Как достойно ответить, если тебя пытаются изнасиловать...

… Северус беспомощно висел вниз головой, мантия широкими крыльями закрывала лицо, худые длинные бледные ноги яростно дергались. С одной ступни слетел поношенный башмак, стукнув Петтигрю по голове. Застиранные серые подштанники задрались, обнажив белые бедра…

Внезапно подросток поймал заинтересованный плотоядный взгляд Поттера, который не отрывая от него глаз, о чем-то шушукался с Блэком. Затем, злобно улыбнувшись, Поттер взмахнул палочкой, вопрошая толпу:

— Кто-нибудь хочет посмотреть, как я сниму с Сопливуса штаны?

Cней затрепыхался еще более судорожно, ухватившись накрепко в резинку трусов. Он уже чувствовал, как поток магии неумолимо стаскивает ветхую ткань с тела, как вдруг…

От школы бежали слизеринцы, вытаскивая палочки. Северус облегченно выдохнул. Эйвери с Мальсибером! Как же они вовремя! Поттер тут же опустил палочку, подхватил с земли сумку и, подойдя к висящему вниз головой Снейпу, шепнул ему на ухо:

— А у тебя отличные ножки, Сопливус! Теперь от меня никуда не денешься, в следующий раз развлечемся без свидетелей! Обещаю, ты не пожалеешь, я очень хороший любовник!

— Пошел вон, тварь гриффиндорская! — пропыхтел Северус, отворачиваясь от рта, источавшего запах съеденного за завтраком бекона и лука. Его мутило от прилившей к голове крови и от тошнотворного горячего дыхания Поттера.

— Я уйду, но мы еще встретимся, наедине… Хотя… я не жадный, поделюсь с друзьями, Сопливус. Так что постирай трусы, а то я не люблю грязного белья! Жду с нетерпением следующей нашей встречи, — выдохнул скалящийся как гиена Поттер, поправляя круглые нелепые очки.

— Не надейся, Поттер. В следующий раз вы меня врасплох не застанете. Советую не рисковать, а то может быть поздно… и больно! — скептически сказал красный как рак Снейп.

— О, нет, больно будет тебе, Сопливус, ты плакать будешь и умолять о пощаде! — заржал Поттер, облизывая губы, и уподобившись огромной очкастой жабе, которая поймала языком смачную зеленую муху и сожрала ее.

Эйвери с Мальсибером уже были совсем рядом с дубом, возле которого происходило действие, и Поттер кинулся вслед дружкам, торопливо шедшим к школе. Эйвери запустил в него Петрификусом, но тот увернулся и побежал. Друзья торопливо опустили Снейпа на землю, и тот, пошатнувшись, опустился на траву.

— Слушай, ну ты чего поперся сюда? Мы ж сказали, что будем ждать тебя после экзамена у Трофейного Зала? — упрекнул Шон Мальсибер друга.

— Сам не знаю. Задумался об экзаменационных вопросах и пошел не туда, — смущенно сказал Северус, растирая красные щеки.

— Ты гляди, Северус, вот так и забредешь опять в лапы к этим отморозкам, а нас рядом не будет!

— Да, я сам об этом думал, и Поттер меня сегодня озадачил… Сказал, что в следующий раз…ну…

— Да что ну? Говори нормально. Он что, угрожал что-то совсем плохое сделать? Хотя куда уж хуже сегодняшнего, — фыркнул презрительно Ричард Эйвери.

— Вроде он грозился меня в следующий раз изнасиловать, — нахмурившись, пробормотал Снейп, призывая заклинанием свой башмак.

— Что-о-о-о? Ну, это уж совсем серьезно! Да за такое в Азкабан сажают!

— Нет, не сажают, если участники несовершеннолетние, а нам сейчас по шестнадцать только. Мы ж на пятом курсе… — глубокомысленно изрек Мальсибер. — Самое страшное, что их ожидает — домашний арест и исключение из школы. Но ты сам понимаешь, что, во-первых, гриффиндорцев будут защищать Дамблдор с МакГонагалл, а во-вторых, кто ты и кто Поттеры и Блэки. Тебя проще будет просто заавадить и утопить в речке, чем ты добьешься справедливости.

— Ну, тогда мне конец! — обреченно изрек Снейп. — Хоть поддайся им, конец, хоть разруби их на куски — то же самое! В любом случае и при любом исходе — исключат или посадят только меня, потому что я беден, некрасив, неказист и у меня нет никаких связей в Министерстве!

— Постой, а Малфой? Вот, к примеру, если бы у тебя были улики… слушайте, у нас дома есть записывающий кристалл… Я завтра попрошу родителей прислать. Будешь носить его постоянно, включается простым нажатием на камень. Просто я собираюсь после школы учиться на адвоката, и немного изучаю законы. Так вот, к примеру, твои воспоминания, даже при условии, что ты сможешь самостоятельно извлечь их из головы и поместить в думосбор, не будут являться прямыми уликами, к тому же бытует мнение, что их можно подделать, хотя не знаю никого, кому бы такое могло быть под силу — сейчас нет сильных легиллиментов. Вот Дамблдор, наверное, мог бы… да он гриффиндорец.

А кристалл все запишет очень достоверно и точно. Это уже будет улика № 1, если ты вдруг вынужден будешь жаловаться на произошедшее насилие.

Потом, еще такой вопрос, когда ты попадаешься в лапы Мародерам, обычно тебя лишают палочки и потом начинают измываться, так? — деловито декламировал Ричард, взмахивая взволнованно руками.

— Ну, так, — нехотя произнес Северус. — У меня на спине и на затылке глаз нет, а хотелось бы иметь их там.

— Смотри, тебе нужна еще одна палочка, нелегальная. Да подожди ты отмахиваться! Я дело говорю! Во-первых, опять же, если у тебя палочку отберут, ты выхватываешь в подходящий момент запасную и валишь этих мразей! Во-вторых, если будешь применять Сектумсемпру или Непростительные — твоя легальная палочка будет чиста — на ней ничего компрометирующего не будет. А вторую нужно будет надежно припрятать и все! Дело в шляпе! Понял, о чем я? — торжествующе закончил Рич.

— Ага, понял, только где я возьму денег на новую палочку? — ядовито спросил Снейп, у которого в данный момент не было ни гроша.

— Есть один господин, — загадочно произнес Шон. — Тут уместен прямой бартер — ты ему запрещенное Зелье, а он тебе — новую незасвеченную и незарегистрированную палочку! В точности такую же, как твоя.

Северус заметно оживился, как только речь зашла о Зелье. Это он мог с закрытыми глазами.

— Когда? И где? — нетерпеливо спросил он, собирая раскиданные вокруг учебники.

— Да завтра же свяжемся, а может, если повезет, и сегодня! — сказал Эйвери. — Мы и сами заинтересованы, понимаешь, не хотим, чтобы ты пострадал, если нас не окажется рядом.

Х-Х-Х

Следующие три дня ознаменовались несколькими событиями: прислали записывающий кристалл для Снейпа, который тут же надел его на шею, и который невозможно было снять с шеи носителя без соответствующего заклинания и Северус тайком сварил в лаборатории под предлогом помощи Слагхорну запрещенное зелье наркотического характера. Совесть его не мучила абсолютно, потому что от этого заказа напрямую зависело лично его душевное и физическое здоровье. Палочку ему прислали в Хогсмид, до востребования, как и было оговорено в письме. Оттуда же он отправил и флакон с зельем. Сделка было весьма выгодна обеим сторонам. Зелья такой чистоты и качества мало кто варил, а Северус был виртуозом, будь то яд, Амортенция или Феликс Фелицис.

Итак, камень на шее, под Чарами Невидимости, новая, опробованная мощная палочка черного дерева с сердцем дракона, идентичная старой — привязана к ноге, как раньше привязывали стилеты подвязкой к бедру гламурные дамы-убийцы. Юноши долго думали, куда приспособить оружие и ничего лучше не нашли, чем спрятать под мантию. Оттуда ее нельзя будет достать Экспеллиармусом, а уж выхватить можно, встав на колени или четвереньки, как и ожидалось в самых плохих предчувствиях Северуса.

Но в этот раз он не собирался опозориться так, как у озера. Он мог вытерпеть многое — насмешки над внешним видом и финансовым положением, то, что по Трансфигурации ему предсказуемо занижали оценки, что его наказывали наравне, а то и более несправедливо, нежели настоящих зачинщиков, даже то, что Лили окончательно отвернулась от него… Но только не насилие. Единственное, что у него осталось в этой жизни — это знания, разработки и новые рецепты, изучение столь манящих Темных Искусств и конечно, собственные честь и достоинство. Пока он мог давать отпор и обороняться — он был целым. Если бы случилось страшное — неизвестно, как бы он жил дальше. Это стало бы последней каплей.

Северус думал, что если бы такое случилось, ему терять было бы нечего — он просто-напросто подкараулил бы обидчиков и просто разрубил бы их всех на куски, а потом пошел бы в Аврорат или выпил мгновеннодействующего яду. Просто потому, что он сам — последнее, что осталось у него. Не считая друзей, конечно.

Так что, когда он, задержавшись вечером в лаборатории за варкой зелий для Больничного Крыла, увидел выходящих из-за угла невесть как тут оказавшихся Мародеров, всех четверых, он не удивился ни капельки, потому что знал, что или сейчас он разберется раз и навсегда, или же в живых не останется никто из пятерых. Его жизнь в данный момент мало стоила, и он решил, что больше никакого унижения и позора он не допустит. Слишком долго терпел выходки гриффиндорской четверки, которая упиваясь своей наглостью и безнаказанностью, распоясалась окончательно.

Попытки сопротивления были задавлены на корню: Петтигрю упал, сраженный его Петрификусом, Люпин покрылся огромными прыщами, когда палочка, вырванная двойным заклинанием Поттера и Блэка, откатилась далеко в сторону. Поттер, держа его на прицеле, медленно обходил со спины, а Блэк хлопотал над Люпином, но тщетно, такие гнойники выводились только мазью Помфри. На Петтигрю предсказуемо не обращали внимания, и тот тихонечно лежал у стеночки. Наконец Блэк оставил в покое старосту и глумливо осклабясь, тоже подошел к прижавшему к резному барельефу Снейпу.

— На колени, Сопливус! Говорил же я тебе, что попадешься! И будет тебе очень-очень больно и плохо! — присвистывая от восторга и возбуждения вещал Поттер, у которого мелко дрожали руки от предвкушения унижения врага.

— Да пошел ты, дерьмо собачье! — Северус, тяжело дыша, положил руку на грудь и нажал пальцем на изумруд в кулоне. Кристалл активировался и заработал.

— Чего? Как ты разговариваешь, тварь слизеринская? Мало тебе твой грязный рот чистили, еще хочешь? Так мы тебе быстро устроим мыльную промывку! — ощерился Блэк, поигрывая палочкой. — Скорги…

— Погоди, Сириус. Я думаю, можно найти лучшее применение его грязному рту… как думаешь? — и Поттер многозначительно подмигнул и кивнул в сторону Снейпа.

— А-а-а-а… вот ты о чем… Тогда ты первый! А я подержу его на прицеле, а то как бы не укусил, зараза! Они, змеи, все такие, так и норовят зубы в ход пустить! Вон вчера спал с одной слизеринкой, так покусала всего, гадюка! Джеймс, а ты уверен, что хочешь именно этого? Это ж… подсудное дело, если этот хлюпик жаловаться побежит! — обеспокоился в кои-то веки Блэк.

— Да нет, не думаю, что он захочет позориться, — задумчиво пробормотал Поттер, пристально глядя на прижавшегося к стене затравленного подростка. — А ему будет урок… и потом, если мне понравиться его трахать, то пусть радуется, что нашел себе партнеров по сексу, а то, небось, к нему никто не притрагивается — брезгуют.

— А ты, Поттер, значит, не брезгливый, так? — тяжело дыша, издевательски протянул Северус.

— Ничего, стерплю как-нибудь твое грязное тело, Сопливус. А теперь давай на колени, если не хочешь, чтоб тебя связали и парализовали. Поверь, так будет гораздо лучше. Если будешь кочевряжиться, вон Сири с Ремусом тебя и подержать смогут. Но лучше, если ты не будешь сопротивляться, в таком случае, в изнасиловании нас не обвинят, сечешь? Так что жаловаться тебе бесполезно. Скажем, что ты сам согласился, умолял, чтобы тебя как следует выдрали. Ну? Долго мне еще ждать?

И Поттер легонько взмахнул палочкой. Раздался свист и Снейп вздрогнул. На лице начал вспухать рубец от плетевого заклятья.

— На колени! И открой рот!

Поттер тем временем, торопливо расстегивал штаны, высвобождая свой багровый раздутый орган. Снейп, подавляя тошноту, медленно опустился на колени. Правая рука скользнула в складки мантии, пытаясь добраться до палочки, привязанной к бедру.

Гриффиндорец тем временем, подошел вплотную, и схватил его за длинные волосы, ткнул лицом в волосатый пах. Сириус стоял поодаль, направив палочку на Северуса, и другой рукой также задирая на себе мантию и расстегивая свои брюки

Когда пыхтящий от возбуждения Джеймс начал настойчиво тыкаться своим органом в плотно сжатый рот Снейпа, тот разомкнул губы и позволил отвратительному отростку скользнуть в жаркую мокрую полость. Поттер заскулил от наслаждения и запрокинул голову вверх, дергаясь, как удавленник на веревке.

В этот момент Северус прочно взялся за рукоятку палочки и тут же изо всех сил сомкнул зубы на дергающемся у него во рту скользком вонючем члене. Поттер от шока выкатил глаза, взревел как раненный гиппогриф и от сумасшедшей боли принялся бить Снейпа по голове кулаками. Тот, разжав зубы, мгновенно выплюнул мерзость, и левой рукой скрутил болтающиеся яйца Поттера. Гриффиндорец завопил еще громче и тут Снейп выхватил палочку. Вскочив на ноги и пнув Поттера ногой в обкусанный пах, Северус поставил Протего, опережая заклинания пришедшего в себя Блэка. Поттер, скуля, валялся на каменном полу. Люпин вскочил и рысью помчался к ним. Снейп мигом оглушил того сильным Петрификусом — оборотень отлетел на несколько метров и приложился башкой о стену. Петтигрю успешно притворялся кучкой крысиного дерьма, закрыв глазки и делая вид, что без сознания.

Остался Блэк. Тот в бешенстве кидался заклятьями. Снейп хмыкнул и, отплевываясь от противного привкуса во рту, шарахнул по тому своим фирменным Режущим. Кровь брызнула во все стороны, и Блэк мешком свалился рядом со своим почти кастрированным приятелем, который, схватившись за причинное место, корчился на пыльном полу, проклиная непокорного врага.

— Ну, что мне с вами сделать? — слизеринец подошел и сверху вниз с удовольствием взирал на прелестную картину. — Может, кастрировать окончательно, а, Поттер? Тогда ты не сможешь ухаживать за Лили — она ведь хочет нормальную семью, а муж-кастрат никому не нужен, не так ли?

Джеймс сдавленно замычал, скребя пальцами по полу и пытаясь дотянуться до палочки.

Северус придавил руку гриффиндорца ногой.

— Ты возомнил себя хояином Хогвартса, гриффиндорский выродок. Думаешь, изнасилование студента-слизеринца в школе тебе прошло бы даром? Да в этом случае, тебе никакой Дамблдор бы не помог. И всех денег твоего отца не хватило бы на моральную компенсацию, которую я бы затребовал с тебя! И даже если бы твой папаша подсуетился и решил устранить меня, как незначительного человека, и в этом случае тебе покоя бы не было, потому что я не так глуп, как ты всегда себе представлял! Компромат на всех вас в случае моей смерти тут же отправился бы в Аврорат, в Отдел по делам несовершеннолетних, а там начальником дядя Ричарда Эйвери! Ты думаешь, слизеринцы стерпели бы такой беспредел на своем факультете? И твой отец, и Блэк и Дамлдор полетели бы со своих кресел, как паршивые щенки!

А все потому, что ты захотел зайти немного дальше, чем всегда, не так ли, Мальчик-которому-все-можно? Отвечай! — и Снейп с наслаждением пару раз пнул Поттера под ребра, а потом наступил ботинком на покалеченный член.

Он нисколько не жалел того, кто извивался сейчас от боли под его каблуком — в противном случае, на его месте был бы он, а с ним тоже церемониться не стали бы. Судя по настрою, его собирались изнасиловать, и изнасиловать в групповую. Джеймс Поттер был мерзким типом, и во все проделки втягивал и остальных подельников, повязывая всех. Впрочем, Блэка уговаривать никогда не надо было, Петтигрю шел из страха, что иначе отлупят его самого, а Люпин давно уже потакал и прикрывал все выходки Мародеров, отчаянно труся, что его мохнатая тайна станет известна всей школе.

Северус брезгливо убрал ногу. Пожалуй, следовало бы хорошенько полоснуть Сектумсемпрой по этим мерзким яйцам, да ладно уж… И он возвратил Поттеру ответный удар кнутом, только многократно усиленный гневом и яростью. На голом животе и паху гриффиндорца отчетливо проступила широкая кровавая полоса, которая через секунду лопнула и пролилась ручьем крови. Поттер задергался еще больше и заверещал в голос.

К счастью, время было позднее, а лаборатория Слагхорна находилась глубоко в подземельях, и здесь всегда было малолюдно.

Блэк в это время извивался как гусеница на полу, зажимая рукой глубокую, расходящуюся в стороны кровавым мясом рану, из которой хлестала ярко-красная кровь. Он что-то мычал, пытаясь приподняться.

Снейп хмыкнул, озирая устроенный им разгром. Картина было живописная и приятная глазу. Он был уверен, что после услышанного, Поттер не станет жаловаться никому, а тем более своему папаше. Да и потом, всегда можно пригрозить тем, что визуально подвиги Мародеров могут стать известны всей школе, а уж за это ими восхищаться и восторгаться не станут… Да и кто преклонялся-то перед ними? Глупые девчонки, да парни, которые не хотели связываться. Остальные мудро держались кучками и ходили везде толпой, чтобы в случае чего дать отпор. Потому что вначале шуточки Мародеров вызывали смешок, но со временем никто уже не хотел оказаться на месте того, над кем шутили — обычно это заканчивалось Больничным Крылом. И потому, что к пятому курсу из компании выросла бандитская группка, шуточки которой становились все жестче

.

Но решиться на такое… Действительно, четверка пресытилась обычными развлечениями, а может, гормоны ударили в головы? Или и, правда, уверовали в собственную безнаказанность? Но ведь одно дело обычный мордобой палочками, Фурункулюсы и прочие неприятности, и совсем другое — сексуальное посягательство на ученика… даже если насильники сами ученики.

Видимо, решающим фактором у Мародеров стало то, что за него некому было заступиться — родители Северуса были мертвы и он жил один. А учитывая его бедность и незнатность, заставить его молчать было куда как легко, если только у него не было бы столь бунтарской и непримиримой натуры.

И уж подавно он не собирался быть подстилкой у этих мерзавцев с факультета благородного и отважного Годрика Гриффиндора, который, поговаривали, подло убил в спину Салазара Слизерина… Если у факультета таков Основатель, нет ничего удивительного в том, какие последователи выходят оттуда.

Северус небрежно отпихнув в сторону палочки Блэка и Поттера, нагнулся над Блэком и наскоро невербально заговорил кровь. Раны стала затягиваться, и тот успокоился, перестав корчиться и вертеться.

Затем подошел к Люпину.

— Так-так… староста факультета сам нарушает все школьные правила? Хождение по замку после отбоя, попытка изнасилования студента… как ты думаешь, Люпин, что будет, если происшедшее сегодня станет известно широкой общественности? Cюда приедут авроры, дознаватели из Министерства… и как долго ты сможешь скрывать, что ты у нас не такой, как все? А если еще узнают, что оборотень покушался на честь и достоинство человека… Думаю, после такого закрутят намертво все гайки лояльности к Темным существам.

Как печально, что ты такой трус, что не можешь вразумить своих приятелей, а идешь у них на поводу, рискуя своей жизнью, здоровьем и карьерой, — Снейп укоризненно поцокал языком. — Так вот, подумай хорошенько, потому что впредь я не хочу, чтобы ты молчал и потакал своим дружкам в их проделках. Потому что мне терять нечего, в отличие от тебя. Меня везде подмастерьем возьмут, Зелья варить, а вот ты… куда ты денешься?

Так что я надеюсь на тебя, Люпин, и на то, что ты снимешь достаточное количество баллов сегодня со своего факультета, за нарушение всех правил, и берегись, если этого не случится. Думаю, я смогу нечаянно проболтаться Малфою или Нотту о том, что у нас в Хогвартсе учится очень интересный экземпляр… Думай сам и думай хорошо!

А, да, вот тебе мазь, помажешь этому герою-любовнику его гнилые причиндалы, а то ведь и потомства можно лишиться. Не хочу, чтоб меня обвиняли в этом, хотя таким как Поттер размножаться вовсе не следует. Так ему и передай.

И Снейп, вернувшись к Поттеру и смачно плюнув напоследок тому в лицо, развернулся, взметнув полы мантии, и удалился в подземелья.

На следующий день Гриффиндор потерял сто баллов.

Гарри Поттер несся по коридорам подземелий, пылая бешенством и жаждой мести. Он еле дождался конца разговора у Дамблдора в кабинете, который все пытался ему втолковать, что Северус Снейп никак не виноват в смерти Сириуса, что зельевар сразу же предупредил и Блэка и членов Ордена о том, что Амбридж схватила Гарри, и чтобы Блэк оставался на своем месте и не вмешивался.

Но Гарри не слушал директора. Все стычки и перепалки, состоявшиеся в доме на Гриммо между крестным и ненавистным профессором, сразу всплыли в его памяти. Конечно, теперь бедняги Сириуса, запертого в своей фамильной темнице нет, и его враг может торжествовать победу! Беллатрикс отомстила самому лютому врагу Снейпа — Мародеру и теперь Нюниус может спать спокойно! Но он ему не позволит! Раз добренький Альбус не желает открыть глаза на мерзкого сальноволосого урода, он накажет его сам! Правильно делали его отец с товарищами, что гноили таких слизняков. Жаль только, что они не смогли довести дело до конца и оставили его в живых! Но он исправит эту ошибку — после его мести несчастненький профессор или сам убьется, или скроется с глаз долой за тридевять земель, или же он не сын великолепного Джеймса Поттера! Он заставит за все заплатить эту слизеринскую змею, этого… этого…

В подземельях было тихо, холодно и мрачно, но даже леденящий пронизывающий холод вековых камней не мог остудить кипящего ненавистью гриффиндорца, который решил, что может быть судьей и палачом неугодного ему человека. Мнение взрослых его не интересовало, равно как и мнение друзей, а вздумай Гермиона начать твердить ему, что профессор не виноват и на нашей стороне, он бы, пожалуй, даже смог ударить ее. Благо, Рон в отношении мерзкого учителя всегда был на его стороне, несмотря на то, какие именно поступки совершал Снейп — хорошие или же плохие. Уизли было по фигу, что в основном, его неудачи в зельях были следствием его плохой учебы, у него был виноват преподаватель и точка!

