Семь лет до победы

После того, как я решил начать всё сначала, прошло около трех месяцев. Больше половины этого времени ушло на то, чтобы добыть Философский камень. Может, к концу года Квирелл сам умрет, а я больше не хочу рисковать жизнью Рона или Гермионы. С ребятами отношения наладились очень быстро. К сожалению, и в этот раз не обошлось без тролля. Но память прожитых лет была во всеоружии, и дело ограничилось столь близкой сердцу Левиосой.

Мне повезло не поссориться с Малфоем в первый же день, и сейчас у нас с ним нерушимый нейтралитет, что, впрочем, никоим образом не распространяется на остальных представителей наших факультетов, к великой досаде деканов.

 К громадному облегчению Гермионы, МакГонагалл не заметила во мне творческой жилки в области трансфигурации и, удовлетворившись моими стабильными «Выше ожидаемого», успокоилась, с тех пор не удостаивая меня вниманием более пристальным, чем необходимо обычному первокурснику.

А вот с профессором Снейпом все было намного сложней. Он являлся моей основной целью. Именно ради того, чтобы он не погиб спустя семь лет нашего знакомства, я нахожусь теперь в Хогвартсе. У меня даже появился особый перечень, скажем так, стратегий для того, чтобы подойти к зельевару максимально близко.

После нашего первого разговора, когда я «заблудился» в коридорах подземелья, Снейп едва не завалил меня на уроке. Мне были известны полынь, аконит и все остальные травы, о свойствах которых профессор так жаждал услышать. Хорошо, что он вовремя остановился. Я бы не смог. А вот однокурсникам совершенно не нужно было слышать, что мне известна программа СОВ и ЖАБА по зельям. Мы конспектировали параграф весь оставшийся урок, и тогда я придумал, как поговорить с профессором. К такому же без повода не подойдешь, иначе можно пожалеть, что на свет родился.

* * *

— Профессор  Снейп, не могли бы вы более подробно  рассказать о свойствах аконита? Особенно ту часть, которая объясняет правила классификации ядов по усилению их токсичности.

Получить пристальный, задумчивый, полный различных сомнений взгляд. Ответить открытым старанием и желанием узнать больше, с готовностью поднять голову, чтобы заглянуть в серьезное лицо зельевара. Услышать строгий голос в ответ:

— Мистер Поттер, всё, что вас интересует, очень подробно и доступно изложено в «Теории ядов» Ульрика Зеленого.

Не сметь отступать, не сметь сдаваться.

— Сэр, я изучил статьи Ульрика, но всё же у меня осталось несколько вопросов, даже появилось несколько новых.

Он сложил руки на груди и отступил на полшага, чтобы опереться на рабочий стол. Профессор, только не закрывайтесь от меня, прошу…

— Вы напишите мне эссе о том, что вы поняли и не поняли в работе Ульрика, и подробно распишите все свои вопросы. Завтра, если ваши замечания покажутся мне ничего не стоящими или бессмысленными, Гриффиндор лишится двадцати баллов. Вы же цените время профессоров, мистер Поттер?

— Профессор, а могу я прямо сейчас отдать вам эссе? Просто я записывал в библиотеке…

Вы удивлены, профессор? Да, я действительно полюбил не только вас, но и ваш труд. Зелья стали моим призванием и не раз спасали мне жизнь. Еще тогда…

* * *

— … таким образом, степень токсичности ядов, в состав которых входит аконит, зависит не только от времени сбора, но и от типов почв, особого расположения органов цветка и способа нарезки. Я удовлетворил ваше любопытство, мистер Поттер? — сухо поинтересовался профессор, старательно донося до моего сознания, что прийти после уроков на двухчасовую дополнительную лекцию было не самой лучшей идеей.

Я аккуратно записал последние слова и посадил жирную кляксу, вместо предполагаемой точки. На мой высунутый от усердия язык и неуемный энтузиазм в глазах Снейп только раздраженно морщился.

— Да, сэр, теперь всё стало гораздо понятней. Спасибо вам! — я складывал принадлежности в сумку, когда за спиной раздалось мрачное:

— Поттер, благодарите Мерлина, что вы не учитесь в Дурмстранге: местные профессора предпочитают наглядные объяснения теории. Только представьте, пятьдесят различных токсинов из аконита, специально для вас, не более десяти секунд, прежде чем наступит потеря сознания. Те, кто успевает за отведенное время определить зелье, получают противоядие, остальные месяцами не встают с больничных коек, — его грубый голос просто сочился предвкушением и удовольствием.

Вероятно, сейчас профессор Снейп предупредил меня о том, что может произойти, если у любопытного не в меру студента еще раз возникнут какие-либо вопросы… Но это… Звучит как воспоминание…

Я резко развернулся к нему:

— Вы учились в Дурмстранге, сэр? — может, на моем лице отчётливо проступили беспокойство и тревога, но мне не хотелось что-то скрывать от профессора, только не от него.

