Широко закрытые глаза

Суббота, май, прах Волдеморта развеялся без следа над шотландскими равнинами, и нужно было быть полным идиотом или Грейнджер, чтобы потратить такой день на учебу. Драко Малфой идиотом себя, разумеется, не считал, а потому вместе со всеми выбрался из замка и, отделившись от толпы, пошел к своему любимому месту. О нем мало кто знал из учеников, предпочитавших проводить свободные часы на школьном дворе или у озера, поэтому Драко облюбовал яблоню, растущую у хогвартского моста для себя. Дерево было выращено словно на заказ: со множеством удобно изогнутых веток, незаметное, но так удачно расположенное, что с него можно было рассмотреть школьников, спешащих по мосту в Хогсмид или на квиддичное поле. Здесь никогда не бывало особенно жарко, а у корней весело бежал по камням небольшой ручей.

Малфой взобрался повыше и устроился на одной из толстых ветвей, вытянув ноги и удобно прислонившись к шершавому светлому стволу. Солнце грело по-весеннему ласково, в кроне цветущей яблони жужжали пчелы, воздух пах скошенной травой. Настроение слизеринца, и без того редко опускавшееся даже к отметке нейтрально, сейчас было радужным как никогда. А почему бы и нет? Война, которой он так удачно сумел избежать, наконец, закончилась, а учеба больше не напрягала. Хотя, происходящий нынче в Хогвартсе процесс назвать обучением можно было с большой натяжкой. Профессора делали вид что учат, школьники делали вид, что учатся к взаимной радости обеих сторон. Не понятно, была ли идея директора МакГонагалл о том, чтобы запереть перевозбужденных победой и свободой подростков в замке, плодотворной, но раз уж так случилось – пусть будет. В этой жизни Драко сослагательного наклонения не признавал.

Он устроился поудобнее и принялся лениво наблюдать за проходящей мимо него жизнью Хогвартса. Младшекурсники спешили к озеру, все еще не оставляя надежды на то, чтобы увидеть гигантского кальмара, у стены замка компания запускала кусачую тарелку. По мосту, изрядно пострадавшему во время битвы, но все еще крепко стоящему на своих опорах, прошли Грейнджер и Уизли. Надо же, рыжику удалось вытащить свою подружку из школы в разгар подготовки к ТРИТОНам. Силен! Драко мысленно отмерял этой сладкой парочке три года, не больше. Ровно столько, по его мнению, должно было понадобиться умнице Гермионе, чтобы осознать, что с Уизелом ей жизни нет. Ах, Грейнджер! Жалко, что выросла и поумнела. А как она замечательно злилась, когда Малфой обзывал ее грязнокровкой. Красная, как свёкла, в волосах искры проскакивают. Загляденье просто! А какой у нее удар с правой! Теперь все спокойные стали. Герои, на Волдеморта с голыми руками ходили, на провокации уже не ведутся. Жаль, хорошие были времена.

Драко нравилось так развлекаться: дразнить, подначивать, стравливать, а потом отходить в сторонку, наблюдая. Самой своей удачной затеей он считал случай с гиппогрифом на третьем курсе. Не многим удавалось извлечь столько выгоды из собственной ошибки.

Чёрт дернул его тогда полезть знакомиться с этой кусачей тварью. Но, как говорится, где наша не пропадала. Правильно выбранная линия поведения в сочетании с отличной актерской игрой помогла убить одним выстрелом столько зайцев! Отец носился, как курица с отрубленной головой, грозя лично убить каждого, кто хоть как то в этом замешан, гриффиндорское трио впало в жесточайшее уныние, а самому Драко досталось море сочувственных вздохов от слизеринцев. Ну и лекции он потом месяц не писал. Но это так, маленький приятный бонус. Птичку, конечно, было жалко, но кем-то всегда приходится жертвовать. Ничего, у Хагрида этих гиппогрифов – завались.

Малфой играл людьми, как в шахматы. Но самой удачной своей партией считал коварный план, разработанный, чтобы отвертеться от Темной метки. О, сколько было потрачено нервов – своих и чужих, сколько вранья, грубой лести, актерского мастерства было вложено. Но оно того стоило.

Для верности Драко весь шестой курс старался не отсвечивать. Ходил тихо, жил аккуратно. Устраивал иногда показательные выступления, чтобы форму не потерять, но в основном для своих. Тогда-то он и понял, что с людьми гораздо интереснее, когда они тебя не замечают. Наблюдать со стороны, иногда бросать пару слов, как камни в воду и смотреть, как от твоего броска расходятся круги по воде.

На седьмом курсе стало еще безрадостней. Война до школы не докатилась во всей красе, но обстановка все же причиняла некоторые неудобства. А неудобств Малфой органически не переносил. Развлекался он в это время тем, что помогал Отряду Дамблдора. Не прямо конечно. Вот еще! Это гриффиндорцы пусть сбиваются в стада, ордена, отряды и армии. Слизеринцу же было достаточно нескольких слов в присутствии пары нужных ушей, или невербальной Импедименты из-за угла. В целом же он неукоснительно придерживался золотого правила: поближе к кухне, подальше от начальства.

