Астрономическая башня

Гарри Поттеру было о чем подумать.

С тех пор, как занятия окклюменцией прекратились, Гарри всякий раз чувствовал жгучую смесь стыда и смущения, вспоминая, в какую ярость пришел профессор зельеварения, застав его буквально по уши в своих воспоминаниях.

По ночам он часто страдал от бессонницы. Эхо эмоций Темного Лорда не оставляло Гарри, смутное беспокойство стало привычным фоном каждого дня, и тревога за тех, кто ему дорог, не покидала Гарри ни днем, ни ночью, ему было прекрасно известно, что не зря – планы Волдеморта не сулили ничего хорошего. Иногда, устав ворочаться с боку на бок в ожидании сна, он выбирался из постели, бесшумно доставал из-под подушки мантию-невидимку и на цыпочках покидал гриффиндорскую спальню.

Излюбленным местом по ночам для него стала Астрономическая башня.

Вид с нее открывался потрясающий. Тропы, ведущие в Запретный Лес и он сам, непроницаемый, прячущий в темной глубине немало загадок, туманная дымка, скрывающая горизонт, тишина и спокойствие, во всяком случае, с виду – о том, что творится под сенью Запретного леса и какова ночная жизнь его обитателей, он предпочитал не гадать. Изредка слышались крики ночных птиц да пролетала чья-нибудь сова. Ближе к утру и ветер, который, казалось, не прекращается здесь никогда, становился тише. В это время и тревожные мысли, мучившие Гарри, обычно утихали, призраки прошлого, тени будущего – все это отступало, и тогда он мог вернуться к себе, так же украдкой забраться в кровать и получить пару часов долгожданного отдыха.

От частых ночных бдений он осунулся и похудел, и под глазами залегли тени. По утрам при виде друга Гермиона хмурилась и поджимала губы, а Рон сочувственно хлопал его по плечу. Видений пока не было, но Гермиона не переставала твердить о необходимости продолжения занятий. Похоже, никому, кроме Гарри, не была очевидна их бесполезность.

Северусу Снейпу было о чем подумать.

Двойная игра не давалась ему легко. Только он и, пожалуй, Дамблдор знали, как часто он бывал на волосок от разоблачения. Но всего не знал даже Дамблдор, иначе он не навязал бы ему еще и этого мальчишку – уж лучше камень на шею, чем пытаться научить Поттера окклюменции. Северус пытался быть беспристрастным, но по-прежнему видел Поттера сыном своего отца, и выходка с омутом памяти не улучшила ситуацию. Занятия зашли в тупик.

Ему было ничуть не жаль, что он тогда выставил его вон. Хотя, кажется, мальчишка в самом деле раскаивался.

Но вот только отмахнуться от ответственности за него он не мог. Он обещал это, и в первую очередь самому себе, и Лили, и Дамблдору… но кто же виноват, что Поттер такой тупица!

Северус Снейп разозлился и сел в своей постели.

Его рука потянулась к бокалу у кровати. Залпом выпив золотистую жидкость, он поднялся, зябко повел плечами, набросил висевшую на спинке мантию и заходил по комнате, меряя ее шагами. Иногда он жалел, что здесь нет окна, чтобы распахнуть его. Стены подземелья, видавшие еще Основателей, словно нависли над ним, гнетущие мысли расползлись по тьме в углах его спальни. Северус почувствовал, что задыхается. Он одернул мантию, нагнулся за сапогами, стоявшими у двери, обулся и так, бросив растерзанную постель позади, вышел вон.

Ноги сами несли его, и остановился он, лишь когда в лицо ему подул ветер. Здесь всегда было ветрено. Он приходил сюда, еще будучи учеником.

Северус Снейп, профессор зельеварения, в одной мантии на легкой рубашке, стоял, сжимая перила, глядя на горизонт невидящими глазами. Плечи едва заметно подрагивали. Понемногу тьма отступала. Ветер трепал его волосы. Глаза слезились. Наконец он пришел в себя. И почти сразу почувствовал чье-то присутствие.

Вокруг никого не было.

Гарри уже собирался спуститься в свою спальню, когда услышал звук шагов. В такое время лучше не быть застигнутым никем, так что он моментально набросил мантию-невидимку на плечи, и вовремя. Долго гадать не пришлось. На площадку Астрономической башни буквально выбежал собственной персоной профессор Снейп. Улегшаяся было тревога вспыхнула мгновенно с новой силой. Гарри мысленно чертыхнулся. Какого ему понадобилось здесь? Вот невезение. Было слишком тихо, от выхода Гарри отделяло несколько метров, но нечего было и думать добраться до него в такой тишине.

Северус Снейп медленно, медленно повернулся. Он по-прежнему никого не видел. Но его взгляд обежал всю небольшую площадку и остановился там, где был Гарри. Даже под защитой мантии Гарри стало очень неуютно.

