Смутное время, или История одного Министра

1. Самым первым осмысленным воспоминанием из детства у Руфуса Скримджера было воспоминание, как дед катал его на санках.

Руфусу три года, зима выдалась небывало снежной, он сидит на саночках, одетый в пальто, варежки и толстую вязаную шапку, в которой толком ничего не видно и не слышно. Еще не поздно, но дни совсем короткие, темно и мальчику кажется, что уже ночь. Но ему ни капельки не страшно, потому что впереди он видит спину дедушки, который везет саночки, большую и самую надежную спину в мире. Спину человека, который знает все-все, Руфус в этом уверен. Дедушка высокий и сутулый, он медленно идет по дорожке сада, вдоль деревьев, которые укрыты огромными пушистыми снежными шапками, и Руфусу не видно собственный дом, превратившийся в огромный сугроб. Мальчик замечает только крохотный огонек в темноте сада — это свет пробивается сквозь штору в гостиной.

Он любит вечерами забираться к дедушке на колени, когда тот по, обыкновению, сидит в своем старом продавленном кресле. Дедушкино лицо все сплошь покрыто морщинами, а когда он улыбается внуку, морщин, кажется, становится еще больше, и дедушкины глаза всегда смотрят ласково и понимающе. Руфус обнимает старика и тот рассказывает ему про звезды, луну, почему солнце светит и земля круглая, про моря, океаны и путешествия. Руфус точно знает, что когда вырастет, обязательно станет мореплавателем: он сядет на большой парусник, а мама и бабушка с дедушкой будут стоять на причале и махать ему вслед. А корабль будет становиться все меньше и меньше, потом превратится в точку на линии горизонта, а потом и вовсе исчезнет. И солнце, красное и круглое, как огромный апельсин, будет постепенно погружаться в воду, и когда корабль исчезнет из виду, окончательно исчезнет из виду и оставшийся краешек солнца, и тогда на причал опустится вечер.

Иногда дедушка показывает Руфусу фокусы. Дедушка волшебник, настоящий волшебник, и умеет творить чудеса. И папа тоже был волшебником, так говорит мама, хотя папу Руфус совсем не помнит. Мама тоже волшебница, и бабушка, и сам Руфус волшебник, только надо сначала подрасти, тогда он сможет творить чудеса, совсем как дедушка.

Старик взмахивает волшебной палочкой и с кончика палочки вырывается серебристый свет, который через секунду преобразуется в огромного медведя. Это красивый и сильный зверь, и дедушка говорит, что это его Патронус, и у Руфуса тоже обязательно будет Патронус, когда он вырастет и выучится. Медведь выглядит грозным, но Руфус всматривается зверю в глаза и видит, что взгляд у того внимательный и спокойный, как и у дедушки. И мальчик дает себе слово, что обязательно научится вызывать Патронуса, обязательно.

2. Руфусу пять лет. Август неимоверно знойный. Воздух кажется тяжелым и обжигающим, и этот плотный воздух тяжело вдыхать. Мама оставила Руфуса с Элизой, его пятнадцатилетней кузиной. Элиза старается казаться веселой, садится с Руфусом рисовать, но глаза беспокойные, и мальчик кожей чувствует исходящую от Элизы тревогу. А еще он знает, что у них в доме горе, огромное, непоправимое горе. Руфус все прекрасно понимает, хотя мама ничего ему не говорит. Мальчик украдкой выглядывает в окно. Во дворе стоят мама, бабушка, соседи, родственники, которых Руфус видел раз или два в жизни. Люди, которых Руфус никогда не видел… Мама плачет навзрыд, не может успокоиться, не может нормально вздохнуть, задыхаясь от плача. И тетя Пенелопа, мать Элизы, строго говорит: «Перестань так убиваться. Веди себя приличнее, здесь посторонние, что они могут подумать…»

Руфус смотрит на Элизу вопросительно. Она молчит, но Руфус и так все знает. Когда кузина выходит из комнаты, он выскальзывает во двор и подойдя к маме, берет ее за руку и спрашивает: «Дедушка умер, да?»

3. Руфусу восемь. Он учится кататься на велосипеде — мать спокойно относится к некоторым магловским вещам, скорее, с ноткой снисходительности. Велосипед непривычно тяжелый, и поначалу мальчику с трудом удается просто удержать руль, кажущийся громоздким и неудобным. Велосипед плохо слушается, все время виляет и мать идет и поддерживает сзади, помогая сохранить равновесие. Получается все легче, руль слушается, Руфус чувствует себя увереннее, едет быстрее и понимает, что мать уже давно не поддерживает его. Поначалу от этой мысли Руфус пугается, но через секунду чувствует прилив счастья. Он чувствует себя свободным и легким, как птица. Он чувствует, что теперь сам может контролировать ситуацию.

После обеда Руфус едет в поле. Он кладет велосипед на землю, садится на траву, прислоняясь спиной к стволу березы. День теплый, нет изнуряющей жары и ветерок приятно треплет волосы, темно-рыжие, с каштановым отливом. Трава достает мальчику по пояс, а когда он садится, и вовсе практически скрывает обзор. Руфус запрокидывает голову: по светлому небу плывут облака-барашки. И на душе покой. Кажется, он может просидеть так вечность, в этой густой высокой траве, слушая шелест листвы и смотря в это бесконечное прекрасное небо.

4. Руфусу одиннадцать. Из Хогвартса приходит письмо. Не сказать, что он слишком обрадован. Конечно, ему хочется поскорее купить волшебную палочку и научиться управлять своей магией. К тому же, в дедушкиной библиотеке столько интересных книг! Мальчику не разрешают заходить в старый дедушкин кабинет, но он все равно иногда заглядывает туда, пока матери нет дома, а бабушка ложится отдохнуть днем. В кабинете всегда полумрак из-за задернутых портьер, и дедушкин стол теперь всегда непривычно пуст, и Руфусу кажется, что от старинной дубовой мебели и от огромных книжных шкафов, занимающих практически все пространство стен от пола до потолка, веет холодом. Без хозяина кабинет кажется мальчику каким-то чужим и неуютным, как будто отсюда исчезло то, без чего кабинет уже никогда не будет прежним.

Руфус с благоговением подходит к книжным шкафам. Он достаточно высокий для своего возраста мальчик, однако, даже встав на цыпочки, он не может прочесть названия на корешках томов с самых верхних полок. Стремянку, которой пользовался дедушка, куда-то вынесли, и Руфусу приходиться довольствоваться теми книгами, до которых достает взгляд. Он не смеет брать в руки эти книги. Он просто проводит осторожно пальцем по старым корешкам. Многие фолианты стары настолько, что названия почти стерлись. Руфус гладит книги, вдыхает их особый запах и хочет поскорее стать настоящим, взрослым волшебником, чтобы иметь полное право прочитать эти книги, все до одной, и понять все, что там написано, и узнать то, чего не знают другие… Он знает, как однажды войдет в этот кабинет, отдернет портьеры, а на столе снова появятся перья, чернила, пергаменты и множество занимательных вещиц, как у дедушки. И Руфус вытащит из шкафа часы, тяжелые бронзовые часы в виде двух медведей с секирами, которые поддерживают циферблат. Эти часы мальчик помнил с самого раннего детства. Они всегда стояли у дедушки на столе, а потом бабушка убрала эти часы в шкаф и с того самого момента их никто больше не доставал и не заводил. И Руфус достанет часы, протрет и заведет их, и они снова пойдут, как раньше, и каждый час будут наполнять кабинет мелодичным звоном, оповещая хозяина, что прошло еще шестьдесят минут. А потом Руфус сядет в большое кресло за столом и будет читать все эти книги. Сейчас он не может даже понять, что значат названия некоторых томов, но мальчик знает, что там великие знания, но чтобы понять и принять эти знания, надо сначала закончить школу, как говорит мама.

Руфус не хочет ехать в Хогвартс. Он знает, что единственный мужчина в их маленькой семье, и не хочет на целых десять месяцев оставлять маму и бабушку одних. Как-то он спросил маму, может ли он обучаться дома, как тетя Пенелопа. Но мама сказала, что Руфусу надо общаться с другими детьми и увидеть что-то еще, кроме их дома. Тогда Руфус твердо решает поехать в Хогвартс и стать лучшим учеником на своем факультете, а если получится, то во всей школе. Он должен хорошо учиться, и тогда мама и бабушка будут гордиться им. И самое главное, что дедушка тоже будет гордиться, Руфус в этом уверен. А после он станет по-настоящему главой семьи и сможет войти в этот кабинет на правах хозяина.

А пока Руфус выходит и тихонько прикрывает за собой дверь, чтобы не нарушать царящей тишины.

5. За две недели до первого сентября Руфус с матерью идут в Косой переулок — покупать принадлежности к школе. И, самое главное, волшебную палочку, которую Руфус ждал столько времени. Не утерпев, мальчик первым делом тянет мать в лавку Олливандера. Палочку подбирают долго. Многие палочки перепробованы, но ни одна не подходит. Они холодные и неживые в руках мальчика, просто кусок дерева, никаких ощущений. Олливандер протягивает мальчику очередную коробку и Руфус, сам не понимая своих чувств, замирает в предвкушении. Ему достаточно вынуть палочку из коробки, чтобы почувствовать, что это его. Да, вот это его палочка. Она живая, Руфус прекрасно ощущает это. Палочка ложится ему в руку так, словно Руфус многие годы до этого каждый день повторял это движение. Он сжимает палочку крепче и чувствует, будто по жилам растекается жидкий огонь. Взмахивает, и его окутывает облако света, смешивается золото и бирюза, играет, переливается…

— Очень хорошо,— Олливандер с интересом смотрит на мальчика. — Вяз, тринадцать с половиной дюймов, сердечная жила дракона. Умеренно гибкая.

Руфус выходит из лавки и у него такое чувство, будто он нашел недостающую часть себя.

6. Когда первого сентября Руфус с матерью прибывают на вокзал Кингс-Кросс, в Лондоне моросит дождь. Вокруг спешат недовольные люди, и это утро кажется Руфусу унылым и серым, как все вокруг, но мама улыбается и говорит:

— Дождь в дорогу — к удачному пути. Смотри, дождь тебя провожает. Все будет хорошо. Вот увидишь, тебе так понравится в школе, что еще обратно уезжать не захочется.

Первое, что мальчик видит, попадя на платформу девять и три четверти, огромный алый поезд в клубах пара.

Вокруг гомон, суета, все толкаются, кричат, перекрикивают друг друга, дети затаскивают в вагоны свои сундуки и невозможно пробиться к окнам поезда сквозь толпу родителей, машущих своим чадам и дающих последние напутствия.

Мать поторапливает Руфуса, который проталкивает сквозь толпу тележку, на которой лежит его сундук и стоит клетка с Харрисом, его филином, серебристо-охристым с черными подпалинами. Они подходят к вагону, мать крепко прижимается губами сначала к макушке сына, а потом к щеке, и Руфус чувствует, что губы у мамы горячие. А потом она обнимает его на прощанье, и Руфус обнимает в ответ, крепко прижимается, словно хочет впитать в себя это тепло, которое присуще только маме и никому более, хочет запомнить и увезти с собой этот особенный запах маминой кожи, волос, взять и сохранить тепло рук, которые обнимают одновременно так сильно и нежно.

А потом он садится в поезд, затаскивает клетку с Харрисом и мама приподнимает сундук, помогая втянуть его в вагон. Руфус подходит к окну, но в это время поезд уже начинает движение, и мальчик видит только людское море на перроне и незнакомые лица. Но потом мама вдруг неожиданно пробивается сквозь провожающую толпу, встречается взглядом с сыном и последнее, что видит мальчик — мама идет по перрону вслед за поездом и машет рукой. Она улыбается, но Руфус замечает слезинки в ее глазах.

Потом ему везет — он находит свободное купе. Почти свободное, там уже сидит какой-то мальчик, примерно одного возраста с Руфусом, но и это большая удача, потому что в других купе уже не осталось свободных мест. Руфус изучающе смотрит на соседа. У него светлые волосы и светлые глаза. Почему-то Руфус не любит людей со светлыми глазами. Он не доверяет таким людям, хоть и понимает, что это глупо. Но у соседа дружелюбный взгляд, открытое лицо и он сразу вызывает какое-то внутреннее расположение, словно они знакомы уже тысячу лет.

— Я Руфус Скримджер.

— А я Бенджамин Корнфут. Приятно познакомиться, Руфус. Я, кстати, первый раз еду в Хогвартс…

7. Первокурсники плывут до Хогвартса на лодках через Черное озеро. Уже темно и дождь, прекратившийся днем, моросит опять. От воды веет холодом и озеро сейчас кажется бездонным и зловещим.

— К чему все это, — недоумевает сидящий рядом Бен, склонившись к Руфусу, чтобы не слышали остальные ребята в лодке. — Мало того, что дождь, так на меня еще постоянно попадают брызги. Того и гляди, завтра все попадаем с температурой. Зачем нас везут на лодках, если другие едут в каретах? Не знаю как ты, а я не умею плавать.

Руфус ничего не говорит, но внутренне он согласен с Беном. Наверное, на будущих учеников хотят произвести впечатление. И впечатление произвели, только, скорее всего, не такое, как планировали.

К концу этого путешествия Руфус твердо решает, что если в следующий раз ему предложат плыть на лодке, он лучше пойдет от станции пешком.

8. — Корнфут, Бенджамин! — профессор Альбус Дамблдор, как его представил директор Диппет, произносит очередное имя из списка и смотрит на толпу первокурсников.

У Бена взволнованный вид, он оборачивается, нервно улыбается Руфусу, потом стремительно подходит к табурету, садится и профессор Дамблдор надевает ему на голову старую-престарую шляпу.

— Хаффлпафф! — практически моментально выкрикивает Шляпа.

Руфус провожает взглядом Бена, который уже усаживается за стол, над которым висит желто-черное знамя. Очередь тянется страшно медленно…

— Скримджер, Руфус!

Руфусу на голову опускается шляпа, и мальчик вдруг ловит себя на мысли, что ему неприятно чувствовать на волосах эту старую заплатанную вещь.

— Гриффиндор! — раздается через секунду.

Руфус снимает шляпу и, прежде чем пойти к столу своего факультета, ищет глазами Бена. Бен смотрит на него с растерянным видом.

9. Ближе всего на факультете Руфус сходится с Амелией Боунс, первокурсницей, как и он сам. Амелия нравится ему своей вдумчивостью и серьезностью. А еще у нее очень живые карие глаза, которые всегда смотрят на собеседника внимательно и пытливо, но Руфус знает, что в глубине этих глаз прячутся задорные искорки. Рядом с Амелией ему тепло и уютно, и такое чувство, будто он сидит морозным зимним вечером у камина с чашкой горячего шоколада…

С Беном он видится не так часто, как хотелось бы. В глубине души зарождается непонимание, сменившееся раздражением на одноклассников, которые недоумевают, почему Руфус хочет проводить свободное время с хаффлпаффцем, в ущерб друзьям с факультета. Но он, Руфус Скримджер, не будет показывать своих чувств. Он не собирается сразу же откровенно наживать врагов. Но и жертвовать дружбой с Бенджамином он тоже не собирается.

10. Преподавателем по истории магии Руфус разочарован на самом первом занятии. Кое-что мальчик уже успел прочитать дома и теперь недоумевает, как такие интересные и захватывающие события можно рассказать так скучно и пресно, если это вообще можно назвать рассказом. Большая часть класса откровенно спит, но профессору Биннсу, похоже, нет до этого никакого дела. Руфус хорошо помнит, как говорила ему мать: « Человек, не знающий свою историю, обречен. Это как дерево без корней. Мы должны помнить все, чтобы не повторить прежних ошибок».

После занятий Амелия говорит Руфусу, что по этому предмету им, видимо, придется заниматься самостоятельно.

11. Трансфигурацию у них ведет профессор Дамблдор, проводивший распределение. Одноклассники Руфуса в восторге, что преподаватель и декан их факультета — победитель Гриндевальда. Они смотрят на профессора с восхищением и внимают каждому слову. Поначалу Руфус разделяет всеобщее настроение, но на уроке ловит на себе цепкий взгляд голубых глаз и глубоко внутри мальчика поселяется необъяснимая тревога. Он пытается выбросить это из головы и стыдит себя, но тревога все же иногда напоминает о своем существовании, сидя в душе предательским червячком.

Спустя время, Руфус после занятий наталкивается в коридоре на Дамблдора, разговаривающего с профессором МакГонагалл, преподающей Чары. Это совсем еще молодая женщина, которая в первый момент показалась Руфусу намного старше, но потом он понял, что по возрасту она немногим отличается от нынешних семикурсниц, просто гладкий пучок, в который она стягивает свои темные волосы на голове, идеально аккуратный, так, что не выбивается ни единого волоска, прибавляет профессору МакГонагалл лет. Она стоит перед Дамблдором, вся собранная и подтянутая, но в ее глазах Руфус замечает то же восхищение, что и у его одноклассников, и что-то еще, что он никак не может понять. И Руфусу неожиданно становится гадко, будто он увидел нечто неприличное.

