Шикарный "трах" с Драко Малфоем. Все возможные позы (с)

Написано по заявке: ГП/ДМ. Тот, кто до этого был топом, по какой-нибудь причине соглашается на роль нижнего. Детальная подготовка к процессу, ощущения нижнего, подробно. Взаимное доверие партнёров. Боль пополам с возбуждением. В результате должно понравиться, но не с первой минуты.

POV Гарри

Отражение в зеркале смотрит на меня каким-то странным взглядом – напряженным, одновременно вызывающим и напуганным. Криво усмехаюсь сам себе, грозно шепчу зеркалу: «Молчи!». Провожу рукою по волосам, включаю воду погорячее и забираюсь под остро бьющие по плечам струи душа. Под горячей водой расслабиться проще, я очень на это рассчитываю. Тем более, мне необходимо не просто успокоиться, а подготовить себя. Впрочем, о последнем я стараюсь не думать. Это нужно сделать, и все.

Стук в дверь.

— Поттер, что случилось? Ты собираешься весь вечер там просидеть?

— Подожди минуту, — почти рычу.

Глубокий вдох. Выдох.

Невозможно глупая поза – одна нога поставлена на край ванны и все равно приходится чуть согнуть колени. Однако, сесть на корточки кажется еще более нелепым. Щедро намазанные лубрикантом пальцы уже добрых две минуты елозят вокруг сомкнутого входа, словно ожидая, что он раскроется сам. В прикосновениях нет ничего неприятного, но сунуть пальцы внутрь — черт, не так-то просто сделать это в первый раз.

Еще раз вдыхаю, и, пытаясь одновременно намертво сцепить зубы и расслабить все мышцы ниже поясницы, проталкиваю палец, неглубоко, на фалангу. Ощущения — непривычно, слегка раздражающе, и пальцу определенно тесно. Твою мать, это же всего лишь палец! А член у Драко совсем немаленький, и впервые это заставляет нахмуриться — черт, нужно все-таки растянуться как следует, иначе вместо потрясающего секса будет... а фиг знает, что и как будет.

Идея поменяться ролями в сексе уже не кажется не то чтобы правильной или удачной, вообще непонятно — как она в голову могла прийти. Но Драко хотел попробовать, и, хотя ни разу этого не предложил, не попросил, — Малфои не просят, как же, не дождетесь, — он этого точно хотел. И раз уж праздник этот дурацкий, День всех влюбленных, дарить своему парню розочку или пошлую открытку в сердечках как-то неудобно, а трудностей я никогда не стремился избегать, наоборот, смело шел им навстречу. Словом, сейчас в комнате меня ждет Малфой, притащивший бутылку какого-то редкого вина.

Однако, если не выйду вот прямо сейчас, рискую остаться в одиночестве на всю ночь. И не факт, что только на эту ночь.

Освоившись с одним пальцем, пытаюсь добавить второй. Сходу не получается, прижатые друг к другу пальцы кажутся несуразно большими, анус рефлекторно поджимается, я злюсь. Через пару секунд соображаю, что пальцы можно скрестить, и — да, вроде получилось. Слегка жжет, неудобство сильнее, или это ноги затекли. Пробую пальцы повернуть, чуть согнуть — помню, как от такого Драко извивался всем телом и стоны срывались в крик. С моих губ слетает лишь раздраженное шипение, никаких звездочек перед глазами от ощупывания своих внутренностей я не вижу.

Все, хватит с меня подготовки.

Обматываю полотенце вокруг бедер, нарочно избегая смотреть на себя в зеркало, торопливо толкаю дверь, пока внутренний голос, требующий остаться в ванной до утра, а лучше – вообще навсегда, не взял вверх над остатками здравого смысла.

Драко стоит посреди комнаты, недовольное, нахмуренное лицо, губы поджаты в фамильной гримасе «я-делаю-вам-честь-своим-присутствием».

Увидев меня, он передергивает плечами:

— Поттер, ты не успел вымыться сегодня утром и решил срочно наверстать упущенное? Или это была неудачная попытка утопиться из-за того, что тебе «валентинок» в этом году досталось меньше, чем в прошлом ?

Подхожу ближе, тянусь поцеловать — Драко отворачивается.

— Я ждал тебя, — взгляд на часы, стоящие на полке — двенадцать минут. Ты пригласил меня, пообещав «что-то особенное». Действительно, это нечто особенное: прийти и проторчать в комнате уйму времени, дожидаясь тебя.

Однако, взгляд его скользит по моей обнаженной груди, животу, полотенцу, намотанному на бедрах. И он осекается, приподнимая брови и выразительно глядя на меня. Ждет каких-то объяснений, по всей видимости.

А у меня все слова из головы вылетели.

Отбрасываю полотенце, затем торопливо, путаясь в застежках, расстегиваю его мантию. Короткий поцелуй, словно я спешу, опаздываю куда-то. Жадно провожу руками по спине поверх тонкой рубашки, ощущаю, как тяжело начинает дышать Драко от моих сильных, уверенных прикосновений. Надавливая, провожу пальцами дорожку вдоль позвоночника, заставляя его выгнуться, глажу и мну задницу. Затем рывком дергаю пояс на брюках, вжиканье молнии — и брюки стянуты, болтаются на щиколотках. Он прижимается ко мне, возбужденный член утыкается и проезжает по бедру, заставляя меня двинуть бедрами навстречу. Мерлин, как я хочу его, прямо сейчас, немедленно.

Захватываю рукой оба члена, нетерпеливо двигаю туда-обратно пару раз – нет, это не то, чего я сам сегодня захотел. Вот только сейчас я предложу ему, и что? Что тогда?

Останавливаюсь, чуть отстранаюсь, заглядываю в глаза, подернутые поволокой возбуждения:

— Драко, я хотел... в общем, я подумал, что... черт, короче, давай ты сегодня сверху будешь?

Драко склоняет голову набок, чуть прищурившись, рассматривает меня. Стараюсь, чтобы ничего в лице не дрогнуло. Еще не хватало, чтобы он понял, как я трушу, и не начал задавать вопросов, как он любит — с иронией и подковырками. Но Малфой лишь молча кивает.

И все неуловимо меняется. Теперь он обхватывает меня за талию и тянет в сторону кровати. Он все еще в рубашке и галстуке, и прикосновение ткани к голой коже посылает по телу волну мурашек. Уложив меня на спину, он помогает развести ноги пошире и, многозначительно облизнув губы, накрывает ртом мой член. Пожалуй, это лучший минет в моей жизни — Драко сосет с воодушевлением, старательно пытаясь заглотить глубже, плотно смыкает губы, с нажимом проводит языком по краешку головки, вырывая у меня хриплые стоны.

Он подхватывает мою задницу, поначалу просто удерживает ладонями, затем скользит пальцами между ягодиц, нащупывает вход, и его палец легко проникает внутрь. От неожиданности он выпускает изо рта член и в изумлении спрашивает:

— Погоди, ты значит, сам решил? Для меня?

Вместо ответа я тяну его на себя, бормочу что-то вроде — давай, не тяни!

