трибуны, я заметил, что куда-то пошёл Квирелл. Оглянувшись, профессор Снейп тоже встал с трибун и отправился вслед за ним.

— Снитч! Фред Уизли увидел снитч и погнался за ним! Ловец Слизерина, Гарри Поттер, не реагирует… — послышался голос комментатора.

Вот чёрт!

Мгновенно нащупываю взглядом гриффиндорского ловца и понимаю, что не успею. Тем не менее, резко ускоряюсь и преследую фигурку в красной форме.

— Бах!

Флинт, не имея под рукой бладжера, на полной скорости столкнулся с Фредом и чуть не сбил его с метлы.

— Красную карточку ему! — громко раздался с гриффиндорских трибун возмущённый голос.

Красных карточек в квиддиче нет, а вот пенальти назначили. Блетчли не сумел перехватить квоффл, и счёт достиг уровня 30:60 в пользу Гриффиндора.

— Следи за ублюдком Уизли! — злобно сказал мне Маркус. — На что нам нужен даже столь виртуозно летающий ловец, если он не смотрит за снитчем? В следующий раз я могу и не успеть.

Игроки снова занялись перекидыванием квоффла, а вот снитча видно не было нигде.

Я принялся летать прямо за гриффиндорским ловцом, и тому столь близкое соседство явно не понравилось.

Снитч мы увидели одновременно. К сожалению, Фред был к нему ближе, и мне пришлось его преследовать — что при равной скорости мётел было бесперспективно. Во всяком случае, если играть честно.

Я с трудом дотянулся до прутьев метлы соперника и резко дёрнул в сторону. Уизли развернулся направо, и я стал первым в погоне за долгожданным снитчем.

И тут мне прямо в живот с большой скоростью врезался бладжер! Я сложился пополам и постарался удержаться на метле, но почти сразу в меня врезался ещё и не успевший затормозить грёбаный гриффиндорец!

Я всё-таки свалился и едва успел уцепиться за древко руками. Фред отлетел в сторону и, судорожно оглядываясь, пытался найти неведомо куда улетевший золотой мячик. Я влез на метлу и недобро поглядел на гриффиндорца. У меня появился план.

Ну что же — раз уж мы равны, сыграем по моим правилам.

— Судя по всему, Поттер видит снитч! Уизли ускоряется, но он безнадёжно отстал.

Никакого снитча я не видел. Оглядываюсь, вижу напряжённое лицо моего противника, летящего прямо за мной. Ну, ещё чуть быстрее, сволочь…

— Получи!

Резко торможу. Метла крутнулась вбок, и я ногами ударил Фреда аккурат в порядком надоевшую рожу.

Уже где-то далеко внизу раздался звук упавшего тела и громкий вскрик. Свисток мадам Хуч запоздал ровно на одну секунду — в следующий миг после того, как мимо меня пронеслась опустевшая метла, я чуть вытянул руку в сторону увиденной боковым зрением золотой искры. В моей ладони затрепыхался маленький крылатый мячик.

Слизерин победил со счётом 190:80.

* * *

— Его необходимо немедленно исключить из Хогвартса! Поттер чуть не убил другого ученика, — выкрикивал Оливер Вуд прямо в лицо мадам Хуч и Макгонагалл.

Носилки с Фредом Уизли уже улетели в больничное крыло. Ему ещё повезло — упал на ноги и отделался раздробленными костями, которые теперь будут выращивать Костеростом. По словам мадам Помфри, это очень больно.

Едва ли я повторил бы подобное, не находясь в состоянии спортивного азарта. На самого-то Уизли и всех его родственников плевать, но свались он головой вниз — и меня бы исключили с гарантией.

Вдруг вернувшийся из лазарета брат пострадавшего с силой заехал мне кулаком в живот. Чёрт, второй раз за день… Ну почему у меня такое полудохлое тельце? Наверное, стоит заняться хотя бы пробежками.

Я попробовал отмахнуться и даже попал по лицу, но не смог нанести хоть какого-то урона.

— Поганый ублюдок!

Кулак Флинта с заметным хрустом врезался Джорджу прямо в челюсть. Тот отлетел на пару метров и вставать, похоже, не собирался.

— Мистер Флинт, это… — возмущённо начала было Макгонагалл.

— Минус пятьдесят баллов Уизли за нападение на первокурсника, — раздался сзади знакомый голос.

Я оглянулся. За моей спиной стоял профессор Снейп, смотрящий на гриффиндорского декана. Он опирался на стену трибуны, а внизу чёрной мантии расплывалось пятно крови.

===============

Примечание автора: у Роулинг Маркус Флинт был охотником, а не загонщиком, но я счёл, что данное место подходит ему в большей степени. Теренс Хиггс в каноне был ловцом, но в предыдущей главе сказано, что Флинт из-за окончания ловцом школы планировал перевести на эту должность охотника — так что это не ошибка.

Сомневаюсь в том, что прода действительно будет. Началась учёба в университете, появились другие идеи, да и просто поостыл к фанфикшену. Если кто желает продолжить фанфик, могу передать вместе с черновиками поздних глав (при условии, что продолжение окажется на приемлемом уровне). Писать в личку или в комментарии.