В последний раз...

…Над магической Британией витал дух праздника. На ярко освещенных фонарями и витринами улицах царило предпраздничное оживление, люди весело бегали по лавочкам и магазинам, делая последние закупки и в спешке и суете сметали с прилавков довольных торговцев новогодние сувениры, подарки, гусей и индеек, шоколад и сладости и конечно, главных участниц торжества — зеленые колючие пушистые елочки.

Вот уже второй день сыпал крупный, неровными рваными хлопьями, снег, будто там, на небесах, вовсю дрались красавицы-вейлы, и белые перья из их великолепных белоснежных крыльев падали вниз и устилали черную, заснувшую до весны, землю. В небольшом городке близ индустриального Манчестера, по улице шел человек в черном длинном пальто, без головного убора и снег покрывал его голову седым париком. Не дойдя пары домов до замерзшей речки, он остановился и прошептал что-то. Между двумя новенькими коттеджами, отстроенными всего каких-то 5-6 лет назад вместо старых кирпичных домов в Тупике Прядильщика, именуемом сейчас пышно и величественно бульваром короля Георга, появился маленький, неприглядный, покосившийся домишко, скрытый заклятьем Фиделиуса. Северус Снейп пришел к себе домой…

Он медленно поднялся по скрипучим ступенькам на крыльцо — охранные чары, густой сетью опутавшие ветхое строение, пропустили хозяина. Дверь гостеприимно растворилась перед ним, казалось, даже паутина в углах темной прихожей радостно заколыхалась, приветствуя вернувшегося домой хозяина. Северус включил свет в маленькой прихожей, снял пальто и шарф и повесил на старую деревянную вешалку. Затем прошел в небольшую гостиную, заставленную старой мебелью. После войны никто не смог найти его дома, потому что Фиделиус накладывал он сам, и никто кроме Люциуса не знал местонахождения его семейного гнезда, даже приснопамятный Дамблдор. Северус верно служил старику, как и обещал, но всех своих тайн он не открывал даже ему, и как выяснилось, не зря. Теперь он порадовался тому, что авроры не осчастливили его дома обысками и досмотрами — он бы не выдержал, если бы последняя память о матери оказалась залапанной и оскверненной бесцеремонными грубыми руками, так называемого Правосудия. После убийства директора и побега с Драко Малфоем из Хогвартса они некоторое время укрывались именно здесь.

На удивление, молодой Малфой оказался абсолютно некапризным, не избалованным маменькиным сыночком, он молча спал на старой скрипучей продавленной кровати в комнате Северуса, молча ел маггловские полуфабрикаты, безропотно мылся в проржавевшей ванной с едва теплой водой… Только по вечерам, когда Снейп возвращался от Лорда, уставший и издерганный, Драко садился после ужина рядом на пыльный протертый диван и положив голову профессору на плечо, обнимал его, вздыхая и переплетая свои пальцы с холодными пальцами любимого. Ему не нужно было признаваться в своих чувствах — Драко полностью открыл свое сознание — теперь не было нужды прятать и скрывать что-либо, как он это делал в Хогвартсе, просто не хотел подставлять под удар еще и Северуса, отвергая его настойчивую помощь, думал, справится сам… Не справился, и теперь Снейп расплачивался за свое самоуправство перед Лордом. Тем не менее, вскоре Повелитель сменил гнев на милость, и стал опять доверять своему шпиону, тем более, что сведения, приносимые им были весьма достоверными.

… Снейп разжег в заблокированном камине огонь, по магловски, спичками. Темная комната приобрела жилой вид, только тени спрятались глубже в пыльные углы, все предметы стали черно-белыми на вид, как это бывает только при освещении живым огнем. Бывший профессор Зелий тяжело опустился в кресло перед камином, вытянув ноги и слушая, как потрескивают горящие поленья. Казалось, что в огне кувыркаются огненные ящерки-саламандры, которых он с Драко видел как-то, наблюдая за извержением небольшого вулкана в Исландии — там точно так же играли и резвились огнелюбивые создания, только они были в разы больше и мощнее, этакие огненные дракончики. Это было прекрасно, самое фантастическое зрелище из всех, что он видел за свою нелегкую унылую серую жизнь. Словно многоцветная радуга скрутилась в замысловатый причудливый узел и упала в круглое жерло вулкана — так были разноцветны и игривы волшебные создания, которые жили, пока горел огонь… Он часто думал, была ли его жизнь похожа на их кратковременную… Ведь по большей части он не жил, а существовал. После того, как он пришел к Дамблдору с просьбой спасти бывшую подругу, его жизнь по сути закончилась — он всю ее посвятил Хогвартсу и действующему директору. Пусть служба у Лорда была не совсем приятной и приемлемой, но в то время Том был вовсе не таким уж монстром, каким его описывали. Благодаря его протекции Северус смог стать учеником у Мастера Зелий в Европе и получить необходимый опыт работы, при том, что как зельевар он превосходил своего учителя в разы. Самое лучшее время было в его жизни, когда он варил не только яды для Повелителя, но и разрабатывал многие Заживляющие, Стимулирующие и Восстанавливающие Зелья, помогавшие его соратникам.

