Странный сон, или Гарри Поттер - в подарок, Драко Малфой - в нагрузку

Кукушка в старинных резных ходиках давно прокуковала двенадцать раз, и девчонки уже спали: Веселина — сжавшись в уютный комочек и накрывшись одеялом почти с головой, Малуша — раскинув на подушках ручки, ножки, волосы: льняные тоненькие прядки, а Лебедь — грациозно водрузив изящную руку над головой и выставив бедро ровно настолько, чтобы было видно, как оно соблазнительно. «Ведь небось тренировалась, пигалица, как покрасивее улечься… Как быстро растут дети! Вернее, мавки(1)…», — Бояна вздохнула и, убедившись, что дочери ей не помешают, неслышно скользнула за порог, успокоила занывшую Плаксу. Псина вернулась в будку, поворочалась и печально положила лохматую башку на лапы. Бояна прислушалась к ночному весеннему шуму. Травень(2) разрывался от многоголосого гомона окончательно проснувшейся после зимней тишины природы и не собирался отдыхать даже ночью: темнота пела, стрекотала, щёлкала, шелестела, трещала. В отсутствие ветра эти звуки оглушали и наполняли сырой ночной воздух почти осязаемыми волнением и тревогой.

Постояв немного под окошком дома Асгаста и послушав, всё ли тихо, она направилась к леднику(3). Зайдя в первый карман, Бояна плотно прикрыла за собой дверь и подпёрла её ящиком с прошлогодней картошкой. Для надёжности. Прихожая погреба была его самым маленьким помещением, но нижняя, более значительная по размеру, комната, вся заставленная запасами, по причине отсутствия в ней свободного пространства не подходила для ночного дела ведьмы. А использовать другие дворовые постройки для совершения таинства она сочла слишком рискованным: Хранитель, проныра, обязательно пронюхает и помешает. В погребе же он её отыщет вряд ли или хотя бы не сразу… Убрав всё лишнее из узкой коморки, Бояна принялась старательно вычерчивать толчёным углём на мелком гравии пола пентагерон(4): круги, последовательно, один с другим, соединённые линиями. Огонь, вода, воздух, земля, эфир. Рядом с руническими знаками она нарисовала в кругах символы времён года, циклов жизни (рождение, процветание, увядание, смерть) и последнюю свастику посвятила Живе(5) своей местности. Зажгла в жертвенной чашке огонь на дубовых щепочках и вошла в колдовской пятиугольник. Вытяжка прекрасно справлялась с гарью коптившего факелка, и Бояна чувствовала только приторный запах разогретого живым огнём благовония. «О, Матерь племени Демонов! — она опустилась на колени, поставила горящий жертвенник себе в ноги и воздела одну руку вверх, а другую направила к земле: кто знает, где эту Матерь сейчас носит — в небесных кущах или в Подземельях Слёз, откуда её вызывать? — Ночь! Княгиня Хаоса! Царица Тёмных измерений, рождённая от холодного семени дракона и огня небесного! — в правой руке Бояны блеснула холодная сталь. Чирк — и она направила алые капли, выступившие из разреза на левом запястье в чашу с огнём: без настоящей жертвенной крови в таких делах не обойтись. Не к простой божице обращается она с просьбой — к самой Полуночке. К ней с пустыми руками — не суйся. Бояна погрела испачканный своей кровью нож над пламенем и прочертила острым железом контуры пентагерона. Нож воткнула в гравий между коленями. — Позволь, о, Та, над которой не тяготеют страдания и смерть, Та, кому не ведомы добро и зло, в эту ночь Чёрной Луны(6) обратиться к тебе по имени! О, Мать Жизни и Смерти, Лилит! К Тебе взываю, Тебя приглашаю я! Ты породила нас, малых и великих, так к нам из бездонных глубин предначального Мрака восстань ты, Мать всех колдовских чар и сокровенного мастерства!»…

— Ты что там делала? — суровый голос Асгаста из-за угла, при том, что она его в принципе ожидала, заставил Бояну вздрогнуть. Банка с квашеной капустой чуть не выпала у неё из рук.

