На синем атласе скатерти белые фарфоровые тарелки смотрелись утончённо и изысканно. Склонив голову к плечу, Гермиона полюбовалась результатом. Добавив два подсвечника и вазочку с цветами, она достала заветную мамину шкатулку с кольцами для салфеток.
Родители Гермионы много путешествовали и в качестве сувениров из каждой поездки привозили именно их. Каких экземпляров здесь только не было! У каждого вида колец была своя история. К примеру, вот эти ― из индийского золота ― папа особенно ценил и утверждал, что первоначально они служили подвесками на покрывале любимого слона махараджи. А вот эти ― из венецианского стекла, с рисунками в виде гондольеров ― были приобретены родителями во время второго медового месяца, после которого и родилась их единственная дочь.
Гермиона бережно отложила в сторону с детства знакомые вещицы и вынула из шкатулки самые дорогие её сердцу кольца ― простые серебряные, с чернёной гравировкой, ― те самые, что они с Роном купили в лавке древностей на Косой аллее. Тогда, сразу после свадьбы, они увлечённо обустраивали маленький домик в Хогсмиде. И сразу же обставили детскую в голубых тонах, так как Рон был уверен, что их первенцем будет непременно сын… Однако знаменитая героиня войны Гермиона Грейнджер, в замужестве Уизли, оказалась бесплодной.
Тяжело вздохнув, она придирчиво оглядела накрытый стол. Конечно, Рону как истинному гриффиндорцу больше понравилось бы алое с золотом, но для неё эти цвета ассоциировались с пылкой любовью, страстью, огнём ― всем тем, чего в их тихой семейной жизни просто не было. Да и нужно ли?
Аврор из отряда по ликвидации случайного волшебства Рональд Уизли в роли пылкого любовника был бы просто смешон! Долговязый, неуклюжий, немного сутулый и, как все в его семье, огненно-рыжий, он не был красавцем. Даже интересным назвать его было трудно. А уж его манеры… Гермиона тихонько рассмеялась: ничто на этом свете не могло привить её Рону хороших манер! И всё равно она его любила.
Любила его привычку раскидывать грязную одежду. Любила его зверский аппетит и разговоры с набитым ртом… любила его всего. А их бесхитростный быстрый секс может и был однообразным, но их обоих это устраивало.
В свои двадцать пять лет миссис Уизли успела стать бакалавром в Университете магии и получить диплом мастера чародейства. Работа ассистентки профессора кафедры чар и заклинаний её вполне устраивала, да и открывающиеся перспективы не могли не радовать. Но сегодня Гермиона совершила неожиданный для всех шаг: взяла годовой отпуск, собираясь посвятить его изучению нового для себя предмета ― ведовства.
Началось всё со Сьюзан Боунс. Особо близкими подругами они никогда не были, да и виделись только на министерских приёмах в честь Победы. Но, столкнувшись однажды в магазинчике игрушек, где Гермиона присматривала подарки племянникам на Рождество, разговорились. Тогда-то Сьюзан и рассказала ей о своих троюродных тётках-близнецах, у которых гостила большую часть года. Тётки были ведуньями и творили какое-то особенное женское волшебство, именуя его Магией Маргаузы. Сьюзан, получившая тяжёлое ранение в битве за Хогвартс, лечилась у них, и непоправимые, казалось бы, последствия постепенно исчезали.
Поначалу Гермиона отнеслась к новости скептически. В памяти возникла Сибилла Трелони со своими нелепыми пророчествами, которые сбывались только в её мечтах. В представлении молодой миссис Уизли от ведовства так же попахивало шарлатанством, как от мадам Трелони хересом. Однако, полистав кое-какую литературу в университетской библиотеке, Гермиона неожиданно заинтересовалась темой. Прежде всего потому, что ведовство включало в себя широкую область полузабытых знаний и редких видов магии. К сожалению, достоверных литературных источников о Магии Моргаузы не существовало. Свой опыт ведуньи передавали устно и только своим наследницам ― дочерям, внучкам и племянницам. И только чистокровным.
Что такое дискриминация по чистоте крови, Гермиона знала не понаслышке. Даже после победы над Волдемортом магглорождённым студентам без именитой родни и связей устроиться в магическом мире было непросто. Как шутил Рон, они очень дальновидно выбрали лучшего друга: имя Гарри Поттера открывало любые двери. Вряд ли мисс Грейнджер сама по себе или даже по протекции профессора МакГонагалл смогла бы пробиться в университет и тем более преподавать там.
Сьюзан прозрачно намекнула, что ведовство имеет отношение к тёмной магии, но после поиска хоркруксов Запретные Искусства Гермиону уже не пугали. Обдумав проблему, она решила изучить это редкое явление так досконально, как только возможно для магглорождённой. Результатом стал год отпуска, взятый ею на исследования и изыскания. Оставалось самое приятное ― объявить об этом мужу.
Они с Роном давно мечтали съездить куда-нибудь за границу, но совместный отдых не получался: если у него отпуск, то у Гермионы сессия в университете, если же она свободна, то у Рональда рейд за рейдом. Но на этот раз всё получилось как нельзя лучше ― с завтрашнего дня у Рона тоже начинался отпуск, и уже ничто не могло помешать им сбежать из дождливой Англии. На каминной полке ждал своего часа одноразовый портключ во Францию. Именно с Сорбонской библиотеки магии ― самой древней в Европе ― миссис Уизли решила начать свои исследования.
Старинные часы, дребезжа, пробили десять раз. Гермиона вздрогнула от резкого звука и торопливо положила на столик едва не вывалившийся из рук план будущей работы. Кажется, она задремала в кресле. Огонь в камине почти угас, лишь жаркие всполохи пробегали по припорошённым пеплом углям.
Вдруг пламя взметнулось вверх, окрашиваясь в насыщенный зелёный цвет.
― Можно к вам? ― в огне сверкнула очками улыбающаяся физиономия Гарри Поттера.
― Заходи, Гарри! Мог бы и не спрашивать! ― обрадовалась Гермиона. Она с начала лета не видела своего лучшего друга и сильно по нему соскучилась. Ответив на объятие, гость рассмеялся:
― Раз так по мне тосковала, могла бы и заглянуть на огонёк.
За прошедшее время Поттер мало изменился, разве что возмужал, ― невысокий, всего по плечо Рону, но по-прежнему худощавый и гибкий. А вот взгляд его стал другим ― в зелёных глазах больше не было детской доверчивости. И дело даже не в седых висках ― памятке о Последней битве, ― а в ощущении силы и надёжности, которые буквально осязались любым, кто находился рядом с ним. Так воспринимался людьми в своё время Дамблдор, великий маг Света. А если добавить несомненные таланты Гарри… Неудивительно, что в свои двадцать четыре года Гарри Поттер уже был заместителем главного аврора.
― Пойдём чай пить, ― засуетилась подруга.
Приглашать Гарри в столовую она не стала ― там ожидал Рона накрытый для романтического ужина стол. Устроились по старой привычке на кухне. От умело брошенного заклинания чайник пустил в потолок весёлую струйку пара. В буфете под чарами против порчи дождались таки своего часа пирог с патокой от Молли Уизли и черничное варенье. Готовить сама Гермиона так и не научилась, но взяла за правило всегда иметь вкусности про запас.
― У Ала лезет зуб ― весь дом на ушах! ― улыбаясь, делился новостями Гарри, не забывая отпивать из чашки. ― Джим натащил в дом целый выводок слепых котят, ещё хромого щенка и голубя с подбитым крылом, и весь этот зоопарк пищит громче Ала! Джинни в ярости, но выбрасывать не решается. Надеюсь, к выходным Джим переправит своих питомцев в Нору. А вы как?
― Как всегда, ― пожала плечами Гермиона. ― Вот Рона жду с очередного рейда.
― Э… с рейда? ― лицо гостя приобрело странноватое выражение. Он аккуратно поставил кружку на стол и зачем-то вытер руки кухонным полотенцем. ― Вот как…
― А твоё подразделение быстрого реагирования умудрилось остаться в стороне? ― поддела подруга. ― И то верно, в такую погоду по грязи шлёпать… Гарри?
― В общем, я пойду, ― поднялся со стула Поттер. ― Обещал Джинни Ала искупать. Приятно было тебя увидеть. Жаль, что Рона не застал ― у меня к нему дело.
Сердце Гермионы сжалось от неприятного предчувствия. Ещё не понимая сути происходящего, она, тем не менее, вычленила царапнувшую слух фразу.