Снейп странно взглянул на меня и отвернулся к столу. Мне показалось, или он ненадолго изменил своему образу непробиваемого злодея? На моем «прошлом» первом курсе профессор никогда не отворачивался, поскольку считал это слабостью. Взглянув на меня через плечо, он негромко ответил:

— Вы еще здесь, мистер Поттер? Отбой через полчаса.

Так, на этот раз ничего не вышло, отступаем.

— Простите, сэр. До свидания.

 В воспоминания профессора без него лучше не лезть. По себе знаю… Я коснулся дверной ручки, когда услышал устало брошенное мне вслед:

— Я проходил там практику, мистер Поттер.

В этот момент мне так захотелось заглянуть в его глаза. Я не удержался. Черные, с отражениями тускло горящих факелов на стенах — в такие глаза невозможно смотреть более нескольких секунд. Потому что, если смотреть еще, пытаясь увидеть внутри что-то такое, чего ты никогда в своей жизни не видел — вся Вселенная просто переворачивается. Ты пытаешься замереть, чтобы не вздохнуть, не сделать лишнего движения, не спугнуть рождающееся в глубине неведомое чудо. Нельзя найти правильные слова и описать, невозможно разобраться в собственных чувствах, которые переплелись и спутались в огромный клубок невнятности, восхищения, безмолвного поражения перед бездной такого родного антрацитового цвета.

Может быть, у меня что-то получится…

* * *

— Serpensortia! — на площадке Дуэльного клуба выросла длинная черная змея. Она тяжело упала на пол и  раздула капюшон, готовая ужалить. Раздались вопли, толпа молниеносно отступила, вокруг меня и Малфоя образовалось свободное пространство. Как и в прошлый раз, профессор Снейп вышел вперед, собираясь убрать рептилию, и зачем-то я снова не дал ему это сделать.

  — Repera Evanesko! — выступить вперед, взмахнуть палочкой, и змея растворилась в воздухе, став небольшим облаком черного дыма.

На этом всё и закончилось. Никто так и не узнал, что я змееуст, и наследником Слизерина меня никто не считал. Кроме всего прочего я старательно обходил все места, где в прошлом натыкался на парализованных жертв василиска.

— Профессор Снейп, — как-то мне снова пришлось задержаться после уроков. Иногда казалось, что еще чуть-чуть, и я начну ходить за зельеваром хвостиком.  Увидев меня, он едва удержался, чтобы не закатить глаза.

— Я слушаю вас, мистер Поттер, — выдавил Снейп, изо всех сил вычерчивая непонятную каракулю на пергаменте, пытаясь обратить своё внимание на всё что угодно, кроме меня. Хм, порой, это выглядело даже забавно.

— Вы не могли бы помочь мне с переводом? Я читал одну из тех книг, что вы дали мне, и одно из слов не нашлось в словаре.

— «Полубезумный лопух». Свободны, мистер Поттер.

Угадал, однако…

— Как?! Как вы это делаете? — в моем голосе под толстым слоем удивления проскальзывает неимоверное возмущение. Я изо всех сил изощряюсь, чтобы поговорить, а он вот так, с легкой руки, отметает все мои потуги. Так мы далеко не уедем.

— В открытом доступе имеется лишь одна книга, переводом которой чаще всего занимаются второкурсники — «Использование поврежденных компонентов». И статья про лопух — одна переведена не с латыни, как остальные, а с испанского, — снизошел до объяснения профессор.

Я хотел бы удивиться.

— Вы знаете испанский язык?

— Я знаю перевод, мистер Поттер. За каждую последующую секунду вашего пребывания здесь, я вычту один балл у Гриффиндора.

Упс, как говорится.

— До свидания, профессор Снейп.

— Минус пять баллов с Гриффиндора, — донеслось мне вслед.

* * *

Гермиона сломала Малфою нос. Снова. О, не могу не сказать, что я наслаждался этим моментом, как в первый раз. Его выражение лица в те доли секунды, когда кулак Гермионы шел на сближение — неповторимо. В этот день я одолжил у Колина фотоаппарат и носил его весь день, вызывая недоумение своих собратьев-гриффиндорцев. Зато, когда я это заснял… И отправил Люциусу анонимным письмом (я был абсолютно уверен, что Драко не решиться сказать отцу о своём позоре)… Мне пришёл подписанный чек на пять тысяч галеонов. Я отправил подлинник негатива и магически удостоверенное свидетельство об отсутствие всяких копий. Близнецы и Рон едва не убили меня, когда узнали, что я отдал все фотографии, но когда я подарил Рону новую палочку — его собственную, буря миновала.