Впрочем, такого же мнения придерживалось большинство тупых остолопов, которые не успевали по зельям, предпочитая спать или играть в квиддич, нежели заниматься в библиотеке и корпеть над сложными эссе по зельеварению.

Поттер, ни секунды не сумняшеся в правомерности своих действий, без стука ворвался в кабинет зельеварения. Снейп мрачно сидел за столом, проверяя огромную кипу пергаментов. На столе стоял серебряный поднос с большими бутылями лекарственных зелий, приготовленных им для Больничного крыла. Палочка черного дерева лежала возле.

Удивленный таким бесцеременным вторжением и не ожидавший нападения, Снейп начал приподниматься, протягивая руку к палочке, но Поттер оказался быстрее.

— Экспеллиармус! — и палочка профессора влетела в руку гриффиндорца, который не глядя, отбросил ее в другой конец класса. В голове у Снейпа промелькнула мысль, что сопляк неплохо усвоил его урок на втором курсе, после дуэли с Локхартом.

И сразу же следом:

— Империо!

Снейп смутно удивился тому, что высокоморальный гриффиндорец применяет Непростительные и ему на ум тут же пришла ассоциация Поттера с Мародерами, которые тоже пытались применять такие заклятья на нем. Впрочем, ведь Гарри-Золотой-Мальчик ни кто иной, как сын одного из Мародеров, так что уж тут удивляться… Гены…

Гарри, не замедляя скорости, врезался в ненавистного человека и свалил его на стол, прямо на поднос со стеклянными емкостями. Все полетело на пол, превращаясь в бесполезную груду разбитого стекла и перемешавшихся лекарств. Труд нескольких ночей превратился в ничто. Сам Снейп в замешательстве оторопел и пропустил нескольким сильных ударов в живот и по ребрам от взбесившегося подростка, прежде чем осознал, что на него напал его же ученик. Поттер тем временем, стервенея от злобы, спихнул его на пол. Профессор, пытаясь удержаться рукой за край столы, потерял равновесие и упал, ударившись затылком о каменные плиты. Сознание на несколько мгновений помутилось и, придя в себя, он услышал треск рвущейся одежды. Шестнадцатилетний сопляк, громко сопя и матерясь, командовал:

— Лежать смирно, не шевелиться! Империо, Снейп! А сейчас я тебе отомщу так, что ты на всю жизнь запомнишь, как мерзко себя вел с Сириусом и моим отцом! Я тебя трахну! Ты у меня за все получишь! И за то, что обозвал мою мать грязнокровкой! И за то, что вы, твари слизеринские, такие мрази! Да вас вообще на свете быть не должно! Вы не даете жить честным, порядочным людям, вы как нарывы на теле общества, вас всех уничтожать надо!

Мантия с треском порвалась, пуговицы на сюртуке полетели в разные стороны и ошеломленный поначалу Снейп почувствовал, как грубые холодные отвратительные пальцы протискиваются в брюки. Тут же в памяти всплыло тщательно подавленное и спрятанное глубоко внутри такое же ощущение, когда однажды в темном коридоре, после отработки у Слагхорна его подстерегла святая четверка и тоже попыталась его изнасиловать. Да что о себе возомнил этот мелкий, пакостный щенок, провозгласивший себя праведным мстителем за своего блохастого крестного, который считал ниже своего достоинства подчиняться приказам руководства! Гнев яростной, белой, слепящей волной поднялся и вырвался на волю мгновенными отточенными движениями — так всегда бывало, когда в экстремальных ситуациях он вспоминал ожесточенные стычки с врагами.

Черные глаза уставились на человека, нависшего сверху. Свет от лампы отражался от очков, и глаз насильника видно не было. Снейп отчетливо увидел перед собой молодого Джеймса Поттера, который точно так же на пятом курсе нависал над ним, разрывая и без того ветхую мантию и рубашку под ней.

Далее Северус действовал на автомате, отстраненно наблюдая за происходящим как бы со стороны. Он повернул голову в сторону, и его рука крепко схватила длинный острый кусок стекла от разбитой колбы. Острые края врезались в ладонь, и сразу же потекла кровь, но он не обращал внимания на боль, и крепко стиснув импровизированное оружие, молниеносным движением полоснул по ненавистному мародерскому лицу. Очки слетели с гриффиндорца и лицо мигом залилось кровью. Тот отчаянно взвыл, и прижал руки к глазам, свалился с поверженного врага. Отчаянно скуля, Поттер лихорадочно протирал струящуюся из разрезанного лба кровь, заливавшую глаза, думая, что ослеп. Северус сильным ударом ноги отбросил его в сторону и, вскочив, ринулся за своей палочкой.

Знакомое покалывающее тепло разлилось по руке, когда он взмахнул ею, накладывая Инкарцеро. Гибкие веревки опутали щуплую, скорчившуюся от боли фигуру Поттера.

Не приводя себя в порядок, взлохмаченный, в разодранной одежде и с царапинами на груди и животе, Снейп быстрым шагом подошел к камину и схватив горсть Дымолетного порошка, остервенело швырнул его в огонь, взметнувшийся зеленым в дымоход.

— Кабинет Дамблдора!

Голова директора появилась в камине.

— Что случилось, Северус? Что-то срочное? — безмятежно вопросил святоша-директор.

— Извольте сейчас же прибыть сюда, Дамблдор! — прошипел Снейп, тем временем роясь на полках в огромном дубовом шкафу.

— Сейчас, мой мальчик, только отпущу Минерву… — борода скрылась из виду.

Снейп схватил флакон с кроваво-красным зельем и в вихре черной мантии повернулся к связанному скулящему Поттеру. Кровь продолжала заливать лицо гриффиндорца, но Снейпу было все равно. Он был в бешенстве. Вот так запросто, среди бела дня напасть на преподавателя с целью сексуального унижения и насилия! Это было слишком даже для Спасителя и терпеть этого Северус Снейп не собирался! Мальчишка плохо знает, с кем связался. Если в школе он и был слаб, один против четверых, то с тех пор прошло много времени… и сейчас его обидчики так просто не отделались бы. Сейчас они валялись бы у него в ногах, прося милости. И не столько для себя, сколько для своего будущего потомства! Зельевар злобно усмехнулся.

«Что ж, раз у Золотого Мальчика так свербит между ног, что он применяет столь оригинальное сочетание Империо и насильственный секс, то стоит впредь обезопасить себя от подобных посягательств. Ведь маньяков, говорят, в магловском мире именно так и лечат — химической кастрацией! Вот и мы поступим также. Дадим ему зелье, которое подействует, как только Золотой Мальчик захочет еще кого-то изнасиловать — действие будет подобно утроенному Круциатусу в районе половых органов — сразу любая охота принуждать жертву отпадет!»

С этим мыслями, Снейп, стальной хваткой удерживая нижнюю челюсть несостоявшегося мстителя и вынуждая его открыть рот, влил тому зелье прямо в глотку и сразу же зажал нос, чтобы тот не выплюнул жидкость. Булькая, хрипя и давясь, Поттер вынужден был проглотить едкую горькую жидкость. Брезгливо вытирая руку о призванную Акцио льняную салфетку, Снейп отошел в сторону, бросив пустой флакон в урну.

В камине взметнулось пламя, и Дамблдор собственной персоной выступил в кабинет зельеварения.

— Что здесь произошло? Северус, ты избил студента? — в паточно-умильном голосе Альбуса появились стальные нотки. — Что ты сделал с Гарри?

— Я? Что Я сделал с вашим драгоценным Гарри? — ядовито переспросил Северус. — А вы поглядите внимательно, Дамблдор! До каких пор вы станете покрывать своих драгоценных гриффиндорцев? Это я сам порвал на себе одежду? Я расстегнул штаны вашему Золотому мальчику? Это я разбил и уничтожил плоды своих недельных трудов, все, что заказывала Помфри для своей аптечки? Вы не помните, уже был такой инцидент в далеком прошлом, когда меня, избитого, встретили в коридоре вы с МакГонагалл и не поверили тому, что ваши доблестные Мародеры меня пытались трахнуть! Вчетвером! Вы посчитали тогда, что я пытаюсь опять возвести поклеп, немыслимую хулу и клевету на ваших отличников и красавцев! Мои гриффиндорцы быникагда! Вот что вопила разъяренная МакГонагалл!

— Но… никто бы не смог поверить в такое, Северус. Одно дело донимать тебя и прочих школьников проказами и шалостями и совсем другое — совершить преступные насильственные действия сексуального характера в стенах школы… — замямлил сконфуженный директор.

— О да, получается, что вру всегда я! Ведь это я скользкий слизеринец, которому верить нельзя, даже если у него на лице и теле синяки и царапины, а одежда вся разорвана и приведена в негодность! Но если я мог стерпеть, что меня пытаются уничтожить четверо отморозков одного со мной возраста, то я никогда не потерплю нападения какого-то сопляка, который возомнил, что я виноват в смерти его никчемного, отвратительного родственника!

Дамблдор внимательно огляделся. Комната напоминала поле боя. Везде валялись осколки стекла и обрывки эссе, хлюпали под ногами лужи от разлившихся зелий. Некоторые начали взаимодействовать между собой, и от них поднимался белый и сиреневый пар. Мантия на Северусе и правда была вся разорвана, щека оцарапана и белая безволосая грудь, выглядывавшая в прорехах, тоже наливалась синяками.

Действительно, Гарри выскочил от него в невменяемом состоянии, но старик надеялся, что по дороге в Гриффиндорскую башню тот остынет, и слова убеждения дойдут до его разума, замутненного болью от потери Блэка. Однако этого не случилось. И вместо того, чтобы злиться на Беллатрикс, послужившую причиной гибели Сириуса, Гарри предпочел по гриффиндорски пойти мстить единственному человеку, который оказался в пределах его досягаемости.

Снейп презрительно смотрел на Дамблдора, который не стал защищать его двадцать лет назад в точно такой же ситуации. Он решил, что если и на этот раз Поттеру все сойдет с рук, он тут же подаст заявление об отставке. Любому терпению приходит конец, а он не игрушка для малолетнего насильника. В конце концов, если ему всего шестнадцать, это не значит, что не придется отвечать за свои действия, даже в состоянии аффекта.

Почему он должен расплачиваться за то, что Блэк никогда не слушался прямых приказов? Это, в конце концов, война, а не детские игрушки и прогулки под полной луной. Если его противница по дуэли Беллатрикс оказалась сильнее — это его проблемы! Причем тут он? Не собирается он быть грушей для битья. Хватит с него!

— Северус, мальчик ранен, кровь не останавливается! — обеспокоенно произнес Дамблдор, жамкая свою бороду, но не трогаясь с места.

— Ничего с ним не случится, рана поверхностная, — пренебрежительно сказал Снейп, палочкой и Репаро возвращая своей одежде приемлемый вид. Так же, не глядя на скулящего и воющего в углу безвольно обмякшего Поттера, он собрал осколки и уничтожил пролитые везде лужи из зелий. Эссе аккуратной стопкой опять легли на стол профессора.

— Наложите на него Обливейт, директор. Иначе я за себя не отвечаю, — равнодушно сказал Северус, садясь, наконец, обратно в кресло и придвигая к себе работы.

— Но это не слишком будет? Мальчик, в конце концов, столько пережил… его можно понять… — задумчиво пробормотал Дамблдор.

— Вот вы его и понимайте, а мне не нужно огласки, как какой-то мерзкий сопляк попытался изнасиловать ненавистного профессора зельеварения в назидание. Еще не хватало, чтобы вся школа об этом узнала и шушукалась за моей спиной. Если этого не сделаете вы, то придется мне — я тоже отличный менталист. Только я церемониться не стану, промою ему мозги дочиста.

К тому же, это поттеровское недоразумение посмело наложить на меня Империо. Ничего современные студенты не знают и знать не хотят… Да за одно применение Непростительных я имею право требовать его исключения из школы и срока в Азкабане. Вы ведь не хотите, чтобы я это сделал, не так ли, Альбус? Наш Золотой Мальчик нужен нам в школе как икона и пример! Так вот и делайте что-нибудь!

И кстати, вы ошиблись! В нем нет ничего от Лили. Зато много жестокого и темного от вашего любимчика Джеймса! Вот это и прет из вашего Героя, как дерьмо!

— Со своими близкими и друзьями мальчик очень добр и благороден! — попытался отмазать Гарри директор.

— Вот именно! Со своими! Директор, не валяйте дурака! И Пожиратели смерти со своими семьями и друзьями само очарование и доброта! И беспощадны и жестоки с врагами.

Из этого вовсе не следует, что они все — ангелы с крыльями. Про предвзятость и родственность слыхали?

А сейчас делайте, что нужно и забирайте своего великомученика. Хлопочите над ним в другом месте, у Помфри к примеру… Да, и передайте ей, что лекарства будут только через неделю. Мне их еще варить и варить.

Дамблдор, тяжело вздохнув, достал палочку. «Обливейт» и глаза Поттера подернулись мутной пленкой. Через пару секунд он, уже освобожденный от веревок, не глядя на Снейпа, вышел вместе с Дамблдором в коридор, направляясь к Помфри. У Снейпа был Заживляющий бальзам, но он мстительно не предложил его для лечения.

В конце концов, он обычный человек и мстительность ему не чужда. И терпеть от Поттера его ненормальные выкрутасы с праведной местью и наказанием сальноволосых мерзавцев только за то, что они существуют, он не собирается. Своего же ребенка он бы выпорол так, что тот сидеть бы не смог и никаких Обезболивающих Зелий.

От нервного потрясения, перо тряслось в руке, и профессору пришлось срочно принять Успокоительного, чтобы продолжить проверку работ…

— Плохие новости для тебя, Северус, — произнес с сожалением комендант Азкабана ФицПатрик, хаффлпафец, учившийся вместе с зельеваром. Снейп как раз находился в Больничном Отсеке самой страшной тюрьмы магического мира.

Северус ожидал, что он после войны окажется в тюрьме, но думал, что сумеет уйти из жизни до приговора. Последний год в Хогвартсе он буквально заставлял себя жить — есть, пить, заниматься директорскими обязанностями и ежедневно выслушивать невыносимый бубнеж и наставления Дамблдора на портрете. Нервы были на пределе, и хотелось, очень часто хотелось взять один из многочисленных хрустальных флаконов на самой верхней полке в хранилище ингредиентов, выпить и утром просто не проснуться — уйти в блаженное небытие, не требующее стольких физических и душевных сил. Только обещание, данное надоедливому старикашке, в котором он окончательно разочаровался и разуверился, и с которым теперь не мог спокойно говорить, удерживало его на краю жизни.

А потом был тот день, когда Темный Лорд вызвал его в Визжащую Хижину.

— Странное место для разговора, — вяло подумал Снейп, входя в роковое для него помещение. — Третий раз не минует, это точно. Ну и все равно, только бы поскорее.

* * *

… шею жгло немилосердно, но он постарался абстрагироваться от боли. И внезапно упал во мрак.

Очнулся в палате Мунго, под охраной четырех авроров.

«Неужели меня так боятся», — с каким-то унылым весельем подумал он.

Лечили его наспех, кое-как, рана толком не закрылась, и со временем на шее образовался огромный уродливый бугристый шрам, который тянуло в непогоду. Как только он смог вставать на ноги, его тут же под конвоем перевели в изолятор при Министерстве.

Из газет он узнал, что Поттер таки победил Волдеморта. Старшая палочка невесть каким образом отказалась признавать своим хозяином его Темнейшество, и вернула Аваду Лорду. Теперь весь магический мир в восторженном пароксизме преданности праздновал победу и чествовал гриффиндорского Золотого мальчика.

А Пожиратели Смерти и он ожидали скорого суда.

Северус так и не понял, нашел Поттер думосбор с воспоминаниями, оставленный в директорском кабинете или нет. По идее, тот уже давно должен был прийти к нему если не за разъяснениями, то хотя бы поговорить. Или Дамблдор отговорил? Вредный старик вполне мог надуться на грубости и резкое обращение с его стороны в последний месяц. Но ведь он все равно выполнял все, что тот ему приказывал…

* * *

Через неделю после перевода в изолятор состоялся суд над ним. Никого из гриффиндорского Трио на суде не было. Не пришел также никто из Ордена. Присутствовали лишь обыватели, которые во время войны попрятались по норам, а после Победы повылезали отовсюду и заняли свои прежние должности.

Уж они ему припомнили все: и то что он безнаказанно сумел уйти после Первой магической войны, преподавание в Хогвартсе и жалобы своих малолетних пискунов за плохие отметки, и убийство величайшего из величайших добрых волшебником… и год его директорства, само собой. То, что ни один из их деток не пострадал во время того военного страшного года — они не брали во внимание, списывая это на самоотверженный героизм преподавателей — МакГонагалл, Флитвика и Стебль.

Снейп саркастически ухмыльнулся, почесав зудящий шрам. Он не собирался спорить с этими жирными тупыми личинками. Если он и прикрывал их спиногрызов, то не из огромной любви к ним, а потому, что он не был сторонником бессмысленных жестокостей и не мог позволить Кэрроу мучить детей, кем бы они ни были — чистокровными или грязнокровками. В конце концов, у него самого отец был маглом! А еще у него, к их удивлению, была совесть — он не воевал с детьми. Хотя порой за их проделки, устраивая которые, они мнили себя героями и партизанами, ведущими доблестную борьбу против оккупантов, ему самому хотелось подвергнуть их Круцио, чтоб прочистить мозги соплякам. Еле сдерживался. Да еще и МакГонагалл торжествующе зыркала на него, презрительно фыркая и умиленно поглаживала по головам своих доблестных гриффят. Старая дура!

* * *

— Так вот, поступил приказ… довольно странный, если честно. Ты знаешь, что Закон о магическом рабстве был отменен еще двести лет назад? Сейчас, по настоятельной просьбе Победителя Волдеморта, его ввели снова — но только для заключенных Пожирателей. Также он включает в себя детей Пожирателей, ну знаешь, всех отпрысков чистокровных знаменитых фамилий. Их отдают всем желающим. А желающие — большинство гриффиндорцы-победители. Я так понимаю, что чистокровным родам пришел конец. Их лишили магии и надели на них рабские ошейники — теперь хозяева могут делать с ними что хотят, вплоть до постельных утех.

Комендант взволнованно заходил вдоль беленой стены Больничного крыла.

— Чем же это положение отличается от того, что было до Победы? Волдеморт, по крайней мере, никого в рабство не отдавал и к себе в койку не брал. А тут какая-то бессмыслица — делать из людей домовых безропотных эльфов. Никогда бы не подумал на Поттера, что он на такое способен.

— Способен, не сомневайся, — бросил Северус, яростно перетирая корни огненной кровохлебки в каменной ступке. — У него папаша был известный садист, еще неизвестно, что бы он выкинул, не умри в молодом возрасте. Да и крестный блохастый был тем еще шизофреником буйным, а уж после Азкабана и вовсе чокнулся.

Внезапно его осенило.

— А ты его видел? Поттера? Не заметил, шрам у него такой же?

— Да видел на днях. Он со своим рыжим дружком приезжал — Драко Малфоя и Паркинсон забирали. Намерения были более чем ясны, на рожах все было написано. Шрам у него какой-то воспаленный, красный. Кажется, дотронься — и кровь брызнет.

— Так вот в чем дело… — прошептал Северус. — Этот олух воспоминаний не смотрел, к Лорду не ходил. Само собой, хоркрукс в нем так и остался… Идиот! Весь директорский план насмарку.

Лайон, я тут все доварил, весь комплект. Так что я пойду, наверное. После таких новостей надо подумать хорошенько, все обмозговать.

— Иди, конечно, Северус. Я предупрежу тебя, если этот Герой наведается по твою душу. Хоть подготовишься. Я же знаю, ты из любой ситуации выход найдешь, настоящий слизеринец! — засмеялся невесело комендант ФицПатрик.

— А ты настоящий друг слизеринца! — улыбнулся Снейп, вытирая руки и беря палочку, на которой оставили минимум заклинаний для варки зелий. Магию у него не заблокировали, самонадеянно решив, что без Темных заклинаний он безопасен. Придурки!

Он мог пользоваться любой другой палочкой. Никак не могут понять, что дело не в палочке, а в самом человеке, в той силе, что сосредоточена внутри него. Впрочем, нынешнее молодое поколение авроров не очень-то разбиралось в истоках магического генезиса, а ветераны, знавшие хоть немного основы волшебства, были убиты или померли сами.

Так что никто не виноват, что сейчас в Аврорате работают одни тупицы.

* * *

Снейп торопливо шел к своей камере. Стараниями Лайона, у него было все необходимое для более-менее комфортной жизни, и даже некоторые предметы роскоши, к примеру, симпатичное лоскутное одеяло с магическим наполнителем, которое грело как самая лучшая большая грелка. Этот подарок преподнесла ему жена ФицПатрика в благодарность за сложное зелье для больной малышки Мэг — дочери коменданта.

А еще у угрюмого зельевара был один секрет.

После войны оставшихся дементоров отловили и доставили обратно в Азкабан. Тем некуда было деваться, и они согласились опять охранять тюрьму, хотя еды для них было маловато. На Пожирателей Смерти дементоры действовали вяло, те интуитивно умели закрываться от непрямого контакта с этими загадочными существами. А молодых узников сейчас забирали в дома победителей, что уменьшало дементорский паек еще больше. Почему-то все вокруг считали этих существ тупыми и примитивными тварями, что не мешало самонадеянным магам бояться их.

Так вот, неделю назад к камере Снейпа подплыл огромный дементор, который держал на руках своего малыша. Тот, как понял Северус, умирал от истощения, потому что сам не мог добывать себе пищу — добрые, светлые воспоминания.

Зельевар поморщился. Добрый, светлый… с некоторых пор эти прилагательные стали вызывать у него идиосинкразию…

Но почему-то вдруг стало жаль эту тварь. Не виноват же он, что таким уродился! Как и Снейп не виноват в том, что был с самого рождения бедным, некрасивым и умным. Он слабо улыбнулся.

Да пусть хоть сейчас его поцелует один из этих черных плащей с капюшонами! Ему все равно, в общем-то…

Но, может, получится спасти этого?

Северус взмахнул палочкой, пытаясь вызвать Патронуса. Палочка зашипела и не подчинилась, но все-таки желание запрещенного заклинания было велико и в воздухе появилось небольшое серебристое облачко. Детеныш дементора слабо зашевелился, и отец поспешно поднес его к еде.