― Купать Ала? В двенадцатом часу?! Вы во сколько детей спать укладываете, горе-родители? ― всплеснула руками хозяйка.
― Ну так у него зубки болят, ― выкрутился Поттер, отводя глаза и упорно пробираясь к камину.
Из прихожей раздался громкий хлопок аппарации, что-то загрохотало, послышалось злобное шипение, и в дверь кухни, потирая ушибленный локоть, ввалился разъярённый Рон.
― Ты зачем подставку для зонтов переставила? ― рявкнул он с порога.
Гермиона закатила глаза: подставка как стояла, так и стоит, но муж всегда найдёт крайнего. Не себя же, любимого, в неуклюжести обвинять!
― О, привет, Гарри, ― заметив друга, он мгновенно сбавил тон. Быстро глянув на жену, заговорщицки подмигнул, стягивая с плеч форменную аврорскую мантию:
― Сложный рейд, знаешь ли. Задержался.
Однако Поттер игривый тон не поддержал. Скрестив руки на груди, он сверлил Рональда взглядом.
― Ты обещал, Рон, ― раздельно произнёс он.
По лицу Уизли прошла судорога. Набычившись и сунув руки в карманы, он тяжело привалился спиной к стене. Гермиона слишком хорошо знала эту его позу. Похоже, интимный ужин при свечах сегодня не состоится. А будет очередная ссора с Гарри, бог весть какая по счёту за последние годы. Потом он и с ней поскандалит и, обиженный на весь мир, отправится спать в Нору. Ох уж этот Рон!
Тяжко вздохнув, она повертела в руках вазочку с ненужным уже печеньем ― вряд ли кто-то будет допивать чай. Самое же противное начнётся с утра, когда прискачет недовольная невесткой Молли. Придётся покорно слушать её претензии, увещевания, упрёки и неприятные намёки на так и не рождённых внуков… Примирение же состоится не раньше, чем через неделю.
Тем временем атмосфера на кухне накалялась:
― А знаешь, так даже лучше, ― кривая ухмылка до неузнаваемости исказила черты Рона. ― Всё думал, как сказать, ― тяжёлый взгляд упёрся в застывшую возле буфета супругу, ― в общем так, дорогая жёнушка, я от тебя ухожу. Встретил, понимаешь ли, другую ведьмочку, молоденькую, жаркую, грудастую и совсем не бакалавра. А как она готовит! Тебе так никогда не научиться. Это ж не монографии сочинять! И в постели она не холодная рыбина.
― Закрой рот, ― отчеканил Гарри.
Казалось, воздух вокруг него сгустился, поплыл маревом, а по взъерошенным волосам запрыгали голубоватые искорки. Задребезжали оконные стёкла, в шкафу зазвенела посуда. Сузив глаза, Рональд вызывающе вскинул подбородок, но сразу же сник ― противостоять победителю Волдеморта ему было явно не по силам. Да он и не пытался.
― Ладно, счастливо оставаться, дорогая, ― отвесил шутовской поклон остолбеневшей жене. ― Мои вещи переправь в Нору. Документы о разводе пришлю на дом. Ну, не скучайте!
Гермиона уставилась на то место, где только что стоял её муж. Звук аппарации она уже не слышала. Вазочка с печеньем выпала из рук. Шоколадные кругляшки раскатились по всей кухне вперемешку с осколками хрусталя. Печенье можно собрать, а вазу восстановить простым Репаро, но ни каким заклинанием уже не склеить из обломков в единое целое её семейную жизнь.
Серебристый лунный свет заливал спальню. Тиснёные светлые обои с цветочным узором словно оживали в его лучах. И было жаль, что не нарисованы на них птицы или бабочки, которые сейчас точно бы смогли перелетать с цветка на цветок. Большое зеркало в старинной раме на комоде отображало таинственное зазеркалье с тенями робких и пугливых лунных фей, а маггловские неподвижные пейзажи откровенно дышали волшебством… В этом царстве ночной магии Гермиона ощущала себя совершенно инородным существом. Очень несчастным, никчемным существом.
Она любила свой домик, каждую комнату в нём, каждую вещичку. Вот на этой мягкой двуспальной кровати, застеленной похрустывающим льняным бельём, только детей делать ― пухлых, здоровых и смешливых. От подушек пахло сиренью и Роном, а под толстым, но очень лёгким одеялом лежать было тепло и уютно. Мысли в голове неповоротливые, тягучие, а на языке знакомое послевкусие умиротворяющего бальзама, коим чуть ли не силой напоил её Гарри. Ну да, истерики у неё случались крайне редко, и она, похоже, всерьёз напугала друга, раз он кинулся домой за зельем.
Но сердце уже не рвётся на куски от предательства Рона Уизли. В конце концов, это не первый раз, когда он её бросает. Вспомнить хотя бы лесные странствия во время войны…
Гермиона сонно зевнула. Под действием зелья боль и истерика отступили, но отняли все силы. Протянув руку, она прикоснулась к колену задремавшего в кресле Гарри, который так и не решился оставить её одну. Всё это время он был рядом, не отходил ни на шаг… Если Гарри Поттер рядом, то волноваться нé о чем. Сладко зевнув ещё раз, она уснула.
Утро выдалось погожее, но скупое осеннее солнце совсем не радовало Гермиону. Под своё хмурое настроение она предпочла бы дождь. Ни шевелиться, ни тем более вставать с постели не было сил. Хотелось забиться в какую-нибудь нору, где никто тебя не достанет, или сменить имя и уехать на край света. Она прекрасно знала, сколько сплетен и злобных домыслов вызовет их с Роном развод. Газетчики уж точно не упустят возможности поглумиться над брошенной миссис Уизли! Наверняка накопают омерзительных подробностей…
Она всхлипнула, жалея себя, и поглубже заползла под одеяло. Жить не хотелось.
С первого этажа отчетливо донёсся приглушённый расстоянием звон, словно кто-то уронил на пол пустую кастрюлю, а голос Поттера в сердцах помянул подштанники Мерлина. Гарри! Так он не ушёл!
Гермиона встрепенулась и, отбросив одеяло, оглядела комнату. Дверь в спальню была настежь открыта. На кресле ― аккуратно сложенный плед, которым друг укрывался ночью, а на прикроватной тумбочке ― стакан воды и флакон с бальзамом. Поспешно вытерев мокрые глаза, Гермиона выпила припасённое для неё снадобье.
«Зелье высшего качества, ― машинально отметила она, кутаясь после душа в пушистый халат. ― Явно сварено мастером на заказ. С аптечной бурдой никакого сравнения! Интересно, где Гарри взял такую прелесть?»
Насколько она знала, простые зелья для семей своих детей варила сама Молли Уизли, ни на кнат не доверявшая аптечным зельеварам. Мастером она, конечно, не была, но изготовленные ею снадобья минимальным требованиям отвечали. Впрочем, Перечное у неё получалось вполне сносным. По крайне мере, теперь уже бывшему мужу Гермионы оно помогало.
Пока она принимала душ, причёсывалась и одевалась, всё старалась понять, как проглядела измену Рона. Почему ей и в голову не пришло заподозрить мужа в адюльтере? Да и обращала ли она на него внимание вообще? Вечно занятая учёбой, карьерой, изысканиями, она едва находила время на сон и «ведение» хозяйства, а на Рона сил почти не оставалось. Неудивительно, что он решил расторгнуть столь неудобный для него брак. Да ещё и бесплодие…
Слёзы бессилия и обиды сами собой наворачивались на глаза. Но не сегодня. Как он там сказал? Холодная рыбина? Рыбы не плачут, Рон.
Поттер умело хозяйничал на кухне: в кастрюльке булькало, на сковородке шипело, а от стола струился аромат свежих булочек. Знала ли Джинни, как замечательно готовит её супруг? Вряд ли. Женщины клана Уизли мужей на кухню лишь поесть пускали.
― Ты волшебник, знаешь? ― невольно заулыбалась Гермиона, присаживаясь на табурет. Да и вид взъерошенного сверх всякой меры друга, перепачканного в муке и с пятнами кетчупа на рубашке, совсем не вызывал печали.
― Я догадывался. Но спасибо, что сказала, ― важно раскланялся он. ― Извольте откушать, миледи. Ваш личный домовик рад услужить.
Удивительно, но крушение семейной жизни на аппетит не повлияло. Или это последствия приёма бальзама? Может, какая-то модифицированная версия? Гарри успевал не только есть сам, но и подкладывать в её тарелку то ломтик румяного бекона, то ложечку пряной подливы к воздушному омлету, то булочку с маслом.
