Затишье перед бурей

Белла была копией матери — оливковая кожа, беспокойные темные глаза и буйные черные кудри. Широкие неизящные запястья и длинные пальцы, лишенные украшений. Полные бедра, высокая грудь и неправдоподобно тонкая талия — она напоминала песочные часы. Тяжелый шлейф духов, витающий вокруг, и бальные платья из тяжелого темного шелка.

Белла была бурей.

Нарцисса всегда знала это. Её глаза были ярчайшим тому доказательством — глубокие, почти бездонные с пылающим в них недобрым огоньком. У неё всегда было много секретов. Белла упивалась чужими страданиями и болью, Белла разрушала жизни, Белла могла сломать легким движением руки.

Нарцисса ни в чем не напоминала сестру. Кожа её была белой, алебастровой, волосы — светлыми и прямыми, а глаза — голубыми, как безоблачное небо. Тоненькая, как веточка — вот-вот переломится, на безымянном пальце левой руки — кольцо из белого золота с россыпью крохотных бриллиантов. Тонкий аромат, навевающий мысли о свежести и юности, летящий шифон, подчеркивающий хрупкость фигуры.

Нарцисса была ясным весенним днем.

Белла не любила приемы — разве мог официоз и чопорность магического света сравниться с азартом рейдов, которые они совершали под руководством Темного Лорда? Но она должна была быть там — как дочь уважаемого в Британии семейства. Она вышла на балкон и глубоко вздохнула — не было и намека на дождь, воздух был сухим и пыльным. Это делало предстоящий вечер еще тяжелее — ведь Белла так сильно любила дождь.

Нарцисса же, напротив, любила солнце. Погода, стоящая на улице, близящийся прием в поместье Малфоев и общество Люциуса, который обещал провести с ней весь вечер, радовали её, она беспрестанно улыбалась, кружилась по своей комнате, представляя, как жених поведет её в танце.

Прием начинался довольно поздно, но Белла все равно умудрилась опоздать. Нарциссу она увидела почти сразу — её сестра была удивительно прекрасна в своем струящемся до пола лавандовом платье с завышенной талией. Она встретилась глазами с Беллой и быстро ей подмигнула — их мать возмутилась бы до глубины души таким неподобающим высшему обществу приветствием.

Но Белла не любила правила, и все, кто был рядом с ней, так или иначе проникались этим чувством.

Люциус взял Нарциссу за руку и повел в круг танцующих — они были красивой парой. Оба высокие, стройные и светловолосые, поразительно похожие друг на друга и оттого почти безликие.

Танец кончился, и Нарцисса, извинившись, вышла из залы. Она выбрала гостевую спальню, в которой когда-то ночевала, и вошла туда.

— Почему ты ушла? — вкрадчиво поинтересовалась Белла, проскальзывая в комнату вслед за сестрой.

— Голова разболелась, — пожаловалась Нарцисса, опускаясь на диван.

Беллатриса смерила сестру долгим оценивающим взглядом, от которого по коже у Нарциссы прошел неприятный холодок, и, быстро наклонившись, коснулась её запястья губами. Вдохнула сладковатый цветочный аромат её духов и поморщилась — ей никогда не нравился такой парфюм. Прочертила дорожку из поцелуев вверх по её руке, к локтевому сгибу.

Нарцисса прерывисто вздохнула, когда губы Беллы очутились на её шее. Она отчаянно хотела, чтобы сестра прекратила эту сладостную пытку. Она отчаянно хотела, чтобы Белла никогда не останавливалась. Люциус не делал так — а Белла умела доставить удовольствие. Люциус думал о себе, а Белла думала о Нарциссе.

— Нет, — тихо сказала Нарцисса, отталкивая сестру. Она не могла сделать того, чего хотела от неё Белла. Только не здесь и не сейчас.

Прием, казалось, длился бесконечно долго, и все это время она буквально кожей ощущала обжигающий взгляд сестры.

Вся её жизнь была затишьем перед бурей, поняла Нарцисса, вернувшись домой и скинув с себя неудобные туфли. И вот буря-Белла ворвалась и в её жизнь, показав свою истинную натуру, перевернула все с ног на голову.

Но бури имеют обыкновение заканчиваться, и эта не стала исключением.

Темный Лорд пал. Беллатрису обвинили в ужасном преступлении, которое она не собиралась отрицать — наоборот, она даже гордилась собой. Но это не стало шоком для Нарциссы — она всегда знала, кто её сестра.

Визенгамот судил Люциуса, Визенгамот судил Беллу, а Нарцисса металась по своей спальне, как тигрица в клетке. Она ждала вестей, которые должен был принести ей седеющий дворецкий, вырастивший девочек Блэк и фактически заменивший им отца — Бертрам был единственным человеком среди прислуги Блэков, почти всем заправляли домовые эльфы.

В камине вспыхнуло зеленое пламя, в комнате появился высокий седой мужчина, его лицо было сплошь изрезано глубокими морщинами.

— Белла? — тихо спросила Нарцисса у Бертрама.

— Мистера Малфоя оправдали, — последовал ответ, но он не удовлетворил женщину.

— Белла?! — переспросила она, с пылом, несвойственным её спокойной, даже флегматичной натуре.

— Признали виновной, — произнес дворецкий, еще больше постаревший и осунувшийся — Беллатриса всегда была его любимицей.

Нарцисса тяжело опустилась на кровать, чувствуя себя столетней старухой. Началось новое затишье, грозившее стать куда более долгим, чем предыдущее.

* * *

Заголовок в "Пророке" оказался первым, что Нарцисса увидела в тот день. Прошло много лет, она стала взрослой женщиной и сильно изменилась, но неожиданное известие выбило её из колеи.

"Совершен массовый побег из Азкабана".

Нарцисса подошла к окну и распахнула створки бледной хрупкой рукой. В саду стояла оглушительная тишина, все его обитатели попрятались, точно в ожидании чего-то большего, чего-то страшного. Вдали, над горизонтом висели тяжелые свинцовые тучи.

В воздухе пахло бурей.