По мосту, весело галдя, протопала компания семикурсников с метлами на плечах. Не иначе в квиддич решили сыграть. Чемпионат в этом году отменили, не до того было, поэтому народ с разных факультетов сбивался в команды чтобы поиграть «для себя». Среди них был и Поттер.

Этот парень с самого начала вызывал у Малфоя нездоровое любопытство. Много позже Драко сумел правильно оценить отказ Гарри дружить с ним на первом курсе. Тут каждый решает для себя. Да и опасно было дружить с этим гриффиндорским ходячим недоразумением. Года не проходило, чтобы он или его приятели не попали в больничное крыло.

Слизеринец наблюдал за Поттером издалека, иногда доставал, чтобы жизнь медом не казалась. Позже ему стало жаль Гарри. Сделали из хорошего человека национального героя, натравили на Темного Лорда. Да, директор Дамблдор, мир праху его, был манипулятором высочайшего уровня! Жалко, что умер, Малфой бы с удовольствием записался к нему на парочку мастер-классов. Сыграть на самых возвышенных чувствах человека – филигранная работа. Драко действовал грубее, но эффективнее, взывая к более приземленным порывам.

А в последнее время к этому добавилось еще кое-что, он пока не мог сформулировать точно. Какой-то нездоровый интерес к Поттеру. Например, сидя в Большом зале, он иногда мог подумать: «Интересно, а как он целуется? Какие у него губы? А глаза во время поцелуя он закрывает?». Вот и сейчас в голову лезли примерно такие же мысли. Малфой дал себе слово при случае проверить. Любопытство он считал своим главным недостатком, но ничего с этим не мог поделать.

Он снова принялся созерцать окрестности. Из трубы хагридовой хижины повалил дым, и раздалось немелодичное пение, на школьном дворе завязалась потасовка. Майский день клонился к вечеру.

Компания любителей квиддича, возбужденно переругиваясь, спешно двигалась в сторону замка. Несколько человек несли кого-то на руках. Малфой без труда опознал в бездыханной тушке национального героя. «О, все-таки добили!» — промелькнула первая мысль. Но тут Поттер затрепыхался, и за жизнь победителя Волдеморта можно было не волноваться.

Драко немного позлорадствовал над неуклюжим гриффиндорцем, но быстро потерял к произошедшему интерес. Неожиданно налетел порыв ветра, и ветка, на которой сидел Малфой закачалась. Нестабильность он не любил так же, как и дискомфорт, а потому сразу же разочаровался в сидении на дереве. Плавным движением Драко стек с ветки и начал спускаться. Почти у самой земли нога соскользнула, и он, не удержавшись, полетел вниз.

Мда, давненько с ним такого не случалось. Свез коленку, порвал брюки, отшиб локоть. Можно было бы сейчас же все исправить при помощи Репаро и нескольких капель Заживляющего бальзама, который у него завалялся в спальне, но Малфой знал, как лучше распорядиться ситуацией. Весело насвистывая, он направился в больничное крыло.

В коридоре он ослабил галстук, чуть увеличил дыру на коленке и начал прихрамывать. На большие дивиденды он не рассчитывал, но уж разрешение не ходить завтра на гербологию он точно выбьет. Все равно там делать нечего. Опять заставят мандрагор окучивать, а физический труд был третьим в списке того, что Драко Малфой терпеть не мог.

Перед тем как постучать в кабинет к мадам Помфри, слизеринец придал своему лицу максимально несчастное выражение.

— Войдите, — раздалось из-за двери.

— Здравствуйте, — поздоровался Малфой убитым голосом. Мадам Помфри посмотрела на него с плохо скрываемым раздражением

— Я тут споткнулся неудачно, и вот,- продолжил Драко, выразительно указывая на свое разбитое колено.

— Мистер Малфой, — брови медиведьмы угрожающе нахмурились, — Вы достаточно взрослый, чтобы справиться с этим самостоятельно.

— Так это не все! – запротестовал слизеринец. – Мне еще и наступать больно. Ужас просто.

— Ну что ж, возможно растяжение связок или вывих. Показывайте.

Драко задрал штанину, демонстрируя абсолютно нормальную лодыжку.

Раздраженная мадам Помфри ограничилась визуальным осмотром.

— Я ничего не вижу! – гневно прокомментировала она, заклинанием накладывая фиксирующую повязку. — Отлежитесь в палате, а потом идите к себе. Занятия на улице можете не посещать.

Выражая всем своим видом глубочайшую скорбь по поводу вынужденного пропуска гербологии, Малфой заковылял в палату. Сейчас там было привычно пусто. Всех тяжело раненных перевели в Мунго, остальные выписались, как только им позволили. Лишь на одной кровати лежал недобитый Поттер. Слизеринец повалился на соседнюю и с наслаждением растянулся на аккуратно заправленном покрывале. Он тихонечко напевал что-то оптимистичное, от души наслаждаясь заслуженной победой. Через какое-то время просто лежать стало скучно.