— Что в леднике делают? Щи готовить буду.

— В три часа ночи?

— Не спится. Дел много перед Семиком(7), и именины Веселинкины… Голова кругом идёт.

— Не спится? — глаза Хранителя масляно заблестели. — А что ко мне не зашла? — он притянул её и полез ручищей под подол рубашки, холодные пальцы толкнулись между её ягодиц. Она взбрыкнула и махнула распущенными волосами. — Но-но, ты чего? Волосами зачем? Жена ведь. Имею право.

— А кто тебе здесь не жена? — пихнулась Бояна плечом.

— Перестань, люба, — Асгаст обнял её теперь уже нежно, стиснул ей груди, перехватил пятилитровку с капустой. — Ты одна — хозяйка Рода. Тебя одну и на тыщу не променяю. — Он прижал её ладонь к своему паху и почувствовал лоскут на её запястье, заводил носом, шумно втянул воздух, принухался. — Жертвовала? Кому? Чего просила? Почему без меня? — он сорвал с её руки бинт. — Кого кровью кормила?

— Отстань, отвяжись, дурной! — Бояна направилась к дому, он не пускал. — Имениннице подарок просила.

— Мало шутихе(8) подарков? Уж весь дом завален её шмотками!

— Мало — не мало, а дочь моя: что хочу, то и дарю. Пусть лапуша порадуется. Девчонок баловать надо.

— Ну-ну… Добалуешь. Веселина — твоя, правда. А вот Малушу по своему уставу воспитаю. И не смей мне портить продолжательницу Рода своими бабскими штучками.

Бояна хмыкнула презрительно:

— Воспитатель…

Асгаст зло сверкнул глазами:

— Разговорилась?.. А не жена мне ещё пока старшая твоя. Но это скоро поправится, — он погладил себя по груди. — Не быть Лебеди под мужиком — не быть ведьмой. Она девочка умная, охочая, правильная. Сговоримся. Шестнадцать ей через три дня? Потом уж пусть по своим правилам живёт, как знает, как ей сердце её заложное(9) подскажет. — На эти слова Бояна стиснула зубы. — А инициация — дело тонкое, требующее соблюдения этикета. Сначала вы платите дань Главе Рода. А уже потом делаете всё, что захотите. Так и живём!

— Так и живём, — словно тихое эхо подхватила Бояна. — Живём…

На крыльце её встречала закутанная в тёплый платок Веселина.

— Что не спишь, маешься? — строго спросила мать.

— Пописать бегала. А вы там что, милуетесь? — девчонка проказливо хихикнула.

— Ах ты, плесень болотная, марш в постель! — Бояна поддала дочери под зад, та ловко увернулась.

— Как гулять хочется, мамочка! Весна же! На дубы хочу, качаться! Деревенских пацанов за пятки щекотать!

— Знаю за какое место ты их щекотать хочешь… У сестры научилась? Вот покажет ей Хранитель, что такое настоящий мужицкий хрен — сразу свои вертихвостства забудет!

— А Леба ещё не решила давать ему или нет, — вздёрнула подбородок девчонка.

— А кому же тогда? Хранитель на своей земле других колдунов не потерпит. На то он и Хранитель. А простому парню такое сокровище, как первая ночь, даром отдавать? Не смейте даже думать, лоскотухи(10)! И кто ж её спрашивает? Свои шестнадцать она встретит либо девственницей, либо ведьмой. Хочет медленно покрываться плесенью и тиной — пусть плывёт в болото, там таких много. А хочет сама решать свою судьбу — пусть покорится на час, а то и меньше.

— Целый час? — округлила глаза Веселина. — Он будет с ней это… целый час?

— Дурочка, — мать толкнула её в дом, — если у них сладится, то этот час ей минутой покажется. Асгаст только днём суров да строг, а ночью…, — Бояна сладко улыбнулась.

— Что ночью?

— Спать, я сказала! Малушу разбудишь… У тебя завтра именины, забыла? То ест уже сегодня. Не выспишься — будешь страшная.

— Красоту ничем не испортишь, — вильнула Веселина круглой попкой, — а недосып девке на пользу.

