Жестокое сердце

ГЕРМИОНА

Этот день начался как обычно, если, конечно, утро старосты факультета Гриффиндор можно назвать обычным. Я, как всегда, рано проснулась, спешно оделась и бегло позавтракала. Немного пожурила Рона за то, что он вообще не выполняет свои обязанности старосты. Затем пообщалась с Гарри, который только и говорил о Малфое. Он с самого того дня, когда мы видели Драко в Лютном переулке просто не мог перестать думать об этом слизеринце: постоянно пытался убедить меня в том, что Малфой стал Пожирателем смерти, что он что-то задумал и что нужно действовать как можно быстрее, чтобы разузнать его планы. Гарри успел достать не только меня, но даже Рона. Хотя мой рыжеволосый друг тоже подцепил какую-то манию, видимо от Гарри. Вот только он все время говорил о квиддиче. В этом году Рон решил вновь пробоваться в команду на место вратаря. Было заметно, как он нервничает и старается: он все свое свободное время проводил на квиддичном поле, заставляя Гарри тренироваться вместе с ним, пренебрегая тем временем обязанностями старосты.

Всего полтора месяца в Хогвартсе, а я уже была измучена и изнурена. Каждый день мне приходилось выполнять одни и те же действия: рано вставать, будить заспавшихся учеников, будить Рона, ругать его за безответственность, затем заходить к Макгонагалл за инструкциями на сегодняшний день, которые практически ни чем не отличались от вчерашних, бегло завтракать, проверять, все ли первокурсники знают, какой у них урок и где он проходит, успокаивать детей, боящихся идти на урок к Снейпу, самой ходить на уроки, делать домашнее задание за себя и за своих нерадивых друзей, следить за порядком в школе, зазывать всех в гостиную пред отбоем и проверять коридоры после. Обязанности старосты не выматывали бы меня так сильно, если бы мне хоть кто-то помогал. У меня буквально не было ни одной свободной минуты. Я постоянно работала, в то время как Гарри и Рон отрабатывали мертвые петли на квиддичном поле. Сначала Джинни пыталась поддержать меня, как-то отвлечь, рассказывая разную чепуху и сплетни, но потом и она покинула меня – стала встречаться с Дином Томасом. Так вышло, что я осталась совсем одна.

Однако я была довольна и горда тем, что стала старостой и в этом году.

Зайдя с утра в кабинет Минервы Макгонагалл, я стала отчитываться обо всем, что сделала за вчерашний день:

— …Итак, все задания, данные нам вчера утром, были успешно выполнены, — закончила я свою речь. Я мельком взглянула на Рона и заметила, что ему еле удается разлепить веки. Видимо, вчера они с Гарри тренировались до самого вечера.

Легонько ткнув Рона локтем в бок, я вновь взглянула на профессора. Она даже не заметила, как мой напарник сонно встрепенулся, так как что-то сосредоточенно писала на листе пергамента.

— Профессор Макгонагалл, мы можем идти? – неуверенно спросила я.

— Нет, нет, мисс Грейнджер, мистер Уизли, — женщина подняла на нас свои кошачьи глаза. – Директор просил зайти к нему всех старост после обеда. У него для вас есть очень хорошая новость.

Профессор скупо улыбнулась нам своими тонкими губами и отпустила нас.

Выйдя из кабинета, я тут же стала ругать Рона:

— Вы опять с Гарри тренировались до потери пульса? – возмущенно начала я.

— Гермио-о-она, — пытаясь подавить зевок, проговорил Рон, — ты не понимаешь. Я просто очень хочу попасть в команду, а для этого нужно много тренироваться.

— Но не до такой же степени! Я вас практически не вижу в школе, только на уроках. Я все время одна, я очень устаю Рон и если бы ты хоть немного мне помогал…

— …то тебе бы стало гораздо легче, — перебил меня парень. – Я знаю, что ты очень устаешь, но заметь, я тоже не цветы на полянке собираю. Я готовлюсь к отборочным. В прошлом году я был… ну, как бы это сказать… не так хорош, как хотелось бы. Если меня в этом году не возьмут, у меня уже не будет другого шанса, Гермиона, — Рон жалостливо посмотрел на меня, а потом добавил. – Тем более, я не просился на роль старосты в этом году. Лучше бы вместо меня назначили кого-нибудь другого…

— Что!? – я резко остановилась. – Да что ты такое говоришь? Еще скажи, что ты вообще никогда не хотел быть старостой и поэтому совсем перестанешь выполнять свои обязанности! Со дня начала учебного года прошло всего несколько недель, а я уже чувствую себя, словно выжатый лимон. Мне трудно, Рон, помоги мне.

— Не обижайся, Гермиона, но я, правда, не могу.

— Вот как? – меня начали раздражать эти его отговорки. – В прошлом году у тебя была масса домашнего задания и подготовка к СОВ, в этом году ты постоянно тренируешься, что же будет в следующем? Меня раздражает твое поведение! – я покрепче схватила ремешок своей сумки. – Если ты не будешь помогать мне с обязанностями старосты, я пожалуюсь на тебя директору.

Сказала это и большими шагами направилась в сторону Большого зала. Я только слышала, как Рон упрашивал меня подождать его. Вот еще! Он обидел меня своим поведением, нежеланием помочь. Я всегда помогала и ему, и Гарри, а мне в ответ – ничего. Все как всегда – Гермиона делает за них всю трудную работу, а они развлекаются, временами обсуждая очередную стычку с Малфоем.

А вот, кстати, и он, в компании Паркинсон подходит к Большому залу. Как всегда во всем черном, словно у него затяжная депрессия. Хотя, если судить по его довольному лицу, никакая депрессия ему в ближайшее время не грозит – улыбается так, будто только что сделал очередную пакость. Я, стараясь не пересечься с ним и пройти как можно дальше от него, ускорила шаг. Однако, Малфой вдруг ни с того ни с сего решил обогнать меня. Я сначала даже и не заметила этого, пока мы не столкнулись с ним в дверях Большого зала.

— Фу, грязнокровка! Не прикасайся ко мне! – с отвращением сказал он, когда я случайно налетела на него. Или он на меня.

— О, Малфой, ты как всегда оригинален, — въедливо заметила я. – Придумай что-нибудь новенькое, а то твоя «грязнокровка» устарела уже как минимум года четыре назад.

Глаза Малфоя недобро уставились на меня. К нему подошла ухмыляющаяся Пэнси.

— Что, Драко, грязнокровку подцепил?

— Ага, шастают тут всякие, — ответил Малфой и как-то по-хозяйски приобнял слизеринку. Не знаю, почему, но мне вдруг стало противно смотреть на это.

Сжав еще крепче ремешок своей сумки, я обошла сладкую парочку и вошла в Большой зал. Но как только я миновала большие дубовые двери, моя сумка недобро затрещала и, секунду спустя всё её многочисленное содержимое валялось на полу. Так как падающие книги и чернильница наделали много шума, весь Большой зал тут же затих и посмотрел на меня.

За спиной послышалось девчачье хихиканье. Я нервно опустила веки. Смеющуюся уже во весь голос Пэнси поддержал Малфой, а затем и все остальные. Слизеринец злобно хмыкнул и с довольной усмешкой на лице прошел мимо меня.

— Что, Грейнджер, книжки разбежались? — выкрикнул он из-за спины и, пнув один из учебников, не торопясь прошел к своему столу. Паркинсон, догоняя его, состроила мне мерзкую гримасу.

Фыркнув им вслед, я стала собирать свои вещи. Сумка порвалась прямо по шву. Мне пришлось подлатать её заклинанием, однако, оно действовало не постоянно. Потом сумку все равно пришлось бы отдавать в ателье.

Когда я собрала уже почти все учебники, в зал вошли Гарри и Рон. Они тут же принялись помогать мне. Затем мы сели на свои привычные места за столом Гриффиндора. Рон во время завтрака все время пытался завести со мной разговор, явно чувствуя себя неловко, когда я практически игнорировала его. В конце концов, он отвернулся к Симусу Финнигану, с которым стал обсуждать очередное глупое домашнее задание по Прорицаниям.

— Что-то Малфой как-то подозрительно ухмыляется и смотрит на нас, — прошептал мне на ухо Гарри. Я исподлобья взглянула на слизеринский стол. Малфой оживленно говорил с Паркинсон, параллельно рассказывая что-то Забини, который с явным недоверием отвечал ему. И действительно, каждые несколько секунд вся троица обращала свои взгляды к нам. Они явно обсуждали кого-то из нас и, скорее всего, меня. Возможно, Малфой рассказывал Забини, как глупо у меня порвалась сумка, а возможно просто поливал гадостями Гарри или Рона.

— Успокойся, Гарри, — безынтересно произнесла я. – Наверняка Малфой придумал очередную «смешную» гадость про нас и теперь рассказывает своим друзьям.

— Или строит планы на счет нас, — процедил он, внимательно следя за слизеринцами. Я заметила, как Малфой послал ему довольную ухмылку, и постаралась отвлечь своего друга.

— Слушай, Гарри, мне кажется, ты слишком зациклен на Малфое. Он всего лишь мерзкий слизеринец, который ничего, кроме как оскорблять всех вокруг и задаваться, не умеет. Вряд ли Тот-Кого-Нельзя-Называть принял бы его в ряды своих сторонников. Я уже говорила тебе это в поезде и скажу сейчас – Малфой не Пожиратель и уж поверь мне, ничего кроме мелкий пакостей он не задумал.

Гарри, наконец, посмотрел на меня.

— Почему вы мне не верите, Гермиона? Я ведь не просто так это все выдумал, всё говорит о том, что Малфой стал Пожирателем.

— Прости, но твоя версия слишком уж притянута за уши, — извиняющимся тоном ответила я. Глаза моего друга потускнели и он отвернулся от меня. Я вновь осторожно взглянула на Малфоя. Он пожимал руку Паркинсон. Интересно, что за сделку они заключили?

ДРАКО

Ненавижу быть старостой! Кто вообще придумал эту глупую должность? Нужно каждый день вести себя, словно я учитель какой-то – куча дел и все важны. Мало того, мне еще нужно выполнить задание Темного Лорда. Главная проблема состоит в том, что если я не выполню его к Рождеству, Он убьет меня. Хотя я и уверен в себе, я боюсь. Каждое утро я просыпаюсь в холодном поту с жуткой болью в левом предплечье. Как раз там, где и находится Черная метка. Видимо, таким образом, он посылает мне предупреждения.

Мне стали сниться страшные сны. Как Темный Лорд мучает меня или маму самыми изощренными способами, обходясь не только банальным «Круцио» но и какими-то неизвестными мне заклинаниями. И самое страшное – боль во сне вполне реальна, словно меня действительно зверски мучают. Поэтому каждое утро у меня просто разрывается голова, поднимается температура и меня мутит. К мадам Помфри я уже не обращаюсь, а прошу маму присылать мне зелья.

Сегодняшнее утро не стало исключением. Я вновь очнулся от кошмара, дрожа всем телом, добрел до ванной. Посмотрел на себя в зеркало и понял, что выгляжу просто отвратительно. Лицо было бледно-зеленого цвета, глаза красные, губы трясутся, а по виску стекает холодная струйка пота.

Я умылся ледяной водой, но это только остудило меня. Мне не удалось прогнать страшные воспоминания из сегодняшнего сна. Мою спину хлещет плетью бледная рука Темного Лорда. Меня мучают «Круцио», затем вливают в горло какое-то зелье, похожее на воду, от которого меня рвет. Но Тому-Кого-Нельзя-Называть это не нравится. Он заставляет меня пить заново. Я катаюсь по полу в жутких конвульсиях, впиваюсь ногтями в голову, которая словно разрывается от того что мозг будто увеличивается в размерах. Потом меня опять тошнит. Темный Лорд подходит ко мне, хватает за подбородок и произносит, растворяясь в черном тумане:

— Я даю тебе отсрочку, Драко. До конца года.

И я просыпаюсь.

Только стоя под душем, я вспомнил его последние слова. Он говорил об отсрочке? Но почему? Зачем ему давать мне отсрочку? У меня есть несколько планов, один из которых я скоро приведу в исполнение. Осталось совсем немного, и я убью директора. Нужно лишь придумать, как сделать так, чтобы Дамблдор получил проклятое ожерелье.

Я думал о своем деле, когда Пэнси нашла меня. Она спустилась в гостиную, как всегда с идеальной прической и макияжем. На самом деле, я ждал Пэнси, чтобы позлорадствовать над её неудачей. Вчера по школе пошел слух, будто Теодор Нотт, с которым Пэнси встречалась последнее время, бросил её ради пятикурсницы Астории Гринграсс. А ведь Паркинсон метила его в женихи. Но я-то знаю Теодора, он умный парень и не стал бы подводить себя под гильотину. Паркинсон была бы отвратительной женой. Не знаю ни одного человека, который смог бы вытерпеть её достаточно долго. Ни одного, кроме себя.

Я всегда относился к Паркинсон как к сестре. Мы были знакомы с детства и выросли очень похожими. Как говорится, одной породы. Раньше многие думали, что мы с ней встречаемся, но наши отношения нельзя было назвать любовными. Я ненавидел её почти так же сильно, как уважал. Уважал за хитрость и готовность сделать что угодно для дела. Она никогда не отличалась особым остроумием, но всегда умела расположить к себе если нужно. Она сильная, по-настоящему непробиваемая. Однако остальные её качества взывают у меня ненависть к ней. Она двулична, делает вид что добрая и пушистая, а на самом деле жестокая самовлюбленная эгоистка. Общаясь с ней, нужно быть осторожным, не показывать ей свои слабости иначе она всегда сможет надавить на них. А еще она любит мстить. Мстить за все, за любую обиду, даже мелкую. И сегодня я ждал её здесь не только, чтобы позлорадствовать, но и узнать, как она собирается расквитаться с Ноттом, который выбрал не её.

— Доброе утро, Пэнси, — я подошел к ней и предложил свой локоть. – Как спалось, как вечер вчерашний прошел?

— О, Малфой, я знаю, о чем ты хочешь узнать. Мой ответ – да, я уже придумала план, — спокойно ответила Паркинсон и улыбнулась какому-то парню.

— Поделишься?

— Ммм… скажем так, я расскажу ту часть, в которой принимаешь участие ты.

— Я не собираюсь участвовать в твоих играх, Пэнси, — ответил я.

— Эта игра тебе понравится, поверь, — улыбнулась она. – Ты получишь награду.

— Чем будешь платить?

— Коттедж «Белая лилия» в твоем распоряжении на весь июль.

— Ого… — я радостно улыбнулся. – Приглашу туда Забини, Нотта и Крэбба с Гойлом. Оторвемся по полной!

Мы уже подошли к Большому залу, когда я заметил Грейнджер. Она держалась за ремешок своей сумки так, будто хотела, чтобы он слился с её рукой. Она тоже увидела меня и ускорила шаг, видимо, не желая пересечься со мной. Но не удалось её желаниям сбыться. Я красноречиво улыбнулся Пэнси и пошел быстрее. Мы столкнулись в дверях, Грейнджер изобразила удивленное лицо, я – брезгливость.

— Фу, грязнокровка! Не прикасайся ко мне!

— О, Малфой, ты как всегда оригинален, — подала она голос. – Придумай что-нибудь новенькое, а то твоя «грязнокровка» устарела уже как минимум года четыре назад.

Дерзкая девчонка! Я послал ей злой взгляд. В это время меня догнала Паркинсон.

— Что, Драко, грязнокровку подцепил? – спросила она, подойдя ко мне. Я приобнял её за талию и увидел, как изменилось лицо Грейнджер. Ей стало противно? Мерлин, да она просто всякий стыд потеряла!

— Ага, шастают тут всякие, — ответил я.

Грязнокровка поспешила обойти нас, видимо, не сумев придумать что-нибудь остроумное для ответа. Нет, веселье не должно закончиться так быстро. Я, незаметно даже для Пэнси достал волшебную палочку и невербально произнес простейшее заклинание. В тот же миг сумка гриффиндорки порвалась прямо по шву, и всё её барахло высыпалось на каменный пол Большого зала. Паркинсон тихо запищала в руку, пытаясь сдержать смех, но вскоре засмеялась в голос, как и многие завтракающие студенты. Я довольно улыбнулся и, проходя мимо раскрасневшейся грязнокровки, пнул один из учебников, сказав что-то язвительное.

Мы уселись за стол. Перед нами тут же появились чистые тарелки, и я стал заполнять их едой.

— Да, Драко, твоя шутка всех повеселила. У тебя здорово получается применять невербальные заклинания, — тихо похвалила меня Пэнси.

— Так это ты её сумку порвал? – спросил вечно улыбающийся Забини. Я кивнул. Мы все как по команде взглянули на гриффиндорскую старосту, которая пыталась отвязаться от рыжего. Тут я заметил, что Поттер внимательно наблюдает за мной. Он сжал в руке ложку так, что чуть не согнул её. Ненависть в его взгляде порадовала меня. Как же приятно осознавать, что кто-то настолько сильно ненавидит тебя.

Мы еще несколько минут обсуждали пунцовое лицо Грейнджер, пока я не вспомнил о нашем с Паркинсон разговоре.

— Так что на счет дела, Пэнси? – спросил я, перебивая Забини, рассказывавшего как вчера вечером он с Монтегью подшутили над каким-то пуффендуйцем.

— Ну, у тебя всего одна обязанность – совратить Асторию.

Я поперхнулся тыквенным соком.

— Она, между прочим, сестра твоей подруги, — заметил Блейз. Он внимательно слушал нас. – Это очень неприлично.

— Брось, не говори ерунды, — отмахнулась Пэнси. – Ну так что, справишься?

— Конечно, справлюсь! – уверенно ответил я. – Это же не Грейнджер совращать – проще простого.

— О, да, Грейнджер у нас просто непробиваема. Да и тебе она вряд ли даст, — заметил Блейз и мы вновь посмотрели на гриффиндорку.

— Что ты имеешь в виду? – угрожающе спросил я.

— А то что, во-первых — она тебя ненавидит, а во-вторых – ты у нас отнюдь не бог обольщения. Я даже не уверен в том, что ты с Гринграсс справишься.

— Ох, Блейз, зря ты это сказал, — предостерегла его Пэнси. И правильно сделала. Завтра утром он проснется подвешенным за трусы под потолком Большого зала. Хотя, можно попробовать сорвать неплохой куш.

— Это пари? – спросил я, приподняв бровь.

— О, нет! – отпрянул Забини. – Я с тобой спорить больше никогда не буду. После того, что мне пришлось сделать в последний раз…

— А я буду! – вклинилась Паркинсон. Мы с Блейзом синхронно посмотрели на нее. – Я люблю пари.

— Кажется, мы уже договорились и безо всяких там пари, — напомнил я. С Паркинсон спорить почти также опасно, как и со мной. Но когда с ней спорю я, это опасно не только для меня, но и для всех вокруг.

— И все же, я хочу пари, — Пэнси явно что-то задумала. – Давай так: если выигрываешь ты, соблазнив Гринграсс, то мой коттедж — в твоем распоряжении на все лето.

— А если выигрываешь ты? – подозрительно спросил я.

— Ты даришь мне одну из ваших фамильных драгоценностей. Ты знаешь, какую, — она внимательно посмотрела мне в глаза. Что она там искала? Сомнение? Страх?

— Я один вижу в этом подвох? – попытался отшутиться я, поворачиваясь к Забини. Он уверенно кивнул, мол «я тоже ей не верю». – Ты хочешь кулон моей бабушки? Пэнси, ты же знаешь, я не могу его отдать!

— Ну, нет, так нет, — пожала она плечами. – Попрошу тогда Монтэгью. Он тоже тот еще ловелас.

Девчонка полностью потеряла интерес ко мне. А я задумался. Действительно, чего мне стоит соблазнить Гринграсс-младшую? Насколько я знаю, она не слишком искушена вниманием парней, а я — вполне завидная персона.

— Хорошо, Пэнси, я согласен.

Паркинсон тут же оторвалась от своего завтрака и довольно протянула мне правую руку.

— Будешь свидетелем, Блейз, — попросил я, пожимая руку Пэнси. Забини шокировано посмотрел на меня, а через минуту уже улыбался, предвкушая что-то интересное.

— Не затягивай с исполнением, — посоветовала Пэнси и покинула Большой зал. Чертова девчонка! Умеет же сделать все по-своему. И почему меня не покидает чувство, будто это пари обернется для меня чем-то плохим? Хотя, сам спор с Паркинсон – уже не очень хорошее дело, но это всегда так интересно! Обожаю подобные вещи, особенно когда в них участвует эта девчонка.

ГЕРМИОНА

Все старосты, включая меня, стояли перед директорским столом. Хотя нет, не все — Малфой опаздывал.

— Что ж, раз мы практически в полном сборе, я думаю, можно начинать, — Дамблдор улыбнулся нам. – У меня есть для вас прекрасная новость, но для начала немного истории.

Я попыталась скрыть свой ужас, когда Дамблдор доверительно вскинул руки. Правая рука директора выглядела просто ужасно, она словно обуглилась, была черной и казалась неживой. Гарри, конечно, рассказывал нам об этом, но видеть это вживую было неприятно.

— Итак… — начал профессор, но в этот момент дверь кабинета отворилась и Малфой, как ни в чем не бывало, кивнул директору и подошел к Паркинсон. Я кинула на него осуждающий взгляд, но он вряд ли его заметил.

— Все вы знаете знаменитую на весь волшебный мир академию Шармбатон, располагающуюся во Франции. Во время Турнира Трех Волшебников представители этого прекрасного заведения гостили у нас. Эта академия была основана ровно шестьсот лет назад великой волшебницей Женевье Дюпон. И, как вы уже догадались, в этом году Шармбатон устраивает праздник в честь основания академии. А теперь, хорошая новость для вас, мои дорогие старосты. Директор Шармбатона приглашает посетить её учебное заведение представителей известных магических школ. И Хогвартс также получил приглашение.

Все, конечно же, догадались, кого выберут представлять нашу школу — старост факультетов. Когтевранцы и Пуффендуйцы радостно зашептались. Рон стоял с ошалелыми глазами, а Слизеринцы и ухом не повели – как стояли особняком, делая вид, что им безумно скучно, так и продолжали стоять. Я же была очень рада этой новости, но старалась сохранять серьезное выражение лица. Потом порадуюсь, а сейчас нужно выслушать важную информацию, так как директор собрался продолжить.

— Я хотел бы поздравить вас, вы отправляетесь во Францию. Советую не брать с собой теплые вещи и мантии – они вряд ли вам понадобятся, — добродушно сказал Дамблдор и улыбнулся. – Вы отправляетесь через неделю. Обучение будет проходить там. Познакомитесь с культурой Франции, их жизнью, а заодно отпразднуете Хэллоуин и Рождество в компании новых друзей из разных стран.

— Сколько же времени нам придется провести в Шармбатоне? – не выдержала и все-таки спросила я. Неужели мы пробудем во Франции почти два месяца?

— Два месяца, одну неделю и три дня, мисс Грейнджер, — директор ответил так, словно хотел добавить: «Как Вы сами уже успели посчитать».

— Ого! – воскликнула Ханна Аббот.

— Ох, чувствую, я совсем не захочу уезжать из той школы… — пробормотал Рон себе под нос. Я тихо фыркнула – только и думает, что о девушках. А как же уникальные возможности, которые открылись перед нами? Мы можем узнать столько нового, научиться интересным вещам, изучить французский язык, в конце концов.

Но видимо о таких вещах думала только я. Ханна Аббот наверняка уже перебирала в голове всю свою коллекцию туфель и одежды, решая, что взять с собой. Падма Патил уже мечтала о французских парнях, а парни только и думали, что о квиддиче и девчонках. Разве что слизеринцы вообще были равнодушны к новости о поездке, хотя это тоже не утешало.

Когда директор нас отпустил, сказав, что подробную информацию мы получим у своих деканов, Рон тут же стал делиться своими впечатлениями:

— Мы едем во Францию на два месяца! Правда, это здорово?! Обожаю быть старостой.

— Кажется, еще утром ты был вовсе не в восторге от своей должности, — заметила я. Я уже не злилась на Рона, но его фразы иногда просто поражали.

— Брось, я сказал это, только чтобы ты не ругалась, — оправдался Рон.

— И разозлил меня еще больше, — добавила я. – Когда мы будем в Шармбатоне, ты уже не сможешь увильнуть от своих обязанностей. Наверняка нам дадут какое-нибудь задание, например, написать длинный доклад о нашей поездке, о том, что нового мы узнали и чем занимались.

— О, Мерлин, Гермиона, ты как всегда! Не можешь просто порадоваться, обязательно нужно испортить впечатление. Хотя бы улыбнись, а то кажется, будто ты не рада.

— Я рада, — радостно улыбнувшись, я постаралась показать свои эмоции. – Идем скорее, расскажем все Гарри!

Мы быстро добрались до гостиной Гриффиндора, где и сидел Гарри, листая учебник Принца-полукровки. Я вновь стала вскипать. Когда я видела этот дурацкий учебник, меня словно током ударяло – хотелось тут же вырвать его из рук Гарри, поджечь и выкинуть в окно. Меня, конечно, немного огорчало то, что мой друг обошел меня по зельям, поступая при этом нечестно, но я скорее боялась этого учебника. Кто знает, кем был этот Принц-полукровка? Может быть, это старый учебник Того-Кого-Нельзя-Называть? Мне он казался опасным, а тем более в руках такого волшебника, как Гарри. Ведь его страницы скрывали в себе не только усовершенствованные рецепты зелий, но и неизвестные мне заклинания, которые могли быть очень опасны.

— Опять сидишь с этим учебником? – спросила я, подсаживаясь к своему другу.

— Ага… — не отрываясь от чтения, протянул Гарри.

— Он с этим учебником даже и спит, — заметил Рон. – Кладет прямо под подушку.

— Мне кажется, это уже болезнь. Гарри, ты вообще нас слышишь?

Встрепенувшись, словно чиж, Гарри поспешил закрыть учебник «Расширенного курса зельеварения», однако подложив в него большой палец, чтобы не потерять нужную страницу.

— Раньше ты не испытывал такой пламенной любви к школьным учебникам. И вообще, тебе уже давно пришел новый из «Флориш и Блоттс», верни этот обратно.

