Аттракцион для смелых магов

Ещё вчера Снейп думал, что жизнь уже не может его ничем удивить. Он точно знал свои планы на утро и на ближайшие четыре года. С четырьмя годами всё было более или менее просто: выгрызть из обстоятельств, сколько получится. Если повезёт — дожить до конца. А там посмотрим.

Планы на утро были менее абстрактными, но столь же трудно достижимыми: подраться с Косым Робби за завтрак Пьюси. Не то чтобы та блевотина, что в Азкабане называлась едой, стоила хоть каких-то усилий. Но отбить завтрак заморыша было делом статусным. В конце концов, Снейп положил три зуба, переломанную и неправильно сросшуюся ногу и полтора из проведённых тут двух лет на то, чтобы баланду отбирали не у него.

Откровенно говоря, шансов выиграть сегодняшний бой за похлёбку было немного. Опухла и сильно болела правая кисть, вывихнутая вчера мордоворотом-охранником, прибежавшим на вопли заполошного Пьюси. А Снейп всего-то двинул ему разок, когда этот идиот полез к его книгам. Их было две, обе маггловские, оставшиеся в наследство от кого-то из предыдущих обитателей камеры. Но Снейп ревностно оберегал своё сокровище от лап сокамерников. Эти два дешёвых бульварных романа были единственным, что помогало не съехать с катушек окончательно в этом райском местечке.

Два года назад Северус и помыслить не мог, что окажется в Азкабане. Война закончилась. Неугомонный и, видимо, всё-таки бессмертный Поттер отправил на тот свет спятившего безносого урода, его последнего хозяина. Тут бы для Снейпа и начаться спокойной мирной жизни. Он, может, хотел завести дом с палисадником и выращивать баклажаны на продажу, удобряя их отборным гиппогрифьим навозом! (При мысли о грядках Снейпа каждый раз передёргивало от омерзения.) Но Министерство он в качестве примерного обывателя не устраивал. Встрепенувшись после выявления в своих рядах толпы прихвостней Волдеморта, чинуши остервенело бросились на борьбу со злом. Конечно, теперь никто не угрожал ни им, ни их семьям — можно было и самоотверженность проявлять. Хватали всех подряд: и Пожирателей, сумевших скрыться после битвы за Хогвартс, и бедняг, сражавшихся на стороне Лорда под Империусом. Не обошли вниманием и Снейпа.

Ему припомнили всё. Первый арест, когда Дамблдор поручился за него, возвращение к Лорду, лето девяносто седьмого и Астрономическую башню, бесчинства Кэрроу в школе… Не то чтобы шпионство для Ордена совсем ничего не значило. Нет. Выжившие члены Ордена Феникса честно давали показания, рассказывая о совместных операциях. Да и Поттер талдычил на каждом заседании Визенгамота о том, что Дамблдор сам просил Снейпа о том «маленьком одолжении». Но заслуги заслугами, а всего остального они, как, к удивлению Северуса, оказалось, совершенно не перечёркивали. Его осудили на шесть лет. Конечно, это было не пожизненное, как у того же Люциуса. Но и этого хватало, чтобы проклясть покойного директора с его стратегиями и игрой втёмную.

Посадили Снейпа тоже отдельно от остальных Пожирателей. Пожизненные сидели в северном крыле, в одиночках. А он попал к обычным преступникам, которых всегда было полно что у магов, что среди магглов. Воры, мошенники, фальшивомонетчики, растлители и тому подобное милейшее общество. Так и началась для Северуса Снейпа новая жизнь. Руки за спину, лицом к стене, ноги на ширину плеч. И не оборачиваться. Не оборачиваться. Вообще не оглядываться назад. Не вспоминать и не думать, как так вышло. Иначе не выжить. Он просто заключённый № 5840. Хромой Снуппи. И больше никто.

Сегодняшнее утро, рисовавшее ему такие нерадужные перспективы, как вконец разбитая рука и позорное поражение, неожиданно преподнесло сюрприз. Обычный лязг засова, обычное: «Всем отойти к дальней стене». Но вместо дежурного стука мисок о железную полку — резкое: «Пятьдесят восемь сорок, на выход!».

Северус постарался сдержать дрожь. Обычно это «на выход» не означало ничего хорошего. Точнее, оно означало полное дерьмо сроком дней на сорок. Не иначе, коменданту надоели ежедневные драки, и настало время очередного отпуска в изоляторе. О деталях этого отпуска думать не хотелось. Северус бросил взгляд на застывших у стены сокамерников, привычно заложил руки за спину и шагнул за порог.

К огромному удивлению, повели его не в кабинет к коменданту. Точнее, кабинет был, но позже. Сначала был душ — комната без окон с дырами в потолке, из которых хлестала ледяная вода. Но Снейп был рад и этой возможности помыться вне обычного тюремного графика.

Когда ему выдали чистую и целую робу и даже разбитые ботинки, в голове мелькнула мысль о свидании. Но Снейп тут же отбросил её как совершенно безумную. За два года у него не было ни одного письма, не то что посетителя. Да и некому было добиваться с ним встречи. Так что он просто ждал, когда выяснится, к чему все эти приготовления. Выяснилось это всё-таки в кабинете, попадать в который не любил никто из заключённых.

Комендант Азкабана Фицджеймс, толстый и абсолютно лысый мужик с лоснящимися щеками и заплывшими кротовьими глазками, был магглорождённым. А ещё он до ужаса гордился тем, что его далёкую пра-прабабку поимел кто-то из маггловской знати (1). Весь кабинет его был увешан портретами королей и королев, а над столом висел за безумные деньги раскопанный в архивах фамильный герб. Эта игра сына зеленщика в аристократа вызывала тошноту и у охраны, и у заключённых. И те, и другие давно решили, что, в случае чего, корона на лысой, как колено, голове Фицджеймса удержится только заклятьем вечного приклеивания.

И сегодня комендант не изменил себе. Едва охранник ввёл Снейпа в кабинет, он оторвался от любовного поглаживания собственного герба и, как ему, видимо, казалось, царственно кивнул:

— Прибыли. Ну что ж, 5840, сегодня вам предстоит небольшая прогулка. Не думаю, что вы задержитесь надолго. Но, тем не менее: вчера вечером я получил сову от Министра. Через час назначен пересмотр вашего дела.

Вот тут-то всё и покатилось к чертям.