Снейп удивленно смотрел, как тот поглощал его положительные эмоции. Тот бесформенный кусочек лани, которая всегда олицетворяла для него светлые воспоминания о детстве. Даже не о той, которая ушла от него, и ради которой он загубил всю свою жизнь, а именно память о тех днях, когда он, убегая из дому и бродя с подругой по зеленым лугам близ Галифакса, срывая цветы и валяясь в траве под деревом, был счастлив, как никогда в жизни. Эти мгновения он бережно хранил всю жизнь и сейчас без сожаления отдавал тому, кто нуждался в них больше.

Всю неделю, не пропуская и дня, отец с младенцем, как окрестил их Снейп, появлялись у его камеры и малыш жадно поглощал серебристый туман его самых светлых мгновений. Дементореныш заметно подрос и даже положительно реагировал на зельевара, протягивая к нему ручонки, еще не так сильно покрытые струпьями. Выглядело это как легкий Фурункулюс на незадачливых школьниках. Северус посмеялся над этим сравнением. Но малыш был интересным, даже очень, а Снейп всегда был исследователем.

Маленький дементор с забавным свистом выпускал и втягивал воздух через воронкообразный рот, и от него исходила приятная прохлада, а не тот мертвенный холод, как от взрослых особей. Это было очень кстати, потому что на улице стояло знойное лето и в камерах бывало довольно душно.

Сегодня он выдал из палочки очередную порцию недоПатронуса и даже немного рассказал молчаливому собеседнику о новой проблеме.

— Ешь, малыш, потому что, возможно, уже завтра, меня здесь не будет. Поттеру потребовалась новая игрушка, и останешься ты без вкусной еды!

Дементор наклонял голову в капюшоне, как будто внимательно слушал своего собеседника.

Пожаловавшись еще немного на тупость и идиотизм Избранного, Снейп тяжело вздохнул и улегся на койку. Так вскоре и уснул.

* * *

Утром пришел хмурый ФицПатрик, который был весьма зол. Бросил на койку пергаментный свиток.

— Мерлинова задница! Все-таки тебя не миновала чаша сия. Победитель требует тебя к себе. И откуда берутся такие мрази, хуже дементоров. Устроили тут средневековье с крепостными и сервами. И куда Министерство только смотрит!

— А что Министерство? Шеклбот сам на волоске, потому что черный, а замом у него Уизли, который тоже не прочь порулить. Вот они оба и поддерживают Поттера в надежде, что тот поддержит их. Да только оба сильно рискуют. Он может и сам захотеть стать Министром. Хотя… можно же брать пример с Дамблдора. Серым кардиналом быть даже выгоднее, — издевательски сказал Снейп, натягивая старую учительскую мантию и приглаживая отросшие волосы. Палочку он сунул в рукав.

— Слушай, уменьши для меня одеяло, я его заберу с собой, на память. Может, больше и не встретимся, будет напоминать о Линде и о малышке Мэг.

Лайон тяжело вздохнув, выполнил просьбу друга. Снейп сунул крохотный лоскуток ткани карман.

— Ладно, пошли, что ли… Чему быть, того не миновать.

— Да, иди, я сейчас.

ФицПатрик скрылся за дверью и тут же к камере подплыл малыш, выпрашивая кусочек вкусненького. Снейп невольно улыбнулся и, достав палочку, наколдовал серебристое облачко.

— Ну что, давай прощаться. Больше мы с тобой наверняка не увидимся! Так что придется тебе добывать еду самому.

Северус дотронулся до малыша и почувствовал ответную вибрацию, словно тот пытался что-то сказать. В мозгу всплыла неясная мысль. На его глазах детеныш дементора уменьшился в размерах, съежился до небольшого кусочка чернильной тьмы и скользнул к нему за пазуху. Приятная прохлада разлилась возле сердца.

— Странно. Хочешь пойти со мной? Но предупреждаю сразу, там, куда я отправляюсь, придется несладко. Сомневаюсь, что там есть вообще светлые воспоминания, скорее, непроглядная тьма.

Существо заворочалось на груди, но обратно не вылезло. Северус расценил это как согласие и, покачав головой, вышел в коридор.

Х-Х-Х-Х-Х

Поттер не особо церемонился с бывшим школьным учителем. Грубо схватил за руку и активировал личный мощный портал, который перемещал прямо из Азкабана. Таких было несколько штук в Отделе Тайн в Министерстве, и видимо, всеми пользовался Избранный Золотой мальчик. Что ж, слава — великая вещь. Позволяет многие удобства, недоступные простым смертным, в том числе и глумление над бывшими школьными врагами, будь то сокурсники, либо же мерзкие злобные преподаватели зелий.

Первую ночь Снейп провел в тесной, сырой и вонючей камере в подвале отреставрированного роскошного особняка на Гриммо.

Наверху раздавался пьяный рев и визг, плач и девичьи вопли. Северус напряженно пытался узнать голоса. Кажется, действительно Драко и Панси. Их родители были мертвы, дома и счета в Гринготтсе незаконно экспроприированы победителями. Это обычно делалось под Империусом: жертва покорно подписывала дарственные грамоты на свои угодья, особняки и миллионные сейфы в Гринготтсе. В общем, все обычно и предсказуемо… Победители Светлой стороны ничем не отличались от Пожирателей — так же хотели славы, власти, денег и вседозволенности.

Но Снейп не узнавал Поттера. Ведь Альбус ему семь лет долдонил, что мальчишка весь в свою мать, такой же отзывчивый и сердобольный, и вовсе не похож по характеру на избалованного, жестокого отца… Но сегодня он воочию разглядел и набухший, готовый лопнуть кровью знаменитый шрам и красные искорки в зеленых глазах за нелепыми очками. Северус старательно держал ментальный блок, потому что чувствовал сильное давление на сознание, а ведь Поттер ни разу не легиллимент! И потом, в его манере разговаривать проскальзывали шипящие нотки, как будто тот желал перейти с английского на серпентарго. А ведь, согласно заверениям Дамблдора, со смертью хоркрукса и самого Темного Лорда способности Поттера к ментальным искусствам и змеиному языку должны были исчезнуть бесследно. Но они остались.

Значит, Повелитель не был мертв окончательно.

И что ему теперь делать? Все инструкции Дамблдора пропали втуне. Каким бы великим комбинатором и шахматистом не был Альбус, всего предусмотреть не мог и он. Малейшая оплошность и Поттер не смог обнаружить думосбор, не посмотрел воспоминания Снейпа и не пошел на добровольную смерть-пожертвование. Из-за этого он не был убит Волдемортом, и хоркрукс остался в нем целым и невредимым. А уж после ожесточенного боя и нервного потрясения, вызванного смертями близких людей, Поттер потерял контроль над собой и хоркрукс потихоньку начал затирать его личность. Этому способствовали и несдержанность и способность сразу впадать в ярость, и неумение держать себя в руках… в общем, все черты характера, которые позволяют эмоциям легко брать верх над разумом. И карать всех, кто когда-то обидел словом, делом или же просто косым взглядом. Таких набрался целый факультет, и он сам во главе Слизерина!

Три домовика пришли за ним к обеду. Снейп как раз кормил своего ручного дементора и едва успел спрятать его за пазуху. Он, не сопротивляясь, спокойно пошел за сопровождающими.

Комната, в которую его привели, поражала своими размерами. Видимо, не обошлось без заклинаний расширения пространства. Обычный средний школяр такие не мог применять — это была Высшая Трансфигурация. Наверное, тут Минерва постаралась… Это как раз в ее силах. Везде была богато налеплена золотая инкрустация, дорогущая мебель из экзотического драконьего дерева, парчовые шторы, множество старинных артефактов и магических безделушек… Поттер— Лорд как сорока, стаскивал к себе предметы роскоши… Снейп даже узнал дорогущую старинную статуэтку Гермеса Трисмегиста из Малфой-мэнора, которой чрезвычайно гордился Люциус.

Посреди комнаты стояли две железные испанские девы — приспособления для пыток. Они магически сжимались вокруг помещенной внутрь жертвы, впиваясь в тело многочисленными железными шипами. Человек постепенно истекал кровью и умирал. Сейчас в открытых забралах виднелись лица Драко и Панси, которые были избиты и видимо, жестоко неоднократно изнасилованы, судя по шуму наверху, который всю ночь слышал Северус. Кровь тоненькой струйкой сочилась через прорези внизу, пачкая элитный паркет.

Сам Поттер развалился в кресле, лениво наблюдая за мучениями напуганных слизеринцев и поглаживая по огромной голове водяную анаконду. Снейп еще успел подумать, что эта тварь во много раз больше, чем несчастная Нагайна, которая его покусала. Эта вообще могла проглотить целиком…

Зельевар прикинул, что, пожалуй, можно бы попытаться связать Поттера беспалочковым Инкарцеро, которое он применял на третьем курсе в Визжащей Хижине, но тут симбионт заговорил об этом сам.

— Я в курсе, Снейп, что ты владеешь беспалочковой магией. Но не думай, что я такой глупец, что позволю тебе это. Ты не сможешь мне сопротивляться, и знаешь, почему? Потому что в случае непокорности мне, я просто раздавлю твоих питомцев. Ты ведь думаешь, что они не виноваты? Следовательно, сделаешь все, чтобы оставить их в живых.

А для начала мы с тобой позабавимся. Если будешь послушным мальчиком, твои змееныши не пострадают… То есть, не пострадают сильно! Так, слегка поцарапаем им шкурку, чтобы знали, кто теперь хозяин!

И Поттер слегка шевельнул рукой со Старшей Палочкой. Снейпу показалось, что его в живот ударило огромное бревно со всего размаху — он задохнулся и отлетел прямо на огромную кровать. Тут же появились веревки, которым зафиксировали руки и ноги, широко растянув их к углам кровати. Ему показалось, что конечности сейчас оторвутся, с такой силой они были связаны. Гарри тут же оказался рядом с ним. Глаза загорелись красным, и сопляк злорадно ухмыльнулся.

— Хм… знаешь, Снейп, какая мечта была у Золотого мальчика в школе, когда ты придирался к нему и когда он узнал, кто передал Пророчество Волдеморту ? Содрать с тебя шкуру заживо! Или сжечь, тоже, разумеется, заживо! А он вполне себе достойный преемник для меня! В нем достаточно Тьмы, а при надлежащем воспитании будет еще больше. Все-таки зря его отец не перешел на мою сторону, когда я предлагал! Это все магловское влияние! Грязнокровка шантажировала этого идиота, и тот выбрал сторону Дамблдора. А жаль, сейчас мог бы жить припеваючи.

— Ну, а сейчас позабавимся! Перед тем, как уничтожить тебя, сообразно пожеланиям Поттера! Но игры для взрослых тоже нужны — так быстрее происходит перерождение. Знаешь, я не сержусь на тебя за твое предательство. Теперь я понимаю, что надо было оставить ту грязнокровую ведьму в живых для тебя… Тогда преданнее слуги у меня не было бы. И я бы не мучился столько лет, пребывая никем.

Но неужели паршивая магла стоит дороже, чем все те блага, знания и власть, которую бы ты получил от меня, если бы не предал? Ты сам выбрал свою судьбу — сначала я, потом над тобой поглумятся все желающие отомстить за плохое обращение во время учебы, а, поверь, таких бестолочей множество! Они, само собой, всегда думают, что в неудачах виноваты только преподаватели! И всегда готовы отомстить ненавистному учителю за плохие отметки.

Ай-яй-яй, Северус! Ты был слишком строг и потому нажил себе столько врагов! Надо было брать пример со Слагхорна! Великий человек и педагог — только благодаря ему я сейчас жив и разговариваю с тобой. В общем, когда я закончу с тобой развлекаться, приглашу своих новых друзей, они в соседней комнате кидают жребий, кто в какой очередности будет тебя насиловать. Оторвутся по полной, ты умолять будешь, чтобы тебя убили быстро.

— Да ты просто придурок, Поттер! Или правильнее сказать — Ваше Лордство? Я все равно тебе не подчинюсь, делай ты что угодно и как угодно. А идиоты-неучи меня тем более не волнуют. Всегда знал, что у таких вместо мозгов куча дерьма в голове. Твой папаша именно таким и был! И твой тоже, Риддл! — ядовито выплюнул превозмогавший дикую боль в выворачиваемых суставах Снейп.

ПсевдоПоттер яростно взвизгнул и принялся драть на нем ветхую мантию. Затем наклонился и впился острыми зубами прямо в сосок Северуса. Тот заскрипел зубами, но не стал радовать врага ни стоном, ни криком. Брызнула кровь. Хоркрукс вцепился отросшими ногтями в бедра Снейпа, оставляя глубокие кровавые борозды. И наконец, когда ему безжалостно сдавили рукой гениталии, зельевар не выдержал и застонал. Он чувствовал, что сейчас произойдет ужасное и закрыл глаза, крепко зажмурившись. Ему было все равно, как умереть, но если была малейшая возможность спасти своих бывших змеек, он это сделает. Дети не должны так страдать.

Внезапно рука внизу живота исчезла, и послышался задушенный хриплый вой. Кто-то грузно упал на паркет и вроде быстро-быстро стучал пятками по полу, как будто агонизируя.

Северус открыл глаза. Поттер лежал внизу, мантия распахнулась, обнажив тощее тело подростка. Руки судорожно вцепились во что-то черное, похожее на плотный сгусток тьмы, который окутал его голову полностью, как бы заключив ее в кокон. Слышался свист, как будто кто-то шумно втягивал в себя воздух, прогоняя его через узкую воронкообразную трубу… Стоп!

Воронко… Да это же его дементор!

Малыш решился на поцелуй!

Снейп даже слегка загордился своим питомцем. Поцелуй в столь юном возрасте — это вам не флоббер-червя порезать! Обычно дементоры применяли свое главное оружие уже во взрослом состоянии. Очевидно, что детеныш кинулся его защищать от неприятного человека, и ему это удалось.

Через пару минут существо отклеилось от рта всенародного Героя и сыто отплыло к Снейпу. Тот машинально отметил, что магические путы спали, и встал с кровати, потирая окровавленные запястья. Питомец шустро спрятался у него на груди.

Его насильник в неестественной позе лежал на полу. Ничего не выражающие глаза смотрели в потолок, изо рта стекала струйка слюны, на губах улыбка дебила.

Ручной дементор Снейпа высосал из Поттера душу вместе с вросшим в нее хоркруксом Лорда…

Бессмертие для Повелителя опять не состоялось.

Навеяно фиком "Underground" и его печальным концом...

Также небольшой стебчик над МПРЕГ и группой товарищей, кличущих себя Пролайферами ))).

… Драко Малфой с трудом открыл глаза. Все тело болело, будто его подвергли Круциатусу не менее пяти раз. Впрочем, он, наверное, вырубился бы на третьем — никогда не мог выдержать боли. В отличие от Снейпа, который не терял сознания и после десятого Лордовского Круцио.

Он находился в тесной темной камере. С потолка размеренно капала ледяная вода — прямо на лоб. Отчасти это было хорошо — рассеченные в кровь губы и разбитый нос не были покрыты засохшей коркой, вода постепенно смыла кровь. Он попытался сесть и зашипел от боли — похоже, его все же изнасиловали. А он ничего не помнил… только то, что стоял у причала, к которому приставали лодки из Азкабана — ждал отца.

«Надо же было так по идиотски попасться! Совсем потерял бдительность… Расслабился в Финляндии, там-то не бегали по пятам взбесившиеся авроры, выискивавшие скрывавшихся по всему миру Пожирателей».

Драко, застонав, побился головой об каменную стену. Ведь говорила мать, что Снейп справится и все устроит, так нет, захотел встретить отца сам!

После войны и победы Поттера минуло уже семь лет. Все эти годы пролетели для него как один миг. Отца уроды в Визенгамоте приговорили к тюремному заключению, а они с матерью вовремя успели скрыться. Старший Малфой не захотел бросить все, что нажил здесь, хотя на заграничных счетах лежали немалые суммы. Надеялся продать все недвижимое имущество хотя бы за полцены, а ведь Снейп давно предупреждал его о том, что все может вывернуться не так, как надеялись верные соратники Волдеморта. Драко понимал Северуса — тот все же находился возле Дамблдора, а старик был непредсказуем и его Избранный, в котором он души не чаял — тоже!

И вот уж кто-кто, а Волдеморт ему, Драко, был непонятен. Вместо того, чтобы разом взять власть в свои руки и давить последние остатки сопротивления Светлых, Темный Лорд занимался какими-то своими личными делами, не посвящая в них даже Ближний круг. Ни Снейп, ни отец, ни тетка Белла не могли определенно сказать, какой шаг и когда предпримет господин для того, чтобы поставить последнюю точку. И вот результат — пока Лорд раздумывал суть да дело, Поттер все-таки прибил лысого маньяка. К слову сказать, Золотой мальчик оказался впоследствии не меньшим придурком. В чем Драко окончательно убедился сам, на своей шкуре, сидя в этом каменном мешке.

После того, как они с матерью успешно выехали из Британии и поселились в финском захолустье, Снейп, ставший героем войны и оправившийся от страшных ран, нанесенных Нагайной, регулярно извещал их о новостях. У них был специальный многоразовый почтовый портключ, доставлявший в обе стороны письма, записки, свежую прессу, и даже мелочи вроде артефактов или сваренных крестным редких зелий. Так вот, Поттер, после войны бывший сама скромность и очарование, со временем стал довольно жестким и холодным человеком. Его с распростертыми объятиями приняли в Школу авроров, а потом и в Академию. Сейчас он возглавлял Аврорат. Головокружительная карьера!

Ну так это же Золотой Поттер!

И пощады к остаткам Пожирателей, репатриированных на родину международными отрядами авроров, он не знал. Почти все были приговорены к Поцелую. Сначала магическая общественность ликовала и славословила своего Героя, но когда была истреблена почти вся мужская часть преступников, среди которых были и гриффиндорцы и Рейвенкло с Хаффлпаффом, а потом тот взялся за молодежь, которая и войны-то толком не видела… Тут уже народ стал потихоньку приходить в себя и, видя, что чистокровные уничтожаются на корню, начал возмущаться. Но толку было чуть — Избранный ничего не желал слушать и только долдонил с высоких трибун Министерства, что нельзя оставлять в живых недовольных, потерявших разом влияние и деньги — оставшиеся родственники могут так накрутить юнцов-максималистов, что в дальнейшем шквала терактов и попыток переворота не избежать. Доля правды в его словах была, но весьма небольшая, потому что можно было бы применить к оставшимся потомкам Пожирателей и банальный Обливейт.

Да вот беда — оказалось, что Обливейт успешно снимается сложным в изготовлении зельем, которое могли варить лишь Магистры. Одним из них был Северус Снейп. Заучка Грейнджер указала на этот факт Поттеру, и тот отверг этот вариант, как абсолютно неподходящий к военным преступникам. А ну как они вспомнят — кто они и что совершали. Лучше Поцелуй — быстро и надежно!

Досталось и Снейпу. Хотя и выяснилось, что слизеринец работал на Дамблдора, ему по-прежнему не доверяли и мелочно припоминали при случае и его методы преподавания и смерть директора, хотя и было найдено завещание старого хрыча, в котором тот писал, что просил Снейпа убить его, во избежание страшных мучений. Поэтому зельевар сейчас находился в положении негласного пленника — ему не разрешали аппарировать по стране и не давали визы на выезд за границу. Практически все время он проводил в своем старом домике в Тупике Прядильщика и почти не выходил оттуда — лишь за продуктами и ингредиентами для бытовых зелий. К тому же, за его домом круглосуточно велось наблюдение — Поттер поставил отряд отборных авроров, якобы охранять покой профессора.

Сам Снейп отнесся к своему псевдозаключению свесьма скептически. Он мог в любой момент переместиться к крестнику на континент при помощи фамильного портключа Малфоев, который ему прислал Драко, но не хотел подвергать дорогих ему людей опасности привести за собой хвост. Но он отнюдь не скучал…

* * *

Драко,осознав, что в данный момент находится в плену у Золотого мальчика, не особенно переживал по поводу своего невольного заточения. Изнасилование, конечно, неприятная штука, но это он мог пережить… И знал, что сможет при случае отбиться от повторных посягательств на себя любимого.

Летом после пятого курса, когда отца засадили в Азкабан, он подслушал разговор крестного с матерью.

— Нарцисса, я по важному делу… Видишь ли, исход войны неясен. Я рассказываю тебе все открыто и честно, потому что не верю, что мы стопроцентно победим в этой войне. Дамблдор возлагает очень большие надежды на Поттеровского щенка. Поверь, он мне не все рассказывает, но уверенность в этом я слышу в его голосе каждый раз, когда он заводит разговор о противостоянии Лорда и Избранного. В любом случае, победит ли Лорд или мальчишка — вам всем следует быть наготове. На всякий случай.

Я говорю это тебе, а ты постарайся поговорить с матерями одноклассников Драко. Я не стану ходить к каждой с визитом — меня просто не поймут, а ты можешь в кругу подруг и приятельниц внести дельную идею, как они могут физически защитить своих детей.

Если победят Светлые, то они будут жестоки и предвзяты к слизеринцам, это как пить дать. Наши змееныши так себя поставили в школе, что все три факультета ненавидят их. Да, я понимаю, что им есть чем гордиться — рода, чистокровность, богатство… но в том-то и беда, что нищие ненавидят богатых гораздо сильнее и страстнее, нежели богатые голытьбу. Не мне тебе объяснять… И всякое может случиться после победы. Дети всегда должны быть готовы дать отпор в случае насилия или принуждения. Да и Азкабана им не выдержать. Лучше приготовиться к эвакуации — ведь всегда нужно иметь несколько вариантов отойти в сторону, а не надеяться слепо на то, что Темный Лорд всенепременно победит. Знаю, что это кощунственно звучит, но ты умная женщина, а на кону стоят жизни целого поколения магической Британии. Я сам полукровка, но моя мать была сильной ведьмой, и род ее был не из последних, а сейчас все больше становится маглорожденных, которые не ведают своих корней. Они не понимают ни традиций, ни устоев чистокровных аристократов и не в курсе ни родовых ритуалов, ни как применять и пользоваться артефактами и замковой защитой. Они несут в наш мир то, что сделает его обыкновенным заповедником для маглов — хотят открыть его для всех. Я понимаю Лорда в том, что маглы, узнав о существовании нашего общества, захотят тут же приобщиться к нему, овладеть его секретами, захотят применять волшебство, а значит, они будут стремиться использовать нас как животных, или же размножаться за наш счет. Любой из них захочет стать волшебником или же иметь в семье собственного мага — сына или дочь. А есть и такие фанатики, как мой отец, которые ненавидят все волшебное и стараются выбить, выжечь его любой ценой. Так и погибла моя мать. Из-за его ненависти к магии.