— Боже, Гермиона, только не начинай! Расскажи лучше, что вам сказал Дамблдор?

— Гарри! Я сейчас расскажу тебе просто фантастическую новость, — перебил меня Рон, когда я уже открыла рот. – Мы с Гермионой едем во Францию, в школу Шармбатон на два месяца!

— Блеск! А с чего вдруг? – в глазах Гарри появился интерес, он подсел поближе к Рону.

— У них какой-то там юбилей, но это неважно… Ты представляешь, Гарри, я целых два месяца проведу в окружении французских нимф. Надеюсь, они так же прекрасны, как и те, что приезжали к нам на четвертом курсе.

Поняв, что разговор полностью перешел на тему «прекрасных нимф», я решила подняться в свою комнату и заняться домашним заданием. Хотя мы и уезжаем через неделю, об учебе забывать нельзя.

ДРАКО

Через пятнадцать минут после обеда мы стояли в кабинете профессора Дамблдора. Хотя нет, я пришел на пять минут позже. А все потому, что меня задержала преподаватель магловедения. Она довольно долго распылялась по поводу того, что я редко посещаю её уроки, не выполняю домашние задания и вообще веду себя очень плохо. Она даже сказала, что не станет принимать у меня экзамен за это полугодие. Вот идиотка! Магловская курица! Конечно же, она примет у меня экзамен и даже поставит «отлично» за него, просто она сама об этом еще не знает. Но с ней я разберусь позже.

В итоге, опоздав на общее собрание старост, я вошел в кабинет, кивком извинился перед Дамблдором, который уже что-то говорил и встал рядом с Пэнси. Она приблизилась к моему уху и прошептала:

— Почему опоздал? Уже начал приводить в исполнение свое обещание?

— Бербидж задержала, — пробормотал я.

С тихим «у-у-у» Пэнси повернулась к директору. А я стал придумывать план обольщения. Если Паркинсон решилась на пари, значит, она обязательно станет вставлять мне палки в колеса. Трудно предугадать её действия, но попробовать можно. Для начала она, скорее всего, станет распускать нелестные слухи обо мне, может даже начать посылать письма Гринграсс, пытаясь её предостеречь. Возможно, Пэнси предупредит Нотта о нашем пари и тогда он глаз со своей девушки не спустит. Нужно следить за ним. Можно отправить Гойла или Крэбба, а самому заняться Асторией. С ней все легко, главное, чтобы её никто не настроил против меня.

План обольщения прост и незатейлив – нашептав ей несколько лестных и нежных слов на ушко, приглашу выпить чего-нибудь вкусного в моей комнате. Несколько чудесных дней, во время которых она будет млеть от моей заботы и ласки и все! – дело сделано. Ночью она будет стонать в моей постели от удовольствия, а наутро узнает о том, что я, например, женюсь. За пару месяцев она и забудет обо мне. Но не о нашей будущей ночи. Веселое времяпрепровождение я ей обещаю.

Кстати, на девчонок отлично действует героизм и безбашенность. Поэтому гриффиндорцы так популярны. Можно якобы попасться на глаза Нотту или выкрасть Асторию прямо из его объятий, а когда она будет пищать мне на ухо о том, что мне не поздоровится, я скажу что-нибудь типа: «Мне плевать, ведь я готов на все ради тебя!» — и все, она моя. Любая бы повелась на такую дурь, уж поверьте.

От моих нескромных мыслей меня отвлек довольно-злорадствующий смешок. Я посмотрел на Паркинсон. Она практически не изменилась в лице с того момента, как я зашел в кабинет. Разве что глаза блестели, скорее всего, от радости и предвкушения чего-то. Что такого сказал директор, что Пэнси так обрадовалась? Блуждая в своей голове и придумывая план обольщения, я совершенно прослушал речь Дамблдора.

Я оглядел старост. Когтевранцы и Пуффендуйцы натянули на лица счастливые улыбки и оживленно переговаривались, Вислый как-то слишком уж глупо даже для него открыл рот и выпучил глаза, как будто не веря своим ушам. А Грейнджер… Грейнджер по сути занималась тем же, чем и я – наблюдала за реакцией всех присутствующих. Мерлин, да что же такого сказал директор?

— Подробную информацию о поездке и сборах вы получите у своих деканов, — услышал я. – А теперь, можете идти.

Когда мы с Паркинсон вышли из кабинета и оторвались от стальных старост, я наконец спросил:

— Ну и как тебе новость?

Пытаясь не выдавать себя, я решил узнать все издалека.

— О, ничего особенного. Для меня во всяком случае. Я уже сто раз была во Франции, — лениво ответила Пэнси. – А вот для тебя эта новость должна стать роковой, Драко.

— Почему это?

— Всего неделя на исполнение твоего обещания, иначе ты – проиграл. Вряд ли ты успеешь. Если конечно не решишь использовать любовный напиток, но единственное правило в нашей игре – не применять никаких приворотных зелий. Так что можешь сразу сдаться, я даже не стану насмехаться над тобой.

Теперь я понял, что в кабинете директора глаза Паркинсон блестели в предвкушении победы. Но я не так прост, как она думает. Хотя, она всего лишь пыталась меня запугать и лишить уверенности и у нее ничего не вышло.

— О, Пэнси, ты слишком пессимистична. С чего ты взяла, что я проиграю? Мой план как раз рассчитан на неделю. Так что, не делай поспешных выводов, детка.

ДРАКО

Ровно через три дня, вечером, я сидел в кабинете профессора Бербидж. Снейп сказал, что мы обязаны предъявить свои оценки перед отъездом. Старосты с плохой успеваемостью лишались возможности посетить Францию. С остальными предметами у меня все хорошо, а вот с магловедением вышла проблема. Ну кто виноват в том, что мне глубоко плевать на этих людишек, которые используют для перемещения в пространстве странные железные штуки, называемые автомобилями? Я выбрал этот предмет лишь потому, что не хотел больше ходить на глупые Прорицания и не имел тяги к таким скучным наукам, как Руны или Нумерология.

Будь моя воля, я бы отменил этот идиотский предмет и убил бы чертову Бербидж, которая защищает грязнокровок и маглов всей душой. Чувствую, когда к власти придет Темный Лорд, ей не поздоровится. Да она будет первой в списке тех, кого он убьет лично. И я сам помогу Темному Лорду захватить Англию. Когда я убью директора, моя семья снова будет в почете у него, а Снейп, который подсидел отца на месте правой руки Того-Кого-Нельзя-Называть отойдет на второй план. Он столько лет преподавал в Хогвартсе, неужели у него не было ни одного удачного шанса, чтобы покончить с Дамблдором раз и навсегда? Не верю. И Темный Лорд перестанет верить.

— Мистер Малфой, я знаю, зачем Вы пришли, и я официально заявляю, что не выставлю Вам оценку по моему предмету. Вместо поездки во Францию Вы получите гору домашнего задания, вам ясно?

— Да профессор, но послушайте. Мне нужна эта оценка. Я ведь не просто так прогуливал Ваши уроки!

— Неужели у Вас есть оправдание? – женщина удивленно посмотрела на меня, отвлекшись от какой-то писанины. – Хотелось бы услышать его.

— Понимаете, я ведь воспитывался в чистокровной семье, мне с детства прививали ненависть к маглорожденным. Не смотрите на меня так, профессор, но я ведь не виноват. Всю жизнь я следовал традициям своей семьи и презирал маглорожденных…

— Все ясно, мистер Малфой, можете не продолжать, — Бербидж махнула на меня рукой. Вот тварь! Да как она – мерзкая грязнокровка — смеет отмахиваться от меня?

— Нет, нет! Постойте! – я схватил профессора за руку, отчего она чуть не упала со стула от неожиданности. – Прошлым летом, отдыхая во Франции, я встретил девушку – не чистокровного происхождения. Наверное, Вы будете смеяться, но я – чистокровный до мозга костей волшебник, влюбился в маглорожденную. Вы не представляете, что я перенес! Мне было так тяжело отказаться от нее, но я был должен – моя семья не поняла и не приняла бы мой выбор. И, вернувшись в школу, я решил поменять свое отношение к маглорожденным и самим маглам. Я перевелся с Прорицаний на Ваш предмет, но спустя полгода понял, что все, о чем Вы нам рассказываете, напоминает мне о НЕЙ, о моей прекрасной Соне. Поэтому я перестал ходить на Ваши уроки – мне было больно вспоминать о ней. Она учится в Шармбатоне и эта поездка – единственный шанс побыть с ней еще немного! Прошу Вас, не отказывайте мне в этом, не рубите мне голову с плеч. Я хочу вновь, еще хотя бы раз увидеть её.

Черт, я даже слезу пустил. Маленькую, но все же слезу. А Бербидж? О, она чуть сама не разрыдалась. Видели бы вы её лицо! Сначала недоверчивое, потом понимающее, а затем сочувствующее. Боже, да она сжала мою руку так, что у меня кости стали побаливать. Как же я был хорош!

— О, Драко… — выдохнула она. – Дорогой, почему ты не сказал мне раньше? Я бы поняла…

— Просто я боялся… — замялся я. – Прошу, не рассказывайте никому, даже учителям! Особенно профессору Снейпу!

— Нет, нет, нет, — уверила она меня. – Я не выдам Вашу тайну, юноша. Но послушайте, Вы можете не ходить на мои уроки, и я прощаю вас за прежнее. Вам лишь придется выполнять домашние задания, — я уже подумал, что легко отделался. — И знаете, я, пожалуй, дам Вам одну книгу. Это роман автора Дэниела Лавлеса, — профессор вскочила с места и стала рыться в своем пыльном книжном шкафу. – Начало этой истории так похоже на Вашу, — я вновь услышал плаксивые нотки в её голосе. – Вот, послушайте.

И она начала читать. Да, черт возьми, я знаю, что истории похожи. Более того, они идентичны! Зная содержание романа, я решил взять его за основу своей отмазки. Мама, прочитав это смазливое творение за пару часов, решила тут же пересказать его мне этим летом. Думал, что умру от скуки тогда, а сейчас уже был одной ногой в могиле. Я сидел и слушал Бербидж около часа. Она читала неимоверно эмоционально, временами всхлипывая от переизбытка чувств. Надо же было мне так угадать с историей! Зато я теперь могу официально не ходить на уроки этой истерички.

Спустя совершенно бесполезный и мучительный час моей жизни я наконец вышел из кабинета Магловедения, держа в руках всученную мне профессором книгу. Выкинув её в первое же подвернувшееся окно, я с довольным, но слегка уставшим лицом направился в подземелья. Пора продолжать обольщать Асторию!

Зайдя в свою гостиную, я сразу заметил её – сидела у камина и ждала меня. Она была такой миниатюрной. Если бы я не знал, что она учится на пятом курсе, ни за что не дал бы ей больше тринадцати, хотя ей было уже шестнадцать! Порой я удивлялся тому, какая она все-таки еще маленькая. Маленькая в голове. Постоянно говорила о каких-то детских глупостях, по-детски звонко смеялась и глядела так наивно. Меня вообще удивляло то, что она попала на Слизерин. Может, в ней есть какие-то скрытые качества, но уж слишком сильно они скрыты.

— Привет, — я подошел сзади и прикрыл ей глаза руками.

— Драко, — выдохнула она и, положив свои тонкие пальцы на мои, открыла глаза.

Я обошел диван и сел рядом. Не совсем близко, но достаточно для того, чтобы она почувствовала неловкость.

— Что ты делаешь? Если нас кто-нибудь увидит, пойдут слухи, — прошептала она испуганно.

— Мне-то все равно, но если тебя что-то смущает — идем ко мне или… куда-нибудь, где никто нас не увидит.

Подумав немного, девчонка согласилась. Благо, в гостиной никого не было. Пари, конечно, выиграть нужно, но и лишние проблемы мне не нужны. Мы поднялись в мою комнату. Слава богу, старостам предоставляют отдельные комнаты! Я хорошо подготовился к сегодняшней встрече с Асторией – украсил свою спальню свечами и лепестками белых роз. Где-то под потолком играла тихая мелодия. Будь я девчонкой, я хотел бы лишиться девственности именно здесь. Но мне не повезло и это случилось совсем в другой обстановке. Астории тоже не повезет и сегодня придется обломать её, чтобы подогреть интерес и страсть. Такие штучки действуют безотказно. К концу недели она уже будет моей.

— Боже, Драко! — прошептала она, остановившись в дверях.

— Все для тебя, — я подошел сзади и прикоснулся к её ключице губами. Её кожа пахла чем-то средним между мятой и шалфеем, как будто она специально намазалась кремом с запахом этих трав. Я попытался забыться, расслабиться, но не потерять контроль. Хотя Астория и не была слишком уж сексуальной, но вид её нежной кожи вызывал у меня какие-то теплые чувства к ней. Она такая невинная пока, жаль её портить… Хотя, о чем это я?

Я услышал её дрожащее громкое дыхание и остановился. Проведя рукой по её плечу, предплечью и дальше вниз, я переплел наши пальцы и повел её в сторону кровати, но не для того, чтобы продолжить то, что начал. Пока Астория проминала своей пятой точкой мою кровать, я разливал по пузатым бокалам вино, которое привез с собой из дома. А ведь у меня его чуть не отобрали на проверке в начале года. Слава Мерлину, вовремя появился Снейп и буквально спас все мои запасы. За это я ему благодарен. Хотя, какая тут благодарность? Я всего лишь рад, что профессор вовремя появился и во всем разобрался.

Вручив девушке бокал коричнево-малиновой жидкости, я подсел рядом и, не отрывая взгляда от её лица, стал медленно пить. Глоток за глотком и вот мы уже лежим на кровати, страстно целуясь, меняя позы и прижимаясь друг к другу. Странно, что в такой момент я думал не о том, как бы доставить удовольствие Астории и как бы не зайти слишком далеко.

В мои мысли постоянно врывалась Пэнси со своими въедливыми фразочками, криком: «Я хочу пари!», стриженой челкой, отброшенной влево и вечными играми, жертвой которых мог стать даже самый дорогой ей человек. А был ли вообще такой человек? Многие бы подумали, что им был я, но они бы ошиблись. Я бы не осмелился назвать ни одного. Пэнси никого не подпускает слишком близко к себе, никогда не открывает кому-то своё сердце, которого у нее нет. Мне порой становится жаль её душу, которую она собственноручно убивает. Пэнси еще никого не лишала жизни, но порой хитрила, подставляя людей на смерть. Когда эта девчонка вступит в ряды Пожирателей смерти, нашим врагам мало не покажется. Знали бы вы, как она разозлилась, когда узнала о том, что почетное право стать первый молодым Пожирателем осталось за мной. Она неделю со мной не разговаривала. Я уж думал, она начнет мне мстить, но…

Я замер и открыл глаза. Астория лежала подо мной и непонимающе смотрела на меня.

— Черт! – вылетело у меня.

— Что-то не так? – кротко спросила девушка. Но я уже не обращал на нее внимания. Пэнси решила подставить меня! Моя победа в споре входит в её план. Иначе, почему она до сих пор мне не помешала? Ни разу! Что она задумала? Как это выяснить?

Взглянув на Асторию, чувствующую себя явно не в свой тарелке, я понял, что единственный способ узнать планы Паркинсон – продолжать делать то, что делаю. Возможно, со временем я все пойму, а возможно и нет.

— Прости, я просто задумался, — извиняясь, улыбнулся я.

— И о чем же ты думал?

— О нас. О том, что мы делаем, — пробормотал я и лег рядом с девушкой. – Мы не можем вот так, сразу. Мы встречаемся чуть больше трех дней, а уже стали переходить грань дозволенного. Так не пойдет.

— Я думала тебе наплевать на правила.

— Мне-то да, но я волнуюсь за тебя. Ходят слухи, будто вы с Теодором помолвлены. Если это так, то нам лучше все прекратить, пока не поздно.

— Это не так, — прошептала девушка и, поцеловав меня в висок, приобняла за шею.

Маленькая лгунья! Я спрашивал у отца – у них свадьба намечается на рождественские каникулы. Вот вам и черти в тихом омуте.

Однако я не подал вида, что раскусил её. Я лишь положил свою ладонь на её тонкие пальцы и взглянул в потолок. Жаль, что балдахин закрывал лишь боковые части кровати. Мне всегда было немного некомфортно бессонными ночами смотреть в серый потолок. Казалось, будто я — картина, сижу в раме и не могу выйти за её пределы. Я не любил неволю, хотел свободы. Но так вышло, что с детства у меня не было выбора и никогда не будет. Трудно говорить об этом, но лучше бы я не становился Пожирателем. Да, я постараюсь сделать все, что смогу для выполнения задания Темного Лорда, но этого может оказаться недостаточно. На самом деле, еще несколько дней назад я был уверен в себе, но сегодня я в отчаянии. Я не знаю, как мне вручить проклятое ожерелье Дамблдору. Не пошлю же я его по почте, в самом деле!

Мы просто лежали на кровати пару часов. Она говорила, а я не слушал. Не помню, когда именно я решил, что все, хватит. На сегодня объятий и поцелуев было достаточно. Может быть, девушкам и нравятся эти бесполезно проведенные часы вместе, но мне – нет. Лучше уж подумаю о задании.

Предварительно назначив встречу завтра в библиотеке, я выпроводил Асторию. Она постаралась быть обольстительной и ужасно неловко, но как будто бы страстно поцеловала меня в губы и ушла. Я остался один в своей комнате, лег на кровать и уставился в потолок. Что мне делать? Как выполнить задание? Почему я ни на что не способен?

Я вытащил из под головы подушку и закрыл ей лицо. Мысли путались в голове. Когда же начнется действительно сладкая жизнь?

ГЕРМИОНА

С нетерпением ожидая поездки, я заранее сделала все домашние задания по всем предметам, заполнила табель оценок, посетив всех учителей, и сдала его профессору Макгонагалл. Она сказала, что очень гордится мной, надеется, что я проведу эти два месяца с пользой и попросила следить за Роном и вообще за всеми старостами. Мало ли что…

Рон, кстати, стал вести себя просто безобразно. Мало того, что он решил дотянуть до последнего сдачу оценок декану, так еще и решил отказаться от дополнительных уроков с первокурсниками. Это входит в наши обязанности – подтягивать отстающих первокурсников по основным предметам. Я работаю с детьми по зельеварению и трансфигурации, а Рон, как может, подтягивает учеников по защите от темных искусств. И вчера, как раз перед занятиями, он заявляет мне, что из-за нагрузки перед отъездом и огорчения по поводу того, что он, возможно, не сможет играть против слизеринцев, он отказывается от дополнительных занятий! И сколько я ему не говорила о том, что пока рано делать ставки и что его могут вообще не взять в команду, он не слушал. Но вчера он так разозлил меня, что в порыве ярости я кинула в него чернильницей. Слава Мерлину, до цели снаряд не долетел, но Рон был явно обескуражен. Пора бы мне взять себя в руки, а то становлюсь уж слишком нервной.

Сидя в библиотеке вечером девятнадцатого октября, я старалась сосредоточиться на приготовлении экстракта из слив-цеппелин, который излечивает от грибка ног. Не знаю, зачем я это читала, ведь изготовление этого экстракта не входит в обязательный курс зельеварения. Я всегда любила заниматься и узнавать то, что на самом деле знать не обязательно. Однако кто знает, вдруг мне понадобится лекарство от грибка ног!

Я улыбнулась своим мыслям и вдруг услышала странные звуки, исходящие из самого дальнего угла библиотеки. Поддавшись своему любопытству, я, оставив все свои вещи, кроме волшебной палочки, двинулась в сторону звука. Было уже довольно-таки поздно, в библиотеке практически никого не было. Выйдя в основной коридор между рядами стеллажей, я оглянулась. Мадам Пинс не было на её привычном месте. Наверное, она раскладывала книги по своим местам. Я тихо шагала в сторону источника звука. Теперь я все отчетливее слышала его, сопровождаемого громким прерывистым дыханием как минимум двух человек.

Заглянув за стеллаж, ограждающий самый укромный уголок библиотеки, я поразилась представшей перед моими глазами картиной. Мое самое любимое место, где я читала, желая побыть в одиночестве, оскверняла пара влюбленных подростков. Видя лишь девушку, сидящую на коленях у парня и яростно впивающуюся в его губы, я так и не смогла узнать, кто это был. На вид девушке было лет тринадцать-четырнадцать. Ни она, ни её парень не заметили меня.

Не в силах больше терпеть это безобразие, я решила воспользоваться своими полномочиями старосты и наказать бессовестных студентов.

Они испуганно замерли и посмотрели в мою сторону, услышав, как я громко кашлянула. Из под расстегнутой блузки девушки виднелся бюстгальтер, поэтому заметив меня она тут же прикрыла грудь руками. А парень…

— Малфой! – громко прошептала я.

Сначала слизеринец ничего не говорил, лишь прожигал мой лоб взглядом, но потом ответил:

— Что Грейнджер, из-за отсутствия собственной личной жизни решила понаблюдать за чужой? – ухмыльнулся он. – Очень ценю твое внимание к своей персоне, но не могла бы ты отвалить?

— Малфой! – гневно прошипела я.

— Грейнджер! — в той же манере ответил он.

— Это библиотека, идиот! Здесь нельзя заниматься подобными… вещами.

— Да ладно? И что же ты сделаешь?

— Я… я… — поняв, что снять с него баллы я не могу, а на подружку ему, как, в общем-то, и на количество баллов у факультета, скорее всего, наплевать, я знала, что единственный выход – пожаловаться кому-либо из учителей или же мадам Пинс.

— Бэ-бэ-я-я, — передразнил Малфой. – Давай быстрее приводи свои мозги в порядок и проваливай отсюда. Ни то, грязнокровка, я лично вновь наколдую тебе твои старые кроличьи зубы, да так, что ни одно зелье не поможет вернуть нормальную форму.

— Я пожалуюсь на тебя директору, — пропищала я. Пока я дойду до профессора, Малфой уже успеет смыться. В данной ситуации, как это ни печально, я могла сделать лишь одно – снять баллы с девушки слизеринца и просто… уйти. — Пятьдесят баллов со Слизерина за неподобающее поведение в библиотеке, — в голос сказала я разврнулась и поспешила вернуться на свое место. Спустя несколько минут я увидела, как Малфой в компании своей подружки покидает читальный зал.

Работа не клеилась и я, нервно сорвавшись с места, последовала за слизеринцами. Вылетев из библиотеки, я тяжелыми шагами двинулась в сторону гриффиндорской гостиной. Не знаю, что именно меня так задело: понимание собственной беспомощности или же фраза Малфоя об отсутствии личной жизни. А возможно то, что кто-то может заниматься подобными вещами прямо в школьной библиотеке и при этом не понести никакой ответственности, а я – нет. Хотя, о чем я думаю? Разве мое воспитание позволило бы мне совершить столь мерзкий поступок? Конечно же, нет. Это у слизеринцев нет ни чести, ни достоинства, у меня же они есть.

Переполненная массой чувств и мыслей, я почему-то пошла не по короткому пути, через лестницы, а по дальнему – через коридоры. Обнаружив это, я решила срезать путь и зашла в один из тайных проходов замка. Пройдя пару метров, я услышала чьи-то голоса. И почему мне сегодня так везет? Я прислушалась.

— Я не желаю, чтобы моя родная сестра лизалась с парнем прямо при всех!

Узнав голос Рона, я подошла ближе, ступив на первую ступеньку винтовой лестницы.

— Между прочим, в коридоре было пусто, пока вы сюда не влезли! – кричала в ответ Джинни. Я прикрыла рот рукой. Если они сейчас поругаются, это будет очень плохо. Кто-то что-то пробормотал, но видимо это не подействовало. Уизли уже было не остановить.

— Ты иди, — ответила Джинни. — А я скажу пару ласковых слов моему дорогому братцу!

Послышались быстрые шаги, а затем Джинни вновь заговорила:

— Так, давай-ка, Рон, договоримся раз и навсегда: тебя не касается, с кем я встречаюсь и чем я с ними занимаюсь…

— Нет, касается! — взревел Рон. — Думаешь, мне хочется, чтобы в школе говорили, что у меня сестра…

— Кто? — завопила Джинни. — Ну, говори — кто?

— Он ничего такого не хотел сказать, Джинни, — сказал Гарри, хотя каким-то странным голосом. Будто он был согласен со своим рыжим другом.

— Нет, хотел! — сказала Джинни. — Только потому, что сам ни разу в жизни ни с кем не целовался, потому что никто не станет с ним целоваться, кроме нашей тетушки Мюриэль…

— Да замолчи ты! — заорал Рон. Я тут же представила его пунцовое, а может быт даже и бардовое лицо. Когда он злился, то действительно выглядел слегка комично.

— Не замолчу! — вне себя от злости кричала Джинни. — Я видела, как ты пялишься на Флегму, все надеешься на поцелуй в щечку, смотреть противно! Пошел бы да сам с кем-нибудь полизался, тогда хоть не будешь так переживать, что все остальные это делают!

Подавив возмущение и смешок одновременно, я прикрыла глаза. Мне бы тоже не понравилось, если бы мой брат или того хуже, сестра целовалась с кем-то прямо при мне. Странно, что Джинни говорила Рону практически то же самое, что и имел в виду Малфой в библиотеке.

Послышался ропот и шум шагов – скорее всего Гарри вновь решил вмешаться.

— Много ты понимаешь! — вопил Рон. Топот чьих-то ног стал навязчивее. Что там происходит? — Если я не занимаюсь этим на публике…

Джинни пронзительно захохотала.

— С кем же это ты целовался, со своим Сычиком? Или, может, у тебя под подушкой хранится фотография тетушки Мюриэль?

— Ах ты…

Послышался звук заклинания, ударившегося в стену. Яркая вспышка заставила меня прийти в себя. Я уже было собиралась вмешаться, но тут услышала кое-что о себе.

— …А Гермиона целовалась с Виктором Крамом! Один ты, Рон, ведешь себя так, будто целоваться — это какая-то гадость, а все потому, что опыта у тебя, как у двенадцатилетнего!

Я вдруг почувствовала, что мои щеки покраснели. Вспомнив тот немного странный и единственный опыт в своей жизни, я застеснялась этого. Да, мы целовались с Виктором на Святочном балу. Тогда мне стыдно не было. Неужели я превращаюсь в такого же консервативного человека, как Рон?