* * *

В пятки ударил каменный пол, больная нога подвернулась, и Снейп неловко замахал руками, пытаясь не грохнуться посреди Атриума на потеху снующим мимо бездельникам. Железные пальцы охранника схватили его за шкирку, приподнимая, как щенка. Жёсткая ткань робы впилась в горло и подмышки.

— Стоять!

Он бы и рад был стоять, если бы не болтался, как подвешенный на крюке заяц. И язык жгло желание поделиться со своим спасителем этим наблюдением. Но комментировать действия охраны он отучился ещё в первый месяц заключения. Поэтому молча переждал, когда его отпустят, и, услышав приказ, медленно двинулся к видневшимся вдали золотым воротам.

А он, оказывается, отвык от... всего. От любопытных глаз, заглядывающих в лицо, от шёпота за спиной. От сытой благополучной толпы в разноцветных мантиях. Они пялились, и, казалось, слюна капает на пол из разинутых ртов.

Перед глазами плыло от голода и бешенства, но Снейп только стискивал кулаки, чтобы не вцепиться в эти гладкие рожи. Зато теперь он точно знал, что на суде сдержится вряд ли. Что бы там ни придумали для него в качестве нового наказания, что бы ни приписали, он больше не сможет молчать. Выживать, чтобы вернуться к ЭТИМ?! Весь магический мир с его обывателями может катиться к чертям! Даже если ради него, Снейпа, в Министерство приволокли последнего, чудом уцелевшего дементора. Он вцепится тому в глотку и будет грызть трухлявые жилы, сплёвывая гной прямо на стол Верховного мага Визенгамота. Но просто так не дастся. Больше нет...

Никогда. Никогда его планам не суждено сбываться.

Он с трудом доковылял, хромая, через бесконечный коридор и Мерлин знает сколько ступеней до старого зала заседаний, сцепив зубы, рухнул в кресло в центре плиточного пола, ощутил, как цепи, лязгнув, обвили запястья и лодыжки. А потом поднял глаза и увидел Минерву.

Она сидела в первом ряду, прямо напротив него. Прямая, как палка, спина. В точку сжатые губы. Кончик остроконечной шляпы мелко подрагивает. А в глазах — решимость, как тогда, два года назад, возле гостиной Равенкло. А ещё — жалость. И от этой жалости зал вдруг поплыл перед глазами, и Северус часто задышал, боясь, что его вырвет прямо на узорчатый пол. Он будто увидел себя — такого, каким был сейчас. Хромого, заросшего, с клоками щетины, в арестантской робе. Снейп дёрнулся, но цепи держали крепко. Лица и мантии заплясали перед глазами цветными пятнами. В ушах шумело, в голове громко стучали молотки. А может, это начался суд, и стучал молоток Верховного мага.

Возможно, Снейпу задавали какие-то вопросы, но он их не слышал. До слуха долетали только отдельные фразы, которые никак не получалось сложить во что-то осмысленное. «...мистер Гарри Поттер...» (Поттер? При чём здесь Поттер?) «...последнее из пятнадцати ходатайств...» «...мы настаиваем...» Потом шум. Потом какое-то движение — наверное, они голосовали. Потом: «Суд счёл возможным...»

А потом из цветной круговерти перед глазами выплыло лицо Поттера.

— Ну, пошли, — только и сказал он.

— Куда? — прохрипел Снейп и огляделся.

Зал опустел. Цепи разомкнулись и со звоном упали на пол. Он снова посмотрел на Поттера.

Мальчишка был бледным и, кажется, ещё более тощим, чем тогда, в лесу Дин. Он что, голодает? Бред. Поттер хмуро смотрел на Снейпа, и тот вяло подумал, что с национальным героем что-то не так. Определённо и давно не так.

— Ты что, всё проспал? Твой оставшийся срок заменили условным под моё поручительство.

— Твоё — что?

— Давай, Снейп, вставай. Надо идти.

Поттер обогнул кресло и, ссутулившись, пошёл к выходу. Не вполне отдавая себе отчёт в том, что делает, Северус с трудом сполз с кресла и двинулся за ним.

Опять были лестницы, бесконечный коридор, лифт. В Атриуме Снейп понял, что привычно сложил руки за спиной. Резко разжав пальцы, он остановился рядом с Поттером возле одного из каминов. Взглянув друг на друга, они перешагнули решётку. Поттер бросил под ноги горсть дымолётного пороха. Зелёное пламя взметнулось, накрывая их с головой, и через секунду Снейп чуть не свернул себе шею, выбираясь из унитаза в кабинке обшарпанного общественного туалета.

Поттер ждал его снаружи. Северус дёрнул было руками, заводя их за спину, но под удивлённым взглядом своего нового конвоира замер. Тот несколько секунд смотрел на него в упор, и в кои-то веки на лице мальчишки не читалось ничего. А может, Снейп разучился читать по лицам.

— Ну что, аппарируем? — скованно спросил Поттер. А потом резко, будто боясь передумать, схватил его за руку и крутанулся на месте, увлекая за собой в тугой воздушный виток.

* * *

Земля опять впечаталась в многострадальную ногу, и Северус повис на Поттере, борясь с тошнотой.

— Да твою же мать! — услышал он прямо над ухом.

Поттер перекинул его руку себе через плечо и, кряхтя, поволок его куда-то вперёд. Послышалось бормотание, скрип, ноги проехались по нескольким ступенькам, а потом по ровному. Дверь за спиной захлопнулась, и в нос ударил головокружительный, неземной запах чисто вымытого пола и свежей выпечки. Поттер отпустил его и куда-то исчез, и Северус, не в силах стоять, сполз по стене на пол. Он кожей впитывал упоительный аромат, густой и сладкий, от которого кружилась голова, и спазмы в желудке стали невыносимыми. Стараясь дышать ровно, Северус медленно разлепил глаза.

Он сидел на полу в маленькой светлой кухне. А на краю стола чуть выше его глаз стояла глиняная миска, в которой издевательски призывно высилась гора пирогов. Глянцевые коричневые бока отливали на солнце жирным маслянистым золотом. Некоторые пироги полопались сбоку, и из прорех выглядывала начинка.

Как под гипнозом, не отрывая глаз от миски, Снейп отлепился от стены и на четвереньках пополз к столу. Схватил в каждую руку по пирогу и впился в один зубами. Он глотал, не жуя, не чувствуя вкуса. Запах сдобы перехватывал горло, и он давился, задыхаясь, но был не в силах сдержаться. Тугой узел пополз из желудка вверх, заполняя рот горечью, глаза залило липким потом, и Снейп выблевал бесценную добычу прямо на пол.