12. Когда Руфус приезжает домой на рождественские каникулы, бабушка, несмотря на то, что здоровье день ото дня становится хуже, печет любимое печенье внука, с корицей, кардамоном, гвоздикой и апельсиновой цедрой, которое готовит только раз в год, на Рождество, никому не доверяя сей процесс. А еще она печет имбирные пряники. И Руфус, глядя на старческие морщинистые руки, которые так быстро и ловко управляются с тестом, понимает, что именно этого ему так недоставало в Хогвартсе.

Прямо во дворе растет елка, которую они наряжают каждый год, и этот год не исключение. Елочка еще небольшая, чуть выше самого Руфуса, с пушистыми лапами. Эта елочка совсем не похожа на ту громадную величественную елку, которую нарядили к празднику в Хогвартсе. Та елка сияет и переливается огнями, и кажется, что верхушкой достает до потолка в Большом Зале. Но Руфус уверен, что именно их пушистая изящная елочка, припорошенная снегом — это и есть настоящее волшебство.

13. Самый нелюбимый предмет Руфуса — полеты. Он весьма неплохо летает и со стороны кажется, будто он уверенно держится на метле, но Мерлин, как же Руфус ненавидит эти занятия. Он терпеть не может метлу, потому что метла для него — полированный кусок дерева, и Руфус не уверен, что всегда сможет контролировать деревяшку. Он давно понял, что не любит вещи, которые могут выйти из-под его контроля. Он летит на метле, и ему неприятно не чувствовать опоры под ногами. Ему неприятно, когда ветер слепит глаза. Он не понимает квиддичистов, которые утверждают, что чувствуют себя птицами, когда летают. Руфус никогда не чувствовал себя птицей на уроках полетов. Но это не значит, что он не научился летать — недостаточно хорошо для игрока в квиддич, но вполне сносно для занятий и для того, чтобы в экстренной жизненной ситуации воспользоваться метлой. Руфусу этого достаточно.

Через неделю должен состояться квиддичный матч Хаффлпафф — Рэйвенкло. Руфус собирается сесть на хаффлпаффскую трибуну, рядом с Беном. Чтобы после матча пригласить Бена провести две недели из летних каникул у него в гостях.

14. Руфусу двенадцать и он едет на второй курс. Летом он твердо решил, что хочет стать аврором. Сначала он сообщает об этом матери. Она строго смотрит на сына:

— Думаю, тебе стоит заняться чем-то менее опасным.

Когда он делится своей мечтой с Бенджамином, который в это время гостит у Скримджеров, тот задумывается, а потом говорит:

— Это как раз тебе подходит. Только придется подтянуть Трансфигурацию, чтоб точно взяли.

Руфус и сам об этом знает. Сова принесла из Хогвартса письмо с результатами годовых экзаменов. У Руфуса «П» по всем предметам, кроме Полетов и Трансфигурации, по которым стоит «В». Какое-то шестое чувство подсказывает, что если он хочет иметь «П» у Дамблдора, он должен всегда быть на шаг впереди остальных. Если он будет идти вровень — будет «В». Руфус не может объяснить, почему так, просто он в этом уверен. Как и в том, что получит «П».

15. Перед отправлением, когда Руфус уже занимает место в купе и высовывается из окна, чтобы попрощаться, мать дает ему в руки теплый сверток.

— С утра напекла пирожков с мясом. Конечно, это не полноценный обед, но лучше, чем просто бутерброды. А то целый день на сухомятке и купить нечего, кроме конфет. На пирожках Согревающие чары. Пожалуйста, проследи за ним, чтобы обязательно поел. И ты тоже угощайся, там всем хватит, — обращается мать к Амелии, которая тоже стоит у окна.

— Спасибо, мам, — только и успевает сказать Руфус, как поезд трогается.

Потом к ним в купе заходит Бенджамин. Он приносит ежевичный пирог. Руфусу нравится в Бене это качество: Корнфуты живут скромно, но Бен никогда не жадничает и готов поделиться с друзьями тем, что имеет.

16. Из всех преподавателей Руфусу больше всего нравится профессор Филиус Флитвик, преподаватель ЗоТИ. Это крошечного росточка мужчина, наделенный живым умом, весельчак и балагур, и, как рассказывают некоторые, умелый дуэлянт в молодости. Именно последним обстоятельством профессор и привлекает внимание Руфуса. Сам Флитвик, очевидно, тоже благоволит Руфусу, по крайней мере, еще ни один вопрос, заданный мальчиком, не остался без ответа. Руфус решается, и после очередного урока спрашивает у маленького профессора, правда ли тот так искусен в дуэлях, как говорят, объясняя свой интерес тем, что точно будет аврором, и дополнительная подготовка в школе ему бы очень пригодилась. Флитвик относится к словам ученика серьезно, и долго объясняет разницу между настоящей дуэлью, которая происходит в соответствии со строгими правилами и этикетом, и буднями аврора, где не будет церемоний и где враг нападает быстро и зачастую из-за угла. Профессор заканчивает тираду, а потом внимательно смотрит на Руфуса и говорит:

— Если после пятого курса, когда происходит собеседование на дальнейшую профориентацию, Вы не измените своего решения стать аврором, я покажу Вам несколько полезных приемов из боевой магии, мистер Скримджер. А сейчас Вам слишком рано думать об этом.

17. На пасхальных каникулах умирает бабушка. Когда Руфус уезжал из дома в январе, она уже с трудом ходила и почти целые дни проводила в спальне или, если были силы, в кресле в гостиной. В письмах, которые приходят каждую неделю и на которые он каждый пятничный вечер пишет ответ, мать никогда не упоминает, что бабушке хуже, но Руфус и так чувствует, что это конец. Когда он переступает порог дома, первое, что фиксирует его разум — тишину. Но тишина эта не такая, как бывало в детстве, когда Руфус иногда просыпался еще засветло, лежал в кровати, а дома царила тишина, дышащая спокойствием и умиротворением. Та тишина была живой, и мальчик чувствовал, как с первыми лучами солнца просыпается сам дом и постепенно наполняется звуками, а тишина оставляет свой пост и уходит до следующей ночи.

Нынешняя тишина совсем другая — зловещая, вязкая и неживая. Она обволакивает непроницаемым коконом все вокруг, стены, мебель, предметы. Даже шаги и голоса кажутся глуше, а мамины движения — скованнее. Руфус заходит в бабушкину комнату. Она осунувшаяся, вся какая-то ссохшаяся, и Руфусу кажется, что она не дышит. Но женщина приоткрывает глаза, пытается сфокусировать взгляд на стоящем у изножья кровати мальчике, затем закрывает глаза и через минуту Руфус слышит на выдохе: «Дождалась…»

Вечером она умирает. Слез у Руфуса нет ни когда тело выносят из дома, ни когда мать, перед тем как начнут забивать крышку, кладет в гроб бабушкину волшебную палочку, ни когда на крышку летят комья земли, ни когда из дома уходит последний человек, выражающий соболезнования, и они с матерью остаются одни. Руфус садится рядом с матерью на диван и обнимает ее, но глаза остаются сухими. Он плачет ночью, в подушку, беззвучно, так, что только вздрагивают под одеялом плечи.

18. Второй курс Руфус заканчивает с «П» по трансфигурации, дав себе слово, что теперь так будет всегда. В последний день, перед отъездом домой, мальчик ловит на себе взгляд декана, в котором, как на мгновение показалось Руфусу, смешивается легкое удивление и тень неодобрения. Увиденное кажется Руфусу нелепым, и он корит себя за мнительность. Летом он каждое утро занимается зарядкой — аврор должен быть в хорошей физической форме. Виртуозное владение магией еще не все — иногда может спасти жизнь выносливость и быстрота реакции. Руфус устанавливает себе первичный норматив: подъем в восемь утра, как в школе, несмотря на каникулы он не может позволить себе разлениться, и десять отжиманий от пола. Первые несколько дней мышцы ноют с непривычки, но потом Руфус привыкает, втягивается и отмечает про себя, что по возвращению в Хогвартс увеличит количество отжиманий до пятнадцати.

19. Руфусу тринадцать. Он перешел на третий курс и нагрузка резко возросла — появились дополнительные предметы. Он выбирает Руны, Магловедение и Уход за магическими существами. Амелия выбирает те же предметы, только Руны заменяет Нумерологией. Руфус только отмахивается — он не верит в числа.

Каждое утро он просыпается на полчаса раньше соседей по комнате и делает пятнадцать отжиманий. Он жалеет, что в Хогвартсе нет гимнастического зала. Но Руфус справится сам. Сразу он ставит себе еще одну цель — все изучаемые им предметы должны быть сданы на СОВ на «П» и никак не меньше. Руфус ясно понимает, что не имеет права ныть и жаловаться, он должен быть сильным, очень сильным, и он будет таким и не позволит никому и ничему сломить его. Если он упадет, то немедленно встанет и пойдет дальше. Эта мысль становится главной.

20. В январе Руфус справляет четырнадцатилетие. Мать дарит ему перчатки. Это новые перчатки из драконьей кожи, красивые и прочные, зачарованные таким образом, чтобы меняться с возрастом по руке владельца. Лучший подарок, который можно представить. Руфус надевает перчатки: они сидят как влитые, обтягивают руку, как вторая кожа, и он чувствует себя в этих перчатках на удивление уверенно, будто рядом с верным союзником.

21. В апреле Руфус подрался с двумя семикурсниками, которые начали задирать Амелию, несмотря на то, что сами были с Гриффиндора. Они стоят и скалятся своей шутке, а Руфус и думать забыл про палочку, просто ударяет кулаком по скуле того, который ближе. Драка завершается очень скоро — сломанным носом Руфуса и испуганными глазами Амелии. После Больничного крыла, где целительница мадам Помфри приводит Руфуса в божеский вид, он отправляется к декану. Дамблдор усаживает его за стол, предлагает чаю, и Руфус соглашается, сам не понимая, почему, ведь чаю ему совсем не хочется. Дамблдор объясняет, что на первый раз не будет снимать баллы, тем более, что мальчики с Гриффиндора и проблемы факультета надо решать внутри самого факультета. Но Дамблдор очень огорчен поведением Руфуса и назначает взыскание — два дня, как раз выходные, Руфус будет приходить сюда вечерами и писать строчки. Руфус молча соглашается со взысканием и исправно приходит в субботу и воскресенье.

Позже, вспомнив ощущения и сопоставив факты, он никак не может понять, почему при общении с деканом затылок наливается свинцом и такое чувство, будто отекает, сознание становится мутным и мысли ворочаются тяжело, как камни. Он отчетливо понимает только, что хочет поменьше оставаться наедине с Дамблдором.

22. Руфусу пятнадцать. Самым ярким воспоминанием о четвертом курсе становятся его тщетные попытки освоить невербальную магию. Когда он приезжает домой на рождественские каникулы, то, сидя в дедовой библиотеке, которую мать отдала Руфусу в практически безраздельное пользование, кроме двух шкафов, где хранящиеся фолианты могли быть попросту опасны, и к которым мать запретила приближаться до совершеннолетия, он наталкивается на книгу о невербальной магии. Руфус прочитывает том от корки до корки. Он отдает себе отчет в том, какие фантастические возможности открывает владение невербальной магией. К тому же, Руфус понимает, что не хочет всю жизнь быть простым аврором. Это слишком мелко для него, не для того он с таким упорством учится и ставит задачи, чтобы быть обыкновенным аврором. Конечно, с этого придется начинать, набираться опыта, надо зарекомендовать себя с лучшей стороны, а потом идти к новой и, как считает Руфус, вполне реальной цели — к должности главы Аврората.

Первые его попытки по применению невербальной магии завершаются провалом. Руфус понимает теоретическую часть, но с практической частью ничего не выходит. Но, несмотря на неудачу, он не унывает, внутренне ощущая, что это его, что все получится, нужно лишь терпение, упорство и время.

23. Летом, перед пятым курсом, Руфус вместе с письмом из Хогвартса получает новенький блестящий значок старосты факультета. Мать не скрывает радости и гордости за сына, а сам Руфус в недоумении: он точно знает, что не входит в список любимчиков декана и теперь задается вопросом, почему Дамблдор назначил старостой именно его. На ум ему приходят только два варианта: несмотря на симпатии и антипатии Дамблдор решил, что Руфус справится с обязанностями старосты лучше других одноклассников, либо были и другие кандидатуры, но их по каким-либо причинам не утвердил директор Диппет.

Руфус прикалывает значок на джемпер, смотрит в зеркало и решает больше не задаваться пустыми вопросами. Как бы там ни было, он, Руфус Скримджер, сам будет принимать решения в жизни и распоряжаться своей судьбой будет тоже сам. И никто не сможет ему в этом помешать. В конце концов, учиться осталось три года. Надо провести это время с максимальной пользой.

В последний день, перед отъездом в Хогвартс, ему впервые удается сотворить невербальный Люмос.

24. Руфус идет на собеседование к декану по вопросу профориентации. Про себя он решает говорить как можно меньше подробностей, и уж тем более не делиться далеко идущими планами. Это удается ему, хотя и не так хорошо, как хотелось бы. Он садится за стол напротив Дамблдора и уже через минуту ощущает, как наливается тяжестью затылок. Какой-то инстинкт подсказывает Руфусу воздвигнуть перед мысленным взором стену. Он немедленно представляет себе эту стену: крепкая каменная кладка без единой трещинки или зазора, и такая высокая, что не видно края. Руфус представляет, что эту броню невозможно пробить и от этого чувствует себя чуточку увереннее. А потом решается посмотреть декану в глаза. У Дамблдора голубые глаза, но не такие дружелюбные и бесхитростные, как у Бена, нет, совсем не такие. Дамблдор улыбается, но улыбаются только губы, глаза смотрят прямо на Руфуса и куда-то дальше, вглубь, и в глубине этих глаз лед, и мальчик чувствует настороженность, недоверие и угрозу, и предательский тревожный червячок опять начинает шевелиться внутри. Выходя из кабинета, Руфус чувствует себя голым.

Теперь его первоочередная задача — сдать все СОВ на «П». Руфус понимает, что если хочет добиться осуществления своей мечты, то не имеет больше права ни на одно «В» в жизни. А в список дел он вносит еще один пункт — окклюменция.

25. У матери блестят слезинки счастья в глазах — сын сдал на «П» все свои десять СОВ. Сам Руфус с первого дня не вылезает из библиотеки. Ему и раньше попадалась информация о ментальной практике защиты разума — окклюменции. И легилименции — практике, позволяющей проникать в чужой разум. Смутные подозрения насчет Дамблдора наконец оформились в твердую уверенность. Руфус должен освоить окклюменцию, самостоятельно, потому что помощи ждать неоткуда, и плевать, сколько на это потребуется времени. Он внимательно читает всю доступную информацию. Руфусу кажется, он на верном пути. Каждый день он посвящает занятиям не меньше двух часов. К концу лета он понимает, что дело сдвинулось с мертвой точки, и в Хогвартсе ни в коем случае нельзя ни на один день прерывать упражнения.

26. Руфусу шестнадцать. Из всех предметов он оставляет только основные, те, которые нужны для поступления в аврорскую школу и те, что пригодятся в дальнейшем — Трансфигурацию, Зельеварение, ЗоТИ и Чары.

Профессор Флитвик начинает раз в неделю заниматься с Руфусом, как и обещал. Одним из первых заклинаний, которому Флитвик обучает его, становится заклинание Патронуса. Руфус помнит медведя, вылетавшего из дедушкиной палочки, и втайне надеется, что его Патронус будет таким же. Но заклинание долго не получается, в лучшем случае из палочки Руфуса вылетает серебряная нить, которое трансформируется в облачко, а затем исчезает. Так продолжается полтора месяца, пока однажды вместо неясного серебристого сгустка не появляется великолепная могучая, но вместе с тем грациозная пума.

Еще Флитвик показывает полезные модификации Щитовых чар — Протего Тоталум, чары для защиты целого участка территории, и Протего Хоррибилис, которые не только защищают, но вдобавок наводят ужас на противника.

27. Руфусу семнадцать. По обыкновению, он приехал домой на каникулы. За несколько дней до отъезда в Хогвартс мать берет Руфуса с собой в Гринготтс. На тележке они подъезжают к сейфу, но это не их сейф, а какой-то незнакомый.

— Отец перед смертью оставил тебе деньги. Немного, но мы никогда не трогали их и там набежали неплохие проценты. Он просил отдать тебе ключ от сейфа после совершеннолетия. Это начальный капитал, чтобы после школы тебе хватило на учебу и на жизнь в первые несколько лет, пока ты окончательно не встанешь на ноги.