Этот год был очень важным для меня и Снейпа. Я не хотел ломать имеющуюся сюжетную линию, включая изгнание Люпина из школы и побег Петтигрю, но и не собирался отключать дорогого профессора прямо в Визжащей хижине. Надо было придумать что-то новенькое и не опасное. Мой мозг усердно штурмовал различные варианты, но в голову ничего не приходило. Хотя…

Ведь в тот раз Снейп успел прибежать, потому что Сириус потратил кучу времени, чтобы убедить нас в своей правоте и невиновности. А что, если теперь получится быстрее, или я лично украду Коросту у Рона и встречусь с Сириусом в хижине…  Надо доработать идею.

* * *

— Сэр, а где профессор Люпин? — это неловкое чувство, когда ответ известен вплоть до тончайшей, едва различимой слуху интонации. Снейп нахмурился и застыл около парты.

— Вас это не должно интересовать, мистер Поттер. А теперь всем открыть страницу триста девяносто четыре. Глава двадцать шесть, оборотни.

— Но, сэр, — вклинилась Гермиона. Я знал, что так будет, поэтому на моей совести было удержаться и не закатить глаза. — Мы ещё не прошли болотников и капп.

Профессор окинул её презрительным взглядом и, словно заставляя себя говорить, ответил:

— Вы вероятно упускаете из виду, что учитель здесь не вы, а я. Итак, страница триста девяносто четыре.

Чёрт, старина Снейп, ты всё тот же! Может, всё-таки приложить тебя? Всего-то пара разоружающих…

* * *

Ремус попрощался со мной. Было немного грустно, вот так вновь провожать взглядом его потрёпанный чемодан с поблёкшими «Р. Д. Люпин». Не смотря ни на что, он был лучшим учителем ЗОТИ за все те годы, что я учился в Хогвартсе. Именно  Ремус научил меня вызывать Пантронуса, и за это я всегда буду благодарен ему. В моей жизни будет слишком много дементоров, и слышать крик мамы при каждом их приближении — не самое приятное переживание.

Сириусу и Клювокрылу удалось скрыться и залечь на дно. Уверен, они расположились в доме Блэков. Я волновался за крёстного, потому что Снейп едва не убил его. Взглядом. А это непередаваемое чувство, когда смотришь в глаза человеку, чью смерть ты видел собственными глазами — иногда у меня сбивалось дыхание, стоило мне только получить от Сириуса весточку, и земля уходила из-под ног. Я почти с уверенностью мог сказать, что счастлив. Почти.

Питер сбежал. И не спрашивайте меня, как это получилось. Сегодня я впервые знаю о будущем больше Дамблдора, Трелони и всех кентавров вместе взятых. И от этого, вопреки ожиданиям, не легче.

* * *

Я хотел приступить к поиску хоркруксов на четвёртом курсе, даже нашёл Выручай-комнату и диадему Райвенкло. Но, посвятив некоторое время размышлениям, понял, что магическая сила, сколько бы ни говорили о её росте и прогрессе или о том, что она постоянная от рождения и всё — сказки, всё же она развивается. И моих сил, четверокурсника Гарри Джеймса Поттера, явно не хватало на уничтожение души, пусть и раздробленной на мелкие кусочки. А ещё я стал четвёртым Чемпионом Турнира. Не то чтобы неожиданно, но всё равно жутко: снова эти драконы, русалки, лабиринт, кладбище… Мог ли я избежать этого?

— Профессор, подождите, пожалуйста! — я бежал по коридору, со злобным удовольствием расталкивая студентов с дурацкими значками «Седрик — наш чемпион, Поттер — вонючка», они раздражали просто неимоверно. Не так-то легко оказалось не обращать на них внимания, как мне хотелось.

— Мистер Поттер, какая честь, — приторно-ядовитым голосом выдавил Снейп. — Неужели есть ещё что-то, с чем вы не справитесь самостоятельно? Я удивлён.

Ах да, забыл упомянуть, Северус очень обиделся… нет, не так. Он был весьма раздражён тем фактом, что мне удалось переиграть Кубок и стать Чемпионом. Конечно, он и знать не мог, что я вовсе этого не жаждал, и потому всячески старался меня игнорировать.

— Сэр, прошу вас, ответьте на один вопрос.

Зельевар чуть не расцвёл на глазах:

— Всего один? Отлично, у вас есть минута моего драгоценного времени.

Я кивнул. Минуты хватит с лихвой.

— Можно ли узнать Оборотное зелье по запаху, профессор?

Снейп удивился. Хотя он не показывал свои эмоции, но я знал некоторые его «фишки». Например, когда профессор вот так отступал на полшага и проводил пальцем по шву на мантии. Он точно удивился. На шестом курсе Сириус поделился со мной, что, несмотря на внешнеполитическую «доброжелательность и толерантность», Дамблдор на летнем педсовете объявил учителям о Турнире и попросил пристально смотреть за своими иностранными коллегами. Снейп совету внял и вместо того, чтобы отослать меня в своей любимой манере — перечитывать учебники за предыдущие курсы, понизил голос:

— Кого вы имеете в виду, Поттер, — я знал, если растеряюсь и скажу, что всего лишь поинтересовался, то профессор никогда больше не воспримет меня всерьёз.

