Уроки Окклюменции

Авторство Киллера 001

…Снейп неслышно вошел в кабинет и подкрался к увлекшемуся Поттеру. Мерзкий мальчишка таки залез в его воспоминания в думосборе и прямо с головой был погружен в каменную чашу. О, Северус прекрасно знал, что Поттер не останется равнодушным к зрелищу от души развлекающихся папаши и блохастого крестного! Он уж и не надеялся, что тот все-таки сунет свой нос в его воспоминания. Но ожидания оправдались — таковы были все гриффиндорцы — ни такта, ни воспитания, ни малейшего уважения к чужим вещам и мыслям. Ну что же, Поттер хотел зрелища — он его получит в полной мере. И увиденное его вовсе не обрадует…

Гарри с волнением наблюдал, как его отец и крестный издеваются над Снейпом-подростком. ..

* * * * *

…через час, когда хохочущая и галдящая толпа отправилась восвояси, а Мародеры, небрежно шмякнув его оземь его же собственным отменяющим заклинанием, удалились, возбужденно переговариваясь, Северус с трудом поднялся на ноги и одернул мантию. От долгого пребывания вниз головой его глаза покраснели, мелкие сосудики полопались, лицо вздулось и было багрово-красного цвета. Он подобрал свою палочку, валявшуюся в густой траве и, пошатываясь, пошел к замку. Невозможно было понять, откуда… Откуда эти твари узнали придуманные им заклинания? Ведь он показывал их только узкому кругу слизеринцев, тем, с кем тесно общался и дружил.

Вопреки расхожему мнению, слизеринцы, не показывая своих чувств на людях, вполне искренне могли дружить и общаться между собой в общей гостиной Слизерина и в своих спальнях. У них не принято было обниматься, панибратски хлопать друг друга по плечу везде и всюду, выражая приязнь, подкалывать и идиотски шутить друг над другом и окружающими, причем частенько шуточки Мародеров-гриффиндорцев выходили за рамки дозволенного, но поддерживаемые негласно молчанием преподавателей, они не боялись издеваться над более слабыми своими сокурсниками. И так продолжалось уже не первый год…

Этот экзамен СОВ по Защите от Темных Сил закончился для Снейпа весьма печально. Раньше Мародеры не заходили столь далеко, да и поймать Северуса одного им удавалось не всегда — его друзья всегда находились рядом с ним. Но сегодня у них нашлись неотложные дела и сразу после экзамена Эйвери с Мальсибером отправились вниз, в подземелья, наказав ему не задерживаться, а он, как всегда, задумался о том, насколько подробно он описал все ответы на вопросы и так глупо попался… Всему виной его вечная рассеянность и постоянно крутившиеся в голове мысли о новых рецептах зелий, о прочитанных накануне в библиотеке книгах о способах защиты от василисков, грифонов, мантикор и прочих темных тварей и, конечно, о Лили… В последнее время она совсем отдалилась от него, они редко виделись наедине и также редко разговаривали о чем-либо, помимо ее бесконечных нотаций и недовольства его друзьями.

Северус прокрутил в гудящей голове разговор между ним, Поттером и Лили. Мда… они достойно друг другу ответили: он назвал ее грязнокровкой, она обозвала его грязнулей и Сопливусом, так же, как и ее однокурсники Мародеры… Стоп! А не от нее ли они и узнали его подвешивающие заклинания? Ведь он в начале года давал ей учебник за 6 курс, чтобы она могла списать усовершенствованные им за лето рецепты продвинутых зелий и потренироваться варить их, а там, на полях он записывал изобретенные им заклятья. Там было и Заклятье Меча — Сектумсемпра… Он похолодел. Если она и это заклинание слила Мародерам… Это плохо, это очень плохо. Но ведь он доверял ей, всегда доверял. Снейп чувствовал, как холодный пот потек по спине от возможного предательства Эванс.

Ну что ж, раз так, больше он не подойдет к ней, ведь раньше, стоило им поссориться, первым всегда приходил он, часами торчал в Гриффиндорской башне, подстерегал ее у портрета Полной Дамы, рискуя быть пойманным шайкой гриффиндорцев, оправдывался и просил прощения ни за что. На этот раз или она подойдет к нему первой — или же они просто не будут больше общаться. Северус чувствовал холодное к себе отношение Эванс — уж этого он навидался вдоволь в детстве, когда отцу, а потом и матери стало не до него. Его часто забывали покормить, помыть или переодеть, родители постоянно ругались, а он был предоставлен самому себе, возможно, поэтому его единственными друзьями стали учебники матери за весь Хогвартский курс, которые он знал почти назубок. Приехав в Хогвартс он открыл для себя совершенно фантастическое место — библиотеку, в которой всегда было мало народу и можно было, забившись в самый дальний уголок за стеллажами, улетать в чудесные миры, постигая уже не основы магических наук, а более сложные уровни и ступени магии! И там не было Мародеров, которых он ненавидел всей душой!

Снейп с трудом спустился в подземелья. Остановившись у голой стены, он произнес пароль, часть стены отъехала в сторону, открыв проход. Друзья сидели за столом, обсуждая следующий экзамен. Увидев Северуса, они ахнули и бросились к нему.

— Что случилось, Сев? Почему ты в таком жутком виде? А глаза… Что с твоими глазами? Кинули Конъюктивитусом или чем-то похуже? Ты же мог ослепнуть!Тебе срочно нужно в Больничное крыло.

— Нет! Никуда я не пойду. Сам справлюсь. У меня есть Восстанавливающее зелье.

— Так что же случилось? Ты можешь сказать, наконец?

— Меня подвесили вниз головой. Моим же Левикорпусом… Кто-то рассказал этим могильным грифам. И еще… сволочи, сняли с меня штаны!

— Ну, этого-то тебе стыдиться нечего! То, что у тебя в штанах, должно вызывать, как минимум, нездоровую зависть у мужской половины Хогвартса, уж мы-то знаем, Сев! — усмехнулся Мальсибер.

— Да я не из-за этого переживаю! А из-за того, что все мои заклинания могут быть известны грифферам! А там, сам знаешь, есть и очень опасные, которые тянут минимум на полугодичный срок в Азкабане. Если им, помимо Левикорпуса, еще что-то известно…

— И ты думаешь, кто это может быть? Твоя грязнокровка?

Cеверус хотел осадить друга, но промолчал. Как ни тяжело было, но надо сделать, наконец, выбор — или Эванс и разрыв всех отношений с друзьями или же пятилетняя дружба со сверстниками своего факультета, а Лили… что ж, она на Грифффиндоре и защищает родной факультет изо всех сил, а он всегда будет для нее просто забавным несуразным мальчишкой, который приоткрыл ей завесу тайны, раскрыл ей глаза на ее магические способности, и бежал за ней по первому зову. Вот и сегодня, ее защита не привела ни к чему хорошему, а лишь усугубила их и без того непростые отношения. Ну а друзья никогда не предавали его, с ними ему было легко и просто, они всегда делились с ним тем, что им присылали из дому родители, хотя ему было нечего предложить взамен, поддерживали его и утешали после подлых нападений Мародеров, они даже вместе планировали, как отомстить этим идиотам, потому что, когда бились трое против троих — победа зачастую оказывалась на их стороне. Мальсибер и Эйвери прикрывали Северуса, а тот прицельно бросал весьма неприятные заклятья, последствия которых с трудом удавалось снять мадам Помфри.

— Не печалься, дружище! В воскресенье пойдем развеяться в Хогсмид, Люциус прислал сову — он назначил встречу в «Кабаньей голове», туда грифы не ходят, считают этот кабак местом встреч темных магов. Там и решим, что делать!

Друзья отправили Снейпа в спальню приводить себя в порядок физически и морально, а сами вновь склонились над учебниками.

* * *

Наступило воскресенье. Старшекурсники, галдя и гомоня, устремились через широкий двор к воротам, где их проверял Филч. Троих слизеринцев он пропустил без проверок и наставлений, кивнув им в знак приветствия, ибо Северус всегда помогал ему зельями от рано развившегося артрита и снабжал шампунем от блох миссис Норрис, которая появилась у привратника два года назад. Пестрая кошечка любила мальчишку, который всегда приносил ей кусочки мяса и не отказывался погладить ее и приласкать.

Переговариваясь и шутя, студенты шли по главной улице Хогсмида к пабу, находившемуся на самом краю магической деревни. «Кабанья голова» была непрезентабельным, грязным и запущенным заведением, в котором вечно собирались подозрительные личности.

Сейчас в этом мрачном заведении стало будто светлее — так сияли серебряным светом волосы Люциуса Малфоя, сидевшего за большим столом в компании уже давно кончивших школу слизеринцев — Нотта, Крэбба, Гойла, Беллатрисы Блэк, Забини и еще одного незнакомого парня, который крутил в руках новенькую колдокамеру.

— О, а вот и наша молодая смена! Проходите, ребята! Северус, как ты? Придумал какие-нибудь новые зелья или заклинания? Твое новое изобретение «Сектумсемпра» прошло на ура! Безупречное заклятье! И главное — что у всех твоих заклятий свое персональное контрзаклятье, это мощный козырь в битве! Противник не сможет его отменить и ему останется или сдаться или умереть, истекая кровью!

Старшие маги пожали руки вновь прибывшим и все уселись за стол, заказав вина и пива.

— Люциус, тут у Северуса проблема… На него во вторник напали гриффиндорцы, ну те, ты помнишь, которые всех уже достали и которых гладит по головке Дамблдор. Так вот, они применили к Севу его же заклятье и теперь Северус думает, что им известно еще что-то, а как просочилась информация — неизвестно… Что теперь делать?

Cидящие за столом молча обдумывали ситуацию. Внезапно раздался низкий голос незнакомца, который был представлен Антонином Долоховым, прибывшим полгода назад в Британию из России.

— А чего тут долго думать? Надо спросить у самих этих… как вы их там называли — отморозков? Мародеров? Перун-громовержец, они знают вообще, что это прозвище значит? Крутых из себя строят? У нас таким типчикам, разоряющим могилы предков, на месте руки отрубают по самые плечи.

Так вы их заманите на окраину, там вроде безлюдно, на том пустыре, куда мы аппарировали, вот там у них и спросим, откуда, чего и куда… У нас это называется — взять языка на живца.

На том и порешили — Северус должен был отправиться в «Три метлы», где обычно заседали негласные короли Хогвартса и, спровоцировав, заставить их последовать за ним.

Заносчивые гриффиндорцы, конечно же, не смогли вытерпеть, что их сильно толкнули, заставив опрокинуть сливочное пиво на выходные воскресные мантии, да еще кто — мерзкий Сопливус, которому все время мало тех унижений, которые они ему щедро отвешивают, так он нарвался еще на одно!

Забыв обо всем, в том числе и об осторожности, в азарте погони за ненавистным врагом, они устремились за быстрым, как рысь, слизеринцем, увлекавшим их, всех четверых, на окраину Хогсмида. Вот показалась небольшая густая рощица, отделявшая восточную окраину деревни от Запретного леса. Мародеры, тяжело дыша и отдуваясь, выбежали на полянку и оказались в окружении десяти человек — семерых уже взрослых магов, окончивших Хогвартс четыре года назад и троих сокурсников. Окружившие молча ухмылялись, похлопывая по ладоням своими палочками.

Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю испуганно сгрудились в кучку, выхватив свои палочки. Только теперь они поняли, как крупно попали.

— Так-так-так! Кого мы видим! Некоронованные короли Хогвартса! Вы решили, что сможете заменить нас? А мы вам давали такое разрешение? Считаете, что имеете право доставать и преследовать слизеринцев? Нападать вчетвером на одного? Это факультет смелых и благородных или трусливых и подлых? — издевался Люциус.

— Вы… вы… нападать толпой неблагородно! Это вы неблагородные! — пискнул Петтигрю и тут же зажал рот руками.

— Ох, кто это у нас? Какой храбрый гриффиндорец! А какой красноречивый! А мне вот рассказали, что вы тоже нападаете вчетвером на одного, а нас тут… дайте-ка посчитать… всего десятеро против четверых! Это даже меньше, чем было у вас. Надо бы позвать на подмогу еще человек пять-шесть, как думаете, ребята? — обратился к друзьям Малфой.

Белла злобно усмехалась, глядя на хорохорящегося кузена. Сириус вечно доставал тетку, а та жаловалась их матери и им, действуя на нервы — почему она сама не может справиться со своим избалованным сыночком? Жалости у нее он не вызывал, а так как он открыто презирал и ненавидел Слизерин и Темную магию, то считался пропащим для семьи и родственников, а таких отщепенцев в родуБлэков вовсе не жаловали — Сириус стал предателем крови, еще не отлученным от семьи, но уже близким к этому.

— Вы заплатите, если посмеете причинить нам какой-либо вред! — прошипел не хуже змеи, которая никоим образом не могла олицетворять светлый образ Гриффиндора, Поттер. — Мой отец шкуры с вас со всех снимет!

— А кто же твой отец? Дайте подумать… Поттер-старший, аврор… Ну, он даже не начальник и не заместитель. Так что бояться нечего, так, заштатный авроришка. А чтобы он не узнал о нас, придется нам кое-что применить. Забини, ну-ка, твоя очередь!

Джакомо Забини, высокий темноволосый красивый парень, плавно взмахнул палочкой, произнося певучее длинное заклинание на неизвестном языке. Из палочки вырвались синие лучи, вонзившиеся всем четверым гриффиндорцам прямо в лоб.

— Ну вот, дело сделано! Сомневаюсь, что вы запомнили и вообще распознали этот язык, а без контрзаклятья вам действия не отменить. Так вот, вздумаете пожаловаться хоть кому-нибудь, хоть одним словечком или намеком — тут же онемеете и задохнетесь! Да, и писать письма об этом тоже нельзя, и показывать руками или жестами — универсальное проклятье, очень удобное! Таким образом, никто никогда не узнает, что здесь произошло и кто с вами это сделал! Темные заклинания такие Темные… и полезные, что бы там ни говорили, — весело рассказывал Малфой онемевшей четверке гриффиндорцев.

— А теперь, собственно, то, из-за чего мы все тут собрались. Нам всем очень хотелось бы узнать, откуда вам стало известно заклинание «Левикорпус», равно как и его отмена. Лучше вам рассказать самим, иначе придется применять Круцио, пока у вас языки не развяжутся.

Несчастный Петтигрю задрожал и тут же раскололся:

— Это я, я… случайно услышал. В гостиной Слизерина...

— Вот как! А каким же образом ты мог это услышать? Разве ты у нас слизеринец, что имеешь доступ в нашу гостиную?

— Ннннет… я… я… я могупревращатьсявкрысу! — выпалил на одном дыхании несчастный Питер.

Окружающие дружно заржали и загоготали, хлопая себя руками с зажатыми в них палочками по бедрам.

— Кры… крыса! В Гриффиндоре завелась крыса! Вот уж поистине, какой гигантский разброс — от грифона до крысы! Рассказать кому — не поверят ведь! А тебя, малыш Петтигрю, могут и в Азкабан упечь — за незаконную анимагию! Но мы, так и быть, не расскажем никому! Это ж надо — крыса-гриффиндорец! А еще нас, слизеринцев обзывают змеями и гадами! — вовсю веселилась молодежь.

Ну, так, теперь пора проучить вас, трусливые гриффиндорские короли, за воровство чужих открытий и за издевательство над нашим другом!

Экспеллиармус! Левикорпус! Левикорпус! Левикорпус! Левикорпус!

Вся отважная четверка взмыла вверх и оказалась подвешенной за одну ногу вниз головой. Отчаянно барахтаясь и неистово сквернословя и понося недругов, мародеры дергались в невидимых тисках.

— Ай-яяяяй! Они еще и ругаются и угрожают! Северус, Эйвери, Мальсибер, придется вам быть поострожнее с ними, вон как они злы на вас! И что делают в таких случаях с хамами и грубиянами? Правильно, моют им грязные рты!

Взмах палочкой и изо рта у всех четверых гриффиндорцев повалила розовая мыльная пена, которой они давились и отплевывались, бешено размахивая свободными конечностями.

— Так, что там было дальше? Кажется, вы демонстрировали половине школы нижнее белье и размер достоинства нашего дорогого Северуса, не так ли? Как я понимаю, стыдно ему было лишь за дешевое белье, так, Сев? Ну, в этом тебя упрекнуть нельзя, ты у нас не богач, шелковые подштанники купить не можешь, да и не нуждаешься ты в таких изысках, а что грязноватые были — ну, тоже не беда, ты же у нас не такой модник, как я, к примеру!

А теперь посмотрим, что под бельем у вас, дорогие наши короли Хогвартса!

«Дивестио»!

Тут же с висящей вниз головами четверки пропали разномастные трусы. Мантии свободно спадали несчастным на головы, закрывая их багровые лица, посему нижняя часть была прекрасно видна всем собравшимся.

Белла заливисто хохотала и визжала, тыкая пальцем, остальные тоже смеялись в голос.

— Ну, что тут у нас? О, да ваш гонор и самомнение значительно превосходят ваши истинные размеры! Уж не от этого ли вы и собрались в террористическую группу, ведь только так можно хоть немного забить свои комплексы по поводу небольших размеров! Ну что ж вы, ребята, хотя б поискали заклинание раздувания, что ли! Или можно сделать магическую пластику, только денег, боюсь, не хватит! Дорого стоит! Лучше применять перед свиданием «Энгоргио», запомните, бесплатный совет! И будет вам счастье, дорогие мои! Антонин, друг мой сердечный, запечатлей-ка на память эту прекрасную висячую композицию!

Долохов защелкал колдокамерой с разных ракурсов. Остальные вовсю веселились, обсуждая размеры причиндалов висящих мальчишек.

— У крысы — крысиные размеры! Ну, так оно и должно быть, в общем-то, это же справедливо!

— Ой, кузен, я и не знала, что у такого симпатичного парня такой несимпатичный… ну ты знаешь, что… или кто. Ну, как ты там его называешь наедине?

— Хм, Поттер а я теперь понимаю, почему ты так пытаешься всем доказать, какой ты крутой и всесильный… как ты думаешь, будут тебя любить девчонки, когда увидят эти колдографии?

— Так, Антонио, дорогой, надо напечатать эти снимки и размножить их, будем раздавать в школе всем желающим! Думаю, можно будет даже продавать их, это будет шедеврами в частных коллекциях! К завтрашнему дню сделай, пожалуйста! Слизеринцам фото бесплатно, остальным — по 14 сиклей за штуку! Ребята, вы прославитесь на весь магический мир!

* * * * *

Гарри Поттер, задыхаясь, вынырнул из думосбора, дикими глазами глядя на профессора. Снейп вопросительно поднял одну бровь.

— Что, Поттер? Неужели не понравилось? По-моему, ваши отец с крестным и дражайший мистер Люпин вышли просто отлично! А уж малыш Петтигрю и вовсе выше всяких похвал! Я даже могу презентовать вам одну из колдографий, где-то у меня завалялась… Хотите?

— Ннннет… спасибо, не надо. Профессор Снейп, сэр, простите меня за то, что я заглянул… не надо было этого делать… я… можно мне идти?

— Поттер, Поттер… А ведь я говорил вам, что ваш отец отвратителен, что он подлец и мерзавец, а вы мне не верили. Теперь убедились? И таких историй у меня достаточно, когда он после вот таких уроков все равно доставал меня, не мог остановиться и оставить меня в покое, даже когда я и близко не подходил к вашей матери. Мне уже начало казаться, что ваш папаша мазохист, Поттер, если вы знаете значение этого слова.

Ну-с, мы сделаем так, вы поклянетесь мне на крови, что никому не расскажете о том, что видели, и после каждого урока будете смотреть по одному воспоминанию о ваших дорогих родных — дабы вы меня не упрекали во лжи. Дайте руку!

И Гарри ничего не оставалось, как подчиниться профессору.

Авторство Киллера 002

… Гарри с плохо скрытым раздражением подошел к столу, где стоял думосбор. Мальчишка всегда считал отца и крестного своими эталонами и идеалами, и теперь ненавидел Снейпа за то, что тот эти идеалы пытается развенчать. Гарри всю жизнь привык равняться на отца и ему совсем не хотелось не только пересматривать свои взгляды, но и чтобы кто-то просто пытался посягнуть на его святыню. А сейчас Снейп хочет разрушить его такой уютный мирок, где все хорошо и правильно, так, как надо, и не нужно задумываться ни о чем. Но профессор Зельеварения стоит рядом, неприступный и неумолимый, с презрительной усмешкой на губах, и Гарри полностью в его власти. Мальчишке ничего не остается, как нехотя и с опаской опустить лицо в думосбор…

… Сидя за столиком в «Кабаньей голове» в окружении Малфоя, Мальсибера и самого Снейпа, Забини вертел в руках небольшую стеклянную бутылочку с бледно-розовой жидкостью, выглядя при этом страшно довольным собой:

— Это вытяжка из Люциферовой травы. Знаете, что это такое? — из всех присутствующий кивнул один Снейп. — Понятно. Значит, для неучей, — Забини весело усмехнулся, — даю краткое описание. Люциферова трава — растение очень редкое и ценное. Самое главное — к ввозу и продаже в Британии запрещена. В некоторых странах разрешена, но я бы не сказал, что достать ее можно свободно, поскольку из-за того, что территория произрастания данной травы чрезвычайно мала и растет она в труднодоступных местах, то и в продажу поступает нечасто, даже под заказ. Я чудом купил эту вытяжку летом, когда был с отцом в Вене. Мне эта штука не нужна, но я знал, когда покупал, что среди нас есть юные естествоиспытатели, которые спят и видят, как бы заполучить эту вытяжку. Не для применения внутрь, а для опытов, разумеется, — рассмеялся Забини. — Вообще-то, строго говоря, вытяжка из Люциферовой травы — это что-то наподобие наркотика. Если несколько капель вызовут эйфорию, то один глоток — и вам обеспечены ужасные видения и кошмары. Большая доза может оказаться летальной. Поэтому в наше время эту вытяжку чаще всего покупают зельевары в качестве небольшой добавки к некоторым видам зелий. При разумном использовании — вещь достаточно безобидная.

Когда четверка вышла из «Кабаньей головы» и Снейп с Мальсибером повернули в сторону Хогвартса, карман Северуса приятно оттягивал пузырек с заветной вытяжкой. Мысленно Северус уже просчитывал, в каких зельях ее лучше всего использовать. Все-таки хорошо, когда есть такие друзья, как Забини, которые всегда знают, что тебе нужно.

Когда Снейп и Мальсибер вернулись в Хогвартс и уже почти подошли к подземельям, Северус решил заглянуть в библиотеку, свериться еще раз с книгами, чтобы завтра не терять время попусту, а сразу пойти в маленькую лабораторию, которой уже давно никто не пользовался, кроме него, Северуса, проводившего там свои многочисленные опыты. Это было очень удобно — лаборатория находилась в дальнем крыле, куда редко заглядывали, и где Северусу никто не мешал.

Правда, если он намеревался пойти в библиотеку, не стоило тащить драгоценную вытяжку с собой, чтобы не разбить ненароком. Секунду поколебавшись, Снейп протянул бутылочку Мальсиберу:

— Вот, захвати с собой. Не хочу таскать ее по всему замку. Положи ее мне в тумбочку, я потом приду, разберусь.

Северус доверял Мальсиберу и знал, что друг относится ответственно к подобным поручениям.

Через два часа Северус, зайдя в гостиную Слизерина, обнаружил там встревоженного Эйвери и помятого Мальсибера. В груди возник неприятный холодок и Снейп приготовился к худшему, уже догадываясь, в чем дело, потому что случиться могло только одно. И его опасения подтвердились.

— На меня напали сзади, — говорил Мальсибер, сжимая кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Я не видел лиц, но узнал голоса — это Поттер и Блэк. Да и кто бы еще вздумал вечером подкарауливать на лестнице и нападать сзади! Они меня оглушили, ударили чем-то, скорее всего. Не знаю, на что эти отморозки рассчитывали, но когда я очнулся, то палочка была при мне, а вот пузырек с вытяжкой исчез. А больше и брать было нечего, деньги я все потратил. Может, попугать хотели, показать, какие они крутые или продемонстрировать свою власть, мол, слизеринцы, не ходите поодиночке, бойтесь нас, — Мальсибер с отвращением скривился. — До чего ничтожные люди!

В душе у Северуса перемешались ярость и злость от того, что эти двое, точнее, обычно четверо, никак не оставят его и его факультет в покое, и обида от того, что редкий ингредиент, добытый таким трудом и ввезенный нелегально, пропал по воле этих тупиц, которые о подобном, наверняка, и не слышали, а значит, пропали его исследования. Северус отлично понимал, что Мальсибер ни в чем не виноват, но спать отправился крайне раздосадованным, решив завтра же написать Забини. Хотя вряд ли он сможет второй раз приобрести вытяжку из Люциферовой травы.

На завтраке в Большом Зале слизеринцы с интересом наблюдали за Поттером и Блэком. На них лица не было — бледные, с черными кругами под глазами, изможденные и какие-то дерганые, сегодня они никого не задирали и ни над кем не подшучивали, как обычно. Снейп и Мальсибер понимающе и злорадно переглянулись. Вытяжка из Люциферовой травы, несмотря на опасные свойства, имела не только заманчивый цвет, но и приятный сладковатый аромат. В книгах так же говорилось, что и на вкус она напоминает скорее сироп. Подобные качества представляли еще большую опасность для незнающего человека, который мог принять вытяжку за какую-нибудь витаминную настойку. А судя по потрепанному виду Мародеров, сегодняшняя ночь по каким-то причинам была для них отнюдь не из приятных.