— Я понимаю тебя прекрасно, Северус! — взволнованно сказала Нарцисса. Глаза у нее горели, руки нервно мяли кружевной платок. — Я сегодня же разошлю всем подругам сов с приглашением на разговор. Не беспокойся — мы, в самом деле, должны защитить своих детей… Они — наша надежда, наше будущее. Ты же знаешь, у каждой семьи есть свои магические секреты и, я думаю, они станут с радостью учить своих отпрысков, чтобы те могли защитить себя в случае насилия — ведь это самое страшное для чистокровных — подвергнуться сексуальному принуждению со стороны голытьбы! А я видела, какие они… Те же Уизли… Поттер! И это потомки чистокровных родов! Они вырождаются. А Драко…

— Драко я стану учить сам! Скажу, что ему грозит самая большая опасность в случае победы Поттера. Они ненавидят друг друга страшно и давно поубивали бы, если бы не преподаватели. Но победитель в своем праве — Драко может не поздоровиться и нам нужно это предотвратить! Пусть даже он умрет, — тут Нарцисса охнула, — но умрет с честью и достоинством, а не будет жалкой подстилкой победителей. А я знаю, что такие репрессии будут — всегда, после любой войны или переворота, победители самоутверждались именно таким варварским способом — что в средневековье, что сейчас. Животные инстинкты никуда не денутся, особенно когда мозгов в голове книззл наплакал! — непререкаемым тоном провозгласил Снейп, нервно расхаживая взад-вперед перед камином.

* * *

Драко отлип от двери и задумался. Он и в самом деле сильно доводил Поттера и его верных дружков в школе. Это было… весело! Но сейчас все стало по-другому. Детство прошло, и школьные издевки переросли в открытое враждебное противостояние факультетов. Если Поттер победит Лорда еще раз и Драко попадет к нему в руки… Ему точно не поздоровится! Слизняковым заклятьем не отделаешься. А с историей войн и действиями победителей младший Малфой был знаком очень хорошо — в магическом сообществе было много жестоких сражений, после которых победители втаптывали побежденных в грязь всеми доступными способами. Вплоть до того, что заставляли своих повергнутых врагов насильственно рожать им детей, отбирая из младенцев наиболее сильные экземпляры…

Он содрогнулся. Отдать своего ребенка маглорожденному быдлу! Да-а-а-а… Такого допустить было нельзя, учитывая то, что он вообще рожать никого от насильника не собирался! Только в законном браке и с любимой супругой! А всякие выкрутасы вроде однополых отношений и мужской беременности вызывали в Малфое сильное отвращение и брезгливость. Женщины чистокровных родов в магическом обществе с древних времен считались богатством, и рождение наследника естественным путем всегда было престижным. Те же, кому супруга не доставалась, довольствовались размножением между собой, благо зелий зачатия было навалом — каждая ведьма в Лютном могла сварить такое за несколько галеонов. Тем более было странно, как мать Снейпа смогла улизнуть из своего рода и выйти замуж за магла! Это было неслыханно, и за это ее изгнали из рода навсегда. Зато крестный получился очень сильным волшебником!

Так начались занятия со Снейпом. Они освоили множество Темных заклинаний, родовых фирменных проклятий и сглазов… Северус даже научил его азам дворового рукопашного мордобития, на всякий случай. Но самое главное — они сделали весьма хитрую и редкую вещь, на случай, если у волшебника отберут все — палочку, артефакты, амулеты и прочее.

В один из дней, Северус провел хирургическую операцию — он под местной анестезией вспорол левую руку Драко от запястья до локтя. В глубокий разрез была вложена стерильная новая палочка из самшита с сердечным сухожилием белого арктического дракона — очень редкого существа. Стоила эта палочка целое состояние и привезена была контрабандой из Исландии. Нарцисса отдала за нее впридачу свое фамильное колье из редкостных лунных опалов. Лишь бы сын был защищен от всех напастей!

Затем рана заливалась специальным зельем, разработкой Снейпа, которое создавало вокруг палочки полость, заполненную жидкостью. Напоследок рана заживлялась, и шрам от разреза сводился на нет фирменными мазями Северуса, в которых зельевар был большим талантом. Таким образом, палочку нельзя было изъять никакими Экспеллиармусами, и имплантированная в левую руку, она не мешала колдовать правой рукой. Сам же Драко целый год учился замысловатым магическим пассам левой конечностью, дабы пристойно выполнять элементарные заклинания. Но потом дело разом пошло на лад и к концу шестого курса, когда им пришлось с крестным удирать из Хогвартса, он владел левой рукой так же, как и правой, и палочку слушалась его беспрекословно!

Такая имплантация была личным изобретением Снейпа, и впервые ее испробовал на себе именно Драко. Впоследствии он понял, что лишь это спасло его от пожизненного рабства и незавидной роли Поттеровского инкубатора…

* * *

Массивная железная дверь лязгнула тяжелым засовом и отворилась. На пороге стоял его извечный школьный враг.

Куда делись те непокорные вихры, прическа «воронье гнездо», круглые несуразные очки-велосипеды, растянутые футболки и мешковатые штаны, проглядывавшие из-под школьных мантий…

Поттер за семь лет своего триумфального шествия к вершинам власти, видать, обзавелся грамотными консультантами по внешности. Теперь он был изысканно подстрижен, золотые тонкие очечки, украшенные бриллиантами и рубинами (фу, как пОшло!), модная дорогая одежда из магазина сестре Гарнет, ботинки от мастера Чи, ручная работа, драконья кожа самой лучшей выделки. Стоят несколько сотен галеонов — машинально отметил Драко.

«Ну и мысли лезут мне в голову! Столько лет не живу в Британии, а все равно помню всех портных и сапожников!» — смутно подумал Малфой, напрягаясь и пытаясь сконцентрироваться.

— Так, так, так… Кто у нас тут? Никак, Малфой? А ты знаешь, что я на тебя давно охочусь?

Сразу после нашей победы не вышло тебя проучить, а потом ты слинял отсюда… — насмешливо сказал Победитель, небрежно засунув руки в карманы дорогущей бархатной мантии бордового цвета.

«Как у королей… только горностаевой отделки не хватает, да короны с лилиями на тупую голову», — подумалось Драко.

— А тут такая удача! Я как знал, что ты не утерпишь и явишься папочку встречать. Я ждал, знал, что так и будет. И парней своих командировал туда еще неделю назад. С детекторами… Под Оборотным тебя сразу засекли. Это Гермионины разработки, кстати…

Не ожидал, что грязнокровка тебя подсидит? — и Поттер тихо засмеялся.

Драко с усилием сел, превозмогая боль в теле.

— Да пусть она выдумает хоть сто таких изобретений… чище кровь не станет. Что с того? Все равно ни ей, ни тебе хода в наши замки, кладовые, темномагические библиотеки и артефактории не будет никогда! Тут чистая кровь нужна, и родовая магия. А что есть у вас? Ни-че-го! Вы нищие, Поттер. Духовно и материально нищие! Вы необразованны и у вас есть только голая сила! Даже несмотря на то, что ты унаследовал состояние и деньги Блэков, всех тайн тебе дом на Гриммо не откроет никогда. А мне — откроет! Во мне кровь Блэков, — и он презрительно хмыкнул.

Поттер покраснел от злости, но сдержался и не предпринял ничего в ответ на явную наглость.

— Конечно, зачем мне стараться — ты будешь все тайны разгадывать и сообщать Гермионе. А та уж применит их куда надо и как надо! А еще ты будешь моей любимой рабыней-наложницей. Знаешь, ведь вчера, когда тебя притащили сюда, оглушенного, я тебя напоил Зельем Зачатия! Жду не дождусь, когда от чистокровного Малфоя родятся маленькие Поттеры, у которых бабка была грязнокровкой! Ты, кстати, их воспитанием заниматься не будешь — они все пойдут под опеку моей дорогой тещи Молли Уизли! Видишь ли, у Джинни магическое бесплодие… так что… рожать мне детей будешь ты! А так как я хочу большую семью, то ты вынужден будешь ходить беременным почти все время. И только после троих детей посмотрим, что с тобой делать дальше.

— Ты чокнутый, Поттер. Я никогда не стану рожать тебе детей! Я лучше умру, — с трудом сдерживая отвращение и тошноту, прошипел Драко. Неужели он уже беременный? Только не это! Надо побыстрее выбираться из этого гнилого Поттеровского гнезда, а там крестный сумеет избавить его от этого нежеланного ребенка.

— А это мы посмотрим! Вставай! Мобиликорпус! Инкарцеро!

Драко вздернуло на ноги и тут же скрутило веревками. Поттер левитировал его перед собой, как куль с мукой.

Из глубокого подвала они попали по широкой лестнице в гигантский холл.

— Поттер-Блэк-мэнор! — хвастливо сказал Избранный, вертя головой во все стороны и надеясь, что Драко проникнется роскошью убранства особняка. Малфой же был поражен в самое сердце, но в основном, полной безвкусицей. Повсюду красный цвет и золото-золото-золото! Литое, сусальное, напыленное… На стенах не очень хорошо намалеванные портреты многочисленных предков-гончаров, одетых в вычурные пышные и несуразно сидящие одежды и кринолины., прикрытые дорогими мантиями. По коридору с двух сторон стоят в два ряда пальмы в кадках, тут же между ними затесалась пара горшков с гигантскими гардениями. На аляповато расписанном, опять же позолоченном, потолке висели тесными рядами люстры из богемского хрусталя. Красные ковровые дорожки. Красные занавеси и шторы. Красные диванчики и кресла.

От обилия гриффиндорских цветов у Малфоя случилось повышение артериального давления и резь в глазах.

Наконец его впихнули в богато отделанную, но от этого не ставшую более элегантной спальню.

Оказалось, что хваленый Поттер-Блэк-мэнор построен совсем недавно и используется хозяином как личная резиденция. Дом стоял в пустынном безлюдном месте, к тому же был ненаносим. Жена Героя проживала в Лондоне, в особняке на Гриммо. А здесь поощряемый безнаказанностью всенародный герой развлекался вместе со своими друзьями. Тут же располагалась укомплектованная по последнему слову лаборатория грязнокровки Грейнджер. Оказалось, что это она сварила зелье Зачатия, чем вызвала сильную ненависть Драко.

Поттер небрежно свалил его на огромную постель. Не развязывая, удалил заклинанием грязную, мокрую одежду. Драко решил терпеть домогательства, чтобы Поттер развязал ему руки, иначе ничего не получится. Со связанными за спиной конечностями много не поколдуешь.

Пересиливая себя, ощущая на теле грубые нетерпеливые руки, молодой Малфой, изображая страсть, застонал. Поттер довольно осклабился.

— Да ты самая настоящая шлюха, Малфой! Все вы сначала ломаетесь, говорите, что не станете, не будете… а потом как миленькие раздвигаете передо мной ноги! У чистокровных нет ни гордости, ни чести и достоинства. Ради спасения своей никчемной жизни на все пойдут. И ты такой же, ничем не отличаешься.

— Думай, что хочешь, Гарри. Только можно мне руки развязать, я на них лежу, и они затекли… — глядя влюбленными глазами, прошептал Драко, холодно и презрительно ухмыляясь про себя.

— Ну, я так и знал, что мы с тобой поладим. Наложница из тебя выйдет хоть куда… Мне девки давно надоели, а вот ты… я столько лет тебя мечтал поймать…

— Хочешь сказать, тебе нравится быть рабовладельцем? — не удержался ехидный Малфой, растирая затекшие запястья.

— Разве так не принято в магическом обществе? На маглов мне плевать, мне тут больше нравится… Даже Гермиона уже не радеет за свободу эльфов — у нее у самой их двое, за Роном и ребенком ухаживают, сама-то она ничего по дому делать так и не научилась.

Разглагольствуя, Поттер опять начал приставать к Драко. Тот, выжидая момент, грубо отпихнул его. Гарри брякнулся с кровати и ушиб локоть. Тут же его милое настроение испарилось, и он моментально озверел. Взлетев обратно на кровать, он влепил Драко сильную пощечину — белокурая голова мотнулась в сторону. Тут же начальник британского Аврората вцепился рукой пленнику в промежность, неистово кусая белоснежную безволосую грудь с розовыми сосками. Другая рука оттягивала назад голову, выдирая намотанные на кулак волосы. Малфой, отчаянно барахтаясь и отбиваясь, взмахнул вживленной палочкой и трансфигурировал на правой руке пальцы в прочные костяные шипы, выросшие между костяшками.

… удар в шею застал Поттера врасплох. Он застыл, лежа на груди Малфоя, красные капли капали на белую кожу пленника. Широко раскрытые зеленые глаза за модными очками недоуменно смотрели на Драко. Тот усмехнулся и медленно повернул в ране костные выросты, затем резко выдернул их. Из ран хлынула кровь. Поттер схватился за шею, пытаясь зажать три отверстия ладонью, но кровь все равно хлестала струей. Драко спихнул раненого и, нашарив на постели его палочку, сломал ее и бросил обломки под кровать. Затем, зверея от мысли, что его принуждали к сексу насильно, в бессознательном состоянии, взмахнув палочкой, прошептал заклинание мужского бесплодия — Темномагическое, само собой. И необратимое.

— Это тебе от меня подарок, чтобы потомства у тебя не было никогда! Если, конечно, выживешь! — мстительно прошипел слизеринец. — И ребенка ты от меня не дождешься! Поттер — ты последний в роду и таким и останешься! А Малфои будут процветать! Отца встретил Снейп и они уже далеко отсюда, там, где ты никогда их не найдешь! А я в ближайшие дни избавлюсь от твоего выродка, мне он не нужен! У меня будет любимый ребенок от жены, от женщины! А ты так и останешься быдлом, придурок! Счастливо оставаться, кретин.

Малфой посмотрел в закатывающиеся глаза врага, и резко развернувшись, поспешил к выходу. Накрепко запечатал двери несколькими заклинаниями и наложил на себя Дезиллюминационное. В особняке было полно домовых эльфов и прочих нахлебников и охраны Золотого Мальчика… так что его быстро найдут! И вылечат.

Вот он уже на улице, определяет границу антиаппарационного барьера и перемещается в Галифакс. Дом крестного темен и мрачен — света нет. На окне стоят две колбы — одна пузатая, другая длинная и высокая, в ней торчит ободранное павлинье перо — условный знак, что отец в безопасном месте. Драко подбегает к крыльцу, сует руку под третью ступеньку и извлекает старую ржавую подкову — односторонний портключ, сделанный крестным специально для него. Потом по договоренности, кидает в унылый старый домишко заклятьем Адского огня. Домишко вспыхивает и сгорает моментально. Сам Малфой уже активировал портал и, пошатнувшись, стоит на лужайке перед небольшим бревенчатым домиком на болотах в финской глубинке…

Через неделю нарядно одетый, чисто выбритый и свежий, как утренний цветок, Драко Малфой, свободный от ненавистного бремени и ужасов прошлого, наносит визит семье Гринграссов, которые обосновались во Франции.

…Пэнси медленно продвигалась в толпе вместе со слизеринцами, ожидая своей очереди влезть в проем, скрытый до эвакуации портретом Арианы Дамблдор. Потайной ход был соединен коридором с трактиром старого вонючего козозаводчика Аберфорта в Хогсмиде.

А ведь мало кто знал, что у директора Дамблдора есть живые родственники! Вот что значит, не общаться с родным братом! Хвала Одину, что у них в семье все по другому.

Она презрительно скривила нос.

«Подумаешь, ну и сказала, чтобы хватали Поттера! Ведь Темному Лорду только он и нужен был, а так могли пострадать и другие факультеты…»

Не сказать, что Пэнси так уж переживала за своих однокурсников и вообще за сопливую ребятню с Гриффиндора или Хаффлпаффа, но на Когтевране у нее была пара подружек из чистокровных семей, живших по соседству с их замком. В детстве Пэнси, Шенна МакКарти и Голди Стоун были очень дружны и, в общем-то, продолжали дружить и по сей день, вопреки стойким слухам, ходившим в Хогвартсе, что слизеринцы настолько надменны, что не удостаивают вниманием студентов с других факультетов. Просто когтевранцы были более близки слизеринцам по духу — такие же тщеславные, только в области наук. Но сейчас подруги остались в Большом Зале — первыми на выход провожали факультет Салазара.

Весь этот год, пока Поттера не было в Хогвартсе, и Лорд победоносно наступал на всех фронтах, Пэнси была уверена, что власть будет в руках слизеринцев — она входила в Инспекционную дружину, которую возродили Кэрроу, а Снейп не возражал против этой инициативы.

С каким наслаждением она ловила нарушителей, многие из которых были из пресловутого ОД! Снимать с них баллы было, конечно, не Один весть каким удовольствием, потому что все равно в конце года победил бы Слизерин, ведь Дамблдор лежал в своей помпезной гробнице и не мог начислить Гриффиндору несколько сотен баллов прямо на Праздничном пиру. После первого курса, когда Кубок Школы так внезапно уплыл у них из рук, она, будучи маленькой девчонкой, осознала, как сильно может ненавидеть директора.

Предки Пэнси прибыли в Британию из Скандинавии, самым первым морским походом, аж в 789 году, тогда Хогвартс еще не значился и в проекте. И тут же обосновались на этой благодатной земле, постепенно, со временем, расползаясь вглубь страны. Через тысячелетие клан Паркинсонов насчитывал более пятисот волшебников. Женившись на местных колдуньях, они веками копили и приумножали свои магические силы и богатства. В Гринготтсе им принадлежало множество сейфов с золотом, награбленным предками в различных походах и с сильнейшими и редчайшими магическими артефактами, в которых Паркинсоны знали толк.

Даже палочку ей купили не в Косом переулке у Олливандера, а передали одну из хранившихся в семье. Священный ясень, сердцевина — чешуя белых ледяных драконов. Она принадлежала ее прабабке Ингунн Длиннокосой и была точно продолжение руки — так послушна и отзывчива.

Веками клан Паркинсонов практиковал Темную магию. Это было в характере буйных свирепых мореплавателей, привыкших к разбоям и грабежам. Это сейчас они вели оседлый образ жизни, но регулярно, собираясь на общественных площадках, к примеру, в лесу или в зеленой цветущей долине близ какого-нибудь мэнора, взрослые развлекались общением по нескольку дней — вели долгие беседы, хвастались своими драгоценностями и женами, демонстрировали редкие артефакты, коней, гиппогрифов и даже домашних единорогов. Женщины кланов надевали лучшие наряды и обвешивались украшениями. Нередко к ним присоединялись и другие чистокровные семейства — Малфои, Нотты, Креббы… Это были прекрасные, веселые праздники, где магия буквально была прямо в воздухе — так много собиралось в одном месте сильных магов и волшебниц.

И что теперь?

Дамблдор хотел лишить их всего этого — открыв волшебный мир маглам! Это просто какое-то страшное недоразумение — впускать в магический мир посторонних, которые совершенно не знакомы с обычаями и традициями чистокровных! О чем им говорить?

Волшебники жили по старинке — им вовсе не нужны были магловские приспособления и устройства. Зачем, если магия делает все, что ты захочешь? Перемещаться в пространстве со скоростью звука, трансфигурировать все, что тебе нужно, заставлять цветы распускаться зимой, в лютый мороз, предсказывать будущее, летать, как птицы в небе…

И все это без лишних усилий и движений, лишь взмахнув палочкой и пустив по ней поток магии…

Древние рода обладают магией, знаниями и могуществом, а что могут вложить в развитие их мира маглы? Несуразные одеяния, вонючие грохочущие повозки, непонятные странные приборы?

В общем, Пэнси, как и прочие слизеринцы была против таких новшеств, и естественно, относилась с презрением к грязнокровкам. Полукровок в их среде еще терпели, потому что это был обычно мезальянс, но если от такого брака рождался сильный волшебник — то почему бы и не закрыть глаза на происхождение? Тем более, что в последнее время стала цениться не только кровь и фамилия, но и сила мага. А их декан, Снейп, полукровка, был куда как искусен и силен в магии! Его стоило уважать за одно только поистине безграничное знание Темных искусств! В зельях ему так и вовсе не было равных.

Подошла очередь Пэнси, согнувшись в три погибели, влезать в небольшой проем. Длинный коридор с обваливающимся потолком все тянулся и тянулся. Вот, наконец, выход в грязный трактир «Кабанья голова».

Она вертела головой, но Драко нигде не было видно. Прошли уже все слизеринцы, потом настала очередь когтевранцев, а Малфой так и не появился. Пэнси забеспокоилась — все-таки он считался ее парнем. Что, если с ним что-то случилось? И она решительно пошла обратно в трактир. Почти всех студентов уже эвакуировали, и портрет стоял незакрытым, людей поблизости не наблюдалось. Пэнси прошмыгнула в проем и со всех ног бросилась по узкому проходу обратно в замок.

Оказавшись в холле Хогвартса, она, прижимаясь поближе к стене, прокралась к входу в подземелья, как вдруг удар сзади по голове отправил ее в небытие.

* * *

… сознание возвращалось, пробиваясь, будто сквозь туман. Девушка ощутила, что лежит на холодном каменном полу. Кто-то пнул ее в бок. Панси зашипела от боли и попыталась привстать. С трудом, но это ей удалось, и она увидела троих студентов — один был смутно знаком, кажется с Когтеврана, двоих она не опознала — нашивки на мантиях отсутствовали. Молодые люди негромко переговаривались и смеялись, держа наготове палочки.

— Что вам надо? — выплюнула слизеринка, кое-как опираясь на локти.

— Сейчас узнаешь, гадючка, — захихикал незнакомый парень, на вид ему было не более шестнадцати. Пятый курс? Ну и ну, не послушался преподавателей и остался в замке.

Наверняка, гриффиндорец — они обычно плюют на правила и делают по-своему…

— Ты, мерзкая, грязная самка тролля. Трясетесь только за свою шкуру, готовы были отдать Поттера этому маньяку! Да вас надо всех в Азкабан, к дементорам, — презрительно сказал высокий симпатичный голубоглазый шатен, вертя в руках палочку.

— Ну, я хотела отдать этого вашего Героя Темному Лорду, и что? Он же сказал, что ему нужен только Поттер, а других он не тронет, в чем дело-то? Нужно, чтобы пострадали все? — заорала, внезапно взбесившись, Панси.

— А о солидарности ты слыхала? Мы будем защищать замок все вместе, и Гарри никому не выдадим! Эх, надо было наоборот, всех слизняков запереть, убивать по одному каждые десять минут и выкидывать Пожирателям за периметр! — кровожадно оскалился предполагаемый гриффиндорец. — В фильмах про террористов обычно так и делают, все требования мигом выполняются! И чего волшебники такие благородные?

Панси скривилась.