Послышался топот девичьих ног по лестнице, затем Гарри что-то пробормотал Рону, и они тоже удалились. Я осталась стоять на той же первой ступеньке, размышляя об услышанном.

Джинни и Рон переругивались настолько часто, особенно в этом году, что это уже стало привычкой. Но так сильно они не ссорились ни разу. Я и не думала, что Рон осмелится послать заклинание в собственную сестру. Конечно, он был в ярости, да и Джинни сама отчасти виновата, но если уж сходить с ума, то не до такой же степени! Да и вообще, завтра у Рона отборочные и если он будет мрачнее тучи из-за ссоры с сестрой, то точно покажет плохие результаты. Он ведь человек настроения. Если Рон не попадет в команду, он совсем опустит руки и тем более, все его пренебрежения обязанностями старосты окажутся бессмысленными. Ну уж нет, этого я не допущу. Помогу, как смогу!

* * *

Стоя на поле рядом со счастливым Роном и немного задумчивым и уставшим Гарри я укоряла себя за такой отвратительный поступок. Как я могла? Применять заклинание «Конфундус» не по правилам, мне было ужасно стыдно. И даже не потому, что я обманула всех вокруг и в первую очередь Кормака, Рона и Гарри, а из-за того, что Рон думает, будто выиграл этот поединок своими силами. Что же будет, если он узнает о моем трюке? Ох, не к добру все это, не к добру…

Я попрощалась с ребятами и в одиночестве пошла в сторону замка. На душе было мерзко, так и хотелось сбросить вину за этот обман на кого-нибудь другого. Когда-нибудь я поплачусь за это.

Вы не представляете, как я испугалась, когда услышала голос Маклаггена, звавший меня. На секунду сердце ушло в пятки, по спине прошелся мороз. Я остолбенела на секунду, а затем, повинуясь какому-то странному порыву быстро пошла по тропинке вперед. Не думала, что когда-нибудь буду так трусить. Значит, разделять с Гарри опасные приключения – это не страшно, а поговорить с обманутым мною Кормаком – сразу же испугалась.

— Гермиона, стой! Подожди меня! – не унимался Маклагген. Я не стала оборачиваться, хотя очень хотела сделать это. Пусть лучше думает, будто я его не слышу.

Мое сердце замерло от страха, когда Кормак догнал меня и схватил за руку. Я думала, что все, это конец. Он раскрыл меня. Теперь он расскажет директору о моем поступке, меня лишат привилегии отправиться во Францию, а может быть, отберут значок старосты.

— Ты чего? Я тебя зову-зову, а ты не слышишь. Хотя, от того гама, стоявшего на стадионе, мог оглохнуть каждый.

Я слабо улыбнулась парню. Вглядевшись в его лицо, я поняла, что зря паниковала. Он ни о чем не догадался.

— Да, шум там просто жуткий, — пробормотала я. После минутного молчания я спросила, – Ты что-то хотел?

— Ах, да! – Кормак встрепенулся и ударил ладонью себе по лбу. – Я хотел поздравить нас! Мы едем во Францию вместе. Проведем отличные недели там… вместе…

Он ослепительно, но все равно как-то мерзко улыбнулся, а я, наверное, посмотрела на него как на идиота.

— Прости, что?

— Я говорю, ура! Мы едем во Францию завтра! – повторил Маклагген.

— Ты что-то путаешь. В Шармбатон едут только старосты, то есть я и Рон, — настойчиво пояснила я.

— О, нет. Уизли теперь вратарь и он решил отказаться от поездки. А профессор Макгонагалл предложила мне поехать. Она была на поле и сразу же подошла ко мне, — в той же манере ответил Кормак. – Так что, это ты что-то путаешь. Точнее, ты теперь ведь знаешь, так что уже не будешь путаться.

Несколько мгновений я тупо смотрела на Кормака, пытаясь понять, шутит он или нет. Но он выглядел вполне уверенным, так что мне пришлось принять эту правду. С трудом, но пришлось.

Что все это значит? Мы ведь с Роном вчера договорились о том, что он пропустит одну игру ради поездки, но не бросит меня там. Он ведь пообещал! А сегодня он, даже не обсудив это со мной, решает отказаться от своих слов. Да еще и подставляет меня! Поехать туда с Кормаком — самое страшное, что вообще можно представить. Как Рон мог так поступить со мной? Ну, я ему устрою!

Гневно сжав кулаки, я обступила Маклаггена и направилась в сторону стадиона. Вскочив в мужскую раздевалку, несмотря на то, что там было много народу, я сразу же набросилась на Рона.

— Как ты мог?! Как ты мог так поступить со мной? Ты хоть понимаешь, что из-за тебя ненаглядного я вынуждена ехать с Маклаггеном? Ты хоть понимаешь, на что ты меня обрекаешь? – я засыпала его своими фразами, яростно сжимая в кулаках грудки его рубашки. Наверное, эта картина казалась смешной, если смотреть со стороны. Рон, ошарашенно пытающийся отпрянуть от меня, стоящий в одних трусах и не застёгнутой рубашке, и я, на голову ниже его ростом, нападающая на него как разъяренная фурия. Кто-то даже стал улыбаться и посмеиваться над нами.

— Я… Гермиона? Я… — не зная, что мне ответить Рон умоляюще посмотрел на Гарри через мое плечо, но тот, видимо, сам не знал, что делать. А я, поняв, что от парня мне сейчас ничего не добиться, отпустила его рубашку и отошла к двери.

— Не смей больше ни о чем просить меня, Рональд. Мне надоело вечно помогать тебе во всем, не надеясь хоть намкакую-нибудь отдачу, — напоследок сказала я и вышла из раздевалки.

ДРАКО

Узнав о том, что рыжий Уизли (явная тавтология) стал новым вратарем команды Гриффиндора по квиддичу, я упал со стула, пролил на себя тыквенный сок и залился каким-то уж слишком истеричным смехом. Меня поддержали идиоты Гойл и Крэбб.

— Вы… вы… вы серьезно? Уизли – вратарь?! Не смешите меня, боже! Я сейчас надорвусь… А-ха-ха-ха-ха!

— Это конечно очень смешно, — улыбнулся Забини, — но это правда. Я сам слышал за обедом.

— А я видел списки. Это правда, — пробасил Гойл и снова глупо заржал.

— Кстати, он видимо не едет во Францию. Ходят слухи, что вместо него отправляют Маклаггена, — добавил Блейз.

— Не разыгрывайте меня, — махнул я рукой. – Как этот остолоп, эта длиннолапая и косоногая обезьяна могла стать вратарем еще и в этом году? Ладно, на пятом курсе у них просто не было выбора, но сейчас-то Амбридж тут нет! Я, конечно, понимаю, что у этих гриффиндорцев мозги набекрень и они помешаны на дружбе, но Поттер ведь не конченый идиот!

— Можешь не верить нам сколько хочешь, но мы не шутим, — притворно вздохнул Забини.

— Ладно, предположим, что Вислый действительно стал вратарем. Подумайте только, чем это обернется для вас! Даже без меня вы выиграете матч. Поттер поймает снитч, это ясно, но к тому моменту вы забьёте в ворота Уизли столько мячей, что даже снитч гриффиндорцам не поможет. Это будет их позор! И личный позор Поттера, а, главное, Уизли. Хотя, последнему уже и некуда больше позориться. После прошлого-то года…

— То есть ты полностью уверен в победе? – отозвался Ургхарт. – Весной гриффиндорцы получили Кубок, как раз благодаря Уизли. Даже твоя песня не помогла, — слизеринец оперся подбородком о кулак. — Не хотелось бы, чтобы моя команда проиграла из-за какого-то тупоголового Уизли.

— Успокойся, Крис, все пройдет по высшему разряду, — я откинулся на спинку кресла и расслабился.

Чего-чего, а от Поттера я такого не ожидал. Я думал, что квиддич важен для него. Конечно, друзья у него всегда были на первом месте, но чтобы взять Уизли на роль вратаря и в этом году, нужно было быть либо очень преданным другом, либо полным идиотом. В прошлом году гриффиндорцы победили лишь благодаря нелепой случайности – Уизли вдруг почувствовал себя великим. Такое бывает лишь раз в тысячу лет, так что можно и не волноваться. Да и весь прошлый год, кроме весеннего матча он играл просто отвратительно. Вряд ли что-то существенно изменилось за лето.

Мимо прошла Астория и хитро подмигнула мне. Я сделал вид, что не обратил внимания, а сам вспомнил вчерашний вечер в библиотеке. Затащил Асторию туда, чтобы позаниматься вместе, сделав вид, будто мне безумно интересно, как она учится, а сам медленно, но верно вновь соблазнил её. Всегда мечтал заняться сексом среди книг и стеллажей… Видели бы вы, как тряслись руки Гринграсс, когда она расстегивала верхние пуговицы блузки. Зачем она это делала? Думала, что мне понравится вид её маленькой угловатой груди?

Но сказка должна когда-нибудь закончиться, и не всегда хэппи-эндом. Грейнджер со своими ошалелыми глазами ворвалась в наше тихое развлечение и все испортила. После этого у Астории кончился весь запал, она поникла и завяла. Поняв, что сегодня я уже ничего не добьюсь, по крайней мере, здесь, в библиотеке, я решил не тратить время попусту. Ведь у меня его не так уж и много…

Мы вернулись в гостиную факультета и решили позаниматься в комнате Астории. Там никого не было, но я все равно не решился продолжить то, что не смог закончить в библиотеке. Завтра мы уезжаем, так что придётся провести с ней целую ночь. Осталось придумать, где. В моей комнате – не вариант, может завалиться Пэнси в самый неподходящий момент.

Еще в прошлом году я узнал о существовании Выручай-комнаты. Раз уж она может принимать облик любого помещения, то, наверное, сможет стать милым любовным гнездышком на одну ночь. В любом случае, стоит попробовать.

Меньше чем за минуту я накатал записку для Гринграсс и отправил прямо ей в руки. Астория как раз только вошла в гостиную. Она спешно и с каким-то слишком уж фанатичным видом развернула клочок пергамента, бегло, но в то же время, впиваясь взглядом в слова и буквы, прочитала послание и, радужно улыбнувшись, убежала в свою комнату. Интересно, она уже знает о том, что я уезжаю на два месяца? Надеюсь, нет, иначе пришлось бы что-нибудь соврать, чтобы отделаться от нее потом, а так и придумывать ничего не надо.

Спустя полчаса, ровно в 22:00, то есть за час до отбоя я стоял в коридоре восьмого этажа прямо напротив статуи Бориса Бестолкового. Я решил попробовать вызвать дверь, представил себе комнату, в которой можно было бы заняться тем, чем я собирался, прошёл три раза туда-обратно и взглянул на стену. Ни двери, ни ручки не было и в помине, просто голая каменная стена. Я пробовал еще и еще, но комната так и не открылась мне. Чертыхнувшись, я потрогал стену – вдруг дверь есть, но я её просто не вижу? Поняв, что призрачная надежда растаяла в воздухе, я со всей злости пнул один из каменных блоков. Прыгая от боли в ноге, я не сразу заметил, что Астория поднялась на этаж и смотрела прямо на меня, улыбаясь моему комичному виду.

— Привет, — выдохнул я, успокоившись. Мерлин, и где я научился так блестяще играть? Эти вздохи-охи сопровождали всю мою операцию, создавая впечатление, будто каждая наша встреча — словно явление ангела с небес.

— Я так рада, что мы снова встретились. И еще больше, что мы встретились не в библиотеке, — девушка улыбнулась. – Но скажи, почему именно здесь?

— О-о-о… Этот холодный, темный и неприветливый коридор скрывает в себе одну очень интересную тайну. Гляди!

Надеясь всем сердцем на удачный исход, я принялся вновь расхаживать по коридору, думая о комнате с большой кроватью и камином. Ну, и желательно, чтобы обстановка располагала к романтичному исходу. Зажмурившись, пройдя последние два метра, я остановился. Послышался тихий восторженный вздох. Я понял, что на этот раз у меня все получилось.

— Я же тебе говорил, — промурлыкал я, подойдя к Астории и приобняв за талию. – Хогвартс вообще наполнен множеством тайн, которые нам только предстоит открыть.

Что за чушь я нес? Ладно, пускай я пытался заговорить Гринграсс, но это уже перебор. Хотя, она видимо так восхитилась моей фразой, что решилась наконец войти в комнату. Взявшись за круглую ребристую ручку, она приоткрыла дверь потянув меня за собой. И тогда я понял, что это место не зря назвали Выручай-комнатой. Все, как я и хотел: большая и по виду удобная кровать, покрывало которой было покрыто лепестками роз, присутствовала, как и большой камин. Банально, но все же. Вокруг было множество ваз с красивыми цветами, названия которых я не знал, полок с книгами, зельями в бронзовых сосудах и фотографиями. Большую часть деревянного пола накрывал мягкий ковер. И лишь горящий камин освещал комнату.

Подойдя к одной из полок с зельями, я прочитал на одном из флаконов: «Нонфилорум». Ох уж эта комната! Даже зелье от случайной беременности предусмотрела. Пока Астория рассматривала фотографии неподалеку от меня, я быстро опустошил сосуд с зельем и, решив не откладывать дело в долгий ящик, сразу улегся на кровать. Приглашающе похлопав покрывало рядом с собой, я обольстительно улыбнулся. Не так, как делает это Астория, а нормально, действительно обольстительно. Девчонка, пораженная всем случившимся, даже не стала сопротивляться – просто легла рядом.

— А что это вообще за комната? Чья-то спальня? Главных старост? – наивно спросила Астория.

— О, нет. Эта комната – просто находка для таких, как мы. Её называют Выручай-комнатой или «Комната так и сяк». Она может принимать вид любого помещения, сама наполняет его предметами интерьера и приветливо открывает свои двери всем нуждающимся.

— То есть, если бы нам не нужна была кровать и вообще все это, комната бы не открылась?

— Нет. Комната сама угадывает наши желания. Желания нас обоих, — тут я уже начал подводить Гринграсс к самому важному и поэтому приобнял за плечи, приблизившись близко к её лицу. – Скажи мне, чего ты хочешь в данный момент?

— Я… — замешкалась она. – Я не знаю… не могу сказать… не хочу… ничего…

Она начала задыхаться от переизбытка чувств, а я стал проводить свободной рукой по её волосам, а заодно и губами по шее, щеке и дальше к её тонко сжатым губам. Астория хотела что-то сказать, но я ей не позволил. Не зря ведь говорят, что лучший способ заставить кого-то замолчать – заткнуть ему рот поцелуем. Я так и сделал. В такие моменты я просто ненавижу слушать женское лепетание.

Медленно дело дошло до наших обнаженных тел, её стонов, изгибов тела и всего такого. Да уж, эту ночь ей не забыть. До сих пор вспоминаю её переполненное сначала испуга, скованности и неловкости лицо, а потом блаженство и мольбы о продолжении.

На самом деле, все было ужасно, по крайней мере, для меня. Не люблю девственниц, а эта оказалась настоящим девственным бревном. Просто Пиноккио какое-то, только в женском обличии.

Слава богу, все закончилось относительно быстро. Девчонка выдохлась, когда я только стал получать хоть какое-то удовольствие от всего этого. И как бы я не пытался её расшевелить, она все болтала о том, как сильно меня любит, как прекрасно все прошло и так далее по списку. Если бы я не знал, что она слизеринка, точно принял бы за пуффендуйскую дуру. Нет, правда, что-то слишком уж она надоедлива и тупа. Но ладно, договор я выполнил, осталось лишь запротоколировать все так, чтобы Пэнси мне поверила и можно спокойно спать до самого утра.

ДРАКО

— Какая отличная картинка! У тебя талант к колдографии, — восхищалась моими работами Пэнси. В качестве доказательства исполнения своей части пари я предоставил ей несколько фото обнаженной Астории. Проверив их на подделывающие чары, Пэнси мне поверила. Я выиграл пари, но радости мне это не принесло. Как-то слишком уж спокойно Пэнси отреагировала на мою победу. Странно, но меня до сих пор не оставляло чувство, будто Паркинсон собирается отомстить мне за то, что я стал первым молодым Пожирателем смерти. И месть её только началась.

— Спасибо, Пэнси, рад стараться, — скупо улыбнулся я и взглянул в окно. Мимо пробегал скучный серый пейзаж, по поезду барабанил дождь. Никогда не любил осень. Она всегда наводит на меня тоску, тем более в такие времена, когда печальные настроения сопровождают меня везде. Я так и не придумал, как вручить Дамблдору Проклятое ожерелье. Это очень огорчало, так как мне безумно не хотелось чинить Исчезательный шкаф. Эта трудная работа заняла бы все мое свободное время. Пару недель назад я попытался сделать это, но только потратил целый день впустую. А тут я еще и не могу придумать, каким образом пронести ожерелье в школу.

— Ты не против, если я одну из колдографий помещу в свой альбом? – ворвался в мои мысли голос Пэнси.

— Нет.

Я вновь взглянул в окно, облокотившись о раму. Капли быстро стекали по запотевшему стеклу, словно торопясь упасть на землю, слиться с ней, стать её частью. А я? Я был частью своей семьи, частью школы, частью Пожирателей смерти, частью этого мира. Но не было того, кого я бы мог назвать частью себя. И вряд ли такой человек появится.

— Что-то ты сегодня грустный. Что случилось? – сухо поинтересовалась Пэнси.

— А ты как будто сама не знаешь, — раздраженно ответил я.

— Нет, не знаю.

— Да, конечно! Хочешь сказать, что ты не знаешь о моем задании? О том, что грозит мне и моей семье, если я его не выполню? О том, что это задание вообще невыполнимо?

— Твой отец сам виноват в том, что ты и твоя семья сейчас оказались в подобном положении, — хладнокровно сказала Паркинсон.

— Если ты все еще злишься на меня за то, что я, а не ты стал Пожирателем и получил это задание, то, поверь, я бы с радостью поменялся с тобой местами, — тихо добавил я.

Я понял, что задел её за живое. Щеки покраснели, показывая насколько она зла, в каре-зеленых глазах мелькнуло пламя и на секунду они стали черными.

— Ты никогда не был достоин этого, — прошипела она. – Я всегда хотела этой славы, а тебе это даже не нужно. Я владею темной магией в сотню раз лучше тебя, но Темный Лорд выбрал не меня!

«Люди вечно выбирают не тебя», — хотелось вставить мне.

— Да как ты не понимаешь?! – воскликнул в голос я, но потом осекся и продолжил шепотом. – Для меня все это – наказание за оплошность отца. Он хотел убить его, но потом придумал более интересный ход – сделать из меня своего раба и убить всю мою семью уже после моей неудачи, смешав Малфоев с грязью. Я не дам ему возможности унизить мою семью, я выполню задание, чего бы мне это не стоило!

— Это мы еще посмотрим, — сказала Пэнси, тем самым показав, что неприятный для нас обоих разговор окончен. Она вновь обратилась к своему альбому. Паркинсон взяла одну из колдографий, на которой Астория сладко спит в абсолютно обнаженном виде и поместила её в одну из рамок в альбоме. Остальные она сожгла.

Мне стало скучно и я решил поговорить о чем-нибудь другом. Например о цели моего недельного труда.

— Я так и не понял, в чем же все-таки заключался твой план мести. Ну, переспал я с Асторией, ну, ей наверняка будет стыдно, когда она поймет, что я её кинул, а что дальше-то? В чем был смысл всего этого?

— Боже, Драко ты иногда меня просто поражаешь. Я думала, мозгов у тебя хватает, — устало ответила Пэнси. Я пропустил её оскорбление мимо ушей, все так же вопросительно глядя на нее. Паркинсон цокнула языком и продолжила:

— Да будет тебе известно, в таких старых и почитаемых чистокровных семьях, как Нотт, каждую невесту проверяют на чистоту и невинность. За день до того, как мы с Теодором расстались в светских газетах появились заметки о его помолвке с Гринграсс. Это и стало причиной нашего расставания. Если бы ты почаще читал нормальную прессу, а не этот желтый «Пророк», ты бы уже давно был в курсе.

— То есть, перед помолвкой Асторию проверяли? – спросил я.

— Именно, — ответила Пэнси и засунула свой драгоценный альбом в чемодан. – Но я точно знаю, что в семье Нотт есть еще одно правило – проверять невест перед подписанием брачного контракта.

— А брачный контракт они еще не подписали, так как свадьба намечена на Рождество! – воскликнул я.

— И этой свадьбе не суждено состояться. Это станет позором для семьи Гринграсс и для самого Теодора. Ведь это уже второй раз, когда у него срывается свадьба…

— А когда был первый? – заинтересованно спросил я.

Пэнси красноречиво вздохнула и я все понял. Она должна была стать его женой. Но Пэнси уже давно не девственница и не прошла отбор еще на первом раунде. Слава Мерлину, эта информация не попала в прессу. А вот о Гринграсс Пэнси позаботится. После того, как во всех её любимых светских газетах появится сенсационная новость, Асторию не возьмет замуж ни один приличный британский чистокровный волшебник. Она либо останется старой девой, либо отец отправит её куда-нибудь подальше, где никто не будет знать о её позоре. Хотя клеймо грязной невесты останется с ней навсегда. Жестоко, если подумать, но вполне нормально для Пэнси. Кстати, о жестокости!

— В который раз хочу сказать, что ты просто гениальна, — без особого восхищения в голосе заметил я.

— Не подлизывайся, — ухмыльнулась Пэнси. Она просто обожала, когда её хвалили, но особенное удовольствие ей доставляла моя похвала.

— Нет, правда. Говорят, что все гениальное просто и действительно, ты сумела отомстить сразу обоим, при этом не сделав практически ничего, — с энтузиазмом продолжил я.

Пэнси засмеялась, а я подсел к ней. Она тут же посерьезнела и пристально посмотрела мне в глаза.

— Ты самая умная девушка из всех, что я знаю, — я заправил за ухо Пэнси выбившуюся из укладки прядь.– У меня есть небольшой вопрос, — прошептал я ей на ухо. Она прикрыла веки. – Надеюсь, ты сможешь честно на него ответить.

Я положил руку на её шею. Приблизившись близко-близко к её лицу я положил вторую руку на её бедро. Наконец, я вновь прошептал:

— Что ты задумала, Пэнси?

Она тут же распахнула глаза и взглянула на меня с огромной ненавистью. Я сжал её шею и бедро так, что она еле слышно пискнула, но ничего не ответила. Тогда я подтолкнул её вниз и она упала на сиденье. Я, стоя на коленях, навис над ней. Одна моя рука поднялась выше к талии, другая все так же сжимала её тонкую бледную шею. В этот момент мне безумно хотелось сломать её, сжав изо всех сил.

— Что ты задумала? — повторил я.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — прохрипела Пэнси, все еще глядя мне прямо в глаза.

— Не притворяйся. Я раскусил тебя — ты хочешь отомстить мне. Я ведь прав?

Несколько секунд мы обменивались яростными взглядами. Пэнси словно онемела, даже не моргала.

— Молчание – знак согласия, — прошептал я. – Если ты что-то задумала, детка, подумай еще раз, прежде чем приводить свой план в исполнение. Я уничтожу тебя, если ты посмеешь хоть как-то мне навредить.

Сказав это, я тут же вышел из купе. Чертова Пэнси! Какая же она все-таки дрянь. Таких как она – одна на миллион. Стерва, настоящая стерва, которая обожает выигрывать, даже если для этого придется делать отвратительные вещи. Но сегодня победил я.

ГЕРМИОНА

Мы ехали в поезде с самого утра, а все еще не выехали из Англии. Наверное, путь займет и всю ночь. Надеюсь, что я ошибаюсь, так как не смогу терпеть Маклаггена так долго. Кормак все не мог умолкнуть. О чем он сейчас говорил? Я отвлеклась от чтения журнала по трансфигурации и взглянула на Кормака. Он вальяжно лежал на сиденье, подложив под голову свой чемодан и якобы разговаривал со мной:

— Представляешь, я даже не ожидал, что дядя предложит мне такое. Начальник службы охраны Министерства? Да он, наверное издевается! Я-то надеялся, что стану хотя бы начальником портального управления вместо него. Поверь, он далеко не лучший в своем деле. Будь я на его месте, я бы выполнял его работу в сотню раз лучше…

Тихо фыркнув, я вновь принялась за чтение. Кормак был настолько самовлюбленным типом, что буквально выводил из себя любого. Но самое ужасное заключалось в том, что он вдруг, ни с того ни с сего, решил, что нравится мне и стал за мной ухаживать. Правда его ухаживания всегда заканчивались тем, что он восхвалял себя, но от самой мысли о нем. Многие гриффиндорки просто покланялись ему, но не я. Кормак просто выводил меня из себя своими рассказами о том, как его дядя предложил ему место начальника не в том отделе Министерства, где бы он хотел. Так и хотелось сказать ему: «Очнись же, наконец. Ты должен летать по поезду от счастья! Не каждому выпускнику сразу достается место главы отдела, а тебе даже и делать ничего для этого не пришлось», но каждый раз я сдерживала себя.

— В общем, я сказал дяде, что если он не оставит мне свое место в Министерстве, то я уйду из дома. Он меня так любит, поэтому через полгода я стану главой отдела портального управления!

Не в силах больше терпеть его самовлюбленную болтовню, я отложила журнал и выскочила из купе. Так сильно меня еще никто не бесил. Как он не понимает, что людям неинтересно все время слушать о его ненаглядной персоне? И за что же высшие силы так наказывают меня? Рон поступил так нечестно со мной. Я все еще очень злилась на него, хотя, сказать честно, грустила о том, что он не поехал со мной. Но не потому, что жутко скучала, а из-за пресловутого Маклаггена.

А вот, кстати, и он, выходит из купе за мной.

— Эй, Гермиона, ты чего?

— Ничего, Кормак, просто мне нужно выйти. По делу…

— А-а-а… — протянул парень. – Ну хорошо. Возвращайся скорее, я не рассказал тебе о своих оценках. Я ведь лучший по защите от темных искусств…

— Да-да. Потом расскажешь, — поспешила я перебить его и быстрым шагом направилась к уборной. Нужно было придумать что-нибудь получше, а то в туалете долго не посидишь, а опять встречаться с Кормаком я вовсе не хотела.