Снейп, Мальсибер и Эйвери быстро составили план действий: после завтрака проследовать за гриффиндорцами и, когда те останутся одни, сыграть на неожиданности и посмотреть с помощью легилименции, чем же занимались господа Мародеры после того, как напали на Мальсибера. В том, что грабили именно эти двое, не было никаких сомнений.

Взмах палочкой, слова заклинания и вот уже Северус летит по тоннелю чужих чувств и воспоминаний. Вот Поттер и Блэк молниеносно набрасываются на Мальсибера сзади, вот быстро проводят руками по его мантии, извлекая из кармана пузырек с бледно-розовым содержимым, мельком разглядывают и Поттер прячет находку в карман уже своей мантии, вот они в Гриффиндорской спальне, забрались с ногами к Блэку на кровать, задернули полог и гадают, что же в пузырьке, наверняка, какой-нибудь жуткий яд, что еще может быть у слизеринца. Вот Поттер откупоривает пробку, принюхивается и с удивлением говорит: «Пахнет персиками, надо же!», они с Блэком смеются и последний предлагает: «Сохатый, давай попробуем, не бывает ведь персикового яда! Яды все ужасно вонючие», — и оба гогочут над плоской шуткой. А потом каждый делает по глоточку, больше в пузырьке, на их счастье, нет. Поттер хмыкает: «И на вкус похоже на микстуру, в детстве такие давали. Смотри, Бродяга, ничего не происходит. Видимо, у змеенышей даже яд просроченный!». Они болтают еще с полчаса, ровно столько нужно для того, чтобы вытяжка начала действовать. Северус видит, как они укладываются спать, а затем летит уже по царству кошмаров Джеймса Поттера. Воистину, прав был Забини, говоря об ужасных видениях. Но ужас у каждого свой. Ужас Джеймса Поттера не имел ни клыков, ни жал, не принимал обличие вампира или приведения. Это было гораздо хуже: первобытный страх, не имеющий четкой формы, просто плотный колыхающийся сгусток, из которого выползают десятки тонких черных отростков с красными глазами на концах, и там, в этой студенистой массе, окруженной темным туманом, находилось что-то по-настоящему ужасное, то, что нельзя было увидеть, зато можно было прекрасно почувствовать, необъяснимое, и от того еще более страшное. Что-то, от чего нельзя было убежать, защититься, нельзя было скрыться. Что-то, что захватывало тебя, засасывало, поглощало, что-то темное и неимоверно могущественное и вездесущее. То, что поднялось из самых глубин подсознания, нечто древнее, как самые первые инстинкты, сводящее с ума, парализующее волю и завладевающее разумом настолько, что сходишь с ума и уже сам готов броситься туда, где колыхаются тени и раздаются едва слышные голоса, которые то затихают, то вновь зовут окунуться к ним, в этот первобытный мрак, который появился вместе с мирозданием.

Ужас Сириуса Блэка представлял собой огромную черную перекошенную лестницу, по которой он бежит вверх, перепрыгивая через ступеньки, думая одновременно о том, что нужно быть осторожнее, иначе он не выберется отсюда, попросту сломав шею, и о том, что нельзя останавливаться ни на секунду, нельзя замедлять темп и не время сейчас для раздумий и сомнений, потому что тот, кто гонится за ним, дышит в спину, тот, кто желает, чтобы Сириус навсегда остался здесь, ждет, что Сириус даст слабину. Ступеньки прогнили, они ломаются с треском и ноги Сириуса проваливаются в никуда, он судорожно вытаскивает их, а из образовавшихся дыр тянутся к нему страшные скрюченные руки с облезшей лохмотьями зеленой сгнившей кожей, руки мертвецов-инферналов. Над ним летают доски с прибитыми отрубленными головами их домашних эльфов, они скалятся и безумно хихикают, повторяя: «Что молодой хозяин пожелает? Что пожелает?» А их высунутые в экстазе раболепного угождения опухшие сизые языки удлиняются и хватают Сириуса за руки, елозят по его лицу, вызывая чувство глубокого омерзения. Ему приходится отбиваться от них, одновременно вытаскивая ноги из прогнивших сломавшихся досок и слыша за спиной тяжелые шаги того, кто гонится за ним. Пока Сириус опережает его на пару шагов, и он даже не знает точно, кто у него за спиной, он знает лишь, что это не просто враг. Если он попадется, то никогда не увидит солнца, никогда не выйдет отсюда. Он не знает, как оказался здесь, среди серых стен, и он бежит вверх по бесконечной лестнице, и после каждого пролета ему кажется, что вот-вот он доберется до долгожданной двери и к горлу подкатывает тошнотворная волна от мысли, что дверь окажется заперта и тогда ему, Сириусу, придется обернуться и увидеть, кто гонится за ним. За спиной раздается жуткое рычание и тяжелое смрадное дыхание обдает его, он чувствует отвратительный запах. И страх подстегивает, он бежит быстрее, хотя кажется, что это уже невозможно, и стены одни и те же, и лестница одна и та же, ничего не меняется, и Сириусу приходит в голову мысль, что эта лестница бесконечна, он обречен всю жизнь искать выход и не находить его, и все эти лестничные пролеты — мираж, он в ловушке, в которой останется до конца дней своих…

И оба просыпаются в поту, а сердце колотится так, словно работает на пределе, на максимуме, и оно сейчас не выдержит и разорвется…

… Когда Гарри выныривает из Омута Памяти, его сердце колотится так же бешено…

Авторство Киллера 001

Гарри Поттер нехотя брел в подземелья на очередной урок Окклюменции с профессором Снейпом. То, что он увидел в думосборе на прошлых уроках, заставило его крепко-накрепко задуматься и об отце с крестным, о которых он ранее не хотел и слышать ничего плохого и о самом Снейпе, который, несмотря на жестокие проделки, все-таки ни разу не обратился ни к профессорам, ни к директору, предпочитая расправляться с обидчиками своими силами. В какой-то степени, это противостояние напоминало ему постоянную войну с Малфоем, которую они вели также без постороннего вмешательства, причем, частенько сам Поттер с друзьями нападали первыми и в численном превосходстве, просто поддавшись на словесные провокации слизеринца. Гарри вздохнул. Что ж, надо признать, в словесных пикировках гриффиндорцы отнюдь не сильны, а раз так, выходит, что первыми физические травмы все-таки наносили они, Малфой сотоварищи всего лишь жалили словами, а они моментально распускали палочки, а иногда и руки…

После просмотра постыдного воспоминания о том, как обошлись отец с друзьями со Снейпом и последующей расправы над ними, Гарри с риском для себя пробрался в кабинет Амбридж, дабы побеседовать с Сириусом. На Гриммо, в доме крестного оказался и Люпин. К удивлению мальчика, на расспросы о той сцене оба только невнятно мычали и мямлили. Но ничего конкретного сказать ему так и не смогли — ни почему они напали на Снейпа, ни что было дальше — видимо, или им было очень стыдно, либо проклятие Забини действовало и по сей день. В общем, ничего, оправдывающего их в его глазах Гарри не узнал и не услышал.

— Ну что ж, Поттер, занятие окончено, не могу сказать, что вы старались, но это ваша проблема — или вы научитесь закрывать свое сознание от постороннего вмешательства, или Темный лорд будет продолжать углублять ментальную связь с вами. Вы совсем не хотите учиться. Раз так, думаю, мы можем перейти от урока к развлечению, согласны, Поттер? Таким образом, мы переходим к воспоминанию № 3. Прошу, Поттер, к думосбору!

* * *

… Двенадцатилетний Северус шел по коридору, бережно неся в руках флаконы со свежесваренным зельем. Видя его успехи в зельеварении, добродушный Слагхорн разрешил мальчику пользоваться первой секцией школьной лаборатории, где, подобрав недорогие ингредиенты, Снейп мог сварить зелья простого и среднего уровня сложности, хотя сам Северус уже начал изучать Сложные Зелья и Зелья Терры — последний уровень сложности. Более сложные и не такие безобидные зелья он варил в своей маленькой потайной лаборатории в восточном заброшенном крыле замка. Сегодня он изготовил Универсальный суперзаживитель ран по собственному усовершенствованному рецепту, который был в два раза короче и проще официально описанного в учебнике 5 курса. Зелье нужно было ему для друзей, которые с этого года играли в квиддичной команде Слизерина загонщиками, а квиддич редко обходился без разного рода травм. Слизеринцы меньше других обращались с нетяжелыми травмами и ранами в Больничное крыло, потому что роль колдомедика и аптекаря у них играл юный Северус.

Внезапно он услышал жалобный всхлип. Мальчик остановился, огляделся и пошел на источник звука. За ржавыми рыцарскими доспехами обнаружился маленький тощий домовый эльф, который тихо плакал, держа на весу сильно обожженные ручонки.

— Что с тобой случилось? — осторожно спросил Северус, присев рядом на корточки.

— Простите, простите, мистер Снейп, вы не должны были меня видеть! Эльфы не могут плакать при волшебниках! Это недопустимо, правила школы запрещают…

— Но твои руки… Что случилось с ними? И как тебя зовут?

— Мое имя Джимси, сэр. Я сегодня утром убирался в классе зельеварения и на той половине, где сидит факультет Слизерин нашел волшебную петарду. Но ведь они запрещены в школе, я попытался взять ее и унести, а она взорвалась у меня в руках и волшебный порох загорелся прямо у меня в ладонях. Я попытался стряхнуть его, но хлопушки зачарованы так, что не сгорают на земле и вот… пока она не догорела, я не смог от нее избавиться.

— Но откуда эта петарда в кабинете… ну да, сегодня же после обеда у нас урок с Гриффиндором! Наверняка, кто-то решил подложить нам свинью и обжечь студентов. И я зуб даю, что это пакостная четверка. Больше никому такое с рук не сойдет, только этим любимцам директора! — размышлял вслух Северус, отчаянно жалея маленькое создание. — Но ты не плачь, давай попробуем мой бальзам, я его только что сварил. Он должен помочь твоим ожогам, правда, я его еще не испытывал, но, думаю, большого вреда не будет.

Мальчик склонился над домовичком, бережно смазывая изуродованные ручки. Через несколько минут страшные раны начали затягиваться, домовик весело захлопал своими огромными ушами, слезы, ручьем катившиеся из несуразных огромных глаз, высохли и он осторожно потряс лапками.

— Оооо… мистер Снейп! Вы — гениальный зельевар, такого бальзама никто не смог бы придумать и сварить, даже профессор Слагхорн. У эльфов есть своя магия, но вот на магические фейерверки она почему-то не действует, ожоги от них излечиваются только зельями, но это долго ждать, а после вашего снадобья я уже могу идти выполнять свою работу. Спасибо, спасибо, мистер Снейп! — патетически пищало восторженное создание.

— Да не за что, Джимси. Во-первых, я рад, что помог тебе, а во-вторых, и ты тоже меня выручил — я теперь знаю, что бальзам действует мгновенно, и не только на волшебников, но и на других существ, так что я могу отнести немного и Филчу для его миссис Норрис и профессору Кеттлберну для волшебных тварей.

— Мистер Снейп, если вам что-то понадобится, вы только позовите Джимси, я тут же прибуду, любое ваше пожелание в пределах допустимого будет исполнено! А вы не сварите нам немного вашего чудо-бальзама? На такие вот несчастные случаи? — робко попросил эльф.

— Конечно, вот, бери пока один флакон, а потом я дам тебе еще. — Северус передал домовику зелье.

— Спасибо, спасибо, спасибо, добрый сэр Северус! — с благодарным визгом эльф пропал.

Северус посидел еще, хмыкнул и пошел в подземелья. Похоже, послеобеденная мерзкая шалость гриффиндорцев не будет осуществлена. Как же вытянутся у этой четверки рожи, когда ничего не произойдет.

* * *

Как и следовало ожидать, Мародеры были сильно разочарованы неудавшейся шалостью с петардой. По их замыслу, слизеринцы должны были отделаться ожогами средней тяжести, ведь петарды по инструкции никогда не взрывают внутри помещений, они разбрасывают во все стороны горючую смесь, которая, попав на одежду, прожигает ее и кожу и которую не затушить Агуаменти. Про то, что среди слизеринцев есть и девочки — они про такие мелочи не думали, естественно.

Но, конечно, их деятельная натура не смогла перенести поражения и на следующем, совместном со Слизерином, уроке Гербологии они отыгрались на Снейпе. Мадам Спраут объявила, что второкурсники будут пересаживать молодые мандрагоры и раздала всем наушники, чтобы не повредить уши — визг мандрагор, даже маленьких, был чреват, в лучшем случае временной глухотой, в худшем — разрывом барабанных перепонок и последующим длительным лечением.

Северус как раз осторожно вынул из маленького горшка юную, истошно визжащую мандрагорку и, держа ее в одной руке, потянулся к большей посудине, когда почувствовал, что наушники покинули его голову. Ужасный крик резанул по ушам, он инстинктивно зажал свободной рукой левое ухо, но правая была занята растением. Давление на беззащитное правое ухо достигло предела и он почувствовал, как по шее стекает что-то теплое. Все-таки ушная перепонка лопнула, и он оглох на одно ухо. Резко повернувшись, он заметил, как ехидно улыбались Блэк с Поттером, помахивая палочками, а над его головой парили поддерживаемые Левиосой наушники. Но мадам Спраут, к счастью, не была так пристрастна к любимцам Дамблдора и Минервы, наоборот, она таила обиду на высшее руководство школы за своих хаффлпафцев и, поэтому, никогда не спускала Мародерам их шалостей, за что те недолюбливали ее. Флитвик, в силу своего добродушного характера вообще почти не наказывал ни один из факультетов, а Слагхорн трусливо поддерживал политику директора, и мало обращал внимания на своих змеенышей.

Разъяренная Спраут сняла с Гриффиндора пятьдесят баллов, назначила хулиганам неделю отработок у себя, а ее отработки отличались особой жестокостью — мальчики должны были носить и разбрасывать весьма пахучий драконий навоз вручную, без магии и перчаток. Северуса же Эйвери повел в Больничное крыло, где причитающая Помфри закапала ему в ухо едкого Зелья, наказав приходить каждый день в течение недели.

Снейп рвал и метал. Эти проделки, регулярно выводившие его из строя, а порой укладывавшие на несколько дней в койку в Больничном крыле жутко мешали его учебе и научным изысканиям. Но он привык отвечать ударом на удар, короткая, полная суровых испытаний жизнь научила его принципу «Око за око, зуб за зуб», а при его мстительном и вредном характере отплатить обидчикам, хотя и не сразу, удавалось всегда. Он усмехнулся: значит, мандрагоры… Ну что ж, он тоже удивит любезных Мародеров этими восхитительными созданиями, и он знает, кто ему поможет!

Следующий день Северус провел в своей лаборатории, варя Универсальный бальзам. Когда зелье было готово, он позвал Джимси. Эльф тут же материализовался буквально из воздуха. Маленькое создание, весело подпрыгивая, вручило мальчику большой бумажный пакет с печеньями и пирожными, предусмотрительно захваченными из кухни. Взамен эльф получил несколько флаконов с нежно-зеленым густым зельем, которые благоговейно спрятал куда-то в складки своего чистенького белого полотенца.

— Спасибо, спасибо, мистер Снейп! Что еще Джимси может сделать для вас? Пожалуйста, только попросите!

— Джимси… понимаешь, я тут с первого курса воюю с одними придурками… они из Гриффиндора, знаешь их, наверное, Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю.

— Да, да, сэр, Джимси знает, его друзья-домовики убираются в гриффиндорских спальнях и часто жалуются на нерях-мальчишек со второго курса. У одного все белье и одежда в шерсти и грязи, а другой, маленький и толстенький, постоянно ест в постели и у него простыни всегда запачканы соусом и шоколадом. Ужас просто, какая невоспитанность, не то что в слизеринских спальнях. (п/а: да, да, это эльф-слизеринец! А вы как думали, что все эльфы — Добби?).

— Ну так вот, они и вчера мне подстроили пакость — сорвали с меня наушники на уроке Гербологии и из-за крика мандрагоры я оглох на одно ухо. Ну, и я хотел бы отплатить им тем же. Ты не мог бы взять парочку мандрагор из теплиц и положить им под одеяло, но так, чтобы никто не узнал, кто это сделал. Не хочу, чтобы тебе ненароком попало…

— Да, молодой мистер Снейп, Джимси может сделать так, что никто из волшебников не вычислит магического следа домовика, мы может делать так, что нашу аппарацию невозможно отследить, а Веритасерум на домовиков не действует, поэтому никто и не узнает. Я сделаю это для вас, мне не нравится, что вас обижают эти мальчишки. Спасибо вам за бальзам, всем нашим домовикам очень понравился, и они смиренно просили еще!

* * *

После сытного ужина четверка Мародеров, набив карманы пирожками и сэндвичами, направилась в свою гостиную. Проведя пару часов за болтовней и небрежным написанием эссе и домашних работ, гриффиндорцы отправились спать. Питер плюхнулся на свою кровать, выкладывая прямо на покрывало масленые пирожки и бутерброды с кетчупом, и вытирая жирные руку о край простыни. Болтая о всякой ерунде, в том числе и о квиддиче, Блэк с Поттером одновременно откинули покрывала с кроватей.

Молодые мандрагоры, уютно дремавшие в тепле и в темноте под толстыми шерстяными накидками, мигом проснулись и пронзительно заверещали от негодования на самых высоких ульразвуковых тонах. Питер от неожиданности свалился под кровать, все его пирожки посыпались на него сверху, Блэк с Люпином, схватив мандрагор, нелепо носились по спальне, не зная, как заткнуть им рты. Поттер уже валялся в отключке, оказавшись чересчур восприимчивым к пронзительным звукам. В суматохе открыв окно, мальчишки выкинули несчастных мандрагор на улицу, но было уже поздно, все четверо оглохли, а Петтигрю с Поттером еще и пришлось приводить полчаса в чувство.

Спраут, обнаружив пропажу своих драгоценных питомцев, яростно сцепилась с МакГонагалл, доказывая, что эти негодники пробрались в теплицы и украли ее дорогих мандрагорок для своих мерзких проделок, ведь все преподаватели прекрасно знают, какие выходки числятся за любезными гриффиндорцами, и в гневе сняла с факультета еще 50 баллов, потому что Макгонагалл, как ни старалась, не смогла доказать обратного — как мандрагоры из теплиц оказались в совершено противоположном конце Хогвартса — в Гриффиндорской башне. Мародеры же, оглохшие и деморализованные, ничем не могли помочь своему декану.

Джимси, пробравшись в спальню к слизеринцам, с ноткой скрываемого торжества, доложил об успешно выполненной операции, Снейп с друзьями, сидя за столом, весело смеялись и с аппетитом поедали принесенные домовиком шоколадные эклеры и слойки с яблоками…

Поттер с недовольной физиономией вылез из думосбора. Насупившись, он сверлил профессора знаменитыми лягушачьими глазками.

— Им же было очень больно и плохо! Это жестоко, и подло было лишать Гриффиндор баллов за то, чего они не делали.

Cнейп скептически усмехнулся.

— На войне, как на войне, Поттер! Подло было лишать меня слуха в отместку за неудавшуюся пакость. А вы так ничего и не поняли и понимать не собираетесь. Занятие окончено, можете быть свободны до понедельника. Вон из кабинета.

И негодующий и бурчащий недовольно под нос Гарри Поттер уныло отправился в Гриффиндорскую башню...

Авторство Киллера 002

… Уже по традиции Гарри, после занятий Окклюменцией, в которой он так и не преуспел, судя по словам Снейпа, по причине лени и разгильдяйства, опустил лицо в думосбор. Просмотр воспоминаний получался у него гораздо лучше…

* * *

… Господа Мародеры искренне считали, что если они не сделают какую-нибудь гадость слизеринцам, независимо от того, есть на то основания или нет, то день прожит зря. Но обед давно прошел, уроки закончились, а подловить никого из змеек так и не удалось. Внезапно Сириуса осенило:

— Завтра же контрольная работа по Чарам! Нюниус наверняка торчит в библиотеке. Он и так из нее не вылезает, а перед контрольными вообще там живет, — Сириус заржал, довольный шуткой. Остальные подхватили, не подумав, что им самим неплохо бы подготовиться.

— Что ему делать, кроме как за книжками чахнуть, — хохотнул Сохатый, считавший посещение библиотеки уделом таких, как Снейп, в то время как настоящие парни играют в квиддич и кадрят девчонок.

На том и порешили. Через полчаса четверка Мародеров притаилась в стенной нише в расчете на то, что Снейп пойдет в подземелья по этому коридору, мимо них, это был единственный путь. Еще через четверть часа библиотека закрылась и последний посетитель, которым, как и следовало ожидать, оказался Снейп, вышел, нагруженный стопкой книг, закрывавшей обзор. Он шел медленно, не смотря под ноги из-за толстенных томов и, запнувшись о растянутую у самого пола магическую невидимую веревку, упал, выронив из рук ношу. Правда, время, проведенное бок о бок с Мародерами, не прошло даром — несмотря на ушибленные локти и колени, Северус моментально вскочил на ноги и выхватил палочку. Но предпринять никаких действий не получилось — из-за угла послышались чьи-то шаги и голоса. Не желая быть застигнутыми на месте преступления, четверка гриффиндорцев поспешила ретироваться. Но когда трое уже скрылись на лестнице, Поттер, стоя в дверном проеме, обернулся и запустил напоследок в Северуса, который уже опустил палочку и теперь собирал разлетевшиеся по полу книги, заклятием Коньюктивитус. Затем гадко ухмыльнулся и поспешил к друзьям.

Добравшись до гостиной Слизерина, где его встретили Мальсибер и Эйвери, Северус задался вопросом, как привести себя в порядок. О том, чтобы идти завтра на занятия в подобном виде, с отекшими красными слезящимися глазами, и речи быть не могло. Как назло, зелий, снимающих эффект от Коньюктивитуса, у Северуса в наличии не было — невозможно предусмотреть все. Хотя в последнее время Северусу все чаще приходило в голову, что при таких частых контактах с гриффиндорцами ему нужен небольшой аптечный склад. К мадам Помфри идти не хотелось, зачем выносить на люди последствия очередной стычки, тем более, это не самое страшное, что случалось за время обучения, бывали вещи и похуже. К счастью, Мальсибер пришел на помощь:

— Позови Джимси. Помнишь, того эльфа, который нам помог. Пусть принесет нужные зелья. Они должны быть в запасниках у мадам Помфри. Или у Слага, хотя вряд ли. Тебе же немного совсем надо, закапать разочек и все. Никто ничего и не заметит! Закапаешь, а потом Джимси пусть отнесет все обратно.

Так и сделали. Эльф явился по первому же зову и через несколько минут вернулся с флакончиком капель. Северусу потребовалось по три капли на каждый глаз, так что убыль была практически незаметна, и Джимси отнес пузырек обратно в Больничное крыло.

Глаза стали потихоньку приобретать прежний вид и слизеринцы решили обсудить дальнейшие действия, потому что никто не собирался оставлять Мародеров безнаказанными, тем самым поощряя на новые выходки. Нет, эти гриффиндорцы сами напросились, так пусть теперь и не обижаются, когда их самих выведут из строя!

Матч Гриффиндор — Хаффлпафф должен состояться через неделю. Этого времени Северусу должно было с лихвой хватить на добычу ингредиентов и приготовление зелья. В следующий раз гриффиндорцы хорошенько подумают перед тем, как задирать змеек.

С самого утра Хогвартс гудел, как пчелиный улей. Сегодняшний матч должен был решить, кому достанется Кубок по квиддичу. Гриффиндорцы были в приподнятом настроении, уверенные в своей безоговорочной победе. А хаффлпаффцы хоть и не кичились перед другими, но все болели за свою команду, просто не считая нужным сообщать об этом всей школе.

Снейпу, Мальсиберу и Эйвери опять пришлось прибегнуть к помощи Джимси и в результате свежеприготовленное зелье оказалось аккурат в бокалах Мародеров. Оставалось только ждать. Благо, зелье не имело запаха, и было почти безвкусным, поэтому четверка гриффиндорцев благополучно выпила свой тыквенный сок, абсолютно ничего не заметив. Северус только хмыкнул. Уж он-то никогда не допустил бы подобного и всегда смог бы обнаружить инородную примесь в бокале. Но Мародеры, очевидно, не считали такие знания достойными внимания, да и Зелья никогда не были их любимым предметом. Сегодня их невежество должно сыграть с ними злую шутку.

Едва начался матч, стало понятно, что с главной звездой гриффиндорской команды, Джеймсом Поттером, творится что-то неладное. Самовлюбленный идиот, который очень гордился своим умением держаться на метле и не упускал ни одной возможности покрасоваться перед зрителями, сегодня вел себя до странности неуверенно и скованно. Он не только не пытался забросить квоффл в ворота противника, но вообще, казалось, старался совершать поменьше телодвижений, в результате болтаясь на метле, словно куль с мукой. Красно-золотая трибуна возмущенно орала и свистела, но Поттер не обращал на это никакого внимания. Его закадычный дружок Блэк, обычно шумевший и кричавший громче всех, тоже был подозрительно тихим.