— Так, так.— Тихо произнес Северус Снейп. – Возможно, присутствующему здесь неведомо, что магические средства невидимости не безупречны.

Говоря это, он сделал мягкий шаг по направлению к Гарри, поднимая руки так, словно опасался наткнуться на препятствие, и поводя ими в стороны.

Гарри похолодел. Кровь застучала у него в ушах. Уже не раз в подобных случаях он подозревал, что Снейп каким-то неведомым образом чувствует его присутствие – только счастливые случайности помогали ему подчас избежать обнаружения. Было похоже, что в этот раз таковой не произойдет.

Гарри отчаянно хотелось рвануть прочь. Он прикинул свои шансы.

Словно поймав его мысль, Снейп поднял палочку и направил ее на выход:

— Аннигиларе!

Путь к отступлению был отрезан. Снейп приближался. Гарри не видел другого выхода.

Лучше действовать быстро – как нырять в холодную воду.

— Я хотел поговорить с вами, профессор.

Гарри сбросил мантию невидимку и крепко сжал ее в руке, как будто она могла подсказать ему, что делать.

— Поттер,— протянул профессор, словно совсем не удивившись, даже с каким-то удовлетворением.— Вы, очевидно, добились куда больших успехов, чем я полагал. Даже привели меня сюда так, что я сам не заметил. Потому что если вы думаете, что я разделяю ваше желание поговорить… — незаконченная фраза повисла в воздухе. Профессор остановился в полутора шагах от ученика. Выход казался открытым, но Гарри знал, что чары по-прежнему на нем, и снять их мгновенно он не сумеет.

Вопросительно-саркастическая интонация и общая нелепость ситуации только подстегнула Гарри. Надеяться ему было не на кого.

— Я… я знаю, как вы себя чувствуете. (Что я такое несу?) Мне очень жаль.

Снейп иронически приподнял бровь.

— Если это все, что вы можете мне сказать, то это я уже слышал. Но это, как вы понимаете, ничего не меняет. Так же, как не объясняет вашего присутствия здесь.

Профессор говорил тихо, вкрадчиво, и от его голоса по спине Гарри побежала новая порция мурашек. Дело принимало неприятный оборот. Гарри лихорадочно подыскивал слова.

— Я хочу продолжить наши занятия.

— Прямо сейчас?— Снейп демонстративно огляделся, словно не зная, где находится.

Почему-то Гарри было больно видеть, как человек, вбежавший посреди ночи в душевном смятении, так похожем на его собственное, на Астрономическую башню, превратился в невыносимого желчного мастера зелий.

— Профессор,— Гарри сделал шаг вперед – до Снейпа оставался шаг, но шаг этот был совсем небольшим. Если бы он захотел коснуться собеседника рукой, не было бы нужды тянуться к нему.— Пожалуйста.

— Поттер.— Снейп сделал особое ударение на фамилии. – Я сказал, что не желаю ничего от вас выслушивать. Он с сомнением смотрел на мальчишку, словно сомневаясь в его умственных способностях.

— Профессор… пожалуйста.

Зеленые глаза встретились с черными. Гарри чувствовал себя ужасно. Его вина была не так велика – неуместное любопытство, но он чувствовал вину за отца, которую было не оправдать и не исправить. Все уже в прошлом. Его и не было тогда, он получил это в наследство. Все это было… как-то неправильно.

Видимо, что-то отразилось на его лице, потому что презрительное выражение исчезло с лица мастера зельеварения, оно смягчилось, и в его глазах мелькнуло какое-то узнавание. Он слегка поморщился, и лицо стало бесстрастным, как маска.

— Что ж, если вы считаете, что экзотические условия пробудят у вас дар к окклюменции, я могу предоставить вам такую возможность.

Профессор отступил назад на два шага и застыл, держа в руке палочку, в ожидании, словно изваяние.

Гарри сосредоточился. Он и сам был ни в чем не уверен, особенно в успехе в таких обстоятельствах.

— Я готов.

— Legilimens!

Вспышка. Туман. Гарри, растрепанный, мокрый, измученный бессонницей. Гриффиндорская спальня. Тревога и мучительные мысли. Дурные предчувствия. Надо же было остаться… дверь спальни. Что-то шевельнулось, и Гарри сумел захлопнуть ее. Она ударила словно по его голове, и вот он снова стоял, оглушенный, на ветру Астрономической башни, сжимая кулаки так, что ногти до боли впивались в руки, тяжело дыша.

Снейп поднял бровь.

— Legilimens!

Гарри снова обволокло туманом, унося в непрошеные воспоминания, и внезапно он понял, что нужно делать.

Омут памяти. Смеющиеся Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Негодующая Лили Эванс. Растерянный и обозленный Северус Снейп. Гарри, наблюдающего за этой сценой, никто не видит, но когда его отец вскидывает палочку, Гарри выбивает ее из его руки. Удивление на лицах… водоворот.