Я дошла до туалета и дернула ручку двери. Оказалось, там было уже занято. Мне пришлось ждать несколько минут, пока один из старост не вышел. Я удивилась, когда я увидела Малфоя, выходящего из уборной. Вид у него был жутко злой, поэтому я предпочла не связываться с ним и вжалась в стену, надеясь, что он меня не заметит. Но это не помогло, Малфой сразу же заметил меня и изобразил гримасу отвращения.

— Чего шастаешь тут, Грейнджер? — прошипел он.

— А тебе-то какое дело? Я тоже вообще-то в этом поезде еду и мое право — ходить там, где хочу, — ответила я возмущенно.

— Еще одно слово, Грейнджер, и ты уже не сможешь ходить никогда.

— Да? И что же ты мне сделаешь, Малфой? – дерзко спросила я, скрестив руки на груди.

— А ты попробуй и узнаешь, — ответил слизеринец, приблизившись к моему лицу. Интересно, он всегда так делает, когда хочет напугать какую-нибудь девушку? Я бесстрашно смотрела прямо в его глаза. Говорят, что глаза – зеркало души. Если так, то в его душе лишь лед, сплошная толстая льдина. Она дрейфует по волнам его сердца и сносит на своем пути все хорошее, что еще осталось в нем.

— Ты ничего мне не сделаешь, ведь ты не самоубийца, и не хочешь попасть в Азкабан, как твой отец, — почти выплюнула я ему в лицо и, оттолкнув его руку, отгораживающую меня от уборной, открыла дверь. Но не успела я зайти, как сзади послышался нетерпеливый голос Маклаггена.

— Что-то ты долго, Гермиона! Я тебя уже заждался, — на весь поезд восклицал он. Я нервно закрыла глаза, стараясь успокоиться и не выхватить прямо сейчас волшебную палочку. Я ведь староста и мне нельзя калечить школьников, даже если они такие надоедливые, как Маклагген.

Я обернулась и увидела, что Кормак уже стоит за спиной Малфоя и удивленно смотрит то на него, то на меня.

— Чем это вы тут занимаетесь? – подозрительно спросил он. Я чуть не рассмеялась от такой реплики. Неужели он ревнует меня к Малфою?

— Не твое дело, — процедил Малфой. Мне так хотелось сказать то же самое, но, в отличие от слизеринца, я всегда веду себя вежливо.

— Заткнись Малфой! – грубо ответил Кормак. – Гермиона, мне скучно. Почему ты меня бросила так надолго?

Закатив глаза, я устало потерла лоб. Но я не успела ответить, так как вмешался Малфой:

— Потому что ты — чертов самовлюбленный эгоист и придурок, которого невозможно терпеть дольше трех секунд! – прошипел он прямо в лицо Маклаггену и, оттолкнув его, поспешил вернуться в свое купе.

Я видела, как Кормак ошарашено смотрит вслед слизеринцу, затем гневно сжимает кулаки и, развернувшись, припускает до слизеринского купе. Я, естественно, побежала за ним.

— Кормак, не нужно! Не связывайся с ним! — просила я. Схватив за руку, я попыталась удержать его, но взбесившийся Маклагген вырвал свое запястье и рывком открыл дверь нужного купе.

— Ты-ы-ы! – проревел он. – Иди сюда, чертов хорек, я с тебя всю твою белобрысую шкуру спущу!

Я стояла за спиной Кормака, пытаясь оттащить его в наше купе, и увидела, как Малфой тут же вскочил с сиденья и нацелил волшебную палочку на парня, как и Маклагген. Они стояли так несколько секунд. Остальные старосты выглянули из своих купе и стали с интересом наблюдать за сложившейся картиной.

Я совсем не знала, что делать. Единственное, что мне оставалось, это вклиниться между парнями и попытаться успокоить их, став живой преградой. Так я и сделала. Но в тот миг, когда я оказалась между слизеринцем и гриффиндорцем, один из них произнес заклинание и я, почувствовав легкий удар по ребрам, упала навзничь, провалившись в темноту.

ДРАКО

— Потому что ты — чертов самовлюбленный эгоист и придурок, которого невозможно терпеть дольше трех секунд! – прошипел я в лицо этому смазливому гриффиндорцу и, оттолкнув его, поспешил вернуться в свое купе.

Не знаю, с чего я вдруг так завелся. Он помешал мне приструнить Грейнджер, это понятно. Но ведь никто не просил меня идти с Малгаггеном (или как его там) на конфликт. Да и зря я, наверное, нарвался. Этот парень больше похож на огромный шкаф, чем на человека. Если он сейчас решит разобраться со мной, мне не жить.

Да еще и эта Грейнджер. Я думал, без своих друзей она будет не такой смелой, а оказалось, она стала даже более дерзкой. Кто же знал, что она меня так взбесит?

Подходя к своему купе, я понял, что гриффиндорец не пойдет за мной. Во всяком случае, его шаги не раздавались у меня за спиной. Я открыл дверь, вошел и присел. Пэнси даже не взглянула на меня, она раскладывала магический пасьянс. Только когда я удобно разлегся на сиденье, я услышал крики Грейнджер:

— Кормак, не нужно! Не связывайся с ним!

Я еще не успел встать, как парень-шкаф уже ворвался в купе, чуть не вырвав дверную ручку при этом. Его надувающиеся при каждом вздохе ноздри показывали, что он не по-детски зол. Гриффиндорец выхватил палочку из кармана брюк и наставил её на меня. Я тоже в долгу не остался. Перебирая в голове все знакомые мне болезненные заклинания я и не заметил, как Грейнджер вклинилась между нами. Правда, она упала раньше, чем я успел что-либо сделать. Видимо, гриффиндорец послал заклинание в грязнокровку и она свалилась прямо на меня. Я вовремя подхватил её. Взглянув на своего соперника, я мысленно называл его всем синонимами слова «идиот». Затем, уложив Грейнджер туда, где я сам лежал минуту назад, я проверил у неё пульс. Вроде бы, она была жива, но без сознания.

— Что за заклинание ты применил, придурок? – раздраженно спросил я. Еще не хватало мне этой гриффиндорки, без сознания развалившейся здесь. Уверен, когда сюда придет Макгонагалл, сопровождающая нас, обвинят во всем меня. Нужно было срочно приводить Грейнджер в чувства.

— Я… я… — начал заикаться гриффиндорец.

— Как зовут? – быстро спросил я.

— К-кормак, — пробормотал он удивленно. Этот остолоп все еще стоял в дверях, держа в руках палочку, а сзади толпились когтевранские и пуффендуйские старосты.

— Так вот, слушай сюда, Кормак. Если ты сейчас же не скажешь мне, что за заклинание ты применил, я собственноручно сверну тебе твою толстую шею. И еще, советую спрятать волшебную палочку и разогнать этих идиотов сзади тебя по их купе, пока сюда не пришла Макгонагалл, — жестко сказал я и ожидающе взглянул на гриффиндорца.

— Остолбеней, я применил «остолбеней», — пробормотал Кормак и поспешил выйти из купе.

— Так я и думал…

Вот тебе и гриффиндорец. Вместо того, чтобы помочь подруге, решил побыстрее смыться. Придется самой приводить её в чувства.

— Да уж, этот Кормак не отличается оригинальностью, — заметила Пэнси, не отрываясь от карт. – Чего ты возишься с этой грязнокровкой?

— А то, Пэнси, что когда профессор Макгонагалл зайдет сюда с проверкой, то сразу же подумает, будто это я её оглушил.

Пэнси что-то пробормотала, но я не расслышал. Прикоснувшись к щеке Грейнджер, я отвел руку и дал ей сильную пощечину. Грязнокровка тут же распахнула глаза и вскрикнула от боли.

— Да не ори ты так! – прикрикнул я на нее. – Как себя чувствуешь?

Сначала Грейнджер шокировано глядела на меня, потирая покрасневшую щеку, а затем ответила:

— Нормально.

— Раз так, тогда вали отсюда поскорее, — вклинилась Пэнси.

— Не торопись, – сказал я через плечо. – Ты знаешь, кто тебя оглушил?

Подумав немного, Грейнджер неуверенно посмотрела на меня.

— В данной ситуации трудно сказать. Это мог быть Кормак с той же вероятностью, что и ты.

— Тогда просвещу. Это сделал твой придурок-гриффиндорец и тут же свалил, а мне пришлось приводить тебя в чувства. Так что когда в следующий раз будешь вставать между двумя сражающимися, подумай хорошенько. А теперь, можешь сказать спасибо и пошла вон.

Указав на дверь, я дождался, пока растрепанная гриффиндорка покинет мое купе, а затем прилег на свое место, надеясь хорошенько отдохнуть перед прибытием в Шармбатон.

ГЕРМИОНА

Ночь наступила неожиданно. Вроде бы было еще светло, когда я в последний раз смотрела в окно и вдруг кто-то внезапно выключил свет во всем мире, нагоняя на него бесконечную ночную тьму. Спать я не собиралась, так как профессор Макгонагалл сказала, что мы приедем рано утром, но и сидеть в купе тоже не хотелось. Кормак так храпел, что уши отваливались. Кстати, как только я вернулась в купе после небольшого вечернего инцидента, он больше не разговаривал со мной, деля вид, что увлеченно играет с какой-то штукой. Тогда я полностью поверила Малфою.

Совершенно потеряв счет времени, я весь вечер читала свой журнал, потом книгу о самых интересных магических преступлениях. Меня так затянул мир криминалистики, что я и не заметила, как наступил третий час ночи. Лишь когда глаза начали слипаться, а голова – болеть я поняла, что уже довольно-таки поздно и что хочу спать.

Отложив книгу, я решила выйти в коридор. Тихо закрыв за собой дверь я подошла к окну и приоткрыла его. Сверху на меня дунул прохладный свежий ночной воздух. В небе сияло множество звезд и половинка казавшейся серебристой луны. Она как один единственный фонарь светилась в небе, озаряя своим бледным светом землю и длинный коридор Хогвартс-экспресса.

Я стояла так несколько минут, прижавшись лбом к холодному стеклу. О чем я думала? Можно сказать, ни о чем конкретном. Просто сонливость убивала все мысли на корню. Какие-то обрывки воспоминаний крутились в моей голове. Сначала Битва в министерстве, Пожиратели смерти в масках, побледневший от ужаса Гарри, осознавший, что его завели в ловушку. Тогда мы практически проиграли, можно сказать, нам повезло. Хотя, кое от кого удача отвернулась в тот вечер. Сириус… Как же Гарри сумел пережить его смерть? Ведь он так его любил. Мне до сих пор больно вспоминать о его состоянии в течение нескольких дней после смерти крестного. Он словно умер сам.

Следующим воспоминанием стал день, когда мы увидели Малфоя в Лютном переулке. Гарри думает, что он запугивал Горбина Черной меткой на своем предплечье. Но я не была так уверена. Возможно, он и напугал его именем Волдеморта, но уж точно не Меткой. Вряд ли такой человек, как Малфой мог стать Пожирателем смерти. Ведь он всего лишь ребенок, как и все мы. Судя по образу жизни Малфоя он вряд ли стремится вступить в ряды поклонников Темного Лорда. Разве что, его могли бы принудить, но вот только зачем? Нет, Малфой не Пожиратель, это точно.

На секунду мне показалось, будто где-то заскрипела дверь купе, но не услышав звука шагов я продолжила вспоминать. Что дальше? Урок зельеварения, на котором Гарри отличается отменно приготовленным зельем, благодаря найденному учебнику. Как же мне не нравилась эта вещь! У меня было много догадок по поводу прежнего хозяина учебника, но вряд ли хоть одна из них была верной. Главной версией конечно была связь этого учебника с Волдемортом, тем более что псевдоним «Принц-Полукровка» вполне ему подходит. И сколько бы я не говорила Гарри о потенциальной опасности этой книги, он не слушал. Хотя, я была уверена, что когда-нибудь он поймет мои опасения.

Мои мысли прервались, когда я ощутила, как кто-то смотрит на меня. Я взглянула вправо и увидела Малфоя, стоящего в метре от меня. Он опирался плечом о стену и внимательно изучал мой внешний вид. Не желая напрашиваться на конфликт я оттолкнулась от железной рамы и поспешила вернуться в своё купе, но голос Малфоя заставил меня остановиться.

— Не спится?

Медленно обернувшись я огляделась по сторонам и поняв, что слизеринец разговаривает именно со мной, ответила:

— Ага. Я вообще не собираюсь ложиться.

— И я, — выдохнул Малфой.

Постояв несколько секунд в коридоре, обмениваясь с ним взглядами, я открыла дверь купе.

— Не хочешь поболтать? — насмешливо спросил он.

От неожиданности такого предложения я отпустила дверь и она, закрываясь, больно ударила меня по ноге. Я еле удержалась от того, чтобы не вскрикнуть.

— Осторожнее нужно быть, Грейнджер, — ухмыльнулся Малфой и медленно вернулся в свое купе.

Я так и не поняла, было ли его предложение шуткой или же он действительно стал так одинок, то снизошел со своих небес и решил поболтать с презренной грязнокровкой. В любом случае, мне так и не удалось уснуть этой ночью.

ДРАКО

— Что, решил перекинуться парой фраз с грязнокровкой? – вредным, но сонным голосом спросила Пэнси.

— Нет, просто подумал, что будет очень смешено, если она придавит себе ногу дверью.

— И что, было смешно?

— Еще как, — протянул я и растянулся на сиденье. – Чего не спишь?

— А ты? – тихо спросила Пэнси.

— Ты же слышала, я вообще сегодня спать не собираюсь, — ответил я.

— И что же будешь делать? – приподняв свою тонкую аккуратную бровь спросила Паркинсон.

— Не знаю. У тебя есть предложение?

— Есть парочка, — девушка многозначительно облизнула губы.

— Я не собираюсь спать с тобой, Пэнси, — раздраженно ответил я.

— Почему? Разве ты никогда этого не хотел? – обольстительным шепотом спросила она.

— Ты знаешь, что хотел и хочу до сих пор, но не здесь и не сейчас.

— А что так? – огорченно спросила Пэнси, надув губы.

— Места мало, — буркнул я и отвернулся к стене.

ГЕРМИОНА

До школы мы добирались от небольшой магловской железнодорожной станции Гольф-Жюан. Нас приятно встретили представители академии, а именно, лучшие ученики школы. Они ждали нас на перроне с шести часов утра, тогда как прибыли мы лишь в полвосьмого. Непонятно, почему мы так сильно задержались. Хотя, только сойдя с поезда, все тут же забыли об опоздании.

Нас встретили не только улыбчивые и доброжелательные французские студенты, но и прекрасная теплая погода. Солнце как будто пыталось обнять нас длинными лучами, награждая своим теплом. Где-то совсем неподалеку чувствовался соленый и свежий запах моря. Каждый из нас, сойдя на перрон, глубоко вздохнул воздух осенней Франции.

Мне хотелось поскорее увидеть академию. Почему-то в своей голове я рисовала огромное поместье из белого кирпича с черепичной крышей нежно-розового цвета. Наверное, в этом я не была оригинальна, уверена, многие девушки представили бы себе Шармбатон именно таким образом. Ночью я так и не сумела уснуть, все думала о том, что совсем скоро мы будем на месте и увидим эту легендарную школу.

Я немного растерялась, когда заметила, что к каждому из нас подошел свой провожатый – к девушкам – юноши, к парням же — девушки. Ко мне подошли в последнюю очередь. Это был высокий (даже слишком) парень, с черными взъерошенными волосами и добрыми голубыми глазами. Он смотрел на меня таким любопытным взглядом, что мне стало немного не по себе. Создалось такое ощущение, будто я — экспонат в музее. Однако юноша был вполне интеллигентным – тепло улыбнулся и поцеловал тыльную сторону моей ладони, при этом заведя свою руку за спину.

— Бон жур, мадмуазель Грейнджер. Меня зовут Даниэль Дюпон, я буду сопровождать Вас до академии, где учусь. Можете звать меня по имени, если хотите, — мягким голосом произнес он, глядя мне прямо в глаза.

— Ох, бон жур, Даниэль. Ты тоже можешь звать меня по имени, — смущенно улыбнулась я. Конечно, я знала, что французские мужчины очень галантны и вежливы, особенно с незнакомками, но для меня такое приветствие было непривычно. – Я рада, что ты сопровождаешь меня. Мы будем добираться до Шармбатона пешком?

Даниэля явно насмешил мой вопрос. В любопытных глазах проскочила искра смеха, но сам он лишь тепло улыбнулся мне.

— Конечно же, нет, Гермиона! До школы несколько миль. Неужели ты хочешь идти пешком?

— Нет, конечно, нет! Просто я не спала всю ночь и мысли путаются в голове, — поспешила реабилитироваться я. Парень мне понравился, и мне очень не хотелось предстать перед ним глупой девицей. Я была уверена, что с Даниэлем будет, о чем поговорить во время дороги.

До школы мы ехали на открытых каретах, запряженных белыми лошадьми. Возможно, это были пегасы. Эти чудесные животные могли прятать свои огромные крылья от человеческого глаза, становясь для них простыми белыми рысаками. Не каждый день увидишь живого пегаса! Их осталось так мало, что на воле они практически не водятся – только в частных владениях. Поэтому я, будучи заинтригованной своими догадками, решилась спросить Даниэля.

— Видимо, ты много знаешь о волшебных животных, — отвечал он. — Ты права, в нашей школе есть пегасы. И один из них просто прекрасно везет нас к школе.

— Ого! Я ни разу не видела их так близко, — восхитилась я. Чудесное умное животное тянуло карету без наездника, прекрасно зная дорогу.

— Если я не ошибаюсь, ты должно быть родственник мадам Дюпон – основательницы академии, — вновь спросила я.

— Да, дальний, — кратко ответил Даниэль. – Хотя, — спустя некоторое время задумчиво добавил он, — это не является моим плюсом.

— Почему же? – удивленно спросила я.

— Постоянно приходится поддерживать статус нашей семьи. С давних времен род Дюпон считается во Франции одним из самых уважаемых, аристократичных, мудрых и богатых. Жаль, что последнее уже вряд ли удастся восстановить в полном размере, но остальное приходится сохранять всеми силами. Я хожу на все предметы в школе, кроме прорицаний, являюсь старостой своего факультета и веду активный образ жизни. Играю в квиддич. Часто мне приходится общаться с людьми, которые мне, скажем так, немного неприятны, но это мой долг.

Я нахмурилась и Даниэль это заметил.

— Не пойми меня неправильно, — тут же стал объясняться он, — мне нравится моя жизнь, я люблю учиться, но иногда так хочется побыть обычным подростком, без массы обязанностей и просто отдохнуть от всего.

— Я тебя так понимаю! Сама являюсь старостой, лучшей ученицей школы. Мало того, судьба часто подкидывает мне разные опасные приключения…

— Вот и мне иногда кажется, что жизнь у меня понасыщеннее, чем у знаменитого Гарри Поттера! Кстати, ты случайно с ним не знакома?

Меня так часто спрашивали о Гарри, что я уже стала немного уставать от этого. Я не винила его, но сам факт того, что многие общались со мной лишь потому, что я дружу со знаменитостью, немного раздражал. Очень не хотелось, чтобы и этот новоиспеченный знакомый думал обо мне лишь как о подруге Мальчика, Который Выжил. Но врать было бессмысленно. Смутившись, я ответила:

— Гарри мой лучший друг, он мне почти как брат.

— Не думал, что встречусь с подругой самого Гарри Поттера, — задумчиво ответил Даниэль. – Хотя на самом деле я знал это, просто хотел проверить, соврешь ты мне или нет.

— Ах ты хитрец! – с улыбкой воскликнула я, прищурившись.

— Ты меня еще не знаешь, — засмеялся он, – я и не такое иногда вытворяю!

Мы ехали около часа, весело болтая о разных вещах. Даниэль много рассказывал мне о своей школе. Я узнала, что Шармбатон вовсе не большое поместье, а большой замок с голубыми крышами и множеством башен и башенок, похожий на замок Золушки. Оказывается, там нет ни одного приведения, портреты не болтают попусту целыми днями, а ведут себя культурно, завхоз не похож на злодея, а скорее на добродушного фермера из немецких сказок. Рядом с академией есть большой сад, река и густой лес, похожий на хогвартский, но только не такой пугающий.

Даниэль же, в свою очередь не менее заинтересованно слушал мои рассказы. Я поведала ему о наших с Гарри и Роном приключениях, правда, вкратце, так как времени было сравнительно немного. Каждый раз, когда я доходила до особо напряженных моментов, он начинал заинтригованно щелкать пальцами. Мне немного льстило это – раз сумела заставить так сопереживать мне и моим друзьям, значит, я неплохой рассказчик. Ведь лучше самого участника событий историю не способен поведать никто.

За интересной беседой время пролетело практически незаметно и вот мы уже у ворот академии. Если Хогвартс был скорее древним замком, пережившим много разных историй, то Шармбатон казался построенным лишь недавно. Стены, крыши и даже шпили были в прекрасном состоянии, блестели в лучах утреннего солнца. Замок можно было сравнить с прекрасной, гордой, но элегантной королевой, вечно юной и вечно великой. Хогвартс я бы назвала её мужем – королем, не таким элегантным, порой грубоватым, но не менее великим.

Как и рассказывал Даниэль, по всему периметру вокруг замка был разбит большой сад, все еще, несмотря на время года, радующий глаз разнообразием цветов и красок. Правда в основном встречались оттенки рыжего, красного или желтого, но они так великолепно сочетались с еще зеленой травой, что сад казался не медленно увядающим, а все еще живущим. За спиной величественного Шармбатона сплошной темной стеной стоял еловый лес.

Пройдя по мощеной дорожке в сопровождении профессора Макгонагалл и еще одного преподавателя из Шармбатона, мы проследовали в замок. Сказать, что внутреннее убранство замка меня поразило, значит, ничего не сказать. Высокий фигурный потолок отражался в мраморном полу, увеличивая размеры помещения. Везде вокруг стояли вазы с цветами, в основном с розами и лилиями. Белоснежные скульптуры нимф, фей, волшебников и птиц украшали главный холл, стены были увешаны картинами, в основном изображающие богатых аристократов. Многие персонажи с любопытством разглядывали нас, словно диковинные вещи, кто-то даже низко кланялся, приветствуя, но, в общем, картины были доброжелательны к нам. Я заметила несколько голубых птичек, спешно пролетевших над нашими головами.

В этой великолепной обстановке я стала чувствовать себя такой неуклюжей неотесанной пещерной жительницей, что невольно сжалась и ссутулилась.

Мы прошли по коридору и оказались у больших белых дверей. К нам вышла высокая женщина в синем строгом платье. Я уже встречалась с ней два года назад, и имя ей было Олимпия Максим – женщина, покорившая всех, а также сердце Руберуса Хагрида в частности, своей силой, обаянием и, как бы странно это ни звучало, ростом. Таких людей, как мадам Максим не забывают, они просто западают в душу навечно. Каждый из нас посчитал своим долгом поклониться директору Академии магии Шармбатон, та же, в свою очередь поприветствовала нас всех и поблагодарила за приезд.

— Поскольку вы приехали раньше всех остальных приглашенных гостей, придется вам немного подождать торжественного обеда. А пока вы можете прогуляться по замку, саду или ближайшей части леса. Думаю, мои ученики согласиться и дальше сопровождать вас в этом! – с сильным французским акцентом говорила мадам Максим. – Также вы можете отдохнуть в общей гостиной факультетов.

Женщина широко улыбнулась нам и вернулась туда, откуда пришла. Я взглянула на Даниэля, стоящего рядом. Он предложил мне пройтись по школе, осмотреть её как следует. Я согласилась и мы неспешно направились вглубь замка.

ДРАКО

Поездка до школы показалась мне безумно скучной и нудной. Пятикурсница, которая досталась мне в качестве сопровождающего, вела себя так, будто впервые в жизни видела кого-то противоположного ей пола – все время отмалчивалась и восторженно глядела на меня из-под своих глупых очков-половинок. Как у Дамблдора, ей-богу! Когда меня достала её раздражающая слежка, я сказал ей что-то грубое, и она отвернулась к окну, чуть не расплакавшись. Ну и пусть, зато не будет пялиться на меня. Сразу видно, что грязнокровка: сидит так, словно кто-то тянул её вниз за шею – никакой осанки, ногти обкусаны, прически не было и в помине. Жаль, что я поехал не с Пэнси. Но ей, кажется, достался какой-то смазливый французешко на год старше, и Паркинсон тут же умчалась обольщать его. И я остался практически в одиночестве.

Когда мы, наконец, прибыли в академию, я облегченно выдохнул. Мы зашли в замок, который, соглашусь, выглядел великолепно. Хотя мой дом не слишком уступал ему в величии, но все же Шармбатон был действительно красив. Не то, что Хогвартс – дом пыли и крыс. Здесь было так удивительно светло и просторно, что глаза слепило. Да и обстановка радовала – все нежно и изящно. Сразу видно — Франция. Правда, я был в этой стране несколько раз и видел дома покрасивее, но и это сойдет.

Поприветствовав полувеликаншу мадам Максим, я, в отличие от многих решил отправиться в гостиную. Но только я распрощался со своей провожатой, пожелав ей не сдохнуть в ближайшем месяце, как заметил знакомую голову среди шармбатонских студентов. В памяти сразу же вспыхнули воспоминания из детства.

…Я играю с черноволосым мальчишкой из Франции в доме близких маминых знакомых. Люди в нарядных одеждах снуют туда-сюда, не замечая нас, а мы всё играем – строим куличики, пытаясь разрушить их с помощью магии. Потом к нам присоединяется Пэнси, тогда еще веселая и добрая маленькая девочка. Такая же маленькая, как и мы….

С тех пор мы виделись несколько раз, но никогда особо не общались. А в детстве на протяжении тех счастливых летних месяцев нам было так весело втроем. Как же так вышло, что мы практически перестали общаться?

Рванув к своему старому приятелю, я был полон надежды. Надежды на то, что хотя бы он не изменился с тех времен. Пэнси я терплю всю жизнь, но для меня будет огромным разочарованием, если мой друг детства тоже превратился в бессовестного циника.

— Даниэль! – мой возглас отразился от голубых стен коридора. Толпа разошлась и, я увидел, что француз не один – с ним грязнокровка Грейнджер. Я заметил, как изменилось её лицо, когда она обернулась. Глаза её раздраженно сверкнули, и она отвернулась от меня, что-то тихо сказав Даниэлю.