— Так ты еще и грязнокровный? Неудивительно, что у тебя такие взгляды… Если бы вы убили хоть одного чистокровного ребенка — вам не жить. Наши родители отомстили бы так, что никого из твоего рода не осталось бы в живых. Видимо, ты не представляешь, какими возможностями обладают чистокровные семейства, когда требуется наказать убийц.

— Заткнись и не пугай меня! Мы не убьем тебя, тварь подземельная, можно сделать по-другому. Как ты посмотришь на то, что тебя трахнут грязнокровки, и может, ты даже родишь магловского ублюдка, а? — гнусно захихикал молодой да ранний выходец из маглов.

— Не посмеешь! — зашипела Панси. — Лучше отойди, пока хуже не стало! Ты думаешь, чистокровные такие беззащитные и станут покорно терпеть надругательство над собой?

— А что ты сделаешь? Палочка-то твоя у меня. А если не станешь слушаться — сломаем! — загоготал голубоглазый шатен, мигом став похож на смеющегося квинтолапа — мерзкое зрелище, Панси аж передернуло. Квинтолапов она видела в передвижном зоопарке, который каждый год заезжал к ним в замок на ярмарку.

— Вставай, и раздевайся! Сама! Иначе распрощаешься со своей палочкой, — придурок сделал вид, что собирается переломить хрупкую вещицу.

— Нет, не надо! Хорошо, я… я разденусь, только положи ее куда-нибудь подальше, чтобы не сломалась! — вскрикнула перепуганная Панси. Она не могла допустить, чтобы драгоценная фамильная реликвия пострадала от рук каких-то кретинов.

— Ну, так начинай, мопсиха уродливая, — проворчал шатен, отступив и положив несчастную палочку на барельеф в стене, изображавший чью-то страшную оскалившуюся морду.

Панси встала, скинула ученическую мантию и начала не спеша расстегивать блузку…

* * *

…— Ты достигла зрелости, и теперь должна носить постоянно оберег, потому что обязана хранить и блюсти девичью честь для будущего мужа! — мать осторожно повесила тринадцатилетней Панси на шею золотую цепочку со странного вида медальоном.

Тот был изготовлен не из серебра или золота, а из кусочка дерева, изображавшего стилизованное дупло с глазом посередине. Глаз был насыщенного зеленого цвета, а пространство вокруг — кроваво-красным.

— Это амулет наших хранителей, могучих Фенке. Эти древесные великаны испокон веков были стражами юных девушек. Наши предки заключили с ними договор — первая брачная ночь проходит в священной роще, где обитают духи лесов, девственная кровь питает их и позволяет воплощаться время от времени в материальную форму. Они свирепы и безжалостны, но никогда не причинят вреда нашему роду. Магия договора не позволит.

Если ты попадешь вдруг в безвыходную ситуацию, нужно открыть медальон и выплеснуть содержимое на свое тело — и твои обидчики будут наказаны.

— А что с ними станет, мам? — с любопытством спросила Панси, рассматривая странный медальон.

— Они будут убиты, только и всего… Ведь сексуальное посягательство на мага — это одно из самых тяжелых преступлений. Изнасилование карается у нас наряду с убийством. А особенно, если насилие еще и групповое. На такое идут только самые глупые и безрассудные волшебники, в основном, маглорожденные, которые не знают традиций и устоев нашего мира. Жаль, что в Хогвартсе не преподают обычаев магического мира отдельной дисциплиной, а Историю магии, скорее всего, никто не воспринимает всерьез…

— Да, у нас на Истории все занимаются, чем хотят, — рассеяно сказала Панси, пытаясь застегнуть цепочку на шее. — А как часто им можно пользоваться?

— Только в случае крайней необходимости, запомни, дочь! Если возможно избежать этого — не применяй! Только если будет нужда защитить себя от смерти или насилия, запомни! Это очень тяжело и страшно, но по-другому никак. Великанам нужны жертвы… — грустно сказала мать Панси.

* * *

Панси медленно скинула блузку, оставшись в вышитой нижней рубашке.

— Гляди-ка, а она ничего! Надо только на лицо не смотреть, и все будет в порядке, — присвистнул шатен, похотливо улыбаясь и расстегивая штаны. — Какие буфера! А под мантией ничего не разглядишь. Ну и тупая мода у волшебников! Не то, что наши девчонки! Что скажете, ребята, уступите мне очередь? — спросил он, оглядываясь назад, на соучастников. Но те внезапно попятились, на лицах явственно проступил дикий ужас. Заводила недоуменно нахмурился. — Чего это с вами?

Что-то дотронулось до его ноги. Он нахмурился и отодвинул ботинок в сторону. В воздухе слышался непонятный шорох, трение шершавых поверхностей друг о друга и пощелкивание…

Он медленно поднял голову. Панси не было. Вместо нее, загораживая проем в тупичок, куда они затащили слизеринку, стояло огромное нечто, напоминающее разросшееся корявое дерево. Бугристые коричневые ветви стремительно разрастались во все стороны, страшного вида корни заполнили все пространство внизу по щиколотку и продолжали увеличиваться в размерах. В середине этого древесного месива виднелась белая рука и колено слизеринки, остальное тело было скрыто под грубой толстой шершавой корой неизвестного растения.

Обезумевшие парни пытались сначала отбиваться заклятьями, но многочисленные гибкие ветви вырвали палочки из рук, стремительно оплели незадачливых горе-любовников и стискивали все сильнее и сильнее, ломая ребра, прорастая сквозь слабую плоть, кровь алыми фонтанчиками разбрызгивалась в разные стороны, пачкая древние каменные стены. Чудовищное создание довольно покряхтывало, продолжая выбрасывать все новые и новые побеги, которые стремились урвать свою порцию еды. Ядовито-зеленые круглые листья трепетали от наслаждения кровавым пиром.

Слабые крики была задушены толстыми ветками, мигом проросшими сквозь рты…

Еще минут десять в небольшом коридорчике в подземельях, куда мало кто заглядывал, копошилось и ворочалось древесное и человеческое месиво, затем все стихло.

… Панси медленно подняла свою мантию, чудом оставшуюся целой в этом кровавом аду, подошла к барельефу за своей палочкой и поправила на груди использованный медальон.

«Надо будет сказать родителям, чтобы они сделали новый, этот, наверное, уже ни на что не годится…»

ХХХХХ

Мораль от автора: если тебе не нравится человек, если он смотрит на тебя свысока и говорит гадости в твой адрес — это не повод стремиться наказать его, убив, избив или изнасиловав. Не стоит самонадеянно брать на себя функции судьи и палача в одном флаконе. Это может быть чревато последствиями.

Северус весь день варил зелья для оравы Пожирателей. Не разгибаясь, не обедая… потому что после вчерашнего неудачного рейда новые рекруты почти все вернулись с травмами. Неужели они настолько тупы, что так легко подставляются под аврорские заклятья? Да кто и где их вообще набирал, этих кретинов?

Честно сказать, он ожидал, что служба у Повелителя будет несколько интереснее. Была у него привычка все романтизировать. Опасности, интриги, сложные заковыристые поручения Повелителя… возможность выделиться при исполнении трудного задания… На деле же все оказалось гораздо прозаичнее. Его, как приличного зельевара, тут же поместили в старинную лабораторию в ставке Лорда. Правда, укомплектована была она по последнему слову в зельеварении — наличествовали даже бутыли с магловскими кислотами и щелочами. Ими было очень удобно обрабатывать чешую драконов. Помимо прочего, курировал лабораторию Малфой, которому было под силу достать любой, сколь бы он ни был редким, ингредиент.

В помещение, где он работал, в принципе мог зайти любой из обитавших на данный момент в замке Лорда. Лишь по четвергам Снейп запирался изнутри, чтобы не мешали посетители и просто любители поболтать. Это был день, когда он варил зелья специально для Лорда, по его личным рецептам и разработкам.

Но сегодня был понедельник — как говаривали маглы — трудный день. И действительно, целыми котлами Заживляющее, Крововосстанавливающее, Костерост и Укрепляющее. Да еще и Фенриру экспериментально Аконитовое Зелье. Это как раз и было заданием Лорда — чтобы буйный оборотень держал себя в руках и не покусал невзначай своих же коллег и соратников. Дела шли на лад, Аконитовое на первооснове Дамокла Белби, основательно доработанное, было готово к употреблению. Первые тесты Снейп сделал вчера, в полнолуние — и Фенриром остался доволен.

Он разлил готовые зелья по небольшим однопорционным флаконам и составил на поднос. Нужно было дождаться эльфа, который отнес бы лекарства больным в комнату отдыха, но уже полчаса никто из домовиков не появлялся — видимо, были заняты по дому.

Северус подумал, что стоит сходить размяться — все тело затекло от стоячей работы — нарезать ингредиенты, помешивать в котлах, наклеивать этикетки, хоть и с помощью волшебной палочки, но когда целый день с утра… Очень утомительно.

Подхватив поднос, он вышел и запер дверь в лабораторию. Затем направился в южное крыло замка, где располагались комнаты для штурмовиков. Он там бывал пару раз, когда навещал Регулуса и Эйвери. Те особыми талантами не обладали и ходили наравне со всеми в рейды. Бывало, и их цепляло каким-нибудь неприятным Режущим или Парализующим.

А часто и сам Повелитель щедрой рукой раздавал Круциатусы, когда бывал в плохом настроении. Снейпу было легче, потому что у него в карманах мантии всегда было припасено несколько флакончиков зелья от последствий Круцио. Ну и друзья постоянно наведывались за лекарством от гнева Господина.

Спустившись по лестнице в подземелья, где находились казармы, Снейп толкнул вторую дверь по коридору налево. Когда он вошел в комнату, все затихли, уставившись на него. Кроме знакомых лиц, присутствовали еще несколько посторонних, которые даже не сняли маски. Так и сидели в них, придерживая на весу кто руку, кто порезанную ногу…

— Привет, Снейп. Спасибо, что принес зелья, а то домовиков сейчас не дождаться — у Лорда змея заболела, вот они и носятся, то горячую воду в грелке ей нужно, то крыс живых, белых… Фу, вот гадость-то.

— Ты потише, а то услышат… Будешь потом корчиться под ногами у Повелителя.

— Да кто услышит-то. Если только ты сам не попрешься ему докладывать, — огрызнулся какой-то незнакомый парень.

— Северус, а от Фурункулюса зелье есть? А то какой-то авроришка, видать со школы только выпустился — больше ничего не смог придумать. Так и помер, не выдав ничего серьезнее. Вот скажи, чему их в аврорской школе учат? Они что, на прогулку идут? Cегодня скосили их больше десятка, и если бы не этот мерзавец Хмури, то обошлось бы без ранений.

Так новички наши тоже как те аврорчики — ни ума, ни ловкости! И кто только таких нашел, и где, главное? — ехидничал Гримсби, бывший уже ветераном. — Кстати, вы, ребята, с какого факультета? Дайте угадаю! Хаффлы? Нет? Тогда точно Гриффиндор! Они после хаффлов на втором месте по тупости и неуклюжести! А может, и на первом!

— А в рожу не хочешь? — угрюмо спросил кто-то их новеньких.

— Ну, точно! Грифферы! Тупые и неповоротливые! Сразу заводятся, когда им правду говоришь! Что с них взять. И какая ирония судьбы, ребята, что у нас в штурмовиках, против маглов — сами гриффиндорцы, честь и доблесть нашего святого Дамблдора! Вот ведь как в жизни случается! — завывал от смеха Гримсби, поддерживаемый хохочущими слизеринцами.

— Заткнитесь, вы, змеи подколодные! — вскочил один из гриффиндорцев. — Да вы понятия не имеете, что такое храбрость! Авроров было меньше, чем нас, почти втрое! Думаете, нападать толпой — это благородно?

Раздались громкие аплодисменты. Это хлопал Снейп, неприятно улыбаясь.

— Мерлин великий! Благородные храбрые гриффиндорцы, говоришь? Помнится, еще только полтора года назад в Хогвартсе учились такие вот благородные рыцари, которые всегда нападали на одного вчетвером! И все гриффиндорцы радовались и считали это верхом благородства — поставить скользкую слизеринскую змею на место! Это была школа! А сейчас у нас — война! Тут не до благородства, господа гриффиндорцы!

Он повернулся и вышел. Вслед ему донеслось:

— Черт, да это же тот самый… Помните, ребята?

Однако выяснять, почему он тот самый и о чем вообще речь, он не стал.

* * *

Следующий день начался с приятного сюрприза: Люциус приволок откуда-то кусок кожи василиска. Прочная броня требовала обработки кислотами, после чего становилась более мягкой, и ее можно было использовать для зелий. Северус, насвистывая несложный мотивчик, начал выставлять на каменный стол объемистые бутыли с соляной и азотной кислотой. Откупорив их, он принялся за дело: наполнив широкие, плоские стеклянные кюветы смесью кислот, он осторожно погружал в них куски нарубленной Сектумсемпрой кожи.

Дверь сзади отворилась.

— Я занят! Зайдите попозже, — крикнул Снейп, не оборачиваясь.

Дверь хлопнула, и раздался характерный треск накладываемых Запирающих. Северус резко обернулся, но вытащить палочку не успел — на него было направлено целых три. Вчерашние гриффиндорцы-новобранцы, ухмыляясь, держали его на прицеле.

— Вспомнили мы тебя. Мародеры о твоей персоне вовсю распинались после отбоя в общей гостиной. Ну, что ты у них подстилкой был вплоть до окончания школы. Может, и нас обслужишь? — лениво процедил один, плотный и коренастый, похожий повадками на Петтигрю, только более наглый и самоуверенный.

— Да он точно гомик! Вы посмотрите на него — чистая девчонка, и волосы опять же… Он да Малфой — только Малфой прикрывается тем, что скоро женится!

— Не беспокойся, мы будем с тобой нежными! Не в пример нашим знаменитым Мародерам — уж они-то порассказывали про тебя, что ты любишь, когда тебя бьют, щипают и вообще издеваются. Типа ты мазохист, — хихикнул третий.

Снейп стоял, прижавшись спиной к столу и не веря своим ушам. Что за дикие сплетни? Ему даже в голову не могло прийти, что школьные недруги окажутся такими… пакостными и омерзительными сплетниками, такими мразями! В отместку на его отпор они за спиной обливали его грязью, распространяя про него такие слухи!

Он сто раз пожалел, что, встречая в самом начале на паре рейдов Блэка и Поттера, не запустил в них усиленной Сектумсемпрой! Да если б он знал! И теперь эти сопляки стоят тут в полной уверенности, что он промышляет этим среди Пожирателей! А оправдываться перед ними бесполезно — грифы упертые создания, если они себе что вбили в голову — уже не переубедишь!

Мерлин, как же он ненавидел их! Всех, и Мародеров и этих… стоящих перед ним, троих на одного, как в школьные времена… как будто болезненное дежа-вю…

Тем временем один из нападавших незаметно зашел ему за спину и рывком скрутил руки за спиной. Тут же коренастый оказался рядом и, обдавая лицо неприятным горячим дыханием, упер палочку ему в горло.

— Будешь вести себя хорошо — мы тебе еще и заплатим! Кстати, а зря они говорили, что ты мерзкий и сальный — ты вполне себе ничего. На безрыбье и такие сгодятся. А на девку похож, даже очень. Вон глаза какие… жгучие, — и он лизнул Снейпа. Отвратительный скользкий язык оставил мокрую дорожку на щеке, запахло кислятиной — видимо, эти набрались дешевого виски с утра.

Потные руки поползли по телу.

Северуса мигом замутило, ненависть ко всем гриффиндорцам белой обжигающей и слепящей вспышкой взорвалась в мозгу, разом придавая сил.

Он сам не понял, каким образом он ударом ноги отбросил коротышку к стене, затылок изо всех сил врезался в нос стоящего сзади человека, тот охнул и отпустил его руки. Затем, будто в замедленной хроноворотом фазе времени он увидел, как емкости, стоящие на лабораторном столе, летят прямо в незваных гостей.

…время опять понеслось вперед, как выпущенный на свободу снитч.

В лаборатории царил хаос. Три ублюдка корчились на полу, обожженные смесью азотной и соляной кислот. Руки, лица, у двоих половые органы, так поспешно высвобожденные из одежды в предвкушении развлечения — все на глазах превращалось в красную обожженную и покрывающуюся огромными пузырями, шипящую и клокочущую кровавую массу.

Чешуя василиска, не дошедшая в процессе обработки до стадии размягчения, и вынутая из кислоты, пришла в полную негодность. Все вокруг было разгромлено, опрокинуто и разбито мечущимися от дикой боли, ослепшими гриффиндорцами. Котлы с заготовленными основами валялись на полу, и зелья, смешавшись, уже начали взаимодействовать между собой. Северус мигом понял, чем это грозит и бросился к двери. Незадачливых насильников он спасать даже не пытался — это было бесполезно. Они все равно уже ни на что не годились — только на корм фестралам.

Выскочил за дверь он вовремя — в помещении раздался взрыв.

Темный Лорд был в бешенстве. Погибла значительная часть лаборатории вместе с ингредиентами. Тех троих он даже не считал — от них бы все равно не было толку. Зато влетело командирам подразделений, которые вербовали рекрутов — за глупость и неосмотрительность при подборе кадров. Так же был отдан прямой приказ — кто осмелится дотронуться хоть пальцем до личного зельевара его Темнейшества — тот рискует остаться в лучшем случае без члена, в худшем — без головы! Волдеморт дал понять, что служба у него — не бордель, где каждый может делать что захочет.

Дисциплину никто не отменял, и тут не Хогвартс, где самый незначительный гриффиндорец мог делать, что вздумается под крылышком у Дамблдора.

В назидание все представители факультета Годрика, а таковых было немало среди Пожирателей, подверглись назидательно-воспитательному Круцио от своих коллег. После этого охота распространять пошлые сплетни про Снейпа у всех пропала.

Конечно, была опасность схлопотать наказание от Лорда, но страшнее оказалось разозлить самого Снейпа — ведь он обеспечивал их всех качественными зельями, в том числе ему прекрасно удавались и яды…

Дураков и любителей сладострастия больше не нашлось.

Стояла глубокая осень. Ежедневно сыпал мелкий колючий дождь, и прогулки по парку отменялись. Да и сам, прежде такой ухоженный, парк Малфой-мэнора стал неприглядным местом, больше похожим на лесную чащобу. Некому было убираться в саду, стричь деревья, собирать опавшие и гниющие листья.

Раньше всем этим занимались домовые эльфы, коих в мэноре было в достатке. Но после войны Победители захотели такого же комфорта и роскоши, что раньше имели побежденные. Но если с богатством и достатком все было более-менее в порядке, так как многие ушлые лица сразу же заняли ключевые посты, а то и обогатились банальным рейдерством, то прислуживать им было некому — эльфы водились только в старинных особняках и замках. В новостройках и жалких халупешках они просто не хотели жить. Видимо, всему виной была магия строений — за века в старинных замках и особняках накапливалось достаточно магической энергии, и сам дом помогал маленьким созданиям творить волшебство бытовой магии, подпитывая их. Домовики и сами обладали недюжинной волшебной силой, но все же предпочитали не отходить далеко от своих гнездовий.

Так вот, победители завели новую моду. Типа магловской биржи труда. Домовиков забирали насильно из поместий, в которых они жили целыми семьями, грубо вручали какую-нибудь магловскую тряпку, произносили над ними модернизированное заклятье Расторжения уз и заставляли подписывать бумагу под названием Трудовой договор. Нововведение Гермионы Грейнджер, самой популярной девушки в магической Британии. По этому пергаменту домовик обязался обслуживать Работодателя, а тот — платить ему в месяц один галеон, и предоставлять один выходной. В месяц. То бишь, эльфы не должны работать даром! Долой рабство!

Некоторые прогрессивные чистокровные семьи, знавшие, что домовик никуда не уйдет, если только не выгонишь силой, сами проводили Обряд освобождения. После этого маленькие создания во время облав могли скрыться где-нибудь в лесочке или в подвале, в потайных местах, где их не могли обнаружить. Потом они спокойно возвращались к хозяевам и работе.

Такой семьей были и Гринграссы. У младшей, Астории, была своя домовуха, Линда, которая получила одежду, но по-прежнему ходила в чистеньком голубом полотенце, утверждая, что она приличный эльф и в одежду рядиться не станет ни за что на свете. Эльфийка вырастила маленькую Асторию и любила ее, наверное, больше своих собственных детей. Кроме Линды, у Малфоев остался лишь один домовик, старый Тимми, приходившийся дедушкой вероломному Добби, который самовольно удрал из Малфой-мэнора и поплатился за это жизнью.

Вот и сейчас, она принесла зябнущей и вечно кутавшейся в шелковую шаль девушке чашку мятного чая с маленьким заварным пирожным.

Астория уже полтора года была замужем за Драко Малфоем. Молодая пара была счастлива так, как можно быть счастливым в этой послевоенной мясорубке. К сожалению, Малфоям не удалось выехать из страны, как это своевременно сделали Гринграссы, имевшие недвижимость во Франции. Астория выбрала мужа и осталась в Британии. Пожиратели давно были за решеткой или казнены, но преследования членов их семей не прекратились, наоборот, для них закрутили все гайки, видать, побаиваясь мести за казненного мужа или отца, брата или дядю. Всем было известно, что слизеринцы мстительные и злобные создания и общество старательно ограждало себя от них. Выставив между ними и собой заслон в виде многочисленных авроров…

После войны многие подростки, романтизировав профессию борцов со злом, ломанулись поступать в Аврорат. Положение было очень плохим — большинство авроров погибло во время террора Волдеморта, поэтому недостаток кадров вынуждал администрацию этого ведомства принимать всех подряд.

Чем, собственно, и пользовались вчерашние школьники. В принципе, это были просто наспех обученные юноши, не обремененные интеллектом, культурой и воспитанием. Но зато они твердо были уверены, что работают на благо родного общества. Работа же заключалась в том, что за каждой группой из трех человек была закреплена определенная семья из побежденных. Каждую неделю авроры наведывались в дома слизеринцев с досмотром, обыском и допросом. Полномочия им даны были самые широкие — вплоть до применения Веритасерума и Империуса. Для подчинения и укрощения. Потенциальных мятежников следовало держать в ежовых рукавицах! Чем меньше поблажек, тем больше послушания. Вот такой был политика нового Министерства во главе с Кингсли Шеклботом. Никоим образом не допустить бунтов, мятежей и революций.

Счета Малфоев были арестованы. Вероломные гоблины, нарушая все правила и договоренности, пустили победителей в обширные сейфы слизеринцев, содержавшие не только золото и серебро, но и многочисленные фамильные драгоценности, древние фолианты и темномагические артефакты. По этой причине Драко вынужден был устроиться работать на самую низкооплачиваемую должность в Министерстве. Конечно, у Нарциссы были побрякушки, но их решено было оставить на самый крайний случай — вдруг понадобится кого-то подкупить, ведь Драко постоянно в опасности, а Люциус за решеткой — ему тоже нужна поддержка, которая оказывалась через продажных охранников в Азкабане.