28. Летом перед седьмым курсом Руфусу в руки попадает интересная книжка, написанная, правда, магловским писателем. Он читает о генерале, обладающем безграничной властью, и при этом безмерно одинокого на вершине этой власти. И Руфус понимает, что такое настоящая власть, что она делает с людьми и какую цену приходится платить в конце, и генерал ужасает и вызывает жалость одновременно.* И тогда Руфус решает никогда не повторять ошибок генерала.

* Руфус читает роман «Осень патриарха» Габриэля Гарсии Маркеса.

29. Руфусу восемнадцать. Он закончил Хогвартс с «П» по всем предметам. Будущее кажется ему ясным, хоть и трудным. На выпускном балу он танцует с Амелией. Ее волосы уложены в сложную прическу, она разрумянилась и кажется Руфусу очень красивой в своем темно-синем платье. После школы она хочет работать в Отделе магического правопорядка и когда-нибудь добиться того, чтобы заседать в Визенгамоте.

Последние семь лет Руфус ставил перед собой сложные задачи и всегда шел к цели прямо. И теперь он не намерен сворачивать с намеченного пути. Он будет подавать документы в Школу Авроров. Он не сомневается в том, что это его призвание.

Когда их везут на станцию, Руфус в последний раз оглядывается на Хогвартс и говорит себе, что больше никогда сюда не вернется.

30. Руфус успешно сдает все тестирования и поступает в Школу Авроров. Экзаменационная комиссия удивлена его знаниями, превосходящими требования для будущих курсантов. Его прикрепляют в группу некоего Аластора Моуди, мужчины средних лет, с лицом, обезображенным шрамами, и очень опытного, как говорят, аврора. С первого взгляда на нового инструктора, в голове появляется только одна мысль: «Параноик». Моуди страшно подозрителен, видит опасность во всем и всех, никому в полной мере не доверяет и своих подопечных учит тому же. Однако в его способностях и умениях сомневаться не приходится, а это для Руфуса важнее прочего. Он все равно не собирается всю жизнь оставаться под руководством этого Моуди, а пока надо пользоваться тем, что тебе дают.

Очень скоро Руфус становится одним из лучших на курсе. Учеба ему нравится и он понимает, что сделал правильный выбор. Моуди гоняет их целыми днями до седьмого пота. Как-то он говорит Скримджеру, что прочитал в личном деле, что курсант окончил Гриффиндор. И добавляет, что в свое время сам учился на этом факультете, а Альбус Дамблдор — его большой друг. Руфусу хочется заскрипеть зубами — в сентябре он узнал, что Дамблдор стал директором Хогвартса и возблагодарил Мерлина за то, что уже успел закончить школу. Он понимает, что не видит в глазах Моуди того слепого обожания, которое видел у МакГонагалл лишь потому, что это человек другого склада характера, но суть от этого не меняется — это «человек Дамблдора», как говорит про себя Руфус. И вслед за этим делает мысленную пометку — относиться к Моуди ровно и вежливо, но при этом всегда держать дистанцию. Он уже успел понять, что люди Дамблдора, если они в его «команде», будут до конца верны своему сюзерену. И Руфусу это совсем не нравится. Он точно знает, за голубыми глазами и улыбкой скрывается сталь, беспринципность и, что самое ужасное, какое-то необъяснимое, дьявольское влияние на умы людей. Ему ясно, что, став директором, Дамблдор, которому уже ничто не сможет помешать, начнет ковать материал под себя. Руфусу остается только радоваться, что он не попал в эту адскую кухню.

31. Амелия работает в Департаменте по магическому законодательству. В выходные Руфус встречается с ней в кафе Фортескью. Она увлеченно рассказывает о работе, о коллегах, о своих дальнейших перспективах. По ее словам, у них в Департаменте довольно толковый заместитель начальника — Бартемиус Крауч. Амелия уверена, что через несколько лет он займет место начальника.

— Этот Крауч знает восемьдесят языков, представляешь? — смеется Амелия. Руфус уверен, что здесь, конечно, не обошлось без магии, невозможно выучить такое количество языков просто так. — А еще по нему можно часы сверять. Я прихожу всегда к восьми утра, еще ни разу не опоздала, а Крауч уже на рабочем месте. Раньше начальника приходит.

Амелия доедает мороженое и говорит:

— А вообще я жутко удивилась, когда узнала, что Крауч тоже с Гриффиндора. Видно, в тот день у Шляпы было помрачение рассудка. Ему гораздо больше подошел бы Слизерин.

Руфус провожает Амелию до дома. Они идут через парк, деревья стоят в багряно-оранжевой листве, и Амелия несет в руках несколько листьев, которые показались ей особенно красивыми. А Руфус смотрит на Амелию и думает, что хотел бы жениться только на ней, не просто на похожей девушке, а именно на Амелии. И он понимает, что не только никогда не скажет ей этого, а она даже не узнает о том, что Руфус питает к ней какие-то другие чувства, кроме дружеских. Он уже успел увидеть и понять, какая работа его ждет, и если он действительно решил посвятить этой работе всю свою жизнь, то не имеет права заводить семью, да и просто привязывать к себе кого бы то ни было. Он не может допустить, чтобы дети росли без отца, если его убьют на задании, или висеть на шее у жены тяжким крестом, пока она будет тянуть детей и калеку-мужа, если его ранят, а такой поворот событий вполне возможен. Но и бросить дело, к которому лежит душа, он тоже не может. Поэтому лучше всего, если Амелия никогда ни о чем не узнает. Руфус позаботится об этом. Она заслуживает счастья, которое он никогда не сможет ей дать. Она заслуживает самого лучшего.

32. Перед Рождеством Руфус встречается с Беном.

— Был недавно в Гринготтсе. Хотел взять кредит, а гоблины не дают, — Бен старается говорить спокойно, но Руфус видит, что друг расстроен. — В Косом переулке продается паб. Хозяева уезжают за границу, бизнес здесь оставить некому. Я хотел попробовать выкупить. Я же работал на каникулах у тетки в аптеке, да ну я ведь тебе рассказывал. Так что думаю, и свое дело смог бы вести, не прогорел. Да гоблины эти…

Руфус вспоминает сейф в Гринготтсе, который оставил ему отец. Он до сих пор не взял оттуда ни кната. Руфус еще раз все тщательно взвешивает, а потом спрашивает у Бена:

— Сколько тебе не хватает?

33. Руфусу двадцать. В Школе Авроров осталось учиться год. У него отпуск, который он хочет провести в Австрии. Перед отъездом он заглядывает к Бену. Паб уже окупился и понемногу приносит прибыль, так что Бен начал возвращать Руфусу деньги. После занятий он иногда забегает сюда перекусить чего-нибудь и всегда исправно платит по счету, несмотря на сопротивление друга, который почему-то считает своим долгом кормить Руфуса бесплатно. Сам Руфус думает иначе. Он садится за стойку и слышит от Бена:

— Хорошо, что ты зашел, а то я уже хотел писать. Знаешь, старина, тут такое дело… В общем, я женюсь. Ты будешь шафером?

34. Из Австрии Руфус возвращается полный впечатлений. Он гулял по летней Вене, сидел в кафетериях за уличными столиками, и везде играла музыка. А потом были горы и прекрасные замки, одни полуразрушенные, но не утратившие величественный вид, и другие, будто вырубленные в скалах, до которых нужно было подниматься полдня по горным дорогам и чьи шпили, казалось, достают до неба.

35. В сентябре у Бена свадьба. Его девушку, Одри, Руфус видел до этого несколько раз мимоходом, но не был близко знаком. Она тоже хаффлпаффка, на год младше жениха. Какой она была в школе, Руфус не помнит. Знает только, что в школе она с Беном практически не общалась, а встретилась с ним снова год назад, когда пришла к Бену в паб устраиваться на работу. Руфусу Одри нравится: светлые, как у Бена, глаза, и светлые же пушистые волосы, они вьются и оттого Одри немножко похожа на одуванчика. Когда она улыбается, на щеках появляются ямочки, а характер спокойный и покладистый, и с Беном они очень похожи. Праздник скромный, только самые близкие. А вечером, когда гости расходятся, Одри берет Руфуса за локоть, отводит в сторону и, немного смущаясь, говорит:

— Мы с Беном ждем ребенка. Правда, срок еще очень маленький. Мы еще не знаем, кто будет, мальчик или девочка, но хотим, чтобы ты стал крестным. Пожалуйста. Знаешь, ты очень помог Бену и мы будем рады, если ты станешь членом нашей семьи.

Когда вечером Руфус возвращается домой, мать говорит, что ему тоже неплохо бы найти себе достойную девушку, а не жить одной учебой, как сейчас. Руфус не знает, что на это ответить.

36. Руфусу двадцать один. Весной он стал крестным маленькой Элизабет, а для родных просто Лиз, дочери Бена и Одри.

Руфус заканчивает Школу Авроров с отличием. Ему пророчат блестящие перспективы, как одному из самых талантливых и способных курсантов. Моуди говорит ему: «Да, Скримджер, у тебя есть талант. Признаться, сначала я не думал, что ты выдержишь. Что ж, молодец, нам нужны такие, как ты. Теперь настало время проверить, каков ты в настоящем деле, а не в тренировочном зале». Руфус прищуривается и кивает. Он отлично видит, что Моуди недолюбливает его и не до конца доверяет. Руфус и сам испытывает похожие чувства, только более умело это скрывает.

37. Руфусу двадцать три. Он уже два года работает в Аврорате, а недавно был ранен в одном из рейдов. Мелкие повреждения бывали и раньше, но незначительные, так что Руфус переносил их на ногах. А в этот раз он неделю валяется в госпитале св. Мунго, после чего решает избегать больниц при любой возможности. Деятельному Руфусу тяжело лежать, ничего не делая, целыми днями.

Мать тяжело вздыхает, но смотрит на сына понимающе, говоря лишь, чтобы он был осторожнее. Руфусу стыдно, что он заставляет мать волноваться. Она и так в последнее время стала плохо себя чувствовать. Она никогда об этом не говорит, не жалуется, но Руфус видит, что мать похудела и у нее появились седые пряди в волосах, которых в прошлом году еще не было.

Единственным полезным делом, которое Руфус успел сделать за время своего вынужденного «отдыха» — проверить зрение. Он замечает, что читая, стал слишком близко подносить книгу к глазам. Руфусу выписывают очки. В оптике он долго выбирает оправу и, наконец, останавливается на тонкой серебряной оправе, которая, по словам продавщицы, ему очень идет. Он надевает очки и только тогда замечает, что видеть стал даже не лучше или четче, а вообще по-другому. Всю дорогу до дома Руфус обдумывает, как лучше ответить Моуди, который, Скримджер знает точно, завтра обязательно скажет ему, что аврор не должен носить очки, потому что у аврора не может быть проблем со зрением, и как он, Руфус, собирается работать, если в двадцать три года уже надел очки. Когда Руфус открывает входную дверь, в его голове уже сложился ответ, призванный раз и навсегда пресечь подобные вопросы в будущем. Руфус знает, что на его рабочих качествах никогда не отразятся проблемы со зрением и с чем бы то ни было еще. Он просто никогда не допустит этого. В такие моменты он мысленно говорит директору Хогвартса: «Видите, Вы думали, что я сдамся, Вы сможете сломать меня, подчинить себе. Нет, позвольте я не буду доставлять Вам такого удовольствия. Я всегда шел на шаг впереди остальных, и теперь так будет всегда, я не допущу, чтобы было иначе. Пусть я делаю двойную работу, но это окупится. Раз уж Вы не смогли задурить мне мозги, значит, я просто не имею права отступить».

38. В одну из встреч Амелия, рассказывая о работе, говорит Руфусу:

— Помнишь Крауча, зама нашего начальника? Так вот, в прошлом месяце его повысили, теперь он начальник нашего Департамента. Я только удивляюсь, почему этого не произошло раньше. Сразу было видно, что Крауч двигается к этой должности семимильными шагами.

— А старый начальник куда делся? — спрашивает Руфус. — Вышел на пенсию?

— Нет, ты что, он не такой уж и старый. Перевели на другую должность. Куда именно — я не знаю, но слышала, что должность хоть формально и руководящая, но на деле так, — Амелия машет рукой и кривит губы, — с прежним постом не сравнить. Но знаешь, это хорошо. Потому что нам нужен такой, как Крауч. Он, кстати, команду подчистил, кое-кого уволил. Я у него вроде бы на хорошем счету, меня не трогают. И вообще он молодец. Уходит самым последним, всегда допоздна сидит. Работает, а знаешь, как других гоняет! Все у него быстро делается, не то, что раньше, когда одну бумажку полдня на подпись ждали.

— Я просто в восторге от вашего Крауча, — усмехается Руфус. — Теперь думаю, как бы к вам перейти работать.

— Ты зря смеешься, — Амелия серьезно смотрит на него. — Ты просто его не знаешь. Такие, как этот Крауч, как раз и становятся потом министрами.

39. Руфусу двадцать пять. Осенью умирает мать. Происходит это как-то внезапно. Матери стало хуже, но ей в последнее время нездоровилось больше обычного, и Руфус подумал, что через несколько дней наступит ремиссия, как бывало раньше, но в этот раз становилось хуже с каждым днем, и тогда Руфус повез мать в св. Мунго. В приемном покое его заверили, что ничего страшного нет и у них такие опытные колдомедики, что его мать не задержится здесь надолго, это обыкновенное обследование, а он, Руфус, может приходить навещать ее. Колдомедики оказались правы в одном: она действительно надолго не задержалась в их больнице. Она умерла через неделю. Руфус приходит каждый вечер после работы, садится, берет ее за руку и они молчат. В последний вечер мать говорит ему:

— Не грусти обо мне.

Руфус только кивает. Он не знает, что сказать. Но мать всегда понимала его без слов.

— Обещай, что не будешь горевать. Я знаю, что сначала тебе будет плохо, но обещай, что ты не станешь сидеть дома и оплакивать меня. Я хочу, чтобы, когда это случится, ты на следующий день пошел на работу. Там люди, новые эмоции и жизнь движется. Ты не должен опускать руки и расстраиваться. Пообещай мне.

Руфус опять кивает и прижимается губами к материной ладони. Когда он выходит из палаты, то задерживается в дверях, оборачивается и смотрит на мать.

— Иди. Все будет хорошо.

Утром ему сообщают, что в четыре часа во сне умерла миссис Скримджер.

40. На Рождество его приглашают к себе Корнфуты. Малышке Лиз уже четыре, и она обожает своего крестного. Впрочем, это взаимно. Руфус приносит Лиз сладости и подарки, но девочка, вместо того, чтобы посмотреть, что ей принесли, сразу забирается Руфусу на колени, с явным намерением расположиться там с максимальным удобством и надолго. Руфус смотрит на Бена и Одри. Они никогда не говорят, по крайней мере, в присутствии других, о своей любви, как это делают некоторые, но достаточно просто заметить, как они смотрят друг на друга, чтобы понять, им не нужны слова, потому что никакими словами нельзя выразить то, что происходит между ними.

41. Руфусу тридцать. Когда он пытается вспомнить прошедшие несколько лет, то в памяти всплывают бесконечные тренировки, рейды, допросы обвиняемых, потом опять тренировки, редкие встречи с Беном и его семьей, и еще более редкие встречи с Амелией, на которых Руфус про себя всегда задается вопросом, почему Амелия до сих пор одинока и что в ее Департаменте, наверное, все слепы, раз этого не замечают. По крайней мере, если бы он работал не в Аврорате, а в Департаменте по магическому законодательству и мог бы себе позволить пригласить Амелию на свидание, он давно бы это сделал. И тут же отгоняет от себя подобные мысли. Он не имеет права даже думать об этом.

Руфуса повысили. Он старший аврор и уже не в подчинении у Моуди. Он был еще несколько раз ранен, многократно проявлял мужество во время операций и имеет благодарности и поощрения руководства. Ему говорят, что он далеко пойдет, что у него хорошие перспективы. Руфус и сам это чувствует. Он ощущает, что на правильном пути.

Теперь Руфус возвращается домой очень поздно. Почти каждый день он засиживается в кабинете, где всегда находятся какие-то дела, мелкие и не очень, которые отнимают много времени и сил. Но так даже лучше. Он должен много работать и не может себе позволить делать это спустя рукава даже в незначительных мелочах.

Уже почти ночью Руфус возвращается в дом, в котором когда-то жил с дедом, бабкой и матерью, а теперь живет один. Он знает, что так будет всегда. Он закрывает калитку и идет по дорожке темного сада к дому, где в окнах нет ни одного огонька. В такие минуты дом кажется Руфусу очень старым, очень одиноким и почему-то уставшим. Руфус заходит внутрь и пока он поднимается по лестнице на второй этаж, ему кажется, что дом живой, что он слышит шорохи и вздохи, будто стены жалуются на что-то. Перед тем, как лечь спать, Руфус подходит к окну. Ближайшие соседи далеко, это место вообще уединенное, чем и нравится Руфусу. Поэтому из окна он видит только черное небо, на котором нет ни одной звезды, поле вдалеке, куда он любил бегать ребенком, а еще дальше лес, который сейчас кажется зловещим. Руфус задергивает шторы и ложится в постель.