— Я нечаянно заметил, что профессор Грюм пьёт из своей фляги только один раз в час и иногда перестаёт хромать. Но, это только мои догадки, сэр. Думаю, многие зелья можно принимать единожды в час.

Снейп внимательно на меня смотрел, вероятно, прикидывая что-то в уме.

— Вы стали наблюдательны, Поттер? С чего бы это?

Что мне было делать, кроме как пожать плечами. Я и в прошлый раз это заметил, только значения не придал. Грюм — аврор, а мало ли, что им по работе положено.

— Идите, Поттер. Оборотное сложно узнать по запаху: он по-разному тошнотворен, в зависимости от добавленной частички. Но есть тонкий аромат чеснока, и нужно обладать чутким обонянием, чтобы его заметить.

Я бы не дал и ржавого кната тому, кто сказал бы, что Снейп просто забудет этот разговор. Он начнёт действовать: если Дамблдор не поможет ему, поможет Каркаров. Когда я сидел в кабинете лже-Грюма, даже болгарский Пожиратель был удивлён, увидев своего «коллегу по внештатным делам» Барти-младшего. Теперь всё получится.

* * *

Северус и Игорь подняли тревогу и схватили Крауча, но портал уже протискивал меня сквозь просторы Вселенной, сжимая каждую клеточку тела до безвесных частичек с бесконечной плотностью. Я радовался, как ребёнок, ибо знал, что Седрик остался в лабиринте, а значит, останется жив.

Привет, Питер! Привет, Том! Скучали без меня? Expelliarmus!

— Мама, папа, это вы? — как и тогда, дымчато-серые призраки окружили меня и Волдеморта, отделяя нас от остальных волшебников: сработало Приори Инкантатем. Надо же, я плачу — ещё не разучился… Родители молча кивают головами и улыбаются. Папа шепчет, чтобы я бежал к Кубку, пока они задержат Тома. А я трусливо не могу прекратить заклинание, хочу побыть с ними немножко, хочу услышать своё имя, произнесённое мамой.

— Гарри, — тихо произносит она. — Ты такой храбрый, сынок, ты молодец. Мы с папой гордимся тобой.

Слёзы катятся из моих глаз, застилая всё туманом. Что это? Откуда во мне столько слёз? Мамочка…

— Accio, Кубок!

Меня выкинуло прямо перед судейской трибуной. Сразу же загалдели толпы, посыпались миллионы ненужных, бессмысленных вопросов, защёлкали вспышки колдокамер, запечатлевая на фотобумаге Четвёртого Чемпиона Поттера, который скорчившись на зелёной траве, прижимал к груди рассечённую руку и плакал.

Дамблдор и Снейп увели меня в замок, поближе к тишине, в кабинет директора. Как говорится, с корабля на бал.

— Гарри, расскажи нам, что произошло.

Зельевар тем временем спешно обработал мою руку какой-то мазью и перебинтовал. Я всхлипнул. Снейп странно на меня посмотрел, но промолчал, отходя к соседнему креслу.

— Питер взял кровь врага… — выдохнул я, показывая рану. Дрожащий голос сорвался на шёпот,  я не мог успокоиться.

— Петтигрю?! Он мёртв уже четырнадцать лет! — возразил Снейп. Дамблдор не произнёс ни слова, он что-то знал. Я отчаянно закрутил головой.

— Он жил в семье Рона как крыса, а в прошлом году, когда здесь был Сириус… Блэк, Питтегрю сбежал.

— Продолжай, пожалуйста, Гарри, — попросил директор.

— А потом плоть слуги, — я провёл большим пальцем, показывая, как он отрубил себе кисть. — И кость отца…

Никогда раньше я не видел Альбуса Дамблдора таким белым.

— Ты был на кладбище, Гарри! Волдеморт, — он запнулся, — вернулся?

Я молча прикрыл глаза, сил говорить больше не было.

— Почему ты плачешь, Поттер? Не бойся, в Хогвартс он за тобой не придёт, — фыркнул Снейп. Я так хотел ударить его, забыть на секунду, зачем я вернулся… Но вместо этого просто вытер лицо.

— Его палочка, профессор Снейп, Приори Инкантатем. Они говорили со мной.

* * *

Ох и весело было ребятам из ОД, когда Амбридж подскочила, словно под ней взорвалась пороховая бочка, — близнецы Уизли покидали Хогвартс. Деньги, честно выигранные в Турнире, я передал им в вечное пользование за равную долю в их сумасшедшем, но перспективном бизнесе. Мы отрывались на Инспекционных дружинах, как могли: устраивали тягучие болота посреди коридоров, уговаривали эльфов подменить сахар на столе миссис Жабы на соль, варили в Выручай-комнате зелья от её садистского пера, некоторые райвенкловцы даже подпиливали ножки её кресла, палочкой, разумеется. Но, надо признать, многочисленные декреты «об образовании» тоже попили у нас немало крови. Госпожа Амбридж и не подозревала, на кого она напала и чью мстю на себя накликала. У меня мурашки пробегали по спине, когда во время занятий ОД, до меня долетали слухи о предполагаемых ответах жёсткому режиму министерства. Сошлись на свидании Амбридж с кентаврами. Правда, никто не мог сообразить, как уговорить первого и.о. министра пойти в самое сердце Запретного леса. И вот здесь нам улыбнулась удача: сама, как говорится, напросилась.