Драко шумно выдыхает, я ощущаю, как головка его члена легонько кружит вокруг моего входа, и сам пытаюсь податься навстречу. Не то чтобы я отчаянно хотел, но побыстрее бы уже. От проникновения головки перехватывает дыхание, и я зажмуриваюсь. Больно, жгуче больно, все силы уходят на то, чтобы не отстраниться, не отодвинуться. Драко что-то бормочет, гладит мой член, просит расслабиться.

Отдышавшись, киваю — можно. Еще немного внутрь, и еще. Все шире, все глубже, все заполненнее. Как ни странно, резкой боли как в первый момент больше нет, но и никаких безумно-приятных ощущений тоже. Становится обидно — почему это Драко подо мной захлебывался и стонал в голос, выгибался и царапался, умолял не останавливаться, а я лежу тут — и ничего.

— Все в порядке? – Драко тихо шепчет и смотрит в глаза. Неподдельное беспокойство и нежность? Показалось, наверное. Дождешься от этой заразы.

— Оттрахай меня уже по-нормальному! – неожиданно даже для себя зло шиплю в ответ.

Драко раздувает ноздри, резко выходит и толчком входит снова. Приподнимается на локтях, меняя угол. На секунду останавливается, подсовывает подушку под поясницу — и продолжает вбиваться, глубоко и сильно. Жжение от проникновения постепенно сменяется на ощущение тепла, волнами расходящегося по телу. В какой-то момент ловлю себя на том, что начинаю подаваться навстречу, стремясь усилить эти волны.

— Гарри, подожди, — голос у Драко умоляющий, срывается. – Подожди, я же сейчас...

Какое там подождать, когда каждая клеточка тела умоляет: двигайся, подавайся навстречу, раскрывайся, насаживайся глубже — еще немного, до желанной разрядки совсем чуть-чуть.

Накрываю рукой свой член, истекающий смазкой — да-а-а! Плотно обхватив, успеваю двинуть рукой пару раз, и меня накрывает, выжимает, зажигает под кожей тысячами искр, одномоментно вспыхнувших и погасших. На живот толчками выплескивается семя, растекаясь, чуть щекоча кожу.

Пара финальных рывков — и тело Драко прошивает судорога удовольствия, он громко стонет, больно впиваясь пальцами в мои бедра. Пытается отдышаться и падает рядом.

Мы лежим, прижавшись друг к другу, сцепив пальцы рук. В голове лениво крутится мысль: «Надо будет сказать ему, что с первого раза я не распробовал...».

По заявке: Слэш. Кинк на запахи. Желательно секс на природе ранней осенью. Исключить беременность и слепоту персонажей, сильные заведомо неприятные запахи, сильные ненатуральные запахи (духи и мыло), нежелательны запахи сладостей и выпечки

Все вокруг в золоте. Осеннее солнце мягкими нежаркими лучами гладит пожелтевшую листву, темные ветви и стволы деревьев, четко очерчивает каждую травинку под ногами. Серебристая паутина на кусте шиповника чутко подрагивает от едва ощутимого порыва ветра. Тишина, и только нереально яркое, по-осеннему глубоко-синее небо над головой. Прозрачный воздух прохладен и свеж, чуть отдает сыростью — озеро покажется, если пройти влево четверть мили.

Осенний лес – благодатное место, запахов здесь немного, и они не режут нос до тошноты и выступающих на глазах слез.

Обостренное обоняние – семейное наследие, его фамильная черта, но волею судьбы у родителей не было шанса поговорить с ним об этом. Впрочем, у них вообще не было возможности поговорить о чем бы то ни было. А бабушка не заостряла внимание, считая, что гораздо важнее привить внуку должные понятия о манерах поведения и организованность.

Невилл Лонгботтом до сих пор не может определиться – считать ли этот дар чистой крови благословением или проклятием. В любом случае, вот уже шестой год обучения в Хогвартсе главная проблема – это найти место, где можно отдохнуть от толпы однокурсников, от сшибающих с ног запахов чужих тел, приторного травяного мыла, девичьих назойливо-сладких духов и, особенно, от наведенных чарами благоухающих ароматов, насквозь фальшивых, разъедающих ноздри до непрерывного чихания.

Он ненавидит зельеварение не только из-за собственной неловкости, стократ усиливающейся под мрачным взглядом декана Слизерина. Один шаг в кабинет, где на предыдущем занятии шестикурсники из Рейвенкло или Хаффлпаффа варили свои зелья, и в нос ударяют испарения, сорвавшиеся с недавно кипящих котлов – адский коктейль из кислятины гноя бубонтюбера, тошнотворно – гнилостного запашка осклизлых листьев толокнянки и свербящего, перечного смрада растертых когтей дракона. Кружится голова, ноги не держат, он едва в силах сесть, изобразить, что слушает задание, отчаянно борясь с подступающей к горлу тошнотой. Помешивая в котле собственное варево, он всячески старается отвернуться от него, подумать о другом, иначе рискует упасть в обморок от навязчиво лезущего в нос амбре.

Невилл вдыхает пронзительно-чистый воздух жадно, полной грудью. Дойдя до знакомой поляны, присаживается на камень, подложив небрежно свернутую мантию.

Из-за спины раздаются шаги, Невилл не оборачивается. Эта поляна находится довольно далеко от замка, и сюда вряд ли забредет случайно гуляющий по окрестностям ученик. Но тот, кто целенаправленно ищет уединения, кто устал от толпы, от суеты и шума, а, может быть, больше всего, от самого себя, приходит сюда изредка, — так же, как и он. Посидеть молча.

Им не о чем разговаривать. У них нет общих тем — разница в положении, противостоящие факультеты и, наверняка, противоположные стороны в надвигающейся войне.

Когда впервые Невилл увидел Драко Малфоя здесь, на «своей» поляне, он постарался уйти незаметно. В другой раз он пришел на взводе из-за очередного бабушкиного «вопиллера», прилетевшего за завтраком. Раздражение внутри клокотало, требовало выхода, и он почти обрадовался возможности драки, пусть даже с превосходящим по силе противником. Невилл вышел из-за деревьев и остановился, уверенный, что его ожидают привычные подначки, ехидство и презрительная усмешка. Справедливо опасаясь заклятья в грудь, он стоял, сцепив пальцы вокруг палочки, стиснув зубы, весь напряженный, сжатый как пружина. Драко сидел прямо перед ним на земле, положив на колени скрещенные руки и откинувшись на ствол. Он едва приоткрыл глаза, скользнул взглядом по Невиллу, передернул плечами, словно стряхивая сонное оцепенение. Легко поднялся на ноги, не спеша отряхнул травинки с брюк. И ушел, не оглядываясь и не проронив ни слова. Невилл тогда так и не смог понять – почему, сообразил лишь – это перемирие. На этой поляне и на краткие минуты, когда они пересекаются здесь.

Шаги затихают совсем рядом, и Невилл невольно чувствует напряжение. Собственная реакция вызывает злость, он резко встает и оборачивается.

— Извини, если напугал тебя, — ровным голосом произносит Малфой.