― Страшный ты человек, Гарри Поттер, ― Гермиону после сытного завтрака снова потянуло в сон, ― любого до состояния пузыря закормишь.
Спустя несколько дней боль от расставания с Роном почти прошла, остались лишь пустота и тяжесть в душе. Всё это время Гарри был рядом. На вопросы о работе отмахивался: мол, начальство и жена в курсе, да и спокойно всё в Английском королевстве. Возникнут проблемы ― вызовут. И она не настаивала. При мысли, что друг может уйти и оставить её одну, накатывала истерика. Позволив себе побыть эгоисткой, она ела, спала, пила умиротворяющий бальзам и о будущем совсем не думала.
― С утра мне надо на работу, ― сказал Поттер воскресным днём
Гермиона неуверенно кивнула. Горячий какао как-то сразу потерял весь вкус и аромат.
А потом она заговорила. Торопясь, глотая окончания слов, повторяясь, Гермиона изливала душу единственному человеку, кто мог её выслушать и понять.
― И почему я влюбилась не в тебя, а? ― смахнув последние слёзы и основательно высморкавшись в клетчатый платок, заботливо сунутый в руку Поттером, спросила она.
― В братьев не влюбляются, ― улыбнулся тучам за окном Поттер. ― Для меня ты всегда была кем-то вроде старшей сестры.
― Так и есть, братишка, ― удручённо кивнула подруга, уткнувшись носом ему в плечо. — Так и есть.
― Я хотел поговорить с тобой о Роне, ― тихо начал он. ― Ваши отношения не моё дело, но дальше молчать не могу. Ты красивая, молодая, одарённая ведьма, у тебя ещё всё впереди. Ты достойна куда лучшего, чем рыжий заср… чем Рон Уизли. ― Гермиона напряжённо слушала, не перебивая. ― Я не знал, что он так далеко зашёл. Хоть мы и в разных подразделениях работаем, но до меня доходили слухи о его приключениях. Тут не разберёшь: где правда, где сплетни, где просто выдумки взбалмошных девиц. Я говорил с ним пару раз. Он клялся, что всё это наветы. Мол, только фривольные шутки и лёгкий флирт. А месяц назад его уволили из аврората, стараясь замять очень некрасивую историю с девушкой-сквиббом. Девица оказалась из влиятельной семьи, и семья эта жаждала крови Рона. Не знаю, как он выкрутился. Скорее всего, прикрылся моим именем, как обычно, ― Поттер горько усмехнулся.
― Я не знала, ― прошептала Гермиона.
― Этого не было в газетах, ― кивнул он. ― Как я уже сказал, дело замяли. Однако не удивлюсь, если вскоре выплывут новые скандалы с его участием. Рон сильно изменился, и далеко не в лучшую сторону. Поэтому тебе лучше исчезнуть на время. Я вот подумал: порталу во Францию пропадать не стоит.
― Но… но, Гарри! Я не могу… ― растерялась Гермиона.
― Ещё как можешь! В Англии тебе делать пока ничего. Отправляйся. Отдохни, развейся, всё обдумай и хорошенько повеселись, да и изыскания свои не забрасывай. Идёт? За год многое может измениться, поверь. А я тут за всем присмотрю, не волнуйся.
― Мне надо…
― В Нору ты не пойдёшь! ― ноздри Поттера побелели ― верный знак затаённой злости. ― Молли уже побывала здесь. Хорошо, что я успел её на выходе из камина перехватить и наложить Силенцио. Больше она тебя не побеспокоит.
― Ты её что, убил? ― в весёлом ужасе вытаращила глаза подруга.
― Если бы, ― фыркнул он. ― Просто кой о чём напомнил. Пусть готовится к свадьбе Рональда и милашки Линды Борн, а к тебе лезть не смеет.
― Линда, кто она? ― неуверенно спросила Гермиона, отводя глаза.
― Выпускница Хогвартса этого года. Хорошенькая глупышка из родовитой семьи. Небогата, но приданое есть. Дальняя родственница Ромильды Вэйн, если помнишь такую.
Гермиона помнила. Сердце снова защемило, а к глазам подступили слёзы.
― Вот что, собирай вещи и отправляйся, ― Поттер легонько встряхнул подругу за плечи.
― Уже собраны, ― хлюпнула носом та. ― Ты прав ― лучше уехать.
06.06.2012 Глава 2. Франция
На вокзале портключей «Кале» было довольно многолюдно. Гермиона сжала в руке сумочку с магически расширенным внутренним пространством и вышла из очерченного красной линией принимающего круга. Сквозь огромные витражные окна Зала Путешественников виднелись яркие краски пролива Па-де-Кале, ещё не омрачённые подступающей осенью.
Проблем с документами не возникло, но её смутил откровенно оценивающий взгляд молодого француза-клерка, который возился с бумагами за конторкой. В последнее время Гермионе довольно редко перепадало подобное внимание. Машинально одёрнув новенькую дорожную мантию, приобретённую специально для этой поездки, она поспешила на улицу.
Широкая мраморная лестница вела в холл с каминами, откуда можно было с относительным комфортом переместиться в любую точку Франции. Чуть дальше начиналась аппарационная зона. Гермиона скользнула взглядом по заштрихованному голубыми линиями асфальту, где с громкими хлопками то появлялись, то исчезали озабоченные волшебники, и свернула на едва приметную извилистую тропинку к морю. Столь быстрый побег из Англии ― а Гарри не дал ей времени на размышления ― решительно выбил из колеи. Хотелось посидеть в тишине и всё обдумать.
Тропа вывела на замшелую лестницу, вырубленную в расселине скалы. Ступени закончились на нависающей над морской бездной площадке. Перегнувшись через парапет, Гермиона с тоской проследила взглядом линию далёких пляжей внизу. Похоже, подобраться к воде не удастся. Впрочем, место выглядело тихим и уединённым: нетронутые островки мха в тени, миниатюрный водопад низвергался в просторную чашу маленького пруда, над тёмным зеркалом которого склонялись кусты. Под их сенью укрылась потемневшая от времени удобная деревянная скамья, на которую миссис Уизли и села. Волны с ленивым рокотом бились о подножие утёса. Перед глазами простиралась необъятная синь с редкими пятнышками кораблей. Где-то там, в дымчато-голубой дали, поднимались из моря белые камни Дувра. Туманный Альбион… Сердце вновь сжалось от привычной уже боли. Рон…
После войны Гарри с Роном вернулись в Хогвартс на седьмой курс. А она, экстерном сдав выпускные экзамены, поступила в Британский Университет Магии. Рон сердился и обижался ― мол, ещё целый год можно побыть вместе. Но вернуться в опалённый войной Хогвартс было выше её сил. Хотелось чего-то нового, неизведанного и совершенно мирного. Как выяснилось, она не прогадала.
Если Рона оставили в покое, то Гарри учиться спокойно не дали. Его то и дело вызывали из школы на дознания и суды Пожирателей Смерти, о чём она узнавала из газет. В письмах Поттер не любил упоминать об этом. Видеться с друзьями удавалось редко, но каникулы все вместе проводили в Норе. Счастливое было время!
Потом у ребят была школа авроров, а ей удалось найти Мастера чар, согласного взять в ученицы магглорождённую. Правда, она мечтала о совершенствовании в трансфигурации, но выбирать не приходилось. Впрочем, Гермиона не жалела.
А потом грянул гром: Джордж, так и не сумевший пережить гибель Фреда, тайком от родни за бесценок распродал налаженный бизнес и покинул страну. Семья была в ужасе: слишком большие надежды возлагались на прибыль от Ультрамодных Фокусов Уизли. Он вернулся через пару месяцев, промотав всё до последнего кната. Вернулся совершенно невменяемым. Ни лечение в Святом Мунго, ни наёмные целители помочь ему не смогли ― Джордж тихо угас и был похоронен рядом с братом.
Вскоре Рон сделал ей официальное предложение прямо за рождественским столом, перед всей своей семьёй. И, хотя свадьба казалась ей немного преждевременной ― ученичество требовало много сил и времени, ― Гермионе ничего не оставалось, как согласиться. Да и как тут откажешь?
Торжество было скромным. У Гермионы имелся небольшой капитал ― наследство от бабушки. На эти деньги было решено приобрести дом. Родители тоже подарили солидную сумму, но сами на свадьбу не пришли. Они так и не смогли простить дочь за год жизни в Австралии с изменённой памятью: выслушали её оправдания, даже поплакали вместе с ней, но теплоты и доверия в их отношения вернуть не удалось.