— Поттер, — тихонько позвал Драко. Ответа не последовало.

— Эй, Поттер!

— Чего тебе? – недовольно отозвались с соседней кровати.

— Ты как здесь оказался?

— Бладжер, — последовал исчерпывающий ответ. — Мадам Помфри говорит, что сотрясение мозга.

— Пф, было бы что сотрясать! – фыркнул Малфой.

Гарри обиженно засопел. Повисло молчание.

— Яблоко хочешь? – примирительно спросил парень, доставая из кармана мантии румяный фрукт.

— Мне есть нельзя, — понуро отозвался Поттер. Опять наступила тишина, нарушаемая лишь жужжанием мухи, бившейся в оконное стекло. Драко довольно хрустел яблоком.

— Чем займешься после школы? — лениво протянул он.

— Не знаю.

— Не завидую я тебе. Всю жизнь натаскивали Темных Лордов убивать, а они возьми и закончись. Теперь нужно новое призвание искать.

— Сам то ты решил, что делать будешь? – в голосе Гарри едва заметно проступила обида, так хорошо знакомая с детства. Сказочно!

— Разумеется, — невозмутимо парировал Драко. — Обналичу часть наследства и уеду путешествовать. И тебе, кстати, советую. Героям тоже отпуск положен.

Герой не ответил, старательно игнорируя сам факт присутствия в палате вредного Малфоя. Но тому наскучило лежать просто так. Его уже опасно несло.

— Поттер?

— У? – всенародный герой был красноречив.

— А что ты сделаешь, если я тебя поцелую?

— Зааважу.

— Сурово. Но, может, все-таки попробуем? – не унимался Малфой.

— Отстань! – для верности Гарри натянул на себя одеяло.

— Неужели тебе никогда не было интересно, каково это – целоваться с парнем? – предпринял новую попытку коварный слизеринец.

— Отвали, извращенец! – Поттер натянул одеяло до самой макушки.

— Гарри, ты Волдеморта Экспеллиармусом завалил, — укорил его Малфой, — а боишься такого простого эксперимента.

— Ты меня на слабо берешь? – едко осведомился гриффиндорец.

— Ну да, — не стал отпираться Драко. — Но я чисто из любопытства. Один поцелуй, и я отстану. А не понравится – спишешь на свое сотрясение.

Гарри ничего не ответил, плотнее закутываясь в одеяло.

— Чёрт, похоже, у меня и в правду сотрясение, но давай, — не выдержал он через какое-то время.

— Что – давай? – слизеринец хотел удостовериться, что не ослышался.

— Давай, целуй меня и отваливай.

— Уверен? – Малфоя вдруг охватила непонятная нерешительность.

— Уверен!

Драко медленно пересел на край поттеровской постели. Всенародный герой лежал, вцепившись побелевшими пальцами в одеяло, взгляд был отчаянный. Малфой наклонился к нему, проваливаясь куда-то за радужку, в глубину огромных зрачков.

Он дотронулся губами, сначала почти невинно, потом чуть более раскованно, углубляя поцелуй. Поттер целовался классно. При полном отсутствии техники талант был налицо. Ладонь Гарри скользнула по затылку, утягивая его глубже. Грифиндорец постепенно перехватывал инициативу.

И все же головокружительный поцелуй пришлось прервать. Драко сел, тяжело дыша.

— Все-таки не закрывает, — улыбнулся он своим мыслям.

— А? – Поттер все же мог реагировать на слова, хотя таковым и не выглядел.

— Ты глаза не закрываешь, когда целуешься, — с улыбкой повернулся к нему слизеринец.

— Закрываю, — почему-то заупрямился Гарри.

— Конечно, конечно, — с энтузиазмом закивал Малфой. — У тебя просто замечательные зеленые широко закрытые глаза.

— Ладно, не закрываю. Но и ты тоже, – от чего-то ему это было важно.

— Вот еще, пропускать такое зрелище.

Поттер смущенно отвернулся, снова пытаясь спрятаться под одеяло

— А у тебя глаза цвета полыни, — едва слышно прошептал он.

— А ты такой милый, — съязвил Драко.

— Ладно, я похромал к себе в подземелья, — добавил он, вставая с кровати.

Ответа не последовало. У самой двери Малфой обернулся:

— И, Гарри, насчет отпуска – я серьезно. Всем нужно отдыхать. Береги себя.

Драко вышел из больничной палаты и прислонился к холодной каменной стене. Кажется, сегодня он малость переборщил с любопытством. Ощущение было, словно он ступил на тонкий весенний лед. «Довыпендривался?» — язвительно поинтересовался он у самого себя. К счастью, жалеть о содеянном было не в привычках Малфоя, поэтому он развернулся и зашагал в сторону подземелий.