— Опять дурочка, — мать щёлкнула её по лбу, — это не про такой недосып.

— А подарок будет? — девчонка упёрлась капризным взглядом ей в глаза.

— Конечно. Как же не будет? У тебя такой подарок будет, лапуша, что ты сама себе позавидуешь!

— Какой, какой? Уже именины, уже можно.

— Завтра. Всё будет завтра. О чём ты мечтала, помнишь?

— Нууу, — печально вздохнула девочка, — это ты мне не подаришь. И никто не подарит. Так не бывает…

«Ах, лапуша, не знаешь ты ещё в свои четырнадцать русалочьих лет, как бывает…».

* * *

— Мерлинова борода и мерлинов… причиндалы! — Гарри вдруг понял, что не знает, как называется причинное место на том языке, на котором он сейчас выражал своё отношение к происходившему с ним кошмару.

— Мерлинов х…й! — Драко оказался гораздо восприимчевее к магическому лингвистическому воздействию. Аврор Поттер по сложившейся профессиональной привычке даже в не вполне сознательном состоянии умудрялся оказывать сопротивление любым проникновениям в его голову. Малфой в этом смысле был более уязвим и податлив. Чуждая языковая традиция была воспринята его мозгом, как увлекательная и совершенно неопасная игра. Полчаса — и он почти в совершенстве знал русский! Хотя не знал, что это именно русский…

— А всё твои коктейльчики! — ворчал Поттер. — Ну не дураки же придумали виски, джин, кальвадос, коньяк, водку… Зачем мешать все эти прекрасные натуральные напитки в одну гигантскую мензурку, трясти её в акробатическом экстазе, да ещё и сыпать сверху бумажные сердечки? — он уже еле шевелил ногами, а поле, по которому они брели, путаясь в густой высокой траве, бесконечное, безмерное, бескрайнее, безбрежное, беспредельное, чтоб его…, ПОЛЕ, не думало прекращаться… Как и комары! Толстые, наглые, не отстававшие, занудно напрашивавшиеся на трапезу, слетавшиеся, наверное, со всей округи на их молодые жаркие тела…

— Сердечки были лакричные и миндальные, они так нравятся девчонкам, — Малфой промок в утренней траве почти до пояса, но, в отличие от Поттера, не терял прекрасного расположения духа: «Какой чудесный сон! Такой реалистичный, прикольный! Какая у меня офигенная фантазия! И Гарри, как живой… Только наши новые знакомые куда-то исчезли, а жаль: хотелось бы увидеть их декольте и ножки в чулочках на этом диком пленере. Но, вероятно, они понравились мне не настолько, чтобы тащить их в свой сон… Что-то бармен нам плеснул, это факт… Я, конечно, подмигнул ему, чтобы он постарался и помог мне расслабить усталого раздражённого друга, чей понурый вид не вызывал особого ажиотажа у красоток, но не ожидал, что он постарается настолько…, — Драко вспомнил, как уже после первого бокала «Дон-дон» Поттер громко весело икнул и решительно положил руку на колено пышногрудой девице на соседнем барном стульчике, кокетливо выставившей в их сторону попку в короткой юбочке. — Интересно, и сколько мне будет стоить такая инициативная забота? Надеюсь, остатка на кредитке хватит…»

— Бумажные! Бумажные, и ещё раз бумажные! — нервы Гарри были на пределе. — …!!! Я даже не знаю, как послать ВСЁ ЭТО в задницу! Я не понимаю на каком языке думаю и говорю, где я, как мы сюда попали из ночного бара, что всё это значит и… где моя волшебная палочка?! — глаза аврора выпучились от ужаса. — Палочки! Малфой, где наши палочки? Я с десяти лет не расставался с моей полочкой ни днём, ни ночью… А сейчас даже не знаю, куда направить Акцио!