Астория же на работу устроиться не смогла — ее нигде не брали, косясь и кривя лица, когда узнавали, что она слизеринка и жена Малфоя. Слишком уж известные были имена. И если раньше муж гордился такой известностью, сейчас это было неприятно и унизительно.

— Миссис Асти, там пришли эти… — в голосе эльфийки слышалась неприязнь. — Проверка.

— Да, Лин, я сейчас выйду… а ты приготовь чай, как всегда, — с тоской сказала Астория. Ну вот, так быстро пролетела неделя, и опять надо общаться с этими бесцеремонными людьми…

Приведя себя в порядок и выйдя в малую гостиную Малфой-мэнора, девушка с удивлением обнаружила двоих незнакомых авроров в красных шерстяных мантиях.

— Добрый день, господа… простите, не знаю ваших имен. А где же Талита Стивенсон и Марк Спенсер? Они были нашими постоянными проверяющими, — спросила Астория, которая привыкла к старой паре. Оба были с Хаффлпаффа и она немного знала их по Хогвартсу. А те, в свою очередь, относились к ним вполне благожелательно. Даже купили по сходной цене клавесин для сестренки Талиты — та очень любила музыку.

— Их перебросили на другой объект. Теперь мы будем вас курировать, дамочка. Меня зовут Джеймс Тизер — лениво процедил главный, здоровенный краснолицый детина с рыжеватыми редкими волосами и носом-картошкой. Чем-то он напомнил Астории доблестного Рона Уизли, может, дальняя родня? Второй, шатен с блеклыми голубыми глазками, высокий и тощий, как дистрофик, не отрываясь, глазел на нее.

Астория удивилась столь пристальному вниманию. Она никогда не считала себя красавицей, скорее, девушка была мила своей простотой. Золотистые косы, уложенные в простой узел на затылке, милое личико и необычные фиалковые глаза. Тоненькая и невысокая. На маленьком носике золотистые веснушки, как перепелиное яйцо. Она не подозревала, что выглядит хрупкой и воздушной, как цветочные феечки.

— А это Арни Мэнсфилд! — представил напарника толстяк.

— Приятно познакомиться с такой очаровательной особой, — Арни взял Асторию за руку и запечатлел на ней слюнявый поцелуй. Рука оказалась потной и неприятной — как рогатая жаба, которых разделывали на отработках у профессора Снейпа. Астории захотелось вытереть ее о платье, она еле сдержалась.

— Пожалуйста, проходите, с чего начнете? Может, сначала чаю? — тоном радушной хозяйки спросила Астория.

— Чаи и пирожки потом, сначала осмотрим все помещения, вдруг вы что-то скрываете?

— Арни пронзительно уставился на девушку. — Вот к примеру, не далее как три дня назад одна группа обнаружила у Паркинсонов темномагический артефакт. Не сдали вовремя в Министерство, понадеялись, что не найдут… А наши спецы нашли! Теперь Паркинсонам светит тюремное заключение на полгода или штраф! А денег-то у них нет, обнищали совсем. Так девчонке пришлось расплачиваться собой, чтобы не завели дела… Может, и у вас что-то запрещенное найдется? — аврор скабрезно ухмыльнулся и облизал губы. До Астории только через некоторое время дошло, о чем толковал парень, и ее передернуло от омерзения. По спине побежали холодные мурашки.

Аристократические семьи и по сей день общались между собой, в основном, посредством эльфов, так как каминная связь была у всех заблокирована, а совы опять же конфискованы в пользу государства. Так что письма и сообщения носили те же трудолюбивые преданные домовики. Теперь это была не совиная, а эльфячья почта, как шутили между собой представители опальных семей. Малфои получили несколько тревожных писем от знакомых, в которых рассказывалось о превышении полномочий и вандализме со стороны аврората. Молодые люди все чаще вели себя нагло и развязно, отнюдь не по протоколу. Дошло до того, что они преспокойно забирали понравившиеся вещи, не гнушаясь даже столовым серебром. Приставали к молоденьким девушкам, обзывая их пожирательскими подстилками и шлюшками, годными только для работы в борделях. А ведь они все были сокурсниками и учились вместе в Хогвартсе.

Мерлин, не допусти этого! Такие негодяи могут и подкинуть что-нибудь запрещенное! Ей придется следить за этим очень внимательно! Как назло, Нарциссы не было дома — она отправилась в Косой переулок в ломбард. Молодая женщина оказалась совершенно одна в огромном особняке, наедине с двумя мужланами. И палочка совершенно бесполезна — Астория никогда не была сильна в Защите. Типичная домашняя девочка. Придется уповать на удачу — может новые проверяющие закончат дела без придирок и претензий и уберутся как можно быстрее.

Уже полчаса новые «опекуны» шарились по комнатам поместья. Небрежно переворачивая диванные подушки, открывая ящики комодов и книжные шкафы, выкидывая из гардеробов мантии и прочую одежду…

— Глянь, Арни, какая шикарная модель галактики! Из чистого серебра, вроде… а у меня младший брат как раз просил купить. Да сам понимаешь, деньжат вечно не хватает! Девки недешево стоят, а Миранда до свадьбы не соглашается, да еще и подарки постоянно требует! Вот же гадюка, и не скажешь, что гриффиндорка! — жаловался несчастный Джеймс Тизер своему напарнику. Тот молчал, яростно шурудя в тумбочках — видать, надеялся все же отыскать запрещенные артефакты.

— Ну, надо, так и забирай! Что ты все время тушуешься! Все равно никто из них жаловаться не побежит, духу не хватит, да и бесполезно это. Слушать не станут. Уменьшай да в карман. Съэкономишь на родственниках, — и Арни неприятно захихикал, подмигивая оторопевшей Астории. Модель галактики принадлежала многим поколениям Малфоев, и по традиции должны была перейти к их с Драко ребенку. Но делать было нечего — ей не справиться с двумя здоровыми парнями, а возражать им она побоялась. Так что изящная вещица отправилась в карман к Тизеру.

— Ну, а теперь пройдем в спальни! Вот там самое интересное! Пеньюары, халатики, панталончики… люблю досмотр спален аристократок! Они так мило краснеют, — опять захихикал Арни, плотоядно уставившись на Асторию.

— Да, пожалуйста, в этот коридор, — дрожащим голосом сказала хозяйка, поворачиваясь и чувствуя сзади на шее горячее дыхание. Она торопливо пошла в западный коридор, по которому располагались спальни Нарциссы и их с Драко.

В комнате старшей хозяйки авроры пробыли недолго, лишь заглянули под матрас и за шторы. Даже не открыли ящиков комода с нижним бельем. Затем последовали в спальню молодых хозяев.

— Так вы за Драко замужем, не так ли? Наслышаны, — cпросил Джеймс, лениво ковыряясь в платяном шкафу. — Ого, глянь, Арни, какие перья! Это кто?

— Это боа из перьев страуса, — стараясь говорить как можно спокойнее, ответила Астория.

— Небось, дорогое, а?

— Оно уже вышло из моды… — сказала Астория, не надеясь, что ее поймут.

— А я видел картинку в «Ведьмополитене». Голая ведьма в таком вот воротнике из перьев, — пристально глядя на нее выдал Арни. — Может, покажете нам, как его носят?

— Но… вы… вам не кажется, что это не входит в проверку? — у Астории екнуло сердце. Начинается…

— Ну и что? Порадуйте ваших защитников! Мы ведь вас от ваших недоброжелателей ограждаем! Не будь нас — любой бы мог прийти и взять что захочется! А мы вроде как барьер между обывателями и родственниками Пожирателей. Так что можем расслабиться.

И Арни похотливо осклабился.

— Я… вынуждена отказать. Простите, но я не могу, скоро придет муж или свекровь, поэтому…

— А я вот думаю, что никто скоро не придет, скажи, Джеймс? — не отрывая глаз, Арни придвинулся поближе, загоняя женщину в угол между кроватью и шкафом.

— Перестаньте, занимайтесь проверкой и оставьте меня в покое! — выкрикнула Астория, нашаривая в кармане палочку.

— Да мы уж все проверили, мэм. А если будете покладистой — то проверки сведем к минимуму! Взамен уделите нам немного своего внимания! Аристократки ведь такие нежные, мягкие, утонченные…так приятно пахнут… а главное — такие покорные, боятся подвести своих родных… на все согласны!

Астория наконец выхватила палочку, но она тут же вылетела из руки. Экспеллиармус у Арни получался неплохо — как будто сам Золотой мальчик учил!

Мерзавец кинулся на девушку как собака на кролика. Тяжелое потное тело придавило ее к кровати, на которой они спали с Драко, затрещала ткань домашней мантии. Потная ладонь зажала ей рот. Арни, пыхтя и сопя, сдирал с нее одежду, толстяк Джеймс гулко хохотал, усевшись ей на ноги. Видимо, такое у них было не впервые…

— Ли-и-и-н! — Астории удалось укусить вонючую ладонь Арни и она высвободила на секунду рот. Мужчина ударил ее по лицу и запустил вторую руку ей в трусики.

— Молчи, сучка, тебе все равно никто не поможет! За нападение на должностное лицо по головке не погладят, а наоборот, еще и оштрафуют в пользу потерпевших! Так что расплачиваться придется долго, пока нам не надоест! — шипел аврор не хуже змеи, пытаясь расстегнуть свои форменные галифе.

Астория в отчаянии закрыла глаза, чтобы не видеть отвратительного лица, нависшего над ней.

Внезапно удушающая тяжесть пропала. Раздались хрип и бульканье, и предупреждающий возглас Джеймса. А затем тяжелый запах крови и звук падения на паркет грузного тела.

— Миссис Асти, откройте глаза, все уже позади! — девушка услышала голос Лин. — Какие мерзкие волшебники! Таких надо наказать! Лин все сделает, уберет и унесет отсюда это.

Астория вскочила с постели. Джеймс и Арни валялись на полу, кровь хлестала из перерезанных глоток. Личико Лин было перекошено злобой, над головой домовухи парил острый кухонный нож.

— Но… Лин, как ты? Разве вам не запрещено вредить волшебникам? — удивленно спросила потрясенная девушка. — Применять магию против человека… тебя же убьют! Я не хочу терять тебя, няня! Что же делать? — Астория заметалась по комнате, заламывая руки. — Нужно известить Драко! И Нарциссу! Мерлин, мы все пропали!

— Успокойтесь, хозяйка Астория! Лин знает, что делать. Я свидетельствовать, что господа авроры попили чай и ушли из Малфой-мэнора через полчаса! А сама выкину их в болото — в Уэльсе!

А потом мы с Тимми стать на несколько часов этими людьми и посидим в «Дырявом Котле». Чтобы, как это… у вас было алиби! Вот! Мистер Драко рассказывал о таком. Так что не беспокоиться раньше времени! Они заслужили смерть! Лин встречалась с домовухой Ноттов, Крисси, так она рассказать, что их молодую хозяйку так принуждать к сексу! А та бояться слухов и сплетен и молчать! Вот эти же авроры такое творить — так что я рада, что они к нам больше не придти!

И маленькая эльфийка щелкнула пальцами, превратив два трупа в два увесистых булыжника. «Такие сразу утонут в трясине», — злорадно подумала Астория, трясущимися руками застегивая на себе другую мантию. Порванную старую она спалила в заблокированном камине.

Домовики вдвоем шустро устранили все следы убийства, до стерильной чистоты отдраив волшебством забрызганную кровью спальню.

Вечером уставший Драко сидел перед горящим камином, вместе с женой рассматривая свое любимое учебное пособие — великолепную модель Галактики, приобретенную его предком у гоблинов-ремесленников еще в ХIV веке.

Камни тихо и мирно лежали на дне самого глубокого болота…

Северуса словно ударило током. Он поднял голову. Оказалось, сон сморил его за проверкой многочисленных эссе. Неучи не сильно утруждали себя по его дисциплине и пергаменты пестрели от пометок зелеными чернилами.

Снова прозвенел звоночек. Сигнальные чары, которые он наложил на маленького Скорпиуса! Снейп вскочил, отшвырнув стул, и выбежал в коридор. Чары, словно маячок, вели его в том направлении, где сейчас находился мальчик.

Стояла глубокая ночь и коридоры были пусты. Восточное крыло подземелий, боковой коридорчик… Здесь мало кто ходит, потому что гостиная и спальни Слизерина находятся

в западной части подземного лабиринта. Что же в такой поздний час тут делает Скорпиус, ведь первокурсники обязаны ложиться на полчаса раньше официального отбоя, а сейчас часы показывали уже начало двенадцатого. Неужели малыш шел к нему? Но зачем?

* * *

Cлизеринский декан после окончания войны и многочисленных дознаний, а затем суда, со скрипом оправдавшего его, благодаря громогласной помощи Гарри Поттера, результатом которой стала сопливая история вечной любви Северуса Снейпа к Лили Эванс и свидетельства, оставленного покойным Дамблдором, порывался вообще покинуть Британию — настолько осточертело ему мачеха-родина…Но, поразмыслив и насмотревшись на гонения и притеснения опальных слизеринцев, тех, что закончили учебу и кто еще учился в Хогвартсе, он сам пришел к Минерве, которую назначили директором, с просьбой взять его обратно деканом Слизерина.

Преподавателей не хватало, и МакГонагалл, смущенно пряча глаза, охотно приняла его обратно на старые должности.

Дети Пожирателей, которые нынче сидели в Азкабане, или были приговорены к Поцелую, поначалу отнеслись к нему враждебно — в семьях усиленно муссировались слова Поттера о его работе на Светлую сторону, так неосмотрительно выкрикнутые прямо в лицо Волдеморту. Естественно, что слизеринцы не стали исключением и считали его предателем — ведь из-за него теперь их родственники были мертвы или заточены в тюрьму. Северус практически не покидал школу, опасаясь жестокой расправы. Он не боялся смерти или пыток, но хотел поддержать этих детей, не мог оставить их одних, тем более, что в Хогвартсе воцарилась так называемая Золотая Эра Победителей Темного Лорда.

Дети противоположной стороны, тех, кто сражался в Последней Битве, автоматически стали считаться элитой, теми, против кого они всегда вели непримиримую войну. В основе, конечно, храбрецы из Гриффиндора. После войны их ставили на высокие посты, снимая старых работников — ведь это же были Избавители! Затем большое количество выходцев с Хаффлпаффа и Когтеврана. Ну, эти занимались в основном, наукой и бизнесом, со всеми полагающимися привилегиями. Все они считали возможным и даже необходимым ставить слизеринцев на место, а место это было, по единогласному мнению — в Азкабане, рядом с их отцами, братьями и дядями.

Сначала МакГонагалл, посовещавшись с попечителями, даже хотела ликвидировать факультет нынешних изгоев. Но Шляпа не поддалась уговорам — она так и продолжала ежегодно сортировать хоть нескольких учеников, на Слизерин. Так уж она была заколдована… Да и куда бы они дели те несколько десятков детей, которые уже учились на змеином факультете с первого курса по седьмой?

Поэтому просьба Северуса Снейпа была удовлетворена незамедлительно и с огромным облегчением, потому что слизеринцы стали подобны затравленным волчатам, а поставить на место зарвавшихся школяров, жаждущих мести за своих погибших родственников мог только Герой войны, кавалер Ордена Мерлина, который он никогда не надевал, считая это глумлением, Черный ужас Хогвартса и самый придирчивый преподаватель из всех ныне существующих.

Он появлялся в начале любых стычек и противостояний, как будто ему кто-то моментально сообщал о них и мигом останавливал драку. Первое время его ненавидели и защищаемые и нападавшие. Защищаемые — за то, что он поставил их в такое униженное положение, нападавшие — за то, что он, сражавшийся на Светлой стороне, так радеет за скользких мерзких змеенышей, которых всех надо уничтожить, заавадить, стереть с лица земли! Снейп с каменным лицом снимал баллы с орущих, возмущающихся и жаждущих слизеринской крови гриффиндорцев.

Через месяц ситуация вернулась на круги своя: слизеринцы вновь зауважали своего декана, гриффиндорцы и прочие — возненавидели, как прежде, а может еще сильнее. Снейпу было плевать, кто и что про него думает — он выполнял свой долг перед этими детьми. Ведь и он был виноват в том, что четверть школы попала в такое положение. Именно поэтому он не мог ходить свободно по улицам — желающих отомстить ему с обеих сторон было предостаточно.

Единственное место, которое он посещал регулярно и охотно — это Малфой-мэнор. Все, что осталось у некогда блиставшего семейства. Остальное было конфисковано, а мэнор оставили лишь потому, что Охранные чары так и не смогли снять — они пропускали только хозяев и близких им людей, в число которых входил слизеринский декан. Хитрые Малфои делали вид, что Чары наложены еще их предками и снять их невозможно, хотя не далее, как в прошлом месяце, Северус вместе с Люциусом самолично обновляли их, делая крепче. В мэноре хранилось много чего интересного, и хозяин не собирался пускать туда посторонних, а тем более нищую гопоту.

Благодаря Нарциссе, спасшей всеобщего любимца и Героя, Люциус и Драко отделались условными сроками и сейчас вели себя тише воды, ниже травы. Денег им хватало, так что Люциус почти не выходил из дому, подобно Снейпу, чтобы не нарваться невзначай на неприятное заклятье. Драко учился в Европейском магическом университете и почти не бывал дома, прибывая портключом только на выходные.

Через два года он женился на Астории Гринграсс, своей одногруппнице. Молодая семья жила дружно, они почти не ссорились и через пять лет родился Скорпиус. Пожалуй, к нему Снейп чувствовал действительно дедовские чувства, которых никогда не испытывал по молодости даже к Драко. Глядя на это маленькое, ковыляющее к нему белокурое чудо, с доверчиво распахнутыми голубыми глазенками и протянутыми ручками, внутри становилось горячо и чуть-чуть щемило сердце. Так Скорпиус и вырос у него на глазах, воспринимая его как еще одного деда.

И конечно, Снейп готов был жизнь отдать за мальчика.

* * *

Еще один поворот и он увидел…

Пятеро бугаев, пяти— и шестикурсники с Гриффиндора, и один второкурсник — Джеймс Сириус Поттер! Вот как!

Снейп не особо удивился. Он всегда знал, что ОНИ вернутся (дооо, иногда они возвращаются… *автор задумчиво*). Этот отпрыск Гарри Поттера всегда отличался характерными чертами родственников, в честь которых его назвали. Еще тут присутствовал сынок отвязного близнеца Уизли и, конечно же, Тедди Люпин. Ну, этот, как и его папаша когда-то, прохлаждался в сторонке, делая вид, что не замечает… того, что сейчас происходило.

Маленький хрупкий Скорпиус стоял на коленях. Его длинные, до плеч, густые светлые волосы были зажаты в кулаке МакКлагена-младшего, который был одним из заводил на своем факультете. Именно из-за кучки этой золотой молодежи Гриффиндор и терял множество баллов. Новые Мародеры, элита! Они привыкли к славе, почестям, роскошной жизни, хотя и не заработали и не заслужили всего этого, а лишь пользовались плодами уважения, оказанного их родителям. Эти мальчики сами стали псевдослизеринцами. И, конечно же, ни новый декан Гриффиндора — некто Джон Шоу, давний знакомый Минервы, ни сама директриса не замечали или же не хотели замечать всех пакостных и отнюдь не невинных проделок своих любимцев — так же, как в свое время они не обращали внимания на шуточки Мародеров. Это же дети! (вопли «Этожеребенок» автора неимоверно бесят) Притом, это дети героев! Разве могут они быть плохими и испорченными? Нет-нет, их родители просто идеалы, герои, а дети ведь всегда идут по стопам своих родителей, разве нет? И потом, на Гриффиндоре нет мерзавцев и негодяев! Это просто обычные детские невинные шалости и проказы! (Петтигрю, конечно, в разговоре никогда не упоминался, во избежание очернения факультета Годрика).

Скорпиус с залитым слезами лицом, пытался вырваться, но это было невозможно. Руки его были скручены за спиной, их крепко стискивал единственный сын Джорджа Уизли. Парень непрерывно смеялся, как ненормальный, свободной рукой жадно шаря по телу мальчика.

Шон МакКлаген, неизвестно с какой стороны возомнивший себя сыном героя, разве что его отец был с факультета победителей, оттягивал голову мальчика назад, вырывая ему волосы, пытаясь заставить того раскрыть рот. Немаленькая выпуклость на штанах ясно говорила о его гнусных намерениях. Остальные двое стояли по бокам насильника, поглаживая себя через ткань мантий.

Скорпиус отчаянно вскрикнул, когда его сильно дернули за волосы, чуть не сворачивая шею.

— Наложи Силенцио! — оскалясь, и начиная дрочить быстрее, сказал Тук Кертис, тупой громила пятикурсник, игравший загонщиком в команде грифов.

— Да пусть орет, никто его здесь не услышит! — лениво отозвался младший Поттер. — Проучим сопляка! А то Альбус мне все уши прожужжал про него…

— Да, не повезло твоему братцу! Это ж надо — попасть на гадючий факультет! Как твой крестный дед, только наоборот, скажи же, Тедди? — заржал Фред номер два Уизли. — Это прямо анекдот семейный теперь!

— Давайте побыстрее, у меня сейчас яйца лопнут! — нетерпеливо зарычал Тук-тролль, стискивая свои причиндалы в кулаке.

— Да, кстати, потом нужно бы Обливейт наложить на малфоевского щенка… Тед, ты сделаешь? У тебя хорошо получается.

— Ладно. Только я не буду с вами развлекаться, — меланхолично ответил оборотнев сынок, крутя палочку тонкими пальцами. — Если что, сами будете отвечать.

— Да ладно! Минет никому еще не повредил! Вон девчонки с Хаффлпаффа так всегда рады отсосать нам, детям героев! — скабрезно похвастался Шон, расстегивая ширинку и высвобождая немаленький орган в боевой готовности.

— Так, держи этого щенка! За голову! Внизу челюсти ему нажми, он живо пасть раскроет! — командовал отморозок, тыкаясь багровым членом в лицо мальчику. Тот отворачивался из последних сил, стиснув губы и обливаясь слезами.

Люпин с глухим стуком упал на каменный пол. Палочка покатилась прочь, весело подпрыгивая на плитках.

— Тедди, ты что, пьяный? — опять засмеялся как дурак Фред-второй. Похоже, он был под кайфом, даром, что индустрия его папаши процветала, и ходили слухи, что он не брезгует и запрещенными зельями, вызывающими эйфорию, и которые попросту являлись аналогами магловских наркотиков.