42. Руфусу тридцать два. Его крестница впервые едет в Хогвартс. Руфусу кажется, будто это он снова собирается в школу. Несмотря на занятость, он каждый вечер находит время, чтобы поговорить с Лиз по каминной сети и выслушать, где она сегодня была с родителями и что они купили. Лиз уже многое знает. Бен и Одри не могут допустить, чтобы их ребенок ехал в школу неподготовленным, и Лиз уже успела прочитать «Историю Хогвартса» и некоторые учебники, заявленные в списке для первокурсников. Когда ей во вкладыше из-под шоколадной лягушки попадается изображение Дамблдора, она говорит крестному: «Это он был у тебя деканом?» Руфус коротко отвечает: «Да». Он не собирается навязывать девочке свое мнение, считая Лиз достаточно смышленой для того, чтобы она смогла составить собственное мнение о директоре. А Лиз, подумав, смотрит на Руфуса и не спрашивает, а утверждает: «Он тебе не нравится».

Первого сентября Руфус, взяв на работе отгул до обеда, прибывает на платформу девять и три четверти, где уже ждут Корнфуты. У него в руках клетка с красивой совой шоколадно-бурого цвета с белыми пятнами. Когда Лиз видит клетку, у нее загораются глаза: родители не стали покупать фамильяра, потому что Руфус сказал, что хочет сделать это сам.

Руфус садится перед девочкой на корточки, крепко прижимает к себе и шепчет: «Будь умницей, солнышко». Потом отстраняется и видит, что в глазах Лиз блестят слезы. Он ободряюще улыбается, девочка улыбается в ответ, потом показывает на клетку с совой и тихонько говорит: «У нее есть имя?» Руфус обнимает крестницу за плечи: «Нет. Это твоя сова и ты должна сама назвать ее». Лиз смотрит на птицу, а потом так же тихо произносит: «Тогда я назову ее Кэрри. Я всегда хотела именно такую сову. Спасибо».

Когда поезд уже отъезжает от платформы, Лиз высовывается из окна, машет рукой и Руфус слышит: «Увидимся на Рождество!» У Руфуса на душе так тяжело и неспокойно, будто он отправил в дорогу собственную дочь.

43. Лиз приезжает домой на свои первые рождественские каникулы. Все предыдущие четыре месяца Руфус исправно получал от нее по письму каждые две недели, и так же исправно каждый раз садился тем же вечером писать ответ. В отличие от родителей, она попала на Рэйвенкло. Рассказывая Руфусу об учебе, Лиз говорит:

— Когда наш декан, профессор Флитвик, узнал, что ты мой крестный, он очень обрадовался, долго о тебе говорил. Рассказывал, что ты был одним из самых способных его учеников. Я решила не писать об этом, а рассказать, когда встретимся, — и улыбается лукаво. Потом она говорит еще что-то, но Руфус не вслушивается, просто смотрит на девочку и чувствует в груди необъяснимую нежность к ребенку, которого считает родным.

44. Руфусу тридцать три. Амелия, поздравляя его с Днем рождения, говорит: «Возраст Христа». Они оба в достаточной степени знают культуру маглов, чтобы понять, о чем речь.

Как старший аврор, он теперь тренирует новичков. Руфус старается научить их всему, что знает сам. Однако, это не дает тех результатов, на которые он рассчитывал, что неимоверно раздражает. Поначалу Руфус думает, что дело в нем, ищет свои слабые стороны, анализирует, пока однажды Амелия не говорит ему: «Послушай, мне больно видеть, как мой лучший друг бьется как рыба об лед. Пятнадцать лет прошло с тех пор, как мы окончили Хогвартс. Пятнадцать лет там новый директор, и мы оба знаем, что это за человек. Те, которые доучивались в наши годы, выпустились, сменилось целое поколение. Естественно, что они другие. Пойми, у них другие ценности и идеалы. Просто делай, что должно. Не надо корить себя за то, что недодал чего-то. Ты все делаешь правильно. Это времена изменились. И боюсь, дальше будет только хуже».

Правда, все не так уж плохо. Попадаются и толковые ребята. Одного из них, Гавейна Робардса, Руфус выделяет сразу. Это молодой человек с темно-русыми волосами и приятными чертами лица. Руфус видит в нем себя, каким он был в восемнадцать лет. Гавейн сразу покоряет своим желанием учиться, узнавать что-то новое, и Руфусу нравится этот энтузиазм, который он всеми силами старается поощрять. Гавейн с первого же дня начинает обращаться к инструктору не «мистер Скримджер» и «сэр», а «шеф», и когда Руфус впервые слышит такое обращение, то испытывает не возмущение оттого, что курсант нарушает субординацию, а удивление, потому что раньше к нему так никто не обращался, а во второй раз это воспринимается Руфусом как должное. Он еще больше удивлен, когда узнает, что Гавейн окончил факультет Слизерин. Тот в ответ лишь пожимает плечами. В молодом курсанте Руфусу нравится все: ум, любознательность, пытливость, какое-то внутреннее благородство, честность, стремление все попробовать и посмотреть самому. Ни дня не проходит без того, чтобы Руфус не слышал: «Шеф, покажите мне только, как это делается, а дальше я хочу попробовать сам» или «Шеф, Вы не могли бы объяснить мне, я не совсем понимаю». И Руфус с удовольствием проводит время с Гавейном. Он чувствует, что этот парень далеко пойдет.

45. Руфусу тридцать шесть. Гавейн окончил Школу Авроров с отличием и теперь работает под началом Скримджера, чему оба явно рады. Гавейн рассказывает, что среди его бывших соучеников по школьной скамье популярны идеи некоего человека, именующего себя Лордом Волдемортом. Гавейн говорит, что этот Волдеморт далеко не глуп, а вдобавок ко всему явно не последний маг, по крайней мере, так рассказывают его знакомые. Руфус и сам краем уха слышал об этом человеке, который представлял собой что-то наподобие оппозиции. Когда Руфус спрашивает, почему же Гавейн не примкнул к рядам сторонников Лорда Волдеморта, молодой человек смеется: «Ну, в школе меня туда не звали. А если сейчас позовут, я уже сам не пойду. Зачем мне это? Я хочу остаться с вами, шеф».

46. На встречу Амелия приходит расстроенной.

— Нашего начальника, Крауча, повысили. Теперь он глава Отдела магического правопорядка. Естественно, его прежнее место начальника Департамента, освободилось. Если честно, я очень рассчитывала на эту должность. Крауч всегда меня отличал от других, да и не в этом дело. Я и сама знаю, что хороший профессионал. И потом, за эти годы у меня столько благодарностей, и многие в Департаменте думали, что я приду на пост вместо Крауча. А начальником Департамента поставили одного хмыря. Самое обидное, что знаний у меня столько же, сколько у него, если не больше. Просто мне дали понять, что сделали выбор не в мою пользу только потому, что стоял выбор между мужчиной и женщиной. И на руководящую должность решили поставить мужчину. Вот и все, — Амелия чуть не плачет. Руфус обнимает ее. И в этот момент ему хочется только одного: никогда не отпускать Амелию, защитить ее от всего мира и разорвать тех, кто посмел расстроить ее.

47. У Руфуса пополнение: к нему прикрепляют новых учеников. Внимание привлекают юноша и девушка, которые стоят, держась за руки.

— Фрэнк Лонгботтом, сэр, — представляется парень.

— Алиса Лонгботтом. Мы молодожены, сэр — робко улыбается девушка.

Руфус кивает и переходит к высокому темнокожему парню.

— Кингсли Шеклболт, сэр.

Что ж, будем работать, думает Руфус.

48. Руфусу тридцать восемь . Лиз окончила шестой курс, и Руфус уже предвидит, что в ближайшее время разговоры будут только о ТРИТОНах. Лиз в мае исполнилось семнадцать и она уже совершеннолетняя. Руфус покупает крестнице подарок — изящный золотой кулон, изображающий Тельца, знак Зодиака, под которым родилась Лиз. Девочка стала совсем большая и должна украшать себя, считает Руфус. Вдобавок Амелия, вместе с которой они ходили в магазин, сказала ему, что знак Зодиака будет также служить владельцу оберегом.

Руфус ведет крестницу в кофейню и готовится выслушать подробный отчет о школьных успехах, как бывало всегда. Но вместо этого Лиз говорит:

— Знаешь, в мае, когда пятый курс сдавал СОВ, произошла абсолютно ужасающая история. У нас в школе есть четверо парней, кстати, с Гриффиндора. Вернее, у меня сложилось впечатление, что там двое дружат друг с другом, а двое других на подхвате. Так вот, они такие шутники, знаешь, только шутки у них странные. Ну, видно любят поиздеваться над другими. И они прицепились к одному парню, он из Слизерина. Такой тихий парень, с мозгами, и видно, в зельеварении хорошо разбирается, потому что Слагхорн вечно про него говорит. И он ходит, никого не трогает, а те четверо цепляются к нему. На пустом месте, причем. Просто противно смотреть. А в мае, когда они сдавали СОВ, они после экзамена подвесили каким-то заклинанием этого парня, у него фамилия Снейп, в воздухе вниз головой и стянули с него штаны. И это видела вся школа, представляешь? Вот уроды! Это они так развлекаются. И самое интересное, ни учителя, ни директор ничего не сделали.

Руфус чувствует омерзение. За годы работы в Аврорате он видел многое и редко это были приятные вещи. Он выработал в себе то, что называют «профессиональной мозолью» на сердце, иначе он бы не продержался и года. Но сейчас, слушая рассказ крестницы, Руфус чувствует, как внутри смешиваются гнев, ужас и стыд. Ему отвратительно, что сделавшие такую мерзость люди учатся на Гриффиндоре, факультете, который всегда декларировал благородство и честь, а теперь там учатся отморозки, способные на такую подлость, и это в шестнадцать лет. Ему стыдно за свой факультет, за себя, за то, с чем и кем теперь у Лиз будет ассоциироваться Гриффиндор. И он испытывает ужас оттого, во что превратились Гриффиндор и вообще Хогвартс при Дамблдоре, раз там творятся такие вещи, а администрация бездействует, поощряя тем самым на дальнейшие подлости.

«Мерлин мой, директор, чего Вы добиваетесь? Что же Вы творите? Чему учите детей, ведь они наше будущее, но мне страшно от такого будущего», — думает Руфус. Он уже не удивляется тому, что с каждым годом к нему в Школу Авроров приходят люди, разительно отличающиеся от тех, с которыми учился он сам. И нет, это не просто смена поколений и новые взгляды, совсем нет. Самое ужасное, что Руфус видит, как смещены ценности и моральные принципы у людей, вышедших из Хогвартса, где провели семь лет под руководством человека, который пытался манипулировать и ломать людей под себя, еще когда был его, Руфуса, деканом. Руфус чувствует, что Дамблдор преследует свои цели, но какие — не может понять, как ни старается.

— Ты слышал про Волдеморта? — спрашивает Лиз. — Среди некоторых учеников его идеи очень популярны. Что ты об этом думаешь?

Руфус слышал. Слышал и понимает, что это опасный и сильный враг. Не мифический, а вполне реальный. Если Министерство и Дамблдор этого не видят или не хотят видеть, то у Руфуса все холодеет внутри, когда он представляет, что будет, когда человек, именующий себя Волдемортом, наберет достаточное количество сторонников. Руфус через свои каналы периодически получает информацию о том, что число поклонников идей Волдеморта растет с каждым днем. Его поддерживают многие семьи, которые не просто чистокровны, а еще богаты и влиятельны. Неискушенному человеку эти идеи могут показаться разумными и привлекательными, но Руфус догадывается, что за этим стоит и во что может вылиться.

— Лиз, — начинает осторожно Руфус, — понимаешь, все революции в этом мире происходят исключительно из-за амбиций той или иной группы людей. Что бы они не говорили, на самом деле, они затевают войну и гонят на баррикады сторонников только из-за своих интересов. Они умеют убеждать, поверь мне, но их не интересуют люди, их ничто не интересует, кроме своих собственных желаний и идей. Все они преследуют свои цели, чем бы они не прикрывались, все они одинаковы. Прошу, держись подальше от всего этого.

49. Руфусу тридцать девять. В Аврорате теперь три новых сотрудника, наличие которых очень радует Руфуса: супруги Лонгботтом и Кингсли Шеклболт, один из лучших курсантов Школы за последние несколько лет. К неудовольствию Руфуса, Лонгботтомов отправляют работать под началом Моуди.

Лиз заканчивает Хогвартс с «П» по всем ТРИТОНам и по этому случаю Бен устраивает маленькую домашнюю вечеринку для самых близких. В сентябре Лиз уезжает во Францию. Она хочет продолжить обучение, подучить языки и переводить редкие книги. Дела у Бена идут хорошо, поэтому Корнфуты могут себе это позволить. В глубине души Руфуса не оставляет мысль, что скоро в Британии начнутся события, от которых Лиз стоит быть как можно дальше

50. Руфусу сорок один. Война, которую он ждал и к которой, казалось, был готов, началась неожиданно и застала Руфуса врасплох. В те дни его радует только одно: Лиз во Франции, где ей предложили работу, а значит, в безопасности.

Руфус удлиняет свой рабочий день до шестнадцати часов и совсем не удивляется, когда Гавейн вечером приходит и устраивается за столом рядом с Руфусом. А на вопросительный взгляд спокойно говорит: «Шеф, неужели Вы думали, что будете тут один? Вместе мы быстрее управимся. Давайте, что надо делать». И так повторяется каждый вечер. Чаще всего они уходят домой заполночь.

То, что поначалу казалось разовыми атаками, перерастает в целенаправленные кровопролитные действия. Убийства сначала маглов, а затем и магов, кровь, грязь, засады и бои, в которых авроры несут потери, бессонные ночи, неспокойные дни, решения, которые нужно принимать незамедлительно и от которых зависит судьба вверенных тебе людей, боль и отчаяние, страх, но не за себя, за близких, за Амелию, — вот чем наполнены дни Руфуса. И скоро эта грязь и эти убийства становятся каждодневной нормой.

Вскоре Руфус узнает, что в противовес Пожирателям Смерти, организации Волдеморта, Дамблдор создает свою организацию под названием «Орден Феникса». У Руфуса это вызывает сначала недоумение, а затем ярость. Как этот человек может кидать вчерашних школьников на передовую, без должной подготовки и в полной мере не объяснив, чем им грозит это геройство? К чему это? Неужели они действительно верят в то, что смогут противопоставить кучку энтузиастов, ничего толком не умеющих, хорошо подготовленным бойцам Волдеморта, которые к тому же имеют численное преимущество? Это будет просто бойня и Дамблдор не может не осознавать этого. У Руфуса не укладывается в голове, как Дамблдор убедил этих детей, а Руфус считает их детьми, идти на смерть за чужие идеалы, как внушил им это, что сказал, что пообещал… Почему он вообще имеет такое влияние на людей?

Когда Руфус делится своими мыслями с Гавейном, тот грустно улыбается: « Слышал я про этот Орден. Шеф, они нам точно не помощники. Только себя погубят. Вы знаете, что это за Орден? Там почти одни выпускники Гриффиндора. Почитатели Дамблдора, не иначе. Они ему в рот смотрят, а знать толком ничего не знают. Только маршируют дружно и хором кричат свои лозунги, да лезут на рожон. Уж поверьте, добром это не кончится. Сами подумайте, шеф, что можно ожидать от организации, названной в честь фамильяра своего лидера?»

Руфус и сам все понимает. Слова Гавейна только подтверждают его догадки и он испытывает облегчение от того, что не ему одному приходят в голову такие мысли. А еще Руфус думает о том, что это привычка диктаторов — называть что-либо в свою честь. И нисколько не смущаться. В этот момент Руфусу кажется, будто они с Гавейном одни в темноте, на передовой, а позади ничего и никого нет, и идти им придется в одиночку, и отступить они не могут, и ошибиться тоже не могут, слишком велика цена. Что ж, он готов.

51. Руфусу сорок два. Впервые за много лет пост Министра Магии занимает женщина — Миллисента Багнолд. Эта новость на многих производит эффект струи чистого воздуха, ворвавшейся в затхлую комнату. Новый министр — это новые надежды, планы, уверенность в победе. Правда, есть и те, кто скептически относятся к подобному назначению и не скрывают этого. Руфус пытается держаться «золотой середины»: прежде, чем что-то говорить, надо посмотреть нового министра в деле, какие действия будут предприниматься, какие законы издаваться, какова будет новая кадровая политика. Руфус уже давно привык оценивать людей исключительно по поступкам, а в теперешней ситуации это особенно актуально.

Амелия после работы вихрем врывается в кабинет Руфуса:

— Наконец-то! — И в ответ на недоумевающий взгляд друга поясняет: — Когда руководить начинает женщина, все обязательно завершается благополучно.