Омут памяти. Должно начаться занятие по окклюменции, но Снейп задерживается. В омуте плавает серебристая змейка. Гарри отходит в сторону и ждет. Снова водоворот.

Гарри упал на колени на холодный камень башни. Голова кружилась, его сильно мутило. Профессор зельеварения смотрел на него с каким-то неописуемым выражением на лице, по-видимому, потеряв дар речи. Пересек расстояние между ними и схватил Гарри за плечи, рывком поставил на ноги перед собой.

Последовавшую за этим пощечину Гарри отметил, но почти не ощутил.

— И кто же научил вас лгать в воспоминаниях, Поттер?— прошипел Снейп. Он был оскорблен и разгневан.

— Простите меня, профессор.— сказал Гарри безучастно.— Я хотел извиниться.

Что-то в его тоне заставляло смягчиться. Снейп уже не испытывал желания немедленно пустить ему в лоб Аваду. Глазами Гарри похож на Лили. Эти глаза завораживали, и беспомощное выражение казалось искренним.

Плечи профессора опустились.

— Сам не понимаю, что я делаю здесь с вами, Поттер. Вам давно пора быть в своей постели. В связи с вашим состоянием я не буду снимать баллы с вашего факультета, но только в порядке исключения. Исчезните с моих глаз.

Гарри дрожал от холода и напряжения. Он и сам не предполагал, что у него получится изменить воспоминания. Но силы оставили его, и ему безумно хотелось просто сесть и прислониться к стене. И чтобы никто не трогал. Он не искал этой встречи… так болела голова.

Снейп сделал взмах в сторону двери, снимая заклятие.

Гарри пошел к выходу, Снейп двинулся за ним следом. Так же молча они спустились по гулкой лестнице в коридор Хогвартса. Здесь было гораздо теплее. Гарри слегка покачивался, и профессор, идущий позади, поплотнее запахнул свою мантию, но не сделал попытки его поддержать. Также он не стал конвоировать его до дверей гриффиндорской спальни. Лишь на развилке он остановился и сказал:

— Завтра в семь, Поттер.

Помедлил мгновение, словно желая что-то добавить к сказанному, затем резко повернулся и пошел прочь. Гарри смотрел ему вслед, черная мантия развевалась от быстрых шагов. Затем Гарри повернулся и побрел в гриффиндорскую спальню.

И вот наступил следующий день. Гарри все уроки отсидел как на иголках, украдкой поглядывая на часы, и весь извелся. Получится ли у него что-нибудь на окклюменции? И как ему говорить с профессором Снейпом? Это куда сложнее даже ночной импровизации.

Поэтому, спускаясь в подземелья, Гарри волновался, словно шел на экзамен.

На негнущихся ногах подошел к двери мастера зелий, глубоко вдохнул, выдохнул и постучал.

— Войдите,— раздался негромкий голос.

Гарри вошел. Он даже не опоздал. Какое там – он бы с радостью пришел раньше, лишь бы не оттягивать неизбежное.

Мастер зельеварения сидел у камина с книгой в руках. При виде Гарри он резко захлопнул книгу и встал.

— Приступим.— Коротко и сухо сказал Снейп.

Гарри сжал палочку и приготовился отражать атаку. Но профессор остановил его:

— На этот раз попробуете вы.

Несколько мгновений Гарри смотрел на него молча, в непонимании, затем спохватился. Успех в атаке и успех в защите связаны, он же знал это.

— Legilimens!-произнес он непослушными губами, игнорируя громкий стук собственного сердца, и ринулся в атаку всем своим существом, сознанием – в мысли Снейпа.

Перед глазами его замелькали цветные пятна, и затем почти сразу он увидел парту. Это был кабинет зельеварения. Знакомая ему обстановка изменилась, став более старомодной. Вдоль доски, заложив руки с палочкой за спину, расхаживал профессор Слизнорт – довольно молодой и очень важный. В его мечтательной улыбке было что-то неуловимо напомнившее Гарри Перси и Локхарта. Он мысленно передернулся.

За партой над котелком стояла и хмурила брови худенькая девочка с пышными волосами. Ее волосы отливали рыжим и искрились на свету. Он узнал свою мать. Судя по ее виду, он предположил, что это, должно быть, третий курс. Как ни парадоксально, сейчас она младше него… Чуть поодаль от нее за той же партой перед своим котлом стоял худенький мальчик, в котором Гарри узнал Снейпа. Нос с горбинкой, сосредоточенное лицо, глаза лихорадочно блестят – сразу видно, занятие увлекает его. И все равно в его облике чувствовалась какая-то угловатость, скованность.

— Сев,— вполголоса позвала девочка, ткнув пальцем в учебник.— Посмотри сюда.

Юный Снейп оторвался от своего занятия.-

— Да?

— Тут сказано помешать семь раз. Я так и делаю, но… — она с досадой передернула плечами и указала на котелок. Зелье в нем отливало зеленым и никак не хотело становиться золотистым, как было сказано в учебнике. Гарри заглянул в котелок Снейпа. Цвет был образцовый. На столе рядом со Снейпом оставался корешок, который он резал, окрашивающий пальцы в сизый цвет.