Родители её боялись ― Гермиона видела это в их глазах. Да и можно ли их винить? Каково это ― внезапно осознать, что вырастили не просто дочь, а могущественное существо, способное сотворить с тобой всё, что ему вздумается? И она ведь сотворила! Пусть и из лучших побуждений. И даже мысль о том, что, возможно, она сохранила им жизнь, спрятав от прихвостней Волдеморта, была слабым утешением. Но зато теперь на свете жил маленький братишка Хьюго, успевший родиться на австралийских просторах.
Когда Рон её разлюбил? В тот день, когда измотанный заботами целитель-акушер сообщил им о напрасных ожиданиях? Или после смерти Джорджа, когда зачитали завещание? До этого семья надеялась, что хотя бы часть состояния припрятана где-то в гоблинских сейфах, а оказалось, что Джордж оставил им по одному серебряному сиклю, а лично Рону ― большущий долг в каком-то кабаке. Последняя шутка близнецов.
Рональд хотел поехать за границу, пройти по следам брата, разобраться, найти «потерянные» капиталы… Но Гермиона не сомневалась, что денег уже не вернуть. И когда он хотел взять из банка их «неприкосновенный запас», отложенный на учёбу, она не позволила. Рон не простил. Да любил ли он её вообще?
― Он тебя не стоит.
Гермиона едва не подпрыгнула от неожиданности. На другом конце скамейки устроилась сухонькая старушка в островерхой колдовской шляпе, на побитой молью тулье которой красовалось чучело шипастой ящерки. В узловатых пальцах ведьмы быстро сновали блестящие медные спицы. Ни на секунду не прерывая вязания, старуха доброжелательно взглянула на молодую собеседницу. Гермионе потребовалась вся её выдержка, чтобы не отшатнуться: с морщинистого, как печёное яблоко, лица на неё смотрели змеиные глаза!
― А ты не из пугливых, ― старушка одобрительно кивнула. ― Это у меня с детства, ― как ни в чём не бывало объяснила она, возвращаясь к рукоделью. ― Неполное анимагическое превращение. Уже не исправить.
― Извините, ― смутилась Гермиона, сообразив, что невежливо пялиться.
― Пустое, ― легко отмахнулась ведьма, поправляя петли вязания. Из-под мелькающих спиц выходило нечто серебристо-белое, ажурное, похожее на узкий шарф или странный чулок: ― А рыжего забудь, гнилой он, ― ни с того ни с сего добавила она. ― Разные у вас пути. Ты с другим по Лунной тропе пойдёшь, а он уж не подымется. Куда ему!
― Зачем вы так? ― ахнула Гермиона.
― Правду говорю! ― сверкнула круглыми глазами собеседница. ― Всё у него было: и друг-побратим, и жена-умница, и крепкий клан за спиной. Но зависть и жадность в душе рыжий побороть не смог. А ведь какие надежды подавал! Вон в шахматы всех обыгрывал. Даже сейчас дело хитрое замыслил, просчитал всё, взвесил…
― Откуда вы знаете? ― Гермиона даже привстала со скамейки.
― В воду посмотрела, ― хитро улыбнулась старушка. ― Дар у меня такой. Мои глаза много чего видят, а годы рассуждать научили. Мудрая я. Вот ты, к примеру, умом живёшь, сердце же редко отпускаешь. А оно горячее, сердечко твоё. Болит, кровью обливается. А дай ему волю, само себя излечит.
― Не понимаю…
― А что тут понимать? На перепутье ты. Сердцу доверишься ― суженого найдёшь. Разум верх возьмёт ― останешься одна. И всё равно удел твой ― Лунная тропа, но тебе решать: одна ли пойдёшь или с милым рука об руку. Ладно, недосуг мне с тобой долго разговаривать. На вот, Гарри Поттеру передай ― должок у меня перед ним. Пусть лиходея своего побитого обвяжет, ― старушка сдёрнула вязание со спиц и сунула в руки оторопевшей Гермионе.
Та всё пыталась понять о каком «лиходее» речь, ещё и побитом. На ум почему-то приходили только пошлости.
― Да умыться не забудь ― так правильно будет, ― добавила ведьма.
Вдруг ящерка на шляпе встрепенулась, ожила, резво спрыгнула на плечо старушке. Затем перебежала на скамейку, а оттуда вскарабкалась на колени молодой женщине и, прежде чем та успела отдернуть руку, укусила ладонь. Гермиона вскрикнула и… проснулась. Она по-прежнему сидела на скамье, подогнув ноги. Тело затекло в неудобном положении. Правую сторону лица неприятно пощипывало: похоже, обгорела на солнце.
― Симпатичный кошмарик, ничего не скажешь, ― пробормотала она, стараясь вытянуть ноги. Пошевелив руками, испуганно замерла: ладонь пронзила боль. Из двух маленьких ранок у основания большого пальца уже натекла лужица крови. Изумлённо пискнув, Гермиона сунула руку в водоём. Боль тут же прошла. Через пару минут, желая лучше рассмотреть повреждения, она поднесла ладонь к глазам и не поверила: от ранок не осталось и следа! Если бы не подсохшее пятно крови возле скамьи… Тряхнув тяжёлой со сна головой, она склонилась над каменной чашей и умылась. Сразу стало легче.
Уже собираясь уходить, Гермиона краем глаза уловила блик в воде. На самом дне водоёма, среди прелых листьев и тины, слабо тлела живая искра. Лишь внимательно приглядевшись, она различила очертания овального, величиной со сливу камня. Он манил. Решительно скинув мантию и подвернув рукав блузки, Гермиона извлекла из воды камень-окатыш на длинной цепочке. Дымчато-сиреневый, полупрозрачный, он был тёплый и… живой. В фигурные звенья витой цепи набилась грязь, но сам он мягко сиял чистым светом. Гермиона откуда-то совершенно точно знала, что украшение не было потеряно нерадивой хозяйкой. Оно было оставлено здесь дожидаться именно её.
Желая протереть находку, она начала шарить в карманах мантии в поисках носового платка, да так и замерла: пальцы судорожно стиснули нечто мягкое, шелковистое. И даже не извлекая из кармана руку, она уже знала… Ветерок подхватил, заполоскал на ветру концы лёгкого ажурного шарфика.
Объяснения случившемуся не было. В её упорядоченной и рациональной жизни, где магия стала чем-то обыденным, было не так уж много по-настоящему чудесного. Обычно приключения находили Гарри Поттера, а она втягивалась потом за компанию. А тут такое! Гермиона достала из сумки и повертела в пальцах флакончик духов с её любимым ароматом сирени. Задумчиво покусав губу, безжалостно удалила его содержимое, чарами уничтожила остаточный запах и невидимый глазу осадок на стенках. В ставший чистым до стерильности флакон набрала воды из чаши и плотно закупорила притёртой пробкой. Позже можно будет сделать соответствующий анализ. Конечно, если она всё ещё не продолжает спать!
* * *
Странное нежелание демонстрировать свою находку кому-либо из магов Гермиона пресекать не стала. В конце концов, её интуиция не так уж часто давала о себе знать. Но раз нельзя обращаться к ювелиру-волшебнику, пойдём к мастеру-магглу. Небольшой ювелирный магазин на припортовой площади показался ей подходящим.
Мастер озадаченно шлёпал губами, морщил лоб, сопел, вертя камень и так, и эдак, при этом явно чего-то не понимая. Он напоминал Филча, злодейски размышляющего: оттащить нашкодившего слизеринца к МакГонагалл или сразу заставить мыть туалеты? И удастся ли утаить наказание «змеёныша» от Снейпа?
― Где вы это взяли, мадемуазель? ― наконец недовольно спросил он, откладывая лупу.
― Забавный экземпляр… Сразу видно ― искусственно выращенный аметист, да ещё и гранить его не стали. Хотя из подобной поделки вряд ли можно сделать что-то стоящее. Экспериментальный? Говорят, в России как только над драгоценными камнями не издеваются!