— Драко? Драко Малфой? Неужели это ты?! – Дюпон шел ко мне, раскинув в удивлении руки. – Не ожидал. Ты тоже приехал с делегацией?

— Точно, — улыбнулся я, но почувствовав на себе любопытный гриффиндорский взгляд, тут же спрятал улыбку. – Носишься с Грейнджер?

— Да. Она классная, такая интересная, начитанная! – с восхищением начал он.

— Вижу, ты совсем не изменился. Но будь осторожен, она грязнокровка, — шепнул я. Заметив, как его лицо из доброжелательного мгновенно стало серьезным, я осекся. – Что-то не так?

— Ты, возможно, не знал, но я уже не имею презрения к нечистокровным. И Гермиона мне понравилась, очень хотел бы с ней подружиться, поэтому не называй её больше так. Во всяком случае, при мне.

Удивившись, неожиданному высказыванию француза, я немного отшатнулся от него. Реакция была незамедлительной и печальной.

— Вижу, ты все еще находишься в плену предрассудков. Прямо, как мой отец… — Даниэль вздохнул. – Мне нужно идти, Драко. Поговорим потом.

И он ушел провожать грязнокровку. Черт бы её побрал, эту Грейнджер, вечно она все испоганит. Я проводил её напряженную спину взглядом презрения и пошел в обратную сторону, надеясь попасть в общую гостиную, о которой говорила директор. Мимо мелькали портреты, смотревшие на меня с ненавистью, ожившие статуи нимф, проклинающих меня. Все стало казаться таким враждебным, злым, что я на секунду остановился и прокричал:

— Ну что вы пялитесь?!

Коридор мне не ответил. Статуи замерли в испуге, персонажи картин попрятались за рамами, а я остался доволен. Вот только я понял, что не знал, где находится гостиная. Решив спросить дорогу у первого встречного, я развернулся и пошел обратно. Но за пятнадцать минут шатания по школе я не встретил ни одного ученика. Конечно, в такое время все были на уроках.

Наконец, я нашел то, что искал. Во всяком случае, я вошел в просторную комнату, в которой сидела Пэнси. Она по-хозяйски сложила ноги на подлокотник кресла, покачивая правой ногой с которой свободно свисал туфель.

Присев на свободное кресло рядом, я стал смотреть на Пэнси задумчивым взглядом. Несколько минут она листала свой драгоценный альбом, затем, не выдержав, раздраженно спросила:

— Ну что?!

— Ничего, — ответил я, опираясь подбородком о кулак, — просто думаю, когда же твой альбом будет достаточно полон для того, чтобы ты успокоилась?

— О, — хохотнула она, — еще совсем чуть-чуть и будет нечего собирать. Я добыла компромат практически на всех учеников Хогвартса, так что можешь быть мной доволен.

— Это мерзко, Пэнси, — протянул я. – И называется фетишизмом. Болезнь, между прочим.

— Я не возбуждаюсь от этих снимков и записок, — фыркнула она и вновь вгляделась в свой альбом.

Помню тот день, когда Пэнси решила завести его. Она называла альбом «Книга пороков» или своим планом «Б». На пятом курсе у нее стало так много подтверждений чужих тайн — от кражи из магазина и до порочной связи с помолвленным парнем — что ей стало некуда их девать. Поэтому все записки, колдографии и другие компроматы она собирала в волшебный альбом. Он имел неограниченное количество страниц. Пэнси решила, что будет заполнять его компроматом на всех учеников, начиная с пятого курса. В следующем году не поздоровится четвертому. Странно, но Паркинсон в основном собирала девичьи пороки. Не знаю, почему она так ненавидела других девушек. Чуть больше, чем за год, благодаря случайностям, пари, подставам и своей хитрости, Пэнси заполучила компромат практически на всех, кто был нужен.

— И кто же остался? – приподнял я бровь.

— Скажем так, тебя может заинтересовать лишь один человек из этого небольшого списка, — самодовольно улыбнулась Пэнси. Мне не понравился её вид; я опять почувствовал, что она пытается меня подставить.

— Кто? – повторил я.

— С ней может справиться только такой профессионал, как ты, — медленно подводила она к ответу. – Грейнджер.

Фамилия прозвучала в голове, как колокол – зазвенела и вызвала боль. Она сейчас намекнула, что хочет, чтобы я ей занялся? ЕЙ? Этой мерзкой грязнокровкой, сучкой, которая портит воздух, если появляется в нескольких метрах от меня? Она хочет, чтобы я её соблазнил? Она чокнутая, настоящая психопатка!

Вскочив с кресла, я ударил рукой по её раскачивающемуся туфлю. Он отлетел и ударился о пол. Моя попытка поджечь её лицо взглядом не удалась – Пэнси была спокойна, как удав, и я заговорил:

— Совсем чокнулась, да? Я и грязнокровка? Да пошла ты со своим альбомом… — я быстро пошел в сторону выхода из гостиной, но голос Пэнси заставил меня остановиться.

— Это пари.

Я обернулся.

— Пари? Ты опять хочешь пари? Ненавижу твои уловки. Что ты задумала?

— Только пари. Хочу получить её фото. Давай, ты ведь сможешь, — тихо отвечала она. Мне показалось или воздух вокруг стал вибрировать. – Цена будет велика.

Мой интерес пересилил отвращение и я вернулся в кресло. Паркинсон же наоборот встала, сняла одинокую туфлю с левой ноги и неожиданно уселась мне на колени. Я не стал сопротивляться, я хотел этого. Пэнси всегда была недоступна для меня. Как говорил Блейз: «Она, брат, знает тебя лучше всех. Тебе её не заполучить». И меня это бесило. Она была привлекательна, даже сексуальна, но не будь она Пэнси, она бы не тревожила так мое сердце… и тело.

Обвив мою шею руками, девушка приблизилась к моему лицу и стала проводить приоткрытыми губами дорожку от виска до подбородка и обратно.

— Ты ведь всегда этого хотел, ты сам сказал. Ты можешь получить это. Нужно всего лишь соблазнить её. Не получится – отказываешься от задания Темного Лорда и просишь передать его мне.

Её тихий волнующий шепот вызывал во мне возбуждение.

— Срок? – спросил я также тихо.

— До возвращения в Хогвартс.

— Слишком мало, — простонал я и все закончилось. Пэнси тут же встала и ожидающе уставилась на меня. Я понял, что если она сейчас уйдет, я окажусь трусом.

— Не больше.

Задумавшись о цене вопроса и самом вопросе, я невольно закрыл глаза. Я знал, что она будет ждать моего ответа.

Почему бы и нет? Почему я не могу попробовать сделать то, что считал невозможным? Соблазнить грязнокровку – самое трудное из всего, что мне предлагала Пэнси. Грейнджер ненавидит меня, возможно, где-то в глубине души хочет моей смерти. Как можно влюбиться или хотя бы подумать, что влюбилась в своего заклятого врага? Как можно обмануть человека, который все время ждет от тебя подвоха? Как можно менять секс на жизнь?

В моем случае, получалось именно так. Выигрываю – получаю Пэнси на одну ночь, проигрываю – и я одной ногой в могиле. Неравносильный спор. Но почему-то сердце так и подсказывало мне: «Соглашайся, Драко. Это будет самый лучший и опасный спор в твоей жизни, но ты должен согласиться». Я не мог выбрать, я хотел согласиться, но знал, что не имею права на это. Ведь мой проигрыш решит не только мою судьбу, но и судьбу моих родителей.

— Ну так что? – нетерпеливо спросила Пэнси, прервав тем самым мои метания. – Твой ответ?

Единственное, на что я был способен сейчас, это ответить первое, что пришло в голову, не задумываясь. И я ответил.

ГЕРМИОНА

После осмотра замка, Даниэль проводил меня в Трапезную. Здесь ученики Шармбатона обедали, проводили свободное время, праздновали Рождество, Хэллоуин, начало и конец года, а так же национальный французский праздник – День окончания волшебной войны во Франции. Она закончилась уже двести лет назад, но волшебники все еще помнили её – страшная гражданская война, по вине которой погибло множество человек. Ценой всему была свобода. До этой войны в волшебной Франции все еще правили короли, чистокровные, а теперь Министерство контролировало жизнь волшебников.

Нас пригласили в зал ровно в час дня. Кроме нас в академию прибыли другие ученики из разных стран. Специально для гостей здесь установили еще один стол, всего их оказалось четыре. Как мне рассказал Даниэль, в Шармбатоне было три факультета. Он не упомянул названий, но сказал, что здесь борьба идет между всеми ними. Поэтому квиддич получается намного интереснее, чем в Хогвартсе.

Как только все ученики расселись по своим местам, директор вошла в зал. Рядом со мной расположился Маклагген и какой-то азиат. Кормак все время пытался случайно дотронуться до меня, что жутко выводило из себя. Но я сдерживалась, ожидая речи мадам Максим. Жаль, что Даниэль сел за другой стол.

Как только директор встала за хрустальную трибуну, зал полностью обратил свое внимание на нее. Она оглядела зал, сцепила руки в замок на груди и заговорила с приветливой улыбкой:

— Дорогие гости и ученики нашей школы. Рада приветствовать вас всех здесь сегодня. Мы собрались не просто так, а ради того, чтобы отметить знаменательную дату – шестьсот лет назад Шармбатон впервые открыл свои двери для юных волшебников.

Все, как по команде зааплодировали. Дождавшись, пока ученики вновь смогут её слушать, мадам Максим продолжила:

— Для наших гостей учителя и я подготовили кое-что очень интересное. Я знаю, что во многих школах ученики проходят распределение по факультетам на первом курсе, дабы решить их судьбу. В Шармбатоне также проводится этот ритуал. И вы, мои дорогие чужеземцы, сегодня вновь почувствуете себя первокурсниками – пройдете распределение по факультетам. Это поможет вам лучше познакомиться с нашей школой, ведь вы будете жить вместе с другими учениками. Прошу вас, мадам Робер.

Из-за учительского стола вышла полная пожилая женщина с какой-то небольшой вещью в руках. Издалека я так и не сумела понять, что это. Профессор достала волшебную палочку и направила на этот предмет. Спустя секунду что-то в её руках ожило и затрепетало. Послышалось птичий щебет. Это была заколдованная фигурка белого голубя, теперь ожившая и радостно трепетавшая в руках профессора Робер. Женщина вновь взмахнула палочкой, и в воздухе материализовался свиток, раскрылся и завис на уровне её глаз.

— Я буду вызывать гостей в алфавитном порядке. Вы должны будете подойти ко мне, и Зачарованный голубь распределит вас по факультетам. Итак… — женщина прокашлялась и стала читать со свитка. – Сюин Айсин!

Сидя ближе всех к учителям, Сюин – китаянка – быстро и уверенно подошла к профессору. Голубка слетела с ладони женщины и приземлилась на плечо девушки. Она чуть вздрогнула, но никак не выдала выражением лица своего волнения. Посидев немного, голубка вновь перелетела на ладонь мадам Робер и та громко произнесла:

— Бономи!

Громко выдохнув, китаянка слабо улыбнулась и прошла на свое место. А я сделала у себя в голове заметку о том, что нужно обязательно разузнать у Даниэля все о факультетах.

Следующей после какого-то американца и Ханны Аббот была я. Вновь почувствовав себя первокурсницей, дрожащей от одной мысли о распределении, я ватными ногами направилась к профессору. По пути я столкнулась с углом стола, чем вызвала смех в зале. Но лишь гости посчитали это смешным, французы же не обратили на это никакого внимания. Птица села мне на плечо и я с удивлением поняла, что слышу её прекрасный тихий голосок в своей голове.

«Ты умна… но почти также амбициозна… ты храбра, порой полагаешься на удачу, часто действуешь волей знаний и предчувствия… прекрасная юная леди, в самый раз подходящая для такого факультета…», — молвила голубка.

Вернувшись к своей хозяйке, она не сводила с меня своих внимательных глазок. Казалось, что в ней скрыта человеческая душа.

— Делакур!

Тихо выдохнув, я направилась к своему месту. По дороге я заметила, как Даниэль ободряюще, но как-то тревожно улыбнулся мне.

Распределение прошла половина учеников. Маклагген попал на факультет Эстермедия, старосты Когтеврана — на тот же, что и я, пуффендуйцы — на Бономию. Осталось совсем немного студентов, когда к постаменту вышел Драко Малфой. Он неприятно посмотрел на птицу, которая не колеблясь присела на его плечо. Они стояли не долго, практически сразу голубка вынесла свой приговор.

ДРАКО

Мы с Пэнси попали на тот же факультет, что и гриффиндорская растрепа?! Не могло такого случиться, никак не могло! Пэнси и Грейнджер поселят в одной комнате? Вот умора! Интересно, она доживет до конца года? Да еще и горда была выбором этой птицы. Видимо, она не знала о том, что за черти водятся на этом факультете. Если сравнивать с Хогвартсом, то можно смело сказать, что Грейнджер распределили на Слизерин. Интересно, что бы сказал её обожаемый Поттер, узнав об этом? Наверное, сразу бы обвинил во всем меня, а заодно Министерство, Темного Лорда и все силы зла. Как же, его подружка попала на вражескую территорию, переметнулась так сказать! Да еще и с Дюпоном подружилась, а ведь мы с ним росли вместе. Представители его семьи всегда попадают на этот факультет, это у них в крови.

Нас проводили в гостиную. Здесь, как ни странно, все было гораздо строже, чем у меня в школе. Вход закрывал не портрет, а статуя рыцаря с огромным мечом. Я не испугался, нет, мне сказали, что двигаться он не может, но я все равно чувствовал себя неуютно. В самой гостиной было просторно и светло. Здесь чувствовались безупречный вкус и изящество. Мягкий темно-синий цвет проскальзывал везде: в диванах, камине, картинах и гардинах, даже корешки книг, стоящих на полках были синего цвета. Знаком факультета была темно-синяя роза, изображенная на пустой стене, а вокруг расположились портреты лучших учеников.

Решив не задерживаться здесь, я сразу поднялся наверх по позолоченной винтовой лестнице. Меня поселили в комнате шестикурсников. Я был несказанно раз этому, ведь Даниэль – единственный, с кем мне хотелось общаться здесь – жил вместе со мной. Но войдя в спальню я не заметил там никого, кроме мощного парня в красной теплой форме, которая выдавала в нем дурмстранговца. Решив не здороваться я прошел к своей кровати с табличкой «Малфой». Еще одной радостью стало то, что балдахин над кроватью закрывал потолок. Наконец-то, никаких рамок и законов!

Прилег, попытался наконец поспать, но не вышло. Все время в голову приходили тревожные мысли. Во время праздничного обеда я попытался абстрагироваться от них, блокировать, но как только я расслабился, голова сразу наполнилась ими.

Волновало то, что я до сих пор не придумал, как пронести Отравленное ожерелье в школу, которая находится за тысячу миль от меня. Да еще и как преподнести его директору так, чтобы он сам ничего не заподозрил.

Так же меня беспокоил Даниэль. Его отец сейчас должен был находиться в Азкабане вместе с моим отцом – он был среди тех, кто нападал на Поттера и его шайку в Министерстве. Странно, что его сын не разделял взгляды Дюпона-старшего на чистокровность. И как он вообще живет со своими родителями? Или не живет с ними? Нужно было это разузнать. Возможно, Даниэль пригодился бы мне для дела.

Вспомнился и мой утренний разговор с Паркинсон. Я отказался от пари. И не потому, что испугался или раскаялся, или мне было жалко грязнокровку. Я не имел права решать судьбу своих родителей, а в данном случае проигрыш мог бы поставить их в опасное положение. Ладно я, не впервые рискую головой, но мама с папой не достойны быть куклами в моих руках. И я отказался. Правда, Пэнси не понравился мой ответ, она предложила мне подумать до конца недели. Было видно, что мой отказ нарушил все её планы. Надеялась, что я приму пари и проиграю? И тогда Темный Лорд наказал бы меня, а она стала бы его новой протеже? Ну уж нет, не доставлю ей такого счастья! Пусть сама пробивает себе место в ряды Пожирателей.

Я немного задремал – сказывалась бессонная ночь. Не знаю, приснилось мне или нет, но, кажется, где-то неподалеку орала Грейнджер. Не знаю, для кого она так распылялась, но этот человек явно вышел из комнаты раньше, чем она закончила свою пылкую речь.

— … Ненормальная… в Мунго… чертова слизеринка…! – настойчиво врывались в мой сон слова гриффиндорки. Я не выдержал этого беспредела и резко поднялся с кровати. Крики все продолжались. Кто-то чуть тише отвечал Грейнджер. Видимо, мне это не снилось и грязнокровка действительно с кем-то переругивалась. И я даже знаю, с кем.

Как только я открыл дверь своей комнаты, Грейнджер тут же вылетела мне навстречу и мы стукнулись лбами. Я зашипел от боли, она громко и раздраженно айкнула.

— Смотри, куда идешь, Грейнджер! – выплюнул я, потирая ушибленное место. – Теперь шишка появится…

— Ой, бедный маленький Малфой! Еще расплачься тут! – в несвойственной ей грубой манере отвечала гриффиндорка.

— Еще одно слово… — пригрозил я.

— И что? Тоже выкинешь мои вещи из окна? Или придумаешь что-нибудь поэкстравагантнее?

— Что за чушь ты несешь? Какие еще вещи?

Кажется, гриффиндорка начала вскипать от моего вопроса. Я нахмурился и взглянул на нее. Выглядела она хуже некуда: волосы растрепаны, юбка помята, лицо красное от яростных криков.

— А ты у своей подружки спроси, какие вещи она только что выкинула вон из того окна, — резко ответила Грейнджер и указала на распахнутое окно в комнате шестикурсниц.

— Паркинсон выбросила твои вещи на улицу? – я заливисто рассмеялся, отчего Грейнджер чуть не лопнула от злости. – Пойду, погляжу на эту прелесть.

Ухмыльнувшись, я поспешил спуститься вниз. Грейнджер с угрозами помчалась за мной. Но я оказался быстрее и прибежал в сад раньше её. На стриженых кустах висели платья и джинсы, в цветочных клумбах валялись какие-то книги, разорванные и грязные, с ближайшего дерева свисал черный лифчик. Я с удовольствием рассматривал эту чудесную картину – вещи грязнокровки на всеобщем обозрении. Многие школьники выглянули из своих окон и смеясь щебетали на французском. Я немного знал язык, так что смею предположить, они обсуждали как раз-таки чёрный бюстгальтер.

Но Грейнджер не растерялась. Резво вынув палочку из кармана мантии она произнесла какое-то заклинание и все её вещи сначала сложились в аккуратные стопки, а затем и вовсе улетели обратно в комнату через окно. Гордо подняв голову, девчонка проследовала в школу, а я все смотрел на бюстгальтер. Видимо, он зацепился за ветку и заклинание не сумело преодолеть препятствие, а Грейнджер не заметила этого.

Не знаю, какого лешего я залез на ту яблоню и снял его (не дотрагиваясь, веточкой) и поперся отдавать его грязнокровке. Думаю, просто хотелось еще раз выставить её дурой перед всей школой. Грейнджер не успела покинуть гостиную факультета, когда я догнал её. Громко окликнув, так, чтобы слышали все, я с довольной ухмылкой на лице передал ей забытую вещь. Она густо покраснела, пробормотала что-то похожее на «спасибо» и поднялась в свою комнату. Да, благодаря Пэнси и мне, день Грейнджер был полностью испорчен.

ГЕРМИОНА

Закрыв дверь своей временной комнаты, я прижалась к ней спиной и прикрыла глаза. Я чувствовала, как густо покраснела, когда Малфой вернул мне лифчик. Ну вот почему он такой гадкий? Ведь специально это сделал, чтобы еще раз выставить меня на посмешище!

Да еще и его подружка. Мало того, что она натворила, так еще и успела наговорить мне кучу гадостей. Все было довольно-таки предсказуемо. Нас распределили на один факультет, и жить нам теперь предстояло вместе. Ах, как же я пожалела о выборе голубя в тот момент, когда слизеринка зашла в комнату шестикурсниц. Но мало того, что Паркинсон тут же набросилась на меня с оскорблениями, так еще и мои новые соседки поддержали её. Точно, одного поля ягоды. Повезло же мне с участью. Два с лишним месяца в окружении людей, которые меня презирают – не лучшая доля. Как же я скучала по Рону и Гарри.

В общем, слово за слово, и Паркинсон в ярости схватила мой раскрытый чемодан и выкинула в открытое окно. Естественно, все вещи посыпались на землю, как снег. Я была так зла, что совсем не следила за своим языком, вот и поплатилась за это позором.

Как только слизеринка вылетела из комнаты, насмехаясь надо мной и «желая удачи», я выбежала за ней, но в узком коридоре встретилась лицом к лицу с еще одним слизеринцем. Драко Малфой состроил такую кислую мину, когда мы ударились лбами, что даже лимон бы ему позавидовал. Ему я тоже сказала что-то грубое и в очередной раз за эти несколько минут пожалела о том, что у меня такой длинный язык. Малфой тут же побежал разглядывать мои раскиданные по всему саду вещи. К сожалению, он бегал быстрее меня и застал беспорядок, устроенный Паркисон во всей его красе. Да еще и делакуровцы повылазили из своих окон, выкрикивая что-то наверняка обидное на своем языке. Я изо всех сил надеялась, что этого не видел Даниэль. Не хотелось предстать перед ним в таком унизительном положении. Все вещи были раскиданы, даже нижнее белье на всеобщем обозрении. Быстро спохватившись и вспомнив нужное заклинание, я уложила вещи обратно в чемодан и отправилась туда же, куда и он – в комнату шестикурсниц.

Сгорая от стыда, я даже не решилась посмотреть кому-либо в глаза, шла, краснея все больше, опустив взгляд в идеально начищенный пол. И тут подоспел Малфой. Вечно портит мне жизнь. Замешкавшись, я даже сказала ему «спасибо», но надеюсь, он не услышал.

Я сползла вниз на пол, все еще прижимаясь к двери. Внезапно кто-то толкнул её с обратной стороны. Я даже не успела испугаться, что это была Паркинсон, как увидела озабоченное лицо своего нового знакомого.

— Гермиона? – позвал он в пустоту, затем опустил глаза и увидел меня. – Не сиди на полу, он холодный.

— Да, действительно, холодный, — призналась я и поднялась на ноги. Даниэль наконец смог войти. Он сочувствующе взглянул на меня.

— Я тут вошел в гостиную и услышал…

— Давай не будем об этом, — устало прервала его я. Мне хотелось спать, а после такого эмоционального взрыва я просто валилась с ног. Поэтому я села на кровать и облокотилась о стену. – Ты что-то хотел?

— Вообще-то я думал рассказать тебе кое-что о моем факультете, но видимо, опоздал.

Я внимательно посмотрела на него, уже догадываясь, о чем он хотел рассказать.

— Это факультет чистокровных магов, Гермиона. Если честно, я был удивлен, что ты попала сюда.

— Верно. Как грязнокровка, да еще и такая нерасторопная, как я, могла попасть на такой элитный факультет? Все сразу же поняли, что я, как говориться, не их расы, — хмыкнула я. – Можешь не объяснять, я уже знакома с некоторыми представителями подобного факультета. Правда в Хогвартсе он называется Слизерин и мне не посчастливилось попасть туда. А тут, такая удача…

— Не расстраивайся, — Даниэль подсел ко мне на кровать. – Не все здесь не любят тебя. Я, например, очень даже рад, что мы будем жить напротив. Тем более, пока я рядом, вряд ли кто-то посмеет тебя обидеть. Просто держись поближе ко мне и неудачи будут обходить тебя стороной.

— Так ты, выходит, будешь моей кроличьей лапкой? – с усмешкой спросила я. – Прости, Даниэль, но мне не нужна защита. Я сама могу за себя постоять.

Парень нахмурился и поднялся на ноги. Я тут же пожалела о сказанном – вдруг я обидела его?

— Не думай, что я не хочу с тобой общаться, — поспешила оправдаться я. – Просто с детства я всегда была очень самостоятельной и до сих пор не люблю принимать чью-то помощь. Особенно, когда могу справиться сама.

— Ты пока еще не поняла, что факультет Делакур – настоящее сборище жестоких, циничных и помешанных на чистокровности студентов. Когда ты познакомишься с ними поближе, сама попросишь меня о помощи, — жестко сказал Даниэль.

— Но ведь ты сам должен быть таким!

— Я попал сюда лишь потому, что это входит в традицию моей семьи. Да и не все здесь настолько плохи. Есть несколько вполне нормальных ребят, но в основном – всё, как я и сказал.

— Тогда я подумаю о твоем предложении, — слабо улыбнулась я.

Несколько секунд Даниэль пристально смотрел мне прямо в глаза, а затем создал что-то наподобие улыбки и пригласил меня прогуляться. Я попросила его показать мне библиотеку. Ему, как ни странно, понравилась моя просьба. Мы быстро нашли нужный коридор на четвертом этаже, и я вошла в одну из самых больших библиотек, что я когда-либо видела. Не могу сказать точно, какая была больше – хогвартская или шармбатонская, но по красоте эта библиотека, конечно же, выигрывала. Множество рядов стеллажей с множеством этажей просто поражали своим размахом и изысканностью. К каждому стеллажу была подставлена светлая деревянная лестница, перемещающаяся по желанию волшебника. Книги разлетались по своим местам сами собой, а читальный зал был наполнен нежным светом и чудесным запахом лаванды. Казалось, здесь на каждом шагу были расставлены ароматические свечи и травы.

Я еще долго не хотела покидать это чудесное место. Здесь было столько книг, правда большинство на французском, но я выбрала те, что были написаны на моем родном языке, и попросила услужливых эльфов-домовиков отнести их в мою комнату. Не думайте, что я отказалась от своих убеждений о том, что эльфов бессовестно эксплуатируют, но эти домовики были такими милыми, ухоженными и, казалось, счастливыми, что я была убеждена – здесь с ними обращаются хорошо. Тем более, я вежливо попросила эльфа Мерри об этой маленькой услуге и он радостно согласился. Правда, Даниэль потом долго удивлялся тому, что когда-то на четвертом курсе я создала организацию для защиты эльфов-домовиков и, как Хагрид когда-то, начал спорить со мной по этому поводу.