Это было ему интересно, этим он хотел заниматься всю жизнь. В Хогвартсе же ему пришлось обучать малолетних бестолочей, которые и ножа-то в руках держать не умели, а уж о взрывании котлов и говорить не приходилось — вот где пригодилась его мгновенная реакция. Варить Темномагические зелья — Мерлин упаси! Дамблдор был категорически против, как же — Светлый волшебник! Хотя не возражал, когда Снейп варил по его же приказу Аконитовое для темной твари — Люпина. Северус выполнял поручение стиснув зубы, едва удерживаясь от соблазна подлить оборотню мощного слабительного. Что уж там, сам понимал, что по детски, но так хотелось досадить Мародеру, занявшему место, которого он добивался с самого начала и самому Дамблдору, который навряд ли сделал это безо всякого умысла.

В то время Снейпу казалось, что Дамблдор все делает в пику ему — дает разрешение на принятие мелкого Поттера в квиддичную команду в обход всех школьных правил, оставляет Слизерин без заслуженной награды, намеренно отвергает подаваемое ежегодно прошение о месте преподавателя ЗОТС, немало масла в огонь подлил побег Блэка из башни, не без помощи директора, вот только доказательств у Северуса не было. А чего стоили ему навязанные уроки Окклюменции с ненавистным мальчишкой! Все равно ничего не вышло… как он и прогнозировал, но упрямый старик никогда не слушал его доводов, и при любой попытке возражать затыкал ему рот. Даже собственное убийство навязал, зная, что зельевар не сможет отказать — кто же, если не он? Разве можно раскалывать и уродовать душу кому-то из его любимых светленьких фениксовцев — это можно приказать сделать своему карманному Пожирателю, так сказать, и волки сыты и овцы целы! Да что там говорить — старик до последнего оставался чистеньким, спихнув убийство Темного лорда опять же в чужие руки, в Поттеровские! И ему удалось — после смерти он оказался святым, а Северус — самым распоследним душегубом!

В принципе, только благодаря длинному несдержанному языку мелкого Поттера его с трудом реабилитировали. Спас же его Драко, который не ушел из Хогвартса во время Последней битвы, а послал своего личного домового эльфа, следить за зельеваром. Он подоспел вовремя — еще немного, и уже ничто не спасло бы Снейпа, который не рассчитывал на такие глобальные повреждения — Нагини оказалась кровожаднее, чем казалось на первый взгляд. Долечивался профессор уже за границей, в Скандинавии, где у Драко было небольшое поместье, доставшееся от любимой бабушки со стороны Люциуса, которая обожала своего единственного внука.

…Тягостные воспоминания, тяжелой душной волной поднимавшиеся в памяти Северуса всякий раз, когда он приходил в дом своих родителей были прерваны прекрасным серебристым созданием — Патронус Драко в виде изящного грациозного белого хорька материализовался в полутемном помещении. «Сев, мы тебя заждались! Уже прошло два часа, пора домой. Родители недавно прибыли и жаждут увидеть тебя, а Тони ждет обещанного подарка от бабушки! Поторопись! Я люблю тебя! Жду!» Серебряный зверек прыгнул на колени и, прикоснувшись носом к щеке, медленно растаял.

Снейп порывисто встал и поднялся на второй этаж, в комнату матери. Портрет Эйлин он давно забрал из этого старого темного дома, в котором она не была счастлива. Открыв старый комод орехового дерева, Северус бережно достал очередную игрушку, которые ему на съэкономленные деньги тайком покупала мать. В этот раз выбор пал на маленькую магловскую машинку, из зеленой пластмассы. Игрушки у маленького Северуса были только такие — магические отец сразу бы вышвырнул в мусорку. Но Тони они почему-то нравились, и он с удовольствие ждал их каждый год, это было своеобразной семейной традицией. Он даже не сколько играл с ними, сколько просто бережно хранил, как память о бабушке Эйлин. Энтони вообще был удивительным ребенком — чутким и отзывчивым, добрым и сочувствующим, открытым и ласковым…

Снейп не видел его всего несколько часов, но уже страшно соскучился по сыну. Он торопливо оделся, погасил огонь в камине и достал висевший на цепочке на груди фамильный межконтинентальный портключ Малфоев, не переносивший моментально, вызывая неприятные ощущения, а открывавший небольшой коридор в пространстве, соединявший две точки. Северус видел, как в конце туннеля появилась парадная гостиная их небольшого поместья в Норвегии. Они переехали сюда из Лондона, чтобы быть поближе к Дурмстрангу, в котором в этом году предстояло учиться их сыну. Аптека в Косом переулке была выгодно продана, все связи с Британией оборваны навсегда — Снейп и Малфои не собирались возвращаться на родину. Будущее их ребенка не должно быть омрачено косыми взглядами и межфакультетской враждой в Хогвартсе, которая так и не прекратилась, потому что победители не извлекли никакого урока из своей победы. В старом домишке в бывшем Тупике Прядильщика Северус тоже был в последний раз — больше сюда приходить перед Новым Годом не было никакого смысла, нужно было отпустить, наконец, прошлое, и жить настоящим и будущим. А будущее у них с Драко уже было — их Тони…

И Северус шагнул из темной сырой прихожей в светлую, большую, празднично украшенную комнату, в которой его ждали друзья и семья, шагнул, не оглядываясь, и навсегда!