— Точно, — Драко кивнул собственным мыслям: — Такое возможно только во сне: два бывших врага, а ныне приятеля, неожиданно для самих себя сдружившихся после войны, два не последних мага, один из которых командует Особым мракоборческим отрядом, а другой делает сногсшибательную юридическую карьеру, заглянули в отсутствие своих вторых половинок в ночной кабачок, чтобы мирно и спокойно снять девчонок поозорнее, выпили немного лишнего, пообжимались на танцполе с горячими резвыми козочками и… оказались непонятно как непонятно где… Их палочки… бесследно исчезли — и… они ещё живы! Сон! Не совсем приятный, — он раздавил комара, залетевшего ему в глаз, — ещё менее прекрасный, но довольно увлекательный…А насчёт «послать», — Драко решил подсказать Гарри слова для выражения его теперешнего настроения: — Б…дь, дерьмо, чтоб все сдохли, да провались оно всё пропадом, и… ещё что-то насчёт матери, но это я произносить не хочу.

Поттер сначала посмотрел на него, как на внезапно потерявшего рассудок, но потом до него начало доходить, куда клонит Малфой:

— Ты считаешь, что мы спим? И видим один и тот же сон? Это не возможно!

— А это, — Драко обвёл руками окружавшее их буйство майской природы среднерусской полосы, — ЭТО возможно?! Мне приятнее думать, что мы, накачанные какой-то экзотической галлюциногенной гадостью, спим сейчас в безопасном, уютном, чистом и сухом месте, под боком у аппетитных девиц, утонув в их пышных бюстах, и нам очень хорошо, так хорошо, что наши мозги плавятся и создают миражи, чем согласиться с собственным ураганным помешательством!

— Ну, на сумасшедших мы не очень похожи, — Гарри попытался прогнать из своего голоса предательскую нотку сомненья, — кажется… Я просто не возьму в толк, чей именно сон мы сейчас видим в безопасном сухом месте на пышных бюстах: твой или мой? — он выразительно погрозил Драко кулаком.

— Всё! Не думать! Вперёд и с песнями! Иначе нас сожрут живьём эти мелкие вампиры! — Драко бодро, насколько это было возможно, зашагал в сторону видневшихся вдалеке крыш.

— С чем вперёд? — поплёлся следом Гарри.

— С песнями. Так говорят. Но не спрашивай, откуда я это знаю.

Когда измученные, еле живые парни добрались, наконец, до края густого тёмного леса, навстречу им непонятно откуда вышел пожилой мужчина с косой на плече. На Смерть он был не очень похож, хотя, кто знает… Маги уже готовы были не удивляться чудовищам, рождаемым спящим разумом кого-то из них, но от встречи с человеком, в тридцатиградусную жару одетым в плотный пиджак, брезентовые брюки, высокие тяжёлые сапоги и шерстяную кепку, их рты непроизвольно открылись.

— Куда направляетесь, хлопчики? Неужто, к нам в Лоскутово?

— Как он нас назвал, — спросил Гарри у Драко, не приглушая голос, словно никакого незнакомца рядом с ними не было, — Хлоп и Чики? И кто из нас Хлоп?

— Пареньки, — перевёл Малфой и лучезарно улыбнулся: — Эээ…, уважаемый, а где мы сейчас находимся? В географическом смысле. Лос-ку-тово — это в какой стране?

Мужичок, который, скорее всего, должен был бы удивиться, воспринял странную речь молодых бродяг вполне спокойно:

— В России, где ж ещё?.. Туда вам, туда, — махнул он в сторону домов, выглядывавших из-за перелеска, — там всё объяснят. Там, всё там: накормят, напоят, спать уложат, — он выразительно крякнул. — Туда, сыночки. А мне зеленушки для кролей подобрать, — он взялся за огромную, размером почти с него самого, корзину, наполовину наполненную свежекошеным клевером, и без видимого усилия потащил её прочь. — Ну, Бояна, ну, мать, чудит, — усмехнулся он сам себе в усы, — никак своим мавкам заморских женихов выписала. Эх, хороши хлопчики, ладные, крепкие, много сена б накосили. Пропадут, нахлебаются русалочьей любви…