А потом началась окклюменция. Я постарался вспомнить всё, чему научился за тот год, пока мы с Роном и Гермионой бегали по стране в поисках хоркруксов. Они спали, а я занимался, представляя кислую физиономию зельевара, когда он не сможет пробить мой блок. Так хотелось выучиться: назло Снейпу, вопреки обстоятельствам, не смотря ни на что. Профессор был ужасно раздражён тем, что у меня всё-таки получается, а я, в свою очередь, держался, чтобы не сунуть нос в его личный Омут Памяти. У меня своих омутов сейчас хватало, да и памяти тоже…

Волдеморт появился в министерстве точно по плану: последняя неделя апреля.

— Сириус!

Руки Ремуса волчьей хваткой сдавили мне грудь, я едва не захлебнулся воздухом.

— Гарри, всё! Остановись, не надо!

— Отпусти! Отпусти меня! Сириус, нееет!...

* * *

Я сидел в доме Дурслей, на своей кровати с серым одеялом.

Неужели это был настолько не ключевой момент, что ничего нельзя было исправить? Почему я снова стоял и смотрел, как угасают искры в его голубых глазах, как его тело просачивается сквозь занавес Арки, как он быстро испаряется в тягучем тумане?

Вот я здесь, а Сириус снова мёртв. Где справедливость? А если и Северуса так же не удастся спасти? Что мне делать? С чего я вообще решил, что что-то смогу изменить? Мальчишка с хроноворотом на шее! Герой, трусливо прячущийся за спинами верных и решительных воинов! Жалкое подобие гриффиндорской доблести и чести: помогите, спасите, я всё знаю! Я всего лишь беспомощный дилетант, который сел за покерный стол с самой судьбой. Таким не помогает ни второй, ни третий, ни даже десятый шанс…

Я споткнулся.

Упал.

И совершенно ясно понял, что не имею сил подняться и идти дальше.

Северус был прав, когда ещё в прошлый раз говорил: я — не победитель, а только невероятная смесь везения и случайности, которая без друзей и прочного тыла, в общем-то, ничего не стоит.

В окно постучалась сова. К лапе была привязана записка с двумя строчками: «Поттер, 17.30». Судя по часам у меня было чуть меньше минуты. Мозг вспомнил только Дезиллюминационное заклинание, палочка выскользнула из рукава. На первом этаже послышались громкие тяжёлые шаги. Их звук становился всё ближе.

Это было, по меньшей мере, странно. В прошлый раз меня забирал профессор Дамблдор.

Я вздрогнул, когда на пороге моей комнаты застыл с вытянутой палочкой Снейп. За его спиной стоял Люпин и выглядывала Тонкс: её волосы сменили цвет с фиолетового на синий, тогда я снял заклинание.

 — Поттер, а если это замаскированные Пожиратели? — фыркнул Снейп.

— Оборотное зелье не передаёт способности метаморфа, сэр, — ответил я, указывая на Тонкс. Зельевар поджал губы и, развернувшись, бросил через плечо:

— У тебя три минуты. Люпин поможет собраться. Мы уходим.

— А где профессор Дамблдор? — я всё же решил поинтересоваться.

Настал их черёд удивляться.

— Гарри, — неохотно пояснил Ремус, — Альбус хотел лично прийти за тобой, но посовещавшись с… Северусом, решил, что так будет лучше, — он точно ожидал, что я взорвусь криками ярости и праведного гнева, но я промолчал, и Ремус тихо коснулся моего плеча. — Как ты?

Я сглотнул появившийся ком в горле и кивнул, сложив последнюю рубашку в чемодан.

* * *

Этот год должен был стать одним из самых тяжёлых. Малфой со своим шкафом, учебник Принца-Полукровки, клуб Слизнорта, хоркрукс, смерть Дамблдора. Особенно меня волновало последнее: директор и та сцена на Астрономической башне. Авада — это вам не шуточки, не флоббер-червями давиться… Это было настолько важно и глобально, что я испугался. Повтор сценария не вмещался в мой разум, но как я мог что-то изменить? Срочно понадобился план Б: «Бомба», ибо план А не устроил Северуса, да и Дамблдора, скорее всего, ещё в первый раз.

В конце, перед тем как идти в Волдеморту на смерть в Запретный лес, я смотрел воспоминания профессора. Зацепила одна его фраза, где он воскликнул со всей искренностью, какой я никогда ранее не предполагал в его сухом голосе: «Как же я? Как же моя душа?»