Хаффлпаффцы не собирались упускать такую возможность и уже через пятнадцать минут после начала матча вели с существенным преимуществом. Когда объявили перерыв, Поттер первым приземлился и, никого не слушая, покинул поле, так и не вернувшись после окончания перерыва, в результате чего Гриффиндор лишился одного из охотников и играть стало весьма проблематично. Северус с друзьями весело переглянулись: вслед за Поттером с трибун исчезли и остальные Мародеры. Слизеринцы незаметно поднялись со своих мест и направились в замок. Обнаружить Мародеров не составило труда — они не ушли дальше туалета на первом этаже. Стоя у двери, можно было отлично понять, что происходит, не заглядывая внутрь.

— Эти чертовы нарывы у меня по всему телу, — громогласно жаловался Поттер. — Мне больно не только сидеть, а даже стоять. Я еле натянул форму, думал, взвою. Не знаю, что со мной, вроде, ничего такого не ел.

— Просто ужас, — это уже Блэк. — По всему телу эта зараза, только на лице нет, знаете, как будто назло, будто пытка какая-то, что с виду все нормально, а на самом деле пошевелиться невозможно. Прав Сохатый, ни сесть, ни лечь. У меня нарывы даже на пояснице и на заднице, в туалет лишний раз не сходишь, — добавил Блэк уже тише. — Вы как хотите, а к мадам Помфри я не пойду! Еще чего не хватало, показывать волдыри на заднице. И не только там…

Снейп, Мальсибер и Эйвери, посмеиваясь, пошли в подземелья. Они-то знали, что зелье, которое выпили Мародеры, чрезвычайно противно тем, что нарывы, появляющиеся после его употребления, крайне болезненны и тяжело поддаются лечению, так что даже если Мародеры и пойдут в Больничное крыло, их «украшение» не пройдет минимум три-четыре дня. А если они послушаются Сириуса, то промаются недели две. Зато, может быть, хоть это угомонит их на время…

Матч завершился безоговорочной победой хаффлпаффцев. Заслуженной победой, потому что они упорно тренировались весь год и прикладывали все усилия для достижения своей цели. Поэтому Кубок по квиддичу перекочевал в кабинет профессора Спраут, а гриффиндорцы потом долго предъявляли претензии к своему охотнику и требовали внятных объяснений, которых так и не получили.

* * *

… Гарри вынырнул из думосбора красный и злой:

— Вы украли победу у Гриффиндора! — выплюнул он Снейпу в лицо, но тот лишь безразлично пожал плечами, показывая, что нисколько не интересуется претензиями Поттера. Мальчишке ничего не оставалось, как покрепче стиснуть зубы — вестись на его нападки профессор явно не собирался. Да и сказать по существу Поттеру, увы, было нечего.

Авторство Киллера 001

— Поттер, я говорил директору, что в вас нет способностей к столь тонкой науке, как Окклюменция. Что вы мне доказываете раз за разом! Это бесполезно, вы совсем не стараетесь. Что ж, тогда займемся более приятными вещами — прошу на очередной сеанс к думосбору!

* * *

В Хогвартсе занимался новый день. В сырых и мрачных подземельях, в спальне мальчиков 4 курса, Северус Снейп, вставший очень рано, торопливо одевался, поеживаясь от холода. Он вчера пообещал после ужина профессору по УЗМС Кеттлберну прийти помочь с лечением поранившегося гиппогрифа. Рассовав по карманам старенькой мантии пузырьки со своим Универсальным бальзамом, которым он теперь снабжал всех хогвартских эльфов и питомцев Кеттлберна, подросток неслышно выскользнул за дверь.

Главные двери были уже открыты — привратник Аргус Филч вставал очень рано. Он как раз находился в вестибюле, возле песочных часов факультетов. Северус мельком глянул на камушки — Слизерин шел почти наравне с Рейвенкло, их догонял Гриффиндор, который как раз накануне выиграл у воронов со счетом 180 — 270. К нему подбежала миссис Норрис и принялась с мяуканьем тереться об его ноги. Снейп засмеялся, нагнулся и погладил ее.

Холодный утренний воздух заставлял идти быстрее и вскоре Северус уже подходил к просторному загону с гиппогрифами, возле которого его поджидал пожилой профессор. На Кеттлберна иной раз было жутковато смотреть — у него не было нескольких пальцев на руках, по поводу отсутствия их среди студентов ходили разные устрашающие слухи — одни утверждали, что их пооткусывали келпи, которых он в молодости пытался отлавливать, дабы создать популяцию в Хогвартском озере, другие — что Кеттлберн очень любил носить кольца на пальцах, но их также любили и нюхлеры, которые разплодились в Запретном Лесу. Хромота профессора объяснялась ушлыми учениками тем, что тот по рассеянности неоднократно наступал на акнерысов, которые обожают кусать магов за ноги.

В общем, насчет своих увечий профессор много не распространялся, любопытных быстро заворачивал волшебной фразой «Десять баллов с Гриффиндора, Хаффлапафа и так далее», а предмет свой знал прекрасно и очень любил, хотя и признавался Северусу, что преподавать становится все труднее, и на его место нужен бы человек посильнее и повыносливее.

— Доброе утро, профессор! Какой из гиппогрифов поранился?

— Ааааа… Здравствуй, Северус, молодец, что пришел, я думал, ты не проснешься так рано.

— Я ведь обещал, да и жалко животное… — ответил подросток.

— В общем-то, это еще совсем детеныш… Всего 14 месяцев от роду, переднюю ногу где-то зацепил, рана большая, надо бы смазать и перебинтовать. Ну, давай займемся им!

Они вошли в просторный загон и направились к небольшой группе, состоявшей из четырех особей — трех взрослых и одного небольшого жеребенка серо-серебристой масти со странными и непривычными зелеными, а не желтыми, как у всех гиппогрифов глазами. Кеттлберн и его юный помощник почтительно склонились перед семьей гиппогрифов и те через несколько секунд благосклонно ответили вежливым поклоном.

— Вот, знакомься, черный — Аид, рыжая — Персефона, еще один черный с белым пятном на груди — Уран, а маленький — Протеус, мой любимец!

— Они чудесные! И такие умные! — восхищенно произнес Северус.

— Да, это верно! Гиппогрифы одни из самых умных волшебных животных! Очень гордые и независимые создания, доверяют только добрым и умным магам. Они чувствуют эмоции и понимают слова по их звучанию и тембру — уж враждебность или оскорбление сразу различат и поймут. И не простят обидчика. И они чувствуют, когда их боятся. Так что тебе нужно быть хладнокровным и спокойным, чтобы твой страх и недоверие не раздражали их.

Северус опустился на колени и осторожно протянул руку к пораненной лапе. Протеус склонил голову, внимательно разглядывая его и вдруг осторожно ткнул подростка мощным клювом в щеку. Тот засмеялся и с облегчением взялся на работу: осторожно очистил рану от мусора, и, наложив толстый слой бальзама, наколдовал магические бинты, плотно обвившие покрытую перьями переднюю ногу.

— Молодчина, Северус! Очень аккуратная и профессиональная работа! Может, мне рекомендовать тебя на свое место по окончанию Хогвартса? — предложил, довольный результатом, Кеттлберн.

— Нет, сэр, спасибо, но я собираюсь поступать в магический Оксфорд или Сорбонну. Попытаюсь выиграть грант, у меня есть на уме несколько зелий, которые надо разработать и сварить, а потом предоставить на суд приемной комиссии, может, получится, потому что таких денег на учебу у меня нет…

— Ну да ладно, но если что — обращайся, буду пока держать место для тебя, — пообещал профессор. — А сейчас, 20 баллов Слизерину за отличную работу и увидимся сегодня на уроке, Северус!

* * *

После обеда слизеринцы дружной толпой направились к большой лужайке неподалеку от Запретного Леса.

— Фу, сегодня Уход с грифами, — проворчал Мальсибер. — И какого баньши МакГонагалл вечно ставит нас с Гриффиндором, почему не с Рейвенкло? Мы с ними никогда не конфликтуем так, как с этими недоумками. Держу пари, сегодня на уроке они опять что-нибудь выкинут, и будет очередная потасовка, как на прошлом уроке, когда они вымазали нашим девчонкам волосы в слизи флоббер-червей. И нам же еще и попало, когда мы попытались заступиться и заклясть их! Где справедливость? В тот раз не мы первые начали! Но все равно, слизеринцы всегда и во всем виноваты, а все почему? Потому что, видите ли, нам всем прямиком дорога в Пожиратели… А я, может, сразу после Хогвартса пойду учиться у гоблинов изготовлению артефактов? Но не доказывать же это всем и вся!

— Ладно, Терри, не ворчи! Все равно же им ничего не докажешь! Они-то всей толпой отправятся поступать в авроры, а кто не аврор — тот однозначно не крут, а если еще и со Слизерина… ну сам знаешь.

Четверокурсники, разговаривая, подошли к месту проведения занятий.

— Сегодня мы изучаем гиппогрифов. Они относятся к cложным существам категории ХХХ*, поэтому будьте предельно осторожны и внимательны и слушайте все, что я вам говорю! Разбейтесь на пары и выберите себе по особи, подходите медленно и спокойно, на расстоянии 5-6 футов остановитесь и низко поклонитесь, глядя гиппогрифу прямо в глаза — ни в коем случае не отводите глаз! Если гиппогриф ответит, смело подходите, если нет — осторожно отступайте назад! Не говорите громких и оскорбительных слов в их адрес и не бойтесь! Начали! — скомандовал профессор. — Мистер Снейп, вы будете опекать вот этого серого жеребенка.

Снейп кивнул и смело вошел в загон. Протеус встрепенулся при виде него и радостно захлопал огромными крыльями, осторожно наступая на раненную лапу.

Остальные ученики, разбившись на пару и тройки, разбрелись по загону, выбрав себе понравившихся животных и пытаясь установить с ними дружественные отношения. Мародеры облюбовали себе, конечно же, самые большие и красивые экземпляры — Аида и Урана. Деметра раскланивалась с Лили Эванс и Мери Макдональд. Северус исподволь наблюдал за четверкой гриффиндорцев, потому что всегда ожидал от них гадости и его ожидания почти всегда оправдывались. Странно, но Уран не захотел поклониться Люпину и Петтигрю, он фыркал и косился на них огромным желтым глазом, недовольно переступая когтистыми лапами, покрытыми блестящими черными перьями. Гриффиндорцы поспешно попятились и отошли к преподавателю.

Поттер с Блэком восхищенно гладили невозмутимого Аида по груди, не доставая до головы, а тот, судя по его недовольному виду, вовсе не жаждал поглаживаний, свысока глядя на человеческих детенышей.

— Лили, Лили! — громким шепотом позвал Северус, которого Протеус подталкивал головой, побуждая продолжать почесывания его макушки. — Иди ко мне, Протеус тебя не тронет! Смотри, какая у него красивая масть!

Лили, оставив подружку, подошла к другу и, поклонившись гиппогрифу, тоже стала поглаживать его и ворковать над очаровательным существом. Черная и рыжая головы склонились друг к другу, послышалось приглушенное фырканье и хихиканье.

Поттер вот уже несколько минут, прищурив глаза, ненавидяще наблюдал за парочкой. Наконец он не выдержал.

— Эй, Сопливус, смотри, как бы тебе ноги не отдал твой питомец! Как раз в вашем вкусе — тварь слизеринских цветов — серое с зеленым, как на заказ!

А кто же счастливые родители этого убожества? Мне очень любопытно, какого же цвета они? И, ах, у него лапка больная! Жаль, что не обе!

Лили нахмурилась и велела Поттеру заткнуться.

— А ты, Эванс, до каких пор ты будешь якшаться с этим сопливым ничтожеством? Ты гриффиндорка, ты даже близко не должна подходить к этому, этому… будущему Пожирателю! Он же просто мерзкий, отвратительный слизеринец! — Поттера уже несло и заносило, но остановиться он не мог — злоба захлестывала его, а вид стоящих рядом Лили и Снейпа доводил до белого каления. Он не замечал, что окружающие молча смотрят на него.

Внезапно Протеус вскинулся на дыбы и заметался, беспорядочно кружа на месте и размахивая крыльями, Лили с Северусом были повалены на землю и с трудом увернулись от задних ног с копытами. Кеттлберн подбежал к испуганному гиппогрифу и с трудом успокоил его, накладывая на того усмиряющие заклятья. Затем помог подняться испуганным подросткам. Пока он приводил их в порядок, очищая их мантии от грязи, сзади раздался шум и крик — это Уран и Аид злобно наступали на Поттера с Блэком, толкая их мощными клювами и бросая друг к другу огромными крыльями как мячики. Подростки пытались вырваться, но каждое их движение блокировалось — удрать не удавалось.

Наконец, они были загнаны в угол загона и расправа, казалось, была неминуема, если бы не преподаватель, отвлекший животных с помощью лакомства в виде тушек кротов и хорьков. Напуганные, дрожащие и местами поцарапанные горе-герои проскользнули между бревнами ограды на четвереньках и повалились на траву, не веря, что опасность миновала.

Разъяренный Кеттлберн тут же послал Патронуса-Гризли к МакГонагалл с просьбой немедленно подойти к месту урока. Осмотрев несчастного жеребенка, он обнаружил несколько игл дикобраза, впившихся в спину гиппогрифа. Оказалось, что Блэк, сперший их на уроке у Слагхорна, заклинанием заставил иглы вонзиться в кожу, с целью напугать Протеуса, и надеясь, что тот взбесится от боли и затопчет Снейпа. То, что рядом стояла Лили, его не очень волновало. Все улики были предоставлены МакГонагалл, которая, поджав губы, вынуждена была снять с хулиганов по 50 баллов за срыв урока, неуважение к преподавателю и гиппогрифам и попытку покушения на студента другого факультета. Кеттлберн, кроме прочего, назначил еще две недели отработки у себя убирать навоз вручную.

Ревнивая выходка Поттера и его подельника Блэка обернулась против них самих — гриффиндорцы в кои-то веки солидарно не разговаривали с ними, раздосадованные потерей ста баллов, с помощью которых они надеялись все-таки получить Кубок школы.

Снейп в течение недели ходил к Протеусу, старательно ухаживая за ним и к концу лечения удостоился от стаи великолепных черных, рыжих и серебристо-серых перьев в подарок, которые прекрасно держали чернила и стоили весьма недешево в магазине канцелярских принадлежностей в Хогсмиде.

* * *

… Поттер вынырнул из думосбора, насупленный и хмурый. Он поверить не мог, что гиппогрифы могли так поступить с его обожаемыми отцом и крестным. Ведь на третьем курсе эти создания вовсе не жаловали Малфоя и слизеринцев, а тут… Странные все же существа, совсем не разбираются в людях! Разве можно доверять и дружить со слизеринцами?

Вера Поттера в гиппогрифов сильно пошатнулась. А мама? Как она могла стоять и смеяться вместе с противным профессором. Из-за него и она чуть было не пострадала! Вот зачем ему нужно было звать ее к себе? И Гриффиндор опять потерял кучу баллов — понятно, почему они не могли завоевать Кубок школы — все из-за этого Снейпа...

Профессор, читавший все его мысли по физиономии, даже не утруждаясь Легиллименцией, скептически усмехался.

— Не знаю, как вас учил Хагрид, Поттер, но в наше время гиппогрифы были более разборчивы и пристрастны, если вы понимаете, о чем я! А теперь марш в Гриффиндорскую Башню! И занимайтесь! Окклюменция — не такая простая наука, как Уход за Магическими животными, а я — не Хагрид, и плясать вокруг вас не стану!

И Гарри, обиженный на всех гиппогрифов Запретного леса, поплелся к своим друзьям.

* — умелый волшебник может справиться (из книги Дж.Роулинг "Волшебные твари и где их искать"

Авторство Киллера 002

… После очередного неудачного безрезультатного урока, Снейп привычным жестом пригласил Поттера к думосбору и мальчишка, недовольно покосившись на профессора, нехотя нырнул в воспоминания…

… Северус не любил Трансфигурацию главным образом потому, что это был сдвоенный урок Гриффиндора и Слизерина, поэтому нельзя было рассчитывать на то, чтобы заниматься в спокойной обстановке. Вообще-то, все обычно вели себя тихо, опасаясь гнева МакГонагалл, которая требовала абсолютной тишины, и идеального поведения, но Мародеры старались за всех остальных разом. А поскольку они были любимчиками у своего декана, которая и не скрывала этого факта, то унять их было крайне сложно, да и хватало внушений ненадолго — уже через десять минут Поттер или Блэк готовились исподтишка сделать какую-нибудь новую гадость слизеринцам, пока МакГонагалл не видит. Или, скорее, не хочет видеть. Нынешний урок не стал исключением. Почти все время Поттер и Блэк провели, увлеченно шепчась о чем-то друг с другом. Северус сразу понял, что это не к добру — так Мародеры вели себя, когда замышляли особенно мерзкую каверзу. Про себя Северус отметил, что надо быть вдвойне осторожнее и предупредить Мальсибера и Эйвери, чтобы не ходили сегодня по замку в одиночку. Мародеры, судя по их ухмылкам, явно не успокоятся, пока опять не напакостят кому-либо.

Когда прозвенел звонок с урока, Поттер с Блэком нарочито медленно стали собирать вещи, явно желая по каким-то причинам задержаться и выйти из класса последними. Северус, уже достаточно хорошо успевший изучить этих типов, понял, что они рассчитывают выйти незаметно, так, чтобы их никто не увидел, увязаться за кем-то из слизеринцев и, улучив подходящий момент, ударить со спины. Обычно все происходило именно так, и Северус был уверен, что сегодняшний день не станет исключением. Поэтому Снейп поспешил поскорее собрать вещи, совершенно не горя желанием встречаться с Мародерами — они изрядно надоели ему, а по сути, и многим другим ученикам, своими неуемными и, подчас весьма жестокими, выходками.

Трансфигурация была на сегодня последним уроком, поэтому Северус, не теряя времени, отправился в библиотеку. Он почти дошел, когда из-за угла показался Бертрам Обри, слизеринец, учившийся курсом младше Северуса. Это был тихий, скромный мальчик, и Снейп иногда помогал ему с заданиями по Зельеварению, которое тяжело давалось Обри. Но день сегодня явно был неудачный — откуда ни возьмись, на горизонте появились Поттер и Блэк. Не иначе, как были под мантией-невидимкой, подумалось Северусу. Он не успел ничего понять и предпринять, потому что через секунду глаза ослепила сиреневая вспышка и Снейп с ужасом увидел, как голова Обри начинает стремительно увеличиваться в размерах.

— Сохатый, мы промазали! Вот черт! Ладно, пошли отсюда, — Блэк уже думал, как поскорее унести ноги. Очевидно, данное заклинание предназначалось Северусу, но, то ли Поттер действительно промахнулся, то ли что-то напутал, но голова Обри увеличилась раза в два, не меньше.

Но уйти безнаказанными Мародерам не удалось — на шум из библиотеки вышла мадам Пинс, и, увидев Обри, ужаснулась:

— Что здесь происходит?! Мистер Снейп, немедленно проводите своего товарища в Больничное крыло. А вы, мистер Поттер и мистер Блэк, живо пойдемте со мной, я вызову профессора МакГонагалл.

Вечером, после того, как мадам Помфри вернула голове Обри нормальные размеры и они со Снейпом вернулись в гостиную Слизерина, Мальсибер рассказал, как Мародеры в этот раз не сумели отвертеться и заработали две недели отработок с Филчем.

— Это на них не подействует. Сколько раз им назначали отработки, но потом все начиналось по новой. И с каждым годом все хуже и хуже. Им эти отработки — просто плюнуть. Две недели, а потом можно браться за старое, — хмуро заметил Обри.

А Снейп про себя решил, что дело зашло действительно далеко, и в этот раз Мародеры получат достойный урок, чтобы почувствовать себя в чужой шкуре, если они этого не понимают и с такой легкостью раскидываются подобными заклинаниями. А заклятье, примененное к несчастному Обри было весьма и весьма незаконным. И за это наказали лишь отработкой! Воистину, слепоте МакГонагалл можно позавидовать. Если бы это заклятье использовал кто-то из них, слизеринцев, тут же бы поднялся вой, что они применяют Темную Магию.

Снейп уже давно работал над изобретением новых заклинаний. Теперь, глядя на Обри, он решил отплатить Мародерам их же монетой, но так, чтобы на этот раз они не отделались так просто. Полтора месяца понадобилось Снейпу для изобретения заклинания Сaput crescit pepo. По замыслу создателя, головы у Мародеров должны были не только раздуться, как у Обри, но и получить оранжевый оттенок, став похожими на тыквы Хагрида. А поскольку заклинание было авторским, то и распознать его было не так легко, а уж отмены и вовсе не было. Северус замкнул заклинание не на вербальную отмену, а на определенный срок действия — на одни сутки. Он надеялся, что после подобного Поттер и Блэк всерьез задумаются над своими «шутками».

На Истории магии все, как обычно, спали или занимались своими делами. Профессор Биннс не обращал внимание на учеников, продолжая монотонно бубнить о своем, а ученики не обращали внимания на профессора. Снейп с Мальсибером и Эйвери, которые были посвящены в план наказания гриффиндорцев, решили этим воспользоваться. Улучив момент, когда Блэк болтал с Люпином, а Поттер по-павлиньи красовался перед Эванс, Северус, сидевший на другом конце класса, незаметно поднял палочку и прошептал слова заклинания. Через секунду на половине гриффиндорцев поднялся девичий визг, а затем смех, крики и ругательства.

Головы Поттера и Блэка мало того, что непомерно раздулись, но и стали ярко-оранжевого цвета. Точно тыквы! И гриффиндорцы, и слизеринцы хохотали до слез. А вот Мародерам, которые веселились, глядя в свое время на Обри, сейчас явно было не до смеха. Тяжелые головы тянули вниз, и их приходилось поддерживать обеими руками. Они попробовали воззвать к профессору Биннсу, но тщетно, тот даже не посмотрел в их сторону, продолжая лекцию. В конце концов, пострадавшие под гогот аудитории вылетели в коридор. Северус с друзьями узнали потом, что мадам Помфри была в замешательстве и ей так и не удалось вернуть гриффиндорцам первоначальный облик. Обри смотрел на Снейпа с благодарностью, а произошедшее стало достоянием и темой для оживленных разговоров всех четырех факультетов и студенты еще долго со смехом вспоминали эту историю, к огромному неудовольствию самих «пострадавших»…

… Гарри вынырнул из думосбора красный и злой. Он сжимал кулаки, а на скулах двигались желваки. Было видно, что мальчишка заходится от злобы. Не говоря ни слова, он выскочил из комнаты, а Снейп усмехнулся — Поттер выглядит комично и нелепо в своей ненависти, ничего больше. Поттеру следовало бы не злиться на него, а научиться ставить себя на место пострадавшего, чтобы понять, что чувствовал тот, над кем так зло шутили его любимые родственнички!

А тыквы получились действительно, отличные, лучше выращивал только Хагрид на своих грядках!

…Поттер, потирая колени, с недовольным видом вставал с пола.

— Профессор Снейп, если у меня не получается, может, вообще тогда не стоит заниматься?

— Ну почему же, мистер Поттер! Как я могу отменить занятия, назначенные самим директором! Да меня уволят после такого самоуправства! А что скажут ваши крестный и Люпин, если я брошу учить вас ограждать свой разум от Того-Кого-Нельзя-Называть? Ведь эта блохастая шавка Блэк первым прибежит и начнет обвинять меня в том, что я подвергаю вашу жизнь опасности. Так что, мистер Поттер, ничего не выйдет — вы будете ходить ко мне и заниматься. И очень усердно! Так, на сегодня занятия Окклюменцией закончены, вечером перед сном обязательно очищайте сознание. Ну а теперь — ваше любимое занятие! Подглядывание в чужие думосборы — прошу!

* * *

Северус из подземелий поднялся в холл. Сегодня он с профессором Слагхорном должны были отправиться в Запретный лес в сопровождении Кеттлберна, чтобы попытаться найти очень редкий серебристый мох, выбрасывающий черные круглые споры один раз в пять лет и являющийся очень важным компонентом в Напитке живой смерти и Феликс Фелицисе. Обычно так называемое цветение-выбрасывание спор происходило в ночь на третий день после Бельтана, то есть в ночь на четвертое мая. Слагхорн, одетый в легкую фиолетовую накидку с серой оторочкой и капюшоном, стоял возле входной двери, болтая о чем-то с привратником Филчем.

— О, вот и мой юный талантливый ученик подоспел. Ну что ж, Аргус, пожалуй, мы отправимся. Вернемся посреди ночи, скорее всего, так что ждите нас, чтобы мы не остались ночевать на улице!

Важный, внушительный пузатый Слагхорн прошествовал к выходу, сопровождаемый высоким худым подростком в черной старенькой мантии. Всю дорогу до места встречи на опушке Запретного леса с профессором УЗМС, они вели увлекательную беседу о способах применения оранжевых лишайников и сушеных мухоморов в Приворотных Зельях. В свете неполной луны, трое магов углубились в дебри самого древнего леса магической Британии.