― Нет-нет, этот… из Индии. Был подвеской на покрывале любимого слона махараджи, ― быстро солгала Гермиона. ― Мне бы проверить крепления и почистить…
― Несолидно вам, мадемуазель, в такие сказки верить! ― брюзгливо поджал губы старик, ловко протирая камень каким-то раствором. ― В Индии на слонов бижутерию не вешают. Всё больше алмазы, жемчуг, самоцветы… Всё натуральное, из недр земли и океанских глубин. Камень ваш просто безделушка, ерунда. А вот цепочка явно работы старых мастеров. Правда, клейма я не нашёл, но это и так видно. Тонкая штука, уникальная. Советую вам заменить подвеску на крупный рубин. В идеале тут бы отлично смотрелась «голубиная кровь»(1), ― бесцеремонно окунул взгляд в скромное декольте респектабельной клиентки, ― но и любой другой южноазиатский рубин…
― Нет-нет, мне нужна только эта ― решительно прервала мастера Гермиона.
― Что ж, тогда почистим, ― по тону ювелира было ясно ― он делает ей великое одолжение.
Когда Гермиона вышла на улицу, уже опустился вечер. Её ждал Париж и пыльные фолианты Сорбонны. Но покидать гостеприимный Кале совершенно не хотелось. Может и правда, отдохнуть и поднабраться сил перед архивной работой? Дав себе зарок не задерживаться здесь дольше недели, она отправилась гулять.
Ночлег удалось найти в маленьком отеле, расположенном в старой части города. Из окна, выходящего на гавань, открывался вид на пришвартованные яхты. Весь вечер Гермиона просидела, разглядывая волшебные дары старушки со змеиными глазами. Если шарф выглядел обычным и не вызывал в ней никаких особых эмоций, то камень был настоящим чудом. Искусственный аметист? Не-ет. Чем дольше она вглядывалась в туманные сиреневые глубины, тем отчётливее ей мерещились знаки, образы, тени. В их мельтешении, несомненно, был некий смысл, понять который она просто не могла.
Напоминая самой себе Трелони с гадальным шаром, Гермиона, тем не менее, любовалась своим сокровищем. Будь камень даже простым булыжником, она не перестала бы им восхищаться. А ещё кулон отчетливо звал в дорогу… В эту ночь бывшая миссис Уизли уснула без снотворных зелий, стиснув в ладони чудесный подарок.
* * *
За ночь в ней что-то неуловимо изменилось. Ещё вчера она не осмеливалась даже просто примерить кулон, а сегодня, приняв душ, не задумываясь, накинула цепочку на шею. Тёплый кристалл уютно устроился в ложбинке между грудей, словно всегда был там.
Гермиона немного побродила по мозаичному тротуару магической улочки, заглянула в лавку букиниста и обычный книжный магазин. Потом она заняла столик в уютном ресторанчике, с самопомешивающимся котелком на вывеске. В столь ранний час на улице не было ни души. Потягивая кофе и лакомясь свежим круассаном, волшебница расслабленно любовалась морем. На душе царил покой.
Казалось невероятным, что ещё вчера она с тоской смотрела на противоположный берег Ла-Манша. Сняв с пальца обручальное кольцо, бывшая миссис Уизли задумчиво покачала его на ладони. Что ж, пора начать жить без Рона. Судьба совершила очередной крутой поворот.
Шум и возня на заднем дворе далеко не сразу привлекли её внимание. Лениво заглянув за декоративный забор, она оторопела: в захламлённом пустыми бочками дворике кипел настоящий бой. Четыре фигуры в тёмных плащах забрасывали друг друга проклятиями. Вспышки заклинаний, творимых невербально, с шипением врезались в щитовые чары. Причём трое явно теснили одного, но он отчаянно и умело отбивался. Из дверей чёрного входа торчали ноги в стоптанных башмаках и полосатых чулках ― без жертв среди мирного населения не обошлось.
Внезапно фиолетовый луч проклятия пробил защиту сопротивляющегося мага, и его отбросило к стене. Petrificus Totalus и Ossifragus (2) настигли его уже беспрепятственно.
― Хороший Crucio, и ты расскажешь всё с подробностями, приятель, ― просипел один из нападавших. Остальные также тяжело дышали. Похоже, бой продолжался намного дольше, чем Гермиона предположила поначалу.
― Silencio не забудь, Упырь. Нам свидетели не нужны, ― проинструктировал второй, присев на перевёрнутый ящик и утираясь рукавом.
Из-под капюшона на миг показалось вытянутое худощавое лицо с сетью багровых шрамов на щеке. Долохов. Гермиона узнала его сразу, хоть и видела всего один раз в жизни, не считая портретов в «Пророке». Тот безумный бой в Отделе Тайн Министерства магии часто снился ей в кошмарах. А уж любимое проклятие Долохова её рёбра не забыли до сих пор! Но ведь он же был убит профессором Флитвиком в Последней битве у стен Хогвартса! Или нет? Выходит, улизнул.
Ненависть вспыхнула в душе, как сухой хворост. Не раздумывая, Гермиона послала в него Stupefy, а вслед за ним Soporo(3). В этот миг к Долохову шагнул один из его дружков, встав на линию поражения. Stupefy достался бывшему Пожирателю Смерти, а вот чары сна ― обоим! Третий успел оглянуться, но и его сразило проклятие. Гермиона изумлённо оглядела поле битвы. В дуэлях она никогда не была сильна, а тут троих за раз уложила! И чем? Чарами сна! И кого ― самого Долохова! Попробуй повторить, в жизнь не получится!
Раненый у стены тихо застонал. Благоразумно накинув капюшон плаща, миссис Уизли осторожно шагнула в дворик. Обладатель стоптанных ботинок был мёртв. Его глаза невидяще смотрели в потолок. Кажется, это был повар ресторанчика, хотя она не была уверена. Две перепуганные официантки тихонько плакали в кладовке за кулями с мукой. Убедившись, что на кухне злодеев не осталось, а значит, в спину никто не ударит, она подошла к раненому. Всё-таки горький опыт войны даром не прошёл!
Колдомедиком Гермиона не была, но даже ей было ясно ― раны смертельны. Долохов и компания явно перестарались ― ничего бы он им не успел рассказать. И, тем не менее, надо хотя бы кровь остановить…
― Госпожа, ― раненый цепко перехватил запястье липкими от крови пальцами.
Гермиона вздрогнула от неожиданности, едва не выронив волшебную палочку, но руку не отняла. Она-то думала, что он без сознания.
― Взываю к твоей Магии, госпожа! ― с усилием произнёс умирающий. Кристалл на груди под мантией обдал кожу теплом, испугав хозяйку. Широко распахнув глаза, Гермиона поёжилась, как от озноба. Опять происходило что-то совершенно непонятное.
― Помоги мне выполнить долг чести. Передай Железному Чибису или Белой Скопе… Девоншир… он в Девоншире…
― Потерпи немного, ― перебила она, кусая губы от бессилия и быстро работая палочкой. ― Только кровь остановлю и вызову целителей и авроров.
― Передай… ― ей в ладонь скользнул замшевый мешочек с чем-то округлым и твёрдым внутри. Судорожный вздох, и взгляд раненого остекленело уставился в синее небо.
Внезапно на улице послышались хлопки. Все инстинкты завопили ― бежать! Гермиона закрыла глаза умершему магу и аппарировала прочь, не забыв накинуть на свой след рассеивающие чары ― собственную дипломную разработку.
Правду говорят, что преступников тянет на место преступления. И хотя Гермиона оказалась всего лишь случайным свидетелем, через пару часов, немного придя в себя и сменив красивый синий плащ на неприметную мантию, она снова оказалась поблизости от злополучного кафе. В целях конспирации в её руках была пара недавно приобретённых книг. Об утреннем происшествии говорила пёстрая толпа зевак на тротуаре. Гермиона тут же втиснулась в их тёплую компанию.
― … а он сидел и так задумчиво смотрел на меня, что я невольно представила сад, полный благоухающих роз, и яркую луну в блистающей россыпи звёзд. Он был прекрасен как юный паладин… Нет, как зрелый, утомлённый подвигами благородный рыцарь.
Гермиона протолкалась поближе к любительнице дамских романов. Судя по вдохновенно подвывающему голосу, это была женщина. И верно, полная белокурая девушка в кружевном чепце и помятом переднике страстно прижимала к груди пухлые кулачки. Она упивалась всеобщим вниманием. Пара журналистов не менее страстно строчила за ней в записные книжки.
― И вдруг словно из ниоткуда появились трое в чёрных плащах. От них веяло злом! Да, я сразу это почувствовала. Просто мурашки по коже! Они набросились на рыцаря, швыряя в него тёмные проклятия, но он ловко уклонялся. Тут на шум высунулся повар Жак, и в него попало зелёным светом. Бедняга рухнул как подкошенный! Тогда незнакомец стремительно захлопнул дверь в зал, запечатал магией, взял меня за руку, нежно сжал ладонь и произнёс благозвучным голосом: «Спрячьтесь, прекрасные девы, или вас погубят злодеи!»