И в светлой голове, с малых размеров наделённой шрамом, сложился безумный с точки зрения тактики план. План И — «Империо».

* * *

За день до похода в пещеру с чашей и хоркруксом.

— Сэр, умоляю, помогите мне.

Я ворвался в кабинет ЗоТИ во время пустого урока. К счастью у профессора никого не было. Он оторвался от тетрадей и поднял на меня почти безразличный взгляд.

— Что произошло на этот раз, мистер Поттер? Магглы захватили Министерство? Авроры расцеловали дементоров? Воскрес Мерлин?

— Мне показалось, что…

— Нет нужды прерывать меня вашими домыслами, Поттер, — он резко перебил меня и уткнулся в эссе, но я был твёрдо уверен, что Снейп скорее пустит себе Диффиндо в висок, чем выгонит меня просто так.

— Наложите на меня Империо, сэр.

— Спасибо, не надо, — нарочито спокойно ответил Снейп. Значит, занервничал. А мне вот, каково?

— Мне нужно, чтобы вы знали, когда и как я сопротивляюсь этому заклинанию, — я упорствовал. Он мучился сомнениями и вопросами. Я выиграл. Подозрительно и одновременно заинтересованно Северус достал палочку.

— Imperio.

* * *

Дамблдор, обессиленный, сидел на каменном полу Астрономической башни. В глазах угасли былые искры могущества, а прямо перед ним выставил палочку Драко. Блеклые волосы слизеринца не шли ни в какое сравнение с бледностью его лица. Кровь отлила от щёк вниз, и шея покрылась огромными алыми пятнами — Малфой боялся. И его страх был многолик. Он боялся своего хозяина, которого ненавидел всеми фибрами души. За унижение семьи, за сумасшествие, за боль, которой Тёмный Лорд щедро одаривал своих слуг и врагов. За страх, вселяемый Им в трусливую душонку, не способную принять открытый бой — ведь это никогда не было так называемой «слизеринской стратегией»: обними врага и воткни нож в спину — только трусость и мелочность. А ещё Драко боялся Альбуса Дамблдора, того самого, что сейчас не мог даже подняться и держать в руках палочку, того, кто говорил ему о защите, спасении, борьбе… Слизеринского Принца трясло мелкой панической дрожью, но он стоял наготове, зная, что если отступит, с ним не посчитаются. Стоял, хотя не мог даже пошевелить палочкой, чувствуя свою ничтожность и беспомощность. Стоял, пока не стало слишком поздно. За спиной чёрной непроглядной стеной выросли Пожиратели.

Полноватый мужчина с косым хитрым взглядом издал хриплый смешок.

    — Дамблдор, загнанный в угол! — сказал он. — Дамблдор без волшебной палочки, Дамблдор один! Замечательно, Драко, замечательно!

    — Добрый вечер, Амикус, — сказал Дамблдор, будто приглашая человека на чашечку чая. — Ты привёл Алекто... очаровательно...

    Женщина злобно хихикнула.

    — Думаешь, твои шуточки помогут тебе на смертном одре, да? — язвительно заметила она.

    — Шутки? Нет, ни в коем случае, это манеры, — с видимой лёгкостью усмехнулся Дамблдор.

    — Покончим с этим, — сказал незнакомец, стоящий ближе к выходу.

Малфой был более нерешителен, чем когда-либо. Он выглядел испуганным, когда смотрел в лицо Дамблдора, которое было бледнее и ниже, чем обычно, так как он постепенно сползал вниз по стене.

— Драко, сделай это, или отойди, чтобы один из нас …— истерично взвизгнула женщина, но именно в этот момент дверь резко открылась, и появился Снейп с зажатой в руке палочкой; его глаза окинули взглядом место действия, от Дамблдора, сползающего по стене, к четверым Упивающимся Смертью и Малфою.

Помня, чем обернулось моя прошлая беспомощность, я не позволил обездвижить себя вновь, и потому сегодня был во всеоружии. Я был готов прийти на помощь Северусу, если только понадобится…

    — У нас проблема, Снейп, — сказал Амикус, чьи глаза и палочка были так же сфокусированы на Дамблдоре, — похоже, что мальчишка не может.

    Но кое-кто ещё произнёс имя Снейпа, необъяснимо мягко.

    — Северус...

    Этот звук испугал Драко больше, чем что-либо пережитое за этот вечер. Впервые, Дамблдор умолял. Снейп ничего не сказал, но вышел вперёд и грубо оттолкнул Малфоя с дороги. Трое Упивающихся Смертью безмолвно отступили. Даже оборотень выглядел испуганным.