Пройдя все кордоны, они выбрались на небольшую полянку, заросшую огромными многовековыми деревьями, на коре которых произрастал вожделенный мох. Через полчаса началось спороотделение — это было сказочное зрелище. От толстых шершавых коричневых стволов, покрытых темно-серыми бесформенными кляксами отделялись маленькие серебряные диски, которые парили в воздухе на трех продолговатых полупрозрачных крылышках, спустя некоторое время они с тихим шумом лопались, выпуская на свободу черное круглое семя, которое медленно падало на землю, стремясь закопаться в рыхлую влажную землю. Вот эти семечки и нужно было попытаться поймать в большой сачок, магически сплетенный из прочной паутины акромантулов — в противном случае споры норовили прорвать ткань сачка и вырваться на свободу. Увлекшийся поимкой многочисленных спор, Северус отделился от своих учителей и углубился в чащу леса, далеко уйдя от полянки. Сачок был полон на треть, когда он оглянулся и не нашел своих спутников. Немного растерявшись, он наложил на сачок Закрывающее заклинание и пошел наугад.

Внезапно до него донесся шум. Мгновенно пригнувшись, Снейп на цыпочках, стараясь не наступать на сухие ветки, направился в сторону громких звуков, туда, где слышалось чье-то шумное похрапывание и стоны. Между тремя огромными деревьями лежали два окровавленных неподвижных тела, чьи-то невидимые зубастые рты с мокрым чавканьем и хлюпаньем откусывали от ног большие куски плоти. Самих пожирателей видно не было, зато отчетливо слышался храп и сопение. Ужаснувшийся Северус поднял палочку и выкрикнул «Люмос Максима!». Вспыхнул яркий свет, тьма расступилась в стороны, послышался топот копыт и шум от развернувшихся громадных кожистых крыльев. Плотоядные тестралы бросили добычу и разлетелись от света в разные стороны. Подросток торопливо подбежал к неподвижным телам и, перевернув первое, разочарованно застонал.

— Блэк! И Поттер, конечно, тоже. И что же эти два недоумка делают здесь, в самом сердце Запретного Леса, глубокой ночью! Мда, жаль, что их не сглодали тестралы! — саркастически фыркнул Снейп и выпустил в воздух сноп красных искр, одновременно наколдовывая звуковой сигнал, на который тотчас последовал ответ. Кеттлберн со Слагхорном уже спешили к нему.

Бесчувственных и изрядно пообкусанных Поттера и Блэка срочно транспортировали в Больничное крыло, где ими занялась разбуженная мадам Помфри. На следующее утро жизнерадостный и сияющий Дамблдор сообщил Слагхорну и Кеттлберну, что Поттер и Блэк, нарушив школьные правила, выбрались после ужина на улицу и заблудились в Запретном лесу, где они случайно поранились и наткнулись на стаю голодных диких тестралов. И если бы не поход двух уважаемых профессоров за спорами, неизвестно, что случилось бы с любимыми всеми гриффиндорцами.

Кеттлберн хмыкнул и кашлянул.

— Вообще-то, господин директор, этих двух олухов нашел студент профессора Слагхорна — Северус Снейп. Вы ничего не хотите о нем сказать? И как насчет наказания студентов, грубо нарушивших правила? Вы их не думаете как-то наказать?

Дамблдор сделал вид, что не совсем понимает, о чем говорит преподаватель Ухода.

— Дорогой мой Харви! Ну, о каком наказании может идти речь? Студенты и так достаточно вынесли и настрадались! Представьте, их ели живьем! Это немыслимо, как они терпели такую адскую боль!

— О, да-да, дорогой Альбус, и до каких пор вы будете прикрывать проделки этих негодников? Вернись они в спальню вовремя, до отбоя, ничего с ними не случилось бы. А так они будут думать, что и эта проделка сойдет им с рук. Я бы лишил их по тридцати баллов с носа и назначил отработку у Филча по выздоровлении! Ведь мадам Помфри уверяет, что через два дня они буду в полном порядке, коль скоро профессор Слагхорн с Северусом сварили Восстановитель плоти, который не всякий зельевар сможет сварить! А сколько мы сегодня собрали спор серебристого лишайника! Это редкая возможность и без Снейпа этих ваших гриффиндорцев нашли бы когда-нибудь в виде двух обглоданных скелетов!

Дамблдор опять пропустил слова Кеттлберна мимо ушей.

— Так вы говорите, достаточно собрали спор лишайника? А то у меня заказ на приличную партию Феликса… Гораций, нам надо это срочно обсудить!

Терпение Кеттлберна лопнуло.

— Я, как преподаватель, имею право наградить отличившегося студента и, пожалуй, воспользуюсь этим правом! Факультету Слизерин начисляю пятьдесят баллов за смелость и находчивость в деле спасения двух студентов, а с этих самых студентов снимаю по тридцать баллов с каждого за грубейшее нарушение школьных правил! И прошу вас, Дамблдор, не возражать! Я люблю, когда по делам воздается, независимо от того, на каком факультете учится ребенок.

* * * * *

… Гарри вынырнул из думосбора весь вспотевший от ужаса. Его отец и крестный чуть не погибли! А спас их этот… ненавистный профессор Снейп! Они, наверное, были в бешенстве, что получили помощь от Нюниуса…

— О да, мистер Поттер, вы абсолютно правы! Они даже не поблагодарили меня за спасение их никчемных жизней! Наоборот, они были столь злы за это благодеяние, что не оставляли меня в покое до самого конца учебного года! Благодарность гриффиндорцев за спасение их жизней не знает границ, воистину! Это также относится и к вам, ведь и вы не испытываете ко мне никакой благодарности за то, что я удержал вашу метлу в воздухе на первом курсе, не так ли? Впрочем, я вовсе не нуждаюсь в нелепых и никчемных благодарностях сопляков! Урок закончен, можете быть свободны!

И, раздосадованный увиденным и услышанным, Гарри выскочил за дверь, всячески проклиная ненавистного профессора.

Авторство Киллера 001

— Ну что ж, Поттер, чем вы объясните мне свою абсолютную неподготовленность к уроку? До каких пор я буду впустую тратить на вас свое личное время?

— Я вчера весь вечер тренировался… скоро мы играем с Хаффлпафом, — угрюмо пробурчал Гарри.

— Ах, вам, гриффиндорцам, важнее всего квиддич… А то, что ваше сознание остается открытым для вторжения Темного Лорда, вам безразлично? Ну что ж, это ваш выбор, не смею настаивать… Тогда урок окончен и теперь время для нашего очередного сеанса… Прошу к думосбору, Поттер!

* * *

По темным сырым коридорам бежал тощий черноволосый подросток. Потрепанная черная мантия путалась в ногах, старая школьная сумка болталась на плече. Вчера Северус допоздна засиделся в своей потайной лаборатории в заброшенном Восточном крыле замка и сегодня утром проспал завтрак и еле успевал на первый урок. Это была Трансфигурация и профессор МакГонагалл была весьма строга к опоздавшим. Он ворвался в класс буквально перед ее носом, едва не сшибив в дверях. Декан Гриффиндора поджала губы и процедила:

— Осторожнее, мистер Снейп! Вы успеваете, и снимать баллы я не буду.

Так, все сели и успокоились! А теперь сдайте мне эссе по Трансфигурации живых существ уровня С. Если вы помните, это преобразование черепах в чайники, которое мы практиковали на прошлом уроке!

Снейп торопливо открыл сумку — эссе он позавчера дописал в библиотеке и закинул с другими пергаментными свитками и книгами в сумку, а сегодня утром второпях, просто схватил ее, не проверяя. Друзья не трогали его вещей без разрешения. Запустив руку внутрь, он пошарил, но плотного свитка не обнаруживалось — вместо него в ладонях оказалась какая-то мягкая труха. Он вынул руку из недр сумки — пергаментный свиток с эссе оказался разодран в мелкие клочья… Макгонагалл, проходившая по рядам и собиравшая свитки Левиосой, брезгливо поморщилась:

— Что это такое, мистер Снейп? Где ваше эссе?

— Профессор Макгонагалл, я написал его еще позавчера… Не могу понять, куда оно делось и что это за мусор?

— Как, Снейп, ты не знал, что у тебя в сумке полно хлама? Ты ж его никогда не вытряхиваешь! — выкрикнул Блэк и его дружки дружно загоготали.

— Блэк, Поттер, Петтигрю! Тишина на моем уроке, иначе лишитесь баллов! — пригрозила профессорша. — А вы, мистер Снейп, перепишете эссе заново, но с дополнениями — опишете мне второй и третий этап превращения существ класса Н, превращение магических существ Х-типа! И десять баллов со Слизерина за несданную работу! — удовлетворенно изрекла МакГонагалл.

Северус вдохнул и плюхнулся на жесткую скамью. Придется торчать в библиотеке лишний час. Тему он знал досконально, но переписывание всегда отнимало много времени, а денег на Самопишущие перья у него не было — он предпочитал покупать вместо них редкие ингредиенты вроде нескольких граммов рога нарвала или чешуи хамелеонов. Но что случилось с эссе — он понять не мог! Похоже было, что тут поработал мелкий грызун… Пергамент буквально был разжеван и разодран на мелкие клочочки. Видимо, в спальне завелись крысы или мыши, решившие свить себе гнездо в его школьном портфеле. Надо было срочно избавляться от мелкой нечисти.

После обеда подросток вернулся в спальню. Эйвери с Мальсибером ушли на тренировку — они были загонщиками в Слизеринской квиддичной команде. Задернув тяжелый бархатный полог на кровати, Северус лежал, прокручивая в памяти вчерашнее придуманное заклинание — его следовало отточить на мелких мишенях — вчера он использовал трансфигурированные из прутиков поленья и каменные колонны. Заклятье Меча, как он назвал его, как нож масло резало деревянные плашки толщиной в руку взрослого мужчины и оставляло глубокие царапины и борозды на камне. Он не заметил, как задремал. Внезапно его из полузабыться вывел легкий шорох и царапанье когтей по ткани. Осторожно, не дыша, Снейп отодвинул край полога…

На рабочем столе, где валялась брошенная сумка, восседала жирная серая крыса. Попискивая, она нырнула вглубь и принялась вытаскивать наружу книги и пергаментные свитки, некоторые покатились и упали на пол. Северус недобро прищурился, прицелился и послал в мерзкую тварь невербальный Петрификус. Тварь, пронзительно запищав, свалилась на стол. Снейп, вскочил с кровати, смел со стола все учебные принадлежности и моментально наколдовал столик для препарирования. Затем поднял жирное создание за голый розовый хвост, похожий на земляного червя, бросил его на холодную металлическую поверхность. Еще один взмах палочкой и все четыре конечности надежно зафиксированы в магических путах.

— Так, так… попробуем-ка снять с тебя твою чудесную мягкую шкурку, используя так называемый магический скальпель! Ты не возражаешь? Думаю, тебе не стоило приходить сюда и шариться в моей сумке — это не совсем подходящее место устроить себе гнездо, не считая того, что из-за тебя меня наказали… придется расплатиться — ты отличный объект для эксперимента.

Северус прищурился и описал палочкой маленький круг, произнося заклинание про себя. Послышался легкий хруст разрезаемой плоти, и вокруг правой лапки появился кровоточащий круг. Опять легкий взмах палочкой и безукоризненно ровный круг очерчен на другой конечности. Крыса не могла пошевелиться, но в ее глазах застыл неимоверный панический ужас. Снейпов Петрификус был на редкость сильным, куда там было крысе попытаться сбросить его.

— Хм… отличное заклятье! Действует безупречно и легко подчиняется магическим потокам, можно увеличивать и уменьшать мощность воздействия и регулировать глубину разрезов. Лучше стандартного Секо, которое годится только мясо на рагу резать. Так, милый малыш, давай-ка,

сделаем еще парочку надрезов, а потом я сниму с тебя твою шубку, абсолютно не повредив ее! Может, даже я сделаю из нее чучело на память!

И Северус сделал такие же круговые надрезы на задних лапах грызуна. Крыса загнанно дышала, беззвучно раззевая пасть, но Северус давно уже привык работать с таким вот живым материалом — рогатыми жабами, флоббер-червями, акнерысами и обычными крысами, для зелий порой требовались невероятные ингредиенты, наподобие селезенок и щитовидных желёз, поэтому жалость и брезгливость были тут неуместны. Хороший зельевар никогда не пройдет мимо препарирования интересной особи. А Снейп уже был отличным зельеваром и собирался совершенствоваться и дальше.

Он уже собрался сделать длинный разрез на жирном брюшке крысы, как в комнату ворвались разгоряченные тренировкой друзья.

— Сев, пойдем обедать, ты же сегодня утром не завтракал. Мы голодны, как пара василисков! А что ты тут делаешь? Фу, Сев, прямо в спальне! Гадость какая, теперь проветривать придется, а я не помню заклинания!

— Эта мерзкая тварь испортила мое эссе, и из-за нее МакГонагалл сняла с меня баллы! Теперь пусть расплачивается, мне же надо отрабатывать на ком-то мои заклятья. А комнату проветрим, не беспокойся. А впрочем, действительно, я тоже проголодался, надо пойти перекусить… Подождите, сейчас закончу.

— Нет, Северус, ни одной минуты ждать не будем! Давай, пошли, позже разделаешь свою тушку.

Снейп бросил задумчивый взгляд на несчастную крысу, затем наложил на час Заклинание ограниченного стазиса на поверхность препарировального столика и, сунув палочку в рукав, поспешил за друзьями.

После обеда он, позабыв об экспериментах с крысой, пошел с Эйвери и Мальсибером в библиотеку и провел там несколько часов, выполняя домашние задания. Когда он вспомнил о зверьке, был уже вечер. Но, войдя в спальню, он не обнаружил на столе ничего. Стазис давно перестал действовать, столик валялся на полу… Крыса исчезла. Снейп пожал плечами и выкинул этот эпизод из головы. Он не сомневался, что грызун теперь напрочь забудет дорогу в их спальню.

На следующий день за завтраком все четверо Мародеров отсутствовали. За обедом появились лишь Блэк с Поттером, которые весь обед шептались и поглядывали на Северуса. Снейп не удивился — значит, как всегда, замышляли очередную пакость. Он привык. Люпин с Петтигрю появились только через день, причем Люпин почему-то поддерживал бледного, с затравленными глазками, прихрамывающего на обе ноги Питера под локоток, словно трепетную хаффлпафскую барышню. Северус, закончивший завтрак, встал и быстро пошел к выходу из Большого Зала. Когда он проходил мимо гриффиндорцев, изображавших сладкую парочку, Петтигрю испуганно дернулся и едва не свалил Люпина. Он истерически взвизгнул и припустил к своему месту. Северус, скептически наблюдавший за непонятным поведением толстенького маленького Питера, хмыкнул и пошел восвояси.

* * *

— Ну что, Поттер, узнали вашего маленького друга? — презрительно спросил Снейп, сложив руки на груди. — Как вы, вероятно, поняли, это он пробирался ко мне в спальню, воровал мои заклинания и портил мои эссе и домашние задания!

— Узнал… — угрюмо пробубнил Золотой Мальчик. — Жаль только, что вы не довели дело до конца…

— Опять я виноват, Поттер? И не надоело вам обвинять меня во всех смертных грехах? Как видите, я не довел дела до конца, но ваши отец с друзьями отлично позаботились о своем мелком зубастом друге и его лечении. Настоящая дружба, смею заметить, после всего этого без объяснений напасть на меня и попытаться праведно отомстить за невероятные издевательства над их лучшим другом! Ну и разумеется, как всегда, всей оравой, кроме Петтигрю. Он-то еще долго боялся ко мне подойти, даже к обездвиженному… Не мог забыть наших с ним милых экспериментов.

— Да, зато они были настоящими друзьями! На это способны только гриффиндорцы! — огрызнулся Поттер.

— Мерлин упаси, Поттер! С такими друзьями и врагов не надо! Было бы чем гордиться. Урок закончен, можете быть свободны.

Гарри в расстроенных чувствах, впрочем, как и всегда после этих необычных уроков, поплелся из мрачных подземелий в Гриффиндорскую башню, вспоминая со злостью, как они упустили на 3-м курсе Питера, и к каким фатальным последствиям это привело…

Авторство Киллера 001

…«Ну что ж, мистер Поттер, мы занимаемся уже два с лишним месяца, всю зиму, и сдвигов я не наблюдаю. Почему же вы могли успешно сопротивляться Империо лже-Грюма и не можете противостоять моему ментальному вторжению, разве я не говорил вам, что принцип почти такой же? И я вижу, что вы специально не тренируетесь очищать сознание перед сном. Надеетесь подсмотреть и подслушать планы Темного Лорда, Поттер? И не будете выполнять просьб профессора Дамблдора как можно скорее научиться закрывать свой разум от чужого вторжения? Что ж, тогда займемся тем, что вы любите больше занятий Окклюменцией — очередным сеансом любования на ваших обожаемых родственников. Соблаговолите опустить вашу драгоценную голову в думосбор!»

* * *

Зима в этом году наступила рано. Уже к середине ноября выпало невероятно много снега, и Хогвартс стоял весь в белом убранстве, словно древняя невеста. Студенты были вынуждены пробираться к профессору Кеттлберну на уроки Ухода по магически проложенным профессорами в глубоком снегу нешироким дорожкам, и идти приходилось гуськом, друг за другом. А Запретный Лес так и вовсе походил на белое ледяное царство, состоящее из вековых деревьев, которые обзавелись кружевными узорчатыми одеждами из инея и сосулек. Дирекция по случаю первого снега объявила, что будет проводиться конкурс ледяных скульптур и факультет, который вылепит самые лучшие креативные фигуры, получит в награду сто пятьдесят баллов. Поэтому вот уже три дня, в свободное от уроков время на квиддичной площадке копошились энтузиасты от факультетов, которые пытались вылепить шедевры из бесформенных кусков снега и прозрачных ледяных глыб.

Северус Снейп в одиночестве возвращался из теплиц, куда его послал Слагхорн. Профессор Стебль, недовольно ворча, насобирала ему листьев лунной мяты и редкого белого шалфея, которые использовались в Антипростудных зельях, в основном, в Перечном, потому что Помфри, охая и сетуя, предрекала, что после таких конкурсов на морозе заболевших насморком будет на порядок больше. Проходя мимо квиддичного поля, он замедлил шаги, скептически наблюдая за конкурсантами. Для формирования ледяных фигур было несколько стандартных заклинаний, но они применялись учащимися весьма неловко и неумело, отсекая льда больше чем надо или, наоборот, слишком мало. Северус давно выучил и усовершенствовал такие заклинания, потому что тренировался виртуозно отсекать ими куски у трансфигурированных деревянных бревен или каменных столбов. Да и полировка снежных фигур заклинанием Гласиус была бы нелишней — это придало бы рыхлому снегу блеск и прочность. Слизеринская команда пыталась вылепить из снега огромного василиска, растянувшегося на площади длиной в 15 ярдов. Кое-какие формы уже начали вырисовываться, и Снейп собирался на конечном этапе предложить одногруппникам свои услуги. Он, поеживаясь от колючего морозного воздуха, поплотнее завернулся в старую зимнюю мантию и повернулся, чтобы идти в замок.

— О, кого мы видим! Сопливус, ты что, тоже решил заняться скульптурой? Сомневаюсь, что ты сможешь вылепить хотя бы снеговика! — заржали за спиной.

Снейп стиснул зубы, выхватил палочку и повернулся к своим недругам.

— Эспеллиармус! — довольно скалящийся Блэк подхватил его палочку и швырнул куда-то за спину, в глубокий рыхлый снег.

— Петрификус Тоталус! — мерзко ухмыляясь победно провозгласил Поттер, ободренный поддержкой закадычного друга. Петтригрю, подхихикивая, лепил снежки и бросал их в обездвиженного слизеринца, стараясь попасть тому в лицо.

— Хорошо бы из него слепить какую-нибудь фигуру, думаю, баньши или тролль подошли бы идеально! — решил поумничать Блэк. — Ну что, может, начнем?

— По двадцать баллов с Гриффиндора за нападение на ученика. Колдовать вне классов строго запрещено, тем более применять заклятья на студентах. Поттер, Блэк, сколько вы еще будете нарушать школьные правила? Надеетесь отсидеться под юбкой у своего декана, которая всячески защищает вас? К счастью, на меня ее влияние не распространяется, и я могу сам наказать учеников, которые столь самоуверенны. Мистер Люпин, возможно, мне стоит указать директору, что вы не справляетесь с обязанностями старосты, в которые входит пресечение таких вот инцидентов, и которые вы не только благополучно игнорируете, но и в которых сами собираетесь участвовать? — ядовито произнес неслышно подошедший сзади профессор Кеттлберн, направлявшийся в замок на обед.

Люпин опустил голову и густо покраснел. Петтигрю испуганно втянул свою тупую головенку в плечи и попытался спрятаться за спину вышеназванного старосты.

— Возвращайтесь в замок! Немедленно! — холодно приказал преподаватель.

Мародеры повернулись и, сунув руки в карманы мантий, удалились, перешептываясь и злобно косясь на профессора.

— Фините, — произнес Кеттлберн, взмахнув палочкой. — Акцио, палочка Снейпа!

— Ну что, Северус, хорошо, что тебе не пришлось провести день и ночь в виде уродливого снеговика! — добродушно произнес профессор Ухода, поднимая растрепанного и засыпанного Питеровскими снежками подростка с земли.

— Спасибо, профессор Кеттлберн. Я уже устал от них отбиваться, и потом, стоит мне заклясть одного, как тут же я получаю в спину от другого… Да еще они стараются вообще меня сначала обезоружить, а уж потом издеваться. Честно говоря, я уже пытался привязывать свою палочку к руке, чтобы она не попадала к ним в лапы, но бесполезно! Волшебные веревки отрываются от палочки, а стальная цепочка однажды чуть не вывернула мне руку, с такой силой палочка стремилась к ним после Экспеллиармуса… Так что… не знаю, что мне делать. Не могу же я везде таскать с собой друзей, у них есть и свои дела.

Кеттлберн прищурился и задумчиво потер ладонью подбородок.

— Ты навел меня на одну интересную мысль… я, правда, никогда не задумывался над этой вещью в таком контексте использования, но попробовать стоит! Так, сейчас мы идем на обед, а после придешь ко мне в кабинет, на втором этаже возле портрета Синего Кардинала, знаешь, где он?

— Да, профессор, знаю, конечно, я зайду. Спасибо вам еще раз за помощь.

* * *

*

— Посмотри, Северус, какая интересная вещь, достаточно редкая. Это ослиная или ишачья кожа — из нее обычно делают мешочки или кошельки, они маленькие на вид, но растягиваются до огромных размеров, невероятно прочные, в них можно хранить что угодно и сколько угодно долго. Секрет в том, что развязать его может только тот, кто его завязал. Поэтому кошельки из ишачьей кожи обычно не воруют — бесполезно, все равно денег не достать.

Так вот, у меня этот кусок кожи лежит очень давно, добыл как-то по случаю. Я отрежу тебе тоненькую полоску, думаю, ты уже понял, как ее можно использовать, — подмигнул Кеттлберн своему любимому студенту.

Снейп благоговейно наблюдал за тем, как профессор заклинанием Ножниц осторожно отрезал небольшую, в фут длиной тоненькую полоску. Северус собственноручно привязал кожаный ремешок одним концом к палочке, другим — к своему запястью. Затем Кеттлберн попробовал обезоружить его. Палочка сначала взвилась в воздух, но затем молниеносно вернулась к хозяину прямо в руку — ремень из ишачьей кожи растянулся на несколько метров, но выдержал и тут же принял прежние размеры, вернув палочку подростку. Радостный Снейп, рассыпавшись в благодарностях профессору и пообещав ему сварить побольше свежего бальзама для подопечных Кеттлберна, унесся, как метеор на уроки.

Следующий день прошел тихо и мирно, потерявшие баллы Мародеры попритихли, хотя Снейп за ужином был свидетелем ссоры между Кеттлберном и МакГонагалл за преподавательским столом. МакГонагалл шипела как облитая водой кошка, коей она, без сомнения и являлась, Кетллберн же сидел, равнодушно глядя в потолок и крутя большими пальцами сложенных в замок рук. Он славился тем, что никогда не отменял своих решений, и даже Дамблдор предпочитал с ним не спорить, в отличие от Минервы, которой всегда жутко хотелось в конце года завоевать Кубок школы.

Под вечер слизеринцы пошли на квиддичную площадку заканчивать свою скульптуру. Гигантский василиск уже приобрел отчетливые узнаваемые формы. Студенты, рассыпавшиеся по своим снежным объектам, начали тщательную отделку деталей, Северус помогал как мог, замораживая прозрачной ледяной коркой места, которые ему указывали. Через несколько часов, когда уже начало темнеть, слизеринская фигура была готова — огромный, с раскрытой пастью, оснащенной острыми ледяными клыками, голова с желтыми светящимися глазами увенчана четырьмя рогами, каждая чешуйка окрашена магическими красками в зелено-серебряный цвет и переливается на свету, шикарный высокий гребень вдоль спины и длинный мощный хвост с шипами на конце. Студенты удовлетворенно вздыхали, любуясь своим совместным творение. Законченные работы накрывались огромными полотнищами с гербами факультетов, дабы никто не мог причинить умышленно вреда скульптурам.

На площадке Рейвенкло высился исполинский темно-синий ворон с раскинутыми крыльями, словно вот-вот собравшийся взлететь, хаффлпафцы тоже изобразили своих любимых барсуков, небольших, но зато во множестве и за разными занятиями, гриффиндорцы предсказуемо вылепили немного корявого, но страшного на вид грифона, пурпурно-красного цвета, естественно. Северус, кидая в сторону Мародеров внимательные взгляды, заметил, как они, скучковавшись, шушукаются о чем-то, тыкая пальцами в сторону слизеринского василиска, уже накрытого огромным покровом с изображением змеи.