― Он крикнул: «Прячьтесь, дуры!», ― и толкнул меня в кладовку, а тебя зашвырнул следом, как визжащий мешок с картошкой, ― отстранённо подала голос худощавая брюнетка с размазанным макияжем в точно таком же чепце и переднике, как у подруги.
― Ах, ты просто дико перепугалась, Люси, и всё перепутала, ― нимало не смутилась пухленькая официантка, кокетливо поправляя выбившийся из причёски локон.
― Кто вызвал авроров? ― деловито осведомился журналист. Гермиона могла поклясться, что записал он именно «романтическую» версию спасения официанток. Кому нужна скучная правда?
― Ах, это Люси заметила на полке с приправами папку управляющего. В ней был лист немедленной связи с поставщиком. Ну знаете, вы пишите что-то, а эта надпись тут же появляется на точно таком же листе у вашего адресата. Их ещё так любят использовать влюблённые. Люси написала месье Борю, мяснику, и он любезно вызвал к нам авроров. А я в это время перетягивала кровавые раны нашего спасителя! Он умолял меня назвать своё имя, целовал руки и…
― Тебя из кладовки авроры вытащили, а ты ещё и упиралась! ― буркнула брюнетка, даже не надеясь быть услышанной.
― Ах, Люси, он умер у меня на руках! ― трагически заломила руки блондинка. Она уже сама верила в собственные бредни. ― Мой герой погиб, а его убийцы подло скрылись. Как жестока судьба! И в моём роду нет мужчин, готовых отомстить за моё безутешное горе!
«Как скрылись?» ― Гермиона изумлённо замерла. Она же их всех обезвредила! Аврорам оставалось только повязать… Выходит, кто-то из сообщников нашёл их раньше авроров? Гермиона выбралась из толпы и, прижимая к груди книги, побрела вниз по улице.
Переданный ей покойным магом мешочек она собиралась отдать блюстителям французского магического правопорядка, но побег Пожирателей Смерти делал это не слишком благоразумным поступком. Пока она сама не заявит о себе, никто не сможет узнать о её присутствии на месте преступления. А c Долоховым шутки плохи.
«Передай Железному Чибису или Белой Скопе…» Вот только где искать этих «птичек»? Хотя… На свете есть один аврор, которому не привыкать разгадывать чужие тайны, и он умеет держать язык за зубами, сомнений нет! Но стоит ли впутывать в это дело Гарри?
Крепкий захват предплечья и рывок портключа застали её врасплох.
1) «Голубиная кровь» ― самая ценная разновидность рубина. Густо-красный с лёгким пурпурным оттенком. Родиной самых красивых и крупных рубинов являются Таиланд и Мьянма.
2) Ossifragus (лат.) — костеломное проклятие.
3) Soporo (лат.) — усыплять, успокаивать.
06.06.2012 Глава 3. Швейцария
Портключ перенёс Гермиону в просторную светлую комнату, лицом к раскрытому окну. Лёгкие портьеры развевал тёплый ветерок. Где-то рядом шумел прибой, пахло морем. На спинке кресла темнел забытый кем-то свитер. Всё это разом запечатлелось в оцепеневшем от ужаса сознании.
― Ш-ш, не бойся, я не причиню тебе зла, ― мягко прошелестел на ухо мужской голос, и Гермиона едва не заплакала от облегчения ― не Долохов! Однако похититель, обнимая, крепко удерживал её на месте. Характерное давление на барабанные перепонки, похожее на комариный звон, говорило о наличии антиаппарационного барьера. Радоваться было нечему… ― Мне просто интересно узнать, что же случилось в кафе.
― Я ничего не знаю! ― испуганно пискнула бывшая миссис Уизли, судорожно прижимая книги к груди. В это время рука похитителя аккуратно извлекла палочку из её кармана, оставив совсем без защиты.
― Прости, Гермиона, это меры предосторожности. Я знаю, какой отчаянной штучкой ты можешь быть, ― казалось, незнакомец улыбается.
― Мы знакомы? ― оторопела она, пытаясь решить, хорошо это или плохо.
― Ещё бы мне тебя не знать! ― легко рассмеялся он. ― Ты же моя первая и единственная любовь ещё с четвёртого курса. Самая прекрасная дева на Рождественском балу Тремудрого Турнира. Глаз нельзя отвести ― так хороша! Кто мог устоять перед чарами серенькой мышки, которая вдруг превратилась в красавицу. Я погиб раз и навсегда.
― Как трагично, ― неожиданно для себя съехидничала Гермиона. Ей вдруг расхотелось бить его каблуком по голени и выпрыгивать в окно, как намеревалась ещё минуту назад.
― Не то слово! ― согласился волшебник. ― Правда, сначала я думал, что у меня нет ни единого шанса. Лучшая подруга Гарри Поттера… Кто тогда мог тягаться с Золотым Мальчиком? Я был абсолютно уверен ― у вас роман. Но если б я знал о том, что ты выберешь одного из этих рыжих Уизли, поверь, не отпустил бы свою кудрявую умницу так легко!
― Но ты, конечно же, утешился? ― у Гермионы на нервной почве неожиданно прорезалось совершенно не свойственное ей кокетство. С другой стороны, не каждый день приходится выслушивать любовные признания, пусть и от коварных похитителей. От Рона-то она так и не дождалась заветных слов. И уже не дождётся.
― Пытался, ― не стал скрывать незнакомец. ― Даже был обручён, но вовремя понял: такой, как ты, на свете больше нет.
Его дыхание опалило изгиб шеи, породив колкую волну, прокатившуюся по спине и отозвавшуюся сладким томлением внизу живота. Крепко прижатая к мужскому телу, Гермиона отчетливо почувствовала, как сильно бьётся его сердце. Её собственное билось так же часто. «Бешенство сердца настигло нас», ― ни с того ни с сего вспомнилась строчка из баллады, которую любила напевать мама. А ещё он был возбуждён. Однако это открытие не напугало и не вызвало отвращения. Гермионой овладело странное бесшабашное настроение, словно она хлебнула изрядную дозу огневиски. «Если Рону можно, то почему нельзя мне?»
― Могу я узнать, как тебя зовут, таинственный незнакомец? ― сглотнув, произнесла она, прерывая затянувшееся молчание.
― Называй меня… Энтони, ― шепнул он, запнувшись на явно вымышленном имени, и тут же добавил: ― Знаешь, Гермиона, есть только один способ покончить с заблуждениями юности: развенчать их.
― Ты предлагаешь узнать друг друга поближе? ― уточнила она деловым тоном, стараясь подавить улыбку. Никакого страха не осталось, лишь щекочущее нервы предвкушение.
― Да, и самым естественным способом, ― согласился мужчина, осторожно разворачивая её лицом к себе.
Энтони был очень смуглым и казался достаточно высоким и худощавым. Это всё, что волшебница могла сказать о его внешности. Черты лица и цвет волос странным образом не фиксировались в памяти: они были, но Гермиона их не различала.
― Растеряна? ― Энтони ласково отвёл с её глаз выбившуюся из причёски прядь. ― На мне артефакт, скрывающий внешность. Чтобы снять его, нужно провести довольно сложный ритуал. Но пожалуй, я даже доволен… Немного загадочности сейчас не помешает, как считаешь?
А потом он её поцеловал.
* * *
Так уж получилось, что Рон Уизли был единственным мужчиной в её жизни. С ним Гермиона стала женщиной, за него вышла замуж и именно ему собиралась рожать детей. За все семь лет брака бывшая миссис Уизли даже не задумывалась о том, что любовь может быть настолько… сладостной.
Она и помыслить не могла, что в сексе бывает столько нежности! А об оргазме лишь читала в тех немногих маггловских книжках, что проштудировала для самообразования. Да, это действительно «маленькая смерть», теперь она это знала на собственном опыте. Смерть от наслаждения.
Энтони был хорош. Нет, Энтони был просто великолепен! Гермиона сонно улыбнулась, наблюдая за игрой света на потолке. Даже во сне её смуглый похититель не выпускал желанную добычу из рук. В его объятиях было очень уютно. И… надёжно?