Не медля ни секунды, я выскочил на площадку: Драко испуганно пискнул, Дамблдор расширившимися от ужаса глазами смотрел на меня, Пожиратели выставили палочки. И только Снейп на миг застыл, как кобра, готовая к смертельному броску, и молниеносно атаковал:

— Imperio! — наверное, мои глаза на миг сверкнули от вспышки заклятия, и я почувствовал, что взгляд устремлён в невидимую точку на небе. Надо же, как много звёзд было на небе в ту ночь…

Даже Кэрроу не могли ожидать такого. Они торжествующе расхохотались в лицо Дамблдору.

    — Северус... пожалуйста... — прошептал Альбус.

Снейп повернулся к директору, отвращение и ненависть запечатлелись в жёстких чертах его лица. Профессор поднял свою палочку и направил её прямо на Дамблдора.

— Поттер, убей!

В этот момент я понял, что у меня получилось. Я всё изменил, всё исправил, все семь лет.

Тот осколок души, который находится во мне с самого детства, был лишним. Он не был нужен мне для полноценного существования, поэтому я мог от него избавиться вообще. Но он также не был способен на смертельное разрушение, поэтому я мог от него избавиться прямо сейчас. Прямо сейчас.

 — Avada Kedavra!

 Луч зелёного цвета вырвался из кончика моей палочки и ударил Дамблдора точно в грудь. Крик ужаса Драко застыл у него в горле; безмолвный и потрясённый, он был вынужден наблюдать, как Дамблдор был уничтожен: на доли секунды он, казалось, застыл под сияющим черепом Чёрной метки, а затем медленно упал назад, и исчез из виду.

* * *

От гибели или срочной доставки к Волдеморту меня спасло только то, что на Астрономическую башню быстро поднимались фениксовцы. Пожиратели немедленно аппарировали, а Северус за какие-то мгновения бросил свою палочку на каменный пол и, достав из внутреннего кармана вторую,  прошептал:

-Santesmiro, — после чего проделал то же самое с моей палочкой, которую я безропотно ему отдал. Дальше произошло то, чего я не мог ожидать ни на этой планете, ни в этой реальности вообще. Северус крепко прижал меня к груди, и пока я пытался дёрнуться, раздражённо прошипел на ухо: — Да заплачь же, Поттер, заплачь! — после чего уткнулся подбородком в мои волосы и застыл.

Я поклялся бы на свою палочку, что он думал о таком развитии событий, потому что так сымпровизировать невозможно. Не прошло и двух секунд, как на площадку выбежал Кингсли и Ремус, а следом, задыхаясь, МакГонагалл. Они неверяще уставились на нас, стоявших в резком, словно высеченном из мрамора, объятии — отчаянном, безвыходном, стойком, полным горечи и невысказанной боли. Я громко всхлипнул, вспоминая потухший взгляд Снейпа в Визжащей хижине, разговор с мамой и папой на кладбище, смерть Сириуса — самые ужасные воспоминания. Ремус бросился к краю балкона, Кингсли вопросительно смотрел на Северуса.

«Дамблдор», — одними губами ответил он. Вскрикнул, словно раненый волк, Ремус. Он уже знал. Прошло около минуты, пока я стоял, вдыхая острый аромат бергамота, уткнувшись носом в мантию Северуса. Я слышал каждое произнесённое ими слово, слышал, как они проверяли обе палочки Снейпа (Santesmiro удаляет с палочки все Тёмные заклинания и не распознаётся Приори Инкантатем — это личное заклинание Снейпа. Я видел его в учебнике Принца-Полукровки, но никогда не использовал), и немного поколебавшись, проверили и мою. Разумеется, серьёзнее атакующих и защитных заклинаний они ничего не нашли.

А потом я услышал страшный крик. Голос принадлежал Минерве МакГонагалл.

* * *

Снейп стал директором. Пожирателей в школе не было. Всем в Хогвартсе мы с профессором сказали, что Дамблдора убил Фенрир Сивый, непонятно как, но нам поверили. Магическая Британия была в военном положении. Волдеморт мог появиться в замке со дня на день. Ребята не разговаривали со мной, потому что я  попросил оставить меня. Они отнеслись к моим словам с неожиданной серьёзностью и даже с сочувствием. Но пора было заканчивать моё путешествие. Хроноворот уже заканчивал своё действие. Я чувствовал, что остались считанные дни.

Снейп вызвал меня в кабинет директора. Стоит ли говорить, что со дня смерти Альбуса мы, по негласному соглашению, старались не пересекаться. Я не хотел его тревожить, а Северус пытался понять, почему благородный гриффиндорец не сопротивлялся его заклинанию. Потому что он знал, что в кабинете ЗоТИ мне потребовались считанные секунды, чтобы сбросить Империо.

Я рассказал ему о хоркруксах, и о том, почему ослаб Дамблдор на Астрономической башне, и о том, почему я не сопротивлялся, когда убивал Альбуса.

Северус мне поверил. И вместе мы нашли и уничтожили всё, что было в пределах наших возможностей: посетили сейф Лейнстранджей в Гринготтсе, нашли диадему Райвенкло, чашу…

Волдеморт набирал мощь. В воздухе чувствовалось незримое напряжение. Студенты ходили хмурые и недоверчивые. Всё замерло в ожидании неотвратимой схватки.