Как только мы вышли из библиотеки, мне прямо в руки прилетел маленький бумажный самолётик, похожий на те, которые летают по Министерству магии, только голубой. Я развернула записку и прочитала. Меня приглашал декан моего нового факультета для составления расписания. Даниэль вновь любезно согласился проводить меня. Не знаю, чем ему нравилось везде ходить за мной, но он явно был доволен. Может быть, ему просто нравилось со мной общаться? Хотя, это удивляло, ведь за короткое время нашего с ним знакомства я совсем не успела показать себя как следует.

Профессор Жан Рошфор оказался немолодым мужчиной с мягкими чертами лица, но цепким взглядом. Не смотря на то, что он был вполне учтив и добр со мной, мне он не нравился. Просто манера его речи, движения и этот слегка жутковатый взгляд вызывали защитную реакцию с моей стороны. Возможно, после всего, что я пережила, все немного подозрительные люди стали вызывать у меня такие чувства.

По сути, я выбрала те же предметы, что и в Хогвартсе, кроме одного. В Шармбатоне не изучали древние руны, зато преподавали художественную магию. Даниэль объяснил, что на уроках они учатся создавать красивые вещи, украшать мир, материализуя чувства и ощущения. Мне показалось это очень интересным и, вместо магловедения или прорицания, я выбрала именно этот предмет.

Через три дня я впервые посетила класс художественной магии. Здесь было очень… красиво. Под низким, увешанным струящейся тканью потолком летали бабочки, в воздухе витали приятные запахи, на стенах висело множество чудесных картин, в основном изображающих природу. Вообще здесь было много чего интересного, разных приспособлений, украшений, а главное, цветов. Очень много разных цветочных композиций. Бутоны белых и бледно-песчаных лилий даже были прикреплены на ткань под потолком. Все это выглядело так прекрасно, что я сначала не заметила, как ко мне за небольшой бархатный столик подсел Даниэль.

— Не знала, что ты тоже ходишь на этот предмет, — удивилась я.

— Я же говорил, что посещаю все предметы в школе, кроме…

— Прорицаний, — договорила я за него. – Точно, теперь вспомнила. Просто я немного увлеклась.

— Разглядыванием класса? – догадался парень. — Да, здесь красиво. Но подожди, ты еще не видела преподавателя.

И точно, как только Даниэль сказал это, в класс через небольшую дверь вошла профессор. Я безумно удивилась, увидев не женщину лет тридцати, а совсем еще юную девушку, которой на вид было не больше двадцати пяти. Она стала завершающим штрихом в украшении класса. Настолько непревзойдённой и нежной была её красота, что я невольно сравнила её с Белоснежкой – героиней одной магловской сказки.

Девушка прошла вглубь класса и как-то по-детски добро и приветливо улыбнулась нам.

— Добрый день, — с сильным акцентом говорила она. – Меня зовут мадмуазель Монтан. Я не очень хорошо говорю по-английски, но это и не нужно. Для всех гостей нашей страны я бы хотела объяснить, в чем состоит суть моего предмета.

Все приготовились записывать, но профессор остановила нас.

— Вы не будете писать много. Я думаю, сегодня можно убрать перья и пергаменты.

Все новички, включая меня, удивленно последовали её совету и принялись слушать.

— На моих уроках магия подчиняется чувствам, её нельзя выучить, можно только понять, почувствовать. Ваше настроение, ваши мысли, ощущения, только от них зависит то, что получится в конце. Это творческая магия, непонятная многим. Есть ученики неспособные заниматься художественной магией, но я их не виню. Просто у них более рациональное мышление.

Внутри меня зародилось чувство, что мадмуазель Монтан говорила сейчас именно обо мне. Вспомнились и слова профессора Трелони на третьем курсе. Она говорила, что во мне абсолютно отсутствует духовность, а тут я попала на урок, где эта самая духовность является главным составляющим. Сглотнув комок в горле, я приготовилась к тому, что меня сегодня опять обвинят в черствости.

— Но одних слов мало. Нужен пример, чтобы вы смогли увидеть и понять. Мистер Дюпон, прошу вас.

Профессор указала на середину класса. Даниэль гордо выпятив грудь, поднялся с места и подошел к мадмуазель Монтан.

— Покажите нам, как нужно создавать цветы, например, — попросила она. Даниэль прикрыл глаза на секунду, и спустя мгновение на конце его волшебной палочки вырос пышный фиолетовый цветок. Все тут же стали копаться в учебниках. Это был гелиотроп, означающий преданность и увлечение. Весь класс посмотрел на слегка сконфуженного Даниэля. Он замешкался, но вовремя собрался и подошел к нашему столику, вручил мне цветок и присел на свое место.

— Чудно! Мсье Дюпон, вы просто восхитительно сумели передать свои чувства, относящиеся, как я понимаю, к вашей новой знакомой! – воскликнула профессор, хлопнув в ладоши.

Конечно же, я была безумно удивлена таким жестом. На второй день знакомства я узнаю, что Даниэль испытывает ко мне чувства преданности или несколько увлекся мной. Я выжидающе взглянула на него. Даниэль весело улыбнулся мне, но заметив мою серьезность, тут же решил все объяснить.

— Не знаю, с чего у меня вышла такая ерунда. Просто моей девушки здесь нет, так что пришлось вручить его тебе. Не выкидывать же его, в конце концов!

Наверное, я жутко покраснела, но Даниэль уже не видел этого – он отвернулся от меня. Как же глупо получилось! У мсье Дюпона была девушка, а я тут выдумала какую-то ерунду. Ну в самом деле, я же не какая-то там роковая женщина, чтобы парни так быстро увлекались мной. Чушь!

Смутившись, я тоже отвела взгляд от Даниэля. Хотя, с чего бы это? Да, он мне понравился, но лишь как интересный человек, не более. Просто я чувствовала себя неловко за свои мысли.

Профессор только приготовилась показать нам, как создавать волшебные краски, используя при этом наколдованные цветы, когда в класс влетел Малфой. Вечно зализанные волосы растрепались, сумка была не застегнута. Да, этот Драко Малфой выглядел не так напыщенно, как обычно.

— Мсье…? – удивленно спросила профессор.

— Малфой, мисс, — запыхавшись, проговорил слизеринец. – Простите, могу я поговорить с Даниэлем Дюпон? Ему… просил кое-что передать мистер Рошфор.

Сочиняя на ходу, он взглянул на моего соседа и тут же заметил меня. В серых глазах отразилась злоба. Малфою явно не нравилось то, что я перетянула его друга детства (об этом мне рассказал Даниэль) на свою сторону.

Мадмуазель Монтан что-то сказала на французском, и Даниэль, кивнув, поспешил выйти из класса вместе с Малфоем. Я нахмурилась. Ох, не к добру это, не к добру.

ДРАКО

Мы с Пэнси завтракали в Трапезной. До начала занятий я пытался расслабиться, вслушиваясь в приятную музыку, создаваемую нимфами в лазурных одеяниях. Но сколько бы я не пытался подумать о деле, Паркинсон, как назойливая муха, приставала ко мне. Она словно специально делала это, зная, как мне тяжело сейчас. Не выдержав этой муки, я сжал голову руками и медленно замычал. Пэнси, наконец, заметила, что мне нехорошо и поинтересовалась о моем самочувствии.

— У меня очень болит голова, я не могу придумать выход из сложившейся ситуации и пытаюсь сосредоточиться на этом, но ты мне мешаешь своим назойливым жужжанием у меня над ухом! – с каждым словом повышая голос, ответил я.

— Если ты послушаешь меня пару минут, ничего страшного не случится, — махнула рукой Пэнси.

Громко фыркнув, я смирился с неизбежным и сделал вид, что очень внимательно слушаю.

— Я тут прочитала в Пророке…

— О, нет, — протянул я, — только не надо мне читать эти твои дурацкие сплетни с предпоследней страницы.

— Да ты послушай сначала! – она начала читать с газеты. — «Эдвард Бэкчер – преуспевающий чистокровный начальник Отдела магического транспорта был обвинен в шпионаже и применении «Непростительных заклятий», а также попытке подчинить заклятием «Империус» нескольких министерских агентов. На данный момент мистер Бэкчер находится под следствием. Не смотря на то, что его вина очевидна, сам Эдвард Бэкчер утверждает, что все совершенные им неправомерные действия он выполнял под действием того же заклятия подчинения».

Пэнси дочитала статью и ожидающе уставилась на меня. Что можно было сказать на этот счет? Конечно же, Бэкчер бессовестно врал, пытаясь изо всех сил спасти свою скользкую шкуру от лап дементоров. Эдвард Бэкчер был, пожалуй, одним из самых первых работников Министерства магии, который переметнулся на сторону Темного Лорда сразу же после его возрождения. Ему предложили – он не отказался. Уже больше года он шпионил для нас, выполнял разные задания, подставлял сотрудников, которые могли чем-то помешать началу скорой войны.

Многие, попавшиеся на шпионаже во время прошлой войны, и сейчас утверждали, будто действовали под «Ипериусом», но лишь некоторые из них избежали наказания, и еще меньше говорили правду. Мне всегда было интересно, что испытывает человек, находясь под этим заклятием. Как он чувствует себя, когда у него нет воли решать самому, что делать, куда идти, что говорить? Как наверное тяжело осознавать, что ты беспомощен, ты находишься под контролем, из которого не выбраться. Разве что, если твоя сила воли сильна, но людей с подобным умением сопротивляться запретному заклинанию бесконечно мало.

Внезапно мне в голову пришла дикая, но гениальная по своей простоте мысль. Через секунду я уже знал, как пронести ожерелье в школу, знал, как избежать наказания, если план провалится, знал, как совершить преступление, находясь за сотню миль от директора. Все было до скрипа в голове просто: нужно действовать не своими руками.

Я прозрел и сидел в онемении несколько минут. Пэнси обеспокоенно трясла меня за локоть, но её зов дошел до моего мозга не сразу.

— …Драко… Драко, — эхом разносилось в моей голове. Я медленно повернулся к Пэнси и, не говоря ни слова, сорвался с места, и помчался в сторону класса художественной магии. Спросил у какой-то девчонки дорогу, она радостно согласилась проводить меня. Нужно было действовать быстро, нельзя ждать, ведь нам еще нужно придумать план.

В том, что Даниэль поможет, я не сомневался. Он ведь такой идеально благородный, хотя и трус.

Не подумав, я вбежал в класс, чем привел в недоумение всех там сидящих учеников, а заодно и учителя. На секунду я даже замер – настолько красивой показалась она мне. Теперь я понимаю, почему некоторые ученики влюбляются в своих преподавателей! Уж эту мадмуазель я бы обработал хорошенько.

— Простите, могу я поговорить с Даниэлем Дюпон? Ему… просил кое-что передать мистер Рошфор.

Моя история была шита белыми нитками — сразу было видно, что я врал. Однако профессор разрешила Даниэлю выйти. Как только мы оказались за дверью класса, я начал разговор.

— Мне нужна твоя помощь, — серьезно просил я.

— В чем же?

— Нужно оказаться в Хогсмиде в ближайшее время, — ответил я и заметил, как в глазах парня промелькнуло веселье. – Ты ведь можешь трансгрессировать, тебе уже есть семнадцать.

— Прости, но ничего не выйдет. Шармбатон ненаносим, здесь запрещено трансгрессировать.

— Погоди! Ведь наверняка есть лазейка! Можно уйти в лес поглубже, — я хватался за соломинку. Заявление о том, что здесь нельзя трансгрессировать стало настоящим ударом, но я не терял надежды.

— Прости, но уйти придется так далеко, что мы заблудимся там, — покачал головой Даниэль и взглянул на дверь класса. Я понял, что он вот-вот уйдет.

— Ты должен помочь мне! – приказным тоном ответил я. Глаза француза расширились от удивления и возмущения. – Это дело Сам-знаешь-кого.

Я указал на свое левое предплечье и чуть приподнял рукав мантии, показывая небольшую часть уродливой отметины. Одного намека хватило для того, чтобы напугать парня. Он занервничал, стал оглядываться. Я поспешил успокоить его:

— Он тебе ничего не сделает, если ты не поможешь, но смотри, — я погрозил ему пальцем, — Он может узнать и тогда кое-кому не поздоровится. Ты знаешь, о ком я...

Кажется, я перегнул палку, ибо Даниэль тут же весь побледнел и начал нервно щелкать пальцами. Он явно волновался за отца, сидящего в Азкабане.

— Л-ладно, — заикаясь произнес он. – Есть одно место… Но туда попасть жутко трудно.

— Мы придумаем, как. Что за место? – я был доволен. Мой план сработал, Даниэль поможет. Теперь главное, чтобы он держал язык за зубами и не проболтался случайно грязнокровке.

— Конюшни. Там в одном из загонов живет главный пегас. Его магия, лидерство, настолько сильны, что даже запрет на трансгрессию не распространяется в радиусе двух-трех метров от него.

— А ты говорил, трудно попасть! Я-то уже подумал, что это кабинет директора…

— Ты не понимаешь, — настойчиво прошептал он, — сама конюшня защищена настолько, что попасть туда может только конюх. Он сам ставит защиту, сам охраняет её.

— Только не говори, что ты ни разу там не был! – огорченно протянул я.

— Был. Но для этого мне пришлось бывать там еще три недели, каждый день, — усмехнулся Даниэль.

— Ты отрабатывал там наказание?

Согласный кивок.

— В том-то и проблема, Малфой. Туда можно попасть только за серьезные нарушения, а тебе вообще лучше не делать этого – могут отправить домой.

— Да плевать мне на это! — отмахнулся я. – Есть план?

ДРАКО

С самого утра Даниэль загрузил мой мозг по полной программе. Он так нервничал перед предстоящим спектаклем, что даже не позавтракал. На меня постоянно сыпались вопросы типа: «А ты уверен?», «Ты ТОЧНО уверен?», «Может, не будем этого делать? Нас ведь могут исключить!». К концу завтрака он надоел мне настолько, что я не выдержал и сорвался с места. В этот момент ко мне подошла староста нашего факультета и отдала какой-то список. Решив просмотреть его потом, я спешно отправился куда подальше из Трапезной. К сожалению, Даниэль увязался за мной.

— Слушай, может быть, отложим это дело на завтра? В конце концов, один день ничего не изменит…

Я резко остановился, отчего Даниэль чуть не налетел на меня.

— Ничего не изменит, говоришь? Мои родители сейчас находятся в заточении – мать в поместье, а отец в Азкабане. В их положении всего один день может изменить все.

— Что же такое тебе нужно сделать для Него? – с ужасом спросил Даниэль, но тут же осекся.

— Еще раз повторяю, что это не твое дело. Нам уже пора.

Сказав это, я направился к классу трансфигурации. Мы остановились за ближайшим поворотом – так, чтобы нас обязательно услышали. Даниэль, все еще встревоженный тем, что мы собираемся сделать, решил использовать последний аргумент:

— Это у меня уже не первое серьезное нарушение правил за этот год. Меня действительно могут исключить, — заныл он. Но я не стал отвечать. Вместо этого я направил в него первое заклятие:

— Остолбеней!

— Протего.

Даниэль с легкостью парировал мой выпад. Я обернулся и заглянул за угол. Нас, видимо, никто не услышал. Дверь кабинета оставалась закрытой. Я так торопился избавиться поскорее от назойливого Дюпона, что решил начать операцию раньше. Еще даже ученики не пришли. Но, была — не была! Вряд ли Даниэль согласится повторить это чуть позже.

— Петрификус Тоталус! – крикнул я как можно громче.

И вновь заклинание было отражено, правда теперь – в стену. Я заметил, как Даниэль вертит головой из стороны в сторону. Кажется, он стал бояться еще больше. Я решил подшутить над парнем.

— Экспеллиармус! – выкрикнул я и Даниэль отлетел прямо к чьим-то ногам, а его волшебная палочка отлетела ко мне в руки. Подняв глаза, я даже разинул рот. Передо мной стояла Грейнджер собственной персоной. Легка на помине. Так и знал, что что-нибудь обязательно пойдет не так!

— Грейнджер! Какого черта ты здесь…

— Что Малфой, не ожидал? – она вскинула бровь, явно пытаясь подражать мне.

К этому моменту Даниэль уже поднялся на ноги.

— Уходи отсюда быстро! Если тебя увидят… — начал было я, но тут же заметил за спиной Грейнджер одну из преподавателей – Амелию Теранс.

— Что здесь происходит? – строго спросил другой голос, принадлежавший директору.

Класс! Теперь нас троих загребут. В общем-то, этого я и хотел, но Грейнджер здесь была явно лишней.

ГЕРМИОНА

Сегодня нам выдали список экскурсий и других развлечений на предстоящих два месяца. Конечно, там было много разных видов деятельности: поездка в волшебную часть Парижа, поход в волшебную деревню рядом с Шармбатоном, ужин с высокопоставленными министерскими чиновниками, посещения волшебных и древних мест Франции, замка Женевье Дюпон. Мы увидим королевскую резиденцию на севере страны. Бывшую, конечно же. Также со следующей недели нам начнут давать уроки французского и рассказывать основную историю Франции. В общем, заняться было чем.

Кстати, профессор Макгонагалл «тонко» намекнула, что придется писать небольшой отчет о поездке. Все, как я и предполагала. Я в этот момент даже обрадовалась, что Рон не поехал с нами – опять пришлось бы выслушивать его жалобы на жизнь и должность старосты. Для меня все это было не так уж и сложно, даже весело.

И вот, после получения списка я направилась на первый урок – зельеварение. Трудно было изучать этот предмет здесь, так как учитель совершенно не говорил по-английски, так что приходилось объясняться с ним буквально на пальцах. Странно, что нам до сих пор не предоставили переводчика. Хотя, я понимаю, что приглашающая сторона и так приложила много усилий, чтобы принять нас в своем заведении, но все же…

Я была уже недалеко от класса, когда услышала шум. Слова дуэльных заклинаний вылетали из чьих-то уст. Знакомые голоса…

Бросившись на звук, я по пути достала волшебную палочку и вбежала в широкий, залитый светом коридор. Спиной ко мне в оборонительной позе стоял Даниэль, а прямо напротив – Драко Малфой. От мысли о том, что они устроили дуэль прямо посреди школы у меня волосы встали дыбом. А мне казалось, что они друзья!

Совершенно не замечая меня, парни продолжали сражаться:

— Экспеллиармус! – выкрикнул Малфой и Даниэль, до этого, видимо, прекрасно отражавший его заклинания, отлетел прямо к моим ногам, потеряв свою волшебную палочку. Я тут же направила свою палочку на слизеринца, который, заметив меня даже разинул рот от удивления. Он явно не ожидал нашей встречи в этот момент. Ну, теперь-то его точно накажут и отправят обратно в Хогвартс – будет ему наука!

— Грейнджер! Какого черта ты здесь…

— Что, Малфой, не ожидал? – я вскинула бровь в его любимой манере.

— Уходи отсюда быстро! Если тебя увидят… — начал было он, но, видимо, увидел кого-то за моей спиной и тут же замолчал. Я обернулась и встретилась лицом к лицу с преподавательницей магловедения. Она ошарашено глядела на нас из под своих огромных очков. Тут же за её спиной появилась директор.

— Чтго здесь пгоисходит? – строго спросила она.

— Волшебная дуэль, мадам Максим, — тут же ответила я.

— И вы таг спокойно говогите об этом? Это же пгямое нарушение правил. Это сегьезное нарушение правил! Пгостите, но вы что, сошли с ума?

— Но мадам… — заикнулась было я, не понимая, за что она ругает меня.

Однако директор даже не стала слушать. В тот момент, когда в коридор вошли другие ученики, начался настоящий кошмар. Нас всё ругали и ругали, иногда переходя на французский. Каждый считал своим долгом посмотреть на нас осуждающе. Эти взгляды ранили меня. Хотя я понимала, что сама виновата. Вот зачем я достала палочку? Нужно было просто позвать кого-нибудь! А я решила стать героиней и защитить Даниэля. Хотя я ведь не знала, что с ним собирался сделать Малфой. А вдруг он хотел серьезно ранить его? Наверняка одним «Экспеллиармусом» тут бы не обошлось.

В общем, спустя некоторое время мы втроем: я, Даниэль и Малфой, будь он не ладен, стояли напротив директорского стола. Лично мне было немного стыдно, хотя где-то в глубине души я понимала, что на самом деле вины за мной никакой нет. Но как доказать это директору?

В кабинет вошла профессор Макгонагалл. Она строго посмотрела на парней, но, лишь заметив меня, тут же переменилась в лице. Трудно было понять, какие чувства она испытывала в этот момент, но удивление среди них точно было. И разочарование.

Я предприняла еще одну попытку оправдать себя, но директор слушала меня с таким скептическим видом, что я поняла – любая моя попытка будет неудачной. Но тут вмешалось само чудо, и профессор Макгонагалл встала на мою сторону.

— Мадам Максим, я думаю, что мисс Грейнджер действительно ни в чем не виновата. Поверьте, я отлично знаю эту девушку. Она – лучшая ученица школы, участница многих научных клубов, всегда очень дисциплинированна и ответственна.

— Пгофессо’ Макгонагалл, я понимаю ваши попитки защитит любимую ученицу, но в моей школе все ргавны. Поэтому, я настаиваю, чтоби мисс Гренгер тоже била накгазана, — безапелляционно ответила мадам Максим. Но я знала, что профессор Макгонагалл будет до конца отстаивать справедливость.

— Но это же бессмысленно! Простите, Олимпия, но я не понимаю, почему вы не желаете верить девочке. Я гарантирую вам, что у нее достаточно чистая совесть и она никогда бы не стала участницей дуэли в стенах школы.

— Я наслышана о мисс Гренгер и её подвигах. Она подгуга мистера ‘Арри Потера. И вместе они огчень часто нарушали шкгольные пгавила. Достаточно вспомнить лишь «Тургнир’ тгех вошебников».

— Вы не хуже меня знаете, что участие мистера Поттера в «Турнире трех волшебников» было инсценировано Темным Лордом и его приспешником – Барти Краучем младшим, — тут же возразила профессор Макгонагалл.

Они еще долго препирались, а мы в это время молча обменивались взглядами. В тот момент я практически ненавидела Малфоя, ни чуть не сомневаясь, что именно он стал инициатором дуэли. Да и он, по всей видимости, не был мне рад. На Даниэля я старалась не смотреть вообще. По первому впечатлению мне показалось, что он вполне благоразумный человек, но я оказалась неправа. К сожалению.

В конце концов директор решила назначить наказание всем нам – мне на неделю, мальчикам – на две. И это не смотря на то, что она практически признала мою невиновность. Такая несправедливость меня жутко задевала, но мадам Максим объяснила, что в её школе нарушения очень редки именно из-за жесткости наказаний. Если бы мы были её учениками, то получили бы на две недели больше.

Единственное, что радовало, так это место отработки — конюшни. Я всегда любила лошадей, но в шармбатонских конюшнях жили вовсе не лошади, а загадочные пегасы.

ДРАКО

Сказать, что я был огорчен, значит, ничего не сказать. Надо же было ей так не вовремя прийти. Влезла своей лохматой головой в дело и даже поблажку получила, черт её побери!

Как только мы вышли из кабинета директора, Грейнджер сразу же куда-то смылась. Почуяла, наверное, что грозит опасность. И исходила эта угроза от меня. Клянусь, я был готов убить её в тот момент, когда нам сказали о наказании. Из-за нее все дело летело насмарку. Пока она будет следить за нами в конюшнях, мы не сможем отправиться в Хогсмид. Нам придется ждать неделю, а это в моем положении очень много. Не представляю, что еще могло бы так сильно испортить мне жизнь, кроме как появление Грейнджер в том коридоре. И какого Мерлина она палочку достала? Будь она безоружна, на нее бы даже и не подумали. В общем, я был злой, как черт.

Даниэль, кстати, не сказал ни слова с того момента, как я оглушил его. Меня это вывело из себя.

— Ну, что молчишь? Не хочешь поделиться впечатлениями, эмоциями?

— Очень жаль, что все так вышло, — пробормотал француз.

— А мне-то как жаль. И кто меня дернул именно тебя взять в помощники…? – как бы невзначай добавил я.

— Что это значит? – не понял Даниэль.

— Ну, будь вместо тебя кто-то другой, Грейнджер бы не стала доставать палочку, — спокойно ответил я.

— То есть ты теперь меня во всем винишь? – Дюпон остановился и возмущенно взглянул на меня.

— А кого мне еще винить?

— Кого? Ты совсем с ума сошел, да? Малфой, никто не виноват в том, что все так получилось! – воскликнул Даниэль.

— Ну, это твое мнение, — подытожил я и, не дожидаясь парня, направился в сторону класса Истории магии.

— Раз так, можешь не рассчитывать больше на мою помощь! Ясно? – крикнул мне вдогонку Даниэль.

Я обернулся.

— Свое обещание ты выполнишь, ясно?

Получилось угрожающе.

Парень испуганно смотрел на меня несколько долгих секунд, а затем опустил голову и быстро прошел мимо. Я счел это за положительный ответ. Какой же он все-таки был слизняк.

Тем же вечером нас отвели в конюшни. Воняло здесь жутко. Сено, смешанное с дерьмом и крепким запахом бренди просто отбивало всякое желание входить в здание. Не представляю, как конюх сюда заходит каждый день на протяжении многих лет. Лично я точно не вытерпел бы здесь больше минуты, не будь это место столь важным. Одно радовало – Грейнджер тоже было неприятно находиться здесь. Она так морщилась, но при этом пыталась скрыть это, что выглядела очень комично.

Нам выдали специальные щетки, ведра с водой и каким-то зельем и большие резиновые сапоги. И тут представился очередной случай посмеяться над Грейнджер. Сапоги оказались ей очень большими и постоянно слетали с ног. Но она не жаловалось, что даже вызвало у меня чувство, похожее на уважение. Хотя, параллельно, это жутко раздражало. Создавалось ощущение, будто она пытается скрыть неуверенность в себе. Но вскоре мое раздражение исчезло.

Мы разделились, на каждого из нас приходилось в общей сложности по пять лошадей. Каждую нужно было помыть, расчесать, осмотреть на повреждения и напоить бренди. Мне повезло, я получил как раз того лидера. Хотя я слегка побаивался отправляться сегодня – Грейнджер же здесь — Даниэль уверил меня, что все уладит, и мы сможем сделать все, что запланировали.