Спал он удивительно тихо. Гермиона привыкла к заливистым руладам, которые выводил её бывший муж. К тому же Рон предпочитал раскинуться на всю ширину кровати, оставив ей немного места на самом краю… Она тряхнула головой, изгоняя мысли об Уизли. Казалось, даже простое воспоминание о нём может опошлить произошедшее в этой постели.
От неосторожного движения Энтони зашевелился, нашарил её ладонь и переплёл пальцы. Гермиона счастливо зажмурилась.
Второй раз Гермиона проснулась на рассвете. Комнату заливал золотистый свет наступающего дня. Из сумрака неторопливо выступали предметы обстановки: мебель, маггловские пейзажи на стенах. Безликий интерьер съёмного жилья. В детстве она с родителями частенько проводила лето в таких же недорогих, но удобных домиках на берегу моря.
Рядом с кроватью так и стоял поднос с остатками их вчерашней трапезы. Искрился хрустальными гранями графин с лимонадом, поблёскивал недопитый бокал вина, округло проступали под салфеткой фрукты. Оказывается, даже из простого и обыденного приёма пищи можно сделать увлекательнейшую эротическую игру. А она-то считала верхом сексуальности чопорный ужин при свечах с накрахмаленной скатертью и старинным сервизом. Кто бы мог подумать!
Гермиона довольно улыбнулась. Тело пресыщенно ныло, а следы страстных поцелуев на коже даже слегка саднили. Конечно, надо было встать и принять душ, но покидать тёплые объятия спящего мужчины совершенно не хотелось. Осторожно приподнявшись на локте, она принялась разглядывать своего случайного любовника.
Если о его лице ничего нельзя было сказать, то тело не скрывала никакая магия. Стройное, поджарое, ладное, оно принадлежало молодому мужчине, не чуждому физических нагрузок. Волос на теле было немного. Зато кое в чём другом природа одарила Энтони, совсем не скупясь. Гермиона даже слегка покраснела и стыдливо отвела глаза, рассмотрев во всей красе то, что не скрывала простыня.
Его грудь наискосок пересекал старый шрам, едва не задевая плоский аккуратный сосок, а шею охватывал узкий ошейник, который, казалось, состоял из плотного тумана. При прикосновении к нему пальцы ощутимо покалывало. Вчера, во время отдыха, Энтони объяснил, что скрывающий внешность артефакт представляет собой обруч, который одевают либо на шею, либо на талию. В зависимости от положения он скрывает ту или иную часть тела. Как мастера чар Гермиону очень заинтересовал этот неизвестный ей способ маскировки, но любопытство пришлось умерить. Да и не до того было.
А вот руки поведали о своём хозяине намного больше. У Энтони были загрубевшие кисти не чурающегося физического труда человека. Не рафинированный волшебник, способный лишь размахивать волшебной палочкой, не утончённый аристократ, взлелеянный домовыми эльфами, а увлечённый делом ремесленник. Или, скорее, даже мастер. Простой маг, такой же, как она.
Гермиона счастливо вздохнула, прижимаясь щекой к его гладкому плечу. Как там сказала старушка с ящеркой? Её суженый. Да. Уверенность в этом крепла с каждой минутой.
Можно ли влюбиться за столь короткий срок? Ведь Гермиона ничего не знала о нём, кроме упоминания об общей школьной юности. А в Хогвартсе было немало «цветных» учеников на всех курсах всех факультетов. Волшебники, в отличие от магглов, не придавали особого значения цвету кожи. Для проявлений шовинизма вполне достаточно было вопросов чистоты крови.
Чем древнее волшебный род, тем более выражены семейные наследственные признаки ― это обусловлено магией. Вот вздумай Драко Малфой жениться на красотке-ведьме родом из знойной Африки, его дети всё равно бы унаследовали уникальный малфоевский цвет волос, а может, и серые глаза. Гермиона хихикнула, представив пухлого негритёночка с длинными белыми локонами, острым подбородком и надменным взором.
Предрасположенность к тому или иному направлению магии также передавалась из поколения в поколение. Так в семье магов крови не мог родиться выдающийся зельевар. У некромантов не мог открыться дар анимагии или целительства. Да, для создания новой семьи учитывали массу магических факторов… И насколько проще в этом смысле было магглорождённым и магически слабым полукровкам!
Кем же был её таинственный возлюбленный? «Немного загадочности не помешает…» Надо же! Мужчины, что ж с них взять?
Гермиона осторожно взяла его руку и поднесла к своей щеке. Даже запах кожи у него был особый и удивительно приятный. Кулон на шее качнулся, невольно скользнул по смуглому запястью любовника, и она вдруг увидела… Словно сквозь мутную воду на его пальце проступил перстень. Стоило кристаллу отклониться, как кольцо немедленно исчезло. Бывшая миссис Уизли недоверчиво провела кончиком пальца по тому месту, где оно было, но ничего не ощутила. Приблизила кулон вновь и отчетливо разглядела широкий перстень с тёмным гранёным камнем.
Ей словно пощёчину залепили. Гермиона знала, кто и какой магией может скрывать от посторонних глаз подобные кольца. Она торопливо, но осторожно, боясь разбудить, осмотрела и другую руку. Обнаружила ещё два кольца, так называемых младших. Она провела ночь с титулованным главой старинной чистокровной семьи, знатным и наверняка богатым наследником ещё двух угасших родов. Лордом, как они называют друг друга в своих тесных, закрытых от грязнокровок кругах. Вот тебе и суженый!
Прикусив губу, чтобы не разреветься, девушка тихонько вылезла из постели. Это же надо быть такой дурой! Он ведь сразу сказал: надо, мол, избавиться от юношеских заблуждений. Хотел переспать с магглорождённой, вот и переспал. Исполнил заветную мечту. Спасибо, Гермиона, что согласилась, а теперь до свидания. Нет, если тебе понравилось, то мы можем встретиться ещё пару раз. Чего уж там…
Быстро одевшись, Гермиона выбралась из комнаты через низкое окно и, не оглядываясь, побежала к границе антиаппарационной зоны. Застилавшие глаза слёзы мешали смотреть под ноги, и она несколько раз чуть не споткнулась.
* * *
Море штормило. Сильный ветер рвал с головы капюшон плаща, трепал подол мантии и норовил столкнуть с обрыва. Нырнув в защищённый от непогоды портик, Гермиона в отчаянии оглянулась назад. Скользкая после ночного дождя тропинка почти полностью просматривалась до самого берега, и нигде на всём спуске не было ответвлений и уж тем более прорубленных в скале лестниц. Девушка проверила это дважды: спустилась к морю и поднялась наверх к Залу Путешественников. Куда подевались нависающая над морем площадка и чаша с водопадом?
Пальцы судорожно сжали тёплый кулон. Ей так хотелось снова поговорить с той старушкой из сна! Выплакаться. Она бы всё поняла ― Гермиона была в этом уверена ― и, может, даже что-нибудь посоветовала. Ведь бывают же чудеса!
― Простите, мисс, ― окликнула она озабоченно спешащую на работу служащую. ― Скажите, это единственная тропинка к морю?
― Конечно, нет, мадемуазель! ― недовольно откликнулась та. ― Пройдите немного левее, до грабовой аллеи ― там спуск намного удобнее. А этой тропкой давно никто не ходит: она небезопасна!
За ровной полосой стенающих на ветру деревьев обнаружилась широкая гранитная лестница, которая вывела на галечный пляж к волнорезу, покрытому морской пеной. Сказка закончилась.
* * *
Отправив в Англию длинное, немного истеричное письмо, Гермиона тотчас об этом пожалела: у Гарри наверняка и своих хлопот полно. Однако изложенные на бумаге события словно груз с души сняли. И пусть в послании не было ни строчки о таинственном незнакомце, Гермионе стало легче.
Ответ измученная ветром сова принесла рано утром, но вместо исчерканного знакомым почерком пергамента в конверте оказались короткая записка и похожий на бирку из маггловского гардероба международный портключ.
«Пароль: «Хроноворот и гиппогриф». В любое время субботы. Гарри».
Первое, что она увидела, едва каблуки туфель коснулись земли, была заснеженная горная вершина. Не узнать её было просто невозможно. Панно с изображением горы Маттерхорн висело на стене в отцовском кабинете, ещё когда Гермиона была маленькой. Портключ перенёс в Швейцарию.
Позади, в маленькой долине, расположилось уютное шале. Осень уже окрасила росшие вокруг него кусты в золотисто-багряный цвет, однако трава была по-прежнему зелёной. Чуть поодаль темнел небольшой хвойный лесок. Где-то рядом, в камнях, журчала быстрая речушка. А воздух… Чистейший горный воздух можно было смаковать, как дорогое вино!