* * *

Деревенька, при ближайшем рассмотрении вовсе не сирая и убогая, а зажиточная и нарядная даже по англицким меркам, встретила их полным отсутствием коренного населения. Улицы и дворы были явно обжиты, но совершенно пусты. Приветствовали двух заморенных молодцов, неуверенно шагнувших на центральную улицу, лишь цепные собаки, весьма крупные, шерстистые и громкоголосые, козы, удивлённо оборачивавшиеся вслед странно одетым путникам и блеявшие не то радостно, не то сердито, и куры, бросавшиеся из-под их ног врассыпную. Один смелый петушок, вероятно, чрезвычайно гордившийся нарядным оперением, встал на защиту своего кудахтающего гарема и отчаянно преградил путь нарушителям деревенского спокойствия. Поттер в нерешительности остановился, натолкнувшись на птичий взгляд, сверкавший вызовом. «Господин аврор, очнитесь, это не дракон и даже не анимаг, — толкнул его Малфой в спину. — Петух. Обычный. И он нам снится!»

Уже почти пройдя всю улицу, с удивлением и интересом (Малфой), и с раздражением и опаской (Поттер) вертя головами по сторонам, английские пришельцы заметили, наконец, аборигенов. Это были две юные девушки, сидевшие на скамеечке, беззаботно болтавшие ногами и листавшие глянцевые журналы. Вдруг одна из них, длинноволосая прелестница, удивлённо раскрыла рот: увидела странную парочку. Она что-то нечленораздельно пискнула и бросилась им навстречу. Остановившись в двух метрах от не знавших как себя вести в странной ситуации парней, девушка, восторженно глядя на Поттера, медленно закивала головой:

— Вот это я не могу…, — её глаза были похожи на две огромные вишни.— И я не сплю! Так вот о каком подарке говорила мама! — она подскочила к Гарри и ущипнула его за щёку. Тот от неожиданности вскрикнул и хлопнул девушку по руке. — Это просто отпад!! Улёт!!! Сейчас умру... Он живой… Живой Гарри Поттер! Из Англии? У меня на именинах! — её взгляд остановился на физиономии Малфоя: — А в придачу… Драко Малфой! Сейчас описаюсь! Подарок с нагрузкой! — девица приплясывала на месте и выписывала невообразимые кренделя ногами в коротких шортиках.

— Что? Что ты так верещишь, Веселина? — в окне дома появилась молодая красивая женщина. — А.., вот и дорогие гости пожаловали! Скоро вы, однако, молодые люди. И вас двое? Заказывали одного, а получили… Прекрасно. Не стой на дороге, доча, веди гостей в дом.

+++++++++++++++++++++++++++++++++++

(1) Мавка — славянская русалка, злой дух, живущий в водоёмах, впрочем, не всегда злой, а скорее своенравный

(2) Травень — май

(3) Ледник — погреб, отдельно стоящий от дома

(4) Пентагерон — пентаграмма

(5) Жива — богиня, божица конкретной местности, обладавшая силой только на определённой территории, но «у себя дома» очень могущественная

(6) Чёрная Луна — апогей лунной орбиты, время тёмной богини Лилит

(7) Семик — Зелёные Святки, важный славянский праздник начала лета, связан с любовной магией и сельскохозяйственными традициями, закладка нового урожая. Отмечался в конце мая почитанием берёзки, завиванием венков, кумлением, игровыми похоронами кукушки (Костромы)

(8) Шутиха — русалка, она же купалка, лоскотуха. Шутиха — потому, что русалки очень игривы, любят кувыркаться, хохотать, плясать и водить хороводы, завлекать и щекотать парней, загадывать им загадки.

(9) Заложное сердце, заложный покойник — принадлежавший демону Лилит человек, умерший не своей смертью (утопленник, самоубийца, опойца) и ставший (женщина) русалкой, например за грех убийства новорождённых

(10) Лоскотуха — русалка, называемая так пренебрежительно из-за её рваной одежды. Вечно оборванные русалки завидовали нарядным девушкам и, прячась от стыда в ветвях деревьев, выпрашивали хоть лоскуток себе на рубашку. Чтобы не разозлить русалку, надо было дать ей ткань, хотя бы даже оторвать свой рукав.