— А, это,— отозвался подросток,— наклони котелок слегка, а потом помешай еще дважды.

— Откуда ты знаешь?— удивилась девочка.

— Просто я так чувствую, и все.— Подросток пожал плечами.

Лили выполнила инструкцию, и варево приобрело сияющий золотой цвет.

Гарри огляделся и увидел недобрые косые взгляды, которые бросали на Лили и Северуса мальчики за партой слева – Джеймс и Сириус. Иногда они о чем-то перешептывались. Лили и Северус даже не смотрели в их сторону.

— Превосходно, Лили! – захлопал подошедший Слизнорт. – Браво, Северус! Милые мои, у вас талант, настоящий талант! Я вами горжусь.— и он приобнял порозовевших от смущения детей за плечи, причем Лили покосилась на Северуса с извиняющейся улыбкой. Ей было неудобно оттого, что заслуга принадлежала на самом деле ему, а не им обоим. Он ободряюще улыбнулся ей.

Гарри почувствовал, как все переворачивается внутри. Снейп и Лили сидели на зельях вместе, он выручал ее… и, по-видимому, не раз, раз профессор Слизнорт считал ее одной из лучших своих учениц.

Гарри даже не сразу понял, где находится, когда вновь оказался лицом к лицу со Снейпом. Взрослым. Наедине.

Тот смотрел на Гарри как-то отрешенно. Гарри не смог понять по лицу профессора, как тот отнесся к успеху Гарри. Ведь он не остановил его… Захотел показать этот момент? Или сам забыл о нем?

Гарри смутился, не зная, куда себя девать.

— На сегодня занятие окончено… Поттер. Я назначу вам время позже.— Медленно проговорил Снейп.— Вы свободны.

Гарри не нашел в себе сил ответить, кивнул и стремительно скрылся за дверью.

Профессор Снейп не глядя положил руку на спинку кресла, сел в него и устремил взор в камин.

Он сидел так долго, не зная, сколько прошло времени — час, два или больше, встав только затем, чтобы налить себе стакан виски.

Этот мальчик просто проклятие. Головная боль. Вечное напоминание о том, о чем и без того невозможно забыть.

Северус Снейп помнил о Лили каждый день. Боль от ее утраты не собиралась покидать его. Она уже не была такой, как вначале – ножом по сердцу,— она стала глухой, притаилась в груди, как сломанное ребро, и не хотела прекратиться. За эти годы он свыкся с ней, как с неотъемлемой частью своего существования.

И Поттер, Гарри Поттер, постоянно бередил эту рану. Слишком о многом напоминал ему этот мальчик с глазами Лили и обликом Джеймса Поттера, его врага, соперника и, в конце концов, мужа Лили – в одном лице.

Для этого мальчика он сам стал врагом. В двойной игре Северуса Снейпа был только один поверенный, и старый интриган считал, что профессору необходимо установить с мальчиком контакт. Мастер зелий сопротивлялся, как мог. Никто не должен был заподозрить, что Гарри значит для него что-то. Шпион не может позволить себе слабость иметь близких людей. Северус Снейп был почти идеальный шпион. За Дамблдора он мог не бояться, а его единственная любовь осталась в прошлом. Он представлял свое будущее слишком хорошо и не обманывался на этот счет. Он был искусен в заклинаниях и талантлив в зельях, но о таком ли будущем он мечтал, отправляясь в Хогвартс? Одинокая жизнь и одинокая смерть… он внутренне передернулся и залпом допил свой виски.

Его размышления прервал тихий стук в дверь. Снейп молчал. Стук повторился.

Профессор со вздохом поставил стакан на низенький деревянный столик, подошел к двери и недружелюбно распахнул ее.

После одолевших его мрачных мыслей настроение его было довольно скверным.

— Северус, мальчик мой… — половинки очков искрились участием.— Позволишь мне войти?

Мастер зелий без лишних слов посторонился, пропуская в комнату директора. Глаза того обежали обстановку комнаты, скользнули по стакану и виски. Дамблдор взял у стены стул, поставил его рядом с креслом и сел, сделав приглашающий жест в его сторону.

— Ты знаешь, мне всегда казалось, что у тебя здесь уютно.— Поделился он и протянул руки к камину.— К тому же и куда как поспокойнее, чем в моем кабинете.— Он тихо рассмеялся. Даже Северус не мог не ухмыльнуться в ответ, представив, что его кабинет пользуется популярностью, сравнимой с директорским. Он даже вернулся в собственное кресло.

— Как твоя книга?

Снейп передернул плечами. По наущению Дамблдора он взялся составить из изобретенных им самим заклинаний и зелий книгу. Дамблдор считал это «вкладом в науку», на что Снейп смотрел весьма скептически. Да и времени на это было не слишком много.