Он бледнее обычного, под глазами залегли тени, выглядит уставшим.

«Надо же, даже разговаривает нормально» — удивляется Невилл про себя, и добавляет вслух:

— Нет, не напугал. Я слышал, как ты подходил.

Кажется, Драко хочет ответить, но в последний момент отворачивается, сдергивает мантию, бросает ее на землю и садится. Невилл замирает в недоумении, как ему быть – уйти? Остаться? Если остаться – сесть и отвернуться?

В этот момент его носа достигает запах. Точнее, запах он почувствовал в тот момент, когда Драко только вышел на поляну, но аромат был словно намеком, шепотом, отголоском. Теперь же он струится полноводной рекой, затапливая все вокруг – тонкий, свежий, мягкий. Нотка ванили и грейпфрута – может, Малфой недавно лакомился карамелью? Капля хвойной свежести кедра – это, наверняка, остатки парфюма на коже. Какое-то смолянистое послевкусие с оттенком дыма – похоже, слизеринцы вчера пили огневиски у себя, после отбоя. Однако эти запахи – лишь оболочка, обертка, за которой находится что-то тревожно-щекочущее грудь, заставляющее кровь отчаянно шуметь, пульсировать, отдаваясь гулом в голове и дрожью по всему телу.

Невилл стоит, глубоко дыша и впитывая, жадно глотая – и с каждым вдохом жажда запаха лишь усиливается. Все вокруг теряет четкие контуры, он все глубже уходит в мир ощущений и ароматов. Уже подсыхающая трава, последние цветы, тоже пожухшие. Влажность в ветре, солоновато-безнадежная душистость осенних листьев, обреченных на скорое опадание. И влекущее к себе, терпко-пряное благоухание.

Невилл непроизвольно делает шаг вперед, еще один, и садится рядом с Драко, на его мантию, расстеленную на земле. И делает это совершенно спокойно и естественно. В этот момент ему уже все равно, что перед ним официальный враг, подлый хорек, вечно достающий Гарри. Он не знает, что собирается делать, но, определенно, останавливаться не собирается. Во взгляде Драко вопрос, брови изумленно поднимаются вверх, но отреагировать он не успевает. Невилл проводит руками по волосам Драко, шелковистые пряди приятно скользят сквозь пальцы, ладонь обхватывает затылок, Невилл тянется и целует его. В губы!

И Драко порывается отвернуться, оттолкнуть его, вскочить и заорать какую-нибудь гадость, такую, чтобы больше никогда не посмел, даже взглянуть не посмел в его сторону! Но неожиданно оказывается, что целоваться с Невиллом – ничуть не противно, а даже, черт побери, приятно.

Губы Драко мягкие и теплые, чутко реагирующие на поцелуй, на ласкающий их по кайме язык. Но самое прекрасное – пряный запах кожи, его сложно передать, его хочется вдыхать снова и снова, и от поцелуя он усиливается, из букета уходит оттенок мятной свежести, уступая место жаркому, страстному, цепляющему аромату, напоминающему морской бриз, соленый, порывистый, щекочущий язык горьковато-терпкими нотами.

Невилл чувствует уверенность, что все происходящее – правильно, и его руки, бесцеремонно залезшие под рубашку, поглаживают гладкую кожу по бокам, по рвано подымающимся в такт сбитому дыханию ребрам. От этих прикосновений Драко так странно вздрагивает, будто ему щекотно, но не отстраняется, а, наоборот, льнет ближе.

Сброшенные рубашки затейливо переплетаются рукавами, а их хозяева будто стремятся повторить это, обхватывая друг друга, заваливаясь на бок. Извернувшись, Невилл оказывается сверху, он чуть отстраняется, властно просовывает колено между сжатых бедер Драко и яростно шепчет:

— Не бойся!

Драко хочет в ответ прошипеть, что он ни чуточки и не боится, и вообще, с чего бы ему слушать какого-то там Лонгботтома, но жадные губы снова находят его рот, и невнятное мычание плывет в прозрачном воздухе осени, словно невесомые паутинки.

Невилл бесстыже трется возбужденным членом о бедро Драко и краем сознания ловит отклик – Малфой вскидывает бедра, пытаясь прижаться тоже, поймать ритм. Опираясь одной рукой, второй он пытается расстегнуть брюки – свои и Драко, пальцы плутают в таких знакомых застежках, соскальзывают, никак не могут подцепить язычок молнии.

Когда брюки, слава Мерлину, сдернуты вниз, оба одновременно выдыхают с облегчением – больше ничего не мешает прижаться, ощутить так близко, как только можно. Невилл пытается обхватить чужой возбужденный член, тут же сгрести в ладонь тяжелые налитые яички, пройтись пальцами за ними. Драко тянется к члену Невилла. Движения неловки, они мешают друг другу, руки сталкиваются, дергаются, закушенные губы, свистящее дыхание.

Драко запрокидывает голову, и Невилл прижимается к его беззащитно выставленной шее носом, шумно, почти давясь от жадности, вдыхает снова этот запах возбуждения, пота, свежести, отчаянного желания удовольствия – и кончает, с приглушенным стоном выливаясь в неловко обхватившую член узкую ладонь. Драко выгибается, вскидывая бедра, толкаясь в его руку в бешеном темпе, и пятно спермы между телами превращается в настоящую лужу, тонким ручейком стекающую на мантию.

Когда Драко торопливо одевается, Невилл старается не смотреть в его сторону. Он снова сидит в стороне, на камне, оглушенный и растерянный. И когда Драко уходит, так и не попрощавшись, он заставляет себя не глядеть ему вслед.

Еще пару минут Невилл со смешанным чувством смотрит под ноги, потом поднимает взгляд к небу. Драко ушел, но его запах остался на этой поляне, будто пометил ее, раскрасил щедрыми мазками. Невилл с непонятной тоской думает о том, что воздух этого леса уже никогда не станет таким же безликим и чистым как прежде. А еще о том, что этот запах он будет различать везде и всегда: в Большом зале за завтраками и ужинами, в библиотеке, даже на квиддичном поле. Быть может, только в теплицах мадам Спраут его ждет передышка. Ведь там так легко потерять знакомый аромат за благоуханием растений.

По заявке: Слизеринцы/Драко. Гарри подглядывает за ними.

От автора: в небольшом количестве присутствует стеб)

Гарри осторожно вытянул шею и заглянул за угол. Коридор пятого этажа был пуст, темноту разбавлял тускло-серебристый лунный свет из высоких окон, растекающийся по полу густыми, небрежными лужами-пятнами. Бесшумное колыхание теней на картинах, слева вдали угадывались очертания статуи какого-то демона. Словом, все отлично – путь свободен.

Неслышно ступая, под надежной защитой наброшенной сверху мантии-невидимки Гарри крался вдоль коридора, держа курс на Гриффиндорскую башню, и отчаянно надеялся добраться до нее без приключений. В то же время он смутно подозревал, что ему, Гарри Поттеру, ждать от судьбы такого подарка как мирное возвращение в лоно родной спальни, где ждали друзья, – как-то даже глупо. И он не ошибся.