Из темноты показалось белое как мел, перекошенное от ярости лицо Снейпа. Его черная мантия сливалась с тьмой коридора и создавалось впечатление, что голова движется без тела. Палочку не было видно в воздухе — настолько молниеносно маг колдовал, взмахивая ею. Северус всегда отличался ошеломительной реакцией — быстрее ядовитой змеи в броске.

Через несколько секунд все четверо валялись на пыльном полу. Скорпиус упал, упираясь ладонями в затоптанные каменные плиты, и его вырвало. Северус бережно подхватил мальчика и, вытащив платок, отер слезы и рвоту с детского личика. Ребенок судорожно ухватился за его мантию и зарыдал — глухо и тоскливо.

— Ну что ты, малыш, все позади! Не бойся, я никогда не дам тебя в обиду! — шептал Северус, прижав Скорпиуса к себе и покачивая его, как будто убаюкивая. — Что ты делал в такое время здесь? Ты же должен быть в постели!

— Ка-а-какая-то девчонка с Рейв-венкло… Перво-о-курсница… Принесла записку. Что ты хочешь меня видеть…Почерк был тво-о-ой, — судорожно всхлипывал ребенок.

— Но ты ведь знаешь, что я мог сам прийти, если бы мне понадобилось! Я никогда не вызываю к себе студентов запиской! Я декан, и обязан сам навещать и проведывать учеников, которые мне нужно! — удивленно сказал Снейп, ласково поглаживая малыша по голове.

— Д-да, я понял, но тогда я ступил, ага, — шмыгая носом, сказал Скорпи. — Са-ам ду-у-р-а-ак!

А кстати, меня сюда затащили, но я их не видел, пока Джеймс и этот… Уизли не скинули мантию. У них мантия-невидимка… Так они, наверное, по всему Хогвартсу ходят в ней по ночам, — удивленно протянул Малфой. — А разве так можно? Ведь это нарушение…

— Кое-кому все можно, — сквозь зубы процедил Снейп, чувствуя, как новая волна злобы и ярости поднимается в груди.

Мантия-невидимка Поттера! Именно так его постоянно подлавливали в школе Мародеры! Хм… и наверняка, тут же где-то валяется и еще одна пакостнейшая вещь — Карта Мародеров, с которой он имел честь близко познакомиться на третьем курсе Гарри Поттера! Жаль, что он не спалил ее тогда в камине, как и собирался!

Насколько же легче жилось бы кое-кому!

Снейп свистнул, вызывая эльфа Малфоев. После войны он настоял, чтобы Драко освободил одного из преданных им домовиков и приставил его к Скорпиусу. Ирвинг подчинялся также и ему. Передав ребенка лопоухому созданию, он отправил их в спальню первокурсников, предварительно сунув домовику флакон с Успокоительным бальзамом для Скорпиуса. После такого потрясения ребенок нуждался в покое и хорошем сне. Да если понадобится, он сотрет ему воспоминания об этом ужасе. Незачем малышу помнить такую грязь!

А теперь Северус Снейп собирался заняться валявшимися под Петрификусом мерзавцами. Но сначала он обшарил их карманы. На свет действительно появились фамильная мантия и упомянутая Карта Мародеров. Профессор усмехнулся. «Поттер передал семейные ценности по наследству! Как трогательно — ребеночку в школе нужно самоутверждаться за счет артефактов дедушек! То, что такое самоутверждение будет происходить из-за спины, подло и коварно, нашего Героя не волнует! Все это для него невинные детские шалости!»

На глазах у пришедших в ужас и отчаяние школяров, зельевар с наслаждением спалил Инсендио старый пергамент с обзывалками. Джеймс напрасно пытался пошевелить хотя бы пальцем, ничего не выходило. Только выпученные глаза шевелились на перекошенном лице. Отец убьет его! Он носился с этой Картой, как с золотым яйцом!

Да и сказать по правде, артефакты Джейми спер у отца из кабинета. Захотелось похвастаться в школе и пошалить! А теперь ему кранты! Папаша его просто размажет… Если бы Джеймс мог, он бы побился головой об пол, но увы!

Тем временем профессор, мрачно ухмыляясь, как директорская горгулья у входа в кабинет, принялся за мантию. Вот тут уж Джеймс опИсался буквально. Потому что реликвия, которой было несколько сотен лет, сейчас была располосована на куски невербальным заклятьем. Такого Джеймс никогда не видел! Три взмаха — и серебристые кусочки ткани падают на землю. А ведь эту вещь не разрезать ножницами или ножом! Как же это получилось? Вот Мерлиновы трусы, теперь ему точно крышка!

Снейп с белым от ярости лицом, развеивал в воздухе серебряную пыль, в которую обратил мантию Певереллов. Он нисколько не жалел о том, что уничтожил ЭТО. Дары Смерти к хорошему не приводят — только к мерзости! Так что всем будет спокойнее, да и не такая уж это и потеря! Маги вполне могут обойтись и Дезиллюминационным! Его и засечь проще — надо только знать, как!

— Ну, и что мне с вами сделать? — тягучим, не предвещавшим ничего хорошего, голосом спросил Снейп. — Может, превратить во флоббер-червей и пустить на ингредиенты? Я могу… и никто никогда не узнает, куда вы делись. Да и к чему жить на свете таким тупым ничтожным мразям, которые насилуют детей? Неужели этому вас учат дома?

Унижать слизеринцев, так? Ничего не меняется в этом мире! Факультеты так же ненавидят друг друга, как и тысячу лет назад, и даже взрослые люди не приобретают мозгов за всю жизнь, так и остаются всего лишь гриффиндорцами и слизеринцами…

— Так вот, чтобы неповадно было…

Снейп взмахнул палочкой, невербально накладывая Темное заклинание.

— Теперь не сможете пользоваться своими вонючими агрегатами. Только если это будет обоюдный акт, с согласия и желания другой стороны! При малейшей попытке насилия — боль будет почище Круцио. Вам все понятно, мелкие мрази? А если расскажете родителям — я уж постараюсь, чтобы вас вышибли из школы! Воспоминание об этом инциденте я сохраню, и всегда буду рад предоставить широкой общественности, через нашу обожаемую Скитер. Давненько у нее не было жареных сенсаций! Вашим дорогим родственникам не поздоровится, если магический мир узнает, чем занимаются в школе детишки наших Героев!

А сейчас — по пятьдесят баллов с каждого и по три месяца отработки у Филча и Стебль! Полы будете драить без магии и драконий навоз разбрасывать в теплицах!

Через полчаса чары спадут и чтобы вас здесь не было! О произошедшем я извещу директрису и вашего декана!

Снейп развернулся и зашагал прочь от устроенного им побоища. Мантия вилась за ним как ручной смертофалд из Запретного Леса…

* * *

— Но, Северус! Мои мальчики не могли такого сотворить! Это… это немыслимо, то, в чем ты их пытаешься обвинить, — прижав пальцы к вискам, стонала старая кошка. — Они все очень хорошие, милые, вежливые мальчики! Любимцы всей школы!

— Слышу знакомые речи! Ах, отличники, ах, красавцы, любимцы всея Хогвартса! Минерва, ты когда-нибудь прозреешь? Cчитаешь, если кто-то ведет себя как паинька, улыбается подобно Локхарту и целует тебе ручку — так он не способен на гнусность? Неудивительно, ведь ты никогда не верила, когда преподаватели или студенты пытались жаловаться тебе на твоих любимых Мародеров! С тобой они делали честные глазки и невинно выпячивали губки, оскорбленные столь нелепыми наветами на них! Да открой же ты уже свои кошачьи глаза! Кошки отлично видят в темноте, так почему же ты не желаешь ничего видеть при дневном свете?

— Нет, я все равно не могу поверить, что мои гриффиндорцы! Благороднейшие представители семей, наших дорогих победителей, могли опуститься до попыток изнасилования малолетнего… Тут какая-то ошибка!

— Ошибка? Значит, ты и моим воспоминаниям не поверишь, так? — в бешенстве спросил Снейп.

— Нет, не поверю! Ты единственный легиллимент и окклюмент, который настолько сведущ в ментальных практиках, что тебе не составит труда подделать свои же воспоминания, чтобы только вымазать грязью моих мальчиков! Которые выигрывают Кубок по квиддичу уже который год! — с ноткой хвастовства выпалила МакГонагалл.

«Старуха уже в маразме», — обреченно подумал Снейп. — Ее всегда волновал и волнует только спортивный аспект учебы. Так выворачиваться из-за какого-то идиотского квиддича! Воистину, сама бывшая глава факультета без мозгов…

— Значит, мне ты после стольких лет не доверяешь ни на грамм, так, госпожа директриса? — cаркастично вопросил он. — Что скажешь на то, чтобы просмотреть воспоминания Скорпиуса? Ты же не станешь утверждать, что одиннадцатилетний ребенок умеет подделывать и фабриковать воспоминания о собственном изнасиловании, дабы только очернить факультет благороднейшего Годрика? — издевательски закончил Снейп.

Так я зову сюда Скорпиуса? Где думосбор Дамблдора?

Минерва тяжело вздохнула. Что ж, хочешь не хочешь, придется признать, что Снейп не оперирует фактами, которые не может предоставить. А происшествие со Скорпиусом Малфоем вполне могло быть, потому что она не понаслышке знает о классовой ненависти среди учеников Хогвартса.

Подобное процветало при Альбусе, расцвело просто махровым цветом, продолжалось во времена учебы Гарри и набирает обороты и сейчас! И как с этим бороться — она не знает!

— В общем, Минерва, отправляй сов их родителям, пусть побеседуют со своими драгоценными отпрысками, желательно с помощью кнута или ремня, чтоб неповадно было… И я изымаю пять хогвартских эльфов для круглосуточной охраны моих детей. Это помимо Следящих чар, которые я наложил на каждого ученика. Да, еще я сварил Импотентное зелье и буду благодарен, если ты распорядишься подливать его ежедневно всем особям мужского пола старше тринадцати лет, учащимся в данный момент в Хогвартсе. Если ты этого не сделаешь — я иду к Рите. Пожалеешь потом, да поздно будет, — равнодушно вещал зельевар. — Погубишь репутацию Хогвартса.

— Но… Северус… Импотентное зелье… оно не навредит моим мальчикам? Ведь им еще жить и жениться… — робко спросила притухшая при упоминании Скитер МакГонагалл.

— Да ничего с ними не станет. Просто не будет стоять ни при каких условиях, пока школу не закончат, всего-то делов, — цинично сказал Снейп, скучающе рассматривая свои ногти. — Заметь, я трачу свое личное время на приготовление сложных зелий, а ведь мог бы просто подливать дешевое слабительное в тыквенный сок. Им просто некогда будет гоняться за детьми, если они вставать с унитазов не будут. Так что выбирай — что лучше.

Цени — я даю тебе выбор, — шутливо закончил он.

— Да уж… выбор! Небогатый у меня выбор! — сухо сказала недовольная Минерва, перекладывая папки на столе с места на место. Руки у нее мелко дрожали.

— Поверь, дорогая моя директриса, у многих и такого нет.

Что же до этих подонков — то скажи, откуда такие берутся в семьях твоих благородных гриффиндорцев? Понятно, что мерзавцев может быть большинство среди слизеринцев, но у тебя… и ведь это не единожды. Возьмем хоть Петтигрю…

— О, только не про Петтигрю! — замахала руками Минерва. — Наверное, мы мало занимаемся с детьми, или это влияние семьи, как ты думаешь, Северус? Или же это у них внутри, в крови?

— Думается мне, что мозги у них не способны к анализу, впитывают только то, что им говорят и вбивают родители… они могут даже и не учить их этому, достаточно подслушать несколько разговоров взрослых о ненависти к тому или иному человеку, упомянуть факультет и готово — несмышленый человечек, не увидев, не поговорив, не испытав, уже чувствует слепую ненависть, такую же, какую испытывают и культивируют их родители.

И я тоже не знаю, что с этим делать. Сюда они приезжают уже готовыми враждовать, бить, мучить и унижать друг друга. Знаю по собственному опыту, — желчно сказал Снейп, барабаня пальцами по подлокотнику своего кресла.

— Ты прав, — пригорюнилась МакГонагалл. — Да еще эти войны, убийства… Детей ожесточают сами родители, это верно. А что мы можем сделать?

— Не потакать! Не позволять делать что угодно, не боясь наказания. Не спускать с рук только на основании того, что ты — ребенок Гарри Поттера или Рона Уизли! Драть три шкуры, наверное, так… — задумчиво промолвил Северус. — Но это мои методы, методы жесткие, но действенные. Ты знаешь какие-либо другие?

— Нет… не знаю… наш мир так жесток, что по-доброму в нем мало кто понимает, только с позиции силы, власти, богатства… — печально ответствовала МакГонагалл. — И этот круговорот не завершится никогда!

— Может, ты и права. В мире, где властвуют эти ценности, не будет благополучия и мирного сосуществования. Но я лично сделаю все, чтобы защитить своих подопечных от таких случаев. Любыми путями и способами! Запомни, Минерва. Я не погнушаюсь использовать ни Обливейт, ни даже Круцио! Исключительно в воспитательных целях! Советую тебе тоже пользоваться моими методами. И мне никто не помешает, даже Министр Магии. В противном случае, я просто уйду и уведу всех своих детей. Открою частную школу. Думаю, родители моих змеек против не будут. Или же отправлюсь в Дурмстранг. Так что ты ославишься на весь мир. Думай и решай — ты глава школы. Не будь такой, как Альбус. Это при нем весь Слизерин поголовно записывался в Пожиратели, а он делал вид, что в школе ничего не происходит! Прошу тебя, не уподобляйся ему и не применяй его методов, иначе рано или поздно вы получите нового Темного Лорда.

Да, Минерва, равнодушие и попустительство во всем, что касается отношений учеников между собой и преподавателей, приводят к обидам, неприязни, непониманию и как следствие, к ненависти ко всему миру… Поверь мне. Я это знаю очень хорошо, — прошептал Снейп.

Минерва мелко-мелко кивала седой головой, трясущимися руками разглаживая пергамент.

В кабинете повисла гнетущая тишина…

Хогвартс-экспресс медленно подъезжал к Лондону.

Кончился первый год обучения в школе чародейства и волшебства и Северус возвращался обратно в нелюбимый родительский дом. Хотя… школа его тоже не порадовала, но, по крайней мере, там хоть кормили прилично и никто не мешал ему с подругой засиживаться допоздна в библиотеке за книгами…

Состав остановился, и школяры высыпали на перрон, в объятия к соскучившимся родителям. Лили, торопливо помахав Северусу рукой, упорхнула вместе с родителями. Мальчик с тоской посмотрел ей вслед — они были такой веселой, дружной и любящей семьей… Он бы даже Петунью терпел, лишь бы у него в семье все было так же, как у Лили…

Его встречала мать. Эйлин, по обыкновению, была небрежно одета, едва причесана, лицо изможденное и усталое. Как всегда. Она забрала у сына старую потертую сумку со школьными принадлежностями.

— Ты все еще общаешься с этой грязнокровкой? Cмотри, не доведет она тебя до добра, — недобро усмехнулась Эйлин, провожая взглядом разодетую рыжеволосую девочку.

— Не называй так Лили! Она мой единственный друг, — сердито и обиженно пробурчал мальчик.

— Ладно, ладно! Твое дело, я тебя предупредила. Ну, как дела в Хогвартсе? — взяв Северуса за руку, она аппарировала в Галифакс.

Отдышавшись от перемещения, сын с матерью стали неторопливо спускаться к грязной и вонючей речке — на другом берегу находился их квартал.

Видимо Эйлин сильно скучала по школьным годам, раз, обычно немногословная и замкнутая, сама завела разговор об этом.

— Да так, вроде все нормально, только… — Северус опустил голову с длинными, неухоженными волосами. В начале года они вдруг стали быстро пачкаться и слипаться в жирные сосульки. Лили со знанием дела заявила, что это гормональное. Чтобы узнать, что это значит, мальчику пришлось весь день просидеть в библиотеке, в секции магловской литературы, и перечитать гору медицинских справочников о гормональных нарушениях и болезнях. Зато он почерпнул для себя много полезного и нового.

— Что? Тебе предлагали что-то неприличное, нехорошее? Заставляли это делать? Ну, говори же, наконец! — внезапно заволновалась Эйлин. Обычно угрюмая и равнодушная, на сей раз она удивила Северуса неприкрытым и непритворным беспокойством.

— Мам, да успокойся… ничего же не произошло. Просто старшекурсники иной раз хватали меня за задницу и болтали всякую ерунду… Но это, наверное, в шутку. Кому я нужен — страшный и хилый, к тому же я не девчонка, — засмеялся Северус.

— Не произошло? Нет… нам нужно поговорить, и серьезно! Сегодня же, после того как помоешься и поужинаешь… — отрезала взявшая себя в руки Эйлин.

Вечером, после того как пьяный Тобиас, прочитав кучу нравоучений и отвесив пару подзатыльников вернувшемуся сыну, свалился на постель в их спальне и захрапел, Эйлин тихонько прокралась к сыну.

Комнатка была крошечная и находилась буквально на чердаке.

Треугольное окошко почти не пропускало свет. В узкой комнатушке еле помещались старая кровать и разваливающийся стол, который держался только благодаря Скрепляющим заклинаниям. Зато было много книг, которые лежали даже на полу — ее школьные учебники за все годы, книги, которые она покупала в девичестве и несколько старинных фолиантов по зельеварению и Темным Искусствам, которые ей удалось забрать из родительского дома. Старая потрепанная одежда мальчика висела на нескольких гвоздях, вбитых в стену.

Эйлин прекрасно осознавала, что она никудышная мать, неряха, так и не привыкшая к жизни среди маглов. Понимала, что не обеспечивает должного ухода за сыном и мужем, и является объектом живого обсуждения соседок, но ничего поделать с собой не могла. Ею постоянно владела какая-то апатия, ей хотелось лечь или сесть и ничего не делать…Северус с малолетства был предоставлен сам себе и целыми днями пропадал где-то, возвращаясь домой лишь поздно вечером, голодный и грязный.

Но одно она знала точно — она обязана любыми путями защитить сына от потенциальной опасности. Хогвартс далеко не был просто безобидной школой для волшебников — там учились разные дети. А уж слизеринцы вовсе не были так уж благородны и щедры — во всяком случае, не все, бывали и настоящие подонки, привыкшие ни в чем не знать отказа…

Да и их магловский район был отнюдь не безопасным местом…

— Северус, ты помнишь Роберту Докис, девочку, которая живет за три дома от нас?

— Ага, конечно! Она жирная, страшная и прыщавая, — мальчик, пыхтя, пытался свить из тощего серого одеяла подобие кокона шелкопряда. — И у нее родители алкоголики, как наш… — он замолчал.

— Так вот, ее неделю назад изнасиловали какие-то приезжие.

— Кто же на нее польстился? Разве так бывает? — удивился Северус, продолжая вертеться под одеялом. — Я думал, что бегают только за красотками, стройными и симпатичными.

— Сын, не имеет значения, что она уродливая и толстая! Дело в том, что тринадцатилетнего ребенка изувечили, а насильникам ничего не было и не будет, потому что они дети каких-то высокопоставленных особ, которые просто захотели поразвлечься!

Ты должен понимать, что как раз именно красавиц мало кто осмелится тронуть! Никто не потерпит, если нормального, благополучного и ухоженного ребенка захотят использовать как игрушку! Ни закон, ни общественность этого не простят. Другое дело вот такие заброшенные, никому не нужные дети, как Роберта! Родителям просто швырнут несколько сотен фунтов, и они промолчат, и нет гарантии, что после этого девочку вообще оставят в покое. И она никому не сможет пожаловаться.

Так вот, в магическом сообществе все обстоит точно так же, и даже хуже — у нас тоже все решается с позиции силы и власти. Кто обладает материальными благами и связями, тот и диктует. А такие как мы, нигде не добьются справедливости, если их обидят. Поэтому нужно уметь защищать себя с минимальными потерями. Понимаешь меня?

— Да, конечно, но что я могу сделать? Куда я денусь, к примеру, из душевой или спальни? Проходить сквозь стены я не умею, аппарировать тоже, да и нельзя в Хогвартсе. Там такое умеют только домовики, так я ж не домовик, — недовольно пробурчал Северус, пиная ни в чем не повинное одеяло.

— Я знаю, что ты не сможешь им ничего сделать. Такие как Малфои, Нотты, Крэббы обладают максимальной властью, у них есть все — особняки, земли, сейфы в Гринготтсе, связи в Министерстве магии. Их вообще нельзя трогать и ты должен научиться избегать их. Не давать повода задеть тебя, чтобы ты не мог им ответить или навредить, иначе ты же и окажешься виноватым.

— Ну нет, я не для того выучил в этом году кучу разных заклинаний, чтобы стоять и молчать, пока меня бьют! Я ими уже пользовался, есть у нас четверо придурков, постоянно на меня нападают! Мам, может, если ко мне полезут, я их оглушу и по магловски отпинаю, а? — размахивая палочкой, радостно спросил ребенок.

— Нет, Северус, этого ни в коем случае делать нельзя, — пряча улыбку, сказала Эйлин. — Я тебя научу одному трюку… Это довольно старое, почти забытое и малоизвестное сейчас заклинание. Им раньше пользовались, чтобы защитить маленьких девочек от обид и посягательств.

— Девчачье заклинание? Не стану я его учить! — заупрямился Северус, привычно пряча палочку под подушку.

— Будешь и еще как! — мать накрыла его и подоткнула края одеяла. — Спи, завтра же и начнем!

На следующее утро, когда проспавшийся, опухший Тобиас, пришедший в приемлемое настроение после маленького скандала, устроенного жене по поводу завтрака, отправился на работу, Северус осторожно спустился на кухню. Он предпочитал не встречаться лишний раз с отцом, зная, что в лучшем случае отделается подзатыльником и нудной нотацией, в худшем — его выпорют.

Первое занятие с матерью его очень заинтересовало, и в дальнейшем он учился с огромным воодушевлением, осознав все преимущества нового заклинания. Его новая трансформа была надежна, как чешуя дракона, не подвержена воздействию огня, воды, кислоты, и даже прямой удар молнии не разрушил бы его броню. Расколдовать его тоже никто не мог, потому что он сам управлял своим преобразованием. В общем, Северус был в восторге — безобидное, но весьма сложное девчачье заклинание давало массу преимуществ. А главное — его никто и ни в чем не смог бы обвинить.

* * *

Первое сентября в Хогвартсе было похоже на все другие первые сентября. Все также пафосно выступил директор, так же представили нового преподавателя по ЗОТИ взамен внезапно помершего летом профессора Брэдли, так же школьники наелись до отвала на ночь жирного и сладкого и гнусаво спели вразнобой гимн Хогвартса.