— Понемногу. Но вы ведь не о ней хотели поговорить?

Дамблдор вздохнул.

— Ты прав. Расскажешь мне, как идут ваши занятия с Поттером?

Лицо Снейпа осталось бесстрастным.

— Он делает успехи.

— Ты понимаешь, мой мальчик… я видел его. Он ходит совсем потерянным, и я чувствую, что вскоре ему понадобится уметь себя защитить… я бы мог поучить его, но уверен, твои уроки принесут ему больше пользы.

Снейп хмыкнул.

— О, они приносят. Он вытянул из меня воспоминания о… своей матери.

Дамблдор протянул руку и коснулся его руки.

— Это нелегко, Северус. Но все это ненадолго, я обещаю.

Когда за директором закрылась дверь, Снейп взял палочку, набросил свой плащ и отправился на ночное дежурство. Вопреки всему своему отношению к данной проблеме, он беспокоился за Поттера. Уж ему-то было хорошо известно, что значит противостоять Темному Лорду. Редкий взрослый волшебник был способен на это. А выскочка Поттер, с его сомнительными успехами в окклюменции, не обнадеживал.

Надо было придумать другой способ его защитить.

Шагая по пустым коридорам Хогвартса, Снейп припоминал все известное ему в этой области.

«Зайдите ко мне после ужина. Пароль – мятные леденцы. А.Д.»— гласила короткая записка, принесенная Гарри под вечер следующего дня.

В нем вспыхнула надежда, что после случившегося Снейп отказался от продолжения занятий и за них наконец-то возьмется Дамблдор.

Однако в кабинете Дамблдор был не один. Снейп тоже был там. Причем его лицо было еще более хмурым, чем обычно, а весь вид директора выражал обеспокоенность.

— Входи, Гарри, ты вовремя.— Поприветствовал он его.— Садись. Я надеюсь, у тебя нет срочных дел на сегодняшний вечер, потому что нужно кое-что сделать.

Его глаза вопросительно блеснули из-за стекол.

Гарри помотал головой.

— Нет, профессор.

— Это хорошо. Мне не хотелось бы усложнять твою жизнь, но видишь ли, это очень срочно. Скажите ему, Северус.

— Есть способ закрыть ваш разум до тех пор, пока вы не научитесь окклюменции. Что, при вашем темпе ее изучения, может оказаться вашей единственной надеждой.

Гарри уставился на зельевара. Как? У него же начало получаться…

— Слишком медленно, Поттер.— ответил на его взгляд Снейп.— Ждать больше нельзя. Вы пойдете со мной и будете делать все, как я скажу, не задавая вопросов.

Дамблдор с упреком взглянул на мастера зелий и вздохнул, обернувшись к мальчику:

— Гарри, я понимаю, что это несколько неожиданно. Но тебе действительно нужно пойти с Северусом, чтобы он мог создать тебе действенную защиту. Это старинный ритуал, в наше время он малоизвестен.

– Рон и Гермиона будут волноваться, если я не появлюсь в гостиной.— Гарри нервно сглотнул.

— Думаю, это займет не так уж много времени, не бойся. Я предупрежу их сам. Идите же!— Махнул им Дамблдор.

Только выйдя за дверь, Поттер понял, что не спросил, куда они отправляются. Задавать этот вопрос хмурому зельевару он не решился. Поэтому он просто шагал рядом. Так они спустились к выходу из Хогвартса и вышли наружу, но Снейп не замедлил шаг. Гарри увидел, что они направляются кратчайшим путем к Запретному Лесу, и внутренне содрогнулся. Но отступать было некуда.

— Будем аппарировать,— бросил на ходу Снейп.

До конца территории вокруг Хогвартса, на которую нельзя было аппарировать, было шагать около получаса. Они быстро пересекли поле, на которое уже спустились сумерки, и вошли под сень леса. Слышались скрипы и шорохи – это пробуждались его ночные обитатели. Снейп целеустремленно шагал вперед по едва различимой тропинке. Гарри случалось бывать здесь не раз, однако он зябко поежился, и виной тому была не только вечерняя прохлада. Шагать приходилось довольно быстро, чтобы поспеть за размашистой походкой профессора зелий, и Гарри даже запыхался, пока они дошли до места. Это была небольшая полянка в глубине леса, которая могла бы даже показаться уютной, если бы не предстоящее.

— Встаньте рядом со мной, Поттер.— приказал зельевар.

Гарри подчинился. Он чувствовал себя неловко вблизи от Снейпа, которого всеми силами старался избегать, но для чар аппарации это было необходимо.

— Ближе, Поттер. Да перестаньте же вести себя, как первокурсница!— зельевар схватил мальчика и резко прижал к себе, и сразу же все вокруг завертелось, словно их втянуло в резиновую трубу. Гарри до сих пор не мог привыкнуть к этому ощущению. Оно было на редкость неприятным. Это длилось почти целую вечность. Наконец все закончилось, и он обнаружил, что стоит на твердой почве, уткнувшись носом в грудь профессору, и часто дышит. От зельевара приятно пахло травами и чем-то еще, похожим на благовония, но Гарри не стал разбираться, как можно скорее отступив на шаг в сторону, и огляделся, щурясь от яркого света.