52. Руфус с Гавейном приглашены на совещание к Бартемиусу Краучу. До этого Руфус лишь несколько раз видел Крауча в министерских коридорах да слышал рассказы Амелии. Теперь ему хочется проверить, правильно ли он представлял себе этого человека.

И Крауч оказывается именно таким, каким представлял его Руфус: собранный, до крайности педантичный человек, со своими твердыми убеждениями, которые считает единственно верными, жесткий и нацеленный на результат. Когда он говорит о борьбе с Пожирателями, Руфус замечает толику фанатизма в его речи. То, что Руфус слышит, поначалу ошеломляет: Краучу удалось протолкнуть закон об использовании аврорами при задержании Непростительных заклятий. Руфус прекрасно понимает, что это будет означать на самом деле: авроры смогут попросту убивать, прикрываясь служебным положением, тем самым уподобляясь тем, против кого они борются, и сами использовать те методы, за которые карают ту, другую сторону. Руфус также понимает и то, что это означает пытки на допросах и, как следствие, недостоверные показания. И как нож в мягкое масло, врезаются в мозг слова Крауча: «Другого выхода у нас нет. Мы должны бить врага его же средствами. Должны показать, что враг ответит за каждую пролитую каплю крови, за каждое брошенное проклятие. Они должны четко осознавать это. Мы не собираемся терпеть и не дадим им спуску. В сложившейся ситуации надо действовать решительно и помочь могут только радикальные меры».

«Это война. Война», — бьется у Руфуса в мозгу единственная мысль.

А затем Крауч доводит до сведения собравшихся, что со следующей недели Азкабан начнут охранять дементоры. Руфус прекрасно осведомлен, что они из себя представляют. Он знает, чем грозит заключенным общение с этими тварями. Если раньше дементоры лишь приводили в исполнение смертные приговоры, которые были большой редкостью и от которых Руфуса внутренне передергивало всякий раз, когда он об этом слышал, хоть он и не подавал виду, то теперь все действительно изменилось и вышло на новый виток. Руфус до последнего не верил, что Краучу удастся уговорить Министра на присутствие дементоров в Азкабане. Тем не менее, ему это с блеском удалось. Краем сознания Руфус отмечает, что если плоды трудов Крауча принесут ощутимую пользу, то до министерского кресла рукой подать. Впрочем, в данной ситуации его, Руфуса Скримджера, интересует лишь победа и неважно, кому припишут заслуги. Важен результат. А на результат они работают сообща.

53. Руфус приносит из дома подушку с одеялом, комплект постельного белья, бритвенные принадлежности и сменную рубашку. Он уже не может позволить себе терять время, ночуя дома и тратить на сборы драгоценные минуты, если его вызовут среди ночи. В последние месяцы ему всего пару раз удавалось поспать более шести часов, и Руфус решает, что разумнее будет в эти дни ночевать на диванчике в своем кабинете.

54. Во время одного из рейдов Руфуса ранят в ногу. Рана серьезная, но ему еще повезло, что заклятие прошло по касательной — Гавейн сориентировался вовремя, иначе повреждения были бы гораздо хуже.

В св. Мунго Руфус первым делом интересуется, когда он сможет вернуться к работе. Ему невыносима мысль о том, что он разлеживается, когда его люди рискуют каждую минуту.

«Через неделю, не меньше. Проклятие не из легких, да и повреждения такие, что тяжело поддаются лечению». Руфусу хочется завыть. Через два дня колдомедик, неуверенно потоптавшись у кровати, говорит Руфусу: «Мистер Скримджер, вынужден сообщить Вам неприятную новость. Мы делаем все, что в наших силах, но, к сожалению, хромота останется на всю жизнь. Я бы посоветовал Вам купить трость в ближайшее время. Возможно, Вы будете нормально ходить без трости, хромота несильная, но к концу дня, когда нога устанет, хромота будет прогрессировать. Мистер Скримджер, поймите, Вам еще повезло — нога могла бы вообще не сгибаться». Руфусу хочется проклясть все и всех.

За день до выписки его навещает Гавейн. На требование предоставить полный отчет о происходящем, делает кислое лицо:

— Все по-старому. Вот вчера было задержание некоего Эвана Розье. Наш Моуди отличился: убил парня при задержании, а мы хотели взять его живым, он многое мог бы порассказать. Моуди говорит, вроде защищался. Сам не знаю, не видел. Ну, правда, этот Розье оказался не промах. Завтра придете, сами увидите.

55. Моуди со вставным глазом и вправду выглядит феерично. «Чертов протез», как про себя называет Руфус волшебный глаз, придает Моуди еще более безумный вид, чем был до этого. А уж вкупе с манерами и со шрамами, как застарелыми, так и вполне свежими, впечатление аврор производит устрашающее.

Среди завала отчетов, которые начинает разгребать Руфус, ему попадается информация по Ордену Феникса. Орден несет колоссальные потери, а учитывая его малочисленность, если война не закончится в ближайшее время, их всех просто перебьют. Добрая половина уже пропала или мертва. У Руфуса сжимается сердце. Как Дамблдор допускает, чтобы его люди так просто шли в расход? Неужели он их ничему не учит? Видимо, нет, судя по тому, что многим по двадцать лет и они не профессиональные авроры. Что они могут сделать? Дамблдор сотрудничает с властями де-юре. Но почему он не хочет делать этого де-факто? Или единолично управлять горсткой людей, создав организацию, названную фактически в его честь, и не упустить ни капли власти и оставаться для этих людей единственным авторитетом для Дамблдора важнее? Руфус не может ответить себе на эти вопросы. Он просто не знает ответов. Он знает точно только то, что идет борьба за власть и после победы, их общей победы, в этом Руфус не сомневается, начнется настоящая грызня и передел сфер влияния. Ему нужно удержаться на плаву. Ему нужно постараться сохранить своих людей в этой бойне, потому что именно он отвечает за них. И ему нужно закончить свои незавершенные дела.

Скоро все решится.

56. Амелия сидит рядом с Руфусом сжав пальцы так, что побелели костяшки. Глаза сухие — плакать уже нет сил. И слез уже нет. Эдгар, ее брат, погиб. Руфус знает, что тот был членом Ордена Феникса. Амелия обмолвилась об этом всего раз, дав понять, что обсуждать это не хочет и лично она вступать в какую-либо организацию не собирается, она отдает предпочтение Министерству, а Эдгар взрослый человек и сам в состоянии принимать решения. Теперь Эдгара и его семью убили, а Амелия сидит у Руфуса в кабинете, смотрит в пустоту и молчит. Руфус про себя клянется, что найдет тех, кто это сделал. Амелия поднимает на него взгляд, ничего не говорит, просто смотрит, и он так же молча, кивает. Хорошо, что они понимают друг друга без слов.

57. Амелия наконец-то улыбается, искренне, по-настоящему. У нее появилась племянница. В семье ее младшего брата Роберта родилась девочка, которую назвали Сьюзен. Малышке несколько недель от роду, а Амелия души в ней не чает и скупает в магазинах пинетки, платьица, как она поясняет, «на вырост», чепчики и горы игрушек, от простых погремушек до сказочных наборов с оживающими фигурками животных, говорящих кукол и книжек со сказками, как магловских, но с превосходным оформлением и чудесными иллюстрациями, так и магических, где изображения двигаются. Амелия показывает Руфусу колдографию Сьюзен: «Посмотри, какое чудо! Совсем крохотулька!» Руфус старательно отгоняет от себя мысль, что у него могло бы быть такое же чудо.

58. Руфусу сорок три. Практически всегда он носит с собой трость. В первой половине дня нога ведет себя нормально, но ближе к вечеру начинает ныть. Мази, а Руфус перепробовал их немало, помогают плохо. Несмотря на то, что куплены они в аптеке, квалификация зельеваров, изготовивших снадобья, по-видимому, оставляет желать лучшего. Когда Руфус проводит весь день на ногах, а такое случается почти каждодневно, то, ложась вечером на диванчик, ему кажется, будто ногу изнутри вспарывают и разрывают. Иногда он думает, что после войны надо будет заняться здоровьем, найти приличного колдомедика-диагноста и зельевара. Выкроить немного времени лично на себя, хотя бы потому, что он должен подавать пример подчиненным, быть авторитетом, а какой может быть пример молодежи, если их начальник хромает?

Ночует Руфус по-прежнему у себя в кабинете.

Руфус собирается заглянуть к Гавейну, но не успевает даже дотронуться до ручки, как дверь распахивается сама, выскакивает Гавейн, с какими-то абсолютно безумными, ошалевшими глазами, чуть не сбивает Руфуса с ног, а потом он слышит восторженное: «Его больше нет! Понимаете, шеф, его больше нет! Все закончилось! Мы победили!» И Гавейн, забыв про дисциплину, возраст и должности, сжимает начальника в железных объятиях.

Поздней ночью, сидя на экстренном совещании у Крауча, Руфус, выслушав все подробности поразительной истории о том, как от годовалого ребенка отрикошетила Авада Волдеморта и тот… исчез, думает, поглядывая на Гавейна: «Нет, старина. Боюсь, ничего не закончилось. Просто нам дали передышку». Свои сомнения Руфус предпочитает держать при себе. Особенно, если для них пока нет достаточных оснований.

После совещания, когда формальная часть завершена, все выходят в коридор, поздравляют друг друга. Руфус идет к выходу из Министерства и его омывают эти волны ликования, но он ничего не ощущает и двигается, словно на автомате. Он аппарирует домой и только тогда чувствует неимоверную усталость, словно вся тяжесть мира внезапно навалилась на его плечи. Ему хочется одного — спать.

59. Руфус в ярости. Фрэнка и Алису Лонгботтомов Пожиратели пытали Круциатусом и свели этим с ума. Хуже всего, что при этом у них остался маленький сын, которого теперь придется воспитывать бабушке, просто потому, что больше некому. Руфус проклинает себя, хоть Лонгботтомы и не были у него в отделе, но он учил их и хорошо помнит недоумение, которое он испытывал всякий раз, глядя на Алису, на ее милое доброе лицо и думая, что этой девушке меньше всего подходит профессия аврора, несмотря на то, что делами Алиса доказывала обратное. Проклинает Моуди, в подчинении которого как раз были Лонгботтомы и который не озаботился безопасностью подчиненных, где один — не просто аврор, а прежде всего — молодая мама. Руфус клянет пресловутый Орден Феникса, в котором состояли Лонгботтомы, просто за то, что в этом Ордене очень быстро и легко умирают люди. И Руфусу больно от того, что теперь пожилая женщина возьмет на себя не только заботу о внуке, который слишком мал и на его воспитание понадобится очень много времени и сил, но и заботу о недееспособных сыне и невестке, которым колдомедики уже никогда не смогут помочь. Про себя Руфус решает во что бы то ни стало выбить из главы ведомства хотя бы материальную помощь семье авроров. Он обязан это сделать.

60. На одном из задержаний Моуди ранят в ногу. Поначалу Руфус думает, что в худшем случае тот отделается травмой, похожей на его собственную. Моуди поразительно живучий. Однако тот появляется в Аврорате спустя почти три недели. В первый момент Руфус смотрит и понимает, что что-то неправильно, только мозг отказывается фиксировать, что же именно. И лишь спустя минуту до сознания доходит: вместо ноги у Моуди протез. Деревяшка, как в историях про пиратов. А вкупе со шрамами и вставным глазом аврор действительно смахивает не то на пирата, не то на бандита с большой дороги. Во всяком случае, вид у него бывалого вояки. Глядя вслед Моуди, Руфус думает, что ему грех жаловаться — он сравнительно легко отделался.

61. Руфус с Амелией выходят из зала судебных заседаний. Беллатрикс Лестрейндж, братьев Рудольфуса и Рабастана Лестрейнджей и Бартемиуса Крауча-младшего приговорили к пожизненному заключению в Азкабан. По сути, к медленной и мучительной смерти, к издевательствам, после которых они умрут или окончательно потеряют рассудок. Впрочем, Руфус согласен с подобным приговором по отношению ко всем троим Лестрейнджам. Ничего, кроме отвращения, они не вызывают. А вот Крауч-младший… Руфус никогда не был сентиментальным человеком и работа аврора закалила его еще больше, но то, как мальчишка плакал, кричал, что не виноват и взывал к матери наводило на размышления. Нет, такое поведение ни в коем случае не оправдывало этого щенка, просто заставляло задуматься, делал ли он все то, в чем его обвиняют, или был, что называется, «на подхвате»? Руфус одергивает себя, вспомнив миссис Лонгботтом. Эти ублюдки лишили ее самого дорогого — сына. И они понесли заслуженное наказание. Единственное, что удивляет Руфуса, так это то, что их не приговорили к поцелую дементора. Из раздумий Руфуса выдергивает Амелия, беря друга за локоть:

— Бедная миссис Крауч! Ее жалко больше всех. Она такая славная женщина и видно, что без памяти любит и мужа, и сына. За что ей такой удар? Краучу-то, наверное, все равно. Это миссис Крауч всегда сыном занималась, Крауч его и по выходным-то не видел. Карьеру строил, ясное дело. Вроде и для семьи старался, а вот, чем все кончилось. У меня бы на месте Крауча-старшего сердце разорвалось, если бы пришлось отправить сына в Азкабан.

Руфус в это время думает о том, как спокоен был Дамблдор, сидевший недалеко от Крауча, когда судили мучителей его орденцев, оставивших сиротой ребенка, который через десять лет пойдет в Хогвартс.

62. Поздним вечером Амелия заходит к Руфусу в кабинет. Он ждет ее, и уже заварил чай. Сбросив официальную мантию, она устало усаживается в кресло. Помолчав, говорит:

— Сегодня было преинтереснейшее заседание. Рассматривали дело одного Пожирателя, некоего Северуса Снейпа. — Руфус вспоминает рассказ Лиз, где четверо травили одного, и с грустью констатирует, что удивляться нечему — травили гриффиндорцы, представители факультета, где учился директор. — Так вот, молодой человек, двадцать один год, окончил Слизерин…

— Как и Гавейн, — резко говорит Руфус. Резче, чем хотел, и тут же жалеет об этом. Но он не выносит даже малейших намеков, которых в последнее время становится все больше, на то, что все слизеринцы — сплошь последователи Волдеморта, и Гавейн первое тому подтверждение. Мерлин, он, Руфус, знает, что Амелия не подвержена подобным настроениям, так кто тянул его за язык!

Но Амелия за столько лет, очевидно, научилась все понимать правильно. Словно ничего и не было, она продолжает:

— В общем, ничего особенного. Но это на первый взгляд! Жаль, тебя не было и ты не видел, какое представление устроил Дамблдор. Он встал и прямо заявил, что этот Снейп работал в качестве тайного агента на Орден Феникса вот уже как год. Представляешь? Поручился за этого парня перед всеми. Наш Президиум, конечно, ахал и охал.

— И что? — Руфусу все это совсем не нравится.

— Северуса Снейпа оправдали. По всем пунктам, разумеется. Зная авторитет Дамблдора иначе и быть не могло. Вот такие дела творятся на свете.

Руфусу есть над чем подумать. Не может быть все так просто.

63. Руфусу сорок четыре. Самое знаменательное событие последнего времени — отставка Бартемиуса Крауча с поста главы Отдела магического правопорядка и перевод на пост главы Департамента международного магического сотрудничества. Конечно, новая должность это не совсем то, что нужно Краучу, с его-то характером, но Руфус уверен, что такой универсал как Бартемиус будет работать с отдачей и в полную силу практически на любой должности и везде сможет добиться успеха. Что ни говори, а он профессионал высочайшего класса.

Самое приятное во всей этой ситуации — назначение Амелии на пост главы Отдела магического правопорядка. Когда министерская сова принесла Амелии приказ о новом назначении, она сначала не поверила, считая его розыгрышем, а потом примчалась через камин в кабинет Руфуса, нисколько не стесняясь окружающих, которые могли за этим наблюдать. А в кабинете Руфуса они вместе читали и перечитывали письмо, потом Амелия сказала: «Я не верю, этого не может быть», потом: «Я боюсь», и наконец: «Я счастлива!» и кинулась Руфусу на шею. А после они послал Гавейна за шампанским и втроем отметили начало нового пути Амелии по карьерной лестнице. Вспоминая это, у Руфуса всякий раз теплело на душе. Амелия умница, она заслужила это назначение и справится. Жаль только, что все так обернулось и не видать теперь Краучу министерского кресла, в котором он бы смотрелся лучше, чем Багнолд. Руфус уже понял, что не стоит ждать от нового министра перемен.

64. Амелия сидит перед Руфусом в строгой темной мантии. В составе группы из коллег по Отделу и членов Президиума Визенгамота она на неделю уезжала в Рим на заседание Международного Магического Союза. Перед отъездом она заглянула к Руфусу, вся собранная и излучающая уверенность и решительность. И долго и увлеченно рассказывала о предстоящей поездке, делилась планами, коих у нее было множество. Теперь она сидит разом погрустневшая и притихшая.