— Что, преступные наклонности не отпускают? Или это вновь обретённые суицидальные? Стянуть и обожраться до смерти, на скорость?

Поттер появился в дверях неожиданно и, криво улыбаясь, смотрел на него.

— Простите, господин начальник, больше не повторится, — скороговоркой пробормотал Снейп, машинально заводя за спину руку со вторым пирогом.

Поттер скривился, видимо, брезгуя. Вынул из кармана палочку, заклинанием убрал лужу рвоты и подошёл ближе.

— Давай-ка начнём со сладкого чая, ладно? — тихо спросил он и протянул руку, помогая встать.

На ватных ногах, пошатываясь, Снейп подошёл к столу, сел и смотрел, как Поттер набирает воды в начищенный до рези в глазах пузатый чайник. Пирог из кулака он так и не выпустил.

Через несколько минут тяжёлая чашка обожгла руку. Аромат свежезаваренного чая щекотал нос. Крепкий и сладкий, давно забытый вкус прогонял горечь, скопившуюся во рту, жар растекался по горлу, и Северус почувствовал, что его уже давно трясёт в ознобе. Хотелось лечь где-нибудь в углу этой чистой, светлой, нереальной кухни, прижать к себе горячую чашку и не вставать больше никогда. Совсем никогда. Чтобы осталось только тепло, тишина и солнечные пятна на дощатом полу. Не на Снейпе, нет. Солнце редко освещает углы.

Только вряд ли он станет хорошим украшением интерьера. Впрочем, ему будет уже всё равно. А потом хозяин дома выбросит его в помойку. Выметет вместе с другим сором, отмоет угол от вони и забудет, наконец, о своём глупом геройстве в старом зале заседаний.

— Зачем ты это сделал, Поттер?

— Что именно?

Поттер сидел напротив, обхватив чашку двумя руками, и задумчиво смотрел на сахарницу. Он как-то слишком повзрослел с последней их встречи. Постарел даже, как ни дико это было в отношении двадцатилетнего. Возле губ появились морщины, складка залегла между бровей, плечи ссутулились. Но главное — взгляд. Усталый, будто сонный. Чем ты занимался всё это время, парень? Неужто слава победителя Тёмного Лорда так умотала?

— Не прикидывайся ещё большим идиотом, чем ты есть. Зачем тебе этот суд, поручительство? Играешь в благородство? Ежегодный праздничный акт благотворительности «Подтвердим почётное звание гриффиндорца»?

— А ты чем-то недоволен? Хочешь обратно? — Поттер зыркнул на него из-под сведённых бровей. — Многие, между прочим, считали, что тебя осудили несправедливо. Люди помнят, что ты сделал для победы. И мы два года пытались тебя вытащить.

— Допустим. Но почему поручитель именно ты?

Поттер несколько секунд молчал, глядя ему прямо в глаза. Будто раздумывал, что ответить. Потом отхлебнул чай и поставил чашку на стол.

— Вытащил короткую спичку.

Он встал и прошёл к двери.

— Когда допьёшь и съешь тот пирог, что у тебя в руке, поднимайся наверх. Ванная в конце коридора. Полотенце и халат сейчас положу. Твоя комната сразу у лестницы, справа. Я пока поищу тебе какую-нибудь одежду на первое время.

Он уже перешагнул порог, когда Северус, не оборачиваясь, бросил ему вслед вопрос, который мучил его все два года:

— Где моя палочка?

Поттер остановился.

— А ты не знаешь? При задержании её не нашли. Но мы купим новую, как только выберемся в Лондон, — и он, развернувшись, взбежал по лестнице на второй этаж.

Не нашли. Не сломана, не уничтожена. Не нашли. Эта новость раскатилась в груди горячим шаром, толчками забилась в горле. Не нашли. Значит, шанс ещё оставался.

— — — — — — — — — — — —

(1) Приставка Фиц к фамилии обычна для внебрачных детей английских аристократов.

Душ был благословением. Тугие струи очень горячей воды и сколько угодно мыла. Долго стоять на покалеченной ноге Северус не смог, поэтому в конце концов просто сел на пол душевой кабинки, подтянул колени к груди и опустил голову на руки. По спине и макушке мерно хлестала вода, и мир уплывал, смывался вместе с грязью этот безумно длинный день и два последних года.

Он ещё немного посидит так. Совсем немного. А потом вытрется, наденет любезно оставленный ему халат и пойдёт в СВОЮ комнату. А там — нормальная человеческая одежда и нормальная кровать. И нет ни Кривого Робби, ни Пьюси, ни Фицджеймса и прочих уродов, рожи которых до сих пор стоят перед глазами.

И плевать, что и постель, и одежда принадлежат Поттеру. Он будет есть его еду и жить в его доме — пусть недолго, пусть когда-нибудь этот приступ безумного благородства закончится, и Поттер выселит его. Плевать. Ещё сегодня утром Снейп решил выгрызть у жизни всё, что только сможет. Самое время быть последовательным.

Наверное, он всё-таки задремал, потому что вздрогнул, когда где-то в доме громко хлопнула дверь. Пора было вылезать.

Полотенце оказалось мягким, а халат — почти впору. Свои вещи Снейп бросил в углу, не зная, что с ними делать. Вряд ли Поттеру нужна тюремная роба, пусть и в корзине для грязного белья. Сам Снейп предпочёл бы её испепелить, если бы у него была палочка.

На полке под зеркалом он обнаружил одну зубную щётку, стоявшую в стакане, и ещё одну — новую, запечатанную. Всё-таки забавно. Совсем давно, в юности, он мечтал, что когда-нибудь у него будет свой дом и две зубных щётки в одном стакане. Только желающих стать хозяином второй с так пор так и не нашлось. Да и дома никакого не было. И вот теперь картинка сложилась, как по заказу. Дом и две щётки. В том, что хозяином второй — первой, на самом деле — оказался именно Поттер, Снейп видел издёвку. Карикатура. Кривое зеркало. Бред.

Он сунул свою щётку в стакан и вышел из ванной.

Комната была такой же нереальной, как и всё, что он видел до этого в доме. Небольшая и солнечная, она выходила на задний двор с крошечным садиком. А за оградой сада...

— Море.

Губы сами прошептали это слово и растянулись в идиотской улыбке. Так дети, наверное, смотрят на настоящего Санта Клауса. Вполне возможно — сам он не видел.

— Залив.

Северус резко обернулся. Поттер, вошедший бесшумно, положил на кровать какие-то вещи.