Это был берег моря. Солнце слепило, бликуя на волнах. Здесь явно было около полудня, и они стояли на песке у скалы, уходившей отвесно вверх.

Снейп из сумки на боку вынул растение с сине-зелеными листьями. Его корешки были еще в свежей земле. Он направил палочку на растение:

— Экскуро! Секо максима!

Растение в левой руке зельевара очистилось и измельчилось в кашицу, пахнущую пряно и горько.

Тогда он обернулся к Гарри:

— Поттер, снимите рубашку и прислонитесь спиной к скале.

Когда мальчик нехотя повиновался, он провел палочкой вдоль груди Гарри:

— Секо!

На груди появился неглубокий разрез, и на песок закапала кровь. Гарри вздрогнул от внезапной боли, но стерпел, глядя на мастера зелий, который был совершенно невозмутим, словно занимался привычным и даже немного скучным делом. В конце концов, Дамблдор доверял ему, значит, придется потерпеть. Но ему даже не рассказали, в чем заключается ритуал!

Тем временем Снейп убрал палочку и стал наносить на рану растительную смесь. Его руки действовали неожиданно аккуратно и легко. Гарри приказал себе не смущаться, но все же слегка покраснел. Снейп никак не отреагировал на это. Он замазал рану целиком, очистил заклинанием свои руки и лишь затем снизошел до объяснений:

— Тимус серпиллум обладает возможностью наделить человека, смешавшего с ним свою кровь, иммунитетом к любым воздействиям на его разум извне, а также защищает от случайного проникновения в чужие мысли во сне и наяву. Это тот результат, к которому мы стремились прийти с помощью окклюменции. Ритуал даст вам защиту на срок от двух недель до двух месяцев, в зависимости от того, насколько вы и это растение можете ужиться вместе. Но не обольщайтесь, этим средством нельзя пользоваться постоянно. Если за это время вы так и не научитесь закрывать свой разум самостоятельно, придется использовать другой способ. Поскольку вы до сих пор не продвинулись дальше азов, скорее всего, вам придется все время носить при себе защитный амулет, над которым мы работаем сейчас с профессором Дамблдором. Но для его изготовления тоже требуется время. Попытайтесь не растерять защиту ритуала хотя бы в течение двух недель, — договорил он с таким выражением, словно сомневался, что тот не утратит ее немедленно.

Гарри с вызовом посмотрел мастеру зелий прямо в глаза, но увидел в ответ лишь усталость и даже что-то похожее на беспокойство, свойственное Дамблдору, но не насмешку, прозвучавшую в словах. Он прикрыл глаза и сосредоточился на ощущениях. Ничего не изменилось. Разве что его начало клонить в сон.

— Поттер?— вывел из забытья его знакомый голос. Гарри вздрогнул. Ему вдруг показалось, что он спит на уроке.— Что с вами? Как вы себя чувствуете?

— Хочется спать,— пробормотал мальчик и отключился, обмякнув. Он упал бы, если бы зельевар не успел подхватить его и аккуратно уложить на песок.

Очнулся Гарри в своей постели в гриффиндорской спальне от громкого перешептывания.

— Правда, что его левитировал Дамблдор? Что с Гарри?

Полог приоткрылся и в проеме показалось встревоженное лицо Рона.

— Гарри! Гарри! Очнулся? Как ты? Что это было?— засыпал друга он градом вопросов наперебой с остальными, столпившимися позади него и вокруг кровати. Все явно умирали от любопытства.

— Что случилось?

— Ничего особенного,— просипел Гарри, к которому спросонок еще не вернулся голос. Так крепко он не спал уже очень давно: мешала бессонница и кошмары. Он обнаружил, что сидит в пижаме, поэтому не собирался устраивать публичную демонстрацию снейповых художеств на своей груди.

— Просто устал.

Гриффиндорцы недоверчиво смотрели на него, явно не удовлетворенные объяснением. Гарри выпрыгнул из постели и направился в ванную, куда вслед за ним боком протиснулся Рон. Конечно же.

— Гарри, что произошло? – он явно не был готов отступиться. Гарри вздохнул.

— Позови Гермиону. Я сейчас приду, встретимся у камина. Расскажу вам обоим, иначе она из меня снова душу вытрясет.

Рон понимающе хмыкнул и скрылся. А Гарри зачерпнул холодную воду руками и опустил в нее лицо.

Какого черта происходит? Эти занятия становятся каким-то наваждением. Он расстегнул несколько пуговиц на рубашке, чтобы посмотреть на порез. Он был аккуратно перебинтован. Гарри терялся в догадках, каким образом Снейпу (или Дамблдору?) удалось переодеть его в пижаму и что они подумали о его внезапном сне, больше похожем на обморок.