Но вот уже прошло полчаса, а Даниэль даже знака никакого не подал. И только спустя еще 15 минут, когда я вошел в загон с самым главным пегасом, я увидел его. Он прошмыгнул следом за мной. Я даже слегка испугался и вздрогнул.

— Какого черта?! – прошипел я.

— А что, испугался? – усмехнулся Даниэль.

— В отличие от тебя, для меня это редкость.

Улыбка тут же слетела с лица француза. Он и сам знал, что слегка трусоват, всегда пытался скрыть это, стараясь не влезать ни во что опасное или ненадежное. Но я еще с детства помню о его страхах.

— Ты все уладил, надеюсь? – спросил я нетерпеливо.

— Да, но нужно торопиться, - пробормотал Даниэль.

— Что это значит? Что ты сделал с Грейнджер?

Не то, чтобы я особо волновался за грязнокровку, просто если Даниэль совершил что-то неправильное, последствия этого придется разгребать именно мне.

— Да ничего я с ней не сделал! Просто оглушил её.

— Оглушил?! Да когда она проснется, тут же побежит на нас жаловаться! Захотел вылететь из школы?

— Я тут же сотру ей память, — проговорил так, словно это было очевидно, Даниэль.

— А ты вообще в курсе, что это незаконно?

— Ты вообще-то тоже не очень законными вещами занимаешься, — быстро ответил парень. – Наверно…

— Ладно, наплевать. Давай быстрее покончим с этим, — я постарался отогнать от себя мысли о том, что грязнокровка валяется где-то здесь без сознания и желание посмотреть на это.

Даниэль крепко схватил меня за руку и тяжело выдохнул. Я уже приготовился к тому, чтобы трансгрессировать, когда он спросил:

— Ты уже делал это?

— Нет, но наверное это нетрудно. Я ведь прав?

Думаю, не стоит скрывать, что я испытывал некоторое беспокойство по этому поводу. О трансгрессии порой рассказывали не очень приятные вещи. Один парень, например, погиб при попытке трансгрессировать – его расщепило прямо напополам. Как только представляю это, сразу в животе все сжимается и мозг отчетливо вырисовывает жуткую картину. Якобы это меня расщепило и я, а точнее половина меня, валяется где-нибудь в Косом переулке, а вокруг с перепуганными лицами собрались люди.

Однако волнения я старался не показывать, хотя мой вопрос, конечно же, выдал меня с потрохами.

— Не знаю. Я никогда с попутчиками не трансгрессировал, — задумчиво ответил Даниэль.

— Тогда постарайся не убить меня сегодня, — нервно усмехнулся я и тоже сжал руку парня. Он как-то вяло улыбнулся мне в ответ и в следующий миг я почувствовал, что рука Даниэля, которую я и так сжимал изо всех сил, выскальзывает из моей ладони и усилил хватку. В глазах у меня потемнело и я, пытаясь вздохнуть, не смог впустить в свои легкие даже капли кислорода; меня будто сжимало со всех сторон. Я продвигался через воображаемую трубу, уже не чувствуя руку Даниэля. Мне даже показалось, что я умер, но в какой-то момент я почувствовал, что снова могу дышать и жадно глотнул воздух.

Когда я открыл заслезившиеся глаза, я увидел, как вокруг туда-сюда снуют люди с большими сумками. Кто-то даже вел за собой большую собаку. Мы, несомненно, были в Международном каминном центре. По-моему, он находился где-то на окраине Марселя – совсем недалеко от Шармбатона. Дело в том, что волшебники не могли трансгрессировать на слишком далекие расстояния. Максимум, на который способен обычный волшебник – несколько сотен километров. Мы не могли преодолевать такие преграды, как моря, заливы и, уж тем более, океаны. И вообще, переход границы стран при помощи трансгрессии блокировался министерством. Именно поэтому создавались специальные Международные каминные сети или центры. Отчасти это позволяло следить за миграцией волшебников, а также, думаю, добавляло денег Министерству. Естественно, за использование камина нужно было заплатить, и довольно-таки приличную сумму.

Я расплатился за себя и Даниэля, и мы отправились в Англию. Оказавшись в Лондоне, мы тут же трансгрессировали в Хогсмид. На этот раз было немного легче, хотя все также неприятно.

Оставив француза ждать на главной улице у магазина канцелярских товаров и наказав не привлекать к себе внимания, я отправился исполнять свой план.

Войдя в «Три метлы» я сразу её заметил. Мадам Розмерта всегда выглядела хорошо и ярко, хотя была уже немолодой волшебницей. Волосы, как всегда уложены, глаза накрашены и, не смотря на возраст, блестят. Я подошел к ней, и она тут же заговорила:

— Молодой человек, что вы здесь делаете? Сегодня учеников не выпускают из Хогвартса.

— Мадам Розмерта, я пришел по просьбе Дамблдора. Он просил передать вам кое-что очень важное. Но это, как вы понимаете, личный разговор, — последнюю фразу я сказал шепотом.

Женщина тут же изменилась в лице и встревоженно проводила меня наверх – туда, где располагалась кладовая. Когда она закрыла за нами дверь и повернулась ко мне лицом, я уже был во всеоружии. Направив на нее свою волшебную палочку, я произнес:

— Простите, мадам. Империо.

Раньше я никогда не применял это заклятие. Да и незачем было. Но отец показал мне, научил. И вот, сегодня я впервые почувствовал, что могу управлять кем-то всецело и полностью. Столько новых ощущений за один день я испытывал, пожалуй, только когда лишился девственности. Трудно передать, на что именно это было похоже, но я ясно чувствовал, что могу приказать все что угодно, и мадам Розмерта сделает это не колеблясь. Я даже не чувствовал сопротивления с её стороны, когда сказал ей не привлекать к себе внимания, делать все как обычно и вести себя также. Я дал ей указания по поводу посылки, которая поступит к ней завтра, сказал, кому её нужно будет отдать. Почему-то я не хотел, чтобы она вручала ожерелье Дамблдору сама. Наверное, я испытывал к ней какую-то симпатию – все-таки она была очень милой и доброй женщиной. Для этих целей я выбрал Кэти Белл – гриффиндорскую охотницу, забившую в прошлом году кучу мячей в слизеринские ворота.

Закончив свое дело, я направился туда, где должен был дожидаться меня Даниэль. Но, как оказалось, там меня ждал не только он. Рядом с ним, в черной мантии стоял человек, которого я не хотел видеть сейчас, пожалуй, больше всего. Северус Снейп взирал на меня своими бледными, несмотря на черный свет, глазами так, что холодок шел по спине. Все-таки он отлично умеет влиять на людей.

— Профессор, — я кивнул, здороваясь. Он, все еще не сводя с меня этого жуткого взгляда, запахнул получше мантию и ответил:

— Что вы здесь делаете, мистер Малфой?

— Я прибыл сюда по просьбе матери, профессор, — не моргнув глазом, соврал я.

— Да что вы? Не лгите мне. Вы не хуже меня знаете правила и ваша мать тоже. Кто разрешил вам покинуть школу Шармбатон, тем более, в компании и при помощи другого школьника?

— Профессор Снейп, если вы имеете ко мне какие-то претензии, то можете отвести меня прямиком к директору, — дерзко ответил я.

Знаю, что многие бы приняли меня за сумасшедшего, но в данной ситуации это было бы ошибкой. Я знал, что Снейп не сможет мне ничего сделать, знал, что он все равно отпустил бы меня, даже если бы я не упомянул Дамблдора. Просто он тоже Пожиратель и знал о моем задании и всех его подробностях. К сожалению, а может быть и к счастью, Темный Лорд приказал ему следить за мной и моими действиями. Да еще и мама взяла с него обещание, что он будет помогать мне во всем. Вот только каким образом он узнал Даниэля? Неужели увидел его сходство с отцом?

Профессор зельеварения презрительно фыркнул и с кислым лицом обошел меня, направившись в сторону замка. В этот момент я взглянул на Даниэля, пытаясь показать ему взглядом, что он не справился со своей задачей. Он это явно понимал, и выглядел очень виноватым. Но не успели мы трансгрессировать обратно в Лондон, как я вновь услышал голос Снейпа.

— Знаете, мистер Малфой. Как бы вы не старались, я все же настаиваю на том, чтобы вы доделали то, чем занимаетесь в Выручай-комнате.

— Что? – пробормотал я, не понимая, откуда он мог узнать об Исчезательном шкафе и вообще о Выручай-комнате.

— Да, я знаю о ваших темных делишках. Мне жаль, что вы не хотите принимать мою помощь. Очень жаль, — последняя фраза окончательно выбила меня из колеи. Либо Снейп мастерски лгал и провоцировал меня, либо он действительно волновался обо мне. Вряд ли я когда-нибудь смогу узнать правду на свои вопросы, но мириться я со всем этим не хотел.

— Темные делишки, скорее за вами водятся, профессор, — громко и четко проговорил я, не оборачиваясь.

Послышался взволнованный вздох Даниэля. Я взглянул на него с усмешкой.

— Я бы советовал вам немедленно вернуться в школу, — напряженным голосом сказал Снейп и, видимо, ушел. Я понял, что сумел взбесить его. Странно, что он ничем мне не ответил. Но мне кажется, он еще отыграется за сегодняшний проигрыш.

Когда мы, наконец, вернулись в конюшни, я уже и забыл о Грейнджер. Да и Даниэль, похоже, тоже.

— Кто это был? Тот мужчина? – спросил он, когда мы ступили на мягкую солому. Пегас рядом заржал, и мы поспешили выйти из загона.

— Наш профессор зельеварения Северус Снейп, — с некоторым отвращением ответил я.

— Странные у вас с ним отношения. Клянусь Мерлином, когда ты сказал ему о темных делишках, я чуть…

Даниэль резко остановился, с ужасом глядя перед собой. Я проследил за его взглядом, но ничего особенного не увидел.

— Ты чего?

— Гермиона. Ушла.

ГЕРМИОНА

Такого свинства я от Малфоя не ожидала. Решил отключить меня, чтобы сбежать с отработки. Но не тут-то было! Всего одна ошибка – не слишком мощное заклятие – и я очнулась раньше времени. Ну ничего, я ему еще отомщу!

Направляясь прямиком к профессору Макгонагалл, я прямо-таки кипела от злости. Мало того, что из-за него я попала в неприятную ситуацию и теперь пропущу все поездки на этой неделе, так он еще и оглушил меня. Хотя я точно не видела, что это он, но была точно уверена в этом. А кто же еще это мог быть? Не Даниэль же, в конце концов. Он бы так со мной не поступил, да и зачем ему? Хотя, очнувшись в конюшне, я его, как и Малфоя, там не нашла. Но он, наверное, тоже был оглушен. Во всяком случае, я даже и не подумала на него.

Не смотря на то, что я довольно долгое время пролежала без сознания, в душе я ликовала. Наконец-то у меня появился шанс отомстить Малфою за эту отработку. Хотя я никогда не замечала за собой особой мстительности. Но, видимо, с возрастом я становлюсь жутко злопамятной. За это можно отругать себя позже, сейчас я была просто опьянена предвкушением сладкой мести.

Твердыми шагами я вошла во временный кабинет профессора и тут же начала говорить:

— Профессор Макгонагалл. Извините, что отвлекаю вас, но это очень важно, — я постаралась сделать жалостливое лицо.

— Что случилось, мисс Грейнджер?

— Только что, во время отработки наказания, Драко Малфой оглушил меня и сбежал из конюшни. Он, наверное, и Даниэля оглушил. Профессор, я больше часа пролежала без сознания!

— Не может быть! — ужаснулась профессор. – Пойдемте, пойдемте найдем его. Нам с ним предстоит серьезный, очень серьезный разговор.

Мы быстро добрались до конюшни. К своему несчастью и моей радости Малфой был уже здесь и с ужасом оглядывал то место, где я очнулась некоторое время назад. Даниэль стоял рядом с ним в такой же удивленной позе.

— Мистер Малфой. Я вынуждена вновь отвести вас к директору. После этой выходки ваше положение может сильно ухудшиться. И в этот раз я уже не могу обещать вам, что вы останетесь здесь, — строго, но без лишней злобы сказала профессор Макгонагалл и вышла из конюшни.

Малфой повиновался и пошел за ней. Но когда он проходил мимо меня, я заметила, как он на меня посмотрел. Столько ненависти и презрения было в его взгляде, что я невольно поежилась. В этот момент я отчетливо поняла, что наше противостояние не закончилось жирной точкой, а продолжилось длинным многоточием. И кто из нас сумеет остановить эту странную игру, не знал никто.

ДРАКО

Выходя из кабинета директора, я уже не испытывал ту злость, что пожирала меня в первые минуты. Я скорее просто ненавидел. Сильно, безумно и взаимно. Сомнений не было – игра, начатая самой же Грейнджер, должна продолжиться. И закончиться она должна совсем не в её пользу. Что ж, она сама это выбрала. Хотя она могла и не понимать последствий, когда шла жаловаться Макгонагалл, но когда все уже случилось, она определенно знала, что я просто так все не оставлю. Не стоило ей меня злить. Не в этот раз.

Последний раз, когда я так навязчиво долго думал о грязнокровке, был на третье курсе. Она ударила меня на глазах у моих врагов и верных слуг. Друзьями Крэбба и Гойла назвать было трудно, а вот слугами – можно. Тогда я не смог ответить ей – воспитание не позволяет мне бить девушек. Да и это еще сильнее унизило бы меня в глазах других. После этого я еще долго воспроизводил этот инцидент в памяти, стараясь придумать, как бы побольнее задеть Грейнджер. Но, поскольку обычно она либо никак, либо слабо реагировала на мои подколки, я тянул с местью вплоть до четвертого курса. А потом к нам приехал Виктор Крам, начал встречаться с грязнокровкой и во мне будто что-то щелкнуло.

Вообще болгарский ловец был и остается для меня иконой, я всегда хотел быть похожим на него. Он был моим кумиром – учился в Дурмстранге, где хотел учиться я, был чистокровным, богатым, популярным. Из всего этого я больше всего жаждал популярности, но она не приходила. Никогда не хотел признавать это, но я действительно был ловцом слабее, чем чертов Поттер, а уж тем более великий Крам. В общем, когда я узнал, что Краму приглянулась Грейнджер, сначала опешил, а потом стал осознавать, что, возможно, чистая кровь – не главное в жизни. И тогда я забыл о мести и вообще постарался не вспоминать о Грейнджер. За почти два года я перекинулся с ней разве что парой фраз, и то не очень лестных. Да и грязнокровкой я её уже практически не называл. Только иногда, ради веселья или пущего эффекта, когда мне не к кому было цепляться.

И вот сегодня Грейнджер случайно вновь возродила во мне желание отомстить ей. И на сей раз у меня есть несколько способов сделать это. Были простые пути, но не такие интересные, как тот, что выбрал я. Им можно было задеть больно, ударить в самое сердце и заодно очернить её святую душу. О, как же я любил такие игры. Жестокие и беспощадные. Что ж, Грейнджер, сегодня ты ведешь, но завтра, кто знает, возможно, пальма первенства перейдет мне.

Пэнси сидела в своей комнате, глядя на дверь, будто специально ждала меня. Она улыбалась, понимая, зачем я пришел. Мне добавили еще неделю к наказанию, и она уже об этом знала. Конечно, слухи в школах распространяются просто с небывалой скоростью. Я внимательно смотрел в её глаза, в то время, когда внутри меня шла слабая борьба с моей хилой совестью. Правильно ли я поступал? Ответ приходил сам собой. Безусловно.

* * *

Простите за долгую задержку. Работа летом наносит вред нашему лету. В следующей главе обязательно размещу краткую историю Шармбатона и факультетов.

ГЕРМИОНА

Вчера Даниэль принес мне книгу. Он выглядел как-то странно: все время отводил взгляд и как-то быстро, ничего толком не сказав, ушел. Я думаю, это было как-то связано с тем, что произошло в конюшнях.

За книгу я готова была благодарить его вечно. Она называлась «Род Дюпон. Достижения». В этой книге, по словам Даниэля, была интересная информация о Шармбатоне. Как ни старалась, я так и не смогла найти в библиотеке ничего стоящего на английском языке. Но Даниэль, как и обещал несколько дней назад, нашел для меня историю Шармбатона. Жаль, что книга была совсем небольшой. Там была в основном информация о семье Дюпон, а мне хотелось узнать о факультетах и основателях.

Открыв главу о Шармбатоне, я увидела старую, еще чуть коричневатую колдографию. Это был замок Шарм-Белле, на территории которого и находилась школа Шармбатон. Налюбовавшись удивительной по красоте картиной, я перелистнула страницу и начала читать.

* * *

"Милее мне замки моих праотцов,

Чем дерзкие стены римских дворцов.

Не мрамором, шифером я дорожу,

Не воздухом моря — привольем Вонклюз!"

Жоффруа Дюпон IV

Академия магии Шармбатон – школа магии и волшебства, находящаяся неподалеку от города Канн, Франция. Академия была основана в 1296 году достопочтенной графиней Женевье Дюпон I. Гербом школы являются две скрещенные волшебные палочки на голубом фоне, из которых вылетают искры.

Общие сведения

Шармбатон является единственной школой магии во Франции и автоматически принимает на обучение детей, родившихся на территории французского государства. Ученики начинают свое обучение в возрасте двенадцати лет и выпускаются спустя семь. В конце каждого года сдаются экзамены, но самые важные из них — Simple Magie Norme (Простейшие Стандарты Волшебства) и Supérieur Magie Normes (Высшие Стандарты Волшебства), которые сдаются в конце шестого и седьмого курсов.

Управляют школой директор и заместитель директора.

Известные директора школы (по очередности):

Женевье Дюпон IV

Амели Дюпон

Эстермедия Макентош

Изабель Дюпон II

Жан Фелипп Дюпон

Максимилианне Страйдер (одна из основательниц Турнира Трех Волшебников)

Клод Максимус

Жизель Максимус «Преданная»

Клотильде Малфой

Персеус Блэк-Максимус

Габриэль Делакур I

Олимпия Максим (Максимус)

Расположение

Школа находится близ южного побережья Франции в регионе Прованс-Альпы-Лазурный Берег. На территории академии, кроме замка, находятся большой лес, называемый «Глубокий Лес», большой сад, конюшни и поле для игры в квиддич. Рядом протекает река Браг.

Неподалеку от академии находится город Канн, но ближайшим населенным пунктом является полуволшебная деревня Ле-Сулье.

На территории академии нельзя трансгрессировать, но сюда можно прилететь на метле или другом транспортном средстве. К началу учебы ученики отправляются в школу в карете, запряженной пегасами.

Маглы не могут видеть замок, для них он является огромным болотом.

Лозунг и факультеты

Rose épine perce Aigle (Орла пронзает розы шип).

На данный момент академия Шармбатон делится на три факультета, каждый из которых носит своё название в честь основателей. У каждого из них есть свой отличительный знак, который прикреплён на мантии учеников. Во главе факультета стоит декан, в прошлом учившийся на этом факультете. Декан отвечает за донесение важной информации до сведения студентов, наказания за серьёзные проступки, реагирование на аварийные ситуации. Каждый факультет имеет собственные спальни, ванные комнаты и свою гостиную, недоступные для студентов других факультетов, охраняемые статуями рыцарей. Если студент или любой другой волшебник ошибся в названии пароля более чем три раза, то дверь, за которую он хотел пройти, зарастает цветами жёлтых роз, которые вскоре осыпаются, давая тем самым возможность другим людям пройти в помещение.

Распределение на факультеты происходит на первом курсе, т.е. в начале обучения. Процессом распределения занимается волшебный голубь. Животное садится на плечо студента, а затем называет факультет заместителю директора.

Факультеты

Делакур (Delacour) — факультет, который лишь с недавних пор стал существовать после того, как прабабушка Флер Делакур, она же его основательница, будучи директором Академии выдвинула новый указ о количестве факультетов. Отличительным чертами являются: остроумие, мудрость, амбициозность и находчивость. Исключительным знаком этого факультета стала тёмно-синяя роза, которая пришивается на правый рукав формы студентов, а для девушек были специально изготовлены синие ленты, дабы завязывать волосы. Для мальчиков же — специальные запонки. Основательница – Габриэль Делакур I. Девиз – «Лишь ум спасает от беды»

Эстермедия (Estermedia) — факультет, на котором, как это ни странно, учится больше всего студентов, если судить по неофициальным подсчётам директора. Ценится здесь героизм, самопожертвование, взбалмошность и честность. Узнать студента этого факультета можно по алой розе на левом рукаве формы студентов. Они также носят небольшие кольца, которые обладают красным оттенком и переливаются на солнце всеми оттенками красного. Основатель – Эстермедия Макентош. Девиз – «Храбрый сердцем станет великим».

Бономи (Bonhomie) — если судить по легендам, то можно с уверенностью сказать, что именно этот факультет был основан первым и какое-то время считался единственным, не нося при этом никакого названия. Теперь же здесь учатся добрые и миловидные люди, душа которых просто не может позволить себе совершить плохой поступок. Они всегда что-то творят и чем-то заняты. Определить, что студент учится именно на Бономи, можно по жёлтой розе на груди и золотой цепочке на шее. Основатель – Женевье Дюпон IV. Единственный факультет названный не в честь имени основателя, а в есть его прозвища – Бономи (Добродушная). Девиз – «Дитя добра и света достойно вечности»

Ежегодно проходит соревнование между факультетами, кто из них получит больше баллов. За достижения и промахи каждого студента — как академические, так и дисциплинарные — баллы могут быть начислены или сняты с его факультета. Снимать или добавлять баллы факультетам имеет право любой преподаватель, а также старосты факультетов.

Также баллы начисляются за высокие результаты в ежегодном турнире по квиддичу между тремя факультетами. К тому же, победа в школьном турнире отмечается переходящим Кубком по квиддичу.

Отмеривают баллы по волшебным розам, увядающим лишь летом, во время каникул. Их три: по одному на каждый факультет. Темно синяя роза принадлежит факультету Делакур, жёлтая роза — Бономи, алая — Эстермедия. Когда баллы добавляются или снимаются с факультета, соответствующая роза становится длиннее на определенную высоту. Например, если факультету были добавлены 5 баллов, роза вырастает на 5 миллиметров.

В конце каждого года факультет, набравший максимальное количество баллов, выигрывает межфакультетское соревнование. В честь победы крыши замка окрашиваются в соответствующий цвет факультета.

Школьная форма

Школа сама шьет форму для своих учеников. Голубые шелковые рубашки у юношей и платья с длинными и короткими рукавами у девушек. Также каждый ученик обязан носить на занятиях мантию. В холодное время года ученики носят теплые шерстяные свитера и жилеты.

А в особо торжественных случаях ученики надевают парадные мантии. Никаких указаний по внешнему виду парадных мантий не существует. Факультетские знаки отличий на них также отсутствуют.

Для некоторыхучеников существуют определённые знаки различия. Так, старосты факультетов носят на груди специальные значки, а иногда – специальные кольца.

* * *

История основания

Когда-то замок Шарм-Белле принадлежал древнейшему чистокровному французскому роду Дюпон. Последняя его владелица Женевье Дюпон IV имела огромную тягу к знаниям. Она учила основам волшебства бедных детей, чьи семьи не способны были нанять наставника. Многие современные историки утверждают, что она занималась этим лишь по причине того, что не могла иметь своих детей, но это не подтверждено.

На самом деле Женевье семь раз рожала, но в возрасте нескольких месяцев дети умирали из-за разных врожденных болезней. Все новорожденные похоронены на территории замка. К сорока годам женщина отчаялась обзавестись наследниками и, находясь в глубочайшей депрессии, решила продать замок и перебраться в небольшое поместье брата на севере страны. Однако тот факт, что дети, которых она обучала, останутся здесь без наставника озадачил её. Поэтому Женевье Дюпон решила остаться и открыть небольшую академию. Поначалу она сама содержала её, но спустя некоторое время король Фредерик обратил внимание на школу и издал указ о том, что она впредь будут содержаться королевством. С обретением независимости Франции указ остался в силе.

С тех пор многие из рода Дюпон становились директорами школы, но когда семья обанкротилась, директора назначались королем. Некоторые из них были англичанами.

* * *

Дальше шла история семьи Дюпон, из которой я узнала о том, как обанкротился Жан Фелипп, как его дочь вышла замуж за магла и опозорила семью. С тех пор Дюпоны так и не смогли восстановить прежнее положение в обществе. Мне вдруг стало жаль Даниэля, я поняла, что он имел в виду тогда в карете, говоря, как ему тяжело сохранять имидж своей семьи и как жаль, что её богатство уже не восстановить.

Также у меня появилось какое-то неловкое чувство страха. Прочитав о погибших детях Женевье Дюпон, я сразу же представила младенцев, умирающих прямо на руках матери. Не представляю, как тяжело ей было похоронить семерых.

Я бы еще долго сидела в своей комнате и размышляла о том, что академия Шармбатон во многом похожа на Хогвартс, если бы не Малфой.

Как ни странно, он постучался, прежде чем открыть дверь и спросил, можно ли ему войти. Я, наверное, очень сильно удивилась, потому что улыбка на его лице стала какой-то слишком самоуверенной.

— Что тебе нужно? – спросила я, не вставая с кровати. Мне досталась самая крайняя койка, рядом с окном, форточка которого была всегда открыта. Из-за этого я постоянно замерзала и боялась заболеть. Мои соседки по комнате устраивали жуткий скандал, если я хотела закрыть окно. Думаю, они просто хотели поиздеваться надо мной таким образом.

— А я думал, что ты намного вежливее. Выходит, я ошибался.

— Я вежлива лишь с теми, кто мне приятен.

— Видимо в магловских семьях не обучают правилам хорошего тона, — подытожил Малфой, перестав улыбаться.

— Что тебе нужно? — устало спросила я. Начало разговора не предвещало ничего хорошего.

Некоторое время Малфой молчал, словно он вовсе не собирался сюда заходить и вообще не знает, что сказать.

— Что читаешь? – он подошел ко мне и взял книгу из моих рук. – «Род Дюпон», — скептически приподнятая бровь. – Ты что, собираешься замуж за Даниэля?