Почти у выхода из коридора, – до лестницы оставалось от силы шагов двадцать – до ушей Мальчика-который-победил-Волдеморта-но-все-еще-учился-в-школе донеслись непонятные звуки.

Гарри инстинктивно сжал ладонью – нет, не то что вы подумали, а всего лишь добытое с немалым трудом... Впрочем, об этом чуть позже. Главное, не попасться никому на глаза. Обшарив глазами пространство коридора, – звуки тем временем становились ближе, уже было понятно, что это шаги нескольких пар ног и приглушенное перешептывание, – он не нашел ни одной подходящей для укрытия ниши в стене. Если честно, то неподходящей тоже не нашел. Просто безобразие, до чего пятый этаж оказался скудным на потайные уголки.

В этот момент из-за поворота показались несколько фигур, закутанных в мантии. Они шли довольно быстро, перебрасываясь смешками. Достигнув первого окна, очутившись под неярким светом полной луны, инкогнито одной из них мгновенно раскрылось. Гарри четко увидел светлые пряди челки, падающей на глаза, очертания тонких, изящных линий лица, почудилась даже такая знакомая, ненавистная усмешка. Драко Малфой. Что ж, мчаться к себе со всех ног резко расхотелось.

Что понадобилось хорьку среди ночи в этом коридоре? И зачем ему спутники? Это явно не Крэбб и не Гойл – те были на полголовы выше Малфоя, и шире его раза в два. А эти чуть ниже и довольно хрупкого телосложения.

Между тем слизеринцы – почему Гарри решил, что спутники Малфоя обязательно учатся на одном с ним факультете, он не смог бы объяснить даже под угрозой непростительного, интуиция! – приближались. Раз уж он передумал убегать, было бы неплохо хотя бы отойти с дороги.

Поттер, перехватив драгоценную ношу поудобнее, шагнул к стене, вжался в нее спиной. Сейчас они пройдут мимо, и он попробует подслушать, о чем идет разговор. Однако, фигуры в мантиях остановились, не доходя до Гарри, у соседнего окна. Вернее, резко затормозил Драко, окинул взглядом коридор, развернулся к окну и начал нервно выстукивать что-то по подоконнику длинными, ритмически одаренными пальцами. Его спутники остановились рядом, переглянулись, затем один из них спросил:

— Что, прямо здесь?

«Блез Забини, кажется», — узнал Гарри хрипловатый, грудной голос, с легким грассированием произнесший звук «Р».

— А что? – Драко обернулся, затем скинул капюшон мантии, пробежался пальцами по застежкам и снял ее, небрежно отбросив на подоконник. В голосе Малфоя явственно сквозило напряжение. — Чем этот подоконник хуже остальных? Чем этот пустой коридор отличается от других пустых коридоров? Меня все устраивает.

Он раздраженно вскинул голову и с вызовом посмотрел на Блеза.

Гарри вполне мог бы возразить, что этот коридор все же отличается от остальных пустых коридоров тем, что он не совсем пустой. Но благоразумно решил промолчать. Перебивать вообще невежливо.

Между тем, в разговор вмешалось еще одно действующее лицо.

— Мальчики, не ссорьтесь, — быстрым, озабоченным шепотом произнесла девушка. Тембр голоса не оставлял сомнений в том, что это именно девушка, а удивительно знакомые интонации настойчиво намекали – это Панси, Панси Паркинсон.

Двое слизеринских старост в компании своего сокурсника в заброшенном коридоре, после отбоя. Это было интересно. Гарри поудобнее оперся на стену, приготовившись наблюдать.

Панси подошла к Малфою вплотную и что-то еле слышно спросила.

— Нет, — в свистящем шепоте Драко было столько холодной ярости, что Гарри невольно вздрогнул. – Все будет по правилам. Как проигравший я исполняю желание победителя – резкий кивок в сторону Забини. – А ты – рука Малфоя взметнулась и указала Панси на грудь – ты свидетель и проследишь, что уговор выполнен в точности, как положено.

Панси бросила на Малфоя взгляд, прочитать который Гарри не взялся бы даже при большей освещенности. Видимо, посчитав дальнейшие уговоры бессмысленными, она отступила к противоположному краю подоконника и скрестила руки на груди.

Блез удовлетворенно хмыкнул и негромко, но отчетливо произнес:

— Раздевайся, Драко.

— Что?! – в голосе Малфоя послышались панические нотки. – Раздеваться? Зачем?

— Драко, да кончай этот спектакль. Будто ты не догадывался, зачем мы сюда пришли. Все знают, как я к тебе отношусь, сколько времени хожу и пускаю слюни. Вот только уговорить тебя попробовать никак не удавалось. Что, тебя удивляет моя настойчивость? Я всегда добиваюсь, чего хочу, разве ты забыл?

«Как он противно грассирует», — после произнесенной речи Гарри почувствовал к Забини серьезную антипатию. Впрочем, слизеринец, что с него взять! Весь факультет – один огромный террариум со змеюками, ну надо же! За размышлениями о том, как ему, в сущности, повезло, что Шляпа распределила его не в это логово, полное хладнокровных пресмыкающихся, а в родной и надежный Гриффиндор, Гарри слегка отвлекся от происходящего.

А события, меж тем, стремительно развивались.

— Покончим с этим, — нервно выдохнул Драко. Звонко щелкнули о камень подоконника снятые и брошенные запонки, рубашка оказалась сдернута, но вот расставаться с брюками Малфой не торопился. Он замялся, ощупывая пальцами пряжку ремня, исподлобья кинул взгляд на Панси. Та усиленно делала вид, что разглядывает освещенный лунным светом пейзаж за окном, и ей нет никакого дела до того, что происходит в пяти футах от нее.

Забини шагнул к Драко и взялся за пряжку, отводя пальцы:

— Позволь, я помогу тебе, мон шер, — Блез уверенно, в два счета справился с застежкой, стянул брюки вместе с трусами до щиколоток. Гарри ощутил, как в горле мгновенно пересохло, кровь застучала в висках, а в паху неожиданно потяжелело. Малфой стоял спиной к подоконнику, опираясь на него ладонями, опустив голову и спрятав глаза под длинной челкой. Лицо его было плохо видно, но казалось, он стиснул зубы, сжал губы в тонкую полоску. Обнаженное тело в зыбком и неверном свете луны словно светилось: гордый разворот плеч, гладкая кожа груди с еле заметными бусинами сосков, подтянутый живот, по которому вилась дорожка негустых волос, перетекающая в интимную поросль в паху, и член. Красивый, ровный, тоже какой-то серебристый что ли. И совсем не маленький даже в спокойном состоянии. Гарри сглотнул вдруг набежавшую в рот слюну и торопливо отвел взгляд от члена Драко. Нафиг, он вообще тут случайно, ему давно пора, его ждут. Вот только уйти сейчас оказалось чертовски сложным. Ноги будто приросли к полу, а взгляд притягивало, как магнитом.