— На повестке дня там стояло принятие Конвенции Магического Союза о защите жертв войны. Было понятно, что это прежде всего относится к нам, особенно в свете недавних событий. Так наши делегаты сначала попытались начать пускать пузыри, не хотели ничего принимать. И только после того, как мы остались не то что в меньшинстве, а вообще одни, потому что все подписали, только тогда и мы присоединились, но с таким видом, будто делаем одолжение. Как на нас косились! Стыдоба! Это что, мы еще ратифицировать эту конвенцию должны. Ну, здесь нам никакой Союз не указ, потому что ратифицировать мы можем Мерлин знает сколько лет. И так и будет, мы будем медлить до последнего, вот увидишь! Очевидно, подобный закон нашему Министерству не выгоден.

— Расскажи в двух словах, о чем там, — просит Руфус.

— Ну, там говорится, что нельзя убивать или наносить ранения противнику, который сдался или не может больше принимать участие в боевых действиях. Еще запрещено применять методы борьбы, способные вызвать излишние потери или страдания. Раненым необходимо оказывать медицинскую помощь независимо от того, к какой стороне они принадлежат. Взятые в плен участники боевых действий должны быть защищены от любых насильственных действий, они имеют право на получение помощи и им должны быть предоставлены судебные гарантии. Лицам, которые не принимают участие в боевых действиях, должно быть обеспечено гуманное обращение без какой бы то ни было дискриминации. — Амелия грустно улыбается и говорит: — Ты представляешь ситуацию, чтобы наше правительство ратифицировало подобное?

Нет, Руфус не представляет. А Амелия продолжает:

-Более того. Была рассмотрена Конвенция Магического Союза по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинства обращения или наказания. Мы ее отказались даже подписывать! Это естественно! После того, как разрешили применять Непростительные при задержании, объясняя это военным положением, но война закончена, а Непростительные продолжают применять и неизвестно, отменят ли это вообще когда-нибудь, как мы можем принять подобную конвенцию! В ней сказано, что надзор за исполнением будет осуществлять специальная Комиссия. То есть независимые эксперты приедут в страну и посмотрят, что творится. А если они приедут к нам, то ужаснутся! У нас дементоры в Азкабане! Поэтому наши все дружно сказали «нет» и никакая мировая общественность ничего не смогла сделать. Конечно, персоной нон-грата нас за это не объявили, но мнение соответствующее составили наверняка. В общем, я была не согласна, но один мой голос не дал ничего, кроме косых взглядов собственных коллег. Все решилось и без меня.

Руфус обнимает Амелию и гладит по волосам, а потом говорит тихо, почти шепотом:

— Не расстраивайся. Вот увидишь, все еще впереди. Все обязательно получится, как ты хочешь. Обязательно.

65. Руфусу сорок пять. Лиз присылает письмо — приглашение на свадьбу. Два года назад она познакомилась с молодым волшебником родом из Италии и теперь выходит за него замуж. Торжество планируется в Турине, на родине жениха, где молодые и собираются жить. Правда, Лиз еще не решила, что делать с работой во Франции, но уверяет, что это мелочи.

Когда в назначенный день Руфус видит Лиз в белоснежном платье, в котором она выглядит, по меньшей мере, королевой, он понимает, что это уже не та малышка, которая забиралась к нему на колени, но она все равно его любимая девочка, его крестница и все равно малышка, что ни говори. Стоя рядом с Беном и Одри, которая накануне переживала, как дочь обоснуется в чужой стране, Руфус думает: «И хорошо, что далеко. Сейчас чем дальше, тем лучше».

66. Руфусу сорок шесть. Нога в последнее время болит почти постоянно. Но дел слишком много, чтобы ходить на обследования к колдомедикам.

Проснувшись, Руфусу с трудом удается встать и добраться до работы. Дойдя до кабинета, он практически падает в кресло. Нога пульсирует болью. Гавейн, заглянувший в кабинет, всплескивает руками:

— Вот, шеф, мы Вам говорили, надо лечить и не запускать! И до чего дело дошло!

— В Мунго никто ничего не знает и не умеет, — с раздражением отвечает Руфус. — Я там сто раз был и еще раз туда не пойду. Хватит с меня их лечения.

— Шеф, не надо никакого Мунго. Я слышал про одного очень хорошего зельевара. Можно попробовать с ним связаться.

— Кто такой? — у Руфуса мелькает надежда. Гавейн еще ни разу не посоветовал плохого.

— О, молодой парень, но Вы не смотрите на возраст. Мне рассказывали, он настоящий талант. Родился зельеваром, можно сказать. Вообще-то, он преподает в Хогвартсе, вместо старины Слагхорна. Но думаю, можно попробовать написать, попросить, чтобы выполнил зелье на заказ. А что? Подработка не бывает лишней. Правда, он проходил у нас, как Пожиратель, но его оправдали. Если надо — я подниму дело в архиве. Может, Вы его знаете? Северус Снейп.

Руфус моментально вспоминает это имя и все, что с ним связано. И машет Гавейну рукой, мол, пиши, давай.

67. Ответ на письмо Гавейна вскоре пришел. Положительный. За это время Руфус успел изучить дело Северуса Снейпа от корки до корки. Почему-то мнение о Дамблдоре не улучшилось, только появились новые вопросы и пища для размышлений. Ничего, с этим Руфус разберется, всему свое время. Мистер Снейп предлагает встретиться в Лондоне для того, чтобы обговорить все подробнее. Что ж, откровенно говоря, Руфус уже составил свое мнение о Снейпе и ожидает, что встреча будет небесполезной.

68. Руфус смотрит на сидящего напротив молодого человека и недоумевает, что такой не просто талантливый, а с настоящим, врожденным даром парень делает на должности простого преподавателя в Хогвартсе. Ему надо не детей учить, Руфус еще не забыл, какими, по обыкновению, бывают студенты, а заниматься научными изысканиями. Этому Снейпу двадцать четыре, а знаний уже сейчас поболее, чем у Слагхорна. Но Слагхорн был просто хорошим зельеваром, достаточно компетентным в своей области и ничем не выдающимся, к сожалению. А Снейп в школе просто теряет время, там он ничего не добьется и не уйдет дальше своего кабинета. И чем дальше, тем больше крепнет уверенность Руфуса в том, что Дамблдор на суде свидетельствовал в пользу Снейпа не просто так. Этот старик вообще никогда ничего не делает просто так. И все, что он делает, идет исключительно на руку ему одному, он никогда не задумывается над чужими судьбами и желаниями. Руфус понял это по собственным наблюдениям, а рассказы Амелии, которая теперь заседает в Визенгамоте вместе с Дамблдором, только подтвердили мысли Руфуса. А сейчас он сидит напротив Снейпа и чувствует неожиданное расположение к этому человеку, что случается с ним крайне редко. Глядя в черные внимательные глаза, Руфусу хочется сказать: «Мальчик, ты еще так молод, у тебя вся жизнь впереди. Беги из этой проклятой школы, пока не поздно. Твой работодатель никогда не позволит тебе жить так, как хочется. Это человек с ледяным сердцем. Чем он умудрился привязать тебя к себе? На твоей руке Метка, но, едва избавившись от одного хозяина и вполне возможно, не навсегда, ты попадешь к такому же хозяину, который ничем не лучше предыдущего.» И, неожиданно для самого себя, Руфус произносит:

— Что он потребовал от тебя взамен на свободу?

69. Перед тем, как аппарировать домой, Руфус решает прогуляться по вечернему Лондону. То немногое, что рассказал Снейп, нисколько его не удивило. Внутренне он был готов услышать подобное. Что ж, значит, Непреложный Обет. Этого и следовало ожидать, Альбус Дамблдор решил подстраховаться. Руфус дает себе зарок со временем выяснить, на какой крючок Дамблдор поймал Снейпа, что умудрился раскрутить на Непреложный Обет. Одной Метки на руке мало. Значит, Дамблдор на что-то надавил, нашел какую-то точку, куда можно бить. Но и той скудной информации, что есть, пока достаточно. Теперь он, Руфус, будет присматривать за Снейпом. А в следующий раз, если будет подходящий момент, надо намекнуть парню, что директор — большой любитель покопаться в чужой голове. В любом случае, Снейп слишком талантлив, чтобы положить жизнь на алтарь личных интересов директора.

70. Руфусу сорок семь. Первое, что он делает на посту главы Аврората — назначает своим заместителем Гавейна Робардса. На новой должности ему нужны помощники и союзники, если он намеревается изменить хоть что-то в их проржавевшей системе, а менять надо многое.

Каждый день перед сном Руфус смазывает ногу белой, почти без запаха, мазью, которую сварил для него Снейп. Первый раз был неудачен, мазь помогала, но эффект был очень кратковременным. Второй вариант превзошел все ожидания Руфуса. Легкая хромота никуда не делась, но о боли он забыл и не вспоминал, даже если на ногах весь день, все благодаря Снейпу. Теперь они немного сошлись между собой. Их нельзя назвать друзьями, потому что оба еще приглядываются друг к другу, но когда они встречаются, Руфус общается со Снейпом с удовольствием. Молодой человек оказался интереснейшим собеседником, мало того, что начитанным, но, что встречалось редко, желающим узнавать что-то новое.

В одну из таких встреч Руфус напрямую спрашивает, знаком ли Снейпу термин «окклюменция»? Он, Руфус, мог бы с ним позаниматься. В ответ тот усмехается и говорит, что освоил эту практику самостоятельно. Как и я, удовлетворенно отмечает про себя Руфус. Рядом с Дамблдором такое умение никогда не будет лишним. А у Снейпа колоссальный потенциал. И будет лучше, если директор останется в неведении относительно их общения.

71. Руфусу сорок восемь. Свою деятельность в Аврорате он трезво оценивает, как глас вопиющего в пустыне. Прошел год, но ощутимых результатов нет. Только сейчас он ясно понял, с какими людьми вынужден работать и как непоколебимо их нежелание перемен. Хуже всего то, что эта застарелость и затхлость царят не только в Аврорате, а повсюду — в Визенгамоте, в Министерстве. Никто не хочет менять устоявшийся порядок. Иногда Руфус чувствует, что не может в полной мере контролировать ситуацию. Ему остро не хватает человеческих ресурсов. Эта огромная, неповоротливая государственная машина проржавела настолько, что ни один рычаг не работает так, как должен работать. И временами Руфусу кажется, что намертво заржавел не только государственный аппарат, механизм, который должен работать безупречно, а на самом деле стоящий на месте, а заржавели сами люди, их взгляды и сознание. Это хуже всего, потому что в одиночку, не имея достаточной поддержки, Руфус не может сделать ничего, сколько не пытайся. Поначалу он еще надеется на молодежь, но дети, выросшие при этом режиме и не видевшие ничего другого, очевидно, считают подобное положение дел нормой. Руфусу остается только благодарить небеса за то, что рядом с ним есть люди, разделяющие его мысли и обладающие достаточной критичностью ума, чтобы видеть реальную ситуацию в обществе, — Амелия, Гавейн, а с недавних пор еще и Снейп, который как-то незаметно стал Северусом. И если Гавейна Руфус любит как сына, то к Северусу у него отношение, как к абсолютно равному. Но, к сожалению, таких людей слишком мало.

Однажды Гавейн, не глядя в глаза, сказал Руфусу:

— Знаете, шеф, некоторые недовольны Министерством и Авроратом. Из-за бюрократических проволочек и коррупции. — И подняв, наконец, взгляд, уверенно добавляет: — Мы не можем изменить всю систему, но можем хотя бы попытаться сделать это там, где у нас есть для этого хоть какие-то возможности. В Аврорате! Я понимаю, что мы все равно подконтрольны Министерству, но какая-то самостоятельность у нас есть, чтобы хоть чуть-чуть привести Аврорат в порядок.А там кто знает, может, те, кто придут после нас, продолжат начатое.

Руфус решает начать с главного — с кадров. С нового учебного года требования при наборе в Школу Авроров ужесточаются. И это только начало. Руфус решает посмотреть на тех, кто пройдет конкурс, а затем планирует еще больше ужесточить требования к кандидатам. Он постарается, чтобы в Аврорате больше не было случайных людей. Было бы только еще из кого выбирать.

Наверху Руфусу намекают, что если он слишком завысит требования, некому будет работать. Руфусу на это плевать. Пусть лучше десять хорошо подготовленных, обученных людей, которые знают свое дело, чем сто человек, которых перебьют на ближайшем задании. Его ведомство всегда считалось элитным, и Руфус намерен сделать так, чтобы Аврорат не только считался, но и на самом деле этой элитой был. Теперь он будет брать только лучших из лучших.

72. Руфусу пятьдесят. Теперь в Школу Авроров набирают в три раза меньше человек, чем еще несколько лет назад. Хотя желающих по-прежнему много, уровень их знаний оставляет желать лучшего и многие отсеиваются уже в начале. И все равно Руфус не до конца доволен результатами. Так же его удивляет, что больше всего желающих стать аврорами, судя по заявкам, у студентов факультета Гриффиндор, его родного факультета. Как-то Руфус интересуется у Северуса межфакультетской обстановкой и слышит в ответ, что гриффиндорцы в приоритете у директора и его зама — профессора МакГонагалл, которая теперь преподает Трансфигурацию и возглавляет красно-золотой факультет. Зато Слизерин, а Северус, самый молодой в истории декан Слизерина, три года подряд берет Кубок Школы несмотря ни на что. Руфус видит, что Северус искренне гордится своими подопечными. А про МакГонагалл с брезгливостью отмечает про себя, что это первая и самая верная последовательница идей директора, ничего не изменилось с тех пор, когда она молоденькой девушкой смотрела тогдашнему профессору Дамблдору в рот и внимала каждому его слову. И своих львят, наверняка, учит тому же.

73. Руфусу пятьдесят один. Амелия, глядя на него, говорит:

— У тебя уставший вид. Ты вообще не отдыхаешь. Думаю, Гавейн вполне управится с делами сам, если ты съездишь куда-нибудь на недельку. Когда в последний раз ты был в отпуске? Ты похож на скаковую лошадь. Но, Руфус, нельзя мчаться все время без передышки. Ты себя загонишь.

Руфус все знает. Просто ему некогда отдыхать. Не сейчас.

А Амелия, видя, что разговор неприятен, переводит на другую тему:

— У нас в Отделе все больше разговоров, что Багнолд собирается подавать в отставку. Все бы ничего, но многие прочат в кресло следующего Министра Магии Альбуса Дамблдора. Много людей, кого бы устроила его кандидатура. Ему доверяют, считают достаточно сильным для того, чтобы он смог руководить. А я не хочу.

Руфус тоже не хочет. Если на пост Министра Магии придет Дамблдор, он просто не знает, как ему тогда работать дальше.

74. Руфусу приходит письмо из Турина от Лиз. У них с мужем пополнение — девочки-двойняшки. Руфус счастлив, но у него никак не укладывается в голове, что его крестница уже взрослая, состоявшаяся женщина, жена, а теперь и мать сразу двоих детей. Почему-то он не может думать о Лиз иначе, как о маленькой звездочке, которую надо любить и баловать. Руфус еще раз перечитывает письмо и загадывает, чтобы девочки выросли такими же, как их мама. Лиз приглашает в гости. Руфус обязательно поедет, как только немного приведет в порядок дела. Как бы он не рвался к крестнице, здесь его присутствие необходимо каждый день. Он не может бросить все на Гавейна.

75. Руфусу пятьдесят два. Вопреки ожиданиям многих, Альбус Дамблдор отказывается от предложенного ему поста Министра Магии. Руфус гадает, кто же займет это место, и новое назначение повергает его в шок. Корнелиус Фадж, бывший глава Департамента чрезвычайных ситуаций. Более неудачной кандидатуры и представить нельзя. Руфусу становится ясно, почему Дамблдор отказался от поста Министра. Руфус давно понял, что старик никогда ничего не делает напрямую, чаще всего — руками других, поэтому и сохранил незапятнанную репутацию. И сейчас, отказавшись от поста, Дамблдор на самом деле только выиграл. Руфус отлично знает, что представляет из себя Фадж. Это достаточно нерешительный, не имеющий твердого характера и воли человек, которым будет очень легко руководить, особенно такому хитрому и изворотливому человеку, как Дамблдор. Фактически, директор Хогвартса и будет управлять Министерством, этакий «серый кардинал», а Фадж станет его послушной марионеткой. А Дамблдор любит покорных и безмолвных людей, которые не задаются лишними вопросами, полагаясь исключительно на компетентность директора. Что ж, значит, теперь Министр Магии целиком и полностью «человек Дамблдора». А в Хогвартсе продолжится воспитание подходящих кадров для дальнейшей работы на министерских должностях с соответствующими идеалами и со стройной картиной мира.

Никаких бурных проявлений симпатий и антипатий Руфус себе не позволяет, просто мысленно отмечает, что работать так, как он считает нужным, станет еще труднее, поэтому надо готовиться. Он не собирается сразу же наживать себе врага в лице Министра, но и идти на поводу у него он тоже не собирается. И пока он еще глава Аврората, с ним, так или иначе, придется считаться. Он не даст превратить свое ведомство в гадюшник.