— Залив Ферт-оф-Форт.

— Мы в Шотландии?

Северус снова повернулся к окну. Конечно. Серые камни ограды, справа вдали — зелёные у подножий и белые на верхушках холмы.

— Лонгниддри, десять миль от Эдинбурга.

Поттер ещё не сказал последнего слова, а сердце уже бешено стучало в рёбра. Северус с силой сжал кулак и осторожно перевёл дыхание. Так повезти просто не могло. Не с его счастьем.

— И... что за странный выбор места?

Поттер пожал плечами.

— Понравилась колдография в альбоме агента.

Исчерпывающе.

Северус прошёл к кровати и взял принесённые вещи. Трусы, носки, рубашка, джинсы. Всё не новое, но чистое и, очевидно, подогнанное по размеру. Рубашка от многих стирок была мягкой и почти невесомой. Снейп задумчиво погладил ткань.

— Ладно, — голос Поттера стал деловитым и решительным. — Значит, сейчас ты отдохнёшь, а завтра отвезу тебя в Мунго. Надо разобраться с твоей ногой. И руку посмотреть — вон какая опухшая. Ну и вообще.

Северус резко развернулся.

— Никакого Мунго, — сказал он очень отчётливо, глядя на Поттера в упор. — Мне просто нужно несколько зелий, я вполне в состоянии сварить их сам.

— У меня нет лаборатории. — Об уравновешенность Поттера разбился бы любой Титаник.

— Значит пойдёшь в аптеку и купишь! Аптека должна быть даже в этой дыре, в которую ты меня притащил!

— Слушай, зельями твою ногу явно не вылечить. Тут колдомедик нужен. Не хочешь в Мунго — поедем в Хогвартс, к Помфри.

— НЕТ!!! — это короткое слово Снейп выкрикнул так громко, что где-то звякнуло стекло.

— Так, значит, — медленно проговорил Поттер. Лицо его вдруг сделалось каким-то скорбным и... понимающим. Что он вообще мог понимать?! — Хорошо. Значит, я приглашу мадам Помфри сюда.

Северус, тяжело дыша, сел на кровать. Отвечать он не собирался.

* * *

Помфри пришла на следующее утро. Выбралась из камина в гостиной, отряхнула безупречный передник, поправила крахмальную шапочку.

— Ну, здравствуй, Северус. Давай посмотрим, что там у тебя.

Снейп смотрел на неё во все глаза. Вот так просто — «здравствуй». Будто не было ничего — ни войны, ни суда, ни Азкабана. Будто он — всё тот же двенадцатилетний мальчишка, на спор наевшийся стянутой из теплиц взрывной голубики. Будто все проблемы можно решить, просто влив в очередного бедолагу зелье от живота или положив на лоб компресс. Будто всё, как раньше, и будет так всегда.

— Здравствуй, Поппи.

Осмотр проходил неприятно. Поттер явно маячил под дверью и слушал всё, о чём они говорили. А без палочки заглушающее было не наложить.

С рукой мадам Помфри разобралась быстро. Несколько взмахов палочки, искры из глаз от вправляемого вывиха, обжигающая мазь (зельевар, который её варил, пожалел мяты, иначе бы так не жгло) — и всё, только тугая повязка, которую можно будет завтра снять.

— А вот с ногой предстоит повозиться, — вздохнула Помфри, водя над штаниной палочкой.

— Только не говори...

— Ну, а как ты думал? Неправильно сросшийся перелом. Придётся ломать и сращивать заново.

Снейп скрипнул зубами. Поппи поджала губы.

— И не возражай! Другого способа нет, — отрезала она. — Я тебя, конечно, усыплю на время операции. Но потом сразу разбужу пить укрепляющее, кроветворное, зелье для...

— Да мне-то не перечисляй!

— Я рада, что память и здравый смысл вернулись к тебе, — ехидно подвела Поппи черту. — Всё. Без разговоров. Снимай штаны.

Остаток дня прошёл в тумане. Сначала недолгий сон, потом много боли, мокрая от пота пижама, отвратительные зелья. (Кто варит их для Помфри сейчас?) Потом Поппи, кажется, попрощалась и велела ему выздоравливать. Снейп то проваливался в сон, то снова приходил в себя. Время от времени перед глазами мелькало лицо Поттера. Он взволнованно и как-то испуганно смотрел на Снейпа, будто боялся, что тот в любую секунду может умереть.

— Отстань, Поттер, — прохрипел Северус в одно из таких пробуждений, едва шевеля пересохшими губами.

Поттер пропал, но около рта появилась ложка с чем-то восхитительным, мокрым, стекающим на грудь. Кажется, это была вода с соком лимона.

Когда Снейп проснулся окончательно, был уже вечер. Из раскрытого окна пахло весной, цветущей яблоней и морем. Терпкий ветер вздымал лёгкую штору, и казалось, что если подождать ещё чуть-чуть, на лицо упадут солёные брызги.

«Умились и нарисуй котёнка», — посоветовал себе Снейп, вдруг смутившись от собственных мыслей.

Дверь в спальню открылась, и на пороге появился Поттер. В руках он держал поднос с чем-то тяжёлым — в сумерках было не разглядеть.

— Проснулся? Вот, пей.

Он зажёг свет и поставил на тумбочку у кровати чашку, полную ароматного золотистого бульона.

— Спасибо, — скованно пробормотал Снейп и отхлебнул немного. — Поттер... — слова подбирались тяжело. — Я хочу поблагодарить тебя за... всё. Ты не обязан был этого делать.

Поттер улыбнулся одними губами.

— Короткая спичка, Снейп. Помнишь? Так что особо не усердствуй. Это, — он кивнул на чашку, — Молли для тебя передала.

Отлично. Он на иждивении не только у Поттера, но и у Уизли. Что дальше? Благотворительные акции «Помоги голодному Снейпу» у входа в Гринготтс? Обеды для бедняков по воскресеньям? Бульон вдруг стал кислым.

— Молли Уизли тебе готовит?

— Иногда, — пожал плечами Поттер. — Не то чтобы это было нужно. Просто ей нравится.

— А ты великодушно принимаешь дары?

Он понял, что сказал что-то не то, едва договорил. Поттер резко побледнел, сжал кулаки и, похоже, еле сдерживался, чтобы его не ударить. Он молчал несколько секунд, потом деревянно кивнул: «Вот именно», — и тихо вышел из комнаты.