Забини, опустившись на колени, без лишних слов обхватил Малфоя за бедра и накрыл член губами. Вобрал в рот целиком, выпустил, прошелся длинным гибким языком вдоль, вылизывая, покружил вокруг обнажившейся головки. Драко задышал чаще и тяжелее, словно после пробежки. Член стремительно наливался, однако увидеть его во всей красе Гарри мешал затылок Блеза и его губы, обхватывающие этот член, заглатывающие до основания, посасывающие с оглушительно громким в пустом коридоре причмокивающим звуком. Гарри неотрывно смотрел, не веря своим глазам, – о таких ласках он слышал мельком, парни в спальне как-то завели разговор, со смешками хвалясь, как это круто. Гарри делал вид, что не слушает. Щеки заливала краска от мысли, что кто-то может вот так доставить удовольствие и ему, но попросить об этом Джинни – нет, он не решился, вдруг она испугается такого разврата.

Блез чуть выпустил член, оставив во рту одну головку, и принялся что-то там выделывать, от чего Драко покачнулся, ухватился за подоконник покрепче, будто боялся упасть и коротко, глухо застонал – еле слышно, на выдохе. Блез жарко выдохнул и продолжал увлеченно работать ртом.

Все происходящее на его глазах казалось Гарри каким-то сном, жестоким эротическим кошмаром, в котором ему отведена жалкая роль наблюдателя. Он чувствовал жгучий стыд и не менее жгучее возбуждение, заставляющее член каменеть и подрагивать на каждый звук из соблазнительно приоткрытого рта Малфоя.

Панси, до этого неподвижно стоявшая неподалеку, уже не таясь, кидала на однокурсников быстрые, вороватые взгляды: на «поплывшего» от умелого минета Драко, на довольного и весьма возбужденного Забини, изо всех сил старающегося блеснуть мастерством. Он пару раз сцепила и расцепила пальцы рук, покрутила надетые кольца, шумно выдохнула и, будто решившись, шагнула к двум парням. Забини ритмично двигал головой, судя по всему надавливая и поглаживая языком там, где этого хотелось больше всего. Драко откинул голову назад, прикрыл глаза, и вдруг снова широко распахнул их. Его губ коснулись губы Панси, её язычок скользнул в рот, ласково огладил его язык, пробежался по нёбу, щекоча и дразня, возбуждая. Рука девушки опустилась Драко на плечо, погладила, провела по груди, сжала пальцами сосок, потерла его. Драко охнул и обхватил Панси за талию, притягивая ближе. Последовал жадный поцелуй, пальцы Драко прошлись по спине Панси, комкая мантию, сдернули мешающий капюшон, погладили шею и зарылись в волосы, обхватив затылок. Теперь уже его язык проник в ее рот и ритмично трахал его. Забини с похотливым блеском в глазах откровенно наслаждался происходящим: целующейся над ним красивой парой, мучительно сладкими стонами Драко, которые тот не мог сдержать каждый раз, как Блез толкался кончиком языка в узкую щелку, собственными вспышками удовольствия от ощущения члена на языке, скольжения губами по бархатистой тонкой коже, под которой яростно пульсировали венки. Он опустил одну руку с бедра Малфоя на собственный возбужденный член, сжал его сквозь брюки и гортанно застонал, завибрировав глоткой вокруг члена Драко. Малфой выгнулся и напрягся всем телом, словно струна, натянутая до предела. Через секунду он вскрикнул от прокатившейся по телу горячей волны, судорожно сжимаясь, выплескиваясь толчками. Блез без усилий сглотнул и еще раз прошелся языком по обмякшему члену. Драко глухо пробормотал что-то и закрыл лицо руками.

Между тем, Блез легко поднялся с колен и повернулся к Панси. Глаза девушки горели, она охотно потянулась к нему за поцелуем, по-кошачьи изгибаясь и прижимаясь бедрами к выпирающему сквозь брюки возбужденному члену.

Драко порывисто отвернулся, натягивая одежду, накинул сверху мантию и быстро зашагал прочь, не оглядываясь.

Гарри, не раздумывая, двинулся за ним, стараясь двигаться без шума. Вслед за Малфоем он спустился на два пролета по лестнице, почти бегом преодолел длинный переход в западное крыло, резко свернул за угол – и чуть не налетел на Драко, снова остановившегося у окна. Впрочем, тот в него не смотрел.

Опершись рукой на выступающий край стены и уткнувшись головой в сгиб локтя, Драко явно переживал не самый лучший момент в своей жизни. Решение пришло мгновенно.

Гарри на цыпочках отошел обратно, быстро, чтобы не дать себе время передумать, снял мантию-невидимку, скомкал и сунул в карман. Вздохнул: «Эх, ребята, простите, не донес», - и аккуратно скрутил крышку бутылки огневиски, тайком притащенную из Хогсмита. Сделал большой глоток, задохнулся, торопливо зажал рот рукой, чтобы не закашляться. В одну руку взял бутылку, в другую — просто так, на всякий случай — волшебную палочку. Кто его знает, на что способен Малфой, какова степень его душевного расстройства. Решительно выдохнул и шагнул навстречу судьбе.

Нарочно спотыкнувшись и чертыхнувшись, чтобы Драко его услышал, Гарри не спеша подошел поближе. Драко повернулся и устало посмотрел на него:

— Поттер... Какая встреча! – тусклым бесцветным голосом, от которого внутри все защемило. — Минус пять баллов с Гриффиндора за прогулку после отбоя, еще минус десять – за распитие спиртных напитков в стенах школы.

— А меня Джинни бросила, – ляпнул первое, что пришло в голову, Гарри и сам поразился, как безразлично это прозвучало. – Малфой, гад ты, конечно, но – будешь?

Оказывается, совсем неплохо встречать рассвет вот так – сидя вдвоем на подоконнике. Молчать и по очереди отпивать по глотку терпкий, обжигающий язык огневиски.

По заявке: Драко — фетишист. Втайне от любовника Поттера — дрочит на его носки, трусы, потные футболки и пр. Нюхает их, прячет под подушку, берёт с собой на работу в дипломате и т.п.

Гарри внезапно всё узнаёт. Хочу смущение и дикий стыд Драко, чтобы он не знал, куда себя деть и как оправдаться.

В итоге — горячий секс на столе в рабочем кабинете Малфоя, где вытащены на суд какие-нибудь гарькины вещи из тайника Драко. Гарри – весёлый, не злобно подтрунивающий над милой дракиной слабостью.

— Где моя футболка? – Гарри в одних джинсах стоит перед открытой дверцей шкафа и с недоумением оглядывает полку с аккуратно сложенными вещами. – Та, белая, купленная на прошлой неделе – не знаешь? Что, все еще в стирке лежит? – он раздраженно фыркает.

Холодок волнения пробегает по спине, поднимая дыбом волоски на теле. Та самая футболка…

Добыча – небрежно смятый комок, выуженный из корзины с грязным бельем, до сих пор чуть влажный от пота, – солнце на улице жарит вовсю, — пахнущий остро, терпко, призывно. Этот запах отключает мозг, заставляет забыть об осторожности и благоразумии. Торопливо схватить, подрагивающими руками поднести к лицу, уткнуться носом — и еле сдержать стон. Возбуждение накрывает палящим зноем, низ живот тянет почти до боли, поджимаются яйца, член каменеет. Рука тянется под пояс домашних брюк, движения резкие и скомканные, главное – успеть, избавиться, вытолкнуть из себя это безумие, эту похоть, эту неутолимую жажду запаха Поттера.