Выложенная камнем дорожка вела через ухоженный сад к резному крыльцу. В окне первого этажа мелькнул тёмный силуэт, и в тотчас же распахнувшуюся дверь выскочил как всегда взъерошенный Гарри.
Внутри было не менее уютно, чем снаружи. Ничего новомодного ― только натуральное дерево. Деревянная, под стать дому, мебель и приятные для глаз шёлковые портьеры. Будь у Гермионы возможность, она бы от такого дома не отказалась.
Оживленно болтая, Поттер провёл подругу в гостиную.
― Гарри, когда вы купили такую прелесть? И Джинни ни полслова! Да я б на вашем месте хвасталась, не переставая!
― Вообще-то Джинни здесь ни разу не была, ― смущённо потёр гладко выбритый подбородок Поттер, ― а куплен дом восемь лет назад.
― Только Джиневры Уизли в моём доме и не хватало, ― прошипел настолько знакомый голос, что сердце Гермионы едва не выпрыгнуло из груди. На секунду она остолбенела.
― Вы? Вы живы?! Это, правда, вы? ― вскочила с дивана навстречу Снейпу.
― Естественно, это я, мисс Грейнджер, ― недовольно буркнул тот, устраиваясь в кресле напротив. ― Если только Поттер не открыл в себе талант призывать инферналов вам на потеху.
― А… а как вы… то есть… вас же похоронили… кажется.
― Что вы там мямлите?
Да, ни симпатичнее, ни вежливее за эти годы Снейп не стал. И даже чёрный сюртук на нём всё тот же! Неожиданно горести последних дней как-то поблёкли и потерялись на фоне неожиданного воскрешения профессора. Вот, скрестил руки на груди, смотрит пронзительно ― сейчас снимет баллы и отправит на отработку котлы чистить!
― Я так рада вас видеть, сэр! ― прочувствованно произнесла она. ― С возвращением, профессор!
― Держите свои восторги при себе, мисс Грейнджер. Они совершенно неуместны. К тому же я не располагаю лишним временем на пустую болтовню.
― Да ладно тебе, Северус! ― рассмеялся Гарри. ― У нас гостья в доме, а ты ядом плюёшься! Не верю, что ты, уходя из лаборатории, не наложил на своё драгоценное варево чары консервации. И вообще…
― И вообще несите Омут Памяти, господин аврор. Вы, кажется, хотели просмотреть воспоминание мисс Грейнджер? Так не сотрясайте воздух попусту!
Две серебристых нити завораживающим водоворотом вращались в глубоком лоне каменной чаши. Грозно глянув на невозмутимого Поттера, Снейп погрузился в круговерть чужой жизни.
― Разве мы не вместе должны смотреть? ― удивилась Гермиона.
― Он не любит соседства в Омуте Памяти, ― извиняющимся тоном ответил Гарри. ― Говорит, чужое сопение его отвлекает. Вот пробежится по воспоминаниям несколько раз и нас пригласит. Или просто пару вопросов задаст. Может, чаю попьём? Он там надолго застрял. Пока все детали не высмотрит, не вылезет.
Гермиона торопливо кивнула ― её просто распирало от любопытства. Не профессору же неудобные вопросы задавать!
Явившийся на зов маленький домовой эльф в чистом белом полотенце, видимо, переместился прямо от плиты. В его лапке был зажат половник.
― Винки! ― ахнула Гермиона, узнав бывшую домовиху Краучей. Та настороженно вгляделась и, похоже, сразу признала гостью.
― Винки ― хороший эльф! ― взвизгнула она, заслоняясь поварёшкой. ― Винки ― послушный эльф! Винки не хочет одежду!
Гермиона ахнула и затравленно оглянулась на Поттера. Тот зловредным голосом пропел:
― Да здравствует ГАВНЭ!
― Гарри, ― с укором покачала головой покрасневшая подруга, ― перестань, я давно уже не ратую за свободу эльфов. Тем более что они в ней совершенно не нуждаются.
― Подай нам чай, Винки, ― всё ещё посмеиваясь, попросил Поттер, ― и не бойся Гермиону, она теперь хорошая и не будет дарить тебе носки.
И всё же, обслуживая гостью, домовиха боязливо держалась поодаль. Не смягчили её ни заверения в гермиониной безвредности, ни восхваления кулинарных талантов, ни горячая благодарность за вкусный чай. Осознав, что все её потуги к сближению безнадёжны, Гермиона смирилась с судьбой.
― Рассказывай, Гарри, и с подробностями, ― расстроенная неприязнью домовихи, излишне резко приказала она.
― Да что рассказывать? ― хмыкнул он. ― Это дом Снейпа…
― Насчёт дома я уже поняла, ― перебила друга Гермиона. ― Но как ты его нашёл? Давно? А почему нам с Роном ничего не сказал?
― О том, что Северус жив, знают только пять человек, и все они дали клятву Неразглашения, ― неторопливо начал он. ― Ты же знаешь, сколько у него врагов. А как нашёл… Началось всё с того, что я отказался после Хогвартса идти учиться на аврора. Кингсли сначала намекал, потом уговаривал, а напоследок чуть ли не приказывал сдать документы в аврорскую школу. А я уже досыта навоевался и насмотрелся на войне на аврорские… «подвиги». Собственно, так ему и заявил. А документы подал на курсы целителей при Святом Мунго. Даже пару недель там проучился. Наставник мне чудесный достался ― целитель Оуэн. Он пожилой совсем и одинокий, но меня как родного принял. Мы с ним и сейчас часто видимся, ― Поттер покрутил чайную чашку, вздохнул: ― А потом Северуса поймали. Он тогда ещё не был реабилитирован. Думаю, Кингсли знал, что Снейп жив, потому и с судом тянул, политик, чтоб его!
Гарри надолго замолчал, а Гермиона не торопила. Она поверить не могла, как же ей удалось всё это пропустить.
― Снейп был плох. Рана на шее от змеиного укуса за год так и не зажила, ещё и осложнения пошли. Вот он из убежища своего и вылез: за каким-то редким ингредиентом в Лютный оправился. Там его и схватили. И в Азкабан. Я, естественно, кинулся защищать, а министр мне условие: забирай своего Снейпа, но в обмен на лояльность новому Министерству и курсантскую мантию.
― А ты? ― прошептала Гермиона.
― А что я? ― хмыкнул Поттер, доливая подруге чай. ― Только и смог, что выторговать себе месяц отсрочки. Снейпа на Гриммо притащил, сразу целителя Оуэна вызвал. В общем помереть Северусу мы не дали. Я тогда и купил это шале ― от Англии подальше, и климат для Снейпа целебный. Он сначала жутко недоволен был, но говорить не мог, так и шипел на меня, как гадюка. Отравить грозился. А потом ходить начал и в доме сауну нашёл. Вот с её помощью и примирился с действительностью. Теперь, если его в лаборатории нет, значит, он в сауне кости свои кипятит, если и в сауне нет, то в оранжерее волшебные травки лелеет или в библиотеке с книжкой на диване восседает.
― И ты его часто навещаешь? ― осторожно спросила Гермиона.
Поттер усмехнулся:
― У меня сюда «домашний» портключ. В Швейцарии Блэкам принадлежал земельный надел, я обменял его на эту поляну, а затем продал половину дома неизвестному лицу. Это «неизвестное лицо» настояло на выплате в кредит: подарки оно от всяких поттеров, видите ли, не принимает. Сбережений у Снейпа особых нет. Пока в школе преподавал ― устав Хогвартса торговлю зельями запрещал, зарплата на редкие ингредиенты уходила… Знаешь, как он выкрутился? Снейп предложил мне неполное ученичество. В зельях-то я ноль! В общем, учился я на аврора, а как домой возвращался, начиналась муштра в двойном объёме. Собственно, благодаря Северусу я был лучшим на аврорском курсе, да и теперь не жалуюсь. Советчик и аналитик он непревзойдённый, особенно, если дело касается его бывших соратников. Для него это, так сказать, физкультура для ума.
― Винки, бокал вина, ― приказал Снейп, подняв лицо из Омута Памяти. Пригубив красное, как кровь, вино, бывший профессор насмешливо изрёк: ― Вы в курсе, мисс Грейнджер, что один из сообщников Долохова успел вас рассмотреть и, несомненно, узнал?
Гермиона испуганно замерла: чего-то подобного она и боялась.
Vova