Он предупредил одногруппников, и во избежание каких-либо подлостей было решено тайно остаться возле скульптуры на ночь, и, пользуясь Согревающими чарами или зельем, караулить ее до утра, уж больно подозрительно выглядели гриффиндорцы, с ненавистью поглядывавшие в их сторону.

Так оно и случилось. Около двух часов ночи задремавший в тепле Согревающих чар под накидкой Северус услышал скрип шагов по снегу и возбужденные голоса.

«Бомбарда» и левая лапа василиска оказалась разнесена в снежные клочья. Снейп выбежал с палочкой наизготовку.

— Прекратите, уроды! Весь факультет работал три дня, что вы делаете? Считаете честным, прийти как воры ночью и испортить чужие работы, чтобы выставить в лучшем свете свою?

— Опять ты, Сопливус, и что тебе не спится по ночам… ну, сам напросился, теперь точно будешь снеговиком, и вам дадут приз за самую уродивую снежную скульптуру, — покатились от смеха Мародеры. — Экспеллиармус!

Ничего не произошло. Мародеры захлопали глазами — палочка Снейпа по-прежнему была у него в руке.

— Фу, как вы предсказуемы, кретины гриффиндорские. Думаю, это заклинание теперь на меня не подействует, так что приготовьтесь скоротать ночь в виде уродливых снеговиков, только теперь это будете вы! — злорадно усмехнулся Снейп, поднимая палочку.

… Утром, после плотного завтрака, вся школа, тепло одевшись, повалила на квиддичный стадион. Каждый факультет сгрудился возле своих творений. Жюри, состоявшее из преподавателей и директора Дамблдора, медленно ходило от фигуры к фигуре, разглядывая их и делая пометки в пергаментах. Ворон рейвенкловцев заслужил высокую оценку — ну на то они и были рейвенкловцами, что постарались на славу, барсуки тоже были поощрены за старание.

Василиск был встречен с некоторым скепсисом, в том плане, что Слизерин ни на йоту не отступил от своих убеждений, да и ночной ущерб слизеринцы до конца восстановить не успели. Наконец, был снят занавес и с последней работы. Глазам собравшихся предстал сильно пафосный, густо-красный, с золотыми потеками магических красок, сидящий на задних лапах грифон. Но общий громкий смех вызвали четыре грязно-серых оплывших кособоких снеговика, стоящих рядком между расставленными передними когтистыми лапами грифона, который оберегал их, словно своих маленьких птенцов-грифонят. На головах у чудовищ были нахлобучены черные остроконечные колпаки, руки изображали засохшие ветки, к одному из снеговиков была прислонена кривая метла, у которой почти не было прутьев, трансфигурированная из тех же сухих веток, вместо носов из морковок торчали волшебные палочки.

Преподаватели быстро смекнули в чем дело и вскоре перед всей школой стояли четыре злых до невозможности, грязных, растрепанных, мокрых и красных гриффиндорца, которых срочно препроводили в Больничное крыло под опеку мадам Помфри, и которые так и не признались, кто виновник случившегося с ними…

А Почетный Снежный Кубок и сто пятьдесят баллов достались вполне заслуженно Рейвенкло.

* * *

… Гарри вынырнул из воспоминаний профессора в таком же виде, как и его дорогие отец и крестный — красный от злости, потный и взъерошенный.

— Да как же так можно было, всю ночь простоять на морозе, ведь они могли замерзнуть насмерть! Это… это просто варварство!

— О, нет, Поттер, ну какое же варварство! Я ведь даже влил им каждому в глотку по порции Согревающего бальзама, который действует до 12 часов, так что замерзнуть они никак не могли. Я, в отличие от них, никогда не стремился нанести своим врагам непоправимый ущерб, потому что меня никто не мог защитить, а вот вашим обожаемым Мародерам всегда все сходило с рук при поддержке МакГонагалл и Дамблдора. Зато они меня однажды зимой оставили замерзать именно в таком вот виде, и не подумали вернуться и расколдовать — и я бы замерз, если бы меня вовремя не нашел мистер Филч!*

Так что, Поттер, я всего лишь ответил ударом на удар, и не вам меня осуждать и критиковать! Я начинаю подозревать, что ваш крестный и дражайший оборотень Люпин не рассказывают вам всей правды о своих школьных проделках, дабы не уронить себя в ваших глазах. Ну, так я в этом не виноват. Урок окончен, можете быть свободны!

И Поттер вымелся за дверь, кипя и негодуя не только на сальноволосого мерзавца, но и на Блэка с Люпином, которые старательно умалчивали о своих бесчинствах…

*-эпизод содран с замечательнейшего фика «Четыре времени года» автора Half-Blood Prince

Авторство Киллера 001

… Почему вы опоздали, Поттер? Хотите, чтобы я снял десять баллов за опоздание?

— Я после тренировки, сэр, еле успел принять душ! — Поттер с наглым превосходством посмотрел на профессора, приглаживая мокрые после мытья, торчащие во все стороны волосы.

Снейп презрительно усмехнулся, моментально уловив скрытый издевательский намек на свои слипшиеся пряди. Не объяснять же всяким соплякам, чем обусловлено такое неприглядное состояние его волос… Кто знает — тот не употребляет в его сторону оскорбительных эпитетов, а дуракам доказывать — это значит, им же уподобляться. А уж при его постоянной загруженности — ежедневно по несколько занятий зельеварением у различных курсов, варка огромного количества лекарств для Больничного Крыла, изготовление сложных высших зелий лично для Дамблдора, который отнюдь не гнушается Бодрящими и Стимулирующими составами, исследования и разработка своих собственных секретных рецептов… его волосам просто некогда находиться в чистом состоянии.

— К думосбору, Поттер! Окклюменция явно не для ваших мозгов, как ни крути! Подглядывание у вас получается куда как лучше! Сегодня вас ждет интереснейшее зрелище!

* * *

Третья осень в Хогвартсе ничем не отличалась от двух предыдущих — так же во время Праздничного пира пафосно выступал директор Дамблдор, так же скучно проводилось распределение первокурсников, во время которого новичкам, попавшим на Слизерин аплодировал только поименованный факультет, а остальные презрительно перешептывались, так же брезгливо поджимала губы заместитель директора профессор трансфигурации МакГонагалл, и также приветливо подмигивал Северусу профессор Харви Кеттлберн, который никогда не выделял учеников по факультетам, а только по отношению к животным и к его предмету — Уходу за Магическими существами.

После обильного жирного ужина и тяжелого десерта, объевшиеся школяры направились по факультетам за своими старостами. В гостиной Слизерина староста Карл Забини, назначенный вместо выпустившегося Люциуса Малфоя раздал всем студентам расписание уроков. Северус быстро пробежал его глазами и порадовался тому, что Уход уже завтра в первой половине дня. А послезавтра сдвоенное Зельеварение… Черт, опять с грифами! И почему руководство школы вечно ставит Слизерин с Гриффиндором, когда было бы гораздо логичнее проводить сдвоенные уроки с Рейвенкло, которые хотя бы были достойными образованными соперниками, а не простым хамовитым и наглым безбашенным факультетом, потому что вопреки распространенному мнению, на Гриффиндоре отнюдь не учились смелые и благородные духом — нет, только не в этом потоке. Шайку Мародеров могли назвать смельчаками и рыцарями только те, кто сам учился на факультете Годрика, да их тщеславная деканша, которая денно и нощно мечтала о Кубке Школы и Квиддичном Кубке в ее кабинете. Снейп фыркнул. Он готов был спорить с кем угодно на галеон, что уже завтра эти придурки попытаются напасть на него или подстроить какую-нибудь пакость! Небось, соскучились за лето по своим мерзким проделкам!

Уход за Магическими существами шел четвертым уроком сразу перед обедом, поэтому после занятия Снейп не пошел в Большой Зал, а остался поболтать с профессором, который серьезно, как взрослого поприветствовал его, пожав ему руку и подробно расспрашивая о летних каникулах и делах в семье. Он немного знал тягостную обстановку в семье Северуса, и подбадривал его как мог. Они быстро перекусили бутербродами с чаем, доставленными хогвартским эльфом. После этого Кетллберн приступил к делу.

— Северус, я очень ждал твоего возвращения, потому что кроме тебя никто не помогает мне с зельями и лечением моих питомцев. Слагхорна в жизни не допросишься лишний раз встать за котел. Хорошо еще, что у меня был запас твоего Универсального бальзама — им и спасался все лето. Но сейчас у меня немного другая проблема. Видишь ли, у меня тут занемог мой ленивец. У него какая-то кожная болезнь. Только когда я удаляю заклинанием шерсть с пораженного болезнью участка, она тут же отрастает обратно и мне не удается нанести мазь непосредственно на кожу… Понимаешь, эти животные пугливы и упрямы, а лечить их надо, потому что именно на их шерсти в здоровом состоянии живут в симбиозе зеленые водоросли и плесень, которые востребованы в ваших Зельях, ну ты и сам прекрасно знаешь — не мне тебе рассказывать! Так что, вот тебе задача — мне нужно зелье, которое заставит шерсть ленивца не отрастать. После лечения она сама вырастет, уже здоровой и с необходимой микрофлорой. Задача ясна?

— Да, мистер Харви. Я понял, что именно вам нужно. Думаю, у меня есть подходящий рецепт такого зелья, я его немного доработаю, чтобы нельзя было отменить магическую составляющую и шерсть или волосы нельзя было бы заставить расти с помощью магии.

Сегодня на Зельеварении и начну, только вы предупредите профессора Слагхорна, чтобы он мне разрешил этим заняться, все равно я все зелья за третий курс уже освоил.

— Хорошо, сейчас же пошлю ему моего ястреба с письмом. Ладно, Северус, беги, а то опоздаешь на урок! Удачи тебе и жду твоего зелья!

— Спасибо, профессор, я постараюсь! Жалко ведь ленивца!

После обеда оба факультета, перебраниваясь и толкаясь, завалились в класс Зельеварения. Слагхорн был преподавателем весьма мягким и никогда строго не наказывал шкодивших студентов, предпочитая быть в хороших отношениях со всеми своими коллегами-деканами. Слизеринцы заняли весь левый ряд, грифы — правый, бросая друг на друга неприязненные и презрительные взгляды. Северус занял самую последнюю парту. Напротив, как назло, устроились Блэк с Поттером, и мягкотелый Люпин с постоянно приседающим и подхихикивающим Петтигрю.

— Поглядите-ка, Сопливус опять не помыл голову! Жир с нее так и капает! Почему бы тебе не сварить себе шампунь или жидкое мыло, а, Снейп? Слагхорн тебе разрешит взять немного ингредиентов, ты же все равно постоянно торчишь у него в лаборатории, — в сотый раз прогоготал над своей остроумной шуткой Блэк, горделиво встряхивая своими шикарными, по его мнению, волосами.

Поттер глядел на него с ненавистью, прищурив глаза — в последнее время Северус часто работал у Слагхорна вместе с Лили, хотя какое до этого было дело Поттеру? Вечно этот очкастый растрепанный придурок лезет к ним, Лили его терпеть не могла из-за снимаемых с Гриффиндора по вине мародерской шайки баллов. Она стала необычайно тщеславной в отношении чести факультета, и ее бесило, что заработанные ею баллы спускаются на глупые шалости и проделки Мародеров.

В класс вальяжно вплыл Слагхорн и урок начался. Он милостиво кивнул Северусу в знак того, что тот может заниматься своим делом и, утопив свое немаленькое тело в преподавательском кресле, уткнулся в какой-то журнал, не особо наблюдая за учениками. Сегодня варили Настойку от головной боли, которую Северус давно усовершенствовал, изменив рецептуру и продлив срок действия зелья с трех часов до семи. Теперь он, в обмен на исследования в лаборатории Слагхорна, варил вместо него зелья для Больничного Крыла, выдаваемые профессором за собственноручно изготовленные — Снейп убедился, что у слизеринцев ничего даром не бывает, а уж Слагхорн был чистым слизеринцем!

Северус прошел к шкафу, набрав первую порцию ингредиентов. За остальными решил пойти попозже, когда зелье уже будет почти готово — останется добавить только чешую саламандры, которую Слагхорн выдавал сам лично, во избежание неприятностей — чешуя относилась к категории опасных взрывчатых веществ. Он увлекся процессом и не замечал заговорщицких взглядов, которые бросали на него Мародеры, варившие в своих котлах какую-то тошнотворно воняющую бурду. В Зельеварении они были отнюдь не сильны, как бы ни рассыпалась в похвалах любимцам МакГонагалл.

Зелье приобрело нежно-зеленую окраску и запах влажного мха и папоротников после дождя — теперь следовало закрепить эффект, добавив несколько саламандровых чешуек. Снейп, последний раз помешав зелье серией помешиваний-восьмерок, убавил огонь и отправился к преподавательскому столу за нужным ингредиентом. Получив необходимое, он вернулся на место, бросив мимолетный взгляд на корчащихся от смеха Мародеров. Недоуменно нахмурившись, он прибавил огня под котлом и собрался бросить в зелье чешую, как раздался оглушительный взрыв, и его и Мародеров окатило зеленой жидкостью. В пустом котле валялись остатки взорвавшейся навозной бомбы…

Слагхорн с трудом вывалился из кресла и вразвалку поспешил к ним. К счастью, кроме них, никто особо не пострадал, однако и сам Северус и четверка неуемных отвязных гриффиндорцев были заляпаны приятно пахнущей клейкой субстанцией. Мародеры орали и чертыхались, протирая глаза, их волосы превратились в зеленую слипшуюся массу. Слагхорн бестолково размахивал палочкой, повторяя «Эванеско».

В классе грянул хохот — после очередного «Эванеско» Слагхорна волосы с голов гриффиндорцев испарились вместе с зельем. Отважная четверка сверкала голыми блестящими черепушками без малейших признаков растительности. Блэк, лишившийся своих длинных роскошных вороных волос, с белыми от злости губами ощупывал свою голову, дрожащим голосом повторяя:

— Фините Инкантатем! Фините Инкантатем!

Но тщетно! Зелье Северус сварил на славу — магическая составляющая была отменена — теперь волосья на голове пострадавших шутников должны были отрасти только естественным путем. Посрамленные Мародеры, потерявшие в ходе тщательного расследования сорок баллов и всю шерсть на своих головах, злобно косясь и сыпля угрозами в адрес Сопливуса, убрались в свою башню, не смея показаться на глаза всей школе, которая уже была в курсе произошедшего инцидента. Факультеты злорадно подхихикивали, ибо в Хогвартсе, в общем-то, каждый был сам за себя, благодаря политике правящего педсостава во главе с профессором Дамблдором.

А зелье для ленивца профессора Кеттлберна Северус сварил вечером в лаборатории Слагхорна в компании Лили, которая была вне себя от ярости — опять сорок баллов долой с Гриффиндора…

* * * * *

… Поттер выскочил из думосбора с такими же белыми и трясущимися от злости губами, как у его дорогого крестного.

— Это… это… над ними смеялась вся школа! И почему вы, интересно знать, не облысели от своего зелья? Или вы это сделали специально, чтобы посмеяться над ними?

— Cэр, Поттер! Если хотите что-то узнать, соблюдайте субординацию! И советую вам прочесть учебник по зельеварению за первый курс — Правила безопасности при варке зелий! В конце концов, вы, гриффиндорцы, никогда не отличались умом, и ваши дражайшие родственники — не исключение! Вы никогда не задумывались над эпитетом «сальноволосый»? Считали, вероятно, себя и своих друзей самыми остроумными в плане награждения прозвищами преподавателей? А ведь именно эта «сальноволосость» и спасает мои волосы от таких вот неприятных инцидентов и невинных шалостей идиотов вроде вашего папаши и крестного! Защитная мазь, Поттер! Защитная мазь на волосы при занятиях Зельеварением и ваши волосы останутся при вас, даже если Малфой подкинет в ваше зелье бомбу или хлопушку, как это сделали ваши любимчики Мародеры! А теперь вон из класса! И не опаздывайте на следующее занятие.

И Гарри Поттер, красный от злобы, как гриффиндорский флаг, поплелся в свое родное гнездо, то бишь, гостиную факультета.

Авторство Киллера 001

…Поттер в очередной раз отлетел к стене, больно ударившись локтем о каменный пол. Прямо перед носом оказалась резная завитушка на деревянной панели, вырезанная в виде змеи. Не сдержавшись, он злобно зашипел на серпентарго: «Проклятая слизеринская гадюка!». И прикусил язык, услыхав в ответ холодное и равнодушное: «Поттер, я прекрасно понял, о ком речь. По крайней мере, эта гадюка пытается спасти вашу шкуру, чему вы упорно сопротивляетесь именно из-за предвзятого отношения к моему факультету и лично ко мне».

С трудом поднявшись с колен, Золотой мальчик сердито сказал:

— Вроде бы контакт с вами прервался, когда я упал, так откуда вы узнали, что я сказал?

— А вы считаете, что я могу прочесть это, только глядя на вашу глупую физиономию? — презрительно спросил в свою очередь Снейп.

— К вашему сведению, Поттер, я немного понимаю змеиный язык… Вопреки широко распространенному мнению, змееусты очень редки, но они были, есть и будут, потому что корни Основателей, в частности, Салазара Слизерина широко разрослись и распространились в магическом мире за тысячу лет… Рецессивный ген, отвечающий за врожденную способность говорить на серпентарго, так или иначе, проявит себя, встретившись с себе подобным, а так как не все, даже чистокровные семьи ведут генеалогические древа в точности со времен Основателей, то и не угадаешь, кто именно несет в себе способности к змеиному языку. Так и быть, я немного просвещу вас, и утолю ваше любопытство, которое так и написано на вашем лице — меня научил основам серпентарго мой профессор по Уходу — Харви Оливер Кеттлберн, который в данный момент находится на пенсии и благополучно покинул Британию, как я ему и советовал… Он был и остается великим ученым-натуралистом… настоящим специалистом по магическим существам, не чета вашему Хагриду.

— Не смейте оскорблять Хагрида, — как всегда, не выдержал и завелся гриффиндорец.

— Правда не есть оскорбление, Поттер, — фыркнул профессор Снейп. — Я отношусь к Хагриду достаточно хорошо, но при всем этом вижу все его недостатки, или вы считаете выведение и содержание в Хогвартсе незаконных созданий вроде драконов, нормальным и естественным? А акромантулов вам не напомнить, которых я в великом множестве видел в вашем сознании? Или трехглавых Церберов, относящихся к предпоследней шкале опасности? Впрочем, не будем обвинять Хагрида в том, чего мы не сделали бы сами, посему я вам покажу, Поттер, одну сцену, из которой следует, что вы вовсе не такой Герой, каким себя представляли…и я мало чем отличаюсь от нашего уважаемого преподавателя УЗМС.

Снейп подошел к думосбору, стоявшему наготове на его столе и палочкой вытянул из своей голову длинную, переливающуюся серебряным перламутром нить.

— Пожалуйста, Поттер, соизвольте погрузить вашу многострадальную голову в мой думосбор…

* * *

…Шестикурсник Снейп, как всегда, в старой, уже коротковатой мантии, с неаккуратной прической, бережно расправил скручивающийся пергамент, который ему дал профессор Кеттлберн сегодня после Ухода за магическими существами. Они много разговаривали о легендарном Основателе Салазаре Слизерине и знании великим волшебником такого полезного языка, как змеиный. Кеттлберн, по роду деятельности, а также в силу личной любознательности, знал множество языков магических существ: язык гоблинов, гномов, фейри, русалок, лесных фей, у кентавров было два своих родных наречия, помимо знания человеческого языка, даже с кальмаром он мог общаться, что-то насвистывая и пощелкивая, и тот прекрасно его понимал. Также он всю жизнь собирал по крохам, где-то из старинных фолиантов, где-то от самих носителей, которых было очень мало, драгоценные слова на серпентарго, из которых и составил маленький словарик, поместившийся на тридцати дюймах старого пергамента.

Всю неделю Северус просидел в свободное от занятий время в заброшенном туалете Плаксы Миртл, куда никто не заглядывал, и главное, сюда не совали свои вездесущие носы Мародеры (видимо, на карте Хогвартса этот туалет не был обозначен по причине незнания или же непопулярности ). Сложное запирающее заклятье на входную дверь — и подросток оказывался в своем уютном маленьком мирке. Он часто брал с собой сэндвичи из кухни и сидел тут чуть ли не сутками, трансфигурировав себе стол и стул, а воды было вдоволь из кранов, которые вполне нормально функционировали, несмотря на заброшенность помещения. Пространство туалетной комнаты оглашалось несуразным шипением и шепотом, но дело шло на лад, и, в конце концов, Северус таки вызубрил накрепко почти все слова, которые были приведены в словаре — их оказалось не более двух сотен, и часто одно и то же выражение несло несколько значений в разных связках. В общем, это было не столь сложно с подручными книгами по диалектам и языкам разных народов мира, в которые регулярно заглядывал Снейп .

— Откройсссссся… — прошипел он, уткнувшись в пергамент.

Раздался скрежет и грохот. Снейп испуганно вскочил и увидел, что одна из раковин медленно отошла в сторону. В открывшемся проеме зияла чернотой глубокая яма, ведущая невесть куда.

Выглядело мрачно и зловеще, но любопытство, всегда подводившее Северуса, пересилило и в этот раз. Он оглянулся в поисках подходящего предмета для трансфигурации. В углу валялись старые тряпки и половые щетки, брошенные тут Филчем. Он трансфигурировал швабру в корявую неаккуратную, с растрепанными прутьями, метлу. Ну, да Мерлин с ней, красотой, ему важно, чтобы инструмент мог хоть чуточку летать, а не гонять со скоростью бешеного снитча.

Подсвечивая себе Люмосом, Северус медленно спускался вниз. Прошло уже пяти минут медленного спуска, когда его ноги, наконец, встали на твердую поверхность. Под ногами хрустели скелеты мелких животных, густо устилавших пол вокруг. С трудом сдерживая дрожь, подросток двинулся вперед. Забрезжил тусклый свет… Вскоре он оказался в огромном помещении со статуями, изображавшими предположительно Салазара, каким он был нарисован в древних книгах. Посреди феноменального по размерам зала грузно двигалось огромное веретенообразное тело, сейчас закрученное в запутанный узел. Снейп с ужасом узнал в твари исполинского василиска и, зажмурив глаза, уже попрощался с жизнью, как вдруг в голове прозвучало: «Кто ссссссдесь? Прошу помощи…». Подросток, зажмурив глаза, также мысленно задал вопрос на серпентарго: «А что сссслучилось?

-О, говорящщщщий? — прошипел гигантский змей. — Не бойся, я не окаменю тебя… Я засссстрял, меняя кожжжжуу. С кажжшшшдым разом это сссстановится все труднее, потому шшшшто с возрассстом она становится твердой вссссе быстрее, и я не успеваю ссскинуть ее вовремя… Ты помошшшшшешь мне?

— Н-у-у-у… я попробую, — ответил немного успокоившийся Снейп.

Подросток осторожно обошел скрученный клубок из твердой, как сталь, чешуи и проглядывавшего в разрывах нежного змеиного тела, покрытого зеленовато-изумрудной, мягкой новой кожей. Было видно, что несчастный василиск мучается довольно долго, потому что при попытках силой вывернуться из стального панциря, плоть, покрытая неокрепшей броней, покрывалась рваными кровоточащими ранами, причинявшими неимоверную боль — зверь застрял в ловушке из собственной шкуры. Вынув палочку, Северус принялся точными взмахами меча разрубать прочнейший покров, ставший зверю тюрьмой. Так, фут за футом, он разрезал старую задубевшую чешуйчатую кожу и освобождал несчастного пленника.

Через пару часов огромный, более 70 футов гигантский василиск был освобожден. Змей облегченно вздохнул и сделал пару кругов по периметру зала, разминая затекшие мышцы. Снейп тем временем убирал заклинанием сброшенную и порубленную шкуру к стене, чтобы не мешала ползать. Он украдкой сунул под мантию кусок чешуйчатой кожи размером с квадратный фут — этот ингредиент был невероятно редким и дорогим, и даже у Слагхорна не было такого запаса чешуи.

Тем временем исполин подполз к подростку. Прикрыв огромные желтые глаза полупрозрачной пленкой, он свернулся кольцами рядом с юношей. Выяснилось, что Салазар Слизерин тысячу лет назад действительно поселил в недавно отстроенной глубоко под замком Тайной комнате только что высиженного малыша-василиска. Все это время за ним присматривали хогвартские эльфы, сменявшиеся поколениями. Каждый месяц ему доставляли козу или барана, потом еды стало нужно больше. Все было неплохо, вот только ужасно скучно и хотелось на воздух, на свободу, почувствовать брюхом теплую влажную землю, а не каменные холодные мраморные плиты подземной тюрьмы. За все это время фамильяр Слизерина видел и говорил только с одним человеком, таким же подростком, как и Северус — Томом Риддлом, оказавшимся носителем гена змееустости, а значит, потомком легендарного Салазара.

Но встреча с ним не принесла ничего хорошего — тот пообещал выпустить его, но дальше женского туалета пройти не удалось, случайно окаменив какую-то ученицу, василиску пришлось вернуться в свое убежище, а потомок Слизерина потом так больше и не пришел.