Драко набирает полную грудь воздуха и медленно, очень медленно выдыхает. Отворачивается, чтобы скрыть накативший от воспоминаний румянец возбуждения, смешанного со стыдом.

И подчеркнуто ровным голосом, небрежно произносит:

— Понятия не имею. Спроси у домовиков. Одевайся, иначе опоздаем.

* * *

— У нас в доме завелось какое-то зверье, не иначе. Оно ворует мои носки и утаскивает к себе в норку. Может, неизвестная помесь мышей с книззлами... — Гарри задумчиво чешет макушку. — Я точно помню, что оставлял носки около дивана, куда они подевались?

Драко сглатывает и кидает быстрый взгляд на любовника, но тот увлечен поисками – проверяет под диваном.

— Зачем мышам твои носки? Пожевать побрезгуют, если только гнездо свить, — и все-таки голос чуть срывается, и Драко старательно кашляет, чтобы списать все на простуду.

Обычные черные носки, в которых Гарри выходил с утра. Улучив момент, схватить и спрятать их в карман рабочего костюма. И уйти на работу.

Целый день знать, что они тут, совсем рядом. Засовывать руку в карман, проверяя – на месте ли. Поглаживать пальцами мягкую хлопковую поверхность, на ощупь пытаться определить – где резинка, где лицевая и изнаночная сторона. Вытащить руку и ненароком поднести к лицу, дразня самого себя. Глубоко вдохнуть, впитывая каждую каплю запаха. Голова кружится, звенит в ушах, все вокруг плывет, тяжело пульсирует между ног, в брюках неудобно и тесно, и швы впиваются в возбужденную плоть. Хочется до одури – этот запах каждый раз словно зажигает Драко, и ни о чем кроме секса он думать уже не в состоянии. Быстрым шагом дойти до туалета, захлопнуть дверь кабинки. Немного слюны на пальцы, и...

* * *

— Это уже не смешно, — Поттер злится, размахивает руками — только что молнии из глаз не летят, – я за трусами хожу как за хлебом! Каждые три дня! Мне скоро скидку делать начнут! Надо мной уже смеются – может, их крадут фанатки? Иметь в коллекции не только автограф Гарри Поттера, но и его трусы, — и через мгновение Гарри сам нервно хохочет от этой незамысловатой шутки, но Драко она кажется совсем не смешной. Он кривовато улыбается, пожимает плечами и бормочет:

— Возьми мои. Любые.

Отсмеявшись, Гарри машет рукой, мол, не надо, и натягивает джинсы без белья.

Он давно мечтал взять именно трусы. И до последнего оттягивал этот момент – то ли предвкушая, то ли опасаясь признаваться самому себе, что он настолько сумасшедший, повернутый на Гарри извращенец. Простые хлопковые боксеры темно-красного цвета – да, любовь к цвету факультета некоторые несут по жизни гордо, как знамя! Положить их в карман не получилось, слишком откровенно он топорщился, привлекая ненужное внимание к внешнему виду Малфоя, обычно безупречному. Местечко нашлось в дипломате, между договорами и доверенностями на управление счетами в Гринготтсе. Глаз цеплялся за яркую ткань при каждом открытии дипломата. Доставая бумаги, он всякий раз ненароком дотрагивался до них, ощущая присутствие Гарри, присутствие его запаха, спрятанного сейчас в этих трусах, как драгоценность в шкатулке.

В обеденный перерыв, запершись в кабинете, он выложил их на стол, разгладил. Ладони мгновенно вспотели, дышать стало сложнее. Медленно, словно бокал, наполненный дорогим и редким вином, он поднес их к лицу. Вдохнул. Сердце пустилось в галоп, во рту пересохло. Да, этот запах сводил с ума, не оставляя никаких шансов избавиться от наваждения. Сам по себе он был квитэссенцией страсти. Медленно расстегнуть и приспустить брюки. Лихорадочное облизывание губ, сбитое свистящее дыхание, толчки в собственную ладонь. Финальный стон и капли спермы на трусах, белесо-перламутровые, растекающиеся по ткани темными полосами.

* * *

Появление Поттера в конце рабочего дня становится сюрпризом. Гарри не любит приходить к нему, говорит, что его угнетает обстановка адвокатской конторы, горы бумаг и свитков пергамента, что сам Драко в этом окружении какой-то другой – сухой, деловой и безжизненно-рациональный.

Тем не менее, он пришел, с ходу озвучил возникший вопрос, и Драко пообещал посмотреть завтра документацию, связанную с покупкой нового игрока квиддичной команды.

Сейчас же Гарри сидит в его кресле, с любопытством оглядывает заваленный стопками дел стол и явно хочет поговорить о чем-то еще. Нехорошее предчувствие ворочается где-то внутри, необъяснимой дурнотой поднимаясь от живота.

— Скажи, Драко, ты хорошо сегодня спал? – абсолютно невинный вопрос, но Малфой готов поставить что угодно — задан он неспроста.

— Благодарю, вполне. Также я здоров, сыт и погода меня вполне устраивает. Это я на всякий случай уточняю.

Гарри безмятежно улыбается, глядя ему в глаза.

— Слушай, Драко, а я сегодня днем заскочил домой переодеться, жутко вспотел на тренировке, — секундная заминка, быстрый взгляд на Драко. Тот невозмутимо стоит напротив, руки в карманы брюк заложил. Чуть напряжены крылья носа, но вдруг показалось? – Я такой рассеянный в последнее время. Майку, как обычно, пришлось искать, потом догадался призвать ее Акцио. И знаешь, она вылетела из-под твоей подушки. Я все никак не могу взять в толк – как она там оказалась? И ты спал всю ночь и не почувствовал?

Не краснеть. Главное, не краснеть, смотреть спокойно и уверенно. И объяснение найдется, обязательно. Вот сейчас само придет на ум.

Поттер с искренним любопытством ждет ответа, а память некстати подсовывает Драко воспоминание, как вчера, оставшись без Гарри на целый вечер, он нюхал и терся щекой об эту майку, каким сладким и до дрожи, до судорожно сжатых бедер дурманящим был запах. Как он мял и тискал в руках тонкую ткань, и аромат плыл, обволакивал, как оргазм накрыл его — быстрым, вышибающим из реальности ударом.

Драко ощущает жар на щеках, и растерянным взглядом обводит кабинет. Даже воспоминание заставляет его переживать отголоски удовольствия заново, взгляд становится расфокусированным, дыхание учащается. Осознание, что он сейчас на волосок от раскрытия его маленькой, «грязной» тайны добавляет в жар возбуждения мучительно-острую нотку стыда, заставляющего отводить глаза. Неловкие слова грозятся застрять в горле:

— Гарри, это недоразумение. Вернее, я... в общем, дело в том, что...

Нужно прекратить нести эту чушь и взять себя в руки!