Гарри провел много ночей почти без сна. Волдеморт все еще не был вполне человеческим существом, и упрочившаяся связь с ним держала юного волшебника в напряжении сутками напролет. Кошмары тоже отдыхом назвать было сложно.

Когда он рассказал обо всем Рону и Гермионе, те лишь вздохнули с облегчением. Такое решение проблемы их вполне устраивало, тем более что Гарри был почти цел и почти в безопасности.

— Не понимаю, почему они ждали так долго,— заявила Гермиона.— Я уверена, они придумали это гораздо раньше. Может, они считали, что будет лучше, если ты научишься делать все сам?

— Теперь, видимо, не считают,— прокомментировал Гарри, и Рон фыркнул. Даже ему поведение зельевара показалось вполне оправданным.

Но Гарри ощущал неясное беспокойство, причину которого пока затруднялся определить.

Причину он понял, спустившись в обеденный зал на завтрак.

Его беспокоил Северус Снейп. Что-то было не так.

В зале его не было, и Гарри почему-то почувствовал себя задетым. В конце концов, он не задавал лишних вопросов – вообще не задавал вопросов, и был полностью проигнорирован. Его взяли и вернули на место, как какой-нибудь пузырек с полки. И он не собирался с этим мириться.

По дороге в подземелья он понял, что не знает, что именно собирается сказать.

Но это его не остановило.

Он постучал и вошел, не дожидаясь ответа.

И наткнулся на разъяренного Снейпа.

— Что дает вам право, Поттер, врываться в мой кабинет, как к себе домой?— прошипел зельевар.— Или ваш разум повредился от изобилия ощущений?

— Что со мной случилось после ритуала? – выпалил Поттер ему в лицо.— Почему вы не объяснили мне ничего?

— Что я должен, по-вашему, вам объяснить? Я сказал вам то, что вам нужно знать о воздействии на вас. И произошло это прежде, чем вы решили устроить себе сиесту.

— Это не было следствием ритуала? – опешил Поттер, проигнорировав колкость.

— Если бы вы давали себе труд спать ночью, а не во время занятий, то сомневаюсь, что такие последствия были бы возможны.

— Мне снились кошмары,— ляпнул Гарри, прежде чем успел себя остановить.

Снейп воззрился на него с удивлением.

— И вы не говорили об этом профессору Дамблдору?

— Нет.

Снейп в два шага оказался прямо перед ним.

— Поттер. Мы ломаем голову, как обеспечить вашу безопасность, а вы не считаете нужным даже ставить нас в известность? Когда это началось?

— За время занятий. – Покраснел Гарри. – Но разве это так важно? Это же сны.

— Пока ваш разум открыт для Темного Лорда, ваши сны – это не ваши сны, запомните это, если вы цените собственную жизнь или хотя бы усилия других по ее сохранению!

Снейп был разгневан, он шипел и только что не плевался ядом. А Гарри вдруг вспомнилась их совместная аппарация и пряный запах измельченной травы.

Видимо, что-то отразилось в его глазах, потому что Снейп отступил от него.

— Вы свободны. И не будьте так самоуверенны, уверяю вас, для этого не так много оснований, как считают ваши фанаты.

— Нет у меня никаких фанатов,— неожиданно для себя сказал Гарри.

Снейп смотрел на него, подняв бровь.

— Неужели?

Гарри разозлился. Сколько лет он терпит эти подначки, и хоть бы обоснованно! Как будто он хотел славы! Он сжал кулаки.

— Вам, видимо, до сих пор кажется, что вы говорите с моим отцом,— сказал он, побледнев.— Если хотите знать, я – не он. – Гнев толкал его, заставляя говорить, почти не слыша своих слов.— Я никогда не стремился оказаться в центре внимания. Я ни над кем не смеялся. Я мог быть на вашем месте! А вы носитесь со своими воспоминаниями и местью, хотя мстить уже давно стало некому!

Снейп слушал эту тираду, бледный и злой. Казалось, он уже готов испепелить Гарри на месте без всякой палочки.

— На моем месте? – выплюнул он.— Да что ты можешь знать о моем месте, Поттер?

— Шляпа хотела отправить меня в Слизерин,— сказал Гарри.

Снейп смотрел на него в яростном недоумении.

— Что?!

— Это я не захотел. Я слышал… — он запнулся. И так было понятно, что он слышал – что мог слышать Гарри от таких убежденных гриффиндорцев, как Хагрид и семья Уизли? Что Слизерин – сущая обитель зла. Конечно, на репутацию факультета повлияло очень сильно то, что его выходцем был Вольдеморт, и, прямо скажем, сочувствующих и разделяющих его убеждения на нем всегда хватало. Но только позже Гарри понял, что недаром существует каждый из четырех факультетов. А во времена поступления Снейпа этот факультет ценился высоко среди наследственных волшебников, зачастую сильных и умных.