Северус грохнул чашку на тумбочку, расплескав питьё. Так началась его жизнь в этом доме.

* * *

Они почти не разговаривали. По утрам Поттер молча готовил завтрак, потом они так же молча ели и расходились по углам. Свой «угол» Снейп нашёл в саду. В кладовке он обнаружил семена баклажанов и скривился, вспоминая пресловутую грядку. А потом взял и высадил их в дальнем углу сада, мстительно представляя, как они тут... заколосятся. На кого направлена месть, он велел себе не задумываться. «Не задумываться» вообще стало его девизом. Не задумываться, что делать дальше, на что жить — не вечно же тут сидеть. Не задумываться, кто может взять на работу уголовника с условным сроком. Об остальных причинах, по которым люди не захотят брать его на работу, не задумываться тем более.

Не думать, что творится с Поттером. Куда он исчезает иногда по вечерам и почему возвращается помятый и пьяный. Просто не думать.

Хотя не думать о Поттере получалось с трудом.

Именно из-за этой его неспособности они и подрались недели через две их стеклянной тихой жизни. Точнее, из-за проклятого неумения Снейпа держать язык за зубами.

— Весёлая выдалась ночка? — спросил он как-то утром, когда Поттер вывалился из камина, держа в руке откупоренную и почти полную бутылку огневиски.

— Отвали, Снейп, — буркнул тот и, пошатываясь, двинулся в сторону лестницы.

Этого нового Поттера Снейп не понимал. Мальчишка не взвивался до потолка от каждой язвительной фразы, не бросался обвинениями, не спорил. Такая безответность бесила. Хотелось расковырять её пальцем, расцарапать до крови, чтобы выл, чтобы гной выступил наружу, пятная порванное тряпьё. А дальше — или заражение крови, или полное выздоровление. Что-то одно точно наступит.

— Резвишься по ночам с девочками? — его будто кто-то толкал, не давая заткнуться. — Наконец-то понял, чем привлекательная слава? Мог бы приводить подружек домой.

— Отъебись.

Поттер замер и угрожающе смотрел на него.

— Или девочки платные — в таком большом доме в Лютном переулке?

Снейп понимал, что нарывается, что у Поттера есть палочка, а у него — нет. Понимал, что ещё немного, и перспектива быть размазанным по стене — буквально, а не фигурально — станет совсем не призрачной. Но сдержаться уже не мог:

— А, может, это были не девочки, а мальчики?

Поттер побагровел, замахнулся бутылкой и с рёвом швырнул её. Снейп ясно увидел, как она летит ему в голову, и уже почти ощутил удар. Вот она провернулась в полёте, и несколько брызг попали ему на лицо. Воздух заискрил, в буфете тонко зазвенели стаканы. Бутылка вдруг немного изменила траекторию и врезалась в стену в паре дюймов от его виска. Снейпа окатило дождём из стекла, смешанного с огневиски.

Поттер смотрел на него с ненавистью.

— А ты что так переживаешь, Снейп? Хочешь себя предложить?

— Не надейся, мальчик, — Северус выплюнул эти слова, ощущая на губах обжигающие капли огневиски. Щёку и шею кололо. — Ты не в моём вкусе.

— А кто в твоём? — ненависть на лице Поттера сменилась весельем. И от этого веселья хотелось вцепиться ему в горло. — К кому ты привык в Азкабане? К здоровым сильным мужикам? Тебе нравилось, когда тебя пялили всей камерой?

В глазах потемнело от ярости. Убить хотелось так остро, как не хотелось уже два года. Снейп взревел и бросился на Поттера.

* * *

Через полчаса они сидели на усыпанном осколками и заляпанном кровью полу. Свежезалеченная нога сильно болела, и Северус не хотел думать, что скажет ему Поппи при следующем осмотре. Из других повреждений были пара выбитых зубов у Поттера и, кажется, сломанное ребро у него. Порезов и ушибов насчитывалось примерно поровну.

— Всё-таки сука ты, Снейп, — невнятно пробормотал Поттер, сплёвывая кровь. — Я же тебя спас.

— Иди на хуй, — вяло огрызнулся Северус в ответ. Препираться дальше не было ни сил, ни желания.

Поттер пошевелился и, кряхтя, как старый дед, медленно встал.

— Придётся мне нас подлатать. Если третье ухо вырастет или член отпадёт, не обессудь. Сам понимаешь, Поппи шокировать не стоит.

— Дался тебе... — машинально начал Снейп, но тут же заткнулся под тяжёлым взглядом нависающего над ним Поттера. — Давай, спаситель. Подтверди ещё раз это высокое звание.

— Я же говорю: сука, — хмуро проговорил Поттер и поднял с пола палочку.

Час спустя они сидели там же, в гостиной — теперь чисто убранной. Стол украшала початая бутылка огневиски и два стакана. Пустая бутылка валялась на полу. Ещё на столе стояла пепельница, полная окурков, и валялась смятая пачка сигарет.

— Знаешь, что меня в тебе всегда удивляло? — вдруг спросил Поттер, до этого молча накачивающийся (впрочем, как и он сам) огневиски.

— Не терпится узнать, — скривился Снейп. Он никогда не любил пьяных признаний.

— То, что ты всегда выкарабкивался.

Выкарабкивался. Чудно. Ещё пару недель назад он с огромным успехом выкарабкивался после драк с Кривым Робби. И после общения с охранниками. И...

— Я счастлив. Тебе рецепт, пошаговый?

— Да пошёл ты...

Поттер плеснул себе ещё и закурил очередную сигарету. Долить собутыльнику, видимо, не вписывалось в гриффиндорский этикет. Возможно, для этого надо было не расходиться с этим собутыльником во взглядах на жизнь так кардинально.

— Завёл бы ты себе и правда подружку, Поттер. Женился бы, детей настрогал. Глядишь, и не понадобились бы лекции по «выкарабкиванию».

Это огневиски напрочь отключило у него инстинкт самосохранения, не иначе. Просто он слишком давно не пил. Иначе ни за что бы не полез на те же грабли.

Поттер, как ни странно, снова метать бутылки не стал. Он как-то смялся, лицо скривилось в вымученной улыбке.

— А у меня уже есть невеста. Ты не знал? Отличная невеста. Самая лучшая. Только мёртвая.

Северуса прошиб холодный пот. Он протрезвел мгновенно, как не бывало от его лучшего антипохмельного зелья. Как же он мог забыть... Девчонка Уизли. Они же обжимались по углам в тот последний год Поттера в школе. Погибла? Наверное...