— Сейчас я объясню. Слушай, а давай выпьем немного? У меня есть огневиски.

И Драко тянется к нижнему ящику стола. Там, под защитными чарами, хранится то, что непосредственно с работой не связано, но неплохо иметь под рукой. Например, полбутылки Огденского. Он выхватывает бутылку, спешно трансфигурирует бокалы из подвернувшихся под руку письменных принадлежностей. Драко сосредоточен на том, чтобы получились именно бокалы, и не замечает, как Гарри со все возрастающим любопытством присматривается к торчащему из небрежно захлопнутого ящика уголку ткани.

Спустя минуту на столе возлежит коллекция вещей, и Гарри с нечитаемым выражением лица разглядывает свои носки, трусы, пару футболок, рубашку. Лицо Драко пылает, багровеют даже уши и шея. Он растерян и раздавлен. Пожалуй, впервые в жизни он не знает что сказать, потому что отпираться бессмысленно, лгать и изворачиваться глупо, а рассказать честно – дико стыдно, у него язык не повернется. Затравленный взгляд, желваки на скулах, сжатые в бессильной ярости кулаки. Если он скажет хоть слово или рассмеется, Драко готов наброситься на него, как когда-то в школе, грубым маггловским способом дать выход пожирающим его унижению и позору.

Гарри глубокомысленно тянет что-то похожее на «кхм-м-м...», и сердце Малфоя окончательно расшибается о ребра. Это конец.

Запирающее заклинание из уст Гарри звучит неожиданно, дверь жалобно скрипит от волны магии. Сам Поттер подходит ближе, со спины, наклоняется к уху Драко, об которое впору спички зажигать, и произносит низким, свистящим шепотом:

— Драко, я не буду спрашивать, зачем тебе мои вещи, зачем хранишь у себя на работе. Но ты взял их без разрешения. Придется тебе выдать мне некоторую компенсацию за... э-э-э... моральные страдания.

От шепота Поттера и его горячих рук, обхвативших Драко, подгибаются колени, все плывет перед глазами. Как во сне Малфой ощущает, что его довольно грубо нагибают к столу, щелкает ремень и вжикает молния на брюках: сначала на чужих, потом на его собственных. Дальнейшее напоминает самые желанные, самые смелые и безнадежные мечты. Гарри входит в него без подготовки, засаживает и начинает двигаться резко, а лицо Драко, будто случайно, зарывается в вещи, все еще хранящие запах любимого тела, острый, пряный, будоражащий. Вцепившиеся в противоположный край стола руки, помогающие удержаться, крепкая и уверенная ладонь, накрывшая болезненно ноющий от распирающего возбуждения член. Толчки, приходящиеся точно на простату, и запах, запах, запах... Малфой не в силах сдерживаться и кричит, заливая боковину стола спермой.

* * *

Из кабинета они выходят вдвоем, Гарри все еще взмокший и взъерошенный, тихонько говорит:

— Я на улице тебя подожду.

Драко кивает ему, запирает дверь, оборачивается и обнаруживает своего секретаря, которая в смущении поправляет кулон на шее, старается скрыть волнение – а вот оно, пятнами на щеках, чуть дрожащими пальцами. Однако, ее голос звучит вполне твердо:

— Мистер Малфой, могу я вас попросить? Будьте добры, в следующий раз не забывайте о Заглушающих тоже.

По заявке: Гарри грезит попкой Драко. Она снится ему, он дрочит на неё в душе и пристально следит за тем, когда Драко садится. Секс между парнями не обязателен, главное описать эротические фантазии Поттера. Римминг и фистинг обязателен! Написано для Sapfira23 :)

Гарри Поттер ненавидит Драко Малфоя всем сердцем, всеми фибрами души. В Малфое раздражает все: высокомерный прищур серых глаз, презрительная ухмылочка тонких, бескровных губ, острый нос, вечно лезущий, куда его не просят. Изящные запястья вызывают тошноту – руки как у девчонки, ей-богу. Саркастические замечания, меткие и обидные, заставляют в бешенстве сжимать кулаки, и Гарри еле сдерживается от искушения врезать как следует.

А эти его стильные, сшитые на заказ мантии?! Из рукавов выглядывают манжеты рубашек, сколотые запонками, стоимостью в весь его, Гаррин, гардероб. Каждая. Нет, скорее всего, в гардероб всех обитателей гриффиндорской спальни мальчиков.

Но больше всего Гарри ненавидит Малфоя за его задницу, потому что эта самая задница снится Поттеру каждую ночь.

* * *

В тот день какой-то шутник притащил банку, набитую пикси, в гриффиндорскую раздевалку, во время квиддичного матча. Гарри вздыхает – прикол вполне в духе близнецов Уизли, вот только близнецы уже год как не учатся в Хогвартсе. Матч они выиграли, но принимать душ их отправили к слизеринцам. Первое, что увидел Гарри, шагнув за порог раздевалки, — Малфоя, голого Малфоя, стоящего к нему спиной. Тот как раз снял с бедер полотенце, небрежно отбросил и потянулся за одеждой. Гарри замер, не смея пошевелиться, и, кажется, забыв даже дышать. Взгляд сам собой скользнул по изгибу спины, вдоль позвоночника, и уперся в задницу. Красивую, поджарую, аппетитно-упругую, с изумительным сливочно-теплым оттенком бледной от природы кожи, с едва заметными золотистыми волосками. На левой половинке, у самой ложбинки уютно устроилась маленькая родинка.

Собственно, дальше шли две ноги, довольно стройные, между ними темнел мешочек мошонки, но Гарри все это не занимало ни капли. Он пожирал глазами округлые полушария. Малфой переступил с ноги на ногу, и на внешних сторонах обозначились мягкие ямочки.

Драко чуть склонился, собираясь надеть трусы, и тут Гарри грубо пихнули в бок.

— Идем уже, — Рон явно нервничал, оказавшись во вражеском стане, — Душевые свободны вроде, ополоснемся по-быстрому, нечего тут столбом стоять.

Гарри согласно мотнул головой и, не выдержав, обернулся к Малфою снова. Однако, предмет его интереса уже оказался скрыт тканью трусов, а через мгновение – и брюк. Гарри сглотнул и отвернулся. Что за чушь. В уставшем после полета теле разливалась сладкая истома, в паху потяжелело. Срочно в душ, желательно, контрастный.

Он тогда даже не предполагал, насколько серьезно влип.

* * *

Этой же ночью ему впервые приснился малфоевский зад. Они снова были в квиддичной раздевалке, на сей раз вдвоем. Малфой стоял с голой задницей. Кажется, в рубашке, но Гарри был не уверен, все прочие детали расплывались, казались нечеткими и несущественными. Он пытался шагнуть ближе, ужасно хотелось эту самую задницу облапать как следует, провести ладонями снизу вверх, легко ущипнуть, ощущая, как напрягаются в ответ мышцы под пальцами, а обладатель недовольно шипит что-то уничижительное сквозь зубы. Однако подойти не получалось, а Драко тем временем скинул рубашку, обернулся и подмигнул:

— Чего уставился, Поттер? Нравится?