76. Руфусу пятьдесят три. С Фаджем работать сложно, но нельзя сказать, что все совсем плохо. Но было бы гораздо лучше, если бы Министр не посылал каждое утро к Дамблдору сов с письмами, в которых спрашивал советов по любому поводу. Руфуса такая бесхребетность раздражает. Единственное, что утешает — палки в колеса ему вставляют не так часто, как он предполагал. Возможно, потому, что у сильных мира сего пока есть дела поважнее. Впрочем, и палки вставлять не надо, главное — нехватку кадров, людей, вынесших определенный багаж знаний из школы, они Руфусу обеспечили. Теперь приходится работать с тем материалом, который есть. И выбирать не лучших из лучших, как хотелось, а лучших из тех, кто есть. Это две большие разницы. Руфус постоянно думает о том, когда же чаша переполнится и в обществе случится взрыв.

77. Когда Северус присылает письмо с вопросом, когда и где они могут встретиться, Руфус приглашает его в выходные к себе домой. Едва Северус переступает порог, как сообщает:

— Мне надо тебе кое-что рассказать и я хочу, чтобы ты отнесся к моим словам со всей серьезностью.

Руфусу не надо этого говорить. Он давно понял, что Северус не из тех людей, которые часами могут говорить ни о чем. И если он сам попросил о встрече, значит, это действительно важно. А потом Северус рассказывает обо всем. Вернее, почти обо всем, Руфус это понимает, но хватает и того, что он слышит. Северус рассказывает о подслушанном Пророчестве, о том, как его застал под дверью Дамблдор и отпустил чужого шпиона с ценной информацией, ничего не предприняв, о том, как он передал это Пророчество Волдеморту, не подумав о последствиях и не придав значения словам Трелони, как потом пришел к Дамблдору с просьбой защитить свою подругу детства, которой угрожала опасность и которая являлась членом Ордена Феникса, как Дамблдор заставил Снейпа дать ему Непреложный Обет и Северус, поддавшись минутной слабости и моральному прессингу со стороны директора, дал этот Обет, тем самым обрекая себя на служение новому хозяину. И, помолчав, Северус добавляет:

— Руфус, я просто хочу, чтобы ты знал. Я жалею о том, что сделал. Старик сплел сеть, в которую я попал. Но прошлого не воротишь. Я хочу сказать о другом. В этом году в Хогвартс поступает Гарри Поттер. Думаю, это не сулит ничего хорошего. Я не знаю, что будет твориться в школе и я прекрасно понимаю, что в случае чего тебе не дадут вмешаться. Все, что будет происходить в Хогвартсе, останется там же, Дамблдор сделает для этого все, а возможностей у него много. Но я просто хочу, чтобы ты знал обо всем. На всякий случай.

Когда Северус уходит, Руфус начинает размышлять. Он просил Северуса дважды повторить слова Пророчества. И теперь Руфусу приходит в голову мысль, что нельзя толковать эти слова так однозначно, как это сделал Дамблдор. А может, директор и не толковал однозначно и сразу, а просто «подогнал» услышанное под себя? Тем более, Северус ведь не слышал всего Пророчества целиком. Руфус для себя твердо решает не считать Гарри Поттера никаким Избранным. Великие дела творятся не потому, что кто-то считает тебя Избранным. Он, Руфус, не такой дурак, чтобы верить чужим россказням и хвататься за первые услышанные слова. За годы работы аврором, он усвоил, что в жизни помогает упорство, старательность и каждодневный труд. Никакой мистики. И сейчас Руфус не собирается вестись на эту туфту. Скорее всего, Дамблдор думает так же, только умело скрывает это и собирается вершить какие-то свои, одному ему понятные дела. Что ж, Руфус не будет лезть на рожон, сначала посмотрит, что будет предпринимать та сторона. Но теперь у него есть преимущество — он осведомлен. И не позволит задурить себе голову. Главное, это не подставить Северуса, не дать понять старику, что Руфус владеет информацией. В этом году в Хогвартс поступает Сьюзен, племянница Амелии. Вот и посмотрим, что из себя представляет Гарри Поттер и что будет делать директор. Руфус знает, куда смотреть.

78. Вечером первого сентября Руфус приходит к Амелии. Накануне он проинструктировал ее и Амелия, как всегда, поняла его с полуслова и все сделала правильно. Провожая племянницу в Хогвартс, Амелия на платформе девять и три четверти обратила внимание на Поттера. Тощий очкарик в одежде на несколько размеров больше, которого под свое крыло взяли Уизли, эта рыжеволосая кошмарная семейка. К несчастью, Руфус с Амелией знакомы с главой клана — Артуром Уизли, правда, шапочно. Но и этого достаточно, чтобы составить свое мнение. Словом, констатирует Амелия, ничего необычного и выдающегося в мальчишке нет. «Посмотрим, — думает Руфус. — Мне все равно, Избранный парень или нет. Я хочу увидеть действия Дамблдора. Тогда и можно будет начать делать выводы». Единственный же вывод, который уже сейчас можно сделать с уверенностью, это то, что Дамблдор ведет свою игру и для этого ему нужен мальчишка. Руфусу все это не нравится. Неожиданно подкатывает такое же чувство, как в начале войны с Волдемортом, когда ему казалось, что они с Гавейном одни на передовой и не имеют права отступить ни на шаг. Так же кажется Руфусу и сейчас, только лицо противника изменилось, а сущность осталась прежней. Но к трудностям не привыкать, Руфус привык быть один, справится он и теперь.

79. Похоже, он всерьез и надолго получил еще одну головную боль, вдобавок к уже имеющимся. Гарри Поттера. Поначалу Руфус думает, исходя из рассказов Северуса, что мальчишка просто неуправляем и благодаря атмосфере, в которой рос, боготворит директора Хогвартса. Но Северус имеет о детстве мальчишки представления весьма смутные, поэтому Руфус решает не полагаться только на мнение друга, зная, что ему сейчас приходится нелегко, и в один из вечеров аппарирует в Литтл Уингинг. Пятнадцати минут наблюдения за опекунами-маглами хватает, чтобы понять: директор Хогвартса сделал все, чтобы стать для Поттера главным и самым могущественным человеком в мире, непререкаемым авторитетом. «Гриффиндорец! — с отвращением думает Руфус. — Во что старик превратил мой факультет! Кто там теперь учится, я даже представлять не хочу. Когда-то это был факультет храбрых и благородных, настоящих львов, но теперь от этого остался лишь герб, как издевательское напоминание о былых славных временах. Теперь там учатся все те, кто каждый год обивает порог Школы Авроров».

Наведя справки, Руфус по своим каналам узнает, что по соседству с Дурслями, опекунами Поттера, живет некая Арабелла Фигг, сквиб, которую, очевидно, ни кто иной, как Дамблдор, больше просто некому, приставил следить за мальчишкой и докладывать об обстановке. Руфус чувствует, как внутри него растет раздражение. Значит, Дамблдор все одиннадцать лет прекрасно знал, что из себя представляют Дурсли. Руфусу и пятнадцати минут хватило. И судя по тому, что остальные преподаватели в неведении, Дамблдор не считал нужным кому-то сообщать о жизни так называемого Избранного.

Руфус решает посвятить в их с Северусом планы еще и Гавейна, рассудив, что опасно в нынешнее непредсказуемое время держать информацию в одних руках, и если что-то случится с ним, Руфусом, кто-то должен продолжать начатое. Гавейн на удивление спокойно воспринимает информацию, а под конец пожимает плечами и говорит:

— Если честно, шеф, я не удивлен. Судя по Вашим рассказам, во времена Вашего студенчества все было не так уж плохо. Я вспоминаю себя и могу сказать, что с каждым годом ситуация в Хогвартсе усугублялась и этот процесс, очевидно, идет до сих пор, судя по рассказам мистера Снейпа. Режим растит себе достойную смену.

80. Все гораздо хуже, чем вначале представлялось Руфусу. Когда Северус предупредил его о Философском камне в Хогвартсе, что директор перевез камень из хранилища Гринготтса в школу, наплевав на безопасность детей, больше всего Руфусу хотелось отправиться к Дамблдору и потребовать объяснений, но он понимал, что этим, прежде всего, навредит Северусу, подставив его. Поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как ждать и надеяться, что Северус в одиночку справится с ситуацией. Руфус мог только сидеть, он ничего не может сделать и тогда, когда Северус поделился с ним опасениями насчет Квирелла, бывшего преподавателя магловедения, который в этом году преподавал ЗоТИ и за которым Снейпу велел приглядывать директор. Руфус отчетливо понимает, что грядет новая война, несмотря на то, что иногда его еще беспокоят отголоски прошедшей, когда после Рождества Северус каким-то упавшим голосом сообщает, что попытался применить к Квиреллу легиллименцию и натолкнулся на мощный блок. Очень похожий на тот, что был у Темного Лорда. Когда Северус сказал об этом Дамблдору, тот, как всегда, от прямого ответа на вопрос уклонился и просто приказал наблюдать за Квиреллом дальше. В эту минуту Руфус понимает, что в грядущей войне, а начнется она очень и очень скоро, он действительно остается один.

81. Руфусу пятьдесят пять. Головная боль по имени Гарри Поттер превратилась в хроническую мигрень. Когда была вновь открыта Тайная Комната, первым желанием Руфуса было отправиться в Хогвартс с командой обученных, натренированных бойцов и разобраться, наконец, в чем дело, если никто другой сделать этого не в состоянии. Но это означало бы выдать себя и Северуса. Потом у Руфуса появилась слабая надежда на Попечительский Совет. Слабая, потому что он не сомневался, что директор всегда сможет выкрутиться, что в итоге и произошло. Руфус не может понять одного: действительно ли директор не понимает, не чувствует надвигающейся угрозы, или, что вероятнее, все понимает, но преследует свои цели. Но какие? По сути, у них общее дело. А вот применяемые методы разительно отличаются. Почему Дамблдор не хочет объединиться? Или он уже забыл, что было в Первую войну, какие потери они все несли, в том числе и его любимый Орден? Руфус опасается, что сейчас все вновь идет именно к этому. Или старик и вправду верит в тот бред, будто Поттер Избранный? Он Избранный ровно до тех пор, пока Северус ходит у него в няньках.

82. В середине лета Северус приносит Руфусу старый, потерханный, продырявленный и чем-то залитый дневник.

— Мне отдал это Люциус Малфой. На проверку, что там за дрянь. А ему это всучил, не подберу другого слова, мистер Поттер. Вместе со своим вонючим носком. — Северус усмехается. — Это мальчишка решил освободить из рабства малфоевского домового эльфа.

Когда Северус вкратце рассказывает эту историю, Руфус не знает, плакать ему или смеяться. Спрашивает только: «Дамблдор в курсе?» Хотя уже заранее знает ответ. Северус качает головой: «Если бы Люциус не показал мне этот дневник, я так ничего бы и не узнал. Я знал только про василиска и все, никаких подробностей. Да и не только я».

Руфус не решается нести находку в лабораторию Аврората. Везде есть глаза и уши, готовые донести Дамблдору об исследованиях. Поэтому все выходные Руфус посвящает изучению старого дневника. Северус и Гавейн, по возможности, помогают ему. К счастью, в их распоряжении не только собственные знания и опыт, но и библиотека Руфуса. Сразу становится ясно, что это очень сильная темная магия, причем достаточно редкая. Руфус раньше не сталкивался с подобным. И ему не нравится, что враг нашел оружие, неизвестное им. Надо докопаться до истины, иначе нечем будет бить.

83. Когда к сентябрю Руфус находит нечто похожее по описанию в одной из дедовых книг, его пробивает дрожь. Хоркруксы. О таком он никогда ранее не слышал. И не услышал бы, наверное. Слишком темная это магия, мало кто решился бы ее использовать. Но Дамблдор должен знать о подобной магии. Значит, думает Руфус, он, скорее всего, догадался, в чем дело, когда ему в руки попал дневник. А может, и еще раньше. У него было больше возможностей, информации и времени. Только почему-то опять никому ничего не сказал, не поделился догадками, хотя хоркруксы — опасная и серьезная вещь. В то, что Дамблдор ничего не понял, Руфус не верит ни секунды. Значит, старик опять тянет одеяло на себя. Руфусу остается только лишний раз поблагодарить небеса за то, что у него есть Северус.

Старинный фолиант про хоркруксы ложится на рабочий стол Руфуса — надо изучить весь материал, который удастся найти, в самое ближайшее время. И тогда думать, что делать дальше. В том, что придется предпринимать какие-то действия, Руфус не сомневается. Как и в том, что все зашло уже слишком далеко и теперь эти дьявольские жернова не остановить. Остается только готовиться и постараться сохранить своих людей в живых.

84. С утра у Руфуса неважное настроение, будто предчувствие, что что-то произойдет. Это чувство не покидает его целый день, а ночью Руфус просыпается от срочного вызова: из Азкабана сбежал Сириус Блэк. Все-таки интуиция его еще никогда не подводила.

В обед сова приносит записку от Северуса. Руфус читает и не верит своим глазам: Сириус Блэк — анимаг. Он не задается вопросом, откуда это известно Северусу, он верит ему на слово, зная, что друг никогда не будет болтать просто так или врать. Теперь понятно, как Блэк умудрился сбежать. Главные вопросы — почему он сбежал именно сейчас, через тринадцать лет, и куда он направился? Конечно, то, что он анимаг, затруднит поиски… В ту минуту, когда Руфус уже готов начать отдавать приказы, в голове звучит издевательский голос: «Ты никому не можешь дать доступ к этой информации. Ты же понимаешь, что если Блэка не раскололи на допросах, если вообще пытались, и если проклятый директор ничего не рассказал, ведь глупо рассчитывать на то, что Северус знал, а старик — нет, значит, это информация только для тебя. Об этом никто не должен знать, не смотря ни на что, если не хочешь потопить Северуса». Руфус чертыхается и сжигает письмо. Ничего, думает он, когда придет время, Дамблдор не сможет так легко отвертеться от его вопросов. Руфус умеет спрашивать. И вопросов накопилось предостаточно.

85. Руфус впервые за долгие годы прилюдно изменяет выдержке и идет к Фаджу. Не ругаться, конечно, просто разобраться в ситуации, объяснить, что Министерство принимает далеко не лучшие меры и, если получится, выяснить, кто же подал Фаджу такую дикую мысль, чтобы школу охраняли дементоры. Руфусу не удается получить внятного ответа, кроме того, что Министерство решило, что эта мера окажется удачной и надо сделать все, чтобы поймать опасного преступника и защитить детей. Руфус не понимает, как дементоры могут защитить детей, да и поймать Блэка, если на то пошло. Он, Руфус, лично готов отобрать надежных людей, за которых может поручиться, с тем, чтобы отправить в Хогвартс команду профессиональных авроров, знающих свое дело и способных справиться с ситуацией лучше всяких дементоров. Фадж стоит на своем, давая Руфусу понять, что не нуждается в его советах. Руфус выходит из кабинета крайне раздраженным и думает: «До чего он туп! Мерлин, и это наш Министр! Делает вид, что понимает что-то в деле, в котором не знает асолютно ничего. И при этом у него не хватает мозгов даже на то, чтобы слушать советы людей, всю жизнь ловивших преступников. Чертово болото! Мы уже по уши в трясине».

86. Информация про хоркруксы ищется медленно. У Руфуса в библиотеке про них всего одна книга, хотя даже это приносит ощутимую пользу. Поиски в библиотеках Северуса и Гавейна так же не дают толку. Когда Руфус спрашивает Северуса: «Может, сможешь посмотреть в библиотеке Хогвартса, в Запретной Секции?» тот только грустно усмехается: «Первым делом я и кинулся туда. Ничего, никаких упоминаний. Да и я бы наверняка встретил упоминание о хоркруксах еще раньше, и обязательно бы запомнил. Так что в Запретной Секции точно ничего нет. Но не факт, что так было всегда». Северус многозначительно молчит, а Руфус и так все прекрасно понимает и больше всего ему хочется в этот момент очутиться в кабинете Дамблдора и высказать тому все, что он о нем думает, наплевав на положение и конспирацию.

87. Когда Северус сообщает о том, что в Хогвартсе один из преподавателей — оборотень, сердце у Руфуса ухает куда-то вниз. Сил хватает только на то, чтобы спросить:

— А Дамблдор?

И услышать ответ, поражающий царящим в Хогвартсе цинизмом:

— Дамблдор приказал мне варить для Ремуса Люпина Аконитовое зелье.