— Извини, — выдавил он. — Я не знал.

— Да что ты вообще знал, Снейп? — Поттер пьяно раскачивался на стуле. — Что вы все вообще обо мне знали?

Он одним глотком выпил всё, что было в стакане, резко выдохнул, передёрнувшись, наклонился вперёд, глядя на Снейпа в упор, и заговорил быстро и глухо:

— Знаешь, что самое смешное? Что она мне была не нужна. Я же послал её, когда в этот чёртов поход по лесам собирался. Просто отшил. Говорил что-то про безопасность, умные фразы повторял. А на самом деле радовался. Потому что уже несколько месяцев как понял, что девчонки меня не привлекают. Ну не встаёт у меня на баб, хоть ты тресни. Только на мужиков. Смешно, да? Герой магической Британии — всего-навсего маленький грязный педик, который дрочит на фотки мужиков с большими членами.

Поттер с пьяным вызовом смотрел на него, но Снейп не собирался никак комментировать это откровение. Он просто слушал. Очень внимательно слушал.

— А она ведь не поверила и ждала, — почти шёпотом продолжил Поттер, глядя теперь в стол. — Мы когда встретились в Хогвартсе, на шею бросилась, целовала. А я не знал, как ей сказать. Как вообще такое девушкам говорят? А потом и не пришлось ничего говорить...

Он помолчал.

— Ты знаешь, я когда увидел её там, в Большом зале, возле Фреда, какую-то долю секунды радовался, что теперь слова подбирать не придётся. Ты представляешь, что это такое — радоваться, что погиб человек, который тебя любил? А потом получать соболезнования, взгляды сочувственные. Супчики эти блядские, пироги! Они же все заботятся обо мне. Опекают. Как же, невесту потерял!

Поттер зло рассмеялся и смахнул со щеки слёзы.

— Я не могу, Снейп. Просто не могу уже. Я не хочу их никого видеть. Я вообще никуда не хожу, только в паб иногда.

— Ты в Эдинбурге хоть был?

— Что? — Поттер заморгал, пытаясь сфокусировать на нём взгляд.

— Ты живёшь в десяти милях от Эдинбурга. Неужели и там ни разу не был?

— Нет. А при чём?..

— Значит, завтра поедем. Сейчас пора спать.

Они доехали на обычном маггловском автобусе до Нового Города и пошли пешком по Юг-Сент-Дэвид-стрит. Улица поднималась в гору, и памятник Вальтеру Скотту возвышался впереди, как маяк.

О вчерашнем оба, не сговариваясь, не вспоминали. Поттер, будто в полусне, задумчиво разглядывал дома по обеим сторонам улицы. Но Снейпу впервые после Азкабана не было дела до тонких переживаний и внутренних противоречий сумасшедшего героя. Снейп шёл по Эдинбургу.

В этом городе у него всегда сладко сжималось сердце. Что-то острое, колючее щекочуще билось в районе солнечного сплетения, и дышать получалось поверхностно и часто.

В Эдинбурге было всё, о чём только можно мечтать в одном конкретно взятом городе: море, горы, солёный ветер, туманы и редкое солнце, серые шпили, пронзающие белёсое небо, и чувство абсолютной, безграничной свободы.

На мосту Маунд Поттер замер. Парадный фасад Старого Города (1) гордо смотрел на них с холма.

— Передумал? — небрежно спросил Снейп. Он вдруг испугался, что его город-сказка может не понравиться Поттеру, и тот ляпнет что-нибудь.

— Дурак? — Поттер повернулся к нему и неожиданно улыбнулся шальной мальчишеской улыбкой. — А я и не заметил, чтобы ты стучал розовым зонтиком по трём кирпичам зачарованной стены.

Очевидно, это была какая-то шутка, но Снейп её не понял.

— Пошли!

Поттер нетерпеливо мотнул головой и резво зашагал вверх по дороге. Они обогнули старый Парламент и нырнули в лабиринты средневековых улиц.

Они бродили, сбивая ноги, по Королевской миле и улице Виктории, мимо памятников и соборов, по узким замшелым лестницам. Ныряли в подворотни и азартно ругались, решая, куда в очередной раз свернуть. У собора святого Джайлса Поттер смачно плюнул в Сердце Мидлотиана (2).

— Говоришь, это чтобы сюда вернуться?

Снейп закатил глаза.

— Ты живёшь в получасе езды отсюда. Можешь хоть каждый день тут бывать.

— Каждый день я не смогу. Это... Весь город — он как Хогвартс.

Сердце сделало кульбит, больно ударив в рёбра.

— Я знаю.

До памятника собачке Бобби они не сказали друг другу ни слова.

На кладбище Грейфраерс Поттер ошеломлённо молчал, наблюдая, как Снейп раскланивается с призраком сэра Маккензи (3). Другие привидения держались на почтительном расстоянии, безразлично серебрясь в вечернем тумане.

Уже почти стемнело, когда они поднялись на Карлтон Хилл. Снейп нарочно оставил это напоследок.

— Гора проклята. Видишь, чёрная, — заметил он, кивая на базальтовый склон, когда они шли вверх по огибающей холм дороге. — Так что без этих твоих гриффиндорских глупостей.

— Да ладно, — не слишком уверенно пробормотал Поттер, косясь на Снейпа. Но спорить, как ни странно, не стал.

Не удостоив вниманием ни монумент Нельсона, ни уже закрытую Обсерваторию, Северус подвёл Поттера к вытоптанной площадке, возле которой собралась небольшая толпа. У края площадки стоял огромный щит, на котором то вспыхивала, то гасла надпись: «Аттракцион для смелых магов!». Дальше шли буквы помельче: «К нам идут только настоящие смельчаки, способные переступить страх. Но тех, кто отважится, ждут незабываемые ощущения». Посреди площадки горел костёр. Искры выстреливали и гасли высоко в чёрном небе.

— Что ты помнишь о традиции сжигать ведьм? — спросил Снейп.

— Что?! — Поттер дёрнулся и изумлённо уставился на него.

— История магии, второй курс. Ну?

— Ну... Их сжигали, — неуверенно протянул Поттер.

— Блестяще. Как ты сдал СОВ по истории, позволь спросить?

— Я завалил, — Поттер, казалось, еле сдержался, чтобы не показать ему язык. Снейп скептически поднял бровь. — Хотя постой! Кажется, их сжигали, а они не горели, просто щекотно было. Кто-то даже несколько раз пил оборотное и сдавался снова и снова, чтобы погореть ещё.