Даже во сне Гарри отчаянно затряс головой и приготовился сказать что-то вроде – кому нужна твоя тощая и костлявая… Но не успел.

Ухмыльнувшись, Малфой неторопливо нагнулся и принялся шарить в сумке, стоящей у его ног. Жаркая волна окатила Гарри с головы до пят: от наклона половинки раздвинулись, обнажив нежную, темно-розовую кожу ложбинки, сморщенные складочки плотно сжатого ануса. Громко застонав, Гарри почувствовал, как кончает: яйца поджались, по телу прокатились сладкие спазмы — яркие, выжимающие досуха.

Открыв глаза, он сообразил, что лежит в своей кровати, за окном едва начало светать, вокруг мирно сопят однокурсники, а он только что видел во сне задницу Малфоя и кончил от этого зрелища.

«Чертов недотрах!» – лихорадочно обдумывал ситуацию Гарри. С Джинни как-то все не складывалось, девушка каждый раз хотела перед «этим» долгих прогулок наедине, задушевных разговоров, совместных походов в Хогсмит и посиделок в заведении мадам Розмерты. Гарри терялся, ему было скучно болтать о пустяках, выдавливать из себя комплименты. После такой прогулки даже желание секса теряло свою остроту, он торопливо целовал Джинни в щечку и уходил к себе. «Вот, дошел до ручки , — Гарри потянулся за волшебной палочкой и сосредоточенно прошептал Очищающее, — Ничего, случайность. Сказывается моральная травма от увиденного голышом Малфоя. Вот гад, как нарочно там стоял».

* * *

В том, что ситуация приобретает нездоровый оттенок, Гарри признался себе не сразу. Сны повторялись, в разных вариантах: Малфой то мылся в душе, взбивая мочалкой белоснежные хлопья мыльной пены, легкими облаками оседающими на попе; то вытирался полотенцем, весь прогибаясь и вытягиваясь, растирая кожу на ягодицах до аппетитно-розового цвета; то начинал раздеваться, приспуская брюки вместе с трусами, не до конца, обнажая задницу лишь на треть, проводил пальцами по коже, задевал ту самую родинку, которая точно шептала Гарри: «Привет!», и Гарри был готов взорваться. И взрывался.

Чуть позже к снам добавились странные фантазии наяву.

Встретив Малфоя в коридоре или за завтраком, он опускал глаза и старался как можно быстрее пройти мимо. И всякий раз, уже миновав опасный объект, оборачивался, чтобы сквозь ткань мантии попытаться разглядеть хоть что-то, хоть намек на то, что эта потрясающая задница – не плод его больной фантазии, она есть на самом деле!

Совместные занятия были чрезвычайно занимательными – Гарри изворачивал голову под самыми немыслимыми углами, только чтобы, по возможности незаметно, разглядеть, как Малфой садится на скамью, как ерзает иногда, устав сидеть неподвижно, как поднимается с места для ответа, и обтянутая брюками попа предстает перед заинтересованным взглядом во всей красе.

Последней гранью, Рубиконом, стала яростная дрочка в душе. Гарри честно держался сколько мог. Дрочить на школьного врага, нет, хуже, на его задницу – прекрасную, восхитительную, до набегающей в рот слюны и болезненно поджатых яиц желанную задницу – большего унижения невозможно было себе представить!

Разве только если вообразить, что эту задницу можно не только хватать и гладить руками, а еще и укусить, например. Прихватить упругую теплую кожу, не до крови, упаси Мерлин, но оставляя четкий отпечаток вмятин от зубов, услышать негодующий вскрик, торопливо зализать языком. И тут же поставить такую же метку на соседней половинке – для симметрии.

Малфой будет орать и отбрыкиваться, но ведь его можно и обездвижить. И тогда – о! тогда можно будет творить с этой задницей все-все, чего только душа возжелает. Например, шлепать ладонью, с оттяжкой, до ярко-красной, пылающей кожи, до дрожи, до мурашек, до звезд перед глазами. Или, — тут Гарри начинал задыхаться от собственной смелости, — облизать хорошенько два пальца и попытаться засунуть их прямо туда. Ах, в первые разы от одной этой картинки стены душевой тут же покрывались брызгами спермы. Но одного захода почти всегда оказывалось недостаточно, и Гарри продолжал распалять себя, подробно представляя ощущение безумно тесного колечка мышц вокруг пальцев, пульсирующую гладкость внутри, жалобные стоны Драко, от которых сносит крышу.

Когда-то давно, по-осени, парни в спальне ржали и упоминали, что есть умельцы, могущие засунуть в задницу кулак полностью. Гарри тогда чуть не стошнило – вот же гадость, неужели это кому-то может понравиться?! Но сейчас, когда мыслей о двух пальцах стало не хватать для ставшего уже привычным дикого, неконтролируемого возбуждения, он попытался представить себе это. Добавить поначалу третий палец, затем четвертый. Взять много смазки – так, чтобы хлюпало и текло, чтобы все вокруг ануса было влажным, чувствительным, растраханным. Засунуть четыре пальца, медленно поворачивать их, одновременно массируя скользкий, растянутый вход снаружи большим пальцем. Дождаться, пока Малфой заскулит и вытянется, прося о большем – еще чуть-чуть, еще самую малость, — и очень осторожно, прижимая большой палец к ладони, протолкнуть кисть внутрь. Замереть, давая привыкнуть, самому удерживаясь еле-еле на грани оргазма. Обхватить Драко за ноги свободной рукой и сжать пальцы внутри в кулак. Малфой будет кричать, содрогаясь всем телом, сжимаясь вокруг его кулака, обхватывая его, будто в капкане. И Гарри тоже кончает под эту фантазию целую неделю. Точнее, восемь дней.

* * *

Гарри не знает слова «римминг», но то, что задница хорька хороша на вкус, ему представляется очевидным. Вылизывание ложбинки широкими движениями, от яиц до копчика и обратно, кружение настойчивым языком вокруг складочек входа, разминая и дразня, толкаясь кончиком внутрь, дурея от ощущений, от наслаждения, с каждым толчком продвигаясь все глубже, упираясь губами в кольцо ануса, — волнующая тема мыслей следующей недели. На зельеварении и на гербологии, на истории магии и даже на трансфигурации, во время визита к Хагриду и мчась на метле над квиддичном полем. Учителя недовольны – он совсем перестал готовиться к занятиям, друзья допытываются, что происходит, но безрезультатно. Гарри перестает ходить на уроки окклюменции – даже прямая просьба Дамблдора не в силах заставить его рискнуть. Он слишком опасается, что не успеет поставить щит, и Снейп может увидеть... такое.

Но перестать об этом думать – невозможно, как невозможно перестать дышать. И Гарри дышит, дышит, дышит...

Он старается не думать о том, что будет делать, когда эта фантазия потеряет свою будоражащую кровь остроту. Впрочем, всегда остается самый щекочущий нервы вариант. Подойти к Малфою и предложить — для начала, что-то совсем невинное. Например, сходить вместе в Хогсмит в ближайшую субботу.