Руфус думает, что его уже нечем удивить, когда в конце учебного года Сириус Блэк, который был все-таки пойман около Хогвартса, не без помощи Северуса, исчез, испарился из комнаты в башне, где его заперли до прибытия конвоя, который должен был официально взять его под стражу, и, вероятнее всего, дементоров. Северус ничего не может прояснить и Руфусу остается только скрипнуть зубами и посильнее сжать кулаки — Дамблдор обыграл их. Только вот зачем ему Блэк? Официально — Блэк разыскиваемый особо опасный преступник. Неофициально — Руфус знает всю историю с картой Мародеров, которую, будь его воля, он бы немедленно изъял, и Питером Петтигрю. Руфус чувствует во всем этом деле подвох, что-то скрытое, до чего он никак не может докопаться, и гниль.

88. Единственная удовлетворительная новость за последнее время — отставка Моуди. Конечно, ему давно было пора на пенсию, но он продолжает учить молодежь, а Руфус никогда не настаивал на его уходе. Хоть они и недолюбливают друг друга, а редко встретишь инструктора с таким опытом. Но утром Моуди без предупреждения заходит к Руфусу и молча кладет на стол заявление. Руфус ничего не спрашивает, решил — пусть уходит. Почему-то сожаления он не испытывает. К счастью, Руфус никогда не доверял Моуди, а значит, тот не сможет раскрыть своему старому другу Альбусу Дамблдору никаких секретов.

89. Руфусу пятьдесят шесть. Проведение в Британии Турнира Трех Волшебников его совершенно не радует. Он опять решается предложить Фаджу помощь и слышит, что директор Дамблдор заверил, что присутствие авроров не требуется. Руфус оказывается в информационном вакууме, а поскольку в газетах показывается только одна сторона, то полагаться приходиться лишь на Северуса. Еще в начале года тот сообщает, что его Метка начинает пошаливать, будто потихоньку пробуждаться. Руфуса мучает беспокойство и предчувствие грядущей опасности, которая медленно ползет на них, словно грозовая туча.

То, что произошло с Краучами, старшим и младшим, Руфус считает своей личной профессиональной неудачей, несмотря на то, что Гавейн убеждает его, что ответственность должны взять на себя другие люди и почему они не делают этого — большой вопрос. А когда до Руфуса доходят сведения, что Темный Лорд возродился, он впервые за много лет гонит Гавейна за огневиски. Но не столько из-за возрождения, он давно уже ждал чего-то подобного и в душе хотел, чтобы мучительное ожидание поскорее завершилось, а из-за того, что Дамблдор послал Снейпа шпионить в лагерь Волдеморта. Руфусу по-настоящему становится страшно и он понимает, что не имеет права на ошибку, потому что тех, кого надо защитить и сохранить, у него теперь на одного человека больше.

90. Летом Руфус отправляется к Лиз в Италию. Она живет в Турине с мужем Стефано и очаровательными двойняшками Паолой и Франческой. Лиз радостно кидается обнимать крестного, и Руфус с удовольствием отмечает, что некоторые вещи остаются неизменными. Улучив время, когда Лиз вышла из комнаты, Руфус спрашивает у Стефано:

— Можно у вас в городе купить волшебную палочку? Анонимно, разумеется.

Стефано хитро улыбается и говорит:

— А Ваша палочка Вас более не устраивает? Ладно, не в моих привычках совать нос в чужие дела. Я знаю хорошую лавку, где Вам без вопросов продадут любую палочку. Выбор огромный, и все вполне законно. У нас на этот счет не такие строгие законы, как у вас в Британии.

Через два дня, когда Руфус возвращается домой, в потайной кобуре у него запасная палочка. Осина, двенадцать с половиной дюймов, сердечная жила дракона. Умеренно твердая. То, что нужно.

91. Амелия неожиданно связывается с Руфусом по каминной сети:

— Завтра будет слушание по делу Гарри Джеймса Поттера. Ты ведь интересуешься этим парнем? Я буду в составе Визенгамота. В общем, постарайся быть завтра после обеда у себя. Я загляну.

Амелия приходит на следующий день и устало рассказывает о том, что Гарри Поттер на каникулах в присутствии маглов применил заклинание Патронуса. Якобы потому, что в Литтл Уингинге он с кузеном повстречались с дементорами. Руфус скептически хмыкает:

— Чушь какая-то! Я не верю ни одному его слову.

Амелия внимательно смотрит на него:

— А я верю.

Руфус остается только молча выслушать увлекательнейший, надо сказать, рассказ о том, как проходило судебное заседание, что присутствовал сам Фадж и вообще по дисциплинарному проступку собрался Президиум Визенгамота в полном составе, как злобствовала Долорес Амбридж, заместитель Министра Магии, особа, от которой Руфуса с Амелией передергивало, как на заседание неожиданно явился Дамблдор, которого, по всей видимости, не должно было быть, и привел с собой свидетеля защиты — Арабеллу Фигг, как Поттер, не без участия самой Амелии, поверившей его словам, был оправдан. «День прожит не зря», — ехидно подумал Руфус, но вслух, разумеется, ничего не сказал. Судя по услышанному только что и по рассказам Северуса — Избранный горазд влипать в неприятности. Чаще всего это приходится расхлебывать другим. Может, после Визенгамота парень присмиреет?

92. У Фаджа, очевидно, испортились отношения с Дамблдором, потому что он посылает в Хогвартс Долорес Амбридж в качестве преподавателя ЗоТИ. Официально, разумеется. А на деле, как прекрасно понимает Руфус, затем, чтобы нести политику Министерства в массы и, если получится, приглядывать за директором, которым Фадж с недавних пор явно недоволен. И если раньше Руфус мечтал о том, чтобы Фадж прекратил ловить каждое слово Дамблдора, то теперь, глядя на Амбридж, он не знает, что лучше.

Через некоторое время она уже Генеральный Инспектор Хогвартса. Новыми полномочиями Амбридж Руфус не удивлен, было очевидно, что все к этому и идет. Ему скорее интересно, что будет предпринимать Дамблдор.

93. Руфус каким-то шестым чувством ощущает, что в Аврорате завелся крот. Кто-то копает и поставляет информацию в недавно возрожденный, по рассказам Северуса, Орден Феникса. Кто-то умело и старательно делает все, чтобы пустить поиски Сириуса Блэка по ложному следу. Северус поставил в известность Руфуса на предмет того, где сейчас Блэк, так что для Руфуса это не секрет, однако ему не нравится, что в его ведомстве кто-то работает на Орден, поставляет им служебную информацию, а Руфус остается в неведении. Позже Северус проясняет ситуацию: Кингсли Шеклболт и Нимфадора Тонкс. Руфус чувствует, как внутри него поднимается тяжелая темная волна. Шеклболт. Значит, он теперь в Ордене. Он всегда нравился Руфусу, смелый, честный человек, прекрасный аврор, опытный и знающий. Черт! Все-таки, несмотря на все старания, Аврорат гниет. Кто такая эта Тонкс? Руфус вспоминает, это же одна из любимых учениц Моуди, метаморф, поэтому в Школу Авроров ее приняли практически с распростертыми объятиями. Что ж, все понятно. Очевидно, и вправду можно полагаться только на Гавейна. Северус, вероятно, решает добить, потому что, ухмыляясь, говорит:

— У пятикурсников было недавно собеседование у своих деканов по вопросу профориентации. Минерва МакГонагалл говорила потом, что мистер Поттер изъявил горячее желание стать аврором.

94. В виду последних событий — впечатляющего бегства Альбуса Дамблдора на хвосте собственного фамильяра, директорства Амбридж, создания Армии Дамблдора (старик настолько промыл детям мозги, что они называют себя в его честь, с горечью отмечает Руфус ), а главное — битвы в Отделе Тайн — седых волос в каштаново-рыжей шевелюре Руфуса заметно прибавилось. В первую очередь его заботит безопасность близких ему людей, особенно Амелии. Он знает, что она действительно выдающаяся волшебница, но в последнее время замечает за собой, что не проходит и дня, чтобы он не связался с ней и не поинтересовался, как дела. Он попросту боится надолго оставлять ее одну. Когда Руфус не предлагает, а просто ставит в известность Амелию, что лично поставит ей на дом дополнительную защиту, она пытается возразить: «У меня стоят на доме защитные чары». Но Руфус знает, что этого недостаточно, эти чары не смогут защитить Амелию в полной мере. Гораздо лучше, если он поставит свою защиту. По правде говоря, он никому не может доверить безопасность Амелии. Поэтому сделает все сам. А после надо будет переговорить насчет отъезда за границу Бена и Одри. Нечего им делать в такое время в Британии, у Лиз будет гораздо спокойнее. Он бы и Амелии предложил уехать, но, зная ее характер, понимает, что это бесполезно.

95. Впервые Руфус переступает порог кабинета Министра Магии как полноправный хозяин. Это безумно приятное ощущение. Но вслед за эйфорией в голову настойчиво лезет мысль, что отныне работы прибавится вдвое, если не втрое, и теперь он действительно в ответе за все и всех. Руфус оглядывает кабинет, раздумывая, куда лучше поставить кушетку. Возвращаются привычки старой войны.

Главой Аврората теперь становится Гавейн Робардс, и Руфус смотрит на него с гордостью. Лучшего для Аврората и желать нельзя.

А в наследство от Фаджа, которого Руфус решил оставить при себе советником, пусть и формальным, ему достается не только кабинет, но и весь ненавистный бюрократический и абсолютно неуправляемый министерский аппарат, который раздражает Руфуса, кожей ощущающего начало войны. И как довесок — Перси Уизли, вечный секретарь, исполнительный и педантичный, и такой же рыжий, как и все остальные Уизли, бывший сначала секретарем при старине Барти, потом при Фадже, а теперь при новом Министре Магии Руфусе Скримджере. Министр решает оставить секретаря. Парень хочет выслужиться, это заметно, а его родители и братья состоят в Ордене. Так что этот Перси может быть очень полезен в дальнейшем.

96. В канун Рождества Руфус с Перси Уизли отправляется в Нору. Перси говорит, что Гарри Поттер гостит у них дома, и Руфус решает, что сейчас, когда мальчишка вдали от Хогвартса и Дамблдора, есть шанс поговорить.

Северус постоянно докладывает обстановку в школе. Про Непреложный Обет, данный Нарциссе Малфой, Руфус узнал тем же вечером, когда Северус принес клятву. Теперь он постоянно говорит, что старик и мальчишка вечерами запираются в кабинете директора, неизвестно, о чем они разговаривают, что обсуждают, и вообще Дамблдор стал часто отлучаться из школы. К тому же, Руфусу не дает покоя почерневшая рука директора. Северус сказал, что это очень сильное проклятие, смертельное, его можно только отсрочить, но директор все равно не жилец. Руфус недоумевает, как Дамблдор умудрился надеть проклятое кольцо, а главное — зачем это было делать. Чтобы прибавить работы Северусу? Ведь поддержание жизни в директоре целиком легло на его плечи.

В Норе Руфуса ждет разочарование. Похоже, Поттер очарован Дамблдором. Он прямо говорит Руфусу, чей он человек. Хамит. Дает понять, что Руфусу не сладить со всемогущим директором. Видит Мерлин, Руфус был терпелив. С подчиненными он никогда так не церемонится. И они никогда не позволяют себе таких вольностей. Руфус понимает, что Поттер, очевидно, не слушает никого, кроме обожаемого директора.

97. Руфусу пятьдесят девять. Второй раз он встречается с Поттером на похоронах Дамблдора. Руфус уже все знает. Северус изыскал возможность сообщить о Драко Малфое и починенном исчезательном шкафе, а про инцидент на Астрономической Башне знают, кажется, все. Про хоркруксы Руфус тоже знает. Вернее, незадолго до смерти Дамблдор соизволил сообщить про хоркруксы Северусу, но и тогда явно чего-то недосказал. В данный момент Министра заботят две вещи: чтобы Северус остался целым и невредимым, и попытаться хотя бы теперь наладить контакт с Поттером, раз старик уже не капает на мозги. Но и сейчас Руфус терпит фиаско. Поттер не только хамит, в его словах неприкрытая агрессия и становится понятно, что для мальчишки погибший директор стал своеобразным знаменем. В такие моменты Руфус начинает жалеть, что не стал в свое время осваивать легилименцию. Тогда это казалось не этичным. Значит, здесь надеяться не на что. Единственное, в чем Руфус уверен — пока он жив, ноги Поттера в Аврорате не будет. Он об этом позаботится.

98. Амелию находят спустя сутки после пропажи. Аппарировав после работы домой, она не успела сделать всего несколько шагов до границы, за которой начинались защитные чары. Руфус давно предлагал охрану, но она всегда отмахивалась. Теперь он смотрит на то, что когда-то было Амелией. Они не проявили милосердия, не использовали Аваду. Лицо его солнышка, его звездочки превратилось в сплошное месиво. Тело прикрыто простыней, которая уже вся пропиталась кровью. Руфус чувствует пустоту, а потом его начинает наполнять дикая, жгучая, невообразимая ненависть.

99. Лицо Амелии теперь всегда стоит перед глазами. Она смотрит на него укоризненно, словно спрашивая, почему он не накажет ее мучителей.

Завещание «старого маразматика», как называет Дамблдора Гавейн, Руфус читает с закипающей яростью. Добрый директор оставил Избранному меч Гриффиндора, очевидно не подумав, что меч — собственность Хогвартса. Руфус не намерен отдавать реликвию какому-то мальчишке по завещанию полоумного старика. Остается месяц на то, чтобы разобраться с побрякушками, которые Дамблдор завещал Поттеру, Уизли и Грейнджер.

100. Руфус в пресквернейшем настроении отправляется в Нору, чтобы огласить завещание. Как и ожидалось, Поттер показывает весь свой гонор, кидая в лицо Руфусу претензии и не желая ничего слушать и понимать. Когда в разговор встревает Грейнджер, Руфусу впервые в жизни хочется дать волю рукам и ударить наотмашь. Что ж, по крайней мере, меча они не увидят.

101. Чувство приближающейся развязки, преследующее все последние дни, внезапно отпускает. Руфус понимает, что сегодня все решится. Он сидит в кабинете, почти полночь и коридоры Министерства пусты. Но он здесь, ждет. И Амелия тоже ждет. Руфус чувствует, она всегда незримо стоит у него за спиной и знает, что в последнюю, самую решающую минуту она будет с ним и только из-за этого его рука не дрогнет.

Они входят неслышно, передвигаясь на мягких кошачьих лапах. Существо с отвратительным змеиным лицом и красными глазами, когда-то бывшее человеком. Безмолвные тени в жутких серебряных масках. Палочку, ту самую, которую они с матерью купили в одиннадцать лет у Олливандера и которая все эти годы верой и правдой служила Руфусу, выбивают из рук практически сразу. Темный Лорд поднимает свою палочку и в какую-то долю секунды Руфусу кажется, что это конец, все было зря и Амелия погибла напрасно. Но годы службы в Аврорате сделали свое дело. Несмотря на возраст, реакция у Руфуса по-прежнему молниеносная, а рука действует уверенно и четко. Вторая палочка, двенадцать с половиной дюймов, осина и сердечная жила дракона, оказывается быстрее, чем палочка Темного Лорда, она отлично слушается своего хозяина и Руфусу кажется, что огромная, безжалостная, неестественно-зеленая волна появляется раньше, чем он успевает произнести последний звук. И в этом зеленом сиянии все: его ненависть, отчаяние, боль утраты, желание покарать, уничтожить, стереть с лица земли так, чтобы даже имени не осталось. Будто все происходит в каком-то нереальном мире, Руфус видит тело Темного Лорда, лежащего в неестественной позе на полу. Ощущает тишину и как кровь шумит в ушах.

А потом раздается крик, полный ненависти и отчаяния, и женщина, единственная из присутствующих не в маске, с безумными глазами уже готова выкрикнуть слова Третьего Непростительного, но мужчина, стоящий позади, успевает использовать Оглушающее быстрее. Не иначе, был наготове, усмехается про себя Руфус. Остальные в панике спешат покинуть кабинет, нисколько не заботясь ни о поверженном хозяине, ни о Министре.

Северус снимает маску и Руфус видит, какое усталое, измученное у него лицо и морщинка между бровей стала глубже. Он пересекает кабинет и обнимает друга, получая в ответ такое же молчаливое и крепкое объятие. Оба думают об одном и том же. Все только начинается. Им еще предстоит долгий и трудный путь, и они пройдут этот путь вместе. Им предстоит решить множество проблем. Найти и уничтожить хоркруксы, извлечь хоркрукс из Поттера, не повредив самого мальчишку. Найти сбежавших Пожирателей. Привести в порядок Министерство. Руфус помнит все законы, за принятие которых безуспешно билась Амелия и дает себе слово, что сделает то, что не смогла сделать она. Пока он на посту Министра Магии, то сделает все возможное для процветания своей страны, чтобы следующие поколения не жили при этом рабском строе. Пусть на это потребуется вся жизнь, он справится. Но это будет уже завтра. А сегодня они с Северусом здесь, живые, эту битву они выиграли. И Амелия больше не смотрит укоризненно, теперь она успокоилась. Она отомщена. И все, что остается Руфусу, это помнить ее.