— Не кто-то, а Венделина Странная. И чары иллюзии. Оборотное зелье — гораздо более позднее изобретение.

Поттер скривился, давая понять, насколько не готов сейчас вспоминать школьный курс.

— А к чему ты?.. — Снейп ухмыльнулся и кивнул на костёр (4). — Не-е-ет. Ты сумасшедший, Снейп! Не знаю, в Азкабане тебя так повредили, или я вчера крепко приложил, но ты точно слетел с катушек.

— Спустись на землю, Поттер. Ты не в силах причинить мне серьёзный вред, — процедил Снейп.

— Мечтай, — Поттер нагло скалился в ответ. — Ладно. Гори оно огнём. В смысле... — он рассмеялся. — Да во всех смыслах! Пошли.

— Сначала деньги, мистер миллионер, — Снейп кивнул в сторону грузного мага в коричневой мантии, стоявшего возле рекламного щита. — Времена, когда можно было сгореть бесплатно, канули в Лету.

Поттер хмыкнул, отсчитал хозяину аттракциона несколько монет и встал рядом со Снейпом возле костра.

— Хорошо хоть не Адское пламя, — пробормотал он.

— Сплюнь, — посоветовал ему Северус, и Поттер нервно хихикнул.

— Слушай, я отказываюсь лезть туда без страховки, — решительно сказал он, сунул руку в рюкзак и достал купленную днём бутылку вина. Откупорил и отхлебнул.

— Готовы? — нетерпеливо раздалось сзади.

Они кивнули. Хозяин подошёл к ним, хрустя ботинками по мелкому гравию. Послышался шёпот замораживающего огонь заклинания, и Снейп почувствовал, как жар от костра, сильно чувствовавшийся до этого, сменился мятной прохладой. Волшебник пробормотал что-то ещё, и они с Поттером на пару футов оторвались от земли и плавно поплыли прямо в центр танцующего пламени.

— Мерлиновы подштанники! — заорал Поттер и схватил Северуса за руку. Кисть обожгло. Побочный эффект от чар, не иначе.

Они парили в огне, глядя с холма на сияющий вечерний город. Кожу покалывало свежо и азартно. Грудь распирало тянущей вверх лёгкостью. Северус посмотрел в высоту. Прямо над ними искры бесшумно взвивали в высокое небо и исчезали где-то в созвездии Большого Пса. Поттер раскинул руки и, запрокинув голову, вдруг расхохотался и помахал самой яркой звезде.

— А с тобой весело, Снейп, — проговорил он странным удивлённым тоном. Будто сам не ожидал, что когда-нибудь скажет подобную чушь. А потом свободной от бутылки рукой неожиданно схватил Северуса за шею, притянул к себе и поцеловал.

Его губы были тёрпкими от вина и чар. И мягкими. И настойчивыми. И ещё Мерлин знает какими. Снейп глухо рыкнул и с силой отстранил Поттера, удерживая за плечи.

— Ты соображаешь, что делаешь? — процедил он, стараясь говорить, не захлёбываясь.

— Тебя что-то не устраивает?

Поттер смотрел на него, как когда-то сто лет назад на Венгерскую Хвосторогу — отчаянно и решительно.

— Тебе напомнить, где я был совсем недавно? Поттер, у меня несколько лет не было добровольного партнёра. И если ты так обезумел, что вздумал предлагать себя, я, разумеется, не откажусь.

Он говорил резко и холодно, стараясь не обращать внимания на то, как поттеровские плечи обжигают его скрюченные пальцы.

— А недобровольных? — вдруг прошептал Поттер.

— Ты хочешь устроить вечер воспоминаний прямо сейчас?

— Не-е-ет, — протянул мальчишка, качая головой, и натянуто улыбнулся. — Прямо сейчас я хочу совершено другого.

Во что он ввязывается? Какой секс? Какой, ко всем чертям, поцелуй? Сейчас он скажет Потттеру, что шутка затянулась, и если для этого болвана нормально переспать с первым встречным, то он...

Ничего из этого Северус сказать не успел. Поттер сжал его ладонь и аппарировал их прочь от беснующихся языков костра.

* * *

Когда мир вокруг перестал вертеться, оказалось, что они стоят в узком переулке где-то в районе Королевской Мили. Переулок по спирали скатывался с горы. Небо щербатой царапиной чернело сквозь прореху между домами где-то высоко над ними.

— Мне ещё днём приглянулась вывеска, — шепнул Поттер, кивая на ближайший дом. На изрядно поцарапанной латунной табличке неясно белели какие-то буквы.

«Покровитель калек», — разобрал Снейп и, прищурившись, посмотрел на Поттера.

— Понравилось, говоришь? — Поттер виновато пожал плечами. — Это святой Джайлс, у собора которого ты заплевал всю мостовую. Покровитель калек и покровитель Эдинбурга.

— Странный набор. Хотя тут всё такое... — задумчиво протянул Поттер. Потом неуверенно взглянул на Снейпа. — Пойдём?

Северус скривился, схватил его за руку и чуть не волоком потащил в так понравившийся ему трактир.

Едва за ними захлопнулась дверь крохотного номера на втором этаже, Поттер отшвырнул в сторону рюкзак и вжал Снейпа в стену, мокро тычась губами в лицо. Северус схватил его за волосы и несильно потянул, отстраняя.

— Чего ты хочешь, Поттер?

— Трахнуть тебя, — прохрипел тот, силясь вырваться. Кожа на лбу у него натянулась, делая лицо удивлённым.

— Молодец.

Снейп разжал пальцы, и Поттер с размаху врезался губами в его рот. Казалось, что они до сих пор парят над ночным городом в языках зачарованного пламени. Коже было больно от любого прикосновения, губы уже почти ничего не чувствовали под натиском поттеровского рта.

— В постель, — прохрипел Снейп, когда Поттер потянулся к застёжке его джинсов.

Они торопились так, будто время имело значение. В безумной круговерти секунд и прикосновений не было ни грамма нежности, ни грамма стыда. Никакой шелухи из придуманных людьми условностей, отравляющих всё и всегда, разрушающих с трудом построенное.

Слова тоже им почти не понадобились. Только Поттер призвал от умывальника какой-то крем, да Северус выругался, когда острые зубы неосторожно прошлись по болезненно стоявшему члену. На подготовку растрачивать драгоценные минуты тоже не хотелось, но Снейп понимал, чем ему грозит трах без растягивания. Поэтому только до боли сжимал зубы, чтобы не стонать в голос, когда шершавые пальцы настойчиво задевали простату.