Северус, пробыв в Тайной комнате еще пару часов, выбрался наружу совершенно ошарашенным и счастливым. Во-первых, у него была реальная возможность усовершенствовать свои познания в серпентарго, во-вторых, под рукой оказался кладезь редчайших и непомерно дорогих ингредиентов — яд, кровь, слюна и чешуя василиска, стоившие на черном рынке бешеных денег по причине отсутствия уже несколько веков этих опаснейших темных существ (вопреки уверениям, заставить жабу высидеть из куриного яйца детеныша удается далеко не всегда, иначе мир бы уже был заполонен ползучими аналогами Медузы Горгоны). Василиски были розовой мечтой многих магических правителей, как идеальное оружие для ведения войн — взрослая особь могла превратить в камень целую армию, помимо глаз, оружием были и ядовитые зубы, и многотонное тело, давившее тела людей как скорлупки. Змей на стадии смены чешуи был неуязвим, его прочный чешуйчатый покров не пробивали копья и не резали обычные мечи. Так что если бы Слизерин захотел, от его соперников-Основателей остались бы только кровавые останки или идеальные каменные статуэтки…

В-третьих, кажется, у него появился друг и фамилиар в одном лице, то есть змее. С василиском можно было прекрасно потренироваться в ментальных искусствах.

С тех пор каждую неделю Снейп спускался к своему приятелю, которому дал краткое и звучное имя — Ра.

…Воспоминание в думосборе внезапно сменилось на другое. Теперь уже взрослый профессор Зелий мирно общался с василиском не в Тайной комнате, а в каком-то месте на природе, вокруг буйные заросли, слышно неумолчное пение птиц, крик каких-то животных, где-то вдали раздается шум водопада… Змей обитал в огромной пещере, почти не видной из-за кустов и лиан, свешивавшихся со всех сторон…

* * *

…Гарри вынырнул из думосбора с озадаченным лицом.

— Я не совсем понял… Это же был тот самый василиск, которого я убил в Тайной Комнате? Вы что, выпускали его в Запретный лес? Но это же очень опасно, вы позволяли разгуливать на свободе кровожадному монстру, который мог Хагрида убить! Это… это ужасно! — вовсю возмущался правильный гриффиндорец.

— Хм… думаете, опасно? А то, что ваши дорогие отец и крестный выпускали на волю кровожадного оборотня в полнолуние было неопасно для вашего Хагрида, как вам кажется, Поттер? А ведь он частенько ходил в Запретный лес по ночам пообщаться со своим другом-пауком… что, если бы ваш дражайший Люпин его съел? — насмешливо спросил Снейп.

И нет, вы неправильно все интерпретировали! Вам только казалось, что вы геройски убили моего друга и моего фамилиара, на самом деле вы валялись в отключке, рядом с младшей Уизли, когда я спустился в Тайную Комнату. Василиск послушал меня, а не призрак Тома Риддла из дневника, который обманул его. Поэтому дневник был прокушен ядовитым клыком, Темный Лорд испарился, вам в руки я сунул меч Гриффиндора и Распределяющую Шляпу и изменил вам сознание — вам стало казаться, что к вам прилетел феникс Дамблдора и принес меч, которым вы якобы убили весьма и весьма живучую тварь.

На самом деле, Поттер, ментальные искусства очень сложны и многогранны, а вы не можете освоить самого простейшего из них. Что уж говорить о другом…

— Так на самом деле вы спасли эту тварь, которая чуть не убила Гермиону и других школьников? — задохнулся возмущенный Гарри.

— Да, именно так, Поттер! После того, как я вынес вас с мисс Уизли на поверхность, я вернулся к Ра и перенес его портключом на один большой тропический остров, где ему сейчас живется привольно и спокойно. Спросите, почему я не сделал этого раньше — не позволял наш дражайший директор! Ему зачем-то нужен был этот гигантский змей — видимо, для того, чтобы вы в очередной раз совершили подвиг, вроде того, на первом курсе, когда убили Квирелла. Но после истории с дневником я уже не слушал профессора Дамблдора и самовольно переместил Ра в безопасное место, о котором никто не знает, кроме меня! Так что, Поттер, двести баллов, присужденные вам директором на втором курсе достались вам незаслуженно! И сама идея соревнования была дискредитирована. Но вы, к сожалению, об этом не будете помнить, потому что я сейчас поставлю вам ментальный блок на увиденное, мне не нужно, чтобы вы побежали с расспросами к директору. Скажем так, пусть вспоминания вернутся к вам… сразу после того, как падет Темный Лорд! Подходящее событие, я думаю.

И профессор Снейп поднял палочку…

Далее все главы под авторством Киллера 001

— Двести пятьдесят баллов Гриффиндору! Вы хотели снять десять баллов, профессор Снейп? Прошу вас!

Кроваво-красные рубины заполнили верхнее отделение песочных часов Гриффиндора. МакГонагалл торжествующе усмехнулась и в сопровождении Крэбба с Гойлом направилась к парадной лестнице.

Снейп отрывисто приказал стоявшему неподвижно Поттеру следовать за ним и, развернувшись, направился в подземелья. Гарри, поколебавшись, нехотя последовал за ним, с трудом преодолевая жгучее желание кинуть преподавателю в спину Авадой. Внутри все кипело и бурлило от горя и ненависти.

Снейп открыл дверь в кабинет, молча достал уже знакомый до самой мелкой щербинки думосбор и поставил его на стол. К удивлению угрюмо смотревшего на него Поттера, он не стал доставать воспоминания из собственной головы, а призвал из шкафа два хрустальных флакона и вылил из них в чашу серебристое содержимое…

— Мне сейчас не до просмотра… — попытался отказаться Гарри.

— Прошу! — непреклонным голосом приказал Снейп, мрачно глядя на него злыми черными глазами.

* * *

*

…Серебряный полумесяц ярко светил на небе, легкий ночной ветерок ласково играл с верхушками многовековых деревьев, стволы которых были покрыты зеленым мхом. В ночном Запретном лесу не затихала своя жизнь: кентавры бесшумно охотились, единороги все стадом шли на водопой, древесные человечки поскрипывали в дуплах…

И в такую ночь было очень славно пошалить — выбраться из замка под мантией-невидимкой, подаренной отцом, перекинуться в животных и вперед, в Запретный Лес!!! Навстречу приключениям и свободе! В принципе, Поттер с Блэком частенько такое проделывали, улизнув вдвоем, тайком от своих приятелей, благо под мантией свободно умещались только два человека, так что всегда был риск, что Люпина с Питером могут и заметить в хождении по замку в неурочное время. Причем, Ремус постоянно занудно отговаривал их от веселых затей и шалостей, ссылаясь на свою должность старосты, а после того, как они отправили к нему Снейпа в полнолуние, он и вовсе почти перестал шалить и дурачиться с ними. Питер же постоянно трусил и дрожал, причем, у него завелись свои крысиные дела. И он частенько по вечерам куда-то пропадал и появлялся только после отбоя. Так что пусть уж лучше спят себе спокойненько.

А им надо размяться и повеселиться, тем более, в Запретном лесу они обследовали небольшую западную часть, теперь хотелось бы побывать и в восточной, где особенно большие и старые деревья и непроходимая лесная чаща. Тем интереснее было, что на днях они подслушали разговор заучки Сопливуса с профессором Кеттлберном, которые обсуждали страшную опасность, подстерегавшую магов и волшебных созданий в восточной части леса, и необходимость регулярно ходить и проверять, не попал ли кто в беду в той части леса. Запреты как магнитом тянули их на поиски приключений. И очень хотелось своими глазами посмотреть на эту воображаемую опасность! С Сопливуса станется накрутить ужасов, он же паникер и трус! А вот гриффиндорцы всегда предпочтут сами пойти и разведать, что и как, и по возможности еще и стать героями, самолично устранив опасность… Это же дух Гриффиндора — не прятаться за спинами и не идти окольными путями, а встречать опасность лицом к лицу, без всяких планирований и заморочек — палочки наизготовку и вперед, в бой!

Опасность никогда не страшила Мародеров, даже то ночное приключение с тестралами вышло им на руку — ну да, было жутко больно и страшно, но зато какая отдача! Вся школа гудела неделю, к ним подходили студенты со всех факультетов, кроме змеиного, разумеется, расспрашивали с восторженным придыханием и неподдельным ужасом в голосе о подробностях ночного происшествия, девушки наперебой жалели и восхищались их смелостью и мужеством, правда, была одна неприятность… Противный Кеттлберн снял с них кучу баллов, да еще и за завтраком во всеуслышание объявил, что благодарить за спасение они должны ни кого иного, как все того же Сопливчика! Рожи у Мародеров перекосились, как от уксуса… Благодарить Снейпа! Дернула же нелегкая эту сальноволосую сволочь натолкнуться на них в лесу — сами бы справились, подумаешь, ноги погрызли немного… просто они растерялись. Но все было бы пучком, ничего бы с ними не случилось.

* * *

Молодой олень с ветвистыми рогами и большой черный лохматый пес бежали по ночному лесу, обнюхивая все мало-мальски интересные кусты и кочки, Блэк еще постоянно задирал лапу, метя все вокруг, над чем Джеймс постоянно смеялся — уж больно приятель вжился в свой анимагический образ. Хотя он и сам был не прочь почесать свои рога о каждое третье встретившееся дерево — животные инстинкты зачастую затмевали человеческое мышление, хотелось задвинуть его вглубь и отдаться звериному телу полностью…

В ночном воздухе разливался незнакомый пьянящий и будоражащий аромат — пахли какие-то незнакомые цветы. От этого запаха хотелось кататься по земле, прыгать и кувыркаться, чем больше анимаги вдыхали его, тем большая эйфория охватывала их. Они как завороженные следовали за чарующими волшебными запахами-флюидами, уходя все дальше и дальше от Хагридовских кордонов, в самую неисследованную и опасную часть Запретного Леса…

…Поттер застонал и с трудом открыл глаза… Очки перекосились и сползли на подбородок. Он не помнил, где он и кто он вообще… Последним воспоминанием было, что земля резко ушла из-под ног, то бишь, копыт, короткий полет и темнота…

Гриффиндорец с трудом приподнялся на локтях. Они с Сириусом лежали на груде каких-то растений, черно-зеленые стебли разной толщины с длинными округлыми листьями, на стеблях очень много белых восковых цветов с ярко-красными серединками, которые издавали тот самый пьянящий запах, за которым они и шли. Джеймс помнил, что они были в образе животных, как же получилось, что они перекинулись обратно неосознанно… Он с трудом встал и осмотрелся внимательнее. Они находились на дне глубокой большой ямы, поверхность земли была очень далеко и выглядела маленьким отверстием, в которое заглядывал яркий месяц — они упали в яму-ловушку, прикрытую травой и ветками. Но кто мог соорудить такое и для чего? Поттер судорожно схватился за палочку, которая всегда была за поясом штанов — ее не было. Наверное, выпала, пока он спал. Он упал на колени и принялся шарить в куче мясистых стеблей, которые слабо извивались и беспорядочно шевелились. Слой незнакомых растений был внушительным, почти метровой толщины, потому они и не разбились, падая с такой высоты, но Поттер не мог припомнить, чтобы они проходили на Гербологии что-либо похожее на этот образец флоры. В обширнейших теплицах мадам Спраут такого цветка не было.

Палочку он так и не нашел, видимо, она провалилась вниз, а разгрести всю эту кучу зелени он не смог бы физически. Поттер пополз к Блэку и принялся тормошить его. Сириус застонал и с трудом сел, держась за голову. Палочки не оказалось и у него, и друзей охватила паника. Без волшебных инструментов они были беспомощны, как слепые щенята. В течение нескольких часов они бродили по яме, обследуя ее, и выяснили, что это идеально круглое образование, диаметром в двадцать футом, с отвесными гладкими стенами, высотой футов в сорок, внутри которого нет ничего, кроме незнакомых цветов. Они были повсюду — на полу, на стенах, оплетали даже так называемый потолок в яме. Видимо, у растений как раз был период цветения, большие восковые бутоны раскрывались буквально на глазах, из пурпурной сердцевины раскручивался длинный тонкий пестик… или тычинка? От приторного запаха кружилась голова и очень хотелось спать. Плюнув на безвыходное положение и отчаявшись найти свои палочки, подростки решили немного поспать. Друзья прикорнули рядышком и провалились в глубокий сон…

… Они просыпались дважды и с каждым разом сделать это было все труднее и труднее. Во всем теле чувствовалась невероятная слабость, невозможно было даже поднять руку, чтобы отодвинуть вороха цветов, которые облепили их со всех сторон… или им это только казалось? Ведь цветы не могут двигаться… или могут? Нет, точно могут, ведь в теплицах у мадам Спраут полно всяких лиан и плотоядных цветов, которые норовят напасть на тебя… а эти цветочки такие милые, безобидные и красиииивые… и пахнут так здорово — от этого запаха снятся такие яркие, веселые сны… Даже не хочется просыпаться… Спать, спать, спа-а-а-а-а-ть… Ой, как больно! Как будто пчела ужалила! И еще, и еще раз! Да что же это такое? Руки как каменные, невозможно даже на дюйм приподнять, чтобы почесать шею… Откуда в яме пчелы, да еще так много? Си-и-и-риус…. Прогони мерзких насекомых, они меня всего закусааааали… Как же хочется спать…

Свет… Как больно глазам. И все тело зудит и чешется. Кто-то несет его на руках. А, это Хагрид, его неопрятная борода щекочет лицо. Кто-то визжит и охает. Что случилось?

Поттер с трудом открыл глаза. Светло. Солнце в зените, слепит. Сфокусировав взгляд, увидел, что Хагрид уже подходит к замку, вся школа высыпала на крыльцо и лужайку перед Хогвартсом. Он судорожно забарахтался и хрипло прокаркал, точно Сопливус, когда они его душили мыльной пеной: «Сириус! Где Сириус?»

Хагрид прогудел добродушно: «Да тут твой дружок, его профессор Кеттлберн транспортирует Мобиликорпусом. Сам понимаешь, не тащить же ему его на руках!»

Джеймс поуспокоился и откинулся обратно. Он почти ничего не помнил, только нестерпимо чесалось все тело — руки, шея, спина, лицо. Он поднял руку — она была вся в мелких красных точках, которые слегка кровоточили. Неужели все-таки пчелы?

В Больничном Крыле их окружила заботами охающая и ахающая мадам Помфри. Там же собрались почти все преподаватели Хогвартса, которые видимо, отменили все уроки, иначе такое тотальное собрание было не объяснить. Хагрид с Кеттлберном тихо рассказывали, как они нашли пропавших студентов. Кетллберн передал мадам Спраут завявший белый цветок с красной сердцевиной. Спраут громко охнула и отшвырнула растение. «Хельгины пиявки!»

Джеймсу с Сириусом это название ничего не говорило — Гербология не была их любимым предметом и выезжали они за счет хорошей памяти и обаятельной внешности и комплиментов еще нестарой мадам Спраут. Каждый год, после экзаменов, большая часть ботанических знаний благополучно забывалась ими, как ненужная. Но половина профессоров встревоженно загудели и зашептались, обсуждая происшедшее.

На следующее утро к больным пришел директор Дамблдор. Приятели уже опомнились и пришли в себя, настойки и мази мадам Помфри быстро привели их в порядок, хотя она сокрушенно качала головой, бормоча что-то под нос о том, что надо быть совсем идиотами, чтобы попасть в такую ситуацию. О какой ситуации шла речь, им так и не удалось у нее узнать, поскольку медсестра никогда не была благорасположена к ним из-за обилия пациентов, которых ей предоставляли их невинные шалости и проказы. Помфри их хулиганства невинными почему-то не считала. Видать, из-за того, что сопливые малолетки не понимали их веселых шуток и вместо того, что посмеяться со всеми, с ревом и воплями бежали в Больничное крыло. Ну и ладно, плевать на занудливых взрослых!

Дамблдор молча остановился у их кроватей. Блэк привычно состроил умильную рожицу, надеясь растрогать мрачно молчавшего старика. Раньше такой номер прокатывал запросто, особенно с их деканом, которая не могла долго сердиться на своих лучших учеников. Джеймс покаянно опустил очкастую голову — он относился к случившемуся серьезнее, ведь их все-таки поймали с поличным — они нарушили школьные правила и ночью были в Запретном Лесу. За такое, как минимум, снимают по пятидесяти баллов с носа и назначают месячную отработку у Филча, так что никакие наивно-состроенные рожицы делу не помогут.

— Ну, молодые люди, признаюсь, вы изрядно разочаровали меня. А ведь, мистер Блэк, после случая в Визжащей Хижине вы клятвенно обещали мне, что больше не станете нарушать правил…

— Ну, так мы же и не трогали Сопли… Снейпа! Как и обещали! — рьяно кинулся защищаться Сириус, не замечая предостерегающих гримас приятеля.

— Мистер Блэк, так значит, ваша клятва была направлена только на мистера Снейпа, а соблюдение дисциплины и школьных правил, единых для всех, вы вовсе и не имели в виду? — удивленно приподнял седые брови директор.

— Э-э-э-э… ну, вы сказали оставить Снейпа в покое, я поклялся… о другом-то речи не шло… — неуверенно промямлил разом сдувшийся Блэк.

— Да-да, конечно, Северуса вы больше такой опасности не подвергали, но вот все другое… мда… что ж, как ни прискорбно сообщать вам это, но придется. Так вот, молодые люди, не хочется вас огорчать, но в свете выяснившихся обстоятельств вам придется отправиться домой.

— Что? Нас исключают? Но… даже когда мы покалечили Сней… — Сириус вовремя захлопнул рот, поймав яростный взгляд друга.

— Нет, я не исключаю вас, хотя мне пришлось опять снять с факультета Гриффиндор сотню баллов по настоянию профессора Кеттлберна… Ох уж этот Кеттлберн, все ему неймется, — пробурчал под нос директор. — Так вот, как я сказал, исключать вас никто не собирается, вы временно не сможете заниматься, потому что у вас сейчас не осталось магии.

— Как так, не осталось магии? Просто мы потеряли свои волшебные палочки, они остались в яме, но мы завтра же пойдем к Олливандеру и купим себе новые, это вообще не проблема, — оптимистично сказал Блэк, видимо, абсолютно не огорчившийся потере своей палочки.

— Нет, нет, дело вовсе не в этом… Ваши палочки профессор Кеттлберн добыл из ямы, они в целости и сохранности. Вот, можете взять их! Только, боюсь, толку от них пока не будет.

Друзья схватили поданные палочки, но не почувствовали знакомого ощущения тепла и вибрации в руках, как будто взяли в руки просто карандаши, безжизненные и мертвые. Блэк судорожно размахивал своей палочкой, пытаясь наколдовать Люмос. Ничего не выходило.

— Что это? Что с нами случилось? Или что-то с палочками? Они испортились? — Дамблдор успокаивающе поднял руки, призывая взволнованных юнцов успокоиться и выслушать его.

— Нет, молодые люди, палочки в полном порядке! Дело… в вас самих. Вы, нарушив школьные правила, пошли ночью в Запретный Лес, что строжайше и категорически запрещено лично мной, и попали в магическую яму-ловушку. Такие ямы большая редкость и они скрыты так искусно, что их можно не обнаружить столетиями. Этой очень много лет, мы подозреваем, что ее соорудили для каких-то целей, ну скажем, для поимки врагов, ученики Хельги Хаффлпафф, потому что магические растительные пиявки — именно ее разработки, упоминающиеся в древних рукописях. Эти волшебные цветы заманивают все живое в ловушку с помощью запаха, затем усыпляют жертву и с помощью жала высасывают из волшебника магию вместе с кровью. Вы были сильно обескровлены, отсюда и ваша слабость, но у мадам Помфри качественное Крововосстанавливающее, к сожалению, оно без магии…

Джеймс с Сириусом в совершенном ужасе переглянулись между собой.

— Мы… мы стали сквибами?

Сириус вцепился в нечесаную шевелюру.

— Меня дома прибьют! Мало того, что учусь на Гриффиндоре, так еще и сквиб — самый большой позор в семье!

— Ну-ну, не надо так переживать! Профессора посовещались и выяснили, что потеря магии временная, к счастью, просто на восстановление нужно время, и чем больше, тем лучше! Так что год вам придется провести дома, а потом, когда магические способности восстановятся, вы вернетесь снова на 7 курс и закончите его, — успокаивающе сказал Дамблдор.

— Это что, мы, получается, будем второгодниками? Это же позор! А как же наши друзья, Люпин, Питер? Джим, а как же ты без Эванс? И Сопливус будет злорадствовать, змея слизеринская! — Блэк ненавидяще сжал кулаки.

— Мистер Блэк, неужели вам важно мнение студентов, а не то, что вам нужно восстанавливаться и заканчивать образование? Поверьте, окружающим вовсе нет до вас такого уж большого дела, как вы себе представляете! 7 курс выпускной, поэтому студенты отдают все силы на подготовку к ТРИТОНАМ, а вовсе не на обсуждение чьей-то личной жизни. И мир вовсе не вращается вокруг вас, дорогие мои гриффиндорцы. В любом случае, оставаться в Хогвартсе вы не можете, поэтому завтра же соберете вещи и отправитесь по домам через мой камин. Дома подумаете, к каким плачевным результатам привело вас систематическое нарушение вами правил, которые придуманы исключительно для защиты школьников, а не для того, чтобы их нарушали ради развлечения.

Желаю удачи, и жду вас в следующем году, дорогие мои! Мне очень жаль, но, увы! Ах, да, кстати, я же принес вас гостинец, чтобы быстрее выздоравливали! — и Дамблдор, положив каждому на тумбочку по веселому разноцветному кулечку, степенно удалился из Больничного Крыла.

Приятели мрачно обдумывали слова директора, усердно шевеля мозгами и прикидывая, какие преимущества можно извлечь из сложившейся ситуации.

— Что там? — любопытный, как сорока, Блэк схватил сверточек и разорвал его.

— Лимонные дольки! Старый маразматик издевается над нами! — конфеты желтым дождем полетели в стену. Из подсобки выскочил молодой эльф, осуждающе посмотрел на буяна и мигом ликвидировал беспорядок.

— Что уставился, тварь пучеглазая? Тоже радуешься? У поганых домовиков магии больше, чем у меня! Чтоб вас всех, уроды проклятые! Ненавижу! — бесился и бушевал благородный отпрыск Блэков, оставшийся без магической силы.

— Успокойся, Сири, ничего уже не поделать… Сами виноваты… Незачем было подслушивать Сопливчика, только ему в голову может прийти такие мерзости обсуждать, — глубокомысленно изрек повесивший нос в ожидании расставания с обожаемой Эванс Поттер. — Надеюсь только, она согласится со мной встречаться в Хогсмиде или в Лондоне…

* * *

Гарри вынырнул из думосбора.

— Ко всему прочему, теперь я узнаю, что мой отец еще и второгодник! И Сириус!

Что еще новенького я узнаю от вас, Снейп?

— Профессор Снейп, Поттер! Надеюсь, вы не собираетесь и в этом обвинять меня, как всегда это делаете? А суть в том, что если вы нарушаете правила, следует заметать следы и не попадаться! Впрочем, гриффиндорцы прут напролом и все делают очень топорно! Ну, что, Поттер, теперь вы убедились, чем чреваты походы в Запретный Лес? Я помню, первый раз вы отправились одни в это страшное место на втором курсе, не так ли? И вам невероятно повезло, что вы вернулись оттуда целым и невредимым, и Рон Уизли не пострадал! А еще вам повезло, что вы не получили абсолютно никакого наказания, потому что вы подвергали смертельной опасности не только себя, но и другого ученика! Не думаю, что семья Уизли сказала бы вам спасибо за смерть своего сына!

Вчера приключилась та же история. Почему вы не остались в кабинете Амбридж, зачем вам надо было завлекать ее небылицами в Запретный Лес и оттуда отправляться в Лондон? Вы попались на удочку Темного Лорда только из-за своей гордыни и упрямства, а еще самонадеянности! Конечно, зачем вам учиться Окклюменции, проще ведь шариться в мозгах у Темного Лорда и с видом триумфатора разоблачать его, якобы, коварные планы! — язвительно бросал Снейп, нервно расхаживая перед Поттером.

— А что я мог сделать? Я же крикнул вам, что Сириусу грозит беда, вы даже глазом не моргнули! — заорал злой Гарри.

— Я должен был кинуться успокаивать вас на глазах у Амбридж? Поттер, я не глухой, к вашему сведению, и все прекрасно понял, или вы считаете, что я не в состоянии разгадать ваших сложнейших загадок и намеков? Почему нельзя было дожидаться в кабинете, я как раз отправил туда вашего декана! Она вызволила бы вас! И я тут же известил и Дамблдора и вашего крестного, который преспокойно сидел дома!

— Амбридж хотела наложить на меня Круцио! Мне следовало стоять и ждать этого?

— Круцио в исполнении директора — великолепный выход из сложившейся ситуации! После этого, с вами, подвергнутым Круцио и многочисленными свидетелями этого, она бы не задержалась в школе и на день и ваш обожаемый Дамблдор тут же вернулся бы на свой пост, в крайнем случае, его заменила бы МакГонагалл! Так трудно было сделать немного логических выводов из сложившейся ситуации? Почему вы не доверяете взрослым, а строите свои собственные запутанные многоходовые комбинации, которые рано или поздно приводят к трагическим последствиям? Останься вы в кабинете — и ваш крестный был бы жив!

— Это вы, вы виноваты в его смерти! Вы постоянно оскорбляли его, а Дамблдор запер на Гриммо! Поэтому он бросился в Министерство, спасать меня! — орал, брызжа слюной, красный от ярости Поттер.

Снейп скользнул к нему и схватил за воротник мантии, приблизив бледное, перекошенное от бешенства лицо.