— Невилл, подожди, — я окликнул однокурсника после одного из уроков Травологии. Он испуганно притормозил и повернулся:

— Гарри? Ты что-то хотел? — Невилл очень удивился тому, что я заговорил первым. Все, кто был вокруг, удивились этому.

— Ты ведь чистокровный маг, Нев?

В последнее время в замке ходили разговоры о том, что Тот-Кого-Нельзя-Называть уничтожит всех грязнокровок, в основном, среди слизеринцев, но атмосфера среди остальных факультетов была крайне недружелюбной. Он нахмурился.

— Да, но какое это имеет отношение…

— Ты же умеешь фехтовать? — перебил я, в голове восторженно кипела мысль.

— Немного. Бабушка приглашала учителей… — растерянно ответил Невилл.

— Я научу тебя сражаться мечом. Пошли, — я схватил его за локоть и потащил в направлении Выручай-комнаты.

У Невилла была неделя, чтобы справиться с мечом Гриффиндора в руках.

* * *

Я рассказал Северусу, что Нагини тоже хоркрукс, и убедил его сварить себе противоядие. Последнее время я не мог не радоваться тому, как складываются наши отношения, профессор всё больше доверял мне. Например, последний разговор стоил мне трёх разбитых в кабинете директора чашек и одного облитого горячим кофе портрета. К несчастью, это оказался Финеас Блэк. Под его сказочные вопли и проклятия Северус утащил меня в подземелья, где начал варить своё злополучное противоядие, а я ел сэндвичи и время от времени хихикал, вспоминая особо красочные элементы из речи старого Блэка. Профессор только фыркал и снова продолжал нарезать ингредиенты.

Наконец наступил тот самый день. Защита замка пала, начался бой. Профессор МакГонагалл оживила горгульи Хогвартса — против великанов и других нападающих они были очень своевременной помощью. Снейп позаботился о тыле, имея в запасе неограниченное после смерти Дамблдора доверие Кингсли, а с ним и Грюма, хотя тот и ворчал по каждому поводу. В школу прибыло четыре отряда авроров. По моим расчётам число жертв с нашей стороны должно было многократно уменьшиться.

Я засёк время, когда Волдеморт и Северус встретились в Визжащей хижине. И спрятался там за пять минут до их прихода. Нагини не могла меня учуять: воздух был слишком влажный и тяжёлый, а я сел с подветренной стороны.

Всё произошло именно так, как и в прошлый раз, я ничего не мог сделать, пока змея охраняла своего хозяина. Но Северус недаром был Мастером зелий. Когда Том ушёл, мне осталось лишь закрыть раны, чтобы не текла кровь. Противоядие сразу же начало действовать, и профессор даже не потерял сознание. Я сел на колени рядом с полулежащим профессором.

— Как ты, Поттер? Страшно было? — тихо спросил он. Я порадовался тому, что его связки не повреждены, но ответить так и не смог. Вместо этого я заплакал. А Северус обнял меня и прижал к своей заляпанной кровью груди. Мы сидели так совсем недолго, но это были лучшие минуты в моей жизни.

— Кто убьёт змею? — спросил он, немного погодя.

— Невилл, — охрипшим голосом ответил я. А потом пришло осознание. Он ведь не мог так спрашивать! Так, словно мне известен ответ! Я поднял голову. Профессор провёл пальцем по моей шее,  и я ощутил холод металла. Цепочка! Хроноворот…

— Обычно становится видимой за час до окончания срока, — заметил он. И с интересом взглянул на меня. — Сколько, Поттер?

Я не знал, что ответить…

— Желательно, правду, — подсказал Северус, убирая чёлку с моих покрасневших глаз.

— Семь, профессор…

Он немного удивился, но ничего не произнёс, видно, что-то просчитывая в голове.

— Семь лет, — я спрятал голову в складках его мантии, подозревая, что это последний наш разговор. Навряд ли после такого Северус захочет меня видеть. Я почувствовал ладонь профессора, она медленно скользила по спутанным волосам, снова и снова; его вторая рука так и лежала на моём плече.

— Профессор, вы что, не сердитесь? — совершенно по-детски спросил я. Северус странно на меня взглянул.

— Сердиться на безрассудство гриффиндорца так же бессмысленно, как и на хитрость слизеринца, дотошность райвенкловца или приземлённость хаффлпаффца. 

— Сэр… — я чуть не подавился воздухом, когда Северус постучал мне согнутым пальцем по лбу:

— Раз уж в твоей лохматой голове я Северус, уже Мерлин знает, сколько времени, не стоит лишний раз притворяться вежливым…

 «Гарри!», взмолился я про себя, «Скажи, Гарри!»

 — …Гарри, — с видимым удовольствием протянул он.