Даже не удивительно, что они зазнались.

Гарри понял, что сыграло главную роль в распределении будущего мастера зелий. Слишком долгие наблюдения за жизнью магглов в ее худших проявлениях. Отсутствие иллюзий насчет поведения волшебников. Он с самого начала держался сам по себе и хотел дойти до всего своим умом, подвергая сомнению все, что не казалось ему верным.

— Я не хотел. Но я был не вполне прав и насчет… Гриффиндора.— выговорил Гарри с усилием и поднял глаза.

Снейп смотрел на него пристально, словно выискивая подвох в его словах.

Не нашел.

Лицо его было напряженным. Гарри заметил следы бессонницы, усталости и беспокойства.

Снейп молча смотрел на Гарри и видел его другими глазами. Этот мальчик вообще почти ничем не напоминал ему больше своих родителей. Хотя его глаза были так похожи на глаза Лили, но Снейп видел в них то же, что отражалось в его собственных глазах все детство. Гарри был одинок. Заброшенность, с которой он свыкся еще до того, как узнал о Хогвартсе, оставила на нем след, который не смогла стереть ни дружба, ни слава.

Снейп смотрел на Гарри.

Он увидел Джеймса, своего врага.

Лили, которую любил всю жизнь.

И затем увидел себя.

Он не смог смотреть и прикрыл глаза. Неловкая пауза затянулась. Наконец Снейп сказал глухо:

— Приходите на Астрономическую башню в семь. Нужно проверить вашу защиту. Похоже, мой кабинет дурно на вас сказывается.

Это была почти шутка.

В семь вечера профессор поднялся по крутой лестнице башни и ступил на площадку. У перил уже стояла одинокая фигура завернувшегося в плащ гриффиндорца.

— Приношу свои извинения,— слегка наклонил голову мастер зелий,— видимо, я опоздал.

Гарри широко распахнул глаза. Извиняющийся Снейп?

— Это я пришел раньше времени.

— Что ж, если вы не собираетесь снова наброситься на меня с откровениями, я проверю вашу защиту. Я попробую пробить ее, а вы скажете, что испытали.

Он направил палочку на Гарри. Губы профессора шевелились, произнося знакомое «legilimens!», но защита не позволяла вторгнуться в мысли обладателя.

— Ничего,-признался Гарри.

Профессор поднял брови.

— По правде, это лучше, чем я ожидал.

Гарри ничего не ожидал. Но еще менее он ожидал такого тона. В сравнении с обычным настроем Снейп был слишком дружелюбен.

— Думаю, в наших занятиях больше нет необходимости.

«Вот оно что. Он просто счастлив от меня избавиться»— подумал Гарри.

— Я рад, профессор. – съязвил он и повернулся, чтобы уйти.

— Стойте, Поттер.-

Мастер зелий неслышно подошел к нему и остановился за спиной. Гарри обернулся.

— Да?

— Извольте объясниться. Что за цирк в последнее время вы устраиваете? Чего вы добиваетесь?

Снейп стоял, скрестив на груди руки. Его плащ трепал ветер. Гарри вдруг некстати вспомнилась аппарация. «Встаньте ближе, Поттер». Он покраснел. Снейп смотрел на него с удивлением.

«Да ведь я даже не…»— только и успел подумать он, а ноги сделали шаг вперед. «Сотру ему память» — закралась шальная мысль, и он решился.

— Профессор… сказал Гарри, преодолевая оставшееся между ними расстояние и неловко утыкаясь тому в грудь. Тот же пряный запах трав и благовоний… Гарри уже начал отстраняться и взялся за палочку, чтобы сказать «Обливиэйт».

Но в этот момент на его затылок легла рука, нерешительно провела по волосам. Горячие пальцы коснулись подбородка, вынуждая поднять лицо. Зельевар смотрел на мальчика серьезно и задумчиво. В этот момент он показался Гарри совсем другим, непохожим на знакомого ему Снейпа. Этот был похож на того, кто вышел ночью на Астрономическую башню постоять на ветру. Немного на Дамблдора. И на того мальчика, который смотрел из-за кустов на летящую Лили. Его глаза блестели, в их темной глубине вспыхивали серебряные искорки. Гарри засмотрелся и едва не пропустил момент, когда его губ осторожно коснулись сухие, горячие губы, изучая, требуя и смеясь над его растерянностью.

Северус Снейп смеялся.

Негромко и удивленно.

Он смеялся над самим собой и своим поступком. Смеялся над своей судьбой, в которой он еще вчера не видел поводов сомневаться. И сам этот смех удивлял его тоже. Он совершенно забыл, когда смеялся в последний раз. Ему стало легко. Он увидел растерянность на лице Гарри и крепко прижал его к себе. Тот не противился, уткнувшись ему в грудь.

— Зови свою метлу,— сказал ему Снейп.— Отсюда нельзя аппарировать.