— Ну, нет, Поттер, не выйдет! Эту смерть вы на меня не повесите! Если хотите обвинять кого-то — вините себя, за то, что не слушали меня и не учили как должно Окклюменцию и позволили Темному Лорду запутать себя иллюзией, Дамблдора, за то, что не учил вас сам, а навязал эту неприятную миссию именно мне, и наконец, своего дражайшего крестного, который не подчинился приказу и не остался дожидаться новостей дома! Только не меня! Слышите, Поттер, мне хватит обвинений в… — Снейп резко замолчал и оттолкнул Гарри, брезгливо вытерев руку о мантию.

— Вы свободны, более вас не задерживаю!

И Гарри, оставшись при своем твердом мнении о профессоре как о прямом виновнике гибели Сириуса Блэка, бросился вон из кабинета профессора Зельеварения.

— СЕКТУМСЕМПРА! — бешено взмахнув палочкой, взревел с пола Гарри.

Кровь выплеснулась из лица и груди Малфоя, словно их рассекли удары невидимого меча.

Х-Х-Х

Гарри Поттер, еле передвигая ноги, направлялся на отработку к профессору Снейпу.

После происшествия с Сектумсемпрой его долго пилила деканша, которая объяснила, что его не выгнали из школы только чудом (а вернее, благодаря заступничеству Дамблдора, конечно же), и потому она считает ежесубботнее взыскание до конца года у профессора Снейпа вполне справедливым.

Гарри и сам понимал, что спасло его только чудо, поэтому не сильно роптал, его только беспокоил предстоящий квиддичный матч.

Вот и знакомая дверь кабинета в подземельях. Последний раз он был тут в конце пятого курса, сразу же после смерти Сириуса. И тогда же он последний раз увидел в думосборе воспоминание Снейпа о бесконечных проделках отца и крестного. Помнится, он еще подумал после отработки, что гуляние по ночному лесу вопреки строжайшему запрету и падение в яму так и не привели в чувство крестного. Как на каникулах рассказывал Сириус, Джеймс немного задумался после того случая, и перестал шалить и нарываться, тем более, что Эванс тогда сдала позиции и весьма недвусмысленно намекнула, что не против возобновления ухаживаний за ней. Так что отец был занят делом. Сам же Блэк увлеченно рассказывал, что Лили вырвала у них обещание не трогать Снейпа, и они торжественно пообещали, что никогда не станут его задевать при ней. Почему-то умная Лили пропустила мимо ушей эту оговорку, и посему ничего не мешало им доставать слизеринского выскочку, когда Лили не было рядом — таким образом, и Эванс была довольна, и они своей клятвы не нарушали, как бы. Когда же Гарри с любопытством спросил, всегда ли они побеждали Снейпа, Сириус вдруг угрюмо замолчал и перевел разговор на другую тему.

Гарри постучал в дверь, которая тут же отворилась. Он осторожно вошел и первое, что он увидел — знакомый каменный директорский думосбор.

«О нет!» — тоскливо подумал несчастный гриффиндорец, в памяти которого разом всплыли все нелестные и неприятные эпизоды, которые его заставлял просматривать сальноволосый мерзавец.

— Да-да, Поттер! Вы угадали, давно вы не просматривали воспоминаний о своих дражайших родственничках, — саркастично вымолвил зельевар. — Как всегда, сначала вы просмотрите воспоминание, а потом — отработка! Может быть, после этого эпизода вы, наконец, задумаетесь, к чему приводит неосмотрительность, наглость, самоуверенность и игнорирование приказов старших!

К думосбору!

* * *

… Юный Снейп сидел в пустом заброшенном кабинете неподалеку от класса Трансфигурации. Он теперь не занимался в общей гостиной Слизерина, а предпочитал уединяться в каком-нибудь пустом помещении, накладывая Сигнальные Чары, чтобы успеть схватить палочку при постороннем вторжении. После пятого курса он постоянно был начеку. И хотя его друзья и поставили Мародеров на место и по школе долго еще гуляли скабрезные колдофото с голыми гриффиндорцами, постепенно насмешки поутихли, тем более, Мародеры неожиданно выбрали несколько неординарный способ на них не реагировать — они ржали и гоготали над самими собой, нисколько не стесняясь голых задниц, тем более, на колдографиях их копии стыдливо прикрывались ладошками, якобы в смущении… Посему разглядеть истинные размеры было невозможно, и соответственно, общешкольного позора не вышло. Таким как Мародеры все было нипочем.

Так что после этого они взялись за Северуса еще ожесточеннее, с той лишь разницей, что ловили его где-нибудь в заброшенном крыле замка и без свидетелей, хотя Снейп не думал, что Лили заступилась бы за него повторно — они рассорились навсегда. Но так было даже лучше — если он проигрывал, она этого не видела, а ведь именно ее заступничество было хуже всего.

Но теперь он был всегда начеку — ставил незаметные Ловушки, Сигналки и Оповещалки еще за пятьдесят-сто футов до его местонахождения. Таким образом, ему удавалось почти всегда подготовиться к нападению Мародеров, которые появлялись как из-под земли. То ли они в совершенстве владели Дезиллюминационными Чарами, то ли у них была дорогущая и редкая мантия-невидимка. Одно из двух.

Вот и сейчас, он надеялся, что тут уж его никто не потревожит, потому что из-за стычек и последующего лечения в Больничном крыле он не мог нормально готовиться к экзаменам, а по предмету МакГонагалл у него всегда были проблемы, вероятно из-за того, что суровая гриффиндорская деканша никогда не делала ему поблажек, даже если он пропускал ее занятия по уважительной причине. Скорее всего, она терпеть его не могла из-за баллов, которые ей приходилось снимать со своих любимчиков, ведь теперь их причастность проверялась стандартным Приор Инкантатем и сопоставлением травм у Северуса — все было достаточно просто, чтобы доказать их вину. И если раньше Снейп молчал, не признаваясь, кто на него напал и проклял, то теперь он испытывал злорадное удовольствие от того, что Гриффиндор плелся на последнем месте.

Прекратить же травлю Поттер и Ко уже не могли, потому что гонор и самолюбие не позволяли оставить последнее слово за врагом.

Вот и сейчас, Сигналки слабо прозвенели, оповещая о том, что кто-то идет по коридору.

Северус выглянул за дверь — по каменному полу прошмыгнула жирная серая крыса. Он успокоился и зашел обратно в класс — Чары среагировали на усатую тварь. Повернувшись к столу, за которым он занимался, Северус остолбенел — все его конспекты, записи и учебники были разорваны в клочья. Затем вспыхнуло пламя. Кто-то поджег пергаменты невербальным Инсендио.

— Научились, твари! — заорал он.

В ответ ему раздался ехидный смех. В огромном классе было невозможно отследить противника под мантией. Пока Северус наугад бросался Петрификусом в разные стороны, его самого больно задело Флагелло, оставившим широкий красный рубец на руке, потом окатило ледяной водой.

Разом нахлынувшая злоба и боль от ожога внезапно натолкнули на нахождение решения. Он прищурился и выпустил из палочки во все стороны слабый раствор сепии. Чернильная жидкость моментально обрисовала в воздухе размытый силуэт, по которому разъяренный Снейп ударил невербальной Сектумсемпрой. Вражеский лазутчик сдавленно крикнул и тяжело упал на грязный пол, заливая его потоками крови, которые, казалось, лились ниоткуда.

Слизеринец подошел и сдернул серебристую тряпку. Перед ним предсказуемо лежал Поттер, который ненавидяще смотрел на него, пытаясь зажать рукой огромную зияющую резаную рану на груди, переходящую на живот. Кровь хлестала во все стороны. А Северус смотрел, упиваясь и не чувствовал ничего, кроме чистой ненависти и удовлетворения при виде поверженного врага, который вместе с товарищами превратил его школьные годы в ад.

Опять зазвенели Оповещающие Чары и в класс ворвался Блэк. Снейп моментально взял его на прицел палочки, но тот бросился к валяющемуся дружку и принялся лихорадочно его ощупывать, пачкаясь в крови и соплях, которыми он обливался, завывая от ужаса. Вовсе не этого они ожидали, распланировав очередное нападение на Снейпа. Кто же ожидал, что этот придурок разделает Джеймса как убитую свинью!

Блэк выл и причитал, видя, как стремительно белеет лицо закадычного друга. В отчаянии он кинулся по полу к Снейпа и вцепился в его мантию.

— Сделай что-нибудь, он же умирает! — хрипел он, комкая в окровавленных руках подол черного одеяния врага.

— А мне-то что? — равнодушно вымолвил Снейп, который вдруг почувствовал полнейшую апатию и опустошенность, как будто и из него вытекала жизнь, как из Поттера. Хотелось сесть или лечь и лежать, не вставая и не двигаясь, пока не умрет.

— Как что, как что? Ты что, в Азкабан сесть хочешь? — испуганно уставился на него круглыми глазами Блэк. — Это же Темное заклятье!

— А ты что, такой специалист в Темных искусствах? — саркастически спросил Северус.

— Пожалуйста, сделай что-нибудь! Клянусь, больше такого не повторится! Мы все будем от тебя держаться подальше! — заорал вконец перепуганный Блэк, на руках у которого Поттер начал дергаться в конвульсиях.

Снейп наконец стряхнул с себя сонное оцепенение. Придя в себя, он огляделся и усмехнулся, увидев залитый кровью пол и забрызганные стены.

Затем быстро подошел к телу и, оттолкнув скулящего от ужаса Блэка, нараспев начал читать контрзаклятье к Мечу, водя палочкой вдоль раны. На глазах у ошарашенного Сириуса, кровь начала собираться с пола обратно в тело Поттера. Рана затягивалась буквально на глазах, становясь розовой полоской. Вскоре перед ним лежала аккуратно заштопанная тушка Джеймса, который натужно закашлялся и попытался подняться с пола.

Блэк потащил очухавшегося друга вон из класса, перед этим клятвенно пообещав Снейпу, что о случившемся никто никогда не узнает.

Таким образом, Северус избежал исключения из школы, хотя на тот момент ему было абсолютно все равно, что будет с ним, так ему все осточертело.

В тот момент он также понял, что может убить. И это окончательно утвердило его в принятом недавно решении…

* * *

— Так что, мистер Поттер, вы что-нибудь вынесли из просмотра этого воспоминания?

— Я… я… профессор Дамблдор просил меня оставить подозрения насчет Малфоя, но я не послушал его… сэр… — промямлил удрученный и напуганный увиденным Гарри. Со стороны действие Сектумсемпры казалось еще ужаснее и кровавее, хотя и в туалете Плаксы Миртл, когда он стоял в кровавой луже, ему хватило впечатлений от собственной жестокой несдержанности.

Ведь, в конце концов, он же шпионил за Малфоем, точно так же как его отец под мантией-невидимкой выслеживал Снейпа и устраивал тому гадости. И это после того, как в начале года он уже попался на шпионаже за Драко и отделался тогда сломанным носом.

И после увещеваний профессора Дамблдора, что все под контролем…

И вот это происшествие, когда он чуть было не убил своего сокурсника, точно так же, как Снейп на седьмом курсе чуть не убил его отца. Их обоих должны были бы исключить вообще из Хогвартса.

Чего он добился, следя за Малфоем? Все равно он не смог предотвратить ни покушение на Кэти, ни отравление Рона. Даже Дамблдор этого не смог.

А сам он вчера чуть не превратился в убийцу. Это было страшно. Никогда Гарри не думал, что может так ненавидеть и стремиться убить в порыве слепящего белого гнева.

Впервые он задумался, что не зря Снейп называет гриффиндорцев необузданными слепыми безумцами, которые сначала делают, потом думают, а ведь Малфой, скорее всего, умер бы, не подоспей вовремя зельевар.

Ему простили попытку убийства ученика, но простили бы ему само убийство? Да, Люциус сидел в Азкабане, но ведь мать Драко была на свободе, а после стычки с ней в магазине мадам Малкин Гарри понял, что она не остановится перед тем, чтобы требовать для убийцы единственного сына смертной казни. И неизвестно, смог бы его тогда защитить Дамблдор? Хватило бы его влияния, пошатнувшегося после пятого курса, когда его лишили многих магических регалий и поста Председателя Визенгамота?

Так что он должен… благодарить Снейпа?

За то, что тот постоянно рядом и всегда выручает и вытаскивает его из передряг, в которые Гарри зачастую влипает по собственной вине???

— Cпасибо вам, профессор Снейп, сэр… — тихо прозвучало в гулкой тишине класса.

Этот миник был написан отдельно, но очень подходит к Урокам. Поэтому, перед окончанием Уроков Окклюменции автор решил поместить его сюда.

Черный йумор и стеб над фанонной анимагической формой Снейпа ))).

Cеверус Снейп очень хотел стать анимагом. Два дня назад профессор МакГонагалл упомянула особый раздел Трансфигурации — Анимагические превращения, которые изучались на четвертом курсе — и сказала, что это искусство очень сложное и для него нужны не только усердие, но и некоторые врожденные способности, так что он буквально загорелся идеей освоить этот вид Трансфигурации, потому что его всегда привлекали трудные и почти невыполнимые задачи. Так было с зельем Феликс Фелицис, которое он освоил на третьем курсе, кардинально изменив рецепт и заменив дорогостоящую чешую василиска на более распространенную и дешевую кожу комодских драконов, просто одновременно с этим ингредиентом нужно добавлять три капли шанийской ртути, которая добывалась горными гномами в Альпийских горах. Правда, он про этот рецепт никому не сказал, потому что был несовершеннолетним и не мог получить патента на разработку, а отдавать свою работу Слагхорну — увольте, тем более, что старый толстый морж его недолюбливал за оригинальные решения на уроках зельеварения.

После урока МакГонагалл он прямиком направился в библиотеку, по пути старательно обойдя шушукающихся кучкой Мародеров, которые, не иначе, замышляли новую пакость, и не исключено, что против него. Лучше он потратит время на изучение своей анимагической формы, чем на неравный бой с придурками, а потом на отработку у Филча. Хотя… Филч его не особо напрягал, потому что Северус приносил сквибу и его кошке миссис Норрис зелья собственного изготовления — одному от ревматизма, другой — от блох и прочих кошачьих болезней. За это Аргус позволял ему на отработках пользоваться палочкой, и работа завершалась за пять минут, потом Северус мог спокойно сидеть в подсобке Филча и заниматься своими делами.

В библиотеке мадам Пинс недовольно посмотрела на него, уже зная, что несколькими книжками ей не отделаться. И точно — пошарив несколько минут по библиотечным каталожным карточкам, Снейп наваял ей на два пергаментных листа заявок. Ирма вздохнула и жестом показала ему, чтобы он шел сам собирать себе книги. Снейп радостно устремился в темное нутро библиотеки, а мадам Пинс уселась пить чай с пирожными. За Северуса она не боялась — он успел зарекомендовать себя заядлым книгочеем и никогда не портил и не рвал книг, относясь к ним благоговейно, как к драгоценностям.

Следующие три часа прошли для слизеринца в блаженном восторге. Он лихорадочно копировал на пергамент выписки и выдержки из старинных фолиантов, которые давали подробнейшие рекомендации для выявления и освоения анимагической формы. Старинные фолианты громоздились вокруг него высоченными горами. Когда мадам Пинс стала выгонять его под предлогом закрытия, он сумел уговорить ее разрешить ему вынести с собой несколько книжек. Та нехотя согласилась, потребовав с Северуса зелья для разглаживания морщин, которое он как-то уже варил ей. Все-таки библиотекарше было за шестьдесят, хотя и не возраст для колдуньи, но время не щадит даже магов. А зелья всегда были эффективнее, нежели Молодящие Чары.

Схватив драгоценные тома в охапку, Снейп галопом помчался в западное крыло. Там у него было небольшое уютное гнездо в заброшенной башне. Туда никто не ходил, притом, там постоянно паслись слизеринские привидения, вспоминавшие лихие былые годы и свои печально прожитые жизни. Они обещали Северусу предупреждать его, если кто забредет в ту сторону, и ни разу не подводили его. Да, впрочем, и забредал в башню всего один раз хаффлпафец-третьекурсник, который просто заблудился в Хогвартских лабиринтах.

В башне у Снейпа был оборудована переносная мини-лаборатория, скрытая Чарами невидимости, небольшой письменный стол, трансфигурированный из деревянных обломков, валявшихся во множестве и даже кровать, потому что он частенько засиживался допоздна, а спальни мальчиков Слагхорн никогда не проверял, переложив эту обязанность на плечи факультетских старост. Тем тоже такие проверки были неинтересны, потому что на дворе была весна и у семнадцатилетних юнцов вовсю играли гормоны, так что им было интереснее сидеть в гостиной с девушками, чем контролировать мальчишеские спальни на предмет комплектации оных.

Северус сгрузил на стол свою книжную добычу и наколдовал большое, в рост человека, зеркало. Ему жутко хотелось увидеть свою аниформу со стороны. В принципе, дело у него шло на лад, заклинание он выучил и пассы палочкой отработал как надо, но принимать животную форму его тело никак не хотело. Под конец он уж начал думать, что у него попросту нет врожденных способностей к анимагии, ведь МакГонагалл утверждала, что анимагов крайне мало, по крайней мере, зарегистрированных, а Северус думал, наоборот, что их достаточное количество, просто не все бегут регистрироваться в Министерство, ведь выгоднее иметь две жизнеформы вместо одной и пользоваться обеими без всякого контроля со стороны — это и дураку понятно, в общем-то… А что толку от добропорядочности и надевания добровольно следящего ошейника? Вот он, к примеру, вовсе не собирался бежать в Отдел по регистрации анимагических форм.

Может, он превратится, к примеру, в орла или в кота… Или в черную пантеру (тут Снейп почесал задумчиво грязную голову), или… нет, лучше во что-то летающее. Тогда можно будет чувствовать себя в безопасности… а еще здорово будет гадить сверху на ненавистных Мародеров — вот смеху-то! А сколько других возможностей...

Помахав безрезультатно примерно с час палочкой, и до хрипоты повторяя заклинание «Анимагум фереверте»*, Северус обессилено упал на жесткую узкую кровать. Мордред, как он устал! Он ведь сегодня даже не пообедал и ужин пропустил! В желудке засосало и заурчало.

Внезапно перед ним появилось одно из привидений, предупреждая, что сюда направляются четверо гриффиндорцев. Северус испуганно заметался, накладывая Чары невидимости на свои вещи, особенно тщательно надо было спрятать книги, мало ли что взбредет в голову этим придуркам, испортят библиотечное имущество. Так, все спрятал и замаскировал, теперь очередь за самим собой. Он судорожно взмахнул палочкой, но вместо Дезиллюминационного заклятья уставшая рука выписала отрабатываемый последний час вираж, а язык сам произнес анимагическое заклятье.

И вместо подростка на каменном полу очутилось маленькое, коричневого цвета, крылатое существо. С пронзительным, почти неразличимым человеческим ухом, писком, оно попыталось взлететь с пола. Ему это удалось и, неровно держась в воздухе и рискуя врезаться в оконную раму, летучая мышка-вампир вылетела в открытое окно башни.

Стемнело. В воздухе разливался запах цветущих деревьев, молодой зелени и листьев. Судорожно взмахивая прозрачными перепончатыми крыльями, Снейп-Десмодус** планировал между высокими деревьями. Он, оказывается, залетел в Запретный лес. Тут было немало таких, как он. Северус внутри аниформы хмыкнул и полетел вслед за стаями летучих мышей. Те возвращались в свое гнездо после ночной охоты. Любознательному подростку стало интересно, как живут эти маленькие ночные зверьки.

Вместе с остальными особями он прилетел в большую пещеру, где обитали тысячи летучих вампиров. Иерархии как таковой в популяции не было, мыши жили одной большое семьей, и те, кому посчастливилось на охоте, делились с другими выпитой кровью. Снейпу тоже повезло — он утолил свой голод, повис вниз головой, уцепившись когтями за каменный выступ и завернувшись в бархатистые кожистые крылья, задремал. Проснулся он через несколько часов и осторожно вылетел из пещеры, направляясь в свою башню.

...Северус превращался снова и снова — ему было смешно, что в зеркале он видит такое невзрачное, ничтожное существо. Раз — и вместо высокого тощего подростка на полу оказывается натуральная мышь, коричневого с белым цвета, длиной около четырех дюймов, но зато с крыльями размахом в тринадцать-четырнадцать дюймов. Пожалуй, такими крыльями можно гордиться! А еще мелкими острыми клыками, ведь он вампир!

Мышь важно прохаживалась перед зеркалом, то кутаясь пижонски в прозрачные крылья, как в мантию, то расправляя их во всю длину, гримасничая и показывая отражению язык. Через неделю Северус так привык к своей анимагической форме, что не представлял себя кем-то иным. В общем-то, такое преображение давало свои преимущества: он был незаметен, днем мог спать в укромном уголке, не боясь, что его обнаружат, ночью можно летать куда угодно, даже в Запретную секцию библиотеки… От таких перспектив Снейп возликовал, и радостно-возбужденный отправился на уроки.

С тех пор он постоянно улетал в знакомую теперь до малейшего закоулка пещеру. Летучие мыши принимали его как своего, кормили и не обижали. Северус решил, что ему тоже надо добывать пищу, а точнее, кровь, чтобы отблагодарить своих знакомых. Как только стемнело, подросток из своей башни вылетел на поиски пропитания. Он долго летал по Запретному лесу, но крупных животных почему-то не попадалось. Неожиданно его инфракрасные локаторы просигналили, что впереди два крупных живых объекта. Вампир подлетел поближе. Послышалось шуршание, словно кто-то сбрасывал мантию и раздался ненавистный голос, от звука которого мягкая шерстка на загривке у Снейпа встала торчком. Но что тут делают Поттер с Блэком, после отбоя, в Запретном лесу?

И каким образом они выбрались в Запретный лес, если Филч на ночь наглухо запирает массивные, обитые железом входные двери? Насколько Северус помнил, Аргус бы никогда не открыл ночью дверей ученикам, только преподавателям. Значит, в Хогвартсе есть потайные ходы, через которые можно выбраться наружу? Интересно, интересно… Надо бы послушать, о чем будут говорить эти олухи. И Северус-Десмодус неслышно, аки черный призрак в ночи, подлетел максимально близко и спланировал на плечо Блэку. Парни, не торопясь, направились в глубь леса, обсуждая, в какую сторону им сегодня лучше отправиться на разведку. Снейп подивился: неужели эти недоумки пойдут одни в самую чащу Запретного леса? Ехать на плече Блэка стало скучно, да еще захотелось срочно поесть, и он незаметно прокусил шею, возле которой находился и принялся сосать кровь. Кровь была так себе, человеческой он еще ни разу не пробовал, все больше оленьей… Насосавшись, Снейп перелетел на плечо очкастого Поттера, про себя бурно радуясь осуществлению своей злобной мечты — слизеринец давно жаждал крови своего злейшего врага! Стоило получить такую аниформу, чтобы выполнить свое давнее желание — выпустить из Поттера кровь, всю, до капельки!

Впрочем, этим кровожадным намерениям сбыться было не суждено, потому что выпить крови за один раз Северус мог не больше пятнадцати-двадцати граммов, а это здоровому упитанному Джеймсу как слону дробинка. Тем не менее, он нахлебался крови и у Поттера. Затем, поняв, что кроме пустой болтовни о квиддиче и ругательств на мшистые кочки, которые попадались под ноги Мародерам, он ничего важного не услышит, Десмодус тяжело поднялся и полетел в пещеру к знакомым мышам, дабы поделиться с ними своей кровавой добычей. Его там приняли на ура, что весьма польстило тщеславной мыши-слизеринцу. Так что ночь определенно удалась — и мышей-вампиров отблагодарил едой и у врагов кровушки попил!

В общем, теперь жизнь Северуса Снейпа была нескучной и плодотворной, в плане положительных эмоций. Днем он старательно избегал драчливых гриффиндорцев, скрываясь от них в библиотеке, поближе к мадам Пинс, которая не уставала благодарить его за ботоксное Зелье, и снимала с Мародеров баллы при малейшем шуме и попытках оскорбить Снейпа. Вечерами же он стремглав удирал в свою башню, чтобы, побросав книги и сумку на кровать, трансформироваться и восторженно улететь к своим собратьям-мышам. Он даже сильно подружился с одной самочкой-мышкой, у которой шерстка была не коричневая, а слегка рыжеватая (автор: и тут ему неймется, все рыжих на свою голову ищет), и частенько они делились друг с другом найденной добычей.

Северус нередко встречал в лесу Мародеров, которые почему-то выходили из своих проделок живыми и невредимыми, и использовал их как резервуары, наполненные едой. К тому же те были жутко толстокожими, и в сочетании с анестезирующей слюной, на укусы Десмода никак не реагировали. Также он часто встречал в лесу странную парочку — молодого оленя и большого черного пса, которые постоянно бегали и резвились вдвоем, причем в его мозгу оформлялись смутные подозрения, которые он заталкивал обратно в подсознание. А все потому, что тщеславно думал, что анимагия — вещь достаточно сложная и освоить ее не так-то просто, даже таким, как отличники Поттер и Блэк. Сам он себя самоуверенно считал, конечно, поумнее этих идиотов, искренне полагая, что иначе и быть не могло — он-то обязан был превратиться! Тем не менее, Снейп регулярно покусывал и этих подозрительных представителей фауны Запретного леса.

Так прошло около месяца, когда вечером за ужином в Большом Зале разорвалась бомба.