Северус страдал от скуки, единственное, что его развлекло — так это распределение. На Слизерин попало восемь малышей, которых старосты шустро погнали в спальни. Скоро в гостиной факультета остались только старшекурсники, собравшиеся в кружок, потягивавшие сливочное пиво и пошло обсуждавшие летние приключения на каникулах и прелести своих бойфрендов и подружек.

— Ну, Тревэрс, как отдыхалось? Подцепил кого-нибудь из мальчиков? — cкабрезно спросил Малфой невысокого, плотного, похожего на гориллу Шона.

— Можно сказать. Да только там все переростки были, а мне больше по вкусу помладше… — плотоядно облизнулся Тревэрс.

— Я догадываюсь, о ком ты толкуешь, — заржал Кейтерс, — но ты уверен, что это не обойдется тебе дорого?

— Уверен, конечно. Он полукровка, и родители у него никто. Кто за такого заступится?

Тут вмешался Люциус.

— Слушай, Шон, я тебя серьезно предупреждаю — не трогай никого из малолеток, ты понял? Мы все слизеринцы, Шляпа никого так просто на наш факультет не отправляет — раз распределила, значит, какое-то достоинство или талант в ребенке есть, будь он хоть полукровкой, а маглорожденные сюда не попадают. Так вот, своих — не смей трогать, иначе я приму меры, ты понял? Ищи себе развлечения в другом месте!

— Да понял, понял! И в Хогсмиде можно найти по вкусу что угодно, просто нужно знать, где искать! — захихикал Тревэрс, переглядываясь с Кейтерсом.

Друзья-извращенцы вышли, пихая друг друга локтями и о чем-то перешептываясь.

* * *

— Давай тише, а то всех перебудишь!

— Так, и как мы действуем?

— Оглушаем, связываем и к себе в спальню. Потом стираем память и возвращаем на место… Давай быстрее, а то яйца лопаются!

Две тени прошмыгнули к кровати Северуса. Раздвинулся серый полог, и послышались смачные ругательства.

— Где этот поганец? Неужели залез в постель к кому-то из соседей по спальне?

— Проверь другие кровати!

— Так… Нотт, Эйвери, Мальсибер… Нет его! Неужели он где-то по ночам гуляет? Сегодня облом, давай завтра заглянем! И послезавтра!

Злоумышленники, ворча, удалились.

На дальней кровати у стены под зеленым стеганым шерстяным одеялом лежал гладкий продолговатый черный камень с золотыми и серебряными прожилками, размером с кулак взрослого мужчины.

Северус внутри своего кокона довольно ухмыльнулся и закрыл глаза.

Теперь он мог спокойно высыпаться, не сидя по полночи с палочкой в руке и боясь, что кто-то может залезть к нему в постель.

Все-таки мама очень талантливая волшебница!

1. Паучок

Гриффиндорская спальня.

— Эх, ну и здорово же пробежались, скажи же, Сири! — как всегда, по щенячьи радовался жизни Джеймс Поттер, скидывая пыльную мантию прямо на пол — ничего, домовики уберут!

— Не говори, Сохатый! Исключительно удачный сегодня день — экзамен сдали, Сопливуса проучили, да еще и с Лили его поссорили! Так что тебе дорога открыта, я слышал от Мэри Макдолналд, что Эванс Сопливчика не простила за оскорбление. Вот тебе и карты в руки — вперед, утешать обиженную деву! — громко заржал Блэк.

— Ну да, удачный день, правильно ты говоришь! Кстати, надо бы закрепить результат, как думаете, друзья? Чтобы Сопливус больше не лез к Эванс, надо преподать ему еще один хороший урок. Предлагаю его трахнуть! После такого позора он к ней на милю подойти не посмеет. К тому же всегда можно его припугнуть тем, что мы все расскажем Лили, — злобно предложил Джеймс, нагишом валясь в постель и не думая даже прикрыться простынкой.

— А давайте! У меня как раз никого сейчас нет, так что интересно будет Сопливчика зажать в темном углу, — радостно почесался Блэк. — Мерлиновы яйца, блохи что ли, покусали?

— Ой, а нам ничего за это не будет? Вдруг он нажалуется своему декану или директору Дамблдору? И нас выгонят из школы! — пискнул покрасневший Питер, прижав ладошки к толстым щечкам.

— Парни, прекращайте! Это добром не кончится и это вообще-то, преступление! Изнасилование ученика карается очень строго, — возмутился всегда спокойный Люпин.

— Да чего вы боитесь? Нюня никому не скажет! Да он за все годы ни разу на нас не пожаловался, кретин! Я бы давно настучал декану, если бы со мной так обращались, — загоготал Блэк, предвкушая знатное развлечение. — В общем, если не хочешь, то и не надо, а мы завтра идем на охоту! Питер, ты с нами?

— Я… эээ… ну, наверное, да. Хоть посмотрю… — встрепенулся Петтигрю, тоже заваливаясь в кровать.

Люпин нахмурился, но больше ничего не сказал, и отговаривать не стал, впрочем, как всегда.

Вскоре в спальне воцарилась тишина, прерываемая лишь громким сопением и храпом…

* * *

Висевший под потолком в красивой, замысловатой, свежесотканной паутине Северус Снейп, пребывавший в виде небольшого, с детскую ладошку, черного мохнатого акромантула, возмущенно и грязно выругался. На паучьем языке, естественно.

Как же достали его эти ублюдки!

Мало того, что до пятого курса он постоянно вынужден был держать их в поле своего зрения, чтобы не словить в спину какого-нибудь мерзкого заклятья, так и сейчас, освоив анимагию, ему частенько приходилось пробираться к ним в спальню, чтобы быть в курсе всех их каверз и предстоящих проделок и козней в отношении его, самоуверенно и громогласно обсуждаемых без Заглушающих чар.

О, весьма много интересного он узнал из своих визитов, вися вверх ногами под потолком гриффиндорской спальни для мальчиков!

И про анимагию, и про Люпина-оборотня. И про их подлунные прогулки близ Хогсмита. И про Питера-крысу, который шлялся у него в спальне и выведал его заклинания, которыми Мародеры воспользовались у озера… И теперь вот про предстоящее покушение на него.

Ну что ж, посмотрим, кто кого…

Акромантул плотоядно щелкнул хелицерами и принялся выпускать из живота свежую паутинку, чтобы спуститься. Приземлившись на кровать Поттера, прямо на голый живот врагу, он с наслаждением вонзил челюсти в скукоженный член, впрыскивая яд и пищеварительные ферменты. Поттер заскулил и полез чесаться. Северус проворно отпрыгнул от огромных рук и соскочил на пол.

Шустро забравшись на постель Блэка, он также с удовольствием мстительно обкусал и Сириуса. Потом подошла очередь Питера — тут он еле сдержал брезгливость и только желание навредить врагам и обезопасить себя помогло ему укусить и Петтигрю — уж больно крыс был вонюч и пахуч.

Люпина он решил пощадить, считая, что без друзей тот ни на что не будет годен.

Выполнив первоочередную задачу, Северус прошествовал к окну и по отвесной стене быстро спустился в подземелья. Через полчаса он уже сладко спал в своей уютной постели.

* * *

Утро в гриффиндорской спальне началось с ужасающего визга…

Питер, проснувшийся раньше всех, с желанием сходить в туалет освободиться от выпитого на ночь тыквенного сока, притащенного им же самим из кухни, не открывая сонных маленьких глазок, прошлепал в уборную.

Встав над унитазом, он взялся рукой за свое любимое место и похолодел.

Вместо упругой колбаски пальцы нащупали нечто, напоминающее нежное лимонное желе, подаваемое эльфами по воскресеньям на ужин, заключенное в кожаный мешочек.

Питер открыл глаза и в ужасе завопил — его мужское достоинство выглядело ужасно — сине-багрового цвета, в желтых пятнах, распухшее и бултыхающееся в руках*…

Из спальни донеслись ответные вопли…

*— Поймав добычу, паук убивает её ядом и впрыскивает в неё пищеварительные соки. По истечении некоторого времени (обычно нескольких часов) паук высасывает образовавшийся питательный раствор.

2. Хорек

Драко Малфой обессилено прислонился к каменной стене. Он забежал в какой-то узкий пыльный тупичок в западной заброшенной части Хогвартса. Невдалеке послышались возбужденные крики гриффиндорцев, от которых, он, собственно, и удирал.

Кто ж знал, что в этот раз они так обозлятся на его подколки и ехидство? Но распускать сразу руки, то бишь, руки с палочками… ну это ж грифы, они, когда ответить не могут — сразу начинают морду бить!

Вот и пришлось ему удирать со всех ног, кидая в противников вредные заклинания типа Фурункулюса и Таранталлегры. Двое тут же остались позади, но Уизли, Финниган и Дин Томас упорно продолжали гнаться за ним.

Драко еще несколько секунд постоял, держась за грудь и выпрямившись, шагнул к выходу из тупика. И столкнулся нос к носу к преследовавшей его троицей. Поглядев на их перекошенные злобой лица, он понял, что дело серьезное…

— Все, пошутили и хватит! Уизли, ты шуток не понимаешь, что ли? И потом, что за манера сразу лезть драться? Ответь мне словами, ударь оскорблением! Не веди себя как быдло!

— Нет уж, хорек! На этот раз твой словесный понос никого не убедит! Вот мы тебя и проучим как быдло! Надолго запомнишь! — проскрежетал рыжий гриффиндорец.

— Ой, боюсь! И что же ты мне сделаешь? Может, будешь пытать Круциатусом? — опять не удержался Драко, понимая, что дергает за усы… э-э-э… ну пусть будет грифона.

— Да нет, Круциатуса на тебя жалко. Поступим по другому — ты не выйдешь отсюда, пока не обслужишь нас всех. Поработай ртом! На колени, Малфой! — Драко оказался под прицелом трех палочек, проход из тупика загораживали нехуденькие тела гриффиндорцев. Уизли так и вовсе смотрелся кабан кабаном.

— Ээээ… ребята, так не пойдет! Хотите, денег дам — каждому по двадцать галеонов, сходите в бордель, снимите там профессионалов, — не питая особых надежд, предложил Драко. Он понимал, что вытаскивать палочку совершенно бесполезно.

— Хватит болтать, Малфой, мы ждем! А иначе… — оскалился Финниган, про которого вовсю ходили слухи, что он цветной ориентации.

— Перестаньте, идиоты! Это уже не смешно! Я пожалуюсь на вас директору и всем деканам, вас накажут, — попробовал надавить на страх Драко, лихорадочно соображая, как ему выпутаться из этой мерзкой ситуации.

— Да нет, не выйдет! Мы тебе потом память сотрем! Вон Дин умеет, он летом специально научился! — заржал Симус.

Драко в ужасе прижался к стене, видя медленно надвигающихся на него парней, с расстегнутыми штанами. Он крепко зажмурился, сердце на несколько секунд перестало биться…

… маленькое белое пушистое существо с визгом кинулось на Рона, вцепившись прямо ему в член. Уизли заорал как оглашенный и попытался схватить нападавшего, но зверек тут же отпустил покусанный орган и проскользнул между рук. Походя он цапнул за лодыжку Финнигана и по штанам шустро забрался Томасу прямо под мантию. Дин, крутясь на месте, бил себя кулаком в разные места, предполагая, что мелкий хищник будет оглушен, но досталось пока только его ребрам и животу. Спустя секунду он взвыл не хуже Рона, потому что юркий и гибкий зверек наконец-то добрался и до его яиц.

Уизли и Томас, скорчившись, держались за причинные места, скуля от невыносимой боли. Финниган, сидя на заднице, попытался заржать над незадачливыми любовниками, как вдруг перед его лицом оказалась белая мордочка с черными глазками-бусинками. Хорек молниеносно вцепился ему в нос. Симус заревел благим матом и попытался схватить зверька, но пальцы предсказуемо поймали лишь воздух. Из ранок на носу обильно полилась кровь.

Драко кинулся к выходу, по пути еще раз мстительно кусанув Уизли за ногу. Оглянувшись, он с удовольствием обозрел поле битвы, покрытое тремя гриффиндорцами с травмами разной степени и, не спеша, побежал в подземелья, шарахаясь по дороге от проходивших студенток, визжавших, кидавших в него книгами и кричащих: «Крыса! Крыса!»

«Сами вы крысы, я — благородный хорек!» — самодовольно подумал Малфой. «К тому же, белый, платиновый хорек, не какой-то там черный…»

Вечером в спальне для мальчиков незадачливые нападавшие пытались лечиться своими силами. К мадам Помфри они категорически идти не захотели, по причине стыдливости, и попросили у Гермионы настойку бадьяна. Только почему-то раны от хоречьих зубов оказались неподвержены чудодейственной настойке и загноились, так что пришлось им все-таки по прошествии нескольких дней отправиться на унизительный осмотр к медсестре.

Малфой же по прежнему ходил везде с Креббом и Гойлом и взять реванш пострадавшим и уязвленным гриффиндорцам так и не удалось.

З. Зубы

(очень, ну просто очень стебный черный драббл)

Северус был очень расстроен — Лили не простила его. Не захотела понять.

В таких случаях, когда они, бывало, ссорились, его утешением была какая-нибудь интересная книга. Вот и сейчас, он уныло побрел по лестнице на третий этаж, в Выручай-комнату, где он обычно проводил все свободное время, если только не варил зелья в лаборатории Слагхорна и не занимался в библиотеке.

В сумке у него лежала старинная книга, которую ему выдала под самое честное слово мадам Пинс, уважавшая слизеринца за аккуратное обращение с фолиантами. Пройдя три раза мимо гобелена с Борисом Бестолковым и троллями, он увидел дверь. Как обычно, комната предоставила ему стол со стулом, канцелярские принадлежности, и узкую кровать, на которой он мог провести ночь, не возвращаясь к себе в спальню. Еду он обычно приносил с собой, запасаясь на обеде или ужине.

Северус плюхнулся на тощий матрас с книгой в руках и уставился в потолок. Первые полчаса он терзался и мучился от потери подруги детства, затем открыл книгу и с головой погрузился в интереснейшее чтиво, так что Лили вскоре вылетела из головы, как будто ее и не существовало.

Книга повествовала о древнеиндейском волшебстве. Магические пирамиды инков, летающие божества-змеи, ужасные человеческие жертвоприношения богам, жрецы-маньяки… От некоторых описаний волосы дыбом вставали на голове. К примеру, церемониальные прически жрецов были скреплены засохшей человеческой кровью, и так они ходили всю жизнь, ни разу не моя головы.

Снейп хохотнул. Вот это да! А ему еще пеняют, что он голову не моет! Да он в отличие от индейцев моет голову через день, только волосы все равно сразу становятся жирными — что поделаешь, гормональное расстройство. Надо бы придумать зелье для такого случая, да есть вещи поинтереснее, чем изобретать средство для жирных волос…

Далее его заинтересовало одно интереснейшее заклинание.

Описывалась легенда о девушке, у которой в вагине отрастали жуткие клыки и убивали мужчин, захотевших с нею соития.

Северус покрутил головой в изумлении. Вот это волшебство! То есть, можно даже сказать — колдовство! Раз уж девушка убивала таким способом людей, значит, ее предсказуемо объявили колдуньей!

А вот, кстати, и заклинаньице! Для выращивания клыков в интимных местах! Хм… а если адаптировать с языка майя на латынь? Ему бы тоже такое пригодилось — в школе вовсю процветал гомосексуализм, и ему частенько приходилось уворачиваться от похотливых лап сокурсников, которым весна ударила в голову. Просто свои предпочитали его не трогать, опасаясь что отравит, Снейп отличался вздорным и злобным мстительным характером, а уж яды он варил всем на зависть!

* * *

Разумеется, храбрый и отважный гриффиндорец Джеймс Поттер о варящем яды Снейпе не задумывался. Для него тот был просто бешеным раздражителем. Сначала он просто его ненавидел за старые поношенные мантии и грязные волосы, потом за то, что тот разбирался в Зельях и Темных Искусствах лучше всех на курсе, ну а позже ему стало неприятно, что Лили Эванс, на которую он положил глаз, общается со скользким слизеринцем Снейпом.

Гриффиндорка! С сальным змеенышем! Злоба и ненависть Поттера увеличились многократно. Но так как нападения и атаки на Снейпа не сильно действовали, поелику он успешно отбивался даже от двух противников, то Поттер вдруг сообразил, что сегодняшнее происшествие с подштанниками весьма сильно деморализовало соперника и отвадило от него Эванс.

Значит, Снейп трясется за свои подштанники…

Логика Джеймса просто поражала (и вырубала).

Раз он так сконфузился от того, что выставили напоказ его труселя, то что будет, если кто-то узреет его голую задницу? А то и … хм… задница Снейпа вдруг пробежала перед внутренним взором Джеймса Поттера и даже нахально подмигнула ему (правда, чем — непонятно )))).

А это мысль! Раз Эванс придется обхаживать долго, то пока можно параллельно окучивать Снейпа! Тем более, что ноги-то у него были очень даже ничего — длинные, белые и ровные, в отличие от коротконогого, малость криволапого и волосатого Джеймса.

Внутри забурлило, заклокотало и заколыхалось — так захотелось пощупать эти волнительные слизеринские ножки.

Поттер не зря был гриффиндорцем — подумал, захотел, сделал немедля!

Посему он тут же накинул семейный раритет — мантию-невидимку, взял в зубы Карту Мародеров и отправился на поимку Снейпа.

Тот обнаружился не скоро, только во втором часу ночи и в месте, которые Мародеры считали сугубо своим — выходил из Выручай-Комнаты.

Джеймс тут же тюкнул вожделенного Снейпа по голове и аккуратно затащил обратно в комнату, которая тут же обзавелась огромной кроватью, согласно пожеланиям клиента.

Сгрузив нелегкого соперника на постель, Джеймс предусмотрительно вытащил у того палочку, раздел и связал.

Несчастное тело слизеринца лежало, мерцая белоснежной кожей, на красных (фу, как вульгарно!) простынях с вышитыми золотыми метлами, длинные волосы разметались по шелковой ткани, глаза закрыты…

Так Джеймсу было неинтересно, и он облил Снейпа водой из палочки. Тот ошарашено помотал головой и уставился на гриффиндорца дикими глазами. Наконец он вроде понял, чего тот от него хочет и внезапно по змеиному ухмыльнулся и вдруг широко раздвинул те самые длинные и белые ноги.

Голый Поттер, смахивающий на мини-тролля, не делавшего год эпиляции, оторопел и уронил палочку. Он не ожидал такой покорности и смирения. А может, Сопливус в него влюбился? И сам мечтает о нем? Что ж, это же здорово! Лили Эванс будет его женой и матерью его детей, а Снейп — заштатным любовником! Никто кроме него же не знает, какое роскошное тело прячется под старыми залатанными мантиями.

И Джеймс рыбкой прыгнул на слизеринца. Тот охнул под немаленьким весом гриффиндорского ловца и опять по змеиному облизнулся.

— Ну! Не боишься? — cладко спросил Снейп.

— Тебя, что ли? Сопливус, ты что несешь? — привычно начал обзываться Джеймс-не–Вышедший-из-Детского-Возраста.

— А следовало бы… Я тебе советую развязать меня и отпустить по добру, по здорову…

А то ведь можно серьезно пострадать! — непонятно пригрозил Снейп, все так же лежа с раздвинутыми ногами, как будто заманивал оголодавшего Джеймса.

— А если не развяжу? Да ты не переживай, я постараюсь тебе больно не делать, — по тролльи улыбнулся Поттер. — Ты как предпочитаешь — со смазкой или без? — развратно полюбопытствовал он, доставая припасенный любрикант.

— Я предпочитаю без тебя вообще в поле зрения, — неподвижно лежа, продолжал насмехаться Северус. Его черные глаза неотрывно следили за всеми движениями Поттера.

— Я в последний раз тебя предупреждаю, Поттер, смотри, тебе хуже будет!

— А, да брось ломаться! Небось, сам ждешь, не дождешься, когда тебя отымеют! Я слышал, вы там у себя в подземельях такое устраиваете! — и он окунул пальцы в баночку.

— Ну что, Очищающие? — И Джеймс бодро сунул кончик палочки в анус Снейпа. Раздался странный хруст и кончик отломился.

— Ой! Что за черт? Палочка сломалась! Наверное, треснула, когда я днем ее уронил, у озера. Помнишь, что было у озера сегодня, Сопливус? Ну ладно, продолжим! — и Поттер отложил травмированную палочку.

Теперь он примерился и, приставив средний палец левой руки к анусу Снейпа, резко втолкнул его внутрь.

Раздался дикий крик. Внутри Снейпа кто-то словно скрежетал зубами, вместо гладких горячих тугих стенок палец Джеймса обхватила акулья челюсть, не давая вытащить его наружу и перемалывая в фарш.

Брызнула кровь, Поттер орал и дергал рукой, судорожно корчась между ног у Северуса. Наконец Снейп уперся ногами ему в грудь и сильным пинком отбросил с кровати. Неудачливый насильник отлетел на пол, прижимая многострадальный пальчик к груди и повизгивая от боли.

Выглядел тот ужасно — багрово-синий, распухший, сквозь клочья мяса проглядывают белые голые фаланги, тут же заливаемые кровью.

Наконец вой стал стихать и Джеймс скрючился возле кровати в позе эмбриона.

Северус освободился от ослабших веревок и призвал невербально свою палочку. Вздохнув, он сказал:

— А я ведь тебя предупреждал, Поттер! Ты скажи спасибо, что не полез сразу ко мне своим вонючим членом… Представляешь, что с ним было бы? Остался бы без потомства, гарантированно! Ведь в пенисе-то костей нету, сечешь? Вмиг бы размолотило! Так что молись богам и Мерлину — повезло тебе!

И впредь советую меня не преследовать! Как видишь, если я захочу с кем-то переспать — то это будет мой выбор, а не твое навязчивое желание! Свое вожделение утоляй с кем-нибудь из своих дружков, с Питером, к примеру… Он-то уж точно тебе не откажет!

Снейп бессердечно рассмеялся, неторопливо оделся, собрал свои вещи и не оглядываясь, вышел из комнаты. Проходя мимо Поттера, он остановился и Джеймс отчетливо услышал, как звонко щелкнули зубы внутри Снейпа. Слизеринец ухмыльнулся и пошел дальше…

А Джеймс посидев с полчаса и тысячу раз поблагодарив себя за то, что не сунулся к Снейпу сразу голым членом, побрел в лазарет к недовольно заспанной мадам Помфри — лечить пальчик.

* * *

От автора: Спасибо огромное всем, кто читал и комментировал! Надеюсь, было интересно и познавательно! Мораль, думаю, всем ясна.

Последняя глава — это шалость Киллера 001, который не может не стебаться )))).