Я даже не успела возмутиться, а Малфой уже оправдывался:

— Это шутка, если что, — странная добродушная улыбка на его лице удивила меня даже больше, чем его визит. Такого Малфоя я еще не видела. В голове тут же возникла мысль, что я либо сплю, либо этот гаденыш меня разыгрывает. Но мне было интересно, что же будет дальше и я просто ответила:

— Здесь немного написано о Шармбатоне. Я хотела побольше узнать об этой школе.

— Вот как… Полезно. Потом одолжишь мне почитать?

Вопрос поставил меня в тупик. Доброжелательный Малфой, который непонятно зачем пришел ко мне в комнату, просит одолжить у меня книгу? Такое не каждый день увидишь. Кому расскажу – не поверят. Что происходит? Немой вопрос застыл в воздухе.

— Не хочешь — можешь не отвечать, — отмахнулся Малфой, выглядя при этом чуть огорченным. Неужели его задело мое молчание?

— Если хочешь, я спрошу Даниэля насчеткниги, — тихо ответила я. Не думайте, что я потеряла бдительность, но книга — безобидная вещь.

— Буду очень благодарен!

Опять неловкое молчание. Малфой смотрел в пол, я на него. Не дождавшись реакции, я заговорила первой:

— Ну так что ты хотел?

— А! Эмм… я… то есть, ну ты понимаешь… — Малфой нес какую-то чепуху и я, не выдержав этого спектакля воскликнула:

— Хватит! Слушай, я понимаю, что ты решил развлечься и разыграть меня, старательно изобразив из себя хорошего парня. Но только если тебя похитят инопланетяне, я поверю, что ты изменил отношение ко мне. Но не иначе, ясно?!

Увидев реакцию Малфоя, я поняла, что оказалась права. На скулах заиграли желваки, губы превратились в тонкую линию, а в глазах – холод. Ничуть не испугавшись, я смотрела на него в упор.

Со словами «Какого черта я вообще тут делаю?», Малфой выскочил из комнаты и захлопнул за собой дверь.

ДРАКО

Направляясь прямо в комнату к Грейнджер, я был полон решимости все-таки начать делать хоть что-нибудь. Два дня я пытался придумать план действий, не слишком простой, чтобы Грейнджер его не разгадала, но и не слишком сложный, чтобы на исполнение хватило два месяца.

Но план в голову никак не приходил. Не смотря на неплохой по меркам моего возраста опыт в обольщении, я так и не смог придумать ничего стоящего. Одно можно было сказать точно – обычные способы для Грейнджер не годились. В этом была её особенность – я не знал, как влюбить её в себя. Видимо, Блейз был прав, когда в Большом зале сказал, что она непробиваемая.

На целых два дня грязнокровка заполонила мои мысли. Сегодня нам начали преподавать французский язык, но так как основы его я уже знал, то можно было даже не стараться. А вот с другими предметами у меня было намного хуже. Всего за один чертов день я успел разгневать практически всех преподавателей своей рассеянностью. Слава богу, мне разрешили не выбирать магловедение в качестве дополнительного предмета, иначе здешний преподаватель наверняка убила бы меня. Поговаривают, что она похуже Снейпа, хотя я не представляю, как это вообще возможно.

В итоге, не додумавшись не до чего полезного, я решил действовать по ситуации. Такое иногда срабатывало — когда оказываешься наедине с девушкой, обязательно случится что-нибудь, благодаря чему ты можешь как-то завоевать её положение. Решив не откладывать дело в долгий ящик, я, дописав небольшой доклад по зельям, из библиотеки направился прямиком в комнату Грейнджер.

Застав её с книгой в руках, я тут же принял этот факт на вооружение и, пытаясь избавиться от неприязни и страха находится рядом с грязнокровкой, спросил, не может ли она одолжить мне эту явно скучную книгу. Но даже пара невинных шуток не смогли пробить стальной панцирь Грейнджер. Она сначала смотрела на меня, как на идиота, а потом и вовсе выставила из своей комнаты.

Лишь вернувшись к себе в спальню, я понял, что вообще зря пришел к ней. Этот случай может в дальнейшем испортить все. Нельзя было вот так спонтанно действовать.

Улегшись на кровать и закрыв глаза, я все думал о том, что же мне делать. Единственное, чего я не учел, когда соглашался на пари, так это то, что не было плана, как такового. В случае с грязнокровкой грандиозные планы строить бесполезно – рано или поздно она сможет разгадать мой замысел. Не смотря на то, что я её ненавидел, нужно было признать – она действительно была очень проницательной. Опасная мишень, но такая важная. Бесплатный сыр только в мышеловке и чтобы в нее не попасть, а сыр забрать, нужно просто не касаться пружины. Вот и я не буду навязываться Грейнджер. Нужно было просто создать неоднозначную ситуацию, в которой я бы показал себя во всей красе, завоевав её доверие. Но чтобы такого придумать, да еще так, чтобы об этом не догадалась она сама и Пэнси?

Вся соль заключалась в том, что если я сам буду валяться в ногах у Грейнджер, пытаясь убедить её в том, что у меня больше нет ненависти к ней, она ни за что мне не поверит. Но если кто-нибудь другой, кому она доверяет, скажет ей об этом, она, возможно, поверит. Вот только нет таких людей, которые согласились бы сказать ей подобное. Или все-таки есть?

Размышляя над планом действий, я и не сразу заметил, как в комнату вошел Даниэль. Лишь когда он начал что-то бормотать себе под нос, я открыл глаза и сквозь пелену дремоты взглянул на него. Даниэль что-то искал, роясь в ящике своего прикроватного столика. Понаблюдав некоторое время за его усердными поисками, я сел на кровати, свесив босые ноги.

— Чего ты там так усердно роешься? Что-то потерял?

Молчание.

— Ты что, оглох? Я спросил, что ты там ищешь.

И вновь без ответа.

— Я что, со стеной разговариваю, черт возьми?! – стальным голосом сказал я. Во мне начинало все кипеть. Он что, не разговаривает со мной? Что за женские штучки?

Как я ни старался, но понять причину его бойкота я не смог. Поэтому я встал и, подойдя к Даниэлю силой развернул его к себе лицом.

— Какого черта, я тебя спрашиваю, а ты мне не отвечаешь? – процедил я.

— Отвали от меня! – Даниэль скинул мою руку со своего плеча. Меня такой ответ не устроил, и я встал в оборонительную позу, доставая волшебную палочку из кармана брюк. Мой соперник тут же схватил свое оружие со столика. Мы стояли друг напротив друга, направляя палочки друг другу в грудь.

— С чего это ты вдруг перестал со мной разговаривать?

— С того что ты – настоящий идиот.

— О-па! И откуда это у тебя такие сведения? – насмешливо спросил я.

— Пару дней назад сам понял.

— В связи с чем в твою «светлую» голову пришла такая неожиданная мысль? – продолжал я.

— Ну знаешь ли, я тут одному Малфою помочь хотел, а в конце концов он меня подставил.

— Что? – я задохнулся от возмущения. – Ты что, головой ударился? Или тебя Снейп проклял? Каким это образом я тебя подставил?

— А таким, что если бы не ты, Гермиона не нажаловалась бы на нас директору.

— Вообще-то, она пожаловалась только на меня, это раз. И два, ты из этой ситуации вышел даже более сухим, чем сама Грейнджер.

На секунду во всегда спокойных глазах Даниэля возникло сомнение, но я понял, что не до конца убедил его, так как уже через секунду чувство угасло и заменило собой злость.

— Знаешь ли, Гермиона теперь и на меня косо смотрит, — буркнул Даниэль.

— Тебе это просто кажется! Все это происходит в твоей голове, но на деле же – Грейнджер доверяет тебе больше, чем кому-либо в этой школе, — отмахнулся я, вновь ложась на свою кровать.

— Даже если это и происходит только в моей голове, то мне уже хотя бы от этого становится стыдно.

— Святой Мерлин! – я возвел руки к потолку. – Кто-нибудь, объясните этому идиоту, что ничего страшного на самом деле не произошло!

— Ты просто клоун, — пробормотал Даниэль и вышел из комнаты.

Я еще долго не мог избавиться от чувства, будто упустил что-то из нашего с ним разговора. Но, кроме этого, меня вновь стала волновать мадам Розмерта, а, точнее, то, что она пыталась сопротивляться мне. Я боялся, что она может освободиться из под моего контроля, и тогда я пропаду.

Странное это было ощущение – контролировать кого-то, чувствовать, что ты его часть. Когда я хотел этого, я мог видеть глазами мадам Розмерты. Например, сейчас она обсуждает неприятную холодную погоду с каким-то старым волшебником. Я даже видел, как она украдкой поглядывает на часы. Скоро должен был прийти мужчина, который ухаживает за ней уже много недель.

Вечер наступил незаметно. Видимо, я все-таки заснул, так как точно помню, что ложился еще в лучах послеобеденного солнца. Сегодня я вновь должен был отправиться на отработку. Быстро приведя себя в порядок, я направился прямиком в конюшни, не дожидаясь остальных. Странно, но интуиция подсказывала мне, что этот вечер станет очень необычным.

ДАНИЭЛЬ

Убирая дерьмо за Златовлаской, я старался как можно скорее закончить свою часть работы, чтобы уйти пораньше. Вообще мне было очень обидно делать всю эту грязную работу, так как делал я её ради бессовестного индюка Малфоя. Нет, я делал это скорее не ради него, а ради своего отца, который, к моему великому сожалению, но, в то же время, и к счастью, сидел сейчас в Азкабане вместе с другими Пожирателями смерти. О, как же я мечтал в этот момент иметь другого отца. Многие бы подумали, что я жесток и неблагодарен, но посудите сами: я уже несколько лет живу вдали от отца вместе с его братом в Лондоне, отец никогда особо не гордился мной, не показывал даже своей любви. Я всегда был неудавшимся проектом только потому, что не разделял мнение моей семьи о маглорожденных. Неприятно было чувствовать себя изгоем в собственной семье.

С дядей мне было хорошо. Он переехал в Англию сразу после того, как пошел слух о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть. Уезжая, он забрал с собой и меня. Я сам попросил его об этом. Ни отец, ни, тем более, сестры не стали останавливать меня. А жаль, я так хотел. Это была моя единственная надежда увидеть их неравнодушные лица, но она провалилась.

И сегодня, чувствуя себя обманутым, я винил во всем Малфоя, хотя в глубине души знал – я обижен на самого себя из-за того, что бросился защищать отца, который даже не вспоминает обо мне. Жалкий, но в то же время благородный поступок.

Закончив с очисткой загона, я принялся за чистку самого пегаса.

— Ну что, начнем водные процедуры, — тихо сказал я.

Златовласка посмотрела на меня своими круглыми голубыми глазами и взмахнула гривой. Я принял этот жест за согласие и намочил щетку.

В конюшне не было слышно ни звука, кроме тихого копошения Драко и Гермионы. Я выглянул на секунду из загона. Они были далеко – в самом конце конюшни, у последних загонов. Стояли спиной друг к другу, явно очень недовольные тем, что вообще находятся рядом. Особенно меня пугало сосредоточенное и злое лицо Малфоя. Он с таким усердием отскребал грязь с копыт животного, что я боялся, как бы он не повредил его. Гермиона же просто старалась находиться как можно дальше от него, поэтому подошла так близко к задним копытам пегаса. А вот это она зря. В пятницу Малфой подошел к нему также близко и жеребец чуть не ударил его копытом.

Однако Гермиону я предупредить не успел. Видимо, Драко тоже заметил её опасную близость к животному и решил сказать ей об этом.

— Я бы на твоем месте отошел подальше от этого жеребца, — советовал он.

— С чего бы это? – раздраженно фыркнула Гермиона. Они говорили тихо, но я слышал практически каждое слово.

— А с того, что в пятницу он чуть не выбил мне все зубы, когда я стоял почти также близко, как и ты.

— Просто этот пегас почувствовал, какой ты гаденыш.

— Я так не думаю, — Малфой, отряхнув руки, подошел к загону, где стояла Гермиона. – Некоторые лошади не любят, когда люди стоят так близко к их… заду. И сейчас ты находишься на грани того, чтобы получить копытом в лицо.

— Но ты забыл, что пегасы – это не лошади. Это волшебные животные, и повадки у них могут быть совсем другими.

— Слушай, я не шучу. Отойди оттуда. Если он почувствует опасность, то сразу же лягнет, — мне показалось, или я слышал беспокойство в голосе Малфоя?

— Да брось, я тебе не верю, — послышался ответ Гермионы.

Я получше выглянул из загона, чтобы посмотреть, не стала ли она действовать наперекор Малфою. Но вместо этого я увидел, как Драко бросил крючок на пол и, войдя в загон, буквально вытащил оттуда Гермиону. Она не вырывалась – наверное, не успела даже понять, что произошло. Странности на этом не закончились. Следующий диалог удивил меня сильнее всей сложившейся ситуации.

Гермиона вырвалась из рук Малфоя и стала покрывать его возмущенными ругательствами.

— Слушай! – Драко, не выдержав её возгласов, схватил её и закрыл рот рукой. – У меня дома есть несколько пегасов, я умею за ними ухаживать и многое о них знаю. И поверь, я не просто так тебя, как ты говоришь, дурачил. Просто если бы этот жеребец отбил твое лицо своими копытами, то это было бы очень неприятно. И учти, я от чистого сердца хотел тебе помочь. А ты туту строишь из себя!

Вновь вырвавшись из малфоевой хватки, Гермиона ошарашено смотрела на него.

— Но теперь я жалею об этом, — пробормотал Драко, поднял с пола крючок и вернулся в свой загон.

— Не думай, что я не поняла твой план, — жестко сказала Гермиона, отдышавшись.

Я не видел, как отреагировал Малфой, но судя по его словам, он был рассержен.

— Какой, к черту, план? С ума сошла совсем?

— Решил сделать вид, будто ты такой весь добрый и дружелюбный? Сегодня пришел ко мне за книгой, о которой даже не знал, только что якобы спас меня от нервного пегаса. Решил подшутить надо мной, верно? Все это такая веселая игра? Или месть, а, Малфой? Но ты просто не знаешь, с кем связался, — с вызовом сказала Гермиона.

Малфой разразился жестоким смехом.

— Боже, Грейнджер, ты порой перестаешь казаться мне такой уж умной, — он вновь вышел из загона. – Знаешь, что? Ты, да и все вы думаете, что знаете меня и мне подобных. Но на самом же деле, вы просто надумали себе образы плохих парней, которых мы олицетворяем, и придерживаетесь только своей точки зрения. Вы даже не пытаетесь задуматься о том, верна ли она. А если мы помогаем вам в чем-то, спасаем от неприятностей, то даже малейшей благодарности ждать не стоит. Поэтому мы и не помогаем. Но вот, в кои-то веки я решил спасти бесстрашную и независимую гриффиндорку от копыт пегаса. И что же в ответ? Упреки, ругательства. Браво, Грейнджер, ты просто верх благоразумия!

Все это Драко говорил, тыча крючком в грудь Гермионы. Она же слушала его, полностью уверенная в своей правоте.

— Вся твоя речь, конечно, просто блестяще продумана, но, увы, я не верю ни единому твоему слову, — ответила она, гордо скинув подбородок.

— Дура, — буркнул Малфой и вернулся к своему рабочему месту.

— Сам дурак, — ответила Гермиона.

— Заурядная идиотка, — продолжил Драко.

— Слизеринский хорек.

— Мерзкая грязнокровка!

— Чертов Пожиратель!

Недолгое молчание.

— Что ты сказала? – тихий, вкрадчивый голос.

Я должен был вмешаться, пока не стало слишком поздно – кто знает, что могут вытворить эти оба. Но с другой стороны, было интересно узнать, чем все это закончится.

— Что слышал.

Малфой мгновенно оказался рядом с Гермионой. Она дерзко смотрела ему прямо в глаза. Я не видел лица Драко, но мне показалось, что сейчас внутри него идет нехилая борьба. Вот только была ли это борьба между Добром и Злом?

— Извини.

В этот момент я видимо слишком сильно облокотился на калитку загона и она, не выдержав моего веса, открылась. Я упал на покрытый тонким слоем сена пол. Ни Драко, ни Гермиона даже не взглянули на меня.

Мое падение будто обозначило мое удивление. Слизеринец извинился перед Гриффиндоркой? Нет, не так. Малфой извинился перед Грейнджер? Чистокровный до мозга костей маг попросил прощения у маглорожденной? Такое не каждый день увидишь. Во всей этой странной ситуации меня волновало лишь одно: с каких это пор Малфой перестал быть Малфоем?

ДРАКО

Молчание прервал глухой звук тела, упавшего на пол. Но я даже не взглянул на любопытного Даниэля. Сейчас мне было просто не до него.

Буквально секунду назад я произнес то, что не мог произнести в принципе. Странное это было ощущение. Я просил прощения у грязнокровки. Я сам себе удивился, но что поделаешь. Когда я увидел Грейнджер, находящуюся в опасной близости к задним копытам пегаса, я понял, что это мой шанс. В любое другое время я бы даже ухом не повел – получит по морде, будет знать.

Правда Грейнджер настолько разозлила меня, что я поначалу хотел сам её ударить. Не знаю, почему на меня так повлияло слово «Пожиратель». Вдруг стало жутко обидно. Я Пожиратель и должен думать об этом с гордостью. Я так и думаю, но… Неприятно, что люди думают о тебе так плохо, хотя даже и не догадываются о том, что абсолютно правы.

В общем, я слегка перегнул палку, но это даже принесло пользу.

Я первым отвел взгляд и посмотрел на уже поднявшегося на ноги Даниэля.

— Тебя в детстве не учили, что подслушивать нехорошо?

— Да как же тут не подслушать? Нужно быть совсем глухим, чтобы не услышать, как вы орете, — усмехнулся Даниэль, отряхивая грязные штаны.

— Ну прости, что потревожили.

Грейнджер молчала. Она все еще не отрывала от меня подозрительного взгляда. Ох уж эти умники, вечно видят во всем подвох.

Все вернулись к своим обязанностям; я уже закончил с копытами пегаса и пытался напоить его виски, но ничего не получалось. Теперь я понимаю, почему эти животные такие нервные – если будешь каждый день пить ячменный виски в немереных количествах, того и гляди – одуреешь.

В конце концов дошло до того, что своей мордой пегас просто выбил ведро с пойлом у меня из рук. Вся жидкость вылилась и окрасило сено в грязно-бурые цвета. Я поднял ведро, мрачно глянув на животное, вышел из загона и встретился лицом к лицу с Грейнджер. Она видимо, ждала меня нервно подрагивая ногой. Я обошел Грейнджер, сделав вид, что не заметил её, и направился к конюху за очередной порцией виски. Скоро он может начать подозревать, будто я сам его выпиваю.

Но грязнокровка не сдавалась и пошла за мной. Даниэль уже ушел и в конюшнях мы были одни. Это настораживало.

— Малфой! – окликнула она меня.

Я нехотя обернулся.

— Чего?

— Я хотела извиниться. За то, что назвала тебя Пожирателем. Мне не следовало так себя вести.

Она говорила неуверенно, смотрела в пол. Ей явно было очень неудобно. Мне тоже. Поэтому я молчал. Наконец, Грейнджер взглянула на меня. Не знаю точно, что я увидел в её взгляде, но мне это понравилось. Это означало, что чуть-чуть продвинулся на пути к своей цели.

— Слушай, я извинилась, сделала шаг тебе навстречу. Ты мог бы хоть как-то отреагировать.

Я улыбнулся. Искренне, как ни странно. Вид Грейнджер, испытывающей неловкость передо мной, насмешил меня.

— Ты же никак не ответила на мои извинения.

— Я была, мягко говоря, ошарашена твоими словами.

— Не удивительно, — хмыкнул я.

— Если тебя это волнует, то твои извинения приняты, — нервно сказала Грейнджер.

— Твои тоже.

— Странно разговаривать с тобой так, — тихо произнесла гриффиндорка.

— Как так?

— Нормально. Без оскорблений и угроз.

— Может быть, ты и не заметила, но я еще и шутки шутить умею, — бодро ответил я.

— Я тоже.

— А вот это уже странно, — ухмыльнулся я.

— В последнее время все странно, — нехотя сказала Грейнджер и отвернулась, чтобы уйти.

— Мы сейчас не в Хогвартсе. Обстановка меняет многое, — пожал плечами я и тоже отвернулся.

Закончив работу, я вышел из конюшен и направился к замку мимо поля для квиддича. Здесь оно было меньше, чем в Хогвартсе. Скоро должна была состояться игра — Эстермедия против Делакур. Интересно было посмотреть на это. Говорят, французская школа квиддича во многом отличается от нашей, британской.

Вдыхая прохладный вечерний воздух, я в одиночестве шел по протоптанной тропе. Трава уже пожелтела; всего неделю назад здесь еще все цвело и пахло, а сегодня даже листья на деревьях практически все опали.

Войдя во внутренний двор замка, где круглый год цвели три факультетские розы, я сразу же увидел его. Даниэль стоял рядом с входом в школу. Судя по одежде, он уже был в своей спальне, переоделся и пришел сюда. Ясно, что он дожидался меня, но зачем?

Спокойно приблизившись к Даниэлю, я первым поприветствовал его.

— Кого-то ждешь?

— Как раз тебя, — серьезно ответил Даниэль и я понял, что разговор меня не обрадует.

— Мы всего на полчаса расстались, а ты уже соскучился?

— У меня к тебе серьезный разговор.

— А можно я сначала поужинаю, а потом мы с тобой серьезно поговорим?

— Что за игру ты затеял? – нахмурил брови Даниэль.

Я тут же посерьезнел.

— Не понимаю, о чем ты.

— Все ты понимаешь! Учти, если в твоих играх пострадает Гермиона, тебе не поздоровится.

— Вот уж напугал! — хмыкнул я. – Да что ты можешь мне сделать? Или ты забыл, кто я?

— Да плевать мне на то, кто ты. Я уже давно понял, что Пожирателем ты стал по собственной воле. Вот только не понимаю, почему это слово так обидело тебя, когда его произнесла Грейнджер?

— Ясно, что не понимаешь. Слабоумным трудно понять даже простые вещи, а что уж говорить о человеческих чувствах.

— Не думай, что я поверю, будто нет никакого подвоха.

— Почему все умники ищут во всем подвох? – спросил я сам себя, приложив руку ко лбу.

— В общем, Малфой, я тебя предупредил. Если ты что-то задумал, лучше сразу откажись от этой идеи. Гермиона никогда не поведется на твои мерзкие уловки.

— Это мы еще посмотрим, — прошипел я и, оттолкнув Даниэля, вошел в замок.

ГЕРМИОНА

Вернувшись в свою комнату после отработки, я тут же направилась в душ, так как от меня неприятно пахло лошадьми. Но оказалось, все мои полотенца куда-то делись. Без полотенца я принять душ не могла, поэтому единственным разумным решением в этой ситуации было один из своих предметов одежды. Выбрав самую нелюбимую блузку, я превратила её в махровое полотенце. Естественно, я понимала, что все это устроили мои новые соседки по комнате. Подобные розыгрыши были их коньком. Но я не расстраивалась из-за того, что меня не любили здесь. Главное, у меня есть друзья в Хогвартсе, а здесь — Даниэль.

«Мы сейчас не в Хогвартсе», — сказал Малфой. Эти слова как-то странно подействовали на меня. Я как будто что-то поняла, правда сама не знаю что. И вообще, сегодняшний вечер просто поразил меня. Гневная тирада Малфоя об ограниченности моих суждений и принципов задели меня. Наверное, поэтому я сорвалась. Я не жалею о том, что назвала Малфоя Пожирателем, потому что сделала это необоснованно. Ведь он на самом деле хотел мне помочь, а я повела себя как глупая ослица.

А еще это его извинение… Ни разу в жизни не слышала ничего подобного. Зря я думала, что Малфой, который просит у меня книгу – самый удивительный случай в моей жизни. Малфой, который просит прощения – вот это действительно что-то из рода фантастики.

После того, что случилось, я еще долго пыталась осознать все, осмыслить, но получалось с трудом. Смешно, но отличница и умница не могла найти выход из сложившейся ситуации. В конце концов я поняла, что проще всего будет тоже извиниться, ведь он ради этого наверняка преодолел все свои предрассудки. При том, что это я его обидела. Было ужасно неловко и неудобно, но я тоже пересилила себя и извинилась. Вот только от этого мне стало еще хуже. Раньше я никогда не думала о Малфое, как об обычном человеке, да и вообще не думала о нем. Но сегодня все изменилось. Он заставил меня думать о нем, вот только зачем. И с каких это пор Малфой перестал быть Малфоем?

Выйдя из душа, я решила не идти на ужин. Голода, как и аппетита не было, и я подумала, что лучше всего будет лечь спать. Подойдя к своей кровати я увидела конверт с гербовой печатью. Взяв письмо, я повертела его в руках. Адресатом был указан Драко Малфой.

Нужно было сразу отдать письмо Малфою, но мне было интересно, почему сова принесла его именно ко мне. И была ли это сова вообще. Может быть, кто-то подкинул мне это письмо, чтобы я узнала что-то раньше Малфоя. Может быть, это как-то связано с подозрениями Гарри на счет принадлежности слизеринца к Пожирателям смерти.

Я решилась и осторожно вскрыла конверт. Оттуда я достала явно дорогой листок пергамента, но не стала читать его сразу. Для начала я спросила себя, нужно ли мне это? И какие последствия может повлечь за собой прочтение этого письма. Но вопросы остались без ответа – любопытство пересилило меня.

Мистер Малфой,

Я обращаюсь к вам с крайним возмущением. Моя дочь, Астория Гринграсс стала жертвой вашего обмана. Как вы наверняка знаете, она была помолвлена с мистером Ноттом-младшим и уже зимой должна была выйти за него замуж. Но из-за вас свадьба была расторгнута. Вы коварно соблазнили мою дочь, заведомо зная, какие последствия это повлечет. И я официально обращаюсь к вам, чтобы воззвать к справедливости. Я требую, чтобы вы принесли официальные извинения семье Нотт и моей семье и публично признали свою вину. В противном случае я обращусь к вашему отцу. Вы знаете, чем это может закончиться.

С Уважением,

Карл Гринграсс

Я отложила письмо и села на кровать. Теперь все было ясно. Малфой не перестал быть Малфоем, он просто что-то задумал.