* * *

Поттер с Блэком уже второй день сидели как на иголках, судорожно почесывая шеи, которые были в язвах от укусов. За вечерней трапезой им и вовсе стало плохо — они шарахались от стаканов с тыквенным соком, временами подергиваясь всем телом, а под конец ужина и вовсе застыли рядышком друг с другом с бессмысленными выражениями на лицах, из открытых ртов у них текла слюна. Люпин удивленно поглядывал на них, а Петтигрю заискивающе подсовывал им под руку салфетки, на которые те не реагировали, предпочитая заливать слюнями свои мантии. Гриффиндорцы непонимающе, но с интересом наблюдали за странным поведением своих негласных лидеров.

Профессор Макгонагалл недоумевающе посмотрела на гриффиндорский стол. Все факультеты не спеша расходились, одна компания Мародеров сидела как приклеенная. Вдруг в тишине раздался дрожащий от страха голос маглорожденной когтевранки Эрики Вайнер.

— Да… Да у них же бешенство!

— Ты о чем? Почему ты так думаешь? — загалдели вокруг непонявшие.

— Водобоязнь и слюни! — выкрикнула Эрика.

Народ, кучковавшийся вокруг Мародеров, мгновенно отбежал в сторонку. О магическом бешенстве слышали, конечно, все. Болезнь была крайне редкой, но опасной.

— Это точно бешенство, смотрите, у них постоянные мышечные судороги, обильное слюноотделение и они не могут пить! Ужас! Надо что-то делать, иначе будет поздно! И их надо срочно изолировать, чтобы они не заразили учеников! — взволнованно вещала юная звезда эпидемиологии. Эрика была дочерью магловских работников санэпидемстанции в Кардиффе. Оттуда и нахваталась знаний о всяческих эпизоотиях. И теперь старательно пугала сокурсников.

— А где же они подцепили такое? — робко спросил кто-то из первоклашек.

— Бешенство передается при укусе зараженного животного— собак, волков, лис…

Также можно заразиться при взаимодействии с мелкими грызунами, такими, как крысы…

При этих словах, сказанных очень громко на весь Большой зал, пострадавшие Мародеры дернулись, как от удара током и уставились на Петтигрю, который громко сглотнул и принялся отодвигаться по лавочке подальше от закадычных приятелей.

— … и еще можно заразиться от летучих мышей… — продолжала вещать Эрика, которую впрочем, никто уже не слушал, кроме Снейпа.

Ага, выходит, это он заразил дружков, прогуливавшихся ночами по Запретному Лесу? Почему-то угрызения совести не проснулись, видимо, крепко спали где-то глубоко внутри. Но Северус знал, что лечение магического бешенства очень длительное и болезненное, каждый день в течение полутора месяцев трижды в день пить специальное зелье, весьма дорогостоящее и сложное в приготовлении, от которого потом чувствуешь себя весьма и весьма плохо, вплоть до тошноты и жутких колик.

— А еще маглы от бешенства делают жутко больные уколы, прямо в живот, да-да! Это очень больно и неприятно, и их надо делать аж сорок дней, иначе, если пренебрегать лечением, болезнь убьет тебя. Сначала ты будешь задыхаться, и не сможешь есть и пить, потом будешь беспрерывно дергаться, как под Круциатусом, потом ослепнешь и тебя парализует…

Мародеры ненавидяще уставились на вдохновенно рассказывавшую Эрику.

Тут в Большой Зал влетела скорая бригада из Мунго, которую вызвали преподаватели. Больных гриффиндорцев заключили в непроницаемые стеклянные сферы и срочно перенесли порталом в клинику, бригада, прибывшая после медиков, срочно обработала весь Большой зал магическим антисептиком, всем студентам поголовно дали по дозе профилактического зелья от бешенства. В общем, из-за неприятного инцидента даже экзамены на СОВ перенесли на две недели, к вящей радости Снейпа, которому очень не хотелось ехать домой, а без Мародеров в Хогвартсе можно было неплохо отдохнуть.

Определенно, нужно было поблагодарить Мерлина за такую анимагическую способность! Ведь не каждая летучая мышь может устроить подобное безобразие и поставить на уши всю школу…

Северус у себя в башне довольно ухмыльнулся и, превратившись в Десмода, уютно повис вниз головой высоко на деревянной балке и, закутавшись в прозрачные крылья, закрыл глаза. Ему бояться было нечего — ведь летучие мыши-вампиры единственные в мире имеют иммунитет против бешенства. Пожалуй, стоит поработать над усовершенствованием зелья от этой болезни — эта работа потянет на грант в Кембридже. Завтра же он примется за дело, а сегодня — спаааааать. И Снейп со спокойной совестью и миром в душе крепко уснул.

*Анимагум фереверте — заклинание стащено из фика Serpensortia

** Desmodus rotundus — вампир обыкновенный

Все закончилось странно и удивительно — Волдеморт погиб от Авады, выпущенной своей же палочкой — Старшей Палочкой, опровергая все физические и магические законы!

Наверное, будь в живых профессора Снейп, Дамблдор и Николас Фламель, они тут же пустились бы рассуждать о загадочном поведении и странной природе взаимодействия Экспеллиармуса и Авады Кедавры, но, увы, никого из вышеперечисленных рядом с Гарри Поттером не было.

Дамблдор погиб год назад от смертельного заклятия Снейпа, которого он просил как о величайшей милости, потому что желал безболезненно покинуть этот неспокойный мир и дожидаться Гарри на тихом пустынном вокзале Кинг-Кросс, Фламель захотел умереть сам, вместе с женой, потому что устал жить и наслаждаться радостями бытия, а вот Снейп…

Вся его жизнь была сплошным серым туманом, из которого не было выхода. Волей судеб он стал одним из участников того действа, что запустило механизм Пророчества на полную катушку.

А началось все с летнего солнечного дня, когда маленький худенький черноволосый мальчик встретил рыжую девчонку-ведьму и ее вредную сестру. Гарри подумал, что, наверное, жизнь и судьба Северуса Снейпа были бы совершенно иными, если бы на пути у него не встала яркая, как солнечный луч, Лили Эванс.

Затем учеба в Хогвартсе, друзья-слизеринцы, ненавистные Мародеры, роковая ссора у озера, поход под Иву, оборотень, покрывательство гриффиндорцев директором, выбор дальнейшего пути…

Все это складывалось в какую-то нелепую жизненную мозаику, люди думали, что составляют ее сами, однако каждый раз калейдоскоп жизни выводил новые и новые картинки, и далеко не радужные.

Если бы Северус не стал Пожирателем Смерти, не попал в тот вечер в бар Аберфорта, не увидел входящего в грязный кабак сиятельного Дамблдора, который смотрелся там также нелепо, как Снейп, вдруг одевший белую мантию, если бы он не пошел в удивлении за бывшим директором и не услышал ужасающий металлический голос Трелони в пророческом трансе…

И если бы потом он не поспешил обратно к Лорду с предупреждением, что его жизни угрожает какой-то грядущий Избранный… если бы не понял, что охота идет на маму Гарри, старую подругу Снейпа Лили, в замужестве Поттер, которого он ненавидел смертельно…

Если бы Снейп, рискуя своей жизнью, не осмелился просить Волдеморта и Дамблдора сохранить жизнь Поттерам…

То как бы сейчас выглядела бы магическая реальность, магический мир? Победил бы Волдеморт, если бы не кинулся в приступе паранойи разыскивать мифического младенца-врага? А его родители были бы живы и скрывались в подполье, или же были бы убиты в какой-нибудь стычке авроров и членов Ордена Феникса и Пожирателей смерти?

* * *

*

После просмотра воспоминаний, отданных Снейпом перед смертью, после короткого ожесточенного боя, и после оплакивания погибших, Гарри Поттер хотел, наконец, подумать о том, что он увидел в думосборе. Было до смерти обидно, что Дамблдор до последнего скрывал важную информацию о его судьбе, черт возьми! Ведь это его жизнь, а директор распоряжался ею, как своей собственной вещью, им самим — как любимой куклой, марионеткой, перекладывая, меняя, направляя его, куда ему вздумается.

Хотя… не он один был куклой. Снейп на протяжении многих лет оставался рядом с Дамблдором, верный своему слову сделать все, что угодно, чтобы отомстить убийце Лили, единственной подруги, которая относилась к нему более-менее хорошо. Но и она бросила его на полпути, у нее не хватило ни сил, ни терпения заставить его свернуть с избранного пути.

Гарри подумал, что его друзья, что бы ни происходило в их школьной жизни, никогда не подводили его и всегда-всегда были рядом. Даже Рон, ревнуя или завидуя, в конце концов, приходил с повинной, и они опять становились знаменитым Гриффиндорским Трио. Почему же его мать не стала бороться за друга? Только потому, что он попал на Слизерин? И ей все выговаривали, что не стоит общаться с представителями змеиного факультета? Наверное, все дело в этом. Или в том, что настоящей дружбы-то и не было. Когда один смотрит снизу с обожанием и любовью, а другой только благосклонно принимает знаки почитания и внимания, не может быть никакой крепкой дружбы…

Если бы Гарри и Гермиона захотели быть друг с другом, то Рон ушел бы навсегда… Но сейчас Рон с Гермионой, а Гарри с Джинни, и это не помешает им продолжать дружить и дальше, возможно всю жизнь.

Гарри вконец запутался в дружбе, любви, ненависти и прочих нюансах человеческих отношений. Он разберется во всем на досуге, через несколько дней. Сейчас были более важные дела, которые следовало сделать безотлагательно. И главное — отдать последние почести тому, кого все долгое время считали убийцей и предателем.

Он пробрался сквозь толпу к Кингсли и попросил его послать несколько человек в Визжащую Хижину, принести в Хогвартс тело Снейпа и положить рядом с погибшими защитниками школы. Сам он дико хотел спать и надеялся, что Кричер сможет принести ему в гриффиндорскую спальню несколько бутербродов.

Шеклбот, собиравшийся отбывать в Министерство занять должность временно исполняющего обязанности Министра, незамедлительно послал пару авроров в указанное место. Но через полчаса они вернулись ни с чем. Тела профессора Зелий в Хижине не оказалось, лишь большая лужа черной засыхающей крови медленно впитывалась в пыльные прогнившие за столько лет доски пола. Не обнаружена была и палочка зельевара. Все присутствующие, скорбно покачивали головами, уверенные в том, что труп забрал кто-то из оставшихся на свободе Упивающихся. Правда, никто не мог сказать, зачем именно. Может быть, Малфои? Надо было потом разыскать святое семейство и расспросить, что же случилось с телом друга семьи.

Наконец Гарри устало сел на свою кровать. Целый год он не был в спальне мальчиков и сейчас чувствовал, как будто после долгого отсутствия вернулся в родной дом.

Раздался хлопок и в воздухе нарисовался старый Кричер с любимым медальоном, болтающимся на тощей груди. Размахивая огромными сморщенными ушами, он выкладывал на тумбочку тыквенный сок и бутерброды, попутно визгливо рассказывая о том, как эльфы задали жару этим ничтожным Пожирателям смерти, как те трусливо бежали и какие потери понес сказочный народец в войне против Темного Лорда. Поттера вдруг осенило.

— Послушай, Кричер, на кухне должен быть один эльф, Джимси его зовут… Не слышал? Может, разузнаешь, где он и что с ним, я хотел бы поговорить с этим домовиком.

— Конечно, хозяин Гарри, Кричер все сделает! Незамедлительно отправится и притащит маленького негодника к вам, во что бы то ни стало! — подобострастно проквакал Кричер, любовно поправляя медальон Регулуса.

— Что ты… просто вежливо попроси его подняться в Гриффиндорскую башню, не надо никаких принуждений и угроз, — улыбнулся Поттер.

— Я тотчас же узнаю и доложу! — и Кричер мгновенно пропал.

К тому времени, как Гарри прикончил почти все бутерброды и ополовинил огромный стакан с ледяным соком, старый домовик вернулся обескураженным.

Выяснилось, что незадолго до прихода Гарри с друзьями в Хогвартс, а точнее, в последних числах апреля, Джимси подошел к старейшине хогвартских эльфов и сообщил тому, что Северус Снейп, директор магической школы колдовства и чародейства Хогвартс, заказал ему комплект эльфийской одежды. Вся присутствующая при разговоре сотня любопытных, как старые кумушки, хогвартских домовиков охнула в унисон, и испуганно схватилась за свои чистенькие белые кухонные полотенца. Джимси становился свободным эльфом! Это бывало очень редко и зачастую домовики воспринимали свободу как наказание, впадая при этом в безмерное отчаяние и уныние. Джимси же был совершенно спокоен. Выяснилось, он давно уже дружен с профессором Снейпом и тот оказал ему последнюю услугу, будучи во власти.

Последняя надежда узнать, что же стало с телом профессора, угасла. Гарри очень хотел похоронить нелюбимого учителя рядом с Дамблдором, но теперь не знал, что и думать. Единственная зацепка — Малфои, с которыми покойный профессор вроде как был дружен.

Этим он и занялся на следующий день. Он пообещал МакГонагалл, назначенной временно директором школы, что проведет все каникулы за восстановлением Хогвартса, но сейчас ему нужно разузнать подробности об одном человеке. МакГонагалл покаянно и понимающе вздохнув, отпустила его, открыв камин в директорском кабинете.

У Малфоев, которые спешно собирались отбывать из страны, и сейчас собирали вещи, он толком ничего не узнал, кроме того, что Люциус в последний раз говорил со Снейпом еще до решающей битвы. Но затем тот предположил, что, может, что-то удастся узнать, наведавшись в дом Снейпа в Тупике Прядильщиков, а также посетив апартаменты профессора в Хогвартсе.

Гарри мысленно попинал себя, что не догадался об этом сам и, поблагодарив за совет, попрощался с семейкой будущих эмигрантов и аппарировал по координатам, любезно данным ему главой семейства.

Он оказался в темном, узком тупичке, который составляли дряхлые, старые домишки. Раньше там жили ткачи, а с развитием индустриального Манчестера все, кто хотел и мог, переселились поближе к заводу, остались в этом неприятном месте только неимущие и старики. Домик Снейпа стоял в сторонке, темный и весь заросший диким виноградом. Никаких охранных чар не было. Гарри тихо поднялся по скрипящим прогнившим ступенькам, и предсказуемо открыл дверь Аллохоморой. Дверь послушно отворилась, обнажив темную затхлую прихожую. Да, незавидно прошло детство и юность профессора Зелий! Небольшие темные сырые комнатки, везде пыль и запустение… даже камина нет. В ванной темно и нет горячей воды, кухонька маленькая, со старой ржавой плитой. Такое ощущение, что Снейп бывал здесь мимоходом, переждать пару часов и возвращался обратно в Хогвартс…

Гарри побродил по комнатам, разглядывая допотопную старую мебель, потертые скомканные половики… Что-то было не так, но что — никак не приходило в его шрамоносную голову… Внезапно его осенило. Две стены в запущенной гостиной были заставлены книжными полками, которые сейчас были девственно чисты. Ни одного фолианта не стояло на старых, но крепких дубовых стеллажах. Гарри провел пальцем по поверхности — пыли не было… Значит, книги забрали недавно.

Следовало вернуться в Хогвартс и осмотреть внимательно кабинет Зельеварения и личные комнаты профессора. Вдруг да найдется какая-то зацепка. Хотя Гарри уже даже не знал, что он ищет и зачем. Нет тела — значит, нет. Пора бы уже и успокоиться и жить дальше. Но он не мог.

Кабинет и личные покои также не были защищены ни паролем, ни Охранными Чарами, как будто Снейп перед непредвиденным уходом с поста директора, снял всю защиту со своей территории. МакГонагалл грустно сказала, что Защитные Чары обычно спадают со смертью того, кто их накладывал, поэтому ничего удивительного нет. Северус, судя по тому, что ей рассказал Гарри, давно уже мертв.

Поттер с директрисой неуверенно вошли в комнаты зельевара. Там было темно, тихо и очень чисто. Педантичная обстановка, скромный ковер перед камином, пара кресел, журнальный столик… И такие же пустые книжные полки, как и в доме в Тупике Прядильщика. МакГонагалл ахнула.

— Кто же мог унести столько книг? Северус собрал за все годы преподавания огромную библиотеку из старинных книг. Многие фолианты по Зельям были практически бесценными, и он потратил на них почти все свои сбережения. Просто странно, что нет именно его личных вещей и книг, он бы никогда не оставил их, особенно врагу. Да и кому бы он мог их завещать? Очень, очень подозрительно и странно, мистер Поттер! Здесь не осталось ничего, что напоминало бы о Северусе…

— Хорошо, профессор МакГонагалл, вы идите, у вас ведь много дел. А я посижу тут, подумаю, — сказал Гарри.

МакГонагалл тяжело вздохнула, промокнула глаза платочком и торопливо вышла. Поттер ходил по комнатам бывшего профессора, с любопытством разглядывая каждую вещь. И добился своего — на самой нижней полке он увидел деревянный ящичек с парой десятков хрустальных флаконов. Сердце забилось быстрее — именно из таких Снейп на предпоследнем занятии вылил в думосбор воспоминания об отце и крестном, свалившихся в Яму.

Профессор оставил ему еще воспоминания, те, которые содержали шалости мародеров.

Признаться, просматривая их первый раз, он очень злился на то, что ему показывают отца с крестным в неприглядном свете, ведь это бросало тень на родственников. Все вокруг твердили ему, что его отец и крестный были замечательными людьми, добрыми, красивыми, умными, талантливыми…

А мерзкий и ненавистный учитель Зелий пытался своими воспоминаниями очернить, опорочить память о них… Любой бы разозлился! А признать, что неправы родители — значило бы предать их, встать на сторону Снейпа. Сириус ему бы такого точно не простил. Сказал бы, что жалеть сального мерзавца не стоит. Да Гарри и сам так думал до вчерашнего дня. Стыдно сказать, но в Хижине он не испытывал особой жалости к предателю и убийце, ему даже в голову не пришло, что можно что-то сделать, чтобы спасти жизнь Снейпу, хотя бы для того, чтобы заставить его потом ответить за все на суде. Он просто стоял и смотрел, как тот содрогается в конвульсиях, хрипя и булькая кровью в разорванном горле, и скребет пальцами грязный деревянный пол. И лишь после того, как Снейп выпустил воспоминания, с них с троих как будто спало оцепенение. Как будто застывшее, остановившееся время снова закрутило свои шестеренки.

И с момента, как он вылил серебристое содержимое фляжки, наколдованной Гермионой, в думосбор в кабинете директора — все изменилось. Наверное, подсознательно Гарри всегда понимал, что его отец поступает неправильно, но одно дело признать это, когда Снейп был жив и дать ему повод для торжества, и совсем другое, когда объект травли мертв и не может презрительно смотреть на тебя и цедить едкие оскорбления в адрес твоего отца. Тогда и пожалеть его легче и признать, что ты был неправ — тоже. Только почему-то очень муторно и неприятно на душе, как будто ты сделал одолжение мертвецу, ведь ты никогда больше с ним не встретишься и не заговоришь…

Когда Рон бросил их в королевском лесу Дин, они с Гермионой много разговаривали долгими зимними вечерами. И он как-то рассказал ей несколько эпизодов из воспоминаний, и пожаловался на то, что он чувствовал только бесконтрольную ярость и желание нагрубить, когда смотрел это. Гермиона очень серьезно и внимательно выслушала его и сказала, что обычно правда, любая правда не нравится людям. Особенно когда тебе ее показывают те, кто всегда высокомерно изрекал: «А ведь я вам говорил!»

Мало кто может признать свою неправоту, особенно в таком возрасте. А как сказала Гермиона, подростки страшные максималисты и не умеют спокойно принимать то, что неправы они, а не взрослые.

Гарри бережно закрыл ящичек и неслышно ступая, ушел из этого царства покоя и холода.

* * *

*

Долгие годы он регулярно просматривал в найденном в доме на Гриммо старинном думосборе оставленные профессором воспоминания. Каждый раз он находил новые и новые детали, которые упустил, когда смотрел впервые, ведь тогда его внимание было приковано только к отцу.

Теперь же он неотрывно разглядывал все: и юную Лили Эванс, на ногу которой едва-едва не наступает острым задним копытом мечущийся от боли молодой гиппогриф, и несчастного Обри, который вынужден был удерживать изо всех сил руками увеличенную голову, чтобы не сломалась шея, и окровавленные ухо и щека маленького Снейпа, когда с него сорвали наушники в теплице, при пересадке молоденьких мандрагор, и торжествующе-злобные лица Мародеров, крушащих ледяную статую василиска…

Он за девять лет просмотрел их десятки раз. Он настоял, чтобы на кладбище рядом с Хогвартсом, где покоились большинство зашитников школы, была поставлена черная надгробная мраморная плита с высеченной серебряными буквами эпитафией: «Всегда! До последнего вздоха…». Он заказал и повесил в кабинете директора портрет Северуса Снейпа, который, к недоумению многих не двигался, оставаясь неподвижным и величественным, смотрящим в одну точку.

Наконец, он назвал своего второго сына именами двух последних директоров Хогвартса — Альбус Северус.

Вездесущая и любопытная как сорока Рита Скитер написала после этого новую книжку, в которой умилялась поступком Гарри. Назвать любимого сына в честь ненавистного профессора! А уж тем более после того, как Гарри в Битве рассказал всем, что Северус Снейп обожал его маму… Сенсация была в духе Скитер, книга выпускалась три раза, и расходилась с бешеной скоростью, даже за границей печатались миллионные тиражи, охотно раскупавшиеся сердобольными романтическими кумушками, упивавшимися сопливым повествованием и рыдавшими над описанными пронырливой репортершей душевными муками великого Гарри Поттера, который страдал, потому что так и не поведал покойному профессору, что был неправ, подозревая его во всех смертных грехах…

… Гарри вернулся с семьей с праздника, который устраивала в Норе Молли по поводу того, что малышу Альбусу-Северусу исполнился месяц. Через час, когда домочадцы уснули, он, по привычке, прошел в кабинет.

И остановился как вкопанный.

На столе, возле думосбора, стоял высокий флакон зеленого стекла.

Гарри на враз ослабевших ногах подошел к столу. На доме стояла мощнейшая защита. Кто мог проникнуть сюда, чтобы доставить этот предмет? Хотя он уже видел, что именно в нем — внутри переливалось серебристое содержимое воспоминаний.

Сердце забилось у самого горла — он понял, что сейчас его сомнениям и мучениям придет конец.

* * *

*

… Гарри нырнул в думосбор и оказался посреди зеленого тропического леса. Где-то недалеко шумел водопад, его местоположение было видно по постоянной радуге, образовавшейся в небе от мельчайших водяных брызг. Слышалось пение множества птиц, в воздухе разливался пьянящий аромат незнакомых цветов, порхали стайки маленьких разноцветных колибри и наоборот, непривычно огромных бабочек.

Раздалось шуршание, и на поляну выполз старый знакомый — огромный василиск. Справа зияла темным входом огромная пещера, наполовину скрытая свисавшими лианами. А рядом стояло небольшое добротное бунгало. Из дома показался высокий худой человек в светлой магловской рубашке и темных брюках, который что-то говорил маленькому эльфу-домовику. Джимси!

Живой и невредимый профессор Зелий вышел на поляну.

— Да, Поттер, не удивляйтесь. Я жив. Меня спас мой верный друг-эльф. Именно он переместил меня из Хижины в мои апартаменты и запечатал их наглухо. Он незамедлительно напоил меня антидотом на основе яда василиска, который нейтрализует действие яда любой змеи и смазал мою рану моим же Универсальным бальзамом для волшебных тварей. Чудодейственная вещь, надо сказать! Благодаря его производству я зарабатываю неплохие деньги, которые позволяют мне жить с максимальным комфортом!

Признаться, я так устал за все годы преподавания от студентов и вообще, от людей, что мне и сейчас абсолютно не хочется возвращаться в магический либо магловский мир.

Все-таки я больше отшельник и мизантроп. Мне хорошо с моей компанией друзей, и я изредка бываю в гостях в Малфой-Меноре, неделю или две от силы. Больше я в Британии не выдерживаю, раздражает, знаете ли.

И я очень надеюсь, что вы будете помалкивать о том, что видели меня и знаете, что я жив.

Впрочем, этот остров ненаносим и вряд ли вы найдете меня, даже если возникнет сильное желание.

А отправил я вам весточку с Джимси, и это его воспоминание, только потому, что мне друзья прислали книжонку Риты Скитер. Вот уж не думал, что вы так сильно переживали мою кончину. Я был уверен, что вы были бы рады избавиться от меня… или мне показалось?

Но в любом случае, Поттер, совесть не позволила мне и дальше мучить вас неизвестностью и неопределенностью, поэтому, просмотрев мое послание, вы можете успокоиться и жить дальше.

Поверь, Гарри, я вовсе не стою таких мучений и переживаний, — спокойно сказал Снейп, глядя прямо туда, где стоял Поттер. — Успокойся и живи дальше без дум и забот — со мной все в порядке! Теперь ты в этом убедился. И, надеюсь, ты понял, то, что я показывал тебе на Уроках — это для твоей же пользы, а не для того, чтобы уколоть тебя побольнее.

Снейп еще с минуту посмотрел туда, где по его определению должен был стоять Гарри, затем развернулся и прошествовал в дом.

Дверь захлопнулась, и Гарри выбросило из думосбора.

… Уроки жизни Снейпа наконец-то закончились.