— Давай же, ну! — не выдержал он, за волосы притягивая Поттера на себя и разводя как можно шире бёдра. Поттер всхлипнул, и мир заходил ходуном в такт его толчкам.

Долго ни один из них не продержался. Поттер жалобно заскулил, судорожно толкаясь в него, и Снейп с задушенным хрипом кончил.

— Охуеть, — услышал он через несколько секунд. Поттер лежал, тяжело дыша. Впалый живот белел в лунном свете, падавшем из окна.

— Спи.

Когда Поттер уснул, Снейп осторожно отодвинул перекинутую через него руку и выбрался из постели. Наскоро ополоснувшись, оделся и бесшумно открыл дверь в коридор.

— Счастливо, господин поручитель, — прошептал он и вышел.

* * *

В катакомбах нижнего города (5) можно было сломать шею, и Снейп, безусловно, навернулся бы ещё на спуске, если бы не прихватил из дома фонарик. Прав был Поттер насчёт его воровских наклонностей.

Узкие подземные коридоры извивались, раздваивались, и он мимолётно пожалел, что не взял с собой ещё и клубок ниток. Хотя Тесей из него был бы аховый. Да и Поттер на Ариадну не тянул.

Впрочем, ещё ни разу не было, чтобы он заблудился на пути к своему тайнику.

Три выпуклых кирпича, с силой надавить на средний. Потом рукой глубоко, в пустоту. Коробка была на месте.

Лет десять назад Кровавый барон рассказал ему о семье своего пра-пра-правнука, погибшей здесь вместе с другими несчастными во время эпидемии чумы. Он же и показал молодому декану нишу, из которой вышел бы отличный тайник. Да и призраки были хорошими стражами.

А зачаровать палочку, чтобы при произнесении кодового слова она перемещалась сюда, было делом техники. Он только не знал, услышала ли она тогда, два года назад, при аресте его задушенный шёпот.

Дрожащими от волнения руками Снейп открыл коробку.

Здесь. На месте. Чёрная палочка с сердцевиной дракона прыгнула ему в ладонь, будто живая. Из кончика посыпались золотые искры, и рука ощутила вибрацию магии.

Снейп привалился к стене, рвано дыша. Закончились, наконец, вот в этот миг закончились два его адских года. Теперь можно было... Да, теперь можно.

Северус трансфигурировал рубашку в мантию и, провернувшись на каблуке, аппарировал.

* * *

Дорога от Хогсмида к Хогвартсу розовела в рассветных лучах. Ветер гудел в ушах, заглушая все мысли, кроме одной: всё закончилось. С задержкой на два года, но он выиграл наконец войну. Он вернулся сюда — не зэком, не под конвоем, с палочкой в руке и абсолютно свободным. Пусть катится к чёрту Визенгамот со своим условным сроком. Эти мелочи уже не имеют значения. Он вернулся.

Хогвартс встретил его сонной тишиной. Не сворачивая к главному входу, Северус обогнул замок — и замер, будто врезался в стену.

— Привет, — ухмыльнулся Поттер, поднимаясь с мокрой от росы травы возле белой мраморной гробницы. — Нашёл, значит? — Он дёрнул подбородком, указывая на зажатую в руке Снейпа палочку.

— Что ты?.. — Северус не знал, что именно хочет спросить. Что Поттер имеет в виду? Что делает в шесть утра на могиле Альбуса? Что опять, горгулья его задери, вбил в свою бестолковую голову?!

— Да ладно тебе! — Поттер, кажется, даже не злился, что Снейп сбежал. — Думаешь, я не понял, что ты меня не просто на экскурсию тянул? Ежу было понятно, что тебе зачем-то надо в Эдинбург.

— Это не твоё...

— Конечно, не моё дело. Решил бы, что моё — фиг бы ты от меня сбежал. Я же как-никак твой поручитель, типа отвечаю за тебя, — и Поттер нахально ему подмигнул. — Слушай, я тут подумал: а давай снимем квартиру где-нибудь в Старом Городе?

— Квартира для тайных свиданий? Маленький грязный секрет Гарри Поттера? — издевательски процедил Снейп, скривив рот.

— Да ладно! — Поттер, похоже, развеселился вовсю. — Мы две недели жили в одном доме, можно сказать, вели совместное хозяйство, и у нас был секс. Да мы пара, Снейп! — выпалил он и захохотал.

— Да тише ты! Сейчас переполошишь весь замок! — прошипел Северус, схватил Поттера за шкирку и поволок в сторону ворот.

И правда, незачем будить мирно спящих школьников. Да и кто-нибудь из учителей может уже не спать. Он разберётся с этим весельчаком дома.

— — — — — — — — — — — —

(1) Старый и Новый Город — исторические районы центра Эдинбурга. Старый Город сохранил множество средневековых зданий и построек периода Реформации. Большая часть построек в Новом Городе относится к XVIII — XIX векам.

(2) «Сердце Мидлотиана» — мозаика в виде сердца, выложенная в брусчатке на месте, где ранее находился вход в тюрьму Old Tolbooth, снесённую в 1817-м году. Говорят, что плюнувший в Сердце Мидлотиана вернется в Эдинбург.

(3) Сэр Джордж Маккензи, известный как Кровавый Маккензи, в 1679 г. заключил под стражу 1200 ковенантеров, сторонников шотландского национального движения. Сотни этих людей умерли от пыток, а сэр Джордж получил свое прозвище. Похоронен на кладбище Грейфраерс. Его призрак ужаснул не одно поколение любопытных туристов, так что полиции даже пришлось запереть его склеп.

(4) Карлтон Хилл — холм в центре Эдинбурга, к востоку от Нового Города. На его вершине и сейчас есть площадка, на которой в средние века сжигали ведьм.

(5) В XVI веке из-за перенаселения было решено утопить старые постройки в центре города под новыми зданиями. Так появились нижний и верхний город. В катакомбах нижнего города селились бедняки и отбросы общества. В 1645 году в Эдинбурге вспыхнула эпидемия чумы. 70% населения нижнего города быстро погибло. Власти города испугались возможности распространения эпидемии в верхний город и объявили карантин: на 40 дней все ходы и выходы из нижнего города заколотили и завалили. Какое-то время оставшимся в живых передавали еду через отдушины. Потом отдушины заколотили окончательно, несмотря на то, что в нижнем городе еще оставались